Дороги, что пролегают меж захолустными селеньями, предстают тихим ужасом, как для крестьян, так и для нечаянно забредших путников. Узкие и неровные, поросшие бурьяном и дикоросом. Проселки едва заметны на фоне колышущегося поля. Ходить по ним можно только в солнечные дни. Дождь размывает землю настолько, что невольно понимаешь, почему соревнования на живучесть среди городских магов проводятся именно здесь. По одной из таких троп в наилучшую для состязания погоду топал маг Адриан. Голубые глаза с вызовом сверлили небо. На лице возникала ухмылка всякий раз, когда гремели грозовые раскаты. Древко посоха, что неустанно следовало за юношей, все крепче сжималось озябшей рукой. На неистово развевающемся плаще угадывался герб королевской академии. Вчерашний студент, уже как сотрудник сего заведения, шел на первое задание. Жители одной из деревень столкнулись с парочкой высших зомби. Этот вид нежити неуязвим для мечей и вил, но с легкостью сгорает под чарами первокурсника. Потому все, кто получил драконов и ведьм, смотрели вслед с неприкрытой завистью. Маг, правда, успел привыкнуть к подобным выражениям на лицах. Еще во времена первого курса, когда вдруг осознал, что везет во всем. Легкие варианты на контрольных, билеты на экзаменах. Тяжелые заклятья, что давались без труда. Эти и прочие поначалу пугающие мелочи, вскоре стали поводом для гордости. Тем, что позволил свысока глядеть на других, на неудачников. Упавшие на руку капли отвлекли от сладких мыслей. Маг с толикой удивления посмотрел на чистую, как слеза, воду, а затем на повисшую над ним тучу. Червячок страха противно шевельнулся в груди, но юноша беспечно отмахнулся. Дождь не пойдет. Просто не может пойти. Небо бессильно против фортуны, а потому любимчики сей силы могут спать спокойно. Чародей, однако, быстренько поднялся на холм. Внизу по ту сторону раскинулось небольшое селение, какое и нуждалось в помощи. Почерневшие от времени избы и перекошенные заборы. Отсутствие ликующей толпы, что встречала бы освободителя, окончательно испортило настроение. Адриан задумчиво покрутил посох. И зачем академии понадобилось помогать настолько убогой деревне? Ну, перебили бы жителей – какая разница? Все одно – глупцы. Не догадались даже провожатых назначить! И как в таких условиях работать? Надо бы разворачиваться – пусть судьба решает жить тем или умирать. «Хотя нет, - губы мага изогнулись в наглой улыбке. – За первое задание нужно пятерочку получить, а уж там потом…» По ушам неожиданно больно ударил раскат грома. Сквозь звон, что возник в голове, юноша уловил тихий шелест. Адриан поначалу подумал, что померещилось, но мгновение спустя хлынувший из тучи дождь докатился и до него. По изголовью посоха забегали водяные струйки, одежда вмиг промокла и прилипла к телу. Глазами выброшенной на берег рыбы маг наблюдал за происходящим. Попытки разума разобраться ни к чему не привели, и тот уступил место инстинктам. Продрогшие мышцы двинулись на поиски тепла. Ноги скользили, частенько вязли в слякоти. Юноша пытался удержать равновесие, но тело всякий раз смачно шлепалось в грязь. Наконец, он достиг первого дома, ловко скакнул через забор и забарабанил в дверь. - Йовен, если это ты собачий сын!.. – рявкнули с той стороны. – Молись всем богам!.. Преграда со скрипом отъехала в сторону. На пороге возник щупленький старичок с лопатой наперевес. Ярость, что заливала покрытое морщинами лицо, резко сменилась неподдельным удивлением. Темные глаза-бусинки расширились до размера крупных жемчужин. - Господин маг?.. – пролепетал он и медленно отложил орудие труда. – Неужто это вы?.. да в такую погоду… к нам сюда… Ой, да что со мной – вы ж простудитесь. Прошу проходите. Старик освободил проем, дождался, когда юноша окажется внутри и захлопнул дверь. Мгновение спустя Адриан сидел на резном стуле в просторной и относительно светлой комнате. Посох стоял в стороне, а в руках находилась кружка с лечебным настоем. Дед отошел в помещение напротив. Оттуда доносились хлопки, звон и пыхтение старика, что изредка сменялось радостными возгласами. Юноша некоторое время гипнотизировал кружку, а затем залпом выпил содержимое. Настой оказался крепким. Очень крепким. Из глаз брызнули слезы. Организм встряхнуло со страшной силой. Хлынувшая в голову кровь вернула сознание к жизни. По комнате прокатились мученические стоны. Адриан болезненно зажмурился, отставил посуду и начал старательно массировать виски. Перед глазами мелькали картины недавних событий. Разум будто прорвало. Он анализировал произошедшее снова и снова. Искал причины, объяснения, альтернативы той страшной мысли, что поселилась в голове… - Ну как настоечка? – прокряхтели рядом. Маг возвел полные боли очи к хозяину дома. Тот за время отсутствия слегка изменился – морщины разгладились, глаза добродушно блестели, а лицо озаряла какая-то странная ухмылка. - Думаю, понравилось, - продолжил он и присел около чародея. На табурет, что чем-то напомнил ящик. – Самочувствие-то как, лучше? - Да разве ты не видишь старикан, что хреново мне! – вскричал юноша, вскочил и пнул стул, где недавно сидел. Дерево жалобно скрипнуло, но удар выдержало. Адриан же скакал по комнате, держась за ногу, и осыпал поганое сидение всеми существующими проклятиями. - Ээх, чужую мебель ломать… а еще маг называется, - разочарованно произнес дед, пододвинул стул и с грустью осмотрел появившуюся трещину. – Знаешь, сколько я на него сил потратил, сколько ночей не спал? - А мне плевать! – рявкнул юноша. Лицо покрыли красные пятна, кулаки с хрустом сжались. – От меня удача отвернулась! Понимаешь старый?! Всю жизнь была, а теперь нет. Нет ее! - Но моя мебель здесь не причем, - старик несколько секунд смотрел в глаза юноше, затем задумчиво произнес. – Знаете поговорку «На удачу надейся, а сам не плошай»? Довольно мудрое изречение. Следуй ему по жизни. - Да идите вы к черту, ты и твои наставления! – юноша схватил посох и, прихрамывая, двинулся в сторону выхода. - Я-то пойду, - услышал вслед Адриан. – Только ты однажды проснешься в такой вот избе с чувством, что жизнь прожита напрасно. Потому что, как последний болван, слепо верил в удачу! Маг обернулся, чтобы бросить пару крепких выражений на порядком надоевшего старика, а может и пару заклинаний, что заткнули бы рот. Но табурет пуст. Стул вновь занял свое место, а хозяин дома бесследно исчез. Голова тут же остыла, руки слегка затрясло – Адрианом овладел неслабый испуг. Юноша затравленно осмотрелся по сторонам, попытался поймать посторонние звуки. Даже просканировал дом с помощью магии, но все говорило, что он здесь один. Призрак. Старик оказался призраком. Догадка, что будто бы родилась сама собой, заставила сердце сжаться еще сильнее. Раз так, то бесчинствовавшие здесь зомби – лишь верхушка айсберга. Это не выброс магии и не шутки чародея-любителя. Деревня проклята, а тогда… Тогда он покойник. Потому как помниться: у учителя по истреблению нежити не хватило слов, чтобы описать, с чем придется столкнуться. Парню вдруг захотелось выскочить из дому и бежать…далеко-далеко…куда глаза глядят. Но внимание привлек необычный блеск вещей, что лежали на столе. «Здесь их не было секунду назад, - мелькнуло в голове. – Ведь точно помню». Маг опасливо мазнул взглядом по пустому табурету, но любопытство все же взяло вверх. Юноша короткой перебежкой оказался около стола, сдул покрывающую предметы пыль и не поверил глазам. Перед ним находилась пара редчайших камней. Голубой агат и черный оникс. Два усилителя магического воздействия. Но, что важнее всего, рядом с минералами лежал утраченный века назад амулет удачи. Столько времени прошло, а сияющий ореол, что обрисован в учебниках, не потускнел. Наоборот стал ярче и краше. Парень несколько раз мотнул головой, но вещи никуда исчезать не спешили. Внезапно сквозь бревенчатую стену проникли вопли множества людей. Маг вздрогнул, в голову тут же вернулись мысли о проклятье. Амулет мановением руки оказался на шее, камни начали вращаться вокруг навершия посоха. Юноша в пару прыжков покрыл расстояние до двери, толкнул несчастную и…обомлел. Не потому что ливень в тот же миг прошел. Просто с холма на фоне седых и грузных туч смотрели тысячи покрытых струпьями тел. В пустых глазницах искрил демонический огонь. Перекошенные лица, казалось бы, навечно застыли в немом крике. Но маг не сомневался – когда дойдет до дела челюсти тварей начнут работать. Щелкать зубами у глоток, разрывать плоть живых, что попадутся на пути. Откуда их столько? Почему стоят и чего ждут? На все вопросы имелся неприятный ответ. Проклятье, что Адриан имел честь застать, особое. Наивысшее. Такие применялись в первых войнах на города и замки, какие невозможно было взять. Защитников со всех сторон обступал потусторонний мир, откуда волнами вылезали недружелюбные существа, пока последний из живых не помрет. Дальше местность выплевывалось в реальность и на триста с лишним лет становилось непригодной для жизни. А мертвяки застыли, потому что заклинание силу не набрало. Вот как наберет, тогда пойдут. Да еще как! Такая толпа от поселения камня на камне не оставит и сколько посохом не махай – доберутся и до него… Адриан впервые почувствовал ту обреченность, какая возникает у умирающих людей. Костлявая придет, и никакая удача не поможет. Хотя… Разве не видно – она уже «помогла»! Заманила на верную гибель и бросила!.. Черт, ведь прав старик. Фортуна поставила на колени и сделала рабом… Теперь хоть на карачках ползи и умоляй госпожу вернуться. Амулет ведь есть – можно и попробовать. Спасет сейчас, ну а дальше… А дальше вновь кинет без предупреждений... Ходить и всю жизнь трястись?.. Или попробовать освободиться сейчас?.. Ведь было же время, когда полагался только на себя и знания! Парень сорвал амулет и швырнул изо всех сил. Вещь, пролетев несколько метров, зависла в воздухе. Мигом позже оказалась в морщинистом кулаке, что соткался вокруг. Вскоре видимыми сделались и другие части тела, пока перед магом не предстала все та же щупленькая фигура. - Не хорошо подарками разбрасываться, - ухмыльнулся старик и подошел к чародею. – Тебе ведь он как никогда нужен. - Трупам украшения ни к чему, - буркнул юноша. - Понимаю, - глаза-бусинки на мгновение задержались на приближающейся угрозе. – А если я скажу, что шанс есть? - Нету, - уверенно ответил Адриан. – Можно погибнуть быстро и храбро, правда, придется туда карабкаться. А можно медленно и бесславно сгнить где-нибудь в подвале. Третьего древними магами не дано. Старик болезненно скривился, затем пронзительно взглянул на юнца. - С помощью этой вещицы можно попасть на другую сторону, - кулак раскрылся. Амулет заманчиво блеснул в ладони. – Вот только крестьян придется с собой прихватить. - Хочешь, чтобы я просил ее? – хмуро произнес парень. Дед ответил хриплым смешком. - Гляди-ка, а насчет черни и не возмутился. Видно удача куда противней… - морщинистые пальцы вновь сомкнулись в кулак. – Нет, замаливать никого не надо. Более того – до границы проклятья, что на вершине, дойдешь сам, без амулета. Надеюсь: дождусь… - Про крестьян не забудь. Они собрались, и ты соберись, - фигура старика начала выцветать, а мгновение спустя и вовсе пропала из виду. Последние слова до парня донес ветер. – Успеха, Адриан. Маг почесал затылок и двинулся к калитке. Не сотрясал руками воздух, не призывал духа вернуться и вернуть амулет, а вот так просто взял и пошел. Внутри разлилась настолько удивительная смесь эмоций. Впервые он чувствовал, что делает что-то сам. Чувствовал ответственность за тех, кого поведет. И то, что дело почти безнадежно, вдруг перестало волновать. Душа как-то сразу успокоилась. Злоба куда-то пропала. Холодный разум принялся за составление планов и схем, что помогли бы сохранить жизнь в сердце армии мертвых. - Ближе не подходи поганый труп! Полный недоумения взгляд сфокусировался на орущем мужике. Юноша же между тем соображал – как можно проглядеть такое скопление людей? И умудриться, не заметить десяток нацеленных на тебя вил? - Вы кто? – вырвалось первое, что пришло на ум. Вопрос из категории глупых, потому как маг сам же и ответил. Незатейливые платья и рубахи, местами заплатанные, но ухоженные и постиранные, конечно, принадлежали крестьянам. Вот только назвать их чернью язык не поворачивался. Они такие же, как он. Они – люди. Последняя же реплика тем временем вызвала бурную дискуссию. Мужики старались не шуметь, говорили вполголоса. Вот только зачем – не понятно? Так разговор от ушей мага не скроет даже трижды секретный агент. А уж местные специалисты… видно во вкус вошли, атмосферу тайны создавали… - Ты понял, что он сказал?.. Нет, ты слышал? Забыла сволочь – благодаря кому по вечерам из дому боялись выйти! - Погоди… мертвяки болтать не могут. Точно говорю: они только мычат да верещат. - Много ты понимаешь, Олк! На рожу глянь – вся в грязи, да и одежда тоже. А запах-то какой!.. - Рэй, послушать тебя, так мы все после пьянки сплошная нежить. Раздался дружный гогот, а следом посыпались предположения о том, как должна выглядеть истинная мертвечина. Трупы на холме не в счет. Те одним видом говорили, что недавно вскочили из могил. А вот парочка бесчинствовавших ранее зомби и на людей походили, и кровушки селян попить успели. Так что стали образцом для сравнения. Начищенные вилы не опускались даже в разгар спора, потому юноша не делал лишних движений. Мало ли чего подуматься может? Лучше он тихонько постоит и изучит здешних беженцев. Правда, после первого взгляда на строй, что образовали старики, женщины и дети, у парня, мягко говоря, отвалилась челюсть. Ровный, без единого прореха. Такой и многим гвардейским частям дается не сразу! А уж как стоят мужчины, что окружили слабых и немощных. Хоть сейчас в королевскую охрану зачисляй! Здесь же он обнаружил несколько юношей и парочку девушек. В руках вилы и дубинки, на лицах угадывалось нетерпение. Одна, что стояла во главе внешнего строя, одарила Адриана полным ненависти взглядом. Видно не только он слышал разговор «мудрейших» мужей. Тот кстати подходил к концу. Ну и чего решили?.. Ааа, он – нежить… Ну-с, пора с этим кончать! Парень поначалу думал наложить на себя чистящее заклятие и предстать во всей красе. Но разум вмешался, заставил остудить пыл. Нельзя в такой момент бездарно разбрасываться энергией. А вот кое-что другое лучше все же сделать… - Статэфэермирадэ! Огненная волна возникла у ног и кубарем понеслась к вершине. Мокрая трава и грязь исчезли под жгучим гребнем, предстали удобной и широкой дорогой. В нескольких шагах от мертвяков пламя со всего размаху налетело на незримую стену. Проклятье, как и ожидалось, защитило своих созданий. А жгучие языки, лизнув преграду еще раз, растаяли с жалобным шипением. Парень повернулся и с удивлением обнаружил лежащие у ног вилы. Небольшой отряд, что недавно стерег, дружно сделал шаг назад. А несколько «храбрецов» даже нырнули за спины товарищей. - Кто ты?.. – осевшим голосом спросил недавний горлопан, кого, судя по всему, звали Рэй. - Я чародей, что послан академией по вашей просьбе, - скороговоркой произнес Адриан и опасливо взглянул на начавшееся шевеление в стане неприятеля. – Послушайте, на разговоры больше нет времени. Вы так построились, чтобы уйти отсюда. И я сделаю все от меня зависящее, чтобы это произошло. Но прорываться нужно сейчас! - Курт, Дэвид, поднять оружие! Отряд, разделиться на две группы для защиты каравана слева и справа, - рявкнули за спиной. Адриан удивленно посмотрел на мужчину, что возник рядом. Неприметный такой, а хищный взгляд, коим тот одарил «подчиненных» пробрал до дрожи. Стоит ли говорить, что указания выполнились в следующий миг, а секунду спустя отряд перешел в наступление. Маг и сельский командир двигались во главе процессии. Мужчина оказался настолько худощав, что по идее должен носиться под порывами ветра. Однако одного взгляда на жилистые руки и несгибаемый стан хватало, чтобы понять – тот скорее обуздает торнадо, нежели воронка сдвинет его хоть на миллиметр. - Спасибо, - в голосе мага мелькнули нотки уважения. – Так эта армия - ваших рук дело? По большей части, - кивнул сельский командир, затем тяжело вздохнул и добавил. – Я надеялся, что они взаправду никогда так не встанут. Проводил учения просто, на всякий случай. Можно сказать развлечения ради, а оно вона все как обернулось…Окружили гады, потому и решил прорываться. В обороне, как пить дать, все бы полегли… - Скорее всего, - откликнулся маг и задумчиво потер подбородок. – Я и сам считаю, что нужно вперед идти. Вырваться из кольца, так сказать. Правда, в деталях это пока слабо представляю. - Ну что ж… надеюсь у тебя диплом не куплен … - загадочно произнес мужчина, в глазах блеснули непонятные огоньки. – Потому как при отсутствии плана спасают только знания и сила. - А как же удача? – поинтересовался Адриан. - Бывает, что и без нее никак… но в расчет брать не стоит, потому как подруга ветрена, - мужчина вынул из ножен меч. Изящных рисунков на том не наблюдалось. Однако начищенное до блеска оружие выглядело куда надежней тех, что юноша видел у баронов и графов. - И хорошо, если просто уйдет, так ведь может и к врагу переметнуться. А тогда, сам понимаешь, дело дрянь… Парень проследил за взглядом внезапно замолкнувшего командира и тут же застыл, будто вкопанный. Армада мертвых тел двинулась навстречу. Те, что пытались спуститься по траве, кубарем скатывались вниз. Через пару мгновений и у подножья собралось приличное число трупов. Подняться по грязи они не могли, но путь назад отрезали. Гул голосов, что струился со стороны каравана, постепенно сменился криками. Ровные построения всколыхнулись и затрещали по швам. Люди сталкивались друг с другом, многие попадали на землю или на спины товарищей, напарывались на вилы. Возникшая сумятица и неразбериха грозили свернуть толком не начавшийся поход. - Разберись, - жестко и неожиданно для себя произнес Адриан. Мужчина кивнул и тут же метнулся к подопечным. До слуха мага донеслись звучные команды, потом – пинки, шлепки и затрещины. Раненных вмиг перевязали, оружие подняли, и караван в невероятно короткое время вновь предстал могучей силой. Маг же тем временем сдерживал натиск мертвяков, что постепенно приближались по сделанной им дороге. Заклятье летело за заклятьем: огненная стена, лавовый вихрь, адские колья. Зомби десятками сгорали, тонули в жидком огне, но на места погибших вливались новые массы смертников. Пара огненных шаров вытянула последние силы, ноги Адриана подкосились. Он ухватился за посох и едва устоял на ногах. Смахнул капли пота, что застлали глаза, и обреченно взглянул на тройку выскочивших вперед трупов. Неожиданно из-за спины взмыли вилы и пронзили самого шустрого. Следом перед магом возникла стена мужчин, что закрыла от последующих мертвяков. Знакомая по недавним косым взглядам фигура соткалась подле юноши. Одним движением выдернула из пригвожденного к земле вилы. Удар и гнилая голова уже катилась в сторону, а неистово трепыхающееся тело застыло в нелепой позе. Затем воительница мотнула головой и с беспокойством взглянула на спасенного. - Вам плохо? - Есть немного, - прохрипел парень. – Удача, легкие победы… Не привык я к подобным перегрузкам… кх-кх… Черт. Вот и высшие пошли… Из-за спин крестьян видно, как тощие трупы сменились вполне здоровыми рылами. Единственное, что выдавало нелюдей – залитые огнем глаза и утробное рычание. Обычно они растворялись в толпе и убивали из-под тишка, но такой массе нежити это ни к чему. Сейчас те бурным потоком проверили на прочность плотину из селян. Мужчины отчаянно бились, но неуязвимость к оружию и нечеловеческая ловкость решили все. Нерушимая доселе стена сначала прогнулась, затем жалобно заскрипела и вскоре рассыпалась. Зомби тут же набросились на защитников, облепили со всех сторон. Крики несчастных стихли под натиском довольного урчания. Парень со всей яростью, что сейчас испытывал, взмахнул посохом. В сторону нежити, будто раскаленная голубая звезда, устремился агат. Жутко затрещало. Камень раскололся на крохотные осколки. В мгновении ока те развили невероятную скорость и дружно ударили по рядам высших. Мертвяки на миг замерли, затем с жутким стоном рухнули наземь. По дороге прокатилось шипение. Гора нежити обратилась синеватой дымкой, лишь десяток окровавленных тел так и остался лежать. - Отец! – вскрикнула девушка и подскочила к приподнявшейся фигуре. Лицо – кровавая маска, одежда изорвана в клочья, а из груди бил ключом алый поток. Как только парень понял, кто перед ним, тут же рухнул на колени вслед за воительницей. Мужчина с надеждой взглянул на мага. - Возьми мой меч … - слова давались командиру с явным трудом. – Выведи их отсюда… Из уст мужчины вырвался предсмертный хрип, а потом… Потом все оборвалось… Исчезли чувства, а в душу проникла всепоглощающая пустота. Парень и не заметил, как в глазах возникли слезы, как потекли по щекам, и как мальчишечье хныканье сорвалось с губ. Он перенял холодную сталь из еще теплых рук, поднялся и широким шагом двинулся навстречу опомнившейся нежити. Адриан не замечал ни обращенных на него десятков глаз, где сияла надежда, ни то, как караван из крестьян бесшумно двинулся следом. Слезы все так и продолжали течь, а в груди закипала жажда мести. Время вокруг потекло настолько медленно, что, казалось, и вовсе остановилось. Адриан с силой ухватился за древко посоха. Камень на изголовье и оникс, что вертелся рядом, загорелись в унисон. Шаг – вокруг парня соткалась черная дымка. Шаг –сгустки тьмы завертелась вокруг тела. Шаг – черный туман обернул фигуру мага. Посох и меч слились с телом, стали парой гигантских конечностей. Лицо пока осталось открытым и выглядело неестественно среди клубившейся черноты. Парень тяжело вздохнул, обернулся и в последний раз взглянул на теперь уже своих подопечных… Вчера чернь, а сегодня почти родные… Какой непредсказуемой бывает жизнь и как иногда круты ее повороты. Почему все самое важное мы понимаем лишь в конце?.. Наверное, нельзя глупым взглядом смотреть костлявой в лицо. Минутами позже Адриан узнает это, потому как заклятье съест без остатка. Потому как он не позволит больше никому рисковать жизнью. - Поднимайтесь на вершину, - скомандовал он застывшим, будто статуи, людям. – Там ждет выход… отсюда. Глаза закрылись – лицо исчезло за теневой вуалью. Время вновь вернулось в привычное русло. Черный сгусток несколько мгновений безжизненно провисел в воздухе. Затем внутри затрещали молнии. Существо ожило, дымка на голове всколыхнулось. Открыла залитый белесым светом взор, будто парочка звезд вспыхнула в ночи. Сотканные из темноты щупальца, что вытянулись на месте рук, раскололись на несколько отростков. Живой туман взвился в воздух и рухнул в самое сердце нежити. Волна дыма, что прокатилась по рядам мертвых, расшвыряла тех, будто котят. Большинство улетело вниз – к собратьям, некоторых просто разорвало по пути. Существо же закрепилось на вершине и било, пронзало, рубило выходившую из неоткуда нежить. Внезапный скачок в численности и агрессии последней застал врасплох. Орава существ, что не боялась смерти, дружно налегла на одинокого воина. Дымовая оболочка не выдержала и пары минут такого напора – обратилась в клочья. Из рваных ран, что пересекали кожу, сочилась кровь. По организму отовсюду разносилась смертоносная гниль. «Ну, где же ты?» – скользил в голове немой призыв, затем следовал сонм ругающих за нерасторопность фраз. В душу ворвался лучик света, что обогрел и придал сил. Рядом с магом соткалась долгожданная щупленькая фигура. Старик почти не изменился, лишь что-то новое играло во взгляде… Уважение. Парень едва не поперхнулся от своей догадки. Дед же улыбнулся краешком губ и провел ладонью по клубившейся дымке, будто гладил беззащитного котенка. Цепкие объятья тьмы ослабли, а через миг та покорно отступила и растворилась в воздухе. В руках меч и посох, на теле пропитанная потом и кровью одежда, а вокруг – люди. Мужчины с вилами и топорами, женщины с младенцами на руках и дети за спинами взрослых вновь застыли, будто пораженные заклятьем паралича. На лицах страх и паника, а взгляды устремлены вперед, на оскалившуюся опасность. Парень повернул голову – прямо перед ним висел амулет удачи. Такой красивый и притягательный. Переливается всеми цветами радуги. Хочется взять и вечно ухаживать. Гладить, стеречь от всяких там людишек… А лучше вообще скрыться где-нибудь в пещере, чтоб никто не нашел… «Надо бы уничтожить эту хреновину напоследок… - подумал маг. – А то глядишь, и впрямь кому-нибудь захочется такой жизни». - Мысль верная, - докатился до слуха старческий голос. Дед возник напротив, затем приблизился к амулету и потянулся, будто путник к костру. – Эта вещь такая же обманка, как и мысль, что удача будет с тобой всегда. А вот уничтожить человека для этой заразы дело пяти минут. - Кто ты? – устало спросил Адриан. - Я – творец этого чуда и зла. Тюремщик удачи, - старик кивнул на амулет. – Но тебе важнее будет услышать, что перед тобой твой предок. Фортуну, видишь ли, нельзя целиком куда-либо заключить. И никому не будет приятно, если в один прекрасный день исчезнет или рука или нога. Отсюда и ее смертельная неприязнь к нашему роду. А ты последний из него. Так что в том, что сегодня произошло, отчасти виноват и я… Прости, если сможешь. - Тебе… не за что… извиняться… - парень из последних сил держался на ногах. Взор застилала предсмертная муть. – Ты… меня… спас… Дед закрыл глаза и склонил голову. Из амулета вырвался ослепительно яркий свет. Несколько мест пересекли видимые глазу трещины. Рука чародея, что держала посох, поднялась сама собой. Будто неведомый кукловод дернул за нужную нить. А затем творение праотца испытало известный с глубокой древности прием. Удар дубинкой называется. Изголовье посоха размозжило вещицу на мелкие осколки. Небо пронзил столб света, затем грохнул взрыв. Все краски жизни вмиг потонули в ослепительной белизне. Легкость как-то ненавязчиво проникла в каждый мускул, каждую клеточку. Парень закрыл глаза, а ноги сами шагнули навстречу долгожданному покою и сну. Вот как ползу, так и отражаю!
Дождь не переставал хлестать вот уже вторые стуки кряду. Вечернее небо заволокли косматые черные тучи, что словно горы нависали над необъятными лугами пожелтевшей травы. Узкий тракт, и так изрядно раскисший, отзывался на каждый шаг Овса громким всхлипом. На копыта чалого мерина снова налипли пуды грязи. Вдобавок ко всем бедам поднялся хлесткий колючий ветер. В нем уже чувствовался запах зимы, наступавшей на пятки одинокому путнику. Говард негромко выругался и натянул удила. Овес устало всхрапнул, но покорно остановился. Ни человеку, ни животному не хотелось оставаться под холодным ноябрьским дождем ни мгновения дольше, но мерин и так уже еле на ногах держится, а грязь с копыт счистить просто необходимо. Высокие сапоги с отворотами по щиколотку утонули в вязком грунте, когда воин соскочил с седла. Тихо напевая себе под нос незатейливую песенку, он снял теплые перчатки для езды и заткнул их за широкий составной пояс, на котором покоились ножны для кинжалов, и висела жестяная фляга с добрым бренди. Говард достали из седельной сумы жесткую щетку и, закатав рукава своей черной форменной куртки, зашнурованной до самого горла, принялся за работу… В последние месяцы ему не очень везло с работой, а служитель ордена Суэй не мог позволить себе бездельничать слишком долго. Прошлогодний оброк своему ордену он кое-как уплатил – влез в долги, но зато избежал епитимии. Но после этого все пошло верх тормашками. На южной оконечности материка Циара работы для странствующего воина практически не осталось – культ Праотца, и орден Суэй истребляли темных тварей нещадно на протяжении последних двухсот лет. Вследствие чего вся погань, какая только осталась в этом мире, перебралась на запад, на ту сторону Соколиных Гор. А для того чтобы служитель Суей мог спокойно работать, ему необходимо было постоянно пополнять свой «Послужной Список», в который вносились все убитые воином твари. Вот и решил Говард пойти на риск: отправится в незнакомые западные королевства Циары, попытать счастья там… Закончив работу, воин спрятал щетку в седельную суму. Он отошел на несколько шагов в сторону, чем вызвал недовольство своего чалого, и хмуро оглядел раскинувшиеся по обе стороны узкого тракта луга. Нет, жизнь на западе не особо отличалось от той, к которой успел привыкнуть он. Были, конечно, и свои особенности, вызванные по большей части опасной близостью Соколиных Гор, но в целом законы и порядки в здешних королевствах мало разнились с принятыми на юге и севере. Зато природа зачастую преподносила неприятные сюрпризы! Вот и сейчас изумленный человек заметил несколько робких снежинок, что в мгновение ока пронеслись мимо его лица. Он зябко передернул плечами и, натянув поглубже шапку бараньего меха без отворотов, вернулся к нетерпеливо переступающему с ноги на ногу Овсу. Чалый вновь двинулся вперед по мокрому тракту, а Говард задумчиво разглядывал, поверх лошадиных ушей, утопающую в грязи колею. Днем ранее, в небольшом придорожном трактире, странствующий монах поведал ему о старом родовом поместье Акад, в двух днях езды от столицы королевства Шумар. Воин понадеялся, что доберется туда еще затемно и, по всей видимости, прогадал. То ли он ошибся указателем, то ли монах хлебнул лишка за обедом, но промах был на лицо – до поместья он так и не добрался… Сумерки сгустились еще сильнее, когда луга вдоль тракта неожиданно уступили место одичавшему яблоневому саду, что за годы разросся, раздался в стороны. Откуда он мог взяться посредине бескрайнего поля – воину было совершенно неясно. Но Говард удивился еще сильнее, когда при подъезде к саду наткнулся на ржавые ворота, заросшие вьюном, и остатки каменных столбов, что были безжалостно иссечены дождями и истерты ветром. Меж толстых ржавых прутьев прятался замысловатый герб из крашеной жести. Но краска со временем облезла, а ржа пожрала некогда четкий силуэт. Одна створка ворот рухнула в густую траву, вторая все еще продолжала держаться на петлях. Въезжая под сень яблоневого сада, Говард подумывал о том, чтобы заночевать в этом местечке. А что, дров здесь в избытке, туго переплетенные ветви над головой кое-как да помогут ему пережить проклятый дождь. Осталось только отыскать поленья посуше, да стреножить Овса. Бывалому страннику не привыкать к подобным ночевкам: когда вместо крыши голые сучья старых деревьев, вместо перины комковатая сотню раз штопаная скатка, и старый кожаный плащ с меховой подбойкой вместо одеяла. Но не успел человек свыкнуться с этой мыслью, как – о чудо! – где-то впереди забрезжил яркий свет. Говард в тупом оцепенении протер глаза. Да, так и есть! За чередой корявых и неухоженных яблонь возвышалось старое, но определенно некогда богатое поместье. Трехэтажное каменное здание с добротной черепичной крышей красного цвета, чуть в сторонке крытая конюшня с деревянным скатом на подпорках, рядом кузня и неглубокий затянувшийся тиной и ряской пруд с покосившейся купальней в десяти шагах от фасада. Само поместье было целиком выложено из крупных тесаных глыб, плотно подогнанных и скрепленных раствором, ныне густо увитых плющом. Из полукруглых окон лился веселый живой свет, под балкончиками и окнами спален виднелись деревянные каркасы для вьющихся роз. Воина немного удивили вышедшие из моды цветные витражи вместо современных стекол в оконных рамах, но ведь и сам особняк выглядел каким-то старомодным, даже несколько гротескным. Говард плохо разбирался в архитектурных изысках и в Высшее Общество на юге вхож не был, но даже он мог оценить, насколько медленно веяния моды достигают запада. Немного поразмыслив насчет отсутствия стражи в поместье, он направил Овса прямиком к конюшням. От черепичной крыши прямоугольного каменного строения брал свой разбег широкий бревенчатый скат. Держался он на могучих осмоленных столбах, под самым потолком прижался ярус для брикетов с соломой на зиму. Под скатом, что стало полной неожиданностью для воина, находились четыре повозки – по четыре лошади в упряжке у каждой. Повозки были добротные, украшенные разнообразными рюшками и завитками из покрытого позолотой и разноцветным лаком дерева, кое-где были заметны даже полоски и уголки начищенной до блеска бронзы и меди. На вкрученных в столбы-подпорки крючьях висели большие жестяные фонари, от них легко тянуло прогорклым маслом. На полу заботливо разбросана свежая солома, мешки с овсом благоразумно подвешены над полом, так что местным крысам оставалось только облизываться. Худощавый конюх, в странном жилете мехом наружу надетом на голое тело, как раз заканчивал доливать воду из деревянного ведра в корыто, когда Говард негромко откашлялся за его спиной. Мужчина неосознанно потянулся к вилам, приставленным к столбу. Крупные зеленые глаза на круглом, как блин, лице нервно забегали. - Свет вашему дому, - всадник, невысокий коренастый мужчина с неухоженной бородкой, учтиво склонил голову. – Не подскажет ли мне уважаемый конюх, как найти хозяев этого поместья? Тот нервно облизнулся, мозолистая пятерня нырнула в спутанные волосы, в которых застряла солома. - А чего это… от хозяев надо-то? – как-то невнятно спросил он, на западный манер, растягивая окончания слов. - Ночлега, - пожал плечами Говард. – Да и от тарелки горячей похлебки я бы тоже не отказался. Деньгу у меня имеются, так что в долгу не останусь. - Так давай я тебя на сеновал пущу! – обрадовался конюх. – Серебряный фунт возьму, не больше. А за пару пенни притащу мясной гуляш с кухни и хлеба краюху… Говард на мгновение задумался, но отрицательно покачал головой. Ему осточертело спать где угодно, но только не на кровати. Тем более, когда есть реальнейший шанс бросить свои кости на перину, зачем спать, зарывшись в колючую солому? Если его откажутся принять в самом поместье, он просто продемонстрирует хозяевам свой медальон… - Зря вы так, - разочарованно вздохнул конюх, - мои хозяева сегодня дают бал в честь Дня Рождения своей младшей дочери Хален. Вряд ли вам будут рады. - Ничего, - Говард ловко соскочил с лошади, затем протянул поводья конюху, - почисти и накорми моего Овса, я дам тебе два медных пении. Только будь осторожен, он иногда капризничает, когда меня нет рядом. Сказав это, он быстрым шагом направился на улицу. Ночь уже вступила в свои права, в ряби небольшого пруда перед фасадом причудливо играли блики огней. Широкая дорожка, мощеная плотно подогнанным друг к другу булыжниками, бежала прямиком к высоким дубовым дверям под коротким каменным козырьком. Взбежав на три высокие ступеньки, Говард с удивление заметил небольшой медный колокольчик справа от двери. Ни мгновения не мешкая, он дернул за веревочку, и мелодичный звон всколыхнул унылую ночную тишину. Некоторое время он слушал, как шелестит осенний дождь и завывает холодный ветер в старых жестяных стоках. Но потом загремели замки, скрипнул засов, окованные бронзовыми полосками двери отворились, едва слышно скрипнув петлями. На пороге стоял невысокий сморщенный старик с тяжелым медным подсвечником в руках. Морщинистое лицо сильно напудрено, седые волосы собраны на затылке в необычный, но аккуратный хвост. На нем был старомодный камзол, расшитый зелеными нитями, короткие бриджи, заправленные в шерстяные чулки синего цвета, и крепкие кожаные башмаки с медными пряжками. - Пусть свет Праотца осияет этот дом, - воин учтиво поклонился. - Что тебе нужно, бродяга? – в голосе старого слуги слышалась такая надменность и холодность, что Говард невольно передернул плечами. - Милостью одного языкатого монаха я едва не заблудился в пути, - он постарался придать своему голосу как можно больше уверенности, - и в час нужды набрел на это поместье… Акад, если не ошибаюсь? - Нет, – обрубил слуга, внимательно разглядывая своего гостя. – Никогда не слышал о таком. Это поместье принадлежит семье Исканд вот уже четыре сотни лет, а про Акад я и слыхом не слыхивал! Наверное, вы что-то напутали, или же их семья не заслуживает того, чтобы о ней помнили в столь знатном родовом гнезде, как это. На мгновение Говард пожалел, что не остался ночевать в конюшне. Он терпеть не мог людей, задиравших нос, а уж от знатных семей, уверовавших в свою исключительность и хвастающих ею на каждом шагу, его просто тошнило. Но со всем этим воин еще смог бы смириться, кабы не вечные слуги знатных особ, у которых все отрицательные качества хозяев были помножены на два. Но что касается задранного носа, тот тут они и некоторых королей способны переплюнуть. И все-таки Говард сумел сдержаться и довольно холодно молвил: - Пускай эта досадная ошибка останется на совести моей и пьяненького монаха. Но я все же надеюсь получить кров в этом, вне всякого сомнения, славном особняке. За постой я заплачу серебром и особых хлопот хозяевам не доставлю. Внезапно за спиной слуги мелькнула какая-то тень, и в дверном проеме появился невысокий толстячок в вычурном наряде: алый камзол с пеной кружев у ворота и на запястьях был расшит золотыми нитями, по шву на рукавах бежала широкая шелковая лента, усыпанная дроблеными огневиками. Длинные плотно облегающие ноги бриджи и белые чулки делали его похожим на грушу. На макушке топорщился нелепый вихор рыжеватых волос, тонкие усы и напомаженная бородка придавала его бесформенному лицу с двумя подбородками слащавый вид. - Что случилось, Мойс? – громкий и веселый голос резанул по ушам. – Неужели пожаловал еще кто-то из гостей? Он натолкнулся взглядом на мрачную фигуру по сторону дверей и вздрогнул. На фоне кричаще-яркого наряда толстяка Говард выглядел намокшей вороной, усевшейся на навозную кучу. И это он еще шапку снял, и прижал растрепанные волосы медным обручем с искусно выполненной насечкой! - Этот бродяга молит о приюте, - с брезгливостью в голосе молвил слуга. - Я не нищий, - покачал головой воин, - чтобы молить кого-либо о крыше над головой. Я служитель ордена Суэй, и серебра у меня в достатке. Хотя последнее и было ложью – в кошеле оставалось чуть больше трех серебряных фунтов и десяток пении – но ему надоело выслушивать презрительные речи этого Мойса. Потому-то, чего он не собирался делать без крайней нужды, воин выудил из-за ворота медальон Суэй. Одна сторона – покрытая гладкой черной глазурью, неожиданно контрастировала со стороной второй – позолоченной. Толстяк недоверчиво поглядел на медальон, потом перевел взгляд на странного человека в черном. - Ну, у нас слыхивали об этом вашем ордене на юге, - задумчиво, но в то же время громко пробормотал он. – А знаете что, как вас там… - Говард Анис. - Говард Анис! Вы будете моим гостем! – толстяк весело захлопал в ладоши. – У моей дочурки, чудесной-премиленькой Хален, сегодня двенадцатые именины! Зуб даю, мне удастся здорово удивить семьи Мильонд и Геллинд! Подумать только, истребитель нечисти, и у нас на Западе… Толстяк, которого звали Амиль Исканд, ухватил Говарда за руку и буквально силой втащил в дом. Он болтал без умолку обо всем на свете – толстяк являлся главой этой семьи и считал себя, если не пупом земли, то, во всяком случае, кем-то около того – заливался звонким хохотом, хлопал в пухлые ладоши и не давал своему гостю вставить слова. Тот поначалу порывался узнать, почему глава семейства с таким удивлением воспринял присутствие служителя Суэй на западе, но, в конце концов, бросил эту затею. Он лишь изредка кивал, соглашаясь со словами Амиля, да разглядывал старомодное убранство поместья. На полу были расстелены добротно выделанные шкуры черных медведей с окантовкой, кресла с резными спинками и пышными пуховыми подушечками на сиденьях обступали прямоугольные столы, накрытые накрахмаленными скатертями. В углах на сложенных из камня постаментах приютились большие напольные светильники с начищенными медными пластинами для отражения света внутри, кованые люстры под потолком в большинстве своем покоились под чехлами из плотной ткани. Толстяк вел его по длинной галерее с высокими потолками, где по обе стороны на стенах были развешены старинные гобелены, трофейное оружие и покоились на деревянных подставках чучела волков, лис и бурых медведей. Говард пребывал в некоторой растерянности от всего увиденного: он никогда в жизни не видел такой безвкусицы! Ведь, несмотря на то, что особой родовитостью он похвастаться не мог, ему довелось побывать во многих домах принадлежавших знати. Но этот дом легко побивал любое кричащее буйство красок, или же засилье несуразных картин – все было настолько мрачным и угрюмым, что воин несколько раз поглаживал, чтобы успокоится, свои кинжалы. Где-то в отдалении зазвучала музыка. Весело насвистывала флейта, ей задорно подпевала столь любимая на западе волынка, но основную мелодию вела лютня, чей звук был больше похож на звон серебряного ручья. Но, не дойдя десяти шагов до арочных дверей банкетного зала, толстяк неожиданно свернул в узкий коридорчик с рядом дверей. - Я хочу сразу извиниться перед вами, сэр Говард, - расшаркался толстяк. – Но ваш мундир промок насквозь, к тому же брюки по колено заляпаны грязью… - Ну и что дальше? – нахмурился тот. - О, не принимайте это близко к сердцу, но… Вам следует переодеться перед тем, как появиться в банкетном зале. - Это исключено, - покачал головой воин. – Просто… - Ну, вы же не можете появиться пред моими гостями вот так? – всплеснул руками Амиль. - Так я могу и не появляться вовсе! Просто отведите меня в комнату, где есть нормальная кровать без клопов, умывальник с теплой водой и жаровня. Насчет еды можете не волноваться, тарелка гуляша и хлеб – вот все, что мне нужно сейчас. - Сэр Говард, я прошу вас! – толстяк прижал руки к груди. – Порадуйте мою дочь, и я не возьму с вас платы за постой. Нет, я даже дам вам денег… Он сунул руку в карман камзола, пошарил там, выудил монету и вложил ее в ладонь воину. Говард не успел разглядеть, какой она была чеканки, лишь краем глаза заметил золотой блеск. Соблазн был слишком велик и воин согласился…
- Ну вот, вы теперь как настоящий дворянин! Говард стоял посредине крохотной каморки, отведенной ему великодушным хозяином, и с отвращением разглядывал свое отражение в мутном зеркале. Оно было старым, все в пузырьках, медная оправа, давно не знавшая чистки, позеленела, но то, что отражалось в зеркале, казалось воину много, много хуже! Чудовищный камзол ядовито-лимонного цвета соседствовал с зелеными брюками и мягкими сапогами из коричневой кожи. Говард понятия не имел, как ему, случись вдруг чего, выхватывать метательные ножи из проклятых узких рукавов. О том, чтобы прицепить к тонкому плетеному поясу ножны с кинжалами, даже речи идти не могло. Но он согласился нацепить на себя эти воняющие нафталином тряпки только потому, что остальные наряды оказались в разы хуже! И воина теперь не смущало даже то, что камзол был ему мал, а брюки жали в промежности. Но, так или иначе, этот человек привык отрабатывать свое жалование и покорно последовал за Амилем в банкетный зал. Толстяк первым скользнул за широкие двери из мореного дуба и, не успел Говард переступить порога, как он зычно объявил: - А вот и сюрприз для моей обворожительной дочурки! Встречайте: смелый воин, борец с тьмой и служитель таинственного ордена Суэй – сэр Говард Анис. По залу прокатился удивленный ропот, и странствующий воин остановился. Само помещение было поделено на три неравные части длинными столами, на которых в изобилии расставлено угощение. Гости – а их было всего человек пятнадцать – расположились напротив помоста, на котором возвышался небольшой столик. За ним в одиночестве сидела рыжая и конопатая девица в серебряной тиаре, которая, судя по всему, только что закончила отращивать второй подбородок. По обе стороны от помоста притулилось два стола: один богато обставленный позолоченной и высеребренной посудой, столовыми принадлежностями великолепной работы и замысловато украшенным угощеньем. Второй стол победнее: глиняные и оловянные кубки соседствовали с незатейливыми керамическими тарелками и подносами с холодным мясом, на котором уже застыл внушительный слой жира. За первым столом восседала немолодая, худощавая женщина в облегающем светло-голубом платье и с гривой иссиня-черных волос прижатых витым обручем, инкрустированным перламутровыми камешками. Она была красива какой-то отстраненной, холодной красотой, но без труда сумела бы привлечь внимание любого мужчины. По правую руку от нее скучающе хлопал глазами рыжеволосый юнец в бархатном дублете с дутыми рукавами. По левую сторону сидела молодая девушка с такими же черными, как у той женщины, волосами и крупными карими глазами. На ней красовалось приталенное белоснежное платье с грубым гофрированным воротником, открывавшее внушительную часть груди. В волосы ее были вплетены серебряные украшения в виде дубовых листьев, а уши оттягивали тяжелые серьги с крупными рубинами. Она точно сошла со старинной фрески, отчего в душе у Говарда стало как-то грустно и тяжело, но в тоже время тепло и приятно – она сильно напоминала Энлин, уже практически забытую, но до сих пор заставлявшую его сердце трепетать… С другой стороны стола именинницы сидели четыре поразительно друг на друга похожих женщины в одинаковых желтых платьях с зеленой вышивкой по лифу. Разнились они лишь возрастом и все, как одна, походили на недружелюбного старика Мойса. Да и в глазах их читалась та же неизбывная высокомерность… Остальные гости выглядели настолько пестро и разнообразно, что у Говарда рябило в глазах. Шелковые кафтаны, платья всевозможных оттенков, сотни браслетов, ожерелий и диадем… все это сливалось в одну картину. Немного из общего вида выбивалась лишь пара стражей в добротных кожаных доспехах с нашитыми железными дисками на груди и алебардами в руках, да рядок слуг выстроившихся вдоль стены. Итого, в зале находилось порядка сорока человек. Трое музыкантов в ярких одеждах и широкополых шляпах с перьями пристроились у ярко полыхающего камина и теперь наигрывали неспешную мелодию, тягучую как засахарившийся мед, отлично подходящую для задумчивых бесед за кубком вина. - Да осияет вас всех свет Праотца, - почтительно молвил Говард, когда вдоволь насмотрелся на гостей, и те, в свою очередь, насмотрелись на него. – Темный Суммор и светлоликая Эйнал охранят вас от порождений мрака. После этого толстяк Амиль увлек его за собой и усадил за стол для почетных гостей – как раз между дородной женщиной в вишневом платье и бледным, нездорового вида мужчиной, затянутым в темно-синий камзол с позолоченными пуговицами, который отчаянно массировал указательными пальцами глаза. В его длинные темные волосы уже пробралась первая седина, но осунувшееся угловатое лицо казалось молодым. Решив не обращать внимания на изучающие взгляды, Говард хищно оглядел стол. Остановив свой выбор на жареной утке в сладком перце с медом и отлично прожаренной печенке с луком, он только потянулся за вилкой… - Скажите, сэр, - к нему обратился бледный мужчина, - действительно ли на юге сейчас полыхает война? Воин недоуменно покосился на своего соседа. Голос у того оказался на диво глубоким, хриплым и он по-западному растягивал окончания слов. В водянистых голубых глазах читался неподдельный интерес. - Признаться честно, ничего об этом не слышал, - Говард не мог вспомнить ни единой войны на юге – кроме вечной борьбы с тенью, разумеется! – за последние двести с хвостиком лет. Да что там войны – даже простых вооруженных столкновений не было! Но он вполне вежливо пояснил: - Впрочем, я уехал оттуда еще три месяца назад… - Неужели? – нахмурилась женщина в платье вишневой шерсти. Внушительные формы, короткая шея и большие выпученные глаза делали ее похожей на перекормленную жабу. – А слухи о войне у нас не утихают уже семь месяцев… Говард вздрогнул. Конечно, западные земли и южные разделяли сотни, тысячи лиг и слухи могли искажать суть происходившего… но слова женщины заставали его крепко задуматься. Выругавшись себе под нос, воин потянулся за утиной лапкой. - Простите, что вы сказали? – его гневная триада привлекла внимание молодого слуги в белоснежном переднике. Он учтиво склонился, заложив правую руку за спину. - Нет-нет, ничего… - смутившись, воин уронил лапку в миску с жареными грибами в сметане. Еще трижды он порывался набить возмущенно урчащий желудок горячим мясом, и всякий раз ему мешали! То подошедшие вдруг стражи принялись его расспрашивать о том, не встречались ли ему разбойничьи шайки на дорогах? Затем пухлая именинница отчего-то решила, что служитель Суэй чем-то сродни менестрелю и битых полчаса канючила, чтобы он спел какую-то дурацкую песню «О Прекрасной Элизабет». А потом… - Итак! – музыка смолкла, и на середину зала выбежал Амиль Исканд. – Пришло время решить, чем продолжить столь прекрасный вечер. - Бал! – хором закричали молодые парни и девушки, чем вызвали смех своих родителей и более старших родственников. - Нет, лучше всего – игра в фанты! – крикнул высокий худой мужчина с аккуратной бородкой и короткими курчавыми волосами. Он заслужил поддержку самых старших гостей. - Балы… Фанты… - неожиданно подала голос красивая черноволосая девушка, от вида которой сердце бывалого воина вновь затрепетало, - все это так старо и неинтересно. - Что же ты предлагаешь, милая падчерица Стэлли? – недоумевал Амиль. – Я с радостью выслушаю твое мнение, но только не забывай – не все игры подходят для людей из высшего общества. Он особенно выделил последние два слова, чем заслужил одобрительные кивки со стороны своих гостей и мрачную, полную холодной иронии усмешку немолодой худощавой женщины в светло-голубом платье. - Я все прекрасно понимаю, отец, - падчерица улыбнулась, и в этот момент ее сходство с сидящей рядом женщиной стало просто пугающим. – Но эта игра должна понравиться нашим уважаемым гостям. Она ловко выскочила из-за стола и, расправив прекрасное платье, подбежала к одному из больших напольных светильников. Приподняв заслонку, она быстро потушила пламя, и восточный угол бального зала утонул во мраке. - Я предлагаю, всем отправится в западное крыло! – с мрачным торжеством заявила Стэлли. - Нет! – резко запищала именинница, после чего заколотила пухлыми ладошками по столешнице. – Там живут привидения! Не хочу, не хочу туда! Стэлли, ты плохая, глупая девчонка!.. Вся молодежь, что была в зале, дружно заулюлюкала и захлопала в ладоши. Говард внимательно разглядывал лица гостей постарше и не без удивления заметил плохо скрываемый интерес во многих глазах. Вопрос о привидениях в поместье вертелся на языке, но он хотел воспользоваться всеобщим смятением и все же добраться до проклятой утки… - Неплохо придумано, дорогая! – расцвел Амиль Исканд. – Ты и вправду самая умная девушка в нашей семье. Ну-ка, что нам на это ответит сэр Говард. «Чтоб ты во сне слюнями подавился, толстяк проклятый!..» - подумал тот про себя, но, сглотнув, прохрипел: - Я с интересом взгляну на это ваше западное крыло. Вот только вначале… Его никто не стал слушать, так как все молодые парни уже повскакивали с кресел и уже во всю помогали подниматься своим родителям, дядькам и теткам. Говард в исступлении воткнул вилку в подлокотник своего стула, чем вызвал гневный взгляд седовласой служанки с алым бантом старшей на груди. - Это обычай такой, южный, - постарался объяснить свой поступок воин, чем заработал еще более злобный взгляд. - Я родилась на юге, – усмехнулась служанка. Пробормотав извинения, Говард побрел вслед за представителями высшего общества. Чем сильнее они удалялись от зала, тем отчетливее проявлялись следы запустения повсюду. На старых блеклых доспехах, выставленных вдоль стен, лежал толстый слой пыли, древки копий и глухие решетчатые забрала шлемов зачастую оплетала старая паутина, в которой было полно мошек и комаров. Напольные светильники здесь не горели, так что весь свет, какой был, давали толстые длинные свечи в тяжелых подсвечниках, которые заботливо несли стражи. Ковровые дорожки под ногами были старыми и вытоптанными, на многих уже появились уродливые проплешины. Редкие окна, располагающиеся довольно высоко над полом, плотно заперты ставнями, некоторые даже заколочены досками. Говард плелся в самом хвосте шумной компании, поэтому сильно удивился, когда компанию ему составила мать Стэлли. Женщина шла по-хозяйски размашисто, но в то же время каждое ее движение казалось наполненным властностью и чувством собственного достоинства. Воин запомнил, как она улыбалась, когда Амиль принял решение не брать с собой капризную именинницу Хален. Правда, в утешение той достался большой начиненный орехом и изюмом пирог… «Эх, отвернись от меня Праотец!» – грустно подумал Говард. - Я бы с радостью поменялся местами с девчонкой…» - Вижу, вы не очень довольны, - голос у миссис Исканд был довольно приятным и мелодичным. Холодная улыбка не сходила с тонких губ. – На юге не приняты подобные забавы? - О каких забавах вы говорите? – не понял воин. - О привидениях, разумеется. Да-да, в последнее время мистика и темные стороны человеческого бытия пленяют умы нашей молодежи. Да что там молодежи – даже седовласые главы семей визжат как неразумные дети, при одном только упоминании о призраках… Говард хотел поинтересоваться, чем могли быть интересны относительно безвредные духи умерших, когда в тысячи лигах от этого места берут свое начало отроги Соколиных Гор, но почел за лучшее промолчать. Он лишь пожал плечами, чем вызвал довольно неожиданную реакцию хозяйки поместья. Она весело рассмеялась и проговорила: - Я так и думала! Только в нашем медвежьем краю могут существовать развлечения подобные этому! Весь цивилизованный мир с тенью борется, а мы с ней в игры играем. Говард сбавил шаг и с удивлением посмотрел на леди Иканд. Та продолжала размашисто шагать, сохраняя на лице маску невозмутимости. Мимо проплывали занавешенные тюлем картины, на стенах висели старые выцветшие гобелены. Воздух в этой части поместья казался сырым и был почти таким же холодным, как на улице. - Что вы имели в виду, когда говорили об «играх с тенью»? – служитель культа Суэй сделал упор на последнее слово. – Если здесь отвергают свет… я вынужден буду обратиться либо в свой орден, либо воззвать к культу Праотца. - Нет, что вы, - женщина взмахнула рукой, словно отгоняя назойливую муху, - на Западе чтят и Праотца и поклоняются его дочери, светлоликой Эйнал. Просто в тени есть много такого, что легко захватывает разум, заставляет сердце замирать, а кровь бежать по венам быстрее. Вы же понимаете о чем я, правда? Воин понимал. Он не понаслышке знал, как человека манят к себе различные тайны, и завораживает всё сверхъестественное. Каждый служитель Суэй однажды оказывается перед роковым выбором: остаться на грани света и тьмы, или же перешагнуть ее… Воин надеялся, что сделал правильный выбор. - Понимаю, - молвил Говард, когда вся честная компания остановилась перед небольшой окованной железом дверью. Он уже почувствовал легкий привкус порчи на языке и с трудом поборол в себе желание плюнуть на пол. – Интерес вполне естественен и в нем нет ничего преступного… - Кстати, - леди Исканд разгладила складки на платье, - как вы набрели на наше поместье? - В ста лигах от этого места есть трактир – «Сонный Странник», - начал объяснять воин. – Я останавливался там прошлой ночью и подвыпивший монах… - «Сонный Странник»? – женщина остановилась. – Да ведь этот трактир разбойники сожгли еще лет пятьдесят назад! Воин хрюкнул и остановился. То-то ему показалось, что постояльцы и хозяин как-то странно на него посматривают! Это же надо ему, служителю культа Суэй, не заметить, что попал в ловушку призраков! Он слышал о подобных явлениях на Западе, но сам с ними никогда не сталкивался… Старая дверь со скрипом распахнулась, и по толпе прокатился зачарованный вздох. Ругнувшись, Говард с удовольствием распихал локтями гостей и первым вошел в полутемный зал. За его спиной стояли оба стража с подсвечниками, причем у одного из них довольно сильно тряслись руки. - Это старый каминный зал семейства Исканд, - восторженно пояснял гостям Амиль. – Еще мой прадед, Эмен Кучерявый, приказал своим слугам заложить двери камнем! Он говорил, что видел здесь собственную смерть… - А откуда он узнал, что смерть его? – недоумевал кто-то из гостей. - Да вот так! – насупился толстяк. – Знал просто и все тут. Это уже потом мой отец велел сломать кладку, да вот что-то не любит наше семейства это крыло, никто сюда не ходит… кроме Стэлли. Гости взволнованно перешептывались у порога, когда Говард словно растворился во мраке комнаты. Он не чувствовал никакой опасности в этом месте, лишь легкие волнения. Но медальон на шее немного потеплел, что было довольно необычно: в большинстве случаев, этот небольшой фетиш не проявлял себя так активно. На памяти воина таких случаев было всего лишь три, и все как один в довольно запущенных местах… Внезапно где-то сбоку мелькнула тень и Говард вздрогнул, лицом к лицу столкнувшись с падчерицей Амиля. Девушка стояла, уперев руки в бока, и внимательно разглядывала мужчину. Глаза ее казались неестественно большими, а лицо бледным, худым, тонкая кожа отливала белизной… В один миг вся комната наполнилась диким воем. Говард бросил испуганный взгляд в сторону двери, но на ее месте красовалась каменная кладка, заросшая мхом и паутиной. Он повернул голову - все гости столпились в центре зала. Их фигуры стали полупрозрачными, глаза светились зеленым колдовским огнем. Теперь вычурные одежды окончательно пробрели какой-то старинный, почти забытый вид… Вдруг по ушам резанула чудовищная, бесовская музыка – это призрачный оркестр у камина отчаянно терзал инструменты, извлекая из них неестественные звуки. - Бал! – гул голосов прокатился по каминному залу. – Этой ночью мы устраиваем бал в честь Неё!.. Заученным жестом Говард постарался вытащить метательный нож, но узкие рукава отчаянно мешали, и он не успел глазом моргнуть, как чьи-то цепкие пальцы ухватили его за запястья. Перед ним точно из-под земли появилась леди Исканд. Половина лица женщины была обожженной до кости, а растрепанные волосы казались испачканными кровью и сажей. Дико хохоча, она закружила его в танце. Мир затопило черное сумасшествие. Неистовствовала оркестр, призраки порхали по залу, кружились в танце. Громкий многоголосый хохот не прекращался ни на минуту. В какой-то миг бешеное верчение прекратилось, и цепкие пальцы отпустили запястья воина. Он ухватился за медальон, который уже разогрелся настолько, что обжигал грудь. - Помоги мне светлоликая Эйнал… защити темный Суммор… обереги Праотец от порождений мрака… Воин вскинул голову. Перед ним вновь стояла Стэлли. Бледная, в красивом облегающем платье белых кружев, черные волосы волнами ниспадают на обнаженные плечи. Она была красива даже в такой ипостаси, но на нежное лицо словно падала тень в форме черепа. В крупных черных глазах крылся лукавый блеск. - Наше время грядет, - складывалось ощущение, что говорит не одна девушка, а несколько разом. Одна – молвит спокойно, негромко; вторая – нежно шепчет; третья – истерично кричит. Стэлли продолжала: - Мы идем. Запомни это, воин. Дитя самой Тени родилось сегодня ночью… - Изиды, тварь! – Говард выставил перед собой медальон Суэй, над которым колыхалось знойное марево. В следующую секунду исчезло все. Пропали призраки, оборвалась душераздирающая музыка, стены, и пол с потолком растворились, подобно утреннему туману. Обнаженный, Говард стоял по щиколотку в грязи среди мрачных руин поместья Искнад. Холодный ветер хлестал его плетью, колючие снежинки таяли на коже, оставляя после себя маленькие капельки. Рядом валялась истоптанная, промокшая и грязная одежда вместе с поясом и кинжалами. Немного в сторонке недоуменно переминался с ноги на ногу Овес. Он возмущенно смотрел на трясущегося от холода хозяина… - Чтоб меня… Воин принялся спешно натягивать мокрую и холодную одежду. И когда на земле осталась только глубокая шапка бараньего меха, Говард разглядел вдавленную в грязь золотую монету старинной чеканки. Он узнал герб на лицевой стороне монеты… - Двести лет? – его губы едва шевелились. – Что ж, по крайней мере, я хоть что-то заработал на этом деле… Он стряхнул грязь с брюк и затравленно посмотрел в сторону Соколиных Гор. Может быть, ему показалось, но кажется, там мелькнула яркая зарница…
Чалый мерин неспешно трусил по утоптанной дорожке, которую с обеих сторон окружал густой лес. Полуденное солнце на чистом голубом небе светило по-весеннему ярко, легкий ветерок шелестел свежей зеленой листвой, игриво трепал плащ за спиною одинокого всадника. Невысокий коренастый мужчина среднего возраста недовольно поморщился, когда позолоченная фибула в форме треугольного щита оцарапала кожу на шее. Он скинул свой необычный плащ золотого шелка, аккуратно свернул его и примостил рядом с небольшим тюком у седла. Мужчина что-то негромко пробормотал себе под нос и посмотрел на небо. Лицо его обрамляла аккуратная бородка, непокорные курчавые волосы были прижаты медным обручем с насечками в виде диковинных зверей, в живых голубых глазах крылась какая-то затаенная печаль. Старая видавшая виды куртка из крашенной в черный цвет кожи была расшнурована до самой груди. На ногах высокие уже изрядно стоптанные ботфорты, в которые заправлены черные же штаны из грубой мешковины. Ни лука, ни меча при нем не было. Дальше лесная дорожка делала небольшой поворот и взбегала на довольно крутой пригорок. Человек пришпорил жеребца. Он уже приметил покосившийся указатель на пригорке, его губы расплылись в довольной улыбке. Сама шильда была приколочена к толстому тесаному столбу, что успел, уже до середины зарасти густым плющом и слегка накренится. «Норан» - гласила выцветшая надпись на указателе, вырезанном в форме стрелочки, острие которой указывало на широкую поляну в низине. Мужчина с облегчением вздохнул, когда перед его глазами предстала крохотная, всего в восемь домов, деревенька, кругом обнесенная добротным частоколом. Дома поразительно походили один на другой – сложенные из оструганных бревен с покатыми крышами, устланными просмоленной соломой. Здание с каменным основанием было только одно – на самом отшибе деревеньки притулилась старая посеревшая от времени церквушка. Медный крест Праотца на маковке позеленел от влаги, да и все здание в целом выглядело каким-то неухоженным. Мужчина направил лошадь к распахнутым воротам, но, не доехав десяти шагов, соскочил с седла и взял мерина под уздцы. У входа дежурило двое мужчин в кожаных безрукавках. У одного, молодого парня с соломенным волосами и румяным лицом, из-за спины выглядывал большой охотничий лук, второй – мужчина лет тридцати, опирался на длинное копье с зазубренным наконечником. Оба были одеты в крепкую домотканую одежду из плотной шерсти и кожи, на чужака смотрели настороженно, но без страха. - Мир вашей деревне, норанцы, - поприветствовал стражей мужчина глубоким басовитым голосом. – Найдется ли здесь приют для одинокого странника? Стражи переглянулись. Было заметно, что они удивленны – не часто в такую глухомань забираются сторонние люди! - Гостю рады, - молвил страж с копьем, - но у нас принято представляться: Эрим, а это – молодой охотник Гас. - Говард Анис, - мужчина коротко поклонился. – Так найдется ли место в вашей славной деревеньке для усталого путника? - Это вам к нашему войту надо, - Эрим провел ладонью по небритому подбородку. – Такие дела решает только он. Хата его третья, по левую сторону от церквушки… Они с нескрываемым интересом смотрели в спину чужаку, что забрел в такие дебри. Да еще и оружия при нем нормального не было: ни привычного для местного люда топора, ни лука, лишь на поясе висят два длинных кинжала в простых ножнах… Говард в молчаливой задумчивости разглядывал деревеньку. Вряд ли ему удастся заработать здесь хотя бы пенни, скорее всего, придется самому платить за постой и еду, а в кошеле тем временем денег все меньше и меньше. Да еще и неминуемо приближается Месяц Оброка! Серьезная проверка его веры на крепость: впервые за десять лет служению ордену Суэй, у Говарда не было денег на ежегодные пожертвования в общую казну. А не заплати он в срок, патриарх как пить дать наложит на него епитимию… И никого не волнует, что поначалу эти взносы были добровольными, а ныне превратились в тяжелую рутину. Он остановился у фасада крепенького домика с вырезанным на дубовой двери кругом – общепринятым символом главы деревенских советов. Погладив по морде своего чалого, Говард набросил удила на невысокий столбик деревянного заборчика и завязал хитрую петлю. Овёс был умным жеребцом и редко позволял себе проявлять крутой норов, когда хозяин был рядом, но стоило только этому двуногому отойти в сторону… Мерин недовольно всхрапнул, когда Говард подошел к двери и трижды постучал деревянным кольцом в приколоченную жестяную пластину под ручкой. С той стороны послышалось чье-то ворчание, неторопливые шаги, после чего скрипнул отпираемый засов и на пороге вырос крепкий пожилой мужчина. Некогда рыжеватые волосы посеребрила седина, белых волос хватало и в густой бороде. Но яркие добрые голубые глаза довольно странно смотрелись на этом жестком иссеченном морщинами лице. Хозяин явно удивился, увидев на пороге своего дома хмурого незнакомца одетого во все черное, но быстро справился с волнением и поздоровался: - Пусть Праотец осветит тебе путь, странник. Меня зовут Теллин Оран, я – войт в этой деревне. - Мир тебе и твоей деревне, войт, - поклонился в свою очередь гость. – Меня зовут Говард Анис, я служитель ордена Суэй. Лицо Теллина посерело. Говарду была хорошо знакома реакция непросвещенных людей на его ремесло. Орден Суэй - это древнее общество последователей культа двух второстепенных божеств: Суммора и Эйланы. Первый олицетворял собой вечную ночь смерти, вторая – вечную жизнь и яркое солнце. Простой люд не верил, что две противоположности могут сосуществовать вместе, но это было так. Посвященные в тайну ордена наизусть могли пересказать древний миф о противоестественной любви двух божественных сущностей. И плодом той любви были страх, ужас и боль. Всех темных тварей населяющих теперь мир Циары породила однажды светлоликая Эйлан. И орден Суэй, чьим вечным символом стал двусторонний медальон, многие тысячи лет ведет неравную борьбу с порождениями бога и богини. Именно этот медальон сейчас держал в руках Говард: дорогая позолота с одной стороны разительно контрастировала с безликой черной глазурью с другой. Войт перевел взгляд с медальона на лицо странника. Тот уже подумал грешным делом, что сейчас его выставят из деревеньки, как уже бывало не раз, но войт неожиданно улыбнулся. В добрых голубых глазах появились слезы, он обхватил Говарда за плечи и увлек его в дом, не переставая возносить хвалу Праотцу и всем светлым богам. Странствующий воин даже сам не понял, как оказался за высоким столом. Перед ним появился горшочек с вареной репой и тушеными бобами, пожилая, но еще сохранившая остатки былой красоты женщина хлопотала у печного жерла, по дому медленно расползался густой запах мясной похлебки. Голодная слюна наполнила рот Говарда, он жадно осмотрел стол в поисках ложки… Пока дорогой гость уплетал тушеные бобы в чесночном соусе, войт торопливо сходил за маленьким бочонком вина из мелких лесных яблок. Теллин внимательно следил за тем, как насыщается служитель культа Суэй, и когда тот закончил вытирать дно деревянной миски куском ржаного хлеба, войт отрывисто спросил: - Не ищет ли работы мастер Говард? Тот как раз раздумывал о том: пристойно ли будет ослабить ремень за столом войта? Но, услышав подобное предложение, странствующий воин едва со стула не упал. Кажется, ему наконец-то повезло… Говард отряхнул бородку от хлебных крошек и, напустив на себя важный вид, произнес: - Наш орден призван помогать нуждающимся. Я внимательно слушаю вас, Теллин. - Мне не страшно говорить об этом с вами, - начал несмело войт, - вы ведь должны лучше других знать про подобные вещи. В общем… где-то месяц тому, сгинул в лесу наш лучший дровосек. Джом Вали. Он всегда был странным пареньком – за девками местными не гонялся, с погодками не водился. Все время пропадал в лесу! Чего он там бродил – не понятно! Но когда возмужал, сам попросил у отца тяжеленный колун и пошел в дровосеки. Ну, есть такой человек, и есть, внимания лишнего он не привлекал. Но сказать ничего плохого о нем не могу – работник славный из Джома получился, правда, нелюдимый опять же. С мужиками пива не пил, в кости не перекидывался… - Ближе к делу, уважаемый войт, - слегка поторопил собеседника Говард. - А, ну так вот: мы-то раньше каждый месяц заготовленную лесину в Малейн возили, в столицу нашу. Когда охотники дичи набьют – мяса свежего. Но минувшей зимой наш лес захворал… - Это как так? Захворал? – не понял странствующий воин. - Ну… изменился, что ли. Только ступишь за околицу – за тобой словно смотрит кто-то. И взгляд такой холодный, враждебный, прямо в дрожь бросает. Мох на деревьях почернел, а ближе к чаще листья все налетом рыжим покрылись, трава погнила. В общем, не многие отваживались на работу ходить. Лишь охотники большими группами наведывались и ставили силки на звериных тропах, да Джом за валежником хаживал. Вот в один из таких походов и пропал он. Войт глубоко вздохнул, после чего двумя большими глотками осушил кружку. - Вот тут-то и началось самое худшее. Ночами кто-то у частокола топтался, стонал, выл жутким голосом. Потом мужики находили глубокие рубцы от топора на кольях… Совсем стало страшно в лес ходить, в столицу возить нечего. Мука в амбаре кончается, мешки с крупой дно показывают. - А что ваш священник? – сердце Говарда трепетало. – И почему в столицу весть не послали? - В столицу нынче ходу нет. Мы-то на самой окраине королевства почитай приютились. Леса здесь дикие, зверья много… Был у нас один-единственный мост через речку Уман, но три недели тому рухнул в воду. Никак нечисть крепления подрубила! А в другую сторону до первой заставы две недели пути… да чего я тебе рассказываю, сам ведь с той стороны путь держишь. А священник наш помер в прошлом месяце. Как раз перед тем, как Джом пропал. - Итак, - хлопнул ладонью по столу воин, - что мы имеем. Порченый лес, пропавшего дровосека, обрушенный мост и следы топора на частоколе. Сдается, мне, что это работка для слуги Суммона. – Он вытащил из-за ворота медальон и поцеловал сторону, покрытую черной глазурью. – Я могу отправиться в лес прямо сейчас, после того, как мы обсудим цену. Войт нахмурился. Ему явно не хотелось отдавать чужаку деревенских денег. Но помощь была им просто необходима… - Золотой фунт. – Молвил спокойным голосом Говард. Теллин охнул. - Пять серебренных фунтов, не больше! – парировал он. - Золотой фунт и точка. Вам это нужно больше, чем мне. - Семь серебряных, я сказал. Тебе ведь тоже выбираться из нашего захолустья надобно, так что и для себя стараешься. Станет лес чистым – наши лесорубы в раз на ту сторону Уманы мост сколотят… Они еще долго торговались, и в итоге сошлись на восьми серебряных фунтах и пяти медных пенни. Закрепив сделку слегка перебродившим вином, мужчины условились встретиться у ворот частокола, после чего войт отправился по деревне собирать обещанное жалование. Отойдя в угол, Говард опустился на колени и, зажав медальон меж двух ладоней, прочитал молитву своим богам. После этого он принялся за свою экипировку. Вначале воин выложил на стол оба кинжала из ножен на поясе: одинаковой длинны, чуть больше мужской ладони, широкие к низу и узкие у острия, обмотанные мягкой кожей рукояти украшены позолоченной проволокой. Затем он проверил оба метательных ножа в рукавах, короткий нож за голенью и висящий на тонкой цепочке на шее. Рассовав оружие по местам, Говард глубоко вздохнул и двинулся к двери.
Вначале он не заметил особой разницы: вроде бы лес, как лес. Ничего необычного. Но чем сильнее он углублялся в чащу, тем острее чувствовал некие изменения в окружающем мире. Твердая поначалу почва заметно смягчилась, густая трава неожиданно сменилась влажным черным мхом. Сапоги иногда прорывали его, и тогда на поверхность выступала темная зловонная жижа, точно шел он не по весеннему лесу в гористой местности, а по самому краю старого болота. Говард ловко выудил из ножен свои кинжалы. Его вера запрещала ему брать в руки меч или копье, большинство служителей ордена Суэй предпочитали шестоперы, короткие клинки и боевые молоты. Но Говард не любил громоздкого и неудобного оружия – кинжалы и метательные ножи были гораздо удобнее и не требовали особой физической силы. А с резкостью и ловкостью у опытного воина всегда был полный порядок. Вера так же запрещала носить любые доспехи, кроме форменной черной куртки. Но и с этим он смирился довольно легко… Медальон на шее придавал толику уверенности, а ясный лик вечернего солнца, выглядывающий сквозь зеленые кроны дубов, рассеивал густые тени. Хотя день и клонился к вечеру, но в южных краях ночной мрак опускался на землю гораздо позднее. Человек собирался закончить свою работу до того, как слегка покрасневший диск божественной Эйнал скроется за дальними кручами Эмирских гор. Цепкий взгляд уже отметил некоторые признаки проклятой земли – черный лишайник на стволах, искривленные ветви на вполне здоровых деревьях и, да, тот самый странный мох, о котором рассказывал войт. Проклятье было рукотворным, но кому это было нужно в глухой чащобе – загадка. Пока, во всяком случае. Говард целенаправленно оставил своего Овса у дома войта. В лесу от него мало проку, а деревенские парубки обещали расчесать гриву и почистить его скакуна задарма. Если тот позволит им приблизиться к себе хотя бы на шаг, конечно. Впрочем, воин посоветовал парням угостить коня морковкой… Внезапно, чуткое ухо бывалого охотника уловило едва заметный треск. Он обернулся на звук, ловко перевернул левый кинжал острием вниз. Сердце мерно отсчитывало удары… Теперь хруст раздался немного в стороне. Говард выругался - впереди маячили густые заросли дикого шиповника - но все-таки пошел на звук. Он ступал осторожно, постоянно оглядываясь по сторонам, ловил любые подозрительные звуки, и смазанные движения в тени деревьев. Если у него и было поначалу желание сменить один из кинжалов на метательный нож, то теперь он от этой мысли отказался. Переступая через поваленный ствол, он едва не пропустил глубокий отпечаток босой ноги на жирном моховом покрывале. След определенно был свежим и Говард задержался лишь на мгновение для того, чтобы еще раз уточнить направление. Выровняв дыхание, воин перешел с шага на бег. Колючие ветви дикого кустарника цеплялись за штаны, оставляя после своих шипов затяжки, но человек не обращал на это ровным счетом никакого внимания. Он уже учуял свою добычу и как хорошо натренированный охотничий пес преследовал ее. Теперь запустение было видно во всем. Деревья казались черными, больными. Листья, словно покрывала старая ржавчина, а земля под ногами превратилась во влажную кашу из перепрелой травы, мха и грязи. На стволах, точно согнувшихся под невидимой тяжестью, дубов и лип виднелись глубокие раны оставленные топором… Выскочив на маленькую полянку, Говард резко остановился. Перед ним, до половины вросший в землю, возвышался перевернутый каменный крест Праотца. Обагренный уже подсохшей кровью, облепленный мухами и мелкими жуками, он казался плевком в лицо каждому верующему в Свет человеку. Земля вокруг креста насквозь пропиталась порчей, иссохла, превратилась в клочок безжизненной пустыни посредине густого леса. На той стороне поляны возвышался покосившийся сруб – двери нараспашку, ни окон, ни печной трубы не было в нем. Воин, стараясь обходить истерзанную проклятьем землю, направился к хижине. Влажная земля была истоптана босыми ногами, повсюду валялись сучья и щепа. Только теперь человек заметил, что вечернее солнце светит точно сквозь пелену тумана. Тени повсюду длинные, жирные точно сажа. Пальцы его до хруста в суставах сжали рукояти кинжалов – это место слишком долго находилось под гнетом темного проклятья! И теперь уже нельзя сказать наверняка: отчистится ли оно когда-нибудь, или нет. В срубе воздух был затхлым, влажным и липким. Пол глиняный, мебели никакой; лишь в правом углу нечто вроде лежанки из хвороста, да странная растрепанная книга в грубом переплете. Говард аккуратно поднял книгу и открыл первую страницу… Хозяином дневника, как и подозревал воин, оказался тот самый дровосек Джом. Видимо он действительно был нелюдимым и замкнутым парнем, предпочитая делиться своими переживаниями и размышлениями не с людьми – а с бумагой. Немного удивляло то, что этот странный малый сумел выучиться грамоте и писал довольно опрятно… Но вот последние страницы заставили Говарда вздрогнуть. Он поцеловал медальон Суэй и беззвучно пошептал молитву. Этот парень нашел проклятый крест еще прошлой весной и, судя по всему, поддался темному влиянию. Его «стараниями» древний фетиш вновь обрел былое могущество – дровосек таскал к нему убитых животных, даже несколько раз собственные руки полосовал, чтобы принести кровавую жертву!.. - Что ты здесь делаешь? – внезапно за спиной воина раздался дрожащий преисполненный лютой злобой и ненавистью голос. Говард обернулся, книга с чавкающим звуком упала на глиняный пол. Опасно блеснула сталь кинжалов. Перед ним стоял худой и грязный человек в одной лишь набедренной повязке. Грязные рыжие волосы спутались, в них застряли листья, какие-то сучки и труха. Рябое лицо все в грязевых потеках и струпьях, воспаленные красные глаза закрыты пеленой безумия. В руках Джом сжимал ржавый колун на длинной дубовой ручке. - Именем Суммора, повелителя смерти, - пробормотал Говард, выставляя перед собою левую руку с зажатым кинжалом, - я отчищу это место. Покайся, одержимый! Вместо ответа Джом весело захохотал и, вскинув над головой топор, бросился в атаку. Из богатого жизненного опыта Говард знал, что зачастую одержимые обладают нечеловеческой силой и, вместо того чтобы парировать удар кинжалами, он ловко отскочил в сторону, пропуская мимо себя смертоносное лезвие. Чутье не подвело воина. Ржавое лезвие глубоко врубилось в стену, но худой парень легко выдернул его из бревна, оставив внушительную зарубку. Говард скользнул вперед. Кинжал прочертил на левом бедре одержимого глубокий разрез, кровь хлынула из раны, но тот словно не чувствовал боли. Вновь топор просвистел в одной ладони от лица служителя Суэй, вновь он сделал легкий контр выпад, и острие кинжала хищно погрузилось в плоть. Джом взвыл, отмахнулся локтем. Страшный по силе удар отправил воина света и тени на пол, он почувствовал как из носа и разбитых губ капает кровь, но времени утереть ее не оставалось. Одержимый дровосек трижды пытался пригвоздить его топором к полу, но Говард всякий раз ускользал. Наконец, откатившись немного в сторону, воин выудил из рукава метательный нож. Свистнул рассекаемый воздух, и оружие по самую рукоять вошло в живот одержимому. Тот жалобно закричал и спустя мгновение его вопль прекратил второй метательный нож, пробивший горло. Топор с глухим стуком упал на пол, тело медленно сползло по стене… Говард утер кровь с лица и с минуту неподвижно лежал на спине, глядя в темный потолок. В его Список можно смело вносить новое имя: «Джом-Дровосек, одержимый». Воин с трудом поднялся на ноги, в голове после тяжелого удара, словно мотыльки порхали, а в ушах гудели несуществующие колокола. Опираясь рукой о стену, он медленно побрел к выходу. Крест на поляне полыхал могучим, оранжевым огнем. Древний фетиш, потеряв единственный источник силы, оплывал буквально на глазах. Твердый камень тек подобно горячему воску, над поляной разносился пробирающий до дрожи шелест чьих-то голосов. Тьма затопила мир, краски посерели. Над догорающим крестом, словно из-под земли выросла большая бесплотная тень. Мгновение два алых глаза внимательно разглядывали дерзкого человека… Воин с силой вцепился в свой медальон. Солнце скрылось за темной дымкой, значит, время Суммора ушло. - Именем светлой Эйнал, - начал Говард, поворачивая золоченую сторону медальона к тени, - уходи из мира живых! Тень отпрянула. Дикий вой сотряс землю, разлился над лесом страшной песней. В следующий миг бесплотная тень растаяла в воздухе. За спиной воина послышался жуткий треск, грохот, и сруб провалился в глубокую трещину, расколовшейся, как спелый арбуз земли. Минуло еще мгновение, и островок иссушенной проклятьем почвы вместе с крестом точно так же проглотила бездна. Говард отпустил медальон, руки его безвольно обвисли. Он стоял посредине небольшой поляны, окруженный дымящимися трещинами неведомой глубины. Ни дневника, ни головы проклятого дровосека не мог он предъявить своему нанимателю в качестве доказательства выполненной работы! «Ну вот, - мрачно подумал он, глядя на узкую полоску света над горизонтом, - и никаких тебе денег за труды. Повезет еще, если не выгонят с позором из деревни, как последнего шарлатана…» Вот как ползу, так и отражаю!
Я бежала, нет, неслась по ночному лесу, боясь опоздать. Призывный волчий вой, обращенный к огромной полной луне, возвестил о сборе стаи, спугнув устроившихся на ночлег птиц. Опаздываю, ужасно опаздываю! Ну почему, я не могу бежать быстрей?!
Перед глазами пролетали резные кленовые листья, сорванные порывами холодного ветра. Они мешали разглядеть дорогу.
Споткнулась о корень и кубарем полетела в яму. Падение смягчила всё та же листва, захрустевшая подо мой.
Почему сегодня родной лес, остров осени среди вечного лета, ополчился против меня? Против всех нас?! Я должна успеть предупредить, передать слова лунного света!
Опять вой, громкий и властный, уже совсем близко, стая отправляется на охоту и, как всегда, к южным холмам. Ещё один рывок...
- Стойте!
Крикнула, пробираясь сквозь колючие кусты на круглую полянку. На меня уставились семь пар светящихся волчих глаз.
- Что тебе надо, Отшельница?
Чёрный волк Эрий - вожак стаи презрительно смотрел удивительными синими глазами, в которых можно утонуть. Уже три года прошло, а он не может простить, что я бросила стаю. Даже имя, заменил прозвищем.
- На юге леса чужаки!
- Это наша территория! Как они посмели!
Ярость в голосе Эрия пугала даже меня. Радость от того, что я всё-таки успела, сменилась ужасам осознания его решения. Необходимо переубедить нападать.
- Они пожалеют, что пришли сюда!
- Нет, ты не понимаешь! Мы не справимся!
- У тебя нет права голоса, Отшельница!
- Нет!
Но стая, в количестве шести волков, совершенно не слушая меня, отправилась вслед за вожаком.
Когда последний скрылся в темноте, взвыла и отправилась следом. Раньше меня называли Рэйной и всегда интересовались мнением мудрой волчицы. Но я не могла оставаться с ними, слишком заманчив запах ветра уводящий вдаль...
Ветки больно царапали лапы, но нельзя отвлекаться, нужно спешить...опять не успеваю...
Отчётливо раздается неистовое рычание, наверняка Эрий кинулся на чужаков. Прогремел гром, в воздухе повис едкий запах. Чёрный волк пал, чувствуется его кровь, но ещё слышится дыхание. Следом кинулось ещё двое и всё повторилось.
Вот и чужаки. Трое странных двуногих существ, издающие непонятные сочетания звуков. Разноцветная шерсть, местами отходит от тела, а в передних лапах какие-то корявые палки.
Трое волков попятились и решили, разделившись, обойти врагов. Но ещё один совсем юный волчонок, приготовился к атаке.
Я кинулась юнцу наперерез, и упала поражённая неизвестной силой. Но это была ошибка двуногих существ. Дух, созданный ветром и луной, прародительница волков, не может так просто умереть.
Поднялась лёгким прыжком, призвав силу создателей, стала выше, белая шесть засияла серебром. Гнев усилился до предела. Меня ничто уже не могло остановить... и не остановило!
Оскалив пасть, бросилась на врагов. Три удара грома не причинили мне вреда. Схватила за горло первого, того у которого на голове длинная жёлтая шерсть. Хруст позвонков, брызги крови, такой же красной как у волков и такой же тёплой. Он упал, задёргался, а потом стих, дыхание остановилось.
Двое других попытались бежать. Глупцы! Нельзя поворачиваться к волкам спиной. Одного за ногу схватил полуживой Эрий, двуногий дёрнулся и наставил палку. Наверняка именно она являлась источникам убийственного грома. Я прыгнула и погребла чужака под своей тушей. Клыки вонзились в спину.
Осмотрела поле боя в поисках последнего врага и наткнулась лишь на измазанные кровью морды троих, оставшихся в живых волков. Мы потеряли кого-то ещё, но уже не могла сообразить кого, мир расплывался перед глазами.
Они подошли ко мне и поклонились.
- Ты вернулась Кэлла! Прости, что не послушали тебя!
Почти не слушала Эрия. Да, мой дух бессмертен, но тело слабое, силу я могу призвать только перед смертью, и она всегда заканчивается. Гибель неизбежна. Лапы подогнулись, я упала.
- Кэлла, что с тобой!
Кэлла - моё первое имя, полученное тысячу лет назад... они помнят... всё помнят.
- Я просто ухожу как всегда...
Когда смерть приходить за тобой далеко не первый раз, она не воспринимается трагедией, а ожидание возрождение всего лишь миг.
- И что будет дальше?
Чёрный волк, хрипел, а из пасти текла струйка крови.
- Через сто лет возрожусь вновь, чтоб защитить своих детей...
***
- ...белая волчица, обратившись туманом, растворилась в ветре. Душа вожака улетела ввысь, возможно ему тоже суждено вернуться. Осиротевшие члены стаи долго пели песни полной луне, оплакивая ушедших друзей...
- Елена Петровна. Как Кэлла может вернуться, если волки вымерли?
Учительница улыбнулась. Провела рукой по огненно рыжим волосам и поправила брошку на синем пиджаке костюма, так хорошо подходящего к её голубым глазам.
- Женя, ты же много раз гуляла по знаменитому парку нашего города, кругом лето, а на его клёнах оранжевая листва. Пока жив хоть один волк, в их лесу будет осень.
- Да ладно, это всего лишь легенда, для привлечения ещё большего числа туристов.
- Как знать, Серёжа. Возможно, волки затаились и ждут прихода своей богини.
- Даже сотню лет назад ей пришлось умереть, чтоб справиться с тремя людьми, сейчас мы ушли далеко вперёд. Ничего не исправишь, даже обычный пистолет опасней клыков волка.
Ночь. Тишина. Среди деревьев пробегает ветер. Сухой шорох листвы сопровождает его.
Елена Петровна уныло стоит на балконе. Обнажая полную луну, улетают серые облака. На месте где мгновенье назад стояла женщина, голубыми глазами, устремлёнными ввысь, смотрит в небо рыжая волчица.
Но облака не хотят терять свою позицию на небосклоне, и видение исчезает вместе с лунным диском. Остается лишь тоска на лице женщины.
- Кэлла, возвращайся скорей. Принеси надежду своим детям... Вот как ползу, так и отражаю!
Жила была одна девушка. Ютилась в своей комнатке, занималась своими делами, и все, вроде бы, у нее было неплохо. Летом она любовалась мерцанием зеленых листочков, а зимой - хороводами искристых снежинок, ночью думала о дне, днем мечтала о ночи. А еще она очень любила сказки. И вот однажды, когда она убиралась в своей комнате, нашла под кроватью пыльную-пыльную, старую-старую рваную книжку. В книжке была сказка. В этой сказке говорилось о волшебной двери, которая вела на берег волшебного озера, в котором жила волшебная фея. С первых страниц история зачаровала девушку, и она теперь не могла думать ни о чем другом. Она так мечтала попасть в волшебную страну, найти там волшебную фею и загадать ей свое самое сокровенное желание. В сказке говорилось, что попасть туда может лишь тот, кто искренне, искренне и всем сердцем верит в чудеса. И девушка верила, с каждым днем все сильнее, все отчаяннее. Шли дни, шли недели, шли месяцы. Однажды ночью, когда девушка спала сладким мирным сном в постельке, под любимым теплым одеялом, она проснулась и услышала звон. Даже не звон, а необычный тоненький перезвон, который раздавался за дверью ее комнаты. Этот звук как будто звал ее. Мелодия была столь необычна и красива, что заставила девушку встать, и, набросив на себя халатик, отправиться к источнику перезвона. Девушка резко, так что та жалобно и скрипуче всхлипнула, распахнула дверь в коридор и....застыла. Никакого коридора не было, только волшебная страна впереди. А еще было озеро,была луна, и были светлячки. И девушка заплакала, заплакала от радости и счастья, переполнявших ее душу, ведь это было то самое волшебное озеро! Да, именно о нем она читала, именно о нем она так долго и страстно мечтала. И вот она ступила за порог, не заметив, как дверь за ее спиной растворилась. Ее босые ступни ощутили ласку молодой травы, а грудь вдохнула теплый и свежий ночной воздух. Да, она была счастлива, наконец-то счастлива, спустя столько времени. Чувство невыразимой эйфории плавало и кружилось в ней, и росло, росло, росло от одного взгляда на озеро...А озеро было матовым, необычного синего оттенка, оно словно вбирало в себя свет, казалось бездонным. А еще оно было гладким, абсолютно и совершенно гладким, поверхность воды была словно зеркало. И девушка знала, чувствовала, что должна приблизиться к озеру. Вокруг нее летали сотни разноцветных маленьких светляков - зеленые, желтые, красные, фиолетовые и розовые...Они радостно искрились и были по-настоящему прекрасны! И все вокруг было так же прекрасно и волшебно! А озеро все звало, а девушка все шла. Она знала, стоит ей коснуться воды- и непременно, непременно появится волшебная фея. И девушка больше не будет одинока. И вот она остановилась у кромки воды, стиснула кулачки, плотно сжала губы и шагнула вперед. Мгновение ничего не происходило. От ног девушки кругами расходилась рябь. И тут озеро вздохнуло и пришло в движение, по нему прокатилась беспокойная рябь... И волшебный перезвон исчез, все вокруг потемнело, и девушка перестала что-либо видеть или слышать. Перестала навсегда. Она пропала, так и не узнав, что с ней произошло. А сытое и довольное чудовище, проглотившее свою жертву, протяжно захлюпало и с хищным всплеском скрылось в глубине. --- А следующей ночью, очередной человечек, который верил в сказки, стоял на берегу волшебного озера, собираясь позвать волшебную фею.... Вот как ползу, так и отражаю!
-Мам, ну когда же Дед Мороз принесет мне подарок? – пятилетний Эрик стоял около окна, тяжело вздыхая, с надеждой разглядывая звездное ночное небо. Вика с нежностью посмотрела на младшего сына и улыбнулась. - Зайка, ты нам будешь помогать елку наряжать? Дед Мороз только под самые красивые елочки подарки кладет. Малыш нехотя оторвался от окна и, поминутно оглядываясь, подошел к коробке с игрушками. - Ой, посмотри какой зайчик, – выхватил он из коробки небольшую стеклянную фигурку, как будто подсвеченную изнутри. Уши и хвостик были присыпаны блестящей пылью, на умильной мордочке застыло хитрое выражение. - Странно, - нахмурилась Вика. – Откуда эта игрушка? Вадь, ты принес? – обратилась она к старшему сыну. Высокий широкоплечий шестнадцатилетний подросток неопределенно пожал плечами. - Может папа? - Правильно, валим все на папу, – хмыкнула Вика. – Кстати, он звонил вчера. Передает привет из жаркой Италии и страшно скучает. - Мамочка, я зайчика вот на эту веточку прицеплю, ему тут рядом с голубками будет не скучно, – Эрик потянулся на носочках, и, пыхтя от усилий, пытался прицепить понравившуюся игрушку на колючую ветку. Дивный аромат хвои, который издавала пушистая елочка, уносил далеко в детство, в забытую сказку, в воспоминания о загаданных желаниях и долгожданных подарках. Забытое за год чувство будоражило душу, порождало ожидание чуда и внезапное ощущение счастья. Вика шумно выдохнула и, подхватив малыша на руки, закружилась с ним по комнате. Эрик обнял маму за шею и счастливо рассмеялся. В стороне стоял старший сын и с, уже взрослой снисходительностью, наблюдал за расшалившимися родными. Спустя час, пушистая елочка, сверкая яркими игрушками и блестящей мишурой, загадочно перемигивалась маленькими разноцветными фонариками в полумраке большой комнаты. Вика и дети, обнявшись, сидели напротив на диване, уютно укрывшись пледами, и завороженно наблюдали эту сказочное великолепие. В камине уютно потрескивал огонь, за окном медленно кружась, падали огромные хлопья серебристого снега, шкодливый ветерок иногда покачивал величественные ели во дворе. - Мам, кто к нам завтра в гости приедет? – посмотрел Вадим на маму. - Много кто, – зевнула Вика. – Главное, чтобы добрались без приключений, снег все валит. Новогодняя ночь ожидается очень веселой и насыщенной. Народные гуляния по поселку, фейерверки, песни и пляски. Так, а сейчас все умываемся и спать, поздно уже. Старинные, еще прабабушкины часы, подтверждая ее слова, пробили одиннадцать раз. Дети нехотя встали, позевывая и подтягиваясь, пошли готовиться ко сну. Дом потихоньку замирал, погружаясь в сонную тишину. Спустя какое-то время было слышно только тиканье часов, треск медленно прогорающих в камине поленьев, да мурчание кота, пригревшегося в оставленных пледах на диване. Вика сидела в кресле-качалке, напротив камина, слегка покачиваясь, и грея в руках пузатый бокал с коньяком. Глаза потихоньку закрывались, накатывала уютная дремота, и, спустя пару минут, девушка спала. Судя по улыбке на лице, снилось ей что-то очень приятное и хорошее. Часы пробили глухим боем двенадцать раз. Эрик на цыпочках подкрался к приоткрытой двери и прислушался. Из большой комнаты слышалось только мерное дыхание мамы, и потрескивание камина. Малыш облегченно вздохнул, опустился на четвереньки и стал под кроватью нашаривать тапочки. Внезапно из комнаты донеслось дребезжание и возмущенное пыхтенье. Эрик натянул теплые носки, и рванул на источник звука, радостно замирая в предвкушении. Он так долго ждал этого момента, так долго мечтал встретиться с самим Дед Морозом и попросить у него много-много подарков. Он даже пару стишков для этого выучил. В комнате никого не было. Только яростно тряслась ветка, на которую он, пару часов назад, повесил понравившуюся елочную игрушку. - Ну что застыл? Помоги же, – раздался писклявый голосок. Эрик, открыв рот, смотрел на ожившего зайчишку, который остервенело дергался, пытаясь освободиться от державшей его ветки. Внезапно кончик ветки надломился, и зайчишка упал на пол. - Ой как больно, – проскулил он, потирая лапой ушибленный бок. - Ты живой? – восхищенно смотрел на него Эрик. - Пока еще да, – фыркнул зайчишка. – Кстати, меня зовут Чуча. А ты, наверное, маленький принц. - Кто я? – не веря своему счастью, прошептал малыш. - Ну да, Принц Сказочного Леса, – поклонился Чуча, достав ушами до пола. – А я посланник небес, тьфу, чудес. - Это как? – удивленно спросил Эрик. - Сказочный лес открывает свои врата один раз в сто лет. На сказочной поляне, на которой всегда царит Лето, стоит волшебная чаша, в которой за месяц до открытия появляется имя маленького Принца. Ему выпадает честь открыть бал в честь нового столетия, и Дед Мороз со Снегурочкой дарят Принцу тот подарок, о котором тот мечтает больше всего на свете. А твой покорный слуга, то есть я, посланник Сказочного леса, несет чудесную весть об избранном принце. Поэтому меня и зовут Посланником Чудес. Маленький Принц зачарованно смотрел на Чучу, не веря своим ушам. Чтобы вот так, сразу и сбылись все его мечты. Счастье переполняло его до самых краев, даже немножко захотелось плакать. Но Эрик сдержался, понимая, что для слез сейчас совсем не время. - А как же мама? – спросил он, оглядываясь на кресло-качалку, в котором мама уютно посапывала. - Пусть спит, – улыбнулся Чуча. – У нее сбывается своя сказка. А ты утром вернешься, не переживай. Ведь стать Принцем Сказочного Леса можно только на одну ночь. Эрик важно и согласно кивнул, и выжидающе посмотрел на зайчишку. - А как мы туда попадем? - Сейчас, сейчас…- забормотал Чуча, судорожно обшаривая карманы. Облегченно вздохнув, вытащил большой золотистый ключ, непонятно как помещавшийся в заднем кармане штанов, и показал его малышу. Тот недоуменно посмотрел на него и пожал плечами. Чуча хмыкнул и важно, вперевалочку, подошел к камину. Пошарив за выступающими камнями, удовлетворенно хмыкнул, вставил куда-то ключ и с щелчком повернул. Пару секунд ничего не происходило, потом натужно заскрипело, и сбоку открылся лаз, куда могла пролезть, разве что, мышка. - Прошу, – заяц махнул рукой в сторону лаза. Потом перевел глаза на малыша, потом обратно. – Ой, дырявая моя башка, забыл! – Пробормотал он, опять начиная судорожно шарить по своим карманам. Наконец, вытащив пузырек с ярко-розовой жидкостью внутри, он протянул его Эрику. Малыш взял крошечный, с напёрсток, пузырёк, перевернул и капнул находящееся внутри зелье на язык. Тут же мир вокруг стал стремительно увеличиваться, и зайчишка, умещавшийся до этого на ладони, вдруг стал с него ростом. - Ну вот, теперь пошли, – неожиданно басом сказал Чуча, и, кряхтя, первый полез в проем. Эрик тут же шагнул за ним. Сзади, пронзительно скрипя, стал на место камень, и их окутала кромешная темнота. Но вдруг, то тут, то там стали загораться факелы, которые осветили длинный прямой коридор, в конце которого брезжил яркий свет. Спустя пару минут, Принц и Чуча вышли на огромную заснеженную поляну, ярко освещенную, висящими в воздухе и плавно перемещающимися, светящимися шарами. Казалось, сам воздух был пропитан ощущением праздника, то тут, то там, вспыхивали яркие фейерверки. Стоящий в самом конце поляны замок, весь сверкал и переливался. Из окон струился яркий свет, мелькали тени находившихся там людей. Около парадного входа, украшенного еловыми ветками, мишурой, яркими венками и новогодними игрушками, стояли, нетерпеливо перебирая копытами, кони с сидящими на них, празднично одетыми седоками. Люди, эльфы и гномы, одетые в праздничные, яркие одежды, толпились около входа, постепенно проходя внутрь. - Принц, принц приехал! - донесся радостный вопль. Все присутствующие оглянулись, и склонились в почтительном поклоне. - Ну что ты стоишь, иди! – сказал Чуча засмущавшемуся Эрику. Принц оглянулся на зайчишку, который нетерпеливо подталкивал его сзади, и пошел навстречу своей сказке.
В замке Чуча отвел Принца в комнату, в которой было очень много всяких игрушек. - Переодевайся, мой Принц, – зайчишка указал лапой на разложенный костюм. Эрик заинтересованно подошел и радостно выдохнул. Тонкая золотистая корона с ярко-красным камнем посредине, черный облегающие штаны, рубиновая рубашка, черный плащ с яркими мерцающими звездами, высокие сапоги, шпага, и, самое главное, часы Омнитрикс, с помощью которых Бен из мультика, превращался в героев и побеждал зло. - Вау! – восхищенно протянул Эрик. – А это все останется со мной, когда я вернусь домой? - Конечно – снисходительно улыбнулся Чуча и вышел. Эрик быстро оделся в костюм его мечты, и пошел рассматривать игрушки. Чего тут только не было. И набор солдатиков, и все виды роботов-трансформеров, и еще много-много игрушек, о которых дети только могут мечтать. В играх время пролетело незаметно. И Эрик очень жалел, что оно бежит так быстро, когда в комнату зашел Чуча и позвал его на бал. - Пора, мой Принц, – зайчишка взял его за руку и потянул за собой. Эрик с сожалением оглянулся на горы игрушек, с которыми он еще не успел поиграть, но, смирившись, пошел следом. Посреди бального зала стояла огромная пушистая елка, украшенная яркими шарами и разноцветными игрушками и переливающаяся всеми огнями. Около нее стоял трон, сейчас пустовавший, и два кресла, в которых Эрик с восторгом увидел сидящих Дед Мороза и Снегурочку. Те, увидев его, заулыбались и приветственно замахали руками. Принц, помедлив, замирая от счастья, подошел к Дед Морозу. - Ну здравствуй, маленький Принц, – пробасил он, добродушно усмехаясь в пышную бороду. - Здравствуй Дедушка Мороз, неужели это действительно ты? - Я внучок, кто же еще, – гулко рассмеялся тот - А… - Конечно же, ты получишь то сокровенное, о чем мечтаешь весь год, – понимающе усмехнулся Дед Мороз. - Утром вернешься домой и то, о чем ты мечтаешь, будет ждать тебя под елкой. Эрик счастливо улыбнулся. Глаза горели от предвкушения, счастье переполняло его. Он оглядел зал, где увидел Щелкунчика и Красную Шапочку. Чуть вдалеке стоял Человек Паук и приветственно махал ему рукой. Около стола с закусками стояли Черепашки Ниндзя и что-то оживленно обсуждали. Тут и там мелькали и другие сказочные герои, которые были ему знакомы по книжкам и мультикам. Вдруг, перекрывая шум зала, откуда-то раздался зловещий вой, и, разбив окно, в замок ворвалось неведомое чудище. Горящие красным зловещим цветом глаза, слюна, капающая с оскаленных клыков, стоящая дыбом черная шерсть, выдавали в нем очень злобную тварь. Гости в испуге отхлынули к стене, Черепашки похватали свои мечи и ринулись на середину зала. - Мне нужен только принц, – проревело чудище. – Отдайте его мне, и я вас пощажу. Присутствующие герои взревели, кто-то выкрикнул: - Убирайся чудище, мы никогда не отдадим тебе нашего Принца. - Тогда я уничтожу вас всех, и Сказочный Лес пропадет навеки! – рявкнуло чудище и, одним ударом лапы, смело елку в другой конец зала. - Стойте! – выкрикнул Принц. – Я сам с ним справлюсь. Эрик поднес к лицу руку, на которой находился Омнитрикс и стал судорожно их рассматривать. По мультику он знал, как их включать, но он никогда не обращал внимания, где находится кнопка. Тем временем на чудище напали Человек Паук и Черепашки Ниндзя. Они отчаянно с ним сражались, но было видно, что чудище гораздо их сильнее и скоро победит. Эрик еще раз осмотрел часы, и тут увидел сбоку мигающий красный огонек. - Вот это наверное то! – с сомнением прошептал он и нажал. Что-то закрутилось-завертелось, с головой его накрыла кромешная тьма, потом ярко вспыхнул свет. Эрик посмотрел на свои руки. Это были не руки, а лапы еще более страшного чудовища. Мощные лапы с огромными когтями, сильное тело, пару мечей за спиной. - Урра! Получилось! – взревел Принц и бросился на помощь друзьям. Те испуганно оглянулись, но, увидев корону на голове нового чудища, и поняв, что это Принц в другом облике пришел им на помощь, облегченно вздохнули. Бой закончился очень быстро. Чудище не выдержало напора героев, и, по-щенячьи взвизгнув, растаяло в воздухе. Только вонючий дымок остался от него, как напоминание о произошедшем бое. - Ну вот и все! – рыкнул Принц, и опять превратился в себя самого. - Урра! Да здравствует Принц! – кричали присутствующие, и, подхватив Эрика на руки, стали подбрасывать его в воздух. Эрик резко сел на кровати и оглянулся вокруг. Его спальня, залитая солнечным светом, знакомые игрушки… - А как же…? – прошептал Эрик и посмотрел на свою руку. На ней, периодически мигая разными цветами, был пристегнут Омнитрикс. Малыш посмотрел на стул, где он обычно складывал свою одежду. На нем лежал, аккуратно сложенный костюм, в котором он был на сказочном балу. Сверху неровно лежала корона. - Значит это был не сон! – Эрик, от переполнявших его чувств, вскочил на кровати и радостно по ней запрыгал. Потом, спрыгнул на пол, и, как был босиком, вприпрыжку понесся к маме. Та так и спала в кресле-качалке, закутавшись в плед. - Мама, мама! Я был в сказочном лесу, я победил чудище! – заорал он, тряся маму за плечо. - Котик, дай поспать, – сонно пробормотала та. Вдруг, под елкой послышалась возня и возмущенное тявканье. - Собачка… - тихо, не веря своему счастью, прошептал малыш и бросился к елке. Под ней сидел маленький пушистый щенок с длинными ушами и потешной мордочкой. Эрик схватил его на руки, прижал к груди и обернулся к маме. - Мамочка, ты у меня самая лучшая на свете – прерывающимся, от переполнявших его чувств, голосом, прошептал он ей. Вика молча улыбалась и с любовью смотрела на младшего сына. - Мой любимый малыш, – тихо сказала она. – Пусть твои мечты всегда сбываются Вот как ползу, так и отражаю!
Самое главное событие в жизни человека - это его смерть.(с)
С грохотом отворившиеся двери выплеснули на станцию очередную порцию пассажиров, спешащих на работу, к жене, любовнице или детям. Не останавливаясь ни на секунду, чтобы оглядеться, поток, подобно неостановимой волне цунами, хлынул к переходу на другую станцию, буравя впереди идущего бессмысленным взглядом. На крохотной станции мгновенно не осталось ни одного свободного места – все было заполнено спешащими по своим делам людьми и лишь рядом с высокой красно-синей будкой оставался небольшой круг, куда по каким-то причинам не осмелился ступить ни один пассажир. В центре этого небольшого уголка спокойствия стоял, рассеяно скользя взглядом по лицам, высокий черноволосый и на удивление некрасивый мужчина с глубокими карими глазами. Длинные, ничем не стесненные, волосы свободно раскинулись на укрытых черным замшевым плащом плечах. В правой руке человек крутил ослепительно белую трость с набалдашником в виде оскаленной волчьей пасти. «Ни будущего, ни прошлого… Ни даже настоящего…» - думал человек, перескакивая взглядом с молодящейся дамы, угрюмо размышляющей сколько раз ей изменил муж-козел, на плечистого панка с внушительным ирокезом, приклеившегося взглядом к ее ягодицам. – «Почему она назначила встречу именно здесь, в этом месте, стертом миллионами таких же стертых и пустых людей, ежедневно путешествующих здесь из пункта «А» в пункт «Б»? Они не знают будущего, не помнят прошлого… не ценят настоящее. Что она хотела мне этим сказать?» - Приветствую тебя… Аранкар Звездное Небо, - мягкий женский голос, раздавшийся из-за спины, вывел человека из задумчивости, заставив оглянуться и удивленно приподнять бровь. – Надеюсь, ты недолго меня тут ждал? - И тебе привет, Дева Первой Весны… - медленно роняя слова, ответил Аранкар, скользя взглядом по вызывающей внешности своей собеседницы. Яркие, кислотные зеленые волосы, такого же цвета глаза и легкое пальто все того же насыщенного цвета весенней травы. Обладай такой внешностью любая другая женщина, все это смотрелось бы полнейшей безвкусицей, но только не на Этее. Все гармонично, просто и со вкусом. Впрочем, как и всегда. За время существования мира можно найти свой стиль… - Гадаешь, почему мы встречаемся именно здесь? – спросила женщина, отводя глаза от собеседника и оглядывая уже почти пустую станцию, затихшую в ожидании нового поезда. – Две тысячи лет назад ты спросил меня: «Почему, имея все возможности, мы даруем бессмертие лишь единицам, оставляя других умирать?». Теперь ты знаешь ответ? Некоторое время мужчина молчал, постукивая тростью о плитку и ожидая, когда утихнет грохот нового состава. - Да, теперь я знаю, - ответил он, когда станция вновь начала напоминать средневековый рынок, правда, совершенно бесшумный. – Этим людям бессмертие не нужно. У них нет ни прошлого, ни будущего, ни настоящего. Они как мотыльки, летящие на свечу своего счастья и миллионами гибнущие, не успев осознать, что случилось. Подари им бессмертие – и они спустят его унитаз точно так же, как спускают обычную человеческую жизнь. Стоит ли делать бесценные подарки тем, кто не в силах их оценить? - И ты совершенно прав… - Этея ласково, по-матерински, улыбнулась Аранкару. Так улыбаются ребенку, вдруг сказавшему какую-нибудь умную, но совершенно банальную, мысль. - Ты принесла то, что я просил? - Естественно, - девушка протянула ладонь, на которой холодно поблескивал небольшой, вычурный кинжал с волнистым лезвием. – Это он, можешь не сомневаться. Мужчина не сдержал улыбки, принимая из рук Этеи кинжал. - Сомневаться в словах богини?.. Я еще не настолько отупел… - Кинжал перекочевал за отворот пальто, где для него уже были приготовлены ножны. – Благодарю тебя, Этея. Развернувшись, Аранкар направился к выходу в город, борясь с желанием оглянуться и остаться еще ненадолго с самой прекрасной женщиной этого мира. - Прощай, малыш Ранки… - прошептала богиня, провожая взглядом своего воспитанника. – Прощай, Звездное Небо… Когда Аранкар, сейчас более известный как Волчья Хватка, оказался вне поля ее зрения, женщина рассыпалась ворохом зеленой листвы, оставив на вновь опустевшей станции непередаваемый аромат долгожданной весны…
Внезапно раздавшийся звонок заставил Эльдара вздрогнуть и выронить зажатый в зубах карандаш. - Кто это так поздно? – удивился он, выбираясь из кресла, где он так удобно устроился совсем недавно. Кинув взгляд на часы, он несколько поменял акценты, повторяя фразу уже громче, чтобы стоявший за дверью мог его слышать. – Кого там принесло в такую рань? Некто, решивший покончить с жизнью столь оригинальным образом, ответил новой порцией «мелодичных» трелей. Эльдар, как вполне нормальный житель своего времени, подозревающий всех и вся, прежде чем открывать дверь, посмотрел в глазок. - Ар? Какого черта? – бормотал он, гремя на всю маленькую квартирку замками, задвижками и цепочками. – Мой дом - моя крепость… Заклинит одну такую шнягу и все – через окно скоростным лифтом с десятого этажа… - Здравствуй, друг, - улыбнулся нежданный гость. - Надеюсь, я не сильно тебе помешал? - Ну что ты… - сделал вялую попытку быть радушным хозяином Эльдар. – Я полностью свободен! Проводив Аранкара на кухню, Эльдар попытался как можно незаметнее смахнуть с кресла очередную распечатку какого-то талмуда, но грохот опрокинувшейся кружки выдал его с головой. - Ну, разве что совсем чуть-чуть… - признал он, растягивая губы в улыбке. – Третья редакция, чтоб ее… Наворотили, блин, местные умники… - Да, и я в свое время баловался подобным… - рассеяно сказал Аранкар, усаживаясь в освобожденное от бумаг кресло. - Что случилось? – перешел на серьезный тон Эльдар, цепляя из холодильника упаковку холодного пива. – Не припомню, чтобы ты раньше получал кайф от утренних гостей… - Да так, фигня всякая… - произнес Аранкар, мыслями пребывая где-то далеко-далеко… - Слушай… Ты можешь ответить мне на один вопрос? - Естественно! - Это касается довольно абстрактных вещей… - смущенно сказал «малыш Ранки». - Слушай, я писатель или погулять вышел? – возмутился Эльдар. – Абстрактными вещами я себе на жизнь зарабатываю! - Большинство людей не знают будущего, не помнят прошлого и не ценят настоящего. А как у тебя обстоит с этими вещами? Думал Эльдар недолго, да и то скорее просто из вежливости. - Не могу сказать, что знаю будущее… - наконец произнес он. – Но я помню свое прошлое и ценю настоящее. А почему ты спрашиваешь? Аранкар встал и, постукивая по ковролину тростью, подошел к окну. - Ты давно видел звезды на небе? – тихо, очень тихо спросил он, запрокинув голову и вглядываясь в низкие, тяжелые тучи. - Это Москва, мой друг, - пожал плечами Эльдар. – Здесь звезд не бывает. - Ты же месяц назад вернулся с юга… Там они были? - Немного… - озадачено ответил татарин. – Слушай, Ар, сейчас столько всякой гадости в атмосферу вываливают, что скоро мы и солнца не увидим, не то, что звезд! Аранкар лишь грустно усмехнулся на этот такой логичный, правильный и абсолютно неверный довод. - Как меня зовут? - Аранкар… - в полнейшем смятении пробормотал Эльдар, раздумывая на тему: «Чем ударили по голове моего друга?» - Имечко, конечно странное, но ты же говорил… - Я врал, - очень тихо ответил Аранкар. – Меня зовут Звездное Небо. И я – бог. Мужчине с черными как ночь волосами не надо было оглядываться, чтобы увидеть обалдевшее и вместе с тем обеспокоенное выражение лица друга. - Ар… - Я не тронулся, не падал с лестницы вниз головой и не принимал никакой дури, - ответил сразу на все вопросы Аранкар. – И я, пожалуй за все годы нашей дружбы, сказал тебе правду о себе. Я - бог. Из мелких, правда… Эльдар ошеломленно созерцал спину своего друга, который, оказывается, бог. Из мелких. В это мог бы поверить только полностью сбрендивший псих или… гениальный писатель. Невозможно писать хорошие книги, если ты не в состоянии поверить в чудеса… Эльдар молчал, понимая, что его друг еще не закончил. - Я родился две тысячи лет назад под мостом Парижа, тогдашней Лютеции. В тридцать пять – я стал богом и мне дали имя «Звездное Небо». В те времена звезды светили так ярко и были так прекрасны, что на них можно было смотреть целую вечность… А знаешь, зачем я к тебе пришел? Чтобы передать тебе свою силу. Чтобы подарить тебе бессмертие… Эльдар молчал, не зная, как отвечать на подобные слова – прыгать от восторга или рыдать от горя. - Почему? – наконец выдавил он. - Видишь ли… Мое тело бессмертно. Оно не стареет и полностью неуязвимо для любых видов оружия. Другое дело, что душа у меня все та же – обычная, человеческая. Это только кажется, что стареет только тело, а душа – вечна. На самом деле это не так… Подобно телу, у души есть свой срок жизни. Она точно так же стареет, покрывается морщинами, дряхлеет и умирает. Правда, этот процесс затягивается на тысячи лет, но предел есть у всего. И моя душа уже на последнем издыхании, как старик, подключенный к аппарату «поддержания жизни». Эльдар молчал. В голове было пусто, как в холодильнике за день до зарплаты. - Прости, Эльдар… Вдруг в голове писателя помутилось, мир подернулся сначала искажающей очертания дымкой, потом – угольно-черной пленкой.
Когда Аранкар закончил, был уже вечер. Солнце только-только скрылось с небосвода, озарив последним лучом лицо бывшего теперь уже бога, словно прощаясь навсегда. Впрочем… почему – словно? Аранкар бережно перенес друга на кровать и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Выйдя из дома, теперь уже самый настоящий человек направился в сторону большого парка, виднеющегося вдали. «Все очень просто. Стареют не только тела, но и души. И, как и везде, ветхие старики должны уступать место молодым, способным сделать еще один шаг. Это – закон этого мира и нарушать его не следует…» Аранкар шел, чувствуя, как его тело сгибается под тяжестью прожитых лет и трость из простого украшения становится жизненно необходимым инструментом. Аранкар шел, чувствуя, как стягивается кожа на скулах, покрываясь плотной сетью морщин, как ухудшается зрение, чувства гаснут. Аранкар шел, запрокинув голову к ослепительно яркому звездному небу, и улыбался, как счастливый младенец. «Говорят, что умирать страшно… Врут все. Если ты знаешь, что жил не зря, то и умирать не страшно. Если ты знаешь, что умер, защищая что-то бесконечно для тебя важное, умирать вовсе не страшно. Если ты жил, а не существовал, смерть – всего лишь последняя точка в большой и талантливо написанной книге…»
Вопрос цены.
Все дело - в цене на билет. (с)
Заходящее солнце било прямо в лицо отблесками от золоченых крыш. Легкий бриз, заблудший в дворец со стороны океана, потерянно завывал в полупустых переходах и лабиринтах самого большого и роскошного дворца этого мира. Высокий черноволосый человек с резкими чертами лица расслаблено стоял на балконе, непринужденно опираясь на мраморный бордюр и рассеяно крутя в руках примитивный железный медальон с вырезанной гвоздиком надписью «Владыка». - Ну, вот и все, Илли… - шептал он, криво усмехаясь правой стороной лица. – Наша мечта осуществлена. Больше никто не посмеет не считаться с моим мнением. Надеюсь, ты довольна, что я все-таки смог. Человек запрокинул голову к небу, словно пытаясь разглядеть в пронзительной синеве ворота Рая, откуда, как он истово верил, смотрела на него его первая и последняя любовь. В черной, абсолютно непроглядной темноте, со скоростью бегущего из последних сил ребенка, перемещался маленький шарик желтого света. Впрочем, намного дальше и быстрее распространялось тяжелое дыхание двух детей и шорох их босых ног по отшлифованному временем каменному тоннелю. Худые, изможденные тела с выступающими ребрами четко выступали через приличные дыры в том, что они называли одеждой. Мальчик сгибался под рюкзаком, набитым под завязку украденным хлебом, девушка – несла невесть где раздобытый факел. Они бежали в таком темпе уже пару часов, подгоняемые сначала страхом преследователей, потом – нежеланием признавать, что дороги из этого черного, непроглядного ада им уже не найти… Внезапно они выбежали в самую настоящую пещеру. Судить о ее размере дети не могли, так как слабый свет их факела освещал только круг радиусом метров в пять. За пределами этого круга царил первозданный мрак, наверное, именно такой, что был еще в те времена, когда Творец даже не помышлял о создании мира. Но даже в этом мраке было то, что две пары испуганных глаз видели четко – столп абсолютно черного пламени, вырывающегося прямо из пола и упирающегося в потолок. Пламени настолько черного, что его было прекрасно видно даже не фоне обычного мрака. - Доронтор, Иллин… Я ждал вас… - раздался мерный рокот проснувшегося монстра из центра черного столпа. – Вы ведь хотите силы? «О да, сила – это то, что мы жаждали больше всего в этом мире…» - Малыш Дорри… - раздался в его голове рокочущий голос. Тот самый. – Можно задать тебе вопрос? Доронтор не ответил. Он лишь сжал в руке железный медальон так, что по пальцам потекла горячая, липкая кровь. «Я ни о чем не жалею.» - Ты доволен тем, что имеешь? И вновь человек не ответил. Он лишь приподнял бровь, зная, что его невидимому собеседнику этого будет достаточно. - У тебя есть целый мир… Скажи – ты хочешь большего? - Нет, - не раздумывая, ответил человек. – Я ведь хотел вовсе не править миром… Я просто хотел, чтобы со мною считались. - Но ведь ты можешь добиться и большего! – воскликнул голос. – Куда большего! С нашей силой – любой мир упадет нам под ноги, моля о пощаде! Некоторое время Доронтор молчал, все так же сжимая медальон в руках. - Да… Я хочу большего! - Отлично… - с плохо скрываемым удовлетворением в голосе ответил голос. – Я не ошибся в тебе, малыш Дорри… Перед нами осталась только одна преграда. Раньше, чем Доронтор успел удивиться, мир вздрогнул. Почти так же, как он вздрагивал каждый раз, когда Черное Пламя вырывалось на свободу… - Кто вы? – спросил человек, холодно оглядывая появившуюся на площади прямо под балконом пятерку людей. Впрочем – людей ли? - Те, кто тебя остановит, - низким, мужественным голосом ответил самый высокий и мускулистый из них, настоящий человек-гора. «Это Боги, малыш Дорри… Это – Боги.» Все, чем Доронтор смог ответить – так это только громким смехом, высоким и как будто задыхающимся. Когда он успокоился, то уставился медленно наливающимися угольной чернотой глазами на невозмутимую пятерку. - Вы? – его голос изменился, став густым и вязким, как мазут. – Вам следовало остановить нас в тот момент, когда мы выбирались сквозь толщу земли на поверхность, согревая в груди то, что вы так отчаянно пытались спрятать. Вам следовало остановить нас, когда мы выслеживали по всему миру драконов и убивали их. Вам следовало остановить нас, когда мы пожирали их еще теплые сердца, поглощая их силу. Вам следовало остановить нас, когда мы по одному уничтожали Источники, стирали с лица земли города, расы и народы, доказывая свое право на существование. Вам следовало остановить нас в любой из этих моментов. Сейчас – уже слишком поздно. Доронтору показалось или в глазах предводителя мелькнула тень страха? Человек облизнулся, не зная, как еще выразить свою любовь к этому восхитительному мускусному запаху. - Ты слишком много болтаешь… - наконец ответил Бог, загоняя по глубже свой страх. – Ты всего лишь наша марионетка. Марионетка не может ударить кукловода. Усмешка Доронтора больше походила на оскал. - Значит, мне стоит нарушить устоявшееся заблуждение. - Мы так и будем болтать с этим чудовищем? – не сдержалась хрупкая зеленоволосая девушка, стоящая по правую руку от предводителя. - А девчушка права… «Гуляй, Черное Пламя… Это хорошая пища…»
Они были сильны. Они были подавляюще, невозможно сильны, сочетая виртуозную магию и силу сразу нескольких Источников в каждом выпущенном заклинании. Они могли бы сравнивать горы с землей, а потом вновь возрождать их из миллионов осколков. Они могли бы зажигать и гасить звезды. Но они опоздали. Доронтору оставалось только стоять посреди этого бешенного вихря разрушительной магии, наблюдая, как вырывающиеся из под земли языки черного пламени обращают в пыль любые попытки божественной пятерки достать такого простого на вид человека. Доронтору оставалось только смотреть, как рушится реальность, не выдерживая тех потоков энергии, что струились сквозь него. Прошло довольно много времени, прежде чем человек осознал – его мир умирает. Его уши как-то резко, как будто открыли невидимую заслонку, услышали тяжкий стон разрушаемого мира. - Заканчивай! – закричал он, срывая голос в одном единственном крике. Бесполезно… Ни Черному Пламени, на короткое время оставившему без присмотра своего носителя, ни пятерке Богов не было никакого дела до воли такого простого и такого слабого человечишки. Две древние силы сцепились в смертельном поединке, стремясь перегрызть друг противнику глотку раньше, чем перегрызут твою собственную. А мир умирал. Мир корчился в агонии, извергая из себя тонны раскаленной лавы – собственной крови. Мир умирал. - Я ведь просто хотел стать сильным… - Доронтор уже понял, что ситуация вышла из под контроля. Если быть совсем точным, она никогда и не была ему подвластна. Он действительно был всего лишь марионеткой в руках чуждой этому миру силы. – Илли…
Черное пламя медленно угасало, уходя под черную, спекшуюся землю и подставляя под лучи солнца пять бездыханных тел. - Мы победили… - Доронтор услышал тихий, как будто приглушенный чем-то, рокот. – Малыш Дорри – теперь преград больше нет. Мы отправляемся в следующий мир и там… там мы станем еще сильнее. «Оно все еще слабое… Это – мой шанс.» - думал Доронтор, послушно шагая в открывшийся портал. – «Прости, Илли... Цена оказалась слишком высока…»
* * *
На краткую секунду беседку, затерянную в глубине парка, озарил мягкий синий свет, обволакивающий своим ровным, согревающим свечением. Когда свет исчезает, в беседке, развалившись на столе, сидит хрупкий человек с торчащими дыбом русыми волосами, зелеными глазами и одетый во что-то кожаное. Человек меланхолично задирает голову, уставившись на потолок беседки и под его взглядом в нем появляется дыра размером в пару метров. Учитель улыбается звездному небу и теплые звездочки, многих из которых он знал лично, ласково подмигивают человеку, приветствуя под новым небом. - Хочу снег. - тихо шепчет человек небу и прикрывает глаза. Спустя пару мгновений его лицо ощущает ласковые прикосновения снежинок, прохладные и мокрые. - Снег... Крупинки мокрого снега Ласкают кожу мою, И блики звездного света Обнимут душу мою.
Крупинки легкого снега, Летают повсюду опять. И блики звездного света Позовут за собой создавать...
Кружится я буду под небом В танце снежинок опять. Комочки мокрого снега Помогут мне что-то создать. На его ладонях появляется ледяная роза, прозрачная и прекрасная. Человек держит ее в ладонях и роза нежно касается его руки ласковым холодком. - Роза это конечно хорошо... Только мне некому ее подарить. Учитель задумчиво крутит в руках розу, размышляя, что с ней делать, если не дарить. Зачем мне эта красота? Она бездушна и пуста. Подарить ее я был бы рад, Но некому... какой пустяк!
Зачем мне роза, если я Не подарю ее. Она моя. Себя лишь я ее оставлю. Один лишь я про это знаю.
И красота сей розы ледяной Навек останется со мной. Ледяная роза на ладонях превращается в снег. Человек еще некоторое время держит его на ладонях, а потом ссыпает на стол беседки и, откинувшись на спину и заложив за голову руки, продолжает смотреть на звездное небо. Время идет, снег, вызванный человеком, все падает и падает через отверстие в потолке беседки. Время идет и вскоре человек с зелеными глазами превращается в один большой сугроб с маленьким снежным гейзером, вызванным его дыханием. Время идет и ничего не меняется. Снег все так же падает, человек все так же лежит. Холод проникнет под кожу, Мешая любить и дышать. Холодом каждый ведь скован, Влюбленный в слово: "мечтать". Холод сугробами всюду, Сметая в кучу слова. Я уже больше не буду Так же как раньше мечтать. Холод метелями вьюжит, Точку поставить спеша. Люди влюбленные в стужу Живут в одиночестве сна. Вдруг взвывший ветер срывает снежинки, сложившиеся в сугроб на столе беседки, в полет. Через пару мгновений в беседке есть только снег, волшебный и неподвластный теплу, царящему на АВМ. Одинокая беседка в лесу превращается в филиал снежной бури и только едва различимый силуэт человека в кожаной куртке чернеет в ней. Человек счастливо смеется, наслаждаясь буйством стихии. Снежная буря, ветер волком завоет, А луна осветит силуэт. Снежная буря вины не забудет, А значит - лови ты момент!
Снежная буря, снежинки шипами Вонзаются в тело мое. Снежная буря, под небом, над нами Повсюду, везде намело.
Снежная буря, ярость и слезы Поднимут со дна без причин. Снежная буря, холод и грезы Реют над миром моим.
Снежная буря, снежинки как пули Насквозь пробивают меня. Снежная буря, луна не сверкнула На небе, как знак для меня. Вдруг неистовая пляска снежинок прекращается. Крупинки снега замирают в воздухе, превратившись в снежные потоки, зависшие в воздухе. Кажется, будто время остановилось, потому что не двигается и Учитель. Мир застыл на короткое мгновение, растянувшееся в вечность. Но любая вечность имеет свойство когда-нибудь проходить. Прошла и эта, разорванная тихим шорохом падающего на пол снега. Человек с зелеными глазами и вставшими дыбом русыми волосами еще некоторое время стоял в беседке, рассматривая ледяной рисунок на полу, а потом исчез в мягком сиянии синего света... Вот как ползу, так и отражаю!
Теплый июльский ветер ласково касался листьев, создавая буквально из ничего тихую ночную мелодию. Узкий месяц в компании подружек-звезд безмолвно внимал ночной симфонии. Фонари – заменители звезд - маленькими кружками света обозначали улицы – места, где людям позволено было ходить. Сейчас здесь не было никого, что и не удивительно в четыре часа утра. Редкое время, когда припозднившиеся уже спят, а ранние пташки – спят «все еще» … Маленький парк, в котором проходил ночной концерт, был со всех сторон зажат холодными высотками жилых домов, искусственных и бездушных, как и все, что создает человек. Безмолвные черные провалы окон равнодушно и несколько высокомерно взирали на мир, изредка переговариваясь отблесками фонарного света. Человеческий мир спал, утомленный вечной погоней за счастьем, измотанный непрерывной борьбой за место под солнцем и сломленный дневными пораженьями. Спал, набираясь сил для нового дня, нового боя, новой войны. Лишь одно окно, светящееся мягким светом, выбивалось из этой обыденной картины. На балконе, грея тонкие пальцы рядом с чадящей свечой, сидел человек, по странному стечению обстоятельств на спавший в этот поздний (или ранний, это уж как посмотреть) час. Вокруг человека в страшном беспорядке были разбросаны скомканные листы, а рядом со свечкой мигал зеленой лампочкой закрытый ноутбук. - Почему? – прошептал человек, не отрывая глаз от колеблющегося язычка пламени. – Почему… у меня не выходит? Встав на ноги, человек подошел к окну и, открыв его, полной грудью вдохнул свежий ночной воздух, избавившийся на короткое время от выхлопных газов. Мужчина растеряно принялся теребить длинную седую прядку, выбивающуюся из короткой прически. - Неужели… это конец? - Ты и правда так думаешь? – с усмешкой произнесла тень с неясными очертаниями, вдруг появившаяся за спиной человека. - У тебя есть другое мнение? – спросил он без всякого удивления. Он уже давно ничему не удивлялся в этой жизни. - Все только начинается, мой друг… все только начинается. - Тогда почему я… больше не могу писать? Почему слова не складываются, почему… Не, не так. Что я потерял? - Ты просто устал… - с сочувствием произнес голос. – Не правда ли просто? - Очень, - с сарказмом произнес человек и тут же улыбнулся, прося прощения у недовольно замигавших звезд, которым его голос мешал наслаждаться концертом трио – ветра, листьев и ночи. Развернувшись, человек вернулся в дом и улегся прямо на пол, уставившись взглядом в потолок. - Просто живи, - сказала тень. - Жить? – усмехнулся человек. – Взгляни вокруг. Тень замолчала, видимо выполняя поручения человека, а он… он закрыл глаза. Ему не требовалось смотреть, чтобы видеть. Стол, стул, старый черно-белый телевизор и склеенная изолентой антенна. Дребезжащий на всю комнату старый холодильник. Плита, раковина и… пустота. Пространство так и кричало о своей пустоте, даже воздух был пропитан чувством одиночества. Человек усмехнулся, не открывая глаз. - Ты называешь это жизнью? Год за годом, в этой квартире, без денег, работы и даже надежды на что либо… В полном одиночестве, изредка нарушаемом случайными людьми, разбавляющими на мгновение пустоту моего бытия… Это – жизнь? - Любая жизнь – это жизнь, - ответила тень. – Любое бытие лучше, чем небытие. Тебе глупо жаловаться на что либо… Ты сам выбрал свою судьбу, написав первую строчку. - Кто ты? – наконец озаботился банальным вопросом человек, открывая глаза и разглядывая ночного гостя. - Разве есть разница? Человек улыбнулся. «Разве есть разница?» - это его любимый вопрос. Он никогда не видел разницы между придуманным миром и реальным, между тем, что происходит «на самом деле» или в его голове. И никто еще, никогда не смог ему внятно ответить, в чем, собственно, заключается эта самая разница. - Важное замечание… - признал он. – Тогда зачем ты здесь? - То, что ты делаешь – это важно, - ответила тень. – Твоя жизнь – не бесполезна. Это все, что я хотела сказать. - Тогда – уходи. - Как скажешь… На человека обрушилось ощущение вернувшейся пустоты, ранее заглушаемой ночной гостьей. Пустота – его самый верный спутник в жизни. Одиночество – его самый надежный друг. «Разве есть разница?..» Вернувшись на балкон, человек задумчиво посмотрел вниз. «Разве есть разница?..» Щелкнув зажигалкой, он поджег исписанный лист. «Разве есть разница?» Вслед за выброшенным в окно листом полетел ноутбук, унося с собой недописанное стихотворение. «Разве есть разница?» Из ящика на кухне был извлечен газовый пистолет и приставлен к виску. «Разве есть разница?»
Ночная симфония подошла к концу. Ветер, устав от концерта, отправился на покой, уводя с собой темнокожую красавицу-ночь. Вслед за ветром домой засобирались звезды. Последним исчез месяц, дождавшись, когда из-за горизонта выглянет его сестра-солнце. Начинался новый день. Людская армия просыпалась, чтобы вступить в новый бой за призрачное счастье. Правда, в армии не хватало одного бойца, но… Разве есть разница?
Бой продолжается.
Я стал свободным от чужих команд, Война осталась в прошлом, Сгинула в туман. Здесь от холёных лиц меня тошнит! Я вспоминаю мёртвых, И душа кричит. Солнце в глаза, как там, среди камней, Я никому не нужен, тень среди людей. Молча беру винтовку, Каждый - враг, Я не терял рассудка, Ненависть - мой флаг. Флаг! (Маргарита Пушкина)
Ночная тишина небольшого леса близ немецкого городка Вернойхен нарушается только надсадным дыханием бегущей женщины. Кроме дыхания она производит еще множество посторонних шумов, обычных при долгом, на пределе сил и возможностей, беге. А еще она распространяет запах страха. Даже не страха – первобытного ужаса, всегда испытываемого жертвой перед безжалостным хищником. А чуть позади за женщиной бежал огромный черный с седыми волосками волк. Его мощное, сильное тело неслышно стелилось над землей, проносясь мимо деревьев и спящих животных, чья кровь его вовсе не интересовала… Наконец, женщина выбилась из сил и как подкошенная упала на землю. Сил бежать и бороться за свою жизнь больше не было. Пусть делает, что хочет… Волк, в два прыжка настигнув жертву, вытягивается в прыжке, обнажая кинжальной длины клыки. Слышится хруст, затем – длинный, протяжный и полный темной радости вой на равнодушную луну в черном с белыми крапинками небе. - Война закончилась, Рустам… - с сочувствием произносит за спиной волка человеческий голос. – Война закончилась. Волк не ответил, продолжая свое кровавое пиршество. Голос терпеливо ждал, когда зверь насытится и, когда волк, сыто порыкивая, повернул в его направлении окровавленную морду, твердо повторил: - Война закончилась. Волк не ответил, но его пылающие глаза могли говорить только одно: «Война не закончится никогда.» - Но она закончена. Мы победили. И вновь волк не ответил. Вместо этого он вновь растянулся в прыжке, стремясь скрыться от обладателя голоса и найти следующую жертву. Однако, по всей видимости, у голоса были свои планы на сегодняшнюю ночь. На беглеца упала сияющая серебром сеть и через некоторое время в ней оказался уже не огромный черный зверь, а человек с характерным татарским лицом, сейчас, правда, чем-то смахивающим на волчью морду. Что поделать, оборотень слишком долгое время провел в своей звериной ипостаси… - Рустам, хватит крови, - тихо сказал голос, когда превращение завершилось. – Ее и так было слишком много… - Отпусти меня, Эльдар, - с рычащими нотками в голосе ответил оборотень. - Чтобы ты опять сбежал? - Я не сбегу. Даю тебе слово. Эльдар вздохнул и сеть, вспыхнув напоследок поярче, рассыпалась невесомой пылью. Рустам встает и, с непривычки покачиваясь, делает шаг в его сторону. - Одежду то хоть принес? - Да, конечно, брат, - на землю перед Рустамом падает сверток. – Одевайся, поговорим. Когда Рустам вновь стал походить на человека (то есть исчезли волчьи черты лица и появилась одежда), голос наконец явил себя из тьмы, оказавшись высоким черноволосым человеком очень похожим на Рустама. - Война закончилась. Вот уже второй год, как наши войска заняли Берлин и положили конец фашисткой дряни, - тихо проговорил Эльдар. – Война закончилась. И эта женщина вовсе не виновата в ней. Его собеседник промолчал, продолжая разглядывать брата. Тот же, видя, что его слова не оказывают никакого воздействия, подошел практически вплотную и крепко сжал плечи Рустама, одновременно заглядывая в глаза и в который раз повторяя: - Война закончилась. И ты сам прекрасно понимаешь, что никто долго не будет закрывать глаза на твои проделки. Рано или поздно тебя уничтожат, брат. Давай вернемся домой… Там как раз сейчас цветут яблони… - Ты забыл, брат? – хриплым голосом ответил Рустам. – Забыл, что эти твари сотворили? Сколько крови на руках каждого из них, хотя бы просто потому, что он не мешал? - Не тебе судить тех, кто не мешал. Не тебе… Достаточно хотя бы того, что сами они никого не убили. Рустам насмешливо фыркнул. Некоторое время они просто смотрели друг друга в глаза и наконец Эльдар не выдержал. - Я не хочу терять тебя, брат, - с болью в голосе произнес он. – Сказать по правде, терпение Сталина уже исчерпалось и меня послали тебя убить. Я не хочу! Поэтому, прошу, пойдем со мной… хватит крови… - в глазах Эльдара светилась самая настоящая мольба. И была она такой силы, что Рустам в кои-то веки заколебался. На мгновение. Он долго молчал, отвернувшись и задумчиво смотря на луну. - Хорошо, брат, - наконец прошептал он. – Хорошо… пусть будет так, - обернувшись, оборотень крепко прижал Эльдара к себе. - Рустам… - тихо сказал Эльдар, прикрывая глаза, чтобы не дать проклятой слезинке выдать свои чувства. Вытащить из обоймы на поясе брата пистолет и нажать на курок было секундным делом. Некоторое время оборотень еще стоял над бездыханным телом, а потом припал к земле, изгибаясь в метаморфозе. Спустя пару мгновений по лесу вновь несся сильный, беспощадный, кровожадный и уверенный в своей правоте волк. «Война не закончится никогда.»
Я иду по своей дороге.
В глубине парка, в самой глухой и неисследованной студентами части, раздается звон колокольчиков. Существо, обладающее чутким слухом, могло бы еще расслышать легкий шорох шагов, издаваемых маленькой, хрупкой фигуркой, неслышно, почти не касаясь оставшеся с прошлого года листвы, скользящей по дорожке. Колокольчики же были привязаны к огромной косе, невесомой пушинкой лежащей у девушки на плече. "Чем дольше я иду по своей дороге, тем более одинокой я себя чувствую." - думала Сената. - "Как будто мой путь уводит меня все дальше и дальше в сторону от всего остального мира, от людей, живущих в нем, любящих в нем, умирающих в нем..." - Почему ты выбрал именно это место, чтобы спрятаться, Мел? - тихо сказала она, оказавшись за спиной высокой фигуры в плаще. - Почему именно в этом мире? Человек не ответил. Он вздрогнул и с тихим вскриком прижался к дереву, не в силах перебороть тот ужас, что внушала ему маленькая фигурка с огромной косой наперевес. Сената вздохнула. "Все дальше и дальше... я уже не верю в совпадения, как подавляющее большинство так называемых "обычных" людей. Я уже вовсе не человек, не эльф, не дракон или еще кто-то из бесчисленного числа рас, населяющих Упорядоченное. Моя дорога увела меня так далеко, что я уже не знаю, кто я и можно ли вернуться назад..." Огромная коса взметнулась над головой девушки и, застыв на мгновение в высшей точке замаха, со свистом опустилась, рассекая черную душу фигуры в плаще и лишая его даже самой надежды на посмертие. "Чем дольше я иду, тем меньше вокруг меня людей, которые меня понимают. Чем дольше я иду, тем меньше я понимаю тех, кто идет другими путями... Все мы начинаем в одной точке, но все идем в разных направлениях. И встретимся все мы тоже в одной точке. И точка эта - небытие." - Прощай маг, так хотевший стать богом. Прощай человек, ушедший по своей дороге так далеко, что забыл о всех границах и ориентирах. Прощай и... прости. Сената вновь закинула косу себе на плечо и, никуда не спеша, двинулась в обратный путь, позвякивая колокольчиками. "Когда я была ребенком, меня окружало столько существ, которых я, пусть и интуитивно, но понимала. Вокруг меня были братья, сестры, мать, отец и все остальные члены нашего бедного, запутавшегося в межродственных браках клана. Когда я стала старше и уже шла по своему, и только по своему пути, вокруг меня были только враги. Их я тоже понимала, но это было совсем по другому... Когда в наш мир пришел ОН, я осталась одна. Рядом не было никого, кто мог бы понять, ЧТО и ЗАЧЕМ я делаю. Когда я умирала, я тоже была одна. Наблюдая, как целая толпа могущественных сущностей дерется за мою жизнь, я понимала, что ушла уже так далеко, что дороги назад я уже не отыщу... Когда я стала тем, кем я являюсь сейчас, рядом со мной оказались люди, равные мне по рангу, но идущие другими путями. Анри носится со своими учениками, которые впоследствии станут его верными последователями и начнут менять миры; я - мотаюсь по всем мирам и измерениям, отыскивая и пресекая судьбы тех, кто переступил черту, определенную мной же; Найтария... Найтария просто живет, согревая своим удивительным внутренним светом всех нас, мерзнущих в одиночестве собственной дороги. Чем дальше я иду, тем более одинокой я себя чувстувую... У всех из нас свой путь. Иногда эти пути пересекаются и мы какое-то время идем бок о бок. Потом эти пути расходятся и мы снова остаемся одни." Сената остановилась. Что-то рвалось у нее из груди наружу. Что-то, о самом существовании которого она давным давно позабыла... Я иду по свой дороге. И шаги никто не услышит. Про меня позабыли Боги Затаились они, словно мыши.
Я иду по своей дороге. И путь без конца и края. Я, наверное, слишком строга, И, наверное, слишком злая.
Я иду по своей дороге, Прижимая ладони к сердцу. Путь, наверное, слишком долгий, Раз уж я позабыла веру.
Я иду по своей дороге. Путь зовет в бесконечность снова. Мне б ответ подсказали Боги! Но боятся меня, словно воры.
***
Посвящается АВМ.
Мягкий, прохладный морской бриз ласково перебирал золотые волосы юной девушки, которая, непринужденно скрестив ноги, с задумчивым и слегка грустным прищуром разглядывала линию горизонта. Раскаленное за день солнце уже опустило треть своего тела в животворную прохладу океана, раскрасив небосвод во все оттенки алого. Девушка полной грудью вдыхала свежий и солоноватый приморский воздух, всем телом ощущая жизнь, кипящую во всем, что ее окружало. Она очень любила этот мир. Любила больше, чем все остальные миры, которые она создала. Именно по этой причине сейчас ее глаза, обычно золотые, сейчас почернели от тоски, переполняющей душу девушки. Все в этом мире было хорошо. Все… только души у него больше не было. Вдруг на плечи девушки опустили руки. Сильные, натруженные мужские руки, перевитые толстыми выпирающими венами и тоненькими ниточками шрамов. - Не грусти, Элетея… Это банально, но все, что имеет начало, имеет и конец. - Я знаю, любимый… я знаю… - одними губами прошептала девушка, закрывая глаза, чтобы не дать пролиться слезами. – Но, когда этот мир только появлялся из ничего, я верила, что это чудо будет жить вечно. Что здесь всегда будут смеяться и играть в догонялки дети, а взрослые – любить этих детей. Что этот мир будет жить вечно и вечно радовать нас своей жизнью, такой волшебной и сказочной… Руки сжались чуть сильнее, пытаясь передать девушке часть своей силы. Элетея грустно улыбнулась, не открывая глаз. Ей ли не знать, что любимый и сам страдал из-за гибели самого светлого из всех миров… - Мы должны сходить к Первым, - наконец прошептала она, без опаски откидываясь назад, чтобы взглянуть в любимые глаза. - Они не помогут… - глухо произнес мужчина, отводя глаза, будто стыдясь за своих дальних родственников. - Они создали этот мир. Кто, кроме них, может его спасти? - Глупая… Они создали оболочку… А умирает – душа. Тело может существовать без души бесконечно долго, а, значит, происходящее не их забота… - Но… - начала было девушка, но тут же осеклась. Брат был прав… Первые справились со своей задачей идеально, это они, Вторые, облажались. Это они не смогли вложить в душу мира достаточно жизненной силы. – Неужели… Это конец? - Вполне возможно, что нет… - честно ответил мужчина, все так же смотря в сторону. – Возможно, придут другие и вложат в этот мир другую душу. Вот только тогда этот мир будет уже не нашим… Мы и сейчас чужие здесь, ты же чувствуешь… Воцарилось молчание. Двое, мужчина в преклонных летах и юная девушка, молча смотрели друг на друга, пытаясь найти и находя поддержку, тепло и понимание. - И все же я схожу к ним, - решительно сказала Элетея, поднимаясь на ноги. – От моей попытки хуже не станет, но, возможно, я смогу уговорить их помочь. - Это твой выбор, любимая… - прошептал мужчина, отступая в тень. - В случае чего – ты знаешь, где меня искать…
Северный склон Кальдиора, самого высокого пика хребта Кариджава, испокон веков был заповедным местом. Местные жители, сидя у теплого вечернего костра, с опаской рассказывали истории, что там живут существа, которые жили здесь еще тогда, когда не существовало даже самого мира. Ни один, даже самый отмороженный искатель приключений не смел пересекать никем не отмеченной, но всеми ощущаемой границы, даже несмотря на то, что только самый ленивый не травил байки о несметных сокровищах этого места. Впрочем, было это очень, очень давно. В те времена, когда у этого мира еще была душа, а, значит, и обитатели. Элетея, одетая все в то же тонкое льняное платье, бестрепетно ступала босыми ногами по снегу, ярким зелено-золотым пятном выделяясь на белоснежном одеянии гор. По традиции весь путь от подножия до вершины следовало проделать пешком, дабы уважить создателей мира. Рисковать обидеть единственных потенциальных спасителей девушка не рискнула, поэтому вот уже второй день она рвала свое платье на этих крутых склонах. Наконец ноги Второй ступили на мягкую зеленую траву, вечно зеленеющую на Вершине Мира. Еще спустя пару мгновений ее глаза нашарили три бесплотные тени, равнодушно рассматривающих Элетею. - Приветствую вас, Первые, - преклонила девушка колено, склонив голову. – Первый из Первых, я, Элетея, Вторая, пришла, чтобы просить вас о помощи. Центральная тень некоторое время молчала, словно обдумывая ее слова, а потом равнодушно ответила: - У меня есть дела поважнее. Обращайся к Третьей из Первых. Девушка едва удержалась, чтобы не заскрипеть зубами от злости, но все же взяла себя в руки и поклонилась уже вторично, теперь – левой тени. - Приветствую вас, Третья из… - Мне все равно, - тень даже не дала ей договорить. Элетея, уже в полном отчаянии, перевела взгляд на третью размытую фигуру. - У меня много дел… Когда я разберусь с ними – я помогу душе этого мира выжить. На сей раз девушка не стала даже пытаться сдерживать себя. Она просто расплакалась. Утирая слезы, девушка дрожащим голосом прошетала: - Глупцы… Душа этого мира УЖЕ умерла… Я просила вас помочь мне воскресить ее… Тени не ответили. Они словно забыли о ее существовании, как забыли о том, что создали этот мир. Что, как творцы, они несут ответственность за этот мир. Элетея стояла на коленях перед Первыми, покорно опустив голову и плакала. Она плакала, по детски размазывая слезы рукой, исцарапанной за время долгого подъема. Она оплакивала мир. Она оплакивала время, которое она могла бы провести здесь. Она оплакивала людей, которые могли бы быть счастливы в этом мире. Она оплакивала мир, который был и ее творением тоже, которое она не смогла спасти…
Элетея потеряла счет дням, месяцам и годам. Бессмысленно глядя в небеса, девушка лежала на зеленой траве вершины Кальдиора и смотрела в небо, уподобившись трем теням Первых. - Вставай, Элетея… - наконец вырвал ее из духовной комы глубокий мужской голос. – Вставай, любимая… Из этого мира пора уходить. - Иннуе? - Тело долго не живет без души… - печально произнес мужчина. – Этот мир скоро погибнет. А нам пора уходить. - Куда? И… зачем? - Чтобы жить, Элетея… чтобы жить. Если однажды твой мир рухнул – это значит, что теперь ты сможешь построить новый. Девушка покорно вложила узкую ладошку в мускулистую ладонь любимого. Сейчас – она просто шла за ним, загипнотизированная его волей к борьбе и жизни. Куда – неважно. Зачем? Чтобы жить. Чтобы жить… Вот как ползу, так и отражаю!
Молодой Айнсберг стоял на мосту. Этот мост соединял обычный, будничный мир с цитаделью Айнсбергов – резиденции Дома Воздуха. Последнего Дома, оставшегося на Земле. Последнего дома, еще как-то сдерживающего безумие человечества, не дававшего ему уничтожить себя и все окружающее. Когда-то Домов было четыре: Дом Воздуха, Дом Огня, Дом Земли и Дом воды. Но это было давно… Теперь миром единолично правит семья Айнсбергов, к которой и имел несчастье принадлежать Конрад. Конрад задумчиво рассматривал с моста родовой замок, тающий в предрассветном тумане. Средневековый замок, новейшие компы в каждой комнате, электрический свет и летающие на крыльях маги воздуха, магия, пропитывающая каждый камень – картина, достойная пера любого фантаста. Вот все это Конрад имел честь и радость наблюдать всю свою жизнь. Все восемнадцать лет своей жизни Конрад провел в замке Айнсбергов. Все восемнадцать над ним трудились лучшие учителя в мире, ухаживали лучшие няньки… Все самое лучшее… Его тошнило от этого. Ему хотелось жить в нищете, выгрызать зубами каждую крошку хлеба, в общем – завоевывать все самому. Разумом он понимал, что эти желания – полный бред, что он должен быть счастлив, что у него есть все… вот только кроме разума у него было еще и душа. И сейчас у него был реальный шанс все изменить, а он… он стоял на мосту и смотрел на утренний замок. В душе была пустота. Другой бы на его месте плакал, метался бы из стороны в сторону, бился головой об стену… а он просто стоял на мосту, в легкой задумчивости рассматривая родовой замок. «Да… так все изосрать за две недели мог только я, - лениво текли отрешенные мысли в его голове. – Насмерть разосраться с друзьями из-за девушки, в которую влюблен до судорог, затем через пару дней – с девушкой из-за друзей, без которых ты не мыслишь своей жизни… Затем – с отцом, о котором и говорить нечего, из-за того и другого… И самое обидное, что я ни о чем не жалею… я просто не мог поступить иначе… И теперь дорога домой мне заказана.» Конрад стоял на мосту. Перед ним простиралась его прошлая жизнь, полная радостей, смеха и счастья. Из крайней правой башни замка из окна выбросилась фигурка человека. «Ромуальд… - подумал Конрад. – Утренний пролет по замку…». Ему так хотелось расправить крылья и полететь рядом, смеясь, соревнуясь в скорости и выделывая невероятные кульбиты… Конрад Айнсберг, наследник главы клана, с сегодняшней ночи – изгой Дома Воздуха остался стоять на мосту, черной завистью завидуя бывшему другу. На берегу Цитадели, рассыпая во все стороны синие искры, открылся портал. Из него выпал мальчик лет двенадцати от роду и ошалело посмотрел по сторонам. Увидев Конрада, робко подошел к нему. - Вы, мой встречающий? – спросил мальчик. - Нет, - отстраненно ответил Конрад и кинул взгляд на Ромуальда. – Твой встречающий будет примерно через полчаса. Тут Конрад заметил, что мальчик его не слушает. Он покосился на него и невесело усмехнулся – новенький с открытым ртом пялился на картину, открывавшуюся с моста. – Как тебя зовут? – спросил его Конрад. - Антон Харламов… - робко ответил мальчик. - Забудь. – Улыбнулся ему Конрад и вновь отвернулся от новенького, вперив взгляд в замок. – С этого момента и до самой смерти твоя фамилия – Айнсберг. - Ошибаешься. – Прозвучал за спиной совсем другой голос. – Моя фамилия – Скайфайр. С рождения и до самой смерти. «Скайфайр!!!» - оторопел Конрад. Ветер рванул его волосы, собираясь в атакующее заклинание, огромные синие крылья хлопнули за спиной, подбрасывая его тело в воздух но… но больше молодой Айнсберг ничего сделать не успел. Огненная сеть плотно обхватила его и вгрызлась в плоть, оставляя длинные ожоги, небольшой язык пламени залетел в рот и вместо крика вырвался только полный боли хрип. Дальше в голове Конрада все поплыло и сознание скользнуло в спасительную тьму, готовую подарить покой любому.
- Ну что, поганый ветровик, больно? Конрад промолчал. Огненная змея, окутанная дымом горящей плоти, медленно ползла по его телу. Чего стоило молодому Айнсбергу не кричать, не корчится и не плакать, знал один лишь Бог. - Больно? – бесновался Скайфайр. – А знаешь, как мне было больно, когда вы, ВЫ(!!!) наши союзники, Дом Воздуха, разрывали своим ветром на куски моих детей??? Не знаешь? Тогда – жри! Жри эту боль и знай – она ничто по сравнению с моей! Конрад упрямо молчал. Во рту плавали крошки им же самим раздавленных зубов, в глазах – пятна, в сознании – боль. Он едва различал голос его мучителя и держался за этот голос, как за последний маяк реальности в океане боли. Шел третий день его заключения и до безумия оставалось рукой подать. Силы кончились, разум сдался, тело просило умереть, воля давно сломалась… Осталось одно упрямство. Каменное, железобетонное упрямство, которым он так славился. Скайфайр, так и не назвавший своего имени, уродовал его тело, потом исцелял, потом вновь уродовал… и так до бесконечности. Конрад давно махнул на мечты о спасении, не строил планов на освобождение… даже не мечтал о прекращении боли. Его целью, смыслом существования стало желание продержаться как можно дольше. Как можно дольше сопротивляться, как можно дольше бороться… Змея сжала свои объятья еще туже. Между ее кольцами стали видны белые кости. Скайфайр прекращает муку и прикладывает к его телу амулет. Раны мгновенно зарастают. Змея вновь принимается за дело. Пятый день. Сегодня Конрад первый раз застонал. Шестой день. Первый крик. Вечер шестого дня. Первые слезы. Седьмой день. Упрямство похоже на древний замок, тысячелетиями сражавшийся с ветрами и дождем, от которого осталась одна полуразвалившаяся башенка да пара камней, до половины вплавленных в землю. Сознание вообще спряталось в раковину безумия и обратно вылезать отказывалось напрочь. Голос Скайфайра, за который держался Конрад, вдруг примолк. Во вселенную одного голоса ворвался целый сонм других, смутно знакомых голосов. Затем все заслонили рев пламени и яростный свист ветра. А потом была боль и пустота в груди. «Это конец» - проговорило сознание, решившее в последний раз вырваться из паутины безумия…
Готфрид остановившимися глазами смотрел на тело своего сына. Конрад бессильно лежал на полу, полностью голый, весь покрытый следами ожогов в несколько слоев. Исключением стало только лицо. В груди зияла огромная дыра, рядом с практически умершим телом замирало вырванное сердце. Глава Дома Воздуха перевел глаза на виновника смерти его сына. Уже мертвого, к сожалению. Вспышка ярости и ветер рвет тело на куски, разбрызгивая повсюду кровь, а Готфрид поворачивается к сыну. Времени думать нет. Сына надо спасать любым способом. Он переводит взгляд на одного из воинов, пришедших с ним: - Снимай кольчугу. Быстро! Пока воин снимает броню, наклоняется и берет в руки сердце Конрада, другой рукой снимает с себя ожерелье. Сделай так, исполни волю, Сердце вплавь в холодный камень. Сделай так, скрепи же кровью, Договор подпишет ангел. Вот душа моя – возьми, Я готов платить за дело. Умершего – воскреси, Я прошу тебя, о небо!.. Короткая вспышка озаряет темный дом. Через мгновение в руках Готфрида осталось только ожерелье. Из ран груди Конрада полилась кровь, а Готфрид ощутил безразличие. Небеса забрали его душу. «Надо заканчивать… - отрешенно подумал он, руководствуясь уже разумом. - Ничто не должно пропадать зря.» Воин, повинуясь жесту Готфрида, быстро натягивает кольчугу на бесчувственного Конрада. Готфрид читает второе заклинание: Жизнь моя, отдайся ветру! Жизнь моя, даруй же жизнь! Пепел возвратится к пеплу, И смерть моя рождает жизнь! Отдаю я все до капли, Боже, я иду к тебе! Пусть рвут душу в клочья сабли! Пусть! В раю взлечу я на крыле! Кольчуга вросла в тело Конрада, заменяя собой кожу. Раны закрылись, запечатанные кольчугой, однако сам юноша остался без сознанья. Готфрид собирает все силы и вкладывает в ожерелье последнее заклятье. Его сможет увидеть только сын. Глава Дома Воздуха падает в заботливые руки воинов. Перед смертью он успевает сказать только: - Он – истинный Айнсберг. Истинный Ветер. Я, глава Дома Воздуха, принимаю его обратно в Дом. И никто, никогда не обжалует это решение. Он умер. Он умер, а Конрад так и не пришел в себя. Воины, едва сдерживая слезы, поднимают изуродованное тело и исчезают в синеве портала.
Айнсберг стоял на мосту. Этот мост соединял обычный, будничный мир с Цитаделью Айнсбергов, Домом Воздуха, последним оплотом магии в этом мире. Кольчуга плотно обхватывала плечи, заменив кожу. Ожерелье было надежно запрятано в дебрях волшебного рюкзака. На душе вновь, как и год назад, было пусто. Конрад очнулся только два дня назад. Чуть меньше года он лежал в коме – разум отказывался возвращаться в этот мир. «Лучше бы я сдох тогда… - думал он. – Тогда папа…». Конрад очнулся два дня назад, однако уже понял, сколь многое изменилось дома. После смерти отца власть прибрала к рукам его сестра, тетя Конрада. Женщина, безусловно, умная, беззаветно любившая своего брата… и презирающая всех остальных. А своего племянника вообще ненавидела лютой ненавистью. Конрада многие ненавидели. То, что случилось год назад… Ссоры с друзьями, объявление его изгоем, затем – похищение, смерть главы дома, которого любили и уважали поголовно все, сделали свое черное дело. Он вновь стал чужим в своем доме. Чужим, когда казалось, что все его злоключения окончены, пусть и такой страшной ценой. Мечты, мечты… Даже воины, бывшие очевидцами событий, винили во всем Конрада… Что и говорить, во многом они были правы. «Я виновен, – в этом у Айнсберга сомнений не возникало. – Моя вина неискупима. Кто еще может «похвастаться», что виновен в смерти отца и в том, КТО разваливает то, что построил его отец?.. немногие, их немногие!» Конрад был беспощаден к себе. По его мнению, принятому еще в детстве, прощения и понимания был достоин любой, кроме него самого. Вдобавок лекарь с презрением в голосе сообщил ему, что способности к магии Конрад потерял и восстановятся они не скоро... Кроме того, каким-то образом он умудрился перехватить у Скайфайра его огненные способности, но они тоже не действовали... Он смотрел на замок, вновь тающий в зыбком тумане, не моргая, потому что, едва он закрывал глаза, перед внутренним взором представала одна и та же сцена: Отец, такой родной, в домашнем уютном халатике сидит в кресле, пододвинутом вплотную к горящему жарким пламенем камину. Конрад сидит рядом, в том же кресле. Готфрид тихо говорит, медленно роняя слова: - Сынок… Конрад. Я хочу, чтобы ты знал – я ни о чем не жалею. Я сделал свой выбор и заплатил за него. Вернуть назад ничего нельзя. Я знаю, многие будут ненавидеть тебя за мой выбор. Я знаю, что ты бы предпочел умереть, нежели жить, зная, что твое существованье – моя смерть. Я знаю. Он внимательно смотрит на сына своими небесно-голубыми глазами, заглядывая на самые донышки души, проникая в самые отдаленные и давно забытые закоулки разума. Потом взвешивает ожерелье в руке и протягивает Конраду. - Отдай его той, что будет хранить его вечно. Отдай его той, кому веришь больше, чем себе. Отдай его той, которую ты полюбишь. Отдай и не ошибись. Выбрав раз, второго шанса не будет...". Картина меняется. Отец показывает ему, как все произошло. Показывает, как они обнаружили его пропажу. Как он поднял всю Цитадель на поиски. Как не спал ночами, мотаясь телепортами по всему миру. Показывает, как убивал Скайфайра. Показывает все. И исчезает. Айнсберг, не моргая, смотрит на замок. «Я здесь чужой.» - шепчет он. Затем тихо начинает шептать приходящие в голову слова: Что ловить мне в мире этом? Сердца нет, все тело – раны. Быть здесь магом иль поэтом – Все одно. Нет смысла падать. Потерялся смысл жить, Растворился где-то в боли. Я хочу лишь жизнь допить. Всю, до дна! Чего же боле? Я больше не умею плакать, Не желаю слушать ложь! Отпусти! Сто грамм накапай, И пускай начнется дождь!.. Отпусти меня на волю, Вольный ветер, дуй в лицо! Может, я хоть что-то стою! Может быть... Мне все равно! Я хочу уйти отсюда, Раствориться в небесах. Пусть терзает землю вьюга! Я уйду… весь мир – в глазах. Все миры передо мною. Я уйду, куда хочу! Растворюсь я в летнем зное, Или по миру пойду… Вольный ветер – лучший друг, Пустота – залог свободы. Замыкаю мысли в круг, Ухожу в другие воды. Ухожу. Закройте двери. Этот мир не для меня. Ухожу. Заплачет ветер. Тая в сполохах огня… Прошептав, бросается с моста в воду. Тяжелая кольчуга тянет на дно и Айнсберг не делает никаких попыток выплыть. Он быстро погружается на дно. «Прости, папа…» Внезапно река засияла ослепительным синим светом, синие искры мощным потоком вынырнули из реки и разлетелись по замку. Утром каждый нашел записку, выложенную из искр. Самая главная записка было Мерлинде – девушке, которую он так любил еще год назад…. «Я тебя любил… возможно, я люблю тебя до сих пор. Прощай.» Взвыл ветер, и вой этот больше походил на плач. Заклубились тучи, небеса заплакали мелким, чахлым дождиком, оплакивая ушедшего в другие миры. Мир скорбел. Не скорбели только люди.
Двое.
И будет год, когда родятся на свет десять Мечтателей и будет вместе с ними рожден Дитя Фантазии, самая большая победа Тьмы и величайшая надежда Света. И от него будет зависеть, каким будет наш мир.
Из потерянной книги предсказаний Нострадамуса
Двое сидели на последнем этаже самого высокого небоскреба Нью-Йорка. Двое сидели молча и неспешно потягивали вино по сорок тысяч долларов за бутылку. Двое меланхолично смотрели на противоположный небоскреб, наблюдая, как на огромном экране идет обратный отсчет: «10…9…8…» Некуда спешить, некуда стремиться. Двое молоды, но достигли всего, о чем мечтали и даже не смели мечтать… Все дороги исхожены, стихи все написаны, все подвиги совершены, все друзья стали врагами, а все враги – мертвы… На табло зажигаются две огромных цифры «ноль» и до двоих доносится слитный восторженный рев, слышимый даже сквозь абсолютно звуконепроницаемые стеклопакеты… А может, просто двое хотели его услышать и реальность послушно искривилась, подстраиваясь под истинных властителей мира сего?.. Кто знает… Двое не спеша чокаются хрустальными бокалами и залпом выпивают вино. - Вот и еще один год прошел… - говорит один из них и становиться понятно, что это женщина. - Сколько их у нас? - Тридцать два, - безразлично отвечает второй звучным баритоном и с усмешкой продолжает. - А кажется, будто тысяча, правда? Его собеседница молча кивает. Двоим не нужны слова, чтобы общаться друг с другом – это лишь рудимент, дань человеческому происхождению. - Нам не долго осталось, дорогой… этот год – год рождения Дитя Фантазии. - Неужели ты до сих пор веришь в эти сказки? Женщина моментально вспыхнула: - Конечно верю! И ты верил, забыл? - Верил… это было давно. Сейчас я ни во что не верю. Я верю только в нас, - он подошел к самому окну, задумчиво посмотрел вниз и проникновенно продекламировал: Она выйдет на черный балкон, Она молча посмотрит вниз. И, стряхнув черно-белый сон, Она встанет на скользкий карниз… Она сделает шаг вперед, Сердце сладко замрет в груди… Вы решили, что она упадет? Что вы… нет…Она полетит… - Это из прошлого или только сейчас в голову пришло? – заинтересованно спросила женщина. - Из Интернета выкачал, - улыбнулся мужчина. - Тогда вот тебе мое, помрачнее: Она появляется из ниоткуда, Своей красотой пленяя людей, На вид как обычное доброе чудо, Сверкает звездою средь будничных дней.
В глазах ее карих, темней черной ночи, Бездонное небо оставило след. Лишь глянешь в глаза те – и нет больше мочи - Стоять и покорно глядеть деве вслед.
Своей красотою любого пленяет И каждый мечтает любимым ей быть, Но холод ей силу любви заменяет - В объятиях девы свет можно забыть.
За нею уходят по собственной воле, Бросая знакомых и близких людей. Она проведет через белое поле И скроется в замке бесплодных идей.
Не знаю… Что можно добавить о деве? Пред ней не склонится земная лишь твердь. Она молода, но ровесница Еве… И люди прозвали красавицу – Смерть! - Да… - протянул мужчина, - негативно… А помнишь какие раньше писали? Цыгане шумною толпою Толкали жопой паровоз И только к вечеру узнали, Что паровоз был без колес… Установилось молчание. Каждый погрузился в собственные воспоминания. Наконец женщина нарушила молчание: - Я недавно поняла, почему мы, Мечтатели, владыки мира, так быстро выдыхаемся, теряем интерес и способность мечтать. Мы действительно мечтатели и романтики, но только наши грезы меняют мир. Каково настоящему романтику знать, что, чтобы он не пожелал, непременно сбудется? Это ломает, пригибает голову, заставляет искать выгоду для себя, но мы – Мечтатели. Мы не можем поддаться искушению, потому что это неправильно и неблагородно. И мы всю жизнь боремся с искушениями, спасаем мир, боремся со злом… но быстро выгораем. Потому что долго сражаться со злом – не в человеческих силах. А мы, несмотря на все свое могущество, просто люди. Просто романтики, наделенные огромной силой. Мы можем многое, но не можем главного – изменить людей. И они остаются такими, какими были, несмотря на все наши усилия. Подлыми, изворотливыми, скупыми, похотливыми, ненавидящими всех и вся… - Добрыми, отзывчивыми, способными приютить и полюбить двух маленьких, бедных сирот, - продолжил мужчина. - Забавно. Несмотря на постоянную борьбу Добра со Злом, несмотря на то, что сила Зла намного больше жалких сил Добра, Добро все еще живо. Живо, борется, и всегда будет бороться. А правит миром не Зло – правит Мечта, а значит Свет. Ведь каждый из нас желал человечеству добра, но каждый по-своему. Нам повезло, и мы победили. До сих пор я уверен, что наша победа – к лучшему. - Мечтатель… - с горечью и слезами в голосе проговорила женщина, - хорошо держишься… А я уже на пределе… - Ничего, милая, потерпи совсем чуть-чуть… Осталось лишь дождаться Детей Фантазии… Он присел на подлокотник ее кресла и нежно прижал к себе: - Потерпи… немного осталось. Двое сидели на самом верхнем этаже самого высокого небоскреба Нью-Йорка. Двое сквозь слезы смотрели на празднующий, счастливый народ. Двое старались не думать, что пройдет совсем немного времени и люди забудут про такие светлые праздники, как Новый Год и Рождество. Они пойдут на работу и будут сплетничать, клеветать друг на друга и обманывать – начальство, проверяющих, коллег, да всех вокруг… Однако Двое стараются об этом не думать, они мечтают об этом не думать – и не думают. Потому что настоящий Мечтатель, хоть и знает жестокую правду – не может ее принять, смириться с неизбежным и быть «как все». Они будут бороться с ней, обманывая сами себя, но бороться, не опускать рук! И до часа решающей схватки оставалось немного. Несколько минут назад, в момент зарождения нового года, вместе с еще десятью Мечтателями, в мире был рожден Дитя Фантазии. Но вот на какую сторону оно встанет – вот самый большой вопрос, от решения которого будет зависеть исход многовековой борьбы Добра со Злом, Света и Тьмы, Правды и Кривды… - Дорогой, ты прекрасно понимаешь, что до того, как Дети Фантазии войдут в силу, мы не доживем. Нам осталось всего пара лет. Ты представляешь, что начнется, когда нас не станет? - Прекрасно, - кивнул мужчина. - Третья мировая. Сейчас только мы удерживаем человечество от нее… и расхлебывать ее последствия придется нашим потомкам. - Я предлагаю тебе создать тот Орден, который существовал до нас. Тот самый, что обязался хранить мир до нашего появления. Этот орден должен будет не допустить применения ядерного оружия. Я чувствую, что само человечество не сможет отказаться от этого соблазна… Двое сидели на самом верхнем этаже, самого высокого небоскреба Нью-Йорка и меланхолично смотрели на празднующий народ. Двое грустили и мечтали… Ведь времени оставалось так мало, а успеть надо было так много… Но двое были Мечтателями и они мечтали, изменяя мир своими мыслями. Практически со всеми влиятельными и не совсем очерствевшими людьми начали происходить какие-то мелкие события, постепенно подводившие их к мысли создания Ордена. «Скоро грянет Третья Мировая и мы должны сохранить мир для наших потомков» - вот главная мысль, которую доносили Двое до своих избранников, призванных защитить мир от самих себя… Дитя Фантазии, самая большая победа Тьмы и величайшая надежда Света, громко кричал на руках своей матери, оповещая мир о своем рождении…
***
Когда в ладони Остался лишь песок Ты понял, Что привкус крови И болевой порог - Лишь ступень для рывка... (с)
Мягкий, ласковый лунный свет серебристой волной ворвался в темную комнату. Любопытная луна, выглянувшая на мгновение из-за плотного покрова туч, устремила свой взгляд на худое, болезненно хрупкое тело, безжизненно развалившееся на кровати. Луна уже не первую ночь заглядывала в это окно и долго всматривалась в широко открытые глаза старого знакомого. Они провели вместе не одну ночь, одни в уснувшем мире, скинувшем на короткое время оковы людской суеты. Человек, молодой русоволосый парень, очень любил луну. В детстве он часто смотрел на нее ночами, наслаждаясь такой редкой в его южных краях прохладой. Когда он вырос, любовь эта стала взаимной. Луна светила ему по ночам, а взамен – получала возможность заглядывать парню за плечо, вчитываясь в рождающиеся под длинными пальцами строки. Сегодня, уже далеко не в первый раз, обычно спокойный и ровный лунный свет неуловимо поменял свою тональность, став беспокойным и тревожным. Луна, пусть и появляясь в последнее время нечасто, прекрасно видела черные круги под глазами парня, а в самих глазах – странное сочетание пустоты и страха. Луна беспокоилась о своем любимце, но почти ничем не могла ему помочь. Она делала все, что могла – продолжала светить ему ночами в бесполезных попытках согреть его покрывшуюся коркой льда душу. Она делала все, но сама прекрасно понимала, что это не просто мало помогает, - не помогает вообще. Но луна все равно светила, потому что считала парня своим другом. А еще – потому что знала, что нет сильнее тепла, чем тепло настоящей дружбы. Луна светила. Человек – остановившимся взглядом пытался просверлить потолок, зная, что он не уснет до рассвета. …Время шло, луна давно скрылась за тучами, стрелки в настенных часах с тихим, но навязчивым шорохом приближались к цифре «семь», а человек все так же смотрел в потолок, словно не замечая пролетевшего времени. В голове было пусто и лишь один вопрос, припорошенный серым пеплом истощения, тревожил тронутый гнилью безумия разум: «И сколько же я еще протяну?» Сегодня у него опять был приступ. Каждая мышца, не так уж давно сведенная судорогой, тянула противной, сосущей болью и даже сердце каждым своим сокращением причиняло едва ощутимую, но противную боль. Внезапно вязкую, густую, как сироп тишину разорвал громкий звук очнувшегося будильника. Раньше это был единственный звук, от которого человек мог проснуться. Теперь же – это был сигнал, по которому разум, скрипя, как старый, не смазанный механизм, начинал худо-бедно, но функционировать. Волевым усилием поднять непослушное тело с кровати – уже ставшее привычным действие, которое приходилось повторять изо дня в день без какого бы ни было исключения. Так же, на включенном автопилоте, парень снимает с крючка турку, четкими, отточенными движениями высыпает в нее смесь сахара и кофе, наливает воду и ставит на огонь. Все то, довольно недолгое время, что нужно небольшой металлической болванке чтобы закипеть, человек, словно подражая роботу, застывает перед плитой, неподвижным взглядом когда-то ярких, а теперь мутных желто-синих глаз смотрит в турку. Он словно пытается найти в куске металла хоть каплю свежих сил. Время идет, кофе медленно закипает, едва уловимо меняя тональность звука. Густая коричневая пена неспешно ползет вверх, намекая человеку, что пора бы уже поднять руку, чтобы снять его с плиты. Настал момент, когда коричневая животворная жидкость потоком хлынула через край, с обиженным шипением заливая раскаленную плиту. Кофе кончилось, когда вся плита, а заодно и весь пол поблизости, оказался покрыт тонким слоем горячего напитка. «Как же моя жизнь похожа на эту турку…» - думал паренек, пока его руки вытирали «убежавший» напиток. – «Сначала внутри меня было много сил. Они хранились где-то глубоко внутри, неиспользованные и терпеливо дожидающиеся своего часа. Когда настал срок, они закипели внутри меня, помогая жить и сражаться. А сейчас я очень похож на эту выкипевший и пустой сосуд – растративший отпущенную Богом силу и не нашедший новую. Если меня не снять с огня – я буду кипеть еще некоторое время, пока моя сталь не расплавится. Я могу сколько угодно сжимать свою волю в кулак, делая новый шаг, но это будет лишь продлевать мою агонию…» Человек грустно усмехнулся и, махнув рукой на так и не сваренное кофе, отправился одеваться. Впереди его ждал новый день, в котором он потратит еще частичку своих сил в погоне за целью, призрачность которой была видна невооруженным взглядом. О том, чтобы остановится, он даже и не думал, потому что прекрасно знал, что его порог уже пройден. После того, как человек переступает некую черту, выходя за границы своих обычных возможностей – дороги назад уже нет. Единственный выход – добраться до цели, выгрызая из собственной души кусочки сил, ради того, чтобы сделать новый шаг и помереть с улыбкой на серых от усталости губах.
***
Когда в ладони Остался лишь песок Ты понял, Что привкус крови И болевой порог - Лишь ступень для рывка... (с)
Мягкий, ласковый лунный свет серебристой волной ворвался в темную комнату. Любопытная луна, выглянувшая на мгновение из-за плотного покрова туч, устремила свой взгляд на худое, болезненно хрупкое тело, безжизненно распластавшееся на кровати. Луна уже не первую ночь заглядывала в это окно и долго всматривалась в широко открытые глаза старого знакомого. Они провели вместе не одну ночь, одни в уснувшем мире, скинувшем на короткое время оковы людской суеты. Человек, молодой русоволосый парень, очень любил луну. В детстве он часто смотрел на нее ночами, наслаждаясь такой редкой в его южных краях прохладой. Когда он вырос, любовь эта стала взаимной. Луна светила ему по ночам, а взамен – получала возможность заглядывать парню за плечо, вчитываясь в рождающиеся под длинными пальцами строки. Сегодня, уже далеко не в первый раз, обычно спокойный и ровный лунный свет неуловимо поменял свою тональность, став беспокойным и тревожным. Луна, пусть и появляясь в последнее время нечасто, прекрасно видела черные круги под глазами парня, а в самих глазах – странное сочетание пустоты и страха. Луна беспокоилась о своем любимце, но почти ничем не могла ему помочь. Она делала все, что могла – продолжала светить ему ночами в бесполезных попытках согреть его покрывшуюся коркой льда душу. Она делала все, но сама прекрасно понимала, что это не просто мало помогает, - не помогает вообще. Но луна все равно светила, потому что считала парня своим другом. А еще – потому что знала, что нет сильнее тепла, чем тепло настоящей дружбы. Луна светила. Человек – остановившимся взглядом пытался просверлить потолок, зная, что он не уснет до рассвета. …Время шло, луна давно скрылась за тучами, стрелки в настенных часах с тихим, но навязчивым шорохом приближались к цифре «семь», а человек все так же смотрел в потолок, словно не замечая пролетевшего времени. В голове было пусто и лишь один вопрос, припорошенный серым пеплом истощения, тревожил тронутый гнилью безумия разум: «И сколько же я еще протяну?» Сегодня у него опять был приступ. Каждая мышца, не так уж давно сведенная судорогой, тянула противной, сосущей болью и даже сердце каждым своим сокращением причиняло едва ощутимую, но противную боль. Внезапно вязкую, густую, как сироп тишину разорвал громкий звук очнувшегося будильника. Раньше это был единственный звук, от которого человек мог проснуться. Теперь же – это был сигнал, по которому разум, скрипя, как старый, не смазанный механизм, начинал худо-бедно, но функционировать. Волевым усилием поднять непослушное тело с кровати – уже ставшее привычным действие, которое приходилось повторять изо дня в день без какого бы ни было исключения. Так же, на включенном автопилоте, парень снимает с крючка турку, четкими, отточенными движениями высыпает в нее смесь сахара и кофе, наливает воду и ставит на огонь. Все то, довольно недолгое время, что нужно небольшой металлической болванке чтобы закипеть, человек, словно подражая роботу, застывает перед плитой, неподвижным взглядом когда-то ярких, а теперь мутных желто-синих глаз смотрит на турку. Он словно пытается найти в куске металла хоть каплю свежих сил. Время идет, кофе медленно закипает, едва уловимо меняя тональность звука. Густая коричневая пена неспешно ползет вверх, намекая человеку, что пора бы уже поднять руку, чтобы снять его с плиты. Настал момент, когда коричневая животворная жидкость потоком хлынула через край, с обиженным шипением заливая раскаленную плиту. Кофе кончилось, когда вся плита, а заодно и весь пол поблизости, оказался покрыт тонким слоем горячего напитка. «Как же моя жизнь похожа на эту турку…» - думал паренек, пока его руки вытирали «убежавший» кофе. – «Сначала внутри меня было много сил. Они хранились где-то глубоко внутри, неиспользованные и терпеливо дожидающиеся своего часа. Когда настал срок, они закипели внутри меня, помогая жить и сражаться. А сейчас я очень похож на этот выкипевший и пустой сосуд – растративший отпущенную Богом силу и не нашедший новую. Если меня не снять с огня – я буду кипеть еще некоторое время, пока моя сталь не расплавится. Я могу сколько угодно сжимать свою волю в кулак, делая новый шаг, но это будет лишь продлевать мою агонию…» Человек грустно усмехнулся и, махнув рукой на так и не сваренное кофе, отправился одеваться. Впереди его ждал новый день, в котором он потратит еще частичку своих сил в погоне за целью, призрачность которой была видна невооруженным взглядом. О том, чтобы остановится, он даже и не думал, потому что прекрасно знал, что его порог уже пройден. После того, как человек переступает некую черту, выходя за границы своих обычных возможностей – дороги назад уже нет. Единственный выход – добраться до цели, выгрызая из собственной души кусочки сил, ради того, чтобы сделать новый шаг и умереть с улыбкой на серых от усталости губах. Сборы не заняли много времени. Пять минут – и из наушников потоком хлынула сила, заключенная в простых, но таких верных для понимающих людей строчках: …И пусть сегодня дней осталось мало, И выпал снег и кровь не горяча. Я в сотый раз, опять начну сначала, Пока не меркнет свет, пока горит свеча. (с) Слабая улыбка быстрой змейкой пробегает по губам, словно напоминая всему миру: «Я пока еще дышу…». Поднять ногу и сделать шаг. Просто – сделать новый шаг. Это так просто… Когда у тебя есть на него силы. Когда же их нет – каждый вздох и каждый шаг имеет полное право называться победой. Победой над собой, над миром, над его законами – над чем угодно! Человек может прожить всю жизнь и ни разу не совершить такого подвига – сделать шаг. Просто один маленький, осторожный шаг вдоль края бездны, но, если ты хоть раз его делал – ты уже отличаешься от других, потому что каждый подобный шаг равен сотне обычных. Молодой русоволосый парень делает этот шаг. Далеко не первый и далеко не последний. Просто «один из». И пускай это всего лишь шаг из квартиры на лестничную клетку – он знает, ЧТО это значит на самом деле. А все остальное, право, уже не так важно…
…На город, изможденный страшной жарой и задушенный дымом пожарищ, медленно опускается ночь. Сначала она заполоняет собой улицы, черными прохладными пальцами поглаживая раскаленный асфальт, а затем – властно проникает в запечатанные на все замки квартиры, один за другим убивая слабые источники света. Жара медленно уходит, ненадолго уступая место новой хозяйке этого мира. Луна, как вечная спутница ночи, появляется откуда-то из-за черной громады жилого дома, заливая улицы отраженным, но все же светом. Ласково улыбаясь испещренным кратерами лицом, она приветствует старого знакомого – молодого русоволосого парня с яркими желто-голубыми глазами. В ответ она получает рассеянную улыбку глубоко задумавшегося человека. - Здравствуй, - вслух произносит человек некоторое время спустя. – Как видишь, я до сих пор жив… Как и следовало ожидать, луна не ответила. Да парень и не ждал ответа – просто хотелось поговорить. - Прошло полгода. Я снова встал на ноги. В который раз?.. Право, не знаю… И что ты думаешь – все позади?.. Ох едва ли… Все только начинается, подруга. «Скоро мне снова нужно будет сражаться. Какая-то частица моих сил ко мне вернулась, какая-то, я подозреваю, утеряна навсегда. Сил явно недостаточно для того, чтобы быть уверенным в победе, но вполне хватит для того, чтобы в нее поверить. А все остальное уже не так важно…» Человек улыбнулся, и в улыбке этой не было печали – только сожаление о том, чего уже не вернешь. Но было в ней и еще ко что… Напоминание миру: «Я все еще дышу…» - Встретимся ли мы с тобой следующей весной? Я даже не знаю, увижу ли я тебя завтра… Смогу ли я победить? А разве это так важно? Если я проиграю и выживу – я попробую еще раз, если нет… в этом случае само значение слова «поражение» потеряет свой смысл. А еще я могу победить. Видишь, подруга, я в любом случае не останусь в накладе. Подмигнув луне, парень сделал шаг назад, в тень, куда лунный свет не дотягивался. На этот раз – просто шаг, без подвига. Потому что сейчас у него были силы. Недостаточно, чтобы победить – равно столько, сколько нужно, чтобы вступить в битву. Как говорил великий полководец – «Ввязаться в бой, а там посмотрим…» Вот как ползу, так и отражаю!
Терран с печальным видом бродил вокруг склада, звеня бутылками в пакете. Темно, ночь и ни хрена не видно! Классический случай – немного поддатый студент с полным пакетом бухла с отвратным настроением, так как заблудился, в очередной раз поссорился с тетей и ваще, его дома ждет любимая девушка!!! - Ёкарный бабай и 12 апостолов! – ругается он. – Вот обещался же Альфе, что я только туда и обратно – за выпивкой!! – он косится на пакет, в котором самогона хватит на целый взвод. – Это вселенское западло!! Айнсберг со злостью пнул ногой стену склада. Ноге стало больно и Терран громко заорал, проклиная косоруких строителей на всех известных ему языках. Внутри поднялась паника, Айнсберг даже расслышал отдельные выкрики: - Ограбление! Бежиииим!!! - Нас грабит матюгательный демон! Айнсберг продолжал ругаться, ибо больно было просто по аццкому! Паника нарастала. Из двери склада вылетают все восемь охранников с бешенными глазами и мечами наголо. Увидев скачущего на одной ноге Террана, направляются к нему с твердым намерением дать по шее и продолжать спа… сторожить, то есть. Айнсберг прекращает скакать и затыкается, благословляя богов, что забыл прадрон у Змея в пещере. Охранники угрожающе приближаются… Взгляд Айнсберга падает на пакет, выроненный им после удара и теперь сиротливо лежащий у стены. - Мужики! – заявляет Терран. – может сообразим… - он обводит взглядом охранников. – На восьмерых? Охранники переглядываются. Некоторое время на их лицах отражается усиленная мыслительная деятельность, а потом они приняли какое-то решение, отошли подальше и принялись тянуть палочки. В итоге четверо охранников направляются к Террану, провожаемые завистливыми взглядами оставшихся сторожить. Айнсберг переводит дух и несколько тоскливо смотрит на пакетик, отданный за возможность уйти отсюда на своих двоих. «Ладно, я у Килара потом еще стрельну… У него этого добра навалом…» - Ну что, мужики, за встречу? – Улыбается Терран, разливая ядреную самогонку по стаканам, вытащенным из рюкзака. - За встречу! – дружно рявкнули охранники. Они выпили… Потом выпили еще… потом еще… и понеслась… тосты лились рекой! - На вопрос о том, кого он больше любит—брюнеток или блондинок, настоящий мужчина должен отвечать: «Да!» Так выпьем же за мужчин! - Выпьем за здоровье тех, у кого оно еще осталось! - В нашей жизни немало парадоксов. Ну вот, например: деньги были и будут, но их никогда нет. Поэтому предлагаю выпить за то, чтобы мы успешно разрешали этот жизненный парадокс! Потом… потом тосты пошли совсем запойные, диалоги – весьма упростились и свелись к чему-то подобному: - Скажи тост! - Тост! – подумав, отвечает тот, к кому обращались и все дружно пьют. Потом кончилась выпивка. Охранники, держась друг за друга, отправились в местную каптерку и вернулись уже с остальными, оставшимися сторожить. Выпивка кончалась еще несколько раз, два раза за ней бегал Терран, один раз - охранники. Четыре первых охранника свалились первыми. Терран покровительственно сгреб их в кучку, уселся на них и продолжил прерванную мысль. - Так вот я и говорю… Вы, значит, работаете круглые сутки, стережете сокровища Академии и что вам за это? – шиш с маслом!! Где это видано?! Да вас на руках носить надо, вы ж герои, ёпт! – вещает он. Охранники поддерживают его согласным ревом, вскидывая над головой стаканы с самогонкой. - Правильно! - Требуем повышения зарплаты! - Сокращения рабочего дня! – кричит Терран. – полного соцпакета! Достойную пенсию!! Охранники вновь одобрительно орут. - Так давайте пойдем и выскажем главному торговцу наши справедливые требования!! - Крики поддержки довольно вялые. Трена тут явно боялись... – Или вы, храбрые стражи никому не нужного склада, боитесь??? Оскорбленные охранники орут, что никого не боятся и воинственно потрясают стаканами, расплескивая последнюю самогонку во все стороны. Терран, ведомый интуицией, кричит: - Вперед, доблестные стражи! Вперед во имя добра, справедливости и… Зарплаты!!! Почему Трен с Грайдом вам только по шее давать и могут, а сами ни фига не делают?! Вот пускай, мля, сами сторожат! Крики становятся оглушительными. Охранники хлопнули еще по стакану самогонки, попытались растолкать ничего не понимающих товарищей, послушали, куда им идти и ушли требовать повышения зарплаты. Удалились они почему-то в сторону парка Академии, но Терран не стал их поправлять. Он, довольно хихикая, принимается снимать ключи с одного из спящих охранников. Охранник хихикает от щекотки, но не просыпается, а Терран вскоре разгибается с ключами в руке и, мотаясь из стороны в сторону, идет к двери. Парализующее заклятие с сомнением сканирует его, но, распознав ключи, пропускает. - Полный бред - залог успеха! – говорит Терран. «Похоже это становится моим жизненным кредо…» - думает он. Держась за стенку, он бродит по складу, долго останавливаясь перед каждой надписью с отделом. - Ага… Посохи… - бормочет он и заходит внутрь. Побродив в полной темноте, он посваливал на пол все экспонаты, обругал каждую деревяшку за скверный характер и, для успокоения, выпил последний глоток самогонки. Подлечившись, хватает последний уроненный им посох и побрел к выходу. Выбравшись, аккуратно протирает связку ключей носком, выуженным из рюкзака, и вешает их обратно на пояс охраннику. Засовывает носок обратно в рюкзак, пихает туда же посох и рассыпается синими искрами.
Беги за солнцем
Беги, беги за солнцем, Сбивая ноги в кровь. Беги, беги не бойся Играть с Судьбою вновь и вновь.
Лети, лети за солнцем К безумству высоты. Лети, лети, не бойся - Так можешь сделать только ты! (с)
В комнату, ранее освещенную только слабой настольной лампой, ворвался радостный солнечный луч. Поджигая парящие в воздухе пылинки, он прочертил яркую широкую дорожку в темном помещении, заявляя о наступлении нового дня. Сидящий в кресле старик сощурился от резкой перемены освещения. От улыбки и без того глубокие морщины превратились в разветвленную сеть каньонов. Однако, несмотря, а может благодаря этому, лицо человека выглядело счастливым. Право, в таком возрасте стоило радоваться каждому мгновению, пока еще можешь дышать. Когда глаза немного привыкли к солнечному свету, старик вновь принялся пролистывать старомодную записную книжку, заботливо укутанную в кожаную обложку. “Давид Салиджанов» - прочитал он. Имя, фамилия и прочие контактные данные были аккуратно зачеркнуты черной ручкой. Чуть ниже было лаконично помечено: «сердечный приступ». Вторая рука, не занятая записной книжкой, расслабленно лежала на подлокотнике второго кресла, стоявшего вплотную с первым. Ладонь была доверчиво раскрыта, будто в ожидании теплого человеческого прикосновения, и было заметно, что такое положение привычно для человека. Эльдар улыбался. Давид был одним из его лучших друзей, с которым они прошли через многое, включая горящее небо под Москвой в далеком 1941 году. Полгода назад он умер - сердце не выдержало. “Я многое пережил в этой жизни: голодное детство, ужасы Великой Отечественной, лишения в послевоенное время, даже пять лет лагерей, но самое страшное испытание поджидало меня под самый конец, будто хитрая Судьба специально берегла его напоследок…» Терять друзей и родных оказалось очень тяжело. Тяжелее, чем нестись в горящем куске металла, не так давно бывшем боевой машиной, к быстро приближающейся земле. Тяжелее, чем забвение, которому постепенно предали те события. Тяжелее и безжалостнее, чем жизнь, может быть только смерть. Нет, на войне друзья тоже умирали, но молодой тогда еще татарин четко понимал - ради чего. А сейчас? Давид, сбивший три десятка «Мессеров» погиб от сердечного приступа. Ириша - смешная и до безумия отважная медсестра, тысячи раз бегавшая под пули за очередным раненым - от инсульта. Отважные сердца, не ведавшие страха, стали причиной гибели многих и многих. Смерть умеет шутить… Эльдар улыбался. Человек ко всему привыкает. К голоду. К страху. К смертям. К предчувствию собственного конца, к буквально физической боли от утекающего в пустоту времени… Ко всему. Старик вздрогнул, выведенный из задумчивости противным визгом старого, еще советских времен, телефона. Отложив записную книжку, Эльдар, тяжело кряхтя и опираясь на трость, поднялся с кресла и, подойдя к телефону, снял трубку: - Алло? - Дядя Эльдар!.. - воскликнул напряженный до предела голос. - Это Миша… - Здравствуй, Мишуня, - невесело улыбнулся старик, уже догадавшись, какую новость собирается сообщить сын его старого друга. Последнего друга. - Что с папой? - Скончался… - после небольшой паузы ответил он. Некоторое время Эльдар молчал. Несмотря на приличный опыт подобных разговоров, он каждый раз терялся в банальных и пустых словах, не зная, что говорить. - Соболезную… - наконец произнес он. - Спасибо, деда… - тихо ответил Миша и, спеша завершить тяжелый разговор, быстро сказал: - Отпевание завтра. - Я буду, - твердо ответил Эльдар. - Держись, Миша… - Держусь, деда. И вы держитесь. В трубке раздались короткие гудки и Эльдар, медленно положив ее, взял в руки записную книжку. Отыскав единственное не зачеркнутое имя, он некоторое время разглядывал его, а потом спокойно зачеркнул все той же черной ручкой, как обычно лежащей в нагрудном кармане. - Вот и все… - прошептал старик, рассматривая старую черно-белую фотографию, где он, еще такой молодой крепко обнимал Ольгу. Выцветшие краски излучали силу, любовь и уверенность в завтрашнем дне. - Оля… неужели я остался один?
Тяжелые капли дождя, равнодушные и безжалостные, со всего размаху ударяли в Эльдара, словно пытаясь сломить, прижать к земле, заставить свернуть с дороги. На улице было пусто. Люди, находясь в плену извечного страха городских жителей перед непогодой, предпочитали пересидеть дождь под надежной защитой бетонных коробок. А потому вряд ли что-то могло помешать Эльдару совершить задуманное. Добравшись до цели своего путешествия (а путь, по его теперешним меркам, был неблизким), он громко застучал тростью в закрытое окошко КПП. - Кому там дома не сидится?! - «ласково» поприветствовала Эльдара хмурая физиономия постового. - Эльдар Рустемович! - Пустишь старика посмотреть на его птичку? - усмехнулся Эльдар. Постовой (Эльдар опять забыл его имя), быстро впустил старика внутрь и лишь потом поинтересовался: - Эльдар Рустемович… Зачем оно вам в такую погоду? Тяжело опустившись на любезно освобожденный стул, Эльдар некоторое время отдыхал. Приведя дыхание в порядок он, старательно изображая горечь, ответил: - Мне ведь совсем немного осталось, сынок… - проговорил он. - Мы, старики, чувствуем смерть. Пусти меня к ней в последний раз, сделай милость, а? Изображать мольбу в глазах не потребовалось - достаточно просто было быть искренним. На честном и открытом лице постового ясно читалась борьба между жалостью, искренним уважением и страхом перед начальством. Оставлять пост - серьезная провинность… - Я сообщу… - Не надо, сынок, - поспешно прервал его Эльдар. - Опять устроят шумиху, а я после последнего раза два дня с давлением маялся. Неизвестный постовой сдался. В конце концов, Эльдара здесь знали, уважали и любили все, от рядовых до высших чинов дивизии. Ради предсмертной просьбы последнего оставшегося в живых ветерана можно стерпеть наказание и посильнее… - Пойдемте, Эльдар Рустемович… - махнул рукой постовой. - Я вас провожу… В части было пусто. Даже военные - и те не хотели связываться со стихией. - Вот она, ваша птичка! - гордо, словно боевая машина была его личным изобретением, сказал постовой. - Заправлена, отлажена и готова к вылету хоть сейчас! Эльдар же, не говоря ни слова, медленно подошел к «птичке» и вдруг затрясшейся ладонью провел по стальной броне, не раз спасавшей ему жизнь. Не отрывая руки от металла, обошел машину по кругу, одновременно предаваясь воспоминаниям и проверяя состояние машины. - Спасибо, сынок… - наконец сказал он, подходя к постовому, со странным выражением лица наблюдавшего за прощанием двух боевых товарищей. - Да не за что, деда… - смутился рядовой, отводя глаза. - Ради вас… “Пора!» Эльдар перевел взгляд за спину постового и, вдруг изменившись в лице, виновато пробормотал: - Господин полковник… Рядовой, с круглыми от ужаса глазами, поспешно обернулся, готовясь к неприятностям. Эльдар замахнулся и со всей силы ударил своего благодетеля тростью по голове. Тот беззвучно повалился на пол. - Прости, сынок… Отвернувшись от жертвы собственной доброты, старик вернулся к машине. Более не теряя времени, он со всей возможной скоростью забрался в кабину и с замирающим сердцем завел «птичку». Пропеллеры дрогнули и завертелись, с радостным гулом набирая обороты. Облегчено вздохнув, Эльдар помолился за здоровье того богатого болвана, внесшего ряд усовершенствований в выполняющий чисто декоративные функции аппарат. Заводись он как во время войны - все пошло бы крахом, даже не начавшись. Выгнав машину из ангара, Эльдар вывел ее на взлетную полосу. Дождь прекратился и солнце уже спешило высушить наделанные родственником лужи. “Бог на моей стороне…» Старенький истребитель, с трудом оторвавшись от земли, взмыл в небо, взяв курс прямо на солнце. По радио-связи орали что-то удивленное, затем - обеспокоенное и, наконец, откровенно угрожающие, но Эльдар не слушал. Маленький самолет взял курс на солнце и уже не собирался сворачивать. Эльдар, крепко держа штурвал переставшими трястись раз и навсегда руками, счастливо щурился на ослепительный свет, постепенно заполоняющий собой весь мир…
…Впоследствии говорили, что, спустя два часа полета, истребитель Эльдара пропал с радаров. Официальной версией был взрыв горючего, но солдаты верили, что старого отважного ветерана забрали к себе восхищенные ангелы…
Растаман и Мышь
Не бывает слова невозможно - бывает мало косяков...
В тридевятом царстве, в тридевятом государстве жил был один старый растаман. И любил этот растаман ништяки и яишницу! А растамана любила растаманская мышь, которая также любила ништяки и яишницу. Жили-были они, не тужили, пока... В общем, дело было так: Проснулся растаман как-то утром, рано-рано и решил он пожарить рыбу, ибо всех кур он перестрелял вчера, когда подумал, что они хотят захватить мир с помощью ЯИЦ. Итак, раскрутил он розетку, насыпал туда опилок, поставил решето, положил туда рыбу и принялся жарить. Тут из норки вылезла мышь, попыхивая ништяком. Посмотрела она, посмотрела на растамана-повара и говорит: - Эх, добрый молодец, мало ты выкурил, не пожаришь ты ни фига... - сочувственно протягивает ему косяк. Старый растаман затягивается и отвечает: - Глупа ты мышь, я выкурил достаточно. И молчала бы уж! помоги лучше! Мышь кивает и идет на кухню за ништяками. возвращается она не скоро... Растаман за это время уже практически дожарил рыбу и теперь совершал последный пунктик рецепта - посыпал рыбу перхотью. Растаман и мышь раскуривают еще по косяку и принимаются есть. И жили они долго и счастливо, и ни кончались у них никогда ништяки и всегда жарила у них розетка!
Музыка и свет
Музыка. Она заполняет собой все, проникает в каждою клеточку тела. Рождясь под тонкими и длинными пальцами, она то мягким покрывалом обнимает сидящую за роялем фигуру, то яростным океаном хлещет в стены квартиры, угрожая порвать на куски и без того содрогающуюся реальность. С кончика длинного, с горбинкой носа на черно-белые клавиши время от времени падают соленые капельки пота. Зарождаясь на лбу, они, огибая прикрытые веками глаза, скатываются по переносице и, застыв на мгновение, низвергаются вниз. Длинные и влажные волосы лезут в рот, мешая дышать. Но все это сейчас не имеет никакого значения, ведь... Музыка полноводной рекой бурлит в маленьком пространстве комнаты, примерно пополам разделив ее с темнотой. Перед глазами мельтешат, мешая другу, сотни разноцветных пятен, гипнотизируя и утягивая сознание за собой, в свою волшебную пляску. На короткое мгновение музыка затихает. Так положено по нотам. Глаза распахиваются, уставившись в темноту слепым взором двух подернутых белой поволокой глаз. И вновь - удар по клавишам. Вновь - счастье, упоение музыкой, восторг. Слепая? Да! Беспомощная? Еще как! Несчастная? Ха! Пальцы пробегают по клавишам из одного конца в другой, продолжая играть, продолжая жить. Музыка, подчиняясь воле давно умершего композитора, успокаивается, как по волшебству превращаясь из ревущего штормового океана в спокойную реку. Теперь она нежна, спокойна и ласкова. Слепая девушка, как наяву, чувствует мягкие прикосновения большого, сильного существа, теплого и дарящего покой. Наконец, музыка стихает. Пальцы, пару секунд назад легко и непринужденно порхающие над клавишами, сводит судорогой. Девушка тяжело дышит, пытаясь что-то сделать с вдруг захотевшим полетать сердцем. Расцвеченный сотней красок мир постепенно вновь заволакивается непроглядной темнотой, - ее верной спутницей с самого рождения. - Заткнись, сука! Люди спят! - слышит она откуда-то снизу. - Хорошо, дядя Коля... - шепчет она, но пальцы вновь, словно сами по себе, тянуться к клавишам. Она заиграла тихую, успокаивающую мелодию, стремясь унять разбушевавшееся сердце и как бы извиниться перед людьми, имевшими несчастье быть ее соседями. Она знала, что все люди спят, когда темно. А ей было все равно когда спать, ведь всегда вокруг была только темнота. Постепенно она успокаивалась и, спустя пару минут, сердце передумало сию секунду вырываться из заточения, согласившись подождать какое-то время. Перед глазами вновь вспыхнули разноцветные пятна, позволяя жить в иллюзии вдруг появившегося зрения. Сквозь шум в ушах и заполонившую все музыку внезапно прорвался грохот выбитой двери и чей-то голос, полный пьяной ярости: - Я же сказал - заткнись, сука! Как же ты меня за*бала со своими ночными концертами! Какая-то сила ударила ее в плечо, отшвырнув к стене. От удара голова взорвалась тысячей осколков, разлетевшимися, казалось, по всему миру. Пришла боль, а вслед за ней - страх. Все, что она могла сделать - съежиться и молить небеса, чтобы не пострадал рояль. Но в жизни всегда происходит то, чего мы боимся больше всего на свете. Замерев, она слушала протяжный стон ее инструмента, ее жизни, центра всего ее мира. - Будешь знать, как людям спать не давать! - бесновался голос, по которому легко можно было узнать дядю Колю. - Сидишь тут целыми днями, играешь, пока нормальные люди надрываются на заводах. Получи! Девушка вздрагивает от каждого удара, от каждого стона лопнувшей струны, будто били именно ее. Не в силах больше слушать, как убивают ее инструмент, она поползла на звук. Наткнувшись вскоре на ногу разъяренного соседа и изо всех сил обхватив ее, она закричала: - Не надо, дядя Коля! Я больше не буду! - Ты мне еще и мешать будешь, тварь?! - разъярился голос. Ее вновь отшвырнуло к стене. Последнее, что она помнила - что-то горячее, заливающее лицо. А еще - музыку и свет. Яркий, теплый свет, зовущий за собой. "Это конец?" - подумала она. "Да, это конец... - ответил кто-то. - И здесь ты будешь видеть." Как зачарованная, она встала, не замечая, что ее тело с залитой кровью головой осталось лежать на полу. Не замечая склонившегося над ней дядю Колю, дрожащими руками гладящего ее по голове и бормочущего: - Не умирай, прошу... Можешь играть, когда вздумается, но только не умирай... Я пьяный дурак, прости... Она не замечала. Да и было ей уже все равно. Она слышала музыку и видела свет. Что еще надо? Вот как ползу, так и отражаю!
Межреальность. Круговерть цветов и оттенков, где синий плавно перетекает в черный, а затем - в оранжевый. Перетекает так быстро, что ты даже не успеваешь заметить, как что-то изменилось, а просто оказываешься перед фактом - мир вокруг тебя стал другим. Здесь все призрачно, изменчиво и обманчиво. Верх может поменяться с низом, и ты заметишь это только тогда, когда увидишь под своими ногами медленно проплывающие тучи с мелькающими в глубине разрядами. И посреди этого сумасшедшего дома, как последний островок обычной, вменяемой реальности стояли два стула и стол, на котором в боевых порядках выстроились две группы шахматных фигур - белые и черные. Из открывшегося портала вышла маленькая фигурка, с ног до головы закутанная в собственные крылья. Белые перья перемешались с черными, одно крыло - с другим, и казалось, будто этот ворох перьев и есть само существо, неизвестно зачем пожаловавшее на шахматную партию. Внезапно перья, тихо шурша друг о друга, пришли в движение, открывая удивительно красивую девушку с азиатскими чертами лица. - А еще говорят, что женщины любят опаздывать… - произнес, вставая со стула, невысокий человек со странно смазанной, не запоминающейся внешностью. Вежливая улыбка тронула губы женщины. Она знала, что еще мгновение назад ее сегодняшнего противника по шахматной партии здесь не было. Но так же она знала, как он любит подобные появления. - А еще говорят, что женщины не умеют играть в шахматы, - ответила девушка, оказываясь на своем месте. - Как думаешь, врут? - Очень хотел бы на это надеяться, Антара, - ничуть не смутился человек. - Но, боюсь, это всего лишь слухи… Белые или черные? - Сегодня я укрывалась белым крылом, - тонко улыбнулась девушка. - Надеюсь, ты не против… - Ну что ты… - оголил длинные клыки второй участник игры. - Сингу, вампирскому богу, положено играть черными. - Вот и славно, - тонкие пальчики решительно передвинули одну из пешек на две клетки. - Начнем, мой враг.
Ильмар решительно сделал два шага вперед, выходя из строя. Спиной он чувствовал удивленные взгляды своих коллег, а потому не смог сдержать нервной усмешки. Он знал, что так будет. - Ильмар Симал Эонбар, пятый сын герцога Эонбара, - отчеканил он. - Очень… неожиданно, - наконец выдавил Председатель, проводивший собрание. - Уважаемый Ильмар, вы уверены в своем решении? «Что же я делаю…» - Да! - Тогда вам следует явиться завтра в шесть утра к Воротам Рассвета, - медленно, словно давая время передумать, сказал Председатель. Видя, что один из самых уважаемых и зажиточных Целителей вовсе не собирается менять свое решение, добавил в заключение: - Собрание окончено, всех добровольцев благодарит Корона. Не обращая внимания на удивленные взгляды и порывы друзей поговорить с ним, Ильмар низко поклонился Председателю и вышел, не оглядываясь.
- Как ты мог?! - Мелли, дорогая… - мягко начал Ильмар, пытаясь успокоить жену. - Что? Что - «дорогая»? Ты сошел с ума! Тебя могут убить! - Я не пятнадцатилетний паренек, обманувший вербовщика и сбежавший на войну, - очень тихо и вместе с этим твердо ответил Ильмар. - Я знаю, что на войне - убивают. - Тогда какого черта ты делаешь? - Меллинэл порывисто встала и заметалась из угла в угол, как раздраженная кошка. - У тебя жена, дети… Что, без тебя их там не перевяжут? Пускай на войне умирают те, кому нечего терять! - Родная… - Я знаю! - она остановилась перед Ильмаром, глядя на него двумя большими голубыми озерами, сейчас наполненными слезами пополам со страхом. - Иль… Ну, зачем? Зачем тебе все это? Ильмар встал и, стараясь не встречаться с женой взглядом, подошел к окну. Прислонившись головой к стеклу, он медленно начал говорить, наблюдая, как его дети резвятся в саду: - Понимаешь… Когда мне было восемнадцать и отец заставил меня поступить на кафедру Жизни, он сказал, что я буду спасать жизни. Я поверил ему и все восемь лет обучения меня не оставляла уверенность - я все делаю правильно. Что как только я получу диплом и начну карьеру врача, у меня появится смысл. У меня будет то, чего нет у подавляющего большинства людей. Я буду особенным. И вот сейчас… Мне сорок три, Мелли. И всю свою жизнь после окончания Академии я занимаюсь тем, что лечу детские простуды, удаляю бородавки, составляю диеты для этих аристократичных дур… Что осталось от моей мечты?.. Меллинэл облегченно улыбнулась. Она поняла, в чем дело. А это значит, идиотский поступок ее мужа еще можно исправить. - Дорогой, это называется «кризис среднего возраста»… - начала она, подходя к любимому и осторожно, как ребенка, усаживая его на диван. - Это нормально… - Я знаю, как это называется! - вдруг вспыхнул Ильмар, и Меллинэл вздрогнула, наблюдая, как от удара кулака мужа по столу на дорогой ивонский ковер падает небольшая корзинка с фруктами. - Но, черт возьми, от этого ничего не меняется! Мои слова остаются правдой, даже если это - естественная стадия жизни, через которую проходит каждый. Женщина поежилась - столько решимости и злости было в этом взгляде. Мелли не была дурой и в этот момент она отчетливо поняла, что Ильмар уйдет в любом случае. Поддержит она его - он уйдет с легким сердцем, если нет - с тяжелым, но уйдет все равно. Она прикрыла глаза, собираясь с мыслями. «Когда муж принимает решение, жена должна следовать ему неукоснительно. Ты можешь сколько угодно спорить с ним, пока он колеблется, но если он все таки решился - уже поздно, - так всегда говорила ее матушка. - А иначе ты вышла замуж не за настоящего мужчину». - Хорошо… - прошептала она, стараясь сдержать слезы. - Если ты решил, пусть так и будет. Иди, попрощайся с детьми. Ильмар облегченно вздохнул и, крепко обняв жену, направился к выходу из дома. Мелли была права, попрощаться с детьми - самое главное.
Утро. Ласковый солнечный свет с трудом пробивался сквозь легкую туманную дымку, такую обычную в этих краях ранней весной. На крылечке роскошного двухэтажного дома стояла уже немолодая, но все еще сохранившая свою красоту женщина, крепко прижимающая к себе двух малышей. Взгляд ее не отрывался от ровной широкой спины мужа, удаляющегося от дома уверенной походкой. «Пока смерть не разлучит нас…» Женщина крепко прижала детей к себе, стараясь, чтобы они не увидели одинокую слезинку, прочертившую мокрую дорожку на ее щеке. - Все в порядке, любимые. Папа скоро вернется. Пойдемте, вам пора в школу. Дети, словно действительно понимая всю тяжесть момента, изо всех своих детских сил обняли мать и скрылись за дверью, не подозревая, что видели своего отца в последний раз. Меллинэл, постояв еще пару минут на улице, торопливо смахнула слезинку. - Пока смерть не разлучит нас… - прошептала она и, тряхнув волосами, вернулась в дом. Она знала, что этот час пришел. Теперь ей придется стать сильной, потому что дети будут расти без отца. Ее муж не вернется с этой войны.
Синг задумчиво крутил в пальцах недавно «съеденного» белого ферзя и, стараясь не выдавать своего напряжения, вглядывался в лицо своей неправдоподобно спокойной противницы. По лицу крылатой женщины блуждала довольная улыбка кошки, наконец загнавшей в угол мышь, которую полагала самой вкусной на свете. «Почему? Она только что отдала своего ферзя, чтобы не дать мне съесть пешку! Жалкую, практически бесполезную пешку, которых меняют не задумываясь! Что же она задумала?..» - Зачем тебе нужен этот мир? - спросил вампир, желая узнать побольше о планах своего врага, а заодно продумывая следующий ход. - Я же уже говорила… - улыбнулась девушка, откидывая прядь волос с лица. И, видя удивленное лицо Синга, пояснила: - Сегодня я укрывалась белым крылом. «Может быть, она хочет, чтобы я начал гонятся за этой пешкой? А она тем временем устроит одну из тех ловушек, на которые она большой мастер?» - Правда? Не замечал за тобой подобного благородства. Помню, когда мир Эстервальд разваливался на куски, ты… - Тогда я укрывалась черным крылом, - отрезала Антара. - Вот как… - Да, именно так. Продолжим партию. Ферзь решительно был переломлен пополам легким движением пальцев, а затем слон переместился на две клетки. Игра продолжалась…
Война продолжалась. Была взята неприступная горная крепость Эльмар, веками защищающая центральные, самые плодородные и густонаселенные области от испепеляющего хаоса войны. - Режь ногу! - Но ее еще можно спасти! - ошарашено произнес молодой Целитель, еще совсем юнец, злой прихотью судьбы брошенный в горнило войны. - А пока мы будем возиться с его ковылялкой, - спокойно и не повышая голоса, возразил Ильмар, - остальные сорок человек, что лежат в нашем отделении, скончаются, потому что мы не оказали им вовремя помощи. Режь ногу! - Я не буду этого делать! - испуганным и немного дрожащим голосом заявил мальчишка. Ильмар некоторое время задумчиво его разглядывал, а затем положил ладонь на ногу, ставшую предметом спора. Некоторое время новенький Целитель ошарашено смотрел, как нога, сначала просто почерневшая, разваливается на части. Когда процесс разложения закончился, он перевел свои синие глаза, наверняка так нравившиеся девушкам, на Ильмара, и тот не увидел в них ничего, кроме страха и растерянности. - Это война, мальчик. И если ты не готов следовать приказам, тебе нечего здесь делать. Когда в следующий раз я скажу «режь», ты сделаешь это или отправишься домой к мамочке, которая будет выбирать тебе одежду и будить по утрам. Ты меня понял? Ответом старому Целителю были лишь судорожные кивки. - Отлично. Тогда займись тем, кто орет больше всех. Тяжелых тебе поручать нельзя. Юнец, не сводя с Ильмара испуганного взгляда, начал медленно пятится назад. Потом резко развернулся и через всю палатку бросился выполнять приказ. Ильмар же, опершись на стол, тяжело задышал, пытаясь перевести дух. Последнее заклинание, которым он разложил ногу раненого, окончательно подкосило измученный и к тому же уже далеко не молодой организм. Ему необходим был отдых. Дело было даже не в нем самом - любая его ошибка могла стоить кому-то жизни. Дрогнет разум - и вместо сросшихся сосудов ты получишь хлещущую во все стороны кровь. «Мелли была права. Мне не стоило идти сюда, - Ильмар мрачно обвел взглядом небольшую палатку - мобильный медицинский пункт. - Я думал, что я обрету смысл, спасая человеческие жизни. А на деле я его окончательно потерял, наблюдая, как умирают те, кого я спасти не смог. Я помню сотни умерших в этой палатке, не дождавшихся помощи. Я просыпаюсь с криками, потому что мне снятся те, кого я вообще в глаза не видел, но мог бы спасти. Спасая одних, я убиваю других. Это не смысл и уж точно не исполнение юношеской мечты. Это самое настоящее предательство». Ильмар еще постоял некоторое время, медленно вдыхая и выдыхая воздух, а затем поднял голову и… - Никому не двигаться! Столларская Марка только что уничтожила ставку вашего пса Себастьяна. Все кончено - мы победили.
- Все кончено. Я победил, - мило улыбнулся Синг, довольно поглаживая коротенькую козлиную бородку. Некоторое время он еще оглядывал шахматную доску, стремясь оттянуть наслаждение от вида лица Антары, а затем все же поднял голову. - А это значит… Вампир осекся, едва взглянул в лицо крылатой девушки. Она улыбалась. Улыбалась торжествующе, с полной уверенностью, что победила. - Ты уверен, мой дорогой? - промурлыкала Антара. - А я вот, например, противоположного мнения. Как думаешь - кто прав? Синг непонимающе оскалился, в глубине души надеясь, что крылатая просто пытается достойно проиграть. - Ой, ты подумал, что это все? - девушка прикрыла рот ладошкой, будто засмущавшись. - Нет, дорогой. Это еще не конец.
«Это еще не конец… - подумал Ильмар, до боли в глазах вглядываясь в лицо взявшего паузу офицера вражеской армии и отмечая, что палатка быстро наполняется солдатами. - И, кажется, я знаю, что будет дальше…» - Здесь есть высокопоставленные офицеры? - спросил командир, приставляя клинок к горлу ближайшего раненого. - Надеюсь, мне не нужно напоминать, что нужен честный ответ? Все взгляды устремились на Ильмара: отходящие от кровавой ярости схватки лица солдат, испуганные - коллег Целителей и обреченно-понимающие - раненых. Высокопоставленных офицеров здесь не было и все это прекрасно знали. - Нет, - наконец ответил старый Целитель, закрывая глаза. Он понимал, что означает его ответ. - Отлично, - равнодушно ответил красномордый офицер, все еще распаленный схваткой. - Убить всех. Ильмар опознал непередаваемый звук стали, распарывающей горло. Некоторое время Целитель еще слышал хрипы и странное хлюпанье, а затем он перестал различать вообще что либо, кроме этих до тошноты отвратительных звуков. Ему не требовалось открывать глаза, чтобы видеть, как солдаты методично вырезают его пациентов. - Прости меня, Дева Первой Весны, - прошептал Ильмар. - Прости меня, Хранительница Жизни, которой я присягал на верность. Я отрекаюсь от клятвы Целителя. - Что ты там бормочешь, старик? - заржал кто-то прямо перед Ильмаром ломким юношеским голосом. - Молишься своей Богине? Стру… Голос взлетел до небывалых высот, а затем захлебнулся в животном ужасе, захлестнувшем податливое сознание, потому что Ильмар открыл глаза. Мальчишка, наверное всего, пару лет назад решивший считать себя мужчиной, схватился за сердце. Он умер так быстро, что практически не почувствовал боли и уж точно не успел осознать, ЧТО случилось. С остальными бывший Целитель не стал церемониться. Создать маленький тромб в нужной артерии и перекрыть течение крови в сосудах - не проблема для настоящего Целителя. Когда Ильмар вышел из палатки, побагровевшее от крови солнце медленно опускалось куда-то за край мира, устав от человеческой ненависти. За прошедший день беззащитную палатку трижды пытались взять штурмом, но теперь идеальный круг с радиусом метров в двести был сплошь усеян телами без каких-либо видимых повреждений. Клятвопреступник прикрыл глаза и запрокинул голову к небу, пытаясь вобрать в себя последний в своей жизни закат. Отступившие от клятвы Целители живут ровно до следующего рассвета. - Эта война должна закончиться, - сказал Ильмар. - Так больше не может продолжаться. Есть ли те, кто одолжат мне силу? «Я могу тебе ее предложить…» - Кто ты? «Разве есть разница? У меня есть сила». - Цена? - Ильмар был деловит и спокоен. Терять ему все равно было особо нечего. «Твое тело. Ну, и душа в придачу. Ты закончишь войну, а я смогу воплотиться» - Кто ты? «Я вроде отвечал уже на этот вопрос…» - Если я впущу в мир еще большее зло, чем собираюсь предотвратить, это имеет большое значение… Кто ты? «Я…»
- БОГ?! Новый бог? - вскричал Синг, вскакивая с кресла. - Но как? Когда? Это всего лишь пешка! Антара молча улыбалась, наблюдая за бессильной яростью своего противника. - Шахматную партию ты выиграл, - наконец заметила она, когда поток ругательств вампира иссяк. - А вот войну явно проиграл. Синг, будто разом лишившись всех сил, безвольно рухнул обратно в кресло: - Но… почему? Это же всего лишь… - Пешка? - крылатая встала и направилась к открывшемуся за спиной вампира порталу. Проходя мимо Синга, Антара наклонилась к его уху: - Ты прав, мой друг. Это всего лишь пешка. А пешка не может стать богом, не так ли? Она взяла драматическую паузу, давая вампиру время на раздумья. С удовлетворением отметив, что ее враг по-прежнему ничего не понимает, она продолжила: - Ты прекрасный игрок в шахматы, Синг. Ты умен, умеешь нестандартно мыслить, предугадывать действия противника, смотреть на десять ходов вперед и умеешь еще кучу такой неважной ерунды! У тебя есть только один недостаток, - Антара еще раз с удовольствием помолчала, а затем медленно, явно смакуя собственные слова, продолжила: - Ты - высокомерный ублюдок. И ты постоянно забываешь, что ты управляешь не бессловесными фигурками из кости, а живыми существами, наделенными даром принимать собственные решения. А еще ты забываешь, что мы играем не в шахматы. Это жизнь, Синг. ЖИЗНЬ. А в жизни бывает всякое: и пешка, убивающая короля, и король, женившийся на ладье… и вампир, победивший в малозначительной битве, но проигравший войну. Бывай. Снисходительно хлопнув разбитого противника по плечу, богиня, вновь завернувшись в собственные крылья, шагнула в портал. - Вот стерва… Тебя вовсе не волновал этот мир, жизни существ, его населяющих и прочая высокопарная муть, которую не понимаем ни ты, ни я. Мы ведь с тобой на удивление похожи… Просто ты - еще большая сволочь, чем я, - проговорил ошеломленный вампир. - Да…
- Да! - решился Ильмар, мысленно прижимая к себе детей и жену и отчаянно пытаясь не смотреть в грустные зеленые глаза, которые он видел лишь однажды в своей жизни - когда приносил клятву своей богине, которую предал. «Да будет так!» Яркая вспышка света мгновенно поглотила все огромное поле битвы, живых и мертвых, создавая небывалую магическую бурю, ломая, перестраивая и вновь ломая все существующие законы. Когда свет разом погас, над миром, в котором больше никогда не будет войн, вставало солнце. И ему улыбался немолодой, насквозь седой мужчина с глазами новорожденного Бога… Вот как ползу, так и отражаю!
Теплый весенний день, легкие дуновения южно-западного ветерка, несущего аромат цветущих вишен. На небе ни единого облака. Воздух наполнен мелодичным жужжанием пчел, собирающих сладкий нектар с трав и цветов. На мосту едет маршрутка, но резко останавливается на красный свет. В машине душно, водитель, как всегда, набрал полным-полно людей, «шпроты в банке», иначе и не назовешь. Из-за толкотни часто слышны слова недовольства от пассажиров, как в адрес водителя: «Почему так долго стоим? Объезжай по пешеходной дорожке, я опаздываю на работу», так и в адрес несчастных пассажиров: «Да не толкайтесь Вы так, мужчина!» или «Заберите свою сумку, у меня колготки, порвете!». Одним словом, все как обычно, в репертуаре «аля жизнь в городе-миллионнике». Посреди всего этого шума, даже не обращая на него внимания, к небу своими темно-карими глазками прикипела маленькая девочка, сидящая на руках у молодой мамаши. Глазки девочки жадно пытались найти хотя бы одно белоснежное облачко в этом огромном голубом небесном пространстве, но, увы, взору не открылся вид прекрасных «лошадок», «птиц» и других воображаемых животных из облаков. - Ах, мама-мама, смотри! – девочка заерзалась на руках у матери, вертя головой и указывая пухленьким пальчиком на проезжавший под мостом поезд. Он издавал пыхтение, тяжело вздыхал и выпускал почти невидимые клубы пары. Девочке поезд казался нескончаемо длинным, столько вагонов! Все так интересно, но ее мама не посчитала необходимым даже взглянуть в окно и увидеть то, что так взбудоражило ее дочь, а продолжала трепаться по телефону со своей подружкой, узнавая всё новые подробности ее интимной жизни, а вместе с ней и вся маршрутка уже знала, где же ее подруга и с кем зажигала. Вот поезд и проехал, прозвучал последний удар колеса об рельсы, что еще мог донестись к ушкам девочки, и ее глазки нашли новый объект для наблюдения – двухэтажный дом с плоской крышей, вон тот, что сразу у моста. Вероятно, он находился в подведомстве железнодорожной службы, но для чего и что там творилось этого нам не узнать. Старый, ни чем не примечательный кирпичный дом, что в нем интересного нашла девочка? Крыша! Мы словно переносимся с этих темно карих глаз, проходя сквозь стекло окна маршрутки, мост, деревья внизу, к этому зданию и встречаемся с взглядом голубых глаз, устремленных куда-то вдаль. Маршрутка тронулась, опять вскрик и проклёны неудержавшихся за поручни пассажиров. Хотя машина стала быстро удаляться от места недавней остановки, но девочка все продолжала наблюдать за странной девушкой на крыше, пока ее совсем не стало видно. Но нам, к сожалению, не по пути той маршрутки, наше место рядом с Эммой, златовласой девушкой, стоящей на крыше дома. Ветер развивает ее длинные золотые волосы, собрание в два хвоста сзади и завязаны голубыми ленточками. Красные высокие до колен сапоги; коротенькие серые шортики, собраны в конце жатой резинкой; красный корсет, завязанный на груди черными шнурками. Об скулы легенько бьются от порывов ветра золотые плоские сережки-круги, а на руках красуются такие же золотые браслеты, надеты немного выше локтя, со странными зазубринами сбоку. Голубые глаза, подчеркнутые черной тушью, еще больше казались глубокими и сверкающими, легкие румяна на щеках, почти неуловимый розовый блеск на алых полных губах - Ангел. На лице Эммы тревога, она что-то ищет. Необыкновенная сила спрятана в ее глазах – возможность видеть за сотни миль вперед, проникая взором сквозь дома, улицы, людей…ее взор летит все дальше и дальше. - Быстрее, прошу, - шепчут алые губы. – Зрачок сужается до придела, он почти исчез. Пейзажи начали еще быстрее меняться, и взор девушки продолжал лететь, не зная преград на своем пути, и вот, наконец… Темноволосая девушка с азиатской внешностью в серебряной переливающейся тунике и светловолосая девушка в потертых рванных на коленках джинсах и белой футболке с надписью «Пошли вы нахер, я розовая фея» сошлись в бою. Битва происходила среди ромашкового поля, и только их неистовые крики разрушали идиллию спокойного мира природы. Темноволосая девушка проигрывала, с ее уст лилась кровь… - Нет времени наблюдать! Пора выступать…держись, Айко, - Эмма в мгновение перенесла свой взор с места битвы до дома возле моста. Девушка быстро присела, прижав руки к сапогам, послышался «клац» - это к браслетам на ее руках присоединились два тонких лезвия, спрятанные внутри обуви. Острое, опасное оружие в умелых руках, лезвие проходило по всей длине руки, в расстояние всего на пару сантиметров от кожи, сбоку от локтя шириной в пять сантиметров, и было предназначено, как для защити, так и для атаки противника. Девушка, не оборачиваясь, сделала пару шагов назад, а потом резко оттолкнувшись правой ногой об цементный пол крыши, начала разбег. С каждым новым шагом скорость бега увеличивалась, и через секунду Эмма слетела с крыши, падая головой вниз. Земля уже близко, закрой глаза и не смотри на землю, если боишься вида крови…Но вдруг на спине лучи солнца осветили татуировку в виде маленьких крылышек, нарисованных черной краской над каждой из лопаток. Сконцентрироваться. - Сейчас! – нарисованные крылья начали расти, расползаясь рисунком по всей спине, а потом они отделились от кожи и начали материализоваться. Сначала появился скелет, опора для крыльев, а потом он начал быстро обрастать белоснежными перьями. Взмах, еще раз, еще…все выше и выше, Эмма набирала высоты, ветерок нежно обдувал лицо и крылья девушки-ангела. Путь был не так и далек, но на счету была каждая секунда и жизнь самой лучшей подруги и ученицы. - Как наставница, как главная Дома девушек-воинов, я должна…должна ее спасти. Это моя вина, - незаметная слезинка, можно было бы подумать от дуновений ветра, скатилась с прекрасных глаз и упала в неизвестность…
Стоять вот тут и наблюдать момент ее смерти. - НЕТ! – это крик боли или ненависти к убийце? Природа девушек-ангелов или как их еще называли обычные люди – ангельские девушки, это любовь, мир и спасение. Юные создание, не знавшие старости, печали и горя, переполнены энергией и способностью творить, принося в этот мир свет и добро, теперь сошлись в бою не на жизнь, а на смерть, принося лишь боль и показывая свои самые страшные техники и приемы. Они пошли против своей природы, против себя, тем самым разрушая свой внутренний мир и теряя свое «Я». Причины этому кроются в далеком прошлом, в которое мы скоро окунемся с головой… - НЕТ! – Эмма кричала и не могла остановиться, сердце больно сжалось и не хотело разжиматься; она задыхалась от увиденного и не могла поверить собственным глазам. Правда была слишком жестока и невыносима. Айко стояла на коленях, держась обеими руками за пробитую световым лучом грудь; с раны вытекала кровь, заливая ромашки в ярко красный цвет. Девушка перевела взгляд с Амели, своей «красивой» убийцы и посмотрела в перепуганные глаза Эммы. - Прости, - едва слышно прошептала она и без сил свалилась на землю. Луч вмиг исчез, битва была закончена. Амели стояла рядом тоже вся в слезах, в этот миг она убила и себя, свою природу… «Голубой цвет…Это небо?»...Забвение… «Не уходи, прошу…» На губах соленный вкус... «Эмма, это ты плачешь?...Опять этот голубой цвет»… «АААААААААААААА!» Крик боли… «Эмма, отпусти меня…я уже почти …ТАМ… Золотые волосы…Эмма». - Ты очнулась…Айко? – нежная улыбка пыталась скрыть отчаяние. Айко лежала на руках у Эммы. - Я… - девушка попыталась поднести руку к щеке подруги, но не смогла ее удержать, и та упала на землю, пригибая под собой ромашки. Окровавленная улыбка, осознание собственного конца. - Даже не смей! Ты самый близкий мне человек!!! – продолжала кричать Эмма. - Малыш, все нормально…я сама выбрала смерть. - Нет, ты выбрала любовь, а они…ОНИ…ОН… Айко закрыла глаза и в последний раз прошептала: - Я выбрала любовь и умираю за нее. Дуновение ветра развеяло длинные черные волосы уже на бледном лице Айко. Еще одно дуновение, и тело рассыпалось на тысячи искорок и исчезло. Амели все время наблюдала за всем происходящим и уже собиралась уйти, как вдруг. - Ты куда собралась, УБИЙЦА?! – лезвия Эммы опасно сверкнули возле лица Амели, но та успела отскочить назад, девушка обрезала лишь прядь ее волос. - Она сама виновата, это был приказ Владыки, Он все решает. Айко из Дома девушек-воинов нарушила самый страшный запрет, она знала, что наказанием за это – смерть. Моя же смерть не вернет ее… извини мне пора докладывать Ему. - Он и так почувствовал, что ее не стало! Ведь мы все единое целое…мы семья, - Эмма закрыла лицо руками и зарыдала, как ребенок. - Прости, я лишь исполнитель, - знак руки, и Амели исчезла, рассыпавшись на лепестки цветов. - Да будьте вы прокляты, девушки-маги!
Про мир девушек-ангелов…
В современном мире, какой мы знаем, со всей реальностью бытия – рождения, старения и смерти; боли и болезни; каждодневным поиском куска хлеба насущного и естественных утех, живут недостижимые для понимания – идеальные существа, наделены особыми возможностями – ангельские девушки. Юные, не стареющие, добрые по природе, невинные по закону Правителя, - они служат одной цели – миру. Кажется, они появились раньше людей, они просто были всегда, стоя на стороже добра, и противостоя злым силам. Но злых сил, демонов уже давно не было в этом мире, осталось лишь невидимое зло в сердцах людей, которое не искоренить даже Им. Победив всех видимых врагов, девушки стали жить аскетами в небесном замке Цитадель, куда не было доступу людской ноге и людскому взору. Девушки лишь иногда могли прийти на помощь людям, если те нуждались, проявив к ним доброту, а в основном они жили в своем замкнутом небесном мире. За законами Повелителя девушкам было запрещено вступать в контакт с людьми, особенно мужчинами. Телесная связь с ними значила смерть. Повелитель давал Им жизнь, Он же и отбирал Ее. Скажите, это слишком одинокая жизнь, вот так жить ограничено, но девушки-ангелы даже не задумаются о таком, они ведь лишь дети… Существовало два типа девушек – девушки-маги, наделены магическими способностями, но лишены физической выносливости; и девушки-воины, наделены силой и выдержкой, возможностью летать, но лишены магии. Распознать девушек можно было лишь по татуировке у них на спинах: у первых была нарисована головка красного цветка с падающими лепестками; у вторых на лопатках были - маленькие крылья. Девушки дополняли друг друга, но между ними был невидимый конфликт, причины которого не ясны на данный момент, но которые мы обязательно найдем в «темных комнатах» прошлого…
Эмма продолжала стоять посреди ромашек, опустив книзу голову. Белые капли падали на цветы. Вдруг головка ромашки, тяжелая от слёз, наклонилась и, не удержавшись на тонкому стебле, упала на траву. Эмма встрепенулась и возвела глаза к небу. - Пора…
Цитадель была спрятана среди облаков, и ее золотой покров блестел от ослепительных лучей солнца. Перед входом в Цитадель стояли красные ворота тории (тории не имеют створок, по форме напоминают букву «П» с двумя верхними перекладинами). Передний зал Небесной Цитадели поделен на нефы тремя рядами колонн, образующих настоящий "сад из колонн". Строгая, геометрически правильная дорическая капитель; завитки - волюты, каменный орнамент в виде листьев лотоса; валики, служившие опорой архитраву - широкой нижней балке, покоившейся непосредственно на капители колонны; сложный цоколь – от этих колон веяло давно забытыми временами, смешанным ионическим и дорическим стилем архитектуры. Белые гладкие колоны со слоновой кости поддерживали тяжелую массивную двускатную позолоченную крышу. Устремленные ввысь многоярусные кровли с тянущимися к самому небу шпилями создавали ощущение, что они дотянутся к самому желтому огненному диску. Быстрыми шагами Эмма измерила всю длину первого и второго зала, а потом, завернув куда-то вглубь узкого коридора, скрылась от пристального взгляда каменных статуй, что стояли по обеим сторонам. Их глаза застыли в одном выражении: какой-то скорби от непреклонной судьбы - неподвижности бытия. Резко войдя в комнату с плотно завешенными окнами багрово-красными занавесками, девушка остановилась. Ее взгляд встретился с взглядом полном слёз Амели. Девушка стояла на коленях перед троном Повелителя, словно вымаливая прощения у него за содеянное зло. Мужчина подвелся, положив руку ей на голову. - Амели, встань. Иди...нам надо поговорить с Эммой. Девушка послушно исполнила приказ и прошмыгнула мимо Эммы. Немного было трудно дышать, голову наполнял легкий дурман - на огромном черном вырезанном из гранита столе были расставлены глубокие серебряные чаши с водой, на поверхности которой слегка колыхались подставки с запаленными свечками, вперемешку с лепестками красных цветов. Также шел дым и от ароматизированных палочек, что лениво пускали вьющийся к потолку дымок. Но проследить его путь до конца было невозможно в этой полутьме. Повелитель снова уселся на свой трон, что немного возвышался над уровнем пола, словно мужчину что-то тянуло книзу, какое-то бремя или тяжкость в сердце. Его лицо было уставшим, это лицо того, кто прожил тысячу лет и уже не пытался найти ответ на вечные вопросы. Глаза Эммы прикипели к нему, словно она пыталась найти что-то новое в этом человеке, то, что могло ускользнут от нее ранние. Она пыталась найти в нем оправдание…оправдание всему содеянному. Эорл был единственным мужчиной в Цитадели, отцом и единоличным творцом ангельских девушек. С виду можно было дать ему лет 30-35, но на самом деле его возраст это десятки тысяч лет. Высокий, стройный; темноглазый, а в этой полутьме, подсвеченной красным от занавесок, казалось, что с горящими огнем преисподней глазами. Черные как смоль волосы, что ниспадали ниже плеч и были собраны в хвост. Белая кожа, словно те колонны из слоновой кости, что украшали вход – словно он неживой, словно из него высосали все соки, всю радость и надежду. Сколько его помнила Эмма, он всегда был беспристрастен, немного холоден и загадочен. Немногословен и властен. Никто, кроме Эммы не называл его имя, никто не смел – лишь она и Белла, но последняя была убита давным-давно Повелителем. Эмма и Белла были первыми ангельскими девушками. После смерти Беллы появились и другие. Нам еще предстоит вернуться в то далекое время…
- Эорл, зачем ты отдал приказ убить Айко? – рука Эммы сжалась в кулак. Повелитель встрепенулся, словно он уже успел заснуть и тут кто-то нарушил его сладкий сон. Рука мужчины потянулась к рядом стоящему маленькому столику с кальяном. Он обхватил трубку губами и глубоко вдохнул, пьянящий дым наполнил его легкие. Выдохнув дым, мужчина ответил: - Ты знаешь Эмма, она нарушила закон…главный закон Цитадели, за это смерть. - Да как ты смеешь! Она.. – девушка замолчала, увидев злой взгляд Повелителя. - Что она?- словно змея зашипел Эорл? – Полюбила? – на этом словно он ехидно и с отвращением улыбнулся. Сделав еще одну долгую затяжку кальяна, мужчина продолжил. - Эмма, ты меня не перестаешь удивлять, неужели и ТЫ заразилась ЭТИМ? - Нет, конечно, нет. Я не понимаю ее стремлений, но все же – она была моей ученицей…первой, и я… - Эмма-Эмма…ты думаешь, мне не больно? Мне Ее творцу? Да я сам в момент смерти Айко испытал адскую боль! – и словно в доказательство своим словам из глаз Эорла скатились две слёзинки. - Ну я… - Уходи, мне нужно побыть одному. Девушке ничего не оставалось, как повиноваться и уйти. Но перед самым выходом с комнаты ее остановил голос Эорла: - И еще, Эмма, пойди в «Божественный сад перворождения» и прими на свет новую жизнь. Кровь больно ударила в виски. Девушка, не оборачиваясь, вышла с комнаты. «Неужели он …?» Новая надежда родилась в ее сердце.
Часть 2. Божественный сад перворождения: рождение Айко
Нескончаемые вымощенные белой плиткой коридоры, пустые залы, безжизненные застывшие колоны, - все это навеивало на Эмму холод бремя одиночества, запечатленного в неподвижной скульптуре, и вдруг все это заканчивается, и взору открывается Божественный сад перворождения, размещенный в самом сердце Цытадели. Вход в него надежно защищают кованые из чистого серебра ворота, на которых порхают херувимы, играя на арфах. Солнце немного больно режет глаза от некой полутьмы зал, ветер ласкает лицо, и пение птиц сладит сердце. Эмма снимает обувь, и ее ноги ощущают мягкость зеленой травы, что плотным ковриком заполонила Сад. Место, куда направлялась девушка, находилось в центре Сада, к которому вели аккуратно подстриженные кусты, вьющиеся змейкой дорожки. Повсюду журчала вода в маленьких фонтанчиках, в которых чистили свои перья маленькие райские птицы небесного цвета с желтыми клювиками. Девушка закрыла глаза, остановилась и потонула в звуках и ароматах этого чудо-места. Она стала на мгновение той водой, что вытекала из фонтана; стала той птичкой, что порхала над зелеными островерхими верхушками деревьев; маленьким жучком, что прятался в траве; теплыми лучами солнца, что пронзали каждый миллиметр земли, согревая и даря жизнь. Аромат цветов разлился по жилам и смешался с кровью, создавая новую химическую комбинацию наслаждения. Эмма, не открывая глаз, двинулась вперед. Она не боялась споткнуться об случайно попавшийся камень или корень дерева, что вырвался из-под земляной темницы, потому что Эмма знала Сад как свои пять пальцев. Идти лишь вперед, оставляя позади древообразную юкку, красные цветы которой плотно обсыпали такую же красную ветвь; цветущие белым яблони; небольшие деревья бересклету с простыми цельными листьями и свисающими книзу обоеполыми мелкими розового оттенка цветками. Кусты аукубы привлекали внимание яркими листьями и красными ягодами; густо разросся боярышник; заплел землю белыми и фиолетовыми цветами вьюнок. Активно жужжали пчелы, собирая пыльцу в вечнозелёном, сильно ветвящемся кустарничке с мелкими трёхгранными листьями, в отдающем фиолетовом цветении, которого Эмма узнала вереск. Замерли в ожидании высокие кустарники крупнолистной гортензии, маня простыми ярко-зелёного цвета листьями и собранными в щитки крупными розовыми бесплодными цветками по краям. Чем дальше заходила девушка в Сад, тем больше глаз радовала широкая палитра цветов. Во всей картинке Божественного Сада перворождения не было хаотичности, а присутствовал порядок, видно было, что цветы выращивает заботливая рука. Куда не падал взгляд были поляны цветов. Вот и синевой рябел в глазах шпорник; ветер слегка колыхал белые головки с фиолетовым обрамлением по краям эустомы, словно они приветствовали девушку; всыпанная мелким розовым цветом астильба; тянулись к солнцу тяжелые осыпание рясным мелким соцветием в четыри лепестка розовые с красными краями головки бувардии. Соединяла в себе розовую раскраску и красные двойные пятна на каждом лепестке годеция, напоминая крутящийся раскрытый зонт. Раскидистый куст годеции с прямыми стеблями и цельнокрайними, очередными листьями обильно покрывался «азалиевидными» цветками. Сердце быстрее забилось в клетке с ребер – вот она поляна гравилата. Место рождения девушек-магов и девушек-воинов. Огромные в рост человека красные лепестки, слегка раздвоенные в конце и длинные желтые тычинки. Девушка искала нераспущенный цветок и быстро его нашла, он находился всего в пару шагах от нее. Решительным ходом Эмма направилась к нему. Едва дотронувшись к лепесткам, цветок ощутил прикосновение и в тот же миг раскрылся, и Эмма увидела лежащую в нем девушку. Ее лицо было спрятано под распавшимися темными волосами. - Айко?... Девушка, услышав голос, пробудилась ото сна, повернула голову к взывающему к ней, и посмотрела на Эмму…
Воспоминания Эммы…
Я помню, как Повелитель дал мне впервые задание принять на свет девушку-ангела с рода воинов. Волнение и в то же время невыносимая радость разрывали мое сердце. У меня наконец будет подруга, ученица и спутница. Раскрыв дрожащими руками красные лепестки гравилата, я увидела эти пронзающие все тело невидимым внутренним взором темные глаза. В них было столько тепла и понимания, но в тоже время и неопытности. Искренняя, невинная улыбка, тянущиеся ко мне руки – Айко, ты была моим светом, проводником во тьме одиночества, заложником которого я стала поневоле. Я напутствовала ее первые шаги, давала познание, а Айко жадно впитывала их, как губка воду. Мы вместе и веселились, устраивая перегонки по Саду, и дрались подушками в спальне, и грустили, когда «плакало» небо, проливая свои белые слёзы на землю. Мы вместе встречали новых подруг с Дома воинов, и вместе задевали уколками девушек-магов. Айко была моей правой рукой, хотя нет – сестрой, младшей сестрёнкой. Твоя жизнь давала мне надежду на что-то светлое, а теперь…
- Что это? – Айко присела у кустарника с гибкими ветвями, покрытыми небольшими зелёными овально-ланцетной формы листьями, заострёнными на конце и слегка зубчатыми по краю, указывая на него пальчиком. Кустарник был обильно усыпан цветами, которые состояли из двух частей: из венчиковидной яркой жгучей красной чашечки и трубчатого фиолетового венчика с отогнутыми листьями. - Это фуксия. - Фуксия, - повторила за Эммой Айко, а потом удоволитворено улыбнулась. - Что так радуешься? – удивилась девушка. - Да так, хи-хи, мир такой прекрасный, - Айко расправив руки, рухнула в траву. - Ты такой еще ребенок, Айко, - Эмма последовала примеру ученицы и тоже прилегла рядом с ней, положив ей на голову руку. - Ты мне как мама, - едва слышно прошептала девочка. - А ты мне как дочка, - ответила Эмма, и ни одной из них не хватило духу посмотреть в тот миг друг дружке в наполненные слёзами радости глаза. Лишь кусты фуксии выдели их слёзы…
В то время она была еще ребенком, а потом…
- Эмма, ты не права! - Айко, не отрывая взгляда от Эмми, смотрела на нее. Девушка ничего не ответила, лишь закусила нижнею губку. - А ты изменилась Айко, стала совсем другой, я тебя не узнаю. - Эх…Эмма, просто я выросла. - Ну, мы все тут взрослые. - Нет! Ты не понимаешь - я выросла на самом деле, а вы все остаетесь детьми, которые внимают каждому слову Повелителя. - А как же иначе? - Эмма, вне Цытадели есть совсем другая жизнь, настоящая! - Что ты такое говоришь, Айко? – Эмма сделала шаг вперед к ученице, но та отсупила от наставницы. – Пожалуйста, не оставляй меня…одну, - заплакала золотоволосая девушка. - Уже поздно, мамочка…я уже…
- Айко, как ты там? Теперь ты по-настоящему свободна…
- Тебя убьют, если Повелитель узнает, - Эмма сидела на кровати, расчесывая долгие волосы. - Мне все равно, - глядя в окно, ответила Айко. - Зато мне не все равно. Я так и не поняла почему ты… Айко улыбнулась и повернула голову к подруге. - Чтоб понять, надо просто полюбить. - Полюбить? Как это? – не понимала Эмма. Айко присела рядом с девушкой. - Это… - глаза Айко вспыхнули пламенем, - это когда сердце разрывается на части от счастья, когда ты видишь его, это когда тебе хочется петь, танцевать, кричать от радости, что он просто рядом, это когда ты млеешь от одного его голоса, взгляда… - Хм, млеть от взгляда? - недоверчиво посмотрела на ученицу Эмма. - Ты не поймешь, пока сама не влюбишься, а для этого надо покинуть Цытадель, что, впрочем, я и собираюсь сделать. - Эти ради твоего Поэта? - Да, ради Него. - Если мне встретится поэт, сразу убью его, чтоб не влюбиться, - надула губки девушка. - Ахааааааааа, дурочка! – Айко накрыла подушкой голову подруги. - Агррррррррр, ты застала меня врасплох! Да будет бой подушками! – комнату Эммы наполнил дикий смех, шум от беготни по комнате, прыжков с кровати на пол. Потом уставшие от битвы подушками обе девушки повалились на пол, тяжело дыша. - Я рада, что ты выросла, и я поддержу любое твое решение. - Спасибо…мамочка, - Айко нашла руку Эммы и сжала ее…
Эмма сидела на подоконнике распахнутого окна, наблюдая, как падают вниз тяжелые капли дождя. На душе было тоскливо, она уже сотый раз перематывала в голове свою случайную встречу с тем парнем, что хотел покончить жизнь самоубийством, спрыгнув с моста. - Эмма, - оторвал от тяжелых размышлений девушку тихий голос Айко, - почему ты грустишь? - Я все думаю над твоими словами про любовь, - Эмма опустила голову на колени. - И что надумала? - Любовь плохая штука. - Почему? - Один парень из-за любви хотел умереть. Айко положила руку на спину подруги: - Я тоже готова умереть за любовь. - Не понимаю! Я все еще не понимаю, - зарыдала от отчаяния Эмма. - Но ты же спасла того парня? - Конечно! - А что было потом? – продолжала расспрос Айко. - Да ничего, так…пару раз встретились с ним, пообщались, - засмущалась девушка. - Понятно, он тебе понравился, - заулыбалась Айко. - Совсем нет! Не понимаю о чем ты, просто мы в ответе за тех, кого спасли. - Понятно. А я… - Что? - Мы через неделю уедим. - Так скоро? – Эмма ловко спрыгнула с окна, и, не поворачиваясь, ушла с комнаты.
А потом было поле ромашек, закрашенное в цвет крови Айко…
Твои глаза, вначале такие неопытные, наивные, но всегда проницательные после познания тобой любви стали еще более сверкающие и понимающие. Я чувствовала с самого начала, что ты не такая как все остальные и даже я, - ты другая. - Я не смогла тебя уберечь, защитить...прости.
Воспоминания Айко Я часто спускалась на землю, мне нравилось наблюдать за людьми, я их изучала, старалась понять. Они были такими странными, их сердца переполняли эмоции и чувства, неведомые мне. Особенно мне понравился тот парень, что часами одиноко сидел в парке на скамье и что-то записывал в потрепанный блокнот в кожаном грубом переплете. Я незаметно сидела на дереве, наблюдая на ним. - Она умерла…оставив меня одного… или Ее больше нет…умерла моя любовь - записывал слова парень, - ААААААААА! Не то! Где же ты, Муза? – завыл он от отчаяния, подняв зеленые глаза к небу. – Муза…Муза, приди! Минутное молчание. - Может ты уже спустишься, я давно тебя заметил? – вдруг заговорил парень. Айко замерла, боясь сдвинутся с места. - Мда, хочешь, чтоб я дерево потрусил? – сквозь улыбку сказал парень, подымаясь со скамьи и поправляя помятый плащ. Он повернулся лицом к дереву, протягивая руку. - Спустись ко мне, о моя прекрасная Муза! - И не подумаю! – отрезала Айко. - Ну как хочешь, моя певчая птичка, - глаза парня жадно разглядывали каждый миллиметр лица девушки. Айко почувствовала, как горят ее щеки, неведомое странное чувство наполняло ее тело. Она не поняла, что заставило ее повиноваться этому парню с торчащими в разные стороны светлимы волосами, но девушка слетела с дерева к нему на землю. - Ты...ангел, - заворожено смотрел на Айко парень, когда исчезали ее белоснежные крылья. – АААААААААА! -Айко испугано отскочила от парня. - Не пугайся! Извини, просто на меня нахлынуло вдохновение, сейчас… - его руки начали оживлено раскрывать блокнот и быстро записывать строки. – Ты – моя муза! – восторженно произнес Поэт, притягивая Айко за руку и целуя ее. Тепло от поцелуя заструило вместе с кровью по жилах и телу девушки. - Забыл представится, я - Алехандро. - Айко.
Алехандро…но я всегда звала его мой Поэт. Я любила его…
Воспоминания Поэта Я часто одиноко сидел в парке на лавочке под разлогим коренастым дубом, мне нравилось бывать там. Часто вдохновение меня настигало, и я творил, но потом оно куда-то делось и скрылось от меня. Я пал в депрессию и нуждался в Музе. Наступила золотая осень – моя любимая пора. Слегка похолодало, земля усыпалась пожелтелыми листьями, часто моросил мелкий дождик, а я все продолжал часами сидеть в полном одиночевстве. Я мокнул, замерзал и все искал Вдохновение. И однажды нашел. Я, как обычно, сидел на излюбленной лавочке, которую уже считал по праву своей, рифма и мотив убегали от меня, и разнервничался, и вдруг слышу смешок откуда-то сверху. Я застыл. Подумал, что мне или показалось, или птица какая дивная так поет, а потом снова этот смешок. Я закрутил головой – вокруг никого, остался лишь мой вечный спутник – дуб. Я достал из кармана небольшое зеркальце, направив его на дерево и между ветвями увидел Ее, Ангела в сером воздушном платье. Нет, я не испугался крыльев, я ведь слышал о девушках-ангелов, но не даже не мог представить насколько они прекрасны, насколько прекрасна Она. И я позвал Ее, сначала девушка сопротивлялась, но потом спустилась ко мне, и я понял, что все время искал именно ее – мою прекрасную Музу. Я как годиться представился, назвав свое имя – Алехандро, но она всегда почему-то называла меня Поэт, что по правде сказать меня тешило. Мы часто встречались с Айко, она просто наблюдала за мной, как я творю, пишу стихи. Мы вместе сидели под зонтом, когда лил дождь, и разделять ее дыхание оказалось невыносимо сладкой мукой. И любил ее… Я любил раскачивать Айко на качелях, она крепко держалась за длинные железные, слегка покрыты ржавчиной цепи и так резво по-детски смеялась. Она была ребенком, но потом повзрослела, и я еще больше влюбился в нее. Айко рассказывала о строгих правилах Цытадели, и я боялся за нее, но девушка была настолько смелой, что была готова умереть за любовь, за своего Поэта. И я не мог предать ее чувств, тоже был готов к смерти ради нее…Но увы смерть забрала ее одну…оставив меня снова в полном одиночевстве…
Эмма сразу узнала это место по описанию Айко. Вот и та лавочка и тот дуб. - Поэт? – неуверенно и боязко спросила девушка у сидящего на лавочке парня. Его вид желал лучшего: бледное и измученное лицо, запавшие глаза с темными кругами под ними. - Айко…- смог тот выдавить из себя лишь имя любимой… Ветер гулял по парку, срывая последнею листву с почти голых деревьев и неся их куда глаза глядят. Вой ветра заглушил слова Эммы. А Он ничего не ответил, лишь прижал руку к груди, застонав. Поэт не плакал, слёзы закончились еще два дня назад, когда он четко понял, когда Айко не пришла на встречу, что ее больше нет…
- Ее больше нет… умерла моя любовь, а вместе с ней и я. Жизнь стала пустой, и до боли невыносимой, Прости, что я живу, а ты мертва…
Губы Поэта едва заметно шевелились, он снова и снова читал свой стих, который впервые услышала Айко в день их знакомства. Он, закрыв глаза, раскачивался на качели, а потом остановился и зарыдал, закрыв лицо руками. - АЙКОООООООООО!
Эмма продолжала смотреть на появившеюся на свет девушку. - Ты не Айко, - прошептала та, смахивая слёзы с глаз. Вот как ползу, так и отражаю!
На воротах тори среди облаков сидела девушка с распущенными золотыми волосами в красном платье с открытой спиной, и смотрела вниз. Порывы ветра развеивали ее одежду и путали локоны. На щеку упала снежинка и в тот же миг растаяла, зима вошла в законную власть. Чтоб немного развеять грусть, нашедшую на душу, девушка решила спустится на землю и прогуляться. Заметенная снегом дорога, темные голые деревья, тянущие свои костлявые руки к небу, высохшие кусты…заброшенный мост. Эмма все шла, скрестив руки на груди, ни о чем не думала, просто шла вперед. Ветер скользил по ее коже, обжигая холодными поцелуями, но девушки-ангели не чувствовали ни холода, ни жары. Красные, немного тяжелые от спрятанного в них оружия сапожки Эммы оставляли глубокие следы на снегу. Он уверенно стоял на краю моста, смотря на темную воду внизу. Сердце бешено колотило в груди, а в горле пересохло. Парень знал, что тепло от пальто скоро смениться адским холодом воды из речки, что протекала под мостом. Но он уже решил это сделать, никто не сможет помешать эму и… - Что ты собираешься сделать? – за спиной раздался приятный женский голос. Темноволосый парень повернул голову на голос. Он был так возбужден, что даже не удивился девушке в одном красном платье посреди зимы. - Ничего, просто стою. Эмма подошла ближе. К парню донесся сладкий аромат ее духов. Его рука проскользнула в карман, он вынул маленькую черную коробочку. В лучах солнца засверкало что-то золотое и полетело вниз, разбив водную гладь и уйдя на дно. - А теперь и я… - прошептали губы парня. Рывок, и его ноги оторвались от моста. - Нет! Куда?! – Эмма резко оттолкнулась от земли и в прыжке тоже сорвалась с моста…
Адреналин от полета еще струился по его жилам, и учащенный пульс больно бился в виске. Он не мог пошевельнуться в крепких объятьях Эммы, которая навалилась на него сверху, прижав к земли на берегу реки. Девушка боялась его отпустить, чтоб парень снова не бросился в воду. Ее волосы засыпали его лицо, а ее прерывистое дыхание щекотало его шею. - Отпусти, - выдохнул из себя тот. - НЕТ! - Отпусти, мне тяжело! - Ты хотел убить себя! Не отпущу. - Отпусти, я уже пришел в норму, спасибо. Эмма взглянула в его голубые глаза и увидела там решительность. Девушка свелась на ноги и подала руку незнакомцу. - Эх, хорошо ты меня привалила, - он начал стряхивать с одежды снег, - сильная. Приятная улыбка осветила его немного бледное лицо. Эмма смутилась. - Ты, наверное, девушка-ангел…я видел твои крылья. - Да. - Сильная и прекрасная, - его взгляд блуждал по ее телу. - Ты точно не повторишь попытку? - Да-да, - парень замахал руками, - ты меня привела в чувства, я понял, что еще жив и что хочу жить и.. – его взгляд скользнул на ее открытую грудь. - А почему ты..? – вопрос Эммы заставил прерваться фантазиям парня, что уже роем атаковали его голову. - Прыгнул с моста? Из-за любви, - парень снова улыбнулся, но теперь улыбка была грустная и натянутая. - ..любви?
В маленькой кафешке, что разместилась на роге одного высотного серого дома, сидели двое. - Лучше горячего кофе ничто не согреет. - Наверное, но мне не ведом холод, - ответила Эмма. - Повезло…как и любовь, да? - Да, я не могу понять, почему ты…ценнее жизни ведь нет ничего. - Я был в отчаянии, я любил ее… Любил и даже собирался предложить ей выйти замуж, даже кольцо купил, - теперь Эмма поняла, что тогда парень выбросил в реку. – А потом одного «прекрасного» дня я застал ее в постели со своим лучшим другом в своей же квартире. Банальная история. Да и потом я и не собирался умирать, просто хотел охладить пыл и …боль. Эмма посмотрела в его глаза и думала увидеть слёзы, но в них была лишь пустота. - Это меня сломало, в один миг я потерял самых близких мне людей, веру и желание жить, - парень взял Эмму за руку, - спасибо, что «спасла» меня, я хочу…
- А что он дальше сказал? – полюбопытствовала Айко у Эммы, сидящей на подоконнике в своей спальне. - Да многое. Я все расспрашивала его про чувство любви и все связанное с этим. - Ну и? - Ну он пообещал заняться со мной любовью. Айко поперхнулась соком. -Эмма, этим с первым встречным не занимаются. - А ты с Поетом? - Да, но мы любим друг друга. А ты поосторожней с этим парнем, какой-то он …. - Его имя Дариан. - И он тебе нравится? - С чего ты это взяла? – смутилась Эмма. - Вижу. - Не знаю, но я хочу еще раз увидеть его…
Ночь, лунный свет заливает комнату через открытое окно. - Ты опять поздно? – заговорила Айко, не вставая с постели. - Спи, - прошептала Эмма, влезая в окно. - Ох, этот Дариан, не доведет тебя до добра, - улыбнулась девушка и опять уснула. А Эмма, не раздеваясь, бухнулась на кровать, и на душе было так хорошо.
«Теперь, когда умерла Айко, Дариан единственный с кем я могу пообщаться по душам»…
Разбросанные вещи, смятая использованная бумага, обвертки от сладостей, полуоткрытые книги и конспекты на полу. Эмма с не скрытым любопытством изучает написанные от руки Дариана записи с университета. Парень студент пятого курса медицинского факультета. Сейчас лишь полдень, и он на занятиях, поэтому девушка спокойно может покопаться в его вещах. - Ох, как сложно, - Эмма откинулась на подушку, что так удачно оказалась под головой и разлеглась на полу, откладывая рисунок-схему человеческого тела. Через полтора часа послушались шаги за входной дверью, и звон ключей, через пару секунд - и щелк в замке. Дариан устало бросил в коридоре тяжелую сумку, и начался раздеваться, чтоб принять душ. С полуснятой кофтой на голове Эмма и увидела его, парень пока не подозревал о ее присутствии. - Привет. Дариан от неожиданности прям пошатнулся, резко сбросив с себя кофту на пол. - Черт побери, Эмма, как ты вошла сюда, и что ты тут делаешь? - Через окно, - улыбаясь ответила девушка. - Ладно, ничего страшного, только больше так не делай, ты меня слегка напугала. Дариан пошел в кухню, от туда к Эмме послышалось: - Чай будешь? - Нет, спасибо. -Ну, тогда я принимать душ… Через минут десять Дариан слегка притронулся к плечам Эмми, которая уснула на полу с книгой в руках. Девушка не отреагировала. - Крепко уснула, - парень ласково провел рукой по ее волосам, взял на руки и положил на свою кровать…
Парень видел еще десятый сон, когда что-то начало его щекотать. - Ммм, - не открывая глаза, Дариан начал отмахиваться руками, хватая воздух. Послышалось «хи-хи». Эмма нависла над парнем и щекотала его лицо прядью волос. Дариан, не выдержав пытки, медленно приоткрыл глаза. - Это ты…снова. Как ты вошла? -Через окно. - Пора его заколотить, - сквозь сон прошептал Дариан, а девушка улеглась возле него, положив руку на его грудь…
Вечерело, парень успел вернуться с университета и принять душ. Мокрое тело, белое полотенце, завязанное на бедрах, Эмма, влезающая в окно. - Эмма, а через дверь нельзя никак, хотя бы для разнообразия? А если я не одет, кстати, так и есть, или я с девушкой, а ты так бесцеремонно. - И что? - Ты как ребенок, но мне это и нравится в тебе, заходи. - У тебя беспорядок, - заметила девушка, глядя на разбросанные вещи на полу. - Да нет, все как всегда лежит на своих местах, - заверил Дариан и сбросил с себя полотенце. – Я скучал, тебя долго не было. - Прости, частые визиты на Землю подозрительны,- потемнела на лице Эмма. - Но это не помеха для нас? – парень притянул ее за руку и приобнял. - Я люблю тебя, Эмма, - прошептал на ушко Дариан. - Прости, но я не могу, - Эмма разомкнула объятия парня. Дариан наблюдал, как девушка улетала от его дома в небо. - И ты прости меня…
Была полночь, в спальне Эммы царствовала непроглядная тьма и покой. Легко проскользнув в окно, девушка вошла внутрь. Вдруг послышался скрип, и свет залил комнату, больно врезаясь в глаза. - Где ты была? - властно спросил Эорл. - Гуляла, - невозмутимо ответила Эмма. - С кем? - Сама, в полном одиночестве. - Ты зачастила гулять ТАМ, может ты, как и Айко… - А если так, то что? – закричала Эмма. Эорл закатил глаза: - Да, успокойся, я верю тебе. Мы давно с тобой не общались, я уже соскучился по этому, - неожиданно для Эммы Владыка притянул её к себе. Девушка ощущала на лице его тяжелое дыхание. - Эмма, я так хочу… - зашипел мужчина, целуя Эмму в губы. - Ммм, - сильная хватка Эорла не давала возможности девушке вырватся из его объятий. Собрав всю силу, Эмма смогла оттолкнуть его. - Что ты делаешь? – недовольно сказал Эорл. - Это ты что делаешь? - не могла прийти в себя от удивления и злости Эмма. - Ты должна повиноваться мне! – мужчина снова попытался обнять её, но девушка выставила вперед руку с оружием. - Не смей меня трогать! - Эмма-Эмма, - глаза Эорла засветились холодной жестокостью, - попытаешься меня убить, как и Белла? - А если да, то что, ты убьешь меня, как и её? - Ты уже забыла, - это ты убила Беллу!
Часть 4. Эмма и Белла: воин и маг
Ослепительные лучи солнца заливали Божественный Сад перворожденных. В этом чудном сиянии Владика из цветков гравилата принял на свет двоих девочек: Беллу и Эмму. Карие и голубые невинные глаза с не менее ослепительным светом, нежели лучи солнца, озаряли Сад… Первый воин, первый маг… Страстная и непослушная Белла и спокойная нежная Эмма несли в себе неимоверную магию и силу, равную могуществу Эорла – Единоличному Правителя Небесной Цитадели. - Не догонишь! – не оборачиваясь, кричала Белла, убегая от Эммы. Но вдруг сильная рука, ухватившая за одежды сзади, остановила девочку. - Снова ты выиграла, - слёзы поражения блеснули в карих глазах. - Зато ты умеешь творить чудеса с помощью магии, - улыбнулась Эмма. И в доказательство слов подруги, в руке Беллы возникло пламя в виде цветка. - Красиво, словно лепестки гравилата. – Эмма надула щеки и дунула на руку, и огненные лепестки цветка рассыпались и исчезли. Сад залил радостный смех…
Под деревом цветущей яблони сидела, опершись об его ствол, Белла; ветер развеивал ее длинные каштановые волосы, играл с ними, путал; глаза девочки быстро бегали по строкам книжки. Эмма же резвилась, бегая за бабочками, пытаясь их поймать руками. Смех девочки отвлекал Беллу, и она время от времени отрывала взгляд от страниц к подруге. Вдруг тучи закрыли солнце, свет погас. Небо разразил гром, засверкали молнии. Кап…кап, мелкие капельки дождя скапывали с листков дерева и падали на лицо Беллы, которая вглядывалась в бескрайнее небо. - Ты так намокнешь, - Эмма зонтом закрыла подругу от дождя. Белла лишь улыбнулась и продолжила читать книгу.
Шел дождь, а под деревом сидела девочка, читая книгу, а вторая, стоя, держала зонт…
Беззаботные дни проходили слишком быстро, менялись сезоны года, пожолклый лист менялся на зеленые пупырышки, а потом великолепные красочные цветки и сочные плоды…Менялась и Белла. Куда то делась ее неугомонная дикость, веселье, она стала бледной и задумчивой, все больше и больше оставляла Эмму одну, исчезая куда то на часы…
Девочки лежали в кровати, как вдруг Эмма задала вопрос: - А почему нам нельзя 100 лет покидать Цитадель? Я так хочу узнать каков мир извне, а ты? - Я тоже, - Белла зарылась в подушку, с ее глаз скатилась слеза. - Эорл ведь часто покидает Цитадель, может, если я попрошу, в следующий раз он возьмет меня с собой? - Сомневаюсь. - Откуда такая уверенность? – Эмма взобралась на кровать к подруге, пытаясь заглянуть той в лицо. – А если я пообещаю себя хорошо вести, может тогда он… - Дура, сказано же 100 лет нельзя! – закричала Белла. - Что с тобой? – заплакала Эмма. - Ничего, спи давай, - Белла приобняв девочку, снова зарылась в подушку…
Сквозь неприкрытую дверь комнаты Владыки Белла наблюдала, как Эорл беседует с Эммой. Мужчина сидел на полу на мягких подушках, а Эмма лежала рядом, склонивши голову на колени Эорла. Владыка ласково гладил девочку по золотым косам. Потом его взгляд быстро переключился на дверь, встретившись из взглядом карих глаз. Белла отшатнулась назад и исчезла…
Эмма умирала от скуки. Она лежала на кровати, раскинув руки, и громко вздыхала. «Все таки Белла была права: Эорл не взял меня с собой…Эх…» - Цвириньк, - Эмма положила голову на бок, - на подоконнике открытого на распашку окна сидела птица дивного небесного цвета. - Привет, - махнула рукой Эмма, и птица, испугавшись, спорхнула с подоконника. – Где же Белла? - нахмурив брови, спросила сама себя девушка. Ловко соскочив на ноги, Эмма пошла на поиски горе-подруги. Обшарив все вокруг, - длинные залы, просторные комнаты, Сад, Эмма не нашла ту, остался лишь кабинет Эорла. Вжавшись спиной в полукруглое обтянутое красной тканью кресло, Белла жадно изучала слова, написанные в толстой книжке в золотом переплете. Бледность не покидала лица. Руки дрожали, перелистывая пожолклые старинные страницы. - И что мы делаем? – в комнату тихо вошла Эмма. Белла с испугу уронила книгу на пол, и Эмма увидела нарисованный нож с выгравированными крылышками и цветком. - На нем наши символы, - девочка хотела поднять книгу, но Белла опередила ее. - Не твое дело, расскажешь Эорлу об этом – убью! - Я бы не стала… - Я видела, как вы часто вдвоем проводите время...за моей спиной, может быть обсуждаете меня? - Не правда, это не правда, Белла! - Я тебя предупредила! – девушка вылетела с комнаты. - … не правда, я бы не стала…БЕЛЛА!!!
Эмма лежала, обнявшись с Дарианом в его постели. - Почему ты всегда носишь одежду красного цвета? - Это моя плата и память о содеянном…Это цвет в который я закрасила свою душу, убив подругу…
«Эмма…нож! Возьми его!» – кричал Эорл, зажимая открытую рану, через побледневшие пальцы сочилась кровь. Взгляд карих очей. - Не смей!!!!!!!!!! – глаза Беллы широко раскрылись, и двухслойный нож вошел в сердце…
В ту ночь Эмма металась во сне, все время было холодно, тело била мелкая дрожь. - Ах, - девушка открыла глаза. – Белла ты спишь? – в ответ молчание. Одев наверх легкой полупрозрачной пижамы халат, Эмма зажгла свечу и пошла на поиски подруги. С комнаты Эорла доносился какой-то шум. Эмма осторожно приоткрыла дверь, - на полу лежал Эорл, истекая кровью, а над ним нависла Белла, в её руке мерцал световой луч. - Белла, что ты делаешь? – закричала Эмма, вбегая в комнату. - Эмма, спаси меня! – взмолился Эорл, - Белла сошла с ума, она хочет меня убить. - Молчи, это ты... – рука девушки резко опустилась, и новая порция ослепительного разительного света ударила в грудь Владыки. -Эмма останови ее! Возьми нож, - дрожащей рукой мужчина указал на лежащий на полу в пару шагах от Эммы нож с длинным лезвием. - Не смей! – Белла рванулась к ножу, но Эмма отпихнула её, от силы удара девушка влетела в стену. - Я предупреждала тебя, не вставай у меня на пути! Я вырвусь на свободу! - руки Беллы всполохнули черным огнём. – Но сначала ОН. Глаза Эммы успели уловить движение в сторону Эорла, всё произошло само собой, лезвие прошло сквозь тело, разрезав сердце. Красные капли упали на книжку, что валялась на полу, ту самую, что недавно читала Белла. Её глаза с удивлением смотрели в глаза Эммы, а потом улыбка…Звук подающего на пол безвольного тела. Эмма смотрела на руки, запачканы кровью подруги, на нож с рисунком крыльев и цветка. Вдруг оружие всполохнуло, и цветок стал красным. Эмма перевела взгляд на Эорла, что корчился от боли, потом на тело Беллы, на руки…красный цвет, и вопрос «ПОЧЕМУ?» остался без ответа навсегда. Потом Эорл отнес куда-то тело Беллы, Эмма не знала где ее могила. Златовласая девушка в красном платье сидела под деревом яблони, держа в руках книгу. «Мы с тобой как сестры, Белла», - улыбнулась Эмма, закрывая подругу от дождя… По щеке покатилась слеза…
- Эмма, у меня для тебя есть подарок, - Эорл повел девушку в Сад, - смотри! Взгляду Эммы открылось множество цветков гравилата, с которых появлялись на свет новые девушки-маги и девушки-воины. - Теперь ты не одна… Вот как ползу, так и отражаю!
Восемь утра, суббота… В соборе началась служба: справляют панихиду. В дальнем углу стоят два небольшие стола, на которые родственники умерших кладут хлеб, конфеты да листки бумаги с записанными на них именами. Сначала священник проводит общую церемонию. Больше часа стоять, неподвижно, взгляд невольно блуждает по серым обтертым стенам и потолку. Странно видеть не купол, а обычный потолок, ах, да, ведь есть еще второй этаж, где тоже правят службу, вот там уже и купол есть. В помещении довольно холодно. Затекают ноги. А взгляд всё блуждает по собору, серые массивные колоны, длинная дорожка на полу, которая оканчивается возле образов… Немного людей, стоящих врассыпную. Наконец, священник с помощником подходят к тем двум столам; сначала один из них обкуривает ладаном хлеб, а потом оба начинают читать имена, записаны на бумажках и молитву за их души.. - Спаси и помилуй, Господи! – слышатся обрывки фраз…
К кладбищу подъезжает машина, хлопок дверью свидетельствует, что пассажиры вышли из салона. После тепла печки машины резко по телу проходит дрожь от холода разбушевавшейся зимы. Впереди в несколько метрах виднеются открытые прогнившие ворота… Спускаться кривыми разбитыми скользкими ступеньками немного боязно, каждый шаг продуманный. Вокруг ни единой живой души. Идти, петляя узкой снежной тропинкой, едва потоптанной несколькими людьми, трудно. Неровная дорога, в неких местах из-под снега проглядывается черная бугорками земля кладбища. Холодно, скользко, узко, кругом ведь могилы...могилы…и ты бредешь среди них, ища нужную тебе. Возле могил разместились лавочки, чтоб родственники могли прийти, посидеть, вспомнить, ведь память важна… Сначала замерзают пальцы ног, потом холод скользит по ноге, добираясь колен и выше; красный нос; холод щиплет щеки. Взор падает на надгробные плиты (сделаны из гранита, мрамора, габбро), на них нарисованы березы, ангелы, Божия Матерь, Иисус Христос, цветы, свечи и лица умерших... А вот те белые ангелы вместо плиты свидетельствует о могиле ребенка…Сердце сжимает печаль. Железные кресты уперлись головой в небо, перевязанные лентами, трепещущими на ветру. Некоторые могилы недавно умерших покрыты венками, некие из них уже выцвели; усыпаны снегом искусственные цветы, не боявшиеся морозу… А могилам нет конца, сколько же людей тут похоронено! Так тоскливо смотреть на лица на надгробных плитах, особенно когда они полные молодости и жизни, да вот не судьба… И почему все так? Почему не все равно даже к чужим неведомым людям? Это и есть человечность, сострадание? Наверное, так и есть…
В тот зимний день было очень холодно, под ногами трещал снег, которым была густо устелена промерзлая до костей земля. Хотя было только за полдень, на улице вечерело, а солнце застелили темные рваные облака, не пропуская лучи света на землю. Тишину на кладбище нарушал плачь стоящих возле могилы людей и шум от лопат, что безжалостно вонзались в мерзлую землю. Все присутствующие тщательно прижимали воротники к телу, дабы пронзительный ледяной ветер не забрался под тяжелые зимние одежды. Лица рабочих заливал пот, трудно было копать мерзлую твердую землю. На надмогильной гранитной плите было выбито лицо молодой девушки. Мама, родственники, однокурсники стояли, опустив головы. Дубовый гроб, опущенный в могилу, засыпали живые цветы… - Катрин!!! – женщина потеряла сознание.
Легкое дуновение ветра сквозь открытое окно развеяло волосы Эммы, что засыпали грудь Дариана. Они лежали нагие на кровати под тоненьким одеялом, прижавшись друг к другу. Парень приподнялся на локти, а потом рукой коснулся лица Эммы. Девушка ответила ему поцелуем, притянувшись к его губам. Дариан навис над ней, осыпая поцелуями тело и гладя его рукой. Эмма сладко застонала, когда он начал страстно целовать грудь… Эта была одна из тех ночей, наполнена страстью и любовью. «Все-таки Айко была права, когда говорила, что сексом надо заниматься с любимым человеком»… - Эмма, - начал несмело Дариан, - я думал, что я первый мужчина в твоей жизни, но ты была не девственница, зачем ты обманула меня? - Я не обманывала тебя! Я не понимаю почему так! – Эмма спрятала лицо на груди любимого. - Этот Эорл… - злость сверкнула в его глазах, - он трогал тебя? - Нет, - послышалось в ответ. Рука парня скользнула по животу Эммы, а когда он убрал ее, то его взгляду открылся шрам. Дариан уже не раз спрашивал девушку, откуда он, но та не знала ответ. Шрам был всегда, сколько себя помнила Эмма, она уже родилась с ним. Еще одна загадка, ответа на которую пока не было. Помолчав еще минуту, девушка нарушила тишину: - Что-то непонятное творится в Цитадели, и я разузнаю всю правду о девушках-ангелах во чтобы то ни стало…
Эмма еще спала, когда в комнату незаметно пробралась рыжеволосая девушка. Она подошла к кровати и наклонилась над той. Эмма поморщилась во сне, что-то мокрое капало на ее лицо. - Катрин, это ты? – открывая глаза, промолвила девушка. Но в ответ та безмолвно кинулась на шею Эмме. - Что случилось, почему ты вся в слезах? Сквозь рыдания девушка рассказала, что вопреки запрету Владыки покинула Небесную Цитадель. - Я знаю, что не имела право покидать дом 100 лет, таков закон, но я не удержалась и… Катрин, улыбаясь, шла по улице, созерцая цветущие деревья и цветы, поедая сладкое мороженое. Глаза хаотично бродили по домам, магазинчикам и кафешкам. Девушка довольно ловила на себе взгляды парней. Облегающие светлые джинсы и черная туника с длинным рукавом; рыжеволосая с немного вьющими волосами и зелеными глазами, среднего роста с хорошей фигурой Катрин выделялась среди толпы. Заглядевшись на шикарное платье в витрине магазина, девушка случайно столкнулась с женщиной, с пакета которой на асфальт посыпались продукты. - Ой, извините, я не увидела Вас, сейчас я помогу всё собрать, - Катрин начала складывать в пакет еду. Женщина посмотрела на девушку и застыла. - С Вами все в порядке? – заволновалась Катрин, увидев, как побледнела та. - Ты… Глаза в глаза. Вдруг женщина обхватила девушку, прижимая к себе. - Дочка моя, ты живая? – рыдая, промолвила она. Катрин, разжимая объятья, отошла от незнакомки. - Вы ошиблись, я не ваша дочь, вы меня с кем-то путаете. Вытирая рукой с глаз слёзы, женщина продолжила: - Что я родную дочь не узнаю? Катрин, это ведь я – твоя мама. - Нет, нет! У меня нет матери. Я не ваша Катрин! – закричала от испуга девушка, отступая назад, а потом, резко оттолкнувшись от дороги, взлетела в небо. - Катрин!!! Ты стала ангелом…
Эмма внимательно выслушала рассказ подруги, постепенно мрачнея. - Я не понимаю, как я могу быть ее дочерью, но та женщина…когда она меня обняла, мне показалось, что я знаю ее. Эмма встала с кровати, подошла к окну и загадочно промолвила: - Что-то странное происходит в Цитадели, и я обязательно узнаю причину всего. А ты не волнуйся, Эорл не узнает о случившимся. - Спасибо, Эмма, а как же та женщина? - Я навещу ее.
Дом Люси, так звали ту женщину, с которой сегодня утром столкнулась Катрин, располагался недалеко от места встречи с девушкой - двухэтажный, деревянный, облицован поверху красным кирпичом. Возле дома разила глаза зеленым цветом лужайка с маленькими, аккуратно подстриженными кустиками, а под окнами стояли горшки с вьющимися разноцветными цветами. Эмма несмело постучала в дверь, и за минуту ей открыла хозяйка… - Спасибо, - Эмма удобно уселась в мягкое кресло и приняла в руки чашку с горячим душистым чаем. – Цветочный? - Да, это любимый чай Катрин. - Расскажите мне о вашей дочери. - А вы кто? - Я Эмма, девушка-ангел. - Как и Катрин? - Да, но я не уверенна, что моя Катрин это ваша Катрин, это невозможно. - Я узнала свою дочь. Это она! Три года назад умерла моя дочь, единственная дочь. Муж давно бросил нас, и мы вдвоем с Катрин справлялись. Она училась в мединституте на последнем курсе, отличница, шла на красный диплом. Веселая и красивая девушка, у нее было много подруг и поклонников. Она любила жизнь и дорожила ею, поэтому и хотела помогать другим, лечить их…
Был уже февраль. Все улицы и дома замело снегом; завывал холодный ветер; за кожу щипал лютый мороз. Катрин поспешно возвращалась с университета домой, ведь мама должно быть уже волнуется, эта дополнительная пара задержала девушку на полтора часа дольше обычного. Темнело, вдруг свет фонарей залил дорогу. Катрин, не оглядываясь, выбежала на дорогу, осталось всего пару шагов до тротуара, как вдруг из неоткуда появилась машина. Огромная скорость и скользкая дорога сделали свое – водитель, увидев девушку начал резко тормозить, но машину несло все вперед, и… Сильный удар, - Катрин отбросило на пару метров, она приземлилась, упав на спину. Мучительная боль разлилась по телу, вместе с треском переломанных костей и хребта. Горячая жгучая кровь полилась из разбитой головы на белый холодный снег, окрашивая его в красный цвет. - Тудум…тудум…ту-ду-м...ту.. – остановка сердца, в глазах потемнело. Последний вздох, последний взгляд на вечернее небо с мерцающими звездами и светящеюся тусклым светом луной. Одинокая слеза скатилась по бледным щекам, и Катрин не стало в этом мире…
- Когда Катрин опаздывала в тот день, я жутко волновалась, ведь раньше такого не было, а потом зазвонил телефон, и мне сказали, что ее сбила машина…на смерть. И я похоронила свою Катрин. И вот спустя три года я встречаю ее…живую, она ничуть не изменилась с того времени, все такая же. Эмма встала с кресла и подошла к столу, на котором стояло множество фотографий, на всех фото на нее смотрели зеленые глаза, рыжая девушка с вьющими волосами искренне улыбалась. - Это Катрин, несомненно, - прошептала Эмма. – Можно я возьму одну? Женщина согласно кивнула…
Крылья девушки ласкал ветер, а мысли роем не давали ей покоя. «Как такое может быть? Что это все значит, черт побери?»…
Девушки-воины сидели за обеденным столом, весело болтая и разделяя богатую трапезу. Эмма восседала во главе стола. Вдруг дверь открылась, и в комнату вошла темноволосая девочка. В ней Эмма узнала свою новую ученицу-мага Анастасию. - Заходи, не стесняйся. Девочка послушалась и подошла к наставнице, ловя на себе колкие взгляды девушек-воинов. - Что случилось, почему ты не с девушками-магами? – начала свой расспрос Эмма. - Они не любят меня и не хотят дружить со мной, потому что ты моя наставница, - Анастасия разрыдалась и бросилась на шею Эмме. - Не плачь, - ласково проведя рукой по головке ученицы, молвила та. – Я разберусь с этим. - А можно я останусь с вами? – полными слёз и мольбы глазами посмотрела на наставницу Анастасия. - Конечно, хотя это не за правилами, хотя какая кому разница? «Что же это творится, откуда эта неписаная вражда между воинами и магами? Раньше такого не было, а теперь. Ведь природа наша одинакова. Неужели эта вражда нужна Эорлу? Пора поискать книгу Знаний и ответы на все накопившиеся за последнее время вопросы». Книга Знаний находилась в комнате Эорла, именно ее когда-то читала Белла - старинная в толстом золотом переплёте. Эмма не сомневалась, что найдет там истину, ведь тот рисунок ножа с символами девушек-ангелов не выходил с его головы вот уже сколько столетий. Осталось дождаться, когда Владика покинет покои и пробраться туда. Комнату как всегда переполнял полумрак, аромат свечек и ароматизированных палочек. Раскиданные по полу разноцветные вышитые подушки, рассыпанные лепестки роз. На столе в плоской длинной емкости, наполненной водой, едва колыхались свечки. В серебряной клетке, стоявшей возле престола, спала, намертво уцепившись когтями в палочку, красная огромная птица. На троне, устеленном золотой плотной тканью лежала книга, которую перечитывал до отъезда Эорл. Справа от окна во всю стену были стеллажи с книгами. Но в этой полутьме было плохо видны названия, Эмма подошла к окну, что было на пол стены и развела шторы в стороны, ослепительный свет за много лет залил комнату. Девушка стояла, освещенная лучами солнца и смотрела в окно, еще не отпуская с рук красную ткань. Потом она медленно развернулась, подняв взгляд вверх – с потолка свисала огромная длинная стеклянная люстра, состоявшая из множества маленьких кристаллов, слегка отдающих розовым свечением.
- Надеюсь, она тут. – Эмма начала рыться в книгах, а им, казалось, не было ни конца, ни краю. Наконец поиски увенчались успехом, вот она в золотой политуре на самой верхней полке. Девушка взяла книгу и подошла к кровати Владыки, что была скрыта от взгляда полупрозрачными персикового цвета занавесками. Раздвинув их, она присела на край кровати, чтоб удобней было читать. Невероятная мягкость от покрывала заставила Эмму больше расслабится, и девушка поудобней разместилась на кровати. Она легла на живот, спершись на локти, положив пред собой заветную книгу. Рука сама нашла стоящую на тумбе рядом с ложем тарелку с сочными яблоками. - Приступим, - Эмма открыла книгу и начала чтение…
Кладбище залил яркий свет, с которого появился Эорл. Медленными шагами он проходил между могил, разглядывая надгробные плиты. Он искал юную девушку, недавно умершую. - Вот, как раз подходит, - улыбнулся мужчина, подымая руки вверх и разрывая могилу. Послышался треск домовины, и глазам Эорлу открылась рыжеволосая девушка. Завернув тело в черную бархатную ткань, мужчина снова вернул могиле прежний вид и исчез…
Эмма листала книжку, и с каждой страницей ее глаза ставали всё более перепуганными. - Эмма, - в дверях стоял Эорл, - не ожидал тебя тут застать. - А я не ожидала всего этого, - девушка указала рукой на книгу. - Да-да, правда шокирует, но там далеко еще не вся истина. - Я знаю достаточно, все мы – уже мертвы!
Книга 2. Комнатами прошлого Часть 6. Сильнейший из магов - Элена
На двуспальной мягкой кровати сидит мужчина, плотно прижимая к лицу обеими руками женское платье. Он с наслаждением закрывает глаза, вдыхая аромат владелицы одежды, – утонченный, сладкий; как вдруг услышал музыку… Шум дождя сливался со звучанием фортепиано. Нежная, лирическая, в чем-то печальная, но поистине прекрасная; даже дождь лил в унисон с ней, - он прислушивался к ней и замирал; от неё расцветали цветки, и на небе сквозь пелену серых облаков прорезалась радуга, заливая ярким светом мокрую землю. А дождь все лил… Распахнутое окно. Комната переполнена свежестью, слегка тянет сыростью с улицы… За фортепиано сидит золотоволосая девушка, ее тонкие длинные пальцы умело скользят по клавишам, едва касаясь их. Печальный отрешенный взгляд направлен в белую стену. Такие прекрасные глаза небесного цвета, а в них столько грусти, может поэтому сейчас вместе с музыкой, что льется с её сердца, плачет и дождь? Ведь она – Повелительница Небесной Цитадели, природа подчиняется ей… Сквозь полуоткрытую дверь за Элен наблюдает Эорл. Его пальцы до боли сжимают край двери, а глаза неотрывно следят за девушкой. «Она такая прекрасна, совершена, и она – моя», - мысли не дают покоя. Сладко и в тоже время невыносимо больно наблюдать за ней. Даже любить и обладать ею – этого мало. Эорлу всегда мало Элен, всегда. Хочется, чтоб она растворилась в нём, стала его частью, чтоб лишь он мог наслаждаться ею, лишь он… Дождь всё лил, а золотоволосая девушка продолжала играть, а за ней, скрытый темнотой, наблюдал мужчина. Как будто внутри все оборвалось, пальцы вжались до упора в клавиши, не отпуская их и продлевая один и тот же звук; Элен опустила голову, волосы засыпали фортепиано, незаметно слеза упала на клавиши. А может это лишь капля дождя, занесенная ветром сквозь открытое окно? Резкий поворот головы в сторону дверей: - Это ты, Эорл? Но в ответ тишина, возле двери никого не оказалось. Девушка, захлопнув крышку фортепиано, устало положила на неё руки, склонив на них голову.
Шла последняя война между магами мира. Элен и Эорл были немногими из своих представителей, кто остался в живих. Девушка обладала сверхъестественными силами даже по сравнению с обычными магами: магическая и в добавок ещё и нечеловеческая физическая сила. Эорл тоже был силён, но не мог сравниться с Элен. Они любили друг друга и решили вместе скрыться от войны в Небесной Цитадели, которую создала девушка. Влюбленные ушли, отрешившись от земного, закрывшись в этом ограниченном мире для двоих. Элен часто тосковала по дому, её мучила совесть, что она так безрассудно бросила друзей, которые продолжали сражаться там…на земле. Эорл пытался, как мог поддержать любимую, ведь ей было чуждо разрушение и агрессия, а во время войны девушке пришлось убивать. Это противоречие своей природе сломало Элен, вся радость покинула её душу. Часто они рассуждали о ходе войны, кто еще жив, а кого могла постичь прискорбная участь. После таких бесед Элен рыдала, слёз было не остановить, глухие стоны вырывались с её груди, а ответ на вопрос «как правильно поступить?» так и не приходил. Эорл, видя мучения и сомнения любимой, с каждым днем всё темнел на лице, ведь он тоже искал ответ на свой не менее важный вопрос…
Битва при Манящих полях… Золотой шлем с маленькими крылышками на нём; тяжелый, но прочный золотой доспех; длинный острый окровавленный меч; Элен стояла посреди жестокого боя. Глаза «неба» теперь видели не свет жизни, а мрак смерти. Почему-то даже солнце с желтого стало ярко красным, какой же это невыносимый цвет! И теперь он и на моих руках… Закрыть на минуту глаза, прислушаться к шуму битвы, скрежету метала об метал, боевые крики, вопли и стоны невыносимой боли умирающих, смешаны с проклятьями на голову их убийц. Почуяв опасность сзади, девушка резко развернулась, блокируя мечом удар в спину. Как коварно, не достойно мага! Злость и гнев, безумие от увиденного захлестывают разум, темно синее пламя вырвалось с тела Элен, исполинская сила наполнила воздух. Пламя от руки скользнуло на меч, и через секунду он горел таким же цветом. С криком на неведомом нам древнем языке девушка кинулась на противника. Мужчина едва смог устоять от сокрушительных ударов нечеловеческой силы. Еще напор, еще один удар, еще… Воин пропустил лишь один выпад, это стоило ему жизни – лезвие прошло насквозь его груди, словно на нём не было ни доспехов, ни кольчуги, словно он был куском масла, и вот «нож» так легко разрезал его. Помутнение в глазах, еще не пришло понимание конца; сначала он рухнул на колени, всё не отрывая взгляда от «прекрасного» убийцы, а потом уже безжизненное тело упало наземь, истекая кровью. Еще одна жертва войны, еще одна судьба разрушена… В этом вообще нет смысла, в войне нет смысла, - повторяла себя Элен вновь и вновь, но рука крепко сжимала эфес меча, а лезвие продолжало жадно «пить» кровь врагов…врагов? Печальная ухмылка кошкой пробежала по бледному, запятнанном чужой кровью, лице. Тогда снова возникал вопрос – почему я убиваю? И снова нет ответа, лишь НЕНАВИЖУ войну… Нет времени стоять тут над телом, оплакивая его, пора убивать других. Снова синее пламя наполнило меч, удлинив и заострив его до придела; как молнии разрезают небо на части, так и «холодное», но от крови врагов теплое оружие Элен разрезало плоть противников… Бесконечное сражение, десятки поединков, приёмы слились в один долгий нескончаемый бой: удар в шею, - струя крови брызнула прямо в глаза; подрезать ноги, потом добить ударом в сердце; почему в этих глазах упрёк?... Девушка отступала назад, отбиваясь сразу от двоих умелых воинов, едва успевая блокировать их удары. Резкий поворот чуть в сторону, наклониться, сделать выпад вперед, удар снизу под его меч – лезвие скользнуло по доспеху противника, лишь высек на нем пару искр и оставив глубокую царапину. Еще быстрее увернутся от его удара, что должен был обрушиться на голову девушки, нырнуть под его руку, обойти за спину и – меч скользнул по спине, синее пламя наполнило его, и он прорезал доспех и тело воина. Второй, видя смерть боевого товарища, с яростью в глазах, в прыжке набросился на Элен, держа обеими руками меч над головой. Сталь встретило сталь; глаза в глаза. Девушке хватало сил держать меч одной рукой, второй она нанесла удар в грудь противника; послышался звон, «пламенный» кулак оставил ощутимую вмятину на доспехах, откинув мужчину на пару метров. В груди мужчины защемило, - пару ребер было сломано от одного лишь удара, как казалось, хрупкой девушки. - Не пытайся встать – умрешь, - над распластавшимся на земле воином возвышалась Элен; остриё меча упиралось в его грудь. - Убей же меня, не позорь мою честь! – прокричал воин. - Я не хочу твоей смерти, - глаза предательски заслезились. - Ахаааа…и это говорит человек, который только что «купался» в море крови врагов? - Ты прав, прости, - хруст плоти свидетельствовал о том, что меч вошел до упора в тело противника и вонзился в сырую землю. Элен отпустила рукоять меча и бессильно опустилась на колени рядом с трупом. Белые капли потекли по щекам. Дрожащей рукой она прикоснулась к телу павшего, закрывая его глаза навечно. Нужно ещё было вытащить оружие из его груди, но сил на это уже не было; хотелось в этот миг очутиться где-то далеко, где не слышен шум боя, а мирно шумит лес… - Маг, сразись со мной! – раздался громовой голос. Девушка, повернув в сторону голову, увидела темноволосого мужчину средних лет в таких же, как и она, золотых доспехах. Элен поднялась с колен, не проронив ни единого слова; помутневший взгляд изучал нового противника. Яркая вспышка зеленого цвета, направленная в её сторону, заставила полностью сконцентрироваться на поединке. Синее пламя блокировало зеленое, взрывная волна разлетелась в стороны, сметая всё на своем пути. Девушка скрестила руки, прикасаясь запястьями; темно-синее пламя стало голубым, почти прозрачным, а потом из-под земли начали прорастать растения, скользя вверх по её телу и оплетая руки. Девушка быстро разомкнула руки, выставив их вперёд, и растение как по команде веревками полетели на противника, дабы сковать его движения. - Так ты маг природы? – обрезая зеленые путы ветряным клинком, улыбнулся враг. – Твои «цветочки» меня не остановят. Мужчина набрал полную грудь воздуха и выдохнул пламя. Стена огня окутала девушку, обжигая и облизывая её доспехи. Элен прикоснулась пальцами к глазам, проведя по щеке вниз, ведя дорожку «слёз», - как вдруг небо «заплакало», и полился дождь, погасив огонь. - Природа сильная! - закричала девушка, раскидывая в сторону руки; мощный порыв ветра вырвался с её тела, сдвигая с места противника. Ноги скользили по затоптанной траве, маг прикрыл лицо от ветра и пытался всё-таки устоять, как вдруг… Холодное лезвие скользнуло по коже, капли крови упали на землю, - маг перенёсся к Элен и нанёс внезапный удар сбоку кинжалом. - Это тебе не простых воинов убивать! - Магов тоже не сложно, - спокойно ответила Элен, - твоей ошибкой было так близко ко мне подходить. – Пальцы с хрустом сжались в кулак, на руке заиграли «железные» жилы, а потом, даже не глядя на противника, она нашла его шею. Крепко ухватившись за неё, Элен подняла мага на вытянутую руку, оторвав того от земли. Он пытался кричать, звать на помощь, но его крик глушился в горле, и получался лишь непонятный клекот. Маг ухватился обеими руками за её руку, пробуя разжать мертвую хватку, но чётно, его ноги лишь бессильно разбивали воздух; последнее движения ног, послышался хруст – шея была сломана, его руки повисли вниз. Девушка послабила хватку, а потом и вовсе разжала руку – тело упало на землю, а Элен так и не перевела взгляда на противника. - Я ненавижу войну! – черноё пламя вырвалось с тела столбом до самого неба; из спины девушки выросли крылья, она воспарила в воздух. Замелькали пальцы, слаживая сложные печати. Ещё секунда, и все было окончено, - огромной мощи энергетический поток вихрем снёс всё на своем пути, испепелив всё дотла – и противников, и своих же союзников… Элен шла по выгоревшему полю сражения, волоча за собой меч. Высохшие глаза безразлично смотрели на обугленные доспехи, щиты и кости людей, а за спиной раздавался шепот. Девушка боялась повернуться, ведь шептать могли только они – умершие от её руки, которые серым туманом шли по её пятам…
Битва при Грозовых морях… Волны мало-помалу накатывали на берег, смывая песок с галькой и продвигая трупы всё ближе к воде. Мертвыми было устлано всё побережье. Шум моря сливался с криками воинов, что неистово сражались недалеко от берега. Элен была в самой гущи боя. Вдруг по шлему скользнула плеть, и он слетел; длинные волосы посыпались на плечи. В воздухе снова засвистела плеть, но в этот раз девушка успела ухватиться за неё и с силой потянула врага на себя. Воин, не устояв на ногах, полетел на Элен и на выставленный вперед меч; лезвие пробыло грудь, из раны хлынула горячая кровь. Не успев даже вытянуть меч с противника, девушка защищалась уже от второго – лучника на коне. Она согнула правую руку в локте, а потом резко выпрямила её, словно нанеся удар кулаком на расстоянии – мощный энергетический поток сбил всадника наземь. Элен не успела к нему подобраться, как её союзник перерезал глотку неудачливому воину. А его конь продолжать мчать вперёд; испуганный взрывами, он споткнулся об гору трупов и упал на копье. Элен подскочила к нему, гладя по окровавленному брюху, а животное продолжало содрогаться от предсмертных судорог. Голубые глаза смотрели в большие темные, такие перепуганные. И даже это ни в чём не повинное существо должно было умереть от этой бессмысленной войны! - Элен, очнись же! – звал её, рядом стоящий в сверкающей броне, Эорл. – Очнись! - Солнышко, просыпайся! – тормошил за плечи любимую Эорл. Вся в холодном липком поту проснулась Элен, - снова воспоминания накрыли с головой; она прижалась к груди любимого и замерла… Эорл подавлено наблюдал, как Элен писала письмо на «землю», обращаясь к старым друзьям-магам. Он видел, как светились её глаза, когда девушка выводила каждую строчку. Мужчина не сомневался, что если будет такая возможность, то она вернется обратно. Неужели созданный эдем для двоих не удоволитворял её, разве он, Эорл, не пытался сделать Элен счастливой? Зачем ей нужны ОНИ…другие люди, если есть Он? «Если маги прочтут её письмо, то захотят получить Элен обратно, этого нельзя допустить!» - Эорл сжал руку в кулак, больно врезавшись ногтями в кожу. Элен привязала письмо, свернутое в трубочку, к ноге почтового голубя, и выпустила того в небо. Когда девушка скрылась в своих покоях, Эорл вышел на балкон, закрыл глаза, представляя голубя. Найдя его мысленным взором, он выпустил с руки энергетическую волну, что пролетела быстрее света, догнав птицу и разорвав её на куски… Элен лежала на кровати, зарывшись лицом в подушку. В комнату тихо вошел Эорл. Он лег на кровать рядом с любимой, приобняв её за спину. - Всё будет хорошо, вот увидишь. - Надеюсь, ответ последует скоро. - Так и будет, - прижимаясь еще ближе к Элен, прошептал Эорл. Но ответа не было, ни на следующий день, ни после… Как же страшно было её потерять! Даже сама мысль об этом была невыносима. И спустя через две недели его страх воплотился в реальность – Элен приняла решение спуститься на землю и разузнать что к чему. - Дорогая, если нет ответа – значит, некому отвечать или они не хотят твоей помощи! - Я должна сама проверить это, иначе не смогу спокойно жить дальше. Эорл промолчал, закусив до крови губу. «Ты приняла решение, и я тоже»… Ночь. В полумраке, который разгоняют всего несколько свечей, стоящих на тумбочке возле кровати, едва различимо движение двух тесно сплетённых тел. Эорл жадно впитывает в себя Элен, касаясь и лаская её тело, словно пытается запомнить каждый миллиметр бархатной кожи любимой. Оторвав губы от её губ, сладостно пьяным взглядом посмотрел в глаза девушки. Он слегка приподнялся на локти, продолжая двигаться в ней. Негромкие стоны сливались с тяжелым дыханием. Даже когда ощущения достигли апогея, мужчина не оторвал взгляд от Элен, наслаждаясь её эмоциями. Мужчина остановился, не покидая тела девушки; она притронулась рукой к его подбородку, улыбаясь любимому человеку. Он тоже улыбнулся и прошептал: «Я люблю тебя…» Она закрыла глаза, и… свет луны заиграл бледными отблесками на стали ножа в руках Эорла. Резкая боль в животе; глазах потемнело, она недоуменно смотрела на рукоять ножа, что в упор вогнал в её тело Эорл. - Почему? – едва прошептала девушка, а с губ на подушку лилась кровь. - Потому что я не могу позволить тебе уйти! Ты только моя…навсегда моя! – мужчина начал её целовать. Свечи догорели, и в полной темноте Эорл не увидел последней слезы, скатившейся из прекрасных глаз любимой. Мужчина продолжал ласкать уже холодное тело. «Навсегда моя…» Вот как ползу, так и отражаю!
Со смертью Элен Небесная Цитадель начала разрушатся – началась буря, сметая всё на своём пути. Дождь нещадно бил по цветам, равняя их с землей; ветер обламывал ветви дерев, валял их; а потом начал падать снег. Скоро всё стало белым. Эорл, тяжело дыша, нёс на руках уже остывшее нагое тело Элен. Он поддерживал её за спину, голова же, руки и ноги безвольно свисали книзу. Трудно было идти через создавшиеся сугробы снега, за мужчиной остался глубокий след. Морозный воздух растекался через вдох по телу, а с выдохом тепло превращалось в пар. Эорл нёс возлюбленную в сад. Дойдя до нужного места, он осторожно положил тело наземь, достал нож, воткнул его в землю, произнося таинственное заклинание. Вдруг из-под снега пробились роскошные огромные в рост человека красные цветки гравилата. Мужчина аккуратно спрятал тело Элен в один из таких цветков, а потом пошел назад в Цитадель. Скоро вернувшись со странным свертком, мужчина положил в другой цветок тело ещё одной девушки. Руки уже замерзли от лютого мороза, согреть их дыханием было уже невозможно, пальцы едва сгибались. Эорл снова вонзил нож в землю, соревнуясь с ветром, прокричал заклятие – и двухслойный нож всполохнул красным и синим цветом, пробивая себе дорожку к цветкам. Словно по жилам земли побежала двухцветная кровь вдох направлениях – каждый гравилат наполнился энергией, на миг засветился, да так, что Эорл даже отвел взгляд, чтоб не ослепнуть. Когда свет погас, Эорл подошел к цветку с Элен, опустил лепестки и увидел ожившую златовласую девушку, именуемой им Эммой. Во втором цветке лежала Белла. Так смерть Элен дала жизнь двум девушкам – магу и воину. Ощутив, что сила девушки вернулась в её тело, Природа успокоилась и подчинилась новым хозяйкам, - снег перестал идти; на небе заиграло лучами солнце, быстро растопив сугробы; новая зеленая трава пробилась сквозь землю, начали подыматься разбитые дождём головки цветков. Всё стало на свои места, только вот Элен больше не было… Всепоглощающий нож – такоё названия того оружия, с помощью которого Эорл убил девушку. Таинственный, наполненный древней могучей магией нож попал в руки мужчины по воле случая. Он припрятал его, не рассказывая о находке любимой. Сначала Эорл даже не подозревал о настоящем предназначении оружия, пока не прочел в книге Знаний, что это за магический предмет. С виду он был обычным ножом – стальной, слегка удлиненный, с заостренным концом; это был двухслойный запечатывающий нож, с помощью которого мужчина забрал энергию девушки, разделив её на две части: нижний слой – магия (красный цвет), верхний – сила (синий цвет). Печатью первого стал цветок, а второго – крылья.
С тех пор нож стал вместилищем души Элен; поскольку две части единого целого были разъединены, то сознание девушки рассеялось между ними, и могло проснутся лишь, когда магия и сила будут воссоединены снова в одном теле…теле Эммы. Всепоглощающий нож мог не только поглощать жизнь, но и отдавать её обратно. Эорл хотел, чтоб Элен всегда была рядом с ним, поэтому он воссоздал её в образе Эммы, но для сохранности Цитадели нужна была и магия, поэтому мужчине пришлось создать и другую девушку – Беллу. Ведь вмещать в тело Элен магию и силу было опасно, сознание могло проснуться, и тогда девушка оставит его, а это недопустимо! Нож, отдав всю силу обратно, потерял печать и снова стал на вид обычным ножом. Эорл радовался, казалось, грандиозному успеху, но со временем всё начало рушиться. Мужчине было выгодно оставлять девушек на стадии развития ребёнка, хотя приходилось учить их использовать силу, потому что не контролированная мощь Элен, пусть даже разделена между двумя девушками, была опасна! Но хотел этого Эорл или нет, жизнь сама учила девушек, они взрослели, ставали более опытными, особенно Белла. Её жгучее желание познаний сделало своё – она всё время читала книги, незаметно для Эорла брав их с его кабинета. Часами напролет девушка впитывала в себя древнею мудрость, особенно её интересовало развитие своих магических способностей. Однажды Белла нашла толстенную старую книгу в золотом переплёте; из неё она и узнала о всепоглощающем ноже, но тогда не предала этому большого значения. Мир людей манил девушку, ведь её собственный мир был такой маленький – Эорл да Эмма. Но даже с этими двумя Белла чувствовала себя очень одиноко, она замечала с каким трепетом мужчина заботится о Эмме. Зависть или детская обида засела глубоко в её душе, кто знает? Но этот факт заставлял её всё чаще прятаться и проводить время в полном одиночестве, изучая украденные в Эорла материалы про людей и магов. Читая очередную книгу, Белла прикипела взглядом к нарисованной картинке – фотография молодой златовласой девушки. Сомнений не могло быть – она точь в точь, как Эмма! Но фото подписано - Элен величайший маг природы, что это могло бы значить? Когда Эорл покидал Цитадель, девушка начинала настоящие поиски в его кабинете, она искала еще одну зацепку к разгадке Тайны. И Белла нашла её, хотя это было весьма трудно – Эорл хорошо припрятал (но не для Беллы, которая показывала еще те аналитические способности!) портрет с изображением его и Элен. - Вот тебе раз! – девушка присела на пол, вглядываясь в картину. На этом девушка не прекратила поиски, и вскоре нашла любовную переписку Эорла и Элен. Последним пазлом этой «картины» стал дневник Элен (о существовании которого Эорл даже не догадывался!), особенно заинтересовало Беллу последние записи о том, что воительница собиралась покинуть Цитадель. Сразу на память всплыл факт существования всепоглащающого ножа – Эорл убил любимую, дабы она навсегда осталась с ним. - Эгоистично, однако, - заметила Белла, но так же она понимала, что благодаря смерти Элен получила жизнь. – Что же делать? «Рассказывать об этом Эмме было неразумно, эта девочка уж слишком верит Эорлу и привязана к нему. Она не поверить мне, что Эорл её же убийца, хотя не её, а Элен…» Соединить две части сознания Элен девушка тоже не желала, она хотела жить! Остался лишь один путь к свободе – убить Эорла. Но для начала надо было найти проклятый нож. Где он может быть, где же? Этот вопрос не давал Белле покоя. Не найдя нож, Белла поняла, что он при Эорле – пойти без утайки против него, такоё твое решение, да, Белла? Девушка улыбнулась сама себе и сделала выбор – на карту было поставлено всё, и даже её собственная жизнь… -…жизнь? Я и так уже мертва, - мыслила девушка. – Интересно, кем я была в прошлом, и насколько теперь Я есть Я, а не часть сознания Элен…
Эорл отдыхал после длительной и утомительной поездки. В комнату вошла Белла. - Отдай мне его! – с порога заявила она. - Кого его? – не открывая глаз, спросил Эорл. - Нож! Мужчина быстро открыл глаза и приподнялся с кровати. - Какой нож? – слегка обеспокоенно прошипел Эорл, поняв, что Белле ведомо. - Не хочешь добровольно отдать, силой заберу! Ты мне неровня! – руки девушки вспыхнули темно-синим огнём, а в следующий миг она резко вскинула их вперёд – пламя ринулось к Эорлу. Он выставил защитный барьер, но магия девушки была настолько сильна, что тот дал брешь, и поток огненной энергии обжег его тело. Эорл закричал от боли… Истекая кровью, мужчина дрожащей рукой протянул Белле всепоглощающий нож. Вдруг в комнату залетела перепуганная Эмма. Девушка-маг была отброшена подругой к стене, нож выпал с её рук. - Убей её! – неистово визжал Эорл. А дальше была чужая кровь на руках Эммы… Эорл радовался, ему опять удалось сохранить Элен для себя. А Белла…её потеря вообще ничего не значила. Забрав труп девушки, Эорл отнес его назад на кладбище в могилу Беллы Петрович, 18-летней девушки, умершей от лихорадки 50 лет тому назад. 50 лет уже прошло с тех пор, как он убил Элен. Время же не коснулось ни его, ни девушек. Не зря Эорл хотел, чтоб Эмма убила Беллу именно всепоглощающим ножом, ведь тот забрал с тела девушки всю магию и её жизнь. Если убить воскресшую с помощью ножа девушку другим способом, то её тело и сила исчезали, превращаясь в свет и рассеиваясь по земле. Теперь запечатывающий нож снова был преисполнен энергией Элен – цветок изливался красным светом. Стал вопрос - что делать? Для равновесия нужно выпустить в мир Небесной Цитадели магию девушки. И Эорл решил наполнить дом новыми девушками-магами, разделив силу Элен на много девушек, тем самым обезопасить себя от возможных попыток нападения на него. Так же предстояло забрать большую часть силы и в Эммы, с той же целью. Конечно, мужчина не рассказал ей, истинной цели всего этого, девушка должна была всего лишь «помочь» ему в создании других магов и воинов. Они вместе стояли в центре сада возле цветков гравилата. Эорл попросил Эмму разрезать руку ножом, в этот миг её сила перетекла в нож, а потом он воткнул сталь в сырую землю. Вспыхнули «крылья» и «цветок», отдав часть силы цветкам гравилата – десятки ангельских девушек появились на свет. В этот раз Эорл был более осторожным – он оставил часть силы в ноже, раздавая каждой девушке лишь крупицу магии или физической выносливости. Но даже это не спасло его от неудач. Что-то странное начало твориться с девушками, тех, кто перестал ему повиноваться, он безжалостно убивал, забирая их силу обратно в нож. Когда была потребность, мужчина создавал новых девушек, собирая недавно умерших красавиц по всему земному шару и воскрешая их. Девушки не помнили кто они, для них это было начало развития их сознания. С целью не дать им повзрослеть Эорлом и были придуманы многочисленные правила поведения в Цитадели, к примеру 100 лет не покидать дом, запрет заводить отношения с мужчинами на земле, но об этом мы уже знаем. Также Эорлу было на руку создать невидимое противостояние между магами и воинами, дабы сознание Элен никогда не пробудилось. Всё чаще и чаще девушки становились «собой» (такими, какими они были при жизни), к ним возвращался их нажитый опыт, мудрость; чувства и желания. Айко не было исключением, любовь, разгоревшаяся в её сердце, стала огромной опасностью для Эорла. Однажды мужчина стоял, отперевшись об столб Тори, а ему навстречу шла Айко. Недобрая ухмылка пробежала по его лицу. - Нарушаем, Айко? - Если любовь это запрет, то да! – без утайки ответила та. - Ты ведь знаешь, что за такое бывает, - наиграно опечалено ответил Эорл. - Я не боюсь смерти. - Твоя воля, - мужчина развел руками и скрылся из виду. Айко не рассказывала об этом разговоре Эмме, ведь та до сих пор верила и уповала на Повелителя Цитадели… Но её смерть не принесла покоя Эорлу, он видел, что посеянные сомнения в душе Эммы дают уже свои пагоны. «А если и она…если и она станет «такой» же, что тогда? Ты и её убьешь?» - Эорл не знал, что делать. Убить второй раз Элен или Эмму? Он уже сам запутался, кто теперь для него эта девушка. Ведь хоть тело и принадлежало его возлюбленной, но сознание было совсем другим. «Элен давно уже нет, ты сам её убил…». А ведь вместе с ней не стало и её любви к нему. Хотя Эмма и была нежна с ним, но больше как ребенок к отцу, нежели та истинная воспламеняющая страсть женщины к мужчине. Эорл погрузился в тяжелые раздумья. А вдруг он тогда поспешил и зря убил Элен? Может, она вовсе и не собиралась бросить его одного в Цитадели? Почему он тогда не поверил в силу её любви, почему? Что овладело им в тот момент? Вопросы…вопросы, а ответа всё нет и нет! Эорл ненавидел вопросы, на которых не находил ответ. Что теперь толку винить себя, если прошло уже столько времени! Элен назад не вернуть, хотя можно вернуть, но теперь она точно уйдет, а может и попытается отомстить ему, лишив и его жизни, как когда-то сделал он. «Нет, придется жить, исходя с того, что имеем – Эмма. Он попытается влюбить девушку в себя или взять силой, неважно! Она должна снова быть ЕГО, его частью, чтоб он мог наполнять её собой… Отчего, когда он тогда поцеловал её, она оттолкнула его… ЕГО – её несомненного Повелителя? Еще и пригрозилась убить, ахаааа...глупая девчонка!»
Возвращаясь в Цитадель, Эорл направился прямиком к себе в комнату, открыв дверь, он увидел Эмму с книгой Знаний. «Ну что же ЭТОТ день пришёл!» - мужчина нащупал под одеждой теплый нож.
Книга 3. Воссоединение Часть 8. Восстание девушек-ангелов
Капли крови упали с раны. Эмма не успела даже защититься, как в руке Эорла сверкнул нож, быстрый взмах, и он пронзил её тело. - Почему? – выдохнула Эмма, закрывая от боли глаза. - Не бойся, ты не умрешь, - Эорл резко вынул нож с тела девушки, на стали засверкали черные крылья. – Я забрал почти всю твою силу, оставив малость, чтоб ты жила. Эмма упала на пол, потеряв сознание. «Кто это?» - сквозь туман смотрела девушка. Размытая фигура мужчины мелькала перед глазами, а потом Он наклонился над ней. Девушка на мгновение закрыла глаза, слова невозможно было разобрать от шума в ушах и щемящее боли в груди, а потом по губам Эорла она поняла обрывки слов: - Теперь я отберу у тебя самое ценное…запретное… - Нет… - слёзы потекли из глаз, Эмма попыталась ухватиться рукой за край его плаща, но не смогла удержать, рука обессилено опустилась на пол. «Дариан, только не он?» - девушка провалилась в беспамятство… Эмма поняла, что опасность грозит её возлюбленному, очнувшись, она собрала все силы, чтоб подняться на ноги. Пошатываясь, девушка устремилась к воротам тори. Для того, чтоб пробудилась печать крыльев на спине нужно было много сил, но Эорл забрал почти всё. Сжав зубы от невыносимой жгучей боли, Эмма расправила крылья и взлетела… Времени было мало, в любой момент Эорл мог убить Дариана; вот и его дом. Послышался звон разбитого стекла. «Извини, я снова вошла через твое окно, в этот раз закрытое», - девушка упала лицом на пол, на теле проступила кровь от многочисленных порезов; с крыльев начали опадать белоснежные перья, тоже окрашенные в красный. - Смогу ли я ещё хоть раз взлететь? – Эмма приподняла подбородок, в комнате было пусто, лишь перевернутые вещи и поломанная мебель свидетельствовали о борьбе. – Дариана забрали, я не успела, - и снова сон…
- Эмма, ты слышишь меня? «Кто меня зовет?» - Эмма? – черные волосы, нежные руки. «Айко, это ты?» - перед глазами появилась Анастасия. - Учитель, - руки девочки осторожно поддерживала голову Эммы. Кроме девушки-мага в комнате находились ещё и девушки с Дома воинов, - верные подруги. - Рада, что вы пришли за мной. Воительница постарше взяла предводительницу на руки. - Дариан… - сронила Эмма. - Я случайно подслушала разговор Повелителя с главой Дома магов Амели, - начала несмело Анастасия, - так я и узнала о Вас и…парня по имени Дариан; он сейчас находится в плену в Цитадели. - Он жив? – закричала Эмма. - Жив. - Жив, - повторила девушка, - жив… - слёзы счастья. – Нам надо торопиться, но сама я не смогу больше летать. - Мы отнесём и поможем Вам спасти парня! – ответила девушка-воин…
В тронной зале восседал Эорл, а возле его ног лежал связанный невидимыми оковами Дариан, его взгляд был устремлен в пол. Правитель улыбался, он был доволен собой. А скоро придет и та, ради которой и біл затеян этот банкет, и на её глаза Он… Дверь с петель была вмиг сорвана ударом. В зале появились девушки-воины во главе с Эммой, которую за руку поддерживала Анастасия. - Ты пришла. - Мне кое-что надо забрать, то, что не принадлежит тебе! - Ты забылась, Эмма! – сорвался с трона Эорл, - ты, как и все принадлежишь Мне, у тебя не может быть ничего личного! Девушка промолчала, лишь закрыла глаза от боли; на спине, словно полупогасшая лампочка мигали крылья-тату, иногда теряя свое очертание. - Отпусти его, - Эмма покачнулась вперёд, но заботливые руки успели удержать её. - А ты в силах мне приказывать или отнять? - Я прошу...не отбирай у меня еще и его, - слёзы не мешали гордости!
Эорл тяжело повалился на трон, раскинув руки на подлокотники и откинув голову на спинку. - Эх, дитя моё, разве я не предупреждал Айко, тебя? За непослушания надо платить. - Нет! Один щелчок пальцами, и зала наполнилась девушками-магами, которые появились из ниоткуда. - Сдерживайте их пока я… Сердце Эммы почуяло неладное, она побежала к Дариану, но не успела – Эорл подошёл к парню, приподняв того одной рукой за горло, а во второй руке засверкал всепоглощающий нож. Повелитель смотрел в её перепуганные глаза, наслаждаясь отчаянием и триумфом победителя, когда вонзил прямо в сердце парня оружие, а потом отпустил тело. У девушки не было сил больше кричать, идти. Она собрала всю волю, чтоб хотя бы подползти к Дариану. Дрожащими руками Эмма приподняла его голову, положив себе на колени. Мир треснул пополам, а потом разбился на тысячи осколков; крылья на спине исчезли – печать была сломана. Эмма провалилась в пустоту. Образы…обрывки слов…им не пробиться сквозь густой уплотненный воздух, всё замедлилось. Кровь, реки крови… - Я не хотела убивать её, - плакала Анастасия, защищая неподвижную Эмму. «Я не хотела убивать…» - повторила златоволосая девушка, стоя посреди поля битвы… Перед глазами Эммы – Анастасия сошлась с Амели, маг против мага. Ведь настало такое время, что сестра пошла против сестры и Дом против Дома. Уклонившись от атаки подруги, Анастасия сотворила огненной клинок, которым пронзила тело противника. Смерть…в её глазах смерть… Эмма стояла в пустоте, а к ней слабо, но пробивались призраки прошлого – Белла. Она молча стояла и улыбалась, а потом проронила: - Ты не виновата, я прощаю тебе… Эмма рыдала. Глаза расширились – Айко! - Иди своим путём, до самого конца! - Нет, не исчезай, прошу! – но девушки уже не стало. - Я не хотела убивать Айко, - с глаз Амели лились слёзы. И еще десятки голосов и образов наполняли пустоту и исчезали. Словно гром среди ясного неба прозвучал знакомый голос : «Я не хотела убивать…» Перед Эммой возникло зеркало, с той другой стороны на неё смотрели такие же голубые глаза; ветер развеивал золотые волосы воительницы. - Кто ты? – Эмма едва коснулась зеркала, и оно треснуло; перед девушкой появилась Элен. - Я это ты, - улыбнулась та и прикоснулась пальцем ко лбу Эммы, а потом вошла в тело девушки. В тот миг Эмма и всё ангельские девушки стали связаными сознанием Элен, оно наконец-то пробудилось. «Я не смею просить, ведь тогда вы всё… - шептала девушка, - но мне нужна ваша сила, чтоб победить Эорла, иначе мы навсегда останемся его пленницами.» «Я готова, - решительно прозвучал голос Катрин.» «А как же твоя мама, ведь вы все умрёте?» «Мы и так уже мертвы, так что…» «Мы согласны!» - прозвучали десятки голосов. С тел девушек начала вытекать энергия и перетекать в тело Эммы. Одна за другой девушки начали исчезать. Эорл понял, что происходит и рванулся к телу Эммы, но путь ему преградила Катрин. Обманным движением мужчина пронзил её ножом и забрал силу обратно. «Очнись же!» - шептали голоса. Эмма открыла глаза и ухватилась за руку Эорла с ножом, выламывая её. Мужчина закричал от боли. Заполучив оружие, девушка вонзила его в себя, чтоб остатки силы Элен вошли в её тело. Нож со звоном упал на выложенный белым мрамором пол. В зале остались лишь Эорл и Эмма, тела Дариана и Катрин. Вдруг окна и дверь распахнулись, огромный порыв ветра ворвался внутрь, неся с собой сорванные лепестки гравилата. Комната наполнилась красным, а потом Эмму оплел цветок, полностью спрятав её тело внутри. Эорл с ужасом наблюдал за происходящим, ведь понимал – сознание Элен пробудилось. Как он сможет смотреть в Её глаза после того, как убил? Цветок вспыхнул ярким пламенем, а потом лепестки стали медленно опускаться и сгорать; ослепительный свет залил тело Элен, и залу наполнила печальная музыка фортепиано. На Эорла сурово смотрели глаза уже не Эммы, а Элен, в которой растворились безвозвратно и бесследно все девушки маги и воины! - Ну, здравствуй, любимый, - прозвучал мелодичный голос. - Не думал, что еще свидимся, - спокойно ответил Эорл. - Ты знаешь, что теперь я заберу твою жизнь. - Да, я уже смирился с этим. - Знай же – я всегда тебя любила и никогда бы не оставила! Глухой стон вырвался с его груди раскаяния и горечи поступка, но было уже поздно - исполинская стена черного огня вырвалась с рук Элен и поглотила его, испепелив за считанные секунды. Элен с печалью, которую уже не смоет течение воды, смотрела на прах любимого. «Мне нет смысла продолжать жить, но я ещё могу помочь другим обрести счастье.» Девушка подошла к телу Дариана, положила руку на его сердце, передавая ему часть своей жизненной силы. - Эмма? – пальцы скользнули по щеке Элен. - Нет, но скоро ты её увидишь… «Эмма, ты слышишь меня?» - раздался повелительный голос в сознании Элен. Перед девушкой возникл бледный образ Эммы. «Я отдам тебе своё тело и жизнь. Будь счастлива за нас обеих… Ваша любов с Дарианом то, что не смогли обрести я и Эорл...Прощай.» - Дариан? Ты жив? – Эмма очнулась и обняла парня. Рядом медленно поднималась с пола Катрин, которую Элен тоже воскресила, к сожалению, больше не осталось тел, всё остальные девушки исчезли. Эти трое быстро покинули Цитадель, ведь та уже начала рушиться. «Я оставила вам с Катрин немного силы, дабы покинуть беспечно это место, но на земле вы потеряете способности и станете обычными людьми. Торопитесь!»
Небесной Цитадели не стало; Катрин вернулась домой к маме, сами понимаете, что у женщины не было придела радости; а Эмма осталась вместе с Дарианом…
Мост. Красный цвет светофора на переходе, и снова маршрутка резко тормозит, ведь впереди уже выстроилась целая шеренга из машин до самого центра моста! Но в этот раз не глаза маленькой девочки наблюдают за странной девушкой на крыше, а всё наоборот – Эмма, свесив ноги, сидит на краю крыши и всматривается вдаль. Ветер развевает её золотые распущенные волосы и плоские серёжки-круги. Рядом раздался приятный мужской голос: «Идем, любимая, нам пора.» Эмма легко вскочила на ноги, обтряхнув коротенькие серые шорты от пыли; улыбнулась, взяла Дариана за руку и ушла прочь, а на том месте, где она сидела, остались лежать красные цветки гравилата…
Театр абсурда Прозы представляет одноактную комедию ОДНАЖДЫ В СТРАНЕ ЧУДЕС (Приквел к роману «Я люблю Вас, мистер V».)
Действующие лица и исполнители: Алиса – Plamya Мартовский Заяц – Kaverella_de_Vine Шляпник – Moor-Moor Синяя Гусеница – Kagami Чеширский Кот – Меламори Соня, Белый Кролик, Герцогиня, Труляля и Траляля, Шалтай-Болтай, Хор – в исполнении всего балагана. А так же в роли самого себя приглашенная звезда – Мун.
Сцена первая:
Мун, Синяя Гусеница, потом – Алиса. Сад Герцогини. На шляпке большого гриба курит кальян Синяя Гусеница. На дерево садится Мун.
Мун: И куда это я залетел? Синяя Гусеница: А ты залетел? Мун: Простите? Я птица вольная, я всегда летаю. На дорожке показывается Алиса. Алиса: Здравствуйте! Мун: Здравствуй! Ты кто? Алиса: Меня зовут Алиса. Синяя Гусеница: Кто зовет? Алиса(растерянно): Все зовут… Синяя Гусеница: Мы тебя сюда не звали. Мун: А что ты здесь делаешь? Алиса: Я домой шла… А куда я попала? Синяя Гусеница: А куда ты целилась?
Алиса непонимающе хлопает глазами
Синяя Гусеница(теряя интерес к Алисе): А ты к Оболванившемуся Шляпнику лучше не летай. Мун: А мне туда и не надо. Алиса: И мне не надо Синяя Гусеница: Я не сказала, что туда не надо. Я сказала, туда не летать. Мун: Я не умею НЕ летать. Синяя Гусеница: Все умеют НЕ летать. Попробуй, у тебя тоже получится. Это… как летать, только наоборот. Сначала на правом плече, потом на левом... Алиса: Что значит «не летать на плече»? Синяя Гусеница: Девочка, ты задаешь глупые вопросы. На плече нельзя летать, на плече можно только сидеть. Мун(с сомнением): Думаешь, это надежно? Синяя Гусеница: Еще не встречала девиц с надежными плечами. Алиса(удивленно): Простите, вы предлагаете, чтобы он сидел на моем плече? Синяя Гусеница: Я предлагаю, чтобы птичка НЕ летела к Шляпнику. Алиса: Так пусть не летит! Почему вы распоряжаетесь моими плечами? Синяя Гусеница: Ты слишком юна, чтобы распоряжаться ими сама. Алиса: Позвольте возразить. Синяя Гусеница(гордо): Возражаю. Алиса(обиженно): Ну и сколько нужно тащить ворона на правом плече, а сколько на левом? Синяя Гусеница: А сколько воронов ты собираешься тащить? Алиса: Ни одного. Синяя Гусеница: Ни одного здесь нет. Здесь есть один.
Сцена вторая.
Те же и Мартовский Заяц. Потом – улыбка Чеширского Кота. Вбегает Мартовский Заяц с пучком соломы на голове. Он чем-то очень возбужден (впрочем, как и всегда).
Мартовский Заяц: Стой! Кто идет? Мун: Ты идешь. Мартовский Заяц(удивленно): Куда я иду? Синяя Гусеница(указывает на Алису): Здесь идут только домой. Алиса(вежливо): Я буду рада, если мне составят компанию. Синяя Гусеница: Девочка, составляют букеты или слова. Мартовский Заяц(прыгает): И чашки! В буфет составляют чашки! Мун: Мне надоела эта пустая болтовня. Я бы лучше почитал какую-нибудь умную книжку. Алиса: Книжки без картинок или хотя бы без разговоров – книжки неинтересные. Мун: Тогда читай словари. Там все выглядит, как сплошные разговоры. Мартовский Заяц(прыгает на месте): Почему меня никто не понимает? Мун: Здесь вообще никто никого не понимает. Мы, кажется, все здесь не в своем уме Синяя Гусеница: Мы тебя понимаем. А этому Никто попробуй объяснить яснее. Алиса: Тут еще и Никто есть? Я с ним не знакома. Синяя Гусеница: И не советую знакомиться, милочка Мартовский Заяц(бурчит себе под нос): В уме, на уме, не уме. В своем, не своем. (Вскрикивает) Соня сидит не в своем чайнике! Алиса: В свой чайник ее никто бы не посадил! Синяя Гусеница: Этот Никто – такой озорник. Мартовский Заяц: Знаете, подобрать чайник нужного размера сейчас крайне сложно. Алиса: Я никогда не подбирала чайники для мышей. Это должно быть ужасно увлекательно. Синяя Гусеница: Интересно! Мыши в доме – это всегда ужасно, а вот в чайнике… Чеширский Кот(появляется только улыбка):
Мышка кошку угостила Кошка мышь не проглотила.
Мун: Кто это сказал? Синяя Гусеница: Никто. Мартовский Заяц(пугается): Никто уже здесь! Мун(перепрыгивает на плечо Алисе): Разве мы не собирались к Шляпнику? Алиса: Я не собиралась к Шляпнику, я собиралась домой! Синяя Гусеница: Вот и иди. Шляпник как раз дома. Чеширский Кот(появляется только улыбка): Вам, пора… Мартовский Заяц: Пора пить чай! Алиса(возмущенно): Но как же вы собираетесь пить чай, если в чайнике сидит мышь? Мун: Мышиный чай должен быть очень вкусным. Пойдем, попробуем.
Алиса с Муном на плече уходит. Впереди нее скачет Мартовский Заяц.
Сцена третья.
Шляпник, Соня, Алиса, Мун, Мартовский Заяц, потом Синяя Гусеница и Чеширский Кот. У Шляпника. Шляпник, Соня (в чайнике), входят Мартовский Заяц, Алиса и Мун.
Мартовский Заяц(подпрыгивая): Который чай? Мун: Ты, верно, хотел спросить который час? Мартовский Заяц: Я спросил именно то, чего хотел. Который чай – с бергамотом? Мун: Это вопрос? Мартовский Заяц: Я на него уже ответил. Прошу к столу. Шляпник: Крылья и зонты оставьте, пожалуйста, возле входа! Это указ Королевы! Алиса: Какой странный указ... Мун: Какая странная Королева! Шляпник: Будьте уверены, я прослежу за выполнением желаний ее величества, а иначе вам здесь не летать. И поверьте, вам будет намного проще здесь не летать с крыльями, нежели летать без крыльев там. Мартовский Заяц подскакивает к столу, наливает в чашку чай из чайника. Из чайника вываливается Соня. Алиса: Ой, мертвая мышь! Соня: Я не мертвая, я сонная. Мартовский Заяц(протягивает чашку Алисе): Не хотите попробовать сонного чая? Алиса(ворчливо): Вы правы – не хочу. Мартовский Заяц вытряхивает Соню на блюдечко и обмазывает ее маслом. Шляпник: Зачем ты смазал Соню маслом? Это же не часы! Мун: Выглядит аппетитно. Это угощение к чаю? Соня: Оставьте и мне кусочек… Алиса: А вас не смущает, что угощаться собираются вами? Мун: В чайнике вы уже побывали. Чем ворон хуже? Алиса: Не надо, съешь лучше пудинг. Шляпник: Весь пудинг уже внутри Синей Гусеницы! Как печально, ее окрас приобретет тона весенней зелени. Мартовский Заяц: А почему бы нам не съесть гусеницу вместе с пудингом? Мун(в сторону): Мне необходимо кого-нибудь съесть: ворон должен правильно питаться. Шляпник: Легче стараться правильно питаться, при этом питаться неправильно, нежели больше питаться правильно, при этом больше стараться питаться неправильно. Синяя Гусеница(сыто улыбаясь): Съешь с одной стороны - вырастешь... Мартовский Заяц(кивает в сторону шляпника): Полностью с этим согласен. Шляпник(раскланиваясь):
Великим Шляпником мне быть ужасно важно! А вы об этом не задумывались даже!
Соня: Ну вот, понесло, стихами заговорил... посплю, пожалуй. (Устраивается в сахарнице) Мун: Чем он заговорил? Я думал, разговаривают только ртом. Алиса: Хочу заметить, многоуважаемый ворон, что вы говорите клювом. Мартовский Заяц: А какое отношение клюв имеет к клюкве? Мун: Никакого. Мартовский Заяц: А ели клюв клюет клюкву? Мун: Тогда это очень глупый клюв. Ваша клюква слишком развесиста. Алиса: Разве клюв может быть глупым? Глупой может быть голова. Мун(сердито косится на Алису): Например - твоя. Мартовский Заяц(убирает чашку от Алисы): Так, этой глупой голове больше не наливать! Алиса: Так мне и не наливали... Мун: Ага! Значит, признаешь, что она глупая. Шляпник(торжествующе): Вот об этом я все это время и твержу, господа! Алиса(возмущенно): Вы все время твердите, что моя голова глупая?! Как нехорошо с вашей стороны! Шляпник(рассматривают свою спину то слева, то справа): А с какой именно стороны мне нехорошо? Никто не знает? Мартовский Заяц(Алисе, возмущенно): Ну вот! Теперь из-за тебя Никто и сюда доберется! Ведешь себя, как будто тебе налили! Чеширский Кот: А уж что бывает от чая с вишневым вареньем! Алиса(удивленно): А что бывает? Чеширский Кот(улыбаясь): Все зависит от того, с кем ты его будешь пить. Мартовский Заяц(негодуя): Ну уж нет, заваривать в чай кого-то – совершенно дурной тон!
Сцена четвертая.
Все еще чаепитие у Шляпника. Те же, Шалтай-Болтай, Белый кролик и Герцогиня. С дерева в сахарницу, прямо на Соню падает Шалтай-Болтай. Мартовский Заяц внимательно его осматривает, морщится.
Мартовский Заяц: Мне он не нравится! Алиса: Почему? Мартовский Заяц: Он круглый, как яйцо. Мун: Он и есть яйцо. А в нем не может быть птенца? Мартовский Заяц: В вас просыпаются материнские инстинкты? Мун: Я еще не съел ни Соню, ни Синюю Гусеницу! Во мне некому просыпаться! Алиса: А разве у ворона могут быть материнские инстинкты? Шляпник: Вот только не о голубях! Берегите шляпы, раскрываем зонтики! И вообще, давно пора птичку в клетку посадить. Мун: Я не голубь! Я ворон - птица древняя, наделенная умом и сообразительностью! Мартовский Заяц(открывает крышку чайника): Может, посадим его в чайник? Мун: Не запрете! Алиса: Разве можно кого-то просто так посадить в клетку?! Мартовский Заяц: Хочешь сказать, что можно посадить кого-то в линейку? Чеширский Кот: Птицы не умеют сидеть. Предлагаю ворона туда поставить! Или положить. На дорожке появляется Герцогиня. Мун(оскорбленно): Еще скажите, что я преступник! Герцогиня: Отрубите ему голову! Хор: КОМУ?! Алиса: Так же нельзя! Чеширский Кот: Можно, но уж точно не мне. Герцогиня: Он совершенно не годится для королевского крокея! Лапы коротки! Шляпник(покровительственно Алисе): Что нельзя, то давно уже дозволено. (Достает блокнот, начинает что-то быстро записывать) И лапы, значит, отрубить. Мартовский Заяц(зажимает уши под мышками): Главное – не отрубить уши. Шляпник: Поздно, они давно уже у меня, еще с прошлого раза. (Тихо шепчет себе под нос, пролистывая блокнот) Так, и что у нас есть: уши белые длинные – одна пара; крылья, черные, хм, старые – одна пара; лапки, скрюченные с поломанными когтями… так и запишем - брак - одна пара. Ах вот, чуть не забыл, чулок Алисы дырявый – ага, некондиция - одна штука. Мун: Крылья – не дам! Соня(выглядывая из-под Шалтая-Болтая): О каких не дамах идет речь? Мун: Речь о крыльях. Соня(сонно сворачивая клубочком): Да, крылья вовсе не похожи на дам… Шляпник(пряча блокнот): Так что там наше чаепитие? Мартовский Заяц: Еще не начинали. Шляпник: Это я не тебе, а если тебе, то совсем не то, что ты подумал, если ты вообще подумал! И если подумал, то, скорее всего, не то. А что насчет возможного второго десерта? Мартовский Заяц: Возможно это будет яйцо? Соня: В сахаре? Алиса: Яйца не едят с сахаром. Герцогиня: Отрубите ему голову! Хор: ЯЙЦУ?! Чеширский Кот(Алисе): Ты еще скажи, что лук не едят с вареньем! Мун: С каким еще вареньем?! Чеширский Кот(закатывая глаза): Конечно же, с вишневым! Белый Кролик(Пробегает мимо в спешке): Вам бы все рубить да рубить! А меня обреют, ох, обреют! И ушки, и усики! Алиса(задумчиво): А может, действительно, просто побреем? Хор: КОГО?! Герцогиня: Это вам!
(Бросает на стол конверт и гордо удаляется)
Сцена пятая.
Там же. Те же и Туляля и Траляля. Мартовский Заяц запрыгивает на стол, начинает все переворачивать в поисках конверта.
Мартовский Заяц: Где этовам, где? Синяя Гусеница: Улетело, наверное Мун: Так здесь можно летать? Шляпник: Только без крыльев. Чеширский Кот: Только на крыльях музы! Алиса: А кто это? Мун: А мои чем хуже? Шляпник(себе под нос): Они уже не твои. Чеширский Кот: Если крылья нужны только для того, чтобы летать – тебе не хватает вдохновения, мой друг! Алиса: Я думала, вдохновения не хватает тем, кто не может вдохнуть… Крылья для этого не нужны. Мун: А для чего еще нужны крылья? Чеширский Кот: Чтобы творить! Алиса: Что можно натворить при помощи крыльев?
Выбегают Туляля и Траляля.
Труляля и Траляля:
Пусть Труляля и Траляля вдвоем и не скучают, Но Труляля и Траляля пришли на чашку чаю.
Мун: Они что-то сказали? Чеширский Кот: Лучше не прислушиваться. Труляля и Траляля:
Мы, Труляля и Траляля, сломали погремушку И вот теперь мы к вам пришли, чтоб съесть вот эту плюшку.
Тянутся к Шалтаю-Болтаю в сахарнице.
Мун(задумчиво): Похоже, действительно что-то сказали! Мартовский Заяц: Это не плюшка! Это расплюшка! Алиса: А что такое расплюшка? Мартовский Заяц: Это вон та Соня, которую расплющило вон то яйцо. (В сторону) Почему я раньше не догадался оседлать спящую мышь? Шалтай-Болтай: Может, кто-то, наконец, меня поднимет? Мун: Глядите, оно проклевывается! Чеширский Кот(Шалтаю-Болтаю): Ты не разбилось? Я так и думал. Шляпник: Шалтая-Болтая тяжелее не уронить, нежели легче удержать, поэтому он, такой шалопай-раздолбай, уронился. Алиса: Так давайте же его поднимем! Мартовский Заяц, возьмись со своей стороны. Мартовский Заяц: А какая сторона моя? Алиса: Вон там, видишь, где у сахарницы ручка. Мартовский Заяц: Но это не мои стороны, это стороны Шалтая-Болтая. Алиса: Он же яйцо, а яйцо со всех сторон одинаковое. Синяя Гусеница: Смотря с какой стороны посмотреть. Шляпник: Девочка, а тебе никто не говорил, что одинаковых сторон не бывает, они все разные, просто нам легче воспринимать их одинаковыми, потому что разными они не воспринимаются. Чеширский Кот(укоризненно): Глупо говорить, что легкий путь действительно окажется легче. Это, конечно, если не остановиться на полдороги. Синяя Гусеница(Муну): Ты какую выбираешь: черную или красную? Мун: Кого выбираю? Синяя Гусеница: Сторону... или герцогиню, конечно Мун: А я должен выбирать? Чеширский Кот: А ты как думал? Шляпник: Ну вот, а я понадеялся, ты о цвете! Проще много хотеть, но ничего не иметь, чем ничего не хотеть и много иметь. Или я что-то не то сказал? Мартовский Заяц: Поправочка: ты не сказал ничего умного. Шляпник(задумчиво): Или не сказал я ничего?.. Труляля и Траляля(обиженно):
Мы думали, мы к вам придем, и тут у вас уютно, А нам здесь плюшку не дают! И чаю не дают нам!
Труляля и Траляля заливаются слезами и уходят.
Мун: Нет, определенно, они что-то сказали! Чеширский Кот(ворчливо): Я же говорил, что лучше не прислушиваться. Шляпник: Девочка, ты подумала над моим предложением? И если ты все же подумала, то хорошо ли подумала? А если все же подумала, при этом умудрилась подумать хорошо, то приняла ли ты верное решение? Алиса: А над каким именно предложением я должна была подумать? Мун: Надо думать над каждым! Шляпник: Над предложением, мною предложенным, конечно! Подумай хорошенько и ответь! Мартовский Заяц: Хорошенько ответь. А потом подумай. Чеширский Кот: Послушай Мартовского Зайца. Подумать потом намного легче! Мун(Алисе, шепотом): Не отвечай ничего этому болвану! Алиса(Муну, тоже шепотом): Я и не сбиралась. Мартовский Заяц(Подслушивал): Не ответишь этому – ответишь тому. Шляпник(тоже подслушивал): Ну, вот, я так и знал, что и ворон тоже попугай. Болванщик, Шляпник если угодно, только таких болванов и обтесывает под свои шляпы. Чем дважды оболваненный собой самим не полоумный? Алиса: А разве на каждого болвана полагается по четверти ума, что у вас осталась только половина? Шляпник(обиженно): Раз я все еще мыслю, значит и половины мне достаточно! Вот как вы думаете, что Синяя Гусеница может иметь общего с синим китом? Мартовский Заяц(окунает гусеницу в чашку с чаем): Вот сейчас и проверим. Синяя Гусеница: Мой кальян! Чеширский Кот(задумчиво): Кальян? Странный ответ. Разве синий кит курит кальян?
Алиса отнимает у Мартовского Зайца Синюю Гусеницу, передает ее Муну.
Алиса: Только не съешь! Чеширский Кот: Девочка, здесь же цивилизация! Я вижу птичку и мышку, но я же их не ем! Я высокоразвитое существо.
Мун вздыхает, опускает Синюю Гусеницу на шляпу Шляпника. Мартовский Заяц находит наконец письмо оставленное Герцогиней.
Мартовский Заяц: Вот это новость! Сегодня в замке состоится казнь! Мы приглашены. Но в качестве кого? Алиса: Фи! Знаю я ваши приглашения! То на чай, то на казнь! Шляпник: Казнь! Будет еще одно чаепитие! Мартовский Заяц: Я слышал, это очень популярная забава Соня(сонно): А казненного пригласить не забыли? Алиса: Так казнь уже состоялась? Или нас на нее только пригласили? Потому как казненного не могут казнить дважды. Чеширский Кот: И откуда ты взяла такую глупость!? Именно такие заблуждения приводят на плаху, попомни мое слово. Мартовский Заяц(просматривая письмо, радостно): Казнить будут ворона! Мун(бормочет испуганно): Казнить нельзя помиловать. Алиса: Кажется, вы потеряли запятую. Мун: Это ты, как всегда, потеряла где-то запятую! Мартовский Заяц: За пятую или за четвертую? За какую именно? Синяя Гусеница: Это я ее потеряла! Верните мне мою Запятую - дочку! Мун: Вы, верно, хотели сказать точку? Синяя Гусеница: А разве точку можно сказать? Я думала, ее можно только поставить. Мартовский Заяц: А посадить нельзя? Мун: Тогда она будет кляксой.
Вбегают валеты и шестерки, берут всех, кроме Сони и Шалтая-Болтая, под стражу и уводят.
Шалтай-Болтай: Эй! А меня кто-нибудь поднимет?! Не хочу лежать в сахарнице! Соня: Да спи уже! Удобно, сладко...
Сцена шестая.
Королевский дворец, тронный зал. Королевы на троне нет, зато у его подножия сидит Герцогиня. В центре зала - Мун, Алиса, Мартовский Заяц и Шляпник, окруженные стражей. На шляпе Шляпника – Синяя Гусеница. Чеширский Кот так же присутствует, но пока не проявляется.
Шляпник: А когда же будет чаепитие? Время пить или не время выпить, или, может, выпить временно, но лишь бы все своевременно. Мне, пожалуйста, рюмочку текилы. Самое время несвоевременно подкрепиться. Мартовский Заяц: Так тебе рюмочку или пожалуйста? Пожалуйста здесь, кажется, не подают. А если подают, то и мне Пожалуйста! Алиса(возмущенно): Какое время пить?! Здесь собираются казнить Муна! Шляпник: Голубем больше, голубем меньше... Меня оберегает от ворон там и прочей живности моя шляпа, а ее, в свою очередь, оберегает зонтик, водонепроницаемый. Вот только я его забыл. Но шляпа-то со мной! (Притрагивается к полям шляпы, обнаруживает Синюю Гусеницу) Синяя гусеница, что ты здесь делаешь?! Слезь немедленно! Шляпа – не пудинг, но я ведь знаю, съесть ты ее можешь. Синяя Гусеница: Могу и не съесть. Но медленно. Мартовский Заяц: А я бы не мог не съесть Синюю Гусеницу, если бы она не съела шляпу, а пудинг съела. Шляпник: А вот кто-нибудь из вас, вот взять хотя бы тебя, Синяя Гусеница, ты задумывалась хоть раз, почему мы так много раз проводим вместе за времяпровождением чаепития, которое, вообще-то, всегда в одно и то же время проводится, но все-таки мы вместе? Это был вопрос, если ты не поняла. Чеширский Кот(шепотом): И почему я еще не исчез, кто-нибудь мне скажет? Синяя Гусеница: В каком мы месте? Шляпник: А разве я говорил о месте? Мартовский Заяц: В месте завремяпрепровождения. Шляпник(испуганно): Вы ошиблись, это была совсем даже не месть. Синяя Гусеница: Так что это за место такое? Мун: Алиса, тебе не кажется, что это очень странное место? Алиса: Еще как кажется... Герцогиня: Начинаем суд над вороном! А лучше, сразу отрубим ему голову! Алиса: Но он же ни в чем не виноват, это же ошибка! Мартовский Заяц: Раз ошибка – значит, виноват. Не надо допускать ошибки. Шляпник: Да-да! Ошибки только допусти один раз, они сразу же усядутся пить чай и сделают вид, что их пригласили! Мун: Я не допускаю ошибок, я читаю словари! Мартовский Заяц: Но кто-то же их допустил, раз они здесь! Может быть, Герцогиня? Герцогиня: Молчать! Мы будем казнить ворона, или нет? Алиса(со слезами): Так нельзя! Герцогиня: Нельзя, так нельзя. Тогда вызываем свидетелей. Вот ты и иди первая. Алиса: Что же делать? Мартовский Заяц: Стоит лучше защищать птицу. Его голова полетит вместе с твоей, ведь ворон на твоем плече. Чеширский Кот(появляясь на несколько шагов впереди Алисы): Чур я! Чур я! Я первый! Герцогиня: Тебе есть, что сказать, или ты нашел повод появиться? Чеширский Кот:
Вы правы, миледи, я повод нашел Такой, что у вас заболит голова Но срубите пару – и все хорошо. Еще я нашел золотые слова!
Мун: Что это было? Герцогиня: Не заговаривай мне зубы! Шляпник:
Улыбка исчезнет, останется кот, А может быть, только кота голова. А может быть и голова пропадет, Но будут звучать золотые слова.
Герцогиня: И ты туда же! Мун: Я услышал! Синяя Гусеница:
На Шляпника шляпе, на шляпке гриба Не важно, в кальяне какая трава, Я буду насмешлива или груба, Останутся мне золотые слова.
Герцогиня: Вы все что-то задумали?! Мун: Это потрясающе! Мартовский Заяц:
Закончится время, закончится чай, Закончатся плюшки, варенье, халва, И в чайнике кто-то заснет невзначай, Но будут звучать золотые слова.
Герцогиня: Да что с вами такое! Мун: Я тоже так хочу! Алиса:
Когда-нибудь снова я стану большой Когда-нибудь даже я буду права, Но, сказанные со всею душой, Вернутся к тебе золотые слова.
Герцогиня: Помиловать! Мун: Я должен так научиться! Я научусь! Клянусь, я не вернусь домой до тех пор, пока не смогу так же и даже лучше! Алиса: Как же так?! Где же ты станешь жить? Мун(доверительно): Не волнуйся, я знаю один очень приличный отель. Там и обоснуюсь. (всем) Я еще вернусь! (вылетает в окно) Герцогиня(вытирая глаза уголком фижмы): Он улетел, но он обещал вернуться! Милый! Милый... Алиса: Эм... А вы уверены, что это из этой сказки? Герцогиня: Да какая разница – из этой, не из этой. Все одно – миры фэнтези. Вот как ползу, так и отражаю!
- Кто я - Человек? Я думаю - да. Даже не так - я знаю что да! Но почему тогда здесь, в этом мире, меня считают если и не богом, то ангелом явившимся во плоти человека на грешную землю? Что за сила живет во мне? Магия? Возможно. Но магия не способна возвращать души ушедших за грань - в небытие. Ни черная, ни белая... Но я воскресил ее, прекрасную деву, самую красивую из всех тех женщин, которых я встречал. Она умирала, умирала от неизвестной болезни, и никто не мог ее вылечить... Родители умирающей девушки пришли ко мне, слезно умоляя о помощи. Но что мог поделать я, простой служитель Всевышнего, если ни маги, ни лучшие целители оказались не в силах помочь ей. Мне пришлось пойти, души родителей не знали покоя, горе и слезы вот то, что я видел. Служители Господа любому люду дают если и не помощь, то хотя бы утешение... Судя по дому, в который меня привели, семья эта принадлежала к высшей аристократии. Поднявшись на второй этаж и пройдя в спальню, я увидел ее – молодая девушка, еще только-только вступившая во взрослую жизнь, лежала на кровати. Ее изможденное болезнью тело уже не способно было пошевелиться, но чистые глаза смотрели на меня со страхом и надеждой. Страх - что все уже кончено, что я пришел всего лишь отпустить ей грехи и помочь покинуть этот мир с чистой душой. Надежда - что все еще можно исправить, что мольбами своими я исцелю ее... Мне было жаль ее. Невинное создание, дитя которому просто не повезло в нашем несовершенном мире. Я часто видел, как умирают, такова моя судьба - провожать людей в последний путь. Я видел умирающих в страшных мучениях детей, когда чума охватила десятки городов. Взрослых - воинов закаленных в страшных битвах, которые теряли близких и родных во время битвы и с бешенством в глазах кидались на магов это устроивших, и смерть их была ужасной, ведь ни что не остановит человека потерявшего все. И всем им я ничем не мог помочь, только молился за покой их душ. Как я еще не сошел с ума? Не знаю. Видя смерть, я всегда был спокоен. Когда-нибудь она придет и за мной. Никто в этом мире не вечен, даже маги. Нас корят за отсутствие жалости, страха, да и остальных чувств тоже. Да, это так, служители Всевышнего -бесчувственные создания его. Люди, что смотрят на мир другими глазами... Но на смерть этой девушки я не мог спокойно смотреть. Я не выдержу, если она умрет - уйду следом за ней. Молитвы Всевышнему я читать не стал: не мне ли знать, что от этого не будет проку. Но я воззвал к нему всей своей сущностью и душой... И он меня услышал. Меня охватило яркое сияние цвета солнца, родственники девушки находящиеся вместе со мной в этой комнате, в страхе попятились к двери: они просто не понимали что происходит, впрочем, как и я... Потом я потерял сознание. Последнее, что я помню - голос, говоривший на древнем наречии, кое изучали все служители Всевышнего...
Глава 1
Мы задаем себе вопрос На чудо есть ли спрос?…
Система A1BDF168. Четвертая планета. Три тысячи лет назад…
Как она великолепна!... Клубок энергии, собранный из всех цветов радуги, а в центре небольшое черное ядро, которое когда-нибудь все это уничтожит... И все равно она прекрасна - все они прекрасны в шаге от гибели… Ведь она живая – живая, пока на ней есть хоть кто-то способный мыслить…Как только погибнет последний несущий разум, умрет и сама планета… Увы, таких планет становится все больше и больше. И смерть каждой из них приближает гибель всей вселенной. Мы единственные, кто удерживает Сумеречный мир в шаге от пропасти небытия… Наш мир - это галактика, в которой мириады звезд. Мы называем их Системами, если вокруг них есть обитаемые миры, и Путями, если на их планетах еще не зародилась жизнь... Мы – боги, но это не самоназвание, просто так нас называют большинство разумных рас в этой галактике. Каждая по-своему, ну суть всегда та же. На самом деле, именно на нашем языке, название нашей сущности (да-да, не расы, а именно сущности) звучит как Сив-Суэд. Мы занимаемся контролем разумных, указываем им путь, не допуская их падения. Увы, не всегда получается. Мы многое можем, но в тоже время во многом ограничены. Нам разрешено действовать через Избранных, иногда их называют Носителями, но напрямую вмешиваться запрещено. Мы можем уничтожить астероид несущий гибель, утихомирить бушующие стихии, но вот убить разумное существо, вознамерившегося залить планету реками крови, мы уже не имеем права. И какие же мы после этого боги? Разумные, это ведь к вам вопрос! Надеюсь, вы меня слышите... Сейчас я контролирую двенадцать Систем. Кто-то больше, кто-то меньше, а есть даже и те, кто свободен от всего, ведь даже боги способны устать, ибо вечность тяжкое бремя. Но именно эта Система, а точнее планета в ней, привлекла мое внимание. Дело в том, что скоро там столкнутся десятки государств, в каждом из которых своя собственная, в корне отличающаяся от других, религия. Вы можете себе представить, что произойдет в этом случае? Когда люди одной страны будут стараться вырезать население другой и это всего лишь из-за разной религии. Прольются реки крови, наступит хаос. Цивилизация, скорее всего, погибнет. Планета тоже, так как каждая из стран имеет у себя довольно сильных магов, и я думаю, вы знаете, что они способны сотворить, дай им только волю. После гибели планеты Система преобразуется в Тупик - Мертвую Систему. Такое бывает редко, но, как говорят люди, метко. И я не собираюсь этого допускать!... Волей того, кто сотворил все сущее, я принял решение вмешаться, выбрать Избранного и через него указать им всем тот путь, который приведет их к процветанию, а не гибели...
2960 г. от становления Империи Арев. Город Квуарат.
Великая столица великой империи. Империи, занимающей всю территорию планеты, коя и названа в ее честь. Арев - мир, который был создан волей Всевышнего и мы дети его, всего лишь исполнили желание бога, объединив все земли и все народы... …Кто мы?... Создания божии? Или кропотливый труд миллионов лет эволюции?... Зачем мы живем? Почему так жестоко убиваем друг друга? И почему вдруг решаем совершенно безвозмездно помочь незнакомому человеку?... Что нами движет?... Эта планета - как копия муравейника, увеличенного в миллиарды раз. Мы что-то делаем: разрушаем, создаем. Мы подчиняемся тому, кто стоит выше нас. Мы выращиваем наше потомство, и уже оно в будущем в точности будет повторять все наши действия. Век от века мы существуем по тому же циклу, что и тысячи лет назад... Скажите, почему?... Увы, на эти вопросы мы еще не скоро получим ответ. Ну, а когда получим, вряд ли он нас обрадует... - Ваше Величество, прошу простить меня за то, что отвлекаю вас от чтения сего великого труда вашего достойного предка. Вас срочно желает увидеть патриарх Налийский... – негромко произнес старый, лет семидесяти на вид, мужчина, с совершенно седыми короткими волосами, одетый в строгий наряд темно-желтого цвета с замысловатым рисунком на спине. Рисунком, более похожим на раскрытую книгу, если приглядеться издалека. Сей наряд, кстати, может носить только главный архивариус Императорской библиотеки. Молодой парень лет двадцати, красивый (впрочем, как и все его предки по мужской линии, ибо женщины почему-то старели намного быстрее), с длинными, ниже плеч, черными, как смоль волосами и ярко-синими глазами - отличительной чертой императорского рода, одетый в простенькие из крепкой ткани брюки и кожаную куртку, с несколькими заплатками, оторвался от чтения и задумчиво взглянул на архивариуса. - Арджей, вы предлагаете предстать пред ним в таком виде? - немного удивленно спросил он, и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Попросите его подождать хотя бы полчаса. И да, я приму его в главной гостиной. Парень, хотя нет, для нас он все же Его Величество или Император Арева, дождался когда архивариус Императорской библиотеки покинул зал, аккуратно закрыл книгу в черном переплете из неизвестного материала, содержащую записи первого Императора Арева и встал из-за стола. Медленно подошел к стене напротив, и убрал ее в специально отведенную для этого нишу, защищенную лучшей магией - и белой, и черной, ну а если быть точнее, то комплексной, сочетающей в себе оба вида магии (на что, кстати, способны только носители Императорской крови и патриархи - по сути те же архимаги). Произнес заклинание, выставляющее магическую защиту, и направился к одному из дальних стеллажей с книгами, за которым и был скрыт один из секретных проходов, которые во множестве пронизывали всю громаду замка, а то и уходили на много миль за его территорию. Императору не очень хотелось встречаться с патриархом и уж тем более не хотелось, чтобы он видел его в таком... виде. Опять ведь начнет бубнить, что недостойно Его Величеству одеваться в одежды бедняков и нищих, недостойно сбегать из дворца и окунаться в жизнь низших сословий. Но скажите, как же тогда правителю узнать, что в действительности происходит в его стране? Спрашивать у патриархов церковных губерний, то бишь областей? Да, они не соврут, правду-то скажут. Вот только далеко не всю правду. Многое скрывают. Поэтому и приходится Императору заниматься тем, чем он и занимался последние лет пять. Одеваться в простенькую одежду и уходить из замка, да и из столицы тоже, приставать к каким-нибудь бродягам и смотреть, как те живут. Пару раз приходилось на полях каких-то землевладельцев поработать, даже со странствующими циркачами путешествовал. И все эти люди давали ему информации чуть ли не больше, чем все патриархи Арева вместе взятые. Недаром говорят: "Чем ниже к земле, тем лучше слышно". Через пять минут Император уже был в одной из своих гардеробных, на этот раз в той, которая соседствует с главной гостиной, а еще через двадцать три, предварительно помучившись с одним из положенных к такой встрече нарядов, он уже был у входа в гостиную, чтобы лично встретить патриарха Налийского. - …да, конечно, он вас сейчас примет, - раздался приглушенный голос Анджея в конце длинного коридора, за углом, и почти сразу же Император увидел архивариуса и немолодого, но все еще крепкого мужчину в знаменитой серебристо-золотой рясе патриархов Империи Арев. Император гордо стоял у широкой двери, ожидая, когда они подойдут. Разговор Анджея и патриарха его совершенно не интересовал, так что все их слова он пропускал мимо, особо не задумываясь. Сейчас он витал где-то в своих мыслях, которые считал важнее, чем предстоящий разговор, но в тоже время, что-то на краю сознания внимательно отмечало количество шагов тех идущих сюда людей, чтобы не пропустить момент, когда придется произнести слова положенные для ритуала приветствия. «…Почему Он выбрал меня? Что Он сделал со мной? И главное, кто Он такой? Бог или дьявол? Что Ему нужно и ради чего он наделил меня такой властью? Чтобы создать Империю - Великую империю - или же разрушить весь мир? Вопросы, вопросы и еще раз вопросы. Я видел его, видел не раз, но так и не смог заглянуть ему в лицо, он словно специально скрывал его. Да и его ряса: широкая, свободная; даже примерно не определишь форму тела. Так похож ли Он на человека или же Он что-то иное, неподвластное нашему разуму?…», - бежали перед глазами Императора строчки из той книги. Мемуаров его далекого предка – человека, о котором практически ничего неизвестно. В общем-то, эти записи - единственный источник информации о нем и о том времени, когда он начал создавать из ничего Империю Арев из ничего кстати создавать… - Ваше Величество, - отвлек Императора патриарх, - да будут свет и тьма на веки едины, - произнес он приветствие и чуть поклонился, держа правую руку на груди напротив сердца. - Да будет так и будет воля Всевышнего услышана всеми, - ответил Император и жестом пригласил патриарха и архивариуса пройти в главную гостиную…
- Но ведь сколько уже лет, да… какой лет, даже веков, было тихо и спокойно! И никто из них не противился вере Всевышнего! – не удержался и воскликнул Император, когда услышал новости, сообщенные патриархом Налийским. Двести, триста лет тишины - а потом внезапно в какой-либо из областей вспыхивает бунт. Сначала люди недовольны патриархом, управляющим их областью, а потом и самой верой, которая уже почти три тысячи лет является единой для всех народов Арева. Бунты, разумеется, подавляют, и жестоко, но как же, демон их подери, на душе неприятно, когда отдаешь такой приказ. В данный момент вспыхнул бунт в Налийской области, коей и управляет одноименный патриарх. - Увы, патриарху нет смысла вас обманывать, да и не способны мы на это, - развел руками архивариус. – Ваше величество, зря вы не прочли те документы, которые я вам недавно советовал. В них есть довольно интересные данные о том, что сейчас происходит. В каждой из областей, где вспыхивал бунт, и население ударялось в ересь, появлялся неприметный, небольшого роста, человек в серой рясе и с посохом из какого-то светящегося дерева. Один и тот же человек, наши маги это уже давно доказали! Я понимаю, что вам трудно в это поверить, но это так. Так вот, каждые триста, а то и двести лет, этот человек будоражит массы людей, но почему-то только в одной области! Хотя я уверен, что воззвать к бунту еще пару тройку областей для него не составит труда. Кстати, он не маг! Но какая-то сила у него есть, ибо даже посланный девятьсот лет назад отряд Ордена Теней не смог его уничтожить. Что самое интересное, он их не убил. Всего лишь лишил силы, каким-то образом обездвижил и… телепортировал назад прямо в замок их Ордена. Демон с этим лишением силы, да и с обездвиживанием - наши объединяясь в тетро- или пентогруппы тоже на это способны. Но вот как он их телепортировал за несколько тысяч миль от того места?! Это уже не знает никто! Да, телепортироваться на несколько сотен фарлонгов, ну на тысячу, ладно, кое-кто сейчас способен. Даже три тысячи лет назад, приор-патриарх Церкви Мотруо мог телепортироваться на расстояния до тысячи миль - восемь тысяч фарлонгов, он все же тогда был единственным великим магом того времени, но ведь не на тысячу лиг?! Ученые доказали, что такое в принципе невозможно! Предел - это тысяча и не больше... Император внимательно слушал то, что сейчас рассказывал ему Арджей. Иногда это становится так интересно! Вот объясните, почему от него до сих пор скрывали существование Ордена Теней? Ордена, созданного самой жестокой и кровожадной церковью за всю историю человечества и подчистую уничтоженную во время правления первого Императора Арева. Имя этого великого человека история не сохранила. Да и когда он взошел на престол, оно уже было никому неизвестно. С тех пор так и пошло, что каждый новый Император обязан был забыть свое имя, и не только он. Его имя убиралось из всех возможных документов, даже простым гражданам империи запрещалось произносить его вслух. У императора не должно быть имени, ибо он есть всего лишь глава (то бишь голова) Империи, он движет ею, думает, управляет. - …при этом даже истинно верующие прислушиваются к его речам! – продолжал архивариус. - Был случай, когда бунт возглавлял один из старших пресвитеров, а ведь это люди по сути своей неспособные предать Всевышнего! Конечно, теперь-то мы точно можем сказать насчет влияния всего этого на епископат, пресвитерство и дьяконат. Итак, подвожу черту! Увы, но только третья ступень, к которой и относится уважаемый патриарх, - кивок в сторону мужчины в серебристо золотой рясе, - невосприимчива к словам и действиям этого непонятного человека. - И как долго он обычно присутствует в Империи? - спросил Император, стараясь не показать эмоции охватившие его. Ведь от ответа на этот вопрос много чего зависело. Насколько он понял с этим человеком никто, никогда почему-то не хотел решить дело миром. Если в те первые разы его появления еще ничего не было понятно вообще, то потом единственным решением патриархов и императора было только одно – уничтожить! Почему сразу уничтожить? Император этого не понимал. Почему нельзя было просто поговорить, постараться понять его, понять к чему он стремится. И почему он ни разу, никого не убил? Что ему мешает это сделать? - От недели до месяца, – немного подумав, ответил архивариус. - И при этом он не выходит за границы выбранной им области. Хотелось бы знать, как он их вообще определяет эти самые границы. Без карт-то. - Уничтожить мы его не можем, – внезапно заговорил патриарх, - снова подавлять бунт? Уничтожать всех еретиков? Можно, народ империи нас поддержит, как поддерживал все время до этого, когда происходило подобное. Но нельзя же так поступать вечно! Да, область восстановится лет за сто, ну, максимум сто пятьдесят, тем более он не приходит два раз подряд в одну и ту же область. Благо, их у нас хватает, как-никак двадцать три штуки… Патриарх и архивариус продолжали о чем-то говорить, спорить. Император же в основном молчал, главное он уже сказал, приказ на подавление бунта он не даст. Главное вывести тех, кто не поддался влиянию, из Налийской области. На границах выставить посты, следить за еретиками, не выпускать их из области, стараться не применять к ним оружие, если они не будут угрожать чьей-либо жизни. Что будет дальше, он им говорить пока не стал. Ведь вряд ли они примут его решение самому отправиться туда, лично найти того человека и поговорить с ним. Задать ему один единственный вопрос: - «Зачем все это?»...
Глава 2
Они не знали, что их ждет Они умирали, но шли вперед…
За сорок лет до становления Империи Арев. Граница между Ларгоном и Царством Кэрлек.
Походный шатер. Небольшой, всего три на три ярда, в дальнем углу напротив входа простенькая кровать, по центру небольшой столик, на коем сейчас располагалась карта и графин с водой. Возле столика стоят двое мужчин, один полностью одетый в черные, матовые доспехи, только шлем снят и весит у входа, другой - в длинную рясу грязно-серого цвета, рясу священников Церкви Мотруо – бога смерти и разрушений, боли и страха. Несмотря на жестокость и кровожадность восхваляемую служителями этой церкви, в большинстве своем они были лучшими магами-войнами страны Ларгон. - Мой Король, - чуть приклонив голову в знак уважения, произнес пресвитер (то бишь священник, иерей), - только что мне доложили - отряд Ордена Теней полностью снаряжен и готов к выступлению. - Хорошо… Вы сможете проникнуть туда через эту область? - указал Король на определенное место на карте. – Брода через реку там правда нет, но есть мост недалеко. Вот только я уверен, что там стоят подразделения пограничников, но демон с ними, они нам пока не мешают. Главное за ночь вы должны узнать, что происходит на этом участке местности, - он провел ногтем линию, идущую вдоль реки, - и к обеду следующего дня мне все доложить. - Мои люди способны на многое, - немного грозно проговорил священник. «А ведь он прав… Способны на очень-очень многое…» - проскочила мысль и Король Ларан из рода Элранон, вновь на мгновение окунулся в воспоминания, те страшные воспоминания: как он взошел на трон по красным от крови ступеням, как лично убил своего отца - его гордый взгляд, то, как он без страха смотрел в глаза убийце, коим стал его сын; плач детей - его сестер и братьев, каждому из которых он лично пронзил сердце; крики его родной матери мольбами взывающей к сыну, и ту пустоту, которая была внутри него, когда он отдал приказ заживо похоронить ее вместе с мертвой семьей в родовом склепе… Все это заставил сотворить его приор-патриарх (приор - значит первый, старший) Церкви Мотруо, ужасный, страшный человек и один из самых великих магов планеты. И он же основатель Ордена Теней. Тени, как из зовут в простонародье, достаточно знамениты не только в Ларгоне, но и в остальных странах тоже. Известны как самые умелые и профессиональные… убийцы, по-другому их не назовешь. Вот только жаль, что эти убийцы сочетают в себе способности и мага и война. Таких людей мало, и, увы, многие из них входят в Орден Теней… - Мой Король? – обратился вопросительно иерей, видимо заметив задумчивость и тень грусти на лице мужчины. – Вы меня слушаете? - Нет, - вяло ответил Король. Глубоко вдохнул, отгоняя ненужные мысли прочь и продолжил, - Не надо повторяться архимандрит Наавен, я и так догадываюсь что вы хотите сказать. Просто выполните то, что я вам говорю. Вы же знаете, приор-патриарх поддержал мою идею. Наавен что-то прошипел в ответ, Король услышал только часть его фразы: - «…пока что поддерживает…», и сразу же телепортировался за шатер. Ларан усмехнулся. Демон с ним, с этим чокнутым иереем, пусть хоть как угрожает, главное чтобы в точности выполнял то, что требуется. А уж в том, что он это выполнит, Король не сомневался. Не хотелось бы признаваться, но пока за спиной стоит приор-патриарх Церкви Мотруо, он действительно может им приказывать без каких либо последствий для себя. И приор-патриарх, кстати, мог телепортироваться на очень большие расстояния расстояние в отличие от других магов Церкви, а не на жалкие десяток фарлонгов. Король Ларан выглянул наружу, приказал контубернии, входящей в его личную манипулу (коя называется Львы, герб на их одеждах и доспехах выглядит в соответствии с их названием ), не пускать к нему кого-либо без особых на то причин, и, поправив матрац на кровати, не снимая доспехи, лег спать. Неудобно, понятное дело, но как иначе то в походе. На войне, так на войне. «Надоело уже ложиться под утро, пора за последний месяц хоть раз выспаться нормально…», - с этими мыслями Ларан провалился в сон…
Отряд Ордена Теней, численностью шесть человек, тихо стараясь не спровоцировать ни одного всплеска, вошел в воду. Каждый одет в матовый черный обтягивающий костюм, за спиной пара излюбленного оружия Ордена - дзюттэ - Яорских мечей с клинком в виде цилиндрического или многогранного стержня без лезвия, рукоять с круглым навершием и половинчатой гардой, загнутой в сторону клинка, что представляет собой ловушку для оружия противника, общая длина около двадцати четырех дюймов. У них ночь чтобы узнать, что происходит на этой вражеской территории, убрать свидетелей, если таковы будут и вернуться назад без единой потери. Командир отряда мысленно усмехнулся, вспоминая долгий разговор с иереем. Интересно за кого архимандрит Наавен его принимает? Зачем командиру одного из лучших отрядов Теней полчаса забивать голову совершенно ненужной ему информацией. Сказано сходить-узнать-вернуться. Сказано без потерь. Все! Больше ничего не надо. Так нет же, обязательно нужно было материться, проклинать Короля, восхвалять приор-патриарх и все это обязательно должен был услышать именно он. Отряд вылез из воды в сотне ярдов от моста. Бесшумно ступая, они скрылись в кустах вдоволь растущих на этом берегу. Жаль леса хоть какого-нибудь нету, проще бы было. Но ничего, не впервой! Магия во многом может помочь, в том числе ненадолго стать практически невидимыми. Отряд активировал заранее подготовленные амулеты, привел в готовность боевые заклинания и разделился на две тройки, каждая из которых вскоре перебежками скрылась в противоположных сторонах...
Ларан встал в восемь часов утра, мечта исполнилась – он наконец-то выспался. Умылся холодной водой из небольшого тазика одиноко ютившегося в дальнем углу палатки и, прихватив с собой меч, вышел из палатки размяться. Сначала с мнимым противником, а следом уже с двумя центурионами своей манипулы. - Мой Король, благодарю за поединок, - поклонился Арник, один и центурионов, более старший по возрасту и вскинул правую руку, держа меч за клинок (и, кстати, довольно таки острый клинок), в знак глубочайшего уважения противнику. Второй, моложе его лет на пять, стоявший чуть в стороне, поступил точно также. И дело было даже не в том, что перед ними стоял их король, а в том, как он сражался и как завоевывал доверие своих подчиненных! Да, многие не любили, или скорее ненавидели Ларана за то, что он сделал со своей семьей, но вот Королем и Полководцем (да именно так с большой буквы) он был, да пока что и есть, отменным. Этого у него было не отнять. Руководит государством он много лучше последних своих предков, а в армии вообще начинал еще при деде с простого легионера и дошел до префекта лагеря незадолго до того кровавого восхождения на трон. Не успел Ларан отблагодарить преданных ему центурионов в ответ, как недалеко раздался какой-то шум, потом цокот копыт и спустя мгновение появился молодой человек в черно-красной одежде (в кою одеваются срочные посыльные Церкви Мотруо) на взмыленной лошади. Остановился в десятке ярдов, спрыгнул и, игнорируя недобрые взгляды легионеров, направился прямиком к хмурящемуся Королю. Молча вручил свиток с печатью на коем был оттиск в виде треугольника и трех капель по его центру - личного знака архимандрита Наавена и также молча удалился ни на что и ни на кого не обращая внимания. Ларан немного удивленно проводил его взглядом. Что же такого могло случилось, что священник Наавен не смог лично явится? Обычно он не упускал случая потрепать нервы своему Королю и напомнить, насколько значима в его жизни Церковь Мотруо. Не особо волнуясь насчет того что кто-то из легионеров его манипулы случайно подсмотрит что написано в послании, Король тут же вскрыл печать и углубился в чтение:
Архимандрит Наавен.
Подчиненный мне Отряд Ордена Теней отлично справился с задачей и выполнил все так как Вы и приказывали. Пограничники Царства Кэрлек там действительно были, в размере одной неполной манипулы, но они, разумеется, ни чего не заметили и не могли заметить в принципе. Далее, через две с лишним мили вглубь, были обнаружены крупные скопления войск в размере двух легионов в основном состоящих из принципов и трех полных манипул полностью из триариев. Количество магов Церкви Дарлона - полная центурия, магов-войнов - трое и все в охране Царя Кэрлека V. Также, копия этого текста была отослана и приор-патриарху, и именно поэтому я не смог явится к вам лично, ибо с минуты на минуту ожидаю его ответ. На этом все. Надеюсь, ваше решение будет таким же быстрым, как и восхождение на трон и совпадет с волей Церкви Мотруо.
Прочитав последнее предложение, Ларан от злости сжал челюсть до скрежета в зубах и грубо смял свиток. Это отродье все же опять посмело напомнить о его прошлом. Он когда-нибудь не выдержит и лично убьет этого демонского иерея. И безразлично, что с ним самим потом сделает уже лично приор-патриарх. Смерти Король давно не боялся, да и того что после нее тоже. Внезапно рядом в ярде от Ларана образовалась темная дымка портала и появился... сам приор-патриарх Церкви Мотруо. Невысокий человек (человек ли?) облаченный в иссиня-черную рясу с капюшоном, полностью закрывающим его голову. Ни кто не знал, кто он и откуда появился, кто его предки и есть ли они вообще. Просто много сотен лет назад, в один далеко не самый прекрасный момент для только начинающей возникать Церкви Мотруо, пришел к власти некий человек, наплевавший на законы и традиции, человек скрывающий свое лицо под маской, это только потом он уже начал носить знакомую ныне всем черную рясу с глубоким капюшоном. Он был лучшим магом на то время, да и сейчас как вы знаете тоже. Тех, кто был против него он жестоко и показательно убивал. Через пятьдесят лет его власть признали безоговорочно, а еще через сто он ввел новую церковную иерархию, коя распространилась по всем церквям мира и существует поныне. - Ларан из рода Элранон, я рад снова увидеть тебя во здравии и радости, - обратился с приветствием к Королю патриарх. - Надеюсь, ты проживешь еще много-много лет. И умрешь в своей постели в окружении молодой красивой жены и таких же красивых детей, - это он уже проговорил с усмешкой, хотя под капюшоном ее и не разглядишь. - И тебе того же, - ответил Ларан. «Хотя лучше бы ты здох прямо сейчас захлебнувшись в своих отбросах», - мысленно пожелал он приор-патриарху. - Чем обязан такой чести - вашему личному появлению здесь? - спросил Король. - Я думал, что максимум кто явится, так это архимандрит Наавен. И не ожидал… - Давайте лучше пройдем в ваш шатер и там продолжим разговор, – прервал его патриарх, - а то ваши львы слишком уж косо на меня смотрят. Моему-то здоровью это не повредит, а вот их... Король кивнул и жестом пригласил патриарха идти первым. Не то чтобы он боялся подставлять ему свою спину открытой, если надо тот его и так без особых проблем уничтожит, просто Ларан так привык – враг не должен быть за спиной в любом случае, даже если в данный момент он твой «самый лучший и горячее любимый друг». - И так, вы там что-то говорили о иереи Наавене? - произнес приор-патриарх присаживаясь на кровать Ларана. - Увы, но вы его теперь больше не увидите, вообще не увидите, если только заблаговременно не окинете этот бренный мир. Он не оправдал мои ожидания. - Я тоже их не всегда оправдываю, - негромко проговорил Король, немного отступив от входа в палатку, и сложил руки на груди, - впрочем, как и мой отец. - Ну что вы! Там было другое, совершенно другое. Он совершил грубую ошибку попытавшись распустить Церковь Мотруо, а по возможности и уничтожить ее. Вы же пока держите себя в рамках приличия. - Вы пришли сюда за этим? Чтобы наконец-то рассказать, за что я уничтожил собственную семью?! - вспылил Король. - Или же просто пообщаться? Не думаю. - Да, да. Вы, конечно же, правы. - Приор-патриарх встал и подошел к Ларану. - Я считаю, что пришло время уничтожить Царство Кэрлек, полностью стереть его с лица земли. - Даже так, - вздохнул Ларан. - Почему? Почему за грехи их Царя и их Церкви должны платить простые ни в чем неповинные люди? - Знаете, как говорили в том месте, где я родился? - спросил приор-патриарх. – Ох, что я говорю, разумеется, не знаете. Так вот, у нас в таком случае говорили: "За грехи отцов платят их дети". Через три часа ваши войска должны выступить. И чтобы вы не "ошиблись" я буду находиться подле вас. Вы же понимаете, что отбирать у вас командование будет не самым лучшим вариантом? Ларан, не зная что ему ответить, всего лишь утвердительно кивнул. - Рад, что вы все поняли. - Патриарх отошел к середине шатра, туда где стоял небольшой столик с разложенной на нем картой. Чего-то на ней посмотрел и, повернувшись к Королю, проговорил: - Я пока что покину вас на часик, нужно утвердить время и место атаки с нашими союзникам. - После этих слов приор-патриарх телепортировался. Союзниками Ларгона являлись: Империя Пустынной Арды, граничащая с Царством Кэрлек, управляли империей старейшины восьми самых крупных кочевых племен (идеальных конных, да и пеших, войнов) и Государство Некромантов, исконного врага Церкви Света находящейся в стране Воста - союзника Царства Кэрлек, в государстве главенствовали пять патриархов Церкви Тьмы (лучшие маги смерти, которые в принципе способны и лечить, если это потребуется)... Вот как ползу, так и отражаю!
Их души чей-то голос зовет А тело за душой все идет и идет...
За тридцать лет до становления Империи Арев. Государство Некромантов.
Центральный Собор города Нуарсон, здание в котором проводятся собрания пяти патриархов Церкви Тьмы. Сегодня оно пустовало, практически пустовало, ибо сейчас там находились только сами патриархи, приор-патриарх Церкви Мотруо и Король Ларан страны Ларгон. Люди толпились на улицах, но, ни кто из них так и не решился подойти к Собору ближе, чем на десять ярдов. Так как хоть и не видели охрану, но догадывались, что она зорко следит за всем здесь происходящим. А учитывая, что в охране состояли маги, при этом лучшие из лучших, те в преданности которых патриархи не сомневались, любой нарушивший незримую линию мог быть подвержен если и не смерти, то жестокому наказанию. - Уважаемые, вы же понимаете, что вступив войну на нашей стороне, вы уже от нее не куда не денетесь? – спокойно проговорил приор-патриарх, стоя напротив трибуны с патриархами Государства Некромантов. - Двадцать лет повоевали и решили что хватит? Ха, - усмехнулся он, - вы решили, что я вам это позволю? - Но как же! У нас же союзный договор, подписанный лично Королем, - в растерянности указал рукой один из патриархов (самый худой и высокий, с черными волосами) на Ларана, - там указано, что мы имеем права выйти из войны, если условия боевых действий будут неприемлемы, и вот сейчас они таки очень плохо стали сказываться на нашем Государстве! Никто не рассчитывал, что нашу страну атакует сторонний противник. - Угу, Арканс, маги Восты вас дюже сильно прижимать начали, а тут эти дикари, на город напали, пощипали немного, так вы сразу поджали хвост и дернулись в сторону. Ужас! Как дети, ей богу, – отмахнулся приор-патриарх. - Ничего себе «дикари»! – воскликнул другой патриарх (сидящий справа от Арканса, среднего роста и полностью лысый) – Эти сволочи, за длившуюся два часа атаку, полностью уничтожили весь гарнизон стражников включающий в себя десятерых довольно таки сильных магов. И это при том, что атакующих было всего да ничего, около сотни, и магия на них, учтите, не действовала, вообще не действовала!... Ларгон стоял чуть в стороне от патриарха Церкви Мотруо, держась за рукоять меча, и слушал перепалки членов высшего епископата (то бишь архиерейства - по сути, и то и то слово являются названием третьей ступени в церковной иерархии), вмешиваться в разговор у него не было ни какого желания. Пусть разбираются сами. В данный момент он был занят обдумыванием одного из своих военных планов, а именно плана атаки на столицу Царства Кэрлек – город Талон. Правда в общем-то уже бывшего Царства ибо главу этой страны он убил лично еще лет двадцать тому назад, а вот семью его увы уничтожил не всю. Так что теперь откуда не возьмись объявился сынуля этого ублюдка и засел в этой демонской столице собрав в ней остатки некогда сильной армии отца…
Большая зеленая поляна среди практически непроходимого леса, находящаяся в десяти лигах от границы Государства Некромантов. Небольшой табун лошадей, десяток крытых повозок обшитых шкурами различных животных, и несколько вигвамов, один из которых выделялся как размерами, так и цветом -золотистым с красным оттенком. Туда-сюда сновали полуголые люди. Все они (дети, женщины, мужчины которых было большинство) имели бледную кожу и длинные волосы, заплетенные в причудливые косы. Дети резвились, играли, женщины что-то готовили, стирали в чанах с водой, мужчины, вооруженные в основном длинными луками и небольшими топорами либо тренировались во владении оружием, либо охраняли стойбище, а кто-то, может быть даже прямо сейчас, занимался охотой или возвращался с нее с различной живностью годной в пищу. В золотистый вигвам неспешно зашел один из мужчин, предварительно кивнув стоящим на страже войнам. Посередине хижины, перед глиняной миской с какими-то тлеющими листьями, на земле сидел старик с закрытыми повязкой глазами. Справа от него лежали разноцветные бусы, с другой стороны круглый шар из материала похожего на кожу, но не являющегося ею. Эти предметы очень часто использовались Шаманами аувейцов для различных ритуалов и общений с духами, и не только с ними. Когда-то, очень давно аувейцы состояли из разроздненых племен бродивших по непроходимому лесу, граничащему с Государством Некромантов, и занимающему площадь сравнимую с этой самой страной, но несколько столетий назад Шаманы объединили все племена в единое целое и основали что-то вроде огромного города в центре леса называемого ими Мелиог. - Яркого Солнца Шаман! – произнес мужчина приветствие, хоть и знал, что ответ будет нескоро. Присел напротив старца, несколько раз глубоко вдохнул дым, исходящий от миски, и тоже закрыл глаза… - Долиган.., и ты думаешь.., что сможешь пасть туда.., где витает мой разум.., просто вдохнув аромат листьев дерева тур-каорнок? – медленно произнес Шаман не открывая глаз, ибо и так знал кто сейчас перед ним. – Ты ошибаешься..., уже в который раз… Знаешь ведь.., что войну ни когда не быть шаманом… и не ходить по тропам Паутины Солнечных Лучей… Зачем ты на этот раз меня потревожил? - Атака на город, указанный вами, проведена успешна, - доложил Долиган открывая глаза. – Амулеты защиты сработали замечательно, магия этих нелюдей на нас не подействовала. Правда, пришлось повозиться с войнами-защитниками, вот от них-то мы, увы, понесли небольшие потери. Десятерых убили, еще шестнадцать ранили, из них – четверых серьезно. Души мертвых братьев мы уже отпустили, час назад горел погребальный костер. Легкораненых раненых сейчас лечат, а вот тех четверых пришлось оправить вглубь Мелиога к ближайшему крупному стойбищу. - Хорошо... Но как ты понимаешь… это только начало… Мы всего лишь прокладываем путь.., и уже за нами пойдут все остальные… Нелюди должны быть уничтожены и те, кто их защищает, тоже, а люди, населяющие эту страну, станут нашими рабами! - это предложение шаман прошипел таким голосом, что Долиган, бывалый воин и разведчик, покрылся испариной от страха, который буквально пробрал его до костей…
Приор-патриарх вышел из портала, поддерживая Ларана, чтобы он не упал, негоже войску видеть в каком состоянии их командующий. Что поделаешь, не привык Король путешествовать порталами, да и не знал он раньше вообще о такой возможности. Вот только впервые два года назад патриарх рассказал ему, что может брать с собой от одного до двух человек, но это ведь только он, больше магов подобной силы нигде нету, ибо энергии на такой портал требуется неимоверное количество. - Все хватит, дальше я сам, - сдавлено произнес Ларан, отстраняясь от приора-патриарха. - Хорошо, хорошо, - проговорил тот. – Только учти, тебе нужно немного полежать, чтобы привести в чувство вестибулярный аппарат. - Не умничай. Я неученый. И вообще когда ты расскажешь, откуда ты появился? И кто ты вообще такой? – эти вопросы Король задавал патриарху уже не в первый раз за последние восемь лет, но так и не получил на них ответы. Хотя кое о чем он уже догадывался, еще бы проведешь с этим человеком столько лет практически рядом, многое заметишь. Хотя на фоне примерного возраста патриарха в полторы тысячи лет, эти восемь лет вообще недостойны ни какого внимания. Если бы не одно «но»! Король точно знал, что он единственный с кем этот человек так близко и часто общается в течение такого «долгого» срока. Когда-то патриарх обещал, что будет находится подле Короля, вот и держит до сих пор то обещание, хотя Ларан с удовольствием отпустил бы его куда подальше, только б не видеть эту демонскую черную рясу по много раз на дню. Так вот, три года назад, он сделал вывод, что патриарх все же человек, того случайно ранило в руку при атаке на один из городов Царства Кэрлек и на рукаве черной рясы выступила вполне себе красная кровь, но это не все, сквозь разрез он заметил… человеческую руку, человеческую!!! Ларан чуть пошатываясь, дошел до своего шатра, оставалось всего-то десяток ярдов, оглянулся - патриарх шел следом. Немного отдышался, откинул полог и зашел внутрь, подошел к кровати и аккуратно присел, начала кружится голова. Спустя пару минут зашел и приор-патриарх. Постоял, посмотрел на Ларана, и, присаживаясь рядом, спросил: - Ты точно хочешь знать ответы на свои вопросы? Уверен? Ларан сразу же утвердительно кивнул. Пока патриарх в хорошеем расположении духа, лучше не терять такой шанс узнать больше о возможном враге в будущем. Король не сомневался, что когда-нибудь он как и его отец попробует уничтожить Церковь Мотруо и в особенности ее руководителя. - Хорошо, ты сам этого хотел. Патриарх произнес несколько слов и стенки шатра покрылись светящимся полем, более всего похожим на щиты используемые магами для защиты. - Это чтобы нас никто не потревожил, - объяснил свои действия приор-патриарх. – А теперь переедем к главному, – он встал, отошел к центру шатра и жестом пригласил Ларан подойти вплотную к нему. Король нехотя поднялся и выполнил указания патриарха. Стал напротив того и взглянул в пустоту под капюшоном, он знал что это всего лишь магия иллюзий, силы этого человека вполне позволяли ему поддерживать такое заклятие день и ночь. Внезапно пустота пропала, и он увидел, наконец-то увидел лицо этого… человека! Мужчины лет пятидесяти, с редкой проседью в коротких волосах, с глазами полными усталости и печали, глазами человека жившего если и не вечно, то много, очень много тысяч лет… Ларан внезапно осознал что привычного окружения его палатки вокруг нет, все это пропало и он находится в кромешной тьме не чувствуя ни верха, ни низа, ни даже своего тела. Страх не успел зародится в его душе, как тьма начала рассеиваться и он наконец-то почувствовал себя. Хотя себя ли? Он, пусть будет он, стоял у стены одного из зданий из непонятного материала в виде красных прямоугольников, рядом приходили люди в чудной одежде. Осмотрел себя, на нем тоже напялено демон знает что, но неудобства он не испытывал. Ларан попытался пошевелиться, но у него ничего не вышло. Он мог двигать только головой. Раздался громкий гул, Ларан посмотрел на небо и увидел огромную корявую конструкцию неизвестно как держащуюся в воздухе, она медленно пролетала над крышами зданий. Люди продолжали двигаться, не обращая ни на что внимания, словно для них это все стало дано привычным. К Ларану подошел какой-то человек и начал что-то говорить, но он не понимал его слов. Тот махнул рукой и, сплюнув, двинулся дальше. – Часть моих воспоминаний, последних воспоминаний о том жестоком и страшном мире, - произнес знакомый голос. - Спустя три часа я оказался на вашей планете, как не спрашивай, все рано не отвечу. Просто потому, что и сам этого не знаю. Ларан снова оказался в кромешной тьме, но, учитывая предыдущий опыт, он просто стал ждать, что произойдет дальше. Страха не было, было самое обычное любопытство. - Когда-то я был священником, - продолжил патриарх, - последней на то время Церкви, на заре ее полного и безвозвратного распада. Ибо людям не нужна была вера во Всевышнего, они поощряли только то, что раньше считалось страшными грехами: гордыню, зависть, чревоугодие, похоть, злобу, алчность, праздность. Люди постепенно убивали сами себя своими же действиями, вырождались, и я уверен, что вскоре после моего ухода, их раса на той планете либо практически вымерла, либо откатилась назад в развитии на десятки тысяч лет. Патриарх снова начал показывать свои воспоминания, правда, уже в более менее знакомом Ларану мире, в его собственно мире. Воспоминания, в которых патриарх показал, где он появился на этой планете, когда, как начинал свой путь, как захватывал власть в Церкви Мотруо. Не всегда и не все Ларан понимал, иногда мысленно переспрашивал и практически сразу же получал ответ. Патриарх вполне сносно объяснял на простом и доступном языке те вещи, которые интересовали Ларана. Единственное, что он так и не понял, так это зачем же патриарх развязал войну, которая с каждым годом охватывает все больше и больше территорий. Но вскоре он и на этот вопрос получил ответ: - Ты ведь понял из моих воспоминаний, что ваш мир уже несколько тысяч лет находится в так называемом средневековье? Вижу, понял. Так вот, это плохо очень плохо. Нельзя стоять на одном месте без движения, то бишь без развития, без новых открытий в науке, в магии, в технике, а подтолкнуть к этому могла только война, мировая война. И это ведь только один из ответов на твой такой «громкий» вопрос. Есть и еще один ответ - планетой должна править одна система. Система, которая опять же будет заниматься развитием народа, а не погружением его в выгребную яму. Сделай выводы и поймешь, что я всего лишь решил совместить эти два пути…
Глава 4
Но вот затихает война И из ничего создается великая страна...
За двадцать лет до становления Империи Арев. Остров Тоснак. Островная Республика Ниархон.
Деревянный простенький домик. Внутри прихожая, маленькая кухонька с печкой и небольшая комнатка. Утварь и предметы быта полностью соответствовали этому скромному жилищу. Сейчас в комнате находился молодой мужчина в серой изношенной рясе, один из Служителей Всевышнего, так они себя называли. Эти люди всегда были готовы придти на помощь любому страждущему, помолится за тех, кто попросит, отпустить грехи умирающему. Они истинно верили в Господа, верили, что помощь другим это самое важно в их жизни. Раздался стук в дверь, мужчина оторвался от своих дел и пригласил посетителя войти. Дверь с тихим скрипом отворилась, и раздались быстрые шаги, в комнату вбежала неряшливо одетая женщина лет сорока. По ее лицу текли слезы, она пыталась что-то сказать, но никак не могла успокоиться. Мужчина сходил на кухню за кувшином с водой, взял кружку, налил и предложил женщине. Та спешно выпила, восстановила дыхание и рассказала ему о случившемся в ее семье. Оказалось, что ее дочка умирает от неизлечимой болезни. Ни кто из врачей и магов так и не смог ей помочь. Она попросила срочно пойти с ней и постараться сделать хоть что-то. Он ее последняя надежда. Мужчина начал объяснять ей, что он простой служитель Всевышнего, что он неспособен на чудеса, но женщина его не слушала. Схватив его за рукав, она потянула его за собой, он не посмел сопротивляться, решив, что на все воля Господа, по крайней мере, он утешит семью и очистит душу девушки, прежде чем она покинет ее тело. На улице их ожидал пожилой мужчина, судя по всему, муж этой женщины. Он окинул взглядом служителя Всевышнего и предложил поторопиться, благо их дом, по его словам, находился здесь недалеко...
Я зашел в чистый и аккуратный с виду двухэтажный дом (один из самых больших которые когда либо видел) следом за Отреном и Еланой, так они представились мне по дороге. Оказывается, они являлись редкими представителями высшей аристократии нашей небольшой Островной Республики, но мне это было как-то все равно. Ведь все мы равны перед Всевышним. Отряхнув ноги, поднялся на второй этаж и зашел в указанную ими комнату. Немного задержался на пороге, пытаясь в полутьме разглядеть хоть что-то, окна были занавешены плотными серыми шторами, плохо пропускающими свет. Сзади меня кто-то подтолкнул, я отступил, и в комнату прошла Елана, поспешно отодвинула одну из штор и присела там же рядом на стул. Напротив входа я наконец-то заметил кровать, а на ней лежала она, высокая стройная молодая девушка, по грудь прикрытая легкой белоснежной простыней. Ее изнеможенное болезнью тело уже не способно было пошевелиться, но еще чистые глаза смотрели на меня со страхом и надеждой. Страх - что все уже кончено, что я пришел всего лишь отпустить ей грехи и помочь покинуть этот мир с чистой душой. Надежда - что все еще можно исправить, что молитвами своими я исцелю ее. На моих глазах появились слезы. Не знаю почему, но мне стало жаль ее, ведь она еще практически ребенок, дитя которому просто не повезло в нашем несовершенном мире. Давно, очень давно во мне не просыпалось это чувство, ибо я часто видел, как умирают, такова моя судьба - провожать людей в последний путь. Я видел умирающих в страшных мучениях детей, когда чума охватила десятки городов Ниархона, закаленных в битвах воинов, которые, узнав, что их близких и родных в одной из атак убили враги, в одиночку кидались на этого самого врага и умирали, умирали и снова умирали, тело падало изрубленное десятками мечей, но все еще пыталось достать хотя бы одного убийцу. Всем этим людям я ни чем не мог помочь, только молился за покой их душ. Как я еще не сошел с ума? Не знаю. Видя смерть, я всегда был спокоен. Когда-нибудь она придет и за мной. Ни кто в этом мире не вечен. Нас, служителей Господа, корят за отсутствие жалости, страха, да и остальных чувств тоже. Да это так, мы, по сути, бесчувственные создания его. Люди что смотрят на мир другими глазами. Слезы медленно скатывались по щекам, я сделал несколько шагов в ее сторону и остановился. Внезапно я понял, что не выдержу, если она умрет, уйду следом за ней. Я закрыл глаза. Не для того чтобы помолится, а для того чтобы позвать Его, того, в чьих силах сделать этот мир чуточку прекрасней и добрей. Воззвал к Нему всей своей душой и сущностью что внутри меня. Время потеряло счет. Прошли секунды, минуты, часы. Но Он все-таки меня услышал. Комнату озарило ярко-синее сияние, резко хлынувшее от меня во все стороны, родители девушки (отец уже когда-то успел придти и сейчас стоял рядом со свой женой недалеко от меня) отпрянули в страхе к двери, они просто не понимали что происходит, впрочем, как и я. В моей голове раздался Его голос, говоривший на древнем наречии давно ни кем не используемым кроме нас, Его служителей. Он начал мне рассказывать что-то об этом мире, о том, что гибель близка, что я тот, кто все исправит, что я - Избранный. А я же просто улыбался, ибо понял, что Он мне поможет. Он ее спасет!... С тех пор цвет моих глаз с серого, обычного для многих людей, изменился на ярко-синий. Но многие не обращали внимание на это. Ведь человек всегда остается человеком в независимости от его цвета глаз, волос или кожи... Спустя год война докатилась и до границ Островной Республики Ниархон. Флот Турангая атаковал караван торговцев и военные галеоны сопровождения полностью их уничтожив, при этом, не взяв ни товар, ни рабов, ни пленных. На следующий день Совет Республики начал срочно набирать людей в армию. Также все силы были брошены на строительство новых кораблей и их вооружение. Я, как и многие из Служителей Всевышнего, тоже пошел на защиту своей родины... Спустя полгода я перешел служить на галеон "Ветер перемен". Еще через два с половиной стал его капитаном. Эти три года были самым тяжелым для меня испытанием. Сражения, битвы, кровь, страх, ужас. За это время я очень сильно изменился. Теперь ни кто не узнает во мне того человека коим я был почти четыре года назад. В одном из таких сражений и погиб наш капитан, я взял на себя командование и успешно провел атаку, люди пошли за мной, ибо я смог дать им шанс выжить. По прибытии в порт Совет вознаградил меня за отвагу, назначив капитаном спасенного благодаря мне судна...
За десять лет до становления Империи Арев. Воанское море. Островная Республика Ниархон.
Я - Избранный. Избранный богом. Вот только много ли от этого толку. Э-э-эх... Последние пять лет я командую выделенной мне Советом частью флота и занимаюсь только тем, что не даю кораблям турангайцев подступиться к нашим островам. Вот только слишком долго это продолжаться не сможет, ибо когда-нибудь они все же прорвутся. У нас осталось слишком мало кораблей для патрулирования, а строить новые нам уже практически не из чего, ресурсы Республики уже исчерпаны. А все торговые контакты с остальным миром наша страна порвала еще два года назад, когда война захлестнула почти весь материк. И что там сейчас происходит мы, увы, незнаем. - Служитель, у Совета Республики к вам срочное дело, - подошел ко мне наш корабельный маг. Служитель - Служитель Всевышнего, как же это было давно. Удивительно, что еще хоть кто-то об этом помнит и обращается так ко мне. Но, учитывая, что настоящего моего имени не знает никто, даже я сам, люди сами решают как ко мне обращаться. Поэтому и называют либо Служителем, либо тем именем, которым я представился вступая в армию, а именно - Арев, просто сказал на тот момент первое пришедшее в голову слово на древнем языке. - Хорошо. Передай, что к вечеру будем в порту Острова Даклен. Пусть перебираются туда, раз им это так нужно. Маг совершенно не обратил внимания на мою довольно таки неуважительную фразу в отношении правительства, развернулся и направился обратно в свою каюту. - Капитан! - крикнул я Аркину, нынешнему капитану галеона " Ветер перемен", одному из самых честных и добрых людей которых я знаю, а знаю я теперь очень и очень многих, так уж сложилась моя судьба. - Поворачивай к Даклену. Совету снова не терпится увидеть меня... - Да я вас внимательно слушаю, - обратился я к Совету, сидящему напротив меня и состоящему из троих самых уважаемых людей Ниархона избранных народом. - Мы считаем, - произнес один из них, - что хватит отсиживаться и просто обороняться, пора предпринимать серьезные действия. - Согласен, - усмехнулся я. - Наш флот сейчас в не лучшем положении после столь многочисленных битв и с каждым годом становится все хуже и хуже. Дерева и метала на строительство новых кораблей нет в наличии. Торговые караваны к нам не ходят и вряд ли теперь когда либо мы вообще увидим их флаги. Захватывать корабли Турангая бесполезно, каждый из них снабжен каким-то непонятным нам заклинанием самоуничтожения настроенным лично на капитана. - Мы это знаем не хуже вас Арев. Сегодня вечером на все корабли флота поступит приказ о том, что адмиралом будите назначены вы, также им всем будут даны координаты точки сбора куда все они обязаны будут прибыть к середине следующего дня. Я стоял немного ошарашенный таким поворотом событий. Все-таки командовать частью флота, малой частью - это одно, а командовать всем флотом - это другое! И что теперь прикажите мне делать? - Вы, разумеется, тоже обязаны туда прибыть к этому времени с подчиненной вам частью флота, - продолжал член Совета. - Мы отлично понимаем все ваши сомнения и волнения на этот счет. Но не стоит этого страшиться. Жаль вы последнее время редко бывали на суше, да и на собраниях морских капитанов, а то знали бы как к вам относится люди. Арев! Ваше имя у многих на устах. Простой народ вас любит, армия уважает. Кому как ни вам вести их к победе и... к свободе!...
За пять лет до становления Империи Арев. Турангай.
Несколько лет назад, уничтожив большую часть флота противника, я принял решение атаковать наиближайший Турангайский порт, благо десантные корабли мы сохранили все в целости и сохранности, хоть и потеряли несколько лучших боевых галеонов, не считая десятки более простых, а значит и менее вооруженных, кораблей. Расстреляв с дальнобойных орудий крепость, мы высадили десант, скучающий от многодневных морских путешествий, отдав приказ не трогать мирных жителей, да и по мере возможности обойтись малой кровью, своей и врагов. Порт был захвачен спустя час. Армия города сложила оружие и наместник, узнав кто, является адмиралом флота, лично вызвался без охраны, только в сопровождении моих солдат, явится на флагманский корабль, чтобы переговорить со мной. Я уважаю бесстрашных и отважных людей и дал на это свое согласие. Вскоре мы уже обсуждали переход портового города Сонкар (таковым было его название) под эгиду Островной Республики Ниархон, а именно под мое управление, сам наместник отказался от власти и все полномочия передал мне. Народ и армия, в общем-то, его поддержали. Оказывается, многие в портовых городах Турангая слышали обо мне, о том кто я и что из себя представляю. Эти слухи принесли те, кого я щадил, те кто, выслушав меня, не шли в атаку, а отступали, увы, таких было мало, очень мало. Так начался мой поход по территории Турангая. И сейчас под моей властью находится буквально половина этой страны. Люди, подвластные мне, живут в тишине и спокойствии, не зная ни горя, ни страха. Но самое главное, они добровольно идут в мою армию и служат мне с честью, коей достоин, по их мнению, только я и никто другой, ибо мое имя во многих устах стало синонимом свободы!...
Пять лет спустя...
Турангай захвачен. Император убит. Нет не мной. Своим же народом, решившим, что войне хотя бы в этой области материка пора положить конец. И я стал императором, совершенно этого не желая. Люди выбрали меня, и я не посмел им отказать. На это было множество причин, и некоторые из них я уже упоминал. Сегодня меня законно признают императором. Императором Арева, так они решили назвать территорию, некогда принадлежащую Турангаю, назвать в честь меня. Вот только теперь у меня не будет имени, ибо оно будет принадлежать моей (теперь уже моей) Империи. Завра же прибудет Совет Ниархона и Король Арманара, страны, которая много веков была истинным союзником Турангая, насколько я понял, они решили стать часть Империи... Но это всего лишь начало. Мир все еще тонет в крови, и только я могу спасти его. Я - Избранный Богом!...
Система A1BDF168. Четвертая планета…
Я рад, что не ошибся в выборе. Он действительно способен спасти эту планету, а значит и эту Систему. Вот только какой ценой? Не знаю! Сейчас я не могу дать ответ на этот вопрос... Вот как ползу, так и отражаю!
2961 г. от становления Империи Арев. Налийская область.
Император прибыл к границе области несколько часов назад. Один, от охраны и сопровождения он отказался, хотя архивариус Арджей и патриарх Налийский на этом очень сильно настаивали, но, в конце концов, сдались. Осмотрев небольшое одноэтажное здание принадлежащее первому посту охраны и находящееся за несколько миль до въезда в Налийскую губернию на главной дороге (там, кстати, находился еще один пост, только теперь уже главный, с охраной из нескольких десятков стражников), он отворил дверь и прошел в помещение. Внутри было две комнаты разделенных между собой самой обычной плотной, широкой шторой. В первой, в которую он и попал, находился высокий статный мужчина в серебристых доспехах с мечем в кожаных ножнах у бедра расслабленно сидевший за массивным деревянным столом. Перед ним лежала кипа каких-то бумаг, рядом чернильница и несколько перьев для письма. Заметив посетителя, он поднял голову и внимательно посмотрел на Императора, вот только понятное дело, что не узнал его, ибо Император Арева был одет в невзрачную одежду с капюшоном, кою носят только люди из беднейших слоев населения. - Что тебе надо? - спросил стражник. - Область закрыта, прохода нет! И ты об этом обязан знать. - Да знаю. Так как сам на это приказ отдавал. - Император скинул капюшон. - Ваше Величество! - вскочив со стула, воскликнул стражник. - Прошу меня простить за такой тон... - Хватит, - прервав его, отмахнулся Император, - ты всего лишь исполняешь свой долг. У меня к тебе небольшая просьба. - Я сделаю все, что вы прикажите! - Мне нужно без лишнего шума попасть в Налийскую область. - Император улыбнулся. - Но как же! - стражник растерялся. - Там ведь еретики! Бунт! Мы понятия не имеем, что там сейчас творится! Ваше Величество это очень опасно, я не могу позволить вам пройти туда! - Тогда я сделаю это сам, и даже не пытайся меня остановить, - тихо проговорил Император. Он так и знал, что люди его Империи будут пытаться защитить его любым способом, не понимая, что их защита ему совершенно не нужна. Император уже собрался развернуться, чтобы покинуть это здание, но его внезапно остановил стражник, схватив за руку. - Ваше Величество, я помогу вам, - объяснил он столь неподобающее в отношении Императора действие, - но и отправлюсь туда вместе с вами. Император взглянул в его глаза. Стражник не отвел взгляда, он стойко выдержал своеобразное испытание, хотя и испытывал страх, боясь провалиться в эти бездонные ярко-синие пропасти. Было такое чувство, словно на него посмотрел если и не бог, то кто-то не менее могущественный. - Хорошо, я согласен, - произнес Император, накидывая капюшон обратно на голову. Стражник радостно заулыбался и скрылся во второй комнате. Раздался шум, ругательства и вскоре отдернув штору, он вышел оттуда в сопровождении еще двух человек облаченных в такие же, как и у него, серебристые доспехи, вот только они были вооружены небольшими двухлезвийными топорами, висевшими в специальных креплениях за спиной. - Ваше Величество, позвольте представить вам Мевала и Некура. На них можно положиться как на самого себя. Они проводят нас до основной границы области, а после сразу же вернутся обратно на пост. Кстати, меня зовут Вил-Энираг можно просто Вил. Ближе к полуночи здание покинуло четыре человека, один из которых не был одет в доспехи пограничных стражников Арева. Пройдя полмили в сторону главного поста, люди свернули с дороги и скрылись во мгле густого леса...
- Тихо! - прошептал Вил, положив ладонь на рукоять меча. Идущие следом стражники - Мевал и Некур, остановились и даже замедлили дыхание, став похожими на статуи. Император же, шедший за Вил-Энирагом, либо не услышал его слов, либо просто не обратил внимание и поэтому чуть не упал, когда стражник резко схватил его одной рукой за плече, прижимая к себе, другой за лицо, закрывая ему рот. - Я сказал тихо Ваше Величество, - немного извиняющимся тоном произнес он. Император чуть кивнул. Вил убрал одну руку, давая ему возможность нормально вздохнуть, но другой все еще продолжал его придерживать. - Почему мы остановились? - тихо проговорил Император. - В сотне ярдов, вон в той стороне, - указал рукой стражник, - кто-то есть. Двое или трое человек, вряд ли охотники, раз позволили себя заметить на таком расстоянии, дюже шумно они ходят. Император долго всматривался в указанном направлении, но так ни кого и не заметил. Тогда он задействовал одно из заклинаний, его глаза подернулись серой дымкой и вскоре он увидел четыре светящихся оранжево-красным светом тела, кои без сомнения принадлежали людям. Три, из которых двигались практически в его направлении, один же неподвижно лежал на земле. - Их четверо, один лежит не двигаясь, трое идут к нам. - Император вопросительно посмотрел на Вила. - Что делать? - Если нападут, разумеется, защищаться, - ответил стражник. - Если это еретики, то они точно нападут. - Но... - Ни каких "но", Ваше Величество. Своя жизнь дороже. Да и в вашем приказе было такое условие: "...стараться не применять к ним оружие, если они не будут угрожать чьей-либо жизни", - процитировал Вил. - Так что не обессудьте. Стражник знаками приказал Мевалу и Некуру пройти чуть вперед, потом в стороны и притаиться, оружие держать наготове. В этот момент Император снимал с себя эффект произнесенного до этого заклинания. Спустя несколько минут раздался шелест листьев и трое человек, в грязных залатанных обносках вооруженных простыми плотницкими топорами, вышли на расстоянии не превышающим несколько шагов от притаившихся Императора и стражников. Один из них, судя по всему главарь, достал какой-то небольшой деревянный предмет, крепко зажал его в руке и замер на мгновение. - Они здесь! - прорычал он. - Смотрите внимательнее! - Это не еретики, а простые разбойники, - прошептал Вил на ухо Императору. - Атакуем! - громко крикнул он и вскочил. За ним последовали и Мевал с Некуром. Император же в нерешительности замер. Убивать пусть и разбойников, но все же граждан своей Империи он не хотел. Вил наседал на главаря прижав того к дереву. Хоть тот и был разбойником, но дрался неплохо, даже таким примитивным оружием как простой топор. Увы (для разбойника) ему это не помогло, и вскоре меч Вила пронзил его сердце, подарив тому легкую и безболезненную смерть. Мевал и Некур стояли в стороне и осматривали трупы свои противников, которые, в отличие от главаря, кроме как нападать на беззащитных простых людей, видимо больше вообще ничего не умели. Император, наконец-то решившись, подошел к телу главаря, произнес молитву и поднял оброненный тем в схватке предмет. - Мда, где же он его интересно достал? - ни кого конкретно не спрашивая, произнес он. - Ваше Величество, - обратился к нему Вил, - а вы думаете, что маги все без исключения работают на благо Империи? Тогда вы глубоко ошибаетесь. - Не будем об этом! Давайте лучше узнаем, кто тот четвертый человек, которого я видел. Вил, приказав остальным идти за ним, не спеша направился к тому месту, в котором он заметил тех разбойников...
- Всевышний! - Воскликнул Император, это же девушка! Тем четвертым человеком, которого он увидел тогда с помощью заклинания, оказалась раненая девушка, одетая в одежды, принадлежащие одному из аристократических сообществ Налийской области. Учитывая, что всего таких сообществ в Империи не больше трех десятков, Император обязан был знать их все и все про них: знать их названия, их глав, отличия в одеянии и даже дома им принадлежащие. - Налийская губерния, сообщество Алис, - внимательно посмотрев на ее одежду, произнес Вил-Энираг. - Ты ее знаешь? - удивился Император. - Не ее, - отрицательно покачал головой стражник, - аристократическое сообщество, в которое она входит. Изучал, было дело. Император наклонился и вдруг почувствовал, что она дышит, тяжело с хрипами, но дышит. - Она живая! Так, отойди, - бросил он подошедшему ближе Вилу, - не мешай. И им тоже самое скажи, - кивнул он на приближающихся Мевала и Некура. Император хоть и не был лекарем или истинным белым магом, для которых лечение раненых было самой их сутью, но тоже мог многое, очень многое. Он закрыл глаза, опустил руки ближе к ранам, ладонями вниз, сосредоточился на определенном желании и направил энергию, бушующую в нем в тело девушки. Его ладони стали испускать яркий свет и раны на теле девушки начали затягиваться. Когда все закончилось Император открыл глаза, их ярко-синий цвет стал словно еще ярче, приподнялся и шатаясь отступил на пару шагов назад. Девушка задышала ровно, бледность ушла. - Она скоро придет в себя, - проговорил Император через силу. - Вил будь на страже, а я пока отдохну...
- Проснитесь, проснитесь же, - слова с трудом пробивались сквозь сонную пелену в сознание Императора, - она очнулась! Император нехотя встал с земли. Сильно же он устал, раз пол ночи проспал на довольно таки прохладной земле, не о чем заранее не подумав, в особенности о своем здоровье. Огляделся, заметил в паре ярдов в стороне девушку, сидевшую на куче листве, спиной опираясь о дерево, ее из походной фляги поил Вил. Остальных двух стражников он не заметил, поэтому направился к ним. - Как вы? - обратился он к девушке. - Нормально, - устало ответила она. - Спасибо что помогли мне. - Это моя обязанность. - Ваша? - девушка подняла взгляд и удивительно уставилась в ярко-синие глаза. - Ваше Величество, - она попыталась встать, но Вил осторожно придержал ее за плечи не давая подняться. - Не надо, вы еще очень слабы, - объяснил он. - Позже я проведу еще один сеанс лечения, - произнес Император, присаживаясь, - а пока расскажите мне, кто вы и что делали в этом опасном лесу? - Меня зовут Арада, сообщество Алис Ниалийской области. А что я здесь делала?! - девушка замолчала и укоризненно посмотрела на Императора. - Скрывалась от вашей Церкви, я принадлежу к тем, кого вы называете -еретики! Хотя вы не правы и Он тоже не прав. Неся нам Свет Всевышнего Он забывает о том, что и Церковь Арева делает тоже самое. Просто вы смотрите на мир с разных сторон. Вы ни когда не пытались понять Его, а Он вас! Император ненадолго растерялся, но быстро понял, что "Он" (тот, кого упоминает Арада) и неприметный человек небольшого роста в серой рясе, которого он ищет, есть один и тот же человек. - Вы поможете мне его найти? - Чтобы опять попытаться его убить, теперь уже лично? - грозно воскликнула девушка. - Нет, не по... - Я хочу просто с ним поговорить! - прервал ее Император, выделяя при этом каждое слово. - Если не верите, я позволю вам заглянуть в... мою душу. И вы увидите все - все мои секреты и желания, знания и время прожитых годов? Поймите, я не обманываю вас. Девушка отрицательно покачала головой. - Нет, Ваше Величество, я этого не хочу, ваша душа - это ваша душа, я не смею врываться в ее покои. Извините, я просто сорвалась, - из ее глаз закапали слезы. - Я помогу вам его найти, даже нет, я позу его сюда, только прикажите своему стражнику не пытаться его убить. Император согласно кивнул, подозвал Вила и объяснил, что от того требуется. Стражник молча выслушал приказ, развернулся и вскоре скрылся в лесу. - Я попросил найти Мевала и Некура, это, кстати, еще двое моих стражников, что бы они проверили окрестности... А вы, правда, можете его позвать? - резко спросил он. - Это его... магия? - Что вроде того, она отличается от привычной нам всем, но в целом да, можно назвать это магией. Каждый, кто действительно слушает Его и принимает сказанное Им близко к сердцу, к душе, истинно верит в это, получает возможность позвать его, в случае опасности или же для того, чтобы задать ему вопросы или просто пообщаться. Кроме того есть и другие способности которыми он нас наделяет, но увы от этого мы не становимся подобными магам или войнам. Ведь, к примеру, тонкое восприятие эмоций или возможность "слышать" животных не поможет в битве с вашей закованной в доспехи армией… Ее рассказ прервало появление Вила. Он подошел к императору и коротко доложил, что вокруг тихо и спокойно. Мевал и Некур стоят на страже в нескольких десятках ярдов отсюда, и он сейчас также присоединится к ним. - Простите нас, - извинился Император, когда Вил их покинул. - Потом расскажете, если останется желание. А сейчас я буду рад, если вы его... позовете. - Меня уже позвали, - раздался голос буквально в шаге от Императора. Он не успел испугаться появлению этого человека, человека который будоражил Империю уже в течении трех тысяч лет, каждые два, три века. Невзрачный, небольшого роста, довольно старый, серая бесформенная ряса и тускло светящийся деревянный посох в левой руке - так его можно описать и точно так же он описывался в тех документах, о которых год назад рассказывал архивариус Арджей. Император просто молчал. Он не испугался, ведь боятся того, с кем сам ищешь встречи, не стоит, тем более он наконец-то добился того, чего хотел, осталось просто спросить, спросить то, что его так интересует. - Кто же ты? - тихо произнес он...
Послесловие
Прошлое и настоящее переплетаются И нити судьбы изменяются Все обратно возвращается Но жизнь не прекращается...
- И кто же ты? - снова спросил Император. - Я?! Ха, - усмехнулся старик, что совсем не вязалось с его серьезным видом, - человек. Как и ты. - Ты не можешь быть человеком! Ведь не один из людей не способен столько прожить. Не один из людей не способен на то, что можешь ты. - А я необычный человек. Ты кстати тоже и как и твои предки по мужской линии. - С чего это ты решил? - немного растерялся Император. - Знаю. Просто знаю. - Да откуда?! Откуда ты столько знаешь? Откуда ты вообще появился? Зачем настраиваешь простых людей против их же страны? Скажи зачем,... зачем все это!? - Сколько вопросов молодой человек. Или если точнее юный Император Арева! Да, да, не смотри ты так, ведь для меня ты всего лишь юнец, по сути неразумное, но смелое дитя... Позволь старику задать всего лишь один единственный вопрос, а после я расскажу обо всем. - Хорошо. - Император согласился, поняв что вскоре наконец-то узнает все ответы на вопросы не дающие ему покоя вот уже как год, ведь вряд ли старик его обманет, да и что-то внутри, глубоко в душе, словно подтверждало слова сказанные этим непонятным человеком. - И так, ответь мне... Почему вместо того, чтобы отдать приказ убить меня или сделать это лично, ты решил просто со мной поговорить? Император задумался. Для многих этот вопрос показался бы простым и легким, но не для него. И как же ответить? Сказать, что просто решил поговорить? Нет, увы, это будет не правда. Ведь он и сам не знал, для чего явился сюда, зачем задавал ему вопросы, зачем подвергал свою жизнь опасности. - Не знаю, не знаю и еще раз не знаю! - воскликнул он. - Просто я так решил! Хватит уже смертей в моей стране, в которых, кстати, ты и виноват, хватит бессмысленных попыток тебя уничтожить, ведь ты даже не пытаешься убить или покарать людей, поднявших на тебя руку. Пора это все остановить! Старик улыбнулся и внимательно посмотрел на Императора. - Ты честен со мной. Это правильно. Ну что ж как я и обещал, расскажу тебе все, действительно все... Я - приор-патриарх той самой Церкви Мотруо, основатель Ордена Теней, который ныне служит Империи Арев... Нет, нет, не стоит меня так бояться, - успокоил он Императора, заметив, как тот в страхе отпрянул назад. - Я сказал тебе это, чтобы ты всего лишь знал, с кем сейчас общаешься! Но я уже не тот, кем был три тысячи лет назад. И не тот, кем был многие века, тысячелетия до этого. Ведь в каждом новом мире я становлюсь по сути другим человеком, но иногда эти изменения происходят по несколько раз, как вот здесь - на этой планете, которую вы теперь называете Арев... Вот как ползу, так и отражаю!
Старинное кирпичное четырехэтажное здание, бывшее некогда центральным особняком загородного поместья, а теперь уже давно попавшее в черту мегаполиса, несмотря на кажущуюся приземистость, терялось островерхой крышей в сгущавшемся сумраке осеннего вечера. Вычурные изгибы скатов, обрамляющие стрельчатые окошки чердачного этажа, прятались в тенях высоких тополей, растущих вдоль всего фасада, и казалось, что по почти черной от времени черепице снуют фигуры оживших химер. Но, конечно, никаких химер там не было. А вот силуэт один, если присмотреться, разглядеть было можно, когда молодая луна пугливо выглядывала из-за низко ползущих облаков. Правда, никто не вглядывался. Кто в наше время смотрит вверх? Никому не было дела до нахохлившейся фигуры в темных джинсах и черной кожаной куртке, почти сливавшейся с тенями. И сам Федор прекрасно это понимал. Он любил посидеть здесь вот так, наблюдая за остатками суеты внизу, за спешащей по домам дневной сменой и нехотя бредущей на работу ночной, за переменами игры света на листьях деревьев и дорожках, когда в одних окнах свет гас, а в других, наоборот, зажигался. Это давало не только немалую пищу для размышлений, но и навевало азартное состояние ожидания и предвкушения, заставлявшее чувствовать свое превосходство ночного хищника. Красивая, уверенная в себе пара выпорхнула на стоянку и почти сразу исчезла в чреве помпезного лимузина. Достаточно быстро, чтобы навязчивые папарацци, буде такие прятались вокруг, не успели сделать ни одного драгоценного кадра, но не достаточно для того чтобы чуткий Федин нос не уловил присутствия нежного детского запаха. - Тебе везет, Тедди-бой, - пробормотал верхолаз и облизнул выступившие на мгновение клыки. Потом позволил себе растянуться на слегка влажной черепице. Но приятное предвкушение почему-то не приходило. В дурманящем послевкусии детского аромата присутствовала какая-то странная, будоражащая и в то же время пугающая нота. Федор задумчиво переворошил свои ощущения, но так и не смог определить, в чем странность, а посему решил, что заморачиваться не стоит, все и так станет ясно при более детальном рассмотрении. Вздохнув, он снова принял сидячее положение и стал прислушиваться к голосам и запахам, доносящимся из здания. Сумерки густели, и блики на тополях, обрамлявших здание, обретали все более странные оттенки и очертания. Тед старательно запоминал, где именно возникали слишком неестественные всполохи и подозрительно густые тени. Он давно понял, что в этом отеле далеко не все постояльцы простые смертные, а связываться с нечистью, пусть даже и своими сородичами, он не собирался, отдавая себе отчет, что совершенно к этому не подготовлен. В стотысячный раз посетовав на своего недалекого вампирского «папочку», позволившего себе нарваться на осиновый кол какого-то ван-хельсинга местного разлива всего лишь через неделю после обращения Федора, он отметил и запомнил несколько окон, в которые соваться не следовало. Потом чертыхнулся, когда неоновая вывеска над входом «Хостел-люкс» в очередной раз вздрогнула от скачка напряжения, на мгновение осветив подъездную дорожку неестественным мертвенным светом. Посчитав, что достаточно изучил восточное крыло, Тед начал медленно пробираться к другому краю крыши. Рев мощного мотора и мечущиеся отсветы фар на склоненных над аллеей золотистых кронах старых лип заставили его застыть. Федор любил хорошие машины, и вырвавшийся на площадку перед отелем «Ягуар» цвета шампанского с легкомысленно, не по погоде, откинутым верхом заставил его на мгновение забыть о голоде. А потом кабриолет с визгом затормозил на стоянке, и порыв ветра донес до вампира аромат, заставивший его судорожно сглотнуть в вожделении. Широкий капюшон манто полностью скрывал головку выскочившей из машины девушки, но Тед клык готов был прозакладывать, что этот медвяный запах, смешанный в неповторимый дурманящий букет с феромонами и адреналином, мог принадлежать только блондинке. - Тебе чертовски везет, Тедди, дружище! – повторил он, расплываясь в клыкастой улыбке. Теперь оставалось только проследить, куда поселится эта милашка, и трапеза для истинного гурмана была обеспечена. Но спустя пару часов Федор проник не в окно третьего этажа, где одинокая блондинка почему-то заняла номер для новобрачных, а на четвертый. Детский запах, что легким ореолом окутывал пару эстрадных звезд, укативших на концерт в лимузине, не давал ему покоя. Дитя рекламы, ратующей за здоровый образ жизни и экологически чистую пищу, Тед обожал детскую кровь, еще не испорченную алкоголем, никотином, наркотиками и прочими агентами медленного самоубийства. А вот загадок он не любил, твердо зная, что связываться с ними себе дороже. Разрываясь между страхом и искушением, он все же решил проверить люкс, в котором звезды оставили свою маленькую дочь одну. Черной тенью соскользнув с крыши, Тедди на мгновение завис в воздухе и толкнул податливое коридорное окно. Над всеми замками открывающихся окон (а этим исконно-оконным свойством здесь обладали почему-то далеко не все застекленные проемы) он лично поработал еще пару лет назад, когда обнаружил этот отель. До понимания того, что отели – лучшее место для охоты, ему пришлось доходить своим умом, поскольку «папаша» ничего объяснить не успел. Прежде чем догадался, что люди, находящиеся в незнакомом городе, скорее всего, спишут внезапное недомогание и слабость на акклиматизацию, а потом все равно уедут и все забудут, Тед пару раз чуть не попался. Некоторое время он с перепугу питался только кровью животных, что было невкусно и не так уж безопасно, а потом нашел для себя эту охотничью территорию. Водворив на место распахнувшуюся во всю ширь створку, Тед бесшумно пронесся к двери люкса и ловко открыл ее универсальной отмычкой для электронных замков. Лишь оказавшись в номере, он позволил себе перевести дух и прислушаться к собственным ощущениям. И замер. Сила, разливавшаяся в апартаментах, была такой... Огромной? Мощной? Манящей? Федя никогда раньше не сталкивался ни с чем подобным, но сразу понял, к какой категории отнести находящуюся в номере девочку. В первый момент он испугался до колик, и его с головой захлестнуло желание как можно скорее отсюда смыться. Но было в этой силе что-то настолько близкое и желанное, что ноги словно приросли к полу, не давая сдвинуться с места. Вспышкой молнии пронеслись в мозгу незадачливого покушенца все известные ему вампирские легенды, в которые он никогда не верил. Отчаянный, рискованный, почти несбыточный план мгновенно родился в его мозгу, и Тед, сам поражаясь собственной смелости, сделал шаг вперед.
- Веди себя хорошо, милая, - женщина наклонилась, крепко обняла и поцеловала девочку лет десяти, - Когда проснешься, здесь будет море цветов, - она улыбнулась, - Как ты любишь. - Здорово! – пробормотала малышка, обнимая мать в ответ, и незаметно поморщилась. - И не засиживайся допоздна, я очень тебя прошу. - Конечно, мама. Женщина, уже выпрямившись, бросила на девочку подозрительный взгляд, но лицо ребенка в этот момент казалось безмятежным. - Она умница, она все сделает, как надо, - мужчина потрепал девочку по голове и обнял жену, - Ведь так, рядовой? - Есть, сэр! – малышка смешно отдала честь полусогнутой ладошкой и попыталась щелкнуть пятками босых ножек. Отец рассмеялся знакомой игре. - Ну, все, нам пора, - добавил он, потянув жену к выходу. Девочка кивнула и залезла на кровать, глядя вслед выходящей паре. - Иногда она так смотрит, что я пугаюсь, - услышала она голос матери через пару минут, когда родители были уже уверены, что отошли достаточно далеко. - Брось, родная, она просто не по годам умненькая и смышленая. Нет ничего страшного, если она, оставшись одна, просидит лишнюю пару часов за книжкой или перед телевизором, - успокаивающе сказал отец. - Конечно... – последовал неуверенный ответ. Девочка еще какое-то время продолжала сидеть неподвижно, слушая, как подъехал на этаж лифт, а потом унес родителей вниз. Только после этого по ее лицу разлилась совсем не детская коварная улыбка.
Плавным движением соскользнув с кровати, девочка огляделась, потом – уже в который раз – обошла притихший гостиничный люкс и, снова вернувшись на кровать, устроилась в изголовье. Вся ее поза выражала задумчивость и презрение к окружающему миру. Спать? Читать? Смотреть телевизор? Вечность, заключенная в хрупком детском теле усмехнулась этой нелепой мысли. Боги не спят. Конечно, оболочке отдых нужен, но не мозгу. Да и маскировку следует соблюдать. Но не сейчас же, когда никто не видит! Ей все же повезло, что она родилась в семье эстрадных звезд, часто и надолго оставляющих ее одну, да к тому же таскающих за собой по городам и весям. Впрочем, иначе и быть не могло. Когда ты принадлежишь к пантеону, верить в который вот уже пару тысяч лет большая часть мира считает старомодным, нельзя ошибиться в выборе. Ведь от того, как ты проживешь человеческую жизнь, скольких сможешь привлечь к себе и на свою сторону, зависит, появятся ли у веры новые последователи. А этому телу, из-за заключенной в нем силы, и так отпущено не более полувека, и было бы расточительством терять еще и первые лет пятнадцать жизни под жестким надзором ничего не понимающих людей. Разумеется, не каждый способен выдержать такое испытание. Богиня хихикнула, вспомнив, как бездарно провалила свою миссию та, которую в разные времена и у разных народов называли то Венерой, то Ладой, то Хатхор, то Астартой. Эротомания богини любви, начавшая проявляться чуть ли не в двухлетнем возрасте, настолько шокировала окружающих, что пришлось отозвать ее обратно в спешном порядке, уже в пятилетнем возрасте утопив в колодце, как кутенка. Нет, она себе не позволит стать таким же посмешищем. Конечно, ей тоже было трудно не проявлять характер. Эти глупые смертные, с их ханжеской моралью монотеистической религии, были способны кого угодно ввергнуть в состояние неконтролируемого гнева. Но она сдерживалась, сохраняя им их жалкие жизни, успокаивая себя мыслью, что они все равно никуда от нее не денутся. Пусть не сразу, пусть потом, уже там, в посмертии, она доберется до них, раз уж ей нельзя делать этого сейчас. Одно из условий человеческого существования – не проявлять свою сущность перед смертными. А вредный братец, он же суженый, он же конкурент №1, из принципа не приберет к рукам тех, кто ее раздражает, пока Атропос не ткнет его носом в его же обязанности. Вот только, когда подходит срок этих жалких созданий, никто, кроме мерзкой старушенции, не знает, а с ней мойра поделится этой информацией в последнюю очередь. Ты согласилась на эту миссию, Кали, детка, так что не кисни. Боги умирают, когда никто в них не верит. Хочешь жить – приводи к вере этих букашек. Не божественными чудесами, которым они вечно умудряются найти никчемные «научные» объяснения, а личным примером, убеждением. Ну и, конечно, немного магией, о которой они и не подозревают. Но только немного, совсем чуть-чуть. Нельзя засветиться. Как же это все сложно! Девочка вздохнула. Заливистой детской песенкой запиликал мобильник, и богиня потянулась к прикроватной тумбочке. - Каля, деточка... - Да, мама, - отозвалась она, с трудом снова входя в роль пай-девочки. - Совсем забыла тебе сказать. Если что-то понадобится, набери три шестерки, портье о тебе позаботится, я ее предупредила. - Хорошо, мама. Но что мне может понадобиться? - Да что угодно! Не стесняйся. Я попросила, чтобы к восьми тебе принесли ужин. - Мам, я не голодна! - Но поесть надо. Не спорь. Я проверю, когда приду. - Хорошо, - вздохнула девочка. - Будь умницей, Каля, солнышко! Трубка разразилась короткими гудками, и богиня с вздохом швырнула ее в изножье кровати. Почему-то больше всего раздражало имя, данное этими милыми людьми телу-сосуду, ставшему временным пристанищем. А ведь она просила Лахесис придумать что-нибудь получше! Но та только отмахнулась. Мол, скажи спасибо, что хоть созвучно с тем, под которым в тебя еще хоть кто-то верит. Ну, и что созвучного? Освоив речь в возрасте полутора лет, она очень старалась приучить временных родителей именно к истинному имени, но в результате получился этот идиотский синтез – нечто среднее между Галей и Кали – Каля. Богиня смерти снова вздохнула и, решительно встряхнув головой, постаралась прогнать неконструктивную раздражительность. Впереди была почти вся ночь – родители после концерта и последующего банкета вернутся не раньше четырех-пяти утра, проверено – и желательно было провести это время с толком. Каля вытянулась на кровати и стала слушать отель. А интересные здесь постояльцы... Похоже, скучно не будет. Ее сознание медленно скользило по этажу от комнаты к комнате, ощупывая мысли и стремления людей и нелюдей, волею судьбы оказавшихся под одной крышей. Нелюдей можно было откинуть сразу. Эти и так с одного взгляда поймут, кто она. Вопрос веры не возникает, когда приходит знание. А вот с людьми следовало поработать. И начинать, разумеется, нужно было с персонала, вербовать агентов. Увы, среди служащих не оказалось ни одного ее вассала. Вообще ни одного магического существа. Отелем заправляли люди. Ей предстоит прожить здесь всего три дня, и чем больше людишек, имеющих доступ во все комнаты, будет на ее стороне, тем легче окажется справиться с остальными. Но и перегибать палку спешкой тоже не стоило. Спустя какое-то время смена начала собираться по домам, и не было ни одной горничной, ни одного портье или менеджера, кто не размышлял бы о смерти. Люди прятали глаза друг от друга, стараясь не показать странного состояния, навеявшего вдруг размышления о вечном. Завтра они придут на работу уже совсем другими. Некоторые из них будут готовы к встрече с богиней. Каля поднялась и прошлась по комнате. Человеческое тело хотело размяться. Можно было дать себе передышку. С ночной сменой она будет разбираться позже. Стук в дверь стал неожиданностью и заставил ее вздрогнуть. - Кто там? – поинтересовалась девочка на всякий случай. - Твой ужин, деточка, - голос за дверью ей не понравился. К тому же Каля вспомнила, что нужно еще заняться работниками ресторана, и разозлилась на себя за невнимательность. Пора бы уже привыкнуть к собственному несовершенству в человеческом облике и не допускать подобных промахов! Но столько сил приходится тратить на поддержание формы, когда в тебя мало кто верит... Да и восстанавливать их с каждым столетием становится все труднее и труднее. Открывая нежданному гостю, она была собрана и настроена решительно. Человек за дверью не был официантом. На нем была форма персонала отеля, а беджик на лацкане сообщал о статусе: портье. - Вы кто? – хмуро поинтересовалась девочка. - Семен Петрович, ночной портье, - сообщил плешивый мужичок лет пятидесяти, облапывая хрупкую детскую фигурку масленым взглядом, - Твоя мама просила, чтобы я за тобой присмотрел. «Ага, щаз!», - мысленно ругнулась Каля: «Мама, наверняка, с другим портье разговаривала. Да видела бы она тебя, старого козла, наказала бы близко к нашему люксу не приближаться!» Но из проема все же отошла, прислонилась к двери, чтобы не дать ее закрыть, и предоставила портье вкатить в номер тележку с ужином, пристально наблюдая за его действиями. Пока Семен Петрович расставлял на столе приборы, взгляд его скользил по комнате, отмечая каждую мелочь, и, время от времени, цеплялся за Калю, так и стоявшую у открытой настежь двери. Всем своим видом девочка выражала желание поскорее избавиться от навязчивого сервиса. - Тебе нужно хорошо покушать, - вещал тем временем портье. - Мама будет о тебе волноваться, так что веди себя хорошо. Я буду за тобой присматривать. Чуть попозже обязательно зайду и проверю, как ты тут. - Спасибо, не стоит, - громко ответила Каля, услышав, как хлопнула дверь, и кто-то из постояльцев вышел в коридор. - Я поужинаю, почитаю часик и буду спать. Так что не беспокойтесь. Не нужно ко мне заходить. Портье вздрогнул, тоже услышав, что по коридору кто-то идет. – Если что-то понадобится, звони в любое время, - пробормотал он. Когда он, наконец, ушел, богиню трясло. Вот из-за таких и было труднее всего сдерживать свои естественные порывы. Очень хотелось отправить его в свою вотчину немедленно, но Каля прекрасно понимала, какой переполох вызовет смерть портье на рабочей вахте, даже если ей удастся сделать вид, что она тут ни при чем. Взяв себя в руки, она решила подождать и посмотреть, что будет дальше, хотя и не питала надежды, что мерзкий старикашка передумает навещать ее среди ночи. Успокоив себя тем, что всегда может устроить ему инфаркт прямо в коридоре своего этажа и списать это на самозащиту, девочка честно съела свой ужин, а потом решила уделить немного времени постояльцам. С ночной сменой лучше будет поработать под утро, когда люди уже устанут. Три этажа отеля, отведенные под номера для постояльцев, и чердак, переделанный в апартаменты с громким названием «пентхаус», не были заселены полностью. Поскольку среди персонала нелюдей не нашлось, оные расселились по всей гостинице, почти равномерно перемешавшись с людьми. В паре номеров Каля почувствовала дыхание смерти и радостно опознала своих подданных. Если что, можно будет призвать их на помощь. Правда, в этом обличии ей будет не слишком просто сладить со старым вампиром и высшим личем, но можно ведь и пригрозить на будущее. Было около одиннадцати вечера, когда она почувствовала, что на четвертом этаже появилось новое действующее лицо. Разумеется, поднимись кто на лифте или по лестнице, она не обратила бы на это никакого внимания, но новый персонаж проник через окно. К тому же Каля сразу поняла, что это тоже ее подданный. Нежить. Вампир. Сосредоточившись на этом неожиданном явлении, она начисто забыла о своем человеческом теле и совершенно не подумала о том, каким лакомым кусочком для ночного пришельца может стать чистая детская кровь. Когда же под действием явно не впервые используемой отмычки щелкнул замок ее люкса, она чуть не расхохоталась, представив, какой сюрприз ждет кровососа, возжелавшего детской кровушки. Нет, но каков нахал, а! Совсем нюх потерял! Восхитительно! Каля чуть не замурлыкала от удовольствия, представляя предстоящую сценку. Судя по скорости и пластике движений, это был совсем молодой вампир. Лет десять-пятнадцать после обращения, не больше. Он уже научился контролировать свою жажду, но все еще не мог обходиться без крови достаточно долго. Но куда, во имя сущего, смотрит его наставник, не научивший юную нечисть распознавать божественную сущность?! Совсем от рук отбились! За такое следует наказывать! Нет, не эту мелочь, этот, можно считать, уже наказан, или будет через несколько минут. А того, кто бросил свое бессмертное порождение на произвол судьбы. Каля пообещала себе лично развоплотить «родителя» глупого ночного гостя. Девочка лежала, не двигаясь, притворяясь спящей, ожидая, пока ее жертва, мнящая себя охотником, попадет в ловушку. На пару мгновений вампир задержался у двери, видимо, прислушиваясь, нет ли в комнатах еще кого-то. Неуверенный. Интересно. Привык полагаться только на себя? Потом тень метнулась через гостиную и почти сразу оказалась в спальне, у кровати. Вампир с наслаждением втянул в себя запах детской плоти. Каля вздохнула, откинула голову, вызывающе выставляя напоказ сонную артерию. По сосудам человеческого тела заструилась божественная сущность. Клыки почти нежно коснулись детской шейки, проткнули кожу, мощная струя влаги потекла в горло. Веселый смех богини заглушил надсадный вой вампира. - Попался, голубчик! – хихикнула Каля, когда ночной гость, скуля, отполз в сторону. - В-в-великая Кали! – проныл вампир, стараясь вжаться в угол. - Угадал! Но попрошу без имен. - П-п-прости, о Персефона! - Без имен, я сказала! - Да-да! Конечно. Я... я... я не знал... не предполагал... Бегающие глазки вампира старались не встречаться с взглядом богини. Каля с любопытством рассматривала вторженца. А он, похоже, крепкий орешек. Боль от попавшей в пасть сущности самой смерти должна была сейчас разъедать кислотой его внутренности. Но вампиренок держался, не выдавая своего состояния. Богине даже стало его немного жаль. - В-в-великая... – выдавил из себя ночной гость, нарушая затянувшуюся паузу. - Понимаю, понимаю, - усмехнулась Каля, - Обознатушки, растерятушки. И вообще, ты тут просто мимо пробегал. Ну, и как теперь самочувствие, после пробежки? Изжога не мучает? Бедолага судорожно сглотнул, но промолчал. Каля вскинула бровь. Вампирчик был ей совершенно не нужен, за просто так одаривать его своей милостью и покровительством не было никакого желания, но мойры зачем-то вплели в нить его судьбы эту встречу. Можно, конечно, было оставить все, как есть, и не думать о том, что в следующие несколько лет этот призрак ночи превратится в разваливающегося на ходу зомби, потеряет свои великолепные белоснежные клыки и перестанет испытывать какие-либо эмоции, кроме голода. Упокоить было бы гуманнее. Но богиня вдруг подумала, что чувствует себя немного благодарной этому дурачку за внезапно доставленное развлечение. - Расслабься, прямо сейчас упокаивать не стану, - вздохнула она, - Но ты-то хоть сам понимаешь, во что вляпался? - В-великая... Морриган... – с трудом прохрипел вампир. - Я сказала, без имен! – прошипела Каля, начиная злиться. - Я... я... я не хотел... я вообще... я не убиваю просто так... - Нашел чем оправдываться! – фыркнула богиня смерти. - Лишние жертвы – это, конечно, дурной тон. Но я же, в принципе, не против. А девочка, между прочим, могла бы и не выжить. Вот только я не девочка. Так что, не выживешь теперь ты. Вампир вскинул на нее полный ужаса взгляд, а потом понурился и тихо захныкал. Каля подождала, пока он осознает. Как ни странно, пришел упырь в себя быстро. Сообразительная нежить попалась. - Великая, - сказал он, наконец, стараясь не показывать, как ему больно, - я виноват перед тобой. Позволь мне искупить свой проступок. - Молодец, - довольно кивнула Каля. - Позволяю. - Что я должен делать? - Поработать три дня ночным портье. - Что, о Карна?! – тут же вскинулся вампир. - Без имен! – рявкнула Каля. - Мне не нравится местный старый козел. Поработаешь вместо него. Что еще не понятно? – потом она на мгновение задумалась и хихикнула, - Скажешь тоже! Карна! Еще Миктлансиуатль вспомнил бы! - А? – вампир недоуменно уставился на девочку. - Не слышал про такую? Ну и славно, значит, хоть так не обзовешь. И, вот еще что. Надеюсь, ты понимаешь, что пить человеческую кровь до полной трансформации тебе нельзя. - Но Великая! – начал было вампир, но тут же заткнулся и потупился. - Хочешь жить – потерпишь! – отрезала она. - Зато потом станешь силен, как пятисотлетний вампир. Ты что, этого не знал? - незваный гость захлопал глазами и замотал головой. - С ума сойти! Откуда ты такой взялся на мою голову! И куда смотрит твой наставник? - Его нет, - пробормотал вампир. - Упокоен через неделю после моего обращения. - Ах вот как! – протянула Каля и окончательно поняла, что не хочет губить эту нежить. Все ж и смерти порой бывает присуще милосердие. - На твое счастье, я как раз задержусь здесь на три дня. Именно столько тебе придется пить по глотку моей крови в сутки, чтобы стать моим личным вассалом. Хорошая перспектива, не правда ли? Никто из твоего племени не будет властен над тобой. Портье я усыплю, а ты поработаешь вместо него, а то меня от одного его вида чуть не стошнило. - Как?.. - Дело техники, а детали тебя не касаются, - обрубила богиня. - Все будут считать, что именно ты... Как тебя зовут-то? - Теодор, - чуть замявшись, ответил вампир. - Федя, значит, - гость слегка поморщился. - Все будут считать, что именно ты, Федя, и должен находиться на этом месте. - Просто поработать портье? – с сомнением поинтересовался будущий личный вассал богини смерти. - И следить за тем, чтобы не было ни одной смерти в отеле, если не будет на то решения мойр. Мне не нужны лишние проблемы. Кроме того, я не всюду могу побывать в этом теле. Так что, в случае необходимости, станешь моими глазами и ушами. - Но я же не могу... сам... - Портье никогда не приходит сам, его приглашают, не так ли? Будет нужно, создашь ситуацию, чтобы тебя пригласили. Я помогу, если что. - Все сам, да сам... – пробурчал кровосос еле слышно, но слух богини уловил брюзжание. - Есть претензии? – презрительно поинтересовалась девочка, раздумывая над тем, не поторопилась ли с обещанием. - Но, Великая, - попробовал торговаться вампир, - я голоден, очень голоден. Три дня это слишком долго для меня. Я не уверен, что смогу выдержать... - Сколько лет, как тебя обратили? – хмыкнула богиня. - Двенадцать... - Не пора ли учиться сдержанности? Неужели не понимаешь, что даже капля человеческой крови может тебя сейчас убить? Вампир снова потупился, но возражать больше не посмел. - Великая желает еще чего-нибудь от своего ничтожного слуги? – спросил он с тоской через пару мгновений. - Нет, можешь приступать к своим временным обязанностям. Если мне понадобится от тебя что-нибудь еще, я сообщу. А теперь иди работать. - Прямо сейчас? - Прямо сейчас. Спрячь портье там, где его никто не найдет. Будешь хорошо себя вести, я его тебе отдам после отъезда. Вампир ничего не сказал, но поморщился. Ишь ты! Гурман! Кровь старого козла ему, похоже, не по вкусу. Каля снова хихикнула. Вампир поднялся и неуверенно посмотрел на богиню. - Я пойду? - Иди, - кивнула девочка и, подождав, пока он подойдет к двери, добавила: - Выполняй все обязанности портье, как положено. И будь осторожен с блуждающей комнатой. Незадачливый покушенец покосился на своего сюзерена, ничего не ответил и тихо прикрыл дверь с другой стороны.
Минут десять Тед стоял, прислонившись спиной к стене, и пытался отдышаться. Боль в отравленном божественной сущностью теле постепенно отступала. Все оказалось совсем не так страшно, как гласили легенды. И тут до него дошло. У него получилось! Он рискнул, поставил на кон собственное вечное посмертие и выиграл! Он станет личным вассалом богини смерти и, наконец, сможет перестать бояться всего на свете. Тедди позволил себе открыть глаза и оглядеться по сторонам. Коридор был пуст, чуткий слух вампира не улавливал движения за стенами двух из трех номеров. Из третьего доносилось только дыхание богини. Он, наконец, отклеился от стены и двинулся к лифту. Портье, так портье. Не самой худшее, что могло с ним случиться. Да к тому же ночной. Что вообще ночью в отеле происходить может? Ну, кто-то приедет, кто-то уедет. Подумаешь, ерунда какая. Всего лишь постояльцев принять-проводить. За свою двадцатитрехлетнюю жизнь и двенадцатилетнее посмертие ему приходилось заниматься и более сложными, трудоемкими и даже опасными делами. Не дойдя до лифта, Тед свернул на лестницу и, словно здесь взгляд богини перестал на него давить, даже начал насвистывать. Два пролета он преодолел почти вприпрыжку, но вдруг остановился. Из короткого коридора, ведущего к номеру для новобрачных, потянуло ванильно-сахарным, уже знакомым ароматом блондинки. В животе у Теда заурчало, и он едва не согнулся пополам от резкой боли в желудке. Такой жажды он не испытывал даже сразу после обращения. Клыки рефлекторно вытянулись в стремлении вонзиться в живую плоть. С трудом удержав равновесие при накатившем вдруг головокружении, вампир опустился на ступеньки. Приступ прошел так же внезапно, как и начался, но Тедди еще минут пять посидел, успокаиваясь и с опаской ожидая повторения. Потом, стараясь не дышать, чтобы ненароком снова не поймать флюиды манящего запаха, он скатился с лестницы со всей доступной в его вампирском возрасте скоростью. Лишь влетев в фойе отеля, он перевел дух. За стойкой портье никого не было. Холл вообще не отличался многолюдностью, а точнее, был абсолютно пуст. Тедди с независимым видом продефилировал к стойке и заглянул за нее. Плешивый дядечка растянулся на полу, подложив под щеку сложенные лодочкой руки, и сладко причмокивал во сне. Вампир присел на высокий табурет и осторожно потянул носом воздух. Пахло человеком, но никак не любимыми девственницами Тедди, так что особого вожделения он не испытал. Приступа голода тоже не последовало. Тед перевел дух и заставил себя успокоиться. Если повезет, в ближайшие три ночи аппетитной блондинке не понадобится помощь портье, и ему не придется больше с ней сталкиваться. Даже приближаться. Думать о том, что девушка из номера для новобрачных – не единственный лакомый кусочек в этом отеле, вампир себе запретил. Успокоив себя таким образом, снова огляделся по сторонам, прислушался, убедился, что первый этаж не подает признаков жизни, и, взвалив на плечо так и не проснувшегося Семена Петровича, потащил его в подвал, где, как ему довелось узнать прежде, есть совершенно никем не востребованная котельная.
Глава вторая. НОМЕР ДЛЯ НОВОБРАЧНЫХ Kaverella_de_Vine
Номер для новобрачных был предназначен для... новобрачных. Поскольку отель «Хостел-люкс» не успел нахватать с неба все пять звезд, а пребывал где-то между второй и третьей, иногда мерцавшей на соседнем кладбище огоньком святого Эльма, то номер этот отнюдь не был оснащен необъятной кроватью с водяным матрасом в форме сердца или ванной джакузи кинг-сайз с двусмысленно сглаженными краями. Надо сказать, интерьер в нем вообще давно не меняли, и на взыскательный вкус каких-нибудь светских молодоженов он мог показаться даже убогим. У юной блондинки, вселившейся в эти заведомо предназначенные для пары апартаменты в гордом одиночестве, вкус был взыскательный. Вот уже более двух часов она то металась по комнатам, брезгливо поджимая губки при виде очередной давно вышедшей из моды детали декора, то падала в кресло, в бессилии закрывая лицо ладонями, то прижимала руки к сердцу и декламировала какие-то странные строки, больше всего напоминавшие развернутый газетный некролог. Иногда девушка заглядывала в совмещенный санузел, тяжело вздыхала, зачем-то вынимала из кармана слаксов маникюрные ножницы, а потом снова закрывала дверь в места общего пользования. Ее очаровательное кукольное личико, еще хранившее следы недавних слез, выражало то отчаянье, то решимость, то полную безысходность. Бэлла, а именно так звали новую постоялицу «Хостел-люкс», прибыла сюда для того, чтобы расстаться с жизнью во цвете лет из-за своего разбитого сердца. Что ж, какие только причины не приводят людей во временное пристанище. В жизни этой милой девушки, всегда знавшей, что она – центр вселенной, произошла самая настоящая трагедия. К тому же, как она считала, ее предали все. Даже всегда баловавший ее любимый папа был только рад, что некий молодой выскочка, охотившийся не за дочерью, а за ее приданным, нашел себе новый объект устремлений. Даже подруги, эти стервы, ей посочувствовали! А Бэлла точно знала по себе, что за сочувствием всегда стоит желание посмеяться за глаза. Ну и зачем после этого жить? Юная блондинка ответа на этот вопрос не видела. Но со свойственной ей страстью ко всевозможным красивостям, она не могла себе позволить просто утопиться в протекающей у дома вполне полноводной реке. Ей нужна была сцена, на которой она сыграет свою последнюю в жизни главную роль. И желательно, чтобы рампа сияла всеми огнями, а декорации поражали воображение. Ее собственное воображение поразила идея расстаться с жизнью в номере для новобрачных. Это было красиво. И символично. Увы, убогие условия «Хостел-люкс» никак не хотели вписываться в задуманную девушкой мизансцену. К тому же у нее возникла серьезная проблема. Бэлла решительно не могла понять, как именно она должна оборвать хрупкую нить своей короткой жизни. Пистолета у нее не было, да и сама мысль о разбрызганных по ковру мозгах вызывала тошноту. По этой же причине девушка категорически отметала идею выпрыгнуть в окно. Впрочем, отель был в этом с ней полностью согласен, поскольку вид из номера открывал на густой кустарник, а сами окна, наоборот, не открывал принципиально. Да и третий этаж не обещал гарантированного результата. О снотворных, наркотиках или ядах Бэлла знала лишь понаслышке, а где ими можно разжиться не знала вовсе, а отель делал вид, что к нему с подобными вопросами обращаться бессмысленно. Он всегда знал кому, что и когда можно сообщить и в чем именно стоит помогать своим постояльцам. Вот таким образом, после двух часов напряженных раздумий, юная блондинка пришла к неутешительному выводу, что в ее распоряжении есть всего два способа прерывания жизни, и ни один ее не устраивал. Ну посудите сами, как можно вскрыть себе вены в сидячей, пожелтевшей от времени ванне?! Никакой эстетики! К тому же из дому Бэлла уезжала в истерике, не прихватив с собой никакого багажа, а единственным колюще-режущим предметом в ее сумочке были те самые маникюрные ножницы. Девушка не была уверена, что у нее хватит духу процарапать ими свои тонкие запястья. Да и не стоил жалкий антураж таких титанических усилий. Оставалось только повеситься, но и для этого ей явно не хватало реквизита. Телефонный шнур и телевизионный кабель никак не удовлетворяли ее чувству прекрасного, а повязанный на изящной шейке газовый шарфик от Лагерфельда не отличался ни подходящей длиной, ни прочностью. Шторы, покрывало и прочая мануфактура в номере тоже не годились для благородной цели удушения той, что решила остаться вечной невестой. Бэлле совсем уже начало казаться, что она выбрала не тот отель или не тот номер, но тут она в сердцах рванула с кровати гобеленовую тряпку и, наконец, нашла то, что нужно. Постельное белье игриво подмигнуло ей оттенками спелого лимона. С радостным визгом девушка сдернула простыню с кровати и зарылась в нее лицом. Вешаться на ней будет просто одно удовольствие! Еще полчаса ушло на поиски подходящего крепления для петли. Увы, ничего, кроме крюка, в гостиной, на котором висела аляповатая хрустальная люстра, Бэлла не нашла. Потолок оказался довольно высоким. Пришлось подвинуть громоздкий (и тяжелый) комод, чтобы достать до крюка. Скрученная жгутом простыня, хоть и была шелковой, скользила без энтузиазма. К тому же показалась блондинке слишком толстой, да и привязать ее накрепко было сложно. Не особенно заботясь о собственности отеля, девушка оторвала от белья довольно широкую полосу и снова попробовала закрепить на крюке. Вот теперь вышло то, что надо! Но, окинув взглядом всю сцену со стороны, Бэлла поняла, что комод в нее явно не вписывается. Пришлось двигать его обратно и искать новое композиционное решение. Журнальный столик по высоте не подходил принципиально, стул... А вот у стула была широкая и высокая спинка, и блондинка поняла, что нашла то, что нужно. Теперь оставалось только написать предсмертное послание, способное вышибить скупую мужскую слезу даже из отца и бросившего ее негодяя. Порывшись в сумочке и не обнаружив там ни бумаги, ни ручки, Бэлла растерялась. У кино-героинь, на которых она до сих пор ориентировалось, такие мелочи всегда были под рукой. Ей как-то не пришло в голову, что сама она никогда не обременяла себя наличием этих ненужных в жизни вещей. Проверив все шкафы и ящики, она не нашла искомого и в номере. Апартаменты для новобрачных не были предназначены, по мнению обслуживающего персонала, для эпистолярных упражнений. Впрочем, ночного портье на помощь можно ведь позвать круглосуточно. Белла решила, что заодно проверит, какое впечатление на постороннего произведет созданная ею картина. Сняв с базы телефон, она принялась штурмовать стул.
«Три дня, три дня, три дня, три дня, всего три дня, три дня, три дня, три дня…», - словно испорченная пластинка крутилось в голове Теда. Ему хотелось есть, но ради могущества ведь можно и потерпеть. К тому же всего-то три ночи. Тед сидел за стойкой портье, и нервно постукивая пальцами, наблюдал за безмолвным многоканальным телефоном. Прошло минут двадцать – ни одного докучливого звонка. Вампир уж было подумал, что ему повезло, и в старой гостинице никто не захочет беспокоить ночного портье, поэтому лениво зевнул. Его, пока ещё ясный взгляд упал на яркий рекламный буклет отеля, в котором ближайшие три ночи ему придется нести трудовую вахту. Незамысловатые наружные картинки, в виде чистеньких номеров и улыбчивого рабочего персонала, прятали за собой сухой перечень всех имеющихся в наличии достоинств данной гостиницы. Вот они:
НАЗВАНИЕ ГОСТИНИЦЫ: «Хостел-Люкс» АДРЕС: Трасса 60, до перекрестка семи дорог, после большого камня поворот направо ВЫЗОВ ПОРТЬЕ: по телефону 666 КАТЕГОРИЯ ГОСТИНИЦЫ: *-* (междузвездная) вид на кладбище все портит МЕСТОРАСПОЛОЖЕНИЕ: Черт знает где! СПОСОБЫ ОПЛАТЫ: - Наличные - Карты American Express, Diners Club, JCB, MasterCard, Visa - Банковский перевод - Натурой РАСЧЕТНАЯ ДЕНЕЖНАЯ ЕДИНИЦА: Любая РАСПЛАТНЫЙ ЧАС: Время Ч АЭРОПОРТ: От аэропорта до гостиницы: пешком не добраться. БАЛКОНЫ: Нет БАССЕЙН: Да (в подвале) ГЛАДИЛЬНАЯ КОМНАТА: Самообслуживание: Гладильная комната на 5 этаже (круглосуточно) или можно воспользоваться услугами прачечной: 07.00 - 19.00 ежедневно ПРАЧЕЧНАЯ: Нет ДИВАНЫ: Люкс, пентхаус (по понедельникам и в библиотеке) ЖИВОТНЫЕ: Держать животных в номерах разрешено ЗАМКИ: Ключи. Электронные ключи. Заклинания. КОЛИЧЕСТВО ЭТАЖЕЙ: 4, 5 иногда 13. КОМНАТЫ ДЛЯ ПРОВЕДЕНИЯ ПЕРЕГОВОРОВ, КОНФЕРЕНЦИЙ: Конференц-зал - на 77 человек (амфитеатр) 5 этаж. Зал приемов - на 33 человека 0 этаж. Банкетный зал - на 99 человек 6 этаж (если доберетесь). Комнаты для переговоров - до 13 человек . ИНТЕРНЕТ: Бесплатный астральный WiFi на всей территории гостиницы. Высокоскоростной доступ в Интернет по выделенной линии в номерах категории люкс и пентхаусе – бесплатно. МЕДИЦИНСКИЙ ПУНКТ: Самообслуживание. НОМЕРА ДЛЯ КУРЯЩИХ/ НОМЕРА ДЛЯ НЕКУРЯЩИХ/ СОВМЕЩЕННЫЕ: Да ОБМЕННЫЕ ПУНКТЫ: Банкоматы с функцией обмана валюты - долларов США, евро и органов. ПАРИКМАХЕРСКАЯ: Да (осторожно, у мастера руки-ножницы) Часы работы: кому как повезет ОКНА: Открывать не рекомендуется. Закрывать – тем более. Гостиничный персонал: 08.00 - 20.00 ежедневно Ночной портье: до и после РЕСТОРАН, БАРЫ: Завтрак "шведский стол" - будние дни 07.30-10.30, выходные и праздничные дни - 7.30-11.30. Ресторан "Съязви" (15 этаж) - 11.00-24.00 ежедневно. Обед, ужин. Бар-холл (0 этаж) - круглосуточно без выходных. САУНА: Да (жара, как в аду, пекло по заказу) СЕТЕВОЕ НАПРЯЖЕНИЕ: 221В ( с перебоями) СИГНАЛИЗАТОРЫ ЗАДЫМЛЕНИЯ: Во всех помещениях, кроме нечетных номеров. ТЕЛЕВИЗИОННЫЕ ПРОГРАММЫ/ ФИЛЬМЫ: Общенациональные и местные каналы - на человеческом языке. Несколько спутниковых каналов на иностранных языкахпо специальному заказу (орочьий, эльфийский, ундийский, леший, пр.). ТЕЛЕФОННАЯ СВЯЗЬ: Местные звонки: Бесплатно. (ОПАСНЫЕ СВЯЗИ - спецтариф) - Электро- и газонагреватели «Самум», «Везувий», «Адское пламя» (в стандартных номерах по запросу, бесплатно)
Усмехнувшись, Тед зевнул, опрокинулся на спинку кресла. Покачался. Задрал ноги на стойку, засвистел. Его мысли унеслись далеко на окраину, к маленькому пансиону благородных девиц, где молоденькие девственницы с божественным, первозданным ароматом тела патетически бдят свое целомудрие. Тед любил придаваться гастрономическим размышлениям. Как говорят молодые вампиры: «на вкус и цвет, все девушки одинаковы», но Тедди давно перестал с этим соглашаться. Возможно, это понимание пришло с опытом. Жертве, наверное, на сто тридцать четвертой, он понял, что цвет волос влияет не только на поведение и мировоззрение девушек, но и на их вкус. Например, почти все брюнетки были пряными, блондинки сахарными, а рыжие горчили. Надо признать, что Тед с детства был сладкоежкой, поэтому подавляющее большинство его пострадальцев имели светлые шевелюры. Решив вздремнуть, новоиспеченный портье надвинул на глаза форменную шапочку и, сложив руки на груди, снова зевнул. Надрывный треск многоканального телефона буквально за уши вытянул Теда из прекрасной дремоты. Вампир встрепенулся, снял с лица шапку, чавкнул и, бросив враждебный взгляд на телефон, снял трубку. - Чё? – позабыв о договоре, протянул он. - Эмммм, - недоуменно промычали на другом конце провода. – Это портье? Тед шлепнул себя по лбу и попытался сменить тон на более вежливый: - Гм, да, да… это портье. Я вас слушаю. - Понимаете ли, - неуверенно начала девушка. – Тут… такое дело… мне… нужна помощь… - На вас напали? Мне вызвать полицию? - Н-нет… я… оказалась… в общем, ситуация сложная… - Вы поранились? Вам нужна медицинская помощь? Девушка говорила отрывками, чередуя крохи информации с длинными паузами. - Н-нет… я… не знаю, как охарактеризовать мою просьбу… но… не могли бы вы… подняться… Тед закатил глаза, выдохнул и спросил: - Я должен иметь что-то с собой? - Нет… пожалуй, да… - Та-ак... и что же это? - Блокнот и ручку. Тед аккуратно надел шапочку портье и сказал: - Сейчас буду. Какой у вас номер? Девушка закашлялась, но ответила: - Номер для новобрачных. - Эээмм… - теперь замычал Тед. – А вы… уверенны, что вам… нужен именно… вампир? - Что? Мне нужен портье… - Ах, да… да, сахарная… - проглотив подкативший ком, зашептал он, – Я и есть портье… - Тогда поторопитесь, пожалуйста. - Всенепременно! – отчеканил Теодор, положил трубку и запаниковал: - Я уверен, что наброшусь на нее. Всенепременнейше наброшусь! Прощай могущество… нет, нет… надо перебить чем-то ее запах. Хм… Сообразив, что именно лучше всего отпугнет манящий аромат блондинки, вампир метнулся в служебное помещение и, переполненный гордостью за свою смекалистую нетопырскую головеху, вернулся с пакетом в руках. Затем, отыскав в полке стола наполовину исписанный блокнот, ручку и сунув их подмышку, ночной портье направился к лифту. Что-то насвистывая, Тед нажал на кнопку. Лифт пришел быстро, со скрипом отворив зеркальные двери. Конечно же, нашему герою, как представителю летающей нежити, привычнее было бы к бедной невесте войти через окно, но, как говорится, долг платежом красен, и Тедди старался вести себя, как положено настоящему портье. Эх, если бы его не угораздило попытаться укусить богиню смерти, висел бы он сейчас где-нибудь вверх ногами и рефлексировал по прошлой жизни. Но зато был бы лишен возможности резкого взлета по иерархической лестнице. Вампир зашел в лифт и растерянно поводил пальцем по панели с кнопками. - Странно, - вслух удивился он. Дело в том, что этажей в гостинице, не считая пентхауса, официально всего четыре, но кнопок оказалось на порядок больше. Пожав плечами, Тед нажал на третий этаж, где и находился номер для новобрачных. Лифт дернулся вверх. - Три дня, три дня, три дня, три дня, всего три дня, три дня, три дня, три дня, - подбадривая самого себя, зашептал вампир.- Если не сорвусь, это может быть даже весело. Или даже очень весело… Утешив себя размышлениями о легкой службе ночного портье, Тед воспрял духом, и, глубоко вздохнув, вышел из остановившегося лифта. Мимо пробежало что-то горбатое и волосатое. - Тедик-педик!- прокричало оно и, смеясь, вбежало в стену между тридцать третьим тридцать пятым номерами. - Вот чмошник! Только попадись мне! - возмутился вампир, погрозив воздуху рукой с пакетом. Номер для новобрачных находился в конце правого, короткого коридора, дорога к нему была вычурно усыпана искусственными лепестками розовых роз. Тед бесстыдно посеменил по цветочному ковру, подошел к двери – на ручке висела табличка «не беспокоить», но он постучал. - Это ночной портье! – деловито произнес он. – Гм, Мисс… - ворчливо обратился Тед, но вспомнив, что стучится в номер для новобрачных, тут же исправился: - Миссис, я вхожу, - предупредил вампир, повернул позолоченную ручку и вошел в номер. - Оп-па… - тут же удивился он. Прямо перед ним, в центре комнаты, удерживаясь кончиками пальцев на самом краю спинки стула, балансировала девушка. Шелковая простыня, замотанная жгутом и перекинутая через крюк побрякивающей люстры, была крепко обмотана вокруг синеющей шеи красавицы. Теперь стало понятно, почему звонившая выдавала столь короткие и сбивчивые фразы. - Вызывали? – нацепив дежурную улыбку, звонко спросил Теодор. Раскрасневшаяся от удушья девушка слегка кивнула. Дернув ноздрями воздух, вампир чуть не задохнулся от аромата, висевшего перед ним тела. Но удержав порыв сорвать с блондинки всю одежду и покрыть ее тело укусами, Тед опасливо зажал нос и вытащил из пакета освежитель воздуха. Дикими движениями он вмиг обновил запах комнаты, сменив сочное благоухание молодой девицы на резкий аромат морского бриза. А для верности, извлек ещё и флакон дихлофоса и брезгливо, но ловко полил им блондинку с ног до головы. Красавица закашлялась, но быстро взяла себя в руки. - Не поняла? – хлопая глазами, удивилась самовздернутая девица. - Тараканы... – пожал плечами портье. Один из представителей упомянутого племени высунулся из-за плинтуса, недоуменно пошевелил усами, принюхиваясь к странной смеси запахов, и покрутил членистой лапкой у бронированной головы. К сожалению или к счастью ни вампир, ни гостья отеля на него внимания не обратили, и таракан, от греха и от дихлофоса подальше уполз обратно по каким-то своим делам. Тед вынул из-под мышки блокнот с ручкой, аккуратно положил их на комод и, улыбнувшись, сказал: - Как и просили – блокнот, ручка. В ответ девушка лишь кашлянула. Обоняние вампира все же улавливало сладкий аромат кожи блондинки, но этого было недостаточно, чтобы сорваться. В животе буркнуло. Тед облизал выступившие клыки. В комнате воцарилось неловкое молчание. Девушка боялась пошевелиться – одно неловкое движение и она - труп. - Я чем-нибудь ещё могу вам помочь? - не прекращая улыбаться, осведомился Теодор. - Дда… Долгая пауза. - Ппожалуй… Тед вздохнул. - Снять вас оттуда? - Ннет… Опять пауза. Тед закатил глаза, потом заинтересовался своими ногтями – ему так не хотелось разглядывать это беспомощное, вкусное тело – и только после того, как отполировал их о лацкан форменного сюртука, снова обратился к девушке: - Выбить из-под вас стул? Девушка испугано посмотрела вниз. - Ннет… я хочу умереть. - Так это вам поможет! – осклабился вампир. - Ннет… - Вы хотите, чтобы я наблюдал за конвульсиями вашего тела? Как жестоко! – он обиженно поджал губы. - Ннет же… я… хочу… Теодор томно вздохнул и прошептал: - А я как хочу… Девушка собралась с силами, просунула пальцы в петлю и немного оттянула простыню. Стало легче дышать, но заговорить она так и не решалась – бедолажке попросту было стыдно. Ей так хотелось умереть красиво – она сделала себе макияж, прическу, привела в порядок одежду, завязала кокетливый бант на петле из шелковой простыни, да и номер для своей кончины выбрала подходящий. Вот только без предсмертной записки все это теряло смысл. Нужны были трогательные слова, которые способные вышибать слезу у каждого, кто их прочтет. К тому же, ей хотелось, чтобы ее имя появилось в газетах, чтобы в честь нее – несчастной влюбленной – называли праздники, улицы, города… Продумывая план своей смерти, она желала войти в историю, и чтобы известное всем имя «Джульетта» сменилось на простое, теперь уже народное «Белла». - Тут, небольшой конфуз, - вздохнув, произнесла девушка. - Да, я уж вижу, - кисло произнес вампир. - Я забыла про… писульку… Брови Теодора удивленно поползли вверх. - Простите? – уточнил он. - Про записульку, - исправилась блондинка. – Последние слова… - Ах, это... – усмехнулся портье. – Хотите, чтобы я написал их? - Верно! – вскрикнула девушка. Стул под ее ногами зашатался, но равновесие блондинка удержала. Она снова закашляла. Тед вздохнул, деловито отыскал в блокноте чистые листы и, звонко сняв с ручки колпачок, принялся что-то строчить на бумаге. Его лицо менялось в зависимости от излагаемых мыслей от мрачного и раздраженного выражения, до кроткого и печального. Через минуту он закончил и сказал: - Все! – улыбнувшись, он подошел к девушке и бережно положил блокнот на стул. - Но… но… но, что вы… написали? – удивилась блондинка. - Правду, - ответил вампир.- Что меня зовут Теодор, что я нашел вас здесь, в нелицеприятной позе, что вы не блещете оригинальностью и, скорее всего – Боже, как это банально – решили умертвиться из-за несчастной любви. Я не прав? Блондинка обиженно надула губы. - К тому же, специально для кое-кого, я указал, что к вашей смерти я не причастен, и это ваша личная инициатива. Ведь так? - Конечно! Я все сама решила. - Вот и замечательно… ещё, я там немного длясебятины добавил. Но вы-то все равно без пяти минут труп, какая вам разница, что я там, моя сахарная, про вас написал. Блондинка просунула обе руки в петлю и возмутилась: - Что? Ты что там понаписал? Мне все важно! Это моя смерть! Дай листок! Дай его сюда! Теодор пожал плечами, подобрал со стула блокнот и протянул его девушке. - Да пожалуйста, - отрешенно сказал он. Блондинка высунула правую руку из петли, попыталась дотянуться до блокнота. Но стулу под ее босыми ногами надоело оставаться неподвижным, и он зашатался. - Нет. Нет. Нет, - закудахтала девушка. – Держи! Держи! Меня! Держи! Быстро! Вампир буквально-таки подлетел в последний момент, и, когда расшалившийся стул опрокинулся и повалился на бок, Теодор усадил спасенную от шальной асфиксии девушку себе на плечи. Морщась от запаха дихлофоса, он протянул ей блокнот. Блондинка прокашлялась и, усевшись поудобнее, выдернула предсмертную записку из его рук. Быстро пробежав глазами по написанному, она возмутилась: - Что?! Ты что понаписал-то?! Чего вдруг, ты меня через три дня обнаружил обескровленную? Я повесилась! Теодор схватил блондинку за босую ногу и словно ребенок конфету прижал ее к груди. - Просто кто-то проделал в вашем теле дырочку, и вся кровь ушла. - Куда это?! - Мне в ротик…- блаженно пропищал Тед и потянул себе в рот ножку блондинки. Девушка не растерялась и треснула вампира пяткой по зубам. - Не было такого! Маньячина! Тед усмехнулся: - Было… После вашей смерти. - Ничего подобного! Я хочу, чтобы меня нашли красивой… а не мумией с дырочкой в теле! Вампир запрокинул голову вверх, чтобы посмотреть на ворчунью. Его голубые глаза магнетически сверкнули. - Красивой? Боже, так вы не знаете? Блондинка поежилась под этим взглядом, слегка поерзала и спросила: - О чем? - О том, что вы описаетесь… - Что?! - А может, даже и больше… у повешенных мышцы расслабляются и буэ, буэ, - портье показал, что-то похожее на рвотный позыв, - буээ… все наружу. - Какой кошмар! Девушка схватилась за голову и, чуть было, не расплакалась, но тут вампир сказал: - Но мне жаль, что столь, ммм… вкусная, сладкая, лакомая девушка так глупо уйдет из жизни… даже не побывав в моих объятиях… Блондинка смущенно поправила растрепанные на затылке волосы. - В ваших объятиях? – кокетливо переспросила она. - Я бы вас укусил… но мне нельзя, - пробурчал Тед. - Погодите три дня… я вас потом укушу, я вампир. Это будет красиво. - Красиво, - вдохновенно пролепетала девушка. – И кстати, вы долго там на мне сидеть собираетесь? Я вожделею… вы так пахнете… Блондинка покраснела, и причиной тому стало отнюдь не шелковое удушение. - Вожделеете?- развязывая бант на простыне, девушка всхлипнула от восторга. – Ко мне? Укусить? Красиво? О, вы мой рыцарь! Конечно! Кусайте! О, я хочу вас, мой герой! Кусайте же меня скорее! Здесь мы с вами, дорогие читатели, встречаемся с обреченным взглядом молодого вампира Теда. - Ндаааа, - протянул портье. - Веселенькие меня ждут три дня…
Укус! Бледное обескровленное тело! Это было бы великолепно! Бэлла понимала, что подруги, узнав, что она умерла в объятиях вампира, будут просто рыдать от зависти. Конечно, папа будет потом по всему шарику гоняться за Тедди, чтобы отомстить, но ей-то будет уже все равно. Впрочем, не только папа. И Анжела, и Лана, и Лола станут искать приключения на свои головы. Так им и надо! А Тедик, лапушка, голодным не останется. Бэлла откинулась на снова застеленную куцей простыней кровать и счастливо вздохнула. Она уже не сомневалась в том, что правильно выбрала отель для своего последнего часа. Этот убогий номер даже начал вызывать у нее симпатию. Три дня она здесь продержится. А потом Тедди выполнит свое обещание, выпьет всю ее кровь до капельки. Еще некоторое время она мысленно составляла список покупок, которыми займется завтра, прикидывая, в каком именно туалете и от какого дизайнера лучше всего принять мученическую смерть от клыков вампира, а потом ее начало клонить в сон. И в грезах, навеянных Морфеем, ее преследовали магнетические голубые глаза, объятия ночного портье почему-то принимали все менее гастрономический характер, а биение пульса в голубеющих под кожей венах меняло темп с панического на эротический. Через полчаса Бэлла проснулась с бешено колотящимся сердцем и испытала жестокое разочарование, обнаружив, что в реале, в отличие от сна, она в комнате одна. Тедди и не собирался, судя по всему, снова ее навещать. Блондинка нахмурилась. Она не привыкла к тому, что ее игнорируют. А как еще это можно было расценить? Она тут, понимаете ли, страдает в одиночестве, а какой-то наглый вампир занят своими непосредственными обязанностями. Непорядок! Да нет, это просто бордель какой-то! Недолго думая, девушка оделась и выскользнула из номера.
Тед снова пристроился в кресле и приготовился задремать. Телефон молчал, сахарная психопатка из номера для новобрачных согласилась подождать три дня. Это радовало. Не придется ломать голову, на кого охотится, когда, наконец, можно будет пожрать. Хорошо все же, когда удается подписать жертву заранее. Побольше бы таких самоубийц! Правда, судя по восторженному настроению несостоявшейся удушенки, она не оставит его в покое, и все эти три дня придется терпеть, перебарывая голод, ее медвяный аромат, но новоявленный портье успокаивал себя тем, что запасы дихлофоса в кладовке почти не ограничены. Да и бодрствует блондинка днем, а по ночам не станет беспокоить его слишком часто. Сам же Тед готовился провести день, как обычно, зависая в одном из помещений недостроенной многоэтажки на окраине города. В очередной раз поверив в то, что все складывается наилучшим образом, Тед начал задремывать, а точнее впадать в то состояние прострации, которое свойственно голодным и не имеющим возможности подкрепиться вампирам. - Сидим, значит? Тед вздрогнул. Голос был знакомый, но здесь, внутри здания, вампир никак не ожидал его услышать. Он обвел взглядом холл и с удивлением обнаружил на бутафорской пальме старого приятеля. - Мун? А ты как здесь?.. - Я везде, - философски ответил ворон. - А я думал, только на крыше... – не к месту брякнул портье. - Вот такие думатели в суп и попадают, - проворчала птица и нахохлилась от обиды, но потом встрепенулась. - А ты, как я погляжу, решил в верха выбиваться? - Эх, - Тед обреченно махнул рукой, не удивляясь осведомленности ворона, и тут же принялся жаловаться. - Все бы ничего, да только эта девчонка-самоубийца такая ароматная... Меня прям колбасит. Никаких сил нет терпеть, - ворон хихикнул. - Да, тебе смешно, - надулся вампир, - а у меня рези в желудке. - У тебя подход неправильный, - поучительно заявил Мун. - А какой правильный? - Человеческий. - Я не человек, - Тед поежился, отгоняя сравнительно свежие воспоминания. - Зато она человек. Юная, ветреная. Романтичная. А ты ее съесть пообещал. Тормоз. - Она сама хотела, - пробурчал вампир. - Да у таких, как она, всех хотений на полчаса. А ты умыл руки. Завлекать надо девушку. Заманивать. Обольщать. - Она сама, кого хочет, обольстит. Гастрономически, - вздохнул Тед. - Да и не умею я этого. Обольщать! - Научу, - солидно кивнул ворон. - Дамы, они любят, чтобы их превозносили, чтобы о них все помыслы были, чтобы про них поэмы любовные слагали или хотя бы просто сонеты какие. - Это не ко мне, - тут же открестился Тед. - У меня арифмия врожденная. Ворон задумался на пару минут, потом распушил перья, принял картинную позу и продекламировал:
Я вам пишу свои стихи, Мертвец не мертвый и стабильный, Но коль их примете в штыки, Продам кому-нибудь мобильник, Куплю большой-большой напильник И наточу свои клыки!*
- Как тебе? – поинтересовался он. - Никак, - мрачно отозвался Тедди, - У меня клыки и так острые, чего их точить? - Ты ничего не смыслишь в поэзии, - обиделся Мун. - Ага, - радостно осклабился вампир. Общество ворона, когда того пробивало на лирику, всегда раздражало Тедди. На крыше, на свободе, он в любой момент мог сделать вид, что у него дела, и вовремя смыться. Сейчас же он всерьез опасался, что философствования настырной птицы придется терпеть всю ночь. Но ему повезло. Мун решил, что в его лице не найдет достойного ценителя и, проворчав что-то себе под нос, взлетел под потолок и скрылся в коридоре. Тед облегченно вздохнул и снова пристроился подремать. - Тедди, дорогой! Кровосос чуть не свалился под стойку от этого мурлычущего голоса и ударившего в нос сахарно-ванильного аромата. - Аааа!... Ээээ... Бэлла? – с трудом выдавил он из себя, принимая вертикальное положение и нашаривая в ящике флакон со средством от тараканов. Дихлофос находиться отказывался. Блондинка приближалась. Клыки рефлекторно вытягивались. Два взгляда, полных жажды, скрестились. - Тедди! – выдохнула Бэлла и, прямо-таки с вампирской скоростью оказавшись за стойкой, повисла на шее у несчастного портье. - Бэээ... Бэээ... – попытался сказать хоть что-то Теодор. - Дорогой... – капризно пропищала девица, - я соскучилась. Мне совершенно нечего делать одной в этом дурацком номере. Можно я побуду с тобой? Вампир, наконец, нашел в ящике аэрозоль и от души направил струю в стремительно исчезающую щель между их телами. - А? Что? Опять?! Зачем?! – завизжала Бэлла и отскочила в сторону. - Тедди! Зачем ты так?! - Я же сказал, - Тед, наконец, смог перевести дух, - я вожделею. А мне нельзя. - Что, совсем? – обиженно надула губки девушка. - Совсем. Помру я. То есть не помру, конечно, уже помер. Упокоюсь. Оно мне надо? Я лучше поголодаю. - Ах ты про это... – она легкомысленно отмахнулась. - Я же согласилась отложить свою смерть на три дня. Но мне скучно, Тедди! Могу я остаток жизни провести в твоем милом обществе? Тед судорожно сглотнул. Общество такого лакомого кусочка грозило ему, как минимум, приступом гастрита. Мысли вампира лихорадочно заметались. - Э... Бэлла... А ты что, спать совсем не хочешь? Поздно уже, - промямлил он. - Спать? – блондинка кокетливо стрельнула глазками. - Это смотря с кем. Я вот подумала. Если ты не можешь пока мной покормиться, может быть, мы могли бы... Ну... Провести время как-то иначе... Тед тихо застонал.
*Все стихотворные реплики Муна написал для проекта Munen.
Тед был искренне благодарен Муну за внезапное возвращение. Если бы не ворон, неизвестно, что еще придумала бы прилипчивая девица. А так, едва завидев в холле птицу, очевидно просто летевшую куда-то по своим делам, упырь сразу смекнул, как можно избавиться от воспылавшей внезапной страстью блондинки. Он замахал руками, привлекая внимание Муна, скроил подобострастную морду и поинтересовался: - Мессир снова желает меня видеть? Мун если и не понял ничего, то виду не подал. Возможно, ему польстило обращение, которое он принял на свой счет, поэтому ворон просто солидно кивнул. - Уже бегу, - подхватился Тедди, потом, изобразив на лице сожаление, повернулся к Бэлле. - Прости, моя сахарная! Труба зовет! Служба, знаешь ли, - и, наклонившись к резко порозовевшему ушку блондинки, прошептал: - Это такой клие-е-е-ент! Ужас! Ослушаюсь – упокоит, - Глаза девушки расширились, она сглотнула и кивнула, а Тед, подхватив ее под локоток, поволок к лифту. - Ты подожди меня в номере, а я скоро приду. Хорошо? - А не обманешь? – с подозрением покосилась на него Бэлла. - Ну что ты, сладенькая! Как только, так сразу, - и на всякий случай добавил: - Если работой не перегрузят. Сплавив блондинку в лифт, Тед, сияя, обернулся к ворону, собираясь поблагодарить за спасение, но Мун шмякнулся к нему на плечо прежде, чем портье нашел его взглядом. - Ну, вперед, мой юный кровососущий друг! – провозгласил ворон. - А? – Тедди захлопал глазами и скривил шею, пытаясь взглянуть на птицу. - Эй, Мун, ты чего? Куда вперед-то? - Работать, юноша, работать. Сам же сказал, мессир ждет. А он стра-а-ашный! - Ты че, птичка?! Я ж пошутил! Это ж чтоб от Бэллы отвязаться! - А я не шучу, - резко оборвал ворон и больно вцепился в плечо когтями, видимо, для профилактики. - Ты, Теодор, подписался три дня поработать здесь, а сам ни в зуб ногой. Твой упырский разум не отягощен многими знаниями. Я бы даже сказал, девственно чист, как кровь твоей блондинки. Я собираюсь это исправить. - Зачем? – с подозрением поинтересовался Тед. - Во избежание, - назидательно сообщил Мун и снова процарапал плечо Теда когтями, словно шпорами подгонял. Вампир поморщился, но что-то в тоне и словах старого приятеля его насторожило, даже напугало, а доверие к собственным страхам давно стало для Тедди путеводной нитью выживания в дебрях недоброжелательного к одиноким ночным охотникам мира. - Ладно, - закивал он, надеясь, что ворон ослабит хватку. - Куда идти-то? - А куда хочешь. Все здесь для тебя – мир неизведанного, - Мун патетически обвел крылом холл со всеми ответвлениями. - Можем начать с бара, он, кстати, круглосуточный. - И что я там потерял? – поморщился Тедди, который до сих пор жалел о тех денечках, когда ему доставляли удовольствие самые разные напитки, а не только кровь. - Я ж не пью. Кончилась моя лафа в этом плане.
- Свой мир вы обратили в прах... И жизнь - не жизнь, одна беда? И лишь отчаяние и страх Рождают слово "Никогда?"-
пробормотал ворон, и вампир вздрогнул, сжавшись, ожидая очередного приступа рифмоплетства. Но Мун не потребовал немедленной оценки своего поэтического дара, а лишь пришпорил Теда когтями, и тот безропотно двинулся к мерцающей приглушенным светом стеклянной двери за лестницей. После помпезной обстановки холла бар поражал неоновыми отсветами ультрасовременных светильников и блеском металлизированных поверхностей холодильников, гриля и навороченной звуковоспроизводящей аппаратуры. Странным диссонансом с ними тускло мерцали выполненные под старину рыцарские доспехи, щиты, оружие и геральдические изображения всяких неведомых зверушек. Вампиру эта нелепая эклектика показалась диковатой и безвкусной. Большая часть довольно обширного помещения была погружена в полумрак, и поначалу Тедди заметил только небольшую компанию молодых людей. Присмотревшись, он увидел еще какую-то парочку, старательно прячущую в неверных тенях свое желание остаться наедине. Единственным островком света и солидности, веселящим глаз, была барная стойка в стиле кантри с подвешенными над ней бокалами и богатым ассортиментом бутылок на заднем стеллаже. Помимо застывшего ближе к двери, как определил его вампир, работника общепойла, лишь один посетитель расположился в дальнем конце стойки и топил в бокале свои горькие размышления. - Привет, Тед, - поприветствовал вошедшего скучающий бармен, но головы не повернул, а на его слишком юном для такой должности профиле отразилось легкое удивление. - Не скажи, тебе так обрыдла твоя работенка, что ты решил нарушить свой алкогольный целибат? Вампир сначала вздрогнул, а потом, вспомнив обещание Кали, что никто не станет удивляться его присутствию в роли портье, поморщился. Он не отказался бы сейчас выпить, но давно уже перестал распознавать вкус спиртных напитков, а разнообразные, знакомые по прошлой жизни бутылки навевали смутные ностальгические воспоминания. Впрочем, в них наверняка не было крови, а значит, можно было рискнуть. - Привет, Ян, - каркнул ворон на плече вампира, и бармен, все так же, не поворачиваясь, улыбнулся. - Мун, бродяга! Курируешь новичка? Тед недоуменно покосился на ворона. - Провожу ознакомительную экскурсию, - солидно кивнул тот. - А ты, как я посмотрю, опять сам не свой. - Бывает... - пожал бармен плечами и неопределенно добавил. - Полночь минула... - Э-э-э-э... – Протянул Тедди, пытаясь вклиниться в молчаливый диалог, который, как ему показалось, протекал между Муном и Яном. - Я вам здесь не мешаю? Нет? А то мне бы выпить... - С чего бы? – удивился бармен. - Захотелось! – отрезал вампир. - Что, не имею права? Или начальству настучишь, что на рабочем месте? Ворон и бармен переглянулись. Ян хмыкнул, а Мун разразился хриплым птичьим хохотом. - Налей ему, - великодушно разрешил ворон бармену. - Все равно, ему ж не впрок. - Вот в том-то и дело, - Ян покачал головой, но все же повернулся к стеллажу. Тед застыл. Сейчас на него косился глаз с профиля глубокого старика. - Двуликий Янус, - прошептал он. - Не совсем, - ответил бармен и вздохнул, поворачивая к гостям уже в анфас свое странное, словно поделенное пополам самим временем лицо, - всего лишь временный сосуд для его игр. Придет утро, я стану самим собой и даже не вспомню, кем был ночью. И кто живет в этом отеле. И что ты вампир, тоже не вспомню. Так же, как сейчас я совершенно ничего не знаю о человеке по имени Ян, что уйдет домой после ночной смены. - Я-ясно, - пробормотал Тэдди, хотя на самом деле ничего не понял. Ян усмехнулся. - Так что тебе налить? Или без разницы? Все равно ведь вкуса не почувствуешь. - Когда-то я любил ром... - мечтательно произнес вампир. - Ямайский, выдержанный... А еще ирландский виски... - Ценитель! - хмыкнул бармен. - Таким и остался, - ворчливо сообщил ворон, перелетев с плеча Тедди на барную стойку. - Ему и сейчас девственниц подавай. - Сейчас мне ничего нельзя подавать! - огрызнулся Тед, - Сейчас меня кровь девственницы вернее осинового кола упокоит! - Твой ром, - Ян поставил перед ним стакан с янтарной жидкостью. - А что тебе, Мун? Ворон не ответил, задумчиво разглядывая портье, потом покачал головой. - Ну? - вызывающе поинтересовался вампир результатами осмотра. - Чего разглядел? Ворон вдруг хихикнул и повернулся к бармену. - Плесни мне "Столичной", дружок, - проигнорировал он вопрос. Ян вскинул бровь, пару мгновений смотрел ворону в глаза, потом бросил сочувствующий взгляд на Теда и тоже хихикнул. И только после этого вынул из холодильника сразу запотевшую бутылку водки. Теда мороз продрал по коже. Было что-то зловещее в этом их переглядывании. Хотелось бежать отсюда подальше. Схватив свой стакан, он залпом влил в себя его содержимое. Разумеется, ни вкуса, ни тепла не ощутил, от чего еще сильней почувствовал необходимость немедленно смыться. Бармен чокнулся своей рюмкой с той, что поставил перед Муном, и залпом выпил. Ворон сунул клюв в предназначенный ему сосуд, и жидкость из того мгновенно исчезла. - Иди работай, Федя, - не глядя на вампира, заявил он. Тед даже не поморщился от такого обращения и, не заставляя себя уговаривать, ретировался из бара.
- Три дня, три дня, три дня, три дня, всего три дня, три дня, три дня, три дня, - словно молитву тихо нашептывал новоиспеченный портье. Ему нужно продержаться всего три дня и он, наконец, сможет полакомиться деликатесной блондинкой, забудет о вороне и странном бармене, и вообще, обретет небывалую силу. Вампир схватился руками за голову, стиснув ладонями виски, но действия не возымели результата - сахарная красавица мыслей покидать не желала, а ощущение тревоги, поселившиеся в душе после разговора в баре, никуда не делось. К тому же, спиртное ли было тому виной, или все еще витавший в воздухе после визита Бэллы ванильный аромат, Федю в очередной раз поразил приступ жажды: желудок скрутило судорогой, глаза затянуло красной пеленой в мелкую черную крапинку, а в ушах появился противный звон, порой переходящий в ультразвук. Издав нечто наподобие рыка, голодный кровопийца со всей дури ударился головой об отполированную столешницу, проделав в ней аккуратную круглю вмятину. Потерев невредимый лоб, Тед хмыкнул: - Однако, попустило, - откинувшись на жесткую спинку неудобного кресла, вампир скривился, словно глотнул крови старого выдержанного алкоголика. Ночной охотник бегло прошелся взглядом по шикарно убранному вестибюлю. Судя по всему, в этом стареющем отеле это единственное достойное помещение. Парный ряд лепных колонн символически обозначил дорогу от массивных входных дверей к стойке ресепшена. Строгий геометрический узор мраморных плит пола создавал впечатление паучьей сети, натянутой черными нитями. Казалось, что сейчас по одной из колонн, подпирающих высокий потолок, спустится хозяин путины. Тед посмотрел вверх и... утонул во множественном продолжении реальности - потолок над пространством холла был зеркальным. Прогоняя легкое помутнение сознания, вампир тряхнул головой и зацепился взглядом за нависший над его временным местом работы балкон, спускающийся идеальными дугами лестничных пролетов к центру зала. Кованая балюстрада изящной тиарой венчала великолепие вестибюля. И лишь дешевая искусственная пальма, стоящая с правой стороны администраторской конторки, была той фальшивой нотой, что портила всю симфонию. Вампир уныло облокотился на стойку, положив голову на сложенные руки. Мысли расплывались, и Федя чисто случайно уловил легкое движение. Резко вскочив, он только успел увидеть, как массивные входные двери со скрипом встали на место, звук гулким эхом разнесся по просторному фойе. - М-да, такие сквозняком не откроет, - сдвинув шапочку на макушку, Тед развернул к себе кресло... - А-а-а-а-а-а! Кали Многоликая! В мгновенье ока вампир оказался с внешней стороны стойки. Нашего героя напугала японская кукла, занявшая кресло портье. На подданного темной богини отрешенно взирал застывший взгляд мертвых глаз, пронизывающий заполненную пустоту, что была вампиру душой. - Тьфу, ты! Показалось, - облегченно выдохнул Федя, обходя высокую стойку. Бурлящий в крови адреналин, да еще и на пустой желудок, требовал немедленного выхода. Тед резко крутанул кресло, вплотную приблизив к маленькой головке свое лицо, словно пытаясь рассмотреть что-то в глубине нарисованных глаз. Искусственная девочка в праздничном кимоно с шелковой сумочкой и зонтиком в руках осталась абсолютно равнодушна. - Хм... - Тед задумчиво почесал гладковыбритый подбородок. - Здесь так всегда? Или это - спешиал фо ми? Звонкая телефонная трель вырвала у вампира писклявый вскрик кисейной барышни. Незаметно скосив смущенный взгляд на свидетельницу своего позора, молодой человек невозмутимо заявил: - Нервное, - и уже сняв трезвонящую трубку, добавил: - стресс... Э-эм, портье слушает, - в деловом тоне не было и намека на недавно пережитый испуг. Приятный женский голос с легкой возбуждающей хрипотцой исцеляющим бальзамом потек по венам кровопийцы. На красивом бледном лице появилась хищная улыбка, этот голос мог принадлежать только жгучей брюнетке. - Вы мне нужны... - Всегда к вашим услугам, - просипел в ответ клыкастый, чувство голода снова начало опутывать своими щупальцами его сознание. - Второй этаж, комната без номера, - прозвучало после кокетливого смеха, - и... - Да? - нетерпеливо прервал неожиданную паузу Тед. - Не забудьте мою куклу... - короткие гудки были окончанием разговора. Медленно повесив трубку, Федор еще некоторое время медитировал на затейливую паутину напольного узора. Потом бесцеремонно схватил куклу и, насвистывая пошлую песенку, вальяжной походкой направился к лифту...
- Та-ак, второй этаж, комната без номера, - в который раз за последние пятнадцать минут раздраженно прошипел вампир, шагающий из конца в конец узкого, слегка обветшавшего коридора со странными росписями на стенах, - слушай, ты, бледное подобие древнего искусства, - Тед остановился и тряхнул своей деревянной спутницей, - это что за прикол твоя хозяйка мочит? Маленькое неподатливое тельце издало скрипящий звук и рука, держащая зонтик, указала на дверь справа. Неприятный холодок пощекотал, натянутые вибрирующими струнами нервы Феди: на указанной двери не было номера. - Ну-с, поиграем? - вампир пригрозил указательным пальцем безликой двери, бросил взгляд на безмолвную куклу, прижатую к боку. Неожиданно все, кроме дверного проема, потеряло четкость, растекаясь, словно гуашь на стекле. Казалось, что если он сию минуту не войдет в номер, то невидимая губка, сотрет Теда, как грязь. Чувство было настолько осязаемым, что бывалый охотник, не выдержав давления, без стука влетел в услужливо открывшуюся дверь, которая тут же за ним захлопнулась. Обессилено прислонившись к отполированной поверхности, вампир осмотрелся. - Вау! - Федя ошарашено вытаращил глаза, комната поражала своей... экстравагантностью. Тысячи зеркал разных форм и размеров заполняли все свободное пространство номера, и каждое умножало бесконечность. Невольно сделав несколько шагов, вампир пожалел об этом опрометчивом поступке, так как сразу же потерял дверь, в которую входил. Он не отражался в зеркалах, а вот кукла... Тед не верил своим глазам, ведь это японское чучело он держал зажатым подмышкой, а в зеркалах оно зависло над землей и, улыбаясь, крутило раскрытым зонтиком. - Ты интересен моей хозяйке, - скрытые механизмы пришли в действие и опустили подбородок, издав противный скрипящий звук и придав внешности игрушки зловещий вид. Вампир вздрогнул, когда вместе с голосом он почувствовал шуршание своей одежды и увидел, как тоненькие пальчики, цепляясь за форменный сюртук, потащили тельце вверх. Расширенными зрачками ночной хищник смотрел на клацающий рот, уродующий и без того не очень симпатичное лицо-маску. Первобытный ужас сковал тело и парализовал разум, в остекленевших глазах незадачливого портье разливалась муть. Ручки маленького чудовища добрались до жилистой шеи Теда и, отыскав точки на сонной артерии кровопийцы, с силой нажали на них. Но в этот момент вампир сумел сломать невидимые оковы. Вложив в бросок остатки сил, он с криком отбросил от себя куклу-демона, разбив несколько зеркал. Исчерпав себя до дна, Федор начал заваливаться на бок, и время остановило свой бег......Кап-кап-кап... эхо, стелясь по гладкой поверхности темной воды, разносило монотонный звук далеко за пределы реальности. А что есть реальность? Во тьме блеснул и сразу же погас красный огонек... Кап... И снова мгла поглотила пространство и лишь удары сердца разносились кругами на воде. Что это? Тьма вокруг стала приобретать объемность, в ней чувствовалось движение. Очертания темного во тьме... Кап... круги на воде... - Я ждал тебя, - сладкий голос вернул нашего героя в реальность. Этот голос. Вампир резко втянул воздух, словно зверь, широко раздувая ноздри. Пряный аромат брюнетки. Открыв глаза, Тед не удержался от возгласа: - Как? Блондиннн-н? - как от удара под дых, воздух со свистом покидал легкие. - О! Ты принес мою куклу! – изящный блондин в шелковом платье и ярком макияже поманил Федю наманикюренным пальцем. Тед в недоумении посмотрел на трансвестита, а потом в легком кураже уставился накуклу, которая, как ни в чем не бывало, была зажата у него под мышкой. Отшвырнув от себя мерзкую игрушку, ночной охотник элегантно поклонился, невольно задержав взгляд на блондине. - Чем еще могу быть полезен? – вид разодетого в черные кружева мужчины почти не будил жажду кровопийцы, а удачно подобранный антураж вызывал только холодную усмешку. - Мммм, - красный острый ноготь травести-дивы прошелся вдоль шеи, обозначая сонную артерию. Тед сглотнул. Во рту пересохло. Клыки на несколько миллиметров выдвинулись из-под верхней губы. - Меня зовут Даккен, - из-за пульсирующей в ушах крови, Федор не расслышал имени, за что потом и поплатился. Впрочем, даже если бы и расслышал, не получив посмертного образования и совершенно не зная демонологию, он все равно не опознал бы одно из имен Ваала. Только мгновенье отделяло вампира от блондина. Магнетизм жертвы превышал здравый смысл, и лишь якорь, накинутый темной богиней, не давал шквалу эмоций и ощущений увести ее подданного из-под контроля. - Меня блондинки мужского пола не возбуждают, - Тед сумел-таки обуздать свои инстинкты, его лицо было маской бесчувственности. - Даже так! - скользя по атласным простыням, трансвестит медленно поднялся с кровати. - А как тебе нравиться? Когда твоя жертва – слабая сладкая девушка, желательно девственница? Федя представил описанную незнакомцем картину и на один удар сердца выпал из реальности, погрузившись в красную пелену вожделения. - А ты интересней, нежели я думал, - в этот раз голос блондина прозвучал очень по-мужски с доминирующими нотами власти и силы, смывающими весь слащавый налет и открывая истинный облик говорившего. Незнакомец мастерски прятал свою суть, и Теду никак не удавалось определить, что за существо перед ним, но скрыть в себе инстинкты хищника блондин полностью не смог. …Кап… в этот раз колебание воды ощущалось намного ближе. Сквозь пульсирующую тьму можно было рассмотреть знакомый силуэт... Кап-кап-кап… сердце как сумасшедшее колотилось в груди. Сердце? Чье? - А тебе никогда не хотелось оказаться на месте жертвы? – низкий мужской голос горячим дыханием обжег шею вампира. Внутренне вздрогнув, Федя попытался развернуться, но тщетно, его тело увязло в застывшем воздухе. - Попался, - алый ноготь слегка поцарапал шею портье, где предательски билась жилка, выдававшая его смятение. Тед изо всех сил рванулся, но это были бесполезные трепыхания мухи залипшей в паучьей сети. От напряжения вены густой сеткой оплели тело Теда, но сдвинуться с места у него не получалось. Все, на что он был способен, так это лишь бешено вращать глазами, но рассмотреть стоящего за спиной монстра наш герой все равно не сумел. - Ой, Тедик, ты так возбужден, - блондин обошел вампира, задумчиво рисуя пальцем невидимую петлю на шеи Феди, - и так аппетитно пахнешь, - светловолосая голова наклонилась к уху застывшей жертвы и жадно втянула воздух. – Пожалуй, я тебя съем… …Кап… легкая рябь идеальными кругами разошлась на темно-красной воде. Красной? Мягкий свет, неожиданно разлившейся в пространстве, приподнял завесу тьмы, прятавшую тайну. Высокие своды глубокой пещеры обрели объемность, а озеро глубину. Темно-красная зеркальная поверхность, отражающая тьму. Кровь. …Кап…густая капля крови тяжело ударяется о застывшую гладь, придавая времени разбег, искривляя ровные линии деревянной конструкции, на которой вверх ногами висело тело человека. Человека ли? …Кап… и снова на остром обломке плечевой кости, торчащей из рваной бахромы кожи и мяса, собиралась густая красная капля. Нет… остатки форменной одежды каким-то образам еще держались на истерзанном торсе несчастного… За что… запрокинутая голова открывала шею, еще хранящую отпечатки маленьких ладошек и следы от укуса… Почему… розово-голубые гирлянды внутренностей, тянущиеся из вспоротого живота были несколько раз обмотаны вокруг деревянной поперечины многогранной конструкции… - Аааааа, - Тед рванулся изо всех сил, ломая сопротивление тела. Невидимые нити натянулись и не выдержали нагрузки: - Дзинь. Дзинь. Дзинь, - многократное «дзинь» разлетелось обрывками зеркальных нитей. Вампир разбил висящее над кроватью зеркало, влетев в него со скоростью выпущенного снаряда. Больно ударившись об пол, Федя огляделся: он снова оказался в комнате тысячи зеркал. Зеркало, отражающееся в зеркале. И так много раз. Ты медленно сходишь сума, дробясь сознанием в застывшей реальности. Чавкающий звук вывел вампира из транса. В зеркалах отражался блондин. Много блондинов, и каждый из них в разных позах демонстративно пожирал чью-то печень. Кровавые ручейки от уголков хищного рта прочертили длинные дорожки. Белые заостренные зубы безжалостно рвали мягкую плоть, а красные горящие глаза внимательно следили за своей жертвой. - Всемогущая Кали, - прошептали онемевшие губы вампира. Неожиданно по натянутым нервам резануло противное хихиканье. Из темноты за спиной блондина появился маленький силуэт. Японская кукла была вся испачкана кровью. Шелковый зонтик давно потерялся. Вместо него проклятая деревяшка тащила за собой наполовину обглоданную руку. На тонкой кисти висели ошметки манжета, принадлежавшего когда-то рукаву форменного сюртука портье. - Не-е-е-е-ет! – закричал вампир, прижимая здоровой рукой огрызок культяпки, истекающей кровью… - не-е-е-ет! – он с ужасом смотрел на торчащие ребра и опустошенную брюшную полость… - не-е-е-ет! - крик нарастал по спирали, и на самой высокой ноте крещендо все зеркала в бесконечной комнате разлетелись мелкими осколками, изрешетив Федора. Спасительная тьма поглотила сознание вампира.
Тед удивленно захлопал глазами. Он стоял возле двери без номера с застывшей для стука рукой. Под мышкой была зажата злосчастная кукла, которая тут же улетела в другой конец коридора и застыла там бесформенной карикатурой. Из груди вырвался облегченный вздох – он цел и невредим. Одернув сюртук и поправив шапочку, вампир засунул руки в карманы штанов и, насвистывая мелодию похабной песенки, направился в сторону лифта. - Тедик-педик, Тедик-педик, - мохнатое существо пронеслось перед Федей, вызывая в теле нервную дрожь. - Чтоб тебя! – вампир сплюнул под ноги и нажал кнопку вызова лифта.
Снова оказавшись в холле, он настороженно огляделся по сторонам и принюхался. Муна видно не было, Бэллы тоже. Позволив себе немного расслабиться, Тед приблизился к стойке, снова огляделся и наконец облегченно упал в уже ставшее таким родным кресло. Но тут он вспомнил, что в нем недавно сидела кукла, и подскочил, как ужаленный, обернувшись, чтобы убедиться, что деревянного чудовища там действительно нет. Кресло, разумеется, было не занято. Тед перевел дух и разозлился на самого себя. Да что ж такое в самом деле?! Это все Мун виноват! И Янус! Нагнали страху, а он теперь от каждой тени шарахается. Вон в коридоре второго этажа что привиделось! На фиг! Ему всего-то три ночи продержаться надо. Вернув себе душевное равновесие, Тедди снова устроился в кресле, уже основательно: закинул ноги на стол, надвинул на глаза шапочку и попытался вздремнуть. Не тут-то было. Едва страхи последнего получаса немного отступили, тишину прорезало ворчливое дребезжание многоканального телефона. Тедди взвился в баскетбольном прыжке в лучших нетопырских традициях, а приземлившись в метре от кресла, с ужасом уставился на орущий агрегат. Страхи снова подняли свои змеиные головы. Вампир принялся сверлить аппарат взглядом, уговаривая заткнуться. Телефон умолкать не собирался. Проиграв схватку, Тед обходным путем, огибая кресло, начал опасливо подкрадываться к средству связи. Шажок – звонок, шажок – звонок. Снова шажок... и тишина. Абонент на том конце сдался. Упырь просиял клыкастой улыбкой, почувствовав себя победителем. Бросив на молчащий аппарат презрительный взгляд, он снова повернулся к креслу. Телефон опять зазвонил. Зарычав, Тед одним броском очутился около аппарата и сорвал ненавистную трубку. - Слушаю! – рявкнул он так, что сам испугался собственного голоса. - Тедди, дорогой, это ты? – проворковали на том конце провода, и несчастный портье смог выдохнуть, не зная, радоваться ему или огорчаться. С одной стороны, это не был кто-то из постояльцев, и значит, не предстояло тащиться в пасть к очередному монстру. Но с другой... Хоть блондинка и находилась в своей комнате, вампиру показалось, что медвяный запах снова ударил в нос, а следом за ним пришел и голодный спазм. - Бэлла... – с трудом прохрипел он. - Тэдди? Что-то случилось? - П-прости, дорогая, - пролепетал портье, борясь с болью, - я... я не могу сейчас говорить... - Тедди? Что с тобой? Тедди! Это мессир?! Что он с тобой сделал?! Неожиданные выводы девушки так подействовали на Теда, что он мгновенно забыл о вожделении, а соответственно и о приступе, углядев для себя шанс держаться подальше от блондинки. Бэлла решила, что мифический мессир ему угрожает? Отлично! Если разыграть эту карту правильно, можно будет вовсе с ней не встречаться в эти три ночи. Ну а потом... Тед аж причмокнул от предвкушения, но приступа на этот раз почему-то не последовало. - Тедди? – недоуменно спросила Бэлла на том конце. - Почему ты молчишь? Вампир сосредоточенно потер лоб. Как там поучал его Мун? Дамы любят, чтобы все помыслы были о них? Тедди усмехнулся. Если нужно, он поиграет в благородного рыцаря. - Бэлла, сладенькая! Прости меня! – вкрадчиво начал он. - Я не смогу придти к тебе. - Но Тедди, ты обещал! – в голосе девушки сквозила обида. - Я знаю, дорогая! – патетически провозгласил Тед, постепенно входя в роль. - Но я не могу поступить иначе. Мессир жесток и коварен, моя несравненная! Если он узнает, как ты дорога мне, как мы близки, - здесь он споткнулся, на мгновение потеряв нить рассуждений, - я боюсь, он... он может... может... Если ему это не понравится, Бэлла, если он сам проникнется вожделением к тебе... - Да? – очень заинтересовано отозвалась девушка. Тед икнул, понимая, что его понесло не в ту степь, и тут же принялся исправлять положение. - О, Бэлла, я не могу допустить, чтобы ты попала к нему в лапы! Мессир – чудовище. Даже не надейся, что он может послать тебе легкую и красивую смерть! Он разорвет тебя на части, обезобразит твое прекрасное, такое желанное тело... - Желанное? – промурлыкала будущая жертва, и несчастный вампир почувствовал, что ему снова грозит приступ. - Ну, конечно, моя медовая, конечно! Неужели ты сомневаешься, что я хочу тебя?! Всю! Каждую трепещущую венку на твоем теле! - Тедди! – раздался всхлип на том конце, и портье осознал, что пора закругляться. Тед понял, что снова переигрывает, проклял Муна с его советами и заговорил деловым тоном - В общем, Бэлла, я не могу подняться к тебе. Если мессир узнает о нашей связи... - Связи... – мечтательно прошелестело из трубки. - Да, связи, - Тед заскрипел зубами, но продолжил, стараясь не отвлекаться, хотя образ блондинки почему-то снова отозвался резью в желудке. - Для тебя это может быть губительно. Не в том смысле, что он тебя убьет, и причем некрасиво. Скорее всего, он и этого не сделает. Он... он... он тебя... развоплотит... то есть, нет... меня развоплотит, а тебя... воплотит... то есть обратит... – Тед почувствовал, что несет полную чушь, и лучше было бы поскорее закончить разговор. Но тут взгляд его упал на пластмассовую пальму. - Мун? – воскликнул он так, чтобы Бэлла поняла, что он уже не один в холле. - Да-да! Уже иду! Дорогая, прости! Я должен бежать! Положив трубку, вампир перевел дыхание и хихикнул. В бытность человеком ни одна женщина не смогла бы подвигнуть его на столь выспренние фразы. Но себе кровососущему Тедди вполне мог простить этот розыгрыш. Уж слишком лакомым кусочком была для него Бэлла. А в создавшейся ситуации было лучше держаться подальше от искушения. Довольный собой, вампир снова растянулся в кресле.
Бэлла повесила трубку и откинулась на спинку кровати, сердито надув губки. Ну что за работа у ночного портье, честное слово! Ни минуты покоя! И кто такой, черт возьми, этот мессир, что посмел покушаться на ее Тедди? Белла была возмущена и обижена. Ее лишили игрушки, которую она уже начала считать своей. А такого она не прощала. Эх, жаль нельзя позвонить папе и попросить наехать на этого мессира! Увы, не выйдет! Папа тут же выпытает у нее все ее планы, и плакала красивая смерть в объятиях вампира. Нет-нет! Этого, конечно, допустить нельзя! Бэлла сползла пониже и обняла подушку. Но Теддик! Какая же он все же лапочка! И как он кинулся ее защищать! Настоящий рыцарь! Ах! Бэлла вздохнула, и из ее глаз выкатилась одинокая слезинка. Она снова почувствовала себя несчастной и невезучей. Она всегда была послушной папиной девочкой, и вот теперь ей предстоит умереть девственницей. А ведь она столько читала о страстном сексе с вампирами! Почему, ну почему Тедди так занят?! Почему какая-то бестия должна была вклиниться в их едва зародившиеся отношения?! Всхлипнув, Бэлла закрыла глаза и начала проваливаться в сон, понадеявшись, что хоть в грезах к ней придет ее синеглазый вампирчик. Но в романтические образы подкравшейся дремы почему-то все время вклинивались слова «развоплотить», «воплотить», «обратить», а она все никак не могла уловить таящегося в них глубинного смысла, хоть и чувствовала, что он может быть очень важен.
Глава четвертая. ПОЛУЛЮКС ЧЕРНОГО ДЬЯВОЛА. Discordia
Прошло не больше получаса, и Бэлла проснулась от чувства, что за ней кто-то наблюдает. Некоторое время она лежала тихо, стараясь уловить в комнате хоть какое-то присутствие, но все было тщетно. Тут ей вспомнилось вычитанное в каком-то романе утверждение, что вампиры могут двигаться практически бесшумно, и, радостно подскочив в кровати, она громко позвала: - Тедди, дорогой, это ты? Ответом ей была тишина и ощущение еще более внимательного взгляда. В комнате по-прежнему не угадывалось ничего живого. Бэлла поежилась. - Тедди? Милый? – снова позвала она, но уже не так уверенно. И снова в ответ не последовало даже легкого движения воздуха, но невидимые глаза продолжали сверлить ее заинтересованным взглядом. Медленно начала подкатывать паника. Теперь, наконец, в памяти Бэллы всплыл последний разговор с Тедом по телефону. Очень быстро она пришла к выводу, что это не кто иной, как страшный и коварный мессир пришел понаблюдать за ней, чтобы понять, как лучше расстроить ее планы красивого самоубийства. Вспомнив, как самоотверженно пытался защитить ее от этого монстра героический ночной портье, девушка глубоко вздохнула и решила, что тоже не ударит в грязь лицом. Она будет сопротивляться до последнего! Сжав зубы, Бэлла уставилась в темноту, в тщетной попытке разглядеть хоть что-нибудь. Вскоре она сама уже не помнила, сколько сидит в этой напряженной позе. Очень хотелось пошевелиться, но взгляд из ниоткуда не собирался ее отпускать. Нервы девушки были натянуты до предела. Достаточно было пролететь мухе, чтобы взорвать это напряжение. Муха не пролетела. Пролетело привидение. Небрежно отделившись от стены, оно проплыло к противоположной, на минуту зависло у кровати и философски процитировало:
- В образе верблюда, полного вожделения, Яростного, на самку бросающегося, Сильного, ногами брыкающегося, Косматой шерстью людей одевающего, Который из оплодотворяющих самцов Наибольшей силой обладает, Наибольшей мощью. Идет он к верблюдицам, И та из верблюдиц больше всех влечет его, Верблюда, полного вожделения, У которой крепкие бедра, жирный горб, Большие глаза, умная голова, Прекрасная, высокая, сильная...*
Оставим истории, что именно имел в виду несчастный призрак, цитируя Авесту, но в следующее мгновение его смело отчаянным женским визгом совсем не в том направлении, куда он, собственно, собирался. Бледный полупрозрачный силуэт знатока апологетов мировых и не только религий окончательно привел Бэллу в состояние неконтролируемого ужаса. Уже ничего не соображая, она сорвалась с места, начисто забыв о собственном неглиже. Любимая шелковая пижама и та, что еще была в проекте завтрашнего шопинга, вылетели из ее блондинистой головки в одно мгновение. Ничего, страшнее призрака, Бэлла в своей жизни не видела.
Тед, наконец, успокоился. Со свойственным ему оптимизмом он решил, что избавился от Бэллы на ближайшие три ночи, и даже умудрился почувствовать себя настоящим благородным рыцарем, спасителем прекрасных дам. Улыбаясь собственной изобретательности, он похлопал многоканальный телефон, словно старого приятеля по плечу, и совсем уж было собрался устроиться в кресле, как вдруг до его чуткого слуха донесся странный звук. Тед застыл, пытаясь его идентифицировать. Звук все нарастал, а вампир все не мог понять, что бы это значило, пока источник вибрации не вылетел в холл собственной персоной. Точнее, вылетела. Почти голая блондинка болидом преодолела отделявшее ее от портье расстояние, перемахнула через стойку и впечаталась в Тедди с такой силой, что тот не устоял и повалился на спину, оказавшись прижатым к полу дрожащим и визжащим сгустком паники. Первая реакция у портье была не вампирская, а вполне нормальная – он заорал от страха, чем еще больше усилил какофонию. А в следующий момент в нос ему ударил сладкий аромат девственного тела, клыки непроизвольно удлинились, и Тед почти уже впился в доверчиво подставленную шейку Бэллы, когда сработал инстинкт самосохранения, и пожарной сиреной взвыла боль в желудке. Спустя пять минут, вампиру удалось, наконец, выбраться из-под девушки и заставить ее замолчать, но получить членораздельное объяснение столь странному поведению и внешнему виду никак не получалось. Бэлла стучала зубами и только мычала что-то, отмахиваясь рукой в сторону лестницы на верхние этажи. Опрыскивать ее дихлофосом вампир не рискнул – фиг знает, как она среагирует на это в таком состоянии. Превозмогая боль от приступа, Тед стянул с себя форменный сюртук, кое-как упаковал в него блондинку и поволок ее к бару. Он еще не забыл, что в стрессовой ситуации алкоголь может оказывать самое благотворное действие. Бэлла не сопротивлялась, скорее наоборот. Вцепившись в него мертвой хваткой, она ни за что не хотела отпускать руку вампира, словно боялась снова оказаться во власти своего ужаса. - Что за хрень? Вампиров она не боится, смерти тоже... Что ж ей привиделось-то такого ужасного! – ворчал он скорее от растерянности, чем от злости. Тащить обвисающую на нем девушку радости не доставляло. Ян, не поворачивая головы, покосился на вошедших, удивленно вскинул бровь, не говоря ни слова, плеснул в стакан какой-то бурой жидкости и послал его по стойке прямо к Теду, сгрузившему блондинку на ближайший табурет. - Это ей? – на всякий случай спросил вампир. - Ну, не тебе же, - пожал плечами бармен. - Ты что с ней сотворил такое? - Это не я! – поспешил оправдаться Тедди. - Она сверху уже такая примчалась. Не пойму, что ее так напугало. Даже говорить толком не в состоянии. - Может, Сэм мимо пролетал, - равнодушно предположил Ян. Тед только собрался поинтересоваться, кто такой Сэм, как до его чуткого уха донеслось дребезжание телефона в холле. Чертыхнувшись, он сорвался с места, но успел краем глаза заметить, что Ян отвлек внимание напуганной девушки на себя. - Ночной портье. Слушаю, - скороговоркой проверещал вампир в трубку. - Будьте добры, - пропел нежный голос, от которого Тедди невольно расплылся в блаженной улыбке и подтянулся, - принесите из бара бутылку приличного французского бренди. Номер двадцать семь, полулюкс. И запишите на мой счет. - Коньяк? «Реми Мартен» устроит? – выдохнул портье. - Вполне. Премного благодарна. - Уже бегу! – отозвался Тед и, положив трубку, застыл в прострации. Звонившая девушка не была ни блондинкой, ни брюнеткой, ни рыженькой. Она была вампиром, таким же, как он сам, и голос ее прозвучал в сердце Теда перебором волшебной арфы. За двенадцать лет своего одинокого посмертия он не раз мечтал познакомиться с какой-нибудь милой дамой своего роду-племени. Но то ли судьба так решила, то ли сам Тедди в силу своей трусости избегал общения с себе подобными, но вампирши ему ни разу не попадались. То есть попадались, конечно, но поначалу они игнорировали недавно обращенного неопытного кровососа, а после он уже и сам не стремился навязываться. И вот наконец-то свершилось! Тед заставил себя отлипнуть от ресепшена и бросился в бар. Для кого бы ни заказывала выпивку дама, заставлять ее ждать он не собирался. - «Реми Мартен»! Самый лучший! Быстро, быстро, быстро! – протараторил он, подлетев к стойке. - В номер? – равнодушно спросил бармен. Тедди закивал. Ян достал поднос из ящика, потом снял со стеллажа бутылку, поставил сверху и подвинул это все вампиру. Тед схватил поднос и зашипел, едва не выронив и не разбив драгоценный сосуд. - Рехнулся?! – накинулся он на бармена. - Он же серебряный! - Других не держим, - пожал плечами Ян, скрывая улыбку. - Так отнесу, - пробурчал Тед, схватил бутылку за горлышко и рванул к выходу. - Куда! – взвизгнула Бэлла, - Тедди, милый, не бросай меня! Я с тобой! Пожалуйста! В следующее мгновение она уже висела на руке вампира. Тед покосился на Яна в надежде получить помощь, но тот демонстративно смотрел в сторону. - Ладно, - вздохнул портье, - но с двумя условиями. Во-первых, я полью тебя дихдофосом. Ты благоухаешь, а мне невмоготу. А во-вторых, в номер я зайду один. И в своем сюртуке. Судя по все еще расширенным глазам девушки, ее устраивало что угодно, лишь бы не расставаться со своим рыцарем. Тед вздохнул и в очередной раз проклял судьбу, представив, что может подумать прекрасная вампирша, когда увидит его вместе с полуголой девицей. Спустя пару минут, он снова облачился в форменную одежду, прислонил все еще дрожащую Бэллу к стене за дверью, наказав не подавать признаков жизни, и постучал в номер двадцать семь. Когда миленькая, скромная на вид девушка открыла, он смел ее своим напором, чтобы не дать выглянуть в коридор, и промчался прямо в комнату.
* * *
Накануне мы с Луизой въехали в Хостел-Люкс, третьеразрядный отель на окраине города. Номер из двух комнат и небольшой прихожей был неплох. Обои в викторианском стиле с вензелями, имитация камина с мраморной полкой и тяжелые бархатные шторы. Собственно, это было определяющим фактором выбора номера. Я не чувствителен к солнцу, но моя крошка Лу... Она не перенесет попадания прямых солнечных лучей. А я не хотел лишиться компаньонки. Вот уже больше ста лет мы путешествуем вместе. Золотой характер Луизы восхитителен. Она всегда весела, как птичка, ничто не может ее огорчить. Не говоря о том, с каким долготерпением она сносит мои диктаторские замашки. Я осознаю это, но не считаю нужным меняться. Как-никак уже почти триста лет я брожу по миру. Никто из мне подобных не жил столько, никогда. Мафусаил. При этой мысли мне стало смешно, и я тихонько зафыркал. Впрочем, никогда не видел себе подобных и даже ничего такого не слышал. Лу проснется ближе к вечеру, без ее помощи мне не разжечь трубку. Я стар, очень стар. Воспоминания. Иногда я перебираю их словно бусины на четках. Разум пробудился не сразу. Не знаю, сколько лет мне было на тот момент. Внезапно я осознал себя стоящим на замусоренной мостовой, исхудавшим до крайней степени. Даже нищие и те выглядели весьма упитанными в сравнении со мной. В отбросах рылись бродячие собаки. Я, подошел, пошатываясь. Дворняги испуганно попятились, чуя во мне чужака. Из последних сил я зарычал. Один, пустив струйку мочи, замер как вкопанный, остальные бросились наутек, испуганно поджав хвосты. Я видел внутренним взором бешено пульсирующую артерию на шее пса. Потянулся к нему, оскалился. Удлинившиеся клыки играючи проткнули запаршивевшую шкуру. Это был первый осознанный укус в моей жизни. Кровь. Источник жизни, силы, власти. Ощущения жажды и насыщения поначалу были самыми яркими впечатлениями. Я пил и пил, используя не только животных. Мне попадались бродяги, подгулявшие мастеровые, беспутные девки. Последними их словами было «Черный дьявол!». Вскоре это стало моим новым именем. Потом я сократил эту жутковатую кличку. Размышления прервал запах посетителя, поднимавшегося по лестнице. Сочный дух молодого здорового мужчины перебивался резким запахом чеснока. Я невольно поморщился. Вампирам чеснок не страшен, это пытка только для моего утонченного обоняния. Раздался дробный стук. Луиза в пеньюаре выскочила из спальни. - Дверь открой! - она непонимающе поглядела. Я рявкнул: – Дверрррь! Быстро! Рыженькие бровки нахмурились, компаньонка скуксила мордочку и вышла в прихожую. Да, я был груб, придется извиниться. Никогда не умел просить прощения. - Добрррый вечер, - мой голос подействовал на посетителя как ледяной душ. Он сначала покраснел, затем побледнел. – Позвольте представиться: Черный дьявол, впрочем, можете называть меня Чед. - Ннно… ээээ… - заикаясь, начал вошедший. Я видел такое выражение лица всякий раз, когда решал открыться кому-либо. - Луиза, принеси бррренди. Нашему новому другу необходимо выпить, – она принесла на подносе две рюмки и початую бутылку. Я спрыгнул с кресла и подошел к остолбеневшему посетителю. Вежливо обнюхал его брюки и вернулся в кресло. Лу наполнила рюмки, поставила на стол и ушла в другую комнату. Я подождал, пока мужчина выпьет, затем привычным движением языка виртуозно вылакал алкоголь. - Ннно, это же невозможно! – воскликнул он, и его щеки окрасил лихорадочный румянец. – Так не бывает! - Бывает, - успокоил я. – Луиза, трубку! И без того не маленькие глаза мужчины вылезли из орбит. Я понимал его реакцию. Он увидел единственного в мире курящего пса-вампира. - Присаживайтесь, - я указал визитеру на второе кресло. - Сигару? Может быть трубку? - Лучше еще бренди, - он ошарашено потряс головой, будто хотел, чтобы мысли болтавшиеся, словно разбросанные как попало кусочки пазла, сами собой встали на нужные места. Я чуял спрятанный под пиджаком короткий осиновый кол. Осина, она так особенно пахнет. Быть может это тонкий аромат смерти. Где-то еще был припрятан пистолет с серебряными пулями. Стало скучно. Охотники на вампиров никогда не отличались богатой фантазией. Мог бы быть пооригинальнее. Я кропотливо собирал и просеивал информацию. Мне был нужен посредник. Я посмотрел на него, как человек: высокий, крепкого телосложения, средних лет мужчина. Волосы желто-серые, такой цвет еще называют русым, черты лица правильные, смуглая кожа. Дмитрий Казаков, один из самых квалифицированных специалистов по деликатным вопросам. Волк-одиночка. В меру терпим и очень удачлив. В определенных кругах к нему прислушиваются. Именно он мне и нужен. Осушив пару рюмок, Казаков заговорил: - Ничего не понимаю. Как это вообще могло произойти? - У меня нет объяснения, кое-что я помню, но не все. Я был обычной собакой, у меня был хозяин, - мне даже немного стало смешно от того давно забытого чувства защищенности и тепла, – Я гулял и сорвался с поводка. Заблудился. Раньше мы жили в деревне, и никто не учил меня ориентироваться в вонючем городе. Я долго бродил по темным улочкам, пока не услышал странный зов. Много позже я понял, что меня поймал низший вампир, слабый, отчаявшийся. Но тогда мне просто хотелось идти на голос, звучавший в голове. Боль привела меня в чувство. Какой-то человек вгрызся в шею, кровь из раны ручьем текла по шерсти. А он пил, урча, будто дикое животное. Меня убивали. Я стал защищаться, чем сильно его удивил, рвал, кусал легко поддающуюся плоть, и, видимо, часть зараженной крови попала в желудок. То, что я вам рассказываю, большей частью додумано позже. Я не помнил случившегося со мной. Какое-то время – все как в тумане. Пока не очнулся однажды. Вампирская кровь превратила меня в мыслящее существо, одолеваемое жаждой и голодом. Душа, есть ли она вообще у животных, и утратил ли я ее в момент обращения… Не знаю. Но кое-что я приобрел, и отнюдь не всегда был этому рад. Разум, пожалуй, величайшая из бед, когда-либо приключавшихся со мной. Поначалу мне нравилась новая жизнь. Чужая кровь опьяняла и будоражила. Я упивался новыми знаниями и умениями. Тем временем, заморенные и испуганные крестьяне устраивали на меня облавы. Большой удачей для меня были их суеверие и невежество. Я легко уходил от примитивных ловушек и погонь. Они гнали меня, как волка, трещотками и красными флажками, получая хриплый полулай-полусмех в ответ на свои жалкие попытки. Труднее было с индейцами. Их колдуны обладали особой магией. С такой первозданной силой убить вампира легко. Делали ли это они сами или духи, к которым они обращались за помощью – до сих пор загадка. Это заставило меня научиться осторожности. Я мыслил, жил напряженной внутренней жизнью. Я учился. Вскоре даже начал выговаривать отдельные слова и несказанно гордился своими успехами. Быть вампиром непросто. Еще сложнее быть вампиром – ньюфаундлендом. Одиночество. Разумному существу, даже если оно собака (тем более, если оно собака), необходимо быть рядом с кем-то. Низшие вампиры, и те ищут общества себе подобных. Я тосковал. Как я тогда тосковал… Искал сук своей породы, но их разумы спали, и, сколько я не старался побудить их к мысли, ничего у меня не получалось. Вспомнив и проанализировав свое обращение, я понял, что могу попробовать сделать кого-нибудь таким же вампиром, напоив собственной кровью. Долгий период экспериментов над себе подобными кончился ничем. Мои потенциальные возлюбленные гибли. Я не смог обратить ни одно животное. Не говоря уже о людях. Мне было суждено одиночество. Чтобы не сойти со столь внезапно приобретенного ума и от открывшихся перспектив, следовало найти компаньона. Напарника, с кем бы я мог перекинуться словечком, с кем можно было поделиться. Первый мой компаньон, ирландец Дурген, пристрастил меня к игре в карты и к бренди. Когда я заговорил, он решил, что с ним приключился приступ белой горячки. А потом принял меня, говорящего пса, как есть. «Чудо Господне», - говорил он, пьяница и богохульник. Слышать это было забавно. Чудо, но отнюдь не Господне. Мы какое-то время выступали на ярмарках, путешествуя со странствующим цирком. Хороший источник пищи и дохода, и хорошая маскировка. Аттракцион «Говорящий пес!» - кричали афиши, расклеенные по городам. Стоя на сцене, я старательно прорыкивал и пролаивал короткие слова, получалось не очень разборчиво, но вполне понятно. Позже я в совершенстве овладел человеческой речью. Когда нет ограничения по срокам жизни, работать над собой можно до бесконечности. И толпы людей приходили посмотреть на такое диво. Кто-то из них пах особо заманчиво. На следующее утро он либо попадал в газеты, если истерзанный труп находили, либо бесследно исчезал. Через год такой насыщенной кочевой жизни Дургена линчевали. Это меня научило многому. После него было много спутников, не помню всех. Но никто не мог так облегчить жизнь собаки, как женщины. А еще позже я понял, что мне лучше быть рядом с точно таким же сумеречным существом. Тогда я встретил Луизу. Я замолчал, высунул язык и тяжко задышал. Говорить так много - очень утомительно. Повисшая тишина была твердой, как стеклянная стена. Луиза, невзрачная на человеческий взгляд девушка, тенью проскользнула мимо. Она принесла холодной воды в глубокой чашке. - Спасибо, Лу, - я шумно вылакал питье. - Странно, но став вампиром, я не утратил необходимости пить воду и люблю иногда… Хмм… Погрызть кость, - смущенно признал я. Дмитрий с намеком заглянул в пустую рюмку. Бренди весь вышел. - Луиза позвони на ресепшен, пусть принесут еще бутылку из бара, – распорядился я. – И быстро!
Внимательный взгляд со стороны ни за что не заметил бы, что этот ньюфаундленд – дитя ночи. Принадлежность к вампирскому племени выдавал лишь едва заметный красный отблеск в собачьих мудрых глазах.
Визитер украдкой достал маленькое зеркальце. Там отразилось пустое кресло, халат и трубка. Я сделал вид, что не обратил внимания на его манипуляции. Казаков должен меня понять. Он не из тех, кто налево и направо бездумно размахивает колом. - Мы давно не убиваем. Чужая смерть перестала приносить удовольствие, а Луиза никогда не охотилась сама. Сейчас же и вообще нет никакой необходимости в прямом контакте с жертвой. В центре переливания крови легко купить все, что надо. Меня прервал стук в дверь. - Луиза! Дверь! Компаньонка пошла открывать. В комнату с бутылкой в руках практически вбежал вампир в форменной одежде портье. Когда мы въезжали, нас оформлял человек. Неужели персонал в отеле смешанный? Люди и нелюди работают вместе? Нонсенс. Я принюхался. Совсем молодой, практически свежеобращенный. Впрочем, еще веяло от него чем-то странным, похожим на какую-то бытовую химию... Он что, еще и уборщик? На физиономии вампира играла дежурная улыбка, пока он не увидел меня. На мгновение он застыл, а потом затрясся, как осиновый лист. Рука портье разжалась, и бренди начал выскальзывать, грозя разбиться. Я не мог этого позволить и прыгнул. Мне удалось в последний момент подхватить падающую бутылку. Бренди спасен – Армагеддона не будет. Вампир отскочил, клацая зубами, и все еще пялясь на меня. - Это... это... этого не может быть! Вас не может быть! – бормотал он. Я рявкнул на него сквозь зубы, сжимающие горлышко: – Прррочь! Портье закивал, как китайский болванчик, и вылетел из комнаты со скоростью петарды. Я пожал плечами и поймал задумчивый взгляд посетителя. Похоже, его тоже удивило наличие смешанного персонала. Но меня это не касалось. Я продолжил: - Я расскажу вам, Дмитрий, как нашел Луизу. Это произошло в Европе. Я охотился. Но у меня были и конкуренты – вампирская община, где, как я знал, было не меньше двух древнейших существ – правампиров. Я предпочитал не иметь никаких дел с бывшими людьми. Они отвратительно пахли. К тому же были, да и есть, неоправданно заносчивы, будто весь мир лег к их ногам. Но при этом никакой особой чести и власти у них нет. Наверное, странное высказывание для пса-вампира, но это так. Пережив период становления, темный и кровавый, я выработал для себя правила. Самым верным, справедливым мне казалось выбирать здоровых молодых сильных людей, преимущественно мужчин. Борьба с ними и победа приносили такую радость. Одержав верх, я чувствовал себя живым и всемогущим. В те века почти везде бушевали войны, болезни и антисанитария. Кровососущие насекомые, и не только, процветали. Война – раздолье для пса-вампира, не боящегося солнца. Моим тогдашним компаньоном был офицер регулярной армии. Кто-то может счесть отвратительной кровь солдат, питавшихся в походе, чем попало, терпящих лишения, страдающих от укусов вшей и грязных, как свиньи. Сейчас хорошо, все блага цивилизации к вашим услугам, вода горячая, мойся – не хочу. Не то, что лет так сто назад. От паразитов отбоя не было. Кто их только придумал? Впрочем, все неурядицы полевой жизни компенсировала битва. Я не пробовал ничего вкуснее, чем тот боевой коктейль, в который превращалась кровь сражающихся. Чаще она имела железистый и немного кисловатый привкус страха, но изредка попадалась чистая амброзия – кровь, наполненная благородной яростью и отвагой. Меня приписали к красному кресту, я помогал вытаскивать раненых с поля боя и облегчал муки безнадежных. Но, в то же время, я любил вместе с солдатами ходить на передовую, когда они, примкнув штыки, шли на врага. Я был там же, Черный дьявол, и оправдывал в очередной раз свое прозвище, полосуя клыками людей на вполне законном основании. Была в этом какая-то злая ирония. Я чуть не стал, как теперь говорят, адреналиновым наркоманом. За одну компанию меня даже наградили шуточной медалью в форме кости. Как ни странно, в полку меня любили. Нас отпустили на побывку, и напарник кутил напропалую. Я же решил разнообразить свое меню и прогуляться по переулкам городка, в котором квартировал полк. Нельзя сказать, что я тогда был милосерден. Самоконтроль помогал мне управлять своими желаниями и не выдавать себя. Осторожность и еще раз осторожность – этот девиз спасал мне жизнь неоднократно. Но инстинкты сильнее разума – наносной, тонкой пленки цивилизованности. Под пленкой ворочается, рвется наружу зверь. И иногда прорывается. Я ненавижу вампиров. За то, что они сделали со мной, за их высокомерие и … и за все остальное. Я выискивал самые темные уголки, подворотни и тупики. Я шел, наслаждаясь жизнью. Я охотился. Чувства, как гитарные струны, были натянуты до предела. Ветер доносил до меня сладкие ароматы людей. Моих будущих жертв. Или нет. В воздухе зазвенел чей-то нежный зов. Манящий и одновременно отталкивающий. Зов, предназначенный не мне. Сам я не наделен этим даром. До сих пор мы с местным сообществом не сталкивались. Я обходил их за тридевять земель, не зная, чем обернется такое сомнительное знакомство. Но тогда волна ненависти и бешенства накрыла меня. И все принципы безопасности, соблюдаемые мной столь тщательно, были забыты. Багровая пелена, поднявшаяся с самого дна рассудка, застила весь мир. Я рванулся по зову, как по ниточке, выходя на след вампира вернее, чем, если бы шел по запаху. Я подоспел как раз к тому моменту, когда вампир испивал последние самые сладкие капли крови. Подлететь призрачным полуночным зверем, рвануть зубами спину, ударить когтями по шее так, что голова твари отделилась от плеч – все это заняло меньше минуты. Передо мной в прахе развоплотившегося вампира лежала и умирала Луиза. Серое платье послушницы было разорвано, залито драгоценной кровью девственницы. Какой бес или ангел толкнул меня на это, не знаю. Знал бы - поблагодарил бы за такое спонтанное решение. Я, преодолевая жажду, надкусил собственную лапу и поднес к губам девушки. Словно бы нехотя, из прокушенной конечности заструилась черная отрава, смешиваясь по пути с кровью убитого мной вампира. Прямо в полуоткрытый рот гибнущей жертвы. Я оттащил бесчувственное, почти обескровленное тело в заброшенный дом и сидел над ней три дня и три ночи, будто сказочный герой, ожидая любого результата. Потом она пришла в себя. И, как вы думаете, что она сказала? Она спросила: «Я умерла?». А когда я ответил, что нет, не поверила. И на ее месте так подумал бы каждый. С тех пор мы вместе. Мы прошли долгий путь, преодолели немало трудностей, – я смолк, до смерти утомленный разговором. Охотник поспешил вставить: - Что, собственно, вы хотите от меня? Почему откровенничаете? Думаете, мне это интересно? – он немного кривил душой. Я видел, что история моей послежизни увлекла его, как диковинный приключенческий роман. Хотя и тянуть дальше не было смысла. - Мне нужна гарантия безопасности для меня и Луизы. Мне надоела такая хм… жизнь. Вы, как эмиссар совета охотников, вполне можете это устроить. - Неужели вы думаете, что последние лет сорок могут перечеркнуть все то зло, что вы натворили за два-три века? – вопрос был риторическим. Я вздохнул. - Конечно, нет, но у меня есть деньги. Я много жертвовал на благотворительность и могу… - Откуда они у вас? – невежливо перебил посетитель. - Я играл на бирже. И, знаете, я довольно-таки везучий сукин сын. Дмитрий ушел, пообещав вынести наш вопрос на голосование. Но сразу предупредил, что шансы близки к нулю. В кармане его пиджака лежал чек, заполненный на предъявителя. На сумму с пятью нулями. Маленький такой аванс. Он не хотел брать. Я настоял. Правильных людей надо поощрять. Ну что ж, я попытался. Луиза подошла, присела рядом. Я сощурился и положил голову на колени компаньонки. Впрочем, почему всего лишь компаньонки - моей названной дочери. Самому близкому существу, нежному, заботливому и такому же неприкаянному. Она любезно почесала за ушами, зная, что мне будет приятно, и спросила: - Что будем делать дальше? - Ждать…
Вылетев из комнаты, Тед едва не забыл про Бэллу, но услышав жалобный писк, сгреб девушку в охапку и вместе с ней понесся к лифту. Ему казалось, что гигантский пес преследует его. Никогда прежде ему не доводилось слышать о животных-вампирах. Слишком живое воображение быстренько нарисовало в упырской головехе жуткую картинку разгула кровососущих хищников на улицах города, где он до сих пор мирно делил территорию с конкурентами. Допустить такого Тедди не мог. Да и никто не смог бы. Нужно было что-то делать, но что именно он не знал. В какой-то момент ему взбрела в голову безумная мысль обратиться за помощью в гильдию охотников на вампиров, но он сразу же представил, какой радушный прием ему там окажут. Добежав до холла третьего этажа, он почти уговорил себя подняться наверх и обратиться к Кали за советом, но тут Бэлла, о которой он, хоть и тащил ее фактически на себе, успел забыть, подала признаки жизни. Отчаянно затрепыхавшись в его объятиях, она попыталась что-то сказать. Теду пришлось остановиться. - Ну? Чего случилось-то? – не слишком любезно вопросил он у девушки. - Тедди! – с трудом пропищала полупридушенная ню. – Тедди, милый! Вампир мученически возвел глаза к потолку. Почему-то оклемавшаяся от страха блондинка заставила и его взять себя в руки. На мгновение он даже испытал к ней прилив благодарности за то, что она оказалась рядом в такой страшный момент. - В чем дело, Бэлла? – спросил он уже спокойней. - Тедди, понимаешь... я... я... я не одета... - Я заметил, - вздохнул портье и принялся стаскивать с себя сюртук. Бэлла пожирала его глазами, а когда предмет форменной одежды окончательно покинул плечи синеглазого кровопийцы, кокетливо потупилась. - Тедди, милый, ты меня не так понял, - повела она плечиком, но сюртук все же взяла. - Просто мы сейчас как раз возле моего номера... Я могла бы зайти и одеться... - Так зайди! – недоуменно предложил Тед. - Но я боюсь! – взвизгнула блондинка. - Там призрак! - Призрак? – недоверчиво переспросил вампир. - Ну, да! Да! Ах, Тедди, я так испугалась! Когда он... он... - Он что? – окончательно сбитый с толку плохо сочетающимися со страхом ужимками, Тед никак не мог понять, чего она хочет. - Да не важно! – раздраженно отмахнулась девушка. - Я просто боюсь идти туда одна. Ах, Тедди, не мог бы ты меня проводить? - Всего-то? – ухмыльнулся вампир, не подозревая подвоха. - Конечно, пойдем. Открыв дверь темного номера своей универсальной отмычкой, Тед потянулся к выключателю, но тут же оказался прижатым к стене горячим нагим телом блондинки. По сравнению с ударившим в нос сахарно-ванильным ароматом пес-вампир показался ему детской шалостью.
*** Авеста, «Яшты», 14, 11—13, 15. Перевод Е. Э. Бертельса
Глава пятая. ПО ВОДОСТОКУ НА КЛАДБИЩЕ И НЕ ТОЛЬКО. Kagami, Kaverella_de_Vine
Голова у вампира кружилась, желудок уже привычно скрутило спазмом, но вдруг не вовремя и не к месту проснулись другие, уже изрядно подзабытые за годы одиноких скитаний инстинкты. Тедди с ужасом понял, что к нему прижимается не просто ароматное и вкусное тело, а еще и женское. На мгновение он даже забыл о присущем ему способе питания. Но тут нежданно-негаданно выплыли привычки гурмана. Снова втянув носом воздух, Тед остро осознал, что несостоявшаяся самоубийца не просто сладкая блондинка, а еще и девственница! Лишь на миг представив, каким деликатесом окажется ее кровь, когда он, наконец, сможет до нее добраться, вампир застонал от предвкушения. Бэлла истолковала этот звук превратно и усилила напор. Мысли Тедди лихорадочно заметались в поисках спасения. Уж чего-чего, а портить праздник желудка самому себе он не собирался. Он попробовал оттолкнуть девушку, но руки почему-то оказались стянуты наполовину спущенной с плеч рубашкой, а пальчики Бэллы уже скользили к ремню его брюк. Тед запаниковал, чувствуя, что теряет контроль над ситуацией. - О времена! О нравы! – прокаркал знакомый голос в темноте комнаты. Бэлла взвизгнула и отскочила в сторону. - Чертов Мун, – облегченно произнес вампир. – Как я тебе рад! - Ой! - Бэлла нелепо прикрыла руками грудь и скользнула в ванную. - Пусть эта каркуша летит отсюда. Я ее боюсь! - Не так страшен говорящий ворон, как клюющий в темечко, - зловеще произнес вампир, застегивая рубашку. – Поэтому лучше посиди там. Он может быть опасен, - в ответ донеслось недовольное «хорошо». - Я прогоню его. Бэлла выглянула из ванной, восхищенно просмотрела на портье и, вытянув губы в трубочку, прошептала: - Теодоро, ты мой герой! - и чмокнув воздух, добавила: - Хочу тебя, мой пупсик. Скорее… - портье сглотнул подкативший к горлу горький ком, - прогоняй птицу, раздевайся и ложись. Я только обмоюсь, а потом к тебе, мой клыкастик. Ворон каркнул. Блондинка в очередной раз взвизгнула и захлопнула. Через мгновение из санузла донесся шум воды. - Ох, каркуша, - усмехнулся Тед, а ворон недовольно скривил голову на бок, – ты не представляешь, как ты меня выручил сейчас. Тут могло произойти кое-что ужасное. - С каких это пор человеческое соитие перестало быть актом божественным?– удивленно каркнул Мун. – Вот вороний коитус, выглядит достаточно нелепым, чтобы стесняться его совершать. - Кои… что? – уточнил вампир. - Коитус, - гордо повторил ворон. – Впрочем, ты же не человек, и для тебя это – аханье, баханье, бабаханье, уханье, хлобыстание, совокупление, сношение, тра… - Понял. Понял, - остановил ворона-синонимоплета портье. – Дело в том, что хлобыстаться с этой девицей я не должен. Я хочу ухнуть ее немного по-другому. - Ну и славно! Но, молю! Избавь меня от подробностей! – каркнул Мун. – Я полетел. - Я, кстати, тоже, - сказал вампир и вслед за вороном выпорхнул в дверь.
Тем временем Бэлла набирала пенную ванну и нежила свое тело ароматным мылом. - Мо-о-о-ой, дорого-о-ой Тедди-и-и, - намыливая ножку, пела она, - я та-а-ак хочу-у-у, тебя-а-а-а. О Тедди-и-и! О Тедди-и-и! Надо сказать, что голоса у барышни не было, впрочем, отсутствие слуха ее тоже не смущало. - О Тедди-и-и-и-и! О Те.. В наполовину наполненной ванне что-то булькнуло. Бэлла притихла, склонилась над возникшим пузырем. - Не уж-то спаржа? – принюхиваясь, предположила она. Снова булькнуло. На это раз мыльный пузырь надулся побольше. - Ой! – удивилась блондинка. Бульк. Бульк. Теперь два средних пузыря. Бульк. Бульк. Бульк. Бульк. Бульк. - Да здесь джакузззззи-и-и! – обрадовалась Бэлла. – Миленько, премиленько. Но ее веселость лопнула с последним пузырем, а саму девушку закрутило в необозначенный в перечне услуг водоворот. Блондинка не сразу поняла, что происходит и все ещё пыталась эротично вытянуть ножку из воды, как это часто показывают в ее любимых фильмах. - Ой! – хлебнув соленой воды, выкрикнула она. – Какой сильный напор! Сделайте поменьше! О-о-о-ой! И вот девица уже визжала, как молочный поросенок. К ее несчастью благоверный упырек был далеко и не сумел бы помочь блондинке, даже если бы возникло желание. Девушку смыло. От блондинки осталось только благоухание дешевого шампуня из одноразовых пакетиков. Сама же Бэлла, неведомыми даже старому сантехнику этого престранного отеля путями, скользила по русским горкам из канализационных труб. Пятая точка горела, как ошпаренная. Одно хорошо, после такого массажа, апельсиновой корке на её ягодицах точно не суждено появиться. Меньше чем через минуту незапланированный сеанс шокотерапии закончился вылетом из трубы и приземлением в сточную канаву на краю погоста. - Что это? Где это я? – прикрывая причинные места, озадачилась Бэлла, но, сообразив, что ведет себя совершенно неадекватно, набрала в легкие побольше воздуха и издала визг, способный поднять все кладбище. Однако никакой реакции на ее выступление не последовало. Решив больше не тратить силы на непродуктивную истерику, девушка осмотрелась. - Мерзость какая! А какая тут грязь! – безрадостно констатировала она. - Кому грязь, а кому дом родной, - послышалось за спиной блондинки. Девушка испугано обернулась. Никого. - Ух, какая у тебя булочная… Бэллу ущипнули за мягкое место. Блондинка снова завизжала и поползла к берегу. - Ой, помогите! Насильник! Помогите! – заверещала она, но поскользнулась и шлепнулась лицом в раскисшую землю. Поползла. Уперлась в чьи-то ноги. - Кто звал насильника? - спросил грудной бас. Бэлла подняла голову и взвыла. Перед ней стоял полуразложившийся мужик. Его кожа была серого, почти синего цвета, левое ухо и правый глаз отсутствовали. Нижняя челюсть держалась только на одном сочленении, и, чтобы произнести хоть что-то, активному покойничку приходилось поддерживать ее рукой. Он, как и Бэлла, был голый. - К-к-кто вы? – пробормотала блондинка, заползая обратно в канаву. - Я насильник, - делая реверанс, произнес мужик. Отползая все дальше, пятой точкой блондинка уткнулась в чью-то голову. Холодные руки обхватили девушку за бедра и усадили на шею. Бэлла только икнула, выдавать другие звуковые реакции она была уже не способна. Водяной поднялся выше и устроил девушку поудобней. - Это моя деваха, - произнес получеловек-полурыба. – Гуляй на свое кладбище. Зомби побурчал, потоптался по берегу, но в воду войти не решился. - Нет, не так! - возмутился труп.- Она звала меня. Это теперь невеста моя. Водяной похлопал блондинку по правому бедру и сказал: - Не любит она тебя, Михалыч. Меня предпочла, не видишь? Бэлла дрожала то ли от холода, то ли от страха. Стыдливость за свою наготу покатилась по щекам, оставляя светлые полоски на грязном лице. Никогда Бэлла не чувствовала себя настолько униженной. - Т-э-э-э-э-д-д-и-и-и-и! - жалобно заскулила она. - Это ещё кто? – удивился водяной. Воспользовавшись замешательством человекообразного ни рыбы, ни мяса, зомби Михалыч оторвал свою правую стопу и запустил ею в водяного. - Воть те, гаденыш. Водяной потерял сознание и пошел на дно, словно подбитый торпедами эсминец. Растерянная блондинка снова оказалась в воде и не заметила, как Михалыч подцепил ее палкой и подтянул к берегу. - Любимая, - радостно произнес зомби, принимая девицу в объятия, - как я долго ждал тебя, Грязина. - Я Бэлла, - заплакала блондинка. – Уродливый дядька, отпусти меня, пожалуйста. - Теперь я тебя никуда не отпущу, - обрадовал зомби. – Сейчас свадебку сыграем. Жить станем на кладбище, у меня могила уютная. С нами будут ещё мой брат да бабка чья-то жить, - Михалыч засмеялся, - но, как говорится, лег в могилу - лежи спокойно. А возможности у нас нынче! Заживем. - А у меня парень вампир! Зомби подмигнул единственным глазом и сказал: - О! Значит, тоже в гробу спит! Приглашай его. Я ведь сам швед… Повел, хромая, новоиспеченный женишок свою обнаженную невесту на кладбище. Где, скорее всего, либо он сыграет свадьбу, либо Бэлла сыграет в ящик. Но не все так просто в окрестностях нашего отеля. В голове старой-престарой ведьмы, что жила неподалеку от сточной канавы и наблюдала за описанной выше сценой, возник гениальный план. Для его воплощения она обернулась красавицей блондинкой, скинула с себя одежды, немного покривлялась перед зеркалом, села на метлу и полетела на встречу с парнем конкурентки. Она тоже читала в романах об умопомрачительном вампирском сексе, который, несомненно, придал бы ей сил, отодвинув момент встречи со смертью ещё на несколько лет.
Тедди был вполне счастлив, оказавшись снова на ресепшене в гордом одиночестве. Ворона он догонять и не пытался, а блондинке, если что, можно будет сообщить, что тот его попросту съел. Ну, а потом подавился и выплюнул обратно. Чувствуя себя усталым и разбитым, портье растянулся в кресле, закинул ноги на стойку и приказал себе ни о чем не думать, а судьбе – оставить его в покое хотя бы на остаток ночи. Судьба не вняла. Тедди почувствовал, что в холле кто-то есть. Прислушался. Тишину все так же не нарушало ничего. Чуткий вампирский нос не улавливал ни одного постороннего запаха. И все же ощущение чьего-то присутствия не проходило. Тед поежился и постарался отогнать неприятное чувство. Но странный безглазый взгляд продолжал сверлить отовсюду, пронизывать, изучать, словно под микроскопом. Вампир снова заозирался и снова не обнаружил ничего подозрительного. Успокоив себя тем, что под покровительством богини ему едва ли может угрожать что-то серьезное, он растянулся в кресле, с которым с вечера пытался сродниться, и попытался задремать. О том, что вожделенное покровительство наступит не раньше, чем через две ночи, он начисто забыл и потому был, мягко говоря, шокирован, когда неведомая сила пинком сшибла его с насиженного места и протащила сначала вдоль стойки, а потом и вдоль всего холла, к входной двери. Едва не врезавшись своей нетопырской мордой в массивное дерево дверей, Тедди сумел затормозить, вскочил на ноги и, на всякий случай, принял боевую стойку. В холле стояла тишина, и никаких признаков жизни по-прежнему не было. - Ну, ты и урод! – сообщил Тедди неизвестно кому и совсем уж было собрался вернуться обратно за ресепшен, как вновь оказался в горизонтальном положении и, на этот раз по воздуху, болидом полетел головой в стойку. Вампирская реакция все же позволила перегруппироваться и не оставить клыки в ламинате, но плечом вампир приложился изрядно. Потирая ушибленное место, Тед снова поднялся на ноги. Холл снова был тих. Некоторое время оба они молчали, словно ожидая, кто первый сделает выпад. У Тедди терпения оказалась меньше. - Выходи, гад! – потребовал он и тут же снова отправился в полет. После шестого раза вампир понял, что тактику нужно менять. Драться с невидимым и неосязаемым противником смысла не было. Тедди снова смел себя веничком, подобрал и залихватски нахлобучил фирменную шапочку, молча продефилировал к стойке и склонился в подобострастном поклоне. В конце концов, может этот драчун требует от него выполнения служебных обязанностей. - Не соблаговолите ли вы, досточтимый сэр, явиться пред очи вашего ничтожного слуги? – пропищал он. И тут же шлепнулся на четвереньки, получив пинок под зад, все еще ощутимый, но уже не такой болезненный. Не торопясь подняться, Тэдди задумался. Похоже, он двигался в верном направлении, но вредному невидимке все еще что-то не нравилось. - Не будет ли сударь столь любезен... – начал он снова, но договорить не успел, и пинок на этот раз оказался сильнее, чем прежде. Тед осознал направление поиска. - О, ваше прекрасное величество! – произнес вампир, решив, что перебдить полезней для собственной шкурки. И оказался прав. На этот раз он отделался просто подзатыльником. Далее сыпавшиеся из него высочества, милорды, сиры, микадо, благородные доны и прочие титулы в течение минут пятнадцати приводили к разной тяжести увечьям, но Тедди чувствовал, что выбрал правильную политику. Тут его осенило, что он совсем забыл о недавно им лично выдуманной страшилке и, расплывшись в ехидной улыбочке, вампир провозгласил: - О мессир, великий и ужасный! – и тут же растянулся ничком на полу – видимо, для профилактики. Перед следующим раундом вампир долго потирал отбитый об пол подбородок. Вконец отчаявшись вспомнить еще хоть что-то, он обозлился не на шутку и, ломая комедию, пал на колени, молитвенно сложил ладони и затянул на одной ноте: - Простите, монсеньер, черную душонку кровососа, буде таковая у него имеется! Отпустите грехи посмертные, ибо не ведал, что творю, не корысти ради, а только голоду от... – тут он оборвал сам себя. На этот раз пинков и подзатыльников не последовало. Тедди снова обвел глазами пустой холл. - Монсеньер? – робко позвал он и сжался в ожидании новых побоев. Что-то снисходительно-удовлетворенное словно всколыхнуло на мгновение воздух, а потом вампир почувствовал, что на этот раз действительно остался один. Даже многоканальный телефон молчал, и Тедди с вожделением покосился на кресло и начал медленно продвигаться за стойку, размышляя, сколько времени на этот раз ему удастся посидеть. Нисколько. Громко бухнула тяжелая входная дверь, в нее, плавно паря на метле, влетела Бэлла. Голая. И страшно довольная собой. Тед протер глаза. Голая блондинка на метле никуда не делась, но теперь она кокетливо ему подмигивала. Хрупкая психика вампира сдалась перед галлюцинацией, и он медленно опустился на пол. - Вот мужик слабый пошел! – разочарованно протянула девица, облетела ресепшен и ткнула вампира босой ножкой. - Может, не стоило так сразу? – задумчиво произнесла она и вздохнула: - Эх, как я не люблю эти политесы! Потом, поморщившись, провела руками вдоль своего обнаженного тела, от чего оказалась одетой в строгий деловой костюм, подтащила портье к креслу и, уложив, примостилась радом на подлокотнике.
Михалыч притащил блондинку на кладбище – хвастаться. Бедная девушка плакала, прячась от жадного взгляда повылазивших зомби. Михалыч забрался на метровый мраморный крест и доложил: - Товарищи трупного сообщества! Я нашел себе невесту, я нашел свою лубофф! - Оу-оу-оу! – заголосили мертвяки, радостно подбросив свои конечности вверх. - Я отбил ее, у нашего врага! У водяного-о-о-о! - Ау-ау-ау-ау! - Сегодня будет свадебка! -Яу-яу-яу! Михалыч указал полусгнившим перстом на дрожащую блондинку. - Вот она! Подружки невесты, найдитесь, отзовитесь! Из могил повставали самые прекрасные зомбо-бабы. - Мы! – словно рота солдат прокричали дамочки. - Приведите ее в порядок. Сделайте ее красивой, - дернув оставшейся бровью, сказал Михалыч. Без каких-либо усилий мертвяк выдернул один из своих зубов и швырнул его подружкам невесты. - Погуляйте на него. Ни в чем себе не отказывайте… Зомбо-бабы радостно поползли к Бэлле. Блондинка завизжала и побежала, но, в панике потеряв ориентацию, грохнулась в раскопанную могилу в открытый гроб. Трухлявая крышка заскрипела и захлопнулась.
"Между прочим", - размышлял вампир, стоя за стойкой портье, с блондинкой на шее, - "Как же мне все-таки объяснить этой красотке, что любой кровососущий представитель нашей братии, рассматривает девушек исключительно с гастрономическим интересом? И заодно, как бы сделать так, чтобы следующие дни она мне не мешалась? Что-то пока у меня все мимо..." Шестеренки в голове вращались медленно, живот прихватывало спазмами, недвусмысленно намекая, что вахту нести лучше на полный желудок, а девица ерзала на нем, безуспешно пытаясь возбудить в вампире хоть какие-то чувства кроме голода. К тому же в памяти обнаружился провал – Тед совершенно не помнил момента, когда Бэлла снова оказалась в холле и у него на шее. - Эмм... давай пока послушаем радио, что ли, - рука портье нащупала старый приемник и повернула ручку настройки. Радио захрипело, зашипело, выплюнуло пару слов на языке то ли ундин, то ли леших и замолчало. "Мда... идея с радио не прокатила", - грустно подумал вампир. Белла все наседала, правда сейчас она начала как-то странно пахнуть - болотом и чем-то затхлым. Вампир подумал, что водопроводная вода в этом отеле выкачивается прямиком из местного озерца, и хорошо, что омытая в подобной влаге, блондинка перестала так соблазнительно благоухать. Зазвонил телефон. - Портье слушает! - обрадовано выкрикнул в трубку вампир. Может даже слишком обрадовано, поскольку мужской голос на том конце провода несколько опешил и пробормотал насчет желания получить в номер ранний завтрак. Осчастливленный Тед даже не дослушал просьбы, бросил трубку и поспешил к бару, надеясь получить не только заказ постояльца, но еще и помощь невозмутимого Яна. Бэлла бросилась за ним. Заметив это, Тед прикинул, что Ян, хоть и помог с блондинкой напуганной, блондинку озабоченную может и не понять правильно, на полпути развернулся и направился обратно. Белла протянула к нему руки, складывая губки бантиком, однако портье, проигнорировав этот явный призыв, пошарил рукой под стойкой, на всякий случай выудил оттуда пару баллончиков с дихлофосом. Едва заметив, как он вооружается, девушка обиженно надула губки и оставила попытки последовать за ним. Загораживаясь подносом с завтраком неизвестной ранней пташки, Тедди просеменил через холл и с облегчение обнаружил, что лифт как раз находится на первом этаже. До последнего момента ему не верилось, что удастся проскользнуть невостребованным. Двери закрылись, лифт мелодично звякнул, унося незадачливого портье наверх, а Белла все стояла за стойкой. - Какой наглец, - нахмурилась блондинка. - Игнорировать меня и убегать по работе! Ну ладно, все равно я до него доберусь, - решительно кивнув, побарабанила пальчиками по столу, прикусила губу и вопросительно посмотрела на свое отражение в потолке. Уже то, что вампир упал в обморок при виде ее умопомрачительной наготы, не укладывалось у ведьмы в голове. Не на такой прием она рассчитывала.
- Нет, нет! – возмутилась Бэлла. – Массаж нужно делать только по массажным линиям. Это очень важно. - Обнаженная блондинка ходила вокруг могил и наставляла лежащих в них мертвяков на путь истинной красоты: - От середины подбородка по нижней челюсти к мочке ушка. Затем от угла ротика к нижней части ушка. Потом от верхней губы и крыльев носика к верхней части ушка… Измученные жизнью в холодной земле, зомбоособи женского пола радостно повторяли движения за блондинкой. И, не смотря на то, что у половины мертвых дамочек от усердий местами поотрывалась кожа, все оставались довольны. По понятной причине, зомби на приотельном погосте даже не пытались откусить пару пальчиков у свежей гостьи. Мертвяк Михалыч был местным авторитетом, его боялись и уважали. Михалыч любил драться, преимущественно своими самыми боевыми конечностями – правой и левой ногами, используя ступни вместо боевых бумерангов. Если бы вы почаще заглядывали к нам на кладбище, то имели бы возможность лицезреть, как безногий Михалыч гоняется за каким-нибудь шалуном. Ну, а поскольку голая блондинка была его невестой, никто не покушался ее покушать. - А теперь нужно поделать масочки, - погрозила пальцем блондинка. – Какие ингредиенты у вас есть? Посетительницы кладбищенского салона красоты пожали плечами и хором произнесли: - Земля! Бэллу передернуло. - Никогда не любила грязевые маски, - возразила Бэлла. – Но с вашими трупными проблемами, вам бы подошла маска из яйца. Трупиха из крайней могилы подняла руку и спросила: - А мужнино подойдет?
Постоялец – гора накачанных мышц и морда кирпичом – принял поднос и протянул портье чаевые. Тед радостно залебезил в благодарностях и поклонах, но тут из номера раздался громоподобный рык и, сметая хозяина, на вампира кинулся свирепый питбуль. Тед взвизгнул и отпрыгнул назад, но псина шла тараном. Наверное, она не любила вампиров. Перепуганный портье рванул на себя дверь, стремясь отгородиться от разъяренного чудовища, не рассчитал, не успел убрать голову и со всей дури приложил себя по лбу этой самой дверью. И наступила блаженная темнота... - Те-ед. Тед! Вставай. Мне нужна твоя помощь. - Вампир резко открыл глаза, и сделал безуспешную попытку привстать. Безуспешную, потому что его голова с гулким звоном столкнулась с головой девушки. - Умммм! - синхронно застонали оба, потирая лбы. И без того пострадавшая упырская головеха, казалось, вибрировала, от чего в глазах двоилось, расплывалось и вообще возникало то, чего быть не могло по определению. Например, упитанный таракан, приветливо помахавший лапкой прежде, чем скрыться под дверью одного из номеров. Забыв, что уж двенадцать лет, как мертв, Тедди с ужасом подумал о начальной стадии шизофрении. Однако это не помешало ему оправиться первым. Приподнявшись на локте, он лихорадочно огляделся. Лифт, коридор, тянущийся в обе стороны, двери. Тед вскочил и опасливо оглянулся на дверь, за которой все еще слышалось свирепое рычание. Положительно, он только что обнаружил, что категорически терпеть не может собак. Любых. А особенно... Воспоминание о Черном Дьяволе холодком пробежало по спине. - Тед! За что ты меня ударил?! - плаксиво вопросила блондинка, поднимаясь с пола. - Прости, сахарная. Ты просто неудачно стояла, - вампир подал ей руку, в которую блондинка тут же вцепилась железной хваткой. Тед вздрогнул, представив на месте изящных девичьих пальчиков клыки Чеда. Паранойя набирала обороты. Нужно было срочно что-то делать. Например, выяснить, что такое пес-вампир и как с ним бороться. Посреди коридора стоял напуганный вампир, размышляя о другом вампире, который не мог существовать в принципе. А рядом с ним стояла ведьма, размышляющая под каким предлогом затащить этого вампира в постель. - Тед, может, заглянешь ко мне в номер? Приведешь себя в порядок? – невинно поинтересовалась красотка, невзначай прижимаясь бедром к его ноге. - Нет, мне надо обратно, за стойку. Я ж все-таки портье, – поспешил отстраниться Тед и быстренько переместился в сторону лифта, благо двери как раз открылись и оттуда выбрался очередной постоялец и не спеша направился в свой номер. - Я с тобой! - блондинка протиснулась следом за ним в лифт, с твердым намерением не отходить ни на шаг. «Проклятье», - подумалось вампиру, - «хоть бы в баллончике что-нибудь осталось». Баллончик, как оказалось, все еще содержал в себе ядовитую смесь, которую вампир и распылил, мысленно извинившись перед тараканом из своего глюка. Так что на первом этаже, они пулей вылетели из лифта, чихая, кашляя и потирая слезящиеся глаза. - Надеюсь, он не очень вреден, – просипела блондинка. - Не очень, – честно ответил вампир, глядя на изображение противогаза на баллончике, и чуть слышно добавил: – Для меня. - Ну, и для меня тоже, - едва слышно прошипела ведьма. Оказавшись за стойкой, Тед первым делом полез в Интернет и вбил в строке поиска «собаки-вампиры». - Хмм… - прочитанное заставило его глубоко задуматься. - Что такое? – девушка с любопытством заглянула ему через плечо. - Да вот, интересуюсь, – отмахнулся вампир и принялся читать статью. Получалось, что такой нонсенс, как Черный Дьявол мог возникнуть только по злой шутке каких-то древних и давно забытых богов. – Это что, ему тоже кто-то из великих покровительствует, что ли?! – возмутился Тед, когда до него дошло. - Глюки, - уверенно произнесла блондинка. - Так Древние боги и стали бы ручки о псину марать, щаз! Разумом его наделили, как же! - А? – не понял Тед, совершенно не ожидавший от этой дуры такой осведомленности. - Интеллект ему, ага! – зло фыркнула блондинка и даже притопнула ножкой. - Небось какой-нибудь олух ворожил где-то поблизости, да не посмотрел, по сторонам вовремя. Обычное заклятие «умный страж»! - З-заклятие? – вампир попытался максимально отдвинуться от почему-то разбушевавшейся девушки. Но та вдруг снова сменила тактику. - Кто такой этот пес-вампир, Тедди, дорогой? Какой ужас! – прочирикала она и ласково взъерошила волосы на голове вампира. Болотный запах воды, в которой принимала ванну блондинка, все еще отбивал всяческие мысли о более близких отношениях, но теперь Тед никак не мог уловить за ним ни с чем несравнимого аромата девственности. - Ни о чем, моя медовая, – задумчиво произнес он. – Так, мысли вслух. Выйдя из размышлений, он посмотрел на блондинку и икнул. Когда успела?! Оглядел ее нагое тело, прищурил глаза, почесал подбородок и вынес вердикт: - Ты как-то изменилась. Блондинка напугано округлила глаза. - Не-э-э-э-эт, - протянула она. – Я все та же, Виолла. - Виолла? – поперхнувшись, переспросил вампир. – У тебя имя вместе с настроением меняется? Ведьма закатила глаза. Старость не радость – память уже не та стала. Поскольку те крохи информации, что старуха почерпнула из беседы блондинки и зомби были недостаточными для адекватного поведения, ведьма решила сымпровизировать. - Я Бэлла! – вспомнив, вскрикнула она. – Какая ещё Виолла? Это твоя любовница? Ах ты, паскудник! – завизжала ведьма-молодая-блондинка и залепила Теду звонкую пощечину. – Чтобы я не видела никаких девиц возле тебя. Понял? Портье удивленно потер гудевшую щеку, встрепенулся и проворчал: - Не понял… Если помнишь, у нас с тобой уговор был немного иной. Сцены ревности в него не входили. К тому же про Виоллу ты сама заговорила. - Не смей! При мне произносить это имя! – снова заверещала девица на повышенных тонах, и замахнулась для нового удара. Тед отклонился, и рука ведьмы с силой приземлилась на давно утратившую упругость спинку кресла. - А-а-а-о-о-о-у-у-у! – завопила ведьма и от неожиданности и боли немного подалась назад. Воспользовавшись моментом, Тедди ужом прополз у нее между ног и по-пластунски попытался выбраться за пределы ресепшена. Громкий оклик очнувшейся блондинки заставил его вскочить на ноги. - Куда! – кричала девушка, снова подбираясь к нему. - Я же сказал, что с тобой что-то не так, - пробурчал он, отступая. – До этого ты со мной была более нежна. - Ой, Теддик, дорогой! – постаралась она сменить тактику. - Я буду, конечно, буду! - Не надо! – попытался отказаться от такой чести вампир, но сообразив, что прислушиваться к его мнению никто не собирается, развернулся и бросился наутек. - Тедди-и-и-и-и! – несся ему вслед истошный вопль нимфоманки, которая, не теряя времени, помчалась следом. Оглянувшись, он с ужасом обнаружил, что она не просто бежит за ним, а летит на самой настоящей метле. Более того, это была уже не Бэлла! Жуткая, сморщенная, похожая на египетскую мумию старуха протягивала к нему руки, игриво подмигивая. На открытом пространстве у преследовательницы было явное преимущество, и Тед, недолго думая, свернул к первой попавшейся двери. Лишь проскакав первый пролет, он с ужасом понял, что воспользовался лестницей в подвал, откуда если и был другой выход, то он о нем не знал. Но возвращаться обратно было слишком опасно. Проскочив мимо хорошо знакомого входа в котельную, где наверняка невозможно было спрятаться, Тедди выбежал в широкий коридор, по одну сторону которого располагалось множество дверей, зато другую украшала всего одна. Сунувшись в ближайшую, он обнаружил там лишь тесную раздевалку. Предположив, что столь частые двери не могут вести в большие помещения, он помчался к той, что была единственной в противоположной стене. - Тедди! Дорогой! Любимый! Куда же ты! – донеслось до него из конца коридора. Судя по всему, ведьма уже вылетела на оперативный простор. Тед прибавил шагу, рывком распахнул спасительную дверь, ворвался в нее, не сбавляя скорости, и... «солдатиком» ушел под воду. Вынырнув, он протер глаза и осмотрелся. Его занесло в плавательный бассейн, сейчас подсвеченный лишь подводными лампами. Прямо над ним парила на метле жуткая старушенция. - Да ты затейник! – хихикнула она и, отбросив метлу, полетела прямо на него. Тед заорал и постарался уйти от столкновения, нырнув поглубже. - Бу-у-у-уль! Бу-у-у-уль! Бу-у-у-уль! Бу-у-у-уль! – протяжно пророкотал бассейн, и четыре огромных пузыря поднялись из четырех стоков. В следующий момент вампира закружило в водовороте и повлекло к одному из них. Краем глаза он с облегчением заметил, что ведьму уносит в другую сторону, а потом, так же, как недавно Бэлла, он оказался на русских горках, только труба ему попалась вполне индустриальная. Не прошло и двух минут, как его выплюнуло из ее жерла, и он смог всплыть на поверхность и проморгаться. И не поверил своим глазам. Вокруг были корабли. Большие корабли, маленькие кораблики, деревянные парусники, папирусные лодки, атомоходы, ледоколы, крейсера, драккары, галеры. Тед медленно поплыл к поднимающейся на пирс лесенке. Корабли сменяли друг друга, нарушая все законы перспективы. «Титаник» - прочитал он на борту одного парохода, и его пробрал беспричинный смех. Выбравшись на пирс, вампир попытался окинуть взглядом всю необъятную гавань. Она была безгранична. Ряды причалов уходили вдаль, но он отчетливо видел каждый приставший к берегу корабль. Некоторые стояли на рейде, и их силуэты едва угадывались в полумраке. Наконец взгляд его уперся в потолок, и Тед понял, что этот сюрреалистический порт находится глубоко под отелем, в подземной пещере.
Обнаженная блондинка дрожа от холода бегала между могилами, удачно избегая трупных объятий Михалыча. Ей, может быть, и удалось бы смыться от нерасторопного мертвяка, но группа поддержки в лице намассаженных и наманикюренных зомби-дам изрядно ограничивала ей свободу маневра. - Любимая! – кричал давно померший женишок Бэллы. – Нам стоит поцеловаться! - Горько-о-о-о-о-о! - хором подвывали зомбо-бабы. - Не-е-е-ет! – визжала живая девушка и кидала в мертвяка все, что попадалось ей под руку. Подружки невесты дружно улюлюкали каждому меткому попаданию. - Ты меня не полюбила? - Нет! - Но нам суждено любить друг друга в эту ночь. - Только через мой труп! Михалыч остановился. Перекатил глаз из одной глазницы в другую, поднял указательный палец вверх и гордо произнес: - Умерщвленная невеста! Франтовато, однако. Фанатки застонали от восторга. - Что? – взвизгнула Бэлла. Зомби зловеще засмеялся и побежал на блондинку. - Я убью тебя, моя любимая! - Те-э-э-э-эди-и-и-и-и! – заверещала Бэлла.
Глава шестая. ЗАКОУЛКИ ОТЕЛЯ И СУДЬБЫ. Kagami, Moor-moor
- Ай! – завопил Тед, когда острые когти ворона впились ему в плечо. - Насмотрелся? – Мун обвел крылом необъятную пещеру. - Счастлив, что приобщился к сей страшной тайне? Чувствуешь себя первооткрывателем? - Н-не-ет! – растеряно протянул Тедди, заметив в голосе ворона явное недовольство. - Тебя кто сюда звал, а? – каркнул тот так, что вампир аж подпрыгнул. - Чего орешь? – возмутился Тед. - Чего ору?! Чего я ору?! – продолжал бушевать Мун. - Тебя куда несет-то, нежить ты необразованная?! Тебя сюда звали? Приглашали? Билеты на просмотр продали? Тебе кто разрешил в бассейн лезть, да еще в час Тигра?! - К-какого тигра? – не то чтобы испугавшись, но уже чувствуя себя некомфортно, вопросил Тедди. - Какого-какого?! Все тебе расскажи! – Мун вдруг сбавил обороты и совсем уж тихо, на грани слышимости, словно опасаясь, что выдаст страшную тайну, пробормотал: - Домашнего, - после чего нахохлился и мрачно продекламировал:
Бывает черной моя весть, Коль вами начата война. Перо огнем начертит "Месть!" Но в чем здесь ворона вина?
- Му-у-ун?.. – заинтересовано и с опаской протянул Тед. - Какая на фиг месть? Ты чего стращаешь? - Пошли, что ли? – вздохнул ворон, сорвавшись с плеча вампира, приземлился на пирс и нетерпеливо забегал из стороны в сторону. - Тебя работа ждет. Тед в последний раз окинул взглядом фантасмагорическую гавань, потряс головой и двинулся следом за вспорхнувшим вороном. Соленая, пахнущая водорослями, смолой и несвежей рыбой вода порта стекала с костюма и хлюпала в ботинках. Хотелось помыться, но для этого следовало сначала выбраться к цивилизации. И она, как ни странно, не заставила себя ждать. У покосившегося, дощатого, прилепленного к скальной стене пещеры то ли склада, то ли просто сарая была дверь. Новенькая, пластмассовая, раздвижная. Дверь лифта. Кнопки не было, но Мун клюнул створки прямо по стыку, и они разъехались, открывая исцарапанное граффити и попахивающее экскрементами нутро. Тед шагнул за вороном и посмотрел на панель. Здесь кнопок было еще больше, чем в лифте, которым Теду довелось пользоваться, и располагались они уже не только по вертикали, а красивой восьмиконечной звездочкой-снежинкой. Обозначения на этих безумных кнопках были не только численные, и портье они ни о чем не говорили. Уже ничему не удивляясь, он предпочел положиться на мудрого Муна. Но тот тоже, судя по всему, не собирался принимать судьбоносных решений и с надеждой косился на вампира. Поиграв пару минут в гляделки, они, не сговариваясь, оба ткнули в кнопки. Разные. Ворон отчаянно заверещал, а Тед даже не успел испугаться по-настоящему, как его замотало из стороны в сторону, но так же быстро отпустило. Двери, вздохнув, разъехались. - И где это мы? – растерянно спросил Тедди, разглядывая широкий темный коридор без дверей и стараясь привести в норму расплывающееся после болтанки зрение. Пахло почему-то зверинцем. - Повезло, - сообщил Мун, - Они спят сейчас. - Кто спит? – не понял вампир. - Собака, свинья и крыса. - Животные. У меня тоже когда-то была одна. Свинка, - Тед покосился на пернатого собеседника, - морская. - Нашел время и место ностальгии предаваться, - проворчал Мун. - А что плохого? – пожал плечами Тед. Запах навевал воспоминания. Цветные картинки веселого детства проносились яркими вспышками. Выражение, появившееся в этот момент на морде лица вампира, совершенно не соответствовало ему сегодняшнему. Глупая улыбка заиграла на бескровных губах.
Федя рос в шумном городе в маленькой квартирке на девятом этаже. Мама работала уборщицей, и ее зарплаты только и хватало продержаться на грани и окончательно не свалиться в нищету. Чтобы хоть как-то разнообразить убогое детское существование сына (да и свое, чего уж греха таить), женщина каждое лето отправляла его в деревню к своей сестре. Сказать, чтобы этим фактом маленький Тед был не доволен, нельзя. Увядающая бездетная тетка и ее стареющий муж были единственными, кроме матери, родственниками мальчика. Находясь под постоянным строгим присмотром все девять месяцев школьного периода, Федя на каникулах у тети отрывался по полной программе. Собаки, свиньи, крысы... запах хлева... Вампирский ум выхватил одно из многочисленных детских воспоминаний... Лето. Деревня. Вечер. Соседи закололи свинью. Мальчик вздохнул с облегчением, лишь когда она замолкла, ему показалось, что агония животного длилась целую вечность. Тонкий неприятный визг действовал на нервы изнеженному городскому жителю. Дверь в кухню отворилась – в проходе сначала появилась кастрюля, до краев наполненная красной густой жидкостью, а затем – дородная круглолицая тетка. - Сегодня на ужин будут кровяные колбаски, - женщина умильно посмотрела на бледноватого урбанистического ребенка, - будем тебя откармливать. - Тетя, но ведь кровь жидкая, - пытливый Федя внимательно следил за действиями женщины, - как из нее могут получиться колбаски? - Нет, из нее получается начинка. - Начинка? Значит, ты будешь этим что-то начинять? - Да, милый, кишки. - Кишки?! – испугано переспросил будущий вампир. - Ну, да, - на круглом лице появилась хитрая улыбка, - самые, что ни на есть, настоящие. - Но там же... фу, - Федя скривился и категорично заявил, - я не буду их есть! - Куда ты денешься, - хмыкнула женщина. Умелые руки тетушки легко превратили еще теплую кровь соседской свиньи в… кровяную начинку для колбасок, добавив в нее… ну, в общем, все необходимое. Закончив с этой частью приготовлений к ужину, хозяйка вышла, оставив племянника старшим в компании кошки. Федя принюхался к погустевшей и потемневшей жидкости – пахло вкусно, но вот кишки, белой горкой лежащие в тазике на полу, распространяли известный аромат. Мальчик скривился, ему совсем не улыбалось испытывать на себе тетушкины кулинарные эксперименты. Воровато оглядевшись, он оттащил «благоухающую» миску к окну и с трудом водрузил ее на подоконник. - Не будет кишок – не будет и еды, - решил Федя, выворачивая чревное содержимое свиньи в сад. Вот только не было поблизости никого, кроме мяукающей кошки, чтобы подсказать находчивому ребенку, что сначала надо было выглянуть и убедиться в отсутствии посторонних за окном. Ничего не подозревающий муж тетушки перекапывал в это время клумбу именно там. И в момент, когда он выровнялся размять затекшую спину, ему на голову посыпались «ароматные» гирлянды. На некоторое время дядька впал в ступор, а оклемавшись, заорал: - Федор!!! – означенный сорванец подскочил на месте, осознав свою оплошность, - я тебя… Больше мужчина не кричал, задохнувшись благовониями, исходящими от его новых украшений. Федя испугавшись вполне заслуженного наказания, заметался по кухне. Побег показался лучшим выходом. Быстро схватив емкость с кровавой начинкой, Федя начал вылезать в другое окно, надеясь успеть добежать к тетке в летнюю кухню и сделать вид, что он там и находился все это время. «Кишки? Какие кишки? А, это, наверное, кошка миску вывернула». Вот только спешка никогда не приводит ни к чему хорошему. Вместо того, чтобы поставить на подоконник кастрюльку, спрыгнуть, а потом уже хватать посуду и бежать через двор, Федя с тяжелой емкостью в руках… выпал из оконного проема. Ну и конечно, в этот момент, мимо именно этого злосчастного окна проходил «благоухающий» дядька, почти полностью очистившийся от беловато-синеватых гирлянд. За какие-то доли секунды, вдобавок к уже имеющимся украшениям, у родственника появились шлем в виде эмалированной кастрюли и густые темно-бурые потеки на шее, плечах и свисающем над портками брюхе. - Гаденыш, - прогудело из-под «шлема», - убью! Испугавшись возмездия, мальчик бросился наутек, изменив изначальное направление. Теперь его путь лежал прямиком на улицу, там легко можно будет скрыться за чьим-нибудь забором. Эту живописную картину преследования и застала дальняя соседка – старая бабка Матрёна. Неизвестно, что принесло ее в гости, но пережить нашествие демонов ей было не суждено. Сначала старуху чуть не снес бледный, в темно-красных разводах бесенок, но добил все же огромный монстр. Окровавленная рожа, развевающиеся за спиной кишки и массивное тело, покрытое экскрементами, показались бабке ликом дьявола, явившегося по ее грешную душу. У немощной старухи остановилось сердце. Вредная соседка была первой жертвой в длинном перечне будущего вампира.
Вспомнив все это, Тед тихо хихикнул и предложил Муну пойти посмотреть на местный зверинец. - Совсем рехнулся! – ворон покрутил крылом у виска, - Нашел экзотических животных! Тут радоваться надо, что они сейчас спят. Это их логово. Но нынче не их час. И на том спасибо. Поехали обратно. - Не хочу обратно, - честно сообщил Тед, которому ресепшен казался сейчас чуть ли не родным домом. - Хочу на работу. - Ух ты! – восхитился Мун, покровительственно похлопал портье по штанине и напыщенно изрек:
Мне так смешна твоя работа: Работать до седьмого пота Тебе не суждено уметь - Не могут мертвые потеть! Но можно оду посвятить Трудолюбивому вампиру, Коли решился он явить Свое усердие всему миру.
- Спасибо, Мун, дружище, - растроганно поблагодарил портье, возвращаясь вслед за вороном в лифт. - Не бери в голову, - отмахнулся стихоплет и тут же добавил:
Тебе бичом империй стать, Конечно, не грозит. Давно уже пора понять: Ты, Федя, - паразит.
Тед обиделся и зло ткнул в первую попавшуюся кнопку. К сожалению, и Мун в тот же момент нажал какую-то из них. Двери дернулись и резко сошлись. - Ты что творишь?! – заорал ворон, мотаясь из стороны в сторону в обезумевшем лифте. Тед не ответил, он был занят спасением наиболее значимых частей своей тушки от коварных стен подъемного устройства. На этот раз болтанка продолжалась намного дольше. Когда кабина, наконец, застыла, и двери открылись, вампир и его проводник – оба были распростерты на полу. В образовавшийся проем, заслонив его полностью, просунулась огромная тигриная голова. Черная. В продольную желтую полосу. - Привет! – сказал тигр и облизнулся. - П-п-п-приве-е-ет! – проблеял Тедди, стараясь слиться с задней стенкой лифта. Тигр принюхался. - Есть нас будешь? – мрачно поинтересовался Мун, стараясь подняться на разъезжающиеся лапы. Тигр фыркнул, и ворона снесло на грудь вампиру. Полы мокрого сюртука хищно хлопнули, обдавая птицу вонючей портовой водой. - Не буду, - вздохнул Тигр. - Не люблю мертвечину. Да и засол у него какой-то... кустарный. А тебя есть Хозяин запретил. Оно мне надо? Опять же, с клистиром по этажам гоняться станет. Надоело. - Ну, мы спешим, - тут же независимо сообщил воспрявший духом Мун. - Ага, - кивнул Тигр и попятился. Двери сразу же стали закрываться. - Лежи-лежи-лежи! – затараторил ворон, заметив, что Тед пытается встать, и, с трудом балансируя на промокших крыльях, взлетел к панели и клюнул какую-то кнопку. Лифт поехал. Просто поехал вверх, как показалось Теду. Но почти сразу же остановился. Двери разошлись тихо, словно с каким-то почтением к помещению, в котором они оказались. Очень осторожно, придерживаясь за стеночку, мокрый портье поднялся. И застыл, разглядывая роскошный зал ресторана. Все до мельчайших деталей казалось ему здесь знакомым, навевало мрачные воспоминания.
Федя рос без отца. Не то чтобы это было большой тайной, просто мама никогда не затрагивала эту тему. Вот нет папаши, и все тут. Несмотря на то, что материнская забота была довольно строгой, отца она ему заменить не могла. Ребенком он тянулся к мужу тетушки, живя в ожидании лета и поездки в деревню. Но войдя в подростковый возраст, юноша с каждым годом все больше тяготился компанией дядьки. Уровень развития, идущего в ногу со временем племянника давно превышал уровень его стареющего в глуши родственника. Уже в училище, окончательно почувствовав себя взрослым, он решил, что отец ему и не нужен, и больше к этой мысли не возвращался. Правда иногда, когда в очередной раз взгляд притягивала какая-нибудь роскошная тачка богатенького папенькиного сынка, он мечтал о том, что отец – успешный бизнесмен, крутой боевик или, на худой конец, криминальный авторитет – вспомнит о существовании своего давно забытого сына и возвысит, наконец, Федю над всеми этими мажорными негодяями. Впрочем, никому и никогда он бы в этих мечтах не сознался. Окончание кулинарного училища мгновенного карьерного роста не сулило и не принесло. Отношение в женском коллективе заводской столовой у него сложились неплохие, а вот с рабочими не заладилось. По той же причине, по какой его не взяли в армию. Была эта причина глупой, нелепой и к реальности отношения не имела, но на многие годы испортила Феде жизнь. Случилось так, что когда нашему герою исполнилось восемнадцать, как раз перед тем, как получить повестку в военкомат, Федя повстречался с маньяком. Маньяк попался ориентации не традиционной, на Федю запал сразу и отпускать не собирался, не смотря на оказанное сопротивление. Но, на беду или на счастье будущего вампира, поблизости случился патруль. Загребли обоих. За аморалку. Как Федя ни старался изобразить из себя жертву, ему не поверили и телегу в военкомат накатали. Выпустили их с маньяком одновременно, и, увидев, как тот ему многообещающе подмигивает, начинающий кулинар бросился бежать. То ли Федя был быстрее, то ли реакция у него уже тогда была лучше, чем у простых смертных, но он через дорогу проскочил, а маньяк не успел. Крошечная микролитражка размазала здоровенного дядьку по асфальту, как джем по тосту. Любвеобильный гомосек, по сути, стал второй Фединой жертвой. С тех пор у знакомых мужчин сложилось к молодому человеку настороженно-насмешливой отношение, а дамы начисто перестали воспринимать его всерьез. Счастья в жизни Феде это не добавило. Так прошло несколько лет. Однажды, возвращаясь домой после вечерней смены, младший повар заводской столовой так задумался о своих безрадостных серых буднях, что начисто перестал замечать что-либо вокруг. Визг колес вернул его с небес на землю. Яркие фары хищной морды спортивной тачки мелькнули за мгновение до того, как Федя почувствовал сильный удар и, отлетев на несколько метров, отключился. - Зачем тебе этот сосунок? – недовольный голос привел его в сознание. - Ведь не прошло и месяца после скорбной даты, когда почил твой сын. Замерев, боясь пошевелиться, молодой человек пытался сообразить, где он находиться. - Уйди, - мягкий голос тихим шелестом прошелся по комнате, - не мельтеши перед глазами. Несколько минут Федя старательно не подавал признаков жизни, проводя ревизию наличествующих повреждений. Как ни странно, не болело ничего. Совсем. Скорее, он чувствовал себя здоровым и сильным, как никогда. Это не радовало. Если чувак на крутой тачке оказался столь благороден, что не бросил его помирать в канаве, с него можно было бы стребовать компенсацию. Вот только за что – увы не находилось. Единственный дискомфорт, который Федор испытывал, была жажда. Жгучая, мучительная, казалось, она стягивала и жгла огнем не только глотку, но и дыхательные пути. Долго терпеть ее молодой человек не смог. Он открыл глаза и сел. - Наконец-то, - снова этот мягкий голос. - Ты пришел в себя. Федор осмотрелся: он лежал на мягком кожаном диване, находившемся в кабинете с дорогой обстановкой. За столом, в центре роскошной, и очень уютной комнаты, сидел слегка несоответствующий антуражу мужик. Дикая сила, легко просматривающаяся в облике хозяина кабинета, контрастировала с его лощеной внешностью. Возраст довольно молодого на вид человека выдавали безразличные старые глаза. Федя был впечатлен до глубины души. - Вы меня сбили, - овладев собой, взял он быка за рога, - с вас компенсация. - Хм… - человек усмехнулся. - Можешь считать, что ты ее уже получил. - Да? – напыжился Федя. - Что-то я такого не припомню. - Конечно, - по лицу мужчины проскользнула циничная улыбка, - ты ведь был мертв. Мне пришлось тебя поднять. Следующая их встреча состоялась спустя неделю. В тот вечер, объяснив молодому человеку, что он теперь стал вампиром, Валентин вкратце обрисовал основные правила существования их племени. Федя слушал не слишком внимательно. Сам факт перерождения произвел на него слишком большое впечатление. До сих пор ему приходилось мечтать о многом, но только не о бессмертии. Расспросив Федю о его жизни, патрон, или, как определил для себя новоявленный вампир, названный отец, начал собираться. Ему срочно нужно было уезжать по делам своей фирмы. Валентин строго настрого наказал Теодору (именно он назвал так Федю впервые) не выходить из его квартиры во время его отсутствия. Консервированной крови в холодильнике могло хватить на пятерых новообращенных, и Тед не рискнул ослушаться. Кроме того, новоявленный папочка пообещал обсудить с ним его дальнейшую жизнь вообще и работу в фирме Валентина в частности. Федя понял, что бедность среди вампиров считается дурным тоном. За ужином в престижном ресторане они и должны были оговорить все условия его трудоустройства – мечта о красивой жизни наконец-то стала воплощаться. Единственное, о чем просил Валентин Тедди, это быть осторожным и проверить, нет ли за ним хвоста. Охотники на вампиров как раз проводили сезонную облаву, и любая неосторожность могла стать роковой. Но эйфория обращения очень быстро выветрила из головы недалекого кулинара все наставления. Когда он шел на встречу, ему ни разу не пришло в голову обернуться. Ужин сопровождался легкой беседой. Уже через несколько минут, Тед понял, что с самого начала не ошибся на счет возраста собеседника. Несмотря на молодое лицо, перед ним сидел человек с многовековым багажом опыта за плечами. Без малейшего сомнения Федя выложил Валентину всю свою подноготную, полностью раскрывшись перед незнакомцем, едва тот задал первый наводящий вопрос. Он никогда раньше такого не делал, даже мать многое не знала, но Теду казалось, что все так и должно быть. Магнетическое очарование человека сидящего напротив, полностью усыпило бдительность всегда осторожного парня. - Я в тебе не ошибся, - довольная улыбка появилась на холеном бледном лице, - ты именно тот, кто мне нужен, - и, откинувшись на спинку стула, мужчина неловким движением уронил на пол вилку... И хотя потом Тед себе тысячу раз твердил, что не могло быть у вампира таких неловких движений, но доказательств своей правоты у него не было. Среди его племени в официальной версии говорилось, что его папаша по глупости позволил себя убить. … Федя наклонился за столовым прибором, и в этот момент прозвучал выстрел. Дальнейшие события в памяти нашего героя сохранились как бы в легком тумане. Глухой звук от падения тела Валентина, аккуратная дырочка в центре высокого лба, и самое яркое и наиболее воспринимаемое воспаленным сознанием Теда пятно – струйка темной густой крови, вытекающей из смертельной раны. Но Валентин повернул к нему голову: - Пей! - приказал он. - Быстро! На мгновенье Федор выпал из реальности. В ушах стоял гул пульсирующих в голове сосудов, тело сотрясала мелкая дрожь, окружающая суматоха отошла на второй план. Кровь. Теплая, еще полна жизни, жидкость манила парня к себе. Она звала отведать ее силы. Притяжение было настолько сильным, что Тед даже и не пытался сопротивляться этой нечеловеческой потребности. Как сомнамбула, он медленно наклонился и слизал живительную струйку. С первым осознанием вкуса чужой и одновременно такой родной крови все инстинкты Теодора взвыли. Время почти застыло, люди вокруг двигались, как в очень замедленном воспроизведении, крики превратились в низкий монотонный гул. Впившись в шею, новообращенный вампир жадно высасывал силы своего отца. Позже Федя узнал, что именно этот факт спас его от неизбежной гибели. Кровь его папаши ускорила и без того быструю вампирскую реакцию запредельно. Он все-таки нашел своего отца. Нашел и тут же потерял. Оторвавшись наконец от живительного источника, Тед безумными глазами оглядел зал ресторана. С момента выстрела для него прошло, казалось, нескольких минут, но обстановка совершенно не изменилась. Только один человек двигался прямо к ним. Не понимая, как ему это удается, Тед все же отскочил в сторону от греха подальше. Человек не был вооружен пистолетом – стрелок все так же стоял у входа в зал с поднятой рукой. В руках быстрого незнакомца был только осиновый кол. И двигался охотник прямо к Феде. Остановил убийцу Валентин, схватив за ногу. Человек развернулся и с размаху вонзил кол прямо в сердце старого вампира. Тело начало медленно осыпаться пылью. Понимая, что надо уносить ноги, Федя рванул в первом попавшемся направлении. Скоротечность событий дала возможность сохранить инкогнито. Из желтой прессы наш герой узнал, что его папаша был большой шишкой в мире людей, ну а какое положение он занимал в вампирском племени, Федя мог только догадываться. Предпочитая существовать по принципу: «меньше знаешь – дольше живешь», молодой вампир выбрал одиночество.
И вот теперь Тед смотрел на интерьер того самого ресторана. Тихо застонав от нахлынувших воспоминаний, вампир прислонился к стене лифта. К панели с кнопками. И надавил сразу на несколько. Лифт заметался из стороны в сторону. Тед снова оказался на полу. Муна, как мячик, бросало от стены к стене. А потом коварная кабина дернулась и просто поехала вниз. И все ехала, ехала и ехала. - Это мы на каком этаже были-то? – нашел в себе силы поинтересоваться вампир. - У Тигра? – Мун оторвался от вдохновенного процесса очистки перьев и пожал плечами. - Его час. Значит, на тринадцатом. А ресторан на пятнадцатом, соответственно, - и снова принялся наводить красоту. Наконец, лифт остановился, и двери гостеприимно распахнулись. Тед, так и не удосужившись подняться на ноги после пережитого потрясения, на четвереньках выпал в обычный гостиничный холл. Не вставая, огляделся. При виде римской цифры три, обозначавшей этаж, из его груди вырвался вздох облегчения, тут же сменившийся стоном отчаянья, когда где-то поблизости послышался стук каблучков. Дверь лифта закрылась, и ворон плюхнулся на спину Тедди. Вокруг вампира медленно натекала зловонная лужа. Поднять глаза и встретиться взглядом с девушкой, как раз остановившейся возле него, он боялся. Поэтому вжал голову в плечи, ожидая, что Бэлла сейчас на него набросится. - Месье? – прозвучало у Теда над головой, и он вздрогнул. - Что с вами случилось, месье? Вы в порядке? Вам нужна помощь? Тед содрогнулся. Поднял глаза и посмотрел на склонявшуюся к нему прекрасную вампиршу. Да, не о такой встрече с ней он мечтал. - Э-э-э-э... – попытался он выдавить из себя хоть что-то членораздельное, но безрезультатно. - Что вы сказали? – еще ближе наклонилась к нему девушка.
- Я Носферату, призрак ночи, Пленен сияньем Ваших глаз. Судьба несчастье нам пророчит. Нежизнь мне ни к чему без Вас!
Вот, что он хотел сказать, - сообщил ворон и хихикнул. Луиза отшатнулась и слегка покраснела. - В-в-все в п-п-порядке, - заикаясь, пробормотал Тед и, стряхнув со спины наглую птицу, попытался встать. Луиза тут же бросилась ему помогать, от чего покраснел уже вампир. Мун снова хихикнул. - Мун – графомун! – проверещало нечто лохматое и шустрое, пробегая мимо них. - Ах ты ж! – возмущенно каркнул ворон. - И совсем не смешно! Подумаешь! Из придуманных слов любой дурак рифмы сложит! Сам ты графоман! Мохнатик резко затормозил и обернулся. Из растрепанной шевелюры показалась пара растерянных и обиженных глаз. Похоже, Муну удалось задеть его за живое. Но уже в следующий момент эти глаза засияли торжеством. - Мун-болтун! – гордо пискнул этот тип и тут же бросился наутек. Ворон сорвался, было, за ним, но вредное существо скрылось в стене. Тед перевел дух. Хвала Многоликой, сегодня он не был в программе у мнстрика. Еще не хватало, чтобы при Луизе дразнил. Обидная кличка снова воскрешала кошмары юности, и Теду совсем не хотелось, чтобы они всплыли сейчас, когда рядом была дама, уже успевшая стать центром его внимания. Но он рано расслабился. Прямо перед ним из стены снова возникла морда злостного обзывальщика. - Тедик-педик! – радостно прокричал он и снова исчез, теперь уже окончательно. Луиза хихикнула. Тед заскрипел зубами и попытался подняться. - Те-э-э-э-эди-и-и-и-и! – донеслось вдруг откуда-то с кладбища, и вампир вздрогнул. Луиза удивленно вскинула бровь. - Па-а-адъем! - гаркнул Мун так, что вздрогнули уже оба. - Чего орешь? – поморщился Тед - Мадам! – ворон отвесил поклон вампирше, не обращая внимания на своего подопечного. - Мы вынуждены принести вам свои глубочайшие извинения. К моему вящему сожалению, портье несет ответственность за безопасность постояльцев на вверенной ему территории. А тут, кажется, имеет место быть что-то похожее на смертоубийство. - Ах! – воскликнула девушка, прижимая руки к груди. - Вы хотите сказать, что это кричал кто-то из постояльцев? Какой ужас! – и обернувшись к вампиру, добавила с укоризной: - Надеюсь, вы не собираетесь, Теодор, оставить даму в беде? - Ну что вы, - промямлил Тед, наконец, поднявшись, - разумеется, я поспешу на помощь. Луиза кивнула и повернулась, чтобы уйти. Тед вздохнул и направился к лестнице, но потом все же обернулся вслед прекрасной вампирше. И встретился с ней глазами. - Вы герой, Теодор! – прошептала Луиза и с ужасом посмотрела на кладбище за окном. Мокрому портье спасение блондинки перестало казаться самым неблагодарным делом во Вселенной.
- Ты уверен, что ее надо спасать? - хлюпая мокрыми ботинками, Тедди бежал вниз по лестнице следом за летящим вороном. - Уверен! Или забыл, что Кали тебе велела? Никаких смертей без санкции мойр. А какая может быть санкция, если ее зомбы уконтрапупить пытаются? - Зомби? – удивился портье. - Ага! – радостно подтвердил Мун и хихикнул. - Ты, кстати, сейчас тоже на свеженького зомбя похож, а не на вампира. Тедди окинул взглядом свой костюм и вынужден был признать правоту оппонента. К мокрой униформе кое-где прилипли ошметки водорослей и еще какая-то неопознаваемая дрянь. К тому же, из-за близкого знакомства с полом лифта, одежда вся успела пойти невразумительными серыми разводами. - Стоп! – Мун затормозил так резко, что Тедди чуть об него не споткнулся. - Они тебя не испугаются. Нет-нет-нет! Та-а-ак... – он изобразил задумчивую позу, приставив ко лбу кончик крыла, и после минутной паузы сообщил: - Ситуация у нас экстренная. Нужна помощь. Жди меня в холле. Я быстро, - и резко взмыл вверх, взяв курс назад, вдоль лестничных пролетов. Тед пожал плечами и продолжил путь на первый этаж. Через десять минут некомфортного ожидания, промокший вампир решил, что Мун смилостивился и ему не придется спасать настырную блондинку. Конечно, было немного жаль остаться без такого деликатеса, но мысли о Луизе перевешивали чашу весов на сторону благотворительности в пользу зомбей. - Ну что, гурман, пойдем спасать твой будущий завтрак? – раздался у него за спиной звонкий детский голосок. - Великая! – вздрогнув, вампир попытался поклониться, но скользкий ботинок предательски поехал по мраморному полу, и портье растянулся ничком, едва не сбив девочку. - И этот идиот должен стать моим личным вассалом! – вздохнула Каля, закатив глаза к зеркальному потолку.
По кладбищу шел мокрый, грязный и злой вампир с вороном на плече и вел за руку маленькую девочку в пушистом ярко-желтом халате, делавшем ее похожей на цыпленка. Из-под халата виднелись штанишки розовой пижамки с медвежатами. Девочка была босиком, но ее это, судя по всему, не беспокоило. Кладбище не насторожило продвижение этой странной парочки. Оно продолжало свою бурную ночную жизнь, прорезая тишину бормотанием, визгами, хлюпаньем размокшей земли и чьим-то тоскливым подвыванием. Живых голосов в этой полифонии некоторое время слышно не было, пока все не перекрыл истошный вопль: - Тедди-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и! Вампир вздрогнул и повернул голову на звук. Девочка крепче ухватила его за руку и потянула в нужную сторону. Ноздри вампира дрогнули в стремлении учуять аромат девушки. Запахи земли и тлена мешали взять след. К тому же Теду показалось, что Бэлла успела сделать несколько замысловатых кругов по всей территории кладбища, пометив своим запахом каждый кустик и могильный камень. Растерявшись, он решил положиться на Калю, которая, судя по настойчивости, точно знала, куда идти. И правильно сделал. Не прошло и трех минут, как впереди, все приближаясь, послышалось хоровое улюлюканье, а еще через секунду прямо в объятия Тедди влетело... Будем откровенны, если бы не шибанувший в нос хорошо знакомый аромат, вампир в жизни не догадался бы, кто перед ним. Совершенно голая, облепленная грязью, с болотной тиной в волосах, девушка совершенно не походила на ухоженную красавицу Бэллу. К тому же вся ее глупость временно выветрилась, уступив место неподдельному ужасу. Рефлекторно Тедди закинул беглянку себе за спину, приготовившись отразить нападение неизвестного врага. И вовремя. Среди памятников появился полуразложившийся Михалыч. - Я убью тебя нежно, дорогая! – провозгласил он, но увидев новых действующих лиц, резко остановился. - Ты кто ещё такой? – спросил он у портье, безошибочно определив в нем соперника за симпатии дамы. - Твой покой, - ехидно ухмыльнулся вампир. - Чего?! – взревел зомби и попытался было двинуться на нахала, но тут кто-то схватил его за ногу. - Михалыч! Не лютуй! – заверещала зомбо-баба с двумя сохранившимися глазами – как самая зрячая, она первая признала в портье свежую мужскую особь. - Это стриптизер наш. Мы его заказывали на девичник! - Стриптизер? Что-о-о-о? - Михалыч зарычал и рванулся вперед, оставляя в руках не упокоенной нимфоманки драгоценную стопу. Но тут и остальные кладбищенские представительницы прекрасного пола оценили пришлого «стриптизера» и кинулись на узурпатора всей толпой. При этом каждая норовила пнуть авторитетного зомби и одновременно дотянуться до вампира. Вокруг Михалыча образовалась куча-мала. - Ну хватит, - вздохнула Каля. - Достал этот цирк, да и ноги у меня замерзли. Берите девушку и уходите. - Но как же... – начал было Тед, как будущий вассал не желая оставлять девочку одну. - Эй, ну я же не ребенок! – рявкнула богиня, и портье вместе с вороном и блондинкой оказались прямо перед входом в отель. С кладбища донесся протяжный вой, продравший до костей даже вампира. Мун окинул взглядом грязную парочку и вздохнул. - Пошли, покажу, где можно взять одежду и безопасно помыться, - каркнул он. - Нет-нет-нет! – вышла из ступора Бэлла. - Не пойду! Только не в ванную! - В душевую, - успокоил ворон, - там сток узкий. Но девушка отчаянно мотала головой и цеплялась за Теда, норовя обхватить его даже ногами. Сам он был настолько вымотан последними событиями, что сопротивления оказать не пытался. К тому же запах земли и болота забивал аромат девственного тела, и вампир голода почти не чувствовал. Мун полюбовался на это измученное безобразие, снова вздохнул и предпринял беспроигрышный тактический маневр. - Ладно, - равнодушно согласился он. - Пойдем тогда шмотки тебе выберем. Кра-а-а-а-а-а-асивые-е-е-е-е-е! Бэлла затихла и покосилась на птицу, с независимым видом вышагивающую по холлу. - Ш-ш-шмотки? – стуча зубами, переспросила она. - Ага! - К-к-к-красивые? Ворон не удостоил ее ответом, вспорхнул и полетел низко, над самым полом. Словно завороженная дудочкой крысолова, девушка отлипла от портье и двинулась следом за ним. Комната, в которую Мун их привел, больше всего походила на театральную гардеробную. Казалось, здесь были собраны наряды всех предназначений, всех времен и народов. - Откуда такое великолепие? – удивился вампир. - От постояльцев. Остается... – туманно сообщил ворон, но в подробности вдаваться не стал, а обратился к девушке: - Выбирай, что душе угодно. Бэлла с минуту хватала ртом воздух и вертела головой, явно не зная с чего начать. Потом с восторженным визгом скрылась между рядами вешалок. - А где здесь униформа портье? – спросил Тедди, растерянно оглядываясь по сторонам. Униформу Тед нашел, а Бэллу потерял. Ее неразборчивое кудахтанье и восторженные стоны неслись, казалось, отовсюду одновременно. К тому же искать сомнительную пропажу в лабиринте бесконечных стендов с одеждой оказалось довольно проблематично. Наконец, она появилась сама, нагруженная какими-то невероятными туалетами и счастливая донельзя. Мун тут же слетел откуда-то из-под потолка и приземлился на обнаженное плечо девушки. Бэлла пискнула. - Вы поражаете меня своим изысканным вкусом, дорогая! – заворковал ворон ей на ушко и дернул клювом из перепутанного изобилия тканей что-то шифоновое и оливковое. - Этот цвет идеально подходит к вашим волосам. - Да? – удивленно переспросила бывшая блондинка. - Разумеется! Просто один цвет! Бэлла пискнула, бросилась к большому, во всю стену, зеркалу, а потом тихо заскулила. - Вот теперь можно и в душ! - победоносно заявил ворон.
Тедди с благодарностью посмотрел вслед упитанному джентльмену, заказавшему в номер завтрак для своей семьи. То, что сам джентльмен всю ночь пропадал в баре в обществе какой-то красотки довольно общипанного вида, портье не волновало. Главное, этот постоялец был человеком, с простыми человеческими слабостями и потребностями. До чего приятно иметь дело с такими! И никаких тебе ведьм, демонов, призраков и прочей жути, так осложняющей жизнь честному труженику ресепшена. Покосившись на окна, Тед вздохнул почти с облегчением. Небо уже не казалось чернильно-черным. Нет, звезды еще не начали гаснуть, и луна была высоко, но пройдет чуть больше часа, и первые лучи смертельного для вампира солнца коснутся горизонта. Хотя, он этого не увидит, его смена закончится раньше. Портье улыбнулся в предвкушении: долгожданный отдых в подвешенном состоянии, где-нибудь на трубе, рядом с мирно похрапывающим Семеном Петровичем, казался уже не за горами. Конечно, жаль было, что смена закончится к рассвету, и совсем не останется времени добраться до дому, но ради обещанного приза можно и потерпеть пару дней в пыльном подвале. Зато потом... О, какие картины светлого ночного будущего возникали в мозгу бывшего младшего повара! Личное обаяние, помноженное на лоск пятисотлетнего бессмертия, укладывало к его ногам самых лакомых блондинок, брюнеток, шатенок и прочих девственниц. Надменные конкуренты падали ниц перед его непревзойденной силой, и даже те немногие, что сумели самостоятельно перевалить пятисотлетний рубеж, снимали шляпы перед личным вассалом богини смерти. Прекрасные вампирши, прежде игнорировавшие слишком молодого сородича, теперь сами искали его внимания. Тедди начинал казаться себе героем. Не склонный к авантюризму, он неожиданно для самого себя рискнул и выиграл расположение богини, а теперь готовился пожинать лавры. Ему казалось высшей справедливостью, что к нему наконец-то начнут относиться так, как, по его мнению, он заслуживал. Надо сказать, природа действительно наделила Теда приятной внешностью, приобретшей определенную изысканность в вампирском посмертии, и изворотливым умом, хоть и склонным к лености, но способным принимать быстрые и верные решения, когда дело касалось целостности собственной драгоценной шкурки. По мнению нашего героя, это делало его почти идеальным, а подвиг, совершенный на благо себя любимого, и вовсе возносил на недосягаемые для других вампиров вершины. Унесшись мечтами в свое недалекое возвышение, Тед, со свойственным ему оптимизмом, напрочь забыл обо всех ловушках, уготованных новой должностью, и вздрогнул от неожиданности, когда прямо перед ним на стойку спланировал ворон. Картины счастливого будущего выбили из куцых упырских мозгов все те вопросы, которые он еще недавно собирался задать пернатому другу. Причем подумывал даже о допросе с пристрастием. - Мун, дружище! – осклабился вампир. – Оказывается, в этом отеле такие милые люди попадаются. И даже съесть желания не возникает, – с чувством возгласил он, но тихо бунтовавший желудок все же потер, а потом рискнул потянуться. – Не жить хорошо, а не работать еще лучше. А скоро и не надо будет – семь утра почти. Мун хмыкнул, с любопытством покосился на довольного портье и начал чистить перышки, демонстративно больше не обращая на того внимания. Тед недоуменно уставился на старого знакомого: подобное поведение было совершенно не свойственно пернатому жильцу отеля. Портье передернул плечами – лучше бы Мун давал руководящие указания или очередные уроки жизни. Психология не была коньком Теда, и эмпатических способностей до сих пор он за собой не замечал, но что-то в облике ворона его пугало. - Я говорю, смена у меня заканчивается, - чуть громче, нежели необходимо, протянул вампир. Мун прервал свое занятие, нахохлился и одарил его пристальным взглядом. - Ты понравился Монсеньеру. - Да-а-а? – неуверенно протянул Тед, которому напоминание о побоях резко испортило настроение. - И что? Восторга от симпатии драчливого невидимки он не испытывал. Мало ли во что излишнее внимание может вылиться в этом явно непростом месте. Но и Мун, судя по всему, не знал, как относится к создавшейся ситуации. Тедди подобное было в новинку. За пару лет знакомства он привык к непоколебимой самоуверенности и апломбу ворона. - Странно все это, - с тоской высказался Мун. - И что он в тебе нашел? - Как это что? – обиделся портье. - Я вампир, и я красавчик. - К-хха! – подавился смешком ворон, а потом разразился гомерическим хриплым карканьем. Тед снова надулся. Отсмеявшись, птица с минуту рассматривала оппонента, поворачивая голову с боку на бок. Потом, видимо придя к какому-то решению, ворон кивнул сам себе, напыжился, отвел крыло в сторону и приготовился то ли произнести проникновенную речь, то ли продекламировать очередной экспромт. - Не надо! – не оценил его порыва портье. - Что не надо? – удивился Мун. - Стихов не надо. И нотаций тоже. Хочешь мне что-то сообщить, валяй. Но без этих твоих... - Чего, моих-то? – обиженно заворчал ворон. - Вот всегда ты так! Совсем меня не ценишь. А я, между прочим, птица древняя, почитаемая многими народами, как священная, и зачастую наделяемая свойствами паранормальными и магическими... - Тед хихикнул. – И чего смешного? – не понял Мун. - Ты говорить, а не вещать, можешь? – Тед начал внимательно изучать свои руки. – У меня сейчас нет настроения слушать твои проповеди, - закончив полировать ногти об рукав форменного пиджака, он удовлетворенно хмыкнул. - Говорю же – смена заканчивается. Ты мне прямо скажи, кто такой этот ваш Монсеньер. Мне ж интересно. А ты только и умеешь, что туману нагонять. Нет, чтоб повеселить меня в конце тяжелой трудовой вахты. - Тебе бы все веселиться! – нахохлился ворон, но, поразмыслив, решил все же просветить неблагодарного друга. – Монсеньер... – задумчиво изрек он, - как бы тебе это объяснить?.. Понимаешь, он везде. И он все видит. И твой непочтительный тон… - Все даже Господь Бог не видит, - перебил Тед. - Все, что происходит в отеле. Собственно... А впрочем, не важно, - прервал он вдруг сам себя и пробормотал:
- Бывает, что-то знать полезно. Бывает и наоборот. Когда б ты знал, мой друг любезный, В какой попал ты оборот.
Вампир вопросительно изогнул бровь. Ворон покачал головой. - Поверь, друг мой Теодор, есть вещи, которые тебе лучше не знать. Просто помни, что бы с тобой ни происходило на дежурствах, Монсеньер видит все. Вторая бровь Теда поползла вслед за первой. У него закрались нехорошие подозрения в отношении этого Монсеньера. - Вот и нашелся виновник всех моих злоключений, - внимательно следя за собеседником, прошептал портье. Ворон повесил клюв и поковырял когтем столешницу. - М-у-у-ун, - вкрадчиво протянул вампир, - я смотрю, ты темнишь... – ворон молчал, и Тедди предпринял еще одну провокационную попытку. - Ладно, - вздохнул он, - не хочешь говорить – не надо. Сам все узнаю. Найти желающих пообщаться, думаю, не составит труда. Ты в этом отеле не единственное говорящее животное. А обаять я кого хочешь сумею. Мун косился на собеседника, но раскрывать секретов не торопился. Тогда Тед демонстративно взглянул на часы и сделал вид, что собирается встать. - Погоди! – взвился ворон. - Ну куда ты собрался! Не видишь? Старый ворон думает. - О! Тогда не буду мешать, - скрыв усмешку, вампир начал отодвигать стул. - Пойми, Теодор, - начала птица, приняв театральную позу, и Тед вздохнул, осознав, что без излишнего пафоса он объяснений не получит, - Монсеньер любит истории. Разные. Правда, до сих пор я не замечал, чтобы ему нравились истории про вампиров, но все когда-нибудь случается в первый раз. И он выбрал тебя. Видимо, ты ему подходишь. - Я?! Для чего? – искренне удивился представитель ночного племени. - Ты, - изрек ворон, - ты – вампир, и ты страшный. - Эм… ну да, - Тедди почесал щеку и клыкасто улыбнулся, - да, я страшный. Но еще я очарователен и нравлюсь дамам. Мун вздрогнул от подобной самооценки, с минуту внимательно изучал портье, потом фыркнул. - Действительно, - вынес он, наконец, неутешительный для себя вердикт и поинтересовался: – Вот я и думаю, что с таким материалом он собирается делать? На Монсеньера редко кто впечатление производит. Ты не представляешь, какая уникальная возможность тебе может представиться! - вампир закатил глаза и плюхнулся на стул. - Вот, только представь… - О-о-о, нет, - перебив ворона, застонал Тед, - второй уникальной возможности за одни сутки я не перенесу. Не надо подробностей. Я устал и есть хочу, Мун! И это проблема… - Но у тебя ещё два дня впереди. Вдруг не выдержишь? Тед стукнул ладонью по стойке. - Не каркай! – погрозив пальцем, произнес он. – Мне остался какой-то час, и я пойду спать. Об этом подумаю завтра. - Как знаешь. Но Монсеньер предлагает… - Сгоришь… испепелю… огонь…– донеслось откуда-то из-за колонн. – Вампир… не соглашайся… Портье заозирался по сторонам. Мун развернулся и злобно кому-то каркнул: - Пошел вон! Совсем оборзел! - Уже и попугать нельзя, - буркнул невидимый собеседник, а потом легкая вспышка дымного пламени раздробилась в зеркалах потолка, оставив после себя некрасивую серую подпалину. - Это ещё кто? – поежился вампир. - Дракон. - А на что я не должен соглашаться? - удивился Тед. Мун отрешенно махнул крылом и невнятно пробубнил: - Похоже, зверинец расползся по отелю. Надо порядок навести. С этими словами он взлетел со стойки и поспешил скрыться в одном из коридоров. - Эй! – завопил Тед, сообразив, что ворон улетел от ответа. – Мне срочно нужно кого-то укусить, - вампир вздохнул и задумался о недополученной информации. – Подумаю об этом завтра.
Очередной звонок вывел Теда из состояния задумчивости. – Ночной портье слушает... – Здравствуйте, - промурлыкал в трубку приятный женский голос. – Понимаете, у меня есть кинопленка, но в номере нет проектора... – Хорошо, скоро принесу, - обреченно сообщил портье, постаравшись придать голосу побольше любезности. - Какой у вас номер? – Двести тринадцать. Я буду вас ждать... Тед со вздохом положил трубку и сидел еще пару минут, пытаясь подавить чувство голода, вызванное томным голосом клиентки. «Надеюсь, она не девственница...» - с этой мыслью он и отправился в подвальную кладовую за кинопроектором.
Вампир стоял под дверью номера двести тринадцать и собирался с силами. «Ну почему опять девушка? – Тед готов был заплакать от отчаяния. – Пусть бы они исчезли на все эти ночи». Внезапно дверь распахнулась. – Ну, долго ты еще здесь будешь стоять? – голос принадлежал невысокой красавице с огненно-рыжими волосами и ярко-зелеными глазами. Тед замер и задержал дыхание, однако голод почему-то молчал и не реагировал ни на голос, ни на привлекательную внешность. «Она не человек, – вдруг дошло до него. – Неужели ведьма?.. Ладно, главное ее не злить. Наверняка, она очень стара и точно не девственница». Вампир широко улыбнулся, а вот ведьма нахмурилась, и разозлили ее отнюдь не клыки. Улыбка Теда погасла. – Проходи и помоги мне установить проектор вот здесь на столе. Да, вот так... напротив экрана, - ведьма уже подготовилась к просмотру и натянула на стене белую простыню. – Кстати, как тебя зовут, мальчик? – Теодор, можно просто Тед. – Замечательно, а меня Диана, - красавица впервые улыбнулась, но Теду это совершенно не понравилось. – Вот и познакомились. Присаживайся, сейчас я заряжу пленку, и мы посмотрим кино. Я просто обожаю кино... – Извините, леди, но мне пора. У меня работа... – парень чувствовал, что надо отсюда быстрее уходить, иначе случится что-то нехорошее. – Садись, я сказала, и не мешай мне! – в голосе хрупкой девушки прорезался металл, и Тед растерянно шлепнулся на диванчик. Ему только и оставалось, что наблюдать за быстрыми и уверенными действиями Дианы. Видно было, что проектор она настраивает далеко не в первый раз. – Ну вот и готово! – вампир вздрогнул от ее ласкового голоса. – Уже начинаем. Проектор зашумел, зашуршала пленка в катушках, и на экране пошел обратный отсчет. 5... 4... 3... 2... 1... Экран потемнел... – Я, знаешь ли, милый Теодоро, сегодня хочу развлечься, а тут ты... Ведь ты поможешь мне, правда? Я так хочу посмотреть интересный фильм, – с улыбкой Диана взяла его за руку, заставила встать и потянула за собой. Ноги у Теда почему-то стали ватными, он хотел сорваться и убежать, но вместо этого покорно пошел за ней. Подойдя вплотную к экрану, девушка обошла вокруг вампира, погладила его по щеке, встала на цыпочки и прикоснулась своими губами к его бледным губам. – Не разочаруй меня, малыш... – прошептала она ему на ухо и тут же с силой оттолкнула от себя. Тед, по идее, должен был впечататься в простыню-экран, но вместо этого споткнулся обо что-то, полетел головой вперед и упал на грубо сделанный дощатый пол. Вокруг стоял полумрак... В разбитое окно светила огромная луна. Комната, в которой он оказался, была воплощением хаоса: осколки стекла, разбитая мебель, отвратительный запах гнили. Обломки кирпичей и прорастающие между досками растения довершали унылую картину. Рядом что-то зашевелилось... «Что это?..» – с ужасом подумал вампир, мгновенно понимая, что попал в другой мир, который может оказаться крайне недоброжелательным. Ощутив рядом человека, мужчину, он немедленно схватил его за рукав и тихим голосом заговорил: – Помогите мне, пожалуйста, вы не видели здесь рыжую ведьму? Мужчина от неожиданности дернулся, но быстро опомнился, в руке его блеснул пистолет. Теперь пришел черед Теда испугаться, он подался назад и зашептал: – Где я? Как я здесь очутился? Где Диана? – Парень, ты в своем уме? Какая Диана? С тобой что-то случилось? Не ранен? – человек смотрел на Теда с тревогой. – Эй, Сэм, иди скорее сюда, тут у нас странный парень! – закричал он в темноту дома. – Со мной все в порядке, я цел. А что здесь происходит? – осмелился спросить вампир. – Мы с братом тут на кровососа охотимся, - снова улыбнулся тот. – Меня, кстати, Дин зовут. Видишь ли, мы охотники за нечистью, знаменитые братья Винчестеры, так что, пиф-паф, ой-ей-ей и все дела... Тед, который и до этого не отличался здоровым цветом лица, уже практически посерел. «Твою мать!.. Угораздило же меня», – ему хотелось слиться с окружающей обстановкой, и чтобы этот парень забыл о нем навсегда. Раздавшиеся шаги перечеркнули все его надежды: в комнату вошел тот самый Сэм... – Ты звал меня, Дин? Что произошло? Нашел вампира? И кто это рядом с тобой? – Ха, действительно... – Дин поскреб рукояткой пистолета у себя в затылке. – А ты кто такой? И как очутился в логове вампира? – Эээ... я тут... эээ... – Тед упорно пытался хоть что-то придумать, но братья уже все решили. Сэм уже поднимал руку с пистолетом... «Окно! Это мой единственный шанс», – вампир отлично понимал, что у охотников на нежить пули будут явно не простые. И он прыгнул!.. Перелетел через Дина, через тяжелый дубовый стол под окном, зацепился за подоконник и рухнул в высокую траву. Вслед ему гремели выстрелы. Тед кубарем скатился с пригорка, на котором стоял заброшенный дом, вскочил и бросился бежать. Позади он услышал звук заводящегося двигателя «Шевроле Импала» и, не раздумывая, свернул в ближайший лесок...
Луна пробивалась сквозь замершую листву и озаряла все вокруг мертвенным светом. Вбежав на полной скорости в этот призрачный лес, Тед не сразу понял, что что-то не так. Вначале он почувствовал, что начинает гореть плечо. «Все-таки зацепили... – Тед остановился, разорвал рубашку и осмотрел рану. – Хорошо хоть навылет». Он вздохнул, оторвал рукав и забинтовал руку. Из-за серебряной пули регенерация замедлилась, а терять драгоценную кровь ему было нельзя. Вдали послышался знакомый звук мотора, вероятно, братья искали дорогу. Тед оскалился в сторону машины и зашагал вглубь леса. Спустя несколько минут он понял, что же было не так. В лесу стояла тишина. Нет, не так. В лесу стояла ТИШИНА... Тед напряг свой вампирский нюх, чтобы уловить присутствие жизни, но его ждало разочарование. Никого. Ни сов, ни летучих мышей, ни других ночных животных. Приложив руки к земле, он попытался ощутить насекомых, но не было и их. «Вперед, только вперед, нужно выбраться отсюда». Тед зашагал быстрее, но очень скоро устал от потери крови и решил поискать место для отдыха. Так он наткнулся на брошенную медвежью берлогу. «Отличное местечко! Как раз для вампира». Тед забрался внутрь, пристроился у выхода, сел, облокотившись о выступающий из земли древесный корень, и расслабился. Внезапно он понял, что в берлоге кроме него есть еще кто-то, и этот кто-то подбирается к нему все ближе. – О, привет! – из темноты выдвинулась человеческая фигура. Теперь Тед смог разглядеть случайного соседа как следует. Это был мужчина в возрасте, невысокий, с темными волосами и очень беспокойный. Он никак не мог усидеть на одном месте. Его лицо показалось вампиру смутно знакомым. Тут мужчина улыбнулся, и голливудская улыбка во все зубы буквально преобразила его лицо. Щеки сморщились и стали походить на шкуру шарпея, а глаза, и без того узкие, превратились в щелочки. – Джеки, ты?! – пораженно воскликнул Тед. – Узнал, да? – неожиданно погрустнел китаец. – Надеюсь, ты не мой поклонник? Понимаесь, – Джеки огляделся и заговорщицки продолжил, – они посему-то гоняются за мной, они хотят меня убить, поэтому я здесь и скрываюсь. Ты ведь не один из них, нет? – Нет, я не один из них, но я видел твои… работы. – Смотрел, да? Это здорово! Приятно поговорить с таким тонким сенителем искусства. Я тебе могу столько всего рассказать. Хосесь послусать? – и, не дожидаясь ответа, продолжил: – В моем 1-м серьезном фильме – помнишь, да? – так вот, у меня была куса травм, ну, осень много. Сначала я сломал запястье, потом вывихнул плечо на другой руке, затем растянул связки на правой ноге… Тед утомленно закрыл глаза и попытался абстрагироваться от происходящего. Постепенно он задремал под мерный рассказ Джеки…
Очнулся парень оттого, что его тормошили за плечо. – Эй, ты что? Заснул? Или умер? Вампир мгновенно вспомнил свою встречу с великим актером и его болтовню. Настроения этот факт ему не улучшил. – Я не могу умереть, я уже лет 12 мертв, я – вампир, – злобно ответил Тед. – Вампир, да? Здорово! Если сто-нибудь себе сломаесь или вывихнесь, сразу срастется. А как тебя зовут, друг? – Во-первых, я тебе не друг, во-вторых, Теодор или просто Тед. – Тед, да? Хоросо, – Джеки не переставал улыбаться. – А сто ты тут делаесь? Это же Сёрный лес, он очень опасный. – Я тоже тут скрываюсь… Только не от поклонников, а от охотников за нечистью. Братья Винчестеры. Слышал про таких? – Винсестеры? – Джеки заметно занервничал, улыбка пропала с его лица. Он выскочил из их убежища и забегал взад-вперед перед входом. – Винсестеры, да? О, нет-нет-нет! Они гоняться за тобой! Сёрт-сёрт-сёрт! Ты наведешь их на мой след. Они теперь меня найдут и убьют. Как же все плохо складывается… – Да что случилось-то? – оборвал его Тед. – Тебе-то чего бояться? Вот я – другое дело. – Ты не понимаесь, просто не понимаесь, – Джеки зачем-то взглянул на небо, – но нисего, сейчас наступит полнось, и ты сам увидись… Из-за тучи показалась полная луна… Джеки упал на четвереньки, задрожал всем телом и начал трансформироваться. Сквозь поры кожи полезла белоснежная шерсть, зубы выпали, и на их месте выросли новые, крупные и мощные. При этом лицо вытянулось и также покрылось шерстью. Глаза округлились и вспыхнули кроваво-красным светом. Локти и колени хрустнули и изогнулись в другую сторону. С началом превращения Джеки взвыл, сначала фальцетом, потом голос снизился до глубокого рыка. Трансформация закончилась: последними на голове зверя выросли рога. – Ме-э-э-э, – гулко пробасил оборотень-козел, прокашлялся и замекал уже нормальным, козлиным голосом. – … твою мать! – с чувством выругался вампир. Козел глянул на него исподлобья, обиженно мекнул и попытался боднуть рогами. Тед отмахнулся от него, встал и, не говоря больше ни слова, двинулся в путь. Оборотень, позвякивая колокольчиком, засеменил следом. Вскоре парень увидел просвет между деревьями, и они вышли на старую проселочную дорогу. Ямы и колдобины заросли травой, и вампир несколько раз чуть не свалился. Дорога упиралась в остатки заборчика и ржавую металлическую арку. Выцветшая от времени и непогоды вывеска на арке гласила: «PET SEMETERY». Тед хмыкнул и уже собирался зайти взглянуть на это уникальное место, однако в придорожных кустах что-то злобно зафыркало. Он замер – чужой жизни он по-прежнему не ощущал. Чуть дальше в листве заворочалось нечто огромное и раздалось утробное низкое рычание. Вампиру показалось, что это волкодав... или мастиф, причем неживой и немертвый. Парень медленно, стараясь не производить лишнего шороха и не задеть ни одной травинки, сделал шаг назад. Рычание не прекращалось. Еще немного отступить... Из кустов выпрыгнул волкодав, точнее, то, что от него осталось. Скелет, наполовину обтянутый кожей с клочьями шерсти. Безгубые челюсти демонстрировали его внушительные клыки во всей красе. Шаг, прыжок... И вот уже Тед сидит в густой листве на ветке ближайшего дерева. Но зверюга не обратила никакого внимания на вампира: она унюхала козла. Оборотень сначала замер на месте, потом присел на задние ноги, передние сложил на груди перед собой. – Ме-е-е, Теодорушка, ме-е-е… – это были его последние слова. Череп оборотня Джеки от столкновения с крепким лбом волкодава треснул в переносице, и осколки костей вошли в мозг. Смерть его была мгновенной… Волкодав победно рыкнул, а из кустов изящно выпрыгнули пять небольших кошечек. Выглядели они получше собаки: кожа полностью покрывала кости, и шерсть почти сохранилась. Почуяв свежий труп, кошки довольно замурлыкали и приступили к пиршеству. Волкодав с высокоподнятой головой прохаживался вокруг и периодически громко порыкивал. По старой привычке поднял лапу и попытался пометить дерево, на котором сидел вампир. Последний брезгливо поморщился. Внезапно поблизости послышался чей-то голос, кто-то насвистывал мотивчик «Как прекрасен этот мир, посмотри-и-и, как прекра-а-а-асен этот мир...» К слову, исполнитель не всегда попадал в ноты, поэтому животные-зомби вначале затихли, а потом тихонько заскулили. Голос приближался… Кошки шмыгнули в кусты, волкодав подцепил зубами тушку и скрылся вслед за ними. – Дин, ну хватит уже! Ну сколько можно?! Мы тут уже столько времени бродим, а ты, между прочим, фальшивишь сильно. Давай, когда вернемся домой, ты пойдешь в музыкальную школу? Тебе там голос поставят... – Очешуеть можно! Тебе уже мой голос не нравится? Да я же отлично пою. Вот послушай... – Стой, подожди! Там что-то есть... Братья, тем временем, подошли к самому входу на кладбище и уставились на надпись. – Сэм, ты у нас самый образованный, переведи. Сэм вздохнул: – Дин, это твой родной язык... – Ой, точно, как я сразу не догадался! Из кустов раздались уже знакомые вампиру рычаще-фыркающие звуки. «Что сейчас начнется!..» – Тед потирал руки в предвкушении интересного зрелища. – Оказывается, тут у нас жильцы из своих апартаментов выкопались, надо навести порядок, – с этими словами Сэм снял со спины рюкзак и начал в нем что-то увлеченно искать. – Ну, где же он затерялся? А, вот, нашел! Как хорошо, что я захватил с собой огнемет, правда, Дин? – Ты самый лучший брат на свете, Сэм. Вампир на дереве тихо икнул. – Кис-кис-кис, – и Сэм отважно вступил на территорию кладбища. Почти сразу же включился огнемет и начал поливать ярким пламенем все вокруг... Тед закрыл уши руками, он не мог слышать этого воя, визга и плача несчастных животных. Дин достал из кармана фляжку и сигару, сделал пару больших глотков, занюхал рукавом и произнес: – Хороша чертовка!.. От прилетевшей с кладбища горевшей ветки прикурил сигару и так и стоял, любуясь пожаром и наслаждаясь криками. Огнемет наконец успокоился. Крики тоже стихли... Сэм подошел к брату в тот самый момент, когда тот в очередной раз приложился к фляжке. – Дин, мы же на работе, а ты опять... – договорить он не успел. Ветка, на которой сидел вампир, не выдержала и с громким хрустом сломалась... Тед лежал на земле, его переполняла злость. На эту жизнь, на ведьму с ее «развлечениями», на ветку... – Везет нам сегодня, братик, уже вампиры с неба сами падать стали, – Дин отбросил пустую флягу и достал пистолет. Пока Тед лежал под прицелом, Сэм полез в свой волшебный рюкзак. На сей раз он выудил оттуда тонкую серебряную цепь и осиновый кол. Цепью он обмотал вампира, а кол взял обеими руками покрепче: - Ну что, nachtritter, будем тебя упокаивать... Острие кола смотрело Теду прямо в сердце, а он – на кол. Его охватило чувство безысходности, он знал, что от охотников не убежать, не скрыться. И в этот самый момент, когда перед глазами вампира мелькали кадры его жизни до смерти и после нее, у Дина за спиной раздался томный голосок: – Мальчики, расслабьтесь и оставьте его мне. Братья резко обернулись. Перед ними стояла невысокая девушка в зеленом платье и изящных туфельках на шпильке. В свете догорающего пожарища ее рыжие волосы казались золотыми... Через секунду на девушку были направлены четыре пистолетных дула. – Это наша добыча, – огрызнулся Дин. – Я предлагаю обмен. Что вы хотите за этого вампиреныша? Братья задумались. – А можно на ушко? – спросили они одновременно и тут же уточнили. – По желанию на каждого. – Хорошо, – ответила Диана, и ее глаза вспыхнули зеленым огнем. Первым подошел Дин и прошептал ей на ухо: – Я хочу, чтобы Сэм не становился демоном, – замолчал, а потом выпалил, – и чтобы он не ругал меня за пьянки. – Дин, только одно желание. – Тогда пусть ругает, чего уж там... – и торжественным шепотом закончил. – Желаю, чтобы Сэм никогда не превратился в демона. – Поняла. Теперь твоя очередь, малыш Сэмми. Младший брат подошел вплотную к ведьме, взглянул ей в глаза, затем отчего-то смутился и покраснел. Когда Сэм наклонился к ее уху, от его жаркого дыхания у Дианы вниз по спине побежали мурашки. – Я хочу стать... демоном. Ну... не прямо сейчас... в будущем... – Далеко пойдешь, Сэмми, – и ведьма удостоила его лучшей из своих улыбок. – Ну, значит, договорились! Ваши желания будут исполнены. Теперь я забираю это тело. Диана ухватилась за цепь и вынудила Теда подняться на ноги. Дернув посильнее, заставила идти следом. Она была очень раздражена, так как при каждом шаге ее каблучки увязали глубоко в землю. Далеко они не ушли, ведьму окликнул Дин: – Эй, милашка, цепочку-то верни, будь добра, высшая проба все-таки... – Какой мелочный... – пробурчала она себе под нос. – Желание ему еще исполняй. Как же, как же... – освободила Теда и кинула цепь на землю. Места, где серебро касалось кожи вампира, жгло огнем. – Ты разочаровал меня, Теодоро, – Диана шла вперед, не оборачиваясь, знала, что он плетется следом и тихонько шипит от боли. – Я так надеялась, что кино с твоим участием будет интересным и захватывающим, а ты только убегал. Трус... – она с грустью вздохнула. – Тебе повезло, что я питаю слабость к инфантильным вампирам. Тед оскорбился и хотел спросить, почему это он инфантильный, однако споткнулся и упал, больно ударившись головой о вытертый паркет комнаты двести тринадцать.
- Спасть, спать, спать... – бормотал доведенный до крайности вампир, вываливаясь в холл из лифта. Жизнь уже бурлила утренней пересменкой, из бара доносился перезвон посуды, тянуло ароматами сдобы и яичницы с беконом. Официанты, горничные, уборщики, рано поднявшиеся постояльцы мелькали у ресепшена и в ответвлениях коридоров. Никто не обращал внимания на еще одного молодого человека в форме персонала. - Я приняла смену, Федя, - сказала немолодая женщина с грустными глазами, уже расположившаяся за стойкой. Тед кивнул и, повторяя, как припев, пожелание самому себе, направился к лестнице в подвал.
Ты думаешь, что здесь - отель, Где ждут гостей и стол, и кров? Но нет, здесь - бреда карусель, Здесь - столкновение миров.
Пробормотал ему вслед нахохлившийся на пальме ворон. На него почему-то тоже никто не обращал внимания. Вот как ползу, так и отражаю!
Глава восьмая. ЛЮБИМАЯ ЖЕНЩИНА ПОКОЙНИКА МИХАЛЫЧА. Discordia
Проклиная богиню смерти, собственную наглость и внезапно прорезавшийся авантюризм, безумных постояльцев и таинственного Монсеньера, сующего всюду свой нос, долготу дня и географическое расположение отеля, Тедди поплелся в подвал составлять компанию старому козлу Семену Петровичу. Последний обнаружился все так же сладко посапывающим на полу котельной. Просыпаться он явно не собирался. Вампир втянул носом воздух, успокоился тем, что бывший портье у него вожделения не вызывает, и, значит, голод терпеть пока можно, а спазмы не придется. В планы вампира совершенно не входило пылиться рядом с этим затрапезным экземпляром, поэтому он завис вниз головой на трубе и впал в состояние спячки, в блаженной уверенности, что долгая ночь портье, наконец, закончилась. - Проснись и пой, мой кровососущий друг! От неожиданно ворвавшегося в дрему карканья, Тед с грохотом свалился с трубы, заглушив смачный хлопок шлепнувшихся на пол многочисленных томов в ярких обложках. - Твою послежизнь через преисподнюю! – злобно выругался он, пытаясь проморгаться и отпихивая из-под филейной части голову сладко посапывающего Семена Петровича. - Какого!.. Мун?!!! Вид довольного собой ворона, восседающего на горе красочных томов, довел вампира до белого каления. Издав нечленораздельное бормотание, Тед начал вставать с единственным намерением немедленно удушить наглую птицу. Мун, не слишком обеспокоившись, закинул голову к потолку и процитировал, судя по всему, из какого-то справочника. - Вампиры есть форма нежити в сне и плотской пище не нуждающаяся, за отсутствием лишь крови человеческой силы теряющая. - Чего? – растерялся Тедди, не ожидавший подобной реакции на свою агрессию. Мун посверлил вампира взглядом, потом принял знакомую театральную позу и выдал:
- Вся жизнь твоя – совсем не жизнь. Тебе не нужно спать и жрать! И, только крови не испив, Ты можешь силы потерять.
Тед глухо зарычал, снова готовясь к атаке, и ворон не выдержал: - Да на фига тебе спать-то вообще?! – заорал он так, что портье отшатнулся и плюхнулся прямо на посапывающего Семена Петровича. – Нет у тебя возможности зазря сейчас время на ерунду тратить! Учись, давай! - У-учиться? – Тед помотал головой. Мгновенно растеряв всю злость, он, тем не менее, совершенно не понимал, чего от него хочет настырный ворон. Говоря откровенно, он пока вообще не понимал, где он, что он, как здесь оказался и зачем. Мун, видимо, сообразил, что нужно дать вампиру выйти из прострации, и заткнулся, с любопытством наблюдая за плохо скоординированными манипуляциями Теодора. Тед, тем временем, поднялся на ноги, с любопытством огляделся вокруг, покосился на спящего портье, вздохнул, видимо, начав что-то соображать, и, покрутив перед глазами кисти рук, принялся полировать ногти о расстегнутую почти до пояса сорочку – его форменный сюртук сиротливо висел на пыльном и ржавом вентиле. Покончив с нехитрым туалетом, он, наконец, взглянул на ворона и хихикнул. - Чего? – не поняла птица и обиженно нахохлилась, от чего налипшая на голову паутина веселенькой вуалью упала ему на глаза. Мун фыркнул. - Это у тебя что? – поинтересовался Тед и, не выдержав, расхохотался. - Фата девственной невесты? А флердоранж где растерял? - Опять веселишься на пустом месте, - проворчал ворон и стряхнул крылом липкую паутину. – Делом займись. Я тебе тут познавательную литературу принес. - Да-а-а? - с любопытством протянул вампир и, нагнувшись, вытащил из кучи одну из книг. С обложки на него смотрела томная девица в объятиях не менее томного смазливого юнца почему-то с вампирскими клыками. – Это что? – недоуменно уставился Тедди на ворона. - Наглядное пособие по обращению с блондинками. Изволь проштудировать. - Что, все? – при взгляде на немалую кучу книг, брови Теда поползли вверх. - И чтобы не халтурил! – прикрикнул Мун. – А то знаю я тебя, лентяя, - и, подумав, гордо добавил:
- Читать! И никаких гвоздей! И даже никаких шурупов! А то отхватишь звездюлей, Дабы не оставался глупым!
- Летаешь, птичка! Это же на год чтива. Я в жизни столько книг не читал! - В жизни не читал, а в смерти справишься. Ты вампир, у тебя все реакции быстрые, в том числе и зрительные. Так что, вперед, и никаких отговорок, - тут ворон заметил, что Тед косится на трубу с которой недавно сверзился. - Спать все равно не дам, - ехидно добавил он. – И сбежать ты не сможешь – день на дворе. Тед, вздохнув, вынужден был признать правоту оппонента. Бежать действительно было некуда, а Мун, раз обещал, спать не даст точно. Поморщившись, он снова поднял брошенную, было, книгу и раскрыл пухлый любовный роман.
Жизнь на кладбище была спокойной. Хотя жизнь, на самом деле, представлял только вечно отсутствующий сторож Петро. Погост и сам раньше был очень тихим. Покойнички лежали мирно в своих гробах и склепах и шевелиться даже не помышляли. Пока как-то к ним в гости не забрел пьяный в сардельку некромант. На черном балахоне красовались зеленые и коричневые пятна. Соответственно от травы и почвы. Черного мага, впервые вкусившего паленку, с этого самого напитка колбасило не по-детски и он, крепко обняв надгробие Сидорова Алексея Михайловича, пялил мутные с бельмецой очи в даты, выгравированные на мраморном памятнике прямо под благообразной черноусой физиономией на эмалевом фотографическом портрете – 1925-1967гг. Даты прямо-таки вопияли или вопиюли… или как там. Некромант затруднился додумать, к чему вопияли даты рождения и смерти неизвестного человека. Ему вдруг стало невероятно грустно. Он вовсе не собирался делать ничего такого, поверьте. Он просто пожалел мужика, умершего в расцвете лет – крепкого, с хитрецой в глазах и бесстрашием на не обремененном мыслями челе. Маг всхлипнул, утирая скупую мужскую слезу, и подумал, что надо бы помочь неведомому Михалычу. Жизнь у самого некромансера не складывалась, и Горгония – очаровательная ведьма с Лысой горы – в очередной раз не дала… Не дала ему ни шанса. А он так хотел… страстно хотел… признаться ей в своих чувствах. И даже пожаловаться было некому! Маг с трудом соорудил из непослушных пальцев кукиш и показал ночному небу. Небо снесло это с присущей ему невозмутимостью. Он попытался плюнуть в небеса, но законы притяжения еще никто не отменял, и смачный плевок сразу же вернулся по обратному адресу. Маг утерся рукавом, грязно выругался и достал из кармана испачканной мантии захватанную книжицу. Пусть не ему, пусть хоть кому-то будет хорошо! Ему пришлось поднапрячься, дабы сфокусировать разъезжающиеся в разные стороны глаза. Держась левой рукой за спасительно-устойчивое надгробие, он стал читать. Заклинание сработало великолепно, даже чересчур – некромант поднял едва ли не все подземное население местного погоста. Чувство самосохранения велело ему убраться до того, как свежеиспеченные зомби скумекают, что к чему, кто виноват и что делать. А проспавшись, маг не смог вспомнить, какой из районов города, да и, собственно, какого именно города, он таким чудным образом осчастливил. Впрочем, черным магам не свойственно мучиться угрызениями совести. Некромант быстро забыл все, случившееся с ним той ночью.
Сообщество поднятой нежити потихоньку налаживало свой быт. По молчаливому уговору зомби, обитающие на кладбище, не трогали местного сторожа. Тихий алкоголик Петро олицетворял для бывших людей последнюю связь с миром живых. Он обладал волшебным оком – телевизором с жидкокристаллическим экраном, невесть как попавшим в жалкую хибару. Ожившие мертвецы не могли понять, почему нетрезвый мужик иногда обзывал агрегат зомбоящиком и кидал в него котлеты. Ведь у них и телевизора не было ничего общего. Вечером можно было наблюдать сюрреалистическое зрелище толпы развеселых покойников, прилипших носами к окнам сторожки, с упоением смотрящих «Кармелиту». Их терзала ностальгия. А посему обитатели кладбища очень бережно относились к Петро и не раз вступались за него перед пришлыми вурдалаками, жадными до пропитанного алкоголем мяса. Сами зомби потребностей в питании не испытывали. Их жизнь и так была наполнена великим смыслом – грабежом. И, в результате череды разбойных нападений, они стали обладателями многих дорогих прибамбасов, о которых при жизни и не слышали. Подвыпивший гуляка или постоялец соседнего отеля, выйдя подышать свежим воздухом, либо пробираясь домой напрямки через кладбище, сокращал не путь, а срок своей собственной жизни. Нарочно зомби никого не убивали, но как-то само собой получалось, что живым редко кто-то выбирался. Обычно бравые трупы окапывались в засаде на центральной аллее погоста. Как только припозднившийся прохожий равнялся с ними, выскакивали из-за памятников и вразнобой дико орали: «Кошелек, часы, ботинки!». Если человек падал, терял сознание, сраженный жутким зрелищем (а бывали и летальные исходы), то его обирали подчистую, снимая все вплоть до подштанников, но оставляли в живых. Иногда мертвецы-затейники любили пошутить над ограбленным. Например, положить в свежевырытую могилу и прикрыть сверху бесхозной гробовой крышкой. Если же гуляка показывал чудеса храбрости или безрассудства и удерживался на ногах, в дело вступали боевые метательные ступни командира отряда зомбей, небезызвестного нам Михалыча. И тут уж живым не уходил никто. Он виртуозно подбивал беглецов на лету, когда те, окрыленные безумным страхом, приближались к центральным воротам кладбища. И зомби-фанатки из группы поддержки восторженно ему аплодировали тем, у кого что осталось.
Астральный вай-фай покрывал все кладбище. Даже самые старые и отсталые покойнички приобщились к новейшим технологиям благодаря добываемым грабителями ноутбукам и навороченным мобилам. Люська-бомжиха – любимая жена вождя Михалыча, Мисс Кладбище 1999 – достала новехонький смарт-фон и корявым когтем набрала соседскую могилу. Верка, обитательница двухместного гробика, который делила с ненавистным при жизни мужем, не дала ей произнести даже «здрассьте» - сразу стала тараторить о том, что все мужики козлы, а мертвые мужики еще козлее. Люська разозлилась и заткнула ее парой простых, но удивительно эффективных слов. Лишь после этого можно было говорить нормально: – В чем дело, в натуре, говори, разложенка хренова. Верка заюлила. Голос с хрипотцой стал еще сипатее. При жизни девушка работала певицей в жанре блатного шансона. - Тут это, бикса, дело такое, искренне тебе сочувствую, но Михалыч себе свеженькую нашел. - В смысле? – с угрозой в голосе уточнила Люська, ощущая как сквозь череп, местами покрытый когда-то светлыми волосами, начинают расти рога. - В смысле – живую, – соседка всхлипнула. – Пока ты дрыхла, она нам тут показывала, как за лицом ухаживать, маски из грязи всем делала. Это что ж такое! Теперь все мужики по второй жене заведут? Они ж на твоего-то завсегда равняются…
Обманутая жена отключила мобилу и призадумалась. Набить морду неверному супругу? Нет, не поможет, во-первых, а во-вторых, Михалыч гораздо сильнее ее… Ведь именно в пьяной драке она и лишилась жизни в свое время. Прежний сожитель закатил ей страшную сцену ревности, а когда она подбила ревнивцу глаз, мужик схватил Люську за горло и удавил. Хотя его подозрения были вполне оправданны, алкоголичка не считала себя виноватой. Люська-бомжиха всегда пользовалась популярностью в своей социальной нише. В посмертии ее увядшая еще при жизни, чуть тронутая тленом красота тоже сражала наповал. Ее даже выбрали тайным голосованием Мисс Кладбище 1999. Корявые пальцы ностальгически заскребли подкладку гроба, нащупывая красную с золотыми буквами ленту. Правда, на ленте было написано «выпускник - 95», но это мелочи. Что же делать? Люська вспомнила сплетню, ходившую среди покойничков, о том, что в отеле завелись вампиры. А старая ведьма говорила, дети сумерек живут вечно и обладают секретом нечеловеческой красоты. Люська всхлипнула. Сгнившие слезные железы не давали слез. Она по давно забытой привычке потерла веки и нечаянно оторвала правое. Зомбо-девушку взяло зло. Ведь на правом еще оставались прекрасные длинные черные ресницы! Целых две!!! А как же красота? Глухое и злобные рычание разорвало тишину кладбищенского утра. А еще ведьма говорила, что в вампира может превратиться любой. Но способ обращения – страшная тайна. Лорды ночи не открывают его никому. Тем более ожившим мертвецам. Все! Решено! Надо срочно попасть в «Хостел-Люкс» и найти хотя бы одного вампира. Но как? Глаза боятся – руки делают. Люська вздохнула остатками легких и, помогая себе вновь приобретенными рогами, начала рыть подземный ход на север, в направлении здания отеля.
К вечеру Люська больше чем наполовину сточила когти о каменистую почву и обломала рог. Но пальцы, наконец, заскребли по рыхлому от старости фундаментному блоку. Зомбо-баба поняла: цель близка, и с удвоенной энергией принялась буравить препятствие. Через каких-то десять минут упорного труда серо-буро-малиновое нечто, покрытое толстым слоем грязи, вывалилось в подвал отеля. Люська огляделась и радостно заматерилась. Наверх вела бетонная лестница, в конце которой в прямоугольном проеме клубился светящийся туман. Вот только надо бы почиститься, или помыться перед встречей с Лордом ночи – подумала зомби-землеройка. Ее инстинктивно передернуло. Люська-бомжиха до смерти не любила водные процедуры. И после не любила тоже. Неизвестно, верила ли она в какого-нибудь бога при жизни или после смерти, но он, видимо, услышал ее мысли. Поднявшись по лестнице прямиком в туман, незадачливая зомбо-баба оступилась и камнем ухнула в ледяную соленую воду. Пока Люська шла ко дну, мимо проплывали осьминоги, дельфины, стаи каких-то неизвестных бомжихе ярких рыб. Как в передаче Кусто. Люська от удивления выпучила глаза и придержала их руками, чтобы не выпали. Зомбо-баба тонула быстро и вскоре достигла дна. За воздухом подниматься к поверхности ей не было никакой надобности – зомби дышат только по привычке, кислород им не нужен. И она пошла пешком, преодолевая сопротивление водной толщи. Мимо скользили гигантские тени судов. Их днища обросли аморфной смесью полипов, водорослей и моллюсков. Удивляться Люська уже не могла, море в подвале, осьминоги и корабли в море… В ее мозгу не помещались одновременно две мысли. И, отойдя от первоначального шока, она могла думать только об одном – о мести Михалычу. Вот найдет она вампира и вынудит сделать ее вечно юной и прекрасной. И тогда уж этот коварный изменник еще поползает за ней на коленных чашечках! И то она еще подумает, простить его или уйти к Василию Алибабаевичу с параллельной улицы. Он давно уже ей оказывал знаки внимания – украдкой, потому что побивался нынешнего мужа. Впереди замаячила отвесная стена. Люська заозиралась и, увидев узкую крутую лестницу, выводящую на поверхность, направилась к ней. Лестница поднималась к вертикальной гранитной скале, в которой была врезана самая обыкновенная фанерная скособоченная дверь с позеленевшей от влаги ручкой. Люська уже было взялась за нее, когда, услышала громкий плюх. Оглянувшись, покойница увидела, как из-под воды взметнулся фонтан брызг, и огромный серый кит махнул ей хвостом.
Запихнув все-таки вывалившийся при прощании с китом глаз обратно в глазницу, зомбо-девушка шагнула за порог, в небольшое помещение. Из комнаты отходили три узких темных коридорчика. Посредине стояла каменная плита с надписью: «Налево идти – мертву бысть, направо идти – женату бысть, прямо идти – тупик». Люська остановилась, пытаясь рассуждать так, как никогда не рассуждала – трезво. Тупик ей не нужен, тут к гадалке ходить не надо. Женатой она быть не может, потому что девушки, как правило, замуж выходят, а не женятся. Что может ждать в той стороне, Люська-бомжиха даже думать не хотела. А ну как баба… А с этими, как их... розовыми, ей не по пути. Оставался только один путь – налево. У него было много преимуществ. Во-первых, алкоголичка уже двадцать лет как была мертва и могла позволить себе проигнорировать угрожающую надпись. Во-вторых, налево она ходила всю сознательную жизнь и после смерти тоже похаживала, пока Михалыча не встретила. Ох, крут нрав у муженька, завздыхала поистаскавшаяся зомбо-бомба. И, наконец, был третий, определяющий фактор – вампир вполне мог находиться в левом тоннеле. Потому что был смертельно опасен. Для живых, естественно. Люська решительно свернула в левый коридорчик, стены которого были покрыты слоем копоти. Это настораживало. Метров через пятьсот зомбо-баба вошла в просторный зал. Посередине, на огромной куче человеческих костей безмятежно дрых крохотный зеленый дракончик. Величиной с овчарку. И это смертельная угроза?! Люська захохотала, эхо подхватило смех и усилило многократно. - Кто! Кто меня будит? - спросонья зарычал разбуженный эхом дракон-недомерок. – Сожгу-испепелю-забодаю! Люська любила скандалы и чувствовала себя в накаленной атмосфере как рыба в воде. - Ой-ой-ой! Напугал! - заверещала она на самой высокой ноте, какую позволяли ее мертвецкие голосовые связки, и начала наступать на рептилию. – Ты сам-то кто таков? Как посмел мне дорогу перегородить? Дракон был из породы травоядных. Человеческие кости ему всем зодиаком собирали, для внушительности. Но сдавать позиций так легко он не собирался. - Я здесь живу, между прочим! – рявкнул он и выпустил небольшое облачко пламени. Люська испугалась. Огонь – злейший враг зомби. Сжигание – гарантированный способ уничтожить тело покойника. Другой – куда более вычурный и сложный – отрубить голову без помощи металла. Ну, до такого метода еще додуматься и организовать его надо, а вот огонь... В общем, с огнедышащим драконом, пусть и маленьким, связываться было рискованно. И зомбо-баба резко сменила тактику. - Ой, - заюлила она, - а если ж живешь, что ж такой негостеприимный? Нет, чтоб девушку встретить по-хорошему... Миниатюрный монстр смутился и, понизив голос, стал оправдываться: - А я, что я? Я ничего. Сплю себе спокойно, никого не трогаю. Да и гостей сейчас не принимаю. Рано еще, мое время позже будет. А тут ты ржешь. Разве можно так над реликтовым мной издеваться? У меня же сердце могло прихватить! Зомбо-баба тоже сбавила обороты и тоном пониже спросила: - Где здесь эти самые, вампиры, мать их за ногу? - А зачем тебе они? – заинтересовался дракон-лайт. - Они мертвяков не любят, упокаивают сразу и бесповоротно. - Как это зачем? – бесхитростная баба сразу открыла все карты. – Сама вампиркой стать хочу. Вечно молодой и прекрасной. Как мондель, эта самая, Водкойпьяная или Клавка Рубероид. Дракон хихикнул, а потом покачал головой и мягко сказал: - Не знаю, кто тебе сказал, что зомби могут стать вампирами, но тебя обманули. Только люди могут обращаться, и то, вампир должен напоить человека своей собственной кровью. - Не может быть, – неверяще выдохнула баба. - Не веришь – не надо, - мини-ящер вроде бы обиделся. – Вон там, в углу лесенка есть потайная, мой запасной выход на случай, если вдруг рыцарь какой сразиться захочет. Вылезешь прямиком на третий этаж отеля. Тигр говорил, там, вроде, кровопийц нынче много. Но будь осторожна, - зловеще добавил он, - в этом месте всякое произойти может. Сказал, перевернулся на другой бок и захрапел. Люська, обнаружив лестницу, подумала: «Не обманул, проклятый, может, и про вампиров правду сказал?» Но потом с изрядной долей самоуверенности решила, что это ее не касается, только бы найти хоть одного, а тогда никуда кровосос от нее не денется. И полезла вверх.
«Хорошо быть мертвой, - думала зомбо-девушка, на ходу выковыривая из пятки иголки морского ежа. - Если б живая была, потом месяц бы гноилось. А так нигде не болит, выколупал и пошел дальше, по врачам бегать не надо – лепота! Вечная жизнь опять же. Жаль только, красоту этот вид бессмертия не гарантировал. С каждым годом пролежней становилось все больше, кости хрустели и конечности плохо гнулись, а то и вовсе отваливались. Да и бонусы вроде рогов или страхолюдных кривых когтей здорово напрягали». Преодолев последние ступеньки, зомби вылезла через небольшой (как раз по габаритам дракона) лючок. И оказалась в узком застенке. Когда строили здание, предприимчивые хозяева сделали такой специальный промежуток между стенами для подглядывания и подслушивания и провели потайные глазки практически во все комнаты. Она поковыляла дальше, касаясь руками стен и заглядывая во все ответвления. В одном месте Люська обнаружила слабо светящуюся щель. Ход потайной или просто доска отходила, бывшая алкоголичка не задумалась. Она просто сунула когти в щель и дернула на себя. Эффект превзошел все ожидания. Стены издали коварный треск, и Люська-бомжиха неожиданно во всем великолепии вывалилась в номер для новобрачных. В ванную комнату. Сперва Белла испугалась и взвизгнула (да что ж это такое, никак не помыться спокойно в этом отеле!), но потом, определив в ввалившемся однорогом существе зомби женского пола, быстро пришла в себя и по-свойски спросила: - Ну как, маски из грязи с яйцом не помогают? И добавила себе под нос: - Пожалуй, этой уже ничего не поможет. Люська, услыхав про грязевые маски, сразу поняла, кто перед ней: злыдня-разлучница! Однорогая жена выкрикнула: - Ну, берегись! Сейчас я покажу тебе, как чужих мужей отбивать! Клубок из сцепившихся визжащей девушки и зомби, мутузившей Беллу по чему не попадя, вывалился в коридор и покатился по траченной молью ковровой дорожке. Метров через пять несостоявшейся невесте Михалыча удалось не только вырваться, но и отобрать у Люськи душевую занавеску, которую та, за неимением лучшего, пыталась использовать, как оружие. Кое-как завернувшись в ломкое пластиковое полотнище, Бэлла рванула дальше, взывая о помощи. - Тедди! – отчаянно голосила она. – Вампирчик мой ненаглядный! Спаси! Помоги! - Где?! Где он?! Где вампирчик?! – вторила ей Люська, отставшая из-за того, что пришлось собирать некоторые части тела, потерянные в драке. - Дорогая, - невесть откуда взявшийся Мун плюхнулся Бэлле на плечо, заставив девушку истерично взвизгнуть, – это становится твоей дурной привычкой. - Что – это? – взвыла блондинка. - Бегать голой по отелю. - Да тебе-то какая разница, Каркуша! – огрызнулась та. – Лучше сделай хоть что-нибудь! - Ну-ну! – каркнул ворон и полетел прочь. Придерживая занавеску одной рукой, второй чуть касаясь перил, девушка помчалась вниз по лестнице, не прекращая звать на помощь. Зомбо-бабу подводили ссохшиеся от времени мышцы. Да и спортом она никогда не занималась. Сухожилия от быстрого бега по извилистым коридорам были на грани разрывания. Соперница побежала по лестнице, это Люська видела четко. Она начала притормаживать и, не удержав равновесия, полетела кубарем по ступенькам. Бэлла вылетела в холл, увидела за стойкой немолодую женщину и резко развернулась на сто восемьдесят градусов. Позориться перед всем отелем не хотелось, а ее рыцарь, рядом с которым и голой покрасоваться не грех, еще не заступил на дежурство. За спиной раздался грохот, и, обернувшись, девушка увидела катящийся по лестнице ком. Может, и не самым приятным для себя способом, но соперница ее настигала. Бэлла завизжала и помчалась по какому-то темному, явно служебному проходу. Позади топотала Люська. Коридор вывел в небольшое помещение, заставленное по периметру ящиками. Дверь служебного входа была открыта, и какой-то молодой человек в форме работника отеля неторопливо разгружал фургон, возводя у свободной стены еще один штабель. Отчаянный вопль, призывающий на помощь некоего Тедди, заставил его вздрогнуть. Никакого Тедди он не знал, но успел ему позавидовать в течение целых пяти секунд, когда в его объятия влетела почти голая блондинка. Пока парень хлопал глазами на нежданно свалившееся сокровище, из коридора появился монстр. Это было не похоже ни на что, вид существа был неописуем: водоросли, пыль, вековая паутина лохмотьями свисали с ушей, плеч, шеи, рога. Оно поглядело на стихийно обнявшуюся парочку и радостно заорало: - Ты-то мне и нужен! Вампиреныш! А ну живо, это самое, делай меня молодой и прекрасной! Парень в ужасе прикрылся блондинкой, как щитом, и потихоньку начал отступать к выходу. Но это его не спасло. Отшвырнув девушку в угол, зомбо-баба схватила грузчика за лацканы форменного сюртука, приподняла и от души потрясла. -Ну-ка давай! Не отлынивай! Кому говорю!
Жалобно тренькнул захлопнутый с нечеловеческой силой багажник фургона и в комнату, хрустя суставами, вбежал предводитель местного сообщества зомбей. Он же: неверный муж, коварный изменник и просто гад – Михалыч. Над ним вился ворон, то ли каркая, то ли злорадно хохоча. Несчастный грузчик захлебнулся от ужаса и обмяк. Люська-бомжиха отбросила его в сторону и с ходу переключилась на новое действующее лицо. - Ах ты, поганый извращенец! На живых потянуло?! – завопила зомбо-девушка, яростно бросаясь на неверного супруга. Она вцепилась в остатки или, точнее сказать, останки прически Михалыча, бережно лелеемые им с самого поднятия. Он мог потерять глаз, ухо или руку, но лишиться последних волос означало утратить уважение. - Люська, чума тебя побери, чокнулась что ли? – Михалыч пытался отодрать разъяренную фурию и удержать на расстоянии вытянутой руки, но ему это не удавалось. Белла, забившаяся в угол, не смогла удержаться и злорадно захихикала, вспомнив, как похотливый покойник гонял ее по кладбищу. Жалкие седые прядки предводителя зомби остались вместе с пергаментными лоскутами кожи в кулаке мертвой алкоголички. Михалыч распсиховался и отшвырнул беснующуюся Люську в сторону. Сила толчка была такая, что она проехала по полу и с хрустом затормозила головой о довольно безобидный внешне картонный ящик. Что-то дзинькнуло, тренькнуло, и весь штабель коробок со списанной посудой полетел вниз. Расколотая надвое супница, прорвав подмокшую упаковку, гильотиной врезалась в шею бомжихи, отсекая амбициозной зомбо-бабе голову. Мертвое тело лишилось поддержки темной воли и в какие-то считанные секунды превратилось в непрезентабельную кучу иссохших костей. - Печальный конец, - каркнул ворон. – Но вполне предопределенный. - Дура-баба, - Михалыч собрал в охапку останки гражданской жены и вышел прочь. И только Белла тихонько всхлипнула. Ей почему-то было жалко невезучую Люську-бомжиху.
- Ну, хватит реветь уже! – Мун плюхнулся на пол перед девушкой и заходил из стороны в сторону. – И так на всех чертей похожа, да еще и нос распухнет. Вставай, двигай в номер, приведи себя в порядок. Твой ненаглядный Тедди скоро выйдет на дежурство. Небось, скучает по тебе, а ты здесь слякоть разводишь. Нелестный отзыв ворона о ее драгоценной внешности быстренько привел девушку в чувство. Бэлла осмотрела себя со всех сторон, пришла к неутешительному выводу, что на всех чертей действительно похожа, и с трудом поднялась на ноги. Вечер едва начался, а вместе с ним и неприятности. Потерев пальчиком налипшую на руку грязь, блондинка подумала, что, наверное, никогда уже не войдет в ванную номера для новобрачных. - Каркуша, - она робко покосилась на взлетевшего на штабель ящиков ворона, - а можно мне опять в душевую? Ворон хмыкнул, покачал головой и махнул крылом. - Иди, если так уж хочется. Но должен предупредить. Монсеньер не любит повторяться. Думаю, номер для тебя сейчас – самое безопасное место. - Да? – недоверчиво склонила голову девушка. - Да-да! – солидно подтвердил Мун. – По канализации ты просачивалась, зомби к тебе наведалась. А что еще в ванной случиться может? Полагаю, мыться ты теперь можешь, не опасаясь за свою жизнь. Бэлла задумалась. Полиэтиленовая штора явно не была тем туалетом, в котором она собиралась показаться Теду после целого дня разлуки. Проспав до полудня, она с толком провела оставшееся до встречи время: проехалась по магазинам, обеспечив себя вполне приличным гардеробом, побывала в парикмахерской и спа-салоне, где привела в порядок свои пострадавшие на кладбище прическу и маникюр и получила заряд бодрости и самоуверенности. Но самое главное, она позвонила папе. Бэлла страшно гордилась этим своим поступком. Она казалась себе не только зрелой и самодостотаточной, но еще и очень хитрой и изворотливой. Смекнув, что, начни отец ее искать, он быстренько определит ее местоположение по использованной кредитке, она собрала весь свой актерский талант и сумела убедить родителя в том, что не находится на грани нервного срыва, а просто хочет побыть одна, чтобы привести в порядок мысли и чувства. Папа был тронут уже тем, что она проявила заботу и не оставила его в неведении. Все же для него она всегда оставалась его любимой маленькой девочкой. После такого удачного разговора с отцом она по праву предалась изучению и примерке новых нарядов, а потом стала готовиться к встрече с ненаглядным Тедди. И опрометчиво начала этот процесс с душа. И вот теперь ее, грязную и голую, отделяли от долгожданного свидания три гостиничных этажа. А вредный ворон при этом доказывал, что возвращение в номер безопасно. Вздохнув, Бэлла решила поверить Каркуше на слово, но все же предпочла уточнить: - А из шкафа на меня никакой монстр не вывалится? - Смею предположить, - задумчиво сообщил Мун, - монстры вываливаться больше вообще не будут. Монсеньер сумеет придумать что-нибудь новенькое. - Спасибо, утешил, - проворчала девушка, но в номер все же пошла. Спустя полчаса, помывшись и одевшись без всяких приключений, она сидела перед зеркалом, делая макияж, и размышляла о том, как изменилось ее отношение к жизни и к смерти за последние сутки. Мир больше не казался одномерным. Обласканная отцом и судьбой девочка перестала существовать, попытавшись покончить с собой, пообщавшись с зомби и влюбившись в вампира. На этой мысли Бэлла вздрогнула. Влюбившись?! Она что, действительно влюбилась в него?! Не то, чтобы ее смущала влюбленность в вампира, нет. В этом даже был определенный готический шарм, на зависть всем ее подругам. Но ведь он был простым портье! Да те же подруги заплюют ее, если узнают! Это было ужасно! Но новая Бэлла, в отличие от прежней, не попыталась в ужасе сбежать от собственных чувств. Она сделала то, чего раньше не сделала бы ни за что. Она принялась самостоятельно искать выход из положения. Выходя из номера, чтобы встретиться, наконец, с предметом своих девичьих грез, блондинка была полна планов возвышения Тедди из простого портье на вершины вампирского мира. Вот как ползу, так и отражаю!
Ночь. Тёмная, бездонная, бархатная…. Где-то, невообразимо далеко, в пустоте бесконечности пылают раскаленные шары, но с Земли они кажутся россыпью сверкающих бриллиантов, приветствующих неразлучную спутницу планеты – царственную Луну. Сегодня она облеклась в особый, мистический ореол кровавого сияния, изредка накидывая на надменный лик вуаль проплывающей мимо хмурой тучи. Такие ночи, как эта, внушают неясные предчувствия и смутную тревогу. Будто некая высшая сила пророчит грядущую беду. Трезво мыслящий наблюдатель посмеется над охватившим его на миг приступом суеверий и, может быть, даже даст подробное объяснение этому явлению. Но заставит ли это разжать тиски беспокойства, захватившие сердце? А ночное светило, насмехаясь над тщетной суетой, продолжит свой неизменный путь по небосклону, как тысячи, миллионы лет назад. Мягко сияя, возносилась все выше зловещая Луна, пока не повисла над отелем «Хостел – Люкс», косясь «срезанным» боком на четкие линии и замысловатые украшения старого здания. Она могла бы поведать немало занимательных историй об этом месте….
В номере тридцать пять на третьем этаже стояла тишина. Ее нарушало лишь тиканье часов. Потока лунных лучей, льющихся сквозь окно, едва хватало разогнать мрак и, помимо знакомых удобств, он отвоевал взгляду несколько странный для интерьера предмет. Хотя, наверное, кто-то и может счесть гроб, лежащий в центре комнаты, самым обычным явлением. Некоторое время ничего не происходило. А затем гроб сотряс глухой удар. Черная лакированная крышка откинулась, и во чреве «ложа мертвых» обнаружился бледный юноша, растирающий лоб кончиками пальцев. Он сел и, зевая, с наслаждением потянулся. Пара острых клыков бликнула в потемках. Потревоженная прядь встрепанной шевелюры упала на лицо, щекоча нос юноши. Наморщившись, он громко чихнул, после чего эмоционально выругался и заелозил руками по бархатной обшивке гроба. - Вот ты где! При ближайшем рассмотрении, находкой оказался зуб. Точнее клык неестественного для человека размера. Юноша сдунул с него воображаемые пылинки и бережно закрепил на прежнем месте. Крупные славянские черты лица приняли довольное выражение. Одним сильным, энергичным движением он выбрался из своего мрачного ложа и прошелся по номеру, осматривая временное пристанище. На широкой, с резным изголовьем кровати, в стиле ампир, обнаружились две дорожные сумки, а на прикроватной тумбочке – ключ от номера. Особое внимание нового постояльца привлекло окно. Он с четверть часа любовался «вотчиной мертвых», вглядываясь в унылый и таинственный пейзаж; затем решительно сдвинул тяжелые атласные портьеры. В конце концов, молодой человек оказался удовлетворён осмотром – персонал отеля в точности выполнил его распоряжения. Впрочем, наверняка, гроб и настойчивое желание поселиться в номере с лучшим видом на кладбище вызвали немало толков среди служащих сего заведения. Самые пикантные он уже успел узнать от двух носильщиков, доставивших вещи (и его самого, в комплекте с гробом) наверх. Через час, прихватив свой плащ, юноша бодро покинул номер. Лифт и ступеньки он попросту проигнорировал: словно ребенок съехал по отполированным поручням лестницы на первый этаж, в пустующий холл отеля. Только ночной портье откровенно скучал за стойкой, отбивая пальцами по столу какой-то нервный ритм. - Темной ночи, милейший, – засунув руки в карманы черных джинсов, подошел к нему юноша. – Где здесь можно перекусить? Портье окинул его оценивающим взглядом и ухмыльнулся. - А кого Вы предпочитаете на ужин, сэр? - Девственных блондинок обычно, - неожиданно признался тот. Голубоглазый портье нахмурился и в следующие секунду-две подверг постояльца более детальному осмотру: вьющиеся волосы цвета воронова крыла (явно крашеные); серьга в ухе – египетский ключ «анх» с капелькой-рубином; вызывающий макияж а-ля гот; франтоватая черная шелковая рубашка навыпуск…. Утвердившись в мысли, что перед ним не конкурент, а представитель одной из ныне популярных культур, он потерял к парню интерес. А тот, привыкший к самым разным реакциям на свою персону, спокойно продолжал: - Но сейчас пища смертных мне тоже подойдет. - Тогда вы можете посетить наш бар, - широким жестом портье указал на арочный вход в названное заведение. Молодой человек царственно кивнул и последовал совету.
Одна старая притча рассказывает, как мудрец ответил на чей-то вопрос «что сильнее – добро или зло»: - В каждом человеке живут два волка. Один питается злобой, ненавистью, ложью. А другой добром, надеждой, любовью, радостью. Волки борются между собой постоянно. - Старик, так какой же победит? - Тот, которого ты кормишь. Олег Никифорович в последнее время усиленно потчевал только первого «волка», а тот платил ему глубокой хандрой и тягой к спиртному. Повод был – затяжные неприятности на работе и серьезная ссора с женой, на которую он, обычно спокойный и добродушный, стал срываться все чаще и чаще по совершеннейшим пустякам. Последний скандал окончился его переездом в отель и замаячившим на горизонте разводом. Сейчас мужчина находился в том состоянии, когда раздражает буквально все вокруг: дизайн бара, в котором он находился; флегматичный бармен с отсутствующим взглядом и аккуратной бородкой, стоящий к залу боком и протирающий салфеткой один бокал вот уже минут десять – поистине медитативное зрелище. Коньяк, который он пьет. Раздражала парочка влюбленных, воркующая за дальним столиком, и квартет что-то празднующей молодежи. Этот разукрашенный парень на соседнем стуле – гот, поглощающий пищу со скоростью пылесоса – тоже невероятно раздражал. Но больше всего Олега Никифоровича злил… сам Олег Никифорович. Поэтому он и просиживал ночь в баре, не желая оставаться наедине с собой. Мужчина бросил взгляд на опустевший бокал и подозвал бармена. - Эй, друг, еще, – слегка заплетающимся языком попросил он и, для ускорения событий, не иначе, громко хлопнул ладонью по стойке. «Гот» поперхнулся от неожиданности. - Вот черт, – прочувствованно сказал он, откашлявшись. - Сам ты черт! – Агрессивно повернулся к нему Олег Никифорович. Парень отрицательно покачал бокалом с «Кровавой Мэри» и важно поправил его: - Вампир, милейший. - Что? - Вампир, – он кивнул на барную стойку, где на желтой салфетке лежала пара клыков, подозрительно похожих на те, которые можно приобрести в любом магазине приколов. - Развелось неформалов, как тараканов, – презрительно фыркнул Олег Никифорович. – Тебе сколько лет, парень? Не надоело дурью маяться? А?! - Мой истинный возраст не описать двумя цифрами, – таинственным шепотом просветил его по этому поводу собеседник. - А-а-а… Визави окинул его снисходительным взглядом и добавил: - Сегодня прекрасная ночь…. Я прощаю тебе дерзость, смертный, и даже дарую право говорить со мною. Но только на эту ночь. - Ну, с-спасибо, конечно…. – процедил Олег Никифорович и вернулся к выпивке, решив оставить заигрывающегося в вампира парня в покое. Эта, изумительно здравая, мысль заползла в хмельную голову мужчины слишком поздно, ибо «гот» уже соизволил обратить на него внимание.
- О д-да! – икнул Олег Никифорович.– Как ты говоришь, Дракула? Как этот, что ли? Депп? - Не-не-не, – помотал головой его собеседник. – Нетб… - задумался, чувствуя, что сказал что-то не то, и повторил, глотнув еще вина: – Не Депп. Круче. Я вообще нереально крут! Хочешь, твоего козла-босса покусаю? Ян, протирающий все тот же бокал, иронично хмыкнул, вообразив яркую сцену. Находя диалог занимательным, в эту долгую ночь он прислушивался к нему с ленивым любопытством. Олег Никифорович, лысеющий мужчина лет сорока, чем-то напоминающий бобра в костюме офисного клерка, растроганно смотрел на нового знакомого. - Давай, – нетрезво кивнул он. – Только у него охрана есть. - Хорану тоже укусю. Я их это, зомбями сделаю, - авторитетно пообещал молодой человек и клацнул зубами, демонстрируя заявленные кусательные таланты. Двуликий бармен вновь мысленно отметил интересную способность парня нести совершеннейшую чушь с абсолютно уверенным видом и, несмотря на всю свою эксцентричность, при желании, быстро располагать к себе людей. Странно, но именно безграничное самомнение придавало ему этот особый шарм. Хмыкнув еще раз, Ян продолжил наблюдать. - Ванька, ты настоящий друг. А Петровича я сам укусю, – решил Олег Никифорович. - Тоже вампир? – восхитился Ванька. - Нет, бухгалтер. Вот приедет Петрович из заграницы, сразу и…. - А-а-а, – разочарованно перебил его Иван. – Так босс в египтах всяких. Мне туда нельзя. - Почему? - Там ОНО, – понизив голос, сообщил он мужчине. – Солнце. Очень много солнца. - И что? Иван нахмурился, задумавшись над ответом. Объяснять что к чему, когда язык стал предательски заплетаться, временами выдавая что-то уж совсем невнятное, ему не хотелось. Да проще показать на наглядном примере! Он глотнул вина. Выбранное решение было целиком в духе этого парня. Запрокинув голову, Иван неожиданно исторгнул душераздирающий вопль, заставляя содрогнуться всех гостей бара и сконцентрировать внимание на его персоне; соскочил со стула и, закрываясь ладонями от неяркого света потолочных ламп, попятился. - Иван, что случилось? – слегка обеспокоено поинтересовался Олег Никифорович, в недоумении наблюдающий за причудами нового знакомого. Ему было трудно поверить в серьезность происходящего. Но когда юноша, хрипя, схватился за горло и повалился на пол, очень натурально содрогаясь в конвульсиях, мужчина почувствовал, как в животе просыпаются липкие щупальца страха. - Ванька, кончай притворяться! Однако молодой человек не спешил с улыбкой объявлять о розыгрыше; он хватал воздух ртом, будто задыхаясь, а затем дернулся в последний раз, выгнувшись дугой, и затих – бледный, недвижимый. Черные локоны, прежде собранные в хвост алой тесьмой, легли у головы траурным ореолом. - Иван? – неуверенно позвал Олег Никифорович, еще надеясь, что все это только шутка, но уже предчувствуя самое ужасное. – Иван?! В баре повисла нехорошая тишина. Девушка за дальним столиком испуганно ахнула и приподнялась с диванчика, чтобы лучше видеть происходящее. Кавалер что-то быстро зашептал ей. Один из парней «квартета» прочистил горло: - Эй, ты! Чудик, хорош народ пугать! Ишетәсеңме*? Я тебе говорю, вставай, давай! Толь, - он обратился к соседу, - что с ним? В то же время Олег Никифорович сорвался с места и припал на колени перед распростертым на паркете телом юноши, дрожащими от волнения пальцами стараясь нащупать бьющуюся жилку на его запястье. - Откуда мне знать? – раздраженно откликнулся Анатолий. – Я тебе что, медик? – секундная пауза. – Но, кажется, человеку реально хреново. - У него нет пульса! – подтверждая его наблюдения, раздался возглас Олега Никифоровича. – Бармен, вызывай скорую! Скорее!!! И все как-то сразу пришло в движение. Переглянувшись, оба парня вылезли из-за стола, оставив миловидную рыжеволосую девушку, нервно покусывающую мизинец, на попечении долговязого юноши в очках, и приблизились к симулянту. Ян, немного досадуя, что испорчена такая спокойная ночь, отправился к телефону. А влюбленная парочка поспешно засобиралась. Позже они будут гадать, что же такое приключилось с молодым неформалом, но сейчас им не хотелось быть впутанными в малоприятную ситуацию. Олег Никифорович прижался ухом к груди «вампира», в надежде уловить биение сердца. Он особенно сильно переживал за жизнь Ивана. И не только потому, что новый знакомый успел завоевать его симпатию…. Ведь Олег Никифорович был последним, кто говорил с ним! Это обстоятельство навалилось невидимой, но ощутимой ношей, проигнорировать которую у мужчины не хватило толстокожести. - Белый, как покойник, - поделился мнением подвижный брюнет в зеленом пиджаке, присевший рядом, на корточки. – Начар**. - Тссс! – зашикали на него. – Накаркаешь. - Ычкын***!! Что вижу, то и сказал! - Да помолчите вы! – осадил парней Олег Никифорович. - Из-за вашего галдежа, я ничего не разберу. Брюнет почесал переносицу и внес предложение: - Что если попробовать массаж сердца? А когда идея нашла одобрительный отклик, перепоручил ее исполнение приятелю, основываясь на том, что отец у того – стоматолог. Толя с сомнением передернул плечами, но рукава свитера все же закатал и, заняв место, поспешно уступленное Олегом Никифоровичем, потянулся Ивану. Тот вдруг распахнул глаза и выразительно кашлянул. Троица доброжелателей среагировала мгновенно, отпрянув от Ивана словно ужаленные. Девушка за столиком, не разобравшаяся в чем дело, но посчитавшая реакцию друзей достаточным поводом, оглушительно взвизгнула. Что-то недовольно бормоча, симулянт поднялся на ноги. - Мое т-темнейшество руками лапать не дозволялось, – более-менее внятно сказал он и бросил взгляд, полный укоризны, на Анатолия. Целых два глубоких вздоха понадобилось Олегу Никифоровичу, чтобы прийти в себя. За это время в его голове пронеслось множество мыслей: от «Слава тебе, Господи, жив!», до «Прибью!!!». Мужчина схватил Ивана за грудки и основательно встряхнул. - Ну, ты и гад! - орал он. – Да я же… Я чуть сам инфаркт не схватил!! Особого страха, как и признаков испытываемого раскаянья, на лице молодого человека не наблюдалось. Хрюкнув, Иван похлопал «запугивателя» по плечу: - Ну-ну, малейший, – прыгающим голосом, он сделал попытку смягчить гнев Олега Никифоровича, только внутренние шлюзы не выдержали напора, и Иван заливисто расхохотался. – Но, ва… ваши лица! …а-ха-ха-ха! Выд… ха-ха… видели бы вы их!!! «Гот» почти рыдал. - Да пошел ты! – фыркнул бухгалтер, оттолкнув парня. Удивительное дело, но он так и не смог разозлиться на шутника по-настоящему. Депрессия, владевшая им в течение последних дней, исчезла, разбитая в пух и прах идиотской выходкой Ивана. Рыча, «темный волк» души Олега Никифоровича пятился, отступал. «Светлый» же воспрянул, поднялся на четыре лапы и встряхнулся, демонстрируя готовность продолжать извечную борьбу. Верно, не один Олег ощутил, как уголки губ сами по себе разъезжаются в компанейской улыбке, потому что вскоре воздух бара заполнился веселым смехом невольных участников представления. Только бармен, сохраняя репутацию образца невозмутимости, флегматично удалился отменять вызов. - Ну, ты даешь! Напугал всех, – уже потом сказал брюнет. - Актер? - Вампир! – привычно ответил Иван. – Воплощение ночных кошмаров. Бойтесь меня, ведь это совершенно нормально. Брюнет хотел было снова рассмеяться, но передумал под уничижительным взором «ночного кошмара». - Ты что, серьезно? Да брось! - А вдруг серьезно? – хмыкнул не удержавшийся от подколки Анатолий. – Кое-кого же проняло, - и спародировал, бросив короткий взгляд на приближающуюся к ним с улыбкой девушку. – Толь, чего с ним, а? Он жив? Скажи, он жив?!! - щедро добавил он в голос истерических интонаций героинь латиноамериканского «мыла». - Ычкын, – брюнет дотянулся до забытой на барной стойке салфетки и, скомкав ее, шутливо запустил в приятеля. Анатолий увернулся; возвратившийся Ян, с едва заметным вздохом, вытащил запасную и возобновил полировку бокала. - Ренат ничего не боится, – замолвила за друга словечко рыженькая, звучно чмокнув его в щеку. Ренат нахально подмигнул приятелю, обнимая девушку за талию, а та, хихикнув, шлепнула ладошкой по руке парня и высвободилась. Олег Никифорович, вернувшийся к своему бокалу и лениво покачивающий остатки коньяка на дне, перехватил взгляд Анатолия, которым он одарил этих двоих. Слишком в нем превалировал процент ревности, чтобы быть одобрительным. В памяти мужчины внезапно возникли сцены из прошлого их отношений с женой. Он тоже ревновал ее когда-то – вечно они из-за этого ссорились. А потом мирились. Олег улыбнулся воспоминаниям; пожалуй, он знал, чем следует заняться завтра. - Кроме нежити! - тем временем внес поправку Иван. – Каждый чего-нибудь боится, а нежить испугает любого смертного. - Ее не бывает, – беспечно отмахнулся Ренат. - Нежить существует! Нахмурился «вампир» с видом профессора математики, которого настырно уверяют, что два плюс два равняется двадцати двум. – Я же существую, – привел он в доказательство неопровержимый факт. – Неверующие могут сходить на кладбище. На таком старом – хоть какой-нибудь захудалый полтергейст, да найдется, – сердито выговаривал он, ткнув указующим перстом, украшенным кольцом-печаткой с изображением летучей мыши, в грудь Рената. - Ну все. Прекратите! Что вы, в самом деле? – надула губы девушка. – Сегодня у Сережки праздник, а мы тут занимаемся черт-те чем. Заслышав своё имя, самый тихий член квартета оторвался от мобильного телефона, в котором с увлечением копался, и махнул рукой, как бы говоря, что ему, в принципе, все равно, и они могут дальше заниматься «черт-те чем». - И вообще… - Молчи, женщина, – тоном сурового арабского шейха оборвал ее Иван, получив два предупреждающих взгляда от парней. – Сейчас говорят мужчины. Девушка вспыхнула. - Меня, между прочим, Вероникой зовут. - Какая шумная, – призвав небеса, или, учитывая местонахождение, потолок в свидетели, охарактеризовал ее Иван. – Уймись. - Да ты…! Да я же сейчас тебя в половик раскатаю!! – взвизгнула девушка. – А ну, мальчики! «Она бы еще «фас» сказала», - мысленно усмехнулся бармен. Похоже, парни к ее вспыльчивости привыкли. Ренат перехватил Веронику до того, как она, не дожидаясь защитников, полезла на обидчика с кулаками, и попытался успокоить. Только девушка успокаиваться не желала – она хотела добраться до «вампира»; ее кровожадность, в этот момент, могла поспорить с кровожадностью некоторых, особых, обитателей «Хостел – Люкс». Ян решил, что лучше отвлечь чем-нибудь эту шумную компанию. - Кхм… - кашлянул он, привлекая внимание. – Если вас это интересует, есть одна любопытная легенда. - Молви, – величественно кивнул Иван и уселся на барный стул. - Давно, еще при последнем императоре, этот особняк, - Ян обвел рукой помещение, - принадлежал графу Воронову - незаурядному алхимику, тайно создавшему философский камень. В то время здесь, едва ли не каждый день, устраивались пышные балы и приемы. А потом все внезапно прекратилось. - Что же произошло? - заинтересованно спросила девушка. - Граф был слишком любопытен. Он баловался чернокнижием и однажды призвал сильного демона из самого пекла ада, но не смог его подчинить. Тот, в наказание, сжег смертную оболочку графа, а дух оставил вечно сторожить магические книги и богатства, – Янус устремил взгляд вперед, как будто мог видеть сквозь стены. – Говорят, что вход в подземную лабораторию, где хранятся его сокровища, находится в семейном склепе. А самого графа можно частенько видеть прогуливающимся по кладбищу лунной ночью, особенно такой, как сегодня. - Вот видите! – победно хмыкнул Иван, дождавшись окончания истории. - Это всего лишь легенда, – пожал плечами Анатолий. - Думаешь? Ха, - молодой человек с ухмылкой скрестил руки на груди, - тогда почему бы нам не сходить и не проверить? - Это никому не интересно, – холодно сказала Вероника и уже хотела утянуть приятелей обратно, за столик, но… - А тебе я и не предлагал, женщина. Мне не доставляет удовольствия слушать чужие вопли только потому, что кто-то испугался бродячей кошки. - Что ты с-сказал?! – зашипела Вероника и вызывающе вздернула подбородок. - Сейчас же идем на кладбище. Мы еще посмотрим, кто сдрейфит первым!
Смрад серым туманом стелился по земле. Голые ветви старых деревьев корявыми пальцами тянулись к луне, освещающей землю сквозь прореху в хмурых облаках. Где-то вдалеке раздался дикий протяжный вой. Растревоженное вороньё ответило с высокого ясеня хриплым карканьем. Среди покосившихся крестов и надгробий шла группа смертных, а над их головой уже сгущалась тьма. Неведомое зло бесшумно кралось по пятам, готовясь напасть… Ну, а если оставить картины, рисуемые впечатлительным воображением, и окинуть окрестности трезвым взглядом, то реальность покажется более заурядной. Не было ни покосившихся крестов, ни заросших сорной травой тропинок, ни высохших деревьев. Старое кладбище считалось городской достопримечательностью благодаря своей двухвековой истории, красивейшим усыпальницам и памятникам; мэрия ежегодно выделяла деньги из бюджета на поддержание порядка. Восстанавливалась даже небольшая часовня, в которой городские власти додумались устроить музей. Могилу проклятого графа (спасибо объяснениям флегматичного бармена) отыскали быстро. Внешне склеп можно описать, как каменную коробку, украшенную лепниной, барельефами и четырьмя ионическими колоннами, с оскаленными химерами на капителях. Красиво. Но с одним недостатком – создатели сей архитектурной композиции забыли проделать вход. На смену первому разочарованию пришла обнадеживающая мысль о наличии потайной двери. Подсвечивая себе мобильниками и, нашедшимся у Сергея в качестве брелока к ключам фонариком, в какой-то исследовательской лихорадке ребята облазили, обстукали, понажимали и поковыряли все, что только можно. Иван даже с выражением прочел стишок из книжки с мягкой обложкой и говорящим названием «Заговоры и формулы на все случаи жизни». Эффекта это действо не дало никакого. Тогда Иван призадумался и объявил, что заклятие, возможно, подействует, если принести жертву. Увы, но желающих сложить голову ради общей цели не нашлось. Возмущенно бубня что-то о несознательности спутников, Иван убрал потрепанную книжицу в карман плаща. Постепенно радужное возбуждение спало, сменилось еще более глубоким разочарованием. Анатолий уже сожалел, что не последовал примеру Олега Никифоровича, который остался в баре. Но исправить это упущение казалось сложным: Вероника скорее умерла бы, чем сдалась в этом нелепом споре; и он, питая к девушке нежные чувства, не мог оставить ее без своей поддержки. В итоге, из-за условий пари, Анатолий был вынужден оставаться у склепа, дожидаясь предрассветной полосы… или появления проклятого графа. А еще потому, что в глубине его души, как и у каждого члена этой небольшой компании, тлел крохотный огонек, родной братец надежды – «а вдруг». А вдруг история, которую поведал бармен, не байка? А вдруг они все-таки увидят призрака? А вдруг им посчастливится добыть сокровища? А вдруг…. Сильный порыв ветра прошелся по верхушкам деревьев, сорвав с веток желтеющие листья, и растрепал короткие волосы девушки. Вероника машинально поправила прическу. Она то и дело поглядывала на циферблат стильных наручных часиков. - От твоей суетливости время не пойдет быстрее, – хмыкнул Иван, сидевший на траве, прислоняясь спиной к холодному камню склепа. - Уй! Замолчи! – огрызнулась девушка, плотнее кутаясь в пуховую кофту. – И оденься, пожалуйста. У меня, при одном взгляде на тебя, мурашки по коже. Молодой человек лениво покосился на плащ, который лежал у него на коленях и, равнодушно пожав плечами, задрал голову, любуясь яркой луной, которая выглянула из-за проплывающей тучки. - Ну, тогда отдай его мне, будь джентльменом. Ренат, отвлекаясь от беседы с приятелем, удивленно воззрился на девушку. Буквально пять минут назад он пытался отдать ей свой пиджак, но Вероника лишь наорала на него. А до этого подкатывал Толик с похожей целью, обеспокоенный ее самочувствием. И тоже получил на орехи. - Я не джентльмен, я вампир, – использовал Иван свою универсальную отговорку. - Да без разницы! Не видишь, девушка мерзнет? Немного помедлив, «вампир» с мягкой улыбкой обратился к ней: - Хорошо. В конце концов, ты, наверное, устала. Да и ночь свежа… - Иван сгреб плащ одной рукой и протянул девушке. - Я.. Чувствуя, как пылают щеки, Вероника потянулась за вещью. Но едва ее тонкие пальчики коснулись черной кожи, улыбка Ивана исчезла. - Только сначала признай свое поражение, женщина, – поставил он ей условие. Вероника густо покраснела, сообразив, что попалась, а «вампир» рассмеялся, сверкнув бутафорскими клыками, и вернулся к созерцанию луны. Девушка со злостью саданула кулачком каменную колонну: «Как только получу силу, - мстительно мечтала она, - первым же делом превращу его в жабу. Или в тумбочку. Лучше ковриком в прихожую!!!» Анатолий тер виски подушечками пальцев, представляя, что таким образом закрепляет некий винт в головном механизме, который стал сбоить и гудеть из-за регулярной пикировки этих двоих. Вмешиваться в такие стычки он не хотел, справедливо полагая, что, в общем-то, его защита не нужна, а вот под горячую руку он наверняка попадет. Ренат, который имел меньше опыта общения с Вероникой, все же попытался накинуть свой пиджак ей на плечи. Громоотвод был найден, и девушка готовилась шарахнуть по нему зарядом раздражения. Резким движением она швырнула злосчастный пиджак обратно, в парня. В такие моменты и Ренат, и Анатолий искренне недоумевали – что же так прочно удерживает их подле этой особы? И оба не могли найти другого объяснения, кроме известной поговорки: «любовь зла». Вот-вот готовую разразиться бурю остановил молчавший до сих пор Сергей, устроив свою собственную: - Хватит уже! – рявкнул он, вскинув руку. Мелкий камешек сорвался с его пальцев, ударился о стенку склепа и рикошетом приземлился у ног Вероники, заставив ее рефлекторно отпрянуть. – Сколько можно собачиться? Вероничка, милая, если тебе так холодно, ну… хочешь, я отдам тебе свою ветровку? Хочешь?! Иван бесшумно аплодировал; ему явно понравился экспромт парня. - Не нужно, – наконец мрачным голосом ответила Вероника, в которой заговорила совесть. Она подошла к Сергею и тоже присела на корточки, заглядывая ему в глаза: - Извини. Я вспыльчивая, знаю. И праздник тебе испортила: затащила черт-те куда и постоянно ругаюсь. Ты сильно сердишься? - Да нет, все нормально, – откашлялся он и снова уткнулся в мобильник. - Точно-точно? - Точно. Девушка с любопытством бросила взгляд на маленький дисплей и, обнаружив, что друг прочно застрял в чате, обмениваясь с каким-то пупсиком2895 мнением о blattodea, успокоилась. Если честно, на другой ответ Вероника не рассчитывала – тихий, покладистый Сережа всегда с ней во всем соглашался и уступал. Даже когда она предложила справить его двадцатидвухлетие в отеле «Хостел – Люкс», в ответ не прозвучало ни единого вопроса. Только тихое «хорошо». Вероника прижалась лбом к холодному камню колонны. - Неужели все было зря? – пробормотала она, едва не плача. – Столько времени потратила, а эта штука даже не открывается! - Ты так сильно хочешь попасть внутрь? – спросили у нее. - Да, – кивнула девушка и только потом осознала, что голоса говорившего с ней не знает. Дикая догадка пронеслась в голове вспышкой света. Она обернулась. Из стены склепа выглядывала мерцающая в потемках голова на непомерно длинной шее. Пара черных дыр заменяла ей глаза, а узкая прорезь рта, которая растянулась в подобии улыбки, разделила «лицо» на две части. Вероника закричала бы, но от страха у нее отнялся голос. Парни застыли бледными памятниками. И только Ивану пришлось по душе появление гостя. Похоже, он увидит гораздо больше любопытного, чем рассчитывал, приехав сюда, привлеченный рассказом деда – владельца салона ритуальных услуг, который однажды бывал в отеле «Хостел – Люкс» по делам. - Тогда проходи, – сказал призрак и исчез. Ближняя к ней стена склепа погрузилась в почву, словно в воду. Внутри царил непроглядный мрак, но Вероника сейчас мало волновалась о чудищах, может быть, прячущихся по углам – всем ее вниманием завладели приоткрытые створки дверей входа в подземелье и подрагивающее золотистое сияние, льющееся через щель. «Он там! – подумала Вероника. – Философский камень». Да-да, тот самый, ради которого девушка затеяла все эту канитель с днем рождения Сергея и отелем. С камнем она сможет самостоятельно инициировать свой Дар. Да что там, она станет самой могущественной ведьмой клана! И даже дядя, который все откладывает ритуал по маловразумительным причинам (не готова, не пришло время, не научилась ответственности, не осознала важности… и десяток других идиотских «не»), пикнуть не посмеет против ее желания. Веронике сильно повезло: роясь в пыльных архивах клана по приказу дядюшки, считающего, что ей зачем-то надо знать никому не нужную родословную во всех подробностях, девушка наткнулась на письмо пра-пра-прадеда к некоему Михаилу Воронову. Даже такая активная прогульщица занятий с наставником по алхимии, безупречно освоившая только любовные зелья (и не единожды убедившаяся в их действенности, в том числе и на студентах ВУЗа, в котором она училась), смогла понять, о чем идет речь. Уточнив кое-какие детали, Вероника при первом же удобном случае рванула в бывший особняк графа Воронова. И в первый же вечер такая удача! Сначала бармен не только подтвердил сведенья, но и подсказал, откуда начинать поиски. Потом Иван избавил ее от необходимости что-то выдумывать, подарив великолепную причину для поздней прогулки по кладбищу. Если бы не характер парня, она бы даже была ему немного благодарна. А сейчас ее мечта так близко! Мысленно Вероника уже была в родовом гнезде, где все склоняли головы перед ней в почтении. Как зашла в склеп, девушка не заметила сама. Перед глазами было только манящее золотистое сияние и картины ее грядущего величия. Присказку о бесплатном сыре Вероника вспомнила, когда внутри склепа возник жуткий смерч. Казалось, что девушка стоит в центре его воронки, а со всех сторон к ней тянутся сотни прозрачных рук. Они покачивались, то маня, то делая неожиданные выпады, стараясь ухватить хотя бы край одежды. Вопли, стоны, бессвязное бормотание сливались с гневным ревом ветра. Среди этой какофонии удивительно четко прозвучал глухой голос: - Замечательно, – призрачная голова на длинной шее зависла над Вероникой. – Я больше недели не ел. - Н-нет… - сглотнув, пробормотала девушка. – Пожалуйста, не надо! - Ох, красавица, конечно надо! С чего же мне начать? – одна из рук, вытянувшись, замерла на уровне глаз Вероники, затем коснулась лба, оставив ощущение легкой прохлады, провела пальцем по щеке. – Быть может, мне попросить Вашей руки, миледи? Призрак слегка дернул ее за запястье, вызвав приступ неконтролируемой паники. - Куда собралась? – смеясь, поинтересовался он, а рука, стоило ей только кинуться к выходу, обвилась вокруг тела Вероники, не давая возможности пошевелиться. - На помощь!!! Молодых людей била крупная дрожь – не каждый день приходиться сталкиваться с кровожадными призраками. Сбросив оцепенение, на призыв девушки, коему все эти шумовые эффекты не стали помехой, первым кинулся Ренат, но наткнулся на невидимый барьер, загораживающий вход в склеп, и был отброшен назад. Следом Анатолий, подобрав какой-то, достаточно тяжелый, булыжник попытался запустить им в призрака. Однако стоило тому повернуть к парню черные провалы глаз, как Анатолия приподняло над землей и с такой силой ударило об одну из колонн, что он потерял сознание. - Отпусти меня, п-пожалуйста… пожалуйста… - молила Вероника. Ренат, не прекращающий штурмовать преграду, вновь оказался на земле и больше не смог подняться. - А знаешь, отпущу, – сказал призрак. Глаза Вероника засветились надеждой, но тот еще не закончил: - В обмен на кого-нибудь из твоих друзей, - последовало уточнение. - Я даже буду настолько добр, что дам выбрать тебе самой. Кто же из них? Может быть, он? - еще одна призрачная рука, удлинившись, потянулась к Сергею и, толкнув его в грудь, метнулась к Ренату. – Или его? Он? – открытая ладонь пронеслась мимо Ивана, взметнув темные локоны, и нависла над Анатолием. - Может быть, он самый ненужный? Выбирай скорее!!! - Как можно?.. - всхлипнула девушка. - О, так ты передумала? Шалунья, тогда мы славно позабавимся вместе, – прорезь рта приблизилась к затылку Вероники и тихонько подула. - Нет!!! – в ужасе от этого, в общем-то, невинного действа, вскричала она. – Я не хочу! Я выберу! - Хорошо. Кто он? Иван до сих пор с жадным интересом наблюдавший за происходящим, поморщился: - Балаган идиотов. Эй, головастик, - он решительно направил свои стопы к входу в склеп, - отпусти ее. Я сам хочу поиграть с тобой. В ответ он услышал громогласный, леденящий хохот призрака и оклик позади. Обернувшись, юноша увидел Сергея. - Ты что, ничего не понимаешь? - на удивление спокойно спросил тот. – Ты знаешь, что умрешь, если войдешь туда? - Глупости, – ни сколько не сомневаясь, отрезал Иван, – я не могу умереть. - Что? - Видишь ли… я вампир, – повторил он набившую оскомину фразу. – А еще, весь мир принадлежит мне. Ты не знал, что все вокруг – это сон, который я вижу и в котором являюсь центром всего сущего? Во сне я тот, кем желаю быть, и убить меня невозможно, потому что тогда этот мир тоже исчезнет, – с мечтательным видом втолковывал Иван опешившему Сергею. – Скажи, разве может целый мир так запросто исчезнуть? Мм? - Э-э… гхм… – даже не нашелся сразу парень.– Нет, наверное. - Вот видишь, – снисходительно кивнул ему Иван. – Значит, я тоже не могу умереть. Поэтому мне нет разницы, кто этот червяк-переросток и чего он хочет. - Забавен, – вынес вердикт призрак и поинтересовался у пленницы. – Подтверждаешь обмен? - Но я… - Вероника все еще не могла решиться, и призрак немного сжал «объятия». – Хорошо!!! В тот же миг ее вышвырнуло наружу, а Ивана схватили призрачные ладони и утянули в склеп. - Я вечен! – донесся до ее ушей затихающий смех «вампира». Вход в склеп закрылся, и все стихло. Вероника лежала на земле, сжавшись в дрожащий комочек, и рыдала взахлеб. Вздохнув, Сергей одним прикосновением ладони к плечу девушки, заставил ее забыться глубоким сном, а затем телепатически связался с главой клана: - Сожалею, сир, но Ваша племянница и в этот раз провалила испытание. Ответ вызвал у него усмешку: - Я позабочусь об остальном.
* Слышишь? (тат.) ** Плохо (тат.) ***Проваливай, отвали (тат.) Вот как ползу, так и отражаю!
Глава десятая. ЗАБОТЫ НАЧИНАЮЩЕГО ПОРТЬЕ. Kagami, Discordia, Kaverella_de_Vine
- Тедди, дорогой! Наконец-то я тебя нашла! Где ты прятался от меня целый день? У несчастного вампира, перегруженного информацией о чувствах блондинок, брюнеток, рыженьких и всех прочих представительниц прекрасного пола, свело зубы. Все накопленные знания куда-то улетучились, уступив место всепоглощающему голоду, вызванному сладким запахом блондинки. Начало трудовой вахты не сулило ничего хорошего. - Э... Бэлла... привет... – промямлил Тед, отворачиваясь в сторону, чтобы спрятать резко увеличившиеся клыки. - У-у-у! Ты что, совсем не рад меня видеть? – надула губки девушка, но тут же нашла оправдание предмету своего вожделения.- Или ты не выспался? - Ага, - ухватился портье за эту спасительную мысль, - Мун, зараза, весь день меня просвещал. - Просвещал? О чем? - О... Э... Об отеле! – сообразил Тед, вспомнив скупую информацию, выдранную из упрямой птицы. - Ну, да, об отеле. Я же все-таки здесь работаю, а здание старое, в нем столько закоулков, тупиков, всяких архитектурных излишеств... В общем, планы мы изучали. - Ах ты мой бедненький! – засюсюкала Бэлла, опасно приближаясь к голодному портье. Тед попробовал отступить, но поздно, Бэлла уже висела у него на шее. - А может, у тебя найдется свободная минутка на дежурстве? – проворковала она ему на ушко. – Я бы помогла тебе расслабиться... Резь в желудке едва не заставила вампира упасть, причем прямо на вожделеющую девицу. Представив, чем подобное чревато, он стойко удержался на ногах. Нужно было немедленно что-то предпринять, и тут накопленные за день знания осенили Тедди гениальной идеей. Постаравшись вспомнить текст получше, он отстранился от девушки и прошептал. - Прости, Бэлла, но я не могу! – портье старательно изобразил на лице страдание. - Не можешь?.. – с сомнением протянула блондинка. - Нет, то есть могу... и хочу... О, да!.. Но... Бэлла, дорогая, это невозможно. - Э?.. – девушка удивленно захлопала ресницами. - О, Бэлла, сладкая моя, я никогда не поступлю так с тобой! Ты слишком дорога мне для этого! - Ка-ак? Тедди, любимый, о чем ты? Я же сама этого хочу! И что в этом плохого? - Ты не понимаешь! – воскликнул Тед, прижав руки к сердцу и позволив себе не прятать голодный блеск в глазах – все равно, если верить литературным источникам, Бэлла должна принять его за желание иного рода. Подсказка сработала именно так, как ожидалось. Взгляд девушки из хищного стал томным, она потянулась к вампиру всем телом. – Я так хочу тебя, моя медовая, так жажду соединиться с тобой, обладать тобой, познать тебя всю! – поспешил развить успех Тед. Блондинка тихо застонала. – Но я не могу! Я никогда не позволю себе причинить тебе такую боль! - Боль? – отпрянула девушка, и в ее глазах появилось слегка осмысленное выражение. - Я вампир, Бэлла! – Тед добавил в голос побольше патетики. – Да, мы – страстное племя. Но еще мы совершенно не способны контролировать свою страсть. Для вампира не существует разницы между жаждой крови и жаждой женщины. Пойми, я так хочу тебя, что в любой момент могу потерять контроль над собой. Я могу тебя укусить э... в процессе. Даже убить. Но ведь и сам я умру! О двух трупах в постели мы не договаривались! Тут Тедди едва не зажал себе рот рукой. Он явно сбился с текста, но присмотревшись, понял, что блондинка не обратила на это внимание. Ее взгляд стал мечтательным. - Два трупа... – выдохнула она в восторге, - как Ромео и Джульетта... О... Разум вампира заметался в поисках решения. Если настырная блондинка ухватится за идею двух трупов, ему не жить! Она же и осиновый кол припасти может! Но тут его осенило. - Ты ничего не поняла, Бэлла! Я же не только тебя укушу. Я же еще и... ну... В общем, обмен жидкостями с вампиром... Понимаешь, да? Ты отдаешь себе отчет, что это значит?! - Ч-что? – дрожь в голосе девушке показала, что цель близка. Тед выдержал театральную паузу и зловеще провыл. - Ты обратишься! Ты возжаждешь крови! Ты станешь вампиром и чудовищем! Бэлла ахнула, отшатнулась и обмякла в руках портье. - Ну и что мне делать с таким убойным эффектом? – вопросил вампир в пространство. Потом вздохнул и, взвалив девушку на плечо, направился на третий этаж, в номер для новобрачных.
Тед не остановился у лифта. Дневное бдение над любовными романами повлияло на него как-то странно. Хотелось чего-то возвышенного. Портье сам не заметил, как ноги привели к полулюксу. Осознал он себя стоящим у номера Черного Дьявола с поднятой для стука рукой. Тедди вздрогнул. Пес-вампир пугал его до судорог, но была надежда, что откроет все же Луиза. Милая, очаровательная скромница Луиза. Душа Теда, буде таковая у него все же имелась, затрепетала, и он рискнул постучать. За дверью послышалась какая-то возня, ручка странно дернулась, дверь открылась и на пороге появился Чед собственной персоной. - П-прошу прощения... - промямлил портье. – О-о-о-ошибся номером. Он хотел немедленно откланяться и сбежать, но ноги от ужаса приросли к полу. Пес несколько мгновений разглядывал портье, потом фыркнул и, наконец, вполне членораздельно произнес: - Вы портье, Теодор, не так ли? - Д-да, сэр... - Прекрасно. Входите, юноша, вы-то мне и нужны, - ньюфаундленд посторонился из проема, приглашая гостя. – Вы ведь пришли к Луизе, - не спросил, а констатировал он. – Она говорила о вас. - Н-надеюсь, с ней все в порядке, сэр? - Пока да, - задумчиво произнес пес. - Вы проходите, молодой человек, проходите. Тед, как завороженный сделал шаг в номер. - Сделайте милость, Теодор, налейте мне бренди, - Чед запрыгнул в кресло и устроился поудобней. - И присаживайтесь, не бойтесь. Я не ем вампиров. Я сам вампир. Нам предстоит долгий разговор. Тедди, обнаружив на комоде поднос с бутылкой и бокалами, плеснул в один на два пальца и поставил перед псом. Сбежать он даже не пытался, понимая, что Чед, как минимум, на пару веков старше, а значит, быстрее. Но пес-вампир не проявлял агрессивности, к тому же портье разобрало любопытство. - Вы чувствуете вкус бренди? – поинтересовался он. - Чудно, не правда ли? – фыркнул Черный Дьявол. – Надо сказать, став вампиром, я больше приобрел, чем утратил. Но я рад, что я такой один. - Да-а-а? – недоверчиво протянул Тед. - Представьте себе. И можете расслабиться по этому поводу. Но я хотел поговорить с вами не о себе, а о своей компаньонке. - Э-э-э... – смущенно протянул вампир, - я, знаете ли... - Знаю. Я знаю. А вы – нет. Но должны бы. И потому попрошу не перебивать, – Тед закивал, боясь перечить, и Чед, фыркнув, вылакал полбокала. Потом заговорил. Речь его звучала так, словно историю рассказывал пожилой аристократ. - В свое время мы с Луизой пережили много трудностей. Луиза собиралась стать монахиней в местном монастыре. Круглая сирота, выросшая в приюте при городской церкви, она не хотела для себя ничего другого. Впрочем, ничего другого она и не знала... На тот момент ей исполнилось 18 лет, и со дня на день она должна была принять постриг... – пес покосился на портье, сидевшего, сложив руки на коленях, как школьница. - Вы ведь недавно стали вампиром, не так ли? - Двенадцать лет, - честно сообщил Тед. - Ох уж это нынешнее безбожное племя... – пробормотал ньюфаундленд. - Вам, пожалуй, трудно будет понять, что это значит. Когда она обратилась, разумеется, почувствовала страстный, непреодолимый голод, – портье понимающе вздохнул. - Ее, с монастырским воспитанием, без пяти минут христову невесту, это приводило в ужас... Первое время она сильно болела. Но как бы ни мучила ее жажда, пить кровь Лу отказывалась. Она поначалу вообще думала, что сошла с ума или умерла. Быть на грани жизни и смерти, очнуться и увидеть рядом говорящее черное чудовище – испытание не для слабонервных. Затем понять, что ей никогда не увидеть солнца… – задумчиво долакав бренди, Чед покосился на Тедди. – Принесите сюда бутылку, друг мой. Мне нужно выпить. Тед послушно встал. Он уже вполне расслабился в обществе лохматого чудовища. К тому же рассказ Чеда захватил его. Образ наивной, набожной трогательной Луизы, как живой вставал перед глазами, заставляя улыбаться глуповатой, совсем не вампирской улыбкой. Чед дождался, пока портье поставит перед ним бренди и снова наполнит бокал, и продолжил: - Самым тяжким для нее было осознание необходимости убийства. Я уже сказал, что она отказывалась есть. Точнее пить. Я готов был из шкуры выпрыгнуть, лишь бы заставить ее хотя бы поговорить со мной. Я не мог позволить ей уморить себя. Чудо, о котором я мечтал, произошло, хоть и не все выходило так, как я рассчитывал. - Мечтали? – изумленно переспросил Теодор, увлеченный рассказом. - Да, - Черный Дьявол вздохнул. – Сам я не могу никого обратить, а с другими вампирами никогда не сходился. Что до людей, то они смертны. Я был одинок, друг мой. Очень одинок. Если бы не Лу... Тогда я был на седьмом небе от счастья... Трудно описать в двух словах ту бурю эмоций, что я испытывал. Наконец-то у меня будет спутница, от которой не надо таиться, с которой можно поделиться печалями и радостями. Такая же, как я, и, в какой-то мере, мое творение. Я надеялся, что она развеет мое одиночество и улучшит мой быт. Считаете, это эгоистично? - Ну, почему же... – Тед пожал плечами, и ньюфаундленд издал что-то похожее на смешок, заметив в глазах молодого вампира такую знакомую тоску. - Вам нравится моя Лу, Теодор, поэтому я рассказываю все это... – Чед вздохнул, собрался с мыслями и продолжил: - Девочку-монашку убивал вампир-человек. Я набросился на него, когтями разодрал спину, потом убил. Но мне показалось мало его крови, и я прокусил себе лапу, чтобы добавить своей. Наша кровь текла на Луизу, на ее разодранное горло. Вампира я убил, а Луиза обратилась. Смесь нашей крови превратила ее в неполноценную вампиршу, терзаемую муками совести. Она получила слабости и пороки этого недостойного племени, при этом сохранив всю свою человечность. Из сердца этой девочки никуда не делись благородство и милосердие, - ньюфаундленд вздохнул и залпом вылакал бренди. Портье, не дожидаясь указания, налил снова. - Она хотела умереть, чтобы не причинить никому зла. И на этом свете задержать ее было нечему и некому. Мне Лу тоже не верила, поначалу. Я прятал ее в подвале того самого заброшенного дома. Она просила зеркало. Хотела посмотреть на себя, на то сумеречное чудовище, в которое превратилась. Я убеждал ее, что она прекрасна и ничуть не изменилась. Разве что кожа стала чуть бледнее и глаза... взгляд изменился... – Тедди судорожно вздохнул, отчетливо представив себе Луизу в таком отчаянном состоянии. Чед покосился на него и, понимающе кивнув, продолжил: - От голодовки, на которую она себя обрекла, щеки Луизы ввалились, и вообще малышка стала худенькой как щепочка. Но мне по-прежнему не верила. Настоящая человеческая женщина. Уж в их-то природе я научился разбираться за сто семьдесят лет. - Завидую, - пробормотал Теодор, но Черный Дьявол предпочел сделать вид, что не услышал. - Я пытался воздействовать на ее темную половину. Один раз привел прекрасного юношу, одурманенного наркотиком, - Тед нахмурился. – Он был едой, молодой человек! – рыкнул Чед. – Не думаете же вы... - Что вы! Что вы! – замахал руками портье, уличенный в недостойных мыслях. - То-то же! – пес выразил свое отвращение фырканьем. Потом глаза его снова заволокло туманом воспоминаний. - Едва мы зашли, Луиза вскрикнула в ужасе. Ее не столь беспокоила собственная жизнь, сколь судьба молодого мужчины, который сам себя старательно и последовательно вел по дороге смерти. «Постой!» – сказал я тогда, - «Ты боишься за него и совсем не думаешь о себе. Не надо, я не буду никого убивать. Чтобы жить нам нужно всего лишь немного крови. Он одурманен и ничего не вспомнит, только будет чувствовать себя более слабым, чем обычно». Это был переломный момент, я осторожно прокусил его руку и поднес к Луизиному лицу. Ноздри девушки хищно затрепетали, клыки вытянулись против воли. Лу сглотнула слюну и потянулась к тонкой струйке, стекающей по запястью юноши. Потом она долго плакала... - Бедняжка! – всхлипнул растроганный Тед. Его собственные воспоминания о первой, консервированной, крови отнюдь не были столь драматичны. - Я рад увидеть в вас понимание, друг мой. Рад, что вы не конченый отморозок, как все наше племя. И я рад, что Лу выбрала вас. - Э?.. – Тед едва не подскочил от последних слов Черного Дьявола. - Я, глупый пес, думал, что ей будет достаточно моего общества. Я ошибался. Вы нравитесь моей девочке, Теодор. Теперь вы знаете об этом. И, я надеюсь, вы ее не обидите, - Чед не повышал голоса, но грозный рык хищника все отчетливей пробивался сквозь членораздельную речь. – Иначе... - Нет-нет! Конечно, нет! – поспешил заверить портье и подскочил с места. - Покорнейше благодарю за познавательную беседу. А сейчас, извините, мне пора. Служба, знаете ли. Уже у двери его догнало негромкое рычание: - Надеюсь, мы друг друга поняли, Теодор-р-р...
Едва открыв глаза, Бэлла сразу же захотела завизжать. Но передумала, потому что вспомнила, что она теперь взрослая, самодостаточная, влюбленная в вампира девушка. И всякие призраки ей нипочем. - Изыди! – пробормотала Бэлла и зарылась лицом в подушку. Привидение робко кашлянуло, видимо, надеясь на внимание. - Мне твои верблюды не интересны, - сообщила Бэлла призраку, но посмотреть в его сторону все еще не решалась. - Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное*, - пробормотал тот и обиженно заколыхался. - Не маячь! – совсем осмелела блондинка, услышав в речи собеседника что-то знакомое. - Лучше скажи, как я здесь оказалась. - И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадем, а на головах его имена богохульные. Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него – как у медведя, а пасть у него – как пасть у льва; и дал ему дракон силу свою и престол свой и великую власть**, - самодовольно изрекло приведение. - Ой! – радостно взвилась Бэлла, - Это же Тедди, наверное, да? Это он меня сюда принес! Конечно-конечно! – она вскочила с кровати и бросилась к зеркалу, чуть не снеся призрака еще раз. Тот успел шарахнуться. – Ой, спасибо тебе, Сэм. Ты же Сэм, да? Только ты извини, мне нужно к моему милому вампирчику, так что, потом поговорим. О’кей? – подмазав губы, девушка послала привидению воздушный поцелуй и вылетела из номера. Призрак очумело замерцал.
- Монашка! Вот же угораздило! Монашка! О великая! Да за что ж мне это?! – бормотал портье, когда многоканальный телефон надрывно затрещал, извещая о новой возможности пресмыкаться. Но Тед сам этого хотел, поэтому почти убедил себя в том, что обязан смиренно терпеть прихоти каждого постояльца. Плата, сами знаете – не из худших. Сейчас, пританцовывая, портье семенил по коридору второго этажа по курсу до двадцать пятого номера. Постоялец заказал ужин, а исполнительность и вежливость, похоже, вошли у вампира в привычку. Перед собой Тед катил звенящую столовыми приборами тележку и время от времени бросал жадный взгляд на прикрытую крышкой тарелку с плохо прожаренной отбивной. Нда… вампиром быть не просто. Особенно голодным вампиром. А еще хуже – голодным отравленным вампиром. Более того, голодным отравленным вампиром со всех сторон подвергающимся соблазнам – от тележки с ужином для постояльца до приставучей озабоченной блондинки. «А книжная премудрость Муна себя оправдывает», - подумал вампир и от радости вильнул бедрами. Может, он и не признается в этом ворону, но полученные за день знания определенно помогли манипулировать женщинами. Бэллой-то уж точно. Вампир даже испытал прилив некой симпатии к настырной блондинке. Мысль о том, как повлияли бы новые знания на общение с Луизой, он постарался задвинуть поглубже. Вспоминать встречу с Черным Дьяволом не хотелось совершенно, как и разбираться в том, что пес-вампир от него хотел. Напугал до колик, но при этом, вроде, и не шуганул. Иди и пойми! На всякий случай Тед решил не искать пока приключений на свою... голову. Вот получит он власть вассала богини смерти, тогда и Чед будет ему не указ. А пока лучше подождать. Не так уж и много осталось. И все же, выйдя на площадку второго этажа, покосился на ведущую вверх лестницу. Может, Лу успела вернуться в номер? Почему бы и не проверить? Но едва вампир сделал шаг к ступенькам, несильным, но ощутимым шлепком его откинуло обратно. - Эй! Какого черта?! – возмутился Теодор и получил еще один, видимо, пояснительный, пинок. Дополнительных инструкций не потребовалось. – Хорошо, хорошо, понял я, - поморщился портье. - Слушаюсь и повинуюсь, Монсеньер, - громко сообщил он в пространство, но под нос пробормотал: - Тоже мне, великий и ужасный! – за что был награжден еще одним подзатыльником, задавшим ему направление движения непосредственно к рабочему месту. Несмотря на недавний приступ благодарности, портье испытал облегчение, не обнаружив Бэллу в холле. Куда бы ни делась девушка, он мог спокойно подремать в кресле. Не тут-то было. Едва он успел зайти за стойку, из бара возникла знакомая белокурая фигурка. В руках у Бэллы был бокал с коктейлем. Тед нервно сглотнул и стремительно нырнул под стойку. - Тс-с-с! – приложив палец к губам, потребовал он от наглого таракана, жирующего на крошках печенья, видимо, рассыпанных сменщицей. Таракан недоуменно повернулся к портье, презрительно пошевелил усами и, проигнорировав просьбу, продолжил прерванную трапезу, аппетитно хрустя. Теодор не рискнул стаскивать с ноги ботинок, чтобы отомстить прусаку за пренебрежение, и вынужден был тихо скрипеть зубами. Ровно в одиннадцать вампир покинул Бэллу, чтобы получить новую порцию божественной сущности, и искренне надеялся, что блондинка устанет его ждать. Не устала. Согнувшись пополам от резей в желудке после принятого яда, вампир едва сдерживал стон, чтобы не выдать себя и снова не оказаться в объятиях неугомонной, да еще и подвыпившей девицы. Судя по ее поведению, красотка не теряла времени даром в его отсутствие. Видимо, под действием алкоголя все так старательно навязанные ей страхи куда-то улетучились, и Бэлла отиралась неподалеку от ресепшена с единственной целью снова повиснуть на «своем вампирчике». И без того отравленный и едва соображающий портье чуть не упокоился от одного только аромата ее плоти, когда девушка растянулась на стойке, тихо напевая что-то своему стакану. Даже таракан, уползая в щель, дернул усами с некоторой долей сочувствия. Но все хорошее когда-нибудь кончается, и напиток в бокале Бэллы не избежал этой участи. Икнув, девушка сползла со стойки, с минуту размышляла, куда направиться, а потом, выронив бокал, всхлипнула и поплелась к лестнице на третий этаж. Тедди смог, наконец, перевести дух.
Направляясь в номер для новобрачных, Бэлла чувствовала себя несчастной. Все ее благие намерения и великие планы мгновенно разбивались о непробиваемость обожаемого вампирчика. Ее предложение озаботить папу возвышением дорогого Теда в сообществе Детей ночи вызвало у возлюбленного такую бурю веселья, что девушка заподозрила, что смеется он именно над ней. Успокоило только то, что сам Тедди, судя по всему, в своем скором возвышении не сомневался, и как-то связано это было с окончанием его голодовки. Бэлла даже подумала, что возможно, для этого нужна именно кровь девственной блондинки, отданная добровольно, и попыталась этим гордиться, но почему-то не получилось. Представлять себе Тедди, достигшего вершин вампирской власти без нее и за ее счет, почему-то было грустно. Да и вообще, все складывалось наперекосяк. Если бы не эта его голодовка, он смог бы красиво умертвить Бэллу еще прошлой ночью, и все вышло бы именно так, как она задумывала с самого начала. Но нет, возникла эта глупая отсрочка, из-за которой она успела в Теодора влюбиться, и вот теперь сама уже не знала, хочет ли умирать. С другой стороны, ничего, кроме страстного обожания издалека, ей все равно не светило. Тед доходчиво объяснил, чем чревата их близость. И снова возникло ощущение ускользающей, но очень важной мысли. Бэлла вздохнула и опустилась на ступеньки, не дойдя всего полпролета до третьего этажа. Она твердо решила поймать эту подлую мысль, упорно играющую в прятки. Но мысль сдаваться не собиралась. - Да что ж я никак додумать не могу! – в сердцах воскликнула девушка минут через десять, так и не отловив драгоценное откровение, и взмахнула рукой. - Бэлла отупела! – тут же объяснил ей кто-то причину. - Сам дурак! – вяло огрызнулась блондинка, рука ее бессильно упала на ступеньку. Под пальцами почувствовалось что-то мягкое и очень приятное на ощупь. – Ой, - удивилась девушка, - игрушка! Откуда она здесь? Но долго задаваться этим вопросом она не стала. Обняв плюшевое нечто, она как в детстве уткнулась в него носом и заплакала. - Бэлла зря ревела, - сказала игрушка. - Что?! Бэлла резко отстранилась и недоуменно уставилась на мохнатого монстрика в своих объятиях. - Бэлла зря ревела, - повторил тот, потерся головой об ее руку и расплылся в зубастой улыбке. - Ах ты, лапушка! – засюсюкала блондинка, почесывая уродца за ушком. - Ах ты мой мягонький! Ты один меня понимаешь! – она прижалась щекой к пушистой шерстке. – Никто меня не любит, никому я не нужна, только ты меня пожалел! – слезы градом катились по ее щекам. - Бэлла, делай дело! – потребовал вдруг монстрик. - Что? - Бэлла, делай дело! - Дело? Ну конечно... А то я против. Еще бы узнать, какое, - вздохнула Бэлла и снова всхлипнула. Пушистик нахмурился. Потерся головой о руку девушки. Почесал затылок когтистой лапкой. Потом снова просиял своим жутковатым оскалом - У Бэллы едет крыша, поскольку не вампирша! – радостно проверещал он. - Чего?! – не поняла блондинка. - У Бэллы едет крыша, поскольку не вампирша! – повторил монстрик, потом захихикал, подпрыгнул почти на высоту человеческого роста и исчез в стене. - Ну вот! И этот меня бросил, - обиженно сообщила девушка пространству. - Ну не вампирша, ну и что? – пожала она плечами, но вдруг застыла. Не дававшая покоя мысль, наконец-то, оформилась в слова. Глаза Бэллы засияли.
Молодой человек бесшумно подошел к стойке портье и вежливо улыбнулся. - Мы с друзьями хотим выехать из номера, - сообщил он. - Разумеется, э... Сергей, - осклабился Тед и сам удивился, что вспомнил имя постояльца. Расчет был произведен быстро. Клиент попался не вредный и перепроверять махинации Тедди не счел нужным. Расплатился, расписался, а прежде чем уйти, еще и вынул дополнительную купюру из бумажника и любезно попросил: - Вы не могли бы занести в номер тридцать пять бутылку хорошего вина? Мой приятель сегодня перенервничал. Оно ему понадобиться, чтобы спокойно заснуть. Мысленно потирая руки, Тед с умилением смотрел вслед парню. Вино – другу! Какая прелесть! Друга Теодор тоже вспомнил и хихикнул. Поразмыслив, он решил, что не прочь встретиться с тем экстравагантным крашеным дурачком, что мнит себя вампиром. Даже Ян, когда Тедди сообщил, кому предназначается презент, весело хмыкнул, но все же не удержался, чтобы не подлить ложку дегтя: - Ты поосторожней с ним, а то мало ли... - Мало ли что? – не понял вампир. - Он сейчас в перевозбужденном состоянии. Еще приревнует к твоим способностям, - и, прежде чем Тед успел поинтересоваться, что, собственно, произошло в баре, и почему у Яна такие сомнения в душевном равновесии постояльца, бармен отвернулся и принялся протирать стакан. Ответа от него теперь было не дождаться. Тед не стал даже пытаться водрузить бутылку на серебряный поднос, а бережно обернул крахмальной салфеткой и, насвистывая, направился к лифту. Постоялец на стук открыл сразу, даже не поинтересовавшись, кто и зачем к нему пожаловал. Увидев портье, он улыбнулся ему, как родному. У Теда возникло провокационное желание широко улыбнуться в ответ и продемонстрировать не приклеенные, а самые настоящие клыки, но он все же сдержался. Гот вызывал у него теплое ностальгическое чувство, напоминая о собственной человеческой юности. И хотя сам Тедди никогда не принадлежал к каким-либо неформальным организациям и течениям, отлично понимал желание молодого человека быть непохожим на других. - Проходите, дружище! – обрадовался постоялец. – Вы-то мне и нужны! - Я... - растерялся портье. – Я вообще-то только хотел доставить заказ вашего друга, - он протянул перед собой бутылку, прикрываясь ею, как щитом, но Иван уже схватил его за руку и втянул в номер. - Мне прислали вино? – улыбнулся он, забирая у Теда бутылку и придирчиво вглядываясь в этикетку. Но тут же взмахнул рукой в останавливающем жесте. – Не говорите от кого! Я сам знаю! Да-да! Согласитесь, друг мой, было несколько странно принять заказ, произнесенный по телефону эдаким потусторонним голосом. - По телефону? – Тед зацепился за самую объяснимую несуразность. - О, неужели граф явился вам лично?! – обрадовался чему-то Иван, а Тед лихорадочно пытался вспомнить, заметил ли в приятном парне Сергее что-нибудь аристократическое. Впрочем, он тут же решил, что это всего лишь кличка. – Это большая честь для меня! – продолжал между тем постоялец. – Какое внимание с его стороны! Милейший, умнейший и образованнейший человек был, должен вам заметить! И в посмертии таким же остался! - В посмертии? – Тед потряс головой, тщась сообразить, о чем гот толкует. Сергей производил впечатление вполне живого и очень аппетитно пахнущего человека. Ну, если вам нравится кровь мужчин, разумеется. Но, поскольку Тедди все равно был вынужден соблюдать жесткую диету, а на вкус предпочитал все же женщин, желательно молодых и девственных, то особенно к вежливому постояльцу не принюхивался и сейчас всерьез озаботился, не повлияла ли вынужденная голодовка на его несравненный нюх. - Я, друг мой, вообще тафофил, наверное, это нам, вампирам, свойственно. Но ваше кладбище меня просто покорило! Особенно изысканность его обитателей! - Да-а-а? – Тедди вспомнил полуразложившегося крикуна Михалыча, группу поддержки, состоявшую из толпы зомбо-девушек, и свою несостоявшуюся карьеру стриптизера и начал медленно отступать к двери. Безрезультатно. Гот снова схватил его за руку и потянул в комнату. Большой черный гроб посреди гостиной не произвел на портье особого впечатления, пока радушный хозяин не извлек из бара пару стаканов и штопор и не расположил это все вместе с бутылкой на блестящей лакированной крышке. Не то чтобы Теду не нравился готический антураж, но использовать «ложе мертвых» в качестве обеденного стола казалось ему кощунственным. Иван демократично сам разлил вино по бокалам и протянул один Теду. - Составьте мне компанию, друг мой! Выпейте со мной за эту чудесную ночь, столь щедрую на откровения! - Благодарю, - только и смог выдавить портье и пригубил вино, чтобы не обидеть постояльца, продолжая размышлять, как бы побыстрее смыться от экзальтированного гота. Иван же осушил бокал залпом и на пару мгновений застыл, словно прислушиваясь к каким-то новым для себя ощущениям. Не будь Тед уверен, что заказчик сам не прикасался к бутылке, решил бы, что гота отравили. Но ожидать подобного от Яна не приходилось, поэтому портье лихорадочно соображал, какую именно помощь нужно оказывать абстенентам в случае алкогольного отравления. Однако Иван недолго оставался в роли статуи. - Экселенто! Магнифико! - воскликнул он, радостно взмахнул руками и даже слегка подпрыгнул. – Вы чувствуете, друг мой?! Вы чувствуете?! - Чувствую что?! – настороженно поинтересовался вполне себе настоящий вампир. - Знания! Великие знания, что вливаются в вас с каждым глотком этой древней амброзии?! - А? – Тед вовсе перестал что-либо понимать. - Ах, да... – Иван посмотрел на него с жалостью. – Вы же не вампир. Вы не относитесь к высшим силам. Увы, друг мой, вам этого не понять, - Тедди закивал и снова предпринял попытку продвинуться к двери. На этот раз гот не обратил на его маневр особого внимания, он слышал только себя и видел какие-то недоступные прочим смертным и не очень картины. – Конечно, для вас, простых людей, это обычное вино. Не очень дорогое даже. Но я-то знаю, в каких высших сферах успел побывать этот напиток! Мне, бессмертному существу, открыт доступ к великим тайнам! О граф! Моей благодарности нет границ! - Э... так я пойду? – рискнул уточнить портье. – У меня, знаете ли, работа... Иван его не услышал. Картинно приставив ко лбу палец, он некоторое время вглядывался во что-то, видимое ему одному, а потом лихорадочно принялся рыться в ящиках комода. Когда на свет божий были извлечены бумага и старомодное перо с чернильницей, он пристроился у крышки гроба и начал строчить что-то на листах размашистым подчерком шизофреника. С трудом сдерживая смех, Тед вывалился из номера.
Тедди плюхнулся в свое законное кресло, все еще хихикая, и расслабленно прикрыл глаза. По лицу его блуждала веселая улыбка, но уже спустя минуту портье, завизжав, взвился от боли. Облокотившись на стойку, стояла рыжеволосая ведьма Диана и поигрывала тонкой серебряной цепочкой. Портье схватился за пылавшую огнем щеку, где чистый металл оставил тонкий алый рубец, и заверещал: - Не буду, нет, ни за что, никакого кино... - Ладно, - миролюбиво согласилась вдруг ведьма и хихикнула. - Все равно звездой тебе не стать. Как был портье, так и упокоишься. Я к тебе, собственно, по делу. У? – она насмешливо изогнула точеную бровь. - А... Эээ… это… никаких дел я с вами иметь не хочу, – забормотал Тед, но, вспомнив свои обязанности, угодливо поинтересовался: - Ладно… что, что за дело? - Мне нужен лучший номер в этой дыре для вечеринки со своими подругами, - Диана перегнулась через стойку и прошептала почти в самые губы несчастного вампира: - Надеюсь, ты очень постараешься найти для нас что-нибудь стоящее, - потом фыркнула, обдав лицо Теодора горячим дыханием. – Если, конечно, здесь вообще имеются стоящие номера. Тедди отпрянул, насколько позволяла ставшая вдруг жесткой и неподатливой спинка кресла. Но в следующий момент, словно легкий холодок недовольства пробежал у него по спине, а потом лишь намек на ветерок коснулся его шеи напоминанием о подзатыльнике. Тед невольно просиял, чем немало удивил ведьму. Но ему было уже все равно. Кем бы ни был таинственный Монсеньер, на этот раз они находились по одну сторону баррикад. - Венец творенья, дивная Диана, - пропел он, демонстрируя кончики клыков, чем заставил отшатнуться уже кинолюбительницу, - Для вас – все самое лучшее. Пентхаус устроит? Весь этаж исключительно в вашем распоряжении. - Пентхаус? – задумчиво произнесла рыжая красавица. – Интересно... И какими особенными достоинствами располагает этот номер? - Неоспоримыми, - уверенно произнес Тед, ощущая незримую поддержку отеля и стараясь припомнить все подробности из буклета. – Три спальни, в каждой стоит кровать кинг-сайз. - Не интересно, - дернула плечиком Диана. - Бар, заполненный на любой вкус, большая гостиная, рассчитанная на прием на пятьдесят человек... - Постой, постой, - перебила ведьма, - это все замечательно, но меня интересует еще кое-что. Какая там ванна, дружочек? - Ванна? - Вот именно. - Вообще-то, их там три, - растеряно ответил вампир, но при этом почувствовал веселье Монсеньера, - еще две душевые. - Ванна! – ведьма даже притопнула ножкой от нетерпения. - Ну, если вы ждете не больше десяти гостей, то в купальне, на манер римской, вполне поместитесь, - с ухмылочкой сообщил он. – Ну а для более тесной компании есть джакузи. Тоже кинг-сайз. - Прекрасно! – просияла рыжая бестия и протянула портье кредитку. – Я беру.
* Новый завет. Евангелие от Матфея. ** Новый завет. Откровения святого Иоанна Богослова. Вот как ползу, так и отражаю!
Глава одиннадцатая. ЗАБОТЫ ВЫШКОЛЕННОЙ ГОРНИЧНОЙ. Arura 25
Серебристый свет луны, пробивающийся сквозь оконное стекло, слабо освещал номер. - Иди сюда, мой хороший, мой сладкий. Куть – куть – куть! Из угла комнаты, где стояла кровать, раздался испуганный писк. Хорошенькая горничная задумчиво постучала острием разделочного тесака по ножке поваленного на бок журнального столика. - Ну же, иди к мамочке. Тишина и напряженное сопение, явно говорившее, что «сладкий» идти к мамочке не хочет, что ему и под кроватью вполне комфортно. - Будь хорошим мальчиком, - продолжала уговаривать девушка. – Не самой же тебя оттуда выковыривать? Иди сюда, иди. Жалобный скулеж, донёсшийся в ответ, заставил ее разочарованно поджать губы. Лезть куда-то молодой горничной категорически не хотелось. - А ну выползай, сволочь! Кому говорят?! - потеряла она всякое терпение. – Ну, елки-палки, что за фигня? Девушка схватилась свободной рукой за изножье кровати и занялась перестановкой мебели. Та поддавалась с натугой, сантиметр за сантиметром, пока край покрывала не лизнул бахромой чью-то пятку. Берущий за душу, протяжный вой тут же сменился на вопль полноценной паники. Не переставая орать, из-под кровати вылетел зрелого возраста мужчина в махровом халате с кокетливыми разрезами в самых неожиданных местах и одном белом тапочке с названием отеля; впечатался лбом во входную дверь, запертую кем-то предусмотрительным на замок, и рухнул вместе с ней в коридор. Девушка присвистнула. - Больно, наверное, – меланхолично заметила эта хрупкая, на первый взгляд, особа и, подхватив чашку остывшего кофе, чудом уцелевшую в бушевавшем здесь только что погроме, направилась к своей пребывающей в блаженной отключке жертве. - И почему они все так? Сначала я, вся такая разэтакая, особенная. Муси-пуси, давай встретимся, пошалим…. Ага, а как до дела доходит, так сразу в безсознанку! Под каблуком хрустнули стебельки георгин и черепок расколотой вазы, чавкнул мокрый ковер. Равнодушно обогнув сброшенный с тумбочки телевизор с разбитым экраном, горничная приблизилась к мужчине, пинком перевернула на спину и вылила темно-коричневую жидкость ему в лицо. Он поморщился, открыл глаза. Несколько мгновений гость отеля «Хостел–Люкс» молча таращился на девушку, а затем его взгляд обрел осмысленность. - А-а-а!!! - И Вам здрасте. Мужчина попытался было отползти назад, но кончик отточенного тесака недвусмысленно ткнулся ему в пах. Постоялец побледнел: - Т-ты! - Да, я. Такое странное ощущение, что меня здесь не рады видеть. - Н-нет,… - Нет? Что значит «нет»?! – взвилась девушка. – А кто предлагал сегодня зайти вечерком, развлечься? Деньжат подкинуть? А?! - Но… - Тебе было со мной скучно? – грозно пресекла она всякие возражения. – Отвечай. Тебе. Было. Скучно?!! – нажим опасной «игрушки» на чувствительное место заметно усилился. - Нет! – мужчина сглотнул. Горничная мило улыбнулась, отвела тесак в сторону и протянула руку ладонью вверх. Однако, совсем не для того, чтобы помочь ему подняться. - Отлично. Тогда прошу оплатить мои услуги. Или, - девушка подозрительно прищурилась, - я недостаточно хорошо развлекла Вас? - Никаких претензий! – поспешил уверить ее постоялец и, скашивая взгляд на играющее лунным бликом лезвие, попросил. – Только уходите, ладно? Молодая особа ухмыльнулась и сделала известный жест пальцами. Мужчина закивал: - Конечно-конечно, бумажник в барсетке. Возьмите сколько нужно. - Вы очень щедры, сэр!
Пятнадцатью минутами позже миловидная горничная, которую в отеле знали как Софью Зеленяк, пересчитывала купюры. «Действительно щедр», - довольная собой, улыбнулась Софья и, убрав деньги в кармашек белого передника, вытащила оттуда же блокнот с ручкой. Пробежавшись взглядом по списку дел, она вычеркнула один пункт и поставила точку напротив другого, где значилось женское имя.
- Чему вас только учат? Что за безобразие?! – рыжая красотка всплеснула руками. – Протрите пол еще раз, Софья, он грязный. И не забудьте перестелить постель. Ужас! Какой свинарник! – она поддела носком остроконечной туфельки скомканный фантик и потянулась за конфетой. Яркая мятая обертка плавно спланировала на паркет, а шоколад отправился в выкрашенный карминовой помадой рот. - Приберитесь немедля! – приказала дама и честно предупредила перед тем, как выйти из номера. – Если к моему возвращению здесь не будет чисто, Вы лишитесь работы, милочка. Гарантирую.
Чаевых, стерва, так и не оставила. Хотя Софья треть дня честно пыталась угодить ее капризам. Девушка зловеще усмехнулась: пробил час расплаты. Естественно, с набежавшими процентами. - Мы - бандито-гангстерито, - достаточно тихо, но с чувством затянула она, шагая по коридору и бодро помахивая тесаком. - Мы кастето-пистолето, o yes!... Ночь обещала быть приятной, даже удачной. Ничто не предвещало неприятностей. Однако же, все имеет свое начало. Для Софьи, по собственной инициативе вышедшей в ночную смену, проблемы начались с появления на пути мелкого, мохнатого существа, которое, уставившись на девушку блестящими глазками-пуговками, бодро поздоровалось: - Софья любит морфий! Персонал отеля, в лице горничной, досадливо вздохнул. - Опять ты? Уйди, нет у меня настроения препираться с тобой. - Софья пролила кофе! - Поражена твоей осведомленностью. - В тихом омуте Софьи водятся, - хихикнуло существо. - Подойди сюда на секундочку, мой хороший, - мурлыкнула девушка, поманив монстрика пальчиком. Уловив в выражении лица горничной намек на опасность для собственного здоровья, мохнатое нечто на секунду задумалось и выдало очередной «шедевр»: - Софья с ножиком скачет, о ней санитары плачут. - Тогда просто тихо стой на месте, - девушка, перехватив рукоять разделочного тесака поудобнее, плавным движением уменьшила расстояние между собой и мерзким обзывальщиком на пару шагов. – Сейчас я из тебя котлетный фарш готовить буду! С места они сорвались одновременно, будто по команде. Коридоры, лестницы, двери номеров – вихрем проносились мимо взора горничной. - На этот раз не уйдешь, – шипела Софья. – А ну стоять-бояться! - Теддик-педик! – выкрикнуло существо, скрывшись за очередным коридорным поворотом. Девушка, не сразу в азарте погони сообразившая что к чему, буквально врезалась в ночного портье, неожиданно возникшего перед ней, и повалила на пол, естественно, оказавшись сверху. Из этого положения Софья метнула нож вслед мохнатому монстрику. Лезвие весело рассекло воздух и по рукоять ушло в дверь номера для новобрачных, аккурат над макушкой потенциальной жертвы, которая, не замедляя бега, юркнула в дверь номера. С той стороны раздался дикий визг, почему-то сразу перешедший в воркование. - Вот чёрт! - фыркнула девушка и соизволила обратить внимание на портье, едва подающего признаки жизни. – Доброй ночи, Теодор, - обворожительно улыбнулась она. – Как дела? Тот скользнул взглядом по ее фигурке, обратил внимание на точеную ножку в кружевном чулке, прижимающуюся к его бедру, на вырез декольте не самой скромной в мире униформы. Перевел взгляд на нежную шейку и облизнулся. - Очень даже ничего. «Тупой или честный?» - Софья облегченно вздохнула. Будь она на его месте, непременно попыталась бы содрать три шкуры за «многочисленные травмы» и «моральные страдания». А расставаться с денежками Софья очень не любила, потому почувствовала даже какой-то намек на благодарность. - Знаешь… - она вдруг обратила внимание на баллончик дихлофоса, вывалившийся, по-видимому, из кармана сюртука портье при падении. – Это-то тебе к чему? - Для самообороны, - ляпнул Тедди, не сводя глаз с шеи девушки, и зачем-то уточнил. – От тараканов. - Аааа…. Ну да, – припомнив что-то свое, помрачнела она. – Тараканы в этом году борзые. Умудрились мой тайник с заначкой найти и испортить купюры, мутанты всеядные!! – Софья панибратски похлопала Тедди по плечу. – Молодец, так держать! А мне пора идти. Дела-дела, знаешь ли…. Возможно, Софье стоило подумать об этом чуточку раньше, ибо дверь номера для новобрачных приотворилась, и в образовавшуюся щель выглянула хорошенькая блондиночка. Открывшаяся картина девушке очень не понравилась: ее возлюбленного нагло соблазняла какая-то девица!! Мгновенно позабыв о прижатом к груди злостном обзывальщике, разъярённой гарпией Бэлла вылетела в коридор, отшвырнув монстрика в строну. - Что это значит?!! Те-э-эд?! Кто эта выдра облезлая? - Теодор, это что, твоя новая подружка? – обиделась на «выдру» Софья. – Нервная какая-то… - она сладко улыбнулась, предвкушая маленькую месть. – И крашеная к тому же. - Да я!!.. – задохнулась от возмущения девушка. – Да я самая настоящая блондинка! - Прозвучало как диагноз. Теодор, милый, зачем тебе она? – Софья весело провела пальцем по щеке ночного портье. – Давай я, вместо нее, стану твоей подружкой? Такого посягательства на своего личного вампира Бэлла стерпеть не могла. Она бросилась к сопернице, намереваясь придушить на месте, но та ужом ускользнула из ее рук, не забыв сделать элегантную подсечку. Бэлла равновесия не удержала и очень «удачно» приземлилась локтем в солнечное сплетение любимого Тедди. Портье взвыл. Девушка тут же вскочила и засуетилась вокруг него, скорчившегося в позе эмбриона. - Милый, как ты? – полным сострадания голосом спросила она, хлопнув длинными ресницами. – Тебе не больно? «Интересно, на какой ответ она рассчитывает?» - насмешливо хмыкнула Софья. В любом случае, определенно не на тот, который выдал Теодор, туго соображающий от боли. В следующий момент он опомнился, но девушка уже всхлипывала, укрыв лицо в ладонях. - Бэлла, дорогая, прости! Я совсем не то… - блондинка убежала в номер, с грохотом захлопнув за собой дверь, - … хотел сказать, - окончил фразу портье и с досадой стукнул кулаком по полу. - Ну, ты даешь, братец, – укоризненно поцокала языком, Софья. – Взял и обидел девушку! - А чья это вина?! – взвился Теодор. - Ладно, не кипишуй. Милые бранятся – только тешатся, - успокаивающе хмыкнула горничная. - Твоего мнения не спрашивал… - Зря. Я могла бы что-нибудь посоветовать. Вполне понимаю ее чувства. - А раньше подумать о них не могла? – буркнул портье, поднимаясь на ноги. Горничная, привалившись спиной к стене, играла пальцами с прядью темных волос. - Пф! Раньше я хотела повеселиться. - Ты бы!.. - Мм? - Хорошо, что за совет? – сдался Тед. Софья плотоядно улыбнулась, а взгляд стал таким мечтательным-мечтательным, как и всегда, когда речь заходила о деньгах. - О’kay, с тебя стольник. - Что?!! - Не ори так. Ночь как-никак, всех перебудишь, - вздохнув, девушка решила быть честнее. – Ладно, раз уж и я немного виновата… - Немного? - … так и быть, помогу за полцены. Ой, ну не делай такой страшное лицо. Тебе нужна моя помощь, или я ухожу? - Выкладывай, вымогательница, – после долгой внутренней борьбы сдался Тедди. Софья довольно кивнула, забрав у портье отвоеванную купюру, и принялась излагать план. - Значит так, сейчас бежишь за цветами. Желательно алыми розами. - Где я их ночью найду? – не согласился Теодор. - Найди, купи, укради, вырасти, ножницами из цветной бумаги вырежи! Что я одна за всех думать должна? – надула девушка пухлые губки. – А я, тем временем, почирикаю с твоей ненаглядной. Объясню что к чему, и все такое прочее. Вампир с недоверчивым прищуром посмотрел на мило улыбающуюся девушку. Сущий ангелок... пока молчит. - Ну, что ты застыл? Иди-иди, - засмеялась она. В этот момент Софья выглядела такой лапочкой, что развеяла бы сомнения и самого закоренелого скептика. – Не волнуйся, я все устрою – закачаешься! - Вот этого я и опасаюсь, - буркнул ночной портье напоследок. Девушка помахала ему ладошкой и проследила взглядом до тех пор, пока Тедди не скрылся из виду. Едва это случилось, плутовка метнулась к двери номера для новобрачных и приложилась ухом к замочной скважине. С той стороны доносились редкие всхлипы и сопение. Причем звучали они очень близко, и Софья предположила, что блондинистая подружка портье занимается тем же, чем она сама. То есть подслушивает. Чтобы там горничная ни наговорила Тедди, успокаивать блондинку она не собиралась. Софья верила в другие методы. - Он милашка, - отчетливо сказала горничная в замочную скважину. – Хочешь поспорить, за какое время я уведу его у тебя? Считаю, часа должно хватить. А ты? С той стороны – ни звука. Софья нахмурилась. Так как Бэлла показалась ей девушкой эмоциональной, она ожидала более бурной реакции на свои слова. Строя предположения относительно такого странного поведения, горничная продолжала развивать тему, красочно расписывая свои действия поэтапно. Откуда ей было знать, что в это время Бэлла лихорадочно мечется по номеру в поисках увесистого «аргумента» для защиты своей любви.
Погруженный в задумчивость, Дмитрий Казаков поднимался в лифте на третий этаж. Ему предстоял разговор с уникальным, в своем роде, существом. Разговор серьезный и напряженный. Будь Чед обычным вампиром, все было бы намного проще. Но даже такой неординарный случай не заинтересовал совет. Теперь мысли бравого охотника занимало предстоящее убийство, которое ему совершенно не нравилось. На всякий случай Казаков мысленно провел ревизию спрятанного под плащом арсенала, лелея в глубине души надежду, что пускать все это в ход не придется. Крики Дмитрий услышал задолго до того, как двери лифта раскрылись, и его взгляду предстали две дерущиеся девицы. - Ты его не получишь! – орала одна, размахивая металлическим подносом. - Еще посмотрим! – фыркала вторая, ловко уходя от ударов. «Везет же кому-то, - с долей зависти подумал охотник. – Чтобы за меня с такой страстью бились две красотки!» И блондинка, с ее гневно сверкающими очами, шелковистым водопадом волос и очаровательным румянцем, орудующая подносом, аки карающим мучои, и гибкая, подвижная брюнетка – обе создавали очень эстетичное зрелище. Какое-то время, отодвинув миссию на второй план, Казаков просто наслаждался представлением, но потом удача изменила брюнетке-горничной. Она оступилась и упала. Радостно гикнув, ее соперница поспешила воспользоваться случаем. Горничная сцапала валяющийся рядом баллончик и, отбросив колпачок, выставила перед собой. В тоже время Дмитрий, решивший вмешаться, подскочил к брюнетке и схватил за плечо, намереваясь вытащить из-под удара. Это был его самый опрометчивый поступок за последние пять лет. Горничная, вовремя не разобравшаяся что к чему, от души прыснула дихлофосом в лицо охотнику. Обостренная реакция и многолетний опыт борьбы с вампирами не подвели мужчину – худо-бедно он смог защитится от газовой атаки, закрывшись рукой. Но избежать столкновения с подносом уже не получилось. «Бэмс-с-сс!!» - и в голове взорвалась граната, после чего окружающий мир для Дмитрия померк.
Софья посмотрела на мужчину, закатившего глаза и осевшего на пол у ее ног. - Йе-й! – сочувственно выдохнула она и осторожно провела рукой по волосам жертвы. На пальцах осталась кровь, которую девушка не замедлила показать блондинке. – Конфуз, однако. Бэлла в ужасе схватилась за голову, выронив поднос из рук. Стукнувшись об пол, тот противно задребезжал. - Он мертв? Я убила его?! Софья потерла переносицу. Желание насолить боролось с сочувствием. В результате врожденного порока совести, победила авантюрная часть натуры. - А ты как считаешь? После такого удара! – горничная с неподдельной заинтересованностью рассматривала мужчину. – Жаль его. Молодой, красивый и сложен недурно. Что будешь делать? - Что делать? – переспросила Бэлла, пребывая в тихой панике от содеянного. Мысли в хорошенькой блондинистой головке скакали перепуганными тушканчиками. Ее рыцаря в такой ответственный момент нет рядом. А просить разобраться во всем папочку – так он до всего докопается, и конец ее романтическим планам. Скептически склонив голову на бок, Софья рассматривала Бэллу. Отчего-то она напоминала горничной картинку: переворачивающиеся песочные часы и надпись под ними «подождите, идет загрузка». Устав ждать, Софья решила ненавязчиво подтолкнуть события. - Ну, тут несколько вариантов развития ситуации. Первый – ты сдаёшься полиции и честно сидишь свой срок. Второй – собираешь вещички и ударяешься в бега. Третий вариант – можешь попытаться самостоятельно замести следы, но, честно говоря, сомневаюсь, что у тебя получится. Есть еще один выход. - Как-нибудь оживить его? – хлюпнув носом, с надеждой спросила девушка. - Нет, но за небольшое вознаграждение я помогу уладить эту проблему, - едва ли не облизнулась плутовка. - У меня есть немного денег на кредитке. - Сколько? – внимательно изучая состояние побелки на потолке, наигранно безразлично осведомилась горничная. Бэлла простодушно назвала цифру. – О-о-о! Софья украдкой бросилась взгляд на мужчину. Тот пребывал в беспамятстве, и девушка искренне надеялась, что он там останется до конца аферы. - Договорились. Обе прелестницы пожали руки, традиционно скрепляя сделку. - Не беспокойся, я хорошо позабочусь о нем. Никто ни о чем не догадается, – заверила Бэллу горничная, поправляя сползшую во время драки наколку. - А куда ты его спрячешь? Воображение уже нарисовало блондинке сценку: она, в длинном черном платье и шляпке с вуалью, кидает на одинокую могилу цветок. Теребя кружевной платок, оплакивает случайную жертву, принесенную во имя Любви. Печально и романтично! Встречать ее, одаривая обожающим взглядом, и галантно открывать дверцу машины будет Тедди. Только так! Бэлла встрепенулась, припомнив, что как раз днем, возвращаясь из спа-салона, видела отличную могилку. Совсем рядом с отелем. А главное, пустую! Девушка тотчас поделилась гениальной идеей с Софьей, но та лишь хмыкнула: - Что если хозяин могилы вернется не вовремя? Прикинь, как он обрадуется, обнаружив «квартиранта»? Здешние покойники – личности скандальные. «Шшш...» - Такую бучу раздуют... Кирдык всей секретности! – Софья подергала рукоять разделочного тесака, но он застрял в двери намертво. – Черт! Кажется, я немного перестаралась. «Шш… шш-ш…» - Ладно, - решила она не заморачиваться по пустякам, - все равно в моем шкафчике бензопила без дела лежит. А нож заберу позже, когда вернусь за расчетом. «Шшшшш…» - Ты это слышишь? - Что? «Ш-шш… Шш!» Бэлла повертела головой, отыскивая источник насторожившего ее звука: - Шипение, как будто… «Шш-ш!!» Совсем рядом! Блондинка подняла взгляд вверх и замерла. Змей она с детства боялась. Особенно после «Анаконды». А эта рептилия, которая сейчас уставилась с потолка на нее своими желтыми глазищами, словно вылезла из старого ужастика. - Шш-ш-ш-что? – интеллигентным голосом поинтересовалась змея. Выведенная из ступора этим невинным вопросом, Бэлла набрала в легкие побольше воздуха и … - А-а-а-а-а-а!!!!! … рванула под укрытие искусственной пальмы, призванной «оживить» декор коридора. По пути запнулась о несчастного Дмитрия, тихого стона которого никто не услышал, и оставшийся метр проделала на четвереньках. - Такими темпами, ему до утра не дожить, - проворчала Софья, следя за метаниями блондинки, и улыбнулась рептилии как давней знакомой. - Доброй ночи, Шэсс. Ты чего не спишь? - Не с-с-спитс-с-ся. Но это с-с-екрерт, ты же знас-с-сшь. С-с-с-мотрю, с-с-славная добыча? - Ага, улов отменный, - мысленно подсчитала брюнетка ночные доходы. - Шшш… человечина? – чуть удивленно поинтересовалась Шэсс. - Хм, нет. Но, - в голосе появились мурлыкающие нотки, - я не отказалась бы от такого трофея. - Ночь еш-ш-ще не кончилас-с-сь, - умудрено сказала змея, быстро высовывая раздвоенный язык. И, как бы между прочим, заметила. - Даккен с-с-сегодня выш-ш-шел на охоту. Софья сравнялась цветом лица со своим передником. Этот манерный дьявол! Полгода назад ее угораздило попасть в таинственную комнату без номера. Она неделю в себя приходила и волосы перекрасила. Потому что собственные поседели. - Ах-х да, - рептилия легонько щелкнула кончиком хвоста о стену, - шш… тебя разыс-с-кивал кабан. Он в ярос-с-сти, - Шэсс приблизила чешуйчатую морду к уху девушки. - Опять ш-шельмуеш-ш-шь в покер? - Без этого игра не такая захватывающая. - Игры, игры. Шш-ш.… Для кого-то забава, а чьей-то с-ставкой с-становится жизнь, ш-ш-ш. В отеле появилас-сь новая сс-статуя, - меланхолично поведала змея. – Монс-с-сеньер доволен. - Что, правда? – не проявила энтузиазма Софья. – Рада за него. Кем бы он ни был. Беседу прервал грохот выстрела. Потолок обзавелся внеплановой выбоиной. Стряхивая с темных кудрей известку, Софья обратила свой взгляд на дрожащую, как осенний лист, блондинку, которая сжимала в руках пистолет. - Не смей кушать ее! – неуверенно пригрозила Бэлла, размахивая оружием. Движение ствола сильно напоминало броуновское, а палец нервно плясал на курке. Горничная замерла и подумала, что выражение «обезьяна с гранатой» - точнее всего обрисовывает ситуацию. - Бэлла, солнышко, опусти пистолет, а? – мягко попросила она. – Ты откуда его достала? - У того парня, - блондинка кивнула на «труп», - под плащом, в такой кожаной сумочке. - А больше ты там ничего не обнаружила? – «Например, пульс, который у покойников отсутствует. Будет скверно, если сделка сорвется». - Ну, - призадумалась Бэлла, - во внутреннем кармане у него такая смешная палочка. Ножики красивые есть, а в…. - Когда ты его облапать успела?! – поразилась Софья. Вместо блондинки, на этот вопрос ответил приятный мужской голос: - Минуты две-три назад. Обернувшись, девушки заметили молодого неформала, который стоял, прислонясь к косяку двери тридцать пятой комнаты. Иван как раз закончил записывать все возникшие под действием волшебного вина откровения и размышлял, как бы испробовать на практике полученные данные. Он уже подумывал о том, чтобы пригласить снова в свой номер симпотягу-портье и обсудить это с ним, а может и уговорить поучаствовать, когда разыгравшаяся в коридоре фантастическая трагикомедия привлекла его внимание. - Извините, можете продолжать, - Иван, мило улыбнулся. - Не обращайте на меня внимания. - Ты не боиш-шься меня, с-с-смертный, - чуть удивленно прошипела змея. - Бояться? Мне? – поморщился Иван. – Великому и ужасному лорду ночи? Это недостойно вампира. - Вау! – засияла блондинка. – Правда, вампир? «Великий и ужасный» обаятельно улыбнулся, довольный произведенным впечатлением: - О, да. В доказательство своего могущества, я воскрешу этого человека, - величественно кивнул на охотника и уточнил более деловитым тоном.- Как раз сегодня до меня было донесено подходящее заклинание. Я и не мечтал, что удастся так быстро его опробовать. «Он что, серьезно? Либо у меня завышены планки, либо отель медленно превращается в дурдом! - мелькнуло в голове у Софьи. – Нужно срочно с этим что-то делать». - Я сейчас! – Иван исчез в номере. - Интерес-с-сный юнош-ш-ша! – Шэсс продолжила свой путь по потолку. – Мне пора. Увидиш-ш-шь Муна, передай приглаш-шение на обед. И с-сама приходи. - Угу, - тихо проворчала горничная ей вслед. – Непременно, когда крыша окончательно съедет. Бэлла опустила пистолет и полюбопытствовала: - Змея друг Каркуши? - Каркуши? А-а-а… типа того, - усмехнулась Софья. – Загадочный Монсеньёр запрещает ей охотиться на обитателей отеля. Так Шэсс приглашает кого-нибудь в гости и пытает несчастного своими рассуждениями о том, как и с каким удовольствием, она бы его съела. Особую «страсть» Шэсс почему-то питает к Муну. - Вот оно, то самое заклятье! – радостно вылетел из номера молодой человек, размахивая каким-то усеянным кляксами листком. Через некоторое время обе девушки, склонившись над охотником, с интересом следили за действиями Ивана, который перересовывал маркером загадочные иероглифы со своей сомнительной шпаргалки на лицо Казакову. Затем «вампир» взял в руки ведерко для льда: - Самое важное. Это связующее звено между миром живых и мертвых. Путеводная нить, способная привести неприкаянную душу к бренной оболочке! Узрите силу, дарованную Бессмертным Лордам! Проснись человек, я приказываю!! - возопил Иван, переворачивая ведерко над «покойником». От выражений очнувшегося охотника, покраснела не только Бэлла, но и многоопытная Софья. «От ледяного душа и не такие чудеса происходят», - насмешливо фыркнула горничная и поспешила окружить суетливым вниманием Казакова. Дабы некоторые детали «происшествия» остались невыясненными. - Идемте, Вы промокли, – чарующе улыбаясь, Софья тянула за собой охотника. – Вам надо обсохнуть и выпить горячего чаю. Так ведь можно и простудиться! Я позабочусь обо всем, – щебеча, она затолкала ошеломленного напором Дмитрия в лифт. Иван, возбужденный успехом, вернулся в номер, бормоча что-то о захвате мира. Бэлла последовала его примеру.
Теперь, когда внезапная соперница переключилась на другой предмет, следовало навестить Теодора. Взглянув на себя в зеркало, Бэлла пришла в ужас. Растрепанная, заплаканная, она совершенно не подходила под тот образ, что мысленно успела для себя создать. Но едва она расположилась перед трюмо, как послышался щелчок открываемой двери. Бэлла вздрогнула и обернулась. На пороге комнаты стоял букет роз. Девушка взвизгнула от восторга, безошибочно определив дарителя. - О Тедди, дорогой, это мне?! - О да, Бэлла. Увы, ты знаешь, я ничего не могу сделать для тебя. Так позволь хотя бы просто принести тебе немного радости, - напыщенно возгласил портье, высовываясь из-за цветов. - О Тедди, как это мило! – запричитала блондинка, но тут же поняла, что момент самый подходящий для воплощения ее нового плана, и перешла в атаку. - Тедди! Я поняла! Я теперь знаю, что нужно нам для того, чтобы всегда быть вместе! - А... А ты... ты уверена, Бэлла? – с сомнением поинтересовался Тед, не ожидая ничего хорошего от такого напора. - Конечно, я уверена, дорогой! Я просто потрясена, как нам обоим раньше не пришло в голову такое простое решение! - Да-а-а-а? – вампир осторожно попятился от наседающей блондинки. - О да, Тедди, все так просто! Так просто! Дорогой, обрати меня! – глаза Бэллы сияли таким счастьем и неподдельным восторгом, что до Теодора не сразу дошло, о чем она толкует. - Обратить? – недоуменно переспросил он. – Куда? - Не куда, дурачок! – Бэлла прильнула к нему всем телом, и портье нервно сглотнул, предчувствуя надвигающийся спазм. – А в кого! Ты должен меня обратить, Теддик! Я хочу стать вампиршей! Нет! Вампирессой! Такой... такой... секси... такой... вечной... - Ке-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-ем?! – портье шарахнулся в сторону, едва не свалившись. – Кем-кем-кем-кем? – забормотал он. – Бэлла-Бэлла-Бэлла-Бэлла! Ты это брось... ты даже не думай... Забудь! – заорал он, наконец, так, что девушка даже прикрыла уши. - Тедди, что с тобой? – удивленно спросила она. – Что я такого сказала, что ты так испугался? - Забудь, Бэлла! – решительно рявкнул портье. – Выброси эту идею из головы. - Но почему? Тедди, ты просто не понимаешь, как все прекрасно складывается! Вот посмотри, - Бэлла принялась загибать пальцы: - во-первых, ты меня убьешь. Так? Убьешь красиво, выпив всю мою кровь. Ты же знаешь, я так об этом мечтала! Все поплачут над моим прекрасным трупом, поймут, как были несправедливы ко мне, - она подняла глаза на продолжающего пятиться вампира и шагнула к нему. – Я ведь этого заслужила, правда? – Тед на всякий случай кивнул. – А во-вторых, потом я поднимусь, все такая же юная и прекрасная, но уже вампирша. И тогда... Тедди! Тогда мы сможем предаться страсти! Самой бурной! Уже совсем, совсем ничего не опасаясь! Да! Тед в ужасе сделал еще шаг назад. Пуфик-партизан предательски кинулся ему под ноги, и вампир, отчаянно взмахнув руками, полетел на пол, сметая по дороге коробочки и баночки с трюмо. Весело крякнув, контейнер с сухим блеском для глаз красиво взмыл в воздух, просыпая свое содержимое на лицо, плечи, живот руки и ноги растянувшегося во весь рост портье. - О Теддик, дорогой, ты в порядке? – кинулась к нему Бэлла. Очевидно, встряска пошла на пользу мертвой черепушке нашего героя, потому что книжная премудрость, усвоенная за день, наконец, дала о себе знать. Тед сел, строго посмотрел на девушку и, скроив самую печальную морду лица, произнес: - Я не могу так с тобой поступить, дорогая! - Что?! – надула губки блондинка. – Опять? Но что на этот раз, Тедди? - Я – создание ночи. Кровопийца, мертвец, бездушный убийца. А у тебя есть душа, Бэлла. Чистая, невинная, безгрешная душа. И ты предлагаешь мне лишить тебя этого сокровища?! - Я тебе и другого сокровища меня лишить предлагаю, - обиженно пробурчала девушка, - а тебе все не по вкусу. - Если бы! – тихо выдохнул в сторону вампир, но вслух продолжил гнуть свою линию. – Это было бы слишком низко с моей стороны, дорогая. Да, я бездушен, но это не значит, что я негодяй. И с тобой, моя ненаглядная, я никогда, слышишь, никогда так не поступлю! Ты должна жить, Бэлла! – голос Теда набирал обороты, патетика в его словах звучала почти искренне. – У тебя еще будет любовь, будет семья, дети, будущее. А я... я, как всегда растворюсь в ночи, - портье тихо всхлипнул. – Я не стану портить тебе жизнь только из-за твоей глупой минутной прихоти. Ты сама не понимаешь, чего просишь! - О, Тедди, дорогой! – Бэлла прижалась к нему, заставив вздрогнуть. – Ты так благороден, мой герой! Ты так прекрасен! – она подняла на него глаза и заметила, наконец, рассыпавшийся блеск. – И ты весь сияешь! О, мое сияющее создание! Мой вампир! Она потерлась щекой об засыпанный косметикой сюртук и тоже засияла. Вот как ползу, так и отражаю!
Глава двенадцатая. НЕИСПОВЕДИМЫЕ ТЕХНОЛОГИИ. kagami
- Ты сияешь! – сообщил Мун, плюхнувшись на стойку, и ехидно хихикнул. - Что, опять?! – испуганно вскинулся Теодор и попытался отряхнуть волосы. Ворона обдало брызгами, и он возмущенно шарахнулся. Портье внимательно осмотрел собственную мокрую ладонь. Полчаса проведенные в душе и свежая униформа не до конца убедили его в том, что на теле нигде не осталось женской косметики. Федя с юности болезненно воспринимал все, что намекало на недостаток мужественности в его облике. - Не в том смысле, - хрипло расхохотался ворон при виде растерянного лица вампира, - ты выглядишь очень довольным. Потешь душеньку пернатого преклонных лет. Сообщи мне хоть одну радостную новость. - А что, есть плохие? – тут же насторожился Тед. Мун ведь он такой, он накаркает. - Я первый спросил! - обиженно нахохлился собеседник. Тед фыркнул. Мун почесал клювом крыло, покосился на портье и тяжело вздохнул. Потом промаршировал к концу стойки и сделал вид, что собирается улетать. Тедди посмотрел на маневры птицы и хихикнул – оскорбленный ворон выглядел комично. Но тут в голову вампиру пришла несвойственная ему благодарная мысль. Дневные уроки ворона уже не раз выручили его с начала этой ночи. Даже мерзкое ощущение налипшего по всему телу блеска отступило на второй план. - Эй, Мун, - негромко позвал Теодор. Ворон слегка повернул голову и покосился на портье. – Спасибо! – смущенно сказал Тед. Ворон от растерянности развернулся неловко, крыльями помогая себе сохранить равновесие на краю стойки, просеменил к оппоненту и с минуту разглядывал его, скривив голову на бок. - Ты растешь, Теодор, - вынес он, наконец, свой вердикт. – Как я понимаю, тебе удалось укротить очаровательную блондиночку. - Есть немного, - самодовольно сообщил портье, но тут же добавил: – Уж не знаю, что бы я делал без твоей науки, - Мун гордо напыжился, а Тед, завладев вниманием слушателя, принялся делиться наболевшим: - Представляешь, что она еще удумала? Потребовала, чтобы я ее обратил! Вампиршей она стать хочет! – ворон хекнул и изумленно уставился на Тедди. – Вот-вот! – продолжал портье. – А я как вспомнил, что там, в тех книжках, про все это было, такую тираду загнул о душе и высоких материях, самого проняло. - Совсем сдурела девка, - пробормотал Мун, но вампир его не услышал. - А потом я подумал... – продолжал Тед, и глаза его заволокло мечтательной пеленой. – Я вот подумал, Мун... Она же ничего, красивая... А я скоро сильным стану... Вассалом самой богини... Вот как ты думаешь, Мун, может пора мне уже того... расти, как ты говоришь... Пятисотлетний вампир... хех!.. Вроде, как бы и положено уже свой клан иметь... Может, правда, ее... того... обратить... И станет нас уже двое... - Идиот! – заорал Мун, шарахнувшись в сторону от размечтавшегося Теодора. - А че я такого сказал-то? – опешил портье, пробкой вылетев из сладких грез о темном будущем.
- Коль нету тебя мозгов, Блондинки более по вкусу. Ты ради них на все готов И уступаешь вновь искусу. Ты видишь их - глаза горят, Как прежде женщины манят. Пусть для тебя они лишь мясо, Но слабый пол всегда прекрасен!
- с пафосом продекламировал ворон, и Тед поморщился. - Опять тебя понесло, - проворчал вампир. - Да еще и по-книжному заговорил. Почти как я, когда Бэлле мозги пудрил. Ты вот лучше объясни, в чем я не прав-то? Или я не вампир? Или у меня силы будет недостаточно? - Сила есть – ума не надо! – зло каркнул ворон. – У тебя, Тедди просто кромешный недостаток информации. Неуч ты, проще говоря. И ладно бы есть оправдание, что, будучи вампиром, о вампирах, да и о прочих существах преисподней, ты ни черта не знаешь, - Тед смущенно потупился. - Так ты еще и по сторонам посмотреть не удосужился! Ты хоть знаешь, кто у нас папа? - Папа? – растеряно переспросил портье. - Папа! Папа! – насмешливо прокаркал Мун. – А папа-то у нас ого-го! С этими словами он сорвался с места и, злорадно хохоча, вылетел из холла. - Эй, птичка! – заорал Тед, сообразив, что вредный ворон опять ничего ему не сказал толком. – Ты куда! А что у тебя за новости-то! - Даккен вышел на охоту! – донеслось до него из дальнего конца темного коридора, а потом снова послышался хриплый смех Муна.
Звонок заставил Тедди подскочить. Из-за жутковатых намеков склочной птицы настроение снова испортилось, и портье погрузился в глубокие и безрадостные размышления. Мысль о Даккене пугала до судорог, но поделать все равно ничего было нельзя. Комната без номера могла появиться когда угодно и где угодно и снова поманить пряным бархатным голосом демона-трансвестита. Тед категорически запретил себе соваться во всякие сомнительные помещения. Куда больше его волновал сейчас родитель навязчивой блондинки. Она ведь и сама что-то там болтала о том, что папа может помочь возвыситься ее возлюбленному. Тогда Тед над ней посмеялся, расценив заявление, как очередную глупость. Но словам Муна он привык доверять. Об отце девушки следовало узнать побольше. Вспоминая всю проштудированную литературу, Тед как раз пытался придумать, как бы потактичней выведать у Бэллы, а кто, собственно, у нас папа, когда и прозвенел тот злополучный звонок. Прежде, чем схватить трубку, он все же повел носом, убедился, что Бэллы на горизонте нет, облегченно вздохнул, так как не считал, что готов к встрече, и только потом ответил ставшей привычной фразой: - Портье слушает, чем могу помочь? - Простите, - пропели на том конце очень мелодичным голосом с каким-то непонятным акцентом, - не найдется ли у вас... э-э-э... как бы это выразиться... э... О! Ин-сек-те-ци-да. Тед икнул и, поднеся трубку к глазам, недоуменно на нее уставился. - Алоу? – вопросительно прозвучало оттуда. - Да-да! – спохватился портье. - А... э... А какой инсектицид вам, простите, нужен? - А... э... А какой у вас есть? - Дихлофос! – радостно отрапортовал вампир. - Ди-хло-фос? – задумчиво, нараспев произнес иностранный постоялец, Это... это... а... э... Оу! Пандиктиоптера! О да! Да-да! - Так вас устроит? – с любопытством поинтересовался Тедди, размышляя о том, где еще могли завестись насекомые, но на всякий случай проинформировал: - Это от тараканов. - В узком смысле, друг мой, в узком смысле! – радостно возвестил голос на том конце провода. - Будьте добры, принесите мне пару... а... э... Флаконофф? Да-да! Номер восемнадцать. - Уже иду, - растерянно отозвался вампир и, положив трубку, почесал затылок. На четвертом тараканы, на втором тараканы... Все это Тедди не слишком нравилось. Но клиент всегда прав, и портье, навестив кладовку, запасся парой аэрозолей и, минуя лифт, отправился на второй этаж. Номер восемнадцать почему-то обнаружился в торце коридора, сразу за номерами 23 и 24. Тед пожал плечами, уже ничему не удивляясь, и постучал. Из-за двери донеслась неразборчивая, но очень мелодичная фраза. Тед ничего не понял и нахмурился. Подождал немного и постучал снова. - Это портье, - возвестил он на этот раз. - Я принес дихлофос, как вы и просили. - А! Оу! Да-да! Входите, друг мой, входите! Тедди ухмыльнулся, в который раз подивившись, как легко приглашают внутрь вампира, если он портье, подумал, что в будущем сможет взять это на вооружение, толкнул дверь и опрометчиво сделал шаг. Буйство красок навалилось на него головной болью и слабостью во всех членах. В глазах зарябило от тропических оттенков зелени и ярких цветов, распускающихся в этом ботаническом саду чуть ли не на каждой ветке. Баллончики с инсектицидом вдруг оттянули руки, голова закружилась, и Тедди привалился спиной к коварно захлопнувшейся двери. - Оу! Друг мой, - услышал он, - Вы принесли его! Это замечательно! Давайте сюда, давайте! - В-вот... – пробормотал Тед, с трудом протягивая дихлофос и тщась разглядеть собеседника. Получалось это у него неважно: постоялец все время расплывался и казался каким-то странным. Но Тедди вдруг понял, что никакого значения это для него не имеет. - Это... э... Оно! Вот! Это за-ме-ча-тель-но! А то, знаете ли, эти... как бы сказать... э... А!.. Вот! Мантоптера! Да! Непозволительно! Совершенно не позволительно! – все так же оптимистично провозгласил постоялец, забирая у него аэрозоли. - Благодарю-благодарю! Входите-входите, друг мой! Тед попробовал отодрать себя от двери и, как ни странно, у него это получилось. Очень осторожно он сделал шаг за расплывчатым силуэтом, все еще не понимая, что же такого странного и пагубного для него находится в этой комнате. И оказался в лесу. Залитом солнечным светом. Слишком ярким. Слишком живым. По коже начал разливаться неприятно знакомый зуд, но был он настолько слабым, а Тед настолько растерянным, что вампир, опять-таки неожиданно для себя, решил не обращать на него внимания. Свет завораживал. - Это так ужасно, друг мой! – заливался тем временем постоялец. - Такие красавцы! И красавицы! И такие некультурные! Каннибализм! Фи! Я думал... Я надеялся... но, увы! Они... э... как бы это... О! Невоспитуемы! Да! Совершенно невоспитуемы! Особенно дамы, заметьте! - Я заметил, - пробормотал Тедди, сразу же вспомнив Бэллу, Кали, Диану и всех прочих капризных дам, с которыми ему пришлось столкнуться в последнее время. - Вот! – обрадовался иностранец. - Вы понимаете, друг мой! Я... э... мой народ... э... мы понимаем... ну, как это?.. Да! Радость любви! Да-да! Но съесть партнера?! Съесть?! Съесть такого же, как ты сама?! Отца твоей... э... твоего по-том-ства! Да! Это ужасно, друг мой, ужасно! Теду почему-то захотелось оправдаться в том, что себе подобных он не ел никогда, а только людей. Но хоть он раньше и был одним из них, теперь же это не считается, ведь так? И все же, ему почему-то было стыдно раскрывать душу перед иностранцем. И вообще замелькали мысли о воспетом в романах вампирском «вегетарианстве», которым сам Тедди страдал только с очень уж большой голодухи. - Дейс-с-с-ствительно, - с трудом выдавил он из себя, соглашаясь. - Вот-вот! Не-про-сти-тель-но! И я... э... мы... да!.. мы вынуждены. Ваша... э... Земля... она... она может... может терпеть. Но не здесь! Не в нашем саду! Да! Не бывать этому здесь! Это на-ка-зу-емо! Вот так! И без право... э... права... О! Воз-рож-де-ни-я! На-всег-да! Последнюю фразу сопроводил хорошо знакомый звук распрыскиваемого аэрозоля. Что-то застрекотало, зашелестело и с ощутимым стуком упало на пол, прямо под ноги вампиру. В отличие от расплывающегося постояльца, нарушителя гармонии Тед рассмотрел сразу. Это был гигантский богомол, точнее, следовало предположить, невоспитуемая самка богомола. Она все еще двигалась в агонии и, казалось, протягивала свои чудовищные лапы к портье, моля о помощи. Тед отшатнулся от отвращения и врезался во что-то позади себя, чего раньше не заметил. Препятствие дернулось и заверещало. - П-п-простите, - пробормотал он, стараясь удержать равновесие и не дать упасть существу за спиной, но верещание не прекратилось, а лишь усилилось. В следующий миг его с двух сторон схватили за плечи цепкие длиннопалые ручки. - О, ужас, друг мой! Какой кошмар! Какая тра-ге-ди-я! – зачастил уже знакомый голос с акцентом. - Вы... как бы это... как это... э... о... Вы мертвы! - Ну, да. Типа того, - растеряно согласился Тед, чувствуя, что хватка на спине и плечах усиливается, и его куда-то волокут. - О! Это такой моветон! Но это не-объ-яс-ни-мо! Вы... э... ходите! Вы... о да!.. говорите! Оу! А! А что это... это что?.. Что это?.. Что у вас с лицом, друг мой? Это... это... Тедди с трудом поднял руки к щекам, кончиками пальцев нащупал едва наметившиеся волдыри солнечных ожогов. Больно почему-то не было. Если бы не замечание постояльца, он бы и не почувствовал, что медленно сгорает. Тут что-то защелкало и замигало у него перед носом. Вампир ощутил, как ледяные маслянистые присоски коснулись его лба, груди, бедер, и вяло подивился тому, что одежда успела испариться. Его охватило странное безразличие. Его куда-то несли, переворачивали, укладывали, привязывали. Ему было все равно. Ему это все даже немного нравилось, потому что казалось, что ни о чем не нужно думать и переживать. Все решали за него, и крепла уверенность, что решали правильно. До тех пор, пока на расслабленного, умиротворенного вампира не направили мощную лампу дневного света. Тед заорал, понимая, что сгорает заживо, а потом потерял сознание.
«Эк я отключился!» - подумал Тедди, приходя в себя от давно забытого ощущения ласкающего кожу тепла. Но почти сразу вспомнил все последние события в номере восемнадцать у странного иностранца, не любящего богомолов. Лампу дневного света он вспомнил тоже и испугался так, что резко вскочил, спрыгнув с кровати, или на чем он там лежал. И чуть не упал от слабости. Так что пришлось согнуться и опереться о покинутое ложе Успокоив себя заезженным постулатом «Я мыслю, стало быть, существую», портье позволил себе перевести дух и приоткрыл глаза. Сфокусировать взгляд на чем-то одном, чтобы понять, где он находится, никак не получалось. Тут он вдруг почувствовал какое-то движение и попытался выпрямиться, но что-то кольнуло в плечо, ноги подогнулись, и дурманящий аромат неизвестных растений легким дуновением ветерка снова унес сознание портье в некие райские кущи, совершенно не совместимые с вампирской реальностью. В следующий раз Тедди разбудили голоса. Поначалу он принял их за щебетание птиц и очень удивился, как ему удалось оказаться в столь многоголосом лесу. Именно в лесу, поскольку ни одна птица в неволе не станет выводить такие колоратуры. Но очень быстро сознание начало возвращаться, и Тедди понял, что это голоса вполне разумных существ, которые просто изъяснялись на совершенно незнакомом ему языке. Вспомнив свою первую неудачную попытку покинуть кровать, портье решил не торопиться с резкими движениями. Он осторожно пошевелил пальцами сначала рук, потом ног. Чувствительность не была нарушена. Медленно, очень медленно он повернул голову вправо, влево, слегка согнул колени. Все, вроде бы, было в порядке, и все же ощущение, что что-то не так, не покидало Теодора. Наконец, он рискнул приоткрыть глаза и тут же снова их зажмурил. Вокруг было светло. Слишком светло. Так может сиять только солнце. Но ведь это не может быть солнцем, не так ли? Он же вампир, в конце концов. Он солнца не выносит по определению. Успокоив себя таким образом, Тедди облегченно вздохнул. Нет здесь никакого солнца. Просто очень яркое искусственное освещение. Тед даже улыбнулся этой мысли Теперь глаза открыть было не так уж и страшно. И он открыл. И огляделся. Лес действительно имел место быть. Но щебетали, как он и предполагал, не птицы, а все тот же расплывающийся постоялец и какие-то еще нечеткие фигуры. Впрочем, его робкие попытки обозреть окружающее были почти сразу замечены, щебет смолк, и неясный силуэт давешнего иностранца замаячил перед кроватью. - Прекрасно-прекрасно, друг мой! Вы проснулись! Как хорошо! Как замечательно! – зачирикал он, казалось отовсюду. – Как самочувствие? Как ощущения? Тедди на всякий случай снова провел мысленно ревизию своих ощущений, потрогал гладкую, без ожогов кожу на лице и наконец позволил себе улыбнуться. - Вроде нормально, - ответил он, чем снова вызвал восторженное щебетание всего птичьего коллектива. – Ой! – спохватился он вдруг. - Это сколько же я здесь провалялся?! Мне ж работать надо! - Сколько?.. Э... Провалялись?.. Э... Простите, друг мой, не понимаю... - Ну, как же! – суетился Тед и, заметив на спинке кровати свою одежду, принялся натягивать штаны. - Я же сознание потерял. Лежал здесь долго, я же помню. А мне нужно внизу быть, на ресепшене. Вдруг как другим постояльцам что понадобится! - Ах, это... Нет-нет, друг мой, все хорошо! – тонкая длиннопалая лапка толкнула портье в грудь, и он повалился на спину. Штаны так и остались болтаться в районе колен. - Все за-ме-ча-тель-но! Мы воры не есть, нет-нет! Мы не крадем время! Никак-никак! Здесь – идет, там – нет. - Круто! – восхитился Теодор неизвестными технологиями. - Да-да! Мы хотеть много время... чтобы помочь... помочь вам... Мы помогли вам, да... э... помогли... э... как это... вернули... ну... э... Во! Вос-ста-но-ви-ли! Да! Вы теперь целый, друг мой! Вы целый! - А? – не понял Тед. - То есть как это, целый? А я что, сломался? - Сломался? Ах да! Сломался! Ха-ха! Смешно! Очень смешно, друг мой, знаете ли... э... как это... ну... это... О! Ка-лам-бур! Да! Ха-ха! – необоснованное с точки зрения портье веселье поддержал дружный хор посвиста других ускользающих от взгляда существ. Тедди потряс головой. - Вообще-то, я и сюда, вроде бы, не по кусочкам пришел, - развел он руками. – Я ж не зомби какой. Я все-таки вампир, нежить высшая. Не понимаю. - Сюда! Сюда! – радостно закивал иностранец. - Сюда тоже не целый! Вы пришли, вы были не живой, друг мой! Вы были мертвый! - Ну, был. Ну и что? – пожал плечами Теодор. – Я и сейчас мертвый. - Не-не-не-не-не! – застрекотал тот в ответ, перемежая и без того не слишком понятную речь присвистом и пощелкиванием. - Вы больше мертвый не есть! Нет-нет! Вы живой снова, да! Снова живой! Пару мгновений портье хлопал глазами на постояльца, потом фыркнул и расхохотался. Подобной чуши он не слышал ни в жизни, ни в смерти! Живой! Ха! Да этого не может быть, потому что не может быть никогда! Из мертвых еще никто не возвращался. Этот закон чтим всеми проявлениями разума – что магического, что технического, что человеческого. Даже божественного. Умер – значит умер. И все. Кранты. Никаких возрождений. Ну, бывают, конечно, разные всякие реинкарнации, но то переселение духа в другое тело, а тело Тедди было по-прежнему при нем. Он даже проверил на всякий случай, скосив глаза и внимательно изучив собственное плечо. Кокетливая родинка в форме бабочки по-прежнему была на месте. Как и татушка в виде неизвестно что означающего иероглифа, по глупости нанесенная чуть ниже пупка еще в восемнадцатилетнем возрасте. В бытность свою человеком, Тед не успел задуматься ни о значении иероглифа, ни о том, как это вообще-то выглядит со стороны. А вот вампиром он ее вывести уже не мог – в каком виде обратился, в таком и будешь коротать вечность. Трупы не меняются, особенно, если им не свойственна склонность к разложению. Все эти мысли пронеслись в голове портье за считанные секунды и, отсмеявшись, он весело уставился на постояльца. Разглядеть того по-прежнему не удавалось. - Мне понравилась шутка, - улыбнулся он и, приподнявшись, штаны все же натянул. - Шутка? Э... шутка... но... э... – в голосе иностранца послышалась растерянность. - А что... что... вы, друг мой, считаете шуткой, да? - Сообщить вампиру, что он теперь жив – вы считаете, что это не смешно? - Смешно? Но... э... почему? Разве это не есть хорошо... э... быть живым? - Не спорю, - фыркнул Тед, - но только мертвые живыми не становятся, а вот наоборот – всегда пожалуйста. - Но есть стали живым, - еще больше занервничал иностранец, от чего его выговор ухудшился, - мы так сделать... э... как это... Ну да! Вот! Воз-рож-де-ни-е! Да! - Чего?! – опешил портье, до которого наконец начало доходить, что странный расплывчатый постоялец всерьез верит в свои слова. Но тут же махнул рукой. – Свистите! Так не бывает. - Бывает-бывает! – закивал свистун. – Мы... это... это... наша... как это... э... да! Тех-но-ло-ги-я! Наша... э... дос-ти-же-ни-я! Да! Было сложно. О! Да! Странное... э... сопротивление. Да-да! Странное, очень! - Теда пробрал нехороший холодок. Постоялец был абсолютно серьезен и даже горд собой. Но поверить в такое было просто невозможно. - Болезнь... э... нет... ваша смерть не была запущена, да! Но непонятно... э... совсем непонятно... Мы вас воз-ро-ди-ли, да... э... но... опасно... как бы... э... Пока опасно... да... яд? Нет-нет! Яд нет... это... это... – он как-то странно закачался из стороны в сторону и прочирикал что-то на своем языке, видимо, обращаясь к остальным. В ответ послышались бурные многоголосые трели, но к согласию собеседники, судя по всему, не пришли. – Нет! Я не знаю... э... мы не знаем... что это есть... нет... Но опасность. Умереть нельзя пока, чтобы странной смерти не быть. Вы понимаете? Нет? Берегите себя быть живым! Да? Тедди не понял ничего из того, что пытался втолковать ему иностранец о какой-то опасности. Он пока еще не мог понять и поверить в то, что жив. Да и жив ли? Не отрывая взгляда от своего говорливого визави, Тедди поднес левую руку к правому запястью и нащупал пульс. Нащупал! Его сердце билось! Мгновенное радостное потрясение тут же сменилось паникой. Мысли хлынули в голову бурным потоком. Он снова человек, живой, дышащий! В подтверждение Теодор набрал полную грудь воздуха. Воздух имел вкус, запах, в нем можно было различить присутствие озона. Это было невероятно! И тут до него дошло, как это ужасно! Он перестал быть почти бессмертным призраком ночи. Теперь ему никогда не стать могущественным, не подчинить себе жалкое племя городских вампиров, не стоять одесную богини смерти. И никогда больше не пить дурманящую кровь девственниц! Все, все его планы пошли прахом. Распланированное на века темное будущее грозило обратиться скорой старостью, маразмом и немощностью. Кошмаром маячил впереди призрак заводской столовой. С криком ужаса Тед сорвался с места и сломя голову бросился к выходу. Ветки деревьев хлестали его по лицу, что-то свиристели расплывчатые существа, кто-то пытался схватить его, что-то подворачивалось под ноги, но портье с одержимостью берсерка крушил все препятствия на своем пути. Наконец, впереди показалась вожделенная дверь, и Тед вынес ее в коридор собственным телом. В коридоре царили тишина и полумрак. Отель словно отрезал все звуки комнаты номер восемнадцать, оставив шорохи леса и чириканье постояльцев за гранью собственного покоя. Прямо перед Теодором стояла маленькая девочка. - Опоздала, - вздохнула Каля. - Ч-ч-что? – портье начал приходить в себя. - Ты больше не мой подданный, Федя. Они тебя оживили, - в ее голосе сквозило что-то похожее на грусть. - Но... но я не хочу! Я не хочу, Великая! - Правда? – девочка склонила голову на бок, с любопытством разглядывая бывшего вампира. Тед преданно закивал. – Ладно, – Каля качнула головой, - в тебе все еще есть моя сущность, а значит остается шанс. Хоть и ненадолго. Эти инопланетные деятели совершенно не уважают наши божественные методы! – она даже притопнула ножкой от раздражения, а потом вздохнула. – Шанс-то есть, да времени мало. - Что?! Что нужно делать, Великая?! – портье боялся поверить призрачной надежде. - Снова обратиться, - пожала плечами малышка, - или, может быть, просто умереть. Но не думаю, что с их технологиями у тебя есть на это больше нескольких часов. Может быть, до рассвета. Так что, поторопись, Федя. Не обратишься за это время, потом ни один вампир уже не спасет. Что-то такое они с тобой сделали, что, едва организм выведет мою сущность, у тебя сформируется иммунитет к вампиризму. - А как же... как же мой вассалитет, Великая? – Тед рискнул прояснить момент, который беспокоил его больше всего. - А что с ним станется? Успеешь снова стать вампиром, эти две ночи не будут потеряны. А не успеешь, так тебе должно быть все равно. С этими словами девочка развернулась и пошла прочь. Так, словно бывший вампир совершенно перестал ее интересовать.
Пошатываясь, Теодор добрел до коридора со служебными помещениями на первом этаже. В голове его царили сумбур и паника. Из всех перемешанных обрывочных мыслей додумать удалось только самую идиотскую. Несчастный оживший портье почему-то вдруг очень озаботился вопросом, на сколько еще переодеваний хватит комплектов униформы в безумной гардеробной запасливого Монсеньера. Однако связность этой формулировки почему-то придала бывшему вампиру сил, и дверь в комнату, где еще час назад разжился новым костюмом, он открыл решительно и довольно спокойно. На пороге стояла кукла. Тед застыл, ослепленный блеском зеркал. Уродливая деревяшка ткнула в него зонтиком и пропела завораживающим голосом Даккена: - А вот и ты, Тедди, дорогой! Портье заорал, отпрыгнул через весь коридор и со всей дури впечатался в дверь напротив. Та гостеприимно распахнулась и ласково приняла его в объятия гардеробной. Ближайшая стойка жалобно скрипнула, зашаталась, накренилась, толкая следующую. Сработал принцип домино. С веселым лязгом, поднимая тучи пыли, горы тряпья начали рушиться друг на друга, разбегаясь по замысловатому лабиринту невесть как установленных перекладин, пока не погребли под собой вконец обезумевшего от страха Теодора. Спустя полчаса, разглядывая себя в чудом уцелевшем зеркале, Тед злился. В первую очередь на себя самого и на человеческий инстинкт самосохранения. На самоуправство инопланетян, разумеется, тоже, но в данной ситуации лажанулся он сам. Ну что ему стоило мирно задохнуться под горой пышных старинных туалетов?! Сейчас бы уже выкопался вампиром. Впрочем, простая смерть не давала стопроцентной гарантии, и Тед даже не мог с уверенностью сказать, человеческий или вампирский инстинкт в нем сработал. Взгляд остановился на собственной, подзабытой за двенадцать лет физиономии. - Хм, - сказал Тедди и присмотрелся повнимательней. – А я ничего, - решил он вдруг, - симпатичный. Почему-то сразу вспомнилась Бэлла. Она была тоже ничего. Настроение у бывшего вампира начало подниматься. Вообще, лицезреть себя в зеркале было приятно и, как оказалось, полезно. Все же у человеческого существования были определенные плюсы. Но, разумеется, не сравнимые с вампирским. Оправив не слишком сочетающиеся друг с другом серо-зеленые узкие полосатые штаны и белую с пышным жабо и жемчужными пуговицами рубашку, портье покосился на гору мануфактуры и решил не заморачиваться и униформу в этом бардаке не искать. Порывшись, он все же выкопал какой-то пиджак, подходящий по размеру. Пиджак был малиновым, а Тед не был дальтоником. Вздохнув, он отложил одежку в сторону, снова расправил перед зеркалом кружева рубашки и осторожно выглянул в коридор. Двери напротив не было. Тед расслабился, но путь до холла все же преодолел бегом. И тут же столкнулся с вернувшимися с прогулки Чедом и Луизой. Сердце человека затрепетало при виде красивой девушки, а в крови забурлила сущность богини смерти. Вот он его шанс! Сейчас, прямо сейчас! Конечно! Не сбавляя скорости, Тедди помчался навстречу вампирам и рухнул на колени перед ньюфаундлендом. - Помогите! – запричитал он. – Спасите! Помогите! Обратите! Сжальтесь! Верните мне мою сущность! Чед от неожиданности отступил на шаг, потом принюхался и удивленно склонил голову на бок. - Теодор! Что с вами случилось?! – воскликнула Луиза. Она замешкалась в дверях и еще не подошла достаточно близко, чтобы почувствовать запах человека. - И как это вас угораздило, юноша? – медленно проговорил пес. - Инопланетяне! Все инопланетяне. Я знаю, это заговор, это вторжение. Они против нас. Помогите, пока они не уничтожили все наше племя! – верещал портье, в мольбе протягивая руки к собаке. - Ничем не могу помочь, уж извините. Я никого обратить не могу, - покачал Чед массивной головой и чуть сдвинулся в сторону, перекрывая Теду доступ к Луизе. Потом встряхнулся, как самый обычный представитель собачьего племени, и воздух холла наполнился вонью мокрой псины. По морде ньюфаундленда проскользнула злорадная ухмылка. - А вы, прекрасная Луиза? – Тед потянулся к девушке. – Неужели вы оставите меня смертным? Сжальтесь! Спасите! - Лу недоуменно переводила взгляд с Теодора на хозяина. Пес начал осторожно подталкивать компаньонку в обход ползающего по полу портье. – Луиза! Прекрасная Луиза! – почти рыдал Тедди. – Спасите! Спасите меня! Обратите меня! - Что это с ним? – робко спросила девушка, следуя безмолвным указаниям пса и осторожно отступая от Теодора. - Умом тронулся. От голода, наверное. Бедняга! – насмешливо рыкнул ньюфаундленд, тесня спутницу в сторону лифтов. – Я же говорил тебе дорогая, что нам вредна длительная голодовка. Вот видишь, как бывает. Один его костюмчик чего стоит. Ты с ним поосторожней, Лу. Наедине лучше не встречаться с обезумевшим вампиром. - Я не вампир! – взвыл Тед и вскочил на ноги. – Я только хочу снова им стать! Ну что вам стоит! Но Чед и Луиза поспешно ретировались из холла. Уже в дверях девушка обернулась и одарила Теодора сочувствующим взглядом. Чуть не плача, портье снова опустился на пол. К горлу подкатила злость на вредного пса. Это все из-за него! Из-за него Луиза ему не поверила! Вот если бы они встретились наедине... Тед перестал всхлипывать. Ну конечно! Нужно будет просто встретиться с Лу наедине, подстеречь, когда она будет выходить из номера по каким-то делам. Если все ей нормально объяснить, она поймет и поможет. Успокоившись и приняв судьбоносное решение, портье даже смог улыбнуться.
Теду хотелось выпить. Он не сразу понял, что за желание так навязчиво тычется в его подсознание. И не надо намекать на склероз и прочие возрастные изменения. У вампиров их не бывает, просто за двенадцать лет даже самые насущные человеческие потребности могут подзабыться. Поэтому, когда до заторможенных в результате потрясения мозгов Теодора дошло, чего же такого ему хочется, он слегка растерялся. Потому что, откровенно говоря, забыл, как это бывает. Вместе с желанием пришло, хотя и смутное, но приятное воспоминание. Что ж поделать. Так устроена психика, что у вампиров, что у людей: помнить о похмелье и прочих сопутствующих проявлениях алкогольного отравления очень не хочется. Итак, придя к однозначному выводу, что странные сигналы подсознания есть не что иное, как желание испить неких горячительных напитков, вкус которых было бы неплохо освежить в памяти, Тедди воспрял духом, покосился на подозрительно молчащий многоканальный телефон и направил свои стопы в бар. Сегодня бар ничем не отличался от себя вчерашнего и совершенно не желал вписываться в смену восприятия с вампирского на человеческое. Все те же уродливые доспехи ютились по темным углам, создавая сюрреалистический антураж в сочетании с новомодными аксессуарами кухни и небольшой сцены, видимо, предназначенной для непритязательных лабухов или любителей караоке. Тед неторопливо прошествовал к стойке и застыл в ожидании, пока Ян обратит на него внимание. Двуликий бармен покосился на гостя, хмыкнул, не глядя плеснул в бокал что-то достаточно темное, а значит, выдержанное, и послал по стойке к адресату. Тед поймал бокал неловким движением и искренне подивился, куда это вдруг делись его вампирские скорость и реакция. Потом залпом выпил. Во рту расцвел букет выдержанного ямайского рома, а пищевод блаженно расслабился, ощутив расплавленный огонь спирта. - Тебя приглашает за свой столик некий господин, – конфиденциально сообщил бармен и кивнул в один из темных углов. Тед обернулся. Из-за столика ему махал ручкой Даккен. Бывшего вампира пронзил панический ужас. - Ч-что? Ч-что ем-му от меня нужно?! – заикаясь спросил он. - Да ничего, - пожал плечами Ян. – Ты вообще ему на фиг не нужен, между нами мальчиками. Он людей не любит. Говорит, они невкусные. Тед приободрился, быстренько опрокинул еще одну порцию рома, но на всякий случай ретировался из бара. Мало ли! А вдруг Ян ошибся, и Даккен совсем не просто так зазывал его к себе в компанию. Тед был не настолько пьян, чтобы бесшабашная удаль успела им завладеть полностью, но и не настолько трезв, чтобы впасть в панику из-за какого-то ненавязчивого приглашения. Телефон по-прежнему молчал, и портье решил взять тайм-аут и позаботиться о своем внешнем виде. Все же эти зелено-полосатые штаны никак не вписывались в его представления о хорошем вкусе. Вот как ползу, так и отражаю!
Тедди давно не было так хорошо. Во-первых, он был сыт и радовался забытому ощущению яичницы с жирным беконом и сдобных булочек, приятной тяжестью расположившихся в желудке. О прочувствованной в процессе поглощения еды вкусовой гамме и говорить не стоит. Во-вторых, бокал пива и выпитая из любопытства порция омерзительно парфюмерного и не менее омерзительно дорогого скотча добавили к возрожденным трепетным воспоминаниям еще одно, непосредственно касающееся различных степеней опьянения. Ну и в третьих, некий полуночник, пожелавший среди ночи получить себе в номер чистые полотенца, оказался щедр на чаевые, и теперь они приятно похрустывали в кармане форменного сюртука. Пребывая в столь замечательном расположении духа, Тед опрометчиво решил игнорировать лифт и спуститься пешком, совершенно забыв о коротком коридоре, ведущем с лестничной площадки к номеру для новобрачных. А когда вспомнил, было уже поздно. Дверь открылась и на пороге появилась Бэлла. Поскольку женщине все же нужно значительно больше времени, чтобы привести себя в порядок после такой катастрофы, как рассыпанная косметика, девушка за последние полтора часа, видимо, только и успела, что принять ванну и снова накрасится. А вот одеться... - Тедди, дорогой! – радостно заверещала она. – Ты уже освободился? Портье растеряно застыл. Какой-то загнанный глубоко в подсознание инстинкт требовал немедленно смыться, но другой, куда более сильный, заставил сделать шаг навстречу. - О мой вампир! – взвизгнула Бэлла и повисла на шее у Теда, прижавшись всем телом и подставляя губы для поцелуя. Перед глазами у Теодора все поплыло и, окончательно теряя контроль над собой, он подхватил девушку на руки и шагнул в раскрытую дверь номера. - Остановись, идиот! Ты что творишь?! Ты о чем думаешь?! И чем?! – донеслось паническое карканье откуда-то из лестничного пролета. Вопль приближался, но все же Мун катастрофически опаздывал. Не обращая внимания на этот глас вопиющего в пустыне, Тедди ногой захлопнул дверь. Ворон в последний момент успел свернуть и не врезаться во внезапно возникшее препятствие. Заложив крутой вираж, он опустился на перила и тяжело вздохнул.
- Она, быть может, не умна. К глупцам господь благоволит. Гораздо тяжелей вина Того, кто знает, что творит. Лишь по причине пустоты Душа светла, как цвет волос. Её сгубив, что хочешь ты Обресть взамен? Вот в чем вопрос!
- философски продекламировал он и покосился на дверь. – И ведь так и не выяснил ничего про папу. Дурак! Ворон снова вздохнул, взлетел и скрылся в коридоре.
Пламя тысячи свечей, расставленных по всей комнате, играло тенями, создавая причудливые образы на кафельных стенах. Лепестки алых роз кровавыми каплями были рассыпаны небрежной рукой. В густом паре, подымающемся от благоухающей воды, можно было разглядеть изящный силуэт, слишком хрупкий для мужского, но и на женский не очень походящий. - Каге, полотенце! – капризный голос красавца эхом отразился от стен, и в воздухе появился пушистый лоскут ткани, который тут же был обернут вокруг гибкого тела. - Каге, верный мой Каге, я так изголодался по любви! Ну почему мне никто не отвечает взаимностью?! «В прошлую ночь нам с охотой не повезло, мой господин. Этому дурачку-портье не дано понять всей тонкости ваших чувств», - кукольный рот оставался недвижим, голос звучал лишь в голове юноши. - Ох уж этот портье! - кокетливым движением руки блондин откинул волосы с лица. - Дался он Монсеньору! И девочка вокруг него вьется, – на последней фразе в голосе появились нотки недовольства. – Не нравится мне это... Поиграв кольцом в ухе, демон посмотрел на свое запотевшее отражение в зеркале, но увидел лишь размытый силуэт. - Да и богиня, - печально вздохнув, юноша изящно расправил плечи, - не хотелось бы с ней ссориться. «Вам виднее, мой господин». - Вечно ты так, - блондин обижено поджал губы, - никакой от тебя пользы. «Как будет угодно господину». Даккен подошел к зеркалу, занимающему одну из стен, и залюбовался искаженным отражением маленьких огоньков, что мерцали подобно морю душ в вечно застывшей тьме. Каскад тумбочек был заставлен множеством баночек и тюбиков. Легким перышком пальцы демона пробежались по косметическим средствам, на лице появилось задумчивое выражение, словно у барышни, что никак не определиться с выбором. Такому подбору косметических средств позавидовала бы любая уважающая себя особа женского пола. Демон ухмыльнулся, маска развращенного юноши на мгновение сменилась звериным оскалом. Молодой человек наклонился, пытаясь рассмотреть себя сквозь запотевшую муть, но тщетно. Легким движением руки Даккен вывел на зеркале несколько затейливых иероглифов. - Покажи! – в этом повелении не было и толики прежней медоточивости, так мог говорить только привыкший повелевать. На гладкой поверхности появилась легкая рябь. Постоялец блуждающей комнаты провел над зеркалом рукой, словно снимая невидимую вуаль, и довольно хмыкнул. Под пылким взглядом искусного лицедея туман в глубине серебряного стекла медленно исчезал, открывая искомое. Сначала появилось изображение коридора, но не пустого. Странная парочка шествовала ветхим лабиринтом. Щебечущая горничная вела «под белы ручки» мужчину. Демон не выдержал, и звонкий хохот отразился от стен хрустальными шариками. Лицо кавалера было расписано нелепым синим узором, и выглядел он довольно комично. - Каге, что скажешь? – молодой человек озорно подмигнул своему спутнику. - Кто из них аппетитней выглядит? «Они простые смертные, мой господин», - голос куклы остался бесстрастным. - Какой ты ску-у-учный, - протянул Даккен и перевел взгляд на парочку, которая уже выясняла отношения. - И не так они просты, как кажется на первый взгляд. Но ты прав, - блондин сделал плавный жест, и изображение изменилось, - есть в этом питомнике зверьки и повкусней. В этот раз безукоризненная гладь показала пустующий бар. В помещении было темно, освещалась только барная стойка. Очень аппетитный бармен, которого Монсеньор просил не трогать, спаивал одного единственного посетителя – хрупкую рыжеволосую девушку. А вот это уже интересно. Демон втянул нервно подрагивающими ноздрями воздух, принюхиваясь к отражению. На тонких губах заиграла чувственная улыбка. Ведьма, и не слабая. - Ее сила, как аромат жасмина, - закрыв глаза, томно протянул юноша, - пьянит и будоражит, - он сделал несколько грациозных танцевальных па вокруг низкого пуфика. - О, это будет великолепный десерт. Но, - подняв указательный палец вверх, хозяин японской куклы назидательно произнес, - сначала ужин. Картинка сменилась, теперь Даккен внимательно осматривал один из номеров в викторианском стиле. Неожиданно он сморщил нос, на гладкой белоснежной коже появилась сеть морщинок. - Фи, как воняет! - юноша выудил из глубины шуфлядки кружевной платок и, обильно надушив его, жеманно приложил к носу. - Моветон! Каге, эта тварь портит мне аппетит, - сразу же закапризничал демон. В кресле сидел ньюфаундленд и лакал коньяк. От него сильно несло псиной, и этот запах почти перебил другой, более низкий аромат цвета крови. Очень знакомый отпечаток, напоенный сладостной негой. «Его не должно существовать, мой господин», - равнодушный голос куклы озвучил мысли демона. - Да, ты прав, - блондин небрежно отбросил ажурный лоскуток ткани и присел на пуфик, закинув ногу на ногу, - но я не буду обрывать это никчемное существование, так даже интересней. «Господин, неужели вы…», - первый раз за все время разговора в безликом голосе появилось подобие чувств. - Помилуй, Каге! – тоном возмущенной дамы взбунтовался юноша. - Я еще так низко не пал! Неожиданно обстановка в отраженной комнате изменилась с появлением еще одного действующего лица. Девушка выглядела изящной статуэткой, ее прозрачная кожа выгодно оттенялась медным водопадом волос. Мягкие тона амбре, что будоражили острое обоняние Даккена, просто сводили его с ума. Он жадно втянул воздух, и его подхватила волна неги. Блаженно закрыв глаза, хищник плотоядно улыбнулся. - Вот наш ужин – ужин истинного гурмана! - демон резко встал и театрально закатил глаза, поднеся руки к горлу. - Но, Каге, почему никто не ценит мой тонкий вкус, - писклявый голос диссонировал с плавной текучей грацией дикого зверя, которая проступала в каждом движении. «Я ценю, мой господин», - деревянное тельце игрушки скрипнуло в низком поклоне. - Хм, попробуй не ценить, - ехидно протянул хищник в образе травести-дивы. - Ну да ладно, - и, нежно очертя овал девичьего лица в зеркале, Даккен подул на гладкую поверхность, - ведь еще надо подготовиться к приходу гостьи, - изображение начало таять, и демон собрался уже вставать, но неожиданно верный спутник вскричал: - Стойте, господин! - и указал деревянным пальчиком на тающий образ вампирши, - посмотрите на нее истинным зрением. Демон удивленно повернул голову к зеркалу. Его глаза заполнил ядовито-зеленый свет. Просканировав взглядом ночную охотницу, юноша скорчил брезгливую гримасу, словно увидел самую мерзкую сущность во вселенной. - О Каге! – голос Даккена звучал хуже расстроенной гитары, - ну почему так? Почему эта глупая вампирша не следует своему назначению, а ищет альтернативные пути? Ему, как могущественному демону преисподней в отставке, бывшему властителю всей жизни на земле, повелевавшему циклом смерти и возрождения, было дано зреть все уровни бытия. Именно такой способностью воспользовался Даккен. И увиденное его не обрадовало, если не сказать, огорчило. У каждой сущности, черпающей силы, из Тьмы ли, из Света ли, есть двойник, связанный с носителем невидимыми, но прочными узами. Эти нити тянутся из слабого, полностью зависящего от своего хозяина двойника, находящегося в промежуточном измерении. Именно этот мир духов является истинным отражением творений, наделенных хоть какими-то сверхъестественными способностями. Выбрав путь – следуй ему, твердо веря в свою правоту. Такова суть вещей, и никому не дано ее изменить. А тот, кто нарушает законы, жестоко за это расплачивается. Если нежизнь вампира поддерживается исключительно кровью живых существ, желательно мыслящих, то невыполнение этого правила приводит к неизбежному нарушению цикла. Но, как известно, любое правило имеет исключение, это самое правило подтверждающее. Таким уникумом был Даккен, сумевший найти разгадку и заключить договор со своей тенью, сделав свое иное бытие слугой самому себе. Миловидная спутница ньюфаундленда, здоровая в этом мире, но болеющая в мире духов, была противна демону. Она имела не насыщенную багровой тьмой тень создания, поглощающего жизни людей, а зловонную гниющую субстанцию, что постоянно разлагалась и отравляла своего хозяина. Вампирша нарушила закон, и теперь она обречена. Увлеченный собой, он едва не пропустил такую важную деталь. Увы, запланированный ужин был несъедобен, и даже более того, ядовит. Не смертельно, конечно, но болезненно. - Вампиры – дети ночи, рожденные быть ужасом для смертных, - пафосно произнес демон, - а эта несчастная питается мертвой кровью, - и, взмахнув рукой в эффектном жесте, обиженно изрек банальность: - Ну и дурра! Взяв с тумбочки щетку из апельсинового дерева, юноша начал бережно расчесывать шелковистый водопад волос, любуясь своим отражением в зеркале. - Знаешь, мне это тело нравится больше всего, - лихорадочный блеск в глазах выдавал потаенную страсть к самому себе, - оно совершенно. Жалко, что я не могу им пользоваться постоянно. «Красота погубит мир». - Ну, может не весь мир, - лукавая улыбка заиграла на четко очерченных губах, - так, немного проредит население. «Да, господин - санитар общества». - Вот что мне в тебе больше всего нравится, так это тонкое чувство юмора, - отсмеявшись, сумел произнести демон. - Скажешь такое – санитар. Все еще посмеиваясь, юноша приступил к ритуалу создания образа. Подобрав волосы в высокий пучок, он закрепил их двумя острыми шпильками, блеснувшими россыпью бриллиантов. Затем, так же тщательно молодой человек нанес макияж. Яркий цветастый отрезок шелка в умелых руках Даккена быстро превратился в роскошное, идеально скроенное кимоно. Завершающим штрихом сексуального образа гейши был оби, на тон темнее основного одеяния, плотно обхвативший тонкую талию. Демон довольно оглядел себя в зеркале. - Каге, я готов, - и кокетливо потупив взгляд, стыдливо спросил: – Ну, как я тебе? «Превосходно», - было ему ответом. - Ну и славно, а теперь повеселимся.
Диана была раздражена и пыталась приглушить это чувство хорошей выпивкой. Благо, в этой дыре таковая имелась. Причиной ее скверного настроения было место ее нынешнего пребывания. И дело вовсе не в странности персонала, к нелюдям и всякого рода нечисти верховная ведьма была привычна. Ей не давали покоя другие ощущения. Девушка чувствовала необычность самого отеля, но не могла это никак объяснить, потому и злилась. Диана терпеть не могла, когда что-то шло вразрез с ее планами. Мощный магический барьер блокировал все ее попытки проникнуть за занавес, надежно хранящий тайны Хостел-Люкса. И не известно, как это могло повлиять на результаты предстоящего шабаша. А Диана очень не любила неопределенности. И еще больше не любила выглядеть дурой пред подругами. - Черт! - девушка сильно стукнула ладонью по столешнице. Висящие над стойкой бокалы, ответили возмущенным перезвоном. Двуликий бармен истолковал резкий выпад посетительницы на свой лад, снова плеснув двойную порцию бурбона, отправил пузатый на низкой ножке бокал в путешествие по отполированной поверхности. Не смотря на порядком охмелевшую голову, Диана ловко поймала снаряд и быстро опрокинула его содержимое в рот, при этом даже не скривившись. - Послушай, у-урод, - пьяной ведьме надоело предаваться злобе в одиночестве, и она решила поделиться ею с барменом, - ты чего такой у-уродливый? - грубый голос никак не вязался с ангельским ликом девушки. - Извините? – равнодушно переспросило воплощение двуликого Януса. На Диану смотрел, умудренный опытом и напоенный печалью, глаз древнего старика. Участливый, понимающий взгляд бармена сделал невозможное: смутил прожженную жизненным опытом ведьму. Занесенная для броска рука медленно опустилась, из ослабевших пальцев выскользнул снифтер, и со звоном разлетелся в дребезги. - А, ладно, ничего, не обращай внимания, - промямлила рыжеволосая. Кое-как сняв вдруг потяжелевшую филейную часть с высокого табурета, Диана уже было собралась идти к выходу, но ее внимание привлекла странная штука, неожиданно появившаяся на барной стойке и принявшаяся важно выхаживать взад-вперед. Сфокусировав взгляд, девушка сумела разглядеть крупного ворона. - Ой, смотрите, какая птишка, ик, - умильно пролепетала ведьма, - сколько тебе лет? Мне как раз, ик, не хватает для одного, ик, рецептика лапок ворона, - и, поманив пальцами, девушка засюсюкала, - ути-ути-пути, нет? А если, ик, так: цыпа-цыпа-цыпа, - в попытке поймать птицу, Диана с грохотом свалилась под стойку. - Грубо! Грубо! Так обр-р-ращаться с Муном! Непотр-р-ребство! – от возмущения в голосе старого ворона появились отчетливые птичьи интонации. - О! Птишка-говору-ун, - сдавлено прохихикало из-под стойки, - ка-акой редкий экземплярч-чик, ик, - с третьей попытки Диане таки удалось подняться на ноги, - и что ты мне поведаешь, ик? – распластавшись на стойке, девушка смотрела на крылатого обитателя отеля влюбленными глазами. Отлетев на безопасное расстояние, ворон гордо задрал клюв и отвернулся от пьяной ведьмы, демонстративно ее игнорируя. Девушка уже было решила, что обидчивая птица больше не произнесет ни слова, но неожиданно услышала:
«Беги отсюда, коль мне веришь, Быть может, избежишь невзгод. В отеле существуют двери, Которые всего лишь вход.
Войдешь и растворишься где-то, Где? Неизвестно даже мне. В отеле можешь встретить этом То, что не встретишь в страшном сне».
Неприятный холодок опасности, пробежавшись вдоль позвоночника, мгновенно отрезвил девушку. Весь хмель как рукой сняло. Что-то зловещее было в этих рифмованных словах, а интуиция ведьму никогда не подводила. - А более доступным языком можешь сказать? – злость снова заняла свое место, полностью вытеснив остатки алкоголя. В ответ Мун принялся нарочито тщательно чистить перышки. От переполнившей ее злобы, девушка заскрипела зубами. - Ах ты, да я тебя сейчас… - Он больше ничего не скажет, - низкий голос бармена остановил Диану на полуслове. В этот раз перед ней был симпатичный профиль молодого парня, но в его взгляде колебалось очень древнее пламя, и ведьма отступила. «Надо отсюда сваливать», - настойчиво билась мысль в ее головке, - «сдались мне эти тайны. Вот девочки соберутся, и вместе с ними… Растворюсь? Сначала растворилку вырастите». Войдя в свой номер, девушка направилась прямиком в ванную комнату. Ей уже порядком надоел местный антураж. С твердой мыслью убраться из отеля сразу же после шабаша, Диана быстро разделась и, крутанув вентили, забралась в полиакриловую емкость. Монотонное журчание горячей воды расслабило ведьму и она, закрыв глаза, откинулась на бортик, встретившись взглядом со своим отражением. С зеркального потолка на нее смотрела юная красотка: рыжие волосы огненными змеями струились по белому кафелю, разгоряченную алебастровую кожу покрывал легкий румянец, плещущаяся вода немного искажала, но не скрывала безупречные линии фигуры, глаза полыхали зеленным огнем, и только темные круги под ними выдавали усталость. Нежный розовый аромат настойчиво проникал в нос, щекоча обоняние. Чихнув, Диана открыла глаза, не сразу сообразив, что умудрилась уснуть в воде. Некоторое время она лежала не шевелясь, мысли лениво текли, не задерживаясь. Колеблющийся свет в комнате рисовал причудливые картины. «Колеблющийся? Свечи? И когда я успела?». - Свечи?! – девушка резко вскочила, хлюпнув водой с красными лепестками на пол. - Что?! – маленькие трепещущие огоньки заполнили все пространство, восковые столбики плотной армией окружали ведьму. Она находилась в чужой комнате, это был не ее номер: вычурность стиля, дорогой кафель, антикварная ванна с латунными кранами, огромное, во всю стену, темное зеркало, в котором ничего не отражалось. Казалось, это прореха в небытие, в абсолютное ничто. - Где я? – испуганно прошептала Диана, совершенно позабыв о своих ведьминских силах. - В моей власти, любовь моя, - тягучий, словно патока, голос не имел источника, он звучал отовсюду, проникал в каждую клетку, лишал воли к сопротивлению. Слабость охватила девушку, тело стало тяжелым и непослушным, она закрыла глаза и медленно опустилась в воду. «Ты же ведьма! Борись!» - набатом прозвучал в голове внутренний голос, что привело к резкому выбросу адреналина, сердце забилось чаще, мысли прояснились. - Сукин сын, хочешь поиграть?! – не вынимая рук из воды, Диана сложила пальцы, концентрируя силу, вода начала вскипать. - Я тоже люблю игры, - прорычала дикой кошкой ведьма, сканируя пространство внутренним зрением. - Милочка, я, конечно, благодарен за импровизацию, - говорящий неожиданно возник перед девушкой, стоя на потолке вниз головой, - но вареное мясо не восприимчиво к моим пылким чувствам, - мягкая улыбка, очертившая его уста, вызывала паническую дрожь. «Или это не потолок?» Свободный водопад волос, широкие рукава и фалды халата струились вдоль тела, полностью нарушая законы гравитации. Собрав силу в кулак, Диана вскинула руку в атакующем жесте, но неожиданно почувствовала, как вместе с водой начала выпадать из ванны. В последний момент она успела ухватиться руками за кран и повиснуть. «Но как? Все вверх дном?» - однако, все предметы в комнате продолжали стоять на своих местах, и ведьма поняла, что ошиблась. - Ой, ты уже догадалась, - в довольном голосе слышался тихий смех, - да, моя родная, это касается только тебя, не хочу, чтобы ты испортила мне аппетит. - Аппетит? – с трудом переспросила ведьма, мокрые ладони начали скользить, она больше не могла держаться и с криком сорвалась… вверх, больно приземлившись у ног юноши. Подняв глаза на трансвестита, Диана невольно закричала, впервые пожалев о своем даре второго зрения. Безумная паника мгновенно заполнила каждую клеточку разума, пред ведьмой стояло существо из глубин преисподней. Паучьи ноги держали грузное тело с тремя головами. Центральную, человеческую, венчала корона из людских костей; в бездонных глазах плескалось море мрака; с правой стороны была мерзкая лягушачья морда, покрытая сочащимися вонючей жижей бородавками, что постоянно лопались с глухим звуком. И третьей была кошачья голова, с огромными острыми клыками, с которых медленно стекала тягучая слюна, в хищных глазах был голод. Нет, не так: Голод. - О, милостивый Господь, - позабыв о том, кем была, ведьма невольно обратилась к человеческому защитнику, - защити меня! - она начала дрожать всем телом. Злой смех демона был ей ответом. - Это моя вотчина, он сюда носа не сует, - схватив Диану за волосы, юноша намотал их на кулак и, резко подняв, приблизил ее к своему лицу. - Ты меня разозлила, - мягкий голос резко диссонировал со смыслом сказанного, в темных глазах девушка видела свою обреченную судьбу, без посмертия и возможности реинкарнации. - Не отвергай меня! Демон потащил Диану за роскошную шевелюру, направившись к темному зеркалу. Она, как тряпичная кукла, безвольно повисла, даже не пытаясь бороться, понимая тщетность сопротивления. Войдя в темный провал, юноша волочил свою жертву сквозь тьму, сам он шел словно по твердой поверхности, она же чувствовала бездонность пространства, глубина которого была соткана из мук тысяч душ. Безымянная, вечно стенающая масса. Неожиданно пред ними возник девственно-белый прямоугольный алтарь, матово мерцающий в абсолютной темноте. Демон забросил ее на отполированную холодную поверхность, больно приложив о камень. Как только ведьма соприкоснулась с жертвенником, она почувствовала жажду алтаря, который сразу же начал высасывать ее ведьминскую силу. Девушка не могла пошевелиться; тело ей больше не принадлежало, и лишь сознание билось испуганной птицей. - Ну вот, - ласковый голос терзал не хуже пытки, - а ведь все могло быть по-другому, - демон наклонился к ее лицу, нежно очертя его овал, - но ты сама виновата. Любопытство – это порок, и я избавлю тебя от него. Ведьма безмолвно кричала, билась в немой истерике, но ничего не могла изменить. Через несколько секунд эмоциональный тайфун, скованный телом, утих, окончательно обессилив девушку. - Но, что за представление, если нет зрителя? - демон щелкнул пальцами, и над алтарем появилось зеркало. Диана заворожено наблюдала за отражением. На жертвеннике было распластано хрупкое тело: волосы языками пламени лизали камень, белизна кожи соперничала с алтарем, а в зеленных глазах плескалось безумие, придавая ее внешности еще больше патетичности. Красивый юноша в костюме гейши любовался зрелищем, лаская девушку взглядом. Вот его взор задержался на маленькой упругой груди, затем скользнул вниз по плоскому животу, на мгновение остановился на впадинке пупка, побежал дальше, отдавая должное изящным бедрам и тонким икрам. Она не сопротивлялась этому взгляду, все ее существо отвечало на зов страсти, сознание Дианы горело, тело плавилось, требуя большего. И когда девушка почувствовала нежные касания, то готова была сойти сума. Нега разливалась по телу, заполняя сознание горящей лавой. Ведьма лихорадочно следила за движениями блондина и, как кошка, выгибалась под его руками. - Да, милая, именно так, - прерывистый, с придыханием, шепот ласкал напряженные фибры трепещущей души. Когда острие кинжала нежно рассекло кожу живота, девушка была на грани экстаза. Наблюдая за тонкими пальцами, что растягивали края продольного разреза, она возносилась по спирали страсти, готовая в любой момент взорваться. - Не так быстро, красавица, - поймав взглядом блестящие безумием зеленые глаза, демон медленно наклонился и начал слизывать накапливающуюся в ране кровь. - Еще, - сипло прошептала девушка, - еще! - тело изгибалось навстречу жадному рту, она проваливалась во тьму алчущего взгляда. Ей хотелось отдать себя всю, Диана желала этого каждой клеточкой тела. Так было нужно: она – женщина, он – мужчина; она – раба, он – хозяин; она – деликатес, он – гурман. Замкнутый круг, который никому не дано разорвать. Лезвие скользило по коже, вырезая затейливый узор. Умелые руки демона искусно управлялись с тонкой работой. Вскоре все тело жертвы было исписано сложным рисунком. На особо любимых гурманом мягких частях отсутствовала кожа и целые пласты мяса. Лицо юноши было испачкано кровью, глаза лихорадочно блестели. Но Даккен играл, он держал ведьму на грани, не позволяя скатиться в небытие. - Тебе нравится? О да, я вижу! Я дарю тебе все мое искусство, потому что ты этого достойна! Ты понимаешь меня! Ты чувствуешь меня, - наклонившись к лицу жертвы горячо шептал красавец. В ответ девушка лишь благодарно всхлипнула, не имея больше сил произнести ни звука. Она не могла оторвать безумный, напоенный блаженством, взгляд от зеркала. Демон удовлетворенно зарычал, в руках он держал тонкий ломоть нежного мяса печени. - Я поделюсь с тобой удовольствием, - юноша поднес истекающее кровью мясо к губам Дианы, соленая жидкость быстро заполнила пересохший рот. Она жадно глотала теплую влагу, словно это был драгоценный ихор. С каждой каплей, прожигающей гортань, душа, что корчилась и скулила, медленно покидала истерзанное тело. Но не спасение она обретет, а бесконечную агонию в личном многотысячном питомнике демона, где муки ада лишь детская забава.
Даккен был в отличном расположении духа. Поначалу он серьезно опасался, что ужин будет испорчен, но ведьмочка была послушной, и демон получил истинное удовольствие. - Каге, ты сделал, что я просил? – блуждающий взгляд юноши то и дело останавливался на потолке, где огромное зеркало отражало расслабленное тело, вольготно раскинувшееся на белоснежном шелке простыней. «Да, мой господин». - Ну, так чего медлишь, покажи! – капризно заявил хозяин, накручивая на палец светлый локон. «Да, мой господин». Зеркальная гладь подернулась дымкой, а через мгновение явила любопытному взору интересную картину. - Что?! – Даккен резко сел, махровый халат развязался, открывая плавные линии лепной груди. - Вот это да! – демон перевел взгляд на своего спутника. - Ты это видишь? «Этого следовало ожидать». - Но ты посмотри, как этот бедолага пыхтит над девочкой, - блондин хихикнул, - аж рожа покраснела, - хихиканье переросло в смех, - гляди-гляди, сейчас морда треснет, - демон больше себя не сдерживал и ржал в полный голос. Отсмеявшись, Даккен продолжил комментировать. - И что она в нем нашла, ведь уже и не кровосос совсем! «Его и раньше лишь за способ питания можно было отнести к племени ночных охотников», - инобытная сущность демона была полностью согласна с хозяином. - Ой, Каге, ну-ка покажи-ка мне трюмо поближе, - наманикюренный палец недвусмысленно ткнул в поблескивание в глубине зеркала. Картинка сместилась, и демон снова расхохотался. – Ой, не могу! Еще и зрители! Было бы на что смотреть! «Он все равно мертв, господин», - равнодушно констатировала кукла. - Этот ханжа Сэм еще и вуайеризмом страдает! Нужно настучать на него Монсеньеру. Развел тут призраков-извращенцев... – демон презрительно фыркнул, но тут же печально вздохнул, - Ах, девочка, девочка, как ты могла пойти на такой мезальянс? - в бездонных глазах заблестели бриллианты слез, один из которых прочертил на изящно очерченной скуле сверкающую дорожку. - Из него даже любовник никакой… «Господин, а вы не боитесь...» - глухой голос прервал стенания. - Брось, Каге, - Даккен снова захихикал, мгновенно забыв о ставшей ненужной роли страдальца, - разве ты не видишь, это убожество совершенно не думает о партнерше. После столь печального опыта ей еще года три не придет в голову повторить. Какие уж тут перемены...
В расстроенных чувствах Мун летел по коридору третьего этажа. Древнему ворону иногда хотелось бросить к чертям такую жизнь и поискать где-нибудь теплое местечко для безбедного существования или даже чьи-нибудь хорошие руки. Но, тем не менее, он прекрасно знал, что подобные мысли накатывают на него лишь в критической ситуации, и на самом деле ни безбедное существование, ни самые добрые хозяева не могут являться источником поэтического вдохновения. А зачем тогда жить, сами посудите. Сейчас ситуация как раз была критическая. Монсеньор ненавязчиво дал понять, что близость Бэллы и Теодора до поры до времени нежелательна, а проникнуть в комнату, где находятся два простых смертных, и помешать знаменательному событию Мун не мог по определению. И угораздило же Теодора снова очеловечиться! И как теперь прикажете за ним присматривать?! Вследствие вышесказанного все вызывало в вороне раздражение и неприятие, и такие незначительные детали интерьера, как маячащий посреди коридора, давным-давно прикормленный хозяином призрак, не могли обратить на себя внимание расстроенной птицы. Посему Мун рассеянно пролетел сквозь Сэма, чем вызвал негодование уже последнего. - Ом! – печально произнес дух и поплыл следом за обидчиком. - Поистине, утренняя заря – это голова жертвенного коня, солнце – его глаз, ветер – его дыхание, его раскрытая пасть – это огонь Вайшванара; год – это тело жертвенного коня, небо – его спина, воздушное пространство – его брюхо, земля – его пах, страны света – его бока, промежуточные стороны – его ребра, времена года – его члены, месяцы и половины месяца – его сочленения, дни и ночи – его ноги, звезды – его кости, облака – его мясо; пища в его желудке – это песок, реки – его жилы, печень и легкие – горы, травы и деревья – его волосы, восходящее солнце – его передняя половина, заходящее... * Назойливое бормотание привидения, наконец, дошло до сознания раздраженного ворона. Мун заложил крутой вираж, приземлился на ковровую дорожку и уставился на Сэма. - И что ты хочешь этим сказать? – агрессивно произнес он. Призрак застыл и растеряно пожал плечами. – Ты всерьез полагаешь, что можешь помнить что-то, чего не помню я? - Он боялся, - злорадно произнес Сэм. - Поэтому и поныне тот, кто одинок, боится. И он подумал: "Ведь нет ничего кроме меня, – чего же я боюсь?" И тогда боязнь его прошла, ибо чего ему было бояться? Поистине, лишь от второго приходит боязнь.* Ворон напыжился, возмущенно каркнул и изрек:
- Порою чувствую – устал, И знаю - я не остроумен. Но все ж стремлюсь держать удар - Пускай решат и млад и стар, Что, иногда, не просто Мун он, Он - Аполлона аватар.
После чего с явным чувством превосходства воззрился на призрака. Тот обиженно замерцал. Потом задумался и через пару мгновений парировал: - Вначале все это было лишь Атманом, единственным. Он пожелал: "Пусть будет у меня жена – тогда я смогу произвести потомство; пусть у меня будет богатство – тогда я смогу совершать деяние".* Мун тихо застонал. - И откуда на мою голову столько ударенных?! – вопросил он пространство. – Один очеловечился и теперь развлекается, как может, - дух недоуменно склонил голову, - другой поохотиться решил... Ты понимаешь или нет?! – вдруг заорал ворон. – Даккен вышел на охоту! А тут такое! Призрак растеряно захлопал провалами глазниц. - Он подумал: "Если я его убью, у меня будет мало пищи", - забормотал он и начал отступать в глубину коридора. - Тогда той речью и тем телом он сотворил все, что существует здесь: ричи, яджусы, саманы, заклинания, жертвоприношения, людей, скот. Все, что он произвел, он решил пожрать. Поистине, он поедает все, поэтому природа смерти – адити. Кто знает природу смерти – адити, тот становится поедателем всего, что существует, и все становится его пищей.* Мун тяжело вздохнул и сделал крылышком струсившему привидению.
- Одно пустое бормотанье, Когда б с кем говоришь, ты знал! Что мне "священные писанья"? Не сам ли я их сочинял?
Мне нужно выпить, - поразмыслив, сообщил он пустому коридору и, вспорхнув, направился в пролет служебной лестницы.
Тедди тщетно пытался понять, что же он сделал не так. Она же сама на него вешалась! Так откуда это разочарование в глазах и настойчивое желание поскорее выгнать его из номера? Неисповедимы настроения женщины! Мысленно пожав плечами, портье прикрыл за собой дверь, пересек коридор и вышел в холл. В тот же момент на этаже остановился лифт. Двери, скрипнув, разъехались в стороны, и Тед нос к носу столкнулся с прекрасной вампиршей. Девушка отшатнулась. Но прежде, чем портье успел схватить ее за руку, тонкие ноздри затрепетали, Луиза принюхалась и вздрогнула. Глаза ее расширились. Тед поморщился. Из-за того, что Бэлла слишком непрозрачно намекнула на нежелательность пребывания в ее номере новоявленного любовника, он не рискнул воспользоваться ее ванной и теперь прекрасно представлял, как ударил по чуткому вампирскому нюху запах пота и секса. В голове бывшего вампира мелькнула безрадостная мысль, что момент, пожалуй, не самый подходящий для того, чтобы просить Лу о помощи. Он совсем уж было собрался ретироваться, но тут она сама схватила его за рукав - Т-т-т-теод-д-ор! – заикаясь, протянула девушка. – К-как?! К-как вам это удалось?! Тедди невесело усмехнулся, сразу сообразив, что речь идет не о соблазнении Бэллы, и развел руками. - Я же сказал: инопланетяне. Из восемнадцатого номера, - он постарался придать своей удовлетворенной физиономии максимально несчастный вид и с горечью добавил: – Но вы предпочли не поверить мне, прекрасная Луиза. Может, теперь вы войдете в мое бедственное положение и согласитесь меня обратить... - Из восемнадцатого? – перебила его вампирша, и Тед кивнул. – Они это могут? - Как видите! – вздохнул несчастный смертный. В следующее мгновение Луиза сорвалась с места и бросилась вниз по лестнице. - Луиза! А как же я?! – закричал ей вслед несчастный портье. - Вы не цените своего счастья, Теодор! – донеслось до него откуда-то снизу. - Ненормальная, - пробормотал Тедди, нажимая кнопку вызова лифта. – Совсем подвинулась от жизни с этим черным чудовищем...
*Ригведа. Брихадараньяка-упанишада. Вот как ползу, так и отражаю!
Непредвиденный визг многоканального телефона заставил сердце портье стремительно забиться. Но, несмотря на остроту восприятия, подобным ощущениям Тедди-бой был несказанно рад. Погладив грудь, он снял трубку и вежливо произнес: - Портье… - СКОТИНА! – донеслось с того конца провода. - Бэлла? – узнав голос, переспросил портье. - Что ты со мной сделал, урод?! Тед довольно потянулся. - Ты стала женщиной, милая… - Чтоб ты сдох! – пожелала блондинка и повесила трубку. Тед тяжело вздохнул. Ничего, перебесится. Но тут ему в голову закралась подозрительная мысль, очевидно, навеянная дневным ликбезом Муна. - А вдруг ей не понравилось? – прошептал Теодор и растерянно плюхнулся в кресло. Поразмыслив еще немного, он решил все же подняться на третий этаж и выяснить, чем же так не угодил неугомонной блондинке. К тому же в голову (и не только) закралась весьма будоражащая мысль, что, возможно, при личной встрече... Портье, дожидаясь лифта, насвистывал веселую мелодию. Его очеловеченное темечко, не ожидая беды, пульсировало в такт игривому сердцу, стук которого, Тед еще не так давно и не надеялся снова услышать. Характерный звон известил о прибытии скрипучей жестяной коробки. Подмигнув себе в отражении открывающихся дверей, Тед вошел в лифт и расслабленно оперся о стальной поручень. С приклеившейся к физиономии глупой улыбкой портье потянулся к кнопке третьего этажа, но так и не нажал ее, испугавшись неожиданно влетевшего Муна. Разъяренная птица, не гнушаясь отборной вороньей брани, агрессивно вцепилась когтями в лицо Теда, и что есть силы, клюнула портье в темечко. Парня подкосило, и он безвольным мешком сполз на пол. - Вот волокита! Ах ты, бабник! Донжуан воскресший, женолюбец! – хлопая крыльями по ушам портье, верещал ворон. – Кобель! Котяра! Клыкастый соблазнитель! Юбочник! Селадон чертов! Ферлакур недоделанный! - Мун… Мун… – жалобно заблеял Тедди. – Ты сдурел! Мун! Что я сделал? Ворон клюнул портье в глаз и закаркал: - Я сейчас объясню тебе, что ты сделал. Мономан ты перманентный! Соитер безмозглый! Ты хоть знаешь, что монсеньер сделает со мной за эти твои трехминутные копуляции?! Зеркальные двери тихо закрылись и, забыв про повседневный скрип, лифт дернулся и куда-то поехал.
Тед стоял в пустынном холле третьего этажа, пытаясь вспомнить, как и зачем он здесь оказался, и рассеяно рассматривал картину, висящую в дальнем углу. Небольшой холст, тусклые мазки кисти – девушка с огненными волосами целует шею мужчины, лежащего у нее на коленях. Сонная дымка, прикрытые глаза, руки-плети сонная дымка, прикрытые глаза, руки-плети ни капли динамики. Два человека будто решили заснуть в неудобных позах, а художник не поленился изобразить эту скучную сцену небрежными штрихами. – Вампир, – голос послышался невесть откуда. – Уже нет, – машинально ответил Тед и только потом обернулся к внезапно появившейся за его спиной обладательнице чуть хриплого контральто.– Простите, что? Перед ним в полумраке коридора стояла представительная дама позднего бальзаковского возраста. На ее губах блуждала вежливая улыбка. – Эдвард Мунк, – указала кивком леди в сторону холста. – Он назвал ее так, хотя до последних дней считал, что картина просто изображает двух влюбленных. Есть в этом своя горькая правда. Женщины иногда хуже любого кровососущего монстра. Разговорчивая дама почему-то сразу понравилась Теду. Ее простое, но элегантное платье из дорогой черной шерсти, аккуратный маникюр и породистое лицо, рассеченное ниточками морщин, резко диссонировали с молодыми темно-вишневыми глазами и глубоким голосом. Теодору подумалось, что в молодости леди должна была пользоваться большой популярностью у мужчин, хотя и не была красавицей. В сумасшедшем отеле она казалась чуть ли не единственным нормальным человеком, и парень остро чувствовал потребность в этом островке спокойствия и понимания. – Он, наверное, был очень несчастным человеком, раз писал такие печальные картины? – по правде сказать, с Тедом в знании живописи могла соревноваться даже среднестатистическая тихоокеанская каракатица, и при этом иметь неплохие шансы на победу. Но парню так хотелось поговорить хоть с кем-нибудь, что тематика беседы была ему практически не важна. Он просто хотел выговориться без боязни быть высмеянным. Не с Муном же ему откровенничать о проблемах на любовном фронте. А леди так походила на добрую и все понимающую тетушку. – Не печальные, – леди покачала головой. – Его картины были страшными. Но человеком он был несчастным, здесь Вы правы, юноша. Простите, я не представилась. Меня зовут Мориса Шелли, я остановилась в номере 37. Вижу, Вы уже принесли мой заказ. Дама указала кивком в сторону подноса с заварочным чайником и двумя чашками. Тед уставился на них в священном ужасе. Он мог поклясться последней каплей своей крови, что на третий этаж он пришел с пустыми руками, а журнальный столик под картиной Мунка еще минуту назад был девственно чист. С другой стороны, за две ночи бывший вампир настолько свыкся со странностями этого места, что отойдя от первого шока, оперативно и без лишних слов подхватил поднос и направился в комнату леди Шелли. – Ночной портье Теодор к вашим услугам, мадам, – галантно представился Тед, на скорую руку сервировав чайный столик в номере женщины. Глаза при этом у него были настолько отчаянными, а слезливый блеск так явственно растекся по радужке, что любой психотерапевт почел бы за честь приобрести Теда в качестве объекта для диссертации по маниакально-депрессивным синдромам. Мориса тоже сделала для себя какие-то выводы и, щуря вишневые глаза, сказала: – Теодор, я была бы Вам благодарна, если бы Вы мне составили компанию. Знаете, ностальгировать в одиночестве так утомительно. – Почту за честь, – Тед и сам не знал, откуда набрался этих велеречивых оборотов, но в обществе леди Шелли они слетали с языка, будто канарейки с жердочки – легко, без наигранности, непринужденно. Устроившись поудобнее в кресле, он начал украдкой рассматривать комнату. Хозяйка номера, наблюдая за ним из под тяжелых век, молча пила чай. По правде сказать, ничего особенного в обстановке не было. Из ванны не лезли тараканы, скромный натюрморт, висящий на дальней стене, не подавал никаких признаков жизни, монстры не выскакивали из шкафов, и даже банальные призраки на этот раз проявляли свою паранормальную активность в ином недобром месте. Тед вздохнул с облегчением. – Вы чем-то расстроены? – Мориса вопросительно посмотрела на Теда. – Н-нет. То есть… Да... – парень смутился. – Девушка? – понимающе усмехнулась леди. – А… А как Вы догадались? – Ах, молодой человек. Какие еще проблемы могут быть у печального симпатичного юноши вашего возраста? Тед смутился еще больше. Стараясь спрятать глаза, он стал усиленно рассматривать цветущие в горшке карликовые розы. – О, Вы разводите розы? – поинтересовался Тед. – Всего пару горшков, покупаю, ухаживаю, а перед переездом в другое место раздаю всем желающим. Такая леди, как я, имеет право на свои маленькие странности, не находите? Возьмите цветок для своей девушки. Ни одна из нас не устроит перед красивым цветком. – Да, конечно, – портье энергично закивал, зажимая между пальцами хрупкий шипастый стебель, и, чтобы скрыть свое смущение, сделал огромный глоток чая. Меньше всего ему хотелось расстраивать эту милую даму. Тед сделал вид, что смакует напиток, на глазах выступили слезы – кипяток обжег, казалось, не только язык и гортань, но и пару-тройку жизненно важных внутренних органов. Леди Шелли понаблюдала за мучениями портье и, чуть погодя, давая возможность Теду отдышаться, предложила: – А хотите, я расскажу вам историю? – Печальную? – приуныл парень. Леди моложаво подмигнула, наклонилась к Теду и заговорщицки прошептала на ухо: – Не-а. Страшную.
Девушка шла по пологому склону, стараясь приноровиться к скорости бредущего чуть впереди старика. Морри бы с удовольствием отказалась от провожатого, но чиновник в лесничестве настоял на сопровождении. Все сотрудники на тот момент уже были заняты в ежедневном обходе, а среди местных, даже за неплохую плату, желающих быть экскурсоводом на Седую гору нашлось удручающе мало. О причинах отказа они не распространялись. Короткое «Нет» и тяжелый взгляд в спину – все, чего девушка удостаивалась от аборигенов. Уже отчаявшись попасть сегодня на место, Морри прикидывала, как лучше устроится на ночлег в ветхой избушке, почти шалашике, который ей выделили гостеприимные поселенцы сразу по приезду. Но тут на пороге, весьма кстати, появился тот самый старик в тяжелом овечьем тулупе, грязных штанах-шароварах и потрепанных башмаках на босу ногу. При ходьбе дед опирался на тяжелый посох, выстроганный из темной древесины неизвестного Моррисе растения. – Я быть провожатым. Двойной цена. Три тысячи соренов. Отводить к Черной Голове, далеко-далеко. Все показывать! Все рассказывать! Дед Демирка долго жил, много видел, много слышал. – Мне не нужно к вашей Черной Голове, – стараясь говорить медленно и членораздельно, пояснила Морри. – Мне нужно на Седую Гору. Дед Демирка насупил густые брови, посмотрев на девушку, как на записную идиотку. – Черный Седой Голова, глупый девушка! Страшная гора одна! Ты согласен на три тысячи соренов? Морри кивнула, даже не пытаясь торговаться – все расходы на себя берет издательство, накинула плотную ветровку, захватила камеру и штатив, бросила в рюкзак немного снеди и вышла из хижинки, всеми легкими вдыхая сладкий воздух предгорного плато. – До темноты вернуться успеем? – Успеем-успеем, – старичок обрадовался и бодро засеменил впереди.
Этой горе действительно подходили оба названия. Черные базальтовые плиты, наслаиваясь одна на другую, как ступеньки гигантской лестницы в небо, вверху были окутаны седой шапкой буклей-облаков, словно чопорный франт времен короля Людовика-Солнца. Тропинка вилась по пологому склону. По ней было бы приятно идти упругим, быстрым шагом, все выше и выше, без усталости. И голову должен был кружить мятный, влажный коктейль запахов летних трав. Вместо этого Морри едва плелась за стариком, от которого то и дело, перебивая травяную симфонию ароматов, доносился запах немытого тела. Подъем закончился внезапно. Плоская вершина Седой горы была застлана травяным ковром такой плотности, что любой городской газон увял бы от зависти при взгляде на него. Зеленый пятачок со всех сторон омывало облако тумана. Белесое озеро с травяными берегами, заливной луг в загадочной дымке неизвестности. Коллеги, советовавшие ей приехать сюда для создания оригинального репортажа, не обманули. Руки девушки сами собой потянулись к камере, глаза лихорадочно искали подходящий ракурс, а ноги несли к туманному озеру. Когда Морри уже готовилась шагнуть в него, погрузившись, как ей казалось, минимум по щиколотку, в плечо больно ткнулось жесткое навершие дедовского посоха. – Стоять, глупая девушка! Ходи только за дедом Демиркой! – Что вы себе позволяете! Я взрослый человек, сама могу о себе позаботиться! – Морриса негодовала. Она уже собиралась шагнуть в туман, но внезапный порыв ветра, будто корова языком, слизнул белесую волну у ног девушки. Всего в полуметре от носков фирменных кроссовок зияла темная пропасть. Морри от неожиданности отскочила назад, споткнулась о коварную кочку и упала в траву, больно припечатавшись пятой точкой. Она не сразу поняла, что зловещий шелест горной осыпи на самом деле был смехом деда Демирки.
– Еще тогда, когда здесь жили другие люди… – чуть погодя рассказывал старик, напрочь забыв про напускной акцент. – Здесь, это где? – перебила Морри. – Здесь, это на месте нашего селения. Так вот, когда здесь жили другие люди, эта гора уже имела дурную славу. Они считали, что сорвавшись с обрыва, можно перейти в мир духов, где исполняются все желания. Вернется ли этот человек в мир живых, не знал никто. Все зависело от чистоты помыслов, от непогрешимости души. – И многие смельчаки решались на такое путешествие? – Немногие, девочка. Другие люди, чужаки, в жилах которых текла совсем иная кровь, все же были сходны с моим народом в одном – они были смелыми, но рассудительными воинами. Сами они в пропасть не ходили. Да и милостью духов им злоупотреблять не хотелось. Но, время от времени, Черной Голове приходилось исполнять чьи-то желания. – Они обманывали Седую гору? Дед Демирка опустил тяжелые веки, помолчал, вслушиваясь в тишину, кивнул своим мыслям. – Обманывали. Они приводили к пропасти своих детей. Объясняли малькам всю важность исполнения этого желания, подводили к обрыву, и просили сделать несколько шагов вперед. – Твари. – Мы не в праве их судить. Но желания исполнялись, и ни разу никто внизу не видел ни костей, ни детских тел. И вот еще что. Люди, которые решились здесь заночевать, и пережили эту ночь, рассказывали, что в посвисте ветра им слышался детский плач, крик о помощи, зов потерянного ребенка. Мне кажется, что слышали они еще что-то, только вот рассказывать не пожелали. Морри зябко передернула плечами. Дедовы страшилки, сказочки для непослушных детей, вплелись в прохладные воздушные потоки, пробирая до костей. Вдали, у противоположного края вершины, в землю было вбито несколько колышков с аккуратными табличками. С такого расстояния сложно было понять, что там написано. Морриса предположила: – На табличках предупреждения об опасном обрыве? – На табличках даты и фамилии, – усмехнулся дед. – Ммм? – не поняла Морриса. – Кто пропал, и когда пропал. – Пропал? Может, погиб? – Именно пропал. Тела на утро так и не находили. Вещи, палатка, спальник, угли от костра, еще теплые. И больше ничего и никого. Некоторые в поселке болтают, что детки хотят вернуться домой с той стороны. – А для этого им нужно оставить кого-то вместо себя? Несколько минут Морриса напряженно размышляла. С запада накатывала вечерняя хмарь, еще полчаса и будет темнеть. Девушка просияла: – Нужно сделать несколько снимков ночью, ну, или хотя бы, в сумерках. Потом напишу репортаж о ночевке, с фотошопом побалуюсь. Будут снимки загадочные и в меру мистические. И комментарии к ним соответствующие. Тропинка пологая, темнота не помеха. – Не может быть и речи, девочка, – покачал головой старик. Спуск в темноте – самое малое, что может нам грозить. – Тогда вы идите, а я задержусь. Дед не на шутку рассердился: – Тогда получишь по голове посохом, и я тебя утащу силой. Тебе хочется узнать, что здесь происходит ночью? Я могу рассказать тебе. Трижды я ночевал здесь. И это были три самые страшные ночи в моей жизни. – Тогда ладно. Давайте уходить. Только сделаю еще один снимок. – Морри отвернулась, устанавливая штатив. Ей хотелось запечатлеть этот мягкий сумеречный переход от едва теплящегося света дня к ночи. На востоке сквозь редкие облака пробивалось драгоценное сияние звезд на темном атласе ночного неба. На западе плясали красные отсветы закатного солнца. – Красота-то какая, дедушка Демирка. Правда же? – Морри пребывала в благодушном настроении, как всегда бывало после хорошо сделанной работы. В ответ – тишина. – Дедушка? Эй! Дедушка!
Только сейчас девушка заметила, что туман, несмотря на усиливающийся ветер, стал подползать к ногам, подниматься все выше и выше. Моррисе стало не по себе. Провожатого нигде не было. Как сквозь землю провалился. – Хе-хе. А почему бы ему и не провалиться, – нервный смешок прозвучал в тишине жалко и беспомощно. Морри почувствовала себя персонажем дешевого фильма ужасов. Сейчас, по закону жанра, она должна испугаться случайного шороха, беспорядочно метнуться в сторону, как глупая горная козочка, и сорваться в пропасть, скалящую зубы-камни из тумана. Пасть-пропасть-пасть. Ни шороха, ни скрипа, ни звука. Девушка глубоко вздохнула. Только не паниковать. Делая шаг – проверять место трижды. Где-то на заднем плане сознания плескалось кислотное озеро тревоги за пропавшего провожатого. Морри сейчас, как никогда, была благодарна своей способности изолировать психику от сильных эмоций. Что сталось со стариком – сейчас не так важно. Важно – найти тропку вниз, оставшуюся где-то по левую руку от девушки. Важно добраться в село до темноты. Важно забраться под теплое шерстяное одеяло и проспать до утра. А на следующий день, при ярком свете солнца, спуститься в ущелье и найти тело. Или не найти. Это-то, как раз, сейчас не важно. – Мама? – голос послышался из ниоткуда, приглушенный вязким туманным воздухом. – Где ты, мама? Морри стиснула зубы. Захотелось заскулить от страха. Нельзя. Нужно искать объяснение. Месяц назад она сделала аборт, переживала по этому поводу не очень, с отцом ребенка рассталась вскорости после операции, и ни о чем не сожалела. Только сны иногда снились. Сны, в которых ее звали мамой, без упрека, без обиды. Звали, искали помощи, просили вернуться. Вывих подсознания, застарелое чувство вины, которым не скажешь – так было надо, потому что во сне игра никогда не шла по ее правилам. – Так было надо, – уверенно и громко сказала Морриса, не зная, кого она убеждает – себя, или детский голос. – Мамочка. Ты бросила меня, мамочка! Вернись, мне страшно! – ребенок ее слова оставил без внимания, продолжая поскуливать из тумана. – А мне как страшно, деточка, – ирония помогла восстановить расшатанное душевное равновесие. – Отпусти мамочку домой. Мне холодно, голодно. Я ничего не вижу, я заблудилась и не смогу тебе сейчас помочь. Подожди до утра, я вернусь, обещаю. Ночь накрыла вершину Седой горы ватным одеялом. Стена тумана поднялась в полный рост, липкой паутиной оплела лицо. – Ты не вернешься, мамочка. – Вернусь-вернусь. – Морриса отвечала механически, со всей возможной осторожностью выбирая опору под ногами. ПрОпасть. Про-Пасть. ПропАсть. Нет, она не собиралась пропадать, она желала немедленно уйти из этого адского места, не слушая то, чего быть не может. Не смотреть по сторонам, не слушать и не думать. Шаг. Еще шаг. Скользит под ногами покрытая росой трава. Аккуратно! Ты же не хочешь, чтобы здесь появилась еще одна табличка? Металлическая пластинка, красная краска. «Морриса Шелли, 2007.» Теплое одеяло, сытная еда, домашнее молоко. Не отвлекайся. Тем временем тон ребенка сменился с плаксивого на издевательский. – Уходишь так скоро? – Я замерзла, – буркнула Морисса. Где же эта чертова тропинка!? Вот здесь же точно был спуск! Впереди появилось неясное свечение. Это наверняка дед Демирка. Шутник… – Эгегей! – послышалось из тумана. – Я здесь! Заберите меня! Свет приближался рывками. Девушка сделала всего один неосторожный шаг. Из-под ног посыпалось мелкое крошево камней. Не паниковать! Сделать аккуратный шаг назад. Туман забивал легкие, мешая вдохнуть. Городской смог, дым от погребального костра, пепел пожарища. Где же ты, аромат разнотравья? Где твоя мятная свежесть? У Моррисы закружилась голова. Чья-то ледяная ладошка взяла ее за руку. – Я не боюсь, – сдавленно прошептала девушка. – Не бойся, – прошептали из тумана, – только знаешь… Когда будешь падать вниз, не забудь загадать желание вернуться. – Желание за желание? Морриса сделала шаг назад. И только в полете поняла, что сзади тоже была пропасть.
Глаза Теодора слипались в благостном безделье уютного номера. – И как же Вы вернулись назад? – благодушно поинтересовался вампир. Девочка уронила черный лаковый сандалик с ножки, мило улыбнулась Теду, обнажая ряд остреньких, будто швейные иголочки, зубов: – А она и не вернулась. Чашка выскользнула из руки верткой рыбкой, разлетаясь вдребезги веером фарфоровых осколков. Портье отшатнулся так резко, что задние ножки кресла не выдержали и подломились.
Очнулся он от ласкового пинка в бок. - Эй, портье? – произнес женский голос. – Живой? Тед поднял голову и увидел перед собой такой знакомый, почти родной образ задорной брюнетки. - Соф… фия? – дабы убедится в реальности видения, спросил портье - Ага, - кивнула горничная и помогла Теду подняться. – Ой, что это? Это случайно не мне? – она кокетливо повела плечиком. - Что? - не понял Тед. - Цветочек. Розочка, - усмехнулась горничная. – Или, как всегда, твоей блондиночке? Тедди перевел недоуменный взгляд на собственную руку и заорал дурным голосом, отшвырнув от себя тонкий шипастый стебель. - Ай, как нехорошо! – пожурила Софья. - Разве ж можно так с цветами обращаться? Она невозмутимо подняла розу и вколола себе в волосы. Тед чуть снова не хлопнулся в обморок от одной мысли об этом «цветочке», но тут же решил, что теперь это проблемы Софьи. Та снова посмотрела на портье, и в глазах ее на этот раз промелькнуло что-то похожее на сочувствие. – Это Мун тебя так? Тедди осторожно прикоснулся к расцарапанному лбу. – Да… У него что, воронья остервенелость? София подула на царапину на правой щеке Теда и, погладив бедолагу по волосам, сказала: - Ему из-за тебя влетит просто. Монсеньер жутко злой. - Да что я сделал-то? – не выдержал портье. София загадочно пожала плечами. - Что сделано, то сделано, - подмигнув, прошептала она и, направившись в сторону бара, добавила: - Теперь берегись, Тедди-бой… - Дурдом! Честное слово! Почему если что - виноват Тедди? Если кому что надо - тоже Тедди! Я что, все здесь один должен вывозить? Вдруг над ухом портье раздалось надрывное: - Скудоумный высказывает презрение к ближнему своему; но разумный человек молчит!* От количества децибел Тед съежился и обернулся. Перед ним парило разгневанное приведение. Оно погрозило портье кулаком. - Что опять не так? – не растерявшись от увиденного, спросил Тед. - Расспроси ближнего твоего прежде, нежели грозить ему, и дай место закону Всевышнего. Всякая мудрость – страх Господень, и во всякой мудрости – исполнение закона.* - Что? Какого закона? Ты что несешь? Приведение предупредительно помаячило указательным пальцем перед носом Теда и произнесло: - Посему, отвергнув ложь, говорите истину каждый ближнему своему, потому что мы члены друг другу.* Затем с оглушительным свистом фантом пронесся по коридору и влетел в стену. Тед настороженно осмотрелся, убедившись, что его спокойствию никто не мешает, направился к стойке портье. - Цирк уродов, - тихо возмутился он, - одни пугалища меня окружают. Парень прошел на свое место и, прежде чем сесть в кресло, тщательно осмотрел свой служебный трон. Не найдя ничего подозрительного, блаженно прицелился пятой точкой, затем осторожно начал опускаться на кожаную подушку. В сантиметре от цели портье замер в несуразной позе: с улицы доносился звонкий девичий смех. Тед навострил уши и, даже будучи человеком, сумел распознать хозяйку сонорного голоса. Заинтересованный портье подошел к окну. На мгновения яркий столб света ослепил очеловеченного Теда. Портье сощурился и… услышал свое имя. - Теодор! Прощайте! От увиденного Тедди-бой раскрыл рот и словно заболевший пятилетний мальчишка, наблюдавший за тем, как резвятся во дворе его сверстники, прилип носом к стеклу. В темном небе, укутанная пушистыми облаками люминисцировла небольшая летающая тарелка. В столбе света, словно по лунной дорожке, вверх к открытому люку инопланетного корабля летела обнаженная и абсолютно счастливая Луиза. Она дурашливо улыбалась и изящным движение махала портье на прощание. Глаза ее казались бездумными глазами лунатика. Тед проглотил подкативший ком и бессмысленно помахал исчезнувшей во чреве летающей чудо-технологии вампирше. Корабль взмыл вверх и полетел к неведомым далям. Послышался обиженный собачий лай, а потом протяжный вой. Портье оторвался от окна и у размытого в стекле собственного отражения игриво спросил: - А почему голая? Я, между прочим, штаны надеть не забыл. Хотя меня тоже не хило опоили. - Действительно, - раздалось у него за спиной, - ну и нравы у вас в отеле. Развели тут себе инопланетян-эксгибиционистов. Это что, у вас домашние зверушки такие? - Нет, домашние зверушки у нас зодиакальные, - снова хихикнул портье, все еще прибывая в игривом настроении, и, наконец, обернулся. Чтобы уткнуться носом в пупок. Изящный, изогнутый полумесяцем пупок на плоском животике одалиски трехметрового роста. - Э-э-э... – протянул Тед и задрал голову в попытке разглядеть собеседницу. - Ну? – поинтересовалась та, приняв картинную позу. – Нравлюсь? Тедди не нашелся, что ответить, нервно сглотнул, но все же вспомнил о своих непосредственных обязанностях. - Чем могу быть полезен, мадам? – расшаркался он. - Ух ты, какой вышколенный! – восхитилась великанша. – Прям за душу берет! - А у нас весь персонал такой! – зачем-то брякнул Тедди, вспомнив игривую горничную. - Это радует, - протянула гурия и, покачивая бедрами, позвякивая монистами и струясь водопадом иссиня-черных волос, направилась к стойке. – Впрочем, Диана всегда умела выбирать достойные места для наших шабашей. - Диана? – переспросил Тед, наконец, соображая, что за гостья пожаловала в отель. – Так вам в пентхаус. - В самом деле? – хмыкнула ведьма. – Звучит заманчиво. - Лифт там – портье безразлично махнул рукой, потеряв всякий интерес к великанше в силу ее принадлежности к друзьям Дианы. – Пятый этаж. - Благодарю! – пропела красавица и поплыла в заданном направлении. Тедди подумал, что нужно бы предупредить Диану о том, что первая гостья уже прибыла. Лениво потянувшись к телефону он набрал номер ее комнаты. Никто не ответил. «Наверное, уже готовится к приходу подружек», - глубокомысленно предположил Тед и снова хихикнул. Положительно, события этой ночи начинали ему нравиться. Он снова подумал о Бэлле и поморщился. И чем она была так недовольна? Но воспоминание о голой улетающей в небеса Луизе снова пробило его на ха-ха, и Теодор легкомысленно выкинул блондинку из головы, растянулся в кресле и закинул ноги на стойку.
Дверь в холл отеля «Хостел-люкс» шумно отворились, явив мозаичному паркету тревожную полоску света уличного фонаря. Тед испуганно вскрикнул и вывалился из кресла. В ненадолго посетившей его томной дремоте за ним гонялась блондинка с пряным голосом брюнета, а Теду приходилось, спотыкаясь о длинные полы кимоно, карабкаться от нее по световому лучу в летающее блудце. - Приснится же такое! – пробормотал он, затравленно озираясь по сторонам. - А вот не надо в такой неудобной позе засыпать! – раздался чей-то писклявый голосок. Тед потряс головой и с опаской выглянул из-за стойки. На пороге никого не оказалось, лишь ветер доносил с улицы заунывную мелодию торжествующей ночи. Портье облизал пересохшие губы, сглотнул. - Ветер, - сказал он сам себе. – Это всего лишь ветер, - и поднялся, чтобы закрыть дверь. - Скажите, мои подруги уже прибыли? - поинтересовался все тот же голос. Портье снова вздрогнул, осмотрелся – никого. Подумал, что показалось, передернулся и присел обратно в кресло. - В пентхаус уже кто-нибудь прибыл? – запищал кто-то снова. Портье навострил уши и спросил: - Кто здесь? - Саманта-Мария Мальдилинни, у меня встреча с подругами. Тед поправил шапочку и выглянул за стойку. Ему улыбалась странная женщина. Ростом не более метра в черном мешковатом балахоне и огромной широкополой шляпой, на длинном конце которой висел серебряный бубенчик. Один глаз прибывшей гостьи был зеленый, а другой темно-карий, почти черный. - А в каком номере у вас встреча, простите? – осведомился Тед. - Я же говорю – в пентхаусе. - Так вот только что… - портье высоко задрал руку и помахал, пытаясь изобразить великорослую даму, чей путь лежал именно в этот номер. – Ваша подруга, судя по всему, уже поднялась. - Брависсимо! – воскликнула карлица. – Я не первая! Тед наклонился к дамочке и прошептал: - Да, но будьте осторожны. Та, тетка может вас ненароком и придавить. Карлица подмигнула портье. - Буду иметь в виду, малыш, - игриво произнесла она и посеменила в сторону лифта, несуразно поднимая путающийся под ногами подол черного балахона. В последний момент она обернулась, послала ему воздушный поцелуй и пропищала на прощание: - Ты прелесть, малыш! - Малыш? – скривился Тед, смотря вслед нелепого вида карлице. – Кто бы говорил… Он даже не успел перевести дух, как через пару секунд почувствовал на себе взгляд более тяжелый, чем поступь великанши. Тедди грозно сдвинул брови и повернул голову, твердо решив больше никого не пугаться. У стойки портье стояла бесовская старуха, с бесцветными глазами, длинным крючковатым носом и волосатой бородавкой возле правой ноздри. Портье невольно передернулся, но о долге службы он не забыл. - Добрый вечер,- вполголоса произнес он. - Кому как, - проворчала старуха. – Был хто? - Простите? - У нас шабаш в пентьхаусе. Тед нелепо разинул рот и кивнул. - А-а-а, так вы… - Яга, блять, - резко перебила портье старуха. - А? Старуха сплюнула и прохрипела: - Не узнаешь? - Н-н-нет… - Баба Яга я. Тедди попытался выдавить улыбку. - Теперь узнаю,- кивнув, произнес он. – Вы не первая. - Блять, опоздала. Сколько их? - Две, - отрапортовал портье. - Очень большая и очень маленькая. - Сучки, - сплюнув очередной раз, подвела итог Баба-Яга и направилась к лифту. Но вдруг остановилась, обернулась, погрозила несчастному портье крючковатым пальцем и прошипела: - Смотри у меня! Портье поспешил осмотреться. Ни одного неожиданного гостя в холле, кажется, не было. - Шабаш, - качая головой, прошептал Тедди. – Чует мой нос, не к добру это. - А что здесь вообще к добру? – Мун плюхнулся на стойку, и Тедди отшатнулся, ожидая нового подлого удара. - Чего надо? – неприветливо вопросил он ворона. - Эх, Теодор! – Мун театрально вздохнул. – И откуда ты такой на мою голову взялся?! - Это еще вопрос: кто и на чью голову! – проворчал портье. – С расцарапанной рожей, между прочим, я хожу. А я уже не вампир, мгновенно не регенерирую. Людям на глаза показаться стыдно! - Тебе не за то стыдно должно быть! – взвился ворон. - А за что?! Я что, сделал что-то противозаконное? Какое вообще твое собачье... птичье дело, с кем я сплю?! Она, между прочим, совершеннолетняя! - Эх, Тедди! – Мун печально покачал головой. – Вроде и не дурак ты, а не понимаешь того, где находишься. Монсеньер очень разочарован. - А мне плевать! – нагло заявил Тед и, сложив руки на груди, гордо отвернулся. Ворон снова вздохнул и продекламировал:
- Знакомства надо аккуратно Тебе бы, Федя, заводить, Да что об этом говорить - Что сталось, не вернуть обратно! Но верно, зря я здесь сижу, Советы без конца твержу.
Тед заскрипел зубами, потом одним плавным движением скользнул по стойке, схватил увесистое пресс-папье и запустил в наглую птицу. Мун, которому только чудом удалось избежать припечатывания к стойке, возмущенно заорал, взлетел под потолок и уже оттуда гордо сообщил:
- Меня не сбить, надеясь на удачу. Когда же, наконец, поймете вы: Вовек вам не решить сию задачу - Не ворон я, а отраженье тьмы.
Ботинок портье достал его уже в полете. Вот как ползу, так и отражаю!
Глава пятнадцатая. ЧЕМ КОНЧАЮТСЯ ШАБАШИ. Kagami, Kaverella_de_Vine, Moor-Moor
В сотый раз обойдя комнату по периметру, Бэлла так и не разобралась в собственных ощущениях. В розовых мечтах, благоухающих цветами и дорогой пудрой, герой-любовник должен был вознести девушку на вершины сладострастия. Но горе-любовник лишь пыхтел, как паровоз, совершенно забыв о своей прекрасной партнерше. Сморщив носик, Белла задумчиво произнесла: - Почему-то мне казалось, что вампиры не должны вонять потом, - слезы снова брызнули из глаз, - а от Теда несло, как от козла-а-а-а, - захлебнувшись очередной серией рыданий, девушка снова упустила важную мысль, что постоянно вертелась неподалеку. - Бэлла зря ревела! – сообщил Глюк, вылезая из стенки и расплываясь в зубастой улыбке. - А, это ты Пушистик! – девушка всхлипнула, а потом обняла плюшевого приятеля и снова разрыдалась. – Я такая ду-у-у-у-ура! – поведала она. – Я с ним переспала-а-а-а! А он... он... - Тедик-педик! – зло фыркнул Глюк. - Ты думаешь? – Бэлла оторвалась от шелковистой шерстки обзывальщика. – Да нет, вроде бы... он как-то не против был... - Тедик-педик! Тедик-педик! – настойчиво повторил Пушистик, все больше распаляясь. - Не, - блондинка некрасиво шмыгнула носом, - ты не прав. Он меня хотел, конечно. Вот только... только... – новый поток слез на некоторое время приостановил жалобы. – Я думала... я думала... с вампиром... с вампиром... будет... а он... он... - Вампир? – от неожиданности Глюк даже плюхнулся на пятую точку. – Вампир – блондинок кумир? Вампир заезжен до дыр! Смертный Тед, клыков нет! - Что?! - Смертный Тед, клыков нет, - повторил Глюк и сочувственно покачал головой. - Ты хочешь сказать, что... что... – обзывальщик от восторга, что его, наконец-то, поняли правильно, забыл все рифмованные гадости и счастливо закивал. Расшатанные нервы обесчещенной девушки (то, что все происходило по ее инициативе, она уже успела позабыть) не выдержали такого издевательства. - Да как он посмел?! Он… он… Схватив трубку, она быстро набрала три шестерки. После непродолжительных гудков раздалось вежливое: «Портье…», но закончить заученную фразу Теодору было не суждено: - СКОТИНА! – сквозь шум в ушах, девушка смогла различить удивленное: «Белла?». - Что ты со мной сделал, урод?! – и снова, вместо извинений, аристократка услышала издевательское: «Ты стала женщиной, милая…» - Чтоб ты сдох! – не найдясь, что еще сказать, она со злостью швырнула трубку, а потом снова разрыдалась. Глюк подкатился ей под руку и попытался утешить: - Бэлла зря ревела. - Ненавижу! – всхлипнула блондинка. – Я его ненавижу, Пушистик! - Тедик-педик, - согласился с ней Глюк. Засыпая в обнимку с Глюком, заменившим любимого с детства плюшевого зайца, Бэлла поклялась самой себе не иметь со злосчастным портье больше ничего общего.
Двери лифта испуганно разъехались, явив бесовской старухе хоромы пентхауса. - Не поняла, - удивленно разведя руки в стороны, произнесла Баба-Яга, - почему не встречаем? Звеня бубенчиком на остроконечной шляпе, к гостье выбежала карлица. - Явилась,- пропищала она. - И не запылилась, - прохрипела Яга и вышла из лифта. – Бар есть? - Там, - шепнула карлица и указала в нужную сторону. - Хто в наличии? - Все приглашенные, кроме хозяйки. - А хде энта курва? - подходя к мини-бару, озадачилась Баба-Яга. Из одной из спален послышался голос великанши: - Её нигде нет. Почти час жду. - Зульфия, ты что ль? – спросила старуха, откупоривая первую попавшуюся бутылку, - все так же потолки лбом сбиваешь? – опрокинув половину содержимого темной емкости себе в глотку, древняя ведьма довольно рыгнула. - Ох, не зря мое сердешко так билоси – беду чуяло. - Бабуль, не сглазь, а? – в попытке достать и себе что-то из высокого бара маленькое безобразие в непомерно большом балахоне нелепо подпрыгивало. - Не мельтеши, - оттеснив от драгоценной выпивки карлицу, старая бесовка продолжила допрос: - Ну, и иде ента ваша прохиндейка рыжая шаблается? – вопросила Баба Яга и свирепо цыкнула зубом: после ядреной кубинской самогонки из мини-бара плеваться совершенно не получалось. - Где-где? А нам-то откуда знать, о рахат-лукум нашего шабаша? – протрубила трехметровая Зульфия-ханум. - Начальство не опаздывает, начальство задерживается, - фыркнула Саманта-Мария. - Ужо скоро и солнышку ясну вставати, а мы туты фигней маемси, - с трудом собрав слюну, Баба Яга все же сплюнула на пушистый ковер. В ковре сразу образовалась обуглившаяся по краям дырка. – Че делать-то будем, девки? - Чего-чего? Идти искать нужно, - постановила прямолинейная Зульфия. - Охохонюшки! Энто куды ж мне старой-то телепатьси? – запричитала старуха. - Ох, косточки мои древние и так чуть не подломилися, пока сюды, на ентот ваш пентьхаус, взабраласи! Енто куды ж ты меня гонишь-то, бусурманка?! - Это, наверное, на тебя лифт так плохо действует, бабушка, - хихикнула неугомонная карлица. - Ой, да нужна ты нам, старая! – Зульфия-ханум раздраженно топнула ногой, вызвав небольшое землетрясение. – Без тебя справимси... тьфу ты – справимся! Сами найдем. Саманта-Мария, ты со мной? - Конечно! – малявка соскочила со слишком высокого для нее стула и, весело позвякивая бубенчиком на шляпе, поспешила за подругой.
- Мы все равно ее найдем! – спустя час сообщила Саманта-Мария своей изрядно подрастерявшей боевой запал приятельнице и решительно двинулась дальше по коридору. - Слуш, подруга... – неуверенно пробасила великанша. - Я сказала: все равно найдем! – рявкнула карлица. - Да я че... Я ни че... – помялась Зульфия. – Я только это... - Ну, чего? - Вот, - восточная красавица протянула своей напарнице раскрытую ладонь, на которой уютно устроился клубочек красных ниток. Саманта-Мария несколько минут разглядывала вещицу, обошла по кругу, принюхалась. - Где взяла? – строго вопросила она у подруги. Зульфия-ханум скромно потупилась. – Ага, ага! - покивала малявка. – Так и есть, у Бабы Яги сперла. - Ну... – замялась великанша. - И правильно сделала! – постановила Саманта-Мария и, взяв с ладони напарницы клубок, что-то над ним пошептала и бросила на пол. Нитяной шарик неловко попрыгал на месте, пару раз метнулся из стороны в сторону, а потом стремительно покатился по коридору. - Кажется, здесь, - карлица решительно остановилась перед дверью без номера, рядом с которой нетерпеливо скакал клубок. – Стучи, приказала она своей могучей подруге. Та невозмутимо пару раз заехала по двери кулаком, да так, что несчастная конструкция обиженно заскрипела, потом нервно пробежала рябью и, наконец, открылась. На пороге стояла кукла. - Чем могу быть полезна, дамы? – проскрипело это убожество. - Э-э-э-э... – Саманта-Мария вдруг растеряв всю самоуверенность, неловко улыбнулась и попятилась. – Да мы так... вот... - У нас гости, Каге? – донеслось из номера глубокое контральто. - Нет-нет! – заверещала маленькая ведьма. - Мы уже уходим, просто дверью ошиблись, – она сама ни за что не смогла бы объяснить, что такого ужасного разглядела в этой кукле. Но отступления не случилось. Из комнаты выплыла ослепительно красивая белокурая гейша. - Кого-то ищем, девочки? – невинно поинтересовалась она. – Я могу помочь? - Может быть, - незатейливо сообщила великанша, ревниво осматривая конкурентку из Страны Восходящего Солнца. – У нас подруга где-то в этом отеле остановилась. - Подруга? – гейша с любопытством осмотрела незваных посетительниц, вроде бы даже принюхалась. – А кто у нас подруга? - Ведьма у нас подруга! – высунулась карлица из-за колена компаньонки. – Очень сильная и страшная ведьма! Вот! Не понятно на что рассчитывала напуганная малышка, но подруга не дала ей довести антрепризу до конца. - Дианой зовут, может, слышала? – бесхитростно сообщила она белокурой незнакомке. - Диана? Диана... Ах, Диана! – протянула гейша, хихикнула, облизнулась, а потом изобразила на лице мировую скорбь. – А вы разве не знаете? - Не знаем что? - Диана погибла, - блондинка поднесла к уголку глаза кружевной платочек и театрально всхлипнула. – Это такая потеря! - Как погибла?! – хором взвыли ведьмы. - Не может быть! – снова вылезла карлица. – Диану не так легко убить! Она сама, кого хочешь, прикончит! - Ох! Да что вы говорите! – отмахнулась гейша и снова всхлипнула, уже куда натуральней. – В этом отеле и не такие пропадают! Это же просто клоака темных сил какая-то! - Да-а-а? – недоверчиво протянули обе гостьи и переглянулись. - А зачем она вам понадобилась? – полюбопытствовала красавица. - Да вот, на девичник собрались, а тут такое... - Ой! Девичник! Как мило! А мне нельзя к вам присоединиться? – захлопала гейша густо накрашенными ресницами. Ведьмы с сомнением окинули взглядами новую знакомую. - А ты тоже ведьма? – решила сразу выяснить прямолинейная великанша. - Ой, да что вы! – блондинка кокетливо спряталась за широким опахалом. – Какая ж из меня ведьма, право! – и, переходя на шепот, доверительно добавила: - Я этих темных сил боюсь! - Темных сил, говоришь? – задумчиво повторила карлица. - Страшных и ужасных, - подтвердила блондинка и почему-то хихикнула. - Ну, возможно еще не все потеряно, - решительно заявила Саманта-Мария. – Уж мы постараемся. Они с Зульфией снова переглянулись. - Ну, бывай, подруга, - сделала ручкой великанша. - Уж извини, что не приглашаем, но вечеринка только для ведьм. Да и дела у нас есть, как оказалось, - поддержала одалиску маленькая нелепость, гордо именуемая ведьмой. - Пока-пока! Удачи в этих самых... делах! – сделала ручкой гейша и скрылась за дверью. Когда откуда-то раздался заливистый мелодичный смех, подругам не пришло в голову, что это веселится их новая знакомая. У самого лифта великанша вдруг озаботилась: - А какие дела-то, Саманта-Мария? Карлица огляделась по сторонам. - Воскрешать будем, - шепотом сообщила она. – Если конечно, эта дамочка нам не наврала. - А если наврала? – Зульфия-ханум покосилась в сторону коридора и недобро сощурилась. - Проверим! – не сдалась Саманта-Мария. - Как? - Легко! – фыркнула малявка. – Дух ее вызовем, да и спросим. - А-а-а... – протянула пери. – Ну пойдем тогда опять в пентхаус, что ли? - Зачем? - Как зачем? Дух вызывать. Спиритический сеанс устроим. Втроем. - На фиг, на фиг! Эта бабка вредная сама уже труп наполовину. Ее еще духи за собой утянут, а мы виноваты окажемся, - решительно воспротивилась карлица. – Что мы сами не справимся? - Так ведь не меньше троих нужно, - растеряно воззвала к логике великанша. - Разберемся, – отрезала карлица и целеустремленно зашагала вниз по лестнице. Зульфия-ханум затопала следом, совершенно не понимая, куда направляется ее маленькая напарница. Впрочем, далеко Саманта-Мария не ушла. Уже на площадке второго этажа ведьмы столкнулись с миловидной брюнеткой в униформе горничной. - Доброй ночи, любезная, - пропищала карлица. Девушка обернулась, посмотрела себе под ноги на Саманту-Марию, задрала голову и обозрела Зульфию-ханум, а потом мило улыбнулась - Чем могу быть полезна, дамы? - Не подскажете, где бы мы с подругой могли провести спиритический сеанс? – сразу взяла быка за рога малявка. - Почему же нет? – пропела Софья. – Конечно, подскажу. За определенную плату. Великанша брезгливо отшатнулась. Карлица сделала охотничью стойку. - А может вы и поучаствуете?.. За дополнительную плату, разумеется. - Можно и поучаствовать, - хмыкнула горничная, - вот только... - Только что? – насторожилась одалиска. - Вы уверены, что у вас получится? - Еще бы у нас не получилось! – рявкнула Саманта-Мария. – Мы тебе не абы кто! Мы ведьмы! - Ну, как знаете, - пожала плечами Софья, - только деньги вперед. Горничная завела их в один из пустующих номеров. Ведьмам было все равно, как он выглядел, поскольку самое главное – круглый стол – в наличии имелся. Не прошло и пяти минут, как шторы были опущены, электрический свет погашен, а магические свечи наоборот зажжены. Поначалу канал связи с потусторонним миром никак не хотел устанавливаться. Горничная начала зевать и посматривать на часы. Зульфия-ханум кусала губы. Саманта-Мария злилась. И вдруг прямо над столом соткался призрак. Ведьмы охнули. Софья хихикнула. На Диану этот фантом не походил никоим образом. - «Наверное, не с добрыми намерениями поднимается сюда мой брат-бог. Не иначе, как задумал отнять мою страну», - так сказав, тут же распустила волосы и свернула их в прическу мидзура, и в левый пучок волос,* - пророкотал Сэм. - И чего пугаешь? – не поняла простая Зульфия-ханум. – Мы вообще-то не тебя звали. - Тут восемьсот мириад богов, посовещавшись, бога Хая-Сусано-о-но микото заставили тысячу столов заполнить искупительными дарами, а еще ему бороду обрезали, ногти на руках и на ногах заставили сорвать, и с Равнины Высокого Неба изгнали его божественным изгнанием,* - не сдалось приведение и погрозило ведьме пальцем. - Где Диана?! – потребовала ответа Саманта-Мария. - "Мои намерения чисты и светлы. Потому рожденных мною детей - нежных женщин я получил. Так что, само собой, я победил", - так сказав, в буйстве от своей победы, межи на возделанных полях Священной Богини Аматэрасу оо-ми-ками снес, оросительные каналы засыпал,*- кокетливо померцал глазами фантом. - Чего?! – взвились обе ведьмы сразу, а Софья в голос расхохоталась. - Тогда Амэ-но-удзумэ сказала: "Есть высокое божество, превосходит тебя - богиню. Вот мы и веселимся-потешаемся", - так сказала,* - поддержал горничную наглый призрак. - Слушай, ты! – не выдержала Зульфия, - Скажи этой рыжей стерве, пускай тащит сюда свою задницу! Нам тут ее засланцы на фиг не нужны! - Тут небесные ткачихи, увидев это, испугались, укололи себя челноками в тайные места и умерли,* - развел руками Сэм. - Сэм, что же ты делаешь! – вмешалась, наконец, Софья. – Ты совсем запутал этих милых дам. Они всего лишь хотели выяснить, правду ли им сообщили в блуждающей комнате, - призрак испуганно замерцал и явно собрался исчезнуть. – Ну, на счет того, что Диана умерла. - Тут бог Идзанаги обнажил меч в десять пястей, что его опоясывал, и снес голову своему сыну,* - закивало привидение и тут же со свистом умчалось куда-то сквозь стену. - Ну что ж, милые дамы, вам повезло, - протянула горничная. – В этом странном месте мог бы и вообще никто не появиться. А так, вы теперь точно знаете, что ваша подруга мертва, не так ли? Слегка ошалевшие ведьмы дружно кивнули, в то время, как Софья ненавязчиво подталкивала их к выходу из номера. - Послушай, - нарушила затянувшее молчание карлица, когда они уже поднимались в лифте в пентхаус, - а откуда эта горничная знала, что именно мы хотим проверить? - Главное, что проверили, - отмахнулась великанша.
Подготовка к воскрешению не заняла слишком много времени. Три опытные ведьмы, да еще под руководством такого старого мастера, как блатная Баба Яга, нашли в своих волшебных редикюльчиках все необходимые ингредиенты. Ведьмовский триумвират скинул одежды, и пританцовывая вокруг пузырящейся сероводородом джакузи, использованной в качестве возрождающей купели, затянул заунывные песнопения. Великанша с востока показывала волшебной водице смуглые груди, карлица из солнечной Италии трясла бубенцом, а Баба-Яга из России все время плевалась. Зубодробительные заклинания потревожили жителей местного кладбища и восставшие из могил мертвяки, взявшись за руки, заголосили спасительные молитвы. До рассвета оставалось не больше часа, когда джакузи сыто заурчала, булькнула всем объемом, завертела водоворот и выкинула на поверхность слегка разбухшую от воды мумию. Саманта-Мария радостно взвизгнула. Зульфия-ханум потыкала сморщенный трупик пальчиком. - Батюшки-светы! – запричитала баба Яга. – Это ж где ж это видано, что бы в воде от обезвоживания-то помереть?! Засолили ее горемычную, что ли? – она мазнула скрюченным пальцем по коже высушенной дамы и попробовала каплю на вкус. – Ай! Как есть засолили демоны! Из такой красоты-то рыжей да такую воблу спроворили! Бабаньки, нужно эту курву выручать! Продолжаем бурчать… - Как?! – решительно потребовали ответа большая и маленькая активистки. Баба Яга что-то пошептала на корешки да молодым ведьмочкам на ушки. И снова началось магическое действо. А спустя всего пятнадцать минут сушеная тушка дернулась, заскрипела и приоткрыла глаза. - Ох! – дружно выдохнули ведьмы. - Диана, дорогая, ты как? – бросилась к подруге Саманта-Мария, а Зульфия-ханум трубно всхлипнула. - Диана? – недоуменно проскрипела мумия. – Меня так зовут? - Ох ты ж едрить твою в корень! – запричитала Баба Яга, - Спасать надо, спасать! У нее, девки, ента, как бишь ее? Во! Нямнезия! Да! Посмертная! - И что? – хором взвыли молодые коллеги. - А то! – Баба Яга подняла скрюченный палец. – Напоить, накормить да спать уложить! - Спать?! – снова хором и совершенно недоуменно переспросили ведьмы. - Ну не одну же! – хмыкнула Баба Яга. - А-а-а! – довольно протянули Зульфия-ханум и Саманта-Мария. - Да-да! – подтвердила мумия и невинно захлопала глазками. С первым пунктом проблем не возникло, поскольку мини-бар пентхауса ведьмы за всеми своими заботами опустошить не успели, а посему предоставили завершить начатое постепенно оживающей мумии - подружке Диане. Позвонили не ресепшен и заказали сытный завтрак-обед-ужин. А потом призадумались. - А где ж мы ей под утро в этом занюханном отеле мужика-то найдем? – пригорюнилась Зульфия-ханум. - Да сходишь в бар и принесешь, кто попадется, - беззаботно отмахнулась Саманта-Мария. – Там народ круглые сутки тусуется. - Ладно, - покладисто согласилась великанша. - Я тте принесу кого попадется! – взъярилась вдруг Баба Яга. – Нам кого попадется без надобности! Нам мужик ядреный нужон! Шоб молодой, да красивый, да темпераментный! - Ой, бабушка, а где нынче такие водятся? – резко заинтересовалась Саманта-Мария. - И правда? – удивленно подняла голову Зульфия. - Ум-м-м! Буль-буль! – мечтательно произнесла мумия и присосалась к новой бутылке. Прежде, чем Баба Яга успела поведать младшим подругам тайну экологии молодых, красивых и темпераментных мужчин, в дверь постучали. Ведьмы настороженно вздрогнули. - Ваш заказ, - произнес легко узнаваемый приятный баритон. - Портье! – хором воскликнули ведьмы. - Ум-м-м! Буль-буль! Ням-ням! – резко воспряла духом мумия.
Получив заказ из пентхауса, Тедди опять игриво ухмыльнулся. Вторая половина ночи протекала на удивление спокойно, и у него нашлось время даже немного поглазеть в окно. Так что полеты обнаженных разнокалиберных красоток на метлах, перебудивших своим гиканьем все кладбище, он наблюдал из партера и получил массу удовольствия. - Хорошая ночь, Тед? – лениво поинтересовался Ян, мазнув взглядом по ухмыляющейся физиономии портье. - Ночь летающей обнаженки, - хихикнул Теодор. Ян пожал плечами. – Завтрак-обед-ужин на четверых в пентхаус, - скороговоркой выдал бывший вампир и снова мечтательно улыбнулся. - Тебе нравится быть человеком, Теодор? – равнодушно спросил Ян. - Мне и вампиром нравилось, - вздохнул портье, - вот только обратить меня снова, получается, некому. Какие-то все вампиры здесь неправильные. Нервные, дерганные, нестандартные... - В сорок четвертом – вполне стандартный. Только я бы тебе не советовал к нему соваться. Без предварительной договоренности. Выпьет до дна и не побрезгует. - Старый, что ли? – насторожился Тед. - Древний, - коротко ответил Ян. - Спасибо, что предупредил, - Тедди вздохнул. – Жаль, конечно, что я больше никогда не стану вампиром, но и в человеческой жизни есть свои плюсы. Как считаешь? - Никак, - коротко ответил Янус и посмотрел на Теда другой стороной лица. – Я не вампир, а сейчас и не человек. Сейчас я бог. Тед снова вздохнул, ни о чем больше не спрашивая, принял у Януса поднос с заказом, пристроил его на тележке и поспешил удалиться. - Ваш заказ! – возвестил он, постучав в дверь пентхауса. За дверью охнули, помолчали, а потом радостно и многоголосо завопили: - Портье! Тед недоуменно покосился на дверь, но в надежде на чаевые решил не смываться раньше времени. - Проходите, дружочек, - пропела трехметровая дама, гостеприимно распахивая дверь. - Опять голые… - шепнул себе под нос Тедди, мило улыбнулся и вкатил тележку в просторную изысканную гостиную. Если бы портье все ещё был вампиром, то несомненно бы почувствовал, как краска смущения завладевает его лицом, шеей, руками. Три обнаженные ведьмы непривлекательной наружности глазели на представшего перед ними молодца. - На что уставился? – сплюнув на многострадальный ковер, прохрипела Баба-Яга. Тед сглотнул, коряво улыбнулся и молча показал на привезенный им заказ. - Эй, малыш! – маленькая Саманта-Мария пнула Тедди кулачком под колено, от чего он не удержался и плюхнулся на подставленный Зульфией стул. – Брависсимо! – завопила карлица. – Мы как раз хотели тебе предложить с нами потрапезничать. - Э... – растеряно протянул портье, - Благодарю... но я вообще-то на службе... - Вот и славно, служивый! – засуетилась Баба Яга. – А служба, чай, не волк. Солдат спит, она идет. Ты кушай, кушай, касатик. Тед слегка растерялся от такого напора гостеприимства. Во всем этом было что-то фальшивое. Саманта-Мария тихо хихикала в кулачок, позвякивая бубенчиком на шляпе, Зульфия-ханум томно вздыхала, стараясь не встречаться с ним волооким взглядом, а Баба Яга как-то слишком плотоядно цыкала зубом. Однако для гостей пентхауса Ян расстарался, и ароматы изысканных блюд приятно защекотали ноздри бывшего вампира. В который раз за эту ночь оценив преимущества человеческого существования, Тедди отдал должное угощению. Ведьмы взирали на него почти с умилением, заставляя нервно поеживаться. Именно настороженность позволила Теодору заметить, что некоторые куски поднимаются с тарелок совсем без его воли и, плавно огибая суетящихся ведьм, исчезают в соседней комнате. Он хотел было поинтересоваться, что, собственно происходит, но кто-то снова вложил ему в руку в очередной раз наполненный бокал. - А испей, добрый молодец, зелена вина! – прохрипела над ухом Баба Яга, которая вот буквально только что маячила с другой стороны стола. Тед испуганно икнул, чуть не подавился и залпом осушил довольно внушительную емкость. Наконец, когда понял, что в него больше просто не лезет, портье попытался подняться из-за стола. Не тут-то было! Ноги почему-то отказывались слушаться. «А винишко-то крепленое!» - промелькнула в голове шальная мысль. - Ну шо, подлец-молодец, хорошо тебе? – прошамкала старуха. - Х-хорошо... – на всякий случай согласился Тед, но все же поинтересовался: – А почему подлец? - Мы тебя накормили? - Н-накормили... - Напоили? - Ох, напоили... – вздохнул портье и снова икнул. - Ну а теперь и спать уложим с девицей-красавицей. А если откажешься, будешь подлецом. - А? – не понял Теодор смысла последней фразы и нетвердой походкой попытался двинуться к выходу. - Ох, малыш! – развеселилась Саманта-Мария. – Тебе не туда, тебе сюда, - она ткнула пальчиком в сторону комнаты, в которую до этого уплывали деликатесы. Тедди потряс головой, пытаясь понять, что она имеет в виду. – Проводи гостя, Зульфия-ханум. Видишь, он сам не в состоянии. Стесняется, наверное. В следующее мгновение пол ушел из-под ног и без того не слишком уверенно стоящего портье, и он оказался прижат к монументальной груди великанши. - Ум-м-м! – глубокомысленно изрек Тедди, уставившись на открывающийся сверху вид на телеса восточной красавицы. Зрелище настолько его заворожило, что, портье не заметил, как его бережно доставили в роскошную спальню лучшего номера в отеле. И бесцеремонно уронили на необъятных размеров кровать. - У-тю-тю! – произнес рядом подозрительно знакомый голос. – Вот мы и встретились, мой вампирчик! - А? – Тед рискнул повернуться к обещанной девице-красавице. – ААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!! - Куда же ты, Тедди, дорогой! – завопила старая ведьма. Несчастный портье слетел с кровати и рванул к выходу, но уже на третьем шаге врезался в великаншу, которая снова подхватила его на руки. - Вах, как не хорошо, мой персик! – покачала головой Зульфия. – Не видишь, во что подружка наша превратилась? Вся надежда только на тебя, да! - П-подружка? – пролепетал Тед, пытаясь понять, о чем это она толкует. - Диана наша, красавица красноволосая! Эх! Вот, что с ней злые силы сделали! Да! - Ди-ди-диана? – до полупьяного портье, наконец, начало доходить, что милые дамы явно не за ту принимают эту высушенную нимфоманку, но прежде, чем он успел возразить, его снова небрежно плюхнули на мягкую перину. - Иди ко мне, мой сладенький! – старая ведьма, блестя глазами, по-пластунски ползла к Теду по гигантскому сексодрому. - ААААААААА!!!!! – снова завопил портье и предпринял еще одну попытку к бегству, но был жестко водворен на место твердой дланью великанши. – Да это не Диана! – заорал он. – Я ее знаю! Она самозванка! - АААААААААА!!!!!!! – заорала ведьма, преодолев, наконец, разделяющее их расстояние. – Сам самозванец! Ты ж не вампир! Ты ж смертный уродец! - На себя посмотри, мумия! - Удушу! Ведьма, еще минуту назад страдавшая от вожделения, схватила подушку и попыталась действительно удушить, обманувшего ее ожидания, потенциального любовника. Тед успел увернуться, перекатившись через безобразно тело, и свалился на пол, больно ударившись коленями. - Держи шельму проклятого! – запутавшись в шелке простыней, надрывала пересохшие связки вобла-сладострастница. Услышав мощный рык, портье испугано пискнул: боковым зрением он уловил приближающийся трехметровый силуэт. Надеясь опередить Зульфию, по счастливому стечению обстоятельств оказавшуюся с другой стороны кровати, с проворностью профессионального спринтера, он рванул к двери. Но осознание того, что выход из комнаты перекрыт вражеской карикатурой на женщину в виде злобно ощерившейся карлицы, пришло уже в движении. - Попался! - разведя в стороны руки-грабли, Саманта-Мария причмокнула пухлыми губами. - Марьяжник-динамист! Тормозя на полном ходу, наш герой грохнулся на пятую точку. Продолжая скользить по гладкому паркету, лихорадочно перебирая конечностями, Теду в последний момент удалось изменить траекторию своего движения: красивое, но массивное тело одалиски, тяжело приземлилось в том месте, где только что трепыхался парень и, не удержавшись, накрыло собой злобно визжащую карлицу. - Зульфия, корова ты толстожопая! – раздался придушенный писк из-под гигантского тела, после чего Саманта-Мария, вроде бы, перестала подавать признаки жизни. Яга, маячившая на заднем плане дверного проема, предпочитала воздержаться от веселого забега своих товарок, но не от комментариев. - Стреляла в сыча, а попала в усача, - злобно захихикало она, но при этом не преминула запустить в Тедди тяжелым мельхиоровым подносом. Несчастному портье чудом удалось увернуться. Понимая, что от его проворности зависит его свобода, с квадратными от страха глазами, бывший вампир пулей рванул к лифту. Немного не рассчитав траекторию, высушенная сладострастница просвистела на своей верной метле аккурат возле его уха. Теда она не достала, но вожделенный путь к выходу перекрыла. А со стороны спальни уже приближалась собравшая себя в кучку Зульфия-ханум. Баба Яга, не теряя времени даром, жестом заправского дискобола взвешивала на руке блюдо. Тед заметался и попытался отскочить в бок. Панорамное окно встретило его с распростертыми объятиями. Опережая своих мучительниц на какие-то доли секунды, под аккомпанемент нелестных отзывов, Тедди-бой вышиб головой стекло и на несколько секунд отправился в свободный полет. А по истечении этого краткого срока под окнами пентхауса с земли поднялся вампир: покрутил свернутой шеей, поскрипел сломанными ребрами и счастливо улыбнулся, продемонстрировав луне блеснувшие белоснежные клыки. Выдернув, застрявший в голове осколок толстого стекла, Тед, с вновь обретенной силой, швырнул его в, маячившие в разбитом окне, силуэты. - А жизнь-то налаживается! – радостно протянул вампир, увидев, что снаряд достиг цели: высушенная голова дернулась и, нелепо взмахнув руками, мумия скрылась из виду. Следующие меткие снаряды заставили исчезнуть Зульфию и едва оклемавшуюся Саманту-Марию. Бабе Яге хватило мудрости не высовываться. Хмыкнув, наш герой снова расплылся в блаженной улыбке. – Точнее не-жизнь! А это даже еще лучше!
На фасаде отеля «Хостел-люкс» вздрогнула одна из химер и приобрела в лунном свете очертания крупного ворона. Склонив голову на бок, птица пристально наблюдала за удаляющимся в сторону центрального входа весело насвистывающим вампиром. Потом, вздохнув, нахохлилась, покосилась на розовеющий зарей восток и пробормотала:
Все быть оплачено должно, И до скончания дней отныне Глад будет жечь твое нутро, Как жажда жжет песок пустыни.
Прямо из стены рядом с вороном возникло мерцающее приведение. - В глазах всех птиц напрасно расставляется сеть, а делают засаду для их крови и подстерегают их души. Таковы пути всякого, кто алчет чужого добра: оно отнимает жизнь у завладевшего им**, - согласилось оно. - Если бы все было так просто, Сэм, - покачал головой Мун. - Тогда безопасно пойдешь по пути твоему, и нога твоя не споткнется,** - возразил призрак и, помолчав, добавил: - Не вступай на стезю нечестивых и не ходи по пути злых; оставь его, не ходи по нему, уклонись от него и пройди мимо; потому что они не заснут, если не сделают зла; пропадает сон у них, если они не доведут кого до падения; ибо они едят хлеб беззакония и пьют вино хищения.** - Если бы все было так просто... – повторил ворон и тихо продекламировал:
Ужасен и опасен всем он, Продукт волшебных перемен. Но если пробудится демон, В крови потонет наш домен.
*Кодзики **Ветхий завет. Книга притчей Соломона Вот как ползу, так и отражаю!
Глава шестнадцатая. О СУДЬБАХ НЕКОТОРЫХ ПОРТЬЕ. Kagami, Kaverella_de_Vine
Тедди ввалился в пустой холл. С кухни уже доносились запахи сдобы, свидетельствующие о том, что ночь подходит к концу. Скоро должна была появиться и сменщица. Взгляд возрожденного вампира скользнул по стенам, ненадолго остановился на зеркальном потолке. Отражение продемонстрировало засаленный воротник униформы портье и изрезанный стеклами, местами окровавленный сюртук. Тед вздохнул, но тут же счастливо улыбнулся. В нынешнем состоянии упыря бедолага чувствовал себя все же комфортнее. - Как там говорят? – хмыкнул вампир. – Не было бы счастья, да несчастье помогло? – и добавил, покосившись на потолок снова: - B я снова неотразим! Входная дверь открылась и в холл проскользнула немолодая приятная женщина в униформе персонала под распахнутым пальто. - Привет, Тедди. Как тут дела? – улыбнулась она вампиру. - Да все, как всегда, ничего интересного, - заверил портье сменщицу. – Ну, а мне пора баиньки, - Теодор сделал женщине ручкой и поспешил в облюбованное ранее подвальное помещение. В подвале было невыносимо жарко. Тедди нащупал шнур выключателя, дернул за него и был пребольно укушен за палец задремавшим на этом самом шнуре тараканом. Тот, видимо, спросонок не разобрался, что был потревожен почти законным хозяином помещения. Зажегся неяркий свет. Вампир, ругаясь и тщетно нащупывая в кармане несуществующий баллончик с дихлофосом, сделал шаг, споткнулся и шлепнулся на грузное тело своего предшественника – портье Семена. Старик лежал на полу забулдыжной звездой, громко похрапывая и выкрикивая отборную матерщину. - Похоже, Кали переборщила с божественным снотворным,- сползая с живота старого портье, проворчал Тедди. Воспаленный глаз товарища Семена отворился навстречу молодому вампиру и впился бдительным взглядом в его лицо. - Ты кто?- озадачился старый портье. - Пор…тье… - напугано ответил Тед. - Ты кто? - снова спросил Семен, схватив вампира за руку. - Тед, ночной портье. Воспаленный глаз подозрительно осмотрел местность, в которой валялось тело его хозяина. - Ты меня похитил? – дрожащим голосом изумился старик. Тедди удивился не меньше: - На фига? Товарищ Семен схватил молодого портье за ухо и потянул на себя. - Ты проводишь надо мной опыты? - Ай, больно! Вы идиот, да зачем мне это? Цепкие пальцы-колобашки старика ловко перескочили с уха вампира на его нос. - Что ты со мной сделал?! - чуть ли не прокричал Семен. – Я не могу пошевелиться! Тедди-бой прогнусавил: - Мемедленно оппустите мой нос. Товарищ Семен желчно сжал зубы и, открыв второй налитый кровью глаз, поставил вампиру смачную сливу. Нос молодого портье мгновенно посинел, но так же быстро к нему вернулась былая бледность. - Вы начимаете меня разддажать, - оскалившись, предупредил Тедди. – Оппустите мой нос! Старый портье захрипел и, краснея, словно варившийся рак, попытался подняться, причем для опоры он решил использовать густую шевелюру вампира. Теодор завизжал как напуганный поросенок. Вырвав добрый клок черных волосюшек, старик перевалился на визжавшего вампира и, минуя его расплющенное тело, не разжимая кулака, пополз на выход. - Мои волосы! – ощупывая плешь на виске, закричал вампир. – Я убью тебя, гнида! Дальнейшее оскорбленное выступление прервало жестяное ведро, приземлившееся аккурат на темечко Теодора…
Молодой портье очнулся, ощупал безволосую область и, убедившись, что цирюльника Семена нет в подвале, вылетел следом. Он был полон упырской ярости, что вот уже третий день томилась под грузом обещания, данного богине смерти. Убить товарища Семена - меньшее из того, что вампиру хотелось с ним сделать. Старый портье, сжимая в кулаке пучок темных волос, что есть силы перебирал локтями по полу выползая из подвала на первый этаж. Онемевшие ходовые конечности товарища Семена тащились за прытким туловищем тяжеловесным балластом. Словно уж-партизан направляясь к подъехавшему лифту, старый портье наткнулся в дверях на стройные ножки горничной. - Софья!- задрав голову вверх, прокричал товарищ Семен.- Вызывай полицию. В нашем отеле террорист. Я предупрежу остальных! Симпатичная брюнетка вышла из лифта и изумленно проследила, как обезноженное тело старого портье заползает в железную коробку и уезжает вверх. - И одень трусы! - последовал глухой выкрик из закрытых дверей лифта. - А что у вас в руке? - риторически спросила Софья, но удивление сменилось искренним хохотом, как только в холле появился молодой плешивый портье. - Где он? – взревел Теодор. - Семен? - Где эта гнида?! - Уехала, - откровенно хихикая, ответила горничная и потянулась к пролысине на виске Теда. - На чем?! – шлепнув девушку по руке, спросил тот. Софья пожала плечами и ответила: - На лифте. - Куда?! - Очевидно, что… вверх. Теодор гневно пнул двери лифта и побежал к лестнице. - А что, он украл твои волосы? - вслед вампиру прокричала Софья и, не надеясь получить ответ, решила пойти посплетничать в бар.
Кали откусила конфету, извлеченную из череды дорогих бонбоньерок, что вечно дарили родителям вместе с цветами. Сидеть в номере было скучно. Подтянув брючину розовой пижамы, девочка выглянула в коридор. До утра оставалось совсем немного, но родителей на горизонте видно не было. - Вот и славно, - разжевывая ореховую начинку, обрадовалась богиня, - пойду, пошалю. Осуществление замысла было прервано остановившимся на этаже лифтом. Кали поначалу подумала, что это вернулись с ночной пирушки родители, и, решив их порадовать, потопала навстречу. - Мама, папа, - забубнила девочка, старательно изображая радость от встречи со смертными родителями своего тела, - а я как раз проснулась и подумала, что вы… Лифт, отворив скрипучие двери, явил богине тело противного ей ночного портье Семена. Перебирая локтями, старик прополз мимо Кали и прокричал: - Девочка, спрячься! Здесь может быть опасно! Кали озадаченно захлопала глазами. Недоеденная часть конфеты выпала из фантика и шмякнулась на пол. - Внимание! Внимание! – кричал проползающий по коридору товарищ Семен. – Поселенцы, не выходите из номеров! Не открывайте никому двери! В отеле террорист! Девочка ещё некоторое время удивленно смотрела вслед удаляющемуся старику. Портье Семен, через одну колошматил в двери номеров и, уползая, осыпал дерево матом, если ему не открывали. - Шизик, - резюмировала Кали, подняла с полу конфету и убрала с шоколада налипшую соринку. Положить сладость в рот она не успела – в коридоре появился Теодор. Молодой портье рычал, словно сторожевой пес, не забывая прикрывать эпилированный висок рукой. - Вампир? – изумилась Кали. Теодор испуганно остановился рядом с девочкой. - Ага, я, - ответил он. - Ты… вампиром опять стал? Тед склонил голову. - Виноват, исправлюсь. - Что? - хихикнула Кали. - То есть, да, вампир. Исправился. Позволите мне отлучиться? Довольная Кали, наконец, отправила конфету в рот. - Стоять, - разжевывая начинку, приказала она. – У нас уговор. Никаких смертей. Помнишь? Кровавая резня, что пестрила в голове молодого вампира, тут же потеряла краски. Он даже не заметил, как разочарованный отсутствием доверия к своим воззваниям Семен просочился в обратном напрвлении. - Но всего один старикашка? – заблеял Тедди. - Нет! – прикрикнула девочка. – Думаешь, мне самой не хочется? И вообще, потерпи до следующей ночи. Тут, похоже, месиво поинтенсивней будет. - Что? - Забей, - отмахнулась Кали, скатывая фантик от конфеты в блестящий шарик. – Я этого старика снова усыпила, утащи его обратно в подвал. И поторопись, солнце уже восходит. - Хорошо, - кивнул Тед, а посмотрев по сторонам, спросил: - А где эта гнида, кстати? – заозирался вампир. - Кажется, пополз на третий этаж, - ответила Кали и пульнула фантик в стену. – Давай... Ещё увидимся. Заглянешь ко мне за последней порцией силы. Теодор поклонился, а как только девочка захлопнула дверь своего номера, вампира осенило: - О, нет! Бэлла…
Блондинка проснулась от какого-то шума в коридоре. И хотя заснула она под утро, чувствовала себя вполне отдохнувшей и даже обновленной. Сладко потянувшись, она улыбнулась, удивилась, что на улице еще даже не рассвело, и сквозь шторы пробивается лишь свет одинокого фонаря. Бэлла попыталась вспомнить, какие планы у нее были на сегодняшний день. Под боком что-то заворочалось. Девушка взвизгнула, дернулась в сторону, разглядела Пушистика, а потом действительность навалилась на нее воспоминаниями и всей своей неприглядной правдой. Грядущий день перестал казаться таким уж замечательным, а спать окончательно расхотелось. Вздохнув, Бэлла провела ладошкой по пушистой шерстке своего странного приятеля и направилась в ванную, решив, что доспать сможет и днем. Она была склонна доверять мнению ворона, что ждать новых неприятностей от санузла уже не приходится. К тому же нужно было подумать, что делать теперь, когда жизнь и маячившая в перспективе прекрасная смерть обернулись горьким разочарованием. Горячая вода всегда помогала блондинке в сложном мыслительном процессе. Увы, вероломство Теда, столь несвоевременно утратившего романтический флер «ужаса ночи», то ли разочарование в интимной близости, которая, по мнению подруг Бэлы, должна была принести прямо-таки неземное блаженство, а вместо этого оставила впечатление чего-то скучного и не слишком приятного, наложили свой отпечаток. Чувствовать себя мудрой и самодостаточной у блондинки сегодня никак не получалось. И очень хотелось позвонить папе и пожаловаться на жизнь. О, конечно, на папу Бэлла тоже была обижена. Так равнодушно, даже презрительно отнестись к ее разбитому ранее сердцу! Но все же вчера разговор у них получился вполне спокойный, папа, судя по всему, совсем не сердился на ее внезапное истеричное бегство и даже согласился с тем, что ей нужно время, чтобы переосмыслить свою жизнь. Но сейчас Бэлле хотелось совсем не этого. Она вдруг почувствовала прямо-таки органическую потребность выплакаться у папы на груди и ощутить себя маленькой и защищенной. А собственно, почему бы и нет? Девушка не привыкла отказывать себе в желаниях и уж тем более не привыкла, чтобы ей отказывал в чем-то папа. Немного повеселев, блондинка замоталась в полотенце и босиком прошлепала в спальню. - Знаешь, Пушистик, - сообщила она все еще нежащемуся в кровати Глюку, - я решила. Я позвоню папе, и пусть он заберет меня отсюда, - монстрик дернулся, вскочил и уставился на нее широко распахнутыми глазами. – Ну его к черту, этот отель и этого Теда, и все его липовые обещания. - Бэлла офонарела! – отмер, наконец, Глюк. - В каком смысле? – не поняла девушка, а посмотрев на напуганного Пушистика, истолковала его ужас по-своему. – Ой, только не расстраивайся! – засюсюкала она. – Я тебя здесь не брошу! Я тебя с собой заберу. Папа не будет против! – и девушка потянулась к своему приятелю. – Мне так кажется… - Офигела Бэлла! Хватит беспредела! – шарахнулся от нее монстрик. - Ты чего? – искренне удивилась блондинка. - И дано ему было вложить дух в образ зверя, чтобы образ зверя и говорил и действовал так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя, * - зловеще прозвучало у нее над ухом. Бэлла подпрыгнула от неожиданности и придушенно пискнула. Прикормленный Монсеньером фантом довольно заколыхался. - Да ну тебя! – обиженно поджала губки девушка. – Напугал! – потом, совсем осмелев, прикрикнула на призрак: - И чего ты тут всякую ахинею на меня вываливаешь все время?! Мы, вообще-то, о папе моем говорим! - По виду своему саранча была подобна коням, приготовленным на войну; и на головах у ней как бы венцы, похожие на золотые, лица же ее - как лица человеческие; и волосы у ней - как волосы у женщин, а зубы у ней были, как у львов,* - не сдался фантом и замерцал еще более зловеще. - Ты что несешь, придурок? – обиделась Бэлла. – Не смей моего папу всякими гадостями обзывать! Он хороший! – и, повернувшись к Глюку, спросила: - Ты же пойдешь ко мне жить? - Придет отец, и мне... конец! – замотал головой монстрик. - Да идите вы! – возмущенно топнула ножкой девушка. Сэм и Глюк согласно кивнули, со спринтерской скоростью рванули в разные стороны и уже через мгновение исчезли в стенах - Ну и не надо! – надулась блондинка. – Не больно-то и хотелось! Потом вздохнула и потянулась к своему мобильнику. Ей было очень обидно, что эти двое так легко ее предали, и найти утешения у папы захотелось еще сильней. - Слушаю! – раздалось на том конце провода, когда девушка набрала знакомый номер, и Бэлла заскрипела зубами. Раз отец не отозвался по собственному сотовому сам, значит, чем-то очень занят или находится вне досягаемости. Но самым неприятным было не это. На звонок ответил бессменный папин помощник, и просто так бросить трубку теперь не получится. Низкорослый, с корявой квадратной фигурой и плоским, ничего не выражающим лицом азиата неопределимой национальности, он был незаменим для отца в его делах. Но у Бэллы господин помощник вызывал стойкое неприятие, граничащее с паническим ужасом. Папа нередко посмеивался над ее иррациональными страхами, объясняя, что без такого ценного сотрудника он просто не смог бы справиться с некоторыми ситуациями. Он называл его своей тенью, и Бэлла, которой совершенно не хотелось забивать хорошенькую головку непроизносимым именем господина помощника, тоже про себя именовала его этим именем. Вот только называть его прямо в глаза «господин Тень», она, конечно же, не рискнула бы. - Я вас слушаю, мисс Бэлла, - донеслось из трубки. - Простите, - промямлила девушка, - я хотела поговорить с папой. - Господин сейчас занят, - невозмутимо проскрипел помощник. – Вы можете все сообщить мне. - Спасибо, не надо, - резко ответила блондинка. – Я подожду, пока он освободится. - Как пожелаете, мисс Бэлла, - равнодушно отреагировала трубка. Швырнув злосчастный аппарат на кровать, девушка задумалась. Даже поплакаться нет никакой возможности! Да еще эти два предателя смылись! Жалость к самой себе постепенно стала уступать место злости. Бэлле очень хотелось на ком-нибудь сорваться. И, разумеется, не пришлось долго размышлять, чтобы найти самого виноватого, поскольку он, как раз, тихо поскребся в дверь. - Бэлла, - прошептал Тед, заглядывая в номер для новобрачных, - это я. О стену, рядом с плешивым виском вампира разбился светильник. - Пошел вон! – радостно прокричала блондинка. Обезопасив свою мордашку, портье спрятался за дверь и виновато затараторил: - Я не знаю, за что ты так на меня ополчилась, но я ни в чем не виноват, а если виноват – прости... сладкая моя. Но тут вампир вдохнул аромат, исходящий из комнаты и не учуял привычного благоуханья. Блондинка пахла иначе. - Бэлла это ты? – не доверяя своему нюху, уточнил вампир. - Ах ты гад! Ты уже и признавать меня не хочешь! – в дверь врезалось что-то тяжелое. – Сначала изнасиловал, а теперь и не помнишь?! Все вы мужики, козлы одинаковые! - Я? Я тебя не насиловал, – окончательно растерялся портье. Впрочем, кое-какие смутные воспоминания о нескольких часах человеческого существования начали всплывать в памяти. Никакого изнасилования, разумеется, не было. Однако, то, что все же было, многое объясняло. Отсутствие голодных спазмов, например. Бэлла больше не была девственницей и не пахла так искушающе-вкусно. Это отменяло взлелеянную в течение двух ночей надежду на праздник желудка. Но наводило на иные мысли. Теодор позволил себе пару минут помечтать о создании своего собственного клана. Да и раз уж продукт все равно испорчен, почему бы не повторить эксперимент уже в вампирской ипостаси? Вот только, как утихомирить разбушевавшуюся блондинку? Для начала хорошо бы понять, чем она так недовольна. Об дверь снова что-то разбилось. Тед вздрогнул и вспомнил о своих прямых обязанностях будущего вассала. Запах товарища Семена, определенно, вел в номер для новобрачных. Спрятать старого портье было необходимо, чтобы не навлечь на себя гнев богини. Но Бэлла заняла оборону у двери, а долгая осада вампира никак не устраивала – рассвет неумолимо приближался. Решившись на лихой кавалерийский наскок, Тед пригнулся, попробовал приоткрыть дверь. Над его головой просвистело что-то тяжелое и с веселым звоном укатилось в лестничный пролет. Воспользовавшись моментом, пока блондинка добывала следующий снаряд, портье бегом бросился по следу. - Куда! Маньячина! – прозвенел на грани ультразвука визг Бэллы. – Ты еще смеешь помнить дорогу в мою спальню! О спальне Тедди думал сейчас в последнюю очередь. Он просто несся по запаху Семена Петровича. Шмыгнув под кровать, вампир застыла в полной растерянности. Рядом с сопящим телом старого портье лежал полуобнаженный мужчина. - Ты еще кто такой?! - свирепо вопросил Тедди. Ответом ему было неразборчивое бормотание. Угнаться за вампиром у Бэллы не было ни шанса, поэтому, когда она влетела следом за ним в спальню апартаментов для новобрачных, то застыла в полной растерянности. Комната была пуста. Точнее, она выглядела и казалась совершенно пустой, пока из-под кровати не послышалась какая-то возня, а потом рассерженный голос коварного соблазнителя свирепо вопросил: - Я не понял. Ты что делаешь под кроватью у моей девушки?! – возмущение в голосе вампира достигло дисканта. Неразборчивое бормотание оппонента перешло в сдавленный хрип. Бэлла ничего не понимала, но почему-то ей стало приятно, что Тед определил ее как «свою девушку». Однако гнев очень быстро вернулся, и блондинка, вооружившись туфелькой на высокой шпильке, начала подкрадываться к кровати. И не важно, простит она Теодора или нет, но кто-то сегодня этим каблучком получит. - А ну вылезайте оттуда!- угрожая своим смертельным оружием, предупредила Бэлла. - Да! – возмутился молодой портье. – Вылезай! - Там это… муж… - сумел выдавить неожиданный подкроватный гость. - Что?! Муж?!! – рев Теодора заставил блондинку вздрогнуть, а кровать подпрыгнуть. – Бэлла! – вампир высунулся из-под ложа и ошеломленно воззрился на девушку. – Какой муж, Бэлла?! Я тебе и муж, и любовник, и вампир. И отец родной в посмертии, в скором времени! После чего Тед, рыча, снова нырнул в темную неизвестность, раздался чей-то почти девчачий визг, кровать снова сотряслась, и через мгновение из-под нее вылетел полуголый мужик с бледным как полотно лицом. - Вампир! Там вампир! – заорал он, но наткнувшись взглядом на вооруженную туфлей Бэллу, застыл и схватился за сердце. – Т-т-т-ты к-к-к-кто? – выдавил он, глядя на девушку квадратными глазами. - Я кто?! Это ты кто?! Я, допустим, здесь живу, - недвусмысленно похлопывая туфелькой по ладошке, девушка сделала шаг к неизвестному вторженцу. – А вот что ты делаешь под моей кроватью, хотела бы я знать? - А где Вероника? – спросил мужик что-то совсем уж не в тему. - Не знаю никакой Вероники, - ощерилась Бэлла. – Ты как под моей кроватью оказался, урод?! - Я... я... я... не под вашей... я под ее... под Вероникиной... муж пришел... а я... вот... под кровать... под ее... а здесь... Вампир! – взвизгнул он и пулей вылетел из номера. Бэлла нахмурилась. Идея залезть под одну кровать, а вылезти из-под другой не укладывалась у нее в голове. И что это там этот олух толковал про вампира? Не про Тедди же он говорил? Или... Виновник переполоха тем временем показался из-под кровати, волоча за собой что-то тяжелое. Был он хмур и зол и страшного оружия в руках блондинки пугаться не собирался. - Вот значит как? – прошипел Тед, сверля девушку взглядом. От возмущения он даже бросил свою ношу на середине пути из подкроватного пространства. – Меня выгнала, а сама каких-то уродов прячешь?! - Тедди... – не ожидавшая такого напора девушка робко отступила, но тут же вскрикнула от удивления. В оскале портье блеснули белоснежные, явно не человеческие клыки. - И это вся твоя любовь, Бэлла?! – Тед патетически прижал руки к сердцу и презрительно изогнул бровь. - Террористы! Их теперь двое! Спасайтесь, поселенцы! – прохрипело наполовину вытащенное из-под кровати тело. Тед от души приложил Семена ногой, заставив замолчать. - Ах, Бэлла! – разочарование и обида в голосе Теодора заставили блондинку занервничать. – А я-то старался! Я искал пути назад, в свое посмертное величие. И все ради тебя! Ради того, чтобы быть с тобой вечно! Я мечтал о том, что ты сделаешь мне честь и примешь от меня бессмертие. Мы пойдем с тобой рука об руку и станем осно… - По-мо-ги-и-и-и-ите-е-е-е-е-е! – снова завопил товарищ Семен. - По-мо… Блондинка, заинтересованная вдохновенной речью Теодора, швырнула в старого портье туфлей, и тот смолк. - Что? Что? – переспросила Бэлла, недвусмысленно давая понять, что ждет дальнейших объяснений. Вампир прочистил горло, покосился на зашторенное окно и продолжил: - И... и станем основателями самого великого и могущественного клана вампиров! Вот! – он уставился на девушку, ожидая реакции. - Ах! – сказала Бэлла, но судя по все еще присутствующей на чистом лбу морщинке, прощать вероломного любовника так легко не собиралась. Тед снова набрал полную грудь воздуха, лихорадочно вспоминая, что еще такого прошлым днем вычитал в любовных романах. - Из-за тебя! Из-за тебя я снова умер, Бэлла! – портье издал полный отчаянья вздох. – Я позволил себя убить толпе голых обезумевших нимфоманок только ради того, чтобы выполнить все твои желания. - О, Тедди! – воскликнула плененная девушка, но тут же нахмурилась. – Кому-кому ты позволил себя убить? - А... э... – заблеял Теодор, сообразив, что ляпнул лишнее, но сразу же вспомнил, что лучший способ защиты – это нападение и, нахмурившись, шагнул к блондинке. - И что я вижу? Любовник, под кроватью! Как пошло! И не оригинально даже... - Тедди, ты... ты... – Бэлла осторожно подступила к портье. – Ты что, снова вампир? - А как ты думаешь? – презрительно фыркнул оскорбленный возлюбленный. – Разве я мог оставаться человеком, когда ты так просила меня сделать тебя бессмертной? Разве я мог так разочаровать тебя, предать нашу любовь?.. А кстати, как ты догадалась, что я был человеком? – озаботился заинтригованный вампир. - У меня опять слишком бледная кожа? - Вроде не слишком. - Ах, меня выдал вернувшийся томный взгляд ужаса ночи? - предположил Тед, сверкнув обаятельной клыкастой улыбкой. - Нет, - коротко ответила Бэлла. - Тогда, ты почувствовала непреодолимое влечение к моей персоне? Блондинка закатила глаза. - Не в этот раз… - Тогда, что меня выдало? - Пушистик сказал, - отмахнулась блондинка и растерянно опустилась на кровать. – И кстати, этот… тип, не мой любовник. Я не знаю, как он здесь оказался, - она задумалась, но вскоре подняла на вампира настороженные глаза. – Тедди, мне кажется, это все не просто так. Нас кто-то хочет разлучить. Я это чувствую. - Монсеньер развлекается, - немного подумав, пробормотал вампир. - Тедди, так ты... - Со-о-о-офья! Со-о-офья! – в бреду заголосил товарищ Семен. – Со-офья! Заплати за меня выкуп! Софья! - Да заткнись! – в один голос прокричали Бэлла и Тед. Старый портье обиженно замолчал. – Ты, из-за меня... – блондинка попыталась продолжить мысль. - Отпустите меня, пожалуйста, - вытянув губы в трубочку, жалобно проблеял Семен. Бэлла схватила с пола отлетевшую туфлю и в сердцах приложила бывшего портье по лбу каблучком. Тело товарища Семена снова обмякло. Наступила тишина. Блондинка снова попыталась воспроизвести вопрос целиком: - Тедди, неужели из-за меня ты готов… - Да, - гордо перебил девушку вампир, - я готов на все. Я снова умер, Бэлла! – Тед издал полный отчаянья вздох. – Я позволил себя убить только ради того, чтобы выполнить все твои желания. - О Тедди! Мой рыцарь! Так значит... значит, ты действительно меня любишь? - Бэлла кокетливо захлопала ресницами и приблизилась к портье. - Э-э-э-э… так… это… - Тед судорожно осмотрелся, в поисках того, что поможет ему избежать прямого ответа на только что заданный вопрос. На глаза попалось обездвиженное тело товарища Семена. - Этому старику нужен доктор! Причем срочно, - приняв обеспокоенный вид, сказал вампир, схватил старого портье за шкирку и потащил его тело из номера. - Погоди! Я с тобой! – обрадовалась Бэлла и выбежала за своим героем. Тед открыл дверь номера и остановился. Холл третьего этажа был залит едва разгорающимся солнечным светом. Следующий шаг грозил ожогами. - Бэлла, - негромко позвал он. - Что? - девушка высунулась из-за его плеча. - Я не могу идти дальше в таком виде. Тащи покрывало. Блондинка покосилась на окно, на своего бледного возлюбленного, кивнула и бросилась обратно в номер.
Софья, довольная тем, как прошел брифинг с Яном, сообщив тому все новости и разжившись свежими, направлялась на третий этаж, где в бельевой мирно почивал на слишком коротком диванчике ушибленный и раскрашенный охотник Казаков. Ночная смена закончилась, не мешало бы припрятать до вечера ничейненького кавалера, а то ведь, глядишь, кто-нибудь и позарится. Лифт любезно двигался вниз, даже не дождавшись вызова, и Софья успела всего лишь пару раз нетерпеливо притопнуть ножкой, как двери подъемного агрегата разъехались в стороны. Горничная застыла, глядя на неожиданного пассажира лифта. Нет, в этом отеле, конечно, всякого можно ожидать, но чтобы мебель путешествовала вверх-вниз самостоятельно, такого Софья еще не видела. Кресло – а именно креслом показался девушке пассажир – однако, повело себя странно. Сидение вздыбилось, встряхнулось и выдвинулось вперед, подлокотники, или что там было, опали, и мебель вразвалочку, тихо шипя и даже, кажется, матерясь, двинулась на горничную. В проеме произошла заминка. Сидение как-то игриво вильнуло из стороны в сторону и не вписалось в двери, которые как раз в этот момент почему-то решили сдвинуться. Из-под чехла показались подозрительно знакомые ноги. Именно эти ноги видела Софья всего полчаса назад в недееспособном состоянии, и принадлежали они старому портье Семену. - Руки придержи, дорогая. Мешают, - попросило кресло опять-таки очень знакомым голосом уже другого портье. - Э-э-э... – отозвалась Софья, - вообще-то, я вижу только ноги. - Ум-м-м... – произнесло кресло почему-то уже на два голоса и смущенно застыло. Второй голос Софья тоже узнала. - Интересный у вас способ избавляться от трупов, - пропела она, разглядывая странную композицию. - Да как тебе такое в голову пришло?! – взвилась из-под покрывала Бэлла, готовая бросится на обидчицу. – Ему плохо! Ему доктор нужен! Конец ее фразы потонул в поросячьем визге Теодора. В порыве праведного гнева Бэлла не заметила, что сдернула с него покрывало. Солнечные лучи едва успели коснуться шеи портье, но принесли обжигающую боль, и Тед со всей силы рванул защитную тряпицу на себя. Бэлла, не удержавшись на ногах, качнулась, вытянув вперед руки, толкнула Софью. Товарищ Семен именно в этот момент решил изобразить па-де-де из положения лежа, и горничная, запутавшись в его ногах, ойкнула и приземлилась на пятую точку. Через мгновение сверху рухнула блондинка. Децибелы кошачьего концерта достигли апогея. - Врагу не сдается наш гордый «Варяг»! - перекрыл эту какофонию зычный бас Семена Петровича.
Софья тихо материлась, пытаясь привести в порядок прическу, Бэлла всхлипывала под покрывалом в объятиях Теда, а товарищ Семен мирно почивал, обзаведясь еще тремя новыми фингалами. - Ай, как нехорошо! Как некрасиво! – журил разгулявшуюся компанию Мун, деловито прохаживаясь по полу. – Ни на минуту вас одних оставить нельзя! Так и норовите что-нибудь набезобразить! Вид у ворона был почему-то очень довольный, и его нотация звучала, скорее, как нежное воркование влюбленного. - Мун, - подал из-под покрывала голос Теодор, - хорош строгую мамашу изображать. Помог бы! Не видишь, человека совсем шиза скосила. - А я думал, ты больше не человек! – невинно удивился ворон. Тед зарычал. Мун вздохнул и покачал головой. Потом встрепенулся, покосился на Софью и уже привычным командирским тоном принялся отдавать распоряжения. - И что ты тут хнычешь? У тебя обязанности есть, между прочим! Марш работать! – прикрикнул он на горничную, но вынужден был обломаться. - У меня смена закончилась, - сообщила Софья елейным голоском, совершая при этом пальцами такие движения, словно сворачивает шею куренку. - Кхм... – Мун подавился следующей фразой. – Ну... ну личными делами займись, - предложил он уже более миролюбиво. - Уговорил! – бросила горничная и скрылась в лифте. - Бэлла, дорогая, - заискивающе пробормотал ворон и сунул голову под покрывало. - А? – всхлипнула девушка. - Не могла бы ты действительно оказать необходимую помощь этому достойному господину? - К-как? – шмыгая носом, поинтересовалась блондинка. - Сходить к стойке и попросить дневного портье вызвать доктора. У Семена Петровича на лицо все признаки белой горячки. - Да-а-а? – протянула Бэлла, но вдруг спохватилась. – А как же Тедди? - А Тедди, моя милая, совершенно противопоказано загорать. И спрятаться там, куда солнечный свет не попадает, для него жизненно важно. Я, разумеется, прослежу, чтобы он благополучно добрался в укрытие. - Хорошо, - вздохнула блондинка и принялась по-пластунски выбираться из-под покрывала, стараясь и близко не подпустить солнце к своему возлюбленному. - Пошли, - скомандовал ворон Теду, как только девушка убежала. - И куда? - уныло поинтересовался замотанный с головой в покрывало портье, но все же поднялся. - Делай, как я скажу. Сначала повернись чуть правее и сделай четыре шага вперед... Треволнения слишком богатой на события ночи все же дали о себе знать. Тед чувствовал себя разбитым. Он, конечно, был благодарен Муну за то, что тот помог ему избавиться от Бэллы и добраться до подвала, но терпеть весь день очередной ликбез был просто не в состоянии. - Мун, сделай одолжение! Не пытайся сегодня меня ничему учить, - простонал вампир, приваливаясь к стене котельной. – И этой дуре-блондинке не вздумай сказать, где я прячусь. Мун покачал головой и продекламировал:
- Не может признаком ума Служить цвет перьев головы, Так выслушай мои слова И ты поймёшь: они мудры. Неглупым много говорит Цвет ночи моего пера - Что знаем, на свету лежит, Но истину скрывает тьма.
- Ладно, ладно! – поморщился портье. – Можешь считать ее умной и черноволосой, только сделай так, чтобы я ее хотя бы до вечера не видел. - Разумное решение! – кивнул ворон. – Значит, я могу спокойно оставить тебя одного. - Сделай милость, - проворчал Тед. - Увидимся вечером, герой! – каркнул Мун и вылетел из котельной. Вот как ползу, так и отражаю!
Свою смену молодой портье-вампир принял отдохнувшим и почти счастливым. Ни Мун, ни Бэлла, ни коварный Монсеньер, ни кто-либо еще так и не побеспокоили его до самого вечера. В полудреме Теду очень скоро перестали мерещиться кошмары, и сны наяву наполнились мечтами о грядущем величии. Оставалось пережить последнюю ночь на посту, а утром к нему придет сила пятисотлетнего вампира. Тедди уже планировал, как проведет следующий день в наглухо зашторенном номере для новобрачных. Он и чувствовал себя почти новобрачным. Вернувшееся благорасположение блондинки уже не разочаровывало его испорченным ароматом, а скорее манило куда более радужными перспективами. Определенно, Бэлла-вампирша казалась Теодору все более и более лакомым кусочком. Он больше не хотел быть один. И не важно, что так возмутило Бэллу в их первой близости, дальше все будет просто прекрасно. Сумел же он ее убедить, что готов ради нее на все. А возникнут какие проблемы, всегда можно за советом к Муну обратиться. С этими приятными мыслями вампир устроился на уже ставшем почти любимым кресле за конторкой и закинул ноги на столешницу.
- Портье! О портье! – визгливый, слишком громкий для чуткого вампирского уха голос вывел Теда из размышлений о светлом будущем. Нехотя распахнув один глаз, он вопросительно уставился на человека посмевшего его потревожить. Невысокого роста, смазливенький брюнет с наивными карими глазами за стеклами модных очков внимательно и немного брезгливо осматривал холл и портье. На нем был модный костюм цвета мокрого асфальта с яркой кораллово-красной рубашкой и дорогим галстуком нарочито небрежно, расслабленно завязанным. Истинный денди. - Я за него, – поморщился Тед. От вошедшего неприятно пахло – слишком приторно и как-то навязчиво. - Ты портье? – молодой человек недоуменно приспустил очки. Вампир, неожиданно вспомнив о своих обязанностях, мигом нацепил самую обаятельную улыбку, на которую был способен, и проговорил: - Да, сэр, чем могу быть полезен. - Мы забронировали номер на имя Грегори Вилебранда. Это мой хозяин, - юноша склонился над стойкой и прошептал, - вот он стоит за моей спиной. Я тебе скажу: очень раздражительная и нетерпеливая личность. Поэтому давай быстренько сверься со своим списком и дай нам ключики. Тогда никто, скорее всего, не пострадает. Ни ты, ни я, ни нервы господина Вилебранда. Во время этого монолога Тед пытался разглядеть нового постояльца, но его будто окружала серая дымка. Невыразительное лицо скрывала широкополая, старомодная шляпа. Высокая, слегка сутулая фигура была облачена в вызывающе-белый костюм, контрастирующий с черными кожаными перчатками, которые громко скрипели, когда господин сжимал набалдашник трости из красного дерева. Тед глубоко вдохнул, чтобы запомнить запах Грегори, но удивленно замер. Он не мог ощутить в холле другого существа, кроме болтливого слуги. - Марко, замолчи! - прокаркал Вилебранд, громко стукнув тростью по полу. В его голосе явно звучал восточный акцент. Он ловко отодвинул юношу и коснулся бейджика на груди портье. - Теодор, ты даешь мне сейчас ключи. Я иду в номер. Один. А мой компаньон Марко останется здесь и расскажет тебе о наших гостях. Договорились? Тед ошарашено кивнул, пролистал журнал бронирования, облегченно вздохнул, обнаружив, что для мистера Вилебранда приготовлен единственный в отеле пентхаус, к счастью уже освобожденный любвеобильными ведьмами, и положил в протянутую ладонь ключи от номера. - Пятый этаж, сэр. Пентхаус. Приятного времяпровождения в Хостел-Люксе. Губы гостя тронула едва заметная улыбка. Он кивнул своему слуге и неторопливо прошествовал к лифту. Вампир хотел проследить за тем, как постоялец зайдет в кабину, но не вовремя моргнул, и Виллебрандт исчез. - Тедди-бой, - протяжно выговорил Марко, кончиками пальцев поворачивая к себе лицо портье, - удели мне хоть мгновение своего драгоценного времени. Вампир скривился, но кивнул. - Моего господина должны посетить четверо высокопоставленных гостей. Их всех нужно встретить, провести в номер и поцеловать в лобик (это на твое усмотрение, дорогой мой). С ними, конечно же, будут сопровождающие: телохранители, друзья, прихлебатели. Их не пускать. Приказ господина. Первым должен прибыть Яков Бергель. Видный политический деятель. Ты его сразу узнаешь - толстый, обрюзгший мужик с минимумом интеллекта на лице и злобными глазками. С ним будет толпа охранников, но они вполне безобидны. Для тебя особенно, мой дорогой, - Марко заговорщицки подмигнул вампиру и продолжил: - Далее, Мариса Коркаран. Известная актриса, посол доброй воли в странах третьего мира и просто красивая женщина. Особенно, если тебе нравятся силиконовые девицы. Мне нет. Хотя, я вовсе не по девицам. Юноша бросил многозначительный взгляд на портье. Тед вытаращил глаза и едва сумел побороть желание забиться куда-нибудь подальше. Или свернуть Марко шею. Ему хватало и озабоченных женщин. - Госпожа Коркаран сделала столько пластических операций, что ее уже давно пора сдавать в аренду для демонстрации студентам возможностей современной хирургии. Чаще всего она выглядит длинноволосой блондинкой с двумя собачками на руках. Как в вашем отеле относятся к животным в номерах? Тед только кивнул на табличку с правилами. Юноша быстро пробежал глазами по тексту, ухмыляясь на особо понравившихся пунктах. - Жаль. Мне было бы любопытно понаблюдать, куда она денет этих двух визгливых монстров. Госпожа Коркаран очень страдает, что режиссеры ей уже не дают роли двадцатилетних нимфеток. Ну да Фортуна ей в судьи. Следующим должен прибыть некий Ролесси Шкода. Наша, так сказать, темная лошадка. Известно только, что он катастрофически богат, болезненно пунктуален и аккуратен. Как выглядит, не знаю. Но мне кажется, что проблем с этим гостем не должно возникнуть. И последним, ужасно опаздывая, приедет Актелион… - А его имя? - Сценический псевдоним. Я совершенно не уверен, что он сам помнит, как его зовут на самом деле. Певец, кумир девочек-тинэйджеров. Строит из себя этакого брутального романтика. Весь покрыт татуировками и пирсингом. Скорее всего, прибудет со своей девушкой. По крайней мере, она считает себя его девушкой. Басист в его группе, пишет тексты, плюс к этому исполняет обязанности менеджера. По большому счету, именно на ней и держится вся его популярность. Влюбленная дурёха, совершенно не замечающая, что ее просто используют. Актелион без нее не принимает ни одного важного решения. Он очень печется о своей популярности. Так что, не слишком пугайся, дорогой, если он прибудет с подобающим размахом. - Толпы журналистов? – портье заметно напрягся. - Нет, нет, не беспокойся, мой клыкастый друг. Наша встреча будет проходить в атмосфере абсолютной секретности. Ни одна акула пера сюда не просочится. Вампир непочтительно фыркнул. Секретностью в данном предприятии и не пахло. Портье с каждой минутой все больше не нравились новоприбывшие. Они сулили неприятности. Даже этот слащавый юноша ощущался пугающе сильным. За стеклами модных очков он видел долгие годы памяти и опыта, никак не вяжущиеся с хрупким телом. - А теперь ответь мне, Тедди-бой, - Марко внимательно взглянул на портье, проводя рукой по лацканам его пиджака, - нашим гостям не будут мешать твои гастрономические пристрастия? Вампир судорожно сглотнул, всматриваясь с насмешливые старые глаза. - Нет, сэр.
- Марко, ты опять запугиваешь обслугу? – сизые клубы дыма изменили свою форму и будто опустились на уютное кресло. Юноша недовольно повел плечами, осматривая комнату. Ему безумно не нравился интерьер апартаментов: слишком яркие цвета, тяжелая мебель, отделанная псевдозолотом, аляповатые шторы с бахромой. - А что делать? Не запугай я его сейчас, он бы точно вонзил клыки в кого-нибудь из гостей или в их сопровождающих. Потом решай эти проблемы. Нам хватит и тех, которые мы сами создадим. - Вампир-портье, - дым слегка уплотнился, принимая характерные очертания человеческой фигуры, - любопытно. Редко человеческие существа рискуют брать такую обслугу. О, тьма и ее порожденья, Марко, хватит смотреть на эту комнату, как на своего личного врага. Не нравится – меняй. - Вы полностью доверяете моему вкусу? – слуга склонил голову, сверкнув глазами. Послышался бархатистый смех. Облако дыма пошло рябью и преобразовалось в господина Вилебранда. - Нет, конечно, мой старый друг. Будь твоя воля, здесь все было бы украшено бантами, рюшами и завалено модным текстилем, - Марко обиженно надулся и сжал руки в кулаки, - но я доверяю твоему чутью. Так что, вперед. Слуга, все еще недовольно хмурясь, повернулся к Грегори спиной, тихо бормоча под нос: - Ваша бы воля, так здесь все было бы завалено коврами и несло благовониями. Я желаю, чтобы… Остальные его слова невозможно было разобрать, настолько слились они в один текст. Юноша смешно зажмурился и скрестил пальцы. Мгновение, и люкс заволокло плотным туманом, который исходил из Вилебранда. Тот, будто не замечая этого, задумчиво вертел в руках стакан с янтарным напитком. Еще миг, и все рассеялось. Вместо унылого, стандартного номера появился просторный, светлый кабинет с высокими книжными стеллажами возле стен, уютными креслами цвета кофе и большим круглым столом по центру комнаты, возле которого стояли шесть стульев. Марко открыл глаза и прищелкнул языком, явно довольный результатом. Провел рукой по гладкой, полированной поверхности стола и, достав из кармана запечатанную колоду карт, бросил на стол. На коробке, как и на рубашке самих карт, была изображена рогатая ухмыляющаяся рожа. Грегори удовлетворенно хмыкнул и щелчком пальцев добавил высокую напольную вазу с орхидеями. Юноша склонился к нежным, бледным цветкам, вдыхая тонкий аромат. Вилебранд медленно подошел к юноше и провел рукой по его волосам. - Мой друг, ты уверен в своем решении? - Это была слишком длинная, захватывающая жизнь, - улыбнулся Марко. - Хватит, наигрался. Я готов идти дальше. Меня одно беспокоит: что мы снова не выберем. -Ты не слишком хорошего мнения о людях, - хохотнул Грегори, залпом допивая оставшееся виски. - Мы выберем. Должно же и нам повезти в этой игре, - прислушиваясь, он вдруг обернулся в сторону двери. - Первый уже здесь. И, похоже, у Тедди-боя проблемы. Ты разберешься или мне вмешаться? - Сам, все сам, - Марко обаятельно улыбнулся, поправил пиджак и, раскинув руки, нараспев произнес: – It`s show time!
Вампир пребывал в самом дурном расположении духа. Вопреки приказанию Кали, ему очень хотелось кого-нибудь убить. Особенно вон ту истеричку с дикой зеленой прической и кучей пирсингов. Она прибыла вместе с певцом Актелионом, который выглядел еще более эпатажно, чем описывал Марко, и совершенно не хотела принимать, что ее спутнику необходимо идти одному. Девушка громко ругалась, кричала, топала ногами, грозилась позвонить разным людям: от хозяина отеля до милиции. Даже телохранители политика опешили от такого напора. Скандалистка притихла, когда Актелион, крепко сжав ее плечо, пообещал, что все будет хорошо. Но и после того, как гости господина Вилебранда скрылись в лифте, она, то падала в неудобное кресло, заламывая руки, то вскакивала на ноги и принималась наматывать круги по холлу, сопровождаемая меланхоличными взглядами свиты политика, временно приставленной к надзору за собачками Марисы, и навязчивым ароматом слишком взрослых для нее духов. - Послушайте, - девушка близоруко прищурилась, пытаясь рассмотреть имя портье, и удивленно хохотнула, - Теодор?! Правда, что ли? Вампир презрительно кивнул. - Тедди, мне необходимо попасть в этот номер. Актелион, он как ребенок, постоянно впутывается в неприятности. А от этих людей за версту несет неприятностями. Он поехал сюда, не объяснив толком зачем. Только постоянно бормотал, что это изменит нашу жизнь. Его жизнь. Пожалуйста, Тедди, пусти меня. - Не имею права, мисс, - пожал плечами портье, на всякий случай слегка обнажив клыки. Но девица, словно, не заметила опасности. Наклонившись через стойку, кончиками пальцев коснулась щеки вампира, преданно заглядывая в глаза. Тед внезапно ощутил пряный аромат ее кожи, незамутненный духами. Брюнетка! Вампир резко отстранился, ударившись головой об угол шкафчика с ключами. Резкая боль тут же отрезвила. А что, это тоже выход. Каждый раз, когда ему крышу сносит от запаха какой-то цыпочки, можно долбить себя по голове. - Вам плохо?! – тихо пискнула девушка, испуганная его гримасой. - Сядьте на место, мисс, - проговорил вампир, потирая виски. Нет, с ударом по голове не вариант. Потом как-то плохо соображаться. Лучше уж так дотерпеть, мало осталось, - мне были даны четкие указания по поводу спутников гостей. И они не предусматривают походов в номер. Девица обижено фыркнула и снова упала в кресло, в глубокой задумчивости закусив губу. Внезапно ее взгляд прояснился, а лицо озарила победная улыбка. Она вновь вспорхнула к ресепшену и выпалила: - Я хочу снять номер. Вампир закатил глаза, мельком взглянув в свои записи, и сообщил: - Пожалуйста, у нас есть свободные номера на втором, третьем и четвертом этаже. На втором чудесный вид на кладбище. А с третьего открывается обзор на… - Стоп, нет. Пятый, мне нужен пятый. - Увы, все занято, - радостно сообщил портье, испытывая долю злорадства. Девушка сдула зеленую челку с глаз и решительно потребовала: - Тогда мне нужен номер на четвертом. - Пожалуйста, ваши данные, - осклабился Тед. Девушка быстро чиркнула в огромной книге. Вампир вложил ключи в узкую ладошку, хмыкнул и все же счел своим долгом предупредить: - И кстати, дорогуша, имейте в виду, лестница не приведет вас на пятый этаж, и лифт там не остановится. - Почему? – вскинулась девушка. - У этого отеля свои правила, и не нам их менять, - пожал Тед плечами. Девушка понимающе кивнула и медленно пошла к лестнице. Одинокая, хрупкая фигурка в нелепой одежде. Во всех ее движениях сквозила надежда, вперемешку с каким-то надрывом. Тед опустил взгляд в книгу, где аккуратными четкими буквами было написано: Сребрянка Нешва. Потом еще раз окинул взглядом удаляющуюся девушку. - Удачи, Сребрянка, - хихикнул он и покачал головой даже с некоторым сочувствием.
- Все мы знаем, для чего здесь собрались? - Играть, - протянула Мариса на французский манер, откинув копну золотистых волос. Она явно нервничала, постоянно теребя то изумрудное кольцо, то мочку уха. - Выигрывать, - буркнул певец, вытащив изо рта сигару, которая очень нелепо смотрелась в его руках. Марко кривовато ухмыльнулся и кивнул. - Все верно. И ставки в этой игре большие. С вашей стороны, дорогие гости – по десять миллионов. С нашей – исполнение желаний. Кто проигрывает, оставляет деньги и уходит ни с чем. Победившему господин Вилебранд исполняет одно заветное желание, любое, - почти шепотом проговорил юноша, останавливаясь на каждом из гостей взглядом. Но тут же продолжил: - кроме указанных в контракте. Я тешу себя надеждой, что вы с ним внимательно ознакомились. Все четверо кивнули, но только трое выглядели уверенно. Актелион рассеяно перебирал листы контракта, оглядываясь по сторонам, будто ему не хватало присутствия кого-то незаменимого, кто подсказал бы, направил. - Одна игра, один кон. Но какой выигрыш! Стоит, чтобы рискнуть. Начнем, господа? Господин Шкода слегка нахмурился, сбросив пиджак на спинку стула, остался в безукоризненно белой рубашке и сказал: - Я бы перед игрой что-нибудь выпил. Еще вся ночь впереди, неизвестно, как пойдет кон. Вилебранд едва заметно кивнул, и Марко пошел к телефону. - Тедди-бой, как я рад тебя слышать, - проворковал он в трубку, сложив губы бантиком, - а ты, скучал по мне? Нет? Но как же? Мое сердце разбито и источает кровавые слезы. Но пока я не забился в предсмертных конвульсиях, прими мой заказ. Наших гостей мучает жажда. Так что, приготовь бутылку приличного виски, лед, оливки, несоленый сыр, минеральной воды и одну Пина Коладу, лично для меня. Запомнил? Ты душка. Марко аккуратно положил трубку и, обернувшись к гостям, радостно проговорил: - Он обещал сделать все через минуту. Наш портье такой славный мальчик. Нужно не забыть дать ему на чай. Компания согласно кивнула, но разговор не поддержала. Все были на взводе и не желали говорить. Марко, ухмыльнувшись, отошел к окну. «Они такие же. Каждый год четверо, которым чего-то не хватает в жизни. Еще больше денег, больше славы, красоты, успеха, власти. Все они хотят одного. Надоело. Сколько же лет прошло, как я встретил Грегори? Неужели пятый век кончается? Долго, слишком долго. А каково ему, бедному, столько жить? Хотя, он же не человек. Другой, если бы его заточить в лампу на сотни лет, давно сошел бы с ума. А Грегори ничего, держится. Мой джинн. Хотя, это уже ненадолго. Скоро у него будет другой хозяин». Звонок подъехавшего лифта прервал его мысли, и Марко неспешно прошествовал к двери. - Господа, посмотрите, кого я вам привел! Тедди-бой с выпивкой. Давай, мой дорогой, побудешь сегодня за бармена. Вампир, ловко отстраняясь от рук юноши, раздраженно пробормотал: - Мне нужно работать. - Поработаешь здесь. Ничего, там внизу и без тебя справятся. Давай открывай бутылку! Нам пора начинать. Время, как говорится, деньги. И сегодня, я надеюсь, мы выиграем сорок миллионов, без обид господа. Грегори, карты! Джинн обернулся к забывшемуся другу и насмешливо изогнул губы. - Простите моего компаньона, он всегда нервничает перед большой игрой. Итак, правила просты: делается ставка, которая равна оговоренной сумме, тогда крупье, сегодня его роль исполняет наш друг Марко, раздает каждому по пять карт. После этого вы можете попросить поменять ваши карты, но только один раз. Выигрывает тот, у кого старшая комбинация. Никакого жульничества, никакой игры на нервах. Простая удача. Карты летели на стол, и вот пятеро уже напряженно всматриваются в них. Вампир заинтересовался игрой, а точнее, людьми, которые источали такое жгучее желание победы. Актрису заметно трясло. Она сжимала карты одной рукой, другой продолжая теребить ухо. Для нее это был последний шанс. Мариса сделала глубокий глоток из стакана с виски и судорожно выдохнула. Яков Бергель был спокоен, продолжая источать самоуверенность. Политик даже не мыслил, что может проиграть. Он был уверен, что добьется своего. С его лица не сходила довольная улыбка. Ролесси заметно напрягся, но лишь немного ослабил тугой узел галстука. А вот певец за несколько мгновений сумел показать на лице всю гамму чувств. От недоумения, до восторга. Сразу было понятно, что ему «пришла» карта. Джинн, лишь только взглянув в свои, достал две карты и положил перед Марко. - Я первый меняю. Юноша кивнул и уже хотел провести обмен, когда все услышали жалобный визг за окном. - Что это? – проговорил Актелион, испуганно вжав голову в плечи. Тед среагировал на непорядок, подлетел к окну и дернул на себя ручку. На него уставились зеленые испуганные глаза Сребрянки. Девушка судорожно цеплялась за карниз. - Помоги! – выдохнула она, громко стуча зубами. - Здесь не очень высоко, - успокоил Тед, - ты, если упадешь, то, максимум, поломаешь ноги. А они срастаются. Девица вытаращила глаза и снова пискнула: - Помоги мне. - Зачем? Я же тебя по-человечески просил не лезть сюда. А ты что? И вообще, как ты сюда добралась? - Пожарная лестница, - всхлипнула Сребрянка, еще на несколько сантиметров соскальзывая с карниза. - О, Тьма и ее порождения! Теодор, затащи девочку в номер и закрой окно - дует. Вампир легко, словно котенка, схватил незваную альпинистку за шкирку. Мгновение, и Сребрянка уже сжимала трясущимися руками стакан с виски, с подозрением оглядывая комнату. От ее взгляда не ускользнуло то, что ни один игрок не двинулся с места, чтобы помочь ей. Даже возлюбленный Актелион продолжал сидеть на месте, невидящим взглядом уставившись в карты. - Покер! – взвизгнула она, когда голос, наконец, к ней вернулся. - Для чего нужно было держать в секрете обычную игру в покер? - Успокойтесь, барышня, - прогремел Грегори, - секретность была нашим требованием. И теперь, по большему счету, мы должны были бы дисквалифицировать его, - Актелион испуганно дернулся с места, в панике глядя на джинна. - Но мы этого не сделаем, если Вы, моя дорогая, пообещаете не говорить никому о событиях сегодняшней ночи, - Девушка растерянно кивнула. - Я Вас не слышу! - вновь повысил голос мужчина. - Обещаю. - Вот и славно. Присаживайтесь, чувствуйте себя, как дома. А мы продолжим. Марко, мои две. Смена карт произошла быстро. Но это не успокоило, наоборот, еще больше накалило обстановку. Мариса уже пребывала в предобморочном состоянии, до крови кусая губы, политик отбивал пальцами по столу затейливый ритм, Актелион хмурился, с хрустом сжимая кулаки. Только Ролесси оставался спокойным, внезапно обретя уверенность человека, которому терять уже нечего. Мгновение перед раскрытием карт показалось вечностью. Сердца людей бились со скоростью крыльев колибри. Первым не выдержал певец, выложив карты одной масти: - Флеш, - его голос дрогнул, срываясь на писк. Бергель с ругательствами швырнул карты на стол и, схватив пиджак, вышел из номера. - Десять миллионов уже наши, - радостно прокомментировал Марко. Сребрянка с подозрением взглянула на любимого. - Ставка – десять миллионов? – тихо спросила она. Ее голос внезапно стал угрожающим. - Да, но я выиграю. Посмотри на мои карты. - Ты забрал депозит нашей студии и все контракты, чтобы сыграть в покер? Как ты мог?! Господин Вилебранд бросил быстрый взгляд на девушку, и ей внезапно почудилось, что вместо глаз у него сияют драгоценные камни. Мужчина спокойно отложил свои карты в сторону, показывая проигрыш. - Видишь, родная, уже двое ушло, - бормотал певец, - победа будет за мной. И я стану такой же звездой, как Пресли или Меркюри. Мариса Коркаран тихо всхлипнула и уронила карты на стол. Только три дамы. Слез не было на ее лице, она просто рычала, как загнанный зверь. Актелион вскочил на ноги, радостно танцуя и что-то выкрикивая. Один Ролесси спокойно положил свои карты и четко произнес: - Каре, - четыре валета, будто насмешливо скалились со стола. - Поздравляю Вас, господин Шкода, - произнес Грегори, пожимая руку сопернику. - Достойная игра. И выигрыш принадлежит Вам по праву. Актелион метнулся к столу, неверяще глядя на расклад. - Не может быть, просто не может быть. Я не мог проиграть, - певец схватил край пиджака Вилебранда и умоляюще проговорил, - Мне нужны мои деньги. Я не могу проиграть их. - Вы подписали контракт. Все честно, - брезгливо ответил джинн, отступая на шаг от музыканта. - Вы не понимаете! Студия не стоила столько. Мне пришлось занять у лиц, которые ведут темные дела. И если я не верну им долг, они меня убьют. Сребрянка в кресле вжалась в тугой комок, закрыв руками лицо. Девушка плохо понимала, как теперь сможет вытащить любимого из ловушки. Такие деньги не достанешь, слишком нереальная сумма. - Меня мало интересуют подробности вашей жизни, Актелион. Я знаю лишь то, что карточный долг – долг чести. И если я соглашусь отдать Вам деньги, то мне нужна будет замена. Равноценная. - Все что угодно, сэр. Все, что вы скажете. Я согласен. - Подождите, Вы еще не слышали моего предложения. Может, оно Вас не устроит. Мне подойдет вот эта девушка в качестве замены. Грегори указал на растерянную Сребрянку. Та пораженно замерла, с ужасом уставившись на джинна. - Зачем я Вам? И вообще, он никогда не пойдет на такую сделку. Мы любим друг… - Я согласен, - глухой голос певца прервал ее на полуслове. Сребрянка судорожно выдохнула, зажмурилась и тихонько заскулила. Марко подошел к певцу, брезгливо забрал контракт и разодрал его на мелкие куски. - Деньги останутся на Вашем счету. Никаких процентов не снимется. А теперь сделайте милость, убирайтесь, пока Вас не вышвырнули. И забудьте о том, что Вы здесь были. Актелион кивнул, он сделал попытку подойти к Сребрянке, но был задержан крепкой рукой Грегори. - Уходи, сейчас. Певец побрел к выходу, так и не решаясь взглянуть на девушку, которую предал. Та судорожно вцепилась в диванную подушку, потом уткнулась в нее лицом и заплакала. Джинн прокашлялся и кивнул бизнесмену. - Что ж, пора выполнить желание победителя. - Нет, - Мариса порывисто вскочила на ноги, умоляюще заламывая руки, - пожалуйста, исполните мое. Вы должны это сделать. Вы моя последняя надежда! - Госпожа Коркаран, это невозможно. Актриса разгневанной пантерой метнулась к Грегори и вцепилась в лацканы его пиджака. - Мне это нужно, слышишь ты, жалкий шарлатан. Я звезда! Я с таким трудом достала эти деньги и сделала это не для того, чтобы вот так уйти. Это не подходит для Марисы Коркаран! Я не для того убила человека, чтобы остаться ни с чем. Пугающая тишина воцарилась в номере. Даже Сребрянка перестала плакать, обернувшись своей заплаканной мордашкой к женщине. Было слышно только прерывистое, гневное дыхание актрисы, все так же цеплявшейся за джинна. - Пожалуйста, выполните его! Грегори брезгливо отстранился от нее, поправил помятый костюм, сдул несуществующую пылинку и произнес: - Хорошо, мы сделаем это. Марко, поможешь мне. Юноша кивнул и встал рядом с джинном. - Произнесите желание громко и четко. - Я хочу оставаться вечно красивой и молодой. Марко злобно ощерился и проговорил: - Я желаю, чтобы Мариса Коркаран оставалась всегда молодой и красивой. Грегори сложил руки крестом на груди и кивнул. Густой дым заволок комнату, мешая дышать. Через пару мгновений он рассеялся, и джинн произнес: - Сделано, хозяин. Только Мариса не могла поблагодарить за исполнение желания. Вместо нее в центре комнаты стояла прекрасная статуя длинноволосой женщины. Марко медленно подошел к ней, проводя рукой по гладкому камню. - Просто, само совершенство. Идеальная вечность, - мужчина обернулся к Ролесси и произнес: - Теперь Ваша очередь, сэр, поделитесь самым сокровенным. Бизнесмен судорожно сглотнул, пораженный чудом, произошедшим на его глазах. Казалось, он впервые со времени приезда в отель поверил в то, что здесь исполнят его желание. Он подошел к своему пиджаку, достал бумажник и маленькую фотографию белокурой девочки. - Моя дочка, - прокашлявшись, проговорил он. - Произошла авария, и сейчас она в коме. Мы с женой все перепробовали, но ничего не помогает. Моя доченька, звездочка угасает. Я хочу, чтобы она выздоровела. Марко аккуратно забрал фото из рук бизнесмена и приложил его к груди: - Я желаю, чтобы эта девочка была здоровой. Ни дыма, ни заклинаний, джинн просто кивнул: - Сделано, хозяин. Ролесси выдохнул, только теперь осознавая, что не дышал несколько мгновений. - И это все? Она здорова? - Позвоните жене, господин Шкода. Она сейчас рядом с дочкой. Тот быстро схватил телефон и принялся лихорадочно набирать номер. - Лара, это я. Что случилось? Почему ты плачешь? Как Бекка? Она… - и тут у него выпал телефон из рук. Слезы бежали по лицу мужчины. Он плакал, как ребенок, закрываясь руками. - Она очнулась и заговорила. Моя девочка здорова. Спасибо. - Езжайте к ним, к своим женщинам. Вы им нужны, - проговорил Марко, сияя белозубой улыбкой. Он пожал руку бизнесмену и провел его к двери.- И последнее, Ролесси, забудьте, что Вы здесь были. Когда же двери номера закрылись, мужчины обернулись к единственной девушке, все еще хлюпающей носом. - Что же с тобой делать, дорогая? - Грегори порывисто подошел к ней и присел рядом. - Отпустить домой? - рискнула предложить Сребрянка, отодвигаясь от джинна. - Нет, мы не для того затевали эту игру, чтобы так просто отпустить тебя. - Вам нужна я? - Да, такая как ты, - Марко подсел рядом и, отобрав у девушки пустой стакан, тут же дал наполненный, - ты понимаешь, кто такой Грегори? - Волшебник? Мужчины рассмеялись, даже Тед позволил себе улыбнуться. - Я джинн, дорогая. - С лампой? - Слава богам, уже нет. Больше четырех тысяч лет назад меня освободил от оков один человек. Я ему бесконечно благодарен. Только исполнять свои собственные желания я не могу. Где-то лет шестьсот бродил неприкаянный, бедный, но вечный. Потом нашел первого хозяина, точнее хозяйку. Я согласился исполнять ее желания добровольно, а она была столь добра, что часто мне самому нравилось то, что она приказывала делать. Мы жили вместе очень долго, счастливо, но через несколько столетий она попросила освободить ее от долгой жизни. Перед этим она подыскала себе замену. И так случалось еще пять раз. Последний мой хозяин, Марко, предложил эту игру. - Зачем? Из-за денег? - Деньги нам не нужны. Это все азарт. Это весело. - Весело?! –возмущенно вскрикнула девушка. - Вы так просто играете чужими судьбами и ничуть не жалеете об этом. Это низко! Мужчины переглянулись, явно довольные результатом. - Я же говорил, что она подходит. У тебя чистое сердце, дорогая, - обратился Марко к Сребрянке, гладя ее по голове. - Я уже давно потерял жалость к людям. Грегори – джинн. Он становится таким же, как хозяин, несмотря на свободу выбора, дарованную ему. Я стал не самым добрым хозяином. А Грегори заслуживает лучшего. Поэтому, я хочу предложить тебе занять мое место. Подумай, какие возможности открываются перед тобой, сколько ты сможешь сделать, увидеть, прожить. - Я не могу так, - шепнула она. Но по вспыхнувшим глазам было понятно: сможет и сделает. - И что случится с Вами? - Я уйду в эту дверь и исчезну, рассыплюсь в пыль, - счастливо улыбнулся Марко, - Грегори не может исполнить единственное мое желание, это можешь сделать только ты. Отпусти меня. Девушка закусила губу, явно еще сомневаясь. Тед тихонько приоткрыл дверь в комнату и скользнул в лифт. В том, что Сребрянка согласится, он не сомневался. Эти двое могут уговорить кого угодно.
Определенно, дежурство начиналось как-то очень сумбурно, но все же приятно. События, развернувшиеся в пентхаусе, настроили Теодора на лирический лад. Ему отчаянно захотелось увидеть Бэллу. Недолго думая, портье остановил лифт на третьем этаже и, воровато оглянувшись по сторонам, скользнул к номеру для новобрачных. На горизонте никого не было, и пинков от Монсеньера не последовало тоже. Облегченно вздохнув, Тедди тихо поскребся в дверь. Один раз, другой... Никаких признаков жизни за дверью не наблюдалось. - И где ее носит, когда она мне так нужна? – проворчал вампир и уныло побрел на свое рабочее место. Вот как ползу, так и отражаю!
Глава восемнадцатая. ЧЕЛОВЕК ЗА СТЕНОЙ. Kaverella_de_Vine
- Чертовы дуры! – Казаков выругался, но легче не стало. Охотник шел по коридору и тяжело дышал. Даже проспав почти шестнадцать часов, он не почувствовал себя лучше. Все время подташнивало, в глазах двоилось. Эти курицы, не напрягаясь, мало того что по башке отоварили от души, до сотрясения, так еще и с лицом что-то сделали. Кожу слегка пощипывало. А он ведь куда-то шел. И зачем-то… Зачем? Сосредоточиться на цели визита было невозможно. Затылок просто раскалывался от невыносимой боли. Брюнеточка в кокетливой наколке и оборчатом белоснежном переднике семенила рядом, поддерживая под локоток и ласково сюсюкая. В отоваренной голове гудело, будто в церковном колоколе. Того и гляди мультяшные звездочки с птичками кружить начнут. Дим вырвал руку из цепких пальчиков горничной. - Отвали. Девушка смертельно обиделась, развернулась, махнув подолом короткой юбки в складочку, и отвалила, правда всего на полтора метра, пробурчав с плохо скрытой угрозой в голосе: - И это вместо «спасибо»? Я его спасла, сон его, прямо скажем, богатырский, берегла почти сутки, а теперь «отвали»?! Ну, погоди у меня, супермачо. Еще побегаешь за мной, скотина! Задорная улыбка осветила мужественное лицо, скостив охотнику десяток лет. Давно уже симпатичная девушка не пыталась ему угрожать. Он вспомнил, как эти бандитки катались по коридору, отчаянно взвизгивая. И тут уж сдержаться ну никаких сил не было. Дим захохотал в полный голос. Вот чертовка! Девушка ему понравилась, огонь, а не характер. Может, и он смог бы немного отогреть свое заледеневшее сердце? Казаков ухмыльнулся и подмигнул горничной: - А ты ничего, может, и побегаю, только от меня не сбежишь. И, кстати, как тебя зовут? - Почему это не сбежишь? - нахально прищурилась девица. - Работа у меня такая, искать и находить, – охотник с удивлением понял, что флиртует с девушкой, несмотря на миссию, о которой напрочь забыл, головную боль и раздвоение реальности. - Ха-ха-ха, - четко разделив слоги, горничная изобразила смех. – Сначала оружие свое найди, - В ее руках сверкнули клинки. Дим слегка шокировался, опознав свои собственные серебряные кинжалы. Против нечисти самое то. - А ну отдай! – он попытался схватить девицу за руку, но промахнулся. Она, звонко хохоча, отпрыгнула на безопасное расстояние и потянула задумчиво: - Красивые ножи. Серебро? И цена у них, наверное, не малая … – помолчала и ехидно добавила: - А пистолет у блондинки остался. Отними теперь, попробуй! Засмеялась, не без женского кокетства, дурашливо показала язык и скрылась за дверью с надписью «Подсобное помещение». Дим доковылял до двери, взялся за ручку и, вломившись внутрь комнаты, оказался в пустой кладовке. Глухие стены, два ведра, швабры, составленные в углу и никого. Охотник взял больную голову в ладони, подержал недолго и осмотрелся еще раз. Пусто. - Чертовщина какая-то, - пробормотал он и с ловкостью, выдававшей немалый опыт, простучал стены. Звук был глухим, а значит, никаких потайных ходов в кладовке не имелось. Девушка волшебным образом испарилась. Хитрая стервочка обдурила его, а как – непонятно. Внезапно Дим вспомнил, зачем он оказался в этом отеле. На душе снова стало скверно, как и было до того. Ну не хотел, не хотел он это задание. Зачем только согласился?.. Во рту было нехорошо, язык ощущал знакомый металлический привкус. Ему сейчас не вампир нужен, а врач. Стопроцентное сотрясение. Дим вздохнул, и осторожно по стеночке пошел искать номер Черного Дьявола.
От унылого созерцания зеркального потолка, принципиально не желавшего отражать смазливую физиономию портье, Теда отвлек звонок многоканального телефона. Лениво потянувшись к орущему аппарату, вампир снял трубку и печально произнес: - Портье слушает. - Будьте добры, ужин в двадцать пятый номер. И бутылку вина, пожалуйста. - Слушаю и повинуюсь, - пробормотал Тед, мысли которого постоянно возвращались к мистеру Вилебранду. - А? – не поняла трубка. - Буду через десять минут, сэр, - отрапортовал Тед и встряхнул головой, чтобы придти в себя. Нагрузив в баре тележку стандартным набором и присовокупив к нему бутылку недорогого портвейна, Тед поднялся на лифте на второй этаж, остановился и задумался. Номера в этом коридоре почему-то не отличались стройной регулярностью, так и норовя перепутаться и перескочить друг через друга. Поскольку в конце правого ответвления коридора находился пресловутый номер восемнадцать, до сих пор вызывавший у Теодора нервную дрожь, портье свернул налево и, насвистывая, покатил тележку, оглядываясь по сторонам. - Простите, вы мне не подскажете... Тед вздрогнул и посмотрел прямо по пути следования. И снова вздрогнул. Навстречу двигалось неизвестное вампиру существо. Тед втянул носом воздух. Пахло, вроде бы, человеком. Ходило существо тоже на двух ногах, правда, не очень уверенно. Но более всего поражали немыслимые росписи на лице мужчины. Кажется, все же мужчины. - Портье... Вы же портье, молодой человек? – вопросил неизвестный. - Да, сэр, - Тед решил на всякий случай быть вежливым. – Портье Теодор к вашим услугам. - Очень приятно. Дмитрий Казаков, охотник на вампиров, - Тедди икнул и слегка отодвинулся от Казакова. Но тот не обратил внимания на этот маневр. – Не подскажете ли, Теодор, где я могу найти Черного Дьявола? - Убивать идете? – вздохнул вампир. - Должен, - мрачно кивнул Казаков и тоже издал тяжелый вздох. – А не хочется... Такой уникальный экземпляр... Но... служба. - Служба... – эхом повторил Тед, размышляя, стоит ли отправлять охотника по следу разумного ньюфаундленда. С одной стороны, было неэтично сдавать собрата-вампира, но с другой... Во-первых, Тедди панически боялся Чеда, особенно теперь, когда пропала Луиза и не без помощи портье, а во-вторых, он прекрасно понимал, что Черному Дьяволу жизнь сейчас не мила без любимой компаньонки. Охотник мог бы даже оказаться кстати. – Служба, - повторил Тед и улыбнулся, стараясь не демонстрировать клыки. В конце концов, помогать постояльцам и гостям отеля входит в его обязанности. – Вам нужно на третий этаж, сэр. Полулюксы справа по коридору. - Благодарю, Теодор, - Казаков попытался кивнуть, но тут же схватился за голову. Потом шаткой походкой направился в сторону лифта. Тед некоторое время смотрел ему вслед, потом кивнул своим мыслям и принялся снова высматривать нужный номер.
- Помогите! Помогите! – послышался глухой выкрик. Тед притормозил. Осмотрелся. Откуда-то доносился стук. Портье навострил ухо и, используя свои вампирско-радарные способности, по пеленгу пошел на поиски неожиданного шума. - Помогите же мне! – закричали снова. – Эй! Кто-нибудь меня слышит?! Черт возьми! Портье остановился перед стеной между двадцать третьим и двадцать седьмым номером, как раз на месте, где должна была находиться дверь двадцать пятой комнаты – мужской голос доносился оттуда. - Сэ-эр? – робко спросил Тед и прислонил ухо к стене.
(За семь лет до этого) Поздно ночью к отелю подъехал автомобиль. Из салона вышел мужчина. На нем был кожаный плащ с высоким воротником, дорогой костюм, лаковые длинноносые ботинки, кожаные перчатки. Лицо было полностью скрыто под широкополой шляпой. Из багажника своего «Мерседеса» он достал громоздкую спортивную сумку. Окинул машину взглядом. Заметив неправильно повернутое зеркало, мужчина аккуратным движением восстановил гармоничный вид своего авто, вернув зеркалу необходимое положение. И после того, как не заметил больше ни одной несообразности, включил сигнализацию и направился в отель. Незнакомец зарегистрировался как мистер Скиннер. Он снял двадцать пятый номер. Отказал от помощи портье, но оставил хорошие чаевые. Этот человек не бывал здесь раньше, но уверенность, с которой он передвигался по неизвестному отелю, выдавала в нем частого гостя подобных пристанищ. Возможно, он много путешествовал. Номер нашел быстро. Провел рукой по двери, словно знакомясь. Вставил ключ в замок, повернул его. Щелчок. Входить гость не спешил. Он глубоко вздохнул, разулся, подобрал ботинки. Дверь двадцать пятого номера открывалась наружу. Вошел. Включил свет. Поставил ботинки у порога. Закрыл дверь. Поставил сумку на комод. Осмотрелся. Обычный STD номер – однокомнатный, со стандартным набором мебели. Мужчина снял плащ, аккуратно положил его на кровать. На спинку одного из стульев повесил пиджак. Закатал окровавленные рукава рубашки. Ещё раз осмотрелся. Открыл окно, вдохнул ночной воздух и, наконец, немного расслабился. Какое-то время можно было ни о чем не думать – просто смотреть в окно. Просто смотреть… Мистер Скиннер играл. Все началось, когда он, бесцельно прогуливаясь в погожий день, наткнулся на одноэтажное здание с яркой вывеской у входа. Тогда он был беден, а его карман отягощала лишь пара монет. В этот вечер мистеру Скиннер повезло – он получил несколько бонусов. Уходя из клуба с парой сотен в руках, он решил вернуться завтра. На следующий вечер в кармане мистера Скиннер находилась уже тысяча. Ему казалось, что он поймал удачу за хвост, что нашел «формулу выигрыша». И ему действительно везло – за месяц он разорил этот клуб почти на двадцать тысяч. Мистер Скиннер быстро познакомился с постоянными игроками. Оказывается, играли все и по разным причинам, только вот ставки у всех были разные. Первый крупный проигрыш привел Скиннера в ужас. «Как же так? Где я совершил ошибку?» - сокрушался тогда он. Любая система дает сбой, а формулы выигрыша чаще остальных выдают неверные результаты. Когда закончились выигранные деньги, он стал занимать у новых знакомых и требовать у старых друзей. Впервые в жизни мистер Скиннер узнал, что такое зависимость. Доза азарта, теперь была необходима, как глоток воздуха. Скиннеру не снились сны, но он страдал от наваждений. Ему грезились карты, рулетки, фишки, игровые автоматы. Со временем долгов становилось все больше, и пришлось искать дополнительные источники заработка. Он устроился на вторую работу, на третью, но деньги, как и силы, иссякали. Сорванный сегодня куш, оказывался завтра горьким разочарованием. Скиннер был готов грабить и… убивать. Ставки становились все выше, а способы оплаты все изощренней. Его новые приятели играли на людей. Теперь Скиннер проигрывал жизни. Проведя несколько минут у окна, постоялец решил распаковаться. Скиннер не планировал задерживаться в этом отеле больше двух дней, но это уже давно являлось частью ритуала замаливания грехов. Из большой спортивной сумки он достал четыре рамки с фотографиями, аккуратно и в привычном порядке расставил их на комоде - это были фото его семьи. Его бывшей семьи. Любимая жена, две кучерявые дочки и так похожий на отца – сын. Да, мистер Скиннер когда-то был любящим мужем и замечательным отцом. Мужчина бережно погладил каждую фотографию. Он скучал по родным, но уже не имел возможности с ними встретиться. Мистер Скиннер совершил очередную ошибку и проиграл семью. Все началось, когда он задолжал большому человеку серьезную сумму. Под угрозой оказались жизни самых близких. В уплату долга Скиннер стал рабом этого человека. Над ним экспериментировали, и однажды, проснувшись утром, мистер Скиннер не увидел своего отражения в зеркале. Он стал идеальным наемником, делая все, что ему приказывали: угрожал, грабил, пытал, убивал. В этот вечер он изувечил целую семью, «пощадив» лишь детей – не стал мучить их перед смертью. Убийца посмотрел на червленый след, оставленный на стекле фоторамки. Вздохнул, глянул на свои руки, испачканные в крови, словно в краске. Мистер Скиннер снял одежду, прошел в ванную комнату, включил душ, посмотрел в зеркало. Он давно не видел своего лица, лишь сейчас, под красной маской кровавых капель угадывались его черты. Когда-то у него было красивое лицо, когда-то оно у него было… Мистер Скиннер встал под душ, холодом воды смывая с себя все крики, стоны, мольбы о помощи очередной жертвы. Сегодня их было четыре – неполная дружная семья…. Именно в этот день он проклял себя. Именно в этот день он пожелал быть наказанным. Мистер Скиннер небрежно обтерся жестким полотенцем, вышел из ванной комнаты. Его присутствие в номере выдавали лишь мокрые следы на полу. Достал из спортивной сумки новую рубашку, брюки – оделся. Позвонил портье, попросил принести ужин – бутылку мартини и отбивную с кровью. Минуты ожидания казались часами, а тихая комната пугающе скрипела полом. Мистер Скиннер расхаживал по номеру и старался ни о чем не думать. Где-то через час человек без лица опомнился – заказ так никто и не принес. Он выдохнул, подошел к телефону, снял трубку. Поврежденная линия издавала лишь недоброе шипение. Скиннер подошел к двери. Дернул ручку. Дверь не поддалась - только игриво скрипнула. Он попробовал снова и снова. Результат тот же. - Какого черта? – возмутился мужчина, взял с комода ключ от номера и вставил в замочную скважину. Ключ повернулся, хотя мистер Скиннер точно помнил, что не запирал. Облегченно вздохнув, он попытался толкнуть дверь. Безрезультатно. Опять и опять, но дверь стояла, как скала, а ключ с насмешливым щелчком до бесконечности проворачивался в замочной скважине. Наконец, он нагнулся к крошечной замочной скважине, чтобы понять, что же ему мешает. Это была кирпичная кладка. За дверью оказалась стена. - Что? – прошептал Скиннер и вздрогнул, когда за спиной с громким хлопком закрылось окно. Следующие две недели он пытался выломать дверь, расстрелять ее из ружья, извлеченного из большой спортивной сумки – безрезультатно. Он решил не тратить больше патроны впустую. Окна так же перестали открываться, более того, их не возможно было ничем разбить. В телефоне – все то же шипение. Лишь ужин, который он тогда заказал у портье, каждый вечер появлялся в номере на столе, намекая на то, что о мистере Скиннере не забыли. Отбивная с кровью и бутылка мартини… Ещё через месяц, лежа на кровати, растерянный и пьяный Скиннер вдруг увидел свою первую жертву - продавца минимаркета. Мужчина запустил в призрака пустой бутылкой мартини, списав подобное видение на побочный эффект от большого количества алкоголя в крови. Зато через неделю пришли ещё двое – к продавцу минимаркета присоединилась пожилая пара. Мистер Скиннер заливисто рассмеялся, подумав, что сходит с ума. Через два месяца в номере стояли девять призраков. Через полгода - семнадцать. Каждый раз прибавлялось по новой жертве, с абсолютной точностью соблюдая те временные промежутки, с которыми убивал Скиннер. Призраки мучили своего палача, заставляя испытывать такую же боль, как некогда их заставил испытать он сам. Скиннер страдал, томился, изнывал и горевал, так же, как сокрушались родственники всех его жертв. Через год он просил прощения, ползал на коленях умоляя оставить его. Каждый вечер мистер Скиннер обращался к Богу, пытаясь сократить пребывание в этой тюрьме словами молитвы. Но ему отвечали простой любезностью – появляющимися на столе отбивной с кровью и бутылкой мартини. Срок замаливания грехов у всех разный. Срок мистера Скиннера – семь лет. Семь тяжких лет взаперти и более трех лет молчания... В этот вечер появилась его семья: любимая жена, две кучерявые дочки и так похожий на отца – сын. Презрение в их взглядах мистер Скиннер вынести не мог. Семь лет назад, когда по желанию его хозяина человек без лица убил свою семью, он не смотрел им в глаза, но и они не могли его видеть. Сейчас они не отрывали взглядов от своего убийцы, изничтожая в нем последние частички жизни. Мистер Скиннер вспомнил тот роковой день, вспомнил, что именно тогда он проклял себя за содеянное. Дабы окончить страдания, мистер Скиннер решил свести счеты с жизнью. Каждый раз, когда он нажимал на курок, ружье давало осечку. И причиной тому были не проказники-духи. Причиной было условие договора с человеком, которому Скиннер служил, для которого убивал. Человек без лица не мог покончить с собой. Смейся, и весь мир будет смеяться вместе с тобой. Плачь — и ты будешь плакать в одиночестве… Мистер Скиннер то плакал, то смеялся. Но смех его был смехом безумца – к нему никто не пришел. Сумасшествие полностью подчинило себе бывшего убийцу. Забыв о замурованной двери, он принялся готовить смертельную ловушку самому себе. Оторвав телефонный шнур, мистер Скиннер один конец привязал к дверной ручке, а второй осторожно обвязал вокруг курка. Затем прикрепил ружье к спинке стула, повернув дуло к себе. Он стоял на коленях и ждал. Ждал, что кто-то откроет дверь, избавив его тем самым от страданий. Через два часа ожиданий и нагнетающей тишины мистер Скиннер разгромил номер и в отчаянии колошматил молчавшую столько лет дверь номера. - Сэ-э-эр? - вдруг послышалось за дверью. Скиннер напугано смолк. - Это портье, сэр. - Портье? - радостно прошептал мужчина. – Портье... - Вы-ы-ы… что, в стене? - Как звать тебя, парень? – спросил Скиннер. Стоявший по ту сторону двери Тед, осмотрелся, нет ли кого-либо, кто мог бы его разговор со стеной понять превратно. - Тед, - неуверенно представился вампир. - Тедди, освободи меня… Портье удивленно оглядел стену. - Как? – проводя рукой по старым обоям, удивился он. - Открой эту чертову дверь… открой ее… За пошарканной бумагой в красную продольную полоску угадывался какой-то рельеф. К тому же тон двух обойных полос, перед которыми сейчас стоял ночной портье, немного отличался от стен всего этажа. Теду стало интересно, он слега надавил пальцами, проделал в бумаге дыру. Схватив отошедший край, он дернул бумагу на себя, оторвав значительный кусок. За обоями обнаружилась дверь. Двадцать пятый номер. Странно, но именно сюда он и вез заказанный ужин – отбивную с кровью и бутылку мартини… Золотистая круглая ручка. Портье сорвал остальные мешающие ему открыть дверь обои. Достал универсальный ключ. Вставил в замок. - Я вхожу, сэр. Повернул. Щелчок. Портье Тед нацепил дежурную улыбку и дернул дверь на себя. Бах! Тележка жалобно дзинкнула, вырываясь из вдруг ослабевших рук вампира. Он почувствовал соблазнительный аромат крови… большого количества крови. Тед оперся на дверь и заглянул в комнату. Первое, что ему бросилось в глаза, это фантастическая картина на стене: появляющиеся красные брызги сливались в причудливые узор. - Кровь… кровище… кровушка… кровиночка… - зашептал портье. У Теда подкосились ноги, он вполз в номер, но пока ещё хорошо помнил о договоре с богиней смерти. - Пи-ить… пи-и-и-ить, - словно измученный солнцем пустыни, зашептал вампир. Рядом раздался стон. Портье встал в охотничью стойку. Осмотрелся. - Кто здесь?! - Ты прострелил мне руку! Идиот! Боль и странное поведение портье привели мистера Скиннера в чувство. Словно впервые он увидел номер, в котором провел столько лет. Остро захотелось жить. И не просто жить – выйти отсюда, вдохнуть свежий воздух, ощутить капли дождя на лице, и отомстить тому ублюдку, которому служил все эти годы… Тед уж было плюнул на послышавшиеся оскорбления, приписав их галлюцинациям от кровяного голодания, и пополз к карминовой стене, но вдруг наткнулся на что-то невидимое. - Идиот! Смотри куда ползешь! У-у-у-у-у, - застонал кто-то и, что есть силы, пнул портье по заду. – Какого черта ты так дверь дергаешь? Плавненько надо было… плавненько. От удара вампир подлетел к самой кровати. Потирая пятую нетопырскую точку, Теодор поднялся, упер руки в бока, аки базарная баба, и возмутился: - Чего это? Эй, ты чего прячешься?! Ты кто такой? Что тебе нужно? - Пошел ты! Аптечку мне принеси! – огрызнулся мистер Скиннер. Теодор, нахватавшийся за день всякой книжной премудрости, почувствовал себя едва не экзорцистом и важно заходил вдоль кровати. - Дух нечистый, сначала покажись, а потом и будем разговоры вести… Портье не окончил мысль. Напротив него поднялись белая рубашка и брюки. Из-под штанины торчали белые носки. Правый рукав рубахи постепенно окрашивался алым. Вампир снова учуял кровь и зачмокал, как младенец во сне. - Ой, у вас кровь, - невинно хлопая ресницами, произнес портье. - Конечно кровь! Идиот! Ты стрелял в меня! Рубашка и брюки подошли к двери. Телефонный шнур самостоятельно отвязался сначала от ружья, потом от дверной ручки. Обмотался вокруг правого рукава. Рукав погрозил узлом озадаченному вампиру. - Что? - удивился Теодор. - Помоги перевязать, - последовал надрывный ответ. – Ты идиот, мне правую руку прострелил. Надейся на дурака… - Мистер Скиннер? – вспомнив имя постояльца, уточнил портье. - Что за работенка-то у портье? Одна вызывает, чтобы я наблюдал за конвульсиями ее вздернутого тела, другой заказывает ужин, а сам стреляться вздумал! И для чего это вам? - Не твое идиотское дело! – хозяин рубашки, брюк и белых носков был взбешен. Постигшая в очередной раз неудача казалась насмешкой над ожившим разумом. – Помоги перевязать, я сказал! Ты хочешь, чтобы я истек кровью? - Это было бы вкусно, - чавкнул портье. - Что? - Эмм, грустно. Это было бы грустно. Теодор, как скромница посеменил к раненому. Дрожащими руками потянулся к окровавленному рукаву. Вцепился в ткань. - У меня там кастрюлька у двери валяется. Наберите мне в нее вашей кровушки, а я через два дня отведаю. Я хоть и вампир, - портье заговорил тихим писклявым голосом, закатил глаза и припал носом к ране, – так ведь пост у меня. Не ем никого, не пью… Кровавое вожделение у вампира пропало, как только его виска коснулось теплое дуло ружья. - Понял, понял, - засмеялся портье. – Кастрюлька это много… - Врача мне приведи… - Тогда стаканчик? Дуло ружья замаячило перед носом вампира. Тед зажмурился, но продолжил: - Может рюмочка? Ну что вам жалко, что ли? Бах! Из двадцать пятого номера выбежал портье с дыркой в голове. - Ха! - усмехнулся Теодор в открытую дверь. – А белые носочки, сударь – право моветон! Раздался ещё один выстрел. Мистер Скиннер перезарядил ружье, выглянул в коридор. Портье и след простыл. - Вампир, - пробормотал мужчина, - подумать только, вампир! – и расхохотался диким безумным смехом. – Так, мне нужен врач… Правда, хирург или психиатр, мистер Скиннер пока не определил.
Бэлла отменно провела вечер в спа-салоне. Когда ей предложили прийти аж в семь вечера, она сначала чуть было не поскандалила, но потом сообразила, что, вернувшись, как раз застанет своего ненаглядного Тедди уже на рабочем месте. Несколько утренних часов, проведенных в бесплодных поисках возлюбленного, так вымотали блондинку, что она проспала почти до обеда, и снова мотаться по отелю в надежде обнаружить тайное укрытие Теодора, ей совсем не улыбалось. А потом выяснилось, что в салоне по вечерам функционирует очень уютный бар с приятной музыкой, где клиенты могут отдохнуть в промежутках между процедурами, и Бэлла отдала должное нескольким произведениям искусства очень симпатичного молодого бармена, который, увы, больше глазел на какую-то вульгарную шатенку из обслуги. В общем, в «Хостел-Люкс» девушка вернулась в начале одиннадцатого вечера, слегка навеселе и с единственным желанием поскорее воссоединиться со своим ненаглядным вампирчиком. Тед, как и ожидалось, обнаружился за ресепшеном. Выглядел он, как обычно, если не считать того, что вместо форменной шапочки, на голове его красовалась натянутая до самых бровей вязанная, именуемая в просторечии презервативом. - Тедди! – при виде этого безобразия Бэлла резко застыла и захлопала глазами. – Фу-у-у! Что за безвкусица! Тебе совсем не идет! - Тед хихикнул и, вроде бы, даже покраснел. – Сними немедленно! – нахмурившись, потребовала блондинка. - Да пожалуйста! – фыркнул вампир и стянул с головы непрезентабельное трикотажное изделие. - Ой! – девушка позеленела и выронила сумочку. - Ага! – осклабился портье. – И знаешь, дорогая, мне нужна твоя помощь. - Ч-ч-что это? Тедди, милый! Тедди, дорогой! Любимый! Что это? Как это? Почему? – запричитала Бэлла. – У тебя в голове дырка! - Что, заметно? - Еще как! А ты от этого не умрешь? - Ха! Чтобы меня убить дырку нужно сделать в другом месте, – радостно сообщил Тед. – Я же вампир, как-никак. Меня этим не возьмешь. Я и так мертвый. Только вот, пулю сам достать не могу – в зеркале вампиры не отражаются. Так что, тебе придется. - Что? Нет-нет-нет-нет! Тед обиженно надул губы и потянулся за шапкой. - Тогда я буду ходить в этом! Бэлла взволнованно схватилась за сердце. - Теодор, ты ставишь меня в безвыходное положение. Но… я все же не могу тебе позволить носить этот позор на такой симпатичной голове… - Не позволяй мне, - подмигнул блондинке портье. Пока Тедди трещал без умолку, рассказывая о мистере Скиннере, так жестоко его изувечившем, Бэлла, сжав зубы и запретив себе думать о том, что приходится делать, не только извлекла пулю, но и наложила на рану аккуратные, но совершенно ненужные швы французской гладью. Время от времени поглядывая в потолок, чтобы немного снять тошноту, она мучительно решала наболевший вопрос: почему Тедди и мертвый такой очаровательный, а она сама даже от вида пулевого ранения становится похожей на недозревший лимон. Определенно, быть вампиршей куда полезней для внешности, чем все спа-салоны вместе взятые. - А ты точно меня укусишь? – закончив с вышиванием, спросила блондинка. Тед посмотрела на вытащенную из головы пулю и, не переводя взгляд на Бэллу, ответил: - Если в брюнетку не перекрасишься. Девушка радостно накрутила золотистый локон на палец. Портье вдруг подскочил. - Слушай, а если этот псих кровью истечет? Я учую и сорвусь. А если он, истекая кровью, перестреляет всех на этаже? Я тогда точно сорвусь. Надо что-то сделать. Бэлла насупилась. - Спасибо надо мне сказать. Я же не медсестра и не белошвейка даже! Тед посмотрел на блондинку, вручил ей пулю, чмокнул в щеку, сказал «спасибо». Бэлла уже приготовилась к тому, что он, как и раньше сейчас найдет повод смыться, и попыталась покрепче вцепиться в рукав сюртука портье, но Тедди вдруг сделал совершенно неожиданную вещь. Вместо того, чтобы отстраниться, он скользнул губами к ее губам и впился в них страстным поцелуем. - Ох, Тедди… - простонала Бэлла.
Казаков с трудом доплелся до указанного Теодором номера, постучал и, услышав рокочуще «войдите», толкнул дверь, по-прежнему держась за голову. И ведь даже никакого обезболивающего у него с собой не было! Черт-черт-черт! Чед недоуменно уставился на вошедшего. На печальной собачьей морде, как изображение на проявленной фотопленке, отчетливо проступала улыбка. Дим знал, что собаки умеют улыбаться, но не ожидал, что ему доведется увидеть улыбку на морде именно этого конкретного пса. Что же такого эти девчонки с ним сотворили, пока он был в отключке? - Что?! – встревожился он. – Что там? Черный дьявол хекнул, с опозданием пытаясь скрыть смешок в покашливании, и сделал приглашающий жест лапой, махнув в сторону ванной комнаты. Охотник чуть ли не бегом поспешил туда. Зеркало отразило худощавое лицо с высокими скулами. Упомянутое лицо было густо расписано тонким синим маркером, извилистые линии сливались в загадочную вязь, сильно смахивающую на татуировку. Никакого кабалистического смысла роспись не имела. Дмитрий по долгу службы неплохо разбирался в тайнописи и знал парочку мертвых языков (помимо латыни). Апофеозом всего был нарисованный посредине лба издевательски улыбающийся и подмигивающий запятой интернетовский смайлик. Чуть не задохнувшись от возмущения, он намочил край гостиничного полотенца и потер кожу. Смайлик стираться не желал. – Проклятье! - непроизвольно сорвалось с губ охотника. - Осторожнее со словами, - предупредил последовавший за ним в ванную Чед. – В этих стенах опасно даже чертыхаться. Загадочное место. Даже для меня. Не стирается? Попробуйте керосином или растворителем. - А у вас есть? – с надеждой спросил Дим. - Увы, - ньюф мотнул головой, – Зато у меня есть универсальное лекарство. Нальете? – вернувшись в комнату, пес-вампир традиционно запрыгнул в кресло и кивнул охотнику на бутылку и пузатые бокалы. - Присоединяйтесь, – он махнул лапой в сторону соседнего кресла. Дим наполнил бокалы, подвинул один к Чеду и сел. Коньяк был тем же самым что и вчера, «Реми Мартен». Отличного качества алкоголь, подумалось охотнику. Таким и спиться не грех. Провести еще пару часов в этом дурдоме и в настоящий дурдом уехать можно. Тот же самый Чед и вызовет скорую помощь. Дмитрий огляделся. Со вчерашнего дня как будто ничего не изменилось, на тумбочке все также стояла на две трети опустошенная бутылка бренди, рядом лежали табачные принадлежности, охотник не разбирался в этих премудростях, потому как настолько вредных привычек не имел и способы расслабления предпочитал иные. Молчать в компании необыкновенного вампира было на редкость комфортно. - А где Ваша компаньонка? - поинтересовался охотник, чтобы нарушить паузу. Чед тяжело вздохнул. Дим приподнял бровь. - Ее больше нет среди не-живых, - мрачно ответил пес. - Что? – взвился Казаков. – Здесь что, еще один охотник орудует?! Это несанкционированно! - Среди мертвых ее тоже нет, - вздохнул Чед еще печальней. – Она ожила. Ожила и улетела. - Но это невозможно! - Я же сказал вам, что в этом месте возможно все, - Дим потряс головой, пытаясь осмыслить только что услышанное, но Черный Дьявол сразу перешел к делу. – Лучше расскажите, с чем пришли вы. - Боюсь, у меня не слишком хорошие новости, - печально ответил Казаков, сознавая, что Чед и так все уже понял. - Ну и славно, - ухмыльнулся ньюф и снова разлил бренди по бокалам. – Не переживайте. Я не буду сопротивляться. Моя не-жизнь потеряла всякий смысл с уходом Лу. И я слишком стар, чтобы искать нового компаньона. Так что, допьем эту бутылку, и можете приступать. - Не могу, - мрачно отозвался охотник. - Почему это? – фыркнул пес-вампир. - Ну, во-первых, у меня нет оружия. - Вы же охотник! - Украли, - пожал плечами Дим. - А во-вторых? – презрительно поинтересовался Чед. Его уважение к Казакову явно стремительно исчезало. - Да не хочу я вас убивать! И во-первых, и во-вторых, и в десятых! Не хочу и все. Пес с минуту с любопытством разглядывал собеседника. - И что теперь? – спросил он, наконец. - Что теперь? – Дим замялся, но тут его словно осенило. – А может, вы это... того... - И не надейтесь, молодой человек! – ощерился пес. – Я не по собственной воле стал вампиром и не по собственной воле прерву свое посмертное существование. - Да вы не поняли! – возмутился Казаков. – Я хотел сказать, может, вы возьмете в компаньоны меня? - Вас? – Чед от неожиданности клацнул челюстью. – Но... но вы ведь... вы человек... и вы охотник... - Да пошло оно все! – взорвался Дим. – Соглашайтесь! Кто лучше меня сможет защитить вас от других охотников? А я... я всегда хотел иметь собаку... Чед хватал ртом воздух то ли от возмущения, то ли от удивления. А потом не выдержал и хрипло расхохотался. - Собаку... Вы меня уморите, молодой человек... Собаку... - Так что? – робко спросил охотник, когда ньюф немного успокоился. - Знаете, Дмитрий, это действительно очень странное место. Чего здесь только не бывает... Я, к примеру, думал, что уже никогда не смогу смеяться. - Вы не ответили, - мрачно напомнил Казаков. - Ну... пожалуй, молодой человек, мне стоит подумать над вашим предложением, - хмыкнул Чед. – Дайте мне время, скажем, до утра. Устроит? - Хорошо, - вздохнул Дим и подумал, что теперь придется искать Софью, чтобы до этого самого утра где-то перекантоваться. Впрочем, эта мысль не слишком его расстроила. - А теперь идите, Дим, идите. Не мешайте мне думать, - бесцеремонно выпроводил его пес-вампир, а когда за охотником закрылась дверь, он снова запрыгнул в кресло, прикрыл глаза и пробормотал: - Пожалуй, скучно с таким компаньоном действительно не будет. Вот как ползу, так и отражаю!
Глава девятнадцатая. ПИТОМЦЫ БОГАДЕЛЬНИ. Moor-moor, Discordia
- А-а-а-а-а! – завопил слегка одуревший от страсти вампир, внезапно почувствовав, что лишается очередной части своей многострадальной шевелюры. - Бар-р-рдак! Р-р-разврат! Безобр-р-разие! И пр-р-рямо на р-р-рабочем месте! – голосил Мун, старательно отдирая Теодора от вконец разомлевшей блондинки. - А-а-а-а-а! – Тед выпустил Бэллу и, размахивая руками, попытался оторвать от себя злокозненную птицу. Не тут-то было. Мун лупил крыльями, уворачивался, клевался, но портье из цепких коготков не выпускал, развивая достигнутый успех. Теодор вскочил, мгновенно порадовавшись тому, что не успел расстегнуть штаны, перемахнул через стойку ресепшена и попытался спрятаться от ворона за чахлой пластиковой пальмой. Мун не унимался. - Каркуша, гад, динамист, кайфоломщик! – раздался из-за стойки отчаянный визг блондинки. – Тедди, убей эту мерзкую птицу и вернись немедленно! Ворон, до которого, наконец, дошло, что первоначальная цель достигнута, отстал от портье и, приземлившись на столешницу, заглянул вниз. - Девица-красавица, что ж тебе не нравится? – презрительно поинтересовался он у разъяренной красотки. – Такая красота писанная, а совести ни на грош. Где ж это видано человека от работы отрывать? - Ах ты! – Бэлла взвилась над ресепшеном в баскетбольном прыжке, но Мун оказался прворнее. – Тедди! – завопила блондинка. – Лови его! Убей его! Растерзай! Съешь! Теодор с опаской высунулся из-за пальмы и с изумлением уставился на перекошенное яростью лицо девушки. Мун же, напротив, судя по всему, получал удовольствие от происходящего. Он порхал вокруг блондинки на пределе досягаемости и нежно ворковал что-то вроде: - Бэлла, дорогая, солнышко мое, красавица моя нежная. Ну зачем же так? Зачем так жестоко?! Тед потряс головой, пытаясь осмыслить происходящее. Создавалось впечатление, что Бэлла и Мун не глядя махнулись настроениями. Еще минуту назад таявшая в его объятиях девушка превратилась в фурию, а злобный ворон – в само обаяние. - Эй, ребята, а может, хватит? – робко вопросил портье у разгулявшейся парочки. Напрасно. Оставаться незамеченным было в его интересах. - Трус! – неизвестно как оказавшаяся рядом блондинка отвесила портье хлесткую пощечину. - За что?! – взвился вампир. - Динамист! Спасаясь от второй оплеухи, Тед рванул к стойке, но только для того, чтобы нарваться на крепкий клюв Муна. - Ай! – бедняга схватился за лоб, укоризненно посмотрел на ворона и почел за благо притвориться спящим. - Фу-у-у! Еще и слабак, - прокомментировала Бэлла его падение и гордо удалилась из холла. - Вставай, развратник! – потребовал Мун, приземляясь на грудь портье. – Вставай, хватит притворяться. - Я не притворяюсь. Я умер, - честно ответил вампир. - Ага, лет эдак двенадцать назад, - фыркнул ворон. – Хватит придуриваться, Теодор. Ты допрыгался. - Фигня, - отозвался Тед, - сегодня я еще никуда не прыгал. - А вот теперь поскачешь, - злорадно сообщила птица. – Монсеньер очень зол на тебя за твое аморальное поведение на рабочем месте, Тедди. Так что, подъем, и вперед, работать. - Я и так на работе, - попытался отболтаться уличенный развратник. - Так то работа. А то – работы. Исправительные, - ехидно сообщил Мун и елейным голоском добавил: - Вставай, Феденька, а то ведь я клеваться начну. Теодору не хватило ума внять мгновенно, так что уже через пару секунд он направлялся к месту исправительных работ бегом, спасаясь от разъяренного ворона.
Хрупкая фигура светловолосого юноши изогнулась на царском ложе в пароксизме смеха. - Ты только взгляни, Каге! Как же усердствует Монсеньер, что бедной птичке приходится так надрываться! - Не понимаю его беспокойства, господин, - равнодушно ответила кукла. - Не понимаешь? – веселье на лице демона сменилось сосредоточенностью. – А вот я, кажется, понимаю, - с губ сорвался нервный смешок. – Монсеньер прозорлив. Он чувствует, что время пришло. - Время? – на мгновение могло показаться, что в безликом голосе теневой сущности проскользнула дрожь. – Этого не может быть, господин. Вы сами упоминали еще вчера о трех годах. - Упоминал, да... – задумчиво протянул юноша. – Но дело ведь не только в количестве, Каге. Дело еще и в качестве: сила – основополагающая. Рыжая ведьмочка была сильна. А кто, как не я, сумеет разделить неделимое... - Не хотите же вы сказать... - Еще одна сильная сущность, и Гав нового мира будет полон, Каге. Мы сможем уйти. Кукла, словно переведя дух, покачала головой. - В этом отеле не так уж часто появляются сильные сущности, мой повелитель. Вы рано радуетесь. - Но иногда они появляются, - усмехнулся демон и сладко потянулся, провожая в зеркале взглядом убегающего от ворона портье. – Особенно, когда вмешиваются высшие силы. - Господин! Вы не можете о нем думать! – Каге проследил за взглядом хозяина. – Вы сами говорили, что он – ничтожество! - Ничтожество, которое милая Кали решила возвеличить, - хихикнул Даккен. – И прямо сейчас он направляется за последней порцией силы. Не предполагает же Мун, что он пропустит сеанс отравления только из-за какой-то новой подставы Монсеньера, - веселье перешло в ехидную ухмылку, обезобразившую прекрасное лицо юноши. – У нас мало времени, Каге. Мы не можем ждать, пока мальчишка войдет в полную силу, - встав с кровати, он подошел к зеркалу, внимательно всматриваясь в свое отражение. - К чему так тратиться? Все должно закончиться до утра. - А Бэлла, господин? – монотонный голос помощника не выражал эмоций. - Ах, да, Бэлла... – брови взлетели, губы капризно изогнулись, внимательно наблюдая за изменениями на собственном лице, демон обиженно продолжил: – Каге! Ну что за безобразие! Что за несправедливость! Я! Я сам! Должен сводить девочку с этим ничтожеством! - Он снова вампир, мой повелитель. - Да знаю я! – отмахнулся Даккен. – Вот потому и придется использовать его. Да и девочке он нравится... Нет, ну как же я не воспитал у нее хорошего вкуса?! - Вы ей понравитесь больше, господин. Демон кокетливо стрельнул глазами в своего компаньона. - Не сомневаюсь, Каге. Но я не могу ее пробудить. Придется подсобить вампиренышу. - Господин, прошу вас! – голос куклы дрогнул. – Не торопитесь, обдумайте все еще раз! - Я не хочу больше ждать, Каге! – капризно, с хнычущими нотками ответил юноша. – Сколько можно! Я устал вырывать любовь силой! И ведь никто... никто не хочет дарить мне ее добровольно! Но моя девочка... – он мечтательно сложил губы в видимости поцелуя. - Я слишком долго готовился к этому, Каге. Она, наконец, повзрослела. Время пришло.
Тед вошел в лифт и уставился на приборную панель: - «Войдешь, все поймешь», - передразнивая своего пернатого друга, вампир с трудом сдерживал раздражение, - и где здесь кнопка без опознавательных знаков? – облокотившись об поручень, закрепленный чуть ниже панели, портье, наконец, рассмотрел безликую кнопочку, - ага, зверинец у нас находиться между тринадцатым и шестнадцатым этажами. Интересно, а куда делся четырнадцатый и пятнадцатый? – пожав плечами, наш герой нажал на пуск. Двери лифта открылись, явив взору просторный коридор с идеально квадратным сечением - М-да, дизайнер этого помещения фантазией не отличался, - выдал вердикт портье, осмотрев девственно-белый кафель, что использовался для облицовки пола, стен и потолка. Прежде чем выйти из жестяной коробки, Тед непроизвольно посмотрел на подошвы своих ботинок. В белой комнате, не считая лифтовых и двойных дверей напротив, выполненных из листовой стали, проемов больше не было. Плотно подогнанная плитка, создавала впечатление абсолютно гладкой поверхности. Боковым зрением уловив какое-то мерцание, вампир резко обернулся. На фоне белоснежных стен, ему не сразу удалось распознать Сэма. - Фух, чего так пугаешь-ешь-ешь-ешь? – эхо отразились от гладких стен, дробя слова на слоги. - Они говорят: «Мир — без правды, без смысла, без Ишвары! Он возник не с Великой Целью, а лишь от половой страсти! *», - бесплотный житель отеля угрожающе заколыхался. - И ты туда же-же-же-же? – гулким перебором разбился голос вампира, в отличие от плавной речи призрака. - Заблудившиеся во множестве помыслов, запутавшиеся в сетях лжи, отдавшиеся утолению своих «земных» страстей — падают в ад нечестивых*, - выдав очередную мудрость, Сэм бесследно растворился. - Тьфу, ты-ты-ты-ты, - портье втянул голову в плечи и, воровато осмотревшись, осторожно переставляя ноги, направился к бронированным дверям. Следующая комната чем-то напоминала подсобку, осмотрев темное помещение, вампир удивленно отметил, что она почти пустая. Ночного зрения было достаточно, чтобы рассмотреть старый выцветший диван и кабель, кольцами свисающий с трухлявого деревянного подлокотника, а также и то, что, кроме входа, ни окон, ни других дверей в комнате не было. - Ну, и где зверушки? – озадачено почесав репу, вампир решил не заморачиваться по этому поводу, его посетила гениальная идея. Склонив голову набок, он задумчиво рассматривал совсем неуместный здесь предмет интерьера, - и чем не место, чтобы спрятаться? И пропади пропадом эта работенка под надзором вредного ворона. Последняя ночь, блин! Приняв решение, портье с разбегу запрыгнул на диван и… провалился вместе с пресловутой мебелью. - А-а-а-а-а-а-а-а-а! – почувствовав что от скорости отрывается в свободное падение, Тед вцепился в обивку мертвой хваткой. - Ты чего орешь, - пропищало где-то сбоку. Грохнувшись об диван со всей силой своего веса, вампир понял, что уже не летит. Забытый моток кабеля, наконец, догнал беглецов, оповестив об этом Теда тяжелым ударом по голове. - О, ты мне принес мои любимые деликатесы! – снова пропищало, только уже намного ближе. Освободившись от оптоволоконных пут, портье попытался принять горизонтальное положение, что в его случае было довольно тяжело. После нескольких характерных звуков вправляемых костей, вампир сумел выровняться, но никак не сфокусировать взгляд. Размытый силуэт не желал проясняться. Мотнув головой, Тед предпринял вторую попытку. Увиденное его не обрадовало: перед вампиром стоял крыс. Странный крыс. - Я понял, - обрадовано заявил портье, - вся фишка в одежде! – а про себя добавил: «и совсем не в громадном, с хорошего кабана, размере. И не в том, что оно стоит на задних лапах и смотрит на меня человеческими глазами». - О! Тебе нравиться моя гавайская рубаха? А шорты? – довольный писк мог принадлежать маленькой мышке, но говорящий был даже очень большим, - а шузы? – серые крысиные ноги смотрелись довольно комично в кроссовках последней модели. - Ну-у-у, - протянул вампир и, сделав рукой несколько круговых движений, словно никак не может подобрать нужное слово, наконец, выдавил: - довольно неожиданное решение. - Давай вставай! – пискляво потребовал крыс. - Расселся тут! - и указал гостью в сторону виднеющихся вдалеке дверей. - Ничего ты не смыслишь в моде. Портье очумело поднялся на ноги и по широкой дуге обошел первого обитателя зверинца. Не веря в свою удачу, он быстро зашагал в указанном направлении. Смачное чавканье, тут же раздавшееся за спиной, заставило вампира повернуть голову. Огромный крыс жадно поедал толстый кабель, развалившись на опасно потрескивающем диване. Аляповатая яркая одежда крикливым пятном выделялась на фоне выцветшей безликой обивки. Хотя, окружающая обстановка тоже блистала оригинальностью: стены были строгого синего цвета, а мозаичный пол напоминал огромную шахматною доску. Летающий предмет мебели приземлился аккурат посредине длинной комнаты, направив гостя лицом к хозяину покоев. За спинкой дивана помещение было завалено картонными кубами разных цветов и размеров. В сюрреалистичной картине можно было рассмотреть множество ходов. Пожав плечами, вампир в мгновенье ока преодолел оставшееся расстояние и с силой захлопнул за собой дверь. Прохладный ветерок обдул удивленное лицо портье, оказавшегося на круглой площадке с арочной дверью посредине. Тремя ступеньками ниже начинался сад. А вернее высокий зеленый лабиринт, что в лунном свете загадочно шелестел листьями, приглашая в гости. Россыпи звезд на темном покрывале неба мягко мерцали, выгодно подчеркивая яркий диск луны. - Спасибо за ночь, - вслух подумал наш герой. Изучив дверь со всех сторон, Тед пришел к выводу, что выход в другой стороне лабиринта. - Простите! – громко прокричал неожиданный гость. - А дальше-то куда? Расстроено усевшись на ступеньку, клыкастый служащий отеля подпер подбородок кулаком. Несколько минут ничего не происходило, пока его внимание не привлек странный звук: слева от него живая стена разошлась, образуя узкий проход. - Мне туда? – почему-то переспросил вампир, и, не дождавшись ответа, принял безмолвное приглашение. Тед чувствовал себя неуверенно: вернувшееся чутье улавливало чуждую ему атмосферу. Перешептывающиеся стены создавали впечатление невидимой слежки. Повернув за очередной зеленый угол, портье вынырнул на относительно просторный участок. В центре площадки стоял трехъярусный фонтан. Понаблюдав некоторое время за игрой лунного света на неспокойной темной поверхности, вампир подошел ближе. В глубоких мраморных чашах сквозь толщу воды можно было рассмотреть юркие тени рыбок. Резкий приступ голода, наполнил рот тягучей слюной, а глаза заволок красной волной. Он уже несколько часов как во второй раз обрел нежизнь, организм требовал пищи. Теплой красной крови. - Заметь: теплой, - беря себя в руки, хрипло выдавил вампир, - не буду я сосать рыб! За спиной раздался уже знакомый шелест, хозяин лабиринта приглашал к возобновлению прерванной прогулки. В этот раз путь оказался намного короче. Не успел Тед подумать, что еще несколько минут блужданий, и он сойдет сума, как следующий поворот открыл ему обширную площадку, отличающуюся от предыдущих. На высоком мраморном фундаменте стоял бельведер, выполненный в китайском стиле. Об этом ясно свидетельствовала причудливо изогнутая наружу крыша и украшенные искусной резьбой опорные столбы. В глубине открытой беседки, виднелась рогатая тень. Не успел Тед испугаться, как существо с человеческим телом и бычьей головой, уже сбегало к нему по ступенькам. - О! Сколько я буду тебя ждать? – широкая улыбка явила оторопевшему вампиру два ряда острых клыков, в гастрономических пристрастиях хозяина лабиринта сомневаться не приходилось. - Э-э-э-э? - непроизвольно сделав несколько шагов назад, портье уперся спиной в шелестящую упругую стену. Вскрикнув как кисейная барышня, Тед отпрыгнул и оказался в радушных объятиях минотавра. - Ну куда же ты? – обижено прогудело над ухом трепыхающегося гостя. - А я тебя жду. Отобедать с тобой хотел. - С-с-со мной? Вампира начало трясти, сквозь клацанье своих зубов, он сумел расслышать гулкий хохот человекобыка. - Ну не тобой же, - отсмеявшись, смог выдавить второй зверь домашнего питомника Монсеньора, - предпочитаю теплое мясо, - и легко отбросил Теда, сумевшего приземлится на ноги, - мертвечиной не питаюсь. - Но, но как же так? – недоуменно протянул портье. - Все просто – тухлятина не в моем вкусе, - снова захихикал бык. - Это что же за зверинец Монсеньор держит? – от избытка чувств портье присел на ступеньку. - Шшшшшш, - приложив палец с закрученным когтем к мягким губам, зашипел на Теда минотавр, - не поминай лихо, пока спит тихо! – и, издав странный звук да напустив ноздрями густого туману, исчез на мгновенье в мутной пелене. - Э-э-э-э-э? Из тумана вышел крупный Буйвол, тряхнув знакомой головой, животное уставилось на вампира красными глазами. - Ненавижу эту ипостась! - промычал бык. - Кто тебя за язык дергал? Теперь снова придется зелень жевать, а у меня от нее несварение. Лабиринт испугано зашумел и отступил от помоста на несколько метров. - А-а-а-а-а? – все, на что был способен наш герой, так это производить нечленораздельные звуки и хлопать глазами. - Теневая сторона зверинца Хозяину неизвестна, - разъяснил несведущему вампиру второй житель питомника. До Теда понемногу начало доходить, о чем толковал ему минотавр, а до этого пытался донести Мун. - Так у каждого зверя большого дома есть второй облик? - Не у каждого. И не второй, а истинный, - бык очень по-человечески уселся на ступеньку и, наклонившись к портье, доверительно прошептал, - мне здесь нравиться. Я уже стар, а от сырости Кносского лабиринта сильно кости ломит. - Но крыс… - А, ты о нашем старшем брате? – тяжело встав на все четыре ноги, Буйвол начал неуклюже подыматься по ступенькам, - ну он и так в тени всегда. Вампир последовал за быком. - Ну-у-у, я бы не сказал, - неуверенно возразил Тед. - Так мы только дома и можем быть сами собой, не скрывая своей сути, - минотавр в теле быка скрылся в тени бельведера, последние слова вампир различил только благодаря своему слуху, - ну, пока сюда Хозяин не заглянет. Идя по длинному коридору, вампир насвистывал веселую мелодию. Беседа со вторым животным зверинца была очень познавательна. - Судя по всему, меня ждет интересная экскурсия. Проведя в обществе Буйвола довольно много времени, портье порадовался, что трудовая вахта проходит мимо него, но радушный хозяин «успокоил» гостя. Время в каждом доме не подчиняется общим законам, именно поэтому в лабиринте минотавра всегда ночь. Простившись со вторым зверем и преодолев длинный коридор, наш герой оказался перед довольно странной дверью. Искусная резьба иллюстрировала, если не всю, то большую часть Кама-сутры точно. Хмыкнув, вампир уже собрался взяться за массивную ручку, но передумал, рассмотрев в форме чего, была выполнена данная фурнитура. Брезгливо скривившись, Тед толкнул дверь ногой и оказался в полутемном будуаре. Бархатные портьеры были развешаны по комнате с одной целью – создать побольше укромных альковов с милыми интимными уголками. Чем занимались в этих нишах, очень красочно рассказывала дверь. Миновав очередной диванчик, вампир откинул тяжелую занавесь и вышел в просторный зал, стенами которому служили уже приевшиеся Теду портьеры. В центре стояла невероятных размеров кровать, резные столбики держали, сейчас опущенный, балдахин. Сладковатый аромат девственниц, витающий в этом помещении, скрутил Теда в очередном приступе голода. Упав на пол, вампир пытался взять себя в руки, что давалось ему очень тяжело. Превозмогая режущую боль, портье принял сидячее положение. Окончательно побороть приступ ему помогла изменившаяся в комнате обстановка: балдахин волшебным образом был подвязан аккуратными бантами, мерцали масляные лампы, висящие в воздухе в хаотичном беспорядке, благоухало множество роз, чьи букеты заполонили почти все свободное пространство. Но больше всего поражал хозяин комнаты. На роскошной кровати возлежал… - Козел? – вслух обозначил свою догадку портье. - От козла слышу, - выхватив из ближайшего букета колючий цветок, странное существо начало методичного его пережевывать, - хотя нет... не совсем... - и бросив на гостя хитрый взгляд, встал с ложа. Обернутый в шелковую простыню, на манер римской тоги, к Теду приближался очень высокий человек. Густо поросшее козлиной шерстью, с задними конечностями этого же парнокопытного, существо умело лавировало между частоколом ваз. Голову его венчали закрученные рога, под которыми чутко трепетали козлиные уши. Лукавое выражение не предвещало вампиру ничего хорошего. - Здрас-сте, я портье, - почему-то ляпнул Тед. - О, таких у меня еще не было, - обойдя гостя по кругу, владелец будуара принюхался, - как интересно. Козлоногий остановился напротив оторопевшего вампира. Тед все еще продолжал сидеть на полу, и его лицо оказалось на уровне скрытой шелком промежности. Его взгляд непроизвольно уперся в поднявшийся бугор, не трудно было догадаться, по чьему образцу делались дверные ручки. - Так, я… это… я покормить… Звонкий блеющий хохот не дал напуганному портье продолжить его лепет. - Святая невинность, - приподняв голову Теда за подбородок, козлоногий наклонился к своему гостью, - пища сатиров – это страсть ими же порожденная. Ты конечно не девственник, но это с какой стороны посмотреть, - и легонько чмокнул вампира в холодные губы. - А-а-а-а-а-а-а! – пришедшие в упадок силы тут же возросли. Оттолкнув мифическое существо, наш герой побежал, не разбирая дороги. Ему вдогонку несся веселый смех сатира.
- О, Каге, но это уже ни в какие ворота не лезет! Этот всеми забытый козел может домогаться кого угодно, но не моего последнего лакомства. Тедди-бой нужен мне! – Даккен соскочил с кровати и возмущенно заметался по комнате. – Нужно что-то делать, Каге, разве ты не видишь? - Этажи с тринадцатого по шестнадцатый для нас закрыты, господин, - равнодушно сообщила кукла. - Этажи? Кто говорит про этажи? – юноша брезгливо передернул плечами. – Мне не престало бегать за своей жертвой. - Охота? На это ничтожество? – в бездушном голосе слуги появились нотки удивления. - Каге! – демон ощерился. – Не нервируй меня! - В капризном тоне проскакивали первые нотки раздражения. - Прекрати делать вид, что не понимаешь, о чем я! Нам нужно сделать так, чтобы вампиреныш покинул зверинец. Это так сложно? - Напугать его, господин? - Каге! – стороннему слушателю могло показаться, что в бархатном голосе отплясывают залихватский танец лики смерти. – Он нужен мне живым и адекватным. Он еще должен пробудить девочку. - Я понял, господин, - деревянное тельце скрипнуло в низком поклоне. - Делай, что хочешь, - лед смертоносной стали все больше проступал в голосе и заставлял звучать глубокое контральто железом по стеклу. – Пусть все эти обломки былого величия озаботятся сохранностью собственных шкур на территории отдельно взятой богадельни, - легкий смех быстрым стаккато пробежал в горле демона, меняя ужас на хохот. – А я позабочусь о том, чтобы Тедди-бой встретился с моей девочкой. - Как скажете, мой повелитель, - кукла снова приняла вертикальное положение. - Большая игра на подходе. Бэлле пора стать той, кем суждено. Время пришло! - скользнув мимолетным взглядом по помощнику, Даккен обиженно надул губы. – Пришло, пришло, Каге, и не надо так на меня смотреть. Дети растут и однажды становятся взрослыми, - склонив голову набок, демон пару мгновений наблюдал за ничего не выражающим лицом куклы, потом звонко расхохотался. – Каге, ты паникер! Нагони страху на зверинец Монсеньера. А я напугаю его самого. Скоро мы повеселимся!
На открытой террасе, утонувшей а алых розах, почти скрывших вид на необъятную гавань, стоял ротанговый столик, сервированный на двоих для легкого чаепития. Мягкий свет масляных светильников разгонял ночную мглу. В их неверных тенях благоухающие бутоны приобретали почти черный оттенок. Белокурый юноша в элегантном костюме наполнил тонкие фарфоровые чашки. Устроившись в удобном плетеном кресле, Даккен взял блюдце, двумя пальцами придерживая хрупкую чашку. Второй набор для чаепития остался нетронутым – близнец уже занятого кресла был пуст. - Ну что, начнем разговор? – сделав аккуратный глоток, демон обратился к незримому собеседнику. - Я так понимаю, ты уже догадываешься, раз пригласил меня на столь милое чаепитие. В центре стола появилась квадратная ваза. Вместо фруктов емкость была заполнена горой свежесорваных алых бутонов. - Да, ты прав, - взяв цветок, юноша небрежно раскрошил его в горстку измятых лепестков, - возможно, полетит много голов, - поставив чашку, демон начал демонстративно осматривать стол. - А где же угощение? Поняв, что поиски тщетны, трансвестит надул губы и капризно сложил на груди руки: - Я знал, что так будет, - злая улыбка исказила красивое лицо, словно дрогнула рука художника, смазав облик ангела в демоническую маску, - поэтому пришел со своим. Даккен наклонился, заглянув под матовую столешницу. От резкого движения светлый водопад ухоженных волос соскользнул с плеч, закрывая довольное лицо демона: на плетеной полке лежала коробка любимого печенья. Достав сладости, юноша начал нетерпеливо срывать упаковку: - Как думаешь, какое съесть первым? – в коробке на темно-фиолетовом пергаменте лежало печенье в форме знаков зодиака. Демон, проткнув тонкую кожу перчатки острыми зубами, потянул ее с руки, освобождая узкую кисть из белого плена. Блюдце под чашечкой с нетронутым чаем мелко задребезжало. - Что? – стирая шоколадную глазурь со змеиного тельца, острый с красным маникюром ноготь переломил печенюшку пополам. - Нет? Не это? – маска скорби на миг сменила хищный оскал. - Что же ты раньше не сказал? Теперь ее не починить, - последовал грустный вздох, - игрушки так быстро приходят в негодность... Ты не согласен? – удивился неслышимому. - Ах, ну конечно, как я мог ляпнуть такую глупость? – жеманно прикрыв рот рукой, и стрельнув на угощение глазами, Даккен продолжил. – Совсем забыл, ты же предпочитаешь коллекционировать живые игрушки, - сделав еще один глоток чая, делано расхохотался. - Ну да, - воскликнул, подняв вверх указательный палец, - я снова ошибся! Ты даешь приют всем обездоленным, и как ни прискорбно, я в том же списке. Но знаешь, я тут подумал, - красавец задумчиво покрутил обломком змеи, - а что если я всех сразу? – с маниакальным блеском в провалах глаз, наклонился к коробке и принюхался. - Чувствуешь запах? По-моему несет гнилью и затхлостью, - одним выверенным движением он опрокинул свой чай в сладости. - Надобно вычистить закрома от плесени, - расхохотавшись, демон откинулся на спинку.
Тед споткнулся обо что-то и, пропахав носом, рухнул в смягчивший удар стог сена. Сел, отплевываясь, пытаясь понять, к какому монстру его на этот раз занесло. Было тихо и пахло обычным хлевом. - Эгей! – тихо позвал вампир. – Кто-нибудь дома? - Уже ухожу, дорогой, так что ты не вовремя, - отозвался игривый голос, подозрительно напомнивший портье одну знакомую блондинку. - Э-э-э... Бэлла, это ты? – зачем-то шепотом поинтересовался Тед. - О, нет, милый, я эту теневую крылатую ипостась терпеть не могу! – игриво ответила хозяйка апартаментов. – Ты же понимаешь, я – огонь, мой неутомимый! - и прежде, чем Теодор успел что-нибудь понять, откуда-то из полумрака появилась сияющая пламенем Лошадь, с завитой гривой и заплетенным косичками хвостом. – Прости, дорогой, но я удаляюсь! – пропела она. – Чего и тебе желаю. Нет смысла искать здесь кого-то, если все сейчас в одном месте. - Э-э-э-э? – растерянно протянул портье. - Но тебя ведь не приглашали, не так ли? – Лошадь кокетливо похлопала ресницами. - Н-н-нет, кажется, - нерешительно ответил вампир. - Ну так иди домой, милый! Встретимся в другой раз! С этими словами она взбрыкнула лоснящимся крупом и куда-то галопом ускакала. - Эй, а где здесь выход?! – закричал Тед вслед беглянке, но ответа, разумеется, не получил. Тот пришел сам, распахнувшейся в стене дверью лифта. Ввалившись в предательское подъемное устройство, вампир принялся искать кнопку первого этажа. Ее не было. Зато любая другая, к которой он подносил палец, тут же начинала многообещающе подмигивать цифрой 3. - Это судьба! – пробормотал Тед и, смирившись, направил стопы в номер для новобрачных.
В большом зале, он же - Драконья пещера, было шумно. Пространство наполняли рычание, кукарекание, хрюканье, лай, писк и прочие звериные звуки. - Всем встать в соответствии с пентаграммой У-Син, – зычно проревел Буйвол, для убедительности притопнув копытом. Эхо, отразившись от сводов, прогремело на весь зал, еще немного побродило от стены к стене и растаяло без следа. Животные разбрелись по кучкам. Если очень-очень приглядеться, то под толстым слоем грязи и пепла на полу можно было разглядеть тонкую пятиконечную звезду, каждый луч которой заканчивался символом элемента года: земля, дерево, огонь, металл и вода. Каждая кучка расположилась возле своего символа, согласно окрасу. Звонко заржала и взбрыкнула копытами темпераментная огненная Лошадь. - Тихо! Буйвол председательствовал, взобравшись на груду человечьих костей, как на трибуну. Он имел на это право, ибо был вторым животным, облагодетельствованным Буддой, и не столь умным, как крыса, которая хоть и была первой, но выставляться напоказ не любила, считая это весьма недальновидным. Однако пьедестал был слишком ненадежным для такого массивного существа. Буйвол дорого отдал бы за возможность пребывать в своей теневой ипостаси, но где-то над головами почтенного собрания мелькал силуэт вездесущего Муна – бессменного прихвостня Монсеньера. Буйвол прочистил горло. - Граждане восточного гороскопа. На повестке дня обсуждение грядущих событий. За наши заслуги нам дали немалую власть влиять на время и события. Однако знаки говорят – грядет нечто страшное. Наш покровитель отвернулся от нас, он занят чем-то странным, там, наверху в отеле творятся загадочные дела.
Аудитория согласно зашумела, но из ответвления коридора, ведущего в лагуну, стали доносится подозрительные звуки, заглушившие овации оратору. Звери забеспокоились. По мере приближения незваных гостей, стало понятно, что звучит разухабистая удалая пиратская песня. Вскоре в зал цепочкой по одному стали входить утопленники. Возглавлял шеренгу капитан пиратской шхуны, потонувшей в 17 веке где-то в Карибском море. На лохмотьях утопленника все еще виднелось импозантное золотое шитье, на плече сидела печальная обезьянка. В руках он нес видавший виды черный флаг с черепом и скрещенными берцовыми костями. Как никогда Веселый Роджер смотрелся в этой компании на своем месте. Вслед за ним шагал широко известный оркестр Титаника. Они яростно терзали свои инструменты, извлекая из них все, на что те были способны, и даже больше. Дирижировал этой какофонией Сэм. Пираты и просто моряки, вошедшие в пещеру, закончили на самой жизнерадостной ноте, исполнив заключительный куплет оптимистичной строчкой: «и сомкнулись темные воды над ним». Животные недоуменно молчали. Капитан вышел вперед. Снял облезлую шляпу с видавшим виды страусиным пером и согнулся в изысканном полупоклоне, шаркнув ножкой. Это с головой выдало его благородное происхождение. - Джон Миддоуз, по прозвищу Подбитый глаз, - представился пират. Свинья хрюкнула, неуместно хихикнула и спросила: - Почему именно Подбитый глаз? Потому что с синяком умер? - Нет, - спокойно и с достоинством ответил утопленник. – Всю жизнь ставил синяки другим. - Я выражу общее мнение, если спрошу, что вы здесь делаете? – Буйвол неуклюже спустился с импровизированной трибуны и подошел поближе к вновь прибывшим. Звери отозвались одобрительным ревом. Они знали, что подводный мир щедр на сюрпризы, но к такому не были готовы. - Перед собой вы видите делегацию от всех обитателей пучины морской. И мы тоже имеем право знать, что происходит! – решительно заявил Подбитый глаз. Буйвол воспрял духом, обозрел разросшуюся аудиторию, ругнулся себе под нос, снова переведя взгляд на «трибуну», и принялся карабкаться на осыпающуюся гору костей. - Темная сила набрала небывалую мощь, и пересечение всех ее потоков произойдет здесь, в этом здании, в этой точке мироздания. Если не предпринять хоть что-нибудь, каких-нибудь действий, перекресток темных сущностей станет настоящей угрозой, мир может перестать существовать... – Буйвол сверился со шпаргалкой, прокашлялся и смущенно поправился: - Ну, или там новый образуется... Не суть... Мы – волшебные звери, наделенные властью влиять на причинно-следственные связи всего происходящего. Нам просто нельзя стоять в стороне. Это будет неконструктивно. Нужен системный подход, иначе равновесие будет нарушено. - Ну, положим, не все с тобой согласны, - никто поначалу не заметил небольшого зеленого Дракона, вставшего между капитаном Миддоузом и Буйволом. - Лично я считаю, что мы вообще ничего не должны предпринимать. Всем известна гибкость реальности, она подобно памяти металла – как не согни гибкую сталь, она выпрямится и примет заданную при отливке форму. Реальность в состоянии исправить недостатки самостоятельно. Мы не можем вмешаться, даже если это грозит гибелью всему существующему. - Недостатки? – гневно взревел Буйвол. И тут его неожиданно поддержал извечный соперник – Тигр. Он покрутил головой, мотнул гибким полосатым хвостом и назидательно изрек: - Делай, что должно, и будет, что суждено. Ты знаешь, кто это сказал. - Знаю, - парировал ящер, – но все равно предлагаю проголосовать. - В своем ли ты уме? – возразил Тигр. – О каком голосование может идти речь? Капитан утопленников деликатно закашлялся, даже слишком деликатно для предводителя пиратов. - Здесь не место для дебатов! Голосования не будет потому, что нас больше, чем вас, и, что бы вы не решили, наша община за вмешательство. Если это поможет. Буйвол приосанился, поднял голову выше и ответил: - Чтобы мир не скатился в тартарары, мы сегодня хором прочитаем заветную мантру. - Ом мани падме хум? – с робкой надеждой спросил один из утопленников – бритоголовый парень в желтых лохмотьях. - Нет, другую... – речь прервал Крыс, он проворно взобрался по длинной, до самого пола, шерсти второго собрата. Добравшись до головы, грызун-переросток схватился когтистой лапкой за витой рог, согнулся к уху коллеги и стал что-то нашептывать. Председатель прислушался. - Хотя вы тоже можете помочь! – радостно сообщил Буйвол. Спустя два часа в зале стало тесно от вновь прибывших. Здесь были: водяной – повелитель придорожных канав, старая ведьма, группа представителей с кладбища и даже мохнатое зубастое создание. Как дирижер симфонического оркестра, Сэм деловито возвышался над всеми. Наконец, Буйвол взмахнул рогатой головой и возвестил: - На счет три. Раз, два, три! Все присутствующие одновременно изо всех сил хыхнули, хрюкнули, гикнули, завыли, залаяли, зарычали, музыканты ударили по струнам и задудели в трубы. Звуки складывались в протяжное «Хххху-у-у-у-у»… Мощность этой какофонии достигла самой высокой ноты, самого большого децибела. И тут стены пещеры содрогнулись. Все смолкли. - Это случилось? - взволнованный Джон Миддоуз подхватил на руки оробевшую обезьянку. Буйвол поспешил его успокоить: - Да. Мы восстановили равновесие. Звери, люди и нелюди, вы присутствуете при знаменательном событии. Вы, под моим руководством, спасли Вселенную! – он самодовольно похлопал себя копытом по груди. - А теперь все свободны. Утопленники и звери неохотно расходились, крайне разочарованные отсутствием спецэффектов. Если где-то в гигантском часовом механизме вселенной треснула самая ма-ахонькая шестерня, то для всех это прошло незамеченным. И все же сознание выполненного долга наполняло бьющиеся, давно не бьющиеся и вовсе отсутствующие сердца гордостью и надеждой.
- Тедди, уходи! Слышишь?! Уходи немедленно! - Еще минутку! – простонал обессилевший вампир, тщетно пытаясь понять, кто кому только что показал небо в алмазах. - Уходи! Уходи! Уходи! Уходи! – крик Бэллы постепенно перерастал в визг, плавно переходящий в ультразвук. - Бэлла, сладкая моя, я сейчас! Я, конечно, вампир, но дай мне хоть пять минут на восстановление сил! - Уходи-и-и-и-и-и-и-и-и! Звуковой волной героя-любовника снесло с кровати, и он, наконец, сообразил, что происходит что-то не вполне нормальное и, кое-как отыскав штаны, вылетел из апартаментов для новобрачных. - Нет, она точно чокнутая, - пробормотал портье и уныло побрел на первый этаж в очередной раз искать новую униформу. Вот как ползу, так и отражаю!
Глава двадцатая. ГОСТЬ ЭКОНОМ-КЛАССА. Ольга Болдырева
Даккен наслаждался зрелищем: наконец-то, свершилось! Его взгляд был прикован к зеркалу, в котором разворачивалось действо. - Смотри, Каге! Пробуждение началось! – в голосе юноши звучала истинная страсть. - Скоро, совсем скоро моя девочка расцветет для меня. - Господин. - Да, Каге? – раздраженно обернувшись к безликому спутнику, Даккен резко бросил. - Ты хочешь мне что-то сообщить? - Нет, господин, - в интонациях куклы прозвучал страх. - Хочешь сказать, я ошибся в расчетах? – демон перевел взгляд на развивающуюся в номере для новобрачных картину. - Посмотри! Посмотри на нее! - Даккен облизнулся, - Все, как и должно быть!
Когда волна неконтролируемой паники немного спала, Белла могла только тихо всхлипывать: - Что же это? – жалобно простонала девушка, свернувшись на кровати клубочком, - больно, папочка, бо-о-ольно! – она потянулась к прикроватной тумбочке, ей даже удалось снять трубку, но серия спазмов скрутили тело, не позволяя пошевелиться. Блондинка в ужасе наблюдала, как сильные судороги, сокращая мышцы, выворачивали ее конечности под невероятным углом. Нежная кожа быстро посинела, превращаясь в сплошную гематому. От боли Белла уже не могла связно соображать, но сознание упорно не желало покидать несчастную, внимательно фиксируя все изменения. - Я умираю, - всхлипнула девушка. – Боже, я умираю! Это, наверное, Монсеньер наказывает меня! Мун же предупреждал! Тедди! Почему я прогнала Тедди? Он мог бы меня спасти! Напоить своей кровью. Тедди-и-и-и-и-и! - истошно завизжала блондинка, но ответа, разумеется, не получила. Под потемневшей кожей пробегали раскаленные молнии, оставляя огненный след, словно кипящая лава в расщелинах земной коры. Не выдерживая давления, кости начали ломаться. Расширенными глазами девушка смотрела, как ребра вывернулись в обратную сторону, прорвав обугленную кожу, выросли двойным рядом острых наростов. Такие же шипы выросли на коленях и локтях. - А-а-а-а-а-а! – забившись в конвульсиях, Белла не выдержала и потеряла сознание. Скатившись с кровати, то, что осталось от прежней Беллы, повалилось на пол. Некоторое время ничего не происходило. Затем тишину нарушил тихий хруст – мотылек спешил выбраться из толстого хитинового одеяния своей куколки. Огрубевшая обугленная кожа начала медленно сползать.
Этих изменений девушка, разумеется, уже не видела, зато их с удовольствием констатировал заинтересованный зритель. Пробуждение шло точно по схеме, и Даккен мог бы быть счастлив, если бы не один маленький нюанс. Пока девушка звала на помощь папу, по прекрасному лицу демона блуждала победоносная улыбка, но стоило Бэлле в пароксизме боли вспомнить возлюбленного, блаженство слетело с лица трансвестита, исказив идеальные черты, сделав их почти безобразными. Демон конвульсивно сжал пальцы в кулак, алые когти впились в ладонь. Из глубоких порезов потекла черная кровь. - Каге, - лицо его теперь не выражало ничего, - не пора ли готовиться к обеду? – юноша принялся слизывать с ладони выступившие капли. - Да, господин. - Покажи мне дичь, дружок, - демон, облизывая измазанные кровью губы, улыбнулся. Зловещий оскал уродливым разрезом разделил красивое лицо юноши на две части. В зеркале на потолке отразился холл отеля. Портье мило общался с почти голым мужчиной. Даккен дернулся. - Убери! – взвизгнул он, инстинктивно отползая в сторону от изображения. Как только зеркало снова отразило его самого, демон перевел дух. - Как не вовремя! - вздохнул трансвестит, картинно заломив брови. – Придется еще немного нагулять аппетит.
Бэлла отстраненно, с азартно-болезненным вниманием изучала свою новую внешность. Можно сказать, она почти не изменилась. Почти. Все та же шелковистость кожи, все те же безупречные линии тела. Вот только кожа эта имела темно лиловый оттенок, а тело обзавелось еще несколькими интересными деталями. В частности - длинным тонким хвостом, почему-то очень сильно напоминающим крысиный, только с сердечком на конце. Он не слушался, и постоянно, как у рассерженной кошки, бил в разные стороны. Пальцы на руках и ногах заканчивались изогнутыми антрацитовыми когтями. За спиной топорщились смятые кожистые крылья черно-фиолетового оттенка. С лицом тоже произошли изменения. Большие раскосые глаза были залиты чернотой, в золотой радужке растянулся кошачий зрачок. Полные губы прятали заостренные сахарные зубы, тонкими иглами усеявшие пасть. На висках и по центру высокого лба проходил ряд аккуратных рожек. Такие же, только побольше, островерхой диадемой торчали из волос. - Я прекрасна! – сообщила своему отражению блондинка и истерически расхохоталась. Потом попыталась взмахнуть крыльями и на мгновение зависла над полом. Издав звериный рык ликования, прогнулась назад и, не удержавшись в воздухе, повалилась на кровать. - Безумие! – прошептала девушка и снова провалилась в беспамятство.
Бэлла открыла глаза, всхлипнула и, первым делом воззрилась на свою руку. Рука была самой обычной, вполне человеческой. Вместе с испытанным облегчением вернулись и более приятные воспоминания. Постель пахла страстью. Девушка сладко потянулась и застонала. Это было прекрасно! И она хотела еще. Сейчас, немедленно. Вскочив с кровати, блондинка быстро облачилась в разбросанные по полу вещи, мельком взглянула в зеркало. На мгновение перед внутренним взором предстал образ лилового чудовища. - Приснится же такое! – зло пробормотала Бэлла и, хлопнув дверью, побежала искать Теда.
* * * Когда на пятый день моего пребывания в отеле Хостел-Люкс я прикончил все спиртное из мини-бара и очнулся в обнимку с унитазом, понял - что-то в жизни надо менять. Причем срочно, пока я не стал первым алкоголиком в своем роде. Взгляд сфокусировался на бутылке, которая лежала перед носом, являясь последним рубежом на пути моего страстного поцелуя с фаянсом. Или уже стал… С трудом, отцепив руки от белого друга, нащупал раскалывающуюся голову. Единый создатель, как все болит! Дальнейшие пять минут заняли попытки поднять свое тело с пола, кое-как собрав его в кучу. Получилось только после возвращения дорого виски на кафельный, без того невыносимо грязный пол. Видимо, все то время, что я в тысяча-цатый раз занимался самобичеванием и нытьем о своей непростой доле, в номере никто прибраться не додумался. Или же у меня под кроватью припрятана пара-другая трупов. Я тупо изучил нечто бывшее когда-то содержимым своего желудка и вязь узора на дорогой, пусть и потрескавшейся кафельной плитке. Красиво, блин. Но определённо надо было закусывать, хоть теми горе-уборщиками. Если они, конечно, были. Осторожно принюхался - вроде мертвечиной не пахло. И на том спасибо. Вернусь домой, всё-таки возьму пару уроков распития спиртного у Хель. Санузел оказался совмещённым. Для одноместного номера - самое оно. Пока я полз к облезлой душевой кабине, успел восхититься дизайном. Да, все выглядело так, будто справило уже не один круглый юбилей и ремонт видало в самых страшных кошмарах, и в тоже время обладало шармом, причем не каким-либо абстрактным, а подстроенным под мой собственный паршивый, но вполне оригинальный вкус. Словно я не вселился в первый попавшийся номер, а долго и придирчиво выбирал то, что соответствовало моему настроению. Узоры, старость и немного грязи. Усмешка вышла горьковатой, но искренней. Удовольствие от горячего душа немного испортил душераздирающий женский крик, раздавшийся, кажется, с третьего этажа. Да, точно с третьего, если пропустить второй этаж, то прямо надо мной. На слух я пока не жаловался. И чего так орать? Будто прадедушка явился… тот, который давно покойный. Визг чуть-чуть не дотянул до ультразвука, стремительно приближаясь, после чего к нему присоединился короткий мужской вопль, и все стихло. А втроем слабо? Весело у них тут, оказывается. А я, как всегда, все пропустил. И продолжу пропускать… - всё равно раньше чем через час ни за какие коврижки из душа не выползу. Всегда испытывал слабость к горячей воде. Протерев запотевшее зеркало ладонью, я мрачно уставился на свою синюшно-печальную физиономию, которая так и просила пожертвовать своему обладателю на опохмел. Физиономия, как физиономия, бывало и хуже. Разве что щетиной зарос. Только бриться нечем. Хотя, что о такой роскоши, как бритва, когда в ванной не обнаружилось даже самого маленького полотенца. Как я проснулся около унитаза в неглиже, так и пришлось пройти в саму комнату, заливая длинноворсный ковер немного ржавой водой и оставляя за собой мокрые следы. Первое, что бросилось в глаза – «шикарная» панорама, расстилающаяся за окном. Кладбище. Большое, старое и красивое. Мечта любого покойника, гота, сатаниста, извращенца… - нужное подчеркнуть. То-то меня в процессе вливания в себя высоко-градусного пойла посещали тоскливо-суицидальные мысли, и хотелось почеркать на обоях крестики и нолики с петельками, так же именуемые виселицами. Или кто-то эти мысли навеял? Обычно моё сознание само отслеживало все вмешательства, которые приходили извне, но на эти несколько дней я дал ему отпуск. Засмотревшись на кладбище, под вуалью легкой наоконной тюли выглядевшее загадочно и пугающе, я споткнулся о бутылку. Оная жалобно звякнув о соседку, откатилась под кровать, булькнув остатками вылившегося из горлышка виски. …Огромная двуспальная кровать, темные атласные простыни смяты, обнажая пышный матрас, подушки разбросаны по ковру, высокое зеркало разбито… ноутбуком, валяющимся на письменном столе под крупными осколками, на винтажных обоях подпалины, большое прожженное пятно на полу, прикрытое тем, что видимо несколько дней назад служило мне одеждой. Единственными целыми вещами в номере оставались: телевизор, темный комод и открытое настежь окно, в которое холодный ветер вдувал запах земли и гнилой листвы, что украшала собой старые надгробия. Дорого же мне обойдётся испорченное имущество… Или же можно махнуть рукой, и все вернётся на свои места. Сложный выбор. Желудок протяжно заурчал, требуя как можно быстрее наполнить его чем-нибудь горячим, высококалорийным и обязательно вкусным. Вместе с приступом головной боли, к горлу подступил комок тошноты, и это стало последней каплей. Оставаться в холодном разгромленном номере не было никакого желания. Нужно выбираться к живым. Попросить одежду, расплатиться за номер, зайти в бар. Составив в уме этот нехитрый план действий, я оторвал от простыни широкую полосу и, обмотав ткань вокруг бедёр, вышел в коридор.
- Три дня, три дня, три дня, три дня… - мужской приятный баритон повторял и повторял эту фразу, положив на простенький мотивчик, потом запнулся, словно отвлекшись на что-то, и пробормотал, - да и прошли они уже почти! Три дня, три дня, три… Наконец, я вышел из темного коридора в просторный холл. Поморщившись от неприятного яркого света, краем сознания отметил зеркальный потолок и сложную сеть черного рисунка мраморных плит пола. Как и в день моего заселения в отель, он снова напомнил мне о логове громадного паука, который коллекционирует редких и вкусных мух. За стойкой ресепшена спиной ко мне стоял мужчина: он-то и повторял успевшую надоесть до зубной боли фразу «три дня». Окинув взглядом его спину, я загрустил: выхода к живым не получилось - и тут оказались все мертвыми. Однако не помню я, чтобы здесь вампиры водились. Точнее, сознание настойчиво пыталось мне доказать, что я этого мужчину знаю, но тонкая пленка чужого влияния портила всю красоту. Ну не действует на меня такое, совсем-совсем. А жаль. Бесшумно приблизившись к стойке и облокотившись на неё, я уточнил: - А где портье? Молодой вампир испуганно подпрыгнул, в прыжке поворачиваясь на сто восемьдесят градусов и направляя мне в глаза свет небольшой лампы. - Ы-ыыы… - протянул он, потом опомнился и выдал более-менее членораздельное, - яй-аа за него. Тьфу ты! Людей что ли никогда не видел? Ну, почти голый, каюсь. И что, что небритая рожа отличается переливами сине-зелёных тонов, а зрачки двуцветных глаз не реагируют на свет? И на шрам не надо так пялиться… на все шрамы, все равно не налюбуешься - их о-о-очень много! Нет, физическим самобичеванием я не занимаюсь, только внутренним. Да, знаю, тот рубец на шее выглядит совсем неаппетитно - примерно так, будто бы мне очень долго отпиливали голову очень тупым перочинным ножиком, а потом кто-то криворукий пришил её на место. И совсем я нестрашный… - Штанов с рубашкой, трусами и обувью не найдётся? - сразу спросил, не теряя времени на долгие вступления, - и я, это, номер разгромил: двенадцатый, когда найду кредитку - все возмещу. - А-ааага… - глубокомысленно изрек новый знакомый. Видимо, испугался он не меня, а к моменту моего явления был уже на взводе. Наверное, работа нервная. Никогда бы не подумал, что это так сложно. - Подождите, пожалуйста, я попробую что-нибудь найти, - вампир наконец-то успокоился и осторожно принюхался, видимо пытаясь решить, подхожу ли я на роль его позднего ужина, - мистер, мистер… - он зашуршал бумагами. - Просто Ксанрд, хорошо, я постою тут… э-э-э-э, - я сделал красивую паузу. - Теодорд, - быстро представился новоявленный портье. Интересно, а куда он того мерзкого дядьку дел? Надеюсь, съел. - Случайно не покусаешь? - усмехнулся я. - Если бы… - неподдельно тоскливо отозвался вампир, и ещё раз попросив меня подождать, ушел искать одежду. Однако скучать мне не пришлось, даже полюбоваться рядом колонн и массивными входными дверьми я не успел. По коридору от лестницы раздались тихие шаги. Кто-то, мягко ступая маленькими босыми ступнями по линялому паласу, прокрался вдоль стены, замер у угла на грани ярко света, вздохнул. Я напрягся - не зря же вампир казался таким дерганным - но сделать ничего не успел. Спустя секунду меня едва не сбили с ног и, заключив в не по-женски крепкие объятья, принялись с придыханием бормотать: «Теди, ми-иилый, как же я жду твоего уку-ссса»… При этом в мелодичном голосе было то нежное трепетание и желание, умело заставляющее мужское сердце пуститься в пляс, а кровь оставить в покое опешивший мозг, заинтересовавшись другими частями тела. Одна беда - я патологически не переношу блондинок. Совершенно не перевариваю. Особенно в живом виде. - Кхм… - громко откашлялся, - вообще-то, я не Тедди, мисс, но тоже могу вас укусить, - я попытался отцепить от себя наманикюренные пальчики и совершенно забыл про свою временную одежду. Оставшись без поддержки, полоска ткани не замедлила оказаться на мраморном полу. Глаза блондинки приятно округлились, а сама девушка отступила на шаг назад, чтобы улучшить себе обзор. Пришлось извиниться и быстро обмотаться тряпкой. - О-о-о! Так вы тоже вампир? – с восхищенной надеждой спросила она. Это было совершеннейшее создание: маленький ротик, выразительные глаза, украшающие правильное лицо с тонким прямым носиком и высоким лбом. Безнадежная блондинка. Одного взгляда хватило, чтобы понять, почему портье ещё не искусал её с ног до головы - один раз попробовав столь переслащенное кушанье, можно было на всю оставшуюся не-жизнь заработать себе диабет и пересесть на диетические блюда с повышенным содержанием инсулина. - Нет, я не вампир, - признался я, - но тоже умею кусаться. - Да, что вы понимаете! - возмутилась прелестница. - Смерть от укуса - это так красиво! Шелковые простыни, красивый мужчина, страсть… - голос блондинки приобрел легкую хрипотцу. Я подавился следующей фразой и помотал головой. Напрашивалось два вывода: либо я, пьяный в стельку, продолжаю обниматься с унитазом в своем номере, либо просто перепутал отель с психбольницей, сняв на несколько дней одноместную палату. Что-то явно не так было с этой блондинкой. И снова упорно возникало ощущение, что мне старательно отводят глаза. Ущипнул себя за руку - не помогло. - А из окна выпрыгнуть слабо? Пьянящее чувство полета, а после будете выглядеть, как дорогая фарфоровая кукла, правда, сломанная, но это уже издержки жанра, - вежливо подсказал я. - Так ведь мозги наружу… некрасиво, и окна не открываются, - девушка часто заморгала, видимо, этот вариант она уже проигрывала в своей хорошенькой головке и признала негодным. – И потом, это же навсегда, - капризно добавила она. Однако на открытое окно в конце коридора мы оба воззрились с одинаковым интересом. Блондинка подбежала к нему первая и с суеверным ужасом уставилась на отдыхающее под покрывалом бледного света кладбище. Полная луна, приколоченная к чернильному небосводу гвоздями звезд, уныло освещала зловещую панораму. Ворвавшийся сквозняк растрепал белокурые локоны красавицы, всколыхнув подол шелкового пеньюара, и чуть не сдул с меня злосчастную тряпку. Я, перегнувшись через подоконник, с удивлением понял, что старое здание почти вросло в землю - прелая редкая травка начиналась всего в полуметре, скрывая потрескавшийся фундамент: даже если очень захочешь, не убьешься. Правда, кто-то «заботливый» прямо под окном вырыл свежую могилу, пока пустующую, но кокетливо поблескивающую оставленной на дне лопатой. - Так мне вам помочь? - заботливо проворковал я, склоняясь к её уху. Девушка взвизгнула от неожиданности и чуть не выпрыгнула из окна - помереть не померла бы, но ноги переломала бы точно. Положение спас Тед. Выскочив из бокового прохода, он схватил девушку в охапку и принялся бормотать умилительно-глупую чушь. Ого! А Тедди-бой, похоже, крепкий орешек! И сладкого он не любит. То есть любит, но во вполне нормальном смысле. Ботинки с острыми носами, которые вампир держал в руках, оставленные без присмотра упали мне на ногу, спустя секунду, на пол последовала стопка одежды, добытая для меня. - Спасибо, - поблагодарил я портье, и удалился в номер рассматривать обновки. На мой взгляд, оказалось несколько старомодно, словно я шагнул в недалекое, но уже поддернутое дымкой вечности прошлое. Взяв со стола самый большой кусок разбитого зеркала, я постарался скрыть воротом рубашки толстый шрам на шее, сделав его как можно менее заметным, пригладил волосы. Выбрав осколок поменьше, кое-как убрал щетину. И, отыскав на смятой постели потерянную кредитку, наконец-таки отправился на поиски бара. За ресепшеном слышался срывающийся голос Теда, кажется, он пытался объяснить блондинке, что некий Монсеньер может проявиться в любую минуту, девушка ныла всем знакомое: «никто меня не любит». Занятная парочка. Любопытно, как судьба свела их в этом странном отеле - видимо слепая пряха тоже любит время от времени отдохнуть и связать воедино такие ниточки, чтобы потом с наслаждением следить за развернувшейся комедией, граничащей с фарсом. Я-то так, проездом. Раз в год, сбежав из дома, выбираю наугад какой-нибудь отель. Забиваюсь в самый дешёвый номер, опустошаю мини-бар, ломаю все, что попадается под руки, потом прихожу в себя и возвращаюсь обратно к серым будням привычной жизни.
- Забыты знания древних поколений, Давно ушедших в глубь седых веков. И мир наш постепенно наполняют тени И отражения чужих ему миров.
Кожу царапнули коготки, и на плечо опустился старый взъерошенный ворон. Покосился черным глазом, хрипло каркнул. - Молодец, попал в тему, - согласился я. - Людские души легко прочесть, - отозвался ворон, довольный, что его творчество оценили и удобнее умастился на плече, сложив крылья. - Это если они есть. Покажешь дорогу к бару? С меня угощение. - Сам предложил. Я послушно зашагал в указанном направлении. Ворон молчал, явно оставив несколько строчек на десерт. Думать о скором отъезде почему-то не хотелось. Помещение внушительных размеров укрывал плотный, почти осязаемый сумрак вперемешку с запахом дорогого табака. Небольшая компания приютилась в дальнем и самом темном углу, веселясь для себя тихо и довольно уныло. Зрение выхватывало в темноте лишь очертания существ мало походящих на людей и соскальзывало, будто нас отделяла натертая мылом пленка. Странная пара – элегантный джентльмен средних лет и зеленоволосая девица, сплошь покрытая пирсингом - оккупировала столик у самого входа, желая как можно быстрее покинуть не самый уютный на свете бар. С ними тоже было что-то не так. Ещё один клиент отдыхал лицом в миске с салатом. Заняв место за стойкой, я окликнул бармена: - Кофе черный, без сахара. И тост сделай. Ворон хрипло рассмеялся. - А мне как обычно, за счет этого господина. - Нашел спонсора, Мун? - улыбнулся молодой парень птице, потом повернулся ко мне. - Чего-нибудь покрепче не желаете, мистер? - «Чего-нибудь» я уже накачался на год вперёд, - я потер ладонями лицо и помассировал виски. В голове по-прежнему было мутно, и крепкий горький напиток лишь чуть-чуть притупил боль и тошноту. - Горе заливали? – я вздрогнул, когда оторвав взгляд от чашки, увидел вместо молодого парня старика. Чудное место, этот Хостел-Люкс. - Нет, праздновал, - честно соврал я и укусил намазанный малиновым вареньем тост, задумчиво прожевал, продолжая рассматривать большую белую чашку с полукругом ручки и небольшой трещиной, дунул на горячий напиток, наблюдая, как по черной поверхности разбегаются маленькие круги, разбиваясь о сточенные края. Потом всё-таки сделал небольшое пояснение: - Свой день рождения… Ворон, названный Муном, красиво подавился глотком водки. Бармен ограничился легким кивком головы, словно оценил моё признание, прировняв к невероятной откровенности. - И сколько же тебе исполнилось, что ты так празднуешь? - водка оказалась забыта, и теперь меня разглядывали, словно заморскую диковинку. Я поднял глаза к потолку, что терялся в наплывающем сумраке, попытался прикинуть, сколько именно, но память безмолвствовала, не подсказывая даже приблизительное количество прожитых лет. - Не помню, - несколькими глотками допил обжигающий кофе и зажал тост зубами. Уже готовый к тому, чтобы сесть за руль и проехать дальше первого столба, я пошел расплачиваться. Вслед мне раздавалось хриплое карканье:
- Пускай дорогу выбрала Фортуна, Пускай уже не изменить пути, Но чтобы не пророчили нам руны, Ты сам решаешь, как её пройти.
Приходишь ты и рушишь чьи-то храмы, Пусть всё труднее это совершать. В награду получаешь только шрамы, Но к этому тебе не привыкать.
Вампир выглядел дерганее прежнего. На случайного рыжего таракана, пугливо выглянувшего из-за ближней колонны, он посмотрел, как на палача, уже готового опустить большой топор на шею бедного портье. Однако это не помешало ему резво рассчитать меня, накрутив заоблачные проценты, и все равно остаться недовольным получившейся суммой. На мой скромный взгляд оная тянула на евроремонт доброй половины отеля, но я решил промолчать, равнодушно подписав чек. Быстро сдать ключи не получилось, пошарив по карманам одолженной одежды, я вспомнил, что оставил их валяться на комоде. Вздохнув, Тед уныло побрел за мной, предупредив, что в номер заходить не станет… только чуть-чуть заглянет - вдруг я умолчал о каких-то разрушениях? Таракан задумчиво пошевелил длинными усами и, как только вампир повернулся спиной к колоннам, со спринтерской скоростью рванул через холл к небольшой трещине в стене, при этом нервно поглядывая в сторону нескольких флаконов с дихлофосом, которые заполняли собой стойку ресепшена. Вопрос: кто кого больше боится? Я досмотрел, как насекомое пытается пропихнуть свои упитанные телеса в узкую щель, при этом смешно перебирая лапками. Наконец, щель сдалась, пропустив таракана в уютный домик. Раздалось довольное шуршание. Тед тем временем уже проиграл своему любопытству, пройдя в номер, и теперь обиженно моргал. - А где разрушения? - так обычно расстраиваются дети, когда вместо вкусного лакомства получают тарелку овсяной каши. Целомудренно задернутые шторы пропускают всего несколько лунных лучей, заменяя кладбищенские декорации великолепием бархата, убранного красивыми складками. На застеленной тёмным атласом постели ни единой складочки или пятнышка - кажется, что за эти пять дней никто не притронулся к пышному ложу. Покрытое легким слоем пыли зеркало не отражает расстроенного Теда. - Не знаю, - забрав ключи, я протянул их портье, - будем считать, что я сделал крупное пожертвование. Махнул рукой, прощаясь. - И что, все? - не поверил вампир, плотно прикрывая дверь и два раза поворачивая ключ в замке, - никакой мерзости, кукол, богомолов, ведьм и других ужасов?! - А зачем? Моя жизнь достаточна сера, чтобы вместо привычных действий подкидывать неожиданные повороты. Всего лишь небольшая передышка, и меньше всего мне хочется, чтобы что-то ей мешало. А чужие истории всегда обходили меня стороной. Уже у дверей меня догнал задумчивый вопрос Теда: - Ксанрд, ты ведь не человек? - Нет, - потянув на себя массивную ручку, обернулся. - А кто? - Творец, - лаконично ответил я и навсегда покинул отель «Хостел-Люкс».
- Больше никого? – Бэлла вылезла из-под стойки, когда за очередным постояльцем захлопнулась дверь. - Вроде нет, - Тед покосился на девушку, и его глаза на мгновение сверкнули. - Ну и напугал меня Мун, - блондинка оправила платье, критически рассматривая пыльное пятно на локте. – И что ему да нас за дело? - Я же сказал, не ему, а Монсеньеру, - поморщился вампир. – Забей, Бэлла. До утра как-нибудь доживем, а там мне никто уже будет не указ. - И ты меня обратишь? – девушка обняла портье за шею, приподнялась на цыпочки и слегка куснула за губу. Тед быстро и страстно ее поцеловал, но тут же отстранился. - Не сейчас, моя сладкая. Ну его на фиг такие приключения. - О, Тедди, - тут же надулась блондинка, - но я так тебя хочу! - Ага, я видел. Ксанрда ты тоже хотела, - обиженно пробурчал герой-любовник. - Ну... – Бэлла кокетливо повела глазами, - разве что самую чуточку. Но я все равно люблю только тебя! – она снова повисла на шее у портье. Тед вздохнул. - Пойдем, что ли в бар? – обреченно спросил он. – Выпьешь чего-нибудь? - Ну, если ничего другого не остается, - с такой же обреченностью согласилась девушка, понимая, что ничего от вампира сейчас не добьется. Ян, покосившись на вошедшую парочку почему-то нахмурился. - Дама хочет выпить, - сообщил Тед, галантно помогая Бэлле взобраться на высокий табурет. Бармен смерил блондинку каким-то слишком оценивающим взглядом, перевел глаза на потолок и спросил: - И чего дама желает? - Какой-нибудь коктейль, - небрежно ответила девушка. - Молотова? – так же небрежно поинтересовался Ян. Бэлла недоуменно захлопала глазами. - Налей ей чего-нибудь нормального! Хоть водки! – прорычал Тед. - Царской? – невинно переспросил двуликий. - Ян! – взвыл Теодор. – Ты что себе позволяешь по отношению к моей девушке?! - Твоей девушке? – протянул бармен. – Я смотрю, это любовь, не так ли? А ты себе даже не представляешь, Тедди-бой, как может менять людей любовь, - он фыркнул и подмигнул вконец растерявшейся блондинке. - Будьте добры, рассчитайте нас, - господин Виллебранд остановился рядом с Тедом и заговорщицки ему подмигнул. На руке джинна висела не слишком трезвая Серебрянка Нэшва. Бармен принялся листать свой блокнот. - Это что, я теперь могу захватить мир? – встрепенулась зеленоволосая девица и попыталась сфокусировать взгляд на своем спутнике. Грегори усмехнулся и покачал головой. – Н-н-не! – Серебрянка вскинула руку, и джинну пришлось придержать ее, чтобы не упала. – Я спс.. спспу... спасу... помогу... Да! Всем обездоленным! - Извини, дорогая, - Виллебранд ласково приобнял девушку, - но боюсь, это не в моей компетенции. - Да-а-а? – очень удивилась Серебрянка. – Ты же джинн! - Правда? – растерянно вставила Бэлла. Грегори пристально уставился на блондинку, словно сканируя каждую клеточку ее тела. Потом удивленно вскинул бровь. - А вам-то я зачем, юная леди, - хмыкнул он и погрозил Бэлле пальцем. - А кому не нужен джинн, исполняющий желания? - печально ответила встречным вопросом девушка и залпом опрокинула свой бокал. - Вам-то уж точно не нужен, - усмехнулся Виллебранд. – Сами, что захотите... исполните, - последнее слово он произнес с каким-то презрительным уважением. Бэлла вздрогнула. - Вот, - Ян протянул Грегори счет. Джин взглянул лишь на конечную цифру и сразу расплатился. - А знаешь, какая у меня самая большая мечта? – вернулась к жизни Серебрянка Нэшва. – Я хочу попасть на концерт группы QUEEN в восемьдесят пятом году! На лондонском стадионе! - Правда? – улыбнулся Грегори. Девушка утвердительно икнула. Джинн, продолжая поддерживать свою пирсингованную хозяйку, осторожно коснулся указательными пальцами ее висков. Серебрянка вздрогнула, взгляд ее приобрел осмысленное выражение. - Ой! – встрепенулась девушка. – Я что сказала это вслух? - А теперь повтори еще раз, - ласково попросил Виллебранд. - Я хочу оказаться на концерте группы QUEEN на лондонском стадиона в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году, - четко произнесла Серебрянка. - Будет исполнено, хозяйка, - ответил джинн, подхватил девушку под руку, и они исчезли. - Везет же некоторым, - с завистью протянул Бэлла. - Уж кто бы говорил, - загадочно отозвался Ян. Вот как ползу, так и отражаю!
Глава двадцать первая. И ТОГДА ПУТИ РАЗОЙДУТСЯ. Moor-moor, Kagami, Munen, Kaverella_de_Vine
- Смотри, как суетятся! - юноша привычно вглядывался в темную поверхность. - Осталось только стены желтым покрасить. Ой, не могу, ну что за дилетантская постановка?! – жесткий смех отразился от кафельных стен. Понаблюдав еще некоторое время за мельтешащими силуэтами расходившихся из драконьей пещеры существ, Даккен капризно потребовал: - Каге, покажи мне холл! В зеркале отразилось совершенно пустое помещение. Даже за стойкой никого не было. Демон вгляделся в картинку, опасливо принюхался и расслабился. - Творец ушел, - довольно констатировал он и потянулся. Потом резко встал. - Каге, я приготовлю все для открытия портала, загони мне последнюю жертву, - в обычно слащавом тоне была только сталь метала и легкие нотки предвкушения.
Мун летел по коридору, и мысли его все время разбегались между двумя весьма беспокоящими его предметами. Странный постоялец, угостивший его выпивкой, казался ворону куда более зловещим, чем Монсеньер, Даккен, Кали, да и его собственная скромная персона. С другой стороны, никакой угрозы похмельный гость не выказывал, а напротив был очень мил и щедр. К тому же Мун собственными глазами видел, что Тед его рассчитал и проводил. Пожалуй, странного постояльца можно было сбросить со счетов, понадеявшись, что тот больше никогда не вернется. Еще сильнее Муна беспокоило то, что он опрометчиво бросил Тедди без присмотра и зачем-то помчался выяснять, что там затевает домашний зверинец Монсеньера. Что-то словно застило глаза, подталкивало, манило, и он, совсем забыв о возложенных на него обязанностях, оказался в провонявшей копотью пещере дракона. Сколько он потерял там времени, он и сам не знал, и это беспокоило еще больше. Как оказалось, и Сэм почему-то бросил надзирательский пост и составил компанию утопленникам из гавани. Мун очень надеялся, что за время их отсутствия неугомонный портье не натворил ничего непоправимого, но, увы, эта надежда очень скоро разлетелась вдребезги. Посреди коридора невозмутимо мерцал призрак и Мун, собирался привычно, не сбавляя скорости, пролететь сквозь Сэма, но вместо этого со всей дури врезался в обретший вдруг плотность фантом. Сэм не сдвинулся с места, зато коридор резко сузился, подернулся рябью, закружился смерчем, и незадачливую парочку надсмотрщиков за вампиром со свистом понесло куда-то вперед и вниз, сначала через весь отель, а потом над кромкой прибоя, мачтами кораблей, барашками волн. За долгие секунды неуправляемого полета Мун успел прокрутить в голове все возможные объяснения происходящего и пришел к неутешительным выводам. Во-первых, Монсеньер был очень зол. И вообще, и на них с Сэмом в частности. А разозлиться он так мог только в том случае, если, оставшись без присмотра по их халатности, Теодор все-таки пробудил демона. И вот тут появлялось не сулящее ничего хорошего «во-вторых». Ничего радостного от пробуждения ждать не приходилось. Близился локальный Армагеддон. Движение наконец замедлилось, порыв ветра, заломив крылья ворону и почти развеяв снова ставший бесплотным призрак, швырнул их куда-то вниз.
- Ни жив, ни мертв, с Судьбою спорит. Вернется ли домой - вопрос! И потому "За тех, кто в море!" Последний поднимаю тост, - с грустным сарказмом продекламировал Мун, оглядывая палубу Летучего Голландца. Портье сидел за своей такой уже родной стойкой и перебывал на седьмом небе от счастья. Наградив героя-любовника страстным поцелуем, слегка подвыпившая блондинка оставила его, наконец, в покое. Это было как нельзя кстати. Все страхи и надежды последних ночей отошли на второй план: Тед переживал пробуждение истинной силы вампира. Его немного знобило, слегка звенело в ушах, и ломило зубы. Все чувства возросли стократно. Перед глазами портье проплывали картины из жизни могущественного клана. Скоро, совсем скоро, его ждет прекрасное будущее... Раскручивавшаяся спиралью сила шампанским бурлила в крови Теодора, и он невольно расхохотался, каждой клеточкой ощущая все прибывающее могущество. Немного успокоившись, портье откинулся на жесткую спинку кресла, запрокинул голову, да так и застыл: с потолка на него смотрел его двойник, только с азиатской внешностью. По губам змеилась тонкая улыбка, блеклые безжизненные глаза медленно поглощали свет, погружая пространство вокруг вампира в бездонный мрак. Не успел Тедди опомниться, как вместо кресла под ним оказался холодный мерцающий камень. Испуганно осмотревшись, вампир не рискнул покинуть этот островок реальности: даже его зрению было не под силу проникнуть сквозь чуждую всему сущему завесу тьмы. Вернулось едва забытое чувство беспомощности. - Я уже здесь был… - портье всем своим упырским естеством ощущал опасность. Неожиданно тишину нарушило гудение пламени: по бокам от алтаря возникли два огненных столба, поднявшись на несколько метров, горящие колоны на мгновение замерли, затем заколыхались и потекли навстречу друг другу, пронзая мрак. Едва их концы сомкнулись, на вампира навалилась безысходность. Он чувствовал в себе пробуждение высших сил своей расы, но проснувшаяся память крови кричала, что против представшей перед ним мощи бессилен даже самый древний представитель ночного племени. Над алтарем проявилась перевернутая пентаграмма, вписанная в двойное кольцо. Казалось, ее линии прожигают полотно тьмы, заставляя пространство корчиться в конвульсиях. Напротив каждого луча в среднем поле кольца пламенели начертанные рунами древние, давно забытые имена. - «Я дам тебе ключ от семи Колодцев и Отверстий Бездны и Двенадцати Источников в основании ее, которые есть врата, ибо имя Мне - Строитель Башни и Охотник, не знающий жалости.»* - мягкий голос звучал отовсюду. Тед вяло приподнял голову. Сквозь поры его кожи сочилась густая мертвая кровь. С каждой каплей драгоценной жидкости алтарь становился все темнее, наливаясь пульсирующей силой. Упырю хотелось завыть: в шаге от могущества так глупо попасться. Как муха в паучьих сетях, он беспомощно взирал на собственную гибель. - Вожделение и гордыня – мои любимые пороки, - легкий смех перышком коснулся чуткого вампирского слуха. - Подверженные этим грехам легче ломаются. Вот ты, Тедди-бой. Что ты готов отдать за свое жалкое посмертие? – вкрадчиво поинтересовался голос. - Все... – Тед хотел выкрикнуть это обещание, но из пересохшего горла вырвалось лишь едва слышно шипение. - О, надо же! Так много мне даже не нужно, - снова рассмеялся невидимый собеседник.- Мне ведь, собственно, требуется от тебя сущий пустячок... – вампир ждал продолжения, едва не теряя сознание от ужаса, ждал, как приговора, а пауза все затягивалась. – Сила! – прогремело вдруг, и Тед сжался. – Сила, дарованная тебе самой богиней смерти! - Да! – придушенно пискнул несостоявшийся родоначальник клана. И в следующий миг пентаграмма начала медленно, а потом все быстрее и быстрее вращаться, постепенно превращаясь в гигантскую воронку, разрастаясь, захватывая все вокруг: тьму, свет, неожиданно проявившиеся стены, коридоры, комнаты. Казалось, отель плавится и стекает тонкими струйками в этот провал. Пасть портала все увеличивалась, сохраняя незыблемым островком реальности лишь потемневший алтарь и скулящего от страха и бессилия вампира на нем.
Отель содрогнулся и застонал. По стенам пробежала волна, полы вздыбились. Звон разбитых зеркал и окон грянул победным тушем. Крики перепуганных постояльцев заглушил грохот ломающейся мебели. Где-то вспыхнул пожар. Где-то забила фонтаном вода из кранов и канализационных труб. Но все это исчезало и появлялось снова, чтобы снова исчезнуть. Языки голодного ничто – вырвавшихся из межмирового пространства еще не рожденных и уже давно погибших реальностей – слизывали куски здания, захватывая небо, и землю, выплевывали, не переварив, но хаос выкидывал новые щупальца, все более жадные, все более прожорливые. Разбуженные катаклизмом, люди выбегали из обезумевшего здания в одних ночных сорочках. Нелюди спешили спасти то главное, что было для них основой их странного существования – силу. Темную или светлую, живую или мертвую, но столь лакомую для бескрайней пустоты освобожденного никогда. Лишь немногие сохраняли спокойствие настолько, чтобы не утратить восприятие хрупкой цепочки причинно-следственных связей. Или напротив, настолько сошли с ума, что еще верили в ее призрачное существование.
- Вам никто не разрешал сюда заявляться! – хмуро пробурчал Ян, оглядывая взъерошенную компанию странных существ. – Вы на фига со своих этажей сползли? Монсеньер вам башки поотрывает и правильно сделает. - Янус, душка, - козел протиснулся вперед, на ходу меняя ипостась на теневую, - Монсеньеру не до нас, он слишком занят, он умирает. - Размечтался, - усмехнулся двуликий. – Еще скажи, что он тебя за собой прихватит. - Ну, это не так просто – прихватить кого-то из нас, - огненная лошадь кокетливо взмахнула ресницами, - особенно в твоей компании. - И вы притащились сюда в надежде спрятаться за моей спиной? – фыркнул бармен. - Ну, вместе-то веселее, - заискивающе хрюкнула свинья. - Кому как, - хитро прищурился глаз старика. - Ты что-то слишком спокоен, Янус, - Крыс облокотился на стойку и вгляделся в лицо бармена. – Я всегда подозревал, что ты знаешь больше, чем говоришь. И что-то не заметно, чтобы ты спешил покинуть сей тонущий корабль. Ян фыркнул и невозмутимо принялся протирать и без того чистый стакан. Крыс внимательно следил за каждым его движением, словно надеясь разглядеть ответы на свои вопросы. Потом, видно, придя к какой-то мысли, кивнул самому себе, ухмыльнулся, сполз с высокого табурета и вальяжно развалился в кресле за одним из ближайших столиков. Минотавр, пристально наблюдавший за старшим братом, тут же последовал его примеру. Хекнул коротким смешком Сатир и присоединился к этой парочке. - С-с-с-смеш-ш-шно! С-с-с-снова с-с-с-сидеть взаперти! С-с-с-снова никакой охоты! Никакой с-с-с-свободы! Я ис-с-с-с-счезаю отс-с-с-сюда! – презрительно вильнув гибким телом, Шесс направилась к выходу. - Свобода! – мечтательно произнесла Лошадь. – Знаете, я, пожалуй, присоединюсь к Шесс. - И я, - кивнул пес и тоже шагнул вслед за змеей. Безмолвно, по-английски за ними последовал белый Кролик. Виновато хрюкнула и засеменила к выходу Свинья. Петух, склонив голову на бок, некоторое время наблюдал за этим шествием, потом неуклюже взмахнул крыльями и успел перелететь на круп Лошади. Тигр с обезьяной переглянулись. Мартышка запрыгнула на стойку, бесцеремонно схватила стоявшую тут же початую бутылку виски и нагло к ней присосалась. Тигр растянулся в проходе во всю его длину. Некоторое время царила тишина. Потом из-под незанятого стола появился дракон-лайт, обвел компанию печальным взглядом и, ни к кому конкретно не обращаясь, сообщил: - Пойду, полетаю. - А ты? – спросил Ян, глядя в потолок, когда дракон удалился из бара, и, не дождавшись ответа, требовательно добавил: - Я к тебе обращаюсь, Персефона. Маленькая девочка, прятавшаяся до этого за высокой спинкой одного из кресел, скользнула на пол и растянулась на гигантском Тигре, зарывшись лицом в его шерсть. - Это ответ? – усмехнулся бармен. – А как же твоя миссия? - Мы оба знаем, - девочка лениво приподняла голову и, прищурившись, покосилась на двуликого, - что совершенно не имеет значения, в каком мире я стану ее выполнять. Ян кивнул. Крыс издал облегченный вздох. - Погода не летная, - снова ни к кому не обращаясь, сообщил вернувшийся в бар дракон.
На кладбище пришла беда. Печальная весть приплыла вместе с обгоревшим телом водяного, наткнувшись на скучающего Михалыча. Мертвяк обеспокоенно вытянул зеленую нечисть на берег и всплакнул о старом, уже мертвом друге-недруге. В этот вечер даже покойнику хотелось выжить. Кладбище походило на залитый водой муравейник, из которого с последними пожитками выбегали искалеченные заботами муравьишки. Почти вся местная немертвая ватага восстала из могил и двинулась на север. Они уже постигли все тайны жизни и не стремились к смерти, ибо давно познали и эту загадку. Мертвяков, что решили остаться, разъяренная земля беспощадно пожирала, не оставляя для преданных друзей ни могил, ни надгробий. Взобравшись на пригорок, зомби с великой скорбью смотрели на небесное светопреставление, что занималось над ставшим уже родным отелем. - Прощай, - помахав дырявым платком, прошептал Михалыч. – Прощай, Монсеньер…
Неожиданно Тед почувствовал, что на алтаре его больше ничто не держит. Воспользовавшись разворачивающейся вокруг феерией и тем, что на него перестали обращать внимание, вампир скатился с потемневшего камня. Сил не было. Гигантская воронка высосала дар богини смерти, а собственная невеликая энергия вытекла вместе с кровью. Сейчас, когда огненная арка и пентаграмма не слепили глаза, он смог рассмотреть силуэт белокурого демона и снова едва не окаменел от страха. Но Даккен был слишком занят сотворенным им порталом, и Тедди, с трудом подчиняя себе отказывающие конечности, пополз к кривящемуся, плывущему, но такому знакомому коридору третьего этажа. - Уползай, - не отрывая горящих глаз от разверзающегося действа, мимолетно бросил Даккен вслед улизнувшему упырю. Губы его искривились в презрительной улыбке. - Кто бы мог подумать, что в таком ничтожестве проснется память предков. Но коли все пазлы по местам… - расхохотавшись, он приступил ко второй части плана. Произнеся отрывистую фразу, демон вернул себе одну из своих сущностей. Теперь, когда Гав полон, он может себе позволить такую роскошь. Тело юноши мгновенно испепелило одежду, превратившись в столб жаркого пламени. Оно быстро видоизменялось, перетекая в человеческую форму. Через мгновение на месте трансвестита стояло человекоподобное чудовище, с пылающей кожей и темными провалами глаз. На голове, пламя принимало форму двух изогнутых рогов, а за плечами угадывались очертания сложенных крыльев. Издав победный рык, нечеловеческая глотка хрипло протянула: - О, Мать, Владычица Лилит, Ужас, Поражающий во Тьме, взглядом заставляющая миры трепетать. Беззаконие и болезнь во власти твоей. Ты, Царица нежити, расселившейся по городам и весям, лесам и оврагам, морям и рекам. Ты, Повелительница темных сущностей от звезд небесных до глубин земли. Ты, порождающая хищных тварей… - монотонный напев закончился властным приказом, - приди ко мне!
Отель верещал, как щенок с прищемленным хвостом. Деревянные панели скрипели, съезжаясь, трещали, вспыхивая локальными очагами пламени, гремела падающая штукатурка. Стены дрожали - толи от страха, толи от предвкушения. Пол вставал на дыбы, будто ретивый скакун, выставляя на пути мистера Скиннера ловушки раскрытой пасти ожившего паркета. Мимо, словно воспоминания проносились чьи-то дерзкие души. Они стремились прочь, как трусливые крысы, покидая родную обитель. Скиннер остановился у раскрытой настежь двери. Всего одно движения, один шаг, и он на свободе. Но грешная душа незаметного человека не пожелала быть вольной, казалось, она чувствует дыхание отеля, слышит его сердцебиение, понимает боль. Мистеру Скиннеру некуда было идти и не к кому возвращаться. Мужчина потянулся к ручке и закрыл перед собой дверь, на три оборота повернув ключ в замке.
«Розы. Нужно спасти розы», - почему-то только это беспокоило Моррису, когда она, вопреки здравому смыслу, спешила по кривляющемуся текучему коридору к своему номеру. Сгусток пространства завертелся у ног веселеньким водоворотом, норовя втянуть ее в свой смертоносный хоровод. Морриса отшатнулась, едва не потеряла равновесия. Кто-то крепко схватил ее за руку, помогая устоять. - Осторожнее, мадам! Боюсь, вы выбрали не лучшее время для осмотра местных достопримечательностей. Высокий молодой человек продолжал поддерживать ее под локоть, демонстрируя в обаятельной улыбке вставные пластиковые клыки. - Но вы ведь не боитесь? – кокетливо улыбнулась Мориса, невольно поддаваясь этому обаянию. - А чего мне бояться? – усмехнулся юноша с чувством легкого превосходства. – Я ведь вампир, высшее существо. На меня все эти фокусы не действуют. - Ах, вот как! – женщина с трудом сдержала смешок. – Тогда, может, вы проводите меня до моего номера? - С удовольствием, - Иван поклонился. – Почту за честь. - Ну что вы! Это я почту за честь! – мысли о розах почему-то вылетели из головы. Самоуверенный неформал казался интересной добычей. - Вампир, надо же! Я заодно покажу вам одну очень любопытную картину. Думаю, вам понравится. И все же, мне кажется, даже для вампира несколько неосмотрительно бродить по взбесившемуся отелю, - Морриса взяла молодого человека под руку. - О, напротив! Это даже интересно. Сами посудите, ну что может статься с бессмертным существом?! - Действительно, - задумчиво отозвалась пожилая леди, - бессмертие – это ведь навсегда. - Вот именно! – экзальтированно воскликнул Иван. – Вы сразу это поняли! Я восхищен, мадам! - Я тоже, - тихо ответила Мориса, ненароком толкая псевдо вампира в очередной возникший у ног смерч реальностей и делая шаг следом.
В пространстве появились легкие помехи, которые через несколько мгновений соткались в женский силуэт. Демон удивленно смотрел, как проявляется знакомый облик блондинки, но никак не демонессы. Бэлла растерянно озиралась вокруг, пока ее взгляд не зацепился за демона. В первый момент она вздрогнула и отшатнулась, но потом тень узнавания пробежала по лицу. - Папа? – недоуменно спросила блондинка, но тут же себя одернула: - Нет. Ты кто? - Лиллит, дочь моя, любовь моя, жена моя, иди ко мне, - торжественно воззвал Даккен, протягивая руки. - Я не Лиллит, я Бэлла, - поправила девушка, все еще недоуменно взирая на пылающее существо. - О, все муки ада! – реакция дочери вызвала раздражение, приправленное легкой обидой. - Ну что за непослушный ребенок! - На мгновение из-под демонической сущности проступили очертания высокого седовласого джентльмена. Пару раз хлопнув ресницами, Бэлла потрясла головой. - Теперь узнала? – капризно поинтересовался отвергнутый отец. - Папа, это действительно ты? – блондинка сделала робкий шаг навстречу. - Ну, наконец-то! – демон резко сократил разделявшее их расстояние и обнял девушку. - Смотри! - указав в сторону набирающего мощь разрыва, страстно зашептал: - Когда откроется портал, мы уйдем в другой мир. - Да? А зачем? - Бэлла с любопытством рассматривала огненные рога, а не вакханалию взбесившихся миров. - Этот мир переполнен, - демон картинно вздохнул, - зачем топтать проторенные дороги, если нам подвластно создавать свои? Мы – высшие сущности, дорогая. Мы те, кто правят мирами! - Править миром?.. – смакуя слова, Белла задумчиво накручивала на палец локон. - Значит, я себе не приснилась? - Нет, дитя мое, не приснилась, - склонившись к лицу девушки, огненное существо выдохнуло ей в губы, - Теперь ты понимаешь, кто мы? - Демоны? – радостно воскликнула блондинка, задумавшись об открывающихся возможностях, но раскатистый смех был ей ответом. - Мы те, кто повелевает душами смертных. Этот портал откроет нам врата в мир, где нет богов, где мы сами сможем наполнить его теми, кто станет нам поклоняться, - с этими словами он впился в губы девушки страстным поцелуем. - Папа! – взвизгнула Бэлла и отскочила. – Ты что?! - Бэлла, Бэлла! – Даккен покачал головой и сделал осторожный шаг к дочери, на ходу снова превращаясь в прекрасного белокурого юношу. – Отринь мешающую тебе человеческую сущность, - патетично воскликнул он и вкрадчиво зашептал: - иди ко мне. - Папа? – недоуменно округлила глаза блондинка и осторожно отступила. - Наша любовь вне предрассудков, вне времен, вне понимания низших существ, ты рождена для меня… - Какая любовь, папа?! Ты что?! – потрясенная странным и даже неприемлемым поведением родителя, девушка и думать забыла о возможных выгодах, что сулила демоническая сущность. - Какая пожелаешь, моя Лиллит, - раскинув руки, Даккен, казалось, пытался охватить все рвущиеся из разлома миры, потом снова шагнул к Бэлле, - Плотская, духовная, божественная! Вспомни себя. Вспомни, какой ты стала всего час назад, и ты поймешь, о чем я говорю, - страстно воскликнул он. - Да помню я, - отмахнулась блондинка и снова отступила. Она все никак не могла привыкнуть к мысли, что этот юноша (кстати, подозрительно знакомый) – ее отец. – Но, папа... - Даккен, милая, - в глазах красавца полыхнуло пламя ада. - Для тебя просто Даккен. Отныне и навсегда. - Даккен? – повторила Бэлла, словно пробуя имя на вкус. Потом гордо вскинула голову. – Ты не понимаешь, Даккен, - услышав, как девушка произнесла его имя, демон уже знал, что она скажет. - Не может быть никакой НАШЕЙ любви. Я люблю другого. - Другого… – кривляясь, передразнил трансвестит. Он не желал принимать отказа. – Ты все еще помнишь об этом ничтожестве? Этом вампиреныше Тедди? - Не смей так о нем говорить! – взвилась оскорбленная девушка. Даккен продолжал издевательски хохотать, не замечая, что Бэлла тихо наливалась злостью. - Ад и Преисподняя! Девочка моя! Ты и этот уродец! – всхлипывая, выдавил сквозь смех демон, но вдруг стал совершенно серьезен. – Забудь о нем, - приказал он, и в голосе прозвенела сталь. - Что?! Опять?! – взорвалась Бэлла. – Да как ты смеешь! Я думала, в тебе говорит родительская ревность, а ты... ты... - А я просто его съел, - хихикнул красавец. Бэлла осеклась на полуслове, хватая ртом воздух. – Поверь, он даже не был вкусным. - Не-е-ет! – завизжала блондинка, чувствуя, как гигантская воронка пространства высасывает из нее человеческие силы, взамен наполняя освободившейся сосуд пробуждающейся мощью истиной Лилит. - Да-да! – скалясь подтвердил демон, приближаясь вплотную и снова обнимая девушку. – Зачем вспоминать того, кто упокоен навеки, дорогая? Мир перед глазами Бэллы задрожал, то ли от подкативших слез, то ли от ударившей в голову крови, то ли...
- Бежим! – Софья схватила Дима за руку. – Так и знала, что рано или поздно здесь все к чертям полетит. Ну, чего встал?! Сматываться надо! – прикрикнула она на охотника. - Чед! Там Чед! Я не могу его бросить! – Казаков рвался назад, пытаясь отодрать от себя цепкие пальчики горничной. Из гнущегося во всех направлениях коридора донесся басовитый лай, а вскоре, ломаясь вместе с искривлениями пространства, появился сам Черный Дьявол. Мощным рывком он вырвался из разрастающегося коллапса. и приземлился на четыре лапы рядом с охотником. - Бежим! – повторил он требование Софьи, и на этот раз никого уговаривать не пришлось. На лужайке перед отелем толпились беженцы и любопытные. Дим успел заметить несколько странных существ, но тут толпу ослепил яркий луч, направленный откуда-то сверху. Забыв об обезумевшем отеле, все дружно задрали головы. Подмигивая разноцветными огоньками на манер елочной гирлянды, над лужайкой зависла летающая тарелочка. - Лу-у-у-у-у-у-у-у-у! – протяжно завыл ньюфаундленд. И, словно услышав этот отчаянный зов, из раскрывшегося в брюхе летательного аппарата люка выглянула странная нечеловеческая мордочка. - Дамы и... эм... О! Господа! – прогремел усиленный динамиками голос со странным акцентом. – Наша э... гостья, да!.. – инопланетянин почему-то занервничал и сверился со шпаргалкой, прежде чем продолжить. – Во! Потеряла собачку э... никто не видел? Нет? - Здесь! Я здесь! Лу-у-у-у-у! – Чед носился кругами по небольшому пятачку, распугав всех вокруг. - Оу! Собачка! Да! Как интересно! И тоже не есть живой! Да! За-ме-ча-те-ль-но! – почему-то обрадовался уфолетчик и быстро прочирикал что-то себе за спину. В следующий миг сеть, сотканная из ослепительно ярких лучей света, сорвалась из люка и накрыла Черного Дьявола. Нелепо дрыгая лапами, пес-вампир начал подниматься к тарелке. - Эй, куда! – закричал Дим, но прыгать и ловить улетающего Чеда не стал, а только грустно вздохнул. – А я так хотел иметь собаку... - Хорошо, что не выводок детишек, - пробормотала Софья, теснее прижимаясь к охотнику бедром. – Не расстраивайся. Заведем мы собаку. - Такую – не заведем, - Дим обреченно махнул рукой. - А может, я подойду? На охотника и Софью взирали три пары печальных собачьих глаз. - Ты кто? – растерялся Казаков. - Хоть бы ипостась сменил! – фыркнула Софья и добавила для обалдевшего охотника: - Это зодиакальный пес. В теневой ипостаси – Цербер. - Да пожалуйста! – обиженно пробурчал трехголовый Цербер, отряхнулся и превратился в ирландскую овчарку, больше смахивающую на болонку-переростка. – Так лучше? - Ну что, берешь его? – нетерпеливо поинтересовалась горничная. Дим посмотрел в преданные собачьи глаза и кивнул. – Ну, пошли тогда, пока полиция не понаехала. Еще объясняйся с ними!
Даккен едва успел уклониться, когда алые когти полоснули воздух перед его шеей. - Лилит, дорогая, ну наконец-то! – обрадовался он превращению, но тут же был вынужден отпрыгнуть от разъяренной демонессы. - Я Белла! – фиолетовая фурия снова бросилась в атаку. Трансвестит попытался поймать агрессоршу, но проснувшиеся инстинкты придали Белле невероятную ловкость. Лиловое тело резко отшатнулось и перетекло в другое положение. Даккен схватил пустоту, рыкнул, перегруппировался, плавным движением шагнул в сторону, преграждая блондинке путь. - Провались ты со своим мировым господством! - кричала девушка, захлебываясь слезами. - Мне нужен был только Тедди! - Тедди был нужен тебе меньше всего! – взревел демон. На ходу превращая изящные белые руки в огненные захваты, он почти настиг строптивую дичь, когда хлесткий хвост демонессы, живущий собственной жизнью, взвился вверх и вперед, рассек плоть лезвием сердечка, оставляя на идеальном лице юноши кровавый рубец. - Не-е-ет! – взвизгнул демон, невольно отпрянув, хватаясь руками за превратившийся в кровавое месиво глаз: увечье, нанесенное острым концом хвоста, как оказалось, оставляло истинные, чудовищно болезненные раны. Белла взвилась в прыжке. Глаза ее полыхали ненавистью и болью. Вытянув когтистые руки, демонеса нанесла удар прямо в грудь, швырнувший Даккена назад, туда, где реальность уже была зыбкой. Голодная пасть хаоса завертелась быстрее, словно почуяв главную жертву. Новый мир, еще не обретший богов, рвал к себе своего первого – верховного, но навеки одинокого. А получив его, втянув в себя, всосав, как лакомство, око пространственной бури удивленно моргнуло и начало медленно закрываться. Бэлла обессилено опустилась на крошечный островок все еще стабильной реальности. Всхлипнула. Утерла кулачком глаза. Кривящиеся языки межпространственных брешей медленно втягивались в разрыв, испуганно огибая плачущую девушку. По телу демонессы прошла дрожь начинающейся трансформации. - Тедди! – прошептала она в последний раз и потеряла сознание. А струйки пространства все еще пробегали, нашептывая ей что-то успокаивающее... Вот как ползу, так и отражаю!
Тед с трудом переставлял ноги, в глазах двоилось, и расходились разноцветные круги. Держась за стену, оглушенный, он на ощупь продвигался по коридору. - Не дождетесь! Не упокоите! Фиг вам, а не мое посмертие, - бормотал вампир себе под нос, уже начисто забыв, что купил свое жалкое существование за силу богини смерти. Отель в очередной раз содрогнулся, но Тед устоял на ногах, привалившись к стене. Впрочем и та вскоре предала его, задвигавшись, зазмеившись, норовя утащить за собой. Портье грохнулся на пол, откатился от языка межространственного потока, на четвереньках пополз дальше, к лестнице. Здесь, у самых ступеней, реальность словно отстаивала последний бастион стабильности. Ничто не шаталось, не падало, не выскальзывало из-под ног. Тед с трудом поднялся, опираясь на перила, с сомнением посмотрел на лестницу. Та ответила ему равнодушной устойчивостью. Вздохнув и мысленно вспомнив всех покровительствующих нежити богов, вампир начал спускаться. Преодолев первые два пролета, вампир услышал странный шум позади и, обернувшись, обнаружил, что лестница тоже попала в коллапс. Забыв об усталости и бессилии, он рванул вниз. Сбегая со второго этажа, Теодор грезил о тяжелых входных дверях «Хостел-Люкса». Вот остался последний пролет, перепрыгивая через несколько ступеней сразу, портье несся к свободе. Отель снова сильно тряхнуло, лестница вздыбилась, и портье, взлетев, ласточкой спланировал на мозаичный пол. Здесь было поспокойней. Пол не тек, не извивался, не пытался никого утащить в пасть разлома. Входные двери были распахнуты настежь, одна створка сорвана. Близость спасения опьянила Теда. Вскочив, он рванул к свободе, не глядя под ноги. Споткнувшись о брошенное нерадивой Софьей ведро, опрокинул его, разлив воду, поскользнулся, взмахнул руками и рухнул навзничь. Старомодная осиновая швабра, выстроганная на досуге от пьянки кладбищенским сторожем Петро, переломилась под его весом, одна ее половина отлетела в сторону, а вторая, оказавшаяся зафиксированной откинувшейся ручкой ведра в вертикальном положении, с прощальным всхлипом вошла в грудь вампиру. - Не может быть… - успел прошептать Тедди, с изумлением глядя на прошившую его мертвое сердце ручку уборочного инвентаря.
Двое остановились на мосту. Дальше идти не было смысла: впереди ждала засада, сзади неторопливо приближались преследователи. Они обнялись в последний раз, глядя как неторопливо несет под мостом свои воды черная в наступающих сумерках река. И кому пришла в голову дурацкая мысль - стрелять среди города из пулемета? Множество серебряных пуль вонзилось в тела несчастных влюбленных. Они повалились, словно срезанные цветы и тут же вспыхнули синим пламенем. Вопреки ожиданиям дым от огня не устремился вверх, а закрутился спиралями и сформировался в виде двух тел, одно из которых, несомненно, принадлежало Тедди. Словно по инерции два призрака сделали несколько шагов, остановились и посмотрели друг на друга. Их тела казались не светлыми и не темными, а состоящими из полос, словно матрас разрезали вдоль. Они обернулись к догорающему пламени тел, рассыпающихся в пепел. - Почему они так с нами? - спросила Бэлла. - Просто завидуют. Сами живут скучно и однообразно. Все у них одинаковое. И квартиры, и мебель, и собаки, и дети. Все те же старые фильмы и старые песни на Новый год. Каждый день одни и те же рожи на экранах телевизоров. А у нас все единственное и неповторимое, ни в какие рамки... Такое же, как наша любовь. - Куда же теперь? - спросила она, разглядывая попеременно себя и спутника. - Как думаешь, нас пустят в рай? - Нет! Ни единого шанса! Верная смерть! - Ну, тогда... Может в ад? - В ад? Нет. Там... наверняка, то же самое! - Неужели, нет в мире места, где нам будут рады? - Есть! Голливуд! И, взявшись за руки, влюбленные побежали по мосту, постепенно растворяясь в бесконечно серых сумерках...
Бэлла счастливо вздохнула и пришла в себя. Реальность, а точнее, все еще множественные реальности, уже почти полностью загнанные в разрыв, но еще всплескивающие, словно в надежде на что-то, были совсем не так прекрасны, как сны. И они все еще опасливо сторонились преображенной демонессы. Горе снова навалилось на девушку вместе с болью. Человеческое тело, в отличие от демонского, ощущало все последствия недавнего короткого, но ожесточенного сражения с Даккеном. Сжав зубы, она заставила себя осмотреться вокруг. От отеля почти ничего не осталось. Он, словно растворенный в выплесках коллапса, казалось, утекал в дыру вместе с пластами иных измерений. Где-то еще что-то горело, рваные клочья дыма змеились над раненным миром, пряча его боль, вдалеке можно было разглядеть небольшую толпу не решающихся приблизиться людей, расслышать вопли сирен. А вблизи все продолжало течь. Лишь на соседнем островке, не двигаясь, стояла кукла. Бэлла протерла глаза и увидела вместо куклы помощника отца. - Г-господин советник? – растерянно пролепетала девушка. Азиат медленно повернул к ней ничего не выражающее лицо. С минуту он молча смотрел на дочь своего хозяина. - Господин ушел, - сообщил ровным, лишенным эмоций голосом. Бэлла попыталась осмыслить происходящее, но ее отвлек жалобный нечленораздельный писк, в котором, ей показалось, она расслышала свое имя. Заозиравшись, выхватила взглядом мечущийся водоворот пространства, убегающий все дальше, к пролому, и мелькнувшую в нем плюшевую шкурку. - Пушисти-и-и-ик! – завизжала она и бросилась следом с такой скоростью, словно нелепый монстрик был последним крошечным осколком навсегда утраченного счастья. Ленты искривленного пространства шарахались в стороны от ее босых ног, но девушка упорно преследовала мельтешащий сгусток псевдо-жизни. Жадный поток, отчаявшись избежать столкновения с настырной блондинкой дернулся, изогнулся дугой и выплюнул Глюка прямо на руки преследовательнице. Бэлла споткнулась, упала на колени, прижимая к себе драгоценную ношу, зарываясь лицом в пушистый мех. - Ох, Пушистик! – выдохнула она и снова горько разрыдалась. Монстрик поерзал, устраиваясь поудобнее на руках у девушки, покрутился, стараясь привлечь внимание новой хозяйки к своей персоне. Отчаявшись, попытался стереть когтистой лапкой слезы с ее лица. - Бэлла зря ревела! – жалобно сообщил он. - Тедди... – судорожно всхлипнула Бэлла, посмотрев, наконец, на Глюка, - Тедди больше нет! Пушистик обиженно поджал губы, шмыгнул носом. - Теддик-педик, - неуверенно пробормотал он и уткнулся девушке в грудь, чтобы спрятать заблестевшие вдруг глаза. - Мисс Бэлла, - прозвучал за спиной блондинки безликий голос, - какие будут указания? Бэлла застыла, перестав всхлипывать. Несколько долгих минут она не двигалась, словно переосмысливая всю свою жизнь. Господин советник впервые обратился к ней, как к главной. Медленно, очень медленно она подняла голову и посмотрела на своего нового помощника. По бледным губам скользнула едва заметная улыбка. Под припухшими от слез веками блеснули вертикальные зрачки. - Велите подать машину, - четко проговорила девушка. – Надеюсь, документы не пострадали. И постарайтесь найти телефон отца. Мне понадобятся его контакты. - Как прикажете, мисс Бэлла, - советник слегка поклонился. – Что-нибудь еще? - Много чего, господин Тень, - усмехнулась Бэлла. Азиат едва заметно вздрогнул. – У нас очень много дел, - она выдержала эффектную паузу. - Мы будем покорять Голливуд. По развороченному пустырю, появившемуся вместо отеля «Хостел-Люкс», гордо шагала босая блондинка в разорванной одежде, сжимая подмышкой что-то, похожее на плюшевую игрушку. Следом за ней ровно, словно плыл по воздуху, двигался незаметный азиат. В провалах его глаз полыхало адское пламя иной реальности.
- Я видел кошку или кошки тень. И это вот уже не первый день, И это вот уже не первый раз - Во тьме сияние зеленых глаз. Она зовет меня куда-то прочь, Она сама при том черна, как ночь,
- пробормотал Мун что-то странное. «Мун, ты … кто?» – хотел спросить Сэм, но не мог. Ему не дано было говорить простыми словами, а подходящей цитаты, как назло, не находилось. Ворон, как обычно, промолчал, хотя фантом был уверен, что тот умеет читать мысли. Мун только покосился на Сэма. Но призраку вдруг показалось, что на мгновение время замерло, и сама Вселенная глянула на него так, что он ощутил себя маленькой песчинкой на берегу великого океана. Давно забытое чувство страха заставило Сэма отвернуться. Было ли это ответом на вопрос? Да и было ли? Сэм увидел, что прямо по курсу корабля море яростно вскипает, разбивая волны о черные рифы, торчащие из воды, словно хребет дракона. «Мы разобьемся. Что-то изменилось в мире. Похоже, и этой лоханке пришла пора отправиться на дно. И нам вместе с ней…», - равнодушно подумал фантом. Мун снова промолчал, только расправил крылья, точно собирался взлететь. Ветер, срывающий верхушки волн, швырнул брызги воды, которые звездами вспыхнули в свете луны на черных перьях. Темные крылья вдруг заслонили весь мир, и Сэм увидел, что это не капли воды мерцают на них, а огни города, раскинувшегося перед ними. Он стоял на холме возле кладбищенской ограды. Рядом с ним, нахохлившись, замер Мун на старом пастушьем посохе, неизвестно когда и зачем воткнутом здесь в землю. Отсюда им хорошо был виден отель. Пожар, похоже, уже почти погас, и только изредка вверх влетали отдельные искры. Одни тут же гасли, другие, словно связанные невидимыми нитями между собой и заполнявшими их темными тенями, уносились вверх, в небо, чтобы затеряться там среди своих братьев и сестер. «И что теперь?», - хотел спросить Сэм, но вместо этого пробормотал:
- Мудрец, исходя из законов всеобщих, Не должен жалеть ни живых, ни усопших. Мы были всегда – я и ты, и, всем людям, Подобно, вовеки и впредь мы пребудем. Как в теле, что нам в сей юдоли досталось, Сменяются детство, и зрелость, и старость, - Сменяются наши тела и смущенья Не ведает мудрый в ином воплощенье. Есть в чувствах телесных и радость и горе; Есть холод и жар; но пройдут они вскоре; Для Духа нет смерти, как нет и рожденья, И нет сновиденья, и нет пробужденья. Извечный, - к извечной стремится он цели; Пусть тело мертво, - он живет в мертвом теле.**
И в этот момент, словно ждал только этих слов, Мун одним мощным взмахом крыльев сорвался с посоха и устремился к отелю. Странен был этот стремительный полет, крылья не рассекали воздух со свистом, как это обычно бывает, а расправленные замерли неподвижно. Он, словно, парил и одновременно стремительно мчался к отелю, но не уменьшаясь и растворяясь во тьме, а словно втягивая в себя мрак и вырастая. Громадной тенью он вился вокруг здания. Вот уже одно крыло утонуло среди звезд, а другое будто вросло в землю. И все быстрей, быстрей. И не видно уже ворона – только полупрозрачный, темный цилиндр, отделивший останки отеля от мира. И стали меркнуть огни, растворяться, истаивали руины здания. И лишь пара зеленых кошачьих глаз бликнула на прощание из мрака. Цилиндр сжался в тонкую черную нить и исчез. И вместе с ним пропал не только отель, но и само место, где он стоял.
- Часы стоят. Стоят. Молчат, как ночь. Упала стрелка. Делу не помочь. Упала стрелка. Сделано. Свершилось,***
- пробормотал Сэм всплывшие в памяти строки и страшно этому удивился. Из ниоткуда, как будто изнутри фантома зазвучал голос Муна:
- Ну вот, и на свои круги Опять вернулось мирозданье. И было ли отеля зданье? Погасли все его огни. Возможно, все это лишь сон, Но что не сон, здесь, в этом мире? Когда и сам он – танец волн В несуществующем эфире,
- Мун на мгновение умолк, и когда продолжил, то Сэму показалось, что говорит он уже не только ему, но еще кому-то, кого он не увидеть, не ощутить не может.
- Был предрешен последний вздох. Часы свой ход остановили. Спасибо вам, что говорили: “Verweile doch… Verweile doch!”****
И Сэм почувствовал, что Муна нет больше рядом, и хотел, безуспешно силился сказать ему то, что не успел… самое главное. Но и сам он уже истончался, развеивался, покидая этот мир. И было это легко и радостно, потому что Сэм знал, что уходит туда, где его любят и ждут.
* «Красная книга». Трактат по черной магии из коллекции Джозефа Аппина. ** Махабхарата *** Гёте «Фауст» **** нем. Побудь ещё; продлись. Гёте «Фауст». Вот как ползу, так и отражаю!
Импозантный мужчина средних лет уютно устроился в кресле у камина с бокалом бренди в руке. Веселые блики пламени резво играли в догонялки на гранях хрусталя и поверхности янтарной жидкости. Но не извечное атавистическое притяжение огня владело расслабленными мыслями отдыхающего человека. Взгляд его все время поднимался к большому, почти в человеческий, рост зеркалу, висящему над каминной полкой. Надо заметить, что зеркал в кабинете – помещении, вроде бы, по определению рабочем – было до странности много. Но не будем злоязычными и не станем подозревать хозяина этой комнаты в нарциссизме. В конце концов, его внешность, шарм, лоск, вкус, обаяние – все то, что принято называть харизмой – давали ему полное право любоваться самим собой. Сделав небольшой глоток, мужчина расслабленно опустил руку и снова покосился на зеркало. Мимолетно улыбнулся собственному отражению. Поправил галстук и воротничок крахмальной сорочки. Щелчком стряхнул с джинсов несуществующую пылинку. Легкий шелест ветерка тронул листья растущего в большом горшке деревца, один из пестрых цветов-граммофончиков сложился в изящные губки и произнес: - Я закончила, господин ректор, я вам еще нужна? – в вопросе явственно сквозила надежда на положительный ответ. - Нет, Кисания, крошка, на сегодня все, - разочаровал вопрошающую господин ректор. - Но как же... – постаралась не сдаться та. - Иди домой, Киса, - увещевающе произнес мужчина, - завтра будет новый день, и ты ведь знаешь, - в его голосе зазвучали нотки обещания, - у нас будет, чем заняться. - Как скажете, - обиженно протянул цветок. - Да, кстати! - встрепенулся вдруг хозяин кабинета. – Серенити так и не появлялась? - Нет, господин ректор. После того, как вы ее куда-то отправили и она ушла очень воодушевленная, ее, кажется, никто больше не видел. - Странно... Ну, на этом все, Кисания. До завтра, дорогая. - До завтра, господин ректор. Цветок печально вздохнул и снова стал самим собой. Подождав, пока хлопнет дверь приемной и стихнет стук каблучков очаровательной секретарши Кисании, господин ректор снова улыбнулся своему отражению, придирчиво поправил выбившийся из прически волосок, залпом допил бренди, встал и потянулся. - А может, стоило ее оставить? – задумчиво произнес он, но тут же сам отмахнулся от этой идеи: - Совсем не хочется колдовать. Лучше расслабиться. Эта мысль снова вызвала улыбку на его лице. Какое же все-таки счастье, что поддержание моложавого вида и обаяния теперь перепоручено удивительному и совершенно необъяснимому артефакту! Хоть из-за этого не приходится напрягаться! А при его специализации внешность – это все! Упругой походкой мужчина пересек кабинет и остановился у висящего в рамочке на стене диплома. Влив в руку капельку силы, осторожно коснулся углов рамки. Та начала оплавляться, открывая провал в пространственный карман, служивший магическим сейфом. Когда участок стены с дипломом перестал существовать, взору господина ректора предстала... всего лишь пара сапог. Странных, надо сказать, сапог – явно не человеческих. Такого размера у человека быть просто не может. Сугубо теоретический вопрос о том, какому существу могли принадлежать прежде эти сапоги, иногда на досуге занимал пытливый ум ректора. Но, по большому счету, ему было все равно. Хотя, поверьте, дорогой мой читатель, уж вы бы сразу догадались, кто истинный хозяин этой миниатюрной обуви. Господин ректор ласково провел пальцами по изящному тиснению голенища, коснулся печально звякнувших шпор. - Лучшая сделка в моей жизни! – прошептал он. – Подумать только! Такое чудо в обмен на всего лишь кусочек горного хрусталя! Воистину, вы оплошали, коллега! Но я очень надеюсь, что на моем веку вы не найдете их истинного хозяина и не потребуете расторгнуть договор. Еще раз коснувшись глянцевого шевро, маг махнул рукой и восстановил стену. Легкая улыбка по-прежнему играла у него на губах, когда он снова наполнил свой бокал. Но вдруг, словно какая-то очень неприятная мысль посетила его голову, господин ректор нахмурился. - А если все же найдет? – настороженно пробормотал он. – Нужно бы что-то придумать! – на несколько минут он застыл в напряженных размышлениях, а потом лицо его разгладилось. – Ну, тогда я просто лишу его обменного фонда! – фыркнул он. – Мало что ли на свете прекрасных дам, которые с радостью согласятся сделать мне одолжение!
Книга первая. КАК СОВЕРШАТЬ ОШИБКИ
Глава первая. НЕЧАЯННОЕ ПРОРОЧЕСТВО Маркиз де Карабас (Kagami)
Я играл в гляделки с мышью. Серая бестия нагло пялилась на меня, давая понять, что я мешаю ее неотложным делам. Интересно, каким? Что ей тут нужно, в башне-то? Чем питается? Стоило бы сказать коту «фас», но он терпеть не может собачьих команд. Да и дрыхнет к тому же. А мышь об этом, кажется, прекрасно осведомлена. Укоризненно пошевелив усами, мышь вздохнула и юркнула куда-то в дальний угол. И то приятно. Хоть грызуны уважают. Я уныло продолжил копировать звездную карту какой-то неизвестной мне галактики. Вот зачем оно мне, спрашивается? Я там бывал? Я там буду? Да ни за что на свете! Даже если бы такое было возможно, под страхом смерти не согласился бы. Оно мне надо? Я уже не рад, что вообще здесь оказался, не то что новых подвигов искать на свою... э... ну, не важно. Переклинило же меня на идее стать магом! Нет чтобы придти в себя после того, как впервые по лбу получил. Сказал же мне мудрый Шимшигал, что ни фига из меня не выйдет. Так нет, уперся. Не поверил. Пошел других учителей искать. Нашел на свою голову. Молодой еще был, глупый. Не въехал сразу, что Аль де Баранус уже давно и безнадежно в маразме. Принял его бред за чистую монету. Возгордился прям! Как же, юное дарование, будущий гений астрологии, хиромантии и ведовства. Дар небес для одинокого звездочета, на старости лет надежда и отрада, приемник всех его великих знаний. Идиот! Какой же я был идиот! Теперь карты перерисовываю. Уже лет пять. Это-то еще ничего. Первые три года я у него только кашеварил да полы мел. Теперь вот, так сказать, допущен приобщиться. Эх... А молодость-то уходит... Послушался бы отца, не лез бы в маги, жил бы сейчас в родной ленной деревеньке, небось уже и жену бы имел, и детишек выводок. Уважали бы меня, кланялись. А там, глядишь, и ко двору пригласили бы... Все-таки род у нас древний, в истории предки след оставили. Если не король, то старые советники должны помнить доблестных маркизов де Карабасов... Так нет, глаза порчу. Достало! Сбежать, что ли? - Не сбежать, а работать! Вдумчиво и мр-рр продуктивно! Тогда, может, и научишься чему-то. А ты вор-р-р-рон считаешь! Я поморщился. Опять этот гад мои мысли читает! Надзиратель хренов! Никогда не любил кошек. Особенно таких: наглых, откормленных, ленивых, да еще замагиченных до окраса в черно-белую клеточку и слишком длинного языка. Сириус насмешливо простер вперед лапы, вальяжно потягиваясь. В мягких подушечках блеснули острые ножи когтей. - Лентяй ты-у, в’Асилий, думаешь, раз тебя-у в ученики взяли, так ты уже крутой мяу-маг и прорицатель! На великого предсказателя умные люди столетиями учатся. А ты-у там месячишко, здесь без году неделя, а уже решил, что лучше всех все знаешь. Мур-р-ру-а? Этот маразматик ведь не просто так тебя-у уму-разуму учит. Думает, видать, что все эти знания тебе-у впрок пойдут. Так что давай, мрр-р, не расстраивай дряхлого Барануса. Сказано, карту продублировать, вот и дублируй. Все равно в этой дыре что-либо интереснее найти трудно. Глядишь, когда-нибудь и пригодится, если не знание об этой галактике, то хоть умение точки на пергаменте ставить. - Слушай, кис, а давай заключим соглашение? – рискнул предложить я. Кот лениво повел ухом в мою сторону и промурчал: - На прр-р-редмет? - Я не скажу учителю, что ты называешь его дряхлым маразматиком, а ты отвалишь от меня на несколько дней? Кот вальяжно вытянул правую лапу, выпустил коготок и, поковырявшись им в зубах, сообщил: - Не, не вар-р-риант. Я тихо заскрипел зубами, но ввязываться в спор не стал. Смысла нет. Все равно он меня переспорит. А если не переспорит, так учителю настучит, что тоже радости не доставит. Хотя, он и так настучит. Просто, если карта будет готова, старик промолчит и не сразу даст новое задание (не похвалит, ни-ни!), а если нет – может и без ужина оставить. Вздохнув, я снова принялся пялиться в россыпь блестящих брызг на темном фоне карты. Точки на пергаменте. Ага! Щаз! Это ж каждую звездочку не только на новый лист перенести, а еще и заколдовать, чтобы сияла, да двигалась по заданной траектории. Заклинание, конечно, простенькое, стандартное, ни мозгов, ни энергозатрат не требует, но даже его освоить мне почти год понадобился. А вы думаете, это так просто? Я два месяца только понять пытался, что там Аль себе под нос бормочет – это он мне так вербальную составляющую преподносил. Наконец понял, записал на листочке, потихоньку, чтобы он не видел, ночью выучил. Потом энергетические вектора из него еще месяца три тянул. А он же в маразме. Каждый что-то новое талдычил. Приходилось на практике, ночами, проверять. Пока нашел, да пока запомнил... Да, да, понимаю, можно быть и посообразительнее. Ну бездарь я! Бездарь! Зачем только в маги полез? А может, это учитель от меня невозможного требует. У него метод обучения такой: разок прочел заклинание, изволь наизусть запомнить. А иначе – маг из тебя никакой. И чего он так уперся? Ясно же, что толку с меня не будет. Приятно, конечно, послушать, когда он, будучи в настроении лирическом и благодушном, вещает о всяких там прорывах и апгрейдах. Вот только это не про меня. Наверное. Закончил я копировать карту далеко за полночь. Осталось только наложить последнее заклинание, чтобы привести небесные тела в движение в соответствие с реальным временем. Я с трудом разогнул спину и потянулся. Скукоженные в одном положении позвонки жалобно хрустнули. И тут же дал о себе знать забытый желудок. Ой, как есть-то хочется! Нет, ну я точно сам себе злобный дурак. А еще жаловался, что меня учитель без ужина оставить может. Еле выпрямив затекшие ноги, я поднялся из-за стола и похромал к двери. Кота нигде видно не было. Ну да, он живность ночная, выспался за день у меня над душой, убедился, что нерадивый ученик предсказателя в процессе завяз напрочь, да и слинял мышковать по закоулкам. А я тут, можно сказать, горю на работе. Хоть бы напомнил мне, гад, что поесть надо! Прихватив стыренный по случаю у учителя светлячок (а что, он, небось, про него и не помнил, а мне в хозяйстве пригодится), я стал спускаться с башни. Путь на кухню лежал, разумеется, мимо спальни Аля (еще бы, законы подлости хоть иногда обламываются на ком угодно, кроме меня). Эх, давалась бы мне левитация, и дела бы до этих скрипучих ступеней не было бы! Вовремя вспомнив, что самая скрипучая как раз таки находится прямо напротив двери в опочивальню старого звездочета, я помолился всем богам и рискнул съехать по перилам. Примостился. Перила обиженно вздохнули. Только бы не сверзиться! Грохоту будет... Набрав полную грудь воздуха и забыв выдохнуть, я понесся вниз. Светлячок едва поспевал за мной, отставая на крутых виражах лестничных пролетов. Девятый этаж. А не слишком ли рано я так ускорился? Седьмой этаж. Ух ты! Круто-то как! Аж дух захватывает! Пятый этаж. Раскатистые рулады с почти нежным присвистыванием. Спит! Не дышать! Пролетаем спальню учителя! Тихо-тихо-тихо-тихо... Уффф! Пронесло! Третий этаж. У-а-о-у-э-ооооооооооо! А кто ж тебя, идиота, за руки-то тянул перила ножичком царапать! Ворк! Как больно-то! А еще ведь занозу из э-э-э... филейной части вытаскивать! У-у-у! Первый этаж. Уф, почти приехали и почти без жертв. Ай да я! Баммммммммммммм! Собственноручно забытое возле лестницы пустое ведро сниматься с ноги не хотело, продолжая погромыхивать при каждом движении. Светлячок с любопытством порхнул вниз, норовя пощекотать босую ступню (тапок куда-то предательски слинял). Я застыл и прислушался. Через минуту в напряженной тишине снова послышался храп учителя. - Тапок высвети! – шикнул я на светлячка, с трудом сдерживая хихиканье, когда тот поднимался вдоль ноги. Поджав пальцы, все же вытащил ногу из ведра и оглянулся в поисках тапка. Светлячок весело подмигивал тремя пролетами выше. Ах ты ж, краптобряку тебе в печенку! Это я его почти на третьем этаже посеял, когда занозу схлопотал. Не, на фиг, поужинаю босиком. На пищеварение это не повлияет. На мое пищеварение уже ничего не повлияет. Я сейчас только им заниматься и могу. Ворк, как же хочется есть. Спустя полчаса, когда желудок уже не требовал ничего, кроме того, чтобы его оставили в покое и дали спокойно обработать поставленную задачу (смею заметить, изрядного объема), передо мной встала дилемма. Ну, я спустился. Даже не разбудил учителя и теперь сыт и готов к подвигам. Хотя нет, не готов ни шиша, спать хочется. Ничего, потерплю. Но проблема в том, что теперь нужно подняться обратно. Тихо так подняться. Нет, можно, конечно, забить и пойти к себе, предоставив многострадальному желудку заканчивать свою работу в условиях, максимально приближенных к комфортным. Но последнее-то заклинание я на карту не наложил. А значит, копия не готова. И если Аль утром это обнаружит, то завтра мне точно придется сидеть голодным или гонять пауков в подвале – старый маг давно грозился припахать меня навести там порядок. Еще можно понадеяться, что я успею закончить карту утром, до завтрака... Бой часов прозвучал гвоздями в крышку гроба этой надежды. Дважды. Нет, не проснусь, можно и не мечтать. В очередной раз помянув недобрым словом собственную лень и глупость, я начал восхождение. Карта подмигивала белыми карликами и красными гигантами, кокетливо грозила черными дырами и смущенно прятала голубые искорки обитаемых миров. Я аккуратно разгладил пергамент, пару минут полюбовался на свое творение и решил, что пора заканчивать. Расставив по углам листа зеленые свечи, как то предписывал ритуал, я вздохнул, открыл рот и... понял, что не помню слов. Нет, ну не идиот, а? Свечи пришлось быстренько затушить. Это ж вам не какой-нибудь парафин дешевенький, это ж нутряной жир Неуловимого Зверя Йоу, живущего вне времени! Я перевел дух и, тихо ругаясь, попробовал вспомнить, в какой из заполняющих бесконечные стеллажи инкунабул находится текст нужной волшбы. Помню, книжка была довольно тоненькая, в красном переплете, и учитель мне в руки ее не давал, а заставил прочитать заклинание пять раз и так зазубрить. Вот только давно это было, года два уже прошло. Как же она называлась-то, а? Нет, не помню, если вообще знал. Ладно. Красная, сафьяновая, тонкая, формат покетбука. Будем искать. Ага! Легко сказать! Часы уже пробили половину пятого утра, когда я, задыхаясь от книжной пыли, проклиная все на свете, снова чувствуя зверский голод и почти потеряв надежду, все же извлек вожделенный томик, прятавшийся за парочкой неподъемных фолиантов. В башне царил разгром. От одной мысли, что теперь все это нужно убирать по местам, причем до пробуждения учителя, мне стало дурно. Но, как говорится, от судьбы не уйдешь. Тем более от судьбы ученика звездочета. Из-под стола высунулась мышь. Задохнулась от восторга при виде разбросанных книг, аж слюнки по длинным желтым резцам потекли. Но, заметив меня, взвешивающего на руке книгу на манер метательного снаряда, обиженно пискнула и снова скрылась. Я победно усмехнулся, но тут же вздохнул. Разгром никуда не делся. Ладно, будем двигаться поступательно. Сначала карта. Отряхнув от пыли штаны и свою добычу, я наконец посмотрел, что же такое откопал ценой воистину титанических усилий. «Простейшие заклинания для поступающих в Магическую Академию», - невинно сообщила мне обложка. Перед глазами пролетела вся жизнь. Вся бездарно растраченная жизнь лопуха, попавшегося на простейший развод. Я всхлипнул. Первым желанием было засунуть книжицу за пазуху и бежать отсюда куда глаза глядят. Стать отшельником на пару лет (домой-то мне без профессии никак – братья засмеют, отец расстроится...), выучить все эти нехитрые хитрости и снова сунуться в Академию. Но тут я разозлился. Я вообще-то редко злюсь, натура у меня такая, незлобивая. Зато когда накатит... Да нет, не думайте, пятый угол искать никому не нужно. Я не кидаюсь на людей, не бью посуду, не увеличиваю мировую энтропию бессмысленным рукомашеством. Я, напротив, становлюсь очень спокойным. И рассудительным. А рассудительность дурака – это, поверьте, страшное оружие. Я хмыкнул, сунул все-таки учебник в карман и принялся методично складывать по местам разбросанные экспонаты библиотеки мага. Ни один из них не избежал моего пристального внимания – от тонюсенькой брошюрки об экологии кикимор да толстенного тома «Бестиария» Сливета. Старания себя оправдали. К концу уборки у меня были не только учебники по заклинаниям за все шесть курсов Академии, но еще и специальные пособия по звездочтению (три года обучения), спецкурс по хиромантии, от одного взгляда на объем которого меня затошнило, и монография о свойствах хрустальных шаров. Монография меня заинтересовала тем, что в ней приводились очень интересные данные о зависимости свойств от размера и материала, из которого изготовлен шар. Раньше мне как-то казалось, что заниматься предсказаниями по шару можно только сидя в кабинете и глубоко сосредоточившись, а та миниатюрная сфера из желтого горного хрусталя, что пылится в буфете вместе с парадно-выходными кубками, всего лишь игрушка. Оказывается, нет. Горный хрусталь менее хрупок, чем обычное стекло, на него легче наложить заклинание прочности, а гадать по такому шарику можно не хуже, чем по самому большому и стационарному. В общем, я счел необходимым как-нибудь на досуге проштудировать эту книжицу. Наведя порядок, я все так же обстоятельно припрятал большую часть добычи в свой личный тайник. Когда-то я расшатал половицу и выдолбил ямку в насыпанной внутри перекрытия земле с исключительно хомячьей целью. Обедов и ужинов учитель лишал меня довольно часто, вместо этого заставляя заниматься какой-нибудь ерундой в башне. Вот я и закидывал туда себе самому на бедность все, что удавалось стянуть на кухне. Учитель, конечно, о тайнике не знал, да и знать не мог. Где ж ему догадаться, если в моей нычке магии нет совсем. Не по углам же, как мне, ползать. Так что я не опасался, что он найдет там мой кладезь знаний. К моему удивлению в тайнике и сейчас обнаружился кусок подсохшего, слегка обгрызенного – очевидно, мышью – сыра, четвертушка не черствеющей замагиченной лепешки и сморщенное яблоко. Странно! Это когда ж я это все туда сунул? И не вспомнил даже... А чего мышь на меня голодными глазами смотрела? Или ей сыр не в жилу, что не долопала? Харчами перебирает? Тоже странно... Перекусив тем, что сам себе послал по забывчивости, я извлек из-за пазухи красный томик. Ну, где тут у нас заклинание реального времени? А вот оно, родимое, аккурат между заклинаниями торможения времени и ускорения времени. И вправду простенькое. Ну, все! Сейчас я запущу карту, и завтра старик расщедрится на пару часов отдыха для меня. А как же! Задание-то выполнено! Вот тогда-то и начну штудировать заначенную литературу. Отшельничать? Да на фига! Здесь все же кормят, хоть и нерегулярно, крыша над головой есть опять же. Перекантуюсь как-нибудь, подготовлюсь к экзаменам, а потом сбегу в Академию. И ничто меня у этого старого маразматика больше не удержит. Я снова зажег зеленые свечи, вздохнул полной грудью, открыл заложенную пальцем книгу и стал читать. После не слишком сытного перекуса глаза слипались, и строчки начали предательски расползаться. Я изо всех сил старался на них сфокусироваться и при этом не сбиться с ритма речитатива. Получилось! Я дочитал! Ой, а что это там дальше таким крупным шрифтом? Или не крупным? «Заклинание заморозки времени». Это что, получается, я мелкий шрифт читал? А ЧТО Я ЧИТАЛ????????????????? Содрогаясь, я перевел взгляд выше, вдоль написанного мелким шрифтом заклинания. А длинное-то какое! И я ни разу не сбился? Глаза уперлись в мелкий, но жирный заголовок. «Заклинание усиления вероятностей будущего по обратному вектору временного потока». А? Что за хрень-то? Далее следовало: «Данное заклинание принадлежит, скорее, к разряду предсказательской магии и создано для приближения во времени значительных событий – от локальных, если оно прочитано над предметом или живым существом, до глобальных, если применить к карте...» К карте? К карте?! Мама дорогая! Да я ж его к карте целой галактики применил! Боясь посмотреть на дело рук своих, я заставил себя читать дальше. «Заклинание не является обязательным для поступающих в Академию. Более того, здесь оно приведено, как пример возможностей временной магии пророчеств, доступной волшебникам более высокого уровня (студентам старших курсов и аспирантам) или прошедшим хотя бы один прорыв (апгрейд)». Уффф! Камень с души! Прорывы – это не ко мне. Я это заклинание, что читал, что не читал. Зря только глаза напрягал, дурачина. Вот вечно у меня все себе во вред получается! Ворк, а свечи-то у меня зря горят! Ой, что будет, когда учитель увидит! Убить не убьет, но на диету посадит. Голодную. И все пауки из подвала – мои. Я потянулся затушить свечи, да так и застыл в полусогнутом состоянии. Карта жила. В самом центре неизвестной мне галактики разевала прожорливую пасть черная дыра, которой там еще пять минут назад не было. Из дыры игриво подмигивало око Темного властелина. Ничего такое око, симпатичное, фиолетовое, почти в черноту, с чуть вытянутым по вертикали зрачком. А может, это не властелин вовсе, а... Длинные загнутые кверху ресницы затрепетали, а потом око сменилось пухлыми, изогнутыми луком, алыми губками. - Спасибо, милый! – выдохнули они. – Век буду благодарна! Ты приблизил час моего освобождения. Кажется, я заорал. Резко отшатнувшись, почувствовал, что не могу удержать равновесия. Попытался ухватиться хоть за что-то. Ухватился. Что-то устойчивостью отличалось еще меньше, чем я. Загремело, забренчало, угрожающе заскрипело, я замахал руками, но все же шмякнулся со всей дури навзничь. По кумполу припечатало чем-то тяжелым. Апгрейдом, наверное.
Проснулся я почему-то в собственной постели. Попробовал повернуть голову. Больно, ворк! Выпростал руку из-под одеяла, нащупал шишку. Эк меня... Но встать все-таки нужно. Попытался приподняться на локтях, не шевеля головой. - Лежи, лежи, - закудахтал где-то сбоку Аль каким-то подозрительно заботливым голосом. – Тебе нельзя вставать. Ни-ни! Шутишь! Сотрясение вылежать нужно! - Сколько? – жалобно поинтересовался я, сразу вспомнив о заныканных книжках. - По-простому – так, недели три, а по-нашенски и денька достаточно. Вот травок попьешь каких, а другие и воскурим в помещении. Тут-то тебе и... - Конец, - брякнул, не подумав, и приготовился, если не к затрещине, то к возмущенной отповеди. Но старик почему-то только захихикал. Я приказал себе заткнуться. Происходило что-то явно из ряда вон выходящее. Добренький учитель, постельный режим, воскурения всякие... Не бывает так. Не со мной. Прикрыл глаза, почувствовал, что по комнате поплыл нежный аромат трав. Начал расслабляться. Шмяк! У-у-у-у! Зараза! А когти-то зачем выпускать?! Я открыл глаза и уставился на сидящего у меня на груди кота. Одной передней лапой зверюга неуклюже прижимал к пушистому воротнику кружку, а второй цеплялся за рубашку на моем плече. - Теперь поня-аул, зачем? – поинтересовалась эта наглая тварь. – Мы-у, коты, к роли официантов не приспособлены. Прими, давай, и пей. Мр-р-ру? Я осторожно поднял не обездвиженную когтями руку и забрал у Сириуса кружку. Пить было неудобно, а ослушаться кого-то из этих двоих – боязно. В долгую лафу для себя любимого я не верил. Давясь горячим, но, как ни странно, приятным на вкус напитком, разливая половину на себя, я все же осилил содержимое кружки. И сразу тело расслабилось в истоме, исчезла давящая тяжесть откормленной кошачьей тушки, глаза стали закрываться... Сутки прошли в таком полубредовом состоянии. Я просыпался, успевал почувствовать витающий в воздухе аромат курений, меня поили наваристым мясным бульоном (магичил его учитель, что ли?), отваром из трав, я немного пререкался с котом, а потом снова отключался. Следующее утро началось птичьей трелью за распахнутым окном, отчаянным мявом и глубокими царапинами на груди. - Чтоб тебя! – я взвился от боли, пытаясь схватить хвостатого экзекутора, но того уже и след простыл. - Каррррр! – победоносно сообщила встрепанная ворона, приземляясь на подоконник. Кося глазом на комнату, гроза огорода бочком просеменила ближе ко мне и с любопытством уставилась на яркие, выступившие на коже алые капельки. - Карррр! – задохнулась от восторга птица и попыталась меня еще и клюнуть. Такого надругательства над своей драгоценной персоной я стерпеть уже не смог и со всей дури приложил нахалку створкой. Пернатая бестия выпала из реальности, оставив в воздухе возмущенный хрип и медленно планирующие перья. - Спасибо-у, - смущенно пробормотал Сириус, вылезая из-под комода и кося на меня прищуренным желтым глазом. - За спасибо цел не будешь, - проворчал я в ответ и попытался встать. На удивление, получилось с первого раза. Голова не кружилась и не болела, ощущалась только легкая слабость, все-таки сутки провалялся без движения. - Ты-у это... – смущенно промямлил кот, ковыряя лапой пол, - Ася, ну, в общем... мыр-р-р-мя-мя... извини, типа. Не хотел я-у. Само-у так вышло... - А? - я ошалело уставился на пушистого провокатора. Это чего это он? Он что, извиняется? Да еще и сокращенным именем назвал? Не-не-не-не! Этого не может быть, потому что не может быть никогда! Я точно знаю. Но кот, вроде бы не придуривался, взгляд его, устремленный на меня, был умоляющим. – Л-ладно, - заикаясь, пробормотал я, окончательно уверившись, что все еще сплю, - ч-чего уж там, Сырок, конечно... Кот обиженно фыркнул на «Сырка». - Ну и славно! – снова превратился в самого себя этот злыдень. – Вставай, давай, старик ждет. Не девица, хорош нежиться в кровати! Быстро на лоток, причиндалы помя-умыть и на учебу! Давай, давай! Ать-два! Мир вернулся к своему нормальному состоянию.
- Значит, у меня все же случился прорыв... Счастливым я себя, признаться, не чувствовал. Вываленная на меня учителем информация отнюдь не способствовала поднятию самомнения. Я предсказал целой галактике, огромному количеству обитаемых разумных миров скорую смерть в пасти ненасытного чудовища, монстра, стремящегося к вселенскому господству во имя своего непомерного аппетита. А предсказав, соответственно, приблизил. Мне нет прощения. Ужас черной дыры, великое зло, поглощающее миры... Это еще цветочки, я от учителя и похуже наслушался. Правда перед глазами почему-то все время стояла не прожорливая пасть, а пухлые зовущие губки, шепчущие мне «Спасибо, милый», но я же дурак, мне простительно. Самым безрадостным было то, что по всем законам магической этики предсказатель обязан нести ответственность за свое пророчество. Это вам не на Святки сапожок за ворота бросать. Предрек крах целой галактики, изволь найти альтернативу, ту вероятностную вилку, где может появиться великий герой, способный победить зло, или где в древности могущественный артефакт против данного конкретного Темного властелина сотворили, или, на худой конец, где сам Темный властелин будет столь любезен, что поскользнется на банановой кожуре и сломает себе шею. А я, разумеется, ничего этого не сделал, не предсказал, не оставил шанса. А откуда мне было знать-то?! Впрочем, воодушевленный моим первым прорывом Аль унынию предаваться не собирался. Напротив, он был полон радужных планов по спасению несчастной галактики силами меня любимого. Почему именно меня? Да потому, что я напортачил, мне и исправлять. Ну, то есть, не самому, конечно, на Темного властелина войной идти, а искать не предсказанных героев, которые с этим самым Темным властелином вполне способны справиться. В том, что я, весь из себя такой апгрейднутый, без труда их найду, старик не сомневался. Кот был с ним полностью солидарен, а моего мнения все равно никто не спрашивал. Вклиниться в монолог учителя о его собственном величии и прозорливости, позволившим предугадать в таком олухе как я будущего великого оракула, можно было, только подкидывая согласные междометия, чем кот и занимался, создавая видимость конструктивной полемики. Я помалкивал, медленно погружаясь в прострацию, граничащую с депрессией. Заниматься поисками спасителей обреченной при моем содействии галактики не хотелось совершенно. Да и не имел я представления, как это можно сделать. - А? Что? Ай! Ну а что вы хотели? Я и не заметил, как Аль от монолога перешел к диалогу. Точнее попытался перейти, но реакции с моей стороны не последовало, и вредный кот тут же постарался привести меня в чувство единственным доступным ему средством – когтями. - Этак ты, вьюнош, второго прорыва еще лет восемь ждать будешь! – прошамкал старый звездочет, осуждающе потряхивая многочисленными свалявшимися косичками, торчащими из-под дурацкого колпака. Я было залюбовался эротическим картинками на этом, увы, никогда не снимаемом головном уборе, но снова получил предупредительный окрик. – Не время спать да пустым мечтаниям предаваться! Нам героев искать нужно! - Ага! – ретиво закивал я, тайно порадовавшись этому «нам». – Я вас внимательно слушаю, великомудрыймудрый Аль. - Ты не слушай! Ты учись, давай, да дело делай. Целый день дрых, так и теперь закемарить норовит! – старик явно ввинчивался в воспитательную истерику, а в мои планы это не входило. Аппетитное «нам» вполне могло быстренько потонуть в бурном потоке нотаций. А там еще и без обеда оставит. Для профилактики. - Учитель! – взмолился я. – Просветите дурака! Я же не знаю, как их искать! Мне что, в эту галактику отправляться да по всем мирам бегать, выспрашивать, не хочет ли кто героем поработать? Да как же я отправлюсь-то?! Я же не умею! Старый звездочет сбавил обороты, покосился на меня, хмыкнул, покачал головой. - Эх, молодо-зелено! Все бы тебе спешить да торопиться! – потом махнул рукой и потопал в кладовку. Клетчатый кот бросил умываться и кинулся следом. Через несколько минут, перемазанные в пыли и паутине, они, пыхтя и отдуваясь, выкатили на центр комнаты нечто большое, плоское и покрытое выгоревшим гобеленом. Точнее, катил, конечно, Аль, норовя наехать узкими железными колесами на свои розовые кеды – единственную относительно новую деталь его туалета. Сириус лишь делал вид, что подтягивает раму хвостом. - Вот! – гордо провозгласил старик, обеими руками указывая на странный предмет. - Э-э-э... - недоуменно произнес я. - Это, вьюнош, вещь старинная, полная свойств ценнейших, множественных и до конца не изученных. Такого тебе в Академии твоей глупой не покажут. Это не современная поделка конвейерная, это вещь штучная. Артехфакт, как таперича говорят. Она тебе и найдет, кого нужно, и путь укажет. С этими словами он сдернул с громоздкой конструкции покрывало, и моим глазам предстало зеркало. Вероятно, я должен был восхититься, но «артехфакт» выглядел старым, унылым и не вполне целым. Серебряная амальгама, едва просвечивающая из-под толстого слоя пыли, давно пошла трещинами и уродливыми черными пятнами, алмазная огранка ребер во многих местах была сколота. - И... что? – рискнул спросить я. - Как это что?! – возмутился Аль. – Да знаешь ли ты, что перед тобой?! Это же великое Зеркало сверлящего взгляда! - М-м-м? – я потряс головой, пытаясь понять, что сие может значить. Очень хотелось задать кучу вопросов, но по опыту я знал, что задав, ответов не них не получу, а вот промолчав, вполне могу получить объяснительную лекцию. - Эх, вьюнош! – Аль ностальгически вздохнул, и на лице его появилась мечтательная улыбка. Я мысленно облизнулся. Не часто у старика возникает желание делиться воспоминаниями молодости, из которых мне, как правило, удается почерпнуть немало ценных сведений. А сейчас, похоже, наступил именно такой благодатный момент. Аль проковылял к креслу, подтянул джинсы на коленях, удобно устроился, скрестив руки на груди. Взглянул на меня, покачал головой и вперился в пространство. Мне очень хотелось поторопить его с рассказом, но я молчал, знал, что он должен созреть сам. - Зеркало сие, - начал, наконец, учитель, - досталось мне в качестве премии от самого отшельника Мизана. Было тогда в Академии такое выпускное испытание. Великий Мизан – да будет ему покой за гранью – делал предсказание, а выпускникам вменялось объект этого предсказания найти. Вот и в тот год, когда заканчивался срок моего ученичества, предрек он, что есть в одном из миров маг силы редкостной и мирной. Да только не судьба ему силу свою реализовать, поскольку потеряет родителя и не будет ему мира, а одна война в жизни...
Глава вторая. БЫЛ ТАКОЙ ЮНЫЙ МАГ... Эрмот (Lancer)
День начался, как всегда, безумно. Эрмот стоял у входа в академию, опёршись на колонну, ждал Кристу и осмысливал сегодняшний сон. Это всё так реально выглядело, даже слишком реально. Что бы это могло означать? Предзнаменование или просто игра воображения, морок? «Да, это был просто сон, - постарался успокоить себя Эрмот, - и ничего больше». - Доброе утро. Меня ждёшь? - мягкий, чарующий девичий голос донёсся справа. Эрмот обернулся. – Да что с тобой? Эй, проснись. - Криста, это ты, привет. Конечно, тебя... Ну, как спалось? - сказал юноша первое, что пришло на ум, робко приобнимая девушку, которая заставляла его трепетать при каждом взгляде. - У меня всё отлично, но вот с тобой творится что-то странное. Что у тебя случилось? Обычно ты меня издалека замечал, а сегодня... - Криста запнулась и опустила свои удивительные сияющие глаза, глубокого голубого цвета. Очень трудно вести себя по-прежнему с девчонкой, которую знаешь с детства, когда ты вдруг обнаруживаешь, что она тебе гораздо больше, чем друг. - Да ничего, всё в порядке. Просто вспоминал о вчерашнем вечере, - соврал он.- Ты была замечательна. - Тьфу ты,- улыбаясь, произнесла она,- не вгоняй меня в краску. Пойдём, а то сейчас уже занятия начнутся. Что у тебя первое? - Да ничего особенного, тренировка во внутреннем дворе, подчинение огня, – легонько подталкивая девушку к двери, со вздохом ответил Эрмот. Странное сновидение не давало ему покоя.
Весь избитый Эрмот лежал крепко связанным на алтаре. Грубые верёвки впивались в обнаженную кожу, подобно вечно голодным пиявкам. Руки утратили чувствительность и были словно отлиты из свинца. Ног он вообще не чувствовал. «Боги, за что мне это наказание?» - вырвался из груди сдавленный хрип. Он с ужасом ощущал начало конца – конца его земной жизни. Нет, смерти он не боялся, смерть, по его мнению, была всего лишь логическим завершением каждого пути. Но как ужасно понимать, что умрешь ты не в бою или от старости, а под жертвенным ножом какого-то алчного фанатика. И ведь этот псих искренне верит, что перерезав ему, Эрмоту, глотку, он получит благословение от своих кровожадных богов и сможет, не боясь катаклизмов, сеять и ждать богатого урожая. Тяжёлый, застоявшийся воздух подземелья давил на грудь, словно кто-то положил на неё громадный камень. Мысли путались в поисках хоть какого-то выхода, хоть малейшего намека на спасение. Он попробовал пошевелиться, но безуспешно. «Неужели всё кончено? Прощай родной дом, мама, Криста. Стоп, почему мама? Я же даже не могу вспомнить ее лицо... Она... ее нет... убили... их всех убили... Маму, отца, братьев... даже сестру... Отец? Мой отец - боевой маг, человек способный в одиночку справится с ротой солдат. Герцог... приближенный Императора... его соратник... Отец?..» Ему было три года, когда войска Бессмертного Императора ворвались в деревню, убивая всех, кого встречали на своём пути. Отец пытался защитить детей, но без особого успеха. Маленький мальчик видел, как отца, мать, братьев, сестру убивал один из рыцарей охраны, при этом улыбаясь, как будто получал от резни удовольствие. Эрмота подобрал воин в удивительных доспехах красного, словно кровь, стекающая с его клинка, цвета. Он подвёл мальчика к хмурому высокому человеку, одетому во все черное. - Ваше Величество, поставленная вами задача выполнена, - по этикету ударив правым кулаком в грудь на уровне сердца и слегка склонив голову, отчеканил он. - Мятежники уничтожены, их глава с женой будут доставлены в крепость. Мне в руки попал мальчик, и я хотел бы взять его себе. - Лорд Харвилл, что вы себе позволяете?! – зло прищурился Император. - Это сын мятежника, он должен быть уничтожен, как и все. - Мой Император, вы же знаете, - покосившись на стражу, сказал лорд, - я не могу иметь детей, а наследник мне нужен, если принять во внимание сложившуюся ситуацию на рубежах. Каждый день я сражаюсь и могу погибнуть в любой момент, а уходить из этого мира без наследника... - Так и быть, Харвилл. За твои заслуги я предоставлю тебе такую возможность, - недовольно согласился человек в черном. - Но учти, ты несёшь полную ответственность за действия этого мальчишки. - Да, мой Император... «Что это? Почему я сейчас вспомнил об этом?..» Из воспоминаний Эрмота выдернул скрип открывшихся где-то справа дверей. В комнату, в которой до этого царил абсолютный мрак, прорвался лучик света. «Пришли. Это конец?». По звуку шагов Эрмот определил, что визитёров несколько. «Да ладно, будь что будет. Если ничего изменить нельзя, то проще смириться с участью и умереть, как баран на бойне... Нет! И ещё раз нет. Это недопустимо для человека моего ранга! Я маг, хоть пока только и ученик, я сын герцога, я не могу ставить себя на одну ступень с животными». - Ну, как себя чувствует наш подопечный? - до слуха юноши донёсся противный скрипучий голос. – Всё ли готово для ритуала, Дара? - Да, Ваше Святейшество, – это был певучий и красивый девичий голосок, полная противоположность первому – старческому, дребезжащему. - Ну, тогда приступим, ибо этого требуют от нас боги, - сейчас в голосе того, кого Дара называла Ваше Святейшество, послышались нотки религиозного фанатизма, что делало его ещё противнее. - Люди позабыли тех, кто их создал, кто ведёт нас по жизненному пути, и кому они должны поклоняться. Они превратились в жалкое подобие себя прежних. Боги создали нас идеальными, вершиной всех живых существ на земле, за это мы должны их почитать, а не забывать. Неблагодарные создания, скоро пробьёт ваш последний час! Боги спустятся в этот мир, для того чтобы наказать отступников и возвысить тех, кто не сошёл с пути истинного. Тут он резко замолчал, как бы наслаждаясь эффектом своей речи. Пока он говорил, в помещении не раздалось ни звука, даже капли воды, скопившиеся на сырых каменных сводах, перестали падать на сырой пол. Вдруг комнату залило ярким светом, и Эрмот, привыкнув к нему, смог увидеть своих мучителей. Семеро стояли в нескольких шагах от алтаря. У одного в руках был кривой серебряный ритуальный нож, с зазубринами на верхней стороне лезвия, другой держал большую золотую чашу. Все были одеты в однотонные грязно-коричневые плащи, капюшоны низко опущены, так что разглядеть лица было совершенно невозможно. Зато хорошо был виден знак на левой стороне этих бесформенных балахонов, как раз на уровне сердца. Овал, перечёркнутый крест-накрест волнистыми линиями. Их перекрестие было выделено головой змеи. Вышитые на невзрачной ткани гады выглядели на удивление живыми, их глаза, с узкими вертикальными зрачками, казалось, следили за распростертой посреди капища жертвой. Жрецы двинулись в сторону Эрмота и встали правильным кругом у алтаря. Тот, у кого в руках был нож, занял место возле головы, а второй, с чашей – в ногах. Человек, находившийся слева от жертвы, как раз напротив лица, поднял вверх руки и затянул какое-то песнопение. Эрмот попытался разобрать слова странной, незнакомой литании, но у него ничего не вышло. Они как бы растекались по комнате и устремлялись ввысь к каменным сводам подземелья, заставляя расплываться зрение и сознание. Подняв глаза вверх, он увидел занесенный над ним нож, нацеленный прямо в сердце. Юношу прошиб холодный липкий пот, но он не мог отвести взгляд от клинка, который уже достиг верхней точки и стал стремительно опускаться вниз, к его беззащитному телу. Собравшись с силами, он зажмурился, чтобы не видеть приближение собственной смерти. Из груди вырвался дикий крик отчаяния и обречённости. Внезапно его сознание прояснилось. Эрмот ждал удара, но его не последовало. «Может, я уже умер?», - проскочила паническая мысль. Он открыл глаза и увидел, что лежит на мягкой кровати под холодными лучами полной луны. Присмотревшись к очертаниям мебели и сообразив, что находится в своей комнате, юноша расслабился и только сейчас понял, что всё ещё кричит. Подавив в груди вопль, смахнув ладонью выступивший на лбу холодный пот, он зашёлся истерическим смехом. - Это сон, - шептал он. - Это был всего лишь сон. Немного успокоившись, Эрмот взглянул на настенные часы, которые мерцали в дальнем углу спальни приятным голубым свечением. Четыре часа утра. Скоро вставать и снова отправляться в Академию. Как же это всё надоело, это каждодневное однообразие. Подъём, занятия, фехтование, дом, сон. И так каждый день. Как это можно вынести? Времени на личную жизнь вообще не остаётся. Нет, ну если быть честным хотя бы перед самим собой, то можно и урвать кое-что для себя. Но вот только как дать понять Кристе, что вместе с тобой выросло и твое чувство к ней? Где набраться храбрости шагнуть на следующую ступень, избавившись от роли безмолвного воздыхателя? Даже подумать и решить, как вести себя дальше, ни сил не времени не остается. «Эх, почему я не родился обычным человеком? Человеком, свободным думать, о чем угодно, когда право выбора своей судьбы предоставляется именно тебе и никому более. Когда ты вправе сам решать, куда пойти учится, кем стать в будущем, кого любить, с кем связать свою жизнь. Но я родился магом, а это – судьба. Единственная альтернатива – пойти по стопам отчима, заняться политикой, интриговать, строить козни, лавировать среди врагов. Не по мне это, да я и не могу отречься от дара, это моё ярмо и в то же время моя сила и любимая игрушка. И лучше все же учиться магии, хоть мне и не позволят использовать ее по своей воле. Почему жизнь так несправедлива: одному она даёт полную свободу, другому вечное заточение? Я всего лишь раб, раб тех, кто выше меня рангом, тех, кто направляет мою судьбу, предрешенную судьбу дворянина и мага. Хотя нет, и у раба есть шансы: он может сбежать или же заслужить свободу своими поступками. А что могу я? НИЧЕГО! Я ничего не могу сделать со своей жизнью, я марионетка в руках отчима, Императора, правил и устоев. Герцог назначил меня своим наследником, и от этого никуда не деться. От таких, как отчим, не сбежишь». Погружённый в эти, далеко не новые для себя мысли, он снова, сам не замечая этого, провалился в сон. В этот раз ему ничего не снилось, а может, просто кошмар не успел прийти, так как проклятые часы напомнили, что скоро, если сию же минуту не поднимется с постели, он получит очередной выговор от декана. Проклиная всех и вся, Эрмот поднялся и на ватных ногах поплёлся в душ. Произнеся короткое заклятие, он полностью отдался во всласть водной стихии. Недолго постоял под контрастными потоками, пока не ощутил себя достаточно бодрым. Выйдя из ванной, обтирая себя махровым полотенцем, он окинул взглядом спальню в поисках одежды. На полу творился полный бардак. Вещи были разбросаны по комнате. Наткнувшись взглядом на штаны, которые, как это ни странно, висели на спинке кровати, он быстренько надел их и принялся за поиски рубашки, но она никак не желала попадаться на глаза. Пробежав взглядом по комнате несколько раз, Эрмот опустился на колено и посмотрел под кровать. Вот и рубашка нашлась. Впрочем, в таком виде могла и не находиться. Вздохнув, и больше не утруждая себя тщетными поисками деталей туалета, юноша достал из шкафа свежую рубашку и носки, оделся. Натянув сапоги, накинув на себя куртку из прочной чёрной кожи, украшенную металлическими пластинами, он пошёл к выходу. Спустившись на первый этаж, мельком глянул в зеркало. Стекло отразило удивительно симпатичное лицо двадцатилетнего парня, с удивительно правильными чертами. Красивые, живые светло-карие глаза, прямой нос, пепельные волосы. Тщательно отрепетированный суровый взгляд придавал ему мужественность. Смахнув локон волос, так чтобы он падал на левый глаз, удовлетворившись своим внешним видом и подмигнув отражению, он поспешил в Академию. Идти было недалеко, и через несколько минут он уже стоял около входа, опёршись на массивную каменную колонну, ждал Кристу и осмысливал сегодняшний сон. Им рассказывали на занятиях по истории, что человеческие жертвоприношения раньше вовсю использовались в пределах Империи, но когда нынешний Бессмертный Император, тогда ещё юный принц Олибеариус, вступил на престол, он запретил подобное, чем вызвал негодование народа. Это породило восстание, которое захлестнуло всю могущественную империю. От Риеэрвильской равнины на востоке до Республики Дельфорен на западе, от Каносийской тайги на севере до моря Легенд на юге - везде полыхали костры, в которых солдаты империи сжигали идолов. Мятежники, приверженцы старой веры винили во всём только что принявшего трон Императора: в неурожаях и голоде, в засухах летом и снежных бурях зимой. В этом они видели кару Богов, которые требовали горячей алой крови, дымящейся на алтарях. Это было тяжёлое время для Империи, но Олибеариус при помощи своих ближайших сподвижников – семи герцогов Радужных Доспехов - жестоко расправился с повстанцами. Кто-то болтался на виселице, кого-то сжигали живьём на кострах, кого-то четвертовали, кто-то был разорван берёзами. Жестоко, но надежно, это действовало на людей, и вскоре восстание было подавлено. Поговаривали, что где-то всё-таки жертвоприношения проводятся и по сей день, но они были вне закона, и людей, исповедовавших древний культ, убивали медленно и мучительно, подвергая различным пыткам. Эрмот и Криста, вошли в здание академии. Огромный холл производил потрясающее впечатление. Отделанные резным деревом стены были украшены портретами преподавателей в искрящихся хрустальных рамах. Это настолько гармонировало с интерьером, что нельзя было отвести глаза. На стене напротив входа красовался огромный портрет нынешнего ректора Академии Белой и Черной Магии, адепта трёх стихий, кавалера ордена Золотого Единорога, бывшего боевого мага, почётного жителя Империи, ну и просто очаровательной женщины, леди Селины. На вид ей было лет тридцать, хотя истинный её возраст никто не знал. На картине она была изображена в одежде боевого мага. Кожаные удивительно удобные мокасины, куртка из обычной плотной ткани, ворот которой был расстегнут и демонстрировал взору окружающих её нежную шею, украшенную массивным золотым ожерельем. Лоб обхватывал серебристый обруч, в середине которого был закреплён зелёный полупрозрачный камень, похожий на изумруд. Украшение поддерживало тяжёлые, пышные локоны её вьющихся рыжеватых волос, спадающих почти до локтей и нежно окутывающих плечи. Переброшенная через плечо перевязь с метательными ножами, зажатый в правой руке тяжелый кортелас с позолоченным эфесом и клинком, также украшенным ленточным орнаментом, и тигр, которого она держала левой рукой за поводок, придавали ей воинственный вид. Художник хорошо потрудился, передавая выражение глаз. Они были потрясающе живыми и смотрели на студиозов испытующе. На заднем плане было изображено построившееся перед боем огромное войско, и окутанный дымом полыхал замок. Посмотрев в глаза ректора и, как всегда, почувствовав, что ее открытый, но такой уверенный и целеустремленный взгляд заряжает его силой, Эрмот окинул взглядом портреты остальных преподавателей, попрощался с Кристой и поспешил во внутренний двор. Юноша пересек холл и оказался в длинном коридоре, с ответвлениями в разные стороны, заполненном спешащими студентами. Влившись в толпу, он прошёл несколько метров и свернул влево. В этом коридоре никого не было, молодой человек в одиночестве дошёл примерно до середины и остановился. По обе стороны от него располагались две двери. Одна красивая и изящная, из дорогого красного дерева – справа, вторая – дубовая и массивная – слева. Толкнув левую со скрипом отворившуюся дверь, он шагнул во внутренний дворик – квадрат примерно сто восемьдесят футов в длину и столько же в ширину, окружённый каменными стенами здания Академии. Площадка была покрыта молодой зеленой травкой, сразу бросалось в глаза, что за ней хорошо присматривают. Никакого мусора, ничего, только нежный газончик. Больше никакой растительности не было. Посреди дворика, разбившись на маленькие группки, человек по пять, толпились молодые люди, что-то оживленно обсуждая. Шагнув в их сторону, Эрмот услышал, что дверь снова открылась, и обернулся. В проёме показался рыжеволосый мужчина средних лет. Одет он был в просторную мантию ярко оранжевого цвета. Адепт огня приблизился к юноше, сурово посмотрел в его глаза и направился в центр площадки. Поторопился за ним и Эрмот. При появлении преподавателя все разговоры сразу прекратились, и студенты встали в одну шеренгу. Эрмот проскользнул мимо мужчины в мантии и втиснулся между двух девушек. - Итак, начнём наше сегодняшнее занятие, - произнес огневик. - Хотя это будет не изучение нового, а повторение пройденного нами на третьем курсе. Скоро летние каникулы, но перед ними, как вы все знаете, вас ожидают экзамены, в частности и по моему предмету, - он обвел взглядом притихших юношей и девушек. - У кого-нибудь есть вопросы, – преподаватель помолчал, и убедившись, что желающих выступить нет, заговорил снова: - Тогда продолжим. Сегодня, как я уже сказал, будет занятие по закреплению всего пройденного нами в течение этого года материала. За эти два семестра вы научились многому, начиная с огненного кольца и заканчивая вызовом феникса. Но не все могут правильно рассчитать свои силы. У некоторых просто нет предрасположенности к огненной стихии, другие думают, что это им не пригодится, а третьи стараются, но у них ничего не выходит… - он презрительно покосился на группку старательно прячущихся за спинами товарищей студентов. - Тем не менее, я приложу все силы, чтобы вы сдали экзамен, перешли на четвёртый курс и получили следующую степень посвящения. Многие из вас могут не пережить экзамены, но таковы правила, и я с ними ничего не могу поделать, - несмотря на вполне доброжелательные слова тон огневика сочился сарказмом, словно перспектива потери нескольких студентов доставляла ему немалое удовольствие. - Ну что ж, давайте начнём, и да пребудут с нами духи предков, - закончил вступительную часть ритуальной фразой преподаватель. Потом несколько раз глубоко вдохнул воздух, посмотрел на лица студентов и как ни в чём не бывало продолжил: - Для разминки хочу предложить вам поупражняться в управление фаерболами. Вот, например, ты, Эстрина, сможешь пресечь полёт этой милой пташки? - с рук мага в небо устремилась огненная птичка, размером не больше голубя. В тоже время, у рыженькой девушки, которая стояла справа от Эрмота, в руках появился небольшой огненный шарик, чуть меньше кулака. Не размышляя ни секунды, девушка запустила его вслед за улетающим фантомом. Шарик беззвучно последовал за целью, и все, как по команде, подняли глаза ввысь. Фаербол почти нагнал птицу, когда она, резко сменив траекторию, метнулась вправо. Огненный шарик тоже сместился, но прошёл на некотором отдалении от мишени и устремился вниз. Затем с удвоенной скоростью рванулся к фантому, но, не долетев какой-то пары метров, вдруг растворился в воздухе. Все перевели глаза на Эстрину. Она была бледна как мел, даже веснушек, что всегда ярко выделялись у нее на носу, почти не было видно. Крупные капли пота, скопившиеся на лбу, медленно скатывались по щекам, некоторые попадали в глаза. Девушка вся дрожала. - Магистр, извините... я не смогла удержать, - чуть ли не рыдая, сказала она. - У меня не хватило сил. - Эстрина, ничего страшного. Ведь огонь не лучшая твоя сторона. Ты же, как я помню, специализируешься на целительстве, - с неожиданной лаской в голосе успокоил ее огневик. - Тебе просто нужно немножко потренироваться, и всё будет хорошо, я в этом уверен. Не расстраивайся, мы что-нибудь придумаем, - он легонько подтолкнул ее в спину. - Тебе лучше посидеть где-нибудь и набраться сил, – Эстрина послушно отошла в угол площадки, села на газон в позе лотоса и стала со стороны следить за происходящим. - Продолжим, кто-то, может быть, хочет сам?- не обращая уже никакого внимания на ушедшую девушку, сурово обратился преподаватель к студентам. Взгляд его говорил о том, что он не ждет от них великих успехов в своем предмете. - Можно я попробую, магистр? – спросил черноволосый парень крепкого телосложения, с волевым подбородком и большими чёрными глазами. - А, Дариус, адепт тёмной магии, - глядя на нашивку на рукаве парня, с сарказмом сказал огневик. - Ну что ж, давай. Она тебя уже заждалась, - указывая на огненную птицу, предложил он. Дариус вышел вперёд, свёл ладони вместе, закрыл глаза и плавно развёл руки в стороны примерно на фут. Между ладоней появился такого же размера огненный череп, с пустыми глазницами и раскрытыми челюстями. Парень размахнулся и с бешеной скоростью метнул его в сторону птицы. - Ищи, - еле слышно, но с интонацией, от которой у большинства студентов затряслись колени, прошептал он. Череп рванулся к птице, все шире и шире раскрывая рот. Та пыталась уйти, метнулась в сторону, потом вниз, но череп был быстрее. Послышался писк, который сигнализировал, что цель поражена, и челюсти захлопнулись. - Молодой человек, - со злостью проговорил огневик,- я говорил про фаерболы, а не про черепа. И мы рассматриваем управление фаерболами, а не вдыхание жизни в заклинания. Это мы будем проходить на пятом курсе. - Но магистр, это был огненный череп, а по форме он похож на огненный шар. И ещё, вы не говорили, как ими управлять, не так ли? - Да, но… - огневик запнулся, потом со злостью обернулся к остальным студентам. – Ладно, ещё есть желающие? Можешь встать на место, Дариус. - Разрешите мне, - чуть слышно проговорил Эрмот. - Ну что ж, пожалуйста. Не могу же я перечить боевому магу, - ехидно усмехнулся преподаватель. - Магистр, я не маг, я ученик. - Ну да, ты пока ещё ученик, но в тебе силы, что любой маг позавидует, - проворчал огневик. - Спасибо за похвалу, профессор, - процедил Эрмот, ни минуты не сомневаясь в лживости произнесенных дифирамбов, - но все же можно я начну. - Специально для тебя, у меня есть кое-что новенькое, - осклабился мужчина. - Я уверен, что ты в два счёта поразишь эту пташку, так что давай попробуем наоборот, твоя птица, мой шар. Идёт? - Я не могу диктовать вам условия, - равнодушно пожал плечами юноша. - Как вы пожелаете. Какие правила? - Правила? - профессор задумался.- Не направлять птицу выше стен Академии, не окружать её щитами, не делать ей ложных двойников, ну и размер, конечно, должен быть такой же, как и у моей. Да, и это будет продолжаться до тех пор, пока шар или птица не распадутся, - он на мгновение задумался, но, не придумав новых условий, вынужден был продолжить. - Вроде как всё. Приступим. - Как пожелаете, - кивнул будущий маг. Эрмот свёл ребра ладоней вместе, и через секунду на пальцах у него затрепетала птица, точно такая же, как была у магистра. Заклятие легло просто идеально, ещё никогда в жизни огонь так хорошо не подчинялся ему. Подбросив фантом в воздух, молодой человек руками стал контролировать её скорость и перемещение. Птица взлетела в воздух и зависла над двориком. Держа руки поднятыми вверх, Эрмот призывно глянул на преподавателя. Тот не заставил себя ждать, и огненный шар устремился к цели. Так, немного вперёд, и резко назад. Фаербол прошёл как раз в том месте, где только что была пташка, и завис в нескольких метрах выше. - Неплохо,- услышал юноша. Держать заклинание было не то что бы легко, но и не трудно. По крайней мере, его сил хватит минут на пять. Творение Эрмота описало круг над головами студентов и опять зависло. Шар метнулся к цели, но та рванулась вперёд. Фаербол последовал за ней и стал настигать. Вниз - шар не отстаёт. Выравниваем. Так, придадим скорости, отлично, и... круг почёта. Птица послушно описала ещё круг. И остановилась. - Ух ты, я думал, у меня сил на большее хватит, - прошептал Эрмот, почувствовав, что начинает уставать. Капельки пота стали стекать по лицу, спина совсем взмокла. Переведя взгляд на преподавателя, Эрмот увидел, что тот не подает никаких признаков усталости. - Вот это я влип. Нужно что-то предпринимать, и срочно, - тихо уговаривал себя юноша. - Я не должен проиграть. Так что тут у нас? Ага. Получи. Клюв птицы раскрылся, и в сторону фаербола магистра устремилось маленькое подобие такого же шара. Фаерболу пришлось нырнуть вниз. - Это не оговорено в правилах, профессор, - заметил Эрмот в ответ на хмурый взгляд учителя. - Ну, тогда и этого нет, - зло парировал огневик. И тут все увидели, как шар начинает становиться больше в размерах. Он увеличивался до тех пор, пока не достиг метра в диаметре, рванулся к птице и начал распадаться. Сначала на два, потом эти два на четыре, четыре на восемь, шестнадцать и так далее. Множество шаров неслись в сторону цели, намереваясь разнести её на мелкие части. У студентов прошёл вздох удивления, когда юркая пташка устремилась вниз прямо на шары, ловко огибая их. Эрмот понимал, что долго ему птицу не удержать. В поисках спасения он взглянул на стены Академии. И тут его осенило. Ты сам подписал себе приговор, магистр. Тем временем шары начали сливаться пока не стали одним целым. Потом фаербол принял первоначальный размер и остановился. Эрмот уловил взгляд профессора, он был полон удивления. Юноша из последних сил поднял птицу на уровень четвёртого этажа Академии, как раз в паре метров от открытого окна. Не привыкший проигрывать огневик, вложив в шар последние силы, метнул его в надоедливую мишень. Снаряд со скоростью молнии полетел к цели, оставляя за собой огненный след. - Я проиграл, магистр,- выдохнул Эрмот и осел на землю. Птица растворилась в воздухе. Кинув быстрый торжествующий взгляд на молодого соперника, профессор ослабил контроль над заклятием. Мощный раскат грома потряс стены окружавшие дворик. Во все стороны полетели горящие щепки вперемешку с битым камнем. Послышались крики людей, дым клубами повалил из окна, в которое попал шар огневика.
- Вот так-то, вьюнош. Силен, силен был тот студиозус. А главное, в отличие от некоторых, умом и сообразительностью недюжинными наделен... Жаль, что судьбой его была война, а не магия... - прервал свой рассказ Аль и покосился на меня. - А дальше? – не выдержал я. - Дальше? – старый звездочет усмехнулся. – Дальше я победил в соревнованиях и получил это зеркало, – он решительно вскочил и пошлепал к артефакту. – А теперь будем учиться с ним работать. Ты будешь учиться. Ибо тебе свои ошибки исправлять, а не мне подчищать за тобой, что нагадил. Смотри! – потребовал он и, согнувшись в поклоне, залебезил перед зеркалом: - Ах, свет мой зеркальце, помоги нам, несведущим, покажи нам героев славных в мире... ну, скажем, Эмир. К моему великому удивлению, зеркало вдруг засияло всеми цветами радуги, словно скинув пару веков, и показало... Посреди какого-то тракта медленно рассеивался туман, и из него проступали очертания стройной, юной и совершенно обнаженной девушки, стоящей к нам в пол-оборота. Водопад темно каштановых волос прожигали две красно-рыжие пряди. Бесстыжая красотка провела руками вдоль тела и тут же оказалась одета в изящное летнее платье. Следующее движение заставило волосы собраться в причудливую прическу, надежно скрывшую приметные огненные вкрапления. - Упс! – несолидно чавкнул учитель и воровато стрельнул глазами. – Ошибочка! – он быстро провел рукой по зеркалу, уничтожая картинку. – Давай поищем в других мирах. Я с трудом сдержал смешок и очень постарался не показать своей заинтересованности. Как он там сказал? Эмир? Запомним. Чует мое сердце, он сегодня же заставит меня попрактиковаться с зеркалом самостоятельно. Звездочет тем временем снова начал кланяться зеркалу и бормотать о еще каком-то мире. Эх, жаль, я прослушал, о каком именно. Может и там... Ой, нет! Хорошо, что прослушал! С поверхности стекла на нас пялился интеллигентного вида мужик. Губы и подбородок его были в крови, нижняя губа слегка прижата парой белых, очень острых клыков. Вот как ползу, так и отражаю!
Глава третья. НАВЯЗАННАЯ СПУТНИЦА Винсент. (Айлин)
«И почему я такой невезучий?», - подумал я, перешагивая через труп Инги. – «И что прикажете мне делать? Опять брести фиг знает куда... А я только устроился!» Я вытер с губ кровь и вышел на улицу. Ночь страстно приняла меня в свои объятья. Она всегда меня любила... И продолжает любить, хотя я и ушел от нее... Теперь я обычный... Ну, почти... - Эй, Винс! Как живется? Опершись плечом на угол дома, стоял и улыбался Артес. Сволочь двуличная! Двуличная и эгоистичная! Я отвернулся от него и пошел прочь. - Ты что, не рад меня видеть? – Артес уже шагал рядом. «Еще гад и издевается!» Я продолжал молчать, лишь судорожно сжимал в руке свой кинжал. - Эх, Винс, Винс... Ты совсем не изменился с нашей последней встречи, - проклятый Артес покачал головой. «А с чего бы мне меняться-то за одиннадцать месяцев?» - яростно подумал я. - Ну, что ты? Не хочешь и слова сказать своему старому другу? - Да я такого друга и врагу не пожелал бы! – не выдержал все-таки я. – Ты когда-нибудь отстанешь от меня, а? Артес, довольный, что вывел меня из себя, поцокал языком. - Ну, нельзя же так грубить друзьям-то... - Можно! – отрезал я. – Особенно если этот друг упорно лезет в твою личную жизнь. К моему огромнейшему счастью Артес тоже психанул: - Эх, Винс! Я же лезу в твою жизнь, чтобы спасти тебя! Я ведь из большой дружеской любви это делаю! Ты ж мне как брат, я же люблю тебя, как брата младшего, неразумного! Я резко остановился, повернувшись к Артесу, посмотрел ему в глаза и тихо проговорил. - А знаешь, Артес, что тех, кого любишь, надо отпускать?.. Ведь ночь меня отпустила... А ты не хочешь... Артес смутился. Я быстро зашагал вперед, а этот гад догонять меня не стал. Через пятьдесят шагов я обернулся... Артеса уже не было...
- Побудь со мной, мой друг. Ведь вскоре хлопнет за спиною дверь. Опять пора мне в путь, Искать следы своих потерь. Ведь я уйду, Растаяв в облаке тумана... И я тебе скажу, Скажу я без обмана.
Я ведь не плут и не палач, Не слабачок и не силач... Я просто путник вечный. Моя звезда, там вдалеке. И я иду, иду к тебе, И путь мой бесконечный! – мурлыкал я свою любимую песенку два дня спустя. Двинуться я решил на восток. За все мои двадцать лет странствий я туда ни разу не заглянул! Непорядок! И вот, купаясь в сиянии Луны, я брел по одному очень заброшенному лесу. Внезапно я вышел на поляну, чуть не столкнувшись с какой-то девушкой, стоявшей ко мне спиной. Она среагировала мгновенно, и через секунду я был у нее на мушке. Серебряный наконечник арбалетной стрелы нервно мерцал в лунном свете. - Эй, поаккуратнее! – возмутился я, отводя ее арбалет в сторону. Увидев, что я спокойно дотрагиваюсь до серебра, девушка успокоилась. - Фух, а я думала, вампир! – улыбнулась она. Я улыбнулся в ответ. - Что вы делаете одна в лесу, миледи? – невинно поинтересовался я. - Практикуюсь, а вы? - Странствую. Кажется, мой ответ девушку устроил. Она протянула мне свободную руку: - Леринея. Я ответил на рукопожатие. - Винсент. А вы, наверное, охотница на вампиров? Девушка рассмеялась. - Нет, всего лишь маг. А вы, кстати, знаете, что на вампиров не действует магия? - Да что вы? – удивился я, когда мы двинулись дальше уже вместе. - Ага. Поэтому я и взяла с собой арбалет. А вы не боитесь ходить безоружным? – спросила она, не увидев у меня никаких навешанных на поясе железок. Я ухмыльнулся. - А я не безоружный, - и ловко достал из потайных ножен серебряный кинжал. - Вау! Я тоже хотела такой, да только дорогой он, - и девушка завистливо вздохнула. А я заулыбался, вспомнив кузнеца, который хотел взять с меня деньги за этот кинжал. Умер, наверное, уже, а может, все так же парализованным лежит... Мне, если честно, абсолютно все равно... Внезапно чуть слышный шорох достиг моих ушей, девушка ничего не услышала. Я поудобнее перехватил кинжал и приготовился. Ждать пришлось целых пятнадцать секунд... Из кустов вынырнула тень и рванула к Леринее, но вот какая незадача! Случайно (совершенно случайно, честное слово!) тень напоролась на мой кинжал. Низший вампир жалобно всхлипнул, получив несколько грамм чистого серебра, и рассыпался белыми цветами. Эх, всегда поражался, как эти скоты красиво помирают. Девушка испуганно ахнула, кажется, она была готова броситься мне на шею и вопить о своей огромной благодарности. - Не обольщайся. Я это сделал для себя... - В смысле для себя? – нахмурилась Леринея. - Знаешь ли, совсем с ума схожу при виде крови, - совершенно искренне сказал я, улыбаясь ей. Она все-таки завизжала. Я решил, что мои барабанные перепонки еще пять секунд такого напора не выдержат, и залепил ей пощечину. Она упала на землю. - Что визжишь, дура? – рявкнул я. – Что клыков вампирских никогда не видела? Она снова завизжала. Тяжело вздохнув, я сделал свои клыки вновь обычными и сел около нее. - Если ты сейчас не заткнешься, я опять тебе врежу, - прошептал я. Как ни странно, она это услышала сквозь свой визг и замолчала, испуганно таращась на меня. - Пошли уже, мало ли кто здесь шастает еще, - встал я и пошел вперед. Она нагнала меня тут же. По-моему она плакала. Некоторое время мы шли молча. Первая нарушила молчание Леринея. - А как же серебро? – полувсхлипнула она. - Милая, да кто ты такая, чтобы я перед тобою отчитывался? – почти ласково спросил я. – Просто прими как факт то, что я теперь почти не пью кровь. И все! - Почти? – о Ночь! Как меня бесит этот испуг в ее голосе. - Почти! Знаешь ли, сложно устоять перед жаждой, особенно если перед тобой уже укушенный человек. И тебе лишь остается завершить начатое! – с сарказмом сказал ей я, при этом вспоминая испуганное лицо Инги, зажимавшей две небольшие ранки на шее рукой. Как соблазнительно пузырилась кровь сквозь ее пальчики, стекая красными дорожками на плечо... Естественно, я ее осушил! Черт! Это уже был семнадцатый близкий мне человек, осушаемый таким способом! Всех их сначала кусал Артес, заставляя мою жажду вскипать невыносимо жарко... Все бы они выжили, и я это прекрасно понимал, и каждый раз пытался остановиться, но всегда очухивался уже перед трупом... - Но... Серебро... Черт, я уже совсем забыл об этой девчонке! И что она пристала ко мне с этим серебром! - Да, я не боюсь серебра, чеснока и прочей ерунды! Просто я ушел от покровительства Ночи! – рявкнул я. – И не надо делать такие большие глаза! Да! Солнца я тоже не боюсь! Довольна? Внезапно она стала серьезной. - Вполне, - сухо отчеканила Леринея. – И нечего так на меня орать. Я тихо и раздраженно застонал полустоном-полурыком. - Девочка! Не раздражай меня! - Никакая я тебе не девочка! – в ответ разоралась эта дуреха. Эх, все местные баньши уже, наверное, убежали... Не выдержали, бедные, такой жесткой конкуренции... - А кто ты? – ласково зашипел я. – ДЕВОЧКА, мне сто пять лет! А ты, как мне кажется, раз в пять точно меня младше. Как ты думаешь, кто ты для меня? - Конечно же, девочка, уважаемый старичок! – ехидно ответила Леринея. Я расхохотался. - А мы поладим! - И не надейся! – прошипела она, и дальше мы пошли в молчании.
Вскоре мы вышли к добротному домику на опушке этого презаброшенного леса. - Дом Учителя, - как мне показалось, зло прошипела Леринея. - О, Учитель! Это святое! Всегда любил учиться! – и, улыбнувшись своей спутнице (без клыков естественно, терпеть не могу ее визг!), смело постучал в дверь. Створка распахнулась, и из глубины дома раздался приятный баритон: - Кого черти принесли? - Учитель, это я и... мой знакомый, - крикнула в ответ Леринея, захлопнув за нами дверь. В комнату вошел статный мужчина в синей мантии. Увидев меня, мужчина застыл. Похоже, Леринея сильно перепугалась... Внезапно Учитель расхохотался и пошел ко мне обниматься. - Винс! Какими судьбами?! Я тебя уже тридцать лет у себя не видел! - Привет, Рол. Я тоже рад встрече. А судьбами я... Да вот встретил в лесу девушку. А как только она назвалась магом, я сразу про тебя вспомнил. - Видишь, как хорошо! Да ты проходи. Сейчас чай заварю. И Рол, как всегда, унесся на кухню. Я посмотрел на Леринею, стоявшую с раскрытым ртом. - Челюсть подбери. И вообще, иди, Учителю помогай. Леринея обиженно засопела и пошла на кухню. Эх, молодо – зелено... - Ну, рассказывай, как у тебя дела? – потребовал Рол, когда все заняли свои места за столом. - Я отрекся, - коротко сообщил я, не вдаваясь в подробности. - Да ты что?! – ахнул маг. – У тебя получилось?! И давно? - Двадцать лет уже, - отмахнулся я. - Ты, Винс, молодец! Кремень! А многие же не смогли... Лера, деточка, ты чего? - Расскажи ей, Рол, как мы познакомились, - усмехнулся я. – Видишь, девушка не понимает, что может связывать мага и вампира. - А действительно, что? – с вызовом спросила Лера. - Ну, как ты знаешь, Лера, все вампиры работают наемными убийцами. И Винсент был не исключением. Да-да-да, милая. Меня заказали. Ну, он пришел ко мне... И... Тебе, наверное, пора узнать правду, Лера... Дело в том, что против вампиров заклинания все-таки есть, - девушка пришла в ярость и стала похожа на ядовитую змеюку. – Но! Между магами и вампирами существует акт о ненападении... - И что? – заскрипела зубами девушка. – Мне-то, какая разница! Мне ведь нужны были именно заклинания против вампиров! А вы мне их не дали! А я... А я... А я верила вам! И Леринея вылетела из комнаты. Я посмотрел на Рола, ожидая объяснений. - Понимаешь, - вздохнул маг, - родителей Леры убили вампиры. И она теперь ненавидит всех вампиров. И хочет убить их. Может и не всех, правда, а только исполнителей. Я как-то не вдавался в подробности. Я кивнул, и мы продолжили разговор. Вскоре эта дуреха влетела в столовую и сказала, что утром уходит от мага. Он, кажется, расстроился. Видимо она все-таки хорошая ученица... Но мне-то как-то... Эх, пойду-ка я вообще посплю...
Блин, а я и не знал, что я такой дурной! И какого лешего, спрашивается, я согласился? Я уже целый день иду за этой придурочной! Винс, помоги... Винс то, Винс се! Задолбали! Видите ли, девочка не в себе, и за ней надо приглядеть! Я вздохнул. Сам дурак, прекрасно же понимал, что именно Ролу я отказать все равно бы не смог... Да и, если честно... Все равно Леринея шла на восток, да и красться за ней было проще простого. Мне было ни холодно, ни горячо... До этого момента... Черт возьми! Ее окружают, а она даже не замечает этого! Тихо выругавшись себе под нос, я выхватил свой кинжал, и метнулся к девушке. Я успел как раз вовремя, и мой кинжал красиво перечеркнул горло прыгнувшему волку. Леринея опять завизжала. И под этот ужасный визг (какой кошмар, в каких варварских условиях мне приходиться работать!) я убивал стаю. Когда я закончил с волками, я повернулся к магичке. Видимо, в моих глазах промелькнуло что-то недоброе, так как она тут же заткнулась. - Дура! Совсем ничего не умеешь! Пошли. Кажется, она собиралась высказать мне все, что обо мне думает... Ага! Еще я, блин, всяких малолеток не выслушивал! - Эй, красавица! Захлопни клювик и строевым шагом за мной! Это приказ! А мои приказы не обсуждаются! Лера - какая понятливая! - промолчала, лишь гневно посмотрела на мое спокойное лицо, и пошла за мной. Заговорила она, только когда мы развели костер. - И вы все время шли за мной? - Шел, - вяло бросил я. - Зачем? Я лишь красноречиво посмотрел на нее, надеясь, что до нее дойдет. Как ни странно дошло... Она покраснела и опустила взгляд. - Ну, да... Точно... Блин... М-м... Винс... - Чего тебе? - Спасибо вам... - Во-первых, прекрати «выкать». Во-вторых, не за что. Если бы Рол за тебя не просил, я бы не стал утруждаться. Кажется, она разозлилась. - То есть если бы я была просто незнакомым человеком, вы бы мне не помогли? - Нет, а зачем? – пожал я плечами. - Да как так можно?! Хотя чего я жду от вампира – наемного убийцы? – последние слова она выплюнула, как оскорбление. Зря, я на правду не обижаюсь. - Ну, вообще-то, да, - челюсть Леры, не ожидавшей, что я соглашусь, поползла вниз. – А вообще-то, я уже не работаю наемником. - Ага, так я вам и поверила, - ехидно заметила она. - Не хочешь, не верь. Дело твое. Мы немного помолчали. И опять первой заговорила моя (эх, как бы я хотел, чтоб не моя...) спутница: - А все-таки, как вы познакомились с Учителем? Я усмехнулся. - Что, любопытство разбирает? Так дослушать надо было, а потом кричать... - Ну, пожалуйста! - Фиг с тобой, - махнул я рукой. – Короче, заказали мне его. Ну, и я, такой крутой, пришел к нему, а он взял да запустил в меня заклинанием. Еле увернуться успел. Поменялись мы с ним местами: я только убегал, о том, чтобы на Рола напасть даже мысли не было, а маг обстреливал меня заклинаниями. Но мана-то у него не бесконечная! И, как только он понял, что маны не хватает, сотворил сферу. Знаешь такую? - Это такой щит, который не дает на тебя нападать, но и ты не можешь нападать? Я кивнул, и продолжил: - И стою я, значит, перед ним, как дурак. Рол, если честно, в своей сфере тоже дураком выглядел. Ну, не об этом речь. Сели мы, разговорились. Я-то сразу магу сказал, как его уважаю. Еще бы! Я чуть коньки не отбросил от его заклинаний! Он тоже сказал, что я классно уворачиваюсь. Так и подружились. А чтобы скрепить дружбу, Рол заказал мне своего заказчика. Ну, вот и все. - И как долго вы дружите? - Семьдесят лет. - Сколько? – глаза девушки расширились. – Ему же всего сорок с лишним? Я рассмеялся. - Боюсь тебя огорчить, но Ролу, между прочим, сто семь. На два года старше меня, гад! Кажется, она онемела. Увы, ненадолго. - Сколько? - Вот ты мне, сколько лет дашь? Она придирчиво осмотрела мои русые волосы, черные глаза, и выдала вердикт: - Лет на двадцать пять – тридцать тянешь. - Ну, вот! А чем Рол хуже? - Он человек! - Он магистр магии. И если не ошибаюсь, то уже архимаг! Он не меньше меня проживет! А я, поверь мне, буду жить долго. - Верю, - процедила она сквозь зубы и отвернулась. Какое блаженство, тишина! Надо срочно избавляться от этой болтливой девчонки! Решено! - И куда ты направляешься? – невинно поинтересовался я. «Ага. Куда? А там есть, кому тебя сплавить?» - В Лериэн. - Зачем? – почти вздрогнул я. - У меня там друзья, - все также цедила она сквозь зубы. Я кивнул ей и закрыл глаза… Лериэн… Восточный город. Город – сказка…
Когда я впервые Ее увидел, Она на черной лошади неслась по лесу в сторону нашей деревни. Черный конь и стройная, хрупенькая девушка с платиновыми волосами и глазами цвета лазури. Я еще тогда подивился, как это слабое создание удерживается на этом грозном животном. Но когда, вернувшись в деревню, я увидел, КТО ее встречает, стало все понятно… Она была из клана Йолик. Из клана «Живущих рядом с Людьми». Вообще, несмотря на упорные слухи среди людей, вампиры не только наемные убийцы. У нас есть несколько кланов, разделяющих нас по призванию в жизни… Есть клан «Горли» - клан «Говорящих с Ночью» - самые лучшие шпионы (не убийцы!). Они сливаются с ночью… Души их становятся дуновением ветерка в ночи. Одно плохо – далеко от тела дух их отлетать не может. Есть клан «Хайли» - клан «Сохраняющих и Продающих» - самые лучшие телохранители, а также банкиры и торгаши… Я гарантирую, лучше наших Хайли вы не найдете! Есть клан «Торету» - мой клан, клан «Убивающих и Нескрывающихся» - мы единственный клан, который афиширует, что мы – вампиры. Все остальные живут в городах с людьми, не выделяясь. Ты можешь сто лет жить, а так и не понять, что твой сосед – вампир. А если, например, твой сосед Торету, то ты об этом узнаешь еще до того, как он въедет в дом напротив… А еще мы единственные убийцы. Да! Мы единственные, кто выпивает кровь «до дна»… Остальные, скрываясь от людей (да и не только… Это претит их чувству прекрасного… Эстеты, блин…), пьют кровь так, что жертва этого, во-первых, не помнит, во-вторых, не чувствует укуса после. Да, так и сложились легенды о том, что все вампиры – наемные убийцы. Так… Ну, и последний клан – это «Йолик». Почему это особенный клан? Потому что они не пьют кровь. Так называемые энергетические вампиры… Если вам кто-нибудь когда-нибудь скажет, что энергетические слабее простых вампиров, сразу бейте ему в глаз… Энергетические вампиры – это что-то похожее на человеческих аристократов. Они сильны, умны, красивы и не хотят марать кровью свои «белые перчатки». И Она была одной из них. Встречали ее два «энергетика»: братья Даел и Квир. Мощные, статные – они были розовой мечтой всей женской половины деревни. И когда Она соскользнула с коня грациозным движением и подбежала к «энергетикам», я понял, что пропал. Я, как человеческий подросток, по уши влюбился в прекрасную аристократку. А когда Даел обнял ее и сказал: «Приветствую тебя, сестра», я понял, что влюбился в Аниту Йолик, сестру Даела и Квира, Королеву прошлогодней Ночи Красоты и просто самую красивую и желанную девушку Лериэна, где она собственно жила до этого. Такова была моя первая встреча с Анитой Йолик. Таков был момент, когда меня пронзила стрела этого идиота Купидона…
- Винсент… - выдернул меня из воспоминаний голос Леры. - Чего? – бросил, не открывая глаз. - Я… просто хотела спросить…. Ты помнишь все свои жертвы? – я все же открыл глаза и удивленно начал разглядывать опустившую глаза Леру. - Почти… - А среди них… среди них были Альфер и Гейна д’Элирой? Значит, убили родителей. И тогда она Леринея д’Элирой. Наследница одного из самых больших состояний в Алорисе. Ученица Рола. Девушка, у которой не хватило денег на серебряный кинжал. И теперь к тому же моя «подопечная». Черт тебя дери три раза, Рол! Видимо, мое задумчивое молчание девушка поняла как-то неправильно, потому что она вихрем вскочила на ноги и кинулась на меня. Я тоже вскочил, перетек в более удобную позу, пропуская ее вперед и легонько помогая споткнуться. Через мгновенье мое колено больно упиралось скандалистке в спину между лопаток. Она еле слышно всхлипнула, не смея шевельнуться. Сломать позвоночник я ей всегда успею… Можно для приличия и поговорить. - И что ты психуешь? – все мое недовольство выплеснулось на в одной короткой фразе. В свое время Анита потратила кучу времени, обучая меня управлять своими эмоциями. Не очень результативно, правда, но вот на такие моменты вполне хватало. - Это ты, ублюдок, - сквозь всхлипы начала тараторить Лера. – Это ты их убил…. Какое-то время я отчаянно соображал, о чем она (при этом, как всегда, нагло ее прослушав). Когда я, наконец, понял, осталось распрямить ей немного плечи, чтобы девушка тут же смолкла. - Ты не правильно меня поняла! Я вспоминал, - солгал я. Всех своих «клиентов» я помнил очень четко, но ее родителей среди них не было точно! – Нет. Я таких не убивал. Она слабо забилась подо мной, пытаясь извернуться и посмотреть мне в лицо, но я не отпускал. Тогда она смирилась и лишь по-детски спросила: - Правда? Ты не врешь? - Правда, Лера. Я уже двадцать лет не убиваю по заказу. Как только я ослабил хватку, она тут же выскользнула ужом из-под меня и села к костру, отодвинувшись подальше. Но я так легко сдаваться был не намерен. - Леринея. Объясни мне кое-что… - С чего бы это?! - Информация за информацию. Я же тебе рассказал. Плечи ее как-то сразу поникли, и она кивнула. - Так вот, - продолжил я. – Почему богатая наследница сидит сейчас с вампиром у костра в глухом лесу, вместо того чтобы сидеть у камина в собственном особняке и попивать грог? - Дядя… - шепнула она. - Что дядя? Или это ты меня решила дядей Винсом звать? - Нет. Мой дядя. Родной. По маме. Когда они умерли, мне всего восемнадцать было. Он был моим опекуном… До своего двадцатилетия я не могла сама управлять своим состоянием, а к этой дате дядя уже переоформил все на себя… Я теперь нищая, как мышь… - Он тебя еще и из дома выгнал? – удивился я. - Нет. Ему ведь надо… Надо, чтобы я по-прежнему числилась наследницей. Но лучше уж так, чем жить в его доме (теперь уже его, хотя он принадлежал предкам моего отца не одно десятилетие)! Я там никто! Формальность! А уйдя из дома… Я ощутила себя хотя бы свободной. Когда поступила в ученицы к Ролу я… я поняла, что не все потеряно, и я смогу сама всего добиться. - Только вот зачем тебе понадобилось вампиров-то искать? – все недоумевал я. - Они убили моих родителей! - Они выполняли свою работу! - Но… Но… - Никаких «но», Лера! Есть негласный закон: наемники не несут ответственности за совершаемую ими работу. Всю ответственность берет на себя заказчик. Так зачем тебе вампиры?! - Но я не знаю, кто заказчик! И вообще… Раскомандовался тут! - Я просто пытаюсь понять! - Зачем?! - Я же должен понимать, что придет в твою больную голову в следующий момент! Если с тобой что случится, Рол с меня шкуру заживо сдерет!!! – мы уже упоенно орали друг на друга, даже не замечая этого. - Ах, какой у меня заботливый учитель! Нашел мне такую няньку! Да не нужна мне нянька! - Да что ты говоришь?! Тебя же прибьют в первый же день, как ты без меня пойдешь! - Ну и что?! За то я не буду чувствовать себя зависимой от вампира! - Ты имеешь что-то против вампиров?! - Да! У меня есть две огромных причины их ненавидеть! - Ладно, первую я знаю, а вторая? - и откуда во мне столько ехидства? - Не буду показывать пальцем, но эта причина стоит напротив меня, портя мне настроение! - Ах, так! Ну и делай что хочешь! Я за тебя отвечать перед Ролом не буду! Так и скажу, мол, она меня прогнала. Я отвернулся, молча залез в свой спальный мешок и забылся чутким беспокойным сном. Скоро нервы с этой девчонкой ни к черту будут!
Проснулся я рано, в принципе, как всегда. Ночной сумрак еще витал в воздухе, а на горизонте уже алела полоска нового солнца. Я ласково коснулся сумрака пальцами, и он ответил мне чуть слышным мелодичным переливом. Улыбнулся. Я тоже по тебе скучаю. Еще одна трель. Прости, не вернусь. Опять мелодия. Слишком много я оставил в той жизни. Слишком много того, к чему не хочу возвращаться. Но тебя буду любить всегда, Ночь. Ласковое касание ветерка к щеке, как поцелуй. Теперь можно и вставать. Я сел и, широко распахнув глаза, смотрел на хлопочущую над костром Леринею. Она тоже меня увидела и потупила глаза. - Доброе утро, - она налила чего-то из котелка в пиалу и протянула ее мне. - Доброе, - удивленно кивнул я, принимая посудину. Попробовал варево этой девчонки и снова удивленно на нее уставился. - Что, плохо? – смущенно поинтересовалась она. Я помотал головой. - Очень вкусно. Ты где готовить научилась? - Дома. Меня мама еще учила. Я быстро доел. - Спасибо. Я за все свои двадцать лет скитаний в походе ни разу так вкусно не ел. Девушка покраснела. - Извини. Я вчера была не права. - И что заставило тебя изменить решение? – она упорно продолжала меня удивлять. Прямо удивительное утро, во всех смыслах. - Я… - замялась она, но я уже успел заметить несколько новых швов на ее одежде и несколько пятен крови. - Сама попробовала пойти? – хмыкаю. - Попробовала, - нехотя признается Лера. - И кого встретила? - Волк из вчерашней стаи… - Ясно. Выжил один все-таки. Ну, и как? - Еле справилась. И то хорошо, что он один был. - Но ты же маг! - Я… - Ясно все с тобой. Опять в последний момент заметила. Что ж… Раз обещал Ролу, буду охранять тебя, непутевую, - я поднялся. - Давай собирать вещи и пойдем. До Лериэна еще неделя пути через лес. Она опять безропотно согласилась. Какое блаженство, когда не надо с ней спорить! Хотя, если честно, скучно…
О Ночь, Владычица моя! Как можно, идя по тропинке, создавать такой шум?! Я не вытерпел, резко затормозил и развернулся к идущей за мной девушке. Она подняла на меня свои серые глаза, в которых плескался плохо сдерживаемый страх. Только заметив этот страх, я понял, что, разозлившись, непроизвольно выпустил клыки и сузил глаза, заставляя в их глубине реветь огонь жажды. Да, старик, с такими темпами тебе не придется даже ждать Артеса, а еще отрекшийся… Внутренне попинав себя за несдержанность, я принял свой обычный облик и лишь шестым чувством уловил облегченный выдох своей спутницы. В душе опять заклокотал гнев. - Лера, - выдохнул я. Она поняла, что я чем-то недоволен и потупила взгляд. – Вот скажи мне, милочка, почему, когда мы встретились впервые, ты двигалась так бесшумно, что я тебя не заметил, а сейчас топаешь, как взвод солдат?! Девушка покраснела. - В прошлый раз на мне было замкнуто заклинание бесшумности, наложенное Учителем. - Так… А что, Рол не преподавал тебе искусство Тени? – удивился я. - Нет. Он говорил, что рано, да и не знает он в совершенстве это искусство. И постоянно добавлял, что лучше, конечно же, было бы, если это искусство преподавал мне Валет, - покорно отрапортовала она. - Валет? – переспросил я, сдерживая смех. Ну, Рол! Ну, шельма! - Да. Учитель говорил, что это его очень хороший друг. Даже письма мне его показывал, - она посмотрела мне в глаза. О Ночь! Мне кажется или… О, пусть мне лучше кажется! В ее глазах была такая теплота, такое сочувствие и что-то еще такое, чему я даже не смог найти название. – Он… - Впечатлилась письмами? – хмыкнул я. - Они такие… Я даже не знала, что мужчина способен так понимать и так чувствовать… Я сглотнул. Эх, Валет, Валет... Где ж ты сейчас? Этот старый хрыч все предусмотрел. Но… Ладно, к этому мы вернемся потом. - Понятно. В принципе, искусство Тени могу преподать тебе и я. Она кинула на меня немного обиженный взгляд. Ах да! Она, наверняка, хотела, чтобы ее учителем стал Валет, ее кумир. Обойдется. - Не хмурься. Либо учишься у меня, либо на тот шум, который ты издаешь, сбежится вся нечисть леса. Она покорно кивнула. - Тогда найдем полянку и остановимся там на несколько дней, чтобы спокойно позаниматься. Пошли.
- Интересно... – задумчиво пробормотал учитель, гася зеркало. – Вампир-отступник... Хм... - Э-э-э... – промямлил я. – Великомудрый Аль, а вы уверены, что он нам нужен? Вампиры, они ведь... э-э-э... тьма... как и Темный властелин... А вдруг он предателем окажется? Вон как его на кровушку тянет, хоть и отрекшийся... И ведь до дна выпивает... - Ерунда! – отмахнулся старик. – Зеркало не ошибается. Если с ним правильно работать. Надеюсь, ты понял, как именно? - М-м-м? – что, интересно, я должен был понять? Ну, подхалимничал он перед артефактом, как перед самим королем, так что теперь? И мне что ли так же? Перед каким-то куском старого стекла? Впрочем, ради того, чтобы взглянуть на мир Эмир и ту красотку... - Так понял или нет?! – рявкнул Аль, сверля меня недобрым взглядом, но тут же обреченно махнул рукой. – Бездельник! Ох, и бездельник же ты, маркиз! А все ваше воспитание благородное! Все бы вам белы рученьки не пачкать, да головушку не напрягать! Ну все, поехало. Теперь он может вот так мне мозги полдня полоскать. Если к нему прислушиваться, умом тронуться можно. И чего он так на мое дворянское воспитание наезжает? Сам-то, как был Баранусом, так Баранусом и остался. Даром что приставку «де» к имени то ли от короля получил, то ли сам приписал. С него же станется, он никакие законы не уважает: ни чести, ни государевы. Я привычно отключился от нотации и, разумеется, пропустил момент, когда Аль перешел от слов к делу. Больно так пропустил. Леветирующее зеркало красиво вписалось ребром мне в плечо. Звездочет заорал в мой адрес что-то нелицеприятное, кот зашипел и впился когтями в лодыжку, стул из-под меня с грохотом вылетел и – одна радость – припечатал клетчатого паршивца. Я поспешно сделал вид, что не ушибся, а специально подставил плечо, чтобы выровнять пьяные движения не привыкшего к полетам артефакта. Аль смутился. А то я не знаю, что ему тоже левитация не слишком просто дается! - Ты это... – забормотал учитель, - раз такой умный да понял все, иди, давай, сам ищи героев. Нужно же мир от твоего предсказания мрачного спасти! Давай, давай! Я те щаз списочек напишу, вот ты по всем мирам и посмотришь... Он кинулся к столу и принялся строчить что-то на мятом листочке. Про зеркало, разумеется, забыл, и оно, оставленное без присмотра, благополучно сверзилось мне на ногу. Бо-о-ольно, ворк! Ну, хоть не разбилось, я-то его придержать успел. Кот злорадно захихикал. - Вот! – старик сунул листок мне в руку и снова поднял зеркало над полом. – Я его в башню сейчас доставлю, а ты... – он поморщился, понимая, что с голодухи я много не намагичу, и добавил: - Поешь да иди тоже наверх, работай. И ты тоже, - он обернулся к уже растянувшемуся в кресле Сириусу и зло сверкнул глазами, - с ним пойдешь, присматривать будешь. Если что, советом поможешь. И чтобы глаз не спускал! А то знаю я вас... Кот обиженно мявкнул, спрыгнул на пол и потрусил к лестнице, всем своим видом выражая презрение к нам обоим.
продолжение следует... Вот как ползу, так и отражаю!
Глава четвертая НЕ ВСЕ КОШАЧЬИ ЖИЗНИ. Маркиз де Карабас (Kaverella_de_Vine)
Я уплетал за обе щеки гороховый суп и размазывал по свежей кукурузной булке гусиный паштет. Судя по тому, что мне предстоит выполнить, нужно набить желудок поплотнее, да чем-нибудь долгоперевариваемым. Напротив за столом сидел кот. Повязав белую салфетку на манер слюнявчика, Сириус сымитировал из трех когтей левой лапы подобие вилки, а указательный коготок правой использовал в качестве ножа. Ха! И откуда у этого животного такие манеры? Появился этот котяра у нас сравнительно недавно – где-то с месяц назад, может больше. Его присутствие хоть и вызывало у меня почти аллергическую реакцию, зато в своем, как мне казалось бесполезном, пребывании в звездочетной башне я был не одинок. Да, я не переваривал эту животину, но сейчас мое пищеварение занималось подкопченным ребрышком, поэтому я решил завести разговор: - Эй, - небрежно обратился я к коту. Сириус не повел и ухом, лишь дернул усами и подцепил коготком маленький кусочек свиной котлеты. - Эй, кот! – окрикнул я. - Называй меня-у, пожалуйста, Сир, - ответил усатый, аккуратно промокнув морду салфеткой. - Ага, слушаюсь и заикаюсь - огрызнулся я, но допрос продолжил: – Неужто ты жил у кого-то из тех дворян-заговорщиков, что совсем королевскую власть не уважают, да всякие насмешливые имена тварям, вроде тебя, дают? - Сир – это сокращение от Сириус. Что ж тут странного-у? Это, между прочим, признак доверия и дружбы, раз я-у тебе уменьшительно-ласкательным именем себя называть предлагаю, - обиженно проворчал кот. - Ну да, ну да, - я хихикнул. – Всего лишь сокращать до королевского обращения какое-то собачье имя. Обойдешься. - Да это не мое-у имя вообще! Я-у своего и не помню вовсе. Это Аль мне-у такое погоняло дал. Действительно, собачье какое-то, - кис печально покачал головой, но потом мечтательно вздохнул: - Зато, как звезду... М-да! У него, кроме великосветских манер, еще и болезнь звездная. Но манеры меня интересовали больше. Интересно же, где набрался. - А серьезно, друг мой клетчатый, ты что, раньше в дворянском доме жил? Сириус возмущенно пошевелил вибриссами и промурчал: - Видел я-у, котообр-р-разных этих, холеные такие, жирр-р-рненькие. Под хвостом фекалии висят, аки бусы. Мне в пору и обиду на тебя в’Асилий за подобное мяу-сравнение затаить … Я вспомнил нашего придворного Дермибидона IV и усмехнулся точности описания. Действительно, этот кот был настолько толст и малоподвижен, что скорее походил на пушистую подушку, нежели на что-то немного живое. - Ну да, - согласился я. – За такое сравнение я и сам бы обиделся. Просто уж очень ты ловко когтями, как столовыми приборами управляешься. - Ну меня-у-то жизнь изрядно покидала. Многое видеть довело-усь, многому научиться... – кот ностальгически муркнул и, видимо, погрузился в воспоминания. Мне стало любопытно, но расспрашивать казалось ниже моего дворянского достоинства. Однако кис, судя по всему, и сам был не прочь поделиться жизненным опытом. Не снимая салфетки, он запрыгнул на стол, проковылял до меня и сел рядом с лимонным желе. – Вот ты-у, марки-уз, в жизни-то своей недолгой, что видел? Только папенькин особняк, да башню эту кривобокую. - Ну, почему! – обиделся я. – Меня, между прочим, в четырнадцать лет ко двору представили, даже пажом сделать хотели. Да только я уже тогда понял, что не моя это судьба. Сбежал из родительского дома, сам в Академию отправился. - Ой, бр-р-рось! Все одно: между столицей да имением. А я, должен тебе заметить, мир повидал. Да-у... – Сириус задумчиво почесал за ухом. – Вот сам подумай, разве я-у обычный кот? Да если бы я-у не был Кото Сапиенс, то мой рассказ звучал бы примерно так: Мур-рррр-рау, мяаа-у-оу, мяа-мя-мяа, фф-ф-ф, ш-ш-ш, пр-р-пр-р, и пр., пр. Хорошо-у, что звезды распорядились иначе, и вместо ограниченного словарного запаса дворовых кошек я-у имею практически человечий. И пусть я-у не Кот в сапогах и не ученый, зато магически одар-р-рен и внешне мордой симпатичен. Грешен, правда, изрядно и блохаст, но что кошкам свойственно, то-у небезобразно, согласись? Ничего не оставалось, как кивнуть. Его способность к вербальному общению с самого начала меня интересовала. Уж очень хотелось понять, что за заклинания на него наложены. Учитель о таких даже и не рассказывал. Мне казалось, что говорящий кот – это очень круто. Даже его клетчатость, облезлость и наглость за такое простить можно. Кот удовлетворился моим согласием и заинтересованным взглядом и продолжил: - Тут ведь дело не только в том, где я-у был и что видел. Тут все в комплексе брать надо. Как звезды расположились с самого моего-у рождения, - я закивал. Как будущий предсказатель я прекрасно понимал, о чем он толкует. Сириус удовлетворенно муркнул, оценив внимание аудитории в лице меня единственного. – М-да-у... чтобы ты-у все понял нужно с самого начала начинать... Ну, ладно. Родился я-у в день великого восстания мышей, против нас – усато-хвостатых. Вам-то, людям, об этом вр-р-ряд ли известно. Простой, надо-у признать, был денек: гнусные мышки пищали от страха, но продолжали подсыпать в наше молоко-у крысиный яд; ну а коты, как обычно, жрали, рожали, гадили и дохли. Моя-у мяу-матушка - жирная лысая египтянка, ходила под себя-у так часто, что родила меня-у раньше срока. Я-у оказался ур-р-родливым слепым недоноском с ярко-выраженным чувством опасности, поэтому сразу же, как только утроба родительницы вычихнула меня-у на белый свет, я-у пополз, - он гордо покосился на меня. Признаться, я не понял, почему именно. Не настолько хорошо я в которождении разбираюсь. Я про деторождение-то только о самой начальной стадии осведомлен. Кис вздохнул, облизнулся, мечтательно воззрился в пространство и заговорил снова: - Пополз, значит, я... да так прытко, что самостоятельно вытянул своих братьев из мамашиного брюха за неуспевшую быть перегрызенной пуповину. В ту же минуту, после того как мы-у, аки птенцы из гнезда, отползли на безопасное расстояние, из ниоткуда возникшие корейские повара растащили нашу матушку на катлетотесы… - ворк! Я покосился на лежавшие в сковороде котлетки, и меня передернуло (кажется, торговец фаршем был узкоглазым). Сириус фыркнул, и я снова обратил внимание на него. Рассказ кота обещал быть долгим. – Я-у же, как старший котобрат, тащил на себе-у гирлянду из четырех слепых уродцев в неизвестном направлении. До той поры, пока не заполз в норку одной сердобольной и о-учень одинокой мышки. Эта добрая серушка нас и вырастила. Тем самым до конца усатых дней моих братьев, нанесла им тяжелую психологическую травму. Потому что они-у до сих пор не могут определиться, кем же являются на самом деле – крысокотами или котокрысами. - Постой, постой! – замахал я руками. – Ты что же считаешь себя крысой?! Сириус обиженно фыркнул и посмотрел на меня с откровенным презрением. - Лично я-у сразу смекнул о своем происхождении, - гордо сообщил он. - Ну и что, что любил тыквенные семечки и вонючие, словно носки пехотинца, сыры. Зато я-у обожаю мышей! Все началось с того, что однажды я-у съел нашу мачеху. Съел и не заметил. Облизался, а несколько часов погодя выкакал ее хвостик и тут же захор-р-ронил его... – он покаянно вздохнул. - Братья мне-у этого так и не простили – выгнали с позором, позабыв, как звать... Впрочем, я и сам не помню... А я-у хоть и во вкус вошел, но и по сей день иногда прихожу на могилку мачехи, дабы помя-унуть сердобольную серушку. Вкусная была-у, однако. Но беды в моей кошачьей судьбе начались после того, как я-у встретил свою первую любовь - корову Га-Гу. - Корову?! – опешил я. - Да, и надо-у признать, роковое это увлечение для любого усато-хвостатого. Но я-у ничего не мог с собой поделать, влюбился с первого взгляда. Меня-у покорили ее огромные глаза и мр-р-р-рау… большое вымя. Но у бедолажки крупнорогатой детство тоже не радостное было. Га-Гу вырастили гуси. - Кто?! – я чуть не подавился. Избыток межвидовых родственных связей плохо укладывался у меня в голове, а булка вдруг перестала помещаться во рту. Кусочек гусиного паштета таки не выдержал и вырвался на свободу, красиво шмякнувшись прямо перед носом у Сириуса. Кот брезгливо потрогал его лапкой и передернулся. - Да, возможно, именно они-у на твоей кукурузной булке, - мяукнул он и укоризненно покосился на меня. – Ну и манеры у тебя-у, маркиз! Неужто в детстве не научили, что с полным ртом разговаривать некр-р-расиво? – я смущенно потупился, а кот, посчитав воспитательную деятельность оконченной, продолжил: - Я-у, конечно, до сих пор с трудом себе это представляю, но моя-у коровка страдала от того, что не умеет летать. Помнится, загрустит любимая Га-Га, слезы в длиннющих ресницах запрячет, а я-у подойду, поглажу мягкой лапкой по худому крупу, слово ласковое мяукну, она-у сразу же повеселеет, да податливее станет. Позволит мне-у и с хвостом приветливым поиграть, молочка парного пососать, да вымя-у нежное потискать, - кот вожделенно запустил лапу в лимонное желе и невольно облизался. - Любил я-у ее сильно, восхищался, да только не знал, что коровка-то моя-у колдуну одному принадлежит. - Ух ты! – не выдержал я. - Ага, - печально кивнул Сириус. - Этот живодер-р-р для злобного обряда омоложения приобрел зазнобу мою, а при полноликой луне прирезать вздумал. Да только я-у предложение в этот день хотел ей сделать. Ну, и нашла коса на камень, а точнее - напал кот на пакостника-чародея. Морду я-у ему исцарапал, ухо прокусил, да что есть мочи мяукал: «Беги, Га-Га, беги! Спасайся, любимая!» Но, как говорится, корова не кошка – мозгов в ней немножко. Эта рогатая, тощая дур-р-ра, вместо того, чтобы оставить о себе последнее, мрр, душещипательное воспоминание, попятилась в сарай и напоролась на вилы. И знаешь, взбесился тогда не один колдун, ибо обломались мы оба-у. Глазенки у старика кровью гневались, зубы паскудно скрежетали, видать тушкой моей дранной морокун захотел крупнорогатую жертву заменить, но, как говорится, что кота не убивает, мр-р-рау, то делает его сильнее. К тому же я-у и сам злой был, как собака - звание «вдовец» коту чести не делает. Вот и выцар-р-рапал я-у в отместку чародею глаз его красный... - Заливаешь! – не поверил я. – Чтобы кот да с колдуном справился? Извини, неправдоподобно. - Если бы! – отмахнулся кис. – Глаз-то я-у ему выдрал, но за то и поплатился многократно. Мор-р-рокун тогда слова бесовские произнес, золотой песок из карманов высыпал, да в душевнобольной танец пустился – короче, проклял меня-у колдун. Пожелал, чтобы моя-у полосатая морда в подчиненных при всяких тиранах была, приключений несусветных на мою хвостатую задницу захотел, да неразделенной любви на все восемь жизней. Хвала Чеширу, что несведущ был колдун-то одноглазый в количестве отведенных котообразным реинкарнаций. Будет у меня-у одна жизнь, чтобы оттянуться и погулять, как все коты – самому по себе! Я налил себе малинового киселя и спросил: - Так ты поэтому здесь? Баранус один из этих тиранов? - Не совсе-ум так... – Сириус почесал за ухом, словно размышляя, как продолжить рассказ. – Тут такое дело... Пару годиков назад, я-у работал заклинателям змей на восточном базаре Абу-Ару-Ану-Его. Свистел во флейты заливистые, завлекая гадюк разных в чувственные танцы. И был я-у влюблен в Аш-Шу – старую очковую кобру. - Кобру?! - Ну да, а что-у? Меня покорили ее изящество, гладкая кожа и мр-р-р-рау… раздвоенный язычок. К тому же у нас были одинаковые гастрономические вкусы – оба-у любили мышей, - я помотал головой, но решил больше не перебивать. У этого клетчатого явно извращенное отношение к любви, но это его личное дело, в конце концов. – Мы-у тогда гастролировали по пряному базару, срывая медитативные аплодисменты умирающих индусов. И решил я-у сделать гадине своей предложение. Надел чалму многослойную, сандалики носком к верху задранные, да халат цветастый, букетик анисовый собрал и мышку дохлую подмышку сунул. Заглянул в корзину плетеную, где обитала Аш-Ша, а там соперник мой бравый лежал – мангустом звался. Улыбался нагло, да очки моей кобры на свой нос насаживал. Подумал я-у тогда, что пустила Аш-Ша его в корзину первым. А для кота-у быть вторым, утоплению в ведре подобно. Ну, ты понимаешь? - Конечно-конечно! – сразу же согласился я, чтобы не вызывать у киса негативных эмоций. Он, может, и извращенец, но уж больно интересно рассказывает. - Так вот, переполненный яростью обманутого мяу-мужа сиганул я-у в корзину и пока дудкой брюхо мангусту не вспорол, не успокоился. А когда кишочки любовничка по стенкам размазывать стал, углядел, что кобра моя-у старая в утробе соперника разлагалась, - Сириус примолк, и мне даже показалось, что он всхлипнул. - Эх, здесь вам не сказка про Красную Шапку, где из вспоротого нутр-р-ра-у могут живыми выбраться, здесь Восток, как говорится – дело тонкое, - с отчаяньем в голосе изрек он, снова немного помолчал и только потом продолжил: - Погрустил я-у тогда, с четверть часа примерно, пометил корзинку, чтобы остальным ма-унгустам неповадно было, и отправился к пиратам – догоняться ромом. Быть корабельным котом, надо признать намного интереснее, чем в дуды дудеть. Тут тебе-у и песни, да пьяные пляски, пальба из пушек, да сундуки с сокровищами. Правда, штормило меня-у поначалу, морской болезнью с неделю мучился. Мур-мурау! Зато, какой головокр-р-ружительной роман у меня-у был с обезьянкой редкобородого капитана! Назовешь меня-у усатым бабником? Полосатым Ловеласом? Хвостатым Казановой? - Я бы назвал тебя извращенцем, - не выдержал я. На удивление, кот не обиделся, даже не дернул усами. - Я-у тебе вот что, в’Асилий, скажу, подобная извращенная любвеобильная натура присуща каждому коту, что появился на свет в марте… восьмого числа. - Упс! – икнул я. - Что? - Да я, вообще-то, тоже в марте родился, восьмого, - растеряно сообщил я усатому. – Даром, что не кот. - А, ну тогда понятно, почему тебя-у все на красивых девчонок поглазеть тянет, - радостно осклабился Сириус, и в его голосе мне даже послышалась тень одобрения. – Значит, ты-у меня поймешь. - Пожалуй, - на всякий случай не стал я спорить, хотя аналогии между красивыми девушками и коровами-кобрами-обезьянами не понял. Кот снял салфетку с шеи, небрежно бросил рядом и мечтательно замурчал: - Чита-Рита, высокая, сильная, забавная орангутангиха, оказалась самой нежной из всех моих женщин. И блошек у меня-у поищет, и за ушком заботливо почешет, и на ночь приласкает. Помнится, схватит меня-у тремя руками, запрыгнет на мачту и давай в воздух подбр-р-расывать. И кто знает, как бы сложилась моя-у усато-хвостатая судьба, если бы в одно из подобных свиданий, когда я-у, раздувая брыла, падал обратно в рыжие лохматые объятия возлюбленной, меня-у не подцепил пеликан, - Сириус обреченно вздохнул. - Судьба в очередной раз позабавилась над моими чувствами, ведь в тот вечер я-у готовился сделать предложение капитанской обезьяне. Но коты не теряют бодрость духа никогда-у! Грустят редко, часто злятся, мстят иногда, но постоянно развлекаются. Подумаешь, прокляли! Я-у тебе вот что скажу: смысл жизни кота не в достижении какой-нибудь цели, а в пути, который он проходит, идя к ней. Мрр-р-ра-у-р… - А что пеликан? – постарался я выдернуть его из философствования. Уж больно захватило меня жизнеописание этого клетчатого прохиндея. - Это он принес тебя к звездочету? Сириус ответил не сразу, походил кругами вокруг миски с котлетами, а потом брезгливо зафырчал: - А что пелика-ун? Пеликан тот поначалу показался славным малым. Посидели мы с ним в этот вечер, повор-р-рковали на буйке из пустой бочки. Поведал я-у ему и про корову, и про проклятье, и про то, что счастье с бабами не сыщу. И не сразу я-у понял, отчего этот «дятел» мне-у в плечо клювом уткнулся, да крылами своими заботливо так приобнял. Но, как только солнышко над нами в небе заулыбалось, увидел я-у, что пеликан-то, рядом сидящий, цвета голубого, и что ресницы у него накрашены, и румяна свеклой наведены, да и повадками он больше на павлина походил. Я не выдержал и заржал в голос. Уж больно комично выглядело возмущение на морде кота-извращенца. - Оооо, Си-и-и-риус, так ты что, немного, так сказать… фиолэтовый? – не преминул я его подначить. Кот плюнул в правую лапку и потер ею о пушистую бочину. - Фиоле-утовым у тебя сейчас свежий синяк в фор-р-рме кошачьей лапы будет, - грозно пообещал он. – Мне-у, может, и все равно, к какому виду дама принадлежит, но на мужиков я-у не ведусь. И намеков от всяких недорослей не потерплю! – он свирепо повел вибриссами в мою сторону. – Думаешь, я-у стал тогда размышлять на тему «у всех свои недостатки»? Дабы честь кошачью не позорить, сожр-р-рал пеликана в этот же момент, да погреб из этой голубой лагуны куда подальше. Благо, прочной бочка оказалась, ибо сразу же после спонтанного перекуса дичью заиграл в море штор-р-рмище. Тучи тужились, извер-р-ргая молнии, а вода вокруг меня волновалась, да в мо-уй одинокий ковчег для пиратского рома заглядывала. Знаешь, как говорят: «кот, как девица, водицы боится». Вот я-у и боялся. Утонуть боялся – это нам устато-хвостатым память генетическая покоя все не дает. Испокон веков Рука Судьбы топила нашего брата то в ведре, то в тазе, то в реке, то в луже, иногда по одному, но чаще семьями. - Конечно! Вы плодитесь, как кролики, и пакостливые, как черти, - поддел я этого сказителя. Сириус деловито поскреб когтями по деревянной столешнице, но возражать, почему-то, не стал, а вместо этого обиженно поинтересовался: - Позволишь, фр-р, рассказ зако-унчить? Я отвесил ему шутовской поклон. Пусть думает, что хочет, хоть в плохих манерах не упрекнет. Кот сарказма в моем жесте предпочел не заметить, благодарно кивнул и снова заговорил. - Ну, вот значит... Плыву это я-у, плыву... А на чем я остановился? - На эпическом описании буйства морской стихии, - хихикнул я. - А, ну да-у... Был шторм, значит, и... я-у таки утонул. - Чего?! - Ага, утонул. Ну, почти. Спасла меня-у одна русалка. Страаашная, как остатки египтянки, что меня-у родила. Скользкая, зеленая, лысая к тому же. Рот от уха до уха, зубы острые в два ряда. Глазенки маленькие, как мышиный помет. Зато голос… мррр-рр, Ася, покорил меня-у ее божественный голос. Но самое интересное, была у нее ниже пупка такая маленькая… - Так стоп! Никаких подробностей! – взвился я, решив, что его повело на воспоминания об интиме. – Мне, конечно, интересно о твоих странствиях послушать, на чужом опыте поучиться жизни, но вот о личном не надо! Лучше расскажи, как ты вообще здесь оказался. Сириус прыгнул мне на грудь, вцепился в воротник и, посмотрев в глаза, похлопал мягкими лапами по моим щекам. - Так я-у к тому и веду, дружок… - Давай только без интимных подробностей. Кот подмигнул, перебрался мне на плечо и зашептал в ухо. - Была у нее ниже пупка такая маленькая… - Эй, кис, я же просил! - Родинка, - фыркнул Сириус. – Родинка маленькая, в виде звезды. - Ааах, родинка? – смутился я, сообразив, что ни о каких извращениях речь не идет. – И... и что? - А ты Барануса нашего голым видел? Мне показалось, что я мгновенно побагровел, не то от стыда, не то от отвращения. И ведь только что устыдился, что плохо об этом извращенце подумал. - Я что тебе, пеликан?! – заорал я и стряхнул мерзкую тварь с плеча. - Делать мне больше нечего, как на эту дряхлость смотреть! - А я-у смотрел, - мяукнул кот, растянувшись на столе и ехидно сверкая на меня глазами. - Оооо… я понял. Понял! - замахал я руками, не желая больше ничего слышать. – Ты еще и вуайерист! Увидел голышню Аля, а в родном языке для подобного ужаса мурчания не нашлось. Вот ты и заговорил. Так? И я больше не хочу знать никаких подробностей! Избавь меня! Кот зашипел и одним прыжком снова оказался у моего лица. - Закончил? – фыркнул он, подцепив мою левую ноздрю острым коготком. Я тут же затих. С проколотым кровоточащим носом перед красавицей из зеркала представать, знаете ли, не хотелось. А я именно этим и собирался заняться после ужина. - Закончил, - буркнул я. – Но не вижу связи. - У звездочета ниже пупка точно такая же мяу-родинка, - пояснил кот. Я заскрипел зубами, но вынужден был сдаться. Оставлять тему ню кис явно не собирался. - Родственники что ли? – предположил я, чтобы что-то сказать. Кот спрыгнул обратно на стол. Встал на задние лапы, а передними на брюшке шерстку белую раздвинул. Не знаю, бывают ли у котов родинки, но у этого была. Маленькая такая, по форме пятиконечную звезду напоминала. Я пожал плечами, логическая цепочка связывающая все воедино упорно рвалась. - Эээ… получается, - замямлил я, – типа… ты… что… вы… они… Кот торопливо замахал лапами. Мне кажется, он был уверен, что я догадаюсь. У меня родилась одна единственная идея: - Что ты… типа их сын? Сириус шлепнул себя по лбу и взвыл: - Ой, ну ты-у и дурак! Еще меня-у извращенцем называешь, а у самого все мысли не в ту сторону. Это метка. - Чего? Метка? Какая метка? – удивился я. - Про Звездный Покер слыхал? - Это там где на желания играют? Конечно, слыхал! Еще бы мне не слыхать! Едва ли найдется хоть кто-то, кто не мечтал бы поучаствовать в этой игре. Ведь выигрыш в ней – исполнение самого заветного желания. Уж я бы нашел, что загадать. А выиграл бы, так и не прозябал бы сейчас в этой дыре. Но попасть на игру не так уж и легко. Говорят, даже сам король не смог уговорить придворного мага раскрыть ему тайну Звездного клуба. - Он са-умый, - солидно кивнул кот. - У каждого, кто хоть раз играл, появляется звездная родинка. - Оп-па! Так ты играл? – воскликнул я, подскочив со стула. – Ворк! Рассказывай! - Играл, мр-р, играл. Ты присядь, в’Асилий. Я плюхнулся обратно на стул и приготовился слушать. То, что какой-то усато-полосатый наглец оказался в числе избранных, не укладывалось у меня в голове. Кот, между тем, тихо продолжил: - Попасть туда-у, знаешь наверное, очень сложно. Но, как говорится, никогда не говори, коту нет. В общем, уговорил я-у рыбеху свою, умаслил так сказать. Ласками, да обещаниями. Все же харизматична всякая кошачья натура. Вот моя-у мило-страшная русалка голос-то свой прекрасный и отдала котенку любимому, - он гордо подкрутил ус. - Это мне-у, если не понял… Ибо чтобы попасть к Игрокам Звездным слова надобно особые на языке человеческом произнести. Иначе не пустят. - У-ух, и что за слова? – сразу же поинтересовался я. Сириус подманил меня коготком и заговорщицки спросил: - А ты никому не мр-расскажешь? Я перекрестился и кивнул. – Вот тебе крест Большой Медведицы. Что за слова, Сириус? Тогда кот прошептал: - «Волоса, волоса, посредине колбаса». Несколько секунд я пытался осмыслить только что услышанное, пока Сириус паскудно не заулыбался. - Ах ты, пакостник! – выпалил я, запустив в кота вилкой. – Брешешь все! - Мяу, в’Ася, видел бы ты свое лицо, - увернувшись от четырехзубого снаряда, заржал этот гад. – Ну, дурачина, ну лопух! - Ах ты, шелудивый кошара! А еще королевского обращения к себе требует! Брехун клетчатый! Кот обернулся и ехидно замурчал: - Полно вам, сударь. Где ваши манер-р-ры? Ворк! Ну я и, правда, дурачина! Сидеть и с упоением слушать кота! Верить ему… Вот ведь идиот! И винить некого. Сам уши развесил. - Смейся, смейся, Сыр, - погрозив кулаком коту, пробурчал я. - М-р-р-р, не поня-ул… - обиженно распушился кот. – Что за сыр ещё? - Сокращение, - ехидно сообщил я. – Дружеское. От имени Сириус. Отныне, за враки твои кошачьи, я буду величать тебя Сыром. Ой, нет! Ещё лучше! Сырком! - кот вздыбил шерсть и зашипел, а мне в голову пришла еще одна идея: - А может, тебе больше понравится Творожок, а? Запрокинув голову назад, я зловеще засмеялся. - Мр-рау, обижаешь? – вдруг перестав злиться, промурчал кот. – А я-у, между прочим, тебе, в’Асилий, не врал. Ну, разве что, только про слова мр-заветные. Но тебе их знать не положено, юн ты, в’Ася, да глуп. Вдруг сыграть вздумаешь. - Чего это глуп? – в чем-то он, конечно, прав, но вот в этом точно ошибается. - Я между прочим чемпионом покера среди маркизов был! Понятно тебе! Да так играл, что тебе с твоей колбасой и не снилось! Кот закатил глаза, явно предполагая, что я преувеличил свои способности. - Хор-р-рошо, хор-р-рошо. Пусть так, - фыркнул Сириус, - но ты-у забываешь, что там тоже не маркизы какие, а сильнейшие игроки всего мира собираются. И не только нашего, между прочим. Ну, куда тебе-у, Ася, с ними тягаться? Да и что за желание у тебя-у такое может быть, чтобы в эту авантюру ввязываться? - Желание? – удивился я. – Так я ж магом хочу стать. Можно подумать, это для тебя новость! - Нет, ты-у точно дурак, - вздохнул кис. – Ты же уже стал магом, олух ты! Тебе-у теперь учиться надо, да уровень повышать. А такого в карты не выиграешь! Я почесал в затылке. Действительно, теперь-то, что дергаться? Раз со мной первый апгрейд случился, значит, о магии можно больше не мечтать, а просто учиться. Только это все равно ничего не значит. Может, сейчас у меня и нет заветного желания, но ведь появится еще. Так что тайные слова из Сириуса вытянуть надо. Но сейчас он все равно ничего не скажет. Вон как ехидно зыркает! Кот косился на меня, словно читал мои мысли. А может, действительно читал. Потом потянулся, поскреб когтями стол и спрыгнул на пол. – Идем в башню, что ли? Тебя ждут великие дела, - и, презрительно хихикнув, добавил: - Чемпион. Я пропустил колкость мимо ушей, лениво растянулся на стуле и загнусил: - Потом. У меня ещё ничего не переварилось. Лучше расскажи, что было дальше. И тут вдруг этот кошара запрыгнул мне на голову и вцепился когтями в брови. - А дальш-ш-ш-ше, - зашипел Сириус. – Аль де Баранус меня-у замагичил, чтоб я-у присматривал за одним молодым магом. Следил, чтобы задания выполнял в точности, не ленился лопух да к чему не надо ручонки свои ш-ш-шелудивые не тянул. Мол, этого дворянского сынка, видать, только ш-шпажонкой махать всю жизнь учили да как накрахмаленные воротники правильно пачкать. Так что хватит лясы точить, пора дела делать. В башню, мигом! - Это он про меня что ли? – обиженно предположил я, поднимаясь со стула. - Ну, не про меня-у же. Я-у вон с тобой второй месяц вожусь, а толку чуть. Дурак дураком. Я попытался отодрать противного кота от своей головы, но он, сволочь, только сильнее когтями впился. - Отпусти! – взвыл я. – Больно же! И что это ты тогда возишься со мной?! Больно надо! Не мне, уж точно! Сириус сиганул на стол, фыркнул, полизал воротник и, отвернувшись в сторону, независимым тоном произнес: - Я-у же, мр-р, говорю, слово волшебное звездочет с меня-у взял. Замагичил. - Темнишь ты что-то. Так ведь и не сказал, как ты у Аля оказался. - Не суть, - лениво протянул котяра и посверкал на меня глазищами. – Главное, мы-у с тобой в одной лодке теперь, маркиз. - Сомневаюсь, - усмехнулся я. - Напрасно, - Сириус лизнул лапку. – Или не помнишь, как чуть больше месяца назад учитель тебя-у из своего кабинета выгнал да наорал, да велел не вмешиваться? - Он меня регулярно гоняет, - зевнул я. - А тогда вот опоздал, - вздохнул кот. – Слишком поздно тебя-у шуганул. Вот ты и оказался повязанным со мной. Ну, или я-у с тобой. Это как посмотреть. - Не понял! Что значит, повязанным? - А то и значит. Русалка-то меня-у только волшебным словам Звездного клуба научила. А связную речь и кое-какие еще способности мне-у Аль своим заклинанием подарил. Вот только действовать оно будет, исключительно, пока я-у с тобой. Но и расти я-у вместе с тобой буду. А все из-за того, что ты тогда вмешался. А поскольку мне мои-у новые умения очень даже по вкусу, то никуда тебе от меня-у не деться. Изволь, маркиз, терпеть мое общество. - Еще чего! – возмутился я. – Нужен ты мне! Да я сам тебя утоплю при первой возможности! Или размагичу! Вот научусь только. Кис задумчиво покосился на меня, помолчал. Я совсем уж было решил, что победа осталась за мной, и клетчатый надзиратель от меня отвянет, но Сириус вдруг заговорил снова. Тихо так заговорил. Проникновенно. - Можешь. И утопи-уть можешь, и размагичивать таких, как я-у, со временем научишься, - согласился он. – Вот только зачем оно тебе-у, Ася? Так уж тебе-у нужно совсем одному против всего мира оставаться? А так нас все-таки двое... Я не нашелся, что ответить. Встал молча и направился к лестнице в башню. Сириус потрусил следом. - Но я сначала все равно на Эмир посмотрю, - предупредил я хмуро своего надзирателя. - И кто здесь кого в вуайеризме обвинял? – проворчал кот. Вот как ползу, так и отражаю!
Глава пятая ПРОВОДИТЕ ОДИНОКУЮ ДЕВУШКУ Киниада (Н7)
Терпеть не могу людей. А приходится находиться в компании благочестивых рыцарей! И не смотаешься, смотрят за каждым моим шагом, боятся: "Как бы не попала прекрасная девица в беду. Опасные здесь места". Тьфу! Да от меня любая беда сбежит, я сама вас всех за три минуты уложу. И скоро это случится. Папа, конечно, просил не превращаться и не впутываться в истории, но достали уже! Серьёзно, даже в туалет сходить нормально нельзя. Сначала даже забавно было, но уже надоело! Всех прибью! Вообще, люди - идиоты: одни мужики трахнуть хотят, другие за жизнь и девственность своих дам беспокоятся (этих вторых, кстати, в пару сотен раз меньше, и все они, в большинстве своем, даже за себя постоять не могут!). В этом смысле сильфийки куда лучше. Конечно, при близком знакомстве создается впечатление, что их уровень интеллекта ниже, чем у орков, экие защитники чести рода и семьи выискались! Да было бы что защищать! "Утонченные" эльфы тоже умом не блещут: "Мы первая раса. Мы мудрее всех. Мы красивее всех". Ну и самомнение! Тошнит от них. Темные, те более или менее нормальные, там хоть самки драться умеют, да и матриархат у них, что мне особенно по душе. А вот у Светлых с этим ужасно: женщин считают нежными, слабыми существами, которых нужно защищать! Ужас! Ну разве я похожа на ту, которую нужно защищать?! Нет, я, конечно, не эльфийка, но все же! Первая раса называется, я бы, на месте дриад, давно поставила этих ушастиков на место. Хотя эльфы еще нормальные по сравнению с вейстами. Плюхаются в своём океане, ластами машут. Ну ладно бы просто сидели, так они другим не дают на кораблях плавать. Мне-то все равно, да наши Синие - в основном торговцы, им товары туда-сюда возить надо (не летать же!), а вейсты такую плату берут, что нашей сокровищницы и на десять заездов не хватит. Вообще-то, если быть честной, мне и до этого дела нет. Просто не люблю я вейстов: скользкие, противные, с жабрами, и ноги-ласты, и руки с перепонками, все такие зелено-голубые. Фу, гадость-то какая! Я вообще воду не люблю! Мокрая она и... мокрая. Вот гномы, они хотя бы сухие, правда, пыльные, грязные, бородатые, маленькие и какие-то недоделанные. Я вовсе не придираюсь! Ну, просто подумайте: смешно считать себя самыми древними и самыми умными расами, не имея на то никаких оснований. Вот мне можно, мой народ действительно Изначальный, как и дриады, наяды, торы и вильхи. Только те практически все вымерли, одни мы - драконы - живем нормально. Независимые, гордые и высокоразвитые. Конечно, люди, эльфы, гномы и другие считают нас полуразумными животными. Ну и ладно! Зато так жить спокойней. До Дракэроса дойти очень трудно, долететь или доплыть не легче. Другим. А мы сами прикидываемся людьми, эльфами, сильфами, а некоторые даже гномами, вейстами не можем (по простой причине: наша стихия – огонь, у них – вода, а это вещи несовместимые, да и уроды они), и живем, торгуем, изучаем все, что хотим, в Сардоноре. Или, как я, болтаемся туда-сюда, ищем приключения. И находим. Только не такие, как надо. Если честно, эта история с рыцарями какая-то подозрительная. Что они ко мне пристали? Чтобы я ещё хоть раз при трансформации создала платье! Нетушки, теперь только брюки! Я ехала на лошади позади одного рыцаря – Женора. Погода восхитительная. Солнце светит, птички поют, труп орка у дороги лежит. Полусгнивший. Воняет страшно! Неужели убрать нельзя? Мои рыцари внимания не обратили, только Женор попросил не смотреть на мерзкую зеленомордую падаль. Как будто я трупов не видела. Кстати, если ты такой благочестивый и культурный рыцарь, можно и выражаться поприличнее. Между прочим, непонятно, что здесь делает орк, в придачу один и мертвый. Кто его убил? А, Хаос с ним! Ибо любопытство меня до добра никогда не доводит. Я и с рыцарями еду не только по безвыходности (выход я могу всегда найти), но, отчасти, и из-за глупого любопытства. Куда они едут и откуда? Непонятно. Странно все это. Да и скучно. Из этих козлов в железе херк что вытянешь. Всего рыцарей было семнадцать. Я даже имена их всех запомнила (делать было нечего, вот я их и заучила): Марк, Олорн, Нитарий, Дориан, Женор, Химир, Джарбен, Джорай, Ондрий, Зак, Сернон, Артолл, Бенгир, Байрон, Ник, Дорд и командир (или как там его по званию?) - Кирт. По мне, они все на одно лицо: волосы темные, глаза серо-синие, нос большой (на мой вкус), у половины рыцарей кривой. На мой вкус, нос очень важная часть лица, а у них ни одного нормального нет. И значит, едем мы по пыльной дороге в Рингорской провинции Сородорской Империи, по направлению к Мирторгу. Обычная болтовня рыцарей помоложе, тихие "мудрые" разговоры старших, комплименты в мою честь. Скукотища! Женор рассказывал какую-то легенду о неком Святом Риноре. Он мне вообще каждый день что-то рассказывает. Как столько святых могло появиться на нашей грешной земле? Вечерело. Внезапно отряд остановился. Ну, и что там случилось? На ночлег, вроде бы, ещё рано. Женор что-то недовольно буркнул и проехал в авангард отряда. Там Кирт вел разговор с весьма необычной компанией. Наверняка очередные "спасители мира". Потому что более ни для чего столь разнообразные люди и нелюди вместе не собираются. Тот, с кем разговаривал Керн, судя по всему, главный - вполне классический вариант героя. Паладин, на вид лет тридцать пять - сорок, светлые волосы, серые глаза и нос красивый. Одет, как обычные странствующие герои, на принадлежность "Святому ордену борьбы со злом" указывал массивный серебряный перстень. Также в компании присутствовал эльф. Как же без эльфа-то? Эльфы - обязательный атрибут почти всех геройских групп. Странно, что здесь гнома нету, зато есть наемник-полуэльф. И, конечно же, маг, старый и мудрый. Первое видно сразу же, а вот над вторым надо подумать. С магом был юноша с явно деревенской внешностью, наверное, ученик, хоть и выбор необычный, непохоже, что мальчишка на что-то способен. Та-а-ак, их пятеро, хотя нет, шестеро. И последний - самый необычный. Высокий, в черном плаще, белые волосы, бледное лицо, чуть светящиеся в сумерках глаза. Он был красив, но немолод. Лет тридцать – тридцать пять с виду, а если учесть, что он некромант, темный маг и, судя по почти не заметным клыкам, высший вампир, то ему не меньше пятьсот лет. Похоже, дело серьёзное, если паладин и некромант-вампир путешествуют вместе. Ох уж эти героические квесты! Раз в сто лет обязательно миру угрожает смертельная опасность, и его нужно спасать. Ну, и что на этот раз? Я подошла поближе. Кирт заметил меня, представил: - Милорд Георгор, позвольте представить Вам уважаемую леди Киниаду. Мы встретили её недалеко от Дитрона. Спутники леди Киниады были убиты в тяжелой неравной борьбе с дикими троллями. К счастью, мы успели спасти леди от смерти, перебить этих поганых тварей и решили проводить благородную даму до Мирторга, к её родственникам. Это как еще понимать? Ничего подобного не было. Я просто шла по дороге, любовалась природой, а тут навстречу мне куча рыцарей. Я даже спрятаться нигде не могла - ни дерева, ни кустика поблизости. Ну, а рыцари меня, едва завидев, сразу же стали навязчиво предлагать сопроводить в Мирторг. А я, кстати, в противоположную сторону шла! Зачем согласилась, сама не понимаю. А теперь ещё историю какую-то придумали. Не знала, что Кирт врать умеет, да еще так убедительно. У "героев" никаких сомнений по поводу его слов не возникло. Зато волшебника заинтересовало кое-что другое. - Киниада? Странное имя. Ты же черная, а не рыжая! - маг придирчиво осмотрел меня. - И при чем тут я? Я себе имя не выбирала. Все претензии к родителям (хотелось бы посмотреть на того, кто рискнет обратиться с претензиями к моему папочке). Но если очень попросите и хорошо заплатите, могу перекраситься. Я, кстати, не черная, волосы у меня темно-каштановые, а две ярко-рыжие пряди спрятаны под сложной прической. Нечего себя афишировать. С ними я слишком заметная. - Образованные у вас родители. Древняя речь... Уже столько времени никто на ней не даёт имена. - Может, лучше, чем обсуждать моё имя, столь умный и знающий господин соизволит представиться сам? Вот пристал! - Сайрус. Н-да, коротко и ясно. - Миледи, позвольте представиться, - паладин решил вмешаться в разговор, недовольно косясь на мага, что так некультурно беседовал с прекрасной леди. - Мое имя Георгор, я рыцарь Света, почетный член Святого Ордена по борьбе с нежитью (Надо же! Какая новость! В жизни бы не догадалась!). Это, - Георгор указал на эльфа, - лор Феллион, Рассветный эльф, из дома Солнечного луча. Ша-Нор - наемник. Тим - он ученик Сайруса. Ну, и Реймон, - паладин небрежно качнул головой в сторону вампира. Интересно, он действительно относится к Темному с пренебрежением или хочет казаться самым сильным? - Лорд Георгор и его спутники будут путешествовать с нами до Мирторга. Надеюсь, Вы не против, миледи? - Нет, что вы! – рассеянно произнесла я. Похоже, надо подождать с побегом. Любопытно же узнать побольше о "господах героях".
Ну не везет мне со спутниками! Я раньше считала, что могу выяснить все, что мне надо, у любого живого существа. А тут сначала рыцари, потом эти херковы "герои". Обидно же. Ладно ещё наемник и клыкастик-некромант - у них профессии такие, паладин - тоже, его хоть пытай, все равно ничего не узнаешь, ну а Сайрус вместе с Тимом только магией себе и занимаются в конце отряда. Но меня бесил эльф. О-о-о-о! Он рассказывал о цели своего путешествия даже по несколько раз на дню. И каждый раз - разное. Этот эльф, Феллион, только и делал, что ездил из одного конца отряда в другой и рассказывал всякие сказки. И почему-то больше всего о драконах. О том, как похищали они прекрасных дев, сжигали целые города и сёла, пожирали беззащитных крестьян. И едут они, разумеется, уничтожить беспощадных тварей. Самое удивительное, что рыцари ему верили. Прямо как дети! Мало того, длинноухий пытался за мной ухаживать. (Чем его эльфийки не удовлетворяют, что он к "людским женщинам" пристает?!). Он, конечно, симпатичный. Классический эльф: светлые волосы до локтей, зеленые глаза, нос тоже мне ничего, только тонковат, хрупкая, почти девичья фигура, длинные тонкие, заостренные кверху уши. Только с этим выродком Хаоса я заигрывать не собираюсь. Сволочь длинноухая! Знает он все про меня, точно знает. Говорит: "Глаза твои янтарные, как будто у дракона", - ну, и какой нормальный мужчина, точнее эльф, будет говорить такое женщине, если это вообще оскорбление и для людей, и тем более для самих эльфов. И глаза у меня совсем не янтарные, а светло-карие с желтым оттенком. У этой проклятой компании либо проблемы со зрением - сначала маг, потом эльф - либо слишком они много знают и просто надо мной издеваются. Короче, первые три дня путешествия рыцарей с отрядом Георгора прошли для меня ужасно. Зато следующий день - даже очень весело и бурно. Еще с утра я почувствовала опасность, но промолчала - нечего этим гадам помогать (надо было правду мне рассказать, а не сказки о драконах). Может, конечно, Сайрус или вампир тоже заметили, но разве по их лицам догадаешься? Где-то в обед причину опасности заметили все. Она заключалась в маленьком отряде орков, спокойно поджидавших нас на дороге. Я была просто в недоумении: это так не похоже на зеленомордых. Видно, что орки приготовились к бою, но на что они рассчитывают? Отряд остановился примерно в трехстах ярдах от орков. Я сидела за спиной у Ондрия, рядом с нами находились Кирт и Георг, вскоре к нам подъехал маг. - Я не чувствую магии. Реймон тоже. - Неужели они настолько тупы?! Даже если бы с нами не было Вас, почтенный Сайрус, орки обречены: их почти в два раза меньше. Глупцы! Можно было, по крайней мере, заманить нас в засаду, а так у них нет ни малейшего шанса. Меня это не особо удивляло - они же орки. Вот то, что они оказались так далеко от своих земель, да еще в таком малом количестве... Судя по их внешнему виду, они из ханства Фонгана, а это через половину Империи отсюда. - Может, они направляются в Мирторг? - Тогда зачем им на нас нападать? Ну, как можно быть такими самоуверенными? Спокойно себе разговаривают, когда прямо перед носом куча зеленомордых. Ясно, что дело тут нечисто. Орки совсем не так глупы, как думают о них люди, и они не будут просто стоять посреди дороги, если не уверены в своих силах. Эльф с вампиром, видимо, были со мной согласны, они переглянулись и отошли подальше, в конец отряда. Я аккуратно сползла с лошади, так, что поглощенный разговором старших по званию Ондрий даже ничего не заметил. Орки поджидали нас на пустынном месте, и единственным деревом в округе был высокий сучковатый вяз поблизости от дороги. Хорошее место для наблюдения за намечающимся представлением. Никто меня, к счастью, не окликнул, видимо, считая, что я правильно делаю, уходя подальше от места битвы. Только я забралась на дерево (это, кстати, не так уж и легко в длинном платье) и уселась поудобней, как орки, наконец перешли в наступление. Только не совсем так, как рассчитывали Кирт и старый маг. Магическая волна огромной силы просто испепелила стоящих впереди рыцарей, в том числе и самого Кирта. Паладину и Сайрусу волна особого вреда не причинила – их защитила магия. Хотя на выражение их лиц нужно было посмотреть! Действительно, было чему удивляться. Заклинание, а точнее сильнейший поток чистой древней магии, пришедший непонятно откуда и от кого. Орки атаковали выживших, на этот раз с помощью обыкновенного оружия. Рыцари, надо отдать им должное, не растерялись. Их оставалось не больше восьми, но сражались они очень хорошо, видимо, так сказать, мстя за своего командира. Маг посылал заклинания в зеленомордых, но на тех стояла прекрасная защита, и магия им была нипочем, так что пришлось ему поспешно отступать, отмахиваясь посохом. Зато Георгор и наемник приносили неоценимую пользу. Дрался Ша-Нор поистине великолепно. Ни одного лишнего движения, орки, как бы банально это ни звучало, просто ложились под ударами его мечей. Наверняка полуэльф - мечта любой женщины: густые светло-каштановые волосы, почти до плеч, зеленые глаза, и уши у него, в отличие от эльфов, не длинные, а лишь чуть заостренные; отстраненность же и серьезность только должны разжигать интерес. Хотя, возможно, человеческим женщинам мог бы больше понравиться Георгор, но, на мой вкус, в битве он слишком любит спецэффекты. Эти восклицания "Во имя Света!" и его белые молнии из меча! Фу! Я поискала взглядом остальных. Вампир, взяв под защиту Тима, спокойненько отбивался от нападавших на него орков тонким сайфом - вампирьим мечом, полным древней магии крови. Оборонялся Темный очень эффективно, и орки решили не испытывать судьбу и заняться остальными. Эльф тоже предпочел не лезть в самую гущу битвы и отстреливался из лука издалека. Если быть краткой, битва кончилась полным поражением орков. Они бы, конечно, выиграли, если бы не мастерство полуэльфа, ну, и паладина. Я не сомневалась, что Реймон тоже принес большую пользу, если бы соизволил драться по-настоящему, а не стоять в сторонке. Господа "герои", похоже, особо не пострадали, а вот из рыцарей в живых остались только Марк и Артолл. И то ненадолго. Я чуть с дерева не свалилась, увидев, как оба достали откуда-то длинные кинжалы и одновременно пронзили себе грудь. Кинжалы явно были заговорены, так как прошли сквозь доспехи, словно и не было никакого препятствия, и сразу же рассыпались в пепел. Оба рыцаря упали замертво. Я спрыгнула с дерева и подошла поближе. Похоже, все, кроме Георгора, были удивлены не меньше меня. Видя наши (в смысле их, я-то сохраняла полную невозмутимость... наверное) полные ужаса и недоумения взгляды, паладин спокойно пояснил: - Кирт и его спутники были рыцарями ордена Дэннора. Командир в каждом отряде является для остальных его членов всем, и после его смерти они обязаны убить себя, чтобы отправиться вслед за ним к Вратам Вечности. Я не могу сказать вам больше, религия ордена Дэннора очень сложна и не должна касаться слуха непосвященных. Все некоторое время пораженно молчали. - Идиотизм, - нарушила я всеобщие размышления о жестокости учения этого глупого ордена. Мой вердикт этим фанатикам был ясен. Ни малейшего сожаления по поводу смерти никого из рыцарей я не испытывала, в отличие от мальчишки Тима, который откровенно ревел. Решив, что наконец-то свободна от навязчивых спутников, я взобралась на ближайшую уцелевшую лошадь. Но не тут-то было, паладин твердо встал на моей дороге. - Леди Киниада, я очень рад, что вы не пострадали, но не думаю, что ехать в Мирторг одной - хорошая идея. Вчера я обещал Кирту, что если с ним что-нибудь случится, я позабочусь о Вас. Думаю, у него было какое-то предчувствие, и его предсмертную просьбу я обязательно выполню. Клянусь Светом, что провожу Вас, леди Киниада, в Мирторг. Я только вздохнула и согласно кивнула. Великий Аргор, Прародитель драконов, ну за что мне всё это? Спорить с Георгором бесполезно, да и небезопасно, даже для меня. Мало ли чего он придумает, для того чтобы сдержать клятву. Хаос бы побрал этого Кирта вместе с его предчувствием! Конечно, плохо о мертвом нельзя говорить, но все же, это просто издевательство. Предчувствие! Ну-ну. Только попаду в Мирторг – сразу разберусь с тем, кто такие предчувствия посылает. Знать бы еще, зачем. Тем временем паладин решил заняться погибшими. Хоронить их не было времени, и все согласились, что лучше просто сделать погребальный костер. Смотреть на их возню с мертвыми не хотелось, и не мне одной. Реймон вместе с эльфом вскочили на лошадей и медленно поехали вперед. Я отправилась следом, в надежде подслушать что-нибудь интересное. Они разговаривали тихо и на эльфийском, но слух у меня отличный, и почти все языки я знаю, так что это не проблема. - Ты тоже считаешь, что эти орки посланы специально? - Разуметься, Фелл. Как и те сатиры в лесу, хотя меня куда больше интересует маг, который за ними стоит. Он очень силен, и его магия мне абсолютно незнакома. - Действительно странно, ведь с сатирами никого не было. - Может, они просто поняли, что недооценили нас. - Иногда ты говоришь, как Георг, Рей! Тут дело совершено в другом. По-моему, эта засада предназначалась совсем не нам. - Что-то я тебя не совсем понимаю, - похоже, некромант был искренне удивлен. - Кому же еще? Рыцарям? - Возможно, - после непродолжительного молчания ответил эльф, - а ... К счастью или нет, длинноухий обернулся и заметил меня. Сначала нахмурившись, а потом улыбнувшись, он повернул лошадь в мою сторону. - О, миледи, неужели Вы подслушивали нас? - Как можно, лор Феллион! - я была сама невинность. - Просто решила отъехать подальше от этого ужасного побоища, подышать свежим воздухом, развеяться после пережитого ужаса. Честно говоря, изворачивалась я только по привычке - в том, что эльф знает, что я дракон, я больше не сомневалась. Вопрос: откуда он знает и почему решил, что оркам была нужна именно я? Вся правда о драконах известна только Изначальным народам и редким представителям Первых рас. Это если не считать смешанных браков, но непохоже, чтобы у Фелла была подружка-драконша - они бы были вместе. Хотя лично я никогда не понимала, как можно выйти замуж за человека или эльфа. Длинноухий хотел сказать ещё что-то, но тут нас нагнали остальные. Я и не заметила, как они окончили погребение. Дальше ехали молча. Только я не думаю, что кто-то всерьёз расстроился по поводу смерти рыцарей. Только Тим то и дело оглядывался назад и хлюпал носом. ("Бедный мальчик"! Надо было думать, куда едешь.) Остальным было абсолютно все равно. Ну, может, еще искренне сочувствовал рыцарям ордена Дэннора паладин, но тот давно научился принимать смерть как "свершение, угодное Свету". Таких, как он, я совершенно не понимала! Большинство драконов не преклоняются ни перед Светом, ни перед Тьмой, и умирать, только ради того чтобы принести пользу миру, я не собиралась. Был уже вечер, так что проехали мы совсем немного и остановились на ночлег в небольшой рощице возле деревни. Ну, то, что туда не заехали, было понятно - вампиров мало где любят, а вот по какой причине остановки в каком-либо населенном пункте избегали рыцари, я до сих пор не понимала. Уже не помню, когда в последний раз спала под крышей. Надеюсь, на подъезде к Мирторгу никто не решит ночевать у городских стен. Мужчины стали готовиться ко сну. Сайрус разжег костер, длинноухий пошел искать дичь в лесу, паладин ставил палатки. Кто удивил меня, так это Реймон. Он сел рядом со все еще не отошедшим Тимом и стал его успокаивать. Похоже, некромант не совсем такой, каким хотел выглядеть перед. - Леди Киниада, а вы не боитесь, что Реймон Вас укусит? - ехидно поинтересовался Сайрус, заметив, что я наблюдаю за Темным. - В каком смысле? - не поняла я. - Разве Вы не заметили, что он вампир? Я думал, его клыки достаточно велики. Ну конечно, я совсем забыла. Никто не говорил, что Реймон - Темный маг, это я увидела сама, и в том, что он может укусить меня или кого-нибудь другого, я сильно сомневалась. Сильные темные маги часто решают стать вампирами, чтобы обрести больше силы и прожить ещё дольше. Благодаря магии, пить человеческую кровь им совсем не обязательно, достаточно немного крови какого-нибудь небольшого животного раз в месяц. А солнечный свет им абсолютно не опасен, даже без магии; какой дурак позволит укусить себя обыкновенному вампиру - только Высшему с иммунитетом к свету, символам веры, осиновым кольям и серебру. Вот только все это леди Киниада знать никак не могла. Данная информация, так сказать, только для избранных, вроде таких магов, как Сайрус. Хаос, ну неужели ему тоже что-то известно? Я так и не успела придумать достойный ответ, как вернулся Фелл с подстреленным зайцем. Заприметив его, Сайрус выхватил из рук ошарашенного эльфа тушку и протянул мне. - Ладно, давайте забудем на время о Рее, - маг противно ухмыльнулся.- Будьте добры, Кинни... можно я буду так Вас называть?.. Приготовьте нам ужин. Сегодня был тяжелый бой, и Вы, как я понимаю, хотите отблагодарить нас за... - Так, - перебила я его. Готовить я ему должна? Счас! Спешу и падаю! Если надо, то я сырое мясо есть буду. - Во-первых, называть меня Кинни нельзя, лучше Кида, во-вторых, и не мечтай, что я буду готовить, маг! Я тебе кто? Кухарка? Если ты не забыл, то я благородная леди, которую вы обязались защищать... - Да, благородство из тебя так и прет, - едва слышно пробормотал Фелл. - Моя девочка, имей совесть. Ты должна быть нам благодарна... Я было замахнулась на него бедным зайчиком, но тут встрял Георгор, забрал у меня будущий ужин, молча сел у костра и стал разделывать тушку. - Ведете себя, как дети, - презрительно фыркнул Ша-Нор, недовольно посмотрев на нас (в первый раз за все это время я услышала его голос), - Ладно женщина, но ты, маг. Тебе больше двухсот лет, а ты... Похоже, Сайрус смутился (и это в его больше, чем двести лет) и больше ко мне не придирался. Мне тоже было обидно. За женщину! Сейчас я выгляжу как молодая девушка. Но я решила дальше не спорить с этим приставучим магом и вместо этого подошла к эльфу. Пора с ним разобраться! - Слушай, Фелл, - я обольстительно улыбнулась, приобняла эльфа и отвела его подальше от остальных, - мне кажется, нам надо с тобой поговорить. Видимо, длинноухий слегка струсил, так как вырвался из моих объятий и громко ответил. - Уважаемая леди Киниада, то есть Кида, Вы меня поймите... А можно мне разговаривать с Вами на ты? – и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Так вот, Кида, я очень устал и не думаю, что сейчас, после сегодняшнего происшествия, смогу насладиться твоей любовью. Ведь она не взаимна. У меня от такой наглости просто челюсть отвисла, этот проклятый всем, кем и чем можно, тем временем повысил голос и продолжил. - Не хотелось бы тебя расстраивать, моя дорогая, но ничего к тебе я не испытываю. И если я дал тебе ложные надежды, то прошу простить меня... Я готова была завизжать от такой подставы! А этот гад, понимая, что никто, кроме меня, его морду бесстыжую не видит, еще и нахально улыбался, посверкивая глазами. И, как на зло, ни одного достаточно емкого ответа, кроме нецензурных, мне в голову не приходило. Зарычав, я круто развернулась и промаршировала обратно к костру. Ладно-ладно, я тебе это припомню! Вон как на меня теперь эти бараны зыркают, даже Тим выть перестал. Я решила хранить гордое молчание, раз ко мне так относятся (я уже стала жалеть, что погибли рыцари). Вот как можно после этого нормально общаться с людьми и эльфами? По глазам вижу, что обо мне наемник думает. Да я тебя за минуту уложу, если понадобится, только оружие хорошее дайте. И маг этот херков достал, что ему во мне так не нравится? А паладин тоже хорош, мог бы заступиться за меня, а еще рыцарь. Клевещут тут на меня всякие козлы длинноухие, а ему хоть бы хны. Не мог же он поверить в то, что эльф говорил? Вампир точно не поверил, но он с эльфом дружит, так что на него рассчитывать нечего. Про мальчишку и говорить не стоит. Я, даже не оставшись на только что приготовленный ужин, улеглась спать. Следующая пара дней прошла спокойно, без ссор и приключений. Говорили мы мало, ехали быстро. Единственное, на что я обратила внимание, это на перемену в поведении эльфа и вампира. Они, казалось, поменялись местами. Теперь эльф все время молчал, а Темный маг болтал без умолку. Ко мне никто не придирался, и я продолжала хранить молчание, размышляя о странностях обоих магов и Фелла. Вечером третьего дня мы подъехали к Мирторгу. Наконец-то я смогу поговорить с тем, кто просто обязан знать о рыцарях, нападении орков и "спасителях мира".
- Эй, очнись! – Сырок больно впился когтями мне в колено, заставив меня вздрогнуть и зашипеть. - Зараза! – я стряхнул кота с ноги. – Ты что творишь?! - Я что творю?! Это я что творю?! – взвился котяра в благородном негодовании. – Это ты тут сидишь, как замороженный! Даже магичить думать забыл! Зеркалоу твое погасло давно! - А? - Ква-у! – мявкнул Творожок, плохо подражая земноводному. - Кончилось кино-у про эту девицу! Нет, ну вы видели дурака-у? Застыл как пеньперед этим зеркалом... Засмотрелся... Эх, молодо–зелено! А еще говорят, мы-у, коты, влюбчивые! Мур-рму-а-а! Это они за ма-уркизами не наблюдали. Я, окончательно вернувшись к реальности, покосился на зеркало. Действительно, то ли я силу в контур заклинания закачивать перестал (иди и пойми, кончилась она у меня, или просто отвлекся), то ли у зеркала таймер встроенный, но красавицы Киниады, компании рыцарей и банды подозрительных героев оно больше не отражало. В серой поверхности под слоем пыли можно было разглядеть мою собственную сутулую фигуру, примостившуюся на колченогом стуле, и возмущенно расхаживающего рядом кота. Жаль! Не самое приятное зрелище, в отличие от прекрасной дамы. Пусть вокруг нее и вертятся всякие подозрительные личности. Сначала толпа качков с бронированными рожами «сопровождала». Но это-то еще ничего. Они, качки эти, какие-то шибко правильные, что ли. Нет чтобы комплимент какой девушке сказать, поухаживать... Куда там! Морды кирпичами, длани на мечах, дама в арьергарде. Охраннички! И при первой же возможности, вместо того, чтобы приказ командира выполнить, даму до места назначения доставить, самоубились, как зомбированные, оставив эту самую даму на попечение сомнительной компании героев. А вот герои эти мне совсем не приглянулись. И ладно еще светлый рыцарь, хотя он мне чем-то моего братца напомнил – такое же самомнение и «Ура! В атаку!» в глазах, но вот то, что там еще и эльфы... Да, не вовремя зеркало погасло. Ну, будем надеяться, герои Киниаду до города проводят и дальше своей дорогой пойдут. Что-то мне совсем не хочется, чтобы эта компания мутная вокруг такой девушки крутилась. Зеркало нам для спасения галактики кого предложило? Правильно, Киниаду. А весь этот балласт ни к чему. Надо будет все же Алю как-нибудь потактичней намекнуть, что не зря, наверное, в Эмире нам эту красавицу показали. Вот как ползу, так и отражаю!
