Руки тряслись, пот катился градом, заливая глаза. Вадик сглотнул и присоединил последний провод. Экран мягко засветился. Вадик вздохнул и без сил опустился на стул.
Он уже неделю пытался настроить прибор, и вот сейчас, кажется, что-то получилось.
¬ - Ну что, гад ползучий,- пробормотал студент, склоняясь над прибором,- посмотрим кто кого!
Щелкнуло пару кнопок. Экран мигнул и пошёл разноцветными пятнами. Что-то треснуло. Экран вспыхнул и погас. Прибор угрожающе затрещал, его начало трясти. В воздухе запахло палёной резиной.
Вадик отскочил в сторону, пытаясь дотянутся до розетки, но опоздал. Прогремел взрыв. Вадик оглянулся, но зря. Его ослепила яркая вспышка ещё одного взрыва. У студента заложило уши и вышибло воздух из лёгких. Он, пытаясь удержатся, ухватился за край стола. Откуда ни возьмись, налетел ветер. Вадик попытался вдохнуть, но воздух отказался входить в лёгкие. В лицо посыпался песок. Ветер выметал его из всех углов небольшой лаборантской и щедро сыпал в лицо студенту.
Но он ещё крепче вцепился в край стола. Ветер бушевал вовсю. От его воя барабанные перепонки разрывались на части, вдохнуть было невозможно - пыль забивала нос. Казалось, этот ад никогда ни кончится.
Неожиданно ветер стих. Вадик без сил рухнул на пол. Провонявший палёной резиной воздух со свистом входил в лёгкие. Вадик дышал и ни мог надышаться.
Скрипнула входная дверь. Женский голос спросил:
- Есть кто живой? Боже!
- Что случилось?- охрипшим голосом спросил студент.
- Это я у тебя спрашиваю, что случилось!- взвизгнул голос,- Приходил ко мне Сережка, поиграли мы немножко! Мамаево побоище устроил, и ещё спрашивает, что случилось!
- Всё так плохо?- уныло спросил Вадик.
- Уборки недели на две.- Злорадно подтвердил голос.- А ты что, не видишь?
- Нет.- Вадик грустно покачал головой и сплюнул песок. - Кажется, песок в глаза попал.
- Тогда иду на помощь!- послышались шаги и хруст стекла в вперемешку с руганью.- А теперь стой и не рыпайся,- чьи-то руки схватили его за волосы и запрокинули голову, - будет немного щипать…
- Эй, ты чего?!- Несчастный студент рванулся в сторону.
- Спокойно! Я всего лишь закапаю тебе глаза.
Вадик сглотнул, и стойко выдержал всё время, пока ему капали глаза.
- Всё! Теперь поморгай.
Вадик послушно моргнул. Глаза страшно слезились, но зрение стало проясняться. Первой он увидел свою спасительницу.
- Катька, ты?
- Нет, ни я! И вообще, я к тебе за сигаретами зашла, а у тебя будто
стадо бегемотов танцевало!- она обвела хорошенькой ручкой комнату.
Вадик оглядел комнату, и пожалел, что ни родился на свет слепым. Катя была права. По лаборантской действительно танцевали бегемоты. Причём ни один месяц. И вмести с Мамаем.
Всё было перевёрнуто вверх дном. Пол устилал ковёр из осколков и черепков, щедро припорошенный пылью. Детали, винтики и прочая мелочь валялась в самых невероятных местах. Ко всему этому примешивался ещё и едкий запах плавленой пластмассы, который шёл от сгоревшего прибора. Вадик охнул и схватился за голову.
- Ну, так как, угостишь даму сигареткой?- Катя села на край стола, закинув ногу за ногу.
-Посмотри в столе. – Растеряно пробормотал студент, разгребая ногами завалы и пытаясь найти хоть что-то уцелевшее в куче обломков.
- Да?- Катя неуверенно посмотрела на стол, оба ящика которого были вывернуты и валялись в разных углах комнаты.- Ты уверен?
-Что? – Вадик оглянулся – А... Ну тогда поищи здесь. - Он обвёл рукой завалы.
Катя вздохнула, ковырнула каблучком кучу мусора у двери и подняла сломанную в трёх местах сигарету.
- Ну, хоть что-то! Думаю, огонька просить бесполезно?
Вадик обречённо кивнул.
- Ладно, тогда пойду, поищу, может ещё кто не ушёл.
Катя вышла из лаборатории, оставляя Вадика один на один с погромом. Студент уныло огляделся. Хорошо, что хоть жив остался. Он кое-как пробрался к прибору, оглядел его и со смаком выматерился. Почти половина проводов сгорела, часть микросхем просто расплавилась. Вадик с ужасом представил, как будет оправдываться. Ладно, провода сейчас заменить можно, если найти их. Но микросхемы...
Присев на край стола, Вадик задумался. Так, кто сейчас в институте, и у кого можно позаимствовать нужные детали? Коля? Не, он сегодня раньше отпросился. Петрович тоже отпадает, он ни минуты лишней не задержится... Точно! Вадик щёлкнул пальцами и соскочил со стола. Савва! Вот у кого есть всё на свете, так это у него! Только бы он ещё был в институте.
Вадик выбежал из лаборатории и понёсся по коридору. Шторы на окнах были уже задёрнуты, и по всему институту царил полумрак. Несчастный студент чуть не пропустил поворот, и, скользя по линолеуму, постарался затормозить. Затормозить не удалось, и Вадик врезался в чью-то худосочную грудь.
- Прости!
- Прости в карман не положишь.
- Савва, ты? – Вадик старательно пригляделся. В сумраке коридора трудно было точно разобрать, кто перед тобой.
- Нет, призрак отца Гамлета! Своих уже не узнаёшь?
- Да не видно нихрена! А ты куда?
- Я? Как все нормальные люди, домой!
- Савва, выручай! – Валик чуть ли не на колени бухнулся. – Мне ой как нужно!
- Всем ой как нужно. – Философски заметил Савва. – Только что мне с этого будет?
- Да всё, что хочешь! – Сгоряча выпалил Вадик.
- Точно? – Савва оценивающе прищурился.
- Точно... – Обречённо подтвердил Вадик.
- Ладно, говори. Что там тебе надо?
Вадик вдохнул поглубже и начал перечислять. К концу списка Савва уже задумчиво пожёвывал губу.
- Сложно, но возможно. Только надо за ключом спуститься, в моей коморке всего не будет.
Студент кивнул. Савва пошёл впереди, давая счастье лицезреть свою худую и костлявую фигуру. Из-за своего телосложения и больших печальных глаз Савва был любим и подкармливаем женской половиной института и тихо ненавидим по этой причине мужской. У него на столе постоянно можно было обнаружить что-то съедобное, начиная от шоколадок, и кончая пирожками. Такое ощущение, что он ест постоянно, но на нём это ни как не отображается. Он мог бы с таким же успехом не есть вообще.
Они спустились в низ. Вахтёрша, Тамара Валентиновна тихо спала, уютно развалившись в кресле.
- Разбудить? – Тихо спросил Вадик
- Надо бы... – Савва подошёл к креслу и потряс вахтёршу за плечо. - Тамара Валентиновна! Тамара Валентиновна! Проснитесь!
- А? Что? – Вахтёрша встрепенулась, - А, это вы. Здрасте, мальчики! Чего надобно-то?
- Тамара Валентиновна, ключик бы! – Савва заискивающе посмотрел на женщину.
- Ключик завсегда пожалуйста. – Вахтёрша кряхтя поднялась и подслеповато прищурилась. – Темно что-то.
- Давайте свет включу. – Вадик уже направился к включателю, но Тамара Валентиновна его остановила.
- Да не надо, я лучше шторки отдёрну. – Вахтёрша повернулась к окну, отдёрнула штору и...
Институт затрясся от истошного женского крика. Вадику показалось, что с потолка посыпалась побелка. А Тамара Валентиновна, бывшая фронтовичка, которую не могло пронять ничто на свете, ни директор, ни первокурсники, бухнулась в обморок. Вадик и Савва кинулись к вахтёрше.
- Тамара Валентиновна, что с вами? – Савва начал хлопотать вокруг женщины. – Вадя, чего застыл, воду тащи!
Студент кинулся за водой. К раковине бежать было далеко, но, по счастью обнаружилась бутылка с минералкой. Послышались быстрые шаги, и на лестнице показалась Катя и директор.
- Кто кричал?! – Они спросили почти хором.
Вадик честно ткнул пальцем в Тамару Валентиновну, которая лежала без сознания. Катя охнула и бросилась к вахтёрше. Директор окинул всех собравшихся строгим взглядом и спросил:
- Может, хоть кто-нибудь скажет мне, что произошло?!
- Да вот, шторку отдёрнула... – Как-то невнятно начал объяснять Вадик. – И вот...
- О того, что просто шторку отдергивают, не кричат и в обморок не падают. – Директор медленно спустился с лестницы. – Это не логично. И точка. - Он подошёл к окну и протянул руку, что бы отдёрнуть штору.
- Может, не надо? – У Вадика ещё теплилась надежда отговорить директора.
- Надо, Вадик, надо! – Надежда скончалась в страшных конвульсиях, и директор чуть не отправился за ней, приподняв штору.
Захрипев, он схватился за сердце. Студент кинулся к нему, помогая сесть в кресло.
- Таблетки... – Прохрипел директор, - В правом кармане...
Вадик вытащил из кармана директора пузырёк с таблетками. Директор дрожащими руками отвинтил крышку, высыпал на руку пару белых кругляшей и проглотил. Студент подал ему бутылку с минералкой. Директор благодарно кивнул и сделал глоток.
- Но это же не логично... – Уже неуверенно сказал отдышавшийся директор. – Не логично...
Рядом застонала пришедшая в себя Тамара Валентиновна.
- Какая там логика, посмотри что творится! – С придыханием произнесла вахтёрша.
Катя с любопытством протянула руку к шторе, но Савва больно по ней стукнул. Катя обиженно отвернулась.
- Всем можно, а мне нельзя, да?!
- Да, и тебе в первую очередь!
- Тогда... Вот вам! – Катя подошла к большому окну, занавешенному синими плотными торами, и отдёрнула их.
По коридору прокатился удивленный вздох. Вадик подошёл к окну, и даже ущипнул себя, что бы убедится, что он не спит. Катя, побледнев, закрыла лицо руками. Савва, вечно спокойный и флегматичный, замер, как соляной столб. То, что они испытали шок, значит, ничего не сказать.
Наверное, стоит сказать, что они все привыкли видеть за окном сугубо серый индустриальный пейзаж. Дорога, унылые здания, трубы близлежащего завода.
Сейчас за окном был лес. Лес, будто вышедший из ночного кошмара. После которого обычно просыпаешься в холодном поту и думаешь, как хорошо, что это был сон. Деревья, искорёженные и изломанные, словно застывшие в безмолвном крике боли и отчаянья. Они тянули свои корявые ветви и... смотрели сотнями, тысячами невидимых глаз, смотрели прямо в душу, с ненавистью и болью.
Несколько из этих странных деревьев стояли напротив окна. Они прислонились к стеклу, словно стараясь заглянуть во внутрь, раскинув ветви и не шевелясь. Но они были мертвы. Весь этот лес был мёртв. Невидимые глаза вечно смотрели в душу, как и в тот момент, когда лес умирал. Ветви вечно были протянуты вперёд, стараясь дотянутся до того, кто убивал и мучил их.
Вадик, стоящий ближе всех к окну попятился, задёрнул штору и глубоко вдохнул. Было ощущение, что он всё это время не дышал. Катя тихо заплакала.
- Это... это... – Бледный директор ослабил галстук и облизнул губы. – Там не должно этого быть...
- Всему должно быть объяснение, не мог там этот кошмар появиться! – Савва прошёл по коридору, теребя край рубашки. – Не мог!
- Но как? – Поняла палец Тамара Валентиновна. – Вот в чём вопрос! Ещё пол часа назад я в окно смотрела, всё было как обычно! Что могло произойти за это время?!
- Я... Я кажется, знаю. – Катя всё ещё всхлипывала, но научный дух взял своё.
- Я кажется тоже. – Вадик понуро опустил голову. – Боюсь, это моя вина.
Все перевели взгляд на бедного студента.
- Но... Как?! Объясни мне, как?! – Директор вскочил с кресла и навис над Вадиком.
- Я не хотел... Это, кажется из-за прибора, который мне настраивать отдали.
- И что с ним, с прибором? – Тихо спросил Савва.
- А зачем мне столько деталей понадобилось? – Вяло огрызнулся Вадик. – Он сгорел.
Наступила минута молчания.
- Вадя, починить сможешь? – Наконец спросила вахтёрша.
Студент кивнул.
- Да, только детали нужны.
- Я дам. – Савва повернулся к Тамаре Валентиновне. – Можно ключик?
Тамара Валентиновна усмехнулась, сняла с гвоздика ключ с биркой и подала ему. Савва взял ключ и побежал по лестнице. Вадик кинулся за ним.
Детали Савва откопал довольно быстро. И даже взялся помогать. Вадик с радостью принял его помощь. Вместе не так жутко было. Но как только они пришли в лаборантскую, сразу возникла проблема: электричества-то не было! По счастью, нашлась пара аккумуляторов. Подключив паяльник, и кое-как прибравшись, они начали работать.
Работа в буквальном смысле кипела. Пришлось ещё пару раз бегать за проводами и другими мелочами, но починка продвигалась быстро. В лаборантской было невероятно жарко, пахло канифолью и потом. Парни сняли халаты, кинув их на стол. Наконец Вадик не выдержал.
- Я окно открою.
Савва пожал плечами. Вадик подошёл к окну и отдёрнул штору. Вид был не радостным. Лес тянулся до самого горизонта, застыв безмолвным мёртвым морем. Студент с трудом открыл окно, надеясь на глоток свежего воздуха. Но ничего не получилось. Как будто на улице была такая же температура, как и в комнате. Не было даже ветра. Только тишина. Вадик сглотнул и быстрее захлопнул окно.
- Лучше так.
Наконец прибор был собран. Парни дружно сели на пол и вздохнули. Починка полностью вымотала их, не было сил даже пошевелиться.
- Надо остальным сказать.
- Надо.
- Сходи, а?
- Почему я?
- Я если пошевелюсь, умру...
- А я нет?...
- Ладно... – Вадик с трудом поднялся и медленно поплёлся вниз.
Уже спускаясь по лестнице он услышал голоса. Прибавив ходу, студент с интересом стал наблюдать. Жизнь внизу не стояла на месте. О чём-то спорили директор с Катей, носилась Тамара Валентиновна, что-то хватая и бросая на стол, где уже высилась целая куча барахла. До Вадика долетали обрывки разговора.
- ... Даже и не думай! Нет! Нет! И нет!
- Пойду, даже не держите!
- Катя, что ты там забыла?
- ... Вот это тебе пригодится...
- Тамара Валентиновна, не мельтешите! – Почти хором.
- Не пойдёшь!
- Почему? – Невинно-наивным голосом.
- Ты... ну... Там опасно!
- Почему? – Точно так же.
- Потому! Если ты не прекратишь, свяжу, и точно не пойдёшь!
- Почему?
- НЕТ!!!! – Почти криком. – Не пойдешь, и точка!!!!
Вадик наконец решил, что пришло время вмешаться. А то, чего доброго, у директора второй сердечный приступ случится. Улыбаясь и мурлыкая себе под нос что-то весёлое он, наконец, спустился с лестницы. Спор мгновенно стих. Тамара Валентиновна остановилась на пол пути к столу, держа в руках моток верёвки. Директор достал платок и нервно промокнул лоб. Все взгляды были устремлены на студента.
- Ну? – Наконец не выдержала Катя.
- Всё. – Пожал плечами Вадик. – Сделали.
- Наконец-то! Теперь домой! – Облегчённо вздохнул директор.
- Я бы не сказала. – Катя скрестила руки на груди.
- Ох!
- Вы обещали!
- Я... ничего...никому...не...обещал!
Студент удивленно и вопросительно посмотрел на них.
- Я, кажется, ничего не понимаю.
- А чего тут понимать! – Директор досадливо махнул рукой. – Она, - Он показал на Катю, - хочет туда! – Он показал в сторону окна.
- А по-моему, пусть идёт. – Вахтёрша с недовольством уставилась на директора.
- Тамара Валентиновна...
– Я уже много лет Тамара Валентиновна ! Только что одну отпускать боязно. - Тамара Валентиновна хитро сощурилась. – С Вадей отпустите?
- С Вадиком? – Директор задумался. – Может быть...
- Давайте! Давайте с Вадиком! – Радостно закричала Катя.
- Эй, а меня кто-нибудь спросит?! – Растеряно проговорил студент. – Может, я не хочу туда идти.
- Вадичка, ну пожалуйста! – Катя кинулась к нему. – Ну что тебе стоит? Только туда и обратно! – Она смотрела на него своими большими глазами, напоминая котёнка из Шрека.
- Это не честно! Не смотри на меня так!
- Ну позязя! – Катя добавила слезинку к взгляду и обняла Вадика за шею, прижимаясь к нему всем своим телом. – Пожалуйста... Ты ведь не откажешь даме? – Она уже почти шептала на ему на ушко.
- Это не честно... – Несчастный студент вздохнул и растаял.- А, ладно чёрт с вами, схожу!
Девушка радостно взвизгнула и чмокнула Вадика в щёку.
- Спасибо, спасибо, спасибо! Я так и знала, что ты согласишься! Тамара Валентиновна, - Катя была уже возле стола, на котором были свалены в кучу вещи. – Это что, всё мне?!
- Ну, тут только самые необходимое.
Девушка скептически окинула взглядом кучу, которая уже доставала почти до потолка. Взяла только моток верёвки, спички, пару бутылок воды.
- Вот и всё. – Она улыбнулась. - Мы идём не на месяц, а до леса и обратно.
- Тогда хоть это возьмите! - Тамара Валентиновна вытащила из самого низа кучи плащ-палатку.
Вадик даже присвистнул от удивления. И откуда она здесь?! Иногда создавалось впечатление, что у их вахтёрши можно найти ВСЁ. Если у Саввы можно найти любую технику, то у Тамары Валентиновны можно было найти реально ВСЁ.
- Хм... А пистолетика у вас не будет? – Спросил студент, рассматривая плащ-палатку.
Вахтёрша хитро подмигнула, повернулась так, что бы не видел директор, и... достала из ящика пистолет. Вадик выпал в осадок. Медленно кивнул и сглотнул. В голову пришла мысль спросить не счёт ядерной бомбы, но студент решил не рисковать. А вдруг есть?..
- Ну, так мы идём? – Катя уже пританцовывала от нетерпения возле двери.
- Да, сейчас. – Вадик быстро покидал в сумку собранные Катей вещи, взял ещё пару со стола и подошёл к двери. На душе было муторно. Жутко не хотелось никуда идти, он уже жалел, что согласился.
Но Катя открыла дверь и сделала шаг на улицу. Вадик оглянулся, посмотрел на директора с Тамарой Валентиновной, заметил Савву, который тоже спустился вниз, помахал им рукой и вышел вслед за девушкой.
Его тут же оглушила тишина. Словно он разом исчезли все звуки. Вадик остановился. Радом замерла Катя. Она обхватила себя за плечи, хотя холодно не было, температура была такая же, как и в институте. Им в душу смотрели тысячи мёртвых глаз, деревья стояли как памятники боли. Хотелось спрятаться и не смотреть.
- Жутко, правда? – Наконец сказала девушка. Её голос в этой тишине прозвучал подобно раскату грома. Вадик даже вздрогнул.
- Да, жутковато. – Студент попытался улыбнуться, но губы не слушались, словно закоченев.
Катя подошла к ближайшему дереву и дотронулась до него. Сухая кора с лёгким шорохом превратилась в пыль. Она провела ещё раз по изуродованному стволу, и новое облачко пыли взвилось в воздух. Ещё и ещё раз, она проводила по дереву рукой и снова, и снова всё новый слой древесины превращался в пыль.
- Они мертвы уже так давно... – Одними губами прошептала Катя. – Они стали прахом, и только души их здесь...
- Чьи души? – Вадик подошёл к ней.
- Деревьев. Они здесь и страдают, не могут освободиться.
- Ты хоть веришь, в то, что говоришь? – Вадик скептически усмехнулся.
- Потрогай. – Девушка схватила его за руку и приложила её к стволу.
- Ну и что? Только пыль.
- Ты постой ещё.
Вадик скрипнул зубами. Если это идиотский розыгрыш, он за себя не отвечает.
Он ничего не чувствовал. Внутри нарастала злость и раздражение. Студент уже собирался убрать руку и высказать Кате, что он думает о ней, но в душу начала закрадываться неясная тревога и отчаянье. Призрачные, туманные чувства, которые он не мог объяснить. И боль. Страшная, невыносимая боль, не телесная, мучившая душу, от которой было единственное лекарство-свобода. Вадика аж передёрнуло.
- Чувствуешь?
Студент проглотил оскорбления, кивнул и провёл рукой по дереву, убирая с него кору. Тот, кто это сотворил, был настоящим садистом. Обречь на вечное страдание столько существ, заточив их на вечно, ведь пока не разрушится всё дерево, душа не получит свободу. А оно не разрушится никогда. Дерево вечно будет стоять в мире без ветра и дождей.
Студент поднял голову и огляделся. Лес был огромен, он видел это из окна. Даже если они позовут остальных, им не удастся освободить все души. Надо что-то придумать. И тут его осенило. Точно! Как он мог забыть! Есть же спички! Он тут же поделился своей идеей с Катей.
- Дело! Давай сюда! – Она протянула руку за коробком.
- Стой. Если мы подожжём сейчас, то сами тоже сгорим. Когда будем отсюда убираться, надо поджечь.
- А как? – Катя удивлённо посмотрела на Вадика.
- Просто! – Студент подмигнул ей. – Всё схвачено.
- Тогда пошли обратно.
Парень согласно кивнул. Он уже физически не мог здесь находится.
Их встретили радостно. Все ждали, что они расскажут. Вадик предоставил Кате самой рассказывать о своём открытии и подошёл к вахтёрше.
- Тамара Валентиновна, у вас есть что-нибудь горючее?
- Да, конечно! – Вахтёрша, не отрываясь от прослушивания Катиной речи, достала из тумбочки небольшую канистру. – Бензин подойдёт?
- Спасибо! – Вадик подхватил под руку Савву и побежал вместе с ним наверх. – Пошли, а то ещё кого-нибудь на подвиги пробьёт.
- Какие подвиги? – Не понял Савва.
- Может, они ещё вообще здесь решат остаться. Или выберут тебя, что бы ты лично остался здесь и лес поджёг.
Савва сглотнул и прибавил хода. В лаборантской Вадик поручил Савве смастерить факел, а сам занялся настройкой пробора. Он старался делать все, как и в прошлый раз. Подсоединил последний провод, оглянулся на своего друга. Савва как раз обмакивал какую-то деревяшку, обмотанную тряпкой, в бензин.
- Готово?
Савва молча кивнул. Вадик так же молча поджёг и кинул факел в окно. Проследил, как огненная дуга упала среди деревьев, как взметнулось в высь пламя. И вдруг, ему толи показалось, то ли он в самом деле услышал вздох и различил в треске огня тихое «спасибо»...
Прибор затрещал. Вадик, уже наученный горьким опытом, покрепче ухватился за край стола и зажмурил глаза. Снова налетел ветер, яростный, не дающий дышать. Только в этот раз всё закончилось гораздо быстрее. Студент отцепился от стола, посмотрел на Савву, который сидел и отчаянно моргал.
- Я пойду к Кате схожу, у неё есть капли хорошие. – Сочувственным голосом произнёс Вадик.
Но перед тем как уходить, он посмотрел в окно. Счастливо улыбнулся, увидев родной и такой знакомый пейзаж, пускай серый и унылый, ничем не примечательный, но всё-таки свой, и понёсся за каплями.
... Только потом выяснилось, что их не было пол года, и какая буча поднялась по поводу исчезновения целого здания. Но никто из пропавших вместе со зданием, ни Катя, ни директор, ни вахтёрша Тамара Валентиновна, ни Вадик с Саввой, не рассказали, что случилось на самом деле, сославшись на провал в памяти. Из свидетельств случившегося остались только их воспоминания, да несколько фото у Кати на мобильном...

Сказочка. Немного грустная...

- Скажите пожалуйста... Вы не видели волшебника?.. – С бесконечной усталостью, без надежды, что ответят...
- Нет, простите. – Прохожий покачал головой и пошёл дальше своей дорогой.
Глубокий вздох. Один. Посередине безликой толпы. Какой-то неправильный, слишком яркий, слишком... Мимо проходят люди. Несутся машины, отравляя воздух, пыля.
- Скажите... Может, вы видели волшебника?
- Я спешу. Спроси у другого. - Человек, с недоумением покосившись, пожал плечами.
- Простите! Вы не видели волшебника?.. – Голос срывается. Последние слова произнесены почти шепотом.
В ответ – молчание. Удивлённые взгляды. Опасение. Некоторые шарахаются, словно от прокажённого.
- Волшебник... Вы не видели волшебника?
Некоторые смотрели с жалостью. А он стоял... Вера его давно умела... Осталась лишь слабая искорка надежды. Что будет, когда и она погаснет?..
- Вы не видели?..
Люди проходили мимо. Они спешили по своим делам. У них не было времени... У них не было сил сказать... Признаться... Посмотреть в глаза.
- Простите! Скажите... Волшебник... Вы не видели его?..
Кто-то остановился. Немного постоял рядом, словно набираясь сил что-то произнести.
- Иди домой. – Человек всё-таки не смог сказать то, что хотел. Резко повернулся и растворился в толпе.
Люди проходили мимо. Никто не решался сказать маленькому мальчику, который очень-очень хотел спасти свою маму, что волшебников не существует...

Сказочка. Ещё одна.
В тот день мы убежали из дома. Я и мой брат. Нет, конечно, не насовсем! Просто это был день предпраздничной уборки, и нам очень не хотелось в ней участвовать. Наши родители всегда в этот день затевали уборку каждый в своём доме. И мы каждый год под как-нибудь предлогом сбегали.
Сейчас мы решили пойти в горы. Хотя какие это были горы... Так, горки. Ничего величественного, огромные холмы с каменными вершинами, словно горы лезли-лезли вверх, а потом вдруг передумали. Между ними росли воистину величественные деревья-гиганты. Вот туда мы побежали, едва солнце окрасило горизонт.
Я как всегда взял с собой термос с горячим чаем и на всякий случай бутылку воды. Мой брат должен был позаботиться о провизии типа бутеров и чипсов. Мы встретились как обычно, возле старого, проржавевшего остова ракеты.
- Взял?
- А ты?
Мы полезли друг к другу в сумки. Я, удовлетворённо хмыкнув, вытащил упаковку чипсов.
- А ну, положи на место!
- Да ладно тебе. – я пожал плечами, беззаботно открывая пачку и отправляя в рот ломтик хрустящего картофеля. – Я, между прочим, не завтракавши.
- Я тоже, – мой брат перевесил сумку на другое плечо, подальше от меня, – но это не повод съедать всё сейчас! Так днем одной водой питаться будем!
- От одной пачки никому хуже не станет. Хочешь? – я протянул ему блестящий пакетик, сам в это время весело хрупая чипсами.
Брат страдальчески вздохнул... И выгреб из упаковки почти добрую половину! Я чуть не поперхнулся от такой наглости!
- Эй-хей, ты что, совсем?!
- Да ладно тебе! – брат улыбнулся, аккуратно выбирая из горсти самую большую чипсину. – Жалко, что ли?
- Нет. – Ответил я, со вздохом заглядывая в пачку и обозревая скудные останки былого пиршества. – Но ты все равно обнаглел!
- Ладно, сегодня я добрый. – он положил обратно пару чипсин. Потом подумал, посмотрел на моё обиженное лицо и кинул ещё несколько. – Всё! С тебя хватит.
Я согласился. Отчего не согласиться.
Солнце медленно прогревало землю, высушивало росу. Мы шли не торопясь, нам ведь некуда было спешить. И я, и брат давно сняли обувь и наслаждались прохладой и мягкостью травы. Просыпались птицы, с одиноких деревьев доносились робкие трели. Природа дышала миром и сонным покоем. Где-то в вышине промелькнула синеватая искорка космолёта. Буквально на минуту мы замерли, вглядываясь в небо.
Горы были частично погружены в тень, укрытые шатрами зелёных крон. Землю здесь покрывал толстый слой мха и опавшей листвы, сухой и хрупкой. Мы остановились на вершине одного из холмов. Надо было отдышаться – был уже почти полдень, а мы даже ни разу даже не присели.
К сожалению, отдых оказался не долгим. Вскоре я и мой брат, спотыкаясь и чертыхаясь, взбирались на вершину одного из самых высоких холмов. Оттуда можно было без проблем дотянуться до ветвей дерева-гиганта. Ну, а там... Там можно было без забот растянутся на тёплой, шершавой и душистой коре. Ветви у этих деревьев широкие и длинные. А в самой середине, в развилке, есть достаточно большая и просторная площадка, где-то шагов двадцать в длину и десять в ширину. Мы кинули там сумки. Забрались немного повыше, на длинную сухую ветку, как-то не естественно вырывающуюся из зелёной шапки листвы. Дошли почти до её конца и уселись на краю.
На самом деле я и Серж даже не родственники. Но это не мешает нам быть братьями. Названными, как выразился однажды Серж. Он вычитал про это в какой-то книге. Раньше про очень близких людей говорили: «названные братья». Мы с ним именно такие. Мы вместе с самого детства. Он и я.
Помню, как я впервые встретил его. Это было здесь, именно на этом месте. Однажды я пришёл сюда и увидел незнакомого мальчишку, нагло занявшего мою любимую ветку. Тогда мы жутко поссорились, и, казалось, стали врагами навсегда.
Я улыбнулся, вспоминая это. Так давно! Даже уже и не помню, почему мы снова встретились. Зато помню, как подрались. А потом смеялись до колик в животе друг над другом. Я был весь в грязи, с разбитым носом. Серж же неделю синяком под глазом сверкал.
В тот день мы из врагов навсегда стали друзьями навеки... Да...
- Знаешь, что я подумал?
- Ну?
- Мы ведь через пару лет уедем учиться. – мой брат теребил в руках сорванный листок.
- Ну? – не понимая, к чему он клонит, переспросил я.
- Мы будем в разных городах, может, даже на разных планетах. – он, щурясь посмотрел на яркое небо, туда, где оставляя белый шлейф, летел планетарный космолёт.
- Ну?
- Что ты заладил ну да ну?! – мой брат попытался дать мне подзатыльник, но я легко увернулся. – Я тебе про серьёзное, а ты?..
- А я? Я ничего! Просто не понимаю, чего ты так паришься. Ещё целая куча времени! Да и тем более... Мы же братья. Ну, разлетимся мы кто куда, это ведь не значит, что мы поссорились и больше никогда в жизни не увидимся?
- Эх, ты. – Серж всё-таки поймал меня и взлохматил волосы. Считает себя старшим, хотя всего на два месяца раньше меня родился... Я обиженно тряхнул головой, стараясь пригладить взлохмаченную шевелюру.
- Но если так хочешь, давай поклянёмся.
- Это... Про что поклянёмся-то?
- Что всегда будем братьями. И где бы мы не были, никогда друг друга не забудем и не предадим.
- Клянусь, – без раздумий выпалил Серж, протягиваю мне руку.
- Клянусь, – я крепко её пожал...

...За десять лет, с тех пор, как мы виделись в последний раз, произошло много всего. Многое изменилось, очень многое... Оглядываясь назад, даже не представляешь, как мог быть таким беспечным. Хотя сейчас всё меньше времени на раздумья...
Где-то сбоку коротко тренькнуло. Лениво потянувшись, я активировал письмо. Комнату тут же озарил потусторонний голубовато-зелёный свет. Невнятно-расплывчатое лицо повисло под потолком, смотря куда-то вперёд прозрачными глазами.
- Вам надлежит явиться в центр Соединённого Правительства. Контрольное время – час, – мигнув, голограмма растаяла.
А мне ничего не оставалось, кроме как встать из кресла и потопать в центр. Там я служу уже как пять лет. Служу чистильщиком или, выражаясь общепонятными терминами – убираю особенно зарвавшихся личностей, которые угрожают спокойствию государства. Сам не представляю, как докатился до такой жизни! Хорошо, что братишка о моей работе не знает, все секретно до невозможности. Для него я навигатор кораблей дальних рейсов...

Конверт приятно хрустел в руках. Я не спешил его открывать. Просто смотрел на белый прямоугольник без всяких опознавательных знаков. А потом одним движением открыл. Вытряхнул на кровать инструкцию, маленький листок со всеми координатами и фотографию. Инструкцию скомкал и кинул в утилизатор. Ничего нового там не напишут, я уже после первого года службы в этом убедился. Адрес и телефон хорошенько выучил и отправил вслед за инструкцией. Но на фотографии остановился.
На меня смотрел примерно мой ровесник. Беззаботно улыбался, слегка щурясь. Моё сердце екнуло... Я тряхнул головой. Нет, надо успокоиться. Надо унять дрожащие руки, восстановить дыхание. Тяжело вот так заглядывать в глаза, пусть даже напечатанные. Прости, парень, но мне придётся тебя убить...
Фото исчезло во чреве утилизатора. Я не маньяк, что бы хранить фотографии своих жертв.

«- Ты сомневаешься во мне?
- Да. Я сомневаюсь во всех. Будь осторожнее. Он лучший.
- Но не лучше чем я»

Медленно тикали старинные часы. За стеной, совсем в другой жизни шумели машины. Он был лучшим. Но не лучше, чем я. Безразлично перешагнув через безжизненное тело, я ушёл. Честь выше всех. Долг выше чести...

Теплая вода душа больно ударяла по спине. Я скорчился, меня всего трясло. Передо мной стояли глаза убитого человека. Губы сами собой шептали слова:
- Честь выше всех. Долг выше чести. Честь выше всех. Долг выше чести...

Ночь, как всегда. Коротко тренькнуло письмо. Я лениво потянулся к столу. Голова голограммы зависла под потолком.
- Вам надлежит...
Надлежит, надлежит. Нехотя встав и одевшись, я потопал в центр. Улыбающийся робот-секретарь на входе указал на одну из дверей в конце коридора.
- Сегодня вам туда.
Ничего не ответил, лишь кивнул. Не спеша, засунув руки в карманы, подошел к двери, постучался, и, не дожидаясь разрешения, вошел.

Всё просто, всё быстро... В моих руках похрустывал гладкий белый конверт с чьей-то жизнью.
- Будь осторожен.
- Вы сомневаетесь во мне?
- Да. Я сомневаюсь во всех. Будь осторожен, гораздо осторожней, чем всегда. Это лучший из лучших.
- Но не лучше, чем я.

... Я смотрел на черно-белое фото. На серьёзное, задумчивое лицо. Коротко выдохнув, потянулся к телефону. Нестерпимо захотелось позвонить брату, что бы он пожелал мне удачи. Это уже стало своего рода традицией, звонить ему перед особенно сложными заданиями. Гудки. Ещё гудки. Вздохнув, я положил трубку и стал собираться.
Звонок догнал меня уже возле самой двери.
- Брат? Звонил?
- Да, – голос чуть дрогнул, – звонил. Пожелай мне удачи, а?
- Опять тяжелый рейс? – понимающе откликнулись с того конца провода. – Тогда удачи, брат.
- Спасибо. – по моему лицу расползлась улыбка. - Ты сам-то как?
- Живу помалу. Хорошо всё. Завтра тоже вот тяжелый день.
- Тогда и тебе удачи. Ты звони, не пропадай.
- Постараюсь. Пока?
- Пока!
Я положил трубку. На душе стало как-то легко и просто. Всё у меня получится! И на выходных он обязательно мне позвонит.

Пронзительный ветер гнал над городом тучи. Внизу неслись яркие точки автомобилей. На краю крыши одного из небоскрёбов было не очень уютно. Казалось, будто ветер раскачивает его и вот-вот повалит.
Мои пальцы закоченели мгновенно. Пистолет стал тяжелее раза в два. Мой «подпеченный» в самом деле оказался лучшим из лучших... Мы стояли напротив, держа друг друга на прицеле.
Налетел новый порыв ветра. Я едва устоял, схватился за капюшон, боясь, как бы ветер не сорвал его. Стоявший напротив почти зеркально повторил мои движения. Только капюшон не удержал...
- Твою же мать! – грустно произнёс мой противник.
Его голос огрел меня, словно плетью. Сердце до боли сжалось. Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет...

Мы не виделись десять лет... За это время он сильно изменился, да и я тоже... Уже не став больше скрываться, я сам снял с себя капюшон. Тонкая завеса псевдотумана развеялась, перестав скрывать моё лицо.
- Брат... – выдохнул стоящий напротив человек. Его голос сломался, перейдя на хрип.
- Брат... - тихо выдохнул я... – Прости...
Рука, держащая пистолет, задрожала, по щеке прокатилась предательская слеза. Честь выше всех... Долг выше чести...

Несколько дел о.....
Итак, слушается дело за номером четыреста семьдесят тысяч двенадцать! Обвиняемый, встаньте. Вам предоставляется слово. Что, отказываетесь? Сказать вам нечего? Тогда я сам скажу! Дело предстоит не лёгкое. Подсудимому вменяется тяжелейшее преступление, поражающее своими масштабами! Да что там масштабы! Столь бесчеловечного, зверского поступка никто просто не ожидал! И от кого?! От заслуженного человека! Лауреата множества премий! Подсудимый, молчите! Вам слово давали? Давали! Вы отказались! Сейчас говорит суд. Итак, на чём я остановился? Ах да, на премиях... Так, о премиях... Ну вот, мысль потерял. Ладно. Зачитываю обвинение: массовые, можно сказать, серийные, убийства, беспорядки и теракты по всей планете, а также доведение до самоубийства и садистское обращение с животными.
Подсудимый, признаёте ли вы себя виновным в убийствах? Признаёте и раскаиваетесь? Это уже большой плюс. Да и отпираться нет смысла – доказательств вполне хватает! Вам напомнить имена тех несчастных, которых вы так хладнокровно убили? Нет? А я напомню! Джек Саммерс, юрист, между прочим! Клара Носова, медсестра, подающая большие надежды. Ежи Нассен, водитель автобуса! Он-то вам чем помешал?! Продолжать? Здесь ещё много кого! Пол – сотни ни в чём неповинных людей, погибших под рухнувшим зданием, которое вы собственноручно взорвали! А женщина, которую вы столь зверски замучили? Вам не стыдно? Стыдно? То-то же! Так, дальше... Что у нас дальше? Дальше музей. Хороший был музей, красивый. А вы что с ним сотворили? По кирпичику разнесли! Столько произведений искусства погибло! И кто вы после этого? Варвар! Не слышу? Что вы там бормочете? Раскаиваетесь? Больше так не будете? Всё исправите? Как?! Как вы можете исправить такое?!! Сотни смертей, колоссальный ущерб! Перепишите? Вот прямо сейчас возьмёте ручку и всё исправите? Ладно, так и быть, поверим на первый раз.
Итак, суд принял решение! Принудить Ивана Васильева, автора романа «Кровь в большом городе» оставить в живых всех героев, кроме юриста, он жутко вредный, а так же ограничится разрушением одного здания, и собачку в конце не убивайте, уж очень жалко! Всё! Суд ушёл!

******
Господин судья, господа присяжные заседатели! Я хочу обратиться к вам с одним-единственным вопросом: а что, собственно, совершил мой подзащитный? В каком преступлении его обвиняют? Он кого-то убил? Ограбил? Нет! Да и преступления, собственно говоря, никакого не было! Или я не прав? Он руководствовался исключительно благими намерениями. Ну слетал ч

Вот как ползу, так и отражаю!

Ночь медленно, но верно вступала в свои права. Тёмный уголок неба всё ширился, рос, стирая облака и голубизну. И вот уже зажглись светлячки звёзд, показалась луна. А где-то внизу, в мире, освещаемом её неярким светом, в крохотном о тёплом зале придорожного трактирчика сидел человек. Что в нём такого необычного, такого примечательного? Да, собственно говоря, ничего. На вид ему было не больше тридцати. Выгоревшие на солнце коротко стриженые волосы, задумчивые глаза. Пыльный плащ на плечах, посох, прислонённый к стене, небольшая котомка – вот и всё его имущество. Человек неторопливо пил пиво из грубой деревянной кружки. Иногда прислушивался к чужим разговорам, хмыкал, и о чём-то задумывался.
Время текло со скоростью раненной черепахи, а иногда и совсем останавливалось. Ну, или, по крайней мере, так казалось. Гул голосов, витавший в прогретом воздухе, то стихал, то поднимался с новой силой. Поскрипывала дверь, впуская новых посетителей и выпуская старых. Человек же никуда не торопился, он сидел в своём уголке и потягивал пиво. К нему уже несколько раз подходила служанка, наполняя кружку. Когда в очередной раз волна голосов пошла на убыль, дверь распахнулась, с силой ударившись об стену и оповестив всех своим жалобным хрустом о том, что жить её осталось недолго. В трактир вошёл плечистый мужик, зыркая глазами и потрясая обломком какой-то деревяшки.
- А подать мне сюда Миколу - кузнеца!! – прозвучал громкий рык.
- Ну здеся я, чего тебе, Тимоха, надобно? – из-за стола встал не менее плечистый детина, вытирая руки о подол рубашки.
- Ты Микола, чего халтурить вздумал? – Тимоха выставил на всеобщее обозрение кусок деревяшки.
- Ну палка, ну что с того? – пожал плечами Микола.
- Палка?! А это что?! – на пол, прямо под ноги кузнецу, полетели два металлических обломка, в которых можно было знать куски топорища. – Халтуришь?! Да из-за тебя я чуть не убился, когда дров наколоть решил!
- Ну, ты Тимоха, ко мне претензий не имей – не моя это вина.
- А чья?! Черти, небось, шалят? Али барабашка какой завёлся? – ехидно спросил мужик.
- Ну, сам виноват! Надо было аккуратней, говорил ведь. Да и палку ты мне сам принёс, и железо, с которого я ковал, тоже.
- Так теперь я ещё и виноват?! Железо гномье было, а деревяшка-то, какая была! Дуб столетний! – Тимоха швырнул на пол обломок палки, закатал рукава.
Народ оживился – сейчас будет драка! Но... Человек, до этого мирно сидевший в уголке встал. Мягким шагом прошёлся по залу, поднял с пола кусок палки.
- Вы что, в самом деле собрались драться? – он посмотрел на Тимоху и кузнеца.
Тимоха радостно оскалился и замахал головой. Микола лишь вздохнул, обречённо пожимая плечами. – Тогда, может, у вас надеться немного времени, для того, что бы выслушать меня?
Тимоха плюнул, скривившись.
- Ты што, пастор? Морали нами читать будешь?
- Ни в коем случае. – человек сел на край стола. – Просто мне вдруг вспомнилась одна занимательная история... – он прикрыл глаза. – Однажды, в одной далёкой – далёкой галактике... ой, простите, что-то не то... Я начну с начала?
Жила-была в одной далёкой-далёкой стране деревенька – поменьше, чем эта, да поглуше. Ничего в неё особенного не было, разве что колдун. Ни много деревень могут таким похвастаться, – собравшиеся вокруг стола люди согласно закивали, – и жила бы себе эта деревень спокойно и дальше – только вдруг случилось страшное. – рассказчик сделал паузу.
- Да что там могло случиться?! – фыркнул Тимоха. – Небось, колдун всех извёл!
- Одной лунной ночью, совсем как эта, - человек сердито посмотрел в сторону прервавшего его мужика, - такой же тёмной и холодной, над деревней сгустились тучи. Нехорошие, мрачные. Прогремел гром и по всем окрестностям разнесся леденящий, берущий за душу смех. И пламя свечей замерцало, и ярче вспыхнули угольки в печах. Никто из селян не решился выйти за дверь. Никто, кроме возвращавшегося поздно из леса охотника...
На утро, когда сквозь плотный полог облаков пробился первый солнечный луч, оказалось, что охотник пропал. Никто его больше не видел. Единственное, что осталось от несчастного – погнутый нож, который так ему и не помог. А рядом с ним на песке чётко прорисовывался отпечаток копыта...
- Точно, колдун! – выкрикнул кто-то из слушателей.
- Не спешите. – рассказчик усмехнулся. – Следующая ночь прошла спокойно, так же спокойно прошла и вторая ночь, и остальные... Только через неделю разразилась над деревней небывалая гроза. Дождь лил, словно из ведра, а из-за молний было светло, как днём.
В старом домике на самой окраине уже все спали. И маленькая девочка, и её старший брат, и их родители. Никто не услышал, как хрустнула крыша. Никто не услышал, как заскрипели доски на чердаке... А потом было ужё поздно.
Никто из односельчан не услышал крики...
Гроза отбушевала своё. Дождь оборвался резко, вдруг. Последняя молния промелькнула по небу и тучи растаяли, словно их и не было.
Через пару дней соседка зашла проведать свою подругу. Только никого не нашла... Дом был совершенно пуст, а на полу, покрытому засохшей кровью, чётко прорисовывались отпечатки копыт. На крики женщины сбежалась вся деревня. Уже никто не сомневался – деревню прокляли. Никто не хотел говорить об этом.
Ночью никто не спал. Все вслушивались в происходящее на улице. Любой посторонний шорох вызывал страх... И вот, когда сквозь плотные ставни пробился первый солнечный луч, утреннюю тишину нарушил нечеловеческий смех. Послышался яростный лай собак. Через пару минут лай оборвался на высокой, печальной ноте.
До полудня из домов не вышел ни один человек. Только когда солнце замерло в зените, на лицу вышел старый гончар. Очень хотел покормить свою любимую собачку. Только вместо своей любимицы обнаружил окровавленный клок меха.
В деревне не осталось ни одной живой собаки...

Люди, озлобленные и напуганные, ринулись к дому колдуна. Не став ничего слушать, они вытащили его на улицу и сожгли.
- То-то же! – Тимоха оскалил зубы в улыбке. – Так ему, прохвосту и надо было! А что с деревней-то?
- Да ничего. – рассказчик пожал плечами.
По трактиру пролетел смешок, раздались выкрики: «Так и знал!», «А неча честной народ изводить!», «Колдун он везде колдун!»
- Только через месяц в ней не осталось ни одного живого человека, - рассказчик потянулся к ближайшей кружке, звучно отхлебнул. Поморщился, заглянул внутрь. - И другие бы деревни вымерли, если б один пастушок не узнал в «чертячьих» следах овечьи. Да-да именно овечьи!
Ведь всё оказалось до удивления просто. Один зажиточный купец не внял советам мага и послал пастись свою отару на старое кладбище. Он не хотел думать, что может произойти, для него главное было одно – личная выгода. А то, что мирные травоядные превратились после этого в кровожадных монстров... – человек зажмурился, одним глотком осушил кружку до дна. – Вот так! Ну, а потом гораздо проще оказалось перекинуть свою вину на другого. Мол, колдун во всём виноват!
В трактире повисла тишина.
- Так что, колдуна-то просто так спалили? – невесть откуда взявшийся мальчишка лет девяти робко выглянул из-за спин взрослых.
Рассказчик снова пожал плечами, слегка улыбнувшись. Мол, сами думайте. Тимоха нерешительно помялся, глядя на покорёженные, ноздреватые куски топорища. Поднял голову, решительно посмотрел на Миколу.
- Слышь, Микола... – мужик наклонился, сгрёб железки в кулак. – Похоже, погорячился я. Хорошую работу ты сделал, а жалезо я перекупщика брал... Знал же, что никакое не гномье, да понадеялся... Да и палку у лешего выменял.
- Ну, так оно, так. – кузнец грустно вздохнул. – Вы мне железо несёте, да и требуете: каб крепко было, каб сносу не знало! А то, что железо ваше из болота достато и ржой изъедено... – Микола горько махнул рукой.
Тимоха стыдливо спрятал бывшее топорище в карман. Собравшийся в таверне народ зашушукался, припоминая, у каких торгашей покупали железо для хозяйства. Рассказчик же тихонько вернулся за свой стол. Подозвал служанку, попросил принести ещё пива. Девушка вернулась достаточно быстро. Поставила на стол деревянную кружку с белой шапкой пены, и, немного помявшись, села напротив.
- Я чем-то могу вам помочь? – человек удивлённо приподнял бровь.
- Нет... То есть да! А как вас зовут?! – выпалила служанка и тут же смущённо замерла.
- Меня? – человек на секунду задумался. – Дан. Меня зовут Дан.
- Господин Дан...
- Никаких «господин»!
- Простите... Дан. – девушка опустила глаза. – Моё имя Алана. Я спросить хотела... Ну, то, что вы про ту деревню рассказывали... Это правда?
- Конечно! – Дан пододвинул к себе кружку, сдул пену, отпил.
- Правда... – Алана вздрогнула, прижала руки к груди. – А где... где была эта деревня?
- Далеко. – мужчина пожал плечами. – Очень далеко.
- Где, где? Скажите точно!
- Зачем вам это знать? – Дан с недоумением посмотрел на служанку.
- Просто... – девушка всхлипнула. – Мой жених... Он уехал... Тоже очень далеко... Сегодня от него должно было прийти письмо, но за окнами уже темно...
- Ах, вот вы о чём! – мужчина рассмеялся. – Не стоит волноваться, до ТОЙ деревни он вряд ли сможет добраться.
Алана улыбнулась в ответ. Но светлый лучик, пробежавший по её лицу, исчез, вновь уступив место грусти и тревоге.
- Только вдруг с ним ещё что-нибудь случилось? Письма всё нет и нет... И наши родители были против того, что мы решили пожениться... А если... – служанка всхлипнула. – А если они... Или он...
- Алана, на сколько сильно ты его любишь? – человек заглянул в покрасневшие от подступающих слёз глаза девушки.
- Я... Я... – служанка замялась, даже не обратив внимание на то, что мужчина перешёл на «ты». – Я очень сильно его люблю!
- А он тебя?
- Тоже...
- Тогда у вас нет причин для волнения. Два любящих сердца найдут друг друга где угодно, дождутся друг друга во что бы то не стало и будут счастливы всегда.
- Вы... Вы так красиво говорите!
- Я говорю не красиво, я говорю правду. – Дан снова поднёс кружку ко рту. – Так однажды сделали те двое, о ком не осталось даже воспоминаний. Почти не осталось...
- О ком вы говорите? - девушка недоумённо повела плечами.
- О ком? – мужчина вздохнул. – Если у тебя есть желание – в моих силах показать.
- Покажите. – девушка с интересом посмотрела на Дана. Она приготовилась, что он сейчас достанет из своей сумки книгу с картинками или свиток с витиеватым оттиском. Но человек сложил руки лодочкой, что-то прошептал и дунул в сторону служанки. Тут же краски окружающего мира потеряли свою яркость и насыщенность, а потом и вовсе исчезли. Предметы смазались и расплылись. – Вы... волшебник? – успела прошептать Алана.
- Нет... – одними губами ответил человек. – Смотри!
Девушка вздрогнула. Больше не было людного зала трактира, больше не слышались голоса и смех, а....

Морские волны тихо накатывались на чёрные камни у подножья скалы. Двое стояли на самом краю, опустив глаза, не в силах посмотреть друг на друга.
- Ты вернёшься?
- Не знаю.
- Возвращайся... Пожалуйста...
- Я постараюсь...
Темное море мерно дышало. Небо почти сливалось с ним, так что трудно было определить линию, где одно переходило в другое. Только где-то на самом их стыке краешек горизонта начал медленно краснеть.
- Прошу... Останься.
- Я не могу. – он в самом деле не мог. Она это прекрасно понимала, но всё же... – Прости... Я...
Она приложила палец к его губам.
Тишина. Только вздыхает море. Только все ширится на темнеющем небе красная полоска.
Он, так и не решившись посмотреть ей в глаза, шагнул с обрыва. Расправил крылья и растворился в наливающейся алым дали...

Алана глубоко вздохнула. Краски вернулись, неожиданно больно ударив по глазам, девушка даже прищурилась. Вернулись и звуки – весёлое разноголосье, стук кружек, поскрипывание плохо закрытой двери.
- Что... что это было?... – служанка с недоумением посмотрела на мужчину, задумчиво потягивающего пиво.
- Воспоминания. – Дан обернулся, вытащил из своей сумки кусок сыра, разломал напополам, один из кусков предложил девушке. Алана отрицательно мотнула головой. Дан пожал плечами и не без удовольствия отправил в рот свою половину.
- Воспоминания? Чьи?!
- Не мои, это точно! – мужчина опустил глаза. – Слишком давно всё произошло. Даже того, кто мог это помнить нет в живых уже как тысячу лет...
- Но... – Алана только открыла рот для очередного вопроса, но Дан, поморщившись, махнул рукой.
- Не стоит о грустном. Я могу лишь показать отражение того, что когда-то было, небольшую часть...
- Про кого это воспоминание? – неожиданно тихо спросила девушка. – Про кого?
Дан обхватил пивную кружку обеими руками, взгляд его на секунду затуманился. Он коротко вздохнул.
- Отверженные.
Алана вздрогнула, приложила ко рту ладонь. Испуганно и нервно перекрестилась.
- Не стоит, - мужчина улыбнулся уголком губ. Его явно позабавила реакция девушки. – Всё не совсем так, как иногда кажется. Богам нельзя любить... Единственный грех этих двоих Отверженных – любовь. Небо не простило подобного своеволия. На них началась настоящая охота.
Но потом произошёл Раскол. Боги – отступники, настоящие Отверженные, попытались открыть Бездну и соединить её с Небом, вернув Хаос.
- И он... Тоже? – Алана вспомнила гордого и красивого мужчину, летящего на встречу кровавому небу.
- Нет. Как раз таки наоборот. Услышав о случившемся, он вернулся на Небо, встав в первых рядах защитников. – мужчина замолк, взгляд его на мгновение потух.
- Он не вернулся... – толи вопросительно, толи утвердительно проговорила девушка. – А она? Что было с ней?
- С ней? – Дан склонил голову на бок. – Она отдала своё сердце, взяв с Мира клятву.
- Два любящих сердца найдут друг друга где угодно, дождутся друг друга во что бы то не стало и будут счастливы всегда?
- Да. Богам нельзя любить... Любовь их подобна пламени, сжигающего их дотла, оставляя после себя только пепел. Знаешь, она ведь до сих пор его ждёт... – в голосе мужчины промелькнула непонятная грусть. - До сих пор ждёт...
Алана непонимающе посмотрела на него.
- Не заморачивайся. – Дан поморщился, допил пиво. – Боги они и есть боги. Это человек без сердца умирает. И только они могут быть в самом деле верными.
- Неправда! – девушка замотала головой. – Я тоже дождусь. - Мужчина ничего не ответил, только скептически ухмыльнулся.
Алана вскочила, схватила пустую кружку, и унеслась прочь, ловко пробираясь между столиками. Дан откинулся на спинку стула, прикрыв глаза. Давно он не встречал таких девушек! Может, в самом деле дождётся...
- Дяденька! – кто-то дернул мужчину за край плаща. – Дяденька!
- А? Что? – Дан с недоумением заозирался. Увидел того самого мальчишку, спросившего про колдуна. – Чего тебе?
- Дяденька, вы так хорошо рассказываете!
- Допустим. – улыбнулся Дан. – И?
- А расскажите страшилку!
- Страшилку? – мужчина удивлённо посмотрел на ребёнка.
- Да! – глаза мальчишки засверкали чуть ли не алчным блеском. – Страшилку!
- Ну... – Дан почесал затылок. – Можно попробовать...
- Здорово! – ребёнок радостно захлопал в ладоши и завопил на весь трактир: - А сейчас страшилку рассказывать будут!!!!
Столик тут же окружили люди, словно по волшебству появились ещё двое мальчишек и девочка с озорными веснушками, рассыпанными по всему лицу.
- Эмм... – Дан выразительно посмотрел на мальчишку. – Я сказал что попробую, но не сказал, что буду рассказывать!
- Дяденька, ну пожалуйста!
- Тебе што, для дитя сказки жалко? – раздалось в толпе.
- Ладно, ладно! – мужчина махнул рукой. Поудобнее сел, задумался. Повисла тишина, было слышно только нетерпеливое сопение детей. – В одной черной-чёрной стране был один чёрный-чёрный город. В нём жили чёрные-чёрные люди...
- А вот и не правда! А вот и не правда! – мальчишка замотал головой. – Не бывает черных людей!
- Бывает! – неожиданно встряла в разговор девочка. – Бывает-бывает! Я видела!
- Где? Ничего ты не видела! – фыркнул мальчишка. – Всё ты врёшь!
- Не вру! Я когда в городе была выдела! Только они не совсем чёрные... – она задумалась. – Они темно-коричневые.
- Вот! – радостно воскликнул ребёнок. – Не чёрные! Значит, чёрных людей не бывает!
- Ох... – Дан хлопнул себя ладонью по лбу. – Значит так. Во-первых, чёрные люди бываю, люди бывают вообще какие угодно: красные, желтые, даже синие...
- Ух ты! – хором воскликнули дети, и так же хором спросили: - Где?!
- А во-вторых, - не обратил на них внимание мужчина, - не перебивать меня! Иначе рассказывать не буду. – дети тут же затихли, сделали невинные лица. Дан посмотрел на них, вздохнул и продолжил: - В нём жили черные-чёрные люди. На одной чёрной-чёрной улице жила девочка. И вот, однажды в один чёрный-чёрный день девочка вышла из своего чёрного-чёрного дома и пошла гулять в чёрный-чёрный лес.

Гуляла она, гуляла, пока не заблудилась.
Долго она шла, коротко ли, только вдруг приметила чёрную-чёрную избушку. Обрадовалась девочка и побежала к ней. Постучалась, как положено в дверь. Заскрипела чёрная-чёрная дверь, открылась. А на пороге стоит чёрная-чёрная старуха. Увидела её девочка и испугалась. Потому что у чёрной-черной старухи были красные-красные глаза. Медленно протянула старуха свою костлявую руку к девочке, медленно раскрыла свой беззубый рот...
Испугалась девочка, закричать хотела, убежать. Только старуха крепко схватила её за плечо, расхохоталась да и говорит: « Не убежишь!! Не убежишь!!! Пока мне воды в дом принести не поможешь!» И снова расхохоталась.
Всхлипнула девочка, да делать нечего – принесла она чёрной-чёрной старухе с красными-красными глазами воды из колодца. Снова рассмеялась старуха, снова схватила девочку. Сверкнула своими красными-красными глазами, и наклонилась к самому уху и прошептала: «Спасибо тебе, за то, что помогла мне. За это я тебе покажу тропинку к дому и подарок дам».
Вывела чёрная-чёрная старуха девочку из дома, указала, в какую сторону идти, да бантик вручила, чёрный-чёрный. Строго-настрого указала она – с тропинки не сворачивай, бантик никому не давай. Закивала девочка радостно и побежала домой. Никуда она не сворачивала, бежала по тропинке, весело и беспечно. Прибежала домой, положила бантик и спать легла.
На утро одела она чёрный-чёрный бантик и вышла на улицу. Подошла к ней подружка, и говорит: «Какой красивый бантик! А дай мне его чуть-чуть поносить!» Задумалась девочка, протянула руку к чёрному-чёрному бантику, хотела уже снять, но тут вспомнила слова чёрной-чёрной старухи: «Никому бантик не давай!» И не дала девочка бантик своей подружке. Обиделась подружка, рассердилась. «Вот ты, какая жадная!» - сказала так и ушла.
Пожала плечами девочка и пошла гулять по чёрному-чёрному городу дальше. Встретились ей мальчишки. Увидели они чёрный-чёрный бантик и захотели отобрать его. Рассердилась тогда девочка на них, заплакала и убежала. А на встречу ей – соседка. «Ой, какой у тебя красивый бантик! - сказала соседка. – А ты можешь его одолжить мне?» - «Нет!»- ответила девочка. – «Пожалуйста! На один день всего!» - соседка протянула свою руку. Совсем разозлилась девочка, схватила камень и бросила в соседку. Пошатнулась женщина, по виску её потекла кровь. Упала соседка, закрыла глаза, и больше не пыталась отобрать у девочки бантик. И тогда поняла девочка, что ей надо делать! Рассмеялась она и пошла искать мальчишек, обидевших её. Нашла и спросила: «Хотите, я дам вам свой бантик?» - «Да!» - ответили мальчишки. Улыбнулась девочка и убила их. Всех. До одного. И тут вспомнила девочка про свою подружку. Она ведь тоже хотела её бантик! А вдруг она его заберёт ночью? Непорядок!
Девочка в припрыжку побежала к своей подружке. Вот и дом, вот и сад, вот и топор, которым вчера отец девочкиной подружки колол дрова.
Постучалась девочка в дверь, ещё шире улыбнулась, когда подружка вышла на порог. «Послушай, ты ведь хотела мой бантик?» - спросила девочка. «Да», - кивнула подружка. «И всё ещё хочешь?» - «Да, хочу!» - улыбнулась подружка, радостно протягивая руку. Покачала головой девочка и отрубила руку своей подружке. А потом вторую. А потом обе ноги. Подружка была ещё жива, она пыталась уползти обратно, в дом, на своих окровавленных культях, но девочка, продолжая улыбаться, ударила её прямо в спину, раздробив позвоночник. Когда конвульсии умирающей прекратились, девочка произнесла: «Это мой бантик. И я его никому не отдам!» А потом, весело напевая, пошла домой.
Дома мама спросила девочку: «Что это у тебя такое красное на руке? Ты поранилась?» - «Нет, - улыбнулась девочка, слизывая с пальцев капельки крови, - это всего лишь варенье». Покачала головой мама и решила дочку искупать. «Снимай, - говорит, - платье, снимай свой бантик...» Засмеялась девочка. Закричала мама...
Вернулся с работы папа. К сожалению, он не знал, что не стоит возвращаться. К сожалению, он не знал, что мамы уже давно нет в живых.
«Скажи, ты тоже хочешь забрать мой бантик?» - спросила девочка, застенчиво глядя в пол и туфелькой чертя в огромной луже крови забавные рожицы.
Ничего не сказал папа. К сожалению, у него было слишком слабое сердце. К сожалению, он не смог вынести вида отрубленной маминой головы на столе.
Да только люди чёрного-чёрного города оказались очень настойчивыми. Каждый из них почему-то хотел забрать черный-чёрный бантик девочки.
...А когда не осталось никого, совсем никого, девочке стало скучно. День и ночь она ходила по чёрному-чёрному городу и искала того, с кем можно поиграть. Но никто не хотел с ней играть. Может, потому, что без рук это очень трудно? Или отсутствие головы мешает? Заскучала девочка. И побрела прочь из города.
Говорят, она до сих пор ходит от города к города, от деревни к деревне и спрашивает: «Хочешь, я дам тебе свой бантик?» И упаси вас боги сказать «Да!» - Рассказчик замолчал. Столик окружила тишина. В глазах детей застыл страх и восторг. Взрослые, которые тоже решили послушать байку незнакомца, задумчиво хмыкали.
Наконец мальчишка, который просил страшилку, громко выдохнул.
- Ух! Это даже лучше, чем про Бледную Люси!
- А я теперь спать не смогу! – капризно проговорила веснушчатая девочка.
- Да ты всегда спать не можешь. Не надо было тебе с нами идти! – глубокомысленно изрёк мальчишка.
- Точно! – хором поддержали его остальные дети.
- Ну что ж. – Дан весело ухмыльнулся. – Думаю, мне пора. Оставляю вас, молодые люди. Не ссорьтесь! Как говорил один мудрый... хм... человек – давайте жить дружно! – он встал, перекинул сумку через плечо, поправил плащ, взял посох. – Прощайте!
Дверь за ним затворилась тихо, даже не попытавшись печально скрипнуть по своему обыкновению. Как-то сразу трактир наполнился голосами – говорить стали все, сразу. Но гул голосов вдруг резко оборвался. Несчастная дверь тихонько отворилась, в тёплый зал вошёл жутко запыхавшийся человек.
- Алана! Мне нужна Алана! – зычно крикнул он. – Срочное письмо!
Служанка метнулась к посыльному.
- Я Алана! Я!
- Отлично. – посыльный достал конверт. – Повезло вам, девушка.
- Почему – повезло? – с недоумением спросила Алана.
- В болото я попал. Нет, я бы, конечно, выбрался – да только письма... Сами понимаете. – парень улыбнулся, виновато пожал плечами. – Всё, думаю, с позором вернусь. А тут человек появился – как из ниоткуда! И меня вытащил, и письма спас.
- А... Как он выглядел, человек этот? – дрожащим голосом спросила Алана.
- Да как... Обычно. Плащ, посох, сумка через плечо. – посыльный задумчиво потёр бороду. – Вот так.
Служанка кивнула. Открыла конверт.
« Дорогая, милая моя Алана!
Я собрал немного денег и выезжаю вслед за этим письмом. В последний день недели буду ждать тебя на нашем месте. Надеюсь, ты не разлюбила меня и придёшь. Ежели нет, ежели разлука погубила твои чувства, не посмею больше тебя тревожить, уеду один, навсегда и...»
Алана не стала читать дальше. Просто замерла, бережно прижав письмо к сердцу. В глазах помутнело от подступающих слёз.
- Дан... Долгих лет жизни тебе, Дан... – прошептала она.
- Эй, девка! Чего встала как вкопанная? А ну ещё похлёбки неси! Да вина! – донеслось из-за соседнего столика. – Да поживее!
- Да иду, иду! – буркнула девушка, аккуратно складывая письмо и вытирая глаза. – Иду...

...Дан ещё немного постоял, прикрыв глаза и подставив ночному ветру лицо. Всё кончается, всё меняется. Однако некоторых вещей изменить не сможет никто. Например, отобрать у него эти несколько часов полного одиночества. Когда рядом только ветер и шёпот травы. Где-то там, совсем недалеко, всего лишь в другой жизни, теплится в грязных окошках таверны свет, там стоит Алана, прижав к груди заветное письмо, обнявшись, выпивают Тимоха с Миколой, шепчутся в уголке дети. Никого из них Дан больше не увидит, останутся только воспоминания.
- Стоишь? – послышался откуда-то сбоку голос.
- Стою, – даже не повернув голову, подтвердил Дан.
- Красиво тут, - с какой-то грустью, чуть помедлив, сказал голос.
- Красиво, - пожал плечами мужчина. Немного помолчал, дожидаясь, пока невидимый собеседник ответит. Но тот тоже безмолвствовал.
Порыв ветра взметнул в воздух пыль и мелкий сор. Дан поморщился, чихнул.
- Будь здоров, – тихо откликнулся голос.
- Благодарю.
- Ты ничего не хочешь у меня спросить? – наконец не выдержал невидимый собеседник.
- Я? – в последний раз оглядев небо, на столько пристально, словно стараясь запомнить каждую звезду, Дан обернулся. – Спросить? Ну что вы, почтеннейший! - мужчина с издёвкой поклонился. – Как я, ничтожный и недостойный, могу о чём-либо вас спрашивать?!
- Перестань паясничать! – в темноте стал постепенно прорисовываться образ сгорбленного старика, гневно пыхтящего трубкой. – Ты, - старик ткнул в сторону Дана узловатой палкой, на которую опирался при ходьбе, - даже и не представляешь, чего мне стоило!..
- Ну что вы, почтеннейший, прекрасно представляю! – Дан постарался вложить в голос как можно больше сарказма. – Я прекрасно представляю, чего вам стоило засадить меня сюда! – мужчина гневно всадил посох в землю, обвел рукой бескрайнюю равнину с редкими островками травы.
- Это не моя вина! – старик сердито выдохнул, выпуская облако дыма. Непостижимым образом даже в глухом мраке ночи, который рассеивал лишь слабенький свет луны, этот дым был непогрешимо белоснежным. – Сколько раз тебе можно повторять?! Дмитрий, ты же взрослый человек! Ты должен понять! Поверь, нет моей вины в том, что тебе закрыли Дорогу!
- А вы – вполне могущественный бог. И прошу вас, не называйте меня Дмитрием.
- Вот все-таки странные вы, люди, – медленно проговорил старик. – Почему-то ступая на Дорогу, оставляете позади не только свою прошлую жизнь, но и имена...
- Имена – это и есть жизнь. Имя тянет за собой воспоминания. А я не хочу вспоминать. – Дан опустил глаза, тяжело опёрся о посох.
- Почему? Что произошло там, в твоём мире? Почему ты решил пойти по Дороге?
- Странно, что вы спросили меня об этом только сейчас.
- Меня редко занимают причины, по которым люди пускаются в свой путь, – очередное облачко белого дыма поднялось в воздух. – Хотя некоторые истории я бы послушал с удовольствием. Например, твою. – старик лукаво глянул на Дана.
- Уверяю вас, ничего интересного в ней нет.
- Но всё же.
- Мою историю... Хм... – мужчина задумчиво прикусил губу. - Так странно. Знаете, я рассказал столько историй, что давно потерял им счёт. И в моей голове, - Дан постучал по лбу согнутым указательным пальцем, - храниться их ещё столько, что представить себе трудно. Когда-нибудь я и их расскажу. А вот свою историю... Не думаю, что её кто-нибудь услышит.
- Даже я?
- Вы... Знаете, что такое «синдром попутчика»? – вдруг спросил Дан.
- Никогда не слышал, – пожал плечами старик.
- Достаточно забавная вещь. Человек может излить всю душу своему попутчику, рассказать самое сокровенное, зная, что вряд ли уже его увидит.
- К чему всё это?
- Думаю, если всё в самом деле так, как вы говорили, то вы вполне подходите на роль «попутчика». Навряд ли Высшие ещё раз позволят навестить меня. – по губам мужчины промелькнула едва видимая грустная ухмылка.
- Думаю, если всё в самом деле так, как вы говорили, то вы вполне подходите на роль «попутчика». Навряд ли Высшие ещё раз позволят навестить меня. Да и когда-нибудь мне придётся рассказать свою историю... Так почему бы не вам?
- Ну... – бог крепко затянулся и выпустил огромное облако дыма, скрывшее хитрый огонёк, промелькнувший в его глазах.
- С чего бы начать? – по губам мужчины промелькнула едва видимая грустная ухмылка. Взгляд его устремился за горизонт и гораздо дальше. Когда Дан снова заговорил, голос его стал мягко-чужим, отстранённым. – Сколько бы времени не прошло, я всегда буду помнить этот день, словно всё было только вчера. Прошла ровно неделя с того момента, как разбился самолёт, в котором летели мой отец и сестрёнка. Я не находил себе места, метался по городу, занимался каким-то ненужными, маловажными делами. Взял отгул на работе – надо было хоть чуть-чуть прийти в себя, а когда вернулся, узнал, что мой напарник, лучший друг, очень крупно меня подставил. Присвоил наш совместный проект, оклеветал меня. Не став устраивать разборок, я уволился. Может, и стоило хоть что-то сказать в своё оправдание, но сил просто не осталось.

Вот как ползу, так и отражаю!

МАРИЭЛЬ, ИЛИ ВСЕГДА ЕСТЬ ПОДВОХ

Из книги 'Сказание о сотворении мира'.
Автор Хилари Аурантин.

'Ангел был сотворен первым. Силу и могущество подобные своим вложил Творец в сие создание. И показал Творец ему свой замысел и открыл ему великую тайну, дабы не одному ею ведать. Но опечалился ангел, опустился на колени свои и молвил:
- Я знаю начало, я видел конец всего. Могу ли я как-то все это исправить?
Творец не ответил. Лишь перенес ангела на небеса и закрыл свой мир облаками, дабы не искушался ангел.
И создал Творец человека, по образу и подобию ангела, но не вложил он знаний в смертное тело, дабы не печалился человек и не стоял перед ним на коленях. Но каждый раз, обращая свой взор на небеса, человек с грустью смотрел на облака. И однажды молвил он:
- Я не знаю начала, я не знаю конца. Могу ли я это как-то исправить?
Творец не ответил. Лишь ангел спустился с небес и протянул свою руку:
- Я покажу тебе то, что видел я.
И показал ангел начало всего и рассказал о конце, но утаил о великой тайне, дабы не пытался человек все исправить.
И плакал человек и был безутешен, но продолжал жить, с завистью взирая на небо, ибо ангелы хранили великую тайну.
И множился род людской и расселялся по миру. Но хранилось молчание, ибо никто из них не знал об увиденном.
Долгие лета выпадали на жизнь человеческую, озаренные радостью и печалью в равных количествах. Но грустен был отец всех отцов, ибо тяготел он к великой тайне. И было у него четыре сына, и не желал он им судьбы показанной ангелом. Каждый день он молил небеса открыть ему тайну, дабы уберечь детей своих. Но лишь выше поднималось голубое небо.
И пришел к нему старший сын и склонил голову до самой земли:
- Я вижу лицо твое, я знаю тревожиться сердце и истощается жизнь. Могу ли я как-то это исправить?
Распростер объятия отец, узнав, в любимом сыне самого себя. И горестно стало ему, и промолчал отец, дабы не бередить душу отпрыска. Но упрям и усерден был старший сын. Каждый вечер он склонял голову перед родительским ложем, дабы узнать столь бережно хранимую тайну. Но молчал отец, хоть горько и плакал. И прошел день, и наступила ночь. Но с последним дыханьем слетели с губ отца заветные слова:
- Великая тайна хранится на небесах. Теперь я узнаю ее. Но уже не смогу все исправить.
И спустился прекрасный ангел и подал руку человеку. И вознеслись они к небесным чертогам, и никто не видел их больше.
И плакали сыновья человеческие, ибо отец их был первым ушедшим из мира. И безутешно молили вернуться:
- Каждому из нас придется уйти. Разве мы можем это исправить?
Лишь старший сын не проронил ни слова. Он возвел очи к бескрайнему небу, и решил узнать великую тайну...'.

пролог

Ветхий домишко раскачиваясь из стороны в сторону, добродушно поскрипывал. Лишь в одной комнате горел свет, в той, которая радушно приняла маленькую гостью и ожила при ее появлении. Хозяин дома грозил веселой светлице кулаком, как только та начинала шалить перед его внучкой. Девочка не замечала волшебства, она давно не видела дедушку, и все ее внимание было заключено лишь в этой седовласой персоне. Они разговаривали больше часа, но время, отведенное на их встречу быстро истекало.
- Что же делать, когда ничего не получается?- спросила у своего дедушки одиннадцатилетняя Маша.
- Ничего не делай!- улыбнулся тот в ответ.
- Как ничего?
- А так! Если что-то не получается, зачем тратить свое драгоценное время? Ты либо займись чем-нибудь другим, либо прекрати заниматься этим. Все очень просто!
- Просто? Разве?- удивилась девочка.
- Конечно. Однажды, в жизни каждого человека наступает момент тупика.
- Момент тупика? Это как?
- Это когда ты будишь заниматься, чем-то очень важным, а у тебя ничего не будет получаться.
-Ох! - Девочка всплеснула руками,- значит, в моей жизни наступил момент тупика.
Дедушка подошел к внучке и обнял ее.- Моя дорогая, ты мне, наконец, скажешь, что у тебя произошло?
Девочка отмахнулась. - В том-то и дело, деда, что ничего не произошло. Ничего не получается! Ну, ничегошеньки!
Старик заливисто захохотал, а после спросил:
- А ты в этом уверена?
- Конечно!
- А то, чем ты занимаешься, действительно тебе нужно?
Маша посмотрела в подозрительно хитрые глаза дедушки.
- Деда, в чем подвох?
- Подвох?- Наивно удивился тот.- А в чем подвох?
- Когда ты на меня так смотришь, значит, есть подвох. Либо ножка у стула сломана, либо каша скисла. Я ж тебя знаю...
-Маша, милая, я лишь задал вопрос.
- Значит вопрос с подвохом.
- Вся жизнь с подвохом.
- Особенно с таким дедом как ты,- улыбнулась Маша.
Дед снова рассмеялся.- Да, да, это точно. Особенно с таким дедом, - а успокоившись, спросил:
- И все таки, что там у тебя случилось?
- Не хочется тебе жаловаться, но тетка Лиза, к которой ты меня отправил жить, просто монстр. Она заставляет меня каждые утро и вечер чистить зубы, не разрешает локти на стол ставить. Заставляет носить платья. А если я приду чумазой! О-о-о,- Маша закатила глаза и запрокинула голову, пытаясь, как можно точнее показать реакцию ее тетушки. - Такого наслушаешься... знаешь, ты мог бы и получше мне родственницу найти.
- Пожалуй, не мог. Время поджимало.
- Что?
Старик отстранив от себя внучку, заговорил ровным тихим голосом:
- Я хочу сказать, что родственников не выбирают. Они такие, какие есть.
- Какая досада, - разочарованно всплеснула руками девочка.- Это же мне с вами всю жизнь мучиться.
Старик поднял густые брови.- Машенька, в жизни все так, как должно быть. И не бывает иначе.
- Как?- Удивилась девочка. - Хочешь сказать ничего нельзя исправить?
- О нет, моя дорогая, этого я тебе никогда не скажу. В нашей жизни можно многое.
- Тогда почему мне приходится жить с жуткой теткой и противным братом? А? Как я ни стараюсь, ну ни как не могу избавиться от этой семейки. И убегаю, и в суп червей подбрасываю.
- В суп червей!- Чуть ли не прокричал дедушка.- Я тебя недооценил.
- Эх, тогда припекло... вот я и разозлилась. А ты, не меняй тему,- прищурив миндалевидный глаз, произнесла Маша.- Почему ты оставил меня одну у монстра-тетки? Ты же ещё не уехал.
Глаза старика превратились в узкие щелочки. - Но в жизни всегда есть подвох. Тем более я не одну тебя оставил. Я же подарил тебе пса. Ты уже дала ему имя?
- Ага,- кивнула девочка, не заметив, как дедушка все же ушел от ответа. - Я назвала его волчонок
Дед сначала удивленно сморщился, а потом в очередной раз засмеялся. Надо сказать, этот старик всегда был весельчаком.
- Ты назвала волчонком огромного сторожевого пса?
- Ну, я же не виновата, что он такой огромный и сторожевой. Ты же подарил мне взрослую собаку. А я бы хотела щеночка. Мааааленького такого... - Маша широко улыбнулась, развернув к деду свои ладошки, обрисовывая ими нужные размеры питомца. - Вот такого крошечку.
- Я хочу, что бы тебя кто-то оберегал, раз меня нет рядом. Щенок этого сделать не сможет, - но тут его что-то отвлекло, и доброе лицо старика стало менее игривым.- За тобой пришли.
В дверях стоял пухлый пожилой мужчина с пучком густых усов под носом.
- Мария, идем?- произнес тот, приманивая к себе девочку. - Дедушке надо отдохнуть.
Маша повернулась к старику.- Деда, тебе надо отдохнуть?
Тот скользнул холодным взглядом по фигуре мужчины в залатанном плаще и тепло улыбнулся девочке.
- Нет, это отговорка, что бы забрать тебя поскорее.
Мужчина попробовал оправдаться:
-Ты же понимаешь. Я и так рискую...
- Знаю, знаю,- вздохнул дед.
Девочка обернулась к мужчине.- Ну, Иван Иванович, ещё чуточку, пожалуйста.
- Хорошо, но только чуточку. Я буду ждать в низу. Нам же надо на метро успеть.
- Замётано, - весело кивнула Маша.- Спасибо.
Мужчина робко улыбнулся старику и вышел.
- Иван Иванович, что так боится мою тетку? Будто не мне одиннадцать, а ему,- прошептала девочка.
- Я бы так не сказал,- заиграл бровями дедушка.- Тебя то, он сюда, втайне от нее возит?
- Ну да.
- А что это за слова такие у тебя 'припекло', 'заметано', где понабралась такому?
Маша удивленно посмотрела на своего деда.
- От пацанов из соседнего двора. Мы ещё и не так говорим!
Старик подскочил на месте.
- Ну-ка, ну-ка, и что же вы ещё говорите?
Девочка потянулась к деду и прошептала на ухо несколько детских 'непристойностей', наивно полагая, что данные шаловливые словечки лишь облагораживают столь обыденную взрослую речь.
Глаза старика округлились, губы напряженно вытянулись, выпустив возмущенный выдох.
- Но ты, же девочка, Маша!- озадаченно зашептал старик.- Тебе не стоит так выражаться. Я не хочу, чтобы у моей внучки был такой поганый язык.
Маша обиженно сложила руки на груди.
- Тогда возьми меня к себе... и следи за моим языком сколько угодно.
- Я не могу... я завтра уезжаю.
- Уже завтра?- удивилась девочка. Горький комочек, тут же подкатил к ее горлу.
- Да,- тихо ответил тот.
Девочка и дедушка несколько секунд, молча, смотрели друг на друга. Уютная комната загрустила вместе с одиннадцатилетней гостьей. Каждый раз, когда в этом доме появлялась маленькая Машенька, жилище ее деда, весело оживало, напоминая своему хозяину о давно уснувшей сказке.
- Деда, а я буду очень скучать,- искренне произнесла Маша.
- А я знаю,- ответил тот.- Ты мне все время об этом говоришь.
- То есть это для тебя уже не важно?- напугалась девочка.
- Нет, Машенька, все, что с тобой связанно, для меня имеет огромное значение. Ты самое важное, что есть у меня в жизни. И я возлагая на тебя большие надежды.
Девочка обняла старика.
- Правда?
- Правда, надеюсь, ты меня не подведешь,- старик широко улыбнулся и подмигнул внучке.- Однажды мне может понадобиться твоя помощь.
- Не подведу! - заявила Маша. - Но мне, кажется, что мы с тобой ещё долго не увидимся.
Дед тяжело вздохнул, и ещё крепче обняв внучку, сказал:
- Знаешь что? - в очередной раз, сменив тему разговора, задорно произнес старик.- Нам не стоит подставлять Ивана Ивановича. Ты представляешь, что будет, если Елизавета узнает, что он тебя сюда возит?
- О-оо,- выдохнула девочка.- Ему не поздоровится!
- Ты права. Мы с тобой, как люди добрые и в меру разумные, не можем подвергать опасности кого бы то ни было. Согласна?
- Согласна, - Маша улыбнулась, но улыбка быстро исчезла.- А письма ты мне писать будешь?- прошептала девочка.
- Конечно.
- Точно?
- Обещаю.
Послышался далекий уставший голос пухлого старичка.- Маааша!
- Ой, чуточка закончилась,- опомнилась девочка и начала собираться.- Ладно, я побежала. Нельзя подвергать Ивана Ивановича опасности!
- Марииль?- окликнул внучку старик. Только он так называл девочку.
Маша остановилась на полпути к выходу. - А?
- Береги себя.
- Заметано!- Радостно воскликнула та и быстро выбежала.
- Волчонка, не забывай кормить!- прокричал дедушка ей вслед.
- Обещаю!- донеслось откуда-то с лестницы.
- Хэх, 'заметано'... ну молодежь пошла...

Глава первая:
'Душа на бумаге'

Вечер. Маша сидела на подоконнике и смотрела на падающие капли. Весна заканчивалась, а погода так и не начала радовать. Дождь два дня лил, не переставая, мешал выйти на улицу и хоть как-то развеяться. Молчаливые огни проезжающих мимо машин, все реже появлялись под окнами. А тоска, блуждавшая по округе, растворялась в холодных майских лужах и назойливо налипала на обувь одиноких прохожих.
Маше уже было семнадцать и в ее жизни много что изменилось.
- Твой дедушка был очень стар,- видимо пытаясь, утешить племянницу говорила тетка. Это был единственный раз, когда она проявила к девушке, хоть какую-то заботу.
Впрочем, в этом ничего удивительного нет. Её тётка - женщина властная и немного странная, всё время жалела о том, что не родилась мужчиной. Она вела себя ласково только со своим старым котом. Да и вообще, что тут говорить, животных она любила намного больше людей (в том числе родственников). Всё в этом доме происходило только по мановению её короткого толстого пальца.
Мария уже окончила среднюю школу, и ей нужно было отрабатывать своё проживание в доме. И дело не в том, что семья остро нуждалась в деньгах. Просто госпожа Удальцова считала, что и так потратили на эту 'сироту' достаточно материальных средств, обеспечив ей беззаботное детство. Не смотря на то, что Елизавета всегда мечтала о дочери, Мария ни как не хотела оправдывать ее ожидания, поэтому быстро вошла в черных список семьи Удальцовых.
Сейчас Маша была вынуждена самостоятельно зарабатывать на свое обучение, в то время как большинство её одноклассниц готовились к поступлению в институт за счет своих родителей. Девушка уже выбрала, кем хочет стать, и оставалось лишь пара месяцев до начала учебы. Она с нетерпение ждала этих дней.
Пока же Маша работала официанткой в хорошем итальянском ресторанчике и даже была немного горда этой должностью - ведь ей очень повезло, что она смогла туда устроиться без необходимого здесь опыта. Обычно такие заведения дорожат своей репутацией и не хотят брать на работу неопытный и слишком молодой персонал. Но у Маши было одно преимущество - ей просто везло. Чаще по мелочам, реже по крупному. Таким образом, уже через неделю из помощника официанта, Маша сама им стала.
Но сегодня она пропустила рабочий день. В семью Удальцовых пришла радость, а в жизнь Маши много печали.
- Я знаю, - спокойно ответила она. Пристальный взгляд тетушки Елизаветы сверлил девушке затылок.- Он был действительно очень стар.
- Рано или поздно это должно было случиться. Мы все когда-нибудь отправимся на тот свет.
Слова 'тот свет' в устах тетки прозвучали, будто она имела ввиду соседнюю комнату, в которую, по собственному желанию все входят и так же легко выходят.
- Согласна, рано или поздно это должно было случиться. - Маша обернулась. Её лицо выражало спокойствие.- И я знаю, вы очень рады, что он оставил вам, все свое состояние.
- Мы уже говорили на эту тему. Надеюсь, ты не будешь требовать свою долю? Я уже давно растратила ее на тебя.
- Да говорили,- перебила она тетку.- Поэтому не будем к ней возвращаться. Я ничего требовать не собираюсь. Можете идти к себе. У меня все хорошо.
- Я сама решу, когда мне и куда ходить в этом доме,- процедила сквозь белоснежные зубы Елизавета.- Я вообще зашла, чтобы не утешать тебя, а предупредить, что завтра уезжаю в столицу. Нужно узнать, что там, в завещании твоего деда. Говорят, он пожелал быть похороненным в родном городе. Придется вести его тело сюда. А это жуткая волокита. Просьба не наделать глупостей, пока меня нет.
- Заметано,- кивнула Маша.
- Боже, эти твои словечки,- вздохнула тетка и вышла из комнаты.
Узнав, что сегодня домомучительница Лиза уезжает на несколько дней, настроение у девушки тут же улучшилось. Маша довольно улыбнулась. Значит, у неё будет немного времени, чтобы пожить спокойно, без упрёков со стороны старой тётки. Вообще-то, с годами Маша начала искренне жалеть её: ведь ужасно, наверное, всю жизнь прожить без мужа и вывести свое социальное положение на такой уровень.
Все знакомые называли её за глаза 'тираном в юбке', но никто не смел, сказать ничего подобного ей прямо в лицо. Даже её драгоценный единственный сын Илья, которому она позволяла решительно все. Этот молодой человек никогда ни в чём не знал отказа. Все его прихоти мгновенно исполнялись. Но Елизавета делала это отнюдь не из любви к сыну. В основном она его просто не замечала, занимаясь делами своего странного бизнеса. Просто эта женщина полагала, что именно так и следует воспитывать наследника большого состояния. В этом она ничем не хотела отличаться от своих знакомых. Да, для Елизаветы общественное мнение было главным судьёй.
Как только Маша осталась одна, она тут же полезла под кровать, достав оттуда, небольшую коробку, а из нее что-то похожее на растрепанную книгу. В старой обложке лежали стопки писем. Это были послания, которые ей оставлял дедушка. Они начали 'тайно' переписываться, как только Мария научилась читать. Многие из них больше походили на отрывки из сказок, с не понятными рисунками, 'волшебными' картами, зубами 'драконов' и перьями 'ангелов'. Дедушка настоятельно рекомендовал хранить эту 'магическую' атрибутику, объясняя это тем, что волшебства в мире осталось мало, а потеря того немногочисленного может обернуться весьма печально для тех кто живет в мире 'за воротами'. Что означало это за воротами, Маша никогда не выясняла, так как давно перестала воспринимать жизнь, как сказку. Хотя девушка с удовольствием берегла все то, что завещал ей любимый дедушка. Как известно, любая вещь наделяется способностью хранить память о своем владельце. Каждый раз, перебирая весь этот 'магический' хлам Маша с трепетом вспоминала о родном старике.
Девушка аккуратно переложила позолоченные очки, со всего лишь одной линзой, и взяв из огромной стопки верхнее письмо, перечитала отрывок :

'...Пришло время моя дорогая. Когда оно приходит, ты это всегда чувствуешь. Но не всегда осознаешь, что нужно идти. И идти нужно не всегда. Иногда стоит и подождать. Прости, что я исчез из твоей жизни. Мы все однажды исчезаем. Но нас ещё ждет радостная встреча.
Моя дорогая Марииль, я верю, что у тебя все получится, об этом написано в моих письмах. Я знаю, что ты хранишь каждое. Как и я охраняю тебя. Не переживай. Знаю, что считаешь себя одинокой. Но придет время, и придут друзья, пройдет время и останутся лишь самые верные...
А сейчас ложись спать, моя дорогая, и ни о чем не думай. Перед сном вредно думать, можно только мечтать. Размышления оставляй на утро...
У тебя все, только начинается.
Твой дедушка'.

Маша положила письмо обратно в стопку и забралась на кровать. Дедушка, был самым дорогим человеком для нее. Какое-то время она вообще считала старика настоящим волшебником. И порой дед действительно это доказывал. От того радостного для Маши времени мало осталась только, эта потрепанная книжная обложка начиненная письмами. Девушка редко перебирала, присланный дедом 'волшебный' хлам, давно утратив к сказкам всякий интерес. Сейчас вещи хранили приятные воспоминания, и само осязание этих предметов возрождали на лице детскую улыбку. Зевнув, девушка задвинула коробку с дедушкиными подарками обратно под кровать и плюхнулась на мягкую подушку.
- Тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик,- послышалось, как только Маша закрыла глаза.
Девушка подняла голову и прислушалась.
- ТИК-ТИК-ТИК-ТИК-ТИК-ТИК-ТИК...
- 'Что это?'- Маша заглянула под кровать. Тиканье доносилось из только что убранной коробки. Пришлось выдвинуть ее обратно. Перебрав всю волшебную мелочь, девушка обнаружила серебристые часы на блестящем ремешке. Они лежали на самом дне и вызывающе постукивали:
- Тик-тик-тик-тик-тик...
-Хм?- Маша схватила часы и в свете настольной лампы попыталась их разглядеть. Обычный циферблат, две серебристые стрелки, и черные разделительные штрихи. Ничего выдающегося кроме выгравированной надписи в них не было.
-'Вперед-назад'- прочла Мария нацарапанную на обратной стороне надпись.
На добрую память о родном старике, девушка решила поносить внезапно ожившие часики; ей было не по себе, от того, что в последнее время она сама не желала общаться с дедом. Иван Иванович больше никогда не привозил внучку ветхий домишко, поэтому дорогим друг другу людям приходилось вести переписку. Которая тоже была тайной. Дедушка писал на адрес все того же пухлого мужичка - почтальона по совместительству; а тот честно передавал послания Марии. Сейчас она не допускала к себе ни одной мысли, о том, что не будет больше секретных диалогов с дедом. Хотя в последнее время, этой переписке, девушка предпочитала тусовки с новыми приятелями. Как это часто бывает, пробуя взрослую жизнь на зубок, отчаянная молодежь истинные ценности, заменяет на ложные подростковые принципы, и лишь время расставляет утерянные приоритеты по своим местам.
Огромный сторожевой пес лежал на полу и печально смотрел на хозяйку. Его васильковые глаза, кажется, все понимали.
- Спокойной ночи, волчонок,- тихо произнесла она. Девушка повернулась к окну , закуталась в одеяло и тихо заплакала.
Пес прыгнул на кровать и быстро уснул в ногах хозяйки.

Утром Машу разбудил пронзительный визг стоящего на прикроватном столике будильника. Она вздрогнула и поморщилась от резких звуков. Комната девушки представляла собой скорее склад для хранения старых ненужных вещей, чем место проживания молодой семнадцатилетней девушки. В центре помещения размещался круглый, немного покосившийся от времени, большой стол из темного дерева. Прямо напротив стола располагалась массивная кровать с балдахином из красной парчи. Она стояла тут ещё до переезда Маши без малого двадцать лет, поэтому просто не было смысла куда-то её перетаскивать и искать девушке постель попроще. По двум сторонам от кровати располагались низенькие прикроватные столики, тоже видавшие лучшие времена. Свою одежду Мария хранила в огромном сундуке, сделанном, как видно, на Востоке. Теперь красочные заморские мотивы выгорели и местами совсем поистёрлись, так что девушка не могла быть уверена в их происхождении. Два больших окна пропускали в комнату много света и даже ранним утром, таким, как это, солнечные лучи уже проникли в помещение, отвоевывая у тьмы кусок за куском всё пространство.
Девушка едва слышно вздохнула: видит Бог, ей не по душе было вставать в такую рань, но такова уж её работа, ничего здесь не поделаешь. Десять часов на ногах, для Маши стали нормой. Ресторан находился в самом центре города, и, чтобы добраться туда на метро, ей понадобиться всего лишь несколько минут.
Маша быстро привела себя в порядок. Когда с обязательными ванными процедурами было покончено, девушка, не спеша, оделась. Сегодня её выбор пал на синие, потертые джинсы, белый топ и оранжевый пиджак в клетку, и конечно же вовремя затикавшие серебристые часы. Копну крашенных красных волос, она заплела в тугую косу. Если честно, то семья тетушки Елизаветы всегда считала, что Мария такая же странная, как и ее дед. Они стеснялись свою родственницу и никогда не выводили девушку в свет. Быть может никто и не знает о существовании ещё одного законного наследника большого состояния Удальцовых.

Попытка выйти из дома никем не замеченной на этот раз успехом не увенчалась: в гостиной на подлокотнике кресла сидел Илья. Вид у него был, мягко говоря, не очень. Было ясно, что молодой человек только недавно вернулся с очередной пирушки, и чувствует себя, ох как неважно. Маша довольно улыбнулась: ей хотелось, чтобы этот лентяй чувствовал себя как можно дольше разбитым. Это лишь малая плата за все те гадости, что он ей делал в детстве, да и поныне, собственно, продолжал делать.
- Куда это ты собралась, сестрица? - нахальным тоном, чуть растягивая слова, произнёс он. И сам тут же поморщился от звука собственного голоса. К счастью, его голова сейчас не была склонна к восприятию окружающих звуков громче шёпота.
Маша заметила это, и в её карих глазах зажглись лукавые искорки.
-Вообще-то! Я работаю! - Как можно громче произнесла она
Илья втянул голову в плечи,- Да что ж, ты кричишь, то так, посудомойка.
- Официант!- без смущения исправила Маша.
- Без разницы. Все равно обслуга. Я к тебе сегодня снова подвалю,- Илья нагнулся к уху девушке и дыхнул перегаром.- Обслужишь меня, как этого требует ваш сервис?
Маша улыбнулась.
- Конечно. Приходи. Я как и в прошлый раз, плюну тебе в тарелку! - бросила довольная собой девушка и пулей вылетела за порог дома, успев, однако, с силой захлопнуть тяжёлую дубовую дверь.

После длинного рабочего дня, Маша предпочитала не идти сразу домой - в эту унылую тюрьму с окнами, а побродить по парку или же походить по магазинам. Сегодня она выбрала последнее. Рядом со станцией метро открылся новый торговый центр. Это было серо-голубое высокое здание, в которое постоянно входили и выходили всё новые и новые покупатели. На просторной парковке заманчиво поблескивали дорогие автомобили, выбирай - не хочу. Внутри здание оказалось таким же внушительным, как и снаружи. Стеклянные витрины магазинов отражали лучи заходящего солнца. Несомненно, что новый торговый центр имеет огромный успех.
Маша, не спеша, прошлась по всем этажам. Оказавшись возле заветной двери, девушка посмотрела на вывеску. 'Душа на Бумаге' - гласила затейливая витиеватая надпись. Внутри магазина находилось всего несколько человек. Это показалось девушке странным, поскольку многие другие отделы буквально ломились от покупателей. Здесь же всё было очень тихо и как-то по-домашнему уютно. Маша про себя уже решила, что отныне станет частым гостем в этой книжной лавке.
К ней тут же подошёл невысокий парень, предлагая свою помощь:
- Могу я вам чем-то помочь? - вежливо, но без всякого выражения осведомился он.
Было видно, что консультант с нетерпением ждёт окончания своего рабочего дня. Маша его понимала. Поэтому лишь мягко произнесла - 'Нет, благодарю вас',- и быстро направилась к стеллажам с классической литературой.
Пока девушка искренне забавлялась, перечитывая смешные куски из комедий Мольера, к ней неслышно подошла, шикарно одетая, платиновая блондинка. Выглядела она очень эффектно в узких чёрных брюках и сверкающей блузке. Чуть поодаль от неё с подобострастным выражением на хорошеньком личике стояла другая блондинка, также одетая превосходно. Можно не сомневаться, что все вещи в гардеробе этих девиц - сплошь дизайнерские.
- Умничаешь? - платиновая блондинка скривила безупречно накрашенные губки в кривой усмешке.
Маша узнала этот голос, и не поднимая глаз, ответила. -Блондинка, вали куда шла.
Перепалки между девчонками случались постоянно. Маша была для блондинки красной тряпкой и та просто не могла, молча сносить ее присутствие бывшей подруги. 'Наверное, вежливость ей не свойственна'- уже давно решила Маша однажды, и постаралась забыть о былой дружбе. Однако это было не так уж легко: они дружили несколько лет, но год назад в их отношения влез парень. И им на беду, оказался Машин кузен Илья. Как только Ольга увидела его, то сразу влюбилась без памяти. Илья был смазливым избалованным, не лишенный обаяния парнем. Правда, Ольге тогда было двенадцать, и Илья ее просто не замечал. Но год назад, все резко изменилось. Маша, конечно же, пыталась открыть глаза лучшей подруге, но все её попытки не увенчались успехом. Госпожа Удальцова грозилась, что лишит сына наследства, если они не породнятся с семьёй мэра. Молодому человеку впервые в жизни пришлось подчиниться приказу. Молодые люди стали встречаться. Илья начал медленно настраивать Олю против подруги. Маша не знала точно, что говорил про неё её двоюродный брат, но это были далеко не самые приятные вещи, это уж точно. Теперь девушки не общаются, а Ольга уже готовится к свадьбе: на днях Илья сделал ей предложение. И только Маша знала, чего это ему стоило. Правда, это случится не раньше того как Ольге стукнет восемнадцать: ее родители строго на строго запретили девушки выходить замуж за этого Удальцова. Они не очень-то любили эту семью. Зато, когда девушка станет совершеннолетней, она сможет принять самостоятельное решение.
Однако бедная Оля находилась в блаженном неведении относительно поведения своего жениха. И Маша больше не собиралась говорить ей о действительном положении дел. Она знала, что девушка не поверит ни единому её слову. Слишком хорошо ей промыли мозги, надо сказать.
- Смотри, как бы очки не пришлось прописывать, - подняла тонкие брови Ольга.
Маша посмотрела на блондинку.
-Так стоп. Что ты здесь делаешь? Ты же вроде не умеешь читать. Не уж то на обложки поглазеть пришла?
Выражение на Олином лице красноречиво говорило о том, что девушка еле сдерживается, чтобы не накричать на сестру жениха.
- Дура! - Бросила блондинка и вылетела из магазина.
За ней семенящей походкой последовала разукрашенная в пух и прах её спутница.
Маша посмотрела ей вслед и не без сожаления вздохнула. Конечно же, она понимала, что со временем все встанет на свои места, но злость бывшей подруги, несомненно, огорчала ее.
От невеселых размышлений Машу отвлек приятный голос:
- Вы что-нибудь выбрали?
Мария вздрогнула: этот консультант подошёл к ней сзади абсолютно бесшумно.
- Что? - переспросила она.
Парень понимающе улыбнулся и поправил жёлтый шейный платок. В его обязанности, видимо, также входило 'будить' совсем растерявшихся от изобилия книг покупателей, а не только помогать им в выборе подходящей литературы.
- Я говорю, наш отдел скоро закрывается. Вы здесь уже давно, а так ничего и не выбрали. Хотя сегодня день такой, никто ничего не покупает. - Маше даже показалось, что незнакомец осуждающе покачал головой. - Все, как и вы, витают в облаках.
- Ничего удивительного. - Маша глянула на свои старенькие наручные часы. Действительно, с момента её появления в магазине прошло уже почти два часа. - Да вы и сами, с удовольствием посидели бы на пушистом облаке. Там наверняка круче чем здесь. Никаких забот....
Консультанту стало неловко, он мудро решил сменить тему и учтиво поинтересовался:
- Давайте я вам помогу. Вы книгу себе ищете?
- Мммм, - задумчиво протянула девушка, - Себе любимой, - у неё в руках всё ещё был довольно увесистый томик Мольера, и она поспешила поставить его на место.
- А я смотрю, вы, классикой интересуетесь? - в тоне молодого человека можно было различить неподдельное изумление.
- Интересуюсь, - подтвердила девушка, - Погружаешься в другую реальность, приятнее с литературой, проверенной временем. - Маша исподлобья взглянула на собеседника, - Разве нет?
Теперь уже настал его черёд задумываться.
- Ну-уу-у, - протянул он, - Вы просто не похожи на девушку, которой нравится классика.
- А как я должна, по-вашему, выглядеть? Как бабушка Агафья?- хихикнула Маша.
- Тогда бы я подумал, что вы интересуетесь народной медициной. Хотя, любое произведение, это душа автора. Душа на бумаге.
- Ну и скудные бывают душонки, тогда у некоторых.
Консультант понимающе кивнул.- Согласен, а вы знаете, что о каждом из нас написана книга.
- Первый раз слышу! - подняла брови Маша.
- И лишь единицы находят именно Свою. Многие так и проводят жизнь в бесплодных поисках, а другие не утруждают себя даже ими.
- Любопытно, - начала рассуждать вслух Мария, - И что Моя Книга может быть на этих полках? - девушка неторопливо обвела взглядом весь книжный отдел.
- А вы купите, что-нибудь,- предложил консультант.- Вы даже не представляете, что можно вытащить на свет, просто открыв книгу.
Маша хоть и демонстративно, но все же, обвела взглядом книжные стеллажи. Нет, ничего более или менее напоминающее её жизнь.
- Давайте поиском своей книги, я займусь в другой раз. А пока я бы просто почитала, что-нибудь очень хорошее.
- К сожалению, очень, хорошее, уже разобрали. Но,- юноша вытащил из нагрудного кармана блокнот и ручку.- Скажите мне свой телефон, и мы позвоним вам, когда что-нибудь появится.
Маша почему-то согласилась, правда, назвав номер сим-карты, которой она давно не пользуется.
Консультант записал номер и учтиво указал на полку с проверенной фантастикой.
- А пока, я бы посоветовал вам, выбрать что-либо отсюда. Взяв любую, уверен, не ошибетесь.
- Ну, если не ошибусь,- Машкин взгляд упал на заставленную более популярными произведениями книгу. Девушка осторожно вытащила томик. Обычно, к какой либо книге, ее привлекал рисунок на обложке или наклейка с надписью 'Лидер продаж'. Но сейчас Машу заворожило название. 'Атрейо' заманчиво пестрило золотыми буквами произведение неизвестного автора.
- Я, пожалуй, возьму вот эту.- Улыбнувшись, произнесла она и быстрым шагом подошла к кассе. Заплатила за покупку и, не забрав сдачи, она сунула книгу в рюкзак и пулей вылетела из магазина. Консультант довольный Машиным выбором неоднозначно улыбнулся.
- Отличный выбор,- тихо произнес он.

Вот как ползу, так и отражаю!