Предупреждение! Остереження! Ostrzeżenie! Warning! Брезгливым, особенно тем, кто не служил в армии, читать не советую.
1. Чертёнок восьмого ранга по имени Хеллбоуин получил, наконец таки, приглашение на аудиенцию к Лиутиферу. Он, гордо топоча раздвоенными копытцами, шёл к тронному залу и нёс в поднятой левой руке зелёную ленточку, которая развевалась от постоянных очень тёплых сквозняков. Они, эти сквозняки, были даже теплее, чем воздушная завеса при входе в элитные магазины. У широких и высоких двустворчатых дверей караульный с трезубцем выпрямился, склонил голову и переступил с ноги на ногу так, чтобы звучно стукнуть копытами по угольно-чёрному мраморному полу, радуясь свежему лицу и отдавая дань уважения очень редкому посетителю самого неприступного места в потустороннем мире. А потусторонним этот мир назывался потому, что он располагается по ту сторону Земли, которая считалась левой. Кажется, с правой стороны ещё один мир находился, но кто там обитает, никому не было известно, даже чертям. Хеллбоуин не отличался выгодным телосложением, но и не думал заниматься спортом, чтобы поправить его. Неисповедимыми путями он практически неотличимо походил на одного из давних, но уже отработанных участников публичного дома на якобы очень популярном российском телеканале. Там этот участник любви не строил, а подвизался в качестве тёмного колдуна. Хеллбоуин выглядел таким же тонкоруким, тонконогим и слегка кособоким. Вечно ходил упакованным во всё чёрное, только без головного убора, потому что рожки мешали. Но на этом сходство и кончалось. Чертёнок не носил цепочек с колдовскими прибамбасами, не рисовал на подоле чёрных футболок выбеленных человеческих черепов. У участника реалити-шоу коленки торчали спереди, а у Хеллбоуина – сзади. И вот ещё что обязательно стоит отметить. Тот самый участник был страстным любителем по любому случаю нести цветистую ахинею. Чаще всего просто так, а временами зло унижая презираемых им участниц, среди которых, надо отдать ему должное, попадались и откровенные шлюшки. Чертёнок же, во-первых, не мог молоть языком без пользы, потому что языка у него не было совсем, и в телепатические дискуссии он вступал при самой крайней необходимости. Во-вторых, Хеллбоуин много и не без пользы думал. Вот последней своей задумкой он и решил поделиться с хозяином потустороннего мира Лиутифером. Но только потому, что никто другой не мог разрешить ему выбраться на Землю в человеческом облике. А мыслишка у Хеллбоуина, с точки зрения потусторонних, была абсурдна и, в свою очередь, интересна тем, что ни у кого в их мире не было возможности поучаствовать в соревнованиях, самые высокие достижения в которых не фиксировались спортивными федерациями, но обязательно попадали в Книгу рекордов Гиннеса. Среди обитателей мира Хеллбоуина были, естественно, свои супермены и супервумен в тяжёлой и лёгкой атлетике, боксе и боях без правил. Буйной славой пользовались у фанатов и команды-победительницы в игровых видах. Даже экстрим процветал. Не хватало только мастеров по фигурному катанию, о чём все, вплоть до Лиутифера, печалились, потому что лёд, который всё-таки могли там устроить, очень быстро таял. Но вот таких чемпионов, как выкуриватели неимоверного количества сигарет без перерыва, поедатели металла и стекла, гусениц и разнообразных личинок, пельменей, сарделек, сосисок, гамбургеров, глотатели вареников, заливатели в себя пива и прочих жидкостей, дефлораторы, вслед за Гераклом, девственниц, в потустороннем мире не было и быть не могло. Чёртова конституция и физиология не позволяли. Хеллбоуин хоть и питался время от времени душами грешников, всё-таки решил поступиться своей сущностью, выбраться на Землю и попытаться сделать доброе дело. Во-первых, он надумал отвлечь чересчур тщеславных и потому на редкость изобретательных жителей Земли от участия в таких состязаниях, которые у нормальных людей вызывают брезгливость, кривую улыбку и острое желание покрутить пальцем у виска. А во-вторых, решил избавить своих сородичей от жёлчной зависти к людишкам, которые могут-таки проглотить, к примеру, сотню горячих вареников минут за пять или за шесть, но вот никакой чёрт к такой задаче даже не подступится. Караульный дождался, пока Хеллбоуин поравняется с ним, потянул зажатую между его пальцами зелёную ленточку, нацепил её на трезубец и приоткрыл одну створку двери в тронный зал ровно настолько, чтобы чертёнок только протиснуться смог. Как только он протиснулся, тут же упал на четвереньки. Вы видели когда-нибудь, как кошка или собачка, сделав на прогулке своё обычное дело, прижималась подхвостьем к траве и, быстро-быстро перебирая передними лапками, проезжала какое-то расстояние, отдавая таким образом дань простейшей гигиене? Точно такую же фигуру изобразил и чертёнок с той лишь разницей, что он не елозил собственным подхвостьем по мрамору, а цокотал по нему коленками задних ног. Его копытца, прижатые к бокам, в это время слегка подрагивали и безучастно поглядывали на потолок. Таким подобострастным образом Хеллбоуин добрался до ковра из белых костей у подножия трона, притормозил, поднял пятачок и подставил Лиутиферу беззащитную шею, полностью отдавая себя в его власть. «Величайший из Величайших! Я у твоих ног!» - протранслировал он своё приветствие Властителю загробного мира. Его ещё не очень длинный хвостик, вытянутый в струнку, слегка вибрировал. «Встань и откройся!» - громыхнуло в голове чертёнка. От страха он не сразу понял приказ Лиутифера и растянулся на полу, разбросав конечности в стороны, но шею всё-таки оставил открытой. «Встань!» - ещё раз громыхнул Властитель и мелкой молнией угодил прямо в кончик хвоста Хеллбоуина. Чертёнок споро вскочил на ноги и, дрожа всем телом, уставился на Лиутифера. А посмотреть было на что. Крупная хрячья голова хозяина с еле заметными глазками и почти метровыми рогами, закрученными на манер шнекового винта, плотно, без малейшего намёка на шею, сидела на покрытом гладкой золотистой шерстью тучном бочкообразном торсе. Жирные бёдра-окорока Властителя заканчивались удивительно тонкими ножками с мелкими копытцами, которыми он болтал, как деревенский пострел на заборе. Лиутифер сидел на троне-кресле, изваянном из цельного монолита мрамора цвета шкуры молочного поросёнка. Предплечья его возлежали на удобных подлокотниках с канавочными углублениями, оконечности которых украшали человеческие черепа Ладонь правой руки Властителя обнимала череп. А в левой руке он держал серебряный трезубец на массивном сандаловом древке. Во впадинах черепов то и дело без всякой системы вспыхивали красным немигающие совьи глаза. «Гм… Забавно!» - опять громыхнуло в голове чертёнка. Пока он глазел на Лиутифера, тот спокойно забрался в мозги Хеллбоуина и нашёл в них всё, что ему было нужно. «На Землю, значит, хочешь. Людишек проучить…» «Хочу, Величайший. И проучу!» «Ха! Ха! Ха! И ещё десять раз «ха»! А твой наставник Вультессар ничего не рассказывал тебе о своих да-авних вылазках на Землю к ведьмочке Солохе без моего позволения? Он думал, я ничего не знаю, ха-ха-ха! Не вспоминал, сколько раз её сыночка кузнеца на себе катал, и как его потом… ха-ха-ха!.. Вакула отблагодарил? А ведь те его похождения стали среди очень многих людишек достоянием – как это они нынче там говорят? – гласности». «Н-нет, Величайший», - Хеллбоуин сник, уже не рассчитывая не только на помощь Лиутифера, но и вообще на реализацию своей нынешней и других задумок, которые пока еле брезжили в его черепушке. «Ну, ладно, Хелл! – ментальный посыл Лиутифера даже потеплел. – Парочку душ для меня не забудь прихватить. Благо… Х-х-р-р… Ма-ар-рш на Землю!!!»
2. Лиутифер хоть и не в Сочельник выбросил Хеллбоуина на Землю, но неприятности посыпались на чертёнка сразу. Он после короткой потери сознания очутился в чистом поле под жарким летним солнцем в смушковой шапке, вышиванке под куцей казацкой свиткой , широченных шароварах и в тупоносых малоросских лаптях с онучами. Оглядел себя чертёнок и подумал: «Да… Не угадал Величайший. Не то время года…»
А Лиутифер покачал головой и насупился.
Делать нечего – надо разоблачаться. Снял Хеллбоуин с себя всё тёплое, остался в вышиванке, шароварах и лаптях. Поднял носок одного лаптя, покачал из стороны в сторону, потом – другого. Огляделся по сторонам. Вдали заметил лесок. С другой стороны почуял большой водоём. «Хоть в воду гляну. На кого я теперь похож…» Сделал пару шагов, оглянулся на кучку тёплых вещей и потянул руку к затылку: «А с этим что делать? Найдёт кто-нибудь – что подумает?» Был бы чертёнком, быстро закопал. А сейчас? «Гм-гм. А наша магия тут действует?» Вспомнил нужное заклинание и отправил тёплые вещи в свою каморку в потустороннем мире. «Действует!» Превратился в невидимку и мигом оказался на берегу большого ставка. Недалеко от противоположного берега он увидел лодку, с которой старик в белой косоворотке и соломенной шляпе с широкими полями ловил рыбу. Клёв, наверное был неважный, потому что конец удочки лежал на воде, а сам старик поклёвывал носом. Но вот со дна лодки поднялся немаленький пёс, поставил передние лапы на борт и вызверился на Хеллбоуина. Потянул носом воздух и рыкнул. Старик очнулся, поводил удочкой, глянул туда-сюда и спросил: - Відчув що-те, Жулька? А я нічого не бачу...[1]
Пёс ещё раз повел носом, повернул голову к старику и снова рыкнул. - Та годi тобі! Нікого ж немає...[2]
Тогда пёс успокоился, встал на задние лапы, раза два обернулся кругом и вновь плюхнулся на дно лодки. А Хеллбоуин понял, что собак надо опасаться. Они не люди. Оглядел ставок, по форме напоминающий бумеранг, и переместился на самый дальний конец, заросший камышом. Осторожно развел их, наклонился над водой, полюбовался своей колдовской физиономией, взялся за нос и поводил его из стороны в сторону. В общем, сам себе он понравился. Потом освободился от лаптей, размотал длиннючий полотняный пояс, окрашенный дубовыми орешками, выбрался из чёрных шаровар, стянул вышиванку и отправил в свою каморку. Остался нагишом и пошкрябал ногтями затылок. Взвился высоко вверх и осмотрелся. Заметив многоэтажный дом в недалёком посёлке, опустился на гудроновую крышу. Сел на край, свесил ноги и стал наблюдать, в чём же ходят потомки ведьмы Солохи и кузнеца Вакулы. Ему приглянулись кожаные босоножки, джинсовые брюки, расписанная речёвкой светлая футболка и что-то типа темно-серого картуза с длинным козырьком. Похоже – бейсболка? «И где бы это всё добыть?» - опять полез к затылку чертёнок. Поднялся чуть ли не под облака и включил орлиное зрение. Углядел усадьбу с кирпичным домом под красной жестяной крышей, просторным двором, садиком и огородом, спустился пониже. Хозяйка, подоткнув подол длинной юбки за пояс, неторопливо размахивала цепом, выбивая зерно из ячмённых снопов, да время от времени кышкала на кур. А на верёвках, обвитых вокруг толстых стволов липы у сарая и каштана за аккуратным плетнём, он заметил то, что ему нужно: футболку и джинсовые брюки. Опустился на землю около яблони и осторожно двинулся к веревкам с бельём и одеждой. Только Хеллбоуин протянул руку за джинсами, как вздрогнул от громкого и раздирающего душу мява. Скосил глаза и увидел громадную кошару с длинной пепельной шерстью и зеленущими глазами. Она зло выгнула спину и распушила в кухонный ёрш вертикально поднятый хвост, кончик которого слегка подрагивал. Заметив, что на неё смотрят, кошка опять раскрыла пасть и упреждающе зашипела. Потом круто развернулась, взлетела на нижнюю ветку каштана и снова заорала. Хозяйка двора бросила молотить, подошла к верёвкам, подняла уже почти сухую простынку и увидела обнажённого парня: - Йой, лишенько![3] – вырвалось у нее. Она бросила простыню, подняла руки кверху и, затянув высокое «у», кинулась в дом, хлопнула дверью и со звяком накинула крючок.
Хеллбоуин, опешив от того, что попал под очи местной Солохи, напрочь забыл о телепорте и, как пацанья шкода, кинулся в сад. Но его догнала лохматая дворняга и молча, во всю пасть, хватанула за икру почти под коленкой. Чертёнок растянулся на дорожке и малость проехал по ней всем телом, обтесав левую щеку, бок и бедро. Причинному месту тоже немного досталось. Тут уж он вспомнил про телепорт и проявился на берегу ставка под камышами. На его счастье, там никого не было. Сбросив невидимость и поскулив немного по-щенячьи, чертёнок осмотрел себя, насколько смог, потом сосредоточился, прокрутил в уме нужное заклинание и залечил царапины и уже посиневший собачий укус. «Хорошо, хоть дворняга не бешеная. Пришлось бы ни с чем домой возвращаться», - подумал Хеллбоуин и уже по привычке потянулся к затылку.
Лиутифер только хохотнул и тут же опять отвлёкся.
«Надо таки одеться. И поприличнее…» - скомандовал себе чертёнок и вновь уселся на то же самое место на крыше многоэтажки. Но теперь он не столько разглядывал прохожих, обращая внимания на их прикид, сколько незаметно рылся в мозгах, пока не выловил интересующую его мысль о каком-то крутом супермаркете, где будто бы можно прикупить всё, что твоей душе угодно. Были бы деньги. Что это такое – деньги, он имел представление из бесед со своим наставником Вультессаром. Знал, что каждая страна на Земле имеет свою валюту, у которой, в свою очередь, собственный курс по отношению к другим. Не мешкая, он порыскал над посёлком, выискивая этот таинственный супермаркет, и, наконец, нашёл. Распахнутые настежь широкие двери то впускали, то чуть ли не выталкивали людей, которые туда входили с плоским пакетиком, а оттуда – с раздутым да не с одним. Больше всех, как заметил Хеллбоуин, нагружены были женщины. Кое-как, стараясь никого не задеть, чертёнок просочился в супермаркет и с огромным трудом сумел примоститься у самой дальней кассы так, чтобы никому не помешать, но видеть то, что ему нужно. Уложив в памяти внешний вид гривен , Хеллбоуин переместился на второй этаж, забитый в одной половине промышленными товарами, а в другой – одеждой и обувью. Здесь людей было намного меньше, и он свободно походил вдоль витрин, выбирая то, что ему приглянулось. Сложив в уголочке свой новый полный прикид, он опять почесал в затылке: «А как я платить буду? Нагишом? Переполох устрою… Можно и так уйти, но зачем девочек подводить? С них же слупят стоимость уворованного, да ещё оштрафуют и с работы попрут… Проблемка…»
Лиутифер хмыкнул: «Растёт малец!»
Но тут же придумал. Выпрямился, сосредоточился и через какие-то мгновения предстал перед кассой в лаптях, шароварах и вышиванке, но с кучей современного барахла и обувки. Кассир прыснула, прикрыв рот ладошкой, а рядом тут же нарисовался охранник в помятой форменке, недвусмысленно похлопывая по левой ладони резиновой «демократкой». - Хлопче, а ти гроші маєш? - А як же ж. Маю. - Досить розрахуватися за все? - Досить, досить. Ти вважай давай. У мене часу обмаль. - Серйозний хлопець! - А то![4]
Чертёнок не удержался, потянул в себя носом и сделал вид, будто вытер его пальцем. Кассир опять прыснула и назвала общую сумму. Хеллбоуин важно вытянул из-за пояса с виду потёртый мужской кошелёк, медленно отсчитал несколько купюр с бандуристом. Получил сдачу, внимательно её пересчитал, спрятал в кошелёк и подождал, пока девочки упакуют всё купленное. Таким же образом, пошарив в головах обитателей посёлка, Хеллбоуин обзавёлся паспортом и кое-какими другими бумажками, здраво рассудив, что запас карман не тянет. До вечера бродил по посёлку, впитывая опыт общения людей друг с другом и не отбрасывая никаких сведений о мире, в котором оказался по собственному желанию и воле Властителя. Он поселился и с относительным комфортом отдохнул в местной гостинице, просмотрел массу телепередач, а утром, предварительно выгладив заклинанием приобретённые обновки, нарядился в них, перекусил в буфете (ничто человеческое ему теперь не чуждо) и сдал номер. Решив, что в посёлке делать больше нечего, переместился в соседний город.
3. На одной из улочек городка Хеллбоуин увидел скромненькую вывеску «Вiльний час»[5] и решил зайти. Увидев его, длинноногая секретарша деланно улыбнулась, поприветствовала его и спросила:
- Маєте замовлення? - Так. - Будь ласка, ось форма заявки. - Насамперед я хотів би перемовитись з хазяїном. - У нас хазяйка. Як вас представити? - М-м... Пан Бiсенко.[6]
Секретарша поднялась и нажала кнопку селектора: - Пані Мерзотна! До вас пан Бiсенко. - Нехай заходить,[7] - услышал чертёнок.
Девушка выскочила из-за стола, процокала к дверям и приоткрыла их: - Будь ласка![8]
Хеллбоуин быстрым шагом прошёл к столу хозяйки. - Вітаю вас, пані Мерзотна![9]
Повинуясь жесту хозяйки, занял стул у приставного столика и тут же продолжил: - У мене до вас пропозиція…[10]
И, не вдаваясь особо в детали, выложил хозяйке суть предложения, способ организации и привлечения участников состязания. Назвал сумму вознаграждения, которое получат призёры, не забыл упомянуть и о выгоде тех, кто поможет ему реализовать задуманное. Госпожа Мерзотная даже вышла из-за стола и прошлась туда-сюда по своему не очень просторному и скромно меблированному кабинету. - Цікаво! Дуже цікаво. Але, на жаль, наша фірма не потягне такий захід. Ось мій брат... Він в Москві. У нього куди більше можливостей. - З ним важко зв'язатися? - Ні, що ви! Зараз і переговорю. Тільки... Давайте, пан Бiсенко, одразу домовимось. За сприяння мені покладені, скажімо, десять відсотків від вашої виручки. - Ну, пані! Це грабіж. - Ваше слово? - Два відсотки. - П'ять! На менше я не згодна. - Добре! Я так і скажу вашому братові Ігору Безбашенному, що його сестричка вимагає за сприяння в організації змагання п'ять відсотків від виручки. Він спохмурніє, встане з-за столу, підійде до віконця офісу, погляне на пам'ятник Миколi Гоголю і скаже... Що він скаже, пані Мерзотна?[11]
Хозяйка фирмы ахнула и с ужасом уставилась на Хеллбоуина: - Ви знаєте мого брата? - Тепер знаю. - Гаразд. Я згодна на два відсотки, - прошептала она. - Ось і славно! Цілую ручки, пані...[12]
И исчез. А Мерзотная еле удержалась за край массивного стола, чтобы не грохнуться на пол. - Ось кодло бiсове...[13]
И была недалека от истины. А Хеллбоуин в это время уже прогуливался по Гоголевскому бульвару и присматривался к офису Безбашенного, у дверей которого застыли два амбала с резиновыми «демократками» на поясе. Чертёнок уже собрался присесть на лавочку, но передумал: небо всё плотнее заволакивало тучами, вот-вот дождь пойти может. И он решительно зашагал ко входу в офис. Амбалы синхронно перекрыли дверь и сделали шаг вперёд: - Куды прёшь, лошонок! - К хозяину. - Он тебя звал? - Не пустите, он вам по тыковке настучит. - Гы! Слышь, Грицько, шо он шепчет? - Я хозяину бабло несу. - Покаж! - Щщаззз, только разуюсь. Оба амбала потянулись к «демократкам». И в этот момент раздалось шипение динамика, а из него послышалось: - Грицько! Проводи ко мне пацана! Амбал недовольно поморщился и открыл дверь. Хеллбоуин не торопясь поднялся по ступенькам, а второй амбал захотел придать ему ускорение резиновой дубинкой. Но чертёнок так на него посмотрел, что тот икнул раз, другой, да так и не смог остановиться. Кабинет Безбашенного разительно отличался от того, в котором работала сестра московского бизнесмена. Просторный, со светлым дубовым паркетом и высоким потолком, украшенным вычурной лепниной, – куда там хрущёбным апартаментам. А мебель вся цвета спелой вишни, только кресла посветлее – обтянуты тёмно-коричневой кожей. Хеллбоуин посмотрел на хозяина кабинета, развально сидящего за огромным столом, на котором терялись три телефонных аппарата в стиле ретро, современный ЖК-монитор и письменный прибор, напоминающий большую морскую раковину с тремя анодированными шариковыми ручками, прошёл к креслу у приставного столика, легко отодвинул его и уселся, закинув ногу за ногу. Безбашенный исподлобья посмотрел на непросчитываемого с первого взгляда посетителя повнимательнее и (стреляный воробей – на мякине не проведёшь!) заметил в нём что-то такое, отчего ему стало не совсем уютно. Он поёрзал в начальственном кресле и постарался придать своему уже давно не спортивному телу более деловое положение. - Н-ну? – протянул он. – С чем пожаловали, молодой человек? Я что-то про какое-то бабло слышал? - Не какое-то, а самое реальное. Ко всему прочему – немалое. Задумка вот какая – мы проводим состязание на достижение результата, достойного Книги Гиннеса. - Мы? Я такими делами не занимаюсь. - А давай попробуем. - Хм… Что-то не припомню, чтоб мы на брудершафт пили. - Я вообще не пью. Слушай и не перебивай, - Хеллбоуин повысил голос, в котором прорезались металлические нотки. - Рекламу беру на себя, телевидение тоже. Всё необходимое для состязания доставлю. Билеты отпечатать – не проблема. Твоя задача – арендовать стадион. Хорошо бы – «Лужники», но и «Динамо» сойдет. Обеспечить охрану и медицинскую поддержку – понадобится. Оплатить реализацию билетов. - Ты в курсе, на сколько это потянет? – попытался воспротивиться Безбашенный. - Примерно… - А делиться как будем? - Не парься! Весь остаток тебе. Кроме призовых победителям. - Слышь, пацан. А где бесплатный сыр прячется, сечёшь? - Это ты пацан! - вызверился чертёнок. – Не хочешь – поищу другого. Безбашенный откинулся на спинку кресла и призадумался. Предложение было очень заманчивым, но не давала покоя мысль: его потенциальный партнёр отказывался от доли в предприятии. Почему? Лохом его не назовёшь… - Ну? – потерял терпение Хеллбоуин. - Шевели извилинами! И прикинь – на тебя уже наезд готов. Вот-вот подскочат! Безбашенный вскинулся: - Твои? Хеллбоуин пожал плечами: - Мне это ни к чему. Вспомни, кому на любимую мозоль наступил… - Ладно! По рукам! - Наезд я беру на себя. А ты не рыпайся. И стражей вызвони. Особо не рассусоливай, скажи – стреляют… Только Хеллбоуин вышел из дверей здания, где располагался офис Безбашенного, как из-за угла вывернула серая «газель». Остановилась, завизжав тормозами. Из широкой двери шустро выскочили шестеро «бычков» в масках и с автоматами УЗИ, сразу же открыв шквальный огонь. Охранники молодцы – вовремя попадали на крыльцо и не пострадали. А чертёнок шёл вперёд и даже пальцем не шевельнул, но стрелки дружно выронили автоматы и все как один кулём свалились на асфальт. Водитель «газели», почувствовав неладное, хотел было завести мотор, но тоже обессилено уронил голову на руль. Двумя душами рейдеров Хеллбоуин подзакусил сам, а остальные пять единым пакетом отправил Величайшему.
Лиутифер проглотил пакет угощения и даже вкуса не почувствовал, но ощутимо похлопал чертёнка по плечу. Вот как ползу, так и отражаю!
4. Стадион был полон до отказа. На каждой из четырёх осветительных мачт висели огромные плазменные экраны, чтобы все, кто приобрёл билет, не особо напрягали зрение. В центре ухоженного зелёного газона на даже не покрашенном овальном деревянном помосте уже были выставлены тринадцать (по числу участников состязания) крутобоких стеклянных аквариумов. В них шевелились живые, как обещала реклама, «королевские креветки». Четверо операторов какого-то телеканала скучали у своих камер на треногах. Ждали выхода тех, кто жаждал попасть не только в Книгу Гиннеса, но и отхватить немалый куш в пять миллионов рублей. На трибунах зашевелились, когда ожили динамики, и сладкий женский голос разнёсся над стадионом: - Внимание! На зелёное поле славы выходит сборная международная команда соискателей титула лучшего в мире глотателя живых королевских креветок. Встречайте! Трибуны откликнулись на удивление жидкими рукоплесканиями. - Ну, что же вы! Такие неактивные! – заволновался динамик. Аплодисментов немножко добавилось, а потом стадион затих. Люди обратили взоры на экраны, потому что из тоннеля под трибунами показались соискатели. Шли степенно, а не как футболисты, ленивой трусцой на газон выбегающие. У каждого в правой руке маленькая копия государственного флага. Последним шёл россиянин. А перед ним – представитель Израиля. - Рома, – тихонько позвал давнего знакомого еврея Иван. – Станешь рядом со мной. У меня подкисленная водичка есть. - А это не запрещено? – удивился Роман. - Нет. И Брониславу из Бреста подскажи, чтобы от нас не отделялся. - А он таки нам нужен? Ладно... Снова заговорили динамики: - Уважаемые соискатели! Занимайте свои места. Сигнал к началу состязания - пятый удар метронома. Иван пристроился напротив своего аквариума, достал двухлитровую пластмассовую бутылку и поставил её так, чтобы их тройка свободно могла до нёё дотянуться. - А стаканчики не дотумкал прихватить? Эх, Ваня… - Перетопчешься. Неожиданно громко раздался какой-то деревянный звук метронома. И после пятого удара полетели «королевские креветки» из аквариумов в распахнутые рты. Жевать – время терять. Глотать надо. Но не у всех получалось ладно. Только Иван, Бронислав и Роман размеренно работали обеими руками, изредка делая один или пару глотков подкисленной воды. Вдруг стадион ахнул. Два участника схватились за животы и рухнули у помоста. А третий отвернулся от аквариума – его вырвало прямо на газон. Да не только тем, что он глотал, а вдобавок ещё и кровью. Он поревел немного, опрастывая желудок, потом достал платочек, вытер рот. Очень внимательно посмотрел, что же такое он глотал, а потом как заорёт: - Урки! Нас обманули! Это не креветки! Это личинки майского жука! А-а-а! – и его опять вырвало. Многие участники прекратили глотать и уставились на горлопана. А Иван и Роман, не отвлекаясь на вопли, одновременно закинули в рот последние «креветки», глотнули водички и выбросили руки вверх. Победа! Следом за ними опустошил аквариум Бронислав. - Подумаешь! Нас в России ещё не таким дерьмом кормят. Не забыл, Рома? - Не-а! – и давай выделывать коленца привычного ему танца фрейлехс, больше известного как семь-сорок. Иван пустился вприсядку, а Бронислав – прихлопывать в ладоши. Остальных участников этого прямо таки необычного состязания выворачивало наизнанку. Троих или четверых уже отправили на «скорых». Довезут ли живыми? Ведь личинки майского жука – совсем не креветки, королевские они или простые. У них челюсти такие мощные, что корешки деревьев перегрызают за милую душу. И что стоит самым живучим из них прогрызть стенку желудка и добраться до того же сердца? А? Зашевелились и стражи порядка, со всех сторон направляясь к главному организатору этого состязания. Хеллбоуин сначала не вник в ситуацию, но потом понял, что опять, как во дворе современной Солохи, надо «делать ноги». Когда он принял свой естественный облик, стражи попятились назад, а стадион ахнул: - Чёрт… Чёрт… Чёрт… Хеллбоуин резко выбросил вверх обе руки. Его объяло и поглотило пламя с бурым дымом, разнося во все стороны серный запах.
Безбашенному с трудом, но всё-таки удалось замять скандал, который ощутимо урезал его прибыль. Но призовые Ивану, Роману и Брониславу выплатил честно. Станет ли он «проталкивать» их достижение в Книгу рекордов Гиннеса, еще не решил, но остался очень доволен тем, что не отказался от заманчивого предложения рогатого. Он расслабленно сидел в своём любимом кресле, наслаждаясь сигарой, когда раздался стук в дверь. Створка приоткрылась, в щель протиснулась голова охранника Грицька: - Шеф, к вам Роман просится. - Давай! Когда Роман подошёл к столу, Безбашенный лениво указал ему на кресло, которое когда-то (ну, сколько там дней минуло?) занимал самый настоящий чёрт. - Ты, небось, тоже с предложением, от которого трудно отказаться? А? - А что! И с предложением. Я готов остаток своих призовых вложить в новое предприятие. Недавно мы глотали личинок майских жуков. И что нам помешает устроить состязание по глотанию личинок навозных мух?..
Лиутифер слегка подбил подбородок Хеллбоуина, который понуро сидел на одном колене Величайшего, и обратил его внимание на экран с картинкой из кабинета Безбашенного.
- Опять с помощью чёрта? Так я не умею их вызывать. - Я тоже не умею. И что? Без них не справимся? Легко! Вот как ползу, так и отражаю!
И мир видит себя, и изумляется себе, и себя ненавидит. Книга Кораблей
В утреннем парке плакала девочка. Плакала давно и устало, как охрипший от собственного крика котенок, и оттого тихий плач этот казался еще более безнадежным. И более важным, чем очереди за хлебом и грозящее повышение цен, как важно все искреннее. Девочка сидела на скамейке не первый час, она замерзла и проголодалась, но не уходила. Слезы выкатывались из бледно-голубых глаз, ползли по щекам, падали на колени, едва прикрытые мятым териклоновым платьем. У босоножка оторвался ремешок и был привязан веревочкой. А на скамейке лежали гроздья рябины. По парку вместе с моросью гулял серебристый туман, девочка ежилась, вздрагивала, когда опадали тронутые желтизной листья. Из тумана возник человек. Подошел по скату горы к одинокой скамейке, присел. Спугнутая девочка отодвинулась к краю. Не поворачиваясь, не делая резких движений, человек произнес: — Отдай зеркало и возвращайся домой. — Нет! — сказала она сипло. Вскочила и побежала с горы — голубая бабочка, застигнутая ненастьем, и босоножек, подвязанный веревочкой, мокро шлепал об асфальт.
Девочка сидела на перилах балкона, перевесив ноги в пропасть. Правда, пропасть была ненастоящая, всего в два этажа, да и девочка не боялась высоты. А родители и тетя, которые боялись — были сейчас в другом месте. Девочка рвала вишни прямо с дерева и бросала их в рот. Продолговатые листья были запорошены августовской пылью, а вишни почти черные, с зеркальным блеском, сладкие до обморока, и с каменными косточками внутри. На балконе росли в ящике лопухастые георгины и при движении небольно ударяли девочку по голому колену, тогда она морщила облупленный нос с веснушками на переносице. Губы, подбородок и правая рука были липкими от сока. — Туська! — закричал снизу пегий пацан. — Эй, Туська! Девочка склонила голову с величием королевы. — Гвардейцы приехали! В "Красном петухе" будут жить. Айда посмотрим! Туська дернула узким плечиком: вида-али! О каких гвардейцах может идти речь, когда теплая мякоть щекочет губы и солнце пригревает кожу. Тем более кому-кому, а уж Миньке она бы никогда не показала, что заинтересована. Туська аккуратно обгрызла и выплюнула косточку. Та упала точно на Минькино темечко. Пацан отскочил и замахал кулаком: — Ну, Туська, погоди! Доберусь я до тебя! Девочка пренебрежительно фыркнула и уплыла в комнату, где сумеречно блестели зеркала и старинная посуда в стеклянной горке. Шторы были задернуты, создавая таинственный полумрак, пахло нафталином, пылью, немного кошками и вообще чем-то таким, чем пахнут очень старые дома. На плюшевом пледе, покрывавшем диван, дрых теткин кот Гематоген. Туська турнула его и уселась, расправляя воображаемые кружева с видом томной и скучающей королевы. Если бы ей не исполнилось двенадцать, отчего она считала себя уже взрослой, и если бы тетка не велела строго-настрого не выходить из квартиры, она была бы уже у "Красного петуха". Не так уж часто в их заштатный городок прибывают гвардейцы. Туська подумала, чего она лишилась, и вздохнула.
— Видела?! Туська не поняла, чего от нее хотят, но на всякий случай кивнула. — Это возмутительно! — тетя сжала сухонькие ручки. Делиться впечатлениями было не в ее обычаях, и внутри Туськи заиграл колючий холодок приключения. — И магистрат не сказал ни слова против. — Но гвардейцы... — При чем тут гвардейцы! — тетка ожесточенно швырнула на колени Туськи газетный листок. — И в последних новостях будет то же самое. Но Туська уже углубилась в сообщения. — Ой, а они правда вредные? Тетя всплеснула руками и села на Гематогена. Мяв почти заглушил ее дальнейшие слова о шестнадцати поколениях благородных предков, на коих зеркала не оказали ни малейшего зловредного влияния. Туська зевнула.
Когда грузили трельяж, тетя стонала, перевесясь через перила балкона: — Осторожнее! — А все одно! — ухмыльнулся надзирающий за погрузкой гвардеец. А шофер мрачно сплюнул сквозь открытое окно и пробормотал нечто не для женских ушей. Гематоген озабоченно принюхался к пустоте, а тетя, слюня палец, пересчитывала кредитки: "Трельяж, и из ванны круглое, и три пудреницы — и дали всего. Совести у людей нет..." Впрочем, по мнению тети, ее у людей никогда и не было.
— А что, зеркала правда заразные? — Дура! Антошка крикнул так неожиданно зло, что не привыкшая к подобному обращению Туська заплакала. Нет, ей вовсе не хотелось плакать, но слезы как-то сами собой набухли в бледно-голубых глазах и вспрыгнули на ресницы. Губы задрожали. — Если хочешь... если хочешь... у меня есть зеркало!.. — Дура! — поспешно и как-то испуганно прошипел Антошка. — Выброси. А лучше утопи. Весь дом за тебя посадят. И тогда Туська с кулаками кинулась на него, крича: — Я думала, ты человек!.. А ты трус! Трус! Верни мою шпагу, слышишь? Антошка пожал плечами. Через два часа Минька позвонил в двери и робко сунул ей шпагу. Туська среагировала на это гораздо спокойнее, чем сама ожидала, затолкала шпагу в щель за клавесином и постаралась о ней забыть. Потом сняла с книжной полки фотографию, где они были с Антошкой и улыбались, аккуратно вырезала себя, а остальное изорвала в клочки, бросила в унитаз и спустила воду. А себя поставила на прежнее место. Тетка заругает. Ну и пусть! Надо было решить, куда спрятать зеркало. Прежде, чем сунуть зеркало в щель между гаражами, Туська не удержалась, чтобы не полюбоваться им на прощание: старинное, Юр-Тогосской работы, на длинной ручке, в обрамлении серебряных веточек, — оно пускало круглые солнечные зайчики и отражало небо. Все казалось таинственно-волшебным в круглой глубине — и прозаичные ржавые стены гаражей, и облака, и по-августовски пышные заросли лопухов и полыни. Заигравшись, Туська едва не подскочила от оклика. Минька стоял, до колен утопая в зелени, испуганно таращился на нее. Туська быстро сунула зеркальце за пазуху: — Ты ничего не видел. — Туська... — он набрал дыхания. — Тетку твою... Она, не дослушав, бросилась к дому. Двое в форме удерживали тетку, а та цеплялась за перила балкона и кричала: — Настя! Настенька! Беги! Поспешно захлопывались открытые по случаю жары окна.
— Это он, — подумала Туська. — Это он, предатель! — и бессильно погрозила кулаком спрятавшемуся за кронами высоких тополей дому. Хотелось плакать и очень хотелось есть. Туська с тоской вспомнила о теткиных борщах, которые так презирала, и сглотнула слюну. Побренчала в кармашке мелочью. Хватит на пирожок. И на переговорный пункт. Ей повезло: никто не стал особо приглядываться, и автомат оказался исправным, сработал с первого раза, но услышав в трубке знакомое "Але!", Туська разрыдалась. — Ника! Что там? Что там такое?! — басовито вмешался отец и, похоже, забрал у мамы трубку. — Ничего не слышно. В мембрану подули и постучали: — Анастасия, это твои фокусы? Анастасия! Туська так ничего и не сказала, потому что какой-то парень стал пристально всматриваться в нее через стекло. Аккуратно повесила трубку на рычаг, вытерла слезы. Что делать? Сельма, подумала она. Хорошо, если Сельма в городе. Парень утратил к Туське всякий интерес, но и она забыла про него, едва оказавшись на улице. Влезла в полупустой троллейбус, прикорнула на пыльном теплом сиденье. Сельма вела у них эстрахорнский, а еще театр, и походы — все-все-все. И не надевала на себя "маску стервы", как выражается психологица. К ней можно было прийти с любым, она понимала. Туська едва не прозевала остановку, выпрыгнула в последний момент, подумала, что это плохо, ее могли заприметить, но потом решила, что все слишком сонные от жары, чтобы обращать на кого-то внимание. Прижала руку к животу, который холодило зеркальце, и ей стало спокойнее. Сельма открыла, сказала обычным голосом: — Настя? Очень хорошо. Проходи. Но в глубине длинных глаз поселилось удивление. — Я обедаю. Будешь? Туська быстро закивала. Смывая с рук земляничную пену и вытирая их розовым махровым полотенцем, она изумлялась, что ничто не изменилось, что все та же ласковая и покойная жизнь вокруг и отчего же ей хочется спрятаться, забиться в угол, и те двое в форме, оторвавшие тетку от перил, а Гематоген... Минька его покормит, или забудет, он ненадежный, этот Минька... — Сельма, тетю арестовали! Она рассказывала, глотая слезы и путаясь в словах, а Сельма слушала, знакомо подпирая рукой подбородок, и в ее глазах виделись Туське внимание и сочувствие. Туська кончила и замолчала. Сельма положила ей руку на плечо, и Туська стерпела — Сельме позволялось многое. А больше всего хотелось уткнуться в горошковый халатик и, чувствуя себя под защитой, заплакать. И оттого слова Сельмы были, как удар. — По-моему, ты должна отдать зеркало. Туська молчала, приоткрыв рот. А Сельма говорила, и слова ударяли, как молоточек по шляпка гвоздей. — Понимаешь, иногда так бывает. Это долг, и ничего не изменишь. Ты уже взрослая, ты должна понимать, что жизнь человека дороже зеркала. — Но это несправедливо! Я не больная, и она не больная. Я докажу! Она стряхнула руку Сельмы, вскочила. — Ты веришь мне? — Я?.. Да-а.. — Тогда послушай. Тетю надо спасти. Правильно? Туська покорно кивнула. — А для этого надо вернуть зеркало. И чем скорее, тем лучше. Объяснишь, что маленькая, перепугалась... — Я не маленькая! Сельма тряхнула плечом: — Неважно. Если хочешь, я позвоню, все объясню. Прямо сейчас. Она направилась к прихожей. — Нет! Когда Сельма обернулась, в глазах было все то же холодное удивление: — Ты не хочешь? Но так нужно! — Кому — нужно?! — она кричала на учительницу, которую любила... когда-то любила, уточнила Туська, в прошлой жизни. Которой нет. — Кому нужно-то? — повторила она тише. — Кому? — Твоей тете. Чтобы ее выпустили... из изолятора. Ведь ты ее любишь? Туська проглотила комок: — Но ведь оно последнее. В городе. В стране. А может, на земле. — Ты в это веришь? — А вы... верите, что зеркала несут зло? Она смотрела в коричневые глаза Сельмы и думала, что будет, если та солжет. Или ничего не будет, потому что взрослые всегда лгут, а им никогда ничего не бывает? Даже самые лучшие... — Я не знаю. Честное слово, не знаю. Но надо позвонить. Так будет лучше... — Оно красивое. Из Юр-Тогосского серебра. Очень старое. — Мне хотелось бы посмотреть, — сказала Сельма тихо. — Можно? — У меня его нет, — легко солгала Туська. — Я его спрятала. За гаражи. Принести? В глазах Сельмы что-то мелькнуло. — Нет. Тебе опасно. Я сама. Только ты объясни подробно, где искать. А сама жди меня. Поешь. После позвоним. Ведь тебя будут искать. Вечером объявят по "ящику". И фотография у них наверняка есть. А ты не сможешь долго прятаться. Туська кивнула. В этом Сельма была права. И все равно она сдаваться не собиралась. — Ну, я пошла. Туська подождала минут пять после того, как хлопнула дверь. Суп, пусть и остывший, пах так, что голова шла кругом. Но Туська не стала есть, взяла только кусок хлеба и, на ходу запихивая в рот, вылезла в окно.
Толстый мальчик шел по улице и уплетал мороженое — со вкусом и знанием дела — выедал сливочную начинку, подольше сберегая шоколад. У Туськи слюнки потекли. Если мальчишка так произдевается еще минуту, она выскочит, стукнет его и отберет мороженое. Но мальчишка ушел. Зато к кустам, где она пряталась, подошел пес и стал нюхать воздух. — Кыш-ш, — зашипела на пса Туська. Не хватало еще, чтобы прибежал хозяин узнать, что его скотина унюхала. Пес, обиженно понурясь, отошел. В кустах было сыро, грызлись комары. Но Туська просто не решалась подняться в квартиру родителей: вдруг их тоже... изолировали... как тетю. Арестовали, поправила она себя, пусть взрослые лгут и притворяются. А она не станет. Назло всем! И тут из подъезда вышла мама. Отец вел ее под руку, рассказывая что-то, мама улыбалась. Туська медленно поднялась навстречу. Не кинулась, как всегда, не повисла с визгом, забывая, что взрослая. Ждала. — Анастасия, — сказал отец. — Нас предупредили, что ты можешь появиться. Идем. У Туськи дрогнули губы. — Куда? Отец (совсем как Антошка) пожал плечами: — Домой, конечно. Поешь, помоешься. Ты безобразно грязная. — А меня арестуют? Брови отца поползли вверх: — Арестуют? С чего ты взяла? Разумеется, тебя посмотрит врач. Мало чего ты могла подцепить за неделю... — А тетя? — Это было недоразумение, — с нажимом произнес отец. — Понимаешь, не-до-разу-ме-ние. Она звонила нам два дня назад, за тебя беспокоилась. Мы тебя к ней отвезем... — Если захочешь, конечно, — неуверенно вставила мать. — А зеркало? Она стояла и ждала, что они ответят, но уже сейчас полз из живота ледяной холодок, потому что Туська заранее знала ответ. — Понимаешь, так будет лучше. Понимаешь, мы хотим тебе только добра. — А мне не нужно ваше добро. Конечно, она могла попытаться им что-либо объяснить... про сказку, и что ее нужно защищать... даже если одна против всех. А они заладят свое. Она может утонуть в их вранье! Ненастоящие. Или это она ненастоящая? Когда она заглядывала в зеркало, то видела там чужую девчонку с ненормальным худым лицом и глазами. Может, они правы, а она ненормальная, когда прячется и всех боится и прячет зеркало, а может, надо наоборот? Она уже почти сдалась и поверила им, когда отец сказал, хватая ее за плечо: — Ну, хватит! Потом будешь разводить философию. Пошли. — Я не пойду. — Пойдешь. Как миленькая, — отец встряхнул ее, как деревянную марионетку. — Осторожнее, Андрей! — Хватит, доосторожничались, — он выплевывал слова, как болотную жижу, в которой лежал под Юр-Тогосом и откуда вынес шрам арбалетной стрелы. — Доигрались в гуманность. С этими учителями, с инновациями. Поздно ее арестовали. — Кого — арестовали? — переспросила Туська шершавым голосом. В ней словно хрустнуло все, переломилось, окончилось. — Сельма, — спросила она. — Сельма, да? И рванулась. Платье лопнуло не плече. Но она была свободна.
Она бежала, как никогда в жизни. Босоножек подвел, ногу вывернуло, и Туська кубарем покатилась с обрыва, обдирая колени и локти, инстинктивно стараясь уберечь заткнутое за резинку трусиков зеркальце. Позади ломала кусты безнадежно отставшая погоня. Туську выкатило на пирс, к пустому морю и небу, проткнутому насквозь мачтой одинокой яхты. Плача (не потому, что горели синяки и царапины), сползла к воде. Пришла мысль спрятать здесь зеркальце и бежать. Пусть тогда ловят. Но это было бы как предательство. — Барышня! Туська резко обернулась. С яхты свешивался бородатый моряк с трубкой в зубах и пронзительно синими глазами. Таких рисуют на картинках старых книжек: докрасна загорелых, с волосатыми руками и ослепительной улыбкой, они щурят глаза от ветра и зычно изрекают: "Право руля! По бим-бом-брамселям!" Не хватало разве попугая на плече, вопящего: "Пиастры! Пиастры!" Туська попыталась улыбнуться и плеснула водой в лицо, на котором слезы вымыли две светлые дорожки. — Барышня, не желаете ли составить компанию старому морскому волку? Вместо ответа Туська стала пробираться к яхте по острым верхушкам камней, торчащих из воды. Когда подоспела погоня, на берегу уже никого не было, и только яхта резала крылом горизонт. Вот как ползу, так и отражаю!
По-моему, самое тяжелое, обременительное время в году ― это начало ноября. Самое тихое время. Смолкают дожди, прекращаются листопады, уже холодно ― я вижу ледок на асфальте, - но нет снега. Мёрзлая пустота вместо воздуха, и в носу неприятно щекочет, когда я вдыхаю её. Я стоял на берегу медленно замерзавщего проспекта и ждал автобуса. Все мысли тесно собрались вокруг одного вопроса ― как и куда бы спрятаться от пронизывающего ветра. Можно заскочить в ларёк, к тому же я как раз вспомнил, что на счету моего телефона заканчиваются деньги. И вдруг этот телефон зазвонил. У меня есть особенность, можно сказать, причуда ― не могу разговаривать стоя. Ну, или сидя на одном месте. Даже когда мне приходится пользоваться стационарным телефоном, я всегда расхаживаю вокруг него по комнате, рискуя оторвать от аппарата трубку. И тем ноябрьским утром, на остановке, я с огорчением понял, что мечты о тёплой минутке внутри ларька не сбываются. Звонил один из заказчиков, разговор обещал быть долгим. Я принял вызов, постаравшись сделать свой чуть простуженный голос как можно более дружелюбным, и зашагал вдоль проспекта. Скоро стало понятно, что шум машин мешает мне как следует слышать собеседника, и я свренул направо, во дворы. Вдоль улочки тянулись старые пятиэтажки из красных кирпичей. Где-то впереди лаяли собаки, и я подумал, что не хочу туда идти. Ведь я боюсь собак! Так что, повернул опять направо. В том дворе я увидел около десятка разноцветных автомобильных покрышек, до половины вкопанных в землю вдоль тротуара. Мне вдруг показалось, что собаки теперь лаяли за спиной. С неприятным чувством я обернулся, но увидел на пустой улице только медленно бредущую следом за мной старуху. До чего же противная тогда стояла погода! На ветру мёрзли мои уши и руки, а спина под зимним пальто, напротив, вспотела, и свитер мерзко кололся своими искусственными шерстинками. Я вышел на улицу, перпендикулярную проспекту, и вновь повернул направо. Там впереди, на светофоре, стоял мой автобус, и я прибавил шагу. Казалось, разговор по телефону близится к концу, но не тут то было. Человек на том конце был на редкость болтливым. Обсудив со мной дела, он вдруг решил, что можно заодно и просто так почесать языком. Наверное, ему там скучно, в том тёплом и удобном кресле, где он, наверное, сидит ― подумал я. И едва добравшись до остановки, мне пришлось пойти прочь от неё, прежним путём, продолжая разговаривать по телефону. Всего я раза три обошёл тот квартальчик, пока, наконец, не смог с наслаждением нажать на кнопку с красной трубочкой. Это случилось около разноцветных колёс. Я остановился, чтобы надеть наушники и включить радио, и заметил ту самую, уже виденную прежде, старуху. Она выходила из-за угла дома, опираясь на клюку. Конечно, во время моего напряжённого разговора, в который пришлось полностью погрузиться, у меня не было возможности внимательно следить за тем, что происходило вокруг. Но теперь, остановившись наконец и увидев ещё раз старуху, я ясно осознал, что она ходила за мной всё это время. Кажется, я её даже помнил. Ведь почти кажое моё утро начинается с остановки на проспекте, и эта старуха всегда, по-моему, проходила мимо, пока я ждал автобуса. И чего она за мной увязалась сегодня? Я сделал шаг навтречу ей и спросил, не случилось ли чего и не нужна ли моя помощь. Ну, мало ли ― скорую вызвать, или, может, она вообще забыла, куда шла? Ровно в тот же миг, как я закончил говорить, старуха исчезла без следа, словно растворилась в промёрзшем воздухе. Довольно странная штука, если не сказать фантастическая и пугающая. Разумеется, я счёл всё это не более чем проявлением какой-то болезни и дал самому слово на той же неделе обратиться к врачу. Я сразу решил, что мои нервы серьёзно расстроены, и, подумав, нашёл для этого массу подходящих причин. На работе дела шли неважно, я едва укладывался в сроки. По вечерам часто болела голова, да к тому же этот дурацкий ноябрь... Потом произошло кое-что ещё. В тот, другой день, у меня было отличное настроние с самого утра, ведь пока я спал, выпал снег, чистый и пушистый. Обожаю первый снег. Проснувшись, я собрался даже выйти полюбоваться им на балкон. С пятого этажа должен был открыться неплохой вид на преобразившийся город. Я решил позволить себе не появляться в офисе до обеда. Недавно закончили большой и важный проект, так что теперь можно было и расслабиться. И вот дверь балкона распахнулась, впервые с тех пор, как наступили холода. Я сделал шаг, и холоднющая плитка на полу обожгла мои босые ноги. Это случилось так неожиданно, что чашка с кофе едва не выпала у меня из рук. Совершенно необходимо было вернуться в дом и отыскать тапки. Вот что значит перестать курить ― забываешь, как надо выходить на балкон зимой, - улыбнулся я про себя. Но вот я наконец стоял и смотрел на окрестности через чистое стекло. Завод вдалеке пускал в безоблачное небо два строго вертикальных столба белого дыма. На глаза мне попался какой-то паренёк в ярко-синей куртке. Студент, судя по небольшой ношенной сумке через плечо, кроссовкам и наушникам на непокрытой, давно не стриженной голове. На ум пришли воспоминания о моих собственных студенческих годах, и я с удовольствим погрузился в них, прилёбывая свой сладкий и крепкий кофе из огромной круглой чашки. Но вдруг среди этих мыслей мне словно почудилось что-то скверное, неприятное. Как гнилое яблоко в корзине красивых и спелых. В голове что-то больно кольнуло. Просто мне стало ясно, что этого парня я уже видел раньше. Да, каждое утро, когда я выходил покурить перед работой, этот студент отправлялся куда-то мимо моего балкона. На пары, - думал обычно я, - и, как минуту назад, принимался вспоминать о своих собственных парах. И что тут странного? Ничего, конечно, ничего, если с вами всё в порядке, если вы здоровы. А вот я, похоже, не был в порядке. Поэтому я задержался на балконе, проводив парня взглядом, и стал ждать. Моё предчувствие подтвердилось через полчаса с небольшим, я как раз стал понемногу успокаиваться и замерзать. Студент в синей куртке снова вышел из-за поворота и снова прошёл под балконом. Я задержался ещё на час и видел его ещё два раза. Потом я быстро оделся и вышел во двор, совершенно позабыв о работе. Когда тот парень в очередной раз проходил мимо дома, я пошёл за ним, чтобы проследить, куда он направляется. Оказалось, он ходит по кругу и ни на какие пары не торопится. Может, убивает время, слоняется тут просто так? - Эй! - говорю я, догнав его, - извини, сигаретки не будет? Раз! - и я стою на заснеженной улице совершенно один. Нет больше никакого парня. Только десятки глаз-окон, бликующих на солнце, смотрят на меня со скукой. Был ли в ту минуту хоть кто-нибудь за ними? Видел ли кто-нибудь то, что произошло? Конечно, нет. Я просто спятил. Окончательно свихнулся, и должен отправляться к специалисту немедленно. Я достал телефон и позвонил начальнику, чтобы отпроситься на пару дней. Он, похоже, был немного пьян и без проблем отпустил, пожелав скорейшего выздоровления. Я проверил карманы пальто ― о, удача! - паспорт с собой. Значит, и полис тоже тут, ведь я храню его за обложкой паспорта. Не стоило терять времени, и я решил прямо сейчас пойти в поликлинику. Хотя на работе у нас ― дополнителная страховка, в эту их платную клинику я почему-то не собирался. Не привычно, с детства же в обычную ходил. По месту жительства. Вот и тогда ноги сами привели меня к муниципальной лечебнице. На втором этаже её, в конце выложенного серым камнем коридора, я отыскал дверь с табличкой «Лев Ильич Карманов, невропатолог». Конечно, к психиатру бы лучше было... но его то ли тогда не оказалось в больнице, то ли вообще не положено было по штату. Я так и не понял точно, что мне пытались объяснить в регистратуре. Но женщина из очереди, по доброте своей, или просто чтобы прогнать меня от окошка, посоветовала идти к невропатологу, раз уж психиатра нет. Она с этим Львом Ильичём оказалась знакома, и рекомендовала его как превосходного специалиста. Что ж, я подчинился и вот, оказался перед его дверью. В ответ на робкий стук изнутри послышалось «заходите, заходите уже!», и я проник внутрь. Все видели кабинеты в городских поликлиниках. Пара шкафов, купленных в конце восьмидесятых, оттуда же обои и вся прочая мебель: большой стол, три стула, кушетка, покрытая плёнкой. Широкое окно во всю стену. На столе, конечно, стекло, под ним ― сотня бумажек, фантиков и обрывков прошлогодних календарей. На стекле много всего, в относительном порядке, но сильнее остальных предметов привлекает внимание красный телефонный аппарат с круглым циферблатом. Лев Ильич сидел с левой стороны стола. Он был один в кабинете. Я поздоровался и сел на стул для пациентов. Врач отложил в сторону записи, которые делал в своём блокноте, чуть приподнял очки, сползшие слишком низко на нос. Он внимательно посмотрел на меня, сощурив глаза. - Добрый день, молодой человек. - Пожалуй, он именно так и должен был ко мне обращаться, ведь его редкие волосы были седыми, и он, к тому же, врач. - Здравствуйте, - сказал я ещё раз. Я почувствовал, что трудно будет перейти к делу, неловко. Всё-таки моя проблема не так проста, как, скажем... ну, не знаю. Может быть ( и скорее всего ) Лев Ильич, этот серьёзный старый человек, просто рассмеётся мне в лицо. - Ну, чего сидим? Выкладывайте, давайте, чего там у вас? Я ведь спешу. Ладно, раз уж пришёл... - Понимаете, доктор... дело вот в чём. Я не уверен, что мне именно к невропатологу надо, но ― вот послушайте... - тут он одобрительно кивнул, приглашая продолжать. - Да. Вот что случилось... Как только мог связно и последовательно я рассказал Льву Ильичу об исчезновениях старухи и парня, которым стал свидетелем. При этом я старался дать понять, что не совсем ещё, не окончательно повредился в уме ― сам себе снисходительно улыбался, закатывал глаза на самых интересных моментах рассказа. Но всё-таки этого нельзя было скрыть ― в глубине души я точно знал, был уверен на сто процентов, что всё рассказанное мной ― чистая правда. Я чем угодно мог поклясться, что видел, видел, как старуха и нестриженый студент изчезли в никуда, едва мне стоило с ними заговорить! Вскоре рассказ был окончен, я ждал реакции доктора на него и, возможно, предварительных соображений насчёт диагноза. - Да ничего страшного, дорогой мой! - произнёс вдруг Лев Ильич громко и откинулся на стуле. - Это вы просто нарвались на заглушки, вот и всё. - Простите? - Заглушки. Это были не люди, а всего лишь заглушки. Ну, старуха та, и студент... понимаете? - Нет... - Ладно. Хорошо. - Доктор как будто немного расстроился. - Ничего. Почти никто не понимает, ничего страшного. Я расскажу. Конечно, всё это не более, чем теории... а кое-кто говорит, что и домыслы. Но вы-то вряд ли станете сомневаться, ведь сами всё видели. Заглушки есть всюду, где набирается достаточное количество настоящих людей, живущих рядом. Никто не знает точно, что они такое представляют собой и откуда берутся. Одни утверждают, что это Город ― как совокупность человеческих умов, душ, или как нечто само по себе разумное и одушевлённое, как вам угодно... Так вот, есть мнение, что заглушки создаёт сам Город. Зачем ― никто из сторонников городской гипотезы пока не смог объяснить. Вообще, доложу вам, все эти разговоры про Город... попахивают эзотерикой, и мне лично не близки. - Стоп... Я не понимаю. Лев Ильич, правда ― вы о чём? - Я? О заглушках. Очень интересная тема! Кажется, вы хотели знать. Вы ведь хотите узнать о том, что видели на днях? - Да. - Тогда потрудитесь не перебивать. - Лев Ильич опять откинулся на совём стуле. Он снял очки и принялся глодать дужку, глядя в окно. - Заглушка снаружи выглядит, как обычный живой человек, не отличить. Более того... вам особенно повезло, так легко распознали, а ведь часто заглушки могут и поддержать несложный разговор, особенно со знакомыми, которых часто встречают. Или даже с другими заглушками. Ваши-то двое почему исчезли? Потому что вы попытались с ними заговорить ― а они этого не умеют. Заглушки же! Безмозглые видения, не более того. В каком-то смысле, просто плод воображения, Бог знает чьего. Ходят себе по кругу, ходят, ходят... создают иллюзию, видимость, что рядом всегда кто-то есть, что людей вокруг ― полным полно. Отсюда вторая мысль о заглушках – возможно, их генерирует наш личный, индивидуальный разум. Или какая-то его особая часть... впрочем, это имеет мало значения. Другими словами, он дорисовывает для себя реальность, как хочет, как больше нравится. Непонятно, конечно, почему они ходят по кругу. Большой или поменьше, но всегда есть круг, замкнутая траектория, если хотите. Зато легко объяснить, с кем заглушки могут разговаривать, а с кем нет, если принять, что мы создаём их сами. - Как же? - Ну просто ведь: со своим создателем могут, вот и всё. А с чужими людьми – нет. Возможно также, что заглушки одного автора могут и между собой поговорить. Доктор сделал длинную паузу, наверно, обдумывал что-то. - Вообще, молодой человек, так можно до смешного дойти, знаете ли!.. - Всмысле? - Так... задумываюсь иногда. Вот я – врач. А вы? - Инженер. - О, инженер. Отлично. Вы меня поймёте. В офисе ведь работаете? С утра туда, вечером обратно? Я как раз собирался ответить, но наш разговор бесцеремонно прервал человек, вломившийся в кабинет без стука. - Лев Ильич! Почему вы всё ещё здесь, я не понимаю? - Послушайте, не надо вот так врываться! У меня, между прочим, пациент! - Так, Карманов, хватит... это ведь уже все границы переходит. Вы уволены, почти три недели тому назад, и это вам должно быть хорошо известно! Не надо делать вид, что первый раз слышите. И никаких, конечно, пациентов у вас быть не может. Удивительно, что вас пропустили в поликлинику! Если вы сейчас же не очистите этот кабинет и не забудете дорогу сюда, я обещаю вам – слышите? – что позвоню в полицию! Просто не знаю уже, как с вами бороться. Оказалось, моего невропатолога и в самом деле давно уволили. Пришедший человек оказался главврачом, и потом он рассказал мне, что доктор Карманов перестал справляться со своими обязанностями, к тому же часто начал всерьёз рассуждать о всяких... неакадемических исследованиях. Да и возраст уже... Короче говоря, Льву Ильичу настоятельно посоветовали на пенсию. Уже и другого невропатолога нашли, как раз ему-то и приходил главврач показывать новое рабочее место. Перед тем, как со мной попрощаться, начальник поликлиники посоветовал (шёпотом) решительно выбросить из головы тот бред, который, возможно, мне успел наплести Карманов. Но я сказал, что ничего необычного старый доктор не рассказывал, решив не подставлять его. Тогда главврач убежал куда-то по своим делам. Он пожал мне руку, извинился за поведение Льва Ильича и пригласил завтра на приём к новому невропатологу. Но я, покидая поликлинику, всё же решил не лениться и разузнать о порядке приёма в нашей, платной. Старик-невропатолог, несущий какую-то ахинею... главврач и регистратура, которые вообще не в курсе кто, где и чем тут занимается... Конечно, я слышал о бесплатной медицине разные истории, но самому как-то раньше не приходилось сталкиваться, везло, наверное. В любом случае, зачем мне невропатолог? Я к психиатру собирался. Интересно, включены ли его услуги в нашу страховку? Той ночью я остался дома один, жена уехала к родственникам на несколько дней. Чувствуя сильную усталость и явившуюся из ниоткуда головную боль, я рано лёг спать. Было холодно. Я пошёл принять горячую ванну, но и там было холодно. Провозившись с газовой колонкой минут двадцать и отчаявшись добиться от неё по-настоящему горячей воды, я оделся теплее и вернулся в постель. Но всё равно не получалось уснуть, по спине то и дело пробегали мурашки, и все позы, что я пытался выбрать для сна, оказывались дико неудобными. Так прошло больше часа. Я уже всерьёз собрался бросить бессмысленные попытки провалиться в сон и, несмотря на боль в голове, встать и заняться чем-нибудь. Чем угодно – приготовить еду, установить на компьютере что-нибудт из старых игр и вспомнить детство, пойти погулять, в конце концов. По-моему, на улице и то должно было быть теплее, чем под моим бесполезным тяжёлым одеялом. Но ничего этого так и не случилось, потому что каким-то чудом мне удалось задремать. Мне снилось, что я всё-таки отправился на прогулку. На нашей улице таял снег, трудно было идти, не наступая в глубокие лужи. Там, где должны были лежать свежие сугробы, я почему-то видел почти сравнявшиеся с асфальтом остатки грязного льда. И воздух казался сырым, как это бывает в конце марта. Кругом царила ночь, и на небе я видел тусклое расплывчатое пятно луны. Я шел себе и шёл, безо всякой цели.Разумеется, я никого не встречал на пути, ведь была глубокая ночь, и ни в одном из окон домов не горел свет. Скоро стало понятно, что я иду на проспект. Если я и совершаю ночные прогулки, то почти всегда именно в таком направлении. Дохожу до круглосуточного магазина, беру что-нибудь вроде баночки спрайта и поворачиваю к дому, перекинувшись парой слов со знакомым охранником. Но тогда, во сне, я прошёл мимо магазина. Он почему-то был закрыт. Сон — странная штука. Не могу сказать, что я полностью контролировал свои действия. Скорее я просто сидел внутри себя, как в кабине какой-нибудь машины, и смотрел наружу через иллюминаторы-глаза. Миновав магазин, я зашагал дальше. Постепенно начало светлеть. Когда я добрался до проспекта и встал на остановке, всё кругом выглядело как утром, будто я отправляюсь на работу. Ночная прогулка незаметно стёрлась из памяти. Пока я дожидался автобуса, начался дождь, да такой, что пришлось основательно промокнуть, да ещё и автомобили на проспекте угрожали окатить с головы до ног водой из дорожных ям. Но вот подъехал автобус, и я оказался внутри. Сбылось то, о чём я обычно не смел и мечтать — он был совершенно свободен! Человека три на весь салон. Кондуктора я среди них не заметил и пошёл заплатить водителю. Я заглянул в кабину, но там никого не было. Ну и что, мы и так, вроде, неплохо едем. Зачем водитель? Я выбрал кресло поудобней и сел смотреть в окно. Чудесно добравшись до конечной, я вышел. Сделав несколько шагов в сторону офиса, я заметил, что ко мне приближается женщина, раздающая бесплатные газеты с объявлениями. Она работает здесь часто, но прежде я всегда ускользал от неё, старался проходить мимо и глядел в сторону. Теперь же я был на улице совершенно один, и та женщина двигалась прямо на меня. Она подошла очень близко и раскрыла было рот, чтобы заговорить со мной. Но мне не довелось услышать этих слов. Окружавший меня мир медленно поплыл, верх с низом поменялись местами. Я вдруг остро почувствовал, что не понимаю, где и зачем нахожусь, что вообще происходит. Это внушало ужас. Ужас — вот что заполнило те краткие мгновения между сном и явью. Моё дыхание сделалось неровным и перестало приносить мне достаточно воздуха. Сердце замерло, и всю грудь сковало болью. Изо всех сил я старался проснуться. Стало понятно, что единственный выход из этого ада, в который вдруг превратился мой невинный сон, был там, на поверхности, где светит яркое солнце здравого смысла. Но я забрался в такие недра, что позабыл дорогу назад! Я забыл, разучился просыпаться, и в какой-то момент почти смирился с тем, что вот сейчас моя жизнь кончится, и жена найдёт моё холодное тело и увидит мёртвое лицо, немыслиммо искажённое тисками ужаса. Обидно было слышать, по-настоящему слышать реальные звуки реального мира: машины соседей под окном, крики ворон, шум холодильника, - и одновременно понимать, что сам я где-то в другом месте, и мой несчастный разум не может не то что пошевелить какой-либо частью тела, но даже не способен об этом ясно подумать. К счастью, всё кончилось само собой. Я выбрался. Мерзко вскрикнув, я подпрыгнул на кровати. Всё тело покрывали капли холодного пота, я сидел и жадно дышал, привыкая вновь к этому занятию. Собрался кое-как на работу. Вспомнил, что взял вчера отгул. Ну уж нет, решил я. Наедине с самим собой мне никак нельзя теперь оставаться. В кругу коллег, наверное, смогу немного отвлечься. За окном капал дождь, и мне пришлось перерыть шкаф, пока не отыскался зонт. В автобусе меня ждала ужасная давка. Это было так отвратительно, как никогда. Кондуктор несмотря ни на что делал свою работу на совесть. Он сминал и без того смятых людей, прокладывая себе дорогу из конца в конец автобуса. Я даже решил, что не буду платить за такую езду, из злости. Но кондуктор добрался до меня и привёл к порядку. Так ехали до самой конечной. Чья-то чёрная спина и ещё чей-то полосатый рукав прямо перед носом — вот и всё, что я видел за эти сорок с небольшим минут. На последней остановке все разом вывалились наружу, едва не опрокинув автобус. Тут недалеко находился автовокзал, и было похоже, что большинство моих недавних попутчиков направляются именно туда. И была между этими людьми одна девушка, довольно милая на вид. Она тащила две огромные сумки и ещё пакет. Под её наверняка промокшими ногами в летних кроссовках хлюпало снежное месиво. Несшиеся мимо люди мало того, что не замечали бедную девицу (или делали такой вид), так ещё некоторые из них едва не сбивали её с ног. Ведь не просто удержать равновесие, когда тяжеленные сумки клонят то в одну сторону, то в другую. Короче говоря, мне искренне захотелось помочь. Я развернулся и пошёл к той девушке, до неё было шагов двести. Она остановилась передохнуть, поставила свою ношу в снег и вдруг посмотрела прямо мне в глаза, случайно отыскав в толпе, улыбнулась и беспомощно развела руками. Наверно, это интуиция подсказала бедняжке, что можно рассчитывать на меня. А я не мог вспомнить, откуда мне знакомо её лицо. И не мог понять, отчего было так жутко узнавать его. Мои мысли снова сошли с рельс. Я замер, встал на месте как вкопанный. Потом что-то изнутри сказало мне, что надо бежать, не раздумывая и без оглядки, сейчас же. Кажется, я уже успел приблизиться к той девушке, и она что-то собиралась мне сказать, сделала шаг навстречу. Но я ничего не услышал, я поспешил раствориться в толпе так быстро, как только было возможно. Должно быть, барышня с сумками была очень разочарована. С тех пор я немало думал надо всем этим. И несмотря на то, что я посетил несколько раз платного психиатра, и эти посещения пошли, кажется, впрок... Всё равно я стараюсь избегать разговоров с незнакомцами. И советую вам поступать так же. Вот как ползу, так и отражаю!
Глава первая. Радио было включено на полную громкость на единственной работающей волне, но это уже не спасало, спать хотелось все сильнее. Черт возьми! Засну ведь! Один раз уже чуть с дороги не вылетел, каким-то чудом вписался в поворот. Потом стал обгонять грузовик, вышел на встречку, глянул направо, а там никого. Аж волосы дыбом встали. Реальные глюки пошли. Всё! Сдаюсь. Я стал присматривать, где бы остановиться. С обеих сторон дороги сплошняком шел лес. Глухое же местечко! Эх! Надо было раньше думать об отдыхе, километров шестьдесят назад, когда проезжал какое-то село. Справа появилось обширное поле, слева взгляд выхватил неприметную просеку, и я резко затормозил. Почему бы и не сюда? Врубив заднюю передачу, я вернулся, и, убедившись в отсутствии как встречных, так и попутных машин, свернул на просеку. Куда-то же ведет эта заросшая травой грунтовка. Радость моя была недолгой, грунтовка закончилась, едва начавшись, дальше непонятно вообще: дорога или просто просвет среди деревьев, вполне возможно когда-то здесь и правда была просека – а теперь разве что звери на водопой ходили. Лес по обе стороны звериной тропы стоял глухой и мрачный, так что делалось не по себе. Я медленно продвигался все дальше от шоссе, машина подпрыгивала на ухабах, а я ждал каждую минуту, что вот-вот даже это подобие дороги могло закончиться. Пару раз все же пришлось выходить, тащиться вперед и смотреть состояние едва видной в траве колеи. Что меня так тянуло вперед? Наверное, надежда на какой-нибудь водоем. Воздух, напоенный влагой, подтверждал эту возможность. Почему я так решил, объяснить не мог, просто упорно ехал дальше. Просвет впереди придал оптимизма: там либо еще одно поле, либо уже озеро или речка. Надежда вскорости искупаться в прохладной воде придавала сил. Какова же была моя радость, когда, выехав на просторную поляну, увидел впереди обрыв, а за ним огромное пустое пространство. Подъехал к самому краю. Склон оказался пологим, что там обрыв - просто показалось. Я угадал - внизу в утренних лучах солнца сверкало безмятежной гладью воды большое озеро. Бормотание магнитолы прекратилось, а когда - я не заметил, был слишком занят дорогой, грозившей кучей неприятностей в виде рытвин, камней и прочих сюрпризов бездорожья. Выключив приемник, из которого доносилось теперь только шипение, я вышел из машины. Красота-то какая! Все небо в причудливых облаках, с просветами синевы. По обеим сторонам широкого склона – сосны и березы, повсюду большие валуны… Я замер. А потом снова глянул вниз. Ну и дела! Время тут словно остановилось, потому что пейзаж вокруг озера за два прошедших года ничуть не изменился. Окруженное лесом и высокими холмами, оно не пользовалось популярностью лишь по той причине, что на много километров вокруг жилья не наблюдалось. И среди экотуристов и прочей праздношатающейся братии маршрут странным образом был не известен. Кроме того, дорога сюда вела ужасная и тогда, два года назад, если конечно эту заросшую травой тропку, можно было назвать дорогой. Понятно, почему я не узнал ее - тогда за рулем был Тарас, а я не столько смотрел по сторонам, сколько таращился в подаренный другом ноутбук. Подарок был шикарным и неожиданным. День Рождения давно прошел, и я был немало удивлен такой щедростью. Не утерпел, открыл его еще по пути к озеру, стал устанавливать проги и дрова, чтобы не терять времени. Помню, тогда Тарас ругался, мол, ненормально это - выехать в кои-то веки на природу, чтобы безвылазно втыкать в монитор. Может и ненормально, но ноут стал мне дорог, как старый друг. Вот и сейчас поехал со мной на природу, создавая для Тараса железный повод поворчать. Причем мне-то показалось тогда, что озеро от шоссе совсем близко, свернул и вот оно. А сейчас пришлось проехать не меньше пяти километров. Это и сбило с толку. Вот ведь повезло! Надо будет рассказать Тарасу, посмеемся вместе. Здесь было так красиво, что невольно захотелось бросить на хрен свою городскую суетливую жизнь и поселиться прямо тут, вдали от городов, машин и людей. С вершины холма, на котором я остановил свой старенький Пежо, открывался потрясающий вид. Ровная водная гладь, обрамленная густым смешанным лесом. Озеро словно дремало, а над ним легкой дымкой стелился утренний туман. Где-то совсем рядом заливалась тонкой трелью какая-то пичуга. И тишина… Захлопнув дверцу машины и, по привычке, включив сигнализацию, квакающие звуки которой показались странно неуместными среди этой живой красоты, я сладко потянулся до хруста в позвоночнике и бодро зашагал вниз по крутому склону к узкой полоске песка у кромки воды. Утро было холодным, не больше пятнадцати градусов, трава, еще мокрая от росы, мгновенно намочила кроссовки, стало досадно – ни времени, чтобы их просушить, ни запасной обуви не было. Едва пробивающиеся сквозь сплошные облака лучи солнца уже начали пригревать, но особых надежд на теплый день я не питал. Оставалось каких-то двадцать-тридцать километров до места назначения. Если искупаюсь, сонливость уйдет по-любому, а значит, есть шанс добраться вовремя, Скинул с себя футболку, джинсы и все остальное и, сложив одежду на небольшом сухом камне, я голышом потопал к воде, наслаждаясь свободой, какую дарят подобные глухие места. Собираясь в спешке, под причитания сестры, норовившей всучить в дорогу все подряд, я не взял никакой одежды, о чем уже успел пожалеть. Точнее, просто забыл этот чертов рюкзак. Сашка, мелкая язва, его у порога поставила, но как-то не до того было. Распахнутая дверь скрыла его с глаз. А я даже не вспомнил, пока бегал из квартиры в машину. Зато верный дорожный ноутбук, ружье в чехле, пара коробок патронов, легкая трехместная палатка и теплый спальник были аккуратно уложены на заднем сиденье. В багажнике в новом ящике ждали своего часа необходимые для работы инструменты. Сестра позвонила, когда я проехал не меньше сотни километров, возвращаться - нечего было и думать. Наврал Сашке, что все куплю, чтоб ее не огорчать, только лишнего бабла не наблюдалось уже давно. Почему собственно и откликнулся на предложение старого друга. Ну, может не только поэтому. Стесняться было некого – ни души вокруг, от легкого ветерка голая кожа мгновенно покрылась мурашками. Я взобрался на высокий валун, с которого мы с Тарасом позапрошлым летом, прыгали сотню раз. Неровный высокий камень уходил вперед, врезаясь в озеро и чем-то напоминая небольшой причал. Там, где он обрывался, было очень глубоко. Мы с Тарасом тогда еще пытались подсчитать, сколько точно в метрах, ныряя по очереди с его рулеткой, но из памяти эти цифры выветрились, а может, мы и не довели дело до конца. Было много пива и девчонки отвлекали… Я усмехнулся - и пришло же в голову воспользоваться рулеткой. Не иначе, как по пьяни, ведь куда проще было привязать к веревке груз, а потом уже измерять ее на берегу. Даа, вспомнится же! Как бы то ни было, классно мы тогда отдохнули. Я даже нашел глазами то место, где стояли наши палатки. Все заросло высокой травой, но тот небольшой пригорок с очень ровной поверхностью, хорошо отсюда просматривался. Вздохнув для храбрости, я сделал пару упражнений, чтобы вернуть телу гибкость, и больше не медля, нырнул в темное озеро, прыгнув головой вперед. Вода оказалось здорово холодной и я вынырнул на поверхность, отдуваясь и отчаянно стуча зубами. Вот так сюрприз! Не ожидал я от второй половины августа такой ледяной воды. Бешено работая конечностями, поплыл к противоположному берегу, где среди леса, нависающего прямо над водой, была небольшая полянка. С воды она не просматривалась, и я плыл наугад, постепенно привыкая к холоду. Озеро напоминало большой овал. В западной части в него впадала бурная речка. В восточной - били холодные ключи. Потому самое оптимальное – плавать именно здесь, в самой узкой его части, где от одного до другого берега было метров двести. Выбравшись на берег и немного побродив по полянке, поглядывая не найдется ли парочка грибов, желательно белых, вспомнил, что сложить мне их не во что, плюнул на это дело и решил плыть обратно. Облака как раз разошлись, и все вокруг залило ярким радостным светом. Уже прыгнув в воду, я сделал несколько мощных гребков, когда взгляд на тот берег заставил меня остановиться и вглядеться внимательнее. Так и есть, возле камня с моей одеждой кто-то был. Издалека и не поймешь – парень или девушка. Сразу стало как-то неуютно, даже злость взяла, в кои-то веки решил насладиться одиночеством! Но с другой стороны меня обуяло любопытство, как этот человек оказался в столь диком месте. Не проплыв и половины, убедился, что это девчонка – ветер растрепал ее длинные волосы. Одетая в брючки и свитер, она стояла, сложив руки на груди, и внимательно наблюдала за мной. Вот ведь попал. Я медленно плыл, не меняя курса, прикидывая, как себя вести.
Вот ведь попал. Я медленно плыл, не меняя курса, прикидывая, как себя вести. Что ей вообще надо здесь? Оставаться в воде дольше необходимого было просто опасно. Заболеть точно не входило в мои ближайшие планы. У начала камня я совсем замедлился, вскарабкаться на него невозможно, слишком высоко, да это бы мне никак и не помогло. Хотелось просто выйти на берег, сделав вид, что все путем, но, преодолев раздражение, решил все-таки поговорить сперва. Я ухватился за небольшой выступ на валуне, даже нашел опору для ноги, другой рукой откинул с глаз налипшие волосы и посмотрел на девушку. На вид не больше двадцати, симпатичная такая, даже красивая, смотрит с любопытством. - Привет, - кричать не пришлось, расстояние небольшое. Сейчас я даже порадовался, что вода непрозрачная. Девчонка зачем-то оглянулась и я быстро оглядел окрестности. Больше никого не заметил. - Привет, - в ответ она приятно улыбнулась, но готов поклясться, ситуация ее явно забавляла. - Хороший денек, правда? Во мне вдруг проснулся голод, обычный самый. Желудок заурчал. Жрать захотелось ужасно. Пироги Сашки кончились часов двадцать назад, а тратиться на придорожные кафешки не было ни средств, ни желания. - Денек и правда ничего, - кивнул я, - только в воде тут очень холодно. Может, отвернешься, и я выйду? Девушка несколько секунд смотрела мне в глаза, кусая губы – наверное, чтобы не рассмеяться, наконец, кивнула, пожав плечом, развернулась и отошла на несколько шагов от берега. Сохранять достоинство уже никаких сил не было, и я выскочил берег, и принялся резво натягивать на себя одежду, не спуская глаз со спины девицы. Если б не она, можно было бы походить по берегу, обсохнуть, а так пришлось испытать несколько неприятных мгновений натягивания всего на мокрое тело, и сдерживая невольные ругательства. Пальцы тоже слушались плохо. Справившись с джинсами, я сразу почувствовал себя человеком и уже не торопясь натянул носки и кроссовки. Мне даже пофиг было, что они все еще мокрые, а к ногам прилип песок. Девушка повернулась и, кусая длинную травинку, смотрела, как я натягиваю футболку. - Ты откуда взялась? – Спросил я, выуживая из кармана часы. Мельком взглянул на время и мысленно охнул. По-хорошему, мне надо было быть у Тараса пятнадцать минут назад. А тут только до шоссе пилить неизвестно сколько. - А чего ты такой злой? – Спросила она. - Я? Нормальный! Тебя подвезти, или что? Мне вообще-то пора. - Если не трудно, - тут же согласилась она самым вежливым голосом. - Ну, пошли тогда. Не глядя, идет она за мной или нет, стал быстро взбираться по склону. Тело горело после купания, с мокрых волос капало на футболку, пустой желудок снова напомнил о себе. Надеялся, что Тарас догадается меня покормить. Только оказавшись у машины, обнаружил, что в кармане ключей нет. Девчонка уже добралась и скромно встала рядом. - Что случилось? – Спросила она. - А, ключи выпали. Подожди. Я на всякий случай посмотрел возле машины, пнул ни в чем не повинное колесо и опять поперся на берег. Присутствие девушки начинало реально раздражать. Так ведь и не сказала, откуда она взялась. Нашел ключи почти сразу, возле того самого камня. Лежали в небольшой ямке, заполненной водой. Пока шел наверх, вытирал их о край футболки, подозревая, что на этом проблемы еще не кончились. Так и получилось: сколько я ни жал на кнопку брелка, сигнализация не срабатывала. Пытаться открывать ключом тоже бесполезно – замок у меня одна видимость, сломан давно. Починить руки не доходили. Я стоял, зло глядя на машину, думая, что же предпринять. Разбить стекло? Увидел, как вибрирует на пассажирском сиденье сотовый, надо думать - Тарас терпение потерял. Положил ключи на крышу и стал в траве искать какой-нибудь камень. Интересное дело, когда вот нужно, их днем с огнем не сыщешь. Я отошел от машины прилично, метров на десять, когда в траве обнаружился здоровый булыжник. Не приходилось мне еще разбивать стекла в своей машине, да и ни в чьей другой, потому мозг продолжал лихорадочно искать другой выход. Блин, холодно ведь будет с разбитым стеклом. А заменить его, это опять деньги нужны, а их нет. Разве что Тарасик раздобудет нам аванс. Я притащил булыжник, тяжелый, килограмма три, наверное, но других не было поблизости. Девушка все так же стояла возле машины и рылась в своем рюкзачке. «Чего она там ищет, интересно, может отмычку какую?» - мелькнула у меня злая мысль. Я бросил камень возле колеса и снова взялся за ключи. Очень уж не хотелось бить стекло. Брелок был горячим, видимо, успел нагреться на солнце, которое стояло уже высоко и заливало все вокруг теплом и светом. Нажал на кнопку и сигнализация вдруг квакнула совсем буднично – словно так и должно быть, после часа, проведенного старым брелком в луже. Я так обрадовался, что даже пошел и распахнул девочке дверь. Залезая в машину, она очень странно на меня взглянула. Не понравился я ей что ли, не знаю. В общем, мне на самом деле было не до этого, опаздывал я уже прилично, потому молча завел машину и поехал назад, к шоссе по той же лесной тропе. - Ваш телефон, - сказала девушка, протягивая мне мой сотовый, - опять звонит. - Спасибо, - буркнул я и нажал кнопку ответа. В телефоне что-то щелкнуло и пошли короткие гудки. Перезванивать я не стал, так и держал трубку в руке, не отрывая глаз от дороги. В любой момент можно было наскочить на какой-нибудь пень, камень или в яму попасть и тогда проторчать здесь придется еще неизвестно сколько. Тем не менее, машина ехала, рядом сидела симпатичная девушка, после купания я чувствовал себя замечательно, даже голод чуть отпустил. Девушка все молчала и я, глянув на ее задумчивое лицо, решил поинтересоваться: - Вам только до шоссе или куда-то дальше? - До шоссе, - коротко отозвалась она, даже не глянув в мою сторону. Смотрела прямо на дорогу. - А зовут как? Ответа не дождался. Телефон в руке снова ожил и я ответил на звонок, чуть притормозив. - Серега! – Сразу заорал Тарас. – Ты где? Чего трубку не берешь? - Привет. Скоро буду. - Далеко еще? - Минут двадцать ехать. - Ты вот что, короче. Давай притормози. Я тут подумал, все равно тебе обратно ехать? – Перешел Тарас на деловитый тон. - Что значит обратно? – Поразился я. - Потом объясню. Помнишь, мы года два назад на Бездонке отдыхали? - Это озеро такое? – Догадался я. - Ага. Вот к нему и поедем. Так что, если дорогу помнишь, можешь прямо к нему сворачивать, хотя лучше меня подожди. Заблудишься еще в лесу. Девчонка с любопытством прислушивалась к разговору. Я ловко объехал очередной камень и сказал: - Нормально, дорогу я помню. Только слышь, пожрать захвати что-нибудь. - Уже взял, только ты это… Если до озера сам доедешь… - Чего? - Не подходи к нему, ладно? То есть вообще воду не трогай. А лучше остановись на холме, подальше от него и жди меня. Приеду - объясню. - Почему? Слушай, Тихомиров, ты толком говори… - Все, давай, - торопливо проговорил Тарас и дал отбой. Я продолжал ехать вперед, с усмешкой думая, что совет Тараса - не подходить к озеру, чуток запоздал. Да чего такое там может быть? Может вода отравленная? Значит мне уже так и так кранты. В любом случае назад ничего не вернуть, а переживать заранее я не собирался. - Ксения, - вдруг произнесла девушка. - Чего? – То есть я понял, что она свое имя назвала, просто удивился, что заговорила. Вообще я какой-то нервный становлюсь. - А-а, очень приятно! Сергей. - И мне, - кивнула она и снова отвернулась к окну. Ну вот, отвезу ее к шоссе и поеду обратно к этой Бездонке. Вспомнил теперь, что именно так оно и называлось. Мы еще спорили тем летом, правда у него дна нет или это просто фантазия людская. Естественно, все дно не проверяли, но что озеро очень глубокое, это бесспорно. Вроде бы оно отдает свои воды в подземную реку, хотя от кого я это слышал – точно не помню. - Слушай, Ксения, - оживился я, - а ты ничего не знаешь об этом озере? Ну, что-нибудь такое, необычное? Она глянула на меня как-то настороженно и медленно произнесла: - Нееет. - А что ты там делала? Она снова медлила с ответом, и я подумал, что сейчас она скажет, типа гуляла в лесу, устала, увидела мою машину и решила попросить подвезти. - Гуляла в лесу, - произнесла она, - устала. Увидела вашу машину, решила попросить до шоссе подвезти. Я офигел, она что, мысли читает? - Ночью? – Уточнил я. Она не пожелала ответить, отвернулась. Так в молчании и доехали до шоссе. Я было, дернулся, вылезти и открыть ей дверь, но она быстро сказала: - Я сама. Спасибо. Выскочила из машины, захлопнула дверцу, и быстрым шагом пошла через пустынное шоссе, не оглядываясь. Чудная девушка, то улыбается, то волком смотрит, и главное – без всяких видимых причин. Хрен поймешь, что у нее на уме! Еще немного понаблюдал, как она удаляется по тропинке через поле на той стороне, размышляя, не подождать ли Тараса здесь. Но сидеть без дела было скучно и, развернув тачку, я поехал обратно. Загадочное озеро уже манило меня своими тайнами.
Странно как-то. Я стоял у самой воды и не решался к ней прикоснуться. Почему интересно? Ведь предупреждение Тараса запоздало. Я искупался в этом озере, умудрился сплавать до противоположного берега, и мне, черт возьми, это понравилось. Волосы, которые у меня сильно отросли за последний месяц, до сих пор не высохли. Может, я уже болен какой-нибудь страшной болезнью, или еще что похуже? Невольно усмехнулся. Да никогда не чувствовал себя более здоровым и сильным, чем сейчас. Может, это вообще бред. Тарас еще тот фантазер. И суеверный. Поверил каким-нибудь слухам. Я засмеялся, но смех был каким-то ненатуральным и дико прозвучал в окружающей тишине. Да чего я боюсь-то? Злость на себя заставила меня наклониться к воде, но рука замерла над самой поверхностью. Блин, хуже-то уже не будет! Или будет? Я опустился на корточки и внимательно вгляделся вводу. Вот тут волосы у меня на голове зашевелились. Утром я просто подумал, что вода мутная от того, что водоросли там цветут, или тина какая-нибудь и все такое. И только сейчас понял, что цвет воды чернильно-черный. Причем я точно помнил, что когда выходил, капли на теле были прозрачными, ничего необычного. По воде внезапно пошла крупная рябь, и я невольно отшатнулся. Вскочил на ноги, чтоб не упасть. Ну, блин, Тарас! Да что это за тайны такие? Звук мотора я не услышал, только когда хлопнула дверца автомобиля, обернулся, увидел друга, выбирающегося из серой, классной на вид тачки, поставленной бок о бок с моей. - Эй, - сразу заорал он, - ты чо, сдурел? - И тебе привет! – Крикнул я и пошел к нему навстречу. Спускаться к берегу он явно не собирался. – Пожрать привез? - Я тебе что говорил? – Тарас чуть сбавил тон, спросил как-то робко: - Ты не прикасался к воде? Почему волосы мокрые? - В речке искупался, давно уже подъехал. А на озеро просто смотрел. А что не так с этим озером? Я пожал его огромную ручищу, и заглянул на заднее сиденье. Тонированные стекла надежно скрывали содержимое салона. - Все не так, - буркнул он, - ща шашлыки будем готовить. - Какие шашлыки? – Возмутился я. – Я почти сутки не ел. Больше ничего нет? Тихомиров со вздохом полез в машину, что при его габаритах было не просто, и, выудив оттуда шоколадный батончик, сунул мне в руки: - Жри. А про шашлыки я серьезно. Светка замариновала – тебе же всегда нравилось, как она делает. Я эти батончики искренне ненавидел, но, чувствуя, что от Тихомирова большего не добьешься, сорвал обертку и стал жевать это приторное нечто. Тарас тем временем открыл багажник, вытащил оттуда части разборного мангала, шампуры и пластиковое ведро с плотно пригнанной крышкой. Сквозь полупрозрачные бока проглядывало содержимое, и я в душе порадовался количеству заготовленного мяса. - Угли доставай, - проговорил я с набитым ртом, - сразу и займемся. - А зачем угли? - Удивился мой большой друг. - Лес же кругом. Вот тебе топор и пила – что хочешь. - Ты серьезно? – Как можно спокойней спросил я. Тарас вдруг расплылся в довольной улыбке, поправил на носу очки с толстыми линзами и выкинул из багажника на траву мешок с углями: - Вспомнил, какой ты лентяй и купил по дороге. На, готовь, Серый! Или погоди, - он снова стал рыться в багажнике, и голос доносился глухо, - давай сначала палатки поставим. К боку машины он прислонил квадратную пластиковую столешницу, ножки от нее, два складных стула. - О-па! А мы тут надолго? Тарас выпрямился, держа в объятиях свою любимую брезентовую пятиместную палатку. Вместилищем для нее служил запачканный какой-то краской, заштопанный в нескольких местах и лишенный практически всех лямок и ремешков чехол. Сама палатка выпирала из него неприглядным серовато-зеленым комком. Любит Тарас эту палатку, но тяги к аккуратному хранению не испытывает. Только накрывая на стол, он становится жутко щепетильным. Еда для него святое и он не терпит, когда кто-то кусочничает или ест между приемами пищи. Потому, даже понимая, как я голоден, неодобрительно поглядывал, как я уничтожаю Сникерс. - Пока не знаю, - сказал он, - может и надолго. Посмотрим. Палатку взял? - Угу. - Ну, пошли ставить. - Там же? Тарас при этом вопросе замер, почесал затылок, сдвинув на лоб кепку: - Можно и там же, - кивнул он, наконец. Я достал свою палатку и спальник, прихватил еще разборный мангал и угли, и пошел за ним в сторону нашего позапрошлогоднего «стойбища». Поставили сначала палатку Тихомирова, потом мою. Ярко-синяя трехместка, из легкого материала радовала глаз. Двухслойная и непромокаемая с москитной сеткой на входе. Палатка друга смотрелась куда более внушительно. Тарас сразу пошел к машине за остальными вещами, а я собрал мангал, вытоптав предварительно траву поблизости от палаток. Угли и бумажный мешок от них, все пустил в дело, разжег зажигалкой, которую всегда таскаю в кармане. Вроде бросил курить, а от этой привычки не избавился. Не раз это мне уже пригождалось. Принес мясо, шампуры и стулья. Сникерс голод совсем не утолил и мясо, выглядевшее очень аппетитно с кучей лука и в густом соусе, хотелось съесть прямо сырым. Пока я возился с шашлыками, Тарас с удивительной шустростью устроил себе в палатке королевское ложе из надувного матраса и пары одеял. Спальники он не признавал. Заглянув в его палатку, я ощутил острое желание лечь и заснуть. Я не спал уже больше суток, но на сытый желудок сон слаще. Спросил только: - На фига тебе такой матрас огромный? Даже ты поперек поместишься. - Завидуешь, - усмехнулся Тарас, старательно вкручивая ножки в походный стол, - Светка завтра вечером приедет… - А-а! А чего не сегодня? - А сегодня четверг, Серый! У некоторых жены на пятидневке работают. Тарас достал из огромного баула вино, стаканы, одноразовые тарелки, оттуда же появились помидоры, огурцы, майонез, кетчуп, горчица, хлеб - и все это чинно водрузил на стол. Рот мгновенно наполнился слюной. Я ошалело смотрел на еду, но спросить ничего не успел. - Подождешь, - холодно заявил он, встретившись со мной взглядом. Вот блин, даже на отдыхе не дает расслабиться. Все должно быть солидно, так как он любит. Я молча вернулся к шашлыкам, чувствуя, что спорить с ним бесполезно. И вспомнил. Какой еще отдых! - Тарас! Так как с работой, что с озером? И вообще, чего мы тут делаем? Он оторвался от аккуратного нарезания копченой КОЛБАСЫ (!!!!!) и мгновение изучал меня сквозь стекла очков. - Не порти аппетит, - наконец, скривившись, выдал он, - времени полно – поедим и все расскажу по порядку. - Да я усну, когда поедим! - Тогда, после того, как выспишься, - отрезал он, - Не ной, Серый. Следи за мясом! Пирушка получилась знатной. В вине я не слишком хорошо разбираюсь, но Тарас в этом профи и вкус красного вина оказался просто сказочный. Шашлык получился тоже выше всяких похвал. Я сидел объевшийся, довольный, откинувшись на спинку пластикового кресла и лениво щурился на ярко-голубое небо с маленькими пушистыми облаками. Утреннюю тучу унесло уже далеко на север. - Слушать готов? – Спросил Тарас, вырывая меня своим густым басом из полудремы. – Или спать пойдешь? Ты, к слову, что? Без матраса приехал? На голой земле спать будешь? - Почему на голой? Веток накидаю потом, лапника там… Оставил я все барахло вместе с рюкзаком. У меня спальник хороший… - Я махнул рукой. - Слушать буду. Рассказывай! - Как оставил? - Забыл. Ты давай про работу говори, не отвлекайся! Или про озеро. – Я даже выпрямился, пытаясь максимально сосредоточиться, чтоб его выслушать. - Ну, ты даешь! – Тарас покачал свой большой головой. - Лады, я потом Светке звякну, подберет чего-нибудь. Значит работа. Нее, начну с озера. Все равно, одно с другим тесно связано… Ты хоть ружье не забыл? - Нет! - Имей терпение. – Хмыкнул Тарас. – Итак, Озеро. Называется Бездонка. Кто так его назвал, народ уже не помнит. Вроде бы давным-давно тут жило какое-то племя… - Тарас! - Серега, заткнись и не перебивай, если я это рассказываю, значит это важно - слушай. Все вопросы потом. Когда Тихомиров говорил так серьезно, даже мне не по себе становилось, хотя я с ним с пеленок дружу. Вот только последнюю пару лет виделись редко, с тех пор как он женился на Светке и переехал в эти края. - Я тебя слушаю очень внимательно, - улыбнулся я. - Во, другое дело! - Кивнул он и продолжил: - Бездонка. Короче, неизвестно, кто назвал, но есть там дно или нет – никто не проверял. Прикинь – неизвестно сколько лет назад, наверное, еще в первых веках – тут жило какое-то племя – то ли скифы, то ли сарматы, фиг разберешь. И конечно много у них заморочек было с их богами и ритуалами. Вот и случилось, что какой-то девице – дочери царя или кто там у них был… Крупная шишка какая-то… Втемяшилось в голову влюбиться в какого-то пришлого перца. Ну, типа Ромео и Джульетта. Все, как водится, стали резко против, ну девица и сбежала со своим хахалем. И как раз в эти места. Папаша ее разозлился – а нравы были жестокие. Погнался за ними и зверски беднягу убил – ну сперва пытал неделю – бросил короче в воду то, что от него осталось с камнем на шее – девка то ли уехала куда-то, то ли еще что, не видела ничего и не знала. А узнав – съехала с катушек – типа небо почернело от ее горя и озеро, отразив небо – тоже. Она бросилась в воду, чтоб его спасти и больше эту дивчину никто не видел. С тех пор, раз в тридцать лет вода на неделю чернеет. И кто прикоснется к воде в такие дни или попьет ее – то усё – сходит с ума реально. - Что значит сходит с ума? – Вот это меня по известным причинам волновало сильно. - Да по-разному. Не знаю, как раньше, но чем-то народ так напугали, что тут никто в округе и не живет, хоть место-то классное. Так вот – в прошлый раз – как раз тридцать лет назад – приехали сюда отдыхать какие-то студенты – и как раз по научной части – то ли геологи, то ли еще кто. Ну и как водится, песни танцы, водка, купание. Какой-то местный пришел и предупредил их насчет воды. Никто не поверил, а наутро вода и правда почернела. Ну, ребята водицу все равно выпили – это на вид черная – а как в котел набрали – прозрачная. – Тарас деловито откусил огурец и взял в руку тонкий кусок колбасы. - Только один испугался – поверил видно, пытался их уговорить, но остальные лишь посмеялись над его страхами. Тогда этот парень решил уйти, но передумал – вернулся с полдороги. Лагерь был брошен – никого не было. Только разбросанные в беспорядке вещи, словно произошло что-то страшное, испугавшее всех, заставившее сбежать, все бросив. Тарас вздохнул, покачал головой и, закинув, наконец, в рот колбасу, плеснул в бокал еще немного вина. - Будешь? Нет? Ладно. - Глотнув вина, он продолжил. – Ну как водится – собрал народ какой-то, типа охотников. Обыскали, как могли – всю округу. Никаких следов. А потом – семь дней спустя, когда вода в озере снова стала прозрачной, их нашли. Лежали рядком вдоль берега мертвые. Тарас сделал еще пару глотков, покачал головой, словно сокрушаясь о случившемся. - Так и не поняли, что с ними произошло. И отчего умерли тоже. На телах – ни царапинки, а еще какая-то красота была в их лицах – странная. Мол – при жизни, такими красивыми не были. Говорят, жуткое это зрелище было. Вот такие дела. Я вздохнул, поняв, что вразумительного про озеро больше ничего не услышу. Уточнил только: - А с чего взяли, что они сошли с ума? - А я знаю? Как слышал, так и рассказал. - Ладно. Давай про работу. Что нам делать надо – выпить водицы? - Остряк! Вместо ответа, Тарас принялся убирать со стола разный мусор в пакет. Я чувствовал, что совсем засыпаю, но понимал, что торопить его бессмысленно, станет мораль мне читать, припоминая все мои прошлые косяки. Наконец он снова удобно устроился на стуле и, тяжело опершись на стол, снова заговорил, крутя в руках вновь наполненный бокал с вином: - Сегодня ближе к вечеру сюда подъедут ученые, которые решили исследовать эту блинову водицу. В тайне все держится – но спонсором как раз дружбан дражайшего тестя – вот и просветил меня. - Просто взял и просветил? - Ну да, у тестя на днюхе познакомились, а тут в городе столкнулись. - После какой бутылки он раскрыл перед тобой страшную тайну? - А ты откуда… Ну да, блин, выпили маленько, как же без этого. Вот нанял меня соорудить им времянку – типа кухоньки и туалета – там иностранцы все-таки какие-то совместно с нашими. Ну и охрана заодно. Потому и ружье. - О как! – Я подавил зевок и как мог, сосредоточился, - и быстро тебе удалось впарить ему эту мысль? Тарас хищно улыбнулся. - Да как только ко второй бутылке перешли. Фигня вопрос. Он только обрадовался. А у меня отпуска хрен знает, сколько не было. Да и тебе не помешает с твоей депрессией. Вот и убьем сразу двух зайцев – и отдохнем шикарно – и бабла срубим. - То есть охрана – это мы двое? А из чего строить будем? Где материал? - Привезут к вечеру. Ну да – чего тут охранять-то, - усмехнулся он. – Разве что тут плавает какая-нибудь тварь – типа Лох-Несского чудовища… - он, прищурившись, внимательно глянул на меня сквозь очки и мотнул головой в сторону палатки. - Ты эта – иди пока отдыхай, вижу, что спишь уже. Вечерком все и обсудим поподробней. - Лады, - я потянулся и встал из-за стола. – Ты меня толкни, если что. В палатке у меня было пусто и не слишком уютно, но это только если с Тарасовой сравнивать. Улегся прямо на спальник, и плевать мне было, что жестко, уснул почти мгновенно. Вот как ползу, так и отражаю!
Глава вторая. Проснулся я от того, что одна рука затекла до боли. Попробовал перевернуться на другой бок и урвать еще немного сна, но понял, что основательно отлежал все части тела, и болело уже, по-видимому, все. Дурак я, что по примеру Тараса не купил себе надувной матрас. Снаружи доносились чьи-то голоса. Напрягая слух, я уловил бас Тихомирова и мягкий, несомненно, женский голос. Хотелось пить, но вылезать из палатки сразу я не рвался. Кое-как устроившись по-турецки на своем спальнике, я притянул к себе сумку с ноутбуком, прикидывая в уме, насколько хватит заряда батарей. Если верить производителям – то часов пять, учитывая два года эксплуатации – не больше двух, ну с запасной батареей – допустим еще пару-тройку часов. Значит если брать по максимуму – и мы пробудем здесь неделю, с условием, что хочу растянуть удовольствие на все дни, могу себе позволить в день проводить в сети около получаса, максимум - час. Печально. Тем не менее, я включил его, и пока загружалась винда, думал, что же мне написать в поисковике. Утро вечера мудренее, отчего история с проклятьем черного озера казалась глупой страшилкой. Может и то, что вода черного цвета, просто привиделось? Ведь могла сказаться усталость, или я слишком впечатлился рассказом Тараса. Мобильный интернет заработал, и скорость приличная, что меня искренне порадовало. До последнего сомневался, что в этой глуши ловить будет. Хотя телефон же работал. Нда, видно еще не проснулся толком. Автоматически включилась аська. И сразу заголосили несколько оф-лайн сообщений. Блин, звук не успел убрать. Снизив громкость до нуля, и убедившись, что Тарас продолжает спокойно общаться с дамой, я быстро прочел сообщения. Сначала от Сашки. Сестренка явно пребывала не в духе: куча злых смайликов и вопрос – у тебя все в порядке, балда? Ответил: все норм, не волнуйся. Потом глянул, что пишет Краб, приятель с бывшей работы: «Серый, ты куда пропал??? Тут тебя шеф разыскивает. Достань, говорит, Воронцова хоть из-под земли, поговорить надо. Может, раскаивается, вернуть хочет? Можно, я ему твою аську дам?» Ага - разбежался. Сначала что-то в головушку буйную ударило - уволил без объяснений, а теперь ищет. Да пошел он... я не мальчик на побегушках, чтоб являться по первому зову. Отвечать не стал. Следующие четыре были от Ленки: «Серый, ты где, я обиделась» «Скай, ну сколько можно ждать, ты ваще чего?» «Скай, с тобой все в порядке???» «Скай, напиши мне, я волнуюсь» Подавив тяжелый вздох, я напечатал: «Привет, Лен, все в порядке. Уехал по работе» Не успел отправить, как она активировалась. «Скай!!! Ты здесь!!! Как же я рада! По какой работе? Тебя же уволили» Могла бы не напоминать, вообще-то. «Подвернулось кое-что» «А я вот тебе рассказать хотела про Креола – вчера мы с ним полночи болтали» «Лен, у меня тут работы много, мне не до Генки сейчас, ты извини, отрублюсь, совсем нет времени. Выполнишь просьбу?» «Скай, поняла. Говори, что надо?» Хорошая девчонка эта Ленка, стоит ее попросить о чем-то – никогда не откажет, хотя иногда обидчивая страшно. «Поройся в сети – поищи инфу про Бездонку – озеро такое в Ленинградской области. Особенно если есть какие-нить легенды и тп» «Скай, тебе это срочно?» «Лен, как сможешь. Только не знаю, когда выйду еще раз – попробую ночью, но максимум на час» «Ладно, Скай, чего не сделаешь для друга. Давай, отрубайся)))» «Спасибо тебе, пока» «Пока» Я выключил аську, потому что с остальными абонентами общаться точно не хотелось. Да и не до того было. Искать про Бездонку самому было лень, тем более Ленка наверняка нароет что-то интересное, а мне батарейки тратить ни к чему больше необходимого. Зашел еще на форум – почти ничего нового не увидел. Креол с Кельтом в разделе вооружения вели бурную дискуссию с каким-то очень продвинутым знатоком с ником – Смерть_см@йлам. В личке висело пять сообщений – и все от Коляныча с просьбами по дизайну, сколько уже меняли за последний месяц, после перехода на новый движок, а все никак не успокоится. Ответил, что вернусь через неделю и вместе разрулим. Девчонки – Кира и Melkaja кокетничали в теме шопинга с нашим сердцеедом Чебреком, осыпающим их комплиментами, на мой взгляд – весьма сомнительными. Ленка-то, конечно, прикалывается, и для нее весь этот треп - вода, способ отдохнуть от дипломной работы, похулиганила и забыла, а вот Кира, кажется, всерьез ведется на сказки Чебрека. Хотел было написать – «Melkaja, одумайся, на кого ты меня променяла?» Но не стал, настроение не то. Зануда Harper выложил пару новых анекдотов, как всегда длинных и скучных. Не могу понять где он их берет. Самое смешное - Пашка прекрасный рассказчик. Любая его история доводит до слез, но только в реале. В сети парня будто подменяют. Из весельчака и балагура Морозов превращается в прямую свою противоположность. О, глянул в профиль новичка, выскочки-всезнайки Смерть_см@йлам, с очень знакомым ай-пи. Вот оказывается с кем препирались наши модеры в вооружении – наверное, решили приколоться. Что это киевский троль, который регится по пятому разу – думаю, просекли сразу. Titan77 и Зелот опять сцепились в политике. Коляныч даже сделал внушение – типа – сбавьте обороты, но на этих двоих не подействовало. Того и гляди перейдут на личности. Креолу пора бы вмешаться, а троля оставить уже в покое или забанить навечно. Зелот только к Генке и испытывает подобие уважения. А то терпение у Коляныча заканчивается. "Сбавьте обороты" обычно - последнее китайское предупреждение. После идет суточный "бан" - чтоб остыли. Надо же, сколько у нас монархистов! Хорошо хоть нет Sher_Хана и Толика, а то могло быть и хуже. Написал все же Креолу в личке: «Гена, тормозни Зелота!». На что через пару секунд получил ответ: «Угу... ща... только валенки зашнурую!» И смеющийся смайлик. Трепло! В теме «Праздники» - отметился Бард, поздравив меня с днюхой. «Скай, поздравляю, прости, что припозднился! Всего тебе и побольше!». Блин, уже вроде пять дней прошло, но все равно приятно. Что-то давно его не было видно. Отписав ему: «Спасибо, братишка», я вырубил ноут, убрал его в сумку и выглянул наружу. Проспал я не больше четырех часов, солнце стояло высоко и жарило прилично. Нагретое солнцем разнотравье источало приятный аромат свежести и дикого, не знавшего косы луга. Как же здорово, что Тихомиров меня сюда вытащил! Давно мечтал отдохнуть на природе возле какого-нибудь водоема, покормить комаров, порыбачить, накупаться вволю… По позвоночнику пробежал холодок. Да уж, накупался уже. Я выполз из палатки, стал разминать затекшие мышцы. Тараса с женщиной увидел возле наших машин и грузовичка. Они что-то обсуждали, не обращая внимания на мою скромную персону, потому я не поленился, сделал несколько упражнений, сразу почувствовав себя человеком. Гладкая поверхность озера манила окунуться, обещая избавление от жары. Отсюда, с небольшого возвышения, цвет воды казался совершенно нормальным.
Понимая, что все равно придется подойти, я направился к Тарасу, с трудом подавляя зевок. Вроде и выспался, но работать, а тем более что-то строить не хотелось совершенно. Женщина, говорившая с Тихомировым, первая меня заметила и вопросительно взглянула на Тараса, кивнув в мою сторону. - А, Серый, проснулся! Познакомьтесь, Галина Сергеевна, это Сергей Воронцов, мой помощник. Серый, это Галина Сергеевна, повар, прибыла пораньше, чтобы успеть приготовить ужин. Группа прибудет часов через пять. - А он… - недоверчиво оглядывая меня с ног до головы, начала повариха. - Он все знает, - прервал ее Тарас, - я рассказал уже. Не беспокойтесь, парень надежный. - Здрасте! – Произнес я. - Что все? – Жестко спросила дама. О чем это они? – Промелькнуло в голове. Рассказ Тараса помнился смутно, а ведь мне не мешало бы его слушать повнимательнее, дело-то в прямом смысле касалось моей шкуры. Но как можно было сосредоточиться, когда я едва держался с устатку, да еще накормлен был, как на убой. Смутно припомнил, что мы должны охранять этих исследователей и строить им хибарку, то ли для этой поварихи, то ли для опытов. Еще помню, что в озере водится какое-то чудище… Стоп. Не то. - От начала до конца. - Сказал Тарас. – Он тут чуть не искупался. Глаза ее вспыхнули, и голос прозвучал вкрадчиво: - А может, зря вы его остановили? Тарас даже выпрямился: - Это мой друг, - прозвучало угрожающе, или я ничего не понимаю в жизни. Вся его подобострастность слетела в секунду. Я заподозрил, что эта дамочка никакая не повариха. Больше на ведьму похожа. Может она и есть - переодетое чудовище этого озера? - Понятно, - процедила Галина Сергеевна, поджав губы. – Ладно, Тарас Федорыч, довольно разговоров, покажите мне, где моя палатка будет стоять и дорогу к ручью. Уже в возрасте, высокая и худощавая, с волосами, убранными в хвост и пронзительными черными глазами, она напоминала мачеху из уолтдиснеевской золушки, которую на днях мне скинул Креол, типа послушай классный перевод Михалева. - Хорошо, пойдемте. – Последовав за ведьмой, Тарас обернулся и кивнул мне на грузовик. – Серый – а вы пока начинайте разгружать. Помоги там ребятам. Грузовик – видавший виды потрепанный Урал, стоял кабиной в сторону озера, потому я сразу и не заметил, что позади него вовсю идет разгрузка стройматериалов. - А как насчет кофе? – Крикнул я вслед удаляющейся парочке. Тарас оглянулся и покрутил пальцем у виска. Ведьма, шедшая впереди него с гордо поднятой головой, никак не отреагировала. Ну, хоть режьте меня, не бывает таких поварих. Или Тарас меня за дурака тут держит? Может в кафе сгонять? Пельмени, бифштекс, пиво. Ну, час займет, как-нибудь и без меня обойдутся. Двое парней, разгружающих «Урал» стали с любопытством поглядывать в мою сторону. Потому, вспомнив об отсутствии денег и прикинув, что до ближайшей кафешки километров двадцать, я окончательно отказался от столь заманчивой идеи и подошел к вновь прибывшим:
- Здорово, хлопцы. - Привет, - стройный парень лет двадцати пяти, загорелый до черноты, с хитрыми карими глазами, стянул с руки строительную рукавицу и широко улыбнулся, - Слава. - Сергей, - кивнул я, пожимая ему руку. Второй, тут же соскочив из кузова на землю, тоже подошел: - А я Федор. – На вид крепышу с коротким, выгоревшим на солнце ежиком на круглой голове, было не больше восемнадцати, яркие голубые глаза смотрели серьезно и как-то по-детски почтительно – но таких здоровенных ручищ, я и у взрослых не встречал. Силища у мальчишки чувствуется огого. Рукопожатие впрочем, было мягким. - Чем помочь? – Спросил я без особого энтузиазма. Слава хитро заулыбался: - А у нас перекур! Пока ТТ гуляет, - и преспокойно достал из кармана джинсов мятую пачку парламента, зажав перчатки под мышкой. Надо же – ТТ, прямо универ вспомнился, где к Тарасу прочно прилипло это прозвище. А я уж и забыл. Федор метнулся к кабине и вскоре вернулся с металлическим термосом и парочкой пластиковых стаканов в руках. Все с тем же серьезным лицом, он пристроил все это на верхнем листе фанеры, положенной поверх бетонных блочков, где мы со Славиком уже комфортно устроились. - Вы кофе хотели. Будете? Еще горячий. – Вопросительно глянул на меня парень. - Конечно, будет, - ответил за меня Слава, попыхивая сигаретой с таким удовольствием, что я на мгновение пожалел, что бросил курить, - пироги тоже тащи, зря что ли Солнце нам их дала? Ты из Москвы? - Ага, - кивнул я. Федор замялся: - Да она же для Тараса передала. - Слушай, Федь, ну чо ты как маленький? Там же целый пакет. Авось ТТ с голоду не помрет, если по парочке съедим. Федор кивнул и снова бросился к кабине. - Слушай, - спросил Славка. - А правда у вас поребрик бордюром называют? Я усмехнулся - типичная шутка в разговоре питерцев и москвичей. - Ага, а еще я в отличие от Питера – за Спартак болею. - Ха, понятное дело. Но Зенит-то всяко круче. Я пил дымящийся кофе, закусывая обалденно вкусным и сладким пирогом с вишней. Федор ел стоя, с мечтательным видом глядя на озеро. Пластиковый стаканчик с кофе полностью скрылся в его руке. Слава, откусив пару раз свой пирог и буркнув: "Лучше бы с мясом были!", почти сразу отошел в сторону, чтобы поговорить по телефону, в руке его опять дымилась сигарета. Молча слушая собеседника, лишь изредка вставляя «да» и «нет», он лениво ковырял ботинком землю, время от времени зорко поглядывая в ту сторону, где скрылся Тарас. Вокруг было столько зелени, красоты и покоя, так мягко светило солнце, так тихо шелестел высоко в ветвях ветер, таким вкусным был кофе, что не хотелось даже разговаривать. Стояла такая тишина, что было слышно пролетающих стрекоз. Глянув на блестящий бок притулившейся рядом с остальными инструментами, бензопилы, я в который раз с сожалением подумал о необходимости что-то тут строить.
Слава, наконец, приметил возвращающегося Тараса и шустро спрятал мобильник. В два шага добравшись до нас, он сунул пирог в рот целиком и забрался в кузов грузовика с завидной легкостью. - Федь, Сергей, принимайте! – Крикнул он оттуда, демонстрируя бурную деятельность. «Неужели проглотил?» - мелькнула мысль, когда мы вместе с Федором стали принимать шестиметровые доски. Когда подошел Тарас, который еще задержался по дороге у своей палатки, мы уже все разгрузили, кроме уже готовой кабинки туалета. Тихомиров удовлетворенно крякнул, поглядев на горы аккуратно сложенных стройматериалов, и лично помог тащить кабинку на то место, где он заранее вырыл яму. Ну и тяжелая же была эта кабинка. Еще пара человек бы совсем не помешала. Пока несли, я размышлял о том, что сисадмином быть гораздо приятней, пусть даже директор последняя сволочь. Написать что ли Крабу, что вернусь, блин с ним, с шефом. Яма под туалет оказалась довольно глубокой. И когда Тарас успел? Он что - лопату с собой привез? Вот ведь старается. Для кого - интересно? Если вся группа этих ученых будет под стать той поварихе, то стоило ли вообще для них что-то делать. Установили быстро. Тарас был прирожденным командиром. Четко знал как, что и куда, словно регулярно устанавливал такие вот домики неизвестного архитектора. Мы стояли и с умилением смотрели на плоды своих трудов, когда Славка деловито произнес. - Тарас, мы тут с Федором подумали, сейчас искупаемся и поедем назад. - Чтооо? – Тарас развернулся к нему так резко, что я невольно сделал маленький шажок назад. Славка же держался молодцом: - А что? Мы все разгрузили, как и договаривались. Что плохого-то? Жалко тебе? - Вы что сюда отдыхать приехали? – Сердито спросил Тихомиров. - Вода там жутко холодная, - решил я поддержать друга. Сообразил, что ляпнул, только встретившись с изумленным взглядом Тараса, пришлось подмигнуть ему, типа шутка. Он, похоже, поверил, но вопросов мне потом не избежать. - Подумаешь, холодная, - пренебрежительно сказал Славка. - Слав, - твердо заговорил Тихомиров, снова обретая свою непробиваемую уверенность, - ты тут давай, не расслабляйся. Сначала скажи, чего привез? - Как чего? Мы же при тебе разгружали. - Давай не тяни, конкретно, по пунктам. - Ну, доски – полтинник – два куба, - начал Славка, глянув в сторону грузовика и сложенных возле него стройматериалов, - потом… - А почему не сороковки? – Перебил Тарас. - Не было их. Ну, ты же сам сказал… - Ладно, дальше, дюймовок сколько? - Тоже два куба. Блочки только – девять, а не восемь. Я посчитал… - А я и говорил девять. Славка выразительно вздохнул и бросил тоскливый взгляд на озеро. - Гвозди какие? – Продолжил Тарас. - Сто двадцать, сто пятьдесят, семьдесят. По два килограмма. Саморезы еще для оэсби… - Сколько OSB плит? - Пятнадцать. Как и заказывал - два с половиной на метр двадцать пять… Федор помалкивал, серьезный парень, даже ни разу не улыбнулся за время разговора. Он преданно смотрел на Тараса, не предпринимая никаких попыток выказать хоть какую-то поддержку товарищу. - Кстати запасной аккумулятор для шрупика привез? Я тебя просил. - Когда? – Удивился Славка. - Сегодня, - жестко ответил Тарас, - когда ты мне на трубу звонил, дорогу уточнял. - Я тебе свой оставлю, - буркнул Слава и достал из кармана сигареты, - там аккумулятор полностью заряжен. - Хорошо. – Тарас чуть поморщился, - бросал бы уже эту привычку. Что там с окном? - Застекленная однорамка – полтора на полтора… Видимо разговор затягивался. Я еще немножко послушал и пошел к своей машине. Краем глаза заметил, как ребята потащились за Тарасом к грузовику. Посочувствовал им, такого зануду – еще поискать. Понятно, что ему любой ценой хочется уберечь ребят от купания. Однако, очень уж натурально он наезжал на Славика. Я хотел перенести в палатку оставшиеся в машине вещи, пока не прибыли загадочные ученые. Но не судьба - оказалось. Только открыл багажник, как с тихим урчанием из лесу выкатил белый микроавтобус «Мерседес» и пара черных машин, бэха и «Вольво». Тарас отвлекся от ревизии и, махнув ребятам, чтоб немедленно уезжали, направился ко мне – микроавтобус остановился вплотную к моей старушке «Пежо». Урал натужно завелся. И с урчанием покатил к лесной дороге. К тому моменту, как Тихомиров подошел ко мне – из раскрывшейся двери микроавтобуса на траву выгрузились четыре человека. Три женщины и Седой старик. Все они сильно смахивали на иностранцев, возможно из-за одежды – очень добротные и явно нездешние на вид тряпки, наверняка дорогие, хотя фасон – проще некуда. Всегда мечтал иметь подобное барахло – удобные туристические шмотки с кучей карманов. Приезжие повернулись к черным легковушкам, ожидая кого-то важного, как я понял, абсолютно не обращая внимания ни на меня, ни на Тараса. Невысокая женщина, с черными глазами-пуговками, что-то тихонько внушала остальным, как ни странно по-русски, мне даже удалось разобрать несколько слов. Две девушки, похожие на студенток, внимательно ее слушали, а седой - задумчиво кивал, то и дело, поправляя очки на носу. Водитель мерина, тощий парень в темных очках, джинсах и серой футболке, открыл дверцу, но вылезать пока не собирался, включил негромкую музыку и, казалось, мало интересовался происходящим вокруг. Из легковушек выбрались двое мужчин и еще одна девушка, в которой я с немалым удивлением узнал свою утреннюю знакомую. Интересное кино, так она с ними? Она заметила мой легкий ступор, насмешливо мне улыбнулась и снова нырнула в машину, наверное, за своим рюкзачком. Один пассажир, лет пятидесяти с рыжей бородой, плотный и крепкий на вид, в дорогих очках с тонкой оправой и в таком же, как у остальных, туристическом прикиде, неторопливо зашагал к группе псевдо-иностранцев, радушно улыбаясь с видом доброго царя-батюшки, а вот второй сразу направился в нашу сторону. Молодой и подтянутый, лет тридцати-пяти с хищным острым взглядом, похожий в своем черном костюме на преуспевающего бизнесмена, банкира, или очень большую черную ворону, он казался чем-то чужеродным здесь на природе, но похоже, это его ничуть не беспокоило. - Привет, - кивнул он, здороваясь с Тарасом за руку. – Как тут, нормально все? - Все путем, Артем Валерьевич, - прогудел Тихомиров, - вот, подвезли материалы, начнем сегодня времянку делать. Я все поглядывал на "«Вольво»", но девчонка не появлялась. За тонированными стеклами ничего не было видно. - Хорошо, очень хорошо, замечательно, - закивал бизнесмен. Глянул на меня вскользь, когда Тарас меня представил, - а когда она готова будет? - Завтра к вечеру доделаем, - уверенно ответил Тарас. Я внутренне поежился. Интересно, как мы успеем. Впрочем, Тихомирову виднее. - Хмм, - Артем Валерьевич состроил недовольную мину, - а нельзя как-нибудь ускорить процесс? - Это как? – Удивился Тарас. – Мы же с Аркадием Петровичем договорились, что… - Да это понятно, понятно. Вы вот что, ребята. Давайте-ка начинайте уже – и если завтра часикам к трем закончите, я вам доплачу из своего кармана. - Сколько? – Нахмурился Тарас. - Столько же, - Артем Валерьевич загадочно кивнул Тарасу. Решив, что говорить больше не о чем, он развернулся и направился к ученым. Тарас несколько секунд смотрел на меня, что-то прикидывая в голове и, наконец, вздохнув, достал сотовый. Я все стоял у открытого багажника, так ничего не выгрузив. Прислушиваясь к тому, что говорит в трубку Тарас, и, следя краем глаза – не появится ли снова Ксения, я быстренько достал все свои скромные пожитки, после чего, тщательно запер машину. Тарас говорил со Светкой, уговаривая ее дать нам в подмогу брата. Насколько я помнил двенадцатилетнего щуплого мальчишку, который три года назад на свадьбе Тараса бегал с фотокамерой, грозя превратиться в настоящего папарацци, я совершенно не мог представить, чем он сможет нам помочь в скоростном строительстве времянки. Тихомиров, сказав Светке напоследок, что он ее безумно любит, видимо добившись желаемого, тут же перезвонил Славику. - Далеко уже уехали? – Спросил он, вместо приветствия. – А, ну и отлично. Значит так, Слав, ты езжай, а Федор пусть вылезает и топает обратно. Что непонятно? Да, поживет здесь! Давай. Не забудь ребят с площадки забрать. Ага, пока. - Еще и Федор? – Бросив последний раз взгляд на вольву, я подхватил ящик с инструментами, ружье, теплую куртку и направился к палатке. - Ну да, отличный помощник. Я серьезно. - Я не спорю. – Мы зашагали рядом. – А Светкин брат зачем? Тарас даже остановился. - Ты что? Не понял? Ну, ты даешь! Он даже заулыбался, гад. - Ты о чем? – Терпеливо осведомился я. - Не, Серег, ты что – не догоняешь? - Тихомиров улыбался, наслаждаясь одному ему ведомой радостью. - Да говори уже. Что стряслось? - Дурак ты, Серый! Федор же и есть ее брат. Не узнал что ли? Я невольно присвистнул. Ну, конечно же! Федор! И как не узнал? То-то мне его чистые голубые глаза показались странно знакомыми. Но все же у меня были извиняющие обстоятельства – три года прошло с тех пор, как я видел его единственный раз в жизни. Федор был тогда худеньким непоседой с гривой кудрявых светлых волос. А сейчас парню смело можно дать восемнадцать, и короткий ежик ничем не напоминал ту детскую прическу, делающую его похожим на солнышко. Блин, так ему всего пятнадцать! Здорово вымахал. - А ночевать где будет? – Поинтересовался я и с мстительным удовольствием заметил, как вытянулось у него лицо. Тарас ненавидел делить палатку хоть с кем-то кроме своей жены. Объяснения этому я не знал, да не особо и старался узнать. - В машине одну ночь, - наконец проговорил Тарас, заглядывая в мою палатку, куда я складывал свои пожитки. – А завтра Светка приедет. В его голосе прозвучали такие грустные нотки, что не понять его намек было невозможно. - У меня места еще на двоих хватит, - проворчал я, - Так что не парься. Только спальник у меня один. - А я ему одеяло свое дам – у меня их два, - обрадовался Тарас. - Кушать будем? Несмотря на пирожок с кофе, я снова ощущал голод. Нее, что с людьми свежий воздух делает! - Будем, конечно, - подтверждая свои слова, Тарас вытянул из своей палатки сумку холодильник и направился к столу. – Придет Федор, пообедаем и за работу! - Пойду – руки помою, - сказал я и уже сделал пару шагов в сторону озера. - Эй! Блин, совсем забыл про это озеро. - Я вообще-то рукомойник сделал. Тарас указал на росшую поблизости березку, к которой проволокой была примотана двухлитровая бутыль – вниз крышкой. Вода была залита до самого верха – почти на уровне срезанного донышка. - На реку ходил, там вода хорошая, - пояснил Тарас, - но в следующий раз – ты пойдешь. - Почему это? Тарас неспешно выкладывал на стол продукты: - Староват я уже, Серега, сайгачить по лесистым склонам. Ставь чайник и кастрюлю с водой. Лапшу сварим. Двухкомфорочную плитку, закрепленную на маленьком пузатом газовом баллоне, я заметил возле большого камня. Там же стояли две белые канистры с водой, литров по сорок каждая. На плоской поверхности камня сверкали на солнце металлические бока чайника и кастрюли, рядом лежала сковородка и другая кухонная утварь. Да уж, Тарас времени не терял, наш маленький лагерь постепенно приобретал комфорт и уют. Картину дополняла натянутая меж деревьями веревка, на которой уже полоскалась на ветру тарасовская куртка. На душе стало так хорошо от домовитости Тараса, что я не стал с ним препираться, кто старше, и кому ходить за водой. Собственно на реку можно и Федора посылать, он парень сильный, да и сам схожу – не вопрос. Наполнив водой кастрюльку и чайник, я поставил их на огонь и, пока Тихомиров не запряг меня резать салат или еще чего, захотел размяться, заодно глянуть, чем заняты наши гости. - Блин, забыл фонарик в машине, - негромко пробормотал я для Тараса и пошел наверх, к скоплению транспорта. - Сейчас-то он тебе зачем? – Спросил вдогонку Тихомиров, но я предпочел не расслышать. Фонарик, правда, валялся у меня в бардачке, и неплохо было бы отнести его в палатку. А то точно забуду. На самом деле, этот вопрос меня интересовал мало, больше хотелось разглядеть, чем занимается банда ученых и, уж чего греха таить, увидеть еще раз девушку. Не то чтобы она меня чем-то зацепила, просто в свете моего опрометчивого купания в черных водах Бездонки, хотелось разобраться, кто она такая и что здесь делает. Может, знает чего-то. Хорошенькая конечно… Первым делом достал из машины фонарь – маленький, но мощный, и, сунув его в карман, вдруг заметил, что второй машины нет. Не скрою, слегка расстроился, впрочем, ненадолго – девушка обнаружилась возле толпы ученых, которые ставили палатки на другом конце склона. Палаток было никак не меньше пяти, и ставить их не умели совершенно точно. Но идти им помогать, желания не возникло. Если не совсем бездари, разберутся. Потратят чуть больше времени и все. Дверь мерина скрипнула, и из машины вылез водила. Интересно, сидел тут все время? Музыка молчала, парень кивнул на суету ученых и сказал: - Я все смотрю, есть ли среди них хоть один, кто умеет это делать. - А помочь не хочешь? - Поинтересовался я. - Мне за это денег не платят. – Он прислонился к почти чистому боку машины и продолжил наблюдение за учеными, - не, ты смотри, что творят! - А за что платят? – Не удержался я. - Привез – увез, ну еще за оборудованием приглядывать. Завтра доделаете эту постройку, сразу все выгружу и свалю. - Он достал из машины упаковку леденцов и, закинув один в рот, протянул их мне. Я не стал отказываться. - Что – дорогое оборудование? Парень подозрительно осмотрел меня с ног до головы и, что-то решив, кивнул: - Очень дорогое. Вон, смотри. Я оглянулся и у самого леса увидел ту самую «Вольво», в которой приехала девушка. На дороге как раз появился Федор. Не успел я поинтересоваться, что эта машина там делает, как пассажирская дверца распахнулась, и из машины выбрался парень в камуфляже с оружием наперевес. Это что, калаш?! Охренеть! Парень что-то крикнул Федору и передернул затвор, у меня аж внутри похолодело, понял, что пора вмешаться. Кто ж знал, что кроме нас тут будет еще охрана, причем шибко нервная. - Эй! – Крикнул я охраннику, поспешно направляясь к лесу, - этот с нами. Тот обернулся, безразлично глянув практически сквозь меня, и ни слова больше не сказав, полез обратно в тачку. Федор, удивленный и слегка испуганный такой встречей, стоял, закинув на плечо большой пакет с надписью «Касторама» и недоуменно переводил взгляд с меня на ««Вольво»». - Федь, все нормально. – Постарался я сразу успокоить мальчишку. – Как добрался? Далеко успели уехать? - А? Да нее, не далеко, пара километров. А что случилось, не знаешь? Тарас мне сказал вернуться… - Поможешь нам строить домишко, надо успеть к трем часам завтрашнего дня. - Понятно, - кивнул он, и я заметил, как просияло его лицо. Во радость-то человеку. Посоветовав ему сразу идти к Тарасу и передать, что скоро буду, я вернулся к водителю мерина. Однако больше ничего путного от него добиться не удалось. Парень ничего не знал, и знать не хотел. Или старательно делал вид. Немного в стороне я заметил повариху. Она колдовала над котелком, повешенным над небольшим аккуратным костерком. Видно, ведьма свое дело знает. Одна палатка, немного кособоко, уже была поставлена, и народ ставил вторую, шумно и весело переговариваясь. Ксения, разговаривала с Седым мужчиной, но вот она отделилась от толпы и, прихватив с собой что-то очень похожее на палатку и спальник, пошла ниже по склону, и чуть в сторону, где, как я помнил, была укромная полянка на краю обрыва. Вид оттуда на озеро открывался замечательный. Единственный минус - из-за нагромождения валунов там наблюдался дефицит ровного места. Одна палатка средних размеров встанет идеально, а близкого соседства с другими рельеф не предусматривает. В то лето, когда мы с Тарасом здесь отдыхали, именно там стояла палатка Митрохи и Инны, местечко идеально подходило для сладкой парочки. Пока вплотную не подойдешь, в голову не придет, что там что-то есть, кроме камней и высоких кустов. Понятно было, что девушка знает куда идет. Это еще больше подогрело мой интерес. Решив не упускать случай, я запер машину, кивнул парню, снова забравшемуся на водительское сиденье и, всем видом изображая невинную прогулку, направился вслед за Ксюшей. Когда я выбрался на полянку, она уже вытряхнула из чехла на землю сверток палатки и, стоя на коленях, внимательно изучала инструкцию по установке. - Привет, - как можно дружелюбней окликнул ее я. - Помочь? Уверен, лишняя пара рук вам не помешает. Девушка подняла на меня глаза, словно ничуть не удивилась. - Ну, раз вы сами предлагаете… Прошу. И поднявшись с земли одним гибким движением, она смахнула с коленок невидимую пыль. Пока я устанавливал палатку, Ксения сидела на краю обрыва и болтала ножками, как маленький ребенок. - А вы не боитесь спать здесь, в стороне от всех? – Спросил я, справившись с задачей очень быстро и любуясь делом своих рук. Сложного ничего не было, так как ее зеленая палатка, была точной копией моей трехместки. Только цветом и отличалась. - Пока не знаю, - откликнулась она, стрельнув глазками в мою сторону, - Но если будет страшно, вы первый об этом узнаете. «Та-ак, похоже, не то ляпнул». - Всегда рад помочь, - поспешил я исправить положение. - Буду иметь в виду, - кивнула она и, поднявшись, подхватила с земли спальник и рюкзак, остановилась у гостеприимно распахнутого входа в палатку. – Вы хотите что-то спросить? Серьезный взгляд зеленых глаз недвусмысленно показывал, что мне пора убираться. - Может на «ты» перейдем? – Все-таки предложил я. - Ага. Давай. – Легко согласилась Ксюша и, закинув в палатку спальник, удивленно приподняла тонкую бровь – типа «Ты еще здесь?» Понимая, что сейчас не самое подходящее время для расспросов об озере, я решил пока довольствоваться малым. Хоть что-то. - Пока, Ксюша, увидимся. Она кивнула все с тем же выжидательным видом, и я, улыбнувшись напоследок, выбрался с поляны, что из-за множества валунов и камней сделать оказалось не так просто. Хотел было оглянуться, но не стал, вдруг и правда вслед смотрит. Контакт наладил и ладно, для первого раза вполне достаточно. Девчонка оказалась с характером, но меня это не пугало. Даже наоборот…
*** Тарас и Федор уже сидели за столом и ели лапшу с мясными консервами. Выглядело очень аппетитно. - Явился, - проворчал Тихомиров, - давай поешь, а то пора уже за работу. Я не заставил себя просить дважды. Навалив полную тарелку лапши, обильно полил ее стоявшим тут же кетчупом под неодобрительным взглядом Тараса. Он считал, что это только портит пищу, но я не собирался ради него отказываться от своих привычек. Тем более, что кетчуп и майонез он привез явно не для красоты. Я еще допивал свой чай, когда Тарас с Федором отправились выбирать место для постройки. Мытье посуды и приборку стола они как-то молчаливо предоставили мне. Посуду я перемыл, и, убрав сумку-холодильник обратно в палатку Тихомирова, нашел ребят недалеко от машин, ближе к лагерю ученых. Они уже выбрали ровную площадку и засыпали ее песком и гравием. Федор старательно утрамбовывал все это пеньком, держа его за рукоятку в виде набитой сверху палки. - Ну, наконец-то, - Тарас сказал это с таким видом, словно ждал меня, по крайней мере, час. – Федь, достаточно. Так, Серег, сейчас самое сложное, выставляем блочки. Возьми пока этот уровень и наполни водой. Только смотри, чтобы ни одного пузырька. А нет, лучше пусть Федор. Сделаешь? Мальчишка с готовностью кивнул, забрал у Тараса водяной уровень с длинной резиновой трубкой и отправился к нашим палаткам наполнять его водой. А мы начали выставлять эти самые блочки. Запарились надо сказать основательно, то подкопать надо было, то подсыпать гравия, то один блок передвинуть то другой. Тарас по сто раз измерял все водяным уровнем и рулеткой, не доверяя даже Федору, задавшись целью добиться идеального результата. Накрыв каждый из блочков кусками рубероида, мы приступили к обвязке, когда на часах было уже пять вечера. В лагере ученых все только-только приступили к еде. Три пластиковых стола были сдвинуты, а вокруг расставлены складные табуретки. Порадовался, что сибарит Тарас захватил для нас кресла, пусть пластиковые, но гораздо комфортнее, чем эти походные табуретки с брезентовым сиденьем. Ксюша отсутствовала. Так и не понял, она с ними в команде или сама по себе. К тому времени, как мы закончили настилку пола, поставили стойки и набили стропила, я успел поставить несколько заноз, распороть плечо гвоздем и практически размозжить большой палец левой руки неудачным ударом молотка. Кроме того проникся сильным уважением к Федору, который работал чуть ли не лучше самого Тараса. Причем, в отличие от лучшего друга, мальчишка без всякого превосходства относился к моим ошибкам, четко и понятно объясняя, что и как делать. Время от времени, кто-нибудь из ученых подходил, наблюдая за нашей работой. Тараса и меня это немало раздражало, лишь Федор не обращал на них никакого внимания. В какой-то момент подошла и Ксюша, тогда-то я и ударил молотком по пальцу, едва сдержавшись, чтобы не выругаться вслух. Хорошо, она быстро ушла, а то, чувствуя на себе ее внимательный взгляд, я и так-то не блещущий строительными навыками, и вовсе перестал понимать, что делаю. - Ну вот, - произнес Тарас, когда мы оглядывали получившийся каркас, - сегодня еще успеем положить рубик, а остальное завтра. Я чуть не застонал. После его «ну вот», ожидал, что он скажет – «на сегодня хватит». Впрочем, оказалось все не так сложно. Единственно, что заканчивали мы почти в темноте. Доски каркаса призрачно белели в сгущавшихся сумерках. - Ну, все, - Тарас бережно укладывал свои инструменты в ящик, - осталось сущая ерунда. Завтра закончим даже раньше трех. Молодцы, парни! А теперь ужинать и спать. Вот как ползу, так и отражаю!
Глава третья. Для ужина у Тараса была припасена еще одна бутылка хорошего вина. Мы ели жаренные на костре сосиски с порошковым пюре, но после активного труда, даже оно, сдобренное сливочным маслом, казалось вкусным. Быстрая еда нас избавила от мороки с готовкой, на которую лично у меня просто не осталось сил. Стол и все вокруг метра на полтора освещал мощный люминесцентный фонарь, который Федор назвал «Люмос». На мой вопрос – он пояснил, что только дочитал Гарри Поттера и научился включать свет с помощью заклинания. - Это как? – Решил я его поддержать. - Очень просто. Люмос максимум! – Воскликнул он и фонарь загорелся. В первый миг я даже слегка растерялся. А Федор еще несколько минут забавлялся над моим удивленным видом, балуясь с дистанционным управлением, пока Тарас не рявкнул на него, впрочем, весьма добродушно. Со стороны ученых доносились звуки гитары и негромкое пение. Костер они разожгли знатный, нашелся же умелец. Я попытался разглядеть, есть ли среди них Ксюша, но с такого расстояния – это было сделать сложно, так и не понял. У нас тоже было весело. Попивая вино, и закусывая пирогами Светы, которые Федор все-таки захватил из машины, когда пришлось вернуться, Тарас разговорился, травил байки одна хлеще другой на разные темы, благо женских ушей рядом не было. Федор тоже разошелся. Рассказал пару историй из жизни в лагере на Волге, откуда, оказывается, вернулся всего пару недель назад. Оказался с юмором парень. Описывая, как они с другом воровали ночью печенье со склада, и как плачевно это закончилось, заставил нас с Тарасом смеяться до слез. Потом обсудили новый фильм, сошлись во мнении, что из последних российских «На игре» был самым приличным, что первый, что второй. - Слушай, Тарас, а охранять-то будем ночью? – Спросил я, когда Федор начал убирать со стола. - Еще чего. Пока эти охранники здесь, можешь забыть. - Я думал там один. - Нее, двое. Завтра, как запрут в нашем строении свое драгоценное оборудование, так свалят. Поражаюсь я иной раз на такую веру людей в замки. А сегодня и хорошо, что они здесь. Нам выспаться надо. - Дождавшись, когда Федор отойдет подальше, Тарас наклонился ко мне и тихо произнес: - Я тут Федьке сказал, что в озере вода отравлена, чем непонятно, а группа экологов приехала выяснить причины. Так что имей в виду. - Ладно, - кивнул я, невольно подумав, а не соврал ли он и мне. Посидеть слишком долго не удалось. Тарас велел нам ложиться спать, заявив, что разбудит всех в семь утра. Я думал, что усну сразу по примеру Федора, который негромко захрапел, едва завернулся в тарасовское одеяло. Но мысли, которые во время стройки и ужина куда-то исчезли, сейчас, как назло вернулись, и сна не было ни в одном глазу. Тихонько, чтобы не разбудить Федора, я выбрался наружу, чтобы немного прогуляться. Темно было так, что в двух метрах ничего не видно. Ни луны, ни звезд. Видно, все тучами затянуло. Очень не хотелось, чтобы завтра был дождь. Тарас говорил, что они в плохую погоду вообще не строят, а тут по любому придется. В лагере ученых царила тишина. Угомонились, наконец. Костра не видно, затушили, молодцы. Сам не заметил, как почти дошел до укромной полянки, где поселилась Ксюша. Сначала решил повернуть обратно, но заметил на самом берегу неясный силуэт. Сердце невольно дернулось, не ожидал никого встретить. Вглядевшись внимательней, понял по очертаниям фигуры, что это и есть моя утренняя знакомая. Была – не была, решил подойти. Старался ступать как можно громче, чтобы не испугать девушку. - Доброй ночи, - произнес я, останавливаясь в двух шагах от нее. - Доброй. Тоже не спится? - Ее негромкий голосок приятно ласкал слух. – Кстати, прошу прощения. - За что? – Именно этот момент выбрала луна, чтобы появиться из-за туч и осветить ее лицо. Лунный свет сыграл со мной злую шутку. В этот момент мне показалось, что я в жизни не видел лица прекраснее. Ксюша поспешно сделала шаг в сторону и оказалась в моей тени. Наваждение пропало. - Из-за меня вы повредили себе палец. Дайте мне – посмотрю. - Только если перейдем снова на «ты». - Хорошо, повернись к свету. Да, вот так. Ее пальцы нежно касались моей руки. Понять, что она там видит, я не мог, но ощущения оказались слишком приятные, чтобы отказываться от помощи. Палец уже не болел, во всяком случае, если его не трогать. - Нормально все, - хмыкнула Ксюша и, к сожалению, отпустила мою руку, - до свадьбы заживет. - Угу, - согласился я, - до нашей? - Смеешься? – Спросила и, недовольно поведя плечиком, отвернулась и вся сразу как-то отстранилась. Возникшая, было, душевность - бесследно испарилась. - И в мыслях нет смеяться над тобой. Разве что самую малость. – Попытался я исправить положение. - Ясно. – Холодно откликнулась она. Блин, ну кто же знал, что она такая обидчивая. То ли я дурак, то ли у нее совсем нет чувства юмора. Мне бы про легенду спросить, а не млеть тут, как идиоту. - Ксюш, я хотел спросить… - Давай завтра, - перебила она, - спать уже очень хочется. Извини. - Но я… - Пока, Сергей. – Оборвала разговор девушка. Она развернулась и, включив карманный фонарик, направилась к своей палатке. Луч света бежал впереди нее, выхватывая из темноты камни и кустарник. - Пока, - пробормотал я. – Вот и поговорили. Желание гулять в темноте резко пропало. Внезапно навалилась усталость, и спать захотелось невыносимо. Подумав, что утро вечера мудренее, заодно с досадой вспомнив об обещании Тараса разбудить в семь утра, да еще о своем опрометчивом обещании выйти на связь с Леной, я пошел было в сторону своей палатки, когда какие-то тихие голоса заставили меня замереть на месте и прислушаться. Видимо они не подозревали о моем присутствии, тем более, в своих кроссовках я ступал по песку почти бесшумно. Чтобы и дальше не быть обнаруженным, я даже постарался не дышать. Кто-бы не были эти двое, находились они очень близко, и теперь я ясно различал каждое слово, хоть и говорили они шепотом. - Почему именно он? - Ему ничего не рассказали, он молод, силен, не глуп, вроде - идеальный вариант. - Гм... да, вы правы - то, что нужно. Кто этим займется? - Я сам, завтра, как только уедет охрана. - Превосходно! Спасибо. - Не за что, мы ведь за этим и приехали... Ладно, профессор, с вашего разрешения, я – спать, чего и вам желаю. Не помешает хорошенько выспаться перед завтрашним днем. - Конечно, друг мой. Идите. - Спокойной ночи! - Покойной! "Профессор?". Послышались шаги. Они удалялись в сторону лагеря ученых. Интересно о чем это они говорили? Или вернее - о ком? Странно все это. И не очень мне нравились эти тайны. Впрочем, сейчас гадать было бессмысленно. К тому же глаза слипались, а мысли путались. А завтра, после отъезда охранников, придется понаблюдать за профессором и его другом. Когда я добрался до палатки, то немного взбодрился. Тихо пробравшись внутрь, стараясь не потревожить спокойный сон Федора, я достал ноут и включил его. Блин, звук-то не выключил. Под мелодию загрузившейся винды, Федор проснулся и открыл глаза. - Серег? - Сонно спросил он. - Ага, спи давай. - А ты чего? - Обещал выйти в аську ненадолго. - А-а-а. - Федор повернулся на другой бок и затих. Ленки в сети не было, чему я даже был рад. От нее мигало оф-лайн сообщение. Всего несколько слов: «Скай, перерыла кучу инфы, но, боюсь, придется тебя огорчить – ничего особенного найти не удалось. Краткий отчет у тебя на мыле. ЗЫ. Корел - гад». Ну, начинается. Генка-то чем не угодил? Зайдя на почту, глянул ее отчет и понял, что ничего интересного и впрямь нет. Ну что ж, особо и не рассчитывал. Так, сообщений офф-лайн в аське опять много. Краб: «Скай, босс просил передать, что повысит тебе зарплату вдвое. Если ты не совсем придурок, засунешь свою гордость сам знаешь, куда и вернешься». С перерывом в пару часов от него было еще одно: «Скай, старина, я серьезно, возвращайся! У нас новый проект, очень интересный. Без тебя будет трудно». Ого, это чтобы босс заговорил о повышении вдвое! Что там творится, интересно. Ладно, плевать, сейчас не до того, а завтра попробую поговорить с Крабом. Может и вернусь, что уж лукавить, работа мне нравилась. И команда подобралась удачная. Если не считать Фила, который меня на дух не выносит. К слову, не он ли причина моего увольнения? Что гаденыш метит на мое место, я понял давно, но всерьез не воспринимал - уровень не тот у парня. Так, про это тоже спрошу. Креол: «Скай, мерзавец, ты чего Ленке про меня наплел? Встрэчу – зарэжу! Понял меня? Так шо лучче сиди там, где ты есть и не возвращайся. Твой очень хороший, но очень бывший друг». О-па! Интересное «здрасти»! Это я наплел? Это что такое Ленка ему сказала? Решил, что надо с ней завтра пообщаться в аське. Ближе к вечеру, она должна появиться. А вот что сказать Креолу? Написал коротко: «Ген, иди ты.... Испугал.... бывший друг... С пивом завязывай и проспись, а потом, уж за клаву, ловелас хренов». На этом, аську я закрыл, не желая читать остальное. Настроение испортилось. Ну, нафига я поддался Ленкиным уговорам и дал ей аську Креола. И ведь Генку спросил, и наш «красавчик» был совсем не против. Сам про Ленку спрашивал как-то. Вот и помогай людям! По привычке загрузил страничку сайта – проверить новости. «ВИФ Стрелец» высветилось золотистыми буквами на фоне звездного неба и человека с ружьем. Ничего композиция, но Коляныч менять хочет, может и прав. Вернусь, обязательно посидим в его берлоге и подумаем. Может, Креола еще прихватим, если, конечно, к тому времени не порубаем друг друга. Его трезво-ироничный взгляд на жизнь и отменный вкус будут как раз кстати. Генка давно предлагал встретиться, выпить пивка, вот и совместим приятное с полезным. Вместо идиллии, представился здоровенный Генка с налитыми кровью глазами, который отшвыривает ничего не понимающего Коляныча и надвигается на меня, решив сделать из меня отбивную. Более ярко представить, на что способен бывший краповый берет, прошедший вторую Чеченскую, и только два года как переставший орать и начавший говорить нормально, я не мог, а точнее, даже не хотел. Что такого наговорила ему Ленка? Нее, я так не играю. Точно надо поговорить с ней. Заодно предостеречь. И чего она в Креоле нашла? Блин, ей же всего двадцать, а Генке, если не ошибаюсь, тридцать пять. Определенно, все беды из-за баб. Так, не о том думаю. Новых сообщений на форуме море. Впрочем, не удивительно. Бывает. Ух, Креол в сети. Нервный я стал какой-то. И Коляныч с Зелотом на форуме. Чего не спится-то? Ага, бурное обсуждение в теме «Тактика уличных боев». Что на этот раз? Ничего себе, Креол сцепился с Зелотом не по-детски. Быстро просмотрев пару десятков постов, понял, Креол, конечно прав, но закусил удила, а Зелот, ну что с него взять, только рад с кем-нибудь сцепиться. Но не на того напал. Генка -то на своей шкуре это испытал. Все, Зелоту с его «гугль рулит» хана. Хорошо, что даже Креолу не сказал, что Зелоту всего семнадцать, отличник, на медаль идет..., но наглый не в меру. А то бы сразу по стенке размазал, боюсь, что и в реале даже, а мне потом за племянничка босс влепит «мама не горюй», если вернусь. Честно признаться, даже порадовался, что парня хоть кто-то на место поставит. Давно нарывается. А Генке, видать, не на шутку башню снесло. Даже Коляныч понял, не вмешивается. Вникать подробнее сил не было, да и смысла тоже. Завтра гляну, чем кончилось. Усталость навалилась с новой силой. Захотелось чего-то легкого и простого, потому и заглянул в личную тему Леночки – удивился, сколько понаписала. Сначала шло пару клипов, похоже, интересных, жаль, наушников нет, а то бы послушал. Ну а потом шла целая серия картинок, пронизанных тоской и одиночеством. Вот блин. И на нее что-то нашло. А я вроде как крайний. Никогда не буду больше никого знакомить. Нет, честно, какого блина у них там случилось? Пролистал тему дальше. Ага – Кира интересуется, что случилось у Мелкой. Ленка отвечает, что жизнь дала трещину – но все поправимо, она в порядке. О-па, Креол отметился. Стихи. Когда непонятый тобой, усну В прохладе ночи темной, Небесный конь, порвав узду Примчит, со звёздочкой вплетенной В лихую гриву. Снов туман Перемешает разум юный. Безбожник, ветреный шаман Руками станет нежить струны Гитары, пробуждая мир Принять любовь, как жизни тайну. Под отзвук с неба нежных лир Ворвёшься в сон… и не случайно Увижу, словно наяву Твой образ светлый и далекий. И преклонюсь, как божеству Небес, приняв за то упреки И дальше, радуя себя, Тобой, неведомой надеждой Слезой подушку серебря, Просплю, непонятый, но нежный.
Ну-ну, непонятый, но нежный, блин. Это Креол-то? И где нарыл? С какого перепугу вообще Генку на поэзию потянуло на старости лет? На этом сообщения обрывались. Видно, Ленка ответить не пожелала. Ну и что мне с вами делать? Правильно - не вмешиваться. Иначе, единственным кто получит по шее, буду я сам. Как говорят? Двое дерутся, третий не лезь? А в разборки между влюбленными так вдвойне... Блин, ведь смотрятся же вместе... Чего же стряслось? Генка - сволочь, хоть бы объяснил... нет - сразу "зарэжу"… Сначала поймай! Только и может, что кирпичи башкой бить. Заглушив слабые уколы совести, напомнившей, что познакомил-то их я, решил, что на сегодня хватит радостей виртуального общения, и закрыл ноут. Вспомнил тут же, что не прочел личку, вроде там что-то светилось, но стало уже не до этого. Еле заставил себя убрать ноут в сумку. Сон навалился мгновенно, едва я закрыл глаза, откинувшись на свой спальник. *** Тарас не шутил, что разбудит рано. - Подъем, мужики, - услышал я сквозь самый сладкий сон, какой только можно себе представить. Я упорно цеплялся еще несколько секунд за прекрасный образ, когда грубая реальность, в виде большой лохматой головы Тараса, ворвалась внутрь моей палатки. Ошарашенный беспардонным вторжением, я чуть приоткрыл один глаз и увидел, как он поморщился, оглядывая наше жилище. - Подъем, говорю. Времени у нас в обрез ... валяться потом будете. Рядом зашевелился Федор, сел на своем одеяле, протирая глаза кулаками. - Сколько времени? – Пробормотал сиплым со сна голосом. - Как раз самое оно. – Бодро ответил Тарас. – Вставай, лежебока. - Убирайся. Тут и без тебя тесно. - Ну-ну, Серый, разворчался. – Голова Тараса исчезла, и его голос донесся уже снаружи: - Завтрак на столе. Греть не буду. Мое тело отказывалось подчиняться таким наглым приказам, попробовал перевернуться на бок и сразу ощутил последствия ночевки на голой земле. Казалось, что на всем теле не осталось живого места. Ругаясь вполголоса, я поднялся, посмотрел, как Федя поспешно натягивает свою тельняшку. Вот он вчера успел раздеться, а я, идиот, даже в спальник не залез и чувствовал себя очень неважно. Совсем не отдохнувший организм нуждался в большой кружке горячего кофе. Надеюсь, Тарас догадался его сварить. А снаружи свежо, птички поют, кухонные ароматы влажный ветерок разгоняет и прочая утренняя лепота, которая должна радовать, но пока только раздражает. Когда я выбрался, Тарас и Федор уже сидели за столом, накладывая себе в тарелки какую-то кашу. Меня слегка замутило, завтракать, едва проснувшись, я не привык. На походной плитке весело закипал чайник. Молча протопал мимо них по своим утренним делам. Серое небо затянуто тучами, но вокруг уже было светло. Мокрые от росы ветки неприятно хлестали по одежде и лицу. Я выбрался на небольшую полянку ближе к берегу. Внизу чернело неспокойное озеро, волны с тихим шумом накатывали на песчаный пляж, а вот в зарослях осоки производили такой шум, словно там плещется огромная рыбина. Я вдыхал полной грудью чистый прохладный воздух, радуясь, что сезон комаров уже вроде закончился, во всяком случае, не заметил ни одного кровососа. Обнаружил, что отсюда хорошо просматривается палатка Ксении и невольно сделал пару шагов назад. Судя по тому, что вход плотно закрыт, девушка еще спит, но оконце выходило как раз в эту сторону – мало ли проснулась уже. Интересно, а ей что-нибудь снилось? Когда вернулся к нашим палаткам, увидел на столе перед свободным стулом кружку с дымящимся кофе. Аромат уже успел разлиться вокруг и у меня даже в мозгах прояснилось. Сделал пару глотков и зажмурился от удовольствия. Федор наблюдал за мной с любопытством. - Каша вкусная, - сказал он, тарелка у парня уже опустела, и он накладывал себе добавку. - Неохота, - мотнул я головой. Глянул в сторону лагеря ученых и невольно хмыкнул. Даже отсюда было видно, как сложились неправильно собранные палатки. Две из пяти – точно. Остальные, хоть и не сложились, но выглядели жалко из-за сильных перекосов. Походники, ё-моё! Это ж умудриться надо - так поставить современные палатки. - Я же говорил, - прогудел Тарас, - не будет он завтракать, так что смело доедай. Тебе, Федь, еще расти, а Серому утром кроме кофе ничего не надо. - Посмотри на них, - произнес я. - Вижу. – Безмятежно ответил Тарас - Ветер ночью поднялся, думал и мою снесет. Нее, выдержала, красавица. - А-а. Ничего не слышал. - И я, - произнес Федор, - видно на свежем воздухе сон очень крепкий. - Значит так, ребята, - голос у Тараса тут же стал до ужаса деловым. – План работы такой. Серега, ты помоешь посуду и все тут приберешь, а мы с Федором начнем. Вначале ставим дверь и окно, потом обрешетку под оэсби. Я хотел было возразить, но вовремя прикусил язык. Начинать стройку едва проснувшись, желанием точно не горел. Так какого блина лезть на рожон. - И еще, Серый, воды принеси с речки, заканчивается. - Я могу! – Тут же вызвался Федор. - Не вопрос, принесу, - кивнул я, - Федь, ты в следующий раз пойдешь, хорошо? Парень кивнул и, заглотив одним глотком почти остывший чай, решительно поднялся вслед за Тарасом. - Блин, Славка, поганец, обещал оставить свой шрупик, да так и уехал, - с досадой вспомнил мой друг. - Если скажешь, что это за хрень, - отозвался я, - может, чем помогу. Не зря же приволок сюда свои инструменты. - Шуруповерт. - А-а. Федь возьми ключи от машины. Кажется, они в палатке валяются. Там в багажнике, в ящике – шуруповерт точно есть, полностью заряженный. Да и вообще, если что еще пригодится – берите. Мальчишка бросился в палатку, и уже степенным шагом, приноравливаясь к походке Тараса, отправился вслед за ним к нашей стройплощадке. Я поставил греться воду в кастрюле, которая из двух мне показалась побольше, а пока ждал, не спеша допил кофе. Благодаря запасливости Тараса, не забывшего захватить «Фейри» и губку, справился с посудой быстро, но вот на полоскание воды еле хватило. Вытер все полотенцем, понадеявшись, что оно достаточно чистое и аккуратно разложил все по своим местам. Накрыл стол с остатками хлеба и всякой мелочевкой пленкой, придавив по краям камнями – от птиц, и краем глаза заметил шевеление в лагере ученых. Раненько они поднялись. А с другой стороны – ну какое же удовольствие спать в упавшей на тебя палатке. Две девчонки стали хлопотать у стола. Видно, готовят завтрак. Женщины-повара с повадками ведьмы видно не было. Она-то уж наверняка в удовольствии подольше поспать себе не откажет. Я все поглядывал в сторону палатки Ксюши, но та не появлялась. Самой палатки из-за больших валунов и кустарника от нашей стоянки не было видно. Может и проснулась уже. А может, еще спит, свернувшись клубочком. Попытался представить ее спящую, но бросил это занятие, не те мысли сразу в голову полезли. Приятные, но совершенно неуместные, в свете предстоящей работы над постройкой времянки. Можно конечно приказать себе не думать, но выполнить это не так просто. Я сосредоточенно огляделся, пытаясь сообразить, что еще делать-то. Так, думай, Серый. Ага, вспомнил - осталось принести воды. От места стройки стали доноситься звуки бензопилы и молотка. Ученые, потревоженные этим шумом, таким неуместным в утренней тишине и гармонии, стали активнее выползать из палаток. Ругаются, небось, так им и надо – сами хотели побыстрее. Ксюши по-прежнему видно не было. Захватив обе белые канистры – направился было к реке. Но представив, как буду тащить вверх эти сорокалитровые хреновины, решил позвать кого-нибудь за компанию. Сначала подумал привлечь кого-нибудь из ученой братии – в конце концов, вода им тоже нужна, все не одному возиться. Но потом передумал, кого там пригласить-то можно – девчонок этих? Седого? Или этого – ученого, перед которым остальные преклонялись? Нда. Смешно. Не охранников же звать, в самом деле. Вспомнил про водилу мерса. Парень как раз вылез из микроавтобуса, потягивался от души и зевал. Улыбнулся мне, поздоровался за руку. На предложение сходить вместе до реки, сперва отрицательно покачал головой. Но тут же передумал: - А какого блина. Пошли, Серег, пусть охранники поработают, они ж тут не для мебели. Мне все равно вода нужна, да и умыться хотелось бы. Он нырнул в кабину, вытащил десятилитровую канистру и бодро зашагал со мной вниз по тропинке. Увидев сорокалитровки, присвистнул. Из воды я их вытаскивал сам. Он быстро справился со своей малюткой и курил сигарету, наблюдая за моими усилиями. Болтал беззаботно о погоде. Видно было, что по части лени, он мне сто очков вперед даст. Обратно шли медленно - нести по узкой тропке, да еще в основном в гору двести метров сразу две – нечего было и думать. Потому я решил сделать две ходки, но и с одной - усилий приложить надо было много. Парень шел рядом, едва ли не размахивая своей ношей, продолжая болтать. Узнав, что я программист, завалил меня подробностями о своем старом компе, задавая столько вопросов, что я сразу пожалел о своем хвастовстве. Отвечал сквозь зубы - замаялся на первом же метре, хоть и приспособился волочить канистру по траве, только кое-где перетаскивая через корни деревьев и камни. То ли парень совестливым оказался, то ли не все вопросы задать успел, но бросив мне: «Погоди, сейчас вместе за второй сходим!», шустро направился к своему микроавтобусу. Оказалось, зря я про него плохо думал. Со второй он сразу же взялся помогать, ухватив ее снизу. Так что второе восхождение оказалось значительно легче. И не то чтобы я чувствовал себя вконец измотанным, но, распрощавшись с водилой, бежать сразу строить времянку, заставить себя точно не мог – хоть десять минут передышки были жизненно необходимы. Захотелось искупаться – футболка намокла от пота, хотя до дневной жары было еще далеко, волосы липли ко лбу и шее. Глянул с вожделением на черное озеро и увидел Ксюшу. Сердце в груди сделало сальто, хотя могу и ошибаться, оно и до милого виденья стучало довольно громко после такого напряга. Девушка стояла на краю возвышенности, скрытой удачной маскировкой, и смотрела на озеро, скрестив руки на груди. Силуэт ее четко вырисовывался на фоне набегающих волн и бледно-голубого неба. Эх, хороша! Я постарался перевести мысли на деловой лад и очень кстати вспомнил про легенду озера. Девушка ведь наверняка что-то знает. Если не смогу и сегодня, хоть как-то ее разговорить, то грош мне цена. Это решение мигом повысило мне настроение, и я полез в палатку, чтобы переодеть футболку. Не знаю, что там не нравилось Тарасу в нашей палатке, а мне-то как раз она показалась настолько уютной, что захотелось прилечь и подремать еще хотя бы пол часика. Нее, так, пожалуй, совесть замучает. А вот быстренько выйти в интернет и глянуть, что же там было в личке, много времени не займет. Даже в аську не буду выходить, как бы мне этого ни хотелось. Сайт загружался так долго, что в аську я таки зашел. Никого он-лайн не было, и я, было, порадовался этому, как тут же постучался Креол собственной персоной. Вот блин! Как будто ждал. Его мне только не хватало. «Привет» - сразу же поступило сообщение от него. «Здоровеньки булы» - написал я. – «Извини, некогда щас. На минуту вышел» Сайт, наконец, загрузился, и я открыл личку. Сообщение было от Ленки. Тема: Озеро. Она писала: «Скай, кажется, нарыла кое-какую инфу, сообщи только координаты подробно, насколько можешь, где это озеро находится». Ага, все-таки что-то есть. Молодец Леночка! Пожалуй, координаты я мог ей назвать. «Серый, ты ваще как счас?» - снова ожила аська. «А как бы тебе хотелось?» «Я это, не прав был вчера. Извини друг» Ну, кто бы сомневался. Генка вообще быстро отходит. «Да норм все, не парься)))» «Лады. Серый, мне хреново ща ваще, на работе грузят, да теперь еще с Ленкой – короче полный атас… И ты совсем запропал… нее, надо было твоему боссу зубы пересчитать - говорил же, что козлина» О-па! Я растерялся. Креол на жизнь не часто жаловался. Точнее на трезвую голову – никогда. А что он сейчас трезв – я не сомневался. Генка вообще-то мой лучший друг после Тараса. Здорово мне помог в прошлом, и не раз. А что последний месяц виделись редко – моя вина. С увольнением этим, был в таком раздрае, что никого видеть не хотелось. «Нее, Ген - ему после такой встречи только в морг" «Туда и дорога...» «Да ладно, брось, выберусь... Ты это, на природу хочешь?» «Хм… Это куда еще?» «Да ко мне, тут места красивые» «Ээээ... Где «тут»-то. Ты не в Москве?» «Нее, но не так уж и далеко, на твоем монстре – часов за двадцать доедешь» После пары минут молчания, Креол отписал: «Ок, дела разгребу и сваливаю к блину из этого гребанного города». «Когда ждать?» Блин, Тарас меня прикончит. «Дня через два, думаю. Я позвоню перед выездом» Я коротко объяснил Креолу – где находится озеро, а так как Ленке нужна была та же инфа, то просто скопировал – и сбросил ей в личку. Интересно все же, что ей нарыть удалось. Учитывая ее родственные связи, могла узнать что-то очень интересное. Я даже не стал читать форум. Отключился и пошел на стройку. Парни уже закончили дверь и окно и занимались обрешеткой – набивали на каркас доски под плиты OSB. Тарас при виде меня хмыкнул, но говорить, что я долго, не стал. Молча вручил молоток и велел помогать Федору. Сам же занялся плитами, которые мне напоминали обычные ДСП. Сегодня работалось легко, то ли уже навострился, то ли близкий конец строительства придавал сил. Мы уже начали обшивать домик оэсби, с помощью шрапнели – так Тарас называл шурупы, и двух шуруповертов, когда от обедающей стайки ученых отделились две девушки и подошли к нам. Мне досталась честь помогать, держать, подносить, подавать и все в таком роде, чему я был только рад. Именно поэтому, как наименее занятой, я обернулся к девушкам и поинтересовался, что им нужно. Девчонки – ну не больше двадцати, двадцати трех – каждой, переглянулись и та, что выглядела более симпатичной, спросила: - Ребята, не поможет ли кто-нибудь из вас с палатками? Что-то не то с ними. Я ухмыльнулся, и хотел было сказать, что чуть позже – обязательно, но не успел. За меня ответил Тарас: - Конечно. Вон Сергей не слишком занят – берите его. Одарив друга ледяным взглядом, который Тарас просто проигнорировал, я снова повернулся к девушкам: - Ну, давайте посмотрим, что с ними. Они заулыбались и пошли по обе стороны от меня, заставляя чувствовать непонятно кем – то ли героем, в окружении поклонниц, то ли конвоируемым пленником. Вид Ксении за общим столом почти примирил с необходимостью помогать ученым, однако насмешливо поднятая бровь вызвала досаду. Я принялся поправлять палатку девушек, стараясь не обращать внимания на разбросанную внутри одежку. Даже моя мелкая сестра, которую я считал не слишком аккуратной девчонкой – такого бы себе не позволила. Однако мне было все равно, хотелось быстрее закончить и уйти. Переходя от одной исправленной палатки к другой, я все натыкался на насмешливый взгляд зеленых глаз Ксении. Старался не обращать внимания и не мог. В какой-то момент спохватился, что с ней даже не поздоровался, и на душе поселились кошки с острыми беспокойными коготками. Сейчас-то поздняк метаться. Как я поправил последнюю палатку уже и не помнил. Ситуация требовала немедленного вмешательства, и я подошел к Ксюше, наплевав, что девицы по-прежнему следуют по пятам, всячески причитая, какой я молодец и громко спросил: - Может вашу палатку тоже надо поправить? Сидевшие за столом ученые обернулись на мой голос, прервав какую-то увлекательную беседу. Их было трое: Седой, Рыжебородый профессор и бизнесмен, как я их мысленно называл. Как бы я хотел знать – чей разговор я вчера слышал и что он мог означать. - Спасибо, было бы неплохо, - откликнулась Ксения каким-то очень ласковым тоном, от которого у меня мурашки по коже пробежали, - но мне не к спеху. Подожду, когда вы закончите со стройкой. Я почувствовал, что краснею, поэтому пробормотав: «Договорились», - поспешил убраться. Тарас с Федором как раз устроили перекур, отдыхали, устроившись на готовом крыльце в три ступени. И как только успели его сделать? При моем приближении весело переглянулись. Заметив в стороне несколько невостребованных досок, я решил, что стоит поубавить их веселье. - Тарас, эти доски нужны еще? - Нет, - он удивленно посмотрел на меня, - а что, им палатки подпереть нечем? Федор хохотнул, но тут же себя оборвал. - Очень смешно! Обхохочешься! Лежанку надо замутить ... две. Не выдержу больше ночи на голой земле. Тарас тут же стал серьезным. Вопросы удобства в походе для него стояли на первом месте. - Неплохая идея, Серый, - одобрил он, поднимаясь и поправляя очки. - Сейчас уже закончим дом и займемся вашими нарами. А ты, Федь, как считаешь? Федор тоже вскочил: - Здорово! – Сказал он, глянув на меня с восхищением. Их покладистость и одобрение умерили мой запал, и мы продолжили строительство вполне мирно. Уже к часу дня дом был полностью готов. Бизнесмен, словно почуяв, тут же появился рядом с нами, сияя довольной улыбкой, и, отозвав Тараса в сторону, стал отсчитывать ему бабки. Ну вот, подзаработали. Эта мысль доставила немалое удовольствие. Тут же подумал, что не мешает сгонять в ближайший населенный пункт и прикупить чего-то из одежды. Но это позже. Вот повидаюсь с Ксюшей… Меня обдало горячей волной от предвкушения. Интересно, что она имела в виду? Пойти к ней сразу не получилось. Тарас, отыгрывая амплуа жутко делового, решил сколотить нары, не откладывая. Утешаясь мыслью, что мой друг вообще-то прав, к тому же мне и Федору не придется больше спать на жесткой земле, я смирился с отсрочкой свидания. Тем более, что идея с нарами принадлежала мне, а инициатива у нас как известно наказуема. Возле полностью законченной бытовки уже суетился весь ученый народ, так что мы отнесли оставшийся строительный мусор поближе к лесу, где и занялись сколачиванием щитов для будущих кроватей. Тарас освободил четыре пустых ящика, оставшихся среди прочего, не понадобившегося, материала и прямо на них мы уложили сколоченные щиты. Получились вполне приличные невысокие лежанки. Тарас тут же улегся на одну из них, проверить на прочность. Федор шустро занял вторую и сладко потянувшись, заявил довольным тоном: - А что, классно, мне нравится. Мы отнесли ящики и щиты в палатку. С лежанками внутри стало еще уютнее, когда я на голые доски накинул спальник, а Федор одеяло. Мы с ним немного полежали на своих обновленных кроватях, оценивая их удобство и валяя дурака, пока Тарас не позвал парня чистить картошку на обед. Я тут же вспомнил об обещании, данном Ксюше. Сказав ребятам, что скоро вернусь и, не услышав возражений, направился прямиком к палатке своей зеленоглазой знакомой. Вот как ползу, так и отражаю!
Глава четвертая. Несмотря на то, что Ксения сама пригласила меня – практически у всех на глазах, я пошел вдоль озера, что было не только кратчайшим путем, но также избавляло от необходимости идти на виду ученой братии. Они, правда, все еще занимались обустройством бытовки. Ведь микроавтобус и черная машина охранников, притаившаяся у кромки леса, пока оставались на месте. Было сомнительно, что кому-то сейчас есть дело до меня. Ловко прыгая с валуна на валун, я, наконец, добрался до полянки на возвышении, увидел, что хоть Ксении снаружи нет, но вход в палатку приглашающее расстегнут. Негромко кашлянул, внезапно поняв, что не знаю, как привлечь ее внимание, и немного волнуясь. Блин, что я вообще тут делаю? Палатку делать пришел? Ах да! Легенда. Разговорить ее надо. Так, спокойно. - Ксения! – Негромко позвал я. – Ты здесь? Блин, получилось как-то не слишком уверенно. - Заходи, Сереж, - послышался ее мягкий голос. Я глубоко вздохнул и, встав на колени, заглянул внутрь. Хозяйка зеленой палатки сидела на широком надувном матрасе, похоже, не уступающем размерами тарасовскому. Поверх было наброшено лоскутное одеяло, из-под которого виднелся кончик белой простыни. В углу палатки, напротив входа, притулился ее рюкзачок. Скрестив ноги по-турецки, девушка, кусая губы, что-то набирала в маленьком ноутбуке. Брови ее хмурились, от чего лицо ее казалось совсем юным. Интересно, сколько ей лет? - Ксения! С палаткой вроде все в порядке… - Ты заходи, не стой на пороге, - сказала она, не отрывая взгляда от монитора. – Я сейчас закончу. Я не заставил приглашать себя дважды. И тут она добавила: - И застегни вход – дует. Вот блин. Я немного растерялся, но девушка так мало обращала на меня внимания, что невольно подумал, что трактую ее просьбу совершенно превратно. Кровь прилила к лицу. Ладно, раз леди хочет… Я застегнул вход и сразу ощутил, как же тут тесно. В палатке воцарился полумрак. Хм.. забавно, придает некую интимность происходящему. Господи! О чем я думаю!? - Слушай, Сереж, ты мне не поможешь? Тут мне надо рисунок в фотошопе изменить, перекинула с фотика, а все темное получилось – помнила вроде бы как, но не получается ничего. Может, ты знаешь, как это делается? - Знаю, - осторожно ответил я, не доверяя своему голосу. Ксюша, по-прежнему устремив взгляд в ноут, чуть подвинулась в сторону, недвусмысленно давая понять, чтобы я сел рядом с ней. Таак. Похоже, Ксюша задумала сцену соблазнения меня любимого. Это меня слегка отрезвило. Ну-ну! Посмотрим, что за игру она затеяла. В конце концов, я не какой-нибудь молокосос, чтобы так волноваться наедине с девушкой. Усмехнувшись своим мыслям, и почувствовав себя более уверенно, я пристроился рядом с ней, на краю матраса и заглянул в комп. Так-с, что у нас здесь? Ничего себе – да это же озеро, с темной, как чернила, водой. - Вот смотри, видишь, надо осветлить фон, а само озеро оставить как есть… Девушка стала доверительным голосом объяснять, что это ей надо для отчета – отослать вечером. Фон мне темным не показался. Вполне добротный снимок. Может, и было в нем что-то неправильное, но отнюдь не в фоне. Чушь все это, мягко говоря, помощь ей вообще не требуется. Но помочь ничего не стоило, потому быстренько осветлил. - Э-э, еще что-то? - Обводку надо, ну – рамку, тоненькую, черную, - то ли она хорошо играла роль, то ли и правда ей все это было нужно. У меня появились сомнения. Я делал все медленно, как привык показывать Саше. Хотя, если не умеет в фотошопе работать, все равно забудет, без толку. Разве, что она умница, как моя сестренка. - Видела как? Попробуешь сама? - Ага, - ее пальцы коснулась моей кисти, кожу обожгло от прикосновения. Блин, интересно, она это нарочно? От усердия или еще от чего, Ксюша склонилась ближе к монитору, пряди пушистых волос из рассыпавшейся прически заскользили по моей руке. По обнаженной коже пробежали мурашки, перехватило дыхание, сердце пропустило удар и сразу забилось, как бешеное. Ага, нам нравится играть с огнем? Ну что ж, играем! Она отстранилась, я взглянул в монитор и не удержался от смешка. - Я все испортила? – Жалобно поинтересовалась девушка. В полумраке глаза ее казались почти черными. Покачал головой, неохотно вернул взгляд на рисунок: - Да нет пока. Еще не поздно все отменить. – Даже мне самому эта фраза показалась двусмысленной. Я кашлянул: - Ну, смотри еще раз. - Ага, смотрю! - Она придвинулась ближе. Теперь мы касались не только руками. Мне стало жарко. - Готово, - пробормотал я, уже не заботясь об обучении, – теперь всё? - Ну, почти, - Ксюша решительно захлопнула ноутбук, - осталось отправить. Займусь-ка этим позже. Даже не выключила и не сохранила! Ну и фиг с ним! Мне уже было глубоко плевать и на рисунок и на все ноутбуки в мире. - Угу. - Погоди, уберу его. Девушка практически легла на мои колени, потянувшись за своим рюкзачком. Ну не фига себе! Кажется, на несколько мгновений я перестал дышать. Блин! Какое соблазнительное зрелище! Обтягивающие светлые бриджи выгодно подчеркивали все ее прелести, воображение рисовало весьма откровенные сцены. И наверняка она на это рассчитывала, иначе могла просто попросить подать ей этот чертов рюкзак. Ё-моё, все интересней! Ощущая, что все же завелся не по-детски, а что хочет она, так и не понял до конца, уставился на низкий купол палатки, чтобы хоть немного отвлечься. Думай, Серый. Ты вообще здесь зачем? Ах да, озеро, легенда. Я же хотел спросить ее, нутром чувствую, что она что-то знает. Пора задать вопросы, или… фиг с ними? Нет смысла от самого себя скрывать, что девушка мне сильно нравится, но я по-прежнему не мог быть уверен в ее желаниях. Флирт с ее стороны уж слишком очевиден, и как-то наигран, что ли. Если я ей не нравлюсь, зачем она это делает? Когда я чего-то не понимаю, меня это бесит. Неприятное чувство, что меня используют и откровенно водят за нос, слегка протрезвило. Вот ведь влип! Как бы я ни хотел отдаться своим инстинктам, разыгравшимся не на шутку, я был твердо уверен, что не стану этого делать. Точнее - приложу все усилия. Если что и случится – то не сейчас и не здесь. На моих условиях! Откуда пришли эти мысли, я бы не мог сказать, но в голове словно набат бил. Так будет правильнее. Может озеро меня как-то изменило все-таки? Я прекрасно понимал, что случись эта ситуевина неделю назад, я бы плевал, используют меня или нет. Переспал бы, а потом уже думал. Но выяснить, как далеко она зайдет, хотелось невероятно. Она все еще возилась с рюкзачком, и я положил руку на ее талию. Ксюша замерла, произнесла четко: - Эй, Сереж, ты что делать собрался? А? Вздохнул, руку убрал. Блин. Я-то нафантазировал. Может она ничего и не хочет. Закончив возню с кармашками, Ксюша повернула голову и попросила: - Помоги подняться. Она меня сума сведет! Я помог ей принять вертикальное положение, но в какой-то момент ее лицо оказалось совсем рядом, я затаил дыхание, понимая, что сейчас случиться. Ожидания были не напрасными. Еще несколько секунд и она коснулась моих губ легким поцелуем. Меня словно током ударило и в голове что-то взорвалось. Все мысли улетучились, сердце билось, как сумасшедшее. Сам не понимаю, как оказался сверху. Дыхание у нее было частое, губы призывно приоткрыты. Но меня поразил ее взгляд. Было в нем что-то необъяснимое, одновременно сильное и беззащитное. Какая-то тоска и смятение, словно в них крылся целый мир, а вокруг больше ничего не существовало. Мне казалось, что я тону в этих глазах, горю, умираю... Что еще немного и что-то случится. Стало страшно, никогда я такого не испытывал. Ксюша вдруг всхлипнула и зажмурилась. - Сереж, я не понимаю, - произнесла она чересчур громким и каким-то жалобным голосом. Чего она не понимает, уточнять не стал, просто не мог. Да и сам едва ли понимал. Наваждение было настолько сильным, что я испытал потрясение от нежелания с ним расставаться. Каким-то чудом смог взять себя в руки. Не дав себе больше ни секунды времени, скатился с матраса. Оказавшись на коленях у выхода из палатки, я успел заметить досаду и легкое разочарование у нее на лице. Но было что-то еще, что-то неуловимое, важное - в ее зеленых, как морская волна, глазах. Ксюша кусала губы, словно стараясь не заплакать, а меня похоже реально трясло. - Сереж…, - начала она тихо, приподнявшись на локтях. - Финита ля комедия! – Попытался я шутить, хотя видит Бог, мне было совсем не до шуток. С голосом еле справился, и все равно вышло хрипло. Мне казалось, что я задыхаюсь в этой тесной палатке. - Ксюш, давай выйдем на воздух. Не дожидаясь ее согласия, выбрался наружу и, выпрямившись, замер, глядя на черноту неспокойного озера. Волны прямо под возвышенностью с шумом бились о камни. Лучи полуденного солнца пробивались сквозь ветви высокой березы, росшей на самом краю обрыва. Небо, после полумрака палатки, слепило яркой синевой. Я вдыхал полной грудью. Голова слегка кружилась, возбуждение еще не прошло, но потихоньку все мысли и чувства приходили в порядок. Что это было? Понятно, она хотела соблазнить меня, но потом все пошло не так, неправильно, как будто и она тоже потеряла голову. Девушка выбралась следом за мной и встала рядом. Мы смотрели на озеро, словно боялись посмотреть друг на друга. - Что случилось? Я тебе не нравлюсь? – Напряженно спросила она. И теперь фальшь в ее голосе я почувствовал сразу. Захотелось встряхнуть ее, сказать что-то резкое. Но не стал. Чувствовал, что не стоит спешить. - Нравишься. Но… - какого черта я оправдываюсь. Не получалось у меня быть спокойным и разумным. - А я тебе? - Дурак! – Зло произнесла Ксюша и даже сделала шаг в сторону. Да, комедия и правда закончилась. - Может и дурак, что пришел сюда… - Я продолжал злиться и на себя и на нее, и чтобы хоть как-то сменить тему и успокоиться, мне пришлось конкретно почистить кэш у себя в мозгу, - давай закончим с этим. - Не думала, что ты такой, - с обидой сказала она. Да я и сам не думал. Я бы рассмеялся, если б мог. Стоп. Я могу не сдержаться, если мы продолжим обсуждать случившееся. Чтобы ни произошло после поцелуя, до него она определенно пыталась меня использовать. Пусть скажет спасибо, что я об этом молчу. И лучше пусть она тоже помалкивает, иначе - не знаю что, но что-нибудь совершу, а потом буду жалеть. С трудом преодолев очередной приступ злости и раздражения, я посмотрел на озеро и вспомнил, наконец, о чем надо поговорить с ней. - Ксюша, - справившись с эмоциями, примирительным и почти спокойным тоном начал я. - Что ж это за озеро? Что вокруг него столько тихой возни? - Какой еще возни? – Она снова стала колючей и далекой. - Ты у профессоров спроси. Я-то тут причем? - Ксюш, ты приезжала сюда раньше... А делаешь вид, что тут впервые. Почему? Мне показалось или она действительно немного смутилась. - Ты мне расскажешь или как? Она упрямо смотрела на озеро и молчала. - А если нет? – Наконец спросила непонятным тоном. – Что ты сделаешь? Очень захотелось объяснить, что. - Ксюш. Не играй со мной. – Я попытался воззвать к ее здравому смыслу. Неизвестно, как дальше все сложится, но ссориться с ней не хотелось. - Ты же сама вчера хотела рассказать. - Ладно, - вздохнула она, и я уже было обрадовался. – Но сейчас не могу. Мне надо все обдумать! Обдумать? Что обдумать? Какого хрена? - Ксюша. Что за тайны мадридского двора? - Сереж, пожалуйста… - она прикоснулась к моему локтю и тут же отдернула руку, - просто уйди! Шоб я сдох! Молча развернувшись, я пошел прочь с этой полянки, понимая, что ничего большего сейчас не добьюсь. А вот убить кого-то вполне способен.
Аппетит совсем пропал, и я неохотно жевал картошку, прислушиваясь вполуха к разговору Тараса и Федора. Обсуждался приезд Светки. Она звонила Тарасу в мое отсутствие и уже вскоре появится. Тарас надеялся, что охранники к тому времени успеют свалить и ему не придется с ними объясняться. Когда дошли до чая, наше уединение, если можно так сказать об обеде троих мужиков, бесцеремонно прервали. К нам подошла одна из тех девушек, которым я помогал утром переставлять палатки, и вежливо поинтересовалась, нет ли у нас средства для розжига. - Федь, принеси. Только аккуратно там. – Сказал Тарас, с удовольствием прихлебывая горячий чай. От нечего делать я стал разглядывать девушку. Вполне симпатичная, но не в моем вкусе. Вот Ксюша… Хмм. Юбочка из плюша... Еще и дурацкая песня вспомнилась. Девушка, заметив мой интерес, немножко смутилась и сделала шаг в сторону безопасного и респектабельного Тараса. Да уж, боюсь, мой взгляд не был добрым. Как бы банально это ни звучало, но в своем скверном настроении, я винил всех баб на свете. Федор, наконец, вернулся и вручил девушке наполовину пустую бутыль с розжигом. - Шашлыки? – Дружелюбно поинтересовался он. - Да, - заулыбалась девица, - меня Люба зовут. - Федор. Заметив, как он покраснел, мы с Тарасом обменялись понимающими взглядами. Я представляться не имел никакого желания, а Тарасу, наверное, это и в голову не пришло. - Как приятно, - уже щебетала Люба, - А ты бы не мог нам с Вероникой помочь? Мы хотим разжечь мангал, а все мужчины как назло заняты. Парень растерянно оглянулся на нас, непонятно было, хочется ли ему идти. - Федь, сходи, - прогудел Тарас, лишая родственника выбора, - помоги девушкам. Сам он деловито намазывал хлеб толстым слоем какого-то варенья. Сейчас ведь еще солью посыплет, я отвернулся, не в силах смотреть на подобное извращение. Федор неуверенно пожал плечом и отправился вслед за Любой. Вот ведь безотказный парень. Был ли я таким в его возрасте? Не уверен. Федор вообще казался мне не похожим на современных подростков. Более целеустремленный, спокойный. И на ботаника непохож. - Светка привезет тебе кое-что из одежды, - нарушил молчание Тарас, - я там ей перечислил. - Чего это? – Что-то мне не улыбалось носить вещи друга. Размеры у нас явно были разными. – Слушай. Дай мне денег. Сгоняю в город. - Серый, ты знаешь, сколько туда ехать? - Ну и что? Стройку закончили. Охрана еще здесь. Да и нечего тут особо охранять, днем-то. Разве сами не справитесь? Тарас повздыхал, но возражать не стал. Вытащил внушительную пачку тысячерублевок и протянул мне. Я офигел. Не хило. - Твоя доля, - пояснил друг. - Имей в виду, больше не дам. - Больше и не надо пока, - я широко улыбался, уже прикидывая, на что потрачу деньги. Захватив ключи, я в приподнятом настроении пошел к своей потрепанной временем, но горячо любимой тачке. - Только недолго, - крикнул Тарас мне вслед. Я махнул рукой, типа понял. Собственно, в городе я и не собирался задерживаться. Лететь по пустынной трассе было здорово. Открыл окно, слушал дорожное радио и, кажется, начал отходить уже от свидания с Ксюшей. В первом же населенном пункте, я затарился пивом, а на случай встречи с Креолом, взял пару бутылок местной водки. Да и мне – чёрт знает что предстоит после этого купания. Может вообще - жить осталось пару дней. Да и плевать. Лихое настроение не покидало, пока при подъезде к какому-то небольшому селу едва не сбил пьяного мужика, решившего перейти дорогу, в неположенном месте. Правда положенных мест как будто и не было. Столкновение казалось практически неизбежным при скорости, которую я развил. Но чудом пронесло. Успел оттормозиться и даже не слетел в кювет. Мужик, похоже, ничего не заметил, а у меня минут пять еще тряслись руки, по телу пробегала противная дрожь и даже слегка тошнило. Блин, полный капец, здорово испугался. Отчаянно захотелось курить, но безуспешно перерыв все карманы, и ничего не найдя, заглянул в бардачок. Блин, ну и свалка, чего тут только не было, даже пачка презервативов и старая пожелтелая газета. Все есть, кроме того что нужно. Тьфу ты, я же год, как бросил. Не дай Бог снова начать. Впрочем, и без всяких сигарет, меня вроде как начало отпускать. Перекрестившись на образок, решился ехать дальше, однако еще пару километров тащился за каким-то трактором, не решаясь обогнать, пока окончательно не пришел в себя. Вот тебе и загадочное озеро. Когда с жизнью и без него можно расстаться на каждом шагу. Прикупил в городе все самое необходимое - нижнее белье, две пары хороших походных брюк, джинсы, несколько футболок, свитер на молнии и ветровку. Из обуви я взял легкие сандалии и кроссовки. На лотке возле книжного выбрал себе хорошие солнечные очки, взамен тех, что так некстати оставил дома. Не забыл и парфюм, бритву и большое полотенце. Долго не решался, но, все же, скрепя сердце, купил одеяло. Федору то Светка привезет, а мне на досках жестковато будет в одном спальнике. Потом ненадолго замер перед витриной с подарками. Подумал, может купить какую-нибудь безделушку на всякий случай. Девчонки любят такие мелочи. Только вряд ли такая девушка, как Ксюша растает от безделушки. Плюнув на это дело, я потратил некоторое время на поиски приличной кафешки. Таковых оказалось немного, всего три. Две, где кормят только фастфудом, я проигнорировал. Зато в третьей оказалась домашняя кухня и очень привлекательные цены. Я не был голоден, потому позволил себе придирчиво изучить меню. Борщ со сметаной оправдал мои ожидания, да и жаркое оказалось выше всех похвал. Официантка оказалась настолько любезной, что сама заварила мне кофе, хотя в меню значился только растворимый. Может она просто скучала, других едоков не наблюдалось. Оставив ей на чай сотенную, отправился в обратный путь. Желание напиться поутихло само собой, и я пожалел, что купил водку. Тарас, конечно, не одобрит. Оставлю в багажнике. Пока мне этого добра не нужно, а там посмотрим. Может и пригодится еще.
У поворота на озеро, пришлось притормозить, пропуская охрану и микроавтобус, которые, наконец, решили нас покинуть. Ну, вот и славно. Все же присутствие охранников с автоматами, меня немного нервировало. Что вообще тут происходит, я до сих пор не разобрался, а что каждому тут есть что скрывать, сомнений почти не осталось. Пожалуй, лишь Федор мог претендовать на мое полное доверие. Да и оказался он здесь случайно. Тарас же, хоть и был моим другом, явно много чего не договаривал. Но тут уж придется подождать. Если сам не захочет сказать, пытать бесполезно. Проверено временем. Я затормозил у самой кромки пологого спуска к озеру рядом с машиной друга. Всего пару часов не было меня здесь, а спокойная гладь озера, полоска пляжа у воды, леса по обеим сторонам от широкого склона, поросшего травой и редким кустарником, огромные, причудливой формы, валуны, живописно разбросанные по всему берегу, ярко-синее небо с перистыми облаками – все тут вызывало восторг и неподдельную радость. Что бы ни случилось со мной дальше, я был благодарен судьбе, позволившей вырваться из душного города. А самое главное - черная депрессия, терзавшая меня больше трех недель, с тех пор, как меня ушли с работы, испарилась бесследно. Сестренка бы порадовалась. Позвонить ей что ли? Как-никак, она-то больше остальных за меня переживала, несмотря на то, что вел я себя, как скотина. И Тарасу спасибо, вытащил сюда, на природу, заставил потрудиться, хоть и не так много, но вполне ощутимо. Я выбрался из машины, прихватив спортивную сумку, набитую одеждой. В лагере ученых царила тишина. Один Седой что-то читал, пристроившись за обеденным столом. В бытовке тоже кто-то возился. Остальных не было видно – может, отдыхают. Взгляд невольно устремился к возвышенности у самого берега, где обитала Ксения, но увидеть полянку отсюда я не мог. Встречаться с ней, желания не было никакого. Пока, во всяком случае. Ни Тараса, ни Федора около наших палаток не было, аккуратно накрытый пленкой стол, выглядел сиротливо. Я воспользовался их отсутствием, стащил со стола пару огурцов и, жуя на ходу, пошел в палатку. Пристроив свои покупки, я прихватил полотенце и прочее для мытья, пакет со сменой одежды, тщательно закрыл палатку снаружи и отправился на реку. Какое удовольствие было умыться, побриться и одеть все свежее. Может, если бы я имел возможность осуществить это утром, и свидание прошло бы по-другому? А, что толку гадать, вспоминать не хотелось. Тарас окликнул меня еще издали. - Серый! Ну, ты где ходишь? Мы тебя уже потеряли. Мы это был он, Федор и сияющая Светка. Видимо, только приехала. В который раз я подивился, что такая милая, умная и красивая женщина досталась такому борову, как Тарас. Впрочем, их любовь друг другу и сейчас, спустя три года со дня свадьбы, видна невооруженным взглядом. Тараса было не узнать – улыбался, оживленно разговаривал, постоянно находил повод, чтоб приобнять Свету и вообще вел себя довольно неадекватно. В хорошем смысле. Светка при моем появлении широко улыбнулась, бросилась на шею и крепко поцеловала, вызвав возмущение Тараса, который погрозил мне кулаком из-за ее спины. - Серега! – Радость Светланы казалось неподдельной, - Ты совсем не изменился! Как вкусно от тебя пахнет! И побрился! - Привет, радость моя. Нравлюсь? Ну как, не надумала еще бросить этого придурка? - Пока нет, - засмеялась она. – А ты как, не женился еще? - Слава Богу, нет. Я счастливый холостяк. - Болтун, я все жду, когда тебя поймает в сети какая-нибудь милая девушка. Тогда и поймешь, какое это счастье. – Она ласково улыбнулась стоящему рядом брату, - Федь, тащи из машины арбуз и сумки все, будем праздновать. Тарас, ну что ты встал? Помоги ему, там много. Тарас проворчал что-то неодобрительное в мой адрес, но даже не попытался возразить своей дражайшей половине. Пока они с Федором, который в присутствии сестры весь сиял, ходили за Светкиными вещами, я одолел ее расспросами, как они живут, какие новости. Светка так оживила нашу компанию, что я не мог нарадоваться ее приезду. Иногда я, правда, жалел, что не повстречал ее первый. - Серег, - сказала она вдруг, прервав болтовню и понизив голос, - а я беременна. У меня даже челюсть отвалилась. Вот не знаю я, как реагировать на такие новости. Естественно обрадовался. У них, насколько я знал, с этим проблемы были. - Вот блин! А Тарас мне ничего не сказал! - А он еще не знает, - улыбнулась она такой счастливой и шаловливой улыбкой, что я не удержался, поцеловал ее в щеку. - Поздравляю! - Спасибо, Сереж. Только не говори ему. Я сама. - Конечно, Свет.
Мы ели привезенный Светкой арбуз и болтали, вспоминая прошлые веселые деньки, когда Тарас со Светкой еще только познакомились и он каждые выходные мотался из Москвы в Питер, несмотря на усталость и загруженность, в любую погоду, иногда только на несколько часов. Раз пять я ездил с ним, и мы проводили чудесные выходные, в основном на природе. Светка тогда брала кого-нибудь из подружек, но ни с одной из них у меня так ничего и не сложилось. Я все ждал, что Светка огорошит Тараса новостью, как она любила это делать еще до замужества, но она помалкивала. Точнее рассказывала она много и увлеченно, но все не о том. Вдоволь насытившись арбузом, я уже хотел всех покинуть, так как о намерении выйти в аську и пообщаться с Леночкой не забыл, как Светка вдруг попросила Тараса: - Отведи меня в палатку, что-то я устала. Тихомиров, дававший в этот момент наставления Федору, как тут должно все сверкать после уборки, прервался на полуслове, вскочил и отправился вместе с женой в свою огромную палатку. Ну вот и славно, сейчас ТТ будет весь в счастье. Я поднялся и для успокоения совести_ спросил Федю, скидывающего в большой мешок арбузные корки и прочий мусор: - Тебе помочь? Федор широко улыбнулся и мотнул головой. - Ну, смотри. Если что – зови. - Ага. Но уйти не успел, Тарас высунул голову из палатки и заявил: - Эй, ребят, слушайте информацию – вечером приглашаем ученых к себе – шашлыки, выпивон, музыка и все такое, так что никаких планов не стройте, будем знакомиться. - А на фига? – Мне как-то не улыбалось тратить вечер на такую хрень. - Всех ученых? – Зачем-то уточнил Федор. - Конечно, всех. Серый, ты, давай, рожу сделай попроще и иди сообщи им, что ждем к семи. С собой только стулья. - А что я? Рядом с Тарасом появилась кудрявая головка Светки: - Сереж, пожалуйста! Я смотрел на нее недоверчиво, наверняка ведь она все придумала. Зачем ей это все? - Ладно, схожу, но только ради тебя… - Расцеловала бы, да мужа боюсь – ревнивый очень. - Это я что ли? - Деланно оскорбился Тарас. - Серега, он не против – иди сюда! – крикнула Светка. - Стой там, где стоишь! – Холодно произнес Тарас. Светка рассмеялась и утянула Тараса в палатку. Федор, в какой-то спешке вытирал стол. Заметив мой взгляд спросил: - Может вместе? - Угу... давай, - я опустился на стул, мрачно глядя на озеро, ожидая пока парень все доделает. И чего взъелся, собственно? Вообще логично с ними познакомиться. Наладить контакт. Думал же я, как добывать инфу, вот и познакомлюсь поближе. Так что, когда Федя вымыл руки и остановился передо мной, всем своим видом выражая готовность, настроение мое чуть улучшилось. Мы не спеша направились к стоянке ученых, и я порадовался, что все они сидят за столом, устроив вечерний чай. Ксюша тоже была среди них, сидела с краю, спиной к нам, обернулась, заметив удивленные взгляды остальных. Как бы я ни уверял себя, что мне абсолютно плевать на нее и все ее закидоны, сердце у меня екнуло и в груди стало горячо, когда наши взгляды встретились. О-па, не хватало мне еще влюбиться. Чтобы разрушать напряженность, я ей подмигнул, и девушка обиженно отвернулась, на что и рассчитывал. Возглавлял стол тот самый мужчина плотного телосложения с бородой цвета меди. К нему я и обратился, остановившись в паре шагов от стола. - Добрый вечер. - Добрый, - откликнулся Рыжебородый профессор, бизнесмен таращился на нас недоуменно, молодые девчонки глупо хихикали, о чем-то перешептываясь, а Седой, пожилая леди и повариха-ведьма тоже пробормотали что-то вроде приветствия. - Приглашаем всех вас к нам сегодня вечером, поговорим, познакомимся, - любезно произнес я, - будут шашлыки, выпивка, может музыка. Ждем к семи. - Ну что ребята? – Мировым голосом заговорил Рыжебородый , обращаясь к остальным, - почему бы и нет, а? Как вы считаете? Как и следовало ожидать, остальные его поддержали, и нам было дано официальное согласие. - Только стулья прихватите. Ах, да… Я слышал вроде, что у вас кто-то играет? – Пусть музыку с собой берут. - Я, - откликнулась одна из барышень и тут же покраснела от своей смелости. - Прекрасно. Возьмите с собой гитару. - Хорошо, - радостно кивнула девушка. Вероника, кажется. А ничего смотрится. Мы раскланялись и свалили. Напоследок заметил, что Ксения смотрит на меня довольно пристально. Надо будет ее напоить – мелькнула мысль. Может тогда станет более ласковой. То есть, разговорчивой. - Пойду, искупаюсь, - сказал Федя, когда мы вернулись к себе. – Только полотенца у меня нет. Да и остального. - А разве Светка не привезла? - Черт, точно! Сказала в машине мешок. А я и не понял. Федя удалился, а я, пользуясь случаем, достал комп и включил. Когда он вернулся с мешком и гитарой, аська уже загрузилась, но Ленки в сети пока не было. Загрузил сайт. Гитара! Я удивленно поднял голову: - Ого, откуда дровишки? - Не помнишь? – Спросил Федор. - Это же ты подарил. - Ё-моё, точно! – Это же моя любимая шестиструнка! То-то она показалась мне знакомой. Я-то ее обыскался - как дарил, стерлось из памяти напрочь. Во дела! Сколько же я тогда выпил? Я открыл сразу кучу вкладок, проверяя, нет ли новостей. История с гитарой не давала покоя. Надо бы у Тараса спросить. Даже интересно, как же это я. Вместо того, чтобы идти купаться, как собирался, Федор стал распаковывать мешок, рассматривая, что ему привезла сестра. На самом дне обнаружил спальник. - Ого, класс. – Сразу расстелив его, улегся сверху. Спросил с любопытством.– Серег, а что у тебя там? Я лежал на боку, просматривая почту и ожидая Ленку. Блин, пять часов, а ее все нет. - На сайт свой зашел, новости глянуть. - Ты ведь программист? - Угу. - Все хочу спросить… Он нерешительно замолчал. Федор лежал на спине, закинув руки за голову, и мечтательно смотрел вверх. - Спрашивай. - А помнишь Светкину свадьбу? Еще б я ее не помнил! Хотя вру. Смутно очень. Особенно тот, первый день. Неужели, правда, напился? - Ну, помню, а что? - Мы еще в кино ходили... Правильно… Вереница событий начала прокручиваться в голове. Тяжелое похмелье, мальчишка с горящими от восторга глазами за столиком напротив, попкорн, мороженое, кола. И мы смотрели «Звездные Войны». Как же давно это было. Мне было всего двадцать четыре… И Федька. Из худенького мальчишки вымахал за три года внушительно, не скажи Тарас, так бы и не признал. - Ааа, точно, на Месть Ситхов, - произнес я, наконец, - ты еще о световом мече мечтал, но игрушечный купить не дал, сказал, что, мол, уже не маленький. - Ага, о зеленом мече, как у Йоды, и понять не мог, почему Энакен перешел на темную сторону. Я усмехнулся: - А сейчас понимаешь? - Понимаю, но я бы так никогда не сделал... Он же предал всех! - Ну, он-то считал что прав... - Гад он. Дарт Вэйдер. А тебе он нравился, - в его голосе послышалось осуждение. - Нравится, - согласился я, - в нем чувствуется сила. К тому же он, в отличие от императора, все же остался человеком и смог в конце всей истории сделать правильный выбор... Хотя за один поступок, сам бы его прикончил. - За то, что ударил свою жену и забыл, ради чего стал таким? - Нее. - Ааа, понял! За то, что убил маленьких юнингов – ты еще ругался потом, я помню. - Верно. Они ему не угрожали, доверяли, просили помочь, считали наставником, а он "просто выполнял приказ". Самая гнусная отмазка... Я ругался? - Ага. Надеюсь – не матом, пронеслось в голове – при ребенке-то. - Ты купаться-то идешь? Скоро стемнеет уже. - Сейчас пойду, полежу еще немного. – Федор закрыл глаза, - А что за форум? - ВИФ «Стрелец». Смотрю - что и как. - Так ты на этом сайте? – Федор был явно чем-то удивлен, даже повернулся набок, подперев голову рукой. - Ага - иногда забредаю. - Блин, ясно. – Федор поморщился, - я там недавно читал что-то, это же военно-исторический форум? - Точно. - Меня послали - ну и я их тоже, больше не заходил, дебилы. Ах, вот оно что, я постарался скрыть улыбку. Поинтересовался, чтоб подтвердить догадку: - А кто послал? - Не помню уже, какой-то полный придурок. Но один чувак мне там понравился, ник запомнил даже. - И кто? - Скай. - Хм, Федь, а твой ник был случайно не Энакен? - Да, а что? Я все-таки расхохотался. И я еще переживал, не ругался ли при нем матом. В моем лексиконе некоторых из тех слов вообще нет. Как сейчас помню - три недели назад было дело. В тот день Зелот достал даже меня, пришлось забанить для профилактики. А Энакен что – гость он и есть гость – ничо не поделаешь. Помню, в каком восторге был Генка. «Вдохновенно! – Отписал он мне. – Жалко, что гость – ща бы репу повысил!» А потом, через пару дней, писал: «Эх, и из-за таких придурков - как Зелот, народ разбежится». Но посты-таки пришлось удалить, а то Коляныча бы инфаркт хватил. Креол сам и удалял, но перед тем - скопировал. - Два сапога - пара... - Чего? - Это Зелот на тебя наехал, зря к слову, но ты тоже – хорош. Сестра знает, как ты умеешь ругаться? - Серег, да ты бы видел, что он нес!!! - Я видел. - Ооо! – Федор смутился. - Понятно. Извини. - Все нормально, Энакен. - Спасибо, Скай! Я хмыкнул. Какой сообразительный. А вообще молодец, здорово он тогда с Зелотом, но не стоит ему этого говорить. - Ладно, пойду, - Федор поднялся, спросил нерешительно, - у тебя шампунь есть? - Ага. Возьми в сумке. - А то не хочется беспокоить этих… - Угу, не стоит. Ленка так и не появилась. Ну и ладно. Тогда сайт. Но и его посмотреть не удалось – вопль, который раздался снаружи, заставил волосы на голове зашевелиться. Машинально вырубив комп, я бросился наружу. А когда понял, в чем дело, едва смог скрыть желание убить своего лучшего друга. Тарас кружил Светку на руках, и вид у него был совершенно счастливый и глупый. А Светка уткнулась в его мощную грудь, как маленькая девочка и, кажется, плакала. Я заметил Веронику, спешащую в нашу сторону от стоянки ученых, всполошили всех, блин, своим восторгом. Сделал ей знак, что все в порядке, она поняла и кивнула, умная девочка. Еще раз глянул на счастливую пару - теперь они стояли обнявшись, по-прежнему не замечая ничего вокруг, и поспешил убраться обратно в палатку. Долго же она выжидала! А реветь-то чего? Вот как их поймешь, женщин? У них горе - рыдают, счастье - то же самое. Хотелось думать, как здорово, что я холостяк, но почему-то именно сейчас, эта мысль принесла с собой грусть и какую-то тоску. Не отказался бы так же держать объятиях рыдающую от счастья жену и пугать криками окружающих. Сам поразился этой мысли. Да что со мной такое сегодня, всякий бред лезет в голову. Хотел снова открыть ноутбук, но часы показывали уже около шести, скоро идти делать шашлыки. Благо Светка замариновала их еще дома. Я заметил на полу, у изголовья "кровати" Федора раскрытую и перевернутую книгу. Усмехнулся. Тоже читает без закладок. «Безымянный раб», красовалось на синей обложке. Так, понятно. Ладно, фэнтези так фэнтези. Не люблю перечитывать, но книги меня всегда успокаивали. Вот и сейчас – не прочел и пяти страниц, как увлекся, весь погрузившись в мир магии и приключений... Вот как ползу, так и отражаю!
Глава пятая. Пирушка удалась на славу. Стол был уже накрыт, а в мангале шипела первая партия мяса, когда группа ученых со своими стульями, как и договаривались, дружной толпой подвалила к нашей стоянке. Федор водрузил на высокий камень неподалеку «люмус», как он по-прежнему называл фонарь ТТ, чтобы включить его с наступлением темноты. Мы заправили майонезом салат в огромной - голодным точно никто не останется - пластиковой миске. Светка любила импровизировать, и на этот раз привезенное из дому блюдо состояло из капусты, крабовых палочек и еще нескольких ингредиентов. Точный рецепт салата мне выяснить не удалось, поскольку, когда украдкой попытался его попробовать, тут же получил шутливую затрещину от Светки. Не обошла нас своим вниманием даже женщина-повар, правда, хватило ее ненадолго, после первой же порции, прихватив с собой пластиковую тарелку с шашлыком, она величественно удалилась. Впрочем, мне было не до нее. Во-первых, мое внимание время от времени привлекала Вероника, не потому, что принялась стрелять в меня глазками, как только пришла, а из-за того, что творчески мучила струны своей, неплохой, в общем-то, но весьма скверно настроенной гитары. Лучше бы вообще не приносила ее, подобная игра оскорбляла мой слух, и я ничего не мог с этим поделать. Ксюша появилась последней и молча сидела в сторонке, в джинсах и обтягивающей кофточке, она выглядела очень соблазнительно. Я старался держаться от нее подальше и не встречаться взглядом, что не всегда удавалось. Рыжебородый профессор, Петр Палыч Гладышев, после первой же рюмки коньяка, принесенного с собой, завладел вниманием публики, рассказывая случаи из своего советско-партийного прошлого. Рассказывать он умел и делал это с видимым удовольствием. Его подопечные бурно смеялись, отдавая должное его ораторскому искусству, Светка с Тарасом тоже прислушивались, видно было, что и они очарованы. Даже мне было интересно, несмотря на неприязнь, которую вызывал во мне Петр Палыч. С чем был связан такой негатив, я бы точно сказать не мог. Вернее, не хотел себе признаться, что возможной причиной являются маслянистые взгляды в сторону Ксении. Их я замечал всего лишь дважды, но и этого оказалось достаточно, чтобы вызвать во мне глухое раздражение и злость. Впрочем, такие же откровенные взгляды на девушку бросал и наш бизнесмен, Юрий Подгорный, но Ксюша на него вообще не глядела, а вот на Петра Палыча даже очень. Интересно, что их связывает. И связывает ли? Я сидел рядом с Федором, приглядывая, чтобы парень не слишком увлекался пивом, которого на столе оказалось в избытке. К светлому пиву, привезенному Светкой, я добавил свое, да и ученые пришли не с пустыми руками. Федька помалкивал и бросал взгляды в сторону девушки Любы, которая отвечала ему тем же, стараясь не привлекать к себе внимания остальных. Опаньки! Она же старше его лет на десять. Вот стерва. Ну ладно, не маленький, соображать должен. Я, в конце концов, ему не брат и не отец, чтобы указывать, куда смотреть, и учить жизни. Да и потом, молодежь предпочитает учиться на своих ошибках, а не на чужих. Проходили. Максим Семенович Ладный, абсолютно седой профессор математики, меланхолично глушил водку, почти не притрагиваясь к поставленному перед ним салату и аппетитным кускам шашлыка. При близком рассмотрении я понял, что он довольно молод, не больше пятидесяти, но слегка пришибленный вид и длинные седые волосы его сильно старили. Интересная дама лет сорока, Анна Кузьминична, трудилась ассистенткой Рыжебородого и наставницей двух юных особ. Она чинно восседала между профессором и Любаней, изыскано отставляя в сторону мизинец, когда подносила ко рту бокал с коньяком. Смеялась шуткам Рыжебородого а как-то очень подобострастно и фальшиво. Время от времени она взглядывала на изящные часики на руке, словно куда-то опаздывала. Совместный вечер позволил найти ответ на мучивший меня вопрос. Бизнесмен Подгорный отошел поговорить по телефону, и, хоть стоял он не близко, я, наконец, узнал голос ночного собеседника Рыжебородого профессора Гладышева. Интересно, что вы тут затеваете, господа хорошие, очень хотелось бы знать. Поговорить бы с ними откровенно. Но не сегодня. Может, завтра выберу подходящий момент. - Слушай, Серег, - спросил Федя, когда Люба куда-то исчезла, позволив ему вырваться из-под гипнотического взгляда, - а кто-нибудь кричал, когда я купался? Я хотел прибежать, но был… не совсем одет, да еще подумал, что показалось. А потом забыл. - Ты про тот душераздирающий вопль? Это Тарас. Светка ему сообщила радостную новость. - А-а-а! Понятно. Мне тоже сказала. - Угу, скоро будешь "дядей Федором". - Эт точно. Федор замолчал, и я глянул, не вернулась ли девушка, очаровавшая нашего парня. Так и есть. Любаня была на месте. Как противно иногда оказываться правым. Кто-то тронул меня за плечо, и я резко обернулся, даже не заметил, как Ксюша ко мне подошла. Дыхание перехватило от неожиданности. - Сереж, - почти прошептала она мне на ухо, - приходи попозже ко мне, поговорим. Пахло от нее замечательно, каким-то цветочным ароматом. - О чем? – Не удержался я от сарказма. Ксюша на несколько секунд замолкла, и я уже пожалел о своих словах, но она ответила вполне спокойно: - Об этом. – Она мотнула головой в сторону озера. - Ты же хотел, чтоб я рассказала. - Хорошо, в полночь на берегу? - Лучше в палат… - Она оборвала себя на полуслове. – Ладно, договорились, значит? - Угу. - Я приду. - Она так же бесшумно отошла и вернулась на свое место. Блин! Выглядит такой одинокой. Я не позволил себе развивать эту мысль и вполне держался до самого ухода гостей. Лишь когда все начали расходиться, было очень трудно подавить в себе желание проводить ее. Она даже взглянула в мою сторону, словно ждала этого. Уж не знаю, что она прочла в моем взгляде, но тут же вздернула подбородок и со спокойным видом согласилась на предложение Юрия ― проводить ее. Подлец выглядел ужасно польщенным и змеем искусителем вился вокруг девушки. Я понял, что напрасно думал о нем лучше, чем о профессоре. Сволочи они все. Настроение окончательно испортилось, и я пересел за стол к оставленной выпивке с намерением наверстать упущенное. Я не пил вместе со всеми, в силу того, что приготовление шашлыка предпочитаю совершать в трезвом виде. Отчего потом пренебрег этой возможностью, непонятно. Федор куда-то пропал. Тарас, забыв об уборке стола и прочих занудствах, удалился со Светкой в палатку. А я остался в гордом одиночестве, но зато с остатками салата, остывшими кусками не съеденного шашлыка, в окружении трех банок пива, уполовиненной бутылки водки и почти полным бокалом коньяка. Рядом притулилась гитара Вероники. Если надеется, что я пойду относить ей забытую вещь, то она очень ошибается.
Под пиво сестра вспомнилась. Очень уж она не одобряет потребление пенного напитка. Обычно, когда мне плохо, я запираюсь в своей берлоге, с запасом хорошего пива и свежими книгами. Или, наоборот, с хорошими книгами и свежим пивом – тоже неплохо. Всегда помогало. Но после увольнения на меня навалилась настоящая депрессия, я тупо валялся на диване и смотрел в потолок. Двадцать семь лет, а чего я достиг? Ни семьи, ни работы, ни денег. Подруга, и та бросила за день до увольнения, заявив, что ненавидит меня и что я ее не люблю. Ну да, не любил. Но я ведь с самого начала не обманывал. И так все это совпало! Я целые дни проводил дома. Делать ничего не хотелось, даже шевелиться. На звонки не отвечал, а потом и вовсе телефон вырубил. И в один прекрасный день из Смоленска ко мне приехала Сашка с полными сумками провизии, и как только дотащила? Будь это кто-то другой - на порог не пустил бы, но младшей сестре отказать я никогда не мог. На руках у меня выросла. Сколько я нянчился с ней, с самых первых дней. Приготовив великолепный обед, пришла в комнату и заявила, что поживет у меня несколько дней. Я абстрактной депрессии-то дать отпор не смог, а уж конкретной сестре перечить и подавно не рискнул, потому она осталась. Нет, меня не доставала, уходила временами куда-то, возвращалась. Решительно воспротивившись ее желанию спать на кухне на неудобном топчане, я перебрался на раскладное кресло, уступив ей диван. Сашка готовила, мыла посуду и ничего не заставляла меня делать, кроме одного. Обязательно раз в день, причем в самое разное время, она приходила в комнату, брала гитару и стояла передо мной с самым упрямым выражением лица. Первый раз мы долго играли в гляделки. Но Сашка по упрямству мне сто очков вперед даст, и, в конце концов, спустя примерно час я сдался. Взял гитару. Она, так же молча, устроилась напротив в кресле. Сидела и слушала, не пытаясь заставить меня петь, не указывая, что играть. Кажется, в тот вечер я играл три часа подряд. А она все сидела, слушала и смотрела куда-то вдаль своими большими карими глазами, о чем-то мечтая. В какой-то момент я остановился, пальцы болели, но на душе сделалось легко-легко. Сашка встала, забрала гитару, аккуратно пристроила ее на место, пожелала спокойной ночи и стала раскладывать для меня кресло, намекая, что пора бы уже и спать. На следующий день все повторилось, потом еще раз. А потом я уже ждал, когда же она придет. Однажды я не просто взял из ее рук гитару и стал играть, а с вдохновением спел все ее самые любимые песни из моего репертуара. Если б я знал, что она будет так счастлива, так сиять широкой улыбкой, то сделал бы это раньше… может быть. - Стоп, - крикнула она после песни «Идет охота на волков», - быстро говори, что случилось? Я хмыкнул. Настроение было замечательным. - Тарас позвонил. На халтуру зовет. - Когда едешь? – У нее даже сомнений не было, что я согласился. Я глянул на часы: - Через час выезжаю. Вот тут-то она и всполошилась – начала бегать, собирая мои вещи. Заразила и меня своей суетой. Рюкзак с вещами забыл, но не думаю, что Сашка так уж этим огорчилась. Слишком рада была переменам во мне. Это слышалось в ее голосе, когда я говорил с ней по телефону, обещая все купить. Я только об одном жалел, что потратил столько времени в ее обществе, а почти ни разу не поговорил. Ведь мог же, идиот. А она очень сообразительная для своих четырнадцати лет. Интересно, как родителей-то уговорила разрешить пожить со мной? И вообще – это пришло мне в голову только сейчас – не она ли позвонила Тарасу? Странное совпадение, я не звонил ему, и знать о моем увольнении он не мог. Да и Сашка уж слишком спокойно восприняла новость… *** Мне вдруг так захотелось ее увидеть, поблагодарить, рассказать все, что случилось за эти дни. Отставив в сторону едва начатую банку пива, вторую по счету, я взял в руки гитару Вероники - хорошая вещь, дорогая - и пробежался пальцами по струнам. Нестройный звук заставил поморщиться. Оставить гитару в таком состоянии я просто не мог. Быстро настроил ее, отодвинувшись подальше от стола. Эх, совсем другое дело! Сам не заметил, как начал играть любимые песни сестры. И сразу мир вокруг словно перестал существовать. Как в калейдоскопе мелькали в голове образы, частички картин: причудливо сверкающее черное озеро, далекая синева неба, зеленые, глубокие, как пропасть, и влекущие, как мечта, глаза Ксении. Не думая ни о пальцах, ни о нотах, я слушал, как бьется во мне сердце, как переполняет душу новое, незнакомое чувство чего-то прекрасного, чистого, пугающего своей силой и заставляющего трепетать от восторга. Мелодии сменяли друг друга, ласкали слух, в груди потеплело, весь негатив стал медленно уплывать. Почти подсознательно я сдерживался, играл негромко, чтобы никого не тревожить. Впрочем, не думаю, что кого-то это беспокоило. Слышать могли только Тарас со Светкой, но им всегда нравилось, как я играю. Даже если спят, сомнительно, что я их разбужу. Скорее наоборот, убаюкаю. Помнится, Тарас еще в общаге запросто засыпал под тихий мелодичный звук гитары. Даже не заметил, как рядом нарисовался Федор, он присел напротив и завороженно слушал. Так мне Сашку напомнил этим, что прекращать я не стал, хотя играю только для близких друзей, а пою так вообще только в одиночестве, Сашка исключение. С другой стороны, парень и так для меня не чужой. Здорово я успел за два дня привязаться к Светкиному брату. Я ему подмигнул и заиграл «Погоню» из «Неуловимых мстителей». Не так давно нарыл на одном сайте ноты с аккордами. Был там парень, играл ее гениально. Не думал, что эту мелодию вообще на гитаре сыграть можно. Разучивал долго, но получилось же. - Класс, - выдохнул Федор, когда я остановился, - Серег, здорово! - Угу. – Я медленно возвращался из своих грез, заметил, что совсем стемнело, только маленький островок света словно отгородил нас от всего вокруг. Федор выглядел каким-то взъерошенным и беспокойным. - Федь, а ты откуда пришел, куда уходил? - Гулял, - он покраснел, вскочил со стула, принялся убирать со стола. - Ну-ну, - я со вздохом отложил инструмент и начал ему помогать. Не хочет говорить - пускай. Ох, не нравится мне это. Но что я мог поделать? Воспитание молодежи, как и восток, дело тонкое и явно не мое. Уже в палатке, когда Федор улегся, а я тоже сделал вид, что засыпаю – до полуночи оставался еще час, он спросил сонным голосом: - Серый, не знаешь, вода в озере правда отравлена? Болван все-таки Тарас. Мог бы что получше соврать. - Не знаю, Федь, - неохотно ответил я, - по-моему, фигня это все. - Ага, - зевнул он. - Но проверять не советую, - добавил я спустя минуту. Не уверен, что парень услышал. Похоже, уже спал. И где так притомился-то?
*** До свидания с Ксюшей оставалось еще сорок минут, а терпение уже было на исходе. Вот болван, и дернуло же меня выпендриться и сказать – в полночь. Федя рядом спал как убитый, а я не смог бы заснуть, даже если б захотел. В голове вертелось столько противоречивых мыслей, что спокойно лежать сил уже не осталось. Тихонько поднявшись, я выбрался из палатки, аккуратно застегнув молнию входа. Похолодало прилично, в одной тонкой футболке это особенно чувствовалось, но возвращаться не хотелось. Лето же, пусть и конец августа, не замерзну. Ярко светила луна, мириады звезд казались и близкими, и бесконечно далекими. Я привычно поискал глазами Большую Медведицу, Созвездие Стрельца, ночное небо всегда притягивало, сколько себя помню. На душе было тревожно. Мысль, что скоро увижу Ксюху, не оставляла ни на минуту, то радуя, то приводя в смятение. Пытался думать о другом, но образ моей зеленоглазки неотступно преследовал, лишая покоя. И что в ней такого, не пойму. Красивая, конечно, но мало ли я их встречал в своей жизни! А ведь уже давно не подросток, чтобы так нервничать. Только поделать с этим ничего не мог. Интересно, что было бы, не зайди я к ней в палатку или поведи себя по-другому? Но толку гадать. Да, соблазнить попыталась, но никто не заставлял меня влюбляться и терять голову. Надо признаться, после того поцелуя крышу мне едва не снесло конкретно. Даже ревновать начал. Корить себя, что позволил этому слизняку ее провожать. Думать о том, чем закончились эти проводы, вообще не мог. Сразу хотелось взять в руки ружье, а лучше топор. Всё! Это уже клиника. Часы с подсветкой показывали половину двенадцатого. Как же медленно тянется время! Узнать бы, что чувствует она. Также ждет или заснула уже, вообще забыв обо мне, и не придет? Блин, да не может быть, сама же предложила. А если может? И что тогда делать, пойти снова к ней в палатку и разбудить? Нежным поцелуем… и получить по шее. Почему-то я в этом уверен. Так влипнуть на двадцать восьмом году жизни! Но, как говорят - любовь нечаянно нагрянет... тьфу... аж смешно! Вот только смеяться совершенно не хотелось. И ведь был убежден, что если любовь и есть, то уж никак не с первого взгляда, и со мной этого не произойдет. Эх, что вы, девчонки, с нами, мужиками, делаете-то? Нет, она не такая, возможно, даже не догадывается о моих чувствах! Или опять играет? Не похоже! И ведь позвала же. Значит, хочет видеть? О чем я думаю? Ведь это не свидание, мы встречаемся по делу. Твердил и не желал себе верить... Проклятье!!! Как же захотелось послать к черту это озеро и все тайны, с ним связанные. Может, и правда, это чушь? И объясняется очень просто? А я, как идиот, напридумывал себе всяких страхов. И Тарас тоже. Ну, кто поверит в эту бредятину? Он бы еще про Несси рассказал… Так, надо успокоиться. Лучше продумать, как себя вести, что говорить. Однако за пятнадцать минут до полуночи, ничего путного не придумав, я плюнул на время и решил больше не ждать. Не страшно, подожду на месте. Буду действовать по обстановке. Как на сражение иду, честное слово! Я неторопливо спустился к озеру, что давалось нелегко. Вопреки всему, нетерпение только усилилось. Черная гладь расстилалась внизу, и маня, и пугая. Лунный свет прочертил на ней серебристую дорожку. Удивительная красота! А зеленоглазки нигде не было видно. Опаздывает? Девушкам это свойственно, причем всем без исключения. Не успел я это подумать, как увидел ее. Сердце уже привычно дернулось, застучало быстрее. Луна хорошо освещала все вокруг, но Ксюшу скрывала тень от березы. Она, как и вчера, стояла рядом с возвышенностью, на которой поселилась, и смотрела на темную воду, обняв себя руками. Замерзла, что ли? Меня самого била дрожь, и точно не от холода. Чем ее так притягивает черное озеро? Кому она отсылала фотки? Вообще, кто она такая? Да какая разница! Блин, не о том думаю, надо собраться! Эти мысли мелькнули и исчезли, я уже подходил к ней. - Доброй ночи, - произнес негромко. Она вздрогнула и оглянулась, видно, не слышала, как подошел. Порывисто шагнула ко мне, но неуверенно замерла в полушаге. - Пришел! – Почему-то показалось, что она хотела обнять или поцеловать даже, но не решилась. А зря! Я затаил дыхание. Может, самому? Или рано? - Да-а, - как же мне хотелось сделать эти полшага. - Давно ждешь? Замерзла? - Немного. Не знаю, если честно, у меня нет часов. Блин, а я не взял свитер! Согреть не вопрос и без него. Мысли реально плавились, слишком она близко стоит. Ксюша сделала шаг назад, словно пришла к тому же выводу. Разочарованию моему не было предела, особенно когда она вернулась к кромке воды и снова обняла себя за плечи. Я остался стоять на месте, до боли сжимая кулаки. - Я хочу рассказать тебе одну легенду, - начала она спокойным голосом, но в конце запнулась, судорожно вздохнула и продолжила, - она очень давняя. Легенда? Опять? Ладно, стоп, послушаю. Я промолчал, да и не хотел неосторожным словом прервать ее. Конечно, если б она рассказывала о том, как я ей нравлюсь, мне бы понравилось больше, только боюсь - рассказ прервался бы, едва начавшись. Но и про озеро послушать не помешает, пока я еще способен соображать, да и голос у нее красивый. Интересно – она поет? - По этой легенде, на месте озера давным-давно жило одно племя. Правитель был очень воинственным и жестоким человеком… Ксюха замолчала и оглянулась, луна осветила ее лицо: - Не могу! – Как то жалобно произнесла она. Как только она опять повернулась к озеру, я шагнул ближе. - Почему? Что случилось? - Это неправда. Не хочу тебе врать. - Может, тогда попробуешь сказать правду? – Я сделал еще один шаг, меня неодолимо тянуло к ней. - Ты все равно не поверишь, - в ее голосе было столько печали, что у меня сжалось сердце. - А ты попробуй. - Мне страшно. У меня мурашки побежали по коже от ее голоса, как же захотелось защитить ее от всего. Больше не раздумывая, я сделал последние два шага и обнял ее за плечи. Худенькая спина девушки оказалась прижата к моей груди. Я почувствовал, как она напряглась. - Ксюш, - пробормотал я, - стой спокойно. Я просто хочу тебя согреть. Ты мне веришь? Она кивнула, потом, кашлянув, добавила: - Тебе верю! – Ее тело расслабилось, и она доверчиво сама прижалась ко мне. Меня так тронули ее слова, что к горлу подступил ком. Держать ее в объятиях было так приятно, что, казалось, я бы мог стоять так целую вечность. - Все хорошо. Ты со мной, и тебе никто не угрожает. – Я искренне полагал в этот момент, что смогу ее защитить от чего и кого угодно. - Может, поделишься со мной, что тебя так пугает? Она молчала и только вздыхала как-то по-детски. - Это время… - прошептала она так тихо, что я едва расслышал, - они слышат все. Но видеть не могут. - Кто? - Ты можешь подождать час? У меня появились очень нехорошие предчувствия, но я лишь молча кивнул. Спохватившись, что она меня не видит, добавил вслух: - Да. Сколько угодно. - Молчи, - прошептала она встревожено, развернулась как-то в моих руках, прижав ладошку к моим губам. Наши взгляды встретились. Я весь горел, почти не понимая, что делаю, еще крепче прижал ее к себе. Ладошка исчезла, и я, повинуясь непреодолимому желанию, склонил к ней голову и поцеловал в дрожащие губы. В тот же миг Ксюха обняла меня за шею, отвечая на поцелуй с такой страстью, что не оставалось сомнений в ее желаниях. «Только поцелуй! – Твердо решил я. – Один!» Я вложил в него всю нежность, на которую был способен. Обещание было выполнить нелегко, я едва смог от нее оторваться, просто не хватило дыхания. Ксюша тяжело дышала, на щеках у нее блестели слезы. - Сереж, - всхлипнула она, - прости… Тогда, днем… - Тише, - прошептал я, убирая прядки волос с ее щеки. Она спрятала лицо у меня на груди, ее волосы были такими шелковистыми, я продолжал гладить ее по голове, вздрагивающей спине, пытаясь успокоить, - все в порядке. Я почувствовал, как она замотала головой. Горе казалось неподдельным. Смешная она все же. Плачет по таким пустякам. У меня и самого сжалось горло. - Ты сейчас слишком расстроена, давай-ка ты пойдешь спать, а завтра днем у нас будет время на разговоры. – Уверенности, что на сегодня все, у меня не было. Ксюша кивнула, отстраняясь. - Я провожу… Она доверчиво сунула ладошку в мою руку, и вместе с невероятной нежностью по моим жилам пробежал огонь. Крепко сжав тонкие пальчики, повел ее к тропке между валунами, ведущей наверх, к палатке. Меня переполняла такая радость, что хотелось запеть. Не удержался, подхватил ее на руки и понес. Она была легче пушинки, наконец, я понял, что значат эти слова. Ни слова возражения. Только руками обвила мою шею. Даже в полной темноте - свет луны сюда пробиться не мог, я ни разу не споткнулся, моя зеленоглазка казалась невесомой, и я готов был нести ее в гору бесконечно. Еще пару шагов, и мы оказались у палатки. Очень медленно спустил ее на землю. Ксюша тоже не спешила разжать руки. - Спокойной ночи? Ё-моё! Какого ответа я жду? На какой надеюсь? Ксюша приподнялась на цыпочки, ухватившись за мои плечи, и вся потянулась вверх. Не думал уже, что испытаю такое потрясение от ее порыва. Какой-то безумный лихой восторг накрыл с головой. Я сжал ее тонкую талию и высоко поднял Ксению, мою Ксюху, над землей. Теперь уже ей пришлось наклониться, что она и сделала, с лукавой улыбкой, которую я скорее угадал, чем увидел в сгустившейся темноте. Ладно, еще один поцелуй и всё!
*** Я проснулся и лежал с закрытыми глазами, сразу все вспомнив. На соседней койке зашевелился Федор, осторожно спросил: - Серег, не спишь? - Нет, - улыбнулся я, не открывая глаз. Счастье свернулось в груди маленьким котенком. - Будем вставать? – В его голосе не слышалось энтузиазма. Ну почему. Семь утра. Два часа у нас есть по-любому. Как хорошо, что Света приехала, - пробормотал парень, переворачиваясь на другой бок.
*** Проснувшись часа через два, я увидел, что Феди уже нет, кровать аккуратно заправлена, вещи уложены стопкой, и вообще - создалось впечатление, что он готовился к инспекции. Еще вчера его вещи были разбросаны по всей палатке. И что на него нашло, интересно? Но вот на книгу внезапная тяга к порядку не распространилась, по-прежнему лежала на полу в раскрытом виде обложкой вверх. С улицы доносились оживленные голоса. Видимо, уже завтракают. Прогулявшись в лес, я вышел на пригорок, с которого было видно палатку Ксюши. Да, непонятно, может, и спит. Ладно, схожу к ней позже. Сердце сладко замерло от предвкушения. И чего мне так хорошо-то? Когда я умылся и присоединился к нашим, кружка горячего кофе уже ждала. Светка читала какую-то брошюрку, запивая ее чаем, Тарас с Федором с аппетитом уплетали геркулесовую кашу. - Ну что, Сереж, - Светка оторвалась от брошюрки, - споем сегодня? Федор почему-то насторожился, а я чуть кофе не подавился. Она говорила так, словно о решенном деле. Тарас участливо хлопнул меня по спине, чуть не убив. Второй удар я остановил, зло на него глянув. Откашлялся и спросил, наконец: - Ты о чем, Свет? - О том, что вчера ты дивно играл на гитаре. Вот вечерком и устроим песни-пляски. Ну, или просто песни. - А я не пою. Три пары удивленных глаз уставились на меня. Через мгновение троица разразилась дружным смехом. Забавно. Что я такого сказал? Вот, блин, злиться я не стал, а спокойно продолжил пить кофе, ожидая, пока сами угомонятся. - Ну, Сережка, насмешил, - Светка утирала слезы. - Чем же? Тарас откашлялся и спрятался за большой кружкой с чаем. Даже Федя широко улыбался, откровенно наслаждаясь чем-то, что было известно только им. - Хмм, Тарас, может, ты скажешь? – Светке явно стало не по себе. - Нет, - отрезал он. Хо-хо, что творится-то? Чтоб ТТ Светке отказал! - Ладно, - Светлана смущенно глянула на меня. – Ты наутро ничего не помнил, потому мы не стали ничего тебе говорить. - О чем? – Я уже еле сдерживал раздражение. Ненавижу такие непонятки. - Спокойно, - произнес Тарас. – Ты давай повежливей, Серый. Сейчас Светка все расскажет. Да, радость моя? Я вздохнул, под ложечкой засосало. Убежден, мне не понравится то, что она скажет. Иначе ТТ не был бы таким смущенным. - Ты ведь помнишь нашу свадьбу? – Светка вопросительно изогнула бровь. - Ну… - И то, как ты был свидетелем? - И что? – Чего она тянет-то? Федор продолжал расплываться в улыбке. По шее надаю потом! Мог бы еще вчера рассказать - про фильм вспомнил, а про то, что там случилось, молчок. Впрочем, Тараса тоже прибью, друг называется. - Мы знали, что ты не любишь петь, - тяжело вздохнула Светка, - а мне очень хотелось услышать. И тогда Тарас мне сказал… - Я? – Поразился ТТ. - Да, ты! И вообще – не перебивай. - И что сказал Тарас? – Чересчур ровным голосом поинтересовался я. Даже Федор забеспокоился от моего тона, взглянул на Светку, потом на меня, хотел что-то сказать, но передумал. - Тарас сказал, - твердо произнесла Светка, - что если тебя напоить, то споешь по-любому. Тарас не смотрел в мою сторону, с безразличным видом намазывая себе варенье на хлеб. Придушу! С превеликим удовольствием. - И? - Ну, и я попросила папу тебе подливать. И ты спел. Та-ак! Да, бывает - пьяный я и правда пою. Я терпеливо ждал продолжения, явно было что-то еще, иначе они не вели бы себя, как нашкодившие школьники. Ощущение, что на этой свадьбе я отчебучил нечто, перешло в твердую уверенность. - И чего? – Я не собирался оставлять этот вопрос в подвешенном состоянии. - Серег, ну чего ты… Ладно, - решительно и даже с вызовом Светка выпрямилась и спросила: - Смотрел Десперадо? - Чего? - Ну, «Отчаянный» Роберта Родригеса. - Смотрел, и что? - Вот и ты так, - Светка заторопилась, - не знаю уж, что тебе папа мой сказал… Но ты, пошатываясь, встал, забрался на стол, чудом ничего не разбив, и с видом такого же Десперадо, с мрачным взглядом и весь такой… классный, стал играть на гитаре и петь. Сначала все в шоке были, а потом… Это было здорово! Как же тебе все аплодировали после первой песни – а ты так равнодушно поклонился и дальше… Уф, ясно. Ладно, давно было, чего переживать-то. Только Тарас, подлец, пусть помучается. Я с самым мрачным видом поинтересовался: - И что я пел? - Сначала ты речь сказал! – Вмешался Федор. О-паньки! Я еще и оратором выставился! Все интересней и интересней! Тарас и Светка не ожидали, видно, такой подставы от парня. Я бы расхохотался, но в отместку хотелось довести спектакль до конца. - Так, - холодно сказал я, - все молчат. Говорить будет Федор, как самый честный из здесь присутствующих. Давай, Федь, все подробности и по порядку. - А! – Тарас махнул рукой. – Расскажи, Федь, чего уж теперь. А то ведь не отстанет. И Федор рассказал – как я, забравшись на стол, сначала громко признался Светлане в любви, а потом посвятил ей три песни. И пел так, что у всех мурашки, а потом подарил гитару Тарасу, который видя, как понравилось Светке, сказал, что выучится и будет играть ей так же - каждый день. - Выучился? - Да не было такого! Я ничего не обещал, - возмутился Тарас. - Обещал, обещал, Федь, скажи? - усмехнулась Светка. - Было, обещал, - подтвердил тот. - И что же я пел? - пришлось спасать Тараса, репутация всегда державшего свое слово человека дала основательную трещину. - Сначала «Ланфрен-ланфра», ну из фильма - с Боярским. Потом Высоцкого - про то, как на землю тихо выбралась любовь - тут тебе все стоя аплодировали, - Федор мечтательно смотрел сквозь меня, видно, воспоминания его захватили, - а последнее – из «Офицеров»… - Тарас не стал, - вставила Света, - а Феденька выучился. Парень вдруг покраснел и с тревогой на меня посмотрел. - Выучился, говоришь? Вот сегодня и посмотрим... Петь не буду! - А мысленно добавил: «И пить тоже». - Ладно, - Федор вздохнул с таким видом, словно решался на подвиг. Интересно, чего это он занервничал? - Да ты же его кумир, - Светка явно переживала за брата, - он мечтал научиться и тебе показать. Стесняется. Ах вот как!!! Еперный театр!! Ну Светка, так-то зачем? - А что получается лучше всего? – Спросил я совсем уничтоженного Федора. – Есть любимые песни? - Да, - сразу оживился он. - Тащи гитару – посмотрим. - Что, прямо сейчас? – Растерялся он. - Конечно. Федор бросился в палатку. Да-а-а, вот блин! Придется Ксюхе подождать. Но, видно, для парня это очень важно, игнорировать сей факт я просто не мог. Кумир! Надо же... И ведь придется хоть чуточку соответствовать. Во дела! Светка убирала со стола и посматривала на нас с таким удовольствием, что я смирился с фактом своего «кумирства» и даже перестал считать это потерей времени. А парень-то старается и играет вполне прилично, во всяком случае, на девушек впечатление произвести сможет без проблем. Сразу видно, что не самоучка – с преподом занимался – и руки поставлены, и держит гитару правильно. Сначала он сильно волновался, делал ошибки, но вскоре разошелся, и стало вообще замечательно. Советы он слушал очень внимательно и сразу на практике показывал, что показывал, как меня понял. - Отлично, дядя Федор! - Парень как раз закончил очередную мелодию и выжидательно смотрел на меня. - Вот вечером вместе сыграем. Надо у Вероники гитару попросить. - Я попрошу, - Федя сиял. Как мало человеку для счастья надо! - Вот и ладно, - я поднялся, - ну, если я никому больше не нужен… например, как кумир, пойду прогуляюсь. Федор усмехнулся. Тарас, который все это время что-то записывал на листке бумаги, поднял голову и сказал наставительно: - Вот так, Федя, учись у взрослых уму-разуму и не забывай про три бэ. - Трибэ? – Озадаченно переспросил парень. – Это что, болезнь такая? Тарас снова на коне и в своем репертуаре, надо же, вспомнил нашу студенческую шутку. Я, с трудом сдерживая смех, поспешил прочь. Знаю, что сейчас будет - "три Бэ - Бабло, Бухло и Бабы». Вот как ползу, так и отражаю!
Глава шестая. На стоянке ученых завтрак уже закончился, но Ксюха все еще сидела за столом в компании Седого, как я мысленно продолжал звать Максима Семеновича. Чтобы обратить на себя внимание девушки, но не слишком навязчиво, я подошел к своей машине, удобно припаркованной самой последней в ряду автомобилей, всего метрах в десяти от их лагеря. Сделав вид, что чего-то ищу в багажнике, попытался поймать взгляд Ксении. Сидя ко мне лицом, она беседовала о чем-то с Седым. Оба были сильно увлечены и даже не заметили, наверное, что все разошлись, а злобная повариха убирает посуду – одноразовые пластиковые тарелки и стаканы. Тарас мог бы тоже озаботиться – не надо мыть, но ему подавай стекло и фарфор, даже в походе! Ксюша в упор меня не замечала, и я успел насочинять в голове самые изощренные прозвища для Седого профессора. Уважения этот хитрый тип не внушал. С виду благообразный ученый, математик, мне показался самодовольным, высокомерным индюком. А его долгая болтовня с Ксенией, только подливала масло в огонь, наполняя меня ядом до краев. Так и хотелось набить морду этому хмырю. Чтобы хоть как-то заглушить это желание, я сделал небольшой шаг в сторону, и тут же внимание мое привлекла другая парочка. Уловив краем глаза какое-то шевеление возле задней стены нашей постройки – а точнее их лаборатории, я чуть сдвинулся в сторону, и увидел Юрия, который обнимался с девушкой. Хмм, а я то решил, что Вероника на меня глаз положила. Вчера поздно вечером она так трогательно благодарила за то, что я настроил гитару… Ну ни хто себе! У меня чуть не отвисла челюсть, когда охваченный страстью Юрик отстранился, и я вместо Вероники увидел Любу! Шоб я сдох! Она что – со всеми тут? Вот тварь! В этот момент из-за дальнего угла вырулил рыжебородый и, остановившись около сладкой парочки, стал выговаривать обоим, пребывая явно не в духе. Я расслышал только: «Не могли подождать, пока…», - дальше он понизил голос. Девушка слушала с виноватым видом, а эта скотина - Юрик, ухмылялся, словно ваще не при делах. Наконец Люба что-то ответила, кивнула и направилась в мою сторону, я чуть не нырнул в багажник, и стал увлеченно перебирать сложенные в ящике инструменты. Когда девица, наконец, прошла мимо, я снова посмотрел в ту сторону и увидел, что ни рыжебородого, ни Юрика за времянкой нет. Ничо не понял! Это чо щас было? Я зверею! Тут я вспомнил, зачем я здесь вообще торчу, и вовремя - Ксюша подняла на меня взгляд и улыбнулась. Все бизнесмены со всеми любами и рыжебородыми тут же вылетили у меня из головы. Сердце растаяло. Зеленоглазка показалась мне еще красивее, чем всегда. Она указала глазами на собеседника и сделала какой-то непонятный знак рукой. Что? Какого хрена?? Да пошло оно всё!!! Я должен терпеливо ждать, пока они там себе воркуют? Ага, ща! Надоело! Захлопнув багажник с такой силой, что едва не вылетело стекло, я решительно направился к ним. Разговор их сразу оборвался, Ксюша нахмурилась, а Седой обернулся, когда я громко пожелал им доброго утра. Это я еще сдержался. Собеседник Ксюши смотрел, словно сквозь меня, какой-то он отмороженный. О чем с ним вообще говорить-то можно? - Доброе утро, Сергей! – Ксения произнесла это каким-то равнодушно-официальным тоном. – Я помню, что просила вас помочь… - она запнулась. Ах, так! Опять на ВЫ??? Прекрасно! Внутри меня уже трясло. - Уверен, у ВАС просто вирус в компьютере, - подсказал я предельно вежливо. - Я тоже так думаю, спасибо. Но сейчас, к сожалению, не подходящее время. У нас важный разговор с Максимом. - Не вопрос, - я улыбнулся и пожал плечом. Пустой взгляд Седого вызывал желание убивать, отсрочка встречи ужасно злила, но я постарался не подавать виду, изобразив на лице безразличие. Мол – позже, так позже. - Вы программист? - Подал голос Максим, вопрос был задан глухим тоном, без интереса, как некая формальность. - Любитель, - отрезал я. Зачем соврал так и не понял. - А-а, - ему это явно было по барабану, - вам же сказали, молодой человек – обождите. Вот значит как! - Когда мне придти, Ксения? Я спросил это жестко, и во взгляде Ксении мелькнула обида. М-да, надо спокойней. Но рядом с ней спокойствие куда-то исчезало напрочь. - Я вас сама найду, - Ксюша отвела взгляд, - вы ведь не уезжаете никуда? Черт! Она как будто стеснялась меня! - Послушайте, мы будем заняты еще долго, - вставил Седой, чуть раздражаясь, - займитесь своими делами. У нас работа. О-па! Этот наглец будет МНЕ указывать? Игнорируя его, я обратился к Ксюше: - Нет, конечно. Как я могу уехать? Ксения – я весь ваш. Только свистните. – Девушка вспыхнула от моего насмешливого тона, но ничего не сказала и даже не взглянула. Я не стал больше смотреть на ее длинные ресницы, под которыми она упорно прятала свой взгляд, развернулся и пошел к нашему лагерю. Да воркуйте, сколько влезет! Голубки! Чтоб вас!… Ощущая холодное бешенство, я пнул тяжеленный камень, попавшийся на краю склона, и чуть не взвыл от боли, когда он, подскакивая, полетел вниз. Черт, убью их всех, зря что ли ружье брал? А я-то думал - подойду, и она все бросит, будет только моя. Фантазер! Стоп, надо успокоиться! Что ваще на меня нашло? Ведь все понимаю, девушка занята… Не, не могу об этом пока думать! Тогда о чем? Как убить время, например. Давно следовало проверить почту, да и на сайт заглянуть. На нашей стоянке, я оказался уже почти вменяемым. Светка с Тарасом о чем-то беседовали, в широких шляпах и резиновых сапогах они выглядели очень колоритно. В руках у каждого по пакету. - За грибами? – Сухо спросил я. - Конечно, - Светка радостно улыбнулась, - не хочешь с нами? Тарас нашел гриб прямо за нашей палаткой. Красный и главное – совсем чистенький, не червивый. Хорошо бы к обеду грибов нажарить с картошкой, или суп сварим. - Грибы… это здорово! – Пробормотал я. - А то, - ухмыльнулся Тарас. – Так ты идешь? Его веселый вопрос никак не соответствовал взгляду – мол, только попробуй согласиться. Не очень то и хотелось! - Удачи вам ребята, а я пасс, дела есть… - Ну как знаешь. Давай, мы часа на два не меньше, - Тарас взял Светку за руку, и они направились к лесу. - Сереж, не скучай, - Помахала она мне. Они отошли уже прилично, когда я спохватился: - Эй, а Федор где? - Он пошел за водой, - крикнула Светка, обернувшись, и махнула рукой в сторону реки, - Девушке помогает, не помню, как зовут. Ага. Зато я помню. Вот сука! И когда успела? А с вами-то что делать, дядя Федор? И опять я один. Ну и славно! Я налил себе в кружку воды из канистры и медленными глотками выпил. Это всегда помогало снять раздражение. Но на этот раз пришлось выпить целых три кружки, так что мне едва не поплохело. Выудив из пакета на столе несколько карамелек, отправился в свою палатку, где устроившись с удобством на лежанке, достал ноут. Вход закрыл только москитной сеткой, комары здесь все-таки были, да и Ксюшу пропустить не хотел. Может скоро придет. *** Э-э, сегодня что? Ах, точно, суббота. На форуме ни души. Гуляют, отсыпаются. Смотреть новые сообщения пропало желание, но все же заглянул в пару тройку тем. Ничего интересного. Что-то у нас ребята мышей не ловят. Запостить что ли какую-нибудь развлекуху? И кого я тут увидеть хотел? Даже не знаю. Креола, что ли? Спит, наверное, еще после вечера пятницы. Коляныча тоже не видно. И в личке пусто. Ответа от Леночки нет. Она даже не заходила со вчерашнего утра, то есть мой ответ не видела. Жаль. Информационный голод прямо-таки физически ощущался. В аське тоже никого, только несколько офф-лайн сообщений от Краба: «Скай, ну ты как? Босс будет ждать тебя до среды, максимум до пятницы. Приходи, а?» Да пошли вы! «Скай, ребята без тебя мутят, ну чо ты уперся? Будь человеком!» Щазз! Правильно мутят! Так вам, козлам и надо! «Скай, что-то с базами. Ребята говорят, что разобраться можешь только ты. Почти уверен, что врут, но пока держу свое мнение при себе. Босс привел тут спеца, дружок его племяша, так тот чуть все не испортил. А может, испортил, босс в ярости, обещал к удвоенной зарплате выдать тебе разовую премию. И, похоже, это серьезно. Так что пошевеливайся, пока он не передумал. Только не говори, что в деньгах купаешься». Ха ха. С базами что-то! Да там все четко было, сам делал. Вот придурки! Что случилось-то? Я подавил в себе желание задать этот вопрос, сами пусть разбираются, или ждут, пока надумаю что-нибудь. Про деньги он зря. Ненавижу, когда подсчитывают бабосы в моем кошельке. Даже если их там нет. Отвечать не стал. Подождет! Я выключил комп и улегся на койку. Сквозь москитную сетку проглядывала часть озера с тем самым камнем, с которого я нырял в первый день, и полузатопленная лодка. Кстати, еще вчера хотел глянуть, лодка это или все-таки камень такой причудливой формы. Беда в том, что с берега ее почему-то не видно, а выходя из палатки, начисто забывал. Заметил ее еще вчера. Ладно, не к спеху. Делать ничего не хотелось. Только тоскливо так на душе. И Ксюха чего-то не торопится… Надо же – «Сама найду!» - как будто меня искать надо! А так все было хорошо, могли бы тоже с ней за грибами отправиться. Так нет же, Седой ей важнее, чем я. Так, не о том. Работает же. Кем, интересно? Вот ведь блин, ничего о ней не знаю, а словно жить без нее не могу. И почему у меня все не как у людей? Послышались легкие шаги прямо за моей головой. Я насторожился. Шаги обогнули палатку, и я увидел спины Федора и Любы, они удалялись к лагерю ученых. Федя нес по небольшой канистре с водой в каждой руке, девушка шла рядом с веночком из ромашек на голове. Может парень просто помогает? А цветы – целую охапку каких-то сорняков, которые она несла как некую драгоценность, сама нарвала? Ага, как же! Ох, не нравится мне это. Окликнуть их что ли? И все сказать… О-о! Цветы! А я-то что? ***
Я резко сел на койке. Может сгонять в город? Там, прямо напротив кафе, в котором так славно пообедал, я видел, кажется, цветочный ларек. Хотя могу и ошибаться, о цветах тогда я думал меньше всего. Выбравшись из палатки, я, было, направился к своей машине, но остановился, не дойдя до нее всего несколько метров. В лагере ученых не было видно ни Ксюши, ни Седого. И где она теперь? Дверь времянки была приоткрыта и, судя по голосам, какие-то исследования, наконец, начались, и ученая братия собралась там. Заглянуть что ли? И что скажу? В нерешительности я остановился. В этот момент из времянки выпорхнула Вероника, чем-то очень довольная, в руках у нее был железный термос и маленькая поварешка на длинной ручке. Увидев меня, заулыбалась еще лучистей и остановилась, растерявшись. - Привет, - я постарался говорить как можно нейтральней, поощрять ее интерес к себе не было желания, - куда спешим? - Ой, Сереж, здравствуй! Да надо воды из озера набрать, пока Ксюха не вернулась, для тестов. - Не вернулась? Откуда? Улыбка исчезла с ее лица так же быстро, как появилась. - Уехала она. - Куда это? – Не смог срыть своего удивления. Она усмехнулась и доверительно сообщила: - А ей позвонил кто-то. Думаю наш спонсор. Вот и полетела к нему. Понятно же, чего он с ней так носился. - Не понял. Какой спонсор? Как полетела? - Если интересно, подожди. Я только воды наберу. - Угу, - кивнул я. В груди похолодело от неприятных предчувствий. Как-то все сегодня не так. Похоже, я сейчас услышу много нового и интересного, но не факт, что правдивого. Девушки любят очернить соперницу. Вот влип то! Я смотрел, как она легкой походкой сбежала к озеру и с помощью поварешки начерпала воды в термос. Плотно закрутив крышку, пошла обратно, одарив меня мимоходом очень загадочным взглядом. Что он должен был означать, я не понял, стал прохаживаться вдоль машин, ожидая ее возвращения. О! Машины то нет. И правда уехала? На душе было муторно. Могли вместе съездить! Вероника скоро появилась, подошла неторопливой походкой. Что-то в ней неуловимо изменилось, но что не понял и решил не заморачиваться. Улыбка снова была на лице, но не такая лучистая, скорее немного наигранная. - Пойдем, - начала она и оглянулась в нерешительности, видимо размышляя, куда именно идти, - туда, - указала в сторону близкого леса. - Угу. Некоторое время шагали молча, она сорвала травинку и теребила ее в руках, периодически откусывая кусочек, и, встряхивая кудряшками, искоса оглядывалась на меня, чем не слабо раздражала. Я все ждал, что она начнет рассказывать, но когда вступили под тень золотистых стволов сосен в паре десятков метров от дороги, а девица так и молчала, терпение закончилось. - Итак? - Спросил, останавливаясь. Вероника по инерции сделала еще несколько шагов вперед, но послушно вернулась и стала теребить кору тонкой березки, затесавшейся между сосен-великанов. - А что хочешь узнать? – Ушам не поверил, услышав кокетливое лукавство в голосе девушки, дополненное взглядом из-под ресниц. Она что, свиданием это считает? Блин, не сорваться бы. - Так куда уехала Ксения и почему? - Ну, я не знаю…- пожала она плечиком. Играет? Я резко развернулся и пошел назад. Идиотка! - Сереж, постой! Я сейчас! Ну что ты сразу! Я вздохнул, подумал и, развернувшись, стал ждать продолжения. Узнать хоть что-то надежда не оставляла и я призвал на помощь все свое терпение. - Вероника. Давай ты мне расскажешь все, что ты знаешь обо всем, что здесь происходит: об озере, Ксюше, исследованиях. – Увидев, как она слегка побледнела, что было видно даже в неярких лучах, проникающих сквозь кроны деревьев, я решил добавить немного меда в бочку дегтя: - Я буду тебе очень благодарен. Хм, прокатило. Девица расслабилась и сделала шаг вперед, облокотившись спиной о березку. Лукавая полуулыбка вернулась. Соблазнительная поза была явно предназначена для моих решительных действий. Таак. Что ж это такое? Теперь вторая соблазнить хочет? Сговорились они что ли? Аж смешно, честное слово... Не, девонька, этот номер не пройдет. Ты мне не интересна. - Ну и? - Я знаю не так много… Нет-нет, я все расскажу. Ну вот. – Она глубоко вздохнула, отчего грудь соблазнительно качнулась. Я молча ждал, не сводя глаз с ее лица. – Однажды в нашу лабораторию пришел Максим Семенович, ну этот – седой. - Я понял. - С ним была Ксения. Они прошли в кабинет Петра Палыча и долго там о чем-то разговаривали. А потом он вышел их лично проводить и, когда как раз мимо меня проходили, Петр Палыч сказал: «Адрес и телефон Светлова у вас есть. С нетерпением буду ждать звонка». Они ушли. А мы то знали, что Светлов это спонсор нашего… Судя по тому, как Палыч смотрел им вслед, мы догадались - пошли денег просить, но по взгляду Палыча поняли - не получат. Прикинь, как все удивились, когда на следующий день они вернулись да не одни, а с Андреем Николаевичем. Это Светлов – спонсор. - Девушка замолчала, глубоко вздохнула и продолжила. - Так вот, я в вестибюле была и видела, как Светлов ее обнимал, когда они из лифта выходили. Знаешь, мне показалось будто они давно знакомы. Очень близко знакомы… Ну ты понимаешь? - Не понимаю, - покачал я головой. Она нетерпеливо хмыкнула, но под моим спокойным взглядом стушевалась: - Ну, эта… словно они любовники! Вот. И не только я так подумала! – Она уже начала оправдываться. Видимо, хорошо эти девицы им косточки перемыли. – Повезло ей... Он и красив и богат, хоть и надменный гад, а она-то вся такая... Так-с... Сама не прочь место занять... понятно… - И чего? - Оборвал я девичьи грезы. Она надулась было, но все же продолжила: - А дальше приехали сюда. Изучать это явление странное. Ну, вода черная, ты же видел… И прикасаться опасно, вроде люди пропадают. А с Ксенией все так носятся, словно она королева – и охрана, и Палыч… - А что с водой? Выяснили? – Я уже понял, что от нее большего не услышу, и стало тоскливо. - Да не понятно ничего. Вода как вода. И состав и все… Она даже не черная! Набираешь – черная, а в лаборатории смотрим – обычная, прозрачная. - Ясно. Спасибо, Вероника. Почувствовав, что разговор окончен, девушка встрепенулась: - Ой, а давай погуляем? Я там дальше видела такой ручеек – падает с горки водопадом крохотным, так красиво! - Давай не сегодня, - я улыбнулся, чтобы скрасить отказ. - Я уверена, что это спонсор ей звонил! – Выпалила она. – Я слышала, как она сказала в трубку: «Выезжаю, Андрей!». - Я понял, - кивнул спокойно, - и вот что – гитару не одолжишь на вечер? - Хорошо, - показывать, что огорчена она не стала, наверное, поняла, что без толку, пошла рядом обратно. Около машин я коротко попрощался и, не оглядываясь, пошел к нашей стоянке. Подумать было над чем. А, кроме того, вспомнил, где видел цветы. На той полянке, напротив места, где купался вчера на реке. Туда и схожу. Даже и лучше, чем эти бездушные из магазина. *** После разговора с Вероникой, на душе было скверно. Хоть я и не верил особо ее словам – ни об озере, ни о связи Ксюши со спонсором, неприятный осадок все же остался, а кое-какие сомнения ей таки удалось заронить в мою душу. Очень хотелось знать, что за перец этот спонсор, достоинствами которого девица так восторгалась. И главное – как он на самом деле связан с Ксенией. За букетом далеко идти не пришлось, сорвал на опушке, едва углубившись в лес, каких-то сиреневых цветочков. Сунул в банку из-под пива и, налив немного воды, поставил на стол. Не успел это сделать, как явилась Вероника с гитарой. Она с непонятным удивлением уставилась на цветы, но никак не прокомментировала, к моему счастью. Выслушивать ее по-новой, желания не было никакого, разве только про озеро что-то еще вспомнит. Протянув мне инструмент, она с милой улыбкой пояснила: - Я подумала, лучше сейчас отдать, а то мало ли… - Спасибо, - я положил гитару на стул, - что-то еще? - Н-нет. Девушка явно ожидала большей благодарности. Но от моего тяжелого взгляда сразу как-то съежилась и поспешила удалиться. Может, почувствовала мое желание задать еще пару вопросов. Насчет озера она явно темнила. Дурой она вроде не была, хоть и старательно прикидывалась, и явно понимала, что у меня есть все основания подозревать ее в неискренности. Впрочем, убралась и славно. И вообще, не пора ли поговорить с самим профессором или с Седым? Только как добиться правды? Мутить ведь начнут... разбирайся потом в этом словоблудии. Еще больше вопросов возникнет... Нужны факты, достоверные факты, а легенды и мифы оставим фольклористам, по их части... Надо попросить таки Коляныча, с его связями можно что-то конкретное вытащить... Вот тогда и с этими вурдалаками от науки можно будет поговорить по душам... Хотя вполне возможно, после разговора с Ксюшей этого и не понадобится. Подождем! Как же мне хреново от всей этой неизвестности! Я взял гитару и стал наигрывать какую-то мрачную мелодию, под стать настроению. Думает ли она обо мне, хоть на половину так, как я о ней, сжигает ли ее тот огонь, который не дает мне покоя, то вознося к небесам, то ввергая в бездну. Еще и ревность мучает… Хм, тоже мне, Отелло недоделанный! Ведь всегда считал ревность - мерзким чувством, недостойным даже, а теперь... Звуки лились в бешеном ритме, пальцы болели, музыка заполнила все во мне и вокруг, давала живительные силы. Только доиграв до конца, я остановился и несколько секунд просто приходил в себя, чувствуя какое-то опустошение. Лицо горело. Отложив гитару, я встал и прошелся к умывальнику. Набрав в ладони еще прохладной речной воды, плеснул в лицо, потом еще раз… не то! Подхватил почти полное ведерко, стоявшее тут же, опрокинул на голову. Уфф, лучше! Наполнив ведро из канистры, снова поставил его к рукомойнику, и пошел переодеть намокшую футболку. Вещи Федора так и лежали аккуратными стопками, на одеяле ни единой складки, прямо армейский порядок. И где опять пропадает? Ладно, не искать же его, в самом деле, не маленький. Из леса показалась счастливая парочка, Тарас тащил пакеты с грибами, а Светка разве что не приплясывала, так довольна была прогулкой. Еще издали подняла вверх огромный гриб, свою единственную ношу, хвастаясь удивительной находкой. Гриб и, правда, поражал. Шляпка красновато-оранжевого цвета, была величиной с обеденную тарелку, а толстенная, закрученная спиралью ножка, была толщиной с мою руку. - Видал? – Возбужденно говорил Тарас, - боровик, здоровенный и не червивый. - Это я нашла, я, - щеки у Светки раскраснелись, глаза сияли, - представляешь, Серег, смотрю в овражек, думала лист пожелтевший, но больно уж большой. Да и кленов рядом не росло. Спустилась, а это гриб! Я глазам не поверила. - Зато я чуть не поседел от ее крика, - Тарас бережно выкладывал на стол остальные грибы. Не такие огромные, но все сплошь красные, белые и подберезовики. Сыроежки Тарас издавна не любил, считал, что возни с ними много, а толку ноль. - А теперь твои любимые, - подняла второй пакет Светка. – Тарасик мне все уши прожужжал, что надо найти. Ого, я обалдел – и, правда, целый пакет опят. - Ну не фига себе! - Ты посмотри, куколка, - Тарас хохотнул. – Чо ему твой гриб, когда рядом опята. - Не, гриб классный! - Ладно, ладно, - усмехнулась Светка, - не оправдывайся. Я тоже опята люблю. Значит так, опята жарим, из белых варим суп, красные – порежем и засушим, а большой я домой отвезу. Папка сойдет сума! - Не думаю, - хмыкнул Тарас. – Ладно, Серег, ты погуляй, а мы будем готовить. - А помочь? Вы же устали… - Нет, мы сами! – Светка, по словам друга, грибы никому не доверяла чистить. И судя по ее решительному виду, ТТ не врал. Поэтому я, еще раз высказав, какие они молодцы, счел за счастье убраться, оставив их вдвоем. Заодно прихватил банку с цветочками, которые успели немного сникнуть, вышвырнул их в ближайшие кусты. Решение направиться к речке, пришло спонтанно. Может, других цветов найду, не таких убогих. Но на самом деле цели такой не было. Мне нужно было пройтись, пешие прогулки всегда успокаивали нервы, прочищали мозги, возвращая ясность мыслям. Кроме того, сейчас захотелось просто побыть одному, вдали от всех и вся. Если Ксюша вернется раньше, не страшно, я же ненадолго, а просто сидеть и ждать – уже все равно нет сил. Тихо здесь было, спокойно, ветер слабо покачивал кронами берез, я не торопясь шел по тропке, которая петляла вдоль речки, огибая кочки и камни – их было особенно много. Причудливых форм и разных размеров - от мелких, величиной с футбольный мяч, до огромных валунов, высотой с дом, часто расколотых на несколько частей и имеющих трещины. Вчера - до скопления этих камней я не дошел, выбрав место для купания гораздо ближе к озеру. Приятно было увидеть что-то новое. Тропинка, едва заметная в густой траве, то приближалась к берегу и шла по самой кромке, открывая поразительно красивый вид на не слишком широкую и довольно мелкую речку, то удалялась на несколько метров вглубь леса. Во многих местах берег был затоплен, напоминая болото. Я уже хотел возвращаться, насытившись новыми впечатлениями, и в достаточной мере проветрив мозги, когда набрел на небольшую полянку, полого спускающуюся к берегу, образую в самом низу крохотный песчаный пляж. Вода была чистейшая, дно просматривалось даже на глубине – твердое без всякого ила и водорослей. Берег здесь был высоким и сухим. Высокая сосна, росшая на самом краю обрыва, наполовину оголила свои корни, нависшие над рекой в причудливом переплетении. Можно было с удобством устроиться на них и просто отдохнуть. Но мне сразу захотелось искупаться. Вот блин, мог бы взять полотенце. Хотя какого черта? Никого ж нет. Не успел я так подумать, как заметил, что кто-то уже воспользовался импровизированным сосновым креслом. Оранжевая футболка почти сливалась с цветом корней. Ага! Федя. Я сделал шаг назад, уходя в тень высоких кустов на краю поляны. Первым желанием было развернуться и уйти. Наверняка он здесь с этой… Не мог же я мешать, пусть и не нравится она мне, очень не нравится... Лет на пять, а то и на все десять его старше. Такое место – и уйти! Жалко-то как! Хотя, что это я? Может, он тут один… Окликнуть? Глупо! Я сразу отмел эту мысль. Прислушался. Тихо-то как! Даже птиц не слышно. Только листва шелестит, да плещется вода о прибрежные камни. И тут с реки донесся негромкий девичий смех. Пришлось сделать пару шагов к берегу, чтобы сквозь ветви ивы увидеть их в воде. Мило, ё-моё! Совсем недалеко от берега чуть в стороне от поляны. Они тесно прижимались друг к другу, вода едва прикрывала обнаженную грудь девицы. Она положила руки ему на плечи, а он крепко сжимал ее в объятиях, придерживая явно ниже талии. Лихо, дядя Федор! Не нужно никакого воображения, чтобы понять, чем вы занимаетесь. А красивая пара! Повезло шельмецу! Они начали целоваться с таким азартом, что я, наконец, опомнился и смог оторваться от этой волнующей картины. Черт! Купание отменялось. Я пошел назад, так как надежда найти такое же хорошее место дальше была слабой, да и охота бродить в одиночку пропала. Дойдя до озера, сразу подниматься к палаткам я не стал, а пошел к возвышенности Ксюши, посмотреть-таки, что я принял за лодку, а заодно проверить, не вернулась ли девушка. Как я и думал, никакой лодки тут не было, но камень и вблизи здорово ее напоминал. Успокоившись на этот счет, я взобрался на возвышенность к наглухо закрытой палатке. Так-с и что теперь. Заглянуть внутрь? Интуиция подсказывала, что там никого нет, но я на всякий случай позвал девушку, а потом и вход расстегнул. Чисто и пусто. Даже рюкзака нет. Почему бы не подождать ее здесь, внутри? Ну, так нагло поступать я не стал, застегнул вход и устроился на траве возле обрыва. Лежал и смотрел на стремительно бегущие облака. В вышине я приметил птицу с широкими крыльями, может орел или еще кто. Полет был плавный и мощный, он завораживал… Я следил за птицей глазами, пока она не скрылась вдали, захотелось также полететь, забыть о заботах, тревогах и прочих земных прелестях. Чиму я ни сокил? Чиму ни литаю?.. Время шло, а Ксюши все не было. Воспоминание о грибах, заставило откликнуться изголодавшийся желудок, и я с сожалением покинул свой наблюдательный пост. Не знаю, сколько времени прошло с моего ухода, но обед был готов и даже наполовину съеден. Вся компания сидела за столом, дружно работая ложками. Федор умудрялся есть, улыбаться и рассказывать какой-то анекдот. Блестящие глаза, веселый смех, парня просто не узнать. Заметив меня первым, он, дурачась, скроил забавную рожицу. Ну-ну, веселимся, значит? Обормот, честное слово. Ну как ему сказать, что его используют? Ведь не поверит. А всего вернее – разозлится. Ну и плевать, скажу все равно, не сегодня так завтра. А там, пусть сам думает. Тарас, подняв глаза, неодобрительно хмыкнул. Светка сразу оглянулась: - Ну что же ты, Серег! – Воскликнула она. - Мы уже решили не дожидаться! Садись скорей. Да ты где пропадал-то? - Гулял, места красивенные! Лес, речка… Хотел было искупаться, да не судьба, - я занял свое место, стараясь не глядеть, на поперхнувшегося Федора. Тарас тут же услужливо ударил его по спине, что за дурацкая привычка! Хотя пускай! Парню это только на пользу. Что-то я больно мстительным становлюсь. Аппетит у меня проснулся волчий. Я с удовольствием уплетал грибной наваристый суп, не забывая нахваливать хозяйку. В сторону лагеря ученых даже не смотрел. Сказала – найдет, пусть ищет. Федор бедняга все пытался встретиться со мной взглядом, и я доставил ему это удовольствие. Невинно улыбнулся, попросив передать хлеб, так что парень ничего не понял, но хоть есть продолжил. Картошка с грибами и луком оказалось выше всех похвал. Обожаю опята, обожаю Светку и даже Тараса. Молодцы ребята. После обеда Федору поручили вымыть посуду, Тарас и Светка удалились к себе в палатку, решив устроить тихий час. Я решил снова пойти покараулить Ксюшу, но до этого поговорить с Федором. Потому остался за столом, неторопливо попивая вторую кружку ароматного чая. Парень быстро собрал посуду, налил в тазик горячей воды и принялся намыливать ложки и вилки. Теперь он на меня не смотрел, не отрывая взгляд от тарелок и ложек. Вся веселость его куда-то подевалось. Может ну его, и говорить не о чем? Кто я такой вообще? Да пусть себе развлекается. Для здоровья полезно. Я поднялся, решив, что так лучше. Федор тихо спросил: - Видел все? Хотелось сказать какую-нибудь банальность, но не стал. Глянул в глаза: - Не все, - заметив, как он вспыхнул, добавил, - не всматривался. Дело твое, Федь, молодое. Не парься. Сполоснув свою кружку под импровизированным умывальником, я поставил ее на стол и пошел к палатке, может, в сеть выйду на минутку, а то совсем забросил. - Серый! – Окликнул Федя. Я обернулся. – Спасибо! Я лишь усмехнулся в ответ. Да – про Любу завтра скажу. На его лице появилась широкая улыбка и я, посчитав, что разговор с молодежью прошел успешно, оставил его развлекаться с посудой, а сам, разморенный отличным обедом, решил прилечь буквально на пять минут. На хрен интернет, вечером гляну. После прогулки на реку во всем теле ощущалась приятная усталость, несмотря на то, что успел повалятся на траве. Сытый желудок наводил мысли на сон, но я старался игнорировать это желание. Ведь Ксюша наверняка уже вернулась. Мое солнышко! Моя девочка… Я с блаженством растянулся на своей койке. Пять минут и все. Просто полежу. Закрыв глаза, представил себе зеленоглазку, с шаловливой улыбкой на красивом личике. Вот она смотрит на меня своими огромными ласковыми глазами, а потом склоняется, чтоб подарить мне поцелуй… ***
Какой-то звук меня разбудил. Надо же, заснул все таки. И опять спал в одежде, а койка дяди Федора так и не тронута. Сразу вернулись воспоминания – эскапада Феди, Вероника с гитарой, спонсор по имени Андрей… Резко сев на лежанке, стал протирать глаза. Ксения! Сколько же я спал? На часах было пять вечера, а обедали мы, если не ошибаюсь, часа в два. Чтоб меня! Натянув кроссовки, я выбрался наружу, пошел к умывальнику и вымыл лицо. Надо проснуться! От палатки Тараса доносился негромкий храп. Эти тоже спят, надо же. Ну, правильно, грибники, устали они. А Федьку опять где-то носит. Вот молодежь, все нипочем. Ладно, не важно. Надо найти Ксюшу. Поглядел в маленькое зеркальце, появившееся над умывальником со Светкиным приездом. Выгляжу вроде вполне сносно. Выпил кружку воды, налив из канистры, и издали увидев на стоянке машину Ксении, направился сразу к ее палатке. Вход не застегнут! Вместе с радостью у меня на мгновение возникло дежавю. Как же все изменилось с того случая соблазнения, а ведь прошло чуть больше суток. На душе потеплело. Осторожно заглянув внутрь, я увидел, мою Зеленоглазку. Как я и предполагал, девушка спала. Она лежала на боку, свернувшись калачиком, подложив под щеку ладошку. Мерное дыхание, губы слегка приоткрыты, длинные ресницы отбрасывают тени на щеках. Она так похожа на ребенка, утомленного после долгих игр! У меня защемило сердце от нежности. Не хотелось тревожить ее сон. Успеем поговорить, пусть спит. Казалось, я мог бесконечно любоваться своей спящей красавицей, но побоялся разбудить. Казалось, даже мой взгляд может ее потревожить. Я выпрямился и застегнул вход. Ну и денек! Все дрыхнут среди бела дня. Даже я. Просто сонное царство. Свежий воздух так действует? Или это к дождю? Тучи вроде далеко, но все может быть. Что делать-то? Подождать здесь? Не хотелось бы ее испугать, когда проснется. Решил прийти попозже. И все-таки возвращаясь в наш лагерь, я улыбался. Ксения, Ксюша, Ксюшенька… Надо как-то убить время, не сидеть же, сложа руки. А раз вечером намечаются песни, нужен костер. Захватив топор, я углубился в лес в поисках дров. Сушняка попадалось много, поэтому начал с него. Натащил целую гору, которую сложил за камнем, служившим нам дополнительным столом. Потом приволок довольно сухое березовое полено метра три длиной. Замучился с ним. Рубить его топором - смысла нет, до вечера можно провозиться. Ничего, проснется Тарас, пусть бензопилой поработает или Федора заставит, не все же ему по девкам шататься. Пару тонких деревьев, нарубил на полешки там же в лесу, чтобы не шуметь на стоянке. Сложив их рядом с сушняком, подумал и пошел рубить еще. Много – не мало. Да, жаль, что нашего дядю Федора еще где-то носит. Помощь бы не помешала. Впрочем, пусть гуляет, никто меня костер разжигать не просил. Вскоре небольшая поленница, хоть и состоящая в основном из мелочевки, выглядела вполне приличной, на всю ночь хватит и еще останется, особенно учитывая березовое полено. Пора бы остановиться. Как раз проснулся Тарас, выполз из палатки и, надев очки, удивленно уставился на мои труды. - Ого! Когда успел? - Дрыхнуть надо меньше, - хмыкнул я. - Но-но, полегче! А сам-то – храпел, аж палатка шаталась… Кофе сварить? - Вари! Пойду приведу себя в порядок. Света спит еще? - Ага, - он улыбнулся, с нежностью оглянувшись на палатку, - притомилась, бедняжка. Она мне как раз о костре намекнула. Романтику ей подавай... А Федор где? - Гуляет. Все окрестности исследует. - А-а, ну и пусть. Если заскучает, отправлю его завтра со Светкой домой. Помог и хорошо. - Ага. – Я с усмешкой пошел к палатке. Угу... Как же, заскучает, ему сейчас не до этого. Девяносто девять процентов за то, что ехать домой парень откажется категорически. Тарас умел варить кофе, я наслаждался ароматом, поднимавшимся над горячей кружкой, отпивая по маленькому глоточку. Эх, хорошо здесь, на открытом воздухе. Душевно. И тепло вернулось, градусов двадцать пять-то есть. Даже вид озера, подернутого мелкой рябью, вызывал сейчас только приятное впечатление. Единственно - немного беспокоили тучи, затянувшие уже полнеба. Мысли о дожде совсем не радовали. Планы на ночь у меня были вполне определенные, и страшно не хотелось, чтобы гроза все испортила. Я засмотрелся на возвышенность, где сейчас спала Ксюша, даже не заметил, как к нам присоединилась Светка. Она отобрала у Тараса кружку и сделала большой глоток. Поморщилась и вернула, кофе она не любила. Мы с Тарасом понимающе улыбнулись, и ТТ встал, чтобы налить ей чай. - Кушать опять хочется, - пожаловалась Светка, - Тарасик, там ничего не осталось? - Сейчас погрею, куколка. Тебе суп или картошку? - Картошечку, - Светка сонно зевнула, - пойду, умоюсь. Пока она бродила по своим делам, Тарас поставил на стол дымящуюся тарелку и кружку с чаем. У меня в животе отчетливо заурчало. - Я там много погрел, - хмыкнул ТТ, - будешь? - Давай. Дядя Федор как чувствовал, появился неизвестно откуда, так что ужинали мы все вместе. Заодно решили развести костер часикам к семи. Распилить и нарубить березовое полено Тарас велел Феде, и я впервые увидел откровенное недовольство на лице парня, впрочем, он тут же постарался его скрыть, обещая сделать все в лучшем виде. Потом немного поспорили, звать ли ученых. Я оказался в меньшинстве, так что постановили позвать. Ну и ладно, переживу как-нибудь. Все равно, объяснить, почему я против, так и не смог. А слова «не нравятся они мне» - никого не впечатлили. Даже Федя, предатель, сделав невинное лицо, сказал: - Да нормальные они. Ты чего? Прибил бы его, но только хмыкнул. - Ничего. Зовите, если хотите. Глянул на их лагерь и увидел Ксению, спускающуюся на берег со своей возвышенности. Вскочил почти непроизвольно. - Дела у меня, - буркнул на удивленные взгляды остальных. Светка с Федором переглянулись, заметив Ксюшу, заулыбались – Светка по-доброму, как она только умеет, а вот улыбка парня мне совсем не понравилась. Нагло так ухмыльнулся, разве что не подмигнул. Нее, пацан, ты у меня дождешься! Только Тарас остался серьезен, или просто не понял. А эти… могут ухмыляться, сколько влезет. Мне скрывать нечего. Заявив, что буду позже, я направился в сторону Ксении. Вот как ползу, так и отражаю!
*** Заметив мое приближение, девушка остановилась, на лице появилась улыбка, почти робкая. Как же мне хотелось ее обнять, но при свидетелях не стал. Не уверен был, что ей это понравится. - Привет! Выспалась? - Сереж, ты извини, так получилось… - В ее глазах светилось огорчение и робкая радость. Я сразу простил все, да и от утренней злости ничего не осталось. И извиняться ей не стоит, ведь если она будет все вспоминать, то ревность может с легкостью вернуться. Так, забудем все для начала. - Ага. Может, прогуляемся? – Я взял ее за ладошку и потянул к берегу, мягко так, но настойчиво. Чтобы там не было, а обнять ее желание не пропало, причем еще до разговоров о чем бы то ни было. Ксюша вцепилась в мою руку и послушно сделала несколько шагов, вызвав в сердце прилив радости, но нам тут же помешали. - Ксения! – Я узнал голос, будь он трижды проклят, Петра Палыча, - Мы ужинать сейчас будем. Девушка замерла в нерешительности, и я остановился, глянув на нее вопросительно. Предпочтет ли она прогулку со мной, или отправиться ужинать с ними? Едва сдержав нахлынувшее раздражение на всех ученых мира, спросил: - Ты голодна? Она смотрела серьезно и чуть печально, и я был готов утонуть в ее зеленых глазах. - Очень. – И поспешно добавила: - Но я могу не есть. Во мне тут же проснулась совесть. Я-то наелся, а о девушке не подумал. О чем я думаю! - Ну, нет, Ксюш, иди, поешь. – Ласково произнес я. - Ты подождешь? – Она так обрадовалась, что я почувствовал себя сволочью. - Да… То есть – не смогу. – Недоумение в ее глазах принесло мне некоторое облегчение, значит, все-таки хочет со мной встретиться. Не знаю, почему мне так необходимо постоянно в этом убеждаться. – У нас намечается костер, песни там всякие… Ты могла бы передать, к слову, что приглашаем всех к семи? - Ага, передам. Ты будешь петь? – Разулыбалась она. - Нее, петь не буду, а на гитаре сыграю. Петь будет Светка, голос у нее красивый. И может быть Тарас… А ты не поешь, случайно? - Я… - она смутилась, - не умею. Когда-нибудь научу, будет петь для меня. Вслух я только сказал: - А послушать? Придешь? Она кивнула. Потянула ладошку из моей руки. Так не хотелось ее отпускать! Я поднес ее маленькую ручку к губам и поцеловал кончики пальцев. Ксюша охнула и отдернула руку. В глазах плясали смешинки. - До встречи, Сереж. - Приятного аппетита! Она торопливо ушла, а я остался стоять, немножко злой, немножко счастливый, и сильно влюбленный, глядя ей вслед. У нее даже походка была не такая, как у всех, что-то настолько женственное, что невозможно было не восхищаться. Даа, весь день в пролете. Везет, как утопленнику! Ну, ничего, потерплю еще немного. Все равно ночь будет моей! А пока можно убить Федора, или развести костер.
Глава седьмая Федора я убивать не стал – парень как раз допилил и разрубил березовое полено и, выложив на траве большой круг из камней, стал внутри него укладывать топливо для будущего костра. Я постоял, посмотрел, как ловко он это делает, и пошел в палатку. Моя помощь ему, если и была нужна, он ее не просил, а значит, пусть сам справляется. Тарас тоже был при деле, нанизывал на веревку и развешивал между двух, воткнутых в землю палок, нарезанные Светкой грибы. Процесс вроде был не сложный, но их перепалку было хорошо слышно в палатке. Светка то ли помогала ему слишком активно, то ли торопила, в общем, я не вслушивался. Интернет загружался безумно долго, не мог понять почему, связь еще вчера была прекрасной. Наконец все загрузилось. В аське было слишком много народу, и я оттуда удрал, только виртуального общения мне сейчас не хватало до кучи! Подумав, вернулся, сделав невидимый статус. Так, кто тут есть? Коляныч, Краб, Креол, Леночка, мой босс, пара ребят с работы и друг из Израиля. Упс, чуть не пропустил Сашку. Не привыкну никак к ее сетевому нику – q2. Слишком неприметный. «Привет, Сороконожка» - отправил ей заодно парочку смеющихся смайликов. «Не называй меня так!!!» Нда, сразу ругаться. Ну, детское прозвище и что? Прикольное же. «Не буду. Как дела?» «Нормально. Ты мешаешь мне с парнем общаться!» О как! Я быстро настрочил: «С каких пор у тебя есть парень, малявка???» «С доисторических. Он меня любит. Тебе не понять» Ну, куда уж мне! «Саш, тебе тока 14!!! Что за парень? Откуда? Отвечать быстро и четко!» «Женщине о возрасте напоминать нельзя и отстань». Нет уж. Не отстану. «Тоже мне - женщина! Быстро колись!» «По какому праву ты устраиваешь мне допрос?» Ну, это легко: «Пока ты живешь в моей квартире, я за тебя отвечаю!» «Вспомнил! Надо же!» Блин, и чего она такая ершистая? «Я жду! И это серьезно!» «А чего ты невидимый?» «Не умничай, а отвечай» «Его зовут Стас, ему 19, живет в Москве, знакомы в аське 4 месяца, встретимся через три дня в реале» «Только через мой труп!» Молчание. Обиделась, наверное. Наконец начала печатать. «Ты такой отсталый, подумаешь разница в возрасте! Он хороший и не требует никаких обязательств. Я же говорила – ты не поймешь! Лучше прекрати ругаться и расскажи, как там на озере?» Нее, она меня доведет. Охренеть можно! «Серег, почему у тебя нет вэб-камеры? Он хочет меня видеть» Есть у меня камера, хорошо, что убрал в шкаф. «Ах, он хочет??? Саш, я сейчас еще вменяемый, но поверь…» «Я щас отключусь!» «…приеду и пристрелю его, а тебе надеру задницу!» Отключилась маленькая мерзавка! Ну, ё-моё! Что мне с ней делать то? Я достал сотовый, который все это время пролежал в сумке. Да что за ерунда, нет сети. Ладно, возьму у Тараса. И в любом случае, у меня есть три дня. Если, конечно, Сашка не врет. То есть раньше она мне никогда не врала, принципиальная, хоть и мелкая. Но раз появился парень… Убью гада! Ладно, что у нас с сайтом? О! Личка от Леночки: «Скай, загляни в почту. По-моему чушь, но все-таки» В почте отсканированная газета очень старая, двадцатилетней давности. Фото озера, нашей Бездонки, но какое! Я увеличил черно-белый снимок, но четкость стала хуже. Главное – все, как сейчас, даже тот камень, с которого я нырял. Улыбающийся парень стоит на нем и поднял в приветствии руку. А прямо за ним, из середины озера поднимается столб света. Монтаж? Заголовок гласил. «Максим Ладный уверен, что его друга, Николая Светлова похитили инопланетяне!» Я быстро прочитал заметку. Она была короткой. «17 августа 1979 года Николай Светлов, 1961 года рождения, отдыхая с другом Максимом Ладным, 1962 года рождения, на озере Бездонном, бесследно исчез. Поиски милиции и добровольцев ни к чему не привели. Тело Николая Светлова было обнаружено на берегу озера ровно спустя семь дней со дня исчезновения. Медикам не удалось выяснить причину смерти. Сегодня к нам в редакцию, десять лет спустя, пришел Максим Ладный с последней фотографией, на которой Николай еще жив. Он уверяет, что на снимке четко видно НЛО. Фотографировал он сам, но столб света не видел. Редакция имеет на руках доказательства, что пленка подлинная, а столб света слишком правильной формы и не может быть случайным пятном или дефектом пленки. Ладный обращается во все инстанции, требуя провести расследование. Надеемся, что власти заинтересуются этим удивительным случаем». Снизу приписка рукой Леночки: «Скорее всего, это просто очередная газетная утка. Странно только, что газета так и не вышла, нашлась в архиве – не спрашивай как. Удалось только узнать, что никакой пленки в редакции не было, кто-то там уверял, что украли. И неизвестно, где искать Максима Ладного, может он тоже пропал без вести. Не удалось о нем узнать вообще ничего». Вот такие пироги! Я все вглядывался в снимок. Улыбающийся Николай Светлов притягивал взгляд. Высокий красивый парень в тельняшке и брюках клеш. Знакомая фамилия. Где-то ведь слышал! Ну, а второй, Максим Ладный, это ваще что-то. Все-таки надо поговорить с Седым и подробно расспросить, как пропал его друг. Умница Леночка! Ноут мигнул и погас. Блин, батарея кончилась? Я достал запасную батарею, вставил в комп и включил. Сети не было. А письмо Леночки не сохранилось. Вот черт! Телефон не работает, интернета нет, и все это именно тогда, когда это больше всего нужно! Я убрал ноутбук и пошел искать Тараса. Костерок только начал разгораться, и наши сидели вокруг него, о чем-то болтая. Федор шевелил уложенные горкой полешки длинной палкой, уже черной на одном конце. - Тарас, дай позвонить сестре, что-то у меня трубка глючит. - А что такое? – Тарас вытащил из кармана сотовый и, взглянув на него, заявил: - Слушай, нет сети, а ведь только сейчас была. Звонил Славке. Подожди, может, появится. - У меня тоже нет, - вставила Светка, доставая свой сотовый. – Странно! А я хотела папуле позвонить, не выйдет. А что случилось? Что-то срочное? Все интересней! Почему сеть пропала именно сейчас? Ведь была же! - Нее, все нормально, - успокоил я Светку, - просто узнать хотел, как у Сашки дела. - Слушай, Сереж, если сеть не появится, я завтра домой вернусь и ей позвоню, - предложила она. - Она же у тебя умница, сама бы уже сообщила, если что не так. Разумница просто! - Угу. Ладно, завтра смотаюсь в город и сам ей позвоню, а сегодня костер, песни и Ксения! Ах да, еще Максим Ладный! ***
До прихода ученых оставалось еще более получаса, и я решил-таки поговорить с Федором насчет Любы. Во всяком случае, попытаться. - Федь можно тебя на минуту? Федор поднял голову и, глянув на меня, кивнул. - Что случилось? - Спросил он, когда мы отошли подальше от костра, в сторону озера. Сумерки уже начали сгущаться, но противоположный берег просматривался еще хорошо. Небо затянуло тучами, и предчувствие непогоды витало в воздухе. Эх, как же некстати. - Ничего не случилось. Просто хотел тебя предупредить кое о чем… - Если будешь читать мораль – зря. Наверное, завидуешь, что у меня был великолепный секс. Первый кстати. Но тебе это точно знать не надо. Я резко повернулся: - Что ты сказал? Федор недоуменно посмотрел на меня, отвернувшись от озера: - Пока ничего. Его губы не шевелились: - Странный ты, Скай, тебе что - больше всех надо? Ты не за мной следи, а за Ксюшей своей. Сначала я не понял. Федя так со мной не разговаривал, да и вообще ни с кем. И Скаем назвал лишь раз – в палатке, когда обсуждали джедаев. - Давай уже, не тяни. Сейчас Любаша придет. – Лицо Федора было непроницаемым. И смотрел он не на меня, а куда-то в даль. И тут до меня дошло. Проклятье! Я его мысли слышу! Да не может этого быть! Мне стало по-настоящему плохо. Даже в глазах потемнело. Я глубоко вздохнул, чтобы сдержать подкатившую к горлу тошноту. Хорошо, что Федька смотрел на озеро, не видел, что со мной твориться. Сердце колотилось как бешенное. Черт, как хреново-то! Я не знал, плакать мне или смеяться. Почему это со мной? Озеро? Купание? Внутри все сжалось от неприятного ощущения. А ведь я ожидал, что со мной что-то случится! Дождался, блин! Или это не все? Вспомнился почему-то фильм «Чего хотят женщины». Ведь думал тогда, что не прочь оказаться на его месте. Сбылась мечта идиота. Но он-то только женщин слышал. А я что? Только мужчин? Сердце стало биться медленнее, и я вроде стал приходить в себя. Даже разозлился немного. И на себя и на свою судьбу, и на парня, виновного лишь в том, что я захотел ему раскрыть глаза. Да ему ж плевать на то, что я скажу. Ну, держись, дядя Федор, сейчас проверочку устроим. Ты уж прости, дружок. - Федь, я просто хочу тебе высказать свое мнение. Послушай, пожалуйста, молча и не перебивай, хорошо? - Угу. Так и есть – его мысли звучали, словно внутри меня, прямо в голове. Как я сразу-то не ощутил разницы? «Да говори уж, Серый! Интересно, с Ксюшей ты уже переспал?» А может не стоит? Сейчас я о себе наслушаюсь! Но меня уже понесло. Стало интересно, это ведь какие возможности! - Я понимаю, что тебе нравится эта Люба, но ты должен кое-что знать о ней. «Она потрясающая. А ты ничего о ней не знаешь. И у нее самая восхитительная задница в мире». - Я видел, как утром она целовалась с Юрием. «Грудь тоже ничего… А целуется она ммм…, придет же сейчас». - Ты слышишь меня? - Да. И что? «Я не верю тебе!!! – В его мыслях я услышал даже злость. – Зачем ты это говоришь? Она не такая!!! И она мне нравится!» - Тебя не беспокоит, что она намного старше? - Нет! – Отрезал он, а сам подумал: «Разница в возрасте фигня! Лучше бы поздравил, что я стал мужчиной! Только представляю, что будет, если вам, старичкам все рассказать!» Теперь в его мыслях чувствовался щенячий восторг. Блин, гормоны бушуют. Старички! Ну-ну. Эксперимент закончен. - Ладно, поговорили и будет. «Уф, ну и хорошо. Ты хоть и зануда, Скай, но ты крутой, когда-нибудь я стану таким же!!» О как! Мне стало не по себе. Крутой? Надо же. Я шел рядом с ним к костру и волей-неволей был вынужден слышать, как Федор молча обдумывает планы на вечер. Блин, и не заткнуть ведь. Меня бросило в жар, полегче парень! - Офигеть! – Вырвалось у меня. - Чо? – Федя так удивился, что в голове у него был тот же вопрос. - Офигеть, как тут красиво. Офигеть, какая хрень у тебя в голове, Федор! Парень явно возбудился. Блин, видок еще тот, сел бы уж, что ли, а то и правда, сейчас все придут. - Жалко только – погода портиться. - Точно! Дождь будет… - Угу. Я поспешил отойти от Федора подальше, как только дошли до наших. Не готов я пока к таким откровениям. У парня очень богатое воображение! Развратная это штука, человеческое воображение. Я ожидал гостей даже сильнее дяди Федора. В лагере ученых заканчивали ужин, я видел Ксюшу, она подносила к губам чашку. В свете фонариков, поставленных прямо на стол – ее волосы казались золотистыми. Так далеко - не разобрать, улыбается она или хмурится. Но мне достаточно было видеть контуры ее профиля, очертания фигуры… Уже одно это заставляло сердце биться сильнее. К нетерпению примешивалась толика страха. Я подсознательно ждал и боялся, что услышу ее мысли. О чем она будет думать рядом со мной, или точнее – обо мне? Меня это реально напрягало. Я осмотрелся, гитару я положил где-то рядом. Можно уже и начинать… Взгляд упал на фонарь, замечательная вещь, к слову, может, приобрести себе такой же? Кто-то его уже включил, хотя зачем - непонятно, ведь света от костра вполне хватало. Хотел рассмотреть его поближе, но, не дойдя трех шагов до камня, на котором он стоял, замер. Фонарь выключился. Я обернулся, высматривая, что делает Федор. Тот ворошил длинной палкой костер, который уже разгорелся на славу. Языки пламени взметались вверх, завораживая, искры срывались и улетали куда-то ввысь. Дистанционное управление лежало на столе перед Светкой. Нарушать тишину не хотелось, пошел за ним сам, но когда взял пульт в руки, фонарь снова горел. И ведь даже кнопку не нажал. По спине пробежал холодок. Сеть вырубается прямо при мне, стоит мне подойти к фонарю, он гаснет. Я не стал это проверять еще раз. Просто не хотелось. Блин. И мысли слышу… Как жить дальше? Точнее, как не сойти сума?
***
Как и в прошлый раз, ученые пришли дружной толпой – со своими стульями, надо же, не забыли. Ксюша шла последней, и сразу направилась ко мне. Сказать, что я удивился и обрадовался этому, значит, ничего не сказать. Я встал ей навстречу и усадил на свое место, плевать мне было, что подумают другие. Чувство счастья и даже гордости прямо распирало. Все тревоги вылетели из головы в мгновение ока. Я сел подле Ксюши на ее полотняный стульчик и снова взял в руки гитару. Заметил краем глаза, что Любаша к Федору не подошла, села поодаль в поле его зрения. Не знаю, о чем подумал Федор, но в его взгляде, брошенном в нашу сторону, промелькнуло какое-то чувство неуверенности или даже тоски. Вероника, которая тоже направилась в мою сторону, остановилась, словно налетела на стену, и тут я явно уловил ее мысль: «Стерва!» Меня словно молния ударила. Не от ее злобной мысли. Оттого, что ни одной мысли Ксюши, я еще не услышал. Абсолютная тишина, хотя она смотрела на меня блестящими в свете костра глазами и улыбалась незаметной, едва уловимой улыбкой. Словно я для нее очень много значу и она рада сидеть рядом, не меньше моего. Расцеловал бы, да не смею… Блин, привязалась эта фраза после просмотра «Барышни-Крестьянки» лет 10 назад. Никогда не позволял себе унижать девушек на людях проявлением бурных эмоций, впрочем, раньше таких сильных с кем-либо вообще не испытывал. И хоть сейчас мне очень этого хотелось, нарушать свои принципы я не собирался. Ксюша стала для меня не только самой желанной, но словно незаменимой, особенной, близкой, родной и любимой. И когда успела? Сам удивляюсь. Уж пару часов как-нибудь выдержу, а там... Если Юрик поглядел в нашу сторону с легким раздражением, а Тарас со Светкой переглянулись, сдерживая довольные улыбки, все остальные никак не отреагировали. Ксюша, в тонкой кружевной футболке и легких бриджах, выглядела так притягательно, что я не поленился сходить в палатку за курткой. Нечего этим придуркам на нее глазеть, да и ветер поднялся. Она немного удивилась, но возражать не стала. Доверчиво позволила укутать себя в нее и даже наградила благодарной улыбкой. Блин, я едва удержался от поцелуя. От костра шел жар, но от ветра это не спасало, и в куртке она явно ощутила себя намного уютнее, сразу как-то расслабилась. Эх, давно мне не было так хорошо. Я не мог никак насладиться ее видом. А что мысли ее читать не мог, так это и хорошо, правильно даже. Зачем, если у нее итак все было в глазах и улыбке. Жаль – не можем просто уйти, и уединится от всех прямо сейчас. Но что уж там, могло ли у меня быть более приятное ожидание? Светка пела просто отлично, аккомпанировать ей было легко. Я почти не думал, играл для Ксении, только для нее. Мне не надо было смотреть на нее, я ощущал ее присутствие всем своим существом. Потом играли на пару с Федором, парень показал себя самым лучшим образом. Многовато страсти, но разве у меня меньше? Впрочем, не уверен, можно ли сравнивать. Все остались довольны, особенно когда пропели все вместе несколько известных песен, конечно походных. Расходиться не хотелось никому, даже наши ученые выглядели довольными и разомлевшими. Я их понимал, но чуть не расцеловал Светку, которая зевая, заявила об усталости и готовности идти спать. Народ намек понял, стали расходиться. Костер почти прогорел. Мы с Тарасом залили головешки водой, прикрыли все, что могло промокнуть пленкой, которой у Тихомирова было в избытке. Ксюша легко согласилась подождать, но стала задремывать, пока мы занимались всей этой ерундой. Федор, паршивец, и не подумал нам помочь, я даже не заметил когда он скрылся. Что в палатке его нет, я готов был поклясться. Удивил Тарас. Я услышал его мысли и сперва огорчился, вспомнив о непрошенном «даре». Но потом едва сдержал смех. Мой друг напевал про себя песню, видно и его проняло наше дружное выступление. «Ну что тебе сказать про Сахалин? На острове прекрасная погода…» А хорошо поет, жаль не вслух. Светка бы точно оценила. Ладно, не мне говорить. Сам хорош. Ксюша может тоже хотела меня слышать, а я… Где-то вдали громыхнуло. - Гроза начинается, - прогудел Тарас. – Серый, Федьку не видел? Хотел спросить, поедет он домой завтра, Света рано уезжает. - Не, не поедет. Сказал, что нравится ему здесь, - отмазал я парня. «Правда, пусть отдыхает, все не в городе», - подумал Тарас и снова начал напевать про Сахалин. В мыслях, разумеется. - Тогда я спать, - сказал он вслух. - Угу. Спокойной ночи. Про Ксению не спросил, даже мысленно, что меня только порадовало. Словно вообще ее не замечал.
Ксюша открыла глаза, как только я подошел. Может и не дремала вовсе. Я бы сейчас точно спать не смог. - Пойдем? - Ага, - она ухватилась за протянутую руку, поднялась, и я на несколько мгновений прижал ее к себе, благо мы остались одни. Как же хотелось взять ее на руки – как тогда. Усилием воли сдержался, спросил: - Ну как тебе, понравилось? Мы шли по темному склону, взявшись за руки. Даже на гром, который казалось, усилился и стал ближе, не слишком обращали внимание. Ксюша тихонько рассмеялась и сказала, что понравилось и очень, особенно, как я играл. - А что смешного? - Ты так серьезно играл, словно находился в мыслях где-то очень далеко. А то! Тонул в твоих глазах, Зеленоглазка. Мечтал. - Ааа, и, правда, смешно. - Ладно тебе! Мы шли и просто болтали. Так легко, словно знакомы тысячу лет. На берегу, возле возвышенности она притихла. - Здесь постоим? – Что-то кольнуло сердце, невольно пришел на ум прошлый вечер, когда она так боялась чего-то. - Да. - Ты смотри, дождь начнется в любую минуту. - А мы не долго. Почему-то она не хотела идти в палатку, и я не стал настаивать. Оно и к лучшему, поговорим, наконец. - Хорошо. Если ты готова, можешь рассказать мне все сейчас. Она не сопротивлялась, когда я привлек ее к себе. Хорошо было так стоять, обнявшись, и ни о чем не думать. - Ксюш? - Да, - выдохнула она. – Я сейчас. Погоди минутку. - Сколько хочешь, - ласково произнес я. Мне так не хотелось, чтобы она снова боялась. - Сколько времени? – В ее голосе послышалось беспокойство. Я достал мобильник, все еще лежавший в кармане. Надо же работает, и сеть есть, а я-то уже напридумывал! - Одна минута первого. А что? Ответить она не успела. Огромная раздвоенная молния, похожая на исполинские вилы, прорезала небо и ударила прямо в озеро обеими концами. Такого я никогда не видел, и, судя по тому, как испуганно прижалась ко мне Ксюша, она тоже. Это невероятно красивое и одновременно жуткое зрелище длилось не меньше пяти секунд. Казалось вода, в том месте, куда она ударила, закипела. Чего только не привидится. А спустя еще мгновение, когда молния растаяла, загрохотал гром. Страшный и совсем близко. Словно тысячи петард взрывались одновременно прямо у нас над головой. - Тут опасно, - произнес я в установившейся тишине. – Пойдем в палатку? Она только кивнула, в темноте я едва это уловил. С озера донесся какой-то всплеск и мы оба замерли, вглядываясь в ту сторону. - Странно, - сказала Ксения. - Может щука? Да брось, Ксюш, пойдем. А то сейчас ливанет. Промокнем же. - Сереж? - В ее голосе слышалось смущение. - Что? – Я остановился у самого подножия холма. - А отнесешь меня наверх, как вчера? Я засмеялся. Так обрадовался ее словам. - Отнесу, - все еще улыбаясь, подхватил ее на руки. Руки Ксюши обвились вокруг моей шеи, словно это было обычным делом. Куртка упала с ее плеч, но сейчас никакая сила не могла заставить меня выпустить из рук Ксюшу. Да гори она синим пламенем, эта куртка. Пусть промокает. Жизнь прекрасна, что и говорить.
***
Я понимал, если не начать разговор сразу, то до него может и не дойти – а ведь это уже не смешно. Ладно бы ничего не происходило. Но чтение мыслей… Откуда? Почему всех слышу, а Ксюшу нет? Фигня какая-то! И еще газета про погибшего парня! Если б не все это - стал бы я портить свидание какими-то расспросами? Да наплевал бы и дело с концом. Ведь Ксюша всего за два дня затмила в моей голове все. Стала важнее тайн, угроз и самой жизни. Но именно поэтому, я больше не мог игнорировать эти факты, просто не имел права. Теперь - когда есть она, человек, ради которого хотелось жить, я не мог уже легкомысленно относиться к своей предполагаемой смерти в ближайшем будущем. Почему именно смерти, я и сам не знал, но та газета из Ленкиной почты до смешного кажется правдой. Что-то страшное творилось вокруг, а я как слепой котенок… Пора все выяснить. Иногда – предупрежден, значит, вооружен. Обидно, столько времени потратил впустую. А может уже поздно? Стоя возле палатки, я всматривался в темное грозовое небо и ждал, когда Ксюша переоденется. Очередная молния сверкнула где-то над лесом. Стало светло как днем. Я инстинктивно начал считать: раз, два, три… на цифре семь меня оглушил раскат грома… Черт близко-то как! И странно, дождя все нет. Не нравится мне это. Какая-то незавершенность, да и сухие грозы ох как опасны. - Сереж, - позвала Ксюша. В ту же секунду упали первые капли. Я еле успел нырнуть в палатку и застегнуть молнию на входе, как на землю обрушился настоящий потоп. Ксюша в мягком спортивном костюмчике, с распущенными волосами, выглядела совсем юной и красивой до невозможности. Круглый диодный фонарик, подвешенный к петельке сверху, хорошо освещал все внутри. Снаружи бесновалась непогода, и оттого здесь было еще уютнее. Мы оказались, словно отрезаны от остального мира, одни во всей вселенной. Моя настроенность на серьезный разговор дала трещину, когда Ксюша нежно улыбнулась. Она лежала боком на широком матрасе, подперев рукой голову, такая домашняя, родная и очень соблазнительная. Эх, знать бы, о чем думает! Странно, что с ней это не работает. Если бы наоборот, слышать только ее мысли... Так, стоп, разговор. Я прилег рядом, скопировав ее позу. Матрас был достаточно широк, чтобы между нами поместился еще человек. Наконец, мы одни, а мне нужен то всего один поцелуй. Судя по лукавой улыбке, она тоже об этом думала. А ведь пока я нес ее в гору, ничего не случилось, сразу убежала в палатку… Нет, нельзя, позже. Мне даже без поцелуев было хорошо. Просто смотреть в ее зеленые глаза. - Ксюш, - я подавил вздох сожаления, - давай попробуем начать этот разговор? Блин, прозвучало как в сериале! - Ага, - лукавая улыбка тут же исчезла, взгляд стал серьезный. Атмосфера полного доверия и понимания сразу ушла. И я почти физически ощутил эту потерю. Нет, надо с этим кончать и как можно быстрее. - Ты хотя бы постарайся поверить, - попросила она тихо. - Постараюсь. Да что такого она расскажет-то? Почему я могу не поверить? - Очень давно в моей стране была война… - В какой стране? – Уточнил я. - Ты просто слушай, - нахмурилась Ксюша, - а потом будешь задавать вопросы. Я постараюсь как можно короче! Я улыбнулся: - Хорошо, извини. Продолжай. Она несколько секунд напряженно вглядывалась в мое лицо, словно хотела что-то во мне увидеть. - Ладно. Ну вот. Двести лет назад в моей стране началась большая война, на нас напали. Они хотели не просто захватить территорию или ресурсы, они хотели истребить всех... Мы сопротивлялись, но они оказались сильнее. Когда не осталось, почти не осталось надежды, мы решили, что лучше уничтожить весь континент вместе с врагами. Один человек, мой пра-пра-пра-дед… в общем, мой предок, изобрел … уничтожитель. Или – если тебе понятней, можно назвать бомбой. Он был лучший изобретатель того времени. Его творение уникально и ни до, ни после него, такого создать не мог никто. Война? Оружие, уничтожающее континенты... Боже, о чем это она? Я конечно не историк, и не физик, но о таком бы, наверное, знал. Опять легенда-страшилка? Пионерлагерь? Типа, будем бояться вместе? Что за бред? Я совершенно не мог понять, к чему она клонит. Как это относится к озеру? И в какой такой стране, черт возьми? Какие враги? Не удержался, спросил: - Э-э. Ксюш, а может, об озере расскажешь? - Я к тому и веду, потерпи. Снаружи сверкало и грохотало, дождь все лил, палатка сотрясалась от порывов ветра. Хорошо современная – не промокнет. И деревьев рядом нет опасных. Сосна на краю скорее упадет в озеро. Большие валуны, возвышавшиеся вокруг, так или иначе, служили хорошей защитой. Так и хотелось поторопить Ксюшу с рассказом. Но я постарался выполнить ее просьбу и набраться терпения. А это не просто, когда ожидаешь, какой приговор вынесла тебе судьба. Сказала бы сразу! - Так вот этот... эта бомба может уничтожить весь континент, но как она работает, и главное, как ее отключить - никто толком не знает. Предок умер, унеся эту тайну с собой в могилу. Некоторые считают, что его убили, но мне кажется, это не так. Он был не молод и прожил длинную, замечательную жизнь. После его смерти - буквально через год, было обнаружено другое изобретение, над которым он трудился. Сын его, Люк, тоже мой пра-пра… смог доработать это изобретение, и мы получили совершенное оружие. Мы победили, не сразу, но победили... Уничтожитель не нужен, но мы не знаем, как его отключить. Автор бомбы оказался умнее сотни ученых. - Ксения грустно улыбнулась, она явно гордилась своим предком. - И? Причем здесь озеро? – Я начал закипать. За кого она меня держит, черт побери? - Понимаешь, у этого оружия есть таймер, идет обратный отсчет... если дойдет до нуля - конец. Но можно запустить время снова.. сделать это может только землянин. Вот ученые придумали портал... на дне озера. - И что за ученые? Эти? – Я мотнул головой в сторону, где должен быть лагерь. Она смотрела на меня удивленно, словно не верила своим ушам. - Да нет же, ученые из моего мира. – Похоже, она сердилась. - Какого еще мира? Ксюш, ты о чем? Какой, к дьяволу, портал? Она глубоко вздохнула, и проворно села на матрасе, скрестив ноги по-турецки. Я остался лежать, глядя на нее снизу вверх. Снаружи все осветилось и сразу бабахнуло. Дождь с новой силой набросился на тонкие стенки палатки. - В общем, есть другой мир, - решительно сказала она, - другая планета. Она немножко меньше Земли… - Луна что ли? - Сереж! - Я слушаю. – Да уж, нашел время язвить. Но я ни хрена не понимал, зачем она рассказывает такое. Сначала война, теперь другая планета. Может, я сплю? - Так вот, - она чуть повысила голос, - я не отсюда, я с той планеты. И мне надо остановить уничтожитель. Я тоже принял сидячее положение, потому что слушать подобную чушь, лежа как-то совсем уж глупо. - Как ты его остановить должна? – Я решил ей подыграть. Надеялся, что она сейчас рассмеется и скажет: «Это шутка. А ты поверил?» Но Ксюша даже не улыбнулась. Она казалась очень серьезной и слегка испуганной. Может, боится грозы? - Мне надо найти человека, который это сделает. - Какого человека? Где? Она кусала губы, и смотрела с обидой. Ну как понять ее? По большому счету обижаться надо мне. Я хотел услышать об озере, а не легенды и не россказни для подростков, увлеченных фантастикой. - Сначала все хотели найти… избранного, в подсказке предка это было, но ничего не вышло, а потом выяснили, что можно любого… почти. Главное – мужчину, молодого и с Земли. Ого, еще и избранный! В лучших традициях Голливуда. - Надо полагать, избранный – это я? - С чего ты взял? Я вообще-то пытаюсь тебе рассказать. По твоей же просьбе и ты обещал выслушать. Я тоже не сдержался: - Ксюш, но это же бред! Я хотел услышать про озеро, а не сказки про другие миры. Еще скажи, что вокруг все ненастоящее, только видимость. - Ты о чем? Я рассказала тебе про мой мир, открыла тайну, которую не знает никто на Земле и не должен знать. Мой мир другой, очень далеко отсюда. И он существует. - И озеро как бы портал? – Усмехнулся я. - А что в этом смешного? Вот не думал, что до этого дойдет. Кажется, она злится по-настоящему. Впрочем, я тоже едва сдерживался. Если она меня любит, могла бы просто рассказать правду, или сказать, что ничего не знает. Это же так просто! - Я не могу так рассказывать, - с обидой сказала Ксюша, - ты не слышишь меня. - Поверь, слух у меня нормальный. Я про озеро узнать хотел! Почему нельзя было купаться? Чем мне это грозит? Что за тайны? Что здесь делают ученые? Почему озеро черное? – И причем тут какой-то портал? - Но ты ведь сам сказал, что озеро портал. Нет, она сведет меня сума. Она что, на ходу все придумывает? - Я сказал? – Я набрал в грудь воздух, чтобы высказать все, что думаю обо всей этой хрени, но новый раскат грома заглушил начало фразы и я решил сделать еще попытку. - Послушай, тридцать лет назад здесь пропал парень, который искупался в озере. Неделю спустя его нашли мертвым на берегу. Я уверен, ты знаешь, что меня ожидает. - Ты только о себе думаешь? Ну да, я еще и виноват! Все, надоело!!! - А ты нет? Упрямое выражение ее лица выводило меня из себя. - Ты обещал слушать меня, а сам не слушаешь, не веришь. Мне надо спасти свой мир, а ты беспокоишься, что случиться с тобой. - И что же со мной случится? Скажи уже наконец! - Ничего, если не захочешь. – Выпалила она. - Не захочу что? – Резко спросил я. - Может, хватит загадок? Ты сама-то хоть понимаешь, что несешь? Глаза ее тут же наполнились слезами. А я чувствовал себя полным идиотом. Блин, и почему именно ее мысли я не слышу? Вот о чем она думает? На хрен такой дар, которым не можешь пользоваться! Да пошло оно все! Сколько можно? Мы одни в уютной палатке, вокруг все грохочет… Какого черта мы теряем время на глупые споры? - Ксюш, давай не будем об этом, если тебя это так расстраивает. Ведь все было так хорошо. Просто поцелуй меня и забудем. - Ты для этого сюда пришел? – Разозлилась она. - Да что с тобой? Что за обиды? Не хочешь говорить, не надо! - Я хотела все рассказать, но теперь не буду! Да шоб я сдох! - Таак! И что мне прикажешь делать? - Уходи! Блин, так не пойдет. Как успокоиться-то? Я глубоко вздохнул и медленно выдохнул. - Хорошо, хочешь рассказать – давай. Слушаю очень внимательно. Она смотрела на меня непонимающе, как будто я сказал невесть что. А ведь я люблю ее, и она наверняка это знает. - Ты издеваешься? Ты совсем не такой, как я думала. Начинается! - Я пытаюсь не ругаться. Да пойми же наконец! Мне грозит какая-то опасность, а ты что-то знаешь и не говоришь. Что мне думать? - Поверить мне просто. Ты же обещал. Ты единственный, кому я это рассказываю. Другой бы на твоем месте… - Чего-о-о? -… поверил мне! Что за чушь!? - Не понял. Причем тут другой? Какой еще другой? Может некий Андрей? - Что? – Похоже, она растерялась. - К которому ты ездила днем. - Это не твое дело! - А чье? – Я-то думал, что злиться сильнее уже нельзя. – Есть, что скрывать? - Нет, - выкрикнула она. - Почему тогда не сказать, зачем ты к нему ездила? - Не кричи на меня! Черт, а как еще разговаривать в грозу? - Ксюш, я не кричу. Я просто спрашиваю. Что это за тип? - Он очень несчастный человек, - с вызовом сказала она, - у него больной ребенок. - Ты врач? - Нет! Я просто помогла. Ты бы сам его пожалел! Ну, вот еще! Щаз! - Он твой родственник? - Нет, он спонсор этого проекта. Дал денег… Черт, все-таки спонсор! Красавчик и везунчик. Повстречать бы его! - Несчастный? – Тихо переспросил я. - Да несчастный! - Денег дал? - Да! - И как? Осчастливила? – Вырвалось у меня помимо воли. Ксюша вспыхнула. - И ты туда же! Как надоело! Мне просто противно! А мне уже кровь ударила в голову. Противно значит?! - А тебе не противно было меня соблазнять? Наверное, я заслужил эту пощечину, но вот слов последующих за ней никак не ожидал. - Я. Тебя. Ненавижу! – С чувством произнесла она сквозь зубы. – Убирайся! Лучше бы еще ударила, честное слово! Казалось, стало нечем дышать. То есть как это - ненавидит? - Уверена, что этого хочешь? - Вон отсюда! – Она жестом указала на выход. Если б я не был так зол, мог бы попробовать ее задобрить и вернуть все назад. Как же нелепо! Несмотря на ярость, клокотавшую где-то в горле, я все же произнес: - Я-то дурак, жениться на тебе хотел. - А кто тебе сказал, что я соглашусь? – Презрение в ее голосе для меня последней каплей. – Можешь забыть об этом! Проклятье! - Да и прекрасно! – Одним движением я расстегнул молнию входа и выбрался наружу. Дождь лил как из ведра, а грохотало теперь где-то далеко. С возвышенности я почти скатился, все вокруг было скользким и ни хрена не видно. Вот уж не думал, что так все закончится. Попавшуюся под ноги мокрую куртку я отшвырнул ногой, на дождь было плевать. Даже молнии, продолжающие разрезать темные тучи замысловатыми зигзагами, уже не пугали. Но и красоту их я сейчас оценить не мог. Вся одежда промокла в считанные секунды. Я шел, не разбирая дороги, пытаясь понять, как так все получилось, а на ум приходили только ругательства. Даже не знаю, как добрался до нашей стоянки. Ввалился в палатку весь мокрый и злой. Федора не было. Парень совсем обнаглел, даже ночевать не явился. Кувыркается где-то с этой дрянью! Я сорвал с себя всю одежду, растерся полотенцем и переоделся в сухое. Стало теплей, но радости это не доставило. Как она могла? И что мне теперь делать? Может утопиться в этом чертовом озере? Ну, подохну, и что? Кто плакать станет? Разве что Сашка. И то вряд ли. Парень у нее! Вот поганка мелкая! Нее, точно его пристрелю! Вот только вернусь! Если вернусь… Я лежал без сна и слушал дождь. Я не понимал, что у меня болит, то ли сердце, то ли душа. Кто-то из нас двоих точно сошел сума! Какая война, какой портал, какая, к черту, бомба? Она меня ненавидит! За что? Вот как ползу, так и отражаю!
Я все-таки заснул, и мне всю ночь снились кошмары. Несколько раз просыпался и снова погружался в беспокойный сон. А под утро приснилась Ксюша… Часы показывали девять утра, когда я нехотя открыл глаза. Как жить-то теперь, стоит ли вообще вставать? С трудом заставил себя подняться. Голова болела, как с перепою. Койка Феди по-прежнему пустовала. Хоть кому-то везет! На улице слышался приглушенный голос Тараса. - Смотрите, кто проснулся! – Насмешливо сказал мой друг. Кретин! Тихомировы сидели за столом, допивая чай. Видимо, позавтракали уже. Вокруг все было мокрым, но небо прояснилось, лишь легкие облачка виднелись над лесом. Светка улыбалась: - Ну, наконец-то! А я думала, не попрощаюсь. Федька, небось, дрыхнет? - Угу. Уезжаешь? Я думал, ты раньше собиралась. - Да, - она вздохнула. – Пора уже ехать. Когда Федор проснется, скажи, что я его целую. - Скажу. - Что-то неважно ты выглядишь, - Светка мне подмигнула, - гулял, что ли, всю ночь? - Типа того. – Разговаривать совсем не хотелось, но не обижать же Светку. Тарас поднялся и подхватил с земли большую сумку. Его мысли отдались болью в моей голове: «Так, вроде ничего не забыла. Гриб взяла. Ха, нашла, чем удивить папашу! Славка - гад, трубку не берет!» - Сеть, что ли, дали? – Спросил я, без сил опускаясь на свободный стул. Ох ты…! Мокрый же! Ну и пускай. - Что? - Удивился он. – А, да, телефон работает. Позвонить надо? - Не, мой тоже работает. «Чего хмурый-то? - Подумал Тарас, глядя на меня неодобрительно. – Может, кофе ему сварить? Этому лентяю?» - Свари, - кивнул я. «Я что - вслух спросил?» Чего меня несет-то? Дразнить Тараса - последнее дело. - Ну, все, мальчики, - Светка поднялась. И как ей удается быть с утра такой бодрой и жизнерадостной? – Серега, целовать не буду. Присматривай за Федькой. Тарас, пойдем, проводишь. - Пока, Свет. Увидимся. Нда, и ее мысли не слышу! Вчерашнего страха перед «даром» уже не испытывал, только недоумение, да и то равнодушное. В лагере ученых заметил шевеление. Седой и Юрик. Уже за столом. Остальных не было видно. Сердце болезненно дернулось, когда глянул в сторону Ксюшиной палатки. Вспомнил, что, уходя, не застегнул вход, и совсем стало тошно. И куртка на берегу валяется. Да и плевать. Я сходил к реке и там умылся, захотелось нырнуть с головой, но вовремя удержался. Сухой одежды так не напасешься. И ноги промочил на лесной тропе. Пришлось, вернувшись, одевать кроссовки. Заодно подобрал мокрую одежду, которая так и валялась на полу, вывесил на веревку. Благо Тарас навязал их в большом количестве еще в первый день. А сандалии – такие удобные, поставил сушиться на камень рядом с походной плиткой. Тарас, который уже вернулся и варил мне кофе, беззлобно подумал: «Ты еще в кастрюлю их засунь. Другого места не нашел!» Хотелось ему сказать пару ласковых, но не стал. Пусть думает, что хочет. Кофе меня все-таки взбодрило. Я пил его мелкими глотками, вдыхая чудный аромат. Молодец Тарас, хоть и думает про меня всякие гадости. Так он и не виноват, что я все слышу. Ничего интересного, к слову. Правда, удивил перед тем, как пойти за грибами, вот ведь энтузиаст! После грозы! Хорошо, не стал меня с собой звать, типа пусть Серый отдыхает. Громко объявив, что уходит на пару часов, о чем я и так уже все знал, посмотрел на меня задумчиво и мысленно выдал: «Эх, Серый! Женился бы, что ли! Вон Ксения – хорошая девчонка. Что тебе еще надо?» Я чуть не подавился горячим кофе. Да если б он знал! Я же ей практически предложение сделал! Ну, почти… А она! Повезло мне влюбиться в сумасшедшую. Иначе как объяснить ее рассказ? «Нравлюсь?» - спросила она. Да какое там! Я умираю от любви к ней, даже теперь, после всего, что случилось. И ведь ничего не могу поделать. Если бы любовь выключалась, как компьютер! Нажал кнопку – и нет ее. Унижаться и мириться не пойду! Пусть сама. Должна же понимать… Тоскливо-то как. И голова трещит. Вспомнив об аптечке, встал и поплелся к машине. Хоть анальгину съем. Пока Ксюши не видно. Встречаться пока точно не стоило. Но человек предполагает, а бог располагает. Я уже был на стоянке, когда взгляд, брошенный в сторону ученых, заставил меня замереть. У меня сердце сделало сальто-мортале при виде ее бледного личика и опущенных ресниц. Увидел, как она подходит к столу, где народ уже собрался на завтрак. Даже не взглянула! Хотя не заметить меня в десяти метрах было сложно. Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Я со злостью перерыл всю аптечку, высыпал ее на сиденье, но анальгин так и не нашел. Запихал все обратно и захлопнул дверцу. Попросить анальгин у ученых даже в голову не пришло. То есть как раз пришло, но толку-то. Как я спрошу? «Ребят, голова трещит, есть таблетки?» А Ксюша добрая, может, пожалеет! Еще чего не хватало! Я не богатенький спонсор, и мне ее жалость не нужна. Заметил отсутствие Любы за столом. Даа, что-то они с Федором загуляли конкретно. И это в такую грозу. Или подруга палатку уступила? А сама где была? Одни вопросы. И тут я заметил эту самую Любу, вышла откуда-то из-за домика неизвестного архитектора. О-па, глаза явно заплаканные. Что-то неладно в датском королевстве. А где же дядя Федор тогда? Интересно, что произошло? Впрочем, теперь-то выяснить не проблема. Главное, направить ее мысли в нужную сторону. Я усмехнулся. Да уж, надо использовать «дар», раз он-таки есть. Только позже, когда позавтракают. И честно, не уверен теперь, смогу ли. Вероникины мысли я слышал, тогда еще, у костра. А Светины и Ксюшины нет. У кого бы инструкцию попросить? А Ксюша ест, как ни в чем не бывало. Видел краем глаза. Смотреть прямо на нее просто не мог. Ненавидит она меня, надо же! Добредя до палаток, я залез к Тарасу, надеясь у него разжиться обезболивающим. Может, запасся таблетками, он такой. Перерыл его сумку без зазрения совести и нашел-таки. Рукой Тараса на упаковке было написано – «От боли!». Ну и славно. Заглотил сразу две зеленых таблетки – не обеднеет. Федор все еще не явился, и я, прихватив его книгу, устроился за столом, чтобы хоть как-то отвлечься от всепоглощающей тоски. Старался не смотреть в сторону ученой братии, но все же заметил, как Ксюша встала и пошла прямо в мою сторону. Я весь напрягся, уставившись в книгу и не видя ни одной буквы. Сердце стучало, больно ударяясь о грудную клетку. Что ей надо, интересно? Как ни пытался не смотреть, не вышло, а у нее хорошо получалось. Не только не взглянула, а шла с таким гордым и независимым видом, словно хотела нарочно показать, какой я мерзавец. Даже взгляда ее недостоин. В руке маленькая канистра – на речку идет. Вот ё-мое. Пойти, что ли, за ней? Мало ли там чего. Тропинка на реку начиналась прямо за нашими палатками. Совсем близко. Я даже уловил какой-то цветочный аромат. Я с такой силой сжал книгу, что пальцы побелели. Не пойду! Обойдется. А вот то, что Юрик вскочил и направился за ней следом, я стерпеть не мог. Одарил его таким взглядом, что наглый бизнесмен мигом развернулся и направился в другую сторону. Нее, что за хмырь? Яйца отрежу скотине, если еще раз увижу такое. Голова уже не болела, классные таблетки, дорогие, наверное. Но кровь стучала в висках. Чего ж она так долго? Может, искупаться ей захотелось? Так ведь полотенце не взяла. Ладно. Еще пять минут, и схожу проверю! Пусть мы не разговариваем, но охрана я тут или где? Встать я не успел. Услышал ее легкие шаги. Я бы их уже узнал где угодно. Ксюша все так же молча прошла мимо. Канистра, литров пять, явно была для нее тяжеловата. - Эй, помочь? – Не удержался я. Думал, проигнорирует. Но Ксюша слегка повернула голову и бросила на ходу: - Не утруждайся! Как мило! Я захлопнул книгу и, дойдя до палатки, просто зашвырнул ее внутрь. Настало время пообщаться с народом. Точнее – прислушаться к их мыслям. Уже жалел, что упустил такую возможность на вчерашнем костре. Ну не дурак ли? Хотя, если честно, способность читать чужие мысли слишком шокировала в тот вечер. Потому, осознанно или нет, я пренебрег этой возможностью, целиком и полностью посвятив себя Ксюше. Все для нее! И теперь она меня ненавидит!
*** В лагере ученых почти все разошлись по своим делам, за столом остался лишь Седой, к которому уже успела присоединиться Ксюша. Опять беседуют, смеются! Не надо мною, случаем? Все рассказала, в подробностях? Ну-ну. А мы сейчас послушаем. - Доброе утро! – Я отодвинул стул и бесцеремонно уселся между ними. Ксения нахмурилась, закусив нижнюю губу, и демонстративно отставила свой стул подальше от меня. Ледяной взгляд, которым она меня одарила, даже порадовал. Лучше, чем ничего. Седой растерялся. Н-да, как медленно соображает этот профессор точных наук! «Опять он. Какая наглость! Переспал с любовницей этого чудака на букву "М" Светлова и думает, что ему все можно?» - Продолжайте, Максим Семенович! – Ксюшин голос звучал твердо и настойчиво. "Так, они в ссоре! – Сообразил Седой. - Прекрасно. Девочка, конечно, умненькая, но явно не ангелок, спит, с кем ни попадя. Еще и командует. Кем? Мной! Да если бы не я, ее вообще бы здесь не было! Забывается, нахалка. Пригрозить, что ли, что намекну Светлову о ее похождениях? А это мысль!». - Хорошо, продолжим! – Произнес Седой, бросив на меня ядовитый взгляд. – «Псих какой-то, лучше его не злить! Пусть слушает, сам ведь сбежит». Я мысленно аплодировал этой сволочи. Не разочаровал. Жалкий придурок. Эх, Ксюша! Знала бы ты, что он о тебе думает... - Вся моя теория о внеземных цивилизациях, Ксения, как вы уже слышали, базируется именно на этом явлении. Происхождение его уникально, и у меня есть несколько версий… - занудным голосом говорил Седой. Все ясно – непризнанный гений нашел себе свободные уши. Спорю, рассуждать о своей теории он может часами. Зачем он тебе? Чем же ты ему так обязана, что безропотно это сносишь? Я отказывался верить, что эта лабуда ей интересна. Хотя учитывая вчерашний рассказ о других мирах… - Да-да, хочу вас послушать, - я нахально оборвал его речь на середине фразы. Ксюша пренебрежительно фыркнула. - Мне безумно интересно, что вы думаете про это озеро. Седой возмутился, обозвав меня мысленно «убогим кобелем», но тут же себя тормознул. Не хочет со мной связываться. И правильно, только не поможет! Ты попал! - Несколько версий! – Упрямо повторил он. - И что это за версии? - С любопытством поддержала его Ксюша. Вежливая покорность, которую я уловил в ее взгляде еще на подходе, волшебным образом испарилась, сменившись прямо-таки колоссальным интересом. Это как понимать, типа показывает, что я тут никто и звать меня никак? И поэтому проявляет такой энтузиазм? Ну не смешно ли? Мучает себя, чтобы наказать меня! - Я же вам перечислял их, Ксения, и неоднократно, - шутливо пожурил ее Седой, - вы должны их помнить. Ну, сосредоточьтесь. «Да не обращай ты на него внимания, дуреха! Думай мозгами, наконец. – Седой сердился, ему очень не нравилось мое присутствие. – Вспомни, девочка, ведь тебе интересно. Я заметил, как ты встрепенулась вчера, когда я рассказал новую идею про путешествия на другие планеты». Меня как током ударило. Значит, я прав! Вот кто автор вчерашней ереси! Пересказала мне бред этого больного придурка? Мне стало жарко. Да надо мной не просто посмеялись! А еще обставили так, словно я сам кругом виноват! - Я их помню, - говорила Ксюша, - но хотела бы обсудить с Вами вашу четвертую версию, если вы не возражаете. «Четвертую?» – в мозгах Седого поселилась легкая паника. - Охотно. – Седой приторно улыбнулся. – Ну, Ксения, посмотрим, как вы сами ее понимаете. Господи, он еще и версий своих не помнит! А она его слушает? - Четвертая версия возникновения черного цвета на озере, - как примерная ученица ответила Ксения, - это отражение ночного неба… «Ааа, ну конечно!» - В мыслях Седого проскользнуло чувство радости, и самолюбование собственным гением сразу вернулось. - Погодите, Ксения. - Перебил я Ксюшу, стараясь быть предельно вежливым. – Позвольте мне на пару минут похитить внимание Максима. «Да что ему надо, этому неучу?» - Несмотря на такие мысли, Седой был польщен моим интересом. - Вы разве не видите, что мешаете! – Возмутилась Ксюша. Наши взгляды скрестились. В ее глазах светилась насмешка и что-то еще непонятное. Как она может?! Издевается надо мной? Мое сердце пропустило удар, когда я вдруг понял, как выяснить правду и показать, что со мной ТАК нельзя. Пусть мысли ее мне недоступны, я все увижу по ее реакции. Я первый отвел глаза. Теории, значит.. Ну хорошо, устрою я вам, юная леди, теорию. - Нет, нет, нет. Ничего страшного. Пусть молодой человек спрашивает. Хм, любопытно. Ну-с? Какой вопрос вас интересует? Мысленно он потирал руки, типа нашел еще одного болвана, перед которым можно блеснуть своими знаниями. Я еще раз взвесил все «за» и «против». Эх, должно ведь сработать. - Понимаете, Максим, - взглянул в его блеклые серые глаза под кустистыми бровями, - я тут в сети нарыл интересную версию. Вот хотел узнать, как вы ее оцените. Ксюша со скучающим видом помешивала ложечкой чай в высокой фарфоровой чашке, всем видом показывая пренебрежение ко мне и моим словам. - Ну-с. Послушаем, послушаем. – Седой задумчиво попытался вспомнить, кто я такой. «Ах да, Ксения говорила, что он программист, или хакер? На гитаре играет недурно, но тут большого ума не надо!» Да, кретин, тут нужно душу иметь. А вот в твоем большом уме я очень сомневаюсь. Скорее смахивает на шизу, и как Ксюша этого не понимает? - Сказать по правде, идея там довольно бредовая, - я взглянул на Зеленоглазку. Мне показалось, или она напряглась? Ладно, посмотрим, насколько я прав. - И в чем же она? - «Да не тяни ты», - Седой был весь в нетерпении. Я мысленно усмехнулся: "Ну-ну, я сейчас тебя разочарую - нового там нет ничего". - Так вот, идея в том, что озеро - портал в другую галактику, вернее, портал на дне озера. Открывается он раз в тридцать лет, - я бросил короткий взгляд на Ксюшу. Девушка сидела неестественно прямо и ждала продолжения. На скулах выступил слабый румянец. - Чтобы заманивать людей... "На дне озера? Портал? Ой, свет ведь мог исходить снизу!" - Ученый весь обратился в слух. - И зачем же они заманивают людей? - Седой явно продумывает новую версию. Странно. Идея не его? А чья же? Сама придумала? Ничего не понимаю! Ладно, посмотрим, может, я не то говорю? - А тут самое интересное. Настоящие Звездные войны. Якобы там была война и тот народ ее проигрывал. И чтобы планета не досталась другой расе, они изобрели сверхоружие, способное разрушить континент… «Сверхоружие? Ну, правильно, есть более развитые цивилизации... Хотя я думал об опытах на людях... Рукотворный портал... война... даже забавно... надо подумать. В этом что-то есть». - Интересно, интересно... Ксения, вы не находите?.. Что с вами??? Я резко обернулся, услышав испуг в его голосе. Ксюша страшно побледнела. Губы дрожали, словно она пыталась что-то произнести, но не могла. В глазах, блестевших от невыплаканных слез, светилось потрясение, невозможность поверить. - Ксюша… – Севшим голосом произнес я. Судорожно вздохнув, она вскочила с места и, метнув на меня еще один полный ненависти взгляд, убежала в сторону озера. К себе в палатку, наверное. Я оцепенел. Проклятье! Она верит в эту чушь? Верит! По-настоящему! Такую ненависть сыграть нельзя! Но это бред, полный бред. В такое поверит только сумасшедший. Поздравляю, Серега, ты влюблен в чокнутую! Я сжал зубы, чтобы сдержать рвущийся из груди стон. Да нет же! Не похожа она на двинутую! Не похожа, совсем! И что же мне делать? Думать, думать и еще раз думать! И если Ксюша говорит правду, то... - Молодой человек, а что дальше? - Седой тронул меня за рукав, а я-то совсем забыл о его существовании.. Меня охватила такая растерянность, что ответил я почти машинально. - Дальше... Дальше... - Сам не знаю откуда это пришло, - а дальше Николай Светлов тридцать лет назад побывал там, перевел таймер и умер... и никто ничего не понял... Я услышал, как в мыслях у Седого что-то прямо-таки звякнуло. И невольно поднял голову. На высоком лбу Максима Ладного выступили крупные капли пота, зрачки расширились, он видел что-то доступное только ему, что-то страшное. Так и есть – даже не ожидал, что могу и такое – видеть образы. Слов почти нет. Седой стремительно уносился в прошлое. В его мыслях открылась картина: Коля Светлов на берегу Бездонки. Но не один, рядом с ним девушка. Сам Седой – молодой и слегка нелепый, Максим Ладный - их фотографирует, Диану и Николая, и они с удовольствием позируют. Дурачатся и даже целуются. Максим злится. Девушка ему нравится, он завидует удачливому другу. И смертельно обижен, что прошлой ночью она рассмеялась ему в лицо при попытке к ней подъехать. Мысленно он называет ее сукой. Часом позже – девушки нет. Он не знает, где она. Он с Николаем стоит на камне, том самом, что похож на причал. Максим говорит Коле, что местный дедок предостерег его. Черная вода губительна для человека. Нельзя купаться и даже пить. Николай смеется, не верит, что это правда. Максим настаивает. Николай смотрит на воду, молча слушая пространные рассуждения друга. Потом поворачивается и резко говорит Максиму, что тот достал уже его своими странностями. Советует не лезть к Диане и не вести себя, как придурок, в ее присутствии. Ладный вспыхивает. Он не ожидал такой отповеди от мягкого и доверчивого друга. Злобно кричит, что Диана сама к нему приставала, что она самка собаки и ей все равно с кем спать. Николай удивлен и рассержен, требует, чтоб Макс прекратил истерику. Максим взбешен покровительственным тоном. Он видит, что Николай стоит на самом краю камня. Со словами: «Искупайся, раз не веришь», он толкает его в воду. Последнее, что Максим видит в лице Светлова – растерянность и недоумение. Ладный сам в ужасе от того, что сделал. Он со страхом ждет и нервничает, что Николай не всплывает. В черной воде ничего не видно. Максим начинает бегать вдоль берега, подозревая, что друг хочет его наказать, а сам выплыл где-то в другом месте. Быстро темнеет. Коли нигде нет. Панический ужас. Максим бежит подальше от озера, не разбирая дороги. Он не помнит, что было дальше, как провел ночь. Утром он оказывается на дороге, и возле него останавливается милицейская машина. Максим бросается к ней и начинает кричать и умолять спасти его друга. Он нырнул в черное озеро и не всплыл. Организованы поиски, Максим лежит в больнице с диагнозом «нервное расстройство». Его навещает в больнице тот самый милиционер и сообщает, что найдено тело Светлова. Причину смерти установить не удалось. Из больницы Максим выходит совсем седым спустя месяц. Что-то сломалось в нем. Он боится встретиться с семьей друга и уезжает жить в другой город. Однажды он проявляет пленку и видит, что все кадры засвечены, кроме одного, того самого, который он позже отдал в газету, когда стало модным писать об НЛО. Все эти годы он живет одним – доказать, что он невиновен в смерти Николая. «Я невиноват!» О как! Вернулся! - А чего ж ты не нырнул за ним? А? За своим лучшим другом? Почему не попытался спасти? В глазах Седого потрясение: -Кто ты? – И мысли: «Вода уже почернела, даже прикасаться к ней было нельзя!» Я поднялся и тихо произнес: - Не важно. Важно кто ты... А ты просто трус... Уже уходя, я слышал, как мысленно оправдывается Седой, сколько же он оправданий придумал за тридцать лет, сколько теорий. Мне он стал абсолютно неинтересен. Жалкий слизняк. Вот как ползу, так и отражаю!
Я медленно брел вдоль реки без всякой цели. Мне надо было подумать, побыть одному. Только прошло уже не меньше часа, а в голове крутились одни и те же вопросы, на которые я не мог ответить. Я не мог до конца понять, почему Ксения так отреагировала. Даже понимая, что все кончено, мне необходимо было разобраться, уяснить… как бы больно и мучительно мне это ни давалось. А если предположить, если просто представить, что она рассказала правду? Тогда капец. Полный и окончательный. Нее, крышу-то мне реально сносит. Ну как это может быть правдой? Как? Я же взрослый человек. Я всегда трезво смотрел на жизнь, чтобы поверить в такие небылицы. Не существует никаких других миров. Все эти порталы – выдумки фантастов, и еще фантазеров, не считая психов - вроде Седого. Слушая его мысли… Я остановился, как вкопанный. Мысли читаю, ё-моё! А кто поверит мне, если даже и рассказать? Мне стало трудно дышать. Что-то говорило мне, что Ксения бы поверила. Захотелось заорать со всей силы, совершить что-нибудь ужасное, только не чувствовать такой смертельной тоски. Только после купания в реке - вода была холодной и бодрящей - я почувствовал себя немного лучше. В голове прояснилось, захотелось есть. Пора было возвращаться, а то Федор с Тарасом решат, что я потерялся. Скажу им сразу, что уезжаю. Меня больше не интересовало, что со мной будет. Но оставаться возле этого проклятого озера хоть одну лишнюю минуту я не собирался. И не в озере дело - невыносимо находиться совсем рядом с Ксюшей, зная, что быть вместе нельзя... Время лечит, а если его у меня нет, и я умру после купания, или сойду с ума – плевать! Это будет дома... не здесь. С Любашей я столкнулся, не дойдя всего шагов двадцать до наших палаток. - Где Федор? – Спросил сразу. Разводить сантименты не было ни сил, ни желания. Притворяться, что не знаю об их отношениях - тем более. - Не знаю, - пролепетала она, и на лице отразился сильный испуг. Глаза наполнились слезами. «Он сам нырнул в озеро! Я просила его этого не делать. Я же все рассказала ему! Все! Я думала, он поймет и простит. А он словно сошел с ума!» - Твою мать! Когда? Люба аж подпрыгнула. - Я не понимаю… «Он знает!» – В смятении она попятилась. - Когда он нырнул, дура? – Не сдержавшись, заорал я. - Вчера – в полночь, сразу после этой ужасной молнии. Не слушая, что она лопочет дальше, я бросился в лагерь. *** Когда я быстрым шагом подошел к нашим палаткам, в лагере царила тишина. Тарас выкладывал на стол крупные подосиновики. Вернулся, грибник ты наш? Сказать ему сразу? А собственно, что говорить-то? Сам ни фига не знаю. Так, с того момента, как Федор нырнул, прошло больше двенадцати часов. В палатке он не появлялся? Может, он сейчас там дрыхнет или раны любовные зализывает... - Серег, - Тарас был в отличном настроении, - ты смотри, сколько нашел… - Потом, - быстро произнес я на ходу, - у меня тут ЧП... Нда, чуть не сказал "у нас". Беглый осмотр дал неутешительный вывод - Федя в палатке не ночевал и днем не заходил, образцово заправленная койка была не тронута. Даже край одеяла, который я вчера отогнул, чтобы положить мокрую футболку на доски, а не на пол, остался в том же положении. Может, домой уехал? Нет, гитару оставил. Света говорила - он без нее никуда. Вывалил его сумку на кровать, осматривая вещи. Ничего, что могло бы пролить хоть какой-то свет на происшедшее. Взгляд мой упал на собственную спортивную сумку, вечером была застегнута, а теперь нет. И как не заметил сразу! Пакетик с шампунем и прочим парфюмом был раскрыт. Недоставало одеколона, мыла, одной одноразовой бритвы и расчески. Ясно. Попользовался, а положить на место ума не хватило. Да о чем я думаю? Парень-то где? Мой взгляд метался по палатке, ведь могло что-то пролить свет на случившееся. Содрав одеяла и спальники, я опрокинул обе лежанки, но под ними ничего не обнаружил. У самого входа я увидел целлофановый пакет с ручками. Кроме пропавших вещей, там были только мокрое полотенце и распечатанная упаковка презервативов. Надо же! Готовился к поездке? Знал, что встретит такую Любу? Или всегда имел их наготове? О чем я вообще?! Парень пропал, мне найти его нужно! Но как? Я упрямо взял себя в руки, заставляя думать. Если он выплыл, то пришел бы в палатку. Правильно? Или нет? Осматривать берег я посчитал бессмысленной тратой времени. А почему, собственно? Он мог быть ранен… А я даже не знаю, в каком месте он нырнул. Какой же я дурак! Надо расспросить Любу! Я с трудом выбрался наружу, оставив в палатке полный разгром. Девица как раз появилась из леса и стремительным шагом шла мимо нашей стоянки. Не тратя лишних слов, я нагнал ее и, взяв за локоток: - Не так быстро, дорогая! Прогуляемся на берег? - Угрожающим тоном предложил я. Все еще очень испуганная, она даже не сопротивлялась, только кивнула. Тарас сделал удивленное лицо, увидев нас вместе, но ничего не сказал, даже мысленно. - А Федька где? – Спросил он вдогонку. Я махнул рукой, мол, потом, его вопрос заставил сжаться горло. Боже, если бы я знал, где он! В голове все щелкал тумблер «Портал», но мне пока удавалось игнорировать его, и я упорно цеплялся за ускользающую уверенность в нереальности этой идеи. - Куда мы идем? – Спросила Люба, как только Тарас оказался вне зоны слышимости. «Что ему нужно?». - Покажешь, где это случилось. - Надо налево, там… - «Там наше укромное место», - додумала она. В эти дебри мне бы в голову не пришло забраться. Однако место оказалось не таким и пропащим, продравшись сквозь кусты - причем девчонку пришлось крепко держать за руку и почти волочь за собой - мы преодолели несколько крупных валунов, и я увидел действительно уютную полянку на самом берегу озера, совсем недалеко от того места, где в него впадала речка. Берег круто обрывался вниз, где не меньше чем в двух метрах колыхалась вода. Черная гладь казалась густой и смертоносной. А если там камни, парень мог просто разбить голову и не всплыть. Терять было нечего. Я вспомнил, как ответил на вопрос Федора: «Вода отравлена?» «По-моему фигня!» Значит, только я виноват… Я сжал зубы, твердя как заклинание: «Он не мог умереть!» «Он хочет меня убить!» - Запаниковала девица, глядя на мое лицо. Думаю, выглядел я не слишком вменяемым. - Рассказывай, как это случилось! – Я стал быстро раздеваться, начав с ремня в джинсах. «Или изнасиловать!» - подумала она. - Нужна ты мне! Рассказывай! – Странное безразличие к собственной жизни охватило меня. - Было уже поздно, и мы… мы… «Мы занимались сексом, и мне нравилось! Федор делал все, что я просила! – На ее глазах снова выступили слезы. - Мне что, все рассказывать?» - Постельная сцена меня не интересует. Она охнула. «Грубиян!». Я уже избавился от всей одежды, кроме плавок, и она отступила на шаг. «Он просто сумасшедший! Чего он от меня хочет?» - Ну? - Раздеваться? – В панике спросила она. Нее, не тем местом думаешь. - Дура! – Мне едва удавалось унять желание ее придушить. - Что было потом? Люба всхлипнула: «Да скажу я, скажу!» - Потом мы просто стояли на берегу… «Профессор уже злился. Я не могла больше испытывать его терпение. И я, наконец, смогла его попросить». А сейчас она испытывала мое терпение! Наглая девка! - О чем? - Что? «Псих какой-то!» - Не доводи меня! Или ты расскажешь все, или искупаемся вместе. Угроза подействовала. «Нет! Мамочки!» Она быстро заговорила дрожащим голосом: - Мы стояли, и он сказал, что ради меня прыгнет в озеро. Я просила его этого не делать, но он все равно… А потом молния сверкнула, и он сразу прыгнул. «Я попросила его прыгнуть. Но никто об этом не узнает. И Федору это все равно уже не поможет». - Кто заставил тебя искупать Федора в озере? - О чем вы? – В ее глазах мелькнул ужас. «Он не простит, если я расскажу. Никто не знает, какой он страшный человек». - Максим? «Да кому нужен этот шизанутый?» - Никто меня не просил! «Профессор приказал мне! И я все равно не смогла, я все рассказала Федору и плакала, а он разозлился и прыгнул. И обозвал меня шлюхой!» И? Правда глаза колет? Я тоже идиот, кумир фигов, мог же рассказать это сам. А с профессором разберемся! Боров бородатый. Заказчик, мать твою! - Стой здесь. Шевельнешься - шею сверну. «Он что, тоже нырнет?!» - Могу поклясться, она обрадовалась. самка собаки. Глупо говорить, что я не боялся черной воды. Боялся и еще как! Но мысль о Федоре… Как я мог не замечать, что с ним происходит? Ладно, плевать. Смысл бояться, все равно ведь нырну. Тем более не впервой. Я прыгнул. Вода оказалась ледяной, руки-ноги сразу свело. Глубина здесь была достаточная, и, вдоволь нанырявшись, я убедился, что разбить здесь голову, как ни странно, довольно проблематично. Я вылез на берег, цепляясь за кусты, росшие на краю поляны. Люба пребывала в полном шоке. «Он не пропал!» Велев ей отвернуться, я скинул мокрые плавки и натянул джинсы и футболку на мокрое тело. - Осмотрим берег! – Распорядился я, покончив с носками и кроссовками. Девица смотрела на меня, как на чудо или скорее, как на дьявола, и безропотно выполняла все приказы. Однако обследование берега ничего не дало, ни малейших следов, ничего, что могло бы пролить хоть какой-то свет, выбрался Федор или нет. Мысли Любы скорее мешали, чем помогали. Так путано думать, наверное, способны только женщины. А главное, в них все затмевалось страхом возмездия и жалостью к себе любимой. Поняв, что больше на берегу мне делать нечего, я, наконец, решился на последнее средство: попытаться поверить, что портал существует. Велев Любаше исчезнуть с моих глаз, я направился к Ксении.
Время уходило словно песок сквозь пальцы - с каждой секундой, и расстояние до возвышенности я преодолел в рекордные сроки. Взлетев наверх, не разбирая дороги, я чуть не столкнулся с Ксенией, которая как раз выбиралась из палатки. Внутри все оборвалось от ее предостерегающего взгляда, но сейчас мне было не до личных переживаний, и даже тупая боль где-то в глубине сердца не могла отвлечь от все усиливающегося ощущения потерянного времени. Тяжело дыша, я ждал, когда она застегнет палатку и поднимется с земли, пытаясь найти правильные слова. Сердце колотилось где-то в горле. Как мне убедить ее помочь? Как заставить хотя бы выслушать? Она легко разогнулась и попыталась тут же пройти мимо меня к тропинке, с таким видом, словно я какое-то опасное животное или вообще прокаженный. - Да постой ты, - я ухватил ее за локти, вызвав этим страшное возмущение в ее сверкающих глазах, но взглянув на меня внимательней, она замерла и изменилась в лице. - Ксюш, Федя пропал! Пожалуйста, помоги! Сообразив, что она больше не вырывается, я заставил себя отпустить ее и отступил на шаг. - Что с тобой? Что значит пропал? – Спросила она побелевшими губами. - Нырнул в озеро. В полночь. – Я говорил сквозь зубы, меня заметно потряхивало. Ксюша опустилась на траву перед палаткой, словно ее оставили силы, я не успел ее поддержать, но это дало мне повод встать перед ней на колени. Нет, я не собирался молить о прощении, сейчас это точно бесполезно, но так я был к ней ближе, и шансы уговорить ее повышались. А кроме того, пусть не словами, пусть так – мне очень хотелось показать, как я раскаиваюсь в своем утреннем поступке. Она почти не обратила внимания на мои действия, молча думала, кусая по привычке нижнюю губу. - Ксюш, прошу тебя, послушай. Федор мог пройти к вам? Она явно была испуганна и расстроена. И сейчас это не имело отношения ко мне. Тогда к чему? Я заметил припухшие губы и покрасневшие глаза, бледность в лице, какую-то усталость и синюю жилку, бьющуюся на тоненькой шее. Самоуверенность медленно к ней возвращалась. Взгляд стал жестким. Эх, нелегко мне будет ее убедить… - К нам? – Холодно спросила она. – Ты о чем? Какие мы? - Пожалуйста, прости за то, что было утром… Не время сейчас! Федора спасти надо! Он мог пройти портал, или нет? - Ты же не веришь в другие миры… - Да, не верил! Но после всего… парень не мог просто так исчезнуть. И есть еще кое-что. Ты должна это узнать. Помоги! Прошу тебя… Она глубоко вздохнула и медленно выдохнула, в глазах мелькнула жалость. - Хорошо, - Ксюша сжала кулачки и заговорила вызывающим тоном, - последний раз попробую объяснить. Да, портал есть, и даже не сомневаюсь, что Федор прошел. Все, плевать на рациональное мышление. Принимаю это за аксиому или навсегда прощаюсь с надеждой увидеть парня живым. - И как мне его спасти? Она покачала головой: - Никак! - Почему?! – Я готов был взорваться, но увидев ее возмущение, кое-как пересилил себя и заговорил более спокойно. – Прости. Я не верю, что ничего нельзя сделать! - Мне очень жаль. – Ее твердость меня убивала. – Пойми теперь меня. Они ждали человека, и они его дождались. Тебя попросту убьют. Не надейся, что это можно обойти. Там задействованы профессионалы. Лучшие! Мои мысли работали с бешеной скоростью. Так. Должен же быть выход. Я, как мог, сдерживал отчаяние, не давая ему даже шанса. Что я помню? Надо отключить бомбу. Сделать это может землянин, любой, или избранный, которого уже не ждут… Точно! Избранный! А я умею читать мысли! Если убедить их, что избранный - это я? Не так. Если убедить ее! Должно получиться! - Будут стрелять в избранного? – Спросил я. - Сереж, да о чем ты? Я же тебе говорила – избранный – это легенда. Никто уже не ждет. Бред, придуманный полубезумным ученым, моим предком. Что не так в ее словах? Ах да! Она же гордится им! Я играл, и на кону была моя смерть. Не так. Две смерти – Федора и моя. Или, скорее, две жизни. Я должен верить, что он еще жив. Иначе все… напрасно! - Ксюш, но ведь ты же веришь! Я чувствую это! - В избранного? Не смеши меня! – В ее глазах появилось беспокойство, но, похоже, спросить, что я имею в виду, гордость ей не позволяла. - Избранный - это я. Она не запрыгала от радости, как мне бы хотелось, но я готов был пойти на все, до конца. - Сереж, бесполезно. – В ее голосе прозвучала усталость. – Сегодня я вернусь. Одна. - Я готов доказать тебе это. Я читаю мысли. Слышу все, о чем думает человек. Землянин, не ты. - Мысли? – Глаза у нее вспыхнули. Мне все же удалось пробить маленькую брешь, и я собирался расширить ее и победить. - Да - мысли и знание. Это пришло ко мне вчера. - Какое знание? - Я вижу прошлое. – Немного воображения и безумная надежда на везение. Я должен угадать хоть немного. Главное – уверенность. Нельзя проявить слабину. - Тридцать лет назад разрушитель попытался отключить Николай Светлов. Он не был избранным, и таймер лишь перезагрузился. Награда за это обычная - смерть. То же ждет Федора. И жертвы будут появляться каждые тридцать лет. Я знаю, что бессмысленная жестокость вам не нужна. Потому остановить таймер, навсегда прервав эту порочную цепь, должен именно я – избранный судьбой или твоим предком. Ксюша долго молчала, рассматривая меня с таким видом, словно с ней заговорил сам Светлов. - Ну, ведь я прав? – Она готова была кивнуть, и я сыграл на опережение. - Избранный ошибаться не может. - Да.– Ее голос дрожал. - Так это ты? Ощущение победы ударило в голову. Я едва мог сдержать торжество. - Да, это я. – Пора было укрепить свои позиции. - Ксюш, меня это не радует, поверь! И если бы не Федор, возможно, я бы вообще ничего не сказал. Но теперь я просто не могу думать о себе. И дело не только в нем. В тебе тоже. Не надо… не говори того, о чем будешь жалеть. Да, я не знаю твой мир и, наверное, не хочу знать, как и не хочу умирать, но... Похоже, это моя судьба, и я должен остановить чертову бомбу. И ради Феди, и ради тебя... Она смотрела по-детски удивленно и встревожено, и у меня сжалось горло от желания обнять и успокоить. - Знаю, сейчас тебе больно, и ты не хочешь меня видеть… - Мой голос сорвался. Не ожидал, что это так резанет меня самого. Не то говорю ведь. Она тут же замкнулась. Голос был тихим и деловым: - Как остановишь? Откуда я знаю?! Что говорить-то? Правду! - Я не могу сказать. Узнаю только на месте. Но это не имеет значения. Будешь ли ты помогать, или мне придется действовать самому? Я уже понял по ее лицу, что победил, только восторга не было. Навалилась такая тоска, что помутнело в глазах. Зачем мне эта победа без нее?! - Помогу, - услышал я. – До полуночи придется ждать. Раньше портал не откроется. Встретимся на берегу минут за десять. А пока я попробую придумать, как нам лучше быть там. Это все. Она ясно показала, что мне здесь больше делать нечего. А я-то надеялся… Я поднялся, понимая, что только что подписал себе приговор. Моя жизнь за жизнь Феди. Но я даже хотел это какой-то частью сознания. Как же болит сердце, или это душа? - До вечера. - Да. Она отвернулась и стала снова расстегивать палатку. Мне оставалось только убраться. Десять часов! Вероятно, последние десять часов, на Земле, а скорее всего, и там я проживу недолго. Готов ли я? А как можно быть готовым умереть? Просто не думать! Вот как ползу, так и отражаю!
«Избранный! Ну, Серый, поздравляю тебя, ложь во благо тебе удалась на славу. Радуйся, сукин сын, тебе удалось-таки убедить девушку в том, во что не веришь сам». И чего ж ее нет – радости-то? Почему меня тошнит от самого себя? Молодец, просто герой – обманул девушку. А ведь еще утром в это не верил, смеялся над ее выдумками. Как же все быстро меняется! То, что считал ложью - становится правдой. Это меня не оправдывает, ни капли. И чудеса - ведь верю уже в портал. Да, очень вероятно, потому что иначе - шансы спасти Федора равнялись бы абсолютному нулю, но сколько я не убеждал себя в этом, на душе было мерзко. А что должен испытывать избранный? И должен ли он ощущать такую бурю противоречивых чувств, горькую радость, стыд, тоску, безнадежность, ненависть, просто агрессию, наконец? А что чувствует Ксюша? Довольна ли, что удалось найти того, кого искали двести лет? Казалось бы – должна пребывать вся в счастье. Могла бы и простить Избранного, идущего на верную смерть! Так нет ведь, даже поверив, казалась холодной и неприступной. А может, не поверила? Просто пожалела? Да нет же! Я бы заметил, понял! У нее же все на лице написано. Все! Даже то, что не простила. И ведь винить ее не могу, сам виноват. Избранный, ёпрст. Разговор дался даже труднее, чем я мог предположить. Напряжение, которое я испытывал, пытаясь быть убедительным, контролировать эмоции, не смотреть взглядом побитой собаки, никак не проходило. Мне бы успокоиться и разобраться в себе. Провести последний день с толком. Может, напиться с Тарасом? Пара-тройка бутылок водки все еще ждали своего часа в багажнике моего авто. Нее, Тарас не согласится. И еще – как мне рассказать ему все? «Извини, Тарас, что не сказал сразу, но тут такое дело, попал Федор на другую планету, а я пойду его спасать. Как? Да элементарно, в озере портал…» Я вдруг с удивлением понял, что принесло меня прямо в лагерь ученых. Ну-ну. Самое время разобраться с этими козлами. Так профессор у нас, значит, приказывает утопить Федора? Кто еще участвовал в этом, кроме него? Хотелось бы знать, насколько тут все запущено. И какова вообще их цель. Не сразу заметил повариху, с которой едва не столкнулся. Отлично, начнем с ведьмы. Пора срывать покровы с этих мутных тайн. «Ходют тут всякие! И что им надо? Как же мне все надоело! Никаких условий! И всем есть хочется, а ты готовь целыми днями! Уроды!» О как! А я-то думал, чего она там скрывает. - Про озеро что-нибудь знаете? – Спросил я все-таки. Она посмотрела на меня с высокомерием королевы английской и молча прошествовала мимо. «И что всем далось это озеро! Да что в нем такого? Грязное просто, вот и вода почернела. А они с ним носятся, как с писаной торбой. Скорее бы уже все закончилось! Ни горячей воды, ни туалета! За холодной-то на речку ходить. Хоть бы одна собака помогла!» Таак, все понятно. Просто злобная старуха. Я заметил Веронику, которая шла со стороны леса, и пошел к ней навстречу. Ну, голубушка, поговорим теперь в открытую. Ты же испугалась, когда я впервые спросил про озеро, побледнела. Почему? Девушка, заметив меня, удивленно улыбнулась, замедлила шаг. Значит, с Любой еще не общалась? - Привет! «Какой же он красавчик! Далась им всем эта самка собаки! Даже Юрику…» Нда, что одна, что другая… - Значит так, дорогая. Всю правду об озере и быстро. Иначе в убийстве Федора будешь проходить в деле как соучастница. Миндальничать с этими девицами я не собирался. Ну, вот опять эта бледность – и мысли нехорошие. «Я тут ни при чем! Это не я. Я даже не знаю ничего. Федор убит? Уже?» Вот как? Уже? У меня сжались кулаки. - Федор убит? – Повторила она вслух с ужасом в глазах. «Боже, что он знает, почему решил, что это я? Он кто?» - Лучше тебе не знать, кто я, проживешь дольше. Я-то подумал об избранном, а девица по-своему поняла мой угрожающий тон. «ФБР! Киллер!» - Она была явно в шоке. Е-моё! А ФБР-то тут с какого боку? Во, получите - влияние американского кино. Дожили! Нет, милая, тогда уж Нео. - Вероника, я не шучу! – Я стремительно входил в образ. Нда, пусть будет киллер, главное, расколоть эту дуреху. Вот именно, интересно, причем тут она. Змеиный клубок просто! Это что, невиновна только ведьма? – Либо ты расскажешь все сейчас… «Или в какой-то яме, избитая, изнасилованная, а потом еще и пулю получу. Да пошли они…, уроды, все скажу!» - Страх ее чудным образом испарился, девица, похоже, была заинтригована и даже рада шпионским играм. - Слушаю. - Мне они не говорили ничего, но кое-что я слышала, - решительно заявила она. Внутри она пела. Героиня дня, мать ее! - Мы на озеро-то ехали исследовать воду просто. Все в конторе считали, что Палыч хочет открытие сделать. Психа-то, Максима, который все это начал, сразу со счетов списали, понятное дело. Ну и я думала, как все… - Постарайся покороче! - Да-да! – Заторопилась она. - «А он и правда из ФСБ?!» О-па. Мы все же вспомнили, где живем? - Оттуда, оттуда. Продолжай! Она открыла рот: - «У них же датчики есть, мысли читают! Вот блин!» Я плотоядно усмехнулся. «Ой!» - Ага, ага. Я готова. – Заторопилась эта находка для шпиена. - Ну вот, я как-то стояла у окна подсобки, так вышло, а там внутри Палыч с Юриком разговаривали. И Люба была с ними. И Максим. - И? - И Максим говорил, что вода очень опасна для людей, и легенду какую-то рассказал. А Палыч ему велел прогуляться и остудить больную голову. Я уже хотела уйти, но Палыч вдруг говорит Юрику, уверен ли он в кандидатуре Федора. Тот сказал, уверен, мол, самое то. И Любе сказали, что она должна его увлечь и заставить искупаться. Эта дура еще стала ныть, что парень умрет от этого. А Палыч сказал, она либо выполняет все, либо пеняет на себя. И ничего не умрет, просто кровь его потом исследуем и все. «А он умер! – Вдруг дошло до девицы. – Значит, Любка права была!» - Чем Палыч шантажировал Любу? «Если б я знала!» - Ну, - протянула она, - Думаю… это… как его… - Стоп. Твои фантазии меня не интересуют. Значит так. Ни с кем ты не разговаривала, ничего не знаешь, вообще ничего не случилось! Ясно? «Точно датчик есть!» - Да, - пролепетала девица - Не слышу! -Так точно! Я с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться. Надеюсь, с остальными пройдет так же гладко. Развернувшись, я направился к подсобке. «Какой страшный человек!» - Думала Вероника мне вслед, она даже не пыталась сдвинуться с места. Ну и фиг с ней. Пусть стоит. Хотя лучше ей побыть у себя. Лишние зрители ни к чему. - В палатку! Живо! – Крикнул я. Надо было видеть, как она рванула выполнять приказ. Кино и немцы! Пустышка! Остались трое. Профессор, бизнесмен и Люба. Седой не в курсах определенно, странная и незаметная как тень ассистентка, смотрящая профессору в рот, даже не упоминалась. Списываем со счетов, как и ведьму. А вот с троицей настало время поговорить по душам. К моей радости, все трое были внутри. Стояли, сбившись в кучу. Разговаривали практически шепотом. Играть - так играть! - Поговорить надо! – Громко заявил я, заставив их изумленно обернуться. «Это кто тут вякает?» - Подумал бизнесмен. Так, начало не ахти. Просто – как с Вероникой, не получится. Еще и Люба подумала: «Он здесь. О, Господи!» - Не вякает, а разговаривает, пока по-хорошему! И да, Любаша, я здесь! Чья идея иметь подопытного кролика? - Я же говорила, он мысли читает, - взвизгнула Люба. - Заткнись, идиотка! – Юрик слегка посерел, но гонор только усилился: «А девка права, борзый парень!» - Оборзеешь тут с вами! Так чья идейка-то? - Ты о чем, Сергей? Какого кролика? - Юр, ты девицу-то послушай. Права она. Зачем парня использовали? Самим слабо искупаться? "Телепат? Абалдеть!" - Угу, он самый. Еще раз спрашиваю. В чью голову это пришло? - Молодой человек, - раздался голос профессора. Он выдвинулся вперед, оттеснив Юрика, и вышел наружу. Я невольно отступил от такого напора. – Вы понимаете, с кем вы разговариваете? Ну, наслушались болтовни глупых девиц. Вам самому-то не смешно? Кого разыгрываете? «Что у тебя есть на нас? Поговори тут!» - На нас? Ой, как интересно! А поподробнее? - Ко мне вернулась уверенность. Так и только так - задавить, напугать. - Уймитесь! Нам скрывать нечего. – Усталым, хорошо поставленным голосом говорил Петр Палыч. - Да, мы слышали о трагедии. Люба рассказала. Так не топчитесь, не стройте из себя не пойми кого. Вызовите спасателей. Это ваши проблемы, в конце концов. «Ничего ты не докажешь, сопляк! – Профессор, похоже, веселился! – Что поделаешь, наука требует жертв. Да и славно мальчик провел последний денек, в удовольствиях». - Последний денек? – Я засмеялся. - То есть как последний? Профессор, вы же говорили, что опасности нет и вы успеете сделать противоядие? - Юрий начал бледнеть. "Идиот! Молчи! Не видишь - ни фига он не знает! Доверчив ты, Юрка, как дитя малое. Кто ж антидот за три дня в поле сделает? А пробы предварительные пустые, будто и нет ничего. Хотя факты говорят обратное, да и Максим... Жаль, парень исчез. Такой материал даром пропал!" - Так Федор – это для вас материал? – Я сжал зубы. - Вам жаль? - Молодой человек, вы несете чушь. Что вы пытаетесь сказать-то? – Сделал удивленный вид профессор, словно слов бизнесмена даже не слышал. - Профессор, вы что? - Юрик явно пребывал в сильном волнении и отступать не собирался, лицо его пошло пятнами. Все в его голове затмила мысль о том, что профессор едва не толкнул на смерть его самого. А он-то купился, как лох. - Так никакого противоядия нет? Вы не сделали его? Люба за ним стала всхлипывать громче. - Уймись, Юра, - холодно произнес профессор, - вы тут что, все с ума посходили? Какой яд? Какие обещания? Но остановить бизнесмена было непросто. Он даже обо мне забыл, так его поразило поведение профессора. - Да вы же меня уговаривали… «Я ведь почти согласился, да и деньги большие…» Профессор усмехнулся: «Идиот. Ну как можно быть таким наивным-то?» - Не старайтесь, Юрик, - я глядел только на ухмыляющегося профессора, - ему начхать на всех вас, на людей. Даже вы для него - всего лишь подопытная свинка, смиритесь. Какая же ты мразь, профессор! Юрику не понравилось мое панибратское к нему обращение. Он явно недолго пребывал в шоке. Вспомнил, гад, что они с профом заодно. Я, уже поглядывал краем глаза на здоровый булыжник, валявшийся поблизости, прикидывая, как половчее вырубить бизнесмена. Поняв, что он только пешка в этой игре, пусть и заинтересованная в бабках, я потерял к нему если и не все уважение, то процентов девяносто, а уж интерес - на все сто. Только вот он ко мне негатив испытывал неприкрытый, а я совсем не чувствовал способности противостоять им обоим даже с этим своим даром. И в этой напряженной ситуации телефонный звонок прозвучал, как гром среди ясного неба, иначе не скажешь. Юрий вытащил из кармана навороченный смартфон с самым пижонским видом, но, рассмотрев, кто звонит, прямо преобразился. Весь собрался, выпрямился, выражение лица приобрело оттенок подобострастия, оставаясь предельно серьезным. - Да, я слушаю, Андрей Николаевич! Что?.. Да, конечно. Я понял… А… Но откуда?.. Ах, Ксения? – Слегка обалдевший Юрик внимательно слушал собеседника, скользя по профессору невидящим взглядом. Профессор же подумал: «Ксения? Вот самка собаки! Чего она наговорила?» - Да, Андрей Николаевич. Да, я все понял. Хорошо, да... - Юрик странно посмотрел на меня, потом на профессора и дал отбой, подумав: «Уф! Влип ты, старик, ох влип!». - Петр Палыч, - произнес он, - позвольте пройти… - Вы куда? А как же… - Профессор чуть растерялся, давая дорогу бизнесмену. Юрик спрыгнул с крыльца подсобки, сделав вид, что не слышит профессора, покривился недовольно, глядя на меня, потом повернул слегка голову, но взгляд от меня не оторвал: - Любаш, харэ тут море устраивать. Возьми себя в руки, девочка, и ступай за мной. Разговор есть. Юрик так старательно пытался передать мне свою глубокую мысль, что едва не подпрыгнул, когда крайне удивленная Любаша высунулась за его плечом и громко спросила: - Со мной? - А с кем же еще, дура?! – Выпалив это, Юрик вздохнул, демонстративно закатив глаза, и выдал напоследок порцию глубоких мыслей: - «Сказали ни во что не вмешиваться, и не буду. Задолбало все». Взяв девицу под локоток и еще раз бросив на меня предостерегающий взгляд, Юрик повел Любу к палаткам, разве что не насвистывая на ходу. О как! Кто же такой этот всесильный Андрей Николаевич, заставляющий одним телефонным звонком… Светлов? Спонсор? Мне вдруг стало сильно не по себе. Так-так! Николай Светлов, Андрей Светлов… Какая связь между ними? Мысли профессора тем временем окрасились злобой: «Слабак ты, Юрик. Придурок. С самого начала знал, что тебе не стоит доверять, хозяйский пес. – Он весь исходил желчью, на меня же взглянул с презрением. - Рассмешил, парень. Да откуда ты такой взялся? Какая патетика, какой напор!!! Ну, сдох твой друг, так что поделаешь? Одним идиотом на свете меньше». Не воспринимал он меня всерьез, хоть ты тресни. - Почему тридцать лет назад вы позволили умереть Николаю Светлову? – Резко спросил я. - Это вы загнули, - хохотнул профессор. – «Никто не знал, что я был здесь с ними, никто! Откуда?..» - Вы еще скажите, что я знаю, кто такой Коля Светлов… Он сам заметил свою ошибку, но это его не расстроило: «Ну и хрен с ним, он всегда играл роль благородного рыцаря, девку себе заграбастал… Он даже выпил тот яд! И все напрасно. Исчез – и она вместе с ним!» Ах ты сволочь! Мне стало жарко, против воли сжались кулаки, казалось, время замедлилось. - Чем ты его напоил? - Кого? Какой бред! – Но мысли его шли вразрез со словами: «Он сам выпил! Вместе с лекарством. Яд бы подействовал только через три дня, но этот придурок Максим перестарался. Столкнул в тот же вечер, испортив все!» О Боже! Как же я сразу не понял. Ну не мог Макс додуматься сам до такой подлости… Но только зачем? - Зачем? – Я спросил это сквозь зубы, глядя прямо в подернутые пленкой воспоминаний бесцветные глаза убийцы. Очки сползли на нос, он слегка дрожал, но не от страха, от какого-то лихого возбуждения. Образы повторяли образы Макса, но с другого ракурса и небольшим добавлением... «Трясущееся руки, непослушный колпачок не хочет закручиваться. Вот гадство! Девушка… Диана, на берегу. Одна. Колю с Максимом удалось отправить в лес. Теперь самое время… Белая пелена... Темно. Уже вечер, все четверо сидят за столом. Диана не смотрит. Улыбается только Коле, этому удачливому гаду. Ничего, он заплатит за все! За все! Почему он не выпьет свое лекарство? Нет, говорить слишком опасно. Может заподозрить Максим. Выпил! Оказывается это легко! Если старик говорил про озеро правду, никто не найдет следов… Только бы Макс не подвел, уродец! Как же он бесит порой!» Убить бы его. Нее, какая скотина! Но я-то не убийца. Не такой, как эта тварь! Плюнуть на него? Уже не могу! Так что тогда? Чего он боится, этот урод? А того же, что и все здесь – искупаться в озере. План мести созрел мгновенно. - Теперь мы одни, и я знаю, что с тобой делать. Или сам искупаешься в озере, или я тебе помогу! Ну!? Профессор попятился, приходя в себя и разглядев, наконец, во мне угрозу. «Ксюша так похожа на нее. На мою Диану! Но она другая… И она тоже меня не любит. И я сделал то, что не додумался сделать тогда – теперь яд выпила Диана… Пусть не достается никому!» У меня потемнело в глазах. - Яд? Ах ты мразь! Сумасшедший урод! Какой яд? Когда она его выпила? Я схватил его за плечи и с силой встряхнул. «Вчера. Ты ничего не докажешь! Я не скажу ни слова. Никто даже не узнает, что я был здесь… Как в прошлый раз! Противоядия нет. Совсем нет. Нигде! Она умрет через два дня – такая же прекрасная… Моя Ксения!» У меня не осталось ни одной мысли. Только неукротимое бешенство.
У меня не осталось ни одной мысли. Только неукротимое бешенство. Он вдруг резко вырвался и попытался прошмыгнуть мимо, но я, шагнув в строну, преградил ему путь и от души врезал по мерзкой харе, угодив в скулу и сбив очки набок. Один удар в ненавистную рожу - и профессор запричитал, как девица, размазывая по лицу кровь и требуя, чтобы кто-нибудь вмешался. Вмешаться? Ну-ну, убийца, ё-моё! Что тут началось – Любка прибежала с визгами, Юра заорал, чтоб не лезла и что еще сам добавит, ассистентка появилась ниоткуда и тоже принялась кричать, грозя вызвать милицию. Я не стал медлить. От точного и резкого удара в солнечное сплетение, профессор согнулся пополам, хватая ртом воздух. Очки оказались на земле, но понял это какой-то частью сознания, только когда под ногами раздался хруст стекла. Ксюшу отравил? Мразь! Резко рванул его за шею вниз и с силой выбросил вверх колено. Он и до этого едва держался на ногах от боли, а после такого удара, пришедшегося куда-то в рожу, и вовсе затих. Эх, и нелегко же было тащить к озеру этот полутруп, но ярость придавала сил, да и дорога была под уклон. Ничего, сейчас освежим. Толпа бежала следом, но я не вслушивался в их крики, плевать было на всех этих отморозков. Краем глаза заметил спешащего на шум Тараса, но только прибавил усилия. Пока волок, профессор слегка оклемался и застонал, а увидев черную воду у самого лица, начал вырываться, сообразив, наконец, что купание неизбежно. Боялся он черной воды смертельно, по-настоящему. И мне было нужно, чтобы он прошел этот путь до конца. Мысли и крики у него слились воедино – различия не было никакого. Он пытался умолять, задыхаясь, разбитыми губами, и одновременно сыпать угрозами. Жалкое и жуткое зрелище. Но только Федю он не жалел, а Колю вообще отравил… Как и Ксюшу! Нет уж, я его жалеть не собирался. Только бы сдержаться и не утопить! Эх! Шею ведь сверну, скотине! Еще усилие, и тяжелая туша профессора плюхнулась в озеро, уйдя с головой под воду, сбив меня с ног. Я вынырнул первый, и, поднявшись на ноги, еще несколько раз окунул его с головой, заставляя вдоволь нахлебаться черной водицы. Господи, как же хотелось его утопить, но не смог, нельзя, чтобы он отделался так легко. И не убийца я! Дал ему возможность подняться на четвереньки. Собравшиеся вокруг наконец притихли, со смесью ужаса и отвращения глядели на то, как, захлебываясь слезами, рыдающий профессор из последних сил выполз на берег, где его тут же стошнило. На меня боялись смотреть. Правильно боятся. - Кого еще искупать? – Не удержался от вопроса. Ответом было гробовое молчание. Тишину нарушали лишь звуки рвоты и жалобный скулеж их кумира, окончательно потерявшего человеческий облик. Люди отшатнулись в разные стороны, когда я вышел на берег. Вода с меня стекала ручьями. Я оглянулся на возвышенность Ксении, и сердце в груди дернулось, проваливаясь куда-то вниз. Что делать? Как ей сказать? Нельзя медлить! Тарас, стоявший рядом, негромко произнес, когда я поравнялся с ним: - Уехала она. Минут десять назад. На машине. - Ксюша? - Да. Пойдем. Мокрый весь. Переодеться тебе надо. – Голос у него был совершенно убитым. - Угу. Пойдем отсюда, - я сплюнул, озерная вода оставила во рту неприятный привкус металла. Когда дошли до палаток, обернулся к растерянному Тарасу и попросил: - Кофе приготовь, а? И если коньяк есть, доставай, тебе пригодится, когда все расскажу. А мне уж точно. - Грибы готовы, - пробормотал Тарас, или подумал, я не видел его лица, забирался в палатку. – Серый, ты есть будешь? - Не смогу, - не хотелось его обижать, тем более перед объяснением. Человек старался… Но врать точно сейчас не хотелось. – А ты ешь, на меня не смотри… погоди, я сейчас. Совсем забыл, какой бардак я оставил в своей палатке. Совершенно бездумно поставил койки на место, содрал с себя мокрую одежду и долго вытирался полотенцем. На вещи Федора не мог смотреть. Елки, увижу ли я его живым? Когда я вылез наружу, Тарас, держа полотенцем алюминиевую турку, разливал по чашкам дымящийся кофе. Сковородка с грибами была отставлена на дальний камень. Ну, правильно, Тарас всегда терпеть не мог есть в одиночестве. Кроме коньяка "Реми Мартен", который ТТ всегда берег для особых случаев, на столе стояла бутылка водки, лежало два огурца, лимон, нарезанный тонкими кружочками, и пара краюх черного хлеба. Я кисло улыбнулся: - Водку пить не буду - рано еще. Живы все… пока. Наливай коньяк. Разговор серьезный. - Ладно, давай. – Сразу согласился Тарас. Водка осталась нетронутой, а чашки с кофе оказались в кастрюле для грязной посуды. Выпили молча. Закусывать я не стал, Тарас неодобрительно покачал головой, но ничего не сказал. Если это и правда мой последний день? Ну что ж, любовь до гроба? Боже мой, где Ксюша? Почему у меня нет ее телефона? Как я скажу ей? Ладно, спокойно. Сначала Тарас. Самое главное на этот момент и, что уж скрывать, самое трудное - рассказать все ему. Так, чтоб понял и поверил. Опустошив бокал до дна мелкими глотками, ощущая, как мягко коньяк бежит по пищеводу, как светлеет в мозгах, я взглянул на друга, замершего в ожидании, отодвинул пустой бокал в сторону и неторопливо начал: -Теперь я тебе расскажу что-то вроде легенды, которая, боюсь, и не легенда вовсе... - Хм. Слушаю! – Слабо улыбнулся Тарас. Видно, вспомнил, как на этом самом месте всего три дня назад сам пугал меня страшной легендой. Ситуация повторялась, только в роли рассказчика теперь был я, грех было не воспользоваться. Через десять минут Тарасу было не до улыбок. - И ты во все это веришь? – Он был бледен, но совершенно спокоен. «Ты справишься, Серый!» - Потряс он меня своими мыслями. - Да, - кивнул я. – Верю! - Понял, - хмыкнул Тарас и осушил почти полный бокал коньяка одним махом. На глазах у него выступили слезы. Он жадно закусил лимоном и произнес сипло: - Значит, что я думаю… Да знаю я, что ты думаешь! - Профессора ты зря искупал, да уж ладно. - «Я бы его убил!» - подумал он. Тарас говорил быстро и отрывисто: - А вот, что назвался избранным, правильно. Ты и есть избранный. В тебе всегда было что-то такое… А, неважно. Короче, я, пожалуй, прогуляюсь сейчас до речки, помыться хочу. Ты бы поспал, что ли… А вечером посидим у костра. Дрова еще есть. Не пропадать же добру. И вот что… Светке не звони, лады? И потом, если все получится… Не надо никому… - Ты прав. Никому! - Прорвемся, братишка, - ТТ шумно вздохнул и поднялся. Глаза его странно блестели. - Точно. – Я не знал, что еще сказать ему в утешение. М-да. Меня бы кто утешил. Тарас ушел, прихватив полотенце. Я искренне сочувствовал ему – он хоть и поверил мне, мысли не скроешь, но не мог не пойти поискать Федьку сам. Я не стал отговаривать. Представляю, как ему сейчас фигово. Прогулка ему не помешает, пускай… Про Ксюшу я не сказал… Сам разберусь. Яд подействует через два дня? Федя тоже выпил его? Ох, надо было узнать, что за яд. Точно ли нет противоядия? Но видеть профессора сейчас я просто не мог. Убью ведь к чертовой матери. Чуть позже схожу! Убедившись, что в лагере ученых все стихло, я отправился к палатке Ксюши. Был соблазн рвануть за ней на машине, но, выпив даже немного, за руль я не сажусь принципиально, да и не знал я – куда ехать, а то плюнул бы на все свои принципы. На возвышенности, которая уже стала родной, я лег на траву перед палаткой Ксюши и, как вчера, стал ждать. Вчера… Боже мой, а кажется, что прошла вечность! Сна не было ни в одном глазу. Хотя отключиться и забыться очень хотелось. А еще лучше – просто проснуться и осознать, что все это сон, а я только приехал, и Тарас сейчас расскажет, какую работу нам подкинули. Я прислушивался, не подъезжает ли машина, не донесутся ли до слуха легкие шаги Ксюши. Куда она опять уехала? Судя по тому звонку Юрику, перед этим Ксения позвонила спонсору. Вариантов, куда она могла поехать – было много, но к кому – только один. Этот чертов спонсор!.. Полчаса… Час… Никого и ничего. Я слышал только стук своего сердца и мысли, все мысли, превратились в какую-то невообразимую путаницу. Я пытался прочистить мозги, мысленно сортируя по отдельным файлам все события, произошедшие за последних четыре дня. Начало темнеть, или мне так только казалось - ведь сумерки по моим прикидкам еще часа через два. И похолодало заметно. Я не мог больше лежать и ничего не делать. Коньяк успел выветриться, и сердце сжималось от тоски. Вскочив, отправился на нашу стоянку. Увидел друга за столом - с мрачным выражением лица он листал какую-то книгу. Перед ним стоял бокал, заполненный на треть янтарной жидкостью. В бутылке коньяка явно поубавилось. Я взял из своей палатки куртку, не ту, которая тогда на берегу осталась – одел спортивную. Старую подобрал Тарас, выстирал, повесил сушиться. Я еще не поблагодарил его, не забыть бы. - Присоединяйся, - кивнул Тарас, ловко выуживая откуда-то из-за спины второй бокал. - Угу. Я сел рядом с ним, лицом к озеру, глотнул, почувствовал, как по жилам разлился жидкий огонь. Заставил себя отвлечься, оглядеться по сторонам. Похоже, нам обоим хотелось смотреть только на озеро. Даже с черной водой, оно было невероятно красивым в лучах заходящего солнца. Хорошо-то как здесь, на природе! Воздух чистый, запахи травы и нагретой солнцем хвои сосен. Бабочки, птички, стрекозы… Эх! Не будь это последний день моей жизни, честное слово – бросил бы все и построил бы себе дом. Прямо тут. У озера… - Я пойду с тобой! – Спокойно, даже буднично, произнес Тарас. Вот как ползу, так и отражаю!
Что-либо ответить я не успел. Тихое урчание позади нас заставило стремительно обернуться. Из леса как раз выезжало три блестящих черных иномарки. Четвертой ехала машина Ксении. Я вскочил со стула, и бокал, о котором совершенно забыл, выскользнул из руки и со звоном разбился у моих ног, ударившись о край большого камня. - Черт! – Я быстро нагнулся, чтобы подобрать осколки. - Я сам, - Тарас тоже поднялся. – Иди, раз надо. Даже не поблагодарив его толком, я бросил это дурацкое занятие и поспешно направился к стоянке. Передние машины проигнорировал, Ксюша была важнее любых гостей, но когда она появилась из второй иномарки, вместе с маленьким мальчиком и высоким мужчиной, я замер, словно налетев с разбегу на стену. Дыхание перехватило. Растерянность, однако, тут же сменилась сильной злостью. Да кто это такие, ё-моё? Почему Ксюша ехала с ними, а не в своей машине? И с какой стати я должен замирать, не смея подойти к собственной девушке? Ведь это наверняка Светлов! Я увидел, как спешит к ним Юрик от лагеря ученых, и весь его почтительный вид подтверждал мою догадку. А ребенок? Не может быть, чтобы Ксюшин, ведь ей не больше двадцати пяти, а мальчику, похоже, лет десять. Не в пятнадцать же родила? Или все же?.. Гадать было бессмысленно, и я решительно зашагал к этой троице. Мальчик прижимался к Ксении, доверчиво обхватив ее ладошку обеими руками. Светлов, а я был на девяносто девять процентов уверен, что это он, смотрел на Ксению, сунув руки в карманы, и что-то тихо ей говорил. Юрик где-то замешкался, и я подошел к этой группе первым, получив эксклюзивную возможность наблюдать немую сцену во всей красе. Светлов недовольно повернул ко мне голову, оборвав себя на полуслове, а из третьей иномарки появились сразу два прилично одетых, коротко стриженных парня. Один в костюме, другой надел пиджак, только когда вылез, скрывая кобуру под мышкой. Сразу двинулись в нашу сторону, но, повинуясь короткому кивку спонсора, остались у машины. - Ксюш, мне поговорить с тобой надо! – Произнес я, внимательно разглядывая того самого Андрея. А ведь похож на несчастного Колю Светлова, и Вероника права – обаятельный красавчик, хоть и не молод уже, а вообще страшно самоуверенный и высокомерный тип. - Кто это? – Спросил он Ксению негромко, смерив меня таким же оценивающе-равнодушным взглядом. - Это Сережа… - ответила она, мельком глянув в мою сторону. – Я тебе про него рассказывала… - А-а! – В глазах Светлова промелькнула усмешка. «Так вот он какой! Так и подумал. Парень, к которому она, якобы, совершенно равнодушна! Ну-ну!». У меня на поясе завибрировал телефон, и я полез правой рукой под куртку, досадуя на звонок – совсем некстати. В тот же миг чья-то рука сжала мое запястье. Я поднял глаза на материализовавшегося рядом со мной охранника. Офанареть можно! Это спонсор или президент России? - Телефон можно достать? – Холодно спросил я, глядя прямо в пустые глаза охранника. Ого, да это же тот самый, с автоматом который был. Я не считаю себя трусом, но по спине пробежал холодок. - Антон, - Светлов только поднял бровь, и рука охранника разжалась. Я быстро глянул непринятый вызов – не успел ответить. Ага, Сашка, объявилась-таки, маленькая хулиганка! Ладно, перезвоню позже. - И еще, - говорил тем временем спонсор своему телохранителю Антону. Голос его звучал по-деловому сухо. - Профессора в третью машину проводи, мне плевать – в каком он состоянии. Остальным – ожидать здесь еще пару-тройку дней. Останешься с ними. - Понял. - Юрку тоже заберу. Только в другую машину, после поговорю. Скажи, чтоб собирался. «Погулял и будет. – Подумал Светлов. – Посмотрим, какую ты мне историю расскажешь, голубчик. – Взгляд на меня. – Хм, Сергей, значит?!» - Здорово, Сергей! Он протянул мне руку. Я смотрел на Светлова, раздираемый противоречивыми чувствами – то ли дать по роже и подписать себе, всего скорее, смертный приговор, то ли просто пожать руку. Скрепя сердце, выбрал второе. «Злишься? – С насмешкой думал он. – Эх, молодежь! Хотя не дурак, такую девочку днем с огнем не сыщешь, сам бы рад…». - Здрасьте, - вдруг произнес мальчишка, глядя на меня огромными голубыми глазами и нерешительно улыбаясь. Сходство было колоссальным, и сомнений в том, кто его отец, не осталось, - а мы из Москвы едем. Дядя Вова сказал, что я уже здоров. Вы там были? "Болтун!- с теплотой подумал Светлов. - Господи, если бы не Ксения... Что за чудо, знать бы, откуда она, но… Пусть так все и останется». - Вообще-то я там живу, - я невольно улыбнулся мальчишке. Меня вдруг отпустило. Если бы у них была связь, Светлов думал бы о Ксении точно не так. - Тогда вы знаете, что там царь-пушка есть? – Серьезно спросил малыш, округлив глаза. - Конечно, даже руками трогал. Только не стрелял. А ты? - И я не стрелял, - выдохнул он. – Так нельзя же. Жаль, правда? - Ага, - кивнул я. - А мой папа все может. Я поеду через месяц и постреляю обязательно! Да, пап? - Э! Илья! – Хмыкнул Светлов. Смущен он не был, во взгляде на мальчишку мелькнуло обожание. Охранники поодаль переглянулись с усмешкой. - Про пушку потом поговорим. А сейчас прогуляйся немного, сам же просил. И палатку Ксюшину посмотри. - Ну, пап, - закапризничал мальчик. - Илья! Что мы говорили? – Светлов нахмурился, но мальчика это не смутило. Он-то отца знал. Нда. В мыслях его я ощущал настоящую любовь к сыну, сильную и полную света и перенесенных страданий. «Если бы не дела, малыш, я был бы с тобой всегда!» Уверен, просто говори отцы такое вслух своим детям, те были бы намного счастливее! Илья вздохнул, соглашаясь, и обратился ко мне: - Пойдете с нами? Я не успел ответить. - Позже, Илья. – Сказал Светлов. – У нас с Сергеем разговор серьезный. О-па! С какой стати, хотелось бы знать. «Что ты за тип, хотелось бы знать. - Светлов хмуро глянул мне в глаза. – По какому праву избил эту гниду профессора? Если бы ты знал, как я хотел хоть что-то раскопать о нем за тридцать лет и не смог. Что ты такое узнал за три дня?». Мальчик нахмурился, совсем как отец, хотел, видимо, возразить, но Ксюша нагнулась и что-то прошептала ему на ухо. Илья просиял и радостно закивал ей. Зеленоглазка взяла его за руку и повела к своей палатке. И ведь даже не смотрела на меня! Что за наказание! Сколько она еще будет дуться? Стоп! А как же яд? Что же это я!? Почти решил сказать Светлову, куда ему катиться со своими разговорами, как спонсор глянул поверх моей головы и с широкой улыбкой, преобразившей его лицо, произнес: - Привет, Тарас! Вот заехал тебя навестить. - Привет, Андрей! – ТТ встал рядом со мной. - Ты как раз кстати, у нас тут небольшое ЧП… - Слыхал. Сделав не слишком приятное открытие, что слышать мысли обоих я все равно не смогу, сосредоточился на Светлове. «Эх, Тарас, по лицу вижу, что соглашаться ты не собираешься. А жаль». - У нас такое случилось… - Позже расскажешь. Позволь задать пару вопросов твоему другу. А потом прокатимся? - Добро! Тарас кивнул и остался стоять, а Светлов кивком головы предложил мне или, скорее, приказал отойти в сторону озера. Разговор вышел коротким, я стал быстро, четко и предельно честно отвечать до того, как вопросы звучали вслух. Бизнесмен сначала разозлился, но потом лишь ухмылялся, приняв чтение мыслей как должное. Еще и проверял, гад. Специально напоследок подумал про Ксюшу кое-что из того, что стерпеть я попросту не мог. Я вспыхнул, сжимая кулаки, а он лениво похлопал меня по плечу и добродушно произнес вслух: - Спокойней! Не кипятись. - Что она для вас сделала? – Вырвалось у меня. - Подарила жизнь моему сыну. - "Один укол" - Что за укол? - Неважно! - Светлов быстро освоился. - Забудь. Мой сын здоров, и я намерен выполнить обещание и не выяснять ничего. "Без Божьей воли этого бы все равно не случилось". - Чем он был болен? - Сердце. - «Требовалась пересадка, но операцию он бы не перенес… Достаточно - ты узнал все, что хотел!» - Да! «И еще, - подумал он, - скажите Илье, чтобы шел в машину. Мы уезжаем!» - Хорошо! - Я посмотрел ему вслед и увидел профессора, которого вели к машине Антон и Юрик, придерживая с двух сторон. Ненависть во мне полыхнула с новой силой, но вид его в мятом костюме, со слюной, стекающей по всклокоченной бороде, отбил всякое желание расспрашивать его хоть о чем-то. Может, он вообще того уже, сдвинулся? Плюнув, я решительно отправился к Ксюше. Хочет она меня видеть или нет, ее дело, но придется. Веселый смех я услышал издали, еще только подходя к возвышенности, и замер на миг, потрясенный. Она так не смеялась еще при мне ни разу! Внутри отозвалось болью сердце, а я был готов стоять и слушать ее смех вечность – словно журчащий ручеек, другого сравнения не придумаешь. Что-то звонко произнес мальчик, и его голос вывел меня из оцепенения. Полог палатки был поднят и закреплен на колышках. Ксюша сидела спиной ко мне, потому первый на мое появление отреагировал Илья. - Дядя Сережа! Идите к нам, Ксюша сказку интересную рассказывает! А у зеленоглазки даже узенькая спина напряглась, чуть повернула голову, позволив увидеть нежное очертание ее щеки, но не оглянулась. Подавив вздох, я полез в палатку без ее приглашения. - Илья, тебя отец зовет, - сразу сообщил я. Лицо мальчишки вытянулось. - Но я еще не дослушал, - запротестовал он. - Илья! – честно говоря, не знал, что еще сказать ребенку. - Беги, зайчонок, - мягко произнесла Ксюша. – До конца расскажу в следующий раз. Будешь меня ждать? - Ага. А ты скоро приедешь? - Скоро. Беги давай! Мальчик потянулся, поцеловал Ксюшу в подставленную щеку и резво выбрался наружу. Мне он лишь махнул рукой. Все же Светлов мне не слишком доверял. Дернувшись, чтобы проводить мальчишку, я заметил каменнолицего Антона, который уже ждал его у спуска с возвышенности. Усадив ребенка на свои широкие плечи, он стал спускаться. Готов поклясться, на его лице играла ласковая улыбка. Похоже, этого ребенка любили… Нежное выражение еще светилось на лице Ксении, но тут же исчезло, когда она повернулась ко мне. Я до боли сжал зубы. - Мы же договорились. В двенадцать… - Ксюш. – Перебил я ее быстро, не давая отчаянию овладеть мной. – Он тебя отравил! Я не знаю, какой яд, но это точно! Она не удивилась. Пожала плечиком: - Знаю. Сереж, на меня не подействует. Можешь быть спокоен. Иди. - Но почему? – Боюсь, я имел в виду не только отравление, но она предпочла не заметить этого. - У нас есть средство, восстанавливающее весь организм… - Значит, укол, сделанный Илье… - Да! То же самое. Не спрашивай больше. Я не могу объяснить… Не имею права. А сейчас – дай мне побыть одной. - Ксюша, - стон все же прорвался вместе с ее именем. Она молчала, опустив глаза. Пошатываясь, как пьяный, я выбрался из палатки, полной грудью вдыхая воздух. - Без пятнадцати - на берегу, - зачем-то бросил я в сторону палатки и, не дожидаясь ответа, побрел вниз. В голове звучала песня: «Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее…» Все. Мне все равно – умру ли я сегодня ночью. «Боже. Смягчи ее сердце!»
Машин спонсора уже не было. То есть одна осталась, просто не сразу заметил у кромки леса. Тарас ждал меня за столиком у наших палаток. «Восстановить церковь? Под Муромом? Малая родина? - Думал он, едва заметив мое появление. – Конечно, смогу. Надо было сразу ему сказать… Чего тянуть-то… Но Федор…» - Тарас, я пойду один! - Что значит «один»? – Взвился он. - Опасно. Вдруг не вернусь. Вдруг Федора уже не спасти. – Я сам страдал, произнося эти беспощадные слова. – Света лишится брата? А ты хочешь лишить ее еще и мужа, и отца ее детей? Тарас смотрел на меня, прищурившись, тяжело дыша. Но мысль меня убить быстро сменилась тревогой за Светку. - Урод ты, Серый! Вот только попробуй не вернись – убью! - Договорились. Он не улыбнулся, вытащил из кармана потрепанную колоду карт, принялся их молча раздавать. Я хотел отказаться, но потом передумал. Какая разница, надо же как-то провести время последние три часа… Фонарь стоял рядом – на камне, я поискал глазами пульт управления, вспомнил, что сам бросил его на постель дяди Федора. - Был бы здесь Федя… - заметил мой взгляд Тарас. - Ага, - кивнул я, забирая свои карты. - Люмос! Фонарь вспыхнул. ТТ едва не подпрыгнул, уронив на стол карты: - Слушай, хорош пугать-то. Знал бы он, как испугался я. А ведь просто хотел развеселить, снять напряжение… - Ну вот, - проворчал Тарас, - заново раздавать. Меня так и подмывало повторить эксперимент, но не стал. Нда, дожил, меня уже ничего не удивляет. О Сашке вспомнил только в половине двенадцатого. На звонки она не отвечала, наверное, легла спать уже. Нее, ну как я мог? Она ведь что-то хотела сказать, не просто так звонила? Набрал Креола. - Слушай, Серый, - сразу начал он, - вырваться пока не могу. Эх, работы по горло… Леночка еще… Потом расскажу! Ты там как? Чего звонишь? - Ген, слушай, ты не мог бы за моей сестрой присмотреть? Она живет в моей квартире… - Сашка, что ли, приехала? - Да. В пятницу, если я еще не вернусь… - Ну? Да говори ты, что сделать? - Короче, какой-то козел лет на шесть ее старше – свидание ей назначил. - О-о! Лады. Все будет в лучшем виде. Ей ведь пятнадцать, наверное… - Четырнадцать. Только ты с ней помягче… - Понял. Дитям мороженое, козлу – могила. - Э! - Не боись. Пока. Сукин сын бросил трубку, но перезванивать я смысла уже не видел. Было страшно жаль, что не поговорил с сестрой. Я спустился на берег, попрощавшись с Тарасом у палаток. Попросил не идти, и он неохотно, но согласился. Темно так, что вообще ничего не видно. Не успел подумать, как хорошо было бы видеть в темноте, как сразу стало светлей. Повертел головой, отыскивая взглядом луну, но заметил Ксюшу и больше уже ни о чем не думал. Она стояла у того самого камня, где мы впервые встретились, обхватив себя руками. - Что надо делать? – Коротко спросил я, останавливаясь в полуметре. Она глубоко вздохнула, потом повернула ко мне голову: - Доплыть до середины и нырнуть, - голос ее дрогнул. - Не пора? – Я понял, что она волнуется не меньше моего, но что я мог сделать? Обнять? - Пора. Я видела сигнал – портал открыт. - Какой сигнал? Она протянула мне квадратное стеклышко, похожее на темную лупу. Поднеся стекло к глазу, я сначала ничего не видел, а потом, вглядевшись, различил примерно над серединой озера столб призрачного света, уходящий вверх. Ё-моё! Значит, фотография была настоящей!!! В той старой газете! И она ведь могла показать это раньше… Меня охватила странная дрожь. - Так чего ждем? - Только тебя, - отозвалась Ксюша. Я скинул с себя куртку, не зная, что делать-то. - Раздеваться? - Как хочешь… Хотя нет. Ботинки сними. Я сбросил кроссовки и носки, последние – сам не знаю зачем, и пошел за Ксюшей на камень. Вокруг все было хорошо видно, но Ксюша шла, словно на ощупь, неуверенно делая каждый следующий шаг. - Темно-то как! - Пробормотала она, когда я ее подхватил - она чуть не упала, споткнувшись о неровность булыжника. Десять секунд в моих объятиях! Она разжала мои руки и сделала еще шаг. Сердце мое стучало как бешенное. - Стой. Уже край. – Я вытащил мобильник и посветил ей под ноги, хотя смысла в этом не видел. - Спасибо. Положил мобильник на камень - не прыгать же вместе с ним в воду. Хорошо, вспомнил. Проклятье, и ведь не уверен, что вернусь. Встав на самом краю, я нашел ее руку и сжал маленькую ладошку. Она попыталась высвободиться, но я не дал. - Прыгаем вместе, на счет три! Она кивнула, судорожно всплеснув второй рукой. Может, боится? Чего только? Воды? - Три! – Сказал я сразу и прыгнул, увлекая ее за собой. Ксюша даже охнуть не успела. А чего тянуть? Ненавижу считать до трех. Вода, в которую я сразу ушел с головой, была жутко холодной. Когда вынырнул, увидел, что девушка уже плывет к середине. Пытаясь согреться, постарался ее догнать. Елки, одежда намокла, стала тяжелой, и я пожалел, что не разделся. - Как ты определяешь, куда плыть? – Я как раз поравнялся с Ксюшей. Звук разносился далеко над водой. - Портал притягивает, - стуча зубами, ответила она. – Доверься течению. И я доверился. Вот как ползу, так и отражаю!
Ободок остался в комнате совета, и я снова прикрепил к мочке уха маленькую клипсу-переводчик. Впрочем, пока в нем нужды не было, и Дарт, и Амун прекрасно говорили по-русски. Вдох. Выдох. Я шел между ними, стараясь справиться с охватившим отчаянием. А мне как никогда нужно было спокойствие. Значит, она принцесса! Моя Ксюша. А я-то болван размечтался. Да если даже она меня простит, что с того? Как будто это что-то теперь изменит. Кто я мне только что показали на совете, да никто. Землянин, от которого хотелось бы избавиться, да вот принцесса не дала. Полагаю, мне теперь надо ее благодарить. Вот только благодарности не было. Лишь тоска и мрак впереди. Федор умрет... Я не вернусь... Бедная Сашка, и Светка, и Тарас... Они-то ждут... Повеситься, что ли? Нее, я еще не готов признать себя побежденным... Как жить дальше среди этих тварей? И почему тот неведомый предок Ксюши не взорвал нафиг эту планету двести лет назад! Я так погрузился в свои мысли, что не заметил, как дошли до огромного зала, полного людей. Веселье было в самом разгаре. Похоже на бал-маскарад. В самом центре находился фонтан, из которого било множество разноцветных струек, падая в стоящие во много ярусов стеклянные кубки. Столики с едой были расставлены по всему периметру. Звучала музыка, совсем незнакомая, но приятная. Мужчины и женщины, разряженные в праздничную, хоть и серую одежду, кружились в танце. Но такого количества оттенков серого, надо признаться, нигде еще не встречал. Увидел Федора, парень весь в белом, выделяясь на фоне остальных, танцует с какой-то умопомрачительной красоткой. Или даже с двумя... Странный танец, не поймешь... Ни тени грусти в его лице я не заметил. Он раскраснелся, охотно оказывая внимание обеим девицам, которые так и льнули к нему. Я замер, не в силах двинуться и оторвать от него взгляд. - Сергей! - Позвал Дарт. - Вы идете? Ну полно тебе, скоро поймешь, что жизнь у нас не так и плоха, как может показаться. И еще... Тебе не кажется, что такой мрачный вид расстроит твоего друга? Он смелый парень и совершил подвиг. Стоит ли омрачать его последние часы? Может, он прав? До боли сжал зубы, стараясь не нагрубить. Консул единственный порядочный человек здесь, во всяком случае из тех, с кем успел познакомиться... Смазливая принцесса потянула меня за рукав, заставив обернуться. - Если вам хочется расслабиться и немного отдохнуть от шума, - произнесла Амун, томно поглядев на меня сквозь ресницы, - я могу вас проводить в тихое место, где нам... то есть, вам никто не помешает. Офигел от такого откровенного предложения, хотя Дарт, похоже, даже не удивился. Получается, здесь это в порядке вещей? Черт! И взгляд завораживает... Если бы это была Ксюша... Чары развеялись мгновенно. Да плевать, что она меня не хочет простить, мне-то все-равно никто другой не нужен! Не хочется разочаровывать принцессу Амун, а придется. Хотя с другой стороны, веселиться на тризне по дяде Федору мне как-то не улыбалось. Пусть он ещё пока жив, здоров и даже весел. Но чтобы не пропадали другие дяди Фёдоры, можно и воспользоваться шансом. По крайней мере, уйти отсюда, а там ускользнуть от Амун и поискать бомбу. Стоп! А ведь это идея. Наверняка принцесса Амун тут хорошо все знает. Ведь не откажется она показать мне дорогу к разрушителю? Или откажется? Ведь она из совета и голосовала против. А если прикинуться, что повелся, как юнец? Поможет? Ладно, главное - уйти отсюда, а там будем действовать по обстоятельствам. - Да, - постарался говорить как можно многозначительней, растягивая слова, - почему бы не отдохнуть. Но не успел это произнести, как краем глаза увидел Ксению. Сердце в груди привычно перевернулось, сбиваясь с ритма. Не думал, что меня еще что-то может удивить. Но ей это удалось. Зеленоглазка шла с другого конца зала, бледная и прекрасная в красивом серебристом платье. Куда там Амун до нее. Это же просто кукла! А Ксюша другая. Настоящая. Словами не выразить, какой прилив нежности мгновенно охватил меня. На душе потеплело. Она запнулась, не дойдя до нас нескольких шагов. Проследив за ее взглядом, понял, что Амун уже обнимает меня за талию, прижимаясь самым откровенным образом. Вот черт. Поспешил высвободиться, но Ксения уже развернулась и пошла назад. Весело! Досадно, как же не вовремя все! Ведь могло получиться! Рванул за Ксюшей, не обращая внимания на возмущение Амун и оборачивающихся на меня гостей. Развернув Ксюшу к себе, спросил: - Что опять не так? Она гордо вскинула голову - настоящая принцесса - и молча попыталась высвободиться. - А раз нечего сказать, выслушай меня. Да, ты принцесса, я это узнал и боюсь, мне с тобой по-любому ничего не светит. Мне не позволили остановить разрушитель. Мне не позволят вернуться на Землю. Федор умрет. И у тебя нет для меня ни одного доброго слова? - Прекрати! - Ксюша зло сверкнула глазами. - А разве Амун не предложила тебя утешить? - Предложила, - не стал врать. Однако удавку, которую подозревал детектором лжи, уже давно сняли. И пошло оно все на фиг, но правда тут вообще неуместна. - Но я отказался. Не объяснять же ей, что ради разрушителя... - Это правда? - Ксюша смотрела куда-то за мое плечо. Черт! У меня за спиной стоял консул, загораживая нас ото всех. Зачем он вмешивается?! - Это правда, Ксю, - Консул улыбнулся сестре, а на меня даже не взглянул. - Давно не видел нашу Амун столь разочарованной. - Ладно, - смягчилась Ксюша, презрение в ее взгляде поубавилось, и она даже смогла улыбнуться нам с Дартом. - Пойдемте к столу, я очень проголодалась, пока вас ждала. Не могла есть... Я так обрадовался поддержке Дарта - вот не ожидал, что безропотно пошел к столику в центре, куда как раз направлялся и Федор. Как бы ни было страшно, пора поговорить с ним. Амун тут как тут, как ни в чем не бывало присоединилась к нам, взяв консула под руку. Ксюша доверчиво сунула мне свою ладошку совсем как тогда - на нашем единственном романтическом свидании, вызвав у меня желание тут же во всем признаться. Вот ведь идиот! Еле сдержался. Мог же все испортить! Мы шли прямо к Федору. Наконец парень повернул голову и увидел нас. Его взгляд был затуманенным, на губах легкая улыбка. Щеки раскраснелись, может, алкоголь тут тоже в чести? - Привет, Скай! - Крикнул он. - А ты тут как?.. Мы подошли совсем близко, но мыслей его я не слышал. Наверное, дар утрачен. - Привет, дядя Федор! Да вот, решил пойти за тобой. Он усмехнулся: - Напрасно. Поверь, изменить ничего нельзя. Я мог и не делать этого, у меня был выбор! Я кивнул, с трудом сдержав злость. Не обманывайся, парень! Не было у тебя выбора. Но обработали тебя на славу, молодцы. Есть я не мог. То и дело к столику подходили иномирцы, выкрикивали поздравление «настоящему герою» и поднимали в приветствии кубки с напитком ― алкогольным-таки, во всяком, случае от него здорово туманило мысли. А Федор улыбался в ответ, наверное, и правда чувствуя себя героем. Да это же пир во время чумы! Просто мрак. *** Клипса на ухе завибрировала и, издав какой-то писк, отключилась, оборвав перевод речи обращавшегося к Федору иномирца на середине фразы. Парень вдруг побледнел и бросил на меня испуганный взгляд. Во мне все перевернулось, так смотрел на меня малыш Федор в далеком прошлом, когда подумал, что я не пойду с ним в кино. А я был с жуткого перепоя, с больной головой, и от одной мысли о кинотеатре меня мутило. Но этот взгляд... И я пошел. И сейчас это повторялось, как в дурном сне. Девица рядом с Федором тоже заметила это, словно была готова, протянула ему бокал, что-то произнесла. Федор выпил, и его глаза снова заволокло туманом. Черт! Чем его травят? Я повернулся к Дарту: - Переводчик, похоже, сломался. Не понял, что этот гад сказал Федору. Консул кисло улыбнулся: - Он не гад, просто слегка свихнувшийся конструктор. Держат в штате комплекса из уважения, он проработал здесь всю жизнь. Соображает хорошо, но когда выпьет... Пожелал Федору долгих лет жизни. Поверь, не со зла. И все равно, парень уже забыл. - Уже забыл? - Проговорил я сквозь зубы, чувствуя, что снова начинаю закипать. - А что с переводчиком? - Быстро спросил Дарт. - Дай-ка посмотреть. Я снял с уха клипсу и протянул ему. - Отключился, - сказала Амун, перегнувшись через локоть Дарта. - Странно. Никогда не видела, чтобы они ломались. - Я тоже, - консул надавил на красный камень, висевший на цепочке у него на шее, и произнес: - Принеси переводчик, тот, модель триста семнадцать. Да, с голосовой связью. - И кивнул мне: - Сейчас принесут другой. Ого! Я вдруг осознал, что приказ он отдавал на иномирском, а со мной говорил на русском. И ведь я все понял. Точно такое же ощущение, как с чтением мыслей. Перевод звучал прямо в голове. Вот это да! Чудеса продолжаются. А оно мне надо? Лады, пусть будет. И говорить об этом никому не стоит. Не успел это решить, убедился, как повезло. Амун обратилась к Ксении на иномирском, нахально воспользовавшись тем, что я лишен переводчика. - Ксю, ты уж прости, но так и хочется тебе сказать. - Амун! - Голос Дарта прозвучал жестко. - Не мешай, консул, - отмахнулась принцесса, - или твое предложение пожениться будут знать все, как и мой отказ. - Отказ? - Лицо Дарта стало каменным. Елки, ну и дела. И он еще спокойно смотрел, как она меня пытается соблазнить? - Да, отказ, - хмыкнула Амун, - но заметь, только в том случае, если ты мне не позволишь говорить со своей сестрой. - Значит, ты согласна? - Не будь занудой, Дарт, я еще не решила. Так можно я поговорю с Ксю? - Хорошо, говори. Но имей ввиду, у тебя две минуты. Пока не принесут переводчик. - Спасибо, дорогой! - Да ехидства у нее хоть отбавляй. Дарт, по-моему ты ошибся с выбором. Мне показалось, или Ксюша рядом и правда хихикнула? Лицо ее хранило спокойствие, но в уголках рта притаилась улыбка. Как же она мила - даже с этой стервой! Может, и смогу попросить ее стать моей женой? - Так вот, Ксю, - решительно заговорила Амун, - не думала, что ты так плохо подготовишься и забудешь всё, чему я тебя учила. Как жаль! Слишком поздно выяснилось, что я не могу переносить воздух Земли. Уж я бы таких ошибок не совершала. - Не сомневаюсь, - Ксюша отпила небольшой глоток из бокала и отодвинула от себя еду. - Тебя готовили десять лет, а меня всего месяц. И что за ошибки, скажи на милость? - Самое главное, что ты позволила себе в него влюбиться! Это непростительно! Но даже не это убивает. Ты что, забыла мои уроки? - И что тебя убивает? - Не смогла сделать его ручным. Это же так просто! Ты хоть переспала с ним? Черт, не стоило мне это слушать. Но интересно же. - А ты с Дартом? - Не осталась в долгу Ксюша. Консул поперхнулся своим напитком, а Амун вдруг сильно покраснела. Хмм, даже мне было ясно, что нет. Может, у них не все потеряно? В этот момент молодой парнишка принес переводчик, чуть длиннее и более овальный, чем был у меня. Дарт протянул его мне и пояснил: - Теперь и тебя все будут понимать. Он получше того, что выдала внешняя охрана, да у них и нет других. Тот изобрел еще мой прапрадед. - Спасибо, - я нацепил его на мочку уха и поинтересовался: - Тот самый прапрадед, что изобрел разрушитель? - Да, - одновременно сказали Ксюша и Дарт. - Если он ваш прапрадед, почему вы не имеете доступа к разрушителю? Дарт нахмурился: - Я понимаю тебя, Сергей, но поверь: раз совет решил, ничего сделать нельзя. Да и бункер уже задраен на тридцать лет. Код есть только у хранителей. Их двое, и они меняются. И никто не знает, кто они в данный момент. Открыть могут только вместе, введя обе части ключа. - Совет был фарсом, - холодно сказал я. Неужели Дарт этого не понимает? Консул пожал плечом и промолчал. Ксюша смотрела на меня с беспокойством. Я сжал кулаки, чувствуя нарастающее бешенство. Глянул на Федора. - Серег, ты не споешь? - Спросил он вдруг, глядя на меня и пытаясь сфокусировать взгляд. - Я видел тут гитару... - Нет, Федь. - Серег, знаешь, я не хочу умирать... - Он вздохнул и отхлебнул из бокала, который девица справа опять сунула ему в руку. У меня сжалось горло. Вскочил, опрокидывая стул. - Сереж, не надо... - голос Ксюши стал испуганным. Но меня уже понесло. Я увидел в зале Мартела и второго, старика Ктипрала. Похоже, только пришли. - Вы извините, ребята, но раз консул ничего не может, попробую еще раз поговорить с этим Мартелом, - решительно двинулся к главе этого чертова Совета, не обращая внимания на протесты всей троицы. Да пошло оно все. Я должен что-то сделать! Может, удастся уговорить? Он-то наверняка знает хранителей. - Не делай глупостей, - Дарт догнал меня и пошел рядом. - Ничего не выйдет! Краем глаза заметил, что Ксюша и Амун тоже идут за нами. Ну и пускай. Мартел сделал вид, что меня не видит, но я громко обратился к нему: - Выслушайте меня, советник. Сукин сын обернулся и недоуменно поднял бровь. - Я смогу обезвредить бомбу! Дайте мне шанс! - Прекратите истерику, - насмешливо произнес он. - Совет принял решение. Наслаждайтесь свободой и пообщайтесь со своим другом, пока можете. - Вы что, не понимаете? - Я еще больше повысил голос. - Я избавлю вас от этой бомбы навсегда. Я избранный! - Вы идиот, а не избранный. - Он хохотнул, напомнив мне рыжебородого профессора. - Пойдите прочь, или я вызову охрану. Мне вас искренне жаль. И жаль принцессу Ксандру, могла бы найти кого-нибудь получше. - Ах ты сволочь! - У меня потемнело в глазах, попытался ударом кулака стереть с его лица улыбку. Но помешал Дарт. Перехватил мою руку и заломил за спину. Боль не помешала сделать еще одну попытку добраться до Мартела, ударил его головой в живот. Кто-то все-таки вызвал охрану, потому что, не успел я оглянуться, как оказался в наручниках. Точнее, нечто похожее свело вместе мои локти за спиной. Два охранника в черных зеркальных масках ждали дальнейших приказаний. Поднявшийся с пола Мартел требовал суда, брызгая слюной, нападение на члена совета, как удалось мне разобрать. Дарт и, как ни странно, Ктипрал пытались его урезонить, но похоже, тщетно. - Увести. - Коротко приказал Дарт. И вот, вместо того, чтобы идти к разрушителю, я шел между охранниками в тюрьму, или куда у них сажают преступников. Больше всего мучило воспоминание о взгляде Ксюши. В нем была жалость... Квадратная комната без окон мало походила на камеру. В ней было мягкое кресло, кровать и экран на стене. Не успел рухнуть на кровать ― руки освободили, как экран на стене засветился и появилось лицо Мартела. В увеличенном размере. Этот подонок улыбался. - Добился, чего хотел? - Насмешливо спросил он. Я поднялся на ноги и спокойно глянул на него: - Нет. Но еще не вечер. - Не думаешь же ты, что тебя освободят вечером? Нда, русских поговорок мы не знаем. Да плевать, пусть издевается. Надо думать, думать, думать. Пока еще есть время. Пока жив Федор. Не может быть, чтобы Дарт не смог что-то предпринять. - Можешь молчать, но я все-таки скажу. - Продолжил Мартел. - Тебя тут продержат двое суток. Консул добился смягчения приговора. Но одного уже не вернешь. А ведь если бы не дергался, мог поддержать своего дружка, которому осталось всего шестнадцать часов жизни. Вот мерзавец! Я схватил кресло и со всех сил ударил им по экрану. Разбить не удалось, но изображение пропало. В течении последующего часа я на собственной шкуре прочувствовал сравнение «как зверь в клетке». Кресло превратилось в груду пластика от попыток пробить им дверь - все тоже мутное стекло, но на ней не появилось даже царапины. Я все ходил и ходил взад-вперед, не в силах остановиться. И тут я чуть не упал. Ноги словно приросли к полу. Еле удалось удержать равновесие. Дверь открылась. Увидел охранника и Ксюшу. - У вас полчаса, госпожа. Смена, - охранник и правда сочувствовал. Она быстро прошла в комнату, и дверь тут же закрылась, точнее, восстановилось мутное стекло. Ксюша бросилась мне на шею и заплакала, уткнувшись в грудь, как ребенок. Хорошо, ноги снова стали свободными. Причем, гораздо раньше, чем закрылась дверь. А ведь мне просто захотелось... Значит... - Что случилось? - С силой сжал ее в объятиях. Нет худа без добра. Почему-то ее слезы подарили мне спокойствие и уверенность. - Меня приговорили-таки к смертной казни? - Ты что? - Она даже плакать перестала. - Нельзя так шутить! - А как можно? - Я вытирал ее слезы пальцами, хотя хотелось сделать это губами. - И что нас так расстроило? - Ты не сможешь попрощаться с Федором, - всхлипнула она. - Ну-ну, успокойся. Лучше подумай, чем мы займемся в эти полчаса. Не говорить же ей, что прощаться с Федором не входило в мои планы. Особенно после того, как смутные подозрения закрались в мою голову. - Ты не знаешь, камера просматривается каким-нибудь образом? - Нет. Ты как-то умудрился отключить экран, и теперь ничего не видно. Я не смогла пообщаться с тобой через него... Что ты имеешь ввиду? - А ты что подумала? - Значит, экран я тоже отключил, просто не пожелав видеть гнусную рожу. Интересно! - Дурачок! - Ксюша ударила меня кулачком по груди. - Ты можешь быть серьезным? - Могу. Но сначала скажи мне одну вещь. У нас все хорошо, и мы поженимся? Она удивленно открыла рот и смотрела на меня во все глаза. - Ксюш, если не можешь говорить, поцелуй меня, что ли. Ожидал гневного взгляда, или обиды, или насмешки, но не этого. Зеленоглазка закрыла глаза и подставила мне лицо, явно ожидая поцелуя. Не в моих привычках заставлять девушку ждать, и следующие пятнадцать минут мы провели с большим толком, так и не сдвинувшись с места. Потом, когда усадил ее рядом с собой на кровать, Ксюша стала рассказывать, что было в зале после моего представления. Слушал вполуха, уже обдумывая план спасения Федора, когда слово «разрушитель» меня насторожило. - ...ведь если бы ты к нему пошел, - говорила Ксения, не глядя на меня и теребя подол своего платья, - я бы умоляла тебя не делать этого, даже если бы пришлось встать на колени. Ты нужен мне живой. Ведь ты не сделаешь этого? - Каким образом? - Попытался отшутится. - Я же в камере. - Знаю! Но когда выпустят? Ты знаешь, боюсь, я не смогу тебе этого простить, даже если у тебя бы получилось не умереть, а ведь это никому не удавалось... - Лучше скажи, почему ты так долго не хотела меня простить? Эх, не то говорю! Не стоит ворошить прошлое. - Я надеялась, что ты рассердишься на меня и не пойдешь отключать бомбу, - тихо призналась Ксюша. Я прижал ее к себе, вдруг сообразив, что не все так хорошо, как мне кажется. - Ксюш, подумай, а если бы я отключил бомбу и остался жив, неужели бы не простила? - Все умирали... - Просто представь! Она сердито посмотрела на меня и упрямо вздернула подбородок: - Нет. Не прощу, даже не надейся. - Даже если этим я спасу Федора? - Его невозможно спасти, - глаза ее наполнились слезами. - И все-таки? Дверь начала исчезать. - Время истекло, - на пороге стоял охранник. Ксюша поднялась и твердо посмотрела на меня сверху вниз: - Если ты когда-нибудь попытаешься это сделать... - То что? - Лучше тогда тебе меня забыть! Все, попробую прийти завтра. - Она поспешно выбежала из комнаты, и дверь снова срослась. Я сидел слегка оглушенный. Проблемы пришли, откуда не ждешь. И что? А ничего. Видно судьба у меня такая.
***
И чего сидим? Кого ждем? Трудно сделать выбор? Так выбора по сути у меня и не было. Ну, не пойду отключать разрушитель, и что? Жить дальше? Не смогу, без вариантов. Пойду, и все получится, да еще жив останусь (ой, сомнительно), Ксюша не простит? Ой ли? Проходили. Нее, как она может? Ёлки. Короче, выбора просто нет, прости, Зеленоглазка! Ведь если не пойду, буду жалеть всю жизнь... Надо бы спешить, но я боялся. Боялся отчаянно, что все не так, как мне показалось. Стоя посреди комнаты, я даже весь взмок от охватившего волнения. Так, сейчас. А если за дверью охрана? Прикончат? Эх, была не была! Шагнул вперед, касаясь холодного матового стекла. Ничего. Сосредоточился. Открывайся, черт возьми! Я так хочу! Шипение... И дверь растаяла. Я стоял на пороге, тяжело дыша. Твою же мать! А ведь я прав! Вышел в узкий коридор. Только взглянул на дверь, повинуясь мысли, она закрылась. И кто-то еще будет мне говорить, что я не избранный. Ха-ха три раза! Изо всех сил пришлось сдерживать эйфорию. Ведь фиг знает, чем это все кончится для меня, для Федора. Что за безумный гений все это придумал? И почему именно я могу открывать двери, выключать экран, понимать без переводчика иномирскую речь? Чем заслужил-то? Как ни пытался вспомнить что-то из прошлого, что-нибудь необычное, ничего... Да еще из-за сегодняшних событий в голове полный сумбур. Никаких оснований стать избранным припомнить так и не смог. Ну и ладно. Если это поможет спасти Федьку и свалить отсюда, то какая разница почему? Охранника не было, видно, не очень-то боялись, что кто-нибудь поможет мне бежать. Но проблема все же была, существенная. Я просто не знал, куда идти и где искать этот чертов разрушитель. Как я понимаю, бродить по лабиринтам этого комплекса можно бесконечно, а ведь есть еще лифты, или как они тут зовутся. Стоять на месте мне тоже не улыбалось, в любой момент меня могут захотеть навестить. Дарт, к примеру, наверняка захочет приободрить. Или эта стервозная принцесса Амун. Неужто Дарт сделал ей предложение? Стоп. Не о том думаю. Тут вообще не думать, а трясти надо. В смысле, искать... И почему к избранности не прилагается инструкция? - Эй, - я посмотрел на высокий потолок, - слышишь, ты, безумец старый! Ты для меня карту не оставил случаем, или там проводника какого-нибудь? Сам не знаю, на что рассчитывал. Воздух передо мной заколебался, и я приготовился к чему угодно - к призраку лохматого Эйнштейна, или какого-то чудища, то есть волосы уже готовы стать дыбом от ужаса, но появился лишь комочек теплого желтого света размером с теннисный мяч и неподвижно завис на уровне моей груди. Опаньки. Я вздохнул с облегчением. Да уж, красота. Приятно, что все так получается хорошо, стоит только пожелать. Читай я про это в какой-нибудь фантастике, непременно бурчал бы уже по поводу больших черных бронероялей в кустах. Но в жизни ох как неплохо такие иметь. - Ну, дружок, что ты умеешь? Световой шарик не пожелал ответить. Ну и ладно. - Веди уже к разрушителю! Несколько секунд ничего не происходило, а потом шарик качнулся, дернулся и неторопливо поплыл вправо от двери моей камеры. Ну, поехали. Не успел я свернуть, следуя за проводником, как в конце следующего коридора увидел охранника. Благо, он стоял спиной. Пришлось срочно рвануть назад и стоять, прижавшись к стене с колотящимся сердцем. Вот черт! Да их же тут сотни! И как мне теперь догонять проводник? Не успел озадачиться, а он уже снова парил возле меня, как ни в чем не бывало. - Значит так, - прошептал я. - Постарайся впредь предупреждать меня об опасности, вообще о любых людях, то есть о всех аборигенах. Лады? Не знаю, внял ли проводник моим просьбам, но стоило мне шевельнуться, как он снова поплыл вперед и свернул за угол. С замиранием сердца выглянул. Никого. Уф. Идем дальше. Стоило пройти несколько коридоров, маленьких лестниц, разворотов с развилками,как я убедился, что проводник отлично меня понял. Как только впереди готов был появиться охранник или кто-то еще, он начинал мигать, предупреждая. Правда, делал это достаточно замедленно, потому реакция, чтобы не попасться, от меня требовалась невероятно быстрая. Каждый раз думал, что уж в этот раз не успею. Но все получалось. Потому, хоть и весь на нервах, я продолжал двигаться к ЦЕЛИ, отчетливо понимая, как туго мне пришлось бы самому без этого заторможенного комочка света. Огромный зал я узнал сразу, именно сюда я попал из туннеля, ведущего к порталу. Замер перед только что открытой дверью, вовремя вспомнив про пол. Тогда впереди шла Ксюша и за ней тянулась безопасная тропинка. И где мне взять волшебные ботинки? А что вообще случится, если наступить? Вопросы, вопросы... А кто мне ответит? И еще, тут же охранники всюду, а судя по тому, куда направлялся проводник, придется пересечь зал, находясь на виду. Мне бы крылья и шапку невидимку. Ну или мантию на крайняк. Как у Гарри Поттера. Совсем размечтался, что требуемое тотчас материализуется, ан нет, тишина и пустота. Шарик света уплыл уже почти на середину. - Эй, шаровая молния! - Говорил тихо, почти шепотом. - Назад. Не видишь, у нас проблемы! Проводник задумчиво мигнул, сделал разворот по дуге и поплыл обратно. Все-таки проверю пол. Вдруг ерунда. Осторожно коснулся серой субстанции носком ботинка - удобные они у Дарта, к слову - и едва удержался от крика. Ботинок прирос к полу, и вверх по ноге начала медленно тянуться заморозка, причиняя страшную боль. Без паники! Стоп. Успокоиться было не так легко. Сжав зубы, сосредоточился. Заморозка остановилась и стала так же медленно сползать с ноги. Как только ботинок был свободен, отдернул ногу и даже сделал несколько шагов назад. Черт, так и подохнуть недолго без всяких охранников! В двух шагах от цели. Просто всем нутром чувствовал, что разрушитель уже близко. Дорожку бы мне! И желательно от начала сразу до разрушителя, короче, через весь этот пол. Так нет ее... Я задумался и даже глаза прикрыл. А когда открыл, офигел буквально, ларчик-то просто открывается. Дорожка уже посверкивала зеленоватым свечением, поражая точностью линий. Она словно вся состояла из мелких геометрических фигур со светящимися гранями. Елки, по-моему, та, что тянулась за Ксюшей, была несколько другой. Проводник, решив, что все в ажуре, снова поплыл вперед, и так как светился он ровным светом, показывая, что путь свободен, я с опаской, ожидая новой порции боли (от предыдущей до сих пор потряхивало), ступил на дорожку. Уф. Нормально. Медлить не стал. И появления охранников опасался, и дорожка как-то не внушала доверия, так что получился недурственный забег на стометровку. Вот и очередная дверь, похожая на все остальные в этом огромном зале. Открываю, как обычно, прикосновением или мыслью, уж не разбирался. Оказался в просторном тамбуре и сразу приказал двери закрыться. Не дай Бог, появится охрана и увидит раскрытую дверь. Вот преждевременная паника в рядах работников комплекса мне как-то не улыбается. Впереди опять дверь, но на сей раз вместо мутного стекла монолитная металлическая плита. Ого, приехали. На поверхности двери экран, видно склонившегося над каким-то прибором парня. Чисто повезло, что он отвлекся. Так, без паники, отключаем, соглядатаи нам ни к чему. Прикосновение, мысленный приказ, и экран гаснет. Дальше что? Куча мелких кнопок и экран поменьше. Какие-то закорючки мигают зеленым цветом. Эх, перевести бы. - Введите код. - Произнес нежный женский голос, заставив вздрогнуть. - Введите код. Введите код... - Стоп. - Молчание. - А нельзя без кода? - Спрашиваю без всякой надежды на ответ. - А то мне как-то в лом искать двух хранителей. Любезная леди помалкивала. Ну что ж. Проверим старый добрый способ. Касаюсь ледяной поверхности двери и мысленно приказываю открыться. Ничего. То есть не совсем. Зеленые закорючки на маленьком экране перегруппировались и часто замигали. - Перевести! - Внимание! Попытка взлома бункера! Внимание! Попытка взлома бункера! Внимание... - Хватит! Голос пропал, но мигание не прекратилось. Вот ведь попал. Сейчас сюда примчится рота спецназа или что тут у них по части безопасности? Елки! Сколько у меня времени? Мало! Проводник, до этого безучастно висящий где-то возле правого уха, начинает мигать. - Эй, я так не играю, - слышу в своем голосе панические нотки и быстро спрашиваю, почти без надежды: - Дружок, а ты не мог бы открыть для меня эту дверь? Чего только не придет в голову в минуту опасности. Проводник качнулся, полетел к двери, скользнул в щелку над маленьким экраном, которую я даже не заметил. Две секунды, три, четыре, пять... Что так долго? Есть! Дверь начинает отъезжать в сторону. Протискиваюсь, как только щель становится достаточной. За спиной уже слышу шипение первой стеклянной двери. В панике кричу проводнику: - Закрывай! Дверь застопорилась и медленно поползла назад. Быстрей же! В уже совсем узкую щель успевает просунуться ствол стаммера и выпустить заряд, точнее, луч красноватого света. Отшатнулся, хотя стоял правее линии огня, и с удовольствием увидел, как металлическая плита сминает стаммер, словно игрушку. Задымивший, искривленный ствол еще несколько секунд повисел на линии стыка, а потом отломился и упал вниз, загремев о камни. Камни? Только теперь оглядываюсь и понимаю, что нахожусь в темной пещере. О как! Прощай цивилизация! Свет исходил только от маленького проводника. Его едва хватало, чтобы осветить дверь, остальное тонуло во мраке. Вот как ползу, так и отражаю!
Ну вот, надо шустренько идти дальше. А еще лучше ― бежать. Есть надежда, что два хранителя, знающие код, не сразу доберутся до кодового замка, но понятно, что и медлить они не станут. А вот идти быстро, тем более бежать, не получалось. Проводник плыл впереди, и его света катастрофически не хватало, поэтому я постоянно спотыкался о неровности пола, ударялся о выступы да еще шарахался от каждой подозрительной тени. Это же не Земля, кто знает, какие твари здесь водятся?! Честное слово, нашли, куда засунуть этот кровожадный разрушитель. Хотя, если подумать, двести лет назад всего этого комплекса здесь могло и не быть, а потом пещеру трогать не решились. Может, это как-то влияло на работу бомбы. Эх, мог ведь спросить у Федора, что это за зверь такой, вечно так - хорошая мысля приходит опосля. Очередной выступ на неровном полу, и я лечу вниз, больно ударяясь коленом о камень. Черт, руки, похоже, тоже рассадил, но колено болит просто невыносимо. Проводник успел улететь на несколько метров, пришлось потребовать, чтобы остановился и подождал. - Послушай, дружок, - голос гулко отдается от стен, - не мог бы ты светить чуть-чуть поярче? Мне, знаешь ли, не хочется стать калекой раньше времени. Комочек света задумчиво покачался и все-таки решил мне помочь, со странными хлопками он начал расти, пока не превратился в огненный шар размером с футбольный мяч. Вокруг сразу стало светло, почти как днем. - А сам не мог догадаться? - Ворчал я, прихрамывая, шагая за ним. Шар опять задумчиво стал останавливаться. - Нет, нет, все нормально. Идем дальше, а то времени у нас в обрез. То есть, у меня его почти нет. Придется двигаться побыстрее... Да не так быстро! Ох, ёлки! Теперь я почти бежал за ним, что с больным коленом было довольно проблематично, но лучше уж так, чем дожидаться, пока спину располосуют или поджарят какие-нибудь лазерные лучи. Теперь я ясно видел, что пещера была похожа на звериный лаз, только какого-то весьма крупного зверя. Неровности обходить и перепрыгивать стало проще, развилки, которые встречались уже раз пять, не составляли проблемы ― проводник даже не замедлялся, чтобы выбрать направление. Я все ждал, когда же появится эта бомба, наверняка огромная, даже высматривал ее в нишах и углублениях, потому совсем оказался не готов к тому, что буквально свалюсь в огромный правильной формы зал. Вот ведь болван. Так засмотрелся по сторонам, что не заметил крутых ступенек. Теперь, кроме колена, болело еще правое бедро и локоть. Поднялся, ругаясь сквозь зубы. Стараясь не обращать внимания на боль, бывало и хуже, увидел, что нахожусь в большой круглой пещере с высокими сводами. Ступил на каменный пол, но он был каким-то уж слишком гладким и волнистым. Это смахивало на водную гладь, превращенную в камень. У них здесь тоже вулканы есть? Впрочем, это мне было не до местных достопримечательностей. Высоко вверху имелось множество неровных отверстий, сквозь которые лился яркий свет, потому, видимо, проводник потускнел и снова стал маленьким. Он терпеливо ждал, пока я поднимусь, только после этого полетел вперед. Ага ― еще дверь ― на противоположной стене. Надеюсь, это уже вход к бомбе, наконец. Ковыляя, с трудом потащился к ней, почти не обращая внимания на проводник. Эта дверца была круглая диаметром чуть больше моего роста, метра два, и сделана из того же красноватого камня, что и стена. Как ее открывать? Подойдя вплотную, прикоснулся рукой и тут же отдернул. Горячая, сволочь! И тут заметил надпись прямо на ней. Выдолблена прямо в камне. И самое странное ― русскими буквами, немного корявыми, но вполне читаемыми. «Оставь надежду всяк сюда входящий. А если ты - Избранный, иди смело». Ага. Вот откуда избранный. Или не только отсюда. Ладно, нет времени на размышления. Как тебя открыть-то? - Эй, дружок! - Проводник беспечно висел рядом. - Открывай дверь, что ли. Шарик света покачался из стороны в сторону, видимо, отказывая в просьбе. - Что? Сам должен? Теперь покачивания сверху вниз. Надо же, какой умный. Сняв рубаху, оставшись по пояс обнаженным, обернул руку толстым слоем ткани, и стал нажимать на края. Ручек никаких все равно не было, уцепиться не за что, так что, вполне вероятно, открывается вовнутрь. Так и есть ― очередное нажатие, и камень стал поворачиваться. Когда он остановился, с правой стороны образовалось достаточно широкое отверстие вдоль внешней поверхности с письменами. Задняя же часть была выпуклой, то есть слева пройти было нельзя. Внутри виднелось синеватое свечение. Стараясь не касаться двери - горячей она быть не перестала, в чем убедился, задев ее плечом - осторожно пролез внутрь. Не успел ступить на пол, как дверь начала сама закрываться, едва меня не задев. Еле успел отскочить подальше внутрь. Ну вот, теперь еще и замурован. Как буду открывать изнутри, даже не мог представить. Хотя сейчас это дело десятое. Пора посмотреть на бомбу. Откуда исходит синеватое свечение в этой маленькой пещерке, сразу не понял, но вскоре стало ясно, что свет дают сами стены - его было достаточно, чтобы все здесь рассмотреть. А рассматривать-то почти нечего. У дальней от входа стены, то есть метрах в трех от меня, стоял ни больше, ни меньше - хрустальный гроб с откинутой крышкой. Похоже, там кто-то лежал. Жуть. Почему хрустальный ― не знаю, но такая была ассоциация. Гроб этот стоял на кубическом пьедестале из толстого стекла. Не матового, а совершенно обычного. Впрочем, обычного тут вообще ничего нет. И в толще прозрачного стекла, словно опровергая все мои выводы, находились очень похожие на земные - электронные часы. Точно такие, как у меня дома на тумбочке. Ух, опять ошибся ― цифр на этом приборе побольше-таки. Одно приятно, светящиеся цифры вполне соответствовали тому, что я знал: 29. 11. 29. 14. 35. Прямо в этот момент, последняя цифра мигнула и превратилась в 34. Ага, точно - таймер. На двадцать девять лет, одиннадцать месяцев, двадцать девять дней, четырнадцать часов и тридцать четыре минуты. Полагаю, и Федору осталось жить как раз эти четырнадцать с половиной часов. Уф. Ясно. А мне, значит, надо отключить таймер вообще. Но как? Никаких проводов к нему не тянулось. И вообще, кроме гроба тут ничего не было. Поняв , что этого не избежать, не без душевного трепета заглянул, наконец, внутрь гроба. Пришлось встать на небольшую каменную скамеечку, видно, для этого и предназначенную. Внутри лежала девушка. И ведь непонятно, настоящая или искусственная. Елки, она что ― живая? Меня прошиб холодный пот. Типа, спит тут двести лет? Розовые губы приоткрыты. Густые ресницы отбрасывают тень на бледно-розовые щеки. Грудь еле заметно вздымается. Или мне только показалось? Ё-моё! Этого я точно не ожидал. Сказка, о спящей царевне! Хех! Так, спокойствие, только спокойствие. На ней было надето белое полупрозрачное платье, очень напоминающее свадебное. Ой-ой. И что я должен сделать с этой спящей красавицей? Поцеловать? Меня аж передернуло. Я же не принц долбанутый, чтобы будить всяких спящих царевн поцелуем. Да и вообще, я Ксюшу люблю, и не в моих привычках целовать незнакомок в хрустальных гробах! А иначе-то как? Не нравится мне что-то безумный ученый, который все это придумал. И потом, поцелуй ― это слишком просто. Может, дело совсем в другом? Я беспомощно огляделся, сильно подозревая, что поцелуя мне-таки не избежать, и заметил проводник. Он завис справа от меня и безмятежно покачивался в воздухе. - Не хочешь помочь? - Вопрос мой был чисто риторическим. Но поговорить жутко хотелось. - Ну, а если не хочешь, какого черта ты все еще не исчез? - Разрушителю я частью прихожусь, - раздался скрипучий голос, - исчезнуть вместе с ним надеюсь я. Черт, чуть не свалился со скамейки. Это что, светящийся шарик со мной заговорил? - Ты умеешь говорить? - Глупый вопрос, но надо же с чего-то начинать. - Могу здесь, у цели мы. Интересное кино. Получается, сам разрушитель и привел меня к самому себе. Та-ак. С ним надо дружить! Или я уже свихнулся? - Знаешь что? Если ты не прочь пообщаться, может, примешь какую-нибудь форму более... ммм... - Человеческую, да? - Закончил за меня проводник. - Ну, хотя бы понятную. - Неуверенно пробормотал я. - Меня ты хочешь видеть кем? Ты мне скажи. - Хм, а это обязательно? Может, сам выберешь, что тебе нравится? - С тобой согласен я. Н-да, и говорит так странно... Пожалуй, я уже был готов к тому, что увижу, когда шарик стал расти и меняться. Круглая голова, морщинистое лицо с большими сонными глазами, длинные острые уши, торчащие в стороны, белый плащ, три толстых пальца на каждой руке... Или это лапы, скорее... лежащие на крючковатом посохе... И вот - передо мной низенький зеленый старичок, парящий в воздухе. Или, точнее, цветная голограмма старичка в плаще. - Мастер Йода? - Хмыкнул я. - Не нравлюсь я тебе? Да? Принять другой мне облик? - Нет-нет. Нормально, - поспешил его уверить. А то фиг знает, в кого еще он превратится. - И быть таким тогда я буду, - кивнул джедай. Так, срочно надо собраться с мыслями. Помощник он мне или испытание, вот бы знать. Часть разрушителя, значит. - Почему ты мне помогал? - Просил ты помощи. Логично. - Как мне... - Я запнулся. Очень уж неловко было спрашивать: «Как тебя уничтожить?». - Что я должен делать? - То, зачем пришел ты. - Я хочу... уничтожить разрушитель. - Смысла ходить вокруг да около, все же нет. - Похвальное желание. Отрадно слышать это мне. Даже так? Ну что ж! - И как мне это сделать? - Как захочешь ты. - Вопрос можно? - И это как захочешь ты. Ответить или нет - мой выбор будет. - Значит, поцелуй останавливает бомбу? - Догадлив ты. Лишь сутки жизни оставляет он. Так вот почему все умирают через сутки! Кошмар! - Не все. Мысли читает? Или у меня на лице написано? А, неважно! - Что значит «не все»? - Лишь избранный сюда пройдет, не встретив смерти. - Эээ... Постой-ка. То есть по-любому умрешь, если не избранный? Даже без поцелуя? Стоит только войти? - Войдет живой, а выйдет мертвый. Отсрочка разрушения ― за смерть оплатой станет. - Стоп! Не понимаю уже вообще. Если достаточно зайти, чтобы умереть, а смерть - плата за отсрочку, то получается, отсрочка по-любому будет. А смысл тогда какой ― целовать эту девицу? - Без поцелуя дверь открыть не сможешь, не умерев мгновенно на пороге. - Опаньки. Погоди. То есть, если я правильно понял, по сути ― поцелуй-то не смертелен, наоборот, дарит еще сутки жизни, да еще дверь открывает!!! М-да. Поглумился твой создатель, однако... Да уж, подарочек! А других способов открыть дверь и выжить - нет? - Я покосился на спящую красотку, но более привлекательной она мне не показалась. Целовать по-прежнему не хотелось категорически. - Один узнает только, разрушитель уничтожит он когда. - Ну хорошо. А как уничтожить-то? - Лишь избранный такое сделать сможет. Знать должен он. - И кто этот избранный? - Пытался не показывать нетерпения. Мне показалось или кислорода становится все меньше? Молчание. Н-да. Неправильный вопрос. - А ты с кем-нибудь еще разговаривал? - Лишь избранный меня увидит и услышит. Ему запрета нет. Ё-моё, просто ребус какой-то. Стоп. Кино и немцы! Я все-таки избранный!!! А почему, интересно? - Значит, я могу остановить бомбу?! - Да, это вижу я. - А как? Красноречивое молчание, черт бы его побрал! Нет, злиться мне нельзя. Надо думать и задавать правильные вопросы! - Кто изобрел эту бомбу? - Энакин ее создатель. Семь лет работы в дыму войны непримиримой. Я в некотором отупении молча смотрел на помаргивающего большими глазами мастера Йоду. - Издеваетесь? Какой еще Энакин? Я знаю, что бомбу создал предок Ксюши! Мастер Йода благодушно покивал, опираясь на свой посох обеими руками.
***
Я был в смятении, смутные подозрения стали появляться в голове, догадки - одна невероятнее другой, готовы были взорвать мозг. Невозмутимость Йоды стала раздражать. - Я хочу объяснений! Кто такой Энакин? - Его ты знаешь, - меланхолично ответил проводник голосом джедая. - Достали загадки уже, - не выдержал я. - Мне нужны ответы! - Пусть так будет, как хочешь ты, - мастер Йода моргнул в последний раз и стал таять. Испугаться - что разговор с проводником закончил, а как отключить бомбу так и не узнал - не успел. Проводник уже принимал форму чего-то до боли знакомого. Так и есть - это же голограмма моего ноута, или очень похожего на него компа. И ведь открыт. На экране светится знакомый сайт. «Войдите или зарегистрируйтесь» - привычная надпись в правом углу. Глубоко вздохнув, я сделал пару шагов, приблизившись вплотную. Так, и что теперь? Ладно, была не была. Почти не думая, коснулся клавиатуры. Е-мое! Работает! Только странно... Вводить можно только логин - поле пароля уже заполнено звездочками. Хм. Ладно, попробуем. Всего четыре буквы. Твою ж..: «Вы вошли, как Скай, группа администратор». Единственно, чего не хватало — даты последнего входа. И с главной страницы на форум переключиться невозможно, и новостей никаких нет, да вообще ничего не сделать — просто картинка. Ну, вошел, и чего? - А дальше что? - Зло спросил я. Комп безмолвствовал. Ну, что за фигня! Безумные идеи вдруг нашли объяснение, такое простое, что мне стало тоскливо. Так решения не найти. Откуда взяться компу, да и мастеру Йоде, если не из моей собственной головы? Н-да, так это все мое воображение! Схожу с ума, а может, даже вовсе и не избранный, а просто хотел, чтобы так было? И в итоге так ничего и не добьюсь? Что делать-то??? Голова болела, точнее, просто раскалывалась. Ну, конечно. Похоже, мозг устал транслировать мои фантазии и воспоминания и выдавать желаемое за действительное. А ведь, несмотря на весь этот цирк, бомба оставалась реальностью, смерть Федора тоже, время шло, и мне пора бы уже что-нибудь придумать. Вернуть, что ли, джедая? А на фига? Стоп. Проводник говорил, как Йода, став Йодой. Молчит, став компом. Так зачем мне Йода, к чему снова эти загадки? Я совсем было собрался попросить его принять другой облик, как заметил мигающую личку. Сначала не поверил и даже протер глаза. Но личка не исчезла ― так и продолжала мигать красным цветом. Та-ак, значит, воображение тут ни при чем? А что тогда? Дрожащей рукой, очень надеясь, что это правда и там написано, как отключить эту чертову бомбу, коснулся ссылки. Прямо на экране, даже забыл о клавиатуре. И ссылка открылась! Причем на весь экран. Там было пусто ― если не считать одного единственного сообщения. Капли пота выступили на лбу. Я стоял, тупо глядя на тему и имя отправителя. Твою ж мать! Тема ― «привет, Скай». Отправитель ― Энакин. Все догадки вернулись разом. Я знал только одного Энакина, зарегившегося на нашем сайте. Но это же абсурд! Тем не менее попробовал открыть, и сообщение открылось. А там всего несколько слов: «Не тормози. Отключай уже разрушитель!» - Как? - Крикнул я. - Мог бы и написать! Даа, что-то нервишки шалят. А компьютер помалкивает. Надо взять себя в руки. - Ну хорошо. Я понял, кто ты. Но я задал не все вопросы. Помоги, черт возьми. И если не можешь говорить в таком виде, давай назад превращайся. Голограмма стала меняться. - Нет-нет, - опомнился я, - к черту джедая! Давай в человека, какого угодно, главное - чтоб говорить умел и знал про отключение. Голограмма потемнела, опустилась на пол и стала расти вверх. И вот - передо мной кто-то невысокий в чем-то темном, похожем на плащ. Мальчишка? Почему-то стало темней, и я едва различал его очертания. Только лохматые черные волосы и блики света на стеклах очков. - Здрасти, - вежливо произнес парень. - Что-то света совсем мало, можешь еще раз посветлее сделать? - В этом виде я сам не свечусь. А стены... Мы здесь уже около десяти минут, а свет стен не рассчитан на долгое время. С каждой секундой будет только темней. Нужно поторопиться. Глаза чуть привыкли к полумраку, и я не удержался от смешка. Ребячество! Ну, хорошо - играем. - Э-э... Здравствуйте, мистер Поттер. Вас мне только и не хватало. Волшебная палочка при тебе? - Ага. - Мальчишка поднял руку, показывая небольшую деревянную палочку. - Ну, и что мешает тебе произнести заклинание и остановить эту жестянку? - Мои заклинания здесь не действуют, - ответил он просто, - а вот ты можешь. - И чего делать? - Произнести заклинание, конечно. Я присвистнул: - Серьезно? Какое? - Ага. Простое. Как раз связанное со светом. Вот черт. Только я-то в Хогвартсе не учился, так, мимо пробегал. - Если бы я еще помнил эти ваши дурацкие заклинания! - Ну, одно-то ты должен помнить, - не согласился мальчик и привычно поправил очки на переносице. Мозг лихорадочно заработал. Ах, да! - Ну, хорошо! - Произнести-то как? Громко? Елки-иголки, неловко это все... Здоровый дядька, а в игрушки играет... И пусть маленький серьезный волшебник - всего лишь голограмма... Вроде бы... А какая разница! - Люмос! И тут-то пошли изменения. Хрустальный гроб стал светиться и вскоре залился таким ярким светом, что разглядеть девицу стало невозможно. Снова засветились стены, и даже, пусть тускло, но стали светиться пол и потолок. Но самое главное, отчего сердце в груди забилось с удвоенной силой - таймер начал обратный отсчет. И какой! Крайние левые цифры слились в яркие полоски, оставались неподвижными лишь года, а вот месяцы отщелкивались раз в секунду. Вот черт. Я только что запустил эту бомбу! Только когда 29 лет секунд через двенадцать превратились в 28, я оторвал взгляд от таймера и посмотрел на хорошо освещенного теперь мальчика. - Ну теперь-то, может, скажешь, как остановить? Взорвется же все? - Да, взорвется, если дойдет до нуля, - невозмутимо согласился он. - Елки, ты же не Йода! Говори, как отключить! - Так же, как и включил. Думай. Ах, да, черт, какое же там было заклинание отключение света. Ого! А лет на таймере уже 25. Ведь помнил! Еще Федор тогда - в первый день на озере, баловался. Включал и выключал лампу, произнося заклинания и щелкая пультом. Черт! Помню, что на «Н»! - Какое? - Не могу сказать, - огорченно откликнулся мальчик. - Только ты! Иначе не сработает уже. Осталось 20 лет до взрыва. Да каких лет! Даже не минут. Вспомнил! - Нокс! - Заорал я. Цифры резко ускорились и, наконец, замерли. 15 лет 11 месяцев 24 дня 6 часов 15 минут. Свет потускнел, снова светятся только стены... Ох ты… гроб! Он стал рассыпаться на глазах - девушка внутри исчезла, растворилась в воздухе. Не то чтобы меня это расстроило, но все же! О-фи-геть! - Он отключился или нет? - Отключился, - кивнул Гриффиндорец. - Видишь же, после минут ничего не мигает. Таймер больше не работает. - А ты почему еще здесь? Ведь ты же часть разрушителя! - У меня есть еще немножко времени... Такова воля создателя. - В смысле - Федора? - Жестко спросил я. - Пока ты здесь, ответь на один маленький вопрос. Почему твой создатель, кто бы он ни был, обрек людей, замедляющих бомбу, на смерть? Ты уж прости, дружок. Но, черт возьми, не могу поверить, что Федор на такое способен! - Умирали только те, кто не пытался отключить, - возразил мальчик. - Да-да! А кто целовал принцессу - те жили еще сутки. А потом все равно умирали. - Да нет же! Они не умирали! Просто засыпали. Энакин оставил эээ... инструкцию. Умерших доставлять обратно на землю. Иномирцы не должны были знать, что они живы, даже сейчас не должны. Потому было так похоже на правду. Но проснувшись через три дня - ожив, земляне забывали все. Память стиралась на несколько лет. Иначе и не получалось, и было опасно. - Значит... Ого! Федор не умрет? - Проснувшись, он все забудет. Портал, этот мир и еще пару лет жизни. А может, и больше. Обрадовал, спасибо! Феде явно не понравится снова в пятый класс. Фигово, вообще-то! Хотя, елки, лучше, чем я думал. - А Николай Светлов тоже жив? - Пришло вдруг мне в голову. - Я не знаю - кто это. - А, неважно... - Время, - произнес мальчик, кивнув в сторону таймера. Я оглянулся. Таймер сильно потускнел, но еще был виден. - Он бы все равно остановился, достаточно твоего желания, - сказал за моей спиной Гарри Поттер, - даже, если бы ты не вспомнил это заклинание, подошло бы любое другое. Твое слово здесь сильнее любого заклинания! Мог просто приказать. У меня от этих слов, а еще больше от тона, каким это было сказано, мурашки побежали по коже. Избранный! М-да! Могу запросто открывать двери силой мысли, вызывать проводник, отключать разрушитель, просто приказав... Откуда такое доверие? Почему именно я? А парнишка вдруг усмехнулся: - Ах, да. И остановился бы разрушитель именно на этих цифрах. Прежде, чем очередная догадка промелькнула в голове, мальчишка сказал: - У Энакина, который здесь, через неделю, плюс-минус три дня - день рождения. ОН хотел тебе напомнить. - Вот сукин сын, - хмыкнул я. - А почему плюс-минус? - Ну ты мог явиться в любой день с 17 по 23 августа. Точнее установить не удалось бы. - Ааа, ясно, логично. А день рождения-то когда? - Двадцать седьмого. - Запомню. - Хотел еще задать несколько вопросов, но отвлек большой зеленый конверт. Заметил краем глаза. Он лежал посредине стеклянного пьедестала. Едва разглядел, стены снова стали тускнеть, и помещение все больше погружалось в темноту. Подошел и взял конверт. Не совсем обычный, видимо, пластиковый, с единственной надписью - «Скаю - лично в руки». В тот же момент таймер погас окончательно, свет померк еще больше. А когда я поспешно обернулся, то оказалось, что маленького волшебника уже нет. Он просто исчез. Чисто по-английски, даже не попрощавшись. Ну, правильно - истинный лорд. Да и мне пора выбираться. Двери коснулся уже на ощупь. Она легко поддалась нажатию пальцев и стала открываться. Полоска света снаружи становилась все шире...
***
Ожидал увидеть охрану с направленными на меня стаммерами, молодого консула, злобного Мартела, Ксюшу, наконец, но в пещере было совсем пусто. Никого! Странно, неужели до сих пор не открыли дверь? Ладно, хорошо! Есть некоторое время на передышку и на то чтобы прочесть письмо. Хотя многое уже делалось ясно, загадок оставалось много, потому очень надеялся, что письмо как-то прольет свет на происходящее. Однако хотеть - не всегда значит сделать. Пластиковый конверт, никак не поддавался - он легко гнулся, даже сворачивался в трубочку, но не рвался и не ломался. Осмотревшись, увидел у стены несколько камешков и выбрал наиболее подходящий, с острой гранью. Провозился некоторое время, камень не оставил на пластике даже царапин - тупик. Наконец, воскликнув в сердцах: «Да открывайся ты, черт побери!» – я последний раз ударил камнем по конверту, для удобства манипуляций положенному прямо на пол, и он с хрустом раскололся. Внутри находился обычный листок, если что-то здесь, на чуждой планете, можно назвать обычным. Сложенный пополам, исписанный аккуратным убористым подчерком, он вызвал у меня такое волнение, что решил встать и пройти к выходу из пещеры, там, на потолке, находилось самое крупное отверстие, и освещенность была наилучшая. «Привет, Серый. – Так начиналось письмо. - Рад, что ты понял, кто я, иначе не отключил бы Разрушитель. Ты это читаешь, а значит, у меня всё получилось». Опаньки! Это что у него получилось, интересно? Ладно, читаем дальше. «Ты здесь, в мире, где я прожил долгую, счастливую жизнь и благодарен судьбе за это, хотя всегда скучал по всем вам. Жаль, никогда не узнаю, кто родился у Светы. Хотя теперь, полвека спустя, на девяносто девять процентов уверен - что такой же Федор остался в том времени». Мне стало сильно не по себе. Выходит я прав. Предок Ксюши действительно Энакин - то есть Федя. Фантастика, да и только. «Помнишь молнию в ночь, когда я пропал? Я прыгнул сразу после нее. Причина – да, стыдно признаться, но взяли на «слабо». Только теперь, прожив насыщенную, богатую событиями жизнь, спустя годы и годы, проведенные в поисках мудрости, я могу объяснить свое поведение тогда. Не вдаваясь в расчеты - Молния исказила пространственно-временную структуру, созданную порталом, в результате чего произошло раздвоение объекта, и одна копия, выпав из этой структуры - существование двух идентичных тел в одном времени и одной точке пространства невозможно, оказалась вне времени. А при закрытии портала высвободившаяся энергия позволила этой копии вернуться в наше пространство, но не время. То есть один «я» – здесь – в прошлом. Но, увы, несмотря на обширные знания и совершенные приборы, я так и не знаю, сколько лет отделяет нас. Одно лишь понятно — я в твоем прошлом, но насколько далеком? И проверить нельзя - портал будет окончательно готов дня через три, но… пройти не смогу. Встреча двух Федоров, а она теоретически возможна, фатальна для нас обоих. Путем эксперимента, суть которого ни ты, ни ученые обоих миров, понять не смогут, я выяснил, что при прохождении портала, меня может выбросить на Землю обратно в ту же временную точку, сколько бы лет меня от нее ни отделяло..." Бедняга, тебя отбросило примерно на двести пятьдесят лет. Так что, если и мог вернуться нормально – не в момент переноса, то куда? В восемнадцатый век? Е-мое! Так, ладно, дальше. «Так вот, другой Федор должен быть сейчас рядом с тобой». Ошибаешься, братишка, он сейчас фиг знает где! Мне еще предстоит его найти… «Если он есть - прошу - врежь ему хорошенько - и обними за меня. Я считал тебя другом… Больше, чем другом… Света права - кумиром. Я верю в тебя и сейчас. Поэтому ты избранный. И потому я тебе пишу — у тебя наверняка остались вопросы». Хмм, как будто у меня был выбор… Ну, ладно, пусть так. Вопросы остались, это верно. И не знаю насчет объятий – а врежу дяде Федору обязательно! « Спорим, тебя уже просветили – мое спасение невозможно и ровно через сутки я умру. Почему через сутки – это просто. Уверен - отключить таймер я попытался. Молод, горяч. А психологи в этом мире легко смогут обработать того мальчишку, каким я тогда был». Да уж, просветили – не то слово. « Ты уже должен знать, ведь, наверняка, задал правильные вопросы проводнику, не смерть ждет Федора, а потеря памяти на много лет. Это можно отменить, но решение за тобой. Отменить легко - дай Федору (трудно представить, что это уже не я) немного своей крови – как хочешь – можешь через раны (не бойся, проверился - и уж прости, спер твои презервативы), – можешь инъекцией, только не пить – нечего плодить вампиров. ))) Достаточно капли, и сработает антидот». Ух ты! Хорошие новости. Луч света в темном царстве, ёлки-моталки! Только бы найти Федьку до истечения суток! «Век не забуду тебе мое спасение. Прости, что так подставил... но я должен быть уверен. А людям этого мира, особенно генералам, нужен стимул и знание - если даже мы погибнем, враг проиграет». Как же все запущено! Ну, Федор! «Долго думал, как искупить вину... Ты уже понял, что искупавшись (во сне разговариваешь, учти на будущее) получил кое-какие возможности - читать мысли людей (исключения - инопланетяне и беременные женщины (Светка и Ксюша))... Представляю, какие мысли ты слышал от меня – эх, молодость! Еще ты должен видеть в темноте (стоит только захотеть), и последнее - совсем для смеха - возможность включать фонарь без ДУ – просто сказав «Люмос»... Тараса припугни... ))) Увы, всё, кроме зрения, исчезнет через три дня или раньше – когда прошел портал, но в этом мире добавится другое. И самое первое – переводчик. Сделанный мной (с помощью друга) прост и уникален, не думаю, что откажутся от него, даже много лет спустя. Как только ты наденешь его на мочку уха, а изучив психологию иномирцев, я уверен, что они дадут его тебе, переводчик «узнает» тебя и запустит программу. Самое меньшее, что ты сможешь после этого – понимать речь всех известных в этом мире живых существ. Выполнив программу, переводчик отключится». Офигеть! Так это все ты, дядя Федор?! Ну-ну, сколько же тебе было, когда это писал? Все еще мальчишка в душе? Хотелось бы знать, каким образом ты провернул все это! И что я еще могу? Интересненько! «Здесь всё, даже портал, заточено на твою ДНК. Случайно утащил твою расческу – на ней было несколько волосков, хранил их, сентиментальный дурак, всю жизнь, а теперь - пригодились. Управлять ты сможешь просто – на Земле такое даже не представить – прикосновением, мыслью, словами. Ты единственный, кто может открывать все, в том числе и портал - самостоятельно, без персонала, техники. То же и с бомбой. И им этого не изменить. Не злись за представление, я хотел тебя повеселить. Хорошо, если не пригодилось раньше, пригодится сейчас – можешь уйти в любой момент, даже если захотят удержать». Готов поклясться, что удержать захотят. Да уж, повеселил! Ну, молодец, дядя Федор. Мне это нравится. «После твоего возвращения на землю портал самоликвидируется через месяц. Нашим мирам еще рано общаться. Пусть эвакуируют всех в радиусе пяти километров и не пытаются обезвредить - ничего не найдут». Хехе. И кому я это скажу? Ладно, посмотрим, может, консул проявит благоразумие. Ах да, я ведь отключил-таки бомбу. По идее, они меня не только слушать, благодарить должны. Только вот не уверен ни в чем. Чую, проблемы еще будут. « Секрет изготовления разрушителя так и останется секретом. Никаких записей не осталось. Не думаю, что когда-нибудь его смогут повторить, и это меня радует. Я не один его создавал. У меня был соавтор. Никто о нем не знал и, надеюсь, не узнает никогда. Он попал сюда вместе со мной. Тоже чужой в этом мире, но чужой и Земле. Сын прекрасного мира, но не по внешности. Он предпочел находиться в тени, да оно и понятно. Если бы ты его увидел, понял бы - почему. Описывать его не буду, сам привыкал к нему несколько месяцев, ну а расставшись – всего год назад, даже скучаю, хоть и зануда был редкостный. Мы учились друг у друга всю жизнь. О его существовании никто даже не догадывался все эти годы. А сейчас он уже далеко – в своем мире, сообща мы в итоге смогли не только создать разрушитель, но и найти способ ему вернуться домой. И очень надеюсь, что у него все получилось, так же хорошо, как и здесь, а может, еще лучше. Скажу только, что это был гений, а знания и возможности, которыми он владел, недоступны никому ни на Земле, ни даже здесь. Это и хорошо. Не с нашими амбициями владеть подобной силой». Ах вот оно что! Еще один инопланетянин! По крайней мере, теперь хоть понятно, с чего Федор смог стать таким гением и создать этот чертов разрушитель. «На земле же – Бездонка будет еще много лет оставаться самым экологически чистым озером. Смело приезжайте туда отдыхать. Можешь построить там домик. Места действительно красивые». Хмм, может, так и сделаю. Если вернусь живым… «PS. Запомни – это важно! Ломка пройдет, если выпить два литра козьего молока - в течение 8 часов. ))))» Ничего не понял. Какая еще ломка? «PPS. И не будь занудой – спой для Ксюхи. Пока она еще рядом. Выполни последнюю просьбу сумасшедшего ученого. Ну, вот и все. Тайн больше нет. Будь счастлив! С уважением, Федор!» Спой? Да я готов даже сплясать, только одна малюсенькая проблемка. Ксюша обещала не простить мне отключение бомбы. Захочет ли выслушать хотя бы? Письмо вдруг стало жечь мне пальцы. Я невольно выпустил его из пальцев и как раз вовремя. Полыхнув синим пламенем, оно рассыпалось пеплом у моих ног. Какого черта?! Просто чудесно! И никаких доказательств теперь! Хорошо, хоть прочесть успел. Вот это подстава. Имея в руках письмо их национального героя, я мог рассчитывать, что меня, по крайней мере, выслушают, прежде чем пристрелить. Что за секретность? Сумасшедший ученый! Вот уж точно! И как я теперь докажу, что я и есть избранный, и меня-таки надо отпустить, причем вместе с Федькой? Да, бомба отключена. Но не уверен, что у них там, на двери, горит надпись: «Ура, товарищи! С разрушителем покончено!» Гораздо более вероятно, что они вообще ничего до сих пор не знают. И ожидает меня, всего скорее, не слишком ласковая встреча. Тем не менее, медлить уже бессмысленно. Пора отсюда убираться, неизвестно, что еще должно сгореть синим пламенем. Н-да. Юморист этот Федор! Я оглянулся туда, где оставил пластиковый конверт. Так и есть, едва заметная зеленая лужица. Расплавился? Штирлиц, е-мое! Усилием воли подавил в себе бурю сожалений по поводу его судьбы. Не сейчас. Подумаю об этом потом. Только ступив в узкий коридор, я понял две вещи - проводника и одновременно лампочки у меня теперь нет, а это плохо – освещенность нулевая, и дорогу я не запомнил, кажись. Остается надеяться на везение. Я сделал уже несколько шагов на ощупь, больно ударившись локтем о какой-то острый выступ, как в мозгу всплыла строчка из письма. «Еще ты должен видеть в темноте (стоит только захотеть)… Увы, всё, кроме зрения, исчезнет…» Вот и проверим. - Я очень-очень-очень хочу видеть в темноте! Как бы я ни иронизировал, постарался произнести это с чувством. А классно, вообще-то. Мои глаза не превратились в локаторы, но видел я теперь прекрасно. Чуть-чуть это смахивало на режим ночного видения в фотокамере, разве что качество было намного лучше и не зависело от мощности батареек. А то, что все было в серовато-синеватом свете, так не страшно. Мог и не переживать, дорогу обратно я нашёл без труда, подобно ветке дерева, у которой все прутики направлены вверх, все ответвления были направлены в сторону бомбы, то есть - строго назад относительно моего продвижения. Так что гадать, куда идти, не пришлось ни разу. И еще одно открытие принесло мне некоторую радость. Оказалось, дословно помню текст письма. Не знаю, чем мне это поможет, но хоть что-то! Вот, наконец, и дверь. По-прежнему закрыта. И искореженный ствол стаммера все так же валяется на камнях. Как открыть-то? Кто бы подсказал. Или нет, как открыть и не умереть мгновенно? И интересно очень, кто меня ждет за дверью! Была не была, раз уж тут все заточено на меня, попробуем самый простой способ. - Сезам, откройся! Вот как ползу, так и отражаю!
Дверь не подвела и медленно поползла вправо. Не успела она открыться сантиметров на пять, как в щель тут же просунулся золотистый лом. - Стоп! – тихо скомандовал я. Дверь послушно замерла. - Господин Хранитель, - послышался возбужденный голос иномирца. – Получилось! Дверь начала открываться! Опаньки! Пытаются взломать? Так вот почему они до сих пор не прорвались к бомбе – похоже, уходя, я заблокировал дверь. А может, что-то сломал в их хитрых механизмах. Значит, открыть могу только я? Чудно! - Хорошо, - ненавистный голос Мартела я узнал сразу. – Продолжай, пока не откроется достаточно. - Сообщить консулу не удалось, связь не работает, - на этот раз местный сисадмин был в явной растерянности. - Я сам сообщу, когда посчитаю нужным, - холодно отрезал Мартел. – Продолжайте открывать. - Но приказ консула… - Солдат, ты будешь обсуждать мои приказы или работать? - Слушаюсь, господин Хранитель! Слишком по-земному это звучало. Но, возможно, переводчик здорово адаптировал их речи к моему восприятию. В любом случае, кое-что уже прояснилось. Значит, меня ждет не консул, а этот мерзкий тип Мартел. Понятно, что не один. Уж охрана со стаммерами наверняка при нем. Что задумал этот подлец? Пора выяснить. - Эй, ребята, - крикнул я, встав так, чтобы стаммеры не смогли поймать меня на мушку в эту щель. - Он здесь! – Лом, который безуспешно пытался увеличить проем, замер. - Слышу, - голос Мартела приблизился. Он заговорил по-русски: - Послушай, землянин. Если выйдешь спокойно, без глупостей, мы не причиним тебе вреда. Так я и поверил! - Я отключил разрушитель, - произнес я громко, - так что вы можете убедиться, что я действительно избранный. - Не кричите, юноша. Земную речь сейчас понимаю только я, а я прекрасно вас слышу. Вот козел! - Значит, вы слышали, что я сказал! Бомбы! Больше! Нет! - Весьма самонадеянное заявление, ничем не подкрепленное, кроме ваших слов. Выходите добровольно, и, может быть, вас не казнят сразу за угрозу безопасности всей планеты. А чего я ожидал? С трудом не поддался ярости, которая уже зрела в груди неприятным комком. Спокойно. - Позовите консула, и я выйду. - Не вам ставить условия, - хмыкнул Мартел. Черт! Изогнутая трубка коснулась моей груди, прежде чем я успел ее заметить. Почему я не надел рубашку? Хоть какая-то преграда была бы! Отстранить трубку было невозможно – она намертво присосалась к коже. - Я жду, - спокойно заявил Мартел, - выходите сами в течение десяти секунд, либо умрете прямо там. Не пытайтесь закрыть дверь. Трубка управляется дистанционно. Вот попал! Умру? И ведь – никаких оснований ему не верить. Черт! Выходить к этому гаду совершенно не хотелось, но выбора нет. Дверь, повинуясь моему приказу, снова поползла вправо, и вот я уже стою перед кучей охранников и насмешливо ухмыляющимся Мартелом. По крайней мере, три стаммера из десятка светятся красноватыми огоньками, хотя мне точно хватило бы и одного. Парень с золотым ломиком в руках, тот самый сисадмин – в простом сером костюме и чем-то вроде очков, отошел к внешней двери, спрятавшись за охранниками. Боится меня? Было бы смешно, если б все не было так печально. Вот так – окружили и обложили, словно опасного зверя. Полуголый, в одних серых штанах и ботинках, я чувствовал себя невероятно уязвимым, каждой клеточкой ожидая выстрела. Сволочи! С них станется. Мартел протянул руку и оторвал от моей груди короткую трубку, сложив ее, как гармошку. Я же едва удержался от крика. Больно, елки! На груди осталось красное пятно в районе нижнего ребра. Садист! - Хорошее оружие, - самодовольно заметил Мартел, спокойно убирая в карман смертоносную игрушку. - Наш консул просто мастер на такие милые вещицы. Весь в своего предка, недаром Дарта в его честь назвали. - А теперь проверьте бомбу и заканчивайте этот цирк, - произнес я. В глазах Мартела сверкнула злоба, но голос оставался мягким и вкрадчивым: - Сковать, - коротко приказал на иномирском, а пока – совсем по-земному, двое охранников одевали мне на руки, заломленные за спину, что-то вроде наручников, Мартел вещал по-русски: - Хорошо, землянин, что ты догадался найти кнопку с той стороны двери. Браво. А то неизвестно, сколько времени мы бы провозились со сломанной системой. Кстати, ты еще расскажешь мне – кто тебе помог проникнуть в бункер. Как же мне хотелось бросить ему в лицо, что никакой кнопки я не искал и сам открою любую дверь! Только ему это знать необязательно, и я промолчал. На шею мне Мартел собственноручно надел удавку, с которой я уже был знаком. Елки – невольно от нее отшатнулся, вызвав довольную улыбку на лице этого гада. Удавка сдавила шею. - Советую не делать резких движений, она настроена на скорость передвижения. Попытаешься побежать или дернешься – вот как сейчас, и даже я не смогу ничем помочь. - Мартел рассматривал меня с головы до ног самым оскорбительным образом. – И что в тебе нашла принцесса? То, что землянин? Могу тебя утешить. Даже если тебя казнят, а в таком исходе суда я почти не сомневаюсь, она недолго будет горевать. Ее жених намного симпатичнее тебя, а девчонки падки на смазливые физиономии, и уж гораздо более обеспечен, о знатности я даже не говорю, так что утешится девушка быстрее, чем трава прорастёт на твоей могиле. Хех, да он поэт! Плюнуть, что ли, ему в рожу? Или сказать, что я с ним сделаю перед тем, как покину эту чертову планету? А я ее покину, обещаю! Не знаю еще как, но сделаю все возможное. Жених, черт побери, знатный и богатый! Интересно, кто таков? - Куда его? – спросил один из охранников на иномирском. Мартел кинул на меня взгляд и сорвал переводчик, все еще прикрепленный к моему уху. Тот самый, новой модификации, который дал мне Дарт: - Тебе он пока не понадобится. Я мысленно пожелал ему подавиться этим переводчиком. Глупец действовал мне на руку. Теперь он будет свободнее говорить при мне с той же охраной, и, может, я смогу узнать что-то полезное. - В зеленую камеру. – Приказал Хранитель на иномирском. – Дверь запереть и ждать меня здесь! Парень с ломиком поспешно закивал и стал по стенке пробираться к испорченной двери бункера. - В зеленую? – переспросил охранник с красной кокардой на зеркальном шлеме. Главный, наверное. Похоже, он был удивлен приказом. - Но… - Плохо слышишь, Вард? - Консул приказал дождаться его и… - Консул только что сообщил мне по внутренней связи, что занят, так что постарайтесь выполнять приказы без промедления. - Да, господин Хранитель! - И открывайте уже двери, сколько можно здесь торчать?! Ого, дорогой Мартел, ты что-то темнишь. Какая спешка! Неужто боимся возвращения консула? И что за зеленая комната? Не нравится мне это! Внешние двери открылись, и меня вывели в большой зал с опасным полом. Сейчас пол был вполне мирным, наверное, отключили что-то. Я шел окруженный кольцом охранников и вынужден был выслушивать мерзости Мартела, который словно задался целью довести меня до белого каления. - Бедная принцесса Ксю, - говорил он, - так распереживалась из-за твоего глупого побега, что лишилась сознания. Консулу и принцу Ханту пришлось унести ее на руках. Хотя, по мне, Хант вполне справился бы один. Что может быть лучше, чем ласки любящего жениха? Я молчал, подавленный самим наличием этого жениха. Одно это выводило меня из себя, мерзавец мог бы так и не стараться. Понимал, что он мог врать, но ревность услужливо рисовала в голове неприятные картины. Мартел, раздраженный, видимо, моим молчанием, опустился уже до скабрезностей, и я едва удержал себя от резкого движения. Чуть заметный рывок, и удавка впилась в шею, грозя либо задушить, либо перерезать горло. «Эй, полегче!» - мысленно воскликнул я. Прерывать молчание не хотелось. Удавка чуть ослабла, и во мне вспыхнула радость. А может, и она меня слушается? Приказал ей еще больше ослабить хватку и чуть не рассмеялся, когда практически перестал ее чувствовать. Все же снимать не стал, пусть Мартел думает, что он в безопасности. Еще бы наручники снять мог, но их проверять не решился. Заметят – придумают что похлеще. По коридорам и переходам шли на этот раз недолго. Потом лифт. Все бы туда не поместились, и Мартел приказал остаться пятерым, остальным ждать его возвращения. Массивная дверь – похожая на дверь бункера, перед которой мы остановились, открывалась с помощью гладкой пластины, которую Вард прижал к центральной отметине той же формы. И отъезжала так же в сторону, а не растворялась. Неужели сукин сын думает, что меня это удержит? Меня бесцеремонно втолкнули в комнату, и дверь стала закрываться. - Эй, а наручники? – крикнул я поспешно. Мартел знаком велел замедлить дверь и ухмыльнулся: - Пускай побудут у тебя, землянин. Закрыть! Едва успел глянуть на зеленые стены, как дверь задвинулась до конца, лишив меня единственного источника света. Хорошо, я мог видеть в темноте. Настроив зрение, я первым делом освободился от удавки, которая неприятно соскользнула по голому плечу и упала на пол. Наручники не желали слушаться. Вот черт. Видно, совсем простые. Пытаться как-то вытащить кисти рук тоже было бесполезно. Но я все продолжал попытки, осматривая свою новую тюрьму. Кроме стен и голого пола, тут не было ничего. Даже экрана связи со всем этим сбродом. Ни кровати, ни стула – вообще ничего. Вроде не страдал никогда клаустрофобией, но в какой-то миг стало казаться, что задыхаюсь. Может, тут и воздуха нет? Как не хотелось открывать дверь со скованными руками, но, видно, придется. Ух, мне показалось, или потолок стал ниже? Уже рукой, кажется, мог до него дотянуться, если бы руки по-прежнему не были скованы за спиной. И воздуха уже конкретно не хватало. - Открывайся! – рявкнул я двери, но ничего не произошло. Хватая ртом воздух, я опустился на колени, точнее, упал, потеряв равновесие. Засмотрелся на потолок. Я что – в камере смертников? От кого избавлялись таким образом раньше? М-да, не о том думаю! Значит, Мартел решил от меня избавиться! Причина может быть только одна. Чтобы никто не узнал о разрушителе! Об отключении… Черт, как плохо-то, кажется, теряю сознание. Упершись руками в пол, я нащупал что-то тонкое и острое, прежде чем упасть на спину. Ах, да, змейка. Она живо обвилась вокруг запястья. - Разрежь наручники, - с трудом проговорил я. О чудо! Повиновалась. Несколько секунд, и кольцо с одной руки упало. Но потолок был уже совсем низко. На колени уже не подняться. Эй, да что ж такое! Я же все могу. У меня тут походу «god mode». Уперся в потолок рукой и просипел: - Стоять. Остановился. - Воздуха мне! – Сам поразился своему шепоту. Отверстие возникло прямо в потолке, откуда со свистом ворвался воздух. Эге. Тут что – уже вакуум был? Я все дышал и дышал, наслаждаясь свежим воздухом с ароматом каких-то цветов. В голове стало проясняться. - Расширить отверстие! – Не удалось уйти через дверь – уйдем другим путем. Дыра в потолке начала увеличиваться. Наконец, достигла достаточного размера, чтобы я мог пролезть. Прикосновением остановил. Круто. На второй руке никакого следа наручников тоже не было – видно, змейка постаралась. Подобрал ее с полу и сунул в карман, может, пригодится еще. Послушная тварь. Уцепился за края отверстия руками и, подтянувшись, поднялся на ноги. Боже! Да это же крыша. Наступила ночь, небо усыпано звездами. Что-то очень похожее на луну, разве что раза в два крупнее, ярко освещает далекие и близкие горы. Ну, отлично, по крыше может получиться быстрее. Найти консула, рассказать про Мартела. И, может, остановить что-то непонятное… Сколько там осталось до Фединой смерти? В мозгу отчетливо прозвучал ответ. Полчаса? Почему? Ведь было пятнадцать, не могло столько пройти. Я ведь не терял сознания. Не верить системе я не мог. Значит, меня попросту обманули? С какой целью? И ведь на таймере бомбы было время… Ах, вот оно что! Разрушитель останавливал время на двенадцать часов, а потом начинает новый отсчет? И все это знали? Уж, консул – наверняка! Елки, не до того уже. Срочно найти парня! Плевать на все бомбы и всех Мартелов вместе с консулами. Я запрыгнул наверх и пожалел в который раз, что расстался с рубашкой возле разрушителя. Уж ледяному ветру приказывать я точно не мог. Но зданию мог. - Веди к Федору! – то ли подумал, то ли приказал я. Неровная крыша потемнела еще больше, оставив узкую серую полоску, начинающуюся у моих ног. - Вверх! – Потолок моей камеры, чуть не превратившейся в склеп, начал стремительно подниматься. Как только он сравнялся с остальной крышей, я бросился бежать по полоске. Холод только подбадривал, заставляя шевелиться быстрее. Наслаждаясь свободой, легко перепрыгивал через небольшие возвышения, встречающиеся через каждые тридцать метров. Ну и огромное же здесь здание! Вот и конец серой линии. Интересно, что там внизу. - Открыть проход вниз! – Пол под ногами стал расходиться, и я едва успел отпрыгнуть. Совсем не хотелось лететь вниз. Заглянув, я убедился, что прав. Под ногами находился тот самый огромный зал, правда, людей совсем мало. Всего три девицы. Наверное, только обслуга. Они не спеша убирали со столиков посуду и косились на Федора. А этот оболтус спокойно похрапывал в огромном кресле. Сколько до его смерти? Семнадцать минут? Что? Почему так стремительно бежит время? Здесь оно быстрее? Вот черт! И как быть? Прыгая, разобьюсь без вариантов. На обход времени нет. Разве что… Да! - Опускайся! – Каменная твердь под ногами дрогнула и начала снижаться. Дааа! Вот что значит "режим Бога"! Во всей красе! Девицы, к моему счастью, как раз покинули зал. Так что пугать никого не пришлось. Оставалось метра два, когда я остановил крышу, велев ей подниматься назад, а сам прыгнул вниз. Не самое удачное место для приземления – столик перед дядей Федором. На удивление – прыжок на него столик выдержал с честью, а вот тарелка с фруктами полетела на пол, со звоном разбиваясь о причудливую мозаику. Федя испуганно открыл глаза и уставился на меня. - Нож есть? – быстро осведомился я. - Нет, - он растерянно покачал головой. Я спрыгнул на пол и огляделся. Эх, ничего режущего вокруг. Змейка! Вот и пригодилась. Намотал ее на ладонь: - Маленькая ранка! Черт, да нет же. Стой. Что по ее мнению маленькая, неясно, но кровь у меня хлестала будь здоров. Надо четче формулировать свои желания. - Серег, ты чего? – Федор удивленно смотрел на мою ладонь, даже поднялся из кресла. - Быстро! Дай руку! Этот дурачок сначала спрятал ее за спину. Но, повинуясь моему повторному приказу, а рявкнул я неслабо, поспешно протянул мне свой кулак. Я и забыл, какие огромные у него кулаки. - Разожми! Переверни! Змейка мягко легла на его ладонь. - В четыре раза меньше, чем у меня! – приказал я хищной удавке. Послушалась. На ладони у Фёдора выступила крупная капля крови. Спрятал в карман испачканную кровью удавку и крепко пожал руку Федора. - Поздравляю, братишка, ты не умрешь! Парень недоуменно смотрел на меня несколько секунд, побледнев как полотно. - Ты… отключил… бомбу? - Да! Живем, дядя Федор! Погостили, пора и честь знать! А он все стоял, не выпуская мою руку, широко раскрыв свои удивительные чистые голубые глаза, и по щеке вдруг скатилась крупная слеза. Господи, он же всего лишь мальчишка! В горле у меня появился комок. - Серег… - Все, проехали. Отпусти мою руку, пожалуйста, и пошли отсюда. Пока я тут кровью не истек. Федька судорожно вздохнул и вдруг решительно полез в карман. На ладони у него лежало что-то, похожее на стирательную резинку. - Вот! Прижми к ране! Я так и сделал. Твердая штука зашипела, обесцвечивая кровь. Похоже на перекись. Рана защипала, заболела, а потом сразу успокоилась. Я поднял брусочек и с удивлением посмотрел на свежий рубец. Лихо! Федор приложил к своей маленькой ранке, и у него заживление прошло еще быстрее. - Поранился тут, когда разбил бокал, - пояснил он, и лицо его осветилось широкой улыбкой. – Дарт дал, а потом не забрал. - Дарт? Федя замялся. На щеках появился румянец. - Вообще-то Амун, но она передала мне через Дарта. – Туманно пояснил он. Ну, начинается. Влюбчивый ты у нас, дядя Федор, просто страсть. - Пойдем, Ромео, - хмыкнул я, заставив парня покраснеть еще больше. – Знаешь, где выход? - Д-да! - Тогда вперед! Мне еще Ксюшу найти надо! ***
Только что видел возле себя Федора, выходя в двери зала, как вдруг, все вокруг стало искажаться, рушиться, разлетаться на мелкие кусочки, и я очнулся, весь в холодном поту, все еще чувствуя, как куда-то проваливаюсь. Елки, где я? Попытка вскочить, а я лежал на чем-то твердом, окончилась плачевно. Со всей дури ударился головой о потолок. Из глаз посыпались искры, и я некоторое время просто лежал, сжимая голову руками, ожидая, когда пройдет боль. Руки были мокрыми, но, кажется, это не кровь, просто влажные волосы … Так, потолок низко, значит я все еще в зеленой камере? Разлепив глаза, стал осматриваться. Темно-то как, елки! Так-так, зрение! Я же в темноте могу видеть! То ли от удара головой, то ли от того, что еще не совсем проснулся, ночное видение настроить удалось не сразу. И голова – мало того, что все еще ноет от удара, наверное, шишка будет здоровенная, так еще какая-то тяжелая и слегка кружится. Наконец убедился – я все в той же камере, потолок так низко, что сесть невозможно. Но хоть руки свободны, значит, наручники снять я успел до того, как потерял сознание! Интересно, сколько я здесь пролежал? Понятно – что спасение Федора и вся эта беготня по крышам – скорее всего, приснилась, но сон мог длиться и минуту, и час. В первую очередь надо отделить сон от реальности. Что случилось-то? Помню опускающийся потолок. Эти сволочи все же хотели меня убить! Злость мешалась со страхом. А вдруг ничего не получится?! Так! Я часто задышал, справляясь с накатившей тошнотой. Елки, так плохо мне давно уже не было. Даже тяжелое похмелье было ничто по сравнению с тем, что я чувствовал сейчас. Как же тяжело соображать в таком состоянии! Что было дальше? Я упал? Нет, сначала стал задыхаться, потом упал, змейка справилась с наручниками… Змейка! Стал шарить рукой по полу и наткнулся на нее, сунул в карман. Может это и сон был… Как же обидно-то! Но вдруг - это так же инструкция к действию? Вот только отверстия в потолке никакого нет. Хотя, воздух поступал точно, чувствовал легкий ветерок, от которого уже основательно замерз. Допустим, у меня все же есть «god mode». Значит, надо действовать, а не валяться здесь с несчастным видом. Елки, почему так хочется просто умереть? После нескольких вялых и безуспешных попыток заставить потолок устроить мне выход на крышу, приказал ему подняться и – о, счастье! - он стал ползти вверх. Пусть очень медленно и как-будто неохотно, но получилось же! От этих усилий я весь взмок, хотя еще даже делать ничего не пришлось. Только командовать… Дааа, во сне все было гораздо легче. Получается, я могу только то, что может сам комплекс? А чем плохо? Ведь, собственно, не так уж и мало я могу! Так что, не будь размазней, Серега! Подъем! Кое-как смог подняться на ноги и сразу же согнулся пополам. Вот гадость! Чего же съел такое, что пришлось столько блевать. Похоже на отравление. Когда спазмы, наконец, отпустили, остался совсем без сил. К тому же, меня реально потряхивало и все еще тошнило. Пошатываясь, пошел к двери, сожалея, что нечем прополоскать рот. Есть у них тут санузлы вообще? Ужас, что рвота повториться, никак не хотел отпускать, и я медленно и часто дышал, стараясь не делать резких движений. Как же это все не вяжется с образом Избранного. Голова болит, замерз, трясет - то ли от холода, то ли от страха, да еще сильно тошнит. Герой, блин! Дверь открылась с трудом. Сложная какая-то. Только от громкого приказа и одновременного прикосновения, она дернулась и стала отъезжать. Не стал ждать, когда откроется полностью, протиснулся в коридор и только тогда спохватился, что даже не глянул по сторонам. На мое счастье, охраны не было, но дверь оставлять открытой не стоило. Стал закрывать, оглядываясь и нервничая все больше. Так и казалось, что охрана появиться в любую секунду. Беда в том, что как только отрывал руку от двери, она останавливалась. Еле дождался характерного щелчка. Обрадовался, но ненадолго – а куда бежать-то? Думай, Серега! Думай! Ох, чего ж так плохо-то? Пошел направо – оттуда мы и пришли, если мне не изменяла память. Открывал по дороге почти каждую дверь, а их вокруг было много. Причём, все простенькие – открывались быстро. Но елки – это что, камеры? Как и в моей, в них ничего не было, разве что в одной стояла кровать. Повезло только на пятый, а может, десятый раз – чьи-то хоромы. Может начальника тюрьмы? А не важно – главное, внутри никого нет! Первым делом глотнул воды и прополоскал рот. А тут даже лучше, чем у Дарта, не только душ, еще и ванна – больше похожая на маленький бассейн, но любоваться нет времени. Надо уходить. Взгляд на фрукты в вазе едва не спровоцировал повторный приступ. Превозмогая слабость и отвращение, вернулся к раковине и стал пить воду, пока, не понял – все, больше не могу! Ненавижу это делать, но когда-то мне такой способ помог. Рвало долго, но зато сразу почувствовал себя лучше. Уф, кажется, жизнь становиться не такой ужасной! Чем же я так траванулся? Холодная вода освежила и, поддавшись порыву, подставил гудящую голову под сильную струю. Жаль, нельзя просто облиться – никаких емкостей не увидел. Но, вытираясь очень мягким полотенцем, почувствовал себя почти нормальным человеком. Теперь можно и Федора спасать! Не удержался и немного похозяйничал в гардеробе неизвестного обладателя этих богатств. А мысль-то неплохая. Надо, наконец, одеться! Черт, да тут все только женское! Вот повезло-то! Но должно же найтись что-то для меня. Ага, нашел! С чувством глубокого удовлетворения, натянул на продрогшее тело что-то вроде майки и плотный серый свитер с капюшоном. Классная одежка! Заметил в углу скафандр и шлем тут же лежал и ботинки специальные. Но одевать не стал. Во-первых, размер маловат явно, раз хоромы принадлежат девушке, и потом - не хотелось терять время. Покинув гостеприимные апартаменты, замер, прислушиваясь. Голова болела, пусть и значительно меньше, в животе все еще творилось что-то непонятное, но хоть тошнота отступила полностью, а теплый удобный свитер уже начал согревать. А вот и охрана! Может, слух у меня обострился, может, просто повезло, но нырнуть обратно в комнату неизвестной девицы, успел до того, как они вывернули из-за угла. Дверь закрылась бесшумно. Елки, нервный я какой-то. Собраться надо! Как выяснить, прошли они или нет? Звукоизоляция у них на высоте! Ну, не вечно же здесь стоять! Беспомощно огляделся и вдруг увидел кое-что получше, чем навороченная джакузи и шикарная кровать. На стене висел экран! Как же я сразу не заметил? Темный конечно, отключен, но надеялся включить его без проблем. Так и получилось, но вид Дарта, которого узнал сразу, был совсем не тем, что я хотел увидеть. У кого же из дам настроена прямая связь с консулом? Кто хозяйка этих покоев? Ксюша, Амун? Не хотелось бы оказаться застигнутым здесь черноволосой красоткой! Дарт на экране вздрогнул и взглянул прямо мне в глаза. Черт, не до тебя сейчас, консул. Извини. Велев монитору подключиться к охранной системе и сделать меня невидимым для остальных, я стал быстро просматривать трехмерное изображение всего комплекса, неторопливо вращающееся так, как я хотел. Вот бункер с бомбой, судя по желтым точкам, кто-то один внутри – в пещере с разрушителем, двое у внешней двери. Так, фиг с ними. Где Федор? Ага, нашел. Далеко же мне топать по всем этим переходам. Радует, что он один, в какой-то комнатке. Может спит? О елки. Прямо на моих глазах к нему присоединился кто-то еще. Ладно, разберемся! Нда, охраны повсюду море. Опаньки. А куда эти-то направляются? Черт, Дарт явно узнал, откуда был вызов! По мою душу охраннички, не иначе. Ждать, пока они ворвутся и арестуют меня, не стал. Хоть мне эта мысль и не очень нравилась, но решил попробовать одеть скаф – слишком он был похож на одежды охраны. Плюс черный зеркальный шлем. Может, прокатит и смогу смешаться с толпой? Сказано – сделано. На удивление, скафандр, который натянул поверх одежды, пришелся впору, а может, подстроился под мой размер, слишком уж удобно сидел. Да уж, явно не Ксюша и не Амун были хозяйками этого великолепия. Может, сам Дарт? Так и быть, потом его спрошу. С застежками даже не пришлось справляться – вот это я понимаю, прогресс, все застегнулось само. Также и суперская разгрузка, обнаруженная на полочке за скафандром. Одел шлем и сразу оценил его преимущество. Зеркальное стекло имело миниатюрный встроенный комп, который я сразу перенастроил так, как мне было нужно. Уж не знаю, как управляли им иномирцы, но мне достаточно было мысленных приказов. Ну вот – теперь ботинки. А удобные – мягкие, легкие и точно моего размера. Чего только не было в разгрузке – но я узнал только оружие – целых два стаммера разных размеров, и фонарик. Разбираться с остальным - просто не было времени. Уйти не успел, увидел на маленьком экране с десяток охранников, врывающихся в апартаменты. Ну что я мог? Приказать комплексу устроить дымовуху? Да с этими шлемами, они ее могут и не заметить. Тогда дезинформацию. Велел компу сообщить всей группе, что объект покинул помещение и в данный момент направляется к бункеру. Сработало на отлично. Ускользнуть вслед за дружно покидавшим апартаменты, отрядом, не представило труда. А охранник на выходе, которого оставили на всякий случай, вытянулся и отсалютовал мне почти по-земному. Вот и славно. Я снял палец со спуска на стаммере, который до этого, по примеру остальных, взял в руки. Значит, скафандр и шлем соответствуют какому-то высшему чину. А я и не против. Лишние жертвы мне точно не нужны. Теперь только вперед. Отстал от отряда на первом же повороте, и в темпе направился совсем в другую сторону – к месту локализации Федьки. Экран внутри шлема очень точно указывал дорогу, и заблудиться мне теперь не грозило. Встречающиеся охранники либо проходили, не обращая внимания, либо отдавали честь, а отчего это зависело, так и не понял. Пару раз кто-то пытался со мной связаться по переговорному устройству, но я твердо отклонял все вызовы. Сначала Федор, затем Ксюша, а уж потом все остальное. Оставалось два поворота зигзагом по коридору, и я ускорил шаг. До этого старался не бежать, чтобы не привлекать внимание иномирцев. И сообщение компа о неком бойце впереди не принял во внимание, сколько уже таких прошел. А вот и он – в скафандре, как и остальные. Глянул на меня мельком и вдруг резко затормозил, преградив дорогу. Стаммер я успел засунуть в разгрузку, о чем сразу пожалел - сноровки быстро его выхватывать у меня не было. Но охранник повел себя странно, черное широкое забрало, просветлев, растаяло, открыв вполне дружелюбное лицо незнакомого парня. Заговорил на иномирском: - Это ты, Дарт? Что за шутки? Своего добра мало? Ксю сказала, ты пошел встречать совет… «Идентификация!» - отдал я приказ компу, опомнившись от удивления. «Принц Хант», - прозвучало где-то в голове. Вспомнил, кто этот красавчик, мгновенно. Так это его скаф на мне? Ну-ну! И откуда столько злости взялось, не знаю, но аж зубы заскрипели. Тем не менее, тоже приказал стеклу растаять, дав ему полюбоваться на свою физиономию. - Как видишь, я не Дарт. – Удивление и замешательство Ханта длилось недолго. - И откуда у тебя мой скаф? – Спросил он по-русски. - Позаимствовал в одной интересной комнате. - Кто ты такой вообще? – Упоминание о комнате явно не понравилось принцу. А вот кто я такой, он уже явно понял, раз перешел на русский. - Тот самый землянин, который уведет у тебя Ксюшу. - Ух ты. Что, правда? Тот самый землянин? – Издевательски ухмыльнувшись, добавил: - Это я жених Ксю, и она только что сказала мне «да» - во второй раз. А где окажешься ты через десять минут, даже представлять не хочется. - И не трудись. Жених – это поправимо. Прынц, говоришь? Что – и жеребец белый в комплекте? Так вот, красавчик. Ксюша любит меня. Так что не светит тебе с ней ничего! - Слушай, умник, - в лице Ханта появилось высокомерное презрение, - ты здесь никто и звать тебя никак. Кажется, так у вас говорят? Я только что от Ксю, она назначила дату свадьбы, так что один неудачник с Земли, который чем-то ее сильно расстроил, уже в пролете. Сечешь? Свадьба? И когда успела? Чем это я ее расстроил? Узнала, что отключил разрушитель? А принц Хант продолжал усмехаться: - Глупо было не воспользоваться таким шансом. Должен же был ее кто-то утешить. Сам понимаешь, клин клином вышибают. А слезы девушек высыхают очень быстро, когда рядом настоящий мужчина. Можешь не верить, но я только что из покоев принцессы, где славно провел время со своей невестой. Кровь ударила в голову, я зарычал и от души врезал кулаком в челюсть принца. Хант отлетел на пару метров, с грохотом упав на пол. Что было дальше, начисто стерлось из сознания, опомнился от какого-то громкого звука в шлеме. Принц валялся на полу в полубессознательном состоянии, с окровавленным лицом, странно съежившись. А я нависал над ним со сжатыми кулаками. Подозрение, что я избивал его ногами, вогнало в тоску. Выпрямился, тяжело дыша и отступая на шаг. Не похоже, что убил, вроде дышит. Да и скаф должен был хоть как-то защитить... Хотя ботинки на мне... Черт! Наверное, все ребра переломал этому гаду! Парень вдруг открыл глаза, с трудом приподнялся, опираясь на локти, даже не пытаясь подняться. Я видел, что ему больно, но удовлетворения это не принесло. Хант улыбнулся окровавленными губами и прохрипел: - Поднял руку на принца крови, плебей?! – Глаза у него закрылись и он бессильно снова рухнул на пол, пришлось напрячься, чтобы услышать остальное: - Если надеешься после этого выжить, ты оптимист просто! Черт, как же тошно! Не от угроз, от того, что натворил... - Ну, это мы посмотрим! – Разговаривать не хотелось совершенно. – Только тебе совет – не лезь больше к Ксюше, ясно? Видно было, какого труда ему стоит повернуться на бок. Глаза яростно сверкнули, снова открывшись: - Ты что, не понял, уродец? Сейчас здесь будет тьма охраны, и что ты будешь делать? - он закашлялся и сплюнул красную от крови слюну, судя по странному стуку – вместе с парой-тройкой зубов. - Я уже вызвал. А о Ксю забудь. Мне все равно, что там у вас было, я тоже не ангел, но она моя, а ты подохнешь. Суд у нас быстрый. Пока он говорил, я сумел кое-как взять себя в руки. Е-мое, чем я занимаюсь? Ксюша… Возиться с Хантом - просто нет времени! Но и оставить его так – я не мог. Угрозы не пустые, скорее всего. Заметив в трех метрах какую-то дверь, схватил принца за шиворот и подтащил к ней, раскрылась мгновенно. Маленькая комната с кроватью и чем-то вроде умывальника. Втащив туда Ханта, не стал слушать его стонов и угроз, велел двери заблокироваться, не открываться без моего приказа, а все приказы принца блокировать полностью. Восстановив защитное стекло, на экране шлема увидел, что Хант не врал. Ко мне со всех сторон двигались бойцы с приличной скоростью. Велел компу передать всем им приказ, отменяющий все предыдущие, и направить в другую часть комплекса. Комп не подвел, похоже, доступ у меня был нехилый. Точки бойцов на мгновение замедлились, а потом дружно поменяли направление. Вот так. Еще несколько шагов до поворота, потом к первой двери. Там Федор, но вот почему не один? Послушно распахнутая дверь – и картина маслом. Федор заметил меня первым, удивленно округлил глаза, и я опять убрал стекло шлема, чтобы не пугать его больше, чем нужно. Девица обернулась и тоненько вскрикнула. - Одевайся! – Рявкнул я парню. Меня все еще трясло от «разговора» с принцем. – Уходим! Федор вскочил было, но тут же безвольно опустился на кровать, уперся локтями о колени и закрыл лицо руками. - Все напрасно, Серый. – Глухо произнес он. - Осталось двенадцать часов. Я больше не могу ни спать, ни развлекаться, ни думать... Кажется, я с ума схожу…Что мне делать? Столько было муки в этом вопросе, что у меня мурашки по спине побежали. Ах да, забыл, зачем вообще спешил! - Есть нож? Что-нибудь режущее? – быстро спросил Федьку. Не отрывая рук от лица, он помотал головой. Да, беда с парнем. Совсем раскис. - А у тебя? Девица, в ужасе смотревшая на меня, похоже, не поняла вопроса. Закутавшись в какое-то покрывало, она прижималась к стене, готовая расплакаться. Елки, нашли же ему девку. Сама ребенок еще. Вспомнил про змейку, но ее долго доставать, скаф расстегивать. Потому порылся в разгрузке. Чего тут только не было. Не стал рассматривать, долго. Запросил комп, с трудом сформулировав проблему. Ну вот – сразу ведь мог. Маленький инъектор удобно лег в ладонь. Под руководством компа воткнул в вену на запястье, освободив руку от перчатки. Полупрозрачный шарик выше иглы наполнился красным, ничего нажимать не пришлось. - Дай руку, - скорее предупредил, чем попросил я Федора. Сам уже схватил его руку и нащупал вену. Так надежнее – сразу в кровь. Воткнул, и шарик тут же опустел. Готово! Федька запоздало ойкнул и побледнел. - Ты что, совсем уже? – Он явно был ошарашен. Я сунул инъектор в разгрузку и попытался улыбнуться: - Все, опасности больше нет. Не умрешь. - Чего? - Федь, я смог отключить разрушитель и узнал, как тебя спасти. В его потемневших синих глазах вспыхнула надежда: - И как? - Все уже, можешь дышать ровно, надо было влить тебе каплю моей крови. Внимательно глядя в глаза, поверил почти сразу. Кивнул коротко, отводя взгляд. Нда, как же сон не похож на реальность, вместо ножевых ран – незаметные точки на запястьях, вместо нежно красневшего мальчишки передо мной разом повзрослевший парень. В лице добавилось жесткости. Он посмотрел на запястье и хмыкнул: - Обязательно колоть было? Ненавижу иголки! Лучше бы ножом порезал. - Слушай, ты, неблагодарный… - Да ладно тебе. Ну, и чего мы ждем? – Он начал поспешно одеваться. – Ты знаешь, как выйти отсюда? Надо же, ожил! - Найдем! – Я оглянулся на девицу, которая, похоже, немножко успокоилась. – Брысь! Глаза испуганно расширились, но поняла она меня отлично. Умудряясь ловко оставаться полностью закутанной в покрывало, соскользнула с кровати и бросилась к «ванне». - Я готов, - Федька застегнул рубаху и притопнул высокими ботинками. - А скафандра тут нет случайно? – поинтересовался я, осматриваясь. - Нет, ты что, пошли скорее! - Ладно. А с девицей что делать? - Это ее квартира или как тут называют. – Федор пожал плечами, даже не обернувшись на свой утешительный приз. Ему натерпелось теперь уйти, и я его понимал. Самому до жути надоел этот чужой мир. Все! Портал – и домой! - Домой, на Землю? – Словно читая мысли, спросил Федор, быстро шагая рядом. - Да - Знаешь, даже жаль, целый мир - такое приключение, столько всего интересного... - начал Федька, но я зло прервал его: - Так оставайся, я тебя не тяну, если так увлекся... - Нет, ты понимаешь… Я же просто. - Тебе все равно, что тебя ждут? Тарас, Светка, родители? - Да пошутил я! Ну, ты чего, Серый! Я остановился и внимательно посмотрел в его глаза: - Ты в самом деле смог бы здесь жить? Забыть все – Землю, друзей, семью, племянника, который скоро родится? Его лицо стало слегка виноватым, он пожал плечом: - Не факт, что родится именно мальчик. - Ты вообще понимаешь, что я говорю? Остаешься или нет? - Я! Пошутил! Ну, извини! Я бы остался только, если бы ты.. - Ну, так я – не останусь! Мне даром эта жизнь не нужна. Понял? Да если бы даже озолотили… - Понял! Я же извинился, Скай! Домой! Конечно, домой! - Ладно, проехали. Мы зашагали дальше, благо никто не встретился больше и на экране чисто. Вот ведь балбес! А я тоже хорош – весь на нервах, а все потому, что практически и не прекращал мучительно думать о Ксюше. Не мог Хант настолько все извратить. Значит, она что-то уже знает и ненавидит опять? А может, и решила, что с нее хватит, недаром принц выглядел таким довольным. Вернулась к нему? Н-да, надо было пристрелить его! Уф, нет, не вариант! Надо решить одно – есть ли смысл навестить Ксюшу? Почти ясно, что она вряд ли захочет меня видеть. А уж уйти со мной на Землю… Стоит ли напрасно мотать себе нервы? Не проще ли будет – все забыть? Хотя бы постараться. Вычеркнуть ее из жизни, и весь этот мир, портал, озеро… Тут ее дом, друзья, семья. Тут жених – настоящий принц. А я кто? Может, он пра Вот как ползу, так и отражаю!
Оставлять Федора в коридоре не решился. Слишком он впечатлился этим миром. Не хватало мне еще сюрпризов. Потому, скрепя сердце, взял с собой. Прошел через две двери без проблем. Это покои принцессы или крепость? Федька молчал и только перед третьей пробормотал: - А что ты еще можешь? - Много чего. Некогда сейчас рассказывать... Дверь не открывалась. Попробуем, как в камере… пошла! Отъезжала в сторону безумно медленно и в то же время – слишком быстро. Мысль, что сейчас что-то решиться в моей жизни, просто выматывала. За дверью оказалась полупрозрачная штора сиреневого цвета, которая слегка колебалась от ветерка. Сдвинул ее в сторону и увидел обеих. Сидели в удобных креслах, одетые, как самые настоящие принцессы – в какие-то красивые платья. Ксюша в белом, а Амун в черном. Заметив нас, обе повернули головы, но Амун осталась спокойно сидеть, а Ксюша вскочила. На какой-то безумный миг вспыхнула надежда, что сейчас она бросится мне в объятия, но первые же ее слова заставили почувствовать почти болезненное разочарование. - Мне все равно, что ты беспокоишься... – начала она, но оборвала себя на полуслове, когда я поспешно сорвал с головы шлем. Ведь она приняла меня за этого мерзавца. - Ксюш?! Она сильно побледнела, смотрела на меня, как на привидение, и даже отшатнулась, когда сделал к ней шаг. Да, все хуже, чем надеялся! - А вот и спаситель планеты, - нежно пропела Амун. – Здравствуй, Федор! - Амун, выйди. Нам надо поговорить с Ксюшей! - Нет! - тут же воскликнули обе девушки в один голос. Только в одном звучала ленивая уверенность и царственный отказ, а вот в голосе моей любви – испуг и чуть ли не ненависть. Ах так! Раздраженно глянув на ни в чем не повинного Федьку, заметил, как восхищенно он глядит на Амун, и разозлился еще больше. - Да, пожалуйста! Решив не обращать внимания на наглую принцессу Амун, снова повернулся к Ксюше и встретился с упрямым взглядом зеленых глаз. - Итак, какие ко мне претензии на этот раз? - Откуда у тебя скафандр Ханта? - Какая разница? Я… - Что ты с ним сделал? – перебила Ксюша с явным беспокойством. - Ничего с ним не случилось, - отрезал я, - не переживай, жив твой жених! Мы покидаем твою планету, и я пришел попрощаться с тобой! - Что значит жив? Где он? - Да, где мой брат? - вмешалась Амун. - - Я никак не могу с ним связаться! Черт знает что! Совсем не так я представлял себе этот разговор. Стоп! Так он брат Амун! Так вот кого мне напомнили его раскосые глаза. - Отдыхает! Тебя так волнует судьба Ханта? – Я в упор глядел на Ксюшу, и то, что она покраснела и отвела глаза, наполнило меня такой горечью, что в голове зашумело. – Ну, так что? Ксюша вздернула подбородок, но с ответом не спешила. Федор что-то уронил на пол, и я понял, что не могу разговаривать нормально в таких условиях. - Федь, подожди меня в соседней комнате! - Хорошо, - потоптавшись на месте, парень зачем-то поднял с полу цветастую подушку и задумчиво огляделся, видимо, гадая, куда же ее пристроить. При этом мял подушку, глаза то бегали, не решаясь задержаться на Амун, то вдруг самым наглым образом упирались в глубокий вырез ее платья. Я наблюдал за этим молча, немного обалдев от его поведения. Но окончательно убедившись, что больше всего ему хочется положить к ногам Амун не только подушку, но и самому пристроиться где-то рядом, кашлянул и так на него посмотрел, что парень вздрогнул и виновато опустил глаза: - Серег, ну я это… Сейчас… Тем не менее, у него хватило наглости исполнить свое желание. Внезапно решившись, в два шага пересек комнату и протянул свой трофей Амун. - Спасибо, - ласково пропела принцесса, одарив его самым красноречивым взглядом. - Могу я чем-то… помочь? Нее, Федор сейчас дождется. Да пошли они к черту со своими играми! Не стал больше дожидаться адекватности от парня, попавшего под огонь обольстительных глаз. Злой, как черт, резко подошел к Ксюше, схватил ее за руку, прежде чем она успела отшатнуться, и, не обращая внимания ни на ее возражения, ни на удивленный возглас Амун, быстро повел в соседнюю комнату. - Федя, оставайся здесь! - приказал этому влюбчивому созданию, но, что он меня понял, уверенности не было. Да и ладно! Его спас. Теперь попробуем спасти себя. *** Сколько я уже всего видел в этом мире, но эта комната меня потрясла и заставила остановиться так резко, словно я налетел на стену. Это была не просто спальня – это был символ богатства и процветания, покои Шахерезады, или пещера Али-Бабы. Боже мой, даже в сокровищницах, которые так любит показать в конце приключенческого фильма Голливуд, не бывает столько бижутерии и прочей мишуры. А тут была вовсе не бижутерия! Здесь были килограммы золота, драгоценностей самых причудливых форм и размеров. Поразительно было, что тут ценится то же, что и на Земле. Ксюша вырвала руку, воспользовавшись моим замешательством, прошла вперед, как ангел в своем белом платье, и улеглась на богатое ложе. Иначе назвать это чудо из золота, сплошь инкрустированное драгоценными камнями, с периной небесно-голубого цвета, язык не поворачивался. - Ну что? - Ксюша взяла на столике какой-то фрукт, похожий на персик, и откусила. Ее гнев, испуг и нежелание меня видеть куда-то испарились. – Ругаться будем, или ты попробуешь мне все честно объяснить? Я ее впервые видел так – не как девчонку, в которую влюбился, у которой из имущества только рюкзачок и палатка, а как принцессу этого чуждого мне мира, во всем великолепии богатства и власти. - Это все твое? – Спросил я, мотнув головой. Ксюша огляделась, скользнула почти безразличным взглядом по горам богатств, окружавшим ее, и перевела на меня смеющийся взгляд: - Нравится? В ней даже кокетство проснулось. И теперь я отчетливо понял, как бы она не обижалась, как бы не дулась, как бы ни говорила, что не простит меня за то или за это, она все уже заранее простила. Это было написано на лице моей Зеленоглазки. Она смотрела на меня таким ласковым взглядом, что у меня не осталось сомнений – стоит мне просто попросить – и она уйдет со мной. Станет моей. Как сладко было это новообретенное знание, и почему совесть именно сейчас нашла время напомнить о себе самым бесцеремонным образом? Как ни разрывала мне сердце необходимость принять решение, я его принял. Я просто не имел никакого права вырывать принцессу Ксюшу из богатства и роскоши, к которым она привыкла с детства. Отрывать ее от ее собственного мира, который она явно любит. Почему я, так страстно любящий свою родину, не подумал, что и для нее не менее важна ее страна. Здесь ее дом, ее родня, ее друзья. Здесь она – принцесса. А что мог дать ей я взамен? Однокомнатную квартиру в Москве, старую машину, гитару и компьютер? Чем кормить бы стал? Как развлекать? Сердце судорожно сжималось. Как бы хотелось заткнуть свою совесть и все равно поступить по-своему. Мы же любим друг друга! Но только совесть не преминула заметить, что если любишь, подумай о ней, а не о себе. - У вас и слуги есть? – Спросил как можно безразличней, хотя внутри все звенело от предчувствия утраты. Какой глупый вопрос на пороге расставания! - Есть, конечно, - она непонимающе уставилась на меня, - позвать? Тебе что-то надо? Скажи, может, я сама помогу… - Нет. – Голова гудела, и я вдруг почувствовал себя совершенно больным. Мне захотелось срочно выйти из этой сокровищницы - глядя на это безумие, я начинал задыхаться, а светлая голова мне нужна как никогда. – Ксюш, я остановил вашу бомбу, и теперь ты можешь спать спокойно. С этой стороны твоему миру ничего больше не угрожает. - Правда? – Она быстро села на ложе и глядела на меня такими восхищенными глазами, с такой по-детски трогательной доверчивостью, что мое решение пошло трещинами. Да, забирать ее нельзя. Так может, мне остаться?.. Даже не додумав эту мысль до конца, я отмел ее. Нет. Не смогу, просто – не смогу. Я здесь задыхаюсь! Я не проживу здесь и месяца. Я буду здесь несчастным и сделаю несчастной ее! - Да, милая, - веселый тон давался мне с трудом. В момент принятия такого тяжелого, возможно, самого тяжелого решения в моей жизни, в голове вдруг все стало кристально ясно. Я вдруг понял еще кое-что. - Но это не все. Теперь ваш разрушитель во мне. Он повинуется моей мысли, и если я только захочу, он в любой момент разнесет здесь все. - О чем ты говоришь? Ты что, сошел с ума? Я слышала – так бывало после бункера… - Я говорю о том, что в ваших же интересах избавиться от меня как можно быстрее. Но есть одна вещь, которую я не закончил в вашем мире. Приняв решение оставить Ксюшу здесь, я должен был позаботиться о Мартеле, о той темной истории с разрушителем. Ради спокойствия Ксюши… Досадная отсрочка, но просто уйди я сейчас - совесть будет мучить всю оставшуюся жизнь. - Сереж, я не понимаю! – Жалобно произнесла Зеленоглазка. - Зато я все понимаю, - раздался сухой голос Амун. Она стояла на пороге, холодно глядя на меня. Ксюша вскочила и подошла к ней, словно ища у нее защиту от меня. – Докажите мне – что вы теперь разрушитель! – Улыбка Амун была теперь ледяной. – Как вы открыли дверь, я видела. Невероятно, конечно, но не убеждает. Ах вот как! И почему меня это так разозлило, надоело это всеобщее недоверие? «Разрушить стену!» - мысленно приказал я и, шагнув к стене, которая разделяла две комнаты, коснулся ее рукой. Я не ошибся, мог и такое. Стена вдруг пошла трещинами, которых становилось все больше и больше. - Хватит! - крикнула Ксюша. Я отдернул руку и мысленно приказал: «Стоп!» - Достаточно! – Амун с ее царственной осанкой и безмятежным спокойствием была великолепна. Ксюша же, стоя возле нее, вся дрожала, глядя на меня непонятным взглядом. Как же мне хотелось броситься к ней, обнять, успокоить, забрать отсюда, но я просто не имел права. И чтобы ей не пришла в голову какая-нибудь глупость, посмотрел на Амун с видимым удовольствием и произнес: - А все же жаль, принцесса, что не вас направили на землю искать избранного. Больше смотреть на Ксюшу я не мог. Забыть, забыть этот взгляд раненого животного. Лучше бы она меня ударила или крикнула, что ненавидит. Все лучше, чем этот взгляд! - Ну-ну, - Амун усмехнулась, - я РАДА, что вы покинете нас! Нам не нужен разрушитель ни в виде человека, ни в виде бомбы. Но если хотите довести дело до конца, вам придется спешить. В данный момент никто не верит, что разрушитель отключен. Вас ищут. О побеге из камеры уже известно. Надо спешить – чтобы вы сами все сказали совету, до того как Мартел… А, неважно. Вы идете? - Да! Только одно – Федор идет с нами, дайте ему скафандр. У вас есть? Амун замерла на пороге, пропустив Ксюшу вперед, оглянулась через плечо. Изучающий взгляд на несколько секунд впился в мое лицо. - Какой же вы дурак! – Тихо и с чувством произнесла она и добавила уже громче: - Конечно, есть. Федор, возьмите вон там, в углу, да, откиньте занавеску и просто оденьте. Не беспокойтесь о размере, он примет форму вашего тела. Когда я вслед за Амун вступил в комнату, где всего несколько минут назад все еще было возможно, Ксюши уже не было видно. Куда ушла? Федор, поглядывая на меня с каким-то детским восхищением, быстро надел скафандр. Амун, скинув платье, последовала его примеру, и парень тут же забыл о моем существовании. Не удержался, врезал ему подзатыльник и велел следовать за собой. - Ты чего? - обиженно спросил Федор, когда мы замерли, выйдя в коридор. - Того! Заткнись и не вздумай отойти от меня ни на шаг. Понял? - Понял... Вот уж не до его обид мне сейчас было. Хорошо, Амун не заставила себя долго ждать. Появилась, спустя минуту. Да не одна. Вместе с Ксюшей – в таком же скафандре. Девушка была очень бледна и на меня не смотрела. А чего ей смотреть? - Вперед и направо! - скомандовала Амун. - И наденьте шлемы, господа. Всякое может быть… С трудом оторвал взгляд от Ксюши, развернулся и пошел в указанном направлении, на ходу надевая шлем, который так и держал подмышкой. Федор послушно шагал рядом, а девушки пристроились сзади. Молчание нарушала только Амун, давая короткие указания. На всякий случай выхватил стаммер и, что греха таить, просто надеялся на нападение каких-нибудь гадов. С каким удовольствием я размазал бы их сейчас по стенке! Но путешествие оказалось недолгим, и никаких встреч не случилось, вот уже тот огромный зал. Какой-то ход именно отсюда ведет к порталу. И скоро мы будем дома, чего бы мне это ни стоило! Мы – я и Федор, разумеется… - Туда! – ткнула пальчиком Амун по направлению к бункеру. Я с опаской взглянул на пол, но Амун коротко пояснила, что он не опасен. И правда, ступили на мелькающие в полу тысячи молний, и они тут же успокаивались под нашими ботинками. Краем глаза я видел, что Ксюша все еще идет за нами. - Она эксперт по бомбе. Лучший. – Перехватив мой взгляд, тихо пояснила Амун. Вот и первая дверь к бункеру. Федька побледнел. Амун спокойна. Ксюша по-прежнему на меня не смотрит. Словно меня вообще нет. Зачем мне все это?! Что я делаю здесь?! Спокойно! Уф. Надо открыть дверь! Касаюсь кончиками пальцев, сорвав перчатку. Дверь открывается, и на нас смотрят все члены совета, включая Дарта и Мартела. Охранников нет ни одного. Впрочем, все советники в скафандрах и вооружены. Дарт сразу шагнул к нам: - Амун, наконец-то! Ксюша, Хант! Зачем вы привели Федора? Что вы вообще тут делаете? Только сейчас заметил, что забрало Федора опущено – или растаяло. Поспешил последовать его примеру. - Сергей? – Кажется, Дарт был потрясен и очень озабочен. - Все нормально, Дарт, - вмешалась Амун, - или ты не рад меня видеть? - Амун! - Я тоже тебя люблю, только сейчас не время. – Амун была в своем репертуаре. – Господа, Сергей отключил бомбу! Опасности больше нет. Советники, до того с опаской глядевшие на нас, зашумели все разом. Как дети, ей-богу! Только Мартел остался бесстрастным. Впрочем, ненависть во взгляде, направленном на меня, заметить я успел. Сейчас он вдруг рассмеялся: - Кому вы верите?! Я же вам показал, он даже дверь открыть не сумел. Только испортил. Опомнитесь, господа! Ах, дверь! Мне не было нужды ее открывать. Когда можно просто разрушить. И мимо Мартела мне все равно не пройти, я увидел его руку на стаммере и жесткую улыбку. «Разрушить дверь!» - мысленный приказ ушел, а дверь все еще была на месте. Черт, все-таки надо было коснуться? Компьютер в шлеме вдруг пискнул, привлекая внимание. «Действуй голосом!». Я что, это правда слышал, или схожу-таки с ума? Тем не менее, мысль показалась вполне здравой. Не обращая внимания на то, что советники начинают тихонечко окружать меня, стараясь незаметно вытащить стаммеры, я протянул руку в направлении входа к бомбе и громко произнес: - Разрушить дверь! А такого эффекта я совсем не ожидал. Прямо из пальцев к двери рванула молния, проделав в ней огромную дыру. Потом вся поверхность пошла трещинами и спустя пару секунд рассыпалась в прах. В гробовом молчании я спокойно сказал: - Путь свободен, господа! Советники растерялись, все, кроме Дарта и Мартела. Секунда, и я был бы убит выстрелом в лицо, но консул оказался проворней. Стаммер Мартела оказался на полу, успев, правда, оплавить часть стены над моей головой. Сам Мартел тут же оказался скованным. Быстро они могут, когда хотят! - А теперь можем проверить, - хладнокровно заявил Дарт. *** И вот опять иду по тоннелю пещеры, только теперь не один, и все вокруг освещено мощными фонарями советников. Только проводника теперь нет, хотя может даже, он есть, но внутри меня. Похоже, я и правда теперь воплощение разрушителя. Взять бы и снести здесь все, тогда Ксюше некуда было бы деваться и пришлось бы забрать ее на Землю… Черт! Не утерпел, оглянулся. Идет позади – между Амун и Федей, голова опущена, шлем держит в руке. Волосы растрепались… - Осторожно, - буркнул Дарт, придержав меня за локоть, - выступ. Смотри под ноги, Сергей! - Спасибо! – Поблагодарил я, но консул лишь пожал плечом. Оставшийся путь прошел в молчании, только у самого зала пещеры с бункером Дарт снова предупредил: - Ступеньки! Надо сосредоточиться. Как они будут проверять - непонятно. Все спустились в большую пещеру и уставились на дверь бункера – закрытую, как ни странно. Хотя, может, я сам ее закрыл? - И как мы убедимся? – Задал мучивший всех вопрос Ктипрал, высокий советник с горящим взором. Он, единственный из остальных, смотрел на меня благосклонно. И что его так радовало в моей персоне – неясно. - Я проверю! – Раздался тоненький, но твердый голос, и сердце мое болезненно дернулось. – Если бомба отключена, то я не умру, войдя туда. - Я не позволю! – Резко возразил Дарт. И, обернувшись ко мне, пояснил: - За двести лет не раз убедились – женщины и те, в ком нет крови землян, умирают сразу, как только войдут в бункер, и потому… - Позволишь! – Прервала его Амун и решительно направилась к круглой двери, взяв Ксюшу за руку. – Мы войдем вместе! Вот не ожидал такого от Амун, да и от Ксюши тоже. Я стоял, замерев, не зная, что сказать и что сделать. Дарт тоже замер, Амун так взглянула на него, что консул находился в не меньшей растерянности, чем я. Остальные поглядывали то на девушек, уже подошедших к дверце, то на консула, к которому, по всей видимости, перешла высшая власть среди них. - Она холодная! – Громко объявила Амун, с силой нажимая на дверь. – Дайте кто-нибудь фонарь. Там темно. У девушек и правда не было ни разгрузок, ни оружия, ни фонарей. Дарт шагнул вперед, вынимая из разгрузки свой фонарь, конечно, совсем не похожий на земной – просто светящийся шарик, но Амун остановила его: - Не ты, Дарт! Ктипрал, будьте так добры. Кажется, Дарт выругался сквозь зубы, но не уверен. Он кивнул оглянувшемуся на него высокому советнику, и только после этого Ктипрал отнес девушкам свой фонарь. Еще мгновение, и обе скрылись внутри. Сначала Ксюша, за ней Амун. В пещере воцарилось гнетущее ожидание. Советники старались не смотреть друг на друга. Ха. Конечно. Отправили девчонок рисковать жизнью ради них и страны. Мое мнение об иномирцах упало вообще ниже плинтуса. Они мне не верили. Или верили не до конца, что по сути – одно и то же. Я-то знал, что все нормально, бомба отключена, но и мне вдруг передалось их переживание, и я испытал настоящее облегчение, увидев, как открывается дверь и принцессы невозмутимо выбираются из бункера. - Господа! Бомбы больше нет! – В голосе Амун была слышна неподдельная радость. Да уж, как бы ни свыклись иномирцы с часовым механизмом у себя под задницей, невозможно поверить, что кому-то из них могло это нравиться. За исключением разве что Мартела, сумасшедшего психа. – Кто не верит, что я до сих пор жива, можете подойти и потрогать меня. Приветственные крики советников раздались, кажется одновременно. Даже Дарт улыбался своей широкой улыбкой, так напоминавшей фото с Колей Светловым. Только на последней фразе Амун, не прекращая улыбаться, он пробормотал: «Черта с два!» и решительно направился к ней. - Я вот очень хочу убедиться, - громко сказал он, подходя к Амун вплотную. - Вы позволите, Принцесса? Амун усмехнулась: - Конечно, консул, какая часть моего тела наиболее для вас убедительна? - Части меня не интересуют! – Дарт наклонился к гордой красавице и поцеловал прямо в улыбающиеся губы. Аплодисменты не заставили себя ждать. Видно было, что все пребывают в некой эйфории. - Лихо, - пробормотал рядом со мной Федор, о котором я честно как-то подзабыл совсем. - Ага. Пойдем, герой. Пока они заняты этим представлением, самое время незаметно свалить. Но взгляд на одинокую фигурку Ксюши заставил меня остановиться. Она смотрела на Амун и Дарта с таким несчастным видом, что у меня сердце кровью обливалось. Однако не успел я сделать опрометчивый шаг к ней навстречу, как консул, оторвавшись, наконец, от своей невесты, подхватил Ксюшу на руки и закружил по залу, вызвав у нее радостный смех. Не такая и несчастная, к стыду своему, я почувствовал досаду от этого обстоятельства, и только потом, присмотревшись, даже на таком расстоянии увидел слезы, струящиеся по ее лицу. Каким бы черствым я ни был, поверить, что это слезы радости, конечно, не мог. А Дарт уже размашистым шагом шел ко мне, и благоприятный момент для ухода был упущен. Консул крепко пожал мне руку и, обернувшись к остальным, громко произнес: - Поприветствуем, господа, избранного землянина, освободившего нас и нашу страну от внутренней угрозы. Да здравствует Сергей! Советники дружно подхватили его возглас, и мне пришлось улыбаться, а потом по очереди жать руки, так как каждый желал поздравить и поблагодарить меня лично. И тут я вспомнил письмо Федора второго, как я мысленно называл предка Ксюши. «После твоего возвращения на Землю портал самоликвидируется через месяц. Нашим мирам еще рано общаться. Пусть эвакуируют всех в радиусе пяти километров, и не пытаются обезвредить - ничего не найдут». - Я должен сказать вам нечто важное по поводу разрушителя, - обратился я к Дарту. Тот кивнул и поднял руку. Шум сразу затих. Не люблю произносить речи, но, видно, придется. Еще взгляд на Ксюшу, которая стояла по другую сторону Дарта, и пара строчек из самого конца письма словно всплыла перед глазами: «P.P.S. И не будь занудой – спой для Ксюхи – прямо сейчас. Пока она еще рядом. Выполни последнюю просьбу сумасшедшего ученого». Я кашлянул: - Нет ли у кого гитары? Советники, настроившиеся слушать мою речь, стали переглядываться и пожимать плечами. Похоже, придется петь, а капелла. Но тут Ктипрал радостно шагнул вперед: - Кажется, я знаю, что вы имеете в виду. Сейчас принесут. Он нажал что-то у себя на снятом шлеме и, поднеся к губам, негромко отдал какую-то команду. Дарт тоже что-то пробормотал в свой шлем и кивнул мне: - Вы что-то хотели сообщить? - Да. – Тишина установилась снова, и я проговорил, тщательно подбирая слова: – Господа! Теперь, когда вы убедились, что я отключил бомбу, очень надеюсь, что вы поверите и моим словам, которые скажу только для вашего блага. Одобрительные кивки были приятны, хотя мне было глубоко плевать, поверят мне они или нет. Ради Федора Второго я должен их предупредить. И ради Ксюши. - Когда разрушитель был отключен, я получил письмо от человека, создавшего его. - Его звали так же, как меня, - вставил консул. – Дарт Вейдер. Но друзья звали его еще одним именем – Энакин. Скорее прозвище, чем имя, но так его запомнили потомки. Федор рядом вздрогнул и толкнул меня локтем. - Знаю, - кивнул я, - в письме это было. К сожалению, оно сгорело, едва я его прочел. Считаю своим долгом исполнить волю вашего героя и передать вам его слова. Он писал: «После твоего возращения на Землю…» Кто-то из советников ахнул, и я обернулся, проследив за его взглядом. На стене за мной отразились огненные буквы того текста из письма, которые я произнес вслух. Они были на русском, но, судя по реакции советников, здесь его знали все. - Продолжайте! – В волнении проговорил обычно такой спокойный Дарт. Я продолжил, и слова отпечатывались вслед за моим голосом. На словах «…ничего не найдут», решил закончить. Итак, вполне достаточно! Пока советники шумели, обсуждая послание, я громко добавил: - На этом, господа, разрешите с вами попрощаться. Моя миссия выполнена! Я обязан вернуться домой! *** Совсем некстати в пещеру начали входить нарядно одетые иномирцы и даже несколько в скафандрах – похоже, охрана. Один из них нес гитару, что напомнило мне об одном незаконченном деле – о просьбе сумасшедшего ученого. Все входящие сразу замечали огненные буквы на стене и в шуме обсуждений, я не сразу услышал Дарта. - …как же пир, и мы бы хотели подарить подарки. - Нет, никакого пира, Дарт. Мое решение уйти немедленно, поверьте, имеет немалые основания. Но сказать вам их я не могу. Постарайтесь понять. Но напоследок я хотел бы спеть… для всех. Если выслушаете, и дадите сразу беспрепятственно уйти - это уже будет для меня подарком. Дарт нахмурился, а Амун, стоявшая рядом, усмехнулась: - Дорогой консул, ну, в самом деле, выполните уже желание избранного. Или вам придется выполнять мое желание. Дарт, который явно тянул время, возможно, придумывая способ меня задержать и уговорить принять королевский подарок, обернулся к Амун, с интересом подняв бровь: - Какое желание? - Ничего особенного, - улыбнулась принцесса, положив руку ему на грудь и заглядывая в глаза самым соблазнительным образом, - и заметь, Дарт, ты можешь выполнить это желание, независимо от того, как и когда ты решишь отпустить землян. Ведь наградой за выполнение его будет согласие выйти за тебя замуж. Не просто согласие, а более того – поженимся в любой момент, какой назначишь ты. - Даже завтра? – Сверкнул глазами консул. - Конечно, - улыбка Амун стала еще загадочней. - Тогда не томи, Амун! Говори, что за желание пришло в твою сумасбродную головку? - Может, ты согласишься заранее? И заодно проверим, как держит свое обещание консул, второй человек в стране. Советники, подошедшие ближе якобы рассмотреть огненные буквы на стене, с большим интересом прислушивались к их разговору. Я краем глаза наблюдал за Ксюшей, но девушка, прижавшись к руке брата, словно маленькая, не обращала никакого внимания на окружающих и на меня в том числе. - Не-ет, - наконец медленно ответил Дарт, - зная тебя, предпочту соглашаться только с открытыми глазами. Итак, что ты хочешь, любовь моя? - Ого! Господин консул, вы только что признались мне в любви при всем народе? - Амун, не испытывай мое терпение! – Он говорил это с улыбкой, но взгляд выдавал беспокойство. - Мое желание совсем простое, как я уже говорила. - Амун! - Дарт! Займись со мной любовью – прямо здесь и сейчас! Кажется, люди вокруг перестали дышать, ожидая ответ консула. А я имел счастье видеть, как краснеет сын Николая Светлова. - Ладно-ладно, я пошутила, - ласково улыбнулась Амун своему незадачливому жениху, тот нахмурился, и, чувствовалась, что готов сразу простить, а принцесса добавила небрежно, - не прямо сейчас, а сразу после песни. Согласен? - Ты это серьезно? – глаза Дарта сузились. - Более чем, - невинно улыбнулась Амун. Даже Ксюша удивленно подняла голову, с беспокойством посмотрев на брата. - Ни хрена себе, - еле слышно прошептал Федор за моей спиной. Я резко к нему повернулся, хотел сказать, как он меня достал со своими закидонами, но встретился с серьезными голубыми глазами. Таким он был, когда я впервые увидел его несколько дней назад. - Федь, с тобой все в порядке? - вырвалось у меня. - Нормально, - спокойно кивнул он, - только башка раскалывается. Знаешь, я не помню половину из того, что было до прихода сюда. Все как в тумане. - Даже то, как заглядывался на Амун, когда она разделась? – Невинно поинтересовался я. - Что? – Недоверчиво округлил глаза парень. И покраснел не хуже, чем Дарт. – Ёёё, чем меня поили? Только собрался его пожалеть, как он ухмыльнулся: - Она, правда, при нас разделась? Да не смотри ты так! Я шучу… - Ладно, Федь, проехали! А инъекцию ты помнишь? - Вроде да. Ты еще сказал, что я не умру. - Какая избирательная память! – Я не знал, что и думать. Его ведь действительно поили какой-то дрянью. Может, с ним не все так плохо. - Серый, а с тобой все в порядке? - В каком смысле? - Ты сказал, что будешь петь… И гитару принесли. Вот, держи. Охранник мне дал. Беспокойство в его лице было неподдельным, когда он протянул мне гитару, до этого прислоненную к стене. Вполне земную на вид. Я опробовал струны, и слегка подстроил звучание. Отличная вещь! - Буду! Не переживай! Попросил меня один друг. Который верил в меня. - Тарас, что ли? Я тоже в тебя верю… Нас прервал Дарт. Консул тронул меня за плечо, и я пожалел, что не услышал, чем закончились разборки с Амун. Хотя какая разница, спою – и уйдем, пусть хоть любовью занимаются, хоть на головах ходят. И пусть только попробуют меня остановить! - Сергей, ты на самом деле решил уйти сразу после песни? - Да. Дарт задумчиво кивнул: - Хорошо. Жаль, что нам не удалось нормально пообщаться. Может, передумаешь? Наш предок ясно написал, что есть еще месяц, прежде чем портал будет уничтожен. - Нет, Дарт! Я не могу остаться! - Понял. Тогда… все готовы. Можешь приступать. Я огляделся. Советники и вновь прибывшие иномирцы, собрались полукругом вокруг нас. Амун, очень довольная собой, устроилась на неизвестно откуда взявшейся табуретке. Ого, Дарт – что, согласился? Ладно, какая разница. Ксюша вот где? Для нее же пою! Сразу увидел. Стояла у самого выхода из пещеры, прислонившись плечом к стене. Теребила в руках фонарик. Встретиться с ней взглядом не удалось – да и к лучшему. Каждый раз спохватываюсь на том, что забыл о решении оставить ее здесь. Пора прекращать. И немедленно. Если не уйду сразу после песни, я просто не выдержу. А что сделаю? Упаду на колени и буду умолять уйти со мной? - Я готов! Дарт кивнул и отошел, встав рядом с Амун. Рядом остался только Федька. Как только прозвучали первые аккорды, тишина воцарилась мертвая, но я уже не видел народ, видел только Ксюшу, такую одинокую, с печально опущенной головой. Музыка стала проникать в самое сердце, все чувства обострились. Я играл только для нее. Пусть мы расстанемся, но этот момент навсегда останется со мной. Я всё, всего себя вложил в эту песню, с первых слов, с первых аккордов… Ощущал, как бушуют во мне чувства, как слова идут словно из самого сердца. Всю свою боль, тоску, отчаяние, всю любовь и всю душу вложил в эти звуки… И меня словно не стало – была только песня и она – моя Ксюша, для которой я пел. - Ты меня на рассвете разбудишь, Проводить необутая выйдешь, Ты меня никогда не забудешь, Ты меня никогда не увидишь!
Только с последним звуком, я вернулся в реальность. Ксюша так и стояла у стены, и было не понятно, слышала она мое пение или нет. На меня не смотрела. Вручил гитару Дарту: - Пока! Дорогу найдем. – Даже простые слова давались с трудом. Я был опустошен. - Счастливо, Сергей! – Дарт еще раз пожал мне руку и вдруг шепнул: - Поторопись, пока тут все в эйфории! Амун стояла рядом с ним, и мне показалось, что в ее глазах блестят слезы. Но, возможно, это была лишь игра света. Она кивнула мне и улыбнулась Федьке: - Прощайте, ребята! Иномирцы расступались, пока мы шли к выходу. Я даже не понял, чего их столько собралось. Но сейчас было не до них совершенно. У самого выхода, возле крутых ступенек, где все еще стояла Ксюша, я резко затормозил. Эх, ведь не собирался же! - Прощай! Она вскинула голову и, наконец, посмотрела на меня в упор. В потемневших глазах не было ни слезинки, ни сожаления, ничего. Неужели даже не попрощается? Я даже дышать перестал. - Пока, Федор, - произнесла Ксюша, отвернувшись от меня, - ты забавный и милый. После этого развернулась и пошла в сторону консула. Я резко выдохнул и одним махом взлетел по ступенькам. Быстро пошел к выходу из пещер, не оглядываясь на едва поспевающего за мной Федьку. Он включил фонарик и освещал нам путь, не произнося ни слова, за что я ему был очень благодарен. У самого выхода парень протянул мне мой шлем. - Вот! Ты оставил там… - Спасибо. Комп сразу среагировал на команду указать путь к порталу. Надо же – совсем близко. Еще минута, и мы в туннеле, ведущем к бассейну. Двери послушно открываются от прикосновений. До сих пор могу все… Когда это кончится? Когда пройду портал? Да какая разница! Всё! Домой! К Сашке, к Тарасу, к Светке. И забыть… Забыть все, как страшный сон. Вот и круглый зал с бассейном посередине. - Раздеваться? – Спросил Федя. – Вода-то холодная. - Это еще зачем? Открыть портал! Воды слегка забурлила, словно отзываясь на приказ. – Домой, дядя Федор! Домой! Прыгаем на счет три! - Понял! - Раз… два… три… На этот раз не было никаких спецэффектов, мы просто нырнули, а когда снова вынырнули на поверхность, оказались на озере в кромешной тьме. Да, про время суток как-то не подумали, а может и к лучшему. Увидимся со всеми утром. До берега еще надо было доплыть, помогла выплывшая из туч луна, осветив недалекий берег. Вот и кончились наши приключения, как и не было. Палатки были на месте, во всяком случае наши. На столе горел фонарь. Словно для нас оставленный. Мы выбрались на берег и я шепотом попросил Федора не шуметь. Он согласно кивнул. Не хотелось мне сейчас никого видеть. - Спать? – тихо спросил он. - Да! Наша палатка была застегнута. Внутри аккуратно застеленные койки. - Мне показалось, - шепотом заметил Федор, - там, дальше, еще две палатки. Застегнув молнию изнутри, я включил фонарь и обалдел: - Черт! Федь, а скафандры? - Так я спрашивал, снимать или нет… - Тише ты! Ладно. Поздняк метаться. Снимаем, короче, и спрячем подальше… Пока в багажник отнесу. - Ага. Я помогу тебе. И как я не понял в этой суете. Ведь даже шлем оставался на мне. Да ладно - шлем, стаммеры торчали из разгрузки! Удивительно, но все влезло в два полиэтиленовых пакета из строймаркета. Шлемы занимали места не намного меньше самого скафандра. Ботинки решили оставить. Вполне походили на обычные. И на них же не написано, что могут останавливать опасный пол, состоящий из замораживающих молний. Прогулявшись к машине, которую нашли на том же самом месте, нам удалось без особого шума и суеты уложить пакеты в багажник и вернуться обратно в палатку. Федька сразу растянулся на своей койке и широко зевнув, сказал, что будет спать. Я тоже почувствовал страшную усталость. Как будто сразу навалилась. Посидел на краю койки, пытаясь осознать, что все кончилось, но как-то не удавалось, и радости было мало. А Федор уже похрапывал, и я плюнул на все – утро вечера мудренее, без сил повалился на свое жесткое ложе. Отрубился, наверное, едва коснувшись головой подушки. Не помню, что мне снилось, но разбудили меня весьма безцеремонно. С удивлением узнал Сашку в маленькой фурии, трясущей меня за плечи. - Саш, ты чего?! Дай поспать! – Попытался я отмахнуться, но ту же сел, до конца осознав ее присутствие. – Саша? Ты что тут делаешь? - Это я тебя хотела спросить, - буркнула она, садясь на Федькину койку. Парня не было на месте. Ну вот, начинается. - Не понял! - Твой Генка меня сюда привез. Сказал, что видеть хочешь. А ты где-то гуляешь! Целый день! - Ааа! Генка… А где Федор? - Это такой грубиян белобрысый? – Презрительно осведомилась Сашка. - Хм. Наверное. Он тебе что, нагрубил? - Пока нет. Ты завтракать идешь? Я кофе сварила. Я широко улыбнулся сестренке: - Знала бы ты, малявка, как я рад тебя видеть! - Можешь не примазываться, - отрезала она, - кофе уже готов, если ты глухой. Поторопишься – может, еще успеешь выпить его горячим. - А кто там еще? – Насторожился я. - Кто-кто – Генка, Тарас, Леночка и этот, белобрысый. - О как! Иди, мелкая! Буду через минуту! Вот как ползу, так и отражаю!
Прошел примерно месяц с памятных событий, а тоска все не проходила. И кто придумал, что время лечит? Правда, теперь, мне успешно удавалось ее скрывать. С утра до вечера я с головой погружался в новую работу. Теперь мне не надо было никуда ездить, и я сам устанавливал себе расписание, о чем давно мечтал. За все время, лишь дважды приходилось срываться с места и гнать в Питер, в главную контору. Андрей Светлов оказался не то что бы идеальным боссом, но в разы лучше, чем прежний, да и платил мне на порядок больше. Тарас был прав, что уговорил меня у него работать, и мне стоило поблагодарить друга, да все забывал. Я оглядел пустую квартиру, проверяя, не забыл ли чего. Все вещи, включая нехитрую мебель, уже отправились по Ленинградскому шоссе к моему новому дому, я же собирался выехать этим утром. Проснулся поздно и долго бродил по квартире с чашкой горячего кофе в руках, не зная, печалит меня или радует этот отъезд. Жильцы, уже оплатившие первые два месяца, должны были въехать только завтра, и я мог бы еще ночь провести здесь, но смысла не видел никакого. Да и новый дом посмотреть хотелось. Ключи от квартиры квартиросъемщикам отдадут Генка с Леночкой, как раз кто-то из них должен подъехать с минуты на минуту и забрать их у меня. Тарас звонил только вчера утром и сказал, что закончат дом к вечеру. Но я немного нервничал, потому что вечером он так и не отзвонился. Светку днем увезли в больницу с какими-то болями в животе, как сообщил мне Федор, и я не решился беспокоить Тараса, хоть Федька и уверял, что врачи сказали – ничего страшного. А телефон Славки, бригадира, куда-то дел. Можно было попросить разузнать Федора, но почему-то отложил на утро. А сейчас и вовсе забил, вспомнив, что Федька по утрам еще учится. В конце концов, на улице тепло – бабье лето, палатка со спальником до сих пор в багажнике, если что – поживу на берегу в палатке, не растаю. Пожалел, что так и не приобрел надувной матрас, как у Тараса. Да не проблема, можно по дороге заехать и купить, деньги есть. Ах да, сегодня проснулся не сам, а от звонка. Сашка сказала, что у них сегодня выходной, потому не в школе, и что на осенние каникулы приедет ко мне в новый дом, хочу я этого или нет. Я побурчал для приличия, но на самом деле был совсем не против ее приезда. Да и Федор хотел приехать, пожить. Этого я сестре не сказал. Что они с Федькой тогда на озере не поделили, так и не понял, но почему-то терпеть не могли друг друга. Да еще оба отмалчивались, как партизаны, когда об этом заходила речь. Ничего, приедут на каникулы, и разберусь-таки. Не дело, что два таких светлых и дорогих мне человечка не могут найти общий язык. Светлов тоже звонил, спрашивал зачем-то название моего сайта и мой ник. Дал, конечно, пусть смотрит, если так надо, мне там скрывать нечего. Или заинтересовался военной историей? Впрочем, может это малому захотелось. Не важно. Я уже хотел убрать новенький ноут в сумку, единственное из моих вещей, что еще оставалось не упакованным, но решил напоследок выйти на сайт. Пока жду Генку, вполне могу посмотреть, не зарегился ли Светлов в самом деле. ВИФ «Стрелец» - загорелась привычная надпись. Сходил за последним бутербродом с колбасой, предусмотрительно оставленном в опустевшем холодильнике и налил себе еще кофе. Только потом, неторопливо жуя свой не слишком приятный завтрак, внимательно взглянул на форум. О как – три личных сообщения! Радует конечно, но сперва посмотрим, кто последний регистрировался. Кернар? Ни о чем не говорит. А что в участниках? Таак. Сегодня. Хмм, Густав19, а это… я вдруг выронил бутерброд и чуть не подавился. Откашлявшись, сделал большой глоток кофе и сморгнул выступившие на глаза слезы. Сердце отчаянно стучало в груди, словно пыталось разорвать грудную клетку. Не может этого быть! Если это шутки Федора, убью! Кроме него, никто… Я еще раз взглянул на новый ник. Принцесса Ксю… Аватарки нет. Питер. Оф-лайн. Черт, лички! Трясущейся рукой нажал на ссылку и, кажется, перестал дышать. Так и есть, все три от нее! Черт, и чего так сердце заболело?! Первая была пустой. Только вопрос. Судорожно открыл вторую. Волнуюсь, как пацан. Как будто это возможно. Во второй тоже ничего. Нет есть – маленькая точка. А вот в третьей – текст. Буквы почему-то расплывались перед глазами. Пошел в ванную и долго промывал глаза, словно оттягивая тот момент, когда прочту текст. Ведь сразу пойму… Или нет? В дверь зазвонили. С полотенцем в руках, распахнул дверь и крикнул Генке: - Подожди, буквально пять минут. Я сейчас. Личка с текстом никуда не исчезла, а то я уже испугался. - Да что случилось? – Генка притопал за мной в комнату, - А, наш форум! А что там такое? - Уйди! – Попросил я. Ну не мог я читать такое при нем. Генка хмыкнул и убрался в кухню. В сообщении было: «Сережж, я думла, переживу ломку, но тьеперь знаю - нне смогу. Ничего не поммогает, дажен нанитты. Боюсь, не ддождусь, хочу увидеть теБя. Приезжа быстрее, на озеро». Как уж я вспомнил в таком состоянии строчку из письма Федора Второго, даже не знаю. А ведь она единственная казалась мне совершенно бесполезной. «P.S. Запомни – это важно! Ломка пройдет, если выпить два литра козьего молока - в течение 8 часов». Хотел написать это в личке, но не стал. - Генка, - крикнул я, кидая ноут в сумку. - Здесь я. Не ори! - Уезжаем! Срочно! Ты не знаешь, где можно купить козье молоко?
«Собачье счастье длится семь дней, а потом у щенка открываются глаза» Английская поговорка.
Сначала пришли запахи. Пахло мамой, молоком, теплом. Потом ощущение счастья и ласки - это мама вылизывала меня мокрым, шершавым языком, лаская и гладя, подталкивая носом к своему вкусно пахнущему молоком животу. Ах, какое у мамы молоко - теплое, дарующее покой и сон. Позже ожили звуки. Оказалось, что я не один. Около маминого живота толкались и пищали братья и сестры. Требуя своей порции ласки и молока. Успокаивающий голос мамы: «Когда вырастете большими, пойдете в огромный мир, помните: главное для вас - найти бога, который будет вас любить. Собачье счастье - находиться рядом с богом. Собачий рай - рядом с богом, там тепло, сытно и спокойно. Ваше главное предназначение в жизни - охранять и защищать своего бога. Если вы будете плохо кушать, останетесь маленькими, слабыми, и не один бог не возьмет вас к себе в защитники. Если вы будете глупыми, непослушными и злыми, не один бог не захочет жить рядом с вами. Пес без бога - никудышный пес, его ждет улица, холод и голод. Когда-то и у меня был бог, но я его потеряла. Растите дети, ищите бога и никогда его не теряйте.» Я лежал в тепле у маминого живота и думал: «Как же так, мама самая лучшая, добрая, верная. Почему бог позволил ей потеряться?». Долго думал… пока не уснул. Потом пришел свет. Тусклый свет, едва пробивающийся под старый, заброшенный сарай. Я увидел маму, такую большую и красивую. Увидел братьев и сестер, маленьких, неуклюжих и смешных. Рядом болталось чье-то ухо, и я его укусил. Получил лапой по спине, потом на меня кто-то прыгнул сверху, и завязалась замечательная куча-мала. Утомившись, мы засыпали у теплого и сытного маминого живота, под сказку про добрых богов. Я хорошо помню, как мы впервые выбрались из-под сарая наружу. Солнечный свет сначала ослепил, а потом наполнил мир красками и теплом. Тепло, оказывается, не только рядом с мамой, но и растянувшись на нагретом камне. Солнечные лучи ласкают почти так же нежно, как мама. Огромный мир оказался просто замечательный, весь наполненный запахами и движением. А вот боги не произвели на меня впечатления. Бегают туда-сюда, суетливые, да и пахнут они не все приятно. И почему мама говорит, что богов нужно искать, когда их вон как много, и почти ни у кого нет своего пса. А потом пришли боги… Маленький и смешной бог сграбастал меня в охапку, тиская и гладя, уговаривал свою маму – Мама, ну посмотри, какой милый. Мама, ну ты же обещала мне… - Ну и куда мы его возьмем? У нас дома совершенно нет места. - Мама, я буду тебя очень-очень слушаться, давай возьмем щеночка… - Ну если только на лето, пока мы на даче, а осенью что-нибудь придумаем. Меня подняли на руки и понесли. Я помахал хвостом братьям и маме. Мама почему-то очень жалобно смотрела мне вслед и слегка поскуливала. Вот так я и нашел своих богов, совсем это и не сложно, и чего мама так переживала. Да, дом у богов - это точно собачий рай: большой, светлый, теплый, вкусно пахнущий. Правда, меня туда редко пускали, зато у крыльца поставили просторную будку и миску с вкусной едой. Каждое утро мы с маленьким богом уходили гулять в лес или на речку. В лесу одуряюще пахло травой, мхом и дичью. От запаха дичи у меня закипала кровь, мне хотелось бежать, искать и хватать. Если я принесу дичь своему маленькому богу, как он будет мною гордиться! А бог смеялся и называл меня – «спаниель недоделанный». Я честно охранял маленького бога, рычал и лаял на все подозрительные шорохи и очень внимательно следил, чтобы бог не потерялся. Мы бегали вместе с богом по лесу, потом купались в речке, валялись на разогретом песке, делили на двоих большой бутерброд с колбасой и снова брызгались и купались. Домой возвращались затемно. Я подрос. Хозяйка часто говорила с укоризной: «Ну посмотрите, какой теленок вымахал, и что я с ним в городе буду делать?» Ночи стали холодней. Трава и листья на деревьях пожелтели. Маленький бог уехал в город учиться и приезжал только на выходные. На речку мы больше не ходили, только в лес, да и то не всегда. Зарядили серые затяжные дожди. Я один бегал на речку. Сидел на берегу, вспоминал летнее купание и явственно ощущал вкус бутерброда с колбасой. Как-то вечером, вернувшись с речки, я обнаружил, что дом пустой. Боги не вернулись - ни на следующий день, ни через неделю. Я остался один. Иногда заходила соседка, клала в миску еды, трепала меня по загривку, тяжело вздыхала и уходила. Я скучал и ждал. Я же был хорошим псом, почему боги не захотели со мной жить? Я долго думал, плохо спал по ночам, днем бесцельно бродил по двору и понял… Они меня потеряли… Сижу здесь пень пнем, а они меня потеряли и ищут. Маленький бог плачет, наверное… Я пошел искать моего бога. Целый день я бежал по дороге, потом перешел на шаг. Ноги болели, и очень хотелось есть. На третий день я вышел к городу, большому и шумному. По улицам ходили толпы богов. Я бегал и заглядывал им в лица, обнюхивал одежду. Чужие запахи, чужие лица. И так продолжалось день за днем, долго, очень долго, но моих богов не было. В поисках пищи я прибился к стае собак на помойке. Псы бесцельно болтались по улицам, спали под поздним осенним солнцем, устраивали свары. У них не было цели, они не искали своих богов, а я каждый день уходил на поиски. Как-то промозглым вечером, лежа под большим ящиком, я рассказал свою историю старому, плешивому псу-патриарху. - Скажи мне, ты ведь очень давно живешь: как мне найти моих богов? - Глупый, они не потерялись, они бросили тебя. - Ну почему, я же не глупый, послушный, большой, как боги могли так поступить со мной? - Это не боги, это люди. А люди бывают разные - хорошие и плохие, добрые и злые. Одни дают кусок колбасы, другие пинают нас ногами; твои просто поигрались и забыли. Запомни, малыш, боги никогда не предают и не бросают своих собак. И вообще выброси глупости из своей головы: для того, что бы найти своего настоящего бога, нужно родиться с серебряной косточкой во рту. Боги - для благородных псов, для нас, беспородных, в этом мире нет богов. И я поверил ему: патриарх был старым и мудрым, а я устал от бесплодных поисков. Бесцельные дни поползли серой чередой. Выпал первый снег. Белый, чистый, пушистый; как приятно зарыть нос в сугроб. Снежинки смешно щекочут нос изнутри. Чихнешь - и легкое, пушистое облако взлетает вверх белой вуалью. Рано утром приехали люди, они ходили вдоль мусорки и разбрасывали кости и куски мяса. Многие наши вылезли из укрытий и стали подбираться к аппетитно манящему лакомству. Ах, какая отменная мозговая косточка лежит у соседнего бачка, и ее еще никто не заметил! Я выскочил из-за ящика и ринулся за чудной косточкой - резкая боль неожиданно обожгла горло. Мужчина накинул мне на шею петлю и начал затягивать. От неожиданности я рванул назад, и голова выскочила из петли. Со всех ног я бросился прочь от мусорки, баков, разбросанного лакомства. Краем глаза я видел, как люди тащили наших и запихивали в машину. Потом грянул гром, и жгучая боль обожгла бок. Ошалев от боли и страха, я кинулся в старый открытый подвал. Горло саднило, на шее шерсть смешалась с кровью, на боку была глубокая рана. В голове крутилась только одна мысль: «За что?». К вечеру мне стало хуже, нестерпимо болело горло и рана на боку, хотелось пить. Я вышел из подвала, жадно ел снег, пытаясь утолить жажду. На мусорке стояла тишина, а белый снег пестрел алыми пятнами. Пахло страхом и смертью Ночью мне снилась мама, рассказывающая сказку про добрых богов. Утром уже я не смог встать на ноги. Хотелось пить, туманные образы мелькали в голове… Мама, маленький бог, лес, речка, бутерброд с колбасой, солнечные лучи, ласкающие нежно, как мама. Солнечный свет… не хочу умирать в темноте подвала, хочу на свет. Собрав последние силы, я выполз на улицу. Свет, запахи, звуки скрутились в один большой клубок и исчезли. Наступила темнота…
Толпа мальчишек вломилась в ветеринарную клинику, втаскивая на растянутом одеяле огромного лохматого пса . - Дядя Миша, помогите ему. Дядя Миша, он ведь еще дышит. - Цыц пострелята, ну-ка разойдитесь, дайте посмотреть, кого вы притащили. Мужчина в белом халате нагнулся над псом, приоткрыл ему глаз, осмотрел раны. - Д-а-а, досталось бедолаге. Машенька, готовь операционную. А вы, пацаны, кыш отсюда. - Михаил Александрович, может быть, усыпим, все равно ведь не выживет, а если выживет - куда его потом девать-то будем, кому он нужен? - Машенька, не говори глупостей. Он молодой и крепкий. Выкарабкается - и мы обязательно его куда-нибудь пристроим. Голоса. Свет. Яркий слепящий свет. Жгучая, обжигающая боль, резко пришедшая из ниоткуда и плавно ушедшая в никуда. Неприятный едкий запах. Зачем? Я не хочу жить. Я не хочу жить так, без бога. Не хочу!!! Я открыл глаза и увидел бога - добрый взгляд, белые одежды. Свет окружал его мягким ореолом. Только таким и может быть бог. И снова пришла темнота и тишина. «Эй, симулянт, открывай глаза, вторые сутки спишь,» - кто-то ласково гладил меня по голове. Я открыл глаза. Рядом со мной на корточках сидел бог и поправлял повязку у меня на груди. От него исходило спокойствие, сила, уверенность и доброе тепло. Пах бог табаком, мылом, едким лекарством, старым кожаным креслом и … бутербродом с колбасой. - Чего носом водишь, проголодался? - и в руке бога появился большой бутерброд с колбасой. Бог отламывал от бутерброда небольшие кусочки и клал мне в рот. Кусочки божественно таяли во рту. Когда бутерброд кончился, я благодарно лизнул руку; рука была шершавой, солоноватой и очень теплой. - Ну что, Михаил Александрович, скормили свой обед этому оглоеду? - Не скормил, а поделился. Шли дни. Я лежал в углу и наблюдал за богом. К нему приходили люди, приводили и приносили собак, кошек и другую живность. Бог возился с животными, осматривал, делал уколы, давал таблетки, а я тихо лежал в углу и… ревновал. Утром бог приносил мне косточки, а в обед мы ели вместе бутерброд. Как то вечером бог сказал: «Дружок, ты уже совсем выздоровел. Давай-ка наденем ошейник и прогуляемся со мной.» - И куда вы его денете, Михаил Александрович? - Как куда?.. Домой… Этому охломону нужен дом, а мне пес. Лорда уже два года нет, хватит тосковать. В конце концов, должна же хоть одна живая душа - радоваться тебе и ждать тебя вечером. - Михаил Александрович, вы неисправимы. Не зря вас дети дразнят - Собачий бог.
На улице вступала в свои права весна, даря надежды на будущее. По аллее, не спеша, вдыхая нежный запах ранней весны, шел БОГ и его пес… Вот как ползу, так и отражаю!
Когда Сиридин1 нашел ключ, на это никто не обратил внимания. Сиридин вообще был барахольщиком. Вечно выкапывал какой-то хлам и хвастался, что нашел сокровище. Ну откуда сокровищу взяться ни с того ни с сего? Все они давно описаны, внесены в Книгу Кладов и охраняются. Поэтому в славном племени лепреконов к заявлениям Сиридина всерьез не относились – посмеивались. Он ведь никогда ничего особо ценного не находил, этот барахольщик. Так, безделки. Тут бы за золотом и каменьями уследить, чтобы они в руки алчных людишек не попали – что там какой-то ключ. Ключ, кстати, был очень старый, темной бронзы, поеденный зеленой патиной. Черенок его погнулся то ли от удара камнем, то ли под тяжестью вековых наслоений земли. Зато филигранная головка и мудреная бородка от хитрого замка сохранились прекрасно. Так и хотелось вставить этот ключ в скважину и открыть какую-нибудь замшелую забытую потайную дверь. Сиридин попытался доказать соплеменникам, что ключ от какого-то древнего тайника (наверняка с сокровищем), который обязательно нужно найти, но его никто не слушал. Это было обидно, но привычно. Сам-то Сиридин давно для себя понял, что тех, кто чем-то отличается от остальных, понимают редко и еще реже ценят. Да еще ярлыки навешивают - обидные. Это для других он был барахольщиком, но сам себя относил к меломанам и коллекционерам, склонностью своей гордился и отказываться от нее не планировал. Сиридин вообще считал, что, с тех пор, как ушли из мира людей, лепреконы утратили фантазию. А ведь как умели подшутить над нечистыми на руку кладоискателями! До сих пор ходят в Ирландии легенды о злых проделках старины Пака. Да его проказы в учебники вошли! Классик! Впрочем, если лепреконы и растеряли фантазию, то люди – совесть. Кто теперь клады честно ищет? Понапридумывали всяких металлоискателей, экскаваторов, буровых установок... Да, если бы не древняя магия, не сохранить бы фейри своего богатства. Ключ долго занимал мысли Сиридина. В силу ненадежности характера и недоверчивого к себе отношения он вынужден был редко покидать дольмен лепреконов. Соплеменники определили барахольщика в помощь Калбхаку2-книжнику. Работа была непыльная... Хотя, нет, как раз очень даже пыльная. Старик Калбхак не рвался допускать безалаберного помощника к Книге Кладов. Вот и приходилось Сиридину стирать вековые наслоения праха с корешков рукописных томов. Прежде лепрекон-коллекционер тяготился подобным занятием. Он мечтал, быть самым обычным хранителем кладов, путешествовать по миру, выходя из дольмена в самых неожиданных местах. Ну и, разумеется, рыскать под землей, в надежде обнаружить что-то действительно ценное. Самой заветной мечтой Сиридина было найти настоящее сокровище. Такое, чтобы все ахнули, и чтобы сам Калбхак внес его в Книгу и, поцокав языком, сказал свою любимую поговорку: «Не оскудеют кладовые племени лепреконов!» Вот только отправлял помощника старик из дольмена очень редко, только когда никого другого под рукой не оказывалось. Но теперь у Сиридина был ключ, и скучная должность обнаружила неожиданные преимущества. Все обязанности Калбхака состояли в том, чтобы просмотреть утренние людские газеты, узнать, не покушается ли кто на сокрытые его народом клады, и, в случае чего, принять меры. То есть отправить на место кого-то из лепреконов-хранителей, дабы подновить древнее волшебство да сбить с толку нахальных людишек – разумеется, не показываясь последним не глаза. Газет было много, и с каждым годом становилось все больше, на что книжник неустанно сетовал. Но, тем не менее, как-то очень быстро с этим делом справлялся и любил после обеда соснуть часок-другой. А иногда и вовсе во второй половине дня в конторе носа не казал. Вот это-то время и посвящал Сиридин тщательному изучению реестра утерянных кладов: а вдруг как найдется в нем описание подходящей двери. Но дни проходил за днями, а ничего нового в старой книге так и не обнаружилось. А потом была вылазка из дольмена, и Сиридин, вырвавшись на свободу, пропадал больше недели. Калбхак, конечно, был недоволен, но зато его помощник – просто счастлив. Он нашел замечательную пуговицу из венецианского стекла и принялся размышлять, из какого клада она могла потеряться. Затем, спустя еще какое-то время, Сиридину довелось побывать в другом месте, где он откопал совершенно ржавый нож с красивой костяной рукояткой. И хотя искусная резьба на ней почти стерлась, барахольщик долго восхищался мастерством неизвестного художника. Потом были еще вылазки и еще находки. Каждая из них несла в себе тайну и надежду, но со временем забывалась. Только ключ не отпускал. Время от времени он попадался Сиридину на глаза, словно намекая, что неплохо бы все же найти для него дверь. Тогда лепрекон брал ключ в руки, подолгу рассматривал и снова мечтал о великом сокровище. А на следующий день с прежним энтузиазмом рылся в пыльных томах реестра. Но, как назло, все описанные там клады были либо засыпаны оползнями и потому потеряны, либо упокоены на дне морском. Ни о каких дверях нигде не было и речи. Как-то раз, уже перелопатив все записи по потерянным сокровищам, Сиридин наткнулся на тетрадь со странным названием «НЕ клады». Тетрадка была тоненькая и очень-очень старая, сразу чувствовалось, что никто давно ее не трогал. И вот в ней-то и нашлись двери. Множество дверей. И вели они к самой заветной мечте любого лепрекона: в страну фейри. Сиридин, которому с детства рассказывали об Исходе, как о чем-то сказочном, давно ушедшем и невозвратном, даже чихнул от неожиданности. Да так громко, что сам вздрогнул. Растерянно и воровато огляделся – не услышал ли Калбхак. Потом вытащил из кармана большущий платок в бело-зеленую клетку, вытер нос. - Пыль, - пробормотал он и зябко поежился. И лишь после этого принялся за изучение тетради. Дверей при ближайшем рассмотрении оказалась всего дюжина, и были они потеряны все. Для лепреконов потеряны. Как и ключи от них. И случилось это из-за неприятной истории, которая произошла, когда фейри решили не иметь больше дела с людьми... Началось все в Килкенни. Люди тогда только учились строить паровые машины и вдруг обнаружили, что уголь им нужен по зарез и много. Ну и стали вгрызаться поглубже в холмы, чтобы выгрести топлива побольше. Понаехали со всего Альбиона яйцеголовые, принялись приказы отдавать. А ведь старики их предупреждали, что не нужно холмы трогать! Но кто слушал? Копали... Да случилось так, что в одном из тех холмов как раз гостили сами король с королевой. А тут шум, грохот, стук в стены да потолок. Ее величество Титания расхворалась сразу, с головной болью слегла. Ну, его величество Оберон и осерчал страшно, всех этих копателей в холм загнал, да там и оставил навечно. Пак, кстати, с ним был, помогал. Но люди не унялись, принялись копать в другом месте. Королевская чета в Карлоу подалась – а там то же самое. Тут и весточки с севера приходить начали тревожные. Людишки рыли землю везде, беспокоили холмы, рушили обиталища фейри. Вот тогда король эльфов и приказал не иметь больше с людьми дела. Но лепреконам-проказникам никогда закон писан не был. Стали они напоследок всякие каверзы строить – чуть ли не грабежами занялись, чтобы сокровищницы свои пополнить да копателям этим отомстить по-своему. За короля, королеву и отечество. Нашлись и другие фейри, что захотели на последок попроказничать – в основном из молодых да глупых. Оберон это дело не одобрил, велел немедленно всем в холмы уходить. Да только увлеклись лепреконы и не послушались короля. А тот в гневе сам запер все входы, а ключи по миру разбросал, и повелел, чтобы отныне лепреконы жили отдельно от других фейри, клады свои драгоценные охраняли. И вот кто из нерадивых подданных найдет такой ключ в кладе, или просто случайно где отыщет, тот и пройдет в волшебную страну. И только одна дверь из дюжины, которую сможет открыть лишь избранный, приведет всех лепреконов обратно под длань Оберона. А до тех пор жить им самим по себе. С тем и ушел. Сквозь волшебную стену. Он же король, ему можно. Ну, правда, выделил лепреконам дольмен, но с остальной страной фейри никак не связанный, а потому сырой да затхлый. Это ведь эльфы умеют вечное лето вокруг себя создавать, прекрасные леса растить, птичек райских приманивать. А лепреконам такое не под силу. Одного только Пака и взял с собой Оберон за верную службу. Потому-то остальные, осознав свою вину да необратимость последствий, так почитают прародителя. Поговаривают, это именно он упросил его величество совсем уж без дома хранителей кладов не оставлять. Другим-то, кого всего по двое-трое в мире людей осталось, и того хуже пришлось – кто поупрямей, по сей день живет да прячется, а кто нетерпеливый, возрождается время от времени в надежде, что сжалится король, да заберет в страну вечного лета. Поначалу лепреконы, конечно, пытались найти ключи. Говорят даже, будто и находили. Да только двери его величество хорошо замаскировал, так просто не отыщешь. А кому нужны ключи без дверей? Так что, неизвестно даже, были ли те находки волшебными ключами Оберона. - Вот и про тебя наверняка ничего не скажешь, - вздохнул Сиридин и погладил ключ по погнутому черенку. – Может ты – главное наше сокровище, путь в страну лета, а может – и впрямь безделка, как все говорят, - и снова чихнул. Прошла еще неделя. Сиридин уж не грешил на пыль, чихал во всю, нос у него распух, глаза покраснели, в горле першило. Старик Калбхак поначалу потребовал, чтобы помощник завязывал лицо платком и не дышал на его драгоценную персону, а потом и вовсе отправил домой, чтобы не разносил заразу. Не иначе, от людей нахватался всяких глупостей. Зря что ли он газеты каждый раз с работы домой таскал! Сиридин заперся в своей берлоге, зарылся под гору одеял и принялся болеть. Это было очень неприятное занятие! Простуженный лепрекон никак не мог согреться. Даже яркие клетчатые пледы из шерсти тонкорунных северных овец не спасали в промозглой сырости дольмена. Трясясь в ознобе, боясь даже нос высунуть из многослойного кокона, Сиридин мечтал о лете – о вечном лете страны фейри под сенью магии Оберона. А еще он мечтал, что найдет дверь в эту прекрасную страну – и не просто дверь, а самую главную - откроет ее своим ключом и присягнет его величеству на верность. А следом за ним и все хранители кладов – ведь его ключ наверняка самый главный из двенадцати. И его, Сириндина, имя будет вписано в историю племени золотыми буквами, совсем, как имя Пака. От этих мыслей бедному больному становилось немного легче, и он даже начинал надеяться, что скоро поправится. Но поправиться не довелось. Не прошло и двух дней, как в одинокое обиталище своего помощника ворвался Калбхак. Был он взволнован и всклокочен, заразиться на этот раз не боялся и все время нес какую-то чушь о грозящей катастрофе. В гудящей от простуды голове Сиридина информация укладываться отказывалась, поэтому на смену удивлению от появления начальника очень скоро пришло желание поскорее от него избавиться. Но тут Калбхак произнес слова, заставившие Сиридина забыть и о болезни, и о раздражающем воздействии голоса старика: - Так что, хватит тут разлеживаться, поднимайся и отправляйся в Ирландию! Больше все равно некому.
Сиридин старался ступать неслышно – вдруг кто-то все же есть в этом странном холодном подвале. Порученное ему дело он выполнил с честью – подновил отводящее заклятие на древнем кладе. А то ишь, чего людишки удумали: трубы канализационные менять, да еще на такую глубину зарылись. Еще чуть-чуть, и попало бы сокровище под ковш экскаватора. Но завтра этот самый ковш скользнет чуть в сторону, прямая траншея вильнет, а инженер, посмотрев на план, решит, что надо было просто обойти другие коммуникации. Управился Сиридин быстро и ладно, собой мог гордиться, так что посчитал, что имеет полное право немного поискать кой-чего и для себя. Не куда-нибудь ведь отправили, а в Ирландию, в сам Дублин! И вышел он из дольмена, чтобы клад защитить, аккурат возле Тринити-колледжа3. «Нет, вот если подумать, - размышлял барахольщик, - яйцеголовые, конечно, кладов в этих стенах не замуровывали. У них один клад – наука. Но ведь университет-то в заброшенном монастыре поселился. Значит, до того монахи здесь обитали. А мы уж знаем этих монахов! Вечно что-то припрячут то ли на черный день, то ли от Святой Инквизиции. В те времена много прятали. Наши могли и не уследить – при Паке-то все больше проказами развлекались». И тут ход его размышлений нарушил тихий всхлип. Сиридин вздрогнул и остановился. Невидимый-то он, конечно, невидимый, но шаги ведь могут и услышать. Взгляд лепрекона обегал пустое пространство длинного едва освещенного коридора. Пол и стены, выложенные плиткой, не прибавляли этому месту уюта. Дверей по обеим сторонам было немного, но Сиридина они не интересовали – путь его лежал, как он полагал, в другое крыло здания, туда, где почти семьсот лет назад располагался монастырь. Всхлип повторился, и тут отважный искатель сокровищ заметил, что одна из безликих белых створок приоткрыта. Наверное, не будь Сиридин любопытным, он бы и клады новые найти не пытался. Но если уж что в крови, то никуда не денешься. Лепрекон на цыпочках подкрался ко входу в неизвестность. Взору его открылся небольшой зал. В дальнем конце, ярко освещенные огромными подвесными лампами стояли несколько каталок. На каждой из них неподвижно лежало что-то закрытое простыней и очень напоминающее человеческой тело. Одну из стен помещения занимал картотечный шкаф, похожий на тот, что Сиридин каждый день видел в конторе Калбхака-книжника. Вот только предназначен он был явно для великана – да в каждый такой ящик с десяток лепреконов поместится! Или один человек... Прямо от двери вдоль стены тянулся длинный белый тонконогий стол, уставленный какими-то приборами и разной химической стеклотарой. У стола толпились призраки. Точнее, они сосредоточились не у всего стола, а вокруг худенькой девушки, что сидела, уронив голову на руки, и тихо плакала. А еще в этом зале было холодно. Очень холодно, даже холоднее, чем в коридоре или дольмене. Сиридин не удержался и чихнул. Девушка вздрогнула и вскинула голову. Лепрекон замер, зажав нос, чтобы, не приведи Оберон, еще один предательский чих не вырвался наружу. Но глаза девушки расширились от изумления. Смотрела она прямо на незваного гостя. «Вот ведь уставилась! – пронеслось в голове Сиридина. – Прям будто видит меня!» И тут же, словно в подтверждение его слов, девушка шмыгнула носом и спросила: - Ты кто? Барахольщик даже оглянулся, нет ли кого за спиной. Там никого, разумеется, не оказалось. И он понял, что попался! Надо же было умудриться забыть про невидимость! Теперь вот придется этой девчонке глаза отводить да мозги промывать. Обидно! - Ты кто такой? – повторила свой вопрос девушка. А один из призраков – эдакий разгильдяй в кожаной косухе и с мотоциклетным шлемом под мышкой – отлепился от стола, подплыл к лепрекону почти вплотную и похлопал его по плечу. Ну, фигурально выражаясь, конечно. - Не теряйся, чувак! – весело подмигнул призрак. – Кейси4 – девочка добрая, она всякой эктоплазме посодействует. Только в очередь, в очередь. - Прекрати, Логан! – прикрикнула на приведение девушка, а Сиридин с ужасом понял, что нарвался по-крупному. Не забыл он про невидимость, нет! Вот только не подействовало заклятие на девчонку. Это ж надо, чтобы первая встречная человечка оказалась не только медиумом, но еще и Говорящей с фейри! Маленькая Кейси тем временем снова обратила свое внимание на лепрекона. – Не слушай его, - строго приказала она, - Логан и при жизни был безбашенным придурком, и после смерти не поумнел. Так ты кто? Ты так и не представился. Меня Кейси зовут. Разум Сиридина заметался в поисках спасения, но прежде, чем он успел что-то сообразить, вперед выдвинулся еще один призрак. Этот был куда более прозрачным и бесплотным, зато очень представительным. У барахольщика дух захватило при виде едва просматривающегося камзола дорогого синего бархата и пышных манжет из брабантских кружев. Да и парик с длинными, аккуратно уложенными локонами явно свидетельствовал о принадлежности данного джентльмена к совсем другой эпохе. - Сдается мне, леди Кейси, мы тут имеем дело с достойным представителем маленького народца. Лепрекон, если не ошибаюсь? - Бросьте, декан Свифт5! – отмахнулась девушка. – Вечно вы меня разыгрываете! - Отнюдь, юная леди, отнюдь, - бесплотный дух приблизился к Сиридину и задумчиво облетел его по кругу. – Я ведь, кажется, высказывал предположение, что такой сильный медиум, как вы, смог бы видеть и фейри, буде они соизволят показаться на глаза. Вот, как мы можем наблюдать, один соизволил, - и, обратившись к окончательно растерявшемуся барахольщику, добавил: - Не будете ли вы любезны представиться, досточтимый лепрекон. Мысли в голове Сиридина неслись, пихая друг друга, мешая сосредоточиться и принять верное решение. Он понимал, что уже провалился, показался на глаза не только местным привидениям – это-то ладно! – но еще и девушке, которая почему-то в наше время обладает древним даром говорить с фейри. Можно было бы, конечно, сбежать от девчонки, и пусть думает потом, что лепрекон ей просто привиделся. Но от призраков так легко не спрячешься. Попробовать с ними договориться? Так их вон сколько – хоть один принципиальный да найдется, хоть бы и тот же проницательный декан. С другой стороны, раз уж так вышло, может, и не стоит чураться судьбы, а попросить помощи в поисках монастырского подвала? В конце концов, никто же не узнает, что он ненароком засветился. Ну и наконец, хорошее воспитание требовало представиться в ответ на прямой вопрос. Так и не определившись, что сказать, Сиридин открыл рот, понадеявшись, что нужные слова выскочат сами, и... снова чихнул. - Да вы больны, друг мой! – воскликнул еще один бестелесный джентльмен. – К тому же, живы! Нельзя так легкомысленно относиться к своему здоровью! Мало ли, с чего вы чихаете! - Престаньте, коллега Стокс6, - усмехнулся другой призрак, - вы даже в чихе умудряетесь видеть сердечную аритмию. Не пугайте беднягу напрасно. - А вы, коллега Беркитт7, почему-то считаете достойным лечить только что-то злокачественное и всякие жуткие африканские инфекции! – возмутился доктор Стокс. - Спокойно, джентльмены! – снова подала голос Кейси, пресекая спор в зародыше. – Думаю, у нашего гостя обыкновенный ринит. От этого не умирают. И к тому же, - добавила она, нахмурившись, - он так и не представился. Лепрекон вздохнул. Отнекиваться дальше не имело смысла. Все его карты уже были раскрыты, и ни призраки, ни девушка не собирались оставлять своего любопытства. Он шаркнул ножкой и поклонился. - Сиридин, хранитель кладов, миледи. Приятно познакомиться. - И этот туда же! – фыркнула Кейси. – Ну какая из меня миледи? Ладно бы эти морально устаревшие призраки – им так привычней. Но вы же вполне современный э... - Лепрекон, - хором подсказали декан Свифт и сам Сиридин. - Нет, все равно не верю! – девушка всплеснула руками. – Это же все сказки! - За то ты реветь перестала, дуреха! – вставил бестактный Логан. Кейси посмотрела на байкера, и по лицу ее снова заструились ручейки слез. – Эй! – взвился тот. – Я не затем это сказал! Хватит меня оплакивать! - Дурак! – с гневным отчаянием выкрикнула девушка и снова разрыдалась. Призраки неодобрительно зашептались и закачали головами. Сиридин недоуменно переводил взгляд с насупившегося Логана на плачущую Кейси. Здесь определенно разыгрывалась какая-то трагедия, в суть которой его не удосужились посвятить. А лепреконы не любят трагедий, потому что в них обычно проявляются лучшие человеческие чувства. Хранителям кладов больше по вкусу злые розыгрыши, представляющие в смешном свете человеческие пороки. - Вот и меня это всегда повергает в растерянность, - тихо вздохнул декан, словно прочитав мысли Сиридина. – Я могу высмеять этого глупого самоубийцу, но ей ведь не станет от этого легче. А как заставить ее перестать плакать, когда ее чувства настолько искренни и чисты? - А... а почему она плачет? – рискнул спросить лепрекон. Он очень боялся услышать какую-нибудь душещипательную историю об утраченной любви или еще чем-то в этом роде. - Да из-за него, - Свифт презрительно кивнул на Логана. – Сегодня сюда, в морг, привезли его исковерканное тело. Уж не ведаю как, но Кейси узнала в этих останках соседа по улице, с которым не виделась со средней школы. Причем они даже не дружили. Она всегда была умненькой и любила учиться, а этот... Конец, надо сказать, вполне заслуженный... - Так это мертвецкая! – сообразил, наконец, Сиридин. – Вот почему вы все здесь собрались! Вы просто пока не до конца покинули свои тела... - Да что вы, почтеннейший! – возмутился декан. – Подобное относится только к этому разгильдяю. А мы все – ученые мужи, политики, литераторы – когда-то здесь учились. В посмертии, знаете ли, иногда мучает ностальгия... Я время от времени и так заглядывал. Да и не только я. А с тех пор, как Кейси стала студенткой, все зачастили. Приятно иногда пообщаться с живыми, да... - Вот как... – протянул лепрекон и задумался: а ему приятно общаться с Кейси, или нет? Он-то, конечно, живой, но ведь фейри... Впрочем, по этому вопросу пока было трудно определиться: девушка плакала, а плачущие девушки, как оказалось, вызывали у барахольщика оторопь. - А вот вас, уважаемый хранитель кладов, что привело в Тринити-колледж? - Сиридин и рад был бы рассказать все Свифту, но вдруг понял, что если кто ему и поможет, то не призрак, а живая девушка. А декан словно снова подслушал его мысли. - Знаете, друг мой, вам нужно поговорить с Кейси. Она добрая девочка и постарается помочь. К тому же вы, пожалуй, сможете ее развеселить. Сиридин покосился на призрак и прокашлялся. Кейси сразу же встрепенулась. - Ой, простите, - шмыгнула она носом. – Это все из-за этого обалдуя, - стоило девушке вспомнить о таком необычном существе, как лепрекон, и слезы мгновенно высохли. – А как вы здесь оказались? Я уже третий год учусь, а фейри пока ни разу не встречала. Одни привидения. Сиридин посмотрел в ее заинтересованные глаза. Недавняя скорбь испарилась, не осталось ничего, кроме любопытства. Какая-то смутная догадка заставила лепрекона вздрогнуть и насторожиться, но мысль тут же ускользнула. А Кейси взирала на него с такой надеждой и сочувствием, что, едва открыв рот, барахольщик выложил все как на духу. И о ключе, и об Исходе, и о двери в страну вечного лета, и о кладе, который надеялся найти в старом здании Тринити-колледжа. К концу рассказа Кейси пришла в полный восторг. Забыв о безвременной кончине друга детства, она радостно захлопала в ладоши и даже запрыгала на месте. - Это замечательно, господин лепрекон! – восклицала девушка. – Со мной уже давным-давно не происходило ничего столь захватывающего. Конечно! Конечно, я помогу вам! Настоящий клад! С ума сойти! - Вам действительно удалось развеселить ее, - пробормотал Свифт. – Удивительная девушка! Сиридин был согласен со Свифтом – его эта девушка тоже удивляла все больше и больше. Конечно, барахольщик не мог похвастаться обширными знакомствами среди людей, но в Кейси было что-то такое, что и на обычных людей делало ее не очень похожей. И не в том дело, что она оказалась медиумом и Говорящей с фейри. А просто вела она себя как-то странно – вроде и знакомо, а вроде и совсем непредсказуемо. - Прошу вас, господин Хранитель Кладов, идемте, - даже при ее маленьком росте Кейси пришлось согнуться, чтобы предложить руку Сиридину. – Я всегда мечтала побывать в подземельях бывшего монастыря, да все как-то повода не было. Барахольщик чинно поклонился, отступил от проема и повел рукой, пропуская даму вперед. Кейси хихикнула. Невоспитанный Логан просочился сквозь стену раньше девушки. Остальные призраки тоже потянулись к коридору. Декан последовал за хранителем кладов и чинно прошел в дверь. Но тут же остановился. Лепрекон боковым зрением заметил это и недоуменно обернулся. Свифт хмурился и сверлил взглядом какую-то точку вдалеке. Посмотрев в том направлении, Сиридин увидел еще одно привидение. Мужчина средних лет небрежно прислонялся к стене совсем, как живой. Был он одет как истинный денди, вальяжен и самоуверен. - Думаю, господин лепрекон, дальше вы справитесь и без меня, - процедил декан. – Вас, несомненно, развлечет общество более тонкого остроумца, чем старый сатирик, над чьими памфлетами даже разучились смеяться. - Простите? – не понял Сиридин, но Свифт уже исчез. - Не нравится ему мое общество! – насмешливо сообщил денди. – Никак не может пережить, что не его по сей день считают самым остроумным человеком в Англии. А вы, как я погляжу, из маленького народца! Вот уж не думал, что ваша братия еще появляется в мире людей. Какой, однако, неожиданный поворот сюжета! Сиридин растерялся. Призрак этого человека вел себя вполне дружелюбно. И какая, в общем-то, разница, сколько приведений уже знают о присутствии фейри в стенах Тринити-колледжа. Но почему-то возникло нехорошее чувство, что именно этот может запросто перевернуть все с ног на голову, а потом сказать, что так оно и было с самого начала. Да еще такими словами, что все ему поверят! Даже те, кто будет делать вид, что не поверил ни на минуту. Уж кто-кто, а лепреконы лучше других чувствуют мастеров каверз и мистификаций. Поэтому на всякий случай он решил не провоцировать нового бестелесного знакомого и вежливо представился: - Сиридин, хранитель кладов. - Весьма рад, - изысканно поклонился денди. – Зовите меня просто Оскар8, уверен, мы оба сумеем получить удовольствие от этого знакомства, - и он заскользил следом за Кейси. Барахольщик немного успокоился, пожал плечами и тоже поспешил за убежавшей вперед девушкой. Думать о ней и вероятном сокровище в подземелье старого монастыря было куда приятнее, чем о призраках. Сиридин был полон предвкушения. Почему-то любопытному лепрекону казалось, что с Кейси он узнает множество новых тайн, о которых прежде даже не помышлял. Спроси кто-нибудь, что это за тайны, он и сам затруднился бы ответить, но весело подпрыгивающий хвостик закрученных на концах черных волос не отпускал взгляд искателя. Он следовал за Говорящей, не сознавая, что заворожен. Гулкий холодный коридор закончился широкими ступенями. Если бы Кейси не оглянулась, Сиридину и в голову не пришло бы остановиться и проверить невидимость. Но девушка сама напомнила ему об осторожности. - Чтобы пройти в старое здание, нам придется подняться наверх, господин лепрекон, - строго сказала она. – Надеюсь, никто, кроме меня вас там не увидит. Мне бы не хотелось объясняться с живыми по этому поводу. Обо мне и так уже судачат всякое... – она прикусила губу. - О тебе судачат еще с детства, когда ты доказывала, что видела старика Генри, помершего за месяц до того! – заржал Логан, но тут же осекся – дошло, видимо, что Кейси тогда не лгала. Но девушка тут же завелась: - А ты и рад позлословить на мой счет! Всегда таким был! – выпалила она. - Злословие – это сплетня со скучным оттенком морали9, - сообщил, ни к кому конкретно не обращаясь, призрак денди, и Кейси почему-то поморщилась. Сиридин проверил невидимость, убедился, что она никуда не делась, и вся компания двинулась дальше. В шумных, полных студентов коридорах Тринити-Колледжа лепрекону пришлось жаться к стенке, чтобы его ненароком не затолкали. Привидениям-то что? Они и сквозь стены и сквозь людей проходят, им и дела нет до каких-то преград, а вот любопытный искатель был хоть и невидимым, но вполне телесным. И будь его проводником не Кейси, а кто угодно другой, наверняка потерялся бы Сиридин во всех этих переходах. Но что-то такое особенное заставляло его неотступно следовать за девушкой, и когда та совсем уж далеко вперед убегала, лепрекон без зазрения совести пускал в ход локти, расчищая себе путь. Он ни на минуту не задумался о том, как странно это должно выглядеть со стороны. А вот Логан заметил и очень веселился, когда один из студентов, преградивших путь целеустремленному фейри, получив незримый пинок под колено, рухнул на ровном месте. Кейси, правда, рассердилась, метнула гневный взгляд на лепрекона и своего мертвого друга и поспешила на помощь пострадавшему. Потом уже Сиридин был осторожен. Уж очень не хотелось ему снова чем-то прогневить Кейси и, тем более, задерживаться в этих людных местах. Он впился взглядом в затылок девушки и заскользил вдоль стены, ни на что больше не обращая внимание. Даже когда глупый Логан пытался над ним подшучивать. Даже когда Оскар изысканно высмеял пустомелю. Даже когда остальные призраки начали вежливо прощаться и разлетаться по своим делам. Только в университетском парке хранитель кладов начал замечать что-то вокруг. Кейси подставила лицо солнышку и тихо засмеялась, радуясь ощущению жизни, такому прекрасному после тишины и холода морга. Тогда и лепрекон позволил себе окунуться в реальность здесь, на поверхности. Теплый весенний день омыл его запахами цветов и молодой листвы, проснулась память древнего племени, и на мгновение почудилось Сиридину, что он оказался в волшебном лесу Оберона. Искатель застыл, впитывая в себя необычные ощущения, не сознавая, что исходят они не только от солнца и сада, но и от его странной спутницы. Он и думать забыл в этот миг о Кейси. Однако девушка сама о себе напомнила. Настроение ее снова резко сменилось, в голосе прорезались капризные нотки. - Ну что с вами такое, господин Хранитель Кладов! Вы что, птиц никогда не видели, шелест листвы не слышали? Или вам уже не интересно на подземелье монастыря взглянуть? - Женщины в жизни – прекрасные актрисы, но у них нет никакого артистического чутья. Они желают продолжать спектакль, когда всякий интерес к нему уже пропал. Если бы дать им волю, каждая комедия имела бы трагическую развязку, а каждая трагедия перешла бы в фарс9, - неопределенно изрек денди. - А вы, Оскар, могли бы и не комментировать каждое мое высказывание! Тем более после смерти вы только и делаете, что цитируете самого себя. Нет, чтобы что-то новое придумать! - А вы не слушайте, - отозвался призрак. - Слушать – это очень опасно: тебя могут убедить. А человек, который уступает доводам разума, очень неразумное существо9. Кейси закатила глаза, а потом топнула ножкой, дернула лепрекона за рукав и быстро зашагала дальше. Сиридин встрепенулся и виновато огляделся. Зря он, конечно, так размечтался, да только подумалось вдруг, что в красоте этого парка есть некое знамение. Никак и вправду не простой ключ попался. Ох, не простой! Дверь, к которой он подойдет, определенно ведет в страну фейри. А если повезет, то и самая главная дверь, та, что весь народ лепреконов вернет под покровительство его эльфийского величества. Найти только ее надо. А может, уже и нашел почти... «Да что ж я стою-то! Кейси же уходит!» - спохватился Сиридин и вприпрыжку побежал за своей провожатой.
--------------------------------------------------- ¹Сиридин – искатель (гэльск.) ²Калбхак – лысый (гэльск.) ³Тринити-колледж – основан в 1592 году по приказу королевы Елизаветы. Ныне – часть Дублинского университета. Одно из старейших учебных заведений Великобритании и Ирландии. Поначалу под колледж было выделено здание заброшенного монастыря за южными стенами Дублина. Строительство остальных зданий началось почти сто лет спустя. Позднее город разросся в южном направлении. В настоящее время университет находится в центре Дублина. 4Кейси – бдительная, бодрствующая (гэльск.) 5Джонатан Свифт – английский писатель-сатирик, поэт, общественный деятель, автор знаменитой тетралогии о приключениях Гулливера. В 1686 году окончил Тринити-колледж. С 1713 года по 1727 год – настоятель (декан) собора Святого Патрика в Дублине. 6Уильям Стокс (1804-1878) – учился медицине в госпитале Мит при Тринити-колледже, позднее там же преподавал. Его перу принадлежат несколько важных работ о сердечных и лёгочных заболеваниях, в том числе «Трактат о диагнозе и лечении грудных болезней», и «Болезни сердца и аорты», а также одно из первых руководств по использованию стетоскопа. 7Деннис Парсонс Беркитт - ирландский врач. Окончил Тринити-колледж в 1935 г. Доказал роль климатических условий и несбалансированного питания в увеличении риска онкологических заболеваний. Работая в Уганде, обнаружил в 1957 г. злокачественное новообразование. 8Оскар Уайльд - английский поэт, писатель, эссеист ирландского происхождения. Окончил Тринити-колледж в 1874г. 9 Оскар Уайльд
Кейси сразу отмела идею искать потайную дверь в обжитой части подземелья. - Если она здесь и была, то студенты уже давно нашли и вскрыли, - уверено заявила она. - Но ключ... – возразил было Сиридин. Ему очень хотелось осмотреть все помещения, чтобы, не приведи Оберон, не пропустить чего. - Да что им ключ! – фыркнула девушка. – У нас умельцы есть чужие запароленные профайлы взламывать, а тут какая-то дверь волшебная. Что не вскрыли, то взорвали бы. Нет, искать нужно в закрытой части подземелий. Там то ли склад какой-то, то ли коммуникации. Пошли. И они пошли. Но уткнулись во вполне современную запертую железную дверь с электронным замком. Красивый ключ Сиридина никак не мог к ней подойти. Лепрекон пригорюнился. Сам-то он мог преодолеть препятствие, пройти под полом или внутри толстой каменной стены. Он же фейри! А вот Кейси так не смогла бы. Но бросать ее сейчас, почти у цели, такую заинтересованную и доброжелательную, казалось искателю почти предательством. Неугомонный Логан засунул голову в панель замка и что-то с любопытством там разглядывал. Дверь вдруг задрожала от его гулкого хохота. - Фигасе! Эта хреновина электронная эктоплазмы боится! Ишь как задергалась! Умора! Ух! А-а-а! Щекотно! А-а-апчхи! Несознательный призрак со смехом отлетел к дальней стенке, а в замке что-то загудело, защелкало, заискрило, потом негромко хлопнуло, и тяжелая металлическая створка слегка отошла от косяка. - Ух ты! – восхитился Сиридин, а Кейси покачала головой. - Вот уж не думала, что даже от этого олуха может быть какой-то толк. Спасибо, Логан, - и толкнула дверь. В широком но низком коридоре автоматически зажегся свет – длинные матовые лампы под потолком. Сиридин подумал, что это какое-то волшебство. Вот ведь, до чего только яйцеголовые не додумались после того, как файри ушли из мира! Вдоль обеих стен тянулись стеллажи с какими-то странными приборами. «Уж никак артефакты магические!» - подумалось коллекционеру. Сразу захотелось все пощупать да потрогать, проверить на волшебность. Так и потянулась к новому-неизвестному, к тому же такому загадочному и блестящему душа барахольщика. Но Сиридин себя одернул. Выглядело все чистым и ухоженным, чувствовалось, что здесь бывают и довольно часто. Грабить людские кладовые для лепреконов, конечно, дело самое милое, да вот только непонятные они, артефакты этих яйцеголовых, без золота, без каменьев. Принесешь такой в дольмен, свои же на смех поднимут. Кому надо. Да и не время сейчас было на такие мелочи отвлекаться, ведь впереди ждала дверь в страну фейри. - Ну надо же! – возмутилась девушка, приглядевшись к одной из полок. – У них тут такие сокровища пылятся, а мы со всяким старьем мучаемся! – потом присмотрелась и задумчиво добавила: - А может, как раз новое и завезли... При слове «сокровища» Сиридин чуть не разорвался надвое между барахольщиком в своей душе и искателем. И если б веселый хвостик на затылке Кейси не увлек его снова вперед, не досчитались бы людишки какого-нибудь ценного артефакта. Но лепрекон просто не мог сопротивляться той непонятной силе, что заставляла его двигаться вслед за девушкой. Потом обжитые места закончились и начались завалы, судя по всему давным-давно сюда снесенных сломанных столов и стульев, скелетов безнадежно устаревшего оборудования и прочего хлама, по каким-то невнятным причинам не вывезенного из здания. Здесь уже было пыльно, царил полумрак, пахло плесенью. И вот наконец сырой сводчатый коридор закончился и обозначился провал крутой каменной лестницы. Фонарей там не было и в помине, а тусклые редкие лампочки под потолком импровизированной кладовки не считали своим долгом освещать еще и какой-то подозрительный спуск чуть в глубь Земли. Сиридин и Кейси переглянулись. От ступеней веяло манящей тайной, предвкушением открытий, но и то и другое надежно прятала в себе коварная тьма. - Логан! – требовательно позвала Кейси. – А светиться ты случайно не можешь? Я где-то читала, что бывают светящиеся призраки. - Я их сам придумал! – фыркнул Оскар. - Жаль, - вздохнула девушка. Искатель тоже вздохнул, а потом вызвал волшебный светлячок, замерцавший лиловым светом под сводом пролета. Ох и попадет ему, если кто прознает, но и так уже за ним грешков не меряно в этой вылазке – одним больше, одним меньше. Не останавливаться же сейчас, когда цель кажется такой близкой! Кейси запрыгала от восторга. Сиридин галантно пропустил девушку вперед, прямо под круг неяркого света, а сам стал спускаться следом, придерживаясь рукой за стену. Лестница казалась бесконечной. Они все шли и шли, а склизкие ступени продолжали ложиться под ноги. Казалось, этот путь ведет в центр Земли. Становилось все более влажно и зябко. Пару раз Сиридин чихал, чем, похоже, здорово пугал Кейси. Но девушка не подавала виду, что ей страшно, и упорно двигалась вперед. Что-то новое появилось в ней, пока они преодолевали бесконечную лестницу – какая-то сила, возникшая, казалось, из древних способностей Говорящих, целеустремленность, наполненная ее собственной сокровенной магией. Теперь уже ничто не смогло бы отвлечь лепрекона, оторвать его от созерцания спины Кейси. Задумайся Сиридин, и вспомнил бы, наверное, что вот так же предки его шли за Обероном к великим целям монарха, подчиняясь той же волшебной властности. Но он не думал ни о чем, лишь шел и шел за девушкой, а душу его наполнял восторженный покой. Все было правильно, так, как должно было быть. Даже призраки, казалось, это почувствовали и примолкли. Не шумел и не хихикал по каждому пустяку Логан, не язвил в адрес спутников Оскар. Чудесный лиловый свет охранял девушку от мрака подземелья и служил путеводной звездой остальным. Наконец, спуск закончился. Светлячок выхватил часть ровной площадки, тонущей в вечном мраке. Казалось, в глубоких тенях прячутся злобные стражи этого места. Сиридин не удивился бы, узнай, что его величество специально оставил здесь какие-то охранные сущности, чтобы не подпустить к волшебной двери кого попало. И Кейси вдруг задрожала и снова превратилась в маленькую напуганную девчушку – и не скажешь, что студентка, а тем более медиум, который даже мертвецов не боится. Магия ее, что упорно вела их всех к этому месту потонула во тьме, и Сиридин на мгновение чуть не задохнулся от мысли, что все было напрасно и нет никакой двери в лето. Но ведь он был искателем! Он не мог отступить! Лепрекон сделал шаг вперед, стал рядом с Говорящей и поднял светлячок повыше. Она была здесь. И это была именно Она. Уж волшебную-то дверь в страну вечного лета хранитель кладов ни с чем не спутал бы – он очень внимательно разглядывал картинки в старой тетради. Правда, за столетия медные узоры на дубовой панели потемнели, покрылись патиной и пыль и местами стали совсем неразличимы. Поэтому определить по одному внешнему виду, главная ли это дверь, или она откроет проход только для него одного, Сиридин не мог. Но он был уверен, точнее, почти уверен, что его ключ обязательно окажется самым-самым. Ведь не просто так сопутствовала ему удача и с этим заданием, и с поисками. А чудесный весенний день в не менее чудесном парке разве не был знамением? Ничто не могло бы убедить барахольщика в обратном, когда он, затаив дыхание, вставил в замочную скважину свою драгоценную находку. Сиридин очень боялся, что в этом сыром подземелье замок мог заржаветь и уже не поддаться, но ключ провернулся на удивление легко. Дверь, словно только язычки ее и удерживали, сразу же начала открываться внутрь с протяжным душераздирающим скрипом. А за ней светило солнце, пели птицы, журчал ручей, шелестел эльфийский лес и... стоял Пак. - Вот ведь! Нашелся-таки настойчивый соплеменничек! – засмеялся он, но тут же осекся и уставился на Кейси. Сиридин, как завороженный, шагнул к двери. – Стой! – закричал вдруг прародитель всех лепреконов. – Ни шагу дальше, родич! Я должен позвать короля. И исчез. Хранитель кладов не смог ослушаться приказа самого Пака. Он застыл на пороге двери в лето и пожирал глазами благословенную страну фейри. - Как красиво! – выдохнула за спиной Кейси. – Сиридин, а мне можно туда войти? Но он не успел ответить. Запели фанфары, застучали копыта, и пара прекрасных оленей выскочила на поляну перед дверью. Пак спрыгнул со спины со спины самца с роскошными ветвистыми рогами, повернулся спиной к хранителю кладов и низко поклонился животным. И в то же мгновение они превратились в их величества Оберона и Титанию. Сиридин упал на колени. Восторженно вскрикнула Кейси. Кажется, даже призраки заколыхались с особым почтением. А когда лепрекон поднял голову, чтобы поприветствовать своего короля, он увидел странную картину: Оберон украдкой вытирал слезы, а Титания стояла на самом пороге и протягивала руки к растерянной девушке. Пак подошел к искателю и опустился рядом с ним на корточки. - Вот такие дела, парень, - сочувственно сообщил он. - Какие такие дела? – не понял Сиридин. - Невеселые. Для тебя во всяком случае. Пройти в эту дверь может только один фейри... - Как один? – вскинулся бедняга. Он ведь был так уверен, что его ключ – самый главный! - Да, только один, - кивнул Пак. – И тебе придется выбирать. Либо пройдешь ты, и станешь жить в стране вечного лета, но их величества всегда будут взирать на тебя с укором и едва ли простят такой выбор. - Да почему?! – закричал Сиридин, но прародитель не обратил внимания на вопрос. - Либо пройдет эта девушка – возрожденная дочь Оберона и Титании, потерянная при Исходе, - он покачал головой и вздохнул. – Вот ведь! Знал бы король, что собственная дочь проказничает вместе с лепреконами, глядишь, и не был бы столь суров с нашим народом. А так, выходит, и нас наказал, и себя... Вот только если ты, парень, пропустишь в страну фейри принцессу, самому тебе придется вернуться в дольмен, да... – и чуть бодрее закончил: - Зато ты заслужишь вечную благодарность их величеств, а это, поверь, немало. - Так значит, Кейси... – пробормотал несчастный искатель и шмыгнул носом. Все происходящее казалось ему ужасно несправедливым. Не только по отношению к себе самому, но и по отношению к Кейси, и ко всему народу хранителей кладов, и даже по отношению к королю с королевой. Ведь лепреконы, как уже говорилось, не любят трагедий, а мелодрам и подавно. Но и грустить они тоже долго не умеют – они же шутники. – То-то она мне с самого начала показалась какой-то странной: то плачет, то смеется, - проворчал Сиридин. – Эльфийка, как есть. Ну и ладно! – он махнул рукой, поднялся и отступил от проема. Почесал в затылке, полюбовался, как поблескивает солнце на узорной головке волшебного ключа, а потом упрямо выпятил подбородок, посмотрел на прародителя и сказал: – Зато теперь я знаю, что нужно искать! Не успокоюсь, пока не добуду ключ от той двери, что приведет в страну фейри всех лепреконов. А не так, чтобы только для себя. Вот! - Ах, господин Хранитель Кладов! – Кейси, смеясь и плача одновременно, обняла сразу смутившегося барахольщика. – Я так тебе благодарна! Я никогда – никогда! – этого не забуду! Так и знай, что на твоей стороне всегда будут добрые пожелания принцессы волшебной страны! - Конечно, ваше высочество, - пробормотал Сиридин, в глубине души уверенный, что такое ветреное существо, как Кейси, забудет о своих обещаниях, как только отвернется. А потом девушка шагнула через порог, ее охватило золотистое сияние, и через минуту она уже, смеясь, взвилась в воздух на радужных стрекозиных крылышках. Дверь начала медленно закрываться. Последнее, что за ней увидел лепрекон, и что навсегда запечатлелось в его памяти надежней любых кладов – это склонившиеся в благодарном поклоне перед ним, Сиридином, королева Титания и король Оберон. Коллекционер в его душе и так и эдак покрутил это видение и остался доволен, даже горд. Все лучше, чем вечная королевская обида, хоть и в стране фейри. Совсем уже не заботясь о безопасности, искатель снова повесил светлячок, чтобы попрощаться с призраками, прежде чем нырнуть в дольмен. Но тех не было – исчезли. Да и что им делать в Тринити-колледже без медиума? Зато сбоку кто-то завозился. Сиридин обернулся и не поверил своим глазам. Из исчезающей щели, что все еще обозначала теперь уже утраченную дверь, вытаскивал защимленную полу сюртука сам Пак. - Ты? – изумленно выдохнул искатель. - Ага, - отозвался прародитель. - А ты что думал? Ты тут такое приключение затеял – главную дверь искать, а я там отсиживаться стану? - Ну... – протянул Сиридин. Настроение у него опять стало портиться. Он только-только утешил себя тем, что не просто уйдет жить в волшебную страну, а станет именно великим героем своего народа, который поможет вернуться всем. И вот, на тебе! Теперь оказывается, Пак собирается тоже поучаствовать в мероприятии! А ведь лепреконы народ недоверчивый, да и барахольщика не уважают. Как пить дать потом всю славу припишут прародителю, а он, Сиридин и вовсе ни при чем окажется. Обидно! Пак, наконец, справился с застрявшей одежкой, встал и отряхнулся. Огляделся по сторонам, поморщился. - И что, наш сумасбродный король все двери в такие вот гадкие места позасовывал? – проворчал он. - Не знаю, - Сиридин пожал плечами. – Я только одну и видел. Но не думаю, что входы в волшебную страну плохо замаскированы. Наверняка остальные в местах и пострашнее будут. - Не, ну так не интересно! – обиженно выпятил губу Пак. – Я на такое не подписывался, - с минуту он о чем-то размышлял, а потом беспечно махнул рукой. – Да ну их, эти двери! Лучше скажи, где здесь у вас можно пошалить? Вот как ползу, так и отражаю!
Антуан любил жену. Очень любил. Он был готов носить ее на руках и не мог на нее насмотреться. Почти всегда. За исключением тех периодов, когда она бывала беременна. В такое время его милая, уравновешенная Кларисса превращалась в капризную, нетерпимую фурию. Ожидание первенца Антуан перенес стоически, прощая жене все. Угодить ей стало смыслом его жизни на эти долгие девять месяцев, и Антуан самозабвенно служил своей мадонне. Через месяц после рождения Себастиана Кларисса снова стала самой собой, и Антуан не мог нарадоваться на сына и супругу. Но прошло всего полгода, младенец научился не только сидеть, но уже пытался вставать на ножки в кроватке, пользуясь подтяжками Антуана, как любимой гуттаперчевой подпоркой, и Кларисса начала сетовать на то, что вскоре кружевные младенческие платьица придется сменить на сорочки апаш, а панталончики с оборочками на короткие штанишки. Она очень хотела девочку. Отказать любимой жене Антуан не мог. Не прошло и двух месяцев, как характер Клариссы снова начал меняться. Надо отдать ей должное, в минуты затишья гормональных бурь Кларисса была мила с мужем и горько сожалела, что ему приходится терпеть перепады ее настроения. Но ко второй беременности жены Антуан подошел уже во всеоружии. Надо сказать, что был он лекарем и алхимиком, а порой, и с силой любил заигрывать. Может, сложись судьба иначе, не встреть Антуан прекрасную Клариссу, он набрался бы храбрости добраться до столицы, чтобы учиться на мага. Но человек предполагает, а Господь располагает. Все вышло иначе, и Антуан ничуть об этом не жалел. В маленьком городке он слыл человеком ученым, снискал уважение и пользовал сограждан и жителей окрестных деревень успешно, за что всегда получал подарки и щедрые гонорары. И хотя мелькали, порой, в его голове ностальгические мысли о мечтах юности, и Антуан позволял себе покрутить их и так и эдак, наслаждаясь несбыточным, но он твердо знал, что от добра добра не ищут, и в конечном итоге гнал эту крамолу от себя прочь. Но вот, зная, что предстоит ему в течение ближайших месяцев, Антуан понял, что простыми лекарскими методами ему с капризами жены не справиться, и все чаще на ум ему стали приходить мудрые наставления покойного учителя Шармениуса. Так уж вышло, что прославленный маг и воин тихо закончил свою жизнь в провинциальном городке, где родился и вырос Антуан. Было великому волшебнику тогда уже лет за тысячу, но цепкости ума и ясности взгляда он на старости лет не утратил и пытливого мальчика приметил сразу. Именно Шармениус открыл Антуану глаза на наличие у того магических способностей, обучил основным приемам составления алхимических зелий и показал, как собирать травы и готовить из них отвары. Маг знал, что дни его сочтены, и старался вложить в голову ученика как можно больше знаний. Но ум Антуана был более склонен именно к алхимии и зельеварению, да и возраст его на то время не располагал к усидчивости и признанию авторитетов, и не так уж много смог донести до него Шармениус из магической науки. И все же заставлял он юного оболтуса в последний год своей долгой жизни, если не понимать и выучивать, то хотя бы записывать приемы волшебства и заклинания. Так появился личный Гримуар Антуана, пылившийся до недавнего времени на чердаке его дома. А потом учитель скончался, и в горе юный Антуан собрал свои нехитрые пожитки и направил стопы в столицу искать себе нового наставника. Но в первом же придорожном трактире он встретил Клариссу, нашел в ней утешение и на несколько лет забыл о магии. Теперь же Антуан посчитал, что пришло время извлечь заветный Гримуар из пыли забвения, и отправился на чердак. Однако вредная тетрадь взаимности не проявила, оскорбленная долгим игнорированием хозяином своей волшебной квазиразумной персоны. Полдня Антуан ползал по чердаку, собирая на себя годами накопившуюся паутину, спотыкаясь головой о низкие стропила и костеря, на чем свет стоит, упрямую книгу. Гримуар в руки не давался. Пару раз Антуан почти схватил его, но был пребольно укушен за пальцы жестким переплетом из подозрительной кожи. Наконец, отчаявшись захватить силой вожделенный источник магических знаний, лекарь сел прямо на пол и, чуть не плача, принялся рассказывать, неизвестно кому, горестную историю своих семейных злоключений. Гримуар подполз ближе, долго слушал, а потом, вздохнув, послушно лег в руки хозяину. Семь дней и семь ночей провел Антуан, заперевшись в своем кабинете в мансарде, изучая собственные каракули, тщась найти способ установить мир в своей семье на время беременности супруги. Гримуар был послушен и полон сочувствия. А на восьмой день произошло сразу два знаменательных события. Во-первых, желанное заклинание, наконец, нашлось, а во-вторых приехала погостить дражайшая матушка Клариссы – мадам Гортензия. Точнее, произошли эти два события в обратном порядке, но Антуан, увлеченный изучением Гримуара, совершенно не обратил внимания на суматоху внизу. А когда долгожданное заклинание фейерверком врезалось в глаза, заставив страдальца разразиться сакраментальным воплем «Эврика!», он, сопровождаемый не менее счастливой книгой, с такой скоростью бросился к супруге, что, чуть было, не опрокинул почтенную матрону, как раз поднимавшуюся по лестнице поздороваться с зятем. То ли столь бурное приветствие, едва не послужившее причиной падения с лестницы мадам Гортензии, то ли не слишком уважительное отношение подозрительной книжонки к наиболее габаритным частям ее фигуры, то ли принципиальное недоверие к мужчинам было тому виной, но, когда счастливый Антуан развернул перед дамами перспективу магического миротворчества в отдельно взятой семье, теща воспылала праведным гневом. Уже через полчаса благие порывы мага-недоучки были погребены под завалами тяжеловесных и неоспоримых аргументов, главным из которых стал тот, что любая магия может тлетворно повлиять на еще не рожденного младенца. Вторая беременность жены оказалась для Антуана куда большим испытанием, поскольку под недреманным оком тещи он и пальцы скрестить лишний раз боялся, чтобы это не было принято за некое магическое действо. Гримуар же и вовсе завел привычку при появлении мадам Гортензии прятаться в самых неожиданных местах, в том числе и под нижними юбками Клариссы, чем еще больше нагнетал обстановку. Рождение Ги стало отрадой измученному сердцу лекаря и причиной месячной истерики его жены. А вскоре Кларисса стала снова мечтать о девочке. Так и протекала семейная жизнь Антуана в дипломатическом лавировании между беременностями супруги, визитами тещи и короткими периодами затишья между ними. После рождения пятого сына он начал избегать постели жены, чем в результате добился внеочередного визита мадам Гортензии. Разразившийся за этим скандал был грандиозен, а обвинения, обрушившиеся на несчастного лекаря настолько нелепы и трудновоплотимы в реальности, что даже пугливый Гримуар выполз из укрытия и долго хлопал отвалившимся от изумления форзацем и клацал обложкой. Вскоре Кларисса снова заговорила о дочери, и Антуан впервые усомнился в своем семейном счастье. С каждым днем становился он все мрачнее, и неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не счастливое стечение обстоятельств. По слишком слезливому настроению супруги Антуан понял, что она снова беременна, и всерьез задумался о мертвецкой тишине омута, на котором нередко рыбачил. И вот как-то утром, пережив ночную истерику, покормив из бутылочки младенца, он отдал Себастиану наказ присматривать за младшими братьями, прихватил для отвода глаз удочки, посчитав, что подходящий камень и на берегу найдется, и направился к реке. Печальный Гримуар, чувствуя настроение хозяина, заискивающе бегал вокруг, а потом решительно посеменил за Антуаном, провожая его в последний путь. Но до омута Антуан так и не дошел. Едва добравшись до центральной площади, он услышал стук копыт, а потом затрубили трубы, и герольды возвестили приказ короля. Здесь, пожалуй, следует сделать отступление и сказать пару слов о просвещенном монархе этого королевства. Молодой король Луи был в народе не просто популярен, а горячо любим. Вступив на престол в возрасте всего лишь шестнадцати лет, после кончины своего легкомысленного папеньки короля Родерика – гуляки, мота и выпивохи – он сразу же проявил себя как властитель незаурядный, жесткий, но справедливый, искренне радеющий за благополучие всех без исключения граждан вверенных ему владений. Железной рукой усмирив смуту, поднятую было вороватыми баронами, юный король занялся реорганизацией всей налоговой системы вообще и управлением на местах в частности. Результаты не заставили себя ждать. Уже через пять лет города были связаны между собой широкими мощеными дорогами, тучные нивы, долго простоявшие под паром из-за того, что у крестьян не было денег на посевные, заколосились, а прохудившиеся соломенные крыши сменились веселенькой красной черепицей производства пыхтевших по всей стране кирпичных заводиков. Так что, народ короля любил. А король любил и безоговорочно доверял своему наставнику, растившему его с младенчества, доброму волшебнику Ахинему. Поговаривали, что именно придворный маг был инициатором многих нововведений, но, как бы то ни было, приказы отдавал все-таки король Луи, и любой законопослушный гражданин королевства считал своим долгом этим приказам следовать. На тот момент, когда Антуан направлялся топиться, у короля как раз возникла серьезная проблема. Всего два месяца назад он женился на принцессе сопредельного королевства, которая не только принесла ему солидное приданное в виде горных серебряных приисков, но оказалась к тому же красавицей, умницей и вообще девушкой его мечты. Казалось бы, ничто не может омрачить счастье молодоженов, но едва Луи со своей юной королевой Генриеттой и свитой вернулся после проведенного в горном замке медового месяца в столицу, придворный маг огорошил его требованием годичного отпуска. Причины, по которым он столь внезапно решил временно отойти от дел, Ахинем называл весьма невразумительные, но на своем стоял твердо и грозил и вовсе сбежать в неизвестном направлении, если король не отпустит его добровольно. Напрасно старался юный монарх надавить на самые трепетные струны души волшебника, доказывая, что не справится без наставника, что обязательно что-то напутает и сделает не так, как нужно. Выслушав все разумные и не очень доводы короля, Ахинем лишь покачал головой и посоветовал его величеству наконец повзрослеть. В отчаянии Луи привел последний аргумент, о котором ему и самому-то думать не очень хотелось. Дело в том, что еще совсем недавно все окрестные коллеги обхаживали его на предмет заполучить в родственники. Но король с придворным магом подошли к делу трезво, невесту выбрали по политическим и экономическим соображениям и о выборе не пожалели. Луи, как уже было сказано, и вовсе был просто счастлив результатами своего брака по расчету – иногда и такое случается. Зато соседние монархи, обделенные вниманием, счастливы не были. Более того, некоторые были оскорблены и возмущены настолько, что еще на свадьбе кто-то попытался отравить новобрачную. Благо, мудрый Ахинем вовремя почувствовал неладное и предложил давно известную веселую игру обмена кубками, которую все дружно и поддержали. В результате чаша с ядом, пропутешествовав из рук в руки, оказалась у самого отравителя, придворный маг потребовал на этом закончить, а злокозненный гость вино демонстративно выплеснул, за молодоженов пить отказался, разорвал политические отношения и, хлопнув дверью, покинул почтенное собрание. После столь грандиозного скандала молодые не рискнули отправиться в свадебное путешествие вдвоем, и пришлось им тащить за собой в горный замок половину двора во главе с добрым волшебником. Но и там не обошлось без парочки инцидентов, и, если бы не предусмотрительность и хитрость Ахинема, происки оскорбленных невниманием принцесс и их политически несознательных родителей могли бы привести к жертвам. Опасность, угрожающая дорогой супруге, и стала последним аргументом не на шутку напуганного Луи. Ахинем же, все это выслушав, вдруг нахмурился, покачал головой и... все равно потребовал его отпустить. Правда, предложил вместо себя взять кого-нибудь другого на временную должность, причем посоветовал упор делать на лекарские способности, а магические считать приятным, но не необходимым дополнением. Единственное, что удалось добиться Луи от своего наставника, это обещания присмотреться к соискателям на открывающуюся вакансию и помочь выбрать лучшего. После чего расстроенный король отдал приказ герольдам, а довольный Ахинем отправился собирать чемоданы. Именно с этим сообщением и примчались гонцы в провинциальный городишко, где доведенный женой и тещей до крайней черты Антуан собирался расстаться с жизнью. Разумеется, помпезное появление королевских герольдов вызвало массовый ажиотаж среди горожан. Едва проснувшись, народ начал стекаться на площадь. Антуана толкали и теснили, напуганный Гримуар прыгал вокруг, рискуя быть затоптанным, и просился на руки, а гонцы, уставшие и запыленные после ночной скачки, тем не менее, держались гордо и вещать королевскую волю не спешили, ожидая всеобщего внимания. Наконец, горн снова пропел, толпа притихла, и один из герольдов зычным профессиональным голосом сообщил об открывшейся при дворе вакансии. Вокруг Антуана начало медленно образовываться пустое пространство. Целитель попытался отступить и смешаться с толпой, но толпа его стремления не разделила, отодвинувшись еще дальше. Неизвестно как оказавшийся на заплечном мешке Гримуар дернул хозяина за волосы и попытался укусить за ухо. Герольд наметанным взглядом выделил в людском море виновника торжества и принялся сверлить растерянного Антуана обвиняющим взглядом. Напряженная немая сцена длилась ровно до тех пор, пока надо площадью не прозвучал звонкий голосок Себастиана, посчитавшего рыбалку с отцом более достойным занятием, нежели присмотр за младшими братьями.. - Папа, это ты теперь к самому королю поедешь? Переведите дух, дамы и господа! Атропос опустила ножницы, предоставив Лахесис вплести нить жизни нашего героя в новый занимательный узор.
Не станем останавливаться здесь на развернувшемся в доме Антуана сражении между верностью семье и верностью короне. Корона, разумеется, победила, поскольку располагала такими вескими аргументами, как престиж, высокий оклад и смертная казнь в случае неподчинения. Кларисса рыдала, мадам Гортензия дулась, Себастиан умолял всех отпустить его с отцом в столицу, младшие носились вокруг, усугубляя общую атмосферу беспорядка, даже Гримуар похлопывал переплетом в ритме какого-то безумного танго, и только целитель пребывал в полной прострации, все еще не веря, что такая близкая смерть обошла его стороной. Так или иначе, но долгим проводам, как и всему в этом подлунном мире, суждено было завершиться, и через три дня утомительного путешествия Антуан прибыл в столицу. А прибыв, сразу же впал в состояние глубокой депрессии, поскольку обнаружил, что соискателем он является далеко не единственным, да к тому же не самым продвинутым. Уже одно то, что ночлег он смог найти лишь на каком-то затрапезном постоялом дворе, поскольку все прочие были плотно заселены другими магами и целителями, говорило не в пользу его шансов получить столь желанное место в королевской свите. Однако по прошествии двух дней список претендентов на заветную вакансию сократился почти вдвое, дышать в столице стало легче, а Антуану все еще не указали на дверь, и он даже переехал в гостиницу поближе к центру. Прошла почти неделя, прежде чем был оглашен список финалистов, отобранных по совершенно никому не ясным принципам после собеседований с придворными магами средней руки. Антуан был приятно удивлен, обнаружив в нем свое имя, у него затеплилась надежда, что все еще может сложиться самым благополучным для него образом. Надо сказать, что лекарь не питал особых иллюзий в отношении своих способностей и по достоинству оценивал соперников. И все же даже отсрочка в лишнюю неделю вселяла в него чаянья, хоть и казавшиеся несбыточными, но остававшиеся заманчивыми. Отсюда, из столицы, прежние беды, хоть и заставлявшие Антуана по-прежнему просыпаться в холодном поту, казались все же не такими уж непреодолимыми. Пару раз даже мелькнула мысль, что буде все сложится именно так, как виделось в мечтах, вместе с вожделенной работой при дворе провинциальный алхимик получит и доступ в королевскую библиотеку, а там, глядишь, и найдутся не магические ответы на вопросы, отравлявшие ему существование уже несколько лет. Теша себя подобными предположениями, Антуан даже сумел сочинить почти нежное письмо супруге. «Дорогая моя, горячо любимая Кларисса! – писал он. – Раз уж так кстати(зачеркнуто) Раз уж так распорядилась судьба, что мне пришлось отправиться в столицу, я приложу все усилия, чтобы остаться здесь подольше (зачеркнуто) чтобы оправдать оказанное мне доверие. Большая честь для провинциального лекаря служить самому королю, и я надеюсь, мне удастся получить место, пусть и всего на год. Хоть отдохну от твоей драгоценной матушки (зачеркнуто) Хоть я и буду скучать по тебе, моя драгоценная, и по нашим замечательным деткам. И не только скучать, а еще и беспокоиться о здоровье твоем, особенно теперь, когда ты снова ждешь сына (зачеркнуто) ребенка. И я молю Всевышнего послать, наконец, тебе (зачеркнуто) нам девочку, чтобы ты перестала уже рожать каждый год (зачеркнуто) чтобы исполнилось твое заветное желание. Всегда преданный тебе, твой супруг Антуан» И вот наступил долгожданный и такой пугающий день финального собеседования. Антуан провел час у цирюльника, чисто выбритый и причесанный по последней столичной моде облачился в лучший костюм, присел на дорожку. Гримуар, оскорбленный категорическим отказом хозяина взять его на столь важное мероприятие, тихо дулся под кроватью и даже не выполз пожелать удачи. Но в этом вопросе лекарь оставался непреклонен. Любопытная книга в прошлый раз чуть было не сорвала ему первого собеседования, попытавшись выдрать листы с неразборчивыми записями из кондуита мага-экзаменатора. Антуана до сих пор вгоняло в краску от одного воспоминания об этом неприятном инциденте. В приемном покое не кого-нибудь, а самого королевского советника, доброго волшебника Ахинема собрались десять претендентов. Все они, по мнению Антуана, были куда более достойными мужами магической и целительской науки, нежели он сам, и мысли незадачливого лекаря стремительно приняли глубоко минорную тональность. В какой-то момент Антуан даже пожалел, что рядом нет веселого и деятельного Гримуара. Беспокойная книжица в последнее время замечательно научилась поднимать ему настроение. Претенденты один за другим входили в кабинет великого волшебника и по прошествии десяти-пятнадцати минут покидали его, чтобы снова осесть в приемном покое в ожидании окончательного вердикта. Вид у всех при этом был гордый и самодовольный. Понять, у кого какие шансы, не представлялось возможным. Антуан нервничал все сильнее. Но тут ему пришло в голову, что его номер – восьмой, а в алхимическо науке этому числу приписывались мистические и очень позитивные свойства. Вместе с этой мыслью куда-то исчез страх, и, когда подошла его очередь, в святая святых премудрого королевского советника целитель вошел с гордо поднятой головой и вежливой улыбкой на устах. Памятую о мудрости, гордости, нерастраченной даже в глубокой старости энергии и представительной внешности учителя Шармениуса, Антуан с трепетом ожидал встречи с великим волшебником Ахинемом. Однако действительность его изрядно разочаровала. Ахинем оказался щуплым, молодящимся – о чем свидетельствовали выкрашенные в цвет воронова крыла волосы с проступающей у корней сединой – старичком с хитрыми глазами, ехидной улыбкой и выпирающим из-под мантии круглым животиком, недвусмысленно намекавшим на пристрастие королевского советника к благородному ячменному напитку с родины королевы Генриетты. Однако великий волшебник встретил молодого лекаря радушно, схватил за руки, долго их тряс, потом обнял по-отечески, отодвинулся, окинул внимательным взглядом, даже обежал Антуана вокруг, словно проверяя, все ли у него в порядке с тыла, чем изрядно смутил скромного соискателя. Только после всего этого странного и совсем не придворного ритуала Ахинем обернулся и с гордостью, как будто представлял родного сына, провозгласил: - Поверьте, ваше величество, лучшего кандидата, чем этот несомненно талантливый и подающий большие надежды молодой человек, вам не сыскать! Антуан вздрогнул еще при упоминании королевского титула и даже не понял, что все эти эпиеты и превосходные степени относятся именно к нему. Еще в развороте он склонился в низком поклоне перед своим сюзереном, мысленно прикидывая, какие кары грозят ему за пренебрежительное отношение к монарху. Однако Луи повел себя на редкость дружелюбно, пожал Антуану руку, поблагодарил за то, что тот проделал столь долгий путь, чтобы прибыть ко двору, и выразил уверенность, что с рекомендацией самого королевского советника готов безоговорочно доверить новому лекарю не только свое здоровье, но и здоровье своей драгоценной супруги. Шустрый Ахинем тут же выскочил в приемный покой и «осчастливил» остальных претендентов сообщением, что вакансия уже занята. Король по-братски обнял Антуана и прошептал ему на ухо, что даже даже рад столь молодому возрасту нового лекаря и мага, а то ведь от старого перестраховщика ему изрядно доставалось. На что великий волшебник прокричал из другого конца соседнего помещения, что он все слышит, а просвещенный монарх захихикал, как мальчишка. Потом нового придворного предоставили ее величеству Генриетте, и ему и здесь удалось снискать симпатию своими галантными манерами и рассудительными речами. Апартаменты в западном крыле дворца, совсем рядом с королевской опочивальней, которые Ахинем бегло продемонстрировал молодому целителю, и вовсе повергли того в шок своей роскошью и продуманной планировкой. События вокруг Антуана разворачивались столь стремительно и были столь невероятными, что лишь спустя несколько часов, уже придя домой, он смог, наконец, осознать, что получил вожделенное место при дворе. Гримуар, узнав новость, запрыгал от радости и исполнил какой-то дикарский победный танец, после чего выскочил из номера и долго гонял горничных, намекая на необходимость привести гардероб хозяина в идеальное состояние. Утро выдалось столь же суматошное. Накануне весть о том, что Антуан будет теперь замещать доброго волшебника разнеслась по гостинице со скоростью лесного пожара, и нашлось немало желающих поздравить новоявленного придворного и отметить с ним назначение вполне правомочным возлиянием. Вот только желающих было много, а Антуан один, так что проснулся он на следующий день, хоть и вовремя – благодаря возмущенному Гримуару – но с больной головой. Кое-как собрав разбегающиеся мысли, Антуан написал жене восторженное письмо весьма сумбурного содержания. Он понадеялся, что некая бессвязность повествования будет отнесена на счет радостного смятения чувств, а вездесущая мадам Гортензия не уловит между строк миазмы перегара. Тем не менее, на бумагу Антуан постарался не дышать и даже заклеить конверт попросил хозяина постоялого двора, взяв с того, в обмен на щедрый золотой из похудевшего кошелька, обещание отправить послание немедленно. Но вот, наконец, все сборы и приготовления были закончены, в несолидный саквояж провинциала упакована вычищенная и отглаженная одежда, в заплечную сумку уложены лекарские и алхимические принадлежности, а неугомонный Гримуар водружен на плечо хозяину, откуда он гордо обозревал окрестности. Трактирщик от щедрот плеснул Антуану на прощание большую кружку рассола, после чего тот, наконец проникся важностью момента, степенно поклонился провожающим и покинул гостеприимный кров постоялого двора. Для лекаря начиналась новая придворная жизнь, и казалась она ему светлой дорогой в будущее. Не спешите утирать слезы умиления и восторга, дамы и господа. Лахезис, похихикивая, скручивает нить судьбы забавными куделями. Вот как ползу, так и отражаю!
Целую неделю Антуан прибывал в эйфории, с каждым днем убеждаясь, что ему досталась синекура. Его величество Луи в общении был прост и не заносчив, хоть и щедр истинно по-королевски, его прекрасная супруга Генретта отличалась кротостью нрава и склонностью к веселью и розыгрышам, которые, тем не менее, никого не задевали, а лишь развлекали весь двор. К тому же молодожены явно могли похвастаться отличным здоровьем, и лекарю начало казаться, что его целительские способности могут и вовсе оказаться невостребованными. Правда, засела в мозгу занозой прощальная фраза Ахинема о том, как он счастлив, что оставляет монаршую чету на попечение человека, пережившего уже пять беременностей собственной супруги и отдающего себе отчет в том, что магия есть опаснейший фактор для младенца еще не рожденного. Антуану бы насторожиться и вспомнить, что для него блаженство супружеской жизни закончилось уже через месяц после бракосочетания, когда Кларисса закатила первую истерику из-за утреннего недомогания. Но жизнь при дворе мелькала перед глазами нескончаемым фейерверком, и незадачливый лекарь решил, что для него все сложется самым наилучшим образом. Действительно, с чего бы королю Луи, которому и самому-то двадцать три едва минуло, беспокоиться о немедленном появлиении на свет наследника престола? Того, что им с Клариссой было по двадцать, когда родился Себастиан, Антуан как-то не учел. Счастье закончилось в одночасье на восьмой день, чем Антуан был крайне разочарован. Ну в самом деле, то восьмерка приносит ему удачу, то целую лавину неприятностей. Причем с самого утра. Впрочем, спустя пару часов, лекарь уже не был столь уверен в первоначальной доброжелательности рокового числа. А началось утро восьмого дня с того, что сначала в апартаментах лекаря истошно заверещал звонок вызова в королевские покои, а спустя всего пару секунд в опочивальню Антуана ворвался и сам король Луи – всклокоченный, заспанный, напуганный и в одних подштанниках. Из его бессвязных всхлипов целиель, спешно натягивая на себя одежду, – не являться же при светлы очи королевы в одном исподнем! - кое-как выснил, что Генриетта больна, отравлена и вообще, похоже, умирает. Антуан не на шутку перепугался. Дело в том, что толченый философский камень, который он добавлял в кубки венценосных особ для нейтрализации любых ядов, был сделан им лично, хоть и под чутким руководством Шармениуса, но все же в годы ученичества, а, соотвественно, и свойства мог иметь несколько нестандартные. И если бы оказалось, что нашлась некая отрава, неопознанная порошком лекаря, понятно, кто был бы виноват. Гримуар, котрому передалась нервозность хозяина, суетливо сновал под ногами, пугая и без того перепуганного короля. А когда тот, мечась по комнате, как тигр в клетке, ненароком наступил на заполошно скачущую книгу, сомкнувшийся на парчовом шлепанце переплет едва не откусил монарший палец. Лекарь затаил дыхание в ожидании немедленного аутодафе отдельно взятой магической книги, но Луи был слишком встревожен состоянием жены, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Успев с десяток раз проститься с жизнью, которая теперь совсем не казалась ему ненужной, и примерно столько же раз проклясть судьбу, подсунувшую ему эту работенку, Антуан, наконец, добрался до покоев молодой королевы. В чем дело, он понял сразу, но еще битых два часа проводил всевозможные анализы и исследования в надежде, что ошибся. Увы, по истечении этого срока он, с трудом скроив подобающую случаю счастливую мину, сообщил Луи о скором появлении на свет наследника престола. В следующие две недели, пока двор, столица и вся страна придавались праздненствам по случаю столь знаменательного и радостного события, как беременность королевы, Антуан, в свободное от непосредственных обязанностей время, придавался медитациям и самогипнозу, уговаривая себя не расстраиваться и просто перенести этот период стоически, как уже не раз ему приходилось делать. В конце концов, главным утешением ему стало, что здесь нет мадам Гортензии, а Ахинем сбежал в отпуск. Правда, когда лекарь пришел к этой успокоительной мысли, немного расслабился и даже позволил себе улыбнуться, взгляд его ненароком зацепился за парадный портоет придворного мага. Нарисованный волшебник хмуро покосился на Антуана, погрозил ему пальцем, а потом снова принял величественную позу. Антуан совсем загрустил. Но прошло еще две недели, и незадачливый целитель начал обнаруживать преимущества своего нынешнего положения. Во-первых, королева Генретта начав делиться с ним сокровенными тайнами о своих недомоганиях, вскоре перешла и на другие тайные и не очень претензии к окружающему миру. Королева жаловалась Антуану на то, как она скучает по своей матушке, на нерадивую прислугу, на совсем не подходящий ей климат родины своего мужа и, разумеется, на самого мужа. А поскольку из всех этих жалоб целитель отвечал только за здоровье пациентки и пользовал ее вполне усаешно, к тому же за годы своего не слишком простого брака прекрасно научился выслушивать любые жалобы со смирением, очень скоро Генриетта уже считала его своим лучшим другом. От Антуана же ничего не требовалось, кроме выполнения своих прямых обязанностей, зато королева щедро осыпала его своими милостями. Во-вторых, король Луи, от которого как раз-таки требовалось удовлетворять самые разнообразные капризы беременной супруги, стал все чаще обращаться к Антуану за советом, как справляться со своей семейной жизнью в столь нелегкой ситауции. Целитель исправно делился опытом, придаваясь воспоминаниям не только о тяжелых днях ожидания прибавления семйства, но и о радостях, которые приносит в жизнь подрастающее поколение. Эти долгие беседы вселяли в его величество некую уверенность в завтрашнем дне и позволяли расслабиться, порой и за кубком изысканного вина. Разумеется, в компании столь умротворяюще действующего на будушего венценосного отца лекаря. А на Антуана сыпались милости уже его величества. В третьих, дворцовая прислуга очень быстро подметила, что именно лекарь способен в считанные минуты привести монаршую чету в относительно благодушное расположение, а следовательно, отвести громы от персонала, и стала очень предупредительна по отношению к Антуану. И уж поверьте, дамы и господа, милости прислуги в некоторых вещах оказываются щедрее и своевременнее королевских. Однако все эти милости не могли искупить постоянного нервного напряжения. По вечерам Антуан добирался до свой постели в состоянии близком к обиорочному. Если, конечно, королевские возлияния вместе с излияниями наболевших обид позволяли ему вообще добраться до опочивальни. Очень скоро молодой человек понял, что при всех своих верноподданических чувствах и глубокой симатии к королю и королеве лично, монаршее семейство не может заменить ему сывновей и дорогую Клариссу, а терпеть капризы чужой беременной жены гораздо утомительнее, чем своей собственной. Антуан тосковал по родным и писал супруге едва ли не каждый день, урывая время для эпистолярных упражнений у своего и без того скудного сна. С некоторых пор даже мадам Гортензия начала казаться ему почти ангелом, и уж во всяком случае она была куда милее в общении чепорного дворцового мажордома. Иногда Антуан почти сдавался, чувствуя, что больше не выдержит и всерьез помышлял о том, чтобы сбежать домой до срока, придумав для их величеств какую-нибудь очень уважительную причину. Но развешанные во всех покоях портреты придворного мага следили за ним недреманным оком и в самые критические моменты строго грозили пальцем. Лишь одно радовало целителя и поднимало его боевой дух. Король Луи обожал магию и все, что с ней связано, хоть сам и не обладал даром, и всячески поощрял занятия Антуана в библиотеке, подолгу наблюдая за тем, как несостоявшийся волшебник листает древние фолианты, выискивая хитрые, но простые в применении заклинания и тщательно переписывая их в свой Гримуар. Гримуар, надо сказать, проникся к его величеству за эту склонность и даже позволял иногда заглянуть в себя, откровенно хвастаясь новыми полученными знаниями. Благодаря этому дружба между простыи целителем и монархом крепла, и очень скоро они стали друг для друга опорой в нелегком противостоянии женским капризам. Как бы то ни было, восемь с половиной месяцев им удалось пережить, и, наконец, настал долгожданный день, когда ее величечтво разрешилась от бремени здоровым крикливым мальчиком. Антуан честно предупредил короля, что капризы придется терпеть еще не меньше месяца, но его величество был счастлив уже тем, что мать и дитя здоровы, а свет в конце тоннеля, наконец, забрезжил. Сам Антуан был счастлив не меньше. Шестью неделями ранее он получил известие о рождении долгожданной дочери, а всего несколько дней назад Кларисса написала ему, что теперь, когда у нее есть маленькая Розамунда, она не хочет больше иметь детей. Так что еще месяц-полтора послеродовых перепадов настроения ее величества совершенно не казались ему чем-то непреодолимым. Жизнь впереди расстилалась ровной гладью безоблачного счастья. Последние пару месяцев в должности придворного лекаря и вовсе оказались наиприятнейшим впемяпрепрвождением. Душа Антуана тянулась домой, хоть и щемило порой сердце от мысли о расставании с их величествами. В день, когда ожидали возвращения доброго волшебника Ахинема, Антуан прибывал в самом наилучшем расположение духа. Наследник престола рос не по дням, а по часам, Кларисса писала почти каждый день и не могла нахвалиться на красавицу-дочурку, а в дополнение к уже упакованному багажу в кармане лекаря лежали подаренный королевой Генриеттой патент на производство ставшего столь популярным в держве ячменного напитка ее родины и грамота подписанная королем Луи, жаловавшая целителю дворянский титул и небольшой ленный надел с речкой, мельницей и вполне подходящими для выращивания хмеля и ячменя угодьями. Оставалось лишь встретить Ахинема, и можно было отправляться домой, к семье. Когда карета въехала во двор замка, Антуан следом за королем бросился встречать мудрого советника. Волшебник по-юношески резво спрыгнул с высокой подножки и с распростертыми объятиями поскакал навстречу его величеству. Попревествовав Луи он обернулся а Антуану и обнял уже его. - Я знал, молодой человек, - провозгласил он, - что вы именно тот, кто лучше всего справится с этой нелегкой ситуацией! – потом наклонился к уху лекаря и пошептал: - Я, знаете ли, совершенно не выношу капризов беременных дам. Мне в свое время хватило и девяти месяцев ожидания рождения его величества. Целитель, получив подтверждение своим давним подозрениям о том, что Ахинем знал о беременности Генриетты с самого начала и именно из-за нее попросился в отпуск, заскрипел зубами. Но тут же махнул рукой. Что уж теперь, когда все позади. Правда, куда менее склонный прощать Гримуар улучшил-таки момент и пребольно дернул волшебника за волосы, но советник был слишком счастлив снова видеть его величество и великодушно не стал обращать внимание на этот демарш. Вскоре королева с младенцем на руках тоже присоединилась к встречающим. А когда завершились привествия и восторги по поводу новорожденного наследника, пришла пора прощаться с Антуаном. Расставание вышло трогательным. Обнявшись с королем, лекарь даже уронил скупую мужскую слезу, а Гримуар так и вовсе заламывал переплет и никак не хотел покидать плеча его величества. Генриетта, отдав сына нянькам, и вовсе рыдала в голос и требовала с Антуана обещание регулярно отвечать на все ее письма и сообщать в них не только последние новости о своей жизни, но и давать столь необходимые и утешительные советы, без которых она, определенно, жить не сможет. - Мне так жаль расставаться с вами, любезный друг мой, - всхлипнула королева, - но я понимаю, как вы скучаете по своей семье. Я бы и дня не прожила без моего дорого супруга и лапочки сына. Не то что, целый год! И знаете, я вам даже немного завидую. Ведь вас дома ждет новорожденная Розамунда. Уверена, она настоящая красавица. Маленькие девочки все прекрасны, - и, повернувшись к Луи, добавила: - Знаешь, дорогой, нам с тобой тоже обязательно нужно подумать о маленькой девочке!
У короля вытянулось лицо, мудрый Ахинем спешно забормотал что-то о незаконченном научном исследовании чрезвычайной важности, а Антуан отшатнулся и поспешил ретироваться под защиту кареты. Кони тронулись, королевская чета и советник помахали платочками ей вслед, а Антуан, откинувшись на подушки, подумал: все хорошо, что хорошо кончается. Здесь, пожалуй, пора опустить занавес, дамы и господа. Ну какое нам дело до того, что, как и наш главный герой, король Луи ни в чем не может отказать любимой супруге. Да и страхи предворного мага уже не представляют никакого интереса. Так что, занавес, друщья мои, занавес! Нам ни к чему видеть, как ухмыляются вслед удаляющейся карете слепые пряхи. Вот как ползу, так и отражаю!
Больше всего парочка космолетчиков в форме Земной Федерации были похожи на жреца, впавшего в неистовство, обкушавшись галлюциногенных грибочков для более плотного общения со своим божеством и заготовленную для божества жертву, успевшую смириться со своей участью. Жреца добросовестно изображал Василий Дрозд, пилот двадцати трех лет отроду. Он вскидывал руки вверх, застывал в картинных позах, порывался упасть на колени, посылал потолку проклятья и мольбы, и отпугивал злобным выражением лица всех желающих досмотреть представление до конца. Роль Васе шла. Он был высоким, худым, немного нескладным, вечно растрепанным, помятым и одержимым очередной гениальной, с его точки зрения, идеей. Посетители Порта 2 делились на три части. Первые пугливо обходили Васю по широкой дуге и старались побыстрее добраться до выхода. Вторые притормаживали, долго его рассматривали и изображали на лицах размышления в ответ на его зверское выражение лица. Третьи просто и незатейливо крутили пальцем у виска. Его напарник по несчастьям и приключениям Асано Кеншин был уверен в том, что среди его предков никого кроме японцев не было и быть не может. В душе он этим гордился, поэтому изо всех сил старался соответствовать высокому званию истинного японца. Образ истинного японца был создан с помощью старых фильмов, прочитанных книг и дедушкиных рассказов. Дедушка, это отдельная история. Бывший профессиональный боец, вероятно, слишком часто встречался головой с рингом и к тому моменту, когда слегка подросший внук заинтересовался его рассказами о верных самураях, в голове окончательно что-то сдвинулось и что либо, помимо тех самых самураев, дедушку интересовать перестало. Влияние, как говорится, на лицо. Кеншин всегда был спокоен, немного задумчив и готов к подвигу. Серьезен. Возможно, пытался соответствовать данному имени. Сердце меча. Отличное имя для мальчика. Многие считали его занудой и не могли понять, какая сила держит его рядом с немного ненормальным русским. Сам ненормальный русский подозревал, что парень скучает за дедушкой, поэтому и нашел в его лице утешение в виде еще одного любителя встречаться головой с твердыми поверхностями. — Откуда он взялся на наши головы? — горестно вопрошал Вася потолок, молитвенно сложив ладони. На его лице было столько страсти, что будь у потолка хоть капля совести, он бы покраснел из-за невозможности дать ответ на этот вопрос. — Шлялся бы дальше неизвестно где, и у нас было бы одной проблемой меньше. Неужели мы так сильно виноваты? Все ведь ошибаются. Совесть в отличии от потолка у пилота была, поэтому он чувствовал себя виноватым, виноватее некуда. Ему было некомфортно и хотелось жаловаться на вся и всех. Чем он и занимался уже третьи сутки. Для жалоб была уйма причин. Сначала его вместе с истинным японцем без предупреждения переводят в сопровождение адмирала Шутейко. Причины для столь радикальных изменений судьбы конечно были, но они были давно и каким образом случайно снесенный забор мог натолкнуть любимое начальство на такую изуверскую идею Вася решительно не понимал. Адмирал Шутейко славилась железным характером, умением воспитывать всяких шалопаев и изобретательностью в области наказаний, так что ничего хорошего Васю под ее командованием не ждало. Когда ему сообщили о новом назначении, он искренне считал, что хуже быть не может. Как оказалось ошибался. Алена Викторовна Шутейко неведомым образом получила в свои руки власть над корпусом дипломатов отправленных на планету Стужь на ежегодное собрание и ее пилоты автоматически превратились в мальчиков на побегушках и девочек кофеносок. Это было нечестно, несправедливо и слишком. Вася очень любил летать. Успокаивало только то, что дальше просто некуда. И он опять слишком рано успокоился. Третьим ударом стал вернувшийся из безвестности сын адмирала и приказ его встретить, привести к любимой маме, а потом не спускать глаз. В тот момент Вася впервые понял, почему люди решаются на суицид. — Во, идет чучело малорослое, — обреченно выдохнул Вася и с мольбой в глазах посмотрел на напарника. Зря. Кеншин решил до конца изображать образец воинского спокойствия. В том, что конец будет быстрым и болезненным он не сомневался, потому что успел мысленно поставить себя на место коротышки и понял, что от желания убить встречающую делегацию избавиться бы не смог. Причем, убивал бы долго и мучительно. Посему он вспомнил все, что знал о ритуальных самоубийствах самураев, и постарался превратиться в само спокойствие. Он же не истеричный русский, которому простительны глупые выкрики и попытки доказать самому себе, что обвинения давно пора снять за давностью лет. Малорослое чучело между тем приближалось. Семь лет где-то пропадал, а теперь соизволил явиться. Главное что вовремя. Теперь у него появился великолепный шанс отомстить своим свеженазначеным телохранителям. Обоим. За длинные языки и ссылки на его матушку, из-за которых он так и не стал пилотом, даже вольнонаемным. Хорошо, что путь к военному пилоту для него закрыла врожденная болезнь и в этом они уж никак не могли быть виноваты. И без того учителями летного училища вспоминаются в качестве образца неверных выводов при недостатке информации. — Привет! — голос у коротышки совсем не изменился. Такой же мальчишеский, звонкий. Вася обернулся готовясь защищаться и, как на бетонную стену, налетел на светлую улыбку человека довольного своей жизнью. Это было неправильно. Все было неправильно. Рост метр пятьдесят шесть, лицо наивное до невозможности, очень милое со своим курносым носом, ямочками на щеках, широко улыбающимся ртом и острым подбородком. А глаза изменились. Настоящего синего цвета, они больше не смотрели на мир с недоверчивой настороженностью, они были любопытны и немного насмешливы, что пилотов совсем не обнадежило. Светлые волосы пострижены кое-как, словно их обрезали тупым ножом, или насквозь проржавевшими ножницами. То ли где-то сейчас мода на такие прически, то ли стриг коротышку какой-то недруг. Возможно, он их не узнал. Или не знает, кому обязан обвинениями в маминой помощи при поступлении в летное училище. А может он окончательно спятил и выражение лица у него не меняется ни при каких обстоятельствах. И ведь непонятно какой из вариантов хуже. Одет, как всегда на зло врагам, в немодные, выцветшие, когда-то цвета хаки брюки, со множеством карманов разных размеров и конфигураций, неизвестным способом измятую, обрезанную по низу рубашку от офицерской формы рейд-спасателей и ярко-зеленую подростковую ветровку. На ногах самые настоящие десантные ботинки со всеми встроенными прибамбасами и синими полосами наклеенными сбоку. Ботинки Вася помнил. В свои пятнадцать лет он сам мечтал о таких, поэтому, когда увидел свою мечту на ногах какого-то коротышки, настолько расстроился, что счел нужным приложить максимум усилий для обнаружения неблаговидных поступков в биографии обладателя этого сокровища. Обнаружил на свою голову. Борец за справедливость. Вот только не учел возникших впоследствии проблем, да и ботинок не получил за свою старательность. Кому попало, десантные ботинки не раздают. Коротышке, как выяснилось потом, его пара досталась от дяди, бывшего десантника. Люди на коротышку смотрели с не меньшим любопытством, чем на сольное выступление Васи. Наверное, не встречали на своем пути столь странно выглядевших типов неопределенного возраста и очень мужественного вида, вопреки всей своей хрупкости и миниатюрности. Внешность была второй после ботинок причиной для раздражения Васи Дрозда. Ему никогда не светило стать даже вполовину столь симпатичным как сын адмиральши и он еще в пятнадцать лет заподозрил, что с харизмой нужно родиться, как и с высоким ростом, а обменять одно на другое никому и никогда не удастся. Подтверждение его подозрениям сейчас стояло напротив и прекрасно себя чувствовало со своим полутораметровом ростом рядом с Васиным метром восемьдесят шесть. Кеншин продолжал строить из себя ничему не удивляющегося самурая взявшегося вопреки всему исполнить волю своего господина, точнее госпожи. Рожа каменная. Даже глаза ничего не выражают. Вася отчаянно оглядел толпу и не найдя никого кто смог, а главное захотел бы помочь, понял что пора заговорить. Чучело начало удивляться его молчаливости, распахнуло широко свои ангельские глазища и смотрит вопросительно. — Я Василий Дрозд. А это Асано Кеншин, — рискнул произнести герой космоса ожидая, что теперь то уж чучело отреагирует как положено безвинно пострадавшему. Ага, взял и отреагировал. Делать ему больше нечего. — Я вас знаю, — радостно возвестил встречающую делегацию сын адмиральши. — Я Стас Шутейко и, если верить моей интуиции, вы меня встречаете по велению моей матери. И улыбка, счастливая пресчастливая. На улыбку Кеншин отреагировал вопреки всем своим убеждениям. Его лицо заметно перекосило. А Васе захотелось сбежать, настолько ему стало не по себе. Странному поведению коротышки может быть только два объяснения. Либо парень полный идиот, что вряд ли, либо издевается над ними. И неизвестно что хуже. Приказ не спускать с этого чуда глаз не отменят в любом случае. Говорили же умные люди, что коротышек лучше не трогать. Они злопамятны и упорны, компенсируют таким образом недостаток роста. Так нет же, захотелось добиться справедливости, будь она неладна. Как потом оказалось, справедливость понятие обтекаемое и скользкое, так что хвататься за него руками не следует — ускользнет в самый неподходящий момент. Он ведь даже оправдываться не стал, не доставил никому удовольствия. Вася, окажись он на месте адмиральского сына, не смолчал бы, доказывал свою невиновность до хрипоты. А этот ничего. Ему объяснили, что из-за какого-то непонятного медикам Земной Федерации дефекта ген в военный флот дорога закрыта, он кивнул и безропотно перешел на курсы гражданского пилотирования. Ему объявили всеобщий бойкот из-за мамы адмирала и невостребованного проходного балла по даль-координации, он в ответ улыбнулся и пошел сдавать экзамены на ручное управление в экстремальных условиях. И сдал. Так сдал, что объявившие бойкот локти себе кусали из-за невозможности его расспросить. Остальные экзамены он сдал с не меньшим успехом и ушел по-английски, не прощаясь. И никто не знал где он, по слухам даже мама адмирал. А теперь вот вернулся. Очень вовремя. Теперь у него появилась отличная возможность отомстить своим телохранителям, обоим, за длинные языки, любовь к копанию в чужих личных делах, и ссылки на его матушку при выявлении некоторых странностей. Вася опять оглянулся на японца. Его лицо поменяло цвет, толи покраснело, толи побледнело, из-за крепко взявшегося загара трудно понять. Да и весь вид у него был как у бомбы с часовым механизмом, лежит себе спокойно, тикает, а потом бабах, и никому мало не покажется. Нельзя держать эмоции в себе. — Ты что не понимаешь? — зашипел Кеншин в лучших традициях самураев, по крайней мере, Васе казалось, что именно самураев, а не обычных японцев у которых истерика. — Это мы тогда рассказали про недостачу баллов, я и он. Видишь? И указующий перст напарнику в глаз, еле успел отскочить. — Ну и что? — тоном полным непонимания спросил Стас. — Значит из-за нас ты бросил училище, — отчаянно сделал вывод Кеншин и застыл в ожидании заслуженного наказания. Вася печально вздохнул. Ему доставало ума, чтобы понять, что это будет слишком просто, а коротышка даже в пятнадцать лет простых путей не искал. Голова наполнялась вакуумом, постепенно вытеснявшим оттуда задержавшиеся еще со времен учебы умные мысли. Думать не хотелось. Хотелось провалиться сквозь землю и уснуть в темноте и тишине, подальше от всяких подозрительных лилипутов и нервных японцев. — Вы слишком высокого о себе мнения, — торжественно провозгласил Стас, одарив японца насмешливым взглядом. — И достоинства учебки тоже завышаете. Неужели думаете, я бы не остался, будь у меня такое желание? Кеншин громко выдохнул, на что коротышка фыркнул и, развернувшись к пилотам спиной, куда-то зашагал. А тогда, через три недели после исчезновения коротышки из училища, неожиданно явились нисси, мелкие такие, синенькие представители очень дружественного Земной Федерации нечеловеческого народа, они приволокли с собой полутораметровый дрын, весь в ленточках и непонятных иероглифах, являющийся кубком гонок Достойных, и стали требовать своего победителя. Требовали долго, упорно, а главное, очень громко. Уже через полчаса требований всем не успевшим разбежаться хотелось раз и навсегда прекратить с безумным народом всяческие отношения. Разумных доводов они не слушали, на вопросы не отвечали, текст требований не меняли и уходить ни с чем не собирались. Еще через полчаса появился переговорщик, которому и удалось выяснить личность победителя. Оказалось, что почти восемь земных месяцев назад в гонках победил чужак, землянин пятнадцати лет отроду. Победил в гонках, в которых мало кто из лучших пилотов Земной Федерации вообще мог принимать участие, не хватало скорости реакции, глаз на затылке и лишней пары конечностей. При подаче заявления на участие победитель увеличил свой возраст на пять лет и назвался чужим именем. После победы его сразу уволокли люди в форме, объясняться с родителями, высказав хозяевам гонок все, что о них думали. Нисси пришлось потратить восемь месяцев на споры о том, имеет ли право победитель забрать свой выигрыш, в который помимо кубка входила немаленькая сумма и право свободного полета по территории нисси. Попутно они додумались нанять человека для определения возраста претендентов от людей, во избежание недоразумений. Пересмотрели все правила гонок, даже те о которых давно забыли. Внесли несколько новых правил. Но в итоге пришли к мнению, что победа была честной и свой выигрыш победитель заслужил. Правда победителю от этого было не холодно, не жарко, потому, что его так и не нашли. Все это означало, что коротышке никак нельзя было сдавать экзамен по даль-координации, у него другой уровень, мозги набекрень, и подсознание выдало бы такие результаты, что расшифровали их бы лет через двести, ввиду слишком больших и странных различий. Победив в гонках он доказал, что в его случае итоги экзамена значения не имеют. А Вася, на пару с приятелем японцем, все испортили. Кубок адмирал Шутейко, явившаяся за призом, оставила в училище, как напоминание таким же умникам, любящим делать выводы на пустом месте, как и русско-японский дуэт. Вася потеряно посмотрел на толпу, все еще надеясь, что кто-то его спасет, или, в крайнем случае, он проснется. Кеншин попытался вернуть на лицо спокойствие, но получалось у него не очень. Коротышка поспешно удалялся, возможно, надеялся таким нехитрым способом избавиться от телохранителей. Вася глубоко вдохнул, оглянулся, задрал голову вверх, посмотрел под ноги. Вокруг ничего не изменилось. За спиной серая стена с натыканными как попало тоннелями-переходниками ведущими к вагончикам возившим пассажиров на погрузку и привозившим в Порт-2. Стена опутана какими-то странными веревками, лестницами, лифтами и системами контроля. Смотреть на эту мешанину совсем не хотелось. Над головой купол, маскирующийся под стекло, над куполом очередная метель. Красота неописуемая. Напрочь отбивает охоту выходить за черту жилой зоны и знакомиться с промороженной природой этой планеты. Под ногами черный пластик, местами исцарапанный, давно нуждающийся в замене. Смотреть по сторонам тоже не стоит. С одной стороны бесконечный ряд камер хранения, с другой такой же бесконечный ряд растений в оранжевых кадках. Зато впереди светлая арка выхода. Там профильтрованный и усиленный свет местной звезды и все, что требуется человеку для комфортного проживания. Кто-то явно постарался, чтобы желания задерживаться в Порту-2 ни у кого не возникало. — Нужно его догнать, — решил Вася, найдя в толпе фигурку Стаса, оправдываться перед адмиралом ему хотелось еще меньше чем общаться с ее сыном. Наверное, это было не самое лучшее решение. Потому что напарник в ответ не сказал ни слова, он даже не посмотрел в Васину сторону. Вместо всех этих ожидаемых действий он кивнул каким-то своим мыслям и с места в карьер рванул за мелькавшей в толпе зеленой курткой. Вася отреагировать и понять, что именно на этот раз втемяшилось в голову ненормальному японцу попросту не успел. Последствия опрометчивого решения не заставили себя ждать. Первым под ноги японцу, не видевшему перед собой ничего кроме яркой куртки, подвернулся прогуливавшийся по залу для встречающих страж порядка. Он был облачен в новенькую форму, преисполнен достоинства и верил в свою неприкосновенность. Кеншин его сразу же разуверил, сбив с ног и наступив для большего эффекта. Следующим препятствием на пути японца оказалась весьма внушительная по размерам дама. Ее таранить Кеншин не рискнул, сообразил, что при столкновении его шестидесяти двух килограмм с весом столь внушительной женщины на полу окажется вовсе не она. Кеншин отскочил в сторону и попытался обойти возникшее препятствие. Зеленая куртка уверенно удалялась вместе со своим хозяином, а дама, к несчастью, оказалась не одна. С ней был пекинес, чей поводок и закончил забег японца. Собачка обижено тявкнула. Кеншин в ответ что-то рявкнул на японском и благополучно приземлился сразу на двух громил, маскирующихся под пилотов торгового флота Созвездия Бласко. Вася вслух застонал. Вот этого и не хватало для полного счастья. Громилы встали, отряхнулись, тихонько перечислили всех предков кретина сбивающего людей с ног до седьмого колена, и пошли к трясущему головой японцу, явно не с мирными намерениями. Страж порядка сделал вид, что его здесь нет и стал тихонько удаляться, наверное обиделся. Вася печально вздохнул и поспешил за громилами, отлично понимая, что спорить с людьми никогда не отличавшимися мирным нравом очень глупо. Максимум, что он мог сделать — разделить судьбу напарника.
Остальное в прикрепленном файле, так как понятия не имею, сколько текста можно втиснуть в одно сообщение. Первая глава у меня не поместилась. На данном этапе дописано до конца.
— Что здесь происходит? — поинтересовались настолько ласково, что и Вася и громилы застыли в ожидании грандиозной головомойки. — Ой, — печально ответил японец, собрав глаза в кучку и сфокусировав взгляд на постукивающем ногой коротышке. — Волей идущий, — торжественно провозгласили громилы и дружно качнулись вперед, словно собирались бухнуться на колени. Зеленая куртка все так же удалялась. Коротышка стоял рядом, переводя недобрый взгляд с японца на громил и обратно. Куртки на нем не было. Она была вывернута на изнанку и зажата под мышкой. Изнанка оказалась белой. Чудненький такой ориентир. Мысли из Васиной головы ускорили бегство и стали разбегаться толпами. Губы сами собой улыбались. Он подозревал, что улыбка была не совсем нормальная, потому, что на него как-то странно косились. — Я повторяю, что здесь происходит? Громилы побледнели. — Я упал, — удивленно признался Кеншин и тоже стал улыбаться. Такой же идиотски-радостной улыбкой. Смотрелось странновато. — Заметно, — не стал удивляться Стас и посмотрел на громил. — Мы тоже упали, — радостно признались они. — Волей идущий. — добавили с придыханием и стали предано на него смотреть. — У вас заняться нечем? — поинтересовался Стас. — Есть, — признались громилы переглянувшись. — Так займитесь. Парни обрадовано кивнули и испарились. Мгновенно. Словно их никогда и не было. Вася вообще перестал что-либо понимать. — Смешные. Прямо как дети, — задумчиво сказал Стас. — Наложили на себя и всех своих потомков вечный долг и считают это благословлением. Верят в добрых высших. Лучше бы верили в богов. — Какой долг? — недоверчиво спросил Вася. Образ амбалов от торговли в его восприятии с долгами не увязывался. — Вечный, — как непонятливому ребенку объяснил коротышка. — За спасение одного рода ценой жизни одного человека, моего учителя. Им невозможно объяснить, что никакие долги ему не были нужны. И что меня ненужно узнавать всем ныне живущим. — У тебя был учитель? — как-то пришиблено поинтересовался Кеншин. — Волей идущий. — Был, — раздраженно ответил Стас и, резко развернувшись, зашагал к выходу. — Кто такие волей идущие, — поймал Вася за плече напарника готового рвануть следом. — Никто точно не знает. Но они могут все. Почти как боги, или демоны. Им ничего не стоит остановить войну, разнести в клочья планету, отказывающуюся им повиноваться, и никто не может их найти. Но они могут все, — с несвойственной ему страстью зашептал японец. — Всего лишь преувеличение, — пискнул кто-то в районе Васиных коленей, ловко протиснулся между дамой, пытавшейся успокоить пострадавшую от забегов японца собачку и возникшим из безвестности стражем порядка, и со скоростью испуганной лошади куда-то помчался мельтеша желтым хвостом. А может и не хвостом. Кто знает, что у этой странной личности не земного происхождения выросло, распушилось и пожелтело? Может это к осени. — Если я начну биться головой об стену, не удивляйся, — попросил Вася японца, проводив писклявую личность рассеянным взглядом. В голове гулко звенела пустота. Остатки мыслей медленно собирались в дорогу, искренне сожалея, что им придется расстаться с таким неординарным хозяином. Кеншин молча потащился вослед за коротышкой. Вася, на всякий случай, еще немножко поозиравшись и пощипав себя за разные части тела, для сравнения ощущений, состроил на лице улыбку счастливого идиота и весело зашагал следом. Люди на него смотрели очень странно и спешили уступить дорогу. Количество желающих покрутить пальцем у виска резко увеличилось. Точно к осени. Сезонное обострение. Только непонятно у кого. — Ты действительно можешь все? — не выходя из образа, спросил Вася, догнав коротышку. Стас внимательно посмотрел на его лицо и громко фыркнул. Кеншин тяжело вздохнул и зачем-то посмотрел на свои руки. Возможно, тоже захотел придушить самого синеглазого из присутствующих. — А на самом деле? — решил не сдаваться Вася. — Я умею думать, чувствовать, сопоставлять, видеть и приказывать. Еще иногда напускаю таинственности, — беззаботно ответил Стас, глядя синими глазами на небо такого же цвета. — А еще заставлять других думать и действовать, так как тебе хочется, — жестко добавил Кеншин. — Действовать, да, конечно, сколько угодно, — признался Стас. — Люди в большинстве своем не любят и боятся самостоятельно принимать решения, и с превеликим удовольствием перекладывают столь сложное дело на других. А думать, это вряд ли. Такой фокус еще никому не удавался. Можно обмануть, убедить, уговорить, заставить забыть какую-то мелочь и не позволить заметить что-то. Можно даже заставить принять чужие решения как свои собственные. Для этого всего то и нужно — научиться предугадывать чужие мысли. А думают все самостоятельно. И не моя вина, что их мысли настолько легко угадать. Да и направить в нужную сторону не сложно. Даже на Земле докосмической умели это делать. — коротышка ухмыльнулся и широко взмахнул рукой, едва не задев нос Кеншина. Японец шустро отскочил, чудом никого не придавив. Вася удивленно моргнул, не в силах понять, к чему отнести рукомахание. Стас опять фыркнул. — А еще люди склонны придавать большое значение всяческим глупостям, на которые не стоит обращать внимание. При этом они благополучно упускают из вида важные вещи. И помахал перед носом обалдевшего Васи его же пилотскими кодами, до этого момента лежавшими в наглухо застегнутом кармане. Вася на всякий случай проверил одежду. Карман, как и ожидалось, был расстегнут, пластин в нем не обнаружилось. — Ты это специально? — непонятно к чему спросил Вася. Кажется, все разумные мысли уже ушли, остались только самые глупые и нерешительные. А еще он начал теряться во времени и пространстве. Он это чувствовал, хотя объяснить бы не смог. — Ага, — радостно подтвердил Стас, аккуратно упаковав пластины обратно в карман. — Интересно наблюдать за вашими реакциями. При желании можно написать целую диссертацию по психологии. Влияние совести на психику и спонтанные реакции совестливых индивидуумов. Вам необходимо успокоиться и не зацикливаться на совершенных глупостях. Иначе рано или поздно захочется застрелиться. Глупости того не стоят. Особенно совершенные в подростковом возрасте. Вася не нашелся, что ответить на такое заявление. Кеншин зачем-то уставился на раскидистое дерево, росшее у дорожки, ведущей к общественному транспорту. Может его уже начали посещать мысли о суициде, только он решил не стреляться, а вешаться? Стас немножко посмотрел на пространство вокруг и уверенно пошел к размахивающему ковбойской шляпой лысому, очень смуглому и усатому типу в яркой униформе явно армейского образца. Телохранителям пришлось идти следом. Ждать их и давать время на обдумывание решений Стас явно не собирался. Весь в мамочку, чтоб ей не икалось. Лысый прижал шляпу к груди и склонил голову в почтительном поклоне. Стас в ответ как-то странно дернул подбородком. А Васины разумные мысли в срочном порядке решили вернуться, дабы отметить какое-то несоответствие реалиям мира. Лысый тип оказался высоким и макушка Стаса оказалась вровень прижатой к торсу шляпе. Но это как раз не странно, рост у коротышки гораздо ниже среднего. А вот склоненная перед Стасом голова смотрелась почему-то дико. Лысая и смуглая, загоревшая. Да и шляпа к форме не идет, она, скорее всего, куплена в ближайшем сувенирном магазинчике. Что тоже не удивительно. Шляпы мало у кого из военных предусмотрены в форме. Их кителя, защитные костюмы и прочая, были приняты в качестве формы в те времена, когда приходилось для координации действий пользоваться визуализатором, чаще всего встроенным в шлем. И на что в таком случае одевать шляпу? Поверх шлема? Чтобы уморить противника смехом? Флот Седьмой Империи получил свою форму примерно в то же время. Ничего странного. Флот Седьмой Империи? У них на форме нет погон. Их функции исполняют разнообразные птички на рукаве. Судя по упитанной птице с хищным профилем, украшавшей рукав лысого типа, он, по меньшей мере, адмирал, если вообще не главный координатор одного из районов. Да и на воротнике синие треугольники, знак принадлежности к императорскому дому. Родственник императрицы. Склонил голову перед коротышкой земного происхождения. Склонил голову, как перед стоящим выше, равным Ее Императорскому Величеству. На свете очень мало людей равных императрице, только те, которых она лично признала таковыми. Ни один из президентов Земной Федерации не удостаивался такой чести. Зато удостоился Стас, неизвестно за какие заслуги. Только этого и не хватало для полного счастья. Выступать в роли непрофессионального телохранителя человека, которым дорожит сама Исаэль Корда, повелительница одного из лучших человеческих флотов, разве может быть что-то интереснее? Добавить сюда немножко извечного невезения преследующего некоего Василия и вполне может начаться война. В которой Земной Федерации с ее раздутой до неимоверных размеров уверенностью в собственной неприкосновенности и степени цивилизации ничего не светит. Потому что флот Земной Федерации существует не для войны, а для престижа. Даже за пиратами охотятся немногочисленные рейд-спасатели. Вот попали. А ведь коротышка задачу по собственной охране облегчать не станет. Лысому тем временем надоело смотреть в пол, он резко вскинул голову и заговорил ровным, без эмоций голосом: — Исаэль велела встретить Вас и просить о помощи перед лицом вилажских высших в качестве представителя от закона. Приехали, девочки, как говорит один знакомый капитан грузовоза. Исаэль Корда просит о помощи какого-то коротышку. Не просто просит. Желает, чтобы он представлял ее со стороны закона. Дает ему право самостоятельно принимать любые решения в отношении ее империи. Это как-то слишком, даже для волей идущих, которые могут все. Вася тоскливо посмотрел на напарника и попытался телепатически передать ему идею тихонько смыться и сделать вид, что Стаса встретить они забыли. И пускай его мамочка бесится сколько ей влезет. Малышка Корда пугала сильнее. — Передайте Исаэль, что я ее вместе с ее просьбами в гробу видел. В белых тапочках. Мне общения с ее непревзойденным вечно влюбленным величеством хватило по самое не хочу, — очень вежливым тоном ответил Стас. У Кеншина отвисла челюсть, в птичках и геометрических фигурах он тоже разбирался и кто такая Исаэль знал. У Васи не отвисла лишь потому, что в этот момент он чуть не подавился готовым вырваться воплем о срочных делах. — Исаэль просит прощения, — убитым голосом произнес офицер имперского флота, глядя на Стаса умоляющим взглядом. — Исаэль может даже удавиться, если ей заняться нечем. Я общением с вашей истеричкой сыт по горло. Ей нужно лечиться от мании величия и внимательнее смотреть в зеркало. Возможно, заметит, что ничего неотразимого в ее внешности нет. Вообразила себя Еленой Прекрасной. Теперь пускай сама разбирается с той кашей, которую заварила. Не думаю, что среди волей идущих и представителей Глубины найдется идиот, согласный ей помочь. — Дурак. Она же тебя любит, — предпринял еще одну отчаянную попытку офицер. Вася и Кеншин уставились на коротышку так, словно у него выросли рога. — Ага, любит. Как собака кость. У меня своих дел по горло. Я представитель Глубины. Буду говорить от двух планет, а еще даже не знаю, что именно нужно там говорить. Еще где-то здесь мой ученик шляется, который сбежал исключительно благодаря стараниям вашей ненормальной императрицы. Так что ей придется выкручиваться самой, без помощи слабых мужчин. Это какой же идиоткой нужно быть, чтобы поссориться и с вилаж и с тремя кланами тидьжиков. Она же прекрасно их законы знает. Не маленькая. — Она действительно тебя любит. Я ее с детства знаю, — печально произнес офицер и склонил голову в знак окончания разговора. Наверное, понял, что уговаривать бесполезно. Коротышка резко развернулся и опять куда-то зашагал. — Не может быть! — громко зашептал Вася. — Как он оказался представителем Глубины? Для них же люди с Земли хуже крыс. Нужно сообщить адмиралу чем ее любимый сынок занимается. Срочно! — И где ты потом будешь искать нашего охраняемого? Не похоже что он собирается нас ждать, — как можно спокойнее сказал японец, его лицо опять превратилось в камень. — Сообщим, когда это чудовище полутораметровое где-нибудь надолго остановится. Разумная мысль. У Васи совершенно не было желания спорить с непредсказуемым напарником, и он согласно закивал. В душе же зрела уверенность, что он об этом еще пожалеет. На этот раз удалось догнать Стаса, не влипая ни в какие неприятности. А дальше начались сюрпризы, большей частью неприятные, меньшей непонятные. Самым неприятным сюрпризом стало то, что передвигался коротышка пешком, нигде надолго не задерживаясь, не позволяя спутникам отдохнуть и отвлечься от его персоны. Угробил на совместный поход он полдня. Где-то к середине похода Вася заподозрил, что к вечеру Стас их просто напросто убьет и где-нибудь прикопает. Другого способа заставить их молчать об увиденном, он придумать не мог. В том, что Стасу совсем не хочется, чтобы они кому-то рассказали о его многочисленных знакомых, гениальном знании уймы языков и странном действии на нелюдей, Вася был уверен. В общем, нужно было сбежать раньше. О чем он разговаривал, понять в большинстве случаев было невозможно, из-за банальнейшей причины — создатели линкодеров военного флота Земной Федерации посчитали, что военным хватит трех стандартных и четырех всеобщих языков, в той или иной степени распространенных в ближайшем пространстве. Кеншин тоже заметно погрустнел. Зато коротышка, чем дальше, тем больше излучал оптимизм и уверенность в завтрашнем дне. Похоже, он, походя, решил часть своих проблем. Ближе к вечеру Стас дошел до облупленной четырехэтажной гостиницы для людей и решил остановиться. Вася в нем даже разочаровался немного. Такая личность и в таком убожестве. А потом они ввалились в снятый коротышкой номер и первое, что увидел Вася, была переливающаяся мыльным пузырем линза живого передатчика Быстрых Линий иных. Того самого передатчика, на который не у каждой планеты денег хватало. Это был удар. После этого, дабы спасти честь земных спецслужб, нужно было в срочном порядке отправить на пенсию большую часть руководителей тех самых спецслужб, громко крича на всех углах, что кто-то из этих руководителей намеренно скрыл факт существования передатчика на планете Стужь. Иначе никак. Эта планета во всех списках обозначалась как необитаемая. Охранялась лучше чем многомиллиардные планеты центра. И все потому, что город под куполом был когда-то признан идеальным местом для сборища политиков для мирного разрешения спорных вопросов. Местных жителей на этой планете было человек пятнадцать, не больше. Остальные были временными рабочими, туристами, шпионами, политиками и разнообразными стражами порядка. Провести на планету передатчик было невозможно, никто бы не позволил. И тайком бы не получилось, он вне атмосферы фонил так, что не заметить его мог только слепоглухонемой страж, да и то вряд ли. Попытки, конечно, были, по меньшей мере раз в два года кто-то пытался совершить этот подвиг. Передатчик упаковывали во все, во что позволяла фантазия, пытались глушить, прятать, экранировать, усыплять, но ни у кого ничего не получилось. И вот тебе. Стоит этот самый передатчик на круглом столике посреди комнаты, задумчиво колышется, подмигивает, ловит какие-то доступные ему волны для подпитки, ждет прихода Стаса. Взрываться не собирается, оплатить аренду для дальнейшей работы не требует и ведет себя на редкость спокойно. Даже вопросов не задает. Удивительно. — Удивляетесь, да? — поинтересовался Стас, предварительно грохнув свою сумку на столик рядом с линзой передатчика. Линза мигнула и осыпалась прозрачными каплями, немножечко подумала и собралась обратно, даже колыхаться перестала, настроилась на переработку данных и передачу их запрошенным лицам. — Земляне традиционно считают себя жутко умными, да и центральные созвездия от них не отстают. Умные и гордые. Все остальные должны быть счастливы одарить их своими изобретениями, взамен получив наставления о том, как улучшить степень цивилизованности. Как же, их планеты старше на несколько веков. Им в голову не приходит, что всем остальным плевать на их цивилизованность, у них своя жизнь, свои законы и своя мораль. Перестань центральные миры воротить нос от варваров, узнали бы очень много нового и интересного. Этот передатчик сюда привез Старх Амади в виде семечка. Семечки засечь невозможно. Но с другой стороны, получить в свои руки семечко, которое прорастет и станет беречь секреты только тех, о ком попросит тот, кто его прорастил, очень не просто. Иные любят быть в курсе событий. Исключения делаются очень редко и не для центральных созвездий, считающих иных кучкой бродяг. Для Глубины исключение сделали, по договору о помощи. Что же, Шутейко как всегда права, имея Быстрые Линии можно не беспокоиться о воспитании разведчиков, и так будешь все прекрасно знать. И кто сказал, что передатчики неразумны? Разум не всегда носится по галактике в поисках новых впечатлений, иногда сидит тихонько и анализирует впечатления чужие. — Глубину создали волей идущие? — спросил Кеншин, к волей идущим он был очень неравнодушен. Узнать бы еще почему. — Неа, — ухмыльнулся Стас. — Глубину создали наши родные пираты, которым надоело, что их ни во что не ставят и в случае чего спокойненько убивают, минуя жутко цивилизованные суды. Знаешь ли, после принятия окраинами закона о работе охотников за головами, принадлежность к центральным созвездиям перестала спасать. У охотников за головами нет гражданства, так что чего-то требовать за хорошо выполненную ними работу от созвездия-заказчика бесполезно. На своей территории они в своем праве. А центральные миры при желании могут обеспечить своих преступников охраной, если они им так дороги. Вот пираты и побеспокоились о своей сохранности как вида. Постепенно им надоело прятаться и выслеживать охотников, появились новые способы зарабатывания на хлеб насущный и они занялись политикой. Не в пользу родных миров, чьи законы к тому времени окончательно перестали им нравиться. Эти законы мешают честным преступникам работать, собственно именно они их в большинстве случаев преступниками и делают. На окраинах не существует ограничений на торговлю не производителем, гораздо меньше пошлинные сборы и никого не интересует, где именно товары хранятся, если они хранятся хорошо и доходят до потребителя в первозданном виде. В общем, каждый занимается своим делом и не мешает заниматься своими делами другим. Все гораздо проще и сложнее, потому что нельзя выехать на одной поддержке государства. Дошло до того, что самое захолустное созвездие из трех звезд окраин в техническом плане опережает самое развитое созвездие центра на два порядка, а центр этого в упор не замечает, потому что старше и умнее. — И зачем ты нам это все рассказываешь? — поинтересовался Вася, обменявшись с японцем удивленными взглядами. О том, что армии у окраин лучше он знал, им чаще приходится защищаться и воевать. О том, что корабли Крылатого Королевства кардинально отличаются от кораблей Земной Федерации, тоже. Но то, что их корабли в чем-то лучше, как-то не приходило в голову. Даже преподаватели учебки, отлично разбиравшиеся в кораблях, презрительно фыркали и обзывали создателей «Пираний», проданных некоторым частным лицам торговцами Королевства, художниками. Что означало, что те слишком много значения придают эффектам и мало экономии. А что, если им экономить не приходится? — Для общего развития. Да и никому вы не расскажете, вас не станут слушать. Вы же парочка болванов, которых все стараются куда-то спихнуть, а они умные и занятые. Он оказался прав. При попытке сообщить важные вести их послали куда подальше вместе с их выдумками. Потом напомнили, что в их обязанности входит хождение вослед за сыном Шутейко, для создания образа обеспокоенной мамочки, и весьма невежливо попросили не лезть не в свое дело. Минут пять орали, что их целый день отрывают от важных дел какие-то сопляки. И, наконец, сообщили, что они до сих пор не вычислили представителя Глубины, и поэтому, не собираются тратить время на их жалобы и фантазии. Можно подумать кто-то хотел на что-то пожаловаться. — Кретины, — подвели итог переговорам телохранители и решили бросить бесполезное занятие. Если кому-то станут интересны тайны Стаса, он сам о них спросит. Возможно, страшно занятое начальство попросту не хочет знать об истинном положении вещей. Им так проще ощущать себя мудрыми, добрыми и великими. Почти равными богам. Аминь. Вот как ползу, так и отражаю!
— Ой, какой симпатичный мутантик, — обрадовано зашептала растрепанная блондиночка еще более растрепанной брюнетке с синим отливом. Она шептала старательно и громко, чтобы симпатичный мутантик обязательно ее услышал и понял. Возможно, в силу своего воспитания, считала сказанное комплиментом. Кто их разберет этих избалованных девиц, поставивших себе цель побывать везде и все увидеть? Альдо да Маянэ проводил подружек недобрым взглядом и потряс головой в надежде, что волосы хоть немного прикроют безумные уши. Что можно сделать с лицом он не знал, слишком оно необычное, птичье. Хорошо хоть фигурой в дедушку. Для полного счастья только и не хватало уродиться в папу фигурой и вырасти длинной дылдой, худой до прозрачности, но при этом мускулистой. Фигура его спасала от воплей: «Эльф, эльф!». От кошачьей грациозности он избавился долгим и упорным трудом, он научился даже убедительно спотыкаться на ровном месте, что еще больше прибавляло сомнений по поводу его происхождения. Уши были, как положено, длинными и заостренными, но к счастью не одни эльфы могут похвастаться подобными органами слуха. Некоторые эксцентричные личности добиваются подобного эффекта хирургическим путем. А вот с лицом беда. Отнюдь не прекрасное, но и не человеческое. Прекрасные эльфы существуют в сказках, в фэнтези и в воображении тех, кто эльфов с Митэо никогда не видел. На самом деле они разные, большей частью более или менее симпатичные, меньшей — откровенно страшненькие. Цвет кожи от бледного до синевы, до черного. А самая большая беда веснушки, от которых невозможно избавиться никаким способом, особо странно выглядевшие на черных лицах семейства да Кодар. А ведь как хорошо все начиналось. Чудесная планета далекая от цивилизации предоставившая возможность спокойно отсидеться во время Войны Освобождения. Прочные торговые связи с окраинами. Угнанная под шумок сторожевая башня, лучшая на тот момент защита от пиратов и прочих любителей жить за чужой счет. Надо же было поселиться на этой планете сумасшедшему гению, помешанному на книгах Толкиена. Когда начали рождаться детки со странными ушками, все списали на семь процентов изменений происходящих с людьми на новых планетах, просто не повезло, что изменения столь заметны. Когда детки подросли, и стали заметны другие странности было уже поздно и то, что гения в итоге упрятали в психушку, стало слабым утешением. Единственной вещью, за которую фаната фэнтези в итоге поблагодарили, было чутье своих, на любых расстояниях, в любых условиях. Из-за этого чутья работорговцы падкие на необычную внешность с эльфами связываться не рисковали, особенно после того, как эльфы присоединили свою планету к Крылатому Королевству. Ангелам ведь нет никакого дела до мнения цивилизованных миров, сказали, что пристрелят любого, кто покусится на свободу и жизнь людей их созвездия, и стали стрелять, не глядя на чины и место рождения. Впрочем, злился Альдо совсем не на хихикающих по любому поводу девчонок, не на создателя столь необычной внешности потомков колонистов и уж точно не на работорговцев, которым эльфы доставили больше неприятностей, чем тишодцы и рыжие девицы Седьмой Империи вместе взятые. Злился он на себя. Злился давно, дней двадцать шесть, наверное. С того самого момента, когда, наконец, понял, что зря обидел землянина удивительно похожего на тишодца, взявшего на себя труд научить Альдо чему-то полезному. Наорал, обматерил и сбежал не став слушать ответ на высказанные обвинения. Вернуться теперь гордость не позволяла, и стыдно было, как никогда прежде. Наверное, легче было бы, если бы Стас его тогда избил. Он бы смог, запросто, силы у него не меньше чем у тишодцев, а по ловкости даже некоторых детей войны превосходит, не говоря уже об эльфах, и высокий рост Альдо бы не спас. Так нет. Внимательно выслушал своего ученика и стал уговаривать. Как неразумного ребенка. А ученик взял и сбежал. Теперь вот боится на глаза показаться, и чем больше времени проходит, тем больше боится. Хоть об стену бейся своей дурной головой, может мозги после встряски на место станут, ума больше появится. Сомнительно, правда, откуда уму взяться? Первые три дня после озарения он утешал себя тем, что виновата во всем императрица. Верилось с трудом. Императрица была виновата, устроила истерику со слезами, как ее было не пожалеть? Но думать хоть иногда нужно. Исаэль по любому поводу устраивает свои истерики, чем дальше, тем чаще. И вообще, незачем вмешиваться в чужую личную жизнь, особенно в личную жизнь учителей, которые в ближайшем будущем жениться не собираются, а взваливать на себя управление воинственным созвездием вместе с красивой, но глупой императрицей не собираются даже в будущем отдаленном. Альдо и сам сбежал бы от прекрасной Исаэль дня через два. И прыгал бы от счастья, что вовремя смылся. Исаэль не девушка. Она императрица, получившая в свои руки власть в семнадцать лет, привыкшая с тех пор получать все чего бы ни пожелала. Вот только желания Стаса с ее желаниями как-то не совпали. Непонятно только, зачем он вообще согласился ей помогать, неужели купился на мольбу в глазах и хрупкую, беззащитную фигурку? Стас, который запросто обводит вокруг пальца политиков, адвокатов и глав кланов тидьжиков? Ужас! А Исаэль нужно было еще в колыбельке придушить. Она же империю развалит. Делает что хочет, не слушая ничьих советов. Ага. А еще нужно было перестрелять всех Высших вилаж за то, что они считают себя венцом творения среди людей, искренне веря, что это дает им право решать как должны жить люди, не принадлежащие к их народу. Ничем не гнушаются гады, даже тидьжиков нанимают. Также не забыть коренных землян, чьи предки никогда не покидали материнской планеты, за то, что они не видят ничего дальше своих высоко задранных носов и ради скидок на Слезы Рассвета, готовы поддерживать вилаж во всех их начинаниях. Им в голову не приходит поинтересоваться, откуда эти Слезы к вилаж попадают и имеют ли они право там их брать? А уж задумываться о последствиях и вовсе не в их традициях. Тем более название такое поэтичное, прибить хочется. И не забыть про тидьжиков. Их стоит убить только за то, что они похожи на оборотней в процессе превращения, и имеют дурную привычку за небольшую сумму посылать свой молодняк участвовать в людских склоках. Им, видите ли, необходимо заслужить звание воина. Вот пусть бы и воевали между собой. Тоже еще, древняя раса. Все дело в том, что от таких размышлений ничего не изменится. Даже чувство вины никуда не уходит. Нужно набраться храбрости и пойти к Стасу просить прощения. Хватит преследовать его подобно призраку. Знать бы еще где он сейчас находится. Разум послушно выдал несколько предполагаемых адресов и Альдо понял, что подобным образом потянуть время не удастся. Убедить себя, что на эту планету он прибыл для того чтобы полюбоваться на местные достопримечательности, которыми могли считаться разномастные политики, не удалось. Идея побросаться в них грязью тоже отпала, по причине отсутствия грязи и нежелания политиков выходить из своего транспорта на людной улице. — Ладно, парень, хватит искать отговорки, пойдем-ка мы к тайнику, — тихонько пробормотал эльф, перестав бездумно пялиться на проходивших мимо девчонок. Странно, но некоторых он видел не один раз, не может же в этом городе быть столько близнецов, решивших непременно пройти мимо скамейки с сидящим на ней симпатичным мутантиком. Альдо поскреб веснушки на носу и все-таки уговорил себя встать. Следующие минут пять он с интересом наблюдал, как одни и те же растрепанные по последней моде девушки прогулочным шагом проходят мимо, стараясь незаметно его рассмотреть. Наверное, никогда эльфов не видели и теперь пытаются понять, что же он такое. Одна настолько увлеклась процессом рассматривания исподтишка, что чуть в соседнюю скамейку не врезалась. Такую реакцию на себя он видел впервые. Возможно, раньше из-за вечной занятости не замечал. Любопытно. Пора. Альдо тяжко вздохнул и медленно потащился к старейшей гостинице в этом городе, надеясь, что Стас там не поселился, или, в крайнем случае, куда-то ушел. С его везением проще было надеяться, что вместе со Стасом в тайнике сидят все ныне живущие волей идущие и все старейшины Глубины, включительно с теми, кто давно умер. Сидят и ждут одного эльфа, чтобы устроить ему головомойку, которую он несомненно заслужил. Дверь открыл незнакомый парень, похожий на взъерошенного птенца-подростка. Пшеничные волосы парня стояли дыбом, на скуле красовался успевший позеленеть синяк, военная форма флота Земной Федерации, обычно превращавшая даже мелких пацанов в мужчин, ему почему-то не шла. Взгляд у него был как у человека только что получившего по голове чем-то тяжелым. — Ты кто такой? — спросил рассеяно, поморщив нос, словно унюхал что-то неприятное. — Альдо да Маянэ, — вежливо представился эльф, настолько вежливо, что это прозвучало как издевка. Никаких неприятных запахов в воздухе не носилось, поэтому Альдо посчитал себя вправе принять сморщенный нос на свой счет. Парень задумался. То ли перебирал своих знакомых на предмет похожего имени, то ли пытался понять, что именно ему не понравилось в тоне. — Можно войти? — столь же вежливо продолжил Альдо. — Зачем? — неподдельно удивился парень. — Мне Стас нужен, — признался эльф. — А кому он не нужен, — философски заметил парень, но отошел. — Эльф! — чему-то обрадовался второй незнакомец, сидевший в кресле. Этот в отличие от своего приятеля изучал море спокойствия и выглядел как образцовый военный пилот. Даже крылышки на его рукаве сверкали как новенькие, только что врученные. Хоть бери и прямо сейчас размещай на плакате, рекламирующем флот. Новобранцы точно появятся. — Это эльф? — счел нужным удивиться первый парень. — Эльф, эльф, — подтвердил Альдо. — Точно эльф. Одна моя родственница за такого замуж вышла, наплевав на протесты родителей. Правда ее муж несколько страшнее и темнее, с глазами как у кошки. А этот ничего, даже на человека похож, — объяснил свою убежденность второй. — Я думал они покрасивее, — разочаровался первый, осмотрев эльфа с ног до головы. На сказочного красавца похож мало. — Бывают и покрасивее, а бывают совсем страшные, — счел нужным объяснить Стас сидевший возле столика с каплей. — Альдо, ты к нам надолго? Выглядел Стас странно. Сейчас он совсем не был похож на того человека, который самим своим присутствием до дрожи напугал стаю молодняка тидьжиков, желавших крови Альдо. Еще меньше он был похож на тишодца, тишодцы не бывают рассеянными и грустными, им проще злиться, рычать и переть напролом, не реагируя на сомнения. Этого Стаса хотелось обнять, утешить, рассмешить, или хотя бы попрыгать вокруг, как будто он был маленьким ребенком, которого кто-то незаслуженно обидел. Таким же странным было его отношение к парочке незнакомцев, снисходительное и терпимое, словно он согласился взять их в ученики. Что же, нужно делать то, зачем пришел, дальше тянуть некуда. Вдохнуть, дернуть подбородком и заставить себя не отводить взгляд от человека, перед которым собираешься извиняться. — Я вел себя как дурак. Пришел просить прощения. Если ты больше не захочешь меня учить, я уйду, — торжественно произнес Альдо, стараясь чтобы голос не дрожал. Безумно хотелось разрыдаться. Эльфы сентиментальный народ, падкий на спецэффекты. Стас это знает, потому лучше сдержаться, чтобы остатки уважения не потерять. Хотя, возможно уже поздно думать о каком бы то ни было уважении. За что там уважать? — Эльфы всегда благородны до зубового скрежета, — объяснил Стас удивленно на него смотревшей парочке пилотов. — На этом благородстве очень легко играть. — это уже бестолковому ученику. — Действия эльфов так предсказуемы в некоторых ситуациях. Дай им повод защитить честь девушки, и можно больше ничего не делать, они сами доведут себя до самоубийства. Тебе придется научиться думать о том, что ты собираешься делать, даже если кто-то поступает не так, как должен по твоим личным убеждениям. Не нужно никого силой наставлять на путь истинный. Этот путь для каждого свой. В противном случае можешь отправляться на родную планету. Обвинения за взлом информ-сети с тебя сняты под мое честное слово, что ты больше такими глупостями заниматься не станешь, и твои развлечения не будут мешать работе больниц и транспорта. — Я буду думать! — страстно пообещал Альдо. Его не гонят! Даже о проблемах с возвращением на родину позаботились! — Если меня опять потянет защищать невинных девиц, можешь выгнать меня пинками. Стас задумчиво хмыкнул. Сомневается. Альдо и сам сомневался, с природой и воспитанием очень трудно спорить, особенно имея несдержанный характер. Иногда времени не хватает на подумать. Но он постарается. Даже самые пропащие эльфы слов на ветер не бросают. Вынужденная необходимость. Когда от твоих слов может зависеть судьба планеты, учишься не давать невыполнимых обещаний. Иногда Альдо казалось, что было бы намного легче жить на правах младших, и зря они добивались прав равных с ангелами, вместе с равными правами приходят равные обязанности. Лучше бы эти обязанности достались тем же тишодцам, они обязательные и умеют в любых условиях добиваться наилучшего решения проблемы. Да и на сказочных эльфов похожи гораздо больше, только рост и форма ушей подкачали. А еще они гораздо умнее и в большинстве своем, старшими быть не желают, гады. Зачем им эти проблемы? — Альдо, познакомься, мои телохранители, — отвлек ученика от размышлений Стас. — Высокий и растрепанный — Василий Дрозд. Думаю, он тебе понравится. Храбрости у него побольше, чем у всех твоих сородичей вместе взятых и благородства тоже. Да и думает, прежде чем сделать какую-то глупость, он так же редко. Тот, что серьезен не по годам — Асано Кеншин. У него почти нет недостатков и в этом его проблема. Если бы не влияние Васи, он давно бы превратился в брюзгливого зануду пытающегося перевоспитать человечество. Держись от него подальше, двум людям со столь завышенными требованиями к миру лучше не общаться, есть опасность разочароваться во вселенной. Они земляне, там родились и выросли. — Понял, — признался Альдо. Разве можно не понять? Эти земляне чем-то Стасу понравились, скорее всего тем, что они сами искренне считают своими недостатками, и он решил им помочь выбрать свой путь. Хорошо хоть в ученики не определил, на три, столь разносторонние личности терпения бы ни у кого не хватило. Так же Альдо понял, что лучше молчать и не высовываться со своими особенностями. Парни земляне. Земляне ни во что не верят и очень хотят докопаться до причин. Иначе они не могут чувствовать себя высшими. Даже лучшие из них с трудом избавляются от чувства превосходства, они ведь в отличии от всех остальных настоящие люди, их организму не приходилось подстраиваться под новые условия проживания. Земляне. Один похож на жителя Поднебесной, только мелковат, а так самый настоящий азат, без примесей, темноволос, кареглаз и черты лица точно такие, какие должны быть у выходца с востока. Второй в равной степени мог бы быть жителем какой ни будь из европейских планет, со славянским уклоном, и далеким потомком детей войны, у таких потомков даже клыков не остается, а вот показная неуклюжесть и схожесть с помоечным котом никуда не деваются. Интересно, если его попытаться обучить по системе воинских танцев детей войны, он тоже станет двигаться как ленивый хищник и мгновенно перетекать с места на место, или так и останется нескладным существом непонятно как держащим равновесие в самых невероятных условиях? У детей войны ведь тоже были предки земного происхождения, возможно, они принадлежали тому же народу, которому принадлежит этот высокий парень с потерянным взглядом. Хотя бы частично. Для всего нужна основа. Пока ученик рассматривал телохранителей, Стас внимательно смотрел в глубину капли, потом криво улыбнулся и опять обратился к Альдо: — Тебе придется сегодня побегать. Надеюсь, с окрестностями ты знаком. — Знаком. Бродил некоторое время, — Альдо вспомнил модно растрепанных девушек и добавил. — А еще я заметил, что моя внешность здесь в новинку, особенно для девушек. — Твоя внешность везде в новинку, — отмахнулся любимый учитель. — Ты невнимателен. — Я так и подумал, — скорбно признал эльф. Получил подтверждение своим мыслям, да? Скажи спасибо, что сумел заметить и додуматься прежде, чем тебя в это носом ткнули. Было бы гораздо обиднее. — Так ты действительно начал думать? Меня это радует. Какая добрая улыбка. — А ты начал надо мной насмехаться. — У меня повод появился, — легко отмахнулся Стас. — Раньше ты вел себя как образец эльфийского воспитания. Ни к чему не придерешься, настолько правильный в этических вопросах, что хочется ударить. Насмехаться над такими скучно. Да и общаться не особо хочется. Альдо виновато улыбнулся. Это он еще маминого брата не видел. Его даже племянникам хочется избить. Воспитание здесь не причем. Среди эльфов полно веселых, легких в общении личностей. Наверное, виноват во всем какой-то дефектный ген семьи, приглушенный в случае потомков Глории да Маянэ генами дедушки, уроженца Дальней Пристани. Дедушка был личностью неординарной. Ходят слухи, что его последними словами было изречение: «В гробу я видел этот корабль, вместе с этим капитаном». После чего корабль благополучно угробил, вместе с капитаном и всей командой. Как ему это удалось, никто не знает. Между разведкатером «Пиранья», только и пригодным для скоростного шнырянья между звездами, и кораблем класса Таран слишком большая разница, примерно в три километра. В общем, дедушка личность легендарная. Чего не скажешь о его потомках. — Откуда у тебя телохранители взялись? — не то чтобы Альдо было очень интересно, просто хотелось отвлечься от родной семьи. И без них есть о чем подумать. — Возможно от моей мамы, или от кого-то желающего ей угодить. Она у меня адмирал. Правда, если кто-то рассчитывает, что эти ребята смогут меня притащить к маме силой, он очень сильно заблуждается. Пока я не могу показаться ей на глаза. Она умная и умеет задавать правильные вопросы, тем более мне. Но телохранители нам пригодятся. Очень умные парни. Иногда. — Иногда? — отреагировал Вася. Умным его до сих пор никто не называл. Возможно, не решались, считали, что это его обидит или наоборот слишком сильно обрадует. Все предпочитали замечать в нем противоположные уму черты. А как можно быть умным иногда, он вообще не понимает. Чем-то похоже на раздвоение личности. Вроде дурак дураком. Но иногда откуда-то из подсознания выбирается вторая личность и тогда такой умный, что знакомые не узнают. Бредятина. — Именно, — подтвердил Стас. — На то, чтобы быть умными всегда вы не тянете. Один зациклился на своем древнем роде и традициях родной страны. Наверное, мечтает о карьере ками. Второй никак не может избавиться от роли веселенького супермена, повернутого на никому не нужных подвигах. Когда вы от этого отвлекаетесь, становитесь людьми, на которых может однажды открыть охоту народ, которого нет. — Народ, которого нет? — переспросил Вася. Веселенькое описание их парочки, даже спорить не хочется. Кеншин в это время сидел оскалив клыки. Похоже, о чем-то думал, не очень приятном. Или жизнь переосмысливал. Странные у него реакции. Васе чуть ли не впервые с момента знакомства не хотелось знать о чем думает напарник. Совсем не хотелось. О чем-то хорошем с таким лицом думать невозможно, а плохое придет само, незачем его призывать. Осталось только воскурить траву и попрыгать с бубном, изгоняя злых духов. Коротышка как-то странно на людей влияет. — Народ, которого нет, — повторил Стас. — Они когда-то были. Очень давно. Потом испугались очередного пришествия Прилива и, вместо того чтобы защищаться и пережидать, решили сбежать. Поставили защиту на свои планеты и ушли толи в другую вселенную, толи в другие измерения, не знаю. Я совершенно не понимаю механизма. У них все завязано на божественной воле. В общем, это и не важно. А потом оказалось, что вернуться обратно в своем привычном состоянии они не могут. Ни при каких условиях. Чего-то они не учли. Еще позже на просторы космоса выбрался народ, на который не действовала защита планет. Наверное, на этот народ, не обратили внимания во время побега, его, скорее всего, и вовсе не существовало на тот момент. А потом какие-то высшие силы хранили и оберегали. Прилив не задел, у древних были свои дела, сами себя не угробили. Так что в итоге людям достались свободные планеты, а беглецам жажда мести. Мстить они собираются Приливу. Ждут не дождутся его следующего прихода. Попутно собирают армию и пытаются руководить живущими. Иногда у них даже получается. — Что такое Прилив? — спросил Вася, в то, что свободные от разумного населения планеты дожидались людей не просто так, он поверил сразу и безоговорочно. Это объяснение было хотя бы логичным. Остальные и этим похвастаться не могли. — Кочевники, живущие за чужой счет. Точнее, как бы объяснить? Представь себе пчелиный улей. В центре матка, которую всячески оберегают, остальные добывают еду, поддерживают порядок, еще чем-то важным занимаются. Представил? А теперь представь, что этот улей по непонятным причинам все время кочует по какой-то нестабильной орбите, втягивает в себя совершенно посторонних существ, превращая их в таких же пчел, а все, что встретит на пути и сочтет опасным, пытается уничтожить. Странная картина, да? А я видел это на записи, и видел, что осталось от планеты, на которой это прорвало защиту. Не самое приятное зрелище. К счастью на одном месте Прилив никогда надолго не задерживается. — Ага, — сказал Вася, ничего умнее ему в голову не приходило. Вот тебе и страшилка на ночь. А не поверить коротышке? Да зачем ему врать? — Волей идущие, это армия твоего народа, которого нет? — убитым голосом спросил Кеншин. — Они так думают и в большинстве случаев не ошибаются. Фанатиков на свете много. — И ты взялся учить эльфа на такого же фанатика? — на лице Асано появилось такое изумление, что Вася невольно залюбовался. Нечастое зрелище. — Да ангелы тебя убьют, как только узнают. — Я не учусь на волей идущего, — вмешался Альдо. — А на кого ты учишься? — продолжал допытываться Кеншин. Любопытный Асано страшная сила, своим занудством толпу разогнать может. — Просто учусь, — растерянно сказал эльф, словно не мог понять, почему кто-то этого не понимает. — Всему. В первую очередь сдержанности. Среди эльфов научиться сдержанности очень сложно, а представители моей семьи очень часто становятся координаторами младших. Вдруг меня выберут? Тогда без сдержанности никуда, без сдержанности я в первый же день кого-то пристрелю, или пристрелят меня, если удастся столкнуться с кем-то из вольных торговцев Кахати, или охотниками с Праги. Вася понял, что ничего не знает о мире. В первую очередь ничего не знает о политике Крылатого Королевства. До сих пор он был уверен, что координаторы младших это что-то вроде пастуха при бессловесном стаде. Но ведь овцы в пастухов не стреляют. — Все спорные вопросы выяснили? — спросил Стас. Присутствующие переглянулись и неопределенно покивали. — Да? Отлично. У меня есть интересное предложение для всех вас. — Какое? — насторожено поинтересовался эльф. Уж он-то знал, чем обычно оборачиваются интересные предложения любимого учителя. Наверное, нужно было еще немного побродить по городу без дела. — Ты поработаешь почтальоном, раздашь письма адресатам. — ласково ответил Стас. — Позаботишься о том, чтобы эти письма обязательно были прочитаны, и о том, чтобы при повторной встрече тебя не смогли узнать. Мои телохранители будут письма писать. Я же пока узнаю последние новости. — Какие письма? — тоскливо вопросил Вася. Он в очередной раз во что-то влип. Впрочем, это уже стало традицией. — Обычные, — успокоил коротышка. — Вдохновенное вранье. С угрозами. Чтобы проняло и отвлекло. — Кому?! — Первое Таю Тита, главе представительства миров Вилаж. Нужно его предупредить, что некто обещает ему устроить представление похлеще позора его папеньки. Уверен, ему такие обещания не понравятся. Ну и добавьте что-то от себя. Что-то такое, чтобы ему захотелось пристрелить авторов письма. — А в чем вранье? — решил спросить Вася. Мало ли, возможно всем все понятно, один он здесь такой тупой. Кеншин смотрел с интересом и чему-то улыбался. К вилаж у него километровый счет. Вася вовсе не был уверен, что ему хочется узнать, за что именно он намерен этот счет выставить, но подозревал, что его поставят в известность, не поинтересовавшись его мнением. Кеншин в принципе не мстительный. Поэтому причина должна быть ужасной. — Вранье? В том, что я в любом случае сровняю его с землей, после чего позор его папеньки будет признан самым счастливым событием за всю историю их семейства. А письмо его обнадежит. Он сочтет его блефом и бросится искать совсем не тех, кого нужно. Захочет возвыситься. Их реакции очень легко просчитываются. — Можно я поучаствую? — спросил Кеншин. Его непробиваемое спокойствие испарилось окончательно, и выражение лица выдавало желание немедленно бежать в представительство самых беспринципных торговцев во вселенной и поотрывать им всем головы. А потом еще и сплясать там. На трупах. Или в футбол головами сыграть. — Можно, — разрешил Стас. — Начинай писать письмо. Думаю, у тебя шедевр получится. Альдо, придумай убедительный образ и перестань улыбаться. Ты своей улыбкой кого-нибудь до кондрашки доведешь. Вася обернулся к эльфу и вздрогнул. Недобрый оскал превратил вполне симпатичное лицо в маску бога смерти, глаза превратились в щелочки, брови почти сошлись над переносицей, в общем зрелище не из приятных. Еще один тип с претензиями. Интересно, во вселенной существуют люди хоть немного любящие вилаж? А если не существует, то почему до сих пор их никто не прибил за все хорошее? Загадка. — Так, Василий пишет второе письмо. Своему начальству. Здесь угрожать не надо. Ничего сложного. Нужно обозвать их ослами и намекнуть, что на этот раз с вилаж лучше не связываться, и от территориальных претензий держаться подальше. Они поймут. Надеюсь. Потом напишете еще парочку. Я решу кому позже. Сначала узнаю новости. Мнения у них меняются каждые пять минут. Не люблю политиков. Вася приуныл. Он был недостаточно наивен для того, чтобы поверить, что за письмо ему ничего не будет. С другой стороны нынешнее начальство особого уважения не вызывало, разве что Шутейко и парочка генералов несколько отличались от основной массы. Еще хотелось узнать, как можно сделать неузнаваемым эльфа. В городе такая защита, что ни одна маскировочная система не даст гарантии, что на нее не среагирует сигнализация. Личико же у Альдо такое, что спутать его можно только с родственниками, если есть таковые. Кеншин взялся за предложенную работу, дико улыбаясь. Альдо бросил на пол сумку, которую принес с собой, запустил туда руку и начал что-то искать на ощупь. Искал несколько минут, но так и не нашел. Потом печально вздохнул, перевернул сумку вверх тормашками и несколько раз тряхнул. Оттуда вывалилось неимоверное количество вещей, куча получилась в два раза больше объемом, чем сумка, в которой все эти вещи как-то поместились. Эльф не менее удивленно, чем Вася осмотрел кучу, почесал затылок и решил вещи рассортировать. Система сортировки у него была несколько странновата. Слева от себя он аккуратно разлаживал разноцветные носки, тряпочки неизвестного назначения и детали ручного плазмомета, лет двадцать назад снятого с вооружения, ввиду своего неудобства, тяжести и величины попутных разрушений. Справа ложились, похожие друг на друга как близнецы, черные футболки, падали штуковины похожие на петарды, но вряд ли таковыми являющиеся, присоединились парочка брюк столь же непотребного вида, как и те, что были надеты на Стаса, а венчали все не очень чистые ботинки с подошвой оббитой стальными полосками, такие носят стражи порядка в Крылатом Королевстве. Вася подозревал, что полоски на ботинки набивали для того, чтобы удары ногами позволяли обходиться без лишнего оружия. Перед собой эльф положил найденные среди прочей одежды трусы, тех же диких расцветок, что и носки, кожаную куртку всю в эмблемах и таинственных значках, мечту подростка помешавшегося на гонках, две световые гранаты, бондану в черепах, детали от неизвестных Васе приборов и пучок перьев. После чего опять почесал затылок. Чего-то в его коллекции не хватало. Он подумал и вернулся к сумке, пошарил в ней рукой и выудил из таинственных сумочных недр пару малиновых браслетов. — Сейчас я им придумаю образ, до старости заикаться будут, — пообещал в пространство эльф, закрепив браслеты выше локтей. — Откуда у него хамелеон? — спросил Кеншин, оторвавшись от своей писанины. — Не знаю. Я не спрашивал, — беззаботно откликнулся Стас. — А ручной плазмомет? — без особого интереса спросил Вася. Подумаешь плазмомет, он уже не удивится даже если эльф достанет из своей безразмерной сумки компактную планету курорт. Это не будет столь удивительно по сравнении с идеальным маскировочным прибором созданным неизвестно как и неизвестно кем, да еще и согласным служить какому-то эльфу. Хамелеоны столь капризны в выборе хозяина, что большую часть из найденных сдали в музеи, меньшую продали в частные коллекции. В качестве диковинки. Есть даже мнение, что хамелеоны делает какой-то помешавшийся долгожитель неземного происхождения, чувство юмора у него такое оригинальное. — Плазмомет? — Стас сфокусировал взгляд на таинственно поблескивающих деталях. — Кажется, у тидьжика отобрал. Точнее украл. Именно за воровство его хотели укоротить на голову. Конечно у тидьжика. Только они способны без лишних приложений сил стрелять из этого оружия. Только почему-то Васе до сих пор казалось, что легче пешком дойти в соседнюю галактику, чем что-то отобрать у этих ходячих неприятностей. А чтобы не отдать отобранное после попытки оторвать все лишние части тела, такого вообще никогда не бывало. Все предпочитали извиниться, вернуть и спрятаться от греха подальше. Интересно, какой идиот решил, что Вася и Кеншин смогут заставить коротышку их слушаться. С его то учеником. Вася тяжко вздохнул и взялся за сочинение письма для начальства. Хуже все равно не будет. В крайнем случае, его прогонят из флота. Но ведь он уже успел разочароваться в своей мечте детства, переживет. А с коротышкой, похоже, не соскучишься. Да и оправдание можно найти на крайний случай. Сказать, что эльф угрожал плазмометом, только не забыть уговорить Альдо, чтобы он потом подтвердил. А еще очень хочется высказаться. По поводу назначения, этого вот задания, личных качеств некоторых офицеров, да и планеты в целом. В общем, вдохновения хоть отбавляй. Вот как ползу, так и отражаю!
— Где мой сын? — излишне ласково спросила Алена Шутейко, гипнотизируя взглядом стоявшего перед ней, красного как вареный рак, тактика Этьена Борге не хуже кобры. Этьен в ответ изобразил смесь из размышлений и раскаяния. — Я же говорила с него нельзя глаз спускать. А вы что сделали? Послали за ним мальчишек, которых он наверняка уже уговорил себе помогать. Теперь вы его не найдете при всем желании. И не узнаете, с какой радости здесь собрались представители чуть ли не всех окраин, с Крылатым Королевством в качестве бонуса. Вам что не показалось это странным? Этьену показалось. Представителей власти Крылатого Королевства ему видеть до сих пор не приходилось, он как-то даже засомневался в их существовании. Но в отличии от Шутейко он вовсе не был уверен в том, что ее сын знает все подробности. В слух своих сомнений тактик высказать не решился. — Простите, — пробормотал, чтобы заполнить возникшую паузу. Адмирал громко фыркнула. — Мы проверили почерк. Письмо написал Дрозд Василий, — рискнул доложить Этьен. А вдруг адмирал отвлечется от своего сына. — Что вы намерены в связи с этим делать? — ехидно поинтересовалась Шутейко. Этьен, к сожалению, действия продумать не успел. Собственно, даже не пытался. Пилоты, присылающие своим командирам письма, в которых страстно высказываются об их уме и родословной, были для тактика в новинку. Утешало только то, что эксперты пришли к мнению, что Василий Дрозд при написании письма сильно нервничал и возможно был пьян. — Не знаете? — продолжила издеваться адмирал. — Вот и я не знаю. Господи, за что мне такое наказание? Что за ребенок? Весь в своего отца, и внешностью и характером. Лезет во все подозрительные дыры. Иначе ему жить скучно. Еще один извечный вопрос. Где адмирал, в то время капитан корабля-развалины, отыскала папашу своего слишком уж умного и талантливого сына? Этого папашу никто и никогда не видел, но познакомиться всем хотелось, из-за подозрений, что ум и внешность достались Стасу именно от него. Одна эксцентричная дамочка дошла до того, что пообещала вознаграждение за адрес этого человека. Мечтает бедняжка об умном ребенке. Шутейко молчит как партизан на допросе, игнорируя слухи и сплетни. — Ваш сын представитель Глубины, да? — сделал неожиданный для Этьена вывод присутствующий при разговоре лейтенант и стал радостно улыбаться, очень похожий этим на щенка ждущего поощрения от хозяина. — Но почему он нам угрожает? Почему, почему? А шут его разберет. Он всегда на памяти Борге делал все, что ему взбредет в голову. А вот то, что именно он и есть всеми разыскиваемый представитель Глубины, многое объясняет. В первую очередь странную обеспокоенность его матушки. Интересно, на основе чего какой-то заурядный лейтенантик делает такие выводы? — Почему? — удивленно переспросила Шутейко, возможно тоже пыталась понять, как белобрысое существо с глазами преданной собаки догадалось о месте работы ее сына. — Потому что намерен вытащить созвездие Тигра из той ямы, в которую его толкают все желающие получить парочку планет поближе к золотоносным. Можно подумать, золотоносные общаются именно с теми, чьи планеты близко. Причем, он желает так избавить Тигра от чрезмерного интереса к их планетам, что они предпочтут после этого забыть о существовании высокого народа. И почему-то я не сомневаюсь, что он это сделает. Весь в своего отца. Никогда слов на ветер не бросает. И плевать ему на соотношение сил. Впрочем, гораздо вероятнее, что он сам растасует силы так, как ему будет выгодно. Не зря же сюда приперлись представители от Крылатого Королевства. Умеет просить помощи, когда ему нужно. Лейтенантик резко выпрямился в своем кресле наблюдателя и стал поедать адмирала глазами. — Вы что-то хотели спросить? — догадалась адмирал. — Да, — просиял лейтенант. — Что с ним случилось? — С кем? — фальшиво удивилась адмирал, давая лейтенанту шанс передумать. Борге начал чувствовать себя умственно отсталым. Догадаться о чем разговор, он был не способен. К счастью, или к несчастью, как посмотреть, шансом лейтенант не воспользовался. — Олегом Воронцом, — выдал он. — Он так неожиданно исчез. Ходили слухи, что это он, а не спасатели сбросил на Юпитер Парабеллум. Только власти не признают. Им не выгодно признать, что разыскиваемый по всем человеческим мирам мститель, убийца и пират спас Землю от уничтожения. Ага, от уничтожения. От глобальной катастрофы точно, а уничтожить целую планету, тем более, настолько защищенную, не смогла бы фиговина и побольше этого строительного робота. — Думаете, я знаю? — великодушно дала Шутейко еще один шанс, который тоже был проигнорирован. — А кому же знать? — глупо удивился лейтенант. — Ведь это ваш сын весь в него. — улыбка, довольная, многозначительная. — Сын, который появился на свет спустя полгода после его исчезновения. Не сложно ведь посчитать. Ага, не сложно, только почему-то никто до сих пор не додумался. Сначала капитан Шутейко пропадает без вести вместе с кораблем. Потом, когда ее почти признали погибшей, появляется с печальным рассказом о плене и страшном, о строительном роботе. В первое безоговорочно верят, у нее такие документы на руках, что не поверить невозможно, во втором сомневаются. Долго сомневаются. Пока не становится поздно. А потом появляется Воронец, непонятным способом попавший на Землю, робота сбрасывают на Юпитер. По официальной версии спасатели. Воронец пропадает без вести, по официальной версии погибает, причем причины гибели весьма расплывчаты, зато в смерти уверенны все. Стас Шутейко отлично вписывается. Большой глюк в системе наблюдения произошел как раз через два месяца после возвращения героической капитанши. В этот момент на Землю мог попасть кто угодно. Так что у капитанши и злобного пирата взявшего ее в плен была куча времени на всякие ронявшие честь мундира действия. Есть только одно но. Это все просто домыслы. Образцов ДНК Олега Воронца не осталось, записи уничтожены подчистую, так что проверить отцовство не получится. Чудесная история. Но как до нее додумался какой-то лейтенант? — Какой умный мальчик, — восхитилась Шутейко, тоном, не предвещающим лейтенанту светлого будущего. — Если ты еще немножко подумаешь, то сможешь догадаться, каким образом можно было изменить траекторию падения Парабеллума. И сколько шансов на выживание остается у человека рискнувшего исполнить этот фокус. Лейтенантик задумался. Борге тоже, и вскоре пришел к выводу, что шансы на выживание у человека рискнувшего вмешиваться в работу запрограммированного на полет камикадзе строительного робота стремятся к нулю. У строительных роботов лучше вообще на дороге не становиться, особенно у тех, которых создавали не люди, с неизвестной целью, невероятных масштабов. Так же он пришел к выводу, что лучше бы он этого не слышал. Незачем ему знать об героических поступках преступников и происхождении талантливых детей. К вечеру, или еще раньше его начнут расспрашивать о подробностях, кабинет адмирала под ежесекундным контролем. Олег Воронец. Тот самый. Плод слишком уж удачного эксперимента на человеческом материале. Человек, найденный в заштатном детском доме, доведенный долгой дрессировкой до сверхчеловеческих способностей и нечеловеческой злости на дрессировщиков. Не удивительно, что после побега из лаборатории он решил мстить людям вырастившим его. Отомстить у него естественно получилось, он же сверх. Легче всего тем, кого он убил, никаких забот, никаких обвинений в незаконных экспериментах, никаких ежемесячных посещений домов для душевнобольных. Намного сложнее тем, до кого он не успел добраться. Воронец может и мертв, что тоже не факт, но его ученики, последователи и прочие борцы за правое дело, живы и большей частью здоровы, и дело всей его жизни прекращать не собираются, пока последний из причастных полностью не осознает того, насколько не по человечески себя вел с невинным ребенком. — Вы тоже хотите что-то спросить? — обернулась адмирал к тактику. — Я?! — страшно удивился Борге. — Нет. Ни за что на свете. — Тогда займитесь делом! — рявкнула адмирал. Что удивительно, на лейтенанта она не кричала. Тактику очень хотелось узнать, каким именно делом ему следует заняться, но на то, чтобы спросить об этом у Шутейко духу у него не хватило. — Найдите моего сына, если способны на это, — ядовито подсказала Шутейко. — Иначе наши шансы узнать, что здесь происходит, равняются нулю. Глубина не присылает по пустякам своего представителя. Лейтенант, знаете, что такое Глубина? Нет? Так много знаете, а это нет, стыдно. Глубина, это судьи, прокуроры и адвокаты в одном лице. Они сами взяли себе право устраивать суды, и последние две сотни лет никому не удается с ними поспорить. Умные, сволочи. Умеют привлекать к работе на себя лучших из рода человеческого. Очень хорошо платят и всегда приходят на помощь при возникновении неприятностей. Впрочем, на помощь им приходить не сложно, они с помощью шантажа вытаскивали из тюрьмы даже тех своих людей, чья шпионская и антиправительственная деятельность были доказаны. — Понял, — не стал разочаровывать Шутейко лейтенант и опять просиял, что-то не так с этим парнем. — Здесь пришло. От наблюдателя у представительства вилаж. — Выводи! — велела Шутейко. Лейтенант шустро забегал пальцами по панели переговорщика, каким-то безумным способом, с точки зрения Борге, включая пришедшее послание. Получалось это у него в два раза быстрее чем у самого тактика, что не удивительно, лейтенант не терял времени на перебрасывании каналов и настройки на внутреннюю работу. Стена засветилась, углубилась и превратилась в трехмерный экран. Кабинет с синими занавесками и серебряными цветами на стенах. Светлый стол, парочка кресел для посетителей и хозяин кабинета вжавшийся в стену. Дополнял пейзаж несвежий труп трясущий чем-то перед носом хозяина кабинета. — Прочти, — уговаривал он. — Это не заберет много твоего времени. После этого я уйду, на покой. Мне самому не нравится здесь бродить. Девушки меня боятся. Вилаж отрицательно качал головой и продолжал попытки пройти сквозь стену. Труп задумчиво почесал затылок. — Вот тупой. Себе же хуже делаешь. Я же пахну неприятно. Вилаж не внял. Стена его пропускать отказывалась, но он не сдавался. — Прочти, я сказал! — рявкнул труп, ткнув зажатыми в ладони листочками в лицо хозяина кабинета. — Сейчас? — спросил несчастный, сфокусировав взгляд на листках. — Нет, вчера. Опоздал я немножко. Хожу медленно. Ты должен меня понять и не слать жалоб. Вилаж осторожно взял в руки листочки и углубился в чтение. Послание ему не понравилось. Он попеременно, то бледнел, то краснел, не зная на чем остановиться. — Приятного дня, — вежливо попрощался труп, на манер тидьжиков, даже рукой похоже дернул, и зашагал к выходу. По мере продвижения он оживал и превращался в нечто золотоволосое, крылатое, с нимбом над головой. Никто его не задерживал. Наверное, трупы и ангелы очень часто посещают представительства вилаж, они уже привыкли и перестали реагировать. — Хамелеон, — задумчиво произнесла Шутейко. — Владелец которого обладает неудержимой фантазией. — Тогда ваш сын здесь не один. Труп был высоким, — поспешил продемонстрировать свою наблюдательность Борге, слово «неудержимой» он бы с удовольствием заменил на что-то покрепче. Хамелеона на этой планете очень не хватало, без него было скучно. Адмирал и тактик уставились друг на друга изображая размышления на заданную тему. Лейтенант зашевелился в своем кресле, моментально привлекая внимание Шутейко. — Вы хотите что-то спросить? — задала свой любимый вопрос адмирал. — Я? — удивился лейтенант. — Нет. Я рассказать хочу. Про хамелеон. Он у эльфа. Друг моего папы подарил. Он сначала хотел мне подарить, но хамелеон не стал меня слушаться, а эльфа стал. Какое наивное дитя. Борге потихоньку начинал восхищаться этим пареньком. Говорить такие вещи с таким выражением лица, это надо уметь. — А кто у нас папа? — почему-то заинтересовалась Шутейко. — Иногда мне кажется, что идиот. И я весь в него, — глупо улыбнувшись заявил лейтенант и поскреб переносицу. Адмирал уставилась на него как охотничья собака взявшая след. Лейтенант в ответ стал улыбаться, совершенно беззаботно, по-доброму. Самооценка Борге падала. — Вспомнила, — обрадовала весь мир адмирал. — Тьен, перед нами лучший актер всех времен и народов. Неужели не помнишь? Норвежец, наглый такой. Тот что «Ласточку» упустил, а когда ты стал предъявлять ему претензии, ударил тебя. Кажется до того случая звание у него было повыше. Как же его зовут? Имя такое, героическое, что-то из мифологии, про викингов. — Сигурд, — вспомнил тактик. Как он вообще смог его не узнать? Сейчас, когда Шутейко ткнула носом, сразу стало понятно, что это он. Всего-то разницы, другая прическа и меньше готовности служить во взгляде. На одуванчик совсем не похож. Короткие светлые волосы похожие на пух одуванчика отросли и подчинились силе притяжения земли. Фигура по-прежнему далека от стандартов сильных мужчин, рост небольшой. На станции «Орбита» мало кто верил, что этот парень очень сильный и здорово дерется. Большинство не успокоилось, пока не получило по физиономии. Последним из неверящих стал сам Борге. На глазах у половины своих подчиненных. Виноват в чем был сам. В том, что «Ласточку» упустил именно этот парень, сомнений ни у кого не было. Вот только никто кроме невезучего тактика не решился высказать свои претензии на глазах у заинтересованной публики и не стал попутно сомневаться в уме оппонента и раздавать оплеухи. Собственно на обвинения с сомнениями мальчик-одуванчик не прореагировал вообще, а оплеуха стала лишней, на нее он ответил. Кулаком в челюсть. В результате Борге не досчитался четырех зубов и узнал на личном опыте что такое сотрясение мозга, на обзорном окне портового шлюза появилась впечатляющая трещина, а у персонала станции повод провозгласить тактика самым твердолобым из своих командиров. Как же, его голова оказалась прочнее пятисантиметрового пластика. — Вы еще что-то интересное знаете? — поинтересовалась адмирал приторно-сладким голосом и принялась сверлить лейтенанта с героическим именем своим знаменитым взглядом, которого боялись даже другие адмиралы флота, что говорить о простых смертных. Парень в ответ опять улыбнулся. — В городе есть эльф. Высокий. Я видел, — отчитался он. Затем хлопнул себя по лбу и на глазах у изумленного тактика полез под свое кресло. Адмирал резво забегала по комнате, бубня себе под нос. Борге понял, что Стас Шутейко не исключение, мелкие блондины всегда приносят неприятности. Просто он раньше на это не обращал внимание. Подумать о смысле жизни и месте блондинов в ней ему не дали. Переговорщик весело зачирикал и включился. На экране появилось две физиономии, назвать это лицами язык не поворачивался. У одной был подбит глаз и опухла губа. Вторая пугала всех злобным выражением, сверкала глазами и была украшена, для пущего эффекта, кем-то драной шевелюрой. Те самые юнцы, которые должны были доставить адмиралу ее сына, а вместо этого пропали сами. — Вы идиоты, — со знанием дела изрек японец и связь прервалась. — В принципе он прав, — задумчиво произнесла адмирал застыв посреди комнаты. Борге слов не нашел. К нему тихими шагами приближалось безумие. Чем они здесь занимаются? Пытаются найти Стаса? Его найдешь, как же. Если сам не захочет найтись его можно искать до второго пришествия. Решают важные вопросы? Что-то незаметно. Конечно некоторым очень важно знать, с кем Шутейко нагуляла такого умненького ребенка, но в масштабах вселенной этот вопрос звучит мелко и пошло. А кроме него ни на один вопрос ответ найден не был. Еще у них появилась чудненькая зацепка, возможно не имеющая никакого отношения к Стасу. Эльф с хамелеоном. Его будет найти легче, чем мелкого блондина без хамелеона. Нужно только зайти в представительство Крылатого Королевства и найти кого-то желающего поговорить на эту тему и эльф мгновенно найдется. Многолетняя практика показала, что зайти туда очень легко, а вот найти желающего поговорить так же сложно, как научить слона танцевать вальс. И не забыть про самое важное. Выяснилось, что они все-таки идиоты. Об этом сказал Асано Кеншин. Если бы сказал его приятель с побитой физиономией, можно бы было не обращать внимание. Вася нервный, импульсивный, сначала говорит потом жалеет о сказанном. Асано словами не бросается. Он не назвал бы идиотами, если бы не был в этом уверен окончательно и бесповоротно. Ко всему этому прибавить лейтенанта с его неестественными реакциями… Борге заглянул под кресло, чтобы проверить, чем лейтенант там занимается и никого не обнаружил. Даже следы на пыли отсутствовали. Странно. Он внимательно осмотрел комнату, но и это ничего не дало. Норвежец с героическим именем в очередной раз испарился, как призрак. Как бы потактичнее спросить у Шутейко, был ли лейтенант?
Исаэль Корда. Немножко о жутко гениальном плане.
Исаэль Корда, императрица двадцати пяти лет отроду, наматывала круги вокруг ни в чем не повинного дерева. Рядом на травке сидели начальник охраны представительства, парочка телохранительниц, одна придворная дама, считавшаяся лучшей подругой и трое офицеров, делавших виноватый вид и пытавшихся скрыть зевоту. Императрица на миг застыла, развернулась и побрела в обратном направлении. Сидевшие на травке переглянулись и дружно испустили печальный вздох. Императрица опять застыла, прижала палец к виску и пафосно изрекла: — Но почему он так со мной поступает? Он! Я же попросила прощения. Сидящие зашумели, невнятно бормоча слова утешения. — Мелкий ублюдок, — добавила страстно. — Что я в нем нашла? Он на голову ниже меня. Пьет всякую дрянь, как какой-то бродяга. Плюет на этикет. Жутко одевается. Дальше пришлось замолчать. С ходу она больше недостатков припомнить не смогла, а придумать заранее не озаботилась. — И умнее тебя примерно в два миллиона раз, — поспешила заполнить возникшую паузу подруга, попытавшись добавить на лицо скорби. — Умнее, — не стала спорить императрица. Разыгрываемый спектакль у нее уже поперек горла стоял, а когда он закончится неизвестно. — Интересно, такими рождаются или становятся? А если становятся, то как? — Да не переживай ты, — отмахнулась подруга, сегодня ей щадить чувства императрицы не хотелось и мысли были забиты под завязку совсем другими вещами. Она уже жалела, что согласилась на эту роль. Не любила терять время. — Ты умная. Просто, такие как он, величайшая редкость. Но перед тобой даже он не устоял. Значит не все потеряно. Произнесено все было столь равнодушным тоном, что даже офицеры отвлеклись от борьбы с зевотой и изумленно на нее посмотрели. Спектакль «Страдания гордой самодурки» давно перерос во что-то совершенно неубедительное и довольно бредовое. Настолько неубедительное и бредовое, что заподозрить актеров в игре вряд ли кто-то бы смог. Актеры обычно играют лучше, если, конечно не хотят быть освистанными. Разумные люди скорее решат, что императрица давно успела достать подданных своими выходками и те таким образом ей мстят, чем заподозрят, что страдания и истерики изначально служили дымовой завесой для одного излишне самоуверенного мальчишки. — И он такой гордый, — вспомнила о главном недостатке Исаэль и тоже села на травку. — Надоело мне здесь сидеть, — торжественно обратился к чахлому цветку один из скучающих офицеров, заметив свесившуюся из окна фигуру одетую в нечто ярко-желтого цвета. — Да! — почти хором поддержали его начинание все остальные. Искренне так. Точно достала бедных придворных. — Пошли в дом, — скорбно предложила Исаэль ни на секунду не забывая о своей роли. В данный момент ее интересовало только одно. Неужели те странные личности, которые нашпиговали представительство древними подслушивающими устройствами, в серьез верили, что никто их не найдет? Наивные. Устраивать истерики по поводу сбежавшего любимого ей давно надоело и все чаще посещала мысль послать Стаса куда подальше вместе его гениальными идеями. Вот сам бы попробовал изображать коронованного дурака. Если еще окажется, что никто кроме долговязого эльфа не поверил в безудержную страсть… О, лучше бы они поверили, иначе коронованная дурочка вернется к плану А, пригонит к вилаж тяжелую артиллерию и разнесет их планеты вместе с обитателями в мелкую пыль. Плевать на последствия. С последствиями будет разбираться не она, да и выживание ее народа важнее выживания кучки вороватых торговцев. Интересно, кто додумался сказать торгашам, что они величайшая из человеческих цивилизаций, поэтому все их поступки простят и забудут? Неужели сами додумались? Но ведь повод должен же быть. Девушка в желтом платье встретила императрицу с компанией у входа, мертвой хваткой вцепилась в рукав одного из офицеров и поволокла его к лифту. Остальные недоуменно переглянулись и пошли следом. — Нашли, — предельно счастливым голосом сообщила девушка, когда лифт вошел в свободную от подслушек зону. Свободной зоной оказались кухня, подвал и чердак, что еще раз подтверждало тупость любителей слушать чужие разговоры. Похоже, они всерьез верили в то, что аристократы в эти части дома не заходят и что среди людей приближенных к правительнице не может быть никого помимо аристократов. Заходят. Тащат из холодильников еду в неурочное время, измываются над продуктами, пытаясь создать очередной шедевр кулинарного искусства, и лично заказывают повару свои любимые блюда. Традиция. По подвалам ходят любители острых ощущений, любители вина, любители собирать пыль и прочие странные личности, вплоть до тех, кто ежегодно пытается улучшить систему защиты и избавить мир от крыс. А на чердаке легко можно найти романтиков, считавших чердаки самым спокойным местом в этой вселенной. Они перетряхивают хлам, который всегда можно найти на любом чердаке, в поисках чего-то оригинального и старинного, любуются звездами и пишут стихи. Тоже традиция. Еще большая глупость утверждение, что Ее Величество приближает к себе только аристократов. Людей в великих домах маловато и не все они достаточно умны для того чтобы попасть в свиту императрицы. При этом юные и талантливые могут при некотором везении стать основателями нового великого дома. Поэтому желающих верно служить Исаэль Корде великое множество и лишь двадцать процентов из них могут похвастаться родословной. — Мы его нашли, нашли! — лучась счастьем повторяла девушка, дергая за руку несчастного офицера не вовремя попавшегося ей на глаза. Офицер, как истинный мужчина терпел и натянуто улыбался. — Лисси, кого? — решила поинтересоваться императорская подруга, по совместительству координатор службы по особым назначениям, Марина Минаки. То ли несчастного офицера стало жалко, то ли счастливые визги надоели. — Стаса, — имя прозвучало как откровение, а улыбка могла поспорить своим теплом с солнцем. Бедный Стас, на этот раз ему не уйти. Хватка у Лисси как у бульдога, да и юмор странноват. Эта девица может выкинуть что угодно, а потом искренне удивляться, что окружающие не в восторге от ее выходки. Издевательски так удивляться. — Мы поговорить смогли, пока какой-то высокий парень втаптывал в землю лысого торговца с серьгой в ухе, того самого что пытался притворяться здесь садовником. В общем, торговца они упаковали и пообещали надежно спрятать. Стас просил передать Исаэль, что ей недолго терпеть осталось, они вот-вот нападут. План срабатывает процентов на девяносто. Торговцы, святоши и великие созвездия ведут себя точно так, как он и предполагал. А вот среди ангелов началось непонятное шевеление. Они чересчур сильно заинтересовались нашей империей. Впрочем, он считает, что это только облегчит задачу, а каких-либо страшных последствий быть не может в принципе. Ангелы стараются не нарушать равновесие и свято чтят свои законы. А нам их законы выгодны. — Ясненько, — Исаэль зло улыбнулась. Спектакль подходит к своему концу и финал обещает быть неожиданным для очень многих. — Позаботьтесь о сплетнях на тему моего разбитого сердца. И полейте наконец цветы не жалея удобрений, от подслушек пора избавляться. Также начинайте подтягивать поближе оружие. Уверенна, гений из Глубины о своей безопасности заботится меньше всего. Придется позаботиться нам. Лисси радостно закивала. Заботиться о безопасности Стаса она была готова и днем и ночью. Никуда он от нее не денется. От рыжих девушек Крылатого Королевства еще никто не уходил. Стас просто еще не осознал своего счастья. Ведь ему бесплатно достанется то, за что многие готовы отдать все свои деньги, да еще и одолжить у знакомых. Но все было напрасно. Рыжие берегини никогда не ошибаются в выборе между богатством и благом для рода. Именно поэтому маленькая империя сумела так долго удержать свою независимость, а теперь сделать выбор суверена с пользой для себя. Вот как ползу, так и отражаю!
Вася дописал последнее письмо и с удовольствием посмотрел на дело рук своих. До сих пор он не знал, сколько удовольствия приносит написание гадостей в чужой адрес. Особенно в адрес командиров. Борге письмо, наверное, уже получил. Хотелось бы посмотреть на выражение его лица в процессе чтения. Наверняка он узнал о себе много нового и неожиданного. Кеншин сидел у окна, мечтательно улыбаясь. Стас что-то кому-то говорил на непонятном языке, пристально глядя в глубину линзы передатчика. Спокойный как слон. Похоже, он часто пишет письма с угрозами. Это его любимое занятие. Вдоволь наговорившись, Стас оторвал взгляд от линзы и посмотрел на Васю. Странно так посмотрел, словно впервые увидел. — Ладно, герои, идем на прогулку, — сказал с теми интонациями, которыми славилась Шутейко в особо скверном расположении духа. — Я ничего не сделал, — помимо воли отреагировал на тон Вася. — Да? — удивился Стас. — Надеюсь, что когда ты что-то сделаешь, я буду очень далеко от тебя. Желательно на другом конце вселенной. — Не понимаю, — искренне удивился пилот. — Герой. Зачем скромничать. В одиночку напасть на пять вооруженных до зубов пиратских кораблей, которые летели себе мимо, никого не трогали. Это не каждому дано. Нужен особый талант. Твое счастье, что рядом оказались рейд-спасатели. Вася почувствовал что краснеет. Хорошо, что коротышка не знает всей истории. В момент исторического нападения Вася был пьян. Он даже не был уверен, что корабли настоящие, почему-то решил, что ребята захотели над ним пошутить. И жутко удивился, когда корабли, которые он, в виду невменяемого состояния, принял за грузовозы штрафников от флота, начали в ответ стрелять по-настоящему. Рейд-спасатели тогда появились очень вовремя. Почему они не рассказали своему начальству, в каком состоянии нашли спасенного пилота, история умалчивает. Возможно, решили, что он успел налакаться после спасения. Пока они вылавливали выживших, напиться можно было раза четыре, особенно имея неприспособленный для алкоголя организм выпускника учебки. — Идем гулять, — повторил Стас. Кеншин послушно встал. Ему легко, он фаталист, верит в судьбу и не пытается ей сопротивляться. В окно влез эльф, тряхнул своей гривой и проникновенно спросил: — Куда? — В безлюдное место. Нужно выловить непрофессионального следопыта. Любопытный очень. Не нравится мне это. Вася печально вздохнул. Ему тоже многое не нравилось. Не нравилось унылое настроение коротышки. Не нравилась готовность Кеншина служить коротышке. Он слишком серьезно относится к самураям, а самураи жили ради того, чтобы достойно умереть. Вдруг у него появится такая возможность, тогда что, держать его двумя руками и громко звать психолога? А больше всего ему не нравилось веселое лицо эльфа. Что-то подсказывало, что это веселье человека наконец-то нашедшего неприятности на свою голову. Под раздачу же попадут все, кому не повезло оказаться рядом. Размышляя о том, какой он несчастный и невезучий Вася медленно брел за раздражающе спокойным Асано, излишне веселым эльфом и задумчивым Стасом. Со стороны их компания наверняка выглядела весьма странно, слишком большой контраст. Вася даже удивился, что никто на них не оглядывается, кроме девиц неизменно обращавших внимание на эльфа. Экзотика. Эльф их внимания не замечал, что несколько странно для его возраста. Впрочем, об эльфах Вася ничего не знал. Возможно они влюбляются только однажды и на всю оставшуюся жизнь, а до той поры противоположный пол их особо не интересует. Медленно и уверенно, как похоронную процессию, Стас довел свою компанию до невероятно запущенного парка, затерянного среди безликих зданий, возможно складов. Зачем этот парк вырастили непонятно. Посетителей невидно, тропинок и аллей тоже. Не могли же его втиснуть в проект ради разных подозрительных личностей, желающих пообщаться в тихом безлюдном месте? Или могли? Дизайнеры бывают довольно странными людьми, обычным людям понять мотивы их поступков невозможно. — Стас, — Вася всерьез заинтересовался парком и решил задать несколько вопросов самому осведомленному из своих попутчиков. — Эти деревья вырастили случайно не представители Глубины, побывавшие на планете до тебя? — Нет. Их вырастили из-за сбоя при пересылке информации. Архитекторы что-то не то ввели, а потом постеснялись сознаться. Задавать следующий дурацкий вопрос Вася не стал. Архитекторы были с Земли. Получить очередное подтверждение глупости землян Васе не хотелось. Постеснялись сознаться, как дети. Может, ангелы Крылатого Королевства правы утверждая, что все умные люди давно покинули свою прародину? Стас исключение, как и его ведьмоподобная мамочка, а вот Кеншин и сам Вася только подтверждают их правоту. — Глупости, — уверенно произнес коротышка, как-то странно посмотрев на Васю. Может он мысли читать умеет? — Дураков везде полно и ты к ним не относишься. Просто ты слишком честен. Это мало где ценится. Не верь им. Утешил. Вася почему-то вовсе не считал себя честным человеком. И никто не считал. Включая горячо любимую мамочку пятнадцать лет пытавшуюся отучить его врать, а потом, после того как сына уехавшего с друзьями на рыбалку в горы приволок плюющий огнем папенька очень милой девочки, которую этот сын рыбалил именно в тот момент, когда папенька вернулся домой, с горя отдала его учиться на пилота. Еще и орала посреди двора, что теперь он со своими оговорками и подростковыми причудами не ее проблема. Можно подумать, Вася виноват, что девушка, которой он по какой-то неведомой причине понравился, оказалась дочкой маминого начальника. Мама считала виноватым, была уверенна, что он специально и не забыла проклясть тот день, когда она повстречала его ненормального отца. Вот так Вася и узнал, что отец был наркоманом и сумасшедшим. Не с самого начала, конечно, стал постепенно и умер, наглотавшись какой-то дряни пытаясь сбежать от видений. С тех самых пор Васе перестало везти. За прошедшие восемь лет он умудрился подружиться с японцем со странностями, выпереть из учебки некоего слишком умного коротышку, чудом не вылететь следом, набрать позорный минимум на выпускных экзаменах необходимый для пилота, что стало рекордом последних сорока семи лет, попасть к приятелю японцу в напарники, это при том, что в тот год на одной Земле на службу поступило около сорока тысяч новичков. Но и этого показалось судьбе мало. За три года службы он семнадцать раз побывал в госпитале, получил двадцать шесть выговоров и умудрялся получать именно те задания, от которых бы с радостью отказался. А еще, кажется, подобно отцу начал сходить с ума. Теперь получается, во всем виновата его честность? Трижды ха! — Ты не умеешь хитрить, особенно с пользой для себя. И себя обманывать не умеешь, — добавил Стас, глядя куда-то в пустоту. Словно прислушивался к чему-то неслышному для спутников. А голос странный-странный. Васе стало не по себе. По спине забегали мурашки и безумно захотелось оказаться где угодно лишь бы подальше от волей идущего. Казалось в мир только что пришло нечто такое, чего не может быть в принципе, и стало переделывать его по своему вкусу, не интересуясь мнением аборигенов. Потом он услышал… И сам не заметил, как начал пятиться от коротышки, глядя на него круглыми от ужаса глазами. Эльф с неожиданно проявившейся грацией скользнул к Васе, схватил его за рукав и, не церемонясь, зашвырнул в ближайшие кустики. Кеншин, каким-то чудом сориентировавшись в ситуации, заскочил следом и на четвереньках начал продираться в глубину колючих зарослей, душевно проклиная на русско-японско-английской смеси флот Земной Федерации, лично адмирала Шутейко, ее сына, тидьжиков, вилаж и зачем-то своего дедушку. Вася, все еще не понимая, что происходит, полез следом, успев заметить, что эльф, словно из воздуха, достал свой плазмомет и начал во что-то целиться. В голове нарастал шепот, волнами, смывая все на своем пути. Непонятные слова на неизвестном языке, слова с запахом, с размазанными в пространстве картинками и острым привкусом. И Бог в человеческом теле, небольшой, изящный и очень уверенный. Перед ним хотелось упасть на колени и вымаливать прощение. Хотя Бог был добрым и всепонимающим, он все равно пугал, потому что его очень сильно разозлили. Бог очень похожий на Стаса, но не Стас, гораздо старше и сероглаз. Вася почти понял, о чем говорили волны, но в этот момент стукнулся головой об железку, которую тащил ползущий обратно японец. Из-за удара мозги стали на место и их обладатель, отвлекшись от образа Бога, понял что его так сильно напугало. Знание. Озарение. И тепло сосредоточившееся в кончиках пальцев. Как когда-то в детстве. Он тогда верил в волшебство и знал, что однажды станет великим волшебником. Отец тоже верил, а мама устраивала скандалы и уже тогда начинала не любить сына и бояться мужа. Она тоже верила, как ни старалась убедить себя в обратном и это ее пугало больше всего. Но это не важно. Это можно пока отложить в сторону. А потом спросить обо всем у Стаса, он должен понять. Вася тяжело развернулся, зацепившись за все растущие поблизости колючки, и тоже пополз обратно. Не понравилось ему чем-то выражение лица напарника. Убьет еще кого-то. Угадал. Японец действительно собирался кого-то убить. Вилаж. Приземистого, грубо сколоченного, очень светлокожего с очень темными волосами человека. Чистокровный европеец, как они сами себя называли. Волосы у этого экземпляра отсутствовали, но брови и щетина на подбородке не давали повода усомниться в их цвете. Похоже, парень побрив голову пытался скрыть свою принадлежность народу вилаж. Маскировка у него такая. Очень наивная. Как раз для вилаж, считающих все остальное человечество клиническими идиотами. Альдо тем временем орал как взбесившийся мартовский кот и стрелял из своего плазмомета вослед улепетывающим тидьжикам. Штук пятнадцать, сплошной молодняк с серыми шкурками на головах. Искатели приключений. Их счастье, что эльф не хотел их убивать, а то остались бы все здесь, в виде симпатичных кучек пепла. Орал эльф знатно, с переливами и очень высокими нотами, сменяющимися глухим протяжным воем. Ему бы в опере петь, вокальные данные на высоте. Ор, похоже, испугал великих воинов больше, чем перспектива бесславно закончить свою жизнь у заброшенного парка без полагающихся для такого дела зрителей. Интересно, кому придется платить за ремонт дорожного покрытия, которое Альдо своей неприцельной стрельбой превратил в часть лунного пейзажа? — Держите его! — не хуже своего ученика завопил Стас, старательно указывая на начавшего отступать вилаж. — И его тоже! — указующий перст переметнулся на Асано с его железкой и горящими жаждой мести глазами. — Нам не нужны трупы. А кому они нужны? Особенно в этом городе? Разве что мстительным психам. Стас был бледен как смерть, он покачивался и тяжело дышал. Нелегко ему дается способность всех пугать демонстрацией рассерженных богов. Вася насмешливо хмыкнул и послушно попытался задержать вилаж, трогать напарника с железкой ему не хотелось. Вилаж не оценил доброго к себе отношения и стукнул Васю в лицо. Это было уже слишком. В последнее время его в обозначенную часть тела били все кому не лень, а не лень было многим. Он разозлился, по настоящему, что случалось с ним крайне редко, и решил выместить злость на первом, кто попадется под руку. Первым попался естественно вилаж, он стоял ближе всех и убежать не успел. Вася не стал задумываться о моральных принципах и своем праве применять технику быстрого боя в отношении тех, кто не угрожает жизни и не может адекватно ответить, торговца он отметелил от всей своей широкой русской души. Как ни странно, полегчало. Труднее всего оказалось остановиться, когда любитель бить пилотов по лицам перестал сопротивляться и начал подвывать. Эльф и японец развлекались, дергая найденную в кустах железку каждый в свою сторону. При этом они громко кричали, обзывались и клялись друг друга прибить. Кеншин иногда принимался убеждать эльфа, что вилаж можно бить как угодно и чем угодно, что эти твари живучи как тараканы, даже атомная бомба ничего им не сделает. Эльф ему не верил и за разъяснениями посылал к Стасу, без железки. В разгар веселья из парка выбралась рыжая растрепанная девица, одетая в комбинезон с чужого плеча, наверняка отобранный у предыдущего владельца в неравной битве. Она орлиным взором окинула собравшуюся компанию и походкой хищника на охоте направилась к Стасу. Коротышка затравленно оглянулся и попытался предпринять тактическое отступление. И у него бы все получилось, если бы ноги меньше дрожали и девица была меньше в нем заинтересована. Она его настигла одним прыжком, схватила за воротник и встряхнула, после чего начала на него орать на непонятном Васе языке. Ее голос чудным образом сочетался с воплями эльфа и японца. Странно, что к парку еще не начала сбегаться заинтересованная публика, давно бы сбежались, если бы знали, какой концерт пропускают. Наверное, у этого места отличная звукоизоляция. Не зря Стас пришел именно сюда. Альдо и Кеншин, ни на что не реагируя, перетягивали железку. Возможно, детство вспомнили, с его подвижными развивающими играми. Смотреть на Стаса и девицу было значительно интересней. Вася уселся на схваченного вилаж и начал наблюдать с комфортом. Девица была симпатичной, фигуристой и высокой. Не намного ниже Васи, если конечно не выше. Стас со своим бледным видом на ее фоне смотрелся жалко, но девицу это ни капельки не смущало. Стас что-то пытался ей доказать, старательно отодвигая лицо от ее груди при каждом вдохе норовившей стукнуть его по носу. Девица держала крепко, улыбалась многообещающе и мягко возражала. Потом ей показалось мало угрозы получить бюстом по носу и она, изобразив на курносом личике счастливую улыбку, прижала Стаса к себе и начала обцеловывать его макушку. Волей идущий вяло потрепыхался некоторое время, после чего, убедившись, что она не отпустит, покорно затих, позволив покрыть поцелуями свою физиономию и даже поцеловал девушку в лобик. Извращенец. Вид при этом у него был как у нокаутированного боксера. Вот гад, не то что не ценит, даже не понимает насколько ему повезло. Девушка на прощание чмокнула ямочку на щеке и с проворством ящерки скрылась в тех же зарослях из которых появилась. — Она к тебе пристает. Я же говорил, — обвиняющее глядя на Стаса заявил эльф. Железка после долгих усилий досталась ему. Стас покраснел, заскрипел зубами и громко задышал. Он что не заметил? — Она надо мной издевается! — рявкнул Стас, махнул рукой и еще немножко подышал. — Зараза. Этого свяжите, заткните ему рот и пошли отсюда. Поговорим с ним в более подходящем месте. — надышавшись указал на Васиного вилаж. — Да! — взвизгнул Вася, у которого наконец-то прорезался голос. — Думаешь, никто не обратит внимания, если мы его потащим в таком виде? Вася даже догадывался, кому придется тащить. — Не обратит! — в тон ему ответил Стас. — Я волей идущий. И у этого истерика. Мало было Асано с его маниакальными идеями. — Да! — повторился Вася. В душе он был совершенно спокоен и немного задумчив. Внешне это никак не проявлялось. — Может, ты мне что-то объяснишь?! Почему я видел твоего папашу в образе разгневанного Бога? Ты зачем меня пугаешь? Что я тебе такого сделал? Я чуть не подох! Я так не боялся, даже когда падал на подбитом модуле на ту чертову планету! — Кого ты выдел? — спросил Стас, глупо вытаращившись на пилота. — Твоего папашу, придурок! Думаешь, трудно догадаться? Все материалы по его делу в свободном доступе. И ты на него похож. Он исчез примерно двадцать четыре года назад. В это же время твоя мамочка вернулась из безвестности. Вернулась не где-нибудь, а рядом с Землей. Странное совпадение, правда? И у тебя мозги набекрень, как у него. И ты лучше всех летаешь, даже лучше чем он, он в гонках прилетел третьим. Не нужно было побеждать, если не хотел, чтобы тебя с ним сравнивали. — Это у тебя мозги набекрень, — ледяным тоном сказал Стас. Вот теперь точно убьет, понял Вася. — Ты первый, кому пришло в голову все это сопоставить. И видеть не предназначенное для тебя ты мог только в одном случае. Ты чайту, видящий. Не нужно было, идиот, с наркотиками баловаться. Дольше бы протянул незамеченным. Васе как-то сразу поплохело. На счет наркотиков он прав. Повышенная чувствительность начала проявляться после того, как он по совету одного знакомого корейца полечил нервы незнакомыми травками, оказавшимися слабым наркотиком. Впоследствии он утешался мыслью, что привыкания травки не вызывают. Вроде бы. — Ты мне зубы не заговаривай! Кто такие твои чайту? — внешне истерика продолжалась и это было странно. — Это ты чайту, придурок. Собственно, у тебя есть всего пять выходов. Самый простой — ты можешь застрелиться, пока тебя не обнаружили. — А другие выходы? — стреляться Васю как-то не тянуло. — Еще ты можешь подождать, пока тебя обнаружит земной отдел по борьбе с мутациями и вежливо попросит поучаствовать в опытах. Отказать им ты естественно не сможешь. Можешь дождаться вилаж, которые официально ни в какие сверхспособности не верят, а неофициально либо похитят с целью получить побольше образцов ДНК, либо убьют, чтобы никому другому не достался. Также можешь вступить в доблестные ряды волей идущих. Вот только покинуть их будет очень затруднительно, а дожить до глубокой старости еще труднее. А еще можешь попросить убежища у ангелов Крылатого Королевства. У них, конечно, и со своими видящими проблем хватает, могут отказать. Но если не откажут, тебя никто в здравом уме тронуть не посмеет, разве что тидьжиков разозлишь, у них представления о здравом уме очень далеки от человеческих, да и от остального населения галактики тоже. — Они мою сестру убили. Старшую. Теперь понимаю за что. — задумчиво произнес Кеншин. — Тидьжики? — полюбопытствовал Вася, ничего умнее он придумать не смог. — Вилаж. И тебя убьют. Они о тебе уже справлялись у Борге. Говорили что им нравится как ты летаешь. — и все спокойно, спокойно, словно издевается. — Урод! — зарычал Вася и кинулся на приятеля с кулаками. В голове неожиданно для него возникла здравая мысль: « И зачем я это делаю?». Развиться ей не позволил Стас. Он перехватил Васю на полпути и от всей души стукнул в глаз. Славно так стукнул. Вася на пол уселся. Толи коротышка сильнее, чем кажется. Толи Вася послабее и легче. Толи пол при ударе становится скользким. — Уроды, — обозвал всех побитый пилот. — Откуда вы все знаете? На самом деле этот вопрос его совсем не интересовал. Очень хотелось спросить, где коротышка научился так бить? Только он вряд ли ответит. — У моей сестры были похожие способности. — отозвался Мамуру. — Она считала их сильно развитой интуицией. Даже не считала нужным скрывать. В итоге этот лысый ее убил. Врезался в патрульный катер. Наши дипломаты и прочие политики сочли произошедшее несчастным случаем, еще и сочувствие выразили. А он оказывается живой. Японец потыкал носком ботинка притворявшегося мертвым вилаж и отвернулся. Вася решил помолчать, придя к выводу, что его проблемы с раздвоением личности могут подождать. Нужно немного успокоиться, подумать, а потом, в самый неожиданный момент, вытрясти из коротышки всю информацию про чайту. Ему совсем не хотелось умирать только потому, что вилаж за что-то невзлюбили людей с хорошо развитой интуицией и проблемами с головой. Стас тем временем походил вокруг связанного торговца, изобразив на лице задумчивость. — Это не тот, — сообщил глядя в спину японцу, попытавшись свести брови над переносицей. — Этот помоложе на несколько циклов. Похоже клон из следующей партии. — Кто?! — забыл о своем решении не болтать, пока основательно не подумает, Вася. — Клон из следующей партии, — терпеливо повторил Стас. — Между партиями разница в шесть лет. Вилаж — это фикция. Восемь планет заселенных копиями нескольких сотен фанатиков, помешанных на чистоте крови. У них даже женщин нет. Посчитали, что женщины не умеют контролировать инстинкт размножения. Вот они и клонируют друг друга. Иногда что-то изменяют в генах, стараясь добиться гениальности. Глупостями занимаются и тупеют. Они столько ненужного удалили из своих цепочек ДНК, что скоро вымрут. А что-то новое добавить не могут. Не приживается. Так и не поняли, бедняги, почему все эксперименты по созданию сверхлюдей проводились с использованием параллельного скрещивания и почти естественного размножения. Думали ускорить процесс. — Клонируют? — зачем-то переспросил Вася, заметив, что Кеншин опять начал менять цвет лица. Это у него входит в привычку. И повод отличный. Его мечта о мести очень живучему вилаж накрылась медным тазом. Не станет же он открывать охоту на несколько миллионов копий тронувшегося умом человека. Таких жалеть надо. Тем более они скоро вымрут. — Клонируют. Другого выхода у них нет, — подтвердил Стас. — Чтобы скрыть эту особенность собственного воспроизводства делятся на семьи, обзывают друг друга отцами и сыновьями, делают пластические операции и придумали не желающие являть свой лик миру женское население своих планет. В общем, развлекаются в меру своей фантазии. — Странно, — вынужден был признать Вася. Клонирование давным-давно было признано тупиковой ветвью, не дающей шансов для совершенствования, но запрет на него так и не наложили. Вон сколько знаменитостей сочли возможным создать свою копию. Никто им ничего по этому поводу не сказал. И вилаж бы не сказали. Хотят они сохранить чистоту крови, так флаг им в руки. Зачем скрывать столь несерьезную тайну? Клоны давно уже никому не интересны. — Нам их не понять. Они же сумасшедшие, все без исключения, — уверенно заявил Альдо. Плазмомета рядом с ним не наблюдалось. Интересно, куда можно спрятать полутораметровую дуру так, чтобы при первой необходимости ее вытащить и начать все крушить на своем пути? Удивительный народ эльфы. Лицо Асано Васе по-прежнему не нравилось. Окаменевшее, а глаза дикие. Не к добру это. Наделает он еще глупостей. Самое странное, что на обратном пути все внимание прохожих опять было обращено на Альдо. Теперь на него таращились даже мужики и представители нечеловеческих цивилизаций. Эльф в ответ пламенел ушами, выставленными на показ, и скромненько смотрел на землю под ногами. На тащивших побитого и связанного вилаж Васю и Кеншина никто так и не посмотрел. Обидно. Так хотелось скандала. Ко всему хорошему, торговец оказался тяжелым и с каждым шагом становился все тяжелее. Настроение пилотов пропорционально опускалось от отметки плохое до отметки отвратительное. Скандала Васе хотелось все больше. Темные глаза Асано превратились в недобро сощуренные щелочки, временами он начинал шептать проклятья на всех известных ему языках, иногда шипел сквозь зубы. В таком расположении духа Вася его еще не видел, поэтому, как реагировать не знал. Хорошо развитая интуиция подсказывала, что лучше вообще его не трогать, если конечно не надумал попрощаться с этим бренным миром. О возможности дружественной пикировки с напарником пришлось временно забыть. Поэтому Вася задумался о возможности поругаться с эльфом, он выглядел самым нормальным из всех присутствующих. Вася почти придумал как подступиться к этому делу, когда они наконец пришли. Кеншин осмотрел комнату. Немного погипнотизировал взглядом покачивающуюся линзу Быстрых Линий, тяжко вздохнул и решительно пошел к вмурованной в стену разновидности местного планетного телефона. Васю его действия заинтересовали, поэтому он направился туда же и успел к тому моменту, когда на мониторе появилось чем-то опечаленное лицо Этьена Борге. — Вы идиоты! — со знанием дела изрек Кеншин, попытавшись испепелить любимого командира диким взглядом, и стукнул по панели, прерывая связь. После чего довольно улыбнулся, пригладил волосы, торчавшие во все стороны, и подмигнул несколько обалдевшему Васе. — Давно хотел это сказать, — объяснил свою радость напарнику. — Плохая была идея с флотом. Лучше бы я в контрабандисты пошел, как дядя. По-моему от его действий гораздо больше пользы чем от действий всего нашего флота, включительно с штрафниками, обслуживающим персоналом и службой внутренних расследований. — Ага… — выдавил из себя Вася, не зная, к чему это глубокомысленное слово относится. Напарник с каждой минутой все больше его удивлял. До этого дня Вася был уверен, что в их паре сумасшедший только один, сам Вася. Теперь он начал на этот счет сомневаться. Оба с большими, труднообъяснимыми странностями. Парочка что надо. Как их при прохождении планового медосмотра в психушку не загребли? И кто виноват в том, что именно они попали в телохранители к Стасу? Вот как ползу, так и отражаю!
Ник Мелешь. О помоечных котах, рыжих императрицах, и не менее рыжих телохранительницах императриц.
Ник Мелешь задумчиво и немножко насмешливо смотрел на маленькую девчонку, чья хрупкая, но весьма симпатичная фигурка всем своим видом излучала высокомерие и самоуверенность. — Я Исаэль Корда, императрица Седьмой Империи,— звонко произнесла она окинув его ледяным взглядом. — Я догадался, — лениво сказал Ник, скривив губы в подобии улыбки. Он поправил подушку, вытащил из-под нее лучевик и стал его рассматривать. Раритет. Правда рабочий и заряженный под завязку. И как не боится спать на такой штуковине? Девчонка возмущенно фыркнула и стала ходить перед ним туда-сюда. То еще зрелище. Одежды необходимый минимум для сна, рыжие волосы мелькают как флаг, глаза мечут молнии, руки сжаты в кулаки, но самообладания не теряет. Императрица, что с нее взять. Ник перевернулся набок, положил под голову руку и стал наблюдать с нескрываемым интересом. Как сытый кот за мышкой. Интересно, на сколько ее хватит. Не каждый же день она находит на своей кровати незнакомых, здоровенных мужчин не внушающей доверия наружности. Тем более экипированных как десантники, с ее же лучевиком в руках. Хотя, возможно она не знает, как должны выглядеть десантники Крылатого Королевства и приняла его за обнаглевшего пирата, или местного сумасшедшего. — Ты! — зашипела императрица, резко остановившись. — Да как ты смеешь сюда врываться! Это моя спальня… — Я знаю, — прервал ее парень, выдав одну из своих многообещающих улыбок. Обычно, увидев такую улыбку, оппоненты сразу замолкали и начинали мучительно искать выход из помещения. — Заметил, — добавил мягче, остановив взгляд на белой маечке, не то чтобы прозрачной, просто не предназначенной для выхода в общественные места, если ты конечно не подросток, плюющий на правила придуманные взрослыми. Исаэль смерила его презрительным взглядом и выпятила грудь. Она не из тех, кто будет стыдливо прикрываться ладошками, краснеть и искать одежду поприличнее. Она бы предпочла поискать оружие. Отличное завершение отличного дня. Бред, похоже, очень заразная штука и своей концентрацией притягивает всяческих безумцев. Интересно, где носит охрану? — А потрогать можно? — ухмыльнулся Ник. Девчонка ему нравилась, особенно в таком обозленном состоянии. Не будь она императрицей, он бы постарался ей тоже понравиться. А так, смысла нет, значит, будем злить. Миссию, возложенную на него провалить не возможно в любом случае. Тем более он потратил уйму сил, пытаясь отказаться от столь сомнительной чести. И вести себя адекватно ситуации никому пообещать не успел. А девочка пускай позлится, выпустит пары. Возможно, это поможет ей воспринять все более спокойно и облегчит переговоры. Правда, Ник мало в это верил. Девчонка выругалась и опять забегала по комнате. — Если ты ждешь свою охрану, то не дождешься. Я немножко подрегулировал систему безопасности, теперь я для нее свой и имею право находиться в этой комнате, — сказал в пространство Ник. Нужно было что-то сказать. Энергии у девчонки много, бегать может долго, а время терять не хотелось. Она остановилась и посмотрела на него, склонив голову набок. Странно так посмотрела, словно все заранее знала, просто не могла решить, что с ним делать. Ник прекрасно знал, что она видит. Парень, выше двух метров ростом, пропорционально сложенный, мускулистый, но вполне себе стройный. Волосы разноцветные, разных оттенков русого, пепельного, с проблесками золотистого, заплетены в традиционные косички наемников Веретена. Но он не наемник, слишком светлокож, да и высоковат. Волосы тоже не крашеные, что бы она там себе не думала, просто реакция организма на прыжки по разным планетам. Глаза у него темные, почти черные, с намеком на синеву, по глазам знающие люди легко определят потомка азата с Поднебесной, ни цвет волос, ни черты лица в заблуждение их не введут. Подобное сочетание цвета радужки, формы глаз, девчоночьих ресниц и большой, но стройной фигуры, ни у кого больше не встречается. Многочисленные потомки выходцев с востока на всех остальных планетах похвастаться ростом и глазами темнее обычных карих не могут. Лицо, кроме глаз, ничем другим не примечательно. Нос немного вздернут, губы как и ресницы больше бы подошли девушке, зато скулы и брови хорошие, первые костлявые и выпирают придавая мужественности, вторые густые и умеют впечатляюще хмуриться, особенно, когда их хозяин имеет неосторожность задуматься. Вот подбородок подкачал, на истинно мужской не тянет, скорее на подростковый. В общем, не эталон мужественного красавца, но по-своему вполне симпатичен. Единственное, что Нику в данный момент не нравилось в собственной внешности — это одежда. Влияние приятелей с Тулона, будь они неладны. Мода у них такая — на обноски. Привычка к разгильдяйству. Желание выглядеть бродягой без определенного рода занятий и привычка быть во всеоружии. В общем, облезлые, местами драные штаны и потертая коричневая кожаная куртка плохо сочетались с набором десантника, и еще хуже с семейными реликвиями болтающимися на шее и запястьях. Реликвии, они на то и реликвии чтобы всем своим видом кричать о собственной дороговизне, а оружие и экипировка десантника вылизаны до блеска и имеют угрожающий вид. Какой уж тут образ бродяги? Проще было бы замаскироваться под принца. Впрочем, знает он одного принца. С татуировкой на половину физиономии и с неизменными мечами за спиной. Ник опять перевернулся на спину, поправил бронеиспускатель и положил на живот два лучевика, один свой, второй принадлежащий рыжей императрице. Девушка очень внимательно проследила за его действиями и громко хмыкнула. — Я Ник Мелешь. Полномочный представитель Крылатого Королевства, — решил представиться Ник, тянуть дальше с важным разговором смысла не имело. — Да? — фальшиво удивилась императрица. — Вас там специально таких выводят, для большей представительности или это влияние климата? — Вы заметили! — восторженно воскликнул Ник. — Вы очень наблюдательны. Знаете, на моей родной планете существует очень интересная теория. В ней говорится, что самые умные, красивые и талантливые дети рождаются только от большой любви или ненависти. — Правда? А я то, наивная, думала, что дети рождаются от мам и пап, — не менее восторженно произнесла девчонка. При этом она еще раз внимательно осмотрела Ника, наверное, намекала, что особой красоты в нем не заметно, да и о наличии ума и талантов его внешность тоже молчит. — От мам и пап тоже. Например, моя мама раз в два месяца пытается пристрелить папу. Раздражает он ее, да и тренировать его нужно, работа у него опасная. Он в ответ громко признается в любви, ловит ее, крепко сжимает в объятьях и держит, пока мы все, что можно применить в качестве оружия не спрячем. — И на какой из ваших родных планет все это происходит? — В данный момент, наверное, на Альмии, если они еще не переехали. — Понятно. Девчонка испустила тяжкий вздох, крутнулась на месте, а потом торжественно подошла к креслу и упала в него как подрубленное дерево. Ник решил, что настал подходящий момент для начала тяжелой беседы. — Будешь меня слушать, или хочешь еще побегать? Перед сном это полезно, — приступил к беседе Ник, чувствуя себя тупицей и неудачником. — Ну, слушаю, — вяло отозвалась императрица, внимательно глядя в пол. Что-то с ней было не так. Реакции неправильные. Но разбираться в ее реакциях Нику было лень. Поэтому он продолжил важный разговор. — Хана вашему флоту, в общем, — задумчиво произнес он. Девчонка удивленно на него посмотрела. Действительно, начало не совсем удачное. А может она, просто, не знает значения слова «хана». Придется объяснить. — Три часа назад Белые Братья взорвали корабли, на которых отправили тидьжиков воевать с вашим флотом. Сражение как раз было в разгаре, так что ты должна понимать, целых кораблей практически не осталось ни у одной из сторон. Час назад Первые Воины тидьжиков приняли решение отомстить предавшему их молодняк Белому Братству. В данный момент, наверное, разносят его в пыль и прах. Впрочем, братство мне нисколько не жаль. Не у одних вас были проблемы из-за этих фанатиков. Чего только стоили их призывы уничтожить неугодных их богу детей войны. До сих пор у Поднебесной, Альмии и Серой Планеты защита превышает все разумные пределы, и все равно находятся желающие попытать счастья в богоугодном деле. Императрица задумчиво кивнула, но вселенская тоска на ее личике была насквозь фальшивой. Странно. Ник тряхнул головой и решил продолжить увлекательнейшее повествование. — Вилаж собираются претендовать на Капкан. А вот это сообщение ее проняло. Она напряглась и что-то нелицеприятное прошипела. — Повтори, — попросил Ник. — Капкан наша планета. На повторение сказанного конечно не похоже, но ладно. — Я знаю. Мне интересно другое — почему именно Капкан? У вас еще семнадцать пустых планет, которые вы в ближайшем будущем при всем желании не сможете заселить. Две на самой границе. Четыре идеальны для людей. А они выбирают пустышку с низкой гравитацией, искусственной атмосферой и своеобразной растительностью, от которой, насколько мне известно, невозможно очистить даже метр поверхности. Да и смысла нет очищать, кроме этой растительности камни Капкана ничего на себе держать не желают. Существует мнение, что это растительность держит камни на месте, а не наоборот. Девица еще раз зашипела. Что-то про умников сующих свой нос, куда не следует. Интересная, судя по всему, планета. — Так что там с Капканом? — Там есть кое-что ценное. Вилаж не имеют на него никакого права. Они все уничтожат, даже не задумываясь об истинной ценности. Очень много ценной информации. Такими словами можно описать все что угодно. Но не пытать, же ее. Он здесь для других целей. — У нас предложение. — Предоставление защиты в обмен на права младших? — и фыркнула, громко и возмущенно. — У вас нет другого выбора. — Есть. Только он не очень приятен. Впрочем, ваше предложение не многим отличается. — Будем вести длинные никому ненужные переговоры? — Конечно. В первую очередь я хочу знать, почему мы так сильно вас заинтересовали. Берегини это не повод, это просто приятное дополнение в вашу коллекцию сверхлюдей. Берегини как раз повод, но ей это знать незачем. Запросит что-то невыполнимое. — Я не уполномочен вести переговоры. Я делаю предложение и в случае согласия веду ваших представителей на суд старших. — К ангелам? — К ангелам. — Я была уверена, что любой ангел может самостоятельно принимать такие решения. — Многие так думают. — Ты ангел. — Я ангел. — И ты не имеешь права принимать решения. — Я не хочу принимать такие решения. Не моя сфера деятельности. Запросто ошибусь. — Жаль. А ведь ей действительно жаль. Вот только повод для этой жалости у нее возник на пустом месте. Зацепился за что-то не успевшее еще появиться. Очень странно. Ник тряхнул головой, возвращаясь к реальности. Те, кто считает, что видящие легко читают в душах людей, очень сильно ошибаются. Видящие только видят. Видят то, что есть здесь и сейчас. Они ничего не знают о том, что было, еще меньше знают о том, к чему все это приведет. Можно только угадать. Что делать не хочется. Потому, что о себе видящие знают гораздо больше, чем все остальные люди. В данный момент Ник знал, что если угадает, то потом, когда нечто состоящее из пустоты, за что зацепилась жалость рыжей девчонки, обретет свою форму, он очень сильно пожалеет о собственной догадливости. Потому, что не время. Не нужно было соглашаться делать это заманчивое предложение. Предчувствия его не обманули. С императрицей что-то не так. С ним самим происходит нечто странное. Ответов он получить не сможет при всем желании. Бесполезная трата времени с далеко идущими последствиями. Жаль, что ему не дано знать хороши эти последствия будут, или плохи настолько, что проще застрелиться и не продолжать мучения. — Я уполномочен предложить… — попытался вернуться к переговорам Ник, но судьбе эти переговоры были неугодны и она прервала их весьма оригинальным способом. Дверь распахнулась от пика ногой и в комнату ворвалась высокая рыжая девица с парой лучевиков в руках и отборным матом в качестве звукового сопровождения. Ник отреагировал мгновенно, как и положено потомку детей войны. Он взвился в воздух, пронесся по комнате и упал за креслом императрицы. Девица от неожиданности даже замолчала. Она наверное сама не поняла как так получилось, что она целится в свою владетельницу. — Ах ты сволочь, — прокомментировала акробатический номер спустя пару секунд и стала подкрадываться к креслу. Получалось у нее тихо, грациозно и весьма забавно. Когда девушке до кресла оставался шаг Ник сменил дислокацию. Перебросил свое тело и через кресло и через императрицу и через ее телохранительницу, зачем-то мяукнул и упал рядом с тумбочкой. — Здорово, — восхитилась девица. — Но я все равно тебя пристрелю. — Не пристрелишь, — разочаровала ее императрица. — Почему это? Ему здесь не место. Только не говори, что он твой любовник. Не похож. Не твой типаж. — Хуже. Он представитель от ангелов. — Он? — не поверила девица, но лучевики повесила на пояс. Потом подошла к тумбочке, некоторое время посмотрела на скрючившегося Ника и заметила: — Больше похож на помоечного кота. — Мяу, — отозвался Ник. — И скачет как мартышка. — Я дитя войны. Частично, — признался Ник. — А, — разочаровалась девушка. Версия с мартышкой ей нравилась больше. — Я думала ангел, — заметила императрица. — И ангел тоже. Одно другому не мешает. При некоторых условиях. — Ах, да, условия. Условия мы не обсудили. — Мы вообще ничего не обсудили. Помешала ваша малохольная телохранительница. Тем более я не уполномочен ничего обсуждать. Я делаю предложение и обеспечиваю сопровождение. На вас охоту открыли, милочка. — Невоспитанный, — заметила телохранительница. — Рада, помолчи, — попросила владетельница. — Но идея с сопровождением мне нравится. Очень симпатичный кот. Девочки будут в восторге. — Даже не мечтай. Мой генетический материал вам не подойдет. — Почему это? Очень хороший материал для улучшения породы. Тебе понравится, красавчик. И непонятно, серьезно, или шутит. — Я частично дитя войны. Ни один ребенок из детей войны не рождается жизнеспособным. Если бы не оборотни, мы бы вымерли как вид. Они поправляют дефектные гены, лечат врожденные болезни, в общем их не зря считают вторыми родителями. Ясно? — Жаль. А императрица улыбается. Словно знает, зачем Крылатому Королевству так срочно понадобились берегини. Хотя возможны варианты. Может она знает, каким образом ее рыжие подданные действуют на то, что когда-то назвали Ступенями Совершенства. Знает, что потомки ее подданных никогда и ни при каких обстоятельствах не скатываются по этим ступеням вниз. Дурацкая трата времени. Ник понял, что ему не нравилось в императрице. Она его ждала. Она успокоилась, когда он появился. Она знает, что владетели не смогут опротестовать ее условия. Интересно, что на самом деле случилось с ее флотом?
Мич Шуман. Трагические изменения в судьбе.
Норвежец с героическим именем внимательно осмотрел дело рук своих, немножко послушал пожарную сирену, ухмыльнулся и решительно полез в окно. Дверь он заблокировал надежно, несколько часов будут ломать, если не додумаются пробить стену. Сирена просто великолепна, способна свести с ума. Пожара никакого на самом деле нет. Но служащие ведь не в курсе, он отрезал этот сектор от системы слежения. Будет чем заняться служащим представительства некоторое время, а то додумались, копаются в личном деле очень талантливого лейтенанта. Они спасибо ему должны сказать за то, что он настроил до приемлемого уровня их систему защиты и подкинул несколько тем для размышления. Так нет же, обвинят в шпионаже. Адмирал Шутейко не зря славилась интуицией и нюхом на несоответствия. Как она догадалась проверить списки уволенных по разным причинам пилотов, тактиков и программистов одному Богу известно, но ведь догадалась. И с исполнением не стала тянуть, сразу же послала запрос. Полюбовалась на побитую физиономию спятившего пилота и послала запрос. Наверное, ее гениальный ум уловил какие-то ассоциации. Он, конечно, этот запрос выловил и поспешил скрыться с места событий, благо адмиральше и ее оруженосцу было о чем подумать. В принципе времени должно хватить. Сверять списки будут не меньше часа, работать служащие представительства Земной Федерации не очень любят, тем более тогда, когда есть развлечение вроде пожара или наводнения. Потом Шутейко доложат что некто Сигурд Ларс умудрился попасть в эти списки восемь раз, при этом ни разу не озаботившись восстановлением, и тогда начнется веселье. Ловля человека, которого в представительстве давно нет, поиски виноватых и попытки спрятаться от адмиральского гнева. Все одновременно, под аккомпанемент пожарной сирены и ругани, с параллельным вибиванием вакуумной двери, наглухо заблокированной. А охрана у входа будет клясться всем, что для них свято, что из здания объект поисков не выходил. Захотелось остаться и посмотреть на все собственными глазами. Смущало только то, что если его все-таки поймают, любимая начальница по голове не погладит. Кити Лейкен в гневе в десять раз страшнее адмирала Шутейко в аналогичном состоянии. На самом деле невысокий парень, который вечно страдал из-за своей любви к приключениям и спецэффектам Сигурдом не был. Он даже норвежцем не был. Ему повезло родиться на Тишодэ, со всеми вытекающими из данного события последствиями. Но и это не было главной из его бед. Чистокровные тишодцы воплощенное совершенство. Совершенство странноватое и на любителя, но это мелочи. Особенно если сравнивать с тишодцами нечистокровными, а таких большинство. Истинный тишодец, как и истинный пофигист на все события вокруг него будет смотреть с отстраненным любопытством, его ничто не сможет выбить из колеи, никто не сможет разочаровать и заставить поверить в собственное несовершенство. Не зря они сумели ужиться с животным миром своей планеты, не ввязаться ни в одну из войн и вовремя потребовать защиты у ангелов. С полукровками сложнее. У полукровок бывают комплексы, сомнения в собственной значимости и прочие неприятные штуки. И воспитание от них избавиться почему-то не помогает. Впрочем, со стороны этого почти незаметно. Все без исключения жители планеты Тишодэ отличные актеры. Что тоже странно. На планету окруженную метеоритами, населенную большими ящерами и странной растительностью актеров не ссылали. Туда ссылали ярых националистов, защитников веры и прочих террористов. Ссылали вплоть до Первой Войны За Освобождение Колоний. В процессе военных действий было как-то не до случайно обнаруженной планеты и ее никому не нужных обитателей. Потом обнаружилась нехватка средств и тратить их на экспедиции на планеты с сомнительного происхождения населением тоже не стали. Таким образом прошла пара веков. Прошло бы еще больше, если бы после Третьей Войны какой-то умник не обнаружил в архивах упоминание о другом умнике со странным чувством юмора обозвавшим обнаруженную планету в честь удивленного восклицания пилота. Пилот сказал: «Ты шо, дэ?» и послал всех по матушке, чтобы его не отвлекали от пилотирования не имеющими никакого отношения к его обязанностям планетами. Любителя архивных раскопок это почему-то привлекло. А еще он по одному ему ведомой причине связал жутко мирную планету с пропавшими в том районе кораблями. Какое ему дело до пропавших больше ста лет назад кораблей хотелось бы знать? В общем земные владетели радостно потерли ручки, обозвали планету утраченной колонией и послали своих представителей обрадовать население планеты тем, что о них вспомнили. Население так обрадовалось, просто жуть. Особенно когда население пообещали вылечить от мутаций и истребить динозавров, которых истреблять можно было только в одном случае — после истребления население в срочном порядке собирает вещи и быстро покидает планету. Пришлось требовать защиту у ангелов в обмен на права младших, что истинные тишодцы восприняли с обычным для себя спокойствием. Они не рассчитывали, что их потомки озаботятся увеличением своей популяции и проблемами межродственных браков. Полукровки, как уже было сказано выше, не умеют сидеть на берегу реки в ожидании пока по течению проплывет их мертвый враг. Им все время надо куда-то бежать, во что-то вмешиваться, где-то участвовать. От этого у них уйма проблем. И Мич один из них. И его раздражает тот факт, что младших щедро одаривают правами не нагружая обязанностями. Из-за этого он чувствует себя неполноценным. Из-за этого он пытался стать военным пилотом, потом пытался привлечь к себе внимание самоубийствами, а в итоге согласился послужить в корпусе Мутная Вода, который цивилизованные созвездия по наивности своей путают с разведкой. Кто бы такую неуравновешенную личность как Мич Шуман взял в разведку? Там совсем другие качества требуются. Хотя кто их цивилизованных знает? Может, они бы и взяли. Но для Мутной Воды Мич самое то. Создавать вокруг себя бедлам, распускать нелепые слухи, портить чужое имущество и вовремя убегать он умеет как никто другой. У него только один недостаток. Он тишодец и люди видевшие когда-либо некоторое количество тишодцев одновременно легко поймут к какой планете его следует причислить. Хорошо хоть тишодцы не славятся привычкой ходить толпами. Представительство Земной Федерации Мич покинул легко и без сожалений. В кабинет Луны Танго ворвался, как к себе домой. — Меня обнаружили, но я смылся, — радостно возвестил собравшуюся там компанию и плюхнулся в свободное кресло изобразив счастливую улыбку, на всякий случай. Компания в кабинете прекрасной Луны подобралась престранная. Сама Луна сидела за столом подперев ладошками лицо и думала о чем-то печальном. Возможно, ее опять назвали деточкой из-за небольшого роста или не выказали должного уважения, но скорее всего причина для печали главы представительства Крылатого Королевства не столь заурядна. Ник Мелешь, в своем самом раздолбайском образе, удобно устроился в кресле у окна и как-то недоверчиво смотрел на рыжую мелкую девчонку, застывшую на краешке кресла напротив. За спиной девчонки стояли парочка внушительных теток, тоже рыжих, и один лысый офицер с птичкой на рукаве. Седьмая Империя на приеме. Что-то просят, а скорее даже требуют и им почему-то до сих пор не отказали. Странно. Мелкая девчонка наверняка императрица, есть в ней что-то от владетелей. Возле стены напротив императрицы сидит Кити Лейкен, непосредственная начальница Мича и взгляд у нее многообещающий. Причем обещает она именно своему подчиненному. В общем, ничего хорошего он от нее сегодня не дождется. Рядом с ней раскачивается на стуле Тальядо, таинственная личность с вытатуированной на лице молнией, внушительной фигурой и пронзительным взглядом очень светлых глаз. Чем он занимается Мич не знал и как-то не стремился узнать. Инстинкты подсказывали, что спокойствия сие знание не добавит. В шаге от него стоит Александр Таши, лицо которого выдавало столь дикую смесь кровей, что оторвать от него взгляд бывало трудно. Кто-то из его предков был азатом и оставил ему помимо фамилии темные глаза восточного разреза странно смотревшиеся на бледном, тонком и немного угловатом лице. Еще какой-то предок оставил в наследство длинный нос. В общем, посмотреть было на что. Наверное именно благодаря внешности оппоненты не сразу обращали внимание на то, что Таши плут каких еще поискать, что он очень умен, а в разного плана интригах даже гениален. Когда же отрывались от его лица и начинали понимать что происходит было уже поздно. Правда, на Мича он почему-то не действовал. Никак. Ни внешностью, ни гениальностью. Из-за чего уважал, что Мича тоже не очень радовало. Уважение такого человека может вылиться во что угодно. Последним в ряду был Люк Домино. Он тоже стоял, очень чем-то недовольный. Дергал длинную прядь у виска, призванную отвлекать внимание от зеленоватой отметины возле уха оставшейся у него с тех самых пор, как он был фурией. С этим человеком Мичу хотелось встречаться меньше всего. Этот человек знал, что такое тишодцы, видел их насквозь и всегда воспринимал всерьез. Персонально к Мичу у него накопилась целая куча претензий. Начиная от неуместных шуток и заканчивая руганью с парочкой офицеров безопасности на Николь пришедших арестовать Мича за шпионаж. Домино ругался, уговаривал и угрожал, а Мич висел в окне и зачем-то, он и сам не знает зачем, корчил разнообразные рожи, матерился на всех известных ему языках и напивался. Кажется именно после того случая Домино перестал соглашаться на работу переговорщика в представительствах. Рядом с Мичем оказалась Ниночка, пухленькая девушка, голубоглазая блондиночка с кукольным лицом. Именно эта девушка отвечала за безопасность местного представительства. Она отлично справлялась со своими обязанностями. Ее когда-то хотели повесить за мошенничество и убийство парочки идиотов желавших ей смерти. Ее таланты безоговорочно ценили все вышеперечисленные личности. А в данный момент она ободряюще улыбалась. Единственному среди собравшихся тишодцу. Это пугало. — Я наверное пойду, — принял решение Мич. — Сидеть! — рявкнула Лейкен. — Тебя приглашали? — поинтересовался Домино. — Неа, — подтвердил его подозрения Мич, утвердившись в кресле, и стал беззаботно улыбаться. Домино печально вздохнул и призывно посмотрел на Луну, на что она лишь пожала плечами. — Чокнутые, — сказал имперский офицер и поправил воротник. — Кого-то он мне напоминает, — задумчиво сказала императрица. — Я даже знаю кого. Ник Мелешь очнулся от своих мыслей. Очень внимательно осмотрел Мича, словно видел впервые и очень довольным тоном сказал: — Так я и знал. — Что ты знал? — полюбопытствовал Тальядо. — Она нас провела, — и кивок в сторону Ее Рыжего Величества. — Когда? — Когда пришла просить защиты. Я же видел тишодца. Чем угодно могу поклясться, что тот парень тишодец, но не придал этому значения. Тишодец смог бы спрятать флот, тем более если он адепт Глубины. — Наличие флота практически ничего не меняет. Просто его отсутствие ускорило торговлю, — заметила Луна. — Наши интересы совпали. — Куда можно спрятать флот? Тем более в разгар боя? — заинтересовался Таши. — А где был бой? — зачем-то спросил Мич. Он знал, что его рано или поздно погубит именно любопытство, но ничего поделать с этой пагубной привычкой не мог и с упорством достойным лучшего применения лез не в свое дело. — Треугольник Такана, — сказала императрица и ободряюще улыбнулась. — А, — Мич потерял всяческий интерес, с его точки зрения все было абсолютно ясно. Остальные его мнения не разделяли. Им ничего не стало ясно. Даже лысый офицер смотрел с любопытством. — Что с этим Треугольником не так? — с нажимом спросила Кити Лейкен. — Все так. Это же треугольник. Там наложение полей, по векторам. Если лететь в правильном направлении, точнее неправильном направлении, корабли выталкивает на изнанку, без перехода в стомати и выбрасывает у ближайшего тела с большой массой, чаще всего одной из звезд Треугольника. А рядом с этими звездами можно спрятать все что угодно, они фонят как сволочи, главное вычислить минимальное безопасное расстояние. Все зависит от массы кораблей, их защиты и наличия вооружения. Безопаснее всего от вооружения вообще избавиться, все равно настройки собьются, и сбить корабли в стаю, в сетку. А еще можно вооружение сбросить прямо перед прыжком, тогда вообще никто следов не найдет, будет такой вихрь, любо дорого смотреть. Но для этого нужно написать программу маневра, даже среди тишодцев мало пилотов умеющих все делать с такой точностью. Лучше все рассчитать заранее. О, чуть не забыл, лететь нужно одновременно, лучше всего тройками, тогда колебание выше. — Стас объяснял иначе, но я опять ничего не поняла, — призналась императрица. — Тидьжики на вас обидятся. — заметил Домино. Неужели он понял? — Не думаю. Я их не взрывала. Да и если обидятся, теперь это ваши проблемы. — Ошибаетесь. Если бы такой маневр проделал Мич, это были бы наши проблемы. А вы добились прав старших. Равные права предусматривают равные обязанности. Когда явятся старшие клана требовать объяснений, вам не удастся отсидеться за нашими спинами. — Выразите сочувствие клану, сожаление о том, что вам испортили такой славный бой, восхищение своим кораблестроителям за их предусмотрительность на случай предательства, которое, несомненно, произошло и очень вас огорчило, подарите кусок синей ткани на покрывало героям, и они отстанут, — зачем-то сказал Мич. О чем тут же и пожалел. Лекции о треугольниках было многовато для образа туповатого сорвиголовы, знание традиций тидьжиков вообще лишнее. Лейкен как-то нехорошо улыбнулась. Таши подмигнул, а Тальядо уставился с непонятным интересом. Один Люк Домино отреагировал правильно, он хмыкнул и отвернулся. Мича он явно не любил. — Что там с землянами? — спросила Луна, возможно, решила продлить пытку неизвестностью. Может Мич и преувеличивает значимость своей персоны для собравшегося коллектива, но ведут они себя очень странно. — С землянами все отлично. Самые опасные охраняют недоразумение тишодского происхождения, которое не желает общаться со своей мамой. — Самые опасные? — По статистике да. Не знаю что с ними не так, но они всегда появляются в самых неожиданных местах и портят самые надежные дела. Сын адмирала их на некоторое время займет. Остальные заняты обсуждением свежей сплетни о происхождении Стаса Шутейко и не заметят заразу, посетившую их представительство. — Заразу? — удивилась императрица. — Ящерица. Прямоходячая. Дорастает до пяти метров ростом и семи в длину, если считать хвост. Очень редкая тварь. Обитает на Тишодэ, — объяснил Ник. — Зараза теплокровная и у нее есть перья, местами, — обиделся за родную живность Мич. — Давайте вернемся к землянам, — поспешила предложить Луна, пока не началась любимая забава жителей Крылатого Королевства называвшаяся «Переспорь тишодца». Переспорить пока никому не удавалось, но популярности забава не теряла. — С землянами все нормально. Защиту я им наладил. Адмирал Шутейко ни во что вмешиваться не собирается. А остальные не понимают что происходит. У них напряженка с умными людьми в высшем составе, они умных почему-то в армии не держат. Политики же маневры не изучают. У них четкое разделение труда. — Я же говорю, умница, — тоном матери гордой своим чадом сказала Кити Лейкен. Мич на нее глупо уставился. Он не помнил, чтобы Кити хоть за кем-то из своих птенчиков признавала ум. Она искренне считала, что умные люди в Мутную Воду не пойдут, а всяким шалопаям так и надо. — Мич, насколько хорошо ты летаешь? — продолжала удивлять начальница. — Я же тишодец, — искренне изумился Мич. — По сравнению с остальными тишодцами, ну и фуриями, например. — уточнила Кити. — Я имею право водить любые корабли, в любых условиях, а на тренажере фурий выбивал до трехсот баллов, но это было четыре года назад. — Подойдет, — решил Тальядо. — Хм, — выразил свои сомнения имперский офицер. — Мое мнение ничто не изменит, — пробормотал Домино. — Никуда я не подойду, — запротестовал Мич, подозревая, что неведомым образом сумел в очередной раз вляпаться в крупные неприятности. — Не спорь, — велела Кити. — Тебе понравится. — Это угроза? — уточнил Мич. — Угроза, угроза, — подтвердила его подозрения Кити. — Но ты справишься. Кем бы ты ни притворялся, у тебя всегда очень хорошо получалось командовать. — Командовать?! — Мич понял, что столь крупных неприятностей у него еще не было, даже то, что он чуть не умер, забытый командой после боя в подбитом корабле, с этой неприятностью не сравнится. — Да, командовать, — ухмыльнулся Ник. — Вороньим гнездом. Мич в ужасе уставился на Домино. — Я не согласился, но мое несогласие в меньшинстве, — сказал тот, не отрываясь от неба за окном. — Он же не любит тишодцев, — обвиняющее ткнул пальцем в Домино Мич, понимая, что это не поможет. Ему уже ничто не поможет. За всю историю существования соединения «Ласточки», прозванного за постоянные склоки, драки, скандалы и нервные срывы у командиров вороньим гнездом, или вороньей же стаей, никому не удалось отказаться от чести командовать этими столь незаурядными личностями. — Ты неправильно понимаешь его отношение, — излишне ласково сказала Кити. — Он никогда не обижает своих подчиненных. — Я лучше застрелюсь. — Мич, ты уже стрелялся, у тебя не получилось, пора понять, что это не твой путь. — Ник продолжал ехидничать и веселиться. Ему то что, он ангел, его даже фурии слушаются. — Как это не получилось? — удивилась императрица. — Промахнулся, — честно признался Мич. — Промахнулся? Из чего же он стрелялся? — спросил имперский офицер, он наверное за всю свою жизнь не слышал ни разу о промахнувшихся самоубийцах. — Из рогатки, когтя. С такими тидьжики на охоту ходят на Гайе. Умудряются убивать зверей ненамного меньше тишодской заразы. А Мич умудрился снести крышу учебного корпуса на Санити. Как ножом срезал, подчистую. Говорят, грохот был страшный, но под обломки никто не попал. Представьте, выбегают курсанты на улицу, а там стоит щуплый тищодец, задумчиво вертит в руках рогатку в половину своего роста, чешет маковку и сокрушается о том, что у него на днях отобрали нормальный человеческий лучевик, а с помощью музейных экспонатов стреляться неудобно, он даже не может понять, как правильно целиться, — рассказал Ник. — Их счастье, что они не видели, как я целился и куда мог попасть. — пробурчал Мич. — Знаете, я пожалуй вас поддержу в вашем несогласии, — сказал имперский офицер глядя на Домино. — Не стоит, — сказал Ник. — Поверьте моему опыту, более подходящей кандидатуры на данный момент на планете нет. Этот парень кого угодно доведет до белого каления, а в сочетании с вороньим гнездом шедевр получится. Да через пару дней население этого города будет прятаться при одном упоминании о них. Здесь будет такой бедлам, что на беготню в вашем представительстве если и обратят внимание, то сочтут ее вполне естественной в создавшихся условиях. — Я его прибью, — заявил Мич в пространство. — Кого? — Мыслителя, который додумался до этого гениального плана. А потом разнесу этот город, вдребезги. Спляшу на руинах, пошлю всех далеко и надолго и подамся в пираты. Учтите, поймать меня без помощи тишодцев не получится, а помогать они не согласятся. Потому, что не принято. — Мич, перестань рефлексировать, — потребовала Кити. — Но в первую очередь я повыдергиваю все перья вашим воронам. Чтобы знали, с кем связались. После чего натравлю их на вас. Чтоб вы тоже знали. — Нина, стукни его, пожалуйста. Ты ближе всех, — лениво попросил Ник. — Кот помоечный, — огрызнулся Мич. — Крыса-альбинос, — ответил Ник и протяжно зевнул. — Вы очень хорошо друг друга знаете, — отметила императрица. — Детский сад, — добавил ее офицер. — Ник, не зли ребенка, — попросила Луна. — Не злить! — окрысился Ник. — Как же вы все мне надоели. Ник, сделай то, Ник, не делай того, Ник, подотри ребенку сопли, он же маленький, он боится, он не желает принимать решения, ему застрелиться проще. — Ха-ха! — сказал Мич. — Ненавижу видящих. Ни черта вы на самом деле не понимаете. Пророки! — Я не претендую на понимание, я просто вижу, понял, мелкий, трусливый крысенок! — Я трусливый?! Я?! Это мне говорит человек, который настолько успешно забился в какую-то темную дыру, что его оттуда тянули всем составом владетелей? Я не ослышался? Да кем же он тогда себя считает?! — Мич, прекрати истерику, тебе не идет! Ник, сядь, иначе я без помощи владетелей запихну тебя в такую дыру, что тебя оттуда даже папаша достать не сможет! — рявкнула Кити. — Ненавижу тишодцев, — сказал Домино. Вот как ползу, так и отражаю!
— А уж как я вас люблю! — не остался в долгу Мич. — Фурия на пенсии! Как вас вообще их флота не поперли? Доверили кем-то командовать… Да всем известно, что у фурий мозгов не может быть в принципе, им важны инстинкты! — Таль, хватай этого недоумка и неси на место службы, пускай на воронах злость срывает, им полезно, — велела Кити. — Ник, сидеть я сказала, не делай из себя еще большее посмешище, чем ты успел сотворить за два последних года. Люк, лучше молчи, иначе я тебе напомню, за что ты тишодцев не любишь, соберу толпу побольше и напомню. Посмотрим, как сильно тебя после этого полюбят окружающие. Луна, ты зачем вообще здесь сидишь? — Наблюдаю за вашими учениками. Очень интересно. Где вы только их находите? Я за всю свою жизнь только двоих повстречала, да и те фурии. А у вас, что не ученик, то талант с претензиями, терзаниями, истериками, попытками самоубийства, совершенно кретинским чувством юмора и умением водить за собой восторженные толпы. Я только одно не могу понять, почему они настолько друг друга не любят? Каким образом вы этого добиваетесь? И зачем? — Она не добивается, это они сами, слишком уж характеры похожи, — сказал Таши. — Где бы ни встретились, сразу сцепятся. Мич душевно обложил матом всех присутствующих. Ник сел в кресло и застыл как изваяние, глядя в одну точку. Имперский офицер начал багроветь, имперские телохранительницы хихикать, сама императрица невозмутимо рассматривала потолок. — Таль! — повысила голос Кити. — Я не твой ученик, — заметил Тальядо, но со стула встал. Мич почему-то представил, как его сейчас скрутят, не смотря на всю врожденную силу и ловкость, и понесут представлять подчиненным. Вот посмешище будет, куда тому Нику с его контрабандистской сагой, наемничьим невезением и подзатыльниками от папаши на глазах у его же команды. Ника хотя бы не волокли как дитя малое, неразумное. — Я сам, — Мич шустро отскочил от Тальядо. — Куда идти? — Я же говорила, он умный, — заметила Кити. Ника перекосило. Домино что-то прошипел. Имперский офицер неодобрительно покачивал головой, не прекращая этого занятия последние минут пять. А ее имперское величество улыбалась. Улыбалась довольно, как сытая кошка. Словно знала, что будет дальше. Знала, что из себя представляют тишодские полукровки. Мич к сожалению тоже знал, не сомневался, что он еще не раз пожалеет, но отступать уже было поздно. Либо все, либо ничего. Он честно попытался отказаться, его слушать не стали, он же младший. В том, что произойдет дальше, пускай винят исключительно себя.
Мина Ллерой. Очень мелкая неприятность.
— Нее. Не откроет. Придется вызывать специалистов, — Вадже немножко подергал стальную полосу, прикрученную к кованой двери и кованому же забору в качестве замка, и ухмыльнулся, продемонстрировав всему миру великоватые как для человека обыкновенного клыки. — Или через верх полезет, если окажется молодой и горячий. — В последнее время нам присылают выживших из ума стариков, — заметила Амика. — Их, наверное, не жалко, — добавила Мина. Который по счету комдор должен был явиться еще полчаса назад, Мина не знала. Всех их запомнить не было никакой возможности. Они менялись очень часто, некоторые сбегали через неделю. Но до сих пор никто из них не опаздывал в первый же день. Ребята естественно обиделись на такое пренебрежительное отношение к себе и решили отомстить, сделать мелкую пакость, выставить комдора на посмешище с первого дня и специально. Предыдущих комдоров специально никто не выживал. Некоторых даже старались беречь от излишнего расстройства, но это не помогло. Комдоры попадались какие-то слабонервные, не понимающие шуток и не одобряющие большую часть действий своих подчиненных. А в итоге удирали, проклиная воронью стаю на все лады. — Идет! — радостно завопил Чад оседлавший дерево. — Новый комдор? — решила уточнить Мина, вопль «Идет!» она слышала уже раз восемь и никто не пришел. — Откуда мне знать? Я его в глаза не видел. Но идет сюда. Точно. — Прячемся! — рявкнул Вадже. Все присутствующие мгновенно разбежались в разные стороны и попрятались в растущих поблизости кустах. Был ли это комдор, Мина так и не поняла, знаков различия соединения «Ласточки» на нем не было, как и флотской формы. Это был парень неопределенного возраста, небольшого роста, щуплой фигуры, светловолосый. Одет в оранжевый комбинезон, размера на два больше того, который был ему нужен. Он шел заплетающейся походкой нетрезвого человека и чему-то улыбался. — Тишодец, — зачаровано прошептал Вадже. — И что? — спросила Амика. — Сейчас войдет — Он? — удивилась Мина. Вадже был дитя войны, причем типичное дитя войны, типичнее не бывает. У него были клыки, неопределенного коричневого оттенка волосы, несимпатичная физиономия и очень большая фигура, говорившая о очень большой силе. Вадже с трудом прикрутил ту железку и не без помощи ребят. А тут приходит мелкое нечто нетрезвого вида и он заявляет, что эта мелочь сейчас войдет. — Это тишодец, — повторил Вадже. — Ах, тишодец. Да я их каждый день вижу, я о них все знаю, я даже имена их помню. — страстно зашипела Мина. — Не заводись. Тишодцы сильные и ловкие. Он придумает как ее разогнуть. Они слышат метал. — Это?! — Мина невежливо ткнула пальцем в мелкого блондина, как раз подошедшего к двери и удивленно смотревшего на оригинальный замок. — Это, — подтвердил Вадже. — Странно, — громко сказал тишодец. — Нет, другую дверь искать не буду. Кому надо, тот пускай и ищет. Понастроили дверей. Уроды. Я войду тут. Вадже ошибся. Тишодец не стал раскручивать стальную полосу, он поступил проще. Стукнул по двери ногой, снизу вверх, она и слетела с петель, повиснув на полосе. — Сами ремонтируйте, за свой счет, — сказал удовлетворенно и поплелся дальше. — Это он кому? — спросила Амика. — Где все?! — завопил тишодец, войдя в дом. — Неужели сбежали? Вот повезло. Не, я их ловить не буду, на ловлю я не соглашался. Я им что, рыбак? Я не рыбак, я пилот, я птенчик, я не комдор, даже не мечтайте, я хуже. Хи, никого нет. Кому я это рассказываю? Наверное, надо выспаться. Пить по ночам вредно. Ребята под акомпонимент разговора тишодца с самим собой начали выбираться из кустарника, отряхиваться и тихонько подкрадываться к дому. С не меньшими предосторожностями они вошли в дверь и наткнулись на странную картину. Тишодец сидел на полу в одном ботинке, одной рукой обнимал местного приблудного кота, второй хлопал по полу, словно пытался что-то найти на ощупь. — Хм, — сказал Вадже. — Ага, сами явились. — сказал тишодец обведя всех мутным взглядом. — У вас дверь там сломалась. Хлипкая какая-то. Отремонтируете. — Ты наш комдор? — спросил Вадже. — Не, я ваша галлюцинация. Я не могу быть комдором. Я неуживчивый, пьяный и тишодец. Полукровка. Полукровкам нельзя никого доверять, у полукровок терпения не хватает. Я даже рыбок отпустил на волю. Достали. Плавают, едят и размножаются, а я должен на них свое время тратить. Объясните кто-нибудь это Лейкен. Меня она слушать не хочет. Дрессировать пытается. Тишодцы дрессировке не поддаются, даже полукровки. — Ты наш комдор? — повторил вопрос Вадже. — Не расстраивайся. Это ненадолго. Домино меня выпрет при первой возможности, а я ему эту возможность с удовольствием предоставлю. — Ты наш комдор? — жалостливо спросила Мина. Кажется, они вляпались, ничего ужасней этого парня она до сих пор не видела. Лучше бы очередного выжившего из ума старика прислали. Лучше бы десяток стариков прислали. — Я ваш комдор, — с долей сомнения подтвердил тишодец. — Мич Шуман. Планета Тишоде. Пилот класса ДИ-17. До вчерашнего дня птенчик из Мутной Воды. — Мы влипли, — подтвердила подозрения Мины Амика. — Вы ботинка здесь не встречали? — спросил комдор. — Серый такой. Удобный. Убежал куда-то. Вадже выудил из под перевернутого стула искомый ботинок и осторожно передал его новоприбывшему комдору. — Я не кусаюсь, — заявил в пространство тишодец. Попутно он пытался ботинок натянуть на ногу. Получалось у него не очень. Его все время клонило влево, ботинок надеваться на ногу категорически отказывался и успешно этому сопротивлялся. — Что значит ДИ-17? — шепотом спросила Мина у задумчивой сверх меры Амики. — Значит что нам хана. — А точнее? — ДИ-17 значит, что за этого парня должны бы были передраться фурии, стрелки, Серая Эскадра и Клевер. Вместо этого он почему-то оказался в Мутной Воде. — Может в разведке потребовался очень хороший пилот, — попыталась найти объяснение Мина. При этом она смутно представляла, зачем разведчикам пилоты столь высокого класса. — Мутная Вода не разведка, — довольным тоном сказал комдор, в борьбе с ботинком он вышел победителем. — Мутная Вода это сборище профессиональных паникеров, диверсантов, любителей создавать проблемы на пустом месте и просто не совсем адекватных личностей. Главное в Мутной Воде умение вовремя и очень быстро убегать. Пилотов ниже ВИ-6 туда не берут. Зато тех, кого вышвырнули из флота за неуживчивость, принимают с удовольствием. Судя по вашим характеристикам Кити давно вас заждалась. Нужно будет подкинуть ей эту идею. Пусть сама с вами разбирается. — Вообще-то ты должен пытаться нам понравиться, — сказала Амика. — С какой радости? — удивился комдор. — Делать мне больше нечего, только и осталось нравиться сборищу идиотов. Если вам что-то не нравиться, пишите жалобы Домино. Он с удовольствием вас выслушает. И посочувствует. Я ему тоже не нравлюсь. — Ты не пьян, — сказал Вадже. — Я не пьян, — согласился комдор. — Я уже почти трезв. Нужно было больше выпить и набить кому-то морду. Так никакая сволочь не попалась. Может Ник согласится? Его репутацию уже ничто не испортит, моя и то лучше. — Ты ненормальный, — заявила Мина. — Совсем чуть, — не стал спорить тишодец. — Человек, который хочет быть комдором… — попыталась воззвать к голосу разума Мина. — А я не хочу. Меня заставили. Так что мне плевать на ваше обо мне мнение, — невежливо перебил тишодец и широко улыбнулся. — Пойду посплю. — Поспишь? А нам чем заниматься? — Придумайте что-нибудь. Не маленькие. — Мы не станем тебе подчиняться. — Можно подумать вы до сих пор кому-то подчинялись. — Где твоя форма? — поинтересовался Вадже, отодвинув в сторону кипящую от злости Мину. Миротворец выискался. — Ах, да, форма. А я никак не мог вспомнить, о чем именно забыл. Как она у вас, кстати, выглядит? Тишодец почесал макушку, осмотрел комнату, словно надеялся увидеть образец обмундирования соединения «Ласточки», потом, столь же пристально, осмотрел своих подчиненных, ни один из которых не смог бы сразу вспомнить, куда засунул свою форму и печально вздохнул. — Кажется с обмундированием здесь напряженка, — заявил в пространство. — Но мы что-нибудь придумаем. Амика, как самая умная стала тихонько пробираться к выходу, решив не дожидаться рождения гениальной мысли комдора. Мина зачем-то спряталась за широкой спиной Вадже. Чад и Саитоша глупо улыбались. Больше в комнате никого не было, у всех остальных не хватило храбрости войти. — Придумал, — комдор выдал счастливую улыбку и уверено осмотрел всех присутствующих. — Пойдите к Домино и получите мой комплект обмундирования. Про размер спросите у Кити Лейкен. Она должна знать. Она вообще все обо мне знает. Ботинки не нужно, ботинок рассчитанных на тишодца у него наверняка нет. Проснусь, сразу одену. — У Кити Лейкен?! — переспросил Чад. — Ага, — подтвердил комдор. — Спросить?! — все еще не мог поверить в свалившееся на них счастье Чад. — Я бы вас отправил спросить у моей бабушки, но ее выловить гораздо труднее, чем Лейкен. Цените. Я облегчаю вам задачу, — он назидательно поднял вверх палец и стал крениться вправо. Подчиненные с интересом за ним наблюдали, всех очень волновал вопрос, упадет он или нет. — Ты шутишь, — попытался себя утешить Чад. — Неа. Я даю вам первое задание. И попробуйте только его не выполнить. Я придумаю что-то похуже. Должен же я как-то компенсировать это кретинское назначение. — Сам кретин, — уверено сказала Мина. — Возможно, но я ваш комдор, а комдор всегда чуточку умнее своих подчиненных, так что о ваших умственных способностях и говорить не стоит. Выполняйте задание. — А если мы откажемся? — Только в письменной форме и только через обращение к Домино, которое он естественно отошлет к Лейкен с просьбой забрать меня обратно, а она с удовольствием распространит среди своих знакомых. Не позорьтесь. Тишодец так и не упал. Он резко качнулся, выровнялся и привалился к стене, всем своим видом демонстрируя желание поспать. Потом зачем-то постучал по стене и с тяжким вздохом поднялся на ноги. Подчиненные его перестали интересовать окончательно. Саитоша восторженно выругался. Такие комдоры соединению «Ласточки» до сих пор не попадались. Все предшественники тишодца старались отдавать разумные приказы и проводить душеспасительные беседы. В отличии от тишодца им было не начхать на звание комдора и они старались держаться за него руками, ногами и зубами. Получалось у них плохо, терпения наверное не хватало. — Кто рискнет пойти к Лейкен? — поинтересовалась Амика, проводив бредущего непонятно куда тишодца нехорошим взглядом. Желающих естественно не нашлось, пришлось тянуть жребий.
Вася Дрозд. Проблемы, проблемы, проблемы.
Стас с ногами забрался в кресло, сжался в комок и сидел там с отсутствующим видом. Казалось, его не интересует ничто в этом бренном мире, его дух бродит где-то далеко и не скоро вернется. Да и после возращения у него вряд ли проснется интерес к какому-то лысому торговцу. Вот только вилаж почему-то невнимание к его персоне не устраивало. Он чего-то боялся, косился на окно, переводил безумный взгляд с Кешина, сидевшего у окна, на эльфа баюкающего плазмомет и, кажется, мелко трясся. Вася все это время пытался понять, что именно происходит и как Стасу удалось достичь такого эффекта, не произнеся ни слова. Он вообще ничего не делал, просто сидел. Страшный человек. Кешин не сводил с вилаж глаз, то ли боялся попытки к побегу, то ли наслаждался достигнутым эффектом. Хорошо хоть пообещал не пытаться того убить. Данное слово японец постарается сдержать. Слабое утешение. — Ну и… — устало произнес Стас остановив пустой взгляд на стене напротив. Торговец почему-то подскочил. Кешин нехорошо усмехнулся и сжал руки в кулаки. Альдо закинул плазмомет на плечо и стал насвистывать. Возможно, эльф единственный из присутствующих понимает что делает. Стрелять в закрытом помещении он точно не собирался. Даже зарядник отстегнул от греха подальше. Правда, вилаж сообщить столь радостную весть забыл. — Ты не поймешь, — взвизгнул торговец, уставившись на плазмомет. — Забыл добавить, «жалкое отребье», — задумчиво произнес эльф. Вилаж стремительно побледнел и затравленно посмотрел на Васю. — Мне ничего не нужно понимать, — сказал Стас. — Я знаю. Знаю гораздо больше, чем вы. Мои источники информации вам даже не снились. Мне просто интересно, что вы собираетесь делать, когда семипалые из Полыни потребуют у людей объяснений по поводу того, что люди используют в качестве накопительных экранов куски могильников хранящих память их предков? Думаешь, владельцы верфей не укажут на поставщиков? С радостью укажут, жить им еще хочется. А убытки они как-нибудь окупят и больше не будут связываться с сомнительного происхождения новинками. Неплохой урок, на самом деле. — Но мы не знали! — чему- то обрадовался вилаж. — Правда? Ладно, поверю. Изначально вы не знали. Но на данный момент все отлично знаете, вы же расшифровали данные. А могильники распродавать продолжаете. Прибыль прежде всего, да? Вы на эти деньги спонсируете разных революционеров выгодных вам, нанимаете тидьжиков, поддерживаете воинственных сектантов. Надеюсь, семипалые поступят соответственно. — Соответственно? — переспросил вилаж. Вася тоже заинтересовался. Семипалые не воюют, уже довольно давно. Так что смыть кровью это оскорбление не смогут. Что же тогда? — Казнь, — сказал Стас. — За оскорбление смерти, только смерть. И это будет не война. Всего лишь казнь преступников. И на вашу защиту никто не бросится. У них и без того проблем будет больше, чем они могут представить. Всем причастным к кораблям, так или иначе придется доказывать, что они осквернили память предков непреднамеренно. Потом собирать куски могильников. Возвращать эту память потомкам, лично в руки. Еще обряд очищения и повинная перед мертвыми предками. В общем, весело будет всем. У семипалых очень трепетное отношение к предкам. Это ведь кладбище, архив и храм одновременно. Не стояло их трогать. — Но мы не знали, что это их архивы и предки, — несколько неуверенно произнес вилаж. — В это я, пожалуй, поверю, — сказал Стас. — Думаю, вы решили, что раз это сокровище не охраняется, то оно никому не нужно. В этой галактике куча народов исчезли бесследно. Логично. Вы только не учли, что никому кроме вас в голову не придет растаскивать на куски кладбище. Законы слишком суровы, а сведения хранящиеся там можно получить на добровольной основе. На самом деле вы даже не первые люди, которые поняли, что это такое. Но семейка Корда в отличии от ваших старших такую находку бережет, холит и лелеет. Они, конечно, нарушают покой памяти, когда изучают архивы, но предки у семипалых разговорчивые и на нечастые приходы посетителей не обижаются. Вот так вот. Неразумные вы. — Так она знает?! — взвился вилаж. — Знает, — кивнул Стас. — Кстати, с тидьжиками вы тоже погорячились. Как думаешь, что сделают их старшие, когда поймут, кто нанимал погибший молодняк? И это ведь тоже будет не война. — Это же… Ты же человек, ты не можешь так спокойно говорить… — Могу, — Стас прикрыл глаза и добавил. — Слишком простой выбор. Спасать то, что мне дорого или то, что мне хочется уничтожить своими руками? Я предпочел первое. Да и у вас есть возможность спастись. Просто отдайте всех, кто принимал эти решения. Отдайте тех, кого они потребуют и остальных не тронут. — Но… — После этого у вас не останется никого способного принимать решения, да? А я знаю. И меня это полностью устраивает. Вы по любому долго не протянете. Еще несколько поколений и вы окончательно деградируете. У вас даже на данный момент слишком большие проблемы с разумом, чтобы можно было что-то исправить. Деление на думающих и подчиняющихся только все ускорило. Вилаж изумленно уставился на эльфа, на что тот пожал плечами и тяжко вздохнул. Рассказывать о том, откуда его любимый учитель столько всего знает, он не желал, или сам этого не знал. — Так они скоро вымрут? — задумчиво спросил Кеншин. — Ага, — отозвался Стас. — Хочешь сделать напоследок какую-то пакость? Я не против. Только не в этом городе. Здесь и без того ситуация, дальше просто некуда. Веселенькая такая ситуация. Все только и думают, как бы что-то получить и ничего за это не отдать. И все уверенны, что они имеют на это право. — А Крылатое Королевство? — заинтересовался Вася. Эльф насмешливо хмыкнул и переложил плазмомет на колени. — То же самое. Только подход у них другой. Они предпочитают, чтобы им все отдавали добровольно, еще и уговаривали принять этот щедрый дар. — сказал Стас. — Интересные люди на самом деле. То ли сами не понимают, что делают, то ли просчитали какие-то вероятности на тысячелетия вперед и теперь осторожненько направляют человечество по выгодной им траектории. Сложно понять. А узнать еще сложнее. Ангелов ловить вообще бесполезно, сбегут на самом интересном месте, младшие ничего не знают и никуда не лезут, зато имеют дурную привычку звать на помощь и жаловаться, натуральные дети, старшие непойми чем занимаются и непонятно чего добиваются. Кстати, структура правления у них занимательная, мягко говоря, такой себе муравейник. Там есть и защитники и рабочие. Все что-то делают, перетаскивают, собирают сведения, ведут переговоры и как-то это все сортируют. Зачем, черт их знает. Никакой королевы в центре этого муравейника нет. Куда стекаются сведения тоже не понятно. Как они координируют свою работу, тем более. Каждый занимается своим делом, не интересуясь мнением всех остальных. Странно. Стас подпер ладонью подбородок и уставился на стену, словно надеялся, что там написано, как правительство Крылатого Королевства умудряется настолько эффективно работать. — Ладно, пора спать. Нам есть чем заняться завтра. Даже вилаж согласно покивал. Хотя, ему то какая разница?
Проснулся Вася от вопля в исполнении кому-то дорогого напарника. — Сбежал! — завывал Кешин, наматывая круги по комнате. Вася дернул ногой, чуть не навернулся с неудобного, узкого и коротковатого диванчика, и каким-то чудом выпутался из одеяла. — Кто? — прохрипел как мстительный призрак страдающий простудой. Напарник услышал, замер посреди комнаты и выдохнул. — Вилаж. — А, — сказал Вася и потянул одеяло обратно. Ловить какого-то лысого идиота, шляющегося посреди ночи по улицам этого города он точно не собирался. Любимые начальники очень просили ночью не покидать помещения. Ночью город мыли, дезинфицировали и ремонтировали. А попасть под руку механизму, занятому работой, не самое разумное, что можно сделать. Рискнуть можно только желая пооригинальнее отправиться в мир иной. Искусственный мирок старой модели, чтоб его. — Сбежал! — рявкнул Кеншин так, что Вася подскочил. И не надоело ему орать. Ну сбежал, так что теперь, флот отправлять наперехват? Пользы от с таким трудом принесенного в гостиницу пленника все равно не было. По крайней мере, Вася этой пользы точно не заметил. А тут еще корми его, охраняй. — Кто? — поинтересовался откуда-то из темноты Стас. — Вилаж! — повторил Кеншин. — Пускай бежит, — равнодушно отозвался Стас. — Это их запутает. Не зря же я тут столько времени вел дурацкие беседы и рассказывал о Крылатом Королевстве. Хоть какая-то польза. — От кого? — вяло удивился Кеншин, сообразив, что бросаться в погоню никто не собирается. — От всех. Пускай боятся и воображают себя основной мишенью. Семипалые завтра должны появиться. Так что вилаж вряд ли рискнут вмешаться. У них проблем… — Во что вмешаться? — спросил Вася. Да что на этой дурацкой планетке происходит? Интриги какие-то, пленники, побеги, коротышки. — Лучше тебе пока не знать, особенно с твоей страстью к подвигам и проблемами с даром. Да если и узнаешь, смысл? Все равно никак повлиять не сможешь. — Но… — Вася и сам не знал, что хотел сказать. — Земной Федерации ничем этот дележ территорий и сфер влияния не грозит. Мама присмотрит. Ты лучше о своей незавидной участи подумай. — Ага, — сказал Вася. Думать о своей участи совершенно не хотелось. Ничего хорошего в голову не приходило. Как-то не тянуло его изображать подопытную крысу. Да и с разрешением пилотировать корабли можно будет распрощаться. В лучшем случае. В худшем вообще где-то запрут, как опасного мутанта. Опасных мутантов Вася видел только в дурацких сериалах о дальних рубежах, но почему-то не сомневался, что цивилизованные ученые не будут церемониться с тем, кого будут искренне считать не совсем человеком. Вот только как можно всего этого избежать, непонятно. Первая медикаментозная проверка и полезут дружно призраки вместе с богами. Хоть бери и добровольно из флота уходи. Чего тоже совсем не хочется. Только-только нашел место, которое хоть иногда нравится. Вася тяжко вздохнул и повалился на диванчик. Лучше поспать. Может на свежую голову что-то достойное внимания придумается. Вот как ползу, так и отражаю!
— Да чтоб тебя, крыса подзаборная! Орали так, что Вася все-таки свалился с дивана и забарахтался в одеяле, пытаясь понять, кто там орет и по какому поводу. — Да чтоб ты подавился своими заданиями, сволочь беловолосая! — Поэтичненько, — пробормотал Вася и стянул одеяло с головы. Посреди комнаты стояла девица обряженная в незнакомую униформу и увлеченно пинала детали плазмомета. — Какого разбрасывать возле окна всякую хрень?! Тут же люди ходят! Вопила тоже она. — Эй, — позвал Вася. Девицу зафутболила очередную деталь под стол и недоверчиво уставилась на сидящего на полу полуголого парня. — Ты не эльф, — сказала так, словно Вася обязан был в этом раскаяться и уйти в монастырь, замаливать этот грех. — Нет, — согласился с очевидным пилот и задумался о том, откуда на этой планете столько ненормальных? По идее неадекватных личностей сюда вообще пускать не должны, просто ради спокойствия. Мало ли что им в голову взбредет? Пойдут еще, какого-то политика пристрелят. Доказывай потом, что это случайность. — Где этот гадский эльф?! — взвыла девица, заметив, что ее самым наглым образом игнорируют. — Спит, — обреченно сказал Вася. — Ночь на дворе. И чего вы все шастаете? Клуб суицидников, какой-то, а не планета. — Иди, разбуди, — царственно велела девица и уселась на подоконник скрестив ручки на груди. — Своему мужу приказывай, — огрызнулся Вася и пошел будить. А что оставалось делать? Не выяснять же отношения с этой ненормальной. А в то, что она добровольно уйдет и перестанет мешать спать, верилось мало. Точнее, совсем не верилось. Альдо спал в соседней комнате на полу и блаженно улыбался. То ли изначально там улегся, то ли свалился во сне из сдвинутых вместе стульев. Спит как младенец, с наушниками в ушах, скотина. Наверняка предполагал, что в покое их дружную компанию сегодня не оставят. Мог и предупредить. Вася потыкал эльфа ногой в бок, тяжко вздохнул, отобрал наушники и радостно заорал: — Война, воры, хватай плазмомет! Тидьжики! То, что произошло дальше стояло прерванного сна и окончательно испорченного настроения. Эльф взвился в воздух как ошпаренный кот, налетел на стулья, с грохотом влетел в стену и начал художественно ругаться ползая по полу и шаря по нему рукой. — Ага, эльф, — тоном людоедки-гурманки произнесла девица заглянувшая в комнату. — Нашелся, родственничек. Альдо тряхнул головой и недоверчиво уставился на девицу, кажется ее среди своей родни он не припоминал. — Ворона, — сказал задумчиво. — Какой догадливый, — восхитилась девица. — Но теперь это и твои проблемы. — Что?! — Поздравляю, парень. Вчера твой сколько-тоюродный братец был назначен нашим комдором и, похоже, решил за это страшно отомстить всем, кто под руку попадется. Первыми попались мы. К несчастью. А потом, к счастью, он вспомнил о твоем существовании. Так что теперь это и твои проблемы тоже. — Какой братец? — взвыл Альдо. — Мелкий такой, белобрысый, типичнейший тишодец, — весело подсказала девица. Альдо на мгновение задумался, а потом обреченно произнес: — И кому из семейки Шумана я понадобился? — Мичу, — счастью девицы не было предела. — О, — сказал эльф, поудобнее усевшись под стеной. — Я вам сочувствую. Лучше бы это был Ярослав. У него конечно чувство юмора странное, но некоторая доля жалости все-таки есть. А Мич… Легче застрелиться. А Мич мстительный и недовольный… Зачем я на эту планетку сунулся? Подождал бы Стаса где-то на рубеже, отдохнул, подрался с кем-то. Убили бы меня и все проблемы бы разом исчезли. Так нет же, совесть откуда-то вылезла. Гадость какая. — Что здесь происходит? — мрачно поинтересовался Стас из темноты и вышел из своей комнатушки, пытаясь пальцами расчесать торчащие во все стороны волосы. — Какой еще Мич? — Мелкий, белобрысый, — как-то неуверенно сказала девица. — Типичный тишодец. Наш комдор. — Наш?! — удивленно переспросил Стас. — Не ваш, а наш, — поправила девица. — Амика Тихая, пилот-тактик соединения «Ласточки». Получила приказ найти родственника комдора, передать ему записку и напомнить о долге, — радостно отрапортовала она. — О долге? — Стас удивленно посмотрел на своего ученика. — Каком еще долге? — Не знаю, — девица солнечно улыбнулась. — Вот записка. Она пошарила по многочисленным карманам и извлекла откуда-то измятую бумажку, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении куском бумажных занавесок, украшавших окна в местных дешевых кафешках. Эльф послушно бумажку взял, расправил и углубился в чтение. — Альдо, — позвал Стас. — Я все понимаю, — печально отозвался ученик. — Но ничего не могу сделать. В этом случае лучше сделать, что просят и надеяться, что обо мне на некоторое время забудут. Мич, он хуже стихийного бедствия. Он очень умный. Только ум у него какой-то странный, к нему иногда такие идеи приходят, что твоей Глубине и не снилось, даже в кошмарах. Если я не соглашусь, он придумает что-то хуже. А еще у меня долг перед ним и я… Стас, я ведь по любому обязан ему помочь, даже самый пропащий балбес не откажется, ты же понимаешь. Он же… — Признанный старший, — сказал Стас. — Эта структура власти меня бесит. Что из себя этот твой родственник представляет? — Мелкий, белобрысый, типичный тишодец, — приторможено повторил Вася слова девицы. Наверное, так и сходят с ума. Потому что под описание мелкий, белобрысый отлично подходил сам Стас. То ли он раздвоился, то ли таких вот недоразумений по галактике бегает великое множество. То ли это очередной выверт подсознания, связанный с проснувшимся даром. — Интересно, какого цвета у него глаза? — Светлые, голубенькие такие, — сказала девица и с подозрением посмотрела на Стаса. — А еще он смуглый и лицо тоже, такое, изящное. — Может это он и есть? — отстраненно спросил Вася. — Или клон. — Нет, — девица отмахнулась и изобразила улыбку. — На тишодца, конечно похож, но на нашего комдора не очень. Наш смазливее, хоть и полукровка. — Ага, — сказал Вася. — Надеюсь, мне больше никто не помешает спать. Безумная планета. Ему вразнобой пожелали спокойной ночи и проводили глазами до диванчика, потом некоторое время пошептались и мирно разошлись. Девица полезла в окно. Эльф пристроился возле перевернутых стульев. А Стас утопал в темноту своей комнатушки, с единственной нормальной кроватью в этом номере. Самое странное, что Кеншин так и не проснулся. Хорошо ему. — Надеюсь, мне никто не помешает спать, — повторил Вася. Как бы не так.
Бамц! Дзинь! — Ааааа! Вася подскочил как ужаленный и ничего не понимая уставился на источник звука. Над столом металась кем-то активированная капля передатчика, о которой пилот умудрился напрочь забыть. Она то надувалась, то схлопывалась, становясь невидимой, то покачивалась. Словно пыталась привлечь к себе как можно больше внимания. — Странно, — сказал Вася. Похоже это сговор, точнее заговор. Его цель — не дать выспаться пилоту Земной Федерации Василию Дрозду. — Вызов, вызов, вызов, — гнусаво запричитал кто-то, похоже, сама капля. Вася почесал макушку и задумался о том, кого будить в первую очередь. Очень хотелось разбудить Стаса, но это казалось опасной затеей. — Вызов, — страдальчески подвывала капля. Потом ей это надоело, и она последовательно выдала уже знакомые звуки. Бамц! Дзинь! — Аааааа! — Ага, — сказал Вася. — Эта дрянь говорящая. Не могли на приятную музыку настроить, гады. Вот за что мне все это? — Вызов, вызов, вызов. — Да я уже знаю, — отмахнулся пилот и опять пошел будить эльфа. Учитель его, вот пускай и разбирается, что делать с шумным оборудованием. Или учителя будит, если смелости хватит. Бамц! Дзинь! — Аааааа! — Как же меня все это достало, — тоскливо произнес пилот, потыкал Альдо ногой в бок и потянулся к наушникам. — Да что здесь опять происходит?! Кого еще принесло?! Вася торопливо отскочил от мирно спящего эльфа и ошарашено уставился на его учителя, выходящего из темноты своей комнаты как привидение из стены. Стас был зол. Очень. Побудки ему тоже не нравятся, а приобрести наушники он не догадался. Страдалец. — Эта штука вопит, — Вася указал пальцем на пошатывающуюся каплю и еле удержался от того, чтобы не пнуть лежавший поблизости стул. Как он понимал в этот момент девицу в униформе. Эта парочка, вместе со своими ненормальными родственниками и безумным оборудованием кого угодно доведет. — Я спать хочу! Я и вчера не выспался, и сегодня мне спать мешают! Психи! Бамц! Дзинь! — Ааааааа! — Вызов, вызов, вызов. — Да заткнись ты! — рявкнул Вася на каплю. — Если мне опять хотят дать какие-то дурацкие инструкции, я выслушаю, приму к сведению, а потом, когда все закончится, отомщу. Страшно отомщу. Все родственники Альдо от зависти передохнут. — задумчиво произнес коротышка, зевнул и медленно побрел к надрывающемуся передатчику. Сочувствовать вызывающим совсем не хотелось. Вася бы коротышке даже помог. Неужели так сложно узнать, сколько сейчас времени в этом проклятом городе и дать людям выспаться? Стихийное бедствие у них там, что ли? — И? — сказал Стас ткнувшись носом в успокоившийся передатчик. В ответ быстро и гнусаво забормотали. Говорили долго, невнятно и бесстрастно. — И? — опять повторил Стас. — Вы меня, между прочим, разбудили. Если не объясните сейчас зачем, можете меня больше не искать. Бормотание повторилось. — Ангелы, значит. Крутятся и вынюхивают. Флот пропал. Знать хотите. Надеетесь на мое благоразумие? — тон у Стаса был очень задумчив. — Действительно, именно благоразумие. Как же я не догадался? Бормотание стало громче, правда, понять что-либо Вася опять не смог. — Ага, — радостно улыбнулся коротышка. — Это очень похоже на угрозу. Выследили, значит, сдадите маме?! Вы меня считаете идиотом, или ее дурой? Я вам ничего не должен, так что можете идти со своими угрозами, очень далеко. Расскажете? Кому? Вы совсем идиоты или притворяетесь?! Ах ангелам, которые вынюхивают и крутятся! Так идите и рассказывайте! Надоели! Еще раз попробуете со мной связаться, у охотников за головами появятся координаты вашего острова! Клянусь! Плевать мне на ваши данные, пользы от них еще меньше, чем от вашего оружия. Кретины. Высказавшись, Стас прихлопнул ладонью линзу передатчика и задумчиво уставился на Васю. — Что? — спросил пилот, подозревая, что его сейчас будут убивать. — Да так, не мешало бы кое-что проверить. Не одним же нам изображать безсонницу. Стас пригладил волосы и задумчиво посмотрел на передатчик. Тот послушно вытянулся в уже знакомую каплю и заколыхался в ожидании. — Это ведь доброе дело. Следующие минут пятнадцать Вася наблюдал за тем, как Стас ведет очередные переговоры на непонятном языке. Спать почему-то уже не хотелось, да и предчувствие было неприятным. Словно сидишь в пилотской рубке, а в корабль кто-то целится. Очень похожее ощущение. — Понятно, — сказал Стас. — Поздравляю. — обернулся к Васе. — Тебе все-таки не повезло, как я и думал. Не зря же эти сволочи смогли меня найти. Наблюдали они за вашей парочкой, а тут я, какая радость. Сволочей конечно к утру успокоят, представительство у ангелов большое, штук сто таких команд по сбору информации можно спрятать, но твоих проблем это уже не решит. — Проблем? — Проблем с даром. В общем, есть такое оборудование, я не очень понимаю, как оно работает, но с его помощью можно вычислить видящих, чайту. И тебя вычислили, в каком-то баре, совершенно случайно. И заказ взяли. И не один. Подзаработать захотели. Как же, такая редкость и не в Крылатом Королевстве. Придурки. Необученный видящий такого может наворотить… — Ничего не понимаю, — честно признался Вася. — А что тут понимать? Тебя сейчас по моим данным ловят вилаж, причем вполне официально, тебя посол Земной Федерации фактически продал, за поставки ворованных кусков могильника. Адмирала Шутейко предупредить не соизволили, догадались, что она такие методы борьбы с мутациями не одобрит. Вот сюрприз будет, когда эти поставки накроются медным тазом, а моя злобная мама начнет разносить представительство… — коротышка довольно улыбнулся. — Мне от этого не легче, — сказал Вася. Вот и дождался. Сбылась мечта идиота, послужил родине. Оказалось, нужен некий Василий Дрозд этой родине только в качестве диковинки, которую можно продать за возможность что-то там сэкономить при строительстве кораблей. То ли гордиться, что так высоко оценили, то ли пойти и застрелиться от обиды, что шанса доказать свою полезность в другом качестве никто давать не собирается. — Сейчас тебе станет еще сложнее, — сказал Стас. — Еще за тобой охотится несколько команд охотников за головами, но к твоему счастью, на эту планету их не пустили, понятия не имею, кто платит ним. И понятия не имею, что тебе теперь делать. Тут никакая охрана не поможет, охотники ребята упорные. — Откуда ты знаешь? — спросил Вася. Стас хмыкнул. — Внешнее кольцо доложило. — Что? — Не что, а кто. Внешнее кольцо. Я в центре, веду переговоры, лезу не в свое дело, всячески привлекаю внимание, маюсь дурью и под шумок занимаюсь сводничеством нужных людей и делюсь информацией. Внутреннее кольцо, что-то вроде телохранителей-невидимок. Они меня страхуют и делают все, чтобы я не отвлекался на всяких нехороших личностей пытающихся мне навредить. Интересные ребята, они бы тебе понравились. Если доживешь, познакомлю. Внешнее кольцо занимается наблюдением, сбором информации не касающейся нынешней ситуации, но способной оказать на нее влияние. А еще они в крайнем случае занимаются эвакуацией, но до этого обычно не доходит. — Понятно, — сказал Вася. Приперся на планету белобрысый раздолбай и начал во все совать свой нос. Ага, как же. С этими кольцами все выглядит совсем иначе. Человек сам себе представительство, а вокруг куча подчиненных, охраны и прочее. Умом тронуться. — И что мне делать? — Не знаю. Тебе решать. О вариантах я тебе уже сказал. Сразу хочу предупредить, что волей идущие очень плохой вариант, лучше застрелиться. Мне на самом деле очень повезло с родственниками, если бы не они, закончилось бы тем, что я или красиво умер, изображая героя, как мой учитель, когда начали ломать волю, или поддался и сейчас метался по галактике вместе с остальными оголтелыми фанатиками, давно переставшими понимать к какому виду они относятся и кому вредят своими действиями. Тебе ведь не хочется однажды очнуться и понять, что ты фактически поставил планету на грань вымирания только потому, что голосам в твоей голове захотелось испытать изобретенный ними яд. — Яд? — Ага. Яд. Вдруг именно эти существа станут частью прилива, тогда от этой части можно будет запросто избавиться. А испытать на ком-то надо обязательно, вдруг найдутся способные выжить. Мерзко. — Ты шутишь? — Нет, — Стас мотнул головой и посмотрел куда-то сквозь стену. — Самое мерзкое, что все делается не во имя чего-то, чем можно это оправдать, а просто на всякий случай. — С ума сойти. Оказывается, все проблемы познаются в сравнении. И вилаж желающие покопаться в ДНК не самое плохое, что может случиться. Теперь бы еще как-нибудь выжить и дождаться того момента, когда проклятые торговцы вымрут. Возвращаться на Землю совсем не хотелось. Что его там ждет? И кто? Куда можно пойти неясно. Еще и проблемы с головой намечаются. На этом фоне суицид выглядит совсем неплохо, но это на крайний случай. Ах, да, еще один вопрос. — А чего от Альдо хочет его мелкий и белобрысый родственник? — Шума, беготни и неприятностей. Есть несколько очень умных наемников, неуловимых, периодически подрабатывающих убийствами. Представляешь, что будет, если эти личности объявятся в городе? Вася представил. Будет паника, во всех представительствах сразу. Мало ли кто кого убить захотел. — Ого. — Вот тебе и ого. Знать бы еще, зачем эта беготня Крылатому Королевству. Вряд ли этот мстительный тишодец просто решил развлечься. Хотя, может и решил. Тишодцы, они очень странные. Вася с подозрением посмотрел на коротышку. Последнее высказывание ему тоже подходило, очень странный парень. Только место рождения немного смущало. Тишодцы, как и большинство жителей Крылатого Королевства, по своей сути те еще мутанты, так что сыном Шутейко должны были заинтересоваться соответствующие службы. Но, ничего подобного не произошло. Даже дефект из-за которого его не допустили к военному флоту, оказался ерундой не превышающей допустимые для Земли три процента, не говоря уже о семи процентах для тех, кто живет от Земли далеко. Странно все это. И вообще, очень интересно, что все эти проценты из себя представляют на самом деле? Если Вася хоть что-то помнил из преподаваемого сначала в школе, а потом в учебке, три процента изменений в ДНК, вряд ли бы кому-то позволили оставаться человеком. Или он что-то путает? — Ладно, сказал Стас. Нужно попытаться поспать. Завтра может произойти все что угодно. Семипалые угрожать будут, реакция может быть очень разная у представительств. А у вилаж вообще есть дурная привычка заниматься глупостями под шумок. Могут ведь решить, что получится оправдаться, у них неправильное представление о семипалых, верят, что семипалые мирные существа. Так что, мало ли? Надо этот день как-то пережить и сделать что-то полезное. Потом может не хватить времени. — Ага, — сказал Вася, хотя, сказанное к нему вряд ли имело какое-то отношение. — Выспаться. Он проследил, как Стас исчезает в темноте, немного постоял, подумал, тяжело вздохнул и решил одолжить у эльфа его наушники. Лишь бы не проснулся в процессе. А если будет завтра ругаться, ничего страшного. Есть проблемы похуже. Главное пережить, да.
Мич Шуман. Операция «А вот и дурдом приехал»
— Я не стану этого делать, — Амика злобно сверкнула глазами и гордо вздернула нос. — Вот сам это одевай и приставай, к кому хочешь. Девушка несколько раз тряхнула не понравившимся платьем перед носом Мича. Что ей не нравится? Насколько Мич понимал, отличное платье. И размер подходящий, он специально уточнил. Мич оперся локтем об подлокотник кресла, на котором сидел, подпер ладонью подбородок и внимательно осмотрел своих подчиненных. С виду люди как люди, зато неприятностей от них. Сидят, спины прямые, напряженные. То ли бежать готовятся, то ли нападать. Одна Амика изображает недовольство. — Я бы с удовольствием, но парень любит грудастых женщин, а не мелких парней, — сказал Мич. Он даже вздохнул, вдруг девица оценит. — Его нужно просто отвлечь и пустить ложный сигнал. Я не прошу тащить его в темный угол и насиловать. Как же вы меня достали. — Мы достали! А сам! — взвыла Амика. Чего только поиски униформы стояли. Потом пришлось ночью бегать по городу, стараясь обходить местных уборщиков по широкой дуге, лезть в номер к каким-то парням, через окно, ведь в холе, а тем более в баре, мимо которого пришлось бы пройти, мог бы быть кто-то способный увидеть и запомнить странную посетительницу. И это только ей. Чаду вообще воровством пришлось заняться, а Саитоше запугиванием каких-то девчонок. Издевается, гад. — Ладно, как хочешь. Придется устраивать пьяную драку, — задумчиво произнес Мич, внимательно осмотрел притихших парней и не менее задумчиво добавил. — Вам ведь не впервой. — Что? — не поверил своему счастью кто-то. — Вы отказаться не сможете, — Мич добавил в голос мрачности. — Если понадобится, я в вас выпивку собственными руками волью, а потом пинками погоню к центру слежения за пространством. Весело будет. На весь город прославитесь. Парни переглянулись и умоляюще уставились на Амику. В том, что новоиспеченный комдор сможет выполнить эту угрозу, никто не сомневался. — Ты гад, — страдальчески произнесла Амика и выхватила из рук комдора нечто названное по недоразумению платьем. Парней было жалко, а не выполнить очередной кретинский приказ этого комдора себе дороже. Он обязательно придумает что-то хуже. Мич проследил, как очередная жертва его плохого настроения уходит переодеваться и задумался. Проучить этих ребят, конечно, стояло, а то возомнили себя неприкасаемыми, да и полученные от Домино указания соответствовали предпринятым шагам. Вот только делалось все большей частью в угоду обиде и злости, поэтому не блистало ни продуманностью, ни оригинальностью. Мич вообще прошелся по списку нарушений своих подчиненных, выбрал самые нелепые и заставил их повторить эти милые шалости на бис. Интересно, как скоро ребята поймут, что в другой обстановке и при наличии вдохновения они все это уже делали и тогда не считали это глупым и нелепым? Должны же они понять, не совсем идиоты. Самое интересное начнется дальше, когда на сцену выйдет Альдо со своими малиновыми браслетами. Изобразить панику. Заставить ворон ловить призраков, ошибаться, появляться в самых неожиданных местах и старательно действовать всем на нервы. Представительство Крылатого Королевства должны завалить жалобами по самую крышу. Дамс. Дурацкое задание. Мутная вода в чистом виде. Да и странно все это. Будет столько шума, что кто-то наверняка заинтересуется для чего это нужно. С представительства глаз спускать не будут. Разве что шум должен прикрыть деятельность вовсе не представительства. Интересно, чью? Спрашивать бесполезно, сделают большие глаза и страшно удивятся, в лучшем случае. Или пошлют заниматься своими делами и не лезть в чужие. Но ведь любопытно. Мич мечтательно улыбнулся, не заметив, как его подчиненные начали переглядываться в ответ на эту улыбку, потер пальцем переносицу и уставился в окно. Ангелы, да и прочие признанные старшие вряд ли станут помогать кому-то по доброте душевной. Конечно, репутации Крылатого Королевства давно уже ничего не грозит по той простой причине, что эта репутация и без выходок ворон не блещет. Но подтверждать правоту враждебно настроенных центральных созвездий просто от нечего делать как-то слишком. Следовательно, эта беготня и куча жалоб должны принести какую-то пользу. Если учесть присутствие в представительстве рыжей императрицы и задумчивый вид Ника, польза может быть связанна с Седьмой Империей. Если это не еще один способ отвлечь внимание. Не хватает данных для анализа. Жаль. Как бы их добыть? Лезть в систему оповещения? Так там Домино, он заметит. Пытаться подслушать вообще глупо. Как-то не хочется в очередной раз выставлять себя на посмешище. В крайнем случае, можно будет попытаться что-то найти среди мусора импульсных передач и «Быстрых линий», но это на крайний случай, как-то не хочется заинтересовать своей персоной аларов и иных. Любимого начальства хватает с головой. А они ведь обязательно заинтересуются, недоверчивые гады. Ладно, если посчитают очередным любопытным болваном от Крылатого Королевства. У них самых таких болванов хватает, если на каждого тратить время, ни на что другое не хватит. А если нет? Еще нажалуются, попросят обратить внимание, напомнят о договоре. Оно того не стоит. Так что лезть в этот мусорник придется, только если совсем выбора не останется. А пока лучше заняться тем, о чем попросило начальство. Побольше шума, да. Мич глубоко вдохнул и посмотрел на подчиненных. Сидят, изображают готовность служить, глаза внимательные, как у собак, ждущих от хозяина команды. Сборище актеров и актрис. И не понимают ведь, что им делают уступки, очень много уступок, все надеются, что эти личности повзрослеют и начнут приносить пользу. На самом деле очень талантливые ребята. Куда бы их таланты применить? Вон Мина вообще бывшая взломщица, даже в учебно-рабочем центре успела побывать, после того как ее поймали на очередном довольно глупом взломе системы обеспечения Точки Равновесия. И зачем она туда полезла? Ничего же интересного. Просто карта расположения кораблей в защитной сети. Места их положения не сложно вычислить имея математические способности, которые у нее есть и немного здравого смысла. А попытаться вмешаться вообще дурость. Там же следящие из ангелов, если что-то нарушится в сети, они мгновенно почувствуют. В общем, глупость несусветная. Придется хорошо подумать, что с этими талантами делать. Вот вляпался так вляпался. Амика наконец соизволила выйти и продемонстрировать публике свой новый наряд. Лицо мрачное, наряд веселенький. Контраст, чтоб его. И чего сопротивлялась? Платье как платье. Здесь ходят дамочки в тряпочках покороче, с декольте по пупок и полным отсутствием ткани на спине. В сравнении с ними, довольно скромное платье, в блесточках, даже не просвещается ни капельки. Молодая, очень симпатичная девушка. — Что дальше? — спросила Амика, дождавшись одобрительного кивка. — Дальше ты идешь в бар по соседству с нужным нам центром слежения. Они конечно дублируют друг друга, но если правильно подобрать время, получится такая дыра, — мечтательно сказал Мич, а потом понял, что он кое-чего не учел. У Амики слишком уж броская внешность, ее могут запомнить и заинтересоваться, как так совпало, что она появилась в центре в нужное время. — Хотя, нет. Для начала нужно что-то сделать с твоим лицом. Загримировать. — Что? — Загримировать, — терпеливо повторил Мич. — Менять внешность с помощью графических и маскировочных систем нельзя, их засекут. А вот подправить цвет кожи, немного изменить разрез глаз, парик одеть и тебя запомнят как совершенно другую девушку. — Да? — не очень достоверно удивилась Амика. — Как-то слишком хорошо вы во всем этом разбираетесь. — У меня мама актриса, — отмахнулся Мич. — Где бы нам взять парик и грим? Может у Ниночки попросить? У нее точно есть. И отказывать она не станет. И загримироваться поможет, у нее талант. А дальше в бар и по обстоятельствам. Парни будут страховать, мало ли. Радости на лице девушки так и не появилось. На лицах парней тоже. Хорошо. Создать дыру в показаниях оргадсооружений и никто не удивится, что в город смогли проникнуть подозрительные личности, которым здесь точно не место. Как проникнуть? Черт их знает, защитники представительств сами что-нибудь придумают. Весело им будет. Там у половины охраняемых врагов больше, чем у среднестатистического пирата. Пускай боятся. Попутно можно устроить несколько беспорядков. Канал энергии перекрыть. Тем более есть кому ломать защиту. Отпраздновать что-то очень шумно. Даже гонки устроить. В своде правил поведения в этом городе о гонках нет ни слова, так что сами виноваты. Какую бы пакость помасштабнее придумать? Может что-то взорвать? Вон у Саитоши коллекция очень оригинальной взрывчатки. Настолько оригинальной, что он ее в этот город протащить смог. Стоит воспользоваться. Теперь нужно придумать, что взрывать. Человеческих жертв быть не должно. Функционирование города тоже нарушать нельзя, еще политики разбегутся, доказывай потом, что хотел как лучше. Еще должно быть похоже на действие какого-то идиота. А что в этом городе может помешать идиоту? Правильно. Ремонтно-уборочные системы. Они многих раздражают. За одно и доброе дело, их наконец заменят. Придется созвездиям скинуться на обновление, городок ведь ценный, в первую очередь из-за своей защищенности. А еще можно придумать что-то такое, чтобы включилась защита. Точно не помешает. На крайний случай. Чтобы никто не сбежал раньше времени. Ребячество конечно, но увлекает. Кто не мечтал поразвлекаться подобным образом и не быть пойманным? А тут даже ловить не будут. Выполнение прямого приказа. Да. — Комдор. — Да? — Мич внимательно посмотрел на заговорившего Ильена Шета. Обычно он молчал, ограничиваясь кивком головы. Такой невозмутимый тип, которого ничто в этом мире не способно удивить или огорчить. Неприступный и спокойный. Как же его занесло в воронье гнездо? — У вас такой вид, словно вы размышляете о завоевании мира и мести вашим врагам. — Вид? — удивился Мич. — Предвкушающий, — сказал Шета. — Не люблю я, когда мои командиры так выглядят. Не любит он. А кто любит? За глупости командиров обычно расплачиваются подчиненные. Успокоить, что ли? — Нет, мир я покорять не хочу. Просто развлекусь немного, не нарушая приказа. Весело будет. Вот как ползу, так и отражаю!
— Ага, — сказал Шета. Особой веры в комдора в его тоне не появилось. Не любит он неприятности. — Ладно, я вам сейчас кое-что объясню, — сказал Мич. — Мне приказали привлечь к нашей компании как можно больше внимания, попутно добавить бедлама в и без того нестабильную жизнь этого города, заставить представительства вздрагивать от каждого резкого звука и ловить призраков. Как я буду это делать, у меня не спрашивали. Значит, я могу делать все, что сочту нужным. Вы мои подчиненные и обязаны делать то, что вам прикажу я. Отказаться вы можете только через обращение к Люку Домино, но вы должны понимать, что он сейчас очень занят, и в лучшем случае ваши жалобы рассмотрит недельки через две. Еще вы должны понимать, что соединение «Ласточки» ваш последний шанс. Если вас попросят отсюда, то согласятся принять разве что в Мутную воду, а там, к вашему сведению тех, кто отказывается выполнять приказы, не принимают. Вообще там многое могут простить, даже пьяные погромы, с одним единственным условием, что когда понадобится, вы соберете всю свою волю в кулак и сделаете то, что от вас требуется, а не станете ныть, что это неприемлемо и невозможно. Так что подумайте, куда вы хотите попасть и стоит ли сделанная мне пакость того, куда вы вместо этого попадете в итоге. Ненавидеть меня, кстати, можете сколько угодно, мне без разницы. Попадать в глупые ситуации тоже. У меня нет ни малейшего желания превратить вас в дееспособное соединение. Да хоть передеритесь и разбейте все свое оборудование. Я переживу. Я с самого начала сказал, что не намерен изображать из себя образец военного, и буду следовать заявленному образу. В конце концов у меня есть куча занятий интереснее попыток разобраться чего же вам не хватает. Главное, чтобы вы делали то, что я хочу, остальное меня не касается. — Ага, — повторился Шета и почему-то улыбнулся. Странный он какой-то, вроде возмущаться должен. Чем бы ему настроение испортить? Обязательно нужно что-то придумать. — Ладно, идем гримировать Амику, а потом подумаем, что делать дальше. Времени у нас маловато. Альдо вечером прогуляется по городу. Думаю, за ночь в представительствах успеют запаниковать. — Весело будет, — ехидным тоном сказал кто-то. Кажется, ребята начинают привыкать. Вон уже передразнивают начальство. Никакого тебе уважения. Может попробовать заставить бояться? Весело же будет.
Вид у Домино был не выспавшийся и отстраненный. На Мича он смотрел как переевший кот на марширующую перед его носом мышь. Определенно, нужно что-то с этой нахалкой сделать, но шевелиться не хочется, приходится терпеть и придумывать планы мести. Прихлопнуть бы ее одним ударом, но ведь может увернуться. — Что-то не так? — спросил Мич. Домино вздохнул. По мнению Мича вчерашний день прошел просто великолепно. Ниночка мастерски изменила броскую внешность Амики на такую же броскую, но мало похожую на данную природой. Амика выпила для храбрости несколько коктейлей, и смело пошла на штурм оператора центра слежения. Парень, похоже, до сих пор не может понять, за что ему такое счастье. За вверенным оборудованием, он естественно не следил. Что ему до того оборудования, когда такая девушка смотрит восторженными глазами и страстно рассказывает ему же какая у него нужная работа. Мужчинам не может не нравиться, когда их величают чуть ли не защитниками жизни на отдельно взятой планете. Да и к своей работе он относился несколько халатно. Оборудование считается безотказным, оператор сидит скорее в силу традиций, чем необходимости. В общем, девушка важней. Наверняка к вечеру бедняга поймет, что это не совсем так. И в красивых девушках может разочароваться. Но это уже его проблемы. Подправить данные и организовать дыру оказалось совсем просто. Даже ничего отключать не понадобилось. Влезли в дублирующую ручную систему, с которой оператор глаз не должен был спускать, и спокойно стерли небольшой кусок сохраненной информации. Пускай теперь разбираются, что именно там было записано, сколько раз переписано, почему в итоге полностью удалено и для чего такие сложности. Предположить, что верхний слой единственный гордые спецы не посмеют, обычно взломщики так не делают. Будут искать следы других записей. Команда свой успех восприняла как-то странно. Часть выпила пива, возможно просто повод до этого найти не могли. Амика с полчаса о чем-то шепталась с Миной, вид при этом у обоих был очень вдохновленный. Шета продолжал таинственно улыбаться, напоминая какого-то азатского божка, Мич все не мог вспомнить какого именно. Некоторые, похоже, ставки делали. То ли поспорили о том, какую следующую гениальную идею предложит для реализации комдор, то ли — как на уже реализованную отреагируют вышестоящие командиры. Вдаваться в подробности почему-то не хотелось. Пускай развлекаются. Домино потер пальцем свой знаменитый шрам, еще раз вздохнул и внимательно посмотрел куда-то за спину Мича. — Все так, — сказал он. — Есть только одна единственная просьба. В следующий раз предупреждай о том, что собираешься делать. Мы полночи искали несуществующих на этой планете людей, пока мой помощник не наткнулся на твою записку на моем столе. — О, — сказал Мич, об этом он как-то не подумал. Вернулся в представительство, не застал непосредственного командира на рабочем месте и, чтобы не искать его, кратко написал что-то вроде отчета о проделанной работе. Кто же знал, что этот отчет не сразу заметят, да еще и с запиской попутают? — Я постараюсь. — Постарайся, — кивнул Домино. Веры в то, что подчиненный не забудет об этом обещании как только выйдет за дверь кабинета, у него не было совсем. — И еще. Держись подальше от представительства Земной Федерации. Их глава сказала, что ценит шутки, но многие в ее представительстве этого не разделяют и им не понравилось ломать стены и спасаться от мнимого пожара. — Понятно, — сказал Мич. — Они требуют моей выдачи? — Нет. Но только потому, что адмирал Шутейко в благодарность за поднятое настроение не подсказала, у кого тебя требовать. Боюсь, рано или поздно они тебя и без подсказок найдут. Имей это в виду. Как-то не хочется штурмовать их представительство. — Хорошо, — с готовностью кивнул Мич. Ему тратить время на выяснение отношений с кем-то вроде Борге тоже не хотелось. Его же не переубедить. И в бесценную помощь он не поверит, ни при каких обстоятельствах. А объяснять, что Земля символ и ради общего спокойствия этот символ требовалось чем-то занять и обезопасить, пустая трата времени. Мич и сам не очень понял, причем тут символы и для чего он маялся дурью в представительстве Земной Федерации целых три дня. Так что объяснения вряд ли будут выглядеть убедительно. А пытать Лейкен? Ну, настолько он никогда не перестанет ценить свою жизнь. — Будь осмотрительнее, — сказал Домино. Мич кивнул. Домино недоверчиво на него посмотрел. Осмотрительный тишодец та еще редкость. — И не забывай нас предупреждать о действиях вороньей стаи. А то еще вас искать начнем. Нам же нужно учитывать ваши действия. Мич опять кивнул. Кажется, Домино с радостью бы запретил вообще выходить из представительства, не говоря уже о каких либо действиях. Нервный он какой-то и недоверчивый. Интересно, за что же он тишодцев не любит? А знает эту тайну опять же горячо любимая начальница. Бывшая. Вроде как. Может попытаться влезть в ее записи? Может даже не убьет? Проклятое любопытство. — Я могу идти? — спросил Мич. — Да, иди, — легко согласился Домино. Мич кивнул и быстренько смылся, пока не выспавшийся командир не надавал еще парочку бессмысленных советов. А, кстати, какое же у него звание? Почему-то Мичу казалось, что Домино почти десять лет как не военный. Подчиненность нескольких соединений с этим как-то не вяжется. Странно. Особенно, если учитывать должность переговорщика, от которой Домино раньше не отказывался. Там обычно работают либо филологи, либо психологи. А какой психолог из фурии? Даже бывшей? У них же изначально что-то не так с головой, ни один нормальный человек не станет накачиваться наркотиками направленного действия только ради того, чтобы скорость реакции сравнялась с тишодцами и потомками детей войны. Довести себя до состояния белого коридора, выполнить задание, пугая очередных не очень понятливых недоврагов, раздолбать что-то в пыль, выпуская излишки энергии, а потом вернуться, дождаться пока медики проверят организм на наличие повреждений и несколько дней валяться в стабилизирующей камере. Та еще жизнь. Мич на такое бы никогда не согласился. Да и кораблики у них мелкие, увертливые и слабо защищенные. Не удивительно, что они поголовно пьют, лезут в драки и спешат жить. И репутация у них пугающая. Каратели и палачи. Сделать такой вот выбор осознанно. Жутко, на самом деле. А потом, когда медики решат, что больше такого перенапряжения организм не выдержит, вернуться обратно в мир людей, заняться чем-то мирным. Страшно, наверное. А ведь у Домино взрослая дочь, жена, которая семь лет терпела его перепады настроения, да и сам он вполне спокойный и приятный человек. Может именно таких и выбирают при очередном наборе на роль пугал от Крылатого Королевства? Интересно, ему кошмары не снятся? Подчиненные встретили Мича заинтересованными взглядами. Наверное, надеялись, что Домино его прибьет за самодеятельность. Наивные такие. — Займитесь чем-нибудь, — сказал Мич. Ребята неуверенно переглянулись. С идеями на счет того, чем можно заняться у них, похоже, не сложилось. И это самые злобные нарушители дисциплины. Удивительно. У Мича в свое время фантазия работала лучше, но звания «злобный нарушитель» он так и не получил, что странно. Может, делали скидку на происхождение, может на пережитый кошмар, или решили подождать, пока перебесится, кто знает? Даже поработать в Мутную воду приглашали вежливо, без обычных угроз и шантажа, сопровождавших подобное приглашение. Над этим стояло подумать. Что-то в этой истории сильно не так. Если это конечно не паранойя опять проснулась из-за резкой смены места работы. Подозревать всех и вся очень интересно, только устаешь от этого еще больше, чем от планирования маневров без использования вычислительной техники. Может к психологу сходить? Он здесь незнакомый, убегать при виде нового посетителя не станет. Или не заниматься ерундой, а тратить силы на создание заказанного бедлама планетного масштаба? Над этим точно стояло подумать. — Вы еще здесь? — Мич изобразил удивление. — Я же сказал, свободны. Идите пива попейте, что ли, если заняться больше нечем. В три общее собрание, постарайтесь прийти. Ребята еще немного постояли и начали расходиться. Обиделись, кажется. Комдор не встречающий рассвет напутственной речью и верой в то, что они не станут позорить свое соединение для них в новинку. Если повезет, постараются отомстить и уже к вечеру в представительство придут первые жалобы на их поведение. Не такое уж плохое назначение, как казалось на первый взгляд. Пока не требуют вправить подчиненным мозги, жить можно. А дальше видно будет. В крайнем случае, можно будет попросить совета у отца, у него и не с такими справляться получается. Мич улыбнулся и покачал головой. Как-то он уже совета у отца просил, результат получился довольно забавный.
Василий Дрозд. Раскопки на свалке.
На данный момент Вася почти сроднился с диванчиком. Он успел найти удобное положение, запомнить все царапины на деревянных подлокотниках и расположение проплешин на обивке. Заняться было нечем. Второй день подряд. Приходилось лежать на диванчике и изучать потолок. Светло-серый пластик, сам себе осветительный прибор. В левом углу немного темнее и по ночам он там не светится, наверное, сломался. Ближе к центру оплавленная полоса, то ли след от выстрела, то ли кто-то проверял потолок на прочность с помощью огня, попробуй пойми. Эксплуатационных характеристик этого пластика Вася не знал, поэтому даже не пытался ничего понять. Он просто смотрел. Если свесить голову с подлокотника и посмотреть вправо и назад, можно увидеть скол, словно в этом месте пластик ковыряли ножом. Интересное место, особенно, если учитывать, что номер находится на последнем этаже, а выше только чердак. Васю этот скол сразу заинтересовал, он потратил больше двух часов на его изучение, пока сообразил, что потолок состоит из неодинаковых по форме и размеру пластин, впритык к друг другу подогнанных. Наверняка, если поковырять в месте скола ножом, за одной из пластин окажется дыра. Проверять Вася не стал, вдруг не сможет поставить пластину на место, но учел эту возможность, просто на всякий случай. Интересная должно быть история у этого гостиничного номера. Больше на потолке ничего интересного Вася не нашел, как не старался. Спать не хотелось. Выходить из гостиницы тоже. Этот номер под защитой Стасового внутреннего круга, так что никто лишний сюда не зайдет. Разве что очередная девица из Крылатого Королевства влезет, их Стас почему-то не опасался. Смазливые, записочки из занавесок носят. Девице Вася бы обрадовался, хоть какая-то компания. Но девицам было чем заняться и без штурма гостиничных номеров, поэтому приходилось скучать. А выйти из номера попросту глупо. Особенно учитывая сбежавшего вилаж. Он наверняка успел сообщить соотечественникам, что вместе со Стасом и его учеником ловили его два идиота в форме пилотов Земной Федерации. Так, что ненужного землянам мутанта уже нашли, просто с внутренним кругом не рискуют связываться, ждут, пока мутант выйдет на улицу, там свобода маневра больше. Не может же он сидеть в этой гостинице всю оставшуюся жизнь. Вася и сам это прекрасно понимал. Политики скоро разлетятся по домам, как перелетные птицы и город законсервируют. Жить после этого можно будет только в одном из парков. Чем там питаться вообще неясно. Правда, в данный момент Вася об этом старался не думать. В данный момент у него были все шансы подохнуть от скуки. На самом деле очень хотелось не поверить адмиральскому сыну. Хотелось стать в позу и доказывать до хрипоты, что так не бывает, что не могли с ним так поступить, что у него, в конце концов, есть родственники, которые обязательно спросят, куда Вася делся. Но… Уйма людей пропадает без вести и их никто и никогда не находит, это факт. Борьба за чистоту человеческого генома еще один факт. Вечная экономия еще один. Влияние корпораций на правительство еще один. Таких фактов уйма, все отлично складывается. Ради высшей цели одним человеком пожертвуют запросто, а пилотом, от которого больше проблем, чем пользы, и подавно. А еще Вася имел глупость созвониться с технарями и поговорить с одним приятелем, с которым частенько на пару отбывали наказание, вот он и подтвердил, что вилаж заходили в представительство и, между прочим, расспрашивали людей о том, что из себя представляет Василий Дрозд. Не напрямую же им запрос посылать. Запросом обязательно заинтересуется адмиральша. С ней связываться не очень хотят. Она в отличии от Василия Дрозда умна, поэтому заранее озаботилась поддержкой не только в родном созвездии. Ходили слухи, что она даже в Тихую Лагуну может зайти к кому-то в гости. Слухов подобных этому куча, но, почему-то, именно в этом случае никто не сомневается, что адмиральшу в городе пиратских королей и прочего отребья примут с распростертыми объятьями. Обидь такую, а потом проснешься от того, что тебе кто-то тихо и неспешно отрезает голову. И обвинить ее не в чем, слухи они слухи и есть, а документальных свидетельств связи Шутейко со всякими подозрительными личностями не существует. Была когда-то в плену, но это ведь не ее вина. Вася вздохнул и перевернулся на бок. Что делать со своей жизнью он не представлял. Кого просить о помощи, понятия не имел. Стас честно сказал, что помочь может разве что советом. Звать на помощь его маму бесперспективно. Она конечно разозлится, но доказать тоже ничего не сможет. И не факт, что захочет. Асано пообещал помощь своего дяди, если тот вовремя откликнется на зов племянника. Но надеяться на это тоже не стоит. Непонятно, что этот дядя из себя представляет, вряд ли он в ладах с законом, Кеншин говорил об этом своем родственнике очень туманно. Вася понял только одно, носить этого дядю может где угодно и узнать о призыве он может годика через два, когда никому и даром будет не нужен. Из-за всех этих мыслей хотелось застрелиться. Останавливало то, что вряд ли это огорчит вилаж и тех, кто его этим торговцам продал. Нужно чем-то заняться. Хотя бы выяснить, из-за чего у него столько проблем? Он же до сих пор даже не слышал ничего об видящих, а оказывается, они толпами ходят по Крылатому Королевству и за ними охотятся торгаши. Дар у них какой-то. У видящих, в смысле. За торгашами особой одаренности Вася до сих пор не замечал, кажется, среди них даже художников не бывает, даже плохеньких. Вася встал, потянулся и задумчиво уставился на мерцающую каплю передатчика. Развлечение, чтоб его. Стас разрешил ограниченный доступ. Можно связаться с кем-то, поговорить. Можно запросить какой-то фильм. Ужастик, например, про мутантов с окраин. Именно его для полного счастья сейчас не хватает. В принципе, можно даже попытаться поискать информацию, хотя бы в общедоступных источниках. Не может же быть, чтобы там ничего не было. Стас и компания вернутся не скоро, у них дела и переговоры. Семипалые прилетели, но пока о своем кладбище молчат, кто-то их попросил. Вот коротышка и пытается использовать это затишье перед бурей с пользой. Еще пожар где-то был. Альдо утверждал, что вороны бар сожгли. Тоже странная информация. Крылатое Королевство и так не очень любят, а если они еще и поджогами займутся, последние сочувствующие разбегутся. Впрочем, это их проблемы. Но информацию о видящих придется искать именно в Крылатом Королевстве, там видящих больше всего. Вася глубоко вдохнул и сел на стул перед линзой передатчика. Предчувствия у него были не очень. В принципе, они и не могут быть хорошими, но вот трогать Крылатое Королевство совсем не хотелось. Жалко, что выбора особого нет. Не к торговцам же обращаться. У них разве что список убитых найти можно будет. И чем им видящие так не нравятся? Кончиками пальцев коснуться линзы, подождать пока она зафиксирует форму и перестанет дрожать, а потом задать вопрос, или сказать кодовое слово, можно даже название фильма, если ищешь именно его, или имя человека, но здесь уже нужно знать, где он находится, иначе рискуешь найти совсем не того, кого хотел. Первая ступень настройки звук голоса, вторая, настройка на полученную информацию, третья настройка на направление мысли, на образы, которые сопутствуют произнесенным словам. — Видящие, — сказал Вася. Крылатое Королевство. Образ бога похожего на Стаса, шелест волн, люди похожие на музыку, каждый со своим звучанием и шепот похожий на крик. Страх и понимание одновременно. Мир, застывший в ожидании и вселенское спокойствие внутри, которое вряд ли кто-то заметит за огнем внешних эмоций. Первыми появились имена. Тысячи и тысячи имен, бесконечные списки. Выхватить какое-то одно Вася просто не успевал. Они мелькали, менялись, перетекали друг в друга. — События, — сказал Вася попытавшись сосредоточиться на самом первом в списке имени. Странно, но получилось. Имя, дата, событие, опять дата, опять событие, еще дата... Вася удивленно моргнул. Обладателя этого имени следовало с самого начала упечь в психушку, а не дожидаться, пока он зайдет настолько далеко, что протаранит пассажирский корабль. Следующее имя. Опять похожая история. Следующее. Следующее. Следующее. Да что ж это такое? Может вилаж не зря видящих убивают? Где-то на тридцатом имени Вася наткнулся на переломный момент. Нет, обладателя этого имени не упекли в психушку, просто, он смог совладать со своим даром и догадался попросить помощи. Дальше истории разрушений перемежались успешным обучение, пока стало совсем не интересно. Сумасшествие перестало преследовать видящих Крылатого Королевства. Занимательно, конечно, но не совсем то, что хотелось найти. — Что такое видящие? Попытаться удержать образ и добавить непонимания смешанного с желанием понять. Линза передатчика заполнилась белой бесконечной пустотой. Информация отсутствует. Да, конечно, отсутствует. Скорее доступ к этой информации отсутствует. Учили же они как-то своих видящих, значит должны знать, с чем имеют дело. Зря некий Василий Дрозд в свое время занимался ерундой на лекциях програмеров. В результате даже начальных навыков работы с подобной техникой не было, не говоря уже о взломе. А если попытаться поискать обходной путь? Или порыться среди информации, не имеющей прямого отношения к заданному поиску? Как бы еще сформулировать, что именно требуется? А главное, как это почувствовать. С образами точно проблемы будут. Сложно представить то, о чем имеешь весьма смутное представление. Чем вообще отличаются видящие от остальных людей? Судя по всему, они часто сходят с ума, не менее часто что-то разрушают. Еще Стас что-то про наркотики говорил. Дольше незамеченным протянул. Значит, наркотики ускоряют процесс. Как бы это все связать воедино? Может попробовать ассоциативные цепочки. Перепрыгивать от одного к другому, вдруг выйдешь куда надо. Тот еще бред, конечно. Вася помассировал виски и растерянно уставился на ждущую его решения линзу передатчика. Интересная штука, оказывается. Найти можно все что угодно, если точно знаешь, что ищешь. А раз знаешь — зачем искать? Может проще у Альдо спросить про видящих? Вдруг расскажет? Если знает, конечно. На что надежды мало. — А чем видящие занимаются? — спросил Вася у потолка. — Судя по моему опыту, видят нечто похожее на галлюцинации и могут вывести на чистую воду волей идущих, кажется. Наркотики, галлюцинации, видения, странные сны. И ощущение такое, словно время перестало существовать. А еще, если сделать шаг в сторону, можно стать совсем другим человеком. Настолько другим, что даже родственники засомневаются при встрече он это или просто похожий на него парень. Это Вася чувствовал. Сделать шаг в сторону и то, что было только что важным, навсегда для него умрет. Странное чувство. Бред какой-то. Передатчик неожиданно мигнул, среагировав непонятно на что и начал выдавать информацию. Вася успел уловить только что-то о замене личности. Пришлось сосредоточиться и разобраться, что бы это значило. — Замена личности. Назад. Ага. Что-то про актеров. Довольно длинные рассуждения, из которых отношение к видящим имеет только утверждение, что из них актеры получатся аховые. Они не играют роль. Они становятся персонажем и вернуться в предыдущее состояние не могут. Личность меняется полностью. Странно. — Получается, если я захочу стать наследным принцем чего-то там, мне для этого нужно всего лишь убедить себя, что я и есть он? Даже звучит непонятно. Еще нужно будет как-то убедить в этом всех остальных. Интересно, как? Ходить и говорить всем знакомым заказанного принца, что я просто сделал пластическую операцию, всего тела? А внешность почему такая невзрачная? Так я же самодур и чувство юмора у меня странное. Дамс. Бред какой-то. Опять. Что же с этими видящими не так? Если посмотреть на само название, они должны что-то видеть, что-то ценное, иначе, зачем Крылатому Королевству так ревностно беречь эту тайну? Вася почесал макушку и задумался над собственными видениями. Вообще, то, что он видел галлюцинации или нечто иное? Если галлюцинация, то почему не зеленые крокодилы с крылышками? Так было бы интереснее. Неужели у него совсем нет воображения? А если не галлюцинации, то что? — Пояснение. Видения. Не галлюцинации. Нарастающий шепот-крик и мир, который меняется с каждым ударом сердца. А еще тепло в кончиках пальцев, тепло, способное защитить. Линза моргнула, перенастраиваясь и начала что-то показывать. Светлое помещение, пятеро подростков и мужчина, который что-то увлеченно этим подросткам рассказывает. Вот только язык опять непонятный. — Перевод! — нетерпеливо потребовал Вася. — Вы должны понимать, что то, что вы видите, не имеет никакого отношения ни к прошлому, ни к будущему, — послушно перевел передатчик, игнорируя тот факт, что мужчина все еще говорит и его перевод безнадежно запаздывает. — Точнее, к прошлому отношение имеет, ведь личность формируется на основе того, что с человеком уже произошло. Но разобраться в этом довольно сложно, да и не нужно. А вот будущего вы точно не увидите. Могу вас заверить, что видеть вы будете одних и тех же людей совершенно по-разному и учиться разбираться в том, что вы увидели, вам придется самостоятельно. В этом вам, к сожалению, никто помочь не сможет. Вы просто должны понять, с чем у вас ассоциируется то, что вы увидите, это и будет правильный ответ. — изображение мигнуло и погасло, а переводчик задумчиво добавил. — Главное не утонуть и не начать лепить из себя нечто, что может вам показаться идеалом. Вы рискуете запутаться в образах и перестать понимать, что вообще происходит. Оно того не стоит. В любом случае, то, что вам кажется идеальным, человеку, которого вы из себя создадите, таковым не покажется. Он тоже захочет себя изменить. Это бесконечная дорога. И ни к чему хорошему она не приведет, — голос умолк. Вася тряхнул головой и попытался осмыслить услышанное. Если это имело отношение к видящим, то он попал. Самостоятельно в таком разобраться нереально. Даже имея такую подсказку. И что значит «не утонуть»? Где? В чем? А главное, что делать по-прежнему непонятно. Оказывается, быть чьим-то подчиненным совсем не плохо. Столько вопросов сразу отпадает. Командир примет решение, отдаст приказ, а подчиненному только и останется его выполнить, или не выполнить, тут как получится. Думать — зачем, для чего и что делать дальше, не требуется. Интересно, избавиться от своего дара как-то возможно? Хотя, уже поздно. Смысл избавляться, когда неприятности с ним связанные уже получил. Раньше нужно было побеспокоиться. Вася вздохнул и внимательно посмотрел на линзу передатчика. Ни одной стоящей идеи о том, как заставить эту штуковину выдать необходимую информацию, так и не появилось. Рыться среди обрывков никому не нужной информации больше не хотелось. Бесполезно все. Вопросов больше, чем ответов. Хоть бери и штурмуй представительство Крылатого Королевства. Может они будут настолько ошарашены этой идиотской выходкой, что радостно расскажут все, что необходимо знать о видящих, если хочешь к этим видящим присоединиться, а не закончить свое существование, протаранив никому не мешавший спутник дальней связи. Кажется, Стас даже говорил, что у ангелов можно попросить политического убежища. Теперь бы еще придумать, как до этого представительства добраться. Попросить у Альдо его браслеты? Ах, да, они не сработают, хозяином они выбрали эльфа, никого другого слушаться не станут. Упаковаться в коробку. Попросить Асано перевязать ее красным бантом и доставить в представительство Крылатого Королевства? Маразм. Послать эльфа в представительство, чтобы рассказал печальную историю видящего с земли? В представительстве всплакнут, проникнутся сочувствием и вышлют охрану, которая поможет страдальцу дойти до того, у кого можно попросить политического убежища. Как-то слабо верилось, что все будет именно так. Воображение живенько нарисовало несколько не столь радужных сценариев и думать об этой возможности резко перехотелось. Замаскироваться как-то? Тоже не поможет. Если за гостиницей следят круглосуточно, незнакомая личность, ростом с ожидаемого пилота их точно заинтересует. А стоит им приглядеться и маскировка от узнавания не спасет. Вот так всегда. Столько друзей, знакомых, должников и просто хороших людей, а как только появится реальная проблема, решать ее приходится самостоятельно. Закон жизни. Интересно, где носит великолепную троицу? Вот им наверняка не скучно. И проблемы у них попроще. Наверное. Вася уныло посмотрел в окно и уселся на свой диванчик. Ненормальная ситуация. Всего несколько дней назад самой большой его проблемой был сын адмиральши, который наверняка очень обиделся на подростковую выходку. Казалось, хуже ничего случиться не может. Зря казалось. Может, еще и как. Все познается в сравнении. Складывается впечатление, что какую-то высшую силу вконец разозлили Васины жалобы, и она решила продемонстрировать, что у понятия хуже вообще нет пределов, и у судьбы всегда найдется яма еще глубже, из которой выбраться будет еще сложнее. Может пора перестать жаловаться на собственное невезенье и попытаться что-то сделать вместо того, чтобы послушно котиться под горку. Интересно, что? В этой чертовой гостинице можно только сидеть и надеяться, что вилаж не рискнут ее штурмовать. Не с Васиным везеньем надеяться. Нужно придумать, как из нее выбраться и куда после этого пойти. Срочно. Вот как ползу, так и отражаю!
Ник Мелешь. Раз тишодец, два тишодец, три тишодец.
— Вот ты где, — удовлетворенно сказал Ник, прикрывая стаканом лицо. Условный рефлекс. Если мальчишка эльф его заметит, то прятать физиономию за стаканом бесполезно. Забывчивостью эльфы не страдают, а забыть человека, который застукал на станции переброски и угрожал пообрывать ноги вообще проблематично. Тем более, если у человека и без того внешность запоминающаяся. — Так я и знал. Во что ты, сволочь малолетняя, опять влезла? Можно себя поздравить, логика не подвела. Вычислить человека с хамелеоном, у которого Мич мог попросить помощи, было совсем не сложно. Таких людей оказалось не много, точнее один. Родственничек. То, что рядом с этим родственничком оказался странный тишодец одно время ошивавшийся чуть ли не в спальне Исаэль Корды, стало дополнительным бонусом. Императрица на его счет молчала, делала невинные глаза и загадочно рассуждала о том, что все могут ошибаться. Еще она имела наглость заявить, что на счет того, каким образом ее флот в целости и сохранности сбежал из общей свалки в Треугольнике Такана, Мич тоже немного ошибся. Ага, аж два раза. Именно в этом Ник предпочитал верить именно Мичу, каким бы болваном он ни был, а не изображавшей святую невинность рыжей девчонке. Действия одного тишодца запросто просчитает другой тишодец. Девчонке не помешало бы об этом узнать заранее, чтобы не пришлось так нелепо врать. У тишодцев мозги как-то по-особенному устроены. Вычислить местоположение эльфа оказалось сложней. Эта сволочь прибыла на планету в качестве туриста, причем не в составе группы. Откуда прибыла, черт его знает. Билет он купил на каком-то полузаброшенном острове, большущей станции некогда входящей в состав граничных маяков давно канувшего в историю человеческого созвездия. Там тоже туриста изображал, наверное. Как он туда попал вообще загадка, возможно, уговорил кого-то подбросить. Безмозглый идиот. Спасай таких потом. Ник глубоко вдохнул. Пришлось собирать слухи. Самым наглым образом влезть в чужую личную переписку, стыд и позор. Читать восторженный лепет каких-то девиц озабоченных охотой на экзотику. Но в конце, получилось вычислить, где именно мальчишка чаще всего попадался на глаза этим девицам. Вон он вышагивает. Улыбчивый такой. Если честно, Ник даже себе не мог объяснить, для чего этот эльф ему так срочно понадобился. То ли дар требовал, то ли делать было настолько нечего, то ли Мич раздражал. Оказалось, оно того стояло. Один из спутников мальчишки — парень похожий на азата, правда, вряд ли имеющий отношение к Крылатому Королевству. Какой-то он дерганный. Второй — странный тишодец. Очень странный. С виду самый обычный. А вот по ощущениям… Во-первых, в нем не чувствовалось той принадлежности, по которой можно было сразу понять живет этот парень на родной планете, шастает по метеоритам, мечтая разбогатеть, или доводит ни в чем не повинных жителей других миров до белого каления. Он словно был совершенно чужим. Во-вторых, парень очень сильно чего-то боялся, а чтобы испугать тишодца надо очень сильно постараться. И он был пустой. Без привычных для тишодца эмоций бьющих фонтаном. То ли он научился настолько себя контролировать. То ли что-то эти эмоции прятало. Дальше предположить можно было все что угодно. Если эмоции контролировались, то непонятно, почему он ослабил контроль страха. Если что-то прятало, то страх должен быть гораздо сильнее любых других эмоций, а это уже начинало пугать Ника. Тишодца невозможно настолько напугать, чтобы страх стал сильнее остальных эмоций, они все поголовно обезбашенные. Увидеть опровержение этой истине разгуливающее по этому городу, по меньшей мере странно. Словно специально явился. Собственно, почему словно, тут половина так называемых туристов ошивается совсем не случайно, а этот тишодец и подавно. Если он чей-то шпион, это еще полбеды. Мало ли за кем из своих потомков тишодская община не уследила, вот и появился ребенок где-то на стороне, о котором они даже не подозревают. Но на шпиона парень не тянул. Слишком внимание привлекает, а шпионам этого лучше избегать. Во что же рыжая императрица умудрилась всех втянуть? И знает ли она, чего именно боится ее помощник? А если знает, скажет? Упрямая стерва. Хотелось схватить ее за плечи и вытрясти всю правду. Если она ее знает. Что тоже не факт. Тишодцы, они на любые глупости способны, особенно испуганные. За это их Ник и не любил. Сами-то они выплывут, а всех остальных утопят запросто. Ник покачал головой и решил, что обязательно проследит, чем занимается эта странная компания. Исаэль переживет, у нее и так телохранителей больше чем нужно, еще и лучевик под подушкой. Исполнять ее капризы Ник не нанимался. Тишодец важнее. Приняв решение, Ник кивком головы позвал официантку, расплатился за нечто ошибочно принятое за чай со льдом и, изобразив на лице безмятежность типичного зеваки, пошел за целенаправленно куда-то шагавшим трио. В то, что его заметят, Ник не верил. Заметить ангела можно только тогда, когда он хочет быть замеченным или не ожидает, что его кто-то может узнать, а если не хочет, то никто внимания не обратит. Промелькнет какая-то высокая фигура в поле зрения, и что, мало ли вокруг высоких фигур? Нужно всего лишь стать неинтересным и разрешить всем вокруг прочувствовать эту эмоцию. Как это происходит, он так и не разобрался, просто знал, что это возможно и пользовался. Эмпатия какая-то, замешанная на даре. А за тишодцем проследить следовало. Странный тишодец был чем-то опасен.
— И что тебе нужно? — спросил Мич, глядя на Ника с таким любопытством, словно к нему явилось поговорить нечто даже отдаленно не похожее на человека. Какая-нибудь говорящая амеба, если не что-то похуже. Этого следовало ожидать. Ник сам никогда не думал, что решит добровольно просить помощи у этого парня. Слишком уж личность, неординарная. К сожалению, более подходящей кандидатуры на роль помощника он так и не нашел. Все заняты настолько, что их в ближайшем будущем придется откапывать из-под горы свалившихся на их головы дел. А у Мича мало того что работа творческая и необременительная, так еще и куча подчиненных дурью мается. — Понимаешь, я тут случайно наткнулся на твоего родственника. Эльфа, — решил начать издалека Ник. — Он опять что-то взломал? Мич рассеяно улыбнулся и, судя по взгляду, перевел Ника из амеб во что-то многоклеточное. — Нет. Просто ходит по городу в странной компании. Ты у него не спрашивал, что он здесь делает? — Неа. Бессмысленно. Либо все равно ничего интересного не скажет, либо соврет. А что за компания? — Да так, — как бы потактичнее рассказать одному тишодцу о том, что заподозрил в подготовке большой пакости другого? Они посторонним за своих соотечественников горло готовы перегрызть, а тут какие-то невнятные предчувствия подкрепленные способностью прятать от видящего свою суть. Почти полностью. Только страх и видно. — Первый, судя по всему, один из тех пилотов, которых ты к кому-то там пристроил. — Один? А второй не пилот? Подожди, я запутался. Пилоты ведь должны быть где-то рядом с сыном адмиральши. — Вот, — сказал Ник. — Ты, случайно, не знаешь, как этот сын выглядит? — Только из чужих разговоров — И тебя любопытство не мучило? — не поверил в это странное открытие Ник, нелюбопытный тишодец такая редкость, которую пока никому увидеть не удавалось. — Мне было не до того, — честно признался Мич. — Понятно. А как этот сын должен выглядеть, если верить разговорам? — Ну, мелкий блондин, нахальный, вредный и умный. — Ага, — сказал Ник. Оказывается сынок у земной адмиральши очень подходит под описание типичнейшего тишодца. А если учесть одного из пилотов, то это почти наверняка он и есть. Интересно, куда он дел второго пилота? — Так вот, второй спутник твоего родственника невысокий блондин, похоже, тот самый адмиральский сынок. Но проблема не в этом. Проблема в том, что он тишодец и чего-то боится. Мич громко фыркнул. — Ник, не хочу тебя огорчать, но я тоже тишодец и тоже умею бояться, как мне не прискорбно в этом сознаваться. Инстинкты. От них никуда не денешься. Вообще, страх выживанию способствует, если ты не знаешь. — Да, да, инстинкты, — растеряно подтвердил Ник. Как же ему объяснить. Если сейчас начнешь с ним ругаться, этот упрямый тишодец откажет в помощи из принципа. Даже, если самому будет интересно — откажет. — Кроме страха в этом тишодце еще что-то интересное было? — спросил Мич. Вряд ли решил помочь собеседнику наводящими вопросами. От него дождешься. — Было, — сказал Ник. — Точнее, не было. Кроме страха я ничего в нем не увидел. — В смысле? — Ну, ты же не видящий, как тебе объяснить? — А ты попробуй. Попробуй. Объясни слепому, что такое свет, а глухому, что такое музыка. Самому нужно увидеть, услышать, почувствовать. — Ладно, попробую, — вынужденно согласился Ник. — На самом деле все видящие видят по-разному. Это ведь скорее образы, созданные нашим сознанием, чем реально существующие вещи. То есть, они существуют, но не в зрительной плоскости. — дожился, лекцию этому безалаберному тишодцу читает. — Так вот, эмоции для меня различаются по -цветам. Радость зеленая, насмешка фиолетовая, страх синий. Понимаешь? — Мич кивнул головой. Может действительно понимает? — У этого парня был только синий цвет. Один сплошной синий. Яркий такой, интенсивный. Смотреть на него больно. И все, больше ничего не было. Ни эмоций, ни черт характера, ни знаменитого тишодского упрямства. Пустота и синий цвет, представляешь? — Представляю слабо, но, кажется, я понял, что ты хочешь сказать, — Мич невесело улыбнулся. — Страх ведь не может перекрыть абсолютно все. Значит, перекрыло что-то другое. А страх настолько сильный, что это другое его не удержало. Не зря его Лейкен хвалит. Умный мальчик. — Вот, — подтвердил Ник. — Мне всегда казалось, что настолько тишодцы бояться не умеют. — Опять ошибаешься, — Мич мотнул головой и уставился себе под ноги. — Однажды я так боялся. Я тогда умирал. Переднюю обзорку сорвало, меня зажало прямо в кресле, попутно переломав половину ребер и правую ногу. В общем, было больно. А я сидел, слушал, как из рубки со свистом уносится воздух. Пытался понять цел ли комбез, или я могу уже прощаться с возможным потомством, меня ведь кроме этого комбеза ничто не защищало. Раз тридцать высчитывал, на сколько мне хватит воздуха. Пытался себя убедить, что меня успеют спасти, я же звал на помощь, всех подряд, начиная от ангелов и заканчивая моей ветреной мамой. И боялся. Собственно, я пытался делать все, что мне приходило в голову, только бы заглушить страх. Этот страх такой унизительный, чувствуешь себя чем-то таким, жалким. У меня не получалось. Вот так вот. — Ага, — зачем-то сказал Ник. Сочувствия Мич точно не примет. Он даже не потребовал отстранить от полетов веселую компанию, которая забыла его вместе с поврежденным кораблем, хотя имел полное право и ему бы не отказали. — Считаешь, этот парень тоже боится, что вот-вот умрет и никто ему не поможет? — Не знаю. Я просто сказал, что тишодца можно напугать. Важна сила воздействия. Больше всего мои соотечественники боятся ситуаций, в которых от них ничего не зависит. Как бы они не барахтались, все будет, как будет и их усилия ни на что не повлияют. — Думаю, таких ситуаций боятся не только тишодцы, — сказал Ник. Чувствовать себя беспомощным и не способным самому себе помочь та еще радость. Интересно, что именно напугало адмиральского сына? С виду, довольно самоуверенный парень. И, еще один интересный вопрос, зачем он прилетел на эту планету? — Мич, ты случайно не знаешь, что сын Шутейко здесь делает? — Знаю. Он же от Глубины представитель. Кажется, эта веселая организация решила проучить парочку центральных созвездий позарившихся на деньги этой организации. На самом деле, он занимается почти тем же, чем и я. Создает очень много шума. Пытается заставить кого-то занервничать и натворить глупостей. Одновременно подтверждает готовность Глубины кому-то там помочь. Шутейко говорила кому, только я не помню. О, еще один интересный фактик, я его у наблюдателей от помощника адмиральши выловил. Стас Шутейко сразу после прилета разговаривал с дядей нашей рыжей императрицы. Самое странное, что разговаривал о любви, точнее пытался убедить беднягу, что Исаэль его вовсе не любит. То есть, адмиральского сына не любит, а не дядю, на счет дяди у меня сведений нет. Странный такой разговор, я прослушивал несколько раз. По-моему, весь этот разговор с подтекстом, только я не знаю с каким. Я Луне все это написал, почитай, если интересно. — Почитаю, — согласился Ник. — Мич, у меня к тебе просьба. — Ого. Целая просьба! И просиял, словно действительно обрадовался, что раздражавший его коллега по «Мутной Воде» снизошел к просьбе. К сожалению, Ник его слишком хорошо знал, чтобы во что-то подобное поверить. Скорее поверит, что Мич уже начал прикидывать, как бы доказать коллеге, что любые его просьбы изначально бессмысленны. — Целая, целая. Давай я тебе сначала объясню, откуда взялась идея о чем-то тебя просить, — нужно собраться с мыслями и сразу рассказать все четко, понятно и убедительно. Второго шанса точно не будет. Не в этом случае. — Рассказывай. Должно быть интересно. Готовность слушать и невиннейшее выражение лица. Такой себе херувимчик в кресле. — Думаю, ты знаешь, что сейчас на все наше представительство из людей, имеющих право принимать хоть какие-то решения, относительно свободны только двое. Один из них я, второй ты. Остальные слишком заняты маскировкой того факта, что Седьмая Империя практически стала частью Крылатого Королевства. Мич присвистнул, похоже, рассказать об этом знаменательном событии ему забыли. — Кажется, я начинаю понимать, зачем мне дали это странноватое задание, — сказал он. — Ну, да, наверное. С нами и так не особо стремятся налаживать отношения, а сейчас большинству вообще не до нас. Они практически на осадном положении. Думаю, твои подчиненные с успехом отпугнут самых стойких доброжелателей. — И с таким же успехом привлекут недоброжелателей. Я бы точно заинтересовался, почему этой развеселой компании попустили вожжи. Может у меня и паранойя, но выглядит подозрительно. — Об этом можешь не беспокоиться, — отмахнулся от паранойи Ник. — Во-первых, твоя компания всего лишь самый шумный из отвлекающих факторов. Во-вторых, официально Исаэль Корда пыталась нас натравить на вилаж, даже какие-то доказательства их сотрудничества с Белыми Братьями передала. Луна сейчас бурно эти факты проверяет, Корде ответа не дает, а я якобы присматриваю за императрицей, чтобы она чего-нибудь не выкинула, прикрываясь нашей несуществующей помощью. И все это на виду. Уверен, искать будут что-то закопанное поглубже. — Понятно. Любители раскопок, — сказал Мич, чему-то улыбнувшись. — Значит, мы с тобой наименее занятые, поэтому должны дружить. — Примерно так, — покладисто не стал спорить Ник. — Теперь вернемся к испуганному тишодцу. Он меня заинтересовал. Не знаю чем именно, но с ним что-то сильно не так. Что-то в его поведении выбивается из общей картины, я пытался проследить, чтобы понять что, но меня засекли. А еще я почему-то уверен, что в поведении тишодца быстрее всего разберется другой тишодец. — То, что быстрее, это да. А вот на счет засекли… Кто и как мог засечь ангела? — Не уверен, но у адмиральского сына есть скрытая охрана. Ну не может же он на самом деле злить сильных мира сего без страховки. На самоубийцу парень совершенно не похож. Вообще, надо разобраться, как обычно действует Глубина, что-то они мне не нравятся. — Ты не отвлекайся. Как тебя засекли? — Не знаю. Я их не заметил, да и не стал никого искать, чтобы не привлечь еще больше внимания. Просто в какой-то момент понял, что меня кто-то видит и следит за моими действиями. А это очень странно. Случайно меня заметить не могли, здесь нужно приложить много усилий и знать, что искать. — Понятно. А я чем помочь могу? Меня заметить гораздо проще. Ник улыбнулся. Идея конечно немного сомнительна, но что-то лучше вряд ли кто-то сможет предложить. И тишодцам такие идеи обычно нравятся. — Можно сыграть в случайность. — Во что? — Мич, у тебя же почти три десятка подчиненных, а этот город сравнительно небольшой. Всего то и нужно раздать твоим ребятам записывающую аппаратуру из разряда туристической, она вряд ли сильно привлечет внимание, и отпустить гулять по городу, не толпой, а по несколько человек. Кто-нибудь обязательно наткнется на сына Шутейко. Следить за тишодцем мы не будем, нужно только снимать, если он сам появится в поле зрения. А потом пытаться понять, что мне настолько в нем не понравилось. — Ага, — сказал Мич. — Может получиться. — и загадочно добавил: — Это будет весело.
Насколько это будет весело, Ник понял уже через двадцать минут. Соединение ласточки дружно таращились на предложенную аппаратуру и делали вид, что ничего подобного раньше в руках не держали. Они же военные. Военные до подобных игрушек не снисходят. Это гораздо ниже их достоинства. — Что нам с этим делать, — брезгливо коснулась кончиком пальца к чехлу семейной камеры рыжеватая девчонка. — Семейные хроники снимать, — сказал ее улыбчивый комдор. — И семейка такая, необычная. Просто прелесть, а не семейка. Два пилота с Земли, один предположительно тишодец, тоже с Земли, как ни странно, а на десерт один малолетний эльф, бестолковая личность, которая вечно влипает во всякую пакость. Невезучий он какой-то, если подумать. Но это к делу не относится. — Где нам эту семейку искать? — подозрительно спросила девчонка. Описание семейки ей не понравилось. Остальные ее в этом поддержали и невнятно загудели. То ли необычную семью обсуждали, то ли странности комдора, которых у него многовато как для такого мелкого человека. — А вот это самое интересное, — обрадовал ее комдор. — Ищите где хотите. Наткнуться вы на них можете только случайно, в ходе выполнения других задач. Следить за ними и преследовать нельзя, вас сразу засекут. Снимайте, только пока они в поле вашего зрения. На счет «как выглядят?» сходите к Ниночке, эта добрая девушка раздаст вам портреты. Но постарайтесь ее не отвлекать, она очень занятой человек. Да, Амика эту семейку уже видела, ей никуда ходить не надо. Все понятно? — Нет, — фыркнула девчонка. Самая общительная она здесь, что ли? Или ее команда выбрала на роль переговорщика с комдором? — Зачем нам это нужно? — Вам? — изобразил удивление Мич. — Вам не нужно. Это нужно мне. А так как я по-прежнему ваш комдор, вы сейчас схватите камеры и со счастливым видом займетесь съемкой. Поверь, изображать туриста совсем не сложно. Даже вы справитесь, если приложите усилия. — Но… — Боишься, что не справитесь? — спросил комдор. — Или задание опять не нравится? Так с жалобами по-прежнему к Люку Домино, в письменном виде. Я уже говорил. Пора запомнить. — Гад, — сказала девчонка и гордо отвернулась. — Домино? — ошарашено спросил Мич. — Да ты что, святой человек. Столько времени вас терпит и до сих пор не потребовал перевести вас куда-нибудь подальше от него. Ему памятник пора ставить, как воплощению терпеливости. Девчонка фыркнула, схватила камеру и отошла к стене. Желание разговаривать с комдором у нее пропало. — Еще кого-то что-то интересует? — спросил Мич. — Если нет, разобрали оборудование и вперед знакомиться с достопримечательностями этого славного города. Не забывайте вести себя естественно, у вас это неплохо получается. И еще, присмотрите какую-нибудь широкую улицу, где народа побольше. Завтра она нам понадобится. — Зачем? — настороженно прозвучал мужской голос. — Вот завтра и узнаете, не хочу портить сюрприз, — Мич выдал такую многообещающую улыбку, что заподозрить сюрприз в чем-то хорошем шансов ни у кого не осталось. Несколько голосов с готовностью озвучили, где они видели сюрпризы, но камеры взяли все. Странно. На словах они протестуют, а приказы выполнять не отказываются. К чему бы это? Ник проследил как соединение «Ласточки» растерянной толпой исчезает за дверью и повернулся к Мичу. — Любят они тебя. — Ага, я заметил. Не поверишь, но до сих пор никто так и не рискнул на меня жаловаться. Я столько усилий приложил, а они повопят, побормочут и расходятся. Может, Домино беспокоить не хотят? Все-таки бывший фурия. А у них такая репутация, сам знаешь, неуравновешенные личности. Ник хмыкнул. Вряд ли ребята боятся репутации фурий. Скорее не уверенны, что Мичу станет хуже от того, что начальство ним будет недовольно. Он уверен в своей правоте, это сразу чувствуется, и он не уверен, что ему хочется оставаться комдором, что тоже для любого наблюдательного человека не секрет. И подход к подчиненным у него совсем не педагогичный, неохота ему кого-либо воспитывать. И на чужое о себе мнение ему начхать. А уговаривать и пытаться понять? Это вообще не свойственно тишодцам. У них даже к собственному потомству подход как у родителей птиц, решивших, что птенцам пора становиться на крыло. Выпихнули в мир, а там уже проблемы птенца — полетит он или нет. Так почему же у отдельно взятого тишодца должен быть другой подход к взрослым и давно самостоятельным людям? Для него они подчиненные, а не воспитанники. Следовательно, его задача раздавать указания, их задача эти указания выполнять. Как, это уже на их усмотрение, творческий подход тишодцы любят. Интересно, как скоро воронье гнездо сообразит, что именно с этим комдором у них свободы больше, чем с любым другим? А свобода предполагает ответственность. Если никто не контролирует каждый шаг, то за эти шаги отвечает только тот, кто их делает. — Да, кстати, чуть не забыл, — Мич посмотрел на Ника и потер пальцем переносицу. — Просвети меня неразумного, сделай одолжение. Я тут думаю, думаю и никак не могу придумать внятный мотив, чтобы скрывать заключенную договоренность с рыжей императрицей. Насколько мне кажется, даже в лучшем случае долго такое скрывать не получится. Тем более, подданные Корды получили возможность требовать помощи. Не думаю, что все настолько глупы, чтобы не связать эту помощь с известными всем законами. Вот я и не понимаю, для чего столько усилий? Неизбежное все равно произойдет. Философ, чтоб его. — Официально Исаэль получит договор о взаимопомощи, — сказал Ник. — Еще одна дымовая завеса, которая тоже скоро начнет трещать по швам. — отмахнулся Мич. — А потом этот договор расширится, — сказал Ник. — До каких пределов? — До любых возможных. Будем тянуть время, пока будет получаться. Так больше шансов, что большинство будет выжидать, чем все закончится и не лезть в наши дела. Доказывать свою силу утомительное занятие. Ловить на своей территории разнообразных любопытствующих все-таки легче. Можно даже какую-то информацию не соответствующую действительности подбросить. — Ага, считаете, что все постепенно привыкнут и не станут возражать, — сказал Мич. — Моя паранойя думает, что это бред. Но, на то она и паранойя. Ладно, есть у меня одна идея. — Идея? — Да, идея. Ты же хочешь узнать, кто тебя заметил, когда ты пытался следить за нашим предположительно тишодцем? — Не отказался бы, — честно признался Ник. А кто откажется? Непонятное может оказаться враждебным, поэтому лучше его перевести в разряд понятного. — Отлично, — Мич улыбнулся и порывисто встал со своего кресла. — Тогда мы идем знакомиться с моим родственником. — Родственником? — у Ника было стойкое ощущение, что от родственников этого парня лучше держаться как можно дальше. — Не переживай. Этот родственник гораздо лучше, чем Альдо, он тебе обязательно понравится. — Мич светился оптимизмом и верой в лучшее. — Он сможет нам помочь, уверен. Попробуй сам применить логику и все поймешь. — Что пойму? — спросил Ник. — Что заметить тебя мог только тот, кто смотрит сверху. Знаю я ваши фокусы. В упор точно не увидишь. Но вот когда перед глазами цельная картинка, очень даже может получиться. — Корабли на орбите планеты, — сказал Ник. Вот что за дурная привычка искать что-то новое и неизвестное, вместо того, чтобы сначала пройтись по списку давно изученного? Самомнение, чтоб его. Ник Мелешь столь велик, что ради него одного обязательно начнут изобретать что-то пока что неизвестное. А иначе никак, да. — Именно, — подтвердил Мич. — Уверен, кто-то глаз не спускает с адмиральского сына. Следовательно, мы можем попробовать этого кого-то вычислить. А у моего родственника есть подходящее для этого оборудование. — Ладно, идем. Убедил. В принципе, если относиться совсем непредвзято, Мич вовсе не плохой парень. А малолетний эльф не лучший представитель его родни. Не могут же там быть сплошные любители поисков приключений на пятую точку? Или могут? Мич от этих приключенцев недостаточно далеко ушел. Недостаточно для спокойствия окружающих. Хотя, кто бы говорил.
— Мич, куда мы идем? На самом деле, Ник уже понял куда, но не мешало уточнить. — К Ниночке, — подтвердил его худшие подозрения Мич. — Зачем? — уж точно не для того, чтобы предупредить девушку о нашествии подчиненных. Ничего подобного Мичу в голову прийти не может. — Чтобы связаться с моим родственником. Я же говорил. Ник не помнил, чтобы он говорил что-то подобное. Кажется, он предложил сходить к родственнику. Или нет? — Мич, где твой родственник сейчас находится? — Где-то над планетой, — равнодушное пожатие плечами. Конечно над планетой, а где же еще. Но, это не совсем то, что Ник хотел услышать. — Мич, меня интересует, чем твой родственник там занимается, класс корабля на котором он находится и во что может вылиться предстоящий разговор, если его подслушают. — Аааа, — Мич изобразил понимание, а потом задумчивость. — Корабль называется «Паутинка», знаешь такой? А мой родственник капитан на этом корабле. — и улыбнулся, покровительственно. Ник вздохнул. Он все-таки не представлял до сих пор масштабов происходящего. Если представительство страхует эта крепость в миниатюре, способная сливаться с окружающим пространством настолько, что найти ее можно только протаранив, то неприятности предвидели колоссальные. — Мич, если кто-то засечет твой разговор с родственником, не важно, узнает ли он, о чем говорили или нет, на маскировке корабля можно ставить крест. Его найдут. Тишодец улыбнулся. Насмешливо, так. Словно Ник сморозил очередную глупость. — А кто тебе сказал, что я буду разговаривать напрямую с кораблем? У Ниночки есть нестабильное зеркало, а на этой планете у кого-то передатчик «Быстрых линий». Вот. Мы попросим у Ниночки зеркало, встроим его в канал связи этого передатчика и спокойно поговорим. Я так с Лейкен общался, пока находился в представительстве землян. Хорошая штука это зеркало, жаль, что пришлось отдать. Я с ним почти сроднился. — Понятно. Задавать следующий вопрос сразу перехотелось. Доказывать, что Мич издевается бессмысленно. Может оказаться, что не издевается, а наоборот пытается помочь. Почувствуешь себя еще большим тупицей. Как же сложно с этим парнем разговаривать. Пришлось идти в гордом молчании и делать вид, что интересует невнятная роспись на стенах. Веточки, листики, цветочки. Иногда даже птички попадаются. Веселенькие стены. Как-то плохо сочетаются с репутацией жителей Крылатого Королевства. А какой рисунок подойдет больше? — Мич, что бы ты хотел нарисовать на этой стене? Тишодец посмотрел так, словно заподозрил в скоропостижном помешательстве. — Я бы их покрасил в светло-серый цвет. Или какой-то красивый камень наклеил. — Да, камень тут подойдет, — глубокомысленно согласился Ник. Мич хмыкнул, но от пожелания заняться ремонтом представительства в ближайшем будущем удержался. Зеркало Ниночка дала, даже не поинтересовавшись, для чего оно нужно. То ли Мичу настолько доверяла, то ли не хотела тратить время на расспросы. Потом нетерпеливо махнула рукой и буквально вытолкала посетителей за дверь, полностью проигнорировав заявление, что им нужно спокойное место, чтобы подключиться. Спокойное место пришлось искать самостоятельно. Гнали их везде. Возвращаться в расположение вороньего гнезда не хотелось. Выходить с зеркалом в сад было вообще верхом глупости. Так они и бродили по зданию, пока не наткнулись на пыльную, зато пустую и никому не нужную комнатушку. — Я быстро, — пообещал Мич, развешивая в воздухе ключи, похожие на монеты. — Сейчас только настрою. Нужные каналы я уже знаю. Ломать мы ничего не будем, просто воспользуемся одним из каналов связи, так что нас даже не заметят. Ага, вот оно. Воздух между ключами колыхнулся, покрылся рябью, медленно успокоился и превратился в зеркальную поверхность. — Вот видишь, — Мич кивнул на зеркало. — Несложная процедура. Ключи сами настраиваются. А тут даже прятаться ни от кого не нужно. — Мич, хватит тянуть время. — Скучный ты. Даже похвастаться не даешь. Коты должны быть более игривы, что ли. — Мич, — знал же что связываться с этим парнем плохая идея. — Ладно, — он повернулся к зеркалу и что-то быстро, тихо и невнятно забормотал. Пароль на доступ? Или просто очередное высказывание о помоечных котах? — Вот, знакомься, Олег Стужеца, он же Зима, он же капитан «Паутинки». По совместительству мой сколько-тоюродный дядя. Или дедушка? В общем, родственник. Ник подошел ближе к зеркалу и с любопытством посмотрел то ли на дедушку, то ли на дядю. Тишодец, кто бы сомневался? Очень опасный тишодец. Глаза внимательные, цепкие. Улыбка такая вежливая и ничего не значащая. Теплоты в этой улыбке еще меньше чем в его прозвище. Возраст неопределенный. — Ник Мелешь, — представил Ника Мич. — Временно бездельник, в очередной раз сбежавший от своих обязанностей. Хотя, в этом случае я его понимаю. Таскаться за взбалмошной девчонкой совсем невесело. Зато, он себе нашел занятие по душе и теперь нам требуется помощь. — Вам? — Олег Стужеца загадочно хмыкнул и одарил то ли племянника, то ли внука насмешливым взглядом. — Ага, нам, — с готовностью подтвердил Мич. — Он нашел себе довольно интересное занятие. А у меня есть свободное время и куча разгильдяев, которым тоже заняться особо нечем. Так что я решил поучаствовать. Интересно же. Вот как ползу, так и отражаю!
— С тобой все ясно, — Стужеца покачал головой и вернулся к разглядыванию Ника. — Какая помощь вам требуется? Ты же ангел. — Ангел, — подтвердил Ник, заподозрив, что это написано где-то у него на лбу. С виду ангелы ничем от не ангелов не отличаются, пока не начинают разворачивать энергетические структуры, ошибочно принимаемые за крылья. А видящим этот тишодец не был. Уж своего коллегу Ник бы сразу опознал. — Олег, ты же знаешь, что заметить ангела, когда он этого не хочет, практически невозможно, — приступил к переговорам Мич. — В том то и дело, что «практически» и «на практике», не совсем одно и то же. — сказал Стужеца, одарив Ника любопытным взглядом. — Если я знаю, как это умение обойти, то наверняка этот секрет известен не только мне. — Вот. Я о том же, — согласился Мич и широко улыбнулся. Восхищен догадливостью родственника? — Ник пытался проследить за одним человеком, а его заметили, представляешь? Не думаю, что заметил кто-то находившийся на тот момент в городе. Все-таки, мало кто носит в кармане сенсорный счетчик. Гораздо вероятнее, что заметил его кто-то находящийся вне планеты. Следовательно, за человеком, интересующим Ника, кто-то очень внимательно наблюдает. Возможно, это его охрана. Какой-то корабль, исполняющий те же функции, что и «Паутинка». А может и не охрана. — Понятно, — задумчиво сказал Стужеца. Он подергал себя за мочку уха, оглянулся на что-то за спиной, еще раз осмотрел Ника с головы до ног и задал вполне закономерный вопрос: — Почему вас так интересует этот человек? Мич вздохнул и посмотрел на Ника, предоставляя ему право самому рассказывать о своих подозрениях и выводах. — Он тишодец. Я в этом уверен. Тишодцев я ни с кем не спутаю. Я видящий, — сказал Ник. Стужеца хмыкнул и широко улыбнулся. — Тишодцев ты, похоже, не любишь. — Скорее опасаюсь, — сказал Ник. — Я всегда опасаюсь того, от чего можно ожидать всего что угодно и неугодно. Инстинкт самосохранения в действии. — Понятно. Значит, боишься того, что не понимаешь, чью реакцию не можешь спрогнозировать. Какой умный тишодец. Ник бы точнее свою нелюбовь к тишодцам описать не мог. Для него тишодцы были чем-то сродни стихии. С одинаковой вероятностью могут принести пользу, причинить вред, сделать что-то абсолютно бессмысленное и создать нечто похожее на стихийное бедствие. Лучше держаться подальше, целее будешь. — Наверное, — не стал вдаваться в подробности Ник. — Ладно, продолжай. Что с этим тишодцем не так? — благодушно разрешил Стужеца. Отношение Ника к тишодцам его забавляло. — Он землянин, что само по себе странно. Но это хоть как-то можно объяснить подделанными медицинскими картами. Его мама такое провернуть в состоянии. Героическая женщина с непростым характером. Гораздо больше меня беспокоит то, что он боится. Очень сильно боится. Мич, по его словам, так боялся только тогда, когда имел все шансы отправиться в загробный мир, не дождавшись помощи. — Чего он боится? — уточнил Стужеца. — Не знаю. Он представитель Глубины, так что ему по определению бояться нечего. На свете немного идиотов способных сцепиться с этой организацией. А портить отношения из-за какого-то мальчишки, который просто исполняет чужую волю и решения может принимать только в рамках определенного задания, вообще большая глупость. — Верные рассуждения, — согласился Стужеца. — Если он начнет делать что-то противоречащее указаниям, этим фактом сразу же заинтересуются. Собственно, это и будет сигналом к тому, что что-то пошло совсем не так и мальчишке требуется помощь. — Мне тоже так кажется, — Ник кивнул, похоже, у Мича способность сопоставлять факты прошита на генном уровне. Талант. Семейная особенность. Даже завидовать бессмысленно. — Вот я и не понимаю, почему он боится. Чего? Может, если мы поймем, кто именно за ним наблюдает и с какой целью, найдется и ответ на этот вопрос? Мне не нравятся испуганные тишодцы. Особенно, когда я не знаю что, их напугало. — Боишься, что он в любой момент может решить, что пора защищаться? — спросил Стужеца. Он стал очень серьезным. Улыбка пропала. — И это тоже, — согласился Ник, хотя до сих пор о том, что может выкинуть защищающийся тишодец не думал. — Но гораздо больше я боюсь, что мы дружно проморгали какую-то опасность. — Понятно, — капитан «Паутинки» задумался. — Попробую отследить всех интересующихся вашим тишодцем, у меня тут некоторые от безделья дурью маются. Как мне его найти? Ник посмотрел на Мича. Не посылать же капитана «Паутинки» за портретами к Ниночке. — А это совсем просто, — сказал Мич, изобразив виноватую улыбку. — Рядом с этим тишодцем Альдо. — Кто?! — не поверил Стужеца. — Мамин двоюродный племянник, — уточнил Мич. Стужеца растерянно присвистнул. Видать тоже был невысокого мнения об умственных и всех прочих способностях этого малолетнего вредителя. — Поймаю, отправлю на Вторую Северную в качестве курсанта. Может хоть там ему мозги вправят, — пообещал в пространство. — Давно пора. Вот что у вас за суицидальные наклонности? Откуда? — Не знаю, — Мич равнодушно пожал плечами. — У меня их не было. Я вообще внимание привлекал, если верить психологам. А если проанализировать мои попытки убиться, то легко можно понять, что шансов на это у меня было маловато. — Расскажи это кому-нибудь другому, — отмахнулся Стужеца. — Идите, лучше чем-нибудь займитесь. Свяжетесь со мной завтра. Может, что-то узнаю. — Ага, хорошо. Капитан «Паутинки» прервал связь. — Видишь, отличный же родственник, — сказал Мич, собирая ключи-монетки. — Отличный, — согласился Ник, наблюдая за тем, как он ссыпает зеркало в карман, застегивает его на молнию и легонько похлопывает сверху, чтобы ключи равномерно в кармане расположились и не так бросались в глаза. — Ты зеркало Ниночке возвращать будешь? — Не сейчас, — подтвердил его догадку Мич. — Ниночке оно ни к чему. А даже если понадобится, у нее их больше десятка. Зато нам оно нужно. Завтра точно понадобится. Не будем же мы каждый раз отрывать ее от дел? — Не будем, — кивнул Ник. С логикой у Мича точно все в порядке. Пускай играется. Это Альдо зеркало доверять нельзя ни в коем случае, обязательно куда-то влезет. А Мич если и решит заняться чем-то незаконным, сделает это так, что его даже не заподозрят. Если будет возможность попасться, он пробовать не станет. На такие неумные поступки Мич свои таланты никогда не разменивал и сейчас репутацией рисковать не станет. Умный, зараза. — Как думаешь, твои подчиненные уже что-то полезное засняли? — Кто их знает? — пожал Мич плечами. — Этим личностям в голову что угодно может втемяшиться. Возможно, до сих пор сидят где-то и думают о том, как бы мне страшно отомстить. Странные они. — Воронье гнездо, — Ник улыбнулся. — Ага, — Мич задумчиво почесал кончик носа. — Оно самое. Тащат к себе, что ни попади. Шумят. Временами ругаются. Спорят по любому поводу. И стараются сбежать, как только запахнет неприятностями. Видел бы ты, как они дружно отступали, когда я намекнул, что не мешало бы им всем найти свою форму и ходить в ней, как полагается порядочным военным. В итоге, нашли ее только трое. Все девушки. Аккуратнее они, что ли? Остальные скромненько признались, что не знают, куда ее засунули. Все время забываю сказать об этом Домино. Уверен, ему понравится. — Понравится, — подтвердил Ник. — Он тоже от формы не в восторге и вряд ли знает, где находится его комплект. — Да, кстати, Ник, ты не знаешь, какое у Домино звание? Он ведь не фурия уже. — Координирующий сектора, — выдал страшную тайну Ник. — Какого сектора? — Двенадцать дробь семь. — Во черт, — сказал Мич. — Надеюсь, мне туда не придется лететь. Мне там неуютно будет. — Кто знает? Если не обращать внимания на то, что Мич тишодец, начинаешь понимать, что он вполне приятный парень. С таким точно можно поговорить о всякой дребедени, распивая бутылку вина. Насмешливый, наглый и понимающий. Интересное открытие. Нужно будет над ним подумать.
Василий Дрозд. Вред от принятых решений.
— Придурок! Вместо того чтобы искать непонятную ерунду, нужно было изучить планировку города! Кретин! Идиот! Судьба в очередной раз выслушала Васины жалобы, на этот раз на скуку, и сделала так, чтобы скучать ему в ближайшее время не пришлось. Возможно, скучать не придется всю оставшуюся жизнь. Правда, осталось этой жизни недостаточно много, чтобы это удалось оценить по достоинству. Стас в очередной раз оказался прав. Вилаж следили за гостиницей и смогли подобрать подходящий для нападения момент. Куда делся в это время внутренний круг, Вася не понял. Да и не особо пытался понять. Кто-то вилаж некоторое время удерживал в коридоре. Этого времени хватило, чтобы верещащий на все лады передатчик замаскировал себя под узор на поверхности стола, а Вася отковырял пластину с потолка, влез на чердак и сообразив, что на место пластину поставить не сможет, рванул непонятно куда. Бежал он недолго. Чердак как-то совсем неожиданно закончился. Пришлось изучать все доступное зрению и рукам пространство на предмет какого-нибудь выхода. Он обязательно должен быть. Иначе смысла убегать из гостиницы нет. На чердаке найдут без особых трудностей. Спустя какое-то время, показавшееся Васе вечностью, он заподозрил, что побежал не в ту сторону. Бежать обратно не лучшая идея, там его уже ждут с распростертыми объятьями. Даже странно, что до сих пор не явились сюда. К счастью, прежде, чем он довел себя до паники, нечто похожее на выход нашлось. Лестница из металлических скоб, на какой-то непонятного назначения трубе, ведущая вверх и в темноту. Выбирать было не из чего, поэтому он полез вверх, красочно представляя, как вилаж с руганью прыгают вокруг трубы, а он шипит сверху, изображая рассерженного кота. Картина была яркая и веселая. Вася лез, хихикал, нащупывал в темноте скобы и надеялся, что они не закончатся на самом интересном месте. Вопрос о том, куда именно он лезет, его не волновал. Главное, подальше от вилаж. А там долезет и разберется. Надо ли говорить, что он зря об этом не подумал? Если бы подумал, возможно, рискнул бы искать другой путь. И возможно, это было бы совсем не плохим решением. Потому, что открывшийся наверху пейзаж совсем не радовал. В нем была только одна хорошая вещь — достаточное количество света. А все остальное могло понравиться только оголтелому экстрималу. До сих пор Вася себя к ним не относил. Теперь придется. Небо города оказалось сплошной иллюзией. Нет, где-то там над планетой оно существовало, но смотреть на него вряд ли кому-то захочется. Серое и нестабильное, похожее на кипящую неаппетитную бурду, которую кто-то помешивает огромной ложкой. Город от этого неба отделяла еле заметная пленка стационарного дис-поля, россыпи генераторов этой пленки, куча фильтров и целый лабиринт из лестниц, довольно узких мостиков, знакомых труб, спящих ремонтных роботов, непонятных платформ, светоуловителей и еще черт знает чего. Разобраться в этой мешанине не представлялось возможным. Спуститься по одной из труб казалось довольно глупым решением. Спустишься так прямо в представительство вилаж, вот им сюрприз будет. Сидеть здесь бесконечно, тоже невозможно. Без воды, еды, даже без сна. Кретинизм. Куда-то идти? А куда? На вопрос зачем, ответ был. Следовало уйти подальше от трубы, на случай, если кто-то полезет следом. Но вот, что делать потом? — Ладно, — сказал Вася сам себе. — Все не так плохо, как кажется. Здесь хоть тепло и воздух есть. А ведь могло не оказаться ни того ни другого. Так что ноги в руки и вперед с песней. С проблемами будем разбираться по мере их поступления. Прозвучало не шибко убедительно, но делать было нечего, пришлось идти. Шел Вася долго и упорно. Попутно радовался, что не боится высоты и представлял, как бы ему позавидовали любители экстрима. Мостики, как и полагается подвесным мостам вибрировали под ногами. Светоуловители и роботов он старался обходить как можно дальше. Первые были с виду хрупкими и неспособными выдержать его вес. Вторые могли проснуться и как-то неадекватно отреагировать на присутствие человека. Местами приходилось ползти под какими-то свисающими непонятно откуда штуковинами. Кажется, разумные люди, готовясь к побегу должны запасаться провизией и водой. Так то разумные. К разумным Вася себя уже не причислял. Как-то не вязался его веселый поход по техническим коммуникациям над городом с его понятием разумности. Да и какая разница, убьют его вилаж или он самостоятельно загнется здесь от жажды и голода, если конечно раньше не рухнет вниз. Прямо кому-то на голову. Не повезет бедняге. Было удивительно скучно. Однообразные лестницы, мостики и платформы усыпляли. Тихое шуршание каких-то работающих систем словно напевало колыбельную. Думать не хотелось, все мысли скатывались в унылое русло. Попеременно хотелось то себя пожалеть, то застрелиться. С первым проблем не было, жалей хоть в голос. Второе было неосуществимо, оружия Вася с собой не прихватил. — Идиот, — в очередной раз охарактеризовал себя парень, прижался спиной к какой-то трубе и задумался о том, что именно помешало ему взять с собой хотя бы нож из коллекции, хранящейся в комнате Стаса? Вроде бы ничего, просто он про ножи не успел вспомнить. Собственно, он про них вспомнил только сейчас. Еще ему в голову пришел вопрос о том, почему он решил, что с дракой и выстрелами в гостиницу ворвались именно вилаж и именно за ним? Передатчик, конечно, забил тревогу и начал маскироваться. Но ему положено было маскироваться в любом случае. Может там стражи порядка пришли кого-то арестовать, мало ли кто в этой гостинице поселился? Нужно было сначала посмотреть, что именно происходит в коридоре двумя этажами ниже. И лишь потом бежать, если понадобится. Вернуться обратно сейчас невозможно в принципе. Все трубы походили друг на друга как близнецы, лестницы и мостики тоже разнообразием похвастаться не могут. Никаких ориентиров нигде нет. Вася даже не был уверен, что все это время шел прямо. Может он вообще кругами ходит? С другой стороны, начни он как-то помечать свой путь и за ним радостно устремятся преследователи, если таковые есть. Замкнутый круг. Из него есть только один выход — головой вниз. Может, даже повезет и он приземлится на что-то мягкое. Хотя, не ему надеяться на везение. Вася печально вздохнул, несколько раз пнул трубу и пошел дальше. Куда-нибудь да дойдет. Может быть.
Набродившись в свое удовольствие, Вася решил отдохнуть, уселся на какой-то довольно широкой лестнице, послушал немного шуршание где-то внизу и незаметно для себя уснул. Сон на него повлиял благотворно. Проснувшись, Вася сообразил, что труба, по которой он сюда попал, находилась на чердаке, по крайней мере, ее видимая часть. Следовательно, и другие трубы должны вести в такие места, где они никого не будут раздражать своим видом. Неэстетичные трубы. А город проектировали как огромный развлекательный комплекс. Значит, никаких некрасивых труб нигде торчать не должно. Получается, можно смело спускаться, осторожненько разведать обстановку и, если не обнаружится ничего опасного, выходить и пытаться попасть в какое-то более безопасное место. Какое? На месте можно решить, смотря что ближе будет. Здесь наверху по любому долго не протянешь. Убедив себя в этом, Вася выбрал трубу методом научного тыка и смело полез вниз. В одном Вася точно не ошибся. Место было темное, безлюдное и никому не нужное. У этого места был только один недостаток — из него не было выхода. Может не было изначально, мало ли как и кто этот город строил. Может когда-то был, но от него приказал избавиться параноидально настроенный политик и послушные подчиненные его замуровали. Сейчас это значения не имело. Вася немного побродил по небольшому помещению, окончательно убедился, что ничего похожего на дверь он здесь не найдет и тоскливо полез обратно. Вторая труба привела его в такое же темное помещение, с таки же отсутствием выхода. Третья заставила обматерить политиков, строителей, дизайнеров и вилаж. К выходу она тоже не привела. И разведывать там было нечего, если не считать высохший скелет какого-то зверька. Вася представил, что однажды кто-то найдет его скелет рядом с этим, сплюнул на пол и полез обратно. Спускаться по четвертой трубе пилот не рискнул, понял, что сил на то, чтобы лезть вверх у него не будет. Других идей в голову не приходило. Бродить по этому лабиринту, можно было целую вечность. Город вроде небольшой, а лабиринт бесконечный. Интересно, что будет, если удастся найти конец этого лабиринта? Наверное, зрелище будет похоже на мифический край земли. Идешь, идешь и вдруг больше идти некуда. Впереди только колоссальный обрыв и стекающие вниз серые тучи, перемешиваемые ветрами этой планеты. Если прыгнуть вниз, дис-поле наверняка посчитает телом достаточно большой массы и плотности для того, чтобы выпустить за свои границы. А дальше уже как повезет. Либо разобьешься, либо замерзнешь. Неподходящая планета для прогулок без спецоборудования. Может, и трепыхаться не стояло? — Ладно, попробуем дойти к краю земли, — сказал Вася. — Нормальная цель. Может там как-то можно спуститься к технарям этого города? Нестабильная же зона, там обязательно должны быть дежурные и выход наружу. А выход, это тот же вход, смотря с какой стороны смотреть. Логично, кажется. Немного посидел, прислушиваясь к ощущениям в ногах, не привыкших к таким длительным прогулкам и спускам-подъемам по трубам. Осмотрелся вокруг, выбирая наиболее симпатичное направление. Убедился, что особых отличий нет и решил идти, куда глаза глядят, то есть вперед. Если идти все время прямо, то даже в самом худшем случае к вечеру по местному времени можно будет пройти этот город насквозь. Это если идти внизу. За ходьбу, частенько сменяющуюся на ползанье, по этому лабиринту Вася бы не поручился. И как тут идти прямо, если эти мосты-лестницы поворачивают в самые неожиданные стороны? Компас бы тут тоже пригодился. Или какой-то навигатор, настроенный на определенную точку. Столько нужных вещей не взял. Это ведь даже не лес, мох здесь не растет. Звезды прячутся за атмосферой этой планеты, и без спецоборудования их отсюда не увидишь. В общем, прямо получится идти, только если очень сильно повезет. Значит, можно даже не надеяться. Какая-то черная полоса в жизни широковатая. Давно должна закончиться. Правда, ей об этом забыли сообщить какие-то высшие силы. Или Вася вместо того, чтобы перейти ее поперек, зачем-то пошел вдоль. И теперь страдает из-за своей же глупости.
Край земли Вася к собственному удивлению нашел. Увидел и стекающие по поверхности дис-поля тучи, и обрыв, может даже колоссальный, только вся его колоссальность была скрыта в серой хмари бурлящей внизу. Край был ограничен широкой полосой серого пластика, по которой, как успел убедиться Вася довольно удобно ходить, и довольно изящными перилами, держаться за которые было страшновато, вдруг сломаются. Единственным, чего он не обнаружил, оказался спуск вниз. — Если подумать логически, то спуск явление нечастое, я просто к нему еще не дошел, — размышлял вслух Вася, любуясь серой массой внизу. — Так что отчаиваться рано. Нужно просто пройтись по периметру города и спуск найдется. Кажется, я становлюсь оптимистом. К чему бы это? Ладно, не будем терять время. Вася посмотрел влево, потом вправо. Направления ничем не отличались. — Настоящие мужики ходят налево, — решил пилот и поковылял в выбранном направлении. О том, как он будет спускаться, Вася уже не думал. Логика ему подсказывала, что в таком уставшем состоянии как сейчас лучше даже не пытаться. Обязательно не удержишься и полетишь вниз. Хотелось лечь и отдохнуть. С другой стороны, хотелось убедиться, что чертов спуск существует в реальности, а не только в оптимистично настроенном воображении. — Если и дальше размышлять логически, то технари вряд ли захотят подниматься и спускаться с помощью собственных ног и рук, — продолжил размышлять на ходу Вася. Разговоры с собой немного отвлекали от усталости. — Значит, там должен быть лифт. Хоть где-нибудь. Возможно, лифты есть и в лабиринте, но мне ни один не попался. Ничего, тут их обнаружить будет проще. Все что отличается от дорожки и перил, будет немедленно заподозрено в том, что оно лифт. Кажется логично. Серый пластик неспешно тянулся вдаль, постепенно сливаясь с тучами за пленкой дис-поля. Рассмотреть что-то на фоне этих туч было невозможно. Приходилось идти и надеяться, что лифт будет именно там. Вон в той точке, которая растворяется в серой мути. Он ведь тоже серый, зачем его красить в другой цвет? Покрасишь во что-то яркое, и он будет отвлекать от пейзажа за краем земли. Туристам это не понравится. Никакие туристы Васе так и не встретились, но это не значило, что их здесь не бывает вообще. Просто день неподходящий. Красивое же зрелище, почему бы не прийти посмотреть? Красивое и мрачное. Словно фон для какой-то полузабытой сказочной истории. Вася споткнулся, выровнялся, ухватившись за ненадежные с виду перила, и недоверчиво уставился на что-то закругленное и довольно большое впереди. Для знакомых труб эта штука была слишком толстая. Немного поразмышляв, пилот решил признать эту штуку лифтом и неуверенно пошел к ней. Собственно лифтом она и оказалась. В этом Вася убедился, не дойдя к ней метров пятьдесят. Двери лифта раздвинулись и оттуда вышел мрачный парень в форменном комбезе оранжевого цвета. Отличный цвет. В такой одежде точно на фоне туч не потеряешься. Радоваться человеку Вася не спешил. Вслед за парнем из лифта вышло четверо мужчин подозрительно похожих на недавнего сбежавшего пленника. Все как один коренастые, бледные и черноволосые. — Опоздал, — констатировал факт пилот. Подозревать, что ошибся с направлением, смысла не имело. У вилаж достаточно людей в представительстве, чтобы подняться наверх сразу на всех местных лифтах, сколько бы их ни было. Убежать не получится. Да и куда бежать? Обратно в лабиринт? Чтобы блуждать там, пока куда-нибудь не свалишься? Лучше уж сразу. Новоприбывшие Васю заметили. Парень в оранжевом комбезе уставился как на привидение. Остальные начали улыбаться и переглядываться. Награду им что ли пообещали за поимку особо опасного видящего? Вася попятился, держась рукой за перила. Вилаж оттерли парня с пути и довольно дружно бросились ловить опасного видящего. Было бы веселее, если бы гонки за его голову устроили. Не судьба, а жаль. — В принципе, выбора как всегда нет, — сказал пилот, медленно отступая от светящихся от радости торговцев. — Они меня или убьют, или отправят в какую-то лабораторию изучать. А оно мне надо? Неа, совсем не надо. — Стой на месте, — приказал один из четверки, одарив особенно скверной улыбкой. — Отсюда ты уже никуда не денешься. — Ошибаешься, — сказал Вася, оглянувшись назад. Бездна за краем земли клубилась и, кажется, дышала. Серая и вечная, совершенно равнодушная к происходящему здесь и сейчас. Какое ей дело до желаний мелких букашек называющих себя людьми? — И куда же ты денешься? — с искренним любопытством спросил вилаж. — Куда-нибудь, — Вася широко махнул рукой, включив в свое куда-нибудь и бездну, и лабиринт и небо над головой. — Улетишь? — ухмыльнулся торговец. — Да пошли вы все, — сказал Вася и перебросил тело через перила. Так просто и легко, не размышляя и не сомневаясь. Выражения лиц у торговцев были такие удивленные, что пилот даже решил, что оно того стояло. Такая себе месть. Довольно глупая. Дис-поле задерживать не стало. Отличная штука. Захотел избавиться от трупа, поднялся повыше и сбросил за город. Никто не найдет. Да и искать никто не станет. Серая хмарь оказалась мокрой и холодной. Падение она задержать не могла, зато нагло лезла за шиворот, забивалась в рукава, мешала дышать. Тут даже кричать невозможно, захлебнешься собственным криком. Какие глупости. Разве хочется кричать? Хочется зажмуриться и расслабиться. Крик ничего не изменит. Вася попытался рассмотреть приближающуюся землю, понял, что ничего не увидит, пока не шмякнется об нее и закрыл глаза. Какая, по сути, разница, смотреть своей смерти в лицо или нет, когда этого лица не видно за серым туманом? Вот, еще мгновенье и… Тело резко рвануло вверх, выбивая из дурной головы мысли, а из легких воздух. Не само по себе рвануло, кто-то помог. Странно. Неужели вилаж каким-то способом успели выловить? В этой серой круговерти? Словно рыбу из воды. Подсекли и теперь тащат. Легко и неторопливо. Вася открыл глаза, попытался рассмотреть, что именно его держит. Оказалось руки. Довольно таки изящные руки, явно не мужские. Обняли за туловище, как ребенка и держат. У вилаж не бывает женщин, Стас об этом говорил, Вася точно помнил. Наверное, это не вилаж. Вниз смотреть не имело смысла, ноги укутывала серая хмарь, взбиваемая ветром, дувшим сразу со всех сторон. Запрокинув голову, удалось увидеть подбородок, трепещущие на ветру темные волосы и невероятные крылья, похожие на воду, подсвеченную полыхающим на берегу пожаром. — Ангел, — сказал Вася. — Угадал, суицидник, — насмешливо сказала обладательница крыльев. — Не мог в другом месте прыгать? Такую тренировку испортил. — Извини, у меня выбора не было, — сказал Вася. — Не хочу в лабораторию. — Какую еще лабораторию? — Не знаю. В какую-то. В качестве подопытного образца. Стас сказал, что они пытаются изучать видящих. Вот, наконец нашлось кому пожаловаться. — Ах, видящих, — задумчиво протянула крылатая. — Это следует обсудить. Ты никуда не спешишь? А то в данный момент придется забыть обо всех твоих делах. Луне будет очень интересно услышать о лаборатории и твоих прыжках. Безумно интересно. — Я не спешу, — сказал Вася. А куда ему спешить? Некуда. И обладательницу невероятных крыльев надо не забыть поблагодарить. Обязательно. Похоже, сейчас его отнесут в представительство Крылатого Королевства. На руках. Женщина. Кто бы мог подумать. Вася точно не мог вообразить женщину, таскающую его на руках. И на тебе, несет. И почему-то совсем не стыдно. Может потому, что она летит вместо того, чтобы идти по земле? Вот как ползу, так и отражаю!
Разгром был колоссальный. Все, что можно было перевернуть — перевернули. Все, что можно было разбить — разбили. Мебель валялась в самых странных позах и в самых неожиданных местах. Кто-то даже потолок расковырял, и сейчас он зиял темной дырой ведущей в неизвестность. Стас на погром смотрел как-то слишком спокойно. Он ногой раздвинул обломки стульев, перевернул стол, валявшийся у входа вверх ногами, зачем-то сдвинул его ближе к центру комнаты и похлопал по столешнице рукой. — Где Вася? — спросил Асано, успевший заглянуть во все комнаты и убедиться, что ни в одной из них напарника нет. — Сейчас выясним, — ровным тоном, без малейшего намека на эмоции сказал Стас. А ведь он в бешенстве, неожиданно для себя понял Альдо. Точно так же выглядел и говорил Мич на заседании комиссии, которая пыталась выяснить, случайно его забыли вместе с раздолбаным в хлам кораблем или намеренно? С виду спокойный, а на самом деле еле сдерживался, чтобы не наброситься на бывшую свою команду с намерением избить до полусмерти. Вот и Стас сейчас такой же. Только кого бить, пока не ясно. Хотя, даже Альдо без труда догадывался, где этого кого-то можно будет в итоге найти. Маловато кандидатов на эту роль. Особенно настолько наглых кандидатов, уверенных в своей если не неприкосновенности, то избранности точно. — Ну, — требовательно напомнил о своем вопросе Асано. — Да подожди ты. Дай сначала настрою, — отмахнулся от него Стас. Узоры, которыми кто-то разрисовал столешницу, зашевелились и довольно шустро заспешили в центр стола. Они сплетались друг с другом, становились объемными, росли, меняли цвет, пока не собрались в знакомую каплю передатчика. — И? — опять попытался привлечь к себе внимание Асано. — Потерпи. Сейчас спрошу. Стас застыл, глядя в глубину капли. Асано что-то произнес на непонятном языке, подошел к дыре в потолке и попытался туда заглянуть. Роста ему не хватило. Пришлось искать более-менее целый стул и использовать его в качестве подставки. Альдо с интересом наблюдал. Стул скрипел и покачивался, казалось, он сейчас развалится, не выдержав веса землянина. До дыры Асано дотянулся, но заглянуть туда не мог, требовалась подставка выше стула. — Ну как? — спросил он, аккуратно спустившись со стула. — Выяснил? Стас выдохнул сквозь зубы. Получилось очень похоже на шипение. — Выяснил, — сказал, одарив землянина далеким от добродушия взглядом. — Сбежал он. Очень вовремя. Вилаж отстали минут на десять. Передатчик все это прекрасно зафиксировал. — Куда сбежал? — Не знаю. У него хватило ума построить лестницу из стульев и залезть на чердак, — Стас указал на дыру в потолке. — Что там происходило, передатчик увидеть не смог. Там стоит отличная защитка, на случай погони со спецоборудованием. Вилаж в погоню бросились не сразу. Эти идиоты умудрились свалить мебельную пирамиду, даже не заметив ее. Все что вы здесь видите — результат обыска. Дыру в потолке заметили не сразу. Так что время у Васи было. На что он его потратил, лично мне неизвестно. Его, кстати, не поймали. До сих пор ищут. Даже за пределами города группы поиска есть. Уж не знаю, почему он им так срочно и так сильно понадобился. — А куда он делся? — Не знаю. Радуйся уже тому, что вилаж этого тоже не знают. — А что тут вообще произошло? Почему они напасть рискнули? — спросил Альдо, сообразив, что следующий вопрос землянина о напарнике окончательно разрушит видимость спокойствия Стаса. — А вот это еще интереснее, — мрачно произнес Стас. — Кто-то, вероятно ангел, за нами следил. Части внутреннего кольца пришлось отвлечься от гостиницы и попытаться выяснить, кто. Зря отвлекались, на тот момент, когда они нас догнали, этот ангел успел куда-то деться. Так что вопрос о том, что именно его так в нас заинтересовало, остался открытым. — Точно ангел? — спросил Альдо. Какое дело ангелам может быть до Стаса? С Глубиной у Крылатого Королевства особых трений нет. Они просто друг друга не трогают. А волей идущие? Так на Стасе не написано, что он еще и волей идущий. И Альдо не помнил, чтобы кого-то эта полумифическая организация интересовала. Чужие умения и тайны, которые ничем не превосходят умения ангелов, никому из старших признанных не нужны. Тут бы с тем, что уже есть разобраться. Конфликтовать с непонятно чем тоже не охота. Тратить время и силы на то, что не представляет собой ни особой пользы, ни особой угрозы незачем. Вот если угроза появится, тогда да, тогда волей идущими заинтересуются. Но этого ведь до сих пор не произошло. Вроде бы. — Ангел с вероятностью восемьдесят семь процентов, — сказал Стас. — Рассмотреть его не удалось, оборудование зафиксировало нечто похожее на тень, не больше. Его и обнаружили только потому, что оператору очень не хотелось смотреть на определенный участок, когда мы сидели возле представительства семипалых. Если бы эта тень догадалась все время двигаться, даже этого сделать бы не получилось. Как думаешь, похоже на ангела? — Похоже, — вынужденно признал Альдо. — Почему за нами следил ангел? — мрачно спросил Асано, смотря при этом на единственного в комнате представителя Крылатого Королевства. — Не из-за меня, — поспешно открестился Альдо. — Я ничего натворить, еще не успел. Да и не собираюсь. С меня хватит. Все, что я сделал, посетил представительство вилаж с письмом и походил возле следящих систем в нужных Мичу образах. Но тут меня выследить не могли. В первом случае я довольно долго бродил по одному парку, все время меняя лица. Там ни одна аппаратура не уследит, если ее не натравили на меня специально, в чем я очень сильно сомневаюсь. Кому я нужен? Во втором случае, вообще под землю спускался. Там есть слепые места. Мне Мич специально чертеж на личком сбросил, я по нему ориентировался. Не думаю, что на меня кто-то вообще внимание обратил. Я на поверхность вышел с группой туристов. К таким группам частенько примыкают личности не желающие платить гиду. Одной больше, одной меньше. — Альдо, хватит оправдываться, — попросил Стас. — Этот ангел вообще мог идти не за нами. Просто так совпало. — Что мы теперь будем делать? — спросил Асано. — Ничего, — припечатал Стас. — Мы ничего сделать не можем. Даже если займемся поисками, у нас ничего не получится. Если его вилаж найти не могут, у нас шансов вообще нет. Внешний круг будет следить за представительством вилаж. Если они его поймают, тогда и будем думать. Если не поймают, то возможно, он сможет справиться и без нашей помощи. — А если не сможет? — Значит, не сможет. У тебя есть какие-то разумные предложения? — Нет, — уныло признался Асано и опять заглянул в дыру на потолке. Не надеется же он, что сейчас оттуда вылезет его приятель. Интересно, что этот парень намерен делать дальше? Возвращаться в родное представительство он явно не желает. Асано еще не переварил новость, что там запросто отдают своих пилотов ради выгодной сделки. Бежать и бить морды уже не хочет, а в остальном… — Давайте приберемся, что ли? — сказал, глядя на стену Альдо. А чем еще тут заниматься? Размышлять о судьбе сбежавшего пилота? Так до чего угодно можно додуматься, а потом узнаешь, что зря себя пугал и доводил до тихой паники. При уборке хоть руки будут заняты. Асано в ответ хмыкнул. Предложения он не оценил по достоинству, но отказываться не стал. Ему было абсолютно все равно, чем заниматься. Похоже, он чувствовал себя виноватым. Ушел, бросил, не помог. Говорить, что ничем бы помочь не смог в любом случае, наверное, не стоит. Ему и без того плохо.
— Альдо, что он будет делать дальше? — спросил землянин, когда вся мебель была распихана по местам, а обломки свалены в общую кучу под стеной. Выносить их куда-то никто не собирался. Пускать в номер посторонних людей тоже. Уборочную технику придется ждать до вечера. Экономят они что-то там. Так что пришлось весь мусор оставить при себе. Результат получился неряшливый и странный. — Кто? — Стас. Не думаю, что он простит вилаж этот обыск. Он от вилаж и без того был не в восторге. Если я что-то знаю про Глубину, подобные выходки ей тоже очень не нравятся, а такие нахальные тем более. — Ничего он не будет делать, — уверенно сказал Альдо. Вот в таких вещах он разбирался достаточно хорошо. — Там и без него найдется, кому заняться этим вопросом. Тем более участие торговцев доказано. Они перегнули палку на этот раз. У Стаса другие задачи и он будет выполнять их. — Понятно, долг, — сказал Асано. Он уселся на уцелевший стул и расслабленно откинулся на его спинку. — Долг вообще интересная штука, — продолжил он глядя куда-то сквозь стену. — Дают нам его другие люди, но принять его можем только мы сами. Можно делать вид, что взял этот долг на себя и в то же время, вредить тому, кого этот долг повелевает защищать. Потому, что долг навязали, не озаботясь убедиться в том, что он был принят. А еще можно взять долг самостоятельно. Решить следовать только ему и ничему кроме. Тогда все средства хороши и оправдать можно все, что угодно. Я должен. Красиво звучит. Значительно. — Ты это о чем? — спросил Альдо, когда землянин замолчал. — Так, рассуждаю. Я понял, что никому ничего не должен. Меня обманули. Заставили защищать то, чего никогда не существовало. Теперь придется искать что-то более достойное пути служения. Менять свою жизнь на эту мишуру, прикрывающую истинное положение дел я точно не стану. Это все так глупо. Альдо только покачал головой. Странный парень. Разве долг предусматривает деление на нравится, не нравится? Принимать нужно все и сразу. Так ему казалось. — Не одобряешь? — Асано улыбнулся. — Я бы тоже не одобрил, вчера еще. А теперь оказалось, что мою жизнь слишком дешево ценят. Торговцы, для которых призрак прибыли ценнее любой жизни. Благородства ни капли. Даже четкого различия между своими и чужими нет. Мне это не нравится. Совсем. — Я тебя не понимаю, — честно признался Альдо. — Я сам себя не понимаю. Но что-то нужно поменять. Не знаю, как и когда, но я попытаюсь это сделать. — Попытайся, — сказал Альдо. Цель в жизни это ведь хорошо. Даже недостижимая и довольно расплывчатая. Цель заставляет двигаться вперед, а не просто проживать свои дни. Шаг за шагом. Даже если в неизвестность. Чем сложнее эту цель достигнуть, тем интереснее может быть к ней дорога и больше можно получить по пути. Жаль, что достойную цель найти так сложно. С другой стороны, будь это просто, половина привлекательности бы исчезла. — Даже просить помощи не у кого, — сказал Асано. — В поисках напарника? — встрепенулся Альдо. А ведь это идея. Не самая хорошая, но за неимением лучшего и эта сойдет. — Хочешь, Мича попрошу помочь? Он, конечно, искать не бросится, у него тоже, свой долг. И вряд ли есть свободное время. Но если наткнется на твоего напарника где-то по пути, в помощи не откажет. — Попроси, — согласно кивнул землянин. — Хуже все равно не будет. — Ладно. Тогда подождем, пока Стас закончит свои переговоры и я попробую связаться с ним. Слабое утешение. Но другого нет. Может там уже и искать некого. Не зря же вилаж вышли за пределы города. Они надеются что-то там найти. Что-то явно не живое. Выжить там одинокому человеку, не прихватившему с собой способствующего выживанию оборудования, невозможно. Наверное, Асано лучше об этом не говорить.
Мич на просьбу отреагировал несколько странно. Сначала он посмотрел куда-то в сторону. Потом хмыкнул и пообещал помочь всем, чем только сможет. После чего прервал связь. Даже не попрощался. Альдо некоторое время ошарашено пялился на линзу передатчика. Чудесные родственники. Один лучше другого. И все такие занятые, когда нужно. Когда ненужно время у них есть. Целые воспитательные лекции готовы читать. Иногда угрожают. Но только они нужны… А ведь Мич даже не спросил, как Василий Дрозд выглядит и где его видели в последний раз. Очень странно. И на что он там смотрел? Какое-то начальство там сидело? Или?.. Линза дернулась, поплыла и резко выровнялась. — Ты идиот, — поставил диагноз Мич. — Ник абсолютно прав, ты малолетний кретин, который не дает себе труда задуматься о последствиях того, что он делает. Альдо тряхнул головой. Странное вступление. — Какого черта, ты с такими просьбами лезешь на местную стационарку? Ее же только глухие не прослушивают, да и тем распечатки делают, — продолжил занимательную лекцию Мич. — Болван. Ты бы еще стал на каком-то перекрестке и поорал в свое удовольствие. — Я не подумал, — оправдание прозвучало жалко. — Не подумал он. Возвращайся домой, придурок, пока не натворил что-то похуже. — Да что я сделал?! — Может и ничего, это как повезет. Но если возле нашего представительства начнут ошиваться вилаж, Вторая Северная тебе раем покажется. Я об этом позабочусь. — Но, Мич… — Молчи, малолетний идиот. — Но ты поможешь? — Потом узнаешь, — прозвучало как угроза. Высказавшись, Мич прервал связь во второй раз, оставив Альдо с кучей вопросов и полным непониманием ситуации. — Причем здесь Вторая Северная? — спросил он у пустой линзы передатчика. — Ничего не понимаю. Действительно идиот. Почему я не подумал об этой проклятой стационарке? Это же элементарно. Можно было обвинить обыск, непонятное настроение Асано и таинственность Стаса, который вообще перестал делиться своими планами. Только оправдания какие-то слабые. Думать же все это не мешает. Может склероз? Асано покачал головой. Наверное, не верит в помощь Мича. Опозорился в очередной раз. Но как вообще они все умудряются удерживать в своей голове столько мелочей сразу? Кто все? Да кто угодно, начиная от целой кучи родственников и заканчивая Стасом. Этому вообще можно научиться, или лучше тихонько сидеть и ни во что не вмешиваться? У кого бы спросить? — О, Альдо, ты здесь, отлично, — как-то заторможено произнес Стас, выходя из своей комнаты. Альдо изумленно на него уставился. А это еще что за явление? Чем он там занимался? Такое впечатление, что в одиночку рассчитывал маршруты сырьевой трассы в потоке, никак не меньше. — Что-то еще случилось? — Нет. Точнее да, но не сейчас. Эта глупая девчонка… — Стас застыл и задумчиво потеребил прядь волос. — Не важно, в общем, кем я ее считаю. Важно то, что она притащила сюда что-то около трети своего проклятого флота. У Вадена чуть инфаркт не случился, когда он сообразил, что именно создает помехи в седьмом квадрате. — Исаэль? — неожиданно для самого себя догадался Альдо. — Она самая. — Но это ведь равносильно объявлению войны. — Не преувеличивай. Пока этот проклятый флот стоит на месте, его можно объявить сопровождением, полагающимся по этикету. Там даже пункт такой есть. Зависимость величины и качества сопровождения от уважения к тому, с кем собираешься встретиться. В этот пункт что угодно можно засунуть. Кто станет доказывать, что на самом деле Корда никого, на этой планете, настолько не уважает? — Я бы точно не стал. Да, странно будет выглядеть политик пытающийся доказать, что ради него флот точно не определят в сопровождение. Все наоборот, стараются преувеличить значение своих созвездий для человечества. — Вот. Правильно мыслишь, — согласился Стас. — Но ведь это не сопровождение. Изначально она этот проклятущий флот с собой не взяла. Могу поклясться, что Корда желает поиграть в войну. И если вилаж дадут ей повод, разумные доводы ее не остановят. — От меня что требуется? Спасать вилаж Альдо откровенно не хотелось. — Опять на меня обидеться и откочевать в представительство Крылатого Королевства. Желательно, вместе с Асано. Представляй его родственникам, как хочешь, но завтра вы оба должны быть там. — А я тут причем? — спросил Кеншин. — При всем. Ваден решил больше не делить внимание внутреннего кольца. Я должен пойти в представительство семипалых и отчитаться там о проведенном расследовании. — Каком еще, расследовании?! — Не перебивай! Обыкновенное расследование. Не могли же они сами явиться на территорию человеческих созвездий, чтобы выяснить, кому вилаж продавали части их культурного памятника, архива, могильника и еще черт их знает чего. Заказ получила Глубина, понятно? И выполнила, списочек получился довольно длинный. — В смысле, Глубина составила для семипалых список тех судостроителей, которые использовали в своих кораблях куски их могильника? — такого Асано точно не ожидал. Его мир в очередной раз очень сильно изменился. — А что тебя удивляет? — Список хоть правдивый? Или вы парочку своих конкурентов туда втиснули под шумок? — заинтересовался Асано. — Может и втиснули. Но их никто не заставлял воровать новейшие разработки и внедрять их в технологию производства. — Спятить. — Так. О чем это я? — Стас поскреб щеку и уставился куда-то вдаль. — Ах, да. Вы со мной пойти не сможете. Тут оставаться опасно, мало ли что кому в голову придет? У вилаж, похоже, деградация зашла гораздо дальше, чем всем казалось, последние мозги потеряли. Представительство Крылатого Королевства на данный момент самый приемлемый вариант. В земное я бы соваться в ближайшие две недели не стал. Там и без того проблем будет. Кое-кто неожиданно для себя потеряет все свое влияние из-за оказавшихся на грани разорения покровителей. Остальные начнут делить сферы влияния между собой. Пускай сначала все успокоится. Это что касается Асано. Теперь о Корде. Альдо, знаешь, кто такая Китти Лейкен? — Знаю. Начальница Мича. Жестокая женщина. — Отлично. Скажешь ей про флот Корды. Она поймет и сможет опустить ее величество на грешную землю. Если Корда начнет здесь стрелять, вполне может начаться что-то похожее на одну из войн за освобождение колоний. Кому это надо? — Да понял я. — Вот и отлично. Идите, давайте. Ваден согласился выделить вам сопровождение. Не стоит ждать, пока он передумает. — Да понял я. — повторил Альдо. Похоже, не один Мич считает его туповатым. — Подожди. — Асано мотнул головой и подозрительно посмотрел на Стаса. — Что-то не сходится. Как-то все глупо. Письма мы зачем писали? И вообще… — Внимание привлекали, неужели не ясно? Откуда мне было знать, что твой напарник видящий? Он и сам не знал. Идите уже. Асано громко хмыкнул, но спорить не стал. То ли не поверил, то ли не понял. Альдо тоже не понимал. Что-то во всей этой истории сильно не так. Он интуитивно чувствовал. А еще, Стас чего-то испугался. И… — Стас, а у волей идущих на этой планете что за интересы? Дернулся, словно ему пощечину залепили. — Альдо, а вот это тебя совершенно не касается. Поверь мне, лучше тебе этого не знать. — Все так плохо? — Хуже, чем бы мне хотелось, но лучше, чем могло бы быть. Он даже улыбнулся, печально так. — Ладно, я скажу Лейкен про флот. Как бы еще не попасться под горячую руку Мича? Может получится от него чем-то ценным откупиться? Только чем? Информацией? Что бы его могло заинтересовать? Или лучше вообще ему на глаза не попадаться? В принципе, можно попробовать. Альдо поскреб макушку и бросился к своей сумке. Свои вещи он оставлять не собирался. Некоторые заменить не получится. Главное, чтобы этой сумкой никто из родственников не заинтересовался. Прибьют же.
Мич Шуман. Головоломка.
Воронье гнездо радовало и удивляло. Эти сверходаренные непонятно чем личности начали проявлять инициативу. — Бар вы зачем подожгли? — спросил Мич. Сверходаренные личности переглянулись и дружно уставились на Амику. Может, думают, что такую красивую девушку он обидеть не посмеет? — Случайно, — сказала Амика. — Вы же приказали нам привлекать внимание, вот мы и привлекали. — Там было темно и вы решили осветить помещение? — предположил Мич. — Нет, — Амика тряхнула волосами и доверчиво улыбнулась. Актриса, чтоб ее. Может предложить ей сменить профессию на более подходящую? — Чад фокусы показывал. — Какие еще фокусы?! — С огнем на ладони. Красиво получилось, между прочим. Кто же знал, что этот пластик так горит? Разве можно такие горючие материалы применять в качестве отделки стен? В этом баре подают горящие коктейли, даже какой-то десерт для одной дамочки подожгли… — О технике безопасности поговорим в другой раз, — отмахнулся Мич. Горящие стены, подумать только, наверняка опять на чем-то экономили. Страсть к экономии центральных созвездий Мича умиляла, особенно когда она же и становилась причиной убытков, значительно превосходящих сэкономленные средства. Наверняка отстраивать бар будет дороже, чем изначально сделать нормальные стены. А если еще пострадавшие клиенты сообразят, что требовать компенсацию можно не только у Крылатого Королевтсва. Интересная мысль. — Хотя, у меня идея. — Мич улыбнулся. — Напишите на них жалобу. Подчиненные дружно вылупились на Мича. За его полетом мысли они, похоже не успевали. — Какую жалобу? На кого? — озвучила всеобщее недоумение Амика. Она настроилась, на грандиозную головомойку, а ненормальный комдор улыбается и предлагает кому-то жаловаться. — Обыкновенную жалобу. На слишком горючую отделку бара. В структуру отвечающую за местные постройки. Ведь вы могли пострадать от огня. Этот пластик наверняка не соответствует пожароопасным нормам. — Понятно, — Амика была вынуждена признать, что идея неплохая. Обменяться жалобами и посмотреть, что будет дальше. — А кому писать? — Сами разберетесь, не маленькие. Теперь дальше. Широкую улицу нашли? — Какую улицу? — Широкую, желательно длинную, чтобы народа побольше было. Я же просил. — В центре города все улицы под это описание подходят. — Вообще отлично. Завтра устроите гонки, — Мич потер переносицу и задумался. — Нет, не так. Сегодня сходите в еще один бар, сделаете вид, что упились до скотского состояния, можете даже громко жаловаться на меня. В общем, говорите, что хотите, главное, чтобы этот разговор закончился спором о том, кто из вас быстрее всех летает. — На чем летает?! — Да на чем хотите, хоть на крыльях, если успеете их вырастить. Я узнавал, тут можно арендовать прогулочные глисы. На них обычно за пределами города прогуливаются, а вы прогуляетесь в центре. — Весело будет, — уныло произнес Саитоша. — Вот. Правильно мыслишь. Очень весело, — Мич широко улыбнулся. — А как вы прославитесь. На все человеческие созвездия и часть нечеловеческих. Может у вас даже автографы к вечеру придут просить. — Или требовать выдачи, — разумно предположила Амика. — Не бойся, никто вас не выдаст. Подчиненные переглянулись. — А если нас поймают? — спросил Чад. — Постарайтесь, чтобы не поймали. Если не получится, сидите тихо и ждите, пока за вами придет кто-то из представительства. Хотя, можете сидеть громко. Протестуйте, требуйте справедливости, надоедайте в меру сил. Чем больше шума, тем лучше. — Понятно, — сказал Чад. — Рад за тебя. Теперь следующий пункт в нашем списке. Со съемкой что-то получилось? Подчиненные опять переглянулись. Может это традиция? Переглянуться, попытаться мысленно пообщаться и лишь после этого отвечать на вопросы комдора. — Как сказать? — задумчиво произнес Саитоша. А вот это совсем интересно. Они что, сами не знают? — Получилось, только не очень, — голос Амики прозвучал гораздо уверенней. — Не очень? — переспросил Мич. Загадочные ребята. — Четыре маленьких кусочка, — сказала Амика. — Этот парень носится как угорелый. Еще и спутники его вечно закрывали. Оба выше него. Словно специально таких подобрал. Станет за спинами и попробуй, пойми, чем он там занимается. Один раз он даже умудрился исчезнуть. Камера это зафиксировала, а мы момент упустили. — Ага, — подтвердил кто-то. Прячется за спутниками. Интересная версия. Мич мог бы даже поверить, если бы сам не подсунул адмиральскому сыну парочку земных пилотов. Возможно, парень просто пользуется тем, что ему в руки так вовремя свалилось. И, да, почему спутников только двое? Куда третий делся? — Амика, кто его сопровождал? — спросил Мич. — Эльф и азат в униформе. — Понятно. Ладно, давайте все что сняли. Если это не поможет, то бегать за ним с камерами вообще бессмысленно. С Альдо все в порядке, уже хорошо. Азат, это один из земных пилотов. Второй все еще не появляется. Прячут они его, что ли? Как бы поймать малолетнего оболтуса, и запереть где-то в представительстве? Родственник все-таки, жалко. Мич внимательно осмотрел свою команду и был вынужден признать, что для ловли малолетних эльфов они не годятся. Зачем травмировать их и без того хрупкую психику? Может Ник согласится помочь? — Все, пока свободны, готовьтесь к гонке, — Мич указал рукой на дверь. Амика кивнула, даже спорить не стала. Саитоша сгрузил на стол четыре камеры, остальные бросил на кресло в углу. Остальные просто молча ушли. Неужели поняли, что бубнеть и спорить бесполезно? Или готовят страшную месть? Попробуй тут разберись. Как же отец со всеми справляется? Среди его подчиненных есть люди гораздо интереснее этой компании. Мич покачал головой и взял в руки первую камеру. Кусочки были действительно маленькие и наблюдения ребят верные. Стас Шутейко старательно прятался за своими спутниками. Зачем, непонятно, ничего интересного вокруг не происходило. Момент с исчезновением был еще более странным. Вот, стоит парень, делает шаг назад и исчезает, словно невидимкой становится. Или включает какое-то оборудование, которое почему-то не засекла защитка города. А ведь она очень хороша. Было еще одно бредовое предположение. Точно так же умели исчезать ангелы. Для этого им нужно было то ли слиться со своими крыльями, то ли обернуться ними. В таком состоянии они делали невероятные вещи. Правда, чувствовали себя после этого преотвратно и восстанавливаться им приходилось не меньше месяца. Вряд ли Стас Шутейко мог что-то подобное себе позволить. Ангелом он точно не был. Может с Ником посоветоваться? В ангелах и их умениях он разбирается лучше. Видит проблему изнутри. Мич потер переносицу и минуты две наблюдал за процессом исчезновения адмиральского сына, замедлив этот процесс сначала вдвое, потом еще вдвое, потом понял, что не поможет. Парень просто растворялся. Никакими крыльями там и не пахло. Вообще, ангельские крылья сложно не заметить, половина улицы бы сбежалась посмотреть. Другая половина разбежалась бы в ужасе. — Ладно, с исчезновением разобраться самостоятельно не получится, — признался Мич сам себе. Разговоры с собой помогают думать, иногда. — Попробуем понять, что в этом предположительно тишодце так не понравилось Нику. — Комдор! Там тебя родственник вызывает! Чад заорал так, что Мич подскочил в кресле. Все умные и не очень мысли мгновенно вылетели из головы. — Какой еще родственник? — вслух удивился Мич. Чад соизволил заглянуть в комнату и радостно произнес: — Тот, который эльф. Интересно, с чего бы это? — Где он меня вызывает? — Ты не поверишь, по местной стационарке. Мич замер на месте. Если даже Чад понимает, насколько это не умно, мягко говоря… — Вот, кретин, — прочувствованно сказал Мич. Если у него что-то действительно важное, придется поймать Альдо, упаковать в подарочную коробку и вручить Олегу. Пускай делает с ним что хочет. Надоел. Вот как ползу, так и отражаю!
— Видишь? — спросил Мич. — Вижу, вижу, — отмахнулся Ник. За странным исчезновением адмиральского сына он наблюдал уже минут пять. Замедлял, ускорял, останавливал. И, кажется, понимал не больше, чем сам Мич. — Как он это делает, а? Может у Глубины есть какой-то маскировочный прибамбас новейшей разработки? — Ни один маскировочный прибамбас не сделает невидимкой. В лучшем случае изменит внешность. Причем объемы и высота тела останутся прежними, — терпеливо объяснил Ник. — И по-моему, он не маскируется. — В смысле? — В смысле, он вообще исчезает. Жаль, что я это не видел вживую, тогда бы наверняка понял. — О, — сказал Мич и выдал свою бредовую идею. — Может принцип тот же, что и у ангелов с крыльями? — Нет, — Ник тряхнул головой. — Совершенно не похоже. — Уверен? — Да. Понимаешь, Мич, наши крылья действуют по тому же принципу, что и якорь в кораблях. Якорь всегда находится на изнанке мира, при подаче импульса он тянет туда же корабль, потом выбрасывает в заданную точку. У крыльев есть такой же якорь. Просто там есть еще и защита, позволяющая исключить в этом процессе корабль. В общем, камера момент перехода бы зафиксировала, помехи бы появились. А здесь нечто совсем иное. Иное. Мич дернул себя за волосы и выдал не менее бредовую идею. — А скольжение иных сюда не вписывается? — Увы. Даже выглядит иначе. Они себя размазывают по своим линиям, как подтаявшее масло по хлебу. На вспышку света похоже. Его переход бы заметили с другого конца города. — Ага, — сказал Мич. Все-таки Ник в некоторых вещах разбирается гораздо лучше. Опыт у него. — Тогда вообще ничего не понятно. Мич немного понаблюдал за исчезновением адмиральского сына и решил, что пора обрадовать Ника еще одной новостью. — Ник, я тут с Альдо пообщался. Точнее, он со мной. Теперь я знаю, куда делся второй пилот. Он некоторое время прятался, а потом попросту сбежал. — Сбежал, — эхом откликнулся Ник. — Он оказался видящим, представляешь? Теперь вилаж его ловят. — Видящий, это хорошо. Видящий мог что-то заметить в этом парне, он ведь вживую смотрел. — Предлагаешь нам его поискать? — Нет. Предлагаю подождать, пока он успокоится, поспит, переварит все лекарства, которыми его накормила Алиса Домино, а потом спросить. Сейчас это, к сожалению, невозможно. Психика необученных видящих очень неустойчивая вещь, незачем ее еще больше расшатывать. — В смысле? Мич удивленно посмотрел на Ника, медленно соображая, что он умудрился упустить из вида какое-то интересное событие. — Она его спасла. — Ник выдал одну из своих неприятных улыбок. — За городом летала, тренировалась. Девушка силы наращивает, назло отцу, обеспокоенному ее тягой к неженской работе. Летала, в общем, никому не мешала, пока ей чуть ли, не на голову не свалился твой пилот. Он там, похоже, убиться решил, когда его вилаж приперли. — Ого, — сказал Мич. — Куда приперли? — По его словам, к краю мира. Мич хихикнул. Звучало странно. — Вот и я о том же. Поговорить с ним мы сможем не раньше завтрашнего утра. Это в лучшем случае. Диагност такие интересные результаты выдает. С головой у парня точно проблемы. На его счастье, обратимые. Он там чуть ли не магом себя вообразил. Сенсорное восприятие скачет и врет. В общем, довели парня до черты, хорошо, хоть за нее не толкнули. А ведь он даже не мутант. Ни по каким параметрам. Прозвучало безнадежно и уныло. К борцам с мутациями у Ника куча претензий. Обоснованных. Хоть бери и поддерживай двумя руками. — Ладно, пилота пока трогать не будем. Альдо оставим в счастливом неведении. Что еще? — Твои выводы, — сказал Ник. — Адмиральский сын тишодец или нет? — Тишодец, — был вынужден признать Мич. — Причем живший на Тишодэ не меньше двух лет. Вряд ли два года подряд. Скорее, понемногу в течении какого-то времени. Есть такая штука, резонанс. Увеличение амплитуду колебания, когда частота внешних колебаний совпадает с частотой внутренних. — Я знаю, что такое резонанс, — сказал Ник. — Отлично. Если взять за пример моих сородичей, то при совпадении определенных частот, они могут подпрыгнуть на высоту около двадцати метров. Такая себе врожденная особенность, которая не развивается вдали от родной планеты. — Что-то я не замечал прыгающих тишодцев. — Так ботиночки же, — Мич продемонстрировал свой ботинок. — Они исключают эти прыжки из повседневности. Мало ли. При необходимости настроиться можно на любую частоту, но следить постоянно, чтобы что-то с чем-то не совпало нереально. Ник похоже представил прыгающих тишодцев и фыркнул. — Вот, ты правильно все понял. Нелепое зрелище, разве что убегать придется. Кстати, ты слышал байку о том, что Тишодэ на самом деле чья-то лаборатория с заданными параметрами? Кто-то, то ли пытался свою расу улучшить. То ли вывести какую-то новую. Теорий куча на этот счет. А самое интересное, что если верить последним исследованиям, лаборатория с вероятностью в семьдесят три процента. Там довольно странное излучение, которое фиксируют, но объяснить и исследовать не могут. — Не слышал, — сказал Ник. — Адмиральский сын тут причем? — У него тоже ботиночки, — Мич улыбнулся и ткнул пальцем в изображение. — Если бы он не жил на Тишодэ, они бы ему не понадобились. Странно, правда? Как он мог туда попасть? Наверняка кто-то помог. Не думаю, что ему, скорее его маме. — Мич, это все очень интересно, но какое оно отношение имеет к нынешней ситуации? — Просто доказательство, что парень тишодец. Теперь мои выводы. Он очень странный тишодец. Ник закатил глаза и стукнулся затылком об стену. Нетерпеливый какой-то. — В чем это выражается? — спросил подозрительно спокойным тоном. — Странное исчезновение опустим, хотя оно тоже для тишодцев не типично. Важнее другое. Он полукровка. В смысле, доказано, что его мама не имеет ни малейшего отношения к Тишодэ, а там кто знает, когда и где в его родословную затесался мой соотечественник. При этом ведет он себя не как полукровка. Он пропускает события через себя, отстраненный такой. Я так не умею, притом, что папа у меня стопроцентный тишодец. Как бы понятнее объяснить? Это все равно, что сравнивать водопад, над которым в солнечный день висит тысяча радуг с фейерверком. И то и другое громкое, яркое и сверкает, но на этом все совпадения заканчиваются. Радуги погаснут в облачный день, дождутся солнца и вернутся. А фейерверк вспыхнет, прогорит, погаснет, потом его опять придется поджигать, запускать в небо. Вот примерно так у нас с эмоциями. У полукровок они ярче, но быстро меняются. Собственно, даже я не могу спрогнозировать, как я на то или иное событие отреагирую. А как отреагирует этот парень, могу. Я просмотрел два куска, а на третьем уже угадывал куда он свернет уступая дорогу идущему навстречу человеку, когда улыбнется, словно на младшего брата смотрел. Этого не может быть, понимаешь? Ник тряхнул головой. Похоже не понимал. — Я тебе верю, — сказал он. — Но что нам это дает? — Просто предположение. То, что прячет эмоции парня от тебя, не имеет ни малейшего отношения к технике. Он сам это делает. Научился, как-то. Ты не знаешь, кто может такому научить? — Нет. И мне это не нравится. За Глубиной я ничего подобного не замечал. — Ага, я тоже. Мич вздохнул. Очень хотелось увидеть Альдо и узнать, какого черта он таскается за сыном адмирала Шутейко. Наверняка ведь что-то знает. Просить и приказывать бесполезно. Еще втемяшится в голову, что кто-то хочет ограничить его свободу, лови его потом по всем человеческим созвездиям. — Ладно, — сказал Ник. — Твой дядя-дедушка никакой информации не передавал? — Передал. Только я ее изучить не успел. Можем вместе посмотреть. Прямо сейчас. Мои подчиненные вернутся не скоро. — Как-то двусмысленно звучит, — заметил Ник. — Да ты извращенец! Мич добросовестно изобразил восторг. Кот переросток. Еще и потягивается, лениво так. Похоже, издевается.
— Я ее убью, — устало сказал Ник. — Разорву на меленькие кусочки. Пристрелю из ее же лучевика. Придушу. Выброшу за пределы города и расстреляю с орбиты. — Ага, обязательно, — не стал спорить Мич. Данные от наблюдателей с «Паутинки», мягко говоря, не порадовали. Оказалось за Стасом Шутейко наблюдает прорва народа. Местная знаменитость, чтоб его. Вычленить из этого разномастного скопища охрану и недоброжелателей было нереально. В эту дружную компанию даже охотники за головами как-то затесались. Но последним и самым сильным ударом стали корабли Седьмой Империи скромненько маскирующиеся под астероиды. Корабли, которых здесь быть не должно ни в коем случае. Там тоже кто-то следил за перемещениями адмиральского сына. Направление сигнала засекли безошибочно. — Придется ждать пробуждения Василия Дрозда. — сказал Мич. Ник не отреагировал, он смотрел в одну точку и видел там какой-то экзотический способ казни рыжей императрицы. — Я ее убью. — Обязательно убьешь. Но сначала, нужно сказать Луне об этих чудного вида астероидах. Или, ладно, ты иди, убивай, а я пойду рассказывать. Боюсь, что после того, как я расскажу, у тебя появится слишком много конкурентов. Вдруг опередят. Ник перевел на Мича безумный взгляд и очень нехорошо улыбнулся. — Так и сделаем, — сказал он. — Я пошутил, — поспешил уточнить Мич, а то мало ли, вдруг действительно убьет? Доказывай потом, что непричастен. — А я нет. Сейчас пойду и вытрясу из этой рыжей дряни душу. Ник Мелешь в бешенстве то еще зрелище. Смотреть ему в глаза совсем не хотелось. Угроза в чистом виде. Корде хотелось посочувствовать. — Ник, ты там поосторожнее, еще прибьешь на самом деле. — Беспокоишься? Плавное движение в направлении двери. — Да беспокоюсь. Эта девчонка не стоит возможных последствий. — Птенчик Китти Лейкен взрослеет, подумать только. — почти промурлыкал Ник. Кот, котом. Сейчас сделает еще один шаг, вздыбит шерсть и с мявом бросится на врага. Что-то совсем не хочется оказаться у него на пути. Не зря его контрабандисты боялись. — Включи мозги, — сказал Мич. Становиться врагом, на которого он бросится, хотелось еще меньше. Но отпустить его в таком состоянии? Очень плохая идея. А еще говорят, что напугать тишодца практически невозможно. Это они просто не пробовали. Вон у Ника отлично получается. Хочется отскочить в сторону и куда-то рвануть. — Эта самоуверенная дура, — зашипел Ник. — Столько усилий и эта дура тащит сюда флот. Как думаешь, адмиральский сын ее поблагодарит? Не знаю, зачем он ей помогал, может по собственной инициативе, может его начальство из Глубины решило так обезопасить себя от этой ненормальной, но… — Ник, флот же никуда не денется. — Когда в тебе успел проснуться здравый смысл? Такую охоту испортил. — Наверное, в тот день, когда в тебе умер. — Годика два назад, да? — Ник тряхнул головой и вернулся в свое кресло. — Ладно, к черту ее рыжее величество. Схожу с ней поговорить ближе к вечеру, как раз остыну. А пока, давай попытаемся разобраться с фанатами Стаса Шутейко. Хоть по группам поделим. Кто бы мне сказал, почему он их так сильно интересует? — Вряд ли потому же, что и нас. — Ну, да. Видящих и тишодцев среди них нет, — согласился Ник. — У меня есть одна дурацкая идея, — Мич почувствовал как его губы растягиваются в улыбке помимо воли. — Реклама, Ник. Может, пока я распространял слухи в представительстве Земной Федерации, кто-то так же старательно распространял слухи о Стасе Шутейко, адмиральском сыне и представителе Глубины в одном лице. В эту идею даже разговор с дядей твоей Корды вписывается. Больше он вообще ни во что не вписывается. — Как-то все слишком сложно, — сказал Ник. — Ну, не знаю. Хотя, если слухи о своей персоне распространял сам адмиральский сын, то все сходится. Ему просто зачем-то нужно, чтобы за ним непрерывно следили. Как раз в духе тишодских полукровок. — Ты говорил, что он ведет себя не как полукровка. — Так то ведет, — легко отмахнулся Мич. — А это действует. Подумай сам, бедный парень настолько чего-то боится, что приложил все силы, чтобы за ним наблюдали ежеминутно. — Осталось только выяснить, чего он боится, — ухмыльнулся Ник. — Мы вернулись к тому, с чего начали. — Это да, — вынужденно согласился Мич. — Придется нам поговорить со спасенным пилотом. Не думаю, что нам изучение этого фанклуба что-то даст. — Мич потер переносицу и добавил. — Знаешь, у меня еще одна идея. — Мич, сделай одолжение, придержи ее при себе до той поры, пока у нас не будет больше сведений. Твои идеи кого угодно с ума сведут. А я видящий. У меня психика изначально неустойчива. — Как хочешь. Подождать, пока грозная дочь непосредственного начальника позволит побеспокоить спасенного ней человека. Найти Альдо и дать ему по шее за все хорошее. По голове лучше не бить, там и так не все в порядке. Придумать еще одно дурацкое развлечение для вороньего гнезда. Спросить у папы, как ему удается справляться с оголтелой толпой приключенцев, рыщущих по потокам в поисках чего-то ценного. Сколько интересных занятий. Ах, да, не забыть рассказать Луне про флот и не дать Нику прибить ее величество. Может его напоить? Все равно пока не поговоришь с пилотом, ничего нового не узнаешь. — Ник, как ты относишься к выпивке? Опять этот кошачий взгляд. Настороженный и диковатый. — К какой выпивке? — К крепкой. На этой планете было два хороших бара. Один, к сожалению, мои подчиненные уже уничтожили. Нужно срочно сходить во второй, пока они и с ним что-нибудь не сделали. — Почему бы и нет. Настроение подходящее. — Только спрячемся в уголок потемнее. Мои подчиненные там тоже сегодня будут. А они такие оригиналы, что могут слегка увлечься и не просто поспорить, а еще и драку устроить. Лучше за ними наблюдать со стороны. — С этим мне спорить совсем не хочется, — сказал Ник. — Только сначала сходим к Луне. — Обязательно. Первым делом флот ее рыжего величества, а бар потом. Главное, чтобы подчиненные не успели его разнести. Где искать еще один бар Мич не знал.
Исаэль Корда. О бродячих котах и испуганных мышах.
Обнаружить в своей постели мужчину довольно симпатичной наружности и очень мужественного вида вовсе не так приятно, как кажется большинству романтично настроенных девиц. В этом Исаэль убедилась сразу, как только увидела своего гостя. Причем убедилась еще в первый раз. Повторение этой ситуации ей и в кошмарах не снилось. Что не помешало ей повториться. — Спит, — сказала Исаэль, пытаясь сообразить, что делать дальше. Телохранительниц звать не хотелось. Опять охоту на этого помойного кота начнут, а потом будут сплетничать, вместо того, чтобы работать. В том, что этого кота стоит будить, она тоже уверенна не была. От него пахло спиртным. Не так чтобы очень, но все-таки. Кто знает, как он в таком состоянии отреагирует? — Вот как он опять обошел защиту? — спросила у стены Исаэль. Стена ответа не знала, поэтому промолчала. Что ему здесь нужно, вообще загадка. Утром старательно избегал, а теперь явился. Пока Исаэль размышляла над своей проблемой, проблема успела всхрапнуть, что-то невнятное пробормотать и попытаться перевернуться на бок. Последнее действие было самое неудачное и закончилось падением на пол. Громким падением и, вероятно, болезненным. В качестве будильника оно вполне сгодилось. Мужчина завозился на полу, поднял голову, с некоторым трудом сфокусировал взгляд на Исаэль и криво улыбнулся. — Ага, — сказал Ник, рассмотрев стоявшую над ним императрицу. — Вернулась. Прозвучало зловеще. Может идея с телохранительницами была не так и плоха? Подумаешь, болтать будут больше обычного. Решение Исаэль принять не успела. Ник поднялся на ноги, качнулся, а потом слишком быстро оказался рядом с ней. — Ты что творишь?! — зашипел прямо в лицо. — Повоевать захотелось? — Повоевать? Так вот как себя чувствуют мыши в лапах кота. Исаэль попыталась отойти от нависающего над ней ангела, но он поймал ее за шиворот и тряхнул так, что зубы клацнули. — Какого тут делает твой флот?! Какой еще флот? Хотелось завизжать и дать деру. Честь, достоинство, этикет такие мелочи по сравнению с жизнью. — Ты что тут делаешь? — неуверенно пискнула Исаэль, ощущая себя маленькой серой мышкой, которую сейчас лапой подбросят в воздух, а потом зафутболят куда-то в угол. — Ах, что я тут делаю? — издевательски протянул Ник. — Пока еще ничего. Пока еще моей выдержки хватает для того, чтобы не свернуть шею одной рыжей, мелкой дуре. Может пора звать на помощь? А вдруг с перепуга пристрелят, что тогда делать? — Давай спокойно все выясним, — отчаянно предложила Исаэль. Все ангелы ненормальные. — Давай, — оскалился Ник. — Откуда тут твой флот взялся? С кем ты воевать собралась, кретинка? Еще и оскорбляет. И какой флот? Ах, флот… — Ни с кем. Меня уговорили отказаться от этой мысли, помогли найти альтернативное решение возникшей проблемы, — прозвучало как-то жалко и неубедительно. — Вы и есть альтернативное решение, между прочим. А флот просто подстраховка. — Подстраховка? Ты что, действительно не понимаешь? Тут у всех три-четыре корабля, не больше. Это даже если подсчитывать все невидимые и замаскированные. Ты хоть понимаешь, что такое равновесие достигнутое договоренностью? Ты знаешь, куда полетит это равновесие, как только кому-то придет в голову, что флот ты будешь использовать по назначению и именно против него? А идиотов здесь достаточно, ты такая не одна, так что почти наверняка, кто-то примет твой флот на счет своей очень ценной персоны. Будешь и ему лепетать про подстраховку, наплевав на то, что официально здесь все друг другу доверяют? Кретинка! — Но… — Думаешь, ты столь велика и сильна, что сможешь справиться с этой проблемой?! Ты политик, или кто?! Даже Мич больше тебя понимает, хотя ему незачем! — Хватит на меня кричать! Интересно, почему до сих пор никто не явился спасать свою императрицу? Где их всех носит? — Ладно, — неожиданно легко согласился ангел. — Забудем о теории политики и перейдем к практическим вопросам. Кто, тебя такую дуру смог уговорить поменять войну с вилаж и вероятно половиной центральных созвездий на договор с нами? И лучше мне не ври. Я это сразу пойму. Видящим солгать практически невозможно и ты не из тех, кто смог бы это сделать. Не сможет солгать? Ну и отлично. Тут лгать незачем. Пускай подавится своей правдой. — Старх Амади, — сказала Исаэль. — Точнее, он начал убеждать, заканчивать пришлось его то ли внуку, то ли ученику, то ли обоим в одном лице. — Старх Амади? — неуверенно переспросил ангел. Кажется, он рассчитывал услышать другое имя. — Да. Старх Амади. Один из старших совета Глубины, или как там эта должность у них называется. Бывший. Ушел со службы по причине смерти. Довольно глупо ушел, как для такого человека. Есть такая милая планета в Созвездии Бласко. Океания называется. А милая она потому, что над этой планетой со времен второй войны за независимость висит куча исторического хлама, вроде несущих платформ, граничных маяков малой конфигурации и прочей рухляди. Туристов они так привлекают. Это у них основная статья дохода. Иногда эта рухлядь выходит из строя, на ремонт и реставрацию у них вечно средств не хватает, иногда даже пытается свалиться на планету. Что там и произошло. Программа одного из маяков сбой дала. Старх Амади, как лучший программер из всех, кому не повезло оказаться на тот момент на планете, попытался убрать ошибку и вернуть маяк на место. И то и другое ему удалось и все бы закончилось просто чудесно, если бы там что-то не рвануло на выходе. Шлюзы раскурочило полностью. От людей мало что осталось. Что именно рвануло, так и не выяснили. Или не захотели выяснить. — Очень интересная история, — сказал Ник. — А теперь будь добра объясни, с какой радости этот Старх Амади начал тебе помогать. — Не мне. Своей дочери. Марине Минаки, в девичестве Амади. Она как раз новую должность получила и отец решил ей помочь советами. Хорошими советами, между прочим. Жалко, что этот старый упрямец так и не согласился принять извинения моей семьи и вернуться на службу. — Я его понимаю, — ангел подергал себя за косички и о чем-то задумался. — Теперь оставим в покое мертвых и вернемся к живым, то есть к загадочному внуку и ученику в одном лице. Как его зовут? — Стас Шутейко. А вот с этим именем она в цель попала. Ангел резко вдохнул и даже отступил на шаг. — Рассказывай. — Что рассказывать? — Все. — Нечего рассказывать. Он помог провести расчеты, спрятать флот, воспользовавшись возможностями якобы нейтральной Глубины подбросил кому-то несколько неверные сведения и так, по мелочах. Завершающие штрихи. Амади почти все успел сделать. — Понятно. Собирайся. — Зачем? — В представительство Крылатого Королевства пойдем. Расскажешь Луне эту интересную историю и объяснишь, зачем вызвала флот. Заодно одного парня послушаешь. Уверен, он об этом ученике и внуке знает больше, чем ты, хотя провел рядом с ним гораздо меньше времени. Дар у него. — Да подожди… — Некогда ждать! Пропавшие телохранительницы обнаружились сразу за дверью. Марина Минаки тоже там была, вероятно, имено она не позволила общительным девицам ворваться в спальню Исаэль в разгар скандала. И взгляд у Марины был такой странный. Точно так же она смотрела, когда пыталась доказать своей императрице, что она ведет себя слишком непосредственно и по-детски, а еще чересчур доверчива и наивна. Может она права? Что же этого ангела так взбесило? И что опять расслышала и поняла Марина? Нужно с ней поговорить, обязательно. А еще девицы из охраны. Нет, никому они об этом скандале не расскажут. Зато между собой обсудят все и такие выводы сделают, что, хоть бери и увольняй. Вот как ползу, так и отражаю!
Васе казалось, что он находится на палубе прогулочного парусника. Мир покачивался, паруса время от времени хлопали на ветру, кто-то ходил по деревянной палубе и тихонько переговаривался. Открыть глаза и убедиться, что парусник существует в реальности, почему-то не получалось. — Витаминная смесь, — уверенно сказал женский голос. Красивый женский голос. Он взлетел вверх, закружился, начал обретать форму и превращаться в музыку. Вася протянул руку, чтобы его потрогать. Прохладный и пушистый, так странно. — Ты уверен? А этот голос мужской. Он тяжело скользнул вниз, грациозно развернулся и змеей уполз в угол. Опасный голос. Лучше от его владельца держаться подальше. — В себя свалился. Придется ждать, пока его вытолкнет наверх. Я бы не стал вмешиваться. Можно очень сильно навредить. Этот голос подкрался на мягких лапах и замурлыкал, обволакивая и убаюкивая. Определенно мужской, наверняка опасный, но почему-то знакомый и близкий. Способный успокоить и поддержать. — Ее величество взбесится. Голос змея встал на хвост и насмешливо улыбнулся. Улыбающаяся змея выглядела столь странно, что Вася чуть не упустил тот момент, когда мурлыкающий голос обрел форму, вздыбил шерсть и приготовился атаковать. — Пускай бесится. От нее одна головная боль. У всех. Может ее подданным подкинуть идею о перевороте? Когти царапнули по дереву. — Да ладно тебе. Может еще вырастет. Змея свернулась в кольцо и насмешливо сверкнула глазом. Дразнится. — Сомневаюсь. Она младше тебя всего на год, а разница такая, что и за пятьдесят лет не догонит. Большой кот убрал когти и лениво потянулся. К змее он относился как-то очень добродушно. — У нее есть неплохие советники. Та же Минако. Змея тоже расслабилась. — Только она их не слушает. Ладно, идем отсюда, не будем мешать нашему потерпевшему грести наверх. Надеюсь, он часа за два справится. Змея и кот медленно растворились в ничто. Парусник тихонько скрипнул, взобрался на вершину волны и стремительно бросился вниз. Ощущение мига невесомости поменялось на теплую тяжесть и парусник начал забираться на очередную волну. Откуда здесь такие большие и странно спокойные волны? И где это здесь? Парусник продолжал неспешно куда-то плыть. Ночь, похоже, сменилась днем, стало припекать солнышко. А где-то за бортом шелестела вода. Она билась о борта, сопротивлялась и несла одновременно. Прохладная, зеленоватая вода. Целое море воды. И соль на губах. Вася очень захотел открыть глаза. Дернулся вверх, потянулся и парусник взлетел, расправляя паруса как крылья, а потом медленно растаял, оставив Васю самостоятельно скользить по воздуху. — Вот так, уже лучше. Женская рука осторожно убрала со лба волосы, скользнула пальцем по носу. — Не бойся, здесь безопасно. Этот голос Вася почему-то помнил. Голос и невероятные крылья из воды и пожара. А еще крепко держащие руки. Да, девушка. Темноволосая и удивительно синеглазая. С ямочками на щеках, когда улыбается. Крылатая девушка, которой он помешал летать. Почему помешал? Как? Бесконечное переплетение мостиков, лестниц, держащих конструкций, труб, оборудования. Целый рукотворный лес, в котором можно безнадежно заблудиться и никогда больше не выйти к людям. Край земли. Серые тучи, падающие в пропасть и туман внизу. Плотный и густой туман. Который проглотит и скроет. Навсегда. Интересно, куда в тот момент делся страх? Страх? Падение? Полет? Падение сменившееся полетом. А потом что было? Бесконечный лес из лестниц, труб, мостиков и еще черт знает чего. Только по нему не надо было блуждать, над ним летели, почти касаясь некоторых деталей. А потом был спуск, по трубе. Спуск легче, чем подъем. Особенно, когда страхуют такие изящные и достаточно сильные руки. И девушка была. Смешливая, круглолицая. Были и другие люди, но девушка важнее, девушка была медиком. Она сказала, что вопросы обязаны подождать. Что-то еще про расшатанную психику говорила, но Вася к тому моменту почти уснул. Безопасное место. Представительство Крылатого Королевства. Так просто. Всего лишь немного повезло. Может, черная полоса, наконец, закончилась, или это он с нее выпрыгнул, когда выбирая между вилаж и пропастью, решил, что пропасть предпочтительнее? Как бы теперь еще проснуться? А разве он спит? Вася открыл глаза. Проморгался привыкая к свету и удивленно осмотрелся. Обыкновенная светлая комната. Огромное окно. Стол, похоже, деревянный у окна. Несколько полок на стенах, сделанных из металла и стекла. Пыльных полок и пустых. Рядом с ними зеркало, или экран стационарки, или то и другое вместе. Огромное кресло, с виду мягкое и пушистое. Пара стульев и кровать, на которой лежал Вася. На больничную палату не тянуло. Стерильностью и не пахнет. Оборудования тоже что-то не видно. А главное пусто. Все любители поговорить над спящим человеком куда-то разбежались. — Что мне теперь делать? — вслух спросил Вася. Бродить по незнакомому представительству не хотелось. Тем более по этому представительству. Если верить слухам, в любом представительстве Крылатого Королевства можно заблудиться не хуже, чем на фальшивых небесах этого города. Вася почесал щеку, обнаружил там щетину и решил первым делом посмотреть, как он выглядит. А то мало ли? На спинку кровати кто-то заботливый развесил вещи. Обыкновенная одежда, не имеющая ничего общего с летным комбезом. Серые штаны, футболка с незнакомой личностью спереди. На личность Вася немного полюбовался. Личность была эльфом. Страшнющим, длинноволосым и улыбчивым. В руках эта личность держала знакомый дрын-кубок. Точно такой же, как пылится в родной учебке. Вероятно, какой-то гонщик. Вася улыбнулся эльфу на футболке и подошел к зеркалу. Ничего особо страшного там не увидел. Так, немного заросший парень с дурацкой улыбкой. Похожее отражение он частенько видел в зеркале по утрам. — Что мне теперь делать? — повторил вопрос для отражения Вася. Что-то делать очень хотелось. Неважно что. Лишь бы не сидеть и не думать. Ничего хорошего все равно не придумается. Может поспать? Так вряд ли получится. Выспался. На несколько суток вперед, судя по ощущениям. Вася побродил из угла в угол. Немного посмотрел в окно. Посидел в кресле и решил, что пора выйти из комнаты. Вдруг, там будет кто-то способный объяснить, что теперь делать. В коридоре никого не было. Зато где-то кто-то разговаривал. Точнее возмущался, судя по тону. Язык Васе был незнаком. Так никто и не говорил, что между собой жители Крылатого Королевства общаются на знакомом языке. Крылатое Королевство далековато от центра находится, для того, чтобы изготовители стандартных линкодеров озаботились изучением всех существующих в нем языков и наречий. А уж линкодеры для военных это вообще песня… Кстати, куда он делся? Был в одном из карманов комбеза. Хотя, если подумать логически, выбросить его следовало давно. Это гражданские линкодеры настолько похожи, что отследить по ним человека невозможно. На счет военных, все может быть. Мало ли какую программку туда еще впаяли. Вася тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли и решил идти на голос. Лучшей идеи все равно не было. Возмущающийся голос затих, но Вася успел сообразить, за какой дверью он звучал. Потоптавшись перед ней несколько секунд он решительно постучал и дождавшись невнятного восклицания, толкнул дверь. Народа там было много. Какие-то избитые личности в количестве трех человек. Несколько человек в летных комбезах, ярких таких, явно не военных. Целая толпа людей одетых как попало. Хорошенькая девушка, стоявшая перед столом, уперев руки в бока. И подозрительно похожий на Стаса парень, сидевший в кресле, опираясь локтями на этот стол. На Васю уставились все. — О, проснулся, потерпевший. Парень в кресле улыбнулся и махнул рукой девушке, чтобы она отошла в сторону. Голос этого парня Вася узнал. Это его голос превращался в змею и дразнил кота там, на палубе парусника. — Поздравляю. Ты находишься в здании, отданном на разграбление соединению «Ласточки». Оно же воронье гнездо. Я Мич Шуман, несчастный тишодец, которому приходится столь неординарными личностями командовать. Эта девушка Мина Ллерой, — указал на воинственную девушку. — С остальными познакомишься сам, если захочешь. — Василий Дрозд, — представился Вася. Какой-то странный командир. И подчиненные у него странные. — Просто отлично, что ты уже проснулся. У нас тут особа императорских кровей злобствует. А без тебя разговаривать с ней бесполезно. — Особа императорских кровей? — может этот парень издевается. Только зачем? — Да так, рыжая девчонка, не больше. Давай, я сейчас раздам указания своим подчиненным. Объясню им, как проводятся гонки и мы пойдем спасать Ника. Жалко парня, не настолько он плох, чтобы отдавать его на растерзание ее величеству. — Ага, — сказа Вася. Парень в кресле потер пальцем переносицу. — Я понимаю, у тебя куча вопросов. Но давай их немножко отложим. Сейчас важнее разобраться с одной головоломкой. А потом, так и быть, проявлю терпение и расскажу тебе все, что ты не пожелаешь. Парень улыбнулся. Немного виновато. Да что здесь происходит? Все совсем не так, как должно быть. Точнее, не так, как Вася успел себе навоображать. — Ладно, — решил не спорить пилот. Крылатое Королевство по слухам очень странное место. Но один вопрос задать следовало, чтобы хоть примерно представлять, как себя вести дальше. — Мне один человек сказал, что я могу попросить политического убежища. — Да сколько угодно, — беззаботно отмахнулся странный командир. — Это к Луне. Она официальная глава и все такое. Вряд ли она тебе откажет. Ты явно не преступник, еще и видящий. Только знаешь, просить придется ближе к вечеру. В данный момент все очень заняты. — Ага, — сказал Вася. Как-то все очень просто получается. Пойти вечером к Луне и попросить. А она решит отказывать или нет. Крылатое Королевство очень странное место. Тут есть крылатые девушки с синими глазами. Есть странные мелкие командиры целого соединения, голос которых превращается в змею. Есть толпа его подчиненных, совершенно не похожих на военных. А еще тут позволяют спокойно разгуливать пилотам из не шибко дружественного созвездия. Вася покачал головой и вышел в коридор. Незачем им мешать. А подождать можно и здесь. Вполне привычно. Подпереть спиной стену, прикрыть глаза и попробовать проанализировать все, что с ним произошло. Бесполезное занятие. Анализировать Вася никогда хорошо не умел.
Ник Мелешь. Недостающие кусочки мозаики.
Ее рыжее Величество сидела в кресле Мича с ногами. Сжалась в комочек, обхватила колени руками и зыркает, словно боится, что ее сейчас бить будут. Тот еще загнанный в угол зверек. Как вцепится в палец, никому мало не покажется. Дай ей только повод. Белобрысый землянин наоборот улыбался и излучал оптимизм. Понять его можно было, особенно после прыжка с небес города. Парень считай, что заново родился. Но рядом с императрицей смотрелся он несколько неуместно и глупо. Да и взгляд у него какой-то шальной. Мич задумчиво рассматривал свои руки. Казалось, важнее дела у него во всей вселенной нет, и не будет. — Ваше Величество, начнем с вас, — решил Ник. Императрица согласно кивнула головой. Может, осознала свою вину? Вряд ли, конечно. Не то воспитание. — Рассказывайте все, что вам известно о Стасе Шутейко. Абсолютно все. Любые пустяки, которые придут в голову. Это важно. Я попробую вас направить, если почувствую, что вы сбиваетесь или чего-то недоговариваете, заранее за это извиняюсь. Рыжая встрепенулась и удивленно на него вытаращилась. Вежливого обращения не ожидала? Или ожидала воплей и угроз? Наивная. — Начинайте. Еще один кивок. Очень неуверенный и осторожный Оказывается, чтобы сбить с этой девчонки ее тараноподобную самоуверенность, достаточно вежливо заговорить. Какое открытие. Защищаться привыкла, что ли? Ник тряхнул головой, отгоняя несвоевременные мысли. Сосредоточиться на деле. Расслабиться, отпустить сознание, позволяя ему раскрасить мир в те краски, в которые оно пожелает. Увидеть чужие чувства, желания, рассмотреть саму суть людей и окружающих вещей. Мир привычно мигнул и словно изменился. Скопление ярких вихрей, целой бури из красок, и тихое, угрожающее гудение на грани слуха. Это не страшно. Гораздо страшнее, когда эти ветра застывают, и какой-то цвет начинает преобладать. Чаще всего желтый с искорками. Яркая злость. Мич. Точнее сосредоточенный и задумчивый Мич. Такая себе взведенная пружина, готовая в следующее мгновенье смести все на своем пути. На самом деле, очень прочная пружина. Гораздо прочнее, чем ему самому кажется. Посадить бы его на поводок и научить сдержанности не только внешней, но и внутренней. Краски улыбчивого землянина были приглушены. Парень явно все еще немного не в себе. Устал бояться. Или просто устал. И разум поставил фильтр на ощущения и чувства, чтобы не расшатывать и без того способную на любой сюрприз психику. Теперь все более-менее уравновешенно и тускло. А любопытство вообще загнанно в самый дальний угол. Ненастоящее спокойствие и восприятие мира, сдвинутое ближе к светлым тонам. Хорошо, что все это временно. Восторженным идиотам жить на свете трудновато. А вот Исаэль Корда выглядела как пламя. Агрессивная пляска желтого с алым. В ярости девушка и сдерживается из последних сил. Вылить бы на нее ведро воды, чтоб поостыла. И тогда она станет похожа на мокрую кошку. Жалкую и несчастную. — Леди, я жду. Прозвучало отстраненно и потусторонне. Императрица вздрогнула. Землянин уставился с интересом. Мич загадочно хмыкнул. Он то знает, как Ник Мелешь может выглядеть при желании. — Стас, — тихонько произнесла Исаэль. — Он на самом деле родственник Марины. Только какой-то очень дальний. И когда папа Марины умер, Стас оказался единственным, кто знал что именно и когда Старх собирался делать… — Стоп. Старх Амади. Разочарование, обида, страх и крошечная капелька сожаления. Он в чем-то обманул ее ожидания, но она все равно не может его не уважать. Интересно. — Рассказывай о Амади. Что не так с его смертью? Исаэль глубоко вдохнула. Пламя полыхнуло до потолка и резко опало, оставив едва тлеющий огонек и россыпь угольков. — Все с ней не так, — сказала девушка. — С самого начала. Зачем он туда полез? А еще там нечему было взрываться. Просто старый металлолом. Даже механизмы давно сняли за ненадобностью. Только шлюзы и работали, пока их взрывом не покорежило. И по расчетам получалось, что центром взрыва был папа Марины. Но у него не было взрывчатки. Его проверили, тщательно. Не доверяли. А еще, ни местные, ни нанятые эксперты не смогли определить тип взрывчатого вещества. Марина даже золотоносным кланялась. А раз не знают они, то не знает никто в этой части галактики. — Странно, — согласился Ник. — Дамиен Талька как-то высчитал, что при сочетании некоторых вибраций и одного коротковолнового излучения человеческое тело может само стать неизвестным взрывчатым веществом, — мрачно произнес Мич, глядя сквозь Ее Величество. — Собственно, что угодно может. Чисто теоретические изыскания, которые проблематично как-то применить. Слышали легенды о кораблях, от которых осталась только вспышка света из-за поломки якоря? Мол, якорь сломался в тот момент, когда корабль уже был вне изнанки, но еще не успел проявиться полностью. В общем, довольно дурацкая и нереализуемая теория. Но парню она понравилась и он стал ее развивать. Дошел до того, что на грани между «там» и «здесь» тоже могла возникнуть жизнь, в том числе и разумная. Еще вычислил параметры возможного воздействия, на случай внезапной агрессии этих разумных. Долго изобретал оружие, а потом пришел к выводу, что хватит и простого контакта для дестабилизации. Приплел излучение из спектра якоря, предположил, что нападающему придется войти в резонанс, правда, не помню с чем именно. И знаете, цифры сошлись. Следовательно, при совпадении всех этих параметров… Исаэль медленно впадала в прострацию от рассказа Мича. Землянин слушал с отстраненным интересом. Ему все было интересно, как маленькому ребенку. Нику же хотелось смеяться. О да, тишодцы очень любят считать. А если считать нечего, они лезут в теоретические дебри. — Мич, нельзя ли поконкретнее? — Можно, — тишодец светло улыбнулся. Искорки вспыхнули, словно подмигнули. — Война с жителями не «здесь» и не «там» нам не грозит. Их техника не будет работать у нас, а наша у них. Проблема в другом. Если они существуют, то ничто не помешает им дотянуться до «здесь» и воздействовать на ограниченный участок нашей реальности. На конкретный участок с конкретными параметрами. Недолго воздействовать, но достаточно для того, чтобы вода загоралась, а люди сами по себе становились взрывоопасными. Это как с якорем. Пока существует якорь, корабль может нырять на изнанку, вместе со всеми, кто находится на борту. Но влиять на изнанку нырнувшие туда не могут. Зато те, кто находится в нашей реальности, могут создавать якоря там. Меня всегда это удивляло. — Получается, теоретически может найтись существо, которое будет воздействовать на нас как мы на изнанку при создании якоря, — удовлетворенно сказал землянин. Интересно, чем именно он доволен? Теорией ненормального тишодца или собственной сообразительностью? — Проклятье, — сказал Ник. И как это предполагаемое существо искать? Да и для чего ему взрывать какого-то интригана от Глубины? Неужели они сумели наступить на больную мозоль даже кому-то живущему вне этой реальности? Каким образом? — Продолжайте Ваше Величество. Исаэль вздрогнула. — Нечего продолжать, — сварливо отозвалась она. — Весть о героической гибели принес Стас. Он же взялся доделать то, что не успел Старх. — Что доделать? Мич превратился в само любопытство. Застывший, настороженный, готовый в любой момент броситься вперед или отступить. — Я уже говорила. — Старый интриган подтолкнул Ее Величество к договору с нами, — объяснил Ник. Мич фыркнул, улыбнулся и тоном полным наивности и недоумения спросил: — Зачем ему это понадобилось? Не верил в непобедимость раздутого родного флота? Умеет же этот парень задавать вопросы. Действительно, зачем? Наверняка, в тот момент, когда Старх Амади только начал уговаривать свою императрицу, вилаж на планеты Седьмой Империи не покушались. И еще один интересный вопрос. Откуда вилаж узнали о зеленой планетке? Информация о ней не распространялась. В шпионов верилось мало. Кого может заинтересовать какая-то захолустная планета непригодная для жизни и без полезных ископаемых? — Ваше Величество, вы не знаете, кто донес до вилаж информацию о Капкане? — Нет, — девчонка мотнула головой и попыталась сделать честное лицо. Получалось у нее не очень. А на уровне чувств вообще поднялась буря. Пламя металось, опадало и резко вспыхивало. Казалось еще мгновенье, и девчонка сорвется на ноги. Вот только решит, нападать или бежать. — Ему бесполезно лгать, он сразу заметит. Самый совершенный детектор лжи из всех существующих, — задумчиво произнес Мич, одарив Ника привычной усмешкой. Уважения этого парня к видящим вряд ли добьешься. Он знает, как видящих можно обмануть, поэтому все их таланты для него не больше, чем обычные фокусы. Императрица покраснела. — Так кто? — Ник попытался добавить в голос металла. Получилось не очень, но девчонке хватило. Пламя в последний раз дернулось и рассыпалось искрами. — Стас Шутейко. С помощью каких-то собирателей компромата. — Любопытно. Значит, конфликт создан вами же. Остается открытым вопрос — зачем? Кто на самом деле вам угрожал? Во что мы ввязались? — Я не знаю. Амади почему-то не мог сказать. Но все очень серьезно. В качестве аргументов в вашу пользу мне и совету продемонстрировали мертвые миры. Недавно умершие, замеры проводились. Один вообще всего четыре года назад был живой, а на данный момент там даже атмосферы не осталось. Жуткое зрелище. Местами даже руины городов есть, а атмосферы нет, представляете? Старх был уверен, что с тем, что эти миры уничтожило, справиться можете только вы. Почему он так был в этом уверен, я тоже не знаю. Спрашивать его было бесполезно. Блокировка стояла. Он сразу сознание терял и не помнил, вопросов заданных до этого. Заметьте, такую проверку он прошел добровольно. Гордая, уверенная в своих словах, готовая броситься на любого, кто посмеет усомниться. Лучше бы она продолжала лгать. Глубина вряд ли имеет отношение к мертвым мирам. На такое они не способны. У них нет ни средств, ни технологий. Они даже не знают об этих мирах. Вряд ли бы такую информацию стали утаивать. Бессмысленно. Когда дело касается опасности способной задеть все человечество целиком, включительно с Глубиной, эти самоуверенные торговцы информацией становятся очень сговорчивыми и вручают с трудом добытое бесплатно любому, кого заподозрят в способности справиться с этой опасностью. Так что Глубина в целом отпадает сразу. Чего нельзя сказать об отдельных ее членах, умудрившихся вляпаться во что-то дурно пахнущее. — Ничего не понимаю, — признался Ник. — Откуда Старх Амади узнал о мертвых мирах? Почему себе в помощники выбрал какого-то землянина похожего на тишодца? Умненькая дочь в качестве помощницы смотрелась бы как-то логичнее. — Они оба волей идущие, — сказал улыбчивый землянин. — Кто? — спросил Мич, подавшись вперед. Вспышка, до рези в глазах и ветра растворяются в разливающемся океане света. — Стас Шутейко и Старх Амади волей идущие, — беззаботно ответил Василий Дрозд. Неужели он не почувствовал? Исаэль громко фыркнула. — Тоже мне новость. Обычная секта. Старх в свое время расследовал ее деятельность. Наверное, выбрал в качестве прикрытия. Звучит загадочно, все что угодно списать можно. — Какая, полосатой гадине под хвост, секта?! — взвыл тишодец, хватаясь за голову. Смотреть на Мича не хотелось. Слишком яркий цвет. Все равно, что смотреть на солнце. Да что же с этой сектой не так, если от одного упоминания довольно уравновешенный как для тишодца парень впадает в бешенство? Ник ничего похожего по названию вспомнить не мог. То ли не сталкивался, то ли не обратил внимания. Отвлекать кого-то, чтобы разобраться совсем не хотелось. Это на крайний случай, если землянин и Мич толком объяснить не смогут. — Мич, подожди. Дрозд, рассказывай все, что знаешь о волей идущих. Пришлось тряхнуть головой, возвращая зрение в норму. Все равно ничего не понятно. Один безмерно зол. Второй безмерно счастлив. У обоих эти чувства могут скрыть все что угодно. Проще не отвлекаться и реагировать на слова. Землянин задумчиво поскреб щеку. — Я немного знаю, — признался. — Сначала Кеншин столкнулся с громилами в форме торгового флота Созвездия Бласко, а Стас не дал им подправить моему напарнику физиономию. Вот эти громилы впервые при мне назвали его волей идущим. Тогда Стас еще сказал, что у него был учитель, который погиб в процессе спасения какой-то планеты в родном созвездии громил. А Кеншин пел дифирамбы силе и уму ваших сектантов. Вроде, они могут все. — Понятненько, — прошипел Мич. Землянин изумленно на него уставился. — Не обращай на него внимания. Продолжай, — попросил Ник. Дрозд пожал плечами. — Потом мы ловили лысого вилаж, понятия не имею зачем. В процессе так получилось, что Стас заподозрил во мне видящего и почему-то, не помню почему, рассказал о народе, которого нет. Вроде, если я и Кеншин поумнеем, они могут нами заинтересоваться. Только он не советовал связываться. Я так и не понял, почему. Стас столько тумана нагнал. То ли они как-то подчиняют и заставляют делать за них всю грязную работу, то ли еще почему-то. Какие-то яды испытывать, чтобы с космической саранчой бороться. Ах, да, еще он сказал, что люди живут на бывшей территории народа, которого нет. Против людей защита не стояла, это нам и позволило поселиться на планетах когда-то принадлежавших им. Кажется так. — Дошло? — трагично спросил Мич Ник кивнул. Последний идиот догадается. — Вы о чем? — спросила императрица. — О вашей секте, — ласково, как маленькому ребенку, сказал Мич. — Вам ведь повезло, к вам они со своими претензиями не приходили. А с нами пытались воевать. Техника у них довольно разумная. Была. Но мы им зубки немного обломали. Целых двести лет отращивали, сволочи. Теперь вот сообразили, что воздействовать можно не только на свою древнюю технику… — Ты еще скажи, что они догадались об этом, выкрав теорию твоего соотечественника, — прервал начинающуюся лекцию Ник. — Лучше подумай, для чего Стас Шутейко появился в этом городе. — Вспомнил, — чему-то обрадовался землянин. — Коротышка говорил, что народ, которого нет, проводит испытания. Ищет что-то гарантированно смертоносное для разных разумных и испытывает где ни попади на случай, если эти разумные станут частью саранчи. — Какой еще саранчи? — заинтересовалась Исаэль. — Той, которую Приливом называют. Если интересно, пошлите запрос в информсеть, вам соберут данные и все объяснят, — отмахнулся Ник. — Что еще говорил Шутейко? — спросил у землянина. Дрозд зарылся пальцами в волосы и изобразил глубокую задумчивость. — Семипалые сегодня должны появиться и потребовать вернуть куски их могильников. Стасу было необходимо побывать на заседании политиков и правителей в то же время, что и они. Вот я и думаю, зачем? Неужели больше некому сведения передать? Почему ему нужны именно семипалые? Может из-за того, что они редко покидают свою территорию, а на ней навредить им невозможно? — А парень то соображает, — заулыбался Мич. — Если наши злобные призраки хотят что-то испытать, то другая возможность может появиться не скоро. — Чему ты радуешься? — спросил Ник. — Да так… — Каким образом ваши домыслы касаются нас? — решила привлечь к себе внимание Исаэль. — Вымрут семипалые и что? — Какая дура, — восхитился Мич. Императрица возмущенно на него посмотрела. — Малышка, эти немертвые призраки хотят воевать с Приливом, — сказал Ник. — Просто уничтожать тех, кто станет его частью. Повторяю, пошли запрос в информсеть. — Пускай воюют, — уперлась Исаэль. Вот как ползу, так и отражаю!
— Проблема в том, что воевать с Приливом все равно, что заливать пожар чем-то горючим. Будет только хуже. Понимаешь ли, это задержит саранчу на территории тех, кто с ней воюет. И тогда она точно не уберется, пока не сожрет все, до чего сможет дотянуться. Лучше дать ей пролететь мимо, убрав с ее пути все сколько-нибудь ценное. Были прецеденты, когда целые планеты эвакуировали, хотя чаще всего пассивная защита выдерживает. И еще одно, чем дольше Прилив находится на чьей-то территории, тем больше шансов, что живущие там начнут к нему присоединяться. Эта проклятая штука как-то воздействует на разум. Некоторых особо податливых личностей удержать не удается даже тогда, когда саранча просто пролетает мимо на расстоянии в несколько десятков световых лет. А если она задержится поблизости, количество людей превратившихся в ничего не понимающих насекомых одержимых желанием двигаться и есть возрастет в тысячи раз. Понятно? — Нет! — рявкнула императрица. — Что оно вообще такое? — А вот это никому не известно. Когда-то пытались изучать, но ученые плохо кончили, умом тронулись. Причем тронулись все, не зависимо от возраста и вида. Прилив двигается по своей траектории и раз в несколько тысяч лет пролетает через нашу галактику. Это все, что известно точно. Остальное домыслы и ничем не подтвержденные теории. — Вы бы лучше подумали, что Стас станет делать, когда встретится с семипалыми? — заговорил Василий Дрозд. Ник удивленно посмотрел на землянина. А ведь действительно соображает. Семипалых Шутейко попытается как-то убить. Это факт. А дальше? Трусливые призраки должны понимать, что семипалые в состоянии достать их там, где они спрятались от очередного Прилива. Значит, если сочтут опасными, попытаются эту опасность исключить. В договоры о ненападении это деяние вписывается. Призраки договоров не подписывали. Да и не нападение это будет, а защита. Так что семипалые в своем праве. Спасать призраков никто не бросится. Слишком многим они успели насолить сначала во время своих безумных попыток вернуться в эту реальность, а потом во время попыток вышвырнуть людей со своей территории. Если к этому прибавить испытания сверхоружия, которые они успели провести в начале своей карьеры борцов с Приливом, то остается удивляться, что до сих пор никто не занялся проблемой их полного и окончательного уничтожения. То ли руки не дошли, то ли не сочли настолько опасными чтобы тратить ресурсы. А большинство людей как всегда не в курсе. Нет им дела до того, что когда-то неизвестного вида техника напала на созвездия, которые они искренне считают задворками своей цивилизации. Не удивительно, что никого не заинтересовала новая секта. А если кого-то и заинтересовала, то недостаточно сильно для того, чтобы бросить на расследование ее деятельности все доступные средства. Вон у Седьмой Империи расследовавший деятельность этой секты человек стал себя странно вести, и ничего, никто не забеспокоился и с волей идущими его странности не связал. Глупость какая-то. На территорию Крылатого Королевства призраки лезть не рискнули. Должно быть, все еще помнят бездарно развязанную войну своего металлолома с человечеством. Собственно на территории Крылатого Королевства этот металлолом впоследствии так и остался. Глупо было воевать, имея в наличии только древние раритеты, мимо которых время не прошло бесследно. Там половина систем не работала. Да и энергии явно не хватало. А величина? Да лучше бы они планеты астероидами забросали, все больше толку бы было. — Ты думаешь о том же, о чем и я? — спросил Мич. Императрица почему-то хихикнула. Землянин протяжно вздохнул. — В городе куча людей наделенных властью. Еще больше людей отвечающих за их безопасность. Поэтому, я знаю только один способ скрыть свою причастность к происходящему, — задумчиво сказал Дрозд. — Но это я. У меня нет особо выдающегося образования, и как я подозреваю, ума тоже маленько не хватает. — Самокритика, — ухмыльнулся Мич. — Несколько неуместная и преувеличенная, как мне кажется. Я вот вроде бы очень умный. Образование у меня разностороннее. Но ничего кроме банальной перестрелки на орбите с последующим случайным уничтожением города мне в голову не приходит. — И защита сработать не успеет, — добавил Ник. Почему не успеет, уже совершенно другая история. Способов уйма. Можно банально замедлить внутреннее время для системы защиты. Или урезать ее до такого состояния, чтобы она стреляющие корабли опасными не сочла. Можно ее вообще выключить. Но последнее слишком заметно, так что вряд ли. — Что нам с этим всем делать? — спросила Исаэль, старательно изображая воспитанную девочку. На Мича она демонстративно не смотрела, зато Нику улыбалась так, словно собиралась его обаять и женить на себе. — Вам ничего. А вот нам… — загадочно протянул тишодец. Он, похоже, успокоился. Вернулась тяга к бездарным представлениям в стиле — безумно обаятельный, невероятно умный и предельно героический парень решает вселенские проблемы. А еще сын талантливой актрисы. Стыд и позор. — Мич, для начала нам нужно узнать, когда семипалые явятся. Потом предупредить наши корабли и что-то сделать с защитой города. — Не занудствуй, — фыркнул тишодец. — Без тебя я бы не догадался. А корабли лучше предупредить в первую очередь, они мне как-то дороже незнакомых семипалых. Одним из кораблей вообще мой родственник командует. Ник согласно кивнул. Потом посмотрел на рыжую императрицу и вспомнил, что сейчас старательно маскируется под астероиды совсем рядом с планетой. Мич, похоже, тоже вспомнил. На Ее Величество они уставились удивительно дружно. — Малышка, ты не могла бы попросить свой флот тихонько, не привлекая к себе внимания, но как можно быстрее вернуться туда, откуда он прибыл? — спросил Ник, ни на что особо не рассчитывая. Исаэль его разочаровывать не стала, она возмущенно хмыкнула и отвернулась к окну. Переубеждать ее, только зря терять время. Союзничек. Как жаль, что нельзя эту девчонку где-то запереть и самостоятельно отослать ее флот домой. Может попытаться договориться с Минаки? Должен же там кто-то быть разумнее императрицы, возможно даже этот кто-то имеет право командовать флотом на таком уровне, чтобы говорить от лица отсутствующей правительницы? Ну не способна эта девчонка принимать все решения самостоятельно. — Странные вы, — сказал землянин. Мич широко улыбнулся, словно ему комплимент сделали. Ник тряхнул головой. Нужно сосредоточиться и заняться делами, пока не стало слишком поздно. Для начала необходимо подумать. Попытаться составить четкий рисунок из известных кусочков. Слишком много среди них домыслов и догадок. В итоге, флот Ее Гордо Молчащего Величества решили игнорировать. Ввяжутся эти корабли в перестрелку, пострадают, туда им и дорога. Может хоть это собьет с девчонки спесь. Ее честно предупредили. Мич даже какие-то тишодского разлива страшилки вспомнил и рассказал почти правдивую историю о том, как где-то и когда-то неизвестно кто взял под контроль корабль его родственника и каким чудом команда после этого выжила. Девица, наверное, не поверила. Скепсиса на ее лице было больше, чем интереса. Потом Мич связался со своим родственником и рассказал ему о волей идущих, спасенном землянине и напрашивающихся выводах. Стужеца глубокомысленно покивал головой и пообещал передать эту информацию на все корабли, до которых сможет дотянуться, не привлекая к своей деятельности внимания. Страшилку о контроле корабля неведомым разумом он тоже вспомнил, чем заставил Ника задуматься о такой возможности. Ладно Мич. У него ярко выраженная тяга к преувеличению и запугиванию. Стужеца же человек серьезный. Вроде бы. Со следующим пунктом в списке первоочередных дел справились на удивление быстро. Ник связался с Луной и спросил, что делать с землянином? Мол, Ник опасается, что придут злые вилаж и начнут что-то требовать. Или не менее злые командиры землянина появятся. Она отмахнулась и наделила временного подчиненного правом самостоятельно решать, достоин ли парень защиты. Ник изначально знал, что достоин, поэтому с чистым сердцем предоставил Дрозду политическое убежище. Попутно Ник объяснил недоумевающей императрице, что таким способом решил целых две проблемы. Проблему с подчиненностью Дрозда флоту земной федерации. И дал понять Луне, а вместе с ней и всем, кто находится рядом, что что-то сильно не так, поэтому нужно быть готовыми к любым неожиданностям. Говорить о проблеме напрямую глупо и бессмысленно. Если Стас Шутейко уже поблизости, то существа организовавшие секту волей идущих способны услышать все, что там, так или иначе скажут. А попытка советоваться с кем-то о дальнейшей судьбе пилота странновато выглядит в исполнении Ника Мелеша. Все знают, что он подобные решения принимал неоднократно, однажды его даже всеобщее неодобрение не остановило. Девчонка, изобразила полагающийся восторг. Похвалила ум и сообразительность. Похлопала в ладоши. В общем, дала понять, что о Нике она по-прежнему невысокого мнения. Ей бы что-то позрелищней, погероичнее, позаковыристее. Ник глубоко вдохнул, досчитал до десяти, выдохнул и решил, что правильнее всего будет игнорировать Ее Величество. Нужно было еще о чем-то подумать. Что-то они все дружно упустили. Что-то важное. Мелочь какую-то, не имевшую ни малейшего значения в тот момент, когда она произошла. Мелочь. Мелочь глупая, ушастая, озабоченная поиском приключений на собственную задницу. — Мич, ты же отсылал свою подчиненную на переговоры с эльфенком Маянэ. Как ты его нашел в этом городе? Откуда вообще узнал, что он здесь? — Ээээ… — тишодец не сразу понял, о чем его спрашивают. Слишком уж резкий переход с важной темы на бесполезную малолетнюю личность. — Альдо? — Да, Альдо! — Ну, здесь просто, — как-то не шибко уверенно сказал Мич. — Ты же понимаешь, этот мальчишка без стопора в голове. Что задумал, то и делает. На последствия ему начхать, главное убедиться, что все получится, ну или не получится. Тут уж как повезет. Он вообще-то такой с детства. Просто по мере взросления неприятности, в которые он лез, ширились и множились. В какой-то момент стало понятно, что если все так дальше и пойдет, то он очень скоро свернет где-то шею, или его пристрелят, или … — Мич, не тяни, мне плевать, сколько и каких законов нарушили твои родственники во имя спасения малолетнего самоубийцы. Тишодец печально вздохнул. — Ему маячок вшили. Он как раз в очередной раз руку сломал. Не поверишь, но этот придурок с дерева свалился. Результат — открытый перелом. Еще и индитификатор личности повредил, боль решил снять с помощью заморозки, думал, сможет кость самостоятельно срастить, пока никто не заметил. Стыдно ему было. В общем, руку он обморозил, а индитификатор среагировал на предельное снижение температуры части руки, в которой он находился и воспринял как на угрозу жизни. Альдо перепугался, что сейчас на зов прибора родственники сбегутся, и влез в настройки, чего несчастная капсула уже не пережила. А родственники все равно сбежались. Индитификатор пришлось менять, хотя мама этого идиота была против. Без него Альдо бы за пределы Крылатого Королевства не выпустили. А так… — Мич! — Я рассказываю! Так вот, индитификатор менял один мой родственник. Попутно засунул в капсулу маячок, работающий на тех же частотах. Его невозможно обнаружить, если не знаешь что искать. А если кто-то и заметит, подумает, что индитификатор малость сбоит и пошлет придурка на проверку, которую тот проигнорирует. Мич печально улыбнулся. По-своему гениально. Тишодцы, чтоб их. Если есть возможность незаметно нарушить один из законов касающихся определения «старшие», они этой возможностью воспользуются. Особенно, если уверенны, что данный старший не достоин своих прав и не способен справиться с обязанностями. Натравить их, что ли на Исаэль Корду? — Мич, сделай одолжение, посмотри, где сейчас малолетний Маянэ находится. Он же рядом с Шутейко. Мич тяжело вздохнул. Довольно долго что-то искал в своих многочисленных карманах. Потом некоторое время таращился на подмигивающий зеленым огоньком в одном из углов полупрозрачный квадрат, с виду полый, с темной жидкостью внутри, расчерченный координатной сеткой с непонятными цифрами и значками. Прикрыв глаза и проведя какие-то загадочные подсчеты, Мич растерянно посмотрел на улыбчивого землянина. — Ник, Альдо сейчас на территории представительства. — Что?! Какого черта малолетний вредитель здесь делает? А Шутейко тогда где? Не мог же он прийти незамеченным. У него индитификатора нет, на него бы среагировало все, начиная от систем слежения за территорией и заканчивая пассивной защитой. Или он у него есть? Как-то же он провел кучу времени на Тишодэ. — Мич, где он? — Не могу понять. Проще пойти сразу и сориентироваться на местности. — Отлично, — Ник еще раз глубоко вдохнул и обратился к Корде. — Малышка, оставайся на территории представительства, где-либо еще может быть опасно. И попытайся предупредить свою помощницу, только так, чтобы кто-то посторонний не догадался, о чем вы говорили. — Лучше пускай позовет ее сюда. Сопровождение потребует и личное присутствие своей советчицы. Может даже пожаловаться на нашу невоспитанность, — подсказал Мич. — Да, так будет лучше. — Я и не собиралась бродить без сопровождения, — пробормотала Исаэль, но спорить и требовать объяснений не стала. — Я так понимаю, что вечером я вряд ли попаду на заседание вместе со своим вопросом? Да и смысл этот вопрос теряет. Ладно, буду вести себя как хорошая девочка. Где у вас можно переговорить с Мариной и Тимом? — Внизу есть дежурный. Я ему скажу, чтоб помог, — пообещал Мич. Корда величественно кивнула. Бежать на поиски незнакомого эльфа она не собиралась. Хоть одна хорошая новость.
Мич еще раз посмотрел на свой квадратик и уверенно ткнул пальцем в дверь. — Здесь. Ник восхищенно присвистнул. Прятаться на складе запасных частей, амуниции, униформы и прочих очень нужных вещей, о которых вспоминают крайне редко было гениальным решением. Даже если кто-то войдет, можно засесть за шкафами и спокойно дождаться того момента, когда посетитель возьмет то за чем пришел и уйдет. Похоже, эльфенок умнеет. Перестал искать сложные решения и обратил милостивый взгляд на те, что попроще. — Интересно, чем он там собирался питаться? — спросил, ни к кому конкретно не обращаясь Мич. — Пайков там, кажется, нет. Они на этаже с холодильником. Вместе с мукой, крупой и макаронами хранятся. Я их точно там видел. — Воды на складе тоже нет, — сказал Ник. — Делать что будем? Заходим? Или сначала вежливо постучим, чтобы не травмировать ранимую детскую психику? — Заходим. Ты взламывать такие замки умеешь? Мич с интересом осмотрел сенсорную панель замка. — Нет. Но мне и не надо. Я имею право сюда приходить. Ты, кстати, с недавних пор тоже. Ты же комдор. — Не напоминай. Землянин, который зачем-то увязался за ними, с интересом проследил за тем, как замок сканирует ладонь Мича, сверяет результат с тем, что хранилось в его каталоге и выдает длинный список того, что комдор имеет право унести со склада. Список тишодец проигнорировал. Он толкнул дверь и с порога стал осматривать помещение. Искать долго не пришлось. Торчащие из-за шкафа ноги не заметил бы только слепой. Да и тот имел все шансы об них споткнуться. — Говорю же, придурок, — удовлетворенно сказал Мич. Он тихонько подкрался к шкафу, заглянул за него и широко улыбнулся. — Спит как младенец. Ник тоже полюбовался на спящего эльфа. Валяется на полу, рукой обнимает туго набитую сумку, улыбается во сне. Славный ребенок. Пнуть бы его. А лучше связать пока спит и в таком виде передать Стужеце, пускай делает с ним что хочет. — Будить будем? — спросил Ник. Мич хмыкнул и потыкал родственника в бок ногой. Эльф не отреагировал. Мич повторил процедуру, с тем же результатом. — А если так? Мич схватил сумку за ручку и потянул к себе. Альдо что-то пробормотал и вцепился в нее обеими руками. Мич дернул сильнее. Эльф наконец открыл глаза, обматерил проклятых воров и непонимающе уставился на улыбчивого родственника. — С добрым утром, Спящая Красавица. — Мич?! — Нет, мой потерянный брат близнец. Вставай, не позорься. Сейчас мы тебя пытать будем. Эльф сел, пригладил рукой волосы и с интересом посмотрел, кто там его пытать собрался. — О, Вася! — расплылся в радостной улыбке. — А мы боялись, что тебя вилаж поймали. Стас сказал, что ты сбежал через чердак. Но Кеншин ему не очень поверил. — Что ты здесь делаешь? — приступил к обещанному допросу Мич, игнорируя интерес эльфа к судьбе землянина. — Сплю. Точнее уже не сплю. Но спал. Думал тут самое спокойное место. И замок так себе, его легко обмануть. Альдо светло улыбнулся. — Ладно, — вздохнул Мич. — Зайдем с другой стороны. Где сейчас находятся напарник Дрозда и сын Шутейко? Ты же с ними был. Альдо пожал плечами. — А черт их знает где они. Кеншин отказался идти со мной. Ему срочно понадобилось сбегать в родное представительство и посмотреть в глаза какой-то большой сволочи. Думаю, он либо до сих пор смотрит, либо бьет кому-то лицо, либо уже сидит в запертой комнате, изображая заключенного, либо лежит в больничной койке, лечит травмы полученные во время драки с телохранителями сволочи. В общем, вариантов куча. Он ведь мог по дороге передумать. Решить купить сначала оружие, чтобы взгляд было чем подкрепить. Или вообще корабль захватывает, чтобы пойти на таран и красиво умереть. Он очень странный парень. — Ладно, с напарником Дрозда все ясно. А Стас Шутейко чем занимается? — Да не знаю я. Он должен был передать семипалым собранные Глубиной сведения из рук в руки. Но эти параноики, если я все правильно понял, встречаться с ним наедине не захотели. Они там какого-то врага своего народа ловят и подозревают всех подряд. Так что придется ему зачитывать список самостоятельно и говорить еще и от лица семипалых. А они будут сидеть в сторонке и одобрительно кивать. Видели бы вы, какой он был злой. Я даже обрадовался, что успел собрать вещи и мне можно сбежать куда подальше. — Где они будут сидеть в сторонке? Эльф тряхнул головой и посмотрел на Мича как на последнего идиота. — Где-где? Там же где и все остальные местные достопримечательности, в смысле, политики. Не помню, как это здание называется. Семпертариум? Сименариум? В общем, в центральном здании этого города. Наверное, уже сидят. Стас все бегал и бормотал, что времени мало, а никто ничего так и не понял. Он вообще как-то странно себя ведет в последнее время. Особенно, если про волей идущих спрашивать. Не твое дело, не твое дело. Зараза. — Во, черт, — сказал Мич. — Есть у кого-то идеи? — Нас туда не пустят, — рассудительно сказал землянин. — Да знаю я, что не пустят, — отмахнулся Мич. — А кому-то сообщать, только ускорить события. Они наверняка следят за всеми присутствующими, включительно с телохранителями, секретарями и любимыми собачками. — Кто они? — заинтересовался Альдо. — Не твое дело! — Да вы сговорились! — Маянэ, сделай мне одолжение, заткнись, ты думать мешаешь, — душевно попросил Ник. Можно ведь что-то придумать. Должен же быть какой-то способ. Что-то такое уже мелькало в разговоре. — Мич, защита! Как включить проклятую защиту? Если мы ее включим, охране центра будет не до нас. Половина бросится охранять покой политиков, другая начнет выяснять, почему сработала защита города. Мы сможет проскользнуть. Да в крайнем случае, с боем прорвемся, нахально и шумно. Я же ангел, мне законы не писаны. Так что главное побольше орать, что центральные созвездия покушаются на Луну. А дальше… — Сумасшедшие, — сказал землянин. — Тоже мне проблема. Взорвите что-то и защита включится. Стандартная реакция на террористический акт, чтобы исполнители сбежать не смогли. Меня на тренировках замучили этими террористами. То я их преследовал на симуляторе, то вычислял места, где они могли скрыться, то искал слабые места в обороне и пытался успокоить население. Можно подумать, пилотов непременно погонят бороться с террористами, словно специалистов в этом деле не хватает. Альдо хихикнул. — Твою ж… — восхищенно произнес Мич. — Взорвать что-то. Ник, ты не знаешь, что тут можно взорвать? Ник мотнул головой. Идея была нова и необычна, ее следовало обдумать и проанализировать. Где бы взять на все это время? — Ремонтно-уборочные системы взрывайте. Они давно всех достали, — подсказал Альдо. — А то из-за них после десяти вечера на улицу выйти опасно. — И молодежь вынуждена коротать ночи в одиночестве, — пробормотал землянин. — Другой вопрос, где взять взрывчатку? Я в ней не разбираюсь. Выковыривать что-то, что может теоретически взорваться, из приборов не рискну, — сказал Ник. — Третий вопрос, как за короткий промежуток времени заминировать кучу уборщиков на небесах, кто этим займется, где находится место, из которого ними управляют? В общем, у меня еще куча вопросов. Землянин явно развлекался. — Плевать на уборщиков. Пускай хоть канализацию взрывают. Главное без жертв и быстро. — А взрывать, кто будет? — спросил землянин. Все ему хочется знать. Хотя вопрос интересный. Незанятых людей в представительстве изначально не было. Искать кого-то не сильно занятого. Каким образом? Опрос проводить? Глубокоуважаемый коллега, не можете ли вы уделить пятнадцать минут своего времени, найти где-то что-то способное взорваться и разрушить парочку пустующих зданий? Да, в городе скоро будет ремонт, капитальный. Да, эти здания никому не нужны. Да, это будет весело. Да, Луна юмора не оценит, но это ведь не столь важно. Да, тишодскую заразу вам на голову, я беру ответственность на себя. Безнадежно. Пока все всем объяснишь. — Ненавижу этих проклятых призраков. Даже посоветоваться ни с кем не могу, потому, что они могут нас услышать! — Сложно быть обычным человеком, правда? — спросил Мич. — А у меня так всегда. Советоваться не с кем, то системы связи не дотягиваются, то рисковать не могу, то со мной разговаривать не желают, дела у них. Приходится самому думать. А на счет взрывать… У меня есть куча бездельников, пускай взрывают, — вспомнил о своих подчиненных Мич. — Среди них даже биолог любитель затесался с коллекцией бактерий умеющих вырабатывать что угодно. В том числе и разную взрывающуюся гадость. — У него не отобрали эти бактерии? — удивился Ник. Мир катится под гору, набирая скорость и безумно улыбаясь. Малолетние эльфы неуловимо носятся по человеческому сектору. Безумные биологи таскают за собой коллекции опасных микроорганизмов и никто не обращает на это внимания. Немертвые призраки пытаются очередную войну развязать. И все развлекаются. Всем весело. Только три невезучих болвана, плюс малолетний эльф пытаются решить вселенскую проблему. Заняться им, похоже, больше нечем. — Отобрали. Просто не все. А он опять их развел. Не спрашивай где и как, я не знаю. А предыдущий комдор этой развеселой компании со мной разговаривать отказался. Еще и напророчил скорое окончание моей славной карьеры. В общем, я решил, что бактерии запаянные в крохотные металлические контейнеры безопаснее тех же бактерий, популяцию которых пытаются увеличить каким-то невероятно оригинальным способом в необорудованном помещении. Вообще, парня не мешало бы к психиатру сводить. Нездоровая у него страсть к микроорганизмам. Утверждает, что эти крошки однажды ему жизнь уже спасли. Поэтому он с ними ни за что не расстанется. — Мич, никогда не думал, что это скажу, но я тебе сочувствую. Искренне и со всей душой. — Так мы взрывать что-то будем или нет? — спросил Альдо, прилаживая сумку на плече. — Мы не будем, — отмахнулся от него Мич. — Надеюсь, гонку они еще не начали… — Какую еще гонку? — Да так. Не имеет значения. Мич окинул взглядом склад. Отошел к противоположной стене и приступил к непростым переговорам с собственными подчиненными. Эльфенок делал вид, что ему совсем не интересно, что там говорит родственник угрожающим тоном. Землянин с любопытством осматривался. Еще немного, и пойдет все изучать тактильным методом. — А куда мы дальше пойдем? — спросил Альдо. — Ты никуда. — Потому что маленький? — эльфенок возмущенно фыркнул. — Нет, потому что имеешь склонность к самоубийству. — Вы очень странные, — сказал землянин. Клинит его на этой фразе. Не к добру это. Парню бы еще немного полежать, отдохнуть, разобраться в себе. Намекнуть ему, что ли? Вот как ползу, так и отражаю!
Мина Ллерой. Что делать, если комдор сволочь с воображением?
Вадже печально смотрел на арендованный для гонок транспорт. Нечто неустойчивое, подозрительно изящное, задумчиво покачивающееся на воздушной подушке. Покачиваться такой транспорт точно не должен. Покачивается он только тогда, когда половина настроек подушки не соответствует стандартам. — Может, их сначала отремонтируем? — Как ты себе это представляешь? — спросила Мина. Времени у них было немного. Ковыряться в настройках и механике хозяин транспорта не позволит. В лучшем случае сдерет такой штраф, что устным недовольством финансистов не отделаешься. Еще отрабатывать заставят. И на комдора не сошлешься. Ремонтировать всякую рухлядь он не приказывал. О чем обязательно скажет. — Почему эти дурные туристы не боятся на них летать, а? — прозвучало как крик души, не меньше. — Техника экзотичная, редкая. Мало кто знает, как она должна правильно работать, — объяснил Чад. — Да ты не бойся. По дороге не развалится. Главное привыкнуть к скачкам и не потерять управление. — Ты меня утешил, — пробурчал Вадже. Улица была длинная, широкая. Народа много. На компанию с глисами пока никто внимания не обращал. Так то пока. Ни один нормальный человек не догадается заподозрить эту компанию в организации экстремальных гонок. Есть способы самоубийства проще. — Может, сразу пойдем местным стражам порядка сдадимся? — внес предложение Вадже. — Комдор нас после этого съест, — убежденно сказал Чад. Ему тоже предстояло участвовать в гонке в качестве пилота. Но он в отличие от Вадже и Саитоши не паниковал. Или успешно делал вид, что не паникует. — Это странно, — сказал Вадже. — У меня впервые комдор, которого я боюсь больше, чем ненастроенного летающего металлолома. Кто бы мне объяснил, почему? — Воздействие полей, — раздраженно сказала Мина. — Каких полей? — Космических! Лезь на этот металлолом! Я сейчас отмашку давать буду. — Но… — Сила духа, — задумчиво произнес Чад. — У нашего комдора огромная сила духа. Это чувствуется почти физически. — Самоуверенность у него огромная! — рявкнула взбешенная Мина. Вот за что ей это? Ребята, в крайнем случае, могут даже попытаться на своем металлоломе скрыться с места гонок и спрятаться за крепкими воротами представительства. А она? Тут куча свидетелей. Пока доберется до представительства, десять раз поймать успеют. Жди потом, переговорщика, который придет выручать. Почувствуй себя принцессой в плену у дракона. А ведь переговорщик может прийти не скоро. Мало ли какие проблемы на его пути возникнут? А эти три придурка еще и время тянут. Наверное, ждут, пока у стражей порядка обеденный перерыв закончится и их количество на улицах увеличится в три раза. — Самоуверенность? Вадже задумчиво поскреб щетину на щеке. — Скорее убежденность в своей правоте, — мягко поправил Чад. — И умение принимать решения, зная, что вся тяжесть их ответственности ложится на него одного. Нам то что, мы приказ выполняем. Мы люди подневольные. А вот ему придется и отчитываться и оправдываться… — Вы сядете на эти драндулеты сегодня или нет?! — Сядем, сядем, — отмахнулся Чад. — Сейчас, только с духом соберемся. Впервые чувствую себя самоубийцей. Так о чем это я? Ах, да. На самом деле нам впервые попался комдор, который не боится потерять это незавидное звание, поэтому способен принимать решения мгновенно, а не после долгих взвешиваний всех «за» и «против». Обычно ведь пока что-то решали, было уже поздно что-то предпринимать. — Ладно, собирайтесь со своим духом, — великодушно согласилась Мина. — Хоть до вечера собирайтесь. Только без меня. Чад печально вздохнул, взялся за руль своего глиса и неловко на него вскарабкался. Драндулет закачался как лодка в штормящем море. Чудом не перевернулся, нехотя выровнялся и наконец, застыл, как и полагается порядочному глису. Чад как-то подозрительно побледнел и стал осматриваться. Наверняка в поисках пути для побега от сомнительной славы гонщика. Вадже обошел свой глис по кругу. Заглянул под него. Надавил ладонью на сиденье. И с просветленной улыбкой понаблюдал за тем, как глис с грохотом валится на мостовую. Воздушная подушка под ним исчезла. То ли заряд закончился. То ли разболтанные настройки не выдержали давления ладони и окончательно глюкнулись. Вадже конечно сильный парень, но это было слишком. А может над ним какие-то боги сжалились, и у глиса полетела механика. В общем, из гонок Вадже выбывал. Чад позеленел и начал коситься в сторону сквера. Возможно, высчитывал, успеет ли скрыться за деревьями, прежде чем его поймают и усадят обратно. Проклятье на головы хозяев этой техники. Наверняка ведь подозрительным военным в незнакомой униформе подсунули то, что совершенно не жалко потерять. Так что эти глисы по любому на последнем издыхании. Гонки они уже не переживут. Саитоша с надеждой посмотрел на свой металлолом, но тот падать не спешил. Парень почесал затылок, улыбнулся и грохнулся на колени. — Спятил?! — взвыла Мина, оглядываясь на заинтересованных странным представлением прохожих. — О, богиня удачи, снизойди ко мне! — дурным голосом заорал Саитоша, поспешно кланяясь непонятно кому. — Протяни мне ладонь! Подай руку помощи! Не оставь своего непутевого сына в беде! Вправь мозги моему комдору, позволь ему придумать другое задание для меня прежде, чем я убьюсь, воспользовавшись просроченным транспортом! Не дай мне присоединиться к клубу безумных самоубийц! Спаси меня, пожалуйста! Я ведь еще так молод! У меня ведь дети, ты же не оставишь их без отца! Я знаю, ты добрая! — Прекращай этот цирк! — злобно зашипела Мина. — Не перебивай молитву, — отмахнулся Саитоша. — О, богиня удачи, твой неразумный сын молит тебя, прояви снисхождение! Жить мне хочется! А я взамен так в тебя уверую, что все остальные боги от зависти помрут! В кармане Мины завибрировал коммутатор, отвлекая от орущего бред парня. Девушка отошла, достала прибор, спрятала его в ладони и включила. С экранчика на нее смотрел чем-то обеспокоенный комдор. — Саитоша еще не улетел? — Нет. Мина мотнула головой и даже посмотрела на продолжавшего что-то орать парня. — Отлично, давай его сюда. Отвлечь Саитошу от молитвы удалось пинком. Передать коммутатор с третьей попытки. Потом пришлось прикрыть стоявшего на коленях парня собственным, слишком изящным телом, от любопытной толпы, спешащей к месту событий. Самых рьяных отпугивал улыбчивый Вадже. Чад продолжал сидеть на глиссе, с надеждой глядя куда-то вдаль. Шевелиться он боялся. Наверное, подозревал, что на любое движение этот металлолом отреагирует однозначно — с размаха грохнется об землю. — Богиня удачи, да ты стерва, — тихонько произнес Саитоша, возвращая Мине коммутатор. — Все так плохо? — спросила девушка. — Гораздо хуже, чем могло быть. Чад, слезай, гонки отменяются! Чад радостно спрыгнул. Точнее попытался спрыгнуть. За что он там зацепился, непонятно, но полетел он хорошо, лицом вниз, каких-то пару сантиметров не долетев. — Вадже, пойди, сними этого придурка, — устало указала Мина на повисшего сослуживца. Если честно, она начинала сочувствовать сволочному комдору. Если эти трое успели ее достать за какой-то час в качестве главы группы, то сколько же терпения нужно, чтобы выдерживать все соединение? — А с глисами что делать? — спросил Саитоша. Мина пожала плечами. — Пускай здесь остаются, — мстительно произнес Вадже, заталкивая Чада обратно на сиденье. — Нам подсунули сломанную технику, за такое рожи бьют. Тащить ее обратно на собственном горбу я не собираюсь. — Ага, я тоже, — поддержал его Чад. Мина с сомнением осмотрела тонкую фигуру Чада, сравнила его с Вадже и Саитошей, но говорить ничего не стала. И без того понятно, что тащить глисы на себе из всей их компании способны только двое. — Куда идем? — вместо этого спросила она. — Не знаю. Саитоша пожал плечами и печально вздохнул. — Как это не знаешь? Комдор тебе же что-то сказал. — Ага, сказал, — парень повторил вздох, наклонился к Мине и пальцем поманил к себе Чада и Вадже. Когда все собрались, он шепотом передал приказ комдора группе. — Мы должны что-то взорвать. — Что?! — не поверила своим ушам Мина. — Я тоже несколько раз переспрашивал. Добрый, добрый комдор. Мелкий и жизнерадостный. Что ни день, то сюрприз. Плюнуть бы на военную карьеру и податься в цивильные пилоты. У них всех проблем, вовремя пересдать квалификационные экзамены и следить за маршрутом. Иногда еще нужно выходить к пассажирам. В красивой форме. Раздавать улыбки и говорить ответные комплименты. Скукотища, в общем.
Саитоша продемонстрировал металлическую коробку, добытую из-под вытряхнутых из сумки вещей, и стал радостно улыбаться. — Что это? — спросила Мина, стараясь сохранить спокойствие и невозмутимость. Инстинкт самосохранения повелевал завизжать и броситься к выходу. В подобных коробочках медики увлеченные собственной профессией частенько хранили колбы со всякими вирусами, бактериями и прочим биологическим оружием. Но медики коробки в штаны не заворачивали. Они их прятали в сейфы, а сейфы ставили в какое-то охраняемое место. — Взрывчатка. Биологическая, — подтвердил ее худшие опасения Саитоша. — Откуда?! — Вырастил. Увлечение у меня такое. Она безопасная. — Ах, безопасная… — Меня другое интересует, — Чад хихикнул и пригладил волосы. — Комдор откуда об этом увлечении знает? Саитоша равнодушно пожал плечами. — Наверное, узнал, за что меня из патруля выперли. Командир группы у меня там был нервный. О технике безопасности орал. Кому-то нажаловался. Меня и перевели. Вроде, у меня многовато талантов как для простого патрульного. А в соединении «Ласточки» именно такие и требуются. — А как это работает? — спросил Вадже, не спеша подходить к Саитоше с коробкой. — Тут бактерии, — Саитоша тряхнул коробкой, заставив Мину отступить на шаг. — Продукт жизнедеятельности у них взрывоопасный. Долго объяснять. А еще, их нужно сначала разморозить и покормить. Так что все абсолютно безопасно. — И чем их кормят? — Чем, чем? Биомассой. По пропорциям. Белки, углеводы… — Избавьте меня от объяснений, — попросила Мина. Не хватает еще предстать перед судом в качестве свидетеля и попытаться объяснить присяжным, почему Саитоша считал свои бактерии безопасными и почему эти безопасные бактерии разнесли половину города. Лучше уж быть в счастливом неведении. — А их остановить вовремя возможно? — заинтересовался Чад. Наверное, тоже сомневался в безопасности биологической взрывчатки. — Никаких проблем, — беззаботно улыбнулся Саитоша. — Они же искусственные. У них программа. Критическую массу, после которой они перестают размножаться, можно задать. — Надеюсь, ты с этой массой не ошибешься. — Не ошибусь, — загадочно улыбнулся Саитоша. Мина заподозрила, что этот он уже что-то взрывал с помощью своих бактерий. Причем взрывал не раз. Слишком уж уверен. — Ладно, с бактериями разобрались, — преувеличенно жизнерадостно сказала Мина. — Теперь надо решить, что мы будем взрывать. — А что, комдор не сказал? — удивился Чад. — Сказал, — улыбнулся Саитоша. — Сказал, чтобы мы включили воображение, выбрали что-то подходящее и красиво уничтожили. Главное чтобы без жертв и чтобы защита города сработала. — А это вообще возможно — взорвать что-то без жертв? — А я знаю? Нужно подумать. Правда, не долго. Комдор требовал, чтобы мы поспешили. Иначе придет большой и темный бог Каюк и всем в этом городе наступит капец. — Есть идеи? — мрачно спросила Мина. Идей не было. Ни одной. — Ладно, вы думайте. А я пока своих малышек разморожу, — самоустранился от принятия решения Саитоша и исчез за дверью. — Может с кем-то посоветоваться? — спросил Чад. — С кем? — Ну, хотя бы с ребятами. Вон у Амики воображение хорошо работает. А Шета вообще профессионал. Диверсант бывший. — Ладно, вызывай, — махнула рукой Мина. Хуже ведь не будет? Или будет? Почему этот чертов тишодец не мог отдать нормальный приказ, со всеми деталями и четко проработанным планом? Чем он вообще там занимается? Для чего ему включать защиту? Не может же он просто издеваться над подчиненными. Или может? Вдруг за что-то мстит?
Амика назвала приказ бредом. Шета добавил, что это глупо. Во-первых, может не сработать. Может оказаться, что у того места, которое они взорвут персональная защита, которая его отгородит от остального города и на этом успокоится. А требование обойтись без жертв, вообще ни в какие ворота, особенно без предварительной подготовки. Мало ли какой идиот куда залезет. Еще Шета увлеченно раскритиковал бактерии Саитоши, напирая на то, что правильно они могут сработать только в отфильтрованном воздухе корабля, а некоторые виды исключительно в вакууме. Собственно, именно для разрушения чужих кораблей их изначально и выводили. Для диверсий, если кому-то не понятно. Город слишком велик, здесь слишком много людей, за которыми системы контроля уследить не в состоянии, мощности у нее не хватает. Если многоуважаемые коллеги обратятся к истории, то они с удивлением узнают, что в этом городе даже эпидемии вспыхивали. Так что надеяться на программу, заложенную в какие-то изначально нестабильные микроорганизмы не очень умно. Вернувшийся Саитоша встал на защиту своих крошек, но под лавиной слов Шета заткнулся, а после тихо сознался, что взрывал стену тюрьмы на орбитальной станции. А там воздух был очищен от всего, что могли счесть как вредным так и полезным. Там даже пыли не было. Саитошу отослали замораживать крошек, пока они не вырвались на волю, а заодно позвать еще кого-нибудь из соединения для мозгового штурма. Штурмовать проблему явился Павел Каска, внимательно выслушал жалобы Мины и доводы Шета, и впал в задумчивость. Думал долго, не отвлекаясь на разгорающийся спор и вопли Саитоши о том, что больше никого нет, соединение разбрелось в неизвестном направлении и на позывные не отвечает. А потом Каска выдал плоды своих нелегких размышлений. — Мина, я так понял, комдору нужно, чтобы сработала защита города, а вовсе не красивый взрыв? Кивнули все, даже Саитоша, продолжавший защищать честь своих крошек, заунывно бубня на одной ноте. — Может тогда ничего не взрывать, а просто включить эту защиту? Идея была нова и неожиданна. Мина задумалась о ее реализации и стала мучительно вспоминать, как именно и где эта защита включается. Шета и Саитоша опять заспорили. Бактерии их интересовали гораздо больше, чем приказ комдора. Чад с восторгом уставился на Амику. — Ами, у тебя же есть знакомый в одном из центров слежения. Оттуда ведь можно включить защиту. — Какой кретин, — сказала девушка. — Этого знакомого наверняка уже уволили. Да и вряд ли он бы поддался на уговоры продемонстрировать как все работает. Разве что с лучевиком у виска. — А ведь это идея, — одобрил Шета. — Какая еще идея?! — Захватываем центр слежения и заставляем персонал включить защиту, — озвучил идею Шета. — Спятил?! — взвилась Мина. — Да нас перестреляют как мишени в тире. — Не перестреляют, мы не дома. В центре слежения ценное оборудование, восстанавливать которое придется за чей-то счет. И с террористами в цивилизованных центральных созвездиях сначала разговаривают. Долго разговаривают, иногда по несколько дней ведут переговоры. Торгуются. Главное заложников побольше захватить и придумать какое-то дурацкое требование трудное для исполнения. Какое знание теории. — Ты этих заложников уже захватывал? — Ага. Приходилось. В последний раз, правда, неудачно. Девица истеричная попалась. То рыдала, то порывалась в окно выброситься, то с дикими воплями пыталась оружие из рук моего напарника выдрать. Мы от нее еле избавились. Так что я решил завязать с этой работой и попросил перевести меня в местечко поспокойнее. Тем более мое лицо примелькалось, даже подозревать начали. Я кстати, дважды убитый. Один раз местные борцы с террористами взорвали заложника и выдали его за одного из террористов, а по телосложению как раз я подошел. Во второй раз я якобы самоликвидировался. Общественности обломки корабля показали и общественность успокоилась. — Не буду спрашивать, зачем ты это делал. — Можешь спросить, — Шета улыбнулся. — Ничего особо тайного здесь нет. Чаще всего помогал полезному для нас правительству прийти к власти. Очень у них популярны борцы с террором и разные миротворцы. Кто-то громко фыркнул, выказывая свое мнение по поводу этого откровенья. — У кого-то есть идея лучше? — спросила Мина. Идей ни у кого не было. Один Каска вызвался сходить к Ниночке и попросить у нее что-то из защитного оборудования десантников. Вдруг действительно стрелять начнут? — Боже, как же низко я пала, — сказала Мина. Может гражданский флот вовсе не плохая идея? Тихо, спокойно, уныло. А главное, никаких тишодцев в качестве командиров. Тишодцев в гражданском флоте можно найти только на кораблях приписанных к их родной планете, до остальных они не снисходят. К счастью для этих остальных.
Вася Дрозд. Забег, драка, магия.
Вася шел, чувствовал, что опять по-дурацки улыбается и с непонятным ему самому интересом рассматривал спутников. Первый тишодец. Мич Шуман. Ростом не намного выше Стаса Шутейко, такой же голубоглазый и светловолосый, но действительно смазливее. Причем, как-то странно смазливее. Обаяния, которое излучает Стас нет вообще, за ангелочка этого парня точно не примешь, пока он сам не захочет и не приложит для этого некоторые усилия. Насмешливый и самоуверенный. Пробивной, как сказала бы мама. Второй высоченный амбал, с виду неуклюжий и неухоженный. Одет в какое-то тряпье, украшениями обвесился, косички еще эти. Зато как посмотрит, тянет кланяться и лебезить. Ник Медлешь. Ангел, видящий и дитя войны с сильно разбавленной кровью. Наверняка очень сильный и выносливый. Типичнейшие представители Крылатого Королевства, по их словам. Как-то не вдохновляет такое представление. Сейчас эти представители Крылатого Королевства куда-то целеустремленно идут. И Вася идет следом, смутно догадываясь, что эта парочка собирается ворваться на очередное заседание сильных мира сего с отнюдь не мирными намерениями. И ведь ни капли сомнений. Словно так и надо. Интересно, в Крылатом Королевстве существует трибунал? Белобрысый коротышка ведь военный. А вообще, что они собираются делать? Стаса убьют? Привидение начнут ловить, бегая за ним с воплями и улюлюканьем? Невидимое и неощутимое привидение, способное воздействовать на людей и технику. Вася тряхнул головой. Какая, в сущности, разница. Есть вопрос занимательнее. Он-то для чего за ними идет? Приключений захотелось, или на привидение посмотреть? Все очень странно. Но идти надо. Непонятно зачем, но жизненно необходимо. Требует что-то и зовет, говорит, что так правильно. Наверное, следовало поподробнее расспросить рослого ангела о том, что из себя представляют видящие. Может это просто глюк не совсем вменяемого сознания. — Твои подчиненные точно справятся? — спросил Ник, в очередной раз посмотрев на фальшивое небо. — А куда они денутся? — безмятежно отозвался Мич. — Мои подчиненные ребята сообразительные. Особенно, когда времени у них на раздумья мало. Это если им давать подумать, они теряются и начинают сомневаться в своих силах, после чего обязательно делают какую-то глупость. А если не давать, выполняют все быстро и четко. — Ну-ну, — с сомнением произнес Ник. Вася вдохнул и попытался собраться с мыслями. Понять, что эти двое собираются делать дальше невозможно в принципе. Просто потому невозможно, что у них больше знаний и опыта. Вася о призраках вообще впервые услышал от Стаса, и ему как-то не пришло в голову, что с ними можно сражаться подручными средствами. В фильмах для подобных битв тайные лаборатории изобретают тайное оружие. Долго и нудно готовят тайных всесильных бойцов, промывают им мозги, а потом вручают оружие, которое в половине случаев не срабатывает, и торжественно провожают воевать со злом. Иногда под печальную музыку, словно пытаются намекнуть на их будущее. — Бегом! — рявкнул Ник, срываясь на бег. Вася посмотрел вверх и увидел грандиозное зрелище. Небо, до сих пор притворяющееся земным, меняло цвет, затягивалось серебристой пленкой с цветными разводами. Казалось, сейчас с небес сорвется маслянистая капля и тяжело разобьется об чью-то голову. Огромное дис-поле, кажется. Или что-то очень на него похожее. Приверженцы экономии харакири себе сделают, когда увидят, сколько было затрачено энергии. Вася кивнул своим мыслям и побежал следом за спутниками.
Возле центрального здания города творилось черте что. Неорганизованная толпа якобы охранников и телохранителей бессистемно бегала туда-сюда, кто-то громко орал, раздавая непонятно кому приказы. Жалкая горстка людей в форме местных стражей порядка уныло на все это смотрела со стороны, явно не понимая, что делать дальше, или ожидая распоряжений от запропастившегося начальства. Организованнее всех были журналисты. Они дружно ломились в здание, стараясь пройти сквозь закрытую дверь. — А вот этого мы не учли, — задумчиво произнес Ник. — Что будем делать дальше? Мич пожал плечами. Вася почему-то вспомнил, как бродил по фальшивым небесам и пытался оттуда спуститься по попадавшимся на пути лестницам. — А если забраться на небо? — спросил он. Типичные представители Крылатого Королевства переглянулись, кивнули друг другу и уверенно направились к ближайшему зданию. Дальше они поступили так, как должны себя вести жители окраин, по мнению обывателей центральных созвездий. Ник подергал закрытую дверь. Мич заглянул в окно. Убедившись, что на их действия никто не реагирует, парни занялись взломом. Точнее уничтожением замка с помощью стандартного лучевика, запрещенного на территории города. Вася ими откровенно залюбовался. Жители Крылатого Королевства по определению чтят только свои законы, на все прочие им наплевать. — А если сигнализация сработает? — флегматично поинтересовался Вася. — Пускай срабатывает, — жизнерадостно отозвался Мич. — Мы здесь задерживаться не будем. У нас дела. Дверь открылась, и они вошли в помещение, оказавшееся сувенирным магазинчиком. Заспанный парень ошарашено на них пялился, стоя на полпути между выходом и дверью с табличкой «только для сотрудников». — Мы оплатим убытки, — пообещал Мич, улыбаясь людоедски-приветливо. — А то у вас дверь там сломалась. И стена вот-вот рухнет. Но вы не волнуйтесь. Не вся стена, только ее небольшая часть. Парень неуверенно кивнул. Наверное, пытался сообразить, не снится ли ему это. Вася сочувственно вздохнул. — Я в прошлый раз через чердак лез, — произнес он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Это тебе повезло, — отозвался Мич. — Чердаки в этом городе большая редкость. Раритет и дань традициям. Ник отстраненно таращился на стену напротив. Незнакомый парень топтался на месте, не решаясь звать на помощь. На полке тикали раритетные часы, словно пытались напомнить, что время уходит. — Шкаф надо сдвинуть, — сказал Ник. — За ним. Мич бросился сдвигать шкаф, не озаботившись его разгрузкой. Вася с интересом наблюдал. Шкаф, как ни странно, сдвигался, позвякивая стоявшими на его полках сувенирами. Продавец, охранник или кто он там, смотрел на тишодца со священным ужасом в глазах. Наверное, до сих пор мелкие парни способные без посторонней помощи передвигать огромную и тяжелую мебель ему не попадались. Ник о чем-то напряженно думал, судя по выражению его лица. За шкафом оказалась ничем не примечательная стена. — Как ломать будем? — спросил Мич. Вася вспомнил об плазмомете малолетнего эльфа. Жаль, что его с собой не взяли. Пара выстрелов и ничего от стены не останется. — Она декоративная, — сказал Ник. — Это же запасной выход. Следовательно, он должен легко открываться. Сейчас посмотрю. Какая вера в здравый смысл строителей. Не видел он никому не нужного парка. Ник подошел к стене вплотную, немного на нее посмотрел, провел ладонью, улыбнулся и толкнул, словно собирался вышибить ее одной рукой. Стена страдальчески скрипнула и ее небольшая часть скользнула в сторону, открывая вид на лестницу, ведущую на фальшивое небо. Еще там было много пыли и развесистая паутина. — Высоковато лезть, — задумчиво произнес Мич. — Это что? — спросил то ли продавец, то ли охранник. — Запасной выход, — со знанием дела ответил Вася. — Куда выход? — решил проявить настойчивость парень. Наверное, собирал сведения для оправданий перед работодателем. — На небо, — объяснил Вася. Парень посмотрел на него с сомнением, уделил немного внимания изучавшим паутину Мичу и Нику, и решил больше не задавать вопросов. Осознал всю бесполезность данного занятия. — Лезем? — спросил Вася. — А куда мы денемся. Первым полез Ник. Мич прислушался, удовлетворенно улыбнулся в ответ на невнятную ругань и полез следом. Вася решил не отставать. Ребята лестницу штурмовали решительно. Возможно, они даже сумеют сориентироваться на фальшивых небесах и найдут где спуститься. О том, как они будут выбираться из замкнутого пространства с лестницей в захваченном политиками здании, думать не хотелось. Маловероятно, что там запасной выход не замуровали намертво. Вдруг через него заберется в охраняемое здание злобный борец непонятно за что и причинит сильным мира сего какой-то вред. Нет уж. Себя сильные мира берегут. И злобный борец в их случае гораздо вероятнее воспламенения всего здания разом. Разве что с орбиты кто-то выстрелит, но тут уже никакие запасные выходы не помогут. Половину города накрыть может. Какие-то слишком пессимистичные мысли. Предчувствие плохое навевает, что ли? Вот как ползу, так и отражаю!
Наблюдая за тем, как Ник с легкостью открывает очередную замаскированную под стену дверь, Вася чувствовал себя безнадежным параноиком. Он единственный кто додумался, что запасной выход можно замуровать. Это надо же. Оставалась последняя надежда, что бравые представители Крылатого Королевства ошиблись лестницей и спустились не в то здание. Но и она не оправдалась. — Быстро! — приказал Ник. Мич и Вася послушно побежали за ним. Проскочили мимо парочки ошарашенного вида парней в униформе. Ник своим телом снес какую-то дверь. Буквально взлетел по широкой лестнице застеленной ковром. Резко куда-то повернул, заставив Васю засомневаться, что он здесь не заблудится и сможет догнать спутников. Отправить бы этих парней на олимпиаду. Все медали по бегу завоюют. Или они контроль на соответствие организма стандартному человеческому не пройдут? Вася так задумался над этим вопросом, что с размаху врезался в спину замершего перед очередной дверью Ника. — Ругаются, — сказал Мич, оглянувшись на Васю. — Выясняют, кто виноват, — улыбнулся Ник. — Это хорошо. Значит, наш призрак пока в события не вмешался. — Может вероятности пытается просчитать? — Не путай их со своими соотечественниками. Если бы они умели просчитывать вероятности, не оказались бы в том виде, в котором пребывают на данный момент. Вера в свою избранность для них всегда была важнее, чем какие-то там вероятности на неудачный финал. Золотоносные их за это очень не любили. Фрачек даже подозревает, что именно золотоносные подкинули им идею о превращении в разновидность энергии, плохо сочетающейся с материальными формами. Избавились от врага и как всегда остались мудрыми, светлыми и пушистыми. — Мы заходить будем? — спросил Вася, немного отдышавшись. Рассуждения о мудрых и пушистых по непонятной причине его злили. Словно кто-то пытается ему доказать, что он опять в чем-то не прав. Мич пожал плечами. Ник кивнул, резко выдохнул и толкнул дверь ладонью. Сильно толкнул. Она с грохотом врезалась в стену и попыталась вынести входившего человека обратно в коридор. Внимание политиков, правителей целых созвездий и прочих заседавших в громадном зале привлечь, несомненно, получилось. На заходящую троицу смотрели все. Некоторые особо исполнительные телохранители даже из парализаторов целились, наплевав на то, что на таком расстоянии все больше рассеивающийся с каждым метром импульс может задеть совершенно посторонних людей. Семипалые сидели на почетном месте, на небольшом возвышении, рядом с кафедрой и изображали высших существ. Таинственных и непостижимых. Фигуры под слоями ткани рассмотреть нереально. Лица почти человеческие, но такие унылые-унылые. Кулака просят. Васе семипалые напомнили присяжных на суде. Идеальные мишени, на самом деле. Даже падение на пол не спасет. — Ник, — позвала хорошенькая девушка, встав на ноги. — Успокойтесь, это наши сотрудники безопасности. Мы имели полное право их вызвать, — произнесла, окинув взглядом вооруженных парализаторами личностей. — Ник, что происходит? — Твою ж мать, — тоскливо сказал Вася, заметив, какими глазами на него смотрят представители от вилаж и Земной Федерации. — Зачем я сюда пришел? — Замолчи, — ровным без эмоций голосом попросил Мич. — Ищи сына Шутейко. Я его не вижу. Вася внимательно осмотрел толпу. Потом еще раз. Дождался, пока телохранители рассядутся и попытался найти Стаса Шутейко на тех местах, которые из-за них видно не было. Адмиральского сына нигде не было. — Может он еще не пришел? — Пришел, он где-то здесь. Прячется, — сказал Ник. — Сейчас будем выманивать. Пошли к Луне, объясним ей, что происходит. Ускорим события. Ник уверенно зашагал по проходу между креслами. Мич задорно улыбнулся сверлящему его взглядом Этьену Борге, помахал кому-то рукой и пошел следом. Вася поспешил за ним. Как-то подозрительно начали шептаться некоторые представители родного созвездия. Еще объяснений начнут требовать, трибуналом угрожать за дезертирство и подозрительную связь с недружественным созвездием. Кому оно надо? Луной оказалась хорошенькая девушка, требовавшая от Ника объяснений. Она их получила. В частном порядке. Сначала парень что-то ей прошептал. Потом немного постоял, сосредоточенно глядя в пространство. Вася заподозрил, что ангелы телепатически общались. Наконец, очнувшись и склонив голову Ник направился к возвышению, игнорируя недовольный шепоток сопровождавший его по пути. Мич довольно оскалился и пообещал Васе незабываемые впечатления. На него шикнули в несколько голосов и велели следить за обстановкой. Вася тоже начал следить, попутно выискивая запропастившегося Стаса Шутейко. Представители Земной Федерации почему-то не спешили уличить беглого пилота в дезертирстве и прочих смертных грехах. Может не интересно, может, ожидают чего-то более грандиозного, может дружно отложили скандал на более подходящее время. Не хотят сор из избы выносить. Дойти до возвышения Ник так и не успел. Похоже, призраки действительно умели подслушивать ангельскую телепатию. Стас появился из ниоткуда. Просто появился, мгновенно, рядом с семипалыми. — Бегите! — рявкнул он. Шепот в зале затих. Семипалые, к которым адмиральский сын стоял лицом, что-то на этом лице увидели такое, что заставило их дружно броситься на пол и не глядя сигануть с возвышения. Кого они там придавили при приземлении Вася так и не понял. Определенно кого-то невоспитанного. Матерились там, на разные голоса и на разных языках. — Бегите! — завопил Стас обращаясь к стене, слепо махнул рукой, снося стулья. Над возвышением блесточками засверкала какая-то мелкая не то пыль, не то взвесь. Она медленно оседала, расползаясь в стороны неряшливыми щупальцами. Семипалые поспешили отойти от этих блесточек как можно дальше, не обращая внимания на недовольство людей, которым, то ли ноги отдавили, то ли представление до конца досмотреть мешают. Стас немного постоял, расшатываясь из стороны в сторону, неуклюже обернулся и каким-то странным взглядом обвел зал. — Бегите, — прохрипел он. Вася почувствовал, как на затылке шевелятся волосы от страха. Захотелось взвыть и броситься к выходу. Он что-то за Стасом видел. Что-то громадное, бесформенное и ужасное. Словно приснившийся кошмар, который никак вспомнить не можешь. Что-то было очень недовольно тем, что семипалые избежали встречи с рассыпанной Стасом гадостью. Это что-то ломало волю безумно смотревшего сквозь окружающее пространство человека. Комкало ее, топталось, пытаясь заставить сделать что-то. Словно мир изменить. Не в лучшую сторону. И придет зло. И придет мрак. И будут люди рассыпаться рыжей пылью. И не будет спасения. Уверуйте. Секта, да. Страшилка для наивных и напуганных. Спасение для избранных. Только для избранных. Больше ни для кого. И наказание для отступников. Жестокое и беспощадное. Выхода нет. Только покорность и служение. Отец советницы рыжей императрицы. Который непонятно как взорвался… А ведь шлюзы на космических объектах делают очень прочными. Гораздо прочнее всего того, что можно встретить на любой из планет. Так что разнесет это здание на мелкую щебень. — Ник! — заорал Вася ангелу, который был ближе других к застывшему на возвышении парню. — Ник, его учитель взорвался! Сам! Стас дернулся как марионетка, ведомая неумелой рукой. Качнулся, едва не свалившись с возвышения. Схватился за голову и начал оседать. Ник понял и бросился к Стасу, сшибая с ног решивших покинуть помещение людей. Время стало тягучим и липким как мед. Маленькая фигурка на возвышении ткнулась лбом в пол и застыла, словно воплощение боли. Рослый ангел все бежал и бежал, как в дурном сне и никак не мог добежать до цели. — За ним, — выдохнул стоявший рядом с Васей тишодец и время скачком ускорилось. Еще и пинка дало, для большей доходчивости. Хорошего такого пинка, направляющего и придающего резвости. Опомнился Вася на полпути к возвышению. И зачем он бежит? Ничем ведь помочь не сможет. Никому. Абсолютно бесполезная личность. Бездарный пилот и не шибко умный человек. Ник запрыгнул на возвышение с кошачьей грацией. Рванул Стаса за шкирку, поднимая на ноги, тряхнул, словно пытался привести в чувство, а потом второй рукой схватил то нечто, которое Васе казалось воплощенным кошмарным сном. Адмиральский сын взвыл, попытался вывернуться, пнул Ника в колено, дернулся и, под треск зажатого в руке ангела воротника, с рычанием на него бросился. Толчок оказался сильным. Оба свалились с возвышения. — Проклятье! — заорал тишодец, врезаясь в паникующую толпу, за которой не было видно места падения. Вася каким-то чудом проскользнул за ним, на кого-то слепо наткнулся, кого-то оттолкнул, матерясь между кем-то протиснулся, удивляясь собственной глупости и увидел странное зрелище. Мич пытался удержать явно ничего не соображающего Стаса. Силы были примерно равны и получалось у него плохо. Ник держал что-то невидимое, вполголоса проклиная каких-то безопасников. — Да выруби ты его наконец! Он же связан, я ничего не могу сделать, пока он в сознании! Вася тряхнул головой, медленно соображая, что обращается ангел вовсе не к нему. Под ноги попалась какая-то деревяшка. Кажется подлокотник отломанный от особо невезучего кресла. Хорошая такая деревяшка. Увесистая. Удобно ложащаяся в руку. Взмахнуть, примеряясь. Сделать еще несколько шагов, отделявших от сцепившихся мелких блондинов. Главное не перепутать, слишком уж они со спины похожи. Даже одежа едва различается оттенками синего. Под цвет глаз, наверное, подбирали. Красавцы. Или обоих вырубить, чтобы наверняка. А если второй успеет сбежать, пока будешь замахиваться для повторного удара? Если Мич, то пускай бежит. А если Стас? Кто его ловить будет? Ник как бы занят. Сам Вася недостаточно быстро бегает, как показала практика. Следовательно, нужно выбрать и не ошибиться. Чего же они так похожи, гады? Вася присмотрелся, примерился для удара, тряхнул деревяшкой, еще раз присмотрелся и решительно опустил подлокотник на светловолосую голову. Кажется, не ошибся. Мич тряхнул головой и выбрался из-под бессознательного тела. — Теперь смотри, сейчас будет самое интересное, — указал взмахом руки на Ника. Куда уж интереснее. Впечатлений хватит на всю оставшуюся жизнь. Но Вася посмотрел. Просят же. Кажется. У Ника начали появляться крылья. Именно появляться. Они не росли, они постепенно сплетались из ничего. Громадные крылья. Желтые и теплые с виду. Казалось, подойди ближе и можно будет греть руки, как в солнечном свете, пробивающемся сквозь негустую крону дерева. Пространство вокруг Ника становилось спокойным и послушным. Послушным ему и никому больше. Тень, которую держала левая рука ангела, тоже появлялась. Обретала плотность, грузное тело с коротковатыми конечностями. Размытое лицо, неспособное принять окончательную форму. Жалкое подобие жизни. Вовсе не такое страшное, как казалось. — Держи, — велел кто-то за спиной Васи. Ник кивнул, зло улыбаясь. Тень, висящая в его руке, дернулась и попыталась уменьшиться. — Смотри на меня, мерзость, — зашипел женский голос. — Уничтожу. Вперед шагнула хорошенькая Луна. Бледная такая. Рукав жакета почти полностью оторван, на нескольких ниточках держится, пуговицы вообще пропали где-то среди паникующей толпы полным составом. Из прически выбилось несколько прядей, придав девушке хулиганистый вид. А лицо серьезное, решительное. — Я Луна Танго, голос, говорящий от имени избранных старших заявляю, — негромко произнесла девушка, убедившись, что тень перестала дергаться и пытаться сбежать от крепко держащего ее ангела. В зале стало тихо, люди замерли и приготовились слушать. Или просто продолжили пялиться на теплые с вида крылья. — Если кто-то из немертвых бывших владетелей планет человечества появится на территории Крылатого Королевства, он будет немедленно убит. Если кто-то из этих же немертвых попытается навредить любому жителю или гражданину Крылатого Королевства неважно, где и на чьей территории, он будет убит. Не важно, сколько для исполнения этого приговора понадобится времени. Если кто-то из немертвых попытается навредить Крылатому Королевству чужими руками, он опять же будет убит. Если еще хоть один из младших будет втянут в ряды волей идущих, мы оставляем за собой право уничтожить эту организацию. Если будет втянут кто-то из старших, мы дождемся его смерти и разрешим его родственникам мстить. Мы так же оставляем право мстить за собой. У меня все. Закон принят. Не считайте это объявлением войны, это просто самозащита. Ник, отпускай эту мразь. Ник тряхнул рукой. Тень расплылась бесформенным облачком и резво бросилась к Стасу. — Повторяю для особо непонятливых, если ты сейчас прикоснешься к этому мальчику, я буду вынуждена тебя убить. Тишодцы все еще являются младшими, поэтому нет необходимости спрашивать его разрешения для соответствующих действий, — холодно произнесла Луна. Тень застыла, несколько раз дернулась в разные стороны, словно не знала, что делать дальше и тихо исчезла. — Ник, присмотри за тишодцами и землянином, — велела Луна. — Сейчас мальчишке окажут первую помощь. Боюсь, ему многое придется объяснить. А это, учитывая местную аудиторию, будет долгим и мучительным процессом. Ник кивнул. Выглядел он бледновато. Но рядом с ним все равно было как-то спокойнее. Даже излучавшее негодование представители Земной Федерации не рисковали подходить слишком близко. Одна Шутейко явилась, да и то для того, чтобы убедиться, что ее сын жив и относительно здоров.
Спустя час выяснилось, что два корабля пытались стрелять по городу. Но их вовремя остановил какой-то родственник Мича, даже не сильно повредил при этом. Убитых не было, пострадавшие не жаловались. Защита города несколько выстрелов выдержала, без каких либо проблем и перегрузок. Основательная защита такая, явно не дешевая и не экономная. Несколько кораблей из сопровождения Ее Величества Исаэль Корды по непонятной причине столкнулись с астероидами. Но тоже ничего смертельного, экипажи эвакуировали, поврежденные корабли готовили к транспортировке. Стас, запинаясь и перескакивая с пятого на десятое, отрешенно рассказывал все, что мог вспомнить об волей идущих. Помнил он не очень много, путался в объяснениях и пытался то ли уснуть, то ли упасть в обморок. Потом пришел доктор с аппаратурой, при свидетелях изучил показания мозга Стаса и объяснил провалы в памяти вмешательством извне. От Стаса отстали и начали строить планы по борьбе с немертвыми. Семипалые под шумок исчезли, оставив более чем десятку представительств списки того, что следовало вернуть в могильники. Скандала не последовало. Немертвые были как-то интереснее корпораций, которым грозило разорение. Данными Луна выслушав все вопли и обвинения поделиться согласилась. Выделить ангелов для охраны резко захотевшим дружить созвездиям отказалась, сославшись на их же законы о мутациях и чистоте человеческого генома. Самые испуганные пообещали внести в эти законы корректировки и вычеркнуть крылатых людей из списков опасных мутантов. Луна в ответ вежливо всех послала и объяснила, что это бессмысленно, так как противоречит основному закону Крылатого Королевства. Даже процитировала его. Попутно разъяснив некоторые пункты и дав понять, что либо все без исключения жители Крылатого Королевства перестают быть вредными для генома и опасными мутантами, либо никто. Ее так и не поняли. Намекнули на экономические санкции. Над этим посмеялся даже Вася. Нашли чем пугать. На самом интересном месте появилась группа местных стражей порядка, о чем-то пошепталась сначала со скучающим распорядителем этого цирка, потом немного поговорили с Луной, потом с Ником и Мичем. В результате этих переговоров Стас был отправлен под присмотром светловолосой девушки в представительство, лечиться и готовиться к следующему допросу. Вот только политики придумают вопросы, так допрос и последует. Ник решил, что с него на сегодня хватит и пошел отсыпаться. А Вася, счастливый обладатель политической неприкосновенности, потащился вместе с Мичем разбираться с тем, что учинили бестолковые подчиненные тишодца. Мич, кстати, опять пообещал, что это будет весело. В общем, всем нашлось занятие по душе. Даже Кеншин где-то смотрел в глаза какой-то сволочи.
Тобиас Ратик. Особенности захвата заложников в исполнении отдельных личностей.
Тобиас Ратик, переговорщик по профессии удивленно таращился на компанию, захватившую в заложники работников центра слежения за состоянием города. Как-то слишком уж вовремя они защиту включили, это настораживало. То, что двое начинающих террористов были одеты в военную форму Крылатого Королевства, настораживало еще больше. Как вести с ними переговоры бедняга не представлял. Внутренний голос без устали твердил, что все было запланировано высшим руководством этих ребят, и к завтрашнему дню их провозгласят героями спасшими вся и всех. Паранойя пыталась убедить, что это просто совпадение и относиться к ним с симпатией нельзя ни в коем случае. Внутренний голос пытался доказать, что впоследствии переговорщик угрожавший этим героям станет посмешищем. Паранойя говорила, что лучше стать посмешищем, чем получить выговор за неумение вести себя сообразно ситуации. Пока переговорщик думал, в каком тоне разговаривать с террористами, те его с любопытством рассматривали, разговаривали между собой на непереводимом стандартным линкодером языке, хихикали над чем-то. Молчать было, мягко говоря, не умно. Молчаливые переговорщики быстро работу теряют. Надеяться на то, что террористы начнут разговор первыми, не приходилось. Традиция такая. Они всегда ждут, пока с ними кто-то пожелает поговорить. Переговорщик глубоко вдохнул и решительно приступил к своим обязанностям. — Каковы ваши требования? — тоном полным занудства и усталости спросил он. Темноволосый громила улыбнулся и обернулся к остальным. — Ребята, вам чего-то хочется? — спросил он. — Мне бы пива, — задумчиво отозвался небольшого роста парень, размахивающий лучевиком. — А я есть хочу, — пожаловался один из заложников. — Я из-за вас обед пропустил и имею все шансы пропустить ужин. — Никакой фантазии, — фыркнула хорошенькая девушка, в униформе, сидевшая на столе. — Я бы хотела, чтобы сюда пришел наш комдор одетый только в сексуальные плавочки, с неизменными ботиночками на ногах. Еще его можно причесать и заставить танцевать эротический танец. — Со змеей, — добавила вторая девушка, подпиравшая стену. — Тогда пускай лучше стриптиз танцует, — хмыкнул еще один террорист, наблюдавший за показателями защиты города. — Жалко, что он не согласится, — вздохнула первая девушка. — Занятное было бы зрелище. Но комдор нам по любому нужен, даже в одетом виде. — Да, без комдора нам никак, — согласилась вторая девушка. Переговорщик заподозрил, что над ним издеваются. Спокойные такие, словно ежедневно захватывают заложников и самовольно включают энергоемкую защиту городов. — Так что вы требуете? — повторил он вопрос, сдерживая раздражение. Громила стоявший вплотную к стационарке радостно улыбнулся и перечислил требования. — Пива, ящик, наверное. Светлого. Что-то мясное в качестве еды, только без снотворного и прочих ненужных начинок. У нас анализатор есть. А начинки нас могут разозлить. Сушеной рыбки к пиву и орешков персонально для Чада. Еще нашего комдора. Желательно в плавках, но если не согласится, можно и в штанах. Оголенный торс обязателен, девочки хотят посмотреть, для статистики. Пока все. Действуйте, мы ждем. Переговорщик тяжко вздохнул. В его многолетней практике таких требований пока не было. Но все бывает впервые, как оказалось. Пиво с орешками и рыбкой, а также мясо для голодного персонала принесли через пятнадцать минут. Комдор пришел сам спустя еще полчаса. Мелкий, злой и одетый в летный комбинезон. Желание девушек сразу же стало понятным. Предельно смазливый парень. Мальчикам, рекламирующим разные жизненно необходимые для любого мужчины вещи до него очень далеко. А ведь его внешность не корректировали. Не модель же он. А в среде военных подобные выходки, мягко говоря, непопулярны. Корректировка внешности не соответствует суровой репутации. Тобиас завистливо сплюнул и мысленно обозвал коротышку мутантом. Хоть какое-то утешение. Блондинистый красавчик хмуро посмотрел на светящихся от счастья начинающих террористов. Понаблюдал как девушка сидевшая на столе закусывает пиво орешком и громко хмыкнул. — И? — задал комдор всеобъемлющий вопрос своим подчиненным. — Зачем вам заложники? Терористы и заложники дружно переглянулись. — Так было проще, — загадочно объяснил громила. — Первоначальный план вообще никуда не годился. Мы даже места применения живых организмов придумать не смогли. А тут Шета с его бывшей профессией. И у нас ведь получилось. Даже без сопутствующих разрушений. Коротышка кивнул каким-то своим мыслям и обернулся к парню, пришедшему с ним. — И как они тебе? — спросил комдор у спутника. — Увлеченные, — оценил тот подчиненных. — Да, увлеченные, — согласился комдор. — Ладно, ребята, можете уже сдаваться. Посидите немного в тюрьме, а ближе к вечеру за вами кто-нибудь придет. Хороший план, кстати. Мне понравилось. Надеюсь, заложники не в обиде? Заложники дружно заверили, что все в порядке. Что их захватили отличные ребята. А страх, это так, экстрим и экзотика, не больше. Тобиас тоже был бы не в обиде. Особенно после пива и мяса. Он бы не удивился, если бы заложники начали раздавать своим захватчикам визитки. Так, на всякий случай. Вдруг опять кого-то захватить понадобится. А еще он начал понимать, за что в центре не любят Крылатое Королевство. Они же просто издеваются. Над всеми и всем. Даже над законом и здравым смыслом. И не боятся. На самом деле им вообще до средоточия человеческой цивилизации нет никакого дела. Вот как ползу, так и отражаю!
Ник выглядел бледновато и устало. Сидел в кресле, откинувшись на спинку, потягивал какой-то восстанавливающий напиток и недовольно смотрел на компанию, самовольно оккупировавшую его кабинет. Мич улыбнулся. А куда еще было идти? В здании, отданном на поругание соединению «Ласточки» в данный момент шла грандиозная пьянка. Тайная как бы. Часть почти уже родных подчиненных праздновала возвращение из местной тюрьмы. Вторая часть запивала разочарование, постигшее их из-за того, что сослуживцы не взяли с собой захватывать заложников. Обидно пропустить такое увлекательное приключение. Мич сделал вид, что ни о чем не догадывается и ушел бродить по представительству. Так и бродил гонимый всеми и отовсюду, пока ноги не принесли его в кабинет Ника. Самое спокойное место в представительстве, как оказалось. Не знавшего куда себя деть землянина Мич встретил возле двери кабинета. Он там нерешительно топтался и недоверчиво изучал какой-то документ. Ценный документ. Распечатанный на тоненьком синеватом пластике, со светящееся печатью в углу и размашистой подписью Люка Домино поверх печати. Оказалось парня погоняли на тэст-контролере и обнаружили для него в стенах представительства подходящего учителя для изучения основ необходимых видящему. Этим учителем оказался Ник. Так как Дрозду было абсолютно всеравно, в какую часть Крылатого Королевства отправляться, Домино, недолго думая, послал запрос и, получив разрешение из «Основы», утвердил Ника на должность ведущего для землянина. Вот теперь бедный парень не мог решиться его обрадовать обретением ученика. Впрочем, Ник обрадовался, и возражать не стал. Ролью учителя для какого-то сопливого ребенка ему угрожали давно, просто найти подходящего не могли. А тут взрослый человек, не без тараканов, зато без подростковых перепадов настроения от «все очень плохо», до «все просто великолепно». Ник искренне верил, что неприятностей с землянином будет меньше, чем с каким-то незнакомым ребенком. Мич в этом сомневался, но решил оставить свое мнение при себе. Унылого Стаса Шутейко, пугавшего прохожих темными кругами под глазами и общим нездоровым цветом физиономии привела Ниночка и попросила за ним присмотреть. Мол, парня лучше не оставлять в одиночестве, вдруг понадобится помощь, а он не успеет позвать. Просьбу она записала в счет умыкнутого без проса «зеркала». Пришлось согласиться. Теперь сидело это воплощение беспросветного уныния в кресле напротив Ника и предавалось горестным мыслям. Адмирал Шутейко где-то там третировала Луну, желая убедиться, что ее дорогого мальчика не обидят. Заодно предприимчивые дамы что-то согласовывали, под сопровождение зубового скрежета толпы советников адмирала. Возражать никто не смел, кто-то из вышестоящих Земной Федерации в ответ на жалобы подтвердил полномочия Шутейко и потребовал вести себя с мутантами Крылатого Королевства предельно вежливо. Вероятно, надеялись, что адмирал сможет выторговать сведения о призраках в гораздо больше объеме, чем получат все остальные центральные созвездия.. Малолетний эльф пришел в кабинет Ника сам. Подозрительно молчаливый и печальный. Наверное, решил, что здесь сможет узнать, во что такое он вляпался в очередной раз. Хорошо хоть сообразил, что пахнет это нечто плохо и права качать не стоит. Может, умнеет? Потом пришли не шибко трезвые Мина и Амика с жалобами на то, что какой-то азат вопит возле ворот и требует напарника. За азатом, оказавшимся Кеншином, сбегал Альдо. А девушки так и остались сидеть на подлокотниках кресла Мича, изображая не то телохранительниц, не то фавориток. Но сидеть между девушками было уютно, и он не возражал. — Что там происходит? — кивнул Ник на дверь, допив напиток. Мич пожал плечами. — Ничего особенного. Нам угрожают экономическими санкциями и нежеланием общаться. Кто-то даже заподозрил, что немертвых мы вывели в своих лабораториях, но таких Луна отправила клянчить сведения у золотоносных и на год перекрыла наши границы для граждан этих созвездий. Остальные как-то притихли. — Понятно. Будут засылать шпионов. Ник вздохнул и прикрыл глаза, намереваясь игнорировать всех присутствующих. — А вот мне непонятно, — заявил Мич, вспомнив одну странность, которая ему не давала покоя в течение нескольких часов. — Мне показалось, или ты был единственным ангелом на планете, который мог поймать немертвого? — Не показалось. Я видящий. — И? — Я его видел. Вон Вася тоже видел, но поймать бы не смог. — Ага, — Мич еле удержался, чтобы радостно не подпрыгнуть. — Значит, основной силой по борьбе с этими существами будут ангелы-видящие. А таких вообще много? — Мало, — буркнул Ник. — Придется оснащать патрули дэйхами. — Чем? — Историю учи, болван. Дэйхи — биологического происхождения приборы, близкие родственники якоря. Способны указать точное местоположение аномалий, несвойственных нашей реальности. Дорогостоящие приборы и очень недолговечные. Для их выращивания столько энергии понадобится. Твой папочка может начинать праздновать победу. Ему дадут грант на разработку его «Звездных ветряков». Сбор и добыча и выработка энергии опять становится первоочередной задачей. Словно к войне готовимся, чтоб его. — А продавать вы эти дэйхи будете? — спросил Кеншин. Мич задумался, почему этот парень решил, что кто-то из присутствующих может принять подобное решение, или спрогнозировать решение «Путей Развития»? Хотя о Путях он наверняка ничего не знает. — А смысл? — недовольно спросил Ник, уставившись на японца. — Эксперименты по изменению живой материи у вас запрещены. Так что никто не рискнет взять эти приборы в руки. Разве что какие-то достаточно напуганные богатейшие из богатых и некоторые везучие пираты. Вам чтобы покупать эти приборы понадобится половину законодательства переписывать. А учитывая вашу скорость принятия решений… — Понял я, понял. Японец мрачно кивнул и уставился в окно. — Мич, у тебя еще есть вопросы? — спросил Ник. Наверное, понадеялся, что если вопросов не будет, то получится выгнать всех из кабинета и подремать на рабочем месте. Голова у него болит, что ли? Вопросы у Мича были. Очень много вопросов. Нужно было решить с чего начать. И с кого. Любопытство хотело узнать все и сразу. Впрочем, кое о чем можно догадаться самому, если немного подумать. Еще о чем-то вряд ли расскажут. А большая часть вообще сплошные глупости, интересоваться которыми взрослому мужчине одетому в военную форму не к лицу. Так что придется терпеть и узнавать окольными путями. А среди оставшегося на первое место выходит унылый адмиральский сын. — К тебе кажется, больше вопросов нет, — признался Мич. — Зато вон к той зеленоватой личности куча. Кивком указал на Стаса Шутейко и попытался изобразить обаятельную улыбку. Улыбка на Ника не подействовала. Зато зеленоватой личностью он заинтересовался. — Действительно, — кивнул своим мыслям ангел, повернувшись к Стасу. — Как ты парень докатился до жизни такой? Чего тебе не хватало, что ты полез в волей идущие? — Кто же тебя так обидел? — добавил Мич. Правильный вопрос, по сути. Талантливый парень, у которого мама со связями, куча родственников готовых прийти на помощь и вдруг странноватая секта. Даже если предположить, что он на тот момент был не намного умнее Альдо, все равно волей идущие не лучшая компания. Эльфенок бы трижды подумал, прежде чем соглашаться служить непонятно кому и делать непонятно что. Да и вряд ли бы согласился. Даже с его практически полностью отсутствующим инстинктом самосохранения. Шутейко хихикнул. — Обидели, — простонал он. — Какое правильное слово. Именно обидели. Привык, что все носятся как с разбитым яйцом, а тут вдруг ни восторгов, ни восхищения, ни дружелюбия, еще и подозрения какие-то. Как же мне хотелось доказать, что они не правы, что они все просто пыль у моих ног. Жалкие и ни на что не годные. — Заносчивый придурок, — сказала Амика, опасно покачнувшись на подлокотнике. Парень с любопытством на нее посмотрел, одарил бледноватой улыбкой и начал устраиваться в кресле с ногами, не озаботившись снять обувь. — Так кто тебя обидел? — понукаемый любопытством, спросил Мич. — Все, — уверенно припечатал Шутейко. — Сначала медики, решившие, что с моей аномалией в генах нельзя летать на военных кораблях. Вот кто бы мне объяснил почему? Эта аномалия что, проснется в случае войны с людьми с такой же аномалией и покусает весь экипаж? Заражая его собой. И превратится славный корабль Земной Федерации в корыто управляемое оборотнями, и станет летать вокруг Луны, чтобы они в любой момент могли с удовольствием на нее повыть. — Меня тоже всегда интересовало — чего же они так мутантов боятся? Это же не заразно, — согласился с ним Мич. — Ага, — кивнул головой Шутейко. — Потом меня начали обижать преподаватели. Не нравились им мои высокие показатели, все время выискивали, как же я умудряюсь обмануть умную технику. Идиотство. Хорошо летать проще, чем эту гадскую технику обмануть. Там столько контролеров, дублирующих путей и прочего мусора, что за год все не изучишь. А пока будешь изучать, параноидально настроенные технари еще чего-нибудь навесят. Чтобы наверняка. Будь их воля, они бы там парализаторы установили. — Уже установили, — сказал Кеншин. — Сын нашего соседа жаловался, что иногда они срабатывают вообще без причин. Настройки барахлят. — Бредятина, — восхитился Мич. — А ты еще на своих учителей жаловался, — сказал Ник. — Когда? — Недавно, в баре. Утверждал, что хуже вороньей стаи были только твои учителя на практических занятиях, при сдаче на первую карточку пилота. — А. Ну там очень странные личности попадались. Только устанавливать на симулятор парализаторы даже им в голову не приходило. Это же полнейший бред. На психику ведь повлиять может. Столкнется их ученик с какой-то нестандартной проблемой и застынет как соляной столб, потому что из подсознания выплывет уверенность, что в случае неправильной с точки зрения устава последовательности действий сначала будет больно, а потом перестанешь чувствовать вообще что либо. — Ладно, начхать на парализаторы. Кто этого самовлюбленного мальчика еще обидеть посмел? — спросила Амика, сверля Шутейко любопытным взглядом. — Ученики, — не стал ее разочаровывать адмиральский сын. — Я им не нравился. Дошло до того, что они влезли в архив и раскопали факт недостачи баллов при поступлении. Вот. Я тогда понял, что с меня хватит. Решил, что пора искать место более достойное меня. — И в этот момент к тебе явились добрые дяденьки пообещавшие золотые горы и медовые реки, — уверенно сказала Амика. — Явились, — согласился Стас. — Это ведь очень приятно быть избранным. Почувствовать, что тебя, наконец, оценили по достоинству. Что все те жалкие личности, которые считали возможным засомневаться в твоем величии, такой чести никогда не заслужат. Недостаточно умны и талантливы потому что. — Сколько тебе тогда было лет? — спросил Мич. — Почти шестнадцать. — Аааа. Тогда понятно. Типичнейшая реакция малолетнего тишодца-полукровки на несовершенство мира. Меня папа в этом возрасте так гонял. Не позволял голову забивать глупостями. А Олег лекции читал о месте людей в мире. Даже мама с какими-то девочками знакомила, которые смотрели на меня с восторгом. До сих пор не знаю, просила она их об этом или это была личная инициатива. Повезло мне с родственниками. — Дурак ты комдор. — сказала Мина. — В зеркало посмотри. На тебя и сейчас мелкие девчонки облизываются. И не мелкие тоже. Мич погрозил подчиненной кулаком. — Что было дальше? — спросил у Шутейко. — Дальше я упивался собственным величием и представлял тот день, когда смогу продемонстрировать его всем, кто меня когда-либо обидел. Почти два года радовался, идиот. Пока однажды не оказался на умирающей от вируса планете, якобы для того, чтобы не дать этому вирусу вырваться за ее пределы. Путь меньшего зла, так называемый. После того, как мы юные восторженные идиоты собрали образцы, планету попросту сожгли, уничтожив все живое. А спустя несколько дней я совершенно случайно узнал, что гибель планеты сочли последствием войны. А с вирусом иммунная система жителей справилась за полгода до этого. Там то и умерло из-за вируса чуть больше сотни жителей. И в космос они летать не могли. Просто деградировавшая колония потерявшая связь с центром цивилизации. Вот тогда я впервые и задумался о том, чем занимаюсь. В общем, к концу года я убедился, что эта планета была не единственной. А если не удавалось найти подобную никому не нужную планету, можно было развязать мелкую войну местного значения, на фоне которой что угодно затеряется. — Расстрелять город под куполом с орбиты, — подсказала Мина. — Это тоже, — не стал спорить Стас. — А самое страшное, что причин для этих экспериментов, войн и прочего не было. Даже я понимаю, какая это дурость. А бросить все и уйти не мог. Физически. Только не спрашивайте почему, я не знаю. Старх знал, но он рассказать не успел. Откладывал почему-то, пока поздно не стало. — Со Стархом ты, когда познакомился? — спросил Ник. — Не помню. Я на тот момент почти перестал воспринимать время. Он меня в базе нашел. Мы оказались довольно близкими родственниками. То ли прабабушка где-то загуляла, то ли еще что. В общем, сейчас вряд ли можно выяснить. Важно то, что он решил мне помочь и доверился настолько, что позволил помогать ему. — Таким образом, ты оказался в Глубине, — сказал Мич. — Да. А еще мы попытались разослать сведения о волей идущих. Только из этого ничего не получилось. — Частичная потеря памяти с вами случалась, — подсказал Ник. — И это тоже. — Что еще? — Больно было, тело словно дрожало. Даже не так, такое ощущение, что в каждой клеточке поселилась шаровая молния и начала там летать, жаля и обжигая. — Понятно, — сказал Ник. — Мич, можешь поздравить своего соотечественника. Математика. Того, который высчитал возможность воздействия по типу якоря. Он тоже имеет шансы получить грант на исследование своей безумной теории. — Я ему лучше посочувствую, — ухмыльнулся Мич. — Вряд ли его этот грант обрадует. — Ладно, с немертвыми пока все ясно. Что произошло в созвездии Бласко? Почему Старх вдруг решил взорваться? — Он не решал, — возмутился адмиральский сын. — Он надеялся, что у него получится обойти внушение ваших немертвых. Получилось. Этот металлолом на планету не рухнул, погребя под собой четыре острова и вызвав катаклизмы. Только пережить эту маленькую победу не вышло. Я продолжать исследования возможностей собственного тела с этой стороны больше не рискнул. Можете считать меня кем угодно, но я испугался и решил мстить. — Типичная тишодская реакция на испуг. Уничтожить то, что пугает, — прокомментировал Мич. — Это общечеловеческая реакция, — сказала Мина. — Если не удается сбежать, нужно попытаться убить. Даже моя ненормальная сестра за тараканом с тапком в руках бегал. А она их боится так, словно они ее съесть могут. — Смотря какие тараканы, — сказал Мич. — И как же ты мстить собрался? — уточнил у Шутейко. — Медленно и вдумчиво, — Шутейко улыбнулся точно так, как улыбался Мич, зная, что сейчас скажет что-то такое, что вероятнее всего не понравится слушателям. — Я решил научиться думать и просчитывать варианты. — Получилось? — хмыкнул Мич. — Частично, но этого хватило. — Рассказывай. — Началось все с того, что я совершенно случайно узнал, что уже более сотни лет не получается испытать какую-то гадость на семипалых. Украденные клетки не годились, из них почему-то вырастали неразумные особи. Да и вероятность ношения какой-то защиты в естественной среде была. Об этом я рассказал Старху, он тогда еще был жив, мы вместе немного подумали и придумали, как выманить семипалых из их закрытых территорий. — А заодно пристроить небольшое созвездие, гордо именующееся Империей под крылышко ангелам, чтобы они это созвездие защищали и оберегали, — недовольно проворчал Ник — Ну, да, — не стал спорить Шутейко. — В общем, Старх, не без помощи своей обожаемой Глубины сыграл на жадности вилаж и первая часть плана успешно воплотилась в жизнь. Потом нам пришлось ждать, чтобы факт разорения исторической и прочей ценности стал заметен. Недолго, кстати, ждали. Вилаж спешили за короткий строк взять как можно больше. Наверное, догадывались, что могут прийти хозяева и надавать им по рукам. — А Старх этой великой даты так и не дождался. Бедняжка, кто бы он ни был, — печально произнесла Амика. Шутейко на нее покосился, наверное, заподозрил, что девушка издевается. — Да, не дождался. Пришлось дальше мне думать самостоятельно. — Получилось? — спросила Амика. Парень ее проигнорировал. — Изначально мне повезло с Альдо, как мне казалось. Правда, позже я сообразил, что рассказывать родственникам о своем времяпровождении в компании подозрительного типа он не станет и попытался отогнать мальчишку подальше от себя. Не получилось. Он почему-то почувствовал себя виноватым и вернулся. Дальше я просто стал привлекать внимание, всячески. Надеясь, что мои потуги хоть кто-то заметит. — Не беспокойся, заметили. Но только благодаря присутствию Альдо рядом. Этот вредитель все время во что-то влипает, — пожаловался Мич. Эльфенок гордо промолчал, делая вид, что все сказанное никоим образом его не касается. — А еще ты себя вел подозрительно и исчезал, — вспомнила Мина. — Я старался. Должен же был кто-то сообразить, что люди из Глубины на такое не способны и заинтересоваться. — Мы сообразили, — сказал Мич. — Но это была просто цепь случайностей. Тебе просто повезло. Вот мне интересно, что бы ты стал делать, если бы мы оказались тупее, чем ты думал, если бы никто не обратил на твою великую личность внимания, или не придал твоим странностям значение? — Придумал бы что-то другое. — А на сопутствующие жертвы тебе плевать, — сказала Мина. — Сопутствующие жертвы бы по любому были, — уверенно сказал Мич. — Волей идущие взрываться умеют. — Именно. И чем дальше, тем больше сопутствующих жертв бы было. Не забывай, чем я занимался все это время. — И открыл сей великий муж всем глаза на то, чем занимается его родная секта. И узрели все беду на своем пороге. И поняли, кто истинный враг, — торжественно произнесла Амика. — Может, мы ему еще и медаль дадим, за то, что он так успешно спас собственную шкуру? — спросила Мина. — Или вы верите, что он в первую очередь беспокоился о человечестве, а уже потом о сохранении себя любимого. — Какая разница? — улыбнулся Мич. — Важны не предпосылки, а результат. А попытка спасти свою шкуру иногда на такие подвиги бросает. — Но все-таки? — Да, я пытался спасти свою шкуру, — сказал Шутейко. — Но я ведь мог спасать ее иначе. Тихо и мирно выполняя все, что от меня требовали. — Не мог. Твои работодатели однажды могли потребовать навредить твоей маме. Она ведь адмирал. Решительная и толковая. Запросто могла заметить что-то такое, что ей видеть не полагалось. — Пустой спор, — сказал Ник. — Он сделал то, что считал нужным. Это просто выбор. Совесть и человеколюбие не имеет к нему ни малейшего отношения. — Но ведь… — не пожелала соглашаться девушка. — Ох, Мина, ты все еще такая девочка, — грустно произнесла Амика. — Не била тебя жизнь, как следует. Мина возмущенно фыркнула. Шутейко ей, похоже, не понравился. Совсем. — Надеюсь, теперь все выяснили? — спросил Ник. Девушки неуверенно покивали. Дрозд взглянул на свой документ, потом на расслабленную позу будущего учителя и решил, что его вопросы подождут до более вменяемого состояния Ника. Мич пожал плечами. Ему сидеть в кресле нравилось. Если очновная проблема в том, что они разговаривают, он мог бы и помолчать. Но это маловероятно. Нтку попросту хочется остаться наедине с собой. Шутейко сделал вид, что вопрос его не касался. Шевелиться ему не хотелось, вид у него похуже, чем у хозяина кабинета. — Ник, у тебя еще укрепляющий напиток найдется? Может напоить нашего потерпевшего. Ему ведь вечером еще вопросы заседателей и правителей придется пережить. Ангел глубоко вдохнул. Смирился со своей судьбой и взмахом руки указал на шкафчик возле окна. Мичу вставать тоже не хотелось, но рядом с ним, очень кстати сидело целых две подчиненных. Этим следовало воспользоваться. Вот как ползу, так и отражаю!
— Вот скажи мне, для чего нужно было связываться с этой девчонкой? — зло спросил Ник, наблюдая за очередной истерикой Ее Неприкосновенного и Очень Обиженного Величества. — Какая от нее польза? — Оооо, — Мич загадочно улыбнулся. — Мне, конечно, никакой, одна нервотрепка. Зато тебе… — Что мне? — Ник, у тебя с этой девчонкой могут родиться абсолютно здоровые дети без вмешательства медиков и генетиков. — С ней?! — в ужасе спросил Ник. — Ну не обязательно с ней. Главное, чтобы рыжая была. Я конечно в генетике не разбираюсь, но зато успел прочитать большую часть отчетов людей, которые разбираются. — Где ты их прочитал? — подозрительно спросил Ник. — А вот это грустная история моей семьи. Фобия у нас такая, или мания. Мы обязательно должны всунуть нос не в свое дело. — Мич! — В информсети прочитал. Понимаешь ли, проблема Альдо вовсе не в том, что он ее несколько раз взламывал. Его проблема в том, что он попадался. — С ума сойти. Нет, тишодцы это зло. Нахальное, улыбчивое зло. Лучше от них держаться как можно дальше. Рыжее Ее Величество в этом плане предпочтительнее. У нее хоть половину порывов можно просчитать. А тишодцы, что ни день, то сюрприз. Вон еще один на подоконнике сидит. За занавеской маскируется и делает вид, что его происходящее совершенно не касается. А может он там прячется от рыжеволосой красавицы, безуспешно выискивавшей кого-то взглядом с того самого момента, как Исаэль разрешила сопровождению расслабиться и заняться своими делами? Как бы ей намекнуть, где искать? Такая себе мелкая месть. За все хорошее. С другой стороны, толпа девушек, среди которых можно попытаться выбрать маму для будущих детей, не обдумывая, как бы избранницу подготовить ко всем трудностям, связанным с рождением ребенка дитя войны, это ведь просто чудесно. Присмотреться, что ли? Главное чтобы характерами они на свою правительницу не походили. Теперь понятно, что он рассмотрел в мелкой императрице при первой встрече. Подходящий набор ген, не больше. И это тоже радует.
Вася второй час играл в карты с двумя девушками из соединения Мича и присоединившимся немного позже громадным, некрасивым парнем. Литература, которую оставил Ник для ознакомления с явлением названным «видением» была прочитана еще несколько дней назад. Он честно попытался обдумать сведения, но только окончательно запутался и плюнул на это бесполезное занятие. Лучше дождаться учителя и задать кучу вопросов. А с подчиненными Мича было интересно. Веселые ребята, предельно бестолковые, странные немного. Совершенно не похожие на бывших сослуживцев. Таких военных во флоте Земной Федерации долго терпеть бы не стали. И таланты как скрытые, так и явные их бы не спасли. Дисциплина превыше всего. Вася улыбнулся и начал тасовать карты. Он опять проиграл. Девушки наверняка мухлюют напропалую, но уличать их не охота. Тишина, спокойствие. Учитель видящий где-то бродит. Почему бы не отдохнуть?
— Что теперь будет? — спросил Этьен Борге, сообразив, что запугать и уговорить ангелов помочь в борьбе с непонятного вида существами не получится. А все попытки конкурентов заставить Крылатое Королевство работать на их безопасность глупы и нелепы. По-хорошему с ними надо, по-хорошему. — Ничего, — беззаботно отозвалась адмирал Шутейко. — В патрулях и так каждый третий был параноиком, теперь будет каждый второй. Корабли обновлять придется. Некоторые законы пересматривать. Но нас это не касается. Мы сделали все, что могли. Даже больше, чем от нас требовали. Больше. Узнали о существовании нематериальных существ, способных вмешиваться в управление кораблей. И пристроили в хорошие руки мелкого блондина. Есть чем гордиться. Как всегда.
Альдо уныло рассматривал серые стены своей комнаты. Как его угораздило сюда попасть? И ведь не сбежишь. Благодаря добрым родственникам за ним следят круглосуточно. Неужели надеются сделать из него военного? Разве что пополнение в развеселое соединение Мича получится. Или рассчитывают получить в итоге что-то другое? Как бы узнать? С другой стороны, сегодня первое практическое занятие по пилотированию сверхлегких кораблей типа «стрекоза» и «ФС-17», а это интересно. Очень. Гражданских пилотов вообще к таким кораблям не допускают, разве что они тишодцы или бывшие гонщики. Может пока отложить побег и попытаться извлечь из своего положения что-то хорошее?
Мич, не веря собственным глазам, в четвертый раз перечитывал направление для соединения «Ласточки». Какого черта? Они точно издеваются. Больше года провести там, где тебя уже чуть не убили твои же сослуживцы. — Вот гадство, — сказал Мич. Голос эхом отразился от металлических стен полупустого ангара, искажаясь до неузнаваемости. — Комдор, — осторожно произнесла Амика. А ведь у него есть куча подчиненных с нестандартным мышлением. Может все не так плохо? Может это возможность отомстить? — Ну что же, это будет весело, — сказал он. Подчиненные как-то подозрительно начали разбегаться и избегать его взгляда. Вадже чуть под свой истребитель не заполз. Нервные они какие-то. Очень странно. Но о цели направления спросить следует. Может он чего-то недопонял?
Восстанавливать память было сложно, иногда даже больно. Надежду на то, что удастся восстановить все утерянное, ему никто не давал. Забытые напрочь основы по точным наукам вообще рекомендовали выучить заново. Меньше мороки и головной боли. Тем более у тишодцев отличнейшая память, учиться им намного легче, чем среднестатистическому человеку с другой планеты. Но память. Личные воспоминания как яркие бессвязные вспышки, обрывки каких-то важных разговоров. Лица совершенно незнакомых людей. Кошмары, с помощью которых подсознание пыталось сказать что-то важное. Память следовало восстановить. Настолько полно, насколько это вообще возможно. Любое воспоминание может дать такую необходимую сейчас подсказку. Ведь ангелы фактически объявили войну немертвым. А ему теперь здесь жить. Стас выдохнул. Опрокинул в себя резко пахнущую жидкость и аккуратно поставил стакан на стол. Шевелить головой без крайней на то необходимости нельзя. Нужно дождаться, пока лекарство подействует. Иначе молоточек в голове заменит колокол, чье звучание всегда сопровождала тошнота. На самом деле все не так уж плохо. Ему уже дважды непрозрачно намекнули, что Глубина с распростертыми объятьями ждет своего блудного переговорщика обратно. Наверное, кто-то там давно носился с идеей заполучить в свои ряды представителя от Крылатого Королевства. Такие перспективы. Одна возможность узнавать действительно важные новости, а не пытаться их отыскать среди кучи слухов и откровенного вранья многого стоит. Да и приставленная кем-то нянька ничего против Глубины не имеет. Этот парень просто намекнул, что новостями придется делиться с двумя сторонами. Так что над предложением следовало подумать. Подумать вообще следовало над многим. Мир в очередной раз повернулся какой-то новой гранью и стал почти неузнаваем. Обрывки детских воспоминаний о Крылатом Королевстве в целом и планете Тишодэ в частности были мало похожи на то, что он видел сейчас. Разве что бесконечные леса совершенно не изменились. И летающие штуковины похожие на кузнечиков, единственный общественный транспорт Тишодэ остались прежними. Все остальное изумляло. Особенно люди. Очень странные люди, практически не умеющие сомневаться. А еще оказалось, что мама когда-то уговаривая своего бестолкового сына остаться на Тишодэ, все-таки соврала. Пожалела его больное самолюбие. Младшие вовсе не означает, что планеты присоединились к Крылатому Королевству позже. Младший на самом деле практически синоним несовершеннолетнего. Отношение старших к младшим во многих вещах соответствует отношению взрослого к ребенку. Но… Но следует признать, что именно это его и спасло. Луна имела право говорить за него. Ник мог ему помогать, не спрашивая нужна ли ему помощь. Все вокруг могли спокойно вмешаться в его дела и не дать подохнуть на том возвышении, ничего при этом в своих законах не нарушая. А еще вполне заслуженного на его взгляд наказания так и не последовало. Наверное, сочли, что он сам себя уже наказал, а жестокого отношения ребенок не заслуживает. Так что, ему ли жаловаться? Нужно хоть раз в жизни засунуть свое больное самолюбие куда-нибудь подальше и смиренно принять все, что преподнесла судьба. Восстановить память. Выучить заново основы. Получить пилотские карточки, без которых в гонках нельзя участвовать, будь ты даже величайшим из великих. Вернуться в Глубину и попытаться принести пользу обоим работодателям, попутно чему-то полезному научившись. А дальше. А дальше бывают ведь и старшие признанные. Они гораздо выше на местной социальной лестнице, чем старшие рожденные. Есть к чему стремиться. Стас осторожно тряхнул головой, убеждаясь, что боль прошла, улыбнулся своему немного замученному отражению и бодро зашагал к выходу. Пилотские карточки первоочередная задача. Иначе здесь от скуки подохнешь.
Кеншин сидел на стуле, гордо вскинув голову и наблюдал, как адмирал Шутейко читает его прошение об отставке. Три года он уже отлетал. Имеет полное право уйти в гражданский флот. Да куда угодно имеет право уйти, было бы желание. Но вот то, что прошение каким-то образом попало в руки этой женщине, откровенно напрягало. Какое ей дело до рядовых пилотов? — Вы приняли окончательное решение? — спросила Шутейко, нацепив на лицо поощряющую улыбку. — Окончательное, — уверенно сказал Кеншин. — Зря, у меня есть для вас очень интересное предложение. Может, выслушаете? — Можно. Почему бы не выслушать? Это ведь ничего не изменит? Или изменит? Или… — Я могу вам задать два вопроса? — спросил Кеншин. Задавайте. Адмирал понимающе улыбнулась. Думает, что знает, о чем он спросит. Ну-ну. — Тогда первый. Почему ни одна медицинская проверка не выяснила, что ваш сын тишодец, а следовательно по куче параметров самый настоящий мутант? Шутейко хмыкнула и окинула Кеншина заинтересованным взглядом. — Почему? — она нехорошо улыбнулась. — Потому что я одной очень влиятельной на то время персоне сказала кто его отец и сумела доказать, что со мной лучше договариваться по-хорошему. После этого высокая комиссия признала Стаса больным очень редким неизлечимым, но не заразным заболеванием. — А в чем разница? — заинтересовался Кеншин. — Всего лишь в определении и в отношении людей. Неизлечимо больных жалеют. Мутантов боятся и ненавидят. Кеншин кивнул. Если подумать, то это уже прецедент, после которого любого тишодца по первому его запросу придется признавать неизлечимо больным. Может рассказать смазливому комдору о такой возможности? Он обязательно найдет ей применение. Но это потом, когда-нибудь, а сейчас… — Зачем я вам? — Это твой второй вопрос? — уточнила адмирал. — Да. — Зачем… Интересный вопрос, если подумать. На самом деле, мне понравилось то, что ты при свидетелях набил морду своему непосредственному начальнику. За дело набил. Полностью осознавая возможные последствия. Люблю смелых мужчин. — Понятно. Ничего на самом деле не понятно. Очень странная женщина и ее предложение наверняка будет не менее странным. Как там говорил тот тишодец? Весело же будет! Вот как ползу, так и отражаю!
Да, жаркий выдался денек. Зной осязаемой дымкой дрожал в раскаленном воздухе. Путешествовать в такой день становилось просто мучением. Пот лил градом. Дорожная пыль налипала на кожу, подсыхая тонкой соленой коркой, и нещадно зудела, поэтому небольшая речушка, затерявшаяся в зарослях камыша и ветлы, выглядела просто подарком свыше. Сквозь чистую, быструю воду просвечивало песчаное дно. Стайка серебристых рыбешек сновала на мелководье в поисках пищи. Не раздумывая ни минуты, Дэниэль скинул одежду и окунулся в прохладную глубину. Вода обнимала разгоряченное тело, унося жар и усталость. Пробултыхавшись с четверть часа, он выбрался на берег, простирнул вещи, развесил их сушиться на ближайших кустах. До селения с громким названием Норп оставалось всего ничего, рукой подать, но спешить было некуда. Его там точно никто не ждал, а речушка манила и уговаривала остаться. Вытащив из котомки краюху хлеба, перекусил, смахивая крошки мелкой рыбешке, которая смело подплывала к самому берегу за подачкой - казалось, протяни руку и лови. Утолив голод, растянулся на песочке в тени плакучей ивы. Прикрыл глаза, слушая стрекот кузнечиков и незамысловатую птичью песенку - «жить...жить... любить... жить... жить...любить... жить... жить...». Птаха божья понимала в этой жизни куда больше людей, выпевая гимн самым простым и неизменным ценностям. Действительно, ну что еще нужно, кроме как жить и любить? Но человек - создание сложное, ему для того, чтобы прийти к этим банальным истинам, нужно пройти через боль, грязь, кровь. Вот и этот райский уголок с трудом возвращался к полноценной жизни, затягивая страшные раны, нанесенные последней войной: мертвые выжженные поля, опустевшие деревни, лесные поляны с проплешинами от магического огня... а казалось бы, ну что может быть проще, чем: «жить... жить... любить...» Сон пришел незаметно, накрыл расслабляющей волной, унося мысли в неведомую даль. Громкие голоса, смех, плеск, стук белья о воду вырвали из блаженного забвения, но сожаления об ушедшем сне отступили, как только он обнаружил источник шума. Местные селянки на противоположном берегу устроили постирушку. Совсем молоденькие и не очень, в одних нижних рубашках, промокших и заткнутых за пояс, обнажавших ноги до самых колен и соблазнительно обрисовывающих очертания тела, селянки с удовольствием полоскали белье, выбивая щелок об воду, подымая фонтаны радужных брызг и одновременно усиленно перемывая косточки отсутствующим товаркам. Вволю насладившись открывшимся зрелищем, Дэниэль благоразумно отполз в кусты, по пути потихоньку собрав свои вещи. Бабы, конечно, хороши, но ведь за погляд могут и по шее накостылять - случайно или нарочно, разбираться не будут. Полноценную потасовку с ними не устроишь, а быть битым бабьим войском позорно и обидно. Ниже по течению благополучно пересек речушку по шаткому мостку и вернулся по дороге к месту постирушки. - Эй, хозяюшки, на постой путника не пустите? Визг взметнулся до самых небес, кусты затрещали, когда бабы кинулись за своими вещами. Присев на безопасном расстоянии на взгорок, Дэниэль принялся ждать, пока селянки приведут свои наряды в прядок. Ждать долго не пришлось - накинув верхние юбки да рубахи, самые любопытные уже павами выплывали из-за кустов. Для переговоров вышла дородная баба, с зычным голосом, огромной грудью и внушительными кулаками. Молоденькие девицы благоразумно прятались за ее спиной, а любопытные молодки обступали по сторонам, стреляя шалыми глазками. - Ты надолго или переночевать? - Ну, как примете, глядишь - и задержусь на семидницу. - Ты как мужик-то силен - или как? - Да пока не жаловались... - Ну, коль на семидницу, то выбирай любую. Все, почитай, вдовые солдатки, любой мужик в доме лишним не окажется. Опосля войны, почитай, на три десятка дворов пять мужиков осталось, да и те - кто старый, кто хворый... Коль совсем осесть решишь, так и невесту сыщем, вон какие девки-то подросли, а женихов днем с огнем не найдешь. Хату выделим, не новую, но, коли руки приложишь, жить можно. Без серьезных намерений девиц не тронь - у нас и так молодух хватает. За девок самолично шею намылю. - Эй, вы поосторожней, с таким напором и путников-то всех распугаете. Я же только переночевать, а вы уже крестины собираете... - бабенки плотными рядами, вроде бы как невзначай, стали напирать, каждая пыталась встать поближе да позу принять поэффектней. Поодаль статная молодка складывала белье в большую корзину, вроде как и не участвуя в смотринах, но как сверкали черные глаза... глянет - огнем обожжет. Толстая коса вилась ниже пояса, губы - малина, смуглая кожа, уже не девчушка, но зрелые женские формы приятно радовали глаз, и еще было в ней что-то такое, что заставило бы оглянуться вслед, - прямая спина, горделивая осанка, бабий нерастраченный жар, перехватывающий дыхание. - А я, пожалуй, вон к той смуглянке попрошусь, она уже вроде бы как и с постирушкой закончила. Ждать не надо. Пустишь к себе на постой? - Отчего же не пустить мужика, на которого бабы пока не жаловались? Пущу, конечно... Ну, мужик, хватай корзину, а то мокрое белье неподъемное, да тащи вперед, моя хата с краю. - Ганка, мужики за версту чуют, на чьём дворе лучшее пиво варят, - и бабы за спиной захихикали, провожатая счастливицу завистливыми взглядами. - Денег за постой да за стол не возьму, но уж отработать изволь, сам слышал - с мужиками у нас беда, так что на покой и негу не рассчитывай. Все соки выжму, не каждый день мужик к дому прибивается, - сказала, как ножом отрезала не оставив пути к отступлению. Хата действительно стояла с краю, чистая такая, ухоженная. Выметенный двор, палисадник с яркими, душистыми цветами - все радовало глаз. В хате пахло воском и сушеными травами, щедро развешенными большими пучками на балках в сенях для просушки. Еще в воздухе ощущался пряный аромат чего-то неуловимо знакомого. Этот запах плыл с чердака, источался стенами, и даже хозяйка пахла именно так, горьковато-пряно и одуряюще. - Эй, хозяюшка, куда это тебе трав-то столько? - Какие куда - одни от простуды, другие от прочих болячек; в Туине лекарь вовремя собранную травку хорошо берет, да еще я варю лучшее пиво и варенуху в наших краях. Трактирщик Хиврон за мое пиво серебром платит. Коли глянешься, угощу, ты такое отродясь не пробовал. Бабка у меня травница была да повитуха знатная, а муж из зажиточных семейственных пивоваров. Вот теперь я одна за всех. Летом пиво варю, зимой селян врачую. - Не тяжело одной? - Тяжело, да сейчас вся деревня так живет. Мужики полегли на поле, а бабы гробятся в поле. Ты в Лордене случайно в ту пору не был? - Был... - Наши деревенские, почитай, все в ту битву и полегли... А ты как? - Повезло. Выжил. Отвалялся в лазарете - и почти как новый; только временами кажется - лучше бы уж тогда... Не люблю я вспоминать про это... - Ладно, не любишь - и не надо старое бередить. Ну-ка, похвастайся своей мужской силой, пойди-ка дров наруби да воды натаскай. Чай, вечерком-то в баньку попросишься. До самого вечера Дэниэль рубил дрова, таскал воду в баню и большую колоду на огороде, подправил скрипевшую ступеньку у крыльца да покосившийся плетень. Когда Ганна позвала в хату, в голове уже крутилась только одна мысль - перекусить и упасть, да где угодно, хоть на лавке, хоть на сеновале. - Молодец, силен, я думала, раньше сломаешься. Снимай рубаху да нагибайся, на спину полью, до баньки-то тебе, видать, сегодня уже не добраться. Упругой, тугой струей бьет вода по спине из глиняной крынки, смывая пот и усталость, вызывая ноющую боль в натрудившихся мышцах. Пахнет вода мятой, травами луговыми и все тем же неузнаваемым ароматом. Спросить бы, чем, но уже соседки облепили плетень, переглядываются да зубоскалят. - Ганка, еще только свечерело, а ты мужика - глянь как ушатала; сбежит от тебя, так мы ведь приберем. Совсем от мужика отвыкла, они же не семижильные, с ними бережно обращаться нужно, ласково. - Кыш, трещотки. Не завидуйте моему счастью, - и протянула затейливо вышитый рушник. - Вытирайся да пошли в дом, ужин на столе стынет.
Борщ, грибная солянка, большая стопка блинов, сметана в крынке. Хороша хозяйка, да и насчет варенухи не похвасталась. Пряная, медовая, хмельная, как будто весь аромат лета в себя впитала. Как очутился в постели, не помню. Где то вдалеке, в тумане звучал голос: « Эко, как тебя развезло с устатку. Ну-ка, вставай, милый. Ножками-ножками, да на постельку. Вот и молодец, спи, я тебя утром рано разбужу». Плохо я спал в ту ночь. Всю ночь меня мучил мой самый страшный кошмар. Я снова шел по Лорденскому полю, после той самой битвы, сломавшей хребет бестолковой и бесславной войне, выискивая раненых и недобитых, и обрывал тонкие нити, связывающие изуродованные тела с душами, прекращая мучения. Желтовато-белый дым все еще клубился в низинах, но туда соваться было бесполезно, там живых уже не оставалось. Легко раненных подбирали и уносили в лазарет, обреченных добивали. Каждый недобитый солдат с наступлением сумерек мог пополнить зловещую армию нежити. Я до сих пор помню ужас солдат, встретившихся взглядом с Легкой смертью в ожидании своего приговора. Наверное, я никогда не сотру из памяти это прозвище и ощущения бившейся в руках тонкой, золотистой нити; легкий рывок - и отлетающая душа. Я всего лишь хотел лечить людей, но каждое знание имеет обратную сторону: кто знает, как лечить, тот хорошо умеет убивать. Ненавижу войну... Проклятый сон. Рядом со мной тенью шествовала укутанная в плащ фигура, заглядывающая в лица каждого солдата... Еще не рассвело, когда Ганка меня растолкала. - Поднимайся, нам по холодку еще много дел переделать нужно. Летний день - он зиму кормит. Крынка холодного молока и горбушка ржаного хлеба, огромная корзина, тропинка, ведущая к роще, травы в росе. Мирная благодать после ночных кошмаров. Густой туман, пахнущий прелой землей и разнотравьем. Когда-нибудь он сотрет в памяти след от желтого дыма, но пока я еще машинально пытаюсь сдерживать дыхание. Вот он, вчерашний аромат... заросли дикого хмеля... Срываю шишку, разминаю в руках, и голова идет кругом... - Что, мужик, пиво любишь? - Да кто ж его не любит... - Ну тогда вот тебе задание... Хмель созрел. Бери только золотистые шишки, стебель старайся не задевать, а то раздерешься весь да заноз насобираешь. Вроде бы несложная работа - обрывай зрелые шишки с зарослей дикого хмеля да кидай в корзину за спиной; но через полчаса одежда пропиталась росой, настоянной на пряном аромате, руки затекли и покрылись мелкими ссадинами, а в корзине едва дно прикрыто. Далеко впереди маячит прямая спина с горделиво посаженной головой. Интересно, откуда у селянки такая осанка, вот ведь даже коса, уложенная вокруг головы, как корона смотрится. Нет в ней ни капли усталости, как будто не монотонной, нудной работой занимается, а на вечерку павой плывет, еще и напевает что-то негромко. Когда с полной корзиной я выполз на полянку, Ганка, уже отдохнувшая, валялась в траве с пучком спелой лесной земляники. Пунцовые ягоды не спеша обрывала, едва прикасаясь губами. Прислонив корзину в тенечке к пеньку, я пристроился рядом с Ганкой в траве. Сорвал губами ягоду со стебелька - молчит. Слизнул каплю земляничного сока с тонких пальцев - шалая искорка мелькнула в глазах. Потянулся к губам - отпрыгнула дикой кошкой. - Не балуй... Эка ты уделался с непривычки. Вон там, за березками, родник пробивается, поди охлонись да умойся. Руки в воде подержи, а то завтра все царапины воспалятся... Холодна вода в роднике. Зубы ломит. Руки судорогой сводит. Мозги прочищает... Подумаешь, недотрога... Не хочет — не надо. Я ведь тоже не юнец какой-то, чтобы от каждой юбки вспыхивать. Домой возвращались молча. Поднял корзины на чердак. Вот он откуда, запах-то: весь чердак засыпан хмелем, сохнут шишки в теньке в ожидании своего часа. Собрал подсохший хмель, рассыпал свежий. Ох, и сложное это дело - хорошее пиво сварить; сродни алхимии. Натаскал воды родниковой, колодезная ни-ни. Дрова под чан только ольховые, чтобы смоляного да дегтярного духа не давали. Тяжелыми ручными жерновами мелко перемолоть ячмень. Варится пиво на слабом огне, чтобы не бурлил отвар, а томился. Стоит Ганна у чана, отвар помешивает, к запаху принюхивается, то одну травку бросит, то другую, и что-то в ней такое появляется от древних волхвов и давно забытых богов. - Ганка, как же тебя еще твои деревенские ведьмой не объявили да камнями не забили? - Так вся слава Норпского пива на мне одной держится: чтобы хорошее пиво сварить, кроме знаний, еще и чутье особое нужно. За пивом в Норп со всей Шеетены приезжают. Вся деревня под эту марку свое пиво сдает. Так что кормилица я у них, куда меня забивать... Вечером, после сытного ужина и кружки варенухи, я снова провалился в сон, едва до лавки дошел. Только закрыл глаза, как увидел Ганну в тонкой прозрачной сорочке, варившую пиво. Помешивает и смеется. Зовет меня к себе. Рванулся навстречу - и утонул в хмелевом тумане, который постепенно стал превращаться в желтый дым... и снова я, задыхаясь, иду по Лорденскому полю. Выискивая и убивая малейшие крупинки жизни. И серая тень опять идет за моей спиной, внимательно вглядываясь в мертвые лица. Я был уже благодарен за столь раннее пробуждение, унесшее мой кошмар. И снова день, как две капли воды похожий на вчерашний. Корзина за спиной, руки, расцарапанные в кровь, одуряющий аромат хмеля. Вода из звонкого, говорливого родника. Тяжелые жернова, перемолотый в пыль ячмень. Взгляд черных глаз, провожающий и обжигающий каждую минуту. Только к вечеру я все-таки попал в жарко натопленную баньку. Вот чего не хватало для полного счастья! Каждая косточка, каждая жилка в натруженном теле пела от удовольствия, когда я растянулся на полоке. Скрипнула дверь, волна свежего воздуха ворвалась в баню. Странные все-таки существа - женщины, они приходят сами, когда их уже перестаешь ждать... - Да кто же так парится? Ты прям варвар какой-то. Скинула нижнюю сорочку, представ в первобытной, колдовской красоте. Такое тело создано для любви и материнства... Чертова война, разрушившая все первозданные устои, только птицы и помнят, для чего мы приходим в этот мир: «Жить, жить, любить...» Плеснула травяного отвара на каменку, сняла березовый веник со стены... - Ну держись, настоящий мужик, парить буду... Ах, как прошлась веничком, разгоняя духмяный жар, разминая уставшие мышцы. Баня - это тоже колдовство, она уносит и смывает все, что нас давит и мешает жить, заполняя образовавшиеся пустоты жизнью в высшем ее понимании. Распаренные и отмытые до скрипа, выскочили во двор, окатились холодной водой из дубовой колоды. Всю усталость длинного дня как рукой сняло. - Ну что, мужик, пробу с пива снимать будешь? - А как же, быть в Норпе - и не попробовать знаменитого Норпского.. .наливай, хозяюшка... Хмель на губах. Волосы, пахнущие хмелем. Тело, впитавшее в себя летний зной. Голова кругом. Во всем виноват дикий хмель. Засыпал, прижимая к себе, щедрый дар хмельного лета... Кошмар не отступил. Я снова всю ночь бродил по Лорденскому полю, выжигая остатки своего редкого дара, и серая тень шла за моей спиной.
День сменялся днем. Купцы приезжали за пивом, снимали пробу, причмокивали от удовольствия, полновесно платили за хмельной напиток. По утрам корзины с свежим хмелем, поцелуи вперемешку с земляничным соком, чешуйки хмеля, запутывающиеся в волосах, ласковые волны небольшой речушки. По ночам - выматывающие кошмары и Лорденское поле. Я уже стал бояться засыпать. Пробовал набраться и уснуть в хмельном угаре. Но каждую ночь все возвращалось... Легкая смерть шел по полю, собирая свой страшный урожай, и серая тень маячила за его плечом. Вот она, очередная слабая искра жизни. Нагибаюсь, осматриваю солдата. Увы, я уже ничем не смогу ему помочь, Ожоги по всему телу, оторванная нога, большая кровопотеря и легкие, выжженные ядовитым дымом, синие ясные глаза глядят без страха, черные от запекшейся крови губы шевелятся в безмолвной просьбе. Я ловлю тонкую золотистую нить и резко обрываю, отпуская душу. За спиной навзрыд, по-бабьи голосит серая тень. Для меня «еще один», а для нее «единственный», и нет мне прощения. Я почувствовал себя лишним в своем собственном кошмаре. Надо уйти и дать ей проститься. Тяжело, с надрывом, я делаю то, что проделывал сотни тысяч раз, начиная с самого раннего детства, - выхожу из сна. Открываю глаза. Получилось. Рядом рыдает спящая Ганка. Тихонько встаю, одеваюсь, собираю свой нехитрый скарб в котомку. У двери задерживаюсь - нехорошо оставлять после себя такие воспоминания. Легкая смерть остался на том поле, дар выгорел подчистую, больше ему уже не лечить и не убивать. Тело Легкой смерти притащили в лазарет, где он провалялся в горячечном бреду почти месяц, из лазарета вышел Сен Дэниэль, странник без роду и племени, ни имеющий ничего - ни дома, ни дара, ни друзей. Но даже сейчас, спустя годы после войны, найдутся люди, которые щедро заплатят за то, чтобы найти Легкую смерть и спросить по старым счетам. Если я смог выйти из сна, значит, нужно попробовать убрать воспоминания о нем. Это же самое простое, на это не нужно много сил. Вернулся к постели, тихонечко зацепил сеть сна Ганны, прислушиваясь к себе, пытаясь найти то, что мне нужно. Раньше у меня на это уходили доли секунды, а теперь минуты слились в длинную цепь. Вот она, нить памяти, выровнять дыхание и осторожно удалить ее. Утром Ганка проснется и не вспомнит ничего, кроме того, что у нее жил постоялец, который сбежал, гад, даже не попрощавшись. Берусь за нить - и получаю оглушительный ментальный удар. Когда-то в молодости, нахальным юнцом, я получал пару пощечин от взбешенных девиц, но они не шли ни в какое сравнение с этой ментальной оплеухой. В глазах потемнело, в ушах звон, и сквозь этот звон прорывается раздраженный крик Ганки. - Запомни, я всегда сама решаю, что мне помнить, а что нет... Ганна сидела на постели, закутавшись в простыню, слезы от недавнего сна еще не высохли на ресницах. - Нашла, что искала? - Нашла. Я не могла иначе - для того, чтобы начать новую жизнь, я должна была распрощаться со старой. Его мертвым никто не видел. Он просто ушел - и как в воду канул. Я должна была это увидеть. - У тебя пропал местный акцент... - Твоя речь тоже не сильно напоминает бездомного странника... - Давно копаешься в моих воспоминаниях? - С первой ночи, когда тебя спать укладывала, случайно поймала нить сна; даже не поверила вначале, кто ко мне на огонек приблудился... - Ты медиум? Я думал, их не осталось... - Медиум слабый, а вот травница хорошая. Я-то недоучка из глубинки, но тебя-то в столичной академии натаскивали - и не понял, что пьешь? А я все вздрагивала, когда ты сообразишь, чем варенуха отдает... - Расслабился, разнежился... - Все вы, мужики, одинаковые: увидели смазливую бабенку - и бери вас тепленькими... - Пожалуй, мне пора... - Я тебя не гнала, ты сам решил. Мужик решил, мужик сделал, что было, того не вернуть. Уходи... Она била словами наотмашь, как кнутом, за прошлое и настоящее, за то, что не попробовал спасти, за то, что обрек на безрадостное вдовство, за глупость и за трусость - и это было ее право. Мы воюем и убиваем, а их оставляем выживать и помнить. На утренней зорьке я покинул гостеприимный Норп, унося на губах горький привкус дикого хмеля. Не люблю оглядываться, но не сдержался, оглянулся с дороги, Ганна стояла у плетня, смотря мне вслед. Первые лучи солнца выглянули из-за горизонта, ударив по глазам и сыграв надо мной злую шутку. Я впервые за долгие годы снова увидел бьющуюся внутри нить жизни. Дар возвращался. Я всегда чувствовал, что в ней слишком много жизни, ее нить быта прочна и крепка, она скручивалась в спираль и двоилась. У этих доморощенных чародеек все не как у людей... а может быть, это просто солнце... «Жить, жить, любить» - заливалась птаха. Казалось, что может быть проще, а вот, однако, не получается...
- Что-нибудь еще изволите? - поинтересовался трактирщик Хиврон. -Хотите пива? У жены начальника гарнизона подружка в Норпе живет, так что у нас самые лучшие поставки. - Мне не очень нравится Норпское, на мой вкус, оно слегка горчит... - Да вы, я вижу, знаток. Но что вы хотите от вдовьего пива - до войны, говорят, этой горчинки не было. - А, ладно, налей, только неразбавленного, плачу двойную цену. - Ну что вы, для такого знатока налью, как себе. - Хорошее пиво, а горчит просто оттого, что варят его на диком хмеле... Вот как ползу, так и отражаю!
«… Многие из тех истин, которым мы доверяем, являются таковыми лишь тогда, когда мы придерживаемся определённой точки зрения." Оби-Ван Кеноби
С телеэкрана, на сидящих посреди комнаты детей, смотрели два маленьких симпатичных зверька: медвежонок Мотя и волчонок Виля. Мотя смешно кивал головой, а Виля все время скалил зубы, норовя укусить медвежонка за лапу. – Я не буду есть кашу с маслом! – помахал лапами Мотя. – А почему ты не будешь ее есть? – Виля наклонил голову и часто-часто заморгал большими глазками. – А потому, что не хочу, – уверенно ответил медвежонок.
К детям неслышно подошла мать. Сережка обернулся. – Я знал, что ты стоишь сзади, мама! – И я тоже знала, – следом повернулась Оля. – Хорошо-хорошо, – ответила женщина. – Всем деткам уже пора спать. – А завтра воскресенье, и нам не надо идти в школу, – скривилась девочка. Мать вздохнула. – В школу нет, но спать-то все равно надо, – сказала она. – Или вы всю ночь собираетесь телевизор смотреть? – Нет, – ответил Сережка. – Мы всю ночь будем слушать сказки! – Ну, это только к папе. Я устала за день, и на сказки меня точно не хватит. А ваш папа выспался, отдохнул. Вот он вам и расскажет. Леша!
В комнате появился глава семейства. – Что за шум? – удивленно спросил он, глядя на детей. – Ты нам всю ночь будешь сказки рассказывать, – радостно сообщила дочка. – Что это сегодня на вас нашло. Вы ведь вроде бы читать умеете? – удивился папа. – А мы все перечитали и хотим услышать что-нибудь новенькое! – звонким голоском сообщила Оля. – Да, мы хотим что-нибудь новенькое, – поддержала детей мама. На лице главы семьи появилось выражение некоторого недопонимания. – Мне придумать чего-нибудь? – переспросил он. – Ага, – хором ответили дети. – Хорошо. А про кого вы хотите услышать сказку? – обреченно спросил мужчина.
На некоторое время наступила тишина. Дети призадумались. И в этот момент глава семейства решил взять ситуацию в свои руки. – Про медвежонка и волчонка? – с надеждой в голосе спросил он, вспомнив вечерние телесказки. Дети отрицательно замотали головами. – Не катит! – отвергла тему жена. – Что-нибудь современное, энергичное. – Про космос, – звонко пропела Оля. – И про рыцарей, – добавил Сережка. – Про рыцарей в космосе, дорогой, – подвела итог жена, присев на стул. – И я, пожалуй, тоже с удовольствием послушаю.
Алексей задумался. В такие моменты он обычно закрывал глаза и представлял себе сказку. Но сегодня что-то не получалось. – Ничего не могу придумать, – виновато ответил он. Дочка подошла к отцу и уткнулась в рукав. – Па, ну, пожалуйста! Только ты можешь. – Только настоящий сказочник может, а ты настоящий! – с надеждой в голосе произнес Сережка. – И верно. Сказки рассказывать наш папа большой мастер, – подмигнула жена. Алексей выдохнул воздух и попытался вспомнить что-нибудь подходящее, с участием рыцарей в космосе. – Чай! – сказала Лариса. – Идем пить чай со смородиновым вареньем, а в процессе будем слушать сказку. – Про рыцарей и про космос! – не забыли добавить хором дети.
Крепкий чай на ночь пить не рекомендуется, но если вам нужно срочно придумать сказку – самое то! Особенно, если у вас столь внимательные слушатели.
– В одной далекой-далекой галактике, – начал рассказ папа. – На одной далекой-далекой планете, – поддержала его мама. – Жили-были, – обрадовался Сережка. – Принц и принцесса, – добавила Оля. – Хорошо. Пусть будут принц и принцесса в далекой-далекой галактике на далекой-далекой планете. Они были детьми, и как все дети ходили в школу …
***
Одна из лучших школ в стране требовала от детей обязательного ношения формы, цветовая гамма которой ограничивалась черным и белым. – Наша планетная система находится на самом краю Млечного пути, – произнес учитель, обратив свой взор в окно, сквозь которое открывалась панорама гигантского мегаполиса. – Мы прошли длинный и очень трудный путь к сегодняшней демократии. К миру и процветанию, – он прочертил рукой в воздухе несколько символов, и в пространстве комнаты появилась голографическая модель планетной системы. – Кто перечислит мне названия планет Внешнего Кольца, начинающиеся на «Т»?
Модель сместилась, и появились три шара, закрытые полупрозрачными серыми дисками. Наступившая тишина в классе нарушалась только тиканьем старинного хронометра на стене, висящего с незапамятных времен, с гравировкой: «Оби-Ван Кеноби». Девочка с русыми волосами подняла вверх руку, сжатую в кулачок. – Как обычно, все знает Лея. Опусти руку, а остальные? – спросил учитель и, повернувшись, остановил взгляд на светловолосом мальчике, погруженном в свои мысли. – Люк, может быть ты? Дети засмеялись. Люк покраснел и обиженно обвел взглядом класс. – Тантра, – почти наугад произнес он. Серый диск на одной из трех планет рассыпался мелким серебристым дождем. – Верно, – кивнул учитель. – Тисс`шарл, – продолжил Люк. Закрывающий вторую планету диск завертелся и улетел в бесконечность. – Да, – подбодрил мальчика учитель. – И? Люк усиленно пытался вспомнить, одновременно шаря взглядом по классу в надежде на подсказку. – Татуин, – прошептала Лея. Диск над третьей планетой окрасился в ярко-красный цвет и издал тревожный звуковой сигнал.
Учитель направил недовольный взгляд на девочку. – Это уже третье замечание за неделю, и я вынужден пригласить для беседы твою маму. Лея закрыла лицо руками и заплакала. – Накажите меня, учитель, – поднялся со своего места Люк. Взгляд старика смягчился. Он хотел что-то ответить, но в этот момент приоткрылась дверь, и в класс заглянул молодой мужчина в сером костюме. – Простите меня великодушно. Не хотел прерывать урок, но прямо сейчас вас хочет видеть директор школы. Учитель обвел взглядом аудиторию и, кивнув, быстро покинул класс. – Ты что, не мог Татуин вспомнить? – произнес с нагловатым выражением лица мальчик, сидящий позади Люка. – Не доставай меня, Марк, – ответил Люк. – А то что? – спросил Марк. – Напугаешь меня до смерти своими безупречными знаниями? По классу прокатился дружный смех. Люк сжал кулаки и повернулся к обидчику. – Люк, не надо, – остановила его Лея, вытирая слезы. В этот момент сребристым звоном в класс ворвался сигнал об окончании урока. Лея подхватила свой портфель и молча вышла из класса. Люк последовал за сестрой, на мгновенье задержавшись в дверях и бросив презрительный взгляд в сторону Марка.
Следующий урок проходил в музее искусств. Люку нравилось бывать здесь. Музей был полон сказочных персонажей, оживавших в рилскрине. Приводящий в трепет темный лорд Дарт Вейдер грозно шествовал по коридору, сопровождаемый строем имперских штурмовиков. Над головами пролетала «Звезда смерти», и голос грозного Дарт Сидиуса наводил ужас на посетителей. Мальчик стоял возле статуй героев-джедаев, краем уха слушая рассказ Хранителя музея. Внутри большой стеклянной витрины сверкали отполированной сталью рукояти лазерных мечей. Люк протянул руку и провел ладонью по стеклу. – Что тревожит юного падавана? – с улыбкой спросил Хранитель. Стоящие рядом дети дружно захихикали. – А он мечтает стать настоящим джедаем и победить всех ситов лазерным мечом, – съехидничал Марк. – Но меч не желает его слушаться.
Хохот повторился, и на этот раз громче. – А почему вы смеетесь? – поинтересовался Хранитель. – А потому, что наука отвергает все эти сказки про джедаев, ситов, лазерные мечи и силу, блуждающую по вселенной и ищущую точку применения, – ответил Марк. – Не согласен, – ответил Хранитель, – Наука не доказывает все вышеперечисленное, но и не отвергает. – Мой отец постоянно говорит, что истории про великих джедаев не что иное, как детские сказки. Но мы-то уже вышли из этого возраста. Хотя нет, кое-кто безнадежно в нем застрял, – скривился Марк. – Мы все уважаем твоего отца как блестящего политика. Но в данном случае речь идет совсем о другом, – спокойно ответил Хранитель. – Я поверю во всю эту чепуху только тогда когда увижу своими глазами. Неожиданно включился комм Марка, и появился рилскрин сенатора Альфа Глинна. – Приветствую вас, учитель. Мне нужно поговорить с Марком, если не возражаете, – холодный тон голоса сенатора прозвенел в зале музея. – Мне не о чем с тобой говорить, – презрительно бросил Марк. Лицо сенатора покрылось красными пятнами, а зрачки глаз сузились. Несколько секунд он молчал, а затем его рилскрин растворился в воздухе.
Дети шли по Центральной площади. День выдался ясный и солнечный. Щебет птиц чередовался со звуками классической музыки из динамиков. Приближался большой праздник – День основания Республики. Люк остановился возле Мемориала Свободы. Величественный пятиметровый гранитный куб, навечно застывший в центре площади, соприкасаясь с базальтовым постаментом лишь одной вершиной. Наука была бессильна в объяснении этого феномена. Древние легенды гласили, что куб удерживает Сила. Та самая, которой когда-то так гордились джедаи Республики. – Люк, я домой хочу, пойдем уже, – нетерпеливо сказала Лея, махая маленьким коричневым портфелем в руке. Мальчик прикоснулся рукой к кубу, и, согласно кивнув, пошел дальше. Девочка вздохнула и, поправив белоснежный бантик, последовала за братом.
– Что у вас произошло? – спросила мама у Леи за ужином. – Я не выучил урок как следует, – ответил Люк. – Люк, я не у тебя спросила, – строго сказала мать. – Это уже пятый инцидент за год. Школьный Совет имеет право отчислить тебя или предложить перейти в категорию «Б». – Мама, это я виноват! – поднялся из-за стола Люк. Мать вздохнула и прижала к себе обоих детей. – Завтра я схожу в школу и поговорю с директором. Возможно, он поможет перевести вас в другую школу без понижения уровня. Все-таки он служил вместе с вашим отцом… – Мама, ты не должна просить за нас! – громко сказала Лея, вскакивая со стула. – Вы должны учиться так, чтобы мне не приходилось за вас краснеть, – ответила мать, собирая посуду со стола.
Сильный толчок снаружи вышиб стекла и заставил детей упасть на пол. Грохот разлетающейся по кухне посуды и звук падающих тел смешался с криками. Люк приподнял голову. Мать полулежала на столе. Рука безвольно свисала вниз, с лица капала кровь. – Мама! – закричал мальчик. Лея уже набирала номер «неотложки». Включился большой настенный экран ТВ-оповещений и появилось встревоженное лицо диктора. – Внимание всем жителям Кантариса! Только что на город упал метеорит. Просим вас соблюдать спокойствие! Экран погас.
Дверь открылась, и в кухню вошли люди в белых халатах. – Осторожнее, – сказал врач. Двое санитаров уложили женщину на носилки. – У вас есть еще кто-нибудь из старших? – спросил доктор у Леи. – Бабушка, – ответила девочка. – Она неподалеку от нас живет. – Звоните бабушке. Вашу маму мы увозим в больницу. Не волнуйтесь, все будет в порядке.
– Если бы у нас была «Звезда смерти», проблем не существовало бы! – Если бы да кабы. Вечно вы несете всякую околесицу. Я бы вас вообще бы на заседания бы не пускал бы! – с отвращением произнес Глинн, поправляя сенаторскую мантию. – Уважаемые сенаторы! – деревянный молоток Председателя Всепланетного Совета грохнул по столу. – Это экстренное заседание, а не уличные разборки. Еще одно замечание, и я буду вынужден удалить вас, Глинн, и вас, Эрвин, из зала до конца заседания! Маленький худощавый Кларк Эрвин криво усмехнулся и искоса глянул на почти двухметрового Глинна.
– Напоминаю еще раз. Темой сегодняшнего экстренного заседания является метеоритный поток, пробивший все степени защиты и грозящий уничтожить все живое на планете. На текущий момент мы попали под обстрел лишь первой волны. Это просто большие камни. Но очень скоро начнут падать огромные глыбы. Совсем скоро! И нам нужно выработать стратегию и тактику борьбы за выживание. Поэтому прошу вас отбросить все старые распри и сосредоточиться на поиске способов защиты. Если же нам не удастся их найти, то придется эвакуировать все население в подземные города. – Вот я и хотел сказать, что предлагать нужно реальные действия, а не мифические станции из древних легенд, – не упустил случая Глинн, победно поглядывая на своего оппонента.
Председатель согласно кивнул. – А если это не легенда. Если где-то на орбите одной из планет системы действительно висит станция «Звезда смерти»? – не сдавался Эрвин. – Представьте нам доказательства, а лучше координаты этой самой вашей «звезды», – спокойно ответил Председатель. Эрвин неопределенно пожал плечами и опустил глаза. – Полагаю, вопрос о «Звезде смерти» закрыт, – произнес Председатель, стукнув молотком. – Объявляю перерыв.
Сенаторы не спеша выходили из зала. Часть направилась в буфет, некоторые, стоя в сторонке, разговаривали по комм-связи. Кларк Эрвин устроился за маленьким столиком в углу буфета и жадными глотками пил минералку. – Не обижайтесь на меня, Эрвин, – за столик подсел Председатель. – Я всегда с уважением относился к вашему мнению, но сейчас нужны реальные предложения. – Никаких обид. Есть у меня один вариант. Наш щит все еще действует. Если на него увеличить подачу энергии, то можно отразить любые метеоритные потоки. – И где мы ее возьмем? Отключены все промышленные объекты. Все, что есть идет только на щит! – В одной древней легенде …, – начал говорить Эрвин. – Нет, нет и еще раз нет! – запротестовал Председатель. – Никаких легенд, Кларк! Только реальность, и ничего более. Председатель со вздохом поднялся и побрел к выходу. Под перекрестьем насмешливых взглядов Эрвин почувствовал себя одиноким и чужим. Кому сейчас нужны его фантастические идеи? Прозвеневший сигнал к началу заседания прервал мрачные мысли Кларка и заставил покинуть уютное кафе Всепланетного Совета.
– Ты как тут оказался? – человек в сенаторской мантии с черным портфелем под мышкой обращался к сидящему на корточках у Мемориала Свободы школьнику. Люк поднялся и грустно глянул на сенатора. – Рядом с домом упал метеорит, и мама сейчас в больнице. Занятия в школе отменили… – Я знаю, что занятия в школе отменили. Сейчас всех эвакуируют в подземные убежища. Тебя как зовут? – Люк. – О! Так же как одного из джедаев Республики! А я – сенатор Эрвин, – улыбнулся Кларк. – Вы верите в то, что Сила реально существует? – спросил Люк. – Верю. Только мне никто не верит. Я даже написал несколько научных статей, но наши ученые их высмеяли. Сила существует, и я пытаюсь найти ей научное обоснование. – Как интересно! – произнес Люк. – Расскажете? Рядом остановилась большая черная машина. – Куда тебя отвезти? – спросил Кларк. – В больницу меня не пустили. Сказали, подождать, пока мама придет в себя. Домой, наверное, скоро бабушка должна приехать. – Садись в машину, подброшу тебя домой, а по пути вкратце расскажу, – согласился сенатор.
Люк уселся на мягкое сиденье сзади, и автомобиль плавно тронулся. Мимо проходили вереницы людей с сумками и чемоданами. Без паники и толкотни. К вечеру ожидался новый, еще более сильный метеоритный удар. – Мемориал Свободы на самом деле не памятник, а часть энергосистемы Силы, – начал рассказ сенатор. – Сама Сила – это очень мощный энергоисточник нашей галактики. Он подпитывает звезды, планеты и все живое, включая нас. Некоторым людям с рождения дана способность напрямую подключаться к Силе и управлять ею. В древности их называли джедаями. Они хранили мир и спокойствие в галактике. К врожденной способности требовалось еще и специальное обучение. Со временем необходимость в джедаях отпала. Знания и традиции были утеряны. Теперь это не более чем легенды.
Люк открыл дверь и замер. Бабушка и Лея заплаканными глазами смотрели на него. – Люк! – бросилась на шею сестра. – Мы тут чуть с ума не сошли – со слезами в голосе произнесла бабушка. – Ой! Вы сенатор Эрвин? – Он самый, – смущенно кивнул Кларк. – Я на машине, подброшу вас к убежищу. – Спасибо вам большущее, а то мой внучек такой непутевый, – запричитала старушка. – Нет, нет. У вас очень хороший внук! – не согласился сенатор. – Я лично поинтересуюсь о вашей маме, не беспокойтесь.
В длинных узких коридорах убежища царили тишина и спокойствие. Каждой семье выделили отдельную ячейку, уменьшенный вариант обычной городской квартиры. Завтрак обед и ужин доставляли строго по расписанию. Работало телевидение, комм-связь, и даже киберсеть. Маму привели через час. Слабо улыбаясь, женщина вошла в ячейку, опираясь на плечо медсестры. – Мама! – радостно закричали дети. – Я буду на связи. Если вдруг что, обращайтесь. И каждые восемь часов буду вас проведывать, – сообщила медсестра. – У меня уже все хорошо, – ответила женщина. – Распоряжение сенатора, – вздохнула медсестра.
Всю ночь Люк ворочался, пытаясь уснуть, но никак не мог. В голове вертелась фраза Эрвина: «Сила – это очень мощный энергоисточник нашей галактики». Поднявшись, мальчик тихонько добрался к управляющей панели и подключился в Киберсеть. Все развлекаловки, игры, фильмы и музыка пропали. Зато добавилось репортажей о катастрофах, обращений правительства, предупреждений об опасности. После получаса поисков удалось найти подборку статей сенатора Кларка Эрвина, и Люк углубился в чтение… – Люк, ты всю ночь просидел в Киберсети? Мальчик открыл глаза. Он так и заснул за столом. Рядом стояли Лея и медсестра. – С тобой все в порядке? – спросила медсестра. – Давай руку, проверим давление, температуру. И парочка успокоительных пилюль совсем не помешает.
Давление и температура оказались в норме, но пилюли пришлось проглотить. Со строгими медиками не поспоришь. – А что ты искал в Киберсети? – поинтересовалась Лея, когда медсестра ушла. – Эрвин рассказал про свои статьи на тему Силы и джедаев. Я их нашел и успел прочесть несколько. – И что? – шепотом спросила сестра. – Ну, пока еще не знаю. Там много схем, расчетов и гипотез. Есть даже устройство лазерного меча, – Сказки это все, – махнула рукой Лея. – Пойду лучше книжку почитаю. – Дети, – мать открыла глаза и уставшим взглядом смотрела на Люка. – Как вы тут без меня? – У нас все в порядке, мам, – ответила Лея, перелистывая страницы книги.
Стены ячейки задрожали. Стакан с водой поехал по столу, и мальчик едва успел подхватить его. Лея включила монитор быстрых новостей. – Сохраняйте спокойствие. Убежищам ничего не грозит. Несколько крупных камней пробили брешь в защитном экране и упали на город. Жертв нет, только небольшие разрушения. Диктор пытался улыбаться, но в глазах застыла тревога. Все были поглощены новостями и не заметили, как Люк выскользнул за дверь. Пустой коридор открывал дорогу из убежища в город. – Люк, я с тобой! По коридору бежала Лея. – Нельзя, там опасно! Девочка дотронулась до плеча брата. – Куда ты, туда и я. И не спорь! Мальчик понял, что спорить бесполезно. Да и времени уже не осталось. Новый грохот сверху – потолок задрожал, по стенам побежали зловеще-черные трещины. – Отстанешь – лучше возвращайся назад. Лея согласно кивнула. Люк повернулся и побежал к выходу по длинному пустому коридору.
Выход! Дверь поддалась и в глаза ударила пыль. Потемневшее небо навеяло мрачные мысли. Пустынные улицы и кое-где ревущие бронетранспортеры с эвакуационными командами. Люк и Лея петляли по многочисленным переулкам, стараясь остаться незамеченным. Люку то и дело приходилось оглядываться, ожидая сестру. Хотелось отправить ее назад, но всякий раз мальчик натыкался на пронзительный взгляд больших глаз. Еще далеко, а уже хочется упасть и отдохнуть. Мальчик остановился, переводя дыхание, когда свист тормозов резанул слух. Из машины высунулась противно-знакомая голова Марка.
– От кого удираешь, юный джедай? – насмешливо и немного издевательски поинтересовался Глинн-младший. Люк уже собрался ответить что-нибудь резкое, но в этот момент вмешалась сестра. – Марк, нам нужна твоя помощь! Лицо Глинна удивленно вытянулось, и он даже не нашелся, что ответить. – Нужно как можно быстрее попасть на площадь Свободы, – Лея говорила с трудом. Марк молча открыл дверку и кивнул на сиденье. – А ты почему не в убежище? – спросил Люк. Марк молча махнул рукой, осторожно объезжая завалы. – Не хочу встречаться с «предком». Машина с сенаторскими номерами может ездить где и когда угодно. И не нужна мне его опека. А вам зачем на площадь? Лея перевела взгляд на Люка, но брат промолчал. – Ладно. Дело ваше. Может быть, последние дни или часы доживаем.
Марк остановил машину у большой бетонной стены, из-за которой виднелся Мемориал Свободы. Рядом зияла огромная воронка, куб стоял незыблемо, символизируя вечность. – Мне нужно подняться на вершину, – нарушил молчание Люк. Марк закрыл лицо ладонями. – Ты все еще веришь в Силу? Он начал истерически смеяться. Люк молча выбрался из машины и пошел в сторону куба. Следом вышла сестра, громко хлопнув дверкой.
Повсюду валялись черно-синие обломки упавших метеоритов. Лопнувшие плиты, огромные черные трещины и осколки бетона и стекла из полуразрушенных зданий. Куб был целехонек, ни единой царапины. Люк остановился и закрыл глаза. Разноцветные круги и шум в голове. Так происходило с ним и раньше, но только сейчас он понял – это не случайно. – Люк! Марк бежал к нему, перепрыгивая через препятствия. – А вдруг ты прав? Вдруг все это не сказки? Глинн протянул большой моток крепкой веревки. Люк благодарно кивнул и стал его разматывать. Альпинистская веревка с петлей на конце – вот и все его оружие против смертельного дождя из космоса. Только с третьей попытки петля прочно закрепилась на вершине куба. Лея и Марк ухватились за конец и натянули веревку.
Раз, два, три, четыре. Все как на уроках по альпинизму. Только теперь это не урок, а испытание на прочность. Шершавая поверхность разорвала тонкую рубашку, поранив кожу. Петля начала съезжать с вершины, и мальчик отчаянно рванул веревку на себя, успев схватиться левой рукой за острую грань. Гранит впился в ладонь, но Люк не почувствовал боли. Медленно подтянувшись, он взобрался на вершину куба. Он никогда не говорил, что боится высоты. Лея и Марк внизу не должны этого знать. Осталось совсем немного.
Грохот врезавшегося в площадь небесного обломка едва не сбросил мальчика вниз. Лея и Марк не сдвинулись с места. «Человек – это рычаг приложения Силы. Только …» В глазах вновь потемнело. Люк закрыл, потом открыл глаза и уверенно встал на вершине куба. «Человек – это рычаг приложения Силы. Только чистый духом, только верящий в Силу, только настоящий джедай сможет найти точку применения …»
По площади к мемориалу несся бронетранспортер. Высунувшийся из люка спасатель в камуфляже что-то кричал, но мальчик этого уже не слышал. В его вены ворвался стремительный горячий поток. Люк закрыл глаза и соединил ладони вместе. Небо задрожало и покрылось светящейся сеткой. По сетке пробегали огромные искры, вызывая жуткий гул. Внезапно весь небосвод ослепительно вспыхнул. Туман закружил мысли Люка и он, покачнувшись, полетел вниз …
Дверь больничной палаты открылась, и вошел Эрвин. Большущий белоснежный халат смешно волочился по полу за сенатором. Кларк осторожно опустил на столик коробку, перевязанную красной лентой. – Сенатор, не более пяти минут, – холодный голос медсестры из коридора звучал неестественно звонко, подражая эху. – Я помню-помню, – улыбнулся Эрвин, присев на стул. – Как себя чувствуешь, юный джедай? Люк с трудом повернул голову и попытался ответить, но издал лишь неразборчивый хрип.
Кларк открыл коробку и поставил на столик портативный экран вирт-связи. Несколько осторожных прикосновений и на экране появились мама и Лея. – Сынок, мы так рады, что ты пошел на поправку, – женщина вытерла слезу. Лея помахала рукой и улыбнулась. По лицу Люка покатилась слеза. – Ты это, выздоравливай, давай! – из-за спины Леи появился Марк. – К нам в школу спасатели заходили. Спрашивали: как ты? Ну, те, которые успели тебя поймать, когда падал с куба. – Когда поправишься, покажу одну сногсшибательную разработку по теории Силы, – загадочно прошептал Эрвин. – Я уже почти понял, как активируется куб. Но обязательно потребуется твоя помощь. Мы не можем отрегулировать подачу энергии на Щит. Когда… – Сенатор, время! – в палату вошла медсестра. – На сегодня все. Эрвин поднялся и пошел к выходу…
***
Отец смолк и глотнул уже остывший чай. Жена загадочно улыбалась, прижав к себе детей. – Па, здорово! – Сережка поднял вверх большой палец. – Супер, па! – подтвердила Оля. – Па, ты настоящий сказочник, – добавила жена. – Дети, па устал и хочет баиньки. На этот раз они не возражали и покорно пошли в спальню.
Сережка долго ворочался, пытаясь уснуть. В темноте он высунул из-под одеяла ладонь и мысленно приказал стоящей рядом табуретке сдвинуться с места. – Сережка, – шепот сестры застал его врасплох. – Чего? – мальчик спешно втянул руку под одеяло, зажмурив глаза. – Получилось? Брат открыл глаза и внимательно взглянул на табурет. – Чуть-чуть. – У меня тоже, – прошептала Оля.
Мальчик закрыл глаза и, улыбнувшись, отвернулся к стене, натянув на голову одеяло. В эту ночь он спал как никогда крепко. Как настоящий джедай. Вот как ползу, так и отражаю!
Звук работающего двигателя. Шорох колес… Я встал с дивана и осторожно подошел к окну. Стекло здесь зеркальное, так что с улицы заметить меня невозможно. Отдернув занавеску, я прильнул лицом к холодному стеклу. От множества огней глаза тут же начали слезиться - за последние три месяца я отвык от такого яркого света. Два броневика и маленький военный джип дружно утюжили потрескавшийся асфальт, сметая со своего пути небольшие кучки мусора и остатки брошенной во время эвакуации мебели… Я взял со столика бутерброд и, откусив большой кусок, вернулся к окну. Интересно, а почему сегодня вечерний рейд проводится в усиленном составе? Обычно броневик был один, и солдаты из него вообще не высовывались – толстые стальные стены, и крупнокалиберный пулемет гарантировали военным относительную безопасность. Но сегодня патруль был не в пример больше обычного… Машины, тем временем, остановились, двигатели замолкли, и на улицах города Н вновь воцарилась обманчивая тишина. Так тихо бывает только там, где никого нет… или там, где кто-то очень хорошо прячется. Восемь фигур - больше всего напоминавших мне каких-то космических десантников из фантастических фильмов начала девяностых – рассыпались по площади, прочесывая заранее распределённые сектора. Бронежилеты, модернизированные штурмовые каски, противогазы с замкнутым циклом дыхания... Эх, ничему-то их жизнь не учит! Можно подумать, что навороченные автоматы и сверхновое снаряжение им поможет. Ага, как же…. А сумерки тем временем сгущались. Еще чуть-чуть и город накроет плотный полог ночи, а в это время суток на улицах Н появляться, вообще не стоит. Я бы на месте военных поспешил… Словно прислушавшись к моему мысленному посылу, солдаты вернулись к транспорту. Из джипа тут же выскочил какой-то мужик – по всей видимости, командир группы – и, проорав очередной приказ, вновь вернулся в машину. Тишину пустого города разбавил гулкий рокот работающего двигателя и - колона двинулась дальше по улице, разгоняя темные краски наступающей ночи ровным белесым светом. Я задернул толстую матерчатую штору и снова развалился на диване. Мой необычный друг обещал заглянуть сегодня, а значит, скоро может начаться что-то весьма интересное… Но эта история началась далеко не сегодня. События, описываемые мною далее, произошли в небольшом городке закрытого типа приблизительно три месяца назад. А началось все с простого телефонного звонка…
Глава первая: «Новая Работа»
Я с трудом разлепил веки и непонимающе уставился в потолок. Какой-то мерзкий и до боли знакомый звук неприятно резал слух. Телефон, что ли?.. - А? - я с трудом дотянулся до трубки. - Добрый день, - из динамика послышался приятный женский голос, - Александр, это вы? - Вроде как... - я тщетно пытался привести свои разбегающиеся мысли в порядок - мерзавки постоянно ускользали! - Чем могу?.. - Привет, это Лена, - бодрый поначалу голос приобрел чуть осторожные нотки, - тебя Аркадий Борисович вызывает. - Работа есть? - такие звонки мне никогда не нравились... Дьявол, да я их просто ненавижу! Ну, разве может что-нибудь хорошее произойти в полвосьмого утра? Да еще и когда до этого целый вечер провел в компании друзей и, чего уж тут греха таить, хлебнул лишку! - Он мне ничего не объяснял, просто попросил разыскать тебя. Подъедешь к нам, нет? - Подъеду, конечно, - я с трудом поборол в себе желание сразу отказаться от предлагаемой работы, но суровый и безжалостный внутренний голос напомнил о пустом кошельке. - Буду в офисе часам к двенадцати… - живот скрутил похмельный спазм, я поморщился. – Не, к часу. - Хорошо, но только не опаздывай! – Лена соскочила с линии. Я бросил телефон на тумбочку и уткнулся лицом в подушку. Голова трещала, страшно хотелось спать и пить, а лень, кажется, одерживала уверенную победу над моей силой воли. Но из не зашторенного окна лился мерзкий утренний свет, а сосед снизу в очередной раз решил побаловать окружающих самым низкопробным русским шансоном. Утробный рев из дешевых динамиков музыкального центра - да, есть еще и такие!.. - напрочь обил у меня охоту завалиться в кровать снова. Ощутив всю силу модернового искусства, я встал и нетвердым шагом направился в ванную комнату. Горячий душ, чашка крепкого чая к горячей яичнице и подогретому в микроволновке хлебу меня немного взбодрили, и я даже нашел в себе силы одеться. Взяв с собой паспорт, карточку жителя Н и кожаный портфель, я накинул куртку и вышел из квартиры.
В воздухе стоял отчетливый запах гари. Палёным воняло настолько сильно, что у меня поневоле начали слезиться глаза. Громко ругаясь, я уткнулся носом в высокий воротник и решил обогнуть полыхавший мусорный бак с другой стороны. Крюк пришлось заложить изрядный, но все-таки лучше немного прогуляться пешком, чем заявиться к своему начальнику, смердя горелой помойкой. Я быстрым шагом шел вдоль невысокого ржавого заборчика, который ограждал обитателей детского садика «Малыш» от этого неприветливого, сердитого мира. Это днем здесь всегда шумно, весело и воздух гудит от веселого детского смеха. А вот вечером, когда на город опускаются сумерки, это место выглядит мрачным и заброшенным. Тихо здесь, неуютно как-то… Лишь где-то неподалеку раздается дружный мат любителей палёного алкоголя. Привычно отсчитав четвертый подъезд, я взбежал по обкрошившимся ступенькам и нырнул в темный коридор. В нос тут же шибанул мощный запах дурного человеческого воспитания. Вдобавок ко всему, в подъезде было довольно темно - единственная целая лампочка на лестничной клетке нормального света не давала. Так что приходилось постоянно смотреть под ноги, дабы не вляпаться в неприятный подарочек. Мне нужно был подняться на третий этаж. Невысоко, но привычная человеческая лень победила, и решил проехаться на лифте. Слушая, как грохочет противовес, я невольно представил себе огромный бетонно-арматурный блок, что сейчас опускался вниз, поднимая кабинку со мной на нужный этаж. Наверняка механизм не меняли ещё со времен Союза, да и вряд ли в ближайшее время поменяют… Скрепя несмазанными пружинами, двери лифта неохотно расползлись в стороны. Эта площадка была не в пример чище той, что на первом этаже. Здесь даже мощная стоваттная лампочка была надежно защищена пластиковым колпаком. Подойдя к нужной двери, я снял перчатку и нажал на кнопку звонка – с той стороны зачирикали электронные японские птички. - Кто там? – из-за двери донесся сиплый мужской голос. Кто-то прильнул с той стороны к глазку. - Налоговая полиция, - пробурчал я. Щелкнул замок, звякнули ключи и передо мной возникла небритая рожа нашего охранника Толика. Дородного, краснощекого, с толстыми как вареники губами. Толик был одним из самых позитивных людей, встреченных мною за всю недолгую жизнь. Тем горше становиться от мысли, что он, как и многие другие хорошие люди, не пережил тех страшных дней… - Заходь! – он приветливо махнул рукой. Я обогнул здоровяка и проскользнул в прокуренную кухню. Здесь громко орал телевизор, на плите стояла небольшая кастрюлька, а за столом сидело трое насупленных мужиков и девушка, которая что-то быстро печатала на миниатюрном ноутбуке. - Здорова, Шурик! – поприветствовал меня Артур, невысокий, плотный армянин в джинсовой куртке. – Тебя там Борисыч разыскивал… - Да знаю уже, - мы обменялись рукопожатиями. – Ленка разбудила ни свет, ни заря… Мысленно готовясь к очередному важному разговору, я вышел из кухни и направился в зал. Каким-то внутренним чутьём я ощущал, что сегодняшний день далеко не рядовой. Знать бы тогда, насколько… Комната, по сути, являлась плохо обустроенным кабинетом. Небольшой письменный стол, компьютер и дорогое кожаное кресло в котором вольготно развалился Аркадий Борисович – мой непосредственный начальник. Бывший работник спецслужб, у которого не хватило ума покинуть наш славный город до того, как его обнесли бетонной стеной и обозвали «закрытым», но который смог организовать маленькое, нелегальное, но весьма прибыльное дельце. Пользуясь знаниями, накопленными за годы работы на Союз, он, с помощью группы добровольцев, довольно ловко обносил заброшенные военные базы и лаборатории, коих в городе было немало. Поговаривали, что первые научные разработки в Н начали вестись еще в пятидесятых годах. - Здравствуй, Александр! – начальник едва заметно улыбнулся, и достал из мини-бара бутылку коньяка и два стакана. Этот высокий крупный мужчина с аккуратно остриженными волосами наводил на мысль о каком-то старом партийном деятеле. Причем еще из тех времен, когда коммунизм не казался утопией, а люди и вправду верили в светлое будущее. - И вам не хворать, Аркадий Борисович, - я одобрительно кивнул в ответ на предложение выпить. - Мне тут Ленка с утра звонила. Просила в офис заглянуть, говорила, что ищите меня. - Да, да, - он открыл верхний ящик стола. – Тут работка для тебя имеется… Вроде бы ничего важного, но деньги платят хорошие. Порадовавшись своей прозорливости, я мысленно приготовился к очередному скучному путешествию в закрытую часть города. Разведать, разнюхать - потом прийти и рассказать. Ничего особенного. Обычно, меня даже к кордону не посылали… - Это хорошо, - я деланно обрадовался, - Давненько я не бродил! Договорить мне не дал Борисыч, вытащив из ящика кипу каких-то бумаг в желтой прозрачной папке с пластиковым замочком. - Вот, - он протянул мне папку, - изучи на досуге. Там в конверте твой аванс и вся необходимая информация. Если вдруг решишь отказаться, передай папку кому-нибудь из наших. Ну, чего тебе объяснять, сам все знаешь. - Место? – коротко спросил я. Вместо ответа начальник развернул монитор и показал мне трехмерную карту города. К моему удивлению синим кружком была выделена не территория возле закрытой части города, а бывший завод «имени А. Федина» – разворованное ныне и всеми забытое предприятие. Я пожал плечами, опрокинул стакан и, прихватив с собой ломтик лимона, вышел из комнаты. В офисе я проторчал до вечера, хлебая вкусный чай и обмениваясь с мужиками последними новостями. Сразу не ушел потому, что почувствовал слабый укол страха – чего со мной не было где-то с третьей вылазки. Чтобы развеяться, хотелось побыть в окружении бывалых людей, да и вечно травящий смешные байки Толик действовал как успокоительное. «Ну что же, завод так завод», - думал я, спускаясь в лифте. Так, ведь даже проще. Ни оцеплений преодолевать не нужно, ни от солдат-срочников с их проклятыми собаками убегать. Правда, скорее всего, придется лезть под землю, но тут уже ничего не поделаешь – издержки профессии. Так рейсы к кордону обычно заканчивались ползаньем по крышам заброшенных домов. Ну, раз не вверх, значит вниз. Серединки тут не бывает. Я вышел на улицу и закурил. По вечернему небу ползли косматые тучи, сквозь которые с трудом пробивался огрызок луны. В воздухе стоял непривычный для Н запах свежести. Скорее бы уже зима, надоели эти вечные дожди и черные тучи. Я выбросил окурок и, сунув папку в портфель, быстро потопал к ближайшей остановке. Несмотря на полную изолированность Н, жизнь течет здесь практически так же, как и в любом другом закрытом городе России. У нас есть электричество, вода, скромный развлекательный центр на отшибе, а недавно провели кабельный Интернет. Так что мы тут в курсе всех мировых событий и даже потихоньку «пиратствуем» фильмы с торрентов… Интересно, а много ли еще на территории нашей родины таких городов как этот? Он вроде бы и есть, но в тоже время его не существует на картах, а из-за специальных военных заглушек нас даже спутник засечь не может… На остановке кроме меня было еще человек десять – час пик, как-никак! Все с нетерпением ожидали подходящего троллейбуса, и о чем-то негромко переговаривались. Чуть в сторонке высилась небольшая белая будочка с высокой антенной на крыше и нарисованным на стене синим щитом, в которой, отгородившись стеклянным окошком от мира, скучала миловидная женщина в форме городской службы безопасности. Время от времени она кому-то звонила, что-то спрашивала. Я с интересом и удовольствием разглядывал эту симпатичную особу, и неожиданно стал свидетелем того, как лицо е вдруг покраснело, глаза испуганно распахнулись. В следующий миг она захлопнула окошко и задернула занавеску. А рогатое чудовище появилось как раз в тот момент, когда я уже начал подумывать о такси…
На следующее утро, приняв душ и перекусив, я уселся с чашкой горячего кофе за просмотр документов. Наш начальник – довольно педантичный старый хрыч. У него все всегда разложено по полочкам и каждому отведена своя, особая роль. Половина из этих бумаг прямого отношения к делу вообще не имела, но зато в них содержались различные подсказки и намеки на всё, что могло бы хоть немного облегчить мою работу. Здесь были старые планы завода, прилегающих к нему территорий и куча всякой маловажной информации. Например: список рабочих за восемьдесят третий год или состав комитета… Отхлебнув остывшего кофе, я сосредоточился на вскрытии конверта. Внутри оказался какой-то диск и тугая пачечка зеленых хрустящих банкнот. Присвистнув, я быстренько пересчитал свой аванс – пять тысяч окрепших в последнее время долларов. Нехило. Значит, работка предстояла не из простых. Спрятав аванс в шкатулку, я гордо прошествовал к компьютеру и, сунув диск в дисковод, с интересом уставился в монитор. В этот раз Борисыч почему-то не оставил своего коронного видео сообщения, вместо этого на диске была скрытая папка, а в ней несколько вордовских файлов и десяток разнообразных схем подземных лабиринтов. Я отставил чашку и полностью сосредоточился на тексте:
«…В 2004 году на засекреченной военной базе под заводом имени Федина временно хранились материалы по каким-то секретным исследованиям. Якобы, программа развития новых технологий была полностью подготовлена и ожидала одобрения сверху. Но есть факты, косвенно указывающие на то, что вскоре эта программа была законсервирована и, со свойственным для нашей страны раздолбайством, забыта. Вряд ли там осталось хоть что-то по-настоящему ценное, но сгодиться решительно всё, что найдешь: бумаги, документы, личные карточки и пропуска. Запомни, люди платят нам за малейший намек на разработки, что велись под заводом. Информация обработана и в дополнительных уточнениях не нуждается. Коды доступа в следующих двух файлах. Запомни их, а лучше запиши. Удачи».
«М-да… - подумал я тогда, - И чего это нашего Борисыча в разведчики потянуло? Всё так неофициально, таинственно… высокооплачиваемо…» В следующем файле был набит какой-то заковыристый электронный ключ – двенадцать цифр и столько же букв. Ну и как мне, спрашивается, этот ужас запоминать? Я быстренько записал шифр в мобильник, для верности продублировал на бумаге, и только тогда принялся за схемы. Судя по всему, на них были изображены старые подземные коммуникации, коих под заводом было до неприличия много – настоящий промышленный лабиринт. Облегчили задачу три мелких крестика, что обозначали потенциальные места расположения нужных дверей и помещений, где, по мнению шефа, могли храниться важные документы… На ознакомление с материалом я убил добрую половину дня. Новое задание обрушило на меня кучу сомнений и вопросов. Например: почему военные решили оставить важные документы без присмотра? И зачем они нужны начальнику и почему он подписал на это дело именно меня? Вспоминая сейчас те дни, я никак не могу избавиться от чувства, что упустил тогда нечто важное. Очень может быть, что шеф уже тогда знал, или, по крайней мере, подозревал, что на самом деле творили ученые в Н. Раскрой он эту тайну вовремя, глядишь, и не было бы столько жертв… По телевизору тем временем показывали местные новости. Миловидная девушка в строгом коричневом пиджачке, голосом, наполненным праведным гневом рассказывала об очередном зверском убийстве, совершенным неизвестным маньяком в районе парка имени Горького. Интересно, они и вправду считают, что наш народ настолько туп, и еще не сообразил, что никакого маньяка не существует? Просто существует закрытая часть города и власти, что удерживают над этой частью завесу тайны. Только вот завеса эта давно прохудилась и теперь по городу такие легенды ходят! А я некоторые из этих «легенд» уже видел… Впрочем, это совсем другая история. Мое нынешнее задание к закрытой части города отношения не имеет никакого. Вот и сосредоточимся на нем.
Славик заглушил мотор. - Дальше пойдешь сам, - водитель кивнул на дверь. – Всё необходимое в багажнике… Я вышел из машины и тут же съежился – вроде бы только середина осени, а холодрыга стояла знатная. Небо темное, тучи ползут толстые, ленивые, наполненные влагой, готовые вот-вот прорваться холодным дождем. В багажнике находился стандартный набор диггера: пластмассовая каска, фонарь ручной, фонарь налобный, наколенники, налокотники, вместительный рюкзак с инструментами. Рядом с рюкзаком лежал аккуратно сложенный комбинезон приятного коричневого цвета. Такие обычно предпочитали лыжники и любители кататься на досках по снегу, – ткань плотная, непромокаемая, внутри толстая синтепоновая подкладка, которая отлично сохраняет тепло и смягчает удар при падении. Я хмыкнул, собрал всё необходимое и захлопнул багажник. Колеса взвизгнули, и я остался один на один с ночью. Первым делом нужно было осмотреться. Водитель высадил меня в каком-то тихом закутке невдалеке от железнодорожных путей, по которым в былые времена к Фединскому заводу шли товарные составы со всех уголков России - на заводе собирали какие-то запчасти для тяжелой военной техники, и в местном депо всегда было не протолкнуться. А еще раньше, когда здравствовал Советский Союз, здесь изготавливали довольно-таки приличные швейные станки, которые разлетались потом по всем миру… тому, что был солидарен с Советами, разумеется. Но, прошли годы, и город окончательно получил статус «закрытого». Заводы зачахли, а вместо вереницы товарных поездов к нам теперь три раза в месяц приходят продовольственные фуры… Подсветка дешевых электронных часов бросала на мое лицо зеленоватый отсвет. Сейчас половина десятого, а машина вернется не раньше двенадцати часов. Спешить было некуда, и я закурил. Чуть левее бежали старые рельсы. Каменные шпалы давно скрылись под желтым ковром из чахлой травы и кустарника. За ржавыми рельсами располагалась железнодорожная платформа, от которой к самому заводу бежала широкая дорога… Где-то вдалеке послышался рев проезжающей машины. Это было довольно-таки странно, так как в эту часть горожане наведывались не часто. Завод ведь располагался практически на самом отшибе. А всего в паре километров от него брал свое начало Цветочный мост. Именно он и соединял наш город с остальным миром. Но для того чтобы преодолеть военный кордон на мосту, нужно было предъявить специальный пропуск, выдаваемый местной мэрией в случае крайней необходимости. И, видимо, кому-то приспичило, покинуть сей замечательный город – по звуку, к кордону на мосту двигались небольшая колонна машин. Я забросил за спину рюкзак, прикрепил к поясу фонарь и неспешно потопал к железнодорожному полотну. Здесь было тихо, спокойно. Не было слышно даже звуков вечернего города – лишь холодный ветер жалобно завывал в закоулках и щелях. Осторожно перебравшись через рельсы, я спрыгнул на железнодорожную платформу и снял с пояса фонарь. Но перед тем как его зажечь, задержал дыхание и прислушался. Тихо. Лишь унылая песнь ветра. - Не нравится мне здесь!.. – пробурчал я, после того как изучил обстановку. Атмосфера безжалостно давила на нервы - слишком уж здесь безжизненно и тихо. И тишина эта какая-то гнетущая, мерзкая… Я вспомнил про замаринованный военный объект и передернул плечами. - Дьявол!.. – зло пошептал я, - Да тут же вояки должны сновать туда-сюда! И скручивать любого, кто осмелился приблизиться к заводу хотя бы на метр. Обогнув обшарпанную котельную, я вышел на площадь, что располагалась перед административным зданием. Остановившись возле бывшей цветочной клумбы, ныне поросшей бурьяном, я достал из внутреннего кармана сложенную карту подземелий и включил фонарик. Нужно было пройти по коридору здания администрации и выйти во внутреннее пространство завода. Согласно плану вход на нижние этажи располагался в четвертом сборочном цехе, как раз за плавильней. Спрятав карту и погасив фонарь, я принялся за экипировку. Сбросил крутку, стянул свитер и быстренько впрыгнул в комбинезон. Вжикнула молния, и я почувствовал приятную защищенность от промозглого ветра. Дальше пришло время наколенников, налокотников и шлема. Наверное, со стороны я выглядел как полный придурок, но это меня волновало мало – все-таки не на светское мероприятие шел… Свою повседневную одежду пришлось спрятать в большой полиэтиленовый пакет и оставить его возле бюста Ленина, что гордо возвышался посредине площадки. Я рассовал по карманам все самое необходимое и, прислонившись спиной к холодному постаменту, принялся разбирать содержимое рюкзака. Армейский паек, набор инструментов «Домашний Слесарь», несколько световых шашек и большой охотничий нож. Непростой нож – с серебряным напылением. Шутки шутками, а я видел такое, от чего кровь в жилах в студень превращается, и серебро здесь далеко не самое последние средство для самообороны. Может быть, Фединский завод и находиться в относительном отдалении от закрытой части города, но лишняя предосторожность никогда не повредит. Пускай все это и завязано на глупых суевериях, но так спокойней. Я прицепил к поясу нож, фонарик, пару шашек и, пристроив поудобней рюкзак за плечами, двинулся к главному входу… Вот как ползу, так и отражаю!
Глава вторая: «Завод, крысы и кое-что еще…» Узкий кружочек фонарного света медленно скользил по полу. Выложенный плиткой асфальт перед зданием потрескался и заметно просел, сама плитка покрылась сеточкой мелких трещин, кое-где наружу пробивалась желтая трава. Взбежав на высокий порожек, я в нерешительности замер перед дверьми. Остановила меня толстенная железная цепь, которая диковинной змеей оплетала ручки двери. Венчал всё это безобразие большой, уже изрядно покусанный ржавчиной замок, справедливо за свои размеры именуемый амбарным. - Здрасте, приехали... - я внимательно осмотрел цепь. Звенья толстые, надежные, склепанные умелой рукой. Порывшись в миниатюрном чемоданчике с инструментами, я пришел к выводу, что эту цепь мне не одолеть. Хотя, можно было бы опробовать новенькие кусачки, но страшно не хотелось возиться. Смачно обматерив неизвестных хозяев завода, я спустился с порожка и пробежался взглядом по темному фасаду здания. Окна второго этажа были слишком высоко, а те до которых я смог бы дотянуться с земли оказались намертво заваренными решетками из арматуры. Высокий секционный забор из плит был достаточно высок, к тому же наверху кровожадно выгибалась колючая проволока. - Скверно, - шепнул я. – И куда теперь?.. Но тут мой взор зацепился за кусок сливной трубы, что торчал из стены где-то на уровне трех метров над землей. Если я смогу до него достать… Устроив поудобней за плечами рюкзак, я подпрыгнул и, вцепившись в холодный арматурный прут, повис на решетке. Резкий рывок и мои ноги упираются в подоконник. До трубы оставалось сантиметров сорок и я, презрев опасность и наплевав на возможные последствия, совершил не очень-то удачный прыжок. Мои пальцы скользнули по холодному металлу, хрустнули вырванные из стены крепления, и я рухнул на заросший бурьяном тротуар, схлопотав для полноты ощущений, вырванной трубой по плечу. Когда первая волна боли схлынула, я первым делом витиевато и сочно обматерил всех и вся, не забыв при этом помянуть себя, любимого. И, потирая ушибленный зад, быстрым шагом потопал к зданию администрации в твердой решимости сбить замок... По заводской площади разносился монотонный стук - это я в исступлении колотил плоскогубцами по шляпке долота. Наконец, покусанная ржавчиной душка переломилась, и я с нетерпением размотал толстую цепь. Затем, сунув цепь в рюкзак, осторожно открыл дверь и вошел внутрь Перемахнув через покосившийся турникет, я, второпях, обогнул комнатку охраны и двинулся по узкому коридору вперед. Это трехэтажное здание меня мало интересовало, так что я не стал обшаривать огромное количество кабинетов и хозяйственных помещений, а сразу же направился к выходу.
Мои шаги гулко разносились по внутреннему кольцу завода. Оставив за спиной здание администрации, я вышел на середину площадки и вновь прислушался. Тихо, темно, безжизненно… Только одряхлевшая кровля скрепит под напором осеннего ветра. Мелкие капельки срывались с черного безрадостного неба, грозя перерасти в ледяную морошку. - Так, - я вынул карту и посветил на нее фонариком, – и где здесь у вас плавильня… Пробежавшись взглядом по цепочке одинаково прямоугольных зданий, я остановился на большом ангаре с побитым шифером на крыше и распахнутыми настежь воротами. Согласно плану, за этим ангаром и располагалось здание с искомым спуском в заводские подземелья. Проверив все необходимые инструменты, я потрусил к ангару. Пробежка должна была привести мышцы в необходимый тонус и впрыснуть в кровь дозу адреналина. Подбежав к воротам, я быстренько посмотрел на часы и скользнул внутрь плавильни. Помещение словно пережило монголо-татарский набег - всё, что не смог целиком вытащить наш ушлый люд, разобрали на детали, а то и вовсе поломали к чертям собачьим. Остались только груды ржавого железа и жалкие остовы старых металлургических печей, с которых даже болты поскручивали. Решив что пробираться через заторы из хлама мне абсолютно ни к чему, я вышел на улицу и сосредоточился на поиске обходные путей. Но, к сожалению, дорожка нашлась только одна – нужно было обогнуть весь внутренний двор и пробраться к цеху через бывший пожарный въезд. Крюк в добрую сотню метров привлекал меня еще меньше ангара, так что альтернатив больше не оставалось… - Мать твою! – не пройдя и трех шагов, я зацепился ногой за кусок толстой армированной проволоки и чуть не рухнул на пол. Слава богу, что с координацией всё в полном порядке – практики-то хватает... Так я и крался вперед, осторожно переступая через пирамиды ржавого хлама, постоянно опасаясь коварного гвоздя и, как следствие, проколотой ноги и целого вороха проблем, что незамедлительно последуют за этим. Если на заводе и был кто-то помимо меня – бомжи там, или охрана, - они точно слышали дикий лязг и треск, что летел из ангара. Но сегодня мне везло – никто не кинулся меня арестовывать и до противоположного конца плавильни я дошел относительно невредимым, отделавшись парой царапин и десятком затяжек на комбинезоне. Единственным минусом сей одиссеи, оказался мощный железный брус, намертво приваренный к петлям на вторых воротах. Не дав вулкану злости вырваться наружу, я сконцентрировал свое внимание на пожарной лестнице убегающей куда-то вверх, под дырявую крышу. Ступеньки под ботинками подозрительно поскрипывали, но так как в советское время строили на совесть, на узкий помост под самой крышей я вполз без происшествий. Отряхнувшись, осторожно подошел к ржавому железному листу, что, по всей видимости, в свое время исполнял роль двери. Сорвав болтающийся шпингалет, оттащил «дверь» в сторону и выбрался на пожарный балкончик. Вид отсюда открывался тот еще: кирпичная стена сборочного цеха и узкая полозка дорожки внизу. С неба уже во всю сыпалась мелкая ледяная крупа, которую колючий ветер весело гонял над городом. Холодные порывы трепали волосы, холодили вспотевшее лицо. Помянув недобрым словом криворуких строителей, я, кряхтя и охая, спустился по пожарной лестнице вниз. В узком проходе между плавильней и цехом нормальный человек не смог бы даже пройти прямо, так что пришлось изрядно попотеть, прежде чем добраться до нужных мне ворот. Судя по всему, ворота в цех, так же как и в ангар, открывались внутрь, видимо советские зодчие столкнулись с дефицитом свободного пространства, что и сказалось на вешнем виде завода. Благо хоть ворота оказались гостеприимно распахнуты, и я беспрепятственно просочился в цех. А вот сюда, по всей видимости, охочие до чужого добра людишки не пробрались, так как мощные промышленные станки остались в довольно-таки приличном, не разобранном состоянии. Лишь толстый ковер из седой пыли свидетельствовал о том, что это помещение давно заброшенно. Оставалось только подивиться великодушию нашего государства: оставить на поживу бедным жителям Н целый завод! Ну, разве не барский подарок? Хотя… Я уселся на железный стульчик и, поставив перед собой фонарь, достал из рюкзака лопающуюся от протеинов шоколадку и бутылочку минеральной воды. Хрустя батончиком, я внимательно рассматривал план цеха. Сработан он был явно на память, так как в глаза бросались мелкие недочеты и несоответствия. Всё-таки отсутствие орбитальных снимков серьезно усложняет жизнь нам, честным трудягам. Отметив про себя примерное место спуска, я закрутил крышку на горлышке бутылки и сунул её обратно в рюкзак. Сборочный цех, почему-то, был не в пример меньше чем та же самая плавильня, да и меньше остальных зданий внутри завода. Мне так представляется, что цех являлся самым обыкновенным прикрытием тому военному или научному объекту, что находился под землей. Правда, было не совсем понятно, как оборудование доставляли на нижние этажи, но эта тайна мне так и не покорилась. Кружочек, обозначавший на карте спуск, привел меня к дальнему правому углу цеха, где располагался большой электрический щит. Липовый электрический щит. Мне пришлось изрядно повозиться с хитроумными защелками на внешней стороне железной дверцы. Лишь спустя двадцать минут, сырой воздух цеха огласил легкий щелчок. Отставив металлическую дверцу в сторону, я посветил в образовавшийся проем. Луч света разрезал плотный сумрак, заставив меня зябко передернуть плечами: открывшийся проход убегал немного вперед, а затем неприятно скрывался за поворотом. - Так, - я достал из рюкзака налобный фонарь и закрепил его на дурацком шлеме, – сейчас поглядим, на что деньги честных налогоплательщиков идут… шли. Я юркнул в темный лаз. К моему удивлению потолок коридора в отличие от входа был довольно-таки высок, и идти здесь можно было прямо, не сгибаясь. Серый пол, бетонные стены с обкрошившейся штукатуркой, безликий потолок… Находясь в этаком каменном мешке, даже полностью здоровый и психически устойчивый человек испытывает гадкие приступы клаустрофобии. Вот и я ощутил легкие прикосновения холодных пальцев страха. Все ж таки мне неведомо, чем заканчивается этот коридор. А вдруг там тупик?.. Вместо предполагаемого тупика я едва не ухнул в бездонную шахту. Повезло, что в последний момент наступил на обрубок какой-то металлической трубы и, бросив быстрый взгляд на пол, замер в оцепенении. Буквально в метре от меня зияло черное жерло бездонного провала, грозившего в долю секунды проглотить зазевавшегося человека. Сердце учащенными толчками гнало кровь по венам. В висках начало противно стучать, а лоб покрылся испариной. Еще два шага и всё… Я перевел дыхание и осторожно подошел к ровному прямоугольнику в полу. «Шахта лифта? А где тогда сама кабинка?..» – мысли беспокойно метались в голове. Я сделал несколько шагов назад и осмотрелся. В паре метров от ямы, белела оштукатуренная стена – дальше хода не было. Значит, будем искать спуск вниз… Пришлось лечь на живот и осторожно подползти к самому краю. Сноп фонарного света скользнул по стенам глубокой шахты и растворился где-то во тьме. Осторожно, стараясь не создавать лишнего шума, я перебрался на другую сторону провала и повторил процедуру с фонарем. Вот здесь меня поджидала приятная находка – железная лестница, скрывавшаяся во тьме. Сняв с пояса световую шашку, я рванул запал и бросил ее вниз. Осторожно подступив к лестнице, я еще раз посмотрел в шахту – где-то там, на самом дне бетонного колодца, плясало бесноватое зеленое пламя. Вздохнув, я поставил ногу на первую металлическую поперечину. Лестницей давным-давно никто не пользовался, ступени обросли пылью, но сама конструкция была на диво крепка и надежна. Мощные болты, крепившие каркас к бетонной стене, придавали мне дополнительную уверенность… Спустившись на восемь ступенек, я осторожно обернулся и посмотрел вниз – до пола оставалось порядка пяти-шести метров. «Странно, - подумал я тогда, - а сверху шахта казалась бездонной…»
Немного переведя дух, я еще раз осмотрел когда-то подвижную, а ныне, лежавшую на боку лифтовую платформу. По всей видимости, управлялась она откуда-то из центра, так как вокруг не было никаких кнопок или рычагов. Опускал и поднимал платформу замысловатый механизм, чем-то отдаленно напоминавший мне домкрат-переросток. Правда, сейчас он больше походил на груду искореженного железа… Интересно, что тут вообще произошло, и почему объект вот так, запросто, взяли и бросили? Да и технологии, используемые здесь, явно опережали свое время. Хотя, даже Аркадий Борисович мог ошибаться. Судя по всему, в отличие от завода закрытого лет пять назад, здесь, под землей, работа кипела во всю! На стенах красовались пластиковые панели, пол выложен вполне себе современной плиткой... нет, определенно это место покинули совсем недавно. Месяц, может быть, два назад. Подняв все еще пламенеющую шашку с пола, я посмотрел вверх. Все такая же плотная пелена мрака… С лифтовой площадки был только один выход – трехметровый дверной портал со снятыми стеклопластиковыми дверьми. Здесь было так темно, что даже двойной свет от фонаря и шашки не смог развеять плотный сумрак. Тьма ощущалась физически, давя на психику и подтачивая внутренние резервы. - Спокойно, Александр, спокойно... - прошептал я, в четной попытке усмирить расходившееся воображение. - Здесь давно уже никого нет. Только ты, мрак и дверь, за которой находятся документы. Найти их, забрать и сваливать восвояси... Я «как мантру» повторял про себя последние предложение, но руки тем временем машинально сдернули с пояса нож. Жесткая, шершавая рукоять настоящего оружия в ладони - вот что мне сейчас было нужно. Легкий шорох у дальней стены заставил вздрогнуть. Рой мурашек бежит по моей спине… Шорох перерастает в постукивание. Мышцы напряжены, побелевшие пальцы сжимают рукоять еще сильнее... Тишина. - Не чисто тут, ой нечисто… - мой голос эхом разносился по пустым коридорам. Я быстро двинулся вперед. Тонкий слой пыли на полу, обшарпанные стены, распахнутые настежь двери, ведущие в полутемные помещения - антураж тот еще, как раз под стать моему настроению. Немного поплутав в лабиринте коридоров, я остановился возле стального щита с двумя рубильниками и маленькой скважиной для какого-то ключа. Под щитом можно было разглядеть яркую надпись: «Аварийное освещение». Ни секунды не сомневаясь, я дернул оба рубильника. И... Ничего не произошло. По-прежнему было темно и мерзко. Погрозив непонятно кому кулаком, я продолжил исследование катакомб. Хотя всё здесь и носило следы забвения, но выглядел объект довольно-таки прилично. Можно даже сказать, что пребывал он в относительном порядке. Следы запустения носили лишь поверхностный характер: пыль, паутина, пластиковые стаканчики на полу… Зато все стекла целые, кабеля и провода надежно спрятаны под пластиковыми коробами. Скорее всего, это место было обустроено как раз после остановки завода, и это многое объясняло. Ведь в большинстве своем все местные лаборатории и исследовательские центры были созданы еще в прошлом веке, а здесь все такое новенькое, свеженькое… во всем чувствовалось веяние нового времени. Я бродил по коридорам еще минут пятнадцать, пока, наконец, не натолкнулся на большую бронированную дверь. Ни кодового замка, ни пневматических запоров здесь не наблюдалось. Лишь несколько слоев стали да узкая полоска смотрового окошка из пуленепробиваемого стекла с металлической задвижкой. Но разглядеть, что творится в помещении, через окошко не получилось - внутри было слишком темно, а стекло отчего-то не пропускало фонарный свет. Мне стало не по себе от мысли, что это не стекло, а сам сумрак в помещении не пропускает свет, и я для себя решил, что все дело в толстом слое пыли с обратной стороны окошка. Мысль глупая и неправдоподобная, но первый вариант заставлял меня обливаться холодным потом, и дрожать, как осенний лист под ветром. Может, если бы лампы горели в самой комнате, я что-нибудь и увидел, а так… Мои пальцы скользнули по ровной металлической поверхности двери. - Ну, я так и думал… - моему огорчению не было предела, когда я увидел, что стык двери и рамы намертво заварены. Дверь была надежно запечатана, и открыть ее не представлялось возможным, так что мне не оставалось ничего другого, как продолжать поиски. На карте было отмечено приблизительное месторасположение нужных комнат, так что я решил оставить самодеятельность и взяться за дело со всей серьезностью… Первая точка, судя по всему, находилась на нижнем этаже объекта. Немного поразмыслив, я решил в первую очередь проверить именно ее, чтобы потом, постепенно, возвращаться к выходу. Вниз вела самая обыкновенная лестница с широкими ступенями и железными перилами. Не слишком крутая, но довольно длинная. Начальник говорил о документах, но сойдут и личные вещи работников этого таинственного места. Что ж, будем искать, пока есть время. Единственное, что мешало мне полностью сосредоточиться на задании – это мерзкий скрип доносящийся откуда-то снизу. Вдобавок ко всему четыре последние ступеньки то и дело освещало какое-то красно-оранжевое пятно, словно кто-то постоянно включал и выключал фонарь… - Расслабься, - самовнушение было главным врагом таких, как я. – Здесь пусто… Внезапно мне почему-то вспомнился стишок из мультфильма про Оловянного Солдатика. Там как раз говорилось о пустоте, и о том, что в ней непременно заведется какая-то чертовщина. - Тьфу! – я остановился и глубоко вздохнул. – Ну что за пакость порой в голову лезет? Отсюда до закрытой части минут двадцать езды, откуда здесь возьмется нечисть? Полный решимости опровергнуть стишок и посрамить собственные страхи, я спустился с лестницы и твердым шагом направился к цели. Как оказалось, мои страхи и вправду были напрасными. Свет исходил от лампочки аварийного освещения, что медленно вращалась под потолком. Оставался только непонятный скрип… Что-то быстро проскочило мимо меня, немного задев левую ногу. Нелепо взмахнув руками, я прижался к стене и, выставив перед собой нож, принялся водить фонарем по полу. Но в коридорчике никого кроме меня не было. - Что тут творится? – зло прошептал я в пустоту. Лицо горело, липкий пот мерзко тек по спине. Легкий шорох вновь заставил меня вздрогнуть. На этот раз лучик света успел зацепить какую-то приземистую, размытую фигурку. - Вот тварь! - я с детства не переносил крыс, а сейчас ненависть к ним увеличилась стократно. – Мерзкая, отвратительная, гнусная тварь… Я сделал несколько осторожных шагов вперед и остановился. Слева от меня зиял дверной проем. В небольшой комнатке, чем-то смахивающей на зоомагазин, я насчитал порядка восьми маленьких клеток и один большой вольер, накрытый плотной прорезиненной тканью болотного цвета. На многочисленных полках под слоем пыли покоились пустые колбы, какие-то пробирки и железные коробочки. В дальнем углу стоял пустой компьютерный столик, кресло на колесиках и центрифуга. Под самым потолком вращалась точно такая же аварийная лампа, как и в коридоре. Судя по всему, это была какая-то небольшая лаборатория, в которой ученые садисты ширяли бедных белых мышек всякими разными химическими гадостями. Антураж этой комнаты лишь укрепил мое мнение о том, что эта подземная лаборатория появилась намного позже других в Н. И компьютерный столик, стул, пластиковые розетки с заземлением и бесполезные лампы дневного света под потолком служили неоспоримыми доказательствами этому. Немного осмотревшись, я подошел к стене. На пустых книжных стеллажах покоился одинокий журнал, освещавший последние достижения в аграрной технике. В каком-то тупом оцепенении от этого несоответствия лаборатории с журналом, я взял его с полки. На первых трех страницах были изображены монструозные комбайны и трактора с полным перечнем функций и возможностей. А вот на четвертой странице меня встретил сложенный вдвое, распечатанный конверт. Сунув его в карман комбинезона, я бегло обшарил компьютерный столик и, ничего там не найдя, вышел из лаборатории… В коридоре я натолкнулся на одно весьма неприятное препятствие – десяток не в меру разожравшихся крыс, размером с крупную кошку. Проклятые твари! Едва я появился в коридоре, как все это мерзко попискивающее безумие бросилось на меня. Повезло, что от лаборатории отошел недалеко и сумел вовремя ретироваться. Едва я успел захлопнуть дверь, как с той стороны раздался отвратительный скрип - крысы в исступлении царапали пластиковую дверь. - Что б вас всех!.. - воздух с хрипом вырывался из легких. - Откуда только и взялись здесь... Я скинул рюкзак, достал из него достопамятную цепь. Обмотав ее вокруг ладони, я размахнулся и несильно ударил по стеллажу. - Так-то лучше, - тяжелая цепь с легкостью отбила от полки изрядный кусок пластика. Вернув рюкзак на положенное место, я подошел к двери и прислушался - с той стороны было обманчиво тихо, будто все твари ушли... Осторожно приоткрыв дверь, высунулся в коридор. Тихо, спокойно, темно. На цыпочках, стараясь не создавать лишнего шума, я прошел весь путь от лаборатории к лестнице. И лишь тогда, когда моя правая нога коснулась первой ступени, за спиной раздался до дрожи знакомый писк. Быстро обернувшись, я, не глядя, взмахнул цепью... Что-то громко чавкнуло, и на руку брызнуло мокрым. В ровном фонарном свете, я с отвращением разглядел дергавшуюся на полу крысу. Тяжелая цепь превратила ее голову в кашу, из которой торчали окровавленные обломки черепа. Отряхнув руку, я медленно попятился назад - в темном коридоре нехорошо сверкали десятки глаз. Судя по раздававшемуся внизу шуму, товарки крысы без зазрения совести набросились на свежее мясо.
Приведя нервы в порядок и, попив водички, я вытащил из-за пазухи карту подземелий. Второй кружочек на карте располагался где-то между служебными помещениями и общей уборной, так что, засунув страхи куда подальше, я потопал вперед. Здесь коридор немного сужался. И запустение чувствовалось не в пример сильнее. Со стен свисали оборванные куски черного кабеля, из выломанных розеток и рубильников торчала паутина проводов. В воздухе стоял тяжелый затхлый запах. Нет, определенно в этом подземелье что-то происходит! Всего каких-то десять шагов назад, коридор не казался мне таким уж заброшенным и старым, а здесь… все было каким-то угнетенным. Вот, как раз это слово как нельзя лучше характеризует то, что открылось моему взору. Я посветил фонарем под ноги – под тяжелыми ботинками неприятно похрустывало битое стекло. Здесь, почему-то, было холодней, нежели внизу или возле лифтовой платформы. Словно система кондиционирования все еще продолжала работать. Дальше по коридору становилось светлее – в комнатках для персонала, невесть как уцелевшие лампы горели ровным, голубоватым светом. Я заглянул в одну из комнат – кровать аккуратно убрана, линолеум вымыт, а на ровном чистом столе стоит необычный светильник цилиндрической формы. Именно от него и исходило это призрачное свечение. Я подошел к столу. Первое что бросилось в глаза – белый провод, выходящий из стены и идущий прямиком к светильнику. - Холодный. – Я прикоснулся к пластиковому колпаку. – Жуть какая-то… В шкафу висела пара белоснежных халатов, в каких обычно ходят доктора. Каждый халат был запаян в толстый полиэтиленовый пакет и пронумерован. Я снял один из них и посмотрел на нашивку на плече – на зеленом поле было вышито красными нитками: «Z-4». Помимо халата в набор входили толстые парусиновые бахилы и маска-респиратор как у зубного врача. Немного подумав, я сунул халат в рюкзак и вышел из комнаты. Минув уборные, я направился прямиком в столовую. Видимо штат подземного комплекса был не слишком большим – я насчитал всего пятнадцать стульев расставленных вокруг обеденных столов. В объемном холодильнике было полно сублимированной пищи самого подозрительного вида, а в большом морозильном контейнере, поделенном на отсеки покоились навек скованные льдом овощи. А в одном из шкафов я нашел даже несколько блоков отечественных сигарет и ящик растворимого кофе неизвестной марки. Меня вновь одолели сомнения. Даже если это место покинули примерно полгода назад, хотя запустение, царящее кругом, говорило о том, что произошло это гораздо раньше, все нормальные продукты для повседневного использования должны были, давно испортится… Я поглядел на двери большой морозильной камеры. Странно, но почему-то холодильник и контейнер для овощей продолжали исправно работать, в то время как камера для мяса явно барахлила. Сквозь приоткрытые створки еще тянуло холодком, но лужи на полу и стойких запах портящегося мяса сомнений не оставляли. - Теперь понятно, что крысы жрали… - буркнул я, уткнувшись носом в воротник. Меня окружали загадки, объяснения которым не найти, как не пыжься. Лучше оставить все это для более светлых голов. Обшарив столовую, я вернулся в коридор. Цель была где-то рядом… Следующая дверь, попавшаяся мне по пути, оказалась закрытой. Я прошел бы мимо нее, не задумываясь, коли б не крестик на карте. А так, подойдя к магнитному замку, вытащил телефон и быстренько нашел перечень цифровых кодировок. Несмотря на видимое отсутствие электричества – хотя на этот счет у меня уже появились некоторые сомнения!.. - сенсорная панель работала исправно. Из шести имеющихся номеров, для этого замка подходили только два – в остальных кодировках присутствовали и буквы, а на сенсорной панели в наличие имелись лишь цифры. Я ввел первый пароль – где-то что-то пискнуло, но замок так и остался закрытым. Затем выругался и ввел второй – снова компьютерный писк и следующая за ним тишина. - Дерьмо! Не успел я сделать и шага, как над дверью тут же загорелась зеленая лампочка. Послышался щелчок и магнитный замок открылся. Я осторожно высунулся из-за угла. Перед моими глазами находился какой-то охранный пост: металлопластиковая будка, три кресла и пустой оружейный стеллаж. Я зашел внутрь и осторожно уселся в кресло. С широкой панели на меня смотрели пять черных экранчиков. Под ними находился целый калейдоскоп из разноцветных кнопок и непонятных рычажков. Слева над головой была приколочена квадратная табличка – «Пункт Охраны». Я посмотрел под стол. Радом с необычным системным блоком стол небольшой огнеупорный шкафчик. От блока к нему тянулось несколько проводов. Они уходили в некую хитроумную плату, располагающуюся с торцевой стороны шкафчика. - Мне сегодня определенно везет… - с компьютерными замками я сталкивался и раньше, но тогда сами компьютеры работали нормально. А тут вроде как даже света нет. Хотя, некоторые лампочки по-прежнему горят… Я, что называется «от фонаря», нажал несколько приглянувшихся клавиш и потянул один рычаг, – глухо. Оборвав провода, я поставил шкафчик на стол и вытащил свой набор инструментов. Замок не выглядел неприступным, и попытать счастья стоило. Я провозился с проклятым шкафчиком достаточно долго, – от яростной борьбы с замком меня отвлек гнусный писк наручных часов. Электронные цифры показывали половину двенадцатого. Машина придет через полчаса и, если я не успею вовремя, шофер попросту свалит. Двумя последними ударами я все-таки своротил проклятую крышку. В шкафчике лежала одинокая папка-скоросшиватель. Внутри находилось несколько больших листов с планами каких-то зданий. Сунув папку в рюкзак, я быстро покинул охранный пункт. Нужно было как можно скорее подниматься наверх, время поджимает, а мне еще через проклятый ангар перебираться… Пробегая мимо панели с рубильником, я со злости стукнул по ней кулаком. Стрельнул легкий электрический разряд и коридор залился ярким желтым светом. Прикрыв от неожиданности глаза, я долго и смачно матерился. Когда легкий испуг схлынул, я, с долей сомнения, посмотрел на оставшуюся за спиной дверь. Ту самую, с маленьким смотровым окошком. Ведь именно она была отмечена на карте третьим кружком. Осторожно ступая по широким кафельным плитам, я подошел к двери и, поднявшись на носках, посмотрел в окно. Свет в комнате почему-то истерически моргал, словно кто-то с какой-то рекордной скоростью игрался выключателем. Глаза от этого мерцания нестерпимо резало и сквозь невольно проступившие слезы, я увидел какие-то странные, холодящие душу тени. Они метались по всей комнате, пригибаясь то влево, то вправо. Пропадали из виду, а потом появлялись снова. Меня затрясло, тело, словно сковал ледяной панцирь. В животе тоже стало холодно, будто мороженую рыбу проглотил. Я почувствовал, как ускоряется дыхание, начинают трястись руки. Как раз в тот момент, когда паника достигла своего апогея, с той стороны к стеклу прильнуло лицо. Бледное, мертвенное бледное лицо, исполосованное синими прожилками. Широкие черные зрачки с красной поволокой бешено вращались… Громко и истошно заорав, я попятился, рухнул на спину и нелепо задрал ноги кверху. В тут же секунду в дверь с той стороны сильно ударили. Затем ударили еще раз и еще, толстая сталь противно заскрипела. Куски штукатурки посыпались на меня… Еще раз громко заорав, я перевернулся на живот и, пробежав несколько метров на четвереньках, подскочил и понесся к лифтовой платформе. Сзади громко вибрировала стальная дверь. От резонанса, разносившегося по коридорам, закладывало уши. Прочные стальные штыри крепления сгибались под ударами, крошили бетон. Какой бы хорошей не была сварка, но таких ударов ей не выдержать! Только возле лестницы, я почувствовал, как мой ужин проситься назад. Негнущимися пальцами я вцепился в первую перекладину и быстро пополз на спасительный верх. Когда до конца оставалось две ступеньки, снизу послышался звонкий хлопок, треск, и грохот падающей двери. С силой сжав зубы, я выбрался из шахты. Когда я уже выползал из бетонного колодца, внизу со светом уже происходило что-то неладное – он моргал так же быстро, как и в той мерзкой комнате… Вылетев в цех, я быстро захлопнул маскировочную дверцу и припустил к выходу. Ночной воздух встретил меня насыщенным букетом запахов. После затхлого подземелья дышалось здесь на редкость легко и свободно. Звонко цепляя налокотниками стены и сдирая в кровь пальцы, я, со всем проворством, на которое был способен, скользил через узкий проход. Адреналин плескался в крови, в ушах бешено стучало. Я даже не чувствовал холодного ветра и ледяной крупы, что зло секла кожу на лице. Взлетев по лестнице наверх, я на секунду замешкался у двери… Воздух вскипел от яростного воя перемежаемого всхлипами и рыком. Не возможно было понять, сколько существо может издавать подобный звук – одно, или десяток. Как заправский герой дешевых боевиков я ногой вышиб хиленькую дверцу и, едва ли не кубарем, скатился в ангар… Пикнули часы. Без пяти минут двенадцать. Я несся через горы хлама, как лось во время гона несется через лес. Снося железные заторы и оставляя на острых конструкциях клочки одежды. Хоть убейте, не помню, как я выбрался из ангара! Просто следующая картинка, запечатлевшаяся в моем мозгу, была такой: приближающийся черный зев прохода в администрацию и две фигур с фонарями, стоявшие у самого входа. Мой разум был поглощен черной паникой, и я даже не думал о том, кто меня поджидает возле входа. Думаю, что даже вооруженный отряд вояк с собаками не огорчил бы меня в ту минуту… Даже сквозь красную пелену страха, я удивился, узнав двух моих «коллег» – Артура и зубоскала-Толика. Последний держал наперевес какую-то мудреную модель дробовика с подствольным фонарем. - Быстро в машину! – гаркнул Артур, едва я оказался рядом. – В городе ввели экстренное положение… Я даже останавливаться и отвечать не стал. Просто пробежал мимо них и, оглашая тяжелым дыханием мрачные пустые коридоры, вылетел во внешний двор. Откуда-то из-за спины послышался сдавленный крик и четыре гулких выстрела. Когда я перебирался через рельсы, меня нагнали оба мужчины. На их лица было страшно смотреть. - Это что за тобой гналось?! – пискнул Артур. Я снова не стал отвечать, лишь немного поднажал. Мы вылетели к тому месту, где двумя часами ранее я начал свое чудовищное приключение. Вместо старых Жигулей, нас встретил новенький джип черного цвета. Возле машины нервно курили двое совершенно незнакомых мне людей. У одного из них я заметил в руках милицейскую версию автомата «Калашников». - Валим отсюда, к хренам собачим! – выпалил Толик, едва мы очутились возле машины. Незнакомцев упрашивать долго не пришлось, мы впрыгнули в джип, и водитель вжал педаль газа в пол… Вот как ползу, так и отражаю!
Мерзкий завод остался за спиной. Сглотнув сухой комок в горле, я откинулся в удобном кресле. Руки по-прежнему тряслись, а сердце так и норовило проломить грудную клетку… - Что стряслось? – один из незнакомцев повернулся к нам. Думаю, наши бледные лица были красноречивее любых слов. Толик так и не отважился отпустить дробовик, он вцепился в него как черт в грешную душу. - Даже не спрашивай! – Артур трясущимися пальцами достал из кармана зажигалку и пачку сигарет. – Все равно не объясню. Может быть, он… На меня уставилась пара глаз. Очень любопытных глаз. - Ни хрена я вам не смогу объяснить! Сам ничего не понимаю. Но там внизу была какая-то гадость. Что-то настолько злобное и чужое нам, что до сих пор дрожь колотит. Я как увидел, чуть в штаны не навалил… - Смельчак, а? – незнакомец улыбнулся и легонько толкнул локтем водителя. – Я тоже как-то шкафа под покрывалом испугался. Было дело, да… Только мне тогда лет восемь стукнуло. - Слушай, ты умник, - зло прошипел Толик, - если такой смельчак – выходи! Пойди, посмотри, как там сейчас на заводе, а? Мы тебя пока здесь подождем, в сторонке. А когда вернешься, тебя ещё и дебильными вопросами развлекать начнем. Макс, ты ведь наш охранник? Вот и охраняй, а не капай на мозги! - Да ладно, расслабься! – кисло улыбнулся незнакомец, и отвернулся. – Я ж не со зла. За окном проносились дома, магазинчики, по дороге неслись другие машины… Куда-то спешили люди. - Что за остряк? – тихо шепнул я Артуру. - Личная охрана Борисыча, - ответил он. – Как только тревогу бить начали, начальник сразу нас к тебе на помощь послал. Мы вовремя? - Ага, - я отрешенно кивнул. – А что в городе стряслось? - Говорят, что плановые учения, с тревогой и прочими прелестями. Но это все брехня, на самом деле в закрытой части города нечисто! Наши информаторы… Где-то в небе раздался грозный рокот. Я опустил окно и высунулся наружу. По ночному небу, шумно работая винтами, летела большая железная птица. Вертолет был не гражданским, военным. Три мощных прожектора били куда-то вдаль, скорее всего именно в район закрытой части города. - Вертушка? – толкнул меня в бок Артур. – Смотри, и не боятся ночью летать… Вновь взвыла сигнальная сирена. Густой, насыщенный звук плыл над городом. Он заходил в квартиры, в те же самые магазинчики, машины, что проносились мимо нас. Звук сирены заполнял собой все свободное пространство, заставляя людей выскакивать из домов и, прижимая к груди все самое ценное, бежать к бомбоубежищам и укрытиям. Извиваясь как червь, я вылез из комбинезона и одел заботливо приготовленную Артуром куртку. - Мы куда? – спросил я у водителя. - В офис, - отмахнулся тот. Мимо нас несколько раз проносились военные кортежи. Все они направлялись туда же – к закрытой части города. Аврал был на лицо, так что мне даже становилось немного волнительно от этой всеобщей истерии. Конечно, плановые учения далеко не так редки в Н, но эти явно была не обычной. Мы свернули с пустой дороги в сторону жилых массивов. Гроздья черных окон смотрели на меня своими мрачными глазницами. Лишь в нескольких квартирах горел не выключенный хозяевами свет. Из знакомого двора один за другим вылетели три «Пазика» с занавешенными окнами. Эвакуация населения подходила к концу, скоро бронированные двери бомбоубежищ захлопнуться и на улицах останутся только военные… а может, и не только. Подкатив к подъезду, мы наткнулись на одну небольшую преграду – по двору расхаживала парочка вооруженных солдат с наплечными фонарями. Водитель матюгнулся, но двигатель глушить не стал. Как и ожидалось, военные сразу заметили нас; один из них ткнул пальцем в сторону машины. - Кажется, у нас проблемы, – сказал Толик. Он заметно нервничал, его пальцы отчаянно мяли сигарету. - Двигатель заглуши, - посоветовал водителю Артур, но было уже поздно. Солдаты быстрым шагом подошли к нашей машине, и один из них постучал в окно. Водитель нажал на кнопку стеклоподъемника. - В городе объявлена учебная тревога, - проговорил заученную фразу солдат; судя по лычкам на погонах – сержант. – Гражданские лица обязаны укрыться в специальных бомбоубежищах по месту прописки… - Один момент, начальник! – водитель выудил из-за пазухи красную корочку. – Человека одного дождемся и уедем. - У вас полчаса, - солдат, как бы невзначай, погладил автомат. – Есть приказ, согласно которому каждый вышедший на улицу после третьей сирены – должен быть немедленно задержан. Минут через десять из подъезда вышел Аркадий Борисович. Не торопясь, вразвалочку, он подошел к машине. Сидевший впереди охранник открыл дверь и вышел на улицу. Борисыч уселся на его место. - Ну, Александр, достал документы? – он повернулся в салон. - Нет, - я покачал головой. – Зато достал несколько других интересных вещей… Я вытащил из рюкзака халат, скоросшиватель и то письмо из лаборатории. Начальник довольно кивнул и протянул мне пластиковую карту. - Сойдет, - странно, но он даже торговаться не стал. – На карте остаток обещанного, плюс небольшой презент. Как тебе на Фединском заводе? Мои люди говорят, что когда-то там эксперименты над животными ставили. - Страшно, - честно ответил я. – Слишком страшно, для того чтобы быть правдой… - Ха, знал бы ты, что сейчас твориться там! – начальник махнул рукой в сторону востока. – Мой информатор… Рассказ Аркадия Борисовича прервала звонкая сигнальная трель. А следом за ней накатил густой пулеметный рокот. Две минуты дьявольской музыки закончились громким взрывом. Я почувствовал, как дрогнула земля, и услышал, как дребезжат стекла в девятиэтажке. Солдаты на площадке встрепенулись. Было видно, как один из них схватил рацию, что-то быстро спросил. Второй тем времен нервно расхаживал взад-вперед, то и дело, оглядываясь на напарника. - Хреново дело, да? – водитель нервно заерзал в кресле. - Солдаты идут к нам! - зло прошептал Артур. Я обернулся. Две фигуры в полевой форме быстро надвигались на машину. Один из них забросил автомат за спину и, пойдя к машине, бесцеремонно распахнул дверь. - Мы вынуждены попросить вас немедленно отправиться в ближайшее укрытие! – срывающимся голосом проговорил солдат. – В противном случае власти снимают с себя ответственность за ваши жизни… - Мы уже уезжаем, командир, - ответил Аркадий Борисович. – Спасибо за заботу. Стоявший на улице охранник втиснулся на заднее сиденье. Водитель дал газу, джип тут же сорвался с места. - Куда едем? – спросил я. - Ты же слышал: в бомбоубежище, - буркнул начальник. – Видимо, у военных что-то пошло не так. И лично я жизнью рисковать не собираюсь. Я с ним был полностью солидарен. Не хватало еще сложить голову из-за раззяв-военных, что проморгали очередной прорыв! Нет, рисковать собственной жизнью я привык только за приличное вознаграждение. - Паспорт! – гостеприимно рявкнул усатый капитан. Мы стояли возле незаметной жестяной двери, которая вела в обшарпанное, полуподвальное помещение. Сверху на нас таращилось неусыпное око видеокамеры. - Вот, - наш начальник протянул капитану белый конверт. - Вечно кто-то опаздывает… - пробурчал военный, нехотя отпирая дверь. За дверью находилась холодная бетонная комната с одинокой круглой дверью в правой стене. В комнате не было мебели, зато были пятеро вооруженных солдат. Один из них – старлей, – быстро набрал на электронном табло код. Сухо щелкнули магнитные замки, и дверь чуть подалась вперед. - Входите, - скомандовал офицер. – Одеяла, воду и пайки получите в конце коридора. Не задерживайтесь! На улицу никого не выпускаем… Мы нырнули в непривычный круглый проход. Спуск вниз занял не больше двух минут. В коридоре было светло, душно, и очень многолюдно. Воздух гудел от множества голосов. Я попытался уловить суть разговора, но Артур сильно дернул меня за рукав и указал вперед. Там, за широким письменным столом, сидел толстый лысый мужичок в новенькой полевке. Он склонился над большим журналом и что-то сосредоточенно в него записывал. На его синей ручке был искусно выдавлен герб: двуглавый орел с автоматом в одной лапе, и пистолетом в другой. На одной голове была нахлобучена бескозырка, а на второй – берет цвета неба. Меня улыбнула эта шутка, хоть и стало немного обидно за герб великой державы. Мы подошли к столу. Военный поднял на нас глаза: - Новенькие? – и, не дожидаясь ответа, указал на гору хлама возле стены. – Вон там возьмете по одеялу… Он нырнул под стол и по очереди вытащил четыре коробочки из зелёного пластика, поделенные на неровные секции. - Это ваши пайки. И не жрите всё сразу! Бог знает, сколько продлиться кутерьма наверху, а припасов у нас маловато… Я бросил одеяло на пол в самом дальнем углу большого зала. Отсюда хорошо видно весь бункер, к тому же людей рядом со мной не оказалось. Здесь можно было спокойно подумать, разложить всё по полочкам. Большой зал был разделён на сектора четырьмя стенами из железобетона, во всех толпились перепуганные люди. Вокруг них были разбросаны вещи, домашний скарб, пустые бутылки и окурки. Под потолком бурлило настоящее море из дыма; даже мощная вытяжка не справлялась с последствиями людских нервов… Я привалился к стене и закрыл глаза. Усталость расползалась по телу. Еще сегодня утром я относился к байкам о закрытой части города, как к чему-то далекому, опасному, но чертовски привлекательному. Способному впрыснуть в кровь хорошую дозу адреналина и насыпать в карман горсть монет. Всё это рухнуло в тот момент, когда я осознал что безопасность – штука весьма относительная. Сегодня всё хорошо, но что случиться завтра? Ведь в шаге от нас существует нечто такое, о чем большинство людей даже не догадывается. А что будет, если однажды наши миры соприкоснуться? Помню, как леденящий душу страх накатил волной. - Выпьешь? – голос Артура вторгся в мир моих темных грез. Я принял из его рук серебряную фляжку и сделал глоток. Обжигающее горло зелье немного встряхнуло меня, согнало сон. Черные мысли выпорхнули подобно испуганным птицам, настроение стало заметно лучше. - Какие новости? – я кивнул в сторону начальника. Он вежливо разговаривал с каким-то мужчиной профессорской внешности. - Говорят, что-то вырвалось из армейского оцепления, - прошептал Артур. – Военные стянули все свои силы к восточному кордону. - Скверно, - я покачал головой и сделал еще один живительный глоток. – Если они не остановят прорыв может случиться непоправимое. - Этот прорыв они уже остановили, - улыбнулся мой собеседник. – За весь путь от офиса до бункера мы не услышали ни стрельбы, ни взрывов. Он на мгновение замолчал. Затем поднял глаза и внимательно посмотрел на меня: - Что ты видел там, под заводом? Я задумался. Все пережитое попахивало сумасшествием… - Там была старая военная база… а может и не военная. Не знаю, но похоже на огромную лабораторию. Но там точно проводились какие-то непонятные эксперименты. В этом-то я уверен. А вот о том, что у них получилось можно только догадываться. - Как ты думаешь, - Артур выпустил в потолок толстое кольцо табачного дыма, - на чём, или на ком, они ставили опыты? Я повернулся к нему. Мое лицо горело от спиртного, но лоб вновь покрывала холодная испарина. - Над тем, что прячется от нас за военным кордоном… нет, отчего прячемся мы.
Солнце светило непривычно ярко. Словно сейчас не середина осени, а поздняя весна. Люди выходили из бункера с опаской, оглядывались по сторонам, обменивались натянутыми улыбками . Где-то по-прежнему рокотали вертолетные винты, мощно ревели военные машины. Многие люди доставали мобильники, звонили родственникам и друзьям укрывшимися в других бомбоубежищах. Какая-то парочка обнималась под корявой ивой, молодая мать в сторонке баюкала грудного ребенка. Группа мужиков у криво припаркованной машины на тротуаре вслух размышляли насчет того, где бы в такой час и после таких событий раздобыть бутылочку-другую пивка, а то и чего покрепче… Вдруг по толпе пробежал испуганный шепот. Кто-то громко закричал, невысокий паренек в бейсболке указывал пальцем на небо. Многие горожане пытались залезть повыше и рассмотреть, что же произошло там, на восточной окраине города. Я отошел от своих спутников и вбежал на старую железную горку с решетчатой верхушкой-клоуном. Впрочем, даже с земли можно было заметить три черных столба жирного дыма, что взвивались над городом. Дым сбивался в огромную тучу, и ветер, словно не касался ее. Туча висела неподвижно, медленно, но уверенно разрастаясь. - Ого, ничего себе! – присвистнул Толик, когда мы вновь уселись в джип. – А они славно повеселились ночью! Корпоратив удался военным на славу. - Тебе до дома далеко? – начальник повернулся ко мне. - Не очень. - Сам дойдешь? - Без проблем, - я улыбнулся. – Будет еще какая-нибудь работа – я всегда готов. Только по Фединскому заводу меня не подписывайте больше. Не мой профиль. Тут вам только опытный экзорцист поможет. Распрощавшись со всеми, я вышел из машины. Погода стояла солнечная, на небе не было ни одной, даже самой маленькой тучки… Кроме той раковой опухоли над закрытой частью города. Пройтись по свежему воздуху одно удовольствие, особенно когда в твоем кармане лежит пластиковая карта с солидной суммой на счету. Я чиркнул зажигалкой и глубоко затянулся дымом. Скорее всего военные уже зачистили город, раз нам разрешили вернутся в квартиры и дома, но у меня оставались небольшие сомнения насчет завода… Спрятав руки в карманы, я брел по тротуару. По обе стороны улицы двигались настоящие людские потоки. Все спешили поскорее добраться домой и усесться перед телевизором. Местные новости сегодня получат самую высокую аудиторию со времен начала вещания. Так что промывка мозгов намечается знатная! Мимо нас, протяжно воя сиренами, понеслись две пожарные машины. Следом за ними тарахтел старый милицейский «Жигуль» - это сопровождение. Я свернул на улицу Маркса и, неспешно лавируя между бредущими горожанами, потопал к своей высотке. Во дворе моего дома набирал обороты стихийный митинг. Статная женщина лет пятидесяти с небольшим стояла в центре детской футбольной площадки и зычным голосом партийного работника клеймила правительство и предлагала сегодня же начать сбор денег на установку железных дверей во всех подъездах нашего дома. Я молча обогнул площадку и направился к подъезду. Но, поднявшись по ступенькам, застыл у входа в темный тамбур. Пальцы сами нащупали в кармане зажигалку. Неверный огонек отбрасывал на стены мрачные блики. Когда жидкий сумрак, царивший на площадке перед лифтом, окружил меня, я подумал, что железные двери не такая уж и бесполезная вещь, как показалось мне вначале. Преодолевая нервную дрожь, я нажал на кнопку вызова лифта – слава богу, что был он на первом этаже, а не на девятом, иначе меня точно бы удар хватил. Когда двери сомкнулись, я прислонился спиной к стене и устало закрыл глаза. Голос мой звучал будто из-за стены: - Кажется, у меня развивается паранойя! Вот как ползу, так и отражаю!
Глава третья: «Пробуждение» Этой ночью я спал как убитый. Мне снилось синее небо, океаны прозрачной голубой воды и прекрасное золотое сияние, что лилось в наш мир с небес… Внезапно сияние растаяло, небеса затянуло черной дымкой, и кто-то вышвырнул меня из прекрасного мира сновидений в наш - блеклый и грязный. Я сел в кровати и протер глаза. В комнате было темно. Я готов поклясться, что когда засыпал, оставил включенным и телевизор и свет в коридоре… Но сейчас во всей квартире стояла глухая темень. Соскочив с кровати, я подбежал к окну и рывком раздвинул шторы. Из груди вырвался облегченный вздох – света не было во всём районе. К плановым отключениям электричества наш народ давно приучен, так что ничего удивительного в темных окнах и улицах не было. По дороге пронеслась одинокая машина на приличной скорости, где-то в стороне мелькала цветная иллюминация. Я поднял трубку с тумбочки и посмотрел на дисплей – 5:30. Практически утро… Странно, но электронная антенка говорила мне о том, что связи нет. Встряхнув мобильник, я набрал номер своего домашнего телефона – глухо, даже гудков не было. - Двадцать первый век на дворе! - зло проговорил я в темноту. Быстро открыв окно, я по пояс высунулся наружу, хотелось рассмотреть, что твориться в соседнем районе. Там было так же темно и неуютно, как и у нас. Вдобавок ко всему, оказалось, что то мерцание, которое я вначале принял за иллюминацию, на самом деле было мигалкой на крыше милицейской машины. Дорога казалась теперь непривычно пустой, лишь где-то далеко истошно рычал двигатель. Я закрыл окно и задернул штору. Волнение продолжало нарастать, словно то семя страха, что посеялось во мне после визита на завод, давало всходы. И тут воздух разорвал мощный взрыв, от которого задребезжало всё стекло, что было в моей квартире. Второй раз за последние два дня я услышал, как громко стрекочет стационарный пулемет. Страшная штука! Воздух от него вибрирует как огромная мембрана… Мои мысли метались как звери в клетке. Не мог же я проспать всеобщую тревогу? Конечно же, не мог. Серена ревет как раненый медведь! Я быстрым шагом направился в коридор. Спешно натянул штаны, кофту, и надел легкую спортивную куртку. Взяв с подставки большой фонарь, я повернул ключ и дернул ручку… В тамбуре было темно, тихо и страшно. Двери в квартиры моих соседей оказались распахнуты настежь, на полу валялись какие-то вещи, обрывки бумаг прилипли к чему-то мокрому… Я покрепче сжал фонарь в руке. Он был большим, тяжелым; таким и по башке можно дать при случае. Подойдя к лестнице, я на мгновение замер. Сейчас выходить на улицу крайне опасно, как ни крути. Мало того, что меня могут обвинить в мародерстве, так я еще и не знаю, кто заправляет на улицах! Может быть, военный кордон пал?.. От этой мысли стало совсем неприятно и гадко. Собрав волю в кулак, я ступил на первую ступеньку ведущую вниз. Мои шаги эхом разносились по лестничной клетке; стучась как резиновый мячик о стены, эхо уносилось куда-то вниз и умирало в густом мраке. Оранжевый кружок фонарного света, время, от времени прерываясь, освещал ползущие вниз ступеньки. Меня серьезно напрягал тот факт, что фонарь мог в любой момент отдать концы, оставив меня во власти ночи. Но вскоре выяснилась одна подозрительная деталь: фонарь моргал лишь в самых темных уголках лестничных пролетов, где сумрак больше походил на плотную ткань; становился осязаемым, что ли. Особенно плотной тьма казалась на небольшой площадке между лифтом и лестничной клеткой. И так на каждом пролете. На третьем этаже я с радостью для себя отметил, что небо немного прояснилось, и на востоке потихоньку проступают розоватые пятна. Приходилось вставать на носочки, чтобы дотянуться до маленького прямоугольного окошка с выбитым стеклом. С улицы почему-то тянуло теплом, словно сейчас не ранее осеннее утро, а погожий майский денёк. - Слава Богу, - выдохнул я, когда спустился на первый этаж. Сердце продолжало, бешено колотиться, лоб и щеки покрывала нездоровая испарина. Я огляделся. На кафельном полу было навалено множество тряпья, снова какие-то бумажки, пустые бутылки. Возле лифта кто-то бросил детскую коляску, рядом с ней лежал разбитый и растоптанный ноутбук. Я вышел на улицу. По мертвенно тихому дворику гулял неестественный теплый ветер. Он хлопал открытыми окнами, гнал по асфальту целлофановые кульки, конфетные обертки и пустые бутылки. Проверив на месте ли паспорт, я решил двинуться прямиком к той патрульной машине, огни которой по ошибке принял за иллюминацию. Вначале было немного волнительно от той мысли, что меня могут обвинить в мародерстве, но здравый смысл все-таки победил. Бог его знает, что произошло в городе этой ночью. Рисковать не хотелось совсем. Внезапно потянуло холодом… а затем опять теплом. Это было уже за гранью, так как два ветра с двух противоположных сторон дуть не могут в принципе! Причем один из них нес сухое, как от печки, тепло, а второй хлестал ледяным бичом. Внезапно холодный ветер усилился, и его супостат сдался – из моего рта вырвалась струйка пара, стужа сомкнула свои объятия. Ледяной ветер пробирал до костей. Я сунул озябшие руки в карманы. На улице светлело с каждым моим шагом, и фонарь теперь был не нужен. Слабенький свет, что падал с небес на землю, меня вполне устраивал. Выйдя из лабиринта дворов, я перебежал на другую сторону дороги. Длинная вереница закрытых магазинов заканчивалась небольшим супермаркетом работающим круглосуточно. Именно на его парковке и находился искомый автомобиль. Три разноцветные шашечки по-прежнему истерически моргали, бросая неровные блики на стены супермаркета, обшитые синим пластиком. Я осторожно подошел к машине и заглянул в салон. Пусто. - Дерьмо! - настроение мое ухудшилось. Обернувшись к магазину, я с сомнением посмотрел на чуть приоткрытые двери. Внутри, судя по всему, было очень темно - окна заклеены цветастой рекламой колбас и соков, а электричество по-прежнему отсутствовало. Внутрь идти совсем не хотелось, подсознательно помня, что примерно в таких же ситуациях лишаются жизни самые бестолковые герои в малобюджетных фильмах ужасов. Поборов неясное смятение, я вновь приблизился к милицейской машине. Открыв водительскую дверь, я уселся на продавленное сиденье и бегло осмотрел панель управления... Через минуту улицу огласил заунывный вой серены. Но с каждым мгновением он становился всё слабей и, в конце концов, совсем заглох, ознаменовав свой конец каким-то старческим электронным покашливанием. Выскочив из салона, я с надеждой посмотрел на двери ведущие в супермаркет. Но темный зал был по-прежнему тихим, безжизненным и пугающим. - Да чтоб вас всех!.. - я опять уселся в водительское кресло. Последующие несколько минут ушли на бесплодные попытки привести проклятую рацию в чувства; затем я принялся за радио - но все без толку. Волны принесли лишь шипение и непонятный треск. Вновь накатил страх. Гадкий, липкий… Решив, что, сидя на одном месте, ничего добьешься, я вылез из машины и быстрым шагом двинулся к близлежащему бомбоубежищу. «Если была объявлена всеобщая тревога... - думал я тогда, - то люди должны были укрыться именно там». Там - это в подземелье рядом со старой электростанцией. Минут десять ходьбы, не больше. У каждого района было свое бомбоубежище, и в Н таковых насчитывалось пять. В прошлый раз шеф зачем-то потащил нас в соседний район, а сейчас я направлялся в своё, законное. Я шел по пустынным улицам безжизненного города, окруженный ореолом тишины. Солнечный свет с трудом пробивался из-за густых туч, слабо напоминая о том, что наступает утро. Бросив нервный взгляд в сторону закрытой части города, я передернул плечами. В той стороне над землей вставало непонятное марево, как над раскаленным песком в пустыне, и именно оттуда веяло недобрым теплом. Я даже порадовался колючему ветру, что трепал мои волосы. Возле бомбоубежища меня встретил настоящий каскад из милицейских машин и военных джипов. На многих из них я, с холодком в сердце, заметил мощные пулеметы, развернутые в сторону старой подстанции. Людей нигде видно не было. Сглотнув мерзкий комок в горле, я двинулся к спуску в убежище. Лавируя между брошенной техникой, я во все глаза рассматривал горки гильз на земле, битые ампулы с замысловатыми медицинскими названиями, обрывки бинтов и куски ваты. На некоторых из них заметны нехорошие багровые пятна. Такие же пятна нередко встречались на земле; о том, что это такое, я старался не думать… Волнение нарастало с новой силой. Разыгравшееся воображение подбрасывало в костер страха новые поленья. Образ закрытой части города настойчиво вырисовывался в моей голове. «Неужели они прорвали кордон? – тревожные мысли били молотом. - Если да - то почему я не встретил ни одну из тварей...» Возле толстой стальной двери я нащупал кнопку звонка... Тишина. Я поднял с пола какой-то металлический обломок и несколько раз ударил им по двери. В глубине коридоров раздался чуть слышный звон. Потянулись долгие минуты ожидания. Несколько раз я слышал, как кто-то нервно топчется у двери... Терпение лопнуло. - Да отоприте же, наконец, эту чертову дверь! - заорал я. - Здесь никого нет! Из-за полуметра стали послышался испуганный возглас: - Кто это? - Горожанин я, - мой голос тоже слегка дрожал. - Я проспал тревогу... С кем я говорю, меня впустят или нет? - С тобой говорит майор Стальский, - с той стороны наметилось явное оживление. - Как ты добрался до бункера? Они тебя не тронули? Почему ты не укрылся во время тревоги?.. - Стоп, стоп, стоп! - я попытался остановить словесный понос, обуявший майора. - Вначале пустите внутрь. Здесь, знаете ли, не так чтобы уютно. Судя по всему, внутри кипел ожесточенный спор. Меня в бункере видеть не хотели. Понятно. Я бы сам хрен кого впустил в подобной ситуации… - Слышь, ты, горожанин… ты еще живой там? - в голосе майора не было и намека на заботу. - Живой, живой. Куда я денусь? - Так вот, мы сейчас дверь откроем, но тебя внутрь не пустим! - в интонации появились угрожающие нотки. - Если выкинешь чего, тут же подстрелим. Вдруг ты оборотень? - Кто? - я опешил. - Какой еще оборотень? Вы чего там такое курите, если крышу сносит? - Шутит... Отойди на три шага назад! И руки к небу подыми. Да, да... Отпирай, мужики! Замки глухо щелкнули и, туго скрипнув петлями, дверь распахнулась. Мне в лицо тут же уткнулся настоящий сноп света. Я словно ослеп. - Куда руки тянешь? - гаркнул майор, когда я попытался прикрыть лицо. - Щас словишь маслину... - Вы свету-то убавьте, - буркнул я. - Роговицу глаз сожжете, к чертям собачим. Несколько минут меня рассматривали, как человека-слона в средневековом цирке. Потом раздался взволнованный возглас: - Мужики, он вроде нормальный! Ну, не из этих… - Ага, - поддержал крикуна еще кто-то, - вроде даже не подранный. - Да нормальный я, нормальный, - в глаз плясали сотни маленьких солнц. Что за фонари у них такие? Внезапно огни погасли, лишь какой-то солдат продолжал светить мне под ноги. Когда блики в глазах окончательно потускнели, я, наконец, смог разглядеть своих собеседников. Их было пятеро. Все в военной полевой форме, все с «калашами» и большими фонарями на плечах. Несмотря на грозный внешний вид, мужики выглядели изможденными. Лица заострившиеся, под глазами мешки висят; а сами глаза красные, воспаленные. Вперед выступил только один - как раз майор - усатый мужчина лет сорока с острым, как у лисицы лицом. Офицер нервно тискал рукоять пистолета, торчавшую из расстегнутой кобуры. - Ты как дошел-то сюда? - удивленно спросил он. - Где твое оружие? - Оружие? - удивился я и похлопал по карманам. - Нет у меня оружия. Только фонарь... - Врет! - быстро гаркнул какой-то молодой, прыщавый солдат, - Нет ствола у него, да ещё и брешет, что фонарём пользовался!.. На меня тут же грозно взглянули три автоматных дула. Майор вытащил пистолет. - Как оправдываться будешь? - спросил Стальский. - Всему городу известно, что свет уже дня три как не горит. Фонари лишь в бункере работают. Два шага в сторону и всё… А ты нам тут сказки рассказываешь. Идиотов нашел, да? Последнюю фразу он выкрикнул мне в лицо. Но меня сейчас волновало другое... - Сколько дней? - сдавленно спросил я. - Три. - Сказал прыщавый солдат. Я стоял молча. В голове бешено вертелся калейдоскоп мыслей. Три дня? Но как? Не мог же я проспать три дня и не услышать тревогу?.. - Чего заткнулся? - майор грубо пихнул меня в плечо. - Я... не знаю. Я проснулся... а вокруг всё это. Поверьте, я не вру! Ей-богу не знаю, что происходит! - Слабо вериться, - подал голос третий солдат. - Давайте заберем его с собой? Посадим под замок, да посмотрим, что ночью будет? Если буянить станет – застрелим, и делу конец. На том они и порешили. Я шел по длинному коридору, а два холодных ствола смотрели мне в затылок. Обострившимся обонянием, я чуял запах оружейного масла. Чуял легкий запах пороха, что всё еще витал в коридорах. Серые стены мелькали по сторонам, но я упорно смотрел себе под ноги, не дай Бог споткнуться! Эти люди на взводе, нервы зашкаливают. А любое резкое движение под дулом автомата чревато простреленной головой… Мы дошли до недлинной железной лестницы. Мои конвоиры остановились. Слева от нас змеились толстые, оббитые изоляцией трубы, над головой шумно работала вытяжка. Воздух здесь был сырым и затхлым. Сильно пахло плесенью. - Борисенко, Тарасевич! Вы - первые. Затем этот... - майор кивнул на меня. - Потом мы втроем. Внизу было несколько прохладней. Где-то поблизости работали генераторы, шумно стучали поршни. Здесь внизу я не был ни разу. Обычно при учебных тревогах - а других до этой недели не было, - люди отсиживали положенные сорок минут в верхнем коридоре. Но сейчас мы спускались на нижний уровень. Меня быстро вели сквозь десятки подземных залов, в которых ютились испуганные люди. Повсюду горели свечи, старые масляные лампы. От вида этих мрачных холодных помещений, накатывало ощущение какой-то средневековщины. «Вот так, - думал я, глядя на какое-то семейство, что забилось в угол, - лиши человека электричества, света, связи - и сотни лет эволюции в унитаз...» Меня заперли в маленькой пыльной комнатенке, где-то между уборными и душевыми. Скорее всего, раньше здесь хранились швабры, моющие средства и прочая ерунда, о чем свидетельствовал мощный запах хлорки. Зато теперь тут предстояло храниться мне... Военные отобрали паспорт, фонарь, нож, и бесполезный мобильный телефон. Вместо этого выдали старый спальник, шерстяное одеяло угрюмого серого цвета и бутылку пресной воды. - А пожрать, ничего нет? - спросил я, когда майор уже собирался выходить из комнатки. - В животе урчит... - Человечины не держим, - буркнул он. - Я сейчас полковнику доложу о твоей поимке. Вот с ним и будешь про еду разговаривать. А пока, отдыхай. Горожанин. Он захлопнул дверь. Было слышно, как ключ трижды поворачивается в скважине... Я лег на спальник, подоткнул одеяло под голову и уставился в темный потолок. Губы расползлись в кислой, полной сарказма улыбке. - Ну, по крайней мере, я не один, и не на улице! - но эта мысль почему-то не казалось такой уж радужной.
Глава четвертая: «В подземелье»
Не знаю, сколько времени я провел взаперти. Сидя в темном помещении, как-то быстро теряешь связь с окружающим миром. Зато появляется огромный простор для размышлений: О Бренности Всего Сущего. Но таким занудством я вас загружать не буду. По-прошествии какого-то времени я услышал, как к двери приближается группа людей. Их голоса гулко разносились по коридору. - Эй, ты! – послышалось из-за двери. – Подойди к порогу! Я встал напротив небольшого окошка. Снаружи брякнул замочек, и заслонка отползла в сторону. Вновь по глазам больно резанул фонарный свет… - Да что ж вы творите, изверги?! – громыхнул я. – Ослепить меня решили, что ли? - Еще не обернулся, - констатировал кто-то с той стороны. - Да, пока держится, - подтвердил второй голос. Сухой, будто надтреснутый. – Александр, как я понимаю? - Ага, это я… - мой голос сочился сарказмом. - Видите, полковник? О чём и говорю, - послышался знакомый голос майора. – Человек он. - Привет, Стальский, - криво улыбнулся я. – Как дела? За дверью раздался тихий шепот. Видимо обсуждали мое будущее… - Отойдите к стене, - скомандовали с той стороны. – Когда откроется дверь, не вздумайте шевелиться! По закону военного времени мы имели право расстрелять вас еще на входе, и никто с нас не спросил бы! - Понятно, - буркнул я. – Отхожу. За спиной щелкнул большой замок, бухнул затвор, и дверь тихо отворилась. Лязгнул, предупреждая, автоматный затвор. Мои ладони вспотели. - Стой спокойно и не дергайся, - судя по всему, этот голос принадлежал полковнику. - Сейчас тебя осмотрит наш доктор. Послышались осторожные шаги. - Спокойно, молодой человек, - как я и предполагал, обладателем надтреснутого голоса и был пресловутый доктор. – Если осмотр не выявит у вас патологий, вас отпустят… - На улицу, что ли? – деланно удивился я. - Упаси Бог! – я услышал, как что-то тихо стукнуло в пол. – Можете повернуться. Передо мной стоял невысокий мужчина лет пятидесяти. На нем был забавный белый чепчик, длиннополый халат, круглые очки и белый респиратор на шее. Доктор до боли в сердце напоминал мне Айболита. - Здрасти, - кивнул я, отмечая про себя трех вооруженных мужчин возле двери. Мне никто не ответил. Лишь полковник - высоченный широкий мужчина с коротким ежиком седых волос на голове - недовольно поглядывал на меня. Доктор судорожно копался в небольшом чемоданчике, расставляя на полу какие-то ампулы. Возле его ног лежал странный пистолет-инъектор, в который он вставил ампулу с густой бесцветной жидкостью внутри. - Закатите рукав, - деловито бросил он мне. – Укол не причинит вам вреда… если вы человек. Боитесь? - Да нет, - я скинул куртку. – Колите на здоровье. Укол и вправду был совсем не больным, лишь немного зудела кожа. - Он в полном порядке, - констатировал Айболит. – Можете отпускать. Он собрал свой чемоданчик и вышел из комнаты. Я ухмыльнулся, двинулся, было, следом, но… - Не так быстро! – два ствола остановили меня за шаг до двери. Полковник зло посмотрел мне в глаза. – Теперь ты кое-что объяснишь нам. - Внимательно слушаю, – сухо ответил я. - Во-первых, как тебе удалось три дня продержаться наверху? Во-вторых – что это такое? – полковник вынул из кармана мой серебряный нож. Он был запаян в полиэтиленовый пакет, а на ручке болталась бирка. Дьявол! И с чего их так заинтересовал мой нож? Нужно было его дома оставить… или спрятать по дороге. Теперь вот выкручивайся. - Это не мое! – я покачал головой. - Врешь, - уверенно заявил полковник. – Его у тебя изъяли вместе с остальными личными вещами… И ты не ответил на мой первый вопрос. - Я проспал, – со стороны это звучало просто глупо. - Все три дня? - Да. Я проснулся сегодня утром. Один, в темноте. Вышел на пустую улицу, подошел к патрульной машине – там никого не было. Затем двинул сюда. - Ладно, - махнул рукой седовласый полковник. Его иссеченное морщинами лицо выражало неудовлетворение. – Предположим, что мы тебе поверили. Но что ты скажешь про нож? Почему он из серебра? - Это подарок. Нож-то сувенирный, мне его любимая девушка на день рождения подарила, - соврал я. – Да и не серебренный он совсем, а с напылением. Но всё равно нож очень дорог мне, потому с собой и взял. Полковник выразительно посмотрел на Стальского. Тот едва заметно кивнул. Оба гадко улыбнулись. Как оказалось, отсидка в маленькой каморке была далеко не самым скверным время препровождением. Но этого факта я тогда не знал и воспринял свое освобождение с ошибочным оптимизмом. - Рожей в стену! - рявкнул Стальский. - Сейчас мы отведем тебя в штаб, получишь кое-какие инструкции. Вот эти вот «инструкции» мне совершенно не понравились. Я бы даже сказал, неслабо напугали. Но спорить с вооруженными и решительно настроенными солдатами было верхом неосмотрительности, и я покорно двинулся по мрачным коридорам. Чем ниже мы спускались, тем отчетливей я ощущал, как на меня давит масса бетона и земли над головой. Убежище было огромным, глубоким и донельзя неуютным. Воздух казался тяжелым, на языке чувствовался отвратительный привкус прелого - будто сжевал сырой гриб. Спустившись на один уровень вниз, мы перешли с лестницы в узкий душный коридорчик. Каменные ступени, делая крутой поворот, уходила глубже в землю. Там, судя по пластиковой вывеске, хранились продукты и вещи. - Почти пришли, - скучающим голосом сообщил мне майор. Полковник всю дорогу шел молча, словно с головой погрузился в раздумья. Внезапно на нашем пути, словно из небытия, появилась тяжелая стальная дверь. Неновая, но с виду довольно прочная. Полковник сунул руку в карман и вытащил оттуда целую связку магнитных ключей. Приложив один из них к специальному разъему, он пробежался пальцами по цифрам. Где-то клацнуло, послышался шум работающего механизма, и дверь медленно распахнулась. Я нервно сглотнул – из дверного проема, на нас грозно и весело смотрело черное жерло пулемета на подвижной платформе. - Девять с половиной и три четверти! - быстро проговорил полковник. - Пароль верный, - только тогда я заметил бледного солдата, что сидел на небольшом железном стульчике сбоку от орудия. Я мысленно порадовался за строителей убежища - хитро придумано, ничего не скажешь! Мы обогнули железного гиганта и нырнули в едва заметный проход. Штаб представлял собой четыре комнаты постепенно переходящие одна в другую. В первых двух комнатенках стояли допотопные пружинные кровати. Причем из двух десятков застелено было только девять. Рядом с кроватями располагались приземистые шкафчики. - Вас так мало? - я не смог сдержать удивления. Полковник остановился, неопределенно хмыкнул и снова пошел вперед. Когда он скрылся за очередной дверью, какой-то солдат зло ткнул меня прикладом в спину. - Держи свой поганый рот на замке! - прошипел он над самым ухом. Это было грубо. Невежливо, и грубо. Я слегка обернулся чтобы рассмотреть конвоира - молодой, глаза горят, губы сжались в одну тонкую линию. Он был перепуган до поросячьего визга, хотел отыграться за свой страх на мне. - Интересно, а без автомата ты такой же смелый? - вполне дружелюбно, но с долей сарказма в голосе спросил я. Я видел, как вспыхнуло лицо солдата, он уже открыл, было, рот, но тут в комнату вошел приотставший майор. - Перерыв себе устроили? Чего стоите, пошли вперед! Молодой солдат нервно дернул щекой, но сдержался. Из второй спальни мы перешли в какую-то подземную радиорубку. Здесь повсюду громоздились телефоны, мобильные и портативные рации, с потолка и стен свисали толстые шнуры и провода. Возле большого прямоугольного стола на стену был приколот подробный план города. На некоторых участках карты что-то было помечено голубыми и красными фишками. Над ней безвольно висела старая настенная лампа. - Куда уставился? - недовольно спросил майор. - Изучаю план города, - отмахнулся я. - Вдруг, сваливать придется? - Это вряд ли! - голос Стальского отдавал обреченностью. В который уже раз я почувствовал, как дрожат мои пальцы. Хоть я и знал, что ни разу не сталкивался с военными патрулями, а на душе все равно стало неимоверно гадко и противно... А вдруг у них действительно против меня что-то есть? За незаконное проникновение на закрытый объект можно надолго прописаться в застенках местных казематов. А вот там мне точно делать нечего... - Заходи! - буркнул майор и быстро прошествовал в последнюю комнату. Главным убранством здесь были подвесные шкафчики и полки. Я машинально насчитал аж шесть рядов. На полках чего только не было: от старых коричневых картонных папок и пожелтевших от времени бумаг, до узлов с военной формой и запечатанных пайков иностранного легиона. В самом углу, один на другом, лежали три деревянных ящика темно-зеленого цвета. В середке комнатушки стоял небольшой письменный стол, а рядом с ним несколько стульев. За столом сидел уже знакомый мне доктор-Айболит. Сдвинув на самый кончик носа круглые очки, он, с каким-то дурашливым выражением на лице, рассматривал два исписанных листа. - Занимательно... - шептал он, будто не замечая нас, - просто колоссально! Столько лет эволюции, столько открытий, а тут... -Эй, профессор! - прикрикнул на Айболита полковник. – Мы пришли. Тот вздрогнул, тряхнул головой и попытался сфокусировать свое внимание на нас. - Да-да, я вижу, это вы, - пробормотал он. Затем поправил очки и посмотрел на меня. - Здрасти, - я вежливо кивнул. - Извините, если помешали. Доктор непонимающе взглянул на майора. Тот скривился. - Он у нас шутник-затейник, - пояснил Стальский. - Веселый очень. Видимо, оттого что любит шастать там, где не положено и брать то, что ему не принадлежит. Когда майор произносил последнюю фразу, я постарался придать лицу отрешенное выражение. Судя по блеснувшим глазам полковника – вышло у меня хреново. Ну и ладно, не очень-то и старался. Майор кивнул конвоирам на дверь и оба солдата тут же поспешили выйти. Когда офицеры расселись, я тоже, без обиняков, умостился на стуле. Они рассматривали меня, как какое-то редкое животное, особенно любопытно зыркал гадкий Айболит. - Не буду ломать комедию - мы знаем, кто ты такой, и чем зарабатываешь на жизнь, - полковник говорил медленно, негромко, с расстановкой. - Что на это скажешь? - А что я вам еще сказать могу? - голос мой заметно вибрировал. – Раз уж и так все знаете. - Ну, мог спросить, к примеру, чего мы от тебя хотим или откуда узнали, что ты: редкий проходимец и вор. - Я - вор? У вас тут совсем крышу посносило... На воздухе надо чаще бывать, а то сами знаете: кислородное голодание там... и всякое прочее. У кого хочешь мозги набекрень... - А кто ты тогда, если не вор и не расхититель государственного имущества? – удивился Стальский. - Бард-песенник,- брякнул я, но потом снисходительно улыбнулся. – Горожанин я, мирный. К тому же, временно безработный. Но, уверяю вас, вором я никогда не был. И не буду! Полковник нервно барабанил пальцами по крышке стола. Его лоб изрубили морщины, а брови недовольно сдвинулись. - Позови-ка второго, - холодно бросил он майору. Тот кивнул, и молча вышел из комнаты. Каково же было мое удивление, когда в комнату ввели помятого Толика. Он был болезненно бледным и сильно припадал на правую ногу. Оба солдата, что держали его под руки, недовольно морщились, словно от их пленника страшно воняло. - Вы узнаете этого человека? - сурово спросил полковник. - Нет, - обрубил я. - Странно, - в разговор влез майор, - а этот человек утверждает обратное... - Сашок, ты чего? - испуганно забормотал Толик. - Мы же с тобой... Пять лет бок о бок... Я тебя как сегодня увидел, так сразу и… Вместо ответа я посла в его сторону испепеляющий взгляд. Такого подвоха я, честно сказать, от него не ожидал. Взрослый же мужик, мог бы и сам догадаться. - Ты и дальше будешь утверждать, что вы не знакомы? - полковник откровенно веселился. - Буду-буду, - кивнул я. - Первый раз этого мужика вижу. - Уведите его, - бросил конвоирам полковник. Когда удивленно лупаещего глазами Толика вывели из комнаты, майор резко подался вперед и ухватил меня за шиворот. Его глаза бешено вращались, зубы были плотно сжаты. Он зло процедил: - Хвати нам мозги пудрить! Твой дружок на все про тебя рассказал! Полковник подскочил и заорал с другой стороны: - Либо ты перестанешь выпендриваться, либо мои бойцы прострелят тебе ногу и вышвырнут на хрен из бункера! Ты спокойно бродишь по улице с серебряным ножом в кармане, когда все те, кто вовремя не спрятались - погибли! Твой знакомый рассказал нам о том, кем ты работал у Плетнёва. Услышав фамилию Аркадия Борисовича, я не на шутку перетрусил. Заметив проступившее на моем лице смятение, майор прорычал: - Ты будешь паинькой или мне позвать ребят? Мне так хотелось дать ему по наглой роже, но вместо этого я выдавил из себя: - Хорошо-хорошо, чего вы от меня хотите? Мне показалось, что полковник вздохнул с облегчением. Видно этот разговор нравился ему не больше чем мне. Только теперь я обратил внимание на мерно бульканье в углу - это наш добрый профессор колдовал над электрическим чайником и железной банкой кофе. - Кофейку? - вежливо спросил он, когда заметил, как я на него пялюсь. - Не, я б лучше чаю …
Больше всего на свете я ненавижу, когда чай заваривают прямиком в кружке. Чаинки просто выводят из себя! Ситечком их надо, ситечком… Теперь в комнате царила довольно-таки приятная атмосфера, можно даже сказать, дружеская. Доктор в неспешной манере посвящал меня в тонкости того хаоса, что охватил наш тихий город. История была одновременно и невероятной, и страшной, и захватывающей, и отпугивающей... Но я бы назвал ее скорее печальной. За какие-то три часа, этот, вне всякого сомнения, прекрасный город, превратился в обрывок ночного кошмара. То, что было заперто в ТОЙ части города, хлынуло сюда. Кордон пал, войска были разбиты. Полного истребления не случилось лишь благодаря самоотверженности солдат и волшебному золотому диску, что каждое утро противно светит в глаз. Днем кошмар всасывался в щели, подворотни и подвалы брошенных домов. Уцелевшие люди укрылись в старых бомбоубежищах или в военных лагерях. Связь прервалась вечером второго дня. Просто была - а теперь нету. Все оторваны друг от друга и предоставлены самим себе. Повезло еще, что в бункерах имелись небольшие накопители электричества – именно они давали свет и поддерживали питание вытяжки и водяных насосов… - А как же власти? - я отставил чашку. - Разве сюда не должны прибыть военные подразделения, самолеты... Танки, на худой конец! - Нет, не должны, - покачал головой полковник. - Волнения начнутся лишь тогда, когда мы не будем выходить на связь четыре дня. Да ты и не жди, что сюда нагрянет вся веселая компания! Все что происходит в Н, должно остаться в Н. Иного не предусмотрено. Я пожевал губу. Где-то под ложечкой появилось странное сосущее ощущения пустоты. Захотелось громко заорать и убежать отсюда куда-нибудь в Бразилию... Но, сидел я не под пальмой в Рио-де-Жанейро, а на старом пыльном стуле в бомбоубежище под тоннами земли и железобетона. Так что нужно было что-то решать... Как-то сваливать отсюда. - Чай это конечно хорошо, - я решил взять быка за хвост, - но вы ж меня не чаевничать позвали? Тем более, без конфет. Полковник хмыкнул и бросил вопрошающий взгляд на Стальского. Ты кашлянул в кулак, посмотрел на меня и сказал: - Нам нужен человек, который сможет добраться до бункера в северо-восточном округе. - Это который возле водохранилища, что ли? - удивился я. - Он же лет десять, как не работает... И двери заварены, не влезть. - Это, как ты уже понял, для отвода глаз, - пояснил майор. - На самом деле, вход в бункер находиться внутри головного здания подстанции водохранилища. Именно под ним и расположен городской экстренный штаб. Под землей установлена специальная рация, а так же есть пульт управления центральным городским генератором. Кроме того, там находиться еще и комната управления воздухоочистительной и охладительной системами в бункерах. Раньше в штабе содержался еще и небольшой гарнизон, но недавно пришлось часть бойцов снять и перебросить к кордону. Соль всей ситуации в том, что заряда в наших накопителях надолго не хватит. Уже сейчас приходится отключать вытяжку и водяные насосы, а что будет через неделю или две? Видимо, я должен был что-то сказать. Что-то героическое, красивое. - А я что буду с этого иметь? - пусть грубо и пошло, но зато честно и от всего сердца. Офицеры переглянулись. - Ну, во-первых, мы не прострелим тебе ногу и не бросим подыхать на улице, - майор загнул один палец, - во-вторых, ты получишь шанс спасти всех тех, кто остался в этом городе... Пока нормально? - Ну, да, - кисло ответил я. - Если дело выгорит - не обидим, - полковник по-дружески хлопнул меня по плечу. - К тому же не один пойдешь, пару бойцов с тобой отправим. - Это меняет дело! – я кивнул. – А почему нам не попробовать для начала связаться еще с кем-нибудь из уцелевших? Чем больше нас будет, тем лучше. Я мог бы заглянуть в какой-нибудь из бункеров по дороге… - Это неоправданный риск, - впервые за все время нашего разговора, подал голос доктор. – Вы – очень ценный кадр, с большим опытом выживания в экстремальных условиях. Бессмысленная потеря вас, очень негативно скажется на наших шансах выжить в этом кошмаре. Сейчас, приоритетная задача – это проникновение в штаб с последующим извещением властей. Как только прибудет помощь, начнется массовая эвакуация… Говорил доктор заумно, но в тоже время интересно и с некоторой долей веселья. Правда, что в нашем положении веселого я не понял, но, судя по всему, это издержки профессии. Мозги набекрень. - Мы отправим с тобой двух наших бойцов, - заявил полковник. – Ребята хорошие, крепкие. Оба отлично проявили себя во время катастрофы. Кроме того, в вашей группе пойдет доктор Хромов. Он поможет вам и советом, и делом. Я вновь посмотрел на доктора. Тот жизнерадостно улыбался. - Договорились, - я негромко стукнул по столу. – Раз другого выхода нет, пойдем к водохранилищу. - Вы дадите нам гарантию того, что не сбежите от группы? – тихо спросил майор. - Нет, – я решил быть предельно честным. - Мы этого ожидали, - полковник грустно посмотрел мне в лицо. – Но я сомневаюсь в том, что вы решите бросить доверившихся вам людей. К тому же не забывайте о том, сколько народу сейчас сидит под землей, и ждет спасения… Вот зараза! Ну, зачем он это сказал? Теперь я точно никуда не убегу. Совесть заест. Тьфу, проклятое воспитание… Ночью я спал плохо. Все время ворочался с боку на бок, думал, фантазировал и откровенно боялся. Передо мной открывались сочные, налитые красками картины, на которых сам президент награждал меня Орденом, протягивал футляр с часами, хлопал по-отечески по плечу. Но вдруг выплывала картина иного толка: окутанный мраком город, зловещие, мертвые высотки, оставленные детские площадки, по растрескавшемуся асфальту ветер гоняет старые листья… Миром правит тишина, холод, мрак, ужас. Я дрожащей рукой держу факел – именно факел, не фонарь! – тьма окружает меня неслышно, неотвратимо. Где-то у старых качелей мелькает размытый силуэт. Он движется на меня рывками: то дергаясь вперед, то застывая на месте. Два красных глаза смотрят кровожадно, бледные пальцы с засохшей коркой крови под ногтями тянуться к горлу… Рывок! И меня волокут за пелену марка. Теперь красные глаза мелькают повсюду, словно искры, летящие от безразмерного костра. Десятки рук поднимают меня над головой и с силой швыряют на пол. Я слышал, как хрустят мои кости, но рот лишь открылся в безмолвном крике… Я лежал на сыром паркете в какой-то черной комнате. Посредине комнаты, прямо на полу, красным начертана чудовищная пентаграмма. Возле дальней стены громко камлает уродливый жрец. В его руках тонкая свеча из черного воска и сучковатая палка-посох с обгоревшим кончиком. Не глядя на меня, жрец что-то бормочет себе под нос. Из-под неглубокого капюшона свисает отвратительное подобие хобота… Вдруг, он замечает меня и оборачивается. Измазанный сажей и воском палец тянется к моей груди… Я ощутил, как кровь начинает закипать в венах, мышцы вздулись, в горле клокотало. Вдруг навалился животный ужас, мне показалось, что я окунулся в бассейн с липкой жижей. Когда меня захлестнуло отчаяние, я почувствовал странное тепло, будто к лицу прикоснулись теплые пальцы… Я рывком вскочил. Словно не заметил, как переступил незримую грань между сном и явью. Грудь ходила ходуном, липкий пот тек по лицу, спине. Вот как ползу, так и отражаю!
