Глава пята: «Зверь в клетке» - Ты чего, охренел? – мой сосед по комнате зло смотрел на меня. - Да мне кошмар это… того… плохой сон, короче! – промямлил я. Видимо, я нехило вопил во сне, раз в комнатке собрался весь личный состав. Здесь не было лишь тех трех бойцов, которые стояли в карауле наверху, остальные столпились возле входа и удивленно смотрели на меня. Тут внезапно в комнату вошел мой старый знакомец – усатый, рыжеволосый майор Стальский. В одной руке он сжимал толстую пластиковую папку с декоративным замочком, а в другой нес целлофановый пакет. Грозно взглянув на подчиненных, он спросил: - Это что за сборище? – при звуке его голоса солдаты потупились. А майор тем временем продолжал бушевать: - Что-то слишком бодрые… Сил много, спать не хотите? Так я вас сейчас живо к делу приспособлю! Парни наверху уже устали, носом клюют, а здесь такие орлы бездельничают. Сейчас я вас на две смены… В ту же секунду солдаты будто испарились. Как только в дверь влезли все? - Пока солдат занят, - заявил майор, - времени на идиотские выходки нет! Работа – лучший стимулятор для мозга. - Это я знаю! – я кивнул. – Как там у вас говориться? Пока копай здесь, а я пойду, узнаю, где нужно? - Вот-вот, - Стальский протянул мне папку и пакет, - что-то в этом духе. Только без балагана. В пакете кое-какая еда, а в папке необходимые для работы документы… Вдруг он замялся. Мне сразу это не понравилось, и я устало спросил: - Ну, чего еще? - Как только поешь, забеги в кабинет к Игорю Хромову. Он там тебе показать что-то хочет, – майор встал и вышел. Подкрепившись быстрорастворимой лапшой и запив ее теплым кефиром, я взялся за содержимое папки. Папка была из довольно необычной, толстой пластмассы, с большой железной застежкой на корешке. Вывалив на кровать содержимое, я невольно раскрыл рот и тупо уставился на груду бумаг. «Оккультные науки», «Ведьмы средневековья», «Месть Еретиков». Слова, мелькавшие в непонятных мне перечнях, наводили на какие-то странные, почти бредовые мысли. Я не мог понять, зачем мне принесли эти придурковатые выписки. Какие ведьмы? Двадцать первый век на дворе!.. Я задумался о том, что сейчас на самом деле происходит в моем родном дворе. От этих мыслей стало немного не по себе, и я решил прогуляться к доктору. Настроение и так было препоганым, так что испортить его не могло ни что. Наверное, не могло… - Привет Ай… хм… товарищ Хромов! – жизнерадостно поздоровался я. – Как жизнь? - Все хорошо, молодой человек, - доктор так же сидел за письменным столом, только теперь его окружали горы лабораторного хлама. Он указал мне на стул: - Садитесь. Я должен вас как следует осмотреть. Переставив батарею мензурок и колб на пол, я подтащил стул к столу. - Вы настоящий феномен, Александр! – заявил доктор, поднимая со стола узкий фонарик. – Откройте шире глаз… вот так, молодец. Так вот, вы умудрились выжить на поверхности. По нашим расчетам, шансы людей оставшихся наверху были до неприличия малы. Но вы сумели. Кстати, откуда у вас взялся тот нож? Майор говорил, что это какой-то подарок. - Я вам соврал, - мне больше нечего было скрывать. – Это нож сделал по моему заказу местный умелец. Я из суеверного страха попросил его зафигачить мне напыление из серебра, ну вы понимаете, при моей профессии… да ещё и рядом с закрытой частью города. Может быть, со стороны это и выглядит глупо, но изрядную долю уверенности придает. - О, я вас прекрасно понимаю! – кивнул Хромов, вынимая из ящичка, знакомый инъектор. Он отстрелил старую иглу и вставил пустую ампулу. – Сейчас возьму у вас кровь… все чисто! - Я очень рад, - плечо от укола нещадно саднило. – Так что там про нож? - Ах да! – профессор встал из-за стола. – Пройдемте… Он подошел к северной стене. Только теперь я заметил, что вместо зеленых ящиков там стояло нечто овальное, прикрытое камуфляжным брезентом. Доктор снял с полочки прозрачный пенал, в котором я не без удивления обнаружил свой нож. - То, что вы сейчас увидите, - Хромов медленно двигался к скрытому овалу, - может вас шокировать! Черт побери, это может даже повредить вашу психику! Вы точно готовы? Меня подмывало ответить отказом, но любопытной обезьяне живущей в моей душе вдруг захотелось знаний! - Валяйте, - ответил я, с трудом сдерживая дрожь. Хромов подошел к овалу собранным, натянутым как струна. Сжав в правой руке нож, он наклонился вперед и быстрым движением сбросил брезент. С минут я пораженно разглядывал сидевшее в клетке существо, но когда понимание дало под задницу разуму, я громко вскрикнул. В клетке сидело нечто маленькое, сморщенное, покрытое слизью и копотью. Когда ЭТО услышало мой крик, оно встрепенулось и бросилось вперед. Маленький, но уродливый ротик полный желтых клыков в исступлении смыкался на стальных прутьях. Из клетки летел визг, хлюпанье. Красные глазки зло таращились на мое горло… Доктор сделал резкий выпад… и промазал. Лезвие черкануло по прутьям, выбило сноп искр и с лязгом обрушилось на миниатюрный замочек. Я словно в замедленной съемке наблюдал за тем, как замочек с легким лязгом падает на пол, как взлетает вверх крышка и как маленькое чудовище оказывается на свободе. В долю секунды комнату заполнил гадкий писк. Уродец распахнул кожистые крылышки и, мгновение спустя, оказался на уровне моих глаз. Последнее, что я запомнил – это страшный удар в лоб и разноцветный звездопад, что посыпался на меня с черного неба. Но в отключке я пробыл недолго – всего несколько секунд. Стряхивая со лба кровавые капли, я кое-как сумел разглядеть обстановку. Хромов, втиснувшись в щель между стеной и столом, слабо отмахивался от наседающей на него пакости. В руках у доктора блестел мой нож… Вскочив, я схватил со стола тяжелый портфельчик и со всего маху обрушил его на уродца. Взвизгнув, тот отлетел в сторону, шлепнулся о стену и тут же рухнул вниз. Не теряя времени, я подскочил к Хромову, вырвал из его рук нож и бросился на монстра. Маленький паршивец уже пришел в себя и кружил под потолком, словно неприлично здоровый комар. Я выставил перед собой нож – уродец зло зашипел, бросился наутек… Мне удалось вцепиться в кожистое крыло и с силой шмякнул гаденыша о стену. Громко хрустнуло, но тот сопротивляться не перестал. Лапки с внушительными когтями оставляли на бетоне глубокие царапины, не дай Бог прикоснется к руке! - Ножом его, ножом! – взвизгнул доктор из-под стола. Кровь, заливавшая глаза, мешал мне хорошо прицелиться, поэтому первый мой удар ушел немного правее отвратительной головы. Желтые зубки с чавкающим звуком сцепились на моей руке. Я вскрикнул, услышал, как довольно урчит маленький гад. Зато в следующий удар вложил всю свою накопленную злость! Нож пробил мелкий череп и уткнулся в стену. Монстр задергал лапками, будто в конвульсиях. Его моментально охватило буйное зеленое пламя и, не успел я глазом моргнуть, как мой нож рухнул на пол. Не белой стене четко отпечатался черный силуэт… Я как стоял, так и бухнулся на пол. Тело дрожало от пережитого напряжения и вырвавшегося на свободу страха, кровь из рассеченного лба стекала по переносице, в ушах гулко вращались мельничьи жернова и лязгали механизмы. Через комнату пронеслась тень. Профессор. Страшно суетясь, он бежал ко мне, сжимая в руках небольшой баллончик зеленого цвета. - Биоклей! – пояснил он. – Четыре минуты и раны как не бывало! Вот, пожуйте эту пилюлю… да-да, от нее пройдет боль и утихнет кровотечение… От вони биоклея и гадкой пилюли меня чуть не вывернуло наизнанку. На полусогнутых ногах, я еле дошел до своей комнаты и обессилено рухнул на матрац. Пружины жалобно скрипнули, я жалобно застонал. Болело решительно все, словно на мне слепой дрова обухом рубил! Да еще и лоб стянуло так, что слезы покатились из глаз… Рядом негромко стукнуло – это Хромов уселся напротив меня. Он взволнованно сопел. Видимо хотел что-то сказать, но я специально ничего не спрашивал. Пускай катиться ко всем собачим… - Это был Имп! – радостно и благоговейно пояснил он и принялся вытаскивать из-под меня помятые бумаги. – Их очень подробно описал католический священник в середине пятнадцатого века! Из кипы мятых листков он выудил тот, на котором стояла пометка: «На Круги Своя!». Поправив круглые очки на носу, профессор принялся бубнить: - Сие отродъе, есть сын горести и страха! Питаться болью будет он, коль слаб ты, неумел. А ежели сведет в могилу человека имп – то жди беды, он вырастет и станет трижды могуч и страшен. Встретил импа – убей безжалостно! Вот так-то! Я холодно посмотрел на доктора, тот, нисколько не смущаясь, улыбнулся. На его противной роже, я заметил несколько мелких царапин. - Доктор, - тяжело вздохнул я, - что вы делаете? - Зачитываю вам описание одного из Низших демонов. Ага. Демон. Низший. Кажется, мне понадобиться помощь квалифицированного психотерапевта… можно и Хромова с собой прихватить! - Не верите мне? – надулся он. – Думаете, что я свихнулся? Честно сказать, в тот момент я настолько запутался в собственных мыслях, что думал не о демонах и придурковатых докторах, а о чашке горячего какао. Понимание пришло внезапно. - Я верю собственным глазам, - мой голос был глух, страшен. Лицо Хромова расслабилось. Он вынул из кармана пачку влажных салфеток, принялся тщательно протирать царапинки и порезы на своих руках. - Потому-то я вас и позвал! – быстро проговорил он. – Когда вас держали под арестом, я совершенно случайно увидел этот нож. Старинные придания, будто сами всплыли в моей голове. Серебро! Этот металл всегда считался главным оружием супротив темных сил. И не только у нас в стране! Возьмите придания любого народа: порождения ада всегда изничтожали именно серебряным оружием! Нет, есть, конечно, еще чеснок, осина, распятие… - Сжигание на инквизиторском костре, - услужливо подсказал я. - Да-да! В средневековье этот способ был особо популярен! Конечно, была еще Охота на Ведьм… Но ведь это все зачиналось для благих целей! Прочтите труд «О Стальной Перчатке». Эта группа экзорцистов очистила от демонов, оборотней и ведьм пол-Европы. Это потом их методы очернила Инквизиция! Я утомленно прикрыл глаза. Доктор надрывался, размахивал руками, брызгал слюной. Мне стало как-то не по себе. Если и в самом деле в наш мир хлынули орды демонических отродий? От кого тогда нам ждать помощи?
Наверное, я проспал довольно-таки долго, так как встал отдохнувшим, посвежевшим и бодрым. Наскоро закусив йогуртом, я накинул куртку, влез в кроссовки и снова отправился в кабинет к профессору. Осторожно заглянув внутрь – мало ли что еще этот полоумный там прячет? – я нос к носу столкнулся с полковником. Его лицо было мрачнее дождевой тучи, глаз чуть ли молнии не метали. Заметив меня, военный хмыкнул и быстрым шагом вышел из кабинета. Я удивленно оглядел комнатку. Доктор, как обычно, сидел за столом, только в этот раз он был каким-то растерянным. О не сразу заметил меня и несколько секунд неотрывно таращился на полупустую колбу. - К вам можно? – пришлось даже вежливо постучать, чтобы обратить на себя внимание. - Да-да, заходите, кончено! – видимо мой приход несколько удивил его. – Как себя чувствуете? - Терпимо, - я слегка поморщился. – Рубец на лбу затянулся, спал я неплохо, хвост не отпал… А чего полковник такой недовольный вышел? - Говорит, что воздухоочистительная система полетела. На верхних этажах жара как в Сахаре! А ведь на улице почти зима. Видимо их хваленые накопители расходуют последние запасы… - Скверно, - я покачал головой. Вдруг вспомнил, что за вопрос терзал меня все утро, спросил: - Слушайте, а почему в убежище горит свет? Весь город, как сажей измазан! А тут светло, почти уютно. - А, так здесь же генератор маленький есть! Он-то электричество и вырабатывает. Жалко только, что приспособить его для других целей нельзя – инженеров тут нет. Без света еще можно обойтись, а вот без насосов для воды и охлажденного воздуха… Кстати, если вам интересно, то в городе свет пропадает из-за тех тварей, которых в народе именуют вампирами. Они его словно поглощают… Я присвистнул. Сколько еще страшных тайн таила в себе закрытая часть города? - А откуда ЭТО всё повылазило? – робко спросил я. – Импы, оборотни, вампиры… прочая жуть. - Этого я, к сожалению, не знаю, - Хромов развел руками. – Уровень допуска не тот. В разговоре наступила минутная пауза. Профессор рассматривал скопление бумаг, я – рентген-снимок импа на стене. Образ отпечатался настолько четко, что я даже рассмотрел отпечатки кожаных крыльев. Прямо оторопь берет! - Мы должны покинуть убежище с первыми лучами солнца, - неожиданно резко заявил доктор. – До рассвета два часа, времени у нас будет – до первых сумерек. Если не успеем к водохранилищу, сгинем! Дыхание сперло, перед глазами поплыли какие-то капельки, точки… Я и не подозревал насколько сильно боюсь улиц Н. Оборотень за стальной дверью, это не оборотень за углом. В убежище можно было быть смелым, веселым, разбрасываться шутками и играть на нервах у вояк. Но на улице – совсем другое дело… Примерно через час я уже стоял в общем зале и с недовольной рожей устраивал за спиной матерчатый рюкзак. Рядом со мной топтались доктор и два солдата, угрюмые как бурые медведи поздней осенью. У обоих было по автомату, скудному запасу рожков и небольшой сумочке через плечо. Мне в мешок напихали сублимированной пищи, несколько бутылок с пресной водой и пачку сухих спиртовых таблеток. На поясе слева висел привычный фонарь, а на правом боку были пристегнуты ножны для серебряного ножа – зубодробительного оружия против всяческой не очень чистой силы, которое прибрал к рукам доктор. Честно сказать, я не шибко рассчитывал на себя, как на опытного бойца. Но два автомата и дневной свет давали нам значительное преимущество перед неведомым врагом. А вот нож надо было бы забрать назад. Мы шли через зал под пристальным вниманием испуганных горожан. Я ощущал себя героем из Армагеддона. Таким же отважным, целеустремленным… только перепуганным до поросячьего визга! Здесь и вправду было просто чудовищно жарко. На стенах и потолке скапливался конденсат. Люди выглядели злыми, все мокрые, всклокоченные. Я не прошел и ста метров, как дыхание стало тяжелым, липкая струйки побежала по спине, на лбу выступили бисеринки пота… - Взгляните-ка сюда! – мне помахал Стальский. Он стоял возле широкой вентиляционной решетки. Майор приложил руку к небольшому отверстию и тут же с криком убрал. На его ладони вздувался маленький пузырек. - Горячая! – пояснил он. – Из трубы валит горячий воздух! Нужно срочно запустить систему охлаждения, а то мы тут заживо сваримся. - А если и не сваритесь, продукты окончательно стухнут, - сурово предрек Хромов. – Учтите, коли мы не дойдем до бункера – вам крышка. - Не вернетесь через три дня, - вытирая лицо платочком, проговорил шедший за нами полковник, - мы отправим последнюю группу. У нас остался лишь один дубликат ключа от бункера, так что постарайтесь даром не рисковать… Какая душещипательная забота! Мне и вправду стало намного легче, хоть кто-то будет ждать нас! Вот как ползу, так и отражаю!
Глава шестая: «Незнакомый город» Едва мы вышли на улицу, на нас тут же обрушились мегатонны горячего воздуха. Я открыл было рот, поперхнулся, и зашелся в кашле. Складывалось ощущение, что дышишь над раскаленной сковородой с песком. Язык моментально прилип к небу, горло ссохлось. Над горячим асфальтом поднималось марево, словно мы не на улицах Н, а где-нибудь в пустыне. Сзади грохнула стальная дверь – вояки спешно задраивались. - Посмотрите! – прохрипел профессор. Его дрожащий палец указывал в небо. Я поднял взор вверх и обомлел. Небо было белым, и слегка отливало желтизной. Мне оно напомнило раскаленный металл… впрочем, даже в металле было больше жизни, нежели в этом чуждом безжалостном своде. - Ни хрена себе! – вырвалось у меня. Солдаты удивленно уставились в мою сторону. Вместе смотрелись они довольно забавно: первый – высокий, худой, как спичка; второй наоборот – маленький, кряжистый боровичок. Видимо мой возглас вывел их из транса, так как в их глазах только сейчас появилось осмысленное выражение. Доктор так и стоял с раскрытым ртом и расставив в стороны руки. Его губы медленно двигались – болтал сам с собой. - Хромов, - худощавый солдат с крючковатым носом и тонкими бескровными губами толкнул его в плечо. – Хорош птиц считать, пора двигаться. Тот лишь судорожно сглотнул, повернулся к нам. Его руки что-то нервно нащупывали в кармане. Наконец он вытащил маленький фотоаппарат. - Феномен! – пролепетал он. – Еще один феномен! Нобелевская премия, мне… Он несколько раз сфотографировал небо. Дрожа от нетерпения, Хромов посмотрел на маленький экранчик, хотел проверить – удались ли снимки. - Игорь! – теперь уже пришел черед кричать боровичку. – Прекратите сейчас же! - Да-да… - тот, явно смутившись, спрятал фотоаппарат в карман. – Я думаю, дорогу к водохранилищу знают все, так что не будем тратить драгоценные секунды на ненужный инструктаж. Ограничусь простыми правилами: мы должны двигаться быстро, остановок минимум, идем только колонной, друг за другом, последний человек в колонне всегда идет спиной вперед, – будем меняться. И хорошенько запомните: отходить от группы нельзя никому! Даже на три шага, даже по нужде… В этот момент Хромов был просто не похож на себя. Рассеянность и дурашливое выражение лица как рукой сняло! Передо мной стоял жесткий, тертый, уверенный в себе человек. Теперь он больше походил на профессора Преображенского, только бородка была короче… - Вам все понятно? – спросил он у солдат. - Так точно! – в один голос ответили те. Я усмехнулся. С такими орлами даже на улицах Н не страшно! - Александр, вы у нас очень ценный кадр, - Хромов обернулся ко мне, - я вас умоляю: никакой самодеятельности! Если что случится, рядовые Карпов и Алексеев прикроют нас, так что в драку не лезьте… Ну вот, теперь у меня появилось еще и чувство ответственности! Спасибо, профессор… Так скоро и совесть проснется, как жить дальше буду? Мы двигались по улицам Н медленно, словно плыли в кастрюле с густым киселем. Раскаленный воздух обжигал гортань, лез в глаз, нос, рот. Пот стекал по спине мерзкими струйками, быстро высыхал. От жары страдали все… Когда я в очередной раз прикладывался к фляге, мне на глаза попалась новенькая детская песочница. Пластмассовый навес в форме гриба выцветал на глазах, он быстро тускнел, терял краску, скукоживался, что ли. Внезапно на меня навалилось тяжелое понимание того, в какой ситуации мы все находились. Сотни, тысячи людей заперты в подземельях! Вентиляция барахлит, на улице нестерпимая жара, помощь может прибыть слишком поздно. В бомбоубежище я вообще не задумывал над тем, что сейчас твориться в городе. Даже встреча с не в меру агрессивным импом не вселила в меня ту робость, которая появилась сейчас. Теперь же, осторожно ступая по горячему асфальту, я потихоньку начинал понимать, что такое острый приступ паники. Хотелось бежать. Бежать и орать дурным голосом. Но какое-то слабо знакомое чувство останавливало меня. - Вы уже ощутили первые признаки «панической атаки»? – заботливо спросил доктор. Я мысленно просканировал организм и понял, что ощутил. Оба солдата тоже что-то ощущали: лица бледные, испуганные, на лбу и щеках проступила испарина… Сглотнув, я спросил хрипло: - А что это за «атака» такая? - Всего я вам рассказать не смогу, - покачал головой Хромов, - образование не то! Знаю только, что так назывался неизвестный науке синдром, от которого страдали наши солдаты в закрытой части города. Причем действовать он начинал лишь днем, и лишь на улице. Стоило человеку, вернутся в помещение – симптомы «панической атаки» исчезали… Нет, ну это я понять-то мог! Если на улице можно встретить милашку вроде импа, или тех тварей что были под Фединским заводом, неудивительно, что солдат от страха колбасило. А в то время дела в Н обстояли куда лучше, чем сейчас! Так что теперь этот синдром мог разгуляться с новой силой… - А почему было страшно только днем? – мои размышления нарушил боровичок-Карпов. Он явно нервничал, часто облизывал сухие губы, косился по сторонам. - Неизвестно, - отчего-то радостно ответил доктор. - В этом-то и заключается главный парадокс синдрома! Одно дело, если бы паника захлестывала ночью – тогда все было бы понятно – но вот днем! Это, скажу я вам, тайна почище… Чего там «почище» эта тайна мы в ту минуту не узнали. Наш разговор прервал страшный скрежет, разорвавший мрачную тишину на улице. Бойцы как по команде вскинули автоматы, доктор прижал к груди свой чемоданчик, а я так и остался стоять с руками, разведенными в стороны, как записной дурень. Скрежет доносился из того самого супермаркета, возле которого я околачивался тремя днями ранее. Только теперь здесь не было световой иллюминации… Патрульная машина пропала! - Игорь! – позвал я. – Когда я был здесь в последний раз, на парковке стояла открытая машина городского патруля! Теперь ее нет. Профессор удивленно посмотрел на меня, затем повернулся к супермаркету. Оттуда по-прежнему доносились пугающие стуки, скрипы и лязг – словно кто-то в исступлении валяет стеллажи с товаром. - Доктор, нужно шевелиться! – надтреснутым голосом проговорил Алексеев. – Мы битый час топчемся в южном округе… Наша группа осторожно двинулась через парковку, мои спутники то и дело бросали настороженные взгляды в сторону магазина. Теперь спиной вперед шел я – что чертовски не удобно! - а Карпов бдел с левого края. О чем бы я не думал, мой взор всё равно возвращался к черному зеву дверей. Мне казалось, что там мелькают какие-то тени, блестят чьи-то глаза… Внезапно в дверном проеме выросла гротескная фигура. Я в ужасе ухватил идущего впереди Алексеева за рукав, тот быстро обернулся и вскрикнул. В тени дверей стояло самое уродливое существо, которое я когда-либо видел. И никакие фильмы ужасов не сравнятся с этим. Туловище у него было непропорционально длинным, с худой талией и широкими массивными плечами. Тонкие жилистые руки болтались на уровне колен, ноги чуть согнуты. Маленькая головка на коротенькой толстой шейке повернулась в нашу сторону. Я даже отсюда видел, как шевелится его приплюснутый нос, красные глаза горели тупой злобой, мясистые губы дергались. - Что же это?! – совсем по-детски пискнул Карпов, вскидывая автомат. Доктор Хромов пытался остановить его, но не успел. Раскаленный воздух разорвался от автоматной трели на тысячи клочков. Стрелял Карпов торопливо, целился плохо. По парковке завизжали рикошеты, я рухнул на асфальт и прикрыл голову рукой. Это была далеко не самая удачная моя затея, так что я быстро понял, как чувствует себя отбивная на скворчащей сковороде. От земли пекло так, что мне посчастливилось в первые же секунды опалить горло и поджарить легкие… - Прекратить огонь! – завопил профессор, когда ошарашенный Карпов полез за вторым рожком. Я вскочил с асфальта и яростно потряс обожженными ладонями. Затем, не обращая внимания на строгий голос Хромова, повернулся к супермаркету. Неведомое существо сидело возле дверей в позе эмбриона, прижав ладони к животу и яростно урча. Сквозь тонкие узловатые пальцы текла черная жижа, монстр собирал ее горстями и размазывал по полу и ближайшей стене… А Карпову доставалось изрядно! - Вас под трибунал!.. – орал на солдата Игорь. Я молча подошел и снял с его пояса нож. Хромов замолчал, лишь сверлил меня недовольным взглядом. Когда он открыл было рот, я оборвал его: - Мне не улыбается таскаться по этим проклятым улицам с голыми руками. Пистолет у вас есть, но при всем моем уважении: вы не боец, Хромов! Если дело дойдет до рукопашной от меня всяко толку больше будет. И не зыркайте так, вы – взрослый человек! Я ж не обидеть вас хочу. Видимо мне удалось смутить его, так как профессор только махнул рукой и поднял чемоданчик с пола. Мы обогнули улицу Гоголя, свернули налево на улице Братской и нырнули в лабиринт частных домов. Всю дорогу доктор дулся - а мне было плевать, еще не хватало терзать себя из-за такой глупости! Правда, было скучновато без заумствований Хромова, но ситуацию спасали солдаты. Они яростно спорили о том, что за тварь облюбовала супермаркет: то ли это был вампир, то ли оборотень, то ли вообще какой-нибудь неизвестный доселе демон… Я постоянно озирался, разглядывал темные провалы окон, всматривался в густые тени под деревьями. Все, что было хоть немного тусклее солнечного света, потенциально являлось смертельно опасным. Каждый ребенок знает, что вся потусторонняя дрянь ютится в темноте… От водохранилища нас отделял небольшой сектор частных домов. Раньше здесь жили семьи военных и семьи «народных избранников», а теперь, если верить Хромову - вурдалаки, демоны, или еще какие-нибудь черти… Глупо звучит, правда? А верить-то приходится, так как если не верить, можно окочурится раньше времени. А пожить еще охота! - Мы только что покинули южный округ, - радостно сообщил Игорь. – Можно даже немножко передохнуть – только минут пятнадцать, не больше! Пока что график опережаем, так что можем себе позволить сию слабость… Я с сомнением поглядел на асфальт, затем на солдат, а потом перевел взгляд на доктора. - А штаны вы не боитесь пропалить? – спросил я у него. – Асфальт-то, поди, горячий! Лицо Хромова вытянулось как у коня. Солдаты тоже моментально растеряли появившееся было настроение. Я даже засмущался слегка. - Он прав, - грустно выдохнул Алексеев, - это как на электроплиту задницей усесться! Нужно двигать дальше, или найти тень. - Вот тень как раз нам нужна сейчас меньше всего, - недовольно перебил его доктор. - Идемте, отдохнем чуть позже. Мы нехотя поползли вперед. В моей баклажке было сухо, минеральной водой в рюкзаке в пору было заваривать чай, а пить хотелось постоянно. Губы потрескались, на них появилась гадкая сухая корка… Спустя вечность, я заметил что практически перестал потеть. Руки чуть заметно подрагивали, ноги налились свинцовой тяжестью. Начало мутить… - Александр, с вами все в порядке? – голос Хромова долетал до меня будто из-за стены. Я хотел что-то ответить, но вместо этого жалобно каркнул… Перед глазами замелькали радужные круги, звезды, овалы и еще какая-то геометрическая фигня. Внезапно стало трудно двигаться, появилось ощущение расслабленности и… влажности. Нежеланный глоток заставил меня зайтись в кашле. Вода хлестала мне в лицо, наливалась в нос, лезла глаза. Я вскочил, задергался как безумный… - Спокойно-спокойно, все в порядке! – откуда-то сверху послышался знакомый голос. – Все с ним в порядке, перегрелся немного… Кое-как собрав мысли в пучок, я огляделся. Шагах в трех от меня валялись рюкзаки, рядом с ними лежала и моя куртка. Надо мною склонился Карпов, он встревожено рассматривал мое лицо… Сзади послышался легкий скрип, что сопровождал мое пробуждение. Я повернулся – Алексеев трудился над доисторической железной колонкой. Из ржавого крана с приваренным крючочком на конце толстыми струями вырывалась вода. Он текла в мою фляжку, подвешенную за ремень на тот самый крючок. - Вам крупно повезло! – заявил подошедший Хромов. – Эта колонка находилось всего в тридцати шагах от того места, где вы упали. Скажите спасибо Карпову – это он ее заметил. - Спасибо, - сухо буркнул я. - Будешь должен, - ухмыльнулся солдат и протянул мне руку. Нам действительно повезло, что мы натолкнулись на эту колонку. Как оказалось, вода закончилась у всех. А так, посвежевшие и отдохнувшие мы двинулись дальше. Доктор дал мне какую-то зеленую пилюльку, после которой в голове, будто форточка открылась. Пилюлька приятно холодила зубы, придавала бодрости. С таким допингом и шагать было веселей! Растительность вокруг была густая, пахло зеленью, осенней травой и гарью. - Смотрите! – вскрикнул Алексеев. – Там какая-то машина… Чуть поодаль, возле приземистого, но довольно опрятного особнячка стояла до боли знакомая патрульная машина… ну, как стояла: ее передок был вдрызг разбит об фонарный столб. Мне стало не по себе, когда увидел неподвижное тело лежавшее возле клумбы, что росла у входа в небольшой палисад. От машины за телом тянулась широкая красная полоса. Мы будто по команде переглянулись. Я отрицательно покачал головой, солдаты повернулись к Игорю. - Мы должны проверить! – уверенно заявил он. – Вдруг там еще есть живые? - Живые? – вспыхнул я. – Да кровь уже в песок превратилась! Ты хоть башкой покрути-то: к машине придется через проклятый сад идти, а там темно как ночью! Мне хорошо была знакома подобная мгла – видел такую же под заводом. Спасибо, но туда я не пошел бы даже за деньги… - Помогите! – послышалось тихое. – Л-ю-ю-д-и! На п-о-о-мощь! Я чуть не подскочил на месте. Неужели ученый олух был на самом деле прав, и там вправду кто есть? Зразу захотелось кинуться вперед, но на моем плече крепко сомкнулись пальцы. - Только не вы, - покачал головой Хромов. - Мы же с вами договаривались – никакого риска! - Да я ж разве рискую? – в моем голосе проскользнули недовольные нотки. – К тому же вы сами говорили: мы обязаны им помочь!.. Я хмуро наблюдал за тем, как Карпов и Алексеев осторожно крадутся к особняку. Фонарный столб располагался как раз перед фасадом, нужно было лишь обогнуть невысокий заборчик и проскользнуть через фруктовый сад… Ох, и не нравился же он мне! Если рассуждать здраво: мы не должны были отклоняться от графика, останавливаться на отдых и уж тем более обязаны избегать потенциально опасных участков дороги. Так нет же! От графика отбились, я без сознания валялся – ну тут-то ладно, это ж я! – а теперь еще и внеплановое спасение мирных жителей. Хотя, я не смог бы бросить их здесь… чтобы ни сказал Хромов или солдаты. Человек должен всегда оставаться человеком. Наверное. - Ох, ты ж черт! – долетело до меня, и в следующую секунду воздух сотряс автоматный рокот. Я видел, как солдаты в два ствола поливают разбитую машину. На пассажирском сиденье отчаянно дергалась какая-то фигура. Через противоположное окно на траву вылетала кровавая роса… Выстрелы смокли, две фигуры отчаянно улепетывали от внезапно ожившего сада. В непроглядной темноте что-то мерзко хрустело, чавкало. Несколько раз, захлебываясь, стучал автомат. Когда я уже мысленно похоронил Карпов и Алексеева, оба вылетели на освещенную солнцем часть дороги. Они с ног до головы были забрызганы кровью, бледные, до смерти испуганные. Оба ошалело вертели головами, едва не стукаясь друг об друга… - Там такое! Такое! – запинаясь, просипел Алексеев. – В машине сидел… сидела… глаза – во! Рот до ушей! Как зашипит… - Ага! – поддержал Карпов, - Мы в сад – а там тоже что-то живое! Мы в него палить, а оно фонтаном крови обдало… мне показалось, что в кустах десятки трупов! А сад их будто переваривает… Я мужественно отошел в сторону. Меня несколько раз вывернуло. Было страшно, мерзко и грустно одновременно. С каждой минутой на улицах Н мне становилось только хуже и хуже. Город ломал мою сущность, сводил с ума…
Когда ребята закончили смывать с себя кровь, мы отставали от графика уже на четверть часа. Я стоял, прикрыв рот и нос влажной салфеткой – резкий запах химической лаванды с трудом перебивал ту вонь, что доносилась до нас от зловещего сада. Доктор морщился – солдаты возятся слишком долго! Если мы провалим первую ступень плана, вся операция пойдет насмарку. Ночью нам не выжить… хотя, мне это уже удавалось. Но рассчитывать на такое второй раз, было непозволительной роскошью, уж лучше добраться до бункера засветло! Мы перешли со спокойного шага на быстрый. При такой жаре это было рискованно, но все лучше, чем быть разорванным какой-нибудь тварью. Теперь мы обходили все затемненные участки дороги, шарахались от каждого пятнышка на асфальте. Полное отсутствие ветра меня напрягало – воздух становился тяжелым, сухим, спертым. Но Хромов убедил меня, что это только нам на пользу: горячий ветер мог запросто сжечь слизистую или повредить глазам. Так что я продолжал вдыхать ту песочную кашу, что когда-то именовалась кислородом. Дома мелькали со страшной скоростью, я едва успевал вращать головой, рассматривая затейливые фасады безжизненных особняков. Несколько раз мы натыкались на очень странные явления типа раскачивающихся качелей, небольших завихрений в тени или беспрестанно хлопающих окон. В обыкновенной жизни каждое из них потянуло бы на мировую сенсацию, но, учитывая события последних дней, все это было сущей ерундой. Подумаешь, качели болтаются! Эка невидаль… тут деревья кровью плюются. - Нужно свериться с картой, - сказал Хромов, когда мы обогнули последний жилой квартал – дальше асфальтированная дорога благополучно заканчивалась, вперед тянулась тонкая вытоптанная полоска грунтовки. Доктор на ходу скинул рюкзак, звякнула молния. Он вытащил портативный компьютер, пальцы быстро забегали по сенсорной панели. - Игорь, а разве военные не глушат спутниковый сигнал? – поинтересовался я. - Глушат, - рассеяно ответил тот, - но у меня загружена подробная карта города, так что будем ориентироваться по ней… Пока Хромов мучился с картой, я с осторожностью рассматривал остовы недостроенных домов. Вдоль дороги были разбросаны полуразрушенные сооружения, простые блочные коробки и практически готовые дома без отделки. Некоторые из них стояли настолько плотно к дороге, что тень от них преграждала путь. Вот эта самая тень меня нервировала не хуже жары! Откуда она взялась – ума не приложу, и солнца-то нет… Я поднял глаз к небу – такое же безжизненное, как и весь этот город. - Километр на запад и мы будем у водохранилища! – заявил радостно Игорь. Я взглянул на часы - без пятнадцати пять, вроде как успеваем… Мы сошли на грунтовую дорожку. Сухая земля тихо похрустывали под ногами, желтые стебли травы топорщились со всех сторон, шелестели, когда мы задевали их, цепляли на брюки репейник. Здесь было немного прохладней, нежели в самом городе или в частном секторе, видимо сказывалось отсутствие многотонных панельных и кирпичных глыб именуемых домами. - Приехали, - напряженно выдохнул Алексеев. - Ну, что будем делать дальше? Мы буквально попали в капкан между двумя домами. Тени от недостроенных коробок подло переплелись, так что пройти напрямую и не попасть в затемненный участок, возможности не было. - Обойдем? – предложил Карпов. - Нет, не пойдет, - обрубил профессор. – Там трава слишком высокая, а я не поручусь за то, что в ней ничего не поселилось! Нужно попробовать пролезть здесь. Мы как заколдованные рассматривали небольшой по сути, но жутко опасный на деле участок земли. Я машинально вытащил нож и с силой сжал шершавую рукоять. Алексеев нервно облизнулся, быстро проговорил: - Я туда не пойду! Вы не видели тот сад, а я видел! - Не ной, - урезонил его Карпов. - В высокой траве вряд ли лучше… Он вскинул автомат и аккуратно ступил в тень. Ничего не произошло. Солдат обернулся, его рот растянулся в нервной улыбке: - Прикройте, если что. Он быстро перебежал к фасаду дома слева. Прижавшись спиной к стене, Карпов медленно пополз вперед… Я не одобрял его тактику, но с советами лезть не решился – первому идти всегда труднее, пусть сам решает. С другой стороны: мы работаем в команде, один отвечает за другого. А Карпов медленно крадется вдоль стены. Над ним не застекленные окна… Окна! Я краем глаз успел заметить размытое движение над головой солдата. Карпов вскрикнул – сверху на него обрушилась толстая перевитая тугими жилами рука. Солдат охнул и ничком растянулся в пыли. Из окна послышался довольный вой… Не понимая, что делаю, я сорвался с места и побежал к оглушенному парню. Когда до него оставалось несколько шагов, толстая рука вновь вылезла из окна. Я вскрикнул, не глядя, отмахнулся ножом – почувствовал, как под острым лезвием рвется тугая плоть. Коротко вспыхнуло. Меня обдало жаром и едким дымом… Тут же по обе стороны выросли Хромов и Алексеев; бледные, с испуганными глазами. Они подхватили под руки Карпова и бросились к свету, словно позабыв обо мне. Я даже немного обиделся… Теперь вой послышался где-то справа. Ему ответил автоматный лязг, меня накрыло кирпичной крошкой. Я в три нечеловеческих прыжка преодолел расстояние до световой полосы и словно тигр бросился вперед. От удара о сухую землю воздух вылетел из груди, меня подкинуло как резиновый мячик и протащило несколько метров. Я затормозил лицом, остался лежать покрытый ржавой кирпичной крошкой и дорожной пылью. Рядом, сочно матерясь и охая, растянулись мои спутники… В траве что-то противно зашелестело. Я на карачках отполз в сторону и выставил перед собой нож. За спиной всхлипнул затвор – Алексеев встал на одно колено, доктор хлопотал над оглушенным Карповым. - Ты видишь его? – тихо шепнул мне солдат. Я покрутил головой, высокие заросли сухой травы скрывали от меня неведомого врага. - Ничего не вижу, - я скривился. Невольные слезы текли по щекам, содранную кожу нестерпимо саднило. Алексеев «гуськом» подошел ко мне, его палец указал на небольшую корягу в зарослях высокой травы. Я присмотрелся. В тени, между старым пеньком и чахлыми кустиками, горели фосфорическим огнем два глаза. Он неподвижно следили за нами, я видел только часть приплюснутой головы покрытой широкими чешуйками… - Твою мать, змея! – прошептал я. – У нас тут их отродясь не было… - Ты на башку ее посмотри, - нервно ответил солдат, - она ж с подовый батон размером! Еще одно исчадие. Доктор тем временем привел в чувство Карпова – скормил парню целую горсть пилюль, а царапину на затылке замазал своим вонючим биоклеем. Карпов с трудом воздел себя на ноги, я указал ему на корягу. Парень нервно передернул плечами, поднял с земли автомат, полоснул от пояса. Чешуйчатая голова дернулась и исчезла в зарослях. - Я змей боюсь, - смутившись, пояснил он. - Таких, как эта, боюсь и я! – ответил Игорь, аккуратно складывая содержимое своего чемоданчика обратно.- Нужно торопиться. До водохранилища недалеко уже… Здесь грунтовая дорожка становилась шире, и можно было целиком сосредоточиться на ней, а не мотать головой, выглядывая ползучую тварь в траве. Минув небольшой яблоневый сад, огражденный старым забором, мы выбежали на вполне себе приличную дорогу. Впереди показались монолитные бетонные скаты городского водохранилища. Мы еще прибавили шагу, хотя я чувствовал себя уже полностью истощенным. Вроде бы совсем не тяжелый рюкзак больно врезался в плечи, жесткая рукоять ножа натирала влажную ладонь, ноги просто гудели от усталости. Проскочив мимо небольшой котельной, наша группа оказалась на верхушке старой земляной насыпи. Вниз бежали пологие плиты, они погружались в зеленоватую воду, над которой стояло дымное марево. - Это очень плохо, - тяжело дыша, сказал Хромов. – Единственная доступная дверь в бункер расположена у самой кромки. Уровень воды регулируется не только с центральной диспетчерской, но и оттуда. - Так что делать будем? – спросил я. – Спускаться? - Другого выхода нет, - посетовал доктор. – Здесь нам укрыться негде… Осторожно, словно спускаясь по лестнице, я двигался к воде. Здесь парило еще сильней, чем в городе – вода нагрелась сама и теперь потихоньку накаляла плиты. Мы спускались, растянувшись цепочкой, но не расходились дальше, чем на шаг. Хуже всего приходилось нашим бойцам – они двигались по краям, и их никто не прикрывал. Моя мокрая кофта прилипла к телу, став на время второй кожей. Движения из-за этого получались скованными, я чувствовал себя как никогда уязвимым и беззащитным. Но зеленоватая гладь воды приближалась, молочный туман заполонял пространство, скрадывая от глаз весь окружавший нас мир. Доктор попробовал включить фонарь – тщетно. И это явный признак того, что рядом притаилось что-то потустороннее, враждебное к людям и свету… Носок моего кроссовка коснулся воды. Я сделал два шага назад и остановился. Ко мне присоединились остальные, Карпов был не на шутку встревожен. - Там небольшой водоворот! – он указал себе за спину. – Прямо в самой середке канала… Доктор вытащил компьютер. Кнопки попискивали под его пальцами, из динамика летели мерные щелчки. Может, мне показалось, но где-то невдалеке им вторило эхо… Внезапно, шагах в двадцати от нас, загорелся яркий свет. Загорелся и тут же погас. Только сейчас я заметил широкую бетонную стену водосброса. - Система безопасности в полном порядке, - сказал доктор. – Приготовьтесь, сейчас начнем спуск. Мы пошли к тому месту, где минуту назад полыхнул свет. Здесь плиты сильно накренялись, переходя чуть ли не в вертикальное положение, так что ползти, стало очень трудно. Я расцарапал себе пальцы, растянул на руках мышцы и уже совсем собирался свалиться в воду, как ползший первым доктор радостно крикнул мне в ухо: - Добрались! Спускайтесь на парапет. Я изумленно посмотрел вниз. Подо мной располагалось небольшое углубление в стене. Разжал руки, в подошвы ощутимо ударило. Тут же кто-то дернул меня за куртку, и я благополучно слетел с парапета на пол. За спиной два раза гулко стукнуло – это спрыгнули солдаты. Переведя дух и допив остатки воды, я с интересом осмотрелся. Оказывается, мы заползли глубоко под козырек водосброса. Именно здесь и располагался этот самый балкон с парапетом, и не удивительно, что никто из горожан его не заметил. За нашими спинами вырисовывалась хлипкая металлическая дверь с неким подобием прожектора наверху. Именно он и мерцал во мгле. - Хромов, а как сюда доставляли технику и прочее оборудование? – вяло поинтересовался я. – Уж, не по плитам ли тащили? - Нет, конечно, нет, - улыбнулся тот. – В бункер есть и второй вход – нормальный. Двери с лифтом располагаются как раз в диспетчерской. Вот только вход в главное здание равносилен самоубийству! Так что оставался только этот путь – экстренный, а у нас как раз ситуация такая… - А почему под водохранилищем? – удивился я. - Это всё, - Хромов очертил рукой круг, - для отвода глаз. Ну, зачем вам здесь водохранилище? - Не знаю, никогда об этом не задумывался. Оно есть себе и есть. - Вот-вот, - улыбнулся доктор, - и все остальные горожане так же думают. Кому интересно это водохранилище, если существует закрытая часть города? А Хромов-то был чертовски прав! Ведь даже Плетнев не знал про этот лаз… надежно укрыли, молодцы. - Через двадцать минут на город падет тьма, - доктор вновь посерьезнел. – А нам нужно преодолеть два этапа защиты. А я-то грешным делом думал, что самое сложно осталось позади! Куда уж там, держи карман шире. Пока наш профессор настраивал свой компьютер, мы с ребятами заняли боевые позиции. Они – по обе стороны от парапета, а мне доверили охранять Игоря. Я не был готов к тому, что придется отбиваться ночью! Фонари здесь барахлили, а мощный прожектор над дверью неожиданно впал в летаргический сон. Сгустившуюся тишину изредка нарушали мерные щелчки – первый уровень защиты вскрывался… Где-то брякнуло, послышался громкий скрип и вздох облегчения. - Здесь придется повозиться, - пробурчал Хромов. Первая дверь отворилась, и перед ним появились массивные лифтовые створки. В следующую секунду мир окунулся во мрак. Странно, но я почувствовал как ледяная лапа, сжимавшая мое сердце всю дорогу, внезапно разомкнула пальцы. Мне стало легче дышать, голова прояснилась. Солдаты тоже удивлено переглядывались, видимо синдром действительно отступал, как только день уступал место ночи… Где-то внизу послышался всплеск. Карпов громко вскрикнул, отскочил назад, над парапетом взмыла черная тень. Широкие крылья, казалось, закрывали полмира, в глубоко посаженных глазницах горели багровые угли, тяжелое дыхание наполнило воздух смрадом болот. Может, мне только показалось, но тварь напоминала выросшего до внушительных размеров импа. Короткая очередь расколола густой воздух. Черный силуэт, нелепо взмахнув крылами, рухнул вниз. И тут ночь взорвалась воем, ревом, истошными воплям и глухими стонами. Почва завибрировала, вода в котловане бурлила, вверх взмывали водяные столбцы. Казалось, сама земля стонет и плачет… - Хромов! – громко заорал Алексеев, - Мы сейчас… Как раз в этот момент доктор ввел электронный ключ, активировавший двери лифта. Шумно грохоча, они расползлись в стороны, внутри кабинки маняще загорелся свет. Уж не знаю, как, но мы умудрились протиснуться в этот проем все четверо одновременно. Хромов хлопнул ладонью по кнопке, двери тут же смокнулись и мы медленно поползли вниз. Сверху грохотало, ревело, трясло даже монолитные с виду стены… Я безвольно съехал на пол. Сон побеждал, тело окутывало приятное тепло, легкая дрема навалилось мягким телом. Я так надеялся уснуть и проспать до обеда… но лифта остановился. Двери разъехались, нарисовав перед нами длинный слабоосвещенный коридор. Вот как ползу, так и отражаю!
Глава седьмая: «Под водохранилищем» Я лежал на полу не находя в себе сил подняться. От напольного покрытия воняло резиной меж невысоких бороздок набилась пыль, а кое-где виднелись и ошметки грязи… Во рту было сухо, страшно хотелось пить, но бутылка с водой лежала в рюкзаке, а тянуться к нему желания не возникало. - Нужно идти, - негромкий голос Хромова неприятно резанул по ушам. - Я сейчас никуда не пойду! — я слабо отмахнулся. - Давайте отлежимся… Послышалось одобрительное мычание солдат. Игорь недовольно цокнул, но спорить с нами не решился. Я испустил облегченный вздох - наконец-то! И так уже пена изо рта капает, все в мыле. До центра добрались, а остальное никуда не денется... Я перевернулся на бок и посмотрел в длинный коридор. Лампы дневного света работали в экономном режиме - горели едва ли в полсилы, но свет был ровным, перепадов не наблюдалось, к тому же не было мерзостной тьмы в углах и закоулках. Вдоль стен виднелись пластиковые двери с вывесками, на уровне замков располагались электронные терминалы с циферблатами и углублениями для штрих-ключей. В коридоре царил маниакальный порядок. Мои пальцы нащупали застежку на правом кармашке рюкзака. Шоколадные батончики, естественно, растаяли, от них осталась коричневая масса подозрительного вида. Кряхтя и постанывая, я вытащил алюминиевую кружку и вывалил шоколадное пюре в нее. - Мужики, дайте ложку! - попросил я. Карпов тяжело вздохнул и протянул мне швейцарский нож. Микс из двух разных шоколадок получился довольно странным на вкус, но силы восстановить надо было, а тушенку открывать не хотелось, да и не любил я ее. Ну, сошло и это — сожрал, даже не поморщился. Рядом слышалось слабое шевеление - мои спутники так же подъедались… Я хлебнул горячей воды из бутылки, скривился и хлебнул еще. Организм снова заработал, жадно всасывая живительную влагу. Я примостил рюкзак под голову и с наслаждением вытянул ноги. Веки сами собой сомкнулись. От пережитого напряжения до сих пор дрожали пальцы, по крови гулял адреналин. Но волнение потихоньку спадало, я успокаивался, а вместе с тем тяжелой тушей наваливался сон… Меня толкнули в плечо. Я открыл глаза, скривился, сладко зевнул, и лишь потом сел. Надо мною высились две камуфляжные башни с автоматами, а чуть в сторонке доктор опасливо выглядывал из коридора. - Хорош дрыхнуть, - бодрым голосом прокричал Алексеев, - Хромов говорит, что на этаже все спокойно. Он со своим компьютером все коридоры уже обшарил… Я посмотрел на часы - было без двадцати пяти девять. - Тварей тоже нет? - Не, - покачал головой Карпов, - пусто. И это хорошо - у меня половина рожка осталась, да у Сергея полтора... Моя рука против воли погладила нож на поясе. Вот уж никогда б не подумал, что эта побрякушка будет настолько действенным оружием! Я высунулся в коридор. Хромов задумчиво рассматривал кафельный пол. Хмурился, переводил взор на электронные терминалы, тыкал пальцем в мерцающий экранчик Кпк. - Что-то стряслось? - полюбопытствовал я. Профессор неопределенно пожал плечами: - Всюду сплошные загадки, знаете ли. Я — ученый человек, время от времени мне необходимо находить для себя эти самые загадки и пытаться разрешить их… - Высуньтесь на улицу, - посоветовал ему Алексеев, - там эти «загадки» так и жаждут кого-нибудь схарчить. Все громко рассмеялись. Напряжение немного спало и на душе стало чуточку чище. Мы тихо шли по коридору. Хромов сказал, что центр управления расположен на верхнем ярусе - мы сейчас находились на ветке третьего, а всего уровней под землей насчитывалось четыре. На самом верху — пультовая комната и центр управления. Второй ярус - спальни, уборные и душевые помещения, на отходящей чуть в сторону ветке располагалось несколько комнат для отдыха. Третий уровень был отдан под продуктово-хозяйственные склады и запломбированную оружейную. Непонятно зачем, но здесь, на ветке, было несколько одиночных камер, именно они и располагались по обе стороны коридора. Нижний уровень планировалось отдать под медицинскую лабораторию, но руки до нее у властей не дошли, так что теперь там было некое подобие общего чулана, куда спускали всякую ненужную ерунду. Этажи соединялись между собой лифтовой платформой. Так же Хромов рассказал, что полноценное электрическое питание отключено, работают лишь лампы, электронные терминалы и замки. Я мысленно поаплодировал доктору - он знал, какой информацией нужно делиться в подобной ситуации. - Лифтовая платформа, когда центр управления пустует, всегда находится на этом уровне, - пояснил нам Хромов. — Таковы инструкции. Ведь в экстренной ситуации, в какой мы сейчас и находимся, всё должно быть рядом, под рукой. Но, видимо, когда солдат перебрасывали к кордону, кто-то попросту забыл опустить лифт. Коридор немного расширился, и мы вышли в круглый зал с четырьмя железными дверьми и одним неглубоким проходом, заканчивающимся стальным сейфом во всю стену шириной и высотой до потолка. Чуть в стороне от нас, раскрыла свой темный зев лифтовая шахта. Никакой платформы там не было и в помине. - Я так и думал... - тихо шепнул Хромов, глядя на обрывок пропитанного кровью бинта, что лежал на плотном резиновом настиле, - заподозрил еще там, у входа! - Чего вы там заподозрили? - нервно спросил его Алексеев. - Кто-то побывал здесь до нас. Дня два назад, не больше. Мы все от удивления раскрыли рты. Неужто еще какие-то сорвиголовы решили отправиться сюда и активировать систему жизнеобеспечения в бомбоубежищах? Если так, то почему же когда мы покидали наше убежище, большие городские охладители еще не работали? Ведь профессор говорит, что они были здесь два дня назад. Я озвучил свои тревожные мысли вслух. Игорь нахмурился: - Скорее всего, с ними что-то стряслось. - Вряд ли темные твари пробрались сюда! - поежился Карпов. - Свет повсюду горит, тишина кругом. И он был прав. Лампы действительно работали нормально, правда, не во всю мочь, но все-таки… - Видимо, наши предшественники хотели выйти отсюда через аварийный выход, - перебил солдата доктор. — Защита с блокиратора лифтовых дверей была практически снята, а в том коридоре сильно натоптано. Вот я и подумал… Но, видимо что-то у них пошло не так и они поднялись наверх. Я подошел к шахте. Из темного провала потянуло сыростью и холодом. Мои плечи невольно дернулись, по спине пробежались испуганные мурашки. Внизу было так темно... - На четвертом уровне непроглядная темень, - объявил я обществу. - Лучше туда не соваться. Они быстро подошли ко мне и поочередно заглянули вниз. Чего они там хотели разглядеть я, честно говоря, не понял. - Нужно добраться до платформы, - решительно заявил Хромов. - Обратной дороги нет, а к пультовой комнате нам всяко надо. - Нет-нет, так не пойдет! - снова запротестовал Алексеев. - Я не собираюсь в мученики записываться. Давайте дождемся утра, да и выйдем через аварийку... Парень говорил дело. Это, конечно, шло вразрез с моими собственными убеждениями, но, по сути, он был прав. Мы - единственные кто сейчас может помочь жителям Н.. Коли пропадем задаром, тяжко придется всем. И если люди заживо не сварятся под толщей грунта и железобетона, то на улице их точно выпотрошат какие-нибудь уроды. Время шло, а мы все раздумывали, что делать дальше. Хромов сообщил, что второй уровень и первый вроде как должна соединять лестница. Но даже на один уровень мы подняться не могли - в шахте темно хоть глаз выколи. А к затемненным помещениям я относился не очень доверчиво... - Платформа застряла на первом уровне! - громко крикнул Карпов. С Алексеевым мы в четыре руки втащили его назад, а немного в стороне стоял Игорь и героически держал два фонаря. Переборов себя и придушив назойливый инстинкт самосохранения, мы все-таки приняли глупое, но довольно героическое решение - пробираться в пультовую комнату. Я даже начал гордиться собой и своими товарищами… Хромов вскрыл технический склад. Оттуда мы забрали пятнадцать метров толстого каната, две бутылки очистителя от краски и рулон плотной материи. Соорудив несколько факелов из ручек для швабр и пропитанной очистителем ткани, мы взялись за дело. Военные выразили желание обнести оружейный сейф, но профессор разочаровал их отказом: замок был запломбирован, а ключей у Хромова не было. - Там по стенке пожарная лесенка идет! - отдышавшись, сообщил нам Карпов. - С порога можно рукой дотянуться. До второго уровня метра три ползком, недалеко, в общем-то… Верхний дверной проем почему-то находиться левее нашего, так что вылезать не очень удобно. Я могу пойти первым! Ну, орел! Смельчак, герой. Везде хочет первым пролезть, не боится. С такими бойцами наша страна может спать спокойно… Если больше нигде нет городов на вроде Н. Он пропустил под поясом веревку, сунул мне автомат и, закатив рукава, подошел к краю. - Если заметишь чего, тут же ори! - посоветовал ему Алексеев. Карпов бочком пересек сумрачный порог. Он вытянул руку, ухватился за ступеньки и тяжело оттолкнулся. Звякнуло. Мы с Алексеевым высунули головы над шахтой. Доктор поливал нас фонарным светом… Сверху стукнуло, послышался приглушенный голос: - Я добрался! Давайте сюда, здесь тоже лампы работают… Вторым полез Хромов. Мы повесили на него один автомат и связку с четырьмя факелами. Бедный немолодой профессор натужно кряхтел, но полз довольно проворно, чем немало меня удивил. Видимо, страх быть слопанным не только меня заставляет проявлять недюжинную сноровку. - Иди теперь ты, - Алексеев нервно облизнул сухие губы. — Я прикрою. Мне не оставалось ничего другого кроме как кивнуть, завязать на поясе узлом конец веревки, повесить на себя оба фонаря и скользнуть во тьму. Ступени больно ударили в грудь, я быстро заработал ногами и руками. В шахте было холодно. Воздух казался спертым, как в древнем запечатанном многие века назад склепе. Карабкаться было удобно, но мешал чей-то ледяной, полный злобы взгляд. Я ощущал его спиной, словно он был материальным… Внезапно перед лицом выскочил жестяной порожек, по глазам полоснул белесый свет. Я поставил на пол фонари, оперся руками и попытался влезть в проход. Снизу что-то хрустнуло, едва слышно зашелестело… Следом за этим шахту огласил отчаянный крик Алексеева. Взревел автомат. Меня оглушило, ладони вмиг вспотели. Я уже навалился животом на порог, но не выдержал и оглянулся. По стальному тросу, болтавшемуся у правой стены, ко мне ползло какое-то размытое пятно, очень напоминающее чернильную кляксу. Черная накидка развевалась из стороны в сторону, мерзко шелестя. Из грязных лохмотьев на меня таращилось бледное лицо древней старухи... А может, и старика. В сумраке не разобрать… С третьего уровня вновь разлилась страшная мелодия автоматного грохота, но жуткое лицо даже не оглянулась. Я хотел перевалиться через порожек, но почему-то не смог. Бросив быстрый взгляд вниз, громко заорал - проклятая тварь вцепилась в мою ногу бледными крючковатыми пальцами. Я не чувствовал ее веса, словно старуха была бесплотной. Но сил у этой нелюди хватало с избытком. Меня сдернуло с порожка так, как лютый ветер срывает с ветки желтый осенний лист. Приложившись о стену, я с воем полетел вниз... В тот миг, когда мое тело должно было рухнуть на пол четвертого уровня, веревка неожиданно натянулась, тут же ослабла, натянулась снова, громко хлопнула, и я все-таки обрушился на пол. Что-то хрустнуло, в воздух взлетел какой-то хлам. Не до конца отойдя от шока, я раскрыл глаза. По тросу вниз скользило черное размытое пятно, оно словно на крыльях летело! Мои пальцы коснулись ножа... По лицу хлестнуло тканью. Что-то холодное и мерзкое навалилось на меня. Повезло, что нож вытащить я так и не успел — точно потерял бы! — так как меня легонько подкинуло в воздух, отшвырнуло метра на два в сторону. Я вспахал глубокую борозду в куче рухляди и мусора, затормозив головой обо что-то твердое. Боль пронеслась по телу колючим ураганом. Мои пальцы сомкнулись на рукояти ножа. Вновь навалилось это мерзкое создание, но в этот раз мне было чем ему ответить… Серебряный нож описал короткую дугу. Лезвие не встретило сопротивления, будто провел им по воздуху. В ту секунду я даже подумал, что обречен, но тварь жалобно ухнула и мерзкий холод, охвативший меня, прошел. Красная пелена перед глазами растворилась. С минуту я не мог прийти в себя. Спину ломило, плечи пекло, по лбу, уже в который раз за последние дни, медленно ползли горячие капли: старая рана так и не затянулась до конца. Мне с трудом удалось встать — вокруг властвовала непроглядная тьма. Я быстро двинулся туда, где, по моему мнению, находилась шахта. Под ногами шуршали пустые коробки, грохотали какие-то банки, пустые газовые баллоны. Наконец откуда-то сверху дунуло свежим, не затхлым воздухом… - Эй! Есть там кто?! — жалобно завопил я. — Люди! Вверху заметались тени, лязгнул затвор, по стене пополз толстый фонарный луч. - Саша, ты? — послышался испуганный голос Хромова. - Я-я! А кто же еще? Киньте веревку… - Нет, - безжалостно обрубил Карпов. — Вдруг это оборотень? Сбросим ему факел, пускай докажет. - Ах, ты ж стервец! — гаркнул я. — Я тебе покажу «оборотня», когда вылезу! - Покажешь-покажешь, - заверили меня сверху. Факел упал в трех шагах от меня. Я подобрал его, вынул зажигалку и поднес к материи. Тут же вспыхнул яркий оранжевый огонь. Чадная струйка дыма уносилась по шахте вверх, всасываясь в вытяжку. Вокруг меня высились настоящие горы из пенопласта и старых коробок, валялись рулоны грязного поролона и прочий строительный хлам. - И вправду он! — послышался голос Алексеева. Щелкнул рассекаемый воздух и перед моим лицом пронесся моток веревки. Я вновь запустил петлю под пояс, завязал. Оглянувшись напоследок, я в ужасе замер. За световым куполом метались уже знакомые чернильные кляксы, в складках черных лохмотьев мелькали бледные лица, тонкие пальцы тянулись в мою сторону… - Мать честная… Не успел я глазом моргнуть, как одна черная тень метнулась ко мне. Я взмахнул ножом — он легко прошел сквозь существо, разорвав его на тысячи мелких клочков. Сверху кто-то вскрикнул, веревка натянулась, и мои подошвы оторвались от пола… Чтобы помочь своим спутникам, пришлось бросить факел вниз и изо всех сил заработать руками, карабкаясь по лестнице. Минув третий уровень, я был уже на полпути ко второму, когда подо мной негромко хлопнуло. Еще одна тварь стремительно ползла по стене. В черных провалах глаз горели холодные голубые огоньки, белоснежные губы растянулись в мерзкой ухмылке… Я отмахнулся. Тварь в ужасе отпрянула от серебряного лезвия и с замогильным воем рухнула вниз. Черные лохмотья сделали ее похожей на большую ворону, сбитую камнем с забора… Меня затянули наверх. Крепкие руки перетащили через порожек и почти что заботливо уложили на пол. Я лежал с закрытыми глазами. Из прокушенной губы текла кровь, жить не хотелось совсем. Я ощутил легкое дуновение воздуха перед лицом. В нос тут же шибануло тошнотворным запахом законсервированного общего туалета. - Фу! Что за… - Нашатырь! — довольно заявил Хромов. — Действует безотказно.
Видимо я крепко уснул. Так как возникшая передо мной картина была настолько фантастической, что просто не укладывалась в голове. Я вновь стоял у дверей того самого лифта, на котором мы спустились в бункер. Чуть впереди по коридору медленно двигались четыре фигуры... - Елки-палки! Это я что ли?.. На слабеющих ногах я поплелся вслед за самим собой. Смотреть со стороны на то, чем занимался сорок минут назад, было довольно непривычно. Всё это попахивало сумасшествием. Но происходившее выглядело настолько реальным, что сомнений не оставалось - это очередной выкрутас совсем распоясавшегося города. Тем временем «мы» как раз добрались до условного холла, и тот я как раз высунул свою дурную голову в шахту. Настоящий я тихо остановился в дверях, остальные смотрели сквозь меня, не замечали. Опершись о стену, я присел на корточки, продолжая наблюдать за тем, в чем участвовал совсем недавно. Наконец, Карпов скользнул в шахту. Внутри меня все напряглось. Кто-то закричал сверху, доктор шмыгнул следующим. Меня словно сорвало с места и толкнуло к шахте. Второй «я», быстро обматывал веревку вокруг пояса, собирался лезть следом… Мой взгляд почему-то остановился на канате, скользнул чуть ниже... - Дебилы! - выдохнул я. В спешке мы позабыли о самом главном - конец троса сиротливо лежал на полу не привязанный! Понимание пришло само собой. Я сорвался с места и побежал к Алексееву. Тот во все глаза таращился куда-то вниз. Я успел ухватиться за веревку в последний момент — когда первая автоматная трель прокатилась по воздуху. Мимо нас вверх пронеслось чернильное пятно. Я обмотал трос вокруг руки и уперся ногой в стену. Алексеев меня не замечал, он спешно менял последний рожок в автомате. Послышался громкий крик, глухой удар, и что-то тяжелое полетело вниз. Мое тело напряглось, приготовилось к рывку. Веревка дернулась так, что едва не вырвала мне руки из суставов. Вспоминая хронологию событий, я немного припустил ее, а затем вцепился снова. Сухо щелкнуло. Освободившаяся сила бросила меня на пол. В тот же миг Алексеев рысью кинулся к шахте...
Меня зашвырнуло обратно в тело. Пьянящая легкость прошла, зато появилась боль и покалывание в растянутых мышцах и ушибах. Пальцы на левой руке отчего-то не хотели гнуться, ну а ноги, словно в противовес, постоянно подкашивались. И все же я нашел в себе силы встать с застеленного клеенкой дивана и подойти к тихо переговаривающимся спутникам. Как оказалось, я впал в небытие сразу после животворящего нашатыря. Меня перетащили в комнату для отдыха, где мы сейчас все и находились, после чего солдаты заперли, а потом заклинили двумя ножами единственную дверь. Я огляделся. Жара здесь чувствовалась куда сильнее, чем на нижних уровнях. В комнате было несколько стеллажей с книгами, небольшой телевизор с накинутым на него покрывалом, чуть в стороне стоял кулер, а возле него непочатая баклажка с водой. Напротив телевизора расположились два удобных дивана, накрытых клеёнкой от пыли, и круглый пластиковый столик. Именно вокруг этого столика и расселись мои спутники. Карпов умудрился разогреть на сухой спиртовой таблетке три банки тушенки, и теперь они уплетали ее за обе щеки, орудуя пластиковыми вилками. - Привет! — вымучено, но вместе с тем бодро, улыбнулся я. — А на мою долю, почему не разогрели? - Как вы себя чувствуете? - доктор тут же ухватился за чемоданчик. - Сейчас я обработаю раны. Столкновение с темными тварями не прошло для меня незамеченным - огреб я по полной программе. Доктор уверенно заявлял, что мне еще повезло: ребра не сломаны, руки целы, даже голову не оторвали... Но чувствовал я себя все равно погано, будто жизненную силу высосали. Да еще добил тот странный сон, что больше смахивал на явь. Да он ею и был, как выяснилось позднее. Когда Хромов закончил со мной возиться, мы долго не могли решить, что делать дальше. В итоге сошлись на том, что стоит покинуть это прибежище и продолжить подъем. Как утверждал ранее Игорь, уровни соединялись между собой настоящей лестницей, вот именно ею и было решено воспользоваться. За дверью было светло, лампы горели ровно, зато повсюду были разбросаны какие-то бумажки, пластиковые банки без крышек. Я взглянул на чудом уцелевшие часы: зеленые цифры показывали двадцать три часа и сорок шесть минут. Скоро полночь... Я с волнением ждал четырех нулей на дисплее. Но профессор меня разубедил. Стоило мне заикнуться насчет двенадцати часов, он кисло улыбнулся и сказал: - Это распространенное мнение, но оно ошибочное. Настоящего пика мощи темные силы достигают в три часа пятнадцать минут. Причем, как после полуночи, так и днем. Вот уж действительно - страшное время! В древних манускриптах, которые вы, к слову сказать, читать отказались, скрыто очень много интересных фактов касающихся темных сил. Ощупывая фонарями каждый метр, мы медленно приближались к лестнице. На пути нам встретился туалет с распахнутой настежь дверью, огромная душевая с длинным рядом кабинок, несколько маленьких комнаток с кроватями и небольшими шкафчиками внутри. Тогда-то я подумал, что сейчас самое время помучить Хромова вопросами. Нас окружал черный ореол потусторонних тайн и загадок, а мы не знаем про это ровным счетом ничего. Мне хотелось выяснить как можно больше о том ужасе, которой захватил Н. О причинах его появления и способах борьбы с ним. А главное — реально ли существование темных сил, или же это одно из проявлений современной науки вышедшее из-под контроля. - Это очень сложная тема, друг мой, - улыбнулся Игорь. — Чтобы уразуметь даже малую часть, человечеству потребуются десятилетия. Ведь всё, что было связанно с темной стороной бытия и чего нельзя было объяснить с помощью всемогущей науки, веками считалось предрассудками и высмеивалось обществом. Даже многие истинно верующие отвергали возможность существования темных сил, хотя и не хотели признаваться в этом. Да чего далеко за примерами ходить? Перед вами стоит один из самых ярых скептиков в мире отечественной науки. А ведь я изучал оккультные искусства еще в школьные годы. Правда, в то время такая тяга к сверхъестественному не поощрялась, и достать дельные научные материалы практически не представлялось невозможным, но мне было всё равно. Ведь так хотелось на своем опыте доказать, что все писания, трактаты и легенды — не более чем выдумка, паутина в углу. Но... Однажды меня перевели в удивительный город Н. С того самого дня я понял, как крупно ошибался! Первородное зло действительно существует. Зло идеальное… Зло, осуществляемое ради Зла. В тот самый миг мы вывернули к лестнице. - Ни фига себе! - присвистнул Карпов. Стена за нашими спинами напоминала терку. Дыры в ней были как на подбор - палец пролазил. На ступенях щедро рассыпаны автоматные гильзы, чуть в стороне лежал раскуроченный ПМ. В воздухе до сих пор пахло кровью и порохом. Я посмотрел вверх — обшитый пластиковыми панелями потолок пересекало несколько тонких алых полосок. Кровь засохла, висела отвратительными струпьями. Сердце мое сжалось, здесь действительно кто-то побывал до нас… О том, чем закончилось их путешествие думать не хотелось. Вновь дружно взмыли в воздух автоматы, я выхватил нож, а Игорь боязливо прижал чемоданчик к груди. В его глазах снова появился этот придурковатый восторг, предвкушение тайны. Но коридор по-прежнему был освещен ровным светом ламп, а вокруг нас было тихо и мирно. Мы с минуту топтались на месте, не решаясь сделать шаг вперед. Страх перед неизвестностью заставлял меня зло сжимать зубы, нервно вздрагивать, постоянно оглядываться по сторонам... А первым шаг как всегда сделал Карпов. Либо он был настолько туп, что вовсе не ведал страха, либо действительно оказался записным смельчаком - что в нашем положении равносильно дурости… Во как загнул! Хоть сейчас в философы. Правда, несмотря на весь мой сарказм, этот коренастый здоровячок здорово изменил мое мировоззрение… Под подошвами, негромко звеня, перекатывались гильзы. Выставив перед собой нож, я носком кроссовка аккуратненько проверял каждую следующую ступеньку, будто шел по тонкому льду. Алексеев негромко ругался сквозь зубы, ну а доктор походил на усевшегося за стол именинника — лицо сияло от неприкрытой радости. Мы прошли ступенек десять, когда сзади чиркнула зажигалка. Мы с Карповым как по команде обернулись - Хромов держал в правой руке чадящий факел. - В старинных рукописях говорилось, что темные создания бояться живого огня, - пояснил он. — Голова у меня в силу возраста дырявая, многое забываю… Я припомнил свою схватку на четвертом уровне и мысленно согласился. Призраки - а именно так я именовал мерзких старух! - не боялись моего факела, но и пламя не гасло от их присутствия, как это происходило с осветительными лампочками или фонарями. Так что можно было только похвалить профессора за находчивость. Лестница опасно заворачивала, и первый шаг предстояло сделать в неизвестность... Хромов, не раздумывая, швырнул факел за угол. Тишина. Карпов осторожно сделал шаг вперед, а я прислонился к противоположной стенке и двинулся за ним. Все-таки в подземельях подобных этому, я чувствовал себя увереннее, нежели на улицах самого городе. Конечно, мне никогда не нравились закрытые помещения, но приступы клаустрофобии накатывали только тогда, когда я бездействовал, а сейчас мой разум был настолько напряжен и занят, что для подобной чепухи не оставалось времени. Улиц я боялся потому, что там слишком много открытого пространства, глазом не охватишь, зато здесь все как на ладони... Да и со спины надежно прикрывают, так что можно целиком сосредоточиться на цели. Вот и вылез я вперед других — а точнее, вперед Карпова! — ведь не дело это: когда один постоянно на острие, а остальные отсиживаются за его спиной. Блики от факела выплясывали на стенке уродливое подобие джиги. Воздух здесь знакомо уплотнялся, становилось жарче, на языке появился чуть заметный привкус гари. Я услышал, как тихо выругался Карпов. В его голосе горечи было больше чем в самом ядреном перце. Он даже автомат опустил, бедняга... Я вышел из-за угла и слово в слово повторил его реплику: на первом уровне властвовала непроглядная темень. Было такое ощущение, что смотрю я не в широкий дверной проем, а прильнул глазами к знаменитому «Черному Квадрату». - Хромов! - негромко проговорил я. - Что-то мне расхотелось в пультовую идти. Шаги сзади ускорились, быстро приблизились. Вскоре послышался сдавленный стон профессора и напряженный мат Алексеева. Последний всю дорогу отчаянно трусил, но старался сдерживать себя. Скорее всего, в кровавом саду парень схлопотал психологическую травму. - Мы... должны пройти! - голос Хромова дрожал, срывался на писк, но все-таки он смог выговорить эту фразу. Я стиснул зубы. Помирать не хотелось, бежать тоже... Да и некуда. Куда из города свалишь? Неизвестно, выбралось ли все ЭТО за пределы Н или нет. Я хотел помочь людям, но только так, чтобы самому при этом уцелеть. А потом награды, государственные выплаты, пенсия хорошая... - Вы чего, совсем охренели?! - взвился Алексеев. - В эту темень? Сюда? Нет, точно из ума выжили. - А выхода другого нет! - со здоровой долей фатализма заметил Карпов. - Через шахту теперь не спустимся, платформа заблокирована здесь. Доктор говорит, что питание на минимуме… Или сюда или пуля в висок. Выбор невелик. Алексеев заткнулся, насуплено переводил взгляд с меня на Хромова и обратно. Потом смачно плюнул, вытер рукавом взмокший лоб, сказал: - Давайте тогда все факелы запалим, что ли? Света они дадут много, может, и успеем добежать куда. - Хорошая мысль! - поддержал его Игорь. - У меня в КПК есть подробный план этого уровня. Запомните его как следует... Я минут десять пытался впечатать у себя в мозгу кратчайший маршрут к пультовой комнате. Нужно было пробежать по коридору до Т-образной развилки, повернуть направо и бежать до самого упора. Дверь в пультовую всегда открыта. На консоли возле северной стены есть рубильник, активирующий системное питание. Все это поведал нам Хромов: - Никто не даст гарантии, - говорил он стальным голосом, - что я добегу до пультовой живым. Поэтому, чтобы потом вы не лупали друг на друга удивленными глазами, я объясню вам, как активировать систему жизнеобеспечения в городе... Воздух от факелов раскалился еще сильнее. Мы замерли, словно бегуны на дорожках в ожидании сигнала к старту. У каждого солдата было по два чадящих свертка, у меня один — в правой руке блестел нож. Факел не достался только Хромову - он хотел, чтобы одна рука постоянно была свободной, а в другой он сжимал пистолет. Я взглянул на часы: половина второго ночи. Самое время для бодрой пробежки по черному коридору в окружении нечисти. - Ну, с Богом! - выдохнул Хромов, и мы побежали. Горячий воздух засвистел в ушах. Глаза и разум выхватывали обрывки антуража: раскиданные по полу вещи, стреляные гильзы, сухие пятна крови на полу... - Осторожно, стол! - заорал бежавший передо мной Карпов. Я подскочил, нелепо вскинув зад и подобрав под себя ноги. Из середины низкого стола торчал отвратительный скелет с кусками гнилой плоти на ребрах и начисто обглоданной головой. Он словно врос в дерево, умоляюще воздев застывшие руки к потолку… Я рухнул на пол под аккомпанемент какого-то леденящего душу воя. Кто-то ухватил меня за шиворот, вздернул вверх и несильно пнул под зад. Я усердно заработал ногами. Вой разросся, затмив собой все остальные звуки... Внезапно передо мной из темноты выросла стена. В глазах вспыхнуло, из носа потекли вязкие капли. Размазывая по лицу кровь, я рванул в сторону пультовой комнаты. Чуть впереди маячила камуфляжная спина Карпова. Грохнули пистолетные выстрелы, вой на мгновение стих. Я на бегу обернулся - профессор несся за мной с перекошенным от ужаса лицом, следом едва поспевал Алексеев. Солдат уже бросил факел и теперь отчаянно сжимал в руках бесполезный автомат… Мы практически одновременно вломились в пультовую комнату. Пока Карпов и Алексеев спешно заваливали вход стульями и пододвигали массивную тумбу, Хромов подлетел к консоли и повернул нужный рубильник... Гулко заурчали невидимые генераторы, заскрипели петли. Какой-то высокий дребезжащий звук наполнил комнату. Лампы над головой едва заметно начали светиться. На огромной консоли поочередно загорались какие-то лампочки, кнопки. Включилась подсветка непонятной шкалы. В самом низу пластикового прямоугольника появился желтый кубик. - Питание пошло! — сипло сказал Хромов. Появился второй кубик, немного темнее предыдущего. Свет в комнате стал ярче. Третий кубик по цвету был ближе к красному. Я почувствовал, что из небольшого окошка под потолком дует прохладный воздух. Последний кубик стал на свое место, и шкала заполнилась ровным красным цветом. Кубики пульсировали, на самом верху появилась синяя надпись: МАКС. Свет, вспыхнувший в комнате, на секунду ослепил меня. Затем все звуки в один момент стихли. Лишь негромко гудела вытяжка, а пультовую комнату наполнял прохладный воздух. Мы переглянулись. Я увидел на измученных лицах своих спутников широкие улыбки. Вот как ползу, так и отражаю!
Я стоял на пороге широкого холла и мрачно оглядывал следы пребывания гостей из чужого мира. Какая ж только гадость жила здесь во мраке! На полу были какие-то заполненные розовой слизью выбоины, под потолком и в углах висели лохматые космы плотной паутины, между двумя пневматическими дверьми на стене топорщился уродливый рубец с оплавленными краями. Сам рубец был метра два в высоту и примерно столько же в ширину, он мне до дрожи напоминал плотно сжатые губы. Торчавший из стола скелет бесследно исчез вместе с самим столом, лишь на том месте, где он стоял, осталось большое красное пятно. Вся нечисть будто испарилась, едва в холле вспыхнул яркий свет. Генераторы работали мощно, ровно. Перепадов напряжения не было. По всей видимости, отродья не могли ничего поделать с такой сильной системой питания и спешно ретировались на нижние уровни. Ну, это ничего, сейчас Хромов активирует систему жизнеобеспечения во всем Н и этим тварям несладко придется! Я улыбнулся, затем медленно шагнул в холл — хотелось посмотреть, что творится на здешней ветке, ведь там располагался центр управления и связи. Нужно было срочно подать сигнал о помощи! Пусть сюда слетятся, съедутся и сбегутся все вооруженные силы нашего федерального округа. Пусть вышибут мерзких тварей из нашего мира! Мне было страшно даже думать о том, сколько жизней унесла эта сумасшедшая неделя в Н. А, сколько среди погибших моих знакомых, родственников? Все эти дни я старался не загружать себя мыслями о том, что многие из них могли погибнуть страшной смертью… Дверь, ведшая в центр связи, была открыта. Коридор заливал яркий свет от ламп но, не смотря на это, он все равно казался мрачным. Стены были покрыты черным налетом гари, потолок закопчён, линолеум под ногами расплавлен до дыр. Складывалось такое ощущение, что по коридору гулял живой огонь. Я с содроганием заметил груду наполовину сожженных костей, что были разбросаны по полу. Аккуратно переступая через останки несчастного человека, я приблизился к распахнутой двери. Внутри было светло и душно. После прохладного холла и коридора, здесь был сущий ад… впрочем, сейчас он царил во всем нашем городе. Я уткнулся носом в ворот куртки — дышать так было проще. Сделал три коротких шага и остановился. Горло спёрло, воздух с хрипом вылетел из легких, меня прошиб нездоровый холодный пот. Стены… стены здесь пыли расписаны какими-то странными кривыми буквами. В нескольких местах виднелись пентаграммы различного вида, под ними короткие надписи. Все они были начертаны углем, на многих буквах видны сухие комочки и черная пыль. Я почувствовал, как дрожат ноги, а в душе оживает нечто древнее, безумное, перепуганное до икоты… Я как наяву увидел тот страшный сон, в котором меня волокли какие-то темные твари, увидел мерзкого жреца, перед глазами появилась его обугленная на конце палка. С трудом подавив рвотный рефлекс, я быстро выскочил из комнаты и понесся к пультовой. Тем временем доктор продолжал колотить пальцами по россыпи разноцветных клавиш, бледный Алексеев стоял возле стены и вертел в пальцах пустой автоматный рожок — видимо он до сих пор не мог отойти от пережитого ужаса. Зато боровичок Карпов бессовестно дрых, развалившись в удобном кресле. - Что-то стряслось? — настороженно спросил меня Алексеев. — У тебя такое выражение лица… Я рухнул в соседнее кресло и несильно пихнул ногой Карпова. - В центре управления не чисто! — хрипло каркнул я. — Там духота, стены пентаграммами разрисованы… Карпов спросонья лапнул автомат, Алексеев продолжал неподвижно стоять, опершись спиной о стену, а доктор быстро развернулся на стуле. Его глаза вновь загорелись идиотским азартом. Губы подергивались в неком подобии довольной усмешки. - Чему вы радуетесь? — удивился я. - О, быть может, мы натолкнулись на одну из разгадок того, что происходит в Н! - Поясните, — попросил не до конца еще проснувшийся Карпов. - В древних манускриптах найденных мною, - Хромов встал и принялся медленно расхаживать по пультовой комнате, - говориться о том, что некоторые пентаграммы могут притягивать темные силы. Эти неведомые сущности собираются возле мест помеченных этой страшной меткой, охраняют его. - Зачем? — не понял я. — Кому это надо? Откуда эта погань здесь? - Пентаграммы имеют особенность накапливать в себе негативную мощь или же впитывать в себя частички человеческих аур, - пояснил доктор. — Для темных тварей это крайне важно! Ведь мало кто из них действительно питается плотской пищей, большинство подкрепляет силы ментально. Если хотите, то пентаграмма — это большая бесплатная столовая, где вкусно кормят. При начертании знака обязательна человеческая жертва — а лучше, несколько! — и чем мучительнее смерть жертвы, тем больше силы накопит знак. Вот твари и стягиваются к такой «столовой» со всей округи, лакомятся! Я мысленно выругался. Вполне возможно, что мы давно окружены сотнями, а то и тысячами порождений ночи! Причем они не только копошатся в шахтах и скрипят зубами за стенами, но и бродят по поверхности, прямо над нашими головами. - Давайте уничтожим всё это дерьмо! — Карпов вскочил с кресла. — Я не собираюсь сидеть и ждать, когда все это безумие ворвется сюда…
Мокрая губка елозила по перепачканной стене, за ней тянулись черные разводы, мутные струи стекали вниз. Страшные символы, рисунки, буквы… всё исчезало в мыльной пене и холодной воде. Очень занятный вид противостояния силам ада — влажная уборка! Смешно сказать, но с каждым смытым символом я кожей ощущал, как изменяется аура этого места. Дышать становиться легче, разум проясняется, уходит безотчетный страх… - Хромов! — негромко крикнул Алексеев. — Здесь что-то не так. Я обернулся. Два солдата молча стояли возле самой большой и самой сложно нарисованной звезды. Я быстро подошел к ним. Следом подоспел взмокший Игорь со своей шваброй наперевес. - Смотрите, - Карпов провел мокрой губкой по одному из лучей — безрезультатно. Он повернулся к нам: - Она не смывается! Я присвистнул. Еще этого нам и не хватало… - Занятно, - Хромов подошел к звезде и провел пальцем вдоль линии. — Рисунок теплый. Будто нагревается. - Его невозможно стереть? — сдавленно спросил Алексеев. - Думаю, что можно… - профессор повернулся ко мне. — Дайте ваш нож, пожалуйста. Я отстегнул от пояса оружие и протянул его Хромову. Тот покрутил нож в руках, что-то рассматривал, зачем-то провел ногтем по покрытому сажей лезвию. Затем Игорь подошел к пентаграмме и приложил острый кончик к стене. Мне показалось или, в самом деле, на черной звезде заплясали искры? Хромов поревел косую линию через весь рисунок. Острее оставляло на штукатурке неглубокую борозду, за лезвием тянулся шлейф из пыли… Внезапно пентаграмма вспыхнула тусклым багровым огнем. Жар взметнулся к потолку, пронесся по комнате, опалил людям брови, волосы. Злобно воровался в легкие, ошпарил слизистую. Я упал на четвереньки и громок раскашлялся. Мои спутники тоже попадали - кто куда, все держались за горло или яростно терли глаза. Мой взор будто прирос к дьявольскому рисунку: из пересекавшей его линии медленно струились тягучие капли алой крови. Сама пентаграмма будто скукожилась, смазалась немного в сторону и теперь медленно растворялась на стене, оставляя после себя сухие багровые разводы. Жар схлынул, звуки смолки. Лишь негромкое покашливание нарушало эту плотную приятно-ужасную тишину… - Хромов, - прохрипел я, - ты когда-нибудь допрыгаешься! Угробишь и себя и нас. Тебя-то не жалко, а вот мне помирать рановато… да и ребята пропадут ни за что! А так хочется дожить до освобождения от всей этой фигни. На то чтобы привести себя порядок мне потребовалось чуть больше получаса. Я яростно тер лицо влажным полотенцем, запивал литром холодной воды целую пригоршню пилюль и еще несколько минут изрыгал поток брани на шибко умного доктора. Хорошо хоть нож был цел! Только лезвие слегка закоптилось. Зато проклятый рисунок был уничтожен, и можно было не волноваться насчет внезапного вторжения. Обруганный Хромов уселся за рацию, Карпов и Алексеев побрели к лифтовой платформе, а я уселся в кресло с кружкой свежего чая из государственных запасов. Наблюдать за манипуляциями доктора было неинтересно, поэтому я выпросил у него несколько перепечатанных манускриптов. Первый назывался так: «О Демонах, Ежели Вы Встретились с Ними…». Повествование вел какой-то средневековый монах-отшельник. Он рассказывал о тех случаях, когда в наш мир вторгались темные силы. Рыцари тогда были не в пример нам — смелые, твердо уверовавшие в церковь и тяжелый меч с серебряной огранкой. Даже простой люд в те смутные века сражаться умел, можно даже сказать — любил. Ох, и крепко же демонам доставалось! Лупили их всегда, везде и при любых обстоятельствах. Мне даже немного завидно стало, что так не смогу. Правда, создавалось впечатление, что монах мог и прибрехать… уж больно у него все там: «могучие», «бесстрашные» и «удалые»! Но полезной информации в тексте тоже хватало. Как раз здесь и говорилось о том, что темные силы бояться «живого огня» и серебра. Когда твари входят в зенит своей силы, они могут передвигаться и днем… правда, недолго. Чем грозит вторжение подобное нашему, там не описывалось. Но говорилось о том, что вскоре может опуститься на землю другая ночь, вечная. И вот тогда человечеству точно ничего хорошего не светит! Ночью противостоять силам зла невозможно… - Сигнал отправлен! — радостно заявил Хромов. — Дождемся подтверждения, и отправимся в центр управления. Активируем систему жизнеобеспечения во всем городе, и будем спокойно ждать… Вернулись солдаты. Мы заварили еще чаю и принялись обсуждать сложившуюся ситуацию, когда динамик на радиоаппаратуре пикнул. Сквозь помехи порезался чей-то голос: - Три Восемь и Две Четверти, - послышалось далекое, - Три Восемь и Две Четверти! Сигнал принят, не учебная тревога подтверждена. Ждите, в Н для прояснения ситуации будет отправлен отряд. Все научные проекты приказано заморозить. Инициативу не проявлять. Ждите… Динамик напоследок хрюкнул и замолчал. - Твою ж мать! — взорвался Алексеев. — Что значит: «для прояснения ситуации»? Помощи не будет? - Ну-ну, будет, конечно, - как-то не очень уверенно ответил ему Хромов. — Не могут же они бросить нас всех здесь? Приедут специально обученные люди, проведут экспертизу… - Да им головы тут поотрывают! — внутри у меня всё кипело от негодования. — Совсем мозгов нет, что ли? На улице опасно, в бункерах и бомбоубежищах тоже опасно! Как они доберутся до нас? Телепортом? Изобрели уже телепорт или пока еще нет? - Нет, не изобрели, конечно, но… Да их же военные сопроводят! — знающе заявил Игорь. — Есть отработанная схема эвакуации и зачистки местности на случай если ситуация выйдет из-под контроля. Там все отлажено, каждый знает, что ему делать. Они доставят экспертов в Н, те составят отчет и тогда сюда нагрянут вооруженные солдаты… Ну, уж нет! Я больше не хотел торчать в этом проклятом городе, дожидаясь помощи от вислоухих властей. Как бы нас тут не замариновали окончательно… - Давайте, пока активируем систему? — предложил я. — Все равно теперь неизвестно когда нас вызволят отсюда, а там люди в катакомбах заживо варятся. Особой поддержки я не встретил, но и возражать никто не стал. Так что мы устало поплелись к центру управления. В небольшой комнатке стояла огромная консоль вся испещренная непонятными таблицами, электронными графиками и непонятными шкалами. Под каждым графиком виднелся свой номер или буква. На небольшом мониторе над консолью был изображен объемный макет карты города. На макете красными огоньками горело пять точек — это бункеры и бомбоубежища. Рядом с монитором висела пластмассовая указка. Пока Хромов возился со сложным оборудованием, я прокручивал в голове возможные варианты побега. По сути, выход из города был только один — мост. Насколько я знал, по дороге к нему не встречалось никаких подземных коммуникаций и военных постов тоже. Да и всех солдат в ту страшную ночь, когда все началось, перебросили к закрытой части города, где те благополучно полегли. Но были здесь и свои проблемы — дорога к мосту была не из самых простых. Там по пути предстояло преодолеть пару крытых тоннелей, а это означало, что в изрядный кусок пути придется провести в тени. Скверно. С другой стороны, оставаться в этом подземелье было настоящим сумасшествием. Неизвестно, когда прибудет помощь, а нормальной еды практически нет. Нет, определенно я должен вернуться в то бомбоубежище, из которого мы отправились сюда. Там, по крайней мере, есть люди, вода, достаточно еды и относительная безопасность. А здесь… - Готово, - тишину нарушил Хромов. — Система активирована. Красненькие точки на карте поменяли цвет, став зелеными. - Система будет работать без сбоев в течение лишь двух недель, - продолжал тем временем Игорь, - потом нужно обновить установки и ввести один из этих ключей. Хромов нажал на какую-то кнопку и вместо карты на экране загорелись столбцы цифр. Их было так много, что от разнообразия символов кружилась голова. - Мы должны остаться здесь и контролировать своевременный ввод ключей, - закончил профессор. — Теперь я смогу открыть сейф с оружием и продуктовые холодильники на втором уровне, так что недостатка в еде у нас не будет. - Без проблем! — с готовностью согласился Алексеев и отбросил автомат в сторону. — Я бы не вышел на поверхность, даже если бы система работала без сбоев всегда! - Я тоже останусь, - кивнул Карпов. — Мы выполнили свой долг, а задарма рисковать мне неохота… - Я уйду. — Эти слова дались мне непросто! Мои спутники удивленно покосились в мою сторону. В их глазах появилось какое-то непонимание, граничащее с безмерным удивлением. - Уйдете куда? — спросил доктор подозрительно. - Не куда, а откуда, — пробурчал я. — Я не собираюсь сидеть здесь и ждать наших спасителей-героев. Лучше вернусь в убежище и попытаюсь найти своих родственников и друзей. А дальше… дальше посмотрим.
Когда я подошел к лифтовой платформе, на моих часах застыли три пятерки. Я считал это хорошим знаком. На улице, скорее всего уже рассвело, нечисть попряталась по норам. Лифт должен был доставить меня на нижний ярус местной подстанции. Дорогу оттуда я найду легко — Хромов подарил мне свой Кпк. В нем было несколько вариаций карты города, какие-то электронные ключи и мини-игры на любой вкус. К тому же профессор отдал мне два манускрипта, пару банок с тушенкой и четыре бутылочки с водой. В кармане у меня лежала выданная Стальским граната, патрон, подаренный на счастье Карповым, и измочаленная пачка сигарет. Я провел пальцами по холодному лезвию серебреного ножа. Пожалуй, он был самой важной частью моего снаряжения. Сделав шаг вперед, я встал на платформу и бодро улыбнулся провожающим. Дальше нужно идти одному… Вот как ползу, так и отражаю!
Глава восьмая: «Новое оружие» Снова один. Было немного страшно, но в тоже время я будто вернулся назад в те месяцы, когда жизнь казалась понятной и простой… Но теперь все круто изменилось. Словно полюса поменялись местами или небо обрушилось на землю. Мы оказались в другой, враждебной человечеству реальности. Здесь невозможно жить, только выживать... Я не мог представить себе такое даже в самом бредовом кошмаре. Как же хочется, чтобы все это поскорей закончилось! Лифтовая платформа остановилась, перед моим лицом разошлись в стороны двери. Я опасливо высунул голову - вроде бы пусто. Лампы под потолком светят ярко, коридор залит светом. «Выскользнуть в коридор, тихо и неспешно дойти до выхода…» Я аккуратно ступал по паркету, пальцы правой руки скользили по шершавой стене. В левой руке — нож. Я прошел еще два десятка шагов вперед, трижды свернул, ориентируясь по карте в Кпк. И едва вывернул из-за очередного угла, впереди забрезжил неяркий, но такой прекрасный дневной свет. Видимо, именно там и находились те самые двери, преграждавшие путь на небольшой пожарный балкончик. Этот коридорчик и спуск вниз для меня по трехмерной карте нашел Хромов. Из пультовой комнаты он разблокировал мощные бронированные двери возле балкона, чтобы я мог беспрепятственно спуститься вниз по пожарной лестнице. Трудно выразить, насколько я был благодарен доктору, потому как мне не очень хотелось петлять по темным коридорам, а он вмиг нашел краткий, безопасный путь. Когда до дверей на балкон оставалось десятка два шагов, я заметил возле стены какой-то бугорок. В животе похолодело. Там, на полу, лежало неподвижное человеческое тело. Голова запрокинута, в широко распахнутых глазах застыл ужас. В сторонке лежит погасший фонарик, пальцы правой руки по-прежнему сжимают пистолет. - Кто же ты?.. - я присел возле тела. Передо мной лежал совсем молодой еще парень в камуфляжной куртке и широких армейских штанах. За плечами его висел небольшой тряпичный рюкзачок на одной лямке. Видимых повреждений я на теле не заметил, вот только с окружавшим нас кошмаром ничего нельзя сказать наверняка, мало ли, отчего он умер? Я аккуратно приподнял бездыханное тело и стащил рюкзак. Труп был одеревеневшим, тяжелым. Мне было до боли в сердце жаль молодого паренька, невесть как забравшегося сюда... Скорее всего, он принадлежал к группе тех смельчаков, что сгинули без следа в подземельях. Может быть, он тоже прознал про балкон и пожарную лестницу, но, придя сюда, натолкнулся на запертые двери…. Я привалил тело к стене и двинулся к балкону. Свет на улице был не таким уж и ярким, как мне показалось вначале. Небеса потеряли свой белесый оттенок, на них не осталось даже туч, зато теперь они словно наливались жаром, краснели. Жара стояла просто запредельная! Стены нагрелись, от листов старого шифера над головой пекло так, что слезились глаза. Но, не смотря на весь этот ужас, я все-таки нашел в себе силы для того, чтобы перебрать содержимое рюкзака этого несчастного. Внутри ничего интересного я не нашел. Там была пачка раскрошенных галет, полупустая бутылка с затхлой водой, свитер, перепачканный кровью и разбитый вдребезги бинокль. В боковом кармашке нашел маленькую записную книжку. И это было уже интересно… Я сунул находку в карман брюк и с сомнением оглядел квадратный лаз в полу. Лестница была опущена не до конца, и до земли оставалось два свободного полета. Опустить ниже ее я не мог, так как верхнюю часть лестницы придерживал пудовый замок, вдетый в петли. Плюнув на предосторожности, я собрался с мыслями и осторожно пополз вниз. Тонкие, покрытые ржавчиной ступеньки обжигали пальцы и ладони. От бетонной стены, словно печной жар пер, и я задыхался, хватал потрескавшимися губами горячий воздух... Когда до земли оставалось чуть больше двух метров, мне пришлось разжать обожженные пальцы. Земля сильно толкнула в ступни, я мешком шлепнулся на горячий гравий. Боли от падения не чувствовал, лишь обожженные пальцы саднило. Как бы я не устал, но валяться на камнях было верхом дурости - так можно быстро превратиться в курицу-гриль. Хрипя и стеная, поднялся на ноги. За моей спиной высилась громада центра управления водохранилищем, внизу тянулся скрытый под густым туманом канал, на виду остались только верхние заслонки шлюзов перед водосбросом. Вправо бежала тонкая нитка дороги усыпанной гравием. Мне как раз нужно было в ту сторону... Я приложился к бутылке. Вода нагреться еще не успела, чувствовалось, как холодные капли жадно всасывает измученный организм. Особого прилива сил не ощущалось, но определенная свежесть все-таки пришла. Еле переставляя ноги, я плелся по пыльной дороге, загребая носками кроссовок мелкие камешки. По обе стороны от меня тянулся унылый пустырь, расчищенный во время строительства водохранилища. Кое-где виднелись шлакоблочные коробки старых складов, ржавые вагончики строителей, ныне облюбованные местными бомжами. Я специально выбрал именно эту дорогу. Пусть и придется заложить изрядный крюк, зато обогну проклятые сады и частный сектор. Пройду городским рынком. Затем сверну на улицу Котова и нырну в знакомые с детства дворы. Деревьев там не много, а темных подворотен еще меньше. Если потороплюсь, то успею влезть в убежище часам к пяти. Правда, если раньше от жары не окочурюсь... Наконец впереди появились знакомые силуэты высотных домов. Я шел два с половиной часа. За это время жутко вымотался, выдул три бутылки воды и прилично обгорел. Всего двумя днями ранее небеса так не шпарили! Бегло осмотрев поникший и безжизненный торговый центр на отшибе, я направился к высоткам. В торговом центре запросто могли укрыться люди, к тому же на местной парковке насчитывалось, по меньшей мере, четыре милицейских «Уазика», но отвлекаться от основной задачи было не с руки. Я упорно шел сквозь дворы, обходя высокие, но лысые кустарники, брошенные машины и козырьки навесов над подъездами. Я отмахал три квартала, когда оказался возле старого и давно не стриженого палисада. Чуть в стороне из-за живой изгороди выглядывал каменный жираф. Рядом с ним высился слон, а в трех шагах от него стояла древняя карусель, от которой осталась только ржавая железная платформа. Оказалось, что я подходил к своему детскому саду - самому первому в нашем городе. Старому, насквозь советскому, теперь практически заброшенному и никому не нужному. По-моему, сюда приводили только тех детей, что жили в ближайших домах… Но мысль моя оборвалась. Забыв про все на свете, я неотрывно таращился в темные окна спален и игровых комнат. Они смотрели на мир пустыми, выбитыми глазницами, словно черные провалы глаз в черепе. Теперь мне не хотелось думать о тех детях, которых каждый будний день приводили сюда родители. Сейчас сиротливые лавки были пусты, цепочные качели неподвижно болтались на проржавевших жердях. Никто не носился с веселыми криками по двору, не играл в песочнице… В какой-то миг мне показалось, что я заметил чей-то силуэт в окне. Быстро вскинув голову, я с трудом подавил испуганный вскрик - из окон на меня смотрели десятки мертвенно бледных лиц. Эти люди - если они вообще были людьми! - таращились на меня своими черными глазами без зрачков. На белоснежной, словно напудренной коже ярко выделялись темно-синие вены, прожилки, черные мешки под глазами. Их было десятка два и все смотрели на меня с неприкрытой злобой. Я прибавил шагу. Жуткое место оставалось за спиной, дома и дворы проносились мимо меня. Страх поселившийся в сердце уже граничил с отчаянием… - Что могут военные? - неожиданно зло прошипел я. - Разве существует в нашем мире сила, способная загнать силы ада обратно? Мы обречены… Внезапно я остановился. Это ведь паническая атака! Нет, определенно не стоит забывать о ней! Сейчас ведь самый разгар дня, вот меня с души и воротит... - Все будет хорошо, - шепнул я, сворачивая в очередной двор. — Истребят всю эту погань, как есть истребят…
Вот тогда-то я впервые и наткнулся на эту конструкцию: десяток непонятно откуда взявшихся столбов вбитых в землю неведомой силой. Какие-то меньше, какие-то больше, эти черные столбы описывали полный круг. Внутри круга возвышалось какое-то подобие многоступенчатой каменной пирамиды. Невысокой, метра полтора, зато каждый сантиметр этой пирамиды был испещрен значками и кривыми буквами. Определенно во всём этом крылся свой, непонятный для меня смысл. Скорее всего, это была еще одна «столовая», про которые рассказывал нам Хромов. Видимо кто-то или что-то расставляло такие метки по всему городу! И этот неизвестный собирал темных тварей в определенных местах, преследуя свои, неведомые цели. «Уж не тот ли отвратительный жрец, что явился ко мне во сне? - думал я тогда, - скорее всего, он… Хотя, чего ради ему было являться именно мне? В нашем городе проживает чертова прорва народу! И я точно далеко не самый особенный среди всех…» Но все равно было интересно, что все это могло значить. Нет, я-то процентов на восемьдесят уверен был в том, что это все проделки наших ученых! Хотя тогда все это казалось всего лишь предположением, навеянным десятками фильмов про вырвавшиеся на свободу вирусы, легионы безмозглых зомби и прочего дерьма. А на деле все может оказаться гораздо более прозаичным… Помню, я пересек двор и остановился между двумя домами. Нет, здесь не было ни теней, ни еще каких-нибудь непонятных штуковин. Зато я услышал как уныло завывает в щелях ветер… И вот это было довольно странным. За все мое путешествие с военными и за то время что топал сам, я не почувствовал ни одного, хотя бы самого слабого дуновения. Нет, ночью ветер поднимался, только нес он жар и чад. А в этом чувствовалась едва ли не зимняя стужа… Сделал шаг назад — ветер стих. Вновь ступил вперед — и нехилый порыв растрепал мои влажные волосы. Сбросив рюкзак, я сделал пару глотков из бутылки и крепко задумался. Ветер — это конечно странно. Возвращаться назад — глупо. Идти через подворотню… нет, это вообще не обсуждается. Сосредоточимся на ветре. Я так думаю, что в Н ничего просто так не происходит и из всего, что мне довелось увидеть, становилось понятно одно: здоровья здесь необъяснимые явления не прибавляют. Стоило ли зазря рисковать? Я еще раз оглянулся. Время уходит, до убежища еще топать и топать… - Рискнуть? — вслух спросил сам у себя. - Рискни! — неожиданно в голову ворвался тихий, спокойный мужской голос. От неожиданности я едва не упал на задницу. Выхватив нож, я лихо развернулся, нанося бестолковые и неприцельные удары во все стороны. Кое-как успокоившись, я остановился и бегло осмотрел дворовой «колодец». Никого. Чей же это голос? Действительно ли он звучал в моей голове или это только игра воображения? Последнее предположение, скорее всего, вернее. Голову-то напекло знатно! Но вот ведь незадача: я очень хорошо ощутил некую необъяснимую легкость во всём теле. Будто и не плелся по духоте четыре часа, а вместо этого проспал целый день, принял прохладный душ, а потом и чашку крепкого кофе выпил! Странно… Вновь налетел ветер. В порыве страха я не заметил, как переступил незримую черту. Всего десяток шагов и я на той стороне… Ноги, будто сами понесли вперед — еле успел рюкзак подхватить. Скорее всего, это мое тело врубило автопилот. Сам бы я так не смог! Нож скользнул в ладонь. Шершавая рукоять вновь придала силы, добавила уверенности. Страх отступил. Я вошел в радиус действия ветра… Тут же на плечи навалилась тяжесть. Меня пригнуло к земле невидимой рукой, ноги подогнулись, и я со всего маху поцеловал асфальт. «Вот тебе и рискнул!..» — промелькнуло в голове угрюмо-радостное. Внезапно давление воздуха пропало. Я так и остался лежать распластанным, как раздавленная жаба на дороге. Сил с туром хватало для того, чтобы дышать… Внезапно вспомнилась та неестественная свежесть, что накатила на меня после ментальной беседы — если это можно так назвать! Ведь не будь того прилива, меня выжало б до последней капли! Вот тебе и показалось… неужто в городе помимо темных сил, вредящих людям, есть еще какие-то? Светлые, к примеру? Ведь если есть совершенное зло, должно быть такое же совершенное добро? Я оглянулся. Ветер гулял теперь вокруг столбов, словно сместился на десяток метров в сторону. Оказавшись на ногах, я стряхнул пыль с одежды, и кисло улыбнулся. Чуть в стороне на фасаде дома висел пластиковая вывеска-стрелочка: «Холодное Оружие. Декоративные изделия из меди, серебра, золота». Да, я все-таки вышел на торговую площадь. Ага! В маленьком и уютном магазинчике по-прежнему горел свет. Он пробивался сквозь покосившиеся жалюзи, рассеивался, падал косыми лучами на застеленный резиновым ковриком порожек. Странно, но витрины остальных магазинов были точно темным пологом задернуты. А этот нет! Я взошел по ступенькам на залитый светом порог. Двери услужливо распахнуты, слева виднелся пустующий ныне стульчик охранника, а чуть в стороне за высокой стойкой и прозрачным пластиковым щитом расположилась касса. С виду спокойно… Скинув изрядно надоевший рюкзак, я медленно переступил порожек. Спокойно, не торопясь, двинулся вперед. В небольшом, но хорошо декорированном зале стояло несколько застекленных стеллажей. Там было полно всяческих колец, перстней и прочей не нужной мне сейчас ерунды… Улыбнувшись, я двинулся туда, где в высоких пластиковых колбах стояли, висели и лежали клинки. Скорее всего, какой-нибудь средневековый рыцарь, глядя на такой вот бутафорский кинжал, умер бы со смеху. Сабли, мечи — все больше пригодны для горделивого висения на стене, нежели для реальной сечи. Но мне-то не в пешем строю биться! Насколько я помнил, ни одна из тех тварей, которых я полоснул ножом, не смогла прожить и секунды. К тому же серебро входило в их плоть как нож в масло, сил практически не прилагал! Так чего ж тогда я жду? С трудом выбив огнетушителем пластиковую дверцу, я вытащил на свет божий некое жалкое подобие меча. Клинок был тяжеленьким, но уверенности придавал вагон. «Меч подарочный. Лезвие железное, с серебряным напылением» - гласила надпись на бирке прикрепленной к эфесу. Я довольно оглядел находку: полуметровое лезвие покрыто волнистым узором, умело выкованная гарда изображавшая две переплетенные толстые виноградные лозы, осыпанные полудрагоценными камнями. Лежит в руке удобно, словно прирос… Я взмахнул клинком — получилось коряво. Ну, все-таки фехтованию я не обучался, но сойдет и так… Когда я уже оборачивался к выходу, мой взгляд случайно упал на стеклянный столбец, который я не заметил ранее, потому что он был завешен толстой тюлевой шторой. Я подошел к нему и сдернул пыльную тряпку. Сабля, стоявшая на невысокой подставке, сразу привлекла меня своими размерами. Не слишком короткая, но и не слишком длинная. Скромные украшения не превращали ее в элемент декора, оставляя внушающим трепет оружием. Я нагнулся, чтобы прочитать описание. «Сабля немецких егерей. Парадная. Восемьдесят процентов серебра». Пропустив сногсшибательную цену, я вернулся к огнетушителю. Сабля лежала в руке потрясающе удобно, старый меч после этого я попросту выбросил. Новое оружие было нетяжелым, хоть лезвие было на полметра длиннее, чем у предыдущего клинка и серебра тут значительно больше. Оплетенный черной кожей эфес был скреплен тонкими позолоченными кольцами. Противовес выполнен в форме львиной головы (тяжелый, им при желании и по башке супостату можно было бабахнуть), а гарда представляла собой изящную змейку с крашеными камешками в глазных провалах. Порадовавшись за свое любопытство, я направился к выходу. Сунув только что приобретенное оружие в за пояс, я бодро сбежал по ступеням вниз. В правом кармашке рюкзака задорно звенели те серебряные монеты, что без зазрения совести были украдены из магазина. Для них применение тоже найду, знать бы только, как расплавить… Вот как ползу, так и отражаю!
Торговая площадь была такой же пустынной и угрюмой, как и весь Н сейчас. Обычно здесь всегда ошивалась целая куча самого разнообразного люда, но теперь все изменилось. В небольшом павильоне, в котором продавали пробники какой-то иностранной краски, я утащил с прилавка бутылку очистителя, так хорошо себя зарекомендовавшего в подземельях. Затем настала очередь не тронутых порчей и жарой бананов, бутылки газировки и пакета с хрустящими хлебцами. Сунув добычу в мешок, я продолжил свой нелегкий путь. Брести одному по опустевшему городу было страшновато, но в то же время это невольное погружение в вечную тишину придавало моим мыслям необычайную ясность. Я продумывал каждый свой следующий шаг, постоянно сверялся с Кпк, находил самые безопасные, по моему мнению, маршруты. Я за версту обходил полумертвые насаждения сирени, в ужасе бежал от подворотен и домов, стоявших слишком плотно друг к другу. Но все равно понимал, что как бы не хитрил, как бы не выкручивался, в конце-то концов, Случай все-таки ткнет меня носом в очередную яму с потусторонним дерьмом. Я был готов к подобному повороту событий, но не думал, что плохое случиться так скоро. Мой маршрут, проложенный по карте в Кпк, уткнулся в два высотных здания, когда, если верить карте, до убежища оставалось меньше километра. Тени от пятнадцатиэтажных «свечек» падали во все стороны света, образуя вокруг себя внушительный радиус царства мрака. Причем это была не та тень, к которой мы привыкли, нет. В этом месте сам воздух налился чернилами, слабый дневной свет растворялся в нем без следа. Истинный мрак. Как ни крути, но дорога к убежищу пролегала именно через это место. Обходного пути не было, а вернуться назад я уже не мог: не успевал до заката. На часах застыло три часа. Я отошел в сторону, уселся на высокий бордюр и расстегнул рюкзак. - Пришло время проверить тебя в деле! — ладонь скользнула по нагревшемуся эфесу. Соорудив факел из своей майки и подходящей палки, я еще раз поправил рюкзак, туго затянул ремни. Мне снова предстояло идти через мрак и ужасы потустороннего мира. Последняя прогулка через подобное пятно ада едва не закончилось плачевно, и второй раз рисковать было попросту глупо. Но раз иного выхода нет… Я чиркнул зажигалкой, пропитанную очистителем краски майку охватило жаркое пламя. Сунул зажигалку в карман, поднял с земли саблю и, набрав воздуха в грудь, сделал шаг в неизвестность. Перешагнув невидимый порог, я словно в другое измерение попал. Звуки моментально стихли, воздух сгустился, в нем появились незнакомые мне запахи и шелест. Каждое движение казалось смазанным, вслед за руками и ногами по воздуху тянулись непонятные завихрения. Шум крови в ушах был единственным привычным для меня явлением — все остальное пришло извне. Жутко становилось оттого, что все подвластное тени пространство будто освещалось невидимыми огнями. Отчетливо видны парадные, сухие кустики у старого бордюра… Я чуть повернул голову. Рядом беззвучно трепетал живой огонь моего факела… тихий, жалкий какой-то, будто испуганный. Под ногами потерявший свой цвет асфальт, он стал иссиня-черным, враждебным. Обе высотки тоже не похожи на привычные для глаза нормального человека дома. На первых трех этажах из окон лилось страшноватое зеленое свечение, невидимое за пределами мрака. Мои ноги сами понесли меня на другую сторону двора, туда, где заканчивалась тень. Я несколько раз срывался на бег, но вовремя останавливался — лететь сломя голову было слишком опасно! И когда до спасительно черты оставалось шагов двадцать, появились первые гости. Из подъездов высоток медленно выходили мои старые знакомые: те бледные твари, которых я видел под Фединским заводом и в окнах детского сада. Они шли на меня плотным строем, в полутьме злобно мерцали черные глаза. Теперь их синие вены еще ярче выделялись на белоснежной коже… Сделав три быстрых скачка, я едва не налетел на невесть откуда взявшегося уродца. Маленький, сухой как тростинка, весь заросший густой рыжей шерстю. Глаза, что твои блюдца… Костлявый кулак больно ткнул меня в живот, я навзничь рухнул на почерневший асфальт, сабля выскользнула из пальцев. Мне повезло, что когда начал заваливаться назад, мой факел совершенно случайно упал на ногу монстру. Тот мерзко завизжал, дернулся в сторону. А мне удалось быстро подскочить, схватить саблю и сделал какой-то кривой, но вполне результативный выпад. Плоть негромко треснула под серебряным лезвием, лупоглазое чудовище ярко вспыхнуло и в мгновение ока превратилось в обугленный скелет. Десятки белокожих тварей подступивших было ко мне, в ужасе отпрянули. Кончиком сабли я успел достать одного демона. Но вместо того чтобы превратиться в живой факел, существо ухватилось за рассеченную ладонь и раскрыло рот в безмолвном крике. Видимо это создание издавало какие-то неслышимые моему уху вопли, так как многие из чудищ едва не окруживших меня спешно закрывали ладонями уши. Воспользовавшись заминкой, я рванул к границе теневого купола. За мной следом тут же увязалось несколько бледнокожих. Правда, двигались они неуклюже, и мне удалось прилично оторваться, не смотря на то, что рюкзак неимоверно мешал, а бежать с клинком в одной и почти погасшим факелом в другой руке было неудобно! Когда в душе забрезжила надежда на спасение, я краем глаза заметил, как мне наперерез бросилось костлявое заросшее шерстью существо. До границы свет и тьмы оставалось всего шагов двадцать, но я катастрофически не успевал. То создание, которое надвигалось слева, бежало намного резвее тех, что оставались за моей спиной. И если ему удастся сбить меня с ног… Громко вскрикнув, я сбросил рюкзак и расстегнул молнию. Сорвав с бутылки очистителя крышку, я быстро разлил жидкость вокруг себя и, рухнув на колени, чиркнул зажигалкой. Пальцы зло обожгло, перед глазами коротко пыхнуло. Меня охватил круг яркого, уничтожающего тьму пламени. Глазастая тварь влетела в огонь, так и не успев, как следует затормозить. Худощавое чудовище охватило пламя. Оно негромко выло, хлюпало, неистово хлестало себя по ногам, безуспешно пытаясь сбить пламя. Не дожидаясь, пока эта тварь очухается и бросится на меня, я осторожно ткнул его в спину острием сабли. Монстр взревел еще громче и вывалился за круг… Тяжело дыша, я уселся прямо на асфальт. За огненной завесой сновали страшные тени, то и дело пробивался едва различимый рокот, хрипение. Видимо, они действительно боялись живого огня и не могли переступить через круг… Прикрыв глаза, я лег на бок и боязливо поджал под себя ноги — дабы никто не цапнул из темноты. До предполагаемой границы осталось не так уж далеко и если как следует разбежаться и прыгнуть…
Я вылетел из царства мрака подобно прыгуну в песок, вспахав задницей метра два добротного асфальта. Сабля отлетела в сторону, факел вообще остался в том жутком месте. Рюкзак напоследок дал мне по зубам одной из пряжек, и я остался лежать на горячей земле, жадно вдыхая раскаленный воздух. Было больно, обидно, но на душе все равно пели райские птицы. Все-таки прошел! Пусть и выехал на собственном заду, но зато живой! Еще и двух тварей темных укокошил… Можно, можно с ними биться. Наши предки захватчиков били, и мы этим уродам наваляем! Надо только знать как… Слопав банку тушенки — она как раз хорошо разогрелась! — я немного передохнул и двинулся дальше. Часы показывали половину пятого, время убегало как песок сквозь пальцы, нужно было спешить… Вот пронеслись мимо меня знакомые белые стены супермаркета, я обогнул его с другой стороны. Следом за ним побежали ряды лотков. Ступив на дорогу, я позволили себе довольно улыбнуться. До убежища оставалось метров двести… Внезапно у меня перед глазами пронеслось какое-то перо. Я встряхнул головой. Еще одно пролетело, едва задев щеку. Взглянув на небо, я от удивления раскрыл рот, да так и остался стоять. С мигом почерневшего свода на землю падал самый настоящий пепел; не такой, который накрывает города вблизи пробудившихся вулканов, а очень похожий на тот, что остается от сгоревшего картона. Он падал отвесно, словно высоко в небесах не было даже самого маленького ветерка. Серые, почти невесомые кусочки ложились на горячий асфальт пугающим ковром. - Что же это? — еле шевеля губами, прохрипел я. — Неужели Конец Света? Армагеддон, мать его… Как завороженный я шел вперед. Пепел падал редко, но всё равно это зрелище было настолько нереальным и чудовищным, что всю мою волю к борьбе мигом растоптало, размазало по этому горячему асфальту. Я едва саблю не выбросил от отчаяния! Даже появившейся из ниоткуда каскад брошенной армейской техники, не привел меня в чувство. Я так же тупо плелся к толстой двери, ведшей в убежище… - Стой! Кто идет? — в этот мир меня втащил хриплый голос, вырвавшийся из динамика над дверью. - Ваш спаситель, - сипло ответил я. - Как звали тех четверых, что пошли с тобой? — вновь прорезалось из динамика. - Нас всего было четверо, включая меня, — оставалось только улыбаться наивной хитрости вояки. — Хромов, Карпов, Алексеев. Шли мы в центр управления под водохранилищем, активировали систему жизнеобеспечения в городе. Они остались, я пошел назад… Щелкнули замки, дверь со скрипом отворилась. Теперь в убежище было прохладно. Из вентиляции дул приятный отчищенный воздух, свет горел ровно. Люди выглядели повеселевшими: вода вновь текла из кранов, армейцы открыли четыре душевые кабинки, возле которых стояли вереницы жаждущих омовения. Счастливые горожане уминали еду из пайков, пили холодную воду из кружек, многие мужчины толпились в курилках, начиняя воздух и свои лёгкие терпким табачным дымом — вытяжки вновь исправно трудились. Мои сопровождающие — два незнакомых мне солдата — в трех словах описали сложившуюся ситуацию. Оказываться, люди укрылись только в трех убежищах из пяти, - остальные бомбоубежища почему-то пустовали. Полковник, в городе он оказался самым старшим из офицеров, приказал провести своим подчиненным срочную перепись выживших, дабы хоть немного оценить масштаб катастрофы. Кто-то из уцелевших заверял военных, что в еще одном бункере, на западной окраине, тоже собирались люди. Туда даже отправилось несколько армейских джипов, когда началась всеобщая кутерьма! Но сигналов оттуда не поступало, и на связь никто не выходил. И это волновало полковника сейчас больше всего… Мы прошли сквозь знакомую вереницу комнат, и я носом к носу столкнулся с майором Стальским. Он противно лыбился и выглядел до неприличия бодрым. Я представил свою измученную рожу и скривился: - Как дела, майор? - У нас всё отлично! — рассмеялся он. — Ты сам-то как? Смогли всё-таки, да? А что это за дрянь у тебя в руках? Я удивленно опустил глаза вниз. Мои пальцы по-прежнему цепко сжимали эфес сабли. Разжал кулак, громко загремел упавший металл. Солдаты непонимающе смотрели на меня. - Дайте вначале отдохнуть, сходить в душ, пожрать чего-нибудь путевого и я тогда всё вам объясню. Но только не сейчас. Завтра утром… или вечером… Вот как ползу, так и отражаю!
Глава десятая: «Эксперты» С кровати вставать не хотелось. Хоть я и проснулся минут сорок назад, но так и не удосужился оторвать голову от комковатой подушки. После горячего душа, сытного завтрака и восьмичасового сна на меня подло обрушились последствия маленькой трехдневной одиссеи. Болела каждая жила, каждая косточка. Мышцы горели огнем, натруженные ноги мерзко ныли. О тех нервных клетках, — которые, кстати, не восстанавливаются! — что потерял во время блужданий, даже говорить неохота… Я протянул руку и взял с тумбочки банку какого-то энергетика, любезно выданную мне вчера вечером майором. Напиток донельзя насыщенный кофеином и еще какой-то гадостью вдохнул в меня жизнь, и я нашел в себе силы сесть. В комнате помимо меня храпело трое солдат, возле их кроватей стояли автоматы, на тумбочках в страшном беспорядке лежали пустые автоматные рожки, на спинках стульев болтались разгрузки и прочие армейские примочки. Возле кроватей почему-то стояли алюминиевые кружки, а рядом валялись использованные чайные пакетики. Встав с лежанки, я напялил неправдоподобно быстро износившиеся кроссовки. В животе снова ощущалась пустота; хотелось: есть, пить, и снова есть. Говорить с полковником не хотелось… Вяло переставляя ноги, я направился к так называемому штабу. В уже знакомой комнате было пусто, лишь на столе аккуратной стопкой лежали какие-то бумаги, а рядом несколько ручек и карандаш со сломанным грифелем. Чуть в стороне, под лампой, стояла большая эмалированная кружка, под самый ободок наполненная чаем, а в пепельнице сиротливо топорщилась едва прикуренная сигарета. Из всего этого становилось понятно, что комнату покинули в спешном порядке. Негромко ругнувшись, я вышел из штаба и направился к выходу. Солдат у пулемета пропустил меня сразу — запомнил. В коридоре было как-то непривычно тихо. Неспешно топая к главному залу, я удивлялся тому, что неслышно ни детских криков, ни лязга алюминиевой посуды, пропал даже насыщенный сигаретный аромат. Где-то впереди послышались торопливые шаги. Через секунду меня чуть не снес с ног взмыленный майор Стальский. Он бежал куда-то с выпученными глазами и меня заметил не сразу. - О, проснулся! — обрадовано вскрикнул он. — А нам как раз эксперт по потусторонним силам нужен… - Тогда это не ко мне, - я покачал головой. — Это к Хромову. А я больше как-то по подземельям и прочим вредящим здоровью местам. - Да ты не понял! — отмахнулся он. — У нас радары засекли кого-то в нижнем отсеке. Людей не хватает, мои парни уже и так с ног валяться… - Понятно, — пробурчал я. — Это вы хотите, чтобы я вам опять помог, да? - Не ты один, - отмахнулся Стальский. — Мы добровольцев наберем! Уже двое вызвались, но вот остальные особого рвения пока не проявляют. Я мысленно подверг майора всем известным мне видам казни: от банального повешения вплоть до бодрого и веселого сдирания заживо кожи. Я еще от предыдущего путешествия не отошел, а они опять ко мне с «неотложными делами» лезут. Ну что за люди такие?.. - Так ты пойдешь? — спросил он с надеждой в голосе. — Так уж и быть, я к вам еще одного солдата отряжу…
Ну и команду подобрал мне Стальский! Я вначале подумал, что это какой-то глупый розыгрыш. Передо мной стояли двое «смельчаков»: парень лет двадцати семи внешности дохловатого хакера, с короткими рыжеватыми волосами и живыми, низко посаженными глазами; рядом - довольно-таки миловидная девушка немногим младше его. Золотые волосы до плеч аккуратно расчесаны, крупные голубые глаза смотрят вдумчиво, загадочно. Чуть в сторонке от них нервно курил молодой солдат. Один из тех, что встречали меня автоматами в первое пришествие к убежищу. Он испуганно смотрел на меня, на мое красное обгоревшее лицо, на серебряную саблю в руках… - Это и все? — взорвался я. Указательный палец уткнулся в грудь парню: — Вот этот вот — «группа добровольцев»? - А тебе мало, что ли? — удивился Стальский. — Вы ж туда не воевать пойдете! Просто на разведку… - С ними вот? — я вновь указал на парня и девушку. - Ага, - кивнул майор. — Как раз они-то тебе и помогут. Я непонимающе уставился на новых соратников. Девушка глуповато, но искренне и очаровательно улыбалась, а парень ожесточенно пытался отчистить пятно ржавчины с манжеты нелепой замшевой куртки. Где он вообще такую достал в наши-то годы? - Это бывшие сотрудники нашего маленького…э-э-э… предприятия. Они в курсе тех исследований, что проводились в Н, — спокойно пояснил майор. — Знакомьтесь: Владимир Илов и Мария Пришина… - Очень приятно, - честно ответил я и покивал головой. — Так это из-за вашей «деятельности» весь город погрузился в эпическую задницу? В моем голосе отчетливо проступили зловещие нотки. Я был взбешен и практически потерял над собою контроль… - Нет, что вы, нет! — всплеснула руками девушка. — Те разработки, что велись здесь, не имели ничего общего с этим кошмаром. Я нервно дернул плечом и обернулся к майору. - Вот, - протянул ему список, - это перечень фамилий, имен и адресов моих родственников и друзей. Пробейте по вашей базе, где они сейчас и всё ли с ними в порядке. Этот список - ваша плата за мой риск… Неизвестный объект засекли где-то неподалеку от продовольственного склада. Стальский сунул мне примерный план подземелья и пометил на нем те места, где этот самый «объект» появлялся чаще всего. Я-то надеялся, что объектом окажется какой-нибудь изголодавшийся горожанин, незаметно пробравшийся на склады в надежде полакомиться сгущенным молоком или тушенкой. В крайнем случае - любопытный ребенок… Первым двигался наш сопровождающий - сержант Молов, за ним шли Илов и Пришина, замыкал колонну я. Вначале ученые проявляли недюжинный интерес к моему снаряжению, но я коротко послал в известном направлении и дальше мы двигались в относительной тишине. По сути, спуститься нам нужно было всего на один уровень вниз. Именно там и начинались склады, ухнувшие на еще два полноценных яруса под землю. Неизвестный чаще всего появлялся на самом верхнем уровне, который располагался как раз под нами. В глубине души я верил, что мы найдем разгадку сразу, и нам не придется спускаться ниже… Вообще-то, мне хотелось как можно скорее вернуться наверх. Майор пообещал установить связь между нашим убежищем и центром управления под водохранилищем. У меня накопилась целая прорва вопросов, ответы на которые мог дать только Хромов. Почему твари не смогли погасить тот свет, что активировался системой жизнеобеспечения? Почему в магазине, где я разжился саблей, никого не было? Вопросы, вопросы, и еще раз — вопросы… - Пришли! — негромко сказал Молов, нервно поглаживая автомат. — Мы на первом уровне продовольственного склада. Я выскочил из мира грез и нерешенных загадок в мир, где эти самые загадки появлялись на свет пачками, сводя с ума столь любопытное создание, как человек. Мы стояли на последних ступенях каменной лестницы, впереди виднелась широкая дверь с распахнутыми настежь створками. Свет внутри склада был ровным, но каким-то чересчур уж тусклым. - Здесь становится опасно, - героически пояснил я. — Видите: свет неровный? Я не уверен, но там вполне может прятаться какая-нибудь тварь… - Это исключено! — уверенно заявил Илов. — Попасть в это убежище можно только через одну дверь — наверху. Через вентиляцию сюда не влезть, уж я-то знаю… - Пойди, проверь, — я спокойно поставил саблю в угол и сложил руки на груди. Владимир замялся. Видимо, он не горел желанием оказаться в комнате один на один с неизвестностью. Мария недовольно покосилась в мою сторону, а солдату было вообще наплевать. - Первым идете именно вы, - нагло заявил Илов. Я поразился, насколько холодным стал его голос. — Мы в таком деле скорее помешаем, чем поможем. И… извините, я немного погорячился. - Следуйте за мной, - я подхватил саблю. Внутри было немного сумрачно. Сказывалось слабое освещение и те горы коробок и ящиков что окружали нас со всех сторон. Мест для засады тут хватало, отчего я тут же почувствовал себя уязвимым и не на шутку перетрухнул. Все геройство как рукой сняло… Вытащив карту, я сунул ее Пришиной. Затем снял с пояса нож и протянул его солдату. Илов мне не показался человеком способным продырявить темное существо. - Возьми, - шепнул я сержанту. — Твари боятся серебра. Этот нож намного действенней твоего автомата, поверь. Сбившись в кучку, мы медленно двинулись через лабиринт коробок. Я то и дело отвлекался на штампованные этикетки, на которых были набиты номера и названия товаров. Чего здесь только не было! И тушенка столь нелюбимая мною, и сгущенное молоко, какие-то непонятные макароны, быстрорастворимые супы, крупы. - Это где-то здесь! — срывающийся на писк голосок Марии разорвал тишину. — Это место отмечено на карте жирным кружком… Да, вон колонна, а там… да, именно там спуск вниз. Мы как по команде остановились. Ладонь, сжимавшая рукоять, вспотела, мысли начали испуганно метаться в дурной голове. Я крутился из стороны в сторону, всматривался в углы и косые откосы теней падающих от ящиков. - Вон, глядите, — тихо шепнул солдат. — Возле ящиков. Я проследил за его пальцем. В сторонке, шагах в пяти от нас, я заметил легкое колебание. Несколько ящиков, абы как сваленных в кучу, образовали нелепое подобие домика. Тени падали от этого строения жирные, плотные. Сами ящики было словно опутаны белой паутиной… - Нашли! — просипел я. Рядом с ужасным гнездом валялись белые обломки костей, клочья одежды, там же лежал раздолбанный мобильный телефон. Вдруг паутина слегка подернулась. От неожиданного движения мы вчетвером отпрянули назад, я выставил перед собой саблю, над ухом звякнул автоматный затвор. Нужно было еще тогда напомнить солдату про нож, но мысли вспорхнули как испуганные голуби… Паутина медленно рвалась, падала на пол клочьями. Из норы, тихо хныча, выползала маленькая чумазая девочка… - О боже! — всхлипнула Мария. Она пыталась броситься навстречу девчушке, но ее остановил Илов, жестко вцепившись в руку. Молодец, сразу понял, что к чему. А я — нет. Сделал три шага ей навстречу, опустил, чтобы не пугать, саблю. Даже улыбнулся, болван. Девочка подняла голову… с бледного лица, на нас таращились два желтых чуть раскосых глаза. Длинный кривой и горбатый нос неестественно трепетал, ловя незнакомые запахи, тонкие черные губы были плотно сжаты… - Стреляй! — крикнул Владимир в ухо солдату. Тот с перепугу дал очередь поверх головы чудовища. Этот корявый выстрел заставил уродку действовать. Маленький монстр взметнулся вверх с какой-то умопомрачительной скоростью! Оно взлетело на ящик с пшенной крупой, и оттуда спикировала на людей… Страшный удар разбросал нас в стороны. Меня сплющило, размазало по бетонному полу! Дыханье забивал густой трупный смрад. Все, что было съедено вчера и сегодня утром, с силой устремилось обратно… Надо мною нависло лицо адской твари. Глаза горели нестерпимым желтым огнем, губы приоткрылись, изо рта высунулись два больших, как у муравья-переростка жвала… Сбоку послышался горестный вскрик, грохнул автомат. Чудище пошатнулось от удара, но хватки не ослабило. Я слышал, как трещит моя кожа под крепкими когтями. Вновь зарокотал автомат… Тварь мерзко взвизгнула, обернулся на выстрел, и дернула головой вперед. Из пасти вылетел толстый белый сгусток с торчавшими в разные стороны нитями. Сбоку кто-то всхлипнул, я услышал, как что-то тяжелое падает на пол… Бледная рожа вновь повернулась ко мне, жевала распахнулись. Вновь в лицо пахнуло склепом, капли вязкой слюны коснулись моих губ. Я закрыл глаз… Демоническое создание замерло. Железные тески, сжимавшие мои запястья, ослабли, на лицо снова упали густые вонючие капли. Я открыл глаза. Над монстром нависала плохо различимая фигура. В следующее мгновение склад сотряс громкий хлопок. Меня с ног до головы заляпало липкой паутиной… - Ты как? — голос Владимира с трудом пробился сквозь мой тяжелый хрип. Я не смог ответить, лишь перевернулся на бок и всё-таки опорожнил желудок на пол. Стало немножко легче, но сладковатый аромат близкой смерти по-прежнему висел в воздухе.
Наверное, прошло минут пятнадцать, прежде чем я смог до конца осознать всё произошедшее. Отходняк навалился на меня ломотой в суставах, мерзкими спазмами в животе, острой болью в изорванных руках. Кто-то спешно перевязывал мне раны, вытирал мокрой тряпицей лицо. Дали глотнуть холодно воды с кисловатым привкусом, от которой тут же начало ломить зубы... Кое-как, но я все-таки очухался. Лежал на прохладном бетоне, вокруг ящики, шматы вонючей паутины, густая черная кровь отродья. Над головой высокий потолок с рядами ламп, которые снова горят так, как положено. Я повернул голову — справа, в пяти шагах от меня, неподвижно лежал сержант Молов. Руки безвольно разбросаны в стороны, рядышком валяется вмиг осиротевший автомат. Я привстал на локте. Лицо бойца было опутано дырчатой массой грязно-белого цвета, кожа под паутиной покраснела, сморщилась. Короткие волосы слиплись от крови и содержимого треснувшей черепной коробки. Мне с трудом удавалось сдерживать рвотные рефлексы, сотрясавшие организм. Ведь это страшилище могло плюнуть и в меня! Но нет... пронесло. Я задолжал госпоже Удаче солидную сумму. Впрочем, взглянув на свои руки - они по локоть были замотаны стерильными медицинскими платочками и затянуты широким пластырем, — мне подумалось, что с Судьбой мы все-таки в расчете. «И откуда только взялся весь этот медицинский скарб?..» — промелькнуло в голове. В поле зрения шагнули чьи-то коричневые туфли на высоком резиновом каблуке. - С тобой все в порядке? - голос Владимира дрожал от напряжения. — Уж больно плохо ты выглядишь. Всмотревшись в его лицо, я увидел напуганного, растерянного мужчину, но вот глаза... Я готов был поклясться, что этот парень внутри холоден как сталь на морозе! Люди только что пережившие смертельную опасность так себя не ведут. Слишком, слишком спокойный! Рядом с ним стояла Мария. Она обнимала себя за плечи, словно пытаясь унять сотрясавшую ее дрожь... За такой красивый кадр ей можно было бы Оскар вручить! Но опять же, мое ушибленное сознание очень четко фотографировало незаметные доселе детали. Ее глаза, так же как и у Владимира, не были полны потаенного страха, что был знаком мне с того самого дня, когда я с доктором и солдатами покинул убежище. Тот страх навсегда запечатлелся в наших зрачках… - Я в норме, - мой голос был похож на сдавленный писк. — Руки только болят… А перевязал меня кто? - Мария, - Илов кивнул на спутницу. Девушка слабо улыбнулась в ответ. Мои сомнения только подтвердились. Сейчас ее пальцы «Польку» пляшут, ага! А руки у меня перетянуты опрятно, умело. Дрожащими пальцами хорошую повязку не наложишь, нет. Кряхтя и постанывая, я поднялся на ноги. В метре от меня валялась сабля, которая ни капельки не помогла мне во время схватки с чудищем. А я уже возомнил себя Великим Бойцом Света, сокрушающим на своем пути всех и вся... Вот так и наступает прозрение. Против настоящих, могущественных созданий тьмы человеку в одиночку не выстоять! - Нужно возвращаться, - медленно произнес Владимир. - В гнезде страшилища я нашел два черепа. Видимо, кто-то из горожан… Надо будет расспросить местных. - Пусть этим Стальский занимается, - я поднял саблю. - Ты тут тварь ножом прикончил? - Ага, - Илов вытащил из-за пояса, моего серебряного друга. - Как только она на тебя навалилась, я ее того… в спину… По пути наверх я все-таки не выдержал и спер из уже открытого ящика банку сгущенного молока. Уж больно люблю его с чаем. Меня шатало из стороны в сторону как заправского пьяницу. Хорошо хоть рядом постоянно дежурил Владимир — несколько раз он подхватывал меня и ставил на ноги. Скорее всего, маленькое чудовище каким-то образом высасывало жизненные силы или вроде того, так как приступы слабости накатывали с пугающим постоянством. В конце концов, я, сгорая от стыда, сунул свою саблю Марии. А вот она этому нисколько не удивилась, будто чего-то подобного все время от меня и ждала… На последнем лестничном пролете нас уже поджидал всклокоченный майор. Рядом с ним, зевая, как бегемот в теплой речке, стоял заспанный солдат. В руках Стальский держал прозрачную папочку с кипой каких-то бумаг внутри. - Что стряслось? — быстро спросил он. — Где мой боец? С тобой-то что?.. - Внизу твой боец, - холодно ответил ему Владимир. — Он мертв. Врубите там освещение на всю мощность! А то еще и не такая нечисть заведется. - Так там был… - майор раскрыл рот. - Да. Именно. Только не «был», а была! У вас тут доктор имеется? - Не-а, - медленно протянул Стальский, глядя на меня. — Наш лекарь укатил в другие каря… Но связь с ним мы установить сможем.
Как только Мария сменила мне бинты, я сразу же оправился на поиски Стальского. Мне нужно было срочно переговорить с доктором, а майор обещал подсобить. К тому же, я передал ему горсть серебряных монет для переплавки. Он уверял меня, что сможет сделать из них кое-что полезное… - А, вот ты где… - я встретил майора возле самого порога главного зала. Он о чем-то переговаривался с невысоким бородатым мужчиной в очках с золотой оправой. Майор что-то быстро сказал своему собеседнику, тот кивнул и неспешно зашагал в сторону наспех обустроенной кухни. - Прочитал? — спросил он меня. - Ага. Родители в полном порядке, они укрылись в центральном округе. Товарищи засели на северо-западе, у них там мощный гарнизон и полно еды. Плохо только, что от двоюродной сестры с её мужем вестей никаких. Они прописаны на Казанской, как раз рядом со старым кинотеатром. Западный округ, мать его. - Да ты не расстраивайся, - он потрепал меня по плечу. — Вот всё кончиться, глядишь, и они найдутся! Лучше посмотри, что мои парни для тебя сделали… Он протянул мне маленький матерчатый мешочек. В нем что-то тихо позвякивало. Осторожно сунув руку внутрь, я вытащил на свет Божий четыре серебряных шарика величиной с орех. Увесистые, но не слишком тяжелые. - Как тебе удалось? — я удивленно улыбался. — Разве здесь есть… - Уж ты-то должен знать, что при каждом уважающем себя подземном укрытии есть небольшая и сносно оборудованная лаборатория! — не преминул похвастаться майор. - Ну, под водохранилищем нет, - с сомнением ответил я. — То-то там, в подполье завелось всякое… В нашей радиорубке произошли небольшие перемены. В частности, на столе появился новенький ноутбук. - Там веб-камера встроена, - довольно пояснил майор. — Парни как раз сейчас связь с пультовой устанавливают; ну, чтобы ты с Хромовым мог посудачить… Доктор выглядел посвежевшим, словно помолодел со времен нашей первой встречи. На нем был белый халат с голубой нашивкой на левом плече, на носу все те же забавные очки. Вокруг расставлены в неведомой последовательности пробирки, мензурки, крохотные пластмассовые бутылочки и прочий лабораторный хлам. Фоном нашему разговору служил забористый мат и какое-то смутно знакомое рокотание толпы… - Как дела, доктор? — весело улыбаясь, спросил я. - У нас все отлично, Александр, — он тоже слегка улыбнулся. — Очень рад, что вы все же добрались до убежища невредимым. - Ха, невредимым, это слишком громко сказано… Кстати, как там солдаты? Бдят? Игорь притворно скривился: - Днями играют в футбол на приставке, - он мотнул головой в сторону. — Разве не слышите? - Слышу-слышу, - хохотнул я. — Профессор, у меня накопилась куча вопросов. Кроме вас ответить некому. - Охотно вам помогу, - Хромов поправил очки и немного откинулся в кресле. В глазах вновь появился знакомый немного лукавый блеск. - Доктор, почему свет, вырабатывающийся общим генератором, не тухнет? — начал я, стараясь не задавать слишком много вопросов разом. - Почему в магазине специализирующемся на торговле серебром и сувенирами было в разы безопаснее, чем здесь? - Ну, центральный генератор от обычной городской подстанции отличается мало. Скорее всего, свет способны гасить далеко не все темные твари, и это явление я вам однажды уже пытался объяснить. Имею в виду условных вампиров, разумеется! Там где есть подобные особи — электричество бесполезно. Где нет — свет по-прежнему горит. Теперь по второму вопросу: как мы уже узнали на практике: серебро губительно для нечисти. Естественно, что темные создания избегают мест, где этого самого серебра с избытком. Кстати, могу вас похвалить — серебряное оружие сейчас намного действенней автоматов… - Игорь, - я отпил чаю из алюминиевой кружки, - по дороге к бункеру я наткнулся на странную конструкцию из деревянных столбов с виду очень смахивающую на пентаграммы найденные нами. А следом за ней я попал в какое-то странное пятно мрака, внутри которого оказались два высотных дома. Едва я переступил линию, как словно в другом измерении оказался! Там все иное: звуки, движения, сами вещи выглядят по-другому. В окнах дома горел странный мертвенно-зеленый свет, а в квартирах прятались какие-то белокожие отродья… Доктор с минуту сосредоточенно жевал ус. Мне даже показалось, что я слышу, как скрепят его мозги, перетирая только что полученную информацию… - Это очень необычно… всё, что вы сейчас мне рассказали. Честно отвечу: не знаю, что это были за столбы и пятна мрака. Прецедентов в истории — если здесь вообще уместны прецеденты! — не было. Я, конечно, пороюсь в самых ранних хрониках, но обещать ничего не могу. Нам не следует питать ложных надежд, потому скажу следующее: вполне возможно, что город уже захвачен силами Зла. Прошло достаточно времени и порождения ночных кошмаров окрепли, привыкли к нашему миру. Поэтому скрепите сердце, будьте мужественным и стойким. Как бы не сложилось дальше, мы будем отстаивать свой мир до конца… На том разговор и кончился. Я поблагодарил доктора, передал привет солдатам и покинул радиорубку. Нужно было срочно переварить полученную информацию, а то так и до воспаления мозга недалеко. Я все-таки не любитель голову ломать над загадками космических масштабов, лучше оставить эту нишу Хромову и ему подобным, для них это призвание как-никак… Завалившись на кровать, я высыпал из мешочка серебряные ядра. Отлиты они были не ахти как - все кривые, в наплывах. Но я предполагал, что как метательное оружие они вполне сгодятся. Не всегда же есть возможность подойти к врагу вплотную? Странно, но я все чаще думал о том, что вскоре нам всем придется брать в руки оружие. Новый город закалил меня, сделал жестче. Но в то же время появилось странное, едва различимое ощущение долга перед остальными. Черт, я ведь даже на продуктовый склад по собственной воле пошел! И никто не угрожал мне простреленной ногой… Меняюсь, видать. А может, сложившаяся вокруг нас ситуация меняет. Все-таки мужчине «о двадцати семи годах» меняться поздно. Личность сформировалась, все изъяны давно распознаны и приняты… Вынырнув из глубин бытия, я поскорее ухватился за один из тех пергаментов, которыми снабдил меня Хромов. Я практически два часа потратил на разбор всяческих слухов и сплетен, которыми полнился средневековый мир. Здесь были перечислены различные злодеяния, леденящие душу и заставляющие кровь бежать быстрее, необъяснимые явления, казни ведьм, сожжение на кострах первых астрономов, очищение болью одержимых и испытание водой, когда женщин попросту топили в холодных реках. Большая часть информации оказалась откровенным мусором. Не боле чем испуганные вопли средневековых дикарей… Но встречались и настоящие самородки. - Как дела? — я и не заметил, как в мою комнату вошел Владимир. — Поправляешься? - Ага, - я отложил пачку листов в сторонку, сел. — Грызу гранит демонологической науки… Он взял один лист, пробежался по буковкам взглядом, чему-то усмехнулся. Теперь он не казался мне заморенным ботаником! Был внутри него несгибаемый стержень, я чувствовал это… - И ты, человек двадцать первого века, веришь этой писанине? – он удивленно вскинул бровь. - Я верю своим глазам. Верю своим рукам, ногам, коже. Я верю в то, что держало меня за глотку внизу. - А всегда ли мы правильно понимаем то, что видим, чувствуем и осязаем? — он пододвинул стул и сел. — Уверен ли ты, что тварь, напавшая на тебя внизу, реальна? Я сунул ему под нос забинтованные руки. На повязках проступили бурые пятна. - Странный мираж, ни правда ли? - Поговаривают, - он сложил руки на животе, - что где-то на востоке создали установку, которая создается настолько реальные фантомы, что человек начинает чувствовать их на самом деле. Фантом держит тебя за глотку, несуществующие руки сжимаю пальцы, а ты задыхаешься по-настоящему, лицо синеет, глаза из орбит выползают… Эффект плацебо, только наоборот. Никогда не слышал про раненого солдата, которому вместо обезболивающего и снотворного дали выпить воду с растворенным мелом? Вот как-то так. Я дернул плечом. - Думаешь, это все мираж? - Я? Нет, что ты, конечно нет, — он кисло улыбнулся. — Это все реальность… страшная, смертоносная реальность. Уж кто-кто, а я-то знаю истинные масштабы катастрофы захлестнувшей Н. - Ну и откуда ты их узнал? — поинтересовался я. Он молча сунул мне под нос пластиковую карту. Я взял, покрутил в пальцах. На гладкой поверхности была напечатана его фотография, внизу на русском и английском языках выбита фамилия, а рядом - инициалы. - Старший сотрудник исследовательского центра «Алые Врата»? Что это за хрень? — у меня глаза на лоб полезли. - Мы с напарницей прибыли в Н двумя часами раньше того, как ты вернулся в убежище, - он наклонился ко мне и заговорил шепотом. — Мы из группы экспертов присланных нашим правительством для разъяснения сложившейся ситуации… - Так вы и есть эксперты? — я думал, что меня удивить уже нельзя. Можно! — А как вы… - Военный вертолет. Нас доставили прямиком на мост. Группа спецназовцев сопровождала нас вплоть до самого убежища. Сдав на руки полковнику, бойцы отправились обратно к вертушке… - Куда? — рявкнул я. — Да у нас тут четыре калеки с автоматами остались! Их помощь для нас… - Все просто — есть приказ, — пожал плечами Илов. — Начальство запретило им вмешиваться в эту кашу до того, как будет готов подробный отчет. Всё-таки посылать людей в смертельно опасную неизвестность не слишком гуманно… Меня как молотом по башке огрели. Значит, группа, присланная нам на помощь, состояла из худощавого мужчины в допотопной замшевой куртке и вечно улыбающейся, но чертовски милой девушки? Круто… Высказав свои претензии вслух, я увидел печать смущения на лице Владимира. Он снова кисло улыбнулся: - Группы на самом деле три. По два человека в каждой. Нас распределил по бункерам и… - Вас сопроводили только досюда? — удивился я. - Ну да, - тот смутился еще сильнее. — Остальные должны дойти до убежищ сами, исследовать обстановку, зафиксировать изменения в воздухе, почве и воде… Шикарно. Кажется, на четыре трупа в Н стало больше… Вот как ползу, так и отражаю!
Глава одиннадцатая: «Старые загадки и новые тайны»
Весь следующий день я валялся на кровати и переваривал полученную информацию, лишь изредка прерываясь, чтобы поесть. Мои мысли занимали прибывшие в Н эксперты. Их поведение, цели, ореол тайны, окутавший нас - вопросов было много, а ответов на них я не знал. Спросить Илова? Глупо... Да и не расскажет он ничего! Мария? Скорее всего, тоже смолчит. До Хромова сейчас не достучаться, Стальский мужик в общем неплохой, но в голове у него пустовато. Оставался один полковник... Да нет, этот вообще как воды в рот набрал! На людях не появляется, днями сидит в кабинете, что-то пишет, с компьютером возиться. Мутный товарищ… Я перевернулся на другой бок. Разорванные кисти заживали, организм спешно восстанавливал затраченные ресурсы, вследствие чего постоянно хотелось жрать. Я себе в удовольствии не отказывал. Еды на складе полно, а людей в убежище не так уж и много. Чего бы себя лишний раз не порадовать? Майор мне днем ранее целый ящик консервов припер, несколько пакетов сухарей с изюмом, чаю. А еще заходила Мария и принесла две шоколадки из «внешнего мира». Но, несмотря на все свалившиеся блага, на душе по-прежнему было тяжело и муторно. Постоянно ждал дурных вестей. Наконец, спустя пять дней, я их все-таки дождался. - Здорова! - Улыбающаяся рожа Стальского, неожиданно появившегося в дверях, ничего хорошего не предвещала. - Ну и что вам нужно теперь? - Устало спросил я. - Разве я не могу просто так зайти? - Оскорбился майор. - Как к товарищу и спасителю? - Нет. - Да ладно тебе! - Стальский бухнулся на стул. - Я ж по твоей харе вижу, что тебе и самому нравится помогать простому люду! Про тебя и так уже в коридорах шепчутся... Я скривился. В душе обрадовался. Но вслух недовольно проворчал: - Да ну... На фига оно мне надо? Руки только зажили. - Да в этот раз не задарма! - Он вытащил из папочки небольшой прямоугольный лист. - Тебя наши эксперты нанимают... Он перешел на шепот, хотя в комнате кроме нас не было никого. Видимо, это было очередное проявление наказуемой инициативы со стороны полковника и прочих. Ведь был же приказ - все работы свернуть, заткнуться, и ждать спасения. - Контракт на сорок тысяч Убитых Ежей, - он протянул мне лист. - В нем всего один пункт и практически никаких обязательств. Я бы на твоем месте даже не думал. Пункт и вправду был один. И состоял он всего из одного слова: «Содействие». Интересно! - А что делать-то надо? - Спросил я рассеяно, походя, изучая взглядом оттиснутую на толстой бумаге печать с прекрасным и гордым двуглавым орлом. - Содействовать, - хмыкнул майор. - Эксперты наконец-то за отчет принялись. Замеры там, подсчеты, прочая хрень... Да и к коллегам им надо. До центрального округа недалеко, там вся их шайка и соберется. И вам туда же неплохо бы заглянуть... Разведать, так сказать, обстановку. Я подписал контракт. Из-за жажды наживы? Может быть. Но, скорее всего во мне проснулось нечто беспросыпно спавшее до всего этого кошмара. Что это? Совесть, зерна пафосного героизма? Вряд ли. Скорее всего, это тот же самый прибабах, из-за которого я посвятил жизнь своему рисковому ремеслу. Мне нравилось всё, что покрыто завесой тайны. Тянула опасность, неизвестность... Что ж, кто-то - по горной реке на лодке, с моста - головой вниз с привязанной резинкой к ногам, а я - с серебряной саблей по городу, попавшему во власть темных сил... Я поднял руки к потолку. Присел на корточки, подпрыгнул, повел плечами. - Удобно! - Мой голос гулом разносился по пустой комнате. На мне был новенький комбинезон черного цвета из легкой и прочной ткани, высокие ботинки из толстой кожи со странной подошвой похожей на каучуковую пенку; поверх комбинезона я надел тонкую прорезиненную куртку черного цвета. На спине был нарисован странный герб: изображение маленького щита с гравировкой в виде красных ворот. На плечах топорщились погоны из широких ремней. Два кармана на груди, два по бокам. Выглядел я довольно странно, но все лучше лыжного костюма и велосипедного шлема! Государственные эксперты облачились в такие же, как и у меня, комбинезоны и куртки. Мария прилаживала к поясу коммуникатор, Владимир стоял чуть поодаль, держал за ремни три странные модели противогазов, что больше смахивали на усовершенствованные респираторы. Из-за спины его выглядывал длинный складной штатив, на поясе болталась увесистая сумка. Рядом с девушкой на полу стоял квадратный чемоданчик. Я взял с собой мешочек с шариками, саблю, нож, рюкзак с консервами и пайками, и запасом воды во флягах. - Откуда эти костюмы? - Спросил я. - Пара наших, - Владимир крутил в пальцах тонкий карандаш, - один набор запасной. Захватили с собой на всякий случай. - А какой в них смысл? - Не унимался я. - Там ведь жарища страшная наверху, мы сваримся… - Видишь ли, - Мария заплела волосы в косу, отчего стала только симпатичней, - воздух в городе насыщен парами серы и еще в нем присутствуют частички горячего пепла. Я не знаю, как работают очистительные системы здесь, но на улице без специального обмундирования лучше не появляться. Кожу жутко щиплет, разъедает слизистую оболочку, жжет глаза... Я пристегнул к поясу саблю, проверил нож. Новый рюкзак сидел за спиной как влитой, не ерзал, не мешал. Я посмотрел на свои руки. Кожа стянулась синими рубцами, видны следы от медицинских скоб и когтей демона. Негромко ругнувшись, натянул прорезиненные перчатки. Мелкая дрянь, притаившаяся на продуктовом складе, оставила мне памятку на всю жизнь... Возле двери я остановился, повернулся к Владимиру и спросил: - Опиши мне план дальнейших действий. Люблю работать по инструкции, без экспромта. - Смотри, - он протянул мне КПК, - нам нужно пройтись вот здесь, выйти сюда, а затем мы двинемся к укрытию в центральном округе... Я окинул взглядом карту. Так и думал! Они хотели заглянуть в супермаркет, осмотреть столбы во дворах, ну и естественно, не забыли про детский сад. Еще бы... Откуда они знают про то, что именно там самые нечистые места? - Две минуты до выхода, - неожиданно громко сказал Владимир. Затем он протянул мне противогаз и маленькую пластмассовую планшетку: - Возьми. Эта штука - одно из самых последних изобретений в сфере современной химзащиты. Здесь двойные угольные фильтры, функция охлаждения воздуха, встроенный ПНВ и речевой динамик. Болоны для воздуха не нужны… Всем можно управлять как вручную, так и с помощью этого пульта. Я сунул планшет в карман. Противогаз был тяжелым, надежным. Я в таких штуковинах разбирался слабо, но эта вещь, судя по всему, одна из лучших. Была бы у меня такая во время моих странствий по подземельям... Надо будет выклянчить потом, на память. - Время! - Илов быстро двинулся по коридору. Оказавшись на улице, я словно опять вернулся в то чужое измерение между домами. На часах было девять утра, а сумерки даже и не думали уступать место бледному дневному свету. Асфальт покрывал тонкий слой серого пепла, который словно снег погребал под собою машины, оседал на редких деревьях, набивался в ямы… Здесь больше не было той страшной удушающей жары. Хотя, может быть всё дело в нашей униформе. Она не пропускала сухой жар и сохраняла нормальную температуру человеческого тела. Но было нечто новое: во всем остальном - от воздуха, до земли и сухих деревьев, - отчетливо чувствовалось зловещее напряжение и страх. Не могу объяснить, это надо чувствовать!.. Противогаз немного жал лицо и лоб, но дышалось в нем потрясающе легко. Охладительная система бодрила, и, хотя толстые линзы сокращали угол зрения, в тот момент мне это нисколечко не мешало. Слишком уж хорошо я помнил те долгие часы на открытом воздухе, когда по коже точно наждачной бумагой елозят... - Адаптировался? - Прорезался искаженный звуковой мембраной голос Владимира. - Я же говорил, что эта химзащита - лучшая! - Ага, очень круто! - Я перевесил мешочек с шариками на пояс. - Но почему на улице так темно? - Без понятия, - Илов махнул рукой. - Нужно срочно провести замеры в самых активных аномальных точках. Обработать на компьютере полученные данные и только потом делать какие-либо выводы… Если плохо видно, смело врубай ПНВ. Обстоятельства требуют полной собранности. Мы осторожно пошли вперед. Растоптанный пепел поднимался за нами густым шлейфом, частицы вздымались к темным небесам, кружили над землей. Теперь город выглядел не просто опустевшим, а по-настоящему мертвым. Только тогда я осознал разницу между словами: «мертвый» и «пустой». Вновь накатили первые волны «панической атаки», дыхание участилось, на спине выступил холодный липкий пот. Я искоса поглядывал на своих спутников. Им всё было нипочем! Как шли, так и идут, будто в кино субботним вечером. Не-е-ет, что-то с ними тоже нечисто. Неправильная это реакция, нечеловеческая. Логическое объяснение такому поведению я видел только одно: они сталкивались с чем-то подобным, знают, как всё это действует, потому и не боятся. Может быть, где-то случались катастрофы подобные нашей? Ведь не просто так существуют эти «Алые Врата»? Что же они такое изучали здесь, в Н? Надо будет вызнать на досуге… К веренице магазинов мы вышли быстро. Сказывался относительный комфорт, дарованный нашими костюмами и противогазами. Без защиты идти было куда как трудней! Мы остановились. Я вышел вперед, став чем-то вроде живого заслона между экспертами и черным зевом супермаркета. Ладонь в перчатке поглаживала саблю, пальцы левой руки крутили серебряный шарик, отлитый для меня орлами Стальского. Владимир возился со штативом, закручивал зажимы. Мария достала из квадратного чемоданчика странную видеокамеру с неким подобием оптического прицела наверху. Следом за этим, девушка вынула невысокую складную подставку похожую на стойку для микрофона, только складывалась она как спиннинг. Владимир отстегнул от пояса компьютер и протянул Марии… Я отвернулся. Нужно было тщательно следить за дверным проемом, а не таращиться на девушку в плотно облегающем костюме! Хотя, посмотреть там было на что… - Нам нужно минуты четыре, - проговорил Владимир, обращаясь неизвестно к кому. - Возитесь, сколько влезет, - отмахнулся я. - Мне спешить некуда. По-крайней мере до того момента, пока солнце не свалится за горизонт. Мария тем временем установила компьютер на подставку. Она быстро перебирала пальцами по сенсорному дисплею, печатая невидимый моему оку текст. - Интересно? - Передо мной неожиданно вырос Владимир. - Любопытно, - поправил его я. - Любопытный я. Но больше всего меня интересует, что здесь исследовали ученые. Почва под Н испещрена всяческими подземельями, лабораториями, базами! Мы в один день не провалимся в тартарары? - Не провалитесь, - мне показалось, что Илов хохотнул. - Да и вообще: на кой тебе сдались все эти государственные тайны и разработки? Как там говорится - меньше знаешь, крепче спишь? - Я и так сплю, как полено. Одной тайной больше, одной меньше… хуже всё равно не станет. Мне просто интересно, ради чего всё это? Люди гибнут, все утопает в неизвестности, пепел с неба… очень похоже на Конец Света, знаешь ли! - Похоже, - согласился он. - По сути это и есть конец. Только не совсем у нас… Жалко, что он не видел моей перекошенной рожи! Точно бы штаны запачкал. - Что это значит? - Пролепетал я. - А то и значит. «Алые Врата» - мозги включи. О каких вратах речь? - Вратах в ад? - Просипел я. - Ишь, куда хватанул! - Подивился Илов. - До такого, надеюсь, человечество дойдет нескоро… Все проще. Наши ученые прогрызли ма-а-аленькую дырочку в параллельный мир. Хотели одним глазком взглянуть. Но, как всегда бывает, просчитались: прокол получился внушительный! Тогда в наш мир хлынуло всё ЭТО… в общем, так у вас и появилась закрытая часть города. - А дальше? - Спросил я, но в этот момент нас позвала Мария: - Ребята, замеры сняты! Аномальное поле измерено, магнитные волны тоже. Можем идти дальше… Матюгнувшись, я отвернулся от вмиг засуетившихся экспертов. Они собирали оборудование, что-то переписывали с компьютера на флэшку с синей биркой. Я был недоволен и зол. Только окунулся в этот завораживающий мир тайн и загадок, а уже мороз по коже! Врата в другой мир… это ж как в книгах, фильмах. И мы посредине всей этой небывальщины. Ух, как же пробирало! Следующим пунктом нашего дурного путешествия должны были стать черные столбы. Как они собирались пройти через тот двор между домами, я не знал, так что пришлось настаивать на изрядном крюке. Это в прошлый раз, когда я, обгоревший и замученный, еле переставлял ноги, такой вояж мог стоить мне жизни. Сейчас же мой организм попросту ликовал! Я легко отмахивал метр за метром, зорко озираясь по сторонам, но в душе дрожал как сухой осенний лист на холодном ветру. Каким бы совершенным не было мое обмундирование, но против темной твари оно не стоит ровным счетом ничего… А тьма тем временем даже и не думала уступать небесный трон свету. Шли минуты, часы, а ничего не менялось. Все тот же умерший город, присыпанный трагическим пеплом. Тени в углах и закоулках сгустились, наполнились беспросветным мраком. Там что-то трепетало, до нас доносились приглушенные всхлипы, стоны… иногда даже чей-то рык. Мария испуганно дергалась, вскрикивала; а Владимир вообще попросил у меня нож. Я отдал. Все-таки четыре руки лучше двух корявых, которые еще и саблю роняют по любому поводу.
Мне не нравилось то, что я видел перед собой. Когда болеет один человек - это печально. Когда два - подозрительно. Когда же недуг затрагивает десятерых – это уже эпидемия. Две высотки. Поле Столбов, и вот теперь еще детсад. Каждое из этих мест опоясала тьма. Я был внутри подобного непроницаемого колпака, но до сих пор не знаю, что же это такое. Может, другое измерение? Скорее всего, так оно и было…
К Полю Столбов - так я окрестил это место! - мы добрались без приключений. Просто дружно перебирали ногами и постоянно тряслись от страха. Я завидовал своим спутникам - им хватало пары минут, для того чтобы скинуть с себя оковы паники. Уж не знаю, кто их тренировал, но владели собой эти люди потрясающе. Крупицы их уверенности передавались и мне. Я держал себя в руках, не давая вырваться на волю тому животному началу, что осталось в нас с древних времен. В голове всплывали смутные картины: вот я, визжа дурным голосом, бегу к какому-нибудь укрытию, где меня поджидает, потирая руки, темная тварь. Паника - смерть. Это один из главных уроков, которые преподает жизнь… Надо бы это запомнить. Может быть, мне и показалось, но столбы вроде как стали чуточку выше и толще в обхвате. А самым пугающим было то, что все пространство, которое они занимали, покрывало знакомое марево. Невысокая пирамидка в центре была невидна. - Ого! - Я опустил саблю. - И здесь такое же? - В смысле? - Не понял моего возгласа Владимир. - Здесь то же самое, что и возле тех домов… помнишь, я тебе рассказывал? Вот, точно такая же фигня. Как будто экран черный. Мой спутник для вида покачал головой, возмущенно вздохнул и принялся неспешно устанавливать штатив. Ему что в лоб, что по лбу! Хорошо хоть Мария не такая деревянная, как этот… пугается по-человечески. Хотя, когда я впервые подошел к стене из мрака, у меня потом руки полдня тряслись. А эта только охнула, драматически прижала ладони к груди и теперь вот роется в своем проклятом чемоданчике! Что они за люди-то такие? Разозлившись на экспертов, я осторожно подошел к крайнему столбу. Он один из всех выпирал сквозь черное марево. С виду дерево было старым, блестящим, будто смазанное густым машинным маслом. Может быть мне и показалось, но по черной поверхности словно статические разряды бегали… Остановившись в двух шагах, я осторожно ткнул пером сабли в дерево. Хрустнуло. По серебреному лезвию потекли жирные, тягучие капли… выругавшись, я стряхнул с сабли кровь и подался назад. Сзади едва слышно переговаривались мои спутники. Я щелкнул пультом. Тихо шипя и попискивая, заработал ПНВ - с его помощью я наделся разглядеть, что твориться по ту сторону барьера. Толку, правда, особого не было: лишь в темноте смутно проступили очертания остальных столбов и пирамиды. Отключив ПНВ, я вернулся к спутникам. Те как раз заканчивали обрабатывать полученные данные, и Мария спешно пихала флэшку в портативный компьютер. - Ну, как? - Непонятно о чем спросил меня Илов. - Столбы подтекают, - я показал ему перепачканное лезвие. Владимир покачал головой. Звуковая мембрана плохо передавала эмоции, но здесь я почувствовал ноту волнения: - Всё это зашло слишком далеко. Либо власти должны вмешаться… либо… - Данные сохранены! - Нашу беседу вновь прервал девичий голосок. - Пошли, - Илов спешно скрутил штатив и вернул на пояс компьютер. Второй раз за этот день я был невдалеке от разгадки! И второй раз Мария помешала мне… ну чего ей неймется? Видит же, что тут человек от любопытства помирает! Как можно бороться с тем, чего не понимаешь? Ведь как говаривал Хромов-Айболит: предупреждён - значит вооружен! Или что-то в этом духе. Уходя, я обернулся. Под столбом набежала внушительная багровая лужица…
Кажется, я говорил об эпидемии? Ну да. Вот это первое что мне пришло в голову, едва перед нами вырос невысокий заборчик детского сада. Там где располагались четыре игровые беседки, песочница и ряд цепочных качелей теперь верховодила тьма. Это когда-то здесь было весело, и сотни детей начинали свой жизненный путь. Теперь же здесь начало свой путь нечто совсем противоположное. Что-то темное, страшное, несущее смерть тем, кто возомнил себя царем природы и творцом новых законов физики. Хотели, значит, окошко в другой мир прорубить? Ага… Прорубили, чего уж тут! - И здесь то же самое? - Зло прохрипел Илов. - Ситуация близка к критической, - быстро проговорила Мария. - Еще неделя, и Н окончательно погрузиться во тьму… Я с ужасом разглядывал окна, залитые гадким зеленоватым светом. Несколько дней назад мне довелось увидеть в этих провалах бледные лица. Но этого свечения тогда и в помине не было! Теперь же оно лилось практически из каждого окна, словно на полу комнат были расставлены странные свечи. Но это еще ничего, ведь нам видны были лишь два верхних этажа, а все что ниже - проглотила тьма. - Вы бы поторопились, а? - Я нервно сглотнул. - Нам еще в центральный округ топать… Эксперты принялись за работу. Скрипели зажимы на штативе, громко пищал безжалостно терзаемый компьютер. Усевшись на рюкзак, я поднял глаза к небу. Через линзы смотреть на черный свод было как-то непривычно. Да и само небо выглядело сиротливым без туч, птиц, уже подзабытого солнца. Хоть пепел падать перестал, а то у меня уже начали одолевать мысли о чем-то абстрактно-страшном, вроде Армагеддона. А так еще ничего, человек-то ко всему привычен… - Смотрите! - Крик Марии меня будто за плечо дернул. Я в момент оказался на ногах. Сабля взлетела в воздух, а пальцы левой руки ловко вытащили из мешочка шарик. Эксперты стояли спиной ко мне, любопытно таращась в черный полог… - Чего орёте? - Недовольно пробурчал я, стыдясь своего порыва. - Там что-то шевелиться, - Илов ткнул пальцем во мрак. - Ну и что? Вы ведь и так знаете, что там кипит жизнь… Внезапно с той стороны что-то прильнуло к мареву. Инстинктивно дернувшись назад, я едва сохранил равновесие и не шлепнулся на пятую точку. Сквозь пелену на нас смотрели два красных глаза, словно кто-то неизвестный прислонился лицом к наглухо тонированному стеклу. Я с трудом различал неясный силуэт, костлявые плечи, длинную, но очень тонкую шею, ворох курчавых волос торчавших в разные стороны. Внезапно черное марево немного подалось вперед, словно натянулось. Лицо медленно выступало вперед. На мерзкой скуластой роже пламенела пара раскосых глаз. Оно таращилось на нас с таким плотоядным вожделением, будто неизвестное создание было голодным псом, а мы - куском свежего мяса. Сгустки мрака стекали по тонким нечеловеческим губам, каплями падая на засыпанный невесомым пеплом асфальт. Исчадие раскрыло пасть - даже сквозь фильтры противогаза я почувствовал густую вонь разлагающейся плоти. Красные глаза сильно выпирали из орбит… Город пронзил глухой замогильный вой. Уж не знаю, сколько страха может влезть в среднестатистического россиянина, но мой бочонок был переполнен. Повезло, что проявилось это в том, что я машинально запустил шариком в отродье, а не перепачкал новый комбинезон… Мой снаряд угодил прямо в левый глаз чудовищу. Шар погрузился в плоть, словно монстр был из киселя. Громко хлопнуло, на асфальт брызнула мерзкая черная жижа; в следующее мгновение тварь обуяло голубое пламя. Демон провалился назад, напоследок снова обдав нас волной зловония. Наконец-то я увидел своих спутников перепуганных до икоты! Правда, при довольно мерзких обстоятельствах, но все же! Теперь-то убедился, что они такие же люди как я. А не бездушные роботы-эксперты… Илов вон, едва на ногах держится. А у Марии вообще чуть ли не истерика!.. Я одернул себя. Что за радость такая непонятная? Видимо, «крыша» начинает стремительно съезжать. Впрочем, чего тут удивительного? При таких-то обстоятельствах… Я как стоял, так и шмякнулся на землю. В воздух поднялось облачко седого пепла, он медленно оседал на мою куртку, на линзы противогаза, закрывая от меня такое сиротливое небо. Почему-то, меня снова обуяла черная депрессия. С каждой новой тварью встреченной мною в Н, все меньше и меньше верилось в скорое спасение… Надо мной навис темный силуэт. Затем второй. Взволнованный женский голос позвал меня. Я сильно выдохнул - в воздух вновь взмыли частички пепла, осевшего на фильтрах. - Как ты? - Илов протянул мне руку. Я ухватился, встал. Он сунул мне флягу: - Выпей. Можешь снять противогаз… Я будто в парилку голову сунул! Воздух пощипывал кожу, обжигал горло. Напившись, я закрыл флягу и вернул ее Владимиру. - Спасибо, - прокаркал я. - Без противогаза что-то не очень комфортно… Ионизированный воздух охладил разгоряченное лицо, пронесся освежающим вихрем по горлу, нырнул в легкие. Пощипывание прекратилось, глаза перестали слезиться. Выругав себя за проявленную слабость, я как можно более веселым тоном спросил: - Пошли в бункер? А то я уже проголодался что-то. Отсюда до центрального округа было рукой подать. Метров восемьсот, не больше. Да и идти преимущественно надо по широкому проспекту вдоль городской мэрии, суда и нескольких зданий принадлежащих Федеральной Службе Безопасности. Ну, об этом-то никто не говорил в открытую, но горожане и так все знали… Центральный округ, как и положено исходя из названия, был сердцем Н. Правда, в трехстах метрах от сердца притаилась раковая опухоль - закрытая часть города. Но это нужно воспринимать как данность. К тому же, в местном убежище смогу повидаться со своей семьей! Проспект даже сейчас сохранил вполне себе приличный облик. Вдоль старых свежеокрашенных фасадов росли густые кустарники и деревья, высились фонарные столбы с затейливыми круглыми разноцветными колпаками, из-за которых горожане прозвали эту улицу «Дорогой Леденцов». По выходным дням здесь даже проезд машинам закрывали, чтобы люди могли спокойно прогуляться по проспекту, поесть мягкого мороженого или же посплетничать на новеньких лавочках в тени деревьев. Сейчас здесь было так же чисто, красиво… но безжизненно. Тонкий ковер из пепла на разноцветной брусчатке придавал картине дополнительную мрачность. Проспект заканчивался большим зданием сливочного цвета. Городской драмтеатр. Я в нем не был лет сто, еще со школьных времен… - Нам направо, - сухо сообщил мне Илов. Он держал в руках Кпк. Мы свернули на другую улицу. Не пройдя и десяти шагов, Владимир остановился и громко выругался. Вдоль тротуаров тянулась небольшая аллейка. Я поднял взор к кронам искусно остриженных деревьев. Ветви, пожелтевшие листья, да и сам ствол были опутаны толстыми шнурами грязно-серой паутины. Из разрывов в этих коконах высовывались какие-то палки, обрывки газет, торчали куски картонных коробок и прочий хлам. У меня перед глазами всплыл образ девчушки из продовольственного склада. Ее черные глаза, жевала… - Смотри, - Илов дернул меня за рукав. - Четвертое дерево в правом ряду… Крик замер на губах, когда я увидел обглоданную по локоть руку, торчавшую из разрыва в коконе. В том, что это была человеческая рука, сомнения не оставалось - сквозь паутину отчетливо проступали контуру вывернутого под неестественным углом тела. Пальцы сами нащупали шарик, ладонь сомкнулась в кулак. Я чуть отвел плечо назад, а правую руку выставил вперед. В серебряном лезвии отражалось небо… Теперь на нем появились багровые прожилки, словно сгустки пролитой крови. Они словно делили свод на ярусы, образуя некое подобие детской мозаики. Само небо сменило мутный свинцовый цвет на иссиня-черный. Я во время нашей короткой прогулки глаз от земли почти не почти отрывал, а стоило бы… - Темнеет раньше обычного! - нервно проговорил Илов. - Если не поднажмем, будем ночевать на улице! - Или в коконе… - проворчал я себе под нос. Большие ржавые ворота. Одна створка нараспашку, второй не дает полностью раскрыться кем-то подсунутый кирпич. Чуть впереди, там, куда не проникает свет, медленно плавают размытые тени. Небо чернеет, кровавые прожилки на нем становятся ярче, наливаются краской. Наступает ночь, а вместе с ней на улицы Н выползают те, кому самое место в Аду. А мы, как два идиота, и одна весьма симпатичная дура, стоим перед этими ржавыми воротами и смотрим друг на друга сквозь толстые линзы противогазов. Спуск в убежище начинался в пяти метрах от нас. Но для того чтобы добраться до дверей, нужно было пройти эти самые метры сквозь окутанную чернильным мраком комнату. - И как ваши коллеги смогли пройти здесь? - Тихо спросил я. А по спине пробежался табун испуганных мурашек… - Ну… - замялся Илов, - честно сказать, они так и не подтвердили своего прибытия. Мы решили, что эта часть группы просто не успела добраться до места… Я перестал слушать его глупые оправдания и сосредоточился на темной комнате. Мне уже не раз доводилось пробираться через такие ловушки. Правда, всегда по-разному, но сути дела это не меняло. При правильном подходе и быстрых ногах, мы вполне могли рассчитывать на удачу. За себя я был более-менее спокоен. Илов тоже меня не волновал, но… - Я быстро бегаю! - С энтузиазмом достойным строителя БАМа ответила мне Мария. Я кивнул, но спокойнее не стало. Еще бы в такой ситуации она сказала, что бегает как черепаха! Но выбора у нас снова не было. Нам нужен источник яркого света… - У вас медицинские компрессы остались? - Быстро спросил я. Вместо ответа Мария сбросила рюкзак. Вжикнула молния, она вытащила белую сумочку с красным крестом. В четыре руки мы смастерили два плохоньких факела, которые мужественно приняли эксперты. Я вынул два шарика и, немного подумав, сбросил на землю рюкзак. Оставлять его жалко - новенький, удобный, легкий!.. - но нужно было забрать рюкзак у Марии. Чемоданчик с оборудованием перекочевал к Илову. - На счет «три»… Мы вбежали в черное помещение. На нас со всех сторон тут же набросился потусторонний хаос. В темноте красным пламенем горели чьи-то глаза, раздавалось уханье, гулкие хлопки - будто какая-то гигантская птица размахивала крыльями. Но чахлый огонек надежно ограждал нас от когтистых лап, клювов, и еще черте чего, что тянулось к нам из мрака. Вот только бинты - дело ненадежное! Уж больно быстро они сгорали… Я запустил шариком по шибко прыткому уроду, что протянул нечто похожее на покрытую чешуей лапу к Илову. Шарик вгрызся в мерзкую плоть словно пуля. Громкий хлопок и сноп синего пламени возвестили о том, что на одно отродье стало меньше! Владимир коротко отмахнулся ножом и еще один живой факел покатился по полу… В железную дверь мы влетели практически синхронно - три звонких шлепка. Пока я разворачивался и тыкал, куда попало саблей, Илов несколько раз ухнул кулаком в дверь. Спохватившись, он быстро нащупал кнопку электронного звонка… Пока ленивые обитатели бункера тащили свои телеса к двери, мне в первый раз крупно попало. Факел издох, и в руках у Марии осталась лишь бесполезная палка. Так как богатырь из меня явно не получился, первый же выпад невидимого противника достиг цели. В голове, словно тромбон загудел! Я подумал что искры, посыпавшиеся из моих глаз, рассеют тьму и разгонят наседающих тварей. Следующий тычок был уже не столь сильным, да попал он куда-то чуть повыше локтя. Рука дернулась, шарик покатился по полу… Сзади что-то громко говорил Илов. Мария вообще не подавала признаков жизни, замерла как статуя. Вдруг по глазам полоснуло нестерпимо ярким светом, точно я снова прильнул к осветительному софиту. Все звуки стихли, отошли на второй план. Слышал лишь мерное постукивание - кровь направлялась в гости к мозгу, несла в подарок адреналин … Сильные руки подхватили меня и перетащили через высокий порожек. Заработали сервомоторы, тяжелая стальная стена пошла в сторону, сыто чавкнули пазы. Кто-то стащил с меня противогаз, брызнул водой на лицо. Волосы на макушке у меня слиплись от крови, левое ухо щипало, маленькие капельки сползали по щеке. - Вы откуда? - Послышался удивленный голос. Илов представился, взмахнул корочкой. В коридоре народу прибыло - я понял это по увеличившемуся шуму. Вокруг нас толпились люди, спрашивали о том, что творится на поверхности, кто-то спросил, нет ли у нас чего-нибудь съедобного… Я был в полной прострации. Ничего не соображал, но все-таки попросил, чтобы мне помогли встать. Оказавшись на двух подгибающихся колодах, я смутно подивился тому, что нас окружают люди сплошь в гражданском. Грозного камуфляжа не видать… Вот как ползу, так и отражаю!
Глава двенадцатая: «Своевременная помощь» Скверно. Черт, да это просто задница! В бункере не было ни одного военного… да ладно военного, здесь даже самого обыкновенного милиционера не было. Мои родственники, - которые встретили меня не очень-то ласково, впрочем, как и всегда, - рассказали о том, что четыре дня назад командовавший местным гарнизоном майор вывел всех своих людей на улицу. То ли они собирались пробиваться к нашему бункеру, то ли вообще - покинуть город. Суть была в одном - задуманное вряд ли удалось выполнить. Я буду неисправимым оптимистом, если уверую в то, что они сумели пробраться через Н. Со слов очевидцев, вояки покинули убежище в четвертом часу пополудни. То есть, шансов выжить у них попросту не было… Ну что за идиоты, а? Что толкнуло их на этот сумасшедший шаг? А ответ нашелся довольно быстро. - У нас продукты закончились, - с убитым видом проговорил какой-то толстый, небритый мужчина в помятой рубашке и грязных брюках, сидевший неподалеку от меня. - Четыре дня сидим только на лепешках из муки, да и та практически закончилась… Ситуация в этом бункере разительно отличалась от той, в которой пребывали люди из моего округа. Восемьдесят процентов местных запасов были в экстренном порядке транспортированы на кордон еще в прошлом месяце. Власти города планировали пополнить провиант из продуктовых подводов, но всё получилось как всегда… Вот так люди оказались в этом каменном мешке наедине с голодом. А потом и вояки их покинули… Всего в этом укрытии было около четырехсот человек. Стрики, дети, женщины - все полуголодные, уставшие и с заметной печатью паники на лицах. Самое скверное, что помочь им никто не мог. На улицу выходить опасно, оставаться здесь - смерти подобно, а когда прибудет помощь, можно было только догадываться. - Нашли своих? - Спросил я чуть позже у Илова. Мы сидели в небольшом коридорчике, ведущем в душевые кабинки. В прохладно-влажном воздухе витали легкие ароматы стандартного земляничного мыла и хлорированной воды. На моей шее висело махровое полотенце неопределенного цвета, а на коленях покоилась запечатанная в полиэтилен мочалка. - Они не появлялись, - задумчиво ответил Владимир. - Скорее всего, сгинули где-то по дороге… - Когда вы отрапортуете начальству? - Сегодня же. Как только Мария немного придет в себя… Я замолчал. Наверное, ей эти переходы даются намного тяжелее нашего. Пусть она и держится как киборг, но физиологию не обманешь. Моя рука скользнул к повязке над правым ухом. Мерзкое создание выдрало целый клок волос, разодрав в лохмотья тонкую кожу. Рану мне задули биоклеем, наложили повязку и вкатили лошадиную дозу обезболивающего. Так что некоторое время я витал в эмпиреях, улыбаясь как последний идиот. Но действие лекарства схлынуло, ему на смену пришла мерзкая тошнота и легкое головокружение. Соскоблив с себя пот и гранулы пепла, я вышел из душевой полный сил и готовый к новым свершениям. Правда, уснул, едва голова коснулась подушки. Я проспал часа четыре, прежде чем меня разбудил какой-то пацан, присланный Владимиром. Одевшись, я вышел из комнаты и побрел сквозь лабиринт коридоров. Со всех сторон на меня смотрели красные, воспаленные глаза. Нервное напряжение застывало в воздухе, уплотняло его, наполняло злобой. Все находились на грани ссоры друг с другом, до первой драки оставались считанные часы… а потом дело может дойти и до крови. Люди в стрессе могут выкидывать такие страшные вещи, о которых в мирное время даже подумать не решались. Хорошо еще, что голодали все: те, у кого оставалось хоть какое-то продовольствие, делились с товарищами по несчастью. Но не дай Бог, кто-нибудь все же зажмет еду! Посредине какого-то зала на переносной печке стояли четыре кастрюли. В них вывалили принесенную нами тушенку и высыпали последний пятикилограммовый мешок пшена. Две молодые женщины неспешно помешивали варево, добавляли соль… а может быть - перец. Подле них шныряли дети, что-то спрашивали, вновь убегали по своим пустяковым делам. Но даже в такой сплоченной единой бедой общине всегда находиться одно создание, способное внести сумятицу и раздор. Здесь этим «созданием» был какой-то пузатый мужичек с усами как у бобра и большим носом похожим на перезревший баклажан. Расставив руки в стороны, он во все горло клял нашу власть, военных, и весь род людской. От рева закладывало уши. Его лицо раскраснелось, на усах повисла слюна… «Псих, - подумал я тогда. - Этот первым броситься на соседа… Изолировать бы его, да жалко только, полномочий нет. Все-таки я приперся из другого убежища - чужак! А здесь все соседи-друзья… ну и еще этот усатый болван. Пусть сами разбираются с ним…» В местной комнате связи было полно всяческой радиоаппаратуры. Куда больше чем в той, которая находилось в бомбоубежище моего округа! Среди всех этих усилителей, пультов управления и прочего неизвестного мне хлама, сидел хмурый Илов. Глаза покраснели, лицо осунулось. Он дико зевал, прикрывая рот кулаком. Рядом с ним стояла керамическая пепельница, в которой, среди десятка собратьев, дымился смятый окурок. - Спать не ложился? - Удивился я. - Нет, времени не было… - он ткнул пальцем в черный ящичек, из которого лились отрывистые хрипы и пощелкивания. - Как только доложил о нашем прибытии, связь тут же оборвалась! Пытался достучаться - все без толку. - Хоть данные отправил? - С надеждой спросил я у Владимира. - Отправил, - улыбнулся тот. - Плохо только, что вторая группа пропала… да и от третьей весте никаких. Но мы и без того собрали достаточно информации. Так что будем ждать помощи…
Следующие два дня мы провели в ожидании бури. Народ не успокоился, даже узнав о том, что вскоре в Н прибудут федеральные войска. Люди были измотаны как физически, так и морально. Постоянное недоедание и невозможность побыть одному подтачивали последние психологические резервы. Признаюсь, меня самого уже воротило от обилия незнакомых рож и постоянного шума вокруг. Я-то привык жить и работать в одиночестве, а здесь… Куда не пойди - везде толкутся злые, голодные и не шибко дружелюбные горожане. На третий день я начал подумывать о том, чтобы вернуться в свой округ. Там хоть народу и побольше, но для меня всегда найдется махонькая комнатка, тарелка с кашей и чай. К тому же мне хотелось до конца разобраться с теми бумагами, которые передал мне Хромов. А здесь всегда кто-нибудь мешает… да и с самим доктором мне есть о чем поговорить. От ухода в туже минуту меня удерживал только контракт. Но Илов поблагодарил меня, сказал, что свою часть договора я выполнил отлично. Он пообещал, что рассчитается со мной, как только я захочу. Я захотел. Получив вязанку зеленого хвороста, я с удивлением запихнул заработок во внутренний карман. Мне было непонятно, для чего Илов таскал с собой такую прорву денег. Неужели они рассчитывали на то, что в Н срезу же найдется идиот, наподобие меня, для которого лишняя монета дороже жизни? Но, если уж на то дело пошло, я и сам не рассчитывал получить весь заработок разом! И пошел с ними по совершенно другой причине… во всяком случае, я думал, что по другой. Но сейчас все дела были закончены. Эксперты в относительной безопасности, родственнички голодные, но живые и бодрые. А вот мне тут больше делать нечего. Я решил, что снова уйду. Опять один.
Ржавые ворота остались за спиной. Над дверьми до сих пор полыхали яркие софиты, а все темные твари в ужасе забились по щелям. Никогда в жизни я не чувствовал такого пьянящего чувства эйфории. Помощь скоро прибудет, все вернется на круги своя… а я урвал длинную деньгу. Но зародившийся во мне исследователь потустороннего мира помирать не собирался! Теперь меня тянула к себе та, вне всякого сомнения, Великая Тайна ученых. Отчаянно хотелось узнать всю подноготную этой адской катастрофы… или не адской - если верить Илову. Прокол в другой мир. Хоть бы одним глазком взглянуть на это чудо… Погрузившись в море грез, я не заметил, как вывернул на аллею, где в ряд выстроились опутанные паутиной деревья. Вновь вернулось мерзкое чувство нарастающего страха. Вновь с небес на землю устремились крупные, но такие же невесомые хлопья пепла… Я прибавил шагу. Страх быть убитым перед самым концом кошмара заставлял меня изо всех сил напрягать свой организм. Голова вертелась из стороны в сторону, я прислушивался, присматривался, ждал. В мешочке оставалось всего четыре шарика, но сабля по-прежнему была при мне. Особой уверенности, правда, я не чувствовал, но и паника теперь не одолевала. Мой Кпк уже знал кратчайшую дорогу к бомбоубежищу, и мне больше не нужно было петлять по мертвому городу, делая замеры возле всяческих гиблых мест. Костюм и модерновая химзащита ограждали организм от внешних воздействий, так что прогулка предстояла легкая, можно даже сказать - приятная. А пепельная метель всё усиливалась. На моих плечах лежал тонкий слой серых перышек, из-под ног вздымались клубы невесомого крошева. Редкие деревья как-то сразу пожухли. И без того серый мир лишился последних красок. Витрины, рекламные баннеры, вывески - все выцвело, приобрело мертвенно-бледные оттенки. Где-то справа мелькнула крыша городского театра, тут же скрылась за высотными домами. Мне то и дело попадались пустые, брошенные машины. Двери гостеприимно распахнуты, но внутри клубиться тьма. Под каким-то «жигулем» виднелась большая засохшая лужа темно-бурого цвета. Так как ветер прекратился еще недели две назад, пепел под машину не задувало, и я с тоской разглядел в луже три человеческих пальца… Кто этот несчастный? Знал ли я его… или ее? Были ли у этого человека дети? На этот вопрос теперь не ответит никто. Лишь в хрониках без вести пропавших проявиться очередное имя, выделенное жирным черным шрифтом. - Кто-то должен за все это ответить… - сквозь зубы прошептал я и внезапно остановился. Меня пробила мелкая дрожь. Справа, там, где едва не соприкасались два дома построенных буквой «П», на уровне второго этажа была намалевана очередная пентаграмма. Прямо под рисунком, словно дрова в поленнице, лежали неподвижные тела в камуфляжных костюмах. Всего человек десять. Мне не потребовалось много времени, чтобы понять - кто эти солдаты. Конечно, к нашему бомбоубежищу и выходу из города была лишь одна, самая короткая дорога… К убежищу я подошел в тот момент, когда пепельная буря наконец-то усмирилась. Иррациональные сугробы едва доставали мне до щиколотки, но этот серый саван был страшен не своей высотой. Остановившись перед дверью, я громко стукнул рукоятью сабли чуть повыше электронного замка. Гул прокатился по коридорам и затих где-то в глубинах подземных катакомб. Мне показалось, что тяжелая дверь немного качнулась вперед. Непонимающе, я провел левой ладонью вдоль дверного косяка. Пальцы нащупали стальные штыри… они были согнуты неведомой силой, несколько обломков вообще остались в пазах. Я с силой дернул ручку в сторону. Дверь со скрипом распахнулась. В убежище было тихо… Где-то в небесах заурчало, мне показалось что воздух колеблется от гулкого эха. Но в следующую секунду все стихло, лишь мое тяжелое дыхание со скрипом вырывалось из фильтров. Сжав зубы, я выставил пред собой саблю и сбежал по железным ступеням вниз.
Стоит ли говорить, что мои худшие подозрения оправдались. Как впрочем, и всегда. Правда, в этот раз были еще кое-какие новшества… но, об этом расскажу чуточку позже. Немного постояв на последней ступеньке, я все-таки соскочил на бетонный пол. Вроде и свет горит по-прежнему ярко, и мрак не клубился по углам… а меня всё равно не покидала уверенность, что здесь случилось нечто страшное. Хотя, в течение последнего месяца в Н ничего иного и не происходило… Постукивая пером сабли по обшитым фанерой и пластиком стенам, я медленно двинулся вперед. Мои шаркающие шаги эхом разносились по пустым коридорам. Противогаз я снял - воздух здесь был по-прежнему чистым, - так что теперь ничего не мешало слушать и видеть. А взглянуть здесь было на что! Слева от меня, на стене, отчетливо виднелись четыре аккуратные дырочки. Вокруг этих дырочек словно красные чернила разбрызгали. Я даже разглядел прилипшую к пластику прядь темных волос. Под стеной набежала и засохла приличная лужица крови, но тела видно не было, лишь на полу осталась жирная неровная линия, которая свидетельствовала о том, что труп утащили вниз. Мне потребовалось минут десять чтобы понять: хочу ли я спускаться вниз, или же стоит забить на всё на свете и попытаться вернуться в центральный округ? За второй вариант голосил разъяренный разум - я и так уже несколько раз пренебрегал его зовом. А вот первый вариант поддерживало нечто живущее в моем сердце: вдруг, там все-таки остался кто-нибудь, внизу? Ну не мог я отринуть этот вариант, хоть и прекрасно понимал, что шансов на спасение у людей не было… Спустившись по лестнице вниз, я прислонился спиной к стене и на секунду задержал дыхание. Тишина. Но на стенах здесь те же самые ровные дырочки, повсюду кровь. Но человеческая ли она? В главном зале царил настоящий хаос. На полу валялись подушки, майки, куртки, какие-то пакеты, автоматные гильзы - все густо перемазано засохшей кровью. Под подошвами моих ботинок что-то мерзко хрустело, но я старался вниз не смотреть. Только шел вперед и боязливо косился по сторонам. Но следов темных тварей по-прежнему нигде не замечал. И это напрягало. Следующим пунктом моих бестолковых поисков я наметил продовольственный склад. В том, что твари притаились именно там, я почему-то не сомневался. Но и прежнего страха тоже не было… Внезапно где-то чуть выше по коридору послышались глухие шаги. Я напрягся, скользнул к дальней стене и зарылся в груду вещей. На мир смотрел сквозь узкую щелочку между свитером крупной вязки и вонючей кожаной курткой. Проход отсюда был виден плохо, зато и меня едва ли заметят… сразу. Потянулись долгие минуты ожидания. Коридоры наполняли чьи-то шаги, приглушенные голоса. По противоположной стене бегали круглые фонарные огоньки. Внутри у меня что-то оборвалось. Человеческие голоса? Здесь? Расшвыривая шмотки, я вскочил на ноги и с радостным воплем бросился к выходу… Это теперь, получив маслину в левое плечо, я понимаю что повел себя как последний придурок! А тогда… Ухнул выстрел. Меня развернуло на девяносто градусов и швырнуло на пол. Я прижал ладонь к ране - плечо полыхало невидимым огнем. Между пальцев выступила красная жижа. В лицо впился безжалостный луч наплечного фонаря, я с трудом разглядел размытый силуэт. - Человек. - Констатировал чей-то бесстрастный, механический голос. - На нем комбинезон «Алых Врат»! - Вмешался кто-то еще. - Из экспертов, что ли? - Не похож. Мочить его? - Погоди. Допросим - потом можешь застрелить… - Потом не смогу, - констатировали с грустью.
От такой встречи я ничего хорошего не ожидал. Товарищи, без разговоров простреливающие руки незнакомым людям, не внушают особого доверия. Особенно, если стреляли в меня… Надо мною склонилось лицо, скрытое за футуристической моделью противогаза, больше напоминавшего скафандр. Овальная пуленепробиваема пластина, закрывавшая лицо незнакомца, изготовленная из неизвестного мне материала, изнутри подсвечивалась ярким белым светом. К носу человека из-за спины тянулся тонкий серебристый шланг, который соединялся с дыхательным фильтром. - Кто такой? - Бесцветный механический голос был наполнен стальным спокойствием. - Горо… горожанин… - прошептал я, еще сильнее сжимая простреленное плечо. - Откуда комбинезон? - Незнакомец потрепал меня за ворот. Только теперь я заметил, что с левого бока мне в лицо смотрело черное дуло автомата неизвестной марки. - Эксперты дали, - во рту появился едва заметный привкус металла. - Я сейчас копыта отброшу!.. - Раньше времени не отбросишь… - злорадно сообщил мне допрашивающий. Он снял с пояса инъектор с какой-то золотистой жидкостью в ампуле. Укол пронесся по крови огненным ураганом, заставив сердце биться чаще. - У тебя десять минут на то чтобы объяснить нам четыре вещи: кто ты такой, что здесь произошло, почему на тебе комбинезон «Алых Врат» и где прибывшие в Н эксперты. Слушаем внимательно. - По пунктам: я - Александр, мирный горожанин; что произошло в бункере, я толком не знаю, но подозрения есть; Комбинезон мне подарил ваш эксперт Владимир Илов - какое-то время я работал на них. Он и Мария Пришина находятся сейчас в центральном округе, в бомбоубежище подобном этому. Доходчиво? - Вполне, - Тень, нависавшая надо мной, отклонилась в сторону. - Введите ему «Р.е.г.е.н.». Пулю не вынимайте! Времени и так нет… Диденко! Возьми Кузьмина и Полёнова, обшарьте этаж. Нам нужны выжившие горожане… - Посмотрите лучше на складе, - от всего сердца посоветовал я. После второго укола мое плечо онемело. В него можно было стрелять, тыкать ножом, жечь огнем - я ничего не чувствовал. Правда, и кровотечение прекратилось. Только теперь я смог разглядеть незваных гостей. Их было десять. Все как на подбор: за два метра ростом, ширококостные, мощные. Вместо привычной камуфляжной формы на них красовались странные комбинезоны светло-синего цвета - и это говорило о том, что прятаться они явно не собирались. Лица скрывались за полупрозрачными скафандрами со встроенными кислородными масками. Из-за широких спин выглядывали небольшие парные болоны, к которым был подсоединен шланг. Многие вооружены странными автоматами с непропорционально широким дулом и коротким складным прикладом. Но помимо этих чудо-ружей у некоторых солдат были ещё и усовершенствованные автоматы всем известной системы. Бойцы обшаривали зал сантиметр за сантиметром, расшвыривая ногами всяческий хлам и переворачивая скудную мебель. Мощные наплечные фонари скользили по каменному полу. Механические голоса сотрясали воздух, пищали невидимые датчики, радары. На меня внимания никто не обращал. Будто я уже умер и валялся на полу хладным трупом… - Пусто, - доложил командиру сержант Диденко. - Повсюду следы пальбы и пятна крови, но тел нет. Командир подошел ко мне и несильно пихнул носком широкого ботинка в бок. - Что ты там вякнул насчет склада? - Темные твари любят тихие укромные места, - зло проговорил я. - Они прячутся там, куда не попадает свет… и добычу свою прячут там же. Командир подал условный сигнал подчиненным. Бойцы спецотряда собрались в центре зала в кучу. Они о чем-то переговаривались, но я их не слышал. - Двое - вниз, - коротко скомандовал старший. - Остальные: бункер разделить на четыре сектора! Двое у дверей, один на лестницу. Мы с сержантом Диденко прикроем спины тем, кто пойдет на склад. Бойцы быстро разошлись по секторам. Командир едва заметно кивнул, крикнул напоследок: - На связь выходить каждые пять минут! О любых изменениях сообщать безотлагательно! Ты!.. - он повернулся ко мне, - ползешь за мной. Не вздумай выкинуть какую-нибудь глупость. Он мог бы об этом и не говорить. Даже в компании таких отморозков я чувствовал себя лучше, чем в окружении тишины и страха. Эти дуболомы были вооружены и, по всей видимости, неплохо подготовлены. Что ж, отсижусь за их спинами, а потом… Послышался легкий шелест радиоволн льющихся из невидимого динамика: - Сектор четвертый. Я на точке. Чисто. - Сектор третий. Прибыл. Чисто. - Сектор первый. Я на месте. Тихо. - Сектор второй… До лестницы ведущей на нижний этаж оставалось порядка десяти шагов, когда внизу, будто гром грянул. Воздух возмущенно взвыл, послышался громкий стук и грохот падающих предметов. - Левченко! - прорезался голос командира. - Какого хрена у вас там творится? Вместо ответа из динамика послышались сдавленные хрипы и короткий, отчаянный вскрик. - Покинуть четвертый сектор! - проорал Диденко, опережая командира. - Филипченко двигай к нам… Солдаты быстро сбежали по лестнице вниз. Я с трудом поспевал за ними, перед глазами плыло красное марево, голова кружилась. Все-таки потерял много крови… да и усталость проклятая! Слетев с последней ступени, я носом уткнулся в какую-то каменную стену. Стеной оказалась спина сержанта. Он грубо отпихнул меня, что-то прошептав. Как я и опасался - на складе властвовала тьма. Причем свет наплечных фонарей не проникал за тонкую грань, скользя по мрачному пологу, как по ровному полу. - Покинуть третий сектор, - не в меру спокойно проговорил командир. - Эльдар, держите с Филипченко спуск. Мы отходим… Не успел он договорить, как в темноте громко хрустнуло, и в нашу сторону брызнула тугая струя еще горячей крови. Мое терпение лопнуло, и я взлетел на три ступени вверх. Командир тут же вскинул автомат, а сержант прильнул к своему странному оружию. - Медленно. Не торопясь. - Спокойно командовал старший. За чертой тьмы вновь хрустнуло, зачавкало. Послышались тяжелые шаги. В поле зрение вошло массивное тело. Как-то я уже видел подобную тварь… в дверях супермаркета. Этот перевитый тугими мышцами и жилами демон был создан для того, чтобы уничтожать вражескую плоть! Причем не оружием, нет… он должен разрывать свою жертву голыми руками. Широкая ладонь, с доброе весло размером, громко хлопнуло по уродливой пасти, размазывая бурую жижу. Два больших глубоко посаженных глаза внимательно изучали нас. Скользили по оружию в руках бойцов, оценивали, сколько в нас калорий и кто повкуснее будет… - Какого хера вы ждете?!- Завопил я, страшась убежать. Мой визг сработал как детонатор, взорвав замершую картину. Истошно воя, демон кинулся на нас, размахивая могучими руками. Там где толстые пальцы касались стен, оставались глубокие бороздки, а на пол осыпалась содранная штукатурка. Командир дал очередь - горсть пуль ввинтились точнеханько в горло исчадию, заставив то заткнуться. Следом в дело вступил Диденко. Вначале мне показалось, что заработал самый банальный пылесос, но потом раздался громкий хлопок - и сгусток скрученного воздуха зашвырнул тварь куда-то в темноту. Оттуда послышался чудовищный шум ломающегося дерева и глухие стоны. - Жопой на ящики, - мрачно подвел итог Диденко. Пока мы спиной вперед поднимались по лестнице, командир быстро отозвал всех бойцов, оставив лишь дозорных возле дверей в бомбоубежище. А внизу тем временем кипела своя, отдельная от этого мира жизнь. Скрипы, стоны, вой, какой-то чудовищный рокот. Видимо темные силы набирали мощь - свет больше не пугал их. Они покидали свою территорию и перли наверх в поисках новой пищи… Лампы над головами начали испуганно моргать, некоторые совсем потухли. Когда мы выскочили в широкий коридор, здесь уже собралась почти вся спецгруппа. Шестеро бойцов и я. Командир без устали размахивал руками и кричал: - Те, кто с «Духовиками» - занять позицию у дверей! Остальные перекрывают коридор, выход с лестницы на мушку! Тарасов, держи тылы… Диденко быстро спросил у меня: - Пустой? Ствола нет? - У меня в зале… Сержант бросил короткий взгляд в сторону командира. Тот кивнул в ответ. Диденко затараторил: - Беги в зал, а потом возвращайся сюда. Капитан Скворцов тебе расскажет, чем сможешь помочь… Несмотря на усталость, ноющее плечо и окаменевшую руку, я совершил стометровый рывок с довольно-таки приличным результатом. Влетев в зал, подхватил саблю с пола и огромными скачками понесся обратно. А тем временем в коридоре уже началась кровавая баня! Страшно ухали «Духовики», стрекотали автоматы. В этом гуле тонули отчаянные маты солдат, рев и хрипы нечисти, что ломилась в коридор через узкую дверь. - Что это за говно ты принес?! - Изумился капитан, глядя на серебряную саблю. - Весьма действенное средство в ближнем бою! - Пояснил я. - Сами увидите… - Не дай Бог, - ответил капитан, обратно прильнув к автомату. В узкий проход сунулось нечто низкое и жирное, покрытое маленькими шевелящимися отростками… Его мигом срезали двумя короткими очередями. Следом ворвался знакомый мне по центру управления призрак - подвижную гадину было не так просто пристрелить, так что я сумел показать свое оружие в действии, разорвав призрака на тысячи клочков. А вот потом… Кровь свернулась в жилах, когда я увидел, как по стене и потолку к нам ползут маленькие, но страшно мерзкие и уродливые дети. Клоны того создания, которое прикончил на складе Илов, и которое едва не прикончило меня. Их мерзкие глазки, не мигая, смотрели на нас. С муравьиных жвал капала тугая слюна, застывая в воздухе, она падала на пол толстыми мотками серой паутины. Твари надвигались стремительно, меленькие ручки хлопали, прилипая, по потолку и стенам… - «Духовики!» Раздался дружный гул. Удивительные пушки выдали такой заряд сконцентрированного воздуха, что демонов, будто в унитаз смыло! Я с веселым удивление наблюдал, как со стен срываются куски старого пластика, лампы падают на пол и разбиваются на тысячи осколков. На краткий миг в коридоре вновь стало тихо. - Сейчас будет по-настоящему жарко! - Прогудел капитан, роясь в подсумке. Диденко снял с пояса две гранаты и отогнул усики. Его «Духовик» валялся на полу, дуло раскололось по всей длине. Бойцы спешно перезаряжали автоматы, поправляли амуницию. Сунув руку за пазуху, я вытащил флакончик с пилюлями Хромова. Я специально приберегал их для подобного случая, чтобы восстановить силы в самый трудный момент. Разжевав две таблетки, я проглотил, кислую кашицу. Внизу вновь заскрипело. Передышка закончилась. Я встал с колен и выставил перед собой саблю… Вот как ползу, так и отражаю!
Глава тринадцатая: «Голоса в голове…» Волна нахлынула. Первая атака показалась мне легким и игривым пощипыванием на фоне этого мощного удара темной Длани. Твари лезли изо всех щелей! Глаза полыхали в сгущавшейся вокруг нас тьме, рык и рев сотрясали воздух… Диденко швырнул первую гранату прямо в гущу тел. Бомбоубежище сотряс взрыв - в узкий коридорчик ворвались языки зеленого пламени. Тварей расшвыряло в разные стороны, а нас обрызгало дождем из внутренностей и вонючей темной крови. По команде капитана три солдата двинулись вперед. Холодно и методично они добили корчащихся на полу монстров. Следом за ними в дело вступили и «Духовики». Мощные удары сжатого воздуха вышвырнули из коридора искалеченные тела и туши. - Занять позиции! - Сержант вынул пистолет. - Если удержим… В дверях выросла гротескная фигура. Этот упырь был на голову выше любого из своих предшественников. Его руки свисали до щиколоток, длинные когти оставляли на бетоне глубокие бороздки. Клыки выбивались из-под мясистой верхней губы, ноздри бешено трепетали, улавливая запахи живых существ. Дружно загудели немногие уцелевшие «Духовики»; правда, без особой пользы - упырь от ударов только покачнулся. Наверное, весу в нем было порядка двухсот килограмм, а то и больше! В дело вступили автоматы. Пули с чавкающим звуком вгрызались в плоть упыря, вырывая куски мяса, кроша кости. Но эта туша продолжала идти вперед. Его болтало из стороны в сторону, тело покрывали сотни кровоточащих ран… Он бросился на нас такой яростью, что на мгновение меня охватила паника! Смяв двоих автоматчиков, он подлетел к нашему импровизированному укреплению и мощным ударом вырубил Диденко. Сержанта отбросило метра на два в сторону, он здорово приложился головой о стену. С ужасом я посмотрел на катившуюся по полу гранату… Но кажется, пронесло. То ли Диденко не привел ее в боевую готовность, то ли сегодня был счастливый для нас день. Хотя, про счастье - это я все-таки погорячился. А тем временем, оставшиеся на ногах солдаты обступили упыря и поливали его свинцовым дождиком. Монстр мог двинуться только тогда, когда кто-нибудь из бойцов менял магазин. Но даже за этот краткий миг упырь умудрялся наносить довольно опасные удары, по касательной задевая то одного, то другого бойца. Вскоре в строю остались лишь капитан и два солдата, причем один из них был вооружен бесполезным в такой ситуации «Духовиком». Я все это время оставался в стороне, не решаясь вмешаться в схватку. Но вскоре понял, что если мы не уничтожим упыря прямо сейчас, нас попросту сметет следующим потоком нечисти. Перехватив саблю здоровой рукой, я быстро перепрыгнул через кучу хлама и коротко ткнул упыря в спину. Перо вошло как раз под левую лопатку, заскрежетав по кости. Монстр выгнулся дугой, страшно заревел и двинул мне в грудь локтем… Я услышал хруст. Земля вылетела из-под ног, перед глазами перевернулся потолок, стены. Сознание погасло… Оклемался я от мощного взрыва. Ударная волна сбросила меня с баррикады вниз, накрыв сверху деревянно-металлическим хламом. Я не мог пошевелиться, с трудом дышал. Причем каждый вдох отдавался чудовищной колющей болью в груди и легких. Парализованный, я мог лишь слушать, о чем беседуют бойцы. - Двое убитых. Сержант тоже нежилец, - докладывал кто-то. - Я отозвал ребят от дверей, нужно выбираться отсюда. - Хорошо, - только сейчас я понял, что командир спецгруппы разговаривает с солдатом не через динамик - не иначе как шлем снял. - Вход мы заблокировали. Пускай Пашков заминирует две несущие стены в главном зале. Дверь в лабораторию и радиорубку тоже подорвать! Ни одна мразь не должна вылезти отсюда… Договорить ему не дал легкий вибрирующий звук. Сняв с пояса замысловатую рацию, капитан нажал кнопку связи: - «Алконост» на связи! - Основная часть отряда прибыла в Н, - голос из динамика с трудом пробивался сквозь помехи. - Мост и дамба перекрыты. Выходы из города заблокированы. Места, указанные в отчете, оцеплены. Вы нашли экспертов? - Нет, но у нас есть информация о месте их нахождения, - ответил капитан. - Сейчас закончим кое-какую работенку и двинемся к ним. - Торопитесь, - в голосе появились нотки раздражения. - У вас восемь часов до прихода основных сил. Найдите экспертов, и тут же отправляйтесь к генералу Швабрину. Получите подкрепление и молнией к Объекту. Плановая зачистка начнется через пятнадцать минут. Отбой. «Что это еще за объект? - Испуганно подумал я. - Неужели тот портал, который находиться в закрытой части города? И они хотят потащить туда Мар… экспертов?» Я хотел вскочить и остановить глупцов, но тело меня не слушалось. О том, что я всё еще жив, напоминала только острая боль. Еще какое-то время тишину в бункере нарушали чьи-то шаги, электронный писк и негромкие голоса… На языке появился вкус крови - поганый признак! Картина перед глазами дергалась, стены пропадали, появлялся плотный черный холст. Внезапно все звуки стихли. Наверху громко хлопнула дверь, замолчала система жизнеобеспечения. А потом раздался страшный грохот. Вначале, один раз. Затем еще один взрыв и последний - самый сильный. Стены затряслись, с потолка падали и расшибались последние уцелевшие лампы, сыпалась пыль. Свет погас, меня окутало облако каменной крошки, пыли… Сверху навалились никому больше не нужные вещи, куски деревянных досок от ящиков, какие-то коробки. Прошло мгновение, и я ухнул куда-то в темень…
Владимир сидел за круглым столом в небольшой лаборатории. По светлому экрану ноутбука бегали зеленые циферки, их сменяли буквы, закодированные знаки. Глотнув воды из пластиковой бутылки, эксперт устало потер глаза. Вскоре правительственные войска войдут в Н… Они вернутся к привычной работе, а не будут копаться в этой куче дерьма! «Алые Врата» - он посвятил этому проекту пять лет своей жизни, а что получил взамен? Смертельно опасное задание в городе, оккупированном силами тьмы. Ученые из штаба говорили о неудачной попытке Прокола… Ложь. Они точно хотели влезть в чужой мир, в другое измерение. Какие глупцы. Это все равно, что сунуть руку в мешок с кобрами! Мало того, никто ведь и представить не может, что находится на том конце коридора. Но любопытство - вещь страшная. Особенно когда дело касается одержимых своим делом ученых. Он открыл в компьютере командное окно, ввел адрес. Пискнуло. На рабочем столе появилось окошко видеосвязи. Вместо заставки там были нарисованные красные ворота. Владимир повторил свой запрос, один он уже отослал часом ранее, но ответа так и не последовало. С той стороны по-прежнему никто не отвечал. Мужчина сжал кулак, ногти врезались в кожу. - Что-то не так… - прошептал он. В этот момент в лабораторию вошла Мария. Девушка выглядела уставшей, лицо ее осунулось, глаза запали. - Что с тобой? - Удивилась она, глядя на раскрасневшегося коллегу. - Эти бараны не отвечают! - Владимир вытащил из кармана мятую пачку сигарет. - Дважды отсылал запрос - молчок… - Да не кипятись ты так, - девушка улыбнулась, - мы же в аномальной зоне! Может твои запросы уходят куда-нибудь в Индию? Здесь ни за что нельзя поручиться… Владимир выпустил в экран сноп дыма. Мария была права. Здесь даже законы природы работали как-то криво, чего уж от техники ждать. - Скоро мы вернемся домой, - девушка прислонилась к двери и мечтательно закатила глаза. - Горячая ванна… телевизор! Внезапно из двери высунулась лохматая голова одного из горожан. Мужчина нервно облизнулся, его глаза возбужденно блестели: - Вы должны это видеть! Помощь прибыла… Девушка еле поспевала за Владимиром. Тот несся, как лось в весенний гон, не обращая внимания на взволнованных людей, что осыпали их градом вопросов. Марии приходилось отбиваться за двоих: - Все в норме! Да-да, это помощь… кончено привезли, как же без еды? Они вбежали в комнату охраны. Здесь на электронной панели работали восемь экранов - изображение давали скрытые камеры установленные на входе в бункер. Сейчас на картинках были видны вооруженные люди в какой-то необычной светло-голубой униформе. - Откройте двери, - скомандовал Илов, - это спецгруппа… Дьявол, не думал, что увижу их снова! Появления военных всколыхнуло жизнь в бункере. Бойцы прошли долгий путь, и на то, чтобы прийти в себя, им потребовалось порядка четырех часов. Все это время Владимир обеспокоено кружил возле комнаты отведенной военным. Их было всего четверо - угрюмых, измученных, перепачканных пеплом и кровью. Видимо пребывшие в город войска не сумели до конца восстановить порядок… Наконец, капитан вызвал эксперта на беседу. Перед Иловым предстал высокий мужчина лет сорока, могучего телосложения и, судя по всему, прескверного характера. Капитан сидел на стуле, прислоненном к стене, в странной майке с короткими рукавами, но в плотных защитных штанах и огромных ботинках. Его правая рука была замотана красным от крови бинтом, а на плече наливался едва заметный синяк от инъектора - явный признак того, что лекарство кололи наспех; может, даже через одежду. В комнате находилось еще двое бойцов. Один - с сержантскими лычками - задумчиво чистил внушительных размеров пистолет. - Капитан Скворцов, - коротко представился главный, - спецгруппа: «Алконост». Город под нашим контролем. Аномальные зоны оцеплены, повсюду выставлены пикеты, в настоящее время инженеры возводят заградительные кордоны. Горд сканируется тепловизорами с вертолетов - ни одна гнида нос на улицу не высунет без нашего ведома! Он внимательно смотрел в глаза своему собеседнику. Владимир подумал, что надо бы что-нибудь ответить… - Замечательно, - рассеяно ответил он. - А-а… когда прибудет вертолет для нашей эвакуации? - Вашей? - усмехнулся Скворцов. - Испугался, свалить хочешь? Штаны не обгадил, случайно? Солдаты загоготали. Владимир почувствовал, как полыхает его лицо. - Я бы попросил вас выбирать выражения! А то… - «А то» - что? - передразнил его сержант. Пистолет предостерегающе грюкнул затвором. - Вы здесь насрали, а убирать нам, да? Тупым воякам? - Успокойся, Тарасов! - Отдернул его капитан. - Это у товарища эксперта от пережитого шока… мозги перегрелись. Конечно же, он понимает, кто виноват в катастрофе! И кто будет помогать нам в наведение порядка. Владимир онемел. Что позволяют себе эти уроды? Его стоит ведомство выше, и полномочия… - Мне нужно связаться с начальством, - с трудом ворочая языком, проговорил Владимир. - Нет больше вашего начальства, - скучающим тоном сообщил ему капитан. - Проект «Алые Врата» закрыт. Все ваше начальство отдано под трибунал. Исследования свернуты и замаринованы до выяснения обстоятельств катастрофы. А если тебе интересно, то цель нашего пребывания здесь по сути одна - скорейшая аннигиляция установки «Игла». И вы пойдете с нами… Владимир почувствовал, как голова идет кругом. Конечно, он знал, что в отношении их ведомства будут приняты карательные меры, но чтобы такие… Труд всей его жизни оказался растоптан в одно мгновение! - Когда мы выступаем? - Спросил он сдавленно. - Я должен подготовиться… - Не ты один, - покачал головой капитан. - Дамочка пойдет с нами. - А ей-то что там делать? - Побледнел Илов. - Какой из нее боец? - Приказ свыше… - Скворцов пожал плечами и ткнул указательным пальцем в потолок, - и он не обсуждается. Им дали три часа на сборы. Хорошо еще, что солдаты передали обитателям подземелья все свои пайки! Видимо к обычным людям, в отличие от ученых, они относились значительно лучше. Воспользовавшись паузой, Владимир сумел кое-как успокоить Марию - у девушки чуть истерика не случилась! После весьма неприятной беседы Илов еще больше возненавидел солдат. Выкроив минутку, он, подавшись наитию, скинул послание на компьютер в то бомбоубежище, в котором остановился Александр - их проводник. Илов надеялся, что тот смоется из города раньше того момента, когда все дороги окажутся перекрыты. А если останется - пускай не треплется насчет знакомства с экспертами. Закончив писать электронное письмо, Илов глубоко выдохнул. Он чувствовал нависшую над головой опасность. Петля уже затянута на шее, а табуретка под его ступнями раскачивалась… Проклятые вояки! Быки безмозглые, гориллы! Они угробят и его и Марию! Разрушив «Иглу» они задвинут в ящик величайшее открытие двадцать первого века. Двигаясь по коридорам к складу, Владимир прокручивал в голове план возможного побега…
Туннель со светлым пятном в конце? Огонь, чад, котлы со смолой? Или зеленые кущи, реки с прозрачной водой и голубое безоблачное небо? Нет. Темнота и больше ничего…
Я почувствовал, как в лицо мне бьет поток свежего воздуха. Он нес в себе аромат зеленых лугов, цветов. В нем чувствовалась сладость меда, слышалось журчание воды, шелест листьев; я видел небесную синеву, чувствовал теплые, ласкающие волны моря. Необычайное чувство радости граничившей с эйфорией обуяло меня… - Вставай! - В голове раздался властный, но мягкий голос. Я открыл глаза. Блаженство схлынуло, вместо него пришла жуткая боль… - Поднимайся, борись! - Голос колокольным звоном разливался в воздухе. Я открыл полный крови рот - тонкая струйка побежала через нижнюю губу. На языке и зубах уже подсохла корка… - Твои раны затянуться, боль вскоре уйдет. Невидимые руки подняли меня, встряхнули. Налитые свинцовой тяжестью веки нехотя поднялись - меня окружал сумрак; слабый свет пробивался через узкие щели в стенах и потолке… - Я буду направлять тебя, - в голосе проступили нотки заботы - так мы разговариваем с домашними котами или собаками. - Помогу исправить то, что исправить уже невозможно. Только теперь я понял, что могу спокойно дышать. Нутро больше не раздирала адская боль, жжение в плече прошло. Я сжал и разжал кулаки, с хрустом повел плечами. Ушла накопленная за последний месяц усталость, натруженные мышцы наконец-то расслабились. Скривившись, я выплюнул красно-коричневый сгусток спекшейся крови. - Кто ты? - Голос мой окреп. - Я тебя не вижу! - И не увидишь, - хохотнул незримый незнакомец, - никто не увидит. - Когда люди слышат голоса - это плохой признак! - Я вертел головой из стороны в сторону. - Ты никому про меня не расскажешь. Это - великая тайна, чудо. Я пришел, дабы уравновесить покачнувшиеся весы… - Ты ангел? - Выпалил я свою внезапную догадку. - Ну… всё ж таки нет. Скажу так: я - некая сущность, познать которую человеку не дано. Пока не дано. - Буду звать тебя ангелом… а имя есть? - Есть. Но произносить его здесь не могу. Скажу только, что буду по возможности следить за тобой. Может быть, помогать. - Почему ты спас именно меня? Ведь в этом бункере сгинула чертова прорва народу?! Тут ведь были дети, женщины… - Я не в силах спасти всех, как и не в силах остановить начатое! Лишь словом, да советом сущность, подобная мне, может помогать простым смертным. Но… на тебя я натолкнулся возле тех черных столбов. Ты был обессилен и не смог пройти сквозь энергетическую яму - ступил бы туда и просто умер от истощения. Вот и пришлось тебе помочь… - Так это был ты… Ну, спасибо. Дважды спасибо! Так почему ты помог именно мне? Ведь сам говоришь, что только словом да делом… - Открою тебе маленькую тайну: ты не один бродил по городу и искал правды. Противостоял злу, по мере сил. Ради таких людей стоит нарушать то, что нарушать ни в коем случае не следует. Разница между тобой и другими лишь в том, что остальные либо испугались и отступили, либо попросту сгинули. А вот ты умудрился выбраться живым из множества передряг. Сумел докопаться до сути произошедшего здесь. Ты теперь отчетливо понимаешь, чем все это грозит остальному миру. Вот именно потому мне и РАЗРЕШИЛИ вмешаться. - Я так понимаю, что теперь задолжал вам кое-что? - Хотя у меня уже возникли гадкие подозрения. - Ну, не то чтобы задолжал, - немного смутился обладатель могучего голоса. - Просто нужно срочно помешать тем людям… - Людям?! - Ну нифига себе! Я-то думал, что мы с демонами боремся… - Именно людям, - подтвердил мой ангел. - Уничтожать установку ни в коем случае нельзя. Ибо вместо окошка в другой мир, вы получите настоящие врата! И вот тогда вам не поможет никто. Даже ОН. - Это те трахнутые спецназовцы, да? - Зло спросил я. - Которые бросили меня здесь подыхать? Я им и так бы с радостью рожи разбил… - Просто помешай им! - Прикрикнул мой собеседник. - Тебе нужно прошмыгнуть за кордон, перехватить этих глупцов. А дальше… дальше, выбирать тебе. Поступай с ними как знаешь. Несколько минут я стоял в полной тишине и темноте. Оставшись наедине со своими мыслями и страхами. В виду последних событий говорящий в моей голове голос особого удивления не вызывал. Сейчас я готов был поверить во все: Бабу-ягу, летающую в ступе, Кощея с иглой в яйце, Змея-Горыныча и прочее говно. Реальность настолько тесно переплелось с нереальным, что я решительно уверовал во всё. Даже в Деда Мороза. - Кстати, - голос ангела заставил меня вздрогнуть, - они потащат с собой прибывших в Н экспертов. Дабы наглядно показать им последствия катастрофы. Последние сомнения рухнули. Вот как ползу, так и отражаю!
Глава четырнадцатая: «Откровение» Когда он ушел, я на какой-то миг даже растерялся. Один в темноте; в руках перепачканная кровью сабля. Кругом трупы, смрад, валяется всякий хлам. Но, кроме того, в подземелье было необычно тихо и спокойно. Видимо присутствие такой могучей сущности, как мой спаситель, разогнало всех темных тварей; чему я был несказанно рад. Командир спецгруппы, Скворцов - хрен знает, кто он там по званию!.. - приказал подорвать несущие стены и лабораторию. По-сути дела я был замурован. Нужно было как можно скорее найти выход из этой западни! Я посмотрел себе под ноги. На полу лежал мой противогаз, мешочек для шариков и рюкзак. Весело хрюкнуло, заработал ПНВ. Черные стены окрасились зеленоватыми тонами, я разглядел завалы, три трупа на полу… Один из них - изувеченный сержант Диденко - бесшумно дергался в конвульсиях. - Эй!.. - тихо позвал я, - ты живой еще, что ли? Вместо ответа боец как-то нехорошо заурчал. Я сделал два шага вперед, застыл как статуя. Видно было плохо, но в одном я уверился точно - человек, у которого в голове дырка сантиметров десять в диаметре, вряд ли может до сих пор жить. Еще один подарочек Н… Сабля с хрустом воткнулась в грудную клетку. Место куда вошло серебряное лезвие тут же начало тлеть. Через мгновение Диденко стал похож на головешку вынутую из костра. Оставив обугленный скелет дотлевать на полу, я осторожно подошел к другим мертвецам. Сослуживцы выложили тех в рядок, забрав подсумки, оружие и перебрав содержимое рюкзаков. Этим парням досталось куда сильнее Диденко! Может быть, потому они и лежали неподвижно… Взяв на заметку новый закон природы, я быстрым шагом подошел к завалу. Здесь до сих пор в воздухе висел отчетливый запах гари и пыли. Из кучи торчали куски бетонных плит, арматура, оборванные провода… С той стороны завала кто-то медленно ходил, тяжело шаркая ногами по полу. Немного подумав, я взялся за первый обломок плиты перекрытия. Он поддался легко. Вместе с ним вниз скатилось несколько кусков бетона поменьше. Отложив саблю в сторону, я закатил рукава и начал быстро разбирать завал. Минут через пятнадцать я снял противогаз и куртку. Было душно, толстая кофта липла к телу, раздражала. Содранные до крови пальцы щипало, кисти распухли, покрылись царапинами и порезами. Я с трудом уговорил себя сесть и хоть немного передохнуть. Решимость, обуявшая меня получасом ранее, ничего хорошего не несла, скорее даже наоборот - мешала, сбивала с толку, заставляя чувства брать верх над разумом. Нужно было успокоиться, привести мысли в порядок… С чего я решил, что со мной говорил именно ангел, а не демон? Ведь темной стороне будет лучше, если установка останется цела, так ведь? Эта мысль отправила меня в катакомбы сомнений. Помогу или сделаю хуже? Герой ли я или кусок дьявольского дерьма предавший свой род? Так страшно как в тот момент, мне не было еще никогда! Можно, конечно, положить на все эти разборки и постараться смыться из города… Нет. Я ведь знаю, что не смогу. Есть кое-что поважнее собственной шкуры и тщеславия. С грохотом вывалился последний кусок бетонного перекрытия. В тот же миг сквозь образовавшуюся прореху вылезла дрожащая рука; обгоревшая, в струпьях засохшей крови, сквозь мясо проглядывали кости… Схватив саблю, я наотмашь рубанул невидимого врага. Лезвие прошло вскользь, но даже этого хватило, чтобы монстр превратился в живой факел. Дико воя, оживший мертвец убежал по коридору. Отблески пламени еще некоторое время освещали темные стены, но вскоре и они погасли, а в воздухе остался неприятно-сладковатый запах горелой плоти. Я быстро натянул куртку, противогаз, забросил за плечи рюкзак. Два удара ногой - и стена битого камня провалилась вперед, образовав узенький лаз. Обдирая локти, я юркнул в расщелину. Выползал, не спуская глаз с темного коридора - мало ли, сколько еще мертвецов попало под влияние темных сил? В том коридоре, который вел в общий зал, завалов было поменьше. Под ногами шуршали камни, скрипела пыль. Кое-где виднелись засохшие кровавые пятна, и почерневшие куски плоти - судя по виду, нечеловеческой. Я поднял взор к потолку - над головой виднелась широкая - метра два в ширину - трещина, а наверху горел свет; оттуда приятно тянуло прохладой. Отметив про себя этот вариант, я все-таки прошел коридор до конца. Там я наткнулся на еще один завал, возле которого догорал человеческий костяк. Видимо вояки настолько увлеклись игрой в «подрывников», что заминировали каждый дверной проем в убежище. Сил разгрести очередной завал у меня вряд ли бы не хватило. Да и время теперь играло против ничтожного человечка, вот я и решил рискнуть… Подкатив большой бетонный обломок под пролом в потолке, я влез на эту неустойчивую конструкцию и просунул толстую арматурину в лямки рюкзака. Закрепив этот прут поперек трещины, я подтянулся на рюкзаке и влез наверх. Отдав должное крепости лямок, вновь скинул противогаз, и по потному лицу тут мазануло волшебной прохладой, в легкие ворвался ураган очищенного воздуха без привкуса гари или пыли. Хорошо еще, что и свет и система охлаждения здесь работали исправно. Оказалось, что вылез я в том коридоре, который как раз и вел к выходу из бомбоубежища. Правда, вначале надо было преодолеть лестницу – в глубине души теплилась надежда, что солдаты ее не подорвали. А то от них всего можно ожидать… Прохладный воздух и яркий свет, будто придали мне сил. Я напялил осточертевший противогаз и поплелся к лестнице. В коридоре валялись изрешеченные тела демонов. Бешеное пламя в их глазах погасло, лапы вольно раскинуты в стороны. Под ногами звенели, перекатываясь, горы стреляных гильз, на стенах пятна крови и новые следы от пуль - видимо бойцы шли здесь плотным строем, выкашивая темных тварей густым огнем. Добрый автомат был хорош в любых условиях и против любых врагов… из плоти, разумеется. Лестница была на месте. Здесь, по всей видимости, напор чудищ ослаб, так как нигде не было видно следов боя. Вскарабкавшись наверх, я на секунду остановился возле неподвижного тела. Вначале принял эту девочку за создание, плюющееся паутиной, но ошибся. Это был самый обыкновенный ребенок. Видимо, ей как-то удалось выжить во всем этом хаосе… Но солдаты не особо задумывались над тем, в кого палят. Я присел на корточки возле неподвижного тела. Попадет ли оно под воздействие Н? Я мрачно посмотрел на саблю - не смогу! Рука не поднимется… - Оставь ее, - в голове прорезался печальный голос. - Оживают лишь те, у кого не задета нервная система и цел позвоночник. Огневая мощь ваших автоматов шансов не оставляет… - Почему это происходит? - устало спросил я. - Любопытство. Глупость. Гордыня. Мало ли причин? Ты человек, тебе виднее. Вас ведь создавали идеальными… - Откуда лезет эта погань? - я встал и отряхнул пыль с куртки. - Из другого мира? Или Ада? - Все намного сложнее, Саша, - ангел вздохнул. - Ваши ученые прорубили проход в мир, над которым с незапамятных времен властвует тень. Я не знаю подробностей - их не знает никто, - но вы уже на грани слияния. Ты же видел тех белокожих созданий в домах? Я кивнул непонятно кому. Голос продолжил: - Это существа из параллельного мира. Если я хоть что-то понимаю, то они долгое время подчиняются воле Тени. Можешь считать их передовым отрядом, за которым последовало нечто худшее. Как уже говорилось, человек - это вместилище пороков. Кто как, а я считаю безмерное любопытство самым жутким вашим качеством. Вместо того чтобы отключить установку и избавиться от незваных гостей, ваши ученые почему-то принялись за исследования. Вот этого понять, мне не дано! Ну и получилось так, что вскоре в прокол влезло нечто пострашнее жителей того мира… Так ваш город накрыла тень. Чудища множатся быстро: где один - там и другой, и через мгновение, третий. Теперь Н буквально кишит созданиями, место которым в самом жерле ада. Да и пришедшие из другого мира уже не многим лучше этих созданий. Они занимают ваши дома, прячутся, убивают ваших детей… Для них вы точно такие же монстры, как и те, что населяли их мир. - Это они рисуют пентаграммы, да? - оживился я. - А мы-то все гадали… - Не на тех думаешь, - горечь в голосе ангела проступила ярче. - Люди - вот кто истинный виновник всему. Вы настолько преданы тьме, насколько преданы свету. Обе половины в вас равны по силе. В тебе перевешивает хорошее, в ком-то другом - плохое. Те пентаграммы в бункере возле водохранилища дело рук рядового Прокофьева. Поддавшись силам мрака, он убил всех своих сослуживцев и впустил внутрь нечисть. Правда и сам далеко не ушел… Ты нашел его труп возле балкона... Кстати, у тебя ведь остался его блокнот? Прочти записи Прокофьева, если захочешь, конечно. Чтобы понять, чем руководствуется человек ставший на сторону мрака, нужно знать его мысли… Мне надоело ужасаться. Всегда находятся идиоты, которых манит зло. Правда, и получают они по заслугам… - Некогда мне дневники полудурков читать! - я отмахнулся, - Так что там с этими проклятыми рисунками на стенах? Это всё темные твари науськивают? - Нет. Верховодит здесь самый обыкновенный горожанин, - сообщил мне невидимый спутник. - На него пала темная длань, как на тебя пала светлая. Природу такого выбора не под силу понять даже мне, но в вас обоих есть нечто такое, чего нет в среднестатистическом человеке из двадцать первого тысячелетия. - К примеру? - усомнился я. - Насколько помню, после того как Н погрузился во тьму, мне повезло лишь несколько раз. Хотя какое везение в том, что я выжил после падения в шахту? Мне бы повезло, если б я туда не шлепнулся вовсе! - Ты удивлен тем случаем в шахте подземного центра, да? Когда видел все со стороны? Но, и так бывает, ведь часть вашего мира - в виде Н - подверглась серьезному искажению. Всего объяснить не могу даже я. Кто знает, что за способности откроются у повелителя тьмы в Н? - В первые дни этой катастрофы мне приснился страшный сон, - неожиданно вспомнил я и поспешил поделиться сомнениями со своим ангелом. - Меня схватили эти бледные твари и притащили к какому-то уроду с хоботом. Он чертил на стене знаки… - Это тот, о ком я тебе говорил. Человек - предавший человечество. Он награжден уродством, дабы отличаться от вас. Он могуч. Он черпает силу в вашем страхе и страданиях. Каждая смерть - лакомство для него. Ночью он властвует над городом. Днем - насылает безотчетный страх. Ты ведь чувствовал его прикосновение, да? - Ага. Мы называем это «панической атакой». А то существо, что было человеком, оно смертно? - Смертно все. Даже то, что считает себя бессмертным! - жестко проговорил ангел. - Но даже этот предатель второстепенен. Главное сейчас - «Игла», это та самая установка, которой совершили безумный прокол. Иди же и помешай безумцам! Я медленно двинулся к дверям. На улице вновь кружил пепел. Небеса налились багровым цветом… Выключив ПНВ, я вышел в Н. Вот как ползу, так и отражаю!
Глава пятнадцатая «Погоня» Расшвыривая ботинками свежие залежи пепла, я быстро шел по тротуару вдоль жухлой живой изгороди. Теперь можно было не бояться тени - прибывшие в Н вояки вымели адский сор с улиц. Опасаться стоило лишь темных подворотен да заброшенных домов. Впервые за последний месяц, выходя на улицу, я не почувствовал липкого страха - по силам тьмы нанесли серьезный удар. Та сущность, которую я предпочитал называть ангелом, рассказала мне обо всех переменах, вновь перевернувших жизнь в Н. Теперь я знал, каких участков в городе следует сторониться, а где наоборот, можно без проблем проскочить. Мне были известны примерные маршруты патрулей и замаскированные огневые точки на улицах и крышах высотных домов. Единственное чего стоило по-настоящему опасаться, это вертолетов. Их проклятые тепловые сканеры без труда вычислят меня, где бы я ни схоронился. Но мне нужно было преследовать группу Скворцова - я сам избрал этот путь и сходить с него не собирался. Теперь можно только полагаться на себя, свою смекалку и на кусок удачи. Ах да, теперь же еще есть и мой личный ангел… только вот неизвестно, куда он запропастился. Воздух по-прежнему был раскален до предела, и если бы не униформа, полученная когда-то от экспертов, быть мне изжаренным заживо. Небеса по-прежнему казались затянутыми кровавой пленкой, с них так же мерно падал, кружась, осточертевший пепел. На дороге отчетливо виднелась свежая колея - широкие шины армейских броневиков совсем недавно пересекали эту улицу - пепел еще не успел скрыть ее от моих глаз. Патрули появлялись здесь примерно раз в два часа, так что пока можно было не торопиться… Несколько раз я вздрагивал, едва где-то под самым сводом небес раздавался гулкий рокот вертолетных винтов. Приходилось в тот же миг прижиматься к стене, и молил Бога чтобы меня не заметили: против крупнокалиберного пулемета шансов у меня никаких! Но пока везло, я был жив и продолжал упорно двигаться к главному в Н кордону. Несколько раз я натыкался на остатки огромных кострищ. В мешанине золы и обгоревших костей, особо выделялись огромные черепа с массивными челюстями и узкими лбами, могучие каркасы рёбер. Похоже, военные стаскивали сюда и сжигали убитых тварей. Можно было только порадоваться тому, что наша армия так отчаянно бьется с силами ада: я и раньше-то солдат уважал, а теперь даже гордился ими. Хотелось только надеяться, что у них хватит ума сжигать и своих павших, как бы тяжело это не было… Теперь город жил. Пусть шквалом выстрелов, рёвом мощных моторов бронетехники и шумом винтов, но главное, он больше не был обреченно-мертвым. Ведь где-то по улицам ходят вооруженные бойцы, подготавливаются площадки для эвакуации мирного населения. Когда здесь не останется ни единого горожанина, начнется настоящая, массовая чистка…. Чем ближе подходил я к кордону, тем более разрушенными выглядели улицы и дома. Складывалось ощущение, что здесь долбануло землетрясение балов на семь-восемь. Асфальт был истерзан трещинами, во многих местах он вздыбился к небесам, а дома наоборот – просели; их стены, будто покрылись жирным слоем копоти. То тут, то там из-под асфальта пробивались ростки каких-то незнакомых мне растений с толстыми стеблями, покрытыми шипами; поваленные на тротуары деревья оплетал странный серый плющ. Из овальных почек робко высунулись кончики темно-синих бутонов, они источали сладковатый запах, слабо напоминающий ваниль. Перескакивая через очередной, вставший на дыбы, кусок асфальта, я едва не наступил на хвост жирной змее ярко-зеленого цвета. Короткая плоская голова, размером со шлакоблок, тут же дернулась к моей ноге. Массивные челюсти без проблем переломили бы мне лодыжку, если б не сабля и внезапно обострившаяся реакция. Лезвие плашмя хлопнуло прямо змею прямо по носу. Зеленое тело дернулось в сторону, начало сворачиваться кольцами. Воздух наполнило низкое шипение, больше похожее на рык. Тварь напряглась, сжалась как пружина, и бросилась в мою сторону. С перепугу я отскочил в сторону, неудачно приземлившись на пузо. В то место, где стоял я секундой раньше, с хрустом врубилось зеленое тело. Затрещал асфальт, несколько увесистых камешков взлетели в воздух, меня осыпало каменной пылью и пеплом. А тварь тем временем нанесла еще один удар. Она за малым не достала до моей головы, лишь немного зацепив нижней челюстью плечо. Вскрикнув от боли, я перевернулся на другой бок и вслепую ткнул саблей. Не попал. Зато попал змей - толстый хвост хлестко врубился мне в живот. Дыхание с хрипом вылетело из легких, острая боль пронзила тело. Я вновь опрокинулся на спину, прилично ударившись головой об землю. Как ни странно, но именно жгучая боль не дала моему сознанию угаснуть. Ватными пальцами я вытащил из мешочка на поясе последний шарик и слабо швырнул им в змея… Шарик отскочил от толстой шкуры, не причинив, твари никакого вреда. Понимание пришло мгновенно - змея не была темной тварью! Я жестоко просчитался. Скорее всего, она просто проползла через разрыв между мирами к нам… Следующий выпад я попробовал блокировать саблей. Эфес дернуло в сторону, тугая плоть треснула, уступая острому лезвию. Мою правую руку обагрило желтой жижей. Мерзко шипя, и бешено извиваясь, змей отполз за асфальтовую гряду. За ним тянулся мокрый след… Я лег на спину и прикрыл глаза. Низ живота стегнуло острой болью, дышалось с трудом. Во рту стало горько. Теперь каждый шаг будет тяжело даваться. Здесь наша территория заканчивается, дальше властвует неведомый человечеству мир. Буду надеяться на то, что отстал от группы Скворцова ненамного и смогу пройти их путем. Вооруженные бойцы должны пробиться к «Игле» или полечь за кордоном. Так или иначе, но я должен найти экспертов и помочь им сбежать из Н. По возможности, свалить самому, сохранив как можно больше жизненно важных органов. А потом… потом ясно будет. Кряхтя и ругаясь, я встал на ноги. Подобрав валяющийся на земле шарик, я сунул его в мешочек и, обтерев саблю об жухлую траву, двинулся дальше. До кордона оставалось метров сто, когда разрушения неожиданно начали приобретать куда более массовый характер. Я подумал, что все это: прямое следствие ударной волны от вторжения. Но мысль развить дальше не успел, так как покореженные дома расступились, и передо мной вырос тот самый, уже ставший в нашем городе фольклорным, кордон. Брошенная техника, уродливые каменные казармы, укрепленные огневые точки - все в беспорядке разбросанно по периметру, перед двухметровым железным забором с пучками колючей проволоки наверху. Через каждые десять метров к забору приколочен желтый знак с черепами и костями - проволока под напряжением. Я был за кордоном всего раз: два года назад, когда сдуру повелся на хороший контракт и едва не сгинул в каменном лабиринте, внутри вырытого, не понятно кем и зачем, котлована. Тогда мне показалось, что меня преследует какое-то размытое облако с глазами и распахнутой пастью… В прошлый раз, чтобы проникнуть за забор, нужно было отстегнуть караульным приличную сумму. Причем, чтобы пройти обратно, пришлось заплатить снова. Теперь же никакой охраны здесь не было и в помине! Да и забор больше не выглядел таким монолитным и неприступным, как раньше: в нем зияли метровые пробоины с неровными, оплавленными краями. Когда я шел к ближайшей дыре в заборе, под моими ногами уже привычно звенели сотни, если не тысячи гильз. Пару раз я спотыкался об брошенные автоматы или каски; на многих из них заметны затертые временем кровавые пятна. Иногда под покровом пепла удавалось разглядеть очертания скованных смертью тел. Я всякий раз сглатывал горький ком в горле, представляя, что испытывали эти несчастные перед кончиной… Пугало меня еще и то, что тел здесь было слишком мало: всего пять или шесть бугров. В душе-то я знал, что у кордона погибло гораздо больше народу! От воспоминаний о том, что произошло с сержантом Диденко, меня коробило. Пальцы нервно тряслись, мозг непроизвольно проецировал отвратительные картины… Высунув голову в пробоину, я с удивление рассматривал закрытую часть города. Прямо передо мной раскинулся уже знакомый каменный лабиринт в котловане, до которого я так и не добрался во время предыдущего визита; вдалеке виднелась старая котельная, чуть ближе, через пустырь выжженной земли, бежала серая асфальтовая дорожка. Она скрывалась за оплывшими фигурами ветхих пятиэтажных домов. Где-то в этой мешанине камня, шлака, земли и пепла, сокрыта та самая установка «Игла», из-за которой Н и погрузился во мрак. Я влез в дыру в заборе и, присев на корточки, заглянул за край котлована. Вниз неяркий дневной свет не проникал, и мне осталась видна только верхушка старой кирпичной кладки над непоколебимым морем густого мрака. Вообще-то, я мог пройти по этим кирпичным дорожкам и сократил бы таким маневром изрядный кусок пути. Конечно, при обычных обстоятельствах подобный вариант не заставил бы меня даже задуматься. Но сейчас, в жутком цейтноте, я был готов даже на такую глупость… Ботинок как раз помещался на дорожке, лишь немного выступая за обкрошившийся край. Если ступать аккуратно, обдумывая каждое следующее движение, можно легко пройти весь этот путь и не шваркнуться вниз головой. До дна, как мне запомнилось с прошлого раза, было, по меньшей мере, метра три-четыре; так что если упаду - комбинезон точно помнется… Сабля отчаянно мешала, горки пепла скользили под толстой каучуковой подошвой, напряжение не позволяло на всю катушку использовать ресурсы тела. Руки, ноги, туловище - все с трудом подчинялось командам, замученного непосильными загадками, мозга. Ладони вспотели, сабля несколько раз едва не выскользнула. Пришлось остановиться, зажать оружие между коленей и вытащить из-за пазухи толстые перчатки. Я снял их еще в убежище, когда наглотался пилюль Хромова, и как-то не додумался одеть их раньше. Когда до противоположного края котлована оставалось чуть меньше десяти метров, невдалеке от меня раздался дружный автоматный гул. Аккомпанементом ему послужил трубный рев «Духовиков». Этот сволочной шум заставил меня вздрогнуть, левая нога поехала, предательски хрюкнул рассыпающийся кирпич… Я ласточкой слетел со стены вниз. Каменный пол ударил в ноги, я хреново сгруппировался и треснулся грудью о собственные же колени. Живот вновь пронзила боль, я покатился по полу, считая спиной каждый обломок кирпичиков. Мир несколько раз перевернулся, и всё пространство вокруг меня затопила непроглядная темень. Встав на четвереньки, я по-собачьи встряхнул головой, приводя испуганно разбежавшиеся мысли в порядок… - Ну, ты и влип! - знакомый голос в голове говорил с чистой и неприкрытой заботой, попутно наполняя мое сердце радостью и трепетом. Я стоял в темноте, выстави перед собой саблю и сжав в левом кулаке серебряный шарик. Над головой раскинулся черный полог, сюда не пробивался никакой свет… Сердце ломилось из груди, кровяное давление зашкаливало, в ушах бешено бил невидимый молот. - Стой и не двигайся, - спокойно говорил ангел, - твой ПНВ разбит. Тебя окружает мрак, а в нем прячутся те, кто должен давным-давно лежать в земле. - Что делать? - Дрожащим голосом спросил я. - Я буду твоим источником света. Ты должен проявить невиданную силу воли, смелость, злость… ненависть, в конце концов! Только так ты сможешь выбраться из этого лабиринта. Я буду не только освещать путь, но и направлять тебя. Укрепись духом и слушай меня внимательно! Над головой коротко вспыхнуло, будто включилась мощная стоваттная лампочка. Свет озарил десятки живых мертвецов окруживших меня неплотным кольцом; нарисовались исписанные неведомыми знаками и пентаграммами стены, пол, покрытый слоем пыли и пепла, а высоко над головой алело враждебное небо. Страх скрутил меня в бараний рог. Руки опустились, ослабившие хватку пальцы едва не выронили последний шарик… - Возьми себя в руки! - испуганно вскрикнул ангел. - Я не смогу долго удерживать свечение… Я швырнул шар в стоявшего слишком близко ко мне мертвеца. Снаряд прошил его насквозь, погрузившись во второе чудище, притаившееся за плечами первого. От их внешнего вида накатывала тошнота - неделя в такой жаре не очень-то хорошо сказалась на внешнем виде нечисти. Многие из них были в поношенном армейском камуфляже, кто-то в самой обычной, гражданской одежде, а на некоторых осталось лишь грязное тряпье. Но всех мертвецов объединяло одно - бездонные черные зрачки, закрывавшие все глазное яблоко целиком, и неистовая ненависть ко всему живому, что буквально закипала в них. Визгливо заорав, я бросился назад и, несколько раз взмахнув саблей, расчистил себе проход. «НАПРАВО!» - ухнуло в голове. Ноги сами повернулись в нужную сторону. Мертвецы кидались на меня со всех сторон, уже не сторонясь света и серебряного оружия. Я бил руками, ногами, резал саблей - лабиринт озаряли зеленые вспышки, а воздух дрожал от рёва. От грязного камуфляжа и вспышек пламени рябило в глазах, холодные злые пальцы, отрывали куски ткани от моей крепкой прорезиненной куртки, царапали кожу. Несколько раз меня довольно крепко приложили по лицу, я чувствовал, как кровь бежит из губ, смешиваясь с кровью из носа. - Беги прямо… - слабо крикнул мой благодетель, и на мгновение свечение погасло. В меня тут же впились десятки рук. Тело налилось болью, я кричал, истерично дергался, пытаясь вырваться, но все тщетно. На миг мне показалось, что тот старый кошмар становиться явью… Но свет вновь ярко вспыхнул над моей головой, заставив мертвецов испуганно расступиться. Я четырежды ударил саблей, отсек кому-то по локоть руку, рванул в сторону и с размаху налетел на стену… Тупик! Мелкая дрожь, не оставлявшая меня ни на мгновение, превратилась в мерное, но сильное потряхивание. - Повернись налево, там выход!.. Я снова взмахнул уже онемевшей от усталости рукой, сабля вгрызлась в чью-то плоть, со скрежетом зацепила стену… Сноп искры от серебряного оружия расшвырял темных тварей почище гранаты Диденко! Я краем глаза заметил выход. В два широких скачка оказался возле дверного проема и, выбежав на улицу, сделал четыре шага и рухнул на живот. Меня сотрясал смех. Я ржал как идиот, пока слезы ручьем не потекли из глаз, а горло окончательно не пересохло. Я сходил с ума… И знал это, но ничего не мог с собой поделать…
В темном помещении на полу горели семь тонких лучин. Существо в грязно-черных лохмотьях, ходило вокруг них, медленно напевая странную песню на непонятном языке. Оно трясло в воздухе правой рукой, мотало из стороны в сторону деформированным лицом со смазанными человеческими чертами. Глухой голос отражался от темных перепачканных сажей стен, рикошетил в пол и разносился по длинным коридорам. Вокруг повелителя тени в жгуты скручивался воздух, окрашивался в черный цвет. Мрачные и глухой голос упал до шепота - помещения изрядно тряхнуло, сверху посыпалась старая штукатурка. Оно подняло уродливое лицо к потолку.
Громко закричав, я открыл глаза. За спиной раскинулся каменный лабиринт; вперед бежала едва заметная дорожка, протоптанная на сырой земле. Боль прошла, сознание прояснилось. - Все. Дальше я тебе не помощник, - грустно сказал ангел, - сейчас твои раны затянуться, а силы восстановятся. Но это в последний раз, дальше придется рассчитывать только на себя… Я поднялся на ноги. Вытер о землю окровавленную саблю, затем стряхнул с лезвия гранулы сухого грунта. - Один… ну, ничего. Мне не привыкать! Вот как ползу, так и отражаю!
Их вывели из подземного убежища, когда на улице еще только начинали рассасываться сумерки. Становилось не то чтобы светлей, просто теперь можно было различить силуэты дальних домов и брошенные машины на парковках и тротуарах. Владимир впервые, за время пребывания в городе, покинул убежище в такой ранний час. Обычно они выходили на улицу гораздо позже, но ведь тогда и Н был совсем другим. Мертвым, покинутым всеми. Теперь же в городе наступило долгожданное оживление. Мимо них, зло ревя мощными моторами, проносились армейские джипы и броневики. Где-то в поднебесье порхали вертолеты, изредка воздух сотрясала пальба. Группы солдат - человек по семь-восемь в каждой, - прочесывали Н вдоль и поперек, уничтожая любые проявления потусторонних сил. Их группа медленно двигалась по занесенным пеплом улицам, лишь изредка останавливаясь, когда на дороге встречались патрули. Скворцов как-то обронил, что вначале им нужно встретиться с генералом Швабриным в местном штабе и только потом отправляться за кордон. Илов на этот счет питал определенные иллюзии - он надеялся, что генерал не позволит одержимому капитану оттащить экспертов на бойню… Сам штаб был развернут невдалеке от центральной площади: на небольшом пустыре возле городского парка. Инженеры спешно собирали там подобие укрепленной мобильной лаборатории, с толстыми стальными стенами и окнами-бойницами. Стройка была в самом разгаре! Повсюду шныряли угрюмые рабочие, инженеры в ярких оранжевых комбинезонах и сопровождающие их бойцы. Люди часто переговаривались по рациям, спорили о чем-то. До завершения стройки было еще далеко, потому временный штаб окружало кольцо военных джипов с пулеметчиками наготове; рядом без дела слонялось где-то с полсотни солдат. Последние ждали, когда прибудут грузовики с песком и стройматериалами. Будущий штаб - восьмиугольное двухэтажное здание, очень сильно смахивало на огромный дот. Внутри, судя по всему, уже во всю функционировали лаборатории, комнаты связи и солдатские казармы. Владимир невольно улыбнулся. Скоро в этом бастионе засядет все прибывшие в Н начальство: военные, федеральная служба безопасности, учены и еще много народу. А может, заглянет кто-нибудь и с самой верхушки - ситуация ведь не рядовая! Хотя в таком случае, здесь было бы куда как больше народу… Метров за тридцать до кольца машин, их окликнули по рации. Скворцов что-то коротко ответил, и группу пропустили на оцепленную территорию без проволочек. Минув блокпост, они вышли прямиком к недостроенному штабу. Зазоры между машинами хорошо простреливались с огневых точек мощными пулеметами и группами автоматчиков. Солдаты выглядели впечатляюще: на них были какие-то особые комбинезоны, фантастические каски, а вооружены все были очень необычными моделями оружия. Даже Илов, человек не один год, проработавший в особом отделе, не мог представить себе, что на вооружении у страны есть подобное снаряжение. В каждой группе имелся свой огнеметчик, - их можно было узнать по двум большим спаренным болонам за спиной и необычному узкому ружью в руках… Иллюзии Владимира рухнули, едва они встретились со Швабриным. Генерал на экспертов даже не взглянул. Он внимательно выслушал устный доклад капитана, отрывисто и недовольно ответил, а затем отдал распоряжение заведующему местным складом. Холодно улыбаясь, Скворцов покинул штаб и двинулся в сторону склада, на ходу окликнув кого-то из бездельничающих солдат. - Что будем делать? - тихо окликнула Илова Мария. - Нам ведь не сбежать, так? - Так, - хмуро ответил тот, - эти уроды с нас глаз теперь не спустят! А если постараемся убежать, точно грохнут. - Не может быть, - нервно хохотнула девушка. - Они же люди, и мы тоже - люди! Так не бывает. - Бывает, - уверенно заявил Владимир, - посмотри правде в глаза: они ненавидят нас. Считают, что только ученые виноваты во всем! Хотя… я их могу понять. - У нас день на отдых, - заявил подошедший к группе капитан. - Завтра утром нам выделят еще троих бойцов. К тому же, со склада мы возьмём несколько новых моделей «Духовиков» и один огнемет… Весь оставшийся день Илов провел возле компьютера. Он не оставлял надежды связаться со своим начальством, но все попытки были тщетны: с той стороны ответа так не последовало. Нервы накалились до предела и, в конце концов, Владимир ухнул кулаком в монитор и встал из-за стола. Оставшееся время он собирался посвятить сну… - Готовы? - капитан Скворцов оглядел свою группу. - Скоро двинем, так что проверьте амуницию и оружие… Новообразованная спецгруппа насчитывала десять человек: капитан, два сержанта и семеро рядовых. Эксперты выглядели на фоне этих боевых машин детьми - ведь им даже оружия не дали! До самого кордона их команду должен был сопровождать мощный штурмовой отряд из двадцати человек, что прилично увеличивало шансы добраться до места без серьезных неприятностей. Вот такой маленькой армией, они и двинулись через Н. К великой радости Илова, солдаты охватили их группу двойным кольцом. Первыми шли бойцы вооруженные «Духовиками», а за ними двигались автоматчики и огнеметчики. В отряде так же присутствовало трое снайперов - из-за их спин выглядывали длинные тяжелые винтовки. Отряд быстро шел по улицам Н, а за ними, к кровавым небесам, поднимался густой шлейф пыли от растоптанного пепла. Владимир всю дорогу перекидывался короткими фразами с Марией, изо всех сил стараясь отвлечь ее от черных мыслей. Иногда к ним подходил какой-нибудь солдат и расспрашивал о том, что эксперты видели в Н. Мария охотно отвечала на вопросы, подробно описывала их путешествие по городу с безымянным проводником и визиты в аномальные зоны, рассказывала про жизнь в бомбоубежищах. Несколько раз отряд останавливался, когда из штаба по рации сообщали о приближении темных тварей. Тогда группа рассредоточивалась по местности и ждала. Едва в поле видимости бойцов появлялся очередной уродец, его тут же снимали снайперы, после чего огнеметчики заканчивали работу. Илова пугало то, что чудовища теперь могли передвигаться даже при дневном свете, но вместе с тем он радовался тому, что нечисть безжалостно истребляются армией. Кордон встретил их грудой оставленной без присмотра техники, морем гильз под ногами и растерзанными трупами защитников Н. За высоким жестяным забором уродливо топорщились оплывшие от жара, наполовину разрушенные остовы домов. Над закрытой частью города воздух заметно уплотнялся, приобретал едва заметные красноватые оттенки - будто снизу кто-то подсвечивал его огромным прожектором. Оглядевшись, молодой ученый передернул плечами. Здесь основной отряд покидал их, дальше группа должна была действовать по своему усмотрению… Ему не совсем были понятны маневры военных: зачем отправлять малочисленную группу в столь опасное место. Не проще ли было, пройти могучим по закрытой части города при полном параде? Под прикрытием вертолетов, броневиков… - Лесков, Красилов! - Принялся за дело капитан. - Проверьте-ка лаз в заборе. Борисов, за тобой и Петровым - весь участок перед забором. Василевский, дуй вон к тому грузовику, бери пробоину на мушку и лупи по всему, что лезет в город! Снайпер кивнул, скинул с плеча винтовку и быстрым шагом направился к ближайшему грузовичку. Забравшись в кузов, стрелок установил свое оружие между бортом и креплением, на которое натягивался тент. - Я на месте. - Послышался голос из рации. Тем временем два бойца осторожно обступили широкий пролом в металлическом заборе. Здесь не хватало целой секции (она лежала в метре от пролома, смятая, будто в нее ударили гигантским тараном). Один боец остался чуть позади, а второй шмыгнул на территорию мрака. С минуты ничего не происходило, но вдруг, за забором страшно грохнул «Духовик». - Волна… - динамик рации ожил, - настоящая волна! Мы отходим… В пролом вылетело тело в синем комбинезоне. Солдата болтало в воздухе, как старую тряпичную куклу. Пролетев метра два по воздуху, человек с хрустом ударился о землю и, прокатившись по асфальту, замер в сугробе пепла. - Ни хрена себе! - против воли вырвалось у Владимира. Из-за забора послышался дикий рев; такой мощный, что даже в противогазе закладывало уши. Чьи-то тяжелые шаги заставляли землю вибрировать. Мария повисла на руке у Илова - ее била крупная дрожь. - Василевский!- заорал в рацию Скворцов. - Ты чего, уснул, сука? Со стороны грузовика послышался мощный хлопок. Спустя секунду выстрел повторился. Солдат, стоявший в оцепенении возле забора, со всех ног припустил в сторону группы. Подлетев к сослуживцам, он сорвал с лица маску. Глаза на выкате, рот разорван, в уголках сочиться кровь… - Бежим! Бежим отсюда!.. - истошно вопил он, размахивая руками. Капитан мощным ударом отправил солдата на землю. Тряхнув кулаком, Скворцов вытащил из кобуры пистолет - не простой, настоящее чудовище! Щелкнув предохранителем, коротко скомандовал: - Держите проход. Я уже подал сигнал основному отряду. Нужно продержаться до их прихода. Вновь повторился страшный рев, сотрясший землю. Перепуганный солдат ползал по земле, размазывая кровь по лицу, и истерично плакал. Владимиру показалось, что его сознание гаснет… но тонкие пальцы, жестко стискивающее его руку чуть повыше локтя, не дали кануть в забвение. Он должен защитить Марию… - Дайте мне пистолет! - сердито рявкнул он, когда заметил, как в проломе мелькнуло нечто громадное, серого цвета. Скворцов удивленно оглянулся на него. Затем что-то коротко сказал одному из сержантов. Тот кивнул в ответ и протянул эксперту такой же огромный пистолет, каким был вооружен капитан. Владимир почувствовал, что эта ручная пушка придает ему уверенности… И тут в пролом вломилось нечто. Больше всего это было похоже на трехметровую гориллу без шерсти. Темно-серый цвет кожи, бараньи рога на огромной, как валун, голове. Пасть сильно выступает вперед, загнутые клыки нависают над нижней губой, с клыков медленно капает зеленая пена… Двигалось это чудище, опираясь мускулистыми передними лапами об асфальт и быстро приставляя задние, что еще больше увеличивало сходство с гориллой. - Матерь Божья… - выдохнул Капитан. Но как-то сумел обуздать свой страх и громовым голосом гаркнул в динамик: - Цельтесь в голову!!! От автоматных очередей заложило уши. Рой пуль сек толстую кожу трехметрового демона; они градом стучали по черепу, отскакивали от мощных грудных пластин. Монстр раскачивался под ударами, но упорно продолжал двигаться вперед. Теперь можно было уловить исходящий от него густой звериный запах, разбавленный едва заметной вонью серы. Через четыре шага тварь приблизилась на расстояние, с которого её можно было достать «Духовиками». Воздух, тихо постанывая, всасывался в короткие трубки с широкими горлышками, сжимаясь, он вырывался на свободу с удесятеренной силой и яростью. Могучий воздушный кулак, по силе освобождаемой энергии вполне сопоставимый с взрывом гранаты, обрушился на чудище; с диким грохотом то опрокинулось на спину, нелепо размахивая кулаками размером с наковальню. Пять усовершенствованных «Духовиков» запускали в сторону противника страшный по силе удар - обычного человека разорвало бы в клочья! Но это создание было родом из другого мира. Ревя и страшно всхрапывая, демон поднялся на ноги. Собравшись в комок, он могучим скачком обрушился на людей. Когтистая лапа метнулась вперед, лишь по касательной задев одного из бойцов. Но несчастного будто наизнанку вывернуло! С отвратительным хлопком тело влепилось в стену ржавого грузовичка, оставив после себя багровый отпечаток. Следующий удар прошел мимо цели, но едва не смел Илова вместе с напарницей. Солдаты вновь обрушили на тварь град пуль. Владимир с бешеными глазами опустошал магазин - отдача была настолько сильной, что субтильный ученый едва не падал. Но он ухитрялся оставаться на ногах, хотя половина пуль все равно уходила мимо цели. Правда, теперь урон, наносимый монстру, был заметней. Пули вышибали из могучего тела кровавые фонтанчики, крошили бараньи рога в труху, перешибали тугие сухожилия и со скрежетом застревали в твердых костях. Вновь хлопнуло ружье Василевского. Разрывная пуля превратила ухо создания в фарш. Демон встал на дыбы дико и замахал когтистыми лапами. Этим и воспользовались остальные бойцы… Сжатый воздух развернул громадину на девяносто градусов, и Василевский влепил очередную пулу в другое ухо. Кровь разлетелась алым дождем… В этот миг на поле боя появилась новые действующие лица: это подоспел основной отряд, не успевший продвинуться далеко в город. В долю секунды демон оказался сметен свинцовым ливнем. Пальба не прекратилась даже когда, когда мерзкое отродье перестало дергаться. К туше тут же заспешили огнеметчики и, спустя мгновение, перед забором расцвел красный цветок… Вот тогда-то в пролом и хлынула обещанная дозорными волна! В ней бежали громадные упыри, мелкие жирны уродцы с длинными носами, какие-то высокие сухопарые тени с крыльями и прочая погань, для которой и название придумать-то сложно. Передышки, полученной людьми после схватки с монстром, хватило только на то, чтобы вытащить из подсумка очередную обойму или рожок. Адский фейерверк продолжался. Почти тридцать стволов превратили набегающих демонов в крошево; а тех тварей, которым все-таки удавалось приблизиться на близкое расстояние, начисто выносили страшные «Духовики». Снайперы стреляли по головам - это было видно по кровавым фонтанам, время от времени разливавшимся в воздухе; несколько раз бахали подствольные гранатомёты… Волна иссякла. На поле боя остались лишь изуродованные останки темных тварей и дымящийся костяной остов трехметрового демона. Вперед всех выступил капитан Скворцов. Он подошел к дергающемуся на земле упырю и приставил дуло пистолета к виску. Грохнул одиночный выстрел. Капитан стряхнул кровь с рукава, отщёлкнул пустую обойму. Вставив новую, он повернулся к командиру основного отряда. - Спасибо, выручили, - коротко, и не слишком-то приветливо бросил он. Затем Скворцов повернулся к своим сержантам: - Уходим, дело только начало делаться…
Глава шестнадцатая: «Резиденция Ада на земле»
Я не побежал на звуки новых выстрелов: они летели со стороны трехэтажного кирпичного барака метрах в ста от меня. Немного подумав, двинулся к тонкой серой змейке дороги, что бежала от барака в сторону нежилых массивов. Мне следовало торопиться и залечь за беспорядочно наваленными блоками и бетонными трубами до того, когда группа пройдет по этой дороге! Получивший передышку организм позволил мне развить приличную скорость и у дороги я оказался довольно быстро. Видимо, когда-то здесь была высажена настоящая аллея. Жалкие, но потрясающе сильные деревца по-прежнему не сдавались: худые, лысые стволы, покрытые копотью, торчали в два ряда возле самого асфальта. От времени разрушились даже бетонные колоды, в которые когда-то были высажены эти деревья! А на тоненьких веточках до сих пор висели жухлые листочки… Перескочив через каменную трубу, я втиснулся в зазор между двумя большими железобетонными блоками. Три гнутые арматурины, перед моим лицом, были опутаны пожелтевшим плющом. Со стороны дороги заметить меня практически невозможно, зато моему взору открывался изрядный кусок растрескавшегося асфальта. В горле клокотало, соленый пот лез в глаза. Немного радовало лишь то, что удалось урвать лишнюю минутку и перевести дух… И тут я заметил, что в окружавшем меня мире произошли изменения. Прислушался. Понимание пришло внезапно… - Мать вашу!.. - Я выскочил из убежища и припустил по мертвой аллее. Выстрелы! Если раньше стрельба доносилась с одной стороны, то теперь источников шума было два: редкие хлопки со стороны барака и отчаянная пальба где-то дальше, по дороге к старой котельной. Кляня свою тупость, я бежал по изрытому трещинами асфальту. Деревья слились в серую стену, тонкая струйка липкого пота пробежала между лопаток… Обогнув поваленный фонарный столб, я на полном ходу влетел во двор перед бараком. На широкой площадке, заросшей высокой травой из чужого мира, в неестественных позах валялись изуродованные выстрелами тёмные твари. Видимо они перли на барак настоящей волной, и люди отстреливались, как могли. Мне не нравилось то, что дорожка трупов обрывалась перед черным дверным проемом. И если выстрелов больше не слышно… Не хотелось даже думать об этом. Внутри старого барака было прохладно, темно и тихо. Сквозь десятки выбитых окон внутрь проникал слабый дневной свет. Под ногами скрипела осыпавшаяся штукатурка, шуршали мелкие камешки. Выставив перед собой саблю, я медленно двигался через длинный холл первого этажа. Серая мрачность этого места заставляла обливаться холодным потом, меня ни на секунду не покидало ощущение, что чей-то холодный и злобный взгляд сверлит мою спину. И всякий раз, стоило только оглянуться, я натыкался взором на пустой коридор. Жутко ощущение… Нечто подобное мне доводилось испытывать в детстве, когда, проснувшись ночью, идешь на кухню выпить воды. И, пока не включишь свет, тебе кажется, что кто-то следит за тобой из мрака. Ты боишься обернуться, чтобы не увидеть то, что видеть совершенно не хочется; но, в то же время, пугающая неизвестность становиться просто невыносима! По спине медленно ползут мурашки… Я вздрогнул. Да уж, кошмары и вправду оживали здесь! В самом конце коридора были видны размытые контуры лестницы. В очередной раз запихнув все страхи куда подальше, я пошел прямиком к ней. Не дойдя нескольких шагов до первой ступеньки, я в нерешительности замер - сверху доносился едва заметный свист. Мелодичный, почти что весёлый. За последний месяц мое сознание изломалось так, что я сразу же воспринял этот свист как сигнал об опасности. Теперь приходилось бояться всего, даже собственного дыхания… Лестница была ветхой, со старыми коваными перилами, украшенными витыми прутьями, и изгрызенными временем ступенями. На перилах лежал толстый слой пыли, витые поручни кое-где были опутаны липкой паутиной. Не успел я подняться на второй этаж, как тут же наткнулся на следы пребывания солдат: отвратительную кучу мертвых демонов возле входа в одну из комнат. Стена напротив входа была словно краской залита! Из мешанины тел доносилось негромкое похрапывание, хруст. Аккуратно обойдя это месиво, я заглянул в соседнюю комнату. Сердце замерло. Там на полу лежал, раскинув руки в стороны, солдат в знакомом синеватом комбинезоне. Никаких следов повреждений на теле я не заметил… Внутри у меня все перевернулось. Склонившись над трупом, я снял перчатку и приложил ладонь к его груди. Тихо. Отвернувшись в сторону, я, с тихим стоном, отрубил ему голову. Дальше по коридору тела тварей громоздились еще гуще. Под ногами чавкало, подошвы ботинок скользили в зловонных лужах. Я мог только мысленно поаплодировать солдатам: они оказали достойное сопротивление силам тьмы, но, скорее всего, не выжили и сами. Радовало лишь то, что тел экспертов пока нигде не было видно. Ситуация на третьем этаже ничем не отличалась от ситуации на втором. Однообразная мертво-кровавая мешанина тел, гильз, острый запах смерти витал в прогретом воздухе. Лишь в последней комнате длинного коридора я наткнулся на укрепление солдат. Баррикада из стульев, рассохшихся столов и диванов была расшвыряна какой-то неведомой силой. В комнате я нашел останки четырех бойцов: снайпера (судя по длинной винтовке с разбитым прицелом), двух автоматчиков и… Владимир Илов неподвижно лежал в углу. Его спина была неестественно выгнута, одежда пропиталась кровью, лицо приобрело синюшный оттенок. Пальцы, сжимавшие разряженный пистолет, так и не разжались. Глаза были открыты… в них запечатлелся страх. Не знаю, сколько времени я простоял над мертвым товарищем, которого знал всего лишь несколько дней. Сдвинуться с места меня заставил громкий шум на улице. Я высунулся в окно. Медленно, не торопясь, во двор входил вооруженный отряд человек в двадцать размером. Десятки оранжевых пятен от наплечных фонарей скользили по фасаду барака. За моей спиной пикнуло. Я быстро развернулся, серебреное лезвие рассекло воздух. На полу, возле мертвого солдата, мигала красная лампочка на рации. Внезапно цвет стал зеленым, следом послышался механический голос: - «Алконост»! Где вы? «Алконост», ответьте нам… Прикрыв Владимира своей изорванной и грязной курткой, я мощно рванул вперед по темным коридорам. Нужно было успеть выбраться из барака до того, как сюда нахлынут прибывшие на подмогу бойцы. Вряд ли они обрадуются, увидев меня над телами своих товарищей! Я выскочил из окна на первом этаже как раз, когда первая пара солдат входила в холл. Может быть, они даже заметили темный силуэт, мелькнувший у дальней стены… Хлопнувшись на землю, я несколько минут неподвижно лежал на животе, ловя сухим ртом ионизированный воздух: от удара о землю неожиданно заработала система охлаждения в противогазе. Когда боль в мышцах немного угасла, мне удалось найти в себе силы и перевернутся на спину. Я глядел в этот алое небо, напоминавшее мякоть спелого грейпфрута, и впервые подумал о том, что и оно, в своём роде, прекрасно. Мне почему-то захотелось, чтобы это небо увидели над своими головами все люди Земли… После этих мыслей на меня вновь накатил слегка подзабытый страх. «Что со мной? – Подумалось мне тогда. - Нужно как можно скорее покончить с этим…» Рывком подскочив, я пошел по единственной дороге - в сторону большой котельной, стоявшей на самом отшибе района, вдали от домов. Я не ошибся с выбранным направлением: по дороге мне встретилось несколько пустых коробок из-под патронов и разодранные пакетики для бинтов и компрессов. Группа Скворцова прошла именно здесь, в этом я был уверен. И Мария, скорее всего, тоже была с ними! Я прибавил шагу… - С тобой всё в порядке? - голос в голове испугал меня. - Ты бы мог как-нибудь предупреждать о своём появлении? - тяжело переводя дыхание, спросил я. - Вот только не надо в позу становиться! - весело ответил ангел. - Вы почти у цели. Мария жива… ну, а про Владимира ты уже знаешь. Тут ничего уж не поделаешь. - Чего пришел-то? - осведомился я. - Предупредить хочу. Скоро ты встретишься с тем, кто предал род человеческий. Ворфалог - вот его новое имя. Он пока ещё слаб, но даже сейчас ты не противник для него. Он легко расправится с тобой… - Очень радостная весть, - устало улыбнулся я. - …если ты будешь действовать неразумно, - закончил мой собеседник, не обращая на мою реплику никакого внимания. - Не убегай от него, укроти свой страх! Ищи его сам, ведь это отродье считает себя неуязвимым! Он и помыслить не может, что какой-то человек, пусть и при поддержке высших сил, осмелится бросить ему вызов. Иди, и ничего не бойся! Смерть телесной оболочки - это еще не самый страшный конец… Голос истончился и исчез. Вместо помощи мой невидимый друг еще сильнее запутал меня. Искать этого Ворфалога? Да на хрена он мне сдался! Моё дело - это треклятая «Игла» и Мария… А всякими чудовищами пусть занимаются войска. Котельная оказалась невероятно крупной: вдвое больше привычных городских. На крыше топорщились четыре кирпичные трубы, оббитые ржавой жестью; немногочисленные окна располагались высоко, все заваренные решетками из толстых арматурных прутьев. Тяжелые металлические двери плотно заперты. - Не вздумай ломиться через главный вход! - заголосил мой невидимый друг, едва я приблизился к тяжелым створкам. Пришлось остановиться. Пальцы правой руки легли на грубо приваренную ручку. Так надоело ходить по линейке… - Двери заминированы, - спокойно сообщил ангел, - дернешь - и ты труп. К тому же проход под прицелом у троих солдат. И если умрешь, не сможешь помочь остальным! Последний довод был самым веским, да и помирать раньше срока я не собирался… - Ну и что мне делать? Время-то уходит. - Обогни котельную с восточной стороны, - деловито начал незримый помощник. - Там, возле старого слива, есть заложенный кирпичом туннель. От подземного толчка кладка треснула… Раньше, чем он успел договорить, я изо всех сил принялся лупить по стене рассеченной широкой трещиной. Мои ноги по самые лодыжки погрузились в вязкую грязь на дне стока. Старая кладка тряслась от ударов, грозя завалить меня грудой камней, но мысли мои были заняты другим. Лишь бы не опоздать и на этот раз… Стена рухнула вперед, обдав меня облаком из пыли и бетонной крошки. Пригнувшись, и, попутно расталкивая куски кирпичной кладки, полез вперед по узкому коридору. Спрыгнув на землю, я едва не сломал ногу о толстый ржавый рельс: видимо этот выход служил строителям подземных катакомб чем-то вроде огромного мусоропровода, через который вывозили всякий ненужный хлам. Я огляделся. Стены укреплены кирпичом, под потолком, на деревянных стропилах, висели старые лампы, покрытые слоем пыли и закутанные в серый саван паутины. Толстые жгуты проводов свисали с широких балок подобно лианам в джунглях. От времени провода провисли, некоторые вообще оборвались… Шлепая ботинками по лужам, я медленно двигался вперед. С каждым шагом тьма смыкалась вокруг меня всё плотнее и плотнее, будто отрезая от внешнего мира. Несколько раз я испуганно тыкал саблей куда-то во мрак - но попадал то по стене, то просто распарывал воздух. За весь путь мне не встретилось никаких темных тварей, словно они сами боялись эпицентра чудовищной катастрофы. Но мой личный ангел говорил, что где-то здесь мне может повстречаться пресловутый Ворфалог, мать его… Что ж, сейчас я готов был встретиться даже с ним - лишь бы всё это поскорее закончилось. Только теперь, бредя по черному тоннелю по щиколотку в воде, я осознал, насколько же устал за этот месяц! Организм был истощен: я потерял килограмм пять в весе, мышцы были измочалены и постоянно горели; в голове били кузнечные молоты, глаза слипались… Внезапно из темноты вынырнула невысокая лесенка. Шесть высоких ступеней вели куда-то наверх, упираясь в закрытые двери. - Петли ржавые, ломай! - подал голос мой невидимый спутник. Я как шёл - так и грянулся о две амбарные створки. Треснуло, одна из створок отлетела в сторону, с шумом рухнула на пол. Следом выскочил я, бешено ворочая головой из стороны в сторону. - Здесь никого нет, - пояснили мне. - Остаток группы уже спустился вниз. На этом этаже остались лишь те трое, что держали двери. Один идёт к тебе… кажется, его привлек шум. - Что мне делать? Где спуск? - Беги по коридору до упора. Там будет старый грузовой лифт, на нём спустишься вниз. Торопись, мои силы тают… Я припустил по коридору, не слишком задумываясь о том, кого могу встретить здесь. Рюкзак пришлось сбросить. Со мной осталась лишь сабля, да пустой мешочек на поясе... Вот как ползу, так и отражаю!
Владимир смотрел на улицу сквозь старую оконную раму. Одинаково мрачный и серый мир ввергал в уныние. Его бесило решительно всё: от собственной беспомощности до тупых вояк, которые оставили его здесь в старом бараке. Он не сумел сдержать свое обещание и защитить Марию… Илов зло сжал рукоять пистолета, когда во дворе опять раздались выстрелы. Он быстро развернулся к выходу. Невысокая баррикада из ветхой мебели не выглядела непреодолимым препятствием на пути чудовищ захвативших Н. Так же как и трое бойцов, которые прятались за ней, не выглядели боевой машиной способной дать отпор демонам. Но приказ - есть приказ. Барак был контрольной точкой, которую следовало удерживать до прибытия сюда основных сил. Илов узнал об этом случайно, подслушав разговор Скворцова с одним из сержантов. Всего контрольных точек было две - барак и сама установка «Игла». Одна группа должна была обеспечить прибывший отряд информацией о ходе операции, а вторая - заминировать установку и оцепить объект. К тому времени основные силы должны будут покинуть барак и двинуться к старой котельной, под которой, как оказалось, и располагалась искомая «Игла»… - Двадцать минут до прихода основного отряда, - коротко бросил один из бойцов, не отрывая щеки от приклада. Владимир нервно сглотнул. Внизу яростно ухнул «Духовик». Старые стены ходили ходуном от выстрелов и взрывов. Один из бойцов отошел от баррикады и, взяв из угла снайперскую винтовку, подошел к окну. Скафандр он снял, на красном, распаренном лице Василевского блестели бисеринки пота. На ходу улыбнувшись Владимиру, снайпер прильнул к прицелу. - Двор похож на бойню, - сообщил он товарищам, - наши парни держатся, но из города такое прёт! Ох, ё-ё-ё… Палец плавно выжал курок. Приклад легонько толкнул в плечо, гильза упала в сугроб пепла под окном. Весело улыбаясь, снайпер показал кому-то внизу средний палец. - Чего там такое? - непонимающе спросил сержант. - Упыря какого-то уложил. Красиво, в голову… Внизу застрекотал автомат, завизжали рикошеты. Безостановочная пальба сменилась короткими очередями, а те в свою очередь переросли в одиночные выстрелы. - Мы отходим, - послышалось из динамика рации, стоявшей на старом рассохшемся столе. - Патронов чуть-чуть… Прикрывайте отход… - Дима!.. - крикнул сержант снайперу, - Держи двор! Эксперт тебя прикроет. Два солдата выскочили в коридор. Василевский тут же повернулся к Владимиру и кивнул на свой автомат: - Там десяток в магазине. Остальное отдал парням внизу. Возьми из коробки возле стены пару гранат… Пока люди внизу спешно выстраивали заслон, Василевский методично отстреливал шатающихся по двору демонов. Когда пустая обойма упала в горку пепла под окном, стрелок оторвался от прицела. Грязным платком он промокнул правый глаз, на тонких губах играла полубезумная усмешка. Он нырнул рукой во внутренний карман и извлек оттуда сложенную вдвое фотографию. - Вот, взгляни, - солдат протянул ее Владимиру. – Правда, они у меня красавицы? Не дожидаясь ответа, снайпер прильнул к орудию. С помятой фотокарточки, стилизованной под старинную гравюру, на Илова смотрела миловидная девушка с короткими русыми волосами. На руках у нее, чисто и невинно улыбаясь, умостилась девочка лет двух-трех. - Это последнее фото, которое я успел сделать… Сухой щелчок. - Фотографии – это мое хобби. Очередная гильза звякнула по подоконнику. Твари хлынули во двор, грянули первые выстрелы. - Зачем, зачем вам все это? – громко спросил Владимир. – Это же благан в чистом виде! Нет, ты мне ответь: почему сюда еще не нагрянула бронетехника, где вертолеты? Неужели вы не понимаете, что весь этот фарс обернется лишь смертью для вашей группы? - Так как нам крышка, - констатировал Василевский, - я тебе объясню. Монстры реагируют на скопление людей: чем больше эмоций в одном месте, тем проще им отыскать нас. Никто не знает, чем нынче опасна эта язва – закрытая часть города. И, естественно, глупо рисковать сотней жизней, если все можно решить двумя десятками. Согласен?.. Тем временем через двор к входу двигалась разношерстная толпа нечисти. С первого этажа по ним гостеприимно лупанули из подствольного гранатомета. Куски асфальта, дерна, и скользких внутренностей разлетелись на несколько метров в стороны. Повсюду валялись фрагменты изуродованных тел. Илов швырнул гранату как можно ближе к центру надвигающейся толпы. Этот взрыв был помощнее первого - вражий строй расшвыряло по всему двору, струи вонючей крови стекали в рытвины и углубления в асфальте, образуя лужи. - Хорошо попал… - сквозь зубы прошипел снайпер. – Короче говоря: мы будем постепенно захватывать, и удерживать те контрольные точки, на которых удобно отбивать атаки отродий. Понимаешь, мы стягиваем основные силы тварей к этим местам! Позже, к нам на помощь подойдут отряды покрупнее. Может быть, даже с техникой… Двумя точными выстрелами он добил двух дергающихся на земле уродцев. И как раз в этот момент пальба зазвучала в самом бараке. Вначале стреляли на первом этаже, потом к этому звуку примешался стрекот на лестнице… - Мы отходим… - тяжело дыша, подал голос сержант, - на первом этаже живых больше нет! Встречайте… встречайте! Владимир со своим невольным напарником выскочили в коридор. Молодой ученый отдал Василевскому автомат, поднял с пола пистолет. В длинном коридоре сгущались тени, воздух едва заметно дрожал, как марево над горячим асфальтом. Метрах в двадцати, возле самой лестницы, стену озаряли яркие всполохи. Спиной вперед в коридор входили трое бойцов: к двум солдатам с третьего этажа присоединился один с первого. Он немного отставал от них, сильно припадая на правую ногу. Солдаты торопились, постоянно ускоряли шаг. Хромой человек не успевал за ними, и когда попытался поднажать, завалился на спину. - К двери ползи, справа есть дверь!.. - срывая голос, закричал ему сержант. Воин грянулся о старую, обшитую вылинявшим дерматином дверь. Хрустнуло, петли затрещали, и в облаке пыли он ввалился в однокомнатную квартиру. Тут же в коридор хлынул поток чудовищ. Люди приняли их на четыре ствола, завалив пол трупами. От автоматного рева в узком коридоре закладывало уши, Илов чувствовал, что ему не хватает воздуха - он задержал дыхание, как только волна нечисти хлынула на них. Получившие неожиданный отпор чудовища немного ослабили натиск. - Так вам, мрази! - заорал сержант, дрожавшими пальцами меняя обойму. - Они лезут из окон на первом этаже. Зашли нашим ребятам за спину… Вдруг, по коридору пронёся гулкий звон - Илову показалось, будто его голова застряла в колоколе, по которому бешеный звонарь лупит изо всей дури молотком. Картинка тёмного коридора перед глазами поплыла, нырнула влево, накренилась право… Мощная автоматная очередь швырнула его в уставшее тело. Он опирался руками о стену, желудок выворачивало наизнанку. Сорвав перепачканный противогаз, Владимир едва не поперхнулся горячим воздухом. Напротив комнаты, в которой укрылся раненый солдат, по стене сползало нечто серое… Фигура была словно сотканная из тумана. В неясном образе угадывались тонкие руки, лохмотья плаща развевались за спиной. Вместо глаз горели два ярко-алых вихря. Странное создание на секунду исчезло из виду. В комнате напротив послышалась какая-то возня, затем сдавленный крик. Спустя мгновение высокая фигура вновь появилась в коридоре. Голова немного подалась вперёд, глухой замогильный стон прокатился по бараку. Илова проняло до костей… дрожащими пальцами он сорвал с пояса прощальный подарок Александра - серебряный нож. В этот миг эфирная фигура ринулась вперед. Впереди нее волной шел холод земных недр под руку со страхом. Глаза-вихри полыхали все сильнее, а в непрерывном стоне появились торжествующие нотки. Громко вскрикнув, Владимир несколько раз выстрелил. Первая пуля прошла сквозь фигуру, не причинив той никакого вреда. От сильной отдачи точность следующих выстрелов оставила желать лучшего - пули били в стены, вышибая столбцы каменной пыли… Внезапно люди ощутили, как их сковывает холод. В тело впиваются ледяные иглы, кровь, остывая, течет всё медленней и медленней… Они остановились на самом пороге смерти, когда Владимир резким движением руки швырнул нож. Единожды перевернувшись в воздухе, оружие ударило рукоятью в горло удивительному созданию. Внезапно стон прекратился. Легкий писк едва коснулся ушей полумёртвых людей. Яркий всполох окрасил коридор синим цветом. На том месте, где миг назад стояло странное существо осталось лишь опаленное пятно. Серебреный нож бесследно исчез… Люди ввалились в комнату, поддерживая друг друга за руки и плечи. Пальцы тряслись, мысли беспорядочно метались в головах. Илову казалось, что он погрузился в какой-то бесконечный страшный сон, и не мог больше проснуться. Он даже несколько раз сильно ущипнул себя за руку. - Дайте обойму к пистолету, - с трудом разлепив спекшиеся губы, прошептал Василевский. - В винтовке три патрона. Автомат пуст… Им хватило времени ровно на то, чтобы распихать последние патроны по рожкам, а бесполезные гранаты по карманам. И едва они успели занять позиции, перед входом в комнату выросло маленькое, жирное существо. Всё остальное слилось в одну чудовищную картину. Баррикада была сметена в считанные секунды. Сержант погиб сразу. Следом упыри достали снайпера… Он успел огреть одного из них винтовкой, прицел которой от удара разлетелся вдребезги. Последним, что увидел Владимир Илов - были мощные руки дёрнувшие его куда-то вверх. Дикий крик одинокого солдата утонул в море рёва и воя…
Скворцов упрямо вел свою группу к цели. Он безжалостно оставил пятерых бойцов – настоящих мужчин! - в том проклятом бараке, хотя знал, что помощи те не дождутся. Просто не дотянут до нее. Сняв скафандр, он теперь яростно жевал измочаленный сигаретный фильтр, вдыхая терпкий табачный дым. Дважды они встречали безмозглых кукол, которые раньше были людьми. Его парни били их, не задумываясь. К тому же, он приказал отрезать головы бывшим защитникам Н, опасаясь, что те могут снова восстать. Это война. Война новая, неизведанная. И средства борьбы здесь новые, отвратительные и страшные. Капитан привык выполнять свою работу, и плевать хотел на то, что ради достижения цели придется испачкать руки человеческой кровью… Их осталось пятеро. Он, три бойца, и перепуганная до смерти девка. Ничего, пусть знает, что такое мужская работа! Это им не за компьютером днями штаны просиживать, да экспериментировать над тем, чего не понимают. Он специально оставил второго умника в бараке - его не было жалко. А эта… пускай живет. Они смогут защитить ее, а потом пусть валит на все четыре стороны. Они остановились перед распахнутыми металлическими дверьми котельной. Цель теперь так близка, осталось сделать последний шаг. - Минируйте двери, - приказал он своим подчиненным. - Когда закончите, берите вход на мушку. Нам не должны помешать! Я пока открою шахту и попробую спуститься. Там всего-то десяток метров вниз… Пока солдаты возились около дверей, Скворцов долго и тщательно изучал план подземелий. Сама установка находилась не слишком глубоко - на втором уровне катакомб. А старые исследовательские лаборатории убегали вниз ещё на четыре яруса. Так что минировать нужно не только «Иглу», но и саму шахту. Чтобы никто больше не смог, и не посмел сунуть нос сюда… До полной зачистки им предстояло оградить секретный объект от проклятых мародеров, что и так уже ошиваются вокруг города… Слетелись, как мухи на протухший труп! Но у Скворцова были свои виды на «Иглу». Он вдоволь насмотрелся истерзанных трупов и мертвых улиц, устланных пеплом, чтобы позволить подобному повторится. Начальство не поручало ему уничтожать установку… Капитан холодно улыбнулся и двинулся в сторону шахты. Спуск удалось найти без особого труда. А вот с грузовым лифтом пришлось повозиться. Старые замки безнадежно барахлили, так что оставалось только взламывать каждый и заменять старые платы новыми, принесенными с собой. Когда тяежлые железные двери разомкнулись, капитан облегченно вздохнул. Вход в котельную заминирован, внутреннее пространство оцеплено. Осталось выполнить главную задачу… - Селезнев! - крикнул Скворцов. - Пойдешь со мной. И ты тоже, эксперт недоделанный… Он кивнул Марии. Но та сцепила руки на груди, напыжилась, как кошка. - Я бы вас попросила! – голос казался подавленным, но в нем все еще ощущалась злость. Девушка взбеленилась, когда ее дружок остался в бараке, но ничего поделать не смогла. – Не будь я женщиной, а вы – здоровым безмозглым бегемотом, набила бы вам рожу… Капитан хохотнул. Затем повернулся к двум оставшимся бойцам и молвил: - Следите за тылами. Ни одна тварь не должна пробраться сюда! Гасите всех, кто пытается влезть внутрь. Людей-нелюдей… всех, даже собственных родичей если сунутся! Он снял с пояса рацию и, нажав на красную клавишу под самой антенной, поставил на пол. Вынув из внутреннего кармана пачку сигарет, капитан коротко обронил: - Контрольная точка занята. Ждем. Лифт, грохоча тросами и противовесами, опустился на один этаж. Двери разъехались в стороны, перед людьми растянулся длинный коридор без дверей, зато с редкими зарешеченными окнами под потолком. - Минируй прямо здесь, - капитан указал Селезневу на несущую стену. – Дальше по коридору бойлерная и небольшая комната с генераторами и моторами для вытяжки. Затем мы спустимся вниз, и… Воздух в комнате будто сгустился. Краски окружавшего их мира смазались, потеряли цвета, а затем и вовсе померкли, словно на лампу под потолком набросили плотную темную ткань. В образовавшемся пространстве появился кто-то еще. Тихий, незаметный, но лучащийся странной, холодной и пугающей силой. Люди замерли. Страх опутали их липкой паутиной. - Да померкнет свет… - рокочущий голос резал слух. Он нес в себе холод ледяных пустынь и яростное пламя огненных рек одновременно, - …Пусть воцарится вечная ночь. Пусть снизойдут на мир голод и жажда. Смерть и забвение… Невысокая, сгорбленная фигура медленно надвигалась на окаменевших от ужаса людей. Незнакомец кутался в какое-то грязное тряпье, из-под многочисленных повязок на его лице выбивался отвратительный хобот. Длинные, сальные волосы ниспадали на узкие плечи. Создание опиралось на странную сучковатую палку, обожженную с обоих концов. Над головой его колыхалось черное марево… Мария с ужасом заметила, как за монстром тянется дорожка иссиня-чёрного полотна, в которое превращался воздух. - Я не знаю что ты, - с трудом разлепил губы капитан, - но ты оскверняешь наш мир одним своим видом! - О! - урод склонился в лживом поклоне. - Спасибо. Даже такой отважный воин признает мои заслуги. Мне есть чем гордиться… Да, я оскверняю его. И этим грожусь… Вскрикнув, рядовой Селезнёв вскинул автомат. Послышался сухой щелчок. Солдат непонимающе уставился на свое оружие. - Оставь эту бесполезную железяку, - зло проговорил человек-демон. - Сейчас вы на моей территории и в моей власти. Законы природу слушаются только меня… Внезапно он исчез и вновь материализовался за спиной Селезнёва. Хрустнули ломающиеся кости, затрещала тугая плоть, изуродованный человек рухнул на пол. Переступив через тело, чудовище развело руки в стороны и повернулось к девушке. - Жаль, что такой прекрасный цветок придется сорвать и растоптать… Нет, это во мне говорит человек. Я ведь не до конца убил его в себе! Хозяин будет недоволен… Костлявые пальцы сомкнулись на тонкой шее. Девушка вскрикнула, ее зрачки расширились… - Ах ты тварь! Скворцов налетел на чудовище подобно падающей скале. Его левый кулак сочно врезался в морду человека-демона, хрустнули кости. Отпустив Марию, страшилище бешено затрясло головой. Капитан выхватил из-за пояса нож и несколько раз сильно ударил монстра в грудь. Кровь из страшной раны ударила фонтаном, залив Скворцова с головы до ног. Истошно воя, дитя тьмы хлестнуло отважного человека по лицу. Тонкие пальцы без труда проломили тому скулу, отправив капитана на пол. Склонившись над поверженным врагом, монстр трижды погрузил в неподвижное тело кулак. Подняв, залитые человеческой кровью руки над головой, дитя тьмы испустило душераздирающий рёв. Скворцов конвульсивно дергался на полу, из разорванной плоти толчками вытекала кровь… Резко обернувшись, демон посмотрел на распростертую, на земле Марию. Девушка неподвижно лежала возле трех больших ящиков. Ее глаза были раскрыты, в них застыл ужас… - Настало твое время, - в руках у отродья вновь появился посох. - Хозяин будет рад! Сочная плоть…
Глава семнадцатая: «Дождь и Ветер»
Стены котельной слились в одно сплошное серое пятно. Я бежал по длинным узким коридорам, слушая подсказки моего невидимого друга. Несколько раз нос к носу сталкивался с разными выродками, но сабля не подвела. Правда, пришлось заложить изрядный крюк, дабы случайно не подорваться на солдатских растяжках, коих здесь имелось немало. Чувство того, что не успеваю, заставляло работать ногами шустрее. Это ощущение грызло изнутри, но придавало силы и распаляло злость... Из комнатки справа высунулась очередная поросшая густой шерстью харя. Отпрыгнув к стене, я вскользь задел его лезвием. Вскрикнув, уродец отлетел назад - из комнаты вырвался сноп синих искр. Ангел нашел для меня замаскированный путь вниз, ведь незаметно спуститься на лифте не выйдет… - Десять метров до Варфалога! - тихо проговорил ангел. - Мне нельзя быть здесь… но я не могу бросить тебя одного. Помогу! И пускай потом наказывают… С разбегу грянулся обо что-то твердое. Меня отшвырнуло назад, и я сильно ударился головой об ржавую трубу отопления. Тонкая струйка крови побежала по шее… - Руби саблей… Дрожащие от напряжения ноги подгибались, но я подошел к заколдованному месту. Моя ладонь легла на воздух, будто передо мной поставили затемненное стекло, сквозь которое я видел две фигуры… Одна, та что повыше, яростно била ножом в грудь ту, что поменьше. Рядом с ними на полу лежали два тела. Как завороженный я наблюдал за тем, как невысокий уродец расправляется с тем самым капитаном, который бросил меня в бункере, затем поворачивается… Сабля вспорол полог легко. Его края сомкнулись за моей спиной с гадким чавкающим звуком. Тварь склонилась над Марией, но отвратительный хобот тут же потянулся в мою сторону - видимо уловил мощный запах крови и пота. Горбатая, носатая сволочь повернулась ко мне. Два красных глаза, не мигая, смотрели на меня из-под грязных повязок. Его лицо лишь отчасти сохранило человеческие черты, теперь оно больше походила на медвежью морду. Толстые губы разъехались в стороны, я увидел желтые клыки. - Ты все-таки пришел, - он не только выглядел, но и рычал, как медведь. - Силен, силен… Ворфалог выставил перед собой обгорелую палку. С обоих концов на обугленном дереве плясали желтые искры. Только тогда я заметил, что и его грудь вся залита кровью. Кровь была и на тонких узловатых пальцах – Скворцов дорого продал вою жизнь! - Пошел прочь, предатель! - рявкнул я, направляя перо сабли ему в рожу. - Раб… - Это не я, а ты - раб, - спокойно проговорил он. - Мою волю никто не ограничивает… в отличие от твоей. На меня пала благодать тьмы, а ты надел ярмо света. Ходишь по указке, думаешь, борешься с тем, что сильнее априори… Вместо ответа я изо всех сил ударил саблей. Лезвие с треском врубилось в его посох. Мигнул яркий свет, и нас разбросало в стороны. Либо сыну ночи досталось меньше чем мне, либо сил у него оказалось слишком много. Легко вскочив и растворившись во мраке, Ворфалог появился за моей спиной. Если бы не подсказ моего ангела - валятся мне рядом со Скворцовым! Развернувшись на пятке, я нанес удар первым. Лезвие с хрустом рассекло правое плечо наместника Тьмы, немного зацепив грудь. Серебро жгло его плоть и кровь, в воздухе появился мерзкий запах горелого… Ворфалог отскочил от меня с диким криком. Темный полог, окружавший нас, мгновенно рухнул. Я почувствовал, как что-то давно забытое мягко треплет мои мокрые волосы. Тварь извивалась на полу, крича и стеная, а я смотрел в выбитое окно под потолком, из которого в помещение рвался прохладный воздух… Тем временем Ворфалог сумел вскочить и обрушить на меня свой проклятый посох. Я машинально выставил перед собой левую руку. Тонкая с виду палочка сломала кость местах в двух… Я рухнул на колени, левая рука повисла плетью. Боль разлилась по телу огненной рекой… Собрав волю в кулак, рванул вперед. Посох просвистел над головой лишь немного задев ухо. Зато мое оружие нашло дорогу к цели! Лезвие жадно вошло в живот Ворфологу. Несмотря на недюжинную силу, он оказался удивительно легким. Я по инерции протащил его на плече метра два и смачно припечатал о стену. Монстра крючило. Из пасти текла кровь, в раздробленной грудине клокотало, до меня долетали отчаянные хрипы и лай. Несколько раз его клыки смыкались на моем плече, но разорвать толстый комбинезон с прочной подкладкой демон так и не смог. Громко вскрикнув, я сбросил урода на пол. В последний удар мне пришлось вложить все оставшиеся силы. Отвратительная голова покатилась по полу, тело несколько раз конвульсивно дернулось и замерло… Прошло несколько секунд, и под ним разрослась небольшая пентаграмма. Ворфалог оказался прямо в центре звезды и бесследно исчез вместе с проклятущим знаком, оставив после себя лишь кольцо копоти на полу. Погнутая и оплывшая сосульками сабля выскользнула из ослабевших пальцев, я мешком рухнул на пол. Безумно хотелось спать, но боль не давала сомкнуть веки… - Не забудь про «Иглу»… - полыхнуло и угасло на самом краю сознания. Теперь в голосе неведомой сущности я почувствовал нескрываемую радость. Он был счастлив. Спотыкаясь и падая, я подошел к той, за которой пришел сюда. Жизнь покидала её. В остекленевших глазах больше не было страха, боли и слёз. В них было нечто такое, чего описать я не смогу. Это «что-то» успокоило меня, заставило взять себя в руки. Я склонился над ней. Ее потрескавшиеся губы расплылись в улыбке. Тихий шепот едва коснулся моего сознания… Глаза закрылись, дыхание оборвалось. Я прислонился к стене. Не успел. Не смог. Не помешал! В каком-то нездоровом забвении, я спустился на лифте на нужный уровень. Что представляла собой установка «Игла», мне не суждено понять. Просто небольшая комната, стены которой были обшиты свинцовыми панелями, оказалась под завязку набита всяческой технической ерундой. Стони толстых, тонки, коротких и длинных проводов тянулись через всю комнату прямиком к высокой стеклянной колбе, в которой переливались разными цветами четыре треугольных камня. От колбы несло сухим жаром, возле самого стекла сгорали в воздухе мелкие пылинки… - Отключи питание, - послышался взволнованный голос.- Там возле есть стены маленький блок… Я подошел к указанному месту. Возле самого пола нашел странный пластмассовый ящичек, к которому тянулись сотни проводков. Недолго думая, опустил на него тяжёлый ботинок. Негромко стрельнул разряд, свет в комнате погас. Колба перестала нагреваться, камни потухли. Весь этаж погрузился в тишину…. - Все… - вздохнул ангел. – Теперь все. Я медленно направился к лифту. На поле боя ничего не изменилось. К ужасу. Отупевшим взглядом я нашел на полу пульт активации запала. Сунув его в карман, подошел к телу Марии и вновь встал на колени. Теперь я почувствовал, как ветер на улице усиливается… Я взял ее на руки - боли в сломанных костях не чувствовал, да и девушка была легкой, как перышко. Медленно, не торопясь, шел по темным коридорам туда, где предположительно находился выход. В голове звенело, пот заливал глаза. Я чувствовал себя разбитым, размазанным по стенам и полу проклятой котельной. Где-то на улице шумели голоса, ревели моторы броневиков и винты железных птиц… Спустившись в длинный туннель, по которому забрался сюда, я расстелил на полу свою куртку и положил на нее Марию. Мой палец надавил на синюю кнопку запала. Где-то рядом оглушительно грохнуло, стены покачнулись, с потолка рухнули куски кирпича, осыпалась пыль и цементная крошка. Мы вышли на улицу. Небо потеряло свой злобный красный оттенок, ему на смену пришло черное, траурное платье. Холодный ветер обдувал мое грязное, покрытое копотью и кровью лицо. Первые дождевые капли с громким стуком падали в пепельную пыль. В небесах громыхнуло. Черный саван туч рассекла ветвистая молния, дождь усиливался. Мы покинули закрытую часть города, не натолкнувшись ни на один патруль. Я просто шел и всё… На площади в Центральном округе царило оживление. Машины скорой помощи и реанимации были окружены десятками горожан, которым полевые врачи оказывали первую медицинскую помощь. Чуть в стороне стояли длинные автобусы с черным крестом на эмблеме, к которым стаскивали тела в плотных черных мешках. Но я направился к машине с эмблемой в виде белого щита и красного сердца. Пока доктора колдовали над очередным раненым солдатом, я незаметно опустил тело девушки на кушетку, стоявшую рядом с широко распахнутыми дверьми. И, с трудом двигая одеревеневшими ногами, пошел в сторону моста ведшего прочь из Н. Люди. Повсюду сновали люди. Они кричали, звали на помощь, радостно хохотали и рыдали навзрыд. В одну кучу смешались горожане, бойцы спецгрупп, доктора, психологи прибывшие промывать мозги обывателям. Над головой, как ласточки перед дождем, носились вертолеты, мощные прожектора елозили по городу, кто-то в мегафон кричал о «Немедленной Всеобщей Эвакуации»… Меня дергали за руки, предлагали помощь, совали бутылки с водой и какие-то одеяла. Я не понимал - зачем? Мне хотелось просто идти и не обращать никакого внимания на все то, что меня окружало… - Ты чудовищно выглядишь со стороны, - в голове вспыхнул грустный голос. - Внутри все гораздо хуже, - ответил я вслух, наплевав на удивленные взгляды окружавших людей. - Там пепелище. - Мы сделали… нет, ты сделал великое дело! - с напором проговорил он, - Ты заслужил награду… - Верни ее, - попросил я мертвым голосом. - Сможешь? Он замолчал. Я понимал, что требую невозможного но, черт побери! Столько перенес, и ради чего? Теперь никакие награды и никакие деньги не казались мне столь привлекательными, как раньше… - К сожалению, это еще не конец, - выдохнул он, когда я ступил на мост. Впереди был сметенный обезумевшей толпой пост военных. Люди ломились через поваленные ограждения, оббегали железных «ежей». Всё это происходило под настоящим водопадом, обрушившимся с небес на землю. - Клич брошен, - холодно проговорил тот, кого я считал ангелом. - Сотни идиотов ринутся сюда в поисках мнимых богатств. А ведь и вправду, выжившие слуги тьмы будут одаривать тех, кто придет сюда. Взамен, выжившие демоны будут питаться людскими страхами, множиться и накапливать новые силы! Мы выиграли одно сражение, но война за ваш мир только началась! Если не прикончить заразу здесь, слово «Армагеддон» зазвучит по-новому в людских устах. Я остановился и поднял лицо к небу. Тугие струи хлестали по обожженной коже, смывая грязь и копоть. Поломанная рука онемела и распухла… - …ведь их так просто не истребить! - не унимался мой невидимый друг. - Уйдешь ты, пропаду я… что останется? А останется Н, и тот ужас, что притаился в нем. Люди слабы, податливы. А власть и деньги способны развратить даже самых честных и смелых… Я стоял на поваленном железном заборе и смотрел в спины убегающих из города горожан. Может, им было куда податься. А вот мне… Сделав два шага вперед, я поднял валяющийся на асфальте автомат. Стряхнув с него воду, развернулся лицом к Н. - Ну, пошли, что ли? - устало спросил я у своего ангела. - Повоюем еще…
Небольшой эпилог:
Он снова оказался прав. Едва последний военный встал в оцепление, в город хлынула толпа сумасшедших. Слухи о несметных богатствах будоражили умы слабых на голову, и они лезли в эту резиденцию ада на земле непрерывным потоком. Кого здесь только не было! Сектанты, искатели приключений, медиумы, мародеры, ловцы приведений, ученые, прыщавые подростки… Все они становились ментальной пищей для вновь размножившихся тварей. «Игла» была отключена, а вход на нижние уровни завален тоннами каменного крошева, но даже это не останавливало тех, кто жаждал проникнуть в секреты параллельных миров. Вокруг Н закружил настоящий денежный вихрь! Все темные стороны человеческого бытия нашли пристанище здесь: новые наркотики, контрабанда оружия, ритуальные убийства, лож, воровство и еще целая куча новоявленных грехов. И всеобщая истерия нарастала, грозя перерасти в нечто большее… Власти смотрели на весь бедлам сквозь пальцы: особо наглых и неспособных отбиться у.е. - безжалостно ликвидировали во время чисток, остальные же существовали почти легально. А через два месяца открылась первая забегаловка… А я, получив под шумок медицинскую помощь, отлеживался в своем тайном убежище и смотрел на происходящее сквозь зеркальное окно пятиэтажки. Железная дверь и автомат на вешалке гарантировали защиту от нежданных гостей. А для встреч с темными тварями, мой невидимый друг отыскал для меня в местном музее пятикилограммовую булаву, усеянную мелкими серебряными шипами. Потом ангел пропал, пообещав прийти вновь, когда наступит время... А вскоре темное влияние достигло нового уровня, и город захлестнула волна убийств. Люди теперь палили друг в друга при каждом удобном случае. Сектанты рисовали бесполезные пентаграммы, приносили в жертву себя и других людей – ночью на улицах стало опасно, как во время катастрофы. В результате увеличившихся беспорядков, военные получили жесткий приказ и безжалостно выкашивали всех, кто находился в Н нелегально… Я же просто жил в ожидании того дня, когда ангел вновь придет ко мне, и мы закончим начатое дело…
В прикреплении последняя редакция Вот как ползу, так и отражаю!
День первый. Ира утром уехала к родителям в Тверь. Сказала, что вернется через неделю. Похоже, мне удалось скрыть свою радость, когда она об этом сообщила. Надо будет не забывать звонить ей почаще, а то еще, чего доброго, сама позвонит в неподходящий момент. И оправдывайся потом, чего трубку не снял. Сбрасывать нельзя, поймет, что дело нечисто. Сегодня на ночь уходить не буду и гостей не позову. А то вдруг она на городской позвонит.
День второй. Черт, никогда бы не подумал, что конец рабочего дня меня почти не обрадует. Я даже встал сегодня раньше будильника и на работу собрался в рекордные сроки. Весь вечер, всю ночь и утром казалось, что на меня кто-то смотрит. Глупость, конечно, ну кому на меня смотреть, если в квартире я совершенно один? Сначала подумал, из соседних домов кто-нибудь подсматривает в бинокль или подзорную трубу. Закрыл шторы — не помогло. Взгляд не злой, скорее любопытный. Причем ощущается он не только в комнате, но и на кухне, и даже в санузле. Когда я решил все же попытаться заснуть и выключил свет, взгляд не пропал. Я надеялся, что это исчезнет, когда я приду с работы. Но кто-то невидимый продолжает смотреть на меня, не моргая. Страшновато ложиться спать, но что поделать... Ире, само собой, ничего не сказал, не хотелось выглядеть глупо. Заверил ее, что у меня все хорошо, почти и не соврал.
День третий. Стыдно признаваться даже себе, но этот взгляд из ниоткуда порядком меня запугал. На работе прикидывал, куда можно смотаться на всю ночь. Черт уж с ним, днем пусть глядит. Когда светло, это не так страшно. Думать долго не пришлось, Аня в аське пожаловалась, что ей скучно и нет идей, куда сходить. Позвал к себе домой, согласилась. Встретил ее после работы, зашли в магазин и вместе пошли ко мне. Ай да молодец я! Совместил приятное с полезным. Я был так занят Аней, что о загадочном взгляде и думать забыл. Да и выпили мы — она для храбрости, а я...тоже. Только вот храбрость нам нужна была разная. Кстати, странно, что Ира не звонила сегодня, я-то днем забыл ей позвонить.
День четвертый. Б****!.. Аня ушла утром, за час до того, как мне самому понадобилось выходить. Взгляда я не ощущал, возможно, он и был, но я не выспался и немного тормозил. Впрочем, об этом я не жалею, на том свете за глаза отосплюсь, а вчерашняя ночь того стоила. Днем связался с Ирой, спросил, почему не звонила вчера. Ответила: «А зачем? Не хотела тебя беспокоить, думала, сам позвонишь, если случится что-то важное». Кажется, немного обиделась. А дальше начался какой-то ужас! Прихожу домой, а на кухне нож на столе лежит! Это притом, что этот нож я сегодня вообще не трогал, точно помню! Следующий сюрприз ждал меня в комнате — на кровати оказалась книга. Если я еще мог забыть, что оставил на столе нож, то книга эта Иркина, и я вообще о ней пару месяцев не вспоминал, пока сегодня на кровати не увидел. Лежала себе в шкафу. И взгляд никуда не делся, продолжает следить за мной... Мне так страшно, что словами не передать. Ведь от этой квартиры ни у кого больше нет ключей. Единственный комплект у меня. Если кто-то взломал дверь, то почему ничего не пропало? В квартире ведь есть кой-какие деньги, да и техники немало. Ладно, допустим, их ничего не заинтересовало, но почему эти странные воры не разложили вещи по местам, когда уходили?.. Перепуганный позвонил Ире, рассказал все как есть. Она спросила, не балуюсь ли я тут без нее выпивкой или чем похуже? Наорал на нее, потребовал отнестись к моим словам серьезно. Она раздраженно ответила, что если мне так страшно одному в пустой квартире, я могу позвать кого-нибудь в гости, и положила трубку. Пытался последовать ее совету, но у всех оказались дела. На улицу сбежать нельзя, не та нынче погода, чтобы торчать там часами. Особенно ночью. Придется как-то держаться до утра... Скачал в интернете тексты нескольких молитв, записал на бумажку. К счастью, больше вещи со своих мест не двигались, а на этот гребаный взгляд молитвы не подействовали. Заснул с горем пополам, спал мало.
День пятый. Из дома утром выскочил, будто за мной гнались черти. На работе интересовались, что со мной, мол, уже несколько дней хожу с синяками под глазами и какой-то нервный. Сказал, что ничего не случилось, еще не хватало, чтобы меня считали психом. Впрочем, я уже сам сомневаюсь в своем душевном здоровье. Ире не звонил, не хотелось слушать ее упреки, которые несомненно последовали бы. Сильно задержался, никак не мог заставить себя идти домой, но все-таки пришлось. Лучше бы я туда не приходил!!! Если бы знал, что меня там ждет — ночевал бы на вокзале! В холле на полу была кровь. Небольшие темные капли цепочкой пятнали ламинат. Кровавый след шел в двух направлениях, обрываясь на пороге кухни и комнаты. Преодолев ужас и отвращение, я коснулся одной из капель. Кровь еще не успела засохнуть и осталась у меня на пальце. Легкий запах, которого я поначалу не заметил, достиг моего носа. Меня затошнило. Я бросился в ванную... Зеркало над раковиной было сплошь покрыто кровавыми разводами. Я выскочил вон из санузла, вбежал в комнату и захлопнул за собой дверь. Так, дрожа всем телом и нервно озираясь, я просидел довольно долго. Проклятый взгляд продолжал буравить меня, усугубляя и без того кошмарное состояние. Потом, собравшись с силами, которых почти в себе не нашел, я сходил на кухню за тряпкой, вытер с пола кровь и отмыл зеркало в ванной. Потом снова пошел на кухню и взял оттуда бутылку водки. Вернувшись в комнату, я глотнул водки прямо из горла (еще раз пройти мимо холла, чтобы потом помыть стакан, было выше моих сил) и сел за компьютер, пытаясь хоть так немного успокоиться. Через некоторое время, когда я уже изрядно нажрался, мне пришло письмо. Уже глядя на адрес, я понял, что и компьютер мне включать не стоило. Письмо пришло с ящика моего знакомого, умершего чуть меньше года назад. Я все же зачем-то открыл его. Там было всего три слова: Conscientia - mille testes. После этого меня начал бить озноб, хотя в квартире было довольно тепло, да и водка должна была согреть. Я нетвердым шагом вернулся в комнату и полез в шкаф за свитером...Зеркало на дверце шкафа тоже было вымазано кровью!.. Мои руки и ноги задрожали еще сильнее, но я кое-как отмыл и это зеркало. Пока возюкал по нему салфеткой, в голову пришла мысль, показавшаяся мне на тот момент дельной. Сначала я позвонил Ире и умолял ее приехать поскорее. Ира не слишком обрадовалась моей просьбе, брезгливо отметила, что я пьян, но обещала вернуться уже завтра вечером, а если получится, то и к обеду. Немного успокоившись, я достал из тумбочки снотворное, оставшееся еще от бабушки, и выпил две таблетки, чтобы наверняка, мне ведь нужно проспать как минимум до обеда...
День шестой. Очнулся я от того, что меня трясли. Открыл глаза и обнаружил, что лежу на полу в холле, а надо мной стоит Ира.
- Доброе утро, Толя, - вздохнула она. «Дожил, - подумал я, - забыл запереть дверь». Самочувствие было ужасным. Я не мог даже встать, голова кружилась и немилосердно болела, меня тошнило и, судя по запаху, уже не в первый раз. В глазах мутилось, внутренности скручивало немыслимыми узлами.
- Ир, - с трудом выдавил я, - тут такое... - Молчи уж, - оборвала меня Ира, - я и так все знаю. - Откуда?!.. - из горла удалось выдавить лишь тихий хрип. Ира молча ушла в комнату, было слышно, как она двигает стул и встает на него. Потом она прошла мимо меня на кухню и, судя по звуку, залезла там на шкаф. После этого направилась в санузел, задев мою вытянутую руку дверью.
Снова встав рядом со мной, Ира показала мне три черных коробочки размером чуть больше зажигалки.
- Это камеры, - сказала она, не дожидаясь, пока я задам вопрос. - Я поставила их перед отъездом, и они работали все время. - Они не могли...без зарядки... - Так я заряжала их, - пояснила она. - Как?! Как ты...попадала в квартиру?!
Ира молча принесла табуретку, села рядом с моей лежащей тушкой и продолжила:
- Толенька, замку на твоей двери столько лет, и он такого качества, что открыть его можно даже проволокой, что я и сделала. Это не так уж сложно, научил один знакомый.
Голова продолжала раскалываться, но мне удалось заметить несоответствие.
- Ты же в Твери была... - прошептал я. Говорить в полный голос было больно. - От Твери до Москвы на автобусе два с половиной часа. А на «Сапсане» и вовсе час. - Зачем ты это делала?! - попытался вскрикнуть я. Получилось негромко, а голова снова разболелась.
Ира укоризненно помолчала, придвинула табуретку поближе, повернула мою голову, чтобы было удобнее смотреть мне в глаза, и заговорила снова.
- Я давно подозревала, что ты мне изменяешь, и решила взять отпуск, чтобы убедиться в этом наверняка...ну, вот и убедилась. Не бойся, с этой девкой я ничего не сделала, все сюрпризы достались только тебе. Я и не подозревала, что ты почувствуешь скрытую камеру, да еще и примешь ее за потусторонний взгляд. Но вечером третьего дня меня это обрадовало. Впрочем, одного взгляда было бы мало, чтобы напугать тебя до полусмерти, и я решила поиграть в полтергейст. - Чья это кровь была? - зачем-то спросил я. - Моя, - усмехнулась Ира и пояснила, увидев в моих глазах удивление, - мне показалось забавным использовать для этого спектакля свои месячные.
Я снова начал отключаться, но упорно ворочал языком:
- А письмо?!.. - И тут все просто. Я случайно узнала Сашин пароль от почты, когда была у него в гостях, а сменить его он после этого не успел. - Сука... - из последних сил простонал я, - как ты могла?!.. Вызови...скорую...
Вместо ответа она пнула меня тяжелым сапогом в живот. Было больно, но даже этот удар не смог вырвать меня из объятий подступающего забытья.
- Помнишь, Толик, ты много раз говорил мне, что будешь любить меня, пока жив? Прямо как в брачной клятве, till death do as part. Я серьезно отношусь к таким словам. Ты меня разлюбил, значит, смерти пришло время нас разлучить. А скорую и без меня вызовут.
Я снова попытался подняться, но Ира поставила ногу мне на горло и надавила. Силенок у нее было немного, но мне в таком состоянии много было и не надо. Угасающее сознание успело отметить, как она тащит меня в комнату (откуда только силы взялись) и открывает окно...
* * * Эта суббота подарила всему двору незаурядное зрелище. Сначала из окна выпал Толя. Следом за ним с бешеными глазами выбежала его девушка. Скорая приехала быстро, но вылетевшему из окна девятого этажа она уже ничем не могла помочь. Бригаде осталось только забрать труп, оттащить от него рыдающую девицу да угостить ее успокоительным. Вот как ползу, так и отражаю!
«…А ты силен в своей вере?» Терри Праччет «Carpe Jugulum»
– Чем могу вам помочь? Библиотекарь прищурился и внимательно взглянул на вошедшего, по виду студента. Парень стеснительно окинул взглядом стеллажи с книгами и поправил очки. – Я пишу курсовую работу о драконах, – неуверенно произнес он. – Можно конечно воспользоваться фэнтези романами, но … – Но вам это не интересно. Хочется чего-нибудь реалистичного, основанного на древних легендах? – спросил библиотекарь. – Да, – уже увереннее ответил молодой человек. Старик вздохнул и открыл большой деревянный шкаф. Внимательно осмотрев содержимое полок, он достал свиток и аккуратно развернул пожелтевший пергамент. Вверху большой черный дракон, а рядом юноша с книгой в руке. – Историки изучили свиток и пришли к выводу, что это подделка, – усмехнулся в густую седую бороду старик. – Мое мнение расходится с официальной наукой, но вряд ли я докажу, что описанные события происходили в реальности. Он положил свиток на стол и только сейчас парень почувствовал необычный запах, разнесшийся по библиотеке. Глаза заслезились, и он достал носовой платочек. – Улавливаете, молодой человек? – библиотекарь загадочно улыбнулся. – Это запах очень редкого растения, некогда использовавшегося для отпугивания злых демонов, болезней и драконов. – Вы верите, что драконы существовали? – студент закашлялся. – Можно верить, можно не верить, решите это сами, – старик подвинул посетителю тяжелый деревянный стул. – Не боитесь столкнуться с настоящим чудовищем? Парень несколько секунд внимательно вглядывался в текст. – Латынь, – облегченно вздохнул он. – Это хорошо, что вы ее освоили. У меня много интересного именно на латыни. С собой свиток не дам, но здесь можете трудиться хоть всю ночь. Как? Студент кивнул и осторожно дотронулся до реликвии. Словно неведомая сила влилась в его вены, помчавшись со скоростью курьерского поезда и вызвав легкое головокружение. Он присел на стул и начал читать …
«…Хвала и слава Господу нашему, не покинувшему в беде детей своих. Не оставившему нас своей милостью и не отдавшему нас на растерзание чудовищу. Аминь.» Олав «Напутственная молитва»
Погожим осенним утром, когда крестьяне только-только привезли на городской рынок свежее молоко, во дворе замка было шумно и людно. Лучшие копейщики и лучники пришли по зову Всемилостивейшего герцога нашего Уильяма Торстейна, чтобы поймать и посадить на цепь Черного дракона. Уже много месяцев крестьяне жаловались на нападения чудовища, пожирающего скот и сжигающего пламенем из чрева своего посевы ячменя и пшеницы. Мне, Альву, шестнадцати лет от роду, выпала честь запечатлеть эту историю на пергаменте, дабы потомки узнали о славных делах Его Светлости. Имя свое я получил за заостренные уши и, если бы не герцог, гореть мне на жарком костре Святой Инквизиции. Второй год я служу при герцоге летописцем, и этот славный поход стал для меня первым. Чудовище часто видели рядом со Змеиными скалами, о которые разбивались холодные морские волны. Немало грозных норманнов, идущих на нас войной, нашли здесь свою смерть, попав в пасть Великого морского змея или разбившись о каменную твердь. Святейший епископ Олав благословил нас, но не примкнул к походу, сославшись на пошатнувшееся здоровье. Мне же он дал серебряное распятие и большой пучок священной травы лавии, общепризнанного средства для отпугивания нечисти. Герцог не стал уговаривать Олава идти с нами, ибо отношения в последнее время между ними сильно испортились. Причина этого мне не ведома. Ни герцог, ни епископ ничего об этом не сказывали. Лишь выражение лица Его Светлости свидетельствовало о крайнем недовольстве при появлении епископа. Его Святейшество при этом молчал и натянуто улыбался. Придирчиво осмотрев воинов и по-отечески кивнув мне, герцог вскочил на черного вороного коня, подаренного королем по случаю недавней годовщины свадьбы. Всемилостивейшая леди Анна, выглянув из окна замка, помахала алым шелковым платочком, посылая нам удачу и везение в трудном походе. Герцог выхватил из ножен сверкающий меч и поднял его над головой. – Слава Торстейнам! – прокричали воины. – Слава, слава, слава! – повторили слуги и жители, пришедшие проводить войско на праведную битву. Его Святейшество благословил воинство, и я трижды перекрестился. Несмотря на неприязнь герцога к епископу, у меня с Его Преосвященством были дружеские отношения. Не раз Олав давал дельные советы как друг и как наставник. И врачеватель он был отменный, приправляя лекарства молитвами Господу нашему. Епископ едва заметно подмигнул мне и показал взглядом на пучок чудодейственной травы, намекая, чтобы я не потерял грозное оружие против нечисти. Громко тупочя коваными сапогами войско медленно выплывало из ворот замка. Герцог сердито глянул на меня, и я поспешил последовать за солдатами. Только Господь знал, вернусь ли я назад иль сгину в пасти чудовища. Дождей в этом месяце было мало, и потому наш отряд быстро продвигался вперед, распевая победные песни о богатой добыче и славе, ждущей впереди. Его Светлость всю дорогу молчал, предаваясь размышлениям. Запах лавии вскоре стал совершенно невыносимым. Начали слезиться глаза и появился кашель, потому я спрятал чудо траву в дорожную сумку, болтавшуюся на моем худом плече. – Альв, – обратился ко мне здоровила копейщик Галахад, известный своим дебоширством в городских тавернах и жульничеством при игре в кости. Не раз Его Светлости приходилось «вытаскивать» копейщика из цепких лап разъяренных собутыльников, которых тот обманул. Лишь безграничная преданность герцогу и высокое ратное мастерство в битвах спасали Галахада от позорного изгнания со службы. Я дружески кивнул в ответ, пытаясь сообразить, что он затеял на этот раз. Копейщик протянул мне мех, сильно пахнущий элем, и подмигнул. Герцог как раз смотрел в нашу сторону, и потому я отрицательно замотал головой. – Галахад! – грозный окрик Его Светлости заставил копейщика вздрогнуть. Лицо солдата мгновенно приняло ангельское выражение, а мех с элем вернулся на свое место, повиснув на широком плече. – Мне не нужна пьяная армия, – назидательно произнес Торстейн, пристально глядя на провинившегося. – Мне нужны победители! Всю дальнейшую дорогу Галахад молчал, глядя себе под ноги и пиная сапогом изредка попадавшиеся камни. К вечеру мы добрались до Змеиных скал. Предстояло разбить лагерь и подкрепиться плотным ужином. С моря задул порывистый ветер, пригнавший свинцовые тучи. Несколько раз сверкнула молния, и закапал мелкий дождь. Я достал пергамент и стал подробно описывать начало похода, не забывая прославлять Господа нашего и Его Светлость, всемилостивейшего герцога Торстейна. – Молодец, Альв, – дружески хлопнул меня по плечу неслышно подошедший герцог. – Наши потомки должны знать все об этом великом походе. Время стирает из памяти события, и только пергамент хранит их дольше наших жизней. Когда вернемся, передашь летопись Олаву, и пусть его бездельники монахи размножат твое творение. А ты получишь от меня щедрое вознаграждение. Несмотря на грубые манеры и жесткость, а временами даже жестокость, у Его Милости была светлая голова. Природный ум его и сообразительность с лихвой компенсировали нехватку образования. Не зря король приглашал его на все военные советы, предшествующие походам. Сидя у костра, я и не заметил, как на землю опустилась ночь. Его Святейшество дал мне книгу, над которой он трудился последний год, намекнув, чтобы я не показывал ее герцогу. Пробежав глазами начало, я понял, что это история о двух братьях. Читать у костра ее я не решился, но по возвращении обязательно ею займусь. Герцог дал команду затушить все костры, и отряд двинулся к самой большой пещере, где, возможно, жил дракон. Его Светлость спешился и шел рядом со мной, поручив коня оруженосцу. Подъем в гору участил мое дыхание. При каждом звуке из темноты сердце замирало от страха, а воображение рисовало огромное чудовище, извергающее пламя на нас. На небе появилась багрово-красная луна, осветившая скалы и не предвещавшая ничего хорошего. Пещера появилась перед нами совершенно неожиданно, дохнув своей огромной черной пастью. Герцог отправил двух разведчиков внутрь, а мы тем временем начали разворачивать огромную сеть, сплетенную из самых крепких веревок. Предстояло накинуть ее на дракона, лишив чудовище возможности двигаться и пустить в ход свой длинный хвост и когтистый лапы. Никто и не предположил, что дракон, как и мы, по ночам спит. Ни у кого и мысли не возникло, что именно сейчас он может вернуться в свое логово. Поэтому никто не смотрел в противоположную от пещеры сторону. Громкий кашель за спиной заставил меня вздрогнуть. Слишком уж громкий. Стоявший передо мной лучник обернулся, и его лицо исказилось страхом. Солдаты бросили сеть и быстро образовали строй, закрывшись щитами и выставив вперед копья. Наверное, мне уже надо было бежать со всех ног, но тут я почувствовал горячее дыхание на затылке. Медленно повернул голову и встретился взглядом с большими янтарно-желтыми глазами чудовища. Вы когда-нибудь смотрели в глаза дракону? Страх почти парализовал мое тело, и я стал медленно пятиться к пещере. Видимо дракон в тот вечер плотно поужинал. Чудовище открыло пасть и сладко зевнуло. Мой боевой дух ушел в пятки, и я помчался, как быстрый весенний ветер, едва касаясь ногами земли. Герцог взмахнул рукой, и лучники дали первый залп по чудовищу. Стрелы отскакивали от дракона, как от скалы, издавая цокающие звуки. Брошенное Галахадом копье также не произвело на дракона никакого впечатления. Строй солдат стал медленно отступать к пещере. Зажженные факелы осветили вход в логово чудовища. – Альв! Хватай свои книжки и двигай вглубь, – прокричал мне на ухо Его Светлость. Дракон медленно шел на нас, разинув ужасную пасть. – Щиты! – заорал герцог, ожидая извержение огня чудовищем. Тут дракон громко заревел, подняв голову к небу. Медлить было нельзя, и мы быстро побежали по скальному коридору, ведомые теми самыми двумя разведчиками. Кто бы мог подумать, что логово такое огромное! Проход сильно сузился, и наша армия перешла на шаг. Откуда-то повеяло запахом дыма, но в тот момент мы не придали этому значения. А зря! Олав всегда учил меня замечать мелкие детали и находить их взаимосвязь с событиями вокруг. Каменный коридор стал расширяться и вскоре, мы очутились внутри огромной ниши. При тусклом свете факелов нашему взору предстали многочисленные раздробленные и обглоданные кости разбросанные по полу. Жуткий смрад поверг меня в ужас. Разум помутился, и я, покачнувшись, присел на большой камень. Ждет ли нас участь этих несчастных, или нам суждено найти выход из смертельной западни? Герцог толкнул сапогом одну из костей и громко рассмеялся. – Испугался, Альв? Вот они пропавшие коровы! Я пригляделся и действительно! Повсюду валялись кости скота, преимущественно коров, но были и овечьи. – Как такой огромный дракон прошел по такому узкому коридору? На этот раз Его Светлость обращался непосредственно ко мне. – Он использует магию и колдовство, сир! – предположил я. – Может быть, может быть, – задумчиво произнес герцог. Ответом стал пронзительный рев дракона. – Он не один! – осенило герцога. Значение этих слов мы поняли позже, а сейчас все думали только об одном: как выбраться из пещеры. Знакомый запах эля вывел меня из оцепенения. Галахад приложился к меху и сидел с довольным видом, прислонившись спиной к камню. Герцог не обратил на него ни малейшего внимания, нервно меряя шагами каменный пол. – Будешь? – коротко спросил копейщик. Я сделал большой глоток эля. – Не стесняйся, тут все свои, – в полумраке подмигнул Галахад. На этот раз я приложился к меху, и мне действительно стало лучше. Серебряное распятие на груди сверкнуло отблеском факелов, и в голове появилась свежая мысль. Слово, слово божье! Вот то, что поможет нам победить чудовище! Взяв в одну руку пучок лавии, а в другую распятие, я двинулся по коридору пещеры. Поначалу никто не обратил на меня внимания. Дракон дремал, но услышав мои шаги, поднял голову. Два огромных желтых глаза светились в полумраке, изучая странное приближающееся существо с пучком травы и серебряным крестом. Вера придала мне сил, и я подошел к дракону вплотную. – Изыди мерзкое чудовище! Вернись назад в мир тьмы и проклятия. Славен и всемогущ Господь наш! Не бросит он в беде детей своих. И да поможет победить врагов наших. Аминь! – я трижды перекрестил дракона серебряным распятием. Чудовище несколько раз моргнуло, а затем, принюхавшись, потянулось к моей руке. Огромный шершавый язык выхватил из ладони пучок лавии, мгновенной исчезнувший в большой пасти. Дракон сочно прожевал волшебную траву и довольно хрюкнул, ласково потершись головой о мое плечо. В этот момент моя храбрость закончилась, и я стоял, боясь даже пошевелиться. – Так я и думал! – прозвучал торжествующий возглас герцога позади меня. Солдаты изумленно смотрели на дракона, спокойно лежавшего рядом со мной и не проявлявшего ни малейших признаков враждебности. – Этот зверь совсем не опасен, а вот … Не успел герцог договорить, как снаружи пещеры послышались осторожные шаги. Солдаты погасили факелы, и мы притаились за большой каменной глыбой. Осторожно ступая, в пещеру вошел человек в монашеской рясе с опущенным на лицо капюшоном. Дракон поднялся и стал обнюхивать незнакомца. – Проголодался, Магнус? – вошедший погладил чудовище и бросил на пол большой мешок. По команде герцога двое солдат выскочили из-за камня и схватили незнакомца. При свете вновь зажженных факелов мы увидели лицо чужака, заросшее и испещренное глубокими шрамами. На лбу его «красовалось» клеймо каторжанина. Его Светлость вынул меч и приставил острие к горлу разбойника. – Это ты угонял скот и жег посевы? Незнакомец испуганно заморгал глазами и упал на колени. – Пощадите меня Ваша Милость! – Казнить его! – коротко приказал герцог. Солдаты потащили разбойника к выходу. – Ваша Милость! Я не мог иначе. Меня заставили! – донесся жалобный всхлип. Герцог сделал солдатам жест остановиться и подошел к разбойнику. – Кто тебя заставил? – А вы сохраните мне жизнь? – со слезами на глазах произнес незнакомец. – Слово Торстейна, но ты вернешься назад на каторгу! – Это … епископ Олав, – тихо сказал разбойник. *** Назад мы шли в полном молчании. Впереди вели разбойника с крепко связанными за спиной руками. Его Светлость ехал рядом. Следом, переступая огромными когтистыми лапами, шагал дракон, ведомый мною за длинную веревку. Чудище оказалось не опаснее коровы, и никакого огня оно не извергало. Пока не извергало. Дракон покорно дал застегнуть на себе кожаный ошейник с гербом Торстейнов и с удовольствием доел остатки лавии. Пару раз он пытался улечься спать, но силою молитв и священным распятием мне удалось заставить его идти. Множество жителей города выбежали нам навстречу. Дети испуганно прятались за спинами матерей. Истошно лаяли собаки, пытаясь укусить Магнуса, и солдатам пришлось отгонять их копьями. Особенно эффектно смотрелся я, ведущий на поводке черное чудовище, смотревшее огромными желтыми глазами на маленьких людишек. В замке Магнусу выделили одну из пустовавших конюшен, а меня назначили его пожизненным смотрителем. Олава так и не нашли. Незадолго до нашего возвращения он уехал к архиепископу, но и там его не оказалось. Поговаривают, что епископ отправился далеко на север, куда не распространялась власть короля нашего. Я до сих пор вспоминаю своего наставника и никак не могу понять, что толкнуло его на черные деяния? А нам тем временем прислали нового священника по имени Томас. Большой и грузный, с вечной улыбкой, любитель эля и хорошо приготовленной телятины, святой отец быстро нашел общий язык с герцогом. По окрестностям прошел слух, что один взгляд Магнуса дает силу воина новорожденным, и к нам потянулся люд. Со всех пришедших, конечно, брали плату в казну герцога. Каждый день я выводил дракона во двор, заполненный женщинами с маленькими детьми на руках. Томас благословлял их всех, говоря, что дракон такая же божья тварь, как и мы. Магнус внимательно слушал его и моргал огромными желтыми глазами, с аппетитом пережевывая лавию. Для засева чудо-травой, Его Светлость выделил из своих угодий большое поле, дабы наш дракон не испытывал нужды в любимом лакомстве. Вскоре в замке побывали король и архиепископ. Его Святейшество дал согласие крестить Магнуса, и вскоре дракон получил новое имя – Якоб, что не мешало мне продолжать называть его Магнусом. Его Светлость герцог Торстейн добавил изображение дракона на свой фамильный герб, а меня, в качестве обещанной награды, посвятили в рыцари. По прошествии месяца после описанных событий я вспомнил о книге Олава. Начав читать вечером, не смог оторваться и просидел до восхода солнца. Их было двое. Два брата, один из которых незаконнорожденный. Старшему досталось все: титул, замок, земли, воинство и слава. Став совершеннолетним, он изгнал младшего. Изгнанник, после долгих скитаний, попал в монастырь, где получил образование и посвятил себя служению Господу нашему. Вернувшись через много лет, он стал епископом. Вот почему Олав просил, чтобы я не показывал книгу герцогу. Это история братьев Торстейнов. Но что направило Олава на путь мщения и почему именно таким образом? Мне этого уже не понять. И разве добро и вера в Господа нашего не является всепобеждающим и самым сильным оружием в борьбе со злом? Где-то, в какой-то момент Олав свернул с пути истинного и поддался чувству мести. Но я всегда буду помнить его как своего учителя и наставника. А книгу я буду хранить и завещаю своим потомкам, дабы помнили они, как велика сила тьмы и как легко сбиться с пути истинного. Пусть это послужит им хорошим уроком. Книгу прилагаю к письму этому. Хвала и слава Господу нашему, дающему радости жизни и укрепляющему нас в вере своей. Аминь. Альв, рыцарь черного Дракона.
Хлопнувшая входная дверь заставила молодого человека вздрогнуть. Библиотекарь, улыбаясь, смотрел поверх очков. – Есть какие-нибудь соображения? Студент что-то пробормотал и громко чихнул. – Лавия очень полезна, как средство от простудных заболеваний. Я консультировался у врача, – старик приподнял большую коробку и осторожно поставил ее на стол. – Столько перебрать еще нужно, а здоровье, совсем никудышнее. – Может быть, я помогу? – Может быть, может быть, – старик устало присел на стул рядом. – Платят у нас очень мало, но зато интересно. А вы как считаете? Вот как ползу, так и отражаю!
Крыса медленно брел по улице. Он не ел уже несколько дней и сейчас шатался по городскому центру в поисках наживы. Под ногами мерзко хлюпало - новый реагент, используемый дорожными службами, превращал снег на дорогах в бурое месиво. Маслянисто блестевшая жижа обладала повышенным радиоактивным фоном и разъедала обувь с поразительной скоростью. Наконец бывший уголовник приметил подходящую цель. Впереди, всего в нескольких метрах, цокала каблучками ухоженная блондинка, собирая плотоядные взгляды прохожих. Конечно, Крыса был бы не прочь затащить девку в укромную подворотню и... Он помотал головой, борясь с соблазном. Развлечься все равно не получится - мужчину шатало от слабости, а улочка была слишком людной. Крыса охотился за объемистой черной сумкой, которая свисала с плеча девушки. Выждав удобный момент, он рванулся было вперед, но ноги заскользили по чертовой жиже и, не удержав равновесия, Крыса повалился вперед. Падение было неудачным. Он напоролся на неприметно торчавшую из земли железяку и теперь катался по земле, баюкая поврежденную руку. Рана сильно кровоточила, багряная жидкость уже насквозь пропитала рукав потрепанной куртки и бодро стекала на землю. Крысе никто не помогал. Его попросту не замечали. Поток прохожих, огибая несчастного, продолжал двигаться вперед с прежней невозмутимостью. Извиваясь и барахтаясь в грязи, Крыса дополз до ближайшего дома, привалился спиной к стене и смачно выругался. Ситуация была паршивой. Смешно даже думать о том, чтобы обратиться в больницу - там его не то что лечить не будут - сразу же отловят и разберут на органы. В лучшем случае. Правительство не церемонилось с 'криминальными элементами' и предпочитало избавляться от них как можно скорее. Крыса мог бы вернуться к своим... По всему городу у Клана были укромные убежища, где можно раздобыть еду и укрыться в случае опасности... Но Клан не признавал слабых. Так что угоди Крыса в руки к обожаемым собратьям - результат был бы тот же. Он и пискнуть не успеет, как посмертно станет почетным донором. Какая знакомая ситуация. Мужчине вспомнились времена, когда он еще не был 'Крысой'. Мама умерла, отец спился, и десятилетнему мальчику пришлось стать уличным попрошайкой. Сидя у обочины с протянутой рукой, весь грязный и жалкий, он получал лишь полные отвращения взгляды. Но Крыса давно уже не беспомощный мальчишка. Он научился лгать и приспосабливаться, и сейчас выискивал в толпе какого-нибудь доверчивого идиота. Уголовник заискивающе заглядывал в глаза прохожим, некоторых пытался ухватить за штанину, но вместо сочувствия словил пару пинков. Вот семенит пожилая пара, а вот молоденькая девушка с добрым лицом... Нет, не обращают внимания. О, маленькая девочка... - Девочка, миленькая, погоди! Помоги дяде! - приторным голосом проворковал Крыса. Девочка остановилась и уставилась на него большими доверчивыми глазами. - Дяде больно? - она подошла поближе и жалостливо посмотрела на уголовника. - Пошли, пошли ко мне домой, я тебе помогу! А вот это интересно! Мужчина сразу же оценил подвернувшуюся возможность. Он изобразил приветливую улыбку, обнажая желтые кривые зубы. Получилось не очень. Да и лысая татуированная голова не придавала его облику очарования. Девчушка радостно заулыбалась в ответ и потащила Крысу в ближайшую подворотню. Стоило пройти несколько десятков метров и ухоженные улицы сменились настоящими трущобами. Воняло гнилью и еще какой-то дрянью. Из темных закутков поблескивали глаза бездомных собак, а в горах мусора вяло ковырялись бомжи, выискивая пропитание. Крыса поморщился - в рану попала грязь и потихоньку разъедала кожу. - Долго еще? - Уже пришли! - девочка остановилась у ветхой пятиэтажки. По кирпичным стенам змеились трещины, а входная дверь отсутствовала, впрочем, как и половина окон. - А ты дома одна? - уточнил Крыса. - Да! Мама и папа на работе. Они поднялись по лестнице на третий этаж и вошли в квартиру. В однушке действительно никого не оказалось, и мужчина с трудом сдержал довольную улыбку. Как только он разберется с рукой, можно будет взяться за девчонку. Крыса знал места, где вот за таких малявок отваливали огромные деньги. Жаль, в самой квартирке было нечем поживиться - уж слишком бедной была обстановка: минимум вещей, серые бетонные стены и серый же потолок, какая-то замызганная подстилка вместо кровати. В центре помещения красовался единственный стул. - Садись, я сейчас! - девочка убежала в ванную и чем-то зашуршала. Через пару минут она вернулась с большой картонной коробкой в руках. Примостив ношу ему на колени, малявка с деловым видом достала бутыль с надписью 'Антисептик', тюбик с обеззараживающей мазью и бинты. Пока она возилась с раненой рукой, Крыса блаженно прикрыл глаза (боль отступила как только мазь легла на рану) и предался мечтам о светлом будущем. Продав дорогие медикаменты (вот уж чего Крыса не ожидал найти в такой дыре) и сбыв кому-нибудь ребенка, он сможет вернуться в убежище. И наконец-то поест. Желудок заурчал, радуясь такой идее. Ладно-ладно, девчонку надо пристроить в место поприличней. Раз уж помогла. Да и маленькая она еще... От сладких мечтаний Крысу оторвал неприятный зуд, который зародился в больной руке и быстро растекался по телу. Мужчина встрепенулся и с недоумением уставился на девчонку, в руках у которой был шприц. - Это что? - прохрипел Крыса внезапно севшим голосом. - Парализатор, - улыбнулась девочка. На черном рынке донорские органы, действительно, пользовались большим спросом. Вот как ползу, так и отражаю!
Когда закончится смена закатов, рассветов И осень не даст больше права на лето, Вопросов останется меньше, чем в кармане ответов…
В детстве я думала, что мама всегда будет молодой и красивой. Потом мне казалось, что она будет всегда, пока в один из дней я не поняла, что мама умрет. Скоро… «Мама, прости, сейчас у меня нет другого выхода. Я устала, просто слишком устала… - жаль, что я не могу сказать это вслух. Плеснув немного ледяной воды в лицо, я долго вытиралась, вешала полотенце, зачем-то расправляла все складочки, всячески оттягивая то мгновение, когда мне придется выйти из ванной. - Впрочем, чего я стараюсь, можно подумать, это что-то изменит?». Тишина квартиры давила на уши. Казалось, миру нет никакого дела до меня. Впрочем, я всегда отличалась некоторой замкнутостью и глупо сетовать на то, что телефон молчит вторую неделю. Ну да и бог с ним… Самое увлекательное общение было - в Сети… Там я чувствовала себя вполне раскованной и свободной, может быть, оттого, что в любой момент можно было распрощаться и закончить беседу, не заморачиваясь чувствами случайного собеседника. В реальной жизни с этим намного сложнее. Негромко зажужжал, включаясь, компьютер. На что я надеюсь? Что на мой отчаянный крик о помощи кто-то отзовется? На просторах Инета? Это вряд ли… В нашем мире нет места чудесам. Но надо хотя бы попытаться… Я замерла, глядя в окно. Такая же золотая осень, что и в нашу последнюю встречу, мама, только тогда я была куда восторженней, чем сейчас, наивно радовалась неспешному увяданию природы, горьковатому запаху опавших листьев, буйству красок, долгим затяжным дождям. Я всегда любила осень… Раньше… Теперь ничего, кроме горьких мыслей, это время года у меня не вызывает. Особенно сейчас, когда я заперта в собственной квартире и выхода нет… Негромкое клацанье клавиатуры вывело меня из задумчивого ступора. Вздрогнув, глянула на экран - в открывшемся текстовом файле бесконечной лентой бежали буквы, составляющие одно только слово - «естьестьестьестьесть…». - Нет! - выдернув провод из розетки, трясущимися руками я налила себе полстакана вина из бутылки, стоящей на столе. Теперь она и сюда добралась… и этот вид связи стал для меня не доступен. – Черт! С трудом сдерживая крик, рвущийся наружу, изо всех сил швырнула опустевший стакан в стену. Тот завис в воздухе и плавно опустился на ковер. Ну да, мама, мне известна твоя страсть к порядку… И бережливость. Только теперь-то тебе какая разница? Озноб пробежал вдоль позвоночника, дыхание застыло морозным облачком. В темном стекле монитора отразился смутный силуэт, укоризненно качающий головой. Да знаю я, знаю, что ты всегда рядом… Но вдруг? Я кинулась в коридор. В очередной раз безуспешно подергав входную дверь, я злорадно подумала, что выйти мне все равно придется и никуда ты не денешься, если не хочешь уморить меня голодом. Из продуктов остались только крупы и немного растительного масла… И ещё пара бутылок вина с последних поминок… Кстати, когда я последний раз ела? Уже не помню и удивительно, что совсем не хочется. Про тебя я уже молчу. Разве призракам нужна еда? Одно хочу понять – что вернуло тебя обратно? Мне кажется, если я догадаюсь, то смогу выбраться из той западни, которую ты мне устроила… Мертвецкая тишина квартиры меня уже не пугала так, как вначале - на телевизор и радио сразу было наложено табу. Включать их было бесполезно: зреть рябь помех на экране и слушать непрерывный вой радиоприемника смог бы только сумасшедший, а я пока ещё не дошла до такого состояния. Мне остались только книги, да и те подверглись строгому отбору. Те, что не устраивали маму, не давались мне в руки, летая точно шутихи по комнатам. Наобум я вытащила томик – «Дестини»*. Название романа звучало как издевка… «За что мне все это? - я вздохнула, безразлично бросив книгу на диван, с тоской оглядела свою библиотеку - в ней полно было гораздо более интересных книг, но, по мнению мамы, читать мне следовало именно слезливые женские романы, столь любимые ею при жизни. - А если?..». Украдкой вытащила с полки томик фэнтези, воровато оглянулась, зажав книгу под мышкой. Вроде удалось… …и тут же вскрикнула от боли - такое ощущение, что прижала к себе раскаленный утюг. Мама, ты становишься куда более изобретательной, но и я пытаюсь тебе сопротивляться. Раньше хватало короткого толчка, и я испуганно роняла неугодную тебе книгу. Читать не хотелось абсолютно. Бесцельно побродив по комнатам, я опять уставилась в окно, прислонившись к теплой батарее. Отчего-то я все время мерзла… За окном накрапывал мелкий нудный дождь. Как и тогда, когда я видела тебя последний раз… Ты сказала: - «Не кисни, сегодня я освобожусь пораньше, ужин вместе готовить будем». И действительно освободилась раньше – и от работы, и от жизни. И от меня… А я ведь запомнила тебя именно такой, как в тот осенний день: пригнув голову, ты бежала через двор к ожидающему тебя уазику, ветер рвал из рук раскрытый зонтик, капли дождя растекались темными пятнами по светлой ткани плаща. И уже открыв дверцу машины, ты обернулась помахать мне рукой… Я запомнила тебя живой и совсем не запомнила мертвой… С того времени, как услышала в телефонной трубке: - «Держись, девочка… Мама погибла в аварии…» - мир вокруг замер. И мне стало все равно… Потому что тогда я стала взрослой. Просто поняла, что пока живы родители, сколько бы тебе ни было лет, ты по-прежнему остаешься ребенком. Для них… Но ты вернулась. Зачем? Разве это что-то изменит? Мы по разные стороны жизни. - Черт, - я со злостью ударила кулаком по стеклу, надеясь разбить его и хоть этим привлечь к себе внимание соседей. Оно даже не шелохнулось. Ну, я и не сомневалась… Ты все сделала для того, чтобы я не выбралась. Звонкая трель дверного звонка ударила по нервам. Сердце ухнуло вниз. Я на цыпочках прокралась к двери, прислушалась к голосам на лестничной площадке. Не зная, как поведет себя мама, осторожничала, опасаясь навлечь её гнев на чужих людей. Все эти сериальные истории о разозленных призраках не лишены оснований. За две недели заточения я в этом убедилась на своем опыте. Соседка кого-то убеждала в том, что со мной что-то неладное. Её взволнованный голос заглушал негромкий гул мужских голосов. Ну да, зря стараются, темпераментную тетю Ираиду переговорить сложно… Я хихикнула. Бесшабашное настроение накатило на меня, смывая отчаяние. Только… Торопливо обернулась. Мамы не было… Неужели конец моему заточению? Жаль, что причина его так и осталась для меня неизвестной. Однако я так и не сделала попытки выскочить в подъезд. Вопреки моим ожиданиям, дверь ломать не стали. Долго шуршали в замке, пока я изнывала от нетерпения, приплясывая на месте. Наконец упрямо сопротивляющийся замок щелкнул и тихо скрипнувшая створка медленно поехала ко мне. Немного отступив назад, я с нескрываемым любопытством ждала появления моих спасителей. Невысокий темноволосый крепыш, заглянув в узкую щель, не обратил на меня никакого внимания, отчего-то принюхался, махнул рукой и произнес: - «Заходи… Только тихо», - и ринулся вперед. Я сдавленно охнула, когда он порывисто прошел сквозь меня. Мой возмущенный возглас крепыш не услышал. Его напарник оказался гораздо осторожнее. И медлительнее… Только тогда я ощутила, как обжигающе горячо стало внутри, когда его рука вошла в мое тело. Он, видимо, тоже что-то почувствовал, отпрянув от меня, точно ошпаренный. Я завизжала. Казалось, от истошного вопля должен был дрогнуть дом, но мой крик никто не услышал… …кроме мамы. Она стояла рядом. Наконец-то я её увидела не отражением в стекле, не мутным белесым облачком. Она была именно такой, какой я запомнила её… Тогда… - Пойдем, дочь… - строго произнесла она. – Думаю, ты сама уже все поняла… - Нет, нет, - с ужасом отступая от неё, я спиной вперед вошла в спальню. Оторопело замерла, боясь обернуться и увидеть. И поверить. - Зря мы осторожничали, Сань… Можно было и пошуметь… - Сколько она тут лежит? - Да пару недель, не меньше. Запах чуешь? - Да уж… Соседка и то почувствовала. - А причину какую напишем? Я все же осмелилась обернуться. Нет, то, что лежало на полу, у кровати, никак не могло быть мной. - Вскрытие покажет, но, скорей всего, «синдром внезапной смерти». Жила одна, а когда стало плохо, не сориентировалась. Молодая ведь ещё, здоровая… - крепыш развернулся к двери. - Была… Пошли отсюда. Тут нашего ничего нет. Когда мы остались одни, мама погладила меня по плечу и примирительно сказала: - Грань между этим миром и тем настолько тонка, что умерев, не всегда осознаешь, где ты находишься. Я не хотела зря пугать тебя. Тебе нужно было время осознать случившееся с тобой, а я… Просто приглядывала за тобой, чтобы ты не наделала глупостей. - И пугала меня безмерно. Я чуть с ума не сошла, - капризно отозвалась я. - Ну не ной, не все так плохо, как кажется. Жизнь, оказывается, есть и после смерти, правда, она несколько отличается от той, к которой ты привыкла, но, поверь мне, не столь существенно… И она ничуть не хуже и не лучше, просто она иная… Мама взяла меня за руку. Совсем, как в детстве. Мы вдвоем прошли сквозь стену и оказались на лестнице, исчезающей в туманной дымке, которая неуловимо меняла очертания привычного мира, делая его эфемерно зыбким. Вот как ползу, так и отражаю!
Уильям неподвижно сидел за столом хмуря брови и глядя в одну точку. По маленькой комнатушке были разбросаны помятые бумаги, которые зловеще шелестели, словно переговариваясь между собой. Цифры, цифры, цифры...Что-то не сходилось. Вот уже который день он не выходил из комнаты и ни с кем не общался, пытаясь найти решение проблемы. Все говорили, что он талантливый, одаренный, необычный. С каждым годом все сложнее было оправдать надежды окружающих, всегда быть первым, всегда быть лучшим. Соответствовать. И вот, наконец, пришло то время, когда справиться он не смог. Недели кропотливой работы не дали результата, мальчик чувствовал себя жалким насекомым, мошкой, завязшей в смоле и медленно умирающей без малейшей надежды на спасение. Резкий взмах, удар. Все бумаги летят на пол, туда же падает и стул, опрокинутый неосторожным движением. - Ненавижу, как же я все это ненавижу! - злобно шипит Уилл. Его кулак влетает в стену, и это помогает немного успокоиться. - Видит бог, я бы отдал все, чтобы найти ответ, - уже шепчет парень, едва шевеля губами, и падает на постель. Нервное истощение последних дней дает о себе знать, сон приходит мгновенно.
Уилл долго плутал по красочно-сумбурным лабиринтам, где не существовало понятий «верх» и «низ», потеряв всякое представление о времени и пространстве. Постепенно мир вокруг начал выцветать, пока полностью не погрузился во тьму. Уильям замер в растерянности, не зная что делать и куда идти. Темнота казалась живой, она словно поглощала все звуки, все мысли и чувства. Но при этом в ней не ощущалось ничего опасного, тьма скорее напоминала океан, теплый и необъятный, радушно принимающий нового гостя. Вскоре сверху полился мягкий свет, мрак начал рассеиваться и Уилл обнаружил, что стоит посередине просторного зала с довольно необычным интерьером. Все пространство было заполнено рядами изящных графинов и ваз, висевших в воздухе без какой-либо опоры. Некоторые из сосудов были неподвижны, другие же плавно вращались вокруг своей оси. Были и такие, которые медленно двигались вверх, навстречу теплому сиянию. Голубоватый свет пронизывал вазы, отражался и порождал разноцветные блики, навевая воспоминания о походе в океанариум.
Уиллу стало интересно, он протянул руку к ближайшей вазе и дотронулся до нее. Острота ощущений была удивительной. Он чувствовал под рукой тонкий прохладный фарфор, подушечки пальцев следовали за замысловатым рисунком. Вслед за осязанием поспешили проснуться и остальные чувства. Сразу стало холодно, пространство взорвалось непонятными шорохами. Какофония звуков все нарастала, ему почудился зловещий смех и хлопанье крыльев, мерзкий скрежет и шипение. Уилл испугался и откинул от себя опасный предмет. С громким звоном белоснежная ваза разбилась на тысячи осколков, и все тело Уилла скрутило резкой судорогой, а глубоко в груди родилась острая, режущая боль.
- Ну зачем же так, молодой человек, Вы совсем себя не бережете! – кто-то подхватил Уилла за локоток, не давая упасть. - Спасибо, - прохрипел мальчик. Боль уже прошла, оставив после себя звон в ушах и головокружение. - А Вы кто? – поинтересовался Уильям, разглядывая неожиданного помощника. Низкорослый мужчина лет сорока, одетый в дорогой бежевый костюм, который, в прочем, не скрывал выпирающего животика, оказался обладателем шикарных моржовых усов и ухоженной бородки. Уложенные гелем волосы и начищенные до блеска лакированные черные туфли, а главное лучезарная улыбка наводили на мысли о банковских клерках и рекламных агентах. Мужчина прятался в тени раскрытого зонта, что показалось мальчику двольно странным. - Простите-простите, - тут же раздался приятный баритон, - я как раз собирался представиться, - Даймон инкорпорейшн, сотрудник 212ч. Мужчина вручил мальчику визитную карточку, - А Вы, должно быть, Уильям? - Да, это так. Откуда Вы узнали - Я много чего знаю, Уилл, - толстяк дружелюбно улыбнулся и подмигнул. - И про эти вазы тоже? – поинтересовался мальчишка, ткнув пальцем вверх, - Что со мной случилось? - Небольшая неприятность. Ты всего лишь разбил, - мужчина прикрыл глаза, словно что-то вычисляя, - немного доброты и чуточку человеколюбия. Но давай по порядку. У меня к тебе деловое предложение. Как на счет того, чтобы совершить небольшой взаимовыгодный обмен? Я меняю это место на что угодно. Любая прихоть, любое желание, я могу предложить тебе все, только скажи "да". - С чего Вы взяли, что это место принадлежит мне и я могу им распоряжаться? - Не беспокойся, оно твое. Доказать это не составит труда, - с этими словами мужчина потянулся к одной из парящих в воздухе ваз. Как только он коснулся сосуда, тот полыхнул угрожающе красным светом, и 212-й отдернул руку, судорожно потирая пальцы. Улыбка на лице на секунду превратилась в болезненную гримасу. - Видишь, это место полностью твое. Только ты способен здесь что-то менять. Более того, никто не может пробраться сюда без твоего позволения. - Но Вы же здесь, - возразил Уилл. - О, я обладаю специальными полномочиями, - ответил толстяк, промокая платочком вспотевший лоб. - Жарко? - Нет, просто у меня непереносимость света. Полная, – сокрушенно покачал головой 212-й. - Итак, у тебя есть желания, Уильям? - Я хочу, чтобы у меня получалось все. Чтобы я ни делал, за что бы я ни взялся – хочу всегда быть лучшим! Но обменять это, - мальчик развел руки в стороны, - всего лишь на одно желание, я не согласен. Наверняка здесь есть уйма полезных вещей. - О, я смотрю у Вас есть предпринимательская жилка, молодой человек! Хорошо, наша компания предусмотрела и такие ситуации, - толстяк полез в задний карман брюк и выудил оттуда тоненькую брошюрку, на которой гордо значилось «прейскурант». На плотном черном листе золотыми буквами было напечатано следующее:
- И что это значит? – озадаченно спросил Уилл, пролистав еще несколько страниц с похожим содержанием. - Цифры – это количество лет. Как видишь, каждое качество имеет свою цену. Если ты продашь все целиком, то желание будет длиться всю твою жизнь. Но, допустим, продай доброту и самопожертвование – и оно продлится в течение 13 лет!
- Так вот, как это работает…Интересно. Почему же ум гораздо дороже скромности? - О, просто скромность, нынче не в моде. От нее одни убытки – приобретешь, а потом никто меняться не хочет, - горестно вздохнул толстячок. - Значит, я могу не только продавать, но и менять? - Именно! – поддакнул мужчина, потирая руки.
Не долго думая, Ульям обменял наименее ценные отзывчивость и самопожертвование на властность, решительность и хитрость. Место белых и хрустальных ваз заняли невзрачные тазики мрачных оттенков. Бесплатным приложением к ним шли чашечки болотного цвета, заполненные эгоизмом и надменностью. Мальчик слишком увлекся, чтобы заметить, что с каждой покупкой света вокруг становилось все меньше. Когда Уильям продал доброту и человечность, то сотрудник 212ч уже спокойно обходился без зонтика.
- На этом закончим, распишись вот здесь, - мужчина услужливо протянул Уиллу только что составленный договор и ручку. Тот кивнул головой и старательно вывел внизу страницы свое полное имя - Уильям Генри Гейтс III .
*** Как только мальчик проснулся, он сразу бросился к рабочему столу. Кажется, у него появилась отличная идея и юному гению нетерпелось перенести на бумагу новую последовательность цифр и кодов... Вот как ползу, так и отражаю!
Рождественские ярмарки, заполненные веселой суетой, всегда дают способ неплохо подзаработать. Шумные ряды торговцев предлагают товары на любой вкус. Лакомки бродят у лотков с пряниками и леденцами, модницы толпятся у прилавков с тканями, лентами, бусами, солидные горожане приглядывают упряжь, домашний скарб и лошадей. Лошади - это отдельная статья любой ярмарки. Чем богаче конный ряд, тем ярмарка солиднее. В этом году я прибился к небольшому бродячему цирку дядюшки Тома. Пара акробатов, девочка-плясунья, старый шут Том – он же хозяин цирка, - канатоходец, ну и я со своими незамысловатыми фокусами, вот и вся труппа. Место досталось бойкое. Народ с удовольствием смотрел на простенькое представление. В миску щедро сыпались медяки, а иногда и серебро. Ничего сверхъестественного я не показывал, так - ловкость рук и умение отводить глаза. Вынимал из шляпы кролика, показывал банальные карточные фокусы, извлекал монеты из-за уха зевак и цветы из рукава. Конечно, можно было заставлять зрителей бегать босиком по углям, изображать из себя собаку, коня или петуха; но в этом городке инквизиция была строга, и за такие фокусы она по головке бы не погладила. Заканчивалось уже третье представление, когда к толпе зевак присоединилась она. Хорошенькая, свежая, как весенний цветок, в сопровождении служанки, загруженной покупками, незнакомка сразу приковывала к себе внимание, и так уж получилось, что номер я доигрывал только для нее, даже в конце подарил ей букет бумажных цветов. Представление закончено. Монетки перебрались из кошелей зевак в миску маленькой плясуньи. Каждый отправился по своим делам. Обеспеченная, добропорядочная горожанка - в свою сторону, а балаганный фигляр - своей дорогой. В мечтах я уже сидел в теплой таверне, у большого камина, потягивал горячий грог из глиняной кружки, заигрывая с пухленькой служанкой. Рядом семенила и трещала без умолку взбудораженная выступлением и большим сбором Ташка, внучка дядюшки Тома. - Ден, а Ден, ты чего это цветочки-то раздариваешь? Я тебе не буду всю ночь новый букет вырезать… Сам отдал, сам и делать будешь.. - А я тебе сказку вечером рассказывать не буду, вредина… - Конечно, не будешь, ты сегодня опять просидишь до утра в зале, накачиваясь грогом, щупая толстух да облапошивая простаков в карты. - Ташка, ну в кого ты такая язва растешь? - В вас, конечно... Где бедному ребенку набраться хороших манер - кругом одни пьяницы, мошенники и бабники? - Ребенок, прикуси свой грязный язык, а то вымою рот с мылом, – Ташка не сильно поверила моим угрозам, но благоразумно отодвинулась на пару шагов в сторону. В этот момент из-за угла появился горячий гнедой скакун с не менее горячим всадником. Скакун летел, не разбирая дороги. Сзади слышался шум погони. Ну вот, и на этой ярмарке отметились цыгане. Всадник направил коня прямо в толпу зевак. Толпа расступилась, как по мановению волшебной палочки. Велик у нашего народа инстинкт самосохранения. Едва успел выхватить Ташку из под копыт, как площадь пронзил истошный женский крик: «Изабелла!» Преследуемый древнейшими людскими инстинктами, я кинулся на крик, усердно работая локтями; где-то за спиной пыхтела Ташка, не отступая ни на шаг. Не все успели увернуться от копыт. На брусчатке лежала незнакомка с представления, а рядом голосила пожилая служанка. Протиснувшись вперед, я присел рядом с девушкой. Видимых повреждений не было, но она была без сознания. Служанка голосила сиреной: -Изабелла, Белла, Беллочка, да на кого же ты меня покинула!.. Пришлось отвесить ей легкую оплеуху. «Беллочка-а-а-а...» - еще раз взметнулось ввысь и удивленно затихло. - Что случилось? - Ну этот, бешеный, как налетит. А мы в сторону, а он как Белочку толкнет, она отлетела - и головой о брусчатку, вот лежит, совсем неживая. Я снял с девушки капор. Русые локоны рассыпались по плечам, обрамив хорошенькое личико. Аккуратно ощупав голову, я ничего страшного не обнаружил, только чуть выше виска дулась огромная лиловая шишка. Дыхание ровное. Пульс немного учащен - Сударыня, у вас есть чистый носовой платок? Служанка, шмыгнув носом, пошарила в огромных карманах и протянула мне приличного размера кусок ткани. Набрав в платок снег, приложил к гематоме. Под громкие протесты выдернул клок шерсти из ближайшего тулупа, поджег и поднес еще дымящийся клочок к носику девушки - реакция ноль. - Живете далеко? - Да нет, в десяти минутах ходьбы. - Ну что, показывайте дорогу. Подняв барышню на руки, я уверенно зашагал за резво семенящей впереди меня служанкой. Идти оказалось действительно недалеко. Через два квартала мы остановились перед большим богатым домом. Я ошибся, она была не добропорядочная горожанка, а особа голубых кровей. Какого черта ее занесло на ярмарку? Передав драгоценную ношу с рук на руки многочисленной челяди, я не удержался и остановил на минутку служанку. - Как вас зовут? - Магда, я… - Так вот, Магда, к синяку прикладывайте лед, лежать не менее недели, и лекаря не забудьте позвать. Все поняли? Она кивнула головой и бросилась в дом. Ну вот и все, история закончена, пути княжьих дочек и фигляров дважды не пересекаются. За спиной все еще пыхтела любопытная, верная Ташка. - Ден, а ты что, врачевать умеешь? - Я много чего умею… - Но ведь лекари - люди богатые, а ты почему с нами таскаешься? - Много будешь знать, плохо будешь спать. В полном молчании мы дошли до постоялого двора. В глазах у Ташки металась тысяча вопросов, но чуткой детской душой она понимала, что ответа не получит.
Два дня пролетели в обычной кутерьме. Днем ярмарка, балаган, представления, а по ночам я подолгу просиживал за карточным столом. На третьи сутки я случайно столкнулся с Магдой. Знакомая фигура мелькнула в толпе, и я решился ее догнать. - Магда, как там Изабелла? - Плохо, сударь, совсем плохо. Белла так и не пришла в себя. - Лекарь приходил? - Приходил, четыре раза кровь пускал, клистир два раза ставил. А когда у Беллы лихорадка началась, он сказал, что в нее демон вселился, и велел священника вызывать. - Коновал, откуда только такие берутся…Горячка давно началась? - Да позавчера к ночи, и больше не отпускает. Мечется бедняжка. Бредит. - Вторые сутки… это плохо… Я не имею права лечить в этом городе, у меня нет лицензии. Если кто-то узнает, у меня будут крупные неприятности, но я попробую помочь, если вы тайно проведете меня . Вы понимаете, о чем я говорю? - Да, конечно. Хозяин еще не вернулся, так что приходите к дому к полуночи. Ну что ж, ночь - это мое время. Колокол пробил полночь. Дверь в дом открылась, и Магда помахала рукой. Через пару минут я уже сидел у постели Изабеллы. Гематома уменьшилась, синяк выглядел, конечно, устрашающе, но явно не мог быть причиной лихорадки. Я взял в руку тонкое запястье. Пульс слабый, но учащенный. - Магда, принесите мне, пожалуйста, тазик с холодной водой, винный уксус, и заварите вот эти травы, – я извлекаю из кармана мешочек с сбором, – только не будите никого, сделайте все сами. Служанка бросилась выполнять поручение. Закрываю глаза. Медленно выравниваю свой пульс с биением пульса Беллы и, отсчитывая удары, погружаюсь в темноту. Вокруг меня исчезают свет и звуки; когда прекращается противное чувство головокружения, открываю глаза. Длинный темный коридор. Двигаюсь вперед, отсчитывая гулкие шаги. Раз, два, три, четыре, пять…двадцать, двадцать один. Я медленно изменяю реальность, сейчас будет поворот, а за ним дверь. Заворачиваю за угол, так и есть, дверь на месте. Ну, держись, малышка, я уже иду. Толкаю дверь и вхожу… Черт, только не это… Несколько сотен масок проносятся мимо в безумном хороводе. Огромный зал. Гирлянды цветов и еловых веток, венки из омелы, бесконечные ленты серпантина и кружащие в воздухе конфетти, конфетти, конфетти... Я на маскараде. Сотни беснующихся масок. Ну и сны у тебя, Белла, как теперь тебя искать в этой толпе? - О белый рыцарь, не дадите ли даме бокал вина… Белый рыцарь? Это о ком? Пикантная Коломбина заглядывает мне в лицо. Беру бокал вина, протягиваю кокетке. На мгновение руки соприкасаются…Увы, фантом, пустышка. Подхожу к ближайшему зеркалу и вглядываюсь в отражение. Действительно, белый рыцарь. Плюмаж из страусиных перьев на шлеме, белоснежный плащ через плечо, из прорези забрала глядит грустный и честный взгляд. Жалко, Ташка меня сейчас не видит, а то - бабник, картежник… Пора менять маску, какой из меня рыцарь, да и неудобно железом весь вечер брякать. Провожу рукой по зеркалу, изменяя призрачную реальность; но сегодня реальность спорит со мной, навязывая свое мнение: из зеркала на меня глядит грустный Пьеро. Самокопанием заниматься сегодня не будем, некогда, еще один взмах рукой - и вот моя привычная маска шута, с ней я уже сросся. Итак, раз, два, три, четыре, пять - я иду искать… - Сударыня, в вашей бальной книжке есть место для одинокого бедного шута, чье сердце разбито о ледяной взгляд ваших прекрасных глаз? Бесконечный и нудный котильон. Никогда бы ни подумал, что буду тебе благодарен. Сто двадцать пять фигур, бесконечное количество пар. Шаг. Поворот. Почти случайное касание рукой - и пустота. Смена партнеров. Поклон. Проход вперед. Касание плечами - и пустота. Пары меняются. Руки за спиной. Кружение по часовой стрелке, кружение против часовой стрелки. Кавалер подает даме руку - и опять фантом. Сто двадцать пять фигур, сто двадцать пять дам - и везде пустота. Чувствую себя последним идиотом. Два часа танцевать в зале, заполненном привидениями, бредом воспаленного сознания, глубоко запрятанными страхами и нереализованными желаниями юной особы... А между тем реальность дрожала и дробилась, меняя цвет стен и рисунок паркета. Изабелле явно становилось хуже. Так не пойдет, я могу искать ее очень долго, у нее нет столько времени. Подхожу к ближайшему зеркалу и делаю шаг вперед, покидая сон. Приступ тошноты и головокружения, и я открываю глаза. Отвар дымится на столе, Магда ставит рядом тазик с водой. Ну что ж, значит, я все еще в форме, не так уж много времени я провел во сне. - Магда, вы давно служите Белле? - Да, почитай, с самого рождения. Матушка-то ее померла при родах, вот меня и взяли из деревни в кормилицы. Белла мне, как дочь. Развожу уксус в воде, мочу губку и начинаю потихоньку протирать Беллу прохладной водой. - Расскажите мне, какая она? Как она жила все эти годы? - Ну, какая… Малышкой была шумной и веселой. Любил ее отец без меры, баловал. Он-то сына ждал, а тут девочка, да еще и без матери воспитывалась. Отец ее сызмальства с собой в седле везде возил, как пацана воспитывал. Когда подросла немного, то могла без седла на любом жеребце полдня проскакать. Отец ей сам уроки фехтования давал. В общем, росла сорвиголовой. А когда Беллочке исполнилось десять лет, отец не вернулся из похода. Сиротка так горевала. Осталась Изабелла хозяйкой огромного поместья. Ненадолго, правда, вскоре суверен назначил опекуна. Лорд Квелли когда приехал, то долго не думал, объявил, что воспитание Беллы не соответствует высокому званию «наследницы» и отправил ее на долгих восемь лет в монастырь, чтобы монашки из нее сделали настоящую леди. Уж как ей там жилось, бедняжке, не знаю, только вот приехала вся такая тихая да неулыбчивая. Я и решила ее на ярмарку сводить, развеяться, да кто же знал, что такая беда случится? На днях лорд Квелли вернется, жениха Белле привезет, а она… Закрываю глаза - и снова темный коридор. Медленно отсчитываю шаги. Раз, два, три… Да, девочка, проблем у тебя выше крыши. Десять, одиннадцать, двенадцать… Как тебя искать? От стен пышет жаром, времени остается совсем мало. Двадцать, двадцать один… Толкаю дверь. Опять эти чертовы доспехи. Я не рыцарь, я шут. Реальность дрогнула и выполнила мое желание, на этот раз не споря. Белла, кто же ты, девочка? Маски монахини я не видел. Невеста? Дамы в белом все участвовали в котильоне. Стоп… Я же видел здесь маленькую девочку, но где? Точно, она сидела у окна… Я нашел ее, сидящую на подоконнике, спрятавшуюся за роскошной занавесью. Маленькую, одинокую и очень печальную. - Малышка, что ты тут делаешь? - Грущу. Мне еще нельзя участвовать в танцах, а взрослым не до меня. Ты мне расскажешь сказку? - Сказку? Увы у меня просто нет столько времени, но зато смотри, кто у меня есть… - и я протянул ей большого плюшевого мишку. – Если прижать его покрепче, то он расскажет тебе сказку. Он их много знает. Девчушка схватила медвежонка, стиснула от радости, и он действительно пробурчал: «В одном королевстве жили-были...». Девчушка пискнула от восторга, а я, как бы между прочим, погладил ее по голове… Увы, опять пусто, еще один фантом. За что я люблю сон, так это за то, что в нем так просто сделать человека счастливым. Как была бы счастлива Ташка, имея такого медвежонка! Но медведи рассказывают сказки только во сне. Что у нас еще осталось? «Изабелла осталась хозяйкой огромного поместья.» Хозяйка. Королева бала восседала на высоком троне. Величественна и недоступна, такую не пригласишь с бухты-барахты на танец. - Моя королева, зачем Вы так грустны? Одно только слово, и верный ваш шут отдаст свое сердце лишь за тень вашей улыбки. - И что я буду делать с твоим сердцем? - Подвесишь на веревочку и будешь играть со своим котенком, или положишь на блюдо и выставишь в назидание своей свите, чтобы они не позволяли тебе скучать… - Ты дерзок, шут, но забавен…а давай свое сердце, у меня потерялся любимый мячик… Что и требовалось доказать: падки вы, женщины, до наших сердец. Старая как мир пантомима с извлечением бьющегося сердца и вручением его даме, а в последний момент вместо сердца из руки вылетает белый голубь. Только в этой реальности все проще, и я, стоя на одном колене, вручаю воистину королевский подарок – огромный, с кулак, бриллиант с замурованной внутри пурпурной розой. - Ты развеселил меня шут. Что желаешь взамен? - Один поцелуй, моя королева… - Ты нагл, фигляр… - А ты нетерпелива… я желаю всего лишь припасть своими грешными устами в благочестивом поцелуе к твоей лилейной ручке. Еще одна улыбка нахальному шуту - и ее рука милостиво протянута для поцелуя. Не вставая с колена, слегка касаюсь губами руки. Увы… - Очередная пустышка, - шепчу себе под нос, отходя от величественного трона. - Эй, ты оскорбил даму! – громко, на весь зал, выкрикнул мальчик-оруженосец. - Я никого не оскорблял, - этот сон меня начинает нервировать, я прошел тысячи чужих снов, и впервые призрачная реальность диктует мне свои условия, споря со мной. Белл,а ты талантлива - создать такое количество фантомов. Удерживать их долгое время, каждого наделив индивидуальностью и характером. Спорить на равных с мастером снов. Девочка, с такой фантазией тебе бы романы писать. Я отвлекся - и вот расплата: мне в лицо летит перчатка. - Защищайся или беги, если ты трус! - бретта блеснула всплеском молнии, мальчик замер в боевой стойке. Любопытная толпа окружает плотным кольцом. Это будет похоже на избиение младенца. - Не дерусь с детьми, - и я поворачиваюсь к мальчишке спиной. - Потому что ты подлец и трус! – толпа одобряюще загудела, она ждала развлечений и крови. Провожу рукой, пытаясь сдвинуть реальность и убрать надоевшего фантома, но мальчик так и стоит на моем пути. Зато у меня в руке материализовалась шпага. Кажется, я устал и теряю власть над этой реальностью. - Ты сам напросился, молокосос. Убивать не буду, но, клянусь, выпорю гаденыша. Рапира скрестилась со шпагой: прима, терц, реприз-прима. Мальчик мог дать фору записному дуэлянту. Косой удар в правую ключицу, резкий поворот - и рапира скользнула в воздухе. Реальность заметно вздрогнула. По стенам пошли легкие трещины. Маски стали сливаться в одну размазанную личину, и она смеялась надо мной. Господи, косой квинт после репризы! Финт сменялся ударом, выпад, защита и снова терц и прима. Очередная волна прошла по залу, из канделябров посыпались свечи. Черт!!! Белла, девочка, держись! Только не сейчас, милая моя! Батман, клинок звякнул о клинок. Мальчик хорош, но на моей стороне опыт и сила. От упавших свечей вспыхивают еловые венки, огонь переходит на шпалеры. «Отец ее сызмальства с собой в седле везде возил. Как пацана воспитывал.» Ловлю рапиру на эфес в верхнем блоке и с силой толкаю вперед. Мальчишка теряет равновесие и отступает к стене. «Когда подросла немного, то могла без седла на любом жеребце полдня проскакать. Отец ей сам уроки фехтования давал.» Выпад. Моя шпага обертывает бретту пажа, поворот кисти, резкий рывок. Рапира отлетает в сторону. Стремительный рывок вперед - и я локтем прижимаю мальчишку к стене и сдергиваю берет. Водопад русых локонов рассыпается по плечам. Бой закончен. Портьеры вспыхивают, как факелы. - Изабелла, дай мне руку. Я пришел за тобой. - Я никого не звала. Мне никого не надо. Я привыкла быть одна. Тихонько прижимаю ее к себе. Теплую и живую. Плечи вздрагивают от рыданий, горькие слезы обиды и поражения прокладывают тоненькие бороздки по щекам. Маска в сторону - и вот маленькая обиженная девочка плачет у меня на плече. По потолку бегут тучи, и теплый дождик заливает языки пляшущего пламени. Дождь хлыщет по лицам и по маскам, смывая грим, превращая роскошные костюмы в мокрые тряпки, а утонченных дам и галантных кавалеров - в жутковатые манекены. - Белла, отпусти их, нам пора возвращаться. Нельзя прятаться от жизни. Хочешь - я покажу тебе будущее? – смахиваю слезинки с ее щеки, собирая их в пригоршню. Каждая слезинка застывает у меня в руках маленьким алмазом с острыми и колючими гранями. Она неуверенно кивает. В легкой дымке растворяются призраки прошлого и внутренние страхи. Мы одни. Призрачная реальность еще раз вздрогнула и открыла нам выход в парк. Сочная зелень деревьев и пряно-сладкий аромат цветов, влажная после дождя трава, а где-то за спиной растворяется замок. Мы идем по парку, я держу ее за руку. Проходя мимо клумбы, стряхиваю алмазы на цветы, и они сразу превращаются в росу. Вот там и место твоим слезам. Останавливаемся у ручья. - Не хочешь умыться? У тебя на лице полоски сажи… Белла умывается, а я пью ледяную холодную воду. Мы выходим на край обрыва. Я сдвигаю занавес тумана. Внизу на поляне очаровательная женщина играет с двумя маленькими мальчиками. Всадник несется на вороном коне. Мужчина спрыгивает с коня, хватает на руки женщину и целует ее. Мальчишки уже атакуют отца. Он отпускает жену и подхватывает пацанов, высоко подкидывая их в воздухе. - Видишь, все будет хорошо, а ты решила отказаться от всего этого… идем, тебе давно пора возвращаться. Плотный туман снова окутывает нас. Мы идем, держась за руки, а я медленно отсчитываю шаги. Девятнадцать, восемнадцать, семнадцать… Какая сильная девочка… Одиннадцать, десять, девять… Завидую тому, кто будет всю жизнь вести тебя за руку… Четыре, три, два… Я навсегда запомню этот сон, он был непрост, но так завораживающе красив. Один… Просыпаемся… Я отпускаю руку. Изабелла открывает глаза. - Магда, давайте отвар… Она хочет пить… Белла пьет жадно и много. Капельки пота блестят на висках. Она блаженно улыбается и снова засыпает. Но это уже будет другой сон, легкий и освежающий, как весенний ветерок. Спи, девочка, набирайся сил. Тебе еще нужно так много сделать. - Ну вот и все, утром она проснется здоровой, а теперь вам тоже пора уснуть. Легкий взмах рукой, и Магда обмякла в кресле. Спи, верная служанка, ты заслужила отдых. Пусть тебе приснится маленький домик в родной деревне, яблоки с отцовской яблони и полевые цветы, пахнущие медом. Я мастер снов; мне не говорят спасибо за мою работу, так как меня не помнят. Я остаюсь в памяти лишь тенью из сновидения. Взмах руки - и я стираю сегодняшнюю ночь из памяти Беллы и служанки. Мое мастерство приравнивается инквизицией к колдовству. Я уже трижды приговорен к сожжению. Каждый раз я клянусь себе, что это последний раз, и каждый раз не могу остановиться перед зовом заблудшей души, слышным лишь мне. Тихонько выхожу в ночь. Как тих предрассветный час. Морозец щиплет щеки. Снег скрипит под ногами. Пять минут - и я уже в таверне. Последний посетитель недавно покинул уютное тепло. Хозяйка вытирает перемытую посуду. - Хозяюшка, налей-ка мне бокал вина. - Держи, пройдоха. Где это тебя сегодня носило всю ночь? Без тебя было скучно… - Я знаю… - Что-то ты неважно выглядишь, видать, горячая красотка тебе сегодня досталась, еле ноги несешь. - Ой, и не говори, еще какая горячая! Но я был на высоте. Но ты же знаешь, я, как истинный рыцарь, не имею права разглашать подробности. Легкий хлопок полотенцем по руке. - Иди-ка ты спать, шут гороховый. Пустой бокал с багровыми каплями вина остался на столе. А я спать, спать, спать… в мир, который любит и знает меня другим. Вот как ползу, так и отражаю!
Снова дождь. Опять моросящая по окнам вода заставляла сжиматься в неясном предчувствии сердце. Вот выглянул первый за последние три часа луч солнца и, преломившись в каплях, исказил витраж, превратив мирно играющего с единорогом дракончика в безжалостное существо, сжигающее все живое. Воздушные потоки, проистекающие из-под его крыльев, обернулись огненными волнами. Капли дождя, висящие на стекле, оставляли ощущение слез животных. Нет, это всего лишь игра света на воде. Но, насколько же это все реалистично. Оторвавшись от окна, я повернулась к сестре. - Лаура, а папа скоро придет? - Ты уже меня об этом в сотый раз спрашиваешь, Суа. Сама же прекрасно знаешь, что он придет, когда часы пробьют десять. - Лаура ткнула спицей в сторону старых часов, стоящих возле камина. Она вязала подарок маме, а до праздника оставалось еще неделя. - А ты успеешь связать? - я немного отвлеклась от картинки на окне. Ведь так интересно наблюдать, как спицы бегают в ее руках, создавая красивый, изящный рисунок из, казалось бы, самых простых шерстяных нитей. Шаль, которая вязалась уже третью неделю, была прекрасна даже в своем незаконченном виде. - Успею, если не будешь отвлекать меня по каждой мелочи. - Ой, прости. А как же, Крайс? - скорая женитьба моей старшей сестры и племянника графа была у всех на устах, особенно в преддверии праздника. - Что ты ему подаришь в день свадьбы? На щеках Лауры выступил румянец. Хотя она и была старшей, но, когда дело касалось красавчика Крайса, она была словно маленькая. - Почти. Осталось немного. А сама-то, что собираешься дарить на праздник? - Лаура вновь вернула себе самообладание и уже на меня смотрела со строгостью, так не вязавшейся с ее нежной улыбкой. Теперь уже краснеть пришлось мне. Ведь что я могла ответить? К тому же я и не знала, за что браться? Среди моих умений не было таких полезных, как вязание и шитье. Или даже поварское искусство. Все что я умела хорошо - так это рисовать. Но при этом рисунки мои были в одном стиле - как вот этот витраж на окне - драконы и единороги. Сказки... Что же я могла бы подарить родителям и сестре? - Ладно, не переживай... - Лаура рассмеялась. Вот за этот ее смех она считалась самой красивой девушкой в графстве. И никто не мог похвастаться столь нежным голосом, способным выдать на ночных посиделках у камина такую мелодию, что образы словно оживали в воздухе над слушателями. - Я помогу тебе. Ты сделаешь картину, отражающую балладу о рыцаре Грайстоке. А я спою на праздничном ужине. Я постаралась вспомнить текст баллады, но не смогла. Сестра заметила мое смущение и вновь махнула спицей. - Книжку найдешь у отца в библиотеке. Узнаешь легко - там дракон на переплете. Иди, готовься, а то мало времени. - И вновь погрузилась в хитросплетения вязания. Кивнув сестре, я соскочила с подоконника и побежала в библиотеку. Время еще не позднее, поэтому дверь была не заперта. Как и всегда стеллажи с книгами ошеломляли, заставляя воображение нестись вскачь по просторам книжных страниц. Подойдя к стеллажу, я приподнялась на цыпочках, стараясь в неверном свете заходящего солнца разглядеть корешки книг. Чего только не было изображено на них: листья, деревья, эльфы, гномы, воины, единороги, грифоны, мечи и щиты… Разнообразие картинок, цветов и названий завораживало. Но вот и дракон... Нет не тот. Это какое-то "Жизнеописание Короля Разгула II". Интересно, а какое отношение король имеет к драконам? Вот еще один дракон... "Вечное пламя". Эм... Я и не знала, что жизнь драконов столь разносторонняя. Не, ну, все же живые существа. И жизнеустройство нам преподавал клерик. Но, все же, я раньше не читала столь подробного описания. Хорошо, что никого нет рядом. А то бы румянец на щеках выдал бы меня с головой. И о чем только думала Лаура, посылая меня за книгой одну? Но тут взгляд упал на корешок с радужным драконом. "Голос пламени". Баллады о драконах. Вот то, что нужно. Ага! Вот и "Баллада о Грайстоке". Вытащив книжку, я побежала обратно в каминную. - Лаура, я нашла! - Взобравшись опять на подоконник, я начала листать фолиант. Металлические уголки по краям обложки больно впились в мои ноги, но я не замечала этого. Строчки, гравюры... Книга оказалась настоящим сокровищем. Едва я погрузилась в чтение, как прозвучал бой часов. Уже? - Не ждали? - голос в коридоре прозвучал несколько неожиданно. Но меня уже ничто не могло остановить. Я слетела с подоконники и влетела прямо в пахнущую дождем и огнем куртку отца. - Ого, похоже, все же ждали. - Я ощутила, как крепкие руки отрывают меня от пола и поднимают вверх. Как и в детстве, это было просто волшебно. Его самые сильные руки в нашем графстве, его запах опаленной горнилом кожаной куртки... Словно в объятиях дракона. - Суа, ты опять виснешь на папе? - мама, вытирая руки от краски, вышла в коридор. Фартук весь светился от пятен химикатов. - Алария, я не против. К тому же не надо так явно завидовать. - Смех его казался шелестом огня в камине. - Вот еще, Джар. Тебе должно быть стыдно, что ты вновь даешь столько работы нашей прачке. Теперь, помимо твоего камзола, надо будет стирать еще и платье Суа. - Мама... - я укоризненно посмотрела на нее. - Ну, папа же не виноват. Это я. - А вы, молодая леди, больше не скачите, словно жеребенок, - смешинки в глазах Аларии выдавали ее полностью, сводя серьезный тон голоса на нет. - Ну, что вы тут раскричались. - Лаура вышла в коридор, пряча вязание под ворохом ткани. Подошла и поцеловала папу в щеку. - Давно пора уже ужинать. - Лаура права. Иди, Джар, переодевайся. И отпусти Суа. Ей тоже надо сменить платье. В таком виде я ее за стол не пущу. Отец вновь рассмеялся и опустил меня на пол. С сожалением отпуская его руки, я побежала в свою комнату. Выбрав из небольшого количества домашней одежды платье с огоньками на подоле, я вновь побежала вниз. В столовой уже все были в сборе. Во главе стола сидел Джар. Широкий ворот домашнего костюма открывал массу мышц, но от этого нисколько не уродовавших его. Наоборот, он походил на диковинного, волшебного зверя, сродни драконам и единорогам одновременно. От единорогов у него была грация, а сила от драконов. Справа сидела Алария. Мама как всегда была прекрасна, какую бы одежду ни носила. Даже пятнышко зеленой краски на ее огненно-рыжих волосах возле виска ничуть не портило ее образа. Лицо Лауры, сидящей слева от отца, было красным. Видимо, пока я переодевалась, они вели разговор о ее предстоящей свадьбе. Что ж, хорошо, что мне еще не скоро выходить замуж. Заняв свое место за столом, я протянула руку за хлебом. - Суа, а ты ничего не забыла? - Ой, прости, мама. - Склонив голову, я забормотала молитву Вечному. - Всесильный и бескрайний, возношу хвалу славе твоей за все блага, дарованные волей твоей и за защиту твою. - Закончив, я вновь потянулась за хлебом. - Папа, а что вы сегодня делали в мастерской? - Заказ герцога Алансонского - четыре броши для его дочерей и ожерелье из белого канверского золота для жены. - Джар с улыбкой поднял ложку с бульоном и хлебнул. - Пятьсот фарионов за три дня работы. Кстати, тебе привет передавал Фралис, - и подмигнул мне. Ну вот, теперь мой черед краснеть. Я уткнулась в тарелку, стараясь спрятаться за стоящим на столе блюдом. - Треть у тебя все равно гильдия заберет. - Алария была сегодня явно чем-то расстроена. - И на погашение долга графу уйдет половина от остатка. Так что, зря ты радуешься. Но моего отца не так-то легко сбить с настроения. - Зато завтра придет заказ от клерика. И судья обещал заглянуть. - Папа, а это правда, что над Западным ущельем вчера видели настоящего дракона? И что сегодня возле ратуши видели Хранителя Вечного Пламени? - Эти вести принесла прачка с утра, но, кроме как у отца, общающегося с половиной города, узнать подробностей я не могла. Поэтому и рискнула. За что была награждена тремя взглядами: тревожным от Лауры, сердитым от мамы и веселым от отца. - Это правда, Суа. А послезавтра, Хранитель придет ко мне, чтобы освятить кузню. Но, тебе туда нельзя... - отец поднял руку, поскольку заметил, что я хотела что-то сказать. Я ведь и правда хотела попросить его взять меня с собой. Надувшись, я откинулась на спинку стула и сжала кулаки. Вот так всегда... - Суа, это серьезно. Если Хранитель не освятит мою кузню, мне не светит получить в следующем году льготу по налогу на ремесло. - Но я же не буду мешать, папа! Я честно буду только смотреть. - слезы были готовы политься в ответ на несправедливость жизни. - Хорошо, но только если будешь держаться возле Фралиса. "Зараза! Он же будет снова меня отвлекать!" - я невольно покраснела, когда вспомнила наши с ним игры. Но сейчас было не время терять такую возможность увидеть Хранителя. А если повезет, то и самого дракона. - Я согласна, папа! - улыбка снова вернулась на мое лицо. Вот только усмешка на лице Лауры и смешливость в глазах мамы портили серьезность моих намерений. Тут же уже фыркнул в усы папа, и мы все рассмеялись. *** К утру третьего дня рисунок был почти уже закончен. Для его завершения, мне не хватало именно этого дня и визита Хранителя. - Суа, ты готова? - голос отца из прихожей оторвал меня от созерцания наряда в зеркале. Легкая кожаная накидка поверх платья цвета палой листвы. Волосы перехвачены желтой лентой в хвостик. Под волосами тонкий ободок, сделанный отцом для меня ради таких вот торжественных выходов. Пара изумрудов в соцветиях, выкованных на ободке, над моими зелеными глазами и локоны на висках создавали образ цветка. Так меня отец и называл иногда: "Мой цветочек". Прочные сапожки, и я готова идти хоть на край света. Подпрыгнув, я помчалась вниз по лестнице, едва касаясь ступенек, и уткнулась в папину спину. Отсмеявшись, Джар взял меня на руки и поставил рядом. - Нам надо идти, Суа. Поторопимся. До вечера, Алария, Лаура. - Отец крикнул вглубь дома и вышел. - Пока, мам. Пока, Лаура. - Я поспешила следом, стараясь сильно не отставать от широкого шага Джара. Утро только начиналось, и воздух еще дышал свежестью. Ни тебе навозных мух, которые часто летают в середине дня благодаря сточным канавам, бегущим вдоль брусчатки, ни комаров, которые в это время года часто налетают с окрестного болота. Сейчас, когда жизнь еще только пробуждается, насекомые еще не принялись за свою каждодневную пытку и можно насладиться каждой минутой предстоящего дня. Бронзовые дракончики весело позванивали на сапогах моего отца, что я даже в тумане, или ночью, ни за что не потерялась бы. Но все-таки шаг его был большим, и я еле успевала за ним. Но вот, мы и достигли окраины города. У самой реки стояло здание «Мастерская Джара» - кузница и ювелирная одновременно. Здесь и работал мой отец вместе с пятеркой мастеровых и тремя подмастерьями. Один из подмастерьев и был Фралис. Иногда его называли просто Лис. Он то и встретил нас первым, стоя у дверей кузни и старательно соскабливая со старой подковы землю и глину. - Утро доброе, мастер Джар. - Фралис низко поклонился и подмигнул мне. - Пришла весточка от Хранителя. Он будет через час. Все вас ждут. - Хорошо, Фралис. У меня для тебя задание. Весь день будешь охранять, и сопровождать мою дочь. Если с ней что случится, выпорю, - я мысленно перевела слова отца: "Будешь наблюдать за ней и следить. Если что - выпорю обоих" . Скривившись, я сделала полупоклон Лису и пошла вдоль мастерской к реке. Мальчишка пошел за мной. А отец, как ему и полагалось, направился внутрь, чтобы переговорить перед началом церемонии с мастеровыми. - Опять провинилась? - Лис со смешком подхватил меня и чуть не уронил на траву. - Осторожнее! Тут же скользко! - Я чуть не завопила в голос, когда представила, как он меня уронит в реку. Вода же ледяная! - Нет, не провинилась. Я сама попросила отца взять меня с собой. Просто он слишком хорошо знает тебя, бездельника. - Я показала Фралису язык. Вредный мальчишка все не успокаивался. Вот он снова меня начал кружить, то и дело чуть ли не соскальзывая к краю реки. - Прекрати, Лис! Мы все-таки поскользнулись. То ли кусок коры лежал на дороге, то ли палая листва, но ноги наши съехали по ней и вот уже Фралис несется головой вниз к бревну, лежащему на берегу, а я ласточкой лечу в реку. И тут... Порыв ветра, резкий рывок и я где-то в воздухе, вишу между огромных когтей, словно попала в крыло ветряной мельницы. От ужаса у меня перехватило дыхание, а это существо приподняло меня вверх своим хвостом и посадило на спину между крыльев. И тогда я поняла, что Хранитель пришел. Причем раньше, чем обещал. Теперь уже второй раз мое дыхание застыло, когда я поняла, что сижу на гребне настоящего, живого, огнедышащего дракона. А впереди меня сидит тот, кого все называют Хранителем Вечного Пламени, Жрецом Вечного. Со спины мне казалось, что это юноша, немногим старше моей сестры. Но когда он оглянулся, я увидела, что он далеко не молод: седая борода и брови, морщинки вокруг глаз. Согнутая худая спина, тонкие кисти рук, затянутые в черные кожаные перчатки – они то и ввели меня в заблуждение. Красная чешуя под моими ладонями вздрогнула, и меня наклонило влево. Дракон начал садиться на землю. Я пригнулась, стараясь удержаться за гребень. Едва лапы его коснулись земли, я тут же отпустила свою опору и попыталась подобраться ближе к краю крыла. - Подожди, пока совсем остановится, дитя. - Старческий голос донесся до меня сквозь завывание ветра в моих ушах. - Иначе ты разобьешься. Кивнув, потому что язык отказывался слушаться меня, я вновь вернулась на место и крепче вцепилась в гребень. Острые грани его больно впились в ладони. Но вот, тряска прекратилась, и я смогла разжать кулаки. Посмотрев на ладони, я поняла, что еще как минимум пару дней не смогу держать кисть. Но это было мелочью. Ведь произошло то, ради чего я пришла к мастерской. И даже больше. Я не только увидела Хранителя и дракона, но и проехала немного на нем. Спустившись с огромной туши по крылу, я встала и посмотрела вверх, на дракона. Громадное крыло накрывало половину поляны прямо перед кузней (по нему я и спустилась). Второе крыло легло на кузницу, словно купол, оставив, правда, открытой трубу. Тут же из мастерской высыпали все, и даже отец вышел быстрым шагом встретить Хранителя. Увидев меня, стоящую возле дракона, отец тут же начал искать глазами Фралиса и не найдя, нахмурился. Подбежавшему слева к нему подмастерью он что-то шепнул и тот бросился сломя голову куда-то вдоль мастерской, старательно держась подальше от дракона. "Видимо, Лису сегодня влетит". Но дальше этого мои мысли не пошли, поскольку все мое внимание было занято драконом. Я запоминала каждый изгиб его крыльев, тонкие, как кинжалы, костяные выступы по краям крыльев, длинный хвост, оканчивающийся роговым наростом, словно копейное острие. Рогатая голова змеи и клыки длиной с мой локоть. Он был просто великолепен! - Красавец, да? - С усмешкой во взгляде, Хранитель слез со спины дракона и встал рядом со мной. - Он - чудо! - Я протянула руку и прикоснулась к чешуе крыла. - Чудо, что мы успели, дитя мое. Пойдем внутрь. - Обняв меня за плечи, старик повел меня в здание. Всю церемонию я пребывала словно в трансе. Перед глазами плыла фигура дракона, рассекающая облака. Даже встревоженный возглас Фралиса, когда он увидел меня, целую и невредимую, не имел теперь значения. Его привел подмастерье, но я даже не обернулась. Я села на стул возле рабочего стола отца и вытащила из-под кипы бумажных листов, покрытых какими-то эскизами, чистый. Достав уголек, начала рисовать, стараясь припомнить каждую деталь. И еле дождалась вечера, когда мы с отцом должны были идти домой. Едва войдя в дом, я понеслась в свою комнату, пока еще в памяти не стерлись огненные сполохи солнца на янтарных чешуйках вокруг глаз крылатого чуда. *** Спустя два дня, мы отмечали День Вечного. Моя картина и баллада Лауры заслужили свою награду. Но большей наградой в том году мне послужил полет на спине настоящего дракона и знакомство с Хранителем Вечного Пламени. Что дало толчок другим, не менее захватывающим событиям, о чем я, тогда еще маленькая девочка, не могла даже и представить. Но это уже другая история. Вот как ползу, так и отражаю!
Я лед, я холод, я гибель всего живого, я ледниковый период. Я – Армагеддон. «Повторяй это почаще, глядишь, и сам поверишь», - насмешливо советует Кло. Я отмахиваюсь. Ее нет. Ее больше никогда не будет. Во всяком случае, для меня. Она мертва, а я мог бы жить вечно - по ее меркам. Она – часть мирового сознания, а я – пришлая смерть. Она подарила мне любовь и отказалась от жизни без меня, растворившись в сознании своего мира. Я поклялся ей не уничтожать его. Я сдержал клятву. За это меня развоплотят. Я перестану существовать, а она сможет возродиться. Мы будем квиты. Ее мир будет жив. Она научится быть счастливой. Без меня. И меня бесит ее упрямство, ее нежелание оставить меня в покое, ее стремление быть со мной хотя бы ментально, пока я еще не ушел навсегда. Но Кло – это Кло. Она не может наслаждаться возвышенной трагедией. Она будет смеяться и найдет чему радоваться всегда. Она смеялась даже умирая.
- Клянемся нести во множественную Вселенную законы Равновесия! Клянемся быть безжалостными к мирам, поправшим их. Клянемся быть милосердными к мирам, способным раскаяться. Клянемся зреть в корень, дабы увидеть разницу между ними!.. Казалось, эта торжественная церемония никогда не кончится, но слова клятвы наконец отзвучали, и выпускников достигла мыслеформа благословения. А потом полумир завертелся калейдоскопом, в последний раз отправляя нас к наставникам. Меня нагнала полная восторга эмпатическая эманация Эри, и я невольно закрылся. Только не это! В качестве напарника Эри мог устроить меня разве что на пирушке. Но не на задании. Я вообще рассчитывал, что мне, лучшему в классе льда, дадут возможность работать самостоятельно. Я – Уничтожающий. Выравнивающего – одного из тех, кто приводит к Равновесию миры, лишь едва его покачнувшие – из меня не вышло бы. Я же стихийник, так что специализация была предопределена. Труднее всего было принять, что мы стираем одни миры из милосердия к другим. Но я справился и стал лучшим в своем выпуске. Уничтожающий моего уровня может работать без помощников. Правда, меня звали и на кафедру Весов – аналитиков, исследующих отдельные планеты и целые измерения и решающих, не опасны ли они для Равновесия. Но, признаться, меня не привлекал глубокий анализ. Я предпочитал действие. У Весов ответственная работа. Одна ошибка – и ни в чем не повинный мир может быть стерт не только с лица множественной Вселенной, но и из самой памяти Вечности. А для меня восприятие милосердия так и осталось конфликтным. Ведь по сути своей мы выше реальностей, раз решаем, жить им или умереть. Впрочем, Уничтожающий имеет право изменить вердикт Весов. Последний Взгляд – техника мощная и опасная, применяя ее, Уничтожающий платит своей жизнью за жизнь реальности. Равновесие принимает такой обмен, он вполне равноценен. Но мало кому приходит в голову пожертвовать собой ради какого-то мира. Их миллионы, а нас всего лишь десятки. Реальности склонны расшатывать Равновесие, мы - сохранять. В истории миров были известны лишь четыре случая ее применения... Уловив мысль наставника Сэнны, я почтительно сменил энергетическую форму на материальную. И почувствовал, как во мне поднялась волна раздражения. Эри был уже здесь, в гармоничной до издевательства материальной форме склонялся перед учителем в низком поклоне. Это он умел, да. Всегда отличался по дисциплинам, связанным с поведением биологических видов. Лучше бы пошел в Весы. Вот что меня в нем раздражало – это стремление выслужиться и покрасоваться. Зачем? Мы ведь просто делаем свое дело. Все делаем, на равных. Но почему-то мне казалось, что Эри склонен завидовать чужим успехам... Перед наставником вспыхнул голубой шарик - высшие энергии, запечатлевшие волю преподавателей о нашем распределении. Не обращая внимания на Эри, Сэнна потянулся ко мне мыслеформой, и я сразу почувствовал облегчение. Мои достижения оценили настолько высоко, что предоставили возможность выбрать самому – редчайший случай, мало кому из стихийников удавалось сдать экзамен по курсу дилемм на высший балл. Нам ведь, в сущности, не нужно право выбора. Пожалуй, в данном случае это было дополнительной проверкой, но для меня она оказалась как нельзя кстати. Сэнна предложил мне сравнительно простое задание, которое следовало выполнить в одиночку, или сложное, с долгим исследованием – вместе с Эри. Я, не задумываясь, выбрал первое и получил эмпатический посыл разочарования и обиды от бывшего однокашника.
«Жалеешь?» – в тоне, каким Кло это произносит, сквозит провокационная насмешка, неверие в положительный ответ. Мне отчего-то кажется, что она, как раньше, ерошит мне волосы на затылке. Она не может этого сделать. Нет ее. Да и той чуждой телесной оболочки, в которой пребывал я сам, когда ее встретил, больше нет тоже – рассыпалась на атомы при переходе в полумир. Я жалею. Но не о принятом тогда под влиянием амбиций решении. Только об этом прикосновении, которое больше никогда не случится.
Как бы ни был я уверен в своих силах и способностях, инструкциям следовал четко. Во время обучения нам уже приходилось ассистировать преподавателям при уничтожении поправших Равновесие миров, но наставник Сэнна всегда говорил, что принимать собственные решения можно только после долгого и кропотливого изучения предмета. А здесь мне приходилось полагаться на исследования других. И, хотя предстояло провести еще одну блиц-проверку, оснований не доверять группе опытных Весов не было. Поэтому я, как и требовали того правила, опустился на планету в энергетической форме и принялся искать место и возможность для ассимиляции. Мест мне приглянулось несколько, все – высокогорные курорты. Это и понятно: до назначенного часа уничтожения оставалось около шестидесяти оборотов планеты вокруг своей оси – в этом полушарии в густонаселенных широтах стояла пока бесснежная осень, так что подходящие мне условия можно было отыскать только в горах. В южном же дело и вовсе близилось к лету. Теперь требовалось найти или создать ситуацию, чтобы ассимилироваться. Вот тут, должен признаться, я поторопился. Не стал ждать подходящего тела, а сам организовал лавину, накрывшую группу туристов. Не будь это мое первое задание, я бы, наверное, не стремился поглазеть на обреченный мир и не стал бы так легко разменивать человеческие жизни. Позволил бы им дожить оставшееся. Но искушение одному, без надзирателей, потолкаться по реальности, взглянуть на нее изнутри было слишком велико. Мне повезло. Из восьми человек, что по моему решению оказались погребены под тоннами снега, один не пострадал совершенно, если не считать нескольких ссадин и гематом. Это был довольно крупный самец: молодой, здоровый и, как я понял по его поведению, не слишком умный и опытный. Он даже не пытался спастись, хотя бы пошевелиться. Я отчетливо видел, что цемент вокруг него рыхлый, и начни он двигаться, утрамбовывать снег, смог бы создать вокруг себя воздушный карман и продержаться до прихода спасателей. Но мужчина был напуган и пассивен, он бы не выжил. Впрочем, как и вся планета, но мир об этом пока не знал. Во всяком случае, так я думал. Я считал всю логическую информацию с мозга донора, но не стал углубляться в эмоции. Чужие впечатления и установки могли помешать мне оценивать этот мир со своей собственной точки зрения. Затем я переместил тело поближе к поверхности, чтобы спасателям было проще его обнаружить. Большую часть синаптических связей в ассоциативной зоне коры головного мозга пришлось разрушить и подменить своими энергетическими суррогатами. Личность человека, которого, как я узнал, звали Поль-Франсуа Берже, перестала существовать.
«Я, кажется, понимаю, почему ваши аналитики... эти... как их?.. Весы!.. обрекли наш мир на гибель», - задумчиво произносит Кло. «Они ошиблись, я же доказал!» «Не совсем... Вот сейчас... сейчас я не могу не радоваться, что ты убил того Поля-Франсуа. Это ведь ужасно, да? Именно такие помыслы людей заставили Весы принять решение не в пользу Человечества. Но теперь, когда я стала частью мира, я знаю, каким был настоящий Берже. Он был... ограниченным. Мне бы такой никогда не понравился. Что бы ты ни думал, я полюбила тебя, а не его» «Не понимаю, как ты могла... Я – смерть». Кло снова тихо смеется.
Несмотря на вполне дееспособное состояние оболочки, меня госпитализировали. Как объяснили врачи: чтобы убедиться, что со мной все в порядке. Это было удивительно. Подобное отношение к пострадавшим говорило о милосердии, а милосердие всегда являлось краеугольным камнем Равновесия. Так неужели Весы могли не заметить его проявлений? Я был настолько растерян, что меня признали дезориентированным в результате шока и решили задержать в госпитале на пару дней. Лишь наутро я понял, в чем ошибался. Все встало на свои места, когда речь зашла о медицинской страховке и оплате услуг эскулапов. Этот мир действительно был безнадежен. Только полностью прогнившая реальность может торговать милосердием. Но два дня отдыха пошли мне на пользу. Импринтинг знаний Поля-Франсуа полностью завершился. Теперь я оперировал его памятью так же, как когда-то он сам, хотя многое по-прежнему оставалось для меня непонятным и чуждым. Зато я позволил себе небольшую разминку: сначала заставил нижний слой снега подтаять, а потом застудил его в толстую корку льда, не пропускающую воздуха, уже не греющую почву. Ночью лежал и слушал, как умирают под ней корни и семена, лопаются крошечные сосуды в телах личинок насекомых. Из больницы я отправился прямиком в отель, собрал вещи Поля-Франсуа, позвонил управляющему и попросил заказать мне билет на самолет до Квебека. Поел местной материальной пищи в ресторане. Это были странные ощущения. Пища грела, и не только из-за температурного режима. А потому, что катаболизм этой оболочки был основан на экзотермических реакциях. Я задумался о том, может ли мне это помешать при выполнении задания, но решил, что просто избавлюсь от тела, когда оно станет нежизнеспособным в новых условиях. Потом я задал кривую понижения температуры в этом городке, зафиксировал его как центр расхождения спирали и инициировал процесс. Сначала он будет протекать медленно, почти незаметно, но затем резко ускорится. Меньше чем через шестьдесят суток вся территория, что находится ниже этой точки в радиусе двух тысяч километров, покроется монолитным слоем льда. То, что выше, вымрет само по себе – к тому времени температура воздуха упадет настолько, что кислород начнет сжижаться. До Берна я добрался на автомобиле Берже. Моя оболочка отлично помнила, как управляться с этим агрегатом, и даже получала от этого удовольствие. Я его не разделял. Поэтому и не поехал прямо в Бельп, а отправился бродить пешком по Берну – нужно было скоротать время до рейса. Здесь я и встретил Кло. Она сама подошла ко мне и заявила, что одинокий турист, у которого нет даже фотокамеры – зрелище слишком печальное. И предложила свои услуги гида не только по городу, но и по всей Швейцарии. Я отказался, объяснив, что в Берне проездом и путь мой лежит в Квебек. - Вы канадец? - чему-то обрадовалась девушка. Ее улыбка насторожила меня: я никак не мог понять, чем она вызвана. Нет, улыбки на лицах людей я видел все время, но то были улыбки вежливости. Кло же улыбалась не только мне, не только ради приличия. Она словно радовалась чему-то внутри себя, каким-то непонятным мне ощущениям. Это интриговало. И я зачем-то честно ответил ей, что в Квебеке тоже не задержусь надолго, отправлюсь оттуда предположительно в Ванкувер, а потом дальше. - Счастливый! – вздохнула Кло, уголки ее губ опустились, глаза стали мечтательными. – Я всегда хотела путешествовать, - сообщила она, хоть я ни о чем не спрашивал, - повидать много-много разных городов и просто красивых мест. Сделайте мне одолжение! – огорошила вдруг. Нагнулась, подняла с мостовой крошечный камешек, сложила ладони лодочкой, подышала на эту нелепую находку, а потом протянула мне. Я невольно тоже вытянул руку ладонью вверх. – Возьмите его с собой, пусть он вместо меня увидит все, что увидите вы. Тонкие пальцы коснулись моей ладони. Оболочка напряглась. Тело мужчины среагировало на тело женщины. Это было неожиданно остро. Это шокировало. И я, вместо того, чтобы изречь какую-то общепринятую здесь формулу вежливости, произнес: - Давайте, я лучше возьму с собой вас. И послал мощный ментальный импульс убеждения.
«Так вот почему мне в тот момент показалось, что это лучший шанс в моей жизни! – веселится Кло. – А вы умеете уговорить девушку, господин Уничтожающий!» «В тот момент я начал путь к твоей смерти. Хотя, как дурак, надеялся, что это не имеет значения». «Конечно, не имеет! О чем беспокоиться, Поль? – мне почему-то приятно, что она до сих пор называет меня этим именем. И снова возникает ощущение прикосновения – на этот раз к несуществующей щеке. - Я бы все равно умерла вместе со всем миром. А так... Это я в тот момент начала путь к спасению родной планеты. Не находишь, что мне есть чем гордиться? Я в одиночку остановила Армагеддон! Ого-го! Хотя, нет, не буду присваивать чужие лавры: остановил его все-таки ты, я лишь убедила тебя это сделать». «Я и есть Армагеддон, Кло. Я пришел лишь потому, что твой мир предполагалось стереть из памяти Вечности. Я пришел, чтобы его уничтожить. Но встретил тебя...»
В Квебеке, сославшись на дела, я оставил Кло осматривать достопримечательности в одиночестве. Мне нужно было подняться в горы, найти точку повыше, чтобы и здесь запустить процесс заморозки. Полностью перейти в энергетическое состояние, покинув оболочку, я не мог – приходилось поддерживать суррогаты синапсов. А дотянуться на большое расстояние при этом не получалось тоже. Поэтому я арендовал автомобиль и направился в центр провинции. Кло не возражала. Я понимал, что она приняла меня за одного из тех, кого здесь называют бизнесменами. Отчего-то наличие материальных благ считалось достоинством в глазах этих смешных людишек. На самом деле Поль-Франсуа Берже не был богат. У него имелись сбережения, пенсионный фонд, кое-какие вклады, но этого явно не было достаточно, чтобы шиковать всю жизнь. Зато на пару месяцев хватило бы с лихвой нам с Кло. А будущего просто не существовало. Я не пытался развеять заблуждения спутницы. Зачем? Я предложил девушке сопровождать меня не ради того, чтобы открывать ей тайны мироздания, но только затем, чтобы самому разобраться в ее неясных мотивах. Кло завораживала меня. Рядом с ней не покидало ощущение какой-то тайны, которую я почему-то не могу разгадать. Никакой анализ не помогал. Я исследовал ее эмоции, влиял на них, но она почти мгновенно снова возвращалась в это свое непостижимое состояние внутреннего ожидания радости. Более того, я поймал себя на том, что она и меня им заражает. Это и вовсе не поддавалось объяснению – Кло определенно не обладала способностями к эмпатии. Загадка не давала мне покоя. А мою оболочку не покидало желание. Я проанализировал биохимию процессов организма и не нашел никаких отклонений от нормы. Память Поля-Франсуа услужливо подсказывала, что должно последовать дальше. Это было любопытно. Инстинктивное размножение присуще только биологическим видам, а они существуют лишь в реальностях. Сами мы возникаем большими группами, когда, по разным причинам, наша численность снижается до критического минимума. Всегда по решению Равновесия и Вечности – мы лишь принимаем и воспитываем новичков. Мы не сформированные внешними факторами сознания, не организмы, а всего лишь разрозненные частицы множественной Вселенной, собранные в некие наделенные разумом целые для поддержания Равновесия. Впрочем, я знал обо всем этом лишь от учителей. Самому мне никогда не доводилось наблюдать появление молодежи – моя группа была последней на данный момент нашего существования. У людей же почти все основывалось на безусловных рефлексах, и я многого не понимал. Даже пожалел, что полностью уничтожил эмоциональные реакции Берже. Я был бы не прочь приобрести собственный опыт, но все те же воспоминания донора говорили, что сначала необходим некий танец ухаживания, о котором Поль-Франсуа имел весьма смутное представление. Жены или постоянной любовницы у него не было, предпочитал платить за секс и не обременять себя сантиментами. Я же считал подобное неприемлемым. Оболочка желала именно Кло, и мне казалось, что только с ней я смогу быть уверен в аутентичности своих впечатлений. Но то ли я не слишком внимательно ознакомился с отчетами по бихевиоризму, то ли там и вовсе не было таких подробностей, во всяком случае, я не имел представления, как вести себя с этой девушкой. Отчасти я даже испытал облегчение, отправившись в горы один, без нее. Напряжение, постоянное ожидание сюрприза, возможно, неприятного или унизительного, отпустило. И все же к концу дня я понял, что уже снова хочу ее видеть. В тот же вечер мы вылетели в Ванкувер, и там все повторилось по той же схеме: Кло осматривала достопримечательности, я ездил в горы. Потом были Камчатка, провинция Цинхай в Китае, Пермь, Кейптаун, Данидин, Мендоса. Большую часть дня я проводил в разъездах по своим делам, а Кло знакомилась с новыми местами. Встречаясь по вечерам, мы ужинали, беседовали, иногда прогуливались, а потом расходились по своим комнатам в безликих отелях. Меня грели наши встречи. В прямом смысле – пища распадалась, выделяя тепло, и в переносном – улыбка в глазах Кло манила тайной. Но, что самое странное, мне это начало нравиться...
«Ты был таким джентльменом! – хихикает Кло. – Признаться, когда я осмыслила, что приняла приглашение помотаться с тобой по всему миру, то испугалась. Эскорт-услуги никогда не входили в сферу моей деятельности». «Мне бы такое и в голову не пришло!» «Я это очень быстро поняла. И удивилась... Я думала, ты хотя бы попросишь меня быть твоей спутницей на каких-нибудь корпоративах, но ты всегда был один. Постепенно я полностью расслабилась в твоем присутствии. А потом...» Мягкие губы, аромат волос, шелк кожи... Я схожу с ума. В этом есть определенная ирония, ведь разум мой больше никому не нужен – меня скоро не станет, как не стало ее.
В Аргентине я решил, что теперь могу отдохнуть. Конечно, запущенное оледенение не должно было покрыть всю сушу, но к тому времени человеческое тело станет уже обузой, а в энергетической форме залатать все прорехи несложно. Оставшееся время я мог употребить на то, ради чего так торопился обрести оболочку. Посмотреть на людей. Понять Кло. Я предложил ей самой выбрать, куда отправиться, и был вознагражден таким сияющим, полным благодарности взглядом, что уже в тот момент с ужасом понял: не хочу ее убивать. Кло пожелала увидеть индейские пирамиды. Мы отправились в Мехико. Прилетели во второй половине дня, устроились в отеле, побродили по городу. Потом поужинали в ресторане. Теперь, когда обязанности уже не отвлекали на себя большую часть моего внимания, я почувствовал, насколько сконцентрирован весь мой интерес на этой девушке. Это пугало и вызывало восторг. За последние две недели я повстречал множество людей – и мужчин, и женщин. Я разговаривал с ними, проверял их эмпатический фон, влиял на него. Они поддавались, как и Кло, в принципе, но поддавшись, уже не пытались вернуть собственные эмоции. Иногда их мыслеформы были настолько отчетливы, что я их понимал. И мне они не нравились. Я не встретил ни одного человека, из-за которого стоило бы задуматься о сохранении этого мира. Только Кло. Среди женщин попадались такие, которых моя оболочка воспринимала как сексуально привлекательных, даже красивых. Но воспринимала отстраненно, без физиологических реакций. Одной я, ради интереса, внушил влечение к моему телу, но и в ответ на ее кокетство ничего не почувствовал. Влекло меня, опять же, только к Кло, но она со мной не заигрывала. В тот вечер, проводив ее до дверей номера в отеле, я едва сдержался, чтобы не сказать ей прямо о своих желаниях. Я боялся, что она оттолкнет меня или испугается и попросит отправить ее домой. Снова просто пожелал ей приятных снов. А ночью она сама пришла ко мне. Она была огнем, и я жаждал огня. Меня учили, что огонь – одна из ипостасей уничтожения. Но здесь он был жизнью. Она была плотью, а я тонул в чувствах. Меня учили, что инстинкты не вызывают эмоций. Но инстинкты чужого тела ослепляли эмоциями мой разум. Она была целым миром, и лишь в этом мире стоило существовать. Меня учили, что ни одна реальность не может нам дать того, что дают Равновесие и Вечность. Я растворялся в мире по имени Кло и не помнил о Вечности и Равновесии. Я – лед. Я – холод. Я – гибель всего живого. Я – ледниковый период. Я – Армагеддон. Я познал, что значит быль желанным. - Почему? – спросил я у нее потом. - Потому что ты не пришел сам, - ответила она и тихо засмеялась. - Это не ответ. - Как раз именно это – ответ. То, что ты не сделал первого шага, помогло мне увидеть в тебе тебя. Я люблю тебя. Я ей не поверил. Она могла желать мою оболочку, но не могла любить Уничтожающего. Нелепый синтез разрушающей миры сущности и недалекого трусоватого Поля-Франсуа Берже, возможно, создал иллюзию целостной личности, которая и показалась Кло привлекательной. Из отчетов я помнил, что женщины более склонны к проявлению чувств, чем мужчины. Кло могла сказать это, только чтобы я чувствовал себя комфортней. Я не стал акцентировать внимание на ее словах. Подумал, что завтра она сама может пожалеть о них, а так ей будет проще сделать вид, что ничего не случилось. Еще подумал, что, удовлетворив желание, она может уйти. Я не хотел этого – ее близость стала для меня еще важнее, чем прежде. Удерживать не стал бы. Я был смертью ее тела и ее мира, и не считал себя вправе убивать еще и ее волю. Но Кло не ушла...
Тонкие пальчики пробегают по моим плечам, заставляя кровь быстрее бежать по сосудам уставших мышц. Этих пальцев не существует. Этих плеч больше нет. Но я почему-то откидываю воображаемую голову, словно ища тепла, которое мне вообще не положено. «Ты напряжен, - укоризненно констатирует Кло и ласково добавляет: – Расслабься. Увидишь, все будет хорошо». «Все будет никак. Я просто перестану существовать. Каждая из моих частиц и волн окажется в разных мирах. Возможно, когда-нибудь, некоторые из составляющих снова станут частью подобной сущности. Но это буду уже не я». «Уничтожающие могут принять и другое решение». «С вероятностью ноль целых ноль десятых процента. Я принял решение, я должен за него заплатить. Уходи, Кло. Тебе незачем это видеть...» Она молчит довольно долго, а потом презрительно фыркает.
Мы не расставались. Оболочка почти все время желала Кло, а разум продолжал сражаться с загадкой ее личности. Она дарила себя без остатка, не требуя ничего взамен, но с детским восторгом принимая все, что я ей давал. Она легко смеялась – от радости, от умиления. Видела забавное в, казалось бы, самых заурядных вещах: птицах, купающихся в пыли, непоседливых детях, серьезных взрослых. А еще она не уставала повторять, что любит меня. И от этого живущая в ней тайна казалась мне еще менее досягаемой. - Это так прекрасно, Поль! Я так счастлива, что встретила тебя! Когда я понял, что рядом с ней забываю о предстоящем оледенении, я испугался. Что я тогда сделал? Наверное, самую большую глупость, какую только можно: попытался развенчать ее заблуждения. - Я так люблю тебя, Поль! Кло лежала в моих объятиях, расслабленная после секса, томная, счастливая. Мне не нужен был никто, кроме нее. Слова ответного признания едва не сорвались с губ. Просто. Естественно. Но это не было правдой! Я не мог любить смертную женщину! Вот тут-то я и решил зачем-то, что нужно повернуть все вспять. – Ты не знаешь меня, ты не можешь меня любить, - отстранился от нее. Она засмеялась, перекатилась ближе, легла мне на грудь. - Ты даже не представляешь, как я счастлива от того, что могу. Я боялась, что так и умру, не узнав, что это значит. Лед во мне восстал, грозя сковать своего повелителя. Она и так умрет. Я убью ее. Но ей не нужно об этом знать. - У тебя впереди вся жизнь, ты не должна... – начал я, но Кло прикрыла мне рот ладонью. - Скоро мы все умрем, - в голосе ее прозвучала печальная убежденность. – Двадцать первого декабря. Почему-то я уверена, что на этот раз конец света действительно наступит. Я застыл. Откуда?! Она не могла знать! Никто из них не мог знать! Мне следовало что-то сказать, но я не находил слов, не мог связать разбегающиеся мысли. Тогда я просто внушил ей желание рассказать мне все. Кло откинулась на подушки, уставилась в потолок. - Двадцать первого декабря две тысячи двенадцатого года заканчивается отсчет времени по календарю древних майя... В голосе ее прозвучали странные, незнакомые интонации. Точнее, не интонации даже, а вибрации, который был способен уловить только я. И я понял то, что не мог бы понять больше никто: со мной говорила не Кло. Очень осторожно я нащупал вектор... внушения?.. Я не был в этом уверен. Но мне удалось засечь того, кто пытался говорить со мной ее устами. Я не знал, что могло последовать за этим, поэтому усыпил Кло и лишь потом потянулся к первоисточнику. И я услышал... Они действительно знали. Не один человек, не несколько. Знал мир. Нет, не все население планеты. Сам мир. Это он тянулся ко мне через Кло. Он обладал разумом, сотканным из мириад сознаний его обитателей. И сами эти сознания были его частью, а люди – детьми. Взбалмошными, неразумными, капризными. И любимыми. Мир предостерегал их, вразумлял, пытался остановить их самоубийственную гонку. Но в своей любви никогда не лишал свободы выбора. Мир хранил Равновесие. Мир проиграл. Тысячелетия назад Весы уже побывали здесь, но усомнились в необходимости уничтожения – сам мир сумел тогда склонить их мнение в пользу людей. Выравнивающие не изменили, а лишь слегка направили помыслы созданий и дали срок до следующей проверки. Но люди суетны, а наделенные свободой выбора – зачастую не ценят своей свободы. Весы вернулись и не увидели ничего, кроме себялюбивых страстей разрозненных личностей. Не увидели душу мира. И теперь я должен был его уничтожить. Мир был готов к гибели. Он простил мне ее. Но он был полон боли за своих детей. Весы его не услышали, и тогда мир решил попытаться со мной. Он дал мне Кло. Лучшую из лучших? Нет, самую обычную, умеющую ценить жизнь. Я был прав, Кло не любила меня. Она была полна любви изначально и могла бы отдать ее любому. Но мир полюбил меня, своего убийцу. Полюбил лишь потому, что меня заинтриговала непостижимая тайна этой девушки. Тайна мира. Тайна жизни. Тайна любви. Тайна свободы выбора, которой у меня никогда на самом деле не было. Мир поверил в то, что я смогу его понять. Я почувствовал, как на энергетическом уровне со мной происходит что-то невероятное, противное самому моему естеству. Любовь мира окутывала меня теплым коконом, грела, вопреки моей ледяной сущности. Я мог бы раствориться в ней, забыть себя, переродиться в нечто иное. Если бы не создания, приговоренные к гибели. Боль мира передалась мне, заставив завибрировать нервы оболочки. Я едва не закричал. Вместе с миром я видел миллиарды обреченных людей, видел, как много среди них невинных, как много заблудших. И Кло. Я посмотрел на спящую. И раскрыл ее тайну. Тайну женщины с душой мира. Моя оболочка снова желала ее тело. Я снова желал такого чуждого мне тепла. Я прижал Кло к себе, и она сразу же потянулась мне навстречу. На мгновение все смешалось – страсть чуждой плоти, рамки привычных правил полумира, разумная реальность и ее непостижимая любовь – а смешавшись, потеряло всякий смысл. И обрело. Так просто: любить Кло и через нее весь мир, принимать ее выдуманную любовь, потому что она любовь мира. Яркой вспышкой возникло мимолетное прозрение: ни Вечность, ни Равновесие не стоят мгновений такого счастья.
«Душа мира заключена в каждом», - теперь мне кажется, что Кло обнимает меня, прижимается щекой к моей щеке. «Но не каждый так созвучен ей, как ты. Мир выбрал тебя не случайно». «Мир меня не выбирал. Я и есть мир. Как любой другой». «Не как я». «Может, именно это мне в тебе и понравилось?» - подначивает Кло. «Как может нравиться тот, кто несет смерть?» «Как может не нравиться тот, кто умеет так любить?» - смеется она в ответ. «Я обманул тебя, Кло. Я так и не научился». «Ты обманываешь только себя...»
Я не мог просто взять и остановить запущенные процессы оледенения. Не учили меня этому! Я – Уничтожающий, а не Выравнивающий. Мир умирал, и вместе с ним умирала Кло. Я не должен был допустить их гибели. Поэтому принял решение. Был только один способ предотвратить катастрофу. Я знал, что им воспользуюсь. А еще я должен был рассказать Кло всю правду. Не имел права ее обманывать. Мир в ее душе не заслуживал лжи. Отсрочку я себе дал только до утра. Пусть выспится. Она поверила. Сразу, безоговорочно, каким-то шестым чувством определив, что это не страшная сказка. Глаза наполнились ужасом. Я заставил себя не думать, что она может бояться именно меня. - Я все исправлю, клянусь. Я не допущу твоей смерти, - пообещал я. - Я знаю, - ответила без тени сомнения и вдруг заплакала. Это было так неожиданно, так нелепо. Я растерялся. – Прости, - всхлипнула, по-детски вытираю кулачком слезы. – Я вдруг поняла, как мало нам осталось быть вместе. Я так не хочу тебя терять, Поль! Как я буду жить без тебя? - Все будет хорошо, Кло, - я прижал ее к себе, баюкал, словно ребенка. – Все пройдет. Я не стою твоей любви, ты встретишь кого-то, кто подойдет тебе куда больше, вот увидишь, - кажется, я говорил еще много чего-то столь же бессмысленного. Не уверен, что Кло меня поняла – или хотя бы услышала. Она выплакивала свое горе у меня на плече. Весь день она была задумчива и печальна. Не смеялась. Даже почти не разговаривала. Мне стало казаться, что она отдаляется от меня. К вечеру я не выдержал. - Хочешь, я отвезу тебя в Берн прямо сейчас? Или просто посажу на самолет. Тебе не нужно оставаться со мной. - Нет! – вскрикнула так, словно я ее ударил. – Нет, Поль, пожалуйста! Нам и так отпущено слишком мало! - Я не гоню тебя, Кло, я просто подумал... - Нет-нет! Поль, я просто боюсь... - Я понимаю. - Нет, не понимаешь! Я боюсь... боюсь увидеть тебя мертвым... Я всегда боялась покойников. - Всего-то? – я испытал невероятное облегчение. – Значит, не увидишь. Если я не скину оболочку во время Последнего Взгляда, ее откатом разнесет на атомы. Не будет никакого покойника. Я просто исчезну. Тогда мне показалось странным, что такая мелочь смогла вернуть ей почти хорошее настроение. Я возил ее по всему свету, куда она только желала. Смотрел на быт людей ее глазами, принимал их жизнь ее сердцем. Я оставался с ней, наслаждаясь каждым мгновением, проведенным вместе. Ловил взглядом неповторимую пластику ее движений, вслушивался в звучание голоса, упивался ее смехом. И видел за этим душу мира – щедрую, чистую, полную доброты и сочувствия. Тогда я ужасался себе, проклинал себя и свою сущность. И мир – тот самый мир, который я должен был уничтожить – жалел меня. Пятнадцатое декабря наступило слишком быстро. Я больше не имел права откладывать. Меньше чем через сутки процессы должны были перейти в завершающую стадию. Кло промолчала, когда я сказал, что мы возвращаемся в Берн. Из Бельпа мы поехали прямо в ее квартиру. Перекусили какой-то прихваченной по дороге ерундой, занимались любовью. Когда я поднялся с постели, Кло тоже встала. - Не надо, - попросил я, - тебе не стоит на это смотреть. Да и смотреть-то не на что. Но она упрямо покачала головой. - Я должна. Должна это увидеть. Иначе мне всю жизнь будет казаться, что ты где-то рядом. И, Поль... - Да? - Если сможешь, предупреди меня, когда именно. Я подчинился. Поцеловал ее в последний раз, а потом позволил границам виденья раздвинуться. - Сейчас, - прошептал одними губами, почувствовав нарастающее давление. Кло засмеялась и бросилась мне на шею. В следующий миг не стало ни ее, ни моей телесной оболочки. Не знаю, что бы я сделал, если бы не откат, не позволивший мне осознать случившееся до конца. Но, приняв в полумире энергетическую форму, понял, что Кло осталась рядом со мной – невидимая, бестелесная, воспринимаемая на грани тех чувств, которые свойственны лишь нам, Уничтожающим. - Почему? – мне хотелось завыть. - Глупый! Разве я могу тебя бросить? – я все-таки убил ее, а она продолжала смеяться. Нас встретил наставник Сэнна. Он тоже ощутил ее присутствие, и я прочел недоумение в его эмпатическом фоне. На мгновение учитель замялся, потом ровно произнес: - Ждите, вас позовут.
Я знаю, что уже скоро. Кло откуда-то тоже это знает. Сейчас она совсем близко, и я позволяю себе отдаться безумию. Я чувствую – чем?! – ее быстрые трепетные прикосновения, – как?! – они словно оплетают меня невидимой паутинкой прощальной нежности. А потом оказываюсь в окружении Уничтожающих. Здесь все, даже кое-кто из Весов присутствует. И у всех одна мыслеформа: «Развоплотить!». Я не хочу, чтобы Кло видела то, что должно произойти. Но ведь не уйдет... Мысленно начинаю отсчитывать последние секунды жизни. - Стойте! Мы не можем! Вздрагиваю, всей сущностью, как и все вокруг. Мыслеформы расплываются, теряют четкость. Только Кло спокойна, и мне снова кажется, что она смеется. - Что значит, не можем?! – я даже не понимаю, кому именно принадлежит этот рык. Действительно, они не просто могут, они должны, обязаны. Равновесие требует жертвы за спасенный мир. Иначе не может быть. Тянусь, надеясь понять, кто или что остановило казнь. Эри. Эри? Почему? Что это значит? Я чувствую исходящую от него эманацию превосходства. Грубые гротескные мыслеформы бьют по всем возможным чувствам. - Разве вы не видите?! Он больше не один из нас! Посмотрите на его энергетическое тело! Он навсегда связан со спасенной им никчемной реальностью! Мы оскорбим Равновесие, принеся ему такую жертву! Только теперь я замечаю, что оплетающая меня паутинка прикосновений Кло, которую я считал плодом своего агонизирующего сознания, имеет реальную энергетическую основу и тонкой нитью сплетается с такой же пуповиной самой девушки и уходит вдаль, за пределы полумира. На меня наваливаются эманации отвращения, ужаса, презрения. Реальности не ведают Равновесия. Реальности лишь существуют в Вечности, но не во имя ее. Связанный с реальностью не достоин даже развоплощения – оно не будет равноценным обменом. Снова бьют по сознанию обрывочные мыслеформы всех присутствующих, пока одна из них не приобретает четкость. - Если мы развоплотим его, мир начнет разрушаться, а мы больше не имеем права его трогать... - Но не оставлять же здесь этого урода! – от визга Эри возникает желание, присущее земной оболочке – заткнуть уши. И снова в хаосе чувств и размышлений какое-то время ничего нельзя понять. Но вот общая мыслеформа формируется снова, приобретает новый смысл: «Изгнать!» В следующий миг полумир исчезает для меня навсегда. Спасенная реальность раскрывается мне навстречу объятиями Кло. На мгновение мы с ней становимся тем, чем могли бы быть – двумя сердцами, связанными любовью – а потом начинаем растворяться в душе мира. Но я еще успеваю осознать... сам... Мы теперь вместе... навсегда... А, осознав, поверить... у нас есть шанс снова возродиться... Для жизни. Для любви. Вот как ползу, так и отражаю!
Вы верите в то, что динозавры вымерли? Статистический опрос среднестатистического жителя Земли утверждает: – да - ответили 99%; Вы верите в существование параллельных миров? - да - ответили 22%; Вы уверены в аксиоме: «Две параллельные прямые никогда не пересекаются?» - да – ответили 89 %.
Статистика знает всё и про всех… И все-таки статистика глубоко ошибалась…
Ясным, солнечным днем на улицах крупных городов и маленьких поселков, да и просто в абсолютном буреломе и бездорожье, стали появляться прозрачные, радужные пятна. Вы когда-нибудь пускали мыльные пузыри? Так вот, эти пятна больше всего походили на тонкую мыльную пленку. Идешь себе, никого не трогаешь - вдруг… бац! В воздухе перед тобой висит тоненькая, разноцветная пленка. Нет ни рамки, ни веревочки какой-нибудь, просто так в воздухе висит и даже от ветра не колышется. Кажется, ткни ее пальцем - и она разлетится на тысячу разноцветных брызг. И находились такие, которые тыкали… Ткнешь ее пальцем, а палец внутрь и провалится, и с другой стороны его не видно. Сначала тыкали пальцем, а потом, кто посмелей, стал туда и руку просовывать. Просунет, пошарит - вроде как и нет ничего особенного. Часа два развлекались. Вытащили кусок травы, парочку камешков, а голову просунуть и посмотреть, что там, все-таки страшно. Народ толпится, версии разные выдвигает. Кто-то под шумок позвонил, куда следует. Приехали люди в черных костюмах, стали народ от пленочки отгонять. Проходите, говорят, товарищи, ничего интересного, обыкновенный обман зрения, оптический эффект. Но наш народ так просто не обманешь. Какой такой обман зрения, когда вот она, пленочка та, висит и разными цветами переливается? И вдруг из этой пленочки появляется лапа, зеленая такая, вроде бы как чешуей покрыта, когти длинные, черные, блестят, как полированные. И лапа эта начинает воздух щупать, до ближайших граждан дотянуться пытается. Народ как ветром сдуло. Отступила толпа метров на десять, у пленочки только люди в черном остались. Вскоре приехали ученые из академии наук. Приборами вокруг щелкают, щупами в пленку тычут. А с другой стороны тоже какие-то приборы наружу лезут, жужжат. В общем, на вторые сутки засунули наши ученые в пленочку видеокамеру и обнаружили, что по ту сторону стоят звероящеры - некрупные такие, немного побольше человека, - и тоже с аппаратурой какой-то неизвестной возятся. Выбрали ученые добровольца, костюм на него защитный, как на космонавта, надели и запихнули внутрь пленочки. Вот так и установили контакт. Оказалось, что эта пленочка - окошко между мирами; 65 миллионов лет тому назад наш мир разделился на два параллельных, и динозавры совсем даже и не вымерли, а просто остались в параллельном мире. Эволюционировали. Наиболее крупные и агрессивные особи вымерли или были истреблены, этого история не сохранила, а остальные научились пользоваться палкой, огнем, колесо изобрели. В общем, стали очень даже разумные. Цивилизация у них, как у нас. Города большие, наука далеко нашу обогнала. Первыми в их мир отправились ученые, а потом и народ любопытствующий стал подтягиваться. А как его остановишь, пленочек-то много висит, у всех охрану не выставишь. Осмотрелись наши… Хорошо живут ящеры, чистенько. Дома высокие, этажей так в 20, вроде бы как сами из земли вырастают. Цвета зеленого, а на ощупь то ли на твердую резину, то ли на очень толстые листья деревьев похожи. Дороги знатные, под ногами пружинят, гладкие, ни одной трещинки или ямочки. Только вот машины у них по дорогам не ездят, все машины по воздуху летают. Невысоко так: метров десять-пятнадцать. Машинки бескрылые, небольшие, ящеров на двух рассчитаны. Летят бесшумно, неспешно так. Языкового барьера не возникло: у всех ящеров на шее коробочка висит, вроде как переводчик, даже и не поймешь, сам ящер говорит или коробочка его вещает. Детишки у них послушные, тихие такие, не бегают, не прыгают, не шумят, рюкзачки за плечи повесили и так степенно парами за ручки в школу идут. По сторонам не глазеют, иномирных туристов не разглядывают, пальцем в них не тычут. Ящеров на улице мало, они все на работе, им шататься некогда. Трудовая дисциплина у них на высоте. По двенадцать часов в день работают, ни выходных, ни проходных, что такое отпуск, вообще не понимают. Про экологические проблемы они и слыхом не слыхивали. Каждой травинке, каждой былинке уважение и почет, без нужды ни-ни сорвать. Дикие животные почти по городу бегают, никого не боятся, даже погладить себя позволяют. Вода в реках хрустальной чистоты, черпай и пей. Спиртного у них вообще нет. Искусственные стимуляторы нервной системы, говорят, плохо влияют на репродуктивную деятельность. Еду им в пластиковых упаковках привозят, пюре не пюре, каша не каша. Непродуктивно, видите ли, тратить время на приготовление пищи в домашних условиях. За все время ни одной драки, а последняя война семьсот лет тому назад была. Потому как истреблять себе подобных неразумно, негуманно и неэтично. Во как… А вот развлекаться ящеры совсем не умеют. По вечерам они в шишкеб играют (ну это типа наших шахмат, только на 625 клеток) или ходят на водопады медитировать. Но ничего у них нет, ни тебе кафешек, ни тебе рюмочных, ни кино, ни дискотек. Из спорта только соревнования все по тому же шишкебу. Все-таки скучно живут... Зато наши ученые из их мира не вылезали. Все им пощупать, потрогать надо, узнать, а как это работает. Много у ящеров диковинок разных: тут тебе и антигравилеты (машины их) и телетранспортаторы (это когда подальше переместиться надо), аппаратура для регенерации организма (ящеры, оказывается, по 300 лет уже живут и не болеют), даже машина времени есть. Вот с ней-то казус и произошел. Какой-то наш аспирант, пока все обсуждали мировые проблемы этичности путешествия во времени, решил тихонечко по клавишам потыкать. Ну… аспиранта-то нашли и вернули в целости и невредимости, а вот что-то он там в 65000000 году до нашей эры стронул, поэтому-то наши миры и разделились. В общем, после этого случая доступ наших ученых и туристов на их территорию ограничили до минимума. Давайте, говорят ящеры, будем на вашей стороне общаться. Вот тут-то все и началось. Вначале все было тихо и мирно. Конференции, презентации, симпозиумы, все чинно и степенно. Но тут нашей встречающей стороне приспичило устроить банкет для братьев наших ящеров. Широко гуляли по-земному, с водкой, шашлыками, закусок одних штук пятьдесят было, цыгане опять-таки песни пели. Ящеры вначале отнекивались: не пьем, мол, вредно это. Но куда они от нашего: «Ты меня уважаешь?» - денутся. Нет бы нашим задуматься, когда ящеры, после принятия 200 грамм сорокоградусной, начали огнем плеваться и цыганочку с выходом плясать, пришлепывая хвостом, - но не тут-то было; видать, к этому времени некому у нас задумываться было, не в состоянии народ был. В общем, начался у нас туристический бум. Ящеры оккупировали рюмочные, рестораны и кафешки. Особой популярностью пользовался Макдоналдс. Уж очень им котлеты в булке приглянулись и газировка шипучая. Мороженое раскупалось в считанные минуты. Билетов в цирк, кино и на футбол было практически не достать. Потребление алкоголя возросло в 3 раза. В питейных заведениях несколько раз вспыхивали потасовки с пожарами, в связи с тем, что ящеры объявили водку своим старинным национальным напитком, «просто, мол, у них рецептура изготовления случайно утерялась. Ведь недаром же алкоголь называют зеленым змием.» А когда подвыпившие ящеры разгорячатся, огонь из них так и прет, так и прет. Пришлось издать указ - все питейные заведения оснастить противопожарной системой с усиленной подачей воды, у входа поставить ящики с песком и повесить огнетушители. Через полгода правительства двух миров провели экстренное совещание с подведением итогов. У нас: 1. Участились ДТП с участием нетрезвых иномирцев за рулем. Понравилось им гонки по нашим ухабам устраивать, с криком: «Какой ящер не любит быстрой езды». 2. Скорая помощь целыми днями вереницей возила иномирцев с диагнозом «отравление» к межмировым окнам и сдавала с рук на руки их врачам. Ну не выдерживали изнеженные организмы ящеров нашей культуры еды и пития. 3. Несмотря на все меры предосторожности, в городах вспыхивало до 30 пожаров в день. У них: 1. Резко упала трудовая дисциплина, впервые появились прогулы на работе по неуважительным причинам. 2. Организовался профсоюз, который требовал для всех трудящихся двух полноценных выходных и месячного ежегодного отпуска. Выступления профсоюза сопровождались массовыми забастовками и беспорядками. 3. Установки по регенерации организма ящеров грозили выйти из стоя в связи с большим наплывом пациентов. В общем, экономике параллельных миров был нанесен чувствительный урон. Последней каплей, исчерпавшей терпение правящих кругов, стал финал чемпионата мира по футболу. Толпа разгоряченных, пышущих огнем ящеров, отмечающая победу своих фаворитов, всю ночь гоняла фанатов проигравшей команды, пожарных и представителей правоохранительных органов. В общем, их ученые что-то там придумали и объявили, что производится массовая эвакуация иномирцев в связи с тем, что миры разъединяются и в ближайшие две недели произойдет закрытие окон. Следующее пересечение параллельных миров произойдет где-то через шестьдесят пять миллионов лет. Проводы были грандиозные. На улицах были выставлены столы с бесплатной выпивкой и закуской, на стенах висели плакаты «Люди и ящеры едины», «Существа всех миров, соединяйтесь», «Ящеры и люди – братья на века». Застолья, песни, танцы и карнавальные шествия продолжались неделю. Эмблемой проводов выбрали Крокодила Гену. Какой ящеры фейерверк устроили! Загляденье. Чуть пол-Москвы не спалили. Еще неделю всем миром отлавливали подгулявших ящеров и выдворяли на суверенную территорию. Вот и вся история о вымерших динозаврах и параллельных мирах, которые не существуют и не пересекаются. Все вернулось на круги своя. Только вот ящеров жалко, скучно ведь им там, бедненьким. Эх, посмотреть бы хоть одним глазом, как они там живут, создали ли свои команды по футболу, открыли ли свои Макдоналдсы и наладили ли выпуск газированной воды, сумели ли собрать самогонный аппарат, чертеж которого им подарили местные умельцы, из чего бражку ставят. Хотя ходят слухи, что то тут, то там по ночам в питейных заведениях встречают зеленых змиев: может быть, какой-нибудь их ученый научился открывать портативные межмировые окна, а может быть, это просто какие-то загулявшие ящеры остались случайно у нас, да просто мало ли что померещится с пьяных глаз. Эх, а жаль все-таки, что встретимся только через шестьдесят пять миллионов лет. Хорошие они ребята, братья по разуму. Вот как ползу, так и отражаю!
Сема плелся по аллее парка. Носки ботинок мальчика с легким шуршанием загребали опавшую листву, в изобилии усеявшую асфальт. Осень вокруг уже вполне вступила в свои права. Смелым живописцем забрызгала она мольберт природы яркими, неведомыми избалованному лету красками. Вдалеке, принарядившись в желтую парчу, коротали вечер кудрявые подростки-липы. То здесь, то там, охраняя их от дерзких посягательств проказника-ветра высились кряжистые, отливающие медью доспехов караульные-дубы. Совсем рядом полыхали багряными резными листьями красавцы клены. Робко, по-девичьи сдержанно им пытались вторить рябины, да проплывая мимо, окруженные благородным золотистым сиянием, осеняли округу березы. И всё увядающее великолепие бросало отчаянный вызов свинцовой хмари, коварно заполучившей власть над вчера еще лазорево-беспечным, а сегодня застывающим на глазах серыми расплывчатыми потеками небом. Но Семену не было дела до вечной битвы света и тьмы. Его воображение занимало другое. А именно то, что случится, когда придется ему пересечь порог родимого дома. Нельзя же вечно бродить по петляющим среди деревьев дорожкам парка.
«Вот ведь проклятущая школа! Никакой от нее пользы! Один только вред! Ну что в том, что не знаю я закон Ома? Что его, закон, на хлеб намазывать? Или на руки вместо перчаток одевать? Или, может быть, алгебра сможет сама собой доставить кого «из пункта А в пункт Б?» Нет, не сможет? Слабо ей? Правильно, слабо. А вот «бумер» соседа Викентьича может. Хоть в «Б», хоть в «В», хоть даже и в «Ц»! И наука соседу вовсе без надобности! Чтоб ключ зажигания в замке повернуть, тут семи пядей во лбу наращивать не треба! А литераторша со своим «образом матери»! Так это ж вообще! Апофигей! Держите меня семеро! Чую я, через часик-другой образ этот самый как врежет ремнем мне по заднице! Не объяснишь ведь, что двойки все не по делу. Так, насели просто разом на человека. Всей воспитательной бандой! Да сам Илья Муромец оплошал бы! Он с Соловьем-разбойником-то едва-едва справился. А тут таких соловьев ажно пятеро! И каждый по гусаку влепил! Хорошо хоть последним уроком труды были! Там всё ясно. Поставил Борис Аркадьич за станок столярный – и только стружка у меня в стороны полетела! Через десять минут невзрачная заготовка превратилась в фигуристую табуретную ножку. Димусик-ботаник и Антоша-очкарик до конца урока маялись. А глянуть, чего у них вышло – смех один! А ко мне как Аркадьич подошел – только очки на лоб сдвинул да головой покачал. А все хорошисты-отличники ахнули! Еще бы, тут тебе ни Пушкин с лицея, ни Катерина с обрыва не поможет! Тута самому нужно. Ручками. Языком туда-сюда мотать – не мешки ворочать! Правда, ни мешки ворочая, ни на заводе у станка вкалывая, на «бумер» не заработаешь... Да и сдался он мне, «бумер» этот! Вон пацаны во дворе не парятся! Забили на учебу конкретно. Прошлой весной прикол – зубрилы в классах душных сидят, над книжками изнывают-колбасятся. Ну не стукнутые? А я всю неделю с дворовыми то на рыбалку, то в киношку. А то и просто – на карьер. Там балаган сами сколотили из досок бросовых. У тех, кто помладше, по утрам игры-бегалки, а мы – то в картишки перекинемся, а то и пивка прикупим, если деньга в кармане зазвенит ненароком. Вот это жизнь! Все по-серьезному. По-взрослому. А тут на тебе. Учеба долбаная! Мало того, что как пень дурной за партой опостылевшей день за днем загибаешься, время теряешь! Так еще и двойки. Пять штук за день!» – Сема вновь вернулся к воспоминаниям о минувшей весне. – «Хорошо было! Правда, досталось от мамки потом тоже нехило. Совсем-совсем по-взрослому. Особенно – за пиво. Перспектива близкого повторения жизненного урока привела подростка в отчаяние. Мамка, не гляди что тихая да ласковая, а как пороть – так неумолимая и беспощадная. А! Да гори оно синим пламенем! Семь бед – один ответ!» Сёма в порыве гнева сбросил сумку с плеча. Сноровисто чиркнула застежка молнии. Мальчик решительно перевернул торбу – и на асфальт посыпались, беспомощно раскрывая страницы на лету, учебники. Бац – и кирпичик физики исчез под лапами молодой, невысокой елки. Шлеп – и томик литературы отправился в захватывающий полет от ноги молодого форварда до ствола ближайшей осинки. Блям – алгебра повторила судьбу своих товарок, сиротливо шлепнувшись в груду пожухшей листвы. Последней ушла в темнеющее небо сумка. И не вернулась. Верно, зацепилась где-то за ветку дерева. Запыхавшийся победитель гидры знаний уже налегке ринулся по аллее. Шагов через двадцать дорожка поворачивала под прямым углом. Мальчик лихо, не снижая скорости, заложил крутой вираж... и едва не снес собаку, чинно устроившуюся прямо посередине дорожки. – Гав-гав! – Пес облаял бегуна скорее от испуга, чем для острастки. А потом лай и вовсе перешел в жалостливое поскуливание. Семен неожиданно признал в псине Рекса. Прежде приблудного, а нынешним летом удачно прибившегося к заезжему пенсионеру. Старичок переехал в дом на соседней улице совсем недавно, но уже успел прослыть в округе большим чудаком. Викентьич, вежливо здороваясь с ним при встрече, за глаза откровенно вертел пальцем у виска при упоминании о новосёле. Худощавый высокий старик обладал строгими, почти суровыми чертами лица и пронзительным взглядом, который окрестные кумушки окрестили «колдовским». Близко с соседями не сходился, обращался ко всем на вы. Одевался почти всегда в бежевый длиннополый плащ и широкополую темную шляпу, что по меркам маленького городка само по себе уже внушало подозрение. Впрочем, ни в чем предосудительном замечен не был. Основным предметом пересудов были его прогулки во внеурочное время, рано утром или поздно вечером. Прогуливался приезжий сперва в одиночку, а потом его неизменным спутником стал лохматый добродушный Рекс. – Рекс, ты что тут делаешь? Сёма замер перед псом, будто и вправду ждал ответа. Рекс еще раз жалобно взвизгнул, вытягивая шею по направлению к ближайшей скамейке. Подросток посмотрел в указанную собакой сторону и сразу же заметил знакомый бежевый плащ. Мужчина сидел на лавочке, прижав правую руку к сердцу. Шляпа лежала сиротливо рядом, и седые волосы слегка трепал ветер. Осторожно приблизившись к приезжему, Семен с опаской тронул его за рукав плаща. – Вам... нехорошо? Старик, словно очнувшись ото сна, встрепенулся. – Нехорошо? Нет, уже все в порядке. Почти. Присел отдохнуть, знаете ли. Мужчина бодро поднялся на ноги и... тут же сел обратно. - Сейчас... Сейчас, соберусь с силами, – он говорил так, будто извинялся за свою слабость. И выражение лица у него сейчас было совсем не строгое. Скорее виноватое. – Давайте я вам помогу до дома добраться, – недолго думая предложил Семен. – Пожалуй, ваша помощь будет как нельзя более кстати, – с неохотой согласился мужчина. – Нам почти по пути, э... – Николай Сергеевич, разрешите представиться, – старик подхватил шляпу и легонько прижал её к груди в знак приветствия. – А вас? – Семён. Я на соседней улице живу, – хмыкнул носом подросток, – с мамкой. – Простите, что обременил вас заботой о старике, – Николай Сергеевич уже стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу. – Если не возражаете, Семен, я обопрусь пока что на ваше плечо. Ноги затекли. Сердчишко, знаете ли, подводит последнее время. Врачи приказали чаще бывать на воздухе. И обязательно двигаться, поддерживать сосуды в тонусе. С моей работой такой рецепт – вдвойне справедлив. – А что, вы до сих пор работаете? – изумленно вскинулся мальчишка. И сразу же пожалел о сказанном. – То есть... Я не то хотел сказать. Спросить... – и он окончательно стушевался. – Не нужно смущаться, молодой человек. Вы меня ничуть не обидели. Я с радостью отвечу на ваш вопрос. Раньше я работал журналистом. Ближе к преклонному возрасту набралось материала на книгу воспоминаний и размышлений. Опубликовался. Особого успеха не имел. А совсем под старость лет я, наверное, немного впал в детство... – Николай Сергеевич улыбнулся. Его рука слегка дрогнула на Сёмином плече. «И вовсе он не странный, – про себя подумал подросток. – Ну разве что самую малость.» –... и увлекся написанием сказок, фантастики и тому подобной литературы легкого, развлекательного жанра. – Да-а-а-а? – удивленно-вопросительно протянул книгоборец. На самом деле чтение Семен не жаловал. Такая нудятина – сидеть на табуретке да страницами шелестеть. То ли дело в кино, где тебе и дракона, и мамонта, и принцессу сказочную так нарисуют, что они реальней, чем соседка по парте, выглядят! За полтора часа целый роман на блюдечке преподнесут. С танцами, музыкой, приключениями и спецэффектами! Но старик шел медленно, и до дома им предстояло идти никак не менее получаса, которые неплохо было бы занять чем-то еще, кроме сопения да разглядывания уже не раз виденного пейзажа, с каждой минутой все плотнее и плотнее кутавшегося в осенние сумерки. – А сейчас про что пишете? – Вторую неделю обдумываю одну идейку, знаете ли, – с охотой откликнулся седовласый спутник. Шляпу он по-прежнему прижимал к груди, будто не решаясь водрузить её на законное место. – Черновик вот набросал. Но пока всё только в общих чертах. Завязка, так сказать. «Черновик... Завязка действия... Надо же, всё как на уроке литературы», – отметил про себя подросток. Сёма мстительно усмехнулся во тьме, припомнив дугу, которую описал учебник перед тем как плюхнуться под дерево. Еще он представил выражение ужаса на лице литераторши, если б она узнала судьбу пособия по горячо обожаемому ей предмету. Сначала воображаемая сцена почти развеселила подростка. Так забавно представить выбитую из колеи училку! Но минутой позже он уже чувствовал себя неловко. – Хотите, я расскажу? А вы, возможно, подскажете старому графоману свежий поворот сюжета. Чем черт не шутит? – Чем только он не шутит... – себе под нос проворчал Семён, припомнив обстоятельства их неожиданной встречи. А вслух произнес: – Конечно. А сказка совсем детская? Про зайчиков и белочек, скрывающихся в чаще от голодного серого волка слушать всё-таки очень не хотелось. – Нет, – отозвался сосед. – Не совсем, – добавил он немного погодя. Семен закивал со всем энтузиазмом, на который был способен. – Давным-давно, далеко-далеко отсюда, совсем в другом измерении, а может, на другой планете, жил-был мальчик. Мальчик жил в Каменном Городе и был сам по себе. Без мамы и папы, без дедушки и бабушки, без братьев и сестер. – Почему? – Сема на ходу ловко подковырнул носком ботинка кусок отколовшегося асфальта и, подцепив его на подъем ноги, одним сильным движением отправил в кусты. – Что – почему? – обескураженно отозвался рассказчик. – Почему он жил сам по себе? Дети обычно живут с родителями, – тут мальчик запнулся. И после паузы натянуто добавил: – Ну или хотя бы с мамой! Он что, сирота был? – Нет, мальчик не был сиротой, – быстро отреагировал сказитель. Его родственники жили рядом. Просто в Каменном Городе никто не придавал значения кровным связям. – Но почему? – упрямо отозвался мальчик. Рекс, преданно трусивший рядом, слегка изменил дистанцию, слегка ошарашенный громким возгласом. – Таков был закон Каменного Города, – спокойно пояснил Николай Сергеевич. – Неправда это всё. Не бывает у людей таких законов! – почти выкрикнул подросток и нахохлился, как воробей на заиндевевшей ветке. – Правильно, не бывает, – мягко продолжил мужчина. – Но только в Каменном Городе люди жили не совсем по своим законам. Потому что не они одни построили этот город. И не только люди в нем жили. – А кто же еще? – само собой вырвалось у Семена. – Жуки, – отрезал рассказчик. – Какие такие жуки? – восторженно-недоверчиво вопросил отрок. Мгла уже порядком сгустилась вокруг шествующей по аллеям троицы. Как раз до такой степени, когда можно начинать рассказывать страшные истории. Сёме вспомнился фантастический фильм, где бравые космодесантники отчаянно сражались с целой армией инопланетных жуков-переростков. Он по-новому, с уважением, взглянул на Николая Сергеевича. Ведь и к тому фильму кто-то ж написал сперва этот... как его... сценарий, во! Надо же, а начал как в сказке, жил-типа-был мальчик... – Жуки воевали с людьми! – категорично заключил благодарный слушатель. – Нет! – подсек его мечты на корню писатель. – Жуки были злыми и держали людей в рабстве? – с надеждой в голосе предположил мальчик. Пожилой мужчина с интересом взглянул в заблестевшие глаза своего собеседника, устроил шляпу на голове и интригующе протянул: – Не уверен... Люди пришли в те края давно. Дикая Земля встретила их не особенно ласково. Хотя леса изобиловали дичью, и ключи с чистой водой били в низинах. На то она и была Дикой Землей, чтоб населяли ее столь же дикие и опасные твари, никогда не видевшие человека! Многие пали от когтей и зубов хищных созданий, которыми кишели рощи и долины, лежащие на пути. И достигли люди большой каменной гряды, и встали возле неё лагерем. И в первую же ночь к ним вышли жуки... – Они что, напали на спящих? – подал голос Семён. – Жуки не питались плотью. Им незачем было убивать путников. Они сами нуждались в защите. – А жуки вырастали большие-большие? – нетерпеливо уточнил мальчик. – Меньшие и самые умные жуки были размером с шарик для пинг-понга. Они могли проникать в мысли людей и общаться с ними. А жуки-рабочие могли вырастать ростом с кошку. Люди и жуки на удивление быстро нашли общий язык. И научились извлекать пользу от общения друг с другом. Жуки указали людям пещеры, где можно было укрыться от непогоды. Люди не остались в долгу – и переловили силками множество горных куниц, которые жизни своей не мыслили без ежедневной порции жучиного мяса. С тех пор дружба между такими разными существами только крепла. Жуки, проедавшие скалы так же легко, как мыши грызут головку сыра, соединяли пещеры подземными штреками. Среди людей, много повидавших на своем веку, нашлись рудознатцы и кузнецы. И скоро в глубине гор запылали плавильни. Жуки несли руду. Люди возвращали им металлы. Жуки скрывались со своей добычей где-то глубоко под землей. Рассказчик сделал небольшую паузу и погладил подбежавшего под руку пса по голове. – Каменный Город рос и рос. Жуки всё дальше вгрызались внутрь горы. В конце концов они пробили скальную гряду насквозь. И, когда люди вышли на поверхность из узкой штольни, они не поверили своим глазам! Туннель привел их в заброшенный город. Прежние кочевники слышали легенды о таких поселениях, но никто и подумать не мог, что когда-нибудь они пройдут по мостовым города волшебников. К сожалению, крепостная стена, тянувшаяся сплошной полосой насколько видел взгляд, осталась единственным целым архитектурным памятником, уцелевшим от прежних времен. Приглядевшись, люди заметили панцири жуков, мелькавшие то тут, то там на уступах стены. Они работали столь же добросовестно, сколь и бездумно. В гладкой как стекло стене не было ворот! Не предполагалось и лестниц, ведущих наверх. И кочевники поняли – жуки не сами по себе научились понимать людей. Когда-то они были верными слугами волшебников, населявших город. И сейчас, когда уже который год город лежал в руинах, часть жуков продолжали выполнять задание, данное хозяевами. Они, как умели, по сей день поддерживали в идеальном состоянии крепостную стену. Кочевники не стали тревожить покой руин. Отчасти потому, что уважали усопших, отчасти – опасаясь лишиться помощи жуков. Старик перевел дух, подозвал Рекса, достал кусочек сахара из кармана плаща и, приказав псу сесть, возложил белоснежный кубик на алтарь влажного собачьего носа. Выдержал питомца немного, бросил ему коротко с улыбкой: «Возьми»! И Рекс аппетитно хрустнул рафинадом. – Надо же, какой талант! Правду, значит, говорят, что двортерьер – самая умная порода, - подумалось подростку. – А при чем здесь мальчик? – поинтересовался он у Николая Сергеевича. – Мальчик, о котором я хочу написать, любил бродить между развалинами, представляя себе на месте остовов зданий великолепные дворцы, высокие сторожевые башни, гостеприимные постоялые дворы или великолепные храмы. Воображение рисовало картину за картиной, улицы наполнялись пестрой, нарядной толпой, фейерверки взлетали в воздух, смуглые танцовщицы кружились в упоительном ритме под перестук барабанов и нежное пение флейт. Однажды, наблюдая за слаженной работой жуков, разбиравших очередной завал для того, чтобы получить материал для укрепления стены, мальчик обнаружил винтовую лестницу, уходящую глубоко под землю. Сердце мальчишки сладко сжалось, когда он оказался на первой ступени лестницы. Да и какой отрок остался бы невозмутимым, ступив на густо покрытую бархатной пылью плиту, обещавшую путь к тайне! И отважный исследователь стал спускаться шаг за шагом вниз, пока не достиг старой, обитой медными полосами двери. Юный смельчак толкнул её – и, о чудо! Дверь, даже не скрипнув, подалась вовнутрь. Стоило переступить порог, и помещение залил холодный свет кристаллов, вставленных в настенные кольца вместо факелов. Стройные ряды одинаковых внушительных стеллажей заполняли зал. И каждая из полок была забита до отказа книгами. Большие и маленькие, украшенные драгоценными каменьями и изысканной резьбой или скромно затянутые в неприхотливый кожаный переплет, поражавшие количеством страниц и совсем тонюсенькие, – они, казалось, ждали все эти годы, когда их найдут люди. Но, к сожалению, книгам не повезло. Кочевники, странствуя по свету, многому научились. Ведомые ими караваны не сбивались с пути ни в песчаный самум, ни в снежную бурю. Мужчины племени были выносливы, сильны и отважны. А женщины – милосердны, умелы и терпеливы в лишениях. Небо предупреждало странников о грядущей перемене погоды, звезды указывали дорогу, а земля, бережно хранящая следы животных и людей, обстоятельно рассказывала о минувших событиях. Но не было случая, чтобы знаки, начертанные на бумаге, коже или папирусе, открыли свой секрет хотя бы одному из соплеменников мальчика. И вот теперь он брел между сокровищами, столь трепетно охраняемыми почившими владельцами, что век книг оказался куда более продолжительным, чем век их почитателей. Мальчик брал в руки одну книгу за другой, и, полистав, рассеянно ронял на пол. Неисчислимые черточки, кружочки, точки, виньетки и петельки неслись в бесконечном хороводе, от которого кругом шла голова. В Каменный Город молодой человек вернулся совершенно разбитым. Он пробовал спрашивать взрослых о книгах. Но те лишь недоуменно пожимали плечами да тихонько посмеивались. Взрослые точно знали – книги нужны только волшебникам. К тому же племя обрело теперь Каменный Город. Мальчик жил среди людей, которые знали наперед, что случится в их мире. Они работали, рыбачили, вели разговоры о рудах, о погоде или урожае. Еще устраивали пирушки в честь очередного сбора урожая. Два раза в неделю объявлялся «веселый день». Жуки-рабочие вытаскивали на площадь камень забвения. Его обдавали мягчильной кислотой. Пары поднимались вверх и тут же осаждались, хаотично проливаясь пряным дождем. Те, кто попадал под струи, на несколько часов теряли ориентацию в пространстве и времени. Они блуждали по лабиринтам Каменного Города, зачастую вновь и вновь попадая под хмельной ливень. На следующий день счастливчики ничего не могли вспомнить, и соседи со смехом пересказывали им те приключения, что выпали вчера на их долю. Серьезные ссоры случались крайне редко. Пища не переводилась в общих амбарах, работа не давила тяжкой ношей, требуя ровно столько времени, чтобы не впасть в однообразную праздность. Нечего было красть, поскольку жуки снабдили каждого жителя Каменного Города одинаково добротной утварью и жильем. Не к кому было ревновать, ибо по сути все племя являлось одной общей семьей. – Но ведь так жить очень скучно! – не удержался от реплики Сёма. – Правильно, скучно. Вот и мальчик считал так же. В городе все было таким... заурядным, однообразным, серым. Жуки абсолютно не различали цветов. И вообще мыслили лишь категориями расчета и полезности. Поэтому мальчик и стремился вырваться всеми силами за пределы Каменного Города. Поэтому так сильно расстроила его находка. Представляешь себе, иметь в своем пользовании целую библиотеку увлекательнейших, разнообразнейших книг, – и не понимать в них ни слова! Семен неопределенно хмыкнул в ответ. – И что с ним случилось дальше? – пройдя еще пару шагов, спросил победитель книг. – А это я как раз у вас хотел полюбопытствовать, – хитро прищурился чудаковатый старик. – Может быть, мальчик нашел робота... Нет, не робота... Автомат, механический автомат! Завел его специальным ключиком. И... – Так-так, и что же приключилось дальше? – И тот научил его читать! – восторгаясь своей находчивостью, выпалил Семен. – Правда? – с сомнением в голосе поинтересовался Николай Сергеевич. – Ах, зараза! – догадался юный фантазер. – Автомат же языка племени кочевников не знает! – И верно, – рассудительно согласился сосед. – Тогда пусть вернутся волшебники и научат мальчишку всему, что знают! Рекс так и стремился заглянуть снизу в глаза Семену, не переставая при этом приветливо помахивать хвостом. Он явно гордился успехами школьника. – Не думаю... – задумчиво протянул пенсионер, вглядываясь вдаль. – Я понял, понял, нашел! – неожиданно затараторил мальчишка, словно опасаясь, что вот сейчас посетившее его озарение ускользнет, и тогда ищи ветра в поле! – Именно так воскликнул Архимед две с лишним тысячи лет назад, выбежав из ванной комнаты! – с улыбкой заметил писатель. – Мальчик будет приносить к крепостной стене книгу за книгой. И построит из них лестницу. Из камней бы он не смог её построить. Жуки бы растащили! А книжки они не трогают, потому что волшебники наложили запрет! После мальчик заберется на лестницу и сможет заглянуть за стену! – И что же он там увидит? – затаив дыхание, задал вопрос Николай Сергеевич. – Всё! Огромный мир! Зеленые луга. Быструю речку, впадающую в грандиозный океан. Бледные паруса фрегатов на синем фоне. Дорожку, нарисованную заходящим солнцем на волнах. Острова с развесистыми пальмами. Странный загадочный замок, выступающий наполовину из темнеющего леса. Стремительных ласточек, гоняющихся за жужжащими стрекозами. Светящиеся воздушные шары, плывущие по небу почти у горизонта. – А ведь в этом что-то есть, знаете ли... – оценивающе смерив взглядом мальчика, отозвался мужчина. – Ну вот мы и пришли, – Семен за разговором и не заметил, как они добрались до ворот его дома. Мама дожидалась в дверях, грозно сдвинув брови, с недвусмысленно перекинутым через плечо полотенцем. Николай Сергеевич вник в обстановку с первого взгляда, и, оставив юного спутника на месте, поспешил к хозяйке дома. Несколько минут они тихо о чем-то беседовали, а потом мама сменила гнев на милость и обычным, совсем не сердитым голосом позвала Семена в дом. Новый друг тайком подмигнул школьнику, а вездесущий Рекс от полноты чувств влажно лизнул руку. На пороге мальчик обернулся. Николай Сергеевич, все еще стоя в свете углового фонаря, галантно приподнял знаменитую шляпу. Семен тоже потянулся было к вихрастой голове, но вовремя вспомнил, что не обзавелся еще даже кепкой. И тогда он просто от всей души помахал рукой старику. Спать сегодня надо было лечь пораньше. Завтра спозаранку предстояла основательная прогулка по парку. Вот как ползу, так и отражаю!
Черный «Форд» мчался по шоссе, обгоняя редко попадавшиеся машины. Сидящая рядом с водителем молодая девушка в светло-сером пальто взглянула в зеркало и поправила модную французскую шляпку. Парень протянул руку к радио-панели и, покрутив ручку настройки, поймал музыкальную волну. – Молли, у меня для тебя важная новость. Его голос был торжественным и робким одновременно. Девушка придала головному убору нужное положение и достала из сумочки косметичку. – И какой же, Грэг? – спросила она, не отрывая взгляда от зеркала. – Я делаю тебе предложение и надеюсь, ты примешь его. Мужчина вновь протянул руку к радио-панели и добавил громкости. Динамики выдали модный шансон:
«Молли, Моя ласковая Молли, Моя маленькая Молли, Ты подарила мне любовь. Ах, Молли, Моя ласковая Молли, Моя маленькая Молли, Хочу побыть с тобою вновь…»
– Какой голосище! Грэг пошарил рукой в кармане и извлек большую сигару. – Тебе ведь нравится Петр Звонов? Я, кстати, встречал его в Париже. Сразу после свадьбы мы летим в столицу искусства и роскоши. Девушка вернула косметичку в сумочку и несколько секунд внимательно разглядывала себя в зеркале. – Во-первых, я не Молли, а Марина. Во-вторых, так предложение не делают. И в-третьих, останови машину. Мужчина пропустил ее слова мимо ушей, продолжая мечтательно улыбаться. – Останови, я сказала! – вышла из себя Марина. От неожиданности рука водителя дернулась и «Форд» едва не вылетел на встречную полосу. Резкий визг тормозов заставил вздрогнуть и обернуться прохожих на тротуаре рядом с трассой. – Надеюсь, это говорит твое плохое сегодняшнее настроение. Ты подумаешь и скажешь мне «да». А потом мы обвенчаемся и полетим в самый прекрасный город мира, где проведем незабываемый медовый… Но Марина его уже не слышала. Выскочив из машины, она поправила шляпку и оглянулась, почувствовав на себе пристальный взгляд. Несколько странно одетый молодой человек, стоящий на тротуаре, вовсю пялился на нее. Было такое ощущение, что он появился прямо из воздуха или упал с неба. Марине вдруг стало весело. Впервые за сегодняшний день. Она улыбнулась чудаковатому парню и, повернувшись медленно пошла по тротуару. Оставшись в одиночестве, Грэг прикурил от французской зажигалки «Блессье» и выпустив большое кольцо дыма, уехал. А странного молодого человека уже не было. Как будто он вернулся назад, в тот мир, откуда прибыл. И никто не обратил на это внимание. Вокруг кипел трудовой день. Таксисты вежливо зазывали пассажиров. Девушка с румяными щечками быстро распродавала горячие пирожки. Двое жандармов внимательно разглядывали прохожих, пытаясь найти кого-то. Высоко в небе парил огромный бело-сине-красный дирижабль. А рабочие рекламной компании устанавливали огромный щит с ярко-алой надписью: «Государь император приветствует строительство отечественного автомобильного гиганта. На закладку приедет Генри Форд». И холодная московская осень сдувала желтую листву с широких улиц.
*** – Внимание! Всем покинуть зал. Всем покинуть зал. Всем покинуть зал. Десятисекундная готовность. Девять. Восемь. Семь. Шесть. Пять. Четыре … В большом испытательном зале лаборатории звук эхом отражался от стен и уходил куда-то вверх. – Три, два, один … В самом центре площадки из ниоткуда возник ярко-зеленый светящийся вихрь, вращающийся с бешеной скоростью. Медленно сжимаясь, он вскоре окутал небольшую, в рост человека металлическую капсулу. – Объект перемещен. Один … Максим открыл глаза. Знакомые и вместе с тем несколько странные улицы. Старомодно одетые люди. Военный в форме Российской армии начала двадцатого века. – Эй, господин хороший, посторонись, – прозвучал голос сзади. – Два … Максим обернулся. Рабочие устанавливали огромный рекламный щит. – Отойди, а то можем случайно задеть. Парень в синей форме с надписью «МОСРЕКЛАМА» выразительно показал рукой. Максим кивнул и сделал пару шагов назад к проезжей части. Резкий визг тормозов заставил его отскочить от ограждения тротуара. Из остановившегося рядом черного «Форда» вышла девушка ослепительной красоты в светло-сером пальто и красивой шляпке. Она словно приковала его внимание. Незнакомка почувствовала на себе взгляд, обернулась, и их глаза встретились. – Три … Она сразу же отвернулась и медленно двинулась по тротуару. – Объект вернулся. Стоп! Он снова был в капсуле. Так быстро и так необычно. Он только что побывал в другом мире. Максим надавил пальцем на кнопку. Дверь не открылась. Нащупав аварийный рычаг, с силой потянул вниз. Створка резко распахнулась, и в глаза ударил яркий свет лаборатории. – С возвращением, Макс! – пробасили динамики. Навстречу по ступенькам спускался руководитель проекта Карл Лайслер, невысокий лысоватый мужчина в потертом темно-сером костюме. – Спасибо, Карл, – в голосе Максима звучало явное неудовольствие. – Лучше бы я вообще не возвращался. И кстати, пусть техники глянут кнопку, дверь опять не открылась. Максим согласился участвовать в проекте месяц назад. В Штаты он попал из немецкого плена. Освободившие его американцы просто предложили сменить гражданство. Макс знал, что на родине, в СССР его в лучшем случае ждет лагерь на Колыме, и поэтому, не раздумывая сел на первый, отплывавший в Америку пароход. Прибыв в Филадельфию, он брался за любую, иногда черную и грязную работу. И однажды ему повезло. Макс наткнулся в газете на объявление: «Требуется помощник для проведения научных экспериментов». Придя по указанному адресу, он удивился еще больше. Его сразу же зачислили в штат лаборатории и даже выдали аванс за неделю вперед. Вскоре Максим в очередной раз убедился – деньги просто так никто не платит. Отправляясь в путешествие в иной мир, он рисковал самым ценным – своей жизнью. И всего-то три и четырнадцать сотых секунды! Ему хотелось побыть там дольше, но у ученых что-то не ладилось. Один из техников рассказал леденящую душу историю, про эксперимент с каким-то эсминцем, который Карл в одно мгновенье отправил из Филадельфии в Норфолк и обратно. Часть экипажа попала в психушку, а часть исчезли совсем. Но Макс не был склонен верить сплетням. Он зашел в маленькую комнатушку, отведенную под личный кабинет и присев за стол начал писать отчет. Через несколько минут появился сам Лайслер. Макс отодвинул от себя тетрадку. Карл внимательно прочитал написанное и, достав сигареты, задумчиво глянул на парня. – У тебя до сих пор не было телесного контакта ни с кем из них ?! – то ли спросил, то ли утвердительно произнес Лайслер. – У меня до сих пор не было телесного контакта ни с кем из них, – повторил за ним Макс. – Да, до сих пор не было. А что это изменит? – Вот! Это я и хотел бы узнать. Та девушка, подойди, поговори, возьми ее за руку. Карл всегда говорил, энергично жестикулируя. – И все это за три с лишним секунды, – засмеялся Максим. – Я могу успеть, только лишь, прикоснуться к ней. – Постарайся хотя бы прикоснуться и это нужно сделать сегодня, – подвел итог Лайслер. Максим промолчал. Он знал, что пытаться переубедить в чем-то Лайслера, совершенно бесполезно. – Когда отправление? – Ровно через час будь около капсулы, – ответил Карл и, поднявшись, вышел из комнаты. Макс вздохнул: поспать не удастся, лучше выпить кофе. Лаборатория находилась на автономном обеспечении. Сотрудники могли не выходить отсюда месяцами. Имелась даже своя клиника, укомплектованная самым современным медицинским оборудованием. Иногда появлялись люди в строгих костюмах. Кто они, никто из персонала кроме Лайслера не знал. По одним слухам – разведка ВМС, по другим – ЦРУ, а некоторые утверждали, что прибывшие –из Пентагона. Общались они только с Карлом и всегда с интересом поглядывали на Макса. Очевидно, что были в курсе всех происходящих событий. Согласно, подписанного контракта с лабораторией, в течение года работы, Макс не имел права покидать территорию научного центра. Целый год взаперти. Хорошо это или нет? Максим стал мысленно перебирать плюсы своей нынешней жизни. Отличное питание. Платят хорошие деньги, и он их почти не тратит, но нет свободы. Нет свободы? Нет свободы! Всего один год, всего лишь. А потом … Прозвучал сигнал подготовки к перемещению. Макс со вздохом поднялся с кушетки. Щелкнул дверной замок, и он, медленно спустившись по лестнице, вошел в испытательный зал лаборатории. Карл уже сидел в своем излюбленном кресле в наблюдательной кабинке, располагавшейся на высоте двух метров от пола. Максу показалось, что Лайслер подмигнул ему. Но, наверное, только показалось. Парень подошел к капсуле. Из открытой двери потянуло запахом машинного масла. Значит, кнопку отремонтировали. Он захлопнул дверку. Зазвенел телефон внутренней связи и Максим снял трубку. – Макс, у нас тут новая гипотеза появилась. Есть предположение, что если ты вступишь в контакт с живым объектом, время твоего пребывания по ту сторону может несколько увеличиться. Так что не пугайся, если через три секунды не вернешься обратно, – прозвучал голос Лайслера. – Понял. Сегодня заночую там. Максим выглянул из капсулы и скорчил гримасу. В ответ Лайслер погрозил кулаком из наблюдательной кабинки. – Как говорят у вас в России «ни пуха», – напутствовал парня Карл. – Иди к черту, – ответил Макс и повесил трубку. – Внимание! Всем покинуть зал. Всем покинуть зал. Всем покинуть зал. Десятисекундная готовность. Девять. Восемь. Семь. Шесть. Пять. Четыре …, – второй раз за день в динамиках звучал обратный отсчет. *** Черный «Форд» подкатил к зданию «Русс-Адмирал-Банк». Трое мужчин в длинных серых пальто и надвинутых на глаза шляпах покинули машину и, взбежав по мраморным ступенькам, вошли в здание. Близился обеденный перерыв, и никого из клиентов не было. Каждый из незнакомцев выхватил из карманов по паре револьверов. Первый направил оружие на охранника. Второй, самый высокий, остался на входе, а третий быстро подошел к кассе. Не успевший даже моргнуть кассир поднял руки и только наблюдал, как грабитель складывает пачки банкнот в портфель. Действия налетчиков были настолько отшлифованы, что никто не успел включить сигнализацию, и через полторы минуты они покинули место преступления. Черный «Форд» спокойно отъехал от здания и скрылся за поворотом. Автомобиль еще с полчаса петлял по узким улочкам и переулкам. Вскоре Грэг остановил машину и облегченно вздохнул. Операция прошла как по маслу. – Ты гений, Грэг! – сказал высокий. – Еще пару таких «кампаний» и мы станем миллионерами! – Больше налетов не будет. Я решил жениться, – ответил Грэг, раскладывая пачки банкнот. – Хорошо подумал? – спросил третий. – И ты уверен, что спокойная семейная жизнь – это то, что действительно тебе нужно? Грэг промолчал. – Ладно, здесь мы разбегаемся, – сказал третий и покинул машину. Верзила выбрался за ним следом. Грэг еще некоторое время сидел неподвижно, затем включил приемник и под звуки любимого шансона медленно выехал на трассу.
*** Один. Максим открыл глаза. На этот раз он «приземлился» на тротуаре небольшой улочки. Таблички с названием улицы на доме не было. Прямо над головой вывеска: «Розы любимой девушке». Макс легко поднялся по ступенькам и взялся за ручку входной двери. Два. Максим вошел внутрь. Тепло, уют и благоухание цветов. Красные, белые, оранжевые, персиковые и даже черные розы вокруг. Перед ним стояла та самая красавица с огромными серыми глазами. Элегантно облегающее платье подчеркивало фигуру девушки. Парень смущенно покраснел. – Это опять вы, – улыбнулась незнакомка. Три. Максим рывком открыл дверь и выскочил на улицу. – Объект вернулся. Стоп! – Осторожнее, осторожнее. Громкий голос снаружи капсулы звучал как сквозь сон. Техники открыли дверь. Максим сидел на полу капсулы, сжав голову руками. Карл подошел ближе и присел рядом. – Что случилось, Макс? – по-отечески спросил ученый. Парень недоуменно пожал плечами, продолжая смотреть в одну точку. – И что будем делать? – спросил Лайслер. – Думаю нужно повторить попытку. – Вот и славно, – ответил Карл, помогая ему подняться. – Внимание. Всем приготовиться…
***
Черный «Форд» остановился напротив цветочного магазина. Мужчина в сером пальто и шляпе вышел из машины и, захлопнув дверцу, не спеша поднялся по ступенькам. Висящий на двери колокольчик серебристо звякнул. Марина повернула голову и вздрогнула, встретившись со взглядом черных глаз. – Молли, я приехал за тобой! Грэг поставил на стол большой кожаный портфель. – Не сейчас. У меня нет желания даже видеть тебя. Девушка отвернулась и принялась поливать розы из маленькой лейки. Грэг подошел ближе и грубо схватил Марину за руку. – Убирайся прочь, или я вызову полицию, – дрожащим голосом ответила девушка. – Отпусти меня! На лице Марины появились слезы. Мужчина с силой прижал ее к себе. – Я всегда добиваюсь того, чего хочу, – прошептал он на ухо. – Я богат, я сказочно богат, и мы прямо сейчас летим в Париж! – Грэг, так нельзя, прекрати, пожалуйста, – заплакала Марина, незаметно нажав на кнопку сигнализации. – Дай мне хотя бы собраться. Не поеду же я прямо вот так? – Молли! Я готов ждать целую вечность! Грэг сел на стул, не сводя взгляда с Марины. Девушка взяла большую сумку и начала складывать вещи. Краем глаза она поглядывала на дверь. Вновь прозвенел колокольчик. В дверях появился жандарм, держащий руку на кобуре револьвера. Грэг мгновенно схватил цветочный горшок и опустил его на голову стража порядка. Жандарм беззвучно рухнул на пол. – Портфель! – прошипел мужчина на ухо Марине, схватив ее руку. Испуганная девушка схватила портфель, выронив свою сумку. Грэг осторожно выглянул из двери. Второй жандарм приближался к магазину. Пуля, выпущенная из револьвера, попала полицейскому в плечо, повалив на тротуар. Преступник выскочил на улицу, прижимая Марину к себе. Прохожие испуганно шарахнулись в разные стороны. В салоне черного автомобиля сверкнула вспышка, и сквозь открытую форточку посыпался сноп искр. Один. Максим сидел в «Форде» на месте водителя. Грэг втолкнул Марину в салон «Форда» и в этот момент увидел незнакомца. Размышлять было некогда. Грэг плюхнулся на заднее сиденье и, приставив револьвер к голове Макса заорал: «Сматываемся, живо!» Черный «Форд» рванул с места. Два. Марина удивленно смотрела на Максима. – Опять вы? – спросила она. – Кто это? – рявкнул Грэг. – Ты изменяла мне с ним, да, изменяла! Как он здесь оказался? – Убери пушку, – невозмутимо ответил Максим. – Иначе мы разобьемся. Три. Макс дотронулся до руки девушки. Машина неслась по московским улицам. – Сворачивай влево! – громко сказал Грэг. Машина свернула, и в этот момент Макс понял – получилось! Получилось! Он задержится здесь, и многое узнает об этом мире. Сзади показалась полицейская машина. – Проклятье, тормози! Максим остановил машину. – Выходите из машины, оба, – прохрипел Грэг, размахивая револьвером. Максим и Марина выскочили из «Форда». Впереди улицы проревел огромный грузовик, перегораживая дорогу. – Прошу тебя, Грэг, остановись, сдайся полиции! Девушка умоляюще смотрела на него. – На, это тебе! Он протянул Марине увесистый кожаный портфель. Во взгляде больших черных глазах впервые появилась тоска и боль. Грэг сел за руль и перед тем как тронуться взглянул на Марину. – Прости меня, Молли. Черный «Форд» начал набирать скорость. Девушка закрыла лицо руками. Грэг попытался проскочить мимо грузовика по тротуару. Ему не хватило совсем чуть-чуть. «Форд» высек сноп искр и несколько раз перевернулся. Из пробитого бензобака полилась тоненькая струйка. Полицейские ринулись к «Форду», но было поздно. Машина вспыхнула, как рождественская свеча. Марина заплакала и бессильно опустилась на бордюр. Из подъехавшей полицейской машины выскочили два жандарма. На Максима надели наручники и втолкнули на заднее сиденье. – Молодец, что сдался. А твой подельник дурак! Хочешь папиросу? – деловито спросил жандарм и протянул Максу пачку «Герцеговина Флор». Максим взял папиросу и, прикурив, с наслаждением затянулся. – Сделал дело – гуляй смело, – довольно буркнул жандарм, натиснув кнопку на музыкальной панели.
«Молли, Моя ласковая Молли Моя маленькая Молли Ты подарила мне любовь. Ах, Молли… » Вот как ползу, так и отражаю!
«…В экстренной ситуации боец спецназа имеет полномочия действовать самостоятельно, без приказа командира» Ст. 17.3, Устав МПСН
В этот день у меня было отличное настроение с самого утра. Спускаясь по трапу звездолета «Буря», думал о теплой ванной, вкусном обеде и бутылочке холодного пива. Не часто приходится летать на такие расстояния, а я летать вообще не люблю. Поэтому и не пошел учиться в «Звездную», отдав предпочтение «Командной школе». И никто меня не встречает почему-то. Нет, стоит какой-то субъект в затертом камуфляже, берете и черных очках. На петлицах сержантские нашивки. Приветливо махаю ему, а он даже не шелохнется и выражение лица странно-окаменелое. Может он не меня ждет? Меня. Сержант показывает на маленький джип, рядом с погрузчиками и, развернувшись, быстро идет к машине. Вот тебе и теплая встреча выпускника по месту распределения. А какая сегодня хорошая погода! Не планета, а настоящий курорт. Бросаю сумку в машину и прыгаю на сиденье рядом с сержантом. – Александр Фролов, – коротко представляется он. Я протягиваю свое удостоверение и копию направления на службу, оригинал отправлен почтой. Сержант бегло просматривает удостоверение, кивает и, вернув его мне, достает пачку сигарет, прикуривает. Джип резко трогается с места, и мы летим по бетонке космодрома, поднимая вихри пыли. Я с интересом поглядываю по сторонам. Ближайшие пять лет придется провести здесь. Может, даже дослужусь до капитана. Потом контракт закончится и, наверное, попытаюсь поступить в академию. Выезжаем на скоростную трассу. Попутчик выбрасывает окурок и прибавляет газу. Теперь несемся за сотню в час, обдаваемые потоком горячего воздуха и ревом проносящихся мимо мощных грузовиков. Через полчаса сворачиваем с трассы на грунтовку и, подпрыгивая на неровностях, «ползем» по пустыне. Вокруг огромные кактусы и гладкие серые валуны на желтом песке. Солнце печет нестерпимо, и я достаю загодя припасенные черные очки. Мой спутник одобрительно кивает. – Уже служил где-нибудь? – он снова закуривает и протягивает мне пачку. Я не отказываюсь. После первой же затяжки сильно кашляю, ну и гадость! Фролов лыбится и скалит зубы. – Табачок здесь ого-го! А ты что куришь? Я достаю «Замок». Сержант брезгливо морщится. – Оставь для девочек, если они у тебя здесь когда-нибудь будут. Он опять смеется, а я пытаюсь понять, шутит он или всерьез. – Нигде не служил. Сразу после «Командной школы» к вам, – отвечаю я. Он молчит и сосредоточенно смотрит на дорогу. Впереди появляются ворота КПП. Сержант останавливает джип и достает из кармана миниатюрный пульт. Небрежно набирает кодовую комбинацию, и ворота с гудением открываются. Мы въезжаем внутрь базы. Постовые по обе стороны в бронежилетах с АРГ на груди замерли, как в почетном карауле. Ворота закрываются за нами. Штаб совсем рядом с КПП, двухэтажное железобетонное здание с затемненными бронестеклами на окнах. У входа развевается родной флаг и стоит такой же, как на КПП, постовой. Выпрыгиваем из джипа, я подхватываю свою сумку и иду к входу. Сержант топает за мной следом. На первом этаже полумрак и прохлада, пустой коридор и никаких звуков. Тут вообще кто-нибудь есть? Я, кажется, сказал это вслух и, наверное, покраснел от смущения, но в темном коридоре этого не видно. – Обычно здесь полно народу, но сейчас все на полосе препятствий. Сдают ежемесячную квалификацию,– невозмутимо отвечает Фролов, достав связку ключей. – Ты еще ее не проходил? Щелкает дверной замок, и мы входим в маленькую комнатушку. Три стула, стол, большой шкаф в углу и маленький сейф в стене. – Еще нет, – отвечаю я и ставлю тяжелую сумку на пол. – Оставляй ее здесь, – кивает мне сержант. – Пойдем сейчас на полосу, представишься командиру и заодно сдашь нормативы. Пересекаем раскаленный на солнце бетонный плац, проходим мимо казармы и попадаем в тень небольшой аллеи. Сердце радостно забилось в груди при виде кленов и сосен. – Здорово! – не удержался я. – Это у нас командир по родине тоскует. Наладил связи с биостанцией, а они подогнали саженцы. Все выросло за два года, ускоренная технология, – сумничал Фролов. Впереди ряд маленьких домиков, раскрашенных под цвета пустыни. Даже кактусы и валуны, как настоящие. Явно не обошлось без художника. Перепрыгиваем через свежевырытую траншею и обходим сложенные штабелями железобетонные блоки. Уже слышны голоса и выстрелы. А вот и она, полоса препятствий. Совсем не похожая на ту, которую я штурмовал пять лет в «Командной школе». Выглядит, как кусок трущоб разбомбленного города. Двухэтажное здание без окон и дверей. Рядом груды битого кирпича и серые валуны, а из песка торчат огромные кактусы. Неподалеку стоит группа офицеров, внимательно глядя на оконные проемы второго этажа. У одного в руках раскрытая папка и ручка, другой держит секундомер. В центре невысокий седой без берета, оборачивается в нашу сторону и внимательно смотрит мне в глаза. У меня от этого взгляда мурашки по коже. – Это командир, – шепчет Фролов. Из оконного проема второго этажа выпрыгивает боец в каске, бронежилете с десантным АРГ. При приземлении падает и, кувыркнувшись, встает на ноги. Офицер записывает в журнал время, боец докладывает и довольный снимает каску. Из окна вылетает следующий. На это раз приземление не такое успешное. Боец лежит на груде битого кирпича и держится за ногу. Из окна выпрыгивает следующий и летит прямо на лежащего. Рядом со мной мелькнула зеленая молния. Нет, это был Фролов. Непостижимым образом он успевает схватить десантника и кувыркнуться вместе с ним в сторону. Приземлившийся выдает отборную порцию ругани и направляется к командиру. – Все, товарищ полковник, – сообщает офицер с папкой. Командир поворачивается ко мне. Я поправляю берет и подхожу с докладом. – Товарищ командир базы. Курсант … – Вольно, – прерывает мой монолог командир и вновь внимательно вглядывается в глаза. – Курсант Георгий Жуков, «Командная школа», отличник по всем предметам, один из лучших за последние десять лет. У меня замирает дыхание, а офицер с папкой загадочно улыбается. – Когда-то был такой прославленный маршал Жуков и тоже Георгий. Не ваш пра-пра ? – вежливо интересуется он. Я не успеваю ответить, в здании грохочет взрыв, и мы падаем на песок. Над головой просвистели осколки кирпича. Поднимаю голову. Упал один я, а все остальные стоят и улыбаются. – У вас в «Командной» имитаторов взрыва не было? – спрашивает полковник. Я отряхиваю песок с парадной формы. И надо же было мне ее напялить в этот день. – Фролов, обеспечь курсанта Жукова камуфляжем, обувью, броней и оружием. Через пятнадцать минут сдача квалификации, – с улыбкой говорит командир. – Есть, товарищ полковник! – козыряет сержант и подмигивает мне. Ну и день сегодня! Под взглядами улыбающихся офицеров иду за сержантов к маленькому домику. У входа врач оказывает помощь незадачливому бойцу. Рядом стоит тот, выпрыгнувший следом. Замечаю на его петлицах майорские звезды. – Ты когда научишься правильно приземляться? – негодует майор. Солдат молчит, съежившись под свирепым взглядом. – Еще один такой прыжок и отправишься домой, – майор сплевывает и проходит мимо нас, задев меня плечом. Я отлетаю в сторону, как футбольный мячик от ноги. Фролов сдержанно хихикает. Майор оборачивается и снова сплевывает в сторону. – Присылают зеленых салажат, потом возись тут с ними. У нас не детсад, а спецподразделение! Мое лицо наливается кровью, и сжимаются кулаки. Фролов перестает хихикать и испуганно смотрит на меня. – Майор Барош, отставить! ¬– резкий голос полковника останавливает начало «войны». Майор отворачивается и быстро уходит. – Ты с ним не связывайся, – шепчет сержант, подавая мне камуфляж. – Он был в районе боевых и немного того. Фролов выразительно закатывает глаза кверху. Я почти успокоился. Надеваю форму, которая конечно больше на размер. Затягиваю ремень, зашнуровываю ботинки. Сержант подает бронежилет. У нас в «Командной» полегче были, этот килограмм пятнадцать весит. Фролов протягивает десантный АРГ, мое любимое оружие. Легкий, безотказный, магазин на тридцать патронов. Патроны учебные, с зеленой каемкой. – Ни пуха, курсант. Станешь лейтенантом, не забудь мою доброту, – подмигивает сержант. Несколько раз подпрыгиваю. Затягиваю все, что болтается и бренчит. Напоследок получаю каску, штык-нож и противогаз. Укомплектован. Командир выразительно смотрит на часы и кивает офицеру с папкой. Я бросаю взгляд на яркое полуденное солнце. Ах, какой сегодня день! – Курсант Жуков, ко мне! – громко командует офицер с папкой. Я уже стою навытяжку, крепко сжав ремень АРГ. – Ваша боевая задача, – произносит офицер и протягивает мне сложенный листок бумаги. – Время! – другой офицер щелкает секундомером. Я разворачиваю листок. План здания, первый этаж, второй. На втором этаже крестиком обозначен объект – сейф с документами. У меня фотографическая память. Закрываю глаза и мысленно воспроизвожу весь план и маршрут движения. Время! Вбегаю в здание, слева манекен. Короткая очередь, манекен падает. Слишком все просто, а где просто – жди подвоха. Впереди лестница – наверняка засада. Падаю на пол и вовремя. Надо мной свистят пули, цокая по стене. Пластик! Противник скрывается на следующем пролете лестницы. Встаю и медленно, стараясь не шуметь, поднимаясь по ступеням. Опять свист пуль и на этот раз он промахивается. Даю несколько очередей. Я тебя достану, гад! Ударом ноги распахиваю дверь на второй этаж и сразу стреляю, никого. Шорох слева и я снова падаю. Противник выпускает длинную очередь. Пластиковые пули рикошетят от стены по моему бронежилету и по руке. Страшенно больно! Стискиваю зубы и отстреливаюсь короткими очередями. Неожиданно выскакивает он. Щелчок, но выстрела нет. И у меня тоже самое. Отбрасываю АРГ в сторону. Не будем же мы изображать ножевой бой. Будем? У него в руке нож. Он выше меня на полголовы и шире в плечах. Я пропускаю выпад и едва успеваю увернуться от удара в грудь. Лезвие его ножа со звоном врезается в бетонную стену, высекая искры. Хватаю его за плечи и бью коленом в живот. Бронежилет прогибается и мой противник летит на пол. По правилам победа за мной. Подхватываю оружие и бегу к комнате с сейфом. Дверь заперта. Ищу глазами что-то похожее на лом. Рядом большой кусок кирпичной кладки. Поднимаю и изо всех сил обрушиваю на замок. Дверь трещит, но держится. После третьей попытки срывается с петель. В комнате, прямо передо мной маникен с автоматом. Я проиграл? Еще нет! Свистнув в пыльном воздухе, мой нож втыкается по самую рукоятку в его грудь. Тут хоть, сейф вскрывать не нужно. Набираю комбинацию, щелчок и папка с документами в моих руках. День сегодня еще тот. Выпрыгиваю в окно. Второй этаж для десантника не проблема. Кувыркаюсь по кирпичным обломкам и встаю на ноги. Больно! Тяжело дыша, подбегаю к командиру и протягиваю папку с документами. Офицер щелкает секундомером. Время! Из здания, прихрамывая, выходит мой противник и, сняв шлем улыбается. Командир смотрит на офицера с папкой. – Зачет, курсант, – офицер что-то пишет. – Зачет на отлично, как в вашем аттестате. Фролов довольно улыбается и подмигивает из-за спины командира. – Это еще не все, – строго говорит полковник. – Осталась стрельба из пистолета, винтовки, гранатомета. Вождение бронемашины на полигоне. Сдача нормативов физо. О! Физподоготовку можем прямо сейчас. Подтягиваться на перекладине в полной боевой выкладке нелегко. А особенно после штурма здания. Пятнадцать раз я все же подтянулся. А на брусьях руки были как деревянные. Хорошо, что бегать не заставили – у меня победы на соревнованиях по легкой атлетике в «Командной» зафиксированы в аттестате. В завершение жим двухпудовой гири, и я свалился почти замертво. – Ладно, Жуков. Ставим тебе второй зачет, – голос полковника явно подобрел. – Завтра у тебя будет единственная возможность получить лейтенантские звездочки. После этих слов я быстро встал на ноги. Две маленькие серебряные звезды – моя мечта. После «Командной» ты всего лишь курсант-выпускник. Стать офицером ныне совсем непросто. – Ожил! – улыбнулся офицер с папкой. – Завтра прилетает проверяющий из штаба округа. Он имеет право аттестовать курсантов на офицерское звание, но ты должен выполнить все нормативы. Готов стать офицером, курсант Жуков? – спросил командир. У меня от волнения отнялась речь. Я и не надеялся в ближайшие месяцы на такой подарок. – На сегодня ты свободен. Сержант Фролов покажет тебе твой домик, – командир вздохнул. – Отдохни, выспись как следует, а рано утром будь готов к аттестации. И не забудь заглянуть к врачу. Лучше прямо сейчас. Полковник повернулся и ушел, оставив меня в размышлениях. – Идем отдыхать, лейтенант, – улыбнулся Фролов, помогая мне снять бронежилет. – Камуфляж и оружие остается у тебя. Я сразу записал их в твою карточку. Ой! Совсем забыл. Сержант протянул мне полный магазин с учебными патронами к АРГ. – Извини, лейтенант, в спешке… Меня разобрал смех. А ведь и правда, на учениях нам всегда выдавали по два магазина. – С меня пиво, – нашелся сержант. – Даже два! – Три! – я дружески хлопнул его плечу. Доктор никаких серьезных повреждений не обнаружил. Лишь нескольких ссадин и ушибов. По дороге к домику сержант рассказал о жизни на базе. О распорядке дня. Условия для отдыха здесь все же были. В десяти километрах от базы небольшой городок с населением около пятидесяти тысяч. Раз в неделю можно было взять увольнительную и наведаться в тамошние бары. Без последствий конечно. Еще я узнал о недавнем конфликте с соседней колонией. Там собрался сплошной сброд. Несколько раз они нарушали границу и по данным разведки даже планировали вооруженное нападение. Рядом стояло три крупных гарнизона, обеспечивавших безопасность населения. Наше подразделение находилось здесь исключительно на случай проведения тихой спецоперации. Домик оказался чистым и уютным. Предыдущий хозяин перевелся в другой гарнизон, а на его место прислали меня. Предлагали кадровых офицеров с опытом, но полковник решил сделать ставку на хорошего выпускника. Оказывается, меня ждали почти месяц и с нетерпением. Даже я еще тогда не знал, куда попаду. Солнце начало клониться к закату. Фролов пожелал мне спокойной ночи, напомнив, что ровно в шесть утра подъем и физподготовка, которую контролирует лично полковник. Сержант ушел, а я с наслаждением упал на кровать. Размышляя о том и о сем я незаметно для себя погрузился в глубокий сон. *** Глаза открылись сами. Темная комната периодически освещалась яркими вспышками с улицы. Я уже хотел повернуться на другой бок, но тут сработал сигнал тревоги в мозгу. Какие еще вспышки на улице? Быстро вскочил с кровати и выглянул в окно. Такое и в страшном сне не виделось. По плацу пробежало отделение солдат в незнакомой форме и странного вида защитных шлемах, закрытых темным стеклом. Я протер глаза. Это мне снится? Нет! В дверь кто-то тихо постучал. Хватаю АРГ, снимаю с предохранителя и осторожно передергиваю затвор. – Лейтенант, – шепот из-за двери. Открываю, и на меня падает Фролов. О весь в чем-то липком. Очередная вспышка на улице. На сержанте кровь! Укладываю его на кровать. – Они свалились как с неба. Два взвода уничтожены. Командир и штаб захвачены, – шепчет сержант. – Нужно сообщить… – Сейчас, потерпи немного, – я достал аптечку. – Приведу тебя в порядок. Сержант закашлялся и схватил меня липкой рукой. – Нет времени. На втором этаже штаба третья комната слева. Там передатчик, большая красная кнопка – сигнал тревоги по всем гарнизонам. Сделай это, лейтенант, сделай… Рука сержанта разжалась и он смолк. Я выглянул из двери. Вспышки шли откуда-то из-за казарм. Быстро пересек плац и бесшумно вошел в двери. Лестница слева и до нее еще нужно добраться. Ах, жаль, что нет боевых патронов. Звук голосов, по лестнице спускаются двое. Говорят на каком-то неизвестном языке. Прячусь за пожарным щитом. Один прошел мимо, второй наверное охраняет вход на второй этаж. Выглядываю – никого. Быстро пробегаю по коридору и осторожно поднимаюсь наверх. Громкий крик и выстрелы. Я успеваю отскочить в сторону и бегу наверх. Сейчас появится подмога и мне конец, а нужно успеть в комнату с передатчиком. А вдруг они его уничтожили? Даю очередь по стене. Пластиковые пули рикошетят и, судя по крику, попадают в моего противника. Сколько их там? Хорошо если только один. Он с диким ревом бросается на меня и сбивает с ног. Внизу тоже крики, значит, подмога в пути. У меня остались считанные секунды. На противнике странный шлем с затемненным стеклом. Я успеваю увернуться от удара прикладом. Выбиваю из его руки винтовку и бегу по коридору. Выстрел! Пуля пронзительно взвизгивает над моим плечом. Еще один и меня отбрасывает в сторону. Сильная боль раскаленным металлом обжигает спину. Меня спасает бронежилет. До заветной двери всего пару метров. С трудом встаю. Противник бежит на меня, размахивая ножом. Решил развлечься или патроны кончились? Я отбрасываю бесполезный АРГ. Нож я не захватил. Поднимаю руки вверх и смотрю на него обреченным взглядом. Пять метров, три, два, пора! У меня только один шанс. Точный удар левой снизу шлема и он, даже не успев понять, что произошло, рухнул на пол. На лестнице топот множества ног и я сильно дергаю ручку двери. Дверь неожиданно легко открылась. В комнате темнота и я пытаюсь нащупать выключатель на стене. Где же он? Сильные руки прижимают меня к стене. Конец… Вспыхивает яркий свет и, от неожиданности, я на мгновенье зажмуриваюсь. Как обидно проиграть всего в паре метров от заветной цели. – Спокойно лейтенант, спокойно! – произносит знакомый голос. Меня отпускают и … Посреди комнаты стоит улыбающийся полковник, офицер с неизменной папкой и офицер с секундомером в руке. Дверь распахивается и входит пошатывающийся «враг» в незнакомой мне форме и странном шлеме. Ругаясь, он снимает шлем. Майор Барош! Он сжимает меня своими ручищами в медвежьих объятиях. – Ну, курсант! Ну, ты выдал! А я уж подумал, что маменькин сынок сломался. Майор смеется и хлопает меня ручищей по плечу. На его подбородке сильная ссадина. Явно не без моего участия. Входит улыбающийся Фролов. Весь в крови, нет в краске! Теперь моя очередь смеяться. Офицеры с улыбкой глядят на сумасшедшего курсанта. – Мы самое главное забыли, – серьезно говорит командир. – Фролов, где? Сержант достает из-под стола большую коробку и выкладывает на стол литровую бутылку водки, рюмки, колбасу, хлеб и большой фужер. Через пять минут сержант приглашает всех к столу. Полковник наливает в фужер водку. Офицер с папкой достает из кармана маленькую коробочку и бросает что-то в водку. Я протираю глаза. На дне фужера сверкают две маленькие серебряные звездочки, лейтенантские звездочки, мои звездочки! – Полковник Жуков, штаб округа. Прибыл для проведения вашей аттестации, – представляется офицер с папкой. Командир улыбается. Фужер идет по кругу. Каждый отпивает пару глотков и наконец, вручают его мне. – Ты до дна пьешь, – предупреждает меня Барош. – А утром в шесть подъем, – ехидно напоминает Фролов. В голове шумит. То ли от сегодняшних учений, то ли от выпитой водки. Полковник прикалывает мне звезды на петлицы и отдает честь. – Поздравляю, лейтенант! – говорит командир и жмет мне руку. – Ой, пардон! – хватается за голову сержант. Через минуту он выходит из соседней комнаты и торжественно ставит на стол торт с маленькими тонкими свечами. Я насчитываю ровно двадцать одну и теперь моя очередь схватиться за голову. Как можно забыть о своем дне рождения? Фролов поджигает свечи и смотрит на меня. Сильно дую, и огоньки гаснут. Командир наполняет рюмки и по комнате разносится серебряный звон хрусталя. И вот тут у меня по щекам покатились слезы. Слезы благодарности. И я точно никогда его не забуду. Этот день. Вот как ползу, так и отражаю!
Посланником светлым, созданьем воздушным летела по небу. Не удержалась - спустилась пониже. Мир поднебесный так чист и так свеж - внизу расстилается зеленое море, над травами вьется жемчужный туман, а ветер играет с листвой молодою, дурманя сознанье и песни журча. Наивная, глупая - куда забралась! Внезапно вокруг заклубилась сизая марь, отовсюду послышалось хлопанье крыльев - с криком и свистом на меня налетела темная стая. Когтистые лапы ранили кожу, острые зубы плоть мою рвали - от страха и боли про все позабыв - бросилась вниз. Скрежет и хруст, острая боль - ветви тонкие крылья мои обломали. В глазах потемнело, но все же поднялась и в лес побежала дорогой цветов. Травы хищно кусают голые ступни. Ольха и осины скрывают мой путь, дубы же просто шумят безразлично. Березы, спасите! Пожалуйста, кто-нибудь... Сил идти не осталось; споткнулась и утопаю в ажурном подоле цветущего мха. Шелк волос стал мне золотым покрывалом. Тихо, спокойно. Повсюду дух орхидеи сладостно-нежный витает, и воздух, который глотаю с хриплым дыханьем, так чист и так сладок. Но вот уже слышу звуки погони - укромная тьма не преграда для них. Гомон и крики, надсадные вопли, копыт перестук. Хищные волки след мой без труда отыскали. От страха дышать невозможно, тело оцепенело, кровь мох превратила в изысканный бархат. Тишина. Мягкий настил тварей шаги заглушает. Вся сжалась в комочек - сейчас я исчезну. Но что же это? Чьи-то руки нежно касаются кожи, а голос шепчет слова утешения. Спустя мгновенье к теплой груди я прижата. Так нежно, так нужно - боль отступает, а в сердце разливается счастье и радость. Глаза поднимаю, с глазами встречаюсь, тебя как открытую книгу читаю. Добрый, смелый, ты... Меня спасаешь ты - человек. По капле светлая жизнь утекает, глаза прикрываю и усыпаю. Спасибо за слезы, спасибо за нежность, спрячь мое тело в колыбели земельной.
Ушел человек. Медленно таят мгновенья. Странно, как странно - вся я пылаю! Вместо покоя - агония, тело корежит и выгибает. С ужасом понимаю, что скверною темную меня заразили. Молитвы, стенания - все бесполезно. В темного духа, подобного стае, я превращаюсь.
Дни пробежали, а может недели. Новое тело требует пищи. Отчаяния шепоты, страдания отзвуки желаннее стали, чем медовый нектар. Но память о свете осталась со мною, не причиню я вреда живому созданью. Тенью бесплотною обернулась, бесцельно кружу меж слоями эфира, потихоньку себя забываю. Но что это? Вдруг рядом хрустальный звон раздается, тьма отступает и сердце так бьется!.. Что-то знакомое, что-то родное. Кидаюсь на зов и вижу того человека. Он вырос, почти не узнать. Но глаза все так же ясно пылают, а под сердцем хранит он перо мое белое, как талисман. Невидимым призраком, бесплотною тенью его охраняю. Он словно маяк, не дает мне поддаться темным желаниям. Хочу защищать, быть рядом хочу - и это спасает. Кормлюсь потихоньку чужими страстями - людям вреда никакого, мне же - поддержка. Время то журчит ручейком, то льется бурным потоком. Пришли холода, и солнце уснуло, укрывшись сребристой пеленой облаков. Многодневная ночь наступила - духов пора и темных созданий. Горожане в страхе укрылись в домах, отгородились от мира тяжелыми резными дверями. Но мрака частицы, тьмы кружева, словно ночницы, к ним залетали. Люди - не я, без колебаний шли за соблазном и таких же людей убивали. Кровь проливалась, кровь проливали, дети мрака заполнили город, отрезая все тропки к спасению.
Что же делать? Отчаявшись, люди совет многомудрых собрали. Решение приняли быстро - бежать. Где-то на юге, за краем болот, говорят, есть дивный народ со светлою кровью. Туда и пойдем! Но чтобы добраться, нужны защитник и жертва. В древних фолиантах старики прочитали, что демона можно призвать. Клятвою связанное, создание мрака будет желания их выполнять и станет защитой. В замен же, тварь жизнь из призвавшего выпьет по капле. Все решено, бросают жребий. - Нет, подожди, не тяни! - беззвучно стенаю. Бесполезно! Мой человек смертельную карту себе выбирает. Часы промелькнули словно секунда - вот и готово все к заклинанию. Выходишь вперед, и я знаю, что не боишься. Ты храбрый, ты смелый, ты нежный... Я знаю. Хрипло звучат ворожбы отголоски. Решила, выбор сделала сложный. Кинжал острый берешь и руку себе протыкаешь - приманка готова. В эфире разноцветная рябь плывет и смеется, раньше всех ловлю твой призыв и в мире людей воплощаюсь. Пространство шуршит, трепещут и гнутся нити этого мира. Когда все затихло, чувствую руки и ноги. Вижу глаза и в глазах отражаюсь. Аспидно-черные крылья заменяют одежду, и в полумраке мерцает молочно-белый туман моей кожи. Острые когти, бруснично-красные губы, а в довершенье - шипов корона темные кудри венчает. Больно, как больно, - не само появленье - твоя ненависть сердце мне режет не хуже кинжала. - Тварь, - сухо бросаешь и больше не обращаешь вниманья. Ненавидишь - так горько. Быть с тобой рядом - так сладко. Говорю, что для ворожбы это надо и руки наши сплетаю.
Для побега все давно уж готово. Луна сквозь снежные дебри дорогу нам освещает. Я - верный щит, ты - верный меч. Идеально, ведь правда? Идем впереди, за нами - десятки отчаянных. Все силы отдаю и людей ограждаю. В чем дело? Все просто. Пошла в день сокровенный на небольшую уловку. Заклятье темное на себе я замкнула, не твою, но мою жизнь оно выпивает. С каждым днем все сложней; по крупице, по капле, сущность мою оно пожирает. Не отхожу от тебя, говорю, что так надо. Проходят дни, кончики пальцев стали как лед. Недели летят - не чувствую рук. Вот месяц прошел, и, кажется, я вся выцветаю. Но странно - чем дольше с тобой, чем ближе к тебе, тем в сердце моем теплей и светлей. Проклятье уходит, в груди поселились легкость и... счастье? Вот и конец, не чувствую ног, на землю плавно я оседаю. Скверна ушла, силы истаяли, верчу головой, где же ты? Хочу попрощаться. Подходишь. В глазах мелькает тень узнавания, снова ты рядом, снова спасаешь. - Нет, погоди, как же так! Возьми мою жизнь! - Тише, - губы касаются губ. - Будь счастлив, - шепчу я и в рассветных лучах исчезаю. Вот как ползу, так и отражаю!
Мы ищем свою нишу, удовлетворение в этом мире. Стремимся к успеху, а найдя, то заветное счастье, забываемся и превращаешь свое золотое руно в религию. Борни прожил жизнь в достатке, стал успешным человеком и обзавелся семьей, работал на достойной работе. В момент, когда осознал, что достиг всего, чего желал, а впереди спокойная жизнь примерного мужа и отца, он решает найти для себя маленькое увлечение. В поисках отдыха от семьи и работы он оказывается в казино. Азартные игры становятся его маленькой утехой от повседневной суматохи. Если Борни уставал или был в плохом настроении, в казино он с легкостью забывал обо всех переживаниях. Надежда на выигрыш, желание волнительных моментов, и неизбежных проигрышей уносили его душонку вдаль от реальности. Игра превратилась в основу его жизни, все остальное не имело значения. Семья ушла на второй план. Работа стала временем мучительных предвкушений, именно после нее он шел в казино. И с каждым разом, поддаваясь эмоциям, Борни тратил все больше и больше денег. Втайне от жены заложил квартиру. Достойная сумма денег позволила ежедневно пробывать отыграться. Но однажды Борни пришел в казино с пистолетом.
Здесь в этом месте, все состояло из трех цветов; красного, черного и зеленого, все остальное оставалось просто не замеченным, как дерево, покрытое лаком, которое обрамляло стол, арену, пьедестал, или площадку для танцев. Одежда, лица, все это было размытыми пятнами. Яркий белый свет присутствовал и освещал только стол, все остальное поглотила темнота. Она не просто скрывала весь окружающий мир, нет, ее целью не было быть занавесом. Она растворяла тот мир прошлого всех пришедших. Она стирала личности и их прошлое, оставляя на сцене верующих в удачу. Сейчас у стола собралось довольно много людей, их взор твердо и целеустремленно смотрел на своего маленького бога, кружащегося и танцующего на рулетке. В сегодняшний день, все было как обычно. Стол окружала стена игроков. В их темных глазах переменно святилась надежда и разочарование. Бог изредка разжигал в одних из них счастье и уверенность, подкреплял веру. Среди всей стенки пришедших, и множества однотонных глаз, отличался мужчина в светловато ярком свитере, и охристого цвета штанах. Немного редкий седоватый волос, делал его старше истинного возраста. Его рука пока еще сжимала две минимальные ставки, которые являлись тем маленьким отрезком до конечного пути. В Борни погасла всякая надежда, он стоял в ожидании очередного проигрыша. Без сомнения сегодня ему предстояло вновь проиграть, да где-то в вдалеке души еще горела маленькое упование на удачу, но затушить не составило сложности. Проклятый шарик вновь обманул публику. Расставшись, еще с двумя фишками, Борни сделал ставку на то же самое число. Без сомнений он знал, что впереди проигрыш. Две последних ставки были всего лишь формальностью к конечному пути. Он за все время посещения, казино смог полностью познать всю сущность веры в маленького, круглого бога, вечно крутящегося по рулетке. Познания этой веры привели его в конечной точке, где все замыкалось на единой цели. Все сводилось к жертвоприношению. Он чувствовал в правом кармане штанов револьвер, не больших размеров, довольно легкий. В барабане шесть патронов. Борни не знал, почему зарядил барабан револьвера полностью ведь ему достаточно одного. О предназначение пяти лишних, ему приходилось только гадать. Отдав себя в жертву, он, возможно, породит новую легенду. Предпоследняя ставка погорела. Шарик выпал на зеро, на ячейке, которая и является прибылью казино. Два нуля, были неким маленьким, не заметным до определенного момента налогом, за счет которого и процветало казино. Вновь сделав ставку на двадцать один, уже третий раз подряд, он вздохнул и наполнился еще большей уверенностью. Разум разбавил эту уверенность с размышлением, он предложил вспомнить легенду о самом верном игроке. Как кто-то, проиграв все, не отходя от стола, при всех, когда шарик совершал свой излюбленный ритуал, игрок достал пистолет и застрелился. Большого внимания уже покойник не удостоился. Игроков больше волновала прихоть шарика. Игра продолжилась. Служащие быстро привели все в порядок. Третья ставка настигла та же участь. Крупье все сгреб. На этот раз чувство неудачи отразилось совсем по-другому, более болезненно. Борни свято верил, что приносит себя в жертву ради веры. Он не желал признавать, что бежит от повседневности, от долга перед семьей и детьми. Путь Борни четко был очерчен, и он решительно готов был отдать во имя веры свою жизнь. Для утверждения своих намерений он достал револьвер из брюк. Не пряча, а скорее выставляя его напоказ, раскрыл барабан и удостоверился что все шесть патронов на месте. Кое-кто бросил мимолетный любопытствующий взгляд. Борни заметил - руки крупье стали менее уверенны и решил положить револьвер обратно в карман, пока у него не отобрали. Развернувшись спиной к столу он стал пробираться через толпу, загипнотизированную танцем пластикового шарика. Преодолев преграду, Борни пошел по залу казино, обходя столики и столпившихся. Ему нужно было найти в казино туалет. Открывая дверь уборной, в глаза ударил яркий свет. Здесь играла приятная прохлада. На удивление, комната отведенное для нужды, оказалось довольно большой, все было покрыто белой плиткой, это вызвало сходное чувство, когда он однажды оказался в операционной, там выглядело сходно. «Превосходный морг, – услышал он в себе – твое тело долго здесь пролежит!». На противоположной стене от кабинок перед раковинами висело два больших, элипсовидных зеркала в белой оправе. «Зеро» – вновь бросило сознание очередную шутку. Он прошел в центр комнаты, с мыслью: «Есть ли здесь камеры наблюдения?» – Он был просто уверен, сортир чаще используется не по назначению, шулерами. Борни через нежелание глянул в одно из зеркал, чтоб увидеть неудачника с мрачным взглядом. Он достал револьвер, развернулся, чтоб видеть дверь. Револьвер зажал в правой руке. Оружие было и впрямь не легким для правой руки. Приставив к виску, он почувствовал, как борьба решимости и волнения резко схлестнулись. Легкие, набрав немного воздуха, замерли в ожидании, все его тело напряглось, готовясь, к окончательному действию, только откуда-то из далека, всплыла срочная мысль; «Шнурки на левом ботинке развязаны. Надо срочно завязать!» Тело расслабилось. Борьба между решимостью и волнением прекратилось, взамен пришло недоумение. К своему удивлению, глянув в зеркало, у его двойника и впрямь были развязаны шнурки. Правая рука расслабилась, она отпустила револьвер. Борни неспешна, наклонился. Он боялся упустить решимость и то состояние, которого достиг. Положил рядом на пол пистолет, завязал шнурки. Поднял револьвер. Теперь оружие казалось заметно тяжелее. Он вновь почувствовал напряжение всего тела как прошлый раз. Решимость и волнение как приливная волна вновь вернулись. Вслед с приливом начал усиливаться напряжение указательного пальца. Он знал, тянуть нельзя промедление может убить в нем готовность. И неизвестно, кто может войти сюда. Неизвестно, возможно здесь установлены камеры наблюдения, которые следят за ним. Он представил комнату, темную, душную коморку охранников, освещаемую мониторами видеонаблюдения, на одном из них, святилась комната туалета, со стоящим в ней самоубийцей, мутный синевато темный силуэт державший в руке револьвер. Бесспорно, охрана точно разглядела, что он держит. Они не собирались бежать и оповещать, а просто наслаждались зрелищем. Борни опомнился и заметил, что отвлекся. Охранникам скоро даже надоест смотреть на придурка в туалете. Возможно, они уже делают ставки, застрелиться или нет. Он вернулся обратно к своей затее. Борни почувствовал, что рука немного устала. Вернув прежний напряг, он постарался сконцентрироваться. На этот раз, почувствовав полную уверенность, его тело замерло готовое испытать выстрел. Уверенность почти полностью поборов волнение, перед секундой абсолютной самоотрешенности и решительности вдруг сплыла мысль; «Стой! Сможет, еще осталась одна фишка сможет, где в кармане осталась последняя ставка, вероятно, ты ошибся и у тебя в кармане еще, что-то лежит? Ведь отходя от стола, ты не проверял как обычно карманы»? Да так оно и было, но он точно знал все проиграно и карманы пусты. Последнее что он вытянул из них, был пистолет. Однако заноза сомнения вонзилась в решительность, и ее следовало быстро удалить. Прогнав всякую мысль о еще одной ставке мыслью: «Та была истинно последней для меня»! Он вновь собрался с силами. Борни задумался, как долго он уже стоит так. Чувствуя, как из грязных углов начинает вылизать сомнения и неуверенность, он попытался поискать помощь у своей веры. Почувствовав, вновь напряг, он увидел, что правая рука затряслась. Револьвер колыхался и блестел будто от нетерпения, даже ему все это надоело, он стал скользкий, будто решил запротестовать. Левая решительно выхватила пистолет из дрожащей руки и приставила к виску. Пистолет и впрямь был тяжелый, наверно из за пяти лишних пуль? Борни приготовился к последнему мгновению. Он услышал звук напряжения пружины в механизме пистолета готового очертить истину веры и поставить кровью и мозгами подпись на стенке покрытой белой плиткой. В голове вспыхнул образ, он увидел, как дверь туалета открывается и в комнату вкатывается его величество пластиковый шарик, бросивший свое стадо, чтоб только посмотреть и подбодрить свою любимую овцу, приносящую себя в жертву, ради веры в него. Борни настроился. Надо стрелять! Крупье предупредит, как только появиться возможность, а темные силуэты охранников в душной коморке уснули. Да что там даже зеркальный двойник так запарился, что решил отойти и присесть на подоконнике у окна. Появилось желание глянуть на него в зеркало. Борни удалось удержаться, от такого желания, он уже понял, инстинкты питались оттянуть его от смерти, они вели подпольную игру и до сих пор продолжают. И игра за закончиться, пока не будет принято одно из решений. Перед ним всплыл образ курка отдалявшегося от своего гнезда. Неизвестно как далеко он может отдалиться, как далеко может отойти назад. Показалось в комнате стало чуть светлее, он даже чуть, чуть зажмурился. Казалось, сейчас по обыкновению всплывет новая мысль и снова оттянет момент. Вместо этого открылась дверь в туалет. В комнату игриво и резко вбежал человек в его руках был зажат выигрыш. На удивление он скрылся в одной из ближайших кабинок, не обратив внимания на Борни. «Он меня не заметил! – восторженно, как салют прогрохотало над полем боя, – невероятно, он так спешил, что не заметил! Или ему наплевать?» Из кабинки послышался счастливый смешок. «Выигрыш? Точно выигрыш!» Его удивило, произошедшее, человек настоль был поглощен празднованием победы, что не заметил Борни с пистолетом в руке. Сразу, привлек тот факт, что рука не держала пистолет у виска и просто повисла. «Сможет и впрямь убрать пять лишних патронов, зачем они вообще? Да, зачем? Каково их предназначения? Я с удовольствием застрелился бы тем пластмассовым шариком, пляшущим по рулетке. Зачем мне эти пули, каково их предназначение…» Попытки домыслов оборвались счастливым голосом «Я выиграл все! Я богач! Это судьба!» Воскликни счастья, вдруг дали ему все ответы, на вопросы предназначения, он, вдруг прозрел и увидел цепь совпадений предзнаменований. Борни увидел свое заблуждение. «Деньги никогда не покидают казино!» Четко очерченный путь, судьба направляющая ствол револьвера к двери кабинки счастливца, и уверенность руки наполненной верой. Не медля, он нажал на курок интуитивно уверенный, что застрелит человека за дверью с одного выстрела. Так и вышло. «Что охранники такого не ожидали, столь резких изменений событий? По телику, такого, не увидишь? Да?!» Борни распахнул дверь. По белой рубашке стекала кровь. Человек явился в туалет не по нужде, а только чтоб укрыться со своим выигрышем. Мертвый счастливчик не повалился, встретив смерть, его тело замерло, будто он просто уснул, единственное, что рушило данную иллюзию так это здоровое пятно крови. Изъяв из рук мертвеца выигрыш, Борни культурно прикрыл дверь. В комнате было довольно светло. Оглянувшись назад в зеркало, на свое отражение, Борни увидел одобрение в глазах двойника. «Да, именно так и должно быть». Два больших зеркала напомнили ему о зеро. «Сможет поставить на зеро?» Не имело значения, на что ставить главная игра не в этом, он это четко понял, на этот раз он играл в иную рулетку. Прежде чем выйти, он достал револьвер, раскрыв его, вытянул, пустую гильзу. Она, со звоном ударившись, и поскакала по белой плитке пола, пока не замолкла. Следом, Борни достал один целый и положил в карман. Спрятав револьвер, и держа фишки в руках, Борни вышел из туалета. Стена тьмы предстала перед ним, где-то впереди, далеко светился свет. Над столом рулетки маленький бог танцевал излюбленный танец. Вот как ползу, так и отражаю!
Я шла по узким городским улочкам и тяжко вздыхала. Скудные сбережения истаяли с удивительной скоростью(только сегодня утром отдала последнюю пару медяков трактирщику, чтобы расплатится за ночлег) и, во имя спасения великой меня, следовало найти хоть какую-то работу. Впрочем, о каком величии может идти речь? Тут, скорее, надо говорить о невезении. Выскользнув из неприметной подворотни, я оказалась на городской площади. Со всех сторон навалился шум и гам, люди с важным видом бороздили пространство, казалось, во всех направлениях. Хорошо, поехали! В последний раз оглядевшись, нырнула в толпу. Представительный господин слева тут же отдавил мне ногу, дородная дама «позаботилась» о правой конечности, кто-то третий заехал локтем под ребра. Не, так дело не пойдет, доблестные маги врагу не сдаются! Взяв на себя инициативу и усиленно работая локтями, я все-таки протолкалась к своей цели - городской Управе. Интерес представляло не само здание, но своеобразная «стена объявлений», расположенная внутри. Победный рывок - я выбралась из людского потока и, потирая ушибленные части тела, похромала к Управе. Около входа бдела парочка охранников, проверяющая благонадежность посетителей. - Девушка, вы по какому вопросу? - поинтересовался усатый стражник, не без толики подозрения в голосе. После героической битвы с толпой вид у меня был малость потрепанный. Совсем чуть-чуть. И нет, это не оторванный рукав, это просто новая мода… - Работу ищу. - А ты того, давай в другом месте ищи, у нас тут люди честные! - нахмурился его худощавый товарищ. - Чтооо? Да за кого вы меня принимаете?! Я маг, между прочим! - Госпожа маг, стало быть? - развеселился усатый. - Да. - Что-то не очень похожа. - Начинающий маг, ищу работу. Разрешите пройти, господа стражники! - и, гордо выпятив подбородок и расправив плечи, зашла внутрь, провожая веселым гоготом служителей порядка. С разрешения мэра, человека сообразительного и расторопного, один из залов Управы отвели для нужд народа. Любой горожанин мог прийти сюда и оставить объявление. За умеренную плату, конечно. Нужно нанять рабочих или продать артефакты? Не проблема! В Управе можно раздобыть практически любую информацию. Здание построили недавно, поэтому особыми архитектурными изысками оно не отличалось. Зато планировка была предельно простой, и заблудиться в Управе не представлялось возможным. Вот если бы к постройке приложили руку гномы, тогда без подробной карты я бы сюда войти не рискнула(а то помню, зашла в магазин гномьих сладостей, выбралась через три часа в винном погребе. На другом конце города). Пара поворотов, и я уже шагаю по просторному светлому залу. Ага, дальняя стена пестрит объявлениями всевозможных форм и размеров. Что по центру - те красивые, выписанные на дорогой бумаге; что попроще - висят по бокам и накарябаны на каких-то огрызках. Вокруг объявлений вертится народ, опять же, побогаче и поухоженней ближе к середине, рабочий люд - топчется по бокам. Вздохнула, и пошла в самый конец. Умею я не много, опыта никакого, в магической школе не училась. Кто-нибудь знатный засмеет, а то и властям сдаст, зачем мне такое счастье? Вот крестьяне - народ простой, сертификатов не требуют, лишних вопросов не задают. Может, найду работу себе по плечу. Рядом собралась группка мастеровых, шушукаются. Ага, выбирают между ремонтом крыши и постройкой колодца. Приткнулась рядышком, читаю.
«Народная медицина от мисс Вратье: свожу бородавки, удаляю фурункулы, навожу порчу. Требуется ассистент»
Не, точно не сюда.
«Продаю выхухимера, дешево! Характер покладистый, нрав спокойный»
Ага, как же! Выхухимеры - это бескрыле драконы. Летать не могут, зато ядом плюются далеко, а главное - прицельно. И характер у них какой угодно, но не «покладистый». После знакомства с выхухимером только к мисс Вратье и обращаться - лечить бородавки и насылать порчу на бывшего владельца ядовитого «чуда». Стричь овец, выгуливать собак и выкапывать картошку мне абсолютно не хотелось, но, как назло, попадалась одна немагическая ерунда. Минут через десять я заметила пожеванный клочок бумаги, на котором красовалась неоднозначная надпись:
«Требуется маг, для зачистки, срочно! Оплата договорная, объект без зубов и не движется» А вот это уже интересно! Уничтожать - не строить, а наличие слова «срочно» обещало неплохую поживу. Главное, чтобы не опередили. Воровато оглядевшись, я сорвала заветное объявление и, прочитав адрес на обороте, подошла к бабушке-консультанту на выходе. С трудом переведя разговор с невежливых торговок и неблагодарной молодежи на нужную мне тему, узнала, что «Золотая луговина»(так значилось в объявлении) - это владения фермера Торна и его семьи. К счастью, Луговина находилась недалеко от города. Поблагодарив старушку, я бодрым шагом отправилась навстречу судьбе.
*** Возможно, вам интересно как я оказалась в незнакомом городе одна, без денег и планов на будущее? Вернемся на некоторое время назад. Для начала позвольте представиться. Родители назвали меня Тишей. Семья у нас большая, причем все многочисленные родственники связаны с земледелием или торговлей. Вот и отец, Меран Легкотравка, - зажиточный фермер и крупный землевладелец. Не удивительно, что большую часть жизни я провела в маленьком городке, близ которого располагалась наша ферма. Я была жизнерадостным ребенком, любила играть с соседскими детьми, не придавая значения своему «высокому положению». А вечерами торчала на чердаке, пытаясь научиться таинствам магии. Стоп, какой еще магии, ведь мой отец - простой фермер! Тут надо сказать несколько слов о моей матери - Октавии. Она из древнего аристократического рода, правда малость обнищавшего, и капельку захиревшего, но от этого не менее благородного. Обычно вместе с кровью предков наследуется и частица их магии, но тут у моей мамочки вышла неувязка. Неизвестно как так получилось и в чем причина, но маме не досталось даже крупицы магического дара. Для ее окружения это было катастрофой, и жизнь мамы превратилась в сущий кошмар. Сразу после совершеннолетия она обручилась с папой и ушла из дома, разругавшись со всем своим аристократическим семейством. Октавия выбрала богатую и сытную жизнь, где слово «магия» превратилось в табу. Вскоре на свет появилась я. Где-то лет до девяти родители не могли нарадоваться на свою чудесную и совершенно обыкновенную дочурку. Но потом ситуация резко изменилась, и виной всему стало мамино наследство. Как-то раз, играя на чердаке, я наткнулась на пыльную книженцию без каких-либо опознавательных надписей. Матово-черная обложка так и притягивал к себе взгляд, окованные железом уголки казались очень красивыми, и я не смогла сопротивляться любопытству. Пожелтевшие от времени страницы оказались абсолютно чисты. Полистав пустой томик, я хотела было вернуть его на место, но порезалась о неожиданно острый уголок. Капелька крови скользнула по пальцу вниз, мгновенно впиталась в бумагу и исчезла. Страницы издевательски зашуршали. Обидевшись на зловредную книжку, запустила ее в стену, но томик отскочил от поверхности не хуже резинового мячика и заехал мне по лбу! Не удержав равновесия, грохнулась на пол и обзавелась шишкой на затылке. Когда боль чуть-чуть утихла, я перекатилась на живот и огляделась в поисках «опасного противника». Книга лежала неподалеку, раскрытая, а на ее страницах, петляя и извиваясь, словно змеи, проявлялись надписи. В тот день во мне зажглась первая искорка магии, с годами превратившаяся в настоящее солнце. Книга стала моей главной тайной. Первое время строчки на незнакомом языке казались полной абракадаброй, интересными были только рисунки. Всякие чудища и травки, жабы, драконы, летучие мыши… Глаз не оторвать! А главное, вырисовано все детально, аккуратно и очень похоже. Спустя несколько месяцев я с удивлением обнаружила, что понимаю отдельные слова. К концу года могла прочесть любое предложение. Кстати, я унаследовала не какой-нибудь магический трактат или сборник заклинаний, мне достался дневник прабабушки! Читать его было очень интересно: записи о структуре магии, способах колдовства и источниках силы переплетались с заметками и впечатлениями столетней давности. Что сказать - характер у прабабки был стервозный и зловредный. Частенько казалось, что записи вела не почтенная волшебница, а обозленный вурдалак, которого не кормили месяца три как минимум. Вредная книженция таила в себе еще одну особенность - возможно какие-то специальные защитные чары, - я и по сей день не разобралась. Все страницы постоянно меняли свое местоположение. Сегодня я могла читать о магическом огне, а завтра, открыв книгу на том же месте, - о тонкостях приготовления филейной части грифона. Вся эта мешанина информации, нужной и абсолютно бесполезной, привела к тому, что я не знала, как подогреть воду в котелке, зато с легкостью могла устроить мощный взрыв.
Из-за мамы в нашей семье ненавидели магию и все, что с ней связано, поэтому необычные способности я скрывала. Чулан, чердак, кладовка рядом с кухней, - в доме было множество потайных местечек, чтобы незаметно упражняться в магии. Родители занимались хозяйством. К тому же, мама много времени уделяла двум младшим сестренкам - Лите и Мире, и странностей в поведении своей старшей дочки не замечала. Ребенок есть ребенок, верно? Но с приходом магии в мою жизнь что-то неуловимо изменилось. Границы маленького уютного мирка, в котором я жила раньше, значительно расширились. Куклы и детские забавы больше не увлекали, хотелось узнавать новые вещи, общаться с разными людьми, и, конечно же, колдовать. Я была осторожна и скрывала дар, как могла, но меня все-таки раскрыли. Однажды, увлекшись созданием магического огонька, я не обратила внимания на странное шевеление в кустах. А зря! За мной шпионили сестрицы. Отношения у нас не ладились, они были «мамиными дочками» и не интересовались ничем, кроме модных платьев и вышивания. Быстро прикинув, что к чему, девочки убежали домой и наябедничали. Дааа, ну и скандал разразился, до сих пор помню. Тогда мне было семнадцать. Маму долго отпаивали успокоительным отваром, отец неделю ходил по дому хмурый как туча. Что же делать с нерадивой дочкой, как искоренить заразу? Говорить о проблеме кому-то со стороны родители не хотели, решив скрыть «семейный позор» любым способом. Где это видано, чтобы в достопочтенном и уважаемом роде фермеров появился маг!? Да соседи засмеют! Будут судачить, что кто-то из предков сходил налево и спутался с эльфами, или того хуже, - гномами, а может даже и с орками! Распустят дурные слухи, в общем. А слухи то вестимо товарищи коварные, обязательно подпортят честную деловую репутацию.
С того злополучного случая жизнь моя сильно изменилась. Из бедной и несчастной Тиши решили сделать настоящую леди! Ко мне приставили комендантшу, ой, простите, гувернантку. Брутильда была женщиной крайне дородной, туповатой и очень педантичной. Она следовала за мной неотступно и даже переехала жить в соседнюю комнату. О каких занятиях магией можно говорить, когда следят за каждым твоим шагом! Хорошо хоть дневник прабабки был при мне, его существование по-прежнему оставалось тайной. Ночами, закрывшись в комнате, я продолжала его читать и магичила помаленьку, но этого было недостаточно. В книжке говорилось, что колдовать для нас, одаренных, - сродни потребности птицы летать или же художника - рисовать. Более того, не колдовать для мага - опасно. Тирания(говорящее имя, верно?) писала, что был у нее один знакомый, который утратил магическое зрение. Колдовать дядька больше не мог, но вот магия в нем никуда не исчезла. Энергия потихоньку накапливалась, и в один прекрасный момент произошел «бум». Полгорода как не бывало. Я уговаривала родителей отправить меня в магическую школу - бесполезно! Злилась, скандалила, огрызалась, льстила, уговаривала - никакого эффекта! Последний каплей стал день моего совершеннолетия. Проснувшись в приподнятом настроении, я спустилась к завтраку и обнаружила в столовой всех домашних. С радостной улыбкой отец выступил вперед и заговорил: -Тиша, сегодня очень важное событие! Да! Кивнула и заулыбалась. -Я со своим старым другом Симоном решил объединить хозяйства. Что? При чем тут хозяйства?! Сегодня же мой день рождения! - Его свиноферма и наши овцы! Ты подумай, какой великой силой мы станем!! Я скептически глянула на отца. Он что, свинку собрался мне дарить? К чему такие речи? - И, Тиша, - с маниакальным блеском в глазах продолжил глава семейства, - чтобы укрепить наш союз, ты выйдешь замуж за его сына Прохора! Ведь чувствовала, что-то тут не так. Кажется, драгоценный родитель подложил таки мне свинью вселенского масштаба. Икнула и села на ближайший стул, представив себя и Прохора, нарядно одетых, в окружении радостно скачущих свинок с белыми бантиками. В голове вертелась только одна мысль: «Бежать, бежать, бежать!!!»
В комнату меня отконвоировала верная Брутильда, промокая платочком слезы радости. Ах, наконец ее строптивая подопечная выходит замуж. Не иначе, сказалось ее благотворное влияние! Дверь печально скрипнула, звякнул ключ в замке, затихла тяжелая поступь гувернантки. Пора за дело! Для начала забаррикадировала вход письменным столом, чтобы никто не «заглянул на огонек». Достала из тайника под шкафом дневник прабабки и закинула в дорожный рюкзак, туда же отправилась сменная одежда и деньги. Поднатужившись, отодвинула прикроватную тумбочку и вытащила из потайного ящика пухлую тетрадку. Подражая Тирании, я завела собственный дневник, в который переписывала приглянувшиеся заклинания. Это должно быть где-то здесь… Нашла! «Сонное царство». Глубоко вздохнула и сосредоточилась, пытаясь заглянуть внутрь себя. Перед глазами зарябили разноцветные огоньки. Уловив ритм их скачков, я выбрала цель и потянулась к бирюзовому шарику. Так-с, голос уверенней, настрой решительней: - Спите! Кончики пальцев закололо, по телу побежали мурашки, а бирюзовый огонек исчез с громким «пуф». Я подбежала к окну и выглянула во двор - работает! Конюх спал, привалившись к боку так и не расседланной лошади, а одна из служанок прикорнула на скамейке. Подошла к зеркалу, покрутилась туда-сюда. Волосы длинные-длинные, насыщенного каштанового оттенка, как у мамы. Состригать жалко, да и времени нет, но челку отрезать можно. Что еще? Прикрыла глаза, отыскала желтый комочек энергии и представила, что волосы становятся золотыми. - Изменение! Посмотрела в зеркало - медные. Хе-хе, так и знала, что надо было тянуть желтый! В прошлый раз, когда я поколдовала с красным огоньком, моя шевелюра позеленела. Заплела косу, натянула охотничий костюм и укуталась в плащ. Окно или дверь? Прости меня, домик, но выпасть с четвертого этажа как-то не тянет. -Тыдыщ-бабах, - дверь превратилась в горстку пепла. Определенно, у меня склонность к взрывам - всегда удаются с первой попытки. На кухне позаимствовала немного вяленого мяса и флягу с водой, потом разыскала Ветерка и вместе с коняшкой покинула родные владения. ***
Домики вокруг были невысокими, а улочки - прямыми, и я с легкостью добралась до южной окраины города. Солнце самодовольно сияло на небе и слепило глаза, но настроение было приподнятым. Неожиданная свобода пьянила не хуже гномьего эля. Вскоре разглядела низенький частокол, заменявший городу крепостную стену. Ага, вон и ворота вместе с постом стражи. У выезда выстроилась очередь в несколько повозок, стражники проверяли груз медленно и неохотно, что злило народ неимоверно. Как только я увидела повозки, ноги заныли, очень захотелось забраться на мягкую скамейку, привалиться к деревянному бортику и немного подремать. Тело, угомонись! У нас нет денег на пассажирскую карету. Хотя… Может, кто подвезет? Подошла к очереди, сделала жалостливое выражение лица и попыталась набиться в попутчики. Ну что за народ пошел, все какие-то злые! Отказываются брать лишнего пассажира. О, а это у нас что? Я остановилась около гигантской телеги. Добротно сбитая и выкрашенная в красный цвет, она притягивала взгляды прохожих. Подошла поближе и заглянула под навес из грязно-желтой потрепанной ткани. Внутри никого не было, зато неподалеку гоготала группа орков. Зеленокожие и зеленоглазые, с белыми ирокезами на головах и выступающими клыками, выглядели они внушительно, подходить и что-то спрашивать было как-то боязно. Когда я решила все-таки попробовать, меня окликнул кто-то из соседнего воза. - Фройлен, не составите нам компанию? Обернулась, увидела необычных субъектов, поголовно блондинистых и остроухих. Где-то в памяти шевельнулось узнавание… - Эльфы? - недоверчиво уточнила. - Они самые, - говоривший приосанился и завертел головой так и эдак. Очевидно, чтобы я лучше его рассмотрела. - Да ни за что! - ужаснулась я. - Это почему? - Мне жизнь еще дорога. Вот завезете меня в лесок, а там покромсаете на мелкие кусочки и съедите! Или спеленаете, потом в рабство продадите! А перед этим всю жизненную энергию откачаете и на корм своим кактусам пустите!
Вы находите такое поведение странным? Возможно. Опять во всем виновата моя прабабка! Тирания на дух не выносила эльфов и винила их во все бедах мира. Мор, чума, война, сломался ноготь? Чего думать - виноваты ушастые! Она описывала эльфов как исчадий ада, кровожадных, эгоистичных, надменных и жутко хитрых. Соответствующие иллюстрации прилагались. В дневнике даже специальный раздел заклинаний есть - «противоэльфийские»! В детстве, начитавшись таких записей, я спать неделю не могла! - Что за клевета, какие еще кактусы? - озадачился ушастый, - Милая фройлен, вы нас с ними случайно не путаете? - эльф невежливо ткнул пальцем в сторону орков. Я отрицательно помотала головой и сделала шажок назад. - Погодите, - говоривший спрыгнул с повозки и протянул вперед изящную руку. Медленно пячусь. - Тебя никто не обидит, - приторно проворковал эльф, - Мы - дети природы и неспособны навредить ни одному живому существу! - То есть вы никого не убиваете? - Да. - И не грабите? - Да. - И в рабство не продаете? - Именно. - Добрые, отзывчивые, надежные? - зачастила я. - Да, да, да! - Храбрые и отважные? - Да! - Бессердечные обманщики и головорезы? - Да!!! Стоп, что… - Ага! Вот и верь вам после такого, - я сокрушенно покачала головой. Эльф поперхнулся и обиженно замолчал. - А девка-то верно говорит! - пока мы увлеченно спорили, вокруг собралась толпа. - Сущая правда! - поддержали орки. - Чегой-то эти длинноухие тут шатаются, девок портят! - Вы на физии, на физии то их посмотрите! Ну, точно грабители и убивцы! - прокричала воинственного вида бабка с лопатой наперевес. - Поймать прохиндеев! - Гнать их отсюдова взашей! - бушевала толпа. Эльфы опасливо заозирались. - Уезжаем, Луниэль, здесь нам не рады! - Но мы же должны были встретиться с… - Не важно, поехали! Эльфы быстренько собрались и укатили.
Я удобно устроилась на мягкой соломе и с наслаждением потягивала черничный морс. Орки, почувствовав во мне родственную душу, решили меня подвезти и даже накормили. Что за чудесный народ! Ехали весело. Мои новоиспеченные товарищи тоже попивали морс, разбавляя его чем-то сильноалкогольным. Орки травили анекдоты и продолжали доблестное дело Тирании, просвещая меня на тему того, какие эльфы все же сволочи и подонки. Кто бы подумал! А на вид такие милашки. Я грустно вздохнула и решила и впредь держаться от остроухих как можно дальше. Еще через часок мы переключились на песни, а потом Орки решили поучить меня своему языку. - Тиша, повторяй за мной! - пробасил Бда-Бда, сидевший слева. - Хрыш вбрых внзых кстрых в пздирх. - Хрш вбрх внзых кстрх в пздырх, - попыталась повторить я, - А что это значит? - Не важно, главное запомни. Все эльфы - хрыш вбрыхи. И если кто-то обидит, ты просто назови его хрыш вбрыхом и пошли в пздирх. Не ошибешься! Послушавшись старших, усердно заучила незнакомые слова. Мы доехали до развилки. Оркам - прямо, а мне указатель предписывал повернуть налево. Как бы ни было весело, пришлось прощаться. - Спасибо, ребята, вы мне здорово помогли! - Не за что! Тиша, если беда случится, ты сразу нас зови, поможем! - хором пробасили орки.
По обе стороны от дороги раскинулись луга с изумрудно-зеленой травой и коровами, которые эту травку упоенно поедали. Птички щебетали, насекомые стрекотали, а я стояла у очередной развилки и гадала, куда свернуть. Огляделась. У кого бы спросить? Ага, вдали чернеют две человеческие фигурки. Минут через десять путешественники поравнялись со мной. Парень с девушкой. И вид какой диковинный, явно не крестьяне. Красивые. Одеты в нарядные мантии с какой-то заковыристой эмблемой на груди. Девушка была особенно хороша. Высокая и стройная, с небесно-голубыми глазами. Волосы были искусно завиты и струились вниз искрящимся водопадом, доходя до талии. Завидно, хочу такие же большие… глаза! Парочка прошла мимо, проигнорировав взмахи рукой и приветливую улыбку. - Мракус, ты идиот! - прошипела блондинка, морща свой аккуратный носик, - это все из-за тебя! Не мог надавить на этих тупоголовых эльфов? Ну вот куда они делись, а? - Заткнись, Злата, - раздраженно ответил темноволосый, - с ушастыми договаривался не я. И если бы в твоей хорошенькой курчавой головке помещалось больше мозгов, нам бы не пришлось тащиться в такую даль пешком. Имена, цвет волос… Неужто драконы? - А ну-ка стойте! - забежала вперед, перекрывая дорогу. - Что это у нас тут за букашка, - осведомился парень. Вот это да, сколько высокомерия в голосе! - Не букашка, а Тиша, - нахмурилась я, - как пройти к фермеру Торну? - Букашки налево, маги направо, - ехидно прокомментировал брюнет. Злата же вдруг широко улыбнулась и подцепила меня под локоток. Никогда бы не подумала, что хрупких женских ручках может быть так много силы. Я сдавленно пискнула. - Тиша, значит. Замечательно! Тебе с нами по пути, мы как раз идем на ферму, - договорив, Злата злорадно покосилась на своего товарища. Ясно, хочет позлить. Мракус лишь фыркнул и пошел вперед. - Я смотрю, вы не очень ладите. - Не очень, - согласилась девушка, - А что поделать, терпеть не могу эту тупую ящерицу. - Значит, правда драконы? - Конечно. По ауре разве не видишь? - Ну, - немного стушевалась, - я раньше драконов никогда не встречала… - Ясно. К Торну зачем идешь? - Я по объявлению, а вы? - Практика, - драконица пригорюнилась, - институт заслал. И вот ведь как не повезло, попасть в пару с этим… хрыш вбрыхом! - Вот-вот, настоящий хрыш вбрых. - Я все слышу, дамы - это было сказано таким ядовитым тоном, что мы со Златой мгновенно замолкли. Кто знает, чем питаются разозленные драконы?.. За следующим поворотом наткнулись на группу рабочих, чинивших прохудившийся забор. - Где Торн? - не стал церемонится Мракус. Что за манеры? Мне захотелось подойти и хорошенько пнуть наглого дракона. - Здравствуйте! - попыталась исправить положение. - Я, стало быть, Торн. А это мои сыновья: Абдул, Габдул и Исаак. Ого, интересно, чем третий отличился? - Исаак, - потому что умный, - пояснил фермер, заметив мое удивление. Громила радостно гыкнул и улыбнулся, обнаруживая отсутствие передних зубов. - Безусловно, у него очень, эээ, интеллигентный вид, - согласилась я. Отец часто говаривал, что заказчик всегда прав.
Переговорив с фермером, мы выяснили ситуацию. Оказывается, Торн выкупил земельный надел у обанкротившегося соседа. Но, вот незадача - коровы там пастись отказывались: животные жались друг к другу и жалобно мычали, мотая рогатыми головами. Они явно чего-то боялись. Обыскав территорию, сыновья Торна нашли причину. - Пройдемте, господа маги, тут недалеко, - галантно предложил Исаак. Пять минут и три ветхих сарая спустя, мы остановились. Фермер указал на невысокий холм. - С другой стороны. Мне стало очень интересно, и я сделала пару шагов вперед. - Куда намылилась, букашке тут не место, - меня схватили за плечо и вернули назад. - Но… - Мы разберемся, а ты стой и смотри. Главное - не мешайся, - отрезал Мракус. Все, друг, ты в моем черном списке. Надулась и отошла в сторону. Пока мы препирались Злата, как самая умная, обошла холм. - А, тут ничего сложного. Только огораживающая печать. Ммм, довольно старая, уже растеряла часть своей силы. Сейчас сниму. - Стой, идиотка! - завопил дракон, но было поздно. Прозвучало заклинание, земля вокруг задрожала и с громким гудением холм встал. Точнее, так мне сначала показалось. На самом деле из-под земли выбралось нечто…человекообразное. Существо из камня, высотой с двухэтажный дом. Руки гораздо длиннее ног, кулачищи - как наковальни, голова же похожа на картофелину - ассиметричная и бугристая. Пустее глазные впадины светились фиолетовым, также виднелось что-то на подобии рта. - Голем, - прошептала Злата и осела на землю. - Вот же хрыш вбрых! - выругался Мракус. Ого, все настолько плохо? - Ничтожные черви, - каменюга наконец заметила нас, - как смели вы осквернить земли предков!? Веками гномы жили в этих холмах, пока не пришли вы - эльфы! Ага, опять ушастые виноваты. Права была прабабка на их счет. - Подлые осквернители, и грязные негодяи, я сотру вас с лица земли! - голем медленно сделал шаг вперед и замахнулся кулачищем. - Может ничтожный червь задать вопрос перед смертью? - протараторила я, вытянув вверх руку. - Молчи, женщина! - ну вот, что сто лет назад, что сейчас, никакого почтения к даме! - А я не женщина, я мужчина. А вот он - ткнула в Мракуса, - женщина! Правда немного плосковата, - добавила, изо всех сил похлопав брюнета по груди. Мракус, ты дракон или где? Очнись и сделай уже что-нибудь! - мысленно взвыла я. Ведь не дурью маюсь - время тяну! Надеюсь, что могучие господа драконы разбируться с чудищем. Конечно! Один в ступоре, другая - напугана до беспамятства. Хотя, подозреваю, они просто понимают, на ЧТО способно это существо. Боюсь, я тут не самая храбрая, а самая глупая. - Действительно, плосковата, - неожиданно признал голем. Возможно от неоправданных обвинений (спутать Мракуса с девушкой не смог бы даже в стельку пьяный орк), а может из-за своеобразной «встряски», парень наконец пришел в себя. Заковыристо выругавшись(или это было заклинание?), дракон запустил в чудище фиолетовым лучом. Голем обиженно взревел и двинулся вперед с удвоенной скоростью. - Бежим в сарай, - завопил Исаак. Надо же, а я и забыла о фермерском семействе. Мракус подхватил Злату на руки, и мы побежали. Сзади глухо топал голем. Я, как самая неуклюжая, угодила в неприметную рытвину и ласточкой полетела под ноги Мракусу. Не ожидавший такой подлости брюнет споткнулся, и мы втроем растянулись на земле: я снизу, драконы - сверху. Тяжело! Кряхтя, ругаясь и пинаясь, вскочили на ноги, чтобы увидеть, как фермер и сыновья забежали в сарай, захлопнув за собой дверь. Послышался щелчок задвигаемого засова и какой-то грохот. Кажется, вход забаррикадировали. - Погодите, а ну откройте! Вы, вы, да как вы можете!? Нас же растопчут! Эй! - пыхтела я под дверью. - Открывайте, крысы деревенские! Не впустите, я сарай спалю и вас заодно!!! - бушевала Злата. Угрозы возымели эффект. За стенкой зашушукались, а потом раздался деликатный голос Исаака: - Прошу заметить, многоуважаемые господа драконы, что мы вам платим именно за уничтожение голема. - К черту голема, и вас туда же! Откройте! - Ну пожаааалуйста, - начала подвывать я. Умирать совсем не хотелось, а грохочущие шаги монстра все приближались. - Кончай ныть, букашка, - ехидно сказал дракон, - Будешь приманкой. Отвлекай голема, пока я что-нибудь не придумаю. - Не хочу, впустиииите! - я отчаянно замолотила кулаками в дверь. - А кто тебя спрашивает? Ты же, вроде, тоже маг - вот и действуй. - Ну, я конечно могу... - Тогда моги активней! Так, Злата, сюда! Ставим щит. Нам крупно повезло, что, из-за своей тяжести и неповоротливости, голем добрался до сарая уже после того, как в воздух взмыла радужная пленка магического поля. Взревев, монстр бросился в атаку. Драконы осыпали ходячую каменюгу заклинаниями - бесполезно! Хорошо хоть щит сдерживал удары, останавливая кулаки гиганта на подлете. - А почему не превращаетесь? - поинтересовалась я. - Думаешь, все так просто? Нам нельзя! - огрызнулась блондинка. - Точнее, не можем, пока находимся на территории людей. Совет наложил на всех драконов ограничительные печати, - скривился Мракус. Тем временем голем сменил тактику и пустил в ход голову и ноги. Щит дрожал и трещал от напора вливаемой в него магии. - Черт, - прошипел дракон, - я так долго не выдержу! Что же делать, что же делать, что же делать??? - Погоди, Мракус, есть идея! - я стянула со спины рюкзак и вытащила оттуда дневник прабабки. Пожалуйста, пусть мне повезет! Открыла, читаю. 'Чтобы правильно вырастить гибискус, посадите его в тенистое место, защищенное от сквозняков...' Какой, к гномам, гибискус!? Щит заколыхался и замигал, по его поверхности пробежала рябь. Захлопнула дневник, снова открыла. 'Техники совращения. Как соблазнить дракона за пять минут'. Это что за ересь! Бабушка, как ты могла!? - Бух, бух, бух, - голем ни на минуту не останавливался. Раздался звук, похожий на звон бьющегося стекла, по щиту расползлись сотни трещинок. - Уууу, - я взвыла от отчаяния, - дневничек, милый, ну пожалуйста! Хочешь, куплю тебе мягкую обложку? Или уголки отполирую! Только помоги!! Книга задумчиво пошуршала страницами и открылась на разделе заклинаний. Ага, 'противоэльфийские'! Выбрав самую сложную формулу, я прикрыла глаза - вокруг мельтешило множество разноцветных источников. Подманила к себе все, что смогла и смешала, вбухав получившуюся ядовито-фиолетовую энергию в заклинание. Уж не знаю, что означал труднопроизносимый набор звуков и букв, но реакция драконов была странной. Злата охнула и покраснела, а Мракус подленько захихикал. Не к добру! Из воздуха соткался магический смерч. Он с жутким грохотом врезался в голема и пропилил насквозь. Если бы каменюга не была такой громадной, то удар пришелся бы не по груди, а... Ох. Бедные эльфы! Похоже, Тирания их действительно ненавидела. Свет в глазницах голема потух. Раздалось тихое 'пух' и чудовище осело на землю горсткой пыли. *** - Ну, удачи вам и всех благ! Мешочек с деньгами приятно оттягивал сумку, и, несмотря на опасное приключение, настроение было отличным. - Ты куда это собралась, Тиииша, - ехидно протянул Мракус. - В город? - пискнула я. - О нет, юный талант, неправильно. Пойдешь с нами в академию. А то сейчас ты опаснее, чем вышедший из под контроля голем. И, не слушая никаких возражений, меня отконвоировали в Академию Магии - учиться. *** Сидя в приемной у ректора, я с остервенением строчила в своем дневнике: 'Драконы - ужасные создания! Знайте, если у вас неприятности - во всем виноваты эти хвостатые! Мор, чума, война случаются из-за драконов! Да они просто исчадия ада - эгоистичные, надменные и жутко хитрые! Эти хрыш вбрыхи...' Вот как ползу, так и отражаю!
— А приключения — это как раз то, что хорошо кончается. Если они кончаются плохо, то их называют неприятностями (Сергей Лукьяненко\Недотепы)
Я долго сидел в трактире, умело прикидываясь незаметным. На еду денег не хватало, и я просто грелся, пока не выгнали. Там где люди - хорошо, тепло и безопасно, в такой толпе они не рискнут показаться. От душного тепла и спертого воздуха меня клонило в сон.
Но вскоре я перехватил пытливый взгляд хозяина. Кто ничего не заказывает не имеет права занимать место. Обидно, но ожидаемо. Трактирщик кивнул местному вышибале и тот через весь зал двинулся к моему столику. Пришлось быстренько подхватиться. Закинув котомку на плечо, я вышел на улицу и призадумался. Куда теперь двигать, ума не приложу.
Меня подергали за рукав. Обернувшись, я увидел маленькую чумазую девочку лет семи, поверх лохмотьев укутанную в грязную дырявую шаль. – Мальчик, у тебя есть покушать? Кушать очень хочется. А туда, - она махнула рукой в сторону трактира, – не пускают. Откуда взялась здесь эта малявка? Я достал сухарь, припрятанный на черный день. Хоть он и последний, но осунувшееся лицо замарашки вызывало жалость.
– Ты одна что ли? Где твои мама с папой? – досадливо спросил я. - Мама с папой уехали далеко на север. Они скоро за мной вернутся, – доверительно сообщила девочка. Она с такой жадностью вгрызлась в сухарь, будто не ела дня три. Может, так и было.
- Ух-ты! Как красиво, - я посмотрел, куда указывал грязный пальчик: звезды на небе покинули привычные места в созвездиях и сложились в сияющую стрелку, ненавязчиво указывающую на север. В той стороне издалека виднелся замок нашей местной достопримечательности: некроманта–отшельника. Ну уж, нет. Такими пижонскими намеками меня не проймешь. Я развернулся на пятках и пошагал на юг. Фигу вам, а не героя, мне еще пожить хочется.
- Эй! А я? Как же я? – маленькая надоеда догоняла, спеша изо всех сил. – Ты куда идешь? - Далеко, - буркнул я. - Меня Ива зовут, - сообщила девочка и взяла меня за руку. – А тебя?
Я убрал руку, и присев на корточки, заглянул ей в глаза.
- Ты зачем за мной увязалась? – она засмущалась, потом тихонько шепнула мне на ухо: - Мне велели не говорить, но я скажу. Если я тебе помогу, то мое заветное желание исполнится. - Кто велел? – я уже догадался. Проклятый посланник и тут мне подкузьмил. - Смешной такой с головой как, как… - Как горшок, - с досадой договорил я.
Началась эта ерунда три декады тому назад, мне стал являться некий субъект, отрекомендовавшийся посланником высших сил, с головой - точь-в-точь горшок для каши, только с волосами. Я так и стал его называть Горшком, про себя, конечно. Он пафосно вещал, что мне предстоит стать героем. Нет, не так, Героем! И победить недремлющее зло, а если конкретно, то темного мага, живущего в замке на горе. Ну не понимаю, чем им маг помешал? Живет себе тихо - мирно, данники продукты возят в замок каждую декаду, и все. Никаких тебе жертв и прочего чернокнижия. По мне так дай Свет (ну или Тьма) ему здоровья. Но нет, некромант – зло, а зло надо уничтожить.
Я плевался и отказывался, вот уж никогда не хотел такого счастья. Геройство – это не по мне. Я и курицу-то с первого раза убить не смогу, не то, что человека. Бррр, даже представить трудно.
- Тебе нужно идти туда, куда указывают Боги, - нравоучительно заявила малявка. - Обойдутся! - и я пошагал дальше. Позади затопотали босые ножки. Девочка догнала меня и взяла за руку. Мы уже далеко отошли. Она еще совсем маленькая. Доведу до ближайшего села и пристрою какому-нибудь фермеру. Дорога неожиданно сделала крутую петлю, разворачиваясь обратно. Никогда тут поворота не было! Да вы! Я задохнулся от возмущения. Вообще там охамели! Светлые Боги, вашу маму! Не хочу! Не буду! Сами сражайтесь! Какой из меня герой? С чего им вообще в голову взбрело, что лучший кандидат на эту роль – деревенский подросток, сбежавший из родного дома?
Я сплюнул и сошел с пути. Что ж, придется идти напрямки, сквозь низкорослые и неприветливые кусты. Малявка закопошилась. Не бросать же ее тут. Кряхтя, я подсадил девочку на закорки. Сиротка, несмотря на худобу, была тяжеленькой.
Как назло, кустарник оказался шиповником, ветки исцарапали лицо и руки, словно стадо одичавших котов. Ива слегка повизгивала, видно, ей тоже доставалось. Цедя сквозь зубы непечатные слова, подслушанные на дороге, я вдруг почувствовал, как тугие капли ударили по капюшону куртки - начался проливной дождь. Спустя минуту мы вымокли до нитки. Я-то ладно, а малявка же заболеть может. Ее лохмотья совсем не защищали ни от холода, ни от дождя. Стало очень плохо и грустно. Желудок тихонько подвякивал в тон моему похоронному настроению. Оставалось лишь сесть под куст и заплакать.
Я сдался.
- Ну все! Я понял, понял! Согласен. Принуждать вы умеете, а вот как насчет вознаграждать? Рядом материализовался растрепанный Горшок. Как будто это он, а не я, продирался через заросли. Щелчок пальцами и облако водяного пара окружило нас и рассеялось. Мы стояли в кустах абсолютно сухие, многочисленные царапки затянулись без следа, а одежда сияла чистотой. Даже лохмотья малявки превратились во вполне себе приличное серое платьице, и стало видно, что шаль когда-то была белой.
- Боги вознаграждают героев, исполняя желания. - Посмертно, - пробормотал я себе под нос. - Что? – не расслышал посланник. - Ничего, это в животе бурчит. - Голодные, небось? Есть будете? – ууу, ненавижу гада. А сам улыбаюсь, конечно, говорю, кушать хочется всегда, мысленно прикидываю, как бы улизнуть, но понимаю, этот найдет везде и заставит сделать то, что ему нужно. Эххх. Как быть? Некромант меня заглотит и не поморщится.
Горшок достал из воздуха корзину, накрытую белой тряпицей. Второй щелчок пальцами и на сырой земле запылал небольшой костер. Есть хотелось неимоверно. Присел к огню и спустил озябшую девочку на землю, она протянула руки к костру, греясь. Мы сразу же запустили лапы под тряпочку. Посмотрим, чем у нас боги подкармливают будущих героев. Ммм, вкуснота. Жареная курочка, пирожки с абрикосами и творогом, бутыль с облепиховым соком. Не амброзия, ну да мне и так сойдет. Давясь, жадно жевала надоеда.
Горшок сидел рядом и терпеливо ждал. Что он еще задумал? Я растягивал удовольствие. Хоть где-нибудь подгадить паразиту. Меня заставлять сделать то, что я не хочу? Ему же будет хуже.
Все хорошее когда-нибудь кончается, кончились и пирожки. Я с сожалением вытер руки о ткань. Ива приткнулась сбоку и тихонько засопела. От маленького тельца шла волна тепла. Я пригрелся, но задремать мне не дал посланник.
- А сейчас мы пойдем к Оракулу, - к какому еще такому оракулу? И вообще, поспать бы… Разбудит же гад. Я с трудом разлепил глаза и сделал умильную рожу. - К оракулу, так к оракулу, - вы бы видели ошарашенное лицо Горшка. Он-то думал, я буду отбрыкиваться, как обычно. Хихик. Когда я сытый - я добрый, а хитрый я всегда. Буду ждать удобного случая и упорно думать, что-нибудь все равно придумаю.
- Девчонка с нами? - Нет, пусть поспит пока здесь. - Как это, мы ее бросим одну, что ли? Она ж совсем кроха? Досадливо вдохнув, Горшок провел рукой над Ивой, будто укрывая. Девочка расслабилась, развернулась из тугого клубка. – Я установил защитный полог, - пояснил он. - Ее никто не увидит и не обидит, а Ива проспит так, пока не разбудят.
Посланец богов с размаху хлопнул меня ладонью по лбу, будто комара пристукнул. Я от неожиданности зажмурился, а когда открыл глаза, оказалось, что мы переместились. Вместо шиповника вокруг громоздились белоснежные мраморные колонны. А впереди распростерлась прямоугольная площадка, по углам которой чадили огромные бронзовые лампы – курительницы. Вонь стоялааа - кошмар! Я скривился и получил чувствительный тычок в спину. - Проникнись отрок, это - храм Прозрения истины. Сейчас выйдет Оракул. Побольше почтения.
Оракулом оказалась серьезного вида блондинистая тетенька, одетая (если можно так выразиться) в совсем несерьезные веревочки. Они вообще не оставляли места для фантазии. У меня даже уши покраснели. Разве ж так можно? Постыдилась бы, Оракул, называется. Хорошо хоть ребенка с собой не потащили.
А фигура у нее ничего так. Там где надо - кругленько, где не надо – тоненько. С нашими деревенскими девчонками не сравнить, мы подглядывали, как они в реке купаются, хоть и неудобно в этом признаваться. А чё? Интересно же! Торжественно завывая, она подбросила чего-то в курительницы. Нас на минуту заволокло густым пахучим дымом. Даже голова кругом пошла. Оракул, нанюхамшись, побежала по площадке, раскинув руки и подпрыгивая, как подстреленная птица. Она пела что-то неразборчиво, да я и не вслушивался, заворожено глядя на завлекательное движение веревочек. И когда я совсем разомлел, танцующая издала пронзительный финальный крик, свалилась на пол и забилась в припадке падучей. В таких случаях в зубы надо вставить деревяшку, чтобы язык не прокусила. Я вскочил, ей же помочь надо! Горшок меня удержал.
Припадочная повалялась еще немного, затем поднялась, как мертвяк. Глаза прорицательницы были белыми без малейших признаков радужки и зрачка. Бррр. Она неуверенно вошла в храм.
- Это все? Зачем мы вообще здесь время тратим? - Не спеши, - успокоил посланец. – Тебе не победить некроманта без помощи, – открыл, понимаешь, новый континент. А я о чем твержу ему уже четвертую декаду? Я с этих светлых богов и их простоты валяюсь и падаю. Часа через два Оракул вернулась, торжественно неся видавший виды деревянный молоток - колотушку, какими домохозяйки мясо отбивают. Вначале я онемел. Такая солидная тетя - и так шутит. Но нет, она не шутила, с убийственно серьезным лицом протягивая мне ЭТО.
- Что за убожество?!! – возмущенно возопил я, едва голос вернулся. - Это магический артехфакт, очень мощный, - сварливо ответила Оракул, возвращая глаза в нормальное состояние. Не успел я рта раскрыть, чтобы сказать дурынде–прорицательнице, куда ей идти с этим «артехфактом», как посланец богов хлопнул меня по лбу второй раз, и мы перенеслись обратно.
Возле костерка, как бабочка в коконе из своей шали сладко посапывала Ива. - На подвиг пойдем завтра, - информировал посланец. – Сейчас можешь поспать, отдохни перед боем. - Он преспокойненько улегся на голую землю и захрапел.
Ночью я попытался сбежать, понимая всю тщетность затеи. Был уловлен в какие-то невидимые сети, спеленут и возвращен на место. Оставалось только смириться.
Утром незримые путы исчезли. На это раз Горшок не стал никого хлопать по лбу. Он взял нас за руки и велел крепко зажмурить глаза. Мгновение спустя мы оказались во дворе старого замка. Подле поленницы хлопотал с дровами мужчина, одетый в просторную холщовую рубаху и мешковатые штаны, он-то и был «воплощением зла».
Коварный Горшок подтолкнул меня в спину и исчез. Я шатнулся вперед, выронив «смертельное оружие». Существовал только один способ умереть из-за него – от смеха.
Маг обернулся на звук.
На первый взгляд темный мне понравился, худой такой, почти тощий, высокий, волосы взлохмачены, на носу очки, а на лбу пятно - то ли сажа, то ли тушь, не поймешь. Не боец, одним словом, ученый. Безобидный, короче. Хоть и топор держит, дрова, наверное, рубил. Великая удача, я ведь тоже не герой, на самом-то деле.
Не хочу я никого убивать, тем более этого симпатичного дядьку. Лишь бы сам первым не полез. - Чего тебе, вьюнош? – настороженно спросил темный маг, взвешивая топор в руке. - Я, это, биться пришел, - обреченно пискнул я, лихорадочно подхватывая молоток. Ой, как же неубедительно прозвучало. Прям самому смешно. Представляю себя со стороны: 14-ти летний подросток с испуганными глазами и деревянной колотушкой в руках. Животик надорвать можно.
И тут, откуда ни возьмись, вылезла эта малахольная Ива. Девочка бесстрашно подошла к некроманту, поигрывающему колуном, и спросила: - Здрассьте, я - Ива. Вы папу моего не видели?
Темный опустил топор: - Нет, маленькая, я давно никого постороннего не видел. А как он выглядит? - Высокий, красивый, и мама тоже с ним. Тоже красииивая, - нос малявки сморщился, и она неожиданно заревела в полный голос: - Не помню я их совсем, забылааа! Уууууууу, - слезы градом катились по загорелым щекам.
Темный маг неловко обнял девочку, положил топор, кося одним глазом на мой «артехфакт», и стал успокаивать рыдающую Иву, неумело гладя по взъерошенной головке.
- А тебя как зовут, боец? – некромант поправил очки, сползающие с носа и неожиданно ехидно улыбнулся. - Ммменя? – удивился я, колотушечная гроза всех некромантов в округе. - Ага. - Шорох, - это прозвище такое домашнее, с детства меня так кличут, а настоящее имя никому не скажу, обойдутся. - Дагомир, хозяин этих развалин, - он обвел взглядом полуразвалившийся замок. – Шорох, есть хочешь?
И чего они все мне поесть предлагают?
Я пугливо оглянулся в поисках Горшка, вредоносный посланник испарился, как будто его и не было вовсе. - Не отказался бы, - настороженно ответил я, не отпуская рукоять молотка. Чего это он, перед ним потенциальный убийца, а он его кормить собрался? Отравить, что ли, хочет? Не похоже, меня с таким вооружением только ленивый бы не уделал, еще яд тратить.
- Нужен помощник и ученик, а ты первый юноша, кого я вижу за долгие годы… Пойдешь ко мне в обучение? Ну и девочка тоже может остаться, если захочет, – с сомнением добавил он.
Радостный вопль Ивы спугнул голубей, воркующих на сторожевой башне.
Я обрадовано кивнул и отбросил прочь не пригодившийся «артехфакт». Ученик мага, это же так здорово! А сомнительную репутацию мы быстренько подправим. Фигу вам, Пресветлые Боги! Говорил же - я не герой. Конфигурацию из трех пальцев я показал куда-то между остатками замковой стены и голубым прозрачным небом.
И бог – покровитель ремесленников Нихитнок, по совместительству посланник высшей силы Горшок, как метко окрестил его герой, засмеялся, глядя в волшебное зерцало.
Фарс прошел как по маслу. Вначале, когда верховный предложил план, Нихитнок возражал. Надо сказать, причины были. Такая ненадежная схема, все могло сорваться миллион раз. Но великая пряха убедила Нихитнока, что действовать нужно только так.
И выбор они сделали отличный. Убили, если можно так выразиться, одной стрелой трех зайцев. А в душе темного мага, некроманта Дагомира, балансирующего на грани между добром и злом, зиял пробел, пустота, куда потихоньку по капле просачивалась тьма. По предсказаниям Оракула, вскоре тьма затмила бы свет в его душе, и тогда темный маг превратился бы в чудовище, действительно опасное для мира. Чтобы сохранить человечность, ему не хватало малости - семьи. Шорох же с Ивой никого не оставят равнодушным и заодно уж побудут под присмотром. До поры до времени. Ибо у Богов на них большие планы. Вот как ползу, так и отражаю!
Кто бы мог подумать, что выщербленные каменные плиты так плохо моются. Казалось бы, хуже деревянных не бывает, но нет - в каменных трещинках пряталась коварная грязь и покидать убежище никак не желала. Я вздохнул, бросил тряпку в ведро и вытер пот со лба. Да, это снова я – Шорох. Тот невезучий герой, что так понадобился богам, когда-то. Драю полы в замке некроманта. Абсурд, с точки зрения обывателя. Ну, то есть, с моей точки зрения.
- Внимание! Новый соискатель на территории! – жестяной голос оглушающе заорал прямо в уши. Зачем Дагу эта сигнализация, до сих пор понять не могу, все равно ведь ничего не слышит, когда сидит в своей лаборатории. Появился хороший повод бросить постылую уборку.
С тех пор как появились мы с Ивой, хозяин замка вообще перестал обращать внимание на соискателей. Я их так называю, потому что они хотели, победив, получить все его имущество и могущество. А это весьма сомнительные ценности. Из имущества у Дага полуразвалившийся замок и пара сотен лиг земли, сдаваемой в аренду. А пресловутое могущество, вообще понятие относительное… Ибо по мелочам маг силу не растрачивал, копил для чего-то, а все что не глобального масштаба – это мелочи. Ну да я об этом тоже не сразу узнал. За все время пребывания в замке некроманта, я не видел, чтобы маг творил волшбу. И, хотя я номинально являлся учеником некроманта, никакой учебой мы не занимались.
Я поспешил к оконному проему.
Во дворе гарцевал могучий белоснежный жеребец, в седле с позолоченной лукой мешком восседал всадник в побитых ржой доспехах. Вид наездника резко контрастировал с благородным животным. Насколько конь был могуч и яростен, даже блестящ, настолько серо и нелепо смотрелся жалкий соискатель в помятом потускневшем панцире. Он был крошечного роста и, сквозь отсутствующее забрало на шлеме виднелось изможденное усатое лицо. Что ж это такое? Нас опять оскорбили. Горшок, видимо, всех убогих на дороге подбирает и сюда отправляет. Интересно, этот тоже с колотушкой, или бонусом послужил жеребец? Это, наверное, чтобы нам жизнь скучной не казалась.
Претендент затравленно огляделся (это кого он там ищет?) и завизжал: - Некрррромант! Выходи бицца!!!
Дежавю, блин.
Сократив путь через то, что раньше было людской, сквозь пролом в стене я вышел во двор. - Чего приперся? - Ты кто? – недоуменно спросил соискатель. Усики, торчавшие на истощенном лице, будто стрелки на циферблате часов, опустились. Без двадцати четыре. – А колдун где? - Он вперился взглядом куда-то мне за спину и… Дрогнув всем телом, закатил глаза и свалился на землю, как подкошенный. Проржавелый доспех оправдал мои ожидания и, взвизгнув, рассыпался на запчасти. В куче железного лома лежал тощий дядька средних лет. Очередной неудачник.
Я тоже закатил глаза. От досады. Опять развлечение испортили. Затем обернулся. В проеме парадного входа, где когда-то была роскошная кованая дверь с затейливыми фитюльками, стояла Ива.
Высокое небо! Во что она превратилась! Я бы тоже в обморок хлопнулся, если б не узнал надоеду. Чумазая мордаха, вся в паутине, свисавшей с растрепанных косичек, волосы и платье в клочьях седой многовековой пыли. То ли тварька из ночного кошмара, то ли старуха. Она открыла рот, чтобы что-то сказать и оглушительно чихнула. Из столба пыли, на миг окружившего девочку, вылетел ошалевший ночной мотылек и отчаянно забил тусклыми крыльями.
Я ловко поймал насекомое и аккуратно зажал в кулаке. Так-так-так. Куда бы животное выпустить? Грязнуле надо преподать урок, отшлепать ее что ли? Но мне стало так смешно, как она глазки пучит и безрезультатно пытается почиститься.))) А косы заплетать Ива так и не научилась.
- Ты где так учухалась? На чердаке или в подвале? – эти два места были одними из первых, где я проводил свои изыскания, к тому же в остальных местах я навел относительный порядок. К слову – ожиданий они не оправдали, ничего интересного там не нашлось.
Ива так виновато потупила глазки, что я понял – девочка отметилась везде.
Хотя не прошло еще и четверти оборота, с тех пор, как мы здесь живем, малявка окрепла, вытянулась, да и я немного подрос. Штаны стали коротковаты. Где бы раздобыть новую одежку? Даг вниманием и заботой гостей не баловал. Он пустил нас под крышу, показал, где можно спать и где хранится еда, на этом его гостеприимство закончились. Мне кажется, он просто не знал, что с нами теперь делать. К тому же, хозяин замка оказался личностью на редкость неприспособленной к жизни. Я обычную жизнь имею в виду. Витал все время в облаках, иногда вокруг себя ничего не видел. Поначалу я удивлялся, как его еще не убили с такой безалаберностью.
А потом некромант как-то продемонстрировал мне замковую охранную систему в действии. И я подумал – просто чудо, что тогда все было отключено, и мы в нее не вляпались.
Провизию в замок доставляли исправно. Каждую декаду на телеге, запряженной мулами, приезжал староста общины, располагавшейся на замковых землях, владениях темного. Дородный мужик побаивался патрона и сгружал добро во дворе как можно быстрее.
Хозяйством Дагомир не занимался совсем. Можете представить себе, что творилось в замке. Всякая уважающая себя свинья постыдилась бы жить в таком хлеву. Когда стало понятно, что с магией дела обстоят не очень, и уборка этого бардака не произойдет сама собой, я вздохнул, нашел в кладовке ведро и ссохшуюся швабру, из старой рубахи Дага сообразил тряпку и стал потихоньку наводить порядок. Кстати, некромант был весьма недоволен этими фактами: и собственно наведением порядка, и трансформацией своей рубашки.
Впрочем, я отвлекся.
- Шорох, - подала голос Ива. Надоеда уже присела возле соискателя и взяла страдальца за руку. – Посмотри, он же больной. Совсем больной. Бедный.
На лице дядьки играл лихорадочный нездоровый румянец, он хрипло дышал, и жаром от него несло, как от печки. Я замер в нерешительности. Где Даг шляется, такой-сякой, нехороший некромант… Хозяин, понимаешь. Опять, небось, в лаборатории засел со своими тиглями и ретортами в обнимку и не слышит ничего, что здесь творится. Мне было немного досадно, хоть я и привык на себя полагаться, но чужой дом не стал родным, и принимать решения насчет незваных гостей было неудобно.
- Позови Дага, - я отправил малявку в башню. - Отряхнись сперва! - пришлось крикнуть вдогонку. Девочка умчалась стрелой, рассыпая вокруг серые паутинно-пыльные пряди и какую-то непонятную труху. Только пятки сверкнули. Стоп, а что это у нее опять с башмаками случилось? Куда дела? Все мои попытки приучить ее ходить в обуви кончались вот этим самым: завернув за угол, она разувалась, тщательно прятала сандалии и носилась по каменным анфиладам босиком, неслышная и везде сующая любопытный нос-пуговку. А ведь скоро зима. Пора наладить натуральный обмен с данниками. Иве надо куклу, чтоб по чердакам не лазила, а мне другие штаны. Да и пара-тройка тулупов бы не помешала.
*** Девчонка обернулась быстро, только что ушла и вот уже возвращалась, таща за руку упирающегося Дагомира. Он пощупал руку бессознательного претендента. - Я столько раз уже проходил это, пока им плохо, все нормально, но как только становится получше, то снова начинается. Надо выкинуть его за ворота. Ива умоляюще заглянула некроманту в глаза. - Ладно, - смягчился Даг. – Шорох, ты за руки, я за ноги. Отнесем его в привратницкую. Подлечим и отпустим на все четыре стороны.
Ива повеселела. Мы взялись и поперли тщедушное, но отчего-то совсем не легкое тело. В пустой комнате сиротливо стоял топчан, прикрытый соломенным матрацем, на который мы и сгрузили соискателя. Дагомир отошел на безопасное расстояние, а я помчался за водой к колодцу.
Когда я вернулся с полным ведром ледяной воды, некромант со смешанным выражением изумления и восхищения на лице стоял, прислонившись к косяку.
- Смотри! – сказал он мне. Ива сидела рядом с больным, гладила по щеке, приговаривала: - Бедненький, как тебе сильно досталось, все вокруг злые. Потом подняла глаза и сказала: – Он хочет в поле, туда, где много сочной травы и клевера. От ладоней девочки разливалось лиловое свечение и там, где пальцы касались лица, кожа разглаживалась и розовела.
Некромант триумфально оглянулся: - Мы наблюдаем невероятное зрелище - магию жизни. У девочки редкий волшебный дар - дар целительства. Очень, очень хорошо, просто прекрасно! - У нее есть имя! - я резко повысил голос, почти закричал, так взбесило меня это безликое обращение. Даг сконфуженно заморгал: - Я знаю… Знаю…
- Так почему же ты все время зовешь ее девочкой?! А она тебя папой называет, когда думает, что никто не слышит! Темный поменялся в лице. Ему было очень стыдно и неудобно. И все же он принял какое-то решение. Я понял это по отвердевшему подбородку и серьезному взгляду, устремленному на Иву. Вот выгонит сейчас, и куда нам податься? Я мысленно проклял свой болтливый язык.
Свечение вокруг ладоней надоеды начало угасать. Больной лежал неподвижно, цвет лица стал ровный, розовый, хриплое дыхание ушло, и жар спал. Дагомир подошел к ней, взял за руку и выдал: - Ива, девочка моя, у тебя так здорово получается! Ты – молодец! С завтрашнего дня начинаем заниматься врачеванием и сопутствующими науками.
Ива завизжала от радости и кинулась некроманту на шею.
А я вдруг неожиданно вспомнил о коне, брошенном во дворе. Скотина в хозяйстве штука полезная. Да и неудобно было стоять и смотреть, как они обнимаются. В горле запершило. Простуду, наверное, схватил. Досадно. Впрочем, если верить магу, нам теперь никакие болячки не страшны. Я развернулся и уже собрался выходить, когда Даг обернулся, ухватил меня за рукав и, притянув к себе, погладил по голове, растрепав мои и без того растрепанные волосы. - Спасибо за все, Шорох. Ты видишь то, чего я не вижу. Хорошая наблюдательность и знание жизни помогут тебе в дальнейшем.
Что еще за телячьи нежности?! Фуууу! Я же не девчонка! Вытерпев несколько секунд, я вежливо, но настойчиво отстранил руку Дага и вышел, улыбаясь неизвестно чему. - И с тобой заниматься тоже начнем, ученичок! – с легким, почти неуловимым, затаенным ехидством в голосе крикнул вслед некромант.
Красавец жеребец бесновался во дворе, он надрывно ржал и отчаянно пытался перегрызть удила. Розоватая пена хлопьями падала с губ на утоптанную землю. Я опасливо подошел чуть ближе. Что это в пыли? Похоже на буквы. Ну-ка, ну-ка… На земле было коряво, но разборчиво начертано, по всей видимости, копытом: «Я – не конь!!!» Вот как ползу, так и отражаю!
Империя Архсан, тайный замок Императора, 3403 год...
Уютная небольшая комната. Дорогой интерьер и внутренняя отделка помещения многое могли сказать о хозяине: богат, наделен огромной властью, довольно стар, любит читать, часто пишет, но главное - он Император. - Алереан, - начал свой отчет Теригах, - Кэйли наконец-то покинула замок Ергенаро и сейчас она направляется в сторону Харсмора. Там в данный момент находится Захар состоящий учеником в гильдии воинов. - В прошлый раз ты упоминал об их встрече с какими-то... - Император на мгновение замешкался, - высшими сущностями. Удалось выяснить, кто это был? Что они сделали с призванными? И чего нам теперь от всего этого ждать? - Увы нет, - огорченно ответил Теригах. - Но могу точно сказать - у парня и девушки, после встречи с высшими, появились два артефакта в виде мечей. Один из них мне удалось увидеть... - Почему только увидеть, а не забрать для исследования? - бесцеремонно прервал архимага Алереан. - Мне одного взгляда оказалось достаточно что бы понять - он до предела накачан энергией очень близкой по своим свойствам к свету. "Свету" с большой буквы, - уточнил архимаг, заметив непонимание в глазах императора. - Решил не связываться с существом, создавшим его, - сделал вывод Алереан. - Куда уж мне, простому смертному магу, тягаться с обладателем таких сил и возможностей, - досадно вздохнул архимаг. - Понятно. А как думаешь, что тогда за меч у Кэйли? Теригах внимательно посмотрел на Императора: - Неужели ты не догадываешься? - Меч... Тьмы? - высказал единственно возможный вариант Алереан. - Да…
Империя Архсан – Харсмор, 3403 год…
- Держи меч правильно! Атакуй! - снова прикрикнул на меня первый учитель гильдии воинов - мастер Вархон, невысокий пожилой мужчина лет шестидесяти с кроткими серебристыми волосами и яркими синими глазами. В последнее время он взялся за мое обучение лично. Гонял нещадно: тренировки, тренировки и еще раз тренировки! Я уже даже не припомню, когда последний раз удавалось нормально выспаться и отдохнуть. - Хорошо! - похвалил он, когда я таки сумел пробить его защиту, но достать его, правда, все равно не получилось. - А теперь плохо, - мастер лишь самым кончиком клинка задел мои пальцы, и я выронил меч. Конечно, не очень больно, но и приятного тоже мало. - Будь клинок настоящим, ты лишился бы пары пальцев. - Но не умер, - раздражено пробурчал я. - Добить тебя после этого труда не составило бы, - учитель поднял выроненный мной учебный меч похожий на гладиус и убрал его в специальную подставку у стены. - Настоящим металлическим мечем такой трюк провернуть сложнее, - не сдавался я. - Сложнее, - согласился Вархон. - Но если нарвешься на мастера, то ты труп. - Учитель, но у меня ведь другой меч, зачем я обучаюсь бою на этих? - указал я на учебное оружие. - Воин должен уметь драться любым мечем и не только им. Секиру ты, конечно, не потянешь, но копье, кинжалы, да и кое-что другое без проблем. - Вархон снял длинный, почти два метра, шест и кинул мне, я, разумеется, поймал. - Я - меч, ты - шест. Начинаем! - И не дожидаясь моего согласия, неожиданно кинулся в атаку. Как обычно и этот бой с учителем я проиграл. Не скажу, что это сильно меня расстроило. Все же он мастер, а я кто? Обычный, ну или не совсем обычный, ученик, вступивший в гильдию воинов всего лишь месяц назад. По сравнению с другими прогресс на лицо. В данный момент никто из остальных учеников, из тех, кто обучается не более года-двух, больше пяти минут против меня не продержится. - Ладно, свободен, - сжалился Вархон. Я отдал ему шест и попрощавшись вышел из тренировочного зала. По коридору направился к лестнице, спустился на первый этаж. Думал пойти поужинать, но меня перехватил Сарим, парень примерно моего возраста поступивший в гильдию за месяц до меня. - Захар, есть информация насчет магов, - тихо произнес он, когда мы отошли в сторонку. "Хоть что-то радостное за последнее время", - обрадовался я. - Что ты за это хочешь? - Деньги мне не нужны, нужна помощь в одном... - задумавшись Сорим провел ладонью по своей чуть ли не блестящей лысине, - небольшом деле. - И? - Что и... Поможешь? - внимательно посмотрел он на меня. - Давай не тяни, рассказывай суть этого небольшого дела, - поторопил я Сарима. - Ты поужинать хотел? - к чему-то спросил он и тут же предложил: - Пошли в "Сталь и железо", там и поговорим. Лишних ушей там меньше, - заметил Сарим прислушивающихся к нашему разговору двоих парней стоявших рядом и упорно делающих вид, что они разговаривают о чем-то своем. "Сталь и железо" это таверна метрах в ста от нашей гильдии. Отличная я бы сказал таверна. Недорогая, качественные напитки и еда, неплохие комнаты, сдаваемые для ночевки или какого другого время препровождения. Хозяин - высокий статный мужик лет пятидесяти, бывший начальник гарнизона Харсмора, мастер меча. После серьезного ранения - в одном из боев ему повредили сухожилия на правой руке и колено левой ноги - он ушел на заслуженный отдых и открыл таверну не без помощи своего хорошего друга - мастера Вархона. И вот уже как три года таверна радует местных жителей возможностью отдохнуть спокойно без суеты и приключений. Потасовки в ней были большой редкостью - хозяин строго следил за порядком. Хоть он и стал хромым, да правая рука плохо слушалась, но мастер он и есть мастер. Трех - четырех дебоширов уложить для него проблем не составит. Мы вышли на улицу и направились к большим двухстворчатым резным воротам - выход за территорию гильдии. Стояла какая-то мерзкая сумеречная погода: густой туман, моросил дождик. Хорошо, что я заранее набросил непромокаемый плащ с капюшоном, а то вон Сарим об этом не подумал и теперь идет и ежится от холода. Через пару минут мы ввалились в двухэтажное каменное здание таверны. Народу было мало. Сарим сразу же подбежал к стойке и заказав у привлекательной молодой девушки стакан с каким-то подозрительно мутным пойлом залпом его осушил. - Опять напиться решил? - подошел к стойке хозяин таверны. - Смотри, будешь шуметь или приставать к кому, я лично тобою займусь. - Нет, нет! - замахал руками Сарим. - Мастер Хоравад, я только для согрева. - Здравствуйте, - подошел я к ним и поздоровался с мастером меча. - О-о-о, новый ученик моего лучшего друга! - как-то уж слишком по родному обнял он меня. - И как поживает этот дряхлый старик? - оскалился Хоровад. - Не такой он и... - запнулся я, - дряхлый. - Гоняет, небось, по полной программе? - радостно заржал мастер. - Да, - глубоко вздохнув, коротко ответил я. - Мастер Хоровад, простите, но можно ли нам комнатку на пару часиков? - влез в наш разговор Сарим. - Разумеется. Что еще? Вино? Еда? Девушки? - совершенно серьезно спросил Хоровад. - Нет, нам просто нужно кое-что обсудить без лишних свидетелей, - объяснил Сарим. - Впрочем, еда нам не помешает, на одного, - поспешил он добавить, заметив мой немного сердитый взгляд. - И можно небольшую бутыль яблочного вина. - Хорошо, заказ принесут через пять минут. На, держи ключи. После расплатитесь, - отмахнулся мастер, когда Сарим полез за кошелем. Мы поднялись на второй этаж, и нашли выделенную нам комнату. Дождались заказа. Сарим поставил поднос на столик у окна и закрыл дверь сначала на задвижку, а потом еще и ключ в замке провернул. - Ты есть будешь? - спросил я у него. - Нет, - отрицательно покачал головой Сарим. - Ну тогда давай рассказывай, а я поужинаю, - и я сразу же принялся за еду сев на стул рядом со столиком. На подносе стояла глубокая тарелка полная салата, жареный цыпленок на блюде и полулитровая бутылка яблочного вина. - Сегодня ночью мне должны передать один амулет, - начал Сарим, вольготно развалившись на кровати. - Очень дорогой амулет! - И в чем будет заключаться моя тебе помощь? - оторвавшись от цыпленка, решил уточнить я. - Деньги я возьму с собой, и нужно будет, что бы ты меня прикрыл. Мало ли, вдруг они решат и амулет сохранить, и золото забрать. - Сколько их будет? - Должно быть двое - посредник и хозяин амулета. А там, - растерянно пожал плечами Сарим, - не знаю. - Значит оружие брать? - Я принялся за салат и долил в стакан вина. - Разумеется, - кивнул Сарим. - Я тоже буду вооружен. Возьму несколько метательных ножей и два кинжала. - А мне? - Бери меч. Лучше всего не свой. - Хорошо, возьму тот, с которым я лучше всего обращаюсь на данный момент, - вспомнилось мне нечто напоминающее бастард-сворд - полуторный меч - очень удобное оружие, за рукоять можно браться и одной и двумя руками, длина клинка около метра, черена - двухсот миллиметров, правда тяжелый, почти три килограмма весит. На несколько минут в комнате воцарилась тишина, пока я доедал салат. - И главный вопрос! - Я допил остатки вина прямо из горла бутылки. - Как мы выберемся за территорию гильдии ночью? Через забор перелезем? Ученики могли попасть в город только в светлое время суток - где-то с шести утра до десяти вечера. Ночью нас просто никуда не выпускали во избежание неприятностей, а то были случаи лет пять тому назад. Последней каплей стала драка неких подвыпивших учеников гильдии, возомнивших себя достаточно обученными войнами, со стражами города. Обошлось, правда, без жертв. Но на следующий день совет города потребовал от главы гильдии решить эту проблему любым способом. Вот с тех пор и ввели запрет на выход за территорию в ночное время. - Зачем же так, - удивился Сарим. - Выйдем через ворота как все нормальные люди. - Да?! - выразительно поднял я брови. - Смотри. Если нас поймает стража, проблем не оберемся. - Не поймает, - махнул рукой Сарим. - Где встречаемся? - Я сам за тобой зайду. - Ладно. Пошли тогда обратно. Найдя внизу Хоровада, Сарим расплатился и вышел следом за мной на улицу. Погода за это время улучшилась, так что через пять минут мы уже были в гильдии. Попрощавшись с Саримом, я направился к себе. Требовалось переодеться, да еще и сходить в оружейную, найти тот меч. За пяток серебряных монет мне его на пару-тройку дней выдадут без вопросов. Я и раньше так поступал, иногда тренировался вечерами в свободное время, а учитывая, что настоящее оружие так просто не дают, нашел вот возможность выкрутиться из этой ситуации, и по карману сильно не бьет и для себя полезно. Ближе к полуночи в мою дверь постучали. - Заходите, - крикнул я, вставать с кровати и прерывать недолгий отдых не хотелось, и так понятно, что это мог быть только Сарим. - Пошли, нам пора. - А вот и он собственной персоны. Жил я на первом этаже трех этажного дома недалеко от главного выхода за территорию гильдии, но как оказалось, наш путь лежал не туда, а к западным воротам, которыми пользовались в основном при завозе провизии, оружия и тому подобных вещей. - Главное молчи, я сам буду разговаривать с охраной, - предупредил меня Сарим. Ну я и молчал. Мы не торопясь, стараясь не привлекать к себе лишнее внимание, дошли до ворот. Сарим минут пять пообщался с главным стражем, небольшой мешочек с чем-то подозрительно позвякивающим перекочевал из рук в руки. - Проходите побыстрее, – поторопил нас раздраженный голос одного из охранников. Мы не стали задерживаться и прошмыгнули в приоткрывшуюся створку ворот. - Нам куда? – поинтересовался я, хотя мене в принципе было все равно, лишь бы дело поскорее закончить и получить информацию о магах. - Недалеко, - ответил Сарим и повел меня куда-то к центру города. Спустя полчаса мы оказались возле неприметного, серого одноэтажного здания. Сарим постучал в дверь, и она практически сразу же открылась, будто нас тут ждали или скорее самого Сарима ждали. Вышедший за порог высокий одетый в безразмерный кожаный плащ мужчина окинул нас взглядом, подольше задержавшись на мне, и кивнул, мол, заходите. Внутри небольшой плохо освещенной прихожей, а по-другому это помещение и не назовешь, нас ждали еще три человека. - Что-то их многовато, - наклонившись к уху Сарима, прошептал я. - Почему вас двое? – обратился к нам мужчина в плаще. - Вас тоже четверо, но я же не спрашиваю почему, - дерзко ответил Сарим. Зря он так. Мужики вооружены, у двоих на виду короткие клиники, самое то, махать в ограниченном пространстве, у того что в плаще – два длинных кинжала, а вот что у четвертого, одетого в черный балахон, увы непонятно. - Деньги с собой? – спорил все тот же мужчина в кожаном плаще, видимо он у них за главного. - Да, разумеется. - Сколько? - Как договорились. Двести… - начал озвучивать цену Сарим. Хорошо, что я внимательно следил за этими подозрительными личностями. Внезапно в руках мужика в балахоне появился клубящийся темный шар. «Черт! – мысленно ругнулся я. – На колдуна нарвались! - Маги такие шары создавать просто неспособны» Недолго думая я выдернул из ножен меч и кинулся к колдуну. Если его не убить в первую очередь, то мы трупы. Время словно замедлилось, медленный взмах руки - стоявший рядом с колдуном мужчина попытался отразить мой удар – я уклоняюсь чуть в сторону и как учил мастер Вархон, самым кончиком клинка задеваю пальцы сжимавшие рукоять, потом, не прекращая движения, направляю лезвие меча к голове колдуна надеясь на то, что он не выставил защиту... Защиты все-таки не было, даже не знаю, на что он наделся. Наверное, на внезапность. Шар в руке колдуна затухает, тело медленно опускается на пол, а я уже атакую следующего противника. Мой клинок пробивает защиту второго мужчины с коротким мечем, лезвие врезается в тело напротив сердца. Время резко возвращается в обычное для него течение. Я поворачиваюсь к выходу. Сарим обороняется от мужика в плаще с поразительной ловкостью орудующего двумя кинжалами, а тот которому я ранил пальцы – распластался у стены с метательным ножом в правой глазнице. Четыре шага, свист рассекающего воздух меча и противник Сарима падает с разрубленной шеей. - Ты…! – я в нескольких выражениях предельно ясно объяснил Сариму кто он. - Помоги обыскать их, - попросил он, совершенно не обратив внимания на мои слова. Обыскав трупы, мы взяли только деньги и, разумеется, амулет, лежавший в одном из карманов в балахоне колдуна. - Вот и замечательно, теперь валим отсюда, - обрадовался Сарим. Вскоре мы вернулись обратно в гильдию. - На, держи это твоя доля, - высыпал он десяток золотых на мой стол, когда вы расположились в моей комнате. Я не спешил их брать. - Рассказывай о магах, - попросил я Сарима. - Ну не о магах, а скорее только об одном маге, - замялся он. - Пусть будет об одном, - согласился я. В течение десяти минут Сарим поведал мне все, что знал об этом человеке. Где живет этот маг, как его зовут, когда бывает дома и когда отсутствует и еще разную мелочь особо меня не интересующую. - Спасибо, - поблагодарил я его за информацию. - Тебе тоже спасибо, - не остался в долгу Сарим. - Ты теперь, когда пойдешь к магу? Завтра? Составить компанию? - улыбнулся он. - Нет, не надо. Я сам. А когда пойду... - задумался я и ответил честно, - не знаю. Завтра решу. Попрощавшись, Сарим вышел в коридор и вскоре его шаги затихли. Прошло два дня. Для начала я решил последить за домом Инейга, так зовут этого мага, а потом уже думать, как с ним встретиться. Вечером в шесть я покинул гильдию и направился в южную часть города. Двухэтажный дом мага, построенный из каких-то темно зеленых блоков, нашелся довольно быстро. Расположившись на крыше соседнего здания, я начал внимательно следить за происходящим. Меня интересовало, один он живет или с прислугой, на каком этаже в основном проводит время, пользуется в основном главным или все же черным входом. Увы, три с лишним часа оказались бездарно потрачены. Не знаю, может быть я выбрал неудачный день для слежки? Часы показывали половину десятого, а его все не было. Я уже начал нервничать, как бы не опоздать в гильдию. - Черт с тобой, - злобно прошептал я и слез с крыши. Темно, освещение в этой части города оставляло желать лучшего. Приходилось внимательно смотреть под ноги, что бы не упасть. Я не прошел и половины пути, как меня окликнул чей-то не очень приятный голос: - Эй, постой! Я пошел быстрее, связываться с неизвестными не хотелось. Вот только ни решили по-другому. Сзади кто подбежал и схватил меня за руку, разворачивая лицом к себе: - Стоять! Мужчина, державший меня, был одет довольно таки прилично для.. грабителя, как я вначале подумал. Но что мне в нем не понравилось. Толи взгляд, толи висевший на бедре узкий меч без ножен. - Недолго ты от нас бегал дружок, - угрожающе произнес он. Подошли еще двое мужчин, одетых практически так же как и этот. - Я не от кого не бегал, - решил потянуть я время, мысленно перебирая варианты выхода из сложившегося неудачного для меня положения. - Не понимаю о чем вы. - Ничего, поймешь, на том свете, - один из мужчин достал меч и сделал шаг в мою сторону. Мне ничего не оставалось кроме как вывернуться из захвата, ударить державшего меня человека по горлу и выхватить его меч...
* * *
Империя Архсан – фамильный замок Ергенаро, 3403 год …
Кэйли осталась в фамильном замке Ергенаро, но увы, не через день, не через два она так и не вернулась в свой мир. Конечно, Кэйли уже поняла, что происходящее вокруг сном не является, но и торопиться куда-то она не спешила. Отодвинув осознание ситуации куда-то в самую глубь, девушка запретила себе даже думать о случившемся, пока не будет готова принять произошедшие события и смириться. Для этого требовалось время. А пока Кэйли впала в апатию - все желания потухли, казалось, что во всей вселенной больше нет ничего, что могло бы вновь принести радость. Привычный мир разрушился. Сон превратился в реальность ставшую для нее кошмаром и каждым день наполнял душу все большей горечью и болью. Кэйли жила скорее по инерции, автоматически выполняя привычные действия. Каждое утро она просыпалась с нежеланием жить. Как только разум сбрасывал забытье сна, возвращались воспоминания о недавних события. Столько всего в один миг нахлынувшего на нее запутало девушку. Очень долго она приходила в себя, питалась запасами разбойников, найденных в их сумках, иногда гуляла в парке или обследовала замок. Однажды в округе снова появились бандиты, и если бы они на нее не напали, то остались бы живы. Кэйли не хотела убивать, она не считала себя вправе отнимать попусту чужую жизнь, но если ей угрожали, то других вариантов просто не оставалось. Но было одно исключение - убийца ее возлюбленного, девушка пообещала себе, что когда-нибудь она ему отомстит. Так пролетел практически месяц, в нем каждый последующий день в точности повторял предыдущий, да и какое занятие может найти себе убитая горем девушка в опустевшем замке. Постепенно она оправилась от шока, Кэйли не могла сказать, что боль утихла, скорее приобрела несколько другой оттенок, наконец логика победила эмоции. Девушка поняла, сидя на одном месте убийцу она не найдет... Но возникал вопрос: "Куда двигаться дальше и с чего начинать поиски?" Она не знала местности вокруг, не знала вообще ничего об этом мире. Впрочем, ей повезло, при обыске комнат нашлись какие-то карты, увы, но надписи на ней Кэйли так и не разобрала, единственное что она поняла: страна, в которой она сейчас и находилась, делилась на владения, центрами владений являлись замки или крупные города, а простой народ жил в деревнях или более мелких городах в округе. Кэйли на прощанье окинула замок взглядом, ее охватила грусть, от того, что приходится уходить. Девушке стало как-то не уютно, с ее уходом это место больше не принадлежало живым, в нем поселилась смерть. Пройдут века, прежде чем время сможет стереть этот отпечаток и в замке или на его месте поселятся люди, а может вернется сама Кэйли, но это будет когда-нибудь потом. Сейчас девушку ожидала месть. Кэйли отодвинула все эмоции куда-то далеко, на самую грань сознания, запретила себе вспоминать прошлое, теперь для нее была важна только одна цель - найти убийцу. На дороге стали появляться маленькие деревеньки, местные жители провожали Кэйли недоуменными взглядами, еще бы, путешествие в одиночестве для девушки не самое безопасное занятие. Она не знала сколько прошла, наверно много, к этому моменту дорога успела расшириться, влиться в более крупную, а на горизонте показалась деревянная стена с какими-то не высокими постройками. "А вот и первый местный город", - отрешенно сделала вывод уставшая Кэйли. В городе девушкой никто не заинтересовался, только иногда кидали изучающие взгляды, но она не искала приключений, делала вид, что ничего не замечает. Кэйли зашла в местную таверну, ей ее труда не составила, да и воспоминания о средневековых фильмах помогли. Посетители сидели спокойно, соблюдали приличия. Никто не дрался, не задирался, людям не хотелось отрываться от еды, разговоров, да и тем более многие, что было видно по их запылившейся одежде, сидели уставшими, видимо только вернулись с дальней дороги. Перекусив чем-то сильно напоминающим жаренную картошку и и овощным салатом, Кэйли решила остановиться в таверне на несколько дней, благо деньги, найденные в вещах бандитов, она прихватить не забыла. На следующее утра девушка решила посмотреть город и заодно и поинтересоваться, не видел ли кто седого мужчину лет сорока - сорока пяти - это все что она знала об убийце – когда-либо пришедшего со стороны замка Ергенаро. Поиски оказались делом не из легких, слишком расплывчатое описанием получилось у девушки. Увы, никто некогда его не видел, да и времени прошло достаточно, может и видели но забыли. Впрочем Кэйли казалось странным то, что люди не обратили особого внимание на уничтожение всего рода владельцев местных земель, они восприняли это как должное. "Не значит ли такая реакция, что над замком Ергенаро давно уже сгущались тучи? - задумалась Кэйли. - И недавняя трагедия всего лишь ожидаемый финал давних интриг высшего света общества. Но почему тогда молчат вассалы, дававшие присягу главе рода Ергенаро? Они не только не попытались отомстить, но и даже не пожелали прибыть лично в замок, что бы увидеть все своими глазами и выяснить подробности? Вся округа давно уже должна была всполошиться, как же, они остались без защиты. С другой стороны, наверняка на эти богатые владения претендуют соседи, но и они тоже почему-то не спешат действовать. Значит происходят события на каком-то более высоком уровне, и я просто не знаю всей картины в целом, - решила девушка". Так ничего толком и не узнав, она направилась к таверне. На пороге у входа сидел какой-то слепой старик в сером бесформенном тряпье, его глаза закрывала когда-то белая, а теперь грязная и замусоленная повязка. Он просил милостыню. Кэйли аккуратно положила ему в протянутую ладонь несколько монет, медных и пару серебряных. Старик поднял голову и девушке показалось, что он заглянул в ее душу и сердце. - Я знаю, чего ты хочешь, - тихо прошептал он, - иди в Харсмор. Начни поиск от туда. Девушка собралась было уйти, но когда ступила на порог, старик схватил ее за руку и заговорил: - Тьма внутри тебя, я вижу, хоть и слепец, но это еще ничего не значит. Судьбу не меняют, это она меняет человека. Вот только кто-то ошибся, сильно ошибся, наделив тебя такой силой. Я знаю, ты одержима лишь одним желанием, тебе безразлична даже мысль о собственной смерти, но... - Ты ошибаешься, я не горю желанием умереть, - прервала его Кэйли, попытавшись вырвать руку, но старик держал на удивление крепко. - ...но ошибись, от твоих действий зависит судьба этого мира, - продолжил старик - Я стану судьбой для того, кто убил моего любимого, - грозно произнесла Кэйли. - А остальными и уж тем более самому миру не чего меня опасаться. Старик на мгновение замолчал. - Хорошо, пусть будет так, - кивнул он. Кэйли почувствовала, что ее руку отпусти и поспешила зайти внутрь таверны. Заказав молока и несколько булочек она поднялась в свою комнату. Поев девушка решила отдохнуть, но не получалось все мысли были заняты только словами этого старика. Прошел еще один день. Кэйли, узнав место нахождения города Харсмор, решила отправиться в путь. Поправив сумку с провизией, вышла из города и двинулась по указанной дороге. Периодически с ней пытались заговорить прохожие попадающиеся на встречу, но девушка их игнорировала, по своему опыту знала, что если не смотреть в глаза и не разговаривать, то быстро отстанут. Лишних неприятностей ей не хотелось, да и приключений на свою голову она тоже не искала. Другие на оборот, старались обходить по широкой дуге, рассуждали, мол раз одинокая девушка отважилась путешествовать одна, то у нее есть на это веские причины, мололи, вдруг она колдунья или маг или еще кто. Кэйли все больше замыкалась в себе, чем сильнее она погружалась в это состояние, тем меньше девушке хотелось общаться с кем-либо. Конечно, она понимала - не мешало бы найти попутчиков, но ее угнетала сама мысль, что придется поддерживать беседу, рассказывать о себе. "Кстати, а что мне говорить людям если придется все же с ними пообщаться? " - спросила она саму себя. Но Кэйли так и не пришла к какому-либо выводу и просто решила пока избегать возможных собеседников. Дорога резко оборвалась и ее глазам предстал унылый пейзаж - словно выжгли всю землю, оставив только холодные скалы, неровными зубцами ощетинившиеся в небо, но даже они пострадали, об этом говорили ровные сколы, а перпендикулярно дороге пролегал широкий разлом глубиной больше трех метров. Видно раньше здесь находился деревянный мост, его остатки до сих пор изогнулись над пропастью, так и не закончив дугу, один край висел в воздухе. Веревки давно прогнили, бревна теперь не плотно прилегали к друг другу, а в некоторых местах они вообще провисли, стоит только наступить и провалишься. Кэйли окинула взглядом это сооружение и решила, что оно не внушает доверие. Внезапно девушка услышала какой-то неприятный, скрежещущий звук и обернулась. Что-то страшное двигалось на нее, полу-высохшая кожа, с рваным прорехами, истлевшая одежда. Это существо явно когда-то было человеком. Кэйли попятилась, мертвец, совсем не напоминающий зомби из телевизора, двигался быстро, да и в действиях его проступала разумность. Существо явно теснило девушку к пропасти. Кэйли как-то растерялась - одно дело бороться с живыми, другое с существом, которое уже давно умерло. Она все больше пятилась назад, пока не поняла, что за ее спиной осталась только мост и расщелина. Кэйли оглянулась. "Выдержит ли меня эта хлипкая конструкция или все же нет?" - подумала она. Но тут, сделав еще несколько шагов, существо как-то странно дернулось и упало на землю, потом начало словно сдуваться, кожа стала сильнее обтягивать выступающие кости, на ней появились новые прорехи. Вопреки ожиданиям мертвец не распался в прах, как просто потерял свой объемный вид. Кэйли завертела головой, осматривая местность в поисках еще какой ни будь подобной угрозы, но только заметила на небольшом холмике невдалеке высокого мужчину лет сорока в серо-коричневом балахоне. На его скучающем лице не отразилось ни капли интереса. Девушка направилась к нему. Мужчина брезгливо пнул одну из частей развалившегося кокона, по-другому и не назовешь, лежащего перед ним. - Скорее всего здесь был похоронен один из строителей этого моста, - объяснил он девушке. - Под воздействием магии или даже скорее ритуального колдовства гроб превратился в кокон и он восстал. Ты не первая его жертва. Он загонял людей на мост, а потом они умирали - кто-то срывался, под кем-то проваливались бревна, а кого-то убивал сам. - А почему погибшие не становились такими же или они бродят где-то там, внизу? - указала Кэйли на разлом. - Нет, - отрицательно покачал головой мужчина, - он питался эманациями их смерти... Хочешь я провожу тебя? - неожиданно спросил он. - Да, - согласилась девушка. - Если вам несложно. Они шли молча, Кэйли не хотелось рассказывать о себе, о своих мотивах, поэтому она предпочла не спрашивать того же у своего попутчика, дабы не получить ответные вопросы. Похоже его это устроило. Наверно не будь Кэйли так убита недавним горем - потерей возлюбленного - этот мужчина ей бы понравился. Час спустя она неожиданно задумалась: "Я уже провела здесь чуть больше месяца, но так практически ничего и не знаю об этом мире". В ее голове успело промелькнуть еще много разных мыслей, прежде чем она заметила, что они вновь идут по дороге. Ее новый знакомый о чем-то рассуждал, но это больше походила на разговор с самим собой, видно он не очень-то и нуждался в собеседнике. - А как здесь вообще жизнь? – все-таки решила поинтересоваться Кэйли. - Не очень безопасная, - усмехнулся мужчина. - И все же? - не отставала девушка. - Чья именно жизнь тебя интересует? - Вот к примеру жителей той деревеньки, - указала взглядом Кэйли на засеянные чем-то поля и десятка два деревянных домиков чуть дальше. - Их жизнь очень сильно зависит от погоды и от местного колдуна, если он конечно здесь есть. Еще от грабителей и бандитов, состоящих в основном из крестьян бежавших от голода и жадных хозяев. Правда воины из них никудышные, большинство гибнет в первых вылазках, но есть которые со временем матереют, вот они-то и доставляют серьезные проблемы, - мужчина замолчал ожидая следующего вопроса. - Мы же в Харсмор направляемся? - спросила девушка. - Да, эта дорога ведет туда. Кэйли снова замолчала. Вскоре наступил вечер. В одной из деревень, попавшихся на пути, они и заночевали. - Нам еще далеко? - спросила девушка утром, когда попрощавшись с местным старостой они продолжили путь. - Нет, думаю, уже к обеду будем там. А ты уже решила, где остановишься в Харсморе? - Еще не думала, - пожала плечами Кэйли. - Могу подсказать несколько мест... или можешь у меня, - ласково улыбнулся мужчина. - Уверен, тебе понравится мой особняк,- при этих словах он умудрился аккуратно обхватить девушку за талию. - Ручку! - строго произнесла Кэйли. Мужчина даже и не подумав возражать, быстро убрал свою руку, только растерянно пожал плечами. Видимо сей факт его не очень-то и огорчил, а возможно в будущем планировал повторить попытку. - Значит в гости ко мне ты пойдешь, - не много огорченно произнес он. - Разумеется нет!... Кстати, ты ведь колдун? - внезапно спросила девушка. - Ну нельзя такое спрашивать в первые минуты знакомства, - поморщился собеседник. - Мы здесь уже больше суток тащимся и "первые минуты знакомства" не помешали тебе попытаться завести со мной очень близкое знакомство, - рассердилась Кэйли. - Понятие колдун, слишком растяжимое, я не считаю себя как таковым, скорее исследователь, - все-таки ответил на вопрос мужчина. - Хотя, не брезгую и некоторыми плодами колдовства, они делают жизнь длиннее и приятнее. Главное при всем этом сохранить молодость духа. Заметь, я предельно честен, а это редкое качество. Вся эта тирада была произнесена с ироничной улыбкой, такое впечатление, что шутил он даже над собой. Похоже, этот человек ничего в грош ставил, над всем насмехался, но в то же время самоуверенности хоть отбавляй. Кэйли пришлось смириться с его присутствием, а ведь с начала он ей понравился, как человек. Колдун исправно довел девушку до города. Там он умудрился убедить ее посмотреть на его дом. Здание находилось на самом краю города, его окружали мощные, выбеленные стены. В плане архитектуры, отсутствовала массивность и монолитность конструкции, кое-где прилепились небольшие башенки. За место больших грубых серых камней, ровная без единой трещины кладка. Это строение явно не тянуло на замок, но и разительно отличалось от домов богатых людей. - Не обращай внимание, стены больше декоративные, чем действительно служат для обороны. Как, нравится? Это я кое-где подглядел, - заговорщически прошептал он на ухо, для этого ему пришлось нагнуться. Ростом природа его не обделила, красивые черты лица, правда окал чуть длиннее, да скулы слишком резкие, нос с не большой горбинкой, в движениях наблюдалась плавность, как у умелых воинов или танцоров, но не смотря на свои таланты оружие он не носил. "Когда же он от меня отстанет", - обреченно подумала Кэйли и ответила ему: - Симпатично, но я пожалуй пойду и провожать меня не надо. - Как хочешь, - безразлично пожал плечами мужчина, видно его мысли уже унеслись куда-то далеко. Почему-то Кэйли не хотелось, что бы этот человек знал, где она остановилась. Кто его знает - этот колдун может заявиться и без приглашения. Следовало еще что-то поесть, а то сегодня только завтракала, что бы не тратить понапрасну время девушка решила перекусить на скорую руку. Кэйли остановилась около лотка недалеко от дома колдуна, купила какое-то подозрительное местное блюдо, потыкала с сомнением пальцем в нечто похоже на котлету. Решила, что ограничится сладкими пирожками. Вообще здесь сладости разного рода пользовались очень большой популярность: сахарные шарики, засахаренные фрукты, варенье, разная выпечка и сахар в чистом виде - удовольствие не из дешёвых - и много чего еще. Потом она заблудилась и долго ходила по практически одинаковым узким улицам, пока пыталась выйти к хоть какому-нибудь постоялому двору или таверне, и видимо углубилась в опасную часть города, разного рода огребье неоднократно делало всякие непристойные предложения, пару раз пытались ограбить, но меч в руках девушки охлаждал их пыл. Все это порядком разозлило Кэйли, она и так находилась не в лучшем настроении. Какая-то люди устроили драку прямо перед ней, нисколько не заботясь о том, что могут пострадать случайные прохожие, в данном случае сама Кэйли. Она не стала вмешиваться, пусть разбираются сами. Кэйли собралась было развернуться и уйти, но что внутри нее не дало ей этого сделать. В течении нескольких минут неопрятно одетый парень, в глазах которого горел какой-то злобный яростный огонь, убил одного из людей, ранил второго и вот уже прижимает к стене дома третьего. Но вот меч в руках мужчина проходит буквально в миллиметре от парня и тот делает несколько шагов назад. Раненый разбойник, лежащий на земле несколько минут без движения, все-таки очнулся, достал два метательных ножа и метнул один из ножей молодому человеку в спину. Разумеется, он попал, но только ранил, а не убил, парень каким-то образом успел почувствовать что-то и резко развернулся, сдвинувшись чуть в сторону. Его глаза подернулись белой пеленой и засветились неярким, но отлично заметным в темноте светом. Кэйли это заметила за мгновение до того как меч прижатого до этого к стене мужчины опустился на шею парня, она каким-то образом смогла ускорить свое движение и таки успела отвести удар в сторону - клинок всего лишь оставил глубокую рану на его спине. Та сила что обитала внутри девушки почувствовало суть этого молодого человека. Мужчина, от удивления широко раскрыв глаза, попятился к ближайшему углу. Вскоре он убежал. Кэйли не стала его преследовать, ее больше заинтересовал парень с полностью белыми светящимися глазами. Хоть он упал, потеряв сознание, но перед этим успел прошептать что-то про свет и тьму…
"Парень не похож на великого воина, комплекция все же не та, но дерется он на удивление отменно", - мысленно отметила Кэйли. Она решила подождать минут пять, вдруг молодой человек придет в сознание, но, увы, надежда не оправдалась. Девушка поняла, что придется повозиться, не бросит же она молодого человека в таком состоянии посреди улицы. С трудом подняв парня, Кэйли закинула его руку на свою шею и не спеша потащила в единственное знакомое ей место в этом городе - особняк колдуна. Где-то на полпути он таки очнулся, открыл глаза, но взгляд его все равно еще оставался мутным. - Кто же ты такой? - задумчиво произнесла Кэйли. - Человек, - нашел в себе силы усмехнуться парень. - Логично. А имя то у тебя есть, человек? - Захар, - улыбнулся он. - Будем знакомы, я - Кэйли, - ответила улыбкой на улыбку девушка. - Из-за чего драка-то произошла? - Точно не знаю, но, кажется, это их дружков я убил чуть больше месяца назад. Ненавижу я это место, если честно. Чуть зазеваешься или убьют, или обворуют, а то и еще чего хуже случиться может! Хочу домой, - тихо прошептал Захар, но Кэйли его услышала. - И где твой дом? - спросила она. - Далеко, очень далеко. - Я плохо знаю страны и материки, - покачала головой Кэйли. - Скажи поточнее. - Страны? - удивился сказанному Захар. - Здесь есть лишь Империя Архсан и дикие острова. Кэйли удивленно подняла брови. - Так ты тоже не отсюда, - наконец-то понял Захар. - Да,- как-то с сомнением ответила девушка. - Я из Англии. - А я из России. Вот черт, даже не ожидал что встречу своих в этом мире, - обрадовался парень. - Кэйли, а куда мы идем? - К моему знакомому... - на мгновение замолчав, девушка продолжила, - колдуну. - Но я кажется, заблудилась, - огорченно произнесла она. Так как Захар ориентировался в этом городе не в пример лучше Кэйли, то попросив описание особняка колдуна и вспомнив, что да, он знает это красивое здание, без проблем повел ее через город, указывая путь. Когда они наконец-то дошли, колдун, успевший с момента их расставания переодеться в темно серый полуклассический костюм с серебреной вышивкой, очень обрадовался, увидев Кэйли и ее, как он выразился, нового друга, ну или скорее притворился, что рад видеть обоих. Заметив раны парня, он на час увел его на второй этаж, предложив девушке остаться на первом или же погулять в саду, что бы скоротать время ожидания. Прошло немного больше времени, колдун позвал Кэйли, которая в этот момент недалеко от входа рассматривала цветы удивительно похожие на обычные красные розы, и предложил сесть за стол перекусить, тем более молодой человек теперь чувствует себя лучше, и тоже будет присутствовать на ужине. - Это что, лапша? - с сомнением спросила девушка, наматывая что-то склизкое и длинное на вилку. - Лапша? - не понял колдун. - Не знаю что такое "лапша", но то, что вы сейчас едите - последняя мода, считается деликатесом. Тесто вручную режут тоненькими полосками, потом варят. Дальше можно посыпать сахаром или специями, добавить мяса или мясной подливки. Простолюдины такое не едят, слишком дорогое блюдо. - Понятно, - кивнула Кэйли, и принялась за еду, а Захар отодвинув пустую тарелку в сторону, взялся за какой-то салат. - Тебя привело сюда лишь ранение твоего друга? - спросил колдун. - Да, только это, - согласно кивнула девушка - Жаль, - разочарованно вздохнул хозяин особняка. - Вы правда колдун? - присоединился к разговору Захар. - А то как-то не верится, ведь лечили вы меня очень даже обычными методами. - О, нет что вы, молодой человек! - выразительно изогнул бровь мужчина. - Кстати, я уже отвечал на схожий вопрос заданный вашей прекрасной подругой, но так и быть отвечу и вам. Нет, я не колдун, по крайней мере, не смею называть себя так громко. Я лишь теоретик хорошо знающий это искусство и иногда им пользующийся. - Ясно. Раз вы теоретик, то хотелось бы знать, понятия "странники", "приходящие", "призванные" вам знакомо? - Разумеется, а почему вы этим заинтересовались? - Меня интересует информация о магах самой высокой силы, о тех кто способен не только призвать кого-либо, но и отправить его обратно. - Ого! - удивился колдун. - И с какой же стати я должен вам в этом помогать? Ведь вы именно помощи от меня хотите, так?... И впредь, давайте перейдем на "ты", - добавил он после короткой паузы... Кэйли задумчиво смотрела в окно с видом на тот сад в котором она гуляла два часа назад. Разговор мужчин ее особо не интересовал, своих проблем было предостаточно. Еще девушку периодически раздражал этот наглый, самоуверенный колдун, но правда сейчас он вел себя предельно вежливо. Горе просто убивало ее, лишало покоя, постоянно присутствовало чувство не подъемной тяжести и усталости, словно успела прожить много десятилетий и умереть. Сейчас Кэйли не чувствовала себя живой. Нечто подобное жизни, только одно побуждение, заставляющее двигаться вперед, на нем она и сосредоточила свое внимание. Девушка прислушалась к своим ощущениям, нет, жалости она к себе не испытывала, только бесконечную тоску. Кэйли постепенно отдалялась от мира и окружающих ее людей, замыкаясь в себе, она слишком глубоко погрузилась в свои внутренние переживания и скорбь, сама не заметила как постепенное из-за этого начала терять способность сопереживать - эмоции из вне не могли попасть в очерченный ею круг. Увы, Кэйли не могла вырваться из круга своих переживаний, да, возможно она даже видела эту замкнутость, но ни чего не могла поделать. Девушка испытывала свои эмоции все снова и снова и это рождало боль терзающую ее душу и сердце изнутри. Кэйли слишком молода и не опытна, что бы понять самое главное - любые чувства, будь то любовь или боль, неважно, со временем всегда притупляются. Да, бесследно они не проходят, первое оставляет воспоминание о вознесение к небесам, второе пропасти отчаянья, ломается что-то в душе, остаются медленно заживающие раны, уродливые рубцы, но и это рано или поздно становится по сути смутными образами памяти. Ее жизнь не закончилась, но Кэйли пока этого не понимала, рано или поздно постепенно появятся желания, проснется интерес к разным вещам, она снова сможет радоваться, если не убьет себя на пути к цели... - Мироздание бесконечно! - вдохновлено рассказывал колдун, - Есть миры не только населенные людьми, но и другими существами порой схожими по строению с нами, а иногда выглядящими как самый страшный сон. Кто-то попадает сюда по совей воли, кого-то затягивает Призывом. Иногда со Странниками заключают брачные союзы, если это конечно несет выгоду. - И какую же выгоду может нести такой союз? - иронично заявил Захар. - А откуда по твоему в Орасе появились маги, колдуны и другие люди обладающие неординарными способностями? - вопросом на вопрос ответил колдун. - Многие из ныне живущих имеют в себе долю крови Странников. Кто-то сумел воспользоваться подаренной возможностью, а кто-то, увы, нет. Впрочем существуют и "чистые", те кто обладал силой за долго до того, как в наш мир попал первый странник. - В тебе тоже течет их кровь? - нагло спросил Захар. - Все возможно, - не стал скрывать колдун. - Чужая кровь - это знания адаптированные для людей. Да, конечно искаженные, исковерканные по сравнению с исходными, но они работают! - А что ты думаешь о гибели рода Ергенаро? - внезапно вмешалась в разговор Кэйли. Брови колдуна вмиг взлетели вверх и он спросил: - Откуда ты это знаешь? - Не столь важно, - отмахнулась Кэйли. - Просто ответь на вопрос. - Я никак не связан с Ергенаро, а значит и смысла думать о них мне нет, - пожал плечами колдун. - И кстати, их род уничтожен не весь, еще остались дальние родственники. Они живут не далеко отсюда, в небольшом городке Ронас, всего дня два пути на лошади. Хотя я слышал о том, что в последнее время их всех стали и друзья, и враги, вот только почему - не знаю. Слова колдуна заставили Кэйли снова вспомнить ее первую с Джастаном и многое другое пережитое после, но девушка смогла сдержать рвущиеся наружу слезы. - И сколько стоит лошадь? - спросила она. - Дорого, но впрочем я могу одолжить тебе отличного коня, - хитро улыбнулся колдун. - Одного из лучших в этом городе. Впрочем, я понимаю - ты слишком горда, что бы просто так принять мой подарок, - с обидой в голосе заметил он. - Поэтому взамен я предлагаю выполнить кое-какое поручение, но об этом позже. Мне так не хочется сейчас заниматься всеми этими делам, хочется просто посидеть, отдохнуть, пообщаться. Дальше колдун предпочел вести лишь светский разговор, в основном рассказывал местные сплетни, обстановку в городе и вообще в мире или скорее в империи. В общем, старался научить Захара и в особенности Кэйли более-менее ориентироваться в местной политике, законах, предупредить о возможных опасностях. Не смотря на то, что он умел правильно и интересно вести разговор, парень и девушка заскучали, повисла неловкая пауза. -Ладно, - вдруг спохватился колдун, - Не стоит мне задерживать вас еще дольше и так уже поздно. Да, тебя, Захар, я жду завтра на обед, как раз планирую закончить свои дела, - обратился он к парню, - а с тобой Кэйли встречусь с утра. Не беспокойся, я найду, где ты остановишься на ночь. Колдун проводил их до двери, распрощался и исчез в недрах своего дома, ему еще требовалось кое-что подготовить для завтрашних дел, одно из которых будет относиться к Кэйли. Захар обернулся, настороженно взглянув на дом. Колдун внушал ему смешанные чувства, вел себя не как другие знакомые люди. Нет, в душу он, конечно, не лез, но чересчур многим заинтересовался из жизни парня. И еще он много знал о странниках, происхождении магов и колдунов. Все это казалось парню подозрительным. Кэйли выглядела несколько подавленной, грустной, Захар чуть обнял ее за талию - этот жест проистекал скорее из дружеских чувств и симпатии, желании помочь, защитить. Девушка предложила ему пообщаться, поговорить где-нибудь в спокойном и тихом месте, и парень повел ее в таверну "Сталь и железо". Кэйли хотела поделиться с ним своими планами на будущее, тем более, что колдун добавил ее тем для размышлений. Она и Захар сходились к одному мнению - этот колдун знает больше, чем говорит. В таверне они присели за одинокий столик в самом дальнем углу и заказали у хозяина - мастера Харовада, бутылку легкого вина. На удивление в этот поздний вечер посетителей было очень мало, поэтому их разговору действительно ни кто не помешал. Общие проблемы, интересы и уж тем более родина сближают людей, особенно там, где они чувствую себя чужими. Между Захаром и Кэйли установилось если не доверие, то симпатия, так что их общение получилось более чем откровенным. Парень поведал девушке о том как очнулся на дороге и сначала думал, что это лишь сон, о встрече с представителем какого-то "света" и приобретении загадочного меча. Кэйли ничуть не удивилась, ведь ее окончательное попадание сюда сопровождалась приблизительно такими же событиями. Только она не особо верила в абсолютную тьму или свет, полагая, что они скорее перетекают друг в друга, смешиваются, рождая различные оттенки. Свет и тьма по ее мнению, не значит добро и зло. И еще девушке не особо нравилось владеть таким опасным подарком... судьбы или высших сил, не важно. Захар, с большим интересом рассмотрев ее меч, спросил, насколько умело она с ним обращается, но Кэйли честно ответила, что практически ничего не умеет и все ее навыки проявляются будто бы автоматически, ее руками, словно кто-то управляет. Девушка задумчиво посмотрела в свой стакан. Ей не очень нравилось местное вино, и она не понимала, как эту гадость может пить Захар? - Почему ты такая грустная? - поинтересовался парень. - С чего ты взял? - дернулась девушка, но потом, глубоко вздохнув, спросила: - Неужели это действительно так заметно? - В общем да, - пожал плечам Захар. - По крайней мере, для меня. - Помнишь, я тебе рассказывала о своем возлюбленном? - начала объяснять девушка. - В некотором роде мое перемещение сюда протекало где-то легче, а где-то тяжелее. Я здесь уже бывала. И не раз! Просто не осознавала, что живу двумя совершенно разными жизнями, каждая из которых казалась бредовым сном... Через полчаса утомленная и уставшая девушка ушла спать. Захар договорился с мастером Харовадом и оплатил ее комнату в таверне до ночи следующего дня, а сам остался в одиночестве допивать бутылку вина... Время шло, быстро или медленно, но ночь пролетела незаметно. Наступило утро и Кэйли, щурясь от ярких лучей солнца и сонно зевая, вышла на небольшой двор позади таверны и уселась на какое-то поленце рядом с навесом для дров. Тут на улице послышался какой-то шум, бесцеремонные окрики, а потом во двор на красивом отливающим черной шерстью коне неспешно въехал колдун. Одет он был в белоснежный плащ с серебряной пряжкой на поясе и высокие темно-коричневые кожаные сапоги. Он совершенно не считался с тем, что у него на пути попадаются люди, упорно ехал напрямик, предоставляя им возможность разбегаться и одарять его потоками ругани. В седле колдун смотрелся вполне не дурно, уверенно управлял лошадью. За ним на невзрачной серой лошадке ехал какой-то человек. - С добрым утром, - поздоровался колдун, спрыгнув с лошади и не дожидаясь ответного приветствия, продолжил: - Вот это надо передать одному моему давнему знакомому, ныне проживающему в Ронасе, - он протянул Кэйли совершенно ровный небольшой футляр, по форме напоминающий обычный твердый чехол для очков, - скажешь, что от Раймонда. Сразу после получения он расскажет тебе, где именно проживают родственники рода Ергенаро. Девушка покрутила его в руках, но не нашла ни единого шва. Задумчиво пожала плечами, решив, что, в конце концов, не ее это дело, как открывать эту штуку. Футляр не выглядел особо примечательным. Потертый, очень легкий и вроде как не представляющий особую ценность. Колдун щелкнул пальцами и приехавший с ним человек услужливо развернул карту, на ней Раймонд наметил приблизительный путь. На полях карты написал красивым почерком имя и адрес получателя футляра, на всякий случай, если Кэйли забудет. Объяснив ей все, колдун поставил еще одно условие - девушка должна как можно скорее выехать из Харсмора. После того, как она отдаст футляр адресату, лошадь переходит в ее полную собственность. Кэйли может делать с ней все, что захочет, даже продать, если вдруг очень понадобятся деньги. Раймонд протянул ей поводья, при этом произнес несколько комплиментов и попытался поцеловать ручку. Кэйли это не понравилось, она скупо попрощалась и попыталась поскорее отбыть, это получилось легко, так как особо много вещей у нее не было. Колдун проводил ее задумчивым взглядом, потом, убедившись, что девушка его больше не видит, стер с лица легкомысленную улыбку и вздохнул с облегчением. Раймонд рассчитывал на кое-что другое, но пребывание в одном месте носителей двух противоположных сил, природу которых он не до конца понимал, могло заставить нервничать и более искушенного человека. Его радовало, что парень и девушка вроде как не враждуют, а ведь вполне в их силах уничтожить мир или покорить империю, став ее новыми властителями, да и диким с островов тоже не поздоровилось бы. Да, он, конечно, был в курсе планов архимага и Императора, о том какую роль в будущем странники должны сыграть для империи Архсан. Но пока что, от греха подальше, следовало отправить их в противоположенные стороны и как можно дальше, и неважно по какому следу, главное хоть чем-нибудь занять внимание носителей Тьмы и Света. Кэйли колдун уже отправил в Ронас, а вот с Захаром он еще не определился, приказ Теригаха однозначным на этот счет не был. Увы, колдун не знал, что этим двум молодым людям еще не раз суждено встретиться и именно эти встречи решат каким будет будущее Ораса…
* * *
Империя Архсан, тайный замок Императора, 3403 год...
Яркое солнце на небосводе отлично освещало большой трехэтажный замок с высокой башней в центре. Играло с тенями деревьев в парке и изредка бросало свои лучи в глаза двум людям, сидящим за стеклянным столиком на террасе второго этажа. Впрочем, самим людям это несколько не мешало. На столике стояла бутылка прекрасного вина, да ваза с гроздями сочного спелого винограда. Раннее утро - лучшее время для неспешного разговора архимага и его Императора или скорее для двух давних друзей. - Алереан, я вчера получил новую информацию от Раймонда, - сделав глоток из хрустального бокала, обратился один из людей к собеседнику. - От того… неординарного колдуна из Лотсарской гильдии магов? – удивлено уточнил Алереан отрывая о одной из гроздей виноградину. - Да, - совершенно серьезно кивнул Теригах. - Он сейчас в Харсморе присматривает за Кэйли. - Далековато же ты его от столицы забросил, - усмехнулся Император. – Он же без наблюдения за дворцовыми интригами, всеобщего внимания и соблазнения обворожительных женщин долго не выдержит! - Ничего, - отмахнулся архимаг, – выдержит. Когда надо он много чего выдержит. Император пожал плечами, мол, тебе виднее, пригубил бокал с вином и спросил. - Так что там за информация? - Подтвердились наши подозрения насчет того что Кэйли владеет мечом тьмы - это первое. И буквально пару часов назад произошла ее встреча с Захаром, при этом совершенно нейтральная встреча, никакого противостояния сил - это второе. - Твой Раймонд теперь что, знает о сути этих Странников? - изумленно поинтересовался Император. - Да, пришлось ввести его в курс дела. Но ты не волнуйся, этот человек не подведет и не предаст! - поспешил объяснить Теригах. - Ну смотри мне, - предупредил Алереан. - Если что, весь спрос с тебя. - Согласен, - кивнул головой архимаг. - Что там насчет ирсехонов? – продолжил задавать вопросы Император. - На их остравах вроде как тихо и спокойно. И это очень подозрительно! – выделил архимаг. - Насколько ты помнишь, чуть больше двух лет назад наши шпионы докладывали об объединении трех крупных островов, когда-то бывших центром их царства при Ленарнэ. Потом через семь месяцев к ним присоединилось шесть островов, спустя еще пять - уже десять. И вот последние донесения гласят, что у диких "тишина и спокойствие". Ну не может такого быть и все тут! - растерянно взмахнул руками Теригах. - Да, действительно, что-то не так, - задумчиво проговорил Алереан. - Слушай, у нас же есть еще люди способные стать незаметными среди диких! – внезапно воскликнул он. - Четверо мужчин и две женщины, - подтвердил архимаг. - Еще восемь человек проходят обучение, и половина из них скоро его закончит. - Те, кто учатся, меня не интересуют, - отрицательно покачал головой Император. - Готовь к отправке троих, на твой выбор. - Хорошо, завтра же этим займусь. - Как считаешь Теригах, рано еще Странников задействовать? - почему-то тихо спросил Алереан. - Если бы ты не был моим Императором и очень хорошим другом, я бы посчитал тебя ненормальным, - так же тихо ответил архимаг. - Использовать тех кто отмечен такими могущественными силами... да лучше сразу в истинный огонь прыгнуть. Все быстрее умрешь, мучиться не будешь. - Хочешь сказать, наш план провалился и вся проделанная работа коту под хвост? - Нет. Просто теперь их придется направлять в нужную нам сторону. И этим сейчас как раз занимается Раймонд, - хитро улыбнулся Теригах…
Империя Архсан – Харсмор, 3403 год…
Я попрощался с Кэйли и задумался: "Что же мне делать дальше?" Остаться в таверне мастера Хоравада или все же попытаться вернуться в гильдию? Как-никак уже за полночь. - Думаешь? - подошел к моему столу хозяин таверны и сел рядом. - Да, - грустно кивнул я. Разумеется, мастеру не сложно было догадаться, о чем я размышляю. - Могу помочь, - предложил Хоравад. - Меня-то на территорию пропустят без вопросов и тебя вместе со мной тоже. - И какова же должна быть моя благодарность за вашу помощь? - осторожно уточнил я, не хотелось сразу соглашаться, не зная заранее, каким потом будет спрос. Хоравад весело усмехнулся: - Ничего противозаконного. - Угу, так десяток трупов, - безрадостно прошептал я, так чтобы мастер не услышал. - Что, что? - подозрительно прищурился хозяин таверны. - Да, говорю, убийств, грабежей, краж и подобного точно не будет? - Захар, как можно! - обиженно взмахнул Хоравад руками. - За кого ты меня принимаешь? - спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Я честный и порядочный мастер меча! - Хорошо, - все же решил согласиться я. Спустя пять минут мы подошли к главному входу в гильдию воинов. Мастер буквально минуту пообщался с охраной, и нас свободно пропустили внутрь, даже толком не взглянув на меня. - Когда ты мне понадобишься, я найду возможность тебе об этом сообщить, - сказал мастер. Я попрощался с Хоравадом и направился к жилому дому, в котором находилась моя комната. Пора спать, а то завтра тренировка и потом еще к колдуну топать. Меч тоже как-нибудь потом сдам. - Твоя защита улучшилась! - похвалил меня учитель после трех часов беспрерывного спарринга. - Спасибо мастер Вархон, - уважительно склонил я голову. - Вы разрешили мне сегодня уйти до обеда, - позволил я напомнить мастеру наш с ним утренний разговор. - Я помню Захар. Иди, - отпустил он меня. Спустя час, я был в особняке у колдуна. - Опаздываешь, - укоризненно заметил мужчина, открыв мне дверь и пропуская меня внутрь дома. Сегодня колдун был одет в яркий щегольской наряд. Словно на бал собрался. - Куда проходить? - спросил я. - Пошли в мой кабинет на втором этаже, - мужчина первым начал подниматься по лестнице. Я, естественно, последовал за ним. - Присаживайся, - указал он на диван стоящий вблизи от его рабочего заставленного стопками бумаг и книг, а также несколькими шкатулками и свертками. Пока я размещался, колдун подошел к стеклянному бару, достал два бокала и закупоренную деревянной пробкой бутылку из темно зеленого стекла и поставил все это на стопку книг на столе. Щелчок пальцев напоказ - пробка аккуратно выходит из горлышка и зависает в воздухе, второй щелчок - бутылка поднимается и медленно наполняет бокалы жидкостью цвета темной вишни, третий щелчок - один бокал подплывает к мужчине, второй ко мне. Я, не задумываясь, взял его в руку. - Все как-то не было подходящего момента представиться вам, тебе и девушке, - извиняющимся тоном начал колдун. - Зови меня Раймонд! За знакомство, - он на мгновение поднял бокал вверх, отсалютовал мне и пригубил налитый в него напиток. Я согласно кивнул и тут же последовал его примеру - сделал несколько глотков. Ведь интересно, что же такого налито в бокал? Оказалось - вино! Лучшее вино, которое я пробовал за свою жизнь. Еще несколько тостов и бутылка опустела наполовину. - Хватит, - сказал Раймонд. Жест рукой и бокалы возвращаются на свое место на стопке книг. - Потом уберу, - скорее себе, чем мне пообещал он. - Итак, Захар, - колдун сел на диван рядом со мной, - начнем с того, что я тебя огорчу. - Ты не чего не узнал о сильнейших магах? - расстроился я. - Нет, как раз таки наоборот. Мага тебя призвавшего зовут Теригах, - сказал Раймонд и внимательно посмотрел на меня, ожидая, как я отреагирую. - Мне это имя ничего не дает, - пожал я плечами, чем несказанно удивил колдуна. Мгновение он молчал, даже не зная, что на это сказать, но потом легонько стукнул себя по лбу: - Ах, да! Откуда же страннику знать имя самого могущественного мага в Империи! Теригах - архимаг, - подчеркнул Раймонд. - И сильнее него едва ли получится отыскать кого в Архсане. - А если я найду и поговорю с этим самым архимагом? - с надеждой спросил я. - Зачем-то же он меня призвал? Не просто так ведь, от нечего делать! Исполню то, что ему нужно, и он меня домой отправит. - Ну, попробуй, - усмехнулся Раймонд. - Если он тебя сам искать не стал, значит, вряд ли ты ему так сильно нужен. - Значит все?! Конец, - тихо прошептал я поникнув. - Как бы тебе сказать, - задумался колдун. - Есть еще один вариант, но довольно рискованный... - Раймонд замолчал, предоставив мне решать - использовать этот вариант или нет. - Какой? - решился я. - Про дикие острова, я думаю, ты слышал, - начал объяснять он. - Там каждый житель через одного маг. Да, большинство из них лишь малой или средней силы, но есть и исключения из правил. Таким исключением была Ленарнэ несколько тысячелетий назад объединившая острова в единое царство… - Я читал об этой женщине и знаю, что было дальше, - вставил я, прервав Раймонда. - Захар! - осуждающе покачал головой колдун. – Не перебивай. В книгах, которые ты читал, навряд ли говорилось о том, что у диких и сейчас есть сильные маги, но они скрываются. После того как Ленарнэ прокляла тогдашнего Императора, на диких магов высокой силы открыли охоту. До сих пор готовят людей, обучая их множеству самых различных навыков, для отправки на острова. В их обязанность входит не только шпионаж, но и отслеживание, а потом соответственно и убийство выдающихся магов ирсехонов - так они называли свой народ во времена Ленарнэ. - Значит нужно отправиться туда! - сделал я вывод из рассказа Раймонда. - Да, - утвердительно кивнул колдун, - только там можно найти мага более сильного, чем Таригах. - Вопрос только как попасть на эти острова! - снова поник я, так как отлично понимал – на данный момент осуществить такое мне не по силам. Да и даже если и попаду, как среди них жить-то? Ладно, об этом буду думать потом. - Это решаемо. Есть у меня один знакомый, но... - Я должен что-то для вас сделать, - продолжил я его мысль. - Разумеется! На остравах есть несколько старинных книг времен царицы Ленарнэ и их нужно достать. - Но как мне передать их тебе? И как ты вообще можешь мне доверить это дело? Я ведь вполне могу на все плюнуть и при первой же возможности вернуться домой, - внимательно посмотрел я на Раймонда, ожидая его реакции. - Я дам тебе один интересный амулет, включающий в себя два заклинания - моя собственная разработка, - похвастался колдун. - Так вот. Одно из этих заклинаний отвечает за блокировку любого магического и колдовского воздействия на живой объект его носящий - своего рода защита. А другое - за возможность телепортировать объекты небольшой массы в одну единственную точку, расположенную в моем особняке в столице. Амулет этот в виде серебряной цепочки с золотым кулоном. Одеть-то ты его оденешь, но снять без моего в этом участия в жизни не получится, - весело усмехнулся Раймонд. - Согласен, - сразу сказал я. А куда мне деваться? Пусть хоть собачий ошейник вешает, лишь бы это могло! И то, что цепочка эта хоть и имеет плюсы, но является своего рода длинным поводком, так это нормально - бесплатно в жизни ничего не делается. Вот только получается, что я теперь и у мастера Харовада в долгах и у колдуна Раймонда тоже скоро буду. Нехорошая ситуация выходит. Впрочем, плевать, главное вернуться домой. К черту мастера, сегодня же заберу свой меч и вернусь к колдуну! - Мне нужно вернуться за своим мечем, - обратился я к Раймонду. – Думаю, через два часа я снова буду у тебя. Хорошо? - Да, - кивнул колдун. - Правильно, не стоит бросать свое оружие. Я вышел из его особняка и направился к гильдии воинов. Проходя мимо лотков с едой, у меня подозрительно заурчало в животе. Ну да, кроме как вином я больше ничем не обедал. Остановившись возле одного из них, купил краюху хлеба и небольшой глиняный кувшин с парным молоком - и когда только наливать успевают? С удовольствием все это съел по дороге, более-менее утолив свой голод. За ворота пропустили свободно - все же день сейчас, а не ночь. Дойдя до оружейной взял свой меч с белым клинком - личное оружие в гильдии всегда выдавали без вопросов. Стараясь не встречаться со знакомыми, добрался до своей комнаты, нашел самую большую из сумок и начал собираться. Потом достал из тайника всю свою наличность на данный момент, а это достаточно крупная сумма денег, и, с трудом распихав ее по карманам, пошел обратно к центральным воротам. Главный страж подозрительно на меня посмотрел и начал задавать вопросы по поводу сумки и меча, но несколько золотых монет помогли решить дело миром. Меньше чем через два часа, как и обещал, я вернулся в особняк Раймонда. Скинув вещи у двери, пошел искать хозяина дома. Нашел я колдуна чисто случайно, выглянув в окно, ведущее в сад. - Когда и куда отправляться? - без лишних слов сразу перешел я к главной теме сегодняшнего разговора - моему путешествию на дикие острова… Вот как ползу, так и отражаю!
Прекрасный в своем величии огромный город, возведенный более трех тысяч лет назад на самом большом полуострове единственного материка в этом мире. Одноэтажные простенькие деревянные дома соседствуют с двух и даже трех этажными каменными особняками. Нет, нищих и бедняков здесь нет, и никогда не было, стража города строго следит за этим. Просто изначально так повелось - люди среднего сословия живут рядом с самыми богатыми людьми в империи. Множество лавок и магазинов, торгующих самыми разнообразными товарами которые только можно найти в этом мире, лучшие кузни и оружейные, общественные библиотеки, гильдия магов и гильдия воинов, школы для обычных горожан и институты для благородных - в этом городе есть все! Порт, расположенный в двадцати километрах от центра города, способен принять армаду из сотен кораблей, верфи способны за месяц создавать до десятка средних судов. Этот величественный город называется Лотсар и является столицей Империи Архсан. Второй раз за мое недолгое пребывание в этом мире я перемещался посредством телепортации. На этот раз, правда, не с помощью какой-то разноцветной платформы, а с проведением долгого и нудного ритуала. Раймонд два с лишним часа занимался совершенно непонятными мне манипуляциями с самыми разными колдовскими и магическими вещами возле начерченного ярко-красной краской круга. А после я всего лишь встал с вещами в центр этого самого круга и мгновенно оказался в небольшой комнате, где меня уже ждал высокий немного сутулый мужчина лет сорока. Глава гильдии искателей, одной из множества не официальных гильдий в Архсане. Уж не знаю как, но именно этот человек должен будет поспособствовать моему скорейшему перемещению на дикие острова. Само здание, в котором я и оказался, являлось одним из лучших торговых домов в столице, точнее торговым домом была лишь половина первого этажа, но зато каким! Золото и серебро, оружие и артефакты, лучшая одежда и доспехи, колдовские и магические амулеты, старинные книги и свитки, чего здесь только не продавали! Правда большинство из этого товара было добыто не очень-то и праведным путем - воровство, убийство, вскрытие старинных захоронений и многие другие не вполне законные способы. Глава гильдии искателей, которого, кстати, зовут Эранвак, должен был в скором времени отправить экспедицию на один из самых близких к материку островов, много столетий назад по неизвестным причинам покинутый ирсехонами. В состав экспедиции буду включен и я. Но на вопросы о том, как же мне добираться к обитаемым островам, Эранвак спокойно и понятно объяснил, что это совершенно его не касается, Раймонд попросил доставить одного человека на дикие острова и он его туда доставит. Уточнений, на какой именно остров, не поступало. - Когда мы наконец-то ступим на ваш корабль? - нетерпеливо поинтересовался я у Эранвака спустя три дня полного бездействия с его стороны. И то, мне сегодня чисто случайно повезло его встретить у лестницы, ведущей в винный погреб, а там насколько я успел узнать, находился вход в катакомбы по площади не меньшей чем десяток этажей этого дома. В них хранилось много чего интересного, но охрана, день и ночь сторожившая двери погреба, меня туда не пускала. Непонятно только как именно они умудрились вырыть такие катакомбы? Это же столько земли им требовалось вывезти, а ведь вряд ли власти просто так разрешили бы простому, но достаточно знаменитому в столице, торговцу, кем и считается Эранвак, творить такое в городе пусть и под его собственным домом. Без крупной взятки здесь, разумеется, точно не обошлось. Впрочем, как я заметил, деньги здесь способны творить чуть ли не чудеса. - Мы еще не закончили погрузку провизии, и моя команда еще не полностью прибыла в город, - торопливо ответил вечно спешащий куда-то глава гильдии искателей, на этот раз он, скорее всего, спешил туда, вниз, в катакомбы. - Но... - хотел было напомнить я ему о том, что вчера он говорил именно это и позавчера тоже, но не успел, Эранвак успел скрыться в винном погребе. Охрана из четырех дюжих воинов закованных в лучшие, я бы даже сказал эксклюзивные, доспехи при виде меня тут же достала мечи, тоже кстати эксклюзивные. Только бы слепой не увидел в этих вещах магию и колдовство! - Все, все! Я ухожу, - выставив руки вперед, я медленно сделал шесть шагов назад. Охрана не опускала мечи пока я начал поднимать по лестнице на первый этаж. - Черт, подери, - пробубнил я ругательство, направляясь к двери во вторую часть первого этажа, отведенную под торговлю. Выходить через двор дольше, поэтому я решил попасть на улицу самым коротким путем. - Господин, подождите, - ко мне подбежал парнишка лет десяти - двенадцати, когда я отошел от дома метров на пятьдесят. - Меня попросили вам передать, - протянул он серо-желтый лист бумаги свернутый в трубочку и перевязанный толстой ниткой. - Кто именно? - подозрительно поинтересовался я. Мне не очень хотелось его брать. Мало ли, вдруг на него какое заклинание не хорошее наложено реагирующие именно на меня. - Мужчина какой-то, неприметный, - пожал плечами парнишка. - Ах да! - радостно вспомнил он. - Этот человек попросил меня сказать вам следующее: "Носитель света - вечный мир". - Носитель света, - задумчиво повторил я. Существо, которое вручило мне мой меч немногим больше месяца тому назад, сказало, что он несет свет. И сила, которой меня наделил, также является силой света. Получается, что Носитель Света это я! - Давай сюда, - забрал я письмо и парень сразу же скрылся с моих глаз. Зайдя в ближайшую подворотню, я сорвал нитку, развернул лист и...
"Повелитель, Вы наконец-то снова вернулись в наш мир! Мой народ ждет Вас!"
Два предложения, только два предложения были написаны в этом письме! Увы, но они не дали мне никакой информации, а лишь вызвали множество вопросов. Это чья-то шутка? И если нет, то что за Повелитель и почему именно я? "Снова вернулся" - значит когда-то кто-то похожий на меня или обладающий такой же силой здесь уже бы? И наконец - что за народ считаем меня повелителем? Ведь насколько я успел узнать, на данное время в Орасе есть только Империя Архсан - объединившая множество различных народов и Дикие острова - ирсехоны! "Ладно, буду решить проблемы по мере их поступления", - решил я и направился туда, куда и собирался до встречи с парнем, в библиотеку - знания лишними не бывают. Сначала я собирался изучить всю возможную информацию о диких островах, ведь именно туда мне предстояло вскоре, надеюсь что вскоре, отправиться, но после этого письма я решил начать с истории народов мира Орас до возникновения Империи Архсан. Погрузив три толстенных тома на один из столов в огромном читальном зале в центре библиотеки, я открыл книгу, шедшую первым номером, и углубился в чтение. Через десять минут я отложил первый том в сторону. Описание полудиких племен тринадцати тысячелетней давности и их развития в течение тридцати веков меня мало интересовали. Открыл следующую книгу. Уже лучше, но все равно не то. Открыл последний том. Отлично! Три тысячи лет до возникновения Империи Архсан. То, что надо! Посмотрел оглавление и сразу отбросил где-то две трети объема книги. "...За тысячу сто сорок шесть лет до возникновения Империи Архсан на Орасе существовало двадцать три страны в каждой из которых обитал свой народ говоривший лишь на своем языке, полностью отличавшемся от других. Да, когда-то их было намного больше, но частые войны длившиеся не менее двух, а то и трех десятилетий, под корень уничтожили одни народы, а другие заставили влиться в более сильные. Исключением являются Ирсехоны, дикие племена, обитавшие испокон веков на множестве островов вокруг единственного материка на нашей планете. Эти племена практически всегда оставались в стороне от войн, идущих на большой земле. Тех же, кто пытался захватить земли ирсехонов, всегда постигала неудача, причина тому - магические и колдовские способности чуть ли не каждого островитянина. Ведь они не только отлично владели многими разновидностями оружия убийства, но и волшебством. В те время некоторые из правителей даже нанимали их себе в охрану или личную гвардию..." Шелест бумаги, это примерно через час я начал пролистал страницы книги дальше. Но тут перед глазами промелькнуло одно хорошо знакомое мне слово, и я поспешил к нему вернуться. "...Впервые народ, называемый себя Странники, был обнаружен на одиноком острове расположенном дальше земель Ирсехонов на сто тридцать два километра. Его площадь превышала самый крупный из диких островов в два раз и равнялась пятидесяти трем квадратным километрам. Маги, колдуны, войны, стрелки, кого только среди них не было. О многих из их способностей и возможностей наша раса даже представления не имела и вряд ли имеет сейчас. Но что самое удивительное, некоторые из этого народа не являлись людьми в прямом смысле этого слова! Они не принадлежали к нашей расе..." Да, об этом мне рассказывал Раймонд, но лишь в двух словах. А здесь же описывались представители десятков различных рас. В то время многие из них оставались в Орасе на всю жизнь. Это уже потом этого мир по каким-то причинам стал отвергать Странников, и они либо возвращались сами или с помощью магов и колдунов, либо умирали в течении нескольких лет. Спустя еще час я покинул библиотеку. Увы, но хоть каких-нибудь упоминаний о народе считающим своим Повелителем Носителя Света так и не попалось. Зато попалось много другой достаточно интересной и, что самое главное, нужной информации. Так что этот день прошел не зря. Как обычно, к концу дня в торговой части дома было не протолкнутся, раздраженно хлопнув входной дверью я вернулся на улицу и направился ко воротам во двор. Поздоровался с охраной и прошел внутрь. - Захар, - это с улыбкой обратилась ко мне молодая симпатичная служанка развешивающая белье на растянутых во дворе веревках, - вас искал господин Эранвак. Весь дом на уши поднял, - пожаловалась она. - Зачем-то вы ему очень сильно потребовались. - Спасибо Анлиана, - тоже улыбнувшись, поблагодарил я девушку. В доме я поднялся в свою комнату и, не раздеваясь, бухнулся на накрытую покрывалом кровать. Раз Эранвак меня ищет, значит найдет. Ну а я пока вздремну. Но поспать мне не дали. Только я начал погружаться в сон как дверь с грохотом открылась, и в комнату ввалился рассерженный Эранвак. Разразившись ругательной тирадой, он потребовал от меня быстро встать и следовать за ним. - Почему сегодня ты покинул мой дом никого не предупредив об этом? - спросил он меня когда мы спускались на первый этаж. - Свежим воздухом решил подышать, - сказал я практически правду. - В главной библиотеке города есть только книжная пыль, - с упреком произнес Эранвак. - Ну вот, видите! Вы все же знали, где меня найти, - ничуть не удивился я такой осведомленности главы гильдии искателей. Эранвак предпочел промолчать. Мы дошли до лестницы в винный погреб, охранники расступились, пропустив меня вместе с хозяином. - Сегодня в полночь мы выходим в океан. Тебе требуется переодеться, чтобы не отличаться от моих людей, - указал он на аккуратно сложенные стопки одежды, лежащие на массивном деревянном столе возле ряда бочек. "Наконец-то!" - мысленно обрадовался я. На то, что бы подобрать себе подходящую по размеру одежду, у меня ушло минут десять и еще столько же - одеться. - Я готов. - На сумку, сложишь туда свои вещи. Меч можешь оставить... Все, пошли в порт, - кивнул он, когда я выполнил его указания. На выходе из города он нанял какого-то возницу, старого седого деда, и остающееся расстояние мы проехали на повозке. А вот и порт, освещаемый множеством фонарей. Пришвартованные и стоящие в отдалении на якорях сотни самых разных судов, одни похожи на корабли моего мира - каравеллы, нефы, каракки, галеоны, а другие я даже не знаю с чем сравнить. И тысячи людей самых разных сословий и профессий, для которых ночь является таким же рабочим временем, как и день. Больше получаса часа мы проталкивались сквозь эту шумящую и галдящую разномастную толпу к кораблю Эранвака. Стоило только взглянуть на него, как в моей памяти сразу же всплыло описание галеона, так сильно он был похож на этот знаменитый в моем мире средневековый корабль. Сниженная баковая надстройка и удлиненный корпус увеличивают устойчивость и снижают волновое сопротивление, в результате чего судно более быстрое, мореходное и маневренное. Прямоугольная корма, на носу гальюн, выступающий вперед ниже уровня бака. Корпус из неизвестного мне темного, практически черного дерева, рангоут — из светло-серого. Парусное вооружение состоит из четырех мачт, передние мачты несут прямое вооружение, задние — косое. Форштевень, сильно изогнут и вытянут вперед, совершенно чистый, без каких либо украшений. Длинный бушприт несет парус — блинд. Носовая надстройка отодвинута назад и не нависает над форштевнем. Кормовая надстройка, высокая и узкая, размещается на срезанной корме, так же как и форштевень не имеет каких либо украшений. Водоизмещение порядка пятисот тонн, длина около сорока пяти метров, ширина четырнадцать. И чтобы обслуживать такой корабль требуется экипаж численностью человек триста. - Прошу, - указал Эранвак на мостик, ведущий на верхнюю палубу. – Мы скоро отбываем...
* * *
Империя Архсан, тайный замок Императора, 3403 год...
Пока первое письмо Раймонда, о котором Кэйли и не догадывалась, вместе с неким артефактом упакованное в специальный футляр, добиралось обычным способом, второе, правда посланное совершенно другому человеку, давно уже добралось - у колдунов есть свои пути. Теригах только что прочитал донесение Раймонда и глубоко задумался, его волновал не только смысл написанного, но и сам отправитель. Раймонд слишком отличался от колдунов и магов ему знакомых. Слишком противоречивый, непоколебимый, не лишенный высокомерия и тщеславия. Предпочитает одиночество, но в тоже время не избегает светского общества, успешно лавирует среди разных партий, всегда сохраняя за собой нейтралитет по отношению к ним, знает все сплетни, с легкостью разбирается в хитросплетении интриг, но чаще всего предпочитает роль наблюдателя. Тщательно следит за собой, одевается просто таки идеально по меркам высшего света, любезен и вежлив со всеми, но не пошевелит и пальцем, если ему это не выгодно или не интересно. В то же время никогда пытается получить больше власти, скорее просто любит находиться в центре внимания. Стремится к знаниям ради еще больших знаний. Увы, никто, и даже Теригах, с точностью не мог сказать, чего именно добивается Раймонд. Слишком легко он входит в разные роли и с блеском играет их, при желании просто очаровывает людей, особенно женщин, делая их преданными себе. В этом плане его побед не счесть, но Раймонд всегда оставался слишком самолюбивым и место в его сердце не мог занять никто кроме его самого. Не смотря на несколько легкомысленный образ жизни, когда требовалось Раймонд умел забыть обо всех своих развлечениях, становился серьезным и целеустремленным. Теригах до сих пор сомневался, стоило ли привлекать к делу этого… неординарного колдуна…
Империя Архсан - Ронас, 3403 год...
Кэйли переоценила свое умение ездить верхом на лошади и как только выехала за черту города, облегченно слезла с нее, решив хоть немного пройтись. Конечно девушка по своей натуре была слишком гордая, чтобы демонстрировать свою слабость окружающим, но во-первых - к езде верхом это не относилось, так как об этом она знала лишь теорию, во-вторых - самих "окружающих" на этой дороге практически не встречалось. Вообще Кэйли только сейчас удивилась, как это ей удалось с первого раза так легко забраться на лошадь, да и еще и выехать на ней из города! Для начала нужно было спросить, как ей управлять и как правильно не ней сидеть. Ведь где до этого момента девушка из двадцать первого века совершенно другого мира могла научиться верховой езде? Правильно, практически нигде. Когда ноги в коленях перестали дрожать и спина гудеть, Кэйли поняла, что может найти в себе силы попробовать ехать дальше. После получаса передвижения методом проб и ошибок она наконец-то нашла положение, в котором чувствовала себя достаточно удобно и более-менее поняла, как заставить повернуть в ту или иную сторону это совершенно непонимающее девушку существо на четырех ногах. "Н-да, дорога займет гораздо больше времени, чем один день", - грустью подумала Кэйли. На этот раз путешествие протекло мирно, никаких поднявшихся мертвецов, нахальных магов и разрушенных мостов. Вот только оказалось, что спать на голой земле очень жестко и холодно. Под утро даже одежда не согревала, казалось, что она будто пропиталась прохладой и по толщине не превышает листок бумаги. Кэйли устало подняла голову и решила: "Нет, на это я не подписывалась". От движения все мышцы отозвались болью, день обещал быть трудным. К полудню девушка привыкла к равномерному движению, ее начало клонить в сон, усталость постепенно давала знать о себе. Кэйли развернула карту и внимательно изучила ее, стараясь припомнить места которые она проехала. Пройдено уже две трети пути, наконец-то поняла девушка, но прибыть на место, скорее всего, получиться только к вечеру. А ведь еще требовалось найти нужный дом и человека, ее хотелось поскорее выполнить поручение и больше ничем не связывать себя с этим колдуном. И вот наконец-то на горизонте образовались стены города Ронаса. Повезло, до захода солнца оставалось еще пару часов. Поиск нужного дома на деле оказался не таким и сложным, Кэйли просто предложила серебреную монетку какому-то местному мальчишке, и он быстро провел ее. Небольшой уютный домик, окруженный невысоким деревянным забором с широкой калиткой. Внутри красивый ухоженный сад. Девушка слезла с лошади, отворила калитку и осторожно прошла во двор, дошла до крыльца, и в нерешительности остановилось у двери. Возможно, она еще долго бы рассматривала ручку, украшенную причудливой резьбой, или еще что-нибудь, но дверь внезапно открылась, Кэйли от неожиданности отпрянула на несколько шагов назад, рука сама потянулась к рукояти меча. Перед девушкой предстал пожилой мужчина в черном неброском наряде бросивший на нее долгий изучающий взгляд. - Полагаю, это именно вы должны передать мне один... скажем так футляр? - чуть наклонив голову, набок сказал он. - Я уже начал волноваться, не случилось ли с вами что-либо в дороге. По моим расчетам вы должны были прибыть еще утром. Знаете, такой симпатичной девушке не безопасно ездить одной по дорогам Империи. - Откуда вы знаете, когда я должна была прибыть? - насторожилась Кэйли, но руку от меча все же убрала. - Успокойте, вы слишком подозрительны, - улыбнулся мужчина. - Все легко! Раймонд колдун и он своим колдовским способом предупредил меня. - Тогда, я не понимаю, зачем понадобилась вся эта ерунда с футляром? - удивилась девушка. - Это еще проще! Ведь вы привезли мне материальный объект, и его уже так просто магией не отправишь на дальнее расстояние... Позвольте, я оставлю содержание сего предмета нашей с Раймондом тайной, - поспешил он сказать, заметив заинтересованность на лице Кэйли. – Ах, простите меня, что я задерживаю вас на пороге! Позвольте пригласить вас в дом. Вы выглядите уставшей и, наверное, сильно проголодались? Быстро появился слуга, добежал до калитки, взял поводья и увел куда-то лошадь Кэйли, другой так же быстро сервировал столик рядом с крыльцом. Сам хозяин дома налил в чашку какой-то отвар с зеленоватым оттенком, от него исходил приятный аромат, на дне плавало несколько листиков и ягод, и протянул ее девушке. - Большое спасибо, - поблагодарила она. - Так что вас так задержало? - спросил мужчина. - Пустяки, скорее всего мое невежество в верховой езде,- неохотно призналась Кэйли. Конечно, этот вопрос хозяина дома она с удовольствием бы пропустила, но все же проигнорировать его оказалось бы очень не вежливо с ее стороны. - А я боялся, что на вас напали, - покачал головой мужчина. - Кстати, у вас очень интересное оружие! - отметил он. - Да, наверно, - растерянно пожав плечами, согласилась Кэйли. - Вы им умеете владеть? - Немного, - снова честно ответила девушка. - Я мог бы найти вам учителя, если вы задержитесь здесь на некоторое время, - предложил мужчина. - Есть у меня один хороший знакомый. - Я не планирую оставаться здесь долго. - Тогда я договорюсь с ним, и он будет вас сопровождать, а заодно и обучать. - Благодарю, я подумаю над вашим предложением. Кэйли принялась за еду, и хозяин дома решил ее больше не отвлекать. - Вы останетесь у меня на ночь или предпочтете какое другое место? - спросил он когда девушка утолила свой голод. - Нет, благодарю за приглашение. - Я не ожидал другого ответа, Раймонд предупредил меня, что вы не любите чужие дома. Тогда позвольте моему слуге проводить вас до приличного постоялого двора. Я бы и сам, но как видите у меня уже довольно таки преклонный возраст, даже жаль, что я не так молод как Раймонд. Хозяин дома сказал это с явной иронией, только вот Кэйли не уловила, над кем он насмехается, над собой или Раймондом? Кэйли устало шла за слугой и размышляла об адресате, которому перед уходом она вручила футляр. Этот мужчина сумел оставить приятное впечатление о себе. Наутро девушка решила сходить, навестить родственников рода Ергенаро, пообщаться с ними. Но как оказалось быть принятой в их доме не так то и просто. Ни кто не соизволил изъявить желание поговорить с неизвестной девушкой, вдруг пришедшей с улицы и утверждающий, что она знает Джастана. Разочарованная, она вернулась в гостиницу, а там ее уже дожидалось приглашение на обед к вчерашнему адресату. Учитывая, какое он оставил о себе вчера впечатление, Кэйли недолго думая направилась к нему. Хозяин дома был очень мил и вежлив, поинтересовался, чем она так расстроена и тут же пообещал посодействовать в проблеме, и пообещал, что не позже сегодняшнего вечера ее там примут. Он не соврал, только прием оказался весьма прохладным, на нее смотрели с не скрываемой неприязнью, иначе как любовницей не называли. Из смутных намеков и недомолвок приблизительно поняла, куда следует дальше держать путь, хотелось выехать не медленно, но тут помешал знакомый Раймонда. Он задержал Кэйли на несколько дней, таки уговорив ее взять себе учителя фехтования, а для этого его требовалось дождаться, ведь он живет в другом городе. - Нет, нет!!! Вы не можете навязать мне этого… этого... - чуть ли не задыхалась от возмущения Кэйли. - Да, он не подарок, - согласился мужчина, - но вы уже знакомы и к тому же у него есть свои достоинства. - Покажите хоть одно! Между тем Раймонд, а учителем фехтования оказался именно он, стоял с серьезным видом, вот только всем присутствующим сразу становилось ясно, что колдун еле сдерживается, что бы не расплыться в довольной ироничной улыбке. Вскоре хозяин дома сослался на усталость и как-то быстренько удалился, оставив их вдвоем. И теперь они сидели на уютной террасе, откинувшись в креслах, и не торопливо попивали горячий свежий чай. - Ну, когда начнем тренировки? – горестно вздохнув, поинтересовалась Кэйли. - Можно прямо сейчас, - сказал Раймонд, встав из-за стола и достав свое оружие, более всего похожее на рапиру - колющее холодное оружие, разновидность шпаги, с дорогими, но не бросающимися в глаза эфесом и рукоятью. Он изящными движениями несколько раз взмахнул оружием, рассекая воздух. - Надеюсь, ты не будешь сейчас направлять его клинок на меня? – произнесла девушка, отодвигаясь вместе со стулом на безопасное расстояние. - Сейчас не буду! Но запомни, враг не даст тебе времени подготовиться! Всегда нужно стараться нанести внезапный первый и желательно последний удар. Но впрочем, для начала давай все же начнем с теории. Почти час он рассказывал ей о разнообразии клинков, когда и какой используется, о видах защиты и нападения и многом другом. - Ну, в общем, на сегодня хватит, - внезапно произнес Раймонд. - У меня сегодня назначена романтическая встреча. Так что извини, - пожал он плечами. Кэйли возмущенно фыркнула, а Раймонд отвесив шутовской поклон, быстренько ускользнул по своим делам. - И что?! Никакой практики?! - крикнула ему в спину Кэйли. - Можешь тренироваться рубить кусты роз, что рядом с тобой, они дурно подстрижены и сильно не нравятся мне, - не оборачиваясь, крикнул он в ответ. Но Кэйли этого делать не стала. Она сильно сомневалась, что хозяин дома оценит ее старания, а так же порчу чудесного садика – ей он нравился! Кэйли злилась из-за того, что ей опять пришлось застрять в очередном городке. Во всем этом наблюдался только один плюс, Раймонд относился к своим обязанностям учителя наплевательски, особо не докучал девушки, только изредка делал вялые попытки углубить их отношения, но и это скорее для вида, в качестве поддержания своего статуса. Вот и сегодня притащился весьма навеселе, хорошо, что в пьяном состояние вел себя сравнительно спокойно. Все равно пришлось помогать! Кэйли уложила его на постель, Раймонд слабо подергивал всеми четырьмя конечностями, явно порываясь подняться, но как-то это плохо у него получалось. Наутро комнату наполнил кисловатый запах перегара, а колдун имел помятый и весьма болезненный вид. Он приподнялся на локтях, сосредоточил взгляд на гостье, а потом со стоном упал обратно, словно у него и не похмелье совсем, а болезненная рана. - Что, когда начнем заниматься? – злорадно ухмыльнулась Кэйли, войдя в его комнату. - Какой заниматься, - с трудом выдавил мужчина. - Я умираю! Девочка моя, иди, лучше прогуляйся, повоюй с розами. От твоего голоса моя голова раскалывается еще сильнее! - Чем он тебе так не нравится, и насчет роз, я что, по-твоему, на большее не способна? - с не скрываемым раздражением спросила девушка. В общем, через час пререканий ей все же удалось выгнать своего учителя на улицу и заставить его занять своими прямыми обязанностями. Все это время Раймонд не переставал канючить, что ему надо переодеться, поесть, но Кэйли оказалась не преклонной. Но, увы, из полуживого колдуна не получилось выжать никакого толку, и после нескольких пропущенных болезненных уколов он просто опустил оружие, развернулся и пошел в дом. Перед Раймондом в обучении Кэйли стояла одна не такая впрочем, и большая проблема. Многие войны пользовались достаточно крупным и мощным оружием, предназначенным для того, что бы наносить рубящие удары, оружие же девушки наоборот предназначалось для колющих ударов! В принципе он мог обучить Кэйли той же технике боя, что знал сам, но вот в реальной схватке, где девушке будет противостоять грубая сила, поможет ли это или нет, он не знал. Раймонд уже начинал жалеть, что взялся за такую задачу, но не привык сдаваться, верил, что выход есть всегда! Просто мы сами очень часто ограничиваем себя, отметая некоторые пути решения проблемы. Раймонда по-прежнему беспокоила головная боль, но он задвинул ее куда-то подальше, все мысли сосредоточились на размышлениях. Он вернулся в свою комнату, упал на спину и уставился в потолок, словно рассчитывал, что там найдется ответ или решение проблемы. Но как следует подумать ему не дали, Кэйли засунула голову в дверь и заявила: "Там пришли какие-то люди, жалуются на разгром!" Раймонд горестно вздохнул и поднялся, в коридоре толпились эти самые люди, которые при виде него сразу же одновременно заговорили, зашумели, и из всего этого понятным оказалось только одно - они хотели показать что-то колдуну. Он послушно пошел, Кэйли тоже увязалась за ним. Но идти далеко не пришлось, пройдя несколько улиц, все задрали головы и с интересом стали рассматривать побитые окна на третьем этаже и еще наблюдались накарябанные на пол дом непонятные буквы или символы. Девушка не знала такого алфавита, но почему-то не сомневалась, что это обозначает что-то не хорошее. Раймонд судорожно напрягал мозг, пытаясь достать из воспоминаний вчерашние фрагменты его гуляний, и разобраться в том, как он мог такое сделать. Ведь вроде как летать-то не умеет, да в окна мог чем-нибудь запустить, но вот начертить такое! Растерянно проведя рукой по своим взъерошенным волосам, он пришел к выводу, что все исправлять себе дороже, а значит, требуется уладить проблему как всегда - заплатить. К вечеру Раймонд нашел в себе вилы вернуться к прерванному занятию, обучению Кэйли. В этот раз он не стал болтать, разглагольствовать, отпускать шуточки, а резко, не проронив и звука, напал, стараясь нанести как можно более точный удар. Кэйли инстинктивно подставила свой клинок. Через несколько секунд клинок колдуна был у ее шеи. Факт оставался фактом, даже против более тонкого клинка Раймонда и его сил у нее практически нет шансов, и что будет, если противником окажется могучий воин с мечом думать не хотелось. Раймонд удивился, почему не проявились никакие волшебные свойства меча Кэйли? Может из-за того что он не имел намерений причинить ей реальный вред? Мужчина был недоволен, ему хотелось знать, на что способно оружие девушки в настоящих условиях! На тренировках это просто обычная железяка, пусть и наполненная магией. "Может нанять настоящих убийц и посмотреть что выйдет?" – почесав подбородок, уже начавший порываться щетиной, подумал он, но как-то не хотелось прибегать к таким жестоким мерам, все же его обязанности подразумевали нечто другое, а не поиск опасностей для жизни Кэйли Следующую неделю их занятия стали регулярными – утром и вечером, но Кэйли все равно не покидало чувство, что Раймонд стал… каким-то не уверенным в себе… Вот как ползу, так и отражаю!
Смерть... Что это?... Как это происходит?... Почему это случается?... Со смертью не может сравниться ничто. С ней не сравнится ни эйфория, ни нирвана, ни полная медитация, ни анабиоз, ни что-либо другое! Смерть - это пустота, где нет ни начала, ни конца. Сначала теряется чувствительность рук и ног, а потом всего тела и вскоре ты перестаешь понимать, где находишься. Рвется связь с реальностью и вот наконец-то этот мир отвергает тебя. Ты вливаешься в бесконечность, ты не можешь ничего понять. Что? Как? Почему? Лишь ты и тьма, полная тьма, где нет времени и нет жизни и нет всего... Да, смерть - это страшно, но все мы стараемся жить и не думать о ней...
День первый.
- Ваша болезнь прогрессирует, - врач совершенно спокойно, даже как-то буднично, произнес эти слова, ведь такова его работа - говорить нам о нашей скорой смерти. - Она убивает ваш организм. Любые операции, здесь или за рубежом, будут бесполезны. Увы, но на данном уровне развития медицины, никто и ничем не сможем вам помочь. - Сколько... мне... осталось? - прерывисто, поникшим и дрожащим голосом спросил я. - Ровно неделю. Шесть дней - уточнил врач. - Простите, - затем-то тихо, практически шепотом добавил он. Беспрекословно, подчиняясь законам и правилам, я без суеты покинул медицинский центр. Человек, ожидающий скорый приход смерти, становится никем. Он вычеркивается из всех рабочих списков, государство может лишить его всех средств к существованию и всего имущества. Я медленно брел по шумной и суетливой улице к своему дому, возможно, пока еще своему, и перед моими глазами все еще стояло невозмутимое лицо доктора, когда он возвращал мне мою медицинскую карту с пометкой на главной и на последней странице - "Закрыто".
"Мы ожидаем нашей смерти Не зная, что придет потом. Но все мы знаем, уж поверти, Что наша жизнь это дурдом.
Года как листья на ветру И нам совсем не по нутру. Вставать с будильником к утру И слушать дьявола муштру.
И вот приходит то мгновенье, Когда старуха с острою косой Дождавшись божьего веленья, Кричит вдогонку мне: "Чувак постой!"
"Не ждал меня так рано ты? Ну что ж, поверь мне и прости. Увы, тебе теперь кранты, Пришла пора со мной уйти!"
И тут я, наконец, проснулся, Но почему-то в страхе задрожал. И очень грустно улыбнулся, Но потом-то я все-таки заржал!"
Громко пел на улице вокалист какой-то новой неформальной группы. "Удивительно, как службы правопорядка еще не забрали их в участок?" - отрешенно отметил я. Последнее время людей, не следующих букве закона, появлялось все больше и больше. Впрочем, в основном они совершали лишь мелкие нарушения, ибо за крупные наказание было только одно - смерть! Опять смерть. Весь наш мир держится на страхе перед ней. Тут я внезапно остановился. Мне в голову пришла одна довольно таки интересная мысль недостойная гражданина Крада, так называется наша планета. Но я ведь уже практически и не гражданин, а скорее ходячий труп, ждущий своей очереди в крематорий. Мне осталось шесть дней до смерти. И я не хочу просто сидеть в грязной подворотне среди отбросов общества и ждать ее прихода. Я также не горю желанием броситься под поезд или спрыгнуть с небоскреба, тем самым покончив с этим самым ожиданием. Я хочу жить! Жить так, как мечтают многие на Краде! Жить так, как живут сейчас самые могущественные люди Крада! И пусть это последние дни моей жизни, но они будут такими, какими хочу я, а не этот чертов закон. Плюнув на возвращение, домой, я свернул в ближайший переулок. Мой путь теперь лежал к человеку, которого многие в городе знали под именем Ванир, преуспевающий торговец продовольствием для среднего класса населения. Для меня же он был другом детства, о котором я знал то, что не знал никто другой. Ванир в молодости занимался контрабандой боевых и психотропных препаратов, его отец был одним из лучших ученых мира занимающихся химическими модификациями человека. Но это не все. Причина, по которой молодого в то время парня не трогали службы правопорядка, была в том, что он имел покровителей с самых верхов Крада. И ныне самым доверенным и близким людям он без проблем мог достать любой редкий или запрещенный законом препарат. Я нашел Ванира в его магазине, на складе. - Привет, - радостно улыбнулся он увидев меня. - Привет, - ответил я подойдя ближе. - Как твое последнее обследование? - поинтересовался он. - Надеюсь, в прошлый раз они все же ошиблись. Ванир знал о том, какой мне поставили диагноз и всегда готов был поддержать меня. Еще в прошлую нашу встречу, он предложил оплатить обследование и лечение, если не хватит моих сбережений. "Друзей в беде не оставляют", - так он тогда сказал мне. - Как раз об этом я и хотел поговорить с тобой, - как можно спокойнее постарался произнести я, но на моем лице все равно проскользнула маска грусти и он, разумеется, ее заметил. - Так! Подожди минуту. Я сейчас, - бросив все свои дела, Ванир подозвал какого-то мужчину, видимо заместителя и отдал приказания заняться рассортировкой товара строго по тому списку, который он составил. - Пошли в мой кабинет, - потянул он меня за рукав в сторону выхода. Закрыв дверь на ключ, что бы нас никто не побеспокоил, Ванир предложил мне присесть и рассказать обо всем. - Я умираю... - начал я. В течении следующего получаса Ванир молча слушал меня и лишь потом начал задавать вопросы. - Ты уверен, что хочешь этого? - Нет, я буду просто лежать сложа крестом руки на груди и ждать когда же наконец-то сдохну! - нервно воскликнул я. - Не говори глупости, а просто скажи - ты мне поможешь? - Да, я достану то, что ты хочешь, - кивнул Ванир. - И даже больше. Есть одно новое психотропное вещество, созданное лишь год назад, но проверку на людях оно еще не прошло. Теоретически этот препарат превосходит любой другой созданный ранее, но практически... - он растеряно пожал плечами, - сам понимаешь. Тебе терять уже нечего. - Кроме пяти оставшихся дней, - вставил я. - Завтра с утра сможешь придти сюда? - Куда я денусь! - Вот отлично. На этом я попрощался с Ваниром и пошел к выходу из магазина. Пора все же вернуться домой или хотя бы найти какое-нибудь другое место для ночлега...
День второй.
Я получил то, чего так хотел! Ванир выполнил свое обещание и вот моем кармане лежит пять маленьких ампул "атчема" и пять же одноразовых шприца. Денег он с меня не взял, хотя у меня была достаточно крупная сумма наличности, остаток от тех средств снятых со счета еще до моего последнего обследования. Дома и всего что в нем меня сегодня с утра лишили. Пришли три человека из службы правопорядка и выселили, предварительно вручив особый документ, по которому я мог обратиться в специальное учреждение, где дожил бы оставшееся до смерти время. Высказав им все что об этом думаю и на их глазах порвав никчемную бумажку в клочья, я забрал сумку с самыми нужными мне вещами, в том числе деньги, и спокойно ушел. Удивительно, но останавливать меня они не решились. Одной дозы химического препарата должно хватать где-то четырнадцать часов. "Ну что начнем?" - мысленно спросил я у самого себя. Зашел в первый попавшийся подъезд и поднялся на лифте на последний этаж, а потом еще один пролет по лестнице ближе к служебным помещениям. Достал ампулу и шприц, проткнул иголкой резиновую пробочку и вобрал всю жидкость светло зеленого цвета. Немного помедлив, приподнял одежду, открыв живот, глубоко вздохнул и резко вогнал иголку на половину в тело. Быстро надавил на шприц. Боль! Сильнейшая боль пронзила мой мозг. В глазах мгновенно потемнело, по всему телу прошла судорога, и в следующее мгновение я потерял сознание... "...акции вашего концерна за последний месяц резко взлетели в цене, четверть всего населения покупает товары именно вашего производства. Позвольте поздравить вас! - мужчина приятно улыбнулся, но эта улыбка была лишь маской, за которой скрывался страх. - Вы не первый кто мне это говорит, - ответил я, внимательно посмотрев на своего собеседника. - Скажите честно, вы боитесь, что я выгоню вас с рынка? Мужчина на мгновение растерялся, но тут же взял себя в руки. - Нет! - поспешно ответил он. - Монополия не возможна в Краде и вы отлично знаете. - Возможно все! - возразил я. - Спросите у ваших конкурентов, у бывших конкурентов. Через три дня их концерн - "Леар", будет полностью мне принадлежать. А ведь недавно они тоже присылали ко мне человека намекающего на союзный договор. И что в итоге? - Я вас понял, - кивнул собеседник. - Нет, вы меня еще не поняли. Я советую вам не пытаться убрать меня, не пытаться дискредитировать, не пытаться саботировать моих рабочих. Все это лишь обернется против вас, - строго сказал я. - На выходе вам вручат папку, очень интересную папку. Передайте ее вашим хозяевам. Я думаю, им стоит почитать документы, которые будут в ней. - Я нажал на кнопку вызова охраны. - Проследите, чтобы он благополучно добрался до выхода, - попросил я своих телохранителей..." Очнувшись, я, дрожа от холода, пробирающего до костей, встал с пола и подошел к окну. Близилась ночь. Следующую дозу "атчема" было еще рано вкалывать. Варис предупредил меня, чтобы следующий укол я делал лишь спустя семь-восемь часов после прекращения действия предыдущего. А значит, мне оставалось либо заночевать прямо здесь, либо искать более теплое и уютное место. На ум приходило только одно - "Дом удовольствий" в центре города. Место в которое можно попасть, только имея очень крупную сумму денег в кармане. На улице дул ледяной северный ветер, предвещая скорый конец весны. Давно опавшие листья тихо шуршали под ногами. - И почему я раньше никогда не обращал на это внимания? - тихо спросил я себя и тут же ответил: - Наверно потому что был жив. До центра было недалеко, и я решил не утруждать себя поиском такси или попутки, а просто пройтись. Старался идти по хорошо освещенным улицам, но все равно иногда приходилось сворачивать в темные переулки без единого фонаря, надеясь, что хоть перед смертью удача не отвернется от меня. Увы, но для нее я видимо уже существую. Когда до цели мне оставалось всего нечего, минут десять неторопливой ходьбы, дорогу перегородили трое ну очень подозрительных личностей одетых в легкую, не по сезону, одежду, в которой так удобно драться, бегать и прятать небольшое холодное или огнестрельное оружие. Не сложно догадаться, чего именно им от меня понадобилось. Деньги и ценные вещи. Раньше я безропотно отдал бы все, что потребуется ради сохранения своего здоровья, а потом сразу же направился в ближайшее отделение охраны правопорядка. Но это раньше! - Уйдите с моего пути! - злобно прохрипел я, с трудом понимая, зачем это делаю. - Это ты нам?! - удивленно ответил один из них, делая шаг вперед. Еще бы! Какой-то мрачный тип в замызганной одежде смеет им указывать. Следует его наказать, чтобы другим неповадно было. В моих венах еще не полностью окончилась химическая реакция взаимодействия "атчема" с кровью. И насколько я помнил рассказ Ванира, это психотропное вещество кроме полного погружения в иллюзорный мир давало и некоторые другие плюсы на исходе своего действия. Не задумываясь над дальнейшими своими поступками, я аккуратно опустил сумку на землю и бросился к самому ближнему парню. Удар по лицу сверху вниз раскрытой ладонью так чтобы обязательно задеть его глаза на мгновения ослепил парня. Затем последовал резкий пинок в пах и коленом в горло, когда он согнулся от боли. Следующего я схватил за руку, которой он достал нож с выкидным лезвием и с усилием выкрутил ее. Разжался хруст в локтевом суставе. Баюкая сломанную конечность, парень упал на асфальт. Подобрав нож, я пару раз ударил его носком ботинка в висок. На удивление, третий из этой компании даже не попытался на меня напасть, он стоял в стороне с поднятыми вверх руками. Я иронично усмехнулся и подошел к нему. - Не-е-енадо! - умоляюще произнес парень. Рывок тела и блеснувшее в темноте лезвие с легкостью вошло ему в сердце. Не потрудившись осмотреть место стычки, я подобрал свою сумку и двинулся дальше. Как внутри, так и снаружи я был совершенно спокоен. Меня не тревожило то, что один из этих людей мертв, а двое других недолго проживут, если в ближайшее время им не окажут помощь. Красивое девятиэтажное здание из темно красного кирпича. Огромная яркая вывеска по центру и множество неоновых огней в кажущемся беспорядке разбросанных по стенам дома. Так выглядел с наружи "Дом удовольствий". Разумеется, охрана не согласилась впускать меня внутрь. Я ее отлично понимал. Прежде требовалось удостовериться в платежеспособности клиента. Появившиеся на мгновение из сумки несколько пачек крупных купюр, аккуратно перевязанных крест-накрест зеленой ленточкой, без лишних вопросов открыли мне дверь. - Позвольте узнать ваши самые сокровенные желания? - с натянутой улыбкой спросила меня красивая черноволосая девушка уже внутри помещения в виде круглого высокого зала, в центре которого находилась спиралеобразная лестница ведущая на следующий этаж. Несколько секунд я своими широко открытыми от удивления глазами смотрел только на эту девушку, вызывающе одетую в пышное платье с огромными вырезами в наиболее привлекательных местах ее превосходной фигуры.. "Всех моих сокровенных желаний вам все же знать не стоит", - очнувшись, подумал я и начал перечислять уже вслух: - Лучшую комнату. Кого-то очень похожего на вас, а возможно даже лично вас. - Лицо девушки на мгновение скривилось и тут же вернуло маску радости обратно. - Да, приличная одежда мне тоже не помешает! - добавил я. - Хорошо, я провожу вас, - кивнула девушка. Мы поднялись на второй этаж, где опять же находилась охрана и несколько женщин самого разного возраста, потом на лифте еще выше, кажется на тринадцатый. - Прошу, - указала красавица на дверь из черного дерева с номером 23\д, - приложите палец к сканеру. Теперь она будет принадлежать вам ровно двадцать восемь часов, начиная с этой минуты. Я зашел внутрь и замер в удивлении. Коридор с зеркальными стенами сразу выходит в гостевую, далее: слева - спальня, а справа - туалет и ванная. Ах да, еще лоджия, просто не заметил сразу, что часть широкого, во всю стену, затемненного окна напротив входа представляет собой дверь. - Вы сможете подождать тридцать минут? - спросила у меня девушка, зайдя следом. - Мне нужно будет все приготовить и внести в базу данных. - Да, разумеется, - пожал я плечами. - Цены на удовольствия вы можете узнать с планшета на столике возле кровати в спальне, - предупредила она меня перед уходом...
День третий.
Прошедшая ночь стоила потраченных денег. Говорят, что любовь купить невозможно. Не знаю, не знаю. В "Доме удовольствий" купить можно все! И вот наступил новый день. Не дожидаясь, когда меня ласково попросят освободить комнату, я расплатился и покинул здание. В черном классическом костюме и теплом пальто поверх него, держа сумку в руке медленно бреду по одной из улиц города. Прошло больше восьми часов, пора снова принимать "атчем", но на этот раз не на какой-то там лестничной клетке, где гуляет шальной ветерок. Мой выбор пал на недорогую гостиницу на окраине города. Внезапно зазвенел давно позабытый мною мобител запихнутый на самое дно сумки. Удивившись, как это мне не заблокировали номер да и сам счет после того злополучного дня, я остановился и с трудом нашел его. Не обратив внимание на номер абонента, поспешно нажал кнопку "начало соединения". - Да, слушаю, - приложил я мобител к уху. - Это я, Ванир, - взволнованно произнесли на том конце линии. – Не знаю, где ты сейчас и что происходит, но хочу предупредить... - мой друг ненадолго замолчал. - То вещество, которое я тебе достал... - снова молчание. - Был выявлен один эффект, при проверки на других... - Людях? - усмехнувшись, прервал я его. - Нет, нет, - поспешил отбросить мое предположение Ванир. - Животных разумеется. Так вот, во время его действия, тело... как бы поточнее объяснить... входит в кому. Существо не умирает, но и не живет. Сознание, разум, неважно что, покидает его. И не все из подопытных потом возвращаются к исходному состоянию. - Ты забыл, я уже труп! - выделил я последнее слово. - Мне все равно. - Но ты человек, и неизвестно, что именно происходит с тобою, - не согласился Ванир. - Предлагаешь мне появиться в том учреждении, где ты достал эту штуку и стать лабораторной мышью? - иронично спросил я. - Ммм... - задумался Ванир, видимо на это он и рассчитывал. - Я не соглашусь, сразу предупреждаю. Что бы мне ни предлагали! - Лекарство, - задумчиво произнес мой друг. На мгновение, лишь на мгновение мое сердце предательски дрогнуло. Если бы лекарство существовало... - Лекарства нет, ты это отлично знаешь, - раздраженно бросил я и нажал "конец соединения". Мне хотелось бросить этот чертов мобител под колеса проезжающих мимо автомобилей, или раздолбить его об стену, но я сдержался. Просто выключил аппарат и положил обратно в сумку, на самое дно. Идти пешком дальше мне расхотелось. Через час такси, которое я все же решился поймать после недолго размышления, высадило меня возле гостиницы "Бодерс". Заплатив, я вышел из машины и направился к центральному входу обшарпанного шести этажного здания. Управляющий за огороженной стеклянной стойкой со скучающим выражение лица изучал какую-то газету. Я постучал в окошечко и дождавшись, когда он обратит на меня внимание, произнес: - Мне нужен номер, на четыре дня. Желательно на последнем этаже. Оплачу сразу вперед, наличкой. - Минуту, - пальцы управляющего застучали по клавиатуре стоящего рядом с ним компьютера. - Ага, так... - бубнил он. - Вот! Тридцать второй номер. Шестой этаж как вы и хотели. - Сколько? - Вот чек, касса в конце коридора. Там же, после оплаты, вам выдадут ключи. Спустя буквально десять минут я уже открывал деревянную облезлую дверь с коряво прибитым номером - тридцать два. И так, короткий узкий коридор, одна комната, совмещенный санузел и небольшая кухня. Ну, на большее рассчитывать и не стоило. Дешево и сердито. Закрыв за собой дверь, я поспешно разделся, достал ампулу и шприц. Укол и снова боль...
День четвертый.
Очнувшись в этот раз, я будто бы все еще пребывал там, в мире, созданном своей фантазией под действием "атчема". В мире, в котором я был одним из самых влиятельных и богатых людей. Я отдавал приказы свои ручным палачам, заставлял людей делать то, что мне требуется, разорял и скупал чужие компании и концерны, лично присутствовал при пытках особо упрямых личностей. От меня зависело если не все, то очень и очень многое. Но теперь я снова стал самим собой. Еще живим, но уже мертвым! Включив старенький визор висящий на стене напротив кровати, я бездумно щелкал каналы. Новости, фильмы, мультики, музыка, передачи сменяли друг друга. Но ничто из этого так и не удостоилось моего внимания. Взглянул на часы - середина дня. Отметил, что в этот раз "атчем" действовал дольше, чем в прошлый. Не зная чем еще занять себя, оделся, взял малую часть оставшихся денег, закрыл дверь в номер и направился к лифту. Улица встретила меня на удивление безветренной и солнечной погодой. По крайней мере, теплее, чем вчера, так что не став застегивать пальто, я пошел к ближайшей остановке такси. - Куда? - поинтересовался седой пожилой мужчина. - Просто поколесить по городу, - пожал я плечами. - Хм, тогда оплата будет зависеть от времени, - решил он. - Хорошо. Мы не спеша тронулись, и водитель вырулил на дорогу, ведущую к центру города. Я задумчиво смотрел в окно на проплывающие мимо здания и спешащих или наоборот, бредущих медленно, куда-то по своим делам, людей. Совсем недавно я был среди них. Жил по графику, работал, что бы потом все заработанные средства уходили обратно кампаниям и государству. А еще я верил тем, кто стоит много выше меня и презирал тех, кто не похож на толпу. О-да, раньше я в неудовольствии корчил свое лицо если видел человека одетого в какое-то рванье и поющего запрещенные песни или же бездомного роющегося в мусоре, то же относилась и к "живым мертвецам" - людям умирающим от неизлечимых болезней и от того отвергнутых государством, а так же и к ворам, убийцам, насильникам, но, впрочем, к последним у меня и сейчас осталось стойкое презрение. Почти два часа водитель катал меня по одному ему известному маршруту, пока мимо не проскочила огромная вывеска рекламы исторических азартных игр. Я попросил мужчину вернуться назад. Никогда раньше я не играл во чтобы то ни было, так почему бы не наверстать упущенное? Узнав точный адрес игрового заведения, я попросил водителя подбросить меня туда. - Благодарю вас, - расплатился я с мужчиной и, развернувшись, внимательно стал рассматривать нечто очень похожее на средневековый замок из каменных блоков, но как бы он не выглядел снаружи, я был более чем уверен, что это чудо чьей-то мысли создано по всем правилам современного архитектурного строительства. Вход представлял собой высокие и широкие деревянные ворота обитые темным металлом. В центре возвышалась башня, окруженная несколькими шпилями, расположенными по краям замка. Узкие бойницы закрыты красивыми замысловатыми решетками. И, разумеется, охрана выглядела, как и положено средневековым войнам. Внутри я чуть не заблудился. И через минут десять уже начал сожалеть, что отказался от сопровождения и не очень внимательно изучил план строения на входе. Но потом я все-таки вышел к одному из залов, в котором стояли круглые столы, рассчитанные на двух-четырех игроков в карты. Большая часть их была занята. Я хотел было постоять у одного из столов, последить за игрой, разобраться в правилах, но ко мне подошла молодая девушка, одетая в средневековое платье, и попросила не мешать посетителям. На мои слова о том, что я не знаю правил, но очень хотел бы их узнать, она объяснила, что для этого есть учебные столы и сопроводила меня к ним, а также предложила произвести обмен денег на специальные фишки. Спустя час я уже более менее разобрался в правилах и вернулся обратно в карточный зал неся в коробочке фишки заменяющие в этот заведении деньги. - Можно? - спросил я у группы из трех мужчин, один из которых только начал раздачу. Раздававший, тучный лысоватый мужчина среднего возраста с длинными усами, окинул меня изучающим взглядом, переглянулся партнерами и согласно кивнул, разрешив мне участвовать в игре. - Новичок? - спросил высокий молодой парень в темных очках сидящий по правую руку от меня. -Да, - не стал я скрывать очевидное. - Новичкам везет, - хихикнул игрок слева от меня, дедок годков эдак под семьдесят. - Наверно, я не знаю, - задумчиво пожал я плечами. Игра началась... Время летело незаметно. Я был то в выигрыше, то в проигрыше. К концу игры на меня начали подозрительно поглядывать. Еще бы, я практически в пух и прах разделал всех троих игроков. Сумма, с которой я пришел в этот зал, увеличилась в шесть раз. - Игра окончена, - огорченно выдохнул раздающий. Я в полной тишине сгреб выигрыш в коробку и быстрым шагом направился к обменной кассе. Повезло так повезло. Сами говорили, что новичкам везет. Игроки провожали меня злыми, полными ненависти взглядами. Пока проходил обмен, я задумался: "Хм, интересно, и зачем мне столько денег? Все равно девать-то их некуда. Машину что ли купить. Мда, вариант интересный. Ведь как раз хватит на средненький спортивный автомобиль!" Из игрового заведения я направился прямиком к автосалону. Глаза разбегались от представленного ассортимента. Здесь было все, от дешевых, бюджетных автомобилей, до самых дорогих, класса люкс. Но мой выбор пал на купе "Ирабус". Черный матовый цвет отлично сочетался с белоснежными дисками колес и белыми же ручками дверей. Хищный обтекаемый стиль с минимальным сопротивлением встречному потоку воздуха давал возможность разгона до максимальной скорости. Благодаря одному из лучших водородных двигателей приводящему в движение все четыре колеса и регулируемой подвески, этот авто не уступал в проходимости многим другим внедорожникам. Обратно в гостиницу я возвращался уже на личном транспорте...
День пятый.
"...готово, бос, - доложил мне Мергин по мобилу, - можете приезжать. Клиент аж нервничает в ожидании вашего прихода, - позволил он себе усмехнуться. - Хорошо, скоро буду. Я в сопровождении двух телохранителей одетых в свободную, не стесняющую движения одежду за которой так удобно прятать огнестрельное оружие, вышел на улицу и сел в ожидающий меня автомобиль. Шофер уже знал, куда предстоит ехать, я предупредил его задолго до звонка Мергина. Машина медленно тронулась, постепенно набирая скорость. До заброшенного здания на краю города было около часа езды. - Проверти, - бросил я своим ребятам сидящим на заднем сидении, когда мы подъехали к полуразрушенному трехэтажному зданию где когда-то давно находилась довольно таки приличная, по меркам того времени, больница. Один из телохранителей тут же вышел из машины и скрылся в подъезде. - Все в порядке, - сказал охранник, сидящий сзади меня, внимательно выслушав то, что передал ему по радио гарнитуре напарник. Оставив шофера в машине, я с телохранителем направился внутрь здания. Мергин должен был ждать меня в холе второго этажа. В общем-то, так и оказалось. Увидев меня, он приветственно кивнул и слишком уж официозно предложил: - Бос, прошу за мной. - Доброго тебе дня Сарнем, - иронично поздоровался я с привязанным к стулу мужчиной в одном нижнем белье. Человек не мог даже пошелохнуться, руки были плотно притянуты ремнями к подлокотникам, а ноги к ножкам. Да и сам стул был намертво прикручен к полу. Он поднял голову и бросил на меня яростный, полный ненависти взгляд: - Ты еще пожалеешь об этом. - Возможно, но в данный момент жалеть приходится тебе, - улыбнулся я. - Я не подпишу этот трижды проклятый договор, - сплюнул мужчина. - Мергин! - позвал я начальника моей охраны. - Вот бос, - тот уже знал, что именно мне нужно и подкатил столик с колюще-режущим оружием старой эпохи. Сарнем дернулся, заметив с какой неподдельной радостью я посмотрел на вещи достойные коллекции любого уважающего себя ценителя древнего холодного оружия. - Начнем, - произнес я, но это был риторический вопрос и ответа он, разумеется, не требовал. Я взял один длинный кинжал с тонким, не толще листка бумаги, лезвием и с красивой ручкой искусно выполненной в виде фаланг пальца с острым когтем на конце. - Как думаешь Сарнем, насколько он остр? - подошел я к мужчине сзади и тот нервно замотал головой, справедливо опасаясь моих возможных действий. - Что ты хочешь сделать? - взволнованно спросил он. - Я хочу всего лишь проверить его остроту. - Не-е-енадо! - поспешно воскликнул Сарнем, но уже было поздно. Легким движением руки самым кончиком кинжала я провел по его спине. Брызнула кровь, и мужчина пронзительно закричал. Нет, нет от боли, сейчас он ее не почувствует, скорее от страха. - Острый, - довольно отметил я и положил нож на место, на мгновение задумался и протянул руку к другому оружию. - А вот этот массивный кинжал отлично разрубает тонкие кости, - объяснил побледневшему Сарнему. - Бос, подержать? - Мергин как всегда предугадал мое желание. Я кивнул и произнес: - Левую. Мергин подозвал двух моих телохранителей стоявших все это время в стороне, а затем подкатил еще один столик, на котором были глубокие зарубины и не сложно догадаться от чего именно. Сарнем широко открытыми от ужаса глазами смотрел на меня и даже, кажется, побледнел еще сильнее. До него еще не дошла вся реальность происходящего. Мергин отщелкнул ремни, удерживающие левую руку мужчины, и крепко прижал ее к столешнице, а охранникам приказал держать "клиента". - Сарнем, какой палец тебе не нужен будет в ближайшее время? - поинтересовался я. - Все, все нужны! - завопил мужчина. - Пожалуйста, не надо, не надо! - Заткните ему рот, - бросил я и один из моих телохранителей тут же зажал Сарнему рот рукой. - Начнем с мизинца, - тихо произнес я и нанес быстрый удар. Глаза Сарнема закатились, на его трусах расплылось желтое пятно, и он потерял сознание. - Мергин, принеси документы, теперь он их точно подпишет, - попросил я начальника охраны. Через несколько минут Сарнем застонал от боли и начал приходить в сознание. Его глаза открылись, и он взглянул на свою руку, которая снова была примотана к подлокотнику. - Я все подпишу, все! – проскулил Сарнем дрожащим голосом. - Мергин давай сюда папку и освободи его правую руку. Сарнем аккуратно, как я того потребовал, поставил свою подпись на всех документах. Конечно, это не даст мне сто процентную гарантию того, чего я хотел, но лучше уж так, чем ничего. С этими бумагами у меня все же есть шанс оторвать большой кусок от его владений, пока остальные приемники Сарнема будут делить власть над концерном. - Мергин, - обратился я к начальнику охраны, - ты знаешь что делать. Тот кивнул, достал тонкий стилет и резко вогнал его мужчине в сердце. - Не забудь прибраться перед уходом, - сказал я и направился к выходу, телохранители последовали за мной..." Я очнулся в холодном поту, перед глазами до сих пор стояли картины жестокой расправы с неизвестным мне человеком. Руки чувствовали холодную рукоять оружия, и меня не покидало ощущение, что все это сотворил я. Лично я! Но ведь такого просто не может быть, это иллюзия, всего лишь иллюзия навеянная действием "атчема". Прошел час, я успокоился и решил развеяться. Вышел на улицу, взяв с собой почти все оставшиеся деньги, поймал такси и назвал адрес игрового заведения, в котором был вчера. Водитель попался разговорчивый и всю дорогу рассказывал мне последние новости города. Внезапно меня что-то насторожило в его словах. - Повторите то, что вы сказали последним? - попросил я. - Сегодня нашли тело владельца концерна "Келе", - пожав плечами начал таксист, - пропавшего день назад. Следы ножевого ранения на спине, отрезан мизинец на левой руке, причина смерти - удар тонкого острого предмета прямо в сердце. Интересно и кто... - продолжил мужчина свои размышления, но я его уже не слушал. "Убитого звали Сарнем и убил его... я... Пусть не лично я, а Мергин, но это не важно... Вот только как такое возможно?!... Ванир!... Точно, Ванир должен знать, что со мной происходит," - путались мысли в моей голове. Я проверил свои карманы в поисках мобила, но потом вспомнил, что он так и валяется на дне сумки брошенной где-то в номере в гостинице. Ошарашив таксиста заявлением о том, что мы возвращаемся обратно, я попытался вспомнить все те часы, прожитые мною под действием "атчема". С самого того раза, когда я его принял... - Приехали, - прозвучал голос водителя. Я сунул ему несколько крупных купюр и бегом бросился к входу в гостиницу. Поднялся на свой этаж, открыл дверь и начал искать сумку. Найдя ее, высыпал все на пол, схватил мобил и сел на кровать. Ванир не отвечал. Не знаю, сколько раз я пытался до него дозвониться. Десять или может быть сто? Я снова потянулся к мобилу, но неожиданная боль в районе сердца так и не дала мне дотянуться то аппарата. "Началось", - это была моя последняя мысль перед тем, как я потерял сознание...
День шестой.
С самого утра меня стали мучить сильнейшие боли. Болело все! Голова, внутренности, выкручивало кости, тянуло мышцы. Боль, от которой хотелось избавиться любым способом. Пустить себе пулю в лоб, вогнать нож в сердце, сделать что угодно, лишь бы поскорее умереть. Увы, но найти силы встать с кровати я не мог. Любое движение делало мне только хуже. Промучившись несколько часов, часть из которых прошли в бессознательном состоянии, я вспомнил о последней ампуле "атчема". Все это время она лежала так близко и одновременно так далеко, на тумбочке возле кровати. Там же лежал и шприц. Превозмогая боль и скрипя зубам, я все-таки дотянулся до вожделенного лекарства. Еще несколько минут ушло на то чтобы его вколоть... Я не сразу понял, что боль ушла, а вместе с ней ушла и чувствительность тела. И еще я ничего не мог увидеть или услышать! Я словно оказался в пустоте. Темной, тихой и бесконечной пустоте... Страха не было, уж лучше это чем ужасающая боль и ее следствие - смерть. Внезапно я почувствовал какой-то звук - тук-тук, тук-тук, очень похожий на биение сердца. А потом я с удивлением увидел рядом или не рядом яркую красную точку. Она притягивала меня, звала, просила придти. И я согласился... " ...Бос, бос! - настороженно звучал чей-то голос словно бы издалека, - Что с вами?! - меня затрясли за плече, сначала аккуратно, а потом все сильнее и сильнее. - Ме-е-ергин! - через силу выдавил я. Голова сильно кружилась, было трудно дышать, в глазах кружились сотни звездочек всех цветов и оттенков. - Да, да бос? Это я! - обрадовался голос, но тряска почему-то не прекратилась. - Пре-е-екрати! - Конечно, конечно, только вы больше так сознание не теряйте. - Что со мной случилось? – более-менее придя в себя, поинтересовался я. - В ваших руках был какой-то конверт, - начал рассказывать начальник охраны. - Вы доставали письмо, и в этот момент я вышел, а когда вернулся, вы уже были в таком состоянии. Конверт, кстати, был порван на несколько клочков в беспорядке разбросанных на столе, а письмо вы смяли в кулаке. - Спасибо, - зачем-то поблагодарил я его. - Можешь идти. - Но бос? - начал было Мергин. - Я сказал: "Можешь идти!", - медленно и грозно повторил я, перебив его. Перед тем как закрыть дверь с обратной стороны, он обернулся и удостоверился в том, что я нормально выгляжу и терять сознание снова пока не собираюсь. Я выждал минуту, а затем осторожно, опасаясь незнамо чего, развернул скомканный лист и с удивлением прочитал единственное предложение написанное красивым подчерком: "Жизнь продолжается Ремен, теперь в твоих руках весь этот мир!"... Вот как ползу, так и отражаю!
«… Многие из тех истин, которым мы доверяем, являются таковыми лишь тогда, когда мы придерживаемся определённой точки зрения." Оби-Ван Кеноби
С телеэкрана смотрели два маленьких симпатичных зверька. Медвежонок Мотя и волчонок Виля. Мотя смешно кивал головой, а Виля все время скалил зубы, норовя укусить медвежонка за лапу. В комнате на деревянных стульях с мягкой обивкой сидели двое детей. Мальчик семи и девочка восьми лет. – Я не буду, есть кашу с маслом! – помахал лапами Мотя. Дети засмеялись. – А почему ты не будешь, ее есть? – спросил Виля, наклонив голову и часто-часто заморгав большими глазками. – А потому, что не хочу, – неуверенно произнес медвежонок. Сзади к детям почти неслышно подошла мать. Мальчик обернулся, а через мгновенье и девочка тоже. – А я знал, что ты стоишь сзади, мама! – И я тоже знала, – подтвердила девочка, улыбаясь. – Хорошо-хорошо, – ответила женщина. – Всем деткам уже пора спать. – А завтра воскресенье и нам не надо идти в школу, – скривилась девочка. Мать вздохнула. – В школу нет, но спать-то все равно надо, – сказала она. – Или вы всю ночь собираетесь бодрствовать? – Ага, – ответил мальчик. – Всю ночь будем сказки слушать. – Ну, это только к папе. Я устала за день и на сказки меня точно не хватит. А ваш папа выспался, отдохнул. Вот он вам сказки и расскажет. – Ура! – дружно закричали дети. – Всю ночь будем слушать сказки! – Леша, – ласково позвала жена. В комнате появился папа. – Лариса, что за шум среди ночи? – удивленно спросил он, глядя на детей. – Ты нам всю ночь будешь сказки рассказывать, – радостно сообщила дочка. – Оля, всю ночь нельзя. Дети ночью должны спать, – ответил папа, еще не понимая всей серьезности создавшейся ситуации. – А мама сказала, что можно, – мальчик смотрел отцу прямо в глаза. – Сережа, что это на вас нашло. Вы ведь вроде бы уже читать умеете? – удивился папа. – А мы все перечитали и хотим услышать что-нибудь новенькое! – звонким голоском поддержала брата Оля. – Да, мы хотим что-нибудь новенькое, – раздался рядом голос жены. На лице главы семьи появилось выражение некоторого недопонимания. – Мне придумать чего-нибудь? – переспросил он. – Ага, – хором ответили дети. Единственный путь к отступлению был надежно перекрыт женой в белом фартуке. – Хорошо. А про кого вы хотите услышать сказку? – спросил мужчина обреченным голосом. На некоторое время наступила тишина. Дети призадумались. В этот момент мужчина решил взять управление в свои руки и попытался предложить тему. – Про медвежонка и волчонка, – с надеждой в голосе сказал он, вспомнив вечерние телесказки. Дети отрицательно замотали головами. – Не катит! – подтвердила жена. – Что-нибудь современное, энергичное. – Про космос! – звонко пропела Оля. – И про рыцарей, – добавил Сережка. – Про рыцарей в космосе, дорогой, – подвела итог жена, присев на стул. – И я, пожалуй, тоже с удовольствием послушаю. Алексей задумался. В такие моменты он обычно закрывал глаза и представлял себе сказку. Но сегодня что-то не получалось. – Ниче не могу придумать, – виновато ответил он. Оля подошла к отцу и уткнулась ему в рукав. – Па, ну пожалуйста! Только ты можешь, – сказала дочка. – Только настоящий сказочник может, а ты настоящий! – зашел с другой стороны Сережка. – И верно. Сказки рассказывать ты точно мастер, – подмигнула жена. Алексей выдохнул воздух и попытался вспомнить что-нибудь подходящее, с участием рыцарей в космосе. – Чай! – сказала Лариса. – Идем пить чай со смородиновым вареньем, а в процессе будем слушать новейшую сказку. – Про рыцарей и про космос! – не забыли добавить хором дети. – Да, – подтвердила жена.
Крепкий чай на ночь пить не рекомендуется, но если вам нужно срочно придумать сказку – самое то. Особенно, если у вас столь внимательные слушатели. (авт.)
– В одной далекой-далекой галактике, – начал рассказ папа. – На одной далекой-далекой планете, – поддержала его мама. – Жили-были, – обрадовался Сережка. – Принц и принцесса, – добавила Оля. – Хорошо. Пусть будут принц и принцесса на далекой-далекой планете. Они были детьми и как все дети ходили в школу … ***
Одна из лучших школ в стране требовала от детей обязательного ношения формы, цветовая гамма которой ограничивалась черным и белым. – Наша галактика находится на самом краю Млечного пути, – произнес учитель, обратив свой взор в огромное окно, сквозь которое открывалась панорама гигантского мегаполиса. – Мы прошли длинный и очень трудный путь к сегодняшней демократии. К миру и процветанию всех планет системы. Он прочертил рукой в воздухе несколько символов, и в пространстве комнаты появилась голомодель галактики. – Кто перечислит мне названия планет Внешнего Кольца начинающихся на «Т»? Модель Вселенной сместилась, и появились три планеты, закрытые полупрозрачными серыми дисками. Наступившая тишина в классе нарушалась только тиканьем старинного хронометра на стене, подаренного еще в незапамятные времена, с выгравированной надписью: «Оби-Ван Кеноби». Девочка с русыми волосами подняла вверх руку, сжатую в кулачок. – Как обычно, все знает Лея. Опусти руку, а остальные? – спросил учитель и, повернувшись, остановил взгляд на светловолосом мальчике, погруженном в свои мысли. – Люк, может быть ты? Дети засмеялись. Люк покраснел и обиженно обвел взглядом класс. – Тантра, – почти наугад произнес он. Серый диск на одной из трех планет рассыпался мелким серебристым дождем. – Верно, – ответил учитель. – Тисс`шарл, – продолжил Люк. Закрывающий вторую планету диск завертелся и улетел в бесконечность. – Да, – подбадривающим тоном сказал учитель. – И? Люк усиленно пытался вспомнить, одновременно шаря глазами по классу в надежде на подсказку. – Татуин, – прошептала Лея. Диск над третьей планетой окрасился в ярко-красный цвет и издал тревожный звуковой сигнал. Учитель направил недовольный взгляд на девочку. – Это уже третье замечание за сегодня и я вынужден пригласить для беседы твою маму. Лея закрыла лицо руками и заплакала. – Накажите меня, учитель, – поднялся со своего места Люк. Взгляд старика смягчился. Он хотел что-то ответить, но в этот момент приоткрылась дверь, и в класс заглянул молодой мужчина в сером костюме. – Простите меня великодушно. Не хотел прерывать ваш урок, но прямо сейчас вас хочет видеть директор школы. Учитель обвел взглядом аудиторию и, кивнув, быстро покинул класс. – Ты что не мог Татуин вспомнить, – произнес с нагловатым выражением лица мальчик, сидящий позади Люка. – Не доставай меня, Марк, – ответил Люк. – А то что? – спросил Марк. – Напугаешь меня до смерти своими безупречными знаниями? По классу прошел дружный детский смех. Люк сжал кулаки и двинулся в сторону обидчика. – Люк, не надо, – сказала Лея, вытирая слезы. В этот момент сребристым звоном в класс ворвался сигнал об окончании урока. Лея подхватила свой портфель и молча вышла из класса. Люк последовал за сестрой, на мгновенье, задержавшись в дверях и бросив презрительный взгляд в сторону Марка. Следующий урок проходил в музее искусств. Люк с удовольствием посещал занятия вне школы. Музей был полон сказочных персонажей, оживавших в рилскрине. Приводящий в трепет темный лорд Дарт Вейдер грозно шествовал по коридору, сопровождаемый строем имперских штурмовиков. Над головами посетителей пролетала «Звезда смерти» и голос грозного Дарт Сидиуса приводил в трепет. Мальчик стоял возле статуй героев-джедаев, краем уха слушая рассказ Хранителя музея. Внутри большой стеклянной витрины сверкали отполированной сталью рукояти лазерных мечей. Люк протянул руку и провел ладонью по стеклу. – Что тревожит юного подована? – с улыбкой спросил Хранитель. Стоящие рядом дети дружно захихикали. – А он мечтает стать настоящим джедаем и победить всех ситов лазерным мечом, – сказал Марк. – Но меч не желает его слушаться. Хохот повторился и на этот раз громче. – А почему вы смеетесь? – поинтересовался Хранитель. – А потому, что наука отвергает все эти сказки про джедаев, ситов, лазерные мечи и силу, блуждающую по вселенной и ищущую точку применения, – ответил Марк. – Не согласен, – ответил Хранитель, – Наука не доказывает все вышеперечисленное, но и не отвергает. – Мой отец постоянно говорит, что истории про Великих джедаев не что иное, как детские сказки. Но мы-то уже вышли из этого возраста. Хотя нет, кое-кто безнадежно в нем застрял, – съехидничал Марк. – Мы все уважаем мнение твоего отца, сенатора Глинна, но даже такой блестящий политик как он, не может опровергнуть результаты научных работ наиболее выдающихся ученых, – спокойно ответил Хранитель. – Я поверю во всю эту чепуху только тогда когда увижу своими глазами. Неожиданно включился комм Марка и появился рилскрин сенатора Альфа Глинна. – Приветствую вас учитель. Мне нужно поговорить с Марком Глинном, если не возражаете, – холодный тон голоса сенатора прозвенел в зале музея. – Мне не о чем с тобой говорить, – презрительно бросил Марк. Лицо сенатора покрылось красными пятнами, а зрачки глаз сузились. Несколько секунд он молчал, а затем его рилскрин растворился в воздухе. Дети медленно брели по Центральной площади. День выдался ясный и солнечный. Щебет птиц чередовался со звуками классической музыки. Приближался большой праздник – День основания города. Люк остановился возле Мемориала Свободы. Величественный пятиметровый гранитный куб, навечно застывший в центре площади, соприкасаясь с базальтовым постаментом лишь одной вершиной. Наука была бессильная в объяснении этого феномена. Древние легенды гласили, что куб удерживает Сила. Возможно та самая, которой когда-то так гордились джедаи Республики. – Люк, я домой хочу. Пойдем уже, – сказала Лея, махая маленьким коричневым портфелем в руке. Мальчик прикоснулся рукой к кубу, и согласно кивнув Лее, пошел дальше. Девочка вздохнула и, поправив белоснежный бантик, последовала за братом. ***
– Что у вас произошло? – спросила мама у Леи за ужином. – Я не выучил урок как следует, – ответил Люк. – Люк, я не у тебя спросила, – ответила мать. – Это уже пятый инцидент за год. Школьный Совет имеет право отчислить тебя или предложить перейти в категорию «В». – Мама, это я виноват! – поднялся из-за стола Люк. Мать вздохнула и прижала к себе обоих детей. – Завтра я схожу в школу и поговорю с директором. Возможно, он поможет перевести вас в другую школу без понижения уровня. Все-таки он служил вместе с вашим отцом… – Мама, ты не должна просить за нас! – громко сказала Лея, вскакивая со стула. – Значит, вы должны учиться так, чтобы я за вас не краснела, – ответила мать, собирая посуду со стола. Сильный толчок снаружи вышиб стекла и заставил детей упасть на пол. Грохот разлетающейся по кухне посуды и звук падающих тел смешался с криками. Люк приподнял голову. Мать полулежала на столе. Рука безвольно свивала вниз. С лица капала кровь. Лея испуганно выглядывала из-за двери. – Мама! – закричал мальчик. Лея уже набирала номер «неотложки». Неожиданно включились ТВ оповещения. На большом настенном экране появилось встревоженное лицо диктора. – Внимание всем жителям Кантариса! Только что на город упал небольшой метеорит, прорвавший защиту. Просим вас соблюдать спокойствие! Экран погас. Дверь открылась, и в кухню вошли люди в белых халатах. – Осторожнее, – сказал врач. Двое санитаров уложили женщину на носилки. – У вас есть еще кто-нибудь из старших? – спросил доктор у Леи. – Бабушка, – ответила девочка. – Она неподалеку от нас живет. – Звоните бабушке. Вашу маму мы увозим в больницу. Не волнуйтесь, все будет в порядке, – сказал врач. ***
– Если бы у нас была «Звезда смерти», проблем не существовало было! – Если бы да кабы. Вечно вы несете всякую околесицу. Я бы вас вообще бы на заседания бы не пускал бы! – с отвращением произнес Глинн, поправляя сенаторскую мантию. – Уважаемые сенаторы! – деревянный молоток Председателя Всепланетного Совета грохнул по столу. – Это экстренное заседание, а не уличные разборки. Еще одно замечание и я буду вынужден удалить вас Глинн и вас Эрвин из зала до конца заседания! Маленький худощавый сенатор Кларк Эрвин криво усмехнулся и искоса глянул на почти двухметрового Глинна. – Напоминаю еще раз. Темой сегодняшнего экстренного заседания является метеоритный поток, пробивший все степени защиты и грозящий уничтожить все живое на планете. На текущий момент мы попали под обстрел лишь первой волны. Это просто большие камни. Но очень скоро начнут падать огромные глыбы. Совсем скоро! И нам нужно выработать стратегию и тактику борьбы за выживание. Поэтому прошу вас отбросить все старые распри и сосредоточиться на поиске способов защиты. Если же нам не удастся их найти, то придется эвакуировать все население в подземные города. – Вот я и хотел сказать, что предлагать нужно реальные действия, а не мифические станции из древних легенд, – не упустил случая Глинн, победно поглядывая на своего оппонента. Председатель согласно кивнул. – А если это не легенда. Если где-то на орбите действительно висит станция «Звезда смерти»? – не сдавался Эрвин. – Представьте нам доказательства, а лучше координаты этой самой вашей «звезды», – спокойно ответил Председатель. Эрвин неопределенно пожал плечами и опустил глаза. – Полагаю вопрос о «Звезде смерти» закрыт, – произнес Председатель, стукнув молотком. – Объявляю перерыв. Сенаторы не спеша выходили из зала. Часть направилась в буфет, некоторые, стоя в сторонке, разговаривали по комм-связи. Кларк Эрвин устроился за маленьким столиком в углу буфета и жадными глотками пил минералку. – Не обижайтесь на меня, Эрвин, – за столик подсел Председатель. – Я всегда с уважением относился к вашему мнению, но сейчас нужны реальные предложения. – Никаких обид. Есть у меня один вариант. Наш щит все еще действует. Если на него увеличить подачу энергии, то можно отразить любые метеоритные потоки. – И где мы ее возьмем? Отключены все промышленные объекты. Все, что есть идет только на щит! – В одной древней легенде …, – начал говорить Эрвин. – Нет, нет и еще раз нет! – запротестовал Председатель. – Никаких легенд, Кларк! Только реальность и ничего более. Председатель со вздохом поднялся и побрел к выходу. Под перекрестьем насмешливых взглядов Эрвин почувствовал себя одиноким и чужим. Кому сейчас нужны его фантастические идеи? Прозвеневший сигнал к началу заседания, прервал мрачные мысли Кларка и заставил покинуть уютное кафе Всепланетного Совета. ***
– Ты как тут оказался? – человек в сенаторской мантии с черным портфелем под мышкой обращался к сидящему на корточках у Мемориала Свободы школьнику. Люк поднялся и грустно глянул на сенатора. – Рядом с домом упал метеорит и мама в больнице. Занятия в школе отменили… – Я знаю, что занятия в школе отменили. Сейчас всех эвакуируют в подземные убежища. Тебя как звать? – Люк. – О! Так же как одного из джедаев Республики! А я сенатор Эрвин, – улыбнулся Кларк. – Вы верите в то, что джедаи существовали на самом деле? – удивился Люк. – Верю. Только мне никто не верит. Я даже написал несколько научных статей, но наши ученые их высмеяли. Сила существует, и я пытаюсь найти ей научное обоснование. – Как интересно! – произнес Люк. – Расскажете? Рядом остановилась большая черная машина. – Куда тебя отвезти? – спросил Кларк. – В больницу меня не пустили. Сказали, чтобы подождал, пока мама придет в себя. Домой, наверное, скоро бабушка должна приехать. – Садись в машину, подброшу тебя домой, а по пути вкратце расскажу, – согласился сенатор. Люк уселся на мягкое сиденье сзади и автомобиль плавно тронулся. Мимо проходили вереницы людей с сумками и чемоданами. Паники и толкотни не было. К вечеру ожидался новый, еще более сильный метеоритный удар. – Мемориал Свободы на самом деле не памятник, а часть энергосистемы Силы, – начал рассказ сенатор. – Сама Сила – это очень мощный энергоисточник нашей галактики. Он подпитывает звезды, планеты и все живое, включая нас. Некоторым людям с рождения дана способность напрямую подключаться к Силе и управлять ею. В древности их называли джедаями. Они хранили мир и спокойствие в галактике. К врожденной способности требовалось еще и специальное обучение. Со временем необходимость в джедаях отпала. Знания и традиции были утеряны. Теперь это не более чем легенды. ***
Люк открыл дверь и замер. Бабушка и Лея заплаканными глазами смотрели на него. – Люк! – бросилась на шею сестра. – Мы тут чуть с ума не сошли, со слезами в голосе произнесла бабушка. – Ой! Вы сенатор Эрвин? – Он самый, – смущенно кивнул Кларк. – Я на машине, подброшу вас к убежищу. – Спасибо вам большущее, а то мой внучек такой не путевый, – запричитала старушка. – Нет, нет. У вас очень путевый внук! – не согласился сенатор. – Я лично поинтересуюсь о вашей маме, не беспокойтесь. В убежище было шумно и многолюдно. Длинный узкий коридор и множество дверей. Каждой семье выделили отдельную ячейку, уменьшенный вариант обычной городской квартиры. Завтрак обед и ужин доставляли строго по расписанию. Работало телевидение, комм-связь, правда без режима рилскрин, и даже киберсеть. Маму привезли через час. Слабо улыбаясь, женщина вошла в ячейку, опираясь на плечо медсестры. – Мама! – радостно закричали дети. – Я буду на связи. Если вдруг что, обращайтесь. И каждые восемь часов буду вас проведывать, – сообщила медсестра. – У меня уже все хорошо, – ответила женщина. – Распоряжение сенатора, – вздохнула медсестра. Всю ночь Люк ворочался, пытаясь уснуть, но никак не мог. В голове вертелась фраза Эрвина: «Сила – это очень мощный энергоисточник нашей галактики». Поднявшись, мальчик тихонько добрался к управляющей панели и подключился в Киберсеть. Все развлекаловки, игры, фильмы и музыка пропали. Зато добавилось репортажей о катастрофах, обращений правительства, предупреждений об опасности. После получаса поисков удалось найти подборку статей сенатора Кларка Эрвина, и Люк углубился в чтение… – Люк, ты всю ночь просидел в Киберсети? Мальчик открыл глаза. Он так и заснул за столом. Рядом стояла Лея, удивленно глядя на брата. – С тобой все в порядке? – спросила медсестра. – Давай руку, проверим давление, температуру. И парочка успокоительных пилюль совсем не помешает. Давление и температура оказались в норме, но пилюли пришлось проглотить. Со строгими медиками не поспоришь. – А что ты искал в Киберсети? – спросила Лея, когда медсестра ушла. – Эрвин рассказал про свои статьи на тему Силы и джедаев. Я их нашел и успел прочесть несколько. – И что? – шепотом спросила сестра. – Ну, пока еще не знаю. Там много схем, расчетов и гипотез. Есть даже устройство лазерного меча, – Сказки это все, – махнула рукой Лея. – Пойду лучше книжку почитаю. – Дети, – мать открыла глаза и уставшим взглядом смотрела на Люка. – Как вы тут без меня? – Мы с бабушкой были, – ответила Лея, перелистывая страницы книги. – Она пошла чего-то узнавать, но скоро вернется. Стены ячейки задрожали. Стакан с водой поехал по столу, и мальчик едва успел подхватить его. Лея включила монитор быстрых новостей. – Сохраняйте спокойствие. Убежищам ничего не грозит. Несколько крупных камней пробили брешь в защитном экране и упали на город. Жертв нет, только небольшие разрушения. Диктор пытался улыбаться, но в глазах застыла тревога. Все были поглощены новостями и не заметили, как Люк выскользнул за дверь. Пустой коридор открывал дорогу из убежища в город. – Люк, я с тобой! Лея догоняла брата. – Нет, там опасно! Девочка дотронулась до плеча брата. – Куда ты туда и я. И не спорь! Мальчик понял, что спорить бесполезно. Да и времени уже не осталось. Новый грохот сверху и потолок прогнулся. По стенам побежали зловеще-черные трещины. – Отстанешь – лучше возвращайся назад. Лея отрицательно мотнула головой. Люк повернулся и побежал к выходу. Томительные секунды перемещения в пустынном коридоре. Охрана где-то рядом, но они тоже поглощены новостями. Выход! Дверь поддалась и в глаза ударила пыль. Потемневшее небо навеяло мрачные мысли. Пустынные улицы и кое-где ревущие бронетранспортеры с эвакуационными командами. Люк петлял по многочисленным переулкам, стараясь остаться незамеченным. То и дело приходилось оглядываться, ожидая сестру. Хотелось отправить ее назад, но всякий раз мальчик натыкался на пронзительный взгляд больших добрых глаз, в точности маминых. Еще далеко, а уже хочется упасть и отдохнуть. Люк остановился, переводя дыхание, когда свист тормозов резанул слух. Из машины высунулась противно-знакомая голова Марка. – От кого удираешь, юный джедай? – насмешливо и немного издевательски поинтересовался Глинн-младший. Люк уже собрался ответить что-нибудь резкое, но в этот момент вмешалась сестра. – Марк, нам нужна твоя помощь! Лицо Глинна удивленно вытянулось и он даже не нашел что ответить. – Нужно как можно быстрее попасть на площадь Свободы, – Лея говорила с трудом. Марк молча открыл дверку и кивнул на сиденье. – А ты почему не в убежище? – спросил Люк. Марк молча махнул рукой, осторожно объезжая завалы. – Не хочу встречаться с «предком». Машина с сенаторскими номерами может ездить где и когда угодно. И не нужна мне его опека. Марк достал свободной рукой сигарету и чиркнул зажигалкой. – А вам, зачем на площадь? Лея перевела взгляд на Люка, но брат промолчал. – Ладно. Дело ваше. Может быть, последние дни или часы доживаем. Не хочу, чтобы у меня были враги. Марк остановил машину у большой бетонной стены, из-за которой виднелся Мемориал Свободы. Рядом зияла огромная воронка, куб стоял незыблемо, символизируя вечность. – Мне нужно подняться на вершину куба, – нарушил молчание Люк. Марк закрыл лицо ладонями. – Ты все еще веришь в Силу? Он начал истерически смеяться. Люк молча выбрался из машины и пошел в сторону куба. Лея вышла следом, громко хлопнув дверкой. Повсюду валялись черно-синие обломки упавших метеоритов. Лопнувшие плиты, огромные черные трещины и осколки бетона и стекла из разрушенных рядом стоящих зданий. Куб был целехонек, ни единой царапины. Люк остановился и закрыл глаза. Разноцветные круги и шум в голове. Так было и раньше, но только сейчас он понял – это не случайно. – Люк! Марк бежал к нему, перепрыгивая через препятствия. – А вдруг ты прав? Вдруг все это не случайность? Глинн протянул мальчику большой моток крепкой веревки. Люк благодарно кивнул и стал его разматывать. Альпинистская веревка с петлей на конце – вот и все его оружие против смертельного дождя из космоса. Только с третьей попытки петля прочно закрепилась на вершине куба. Лея и Марк ухватились за конец и натянули веревку. – Удачи, Люк. Мы с тобой! – сказал Глинн. Раз, два, три, четыре. Все как на уроках по альпинизму. Только теперь это не урок, а испытание на прочность. Шершавая поверхность куба прошлась по телу, разорвав тонкую рубашку и поранив кожу. Петля начала съезжать с вершины, и мальчик отчаянно рванул веревку на себя, успев схватиться левой рукой за острую грань. Мрамор впился в ладонь, но Люк не почувствовал боли. Медленно подтянувшись, он взобрался на вершину куба. Он никогда не говорил, что боится высоты. Лея и Марк внизу не должны этого знать. Осталось совсем немного. Грохот врезавшегося в площадь небесного обломка едва не сбросил мальчика вниз. Лея и Марк не сдвинулись с места. «Человек – это рычаг приложения Силы. Только …» В глазах вновь потемнело. Люк мотнул головой и уверенно встал на вершине куба. Если сейчас рядом упадет еще один обломок, он полетит вниз. «Человек – это рычаг приложения Силы. Только чистый духом, только верящий в Силу, только настоящий джедай сможет найти точку применения …» По площади к мемориалу несся бронетранспортер. Высунувшийся из люка спасатель в камуфляже что-то кричал, но мальчик этого уже не слышал. В его вены ворвался стремительный горячий поток. Люк закрыл глаза и соединил ладони вместе. Небо задрожало и покрылось светящейся сеткой. Огромные искры вспыхивали и гасли, вызывая жуткий гул. Внезапно весь небосвод ослепительно вспыхнул. Туман закружил мысли Люка и он, покачнувшись, полетел вниз … ***
Дверь больничной палаты открылась, и вошел Эрвин. Большущий белоснежный халат смешно волочился по полу за низеньким сенатором. Кларк осторожно опустил на маленький столик большую коробку, перевязанную красной лентой. – Сенатор, не более пяти минут, – женский голос из коридора звучал неестественно звонко, подражая эху. – Я помню-помню, – улыбнулся Эрвин, присев на маленький стул. – Как твое сознание, юный джедай? Люк с трудом повернул голову и попытался ответить, но услышал лишь свой хриплый шепот. Кларк открыл коробку и поставил на столик портативный экран вирт-связи. Несколько осторожных прикосновений и на экране появились мама и Лея. – Сынок, мы так рады, что ты в порядке, – женщина вытерла слезу. Лея помахала рукой и улыбнулась. – Ты это, выздоравливай, давай! – из-за спины Леи появился Марк. По лицу Люка покатилась слеза. – К нам спасатели заходили. Спрашивали: как ты? Ну, те, которые тебя успели поймать, когда ты летел с куба, – Марк вздохнул. – Когда выздоровеешь, покажу одну сногсшибательную разработку по теории Силы, – загадочно прошептал Эрвин. – Я уже почти понял, как ты включил генератор в кубе. Но все равно нужна твоя помощь. Мы не можем отрегулировать подачу энергии на Щит. Когда… – Сенатор, время! – в палату вошла медсестра. – На сегодня все. Эрвин поднялся и подошел к двери… ***
Отец смолк и глотнул уже остывший чай. Жена загадочно улыбалась, прижав к себе детей. – Па, здорово! – Сережка поднял вверх большой палец. – Супер, па! – подтвердила Оля. – Па, ты настоящий сказочник, – добавила Лариса. – Дети, па устал и хочет баиньки. На этот раз они не возражали и покорно пошли в спальню. Сережка долго ворочался, пытаясь уснуть. В темноте он высунул из-под одеяла ладонь и мысленно приказал стоящей рядом табуретке сдвинуться с места. – Сережа, – шепот сестры застал его врасплох. – Чего? – мальчик спешно втянул руку под одеяло, зажмурив глаза. – Получилось? Брат открыл глаза и внимательно взглянул на табурет. – Чуть-чуть, – неуверенно ответил Сережка. – У меня тоже, – прошептала сестра. Мальчик закрыл глаза и, улыбнувшись, отвернулся к стене, натянув на голову одеяло. В эту ночь он спал как никогда крепко. Как настоящий джедай. Вот как ползу, так и отражаю!
Пусть покойник мирно спит; Есть монаху тихий скит; Птице нужен сок плода, Древу — ветер да вода. Я ж гляжу на дно ручья, Я пою — и я ничья.. Что мне ветер! Я быстрей! Рот мой ягоды алей! День уйдет, а ночь глуха, Жду я песни пастуха! Ты, пастух, играй в трубу, Ты найди свою судьбу, В сизых травах у ручья. Я лежу — и я ничья. А.Н. Толстой «Мавка»
Первая весна
Глава 1
Маленький домовичок, недавно появившийся в новом доме, украдкой наблюдал за происходящим в комнате. Хранитель дома был совсем молодым: румяный, не больше 10 вершков [1] в высоту, с короткой черной бородкой, едва достигающей груди. Рождение человеческого существа он видел впервые. Так интересно и необычно: старуха, что-то приговаривая, сновала по комнате, а молодка вытирала лицо лежащей на кровати женщины мокрой тряпкой. Единственная мерцающая свеча тускло освещала комнату. Домовой из своего угла почти не видел молодую хозяйку, но крики ее и тяжелое дыхание слышал прекрасно. - Молодец, милая, тужься. Вот уже головка показалась, - успокаивающе ворковала повитуха, что-то делая у ног женщины. – Агафья, принеси теплой воды, - старуха на минутку отвлеклась. Помощница, ловко подхватив ведерко, быстрым шагом направилась к двери, едва не споткнувшись о неосторожно высунувшегося домового. Тот в последний момент сумел увернуться и юркнуть за сундук, где неодобрительно посмотрел на паутину, прилипшую к ноге. Едва он успел отдышаться, как тишину разорвал звонкий плач младенца, заставляя домовенка подпрыгнуть от неожиданности. Широко распахнутыми глазами домовой наблюдал, как повитуха ловко обтирает влажным полотенцем новорожденного. Ребенок был красным и очень маленьким. Не успел домовичок подивиться этим странностям, как хозяйка вновь пронзительно закричала. - Второй! – удивленно пискнула Агафья, принимая мальчика из рук старухи. Та же, не обращая внимания на помощницу, продолжила хлопотать у постели роженицы. Тут домовенок почувствовал, что в комнате стало резко холодать. Пламя свечи затрепетало, и дух вздрогнул, ощутив неладное. В один раз увидеть и Жизнь, и Смерть – это уже слишком! Поежившись от вида темной тени, появившейся у кровати молодой хозяйки, дух дома поспешил убраться из комнаты. Уход жизни – столь же сокровенное действо, как и ее зачатие. Негоже присутствовать лишним свидетелям. Роженица в тот момент еще не потерявшая телесную связь с ребенком, тоже ощутила присутствие высшей силы. До последнего не понимая, о чем твердят ей чувства, женщина надрывно закричала в тот миг, когда яркая душа новорожденного исчезла на ладони Ангела Смерти. Потеряла сознание. - Девочка мертва, - прошептала Агафья, испуганно прижимая к себе первенца. - Ну что ты стоишь столбом?! – резко накинулась на помощницу вмиг постаревшая на десяток лет повитуха. – Положи мальца в люльку и унеси отсюда подальше мертвенькую. Негоже мертвяку находиться в одной комнате с живым малышом. Закопай где-нибудь за оградой, да только место не забудь! Дрожа и держа мертвого окровавленного младенца на вытянутых руках, Агафья выбежала из дома. На улице стояла почти непроглядная тьма: молодой месяц только набирал силу. Здесь ребенок выглядел еще ужаснее, девушка вздрогнула от шелеста листвы. В каждой тени, темном силуэте дерева ей чудились злые духи. Что же делать?! Это было первое дело Агафьи – девушка пару дней назад приехала из города, и бабка-повитуха попросила ее помочь. Тут где-то в саду отчетливо хрустнула ветка. Вырвавшись из раздумий, Агафья едва не уронила младенца. Надо скорее избавиться от мертвяка! Чувствуя подступающую панику, она огляделась, стараясь не натыкаться взглядом на маленькое тельце. Это было довольно сложно, Агафья всей кожей рук ощущала, как медленно остывает в ее руках мертвый младенец, и взгляд непроизвольно возвращался к недвижимому личику. Схватив лопату, девушка быстрым шагом вышла за ограду. Совсем рядом манила непроглядной гладью река, рядом с которой и находился деревенский дом. Теперь найти подходящее место для могилы– вот оно, недалеко от берега. Опустив маленькую девочку на траву, Агафья взялась за лопату. Руки девушки вспотели, бисеринки пота блестели на лицу. К тому моменту, как яма стала подходящего размера, Агафья чуть ли не с ног до головы измазалась в грязи – из-за недавно прошедших дождей земля была напитана влагой, и девушка не раз падала. Тяжело вздохнув, Агафья раздраженно подхватила влажного и холодного ребенка на руки. Даже спустя недели после происшествия девушка так и не сможет точно сказать, что произошло в ту ночь: резко развернувшись, Агафья поскользнулась на краю ямки и упала с визгом. Ребенок легко выскользнул из рук. Раздался тихий всплеск. Если б она только знала о неразумности своих действий… но городская девушка не была знакома со старинными легендами, а потому, вытерев руки о подол, спокойно вернулась в дом.
***
Эта ночь для речного народца ничем не отличалась от всех предыдущих. Скучающие русалки лениво расчесывали волосы, спрятавшись в камышах. - Уже столько лет никакого веселья, - сетовала на жизнь одна, плетя косичку из водорослей. – Ученые, видите ли, все стали, дары богатые приносят. Дедушка-то доволен, а нам что делать? - Эх… - подтвердила вторая. – А помнишь, Белава, как всего лишь лет тридцать назад было? Зазовешь одного, - она приподняла пышные груди, - наиграешься вдоволь… - А как смущались-то красны молодцы, - ностальгически вздохнув, подхватила Белава. Тут внимание русалок привлекло что-то непонятное, происходящее на другом берегу реки. Плеск скользнувших в воду женских тел раздался одновременно с тем, как мертвый ребенок коснулся воды.
- Какой улов! - Восторженно воскликнула Белава, бережно подхватывая младенца. Не часто водному духу удается стать родителем – времена уж сильно изменились. - Любава, смотри, как он прекрасен! Вторая русалка, сделав кульбит от переизбытка эмоций, мечтательно произнесла: - Да… дедушка будет доволен. Скорей к нему! И водные духи целеустремленно поплыли вверх по течению реки. Десяток минут, и русалки оказались в небольшом лесном озере, еще неизвестном людям. - Дедушка водяной! – Белава вынырнула недалеко от камышей и огляделась. – А, вот вы где! – она подплыла к огромной щуке, лениво шевелившей плавниками. Покосившись на ношу русалки, рыба щелкнула зубами и стала опускаться на дно. - Спасибо, дедушка! – эмоциональная Любава чмокнула рыбу в нос, за что заслужила возмущенный удар хвостом, отнесший ее едва ли не на середину озера. Разрешение водяного было получено, и теперь дело оставалось за малым – найти укромное местечко, где и вдохнуть новую жизнь в младенца. - Сейчас, моя маленькая, - ласково проворковала Белава, опускаясь в тину, и поцеловала бледного ребенка в лобик. Вода уже давно смыла с тельца кровь, вокруг одной ножки запутались водоросли, но все это было не важно сейчас. Белава глубоко вдохнула, наполняя легкие озерной водой. Затем, открыв рот мертвой девочки, прижалась к нему губами и выдохнула. Тельце задрожало, вокруг крепко держащей младенца Белавы взметнулись водоросли и песок, стайка рыбок испуганно метнулась в сторону. Любава наблюдала за действом в отдалении. Ее длинные зеленые волосы, словно змеи, извивались в темной воде. В руках русалка держала порванную, покрытую тиной рубашку, извлеченную откуда-то из закромов. Это была не первая их с подругой инициация младенца. Когда-то давно, пару столетий назад, у них уже была дочь. Тогда речные владения дедушки водяного были куда больше, а люди смелее и жестче. Ту мавку какой-то глупый юнец быстро отправил в мир иной. Но все это в прошлом, а пока… Забурлила вода, река на миг вышла из берегов, затапливая окрестности, но тут же вернулась в свое русло. Где-то в лесу заухал филин – природа приветствовала новорожденного духа. А потом девочка резко открыла глаза и закашлялась, изо рта ее вместе с парой пузырьков вытекла последняя струйка крови. Все еще держа в руках новорожденную, пока не сформировавшуюся мавку, Белава любовалась результатом своих трудов. Глаза девочки с каждым мигом приобретали все большую осмысленность, с щек пропадала краснота. - Я нарекаю тебя Лесаной, - торжественно произнесла Белава, вновь целуя девочку. Улыбнувшись, новорожденный дух вырвался из объятий русалки и неуклюже замотал маленькими ручками, пытаясь достать до спины. Становление мавки длилось отнюдь не одно мгновенье. Сейчас кожа на спине младенца вздулась некрасивыми волдырями и лопнула в нескольких местах, обнажая ребра и внутренности. Будущая мавка, еще не совсем координируя свои действия, опустилась на дно, попытавшись зарыться в тину. Подплыла Любава, и вместе новоявленные матери, умиленно сюсюкая, укрыли девочку водорослями. Духу нужно было время…
Юная мавка быстро стала всеобщей любимицей. Очнувшись ото сна спустя несколько недель после рождения, она выглядела как ребенок лет трех. Только вот полное отсутствие кожи на спине, перепонки между пальцами, чрезмерная бледность и зеленоватые волосы выдавали в голубоглазой девочке нечеловеческую сущность. Лесана была чрезвычайно любознательна, и русалки, и даже сам водяной с удовольствием возились с гиперактивной малышкой. Ее пока что не выпускали за пределы лесного озера: мир изменился за прошедшие десятилетия, и теперь даже в родной стихии духи чувствовали себя уязвимыми. И мавка под руководством водяного получала знания о мире. В первые дни после появления нового духа, каждый обитатель угодий старого Хозяина Воды спешил засвидетельствовать свое почтение новорожденной. Ведь последняя мавка покинула Землю около столетия назад. Вода в озере бурлила от количества рыбы, находившейся в ней. То и дело водную гладь рассекали блестящие на солнце чешуйчатые спины. Благо хоть леший, хоть и был отнюдь не так силен, как в прошлые годы, не пускал людей в эту часть леса. Слишком мало осталось духов Природы на Земле, и это заставляло их, забыв прошлые распри, держаться вместе. Рождение нового духа вселяло надежду на перемены. Только в современном мире уже не было места для порождений язычества. Древние боги, как и их дети, доживали последние годы. Совсем скоро они останутся лишь именами на страницах истории. Дающая силу вера осталась лишь в маленьких безымянных поселениях, далеких от Центра. В городах же царствовал Единый Бог, последователи которого всеми силами старались уничтожить старинные обычаи и традиции. Стирали память о прошлом. В закрытых богословских школах из постигавших истину послушников растили оружие – проповедников, направляемых в отдаленные селения. Десятки молодых выпускников были призваны нести свет новой веры и уничтожать нечестивых духов Словом Единого. В деревню, где появилась мавка, священник пока что не был прислан, и остатки местных духов, как бы абсурдно это ни звучало, верили в восстановление былого могущества.
На Русальную неделю [2] Лесана впервые получила возможность выйти на землю. Нельзя было больше сковывать дух, заставляя противиться древним инстинктам, заложенным в саму сущность мавки. В сопровождении Белавы и Любавы поздней ночью она спустилась вниз по реке. Возбужденная мавка не находила себе места, мечась туда сюда и засыпая родительниц вопросами. Русалкам оставалось только диву даваться – слишком уж необычно для мавок было поведение Лесены. Она была какая-то слишком живая что ли… - А я увижу людей? – девочка ухватилась за хвост Любавы, пытаясь отковырять одну из чешуек. - Нет, милая, еще рано, - ответила вместо подруги Белава и тут же, увидев обиженное личико, потрепала мавку за щечку и примиряющее добавила, - Но мы можем посмотреть на их дома… - Ура! – на радостях поцеловав мать, Лесана умчалась куда-то вперед, распугивая ленивую рыбу. Русалки переглянулись: кто знает, какой будет реакция мавки на оставивших ее людей. Духи не знали, что произошло в ту ночь, а сейчас было слишком важно оставаться незаметными. Отцепив Лесану от очередной рыбины, глядящей на мир грустными глазами, но даже не пытавшейся вырваться, они вынырнули недалеко от причала. Причем, русалки, словно бы невзначай стал по обе стороны от девочки – мало ли что. К тому же, это было то самое место, где несколько месяцев назад Белава подобрала тельце будущей мавки. С тех пор больше жаловаться на скуку им пока не приходилось. На поверхности было совсем не так, как под спокойной водной гладью, где время текло медленно и размеренно. А здесь… все так и дышало жизнью! Шелестели листья, где-то в траве стрекотал сверчок, а в кустах возились грызуны. Но Лесана не на это обратила свое внимание, и русалки напряглись, готовые в любой момент подхватить мавку. Девочка словно бы пожирала широко распахнутыми глазами светящиеся окна домов, ограда ближайшего из которых начиналась всего в десятке метров от причала. Тонкие ноздри трепетали в тщетной попытке уловить хоть какие-то запахи. Но напрасно – мертвое тело, волею Судьбы по ошибке ставшее пристанищем духа, не может чувствовать. Разве что человеческий запах, но сейчас люди были слишком хорошо скрыты в домах, наполненных защитными амулетами. На Лесану на миг нахлынула грусть, будто где-то внутри проснулся ребенок, которым она никогда не была. Под тоненькими ручками медленно стала засыхать и осыпаться трава, даже земля, казалось, как-то посерела – Природа откликалась на чувства одной из своих дочерей. - Пойдемте отсюда, - уловив настроение мавки, тихо произнесла Белава, подхватывая девочку. Через несколько минут странные ощущения уже были забыта Лесаной – духи не способны долго задерживать внимание на чем-то одном. И в памяти осталось лишь желание вернуться, как только появится возможность.
***
Духи выбрались на берег ниже по течению реки, где вода омывала пологий склон. Мавка осторожно, словно не веря, что это наконец случилось, уселась на песок. Затем привычно поправила слишком длинные рукава рубашки и провела рукой по влажной земле. Задумчиво поднесла бледную ручку к лицу и пошевелила пальцами, наблюдая за осыпающимися песчинками. - Так непривычно… - Лесана шептала скорее для себя, чем для сторонних слушателей. Наблюдающие за мавкой русалки тоже выбрались на берег. На поверхности было тихо и спокойно. Говорить не хотелось совершенно, по телу разливалась какая-то непонятная духам, но такая родная умиротворенность. «Как я люблю Русальную неделю…» - Белава наблюдала за повалившейся на спину Любавой. Та, растянувшись на берегу, рассматривала звездное небо, время от времени лениво хлопая по воде хвостом и обдавая окружающих тучей брызг. Насидевшись, Лесана попыталась подняться. Белава тут же поспешила поддержать девочку (а мавка сейчас отнюдь не напоминала то чудовище, о котором так любили рассказывать люди) Минуту привыкнув к вертикальному положению, мавка сделала свой первый шаг и, независимо вздернув носик, отпустила руку матери. - Тише, не спеши, - хмыкнув, Белава подхватила неожиданно запутавшуюся в своих ногах мавку. - Я сама, - упрямо пробормотала в ответ Лесана, встряхнув влажными зеленоватыми кудрями, и тут же опровергла свои слова, споткнувшись. Упав на траву, девочка рассмеялась, игнорируя укоризненный взгляд русалки, и перевернулась на спину, широко раскинув руки. - Если б я знала, что тут будет так прекрасно… - восторженно прошептала мавка. Она не договорила, да этого и не требовалось.
------- [2] Русальная неделя - по народным представлениям, время пребывания русалок на земле. В течение этого периода русалки находятся в непосредственной близости от человеческого жилья и могут вступать с человеком в контакт. В рамках народного календаря русальная неделя ориентирована на Троицу. Она приходится на неделю, предшествующую празднику, и совпадает с так называемой семицкой или Троицкой неделей, или, что встречается чаще, начинается после Троицкого воскресенья - с Духова дня и заканчивается днем всех святых. По представлениям русских, время разгула русалок соответствовало периоду цветения ржи. (Источник - Российский Этнографический Музей, http://www.ethnomuseum.ru/section62/2092/2089/4164.htm )
Глава 3
С того момента Лесана вместе с русалками не раз выбиралась на подобные прогулки. Только вот водные духи не знали, что по деревне уже ходят слухи о неизвестном маленьком существе в белых одеждах, теплыми ночами якобы появляющемся на полях. Были и свидетели, говорящие, что слышали детский смех, рыбача ранним утром. Но ничего особо страшного не происходило, и жители не придавали большого значения необычным явлениям: просто духи на Русальную неделю расшалились. Маленькой мавке же пока вполне хватало компании матерей. Впрочем, долго так продолжаться все равно не могло, в чем прекрасно отдавали себе отчет русалки. А потом пришла зима – время, когда жизнь вокруг замирала. Едва воды озера сковал первый лед, духи отправились к месту зимовки. Лесной водоем питался водами из подземной реки, вверх по течению которой и поплыли мавка и русалки. В версте [3] от устья реки вода вымыла в камне пещеру. Казалось, где-то неподалеку (например, за стеной) находился горячий источник, так душно и влажно было в пещере. Воздух был наполнен тысячами мельчайших капелек воды. Влажные неровные стены, словно напитанные силой, светились каким-то потусторонним желтоватым светом. Камни были теплыми на ощупь и будто жили своей жизнью. Кто знает, может так и было на самом деле? - Вот уже многие столетия это место служит зимним пристанищем для духов нашего озера, - начала рассказ Белава. Русалка провела рукой по мягким водорослям, растущим на полу пещеры, - сюда приходили и те, что были до нас. И те… - она на миг замолкла, - что будут после, - в голосе звучало сомнение и некая иррациональная доля надежды. – Лиана, одна из тех, других русалок, рассказывала, что одновременно в пещере собирались десятки духов. - А что случилось с ними? Почему их нет сейчас с нами? – Лесана ласкала тонкими пальчиками хрупкий цветок, полупрозрачные лепестки которого так и ластились к руке мавки. Русалки переглянулись, и, вздохнув, Белава продолжила, тщательно подбирая слова: - Понимаешь, Лесана, ведь мы не вечны. И слишком зависим от людей. Одних духов убили, а другие ушли сами. - А как это сами? – голубые глаза девочки заблестели. - Мы – часть матушки Природы. Это она – а ты ведь знаешь, что мы «произошли» от людей – дала нам вторую жизнь после смерти.
Мавке несколько месяцев назад была рассказана несколько упрощенная версия о ее рождении. «Лучшие, выбранные Матушкой Природой, получают новую жизнь. Ты ушла из мира людей, но получила шанс жить с нами»
- Устав от жизни, духи возвращаются к Природе, вновь становясь частью ее. Одни становятся водой, другие наполняют силой этот грот, оставаясь в нем навечно. - Значит… - задумчиво протянула мавка, все еще играя с цветком, - это тоже один из духов? – И, не дожидаясь ответа, продолжила с поистине детской наивностью и верой. – Я тоже когда-нибудь стану здесь цветком. Чтобы ей не было скучно. Лесана не видела, как в ответ на ее слова, едва заметно покачала головой Белава, как вторая русалка отвела взгляд. - Ну а теперь спать! – преувеличенно весело заявила Любава, до этого момента не проронившая ни слова. Тут же в поддержку своих слов она устроилась в гуще водорослей неподалеку от воды. - До весны… - первая прошептала Белава и закрыла глаза. - До весны - До весны… - вторили ей два голоса.
А бледный цветочек качнул головкой, и в тот же миг по всей пещере стали распускаться цветы. Бледные, нежные и прекрасные, они были разнообразных оттенков и форм. Цветы, легко покачивая головками, тихо звенели и наполняли воздух сладковатым запахом. Аромат погружал духов в сон, возможности на который они были лишены. Пара минут, и в пещере наступила полная тишина. До скорой весны…
------ [3] Верста - старорусская путевая мера. Этим словом, первоначально называли расстояние, пройденное от одного поворота плуга до другого во время пахоты. До царя Алексея Михайловича в 1 версте считали 1000 саженей. При Петре Первом одна верста равнялась 500 саженей, в современном исчислении - 213,36 * 500 = 1066,8 м. (Источник – «Перуница», http://www.perunica.ru/2009....a.html)
Наступил второй год жизни мавки. С зимы девочка заметно подросла и выглядела теперь лет на тринадцать. Уже начала формироваться фигурка, добавились округлости в нужных местах, а длинные зеленоватые волосы доходили до талии. Тяга к людям становилась все сильнее, и, в конце концов, Лесана не удержалась и однажды ночью сбежала в деревню. На улице тогда стоял конец апреля, и небо было затянуто тучами вот уже несколько дней. Моросил мелкий дождик, когда Лесана выбралась на землю недалеко от кромки леса – у маленько пристани она была не раз, и теперь хотелось чего-то нового. Девочка осторожно выглянула из-за деревьев, жадно всматриваясь в горящие окна домиков. Одета мавка была во всю ту же потрепанную рубашку, сейчас едва закрывавшую ей бедра. Шагов Лесаны почти не было слышно. Поднявшие было шум, собаки тут же замолкали, почувствовав присутствие водного духа, особенно сильного в дождливую погоду. Поджав хвост и скуля, они прятались в будки, едва мавка приближалась к ограде. Сама Лесана не обращала на них внимания, она перебегала от забора к забору, пыталась заглянуть в окна. Почувствовав полную свободу, мавка кружилась под струями дождя. Она смеялась, на миг сливаясь со стихией. И Природа вторила своей дочери – набежали тучи, мелкий дождь перешел в отвесный ливень. Небо то и дело озарялось вспышками молний, и Лесана хлопала в ладоши от восторга, требуя: «Еще! Еще!» Ощущение власти и безграничной радости захватило девочку, длинные волосы, словно не отягощенные каплями воды, развевались на бегу. Казалось, еще немного, и мавка взлетит. Небесная вода ласкала тело, будто любящая мать ребенка, и это была единственная ласка, доступная земному духу. «Так великолепно! Так прекрасно!» Природа не на шутку разыгралась. По улицам вовсю текли грязевые ручьи, но Лесана не обращала на них внимания. Ведь вода была ее родной стихией, любящей тетушкой, приютившей дочь Природы. И вдруг в один миг все завершилось: мавка, словно вкопанная, остановилась перед высоким зданием в центре деревни. Это была заброшенная сельская церковь, освещаемая последними вспышками молний. Лесана смотрела на нее и не могла пошевелиться. Все уже не казалось таким прекрасным. Дождь утихал, мавка не обращала внимания на заливающую глаза воду. Покосившиеся ставни, дырявая крыша и серный крест на самом верху, - все это вызывало какой-то необъяснимый, почти животный ужас. Лесане казалось, будто церковь нависает над ней, подавляя, буквально вдавливая в землю. Всхлипнув и сделав над собой последнее усилие, мавка бросилась бежать. Она не разбирала дороги, в последний момент огибая заборчики, поскальзываясь на мокрой земле. Остановилась мавка лишь на берегу родной реки, если бы у Лесаны работали сердце и легкие, ей понадобилось бы много времени, чтобы успокоиться. Но тело было давно мертво, и девочка лишь на минуту закрыла глаза. Страх потихоньку отступал, а любопытство, напротив, возвращалось – ведь мавка была еще слишком мала, чтобы понять причины происходящего. В итоге, Лесана все же обернулась. Осторожно, словно боясь того, что она может увидеть сзади. Но в деревне было спокойно – ничего необычного. Огни ближайшего домика призывно светились, одна из штор была чуть приоткрыта. Именно к этому дому на окраине и влекла больше всего неведомая сила. Дождь, каплями стекающий по лицу, придавал уверенность, и мавка решилась. Облизав влажные губу – совершенно бессмысленный жест, – девочка юркнула к калитке и, слегка приоткрыв ее, вошла во двор. Ведущая к дому тропинка расквасилась от воды, и ноги по щиколотку утопали в грязи. Ступни с чавканьем отрывались от земли, и Лесана поспешила перейти на траву. Подбираясь к дому, девочка успевала с любопытством осматривать двор. Несколько вспаханных грядок, после дождя почти потерявших форму, порядком заросший сад, весь инвентарь, по-видимому, убран в сарайчик. В общем, ничего интересного. Наконец, вожделенное окно совсем рядом. Лесана, идя возле стены, ласково провела рукой по шершавым бревнам, из которых был сложен дом. И дерево потеплело, даже ожило, отзываясь на прикосновения духа. Оказавшись под окном, Лесана к своему недоумению выяснила, что даже при всем желании не достает и до нижнего его края – ростом не вышла. Разочарованно хмыкнув, девочка стала оглядывать двор в поисках подходящей подставки. Не успела она примериться к большому срезу дерева, по-видимому, служащему скамейкой, как свет окна загородила тень. Взвизгнув от неожиданности, Лесана спряталась за старой сухой яблоней. Шторы на окне тем временем распахнулись, открывая взгляду мавки женщину лет двадцати. Лесана почувствовала, как болезненно вздрогнуло ее тело. Незнакомое ощущение. У хозяйки дома были длинные русые волосы, а довольно миловидное лицо выглядело крайне усталым. В руках женщина держала свечку, и блики пламени еще больше увеличивали тени под глазами. Лесана с недоумением отметила, что черты лица хозяйки неуловимо напоминают ее собственные. (А мавка, выйдя из «зимней спячки», много времени провела, рассматривая свое изменившееся отражение в водной глади озера). Женщина тем временем напряженно вглядывалась куда-то вглубь сада, шепча что-то себе под нос. В свете свечи блестели влажные дорожки на ее щеках. Еще миг – и мавка ощутила, что какая-то сила, точь-в-точь, как некоторое время назад у церкви, отталкивает ее от дома. Попятившись, Лесана наткнулась на что-то спиной и резко развернулась. Крест! Почувствовав нахлынувшую волнами панику, мавка бросилась прочь. Лишь много позже она узнает, что на кресте была надпись, которая гласила: «Любимой малышке, глаза которой так и не успели увидеть белый свет».
Наутро изумленные обитатели дома обнаружили, что распустилась яблоня, засохшая еще несколько лет назад.
Глава 2
Однажды Лесана, не без помощи лешего (она была в этом уверена, хотя тот и не показывался на глаза) обнаружила маленькое озерцо к юго-западу от того, где обитали духи. По мнению мавки, это было премилое местечко: чистая вода, травянистый берег, кувшинки и лилии. В воздухе парили чудные стрекозы: как большие, ярко-синие с отливающими зеленью крыльями, так и совсем маленькие, не больше ногтя, но удивительно юркие. Они совсем не боялись девочку, которой нравилось разглядывать красивых насекомых. В озере водились небольшие серебряные и золотые рыбки с длинными хвостами, напоминающими вуали, которыми в деревне закрывали лица мертвецов (а Лесане несколько недель назад довелось понаблюдать из укрытия за погребением). Только откуда тут могли взяться такие рыбки? Мавка не знала, что обо всем заранее позаботился леший, занеся мальков из далеких южных лесов. Лесана и не подозревала о подобном, а потому относилась ко всему, как к должному. Вокруг не было ни души – живой или мертвой, - в общем, прекрасное место, чтобы предаваться размышлениям! Иногда мавка воображала себя Правительницей. Вотчиной было озеро, подданными - рыбки и стрекозы. Но и подобные игры скоро наскучивали. Ни насекомые, ни водная живность не могли связать и двух слов, твердя лишь о том, какая прекрасная погода, как хорошо растут мальки. А Лесане было одиноко. Она пробовала танцевать, кружилась вокруг озера, но одной все не то, чем в компании. Экспериментировала над своими способностями: цветы распускались под легкими прикосновениями, трава становилась гуще и сочнее, - но зачем это, если некому показать?
И вот сейчас Лесана просто сидела на берегу и плела очередной венок из лилий и кувшинок, чередуя желтые и белые цветки. В ее руках растения долго не засыхали, и венки на голове держались неделями. Этот стебелек сюда, а этот – вот так. Маленькие пальчики мимолетным касанием ласкали бархатистые лепестки, ловко сплетая сочные стебли. Солнце игралось в волосах девочки, заставляя их сиять каким-то голубоватым светом, кожа казалась еще более белой на фоне яркости окружающего мира. Мавка не чувствовала тепла, но ей все равно было приятно. Создавалась иллюзия того, что она не одна. С зимы в памяти Лесаны стали постепенно пробуждаться воспоминания предшественниц. Пока они приходили робко, словно боясь чего-то, и большей частью были связаны с какими-то событиями в жизни духа. Например, из воспоминаний той, что была перед ней – Лейлы, первой дочери Любавы и Белавы – Лесана узнала, что, если выпить из груди человека [1] жидкости, смешанной с духовной силой, то на некоторое время ощутишь себя живой. Также мавка узнала, что лет сто назад (много это, или мало Лесана не понимала. Из-за обрывочных воспоминаний казалось, что все произошло совсем недавно) на берегу этого самого озера водили хороводы, веселились десятки мавок. Почему же сейчас она одна? Лесана не спешила делиться своими воспоминаниями и предположениями с русалками. В последнее время мавку преследовало стойкое ощущение, что все пытаются указывать ей, что делать. Но она ведь уже большая и имеет право принимать решения самостоятельно! Не так ли? Так!
Только Мавка не знала, что большую часть времени, которое она проводит у озера, за ней наблюдает леший. И сегодня, улучшив момент, он решил наконец-то появиться перед Лесаной. С упадком язычества леший потерял большую часть сил, но некоторые способности еще остались до сих пор. Выглядел Хозяин Леса внушительно – экий добрый молодец.[2] Косая сажень [3] в плечах, здоровый румянец, россыпь веснушек на щеках златые кудри, подпрыгивающие на каждом шагу. Только глаза выдавали потустороннюю сущность – они были полностью белые, без зрачка и радужки. Одет леший был в белую, наполовину расстегнутую рубаху с красной вышивкой и холщовые серые штаны, небрежно закатанные до колена. Обуви не было – Хозяину Леса нравилось ощущение живой земли под босыми ногами. Двигался леший совершенно бесшумно, на миг проминающаяся под ногами трава, тут же выпрямлялась. Лесана не скоро почувствовала присутствие другого духа – так сильно погрузилась в размышления. Девочка вздрогнула и едва не подпрыгнула на месте, услышав хриплый смех лешего. Дух леса ощущался как нечто доброе, успокаивающее и даже родное. Мавка не сразу поняла, что так реагирует на появление лешего пробудившаяся память Лейлы, но осознание этого странным образом отрезвило девочку. - Здравствуй, Хозяин Леса, - вежливо произнесла Лесана, быстро поднимаясь на ноги. Повернувшись, она недоумевающе осмотрела новый облик лешего и, хоть и с заминкой, поклонилась. Мавка понимала, что находится на чужой территории, а значит надо выполнять хоть минимальные правила приличия. Спина девочки напряглась против воли, пока она ожидала реакции другого духа. - Ну что же ты, Лесана, - усмехнулся леший и плюхнулся на землю, вольготно устроившись на густом стараниями мавки травяном покрове. Затем похлопал рядом: мол, присаживайся. - Как-никак с самого твоего рождения знакомы. Так что , зови меня просто Елисеем, - просто произнес он и протянул Лесане руку. Ладонь духа была большой, мозолистой, с четко выделяющимися линиями. Мавка неуклюже пожала руку – даже сидя, леший был ростом почти с девочку, - и присела рядом. Тем временем, память подсовывала новые воспоминания. - … а тут смотрю, красавица скучает. Вот и решил присоединиться, - дух леса замолчал. За размышлениями и попытками заглушить совсем уж разоткровенничавшуюся память, мавка упустила тот момент, когда леший начал говорить. - Ну что грустишь? – Хозяин Леса стал внезапно серьезным. И только в глазах мерцали смешинки. Уставшая от одиночества Лесана просто до боли желала выговориться. К тому же, Лейла, похоже, была очень дружна с Елисеем. Хм… если бы могла, мавка покраснела бы, поняв, как именно ее предшественница была дружна с лешим. Решив, что никогда так делать не будет, Лесана немного отодвинулась от златоволосого духа, мешкая под его насмешливо-понимающим взглядом. - Почему я одна такая? – выпалила, сама от себя не ожидая. И тут же зажмурилась. Почему она себя так странно ведет? Ведь робела же не на шутку рядом с богатырем-лешим. Ощущала себя беззащитной и маленькой. «Ему, должно быть, о-го-го, сколько лет…» - рассеянная мысль. - Не бойся меня, - по-своему расценив замешательство мавки, мягко произнес Елисей и погладил девочку по голове. – Много я видел таких, как ты. Воспоминания просыпаются, да? Лесана обреченно кивнула, боясь произнести что-либо вслух. Сейчас она с трудом перебарывала в себе желание броситься на шею лешему и разрыдаться. Что за перепады настроения?! «Я сильная! Я сама!» - Они в нужный момент помогут и подскажут тебе, что делать, - тем временем продолжал Хозяин Леса. – Ты только не пугайся и не противься им. Потом будет легче, я тебе обещаю. А насчет того, что одна… Ну-ка, скажи, что рассказывали тебе матери. - Ничего, - пролепетала Лесана, постепенно успокаиваясь. Леший в ответ лишь удивленно покачал головой: - Ну тогда ты вполне заслужила право знать правду. Только вот надо ли тебе это? Не стоит ли сначала пожить в свое удовольствие? Подумай хорошенько! А как решишь, зови меня… И, пока мавка не успела сказать ни слова, леший поднялся и исчез в гуще леса.
------ [1] «Мавки — опасные и вредоносные духи, могут сбить путника с дороги, защекотать его до смерти или наслать болезни. Могут залазить в дом ночью и сосать грудь спящих людей, женщин и мужчин, отчего те чахнут и умирают» (Источник – Русская энциклопедия «Традиция»; http://traditio.ru/wiki/%D0%9C%D0%B0%D0%B2%D0%BA%D0%B0) [2] Леший может выглядеть как обычный человек, лишь какие-нибудь детали указывают на его необычность, а вернее, на принадлежность к миру духов. Например, у лешего могут быть перепутаны правый и левый сапоги, на голове нахлобучен медный колпак и т.д. (чаще всего у лешего перепутана обувь или неправильно запахнута одежда с левой на правую сторону, в то время как "нормальные" люди носят наоборот). Нет у него на лице бровей и ресниц, глаза белые или свинцово-синие, и кровь у лешего синяя. Однако, в таком виде его можно встретить крайне редко. Он предпочитает надевать на себя личину хорошего знакомого, причем ему все равно принять ему облик мужчины или женщины, старика или юноши. Правда, лесной хозяин предпочитает носить одежду лишь четырех цветов: белую, красную, черную и зеленую. Будучи духом, леший легко меняет свою форму, превращаясь и в человека, и в зверя, и в птицу, и в дерево, чаще старое, корявое, поэтому-то его иногда видят как старика, обросшего еловой корой. (Источник – «Колдовсское зеркало»; http://www.witchmirror.ru/Mif/Russia/leshii.html) [3] Сажень - одна из наиболее распространенных на Руси мер длины. Различных по назначению (и, соответственно, величине) саженей было больше десяти. "Маховая сажень" - расстояние между концами пальцев широко расставленных рук взрослого мужчины. " Косая сажен " - самая длинная: расстояние от носка левой ноги до конца среднего пальца поднятой вверх правой руки. Используется в словосочетании: "у него косая сажень в плечах " (в значении - богатырь, великан) (Источник – «Перуница»; http://www.perunica.ru/2009....a.html)
Глава 3
С момента разговора с лешим прошло уже несколько недель. Мавка так и не прекратила вылазки в деревню, несмотря на запрет однажды узнавших об этом русалок. Белава и Любава тогда устроили настоящий скандал.
- Как ты не понимаешь, если тебя увидят, мы все погибнем! – кричала Любава, размахивая руками. По поверхности воды гуляли волны, накатывая на берег; вся рыба поспешно отплывала как можно дальше от места ссоры. - Они не видят, я осторожно… - начала было оправдываться в ответ Лесана. Мавка стояла на дне озера, похожая на старинную мраморную статую. Глубинные водоросли змеями обвивали ее обнаженные ноги, кожа казалась сине-зеленой в мерцающей воде. Волосы девочки развевались, будто на ветру, глаза гневно сверкали. Вообще, сейчас мавка напоминала древнюю богиню, истинную Повелительницу Воды. Кто знает, может так и было: Природа отдавала дань угасающему язычеству, явив напоследок всю его мощь. Духи воды не знали, что сейчас со всех сторон стягиваются по небу черные грозовые тучи, поднимается сильный порывистый ветер. Не знали они, что деревенский люд скопом вываливает на улицу и, вмиг забывая о столь тщательно прививаемом христианстве, возносит молитвы своим богам. Нет, крестьяне не имели ничего против новой веры, но сейчас, когда восставали древние, как сами Жизнь и Смерть, силы, только молитвы, обращенные к истинным их детям, могут помочь. На ритуальном холме вновь поднимались огромные деревянные идолы. Когда-то они были снесены по приказу первого священника, ныне почившего. Но не уничтожены, лишь спрятаны в лесу, где каждый желающий мог поклониться своему богу.
Сварог, Отец всего Сущего, защити детей своих. Отведи небесный огонь прочь, небесный кузнец, мы молим тебя! Златоусый Перун-защитник, не гневайся. Мудрый Велес, мы всего лишь заблудившиеся дети твои. Укажи нам истинный путь, Водчий на всех Дорогах. Стрибог ветряной, пусти в мир земной свои ветры-стрелы, отгони беду! Дажьбог, сын Неба, яви свою огненную колесницу! [1] Мы молим вас!
Ни один из богов не был обделен, каждый из них получил свои подношения, но погода не изменилась. Становилось все темнее, пока, наконец, не наступила ночь средь бела дня. Частые вспышки молний освещали стоящих на коленях людей. Помогут ли когда-то отвергнутые боги? Простят ли предателей веры? Но боги молчали, а окрестности постепенно застилал густой белесый туман.
Но это все на поверхности. Что же происходило на дне лесного озера?
Лесана впервые почувствовала такой всепоглощающий гнев, поднимающийся в груди, будто захватывающий всю ее сущность. Такую силу, наполняющую каждую клетку тела и волнами хлещущую во все стороны. Озеро буквально ходило ходуном. - Вы думаете лишь о своей безопасности, да?! – девочка сорвалась на крик. Русалки молчали, с ужасом смотря на преобразившуюся дочь. Было страшно видеть маленькую Лесану такой, но, тем не менее, в душах пробуждалась иррациональная гордость за свое дитя. А Водяной лишь философски пускал пузыри, задумчиво наблюдая за происходящим. Он был стар, очень стар, и прекрасно понимал, что именно происходит на его глазах. Это был последний отчаянный крик Матушки-Природы, всех ее детей, которым вскоре суждено стать лишь бездушными тварями. - Ты не права, - наконец мягко произнесла Белава, пытаясь успокоить мавку, - ты наша дочь, Лесана, и твоя безопасность превыше всего. Русалке хватило лишь короткого взгляда наверх, чтобы понять, что что-то происходит на поверхности. Что-то, чему виной их дочь. До этого Белава не обращала внимания на опустившуюся на озеро темноту, теперь подводный мир освещал лишь холодный свет, исходящий от мавки. «Сколько бед могут натворить простые слова», - рассеянная мысль. - Я уже достаточно взрослая, чтобы принимать решения сама! – Лесана произнесла то, что больше всего волновало ее в последние недели. От слов юной мавки веяло холодом, и даже листья ближайших к озеру деревьев покрылись тонкой коркой льда. Решение, в конце концов, было принято. Уже близко новый этап жизни. А потом русалок отшвырнуло волной силы, когда они пришли в себя, мавки уже не было. Лесана исчезла, так и не дождавшись ответа. Впрочем, буйство природы на поверхности тоже прошло в один миг, будто ничего и не происходило.
***
Мавка оказалась в своем лесном озере, где тут же потеряла сознание от истощения. Наблюдавший за всем издалека леший, пересилив нелюбовь к воде – как-никак, другая стихия – выволок бездыханное тело на берег. Мавке требовалась подпитка силой. Уложив Лесану на густую прибрежную траву, Елисей с интересом осмотрел вновь повзрослевшее на пару-тройку лет тело духа воды. «Что ждет тебя впереди, девочка моя?» Леший осторожно снял старую грязную рубашку с мавки и легко коснулся ее груди. Яркая вспышка в ответ на прикосновение ослепила лешего на пару мгновений. Силы леса надо было совсем чуть-чуть, чтобы не повредить, но и этого мизера достаточно, чтобы пробудить обессиленного духа. Тут же выгнувшись, словно в агонии, Лесана широко распахнула синие глаза и мелко-мелко задрожала. Увидев взволнованного Елисея рядом с собой, она, сделав резкий рывок, тут же прижалась к нему. Мавка тихо всхлипывала, и лешему оставалось лишь ласково поглаживать не девочку, нет, почти полностью сформировавшуюся девушку по волосам. Елисей не касался лишенной кожи спины Лесаны – прикосновение к обнаженным внутренностям, ребрам было каким-то слишком интимным что ли. «Определенно, духи не должны быть такими живыми! – рассеяно думал Хозяин Леса. – Хотя времена сейчас совсем другие…» Самому Елисею понадобились десятки лет, чтобы научиться играть в эмоции. Духи живут долго и обычно они заняты своими прямыми обязанностям по уходу за природой. Но что делать тем, про которых совсем забыли люди, и исчезла сила, питающая их? Тем, с кем Смерть идет нога в ногу? Немного успокоившись, мавка подняла глаза на лешего. Сейчас она выглядела, словно потерявшийся в лесу ребенок, но это впечатление было секундным. Будто найдя что-то в лице Елисея, Лесана прижалась холодными влажными губами к его губам. Быстро, лишь на короткий миг. Затем провела острым язычком по щеке ошеломленного таким поведением лешего и прошептала ему на ухо: - Я готова…
- Не пытайся идти против своей природы, - учил Елисей. – Расслабься и позволь инстинктам и памяти предыдущих направлять тебя, закрой глаза и ощути суть вещей. Ты сильный дух, моя Лесана, отдай волю истинным чувствам направлять тебя, а иначе сгоришь. У детей природы не может быть ложных путей. Лесана сидела на коленях лешего, прислонившись обнаженной спиной к его груди. Со стороны мавки это было высшим признанием доверия: ведь спина – самое уязвимое место. Елисей кончиками пальцев касался висков девушки и тихо шептал ей на ухо: - Услышь нашу Мать, милая, - голос лешего завораживал, погружая в какой-то транс. Перед глазами Лесаны все плыло, нестерпимо яркие цвета радуги смешивались, закручиваясь в спирали. И мавка закрыла глаза, полностью отдаваясь странным ощущениям. - При желании ты сможешь почувствовать и даже увидеть происходящее на наших землях. – С каждым словом голос Елисея становился все тишь, пока не исчез совсем. Лесана почувствовала, что воспаряет в воздух, лишаясь земных оков. Девушка не сразу открыла глаза, наслаждаясь опьяняющей свободой. Земным духам редко удается оторваться от земли, ведь небо – безграничные владения совсем других богов. В конце концов, открыв глаза, Лесана осмотрелась, у нее не было тела – лишь тускло мерцающий силуэт. Где-то далеко внизу виднелся Елисей с обмякшей девушкой на руках. А потом нахлынуло глубокое всепоглощающее ощущение принадлежности к истоку всего сущего. На показавшийся вечностью миг растворившись в стихии та, что когда-то была Лесаной, резвилась, кувыркалась в потоках воздуха, играла с ветрами и уносилась все дальше от своего леса. Но постепенно эйфория уходила, и Лесана, придя в себя, поняла, что места вокруг совершенно незнакомые. Игривый ветерок, ласковую улыбку которого она видела несколько мгновений назад, нес мавку вдоль широкой дороги. Где-то впереди виляла задом, подскакивая на кочках, пустая телега какого-то крестьянина. Еще дальше змеилась голубая речка, то и дело скрываясь между деревьев. Впереди показался город. «Интересно, что там?» - Лесана ускорилась. Она никогда не видела такого скопления человеческих домов. Тут впереди словно бы возникла невидимая упругая преграда из воздуха. Натолкнувшуюся на нее мавку мягко отбросило назад, но Лесана была на редкость настойчива и снова пробовала попасть дальше. Завеса приоткрылась лишь на секунду – видно, Природа решила проучить неразумную дочь, ведь иначе, чем наказание, это не назовешь. За преградой была Пустота – абсолютная, зияющая и затягивающая в себя. Нет, Пустота не в прямом смысле этого слова – и город, и ведущая к нему дорога остались на месте. Но только краски потускнели, стали почти серыми. И Лесана поняла, в чем дело: везде до этого, природа была наполнена живыми духами. Пусть их было совсем мало, но они оживляли, наполняли силой окружающий мир. Вблизи города же не было ничего! Закричав, мавка вырвалась из видения. Она извивалась в руках лешего, пытаясь вырваться; вода текла из пор на теле, делая его скользким. Лесана кричала, требовала, просила, умоляла пустить ее. Елисею удалось успокоить девушку, лишь прижав к земле, наваливаясь всем весом своего тела. Это не могло повредить мавке – духи намного сильнее, несмотря на внешнюю хрупкость. - Успокойся! – рыкнул Елисей, сверху вниз смотря на дрожащую под ним девушку. – Ты ведь хотела знать правду, не так ли?! Так вот она тебе, эта правда! – он почти кричал. Осознавать свою обреченность когда-то давно было больно, но сейчас все эмоции поутихли, сменяясь апатией, и только взбалмошной мавке удавалось хоть как-то расшевелить лешего. Но сейчас… - Пусти! – сквозь слезы прошептала Лесана. С легкостью вырвавшись из тут же ослабшей хватки, она почти бегом направилась к озеру. Нырнув в прохладную воду, мавка опустилась на самое дно и затаилась в донной тине, пытаясь укрыться от несправедливости мира. Елисей же, проводив хрупкую обнаженную фигурку взглядом, лишь легко покачал головой: - Прости меня, милая… «В какие игры ты играешь, Всемирная мать?»
***
Лесана вновь вышла на землю лишь спустя несколько недель. Бледная, грязная, в спутанных волосах застряли водоросли, и ползала одинокая улитка. Обнаженные органы позеленели и словно бы раздулись, наполненные водой, глаза потускнели, утратив былое сияние. Гордо задрав нос, мавка прошествовала мимо сидящего на берегу лешего. Тот посасывал травинку и пристально наблюдал за девушкой, которая сейчас, как никогда, подходила под рассказы людей о злых духах. Порывшись в скрытом камышами тайничке, Лесана извлекла на белый свет простой гребешок, когда-то подаренный ей Хозяином Леса. Сам Елисей подобрал его в своих владениях – оборонила одна из селянок. Вновь зайдя в воду, Лесана начала приводить себя в порядок. Через несколько часов, когда тело девушки приняло былой вид, лешего уже не было на берегу. Темнело. Хмыкнув, девушка направилась в сторону деревни. Она знала несколько хороших полянок неподалеку: люди появляются редко, прекрасное место для размышлений поближе к дому. После последних событий она чувствовала вину перед русалками и водяным и уже подумывала о возвращении домой. Но сегодня планам Лесаны не суждено было сбыться: полянка была занята. Еще до того, как увидеть происходящее, мавка почувствовала присутствие другого духа – безобидной жительницы дерева из северных окраин. Сначала Лесана решила не беспокоить пришлую подданную Елисея, но тут из-за кустов донесся звонкий девичий смех и мужской голос, и любопытство выиграло спор. Открывшаяся картина была для мавки в новинку. На траве лежали и целовались двое, человек – совсем молодой парень прижимал лесовичку к земле (совсем как Елисей ее недавно, - отметила про себя Лесана, немного смущаясь) Травяной костюм древесной девы был давно отброшен в сторону. Тут же невдалеке валялась и забытая удочка – по-видимому, первоначально в планы юноши входила лишь рыбалка. Сейчас же он, одной рукой лаская грудь девушки-духа, другой удерживая ее за темные волосы. Лесана удивленно наблюдала за происходящим, а в памяти всплывали новые воспоминания предыдущих. В голове мавки стали появляться новые, пока еще не полностью сформировавшиеся идеи. «Я найду свой путь…»
***
К воплощению идей мавка приступила через несколько дней. Стащила в деревне белую выстиранную сорочку немного не по размеру. Одев ее – вроде, все прилично, направилась вверх по течению. Память Лейлы говорила о какой-то странной силе всех мавок, но ничего конкретного не было, и Лесана решила постичь все на собственном опыте. Мокрая ткань облегала тело, подчеркивая все его достоинства, когда Лесана остановилась перед рыбачившим парнем. Тот был совсем молодым – как раз в том возрасте, когда желание в крови играет. Заметив стоящую по пояс в воде девушку, парень едва не выронил удочку. Мавка показалась ему прекрасным видением – люди по-своему ощущают духов. Лесана же смеялась в ответ на уговоры выйти на берег, тянула белые руки и зазывала к себе, игриво поводя плечами, с которых уже давно исчезла ткань. Юнец так бы и прыгнул в воду, если б не подоспели русалки с водяным. Общими усилиями они утащили разошедшуюся мавку в озеро и заперли в гроте – для профилактики.
А по деревне с тех пор пошли слухи о новом прекрасном духе… Вот как ползу, так и отражаю!
В первые дни вынужденного заточения духи грота впервые заговорили с мавкой. Их голоса звучали со всех сторон, эхом отражались от стен, создавая целую какофонию звуков. Они убеждали, советовали, говоря, что Лесана на правильном пути. Только вот пути куда? Но пока что мавка решила особо не задумываться о том, что ее ждет. На матерей она была по-прежнему обижена, впрочем, к их появлению в гроте девушка уже погрузилась в волшебную страну зимних видений. Это был чудесный невероятный мир, создаваемый духами прошлого; для каждого остающегося в гроте он был своим. У Лесаны – горные луга и хрустально чистые озера. Далеко разносился девичий смех, мавка водила хороводы, кружилась в компании таких же, как она. Здесь были девушки, память которых Лесана несла в себе. Счастливые дни… по пробуждении большая часть происходящего забывалась до следующей зимы: иначе могло возникнуть желание остаться в лучшем мире, а этого никак нельзя было допустить. Всему свое время. - Приходи к нам, Последняя, как будет нужда, - шептали подруги мавки на прощание. Почему Последняя? Лесана не понимала, а по пробуждении странное прозвище уходило из памяти.
Новой весной все стало как прежде. Русалки разговаривали, будто и не было неприятного происшествия в прошлом. Мавка не знала, смирились ли матери, или на то была воля Природы, но ее свободу больше никто не пытался ограничить. К людям же девушку тянуло все сильнее и, как только с озера сошел лед, Лесана отправилась в деревню. Остатки снега мягко проминались под ногами, смешиваясь с грязью. Природа оживала медленно. Лесана легко проводила рукой по темным стволам, прислушиваясь к ощущениям. Мавка знала – Елисей скоро узнает об ее возвращении и тут же появится. «Интересно, он сильно скучал?» - Девушка немного смутилась, поймав себя на подобной мысли. Но леший не появился, и даже посещение деревни и долгое наблюдение за кипящей в ней жизнью не принесло Лесане ожидаемой радости. Мавка не хотела признаваться даже самой себе, что немного обижена и разочарована. Когда Елисей не появился на второй, третий, четвертый день, девушка уже не находила места от беспокойства. Она металась по озеру, распугивая рыбу и нервируя русалок, излазила весь прибрежный лес. На пятый отправилась в Свое озеро и просидела на его берегу несколько дней в полном одиночестве, грустным пустым взглядом осматривая серый лес вокруг. Мавка не могла словами объяснить причин своего волнения. А леший объявился лишь, когда потерявшая надежду девушка, бросившись на поиски лесовички, трясла каждое дерево в попытках вызвать дух. Елисей же, как ни в чем не бывало, вышел однажды из-за деревьев. Остановившись, как вкопанный, он с недоумением осмотрел увлеченно отламывающую у дуба ветку Лесану. Девушка выглядела на редкость потрепано – всколоченные волосы, чумазое личико, рубашка превратилась в непонятное грязное рванье. Что произошло? Мавка пока еще не замечала Хозяина Леса и, что-то невразумительно бормоча под нос, продолжала свое дело. - Кхм… - не выдержав надругательства над собственным лесом, тактично прокашлялся леший. Что поделать, он знал, какой странной может быть Лесана – мало ли, что пришло ей в голову на этот раз. И мавка в который раз оправдала ожидания Елисей. Резко развернувшись в прыжке и мимоходом все же оторвав бедную ветку, она пылающими безумием глазами уставилась на лешего. (Рассеяно отметив краем глаза, как покачнулся дуб, Хозяин Леса напрягся, ожидая продолжения) - Ах ты, собачий сын! – внезапно Лесана бросилась на Елисея. Девушка при этом весьма активно размахивала многострадальной веткой. – Где тебя только носило все это время?! – Истерично выкрикивала мавка. Лешему же оставалось только уворачиваться, лихорадочно вспоминая, что же он успел натворить. Мавка была довольно-таки сильна и ударяла веткой весьма и весьма ощутимо. Да и бившие из кончиков скрюченных пальцев молнии… Не находите, не самое нормальное занятие для любого уважающего себя Хозяина Леса – убегать от безумной девчонки? Однако Елисею приходилось делать именно это. Наконец, Лесана выдохлась (если такое слово применимо по отношение к не устающему духу), накричалась и медленно опустилась на землю. Подозрительно косясь на ветку и потирая ушибленные места, леший подошел к мавке. Та плакала. У духов воды этот процесс выглядел весьма интересно – жидкость выделялась из всех пор на теле, образуя на коже грязные ручейки. - Ну что ты… - Елисей обнял мавку. – Перестань, все хорошо. «Похоже, успокаивание этого истеричного ребенка входит у меня в привычку, - рассеянная мысль мелькнула в голове лешего. – И все же она слишком живая…»
Глава 2
Агафья и ее отец мерно покачивались в старой телеге. Со дня смерти матери слишком тяжело было оставаться в шумном веселом городе. Поэтому сразу после похорон отец и дочь отправились к бабушке в деревню. Может, природа и тяжелая сельская работа хоть как-то помогут уменьшить боль. Девушка давно забыла, как закончилось давнейшее посещение бабули. Да и не верила Агафья во всякие там легенды. Вот уже из-за деревьев появились первые домики. Несколькими годами ранее девушка бы просто поморщилась: «беднота». Сейчас же ей было просто все равно. Мать умерла, старик отец не проронил ни слова со дня похорон, - слишком мелочными казались прошлые мысли и желания. В это раннее время поселение было полно жизни. Кто-то отводил коров на заливные луга, кто-то пас гусей. Бабушка Агафьи вырывала сорняки в огороде. Казалось, за прошедшие с момента встречи три года она постарела, иссохлась лет на десять. Девушка вздохнула – наверняка до бабули еще не дошли страшные новости, и сейчас именно Агафье предстояло рассказать все. Медленно, стараясь как можно дальше оттянуть момент разговора, девушка спустилась с телеги. Потрепав кобылку по холке и заведя ее во двор, помогла спуститься отцу. Старая повитуха все это время не сводила с родственников глаз. Женщина стояла, выпрямившись во весь рост, будто жердь проглотила. - Бабушка! – заведя отца в дом, Агафья бросилась к старой женщине и, всхлипнув, обняла ее. – Мама… она… - Тише, девочка, не надо ничего говорить, - целительница погладила внучку по спине, в глазах ее блестели непролитые слезы.
***
Дом целительницы ближе прочих был расположен к лесу. Заинтересовавшаяся происходящим мавка появилась тут как тут. Девушка, выбравшаяся из телеги, вызвала у Лесаны смешанные чувства, она казалась странно знакомой. Однако мавка была уверена, что видит ее в первый раз. Раздражение, злость, а потом и ненависть сменялись в душе Лесаны. Они словно сжигали саму ее суть, пробуждая неведомые ранее желания и инстинкты. Хотелось прямо сейчас накинуться на незнакомку. Вздрогнув, дух воды бросилась вглубь леса. Мавка бежала, не разбирая дороги. Деревья проносились мимо, во все стороны летели брызги грязи, комья земли. Не известно, сколько продолжался этот безумный бег, ели бы Лесана неожиданно для себя не оказалась в объятьях лешего. - Что случилось? – над ухом мавки раздался взволнованный голос. Елисей удивленно смотрел на дрожащую девушку. В последнее время отношения у них складывались на редкость неоднозначные. И нельзя сказать, что это не радовало Хозяина Леса. - Она… там… - скомкано бормотала себе под нос мавка, судорожно стискивая рубаху друга. – А я… «Так дело не пойдет, - Елисей не поняли ни слова. – Надо прекратить истерику». - Успокойся! – слова не расходились с делом, леший резко встряхнул Лесану за плечи. Та тут же притихла и захлопала глазами, вопросительно глядя на Елисея. Хозяин Леса молчал. Мавка вздохнула и, легко чмокнув лешего в уголок губ, начала рассказывать, с трудом подбирая слова: - Сегодня в деревню прибыла одна девушка, - Лесана усиленно не обращала внимания на насмешливый взгляд лешего. – Вроде бы ничем не примечательная, невысокая, слегка полноватая, но это к делу уже не относится. И вот, глядя на нее, я почувствовала какое-то странное желание… - взгляд Хозяина Леса в тот же миг посерьезнел. – Даже не знаю, на что оно похоже… - мавка запнулась. – Но это не все, вместе с тем, что меня жутко тянуло к ней, я ощущала просто кошмарную ненависть. К незнакомке! К человеку, в конце концов! Понимаешь? Елисей некоторое время молчал, восстанавливая в голове полную картину происходящего. Ему впервые приходилось растолковывать мавке причины ее поступков. И теперь леший просто не знал, что делать. - Боюсь, я не могу сказать, что с тобой, - Хозяин Леса покачал головой, - но могу посоветовать одно: прими свою природу и следуй инстинктам. Лесана не выглядела сильно разочарованной. Девушка и не ждала ответа от духа земли. К тому же… - Так странно…. Ты не первый, кто так говорит, - сообщила она. – Там в гроте в озере духи прошлых сказали то же самое. - Вот видишь, - улыбнулся леший, - просто прислушайся к себе. - Ладно, - кивнула Лесана, поправив сползшую с одного плеча сорочку. – Ну… я пошла? – вопросительный взгляд из-под пушистых ресниц. «Не забывайся, она еще маленькая», - одернул себя леший и, дабы избежать искушения, скрылся в лесу.
***
Нынешней ночью мавка не отправилась на очередную прогулку. Вместо этого она лежала на дне лесного озера в окружении водорослей. Рядом плавали мелкие рыбки, они совершенно не боялись духа воды. Лесана задумчиво смотрела вверх. Девушка пыталась «прислушаться к себе», как советовали все вокруг. Уже давно наступила полночь, а ничего нового так и не произошло. Мавка прикрыла глаза, наслаждаясь тихим журчанием воды, прислушиваясь к звукам природы. А потом пришло Это… Лесана испуганно вздрогнула, едва не потеряв нужное состояние. Все более явственным становился некий зов, будто состоящий из запахов, цветов, звуков. И девушка поднялась, по-прежнему не открывая глаз, она отдалась на милость Природы. Один шаг, другой… методично переставляла ноги, и с каждым движением зов усиливался. Пробуждался голод, не свойственный духам. В итоге, наткнувшись на преграду, мавка открыла глаза, которые сейчас сияли потусторонним голубоватым светом. Лесана стояла перед кроватью приезжей девушки. В натопленной избе было довольно-таки тепло, а потому то и дело ворочающаяся во сне Агафья, в конце концов, сбросила покрывало на пол. Мягкой волной оно упало под ноги мавки, и та наступила на ткань, приминая ее. Русые волосы девушки разметались по подушке, пышная грудь мерно поднималась. Лесана провела влажной рукой по лицу приезжей, капельки озерной воды упали на губы Агафьи. Как завороженная, мавка накрутила на палец мягкий локон и присела на край кровати. Подчиняясь инстинктам, сдобренным изрядной долей любопытства, Лесана легко разорвала тонкую рубаху, в которой спала приезжая. Свет полной луны осветил белоснежную грудь. Розоватый сосок тут же набух от легких касаний холодных рук мавки. Ладони Лесаны будто сияли в лунном свете. Дух воды облизнулась, обнажая вторую грудь. Лежащая на кровати девушка застонала, подаваясь навстречу ласкающим ее рукам, но не проснулась. Лесана не выдержала. Отметая все доводы почти усыпленного разума, мавка прильнула к груди Агафьи и начала жадно сосать ее, поглощая сияющую энергию. Через некоторое время, на миг отпрянув, принялась за вторую, легко поглаживая щеки и губы девушки. Та же негромко стонала и вздрагивала под Лесаной. Дух воды чувствовала, как наполняется силами, жизнью ее тело. Великолепные ощущения! Эйфория охватила мавку, влажные руки которой скользили по телу Агафьи. Напившись вдоволь, Лесана сыто облизнулась. Пальчиком собрала с груди остатки свободной энергии и поднялась с кровати. Робко дернулось мертвое сердце. Стукнуло раз-другой. Затем – все бодрее. Тук, тук, тук… мавка испуганно вздрогнула. Потом, сосредоточившись и все еще не веря в происходящее, прижала руки к груди. Ожившее чудом сердце прогоняло по жилам плазму – нет, крови по-прежнему не было. Легким поцелуем коснувшись губ девушки, Лесана выбежала из дома. Сегодня ей предстояла прекрасная ночь. Остановившись на лесной опушке, мавка полной грудью вдохнула ночной воздух, наполненный разнообразнейшими ароматами. Сквозь ребра на спине было видно, как расправляются ранее мертвые, сморщенные легкие. И Лесана засмеялась, впервые понимая, что это значит – жить.
Глава 3
«Раз почувствовав это, невозможно больше остановиться, - звучали в голове Лесаны голоса духов грота. – Не бойся, девочка, все правильно. Это и есть твоя сущность». Ощущения приобретали пугающую четкость. Голова кружилась от обилия новых впечатлений. Ступню заколола острая веточка, руки ощущали шероховатость ткани. С всхлипом Лесана оторвалась от как-то посеревшей Агафьи. Девушка задыхалась. Легкие вновь наполнялись воздухом, мавку трясло. Она закашлялась, падая на пол. «Это невозможно!» - Лесана раскинула руки. Во второй раз уже мавка приходила в избу старой повитухи. Дух воды пока никому не рассказывала – слишком внезапно все случилось. Тогда на следующее утро она очнулась прежней, и все произошедшее ночью казалось прекрасным видением. Чтобы доказать себе, что это – правда, Лесана снова вернулась в дом. Мавка не думала, что ее могут заметить, и сейчас, когда в смежной комнате раздались звуки шагов, это оказало на редкость отрезвляющий эффект. - Агафья, что с тобой? – сонный мужской голос. Очнувшись на миг, Лесана змеей выскользнула в приоткрытое окно. О ее пребывании в спальне теперь свидетельствовали лишь лужи воды на полу комнаты, да влажные простыни. Отбежав подальше, мавка звонко рассмеялась: «Все происходящее – правда!» Девушка закружилась в безумном танце. Она срывала подснежники, вдыхая их запах, обнимала деревья. «Я живая!» - эмоции переполняли Лесану. Через несколько мгновений мавка наткнулась на пришедшего на шум лешего. Тот совершенно не удивился, увидев источник всех своих проблем. Улыбнувшись, Лесана схватила Елисея за руку и бросилась бежать, утягивая его за собой. Вывалившись на поляну возле озера, она упали на молоденькую траву и покатились по ней. - Я живая, - как заведенная шептала Лесана. – Живая… Усевшись верхом на Елисея, мавка прикоснулась к его губам. «Теплые и мягкие, - мелькнула шальная мысль в затуманенном возбуждением мозгу девушки. – И как я раньше не замечала». - И кожа совсем не как у меня, - уже тихо, но вслух. Лесана поерзала, устраиваясь поудобнее. Сосредоточенно прикусив губу, мавка целеустремленно провела рукой по обнаженной груди лешего. (Хозяин Леса сам скинул рубаху в какой-то момент). Елисей пока не двигался, предоставляя девушке полную свободу действий. Мавка же, что-то решив про себя, первой поцеловала Елисея. И девушка очень удивилась, когда воздух в легких внезапно закончился. - Сделай меня женщиной, - тихо прошептала Лесана. – Я знаю, ты хочешь этого… «Дурочка, - глаза Елисея блеснули. – Я почти не способен чувствовать». Но мавку он не оттолкнул, напротив, крепче прижимая к себе.
***
На следующее утро Лесана стеснялась смотреть в глаза лешему, предпочитая избегать его. Елисей про себя посмеивался над смущением чего только не вытворявшей ночью мавки, теперь спрятавшейся в озере у русалок.
Позже Лесана навестила духов грота, которые продержали ее до глубокой ночи, расспрашивая обо всем происходящем и делясь некоторыми воспоминаниями.
Посещать деревню мавка не прекратила. Новые ощущения затягивали в себя, заставляя забыть обо всем остальном. Лесана дни проводила в гроте или прогуливалась с лешим по лесу. Дух, казалось, расцветала на глазах. Ее характер заметно улучшился, вернулись прежние теплые отношения с русалками. Агафье же становилось все хуже. Девушка чахла, блекла на глазах. Через месяц она выглядела тяжело больной, через два – напоминала обтянутый кожей скелет и не имела сил подняться с кровати. Ни отец, ни бабушка-целительница ничего не могли поделать. Агашке не помогали ни лекарства, ни наговоры. По деревне давно уже шептались о злой воле духов, мол «чем-то не угодила им девчонка, навлекла на себя гнев». Старейшие качали головами и, прикрывая глаза, пытались вспомнить предания да легенды. Упоминали они и о новом духе, несколько лет назад появившемся в деревне. Впрочем, что это за создание природы, никто не знал. Древние боги молчали, и молодежь, более лояльно относящаяся к переменам, уже с сомнением стала поглядывать на старую деревянную часовню на окраине, пустующую с момента трагической гибели святого отца. Авось поможет? Тогда после крещения Великого князя Владимира во все стороны были отправлены священники, которым долженствовало нести знамя истинной веры в людские массы. Поговаривали, что в некоторых землях новую религию устанавливали силой, но только не здесь. Кому было дело до маленькой деревеньке, скрытой в гуще леса? К священнику, однажды случайно появившемуся в поселении, жители отнеслись довольно мирно. Молодые люди вечерами частенько заслушивались его историями о «большом мире», о новом боге и его религии. Некоторые отчаянные, путешествующие на ярмарки в соседние деревни, также вступали в новую веру. Просто потому, что так делало большинство. Стараниями одинокого святого отца и некоторых добровольцев недалеко от деревни была возведена небольшая часовня. Старожилы на это лишь качали головами, но не вмешивались – боги сами рассудят, кто прав, а кто виноват. Здание не может принести особого вреда.
Шли годы, новая религия все сильнее проникала в повседневную жизнь, подстраиваясь, поглощая, а где и просто переделывая под себя старые порядки и обряды. Только старики и сохранили верность древним богам. Потом святой отец – уже старик – погиб. Задрал медведь в лесу. Оставшаяся без присмотре часовня со временем обветшала. Желающие крестить детей отправлялись в соседние деревни, находящиеся в нескольких днях пути. Конечно, местный священник заглядывал время от времени, но в его ведении находилось не так уж мало поселений, которым следовало уделить внимание.
*** Никанор вяло покачивался на небольшой каурой лошадке. Несмотря на то, что уже неделя, как наступило лето, было довольно прохладно. Солнце уже клонилось к горизонту, на небе не было ни облачка. Молодой человек покинул закрытую монастырскую школу в канун своего двадцатипятилетия и теперь был полон энтузиазма в уничтожении нечистых тварей. Подобные школы – весьма распространенное явление. Впрочем, их существование отнюдь не афишировалось. Строго говоря, об особой программе обучения знали лишь высшие чины духовенства, да князь с приближенными боярами. И был дан указ всячески содействовать предъявителям особых грамот. Следует сказать, что практических занятий фактически не проводилось: в основном изучались поверья да сказания. Молодые люди узнавали особенности поведения и внешнего вида духов. Каждый год очередной выпуск разъезжался по Руси, дабы «нести свет божьей веры» в погрязший во тьме народ. Восстанавливались и строились церкви. Люди, лишенные поддержки уничтожаемых духов, быстро принимали новую религию.
Живот Никанора жалобно заурчал, напоминая о том, что у парня и маковой росинки во рту не было со вчерашнего дня. 'Деревня должна быть уже близко... - он осмотрелся, но во все стороны от дороги простирался лишь дремучий лес. - Не иначе, как происки духов' Юноша вздохнул и, прикрыв глаза, вознес молитву Всевышнему, прося дать силу стерпеть неурядицы. Никанор не видел, как тут же подернулся рябью окружающий мир, словно испугавшись святых слов. Часть деревьев медленно растворялась в наступающих сумерках, обнажая заросшую травой дорожку. Вела она вглубь уже отнюдь не такого угрожающего леса. Единый бог быстро захватывал новые территории, не давая древним духам и шанса на спасение. Флегматичная кобылка Никанора свернула на новую тропку и, остановившись на обочине, отщипнула листик кустарника. Мерно заработали челюсти. Покосив лиловым глазом на седока, лошадка сделала еще пару шагов. Никанор, казалось, совершенно не замечал перемещений верхового животного. Лицо и руки юноши сияли в полумраке леса, все вокруг залил бледный призрачный свет. На лбу молодого служителя Единого пролегла вертикальная складка. Священник молился пылко, неистово, громким шепотом выговаривая каждое слово. И святые звуки эти будто становились материальным, сгущая воздух, пробегая искрами по конской гриве.
***
Едва на волю вырвались первые слова молитвы, голову Елисея пронзила резкая боль. Коротко вскрикнув, леший упал на колени. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного. Схватившись за голову, дух леса крепко стиснул зубы, стараясь не проронить ни звука - не дождутся! Безмолвно он взывал к матери Природе, моля об избавлении от мук. Увы, великие силы был глухи, и даже такой родной и знакомый до мельчайших листочков лес вмиг стал чужим и неприветливым, и это тоже причиняло почти физическую боль. Лишь огромной силой воли заставив себя подняться, Елисей с трудом сделал первые шаги. Лешего немилосердно шатало из стороны в сторону, ветки так и норовили уцепиться, повалить на землю. Под ногами невесть откуда появлялись коварные норки, пытаясь задержать. Будто... в какой-то миг дух леса стал обычным человеком. Но такое ведь невозможно? Впрочем, через несколько десятков мизерных шажков внешнее влияние постепенно начало ослабевать. Это давало возможность с трудом, но дышать. Но духи ведь не дышат - возможно попробуете возразить вы. Наверное, вы и будете правы, ведь дыхание для них совершенно не то, чем является по людским меркам. Каждое из созданий Природы привязано к какой-либо силе, стихии. Постоянное единение с ней и есть подпитка, заменяющая духам дыхание. И если разорвать связь эту, гибель будет неизбежна. Только вот кому подобное может быть по силам? Неизвестно, сколько времени прошло до того момента, как Елисей без сил свалился на берегу родного озера. 'Это конец', - навязчивая мысль не желала исчезать. Леший отчетливо осознавал, что не смог помешать слуге Единого попасть в деревню. Скоро, очень скоро все вокруг начнет меняться. Елисей был очень стар и опытен, но из сложившейся ситуации упорно не видел выхода. 'Ничего не поможет', - безумная идея. - Мать Природа ушла, оставила своих детей, - горький шепот в пустоту. И Елисей провалился в глубокое забытье.
А за несколько верст отсюда Лесана ощутила, как чьи-то призрачные холодные руки на миг сомкнулись на ее тонкой шее...
Глава 4
- Спасибо, Господи! – торжественно прошептал Никанор, осеняя крестным знаменем показавшуюся из-за деревьев деревеньку. Молодой человек значительно воспрял духом. Теперь ему стоило поискать место для ночлега. Совершенно не думая о том, что язычники-крестьяне могут отнестись к нему не так радушно, как хотелось бы, Никанор спешился и направился к ближайшему домику.. не иначе, как волею судьбы, постучал святой отец именно в дверь избы, принадлежавшей старой целительнице. Впустил его внутрь немолодой измученный мужчина, с нездоровым блеском в глазах ответивший на просьбу переночевать. - Располагайтесь, будьте, как дома, - залебезил отец Агафьи (а это был именно он). – Мать, накрывай на стол! Мужчина уже почти потерял надежду на выздоровление дочери, и теперь был готов протянуть руку хоть так попрекаемому церковью черту, пообещай он помочь Агафье. Молниезар, как и его дочь, были крещены еще несколько лет назад по приказу Великого князя (впрочем, данными при крещении именами они так и не начали польховаться в обиходе). Больших изменений в повседневную жизнь это не принесло.
Старая Родослава-целительница неодобрительно покосилась на гостя, но спорить с сыном не стала. Лишь сердито загремела кастрюлями – старухе не нравилось присутствие иноверца. «Не из-за этого ли отвернулись боги от нашего дома? Слишком распустилась нынешняя молодежь…» Хозяин дома тем временем, настойчиво усадив Никанора на широкую скамью, приоткрыл окно, впуская в комнату свежий воздух. Пламя свечей затрепетало, по стенам бросились в пляс тени. Удивляясь странному поведению хозяина дома, святой отец огляделся. Его взгляд, несмотря на полумрак, примечал малейшие детали: легкий беспорядок, глухо задернутая занавесь, огораживающая ложе на печи; пучки разнообразных трав, развешенные то тут, то там; отсутствие иконы в положенном месте. - Угощайтесь, святой отец, угощайтесь, - согнувшись в поклоне, Молниезар поставил перед юношей миску с ароматной лапшой. Живот Никанора вновь жалобно заурчал. - Благослови, Господь, эту пищу… - привычно начал священник, прикрыв глаза. Дрогнули тени на стенах, и где-то за печкой упал домовой, опрокидывая положенную ему миску с молоком. Старуха-целительница нахмурилась, но снова промолчала. Приподняв юбки одной рукой, она ловко забралась на печь – надо было проверить, как там внучка. У Агафьи снова был жар, девушка тяжело дышала. - Помоги ей, Природа-мать, - горячо зашептала Родослава, обтирая скелетоподобное тело изможденной болезнью девушки. Целительница оборвала себя на полуслове: священник закончил молитву, раздался мерный стук ложки. – Прошу тебя. Старуха поправила пучок отгоняющей злых духов травы так, чтобы он вновь оказался над головой внучки. Девушка, казалось, спокойно спала. «Ненадолго», - целительница вздохнула, в который раз жалея, что ничем больше не может помочь внучке. Кто знает, может молодого священника привела сама судьба?
Наевшись, Никанор довольно потянулся, не сразу обратив внимание на напряженную тишину, повисшую в воздухе. Хозяин дома выглядел на редкость неуверенно. Взгляд его метался по комнате, то и дело останавливаясь на Никаноре. - Я вас слушаю, - молодой человек даже немного смутился. Но ждать, пока Молниезар сам решится что-то сказать, не было сил – святой отец слишком устал. Он даже начал немного жалеть о том, что остановился именно в этом доме. - Святой отец! – возопил мужчина, быстрым шагом преодолевая разделявшее их расстояние и шумно падая на колени. Опешивший Никанор с трудом заставил себя не отшатнуться назад. «Странный, странный дом», - парень отстраненно наблюдал за вцепившимся в его руку Молниезаром. - Моя дочь очень больна, - уже более спокойно продолжил хозяин дома. По щекам мужчины текли слезы. – Пожалуйста, помоги ей, святой отец! Никанора, совсем ошалевшего от такого напора, хватило лишь на то, чтобы пробормотать: - Да-да, конечно, - он мысленно вздохнул и попытался поднять хозяина дома с колен. – Где она? – молодой человек решил разделаться со всем побыстрее. Впрочем, Никанору нравилось помогать людям, ведь так велел его Бог. Конечно, в монастырских школах учили немного другому, с детства вбивая в головы сирот вполне определенные истины. Мигом успокоившись и резво поднявшись с колен, мужчина подвел Никанора к большой печи. Старая Родомира была согнана со своего места, и что-то недовольно бормоча под нос, проковыляла во двор. - После того, как заболела Агафья, совсем умом тронулась старая, - немного небрежно пояснил Молниезар. Впрочем, Никанор слишком устал, чтобы обращать на все это внимание. Дочка хозяина действительно выглядела на редкость прескверно. А уж тяжелый смрад умирающей плоти, висевший в воздухе… - Святой отец, - тихо прошептала Агафья, голова которой сейчас больше напоминала обтянутый кожей череп. – Я умираю, да? – большие глаза влажно блестели в полумраке. Никанор молча, стараясь отрешетиться от всего происходящего, взял девушку за руку. Кожа была сухой и горячей, на ощупь напоминая бересту. - Все в руках Господа нашего, - голос молодого человека дрогнул. Видеть страдающих людей оказалось на редкость сложно. Ведь это были не богомерзкие духи, с которыми его учили бороться всю сознательную жизнь. Неожиданно для самого себя, молодой человек попытался представить, какой была девушка до того, как страшная болезнь подкосила ее. Перед глазам предстала заливисто смеющаяся златовласая красавица. Никанор вздрогнул, испугавшись, и замотал головой, пытаясь отогнать непрошеные мысли. «Здесь и сейчас», - несколько раз повторил про себя, словно молитву. - Ты что-то хочешь сказать мне? – взяв себя в руки, ласково произнес Никанор, осторожно касаясь лба девушки. Агафья тяжело дышала, руки слабо комкали одеяло. - Грех… мертвая девочка… - бормотала она, словно в бреду. Бессвязные фразы лились бурной рекой. Звонкий голос (и откуда только сила в умирающем теле?) бил по нервам все сильнее. – Весен несколько назад… упала в реку… - глаза Агафьи закатились, в уголках губ выступила слюна. Словно сквозь вату, парень услышал звук падающих мисок. Девушка уже металась, с небывалой силой вырываясь из объятий пытавшегося ее удержать Никанора. Не зная, что предпринять и решив, что Агафья, по меньшей мере, одержима, святой отец начал читать молитвы, все повышая голос в попытке перекричать беснующуюся девушку. Приступ закончился также внезапно, как и начался. Агафья без сил упала на влажные простыни. Подрагивающей рукой Молниезар подал молодому человеку влажную тряпку. Краем глаза святой отец отметил необычайно бледную старуху, широко раскрытыми глазами смотрящую куда-то сквозь него. - Месть за совершенное, - чтобы услышать слова девушки, Никанору пришлось наклониться к ней. Взгляд против воли уперся в тщедушную иссохшуюся грудь, кожа на сосках была сероватой и потрескавшейся. По телу парня пробежала волна отвращения, он прикрыл глаза. Воздух со свистом вырывался из груди Агафьи, заглушая слова. - Я так устала, - девушка прикрыла полупрозрачные веки. – Простите… - и испустила дух. - Прими, Господь, ее душу, - размашисто осенил крестным знаменем замершее тело Никанор, пытаясь прийти в себя. Слишком много событий для одного вечера. Парень обвел комнату пустым взглядом.
Отец девушки был бледен и молчал. Старая целительница медленно опустилась на пол, хватаясь за голову. «На сегодня смертей достаточно…» - Эта дуреха вернула к жизни мавку. Духи природы возвратили ей долг, - внезапно ясным голосом твердо произнесла Родослава. «Мавка – зловещий дух воды. Является она путникам в обличье девы прекрасной и невинной, - вспомнился вдруг Никанору отрывок из когда-то заученной наизусть книги. – Но лишь обернется - всякого ужас священный охватит. Спина-то духа кожи лишена, да премерзкие сухие органы виднеются. Сбивает с пути истинного она, затем увлекая в темный омут…» «Вот, значит, что прижилось среди людей. Не зря Господь указал мне этот путь. Ну ничего, недолго осталось твари осквернять свет божий», - парень мысленно улыбнулся в предвкушении. Молодость и азарт играли в крови, отодвигая на задний план текущие проблемы. - Завтра объявим общий сбор, - вслух произнес о своем решении Никанор, спускаясь с печи. Вот как ползу, так и отражаю!
Дон-дон-дон - гулкий звон колокола разнесся по деревеньке, эхом отдаваясь лесу. Не понимая, что происходит, селяне выглянули со своих дворов. - Общий сбор, общий сбор, - стуча деревянной палкой по хлипким заборчикам, пробежал мальчишка. Он определенно был страшно доволен доверенным ему поручением. Недоуменно переговариваясь, жители подтягивались к центру поселения, где на наспех сооруженном помосте уже стоял Никанор. Рядом с ним задумчиво почесывал затылок староста. - Кто это? – враждебный выкрик из толпы. Святой отец обвел взглядом недовольных селян и мысленно вздохнул. - Моя дочь умерла сегодня ночью, - первым начал бледный Молниезар. – Злой дух забрал ее. Жители испуганно примолкли. Старшие хмурились чуть поодаль. Ссора с духом не предвещала ничего хорошего – единственное, что было ясно точно. - Мы должны собрать дары, - уверенные слова старейших жителей деревни. Никанор поморщился – суеверия и подобострастное преклонение не так просто было искоренить. - Мы должны уничтожить духа! – уверенно провозгласил он, обводя взглядом толпу. Минуту люди ошарашено молчали, затем разгорелся жаркий спор. Святому отцу оставалось лишь молча наблюдать со стороны: как чужак он не имел никакого влияния на жителей деревни. Да и попытайся парень насадить свое мнение, никто не поручился бы за его жизнь. Поэтому оставалось лишь ждать. Впрочем, какое бы ни было решение, Никанор не сомневался в собственных дальнейших действиях. - Мы не можем все время жить в страхе!.. - Так еще сильнее богов разозлим!.. - Не должны… - Они придут за нашими детьми!.. Мнения расходились. Более молодые были сторонниками радикальных мер, кто-то даже припомнил о русалках, мешающих рыбалке и пытающихся затащить в реку. Молодой человек слушал и запоминал: по-видимому, провести ему в деревеньке надо будет немало времени, и наладить отношения с селянами точно не помешает.
- Дядя священник, а это правда, что бог только один? – маленькая девочка подергала Никанора за подол длинных одежд. Парень не смог сдержать улыбки: правду говорят, устами детей молвит сама истина. Только он хотел сказать что-то, подлетела бледная измученная женщина и, молча подхватив ребенка на руки, тут же удалилась. Никанору оставалось только пожать плечами. Никто и не обещал, что его миссия будет простой. Обсуждение закончилось так же быстро, как и началось. Переговариваясь, жители стали расходиться, впереди было еще много работы. Кто-то отводил взгляд, кто-то смурно сплевывал под ноги Никанору. - Мы покажем дорогу к логову духов, - подошел на редкость задумчивый староста. – Но больше не хотим иметь с этим ничего общего. Никанор кивнул, соглашаясь: большего он и не ждал.
*** Исток реки – лесное озеро. Именно там, по словам деревенских жителей, находилось обиталище премерзких духов. Как водится, где именно оно располагалось, никто четко сказать не мог – боялись. Получив от Молниезара куль с едой в дорогу, парень отправился в путь. Никанор не унывал: идти вверх по течению реки, что может быть проще. С божьей помощью, разумеется. Стояла обманчиво чудесная летняя погода. Впрочем, святой отец не верил ни в манящее журчание кристально чистой воды, ни в радостное пение птиц, помня о том, что любое создание из монастырских книг может поджидать его под ближайшим кустом. Раздвигая упругие ветви, парень упрямо двигался вперед. Со свойственной юности пылкостью и горячностью, он освящал чуть ли не каждое дерево и куст. Все это было отнюдь не зря – на некотором отдалении от Никанора следовал леший, и святые слова прекрасно разбивали его мороки и попытки запутать тропу.
Понимая, что больше не имеет власти в собственном лесу, Елисей бросился вперед, стремясь предупредить русалок и, прежде всего, Лесану. Только поздно – все пути к отступлению уже были отрезаны. Не обнаружив мавки в озере, леший поспешил удалиться: водяным духам он уже ничем не смог бы помочь.
И вот цель совсем близко. Выбравшись на берег обманчиво спокойного лесного озера, Никанор довольно улыбнулся. Духи где-то рядом, юноша почти физически чувствовал их. Боятся… правильно. И не давая себе замешкаться, парень подошел к самой кромке воды. По поверхности пробежала легкая рябь. Даже птицы замолкли, когда Никанор, дрожа от предвкушения и наполняющей его силы, опустил в озеро святой крест. Серебро блеснуло на солнце прежде, чем кристально чистая вода с легким шипением (как показалось парню) приняла его. Наполнив легкие воздухом, священник негромко начал молитву. Вода вскипела, озеро, казалось, сжалось и отпрянуло, сопротивляясь действию святых слов. Несколько рыбин всплыло брюхом вверх неподалеку. Одной рукой Никанор крепко держал крест, другой – осеняя царство духов крестным знаменем. Голос молодого человека крепчал, звуча все громче и увереннее. Поднялся из ниоткуда порывистый ветер, пытаясь столкнуть парня в яростно бушующее озеро. Никанор не сдавался. Вода взмывала вверх, складываясь в жуткие фигуры, искаженные гримасами ужаса, гнева или ярости лица. Только вот святой отец, уверенный в собственном Боге, ни капли не боялся и был как никогда спокоен. Тело его – напряжено до предела, лик - одухотворен причастностью у высшим таинствам. В победе Никанор не сомневался.
Глава 6.
От духов грота не было скрыто ни прошлое, ни будущее. Впрочем, они не жаждали делиться этим знанием, изредка принимая решения, которые считали правильными. Усыпленная на несколько дней мавка как раз и являлась таким решением.
Проснулась Лесана от сосущей пустоты, внезапно нахлынувшей на ее разум. Духи грота молчали, но воздух наполняли почти осязаемые боль и тоска. Взволнованная мавка резво направилась к выходу из пещеры, но едва ее нога коснулась ранее живительной влаги, неживую плоть обожгла резкая боль. Вскрикнув скорее от неожиданности, Лесана отскочила назад. - Что происходит?! – голос задрожал, звук отразился от стен и эхом разнесся по гроту. - Тише, дитя, - печальный голос зазвучал в голове мавки. – Тебе пока не стоит идти туда… - Но как же тетушки? – испугалась Лесана. – С ними все в порядке? – немного отстраненно. Мавка с недоумением рассматривала обожженную и вздувшуюся кожу на белой ноге. – Что случилось? – повторила она. Ответом была тишина, что словно набатом била в голове. Глаза мавки расширились в понимании. Не раздумывая больше, Лесана вновь бросилась к берегу подземной реки, резко остановившись только у самой кромки воды. - Не делай глупостей! – на несколько голосов зашуршали духи прошлых. – Не для того мы уберегли тебя от смерти верной. - Как?! – голос Лесаны задрожал. Впрочем, секундная растерянность мигом испарилась. Мавка выпрямилась, гордо вздернула подбородок и отстраненно закончила, глядя в темную воду: - Я должна узнать, что произошло, - казалось, кожа Лесаны светилась изнутри, когда мавка стремительно шагнула в воду. Сначала дух не почувствовала ничего, кроме необычайной отчужденности родной стихии. Но уже через миг тело разорвала безумна боль. Неиспытанное ранее ощущение. Лесана закричала. Мавке казалось, что само ее естество выдирают из хрупкого тела, разрывают на части, заставляя изгибаться в невозможные позы. Боль накатывала волнами, словно горная река снося все на своем пути. «Нет!» - внезапно перед глазами духа замелькали картины произошедшего днем ранее. Корчащиеся в муках русалки, кипящая вода, погибающая рыба… «Нет!» - озеро было мертво, и это горькое понимание принесло куда больше ужаса. - Ненавижу! – единственное слово вместе с пузырьками воздуха взметнулось к поверхности. И вдруг боль отступила. Еще не оправившись от шока, мавка опустилась на дно подземной речки и плавно пошла вперед, одной рукой касаясь каменной стены и, словно шлейф, мерцающая голубая вода вилась за ней, обнимая, успокаивая и просто ластясь к ногам. Лицо Лесаны напоминало бездумную маску, глаза абсолютно ничего не выражали.
- Прости, детка, так было нужно, - тихий извиняющийся шепот разнесся по пустующему гроту. – Только ты сможешь нам помочь. - Но достаточно ли она сильна?..
*** Лишь выйдя к деревне, Никанор ощутил, как многого для него стоило уничтожение духов. Организм парня был почти полностью обессилен. Так и не дойдя до приютившего его дома, святой отец упал у помоста, где женщины стирали белье.
*** Присутствие неподалеку мавки Елисей ощутил сразу. Легко определив ее местоположение, леший ступил на лесные тропы – вдруг еще куда уйти вздумает. Впрочем, его опасения оказались напрасными: Лесана и не пыталась сбежать. Она совершенно не двигалась, словно статуя замерев на небольшой поляне в окружении поваленных деревьев. Воздух так и искрил от излучаемой мавкой силы. Елисея пугали эти необъяснимые участившиеся приступы. Вызванные более или менее сильными потрясениями, они странным образом давали водному духу новые силы. Лесана не произнесла ни слова, и леший, понимавший причины такого состояния, не пытался пробиться через завесу отчужденности. Он просто схватил мавку в охапку, стремясь предотвратить бессмысленное уничтожение родного леса, и бросился бежать – назад, к мертвому озеру, моля Природу лишь о том, чтобы духи грота смогли остановить это безумие. Лесана не сопротивлялась, больше напоминая восковую куклу. «Конец. Мы скоро исчезнем», - и сейчас, и после, убеждая духов Прошлых уже сейчас усыпить мавку, Елисей не мог избавиться от тяжелых мыслей. Перемены гнали вперед болезненными уколами мечей нового мира, отдавались в ушах звоном колоколов.
Четвертая весна
Глава 1
Очнувшись. Лесана долго не могла понять, где находится. Память возвращалась урывками, тело было ослаблено и ощущалось довольно-таки странно. «Одна? Неужели все правда?» - огляделась, мысленно взывая к духам грота. Мавку немилосердно трясло, зрение то и дело пропадало. Лесана упала на колени. - Белава… тетушки, - попыталась позвать она. Голос слабел. «Но ведь даже после смерти духи не уходят, навсегда оставаясь тут, в гроте!» - эта мысль придала уверенности. Полная желания хотя бы поговорить с исчезнувшими, мавка вскочила на ноги. Тетушки просто не могут не отозваться! - Дядюшка водяной! – надрывалась Лесана, метясь по гроту. Но в ответ – лишь полное молчание. Где, где, где… - отзывалось эхо. - Ну почему?! – полный боли крик. В бессилии Лесана ударила кулаком о стену. Вы все еще думаете, что духи не могут чувствовать? - Успокойся, дитя, их нет здесь, - наигранно холодный голос предшественницы, которому вторили ее сестры. – Их больше нет. И… - голос дрогнул, - память стерта из ткани мира. Понимание произошедшего нахлынуло на мавку горячей волной. И Лесана закричала. Звонко, пронзительно, сильно. По всему ее телу стали выступать капли воды – своеобразные слезы. От крика мавки дрогнули каменные стены грота, по камню пробежала сеть трещин. И мавка поклялась отомстить убийцам, призывая в свидетели силы природы. В деревне отец Никанор подавился завтраком. С этой минуты была объявлена война.
Резко замолчав и как-то преобразившись, Лесана направилась к озеру. Врага надо знать в лицо, так? Зачерпнула немного в ладошку, поднесла к лицу и быстро зашептала. Мавка просила воду показать прошлое, открыть свою память. И почти полностью мертвое озеро откликнулось. Сознание Лесаны наполнилось образами. Вот молодой священник читает молитву – слов не слышно, но лицо его до тошноты одухотворено. Вот уже корчатся от боли в мигом ставшей смертельно опасной воде друзья мавки. Больше не в силах видеть ужасные картины, мавка пыталась вырваться из плена видений прошлого. Только вот вода не отпускала, показывая, запечатлевая в памяти Лесаны каждый миг произошедшей трагедии.
Священник воздел руки к небу и что-то прокричал. Выглядывающие из-за кустов крестьянские дети испуганно отшатнулись. Наступила темнота…
И в это мгновение упавшая на колени мавка увидела свой конец. Вода навечно сохранила память о величайшем разрушении, коснувшемся ее. Живительная сила ушла из озера, оставив после себя холод и пустоту.
*** С того дня в деревне стали пропадать молодые юноши. Сначала один, через десяток дней – еще парочка. Уходили к реке и не возвращались. В селении начали поговаривать, что не всех дескать духов уничтожил святой отец. Да и вообще, Природа мстит за погибших детей. Никанор несколько дней ходил на редкость задумчивым. «Наверное, где-то в лесу есть еще одно логово», - в итоге решил святой отец. Впрочем, отправляться на поиски он пока не спешил – ждал, когда полностью сойдет снег, и земля хоть чуть-чуть подсохнет. Затем на некоторое время наступило затишье. Крестьяне, забыв о надоедливых духах, полностью ушли в хлопоты по хозяйству. Никанор же занялся восстановлением часовни.
Коварный дух дала о себе знать в середине лета. Погожим утром к Никанору пришел бледный парень. Заикаясь на каждом слове, то краснея, то бледнея, он рассказал, как ночью прелестный дух попыталась совратить его в собственном доме. Рассказал и о мокрых простынях и о луже на полу. Провожая взглядом мечтательно причмокивающего юнца, святой отец понял, что больше медлить нельзя. На следующий день, отказавшись от помощи не особо настаивающих и старающихся держаться в стороне ребятишек (именно они рассказали в деревне об убийственной силе молитвы), святой отец отправился в лес.
Глава 2
- Что же ты, милый? – ласково ворковала девушка. – Давай, иди ко мне… - голос завораживал, белая кожа, мерцающая в свете луны – манила. Незнакомка, казалось, совершенно не стеснялась своей наготы. Она стояла по пояс в воде и расчесывала длинные влажные волосы. Парень судорожно сглотнул. Молодая горячая кровь давала о себе знать. - Не бойся, - на выдохе. Негромко, с придыханием. Юноша не отрывал взгляда от маняще открывающихся губ. Он уже почти не слышал слов, кровь громко стучала в голове. «Это ведь так просто – сделать несколько шагов…» Щеки его давно порозовели. - Иди, иди, иди, - манящий шепот. Плавно опустившись в воду, девушка подплыла чуть ближе. «Да!» В животе парня, казалось, запорхали бабочки, когда он сделал последний шаг…..
Легкий всплеск. Звук поцелуя. Недолгая тишина и похожий на звон колокольчиков девичий смех.
*** - Я чувствую, что становлюсь сильнее, - мавка сидела на нависающей над водой ивовой ветви и болтала ногами. Разлегшийся на солнечном берегу Елисей посасывал травинку, молча наблюдая за Лесаной. Они никогда не упоминали о произошедшей трагедии, но леший больше не отговаривал мавку от походов в деревню. С того рокового дня прошло уже несколько месяцев. Река и питавшее е озеро полностью вымерло. Пройдет не один год, прежде, чем в воде вновь появится рыба. Со своей стороны леший уж постарался, чтоб и зверь лесной, и ягоды с грибами как можно реже попадали в руки крестьян. - Скоро он не выдержит и придет, - продолжала рассуждать мавка. – И нет, он не получит спокойной смерти, - она облизнулась. Елисей одобряюще хмыкнул: несмотря на необычность, Лесана была истинной дочерью природы. - Я могла бы прийти к нему ночью. Но он еще не готов, да… - мавка спрыгнула с дерева прямо в воду. Теперь это небольшое озеро в лесной глуши было ее домом, а Елисей – единственным другом и собеседником. Маленький уголок равновесия в непрестанно меняющемся мире. Мавка была совершенно не уверена, что готова к переменам. К таким переменам – особенно.
*** - Он в лесу, - леший поднялся со своего места. Мавка плотоядно улыбнулась и вновь опустилась в воду. Здесь, в чаще леса она чувствовала себя в полной безопасности. Хотя, возможно, ей больше нечего было бояться. - Не волнуйся, - промурлыкала Лесана в ответ на обеспокоенный взгляд Елисея. – Я знаю, что делаю, - маняще изогнулась, по-прежнему довольно улыбаясь. – Я стала сильнее, дорогой мой, намного сильнее. Леший покачал головой и, не произнеся больше ни слова, исчез за деревьями. Иногда с дочерью воды совершенно невозможно было разговаривать.
Благодаря посильной помощи Елисея, до лесного озера Никанор добрался лишь к рассвету. Грязный, измученный, он держался только на вере да нездоровом юношеском рвении. Озеро тонуло в утреннем полумраке леса. Не стремясь тут же выходить из-за деревьев, Никанор остановился. Потянулся, зевнул. Усталость и остатки сна медленно отступали на задний план, уступая место лихорадочному предвкушению. С огромным нетерпением святой отец ждал появления богомерзкого духа. Было уже довольно светло, когда мавка все же появилась. С на редкость одухотворенным видом она остановилась по колено в воде и потянулась. Никанор замер, стараясь даже не дышать, дабы не спугнуть долгожданную добычу. Парень и не заметил, как повинуясь указанию лешего, оплели его ноги древесные корни. Водный дух меж тем опустилась на наполовину скрытый водой ствол поваленного (во времена одной из ее вспышек гнева) ствол дерева. Молочно-белая кожа ее мерцала в свете дня. Девушка («Мерзкий дух!» - мысленно отдернул себя Никанор) с умиротворением принялась расчесывать длинные волосы. Не обращая внимания ни на что вокруг, она что-то напевала себе под нос, невольно заставляя прислушиваться. Влажная рубаха облегала стройное тело, подчеркивая все его прелести. Никанор сглотнул, дыхание отчего-то сбилось на миг. Почти невозможно было поверить, что сие чудесное создание и есть зловредный дух. Моля, чтобы Господь дал хоть какой-то знак, молодой человек не спешил предпринимать какие-либо действия. Совершенно забыв о времени, Никанор прижимался к стволу дерева, моля о том, чтобы остаться незамеченным как можно дольше. Солнце тем временем поднималось все выше, и вот уже первые лучи его, проникая через кроны деревьев, пробежали по волосам и плечам мавки. Засверкали, переливаясь мириады капелек на ее теле. Девушка грустно улыбнулась и, откинув волосы за спину, медленно пробежала пальчиками по древесной коре, словно лаская ее. Никанор глубоко вздохнул и попытался успокоиться – на короткий миг парню показалось, что он видел нимб над головой чудесного создания. Что это не дух, а ангел спустилась с небес на землю. Хотя, разумеется, все было совсем не так. А потом мавка запела. Святой отец, завороженный звуками ее голоса, забыл слова всех молитв, забыл о цели, что привела его сюда. Глупая улыбка против воли появилась на лице, колени подогнулись. Тут, не выдержав напора, хрустнули ветви под его ногами. Встрепенувшись, словно испуганная лань, мавка тут же исчезла в воде, оставив Никанора проклинать свою неуклюжесть. Затекшее тело немилосердно ныло, в ступни будто вонзались сотни игл. Молодой человек побрел обратно в деревню, твердо уверенный лишь в одном – он вернется сюда еще. Сказочное наваждение спало с юноши лишь на следующий день. Никанор, пораженный внезапно открывшейся собственной слабостью, много часов провел в молитвах, прося Всевышнего дать ему сил.
На следующее утро святой отец обнаружил мокрые следы на полу своей комнаты…
Глава 3
Какой уже раз подряд Никанор с ожесточением стирал липкие простыни, проникаясь полным отвращением к своему слабому телу. Он не помнил, что происходило во снах, но при мыслях об этом перед глазами вставало одно лишь лицо – мавки, виденной полтора месяца назад в лесном озере. Большую часть дней и ночей молодой человек проводил в страстных молитвах об избавлении. В лес он идти в новь пока что не пытался. Разумом юноши наравне со паническим и иррациональным страхом овладело нестерпимое желание увидеть теперь знакомое до мельчайших черточек лицо. И сколько бы ни ненавидел Никанор себя за слабость, избавиться от навязчивых идей никак не удавалось.
*** - Я должна уйти, - тихо произнесла Лесана, на первый взгляд, обращаясь к ближайшему дереву. - Зачем? – искренне удивился леший. Мавка отчего-то замялась и отвела взгляд. Вздохнула. - Я так чувствую. Надо попутешествовать… - неуверенно произнесла она, скорее пытаясь убедить саму себя. И словно в оправдание, - убийце теперь не будет покоя, я раз его коснулась. Забыть не сможет. Она говорила короткими рваными фразами, самодовольно улыбаясь. Елисей покачал головой. Месть – неправильное, противоречащее природе чувство. Впрочем, стоит ли винить мавку? Хочет идти – пусть идет, он не посмеет удерживать. - Уверена? – больше для сохранения приличий, чет от истинного волнения переспросил леший. Мавка не ответила, лишь пожала плечами. Нарочито не обращая больше никакого внимания на Елисея, она опустилась на землю спиной к нему. Принялась заплетать косу – медленно, основательно, перебирая и разглаживая каждую прядь. Ку-ку, ку-ку – донеслось из лесной чащи. Елисей прислушался. Приласкал спустившуюся с дерева белку и, быстро что-то решив для себя, сделал шаг к Лесане. Опустил руки ей на плечи. Близость для духов – совсем не то, что для людей. Тела их почти не чувствительны к физическому контакту. Но вот духовное соединение значит намного больше, соединяя само естество, принося истинное наслаждение - это сродни соединению с чистой стихией. Говорят, подобное можно испытать лишь в момент гибели. Стоит ли говорить, что для такого контакта требуется полное, безоговорочное доверие, и немногие на это способны. Несмотря на то, что большинство из духов – стайные существа, обычно они е особо стремятся сблизиться. Осторожно, шаг за шагом, Елисей выпускал запертую внутри сущность. Только сейчас, становясь полностью свободным, он почти увидел истоки необычности подруги. Она всегда была настоящей и не скрывалась, принимая окружающий мир весь, каким он есть. Даруемая стихией мощь свободно бурлила в ней, то накатывая спокойными волнами, то превращаясь в бушующий ураган. Елисею оставалось только дивиться, как Лесана выжила в таком эпицентре силы. Ведь для того и прячут истинную стихию в себе. Чтобы сдержаться, не разорваться на части от стремления естества слиться с окружающим миром. Под ладонями леший ощутил мягкое тепло и, больше не сдерживаясь, выпустил стихийную сущность на волю. Мавка содрогнулась всем телом и спиной прильнула к Елисею. Между ними, казалось, пробегали электрические разряды. Грянул гром. Леший не спешил. Прислушиваясь к ощущениям, он все сильнее сжимал мавку в объятиях. Та не шевелилась. - Это прекрасно, - шептали ее губы. И Елисей был с ней полностью согласен. Вышедшая из-под контроля сила бушевала вокруг, сплетаясь с энергией мавки. Вода и земля ласкали, питали друг друга. Лешему нестерпимо хотелось большего, простого касания тел было мало. Первой не выдержала Лесана. Змеей извернувшись в руках лешего, она приникла губами к его губам. Ее руки безостановочно шарили по телу Елисея. Мавка, казалось, стремилась вжаться в лешего, слиться с ним. В какой-то момент исчезли легкие одежды. Сгорели ли, испарились – неважно. Вокруг целующейся парочки бушевала стихия. Ураганный ветер, гром, молнии. Елисей резкими движениями ладоней размазывал по телу мавки капли выступившей на ее коже влаги. Изначальная стихия сейчас больше напоминала масло. Оторвавшись от губ Лесаны, он опустился ниже, слизывая мелкие капельки, что по вкусу напоминали сладкий нектар. «И как я мог отказываться от этого раньше», - мелькнула шальная мысль. Впрочем, она тут же исчезла в вихре стихийного наслаждения. Сейчас для них перестали существовать все запреты. Тела сплелись в страстном объятии, сущности объединились, даря счастье и наслаждение на грани боли. Елисею показалось, что на какой-то миг он даже потерял сознание. - Да… - стон мавки тут же унос порыв ветра. Шевелиться не хотелось. Бушующая природа постепенно успокаивалась, оставляя после себя разрушения. Елисею сейчас было все равно. Он лежал, прижимая к себе мавку, и в прострации смотрел на небо, благодаря природу за возможность почувствовать.
Наутро Лесана молча оделась и ушла, даже не взглянув в сторону друга. Сейчас это казалось совершенно правильным. Вот как ползу, так и отражаю!
Лето выдалось на редкость дождливым и холодным. В селении поговаривали о гниющих посевах и проклятии духов. Впрочем, Никанор не обращал на болтовню особого внимания. Два долгих года прошло с момента его появления в деревеньке. Нельзя сказать, что было просто – погрязший в язычестве люд отказывался так просто принимать новую веру. Видя хоть какой-то прогресс, святой отец сочинял убедительные послания в родной монастырь. Молодой человек твердо был уверен, что умнее окружавших его крестьян – эту истину накрепко вбили в его голову наставники. Силой Никанора были знания и вера, и парень знал, как ими воспользоваться. Только ночью его защита падала. Древний дух – как прекрасное видение – являлась во снах. И молодой человек ненавидел ее, обладающую такой властью над телом юноши. Шли недели, месяцы, и вот уже он сам быстрее стремился погрузиться в сон и почувствовать. А наутро с отвращением стирал грязные простыни. Так наступил день, когда битва, ведомая за тело и душу была полностью проиграна: Никанор сам не заметил, как полюбил. Несомненно, это являлось самой большой ошибкой его жизни. Днем парень пытался бороться, изнуряя себя бесконечными постами и молитвами, пряча глубоко нутрии страстное желание увидеть, коснуться. Никанор ощущал себя никчемным, грязным. И ничего, абсолютно ничего не мог с этим поделать. Уничтожение назойливого духа казалось единственно возможным выходом. Но мавка по-видимому исчезла из мира земного, навечно поселившись во снах.
Никанор все чаще отправлялся к лесному озеру, просиживая на его берегу долгие часы. Он наблюдал за кругами на воде, кормил рыбу, кидал камни в воду. И ждал, ждал, ждал…
***
- Здравствуй, Никанор, - мягкий женский голос вырвал святого отца из оцепенения, в котором тот находился последние часы. Взъерошенная, грязная мавка медленно появилась из-за деревьев. Парень не шевелился, лишь участившееся дыхание, да расширившиеся зрачки показали узнавание.
Она медленно прошла мимо, легко кончиками холодных пальцев коснувшись волос Никанора. На парня повеяло запахом травы и леса. Не останавливаясь, Лесана плавно вошла в воду и принялась умываться. Влажная кожа мягко замерцала в солнечном свете. Никанор никак не мог поверить в реальность происходящего. Мысли хаотично мелькали в голове – ведь он так давно ждал этого мига. И верил. Говорить не хотелось, слова лишь разрушили бы волшебство момента. Много или мало времени прошло, святой отец не смог бы точно ответить. На лесное озеро неспешно опускался полумрак, мавка давно скрылась под водой. И лишь в голове эхом отдавались ее слова: «Приходи завтра…» Некоторое время созерцая спокойную поверхность озера, Никанор ощущал, как в груди разливается предвкушающее тепло. На лице его сияла глупая улыбка. «Неужели это правда?» - сердце билось, как угорелое. Хотелось резко вскочить на ноги и побежать куда-то, не оглядываясь. Впервые за последний год святой отец был по-настоящему счастлив.
Едва рассвело, когда Никанор на следующий день появился на лесной поляне. Мавка уже была там. Наполовину скрытая камышами, она полулежала в воде. Бледная и невыносимо прекрасная – с щемящей нежностью решил про себя молодой человек. Идеал, которого он был не достоин по собственному мнению, и радовался возможности хоть наблюдать издалека. Белые одежды Лесаны легко покачивались в воде, мелкие рыбки терялись в их складках, наслаждаясь присутствием духа. - Анге… - едва слышный восторженный шепот вырвался из уст Никанора. Осознав, насколько святотатственную вещь он хотел произнести, святой отец резко оборвал себя на полуслове. Затряс головой, но наваждение не уходило.
- Здравствуй, - казалось, мавка только сейчас заметила присутствие молодого человека. Она медленно поднялась на ноги, откинула на спину влажные волосы, тяжелой волной распавшиеся по плечам. Местами порванная сорочка соскользнула с одного плеча. Лесана не обратила на это никакого внимания. Плавно идя к Никанору, она грустно улыбалась. Святой отец вздрогнул, где-то в глубине души не ожидая ничего хорошего от сегодняшнего дня. - Ты должен отпустить меня, - без лишних предисловий начала мавка, подойдя остаточно близко. – Выполни долг перед своим Богом, - с каждым произнесенным словом голос становился тише. Лесана легко провела рукой по щеке Никанора. Святой отец часто заморгал, пытаясь отогнать непрошенные слезы. - Но я не держу… - Он все еще не верил. Просто не мог. Мавка была прекрасна в этот миг. Коснувшись нежным поцелуем губ Никанора, она отступила назад и снова улыбнулась. Медленно зашла в воду. - Подари мне свободу, - словно журчание воды в ручье, голос звучал в голове святого отца. Он, не отрываясь, смотрел на мавку, не находя в себе сил принять решение. В голове крутились строчки накрепко заученных во время обучения книг. Жестокие слова вновь и вновь возникали перед мысленным взором. И понимание било наотмашь.
Длинные волосы Лесаны блестели на солнце, влажная рубашка облегала идеальное тело. Все вокруг вообще было до боли радостным и наполненным жизнью. Чистое насыщенно голубое небо, яркие листочки, соловей, заливающийся в ближайших кустах… - Сделай это, - В голосе мавки проснулись было и тут же исчезли приказные нотки. Она смотрела пристально, ожидая.– Пожалуйста… А Никанору в тот миг хотелось лишь одного – броситься к ней, обнять, защитить от всех бед. Но он удержался. - Я… - Выполни свой долг, - повторила Лесана, не давая ему продолжить. Прямой взгля мавки заставлял мысли святого отца путаться.
И есть лишь один шанс заблудшей душе освободиться из похотливых языческих оков. На исходе седьмого года святое слово принесет величайшую милость, даруя спасение проклятой душе…[8]
В полной тишине прозвучали первые слова молитвы. Лесана с улыбкой на устах прикрыла глаза. Сила стихии, с огромным трудом смиряемая святым словом бушевала вокруг, не желая исчезать. Голос Никанора дрожал, по щекам пролегли влажные дорожки, но он не останавливался. Уже было поздно. Миг, другой. Молитва близилась к завершению. - Крещу тебя во имя Отца, Сына и Святого Духа, - торжественно повысил голос Никанор. И едва первые капли святой воды коснулись тела духа, очертания мавки подернулись дымкой, воздух вокруг накалился, грозя разорвать легкие. Яркая вспышка – и огромные белоснежные крылья возникли за спиной девушки. Звонко рассмеявшись, новорожденный ангел воспарил к небесам.
Примечания
[1] Вершок - в современном исчислении - 4,44см. [2] Русальная неделя - по народным представлениям, время пребывания русалок на земле. В течение этого периода русалки находятся в непосредственной близости от человеческого жилья и могут вступать с человеком в контакт. В рамках народного календаря русальная неделя ориентирована на Троицу. Она приходится на неделю, предшествующую празднику, и совпадает с так называемой семицкой или Троицкой неделей, или, что встречается чаще, начинается после Троицкого воскресенья - с Духова дня и заканчивается днем всех святых. По представлениям русских, время разгула русалок соответствовало периоду цветения ржи. (Источник - Российский Этнографический Музей, http://www.ethnomuseum.ru/section62/2092/2089/4164.htm ) [3] Верста - старорусская путевая мера. Этим словом, первоначально называли расстояние, пройденное от одного поворота плуга до другого во время пахоты. До царя Алексея Михайловича в 1 версте считали 1000 саженей. При Петре Первом одна верста равнялась 500 саженей, в современном исчислении - 213,36 * 500 = 1066,8 м. (Источник - 'Перуница', http://www.perunica.ru/2009....a.html) [4] 'Мавки - опасные и вредоносные духи, могут сбить путника с дороги, защекотать его до смерти или наслать болезни. Могут залазить в дом ночью и сосать грудь спящих людей, женщин и мужчин, отчего те чахнут и умирают' (Источник - Русская энциклопедия 'Традиция'; http://traditio.ru/wiki/%D0%9C%D0%B0%D0%B2%D0%BA%D0%B0) [5] Леший может выглядеть как обычный человек, лишь какие-нибудь детали указывают на его необычность, а вернее, на принадлежность к миру духов. Например, у лешего могут быть перепутаны правый и левый сапоги, на голове нахлобучен медный колпак и т.д. (чаще всего у лешего перепутана обувь или неправильно запахнута одежда с левой на правую сторону, в то время как "нормальные" люди носят наоборот). Нет у него на лице бровей и ресниц, глаза белые или свинцово-синие, и кровь у лешего синяя. Однако, в таком виде его можно встретить крайне редко. Он предпочитает надевать на себя личину хорошего знакомого, причем ему все равно принять ему облик мужчины или женщины, старика или юноши. Правда, лесной хозяин предпочитает носить одежду лишь четырех цветов: белую, красную, черную и зеленую. Будучи духом, леший легко меняет свою форму, превращаясь и в человека, и в зверя, и в птицу, и в дерево, чаще старое, корявое, поэтому-то его иногда видят как старика, обросшего еловой корой. (Источник - 'Колдовсское зеркало'; http://www.witchmirror.ru/Mif/Russia/leshii.html) [6] Сажень - одна из наиболее распространенных на Руси мер длины. Различных по назначению (и, соответственно, величине) саженей было больше десяти. "Маховая сажень" - расстояние между концами пальцев широко расставленных рук взрослого мужчины. " Косая сажен " - самая длинная: расстояние от носка левой ноги до конца среднего пальца поднятой вверх правой руки. Используется в словосочетании: "у него косая сажень в плечах " (в значении - богатырь, великан) (Источник - 'Перуница'; http://www.perunica.ru/2009....a.html) [7] О старославянских богах можно почитать здесь - http://www.erlib.com/%D0%93%....28 [8] Есть один способ освободить духа – надо на него брызнуть водой и сказать «Крещу тебя во имя Отца, Сына и Святого Духа», тогда мавка обратится в ангела. Это может произойти только в течение семи лет, после того, как ребенок превратился в мавку. Если же в течение семи лет мавку никто не покрестит, то она навсегда остается мавкой. Вот как ползу, так и отражаю!
«Для чести и святой памяти единственной битвы гибнет сотня настоящих героев, - в одиночестве, незамеченные и забытые…»
Лейтенант Ирс засел в укрытии. Он крепко сжал винтовку и старался дышать как можно тише. Верный сын Империи возвращался в храм, ставший последним аванпостом для людей на Прайм IV. За считанные недели колония сократилась до сотни человек. Существа, которые до недавнего времени не то чтобы считались опасными, их классифицировали как животных, сейчас хозяйничали на планете. Маленького роста, не более метра. Четыре руки, две ноги, бледно-серая кожа и скопление, походящих на алмазы, кристаллов в областях суставов. Ирс старался двигаться как можно аккуратнее. Враги не имели глаз, однако их слух гораздо превосходил человеческий, а предназначение антенн оставалось неизвестным. Не обладая физическим превосходством, они брали победу численностью. Колонисты не знали, что существа живут под землёй подобно муравьям. Выжившие после первой волны дали им название. Locusta! Что означало «Саранча». Они походили на этих насекомых. Опустошая всю органику на планете,эти твари уходили под землю и впадали в спячку, пока их пища не возобновится. Колонисты этого не знали и не обращали внимания на этих существ, пока не стало слишком поздно. Удалённость Прайм IV свидетельствовала о том, что к моменту подхода подкрепления, кости подданных Империума окажутся обглоданными. Восстановив нормальное дыхание, Ирс побежал к следующему укрытию. Информация, которую нёс лейтенант, имела очень важное, стратегическое значение для исповедника. Аванпоста у парка больше не существовало. От обороняющихся людей остались гладко вылизанные скелеты. Ирс нырнул в канаву и задержал дыхание. Ксенос быстрым рывком оказался почти в упор к человеку и замер, шевеля своими антеннами. Ирс старался не поддаваться страху, ведь тварь с лёгкостью могла уловить громкий стук его сердца. Человек без труда справился бы с одной особью, но на звуки борьбы сбегутся тысячи. Существо продолжало неподвижно стоять возле читающего про себя пятьдесят восьмое заклинание Душевного Равновесия, Ирса: «Император – мой пастырь, Он защищает меня. Пока Он со мной, враг мне не страшен. Мне не страшны еретики, демоны и другие исчадия варпа…» Ирс твердил эти слова, пока ксенос не потерял интерес, и не ушел по своим, одному ему известным, делам. Солдат медленно выдохнул воздух из лёгких и также медленно сделал вдох, чтобы не успевшая далеко убраться тварь не услышала этот звук. Мысленно воздав хвалу Императору, он сделал ещё одну перебежку от укрытия к укрытию.
Артор – исповедник крупнейшего храма колонии, вкладывал в уши своей паствы божественные слова Императора, когда в помещение ворвался солдат, которого он отправил с сообщением для другого проповедника. Ирс сообщил об увиденном, что не обрадовало исповедника. Вера являлась главным оружием Артора, причём массового поражения. Вера – это не когда разум завладевает идеей, а когда идея завладевает разумом. Исповедник был именно таким. Его вера в Императора и Империум не поддавалась сомнению. - Наши жизни принадлежат Императору, и мы распорядимся ими так, чтобы Ему не было стыдно за нас! – Обратился Артор к пастве. – Мы умрём в бою за честь Империума! Исповедник начал кричать Литанию Войны. Толпа синхронно вторила ему: «Император, даруй мне Свой праведный гнев и Свою гневную силу. Дай мне стать штормом, что сокрушит врагов, оскверняющих твой взор!»
В вечерних сумерках Ирс прильнул к прицелу своего автомата, стараясь взглядом выцепить силуэт врага. Первый ксенос появился на пригорке в километре от храма. За ним последовали, ещё двое, трое, дюжина… вскоре Locusta неслась к последнему оплоту Империума на Прайм IV, в количестве бесчисленного множества. Гвардеец сжал рукоять автомата так крепко, что чуть не нажал на спусковой крючок без соответствующего приказа. Артор наблюдал с самого высокого места в храме. Он видел как, обычно прямоходящие, ксеносы становились на четвереньки и использовали все шесть конечностей для бега. Исповедник прикинул неравные шансы на победу, около двух-трёх тысяч врагов против сотни верных слуг Императора.
Нервы колонистов были на пределе. Ещё мгновение и кто-нибудь из них, не выдержав, откроет огонь по неприятелю. Исповедник ждал до последнего и только когда ксеносы оказались на расстоянии двухсот метров от линии обороны отдал приказ об атаке. Ирс выпустил очередь из своего автомата и шесть тварей замертво свалились. Их ближайшие собратья тут же накинулись на ещё тёплые трупы и принялись раздирать плоть убитых острыми зубами. Остальные гвардейцы и простые рабочие так же поливали поле брани кровью врагов Империума не жалея патронов. Locusta пронеслась по укреплению людей, словно цунами по соломенной хижине. Преданные слуги Императора расстреливали обойму за обоймой, но количество неприятеля не уменьшалось, а скорость его продвижения даже ни на йоту не замедлилась. Кто-то из колонистов собирался бросить гранату, но в его кисть зубами вцепился ксенос, и она упала в ящик с боеприпасами. Лейтенант вовремя заметил это и бросился в окопу. Взрыв оказался достаточно сильным, чтобы разнести ближайшие сооружения и засыпать гвардейца обломками.
Артор видел, как вся его паства была сожрана ненасытной саранчой всего, а несколько минут. Он остался один на возвышенности, по которой уже ползли эти твари. Те словно чувствовали исходящую от исповедника энергию и направляли свои, похожие на антенны, отростки в его сторону…
Сознание Ирса вернулось от того, что лёгкие отчаянно бились в конвульсиях, стараясь вдохнуть толику пыльного воздуха. Человек лежал в окопе, придавленный различным хламом. Правая рука всё ещё сжимала рукоять автомата, а неестественно вывернутый указательный палец зажал спусковой механизм, давно расстреляв весь запас патронов. Лейтенант попытался подняться, используя левую руку для опоры. Палец вывернулся ещё сильнее, но боли не последовало. Очевидно, он здесь лежал уже давно и конечности стали неметь. Гвардеец получил некоторое пространство для манёвров. Теперь он мог ползти на бьющий из щели свет. Оружие, как бы не хотелось, он не смог бы выпустить. Повреждённый палец не давал этого сделать, а другая рука не имела возможности дотянуться и освободить его. Светом оказалось пламя. Оно обрывками раскидалось по всей окрестности. Сознание прояснилось и Ирс вспомнил всё, что произошло. И надвигающуюся саранчу, и то, как его засыпало. Рядом лежало несколько белых скелетов. Одного из них он узнал по металлическому блеску вставных зубов. Ещё недавно того звали «весельчаком», потому что он любил улыбаться сверкая своими новенькими зубными протезами. Гвардеец поглядел в сторону храма. Ксеносы облепили сооружение от шпиля до основания. Скорее всего внутри их было ещё больше. А их расслабленные движения говорили о том, что охотится больше не на кого. Ирса ещё не успели заметить. Сейчас бы ему тихонько радоваться случаю, но на человека накатила волна отчаяния. Одни. На кишащей саранчой планете. - ВО СЛАВУ ИМПЕРАТОРА! – Что есть мочи заорал последний из гвардейцев, намеренно выдавая своё местонахождение для последнего боя.
Ксеносы быстро окружили Ирса со всех сторон. У гвардейца давно закончились патроны. Сразу два врага бросились на человека. Одного из них он успел огреть прикладом автомата. Другой же столкнулся с ним, но его массы не хватило, что бы сбить лейтенанта с ног. Тот схватил его свободной рукой, шмякнул об землю и со всей злостью обрушил на голову, окантованный сталью сапог. Брызнула кровь, тело существа обмякло. Остальная часть «Саранчи» не заставила себя долго ждать и бросилась на свою жертву. Ирс изо всех сил старался оставаться на ногах. Упасть означало - умереть. А отправляться к Императору ему ещё рано, он не успел убить достаточное количество этих тварей, чтобы снискать Его милость. Острые зубы клацали в сантиметрах от горла солдата. Бесчисленное множество ксеносов облепило человека, и тот более не мог стоять на ногах. Ирс понял, что его мгновения сочтены. Но он не собирался так просто сдаваться. Отправляясь к Императору, гвардеец намеревался забрать с собой как можно больше этих тварей. Сквозь боль, Ирс дотянулся окровавленной рукой до чеки гранаты. Он собирался выкрикнуть «За Императора!», но вместо слов из разорванного горла вырвалась струя крови. Вот как ползу, так и отражаю!
Светало. Над водой темно-серыми клубами тянулся туман, озаряемый призрачным светом зимнего солнца. Дрожа от холода и боли в мышцах, Локис с трудом выбрался из-под шкур. Потряс головой, скривился от звона в ушах. Всё-таки кулачный бой с ётуном из Наархейма, хоть и закончившийся в его пользу, оставил отвратительное самочувствие и головную боль. Или это было похмелье? Теперь уже трудно понять. Проклятый торгаш подал отвратительное пойло и вместе с Хеймдаллем они напились до такого состояния, что пошли к ётунам в селение, за что и получили. Подошел к проруби, и ледяная вода отразила помятое лицо, растрепанные черные волосы, льдисто-серые глаза, безразлично взирающие на своё отражение. Плеснув в лицо пригоршню холодной воды, внезапно осознал: сегодня День Выбора! О Хель! Одним прыжком подскочил к груде шкур, из под которой торчал Рог, потряс, стараясь разбудить друга. - Вставай, Хейм! - Отстань, Локи! Дай мне поспать, итак еле угомонил тебя! - Ты что забыл? Сегодня же День Выбора, нам срочно нужно в Асгард, к Одину. Хеймдалль стал спешно выпутываться из шкур. Схватив Рог, неловко поднялся и, побледнев, прошептал: - Мы должны встретить Ванов, и кто-то из нас останется в их землях навсегда. Оставив вещи у погасшего костра, они вскочили на коней и помчались по дороге, ведущей к радужному мосту. Биврёст вёл к Урд - источнику мудрости Мира. Хеймдалль и Локис первыми появились у источника, хозяином которого являлся грозный Мимир. Это была небольшая поляна с зеленой травой и затерянными среди пахнущими летним зноем стеблями, ручейком. Она была подвергнута особым чарам, наложенным Одином и Мимиром, что позволяло ей в любое время года оставаться неизменной. Все Советы асов проводились именно здесь. Стояла тишина, не было слышно ни ветра, ни шороха травы, только слабый плеск и переливы воды. - Как странно, никого нет, - промолвил Хейм, оглянувшись на Локи, растерянно сжимая в руках Гьяллархорн. - А где же Страж? - Приветствую вас, асы. Пришли к источнику Мудрости за Знанием?- послышалось сзади. Вздрогнув, друзья обернулись. У корней Иггдрассиля стоял древний как мир старик. Его волосы и борода сияли нестерпимой льдистой белизной и достигали земли, а очертания его длинного одеяния были размыты и колыхались как клочья серого тумана. Локис вышел вперёди поклонился. - Приветствую тебя светлейший Страж Источника. Мы здесь потому, что сегодняшний Совет Асов должен избрать того, кто навсегда покинет Асгард, отправившись в Ванахейм в залог заключения мира между асами и ванами. Пронзительный взгляд Мимира, смотрящего ему прямо в глаза, кажется, проник в самые глубины его сознания, заставив голову закружиться, а ноги ослабнуть. Он упал на колени, не отрывая взгляда от Стража. Тот молвил: - Не все перемены к худшему, ас. Веселье и развлечения не всё в жизни, ты страшишься перемен, но они могут привести тебя к счастью, а могут к погибели. Не только твоей, но и всего мира. Норны знают, падёт ли Выбор на тебя, а если и так, обретёшь ли ты в землях ванов любовь, или искупишь свои злодеяния. - Лок, о каких злодеяниях он говорит? - послышался сбоку шепот Хейма. Отвлекшись на мгновение от пристального взора Стража, Локис вновь ощутил, что тело повинуется ему и, поднялся на ноги. - Подумай ас, только от тебя и твоих решений зависит твоё будущее. Это развилка... Послышался хлопок и на поляне, в алом сиянии возник громко ругающийся и потирающий бок Тор-Громовник. Мимир промолвил: - Для Выбора используйте несколько капель воды из источника Мудрости, Один знает ритуал. И Локис-насмешник не забывай мои слова. Сквозь его тело стали пробиваться алые лучи, рассеивая и без того призрачный силуэт Стража. И вот он исчез совсем, а ошарашенный Локи остался стоять, с трудом понимая, что с ним. - Какой багровый рассвет, - пророкотал Тор, - как свежепролитая кровь, недоброе предвещает. На что Локис горько усмехнулся. - Пора! - сказал Хейм, и, поднеся Гьяллархорн к губам, затрубил. Послышался прекрасный нежный звук.
***
Как только стихли последние отзвуки рога, один за другим на поляне стали появляться боги Асгарда. В это время Тор подошел к Локи, мимоходом сбрасывая с плеч тяжёлую меховую шкуру, и хлопнув его по плечу, сказал: - Приветствую тебя друг мой Локис! Этот проклятый амулет, что ты мне дал, провались он к Хель! Чтобы не идти через мост я решил им воспользоваться, и меня так завертело, закружило, что думал у великанов окажусь. Едва жив остался, весь в синяках и чуть волос не лишился! Он нервным жестом пригладил рыжие волосы, слева явно не хватало пары - другой прядей. - Я тоже весь в синяках, если конечно ты ещё этого не заметил, Тор, недовольно буркнул Локис, обнимая друга и похлопывая его по спине. Отступил назад и неосознанно дотронулся до припухших скулы и глаза. - Если бы ты был вчера со мной и Хеймом то нам бы не пришлось так позорно убегать от великанов. А насчёт амулета я тебя предупреждал, магия в нём ещё нестабильна и непроверена до конца и использование его может быть опасным. - Меня ничем не проймёшь, гулко расхохотался Тор,- Бог я или нет! - А насчёт вчерашнего, у меня жена рожала. Родила сына, я решил назвать его Магни - сильный! - Поздравляю тебя,Тор!, с воодушевлением начал Локи. - Он очень похож на меня, и норны предсказали ему великую судьбу, продолжил Тор. - Что, такой же рыжий, краснолицый и всё время орёт? - послышался насмешливый голос Хеймдалля. Тор раздражённо взглянул на него но, не выдержав, рассмеялся вместе с Локи и Хеймом. - Норны предсказали, что он останется жив, когда все прочие боги умрут. Хеймдалль посерьёзнел. - Все мы смертны, Тор. - Ну, это уж как-нибудь без меня, в ближайшее время я не собираюсь умирать, - самодовольно произнёс Локи. На что Хеймдалль вздохнул и сказал: - Я тоже не собираюсь, но от нас это не зависит, ты же знаешь о пророчестве. Трое друзей замолчали, погрузившись в тягостные раздумья. Тор размышлял о том, сколько времени ещё отведено богам. Хеймдалль вспоминал пророчество. Он присутствовал при том, когда оно было произнесено. Одна из норн - Скульд, та, что ведает будущим, предсказала, что близится Рагнарёк - великая гибель богов и всего мира, от врага, что скрыт до времени во тьме: - Наступит великовечная зима, Солнце и Луна померкнут, их свет не будет достигать ни чертогов асов, ни всех девяти миров. Бесконечная стужа продлится шесть лет, в срединном мире разразятся страшные войны, огонь начнёт поглощать миры и богам явится неведомый им враг с полчищами своих грозных воинов. Локи же прикидывал, выживут ли после Рагнарёка ваны, всё-таки божества стихий, а заодно свои шансы выжить в Ванахейме. Громкие разговоры отвлекли его от раздумий. Оглядевшись вокруг, он понял, что практически все асы и асиньи в сборе, и вскоре, после прибытия верховного бога - Одина, должен начаться Выбор. Недалеко, сурово нахмурившись, стоял Тюр - бог войны, рядом с ним - Улль, бог охоты, и он, показывая на свой лук, что-то горячо доказывал асу. У корней Иггдрасиля о чём-то негромко разговаривали Браги и Хенир - брат и правая рука Одина. Рядом с ними, расположившись на зелёной траве, сидела супруга Браги - прекрасная, вечно юная Идунн. В её длинные золотистые волосы были вплетены цветы и яркие ленты, а в руках был хрустальный ларец, наполненный золотыми молодильными яблоками. Это сокровище асов позволяло богам оставаться вечно молодыми и полными жизни. Идунн никогда не выпускала драгоценный ларец из рук, потому, что со стороны великанов были попытки украсть его, и если бы они увенчались успехом, то вскоре многие асы умерли самой позорной смертью, существующей во всех девяти мирах - от старости. Чуть дальше присел Бальдр - любимый сын Одина, бог мира и красоты. Рука его нежно касалась ромашек, затерянных в траве, как бы лаская любимые цветы. Лицо Бальдра выражало спокойствие и умиротворение, свойственное его характеру и душе. Среди богов Асгарда он считался самым красивым. Его длинные, светло-русые волосы и зелёные, зеленее молодой травы, глаза притягивали богинь, и сердце не одной асиньи было разбито только одним взглядом этих глаз прекрасного аса. Рядом с ним была его жена Нанна. Локи раздражённо отвёл глаза и недовольно скривился. Он ненавидел Бальдра. За красоту, бесконечную огромную отцовскую любовь, любовь не только богинь, но и богов, а также потому, что он не понимал, как мужчина может быть таким миролюбивым и женоподобным там, где превыше всего ценится мужество и воинская доблесть. Но ему это сходило с рук, и он по-прежнему оставался всеобщим любимцем. Локи же приходилось всего добиваться самому. После смерти матери в его раннем детстве он быстро повзрослел. Где с помощью хитрости, коварства, упрямства, розыгрышей ему удалось занять кое-какое положение. Как же - Локис - насмешник! Но оно было недостаточно высоко для его притязаний, ему хотелось большего, и зависть снедала его. - Нанна - скучна и неинтересна, её сын Форсети - бог правосудия и справедливости. Как мог Один поставить на столь ответственный пост этого мальчишку! - возмущённо думал Локи, оглядываясь вокруг.
***
- Здравствуй, Локис, услышал он голос позади себя и ощутил чью-то тяжёлую руку на своём плече. А он не выносил чужих прикосновений. Отшатнувшись, Локи резко обернулся, вскинув правую руку до уровня лица и блокируя предполагаемый удар. Руку сжало словно тисками. - Успокойся, Локи! Что это с тобой? Сморщившись от боли, Локки прошипел сквозь зубы: - А, это ты, Вёлунд. Извини, сразу не признал. Отпусти уже меня, не все же такие силачи как ты. Хватка аса ослабла, а Локи стал растирать пострадавшую руку. Можно было и не пытаться противостоять Вёлунду. По силе он был равен Тору, а то и превосходил его. Вёлунд являлся богом кузнечного дела, о чём красноречиво свидетельствовали его мощные развитые мышцы груди, плеч и рук, не скрытые одеждой. Даже в самые сильные морозы он ходил с голым торсом, не считая наручей и ремней, стягивающих кожу, и лишь изредка надевал плащ из лёгкой алой шерсти. Локи приходилось бывать в его кузне, и там был такой жар, сравнимый только с огненным краем великанов - Муспелльсхеймом. Если честно, то Локи немного опасался бога-кузнеца, хотя тот относился к нему покровительственно и доброжелательно, как к младшему брату. Вёлунд любил вести долгие беседы о мироустроении, пророчествах, о смысле жизни, о том, что было, и что будет. И эти беседы приносили успокоение мятежному духу Локи. Насколько они нужны были Вёлунду неизвестно, но то, что Локи это общение было необходимо, он неохотно, но признавал. - Что с тобой Локи? Волнуешься из-за Выбора? - А ты разве нет? - Не особенно. Мне везде будет неплохо, лишь бы продолжать заниматься любимым делом. Посмотри на остальных. Они либо не верят, что выбор может пасть на них, либо относятся к этому спокойнее и безразличнее. Чему быть, того не миновать. Посмотри на Хеда - слепой бог тьмы, разве будет ему хуже у Ванов? Другое дело - Бальдр, ему придётся несладко у них. Два брата-близнеца, а настолько не похожи....Или они, он указал на стайку богинь в легкомысленных одеяниях, весело щебечущих о чём-то своём, - эти и у Ванов не пропаду. - Я страшусь того, что Выбор падёт на меня, тихо прошептал Локи, опустив голову. - Почему? - Но они же... - Да знаю - стихийники, но что с того. Да они сильнее нас, потому что используют силу стихий. Но с ними можно научиться жить, или же ты просто боишься оказаться слабым? - Да, Вёлунд, боюсь. Мне столько пришлось преодолеть, чтобы добиться какого-либо положения, и возможная необходимость проходить всё это снова меня просто убивает. Мне кажется, Выбор падёт на меня, зло прошептал Локи. - Об этом ведают лишь норны. Не спеши друг, скоро мы об этом узнаем. Вёлунд ладонью отбросил от лица светлые, с проседью волосы. - У каждого своя дорога... А вот и Один с Фригг, подойдём ближе. Появление верховного бога заставило сердце Локи забиться быстрее, спина взмокла. - Ну вот, началось, подумал Локи. Хотя разговор с Вёлундом немного его успокоило, но возбуждение вызвало дрожание рук и сухость во рту. Все асы и асиньи подошли ближе, все разговоры стихли. В центре образованного ими круга стоял котёл, из которого струился туман, клочьями обвивая ноги Одина и Фригг. - Приветствую вас, Асы! - произнёс Один громким величественным голосом. - Сегодня мы собрались здесь, чтобы выяснить, кому из нас предназначено судьбой отправиться в чужие земли навсегда и положить начало миру между асами и ванами. Фригг молча отошла к асам, стоящим кругом. Локи заметил, что её одежды, меняющие свой цвет в зависимости от настроения богини, были тёмно-серые, как предгрозовое небо, а на лице проглядывало тщательно скрываемое волнение. А Один продолжил: - Каждый из вас должен подойти и положить в котёл олицетворяющую его вещь, или же прядь волос. Как в полусне Локи наблюдал за богами, по очереди бросающими в котел предметы. Подошёл Хеймдалль, положил нож, вот Бальдр - браслет. Тор же взвесил в руке свой молот, ухмыльнулся, заткнул его обратно за пояс и, достав кинжал, лихо отхватил клок огненных волос с другой стороны, бросил его в клубящийся туман котла. - Ну-ну, уравнял теперь, хмыкнул про себя Локи, и снова погрузился в отстранённые раздумья. Лёгкий толчок в бок заставил его оглянуться и прийти в себя. - Твоя очередь, прошептал Вёлунд. Вздохнув, Локи прошёл к котлу, вытаскивая из-за пазухи амулет. Он представлял собой огранённый кристалл хрусталя, с заключённой в его середину каплей крови Локи. Зачарованная цвергами подвеска испускала ярко-алое сияние, вспыхивая в такт с биением его сердца, и невольно привлекала взгляд, заставляя всматриваться в её глубину. Опустив её в котёл, он почувствовал морозный холод и поскорее отдёрнул руку. Клочья тумана потянулись за его ладонью, словно не желая отпускать, и он почувствовал холод, пробирающий его до самого сердца. Отшатнувшись от котла, ас нервно оглядел богов: не заметил ли кто? Повернувшись, он столкнулся с Хеймдаллем, в голубых глазах которого светилось беспокойство. Тот крепко сжал плечо Локи и ободряюще улыбнулся. Кивнув Хейму, он вернулся на своё место и, нахмурившись, уставился на туман, игнорируя вопросительный взгляд Вёлунда. Последним положил в котёл своё волшебное кольцо Драупнир - Один. Грозно нахмурившись, он глянул на зашептавшихся Гевьон и Фуллу, на что они спешно замолчали и потупились. Повисла тягостная тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием богов. Достав из складок своего тёмно-синего плаща фиал, сверкающий серебристо-розовым светом, Один осторожно открыл плотно притёртую пробку и затаил дыхание. - Вода из источника Мимира, понял Локи, и вместе со всеми задержал дыхание. Один нараспев стал читать заклинание, то повышая голос до нестерпимого грохота, то снижая его до еле различимого шепота. Локи не понимал и не узнавал ни единого слова, но от творимой магии вставали дыбом волосы и бежали мурашки по спине. - Наверное, какой-то древний язык... Осторожно оглянувшись на остальных асов заметил, что все зачарованно смотрят на котёл, лица превратились словно в бледные маски, с мерцающими на них зеленоватыми бликами. На особенно громкой ноте Один закончил произнесение заклинания и одним движением опустошил содержимое склянки в котёл. Поднялся сильнейший ветер, из котла ударил вверх столб алого света, который постепенно сменился на ярко-голубое сияние, залившее всё вокруг. Сквозь волосы, падающие на глаза, Локи увидел, как свечение охватывает асов, словно заключая в сверкающий кокон. Внутри кокона бушевали обжигающие ледяные вихри, сменяющиеся горячими потоками. Над котлом сверкающие частицы постепенно образовали огненную руну Райдо, означавшую дорогу, путь, для того, кому она предназначена. Руна стала постепенно смещаться к асам и начала медленное движение по кругу, останавливаясь перед каждым и замирая на мгновение. Когда руна остановилась перед Локи, он в ужасе замер: кожу покалывало, на кончиках волос мерцали голубые искры, свет руны нестерпимо, до слёз, слепил глаза. Лицо обдало вечным холодом, руки судорожно сжались, дыхание перехватило, и он стал задыхаться, не в силах вдохнуть воздух. Но тут всё давление исчезло, и он жадно втянул в себя воздух, наслаждаясь самим процессом. Обойдя всех асов по кругу, руна стала сиять ещё ярче и начала двигаться с всё увеличивающейся скоростью и скоро её движения слились в сплошное сияние, неразличимое глазу. Холод и ветер стали невыносимы, Локи держался на ногах из последних сил. Вдруг раздался громкий треск, и его что-то с силой ударило в грудь, сбив с ног и заставив уткнуться лицом в заледеневшую траву. Ошеломлённо подняв голову - сияющий кокон исчез, что-то обожгло пальцы - кровь. Одна капля, вторая. - Моя кровь, равнодушно подумал Локи. С трудом встал, покачиваясь и размазывая кровь по лицу, огляделся по сторонам. Все асы, постепенно вставая с земли, приводили себя в порядок, отряхиваясь, приглаживая волосы и негромко ругаясь. Устало хмыкнул: с Гевьон, богини целомудрия, порывом ветра сорвало верхнее платье, и её подруга спешно снимала с себя накидку. Запоздало обожгло холодом, - Кто же избран? Где руна? Поднял голову, слабо удивился. - Так, надо мной нет, где же она? Посмотрел налево - там светилась алым Райдо. - А как же я?!! Ведь выбор должен был пасть на меня! В душе яростной волной поднялась злоба, перехватывая горло заставляя задыхаться, и красная пелена затмила глаза. - Хенир!
***
- Локи, ты в порядке? У тебя кровь на лице... - испуганно прошептал Хейм. - И глаза... -Со мной всё в порядке, отстань! - раздражённо буркнул Локи, и, оттолкнув друга плечом, отошёл в сторону от асов и повернулся к ним спиной. Услышал громкий шёпот Тора, но не повернулся к другу. - Хейм, ты видел его глаза? Вспыхнули алым, аж жутко стало. Никогда такого не видел... - Я тоже, Тор. Локи подошел к ручейку и стал бездумно смотреть в бурлящий источник, постепенно успокаиваясь. - И вовсе у меня не красные глаза! Пристально уставившись на своё отражение в воде, уловил еле заметные красноватые отблески. - Да нет, показалось. Услышав за спиной громкие разговоры, повернулся - асы прощались с Хениром. Пробился сквозь окруживших аса стайку всхлипывающих асинь и подошел к Хениру. - Прощай, Хенир, возможно ещё увидимся когда-нибудь, - пожал руку и, похлопав по плечу, отошёл. - Осторожнее там, в Ванахейме. - Спасибо, Локи, и тебе удачи! - улыбнулся Хенир. Было грустно. Хенир был не самым плохим асом, никогда не задевал его, был достаточно дружелюбен. И всё же Локи не покидало ощущение неправильности происходящего, какой-то несправедливости. Краем глаза увидел, как к Хениру подошли Фригг и Один. Фригг обняла его, погладила по волосам и что-то сказала, улыбнувшись. Один же, нахмурившись, начал что-то разъяснять асу. Под конец, крепко обняв его, сказал: - Я надеюсь на тебя, брат. Жизнь и благополучие асов зависят от тебя, Хенир. - Постараюсь сделать всё, от меня зависящее. Спасибо вам всем за добрые слова, я их никогда не забуду! - поклонился Хенир. В это время Один снял своё кольцо и бросил его на землю, что-то прошептав. Из него ударил светлый луч, который, рассеиваясь, образовал проход, со светящимися золотом краями. Осторожно вытянув шею, Локи заглянул туда. Там стоял полумрак, небо было затянуто хмурыми тучами, сквозь которые слабо пробивались золотистые солнечные лучи. Песчаная равнина, покрытая редким кустарником, пронзалась мощёной камнем дорогой, ведущей к чертогу ванов. Мрачное строение из тёмного камня озарялось лишь вспышками молний. Вдруг у ворот чертога стал сгущаться туман, постепенно превращаясь в человеческую фигуру. - Тебя уже ждут, Хенир. - промолвил Один. И обняв напоследок брата, отступил назад. - Прощай, Хенир! - нестройный хор голосов асов сопровождался порывом ветра, идущего из портала. Коротко кивнув, Хенир вошёл в проход и, не оборачиваясь, пошёл к замку. Границы портала замерцали, потухли, и всё исчезло. Стало тихо. Никто не шевелился, лишь Один поднял кольцо. К Локи подошёл Вёлунд. - Видишь, как вышло? Не надо было так терзаться. - А я, может, уже смирился с этой мыслью. - И что, опять разочарован, что вышло не так, как ты не хотел? - насмешливо хмыкнул кузнец. - Тебя не понять, Локи... Что опять не так? - Я сам себя не понимаю, Вёлунд, - грустно прошептал Локис. - Ладно, пойду я отсыпаться что ли. - Подожди, скоро должен прибыть ван, который останется здесь вместо Хенира. - сказал Вёлунд и пошёл к асам, расположившимся на поляне. И правда, никто не расходился. Вон Хейм, полирует свой драгоценный рог, Тор валяется на траве и щурится, глядя на солнце. Бальдр с семейством сидят, обнявшись, тьфу! Легкомысленные асиньи играют, весело смеясь, прячась меж деревьев. Вот дурёхи. Такое впечатление, что никто ничего не опасается. Хотя нет, Один напряжённо прислушиваясь, смотрит в землю, пальцы Фригг на его плече слегка сжимаются, успокаивая. Чуть поотдаль, ближе к деревьям, стояли Улль и Тюр, сжимая в руках оружие. Локи присел на поваленное дерево и стал ждать вместе со всеми, греясь под тёплыми солнечными лучами. Тут послышался пронзительный голос Хермода. - Разбирайте своё барахло! - До чего же противный голос, - подумал Локи и, поморщившись, открыл глаза. У котла стоял Хермод. Всегда шустрый, проворный, он обладал большим шилом в известном месте и, создавая суматоху там, где её не должно быть, неимоверно раздражал Локи. Хотя он признавал, что воин Хермод был отменный и в бою неизменно пользовался большим доверием своего отца - Одина. Асы неспешным шагом потянулись к котлу. Посреди поляны вдруг возникла вертикальная светящаяся полоса, все асы замерли, насторожившись. Тут полоса разделилась на две и они, разъехавшись в стороны, образовали проход. Локи подался вперёд. Из прохода вырвался ледяной ветер, множество крупных снежинок осело на стоящих вокруг асах, земле и траве. И тут, сквозь белесую снежную мглу, шагнул закутанный по самые уши в меха ван. - Приветствую тебя, Верховный бог и вас асы! Светлые голубые глаза незнакомца приветливо сверкнули на загорелом лице. - Меня зовут Ньёрд, я прибыл заменить одного из вас. - Приветствую, Ньёрд! - промолвил Один. - А это кто? Присмотревшись, Локи заметил выходивших из заснеженного портала ещё двух ванов. Также с ног до головы закутанных в меха. Тюр осторожно достал меч из ножен. - Это мои дети, Один. Они решили не бросать меня одного и пойти жить со мной в Асгард. В это время портал заискрил и с громким треском пропал. - Дети Ньёрда, ваны... Странно, не думал, что у них развиты родственные чувства, - подумал Локи, разглядывая их. - Наверное, близнецы, выглядят лет на 16-17. Стоят, улыбаются, и настолько похожи... Светло-голубые глаза, красивые нежные лица, длинные светло-золотистые волосы, выбивающиеся из-под капюшонов. Пожалуй, красивее Бальдра будут, и волосы длиннее, чем у него. - Ха! Как тебе такие соперники, злорадно прошептал Локи. Один продолжил: - Я покажу ваши чертоги в Асгарде, а вечером состоится пир по случаю заключения мира между асами и ванами. - Согласны. Мы немного устали добираясь до ваших владений, - ответил Ньёрд. Все асы обрадовано захлопали в ладоши. - Локис, лови свою безделушку - послышался голос Хермода, и он увидел, небрежным броском запущенный в его сторону, летящий амулет. За ним по воздуху тянулся алый светящийся след. Из последних сил рванулся вперёд, упав на колено, и уже на излёте поймал подвеску, крепко сжал в руке, ощущая её разгорающееся тепло. - Болван, - злобно прошипел Хермоду Локи. Повернулся, почувствовав на себе чей-то взгляд. На него улыбаясь, внимательно смотрел один из близнецов Ньёрда, охватывая взглядом всю его взъерошенную фигуру. Синяк под глазом, распухшая скула, растрёпанные волосы, порванный воротник рубашки... То ещё зрелище. Локи стало неуютно под таким пристальным взглядом. И тут он улыбнулся ещё шире и весело подмигнул Локи! - Что? Какой-то сопляк-извращенец смеет мне подмигивать! - разъярился Локи, резко отвернулся и пошёл прочь, активируя талисман. И последнее, что он услышал, перед тем, как исчезнуть: - Знакомьтесь, это Фрейр, а это...
Хмарно на небе, и на душе точно также. Настя отвернулась от постепенно темнеющего окна. Вечер был сер, дождлив и уныл. Сегодня шеф подкинул новый проект – «Хранитель», а ей сиди и думай, как его преподнести - получше да позавлекательней. Чтобы неуемный потребитель оборвал все телефоны в поисках такого жизненно необходимого товара, как супер-пупер навороченная новейшая охранная система. Если бы Настя была не подающим надежды молодым специалистом, а, к примеру, Винни Пухом, она бы спела песенку про опилки и почесала бы в затылочной доле. Но увы, начальство требовало результата «вчера». Девушка обреченно вздохнула и перевела взгляд на товар, лежащий на рабочем столе. Прежде чем активировать опытный образец, Настя хотела составить мнение о внешнем виде. Металлическая прямоугольная коробочка с закругленными углами тускло поблескивала серым. Взгляд не цепляет. Скучно, не привлекательно, трогать не хочется. Она взяла «Хранителя» и покрутила, отметив увесистость «коробочки». Положила на место, взяла ручку и написала на листке: «тяжелый - надежный, весомый аргумент, классический технологичный дизайн». Больше ничего выдавить из себя не смогла. Плохо. Сан-Саныч ясно дал понять, что завтра к планерке ему нужен обзор и примерная рекламная стратегия. Надо активировать устройство, но как? Девушка снова взяла образец. Шеф забыл оставить ей инструкцию. «Ну да ладно, - мелькнуло в голове у Насти, - Когда это я читала инструкции…» Она заметила, что одна сторона коробки немного отходит, и подковырнула ногтем металлическую пластинку. «Хранитель» оглушительно щелкнул. В агентстве уже никого не было, все разошлись по домам, звонкий щелчок громом прозвучал в опустевшем офисе. Настя от неожиданности вздрогнула. Крышка коробочки распахнулась, обнажив толстые стенки, будто очень давно ждала, что ее откроют. Пара заблудившихся мурашек пробежала по спине девушки. На дне шкатулки, отчего-то названной охранным устройством, лежал серый лист очень старой бумаги, скрученный в рулончик. Настя потянулась было достать находку, но взглянула на ладони и сочла их недостаточно чистыми. Она быстро сбегала в туалет и тщательно, с жидким мылом вымыла руки. Неся ладошки перед собой, бережно, словно хирург перед операцией, девушка вернулась в кабинет. Свиток был запечатан коричневой сургучной печатью и перевязан грубой веревочкой. Края истрепались и обмахровились. Надо бы поаккуратней, подумалось ей. Настя с наслаждением понюхала находку. Бумага пахла временем и чем-то еще, будоражаще необычным. Тайной, что ли. Она переломила печать, осторожно развернула ветхий лист и начала читать вслух. Витиеватые архаичные буквы гласили:
Я иду за тобой след в след Легким ветром июньской прохлады; Ты уверена: меня нет, Но запомни: я где-то рядом. Я храню тебя от невзгод, Неудач и опасных падений; Не заметишь ты мой полет, Я своей не оставлю тени. Засыпая, ты каждый раз И подумать не можешь даже, Что с тебя не свожу я глаз, Твои волосы нежно глажу. А под утро, рядом с тобою, На подушке пригревшись сладко, Желтым зайчиком, не беспокоя, Улыбаюсь тебе украдкой. Я по жизни с тобой иду, А она не стоит на месте; Ты поверь мне, любую беду Легче выдержать только вместе. Видишь два крыла за спиной? Я не душ похититель – Просто я навсегда с тобой, Просто я - твой ангел-хранитель.
Настя презрительно фыркнула. Дурацкое стихотворение, опус 15-ти летней школьницы, не иначе. А она-то размечталась, запахи всякие унюхала, тайны, загадки. Смешно. Наверное, ее разыгрывают. А раз так, то нет смысла сидеть здесь и дальше. Правда, зачем это делать – непонятно. До первого апреля еще полгода. - Ну Сан-Саныч, ну затейник! Чтоб тебя черти побрали, высокое начальство! – произнеся все это вслух, Настя расслабилась и пошла одеваться. На улице совсем стемнело. Октябрьские первые заморозки разогнали всех прохожих по домам. Ветер вяло кружил полиэтиленовый пакет в тускло-желтом свете уличных фонарей. «Красота по-русски», - хмыкнула про себя девушка, от холода натянула драповую кепочку поглубже на уши и пошла домой через знакомый проходной двор. Как всегда ходила. Она выкинула из головы дурацкое задание. Едва она вышла из слабо, но все-таки освещенной зоны в абсолютную мрачную темноту, как реальность тут же дала о себе знать. В ближайшей подворотне раздавались короткие вскрики и отборная матерщина - двое амбалообразных силуэтов с нездоровым энтузиазмом пинали упавшего мужчину. Настя неожиданно для себя завизжала, словно пожарная сирена - амбалы отчего-то испугались девичьего визга и бросились прочь. Она с опаской подошла поближе к избитому, подсвечивая себе экраном телефона и попутно раздумывая: звонить в полицию или не звонить. Парень стоял на четвереньках, пытаясь подняться, и тяжело дышал. Длиннополая куртка на спине топорщилась противоестественным горбом. Когда девушка приблизилась, пострадавший поднял голову и посмотрел Насте прямо в глаза. Симпатичное лицо, по крайней мере, на первый взгляд. Правда, кровавые сопли из расквашенного носа никого не украшают. И плечи широкие. Все впечатление портили глаза. У него был жалкий взгляд побитой собаки. Никогда Насте не нравились мужчины, вызывающие жалость. Но тут она не удержалась, подошла поближе и, подав руку, помогла парню встать. Достала из сумки влажные салфетки и протянула избитому. – Спасибо, – голос приятный, машинально отметила девушка. - Не за что, - она развернулась и пошагала дальше. - Подождите! – он догонял ее. Настя ускорила шаг, почти побежала. - Анастасия! Не бойтесь! Я не причиню вам вреда! Наоборот, – преследователь в два счета нагнал девушку и схватил за рукав драпового пальто. - Постойте, - просительно повторил он. Настя даже и не испугалась почти. Просто рукав выдернула и все. Не похож был преследователь ни на насильника, ни на грабителя. Ведь она уже заглянула ему в глаза. А глаза – зеркало души - ничего там, на дне, не было, кроме боли и тоски. Она не хотела больше туда смотреть. - Я – Вадим, - он протянул испачканную ладонь. Потом спохватившись, попытался вытащить салфетку из упаковки, выронил. Поднял. Снова выронил. И опять поднял… Настя с недоумением глядела на затянувшееся представление. - У меня есть к Вам разговор. Это очень важно. - Мне пора домой, - девушка заторопилась. - Подождите, не уходите. Вам нельзя! А ладно, я – Ваш ангел-хранитель. Не засмеяться в ответ на такое абсурдное заявление было сложно, практически невозможно, и Настасья с удовольствием рассмеялась. Эхо звонкого девичьего смеха стукнулось о холодную стену и сгинуло бесследно в колодце обычного питерского двора. Стало как-то неудобно. - Никто не верит, – обиженно проговорил Вадим, а потом добавил: - Поначалу. Я знаю многое, чего никто не знает. Если хотите – можете испытать. Девушка призадумалась. Тайны у нее, разумеется, были, но вот так сразу в голову ничего не приходило. Самопровозглашенный ангел взял инициативу в собственные руки и вывалил такое, что у Насти загорели уши от стыда. В третьем классе она разбила окно в школе. Вину повесили на отчаянного хулигана – двоечника Альмухамедова. А она побоялась признаться, подружкам не говорила, никому. О разбитом стекле не знала даже Настина мама. Когда она решилась найти бывшего одноклассника и покаяться в содеянном, оказалось поздно. Сразу после окончания школы Серегу обнаружили повешенным в подвале его же собственного дома. Жизнь неплохого в принципе парня оказалась незаслуженно короткой. Иногда Настя думала, куда после смерти попал Альмухамедов: на ад он вроде бы не успел нахулиганить, а в рай таких паршивых овец не берут. Жалела и продолжала жить с не смытым пятнышком на совести. Зябко передернувшись от очередного порыва промозглого ветра, Вадим вслух заметил, что хватит стоять на холоде и предложил зайти в кофейню неподалеку, погреться и выпить по чашечке каппучино. Заодно и поговорить в спокойной обстановке. Когда ангел проговорил название этого достойного напитка, на лице его появилось сладостное предвкушение. Настолько сладостное, что Настасья подумала - как должно быть тоскливо жить на небесах, если там даже кофе нет. Небольшое уютное заведение через два квартала как будто ждало их, приветливо источая вкусные ароматы. Свободных мест было достаточно и вновь пришедшие выбрали стол возле огромного окна-витрины. На улице порывы ветра швырялись дождем и мокрым снегом в редких прохожих. Здесь же было по-домашнему комфортно. Настя глянула на Вадима и ужаснулась – салфетки не стерли кровь и грязь, а еще больше размазали по лицу хранителя. - Вам надо срочно умыться, - она ткнула пальцем в сторону туалета. Вадим забеспокоился: - А Вы дождетесь меня? Не уйдете? Девушка отрицательно покачала головой, любопытство ворочалось в душе огромным неугомонным псом, учуявшим волнительный запах загадки. К моменту, когда ангел вернулся умытый и благоухающий лимонным жидким мылом, Настя уже заказала два двойных каппуччино и две порции терамису. Она не была уверен, любит ли Вадим терамису, но подумала, что ему должно понравиться. Только здесь - при свете желтоватых плафонов, призванных дизайнерами создавать интимную обстановку, она и разглядела парня внимательно. Светлые встрепанные волосы, чуть длиннее, чем следует, голубые европейского разреза глаза, как уже упоминалось, выражением напоминающие брошенного пса, нос, слегка припухший после встречи с кулаками отморозков, губы тонкие обветренные. Наверное, часто облизывает их на ветру, подумала Настасья, и тут официантка принесла заказ.
- Вы мне все-таки не до конца верите, - расстроено потянул парень, осторожно присаживаясь на красном дерматиновом диванчике. - Давайте перейдем на «ты», - предложила Настя, когда ее называли по имени-отчеству или на «Вы» она чувствовала себя древней старухой. Да и в конторе все общались друг с другом вполне демократически, величая по батюшке только начальника. - Согласен. Вы… ой! Ты спрашивай, а я буду отвечать. - Расскажи мне про ангелов, - попросила она, и веря, и не веря одновременно. - Да ну, чего рассказывать, к тому же я не совсем ангел. Я – волонтер, доброволец на службе. - Чем отличается волонтер от обычного ангела? Отсутствием крыльев? – девушка осеклась, с интересом глядя на куртку, топорщащуюся на спине. – Ой, это что – они самые и есть? - Да, только это ничего не меняет. Когда-то я был человеком, им и остался, а это, - он брезгливо передернул плечами, - Тюннинг. – Вадим надолго замолчал. Настя расхохоталась, настолько эта попытка пошутить была неожиданной и в устах Вадима звучала неуместно. Но отчего-то Настя верила этому странному парню. - Когда я отслужу свой срок, я снова буду среди тех, кто меня любит. Любил… - поправился он. – Когда я выполню все свои миссии. - А в чем они, твои миссии? – Настю разбирало любопытство. Оно зудело не хуже чесотки, составляя неотъемлемую часть личности девушки. Это качество и сделало ее отличным специалистом в сфере рекламы. - Знала бы ты, до чего приятно просто поговорить с живым человеком. С девушкой, - мечтательно потянул Вадим, собачьи глаза подернулись туманной дымкой. - Они же там, почти все сотворенные и прирожденные, не соображают ничего. О чем с ними разговаривать, – он пожал плечами. - Ты так и не ответил на вопрос? – шеф ценил Настю за журналистскую бульдожью хватка и отступать она не собиралась. Вадим передернул плечами, будто от озноба, хотя в кофейне было тепло, и ответил: - Каждый раз по-разному. Сегодня надо было задержать тебя на час, чтобы ты не попала домой в Тот Самый Момент. - Какой - такой момент? – не поняла девушка. - Узнаешь, - загадочно ответил ангел-волонтер. - Мы еще увидимся? - Возможно, но насколько я могу судить, в ближайшее будущее у тебя не будет вилок с опасностью для жизни. - Что такое вилки? И как они связаны с вами? - Это переломные моменты, несущие решающие изменения. Будущее неоднозначно и человек может повернуть свою судьбы к свету или тьме в один миг. В решающую вилку. А может умереть, хоть ему и предписано жить дальше. Ну да я особо не разбираюсь в таких тонкостях. И не уполномочен. Я всего лишь Хранитель В Настиной голове всплыл стих, который она прочла еще в офисе. - Ты как-то связан с Сан Санычем и нашим новым проектом? – поинтересовалась она. Ангел замялся и подлил мировой скорби во взгляд, как будто ее там было недостаточно до сих пор. - Неудобно говорить, у нас там сейчас новая политика. Понимаешь, у нас сложная, как бы это сказать, демографическая ситуация. Такое время – праведники вымерли как класс. А без душ благостных небеса превратятся в пустыню, не сразу конечно, постепенно. Сотворенные, предоставленные сами себе, забеспокоились. Ведь если не останется овец, то и пастыри не нужны. Они попытались вернуть народу религиозность, но не сильно-то у них получилось. Ведь люди развращены диаволом и златым тельцом, – он именно так и сказал «диавол» и «златой телец». У Насти аж волосы дыбом встали на затылки и мурашки объявились незванные. Вадим продолжал:
- И тут на контакт вышел ваш Саныч. Случилось так, что один из хранителей помог ему. Они нашли общий язык. После этого и родился проект Хранитель. Прирожденные решили, что за душами людей надо присматривать до их смерти и тогда они уверуют и исполняться благодати. А благость в душах, имеющих власть и деньги – это прекрасно для всех. К моменту пресекновения линии жизни, человек будет готов к небесам. Ваш Сан Саныч в результате общения с Хранителем стал истинно верующим. Настя ужасно удивилась. Весельчак и балагур Сан-Саныч, покрикивающий на работников – праведник? - Подожди, ты говоришь о прирожденных, сотворенных и о волонтерах. Объясни, пожалуйста, чем отличаются они друг от друга? – спросила девушка. - Это все очень легко: сотворенных сотворил господь, прирожденные – их потомки, родились на небесах, волонтеры – это такие как я, можно сказать контрактники. Мы служим определенный срок, потом получаем вознаграждение, благодать. Скоро, совсем скоро наступит мое время. - Ну а как так получилось, что ты стал волонтером? – Настю распирало от любопытства - Я блуждал в лимбе, междумирье и запутался. Я умер внезапно на войне, не успев осознать, что все кончено, и хотел обратно, домой, к родным и близким. В небеса же я не верил, никто из нас тогда не верил – не было принято, и боялся идти вперед, куда настойчиво звали, – он помолчал и добавил, поежившись: - Туда, куда особенно настойчиво звали. - Сколько тебе лет? – холодея, спросила Настя. - Мой день рождения второе августа 1921 года, значит, этим летом мне мог бы исполнится … 91 год. Настасья видела ту страшную войну на черно-белых кадрах кинохроники на уроках истории. Тяжело было поверить, что все это было на самом деле. И что люди могли так поступать по отношению к другим людям, лишь из-за иной формы черепа или цвета глаз. - Потом, я встретил ангела, и как-то сразу понял, кто я, кто он, где мы… И он сказал мне, что я не могу попасть в рай, к моим родным. Грехов на мне оказалось, будто блох на собаке: гордыня, идолопоклонничество, убийство. Ну да впрочем, на войне все убийцы. Но есть возможность заслужить прощение служением добру. И верой. Ну а как тут не поверить, если перед тобой сияющий Сотворенный, с белоснежными крыльями и огненными глазами. Вот разве что нимб оказался враньем иконописцев. Вадим замолчал и зажмурился. Лицо его стало каким-то отсутствующим, прислушивающимся к чему-то далекому. Затем хранитель подобрался, словно лесная рысь и сразу же расслабился. - Нам можно идти, - открыв глаза, сказал он Насте. – Уже все. Они расплатились по счету и вышли в неласковую ночь. - Я немного провожу тебя. – Вадим взял ее за рукав пальто, и они пошли. - Но ты ведь не дорассказал, - попыталась возразить девушка. Они уже заворачивали за угол. Вадим задумчиво проговорил: - Знала бы ты до чего приятно просто поговорить с девушкой, живой, реальной… И в голосе его была точно такая же нечеловеческая скорбь, что и во взгляде. Он одним движением сбросил куртку, и Настю ослепила пара огромных белоснежных крыльев. Казалось они светились собственным светом в неприглядной городской ночи. - Постой! – закричала девушка, смутно понимая, что вот-вот утратит что-то самое необычное, невероятное, из всего, когда-либо происходившего в ее такой обыкновенной жизни. – Не уходи! Мы увидимся еще? - Прощай. Крылатый силуэт мгновенно растворился в ночном небе. Облака продолжали истекать дождем. Наверное, так ангелы оплакивают свои печали. Настя, задрав голову, долго смотрела вверх, чужие слезы щедро текли по щекам, смешиваясь с ее собственными. Чудо так быстро кончилось. Она узнала ничтожно мало, и даже не спросила про Серегу… Может, этот охламон тоже служит волонтером? В протянутую руку медленно спланировало маховое крупное перо.
P.S. Тушить Настин дом приехали три пожарные расчета. Когда она пробилась сквозь толпу досужих зевак, то сразу все поняла. Ее этаж выгорел полностью. Подкопченные, но целехонькие соседи сказали, что полыхнуло мгновенно, наверное, газ взорвался.
Она уже знала, что напишет в обзоре.
(Использованные в рассказе стихи не принадлежат перу автора). Вот как ползу, так и отражаю!
Признак разумности. В бездонной черноте вселенной, вдали от теплых светил и миров, населённых разумными и неразумными созданиями, неслась сквозь космос огромная космическая станция. В зеркальных боках отражались звезды, а абсолютный ноль бесконечного вакуума невесомым покрывалом окутывал этот островок жизни. Но даже ледяной холод вечности не мог остудить страсти, кипящие в центральном зале станции, где заседал Комитет по правам красоты при Галактическом совете по эстетике.
– Они разумны, разумны, как вы не замечаете! – в исступлении размахивал передними щупальцами Прог-Рес-Сис. Так, что даже посинел от натуги.
– Коллега, я понимаю ваше желание защитить понравившихся вам животных, но вы несколько пристрастны, – в отличие от оппонента, Кон-Сер-Вато был спокоен и сохранял ровный морковный цвет. – Доктрина о разумности только многоруких видов давно признана несостоятельной. Но посмотрите, что творят эти двуногие! До чего они довели окружающую среду? А девиз «потребляй и размножайся»? Разумный не будет добровольно сводить своё существование до уровня червей, не думая о завтрашнем дне и о будущем. Я за чистку, с сохранением ограниченного числа разнополых особей в специальном «ковчеге». Прог-Рес-Сис от такого предложения понемногу стал менять цвет на фиолетовый и стал жестикулировать ещё неистовее. Казалось, будто ещё чуть-чуть – и его хватит удар. Или, призвав на помощь стоящих позади сторонников, защитник человечества ринется в бой, чтобы сокрушить оппонента не только словом, но и делом.
– Но посмотрите! А эти картины? А музыка? А прекрасные храмы, тот же храм Артемиды…
– …всё их существо тянется к прекрасному. Они даже постоянно устраивают специальные конкурсы красоты и соревнования на совершенство! Например, кто лучше всех ест гамбургеры! – тут Прог-Рес-Сис осёкся, сообразив, что в порыве дискуссии «сморозил» глупость.
Противники молча сверлили друг друга взглядами, а атмосфера в зале с каждым мгновением накалялась всё сильнее. Тут вмешался Арбитр: понимая, что ещё немного и обсуждение скатится к безобразной сваре, он застучал председательским молоточком. Потом строго посмотрел по сторонам и важным тоном огласил решение:
– Ни одна из сторон не сумела предоставить исчерпывающих аргументов. Поэтому предлагаю провести «натурный эксперимент» – симуляцию реальности для случайно выбранной особи. Предупреждаю, что результаты оспариванию не подлежат. Отказавшаяся сторона автоматически признаётся проигравшей.
Ранним утром первого дня октября менеджер одной из «фирм-по-продаже» Артём проснулся, собираясь на работу. Оппоненты замерли перед огромным экраном, наблюдая симуляцию.
– Итак, коллега. Ваши предложения? Какие признаки разумности этой особи вы собираетесь нам продемонстрировать? Надеюсь, не речь? ¬– Кон-Сер-Вато ехидно махнул в сторону экрана, где Артём поскользнулся на кильке, разбросанной по кухне котом Василием. И теперь, строя многоэтажные нецензурные конструкции, пытался достать из-за дивана наглое создание дворовой породы.
– Да, речью он владеет, – со вздохом согласился Прог-Рес-Сис, – даже слишком. Тогда, может быть, труд?
– Не возражаю, коллега, – вальяжно согласился Кон-Сер-Вато.
Следующей ночью Артём проснулся от резкого толчка в плечо. Раскрыв глаза, он с удивлением увидел перед собой сияющего ангела с пламенеющим мечом и огненными весами в руках.
– Ибо сказано в книге Бытия «в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят!» – громовым голосом провозгласил посланец небес. – Посмотри на себя, червь дрожащий! Забыл наставления, предаёшься неге и безделью, совращая людей пришедших к ненужному потреблению и долговой кабале! Покайся, грешник! Ибо уже разверзлись адские врата, и готовится для тебя адское пламя!
Тут пол перед диваном раскололся огненной геенной, и Артём увидел страшных демонов, которые разжигали костры и кидали в них грешников. Ангел ещё раз громогласно произнёс:
– Покайся, грешник! Покайся и начни жизнь праведную! – после чего исчез в небесном сиянии.
С утра Артём немедленно побежал на завод, куда устроился чернорабочим. Следующие несколько месяцев он работал так, как никогда в жизни: сил хватало только на то, чтобы прийти домой. Все весёлые гулянки с приятелями и прочие «развлечения» были прочно забыты. Прог-Рес-Сис желтел от восторга, показывая коллеге «праведную жизнь» подопытного. Но Кон-Сер-Вато недовольно покачал головой.
– Коллега, неубедительно. Он делает это по принуждению. Из-под палки даже хрюндели со Свиниса способны вести себя прилично, – после чего переключил симуляцию на полгода вперёд. И махнул в сторону экрана, где Артём, убедившись, что контролирующих божественных визитов не наблюдается, уволился с завода. А теперь устраивается менеджером в крупную компанию, козыряя «опытом продаж» и трудовым стажем на заводе, где ушлая администрация ради экономии зарплаты зачислила чернорабочих и дворников как «штатная единица инженер».
– Вы ещё будете спорить? – в голосе Кон-Сер-Вато послышалась неприкрытая радость от доказательства своей правоты. Прог-Рес-Сис сник. Но тут же предложил:
– Тогда – любовь!
– Попробуйте, коллега. Попробуйте, – теперь в словах Кон-Сер-Вато проглядывал скепсис. – Хотя я, если честно, и здесь сомневаюсь.
Первый день октября – особенный день. Осень окончательно вступает в свои права, меняется погода. Меняется и жизнь…Артём встретил её в чате, куда вышел отдохнуть от назойливых клиентов. И сразу, после нескольких минут общения понял – это Она! Артём мог думать только о своей новой знакомой. Выходил в Интернет специально ради того, чтобы поговорить с возлюбленной. Не спал ночами, чтобы, едва она появится в аське, бросить ей онлайн серенаду или отправить стихи. И она призналась, что с тех пор как познакомилась с Артёмом – стала заходить в аську в пять раз чаще. Время шло, и Артём даже начал флиртовать, особенно после того, как уговорил обменяться фотографиями… А ещё она часто и задорно смеялась. О эти милые смайлики смеха!
– Вот! – с гордостью сказал Прог-Рес-Сис. – Смотрите! Только разумный способен на истинное чудо любви, которое переменит его до конца дней.
Кон-Сер-Вато презрительно скривился:
– Это называете любовью? Коллега, вы выдаёте желаемое за действительное.
Он нажал несколько кнопок. Экран разделился: теперь справа отображался Артём, вдохновенно копирующий найденные в Интернете стихи, слева же появился патлатый парень лет двадцати. Который в одной руке держал бутылку пива, а второй доделывал в фотошопе очередную «свою» фотографию. Не забывая при этом отправлять приятелям самые интересные места переписки вместе с комментариями.
– Едва он увидит Это, – ехидно сказал Кон-Сер-Вато, – как вы думаете, коллега? Что случится? Прог-Рес-Сис понуро покачал головой. Но потом встрепенулся: «Тогда…»
– ...тогда… ответственность! – с надеждой воскликнул Прог-Рес-Сис.
– Уже тридцать раз, – устало вздохнул Кон-Сер-Вато. – Ладно, дам последнюю попытку. Но я уверен, что и она подтвердит именно мою точку зрения.
Ранним утром первого дня октября Артём проснулся от тихого голоса, нашёптывающего изнутри. Повинуясь таинственному зову, он, словно в полусне, оделся и пошёл к городскому парку, где на дальней аллее его встретил благообразный старец в синей мантии со звёздами.
– Знай, сын мой. Ты избран хранителем Земли! Силы Хаоса стремятся уничтожить её, но будь твёрд. Каждый раз, когда Зло будет пытаться погубить наш мир – крепко держи его в руке своей, ибо только Человек может противостоять силам Разрушения! Возьми нить, которая свяжет тебя с нашей Землёй. И помни! Пока Хаос не властен над этим символом – наш мир будет жить!
Старец вручил парню хрустальный глобус и исчез, а в следующее мгновение Артём оказался дома. Ошарашенно посмотрев на искрящийся от падающего света шар, Артём положил его на стол и постучал ногтем где-то в районе Западной Европы. Поле чего налил себе минералки и включил телевизор. Шёл экстренный выпуск новостей: внезапное землетрясение разделило Англию пополам. Артём поперхнулся, выронил стакан, залив водой Северную Африку, и бросился осматривать глобус. Действительно, там, где он стучал ногтем, образовалась царапина, разделяющая остров на две половины. А придя на работу, он прочитал в новостях о дождях и наводнении в пустыне Сахара. Три месяца каждые десять дней Артём выполнял обязанности Хранителя. Он решительно давал отпор силам Хаоса, крепко держа в ночи Борьбы хрустальный глобус. И презрительно смотрел на ужасы, которыми Хаос старался заставить его выпустить из рук Символ Земли. А собираясь в командировки или на отдых, самым первым клал в сумку глобус – даже если уезжал всего на один день.
Второго января Артём проснулся ровно в полночь – сегодня был очередной поединок со Злом. Раскрыв чемодан, он начал искать Символ – и вдруг с ужасом понял, что забыл его дома. Праздновать на даче у Виталика решили в последний момент, поэтому вещи он собирал в страшной спешке… и драгоценный глобус остался лежать дома на столе. Артём сел на кровать и тоскливо обхватил голову руками, ожидая Конца Света.
Так же горестно заламывал щупальца Прог-Рес-Сис, стеная перед экраном:
– Как он мог! Как он мог! Теперь они обречены! Я уже никогда не смогу доказать!
– Да нет, коллега. Вы меня вполне убедили, – сказал Кон-Сер-Вато. – Они вполне разумны. Такое, извините, – он помахал конечностью, подбирая слово, – разгильдяйство может проявить только по-настоящему разумное существо...
Экран погас и прозвучал голос Арбитра:
– Решение принято единогласно всей комиссией. Переходим к следующему пункту обсуждений.
Ранним утром первого дня октября менеджер одной из «фирм-по-продаже» Артём проснулся, собираясь на работу… Вот как ползу, так и отражаю!
Селина подошла к одноэтажному зданию из красного кирпича. Рядом с дверью висела большая черная табличка, серебристая надпись на которой гласила: “Магический салон Хиш Калиба”. Девушка усмехнулась и, открыв дверь, зашла в помещение. В небольшой приемной за стильным пластиковым столом сидела блондинистая девушка-секретарша. Увидав посетительницу, блондинка встрепенулась, захлопала глазами и с улыбкой вскочила из-за стола. - Приветствуем вас в нашем салоне, - прочирикала она. – Мы предоставляем широкий спектр услуг… - Стоп, стоп, стоп! – прервала ее Селина и тряхнула пышными рыжими волосами. – Я в курсе, какие услуги вы предоставляете. Иначе не пришла бы сюда. - Вот и отлично! – обрадовалась секретарша. – Если вам нужна помощь Хиш Калиба, он как раз сейчас не занят, - и уже тихо, словно по секрету добавила: - Он настоящий Магрибский колдун! - Ну что же, тогда с удовольствием с ним побеседую, - Селина с хитринкой подмигнула блондинке и, резко открыв дверь в кабинет колдуна, вошла. Комната представляла собой безвкусную имитацию мрачной атмосферы, которая, по мнению Селины, могла впечатлить только очень эмоционально неустойчивых личностей. На стенах в черных обоях с частыми вкраплениями серебристых звездочек висели африканские и японские маски, различные сертификаты в металлических рамках и выполненные под старину светильники. За массивным столом сидел толстый лысый мужчина средних лет. Одутловатые щеки с ярко выраженным румянцем и мешки под глазами придавали его лицу нездоровый вид. На столе находилась стандартная атрибутика большинства магических салонов: толстая книга с пентаграммой на обложке, человеческий череп, хрустальный шар и позолоченный подсвечник. Селина, не спрашивая разрешения, подошла к столу и уселась на стул напротив мужчины. - Знаете, а я по-другому представляла себе Магрибских колдунов, - сказала она. - Вы даже на араба не похожи. Вы похожи на обожравшуюся комаров жабу. В одно мгновение румянец на щеках мужчины стал пурпурным. - Что-о-о?! – поднимаясь из-за стола, взревел он. - А ну сядь! – стальным голосом рявкнула Селина так, что Хиш Калиб рухнул обратно в кресло. Девушка закинула ногу за ногу и откинулась на спинку стула. - Для начала представлюсь, - нахмурив брови, сказала она. – Меня зовут Селина, но в узких кругах меня называют Рыжая ведьма. - И что теперь? – с одышкой произнес немного пришедший в себя Хиш Калиб. – Мне наплевать, как вас… как тебя называют. Я не имею дела с такими наглыми особами. Селина пожала плечами и усмехнулась. - Мне казалось, - сказала девушка, - что тебе, мерзавец, будет интересно узнать имя той, что тебя прикончит. - Ты это о чем? – насторожился Хиш Калиб. - Я объясню, - почти ласково ответила Селина. – Мне, в общем-то, наплевать, что творится в таких магических салонах, как этот, пока так называемые колдуны и экстрасенсы не переходят запретной черты. Я корректирую действия таких моральных уродов, как ты. Если они переходят границы дозволенного, мне приходится их уничтожать. Я узнала что ты, мразь, не имея никаких магических способностей, взялся лечить больную раком женщину. Она доверилась тебе и даже отказалась от операции, которая могла ее спасти. Конечно, женщина умерла, ведь ты никакой не целитель. - Я сейчас возьму тебя за шкирку и выкину вон! – сквозь зубы процедил Хиш Калиб. - Нет, тварь, - спокойно сказала Селина, - ты этого не сделаешь. Потому что прямо сейчас вытащишь из второго ящика стола карандаш и воткнешь его себе в ухо. При этом ты не проронишь ни звука. Ну же, приступай. Лицо Хиш Калиба напряглось. Глаза округлились так, словно вот-вот выскочат из орбит. Губы задрожали. Рука лжеколдуна дернулась и потянулась к ящику стола. Она как будто действовала отдельно от тела. Нащупав в ящике карандаш, Хиш Калиб поднес его отточенным концом к уху. Теперь не только щеки, но и все лицо стало пунцовым. Было видно, что Хиш Калиб пытается сопротивляться своим странным действиям, но тщетно. Лжеколдун вставил карандаш в ухо так, чтобы он держался без помощи руки, размахнулся и с силой ударил ладонью по тупому его концу. На мгновение лицо Хиш Калиба исказила гримаса боли. Его тело затряслось в предсмертной агонии. Из уха, в котором торчал кончик карандаша, потекла тонкая струйка крови. Селина поднялась со стула и глубоко вздохнула. - Когда же вы, сволочи, переведетесь? – с печалью в голосе прошептала она. Выйдя из кабинета, Селина обратилась к блондинке: - Через полчаса вы позвоните в полицию и скажете, что Хиш Калиб покончил с собой. Сами в кабинет не входите. Меня вы никогда не видели. - Конечно, - весело сказала секретарша. – Я сделаю все, как вы сказали. А вас я никогда не видела. Заходите еще в наш салон. Мы предоставляем широкий спектр услуг, таких, как приворот, диагностика и лечение… Что дальше говорила блондинка, Селина не слышала. Она вышла из салона и с грохотом захлопнула дверь. Вот как ползу, так и отражаю!
Милая подружка, боже, как много мне нужно тебе рассказать. Мои мысли просто растекаются по листу бумаги... Я дома. Мое шестилетнее мучение в Пансионе благородных девиц подошло к концу. Долой учение, долгие, нудные уроки и нравоучения от скучных, набожных сестер. Долой серые, мешковатые одеяния, грубое нижнее белье и уродливые чепцы. Клянусь, с сегодняшнего дня ношу только шелк и только самых ярких расцветок. Долой безвкусные каши, сырые спальни, утреннее обливание холодной водой. Долой подъемы до зари и длительные молебны. Теперь я вольная пташка и буду спать до обеда, и завтракать только пирожными и горячим шоколадом. Париж встретил меня веселой сутолокой и шумом. Милая Мари, если бы ты знала, как мне претит тишина и гулкое эхо пустых коридоров пансиона. Я дома, и это чудесно. Мои последние дни в пансионе были омрачены странными и жутковатыми событиями. Помнишь, я рассказывала тебе о том, что в нашем пансионе обитает привидение. Раньше в здании пансиона были монастырские кельи. Так вот, графиня М***, после того, как родила мертворожденного ребенка - по слухам от монсеньера К***, - была сослана в монастырь для замаливания грехов. То ли графиня обладала слабым здоровьем, то ли очень сильно мучилась от несправедливости и неразделенной любви, но через несколько месяцев опальная графиня ушла в мир иной. С тех пор белая дама и стала появляться в стенах монастыря. Что только сестры не делали: молились за ее неупокоенную душу, постились, вызывали экзорциста, - но если белая дама появлялась и рыдала у чьей-либо кровати, то это всегда обозначало близкую смерть. Привидение в монастыре - это моветон, несмываемое пятно. Поэтому и порешили отделить крыло, где появлялась белая дама, и открыть в нем пансион для благородных девиц. Вот уже полвека из-за одной неупокоенной души сестры истязают полсотни безгрешных душ. В общем, эту историю знает каждая первогодка в пансионе. Так вот, в последний месяц белая дама окончательно сошла с ума. Каждую ночь она приходила в спальню и оплакивала очередную пансионерку. Только в нашей спальне из двадцати девушек она рыдала над тринадцатью. Каждую ночь новая девушка. У моей кровати она рыдала в самом начале своего вояжа. Ощущение неприятное, веришь ты в эту легенду или нет, а по сторонам начинаешь оглядываться. После того, как дама нанесла визит двум третям пансионерок и больше чем половине монашек, пошли разговоры об эпидемии или пожаре. Сестры устроили настоящий террор, по шесть часов в день мы молились за упокой ее грешной души и молили Господа о спасении и защите. Посовещавшись, мать-настоятельница монастыря распорядилась распустить пансион на каникулы на две недели раньше. Вот я дома и обратно в пансион никогда не вернусь. Прощай, пансион, да здравствует новоиспеченная выпускница. Спрашивается, как я могу умереть вместе с больше чем половиной монастыря? Обдумав эту неприятную ситуацию, моя дорогая Мари, я пришла к выводу, что белая дама - всего лишь розыгрыш одной из старших учениц, жестокий, но вполне удачный, раз все мы попали домой на две недели раньше срока. Теперь у меня каждый день похож на праздник. Маменька срочно обновляет мой гардероб. Салоны, модистки, обувщики и шляпницы. Мари, ты не поверишь, какие мне шьют наряды. Оказывается, при дворе больше не носят корсеты и вошли в моду наряды а-ля крестьянка: свободный покрой, обилие лент и цветов. Тетя договорилась, и меня зачислили в свиту Марии-Терезии-Шарлотты. Конечно, она еще очень юна и у нее не так весело, как в свите у королевы, но папа говорит, что такой молоденькой и неопытной девушке лучше узнавать обычаи двора в свите инфанты. Еще неделя - и я увижу Версаль и Малый Трианон. Я недавняя пансионерка и буду представлена королю и королеве. Скоро моя жизнь превратится в сплошной праздник. Балы, приемы, пикники, придворные сплетни. Ах, моя дорогая подруга, мне кажется, я рождена для этой жизни. На сегодняшний день, Мари, это все новости. Как только я обоснуюсь при дворе, обязательно тебе напишу.
Всегда твоя, Катрин де Полиньяк. Париж 4 июля 1789 года
А стены Бастилии содрогались под ударами ветра, оплакивая свою судьбу тяжелыми каплями дождя. Оставалось всего десять дней… десять дней… дней…
Последний лучик заката нежно поцеловал дымчатые облака и скрылся за горизонтом. Пора. Теплый воздух ласкает нагое тело, мы резвимся и купаемся в восходящих потоках. Проскальзываем сквозь жемчужную дымку и неспешно кружим в вышине. Перышкам щекотно, и я клекочу от удовольствия. Почти на месте. Кристально-чистые воздушные струи несут в себе сладковатый аромат... Да! Я вижу крошечный прозрачно-голубоватый сгусток энергии и, сложив крылья, бросаюсь вниз. Поймала. Вкусно! В животе разливается приятное тепло. Дух перехватывает, тело утопает в ласковой неге, а с губ слетает тихий стон. Нам попадается еще с десяток заветных огоньков. Голодные глаза матово мерцают во тьме и как бы говорят: "Мало, хотим еще!" Не волнуйтесь, мои дорогие, все впереди. - Птенцы, сюда! Возбужденное попискивание, хлопанье крыльев, и вот мы уже на крыше девятиэтажки. - Слушайте. Сегодня мы будем охотиться. Выбирайте жертву осмотрительно - слишком молодые особи невкусные, потому что еще не созрели. Слишком старые - уже не питательны. Птенцы притихли и слушают очень внимательно. Улыбаюсь. - И запомните главное - оставайтесь незаметными! Выследить добычу довольно просто. Люди редко смотрят на небо. Особенно легко охотиться за теми, кто носит странные маленькие затычки в ушах. Принюхиваюсь. Есть, уловила нужный запах! Стремительно пикирую вниз, хватаю жертву когтистыми лапами за предплечья и взмываю вверх. Высоко. Затем отпускаю. Тело со смачным чавканьем встречается с асфальтом. От мертвой плоти отделяется голубоватый огонек и летит вверх. Поймала. Вкусно. Да... Терпкий аромат крови так и манит. Разорвать бы грудную клетку, добраться до еще бьющегося сердца и... Облизываюсь. Но нет, пока нельзя. Ночь в самом разгаре, и птенцы еще голодны... Кто мы? Мы Ангелы. И мы пожираем ваши души. Впрочем, не только души. Bon appetit! Вот как ползу, так и отражаю!
- Жарко... - мысли ползут медленнее улиток, язык превратился в наждачную бумагу, а в глаза словно насыпали песку. Хотя почему словно? Чувствую, как солнечные лучи въедаются в кожу и безжалостно терзают измученное тело. Жарко. Висящая в небе паутинка облаков выглядит насмешкой. Она настолько невесома и прозрачна, что не спасает от губительного зноя. Ничего, бывало и хуже. Хотя нет, кого я обманываю, чертов оптимист. То ли смеюсь, то ли кашляю, отхаркивая сгустки свернувшейся крови. А вдали, у самой кромки небес, виднеется воздушный шар. Я всегда был одиночкой, сорвиголовой. И зачем только втравил тебя в эту авантюру? Брат... Глупо, как же глупо. Поломка, теряем высоту, груз слишком большой... Нужно избавиться от балласта. Я сделал, как считал нужным. Восточные ветра вынесут тебя из этого пылающего ада... Должны. Кажется, самое время читать молитвы. Каково это, парить как птица? Пустыня раскинулась на сотни километров и почему-то кажется чаном с топленым молоком. Только небо и я... Блаженство. Жаль, длится оно не долго. Удар. Валяюсь изломанной куклой на хрустком песке и смотрю в небо. Я даже не чувствую боли... Хотя ног тоже не чувствую. - Шшш... - песок поет, убаюкивая. Я слышу скрипку, а это, кажется, переливчатый голос арфы... Постепенно звук нарастает, гудит, заставляет мое тело трепетать. О, а вот и галлюцинации пожаловали. - Шшш... - прямо передо мной взвился песчаный столб. Он заклубился, засиял в солнечных лучах и принял очертания женщины. - Ты... кто... ты? - потрескавшиеся, распухшие губы еле шевелятся. - Прояви уважение, человек... Не узнаешь?.. - не дождавшись ответа, продолжает, - Я дух пустыни... Молчу. - Все еще нет?.. Глупый. Я ифрит. Ифрит из джиннов, если угодно. Хрипло смеюсь. Думал, жнец пожаловал. - Я огонь, и в тебе, человек, в твоем сердце, тоже пылает огонь... Ты мне нравишься. Загадывай желание! ...Желание? Отлично. - Ке...вин. Сын... У не... го... сын. И жена... Вер...ни... Верни его домой. Жи... Живым, - пересохшие горло и гортань мешают говорить отчетливо. - Одно желание, человек. Ты умрешь... - Знаю. - Хорошо, я поняла, - чувствую на лбу шершавую руку, - вот мой прощальный подарок... В глазах потемнело, а в следующую секунду я понял, что несусь в стремительном танце меж змеистых дюн вместе с ветром и песком, и мы поем, поем...
*** В самом себе огня уже не спрячешь, И если жив - надежда тоже будет... Желание - на что его потратишь? Не так легко распорядиться чудом.
Пусть брат живет, а ты... тебе отныне Звучать и петь о горести и счастье В горячей ослепительной пустыне, Где смерть и время не имеют власти. *** За замечательное стихотворение спасибо Лите! Вот как ползу, так и отражаю!
Ночь. Холод. Зима, как никак. Тонкая ледяная корочка покрыла снежный наст и наступая, утопаешь по колено. Но идти надо. Ждут. Пар рваными клочьями вырывается из рта и рассеивается тут же. Глаза смотрят вверх на небо, но оно словно глухая стена - покрыта снеговыми тучами, которые только и ждут, когда же путник расслабится, чтобы завалить его и путь перед ним. Редкие тусклые огоньки домиков, укрытых с крышей сугробами, светились неуверенно, словно вот-вот готовы погаснуть, задутые порывом беснующейся пурги. Скрип снежинок по насту, словно мелодия флейты, тянется ввысь, рассеивая внимание... Что-то темное бросается под ноги и они подкашиваются. Встать... Выправившись, открываешь веки, слипающиеся от талого снега. Холодно... Оглядываясь, ищешь напавшего. Ничего, пустота... Все так же снежная почти пустыня кругом. Ветер вырывает дыхание, оставляя в горле холодные колкие крошки... Шаг, другой... Удар! Яркое пламя боли в ногах и тающее сознание. Все... Не дошел... Сознание паутиной тает... Ветер подхватывает и возносит повыше... Смотришь вниз и наблюдаешь, как нечто темное на четырех лапах терзает лежащее тело. Как снег вокруг начинает подтаивать и тут же схватывается вновь розовой корочкой. Разлетающиеся капли, словно пули, дырявят снежный наст. А где-то недалеко, буквально в сотне шагов бежит другой человек, он спотыкается, падает, встает, вновь бежит и орет. Зачем? Уже поздно... Взгляд поднимается сам собой вверх. Ты смотришь на небо, на тучи, которые открывают черные окна, словно ворота в иной мир. Словно каждый луч холодных далеких звезд - это маленькая лампочка. Ты летишь туда, рассеиваясь незримо, тенью, словно дыхание... Последнее дыхание... И последнее, что помнишь - паутина, обволакивающая облака с той стороны, в которую ты вплетаешься, словно находишь свой дом, свое место... И покой.
