– Капитан, – раздался приятный голос компьютера, – вы просили сообщить, когда мы пересечём экватор. – Да, – отвлёкся от своих мыслей Антар и повернулся к Ламберту. – Вызывай Кайла. Можешь прямо отсюда, проецируй на стену. Маг поспешно снял с шеи медальон.
– Ламберт! – юноша казался удивлённым и радостно-возбуждённым. – Ну наконец-то! Виллин заверил меня, что с вами всё в порядке, но всё равно… – Всё хорошо, – быстро отозвался маг. – Как вы там? Что… происходит? Кайл сразу же посерьёзнел. – Если в двух словах… война. У нас и в Кордолисе гражданская. А прочие… пока каждый сам за себя. – Гражданская? Боги, с кем кесарю пришло в голову зацепиться? – Со мной, – невозмутимо отвечал молодой полководец. – После того, как Корлайла… в общем, он окончательно сбрендил. Я думаю, за всем этим стоит так называемый Святейший… он объявил крестовый поход против меня. – Что-о-о? – серые глаза удивлённо расширились. – Против твоего манора? – Не совсем… против меня, асассинов и гарнизона Корлайлы, а также людей лицеистов, которых я вооружил. На данный момент… мы контролируем где-то две трети Сивф. Но в Кордолисе ситуация обратная… – Что предпринял Веласкин? – Веласкин уже ничего не сможет предпринять, – сухо отозвался юноша. – Его сожгли по обвинению в ереси. Канцлер сжал губы в горизонтальную линию, от которой его лицо уже успело отвыкнуть. – Ясно. Вы пока удерживаете территории… но, тебе потребуются деньги. Грабить собственных подданных не лучший вариант. Мой счёт в национальном банке… Но владетель Вайн Росса только поднял руку, ладонью вперёд. – Не надо. Денег мне хватает. К тому же, банк я уже захватил. И конфисковал счета церкви и тех, кто не присягнул мне на верность. Но даже и без того, после введения военного положения… – Военного положения? – машинально переспросил Канцлер. – Ты что, устроил дворцовый переворот? – После того, как я захватил замок Вернеца, у меня не оставалось особого выбора, – жёстко ответил магу его ученик. Ламберт фон Штосс не сразу нашёлся, что ответить, – Они похитили Вартека, – тихо пояснил Кайл, - и пытали его, пытаясь добиться признания, что это он устроил эпидемию чумы. По твоему, кстати, наущению. Глаза мага полыхнули синим пламенем. – Мой врач? Как… он? – Нормально, – успокоил юноша. – Мы с Корлайлой подоспели вовремя. – А я всё это время был здесь, – отстранённо произнёс Ламберт и резко повернулся к Антару. – Я должен вернуться в Сивфы. Немедленно. – Прекрати истерику, – сухо и холодно произнёс капитан. – Сядь, – Под его суровым взглядом барон фон Штосс послушно опустился в кресло. – Где ты сейчас находишься? – обратился Антар к юному полководцу. – В Саламиниуме, – при этих словах Ламберт удивлённо подался вперёд. – В окрестностях Эйлы. Антар, напротив, кажется, ответом юноши был нимало не удивлён. – Кто там ещё с тобой? Вартек, Гестия, Рогнар? Камилла уже объявилась? – Камилла сейчас в ставке Канмара. Остальные со мной. В том числе и Корлайла. Услышав о появлении жены, Ламберт повернулся к капитану, собираясь, видимо, что-то сказать, но тот не глядя поднял вверх руку и сомкнул пальцы, призывая к молчанию. – Сколько сейчас наличных войск у тебя и у крестоносцев? Я имею в виду, помимо гарнизонов. – У меня около тридцати пяти тысяч. Из них четыре с половиной – всадники. У него… раз в семь-десять больше, но они пока рассредоточены. Саламиниумцев я недавно разбил и не думаю, что им снова придёт в голову присоединиться к Святейшему. – Камилла уже заключила с Канмаром союз от твоего имени? – От имени Сивф,- - Антар только тонко улыбнулся, на это заявление. – В связи с этим Калгакас увёл к нему свою часть войск. Около сорока тысяч. И всех магов под предводительством Салема. Наина, кстати, тоже с ним. – Тебе известно местонахождение Святейшего? И его планы? – Достоверно нет, – мрачно отозвался юноша. – Его видят то в одном месте, то в другом… В последние несколько дней я потерял его след. Но что я знаю точно – он ищет Ламберта. – Ну что же, он его, несомненно, найдёт, – задумчиво пробормотал капитан и, наконец, посмотрел на мага. – Так куда тебя высадить? В Сивфы? К Кайлу? Или к Камилле? Решай быстрее, у меня остаётся не так много времени. – До чего? – До того, как сюда прибудет имперская эскадра и мне станет не до тебя. Барон фон Штосс колебался несколько долгих секунд. Ему страстно хотелось обнять жену… но чувство вины за то, что бросил на произвол судьбы своих подопечных и неутешительный баланс сил взяли верх: – К Кайлу. Долже же быть у тебя хоть один маг. Пусть и плохонький, – он весело подмигнул юноше. Тот широко и тепло улыбнулся. – Думаю, с твоей помощью я вскоре обзаведусь кое-чем посильнее магов. Когда вас ждать? Капитан взглянул на трёхмерную карту поверхности планеты. – Примерно через полтора часа. Я сяду на плато в семи километрах к югу от города. – Сядешь? – переспросил Кайл. – Не бери в голову, – отмахнулся Антар. – Просто пришли туда лошадей или верблюдов, кто у тебя там есть. Десятка три-четыре. Лучше четыре. Я планирую избавиться от лишних пассажиров. – Эм-м… хорошо. – Да, и увидишь огненные знамения в небе – можешь толковать в свою пользу, – весело подмигнул Нездешний. – Тебя там богом уже успели объявить? Пока нет? Ну и славно. Всё, мне пора. Конец связи. – Конец свя… Экран уже погас, Антар стремительно развернулся в кресле и начал быстро барабанить по навигационной панели, одновременно с этим он произнёс: – Нильс, громкую связь. – Есть, капитан. – Говорит капитан. Всем офицерам немедленно явиться в рубку. Гражданским готовиться к высадке на планету в течение полутора часов. Атмосфера единица, кислород единица, природная зона – пустыня земного типа. – Ты тоже можешь идти, – сказал он Ламберту, замершему в кресле. – Мне собирать особенно нечего. А ты сам… не планируешь высаживаться? – Я обещал Виллину, что из-за меня у местных жителей не возникнет неприятностей, – ответил Антар, не отрываясь от панели, – так что теперь придётся немного подчистить за собой. Выражение его лица, сосредоточенно-холодное, очень не понравилось Ламберту. – Но ты обещал помочь нам. Теоретической базой и всё такое. – Что ж, раз обещал… – ответил капитан, не глядя на собеседника, однако махнув рукой в сторону висевших у него на бедре ножен. – Вот тебе мой совет: встретишь Святейшего – ткни в него острым концом этой штуки. Всё. Свободен. Барон фон Штосс развернул к себе капитана вместе с креслом. – Антар? – по лицу Нездешнего скользнуло бледное отражение человеческого выражения. – Ламберт, – сказал он, и в голосе его прозвучала усталая нотка, – менее, чем через двенадцать часов, я должен буду уничтожить восемнадцать военных кораблей. На каждом из которых в среднем находится около пятидесяти человек. А большинство пилотов я знаю лично, так как мы вместе учились. К таким вещам надо подготовиться. Даже мне. – И нет другого выхода? Антар слегка пожал плечами. – Теоретически я мог бы гонять их по всей Галактике, постепенно отделяя по одному и нанося сравнительно тяжёлые повреждения ходовой части… но сейчас у меня для этого нет ни сил, ни времени, ни желания, если честно. В конце концов, если приказы им отдают такие идиоты, а они слепо им повинуются, я тут ничего поделать не могу. – Капитан? Первым в рубку вошёл как всегда подтянутый Донан. Антар молча указал ему на навигационное кресло. Довольно скоро появился и Яриг, вбежал запыхавшийся второй навигатор и… лицо капитана окаменело: в рубку вошла Мара. Антар даже встал. Он смотрел прямо на неё, хотя и обращался к стоящему рядом Ламберту: – Господин барон, довожу до вашего сведения, что если эта женщина повредит мой корабль, вероятность того, что ваша планета со всеми, кто вам дорог, будет уничтожена в течение ближайших суток, составит девяносто девять процентов. – Антар, – взмолилась девушка, – я бы никогда… Но быстрый удар ребром ладони по затылку лишил её сознания. Ламберт перекинул бесчувственное тело через плечо, после чего обменялся с капитаном долгим взглядом. И молча вышел. Слегка расслабившись, Антар повернул голову к людям, уже начавшим скапливаться у переборки. – Так, Руш, а ты что здесь делаешь? - -Капитан, но ты же сказал, что всем офицерам… – На этом корабле ты только пассажир. – Но, Капитан!.. – Готовься к высадке, я сказал, – отрезал Антар таким командирским тоном, что Рушу оставалось только опустить голову. – Да, Капитан. – Так, кто тут у нас… – оглядел Антар собравшихся. – Вроде, лишних больше нет. Итак, господа. Спешу сообщить вам, что эскадра генерала Андерсона в полном составе будет в нашем локальном пространстве в течение приблизительно восьми часов. Им приказано уничтожить «Цесаревича Александра». Более того, должен сразу предупредить… – тут он пристально посмотрел на Донана. – …что я не намерен возобновлять свою карьеру пирата или уж тем более повстанца. Вполне вероятно, что этот полёт станет для меня последним. Всех прочих я высажу на планете, но вам, как офицерам этого корабля, я предлагаю выбор: остаться на нём или его покинуть. Рекомендую последнее. Мир здесь низкотехнологичный, но торговые связи существуют. Я, правда, высажу вас на другом континенте, так что для возвращения придётся приложить некоторые усилия. Впрочем, вас это смущать не должно: стандартной подготовки межпланетника для этого будет более чем достаточно. Всё необходимое оборудование и катера с корабля я разрешаю снять, – он сделал небольшую паузу, давая им переварить услышанное. - -Что ж, я готов выслушать ваши решения. Офицеры молчали. Антар медленно переводил взгляд с одного на другого. На лице пилота явно отражалась внутренняя борьба, второй навигатор был очень взволнован и то краснел, то бледнел, Донан был задумчив и только бортинженер оказался совершенно спокоен. – Я остаюсь, – первым сказал он. Без всяких объяснений. Потом заговорил навигатор. – Стажёр Вильямс, – обратился он к своему подчинённому, – как старший по званию приказываю вам покинуть корабль вместе с пассажирами и организовать их возвращение домой. – А в-вы, сэр? – слегка заикаясь, осведомился юноша. – А я остаюсь, – ответил старший навигатор и посмотрел на капитана. Теперь уже совершенно спокойно. – Я пилот, – проговорил, наконец, Яриг, – а пилот без корабля – это нонсенс. Я тоже с вами, капитан. – Хорошо, – Антар сел в командирское кресло и с консоли вызвал интерфейс компьютера. – Вильямс, вы свободны. Остальным готовиться к посадке.
Высадка пассажиров происходила очень быстро. Антар посадил корабль даже несколько раньше, чем обещал Кайлу, и присланные тем верблюды ещё только показались на горизонте в виде небольшого облачка пыли. Помимо обычных пассажиров Антар приказал выгрузить и всех пленных штурмовиков, что остались в живых. – Им приказано было захватить лично меня, так что вам особенно нечего их опасаться. Хотя с другой стороны, штурмовики – что-то вроде ваших боевых магов: никогда не знаешь, что в следующую секунду ему в голову звезданёт. Так что делай с ними что хочешь. Но оружия лучше не давай. По крайней мере, энергетическое я вам снимать с корабля запрещаю: нечего ваш девственный мир портить. Всё, мне пора, Гестии с Вартеком привет передавай, – он коротко обнял Ламберта на прощание и исчез в недрах корабля. Барон фон Штосс, как человек, лучше всех осведомлённый о местных реалиях, естественным образом оказался руководителем довольно значительной группы межпланетников. Не все они были владельцами поясов-переводчиков, так что его беглый трансгалакт оказался очень кстати. Ещё взбираясь на соседнюю дюну, он уладил ситуацию со штурмовиками, при посредничестве Руша заключив с ними временный контракт, помимо оплаты предусматривавший содействие в перемещении на противолежащий континент. Одним из десяти погонщиков, пригнавших к месту высадки полсотни верблюдов, оказалась высокая седовласая женщина, весело подмигнувшая Ламберту фон Штосс.
А тем временем немного к западу от лагеря Кайла Росса в небо взвилась синяя сигнальная стрела. Вестовой метнулся к полководцу с криком: – Командир, портал в квадрате Ж23! Это сообщение было первым, однако, увы, не единственным. Всего порталов открылось четыре. – Однако же, как не вовремя, – процедил сквозь зубы Кайл: он надеялся, что Ламберту удастся добраться до лагеря прежде, чем начнётся заваруха. «Впрочем, – подумал юноша, – барон фон Штосс в состоянии и сам о себе позаботиться. К тому же, Корлайла тоже там».
Большинство из новоприбывших видели верблюда в первый раз в жизни. Поэтому не обошлось без краткого инструктажа. А потом и подробного. С наглядными примерами. Но, в конце концов корабли пустыни обрели седоков и, растянувшись цепочкой, побрели в сторону лагеря. Однако стоило им взобраться на ближайшую дюну, как Ламберт, ехавший в первых рядах, придержал своего неторопливого скакуна. С четырёх сторон к лагерю Кайла Росса стекались крестоносцы. На этот раз это были не жалкие местные войска. Напротив. Большая часть оказалась верховыми рыцарями, закованными в латы с длинными двуручными мечами или копьями наперевес. Однако и тактика Кайла на этот раз отличалась. Окопавшись в укреплённом лагере, расположенном на господствующей высоте почти правильного конусообразного холма, юный полководец не собирался подставлять своих в большинстве своём легковооружённых бойцов. Зато его знаменитые лучники расположились ровными рядами на самой вершине и достали бронированные стрелы. Вовсе не обязательно было пробивать стальную кирасу или даже попадать в забрало или сочленения доспеха (что, впрочем, многим удавалось). Вполне достаточно было выбить латника из седла. Тяжёлые и неповоротливые на уходящем из-под ног песке, под изнуряющим солнцем, они становились беспомощными, как майские жуки, перевёрнутые на спину. Долго страдать им, впрочем, не доводилось: вслед за залпом лучников, пока они перезаряжались, словно из-под этого самого раскалённого песка появлялись гибкие фигуры в маскировочных костюмах. Асассины Корлайлы могли слиться буквально с любой местностью. К стенам импровизированного форта нападающим не удавалось пока даже подойти: ров вокруг лагеря был достаточно глубок и широк, чтобы всадникам нечего было туда и соваться, а оба перекидных моста, служивших также и воротами, были, разумеется, подняты. Но кроме стены, возвышавшейся по ту сторону рва, здесь были ещё и башни. Башни были гордостью Кайла. Найдя в одном из складов Эйлы груз древесины, он забрал его весь. И не пожалел целого дня своего драгоценного времени, чтобы просидеть над чертежами. Вообще говоря, это были осадные сооружения, оснащённые колёсами и закрытой площадкой. Однако внеся некоторые изменения в найденную в некромантских источниках конструкцию, Кайл получил замечательный плацдарм для баллист, бывших ещё одной его гордостью. И теперь, размещённые на такой выгодной позиции, эти мощные, приводимые в движение сразу четырьмя людьми, орудия, после небольшой пристрелки наносили противнику ощутимый урон. Помимо этого, вдоль стены с внутренней стороны гарцевали по кругу конные стрелки, палившие, правда, почти в слепую, но зато очень кучно. Такова была картина, открывшаяся глазам Леам-беат-Шааса при его появлении на вершине дюны. В первую секунду он даже прикинул, а не напасть ли с тыла на один из отрядов крестоносцев, однако тут же отказался от этой идеи. Оружия у его маленького отряда почти не было, да и на верблюдах они держались с видимыми затруднениями. К тому же… да, как он и ожидал, за первой волной кирасированных всадников появились маги. Их было не очень много. Всего восемь. И они тоже были поклонниками креста, что серьёзно ограничивало вариативность заклинаний, поскольку эта религия отрицала магию в принципе: всё, творимое адептами этой школы, считалось проявлением воли бога, соблаговолившего явить чудо в ответ на молитвы своих жрецов. Однако даже неискушённые в магии пришельцы, бывшие не в состоянии ощутить движение маны вокруг себя, могли отчётливо наблюдать пошедший сине-зелёными разводами купол, окружавший маленькую цитадель. Магоэлектрический контур Кайла работал как часы. Гестия, волею случая оказавшаяся единственным магом в рядах осаждённых, вовсю плела ответные заклинания. Она не скупилась. Маноуловители, захлёбывавшиеся от перенапряжения, служили ей неисчерпаемым источником энергии. Барон фон Штосс остановил свою маленькую процессию на удобной для наблюдения вершине. Положение Кайла не казалось ему сколько-нибудь опасным, но, тем не менее, он в каждую секунду был готов так или иначе вмешаться в ход событий, а потому зорко следил за всеми передвижениями как осаждающих, так и осаждённых. – А это кто там? Дозорный? – указал он на вершину соседнего холма. Человек, стаявший в колеснице, запряжённой двумя крупными жеребцами, казался ему чем-то неуместным, странным. – Где? – переспросила Корлайла, глядя, как показалась Ламберту, прямо на незнакомца. – Да вон же, – не совсем уверенно указал он палкой, которой погонял верблюда. – Канцлер, там никого нет, – сказала Корлайла, пристально поглядев на спутника. – Ждите меня здесь, – бросил он, не отрывая взгляда от видимой ему одному фигуры. И направился к ней. – Что это с ним? – осторожно осведомился подъехавший к главе асассинов Руш. – Не знаю, – ответила та, пожимая плечами. – Может, на солнце перегрелся с непривычки.
Незнакомец оказался высоким широкоплечим мужчиной в роскошных, хоть и помятых, а также несколько архаичных доспехах. По мере приближения к нему, Ламберт начал понимать, что именно смущало его в этой фигуре. Вернее, не в самой фигуре, а в его колеснице. А смущало, в первую очередь, её наличие. Было не очень понятно, как ему удалось взобраться на ней по неверному, осыпающемуся склону дюны. А ещё почему большие колёса, вместо того, чтобы погрузиться в песок по крайней мере на треть, едва касались сыпучей поверхности. – Кто ты такой? – без обиняков спросил Леам-беат-Шаас, смутно догадываясь, что услышит в ответ. Мужчина едва удостоил его беглым взглядом. – А ты нахален, смертный. Впрочем, это характерно для всех, носящих у бедра Осколок Вечности. Где ты его взял? – В замке Чёрного Дракона, где же ещё, – невозмутимо ответил маг, следя за реакцией собеседника. Мужчина, наконец, повернул голову. На лице его проступило неподдельное удивление. – И остался жив? Впечатляет. Впрочем… а, это ты. Я слышал о тебе. Немного. – Ты Урстем-орг, верно? – просил Ламберт. – Я тоже о тебе слышал. И изрядно. – Да, это я, – слегка улыбнулся мужчина, снова переводя взгляд на поле брани. – Бог войны собственной персоной. – Антар говорил мне, что наши боги, за исключением бога смерти, не антропоморфны, – заметил маг. – Последний из Эрлингов? Так это он провёл тебя по лабиринту? – с интересом осведомился бог. – С тех пор, как он в последний раз был здесь, много воды утекло. И многое поменялось. Да и богами он не особенно интересовался. Некоторые из нас даже находили это оскорбительным, – Урстем-орг коротко хохотнул. – За время, что минуло с того дня, когда последний из Эрлингов принёс клятву на алтаре своего брата, я уже третье воплощение бога войны. Так что неудивительно, что он обо мне не знает. – Принёс клятву? А какую? – Он отдал тебе меч, но не сказал, почему? – взгляд бога войны был весёлым и бесшабашным. – Он говорил, что не имеет права взывать к богам в чужом мире. – Для Эрлинга с Осколком Вечности в руках взывать к богам нет необходимости, – доверительно сообщил собеседнику Урстем-орг. – Он был бы более чем в состоянии прижать к ногтю весь пантеон. А то и два. Если бы не его клятва в том, что он никогда не станет менять мир. Возможно, иногда он жалеет о ней. И тогда на сцену выходят такие, как ты. – А что за алтарь Альдора? Я никогда не слышал о таком. – Не слышал о боге Аллидорэле? – Боге любви? – удивился маг. Камилла о нём ему успела поведать. – А при чём тут?.. – Его брат и есть Аллидориэль, что тут непонятного, – с некоторым раздражением отозвался Урстем-орг. – Так его зовёт Народ Холмов. Ты ж вроде из них? Или нет? – он с сомнением поглядел на человека. – Какой-то ты странный всё-таки. – Но Антар человек, а не бог, – медленно произнёс маг. – И он всегда говорил о своём брате, как о человеке… Урстем-орг расхохотался. – Все люди – боги. Только большинство из вас об этом не догадываются. К счастью для нас всех. – И Антар? – с сомнением в голосе спросил Ламберт. Его собеседник только покачал головой. – Эрлинги всегда делают осознанный выбор. – Он просто великолепен, – неожиданно сменил тему бог войны, глядя куда-то в гущу сражения. – Стратегия, тактика, личное мужество, сочетающееся с холодной расчётливостью. Я даже подумываю, не объявить ли его одним из своих воплощений. – Кайла? – Ну не тебя же, – окинул мага Урстем-орг равнодушным взглядом.
С неба упал огненный дождь. Диамагический купол не остановил его, и лучники в лёгких доспехах катались по земле, ногтями сдирая с себя обжигающую смолу. – Драконы и Преисподняя! – воскликнул Кайл, следя за крылатой фигурой, снова набирающей высоту. – Это ещё что такое? – Серафим, – ответил Вартек растерянно. Его красивые карие глаза были широко раскрыты от удивления. – Но что он тут делает? – А то ты сам не видишь, – скрипнул зубами полководец. Он уже вдевал руки в петли лёгкой конструкции из тростей и ткани. – Кайл, нет! – врач попытался удержать его за руку, но юноша легко, не глядя, отмахнулся. Он брал разбег. – Их же оружие не берёт! – запоздало крикнул ему вслед медик.
– Вот же гад! – лицо Урстем-орга страшно потемнело и, кажется, даже изменило черты на более грубые. – Серафима призвал! Никакого понятия о чести! Спрыгнув с колесницы, он отвязал одного из коней и поспешно сбросил с него попону. Встав на дыбы, жеребец раскинул в стороны мощные крылья. Вскочив ему на спину, бог войны ударил скакуна пятками по бокам и взвился ввысь. В руках у него откуда ни возьмись появился большой блестящий лук.
Кайл закладывал один вираж за другим, выполняя фигуры высшего пилотажа всё стремительнее и опаснее. Крылатый мужчина, сперва язвительно рассмеявшийся при виде взлетевшего человека, смеяться перестал. Даже улыбка сползла с его лица, сменившись злобной гримасой. Как оказалось, сравнительно мелкая лёгкая конструкция Кайла делала его более манёвренным, серафим же едва не ломал свои большие крылья, пытаясь угнаться за ним. К тому же, очень странно вёл себя ветер: Кайла он подхватывал и нёс, словно пушинку, его противник же, напротив, почти не парил, вынужденный постоянно совершать маховые движения. И юноша мог бы поклясться, что кто-то прошелестел у него над ухом: «Не бойся, малыш. Я не дам тебя в обиду. Ты мой любимец». Вот только кроме него и серафима никого в небе не было. Разве что само небо.
Недолго думая, Ламберт выпряг и второго жеребца из покинутой колесницы бога войны. Крупная белая зверюга сперва покосилась на него довольно подозрительно, но всё же взобраться на себя позволила. Сын Народа Холмов последовал за Урстем-оргом. И сделал это очень вовремя. Потому что в небе появился ещё один серафим. Это была женщина. Черты лица её были нежны и прекрасны, как у ангела, всё тело будто светилось матовым розоватым светом. Она возникла словно ниоткуда, мгновенно. И перехватила стрелу, выпущенную из золотого лука бога войны. Урстем-орг обнажил меч. А Кайл на секунду замешкался, удивлённый появлением новых участников воздушных забав. И крылатому мужчине хватило этой секунды, чтобы молнией метнуться к нему и с мерзким хохотом смять железной рукой оказавшуюся удивительно хрупкой конструкцию крыльев Кайла. Юноша почувствовал, как предательски ёкнуло сердце, когда его слух уловил сухой треск ломающихся перекладин. Его неожиданный союзник медленно отступал под натиском двоих серафимов сразу: мужчина пытался достать его мечом, тот отбивался, а женщина в то время использовала, кажется, какую-то магию, закрывая от поражающих ударов своего соратника. А Кайл тем временем падал. Впрочем, падать было совсем не страшно, а даже приятно: он раскинул руки и ноги в стороны, как белка-летяга, и довольно медленно парил над собственным лагерем, снижаясь по широкой спирали. Он уже стал думать, что не убьётся при ударе о землю, хотя переломает, наверное, достаточно костей, чтобы заслужить гневную отповедь Вартека. Но тут на него снова налетел серафим. Крылатая девушка, закончившая плести заклинания, полностью завладела вниманием широкоплечего всадника, перейдя от обороны к наступлению, её же спутник, воспользовавшись моментом, метнулся к своей предполагаемой жертве. Кайлу удалось уйти от его стремительно и вертикально падающего тела, он даже попытался ткнуть крылатого своим коротким мечом, но тот удара, кажется, даже не почувствовал. Однако секундой позже агрессор взвыл и схватился за окрасившееся красным основание крыла, из которого торчал арбалетный болт. Ламберт в первый раз стрелял из «Мантикоры» по движущейся мишени. Девушка-серафим, переведшая взгляд на нового противника, стремительно летевшего наперерез падающему Кайлу, пропустила удар от бога войны, нашедшего брешь в её защите. Мужчина-серафим, не смотря на рану, рванулся навстречу Ламберту, делая широкий замах своим клинком, но стоило магу, уже успевшему подхватить Кайла на круп своей лошади, обнажить меч, ослепительно сверкнувший синим камнем на рукояти, как серафим заложил крутой вираж и ушёл вверх и в сторону. – Уходим, Севия! – закричал он. – У него Осколок Вечности! В ту же секунду оба крылатых нападающих исчезли в одной яркой вспышке. А обе крылатые лошади мягко опустились на землю прямо перед палаткой Кайла Росса. – А ты неплохо держался, – бросил Ламберту Урстем-орг. – Приходилось раньше летать на пегасах? Маг отрицательно мотнул головой, помогая Кайлу слезть с высокого коня и выпутаться из смятых остатков крыльев. – Значит, схватываешь на лету, – хохотнул бог войны. Было видно, что вся короткая битва доставила ему крайнее удовольствие. – Жрец креста играет не по правилам, - сказал он с довольным видом, – а значит, на то же можем пойти и мы. Пару тысяч лет не выходил на поле боя! Ну, а ты, любимец богов, береги себя. Чем дольше проживёшь, тем дольше продлиться веселье! Задорно подмигнув, он снова взмыл ввысь. Крылатый конь, с которого только что слез Ламберт, виновато ткнулся головой ему в плечо и потрусил за хозяином, плавно набирая высоту. – Кто это был? – спросил Кайл, провожая странного незнакомца взглядом. – Бог войны, – ответил маг, пытаясь одним взглядом оценить обстановку и в лагере, и за его пределами, и на земле, и в воздухе. – Кстати, мне показалось, что рядом с тобой я почувствовал и ещё одного. Только не очень разобрал, кто это был. – Небо, – тихо, немного ошарашенно произнёс Кайл. – Я думаю, это было само небо.
Вартек, убедившийся в том, что Кайл цел и невредим, сидел тихий и задумчивый. Как, впрочем, и все присутствовавшие. Всё произошло так быстро… к тому же, если серафимов видели все, то Урстем-орга – только Ламберт с Кайлом. Молчание повисло в просторном шатре полководца. Стоило серафимам исчезнуть, как и прочие войска воителей креста спешно отступили, непосредственная угроза миновала, межпланетники, наблюдавшие за короткой битвой со своей дюны, успешно добрались до лагеря и были расквартированы. А вот что делать теперь, было не совсем понятно. – Я отправлюсь в Демонис, – озвучил Вартек результат своих размышлений. – Поговорю с Лермоном… может быть, мне удастся убедить его помочь. – И думать забудь! – в один голос отозвались Кайл с Ламбертом, быстро переглянувшись. – В следующий раз их будет больше, – резонно заметил врач. – Вы видели, на что они способны. А это, насколько я могу судить, были мелкие сошки. – А когда это ты научился разбираться в серафимах? – подозрительно осведомился Рогнар. – Когда был в Демонисе в первый раз, – невозмутимо произнёс медик. – А когда это ты успел? – Пять лет назад, – ответил за него барон фон Штосс. – Меня интересует другое – почему ты считаешь, что князь демонов станет помогать нам? Ты же знаешь, как они ко мне относятся. – Да, они тебя недолюбливают. Однако у меня есть основания надеяться на их содействие. Во-первых, центральная фигура у нас сейчас Кайл. А во-вторых… в общем, если мои предположения верны, то Лермон не только вылезет из Демониса сам, но и поведёт за собой всех своих вассалов, а у него их порядком, чтобы заслужить одобрение одного нашего общего знакомого. – Антара! – догадалась рыжая ведьма. – Один ты никуда не пойдёшь, – отрезал Ламберт. – Я и так себе никогда не прощу того, что с тобой произошло. Вызови его сюда и поговори. – Я не могу вызвать князя демонов, – отозвался Вартек. – Не забывай, я врач, а не чернокнижник. К тому же я буду не один. Со мной пойдёт Гестия. Девушка покрылась румянцем и вопросительно посмотрела на своего преподавателя. – Только через мой труп, – заявил тот.
Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
– О-о-о! – только и смогла выдохнуть рыжая ведьма, горящими от любопытства глазами оглядываясь кругом. – Здесь просто прелестно! Величественный замок, окружённый завораживающей, казавшейся золотой в странном красноватом свете Демониса, водной гладью, поражал воображение. Живописные берега переходили в обширный парк, по дорожке которого они с Вартеком шагали уже некоторое время. – На самом деле, тут далеко не везде так, – улыбнулся он. – Чаще демоны живут посреди озера лавы в куда менее изящных стенах. Это Лермон обустроил свою резиденцию несколько в людском стиле… Он вообще слывёт изрядным чудаком среди своих соотечественников. Впрочем, учитывая его высокое место в их иерархии, он может позволить себе и не такое. – А он что, высокопоставленный демон? – полюбопытствовала Гестия. – Он родовитый? Голубая кость, белый рог? Или как там? Вартек снова улыбнулся. – Да, он достаточно влиятелен, хотя по меркам демонов ещё очень молод. Отчасти, возможно, положение его объясняется тем, что он приходится сыном прежнему лорду Демониса… – Что, правда? Так он, вроде как, принц крови? – Не совсем. Лордство по наследству не передаётся. Тут дело скорее в преимуществах, которые семья правителя может извлечь из своего положения. Впрочем, Лермон был ещё очень юн, когда его семья была уничтожена… – Матерью Антара, – уточнила Гестия. – Её здесь называют Кали-Разрушительницей. Да. Но главным образом его влияние объясняется… как бы это сказать. Сложившимся балансом сил. – В смысле? – Когда я был здесь в прошлый раз, мне пришлось потратить изрядно времени на разговоры с бесенятами попроще, прежде чем я уяснил себе здешнюю систему взаимоотношений хотя бы приблизительно. Но если в двух словах, то кроме врождённых способностей, опыта, приходящего с возрастом, занимаемой должности и некоторых других мелочей, влияние демона определяется взаимоотношениями вассал-сюзерен. – Чем больше у тебя вассалов, тем ты более уважаемый? – И более могущественный. Но тут довольно тонко всё. Если у людей вассальная клятва – просто слова, которые можно нарушить в определённых обстоятельствах, то демон зависит от своего сюзерена физически. Если он прикажет вассалу умереть, тот умрёт на месте. Ну и так далее. Хотя с другой стороны благоволение со стороны сюзерена может наделить демона почти легендарным могуществом. – Ничего себе, – удивилась Гестия. – Тогда к выбору покровителя они, должно быть, подходят очень ответственно. – О, да. Хотя так было и не всегда. Если не брать в расчёт всякую мелочь вроде рядовых демонов, то в прежние времена, как мне рассказывали, выбора как такового не было: все князья демонов присягали лорду Демониса, чем и обеспечивали его самодержавную деспотическую власть. Всех прочих, осмеливавшихся принимать присягу у князей, он физически уничтожал, так что желающих особенно не находилось. – А потом? – А потом появился сначала Чёрный Дракон, приведший к присяге самого Лорда… – Это дядя Антара? – Насколько я теперь понимаю, да. А потом и его отец, мессир Северин, как его здесь величают. Считалось, что от повторного буйства Кали-Разрушительницы, славившейся своей непредсказуемостью, мир может защитить только он. Так что фигурой он был неприкосновенной. А посему ряд демонов предпочли принести клятву верности человеку, совершенно равнодушному к внутренней политике Демониса, чем его Лорду. Мессир Северин, правда, своим вниманием подданных не баловал, впрочем, то же самое можно сказать и о Чёрном Драконе. С другой стороны, они ни во что и не вмешивались, изредка выступая в роли арбитров по особенно острым спорам. Между собой они ладили прекрасно, так что в Демонисе процветали мир и благоденствие. – А… кому присягал Лермон? – Тут-то и зарыта собака. Лермон нашёл себе третьего сюзерена. Сугубо личного. И я теперь сильно подозреваю… – …что это был Антар! – радостно воскликнула Гестия. – Его демоны не посмели бы тронуть, а к Лермону он очень хорошо относился. – Да, – кивнул Вартек. – Полагаю, всё именно так и было. Именно потому, что юный Эрлинг проводил так много времени со своим другом-демоном, тот, не смотря на крайнюю молодость, стал быстро набирать влияние и могущество. Впрочем, до первых ролей ему всё равно было ещё очень далеко. Особенно после того, как Антар перестал уделять ему столько внимания. – Но потом мессир Северин умер, – заметила Гестия. – Да, тут-то и начался передел власти. Часть демонов ушли под руку Лорда Демониса, часть, как ни странно, к Лермону… но большинство наиболее влиятельных вассалов Северина отказались присягать кому бы то ни было вообще. Конечно, отсутствие сюзерена очень их ослабило, можно сказать, поставило под угрозу само их выживание, но они слишком привыкли к самостоятельности, чтобы становиться подчинёнными других демонов. Однако… мы почти пришли. У дверей замка их уже поджидал молодой остроухий демон с голубыми глазами и хищно заострённым длинным хвостом. – Господин доктор, – весело обратился он к Вартеку, – рад видеть вас в добром здравии. – Спасибо, Батист, – отозвался тот. – Я тоже рад тебя видеть. А князь дома? – Пока нет, – ответил дворецкий Лермона, пристально оглядывая рыжую ведьму. – Но скоро должен быть. Он заказал ужин. Желаете подождать? – Да, если можно.
– И она здесь? – слегка оскалился князь демонов, покосившись на Гестию. – Одного меня больше никуда не пускают, – слабо улыбнулся, – так что юная ведьма для меня что-то вроде телохранителя. – Вообще это правильно, – неожиданно согласился Лермон и погрузился в созерцание пламени камина. – Лермон? – Мммм? – Так каким… будет твой ответ? – Не знаю, Вартек. Мне надо подумать. Я, конечно, не отказал бы себе в удовольствии прирезать серафима-другого просто даже из симпатии к тебе, но… ты должен понимать, что имея при себе Осколок Вечности, твой Ламберт фон Штосс и сам с такой задачей справится. – Но если их будет не двое или четверо? Я… читал, как это бывало. Раньше. – Если Святейший натравит на вас их всех, я вам всё равно не помогу. Сейчас я не в лучшей форме, знаешь ли… да и вести армию для участия в войне в соседнем измерении по собственному почину я не имею права. Как, впрочем, и особенного желания. Вы не входите в сферу моих интересов. И рисковать жизнью своей и своих вассалов… Он с сомнением покачал головой. – А если бы… если бы Антар попросил тебя об этом? Демон снова отвернулся к огню. – Вот если попросит, мы к этому разговору и вернёмся.
– Имперский крейсер класса «Чайка» вошёл в наше локальное пространство, капитан, – произнёс компьютер своим приятным баритоном. – Данные локатора на мою панель, – отстранённо отозвался Антар. – Донан, модуль вхождения в атмосферу, который я заказывал, готов? – Да, капитан. – Вводите. – Внимание, ошибка! – произнёс Нильс, мигнув красной лампочкой. – В данном локальном пространстве нет планеты с заданными параметрами газового гиганта. – Всё нормально, Нильс, просто обработай и подготовь аппаратный модуль. – Есть, капитан. Антар не отрываясь следил за окошком локатора с всё новыми и новыми появляющимися на нём точками. Наконец, их стало восемнадцать. Немного помедлив, они стали выстраиваться в полукольцо. – Хорошо, они нас заметили, – пробормотал он. – Яриг, курс на звезду. Пилот повиновался. – Какая скорость? – Полная, – спокойно сказал капитан, набирая что-то на панели управления. А потом вставил в специально устроенное гнездо свой сапфир. Несколько минут в рубке висело напряжённое молчание. Бортинженер, ещё полчаса назад ползавший по всему кораблю и проверявший каждый винтик, теперь превратился в отстранённого наблюдателя, завёрнутого в антиперегрузочный кокон, словно младенец в пелёнки. – Предупреждение! – в установившейся тишине голос компьютера прозвучал резко и тревожно. – При сохранении существующего курса захват корабля гравитационным полем звезды произойдёт в течение десяти минут. Выполнить манёвр расхождения? – Отставить манёвр расхождения, сохранять курс. – Вы угрожаете сохранности корабля, капитан. Я вынужден предупредить… – Нильс. – Да, капитан? – Отключить второй и восьмой логический модули. – Есть, капитан. – Сохранять курс. – Есть, капитан. Ещё три минуты протекли в тишине. Напряжение ощутимо давило на грудь, словно перегрузка. Хотя, впрочем, и перегрузку нельзя было сбрасывать со счетов. – Капитан! – не выдержал Яриг, успевший покрыться капельками пота, и неотрывно следящий за монитором, на котором отчётливой красной линией пролегала точка невозврата, – Прикажите подготовить следующий манёвр! До границы осталось меньше трёх минут! – Сохранять курс, – бесстрастно произнёс Антар, не поднимая головы. – Но это безумие! – Яриг рванулся к штурвалу. – Нильс, заблокировать первый пост управления, перейти на автопилот, – быстро сказал капитан, и панель перед пилотом погасла. – Пилот отстранён от управления кораблём, переведён в разряд пассажиров. Ярига немедленно окутало облако антиперегрузочного кокона. Антар бросил быстрый взгляд на Донана. Тот был бледен, пальцы, лежащие на навигационной панели, мелко подрагивали, а взгляд был намертво прикован к красной линии, которую их корабль уже успел миновать. – Мы врежемся в звезду? – тихо спросил он. – Нет, – усмехнулся уголком рта Безумный Антар. – Вот они, – тут он указал на россыпь точек, неотрывно движущихся по экрану локатора. – Они врежутся. Нильс! – Да, капитан. – Начать манёвр входа в атмосферу. – Есть, капитан. Корабль развернулся на 180˚ и начал торможение. Донан почувствовал, как его с силой вдавило в кресло. Он не понимал, о какой атмосфере идёт речь. Они были так близко от звезды, что речи не шло даже о маленьких выгоревших камнях, носящих гордое название «планета», не говоря уж о газовом гиганте, на которую он программировал модуль посадки. Но навигатор не произнёс ни слова. Он был одинаково готов и к смерти, и к чуду. Эскадра Андерсона, вероятно, пришла к выводу, что Безумный Антар разворачивается с целью их атаковать, потому что начала какие-то лихорадочные перестроения. Антар неотрывно следил за данными локатора. Рука его лежала на консоли. И стоило последнему кораблю эскадры пересечь роковую черту, как он нажал последнюю кнопку ввода. Мгновенно все внешние фонари корабля пришли в движение и ударили лучами в пространство, выстроив прямо по курсу огромную сияющую пентаграмму. Донан почувствовал дрожь обшивки от движения разрывающегося пространства. «Цесаревич Александр» ухнул в отворившийся портал.
Капитан первым вышел из корабля. Оглядел окрестности, вечно окутанные красноватым закатным сумраком. Глубоко вздохнул. Встряхнул головой, отчего его густые тёмные волосы разлетелись по сторонам. – Добро пожаловать в Демонис, господа. Трое его спутников настороженно оглядывались вокруг и инстинктивно жались друг к другу. – Не морщитесь, Леонид. Да, здесь сильно воняет серой. Но и содержание кислорода выше нормы. Бортинженер послушно согнал с лица брезгливое выражение. – Но это же… Преисподняя! – в голосе отстранённого пилота слышался неприкрытый ужас. – Яриг, вы правы, как никогда. Это именно она. – Мы что, все умерли? Врезались в солнце? – Ну что вы, – улыбнулся капитан. – Ничего подобного. Можете считать, что мы прошли через служебный вход. – Но посторонним вход через служебные двери обычно запрещён, – заметил Донан. – Посторонним – да, – весело ухмыльнулся Антар. Было видно, что реакция спутников его забавляет. – Но для персонала все двери открыты. – Но мы же… – А вы со мной. Не тряситесь, Яриг, будьте мужчиной. Берите пример вон хоть с навигатора. При этих его словах наблюдательный бортинженер отметил, что их капитан и в самом деле смотрится в этой странной местности удивительно органично. Более того, хотя из рубки они вышли вместе и он никуда не отлучался, вместо светло-серого форменного комбинезона на нём теперь был элегантный матово-чёрный костюм, а плечи покрывал чёрный же широкий плащ с высоким воротником. – Это просто потрясающе! – Донан оглядывался вокруг, не веря своим глазам. – Но как… как это получилось, капитан? Ведь физически невозможно совершить гиперпереход из зоны притяжения звезды! Да ладно, из зоны притяжения… Корабль ведь выполнял манёвр входа в атмосферу. Как?!! – Подумайте, Донан. Хорошо сформулированный вопрос содержит в себе половину ответа. Вы сформулировали хорошо. Отбросьте всё невозможное, и оставшееся окажется правдой, каким бы невероятным оно не казалось. Поразмышляв с минуту, навигатор медленно произнёс. – Это вообще не был гиперпереход. Антар похлопал его по плечу. – Вы мне нравитесь, Донан. Из вас будет толк. – Но тогда… что же это было? – Когда-нибудь на досуге я вам покажу. Возможно. Впрочем, самостоятельно повторять этот фокус я вам не советую. По крайней мере, пока не обзаведётесь хорошими знакомыми среди местных жителей. О, глядите-ка, нас уже встречают… Проследив направление его взгляда, все три офицера выхватили своих табельных «Люциферов»: прямо на них летело чудовище, объятое пламенем и снабжённое парой впечатляющих загнутых рогов. – Отставить оружие, – резко вскинул руку капитан. – Вообще сдайте мне обоймы. Давайте-давайте, это приказ. И запасные тоже. Не хватало ещё, чтобы вы тут палили во что ни попадя. Развернувшись лицом к демону, Антар сделал несколько шагов ему навстречу и слегка приподнял руки, ни то собираясь раскрыть объятия, ни то перехватить летящего в воздухе. Не произошло, правда, ни того, ни другого. Не долетев до человека, демон приземлился. Причём не просто приземлился, а встал на одно колено и благоговейно прикоснулся губами к тыльной стороне его ладони. Пока Донан с Яригом, вытаращив глаза, наблюдали за своим капитаном, бортинженер отметил, что неподалёку от них появилось ещё трое людей. По крайней мере, двое из них, молодой мужчина и рыжеволосая девушка, были людьми. Кажется. Вставать коленопреклонённый демон, видимо, не собирался. Он даже не поднял глаз, только прижался лбом к тому месту, к которому только что прижимался губами. – Право же, Лермон, – тихо сказал мужчина, – что ты… – Антар, дай мне ещё несколько минут, умоляю тебя, – поспешно попросил демон, прежде чем с губ его сюзерена успело сорваться что-либо, по форме напоминающее приказ. – Я не прикасался к тебе без малого четыреста лет. Ты знаешь, что это для меня значит… Антар молча положил вторую руку на голову демона и ласково погладил его по волосам, будто утешая расстроенного ребёнка. Глубоко вздохнув, князь демонов осторожно притронулся к его руке, опустил чуть ниже и спрятал лицо в его ладонях. Лермона сотрясала мелкая дрожь. Пламя его волос, только что столь яркое, будто отгорало, превратившись сначала во вспыхивающие красноватыми прожилками тёмные угли, потом подёрнулось синью и, наконец, превратилось в пепел. Массивные рога посветлели, изящно выгнулись, стали выглядеть хрупкими, будто хрустальными. Гибкий длинный хвост выписывал в воздухе череду быстро сменяющихся геометрических фигур. Наконец он приподнял голову и посмотрел на Антара. Медленно встал. Осторожно притронулся к его щеке. – Ты отпустил бороду… совсем как у твоего отца. Ты теперь вылитый мессир Северин, даже страшно, – демон притронулся к засеребрившемуся виску мужчины и с лёгкой грустью добавил: – И ты начал седеть. – Мне должно быть уже за сорок. А ты почему так выглядишь? – осведомился Антар. – Разве ты не должен быть похож на меня? – Я не знаю, – глухо отозвался демон. – Я это не контролирую.
– Подумать только! Он, кажется, выкачивает из него ману просто тысячами единиц! – потрясённо прошептала Гестия, ни к кому конкретно не обращаясь. – Он так и делает, – отозвался Вартек. – Я же говорил, что присутствие, а особенно физический контакт с сюзереном наделяют демона почти невероятной энергией. В том числе и магической. – Но у Антара нет своей маны, – возразила Гестия. – Это не имеет значения, – немного застенчиво вступил в дискуссию Батист, под предлогом перемещения гостей перенёсшийся вслед за своим господином. Взглянуть на мессира Антара было искушением непреодолимым. – Значение имеют только их взаимоотношения.
– Когда-то у меня была собачка, – раздался низкий насмешливый голос, заставив вздрогнуть от неожиданности большую часть участников мизансцены, – так вот она при виде меня виляла хвостом точь-в-точь как князь Лермон. Пепельноволосый демон одним плавным, но стремительным движением развернулся к источнику звука. Тело его мгновенно обросло доспехами, а в руке появился длинный меч, которым он с вызовом разрезал воздух. – Прекратили оба, – прикрикнул Антар на сверлящих друг друга взглядами демонов. – Лермон, когда ты уже научишься держать себя в руках? – демон молча виновато опустил голову, успев, правда, послать противнику многообещающий взгляд и сверкнуть длинными клыками, которым бы позавидовал и высший вампир. – А тебе, Томмин, что, совсем жить надоело? Задирать князя демонов в присутствии его сюзерена это, знаешь ли, чревато… – Простите меня, мессир, – совсем другим тоном произнёс тот, кого капитан «Цесаревича Александра» назвал просто Томмином, и опустился на одно колено. – Я не хотел обидеть ни вашего… кхе… любимца, ни, тем более, вас. – Сомневаюсь, – буркнул Антар. – Ну да ладно, подам пример благодушия. Что тебе здесь нужно? – Я хотел поговорить с вами, мессир. – И о чём же? – О вашем сиятельном отце. Вернее, о его наследстве. – Под наследством ты подразумеваешь себя? – Не только, – ухмыльнулся демон и сделал широкий жест рукой. Позади него, словно выходя из красноватого тумана, появлялись демоны и демонессы. Антар наблюдал за этим процессом с равнодушным видом. – И почему ты решил… – А не продолжить ли нам беседу в более удобном месте, – неожиданно вмешался Лермон и обернулся к Антару. – Ты позволишь? Тот недоумённо заломил одну бровь, но кивнул. – Батист, проводи гостей в замок, – распорядился князь демонов, собственноручно открывая портал в свой кабинет. – Что, всех? – удивился дворецкий. – Ну конечно, я что, неясно выразился? Особенно позаботься о спутниках мессира. – Да, господин. Лермон потянул сюзерена за рукав и оба они исчезли в портале.
Межпланетники, брошенные и безоружные, невольно сомкнули кольцо спинами внутрь. Но тут к ним подошёл красивый молодой мужчина без всяких рогов или хвостов и с обезоруживающей улыбкой произнёс: – Не беспокойтесь, господа. Вам ровным счётом ничего не угрожает. Ваш капитан занимает в Демонисе очень высокое положение. – Он что, сам Сатана? – осведомился Яриг, бывший человеком достаточно религиозным, вследствие чего коленопреклонённые демоны произвели на него сильное впечатление. Молодой мужчина и его рыжеволосая спутница только рассмеялись.
Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Круто вставляет. Читать с хвоста мало что понятно, но вставляет реально. Обожаю стыки жанров.Хотя какие жанры, какой роман... ми-ир.... Ой, я испищусь. Хотя Антарчикова крутизна бесит. Знаешь, мне вот не хватает мягких переходов, когда можно отдохнуть. Оно все взахлеб, и в какой-то момент я устала. А потом опять внимание собрала и опять круто. И кстати, чем те так Лермонтов досадил? И играли ли ты в Масс-Эффект? Потому как сержант Вильямс (правда, тут пацанчик) и Андерсон... мои книги
Лермонтов мне ничем не досадил Я его люблю и уважаю. Просто имена не я выбираю, а они сами. Вообще мой папа считает, что демона я целиком списала с нашей собаки (и теперь я сама считаю, что он прав), так что звал Угадая демоном последнее время
А в масс-эффект не играла. Хз, откуда эти имена повылезли. Они сами-сами
На счёт мягких переходов, наверное, ты права. И да, Антарчик Марти Сьюшный! В его оправдание могу сказать только, что он там не один такой. У меня ВСЕ Сьюшные. Ну вот такая я зараза. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Я думаю, когда Арман Ришаль Антарчика на костёр поведёт, ты ему тоже немного посопереживаешь Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Арману посопереживаю, ага. Если после Милисенты он просто повесился, то тут я уже и не знаю, шо будет.
Видимо, придется тебе альтернативный роман писать, когда Мередит твоего Армана на ножны меча станет наматывать и повторять при этом: -- Оставь мужа, гад!
Можно и альтернативный. Хоть два. У меня ж после Борииса Антаров пять штук. Один в Массачусетсе вместо академии учился. Один вполне может и женат быть. Но с инквизитором там драматичнее всё. Этот персонаж уникален. Он ещё депрессивнее Северина (да, и такое возможно). Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Когда Батист проводил Томмина в кабинет князя Лермона, тот стоял за спинкой кресла, в котором развалился Антар, вид имевший немного грустный и задумчивый. Лермон успел поведать ему о событиях, произошедших после его отлёта из лагеря Кайла и о цели визита Вартека. – Скажи, Томмин, а почему вы не обратились к Чёрному Дракону? Я не склонен особенно интересоваться политикой Демониса, да и вообще тут бывать. – Принц… то есть, мессир Милослав, как вам, должно быть, известно, не принимает присяги ни от кого, кроме Лорда Демониса, мессир. Что же касается вас… мы видим в вас достойную замену мессиру Северину. Он, позволю себе заметить, политикой вообще не интересовался. И в Демонис не спускался ни разу с тех пор… в общем, в последнее время. К тому же, он в равной степени недолюбливал всех демонов, а потому был таким беспристрастным судьёй. – Меня трудно будет назвать беспристрастным. Томмин, криво усмехнувшись, бросил быстрый взгляд на Лермона. – Ваш питомец не жаждет власти, а потому не причиняет нам ровно никаких беспокойств, мессир. Антар встал и прошёлся по комнате. Подошёл к окну, забарабанил пальцами по стеклу. Потом обернулся к ожидающему ответа демону. – Ты не знаешь, о чём меня просишь. – Я знаю, мессир, – тихо отозвался демон, склонив голову. – Но место бога войны занял Урстем-орг. Он молод и перспективен. А бог смерти не менялся уже несколько тысяч лет… Так что вам ничего не… Антар посмотрел на говорившего с какой-то даже жалостью. – А верховный? Томмин несколько побледнел и снова опустился на одно колено. – Простите меня, мессир, я… – Избавь меня от покаянных речей, – резко оборвал его Антар. Он перестал шагать по комнате и стоял, разглядывая собственный портрет почти четырёхсотлетней давности. – Я приму вашу присягу, – наконец произнёс он. – Но не обольщайтесь. Я не Северин. За своё покровительство я потребую от вас кое-чего взамен. – Иначе и быть не может, мессир, – почтительно заметил Томмин. – И должен заметить, что и ваш сиятельный отец иной раз не брезговал послать нас по своим делам. – Готовь церемонию, – сказал Антар и прикрыл глаза.
*** Черноволосый мужчина лежал в невысокой траве, густо поросшей маргаритками. Глаза его были закрыты, дыхание ровно, так что Лорд Демониса никак не мог определить, спит он, или нет. Опустившись рядом с лежащим на колено, он очень тихо произнёс: – Мессир? – Я не звал тебя, – произнёс тот, не открывая глаз. – Нет, мессир, – смиренно отозвался демон. – Но ваш племянник вторгся в Демонис… – Что значит вторгся? – с оттенком неудовольствия произнёс Чёрный Дракон. – У него там достаточно владений. – Он привёл к присяге вассалов своего отца. – И что с того? – И хочет вести их на серафимов. – Пусть развлекается. Ему полезно. – Мессир? – Да. –- А могу я… могу я к нему присоединиться? – Да делай ты что хочешь, только убирайся отсюда. – Благодарю вас, мессир, – Лорд Демониса склонился перед так и не открывшим глаз мужчиной, украдкой коснувшись губами пряди чёрных волос.
*** Изящно одетый молодой человек с длинными чёрными кудрями танцующей походкой прошествовал в гостиную и опустился перед сидящей в кресле женщиной. – Миледи, – произнёс он, касаясь губами её руки. – А, это ты, – Лайта перевела взгляд на юношу, ещё не совсем очнувшись от задумчивости. Огонь, на который она смотрела, отражался в тёмно-пурпурных глазах. Ленивым движением женщина откинула кружевную манжету с руки всё ещё остававшегося коленопреклонённым парня, сняла со столика пустой бокал и поднесла под катетер, установленный на вену его левой руки и приправленный магией. Открыла крышечку. Тёмная кровь лениво заструилась в сосуд. Некоторое время они оба наблюдали за этим процессом. Потом она спросила: – Как тебе здесь нравится? – О, миледи, – отозвался молодой человек восторженным тоном. – Служить вам – наивысшее счастье, о котором я мог только мечтать! «Для бастарда вроде тебя – разумеется», – подумала леди Тандер, но оставила свои мысли при себе. – Можешь идти, – сказала она, когда бокал наполнился на две трети. Кровь у паренька была хорошая, но сам он ей не особенно нравился: слишком слащавые и вычурные манеры, вызванные снобизмом незаконнорождённого. Смакуя тёмную жидкость, она встала и вышла на террасу. Каждый раз на закате её неудержимо тянуло сюда, а взгляд невольно стремился за горизонт, туда, где за горной цепью и обширными долинами, за бескрайними степями и бурными реками поднималось Драконье плато. Гнездовье. Десятки устрашающих тварей на перепончатых крыльях: изумрудные, серебристые, лазурные, красные… а один, возможно, чёрный… Она представляла себе это так часто, что не сразу осознала реальность, когда на фоне алого диска заходящего солнца возник знакомый силуэт. Лайта вцепилась в перила балкона, не отрывая глаз от слепящего красного круга. «Может, он только кажется чёрным на ярком фоне? – осаживала она себя, не в силах сдержать нетерпение. – Конечно, это Закатный Луч, ему что-то понадобилось от Северина или его жены». Однако ошибиться было невозможно – очертания этой гребенчатой головы, изгиб длинной шеи, ровный и струящийся рисунок полёта не позволили бы леди Тандер спутать этого дракона ни с одним из сотен других. Движения ящера были размеренными и неторопливыми, однако некоторая поспешность трансформации (едва только когти царапнули пол, как на террасе очутился высокий скуластый мужчина, вынужденный по инерции пробежать несколько шагов), выдавала и его нетерпение. – Ты! Ты… – широко открытые пурпурные глаза всё ещё не верили сами себе, одна рука Лайты впилась в чёрную куртку пришельца, а вторая прижалась к его щеке. – Неужели это… – но он не дал ей договорить, сжав в стремительном объятии и осыпав требовательными поцелуями. Поскольку никто и никогда кроме Чёрного Дракона не позволял себе и близко чего-либо подобного с леди Тандер, сомневаться в личности пришельца стало уж вовсе нерезонно, так что женщина отдалась на волю чувств, словно угли под пеплом дремавших под неприступной маской вампирки. Он жадно пил её дыхание, как человек, пересёкший пустыню, пьёт свежую воду оазиса; его руки горячо, хоть и достаточно бестолково, бродили по телу женщины: за то время, что ему потребовалось, чтобы ослабить шнуровку корсета, она успела почти полностью раздеть его. – Моя Мышка скучала по мне, – фраза не содержала вопроса, но вампирка, обвив руками шею собеседника, проникновенно подтвердила: – Безумно, мой Дракон. Мужчина подхватил её на руки и понёс внутрь. Они любили друг друга долго и страстно, и уснули, слившись в объятиях, так и не сумев поговорить. Лайта проснулась первой и долго ещё любовалась скуластым худощавым лицом в обрамлении чёрных волос, прежде чем Милослав открыл глаза и снова притянул её к себе. На этот раз он был более обстоятелен и довёл её до состояния такого исступления, что, совершенно перестав себя контролировать на пике наслаждения, Лайта впилась зубами в его плечо. Вкус его крови немного привёл вампирку в себя, и когда он навис, наконец, над женщиной, заглянув глубоко в пурпур её глаз, она была расслаблена, обессилена и совершенно счастлива. – Мне очень тебя не хватало, – признался он, нежно проводя рукой вдоль её тела. – Мне лестно это слышать, – отозвалась она, прижимаясь к его груди. – Было время, когда я думала, что ты забыл свою маленькую Мышку. – Я годам бился с этой проклятой всеми богами опорной точкой! Просто счастье, что нашёлся более талантливый маг, чем я. Помимо всего прочего, чем я обязан Северину, благодаря ему мне вновь удалось соединиться с моей возлюбленной… Это заявление было настолько неожиданным, что Лайта даже не сразу ответила на его поцелуй. Никогда прежде чёрный маг не говорил, что любит её. Он называл её своей скорее тоном собственника, чем поклонника. И вёл себя соответственно. «Любовница», «Фаворитка», - как выразилась его сестра, но Возлюбленная! Даже мысленно леди Тандер не называла себя так. – Ты… не особенно торопился к своей возлюбленной, – осторожно сказала она. – После восстановления работы перехода прошло уже несколько месяцев. – Я должен был удостовериться, что с Мелисентой всё будет в порядке, – невозмутимо ответил он. – В прошлый раз я оставил её на произвол судьбы и до сих пор чувствую себя виноватым. Однако её муж кажется вполне способным о ней позаботиться. – Ты так привязан к своей сестре, – улыбнулась она. – От человека вроде тебя трудно ожидать такой приверженности родственным узам. – Родственным? – он приподнял бровь и рассмеялся. – Не думаю, что дело в этом. Сводных сестёр у меня было десятка два, я и имён их всех не помню. А Мелисента… я вообще не уверен, что мы с ней родственники. – Как? – удивилась она. – Разве ваши отцы?.. – Мой отец был сыном Ярослава, короля, и Люциллы, его первой жены и королевы. Она была дочерью одного не очень знатного, но исключительно богатого герцога. А вот Альгерда… золотоволосая и голубоглазая бабка Мелисенты была родовитее и знатнее самого короля, сына пленной простолюдинки. И горда, как десятки поколений её предков. Это их и сгубило. – Твой дед был бастардом? – не поверила вампирка. – И при этом стал королём? – В те времена у нас не было понятия «бастард», – поморщился он. – По закону старых богов первый мужчина женщины считается её мужем. А все дети, зачатые, пока он жив – его законными отпрысками. – У вас что, не было свадебных обрядов, церемоний? – Почему, были, – пожал плечами он. – Но они не обязательны. – И… сколько жён можно было иметь? – Сколько сможешь прокормить, – улыбнулся мужчина. – А… у тебя их сколько? – К тому времени, как я стал интересоваться женщинами, у нас уже была введена религия креста. Впрочем, со старыми богам я всегда ладил лучше… хм… но всё равно, ни одной, наверное, – На этот раз приподняла брови она. – Так получилось, что ни у одной из своих пассий я не был первым, - пояснил мужчина. - Хотя, с другой стороны, если к тому времени их «мужья» были уже мертвы, то… Признаться, мне никогда не приходило в голову выяснять подобные вещи. – Ну, хорошо, – смутившись, Лайта поспешила сменить тему. – Так что случилось с Альгердой? – Ярослав повздорил с её отцом из-за какой-то ерунды. Король был болезненно высокомерен, как говорят… в общем, он штурмом взял замок Йельт. Все сыновья Полота, совсем ещё юные, погибли, защищая свой дом, но их отца Ярослав приказал захватить живым. Изнасиловав дочь у него на глазах, он отдал её своей дружине и заставил старика смотреть. Тот, правда, умер от разрыва сердца на третьем или четвёртом… – Это ужасно! – воскликнула леди Тандер. – Увы, мои предки не отличались ни изысканными манерами, ни кротостью нравов. Вообще от такого обращения женщины обычно умирали… ну или кончали с собой, не в силах жить с подобными воспоминаниями. Альгерда, однако же, не сделала ни того, ни другого. В скором времени она заявилась в королевский дворец, одетая в свою гордость, словно в броню, и заявила, что поскольку до известного инцидента она была невинна, король является её законным супругом. Эта выходка его позабавила. На какое-то время она осталась при дворе, родила мальчика. Он не был похож на Ярослава. Говорили, что есть что-то общее с Полотом, его несчастным дедом… однако, возможно, куда более он походил на кого-то из дружины короля. Тем не менее, когда Борислав немного подрос, то получил в собственность целое герцогство, и не из самых худших, куда и отправился жить со своей матерью, которая, впрочем, вскоре умерла. – Но это значит, что вы действительно не… – приподнялась на локте Лайта. – Может быть, – прервал её мужчина. – А может быть Борислав действительно просто пошёл в породу матери, и правда очень стойкую. Судя по описанию, Мелисента на неё очень похожа. Для меня это не имеет особенного значения. Большую часть моей жизни сестра (а я привык называть её именно так) была для меня единственным существом, которому я мог доверять. И я уже сбился со счёта, сколько раз она спасала мне жизнь или вытягивала из неприятностей. В любом случае, мне это удавалось реже. – Мне сложно представить, что есть кто-то, способный доставить тебе беспокойство. – Сейчас – да. Но я не всегда был тем, кем являюсь теперь. Было время…
Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Какой продуктивный папаня... Мало своих детей 30 штук, так еще и Антара размножил. Правда, там еще Мара-Клемма в нагрузку, как повод для ревности. Тоже пять.
– Эй, бумагомаратель! Милослав, с каменным лицом потягивавший горький как полынь отвар, поморщился от одного звука этого голоса, принадлежавшего высокому, широкоплечему, огненно-рыжему усыпанному веснушками юноше. Его брату. – Чего тебе, Югин? – Я поеду встречать нашу очередную сестру, дочь Борислава. Следовало бы тебе, но ты ведь у нас болезный… – ухмыльнулся парень. – И что? – холодно, но спокойно осведомился наследный принц. – Отец приказал тебе выйти хотя бы к воротам дворца. Раз уж большее тебе не по силам. – Выйду, – равнодушно отозвался юноша, возвращаясь к своему питью и книге, которую он неторопливо листал. – Говорят, она молода и красива, – сообщил Югин, несколько задетый невозмутимостью брата. – И почти нам не родня. Милослав молча передёрнул плечами. – Да уж, девушки – это не по твоей части, – ядовито бросил рыжий принц, отправляясь седлать своего норовистого коня.
Она и в самом деле была очень красива. Дело было даже не столько в чертах лица, тяжёлой волне золотых волос или огромных голубых глазах. Каждое её движение было исполнено неуловимой грации и лёгкости, непринуждённая улыбка покоряла сердце… но Милослав только скользнул по гостье равнодушным взглядом и сдержанно поклонился. – А это наш старшенький братец, Милослав, – сообщил сияющий Югин своей спутнице, – но он совсем больной и хилый. Когда он умрёт, наследником отца стану я. Мило улыбнувшись, она обронила витиеватую фразу, смысл которой сводился к тому, что она не сомневается, что Милослав уступит младшему брату эту честь. Югин, куда увереннее чувствовавший себя в обращении с мечом, чем с грамматикой, расцвёл ещё пышнее, а уголок рта Милослава приподнялся в бледном подобии улыбки, и принц посмотрел на гостью уже с некоторым интересом. На самом деле девушка говорила о чести первым отойти в иной мир. Её имя он узнал уже вечером, на пиру. И тут же словил себя на мысли, что уже слышал его – от посла императора Вирланта, проезжавшего ещё весной. – Какой государственный ум в столь юном создании! – слегка посмеиваясь, в своей всегдашней манере, воздевал руки к небу седобородый южанин. – Мне так и не удалось обыграть её в шахматы, ни разу. А я задержался там на всю зиму. Молодой принц пропустил мимо ушей и сообщение о чрезвычайных способностях девушки, и о прочих подробностях, отнеся их к малозначительным и, вероятно, придуманным послом, уже казавшимся ему стариком. Единственное, что ему запомнилось в связи с этим именем – сообщение о необычной дружбе Мелисенты и Кэролина – сына царя фейри. Однако теперь он позволил себе рассмотреть её поближе. Югин выгибал грудь колесом и вообще напоминал петуха, расхаживающего по курятнику. При приближении старшего брата, он стрельнул в него недовольным взглядом, однако задирать в присутствии отца не решился. Владимир, нашедший племянницу, совсем ещё девочку, неожиданно достойной собеседницей, как раз закончил обсуждать с ней Вирлантскую империю, избегая пока сообщать ей о том, что цесаревич, очарованный рассказами прибывшего на родину посла, не прочь был в будущем сочетаться с ней браком. – Мой король, должно быть, любим всеми богами, – говорила она, застенчиво опуская ресницы и слегка улыбаясь, что придавало ей вид решительно неотразимый, – раз они одарили его сыновьями, одного из которых называют самым образованным наследным принцем всех цивилизованных земель, а второй столь доблестен, что, без сомнения, сможет успешно защищать границы нашего государства. Владимир улыбался в усы, очевидно польщённый, Югин раздувался от гордости, а Милослав… наблюдал. Пока что. К более или менее определённым выводам на её счёт он пришёл лишь через несколько дней, на турнире в честь юной племянницы короля. Югин удалился, чтобы облачиться в доспехи – он собирался тоже поучаствовать и произвести впечатление на свою новую родственницу, так что худощавый черноволосый юноша беспрепятственно занял освободившееся место рядом с виновницей торжества. – Ты прекрасно держишься, сестрица, – шепнул он едва слышно, – если бы не свинцовая бледность, обманула бы даже меня. Счастье, что отец с Югином даже красного от зелёного не отличат, не говоря уж о том, чтобы разбираться в оттенках лица и без того светлокожей девушки. Но на всякий случай… Он незаметным движением вложил ей в ладонь маленькую колбочку с нюхательной солью. Украдкой вдохнув резкий запах, девушка порозовела и благодарно сжала его руку. Говорить ей всё ещё было тяжело. Юноша протянул ей хитроумную термостатическую коробочку, внутри которой лежало несколько кубиков льда с вмороженными в них листочками перечной мяты. – Меня самого прежде мутило от всего этого, – доверительно сообщил принц. – Но со временем привык. – Я боялась, что упаду в обморок, – так же едва слышно сказала она. – Всё уже… стало чёрно-белым. Не переношу вида крови. Выиграл турнир Югин. Слегка помятый, залитый чужой кровью, он на гарцующей лошади подъехал к возвышению, откуда Мелисента должна была возложить золотой венок на победителя. И как только она это сделала, собрался подхватить девушку и усадить перед своим седлом, как не раз уже проделывал прежде с леди турниров, но наследный принц, спускавшийся по ступенькам, вдруг неловко споткнулся и, оступившись, полувыпал-полувыбежал на помост. Конь рыцаря в ужасе шарахнулся в сторону, словно обезумев, и, дико заржав, сбросил седока. Романтический момент был безвозвратно испорчен, и Югин с ненавистью оттолкнул старшего брата, безуспешно пытавшегося помочь подняться тяжёлому латнику. Встретившись на короткий миг глазами с девушкой на помосте, Милослав снова слегка приподнял уголок рта… но тут же вернул ему прежнее скорбное выражение.
Через неделю примерно, застав её в своих покоях, он не очень удивился. Ему было не до удивления – в груди горело так, будто там развели костёр, ступни же и кисти рук, напротив, были ледяными. – Пей, – строго сказала она, протягивая ему гранёный гранатовый стакан. Слишком ослабевший, чтобы спорить, он подчинился. Она наполнила стакан из стоявшего тут же кувшина и снова протянула ему. Он замотал головой. – Меня вырвет. – Логично. Это же рвотное. К слабительному перейдём чуть позже. Юноша с ужасом посмотрел на неё. – Пей, раз уж дал себя отравить, – голубые глаза смотрели холодно и безапелляционно. – Или я спущусь с тобой в подвал и зафиксирую в одном из тамошних агрегатов, в комплект к которому входит воронка литров на пять, которая вставляется в рот. Помнишь такой? Милослав помнил и предпочёл накачивать себя жидкостью самостоятельно. Эту ночь он много лет потом вспоминал с содроганием. Противоядие она ему всё-таки дала… но уже в самом конце, когда принц был измучен так, что не мог даже приподняться над тазом. На следующее утро, бледный, с тёмными кругами под глазами и трясущимися руками, но тем не менее живой, он всё-таки спустился к столу, чтобы полюбоваться на плохо скрываемые ярость и удивление на лице Югина и очень хорошо скрываемые, но всё равно заметные, на лице его мачехи. – Ты неважно выглядишь, мой мальчик,– проворковала она. – Что-нибудь случилось? – О, ничего, о чём стоило бы говорить, миледи, – произнёс он беззаботным тоном. – Вероятно, съел что-то несвежее. Вы же знаете, какой у меня нежный желудок. – Хм… знаю, – задумчиво проговорила она, сверля его испытующим взглядом. Златокудрая племянница короля меланхолично поедала свою порцию завтрака, не поднимая глаз.
Долго ли, коротко ли, но исключительная дружба, связывавшая наследника престола с племянницей короля, стала достоянием общественности. Иначе и быть не могло. То рыжий Югин, пытавшийся подкараулить красавицу-сестрицу в саду, неожиданно натыкался вместо неё на старшего брата, то королева, совершенно случайно забредавшая в покои пасынка с опрыскивателем и флакончиком ртути, заставала там золотоволосую девушку, с невинным видом грызущую яблоко и хлопающую длинными ресницами… Двор получил информацию. И двор сделал выводы. Вот, к примеру, дочь воеводы… Умница-красавица, такая же золотоволосая, как дочь Борислава, только зеленоглазая. Но оно даже и лучше – зелёные глаза редкость большая, от отца-северянина достались. И года на три-четыре старше, что немаловажно: где надо, уже округлости появились, не то, что у пигалицы этой – дитё дитём ещё. Принц-то тоже вытягиваться начал. До брата ему, конечно, как осинке до сосны, однако же простужаться да животом страдать вовсе перестал. Спина крепкая и прямая, ноги быстрые, руки ловкие, глаза словно уголья горят. Не одна Оливия на наследника престола заглядываться стала. Да только куда им до дочери воеводы: так и вьётся красавица около молодого принца. Где бы ни появился он, тут уже и она – косу теребит, да зубы моет на солнышке. Заметно стало, что и Милослав её отличает: нет-нет, да и взглянет в её сторону, долго глаз не отводит. То за руку возьмёт, то на ушко шепнёт что-то. А она смеётся, заливается. Младший брат его мрачнее тучи ходит: всем, вроде взял – и высок, и статен, и в ратном искусстве преуспел, а девка зеленоглазая на него без внимания. Дальше – больше. Стали подружки Оливию донимать, что это она, как с принцем взглядом встретится – сразу румянцем покрывается, точно снегирь. Мялась да секретничала она недолго: и ожерелье, жемчугами изукрашенное, и перстенёк с изумрудом огромным, как ядрышко ореха, показала. Тут, понятное дело, и до воеводы дошло. Вдовец он был. В дочери души не чаял. Но тут осерчал крепко. В горницу ворвался, косу на кулак намотал: признавайся, мол. Она очень-то отпираться не стала. Выбранил он дочь словами такими, каких она от него отродясь не слышала, и подарки принца принести потребовал. Сам, сказал, вернёт. Оливия, однако же, упёрлась. Не отдам, говорит. По местным законам я его жена. У воеводы и руки опустились. Пошёл горемыка к королю на сына жаловаться. Много они битв вместе прошли, побратимом его Владимир называл. Но тут расхохотался только. – Так он её уже трахнул? Ну, молодец, не ожидал. В мать, видать, пошёл: та тоже с виду тихоня, а в постели не чета этой кобыле рыжей была...– вспомнив о королеве, король слегка поморщился. – Югин уже полгода к девке твоей подкатывает, а старший глядишь ты… Воевода стоял, напряжённый как натянутая тетива, глядел в пол и играл желваками. – Ну чего надулся, как мышь на крупу? – строго сказал король. – Дочка права твоя. Раз так дело обернулось, мы с тобой родня. Или ты не рад? – Рад, Государь, – буркнул воевода и вышел. Он чтил своих богов.
– Мой принц! – зардевшись при виде вошедшего, девушка присела в глубоком реверансе. Бросив на него быстрый беспокойный взгляд, она заметила, что молодой человек выглядит задумчивым, но ничуть не взбешённым, как она опасалась. – Мой отец только что сообщил мне, – сказал он, опуская приветствие, – что я, оказывается, соблазнил тебя и похитил цветок твоей невинности. – О, мой господин, – девушка присела ещё ниже, – я всего лишь слабая женщина и в страхе за свою жизнь вынуждена была сказать первое, что пришло в голову… Если бы мой отец узнал правду, он убил бы и меня, и… – Угу, я понял, – с тонкой улыбкой отозвался юноша. – Ладно, оставим всё, как есть. Не вздумай только забеременеть. Обзаводиться наследниками я пока не планирую. – Мой принц так великодушен, – промурлыкала она, обвивая руками его шею. – Как я могу его отблагодарить? Слегка усмехнувшись, он отвёл взгляд. – Обсудим это как-нибудь после. Сейчас я слишком занят.
Получив при дворе Владимира официальный статус, Оливия и вовсе расцвела. Милослав отвёл ей полдома в своём поместье, однако большую часть времени она проводила в замке короля, начавшего обращать всё более пристальное внимание на молодую невестку. Юная Мелисента девушку сторонилась. Им обеим требовалось некоторое усилие, чтобы при встрече сдержать брезгливое выражение лица. Племянница короля не встревала в сердечные дела своего брата, но в глубине души была уверена, что Милослав достоин большего. Королева же, напротив, была к девушке очень добра…
– Ах, моя дорогая, как это всё романтично… молодые годы, первая любовь… помню, как это было у меня, - вздыхала отнюдь ещё не старая рыжеволосая красавица. – Помню, как прятала под подушкой портрет Владимира и целовала его по ночам… А у тебя, девочка, есть портрет Милослава? – Да, миледи, – девушка сняла с шеи довольно увесистый медальон и протянула королеве. – Принц был так добр, что подарил мне его. Открыв узорчатую крышку, женщина впилась глазами в портрет черноволосого юноши. На лице её появилась довольная улыбка. – Очень мило. Только, знаешь, что… попроси у него ещё прядь волос. Они будут напоминать о нём в часы разлуки.
– Ты так спокойно наблюдаешь, как твою жену секут хлыстом? – удивлённо осведомилась Мелисента, подходя к брату. – Во-первых, она мне не жена, – отозвался тот, не отрывая чёрных глаз от процесса наказания, – во-вторых, она это заслужила. А в-третьих, хочу доставить удовольствие своей мачехе. – Её обвинили в краже драгоценностей из покоев королевы, – с оттенком негодования воскликнула девушка. – Она, может, и жадновата, но не настолько же глупа! – Это здесь ни при чём, – спокойно сказал принц. – Разумеется, она ничего не крала. – Тогда… чем же она провинилась? В частности, перед тобой? – Кузнец умер, – сказал он, посмотрев, наконец, на сестру. – Какой кузнец? – не поняла Мелисента. – Из моего поместья. Черноволосый такой, если помнишь. Ладно, идём отсюда. Тебе не годится на это смотреть.
Оливия от побоев так и не оправилась. Сгорела, словно свеча, от быстротечной лихорадки, вызванной заражением крови.
Прошло ещё несколько времени, прежде чем Владимир слёг, сражённый непонятным недугом. А на его замок было совершено дерзкое нападение. Впрочем, атакован был не только замок… уединённое поместье, в котором коротал свои часы его старший сын, тоже запылало алым пламенем. Налёт был странным. Как и его объект. Обычные разбойники, каковыми выглядели нападающие, ни за что бы не пересекли границы обычного дома, каковым выглядело это здание. Однако группа людей не только проникла внутрь, но и зажала в угол черноволосого худенького паренька. – Оставь его, Чак, – послышался голос предводителя. Один из всех он не выглядел обычно. Напротив, он относился к той категории людей, увидев которого, вы не забыли бы встречу никогда. И даже без странной цилиндрической шляпы с высокой тульёй. Весь он был обвешен какими-то ремешками, цепочками, маятниками, зазубренными колёсами и стёклышками. Взгляд его был несколько безумен. Милослав замер, глядя на руку говорившего. Тот держал металлический предмет странной формы, выглядевший хоть и увесистым, но не особенно опасным. Однако… колба с прозрачной жидкостью, которую сжимал юноша, осталась неподвижной. Томмин по прозвищу Часовщик, а это был именно он, переводил взгляд с молодого принца на свою руку и обратно. – Тебе известно, что это? – спросил он, кивнув на предмет в своей руке. – Оружие, – отозвался парень, продолжая глядеть туда же. – Тебе известно, как оно действует? – Нет. – Откуда же ты знаешь, что это оружие? Милослав неохотно отвёл взгляд и так же неохотно ответил. – По тому, как ты его держишь. Как продолжение руки. Ничто, кроме оружия, не держат так. – Какой умный мальчик, – задумчиво произнёс Томмин, – и такой смелый… твой брат Югин трясся, как осиновый лист, когда мы пришли за ним. – Сильно сомневаюсь в этом,- - буркнул черноглазый юноша. – Югин напрочь лишён инстинкта самосохранения. Так что, полагаю, страх ему неведом. К тому же, наняла вас его матушка, с чего бы ему вообще переживать? Часовщик усмехнулся. – Очень умный мальчик. Как ты узнал? – Когда ей не удалось убить меня с помощью яда или колдовства, ей больше уже ничего не оставалось. Вот только не знаю, откуда у неё такие деньги. – А ну-ка, поставь колбу… медленно, не делая лишних движений. Та-а-ак, хорошо… теперь отойди к стене. Молодой человек медленно повиновался. Часовщик слегка шевельнул пальцем, и колба взорвалась. Но не сотней стеклянных осколков, как можно было ожидать от попадания кусочка свинца в стеклянный сосуд, а ревущим огненным шаром. Милослав, успевший прикрыть лицо рукавом, с горечью осмотрел остатки своей лаборатории. – Кажется, твой час пока не пробил, мальчик, – подмигнул ему предводитель необычных разбойников. – Надень на него браслеты, Чак. Повезём с собой. – Томмин, мы троих на входе в дом потеряли… ещё двоих этот бесёнок прикончил. К чему рисковать? Застрели его, и дело с концом. Часовщик приложил ухо к плечу и будто прислушался. – Кажется, я слышу тиканье, Чак. А ты слышишь? Тик-так, тик-так! Чьи это часики так быстро тикают? Не слишком ли они торопятся? Может быть, их надо подтянуть? Долговязый Чак смертельно побледнел и мгновенно заковал молодого принца в тяжёлые наручники. – Иди за мной, и давай без глупостей, – буркнул он. Во дворе компанию ожидала заминка: лошади вставали на дыбы и начинали бешено бить копытами, стоило им завидеть наследника престола. – Животные меня не любят, – хмуро пояснил молодой человек. – Как же ты путешествуешь? – удивился один из разбойников. – Пешком, в основном. – Нужна закрытая карета, – сказал Часовщик и указал на одного из своих людей. – Ты, стрелой в город. Тут недалеко.
Томмин составил молодому принцу компанию внутри экипажа. Довольно долго он молча рассматривал своего пленника. Милослав занимался тем же. Наконец Часовщик прервал затянувшееся молчание. – Ты, вероятно, спрашиваешь себя, почему я тебя не убил? Юноша неопределённо передёрнул плечами, но потом всё же кивнул. – Быть может, я ещё решу вернуть тебя твоему сиятельному отцу. Взгляд наследника престола слегка изменился, однако он снова промолчал. Часовщик же, несмотря на своё очевидное безумие, распознал движение души, только тенью скользнувшее в глубине чёрных глаз, без всякого труда или напряжения, словно чтение мыслей было для него обычным занятием. Таким же, как похищение молодых принцев. – Не беспокойся, – сказал он с лёгкой сумасбродной усмешкой, - мне прекрасно известно, что Владимир не даст за твою жизнь и ломаного гроша. Он получит тебя безвозмездно. В подарок. Если… – Если? – наконец подал голос юноша. – Если сам останется в живых. Милослав вопросительно посмотрел на главаря разбойников. – Тебе ещё это не известно, юный принц, – сверкнул глазом из-за гранёного стёклышка Часовщик, – но вчера вечером наш любимый король слёг, угнетаемый жестокой лихорадкой. Он был так плох, что придворный медик не чаял, что государь доживёт до утра. Особенно, говорят, убивалась его маленькая племянница, голубоглазенькая такая. Всю ночь не отходила от его постели. И к утру… ему стало немного легче. Томмин пристально изучал выражение лица своего спутника, однако юноша оставался совершенно невозмутимым. – Быть может, Владимир ещё всё-таки умрёт… Тогда его вдова, получившая доступ к королевской сокровищнице, сможет оплатить жизнь, а вернее, смерть, одного мешающего её планам паренька. А пока этого не произошло… придётся тебе побыть моим гостем, принц Милослав. – Почту за честь, – сдержанно отозвался молодой человек, глядя Часовщику прямо в глаза.
Долговязый Чак сплюнул и осуждающе посмотрел на выползшую из-за леса полную луну. Слишком много людей они потеряли по вине этого маленького черноглазого гадёныша, так что ему самому пришлось наравне со всеми нести караул. Ночное светило посеребрило камни замковой стены, сделав тени более глубокими и высветив… боги, да что же это? Мокрые следы, оставленные маленькими, кажется, детскими ступнями. Внутри у Чака всё похолодело: призрак? Утопленник? Призрак утопленника? Смешно же, в самом деле, думать, что кто-то из бурной реки взобрался по отвесной стене и… Закончить мысль Долговязому Чаку так и не довелось: он упал и больше не шевелился. Маленькие босые ножки весело зашлёпали по прохладному камню.
– Мил, – тихо позвала она. – Ты там? – Мел? – встревоженно-удивлённый голос с той стороны двери. – Мел, как ты? Ты не ранена, с тобой всё в порядке? Тихий звон ключей. Медленно отпираемая тяжёлая дверь. Хрупкая девочка с трудом отодвигает её в сторону. – Мел! – юноша в ужасе бросился навстречу мокрой девушке, весь туалет которой составляет короткая туника и масса кожаных ремней, среди которых висят несколько коротких ножей, моток тросика, крюк, вроде абордажного, несколько пневматических трубок… – Ты что, сама сюда пришла? С ума сошла! О чём ты только думала?! – О тебе, – слегка обиженно ответила она. – Ну, и о себе тоже… тот амулет, что ты мне дал, треснул и рассыпался. Я не знала, что делать… – Ладно, – он взял её за руку, мельком взглянув в сторону навалившегося животом на стол стражника. – Надо убираться отсюда, пока караул не сменился. – Ещё восемь минут, – почти весело сообщила она. – Что ты с ними сделала? – на бегу осведомился он, коротко кивнув в сторону очередного бездыханного тела. – Отравленные иглы. Взяла у тебя в столе. Она сказала это таким спокойным тоном, что Милослав на секунду усомнился, что рядом с ним сейчас та самая девушка, что едва не упала в обморок от вида крови на турнире в свою честь. Хотя, если подумать… крови тут как раз и не было. Составом этого яда будущий чернокнижник по праву гордился: всего один укол приводил к мгновенной и безболезненной смерти. – Осторожно, у подножия замка камни, – сообщила она, выходя на зубчатую стену. Милослав намётанным взглядом по ряби на воде определил границы фарватера и тоже взял разбег. Две фигуры оторвались от стены одновременно и одинаковым движением перевернулись в воздухе. Мягко, чисто, строго вертикально и практически без всплеска вошли в воду. По реке они проплыли довольно много, прежде чем Мелисента тронула брата за плечо и взяла наискось к течению, направляясь к небольшой лагуне, поросшей плакучими ивами. Пока они гребли мерными экономными движениями, Милослав спросил: – Как ты меня нашла? – Птицы Кэролина выследили, – ответила она немного смущённо. – Кстати, он меня сюда и привёз. И должен нас забрать. Когда они выбрались на берег, фейри поблизости ещё не было. Прыгая и разминая мышцы, чтобы немного согреться, юный принц решил, не теряя времени, прояснить обстановку. – Отец умер? – Нет пока, – отозвалась девушка, занятая такими же гимнастическими упражнениями. – Мне даже удалось привести его в сознание. Но всё равно он очень плох. Не пойму, в чём дело. – Магия, – сухо пояснил он. – Королева. Если амулет треснул… – Ну, я о чём-то таком и подумала. Это очень опасно? – Как посмотреть. Я бы с этим, наверное, справился – ведьма из неё так себе. Получила в наследство какую-то книгу, но заклинаниями из неё пользуется почти бездумно. Если мне удастся её заполучить… Но сомневаюсь, что мы успеем. И когда король умрёт… у нас будут проблемы. И большие. – Разве не ты станешь новым королём? – Боюсь, я до этого не доживу, – мрачно ответил принц. – Что ж, - спокойно ответила девушка, – тогда постараемся не допустить смерти твоего отца. Я смотрю на это более оптимистично, чем ты. Там остался Войшлак, он никого к нему не подпустит. Я ещё кое-какие меры предприняла. День у него ещё есть. А там, глядишь, и мы подтянемся. Милослав только покачал головой. – Как ты себе представляешь? Такое расстояние не покрыть и за три дня. Даже на лошади. – А кто тебе сказал, что мы поедем на лошадях?
Лёгкий хруст в кустах заставил их обернуться, и Мелисента весело помахала показавшемуся из зарослей всаднику. – А вот, кстати, и наш транспорт пожаловал. – Лоси? – удивлению принца, казалось, не будет предела. – Но почему? – Как ты справедливо заметил, отсюда до столицы три дня пути верхом. Но это по дороге. А мы срежем по болоту. Лоси для этой цели – самое оно. Как верблюд для пустыни. Корабли болот шарахались от наследника престола не хуже своих непарнокопытных родичей, однако фейри успокоил животных одним движением руки. Мелисента легко взлетела на широкую спину своего скакуна, Милослав подошёл к своему осторожно и даже опасливо. – Не разглядывай его слишком долго, – сказал царевич Кэролин, казавшийся совсем ребёнком. Он был ровесником Мелисенты, но выглядел ещё младше, ибо бессмертные взрослеют много дольше. – Лес уже прочёсывают. Я потому и задержался. Повинуясь его жесту, лось Милослава опустился на колени, и принц впервые в жизни уселся на кого-то верхом. Нежно засвистав, Мелисента двинулась прямо в чащу, звери её спутников увязались следом. Вскоре кусты за ними сомкнулись, затих редкий хруст ломающихся сучков, а следы широких ног мягко затянуло тиной…
Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Легко сбежав вниз по ступенькам, Лайта скользнула на кухню. Ей не терпелось продемонстрировать Милославу свои новые навыки. Она собиралась сама приготовить ему завтрак. Настоящий. Такой, какой едят люди. Всё было уже готово, стол накрыт (некоторые элементы сервировки Лайта вплела в заклинание ещё со времён бытности Северина), когда в залу ворвался разъярённый Чёрный Дракон, за волосы тащивший за собой посеревшего от страха юношу в кружевной рубашке. – Это ещё что такое? – прорычал он, бросив мальчишку к её ногам. – Госпожа… – прорыдал тот, обнимая её колени в поисках защиты. – Завтрак, – растерянно проговорила она. – Что это за мужик, разгуливающий полуодетым по твоему дому? – Это мой завтрак, – пояснила она, откидывая кружевную манжету с руки юноши и наполняя бокал. – Милый, этот человек – всего лишь еда. Милослав вырвал парнишку из её рук и отбросил в сторону с такой силой, что тот ударился в стену. Сползая вниз, он оставлял за собой широкий кровавый след. Чёрный Дракон, к слову сказать, тоже не озаботившийся надеть камзол, рванул рубашку на собственном плече и указал на две маленькие ранки, оставленные её клыками всего несколько часов назад. – А я для тебя тоже только еда? – прошипел он таким голосом, что Лайта онемела на месте. Она испуганно переводила взгляд с горящих бешенством чёрных брильянтов на неподвижно сидящего у стены мальчишку. Её тёмно-пурпурные глаза были широко открыты. Секунду спустя посреди обеденной залы уже бил перепончатыми крыльями чёрный ящер. Резко изогнув гибкую шею, он издал не то стон, не то вой, от которого из окон повылетали все стёкла, а вампирка, зажмурившись, присела, зажав ладонями свои чувствительные уши. Слегка не вписавшись в оконный проём, и вынеся плечом часть каменной кладки, Милослав вылетел вон.
Мужчина сидел на маленькой отмели крошечного островка и кидал в море гладкие камушки. Он услышал шаги задолго до того, как светловолосая девушка подошла к нему, но не посмотрел на неё, даже когда она села рядом и обхватила руками колени. – Ты обидел её совершенно незаслуженно, Мил. – Это не твоё дело, – буркнул он. Она долго не отвечала, пока, наконец, не произнесла: – Она всё это делала ради тебя: платья, дневной образ жизни, мальчики эти… чтоб не охотиться, как прочие кровососы. – Мальчики? – зло переспросил он. – Так их там что, несколько? – Трое было. Она их так и звала: Завтрак, Обед и Ужин. Завтрака ты, кстати, убил. – Что ж, она, должно быть, безутешна, – ядовито ответил мужчина. – Она изменилась ради тебя, – сухо сказала Мелисента. – Потому что ты постоянно твердишь, как ненавидишь вампиров. А она тебя любит. Не принца, не великого чернокнижника, не дракона. Она любит тебя, Мил. Коварного, властного, хитрого, бессердечного, угрюмого, бескомпромиссного, жестокого, грубого… и одинокого. При её последнем слове он едва заметно вздрогнул. Камешек, вместо того, чтобы блинчиком заскакать по воде, тяжело плюхнулся в воду. – У меня есть ты, – безжизненным голосом сказал он. – Это не одно и то же, Милослав, – вздохнула она, притронувшись к его плечу. Мужчина не пошевелился. Девушка встала, отряхнула юбку и пошла прочь. Но, сделав всего несколько шагов, обернулась и произнесла: – Если ты потеряешь её из-за троих дойных мальчишек, ты будешь последним идиотом, брат.
– Чем обязана, лорд Эрлинг? – голос леди Тандер прозвучал сухо и холодно. – Миледи, – Северин склонился над её рукой в самом галантном поклоне, который только был способен изобразить. Потом вдруг уронил женскую ладонь и почти умоляюще посмотрел на вампирку. – Лайта… Она сделала вопросительное выражение лица, нисколько не собираясь помогать ему. – Он очень сожалеет… Она недоверчиво изогнула бровь. – Понятия не имею, о ком ты. – Он сам не свой. Улетел на Драконий архипелаг, сидит там как… как дракон! Не ест, не спит. Ему очень плохо без тебя. – А мне без него просто чудесно. – Лайта, – мужчина взял её руку в свои. – Ты сама не веришь в то, что говоришь. Она попыталась вырвать ладонь. Он удержал. Леди Тандер посмотрела на лорда Эрлинга подозрительно. – Не будь он так болезненно горд, уже был бы здесь, у твоих ног, вымаливая прощение, – мягко говорил Северин тем голосом, которым от Мелисенты он мог добиться всего, чего угодно. – Но ты же сама знаешь, что он за человек! Будь же ты умнее, в конце-то концов! – А ты знаешь, что я за вампир? – сверкнула она длинными клыками и… вцепилась в его шею. Инстинктивно, рывком, мужчина отшвырнул Лайту от себя. Вампирка ударилась спиной о стену и упала на пол. А потом расхохоталась. Северин смотрел на неё с ужасом. – Рехнулась ты, что ли, от горя? – Вот уж не дождёшься, – она медленно встала, отирая кровь с прокушенной губы. – Я всё думала, с какой стати тебе так хлопотать о нём. Ладно Мелисента, она его действительно любит. Но ты… – Мне он тоже не вовсе чужой, – осторожно сказал Северин, медленно пятясь вдоль стены. – В конце концов, мы одна семья… – Ты мне зубы не заговаривай, человек, – её оскал мог бы испугать даже вампира. – Когда он отшвырнул этого бедного мальчишку, тот пролетел метров двадцать, прежде чем раскроить себе череп. А в нём было килограмм шестьдесят, если не больше. Человек не может быть так силён. А ты только что отшвырнул меня, как будто я не вампир, а твоя нежная жёнушка. Иди-ка сюда, Северин… иди, не бойся… я только хочу посмотреть в твои большие глазки. Ну-ка, подними реснички… Лорд Эрлинг непроизвольно зажмурился. – Они чёрные, – смеялась Лайта безумным смехом, цепко схватив его за руку. – Ты сам становишься как он! Вот почему ты здесь! Лорд-вампир сделал глубокий вдох. И выдох. Опустил голову. Его руки бессильно обвисли. – Да. Лайта снова стояла на другом конце комнаты. Красивая, изящная… томно поправляла причёску. – Продолжай, – холодно сказала она. Северин сел. Опёр локти о стол и спрятал лицо в ладони. – Не знаю, как он с этим справлялся все эти годы, но у меня не получается ни на зёрнышко. Меня засасывает в эту бездну. И возвращаться с каждым разом становится всё сложнее, – Он долго молчал. Вампирка подошла поближе. Внезапно он снова схватил её за руку. – Лайта! Я не могу! Ты себе не представляешь, что это такое… Мелисента… она ждёт ребёнка. У меня будет сын, Лайта! Уже даже ауру можно различить, если присмотреться… Я должен быть рядом с ними! – Она не знает? Ты ей не сказал? – Как я мог? – мужчина заметно содрогнулся. Она отняла у него руку. На этот раз он не удерживал, бессильно разжав пальцы. – Верни его обратно, - тихо сказал человек. – Куда? Что он такое? – в её голосе проступило нетерпение. – Почему бы тебе просто не пойти к нему? И не спросить у него самого? – Ты сейчас не в том положении, Северин, чтобы торговаться. Я. Хочу. Знать. КТО ОН? Лучший маг семи миров глубоко вздохнул. Закрыл глаза. И ответил. – Всего-то? – приподняла брови вампирка. – А я-то думала… Ладно, не горюй. Готовь портал, я скоро буду.
Они долго смотрели друг на друга. Молча. Потом он подошёл к ней и крепко прижал к себе. И снова ничего не сказал. Так и держал, позволяя минутам течь мимо, будто ручьи, а мыслям путаться, будто облака в вершинах гор. – Ты пришла… – наконец прошептал Чёрный Дракон. – Я кое-что принесла с собой, – ответила Лайта Тандер, протянув ему два золотых кольца. Он недоумённо посмотрел на них. – Кажется, у Мелисенты есть похожий браслет? Для чего они? – У Северина тоже такой есть. Ты рассказал мне, как женятся люди, но я не рассказала, как вступают в брак вампиры. По их свечению можно распознать супружескую неверность, раз уж ты такой ревнивец и мне не доверяешь. Но предупреждаю сразу: действует в обе стороны. И их нельзя снять. Только через год после смерти одного из супругов. Так что я в ещё худшей ситуации… мне от него не избавиться уже никогда. Он покатал кольца в руке. Поднял на неё глаза. – Он рассказал тебе? – У него не было выбора. – И ты… согласна? Она молча протянула ему руку. – Надевай. Он сжал ладонь. – Нет. Я так не хочу, – Её взгляд сделался вопросительным. – И я… доверяю тебе. Но не хочу жениться так. – А как ты хочешь? – удивилась она. – Во-первых, ты должна быть в белом платье. А во-вторых, я хочу сам сделать тебе предложение, – Мужчина немедленно опустился на одно колено. – Лайта Тандер, ты согласна выйти замуж за Бога Смерти? – Ладно, – пожала плечами вмпирка. – Не буду ломаться. К тому же, пока Влад не поставит каплю крови на брачный договор, они всё равно не действуют.
Церемонию принесения вассальной присяги князь Томмин по прозвищу Часовщик организовал по всем правилам, а потому с изрядной долей пафоса. Антар восседал на высоком чёрном с алой подбивкой троне в самом большом зале замка Лермона, оформленном в тех же тонах. Всё начало торжественного действа он провёл, небрежно оперевшись о подлокотник и вперив взгляд в потолок. Теперь, когда вереница демонов выстроилась перед ним, и каждый по очереди произносил витиеватую формулу клятвы, после чего прикладывался коленопреклонённый к его руке, Антар даже не смотрел на них. Его живое подвижные черты выражали теперь разве что безучастность ко всему происходящему. Лермон, наблюдавший за действом из окошка, скрытого в мешанине росписей зала, метался по потайной комнатке, будто загнанный зверь. На его вновь помолодевшем лице сменялась вся гамма чувств от сильного беспокойства до крайнего отчаяния. Острый наконечник хвоста то и дело высекал искры из каменного пола, когда хозяин замка в очередной раз забывался. Он не находил себе места. Казалось, цветная кладка жжёт его изящные копытца. – Сделай же что-нибудь! – бросился он, наконец, к стоящему рядом Вартеку. – Я? – удивился тот. – А что я должен сделать? И с чем? – Ты разве не видишь? У него глаза уже чёрные! – Они и раньше вроде тёмные были… здесь освещение довольно странное… – А аура? Ты на его ауру посмотри! – А вот не надо, – тут же встряла Гестия. – Я пять минут назад взглянула – до сих пор проморгаться не могу. – Вот именно, – прорычал демон. – Он ходит по лезвию ножа из-за вас, короткоживущих, а вы и ухом не ведёте, – Тихо застонав, он прочертил когтями пять глубоких борозд по каменной стене. Звук при этом вышел соответствующий. – Он же обещал! Клялся своей матери на могиле брата, что будет избегать таких ситуаций… – Лермон, – в голосе Вартека прозвучало искренняя озабоченность. – Пойми, я не маг. Объясни мне, что с ним не так, и я сделаю, что смогу! – Наследственность. У него тяжёлая наследственность. – Да ладно! – удивилась Гестия. – Тут все только и говорят, что о «его сиятельном отце». – В основном дело в матери. Она… её создали, чтобы править. Но поскольку она своё предназначение проигнорировала, этот дар передался её первому ребёнку. Но и отец… вы в курсе, что мессир Северин когда-то был богом смерти? – Нет, – Гестия заметно побледнела. – Что, правда? Разве такое возможно? Чтобы человек… – Чтобы Эрлинг, – с полубезумной усмешкой уточнил демон. – Недолго. И вынужденно. Но последствия преследовали его потом всю оставшуюся жизнь. А теперь преследуют его сына, – Вартеку вдруг показалось, что князь демонов сейчас разрыдается. – Пока он был молод и родители живы, всё ещё было терпимо. А потом… стоит ему начать командовать сколько-нибудь значительной группой, и он превращается в это! – Лермон махнул рукой в сторону окна. – Поэтому он и бродил по Галактике почти в полном одиночестве, нигде не задерживаясь надолго. – Так… что ты хочешь, чтоб я сделал? – Ему нужен друг, Вартек. Человек, который отвлечёт его и напомнит, кто он такой на самом деле… – Но… это ты его друг. Почему ты сам не… – Я его раб, а не друг! – воскликнул князь Лермон, со всего размаху грохнув кулаком об стену, едва не боднув её рогами. – Я его вассал, он мой сюзерен. – Одно другому не мешает… – Для человека может быть. Но не для демона. Я его собственность, домашняя утварь. Лермон демонстративно повертел в руке великолепный графин из тонкого, как первый лёд, хрусталя, а в следующую секунду запустил его в стену. Жалобно зазвенев, вещица рассыпалась мириадами осколков. – Мне не кажется, что Антар относится к тебе так. – Не имеет значения, как он к этому относится, – резко ответил демон. – Я не могу вывести его из этого состояния, только усугубить. Ему нужен человек. Такой, каким был Кирвин. Или… Альдор. – Я не знаю его достаточно, чтобы… – Надо попросить мэтра, – встряла Гестия. – Они-то уж точно друзья. – Но Ламберт сказал, что не может войти в Демонис… – Но голограмма-то может? – пожала плечами девушка. – И то верно, – согласился Вартек, доставая свой брильянт.
Внезапно сидящий на троне человек поднял руку к горлу, а затем встал и сухо сказал: – На сегодня достаточно. Продолжим завтра, – после чего удалился в свои апартаменты.
– О, боги! – Не поминай высших всуе, смертный. Седоволосый маг сидел, внимательно разглядывая спину отвернувшегося к окну человека. – Ну что, сам будешь рассказывать, или мне отгадывать придётся? – Нечего рассказывать, – сухо отозвался его собеседник. – У Святейшего есть, оказывается, серафимы. У вас будут демоны. Паритет установлен, только и всего. – На твою ауру смотреть больно. И, судя по отражению на стекле, твои глаза… – С моими глазами всё в порядке, – отозвался Антар, резко поворачиваясь к Ламберту, и тот с удивлением, но и с облегчением убедился, что тот говорит правду. – Как и со мной в целом. Сиделка в твоём лице мне не нужна. – А в чьём лице тебе нужна сиделка? – осторожно осведомился маг, едва заметно улыбаясь. Антар фыркнул. – Благодарю покорно, мне одной Гестии уже за глаза. Пообщавшись с Вартеком, она возомнила себя сестрой милосердия… – Так ты… действительно в порядке? Антар молча кивнул. – А как же этот твой, эм… извини за выражение, нимб? – До завтра переварю, – отмахнулся тот. – Я в состоянии это контролировать. Меня… учили, как это делается. Ламберта это заявление несколько успокоило, хотя недоверие и не до конца покинуло уголки его глаз. – Антар, я, конечно, просил тебя о помощи, но не хочу, чтобы это стоило тебе слишком дорого. Мне кажется, что при существующей расстановке сил, мы вполне в состоянии… – А с чего ты взял, что дело в тебе? – оборвал его новоявленный предводитель демонов. – А в ком? – удивился маг. – Видишь ли… – медленно проговорил Антар, снова уставившись в кровавый сумрак за окном, – умирая, мой брат просил отца защитить этот мир. А вернее, те изменения, которые он в нём произвёл. И тот ему обещал. Теперь… теперь проследить за исполнением этого обещания могу только я. – Я слышал, ты тоже в своё время дал одно обещание… – Его я тоже выполню, – отрезал мужчина, оборачиваясь и встречая испытующий взгляд серых глаз. – Эрлинги не бросают слов на ветер. – Я беспокоюсь за тебя, – мягко сказал барон фон Штосс. – И Камилла тоже. И даже Корлайла… только я тебе этого не говорил! Слегка усмехнувшись, Антар жестом показал, что держит рот на замке. – Да и вообще у нас тут… скандалы, интриги, расследования, – начал Ламберт развлекательную программу для потенциальных Верховных богов.
Князь демонов Лермон сидел на полу в коридоре собственного замка, спиной подпирая дверь комнаты, за которой спал его сюзерен. По крайней мере, предполагалось, что спал. Вид демон при этом имел крайне удручённый. Но стоило шуму шагов донестись до его слуха, как Лермон вскочил и отпрыгнул от двери на приличное расстояние. Когда она открылась, на пороге стоял Антар. Спокойный, невозмутимый и облачённый в костюм лорда-вампира, что делало его сходство с отцом особенно сильным. Но Лермон этого даже не заметил. Бросившись навстречу человеку, он тут же прижался к его груди, так что Антару пришлось резко откинуть голову, чтобы избежать его длинных рогов. – Лермон, – мягко произнёс мужчина, – что опять случилось? Кто тебя обидел? Демон не отвечал, только плечи его то и дело вздрагивали. – Я думал… – наконец выдавил из себя он, – я боялся… зачем я только рассказал тебе об этих проклятых серафимах?! Антар тихо рассмеялся и по-отечески обнял демона, бывшего раз в двести старше его самого. – Я бы всё равно узнал. Пусть несколькими часами позже. Демон только засопел, плотнее прижавшись лбом к его груди и довольно чувствительно заехав рогом по носу. – Мой впечатлительный демон… – Антар ласково погладил пепельные волосы, – я уже достаточно взрослый, чтобы не брать на себя больше, чем я в состоянии выполнить. – Все эти годы… после стольких лет потерять тебя снова было бы чудовищно. Антар поднял его за подбородок, заставив посмотреть себе в лицо. – Со мной ничего не случится, – сказал он, пристально глядя в Лермону в глаза. – Или ты вздумал сомневаться в словах Эрлинга? – Нет, – демон слабо улыбнулся. – Идём завтракать,- - сказал Антар уже совсем другим тоном, отпуская от себя вассала. – Я голоден.
Лермон наблюдал за тем, с каким аппетитом его сюзерен поглощает пищу, с таким же чувством удовлетворения, с которым бабушки наблюдают за приехавшими погостить внучатами. - Превосходно, - удовлетворённо похвалил Антар трапезу, приступая к десертному печенью. - Совсем как прежде. - У меня тот же повар, - тут же отозвался демон. - Он помнит, что ты любишь. Сам хозяин замка к еде едва притронулся. Вартек, также успевший отдать должное кулинарному искусству, тем не менее, профессиональным взглядом врача сумел ухватить то, что прошло незаметным для остальных: тёмные тени под глазами Антара, лёгкую бледность и замедленность движений. – Как его аура? – едва слышным шёпотом спросил он у Гестии, почти коснувшись губами её уха. – Так себе, – ответила она тем же манером. – Лучше, чем вчера, конечно, хоть на человека стал похож, но всё равно немного ярче, чем у Лермона. А он и сам изрядно фонит. Капитан «Цесаревича Александра» тем временем соизволил повнимательнее оглядеть своих офицеров. – Донан, наряд князя демонов вам очень к лицу. – Спасибо, капитан, – слегка смутился навигатор. – Я подумал, раз уж мы проведём здесь некоторое время… – Совершенно справедливо, – кивнул Антар. – Кстати, Лермон, я отобрал у них энергетическое оружие, так что надо будет подобрать что-нибудь взамен. Князь обернулся к дворецкому, стоящему за его креслом: – Батист, после завтрака проводишь господ офицеров в оружейную. – Я, пожалуй, воздержусь, – подал голос Леонид, предпочётший для себя нейтральный тёмный костюм и белую рубашку. – Я и энергетическим оружием владею очень условно. – Воля ваша, – пожал плечами Антар. – А вы Донан, как фехтуете? – Я был третьим на курсе, капитан. – Неплохо, – задумчиво сказал предводитель демонов. – А что там нынче преподают? Какой стиль? Хотя бы какое оружие? – Вообще стандартным считается короткий энергетический меч, но после… – навигатор запнулся и посмотрел на номинального лидера республиканцев слегка исподлобья, – после штурма форта «Синяя птица» в программу ввели дуалы. Для желающих. Антар коротко усмехнулся. Перевёл взгляд на бывшего пилота. Яриг один из всех остался в форменном комбинезоне. И к еде не притронулся вовсе. Он был очень бледен и вообще прибывал в некоем подобии столбняка.
Неожиданный подарок судьбы ждал Ярига в небольшой полукруглой комнате с витражными окнами, на которую он наткнулся случайно, бродя по замку как сомнамбула и шарахаясь от каждой тени. В первую секунду ему показалось, что на скамеечке рядом с окном сидит женщина. Но подойдя поближе, он понял, что это виртуозно выполненная статуя. Белая кость единорога была подогнана так тщательно, что создавала полную иллюзию светлой кожи; прекрасные глаза из голубых топазов казались живыми и внимательными; мягкая полуулыбка играла на коралловых губах, а тяжёлая волна золотых волос (кстати, действительно выполненных из тончайших ниточек золота, вследствие чего бывшая тяжёлой в буквальном смысле, и в качестве противовеса вынудившая скульптора саму статую отлить из того же металла), ниспадавшая из-под тонкого покрывала, не оставляла сомнения в личности модели. Яриг медленно опустился на колени и молитвенно сложил руки. Прошло изрядно времени, прежде чем он заметил капитана, прислонившегося к узорчатой колонне и наблюдавшего за пилотом с неподдельным интересом. Яриг встал. Он выглядел несколько более уравновешенным, чем в последнее время: молитва придала ему моральных сил. – Вы знаете, кто это, Яриг? – спросил его капитан со странной улыбкой. – Святая Мелисента, – твёрдо ответил тот. – Не думал я, что даже в сердце преисподней можно найти последователей истинной веры. – Святая? А, я уже и забыл, что её канонизировали. Впрочем… это было ожидаемо. Они с Йоханном сходились во взглядах по ряду вопросов. Яриг вопросительно посмотрел на него. – С Йоханном? – Да, которого называют теперь Богом креста. Я помню его. Очень приятный в общении молодой человек. Мягкий. Вежливый. Уравновешенный. Мой брат когда-то был с ним очень дружен, – Антар всё с той же странной улыбкой наблюдал, как медленно наползают на лоб глаза его религиозного пилота. – Вот только с последователями ему всегда ужасно не везло. Он даже воплощался повторно, чтобы разъяснить хотя бы основные доктрины. Но очень скоро его обвинили в ереси и сожгли. Как, впрочем, и её, в своё время. – И, тем не менее, странно видеть канонизированную святую в доме демона, – подал голос неслышно подошедший Леонид из-за другой колонны. – Отнюдь, – отозвался капитан. – Он очень любил её. Она ведь его вырастила. Когда она умерла, Лермон долго горевал, пожалуй, что даже сильнее меня. А ведь это мне она приходилась матерью. – Не может быть, – посеревшими губами прошептал пилот. – Невозможно! – Мне кажется, Яриг, – сказал Антар с загадочной усмешкой, – что мир устроен несколько сложнее, чем вы привыкли полагать, и в то же время – значительно проще. Идёмте, Леонид, не будем мешать религиозному чувству.
Поскольку Антар заявил, что тратить такое прекрасное утро на клятвоположение – просто преступление, продолжение церемонии было решено отложить на после обеда. Виновник торжества усадил Лермона на террасе, а сам расположился напротив с мольбертом и палитрой. Князь демонов изо всех сил старался не смотреть на портретиста влюблённым взглядом, а потому старательно отводил глаза в сторону. Рога его чудесным образом куда-то исчезли ещё во время завтрака, а остроконечный хвост теперь был увенчан мягкой кисточкой и так и норовил украдкой обвиться вокруг ноги художника. Донана же дворецкий проводил, как и обещал, в оружейную. А была она под стать статусу князя. Впрочем, большинство из находившихся здесь экземпляров представляли собой скорее артефакты, чем собственно оружие, вследствие чего выбор существенно сокращался. – Мне нравятся вот эти, – указал навигатор на пару не очень длинных изящных мечей, лежащих в любовно оформленном алькове. – О, нет, господин Донан, – покачал головой молодой демон. - Это уже не оружие. Это реликвия. – В самом деле? – Это первые дуалы мессира Антара. Кстати, они вам всё равно вряд ли подойдут – слишком лёгкие. Он пользовался ими ещё подростком. Попробуйте вот эти, – Батист протянул мужчине пару светлых мечей, один из которых был несколько короче другого. – Работа цвергов. Не очень древние, им всего несколько тысяч лет, но это даже к лучшему – тут использован новый подход в легировании стали, предложенный самим мессиром Северином.
*** Северин, свежий и бодрый после утреннего купания в лесном озере, пребывал в прекрасном настроении до той самой секунды, как до него донёсся явственный запах гари. Найти его источник не составило труда. Лорд Эрлинг молча стоял над молодым демоном, лежащим лицом в землю и даже не заметившим его присутствия. Руки Лермона, обросшие длинными когтями, судорожно сжимали и вновь отпускали окружающие остатки растительности вперемежку с землёй: почва вокруг него дымилась, а местами даже оплавилась. По причинам вполне понятным Северин демонов не любил. Поэтому его общение с ними не отличалось разнообразием и происходило в основном в зале суда, выражаясь в наложении более или менее тяжёлых взысканий, нередко на сторону истца и ответчика одновременно. Однако конкретно этот демон принадлежал не ему, а его сыну… а Антар относился к своему друг-вассалу на удивление хорошо. Поэтому всё так же не говоря ни слова, лорд Эрлинг развернулся и пошёл в дом. Там он нашёл свою жену. Первые несколько минут Северин целовал ей руки, позабыв обо всём на свете: он не видел её всё утро, а потому успел соскучиться. Но потом вдруг вспомнил, что собирался ей сообщить. – Дорогая, – сказал он, – Лермон лежит в двух шагах от торфяника и безудержно рыдает. Может, ты бы его утешила? А то, не ровен час, он пожар устроит. Мелисента нежно улыбнулась мужу и произнесла: – Так мило, что ты тоже о нём беспокоишься, – и, горячо поцеловав демононенавистника, добавила: – Я горжусь тобой, любимый. Когда она удалилась, лорд-вампир, всё ещё ощущавший её сладостный вкус на своих губах, решил про себя, что если благородные жесты по достоинству вознаграждаются, совершать их куда как приятнее. А ещё он подумал, что в принципе пользу можно извлечь из всего. Даже из демонов. Из пучины отчаяния, в которую он был погружён, Лермон ощутил, как чья-то рука поглаживает его маленькие рожки. И принадлежать эта рука могла только одному существу во всех семи мирах, потому что никто другой никогда так к нему не прикасался. Демонёнок поднял голову и посмотрел на присевшую рядом с ним женщину. Она ему улыбнулась. Ласково и немного лукаво. Он сел, огляделся кругом, и выглядеть стал очень виновато. Мелисента привлекла юного демона к себе, подождала ещё несколько минут, пока наконечник его хвоста не стал снова превращаться в кисточку, и только потом сказала: – Ну, рассказывай, что стряслось. – Я искал Антара… – сказал он и замолчал. – И? – подбодрила она. – И нашёл… – Но? – Но он был не один, – демон хлюпнул носом. – И ему теперь не до меня. – Кларисса? – догадалась женщина. К горлу Лермона подступил комок, так что он только коротко кивнул. – Я бы на твоём месте не стала переживать по этому поводу. Антар не последняя карамелька в пакете, которая на двоих не делится. Ему хватит внимания на вас обоих. Даже ещё на Майкла останется. – Он её целовал, – выдавил из себя демон. – И что? Ты же не девушка, чтобы завидовать таким вещам. Он посмотрел на неё с такой тоской и недоумением, как будто она не видела слона стоящего прямо перед её носом. – Но когда Антар женится, он будет как мессир Северин… – В смысле? – Ваш муж не задумываясь уничтожил бы все семь миров, если бы только это доставило вам удовольствие, миледи, – тихо сказал демон. – Ты несправедлив к моему мужу, Лермон, – улыбнулась она. – Он куда умнее, чем тебе кажется. Но с чего ты взял, что Клариссе придёт в голову уничтожение миров? Я за ней особой кровожадности не замечала. Даже, скорее, наоборот. – Она попросит Антар прогнать меня, – ответил Лермон ещё тише. – Она меня ненавидит. – А, вот оно что. Ну, во-первых, ненавидит она тебя ровно по той же причине, что и ты её – из ревности к моему сыну. Во-вторых, Антар не из тех людей, что позволят указывать себе, с кем ему дружить и кого прогонять. А в-третьих, можешь быть спокоен, он на ней никогда не женится. В выразительных глазах демона мелькнула надежда: леди Эрлинг он привык доверять беззаветно. Но всё же спросил: – Почему вы так думаете, миледи? – Поверь мне, уж я в этих вещах разбираюсь. Она ему не пара. Но имей в виду, это только между нами, – добавила она лукаво. – Зачем же он тогда её целовал? – продолжал допытываться демон, всё ещё сохраняя обиженный вид, но уже явно воспрянувший к жизни. – Возможно, ей сильно этого хотелось. А ему было не трудно. Почему бы не сделать девушке приятное? – «Желание дамы – закон», – угрюмо вспомнил демон. – Он всегда так говорит. – У отца набрался, – улыбнулась леди Эрлинг. – А знаешь, что Северин делает, если выполнять моё желание ему кажется нецелесообразным? – А так разве бывает? – удивился Лермон. – О, и часто. – И что же он делает? – Хитростью заставляет желать чего-то другого, – беспечно ответила она. – Вы, мужчины, очень коварны. Нас это, впрочем, устраивает. Демон переваривал полученную информацию, приткнувшись к её тёплому боку и изредка украдкой вздыхая. Наконец, она буднично, будто между прочим, произнесла: – Хочешь, пойдём вареники лепить? – С черникой? Она кивнула. – Антар ещё с утра целую корзину приволок. – Хочу, – застенчиво сказал демон и поднялся с земли. Он любил вареники.
Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
У каждого свои недостатки. Есть у него маленький пунктик: синдром "петух в курятнике". При первой встрече он Владу чуть шею не свернул за то, что тот с его сестрицей пытался любезничать. Ну а тут... может, сомнения глодали. В конце концов, они пару десятков лет не виделись. Страстная женщина одна в замке изнывает от недостатка мужского внимания... мало ли, чем она там занималась. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
В лагерь Кайла появление Леам-беат-Шааса принесло изрядное воодушевление. Люди и так верили в своего полководца, как в живого бога, но после попарной демонстрации в небесах его статус подскочил до этих самых небес. Избранником Богов Кайла Росса называли уже открыто. И Ламберта это слегка беспокоило. Подставлять юношу под удар ему не хотелось…. – Он стал совсем взрослым, – с лёгкой грустью сказал он Корлайле, в течение дня понаблюдав за своим воспитанником и досконально осмотрев лагерь. – Мой мальчик стал мужчиной, а я всё пропустил. – Может, потому и стал, что ты ему дал самостоятельность проявить, – резонно заметила Корлайла. – Ой, можно подумать, я так уж чрезмерно его опекал… – Не то чтобы чрезмерно… но закалка характера происходит под давлением обстоятельств. Ты себя в его возрасте вспомни. – Что-то не хочется, – поморщился маг. – Не лучшие годы моей жизни.
– Но у него же был меч Судьи… – уже едва слышно прошептал серафим, висевший на двух цепях посреди светлой, просто залитой солнцем камеры. Человек, стоявший рядом с ним, выдрал из его окровавленного крыла ещё одно маховое перо. – Осколок Вечности ещё не даёт права противиться воле богов, – сухо сказал он. – Ты просто струсил. А я очень не люблю трусов. – Он прав, - подал голос мрачного вида мужчина, уже некоторое время наблюдавший эту сцену. – Меч Судьи означает, что Кайл Росс под защитой высших. Не рядовому серафиму идти против него. – А ты вообще заткнись, ничтожество, я что, давал тебе слово? Однако Святейший и сам понимал, что его оппонент прав… просто он был очень не в духе. Кто бы мог подумать… Осколок Вечности. Да, Виллин пугал его Антаром, но глашатай бога креста был осведомлён о дурацкой клятве, когда-то произнесённой этим дерзким мальчишкой. Кто бы мог подумать, что тот так просто отдаст семейную реликвию в руки чужака? Это было непредвиденно, странно… что-то, видимо, было в этом Ламберте фон Штосс, сыне Народа Холмов, что так пленило Нездешнего. Что-то, вероятно, делавшее его более опасным, чем Святейший привык думать. А с Осколком Вечности в руках… Одним быстрым движением он добил серафима: ничего нового тот всё равно уже не сообщил бы. И повернулся к крылатой девушке, отчаянно забившейся на цепи. Святейший погрузился в невесёлые думы о том, следует ли и дальше искать встречи с некромантом, или стоит поостеречься и собрать побольше информации. Кайл Росс наносил огромный урон войскам его последователей, но с помощью легионов крылатых воинов… – Оставь её, – бывший великий инквизитор удержал Святейшего за запястье. Тот отвлёкся от своих мыслей, переведя взгляд на свою руку с занесённым клинком. – Это с какой стати? Ты мне что, указывать вздумал? Не зли меня, Арман, а ни то… – А ни то что? – невозмутимо отозвался второй служитель культа. – Убьёшь меня? – Что ж, – сузил глаза Святейший, – есть вещи и пострашнее смерти, инквизитор, тебе ли не знать этого? – Хуже тебя со мной вряд ли что-то произойдёт. – Я могу превратить твою жизнь в ад. – Ты уже это сделал. Ты таскаешь меня за собой по всем мирам, заставляя смотреть на то, что творишь Его именем. Святейший кровожадно ухмыльнулся и перевёл взгляд с мужчины на замершую на цепи девушку. Схватил её за волосы и притянул к себе. – Ты научишься хорошим манерам, Арман. И быстро. Или по твоей вине погибнет ещё одна красавица. Каково тебе будет снова это пережить? Мужчина опустил голову с видом полнейшего смирения: – Простите, Ваше Святейшество, я позволил себе недопустимую дерзость. – Так-то лучше, – прошипел наместник бога на земле. – Встань на колени. Инквизитор беспрекословно повиновался. Выпустив девушку, Святейший вцепился в короткие волосы мужчины, заставив его поглядеть снизу вверх. – Он проклял тебя. Помни своё место, отродье, или… – Господин! – маленький шестикрылый серафим прервал пафосную сцену. – Вокруг лагеря приспешника тьмы открываются порталы из Демониса! – Из Демониса? – недоверчиво переспросил Святейший. Он уже забыл и о девушке-серафиме, и об инквизиторе. Как только он исчез во вспышке света, Арман встал с таким невозмутимым видом, как будто ничего особенного не произошло. Он подошёл к Севии и снял с неё цепь. Она смотрела на него непонимающе, испуганно. – Улетай, – просто сказал он. – И больше не возвращайся, – Её личико приобрело совсем детское выражение, на котором отчётливо читалось отчаяние. – Ты теперь изгнанница. Но это лучше, чем смерть. Особенно такая, какой он может тебя придать. – Но куда мне лететь? Он пожал плечами. – Куда хочешь. Я не знаю этого мира. – Но я не понимаю… – в её голосе зазвучали слёзы, - как Святейший мог… он ведь Глас Бога! – Попомни моё слово, девочка, – устало произнёс бывший Великий Инквизитор, – этот глас ещё объявит Эрлингов порождениями тьмы. Да, вот тебе, кстати, и ответ. Найди Последнего из Эрлингов. Или того, у кого в руках Осколок Вечности. Они смогут защитить тебя. Если, конечно, захотят. Взмахнув крыльями, она поднялась в воздух, но, сделав небольшой круг, вернулась к нему. – А что он сделает с вами? – она заметно содрогнулась. – За то, что вы отпустили меня? – Мне он уже ничего не может сделать, дитя, – грустно произнёс человек. – Лети, не теряй зря времени.
Почти сразу, как Ламберт объявился в лагере Росса, Камилла покинула двор Канмара и воссоединилась с супругом. Спустя некоторое время императрица Роксана сделала попытку убить мужа во сне, однако была схвачена и казнена на месте. Её сыну была сохранена жизнь, хотя цесаревичем он называться перестал. Наследником престола был объявлен Калгакас. И прошло всего несколько крупных битв, прежде чем Канмар пал на поле боя. В него попал плазменный пульсар. Территории, контролируемые Кайлом Россом и его союзниками, становились всё более обширными, и всё труднее было предугадать, куда совершат очередной налёт серафимы, из-за чего армии демонов пришлось изрядно рассредоточить. Князь Лермон, наравне с Лордом Демониса командовавший своими легионами, просто светился энтузиазмом. Он просто-таки сочился энергией, как спелый персик, сжатый в руке – соком. Антар же, напротив, медленно угасал. По нему это было не очень заметно. Прошли месяцы с тех пор, как он принял под свою руку бесхозных князей Демониса, но теперь каждый следующий день давался ему со всё большим трудом. Он много спал, но помогало это слабо. Всё чаще предводитель демонов уходил глубоко в себя, пугая окружающих пустым и холодным взглядом. Аура его понемногу начала снова озаряться блеском, так что Ламберт фон Штосс принял решение форсировать события. От его внимания не ускользнуло, что во всех окрестностях Келлы, последнего сохранившего верность опальной Аделаиде города, гостеприимно раскрывшего ворота перед войсками Кайла Росса, не было зафиксировано не то что ни одного серафима, но даже ни одного проповедника бога креста. Вероятно, Святейший по достоинству оценил их объединённые возможности. И сын Народа Холмов решил вызвать удар на себя. Во главе небольшого отряда штурмовиков-межпланетников он отправился покорять Тингум, дабы преподнести его на блюдечке благосклонной к Россу царице. Правда, в силу её пола удержать владения по выводу войск казалось проблематичным – Тингум слишком долго был уже в составе Саламиниума, так что усвоил их отношение к прекрасному полу, и дело осложнилось ещё и поисками сына означенной царицы. Будь Антар более вменяем, он, вероятно, раскритиковал бы этот план, указав магу на то, что наибольшее беспокойство Святейшему доставляет отнюдь не Кайл Росс, будь он трижды избранником всего пантеона, а некий меч с синим камнем на рукояти, так что даже выйди Ламберт в пустыню в гордом одиночестве, ему и то вряд ли пришлось бы опасаться нападения. Однако на протяжении тридцати восьми часов, на которые пришлись разработка и начало осуществления этой задумки, одобренной всем маленьким военным советом, Антар был погружён в глубокую медитацию. А потому столкнулся уже только с последствиями. И только равнодушно пожал плечами. Его всё ухудшающееся состояние было очевидно для него более, чем для кого бы то ни было, так что необходимость что-то предпринять встала и перед самим предводителем демонов. Он отправился в Кордолис. Город, выбранный Антаром местом своего пребывания, вероятно, насторожил бы Ламберта, да и Камиллу, своим неустойчивым подданством, а также близостью к границе юрисдикции старых богов. Однако ни того, ни другой не было поблизости, а Вартек и Гестия, не говоря уж о Лермоне, были отнюдь не так сведущи в тонкостях текущей политики. Антар видимо тосковал. Несколько раз он срывался в спарринги на дуалах с кем попало, от Донана до Лермона, но становилось только хуже. Нет, глаза его не темнели, он лишь разочарованно кидал оружие об пол подле в который раз обезвреженного противника и молча удалялся. Наконец бортинженеру пришла в голову гениальная идея: доставить капитану Нильса. Искусственный интеллект был неотделим от корабля, что делало всю операцию несколько громоздкой, однако Антар, кажется, остался доволен. Он часами просиживал в своём кресле в рубке управления и играл с компьютером в трёхмерные шахматы. Делал это, правда, несколько странно и предварительно сам переписал соответствующий логический модуль.
– Шах и мат, капитан, – произнёс компьютер приятным голосом, относившимся к восьмому модулю. – Вижу, – сухо отозвался Антар. – Возврат позиции. Двадцать седьмой ход. Он проигрывал снова и снова. Вернулся к двадцатому ходу. Потом к тринадцатому. Наконец, начал сначала. Человек, имеющий опыт игры в трёхмерные шахматы, мог бы отметить, что начальная позиция была далека от стандартной. Например, одна из пешек Антара находилась уже на седьмой линии, зато количество башен и офицеров компьютера было явно больше положенного. – Так вы снова потеряете ферзя, капитан, – бесстрастно произнёс компьютер. – Хватит уже комментировать, играй! – в тоне Антара проскользнула едва заметная нотка раздражения. Белый ферзь компьютера сбил фигурку Антара. А следующим ходом… – Шах и мат, – произнёс капитан, но в голосе его не было радости. Посидев несколько секунд с закрытыми глазами, он снова произнёс: – Возврат позиции.
Когда Гелиополис, такой большой ценой захваченный войсками Калгакаса, подвергся нападению целой стаи серафимов, Антар отправил туда всех демонов своего эскорта до одного. И Донана. Глаза Лермона горели жаждой битвы с классовым врагом. По возвращении он обещал набить перину Антара перьями серафимов. Его сюзерен, отродясь не спавший на перинах и рассматривавший голую доску как вполне себе роскошное ложе, только слабо улыбнулся. – Вы с Гестией тоже уезжайте, – обратился он к Вартеку. – Отправляйтесь к Кайлу. Леонида к нему отвезите. Они друг другу понравятся. – Но… ты останешься тут совсем один, – с сомнением произнёс врач. – Именно этого я и добиваюсь. Я нуждаюсь… в уединении. – А это тебе точно поможет? – взгляд Вартека был более чем подозрителен. – Уверяю тебя, – уверенным тоном произнёс Нездешний, – что если мне ещё что-то и поможет, то только это.
У Антара возникло отчётливое чувство дежавю: серафимы справлялись с воздушным налётом ничуть не хуже фейри на вивернах. Он не вмешивался. Просто стоял на главной площади города. И ждал. – Напрасно ты отпустил своего щенка, Бродяга, – тонкие губы Святейшего сложились в хищную усмешку. Его светлые долгополые одежды развевались, будто бы на ветру, хотя и царил полный штиль. – Кто теперь будет тебя защищать? – Покусать тебя я и сам смогу, – буркнул Последний из Эрлингов, с лёгким шелестом вынимая мечи из ножен. Но радужный сгусток энергии, закрутившийся в руке мага, уже метнулся к нему, легко преодолел его защиту и… разбился о псевдожизнь. Святейший, не желавший рисковать с этим противником, вложил в залп девять десятых своего резерва. Смертоносная атака должна была полностью уничтожить живую плоть. Так оно, в общем, и произошло: псевдожизнь дёрнулась, затрещала, сильно разогрелась, так что не начни она тут же опадать чёрными хлопьями, Антару было бы не избежать множественных ожогов. – Держите его! – крикнул Святейший четверым стоящим позади него жрецам с таким видом, как будто именно так всё и было задумано. Пойманный в магическую клетку, предводитель демонов беспрекословно дал себя заковать ещё и в кандалы. Первосвященник тем временем порылся в облетевших с инженера чёрных хлопьях, нашёл там крупный сапфир и демонстративно повертел его в руке. Вернее, попытался. Потому что почти сразу камень в его пальцах рассыпался мельчайшей пылью, тут же разлетевшейся вокруг. – Неверная идентификация личности, – невозмутимо пояснил Антар. Первосвященник, однако же, нисколько не смутился. Подойдя к своему пленнику, Святейший слегка приподнял его верхнюю губу и постучал по клыку: – Чтоб покусать меня, ты зубами не вышел, малыш, – обернулся к Арману. – Эй, инквизитор, иди сюда, – Мужчина приблизился. Приподняв Антара за подбородок, Святейший повертел его голову из стороны в сторону, словно желая дать подошедшему получше разглядеть его. – Узнаёшь этого красавца? – Священник молчал. – Отвечай, червь. Или я буду снимать с него всё лишнее… кожу, например, пока ты его не узнаешь. – Это Последний из Эрлингов, Ваше Святейшество, – покорно ответил инквизитор. – Очень хорошо, – усмехнулся тот. – Значит, ни зрение, ни память тебя не подводят. Кстати, о памяти. Завтра на этой площади ты сожжёшь этого человека, – он приблизил своё лицо к лицу Армана так близко, что тот ощутил тепло его кожи, и прошептал: – Совсем, как когда-то его мать. Лицо бывшего инквизитора оставалось бесстрастным. – По какому обвинению, Ваше Святейшество? – Ну, скажем, – Глас Божий потрепал пленника по густым волосам, – как порождение тьмы и врага всего сущего. В конце концов, он сюзерен князя демонов. – И не одного, – подал голос Антар. Святейший расхохотался. – Ты что же, надеешься, что тебя спасут? Твои демоны сейчас слишком заняты, отбивая моих крылатых рабов. А мои священники сейчас освящают весь периметр города, так что даже если твой рогатый любимец вздумает прорваться к тебе на помощь, его ждёт жестокое разочарование… Пленник ничего не ответил, только зябко повёл голыми плечами.
Из каждого угла камеры тянулось по одной туго натянутой цепи, заканчивающейся на одной из конечностей Последнего из Эрлингов, так что он висел, распластавшись по стене и не касаясь ступнями пола. Голова его упала на грудь, так что тёмные пряди не позволяли видеть лицо. Но стоило бывшему инквизитору вставить ключ в замочную скважину, Антар произнёс: – Не надо, Арман. Не смотря на это, священник отпёр решётку и вошёл внутрь. Пока он стоял, перебирая связку ключей в поиске того, что отпирает кандалы, пленник смотрел на него с задумчивой полуулыбкой и, наконец, сказал: – Это маноуловители. Понятия не имею, зачем переводить на меня такой ценный инвентарь, но ключи от них у самого Мейкеля. Хотя, может быть, он предвидел твой визит. Арман выругался. – Я что-нибудь придумаю. – Послушай, я ценю твой порыв, но неужели ты и правда думаешь, что если тебе удастся снять с меня цепи, это поможет мне бежать? Там четыре сотни серафимов, причём где-то четверть из них архангелы. – Но… ты же Эрлинг! – Увы, меня зовут Антар, а не Северин. Хотя и для него, боюсь, подобная битва была бы не из самых простых… этот твой Святейший псих, конечно, полный, но силён, этого у него не отнять. А я к тому же мало того, что лишён магического дара, так ещё безоружен, без камня, да что уж говорить… даже без одежды. И ещё я очень устал. Несколько секунд священник смотрел на него, после чего сокрушённо произнёс: – Так что я могу для тебя сделать, мальчик? – Открой дверь… – Нет!!!!! – крик бывшего инквизитора гулко разнёсся по подземелью. Впервые за многие, многие годы он совершенно утратил самообладание. – Ни для кого я больше двери открывать не буду! Мне и первого раза хватило, до конца времён расхлёбывать… – Арман, – спокойно прервал его висящий на цепях человек, – открой вот эту дверь… – он кивнул на решётку своей камеры. – Потом выйди и запри с той стороны. Ты меня этим очень обяжешь. Священник молча глядел на него несколько минут, а потом аккуратно и неторопливо сделал всё вышеперечисленное.
На следующее утро площадь была полна народа с самого рассвета. Не каждый день на твоих глазах сжигают Князя Тьмы. Дело, однако же, происходило в Кордолисе, который за бессчётные годы сивфанских войн успел набраться от соседей несколько прагматичных взглядов на религию, так что немало женских вздохов украдкой вырвалось при виде привязанного к столбу высокого широкоплечего мужчины, которого так бездарно предполагалось пустить в расход. Если бы Святейший не был бы так занят предвкушением предстоящей сцены, он, возможно, даже различил бы совсем уж едва слышные шепотки на тему того, что если у демонов все предводители такие темноглазые импозантные мужчины, без всяких этих безвкусных пошлостей вроде рогов и копыт, то им на продажу души можно делать хорошие скидки. Мужчин же больше занимал огромный металлический объект, общими усилиями горожан и магов, а вернее жрецов, также доставленный на главную площадь. – Весь город по эту сторону реки погружён в электромагнитную блокаду, капитан, – разнёсся по площади приятный баритон компьютера. – Это очень предусмотрительно с их стороны, – отозвался Антар. – Рад сообщить тебе, что мы с тобой не переоценили нашего противника. – Вы рады, капитан? – Конечно, Нильс. Переоценить врага так же неприятно, как недооценить его. – Наверное, капитан, – на несколько секунд воцарилось молчание. – Вы случайно не знаете, капитан, искусственные интеллекты после смерти попадают в тот же Мир Мёртвых, что и люди, или в другой? – Не знаю, Нильс, – Антар невольно улыбнулся. – А откуда у тебя такие мысли? – Из-за электромагнитной блокады я не могу использовать вооружение корабля против внешних врагов… но всё ещё могу запустить механизм самоуничтожения. Зажжём эту вечеринку, капитан? – осведомился компьютер почти весело, хоть передачу эмоций голосовой модуль номер восемь и не должен был осуществлять. – Что это за суицидальные наклонности, компьютер? – удивился Антар. – Я никому не позволю занять ваше кресло, капитан, – сообщил Нильс. – А значит, больше никогда не взлечу. – Право же, я тронут, – сказал капитан «Цесаревича Александра» совсем тихо, но чувствительные микрофоны уловили его слова. – Вот что, Нильс… отключи все системы, зарезервируй файлы данных и перейди в режим энергосбережения, – произнёс Антар уже обычным голосом. – Это приказ, капитан? – осторожно осведомился компьютер, – или пожелание? – Это приказ, Нильс. Выполняй. – Есть, капитан, – Антар мог бы поклясться, что до его слуха донёсся лёгкий вздох. Трансгалакт, на котором Князь Тьмы общался с порождением тёмной бездны, был понятен только двоим из священников, однако общий смысл беседы чудесным образом оказался доступен всем присутствующим. Особенно после того, как «Цесаревич Александр» закрыл все фотоэлементы, втянул в себя дула и отростки, задраил люки и потушил огни. Мерное урчание, всё это время раздававшееся у него внутри, наконец, затихло. Корабль напоминал преданного пса, околевшего от горя на могиле хозяина. Хозяин, правда, был пока жив, однако все понимали, что это уже ненадолго. – Ну, всё, довольно уже, – резкий голос Святейшего разорвал тишину, не позволяя сентиментальности проникнуть в сердца паствы. – Твой выход, инквизитор. Арман взял факел и подошёл к холмику из дров. Он не был инквизитором уже очень давно, хоть Святейший и продолжал называть его так в порядке издевательства. Инквизиторы, вопреки расхожему мнению, никого не казнят и не пытают. Это работа палачей. Он поднялся на самый верх дровяной кучи и посмотрел привязанному к столбу мужчине в глаза. Антар мягко, подбадривающе улыбнулся. Священник вдруг ощутил, что мир вокруг него завертелся, а земля уходит из-под ног. Ему было известно, что внешне Антар – точная копия своего отца, которого сам Арман никогда не видел. Но эта улыбка совершенно точно принадлежала матери Последнего из Эрлингов. Не глядя воткнув факел в кучу дров, бывший инквизитор неверной походкой пошёл прочь. Он достиг уже края площади и успел отдышаться, когда по толпе прошёл неверный шепоток. Потом ещё один, уже более явственный. Недоумение людей можно было понять: факел горел, Князь Тьмы стоял, а костёр всё не занимался. Особенно въедливые не поленились достать факел и потыкать им в разных местах. С тем же эффектом. – Может, это божественное чудо? – глубокомысленно предположил Антар, с интересом наблюдающий за происходящим. – В конце концов, это вы для Йоханна рабы, а для меня он – друг семьи. – Тем страшнее глубина твоего падения, Тёмный Лорд! – патетическим тоном проповедника провозгласил Святейший. – Я не лорд, – машинально поправил Антар, пристально уставившись на одиноко пылающий факел. Святейший подошёл к поленнице сам. Взял одно бревно, повертел в руке. Поскрёб. Принюхался. Ухмыльнулся. – Вот они, чудеса демонов! Подговорил своего сообщника пропитать дрова негорючим составом. А ну-ка, заменить дрова! – распорядился он. – А вот этого падшего, – тут он указал на бывшего инквизитора. – К столбу! Пусть разделит судьбу нечестивца, который ему так дорог. – Ну что же, план был хороший, – одобрительно улыбнулся Князь Тьмы Арману, когда того возвели на новую кучу берёзовых поленьев. – Кто-нибудь из богов наделил тебя бессмертием, мальчик? – осведомился тот, когда его прикрутили с другой стороны столба. – Нет, Арман, – священник не видел его лица, но по голосу понял, что его собеседник снова улыбается, – настолько сильно мне никого из них разозлить ни разу не удалось. Даже по молодости. Да, а дрова-то и правда, лучше прежних. Такие сухие… Кто-то из толпы отколол от бревна щепку и поджёг. Весёлый язычок пламени незамедлительно расцвёл на её конце. «Ну что же, – подумалось бывшему инквизитору, – вот и пришло время на своей шкуре ощутить, каково это». Чернокрылый архангел обнажил пылающий жарким огнём меч. И воткнул его в дровяной холм. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Её привели к нему связанной и с кляпом во рту. Это было странно. Совсем юная девушка, почти ребёнок, она не казалась опасной. Конечно, её обвиняли в колдовстве… но стены Великого Синода повидали не одну колдунью, чары которой бессильно опадали под воздействием молитвы братьев. Ну и мощных артефактов, вмурованных в эти самые стены, конечно. Арман Ришаль, герцог Андулемский, аббат Розеттский, и божьей милостью Великий Инквизитор стал священнослужителем случайно, волей обстоятельств, или, если угодно, Божественного Провидения. На самом деле к карьере священника готовили его среднего брата. Однако тот неожиданно для всех вдруг заявил, что целибат не для него, женился на какой-то актрисе и сбежал из отчего дома. Тогда Этьен Ришаль, глава рода и отец Армана, призвал своего младшего сына пред свои светлые очи, оторвав от занятий в военной Академии и сообщил, что вскоре ему предстоит посвящение в сан. Дело в том, что Розеттское аббатство, обширное и богатейшее во всём крае, вот уже много поколений принадлежавшее семье Ришалей, могло принадлежать им и дальше только в том случае, если один из представителей семьи его возглавлял. После краткого курса закона божия юный Арман в последний раз вложил в ножны свою шпагу и принял постриг. Далось ему это тем более легко, что слухи о том, что один из офицеров полка, к которому он был приписан, пользуется у его возлюбленной невесты куда большим успехом, чем сам трепетный юноша, нашли подтверждение в её начавшем округляться животе. Не смотря на то, что изначально карьеру священнослужителя Арман делать не собирался, а, может быть, именно благодаря этому факту, новый Розеттский аббат был человеком глубоко верующим. А потому справедливо полагал, что притеснять слуг сатаны, таковыми на самом деле не являющимися, не есть дело богоугодное. В частности, он считал, что сжечь ведьму, которая на самом деле не ведьма – большой грех. А потому, став Великим Инквизитором, Арман дал себе труд как следует изучить историю, традиции и чертежи Великого Синода. Так он усвоил не только порядок подведения женщины, обвиняемой в ведьмовстве, к возвышению, на котором восседал Великий Инквизитор, но и, в отличие от большинства своих предшественников, почему вести её требовалось именно таким по-дурацки замысловатым манером. Например, сейчас, когда лампада святого Иосифа, под которой провели белокурую пленницу, не отозвалась даже маленькой синеватой искоркой, он был твёрдо уверен, что способностей к магии у девушки нет. Заглянув в сопроводительные документы, он уточнил, в чём ещё её обвиняли. Богомерзкая ересь и разжигание народных волнений. – Зачем ты призывала людей идти за тобой? – спросил он, подняв голову от бумаг. – Я не призывала, – просто ответила она, чуть склонив голову набок. – Нет? – Мне это незачем, – сказала она и улыбнулась чуть лукаво. Ему хватило получасовой беседы, чтобы не сомневаться в том, что толпы людей, без сомнения, могли следовать за ней без всяких дополнительных призывов или проповедей. И, вероятно, именно поэтому у неё во рту был кляп. Что же касается ереси… – Ах, это… – равнодушно протянула она, как будто он упомянул о чём-то малозначительном,– ну да, серафимы вовсе не первые из сотворённых существ. Наоборот, они, кажется, самые последние. Даже фейри были раньше… – Милый Йоханн, – добавила она после паузы и легонько вздохнула. – Хотел создать идеальное существо. Конечно, у него ничего не вышло. – Ты считаешь серафимов несовершенными? – переспросил он, не веря своим ушам. – А ты разве нет? Безынициативные, нелюбопытные, совершенно не способные к критическому мышлению или же творчеству. На мой взгляд, худшая из всех попыток подражать оригиналу. – Ты должна называть меня «Ваше преосвященство», – мягко заметил он явно безумной девушке. Она с лёгким недоумением заозиралась кругом. И, наконец, спросила: – Кому? – Что кому? – не понял он. – Кому должна? Он только махнул рукой. – Ну, хорошо, так кого же ты считаешь образцом и совершенством? То, что ты описала, подходит разве что… – он замолчал, сам едва удержавшись от явной ереси. – Человеку, – договорила она за него, присаживаясь на широкий подоконник и болтая ногами. – Конечно, он и есть самое совершенное творение. И самое древнее. – Тут ты не права, – с той же мягкостью сообщил ей образованный Великий Инквизитор, всё больше подпадавший под её обаяние. – Археологические находки позволяют доказать… – Что серафимы заселили эту планету раньше людей, только и всего, – сказала она и выглянула в окно. – Эту… планету? – Ну, землю. Мир. Хоть это и не совсем верно. Миров семь, а планет… – А планет сколько? – улыбнулся он, облокотившись о подоконник рядом с ней. – Не знаю, – усмехнулась она. – Я не считала. – Кто ты? – спросил он, откинув прядку упавшую ей на глаза. – Мелисента, – не задумываясь ответила она. – А дальше? – Что дальше? – Фамилия, род… хотя бы город, откуда ты? – Мелисенты достаточно, – пожала она плечами с равнодушным видом. И большего ему добиться так и не удалось. – Ну, хорошо, – сдался инквизитор, наконец. – Ты давно здесь? В столице? – Нет, – покачала девушка головой. – Недавно. Я не собиралась сюда. Я заблудилась. – А до этого где ты была? – терпеливо спрашивал он, будто разговаривая с маленьким ребёнком. – В другом месте. – В каком? – В неприятном. – А как оно называлось? – Какая разница? Ты там никогда не был. – Откуда ты знаешь? Она снова склонила голову набок и посмотрела на него. – Это очень далеко. Никто из вас, – она кивнула на окно, – там не был. – А как же ты тогда попала сюда? – Открыла дверь, – сразу погрустнев, сказала она. – И вошла. Не стоило этого делать. – Почему? – Никогда нельзя открывать дверь самому, она может ударить. Надо чтобы кто-то держал. Это очень важно. Раньше я этого не понимала. – Тебя ударило дверью? – рассмеялся мужчина. – Да, - ответила его собеседница всё так же грустно. – Поэтому я попала не туда, куда шла. И не так… – Давай, – встрепенулась она вдруг, – на этот раз ты откроешь её для меня? – Хорошо, – рассмеялся он снова и потянул на себя тяжёлую створку. – Прошу, маленькая безумная леди. Она его позабавила. Совершенно безумная, конечно, но милая. Инквизитор приказал перевезти её в свой дворец для «дополнительного следствия». Судьба никогда не была особенно строга к Арману Ришалю. Неверная возлюбленная – с кем не бывает. Крах военной карьеры – он о ней особенно не сожалел. Он никогда не был особенно несчастен. Однако в следующие несколько месяцев был абсолютно и беззаветно счастлив. Был ли он влюблён? Пожалуй, нет. Он помнил щемящее грудь чувство, которое испытывал когда-то к своей невесте, огненные поцелуи и томления в ожидании свидания. Ничего подобного здесь не было. Скорее он был… очарован. Хотя она даже не показалась ему особенно красивой: худенькая девушка, ещё с фигурой подростка, белокурая, миловидная… но такие мордашки попадались на столичных улицах десятками, если не сотнями. А Великий Инквизитор на тот момент уже повидал многое… были среди приводимых к нему женщин и настоящие ведьмы, дикие и прекрасные, окружённые могущественными чарами, делавшими их природную привлекательность непереносимой для слабых мужских сердец. В первый раз… это было очень впечатляюще. Если бы он не изучил досконально методы и особенности работы инквизиции, прежде чем приступать, ему бы не поздоровилось… Однако теперь он вспоминал эти эпизоды с лёгкой ностальгической усмешкой. Настоящих ведьм не попадалось как-то уже давно. В данном случае ни имело места ничего, даже отдалённо подобного. Девушка-подросток не внушала ни вожделения, ни тягостного томления, ни запретных желаний… она была… просто воплощённым светом. Теплом. Счастьем. В первый же день, как её привезли, дворцовая охрана сбилась с ног, потому что она умудрилась потеряться в течение часа. Пока усиленные наряды прочёсывали окрестности, Арман сам нашёл пропажу: из окна его кабинета вдруг свесились её босые пятки. Взобравшись на скатную крышу, он молча сел рядом с ней. Она посмотрела на него, лукаво закусив губу, вытянула вперёд ноги. Он сделал то же самое. Она рассмеялась. – Глупый, сапоги сними. Чувствуя себя полным идиотом, Великий Инквизитор снял обувь… и ощутил, как нежно тёплый вечерний ветерок ласкает босые ступни. И осознал, что он действительно… глупый. Однажды, прогуливаясь с ней по берегу пруда, он занёс ногу над задремавшей посреди выложенной булыжниками дорожки лягушкой. Но девушка удержала его. – Не надо, – сказала она серьёзно. – Умирать больно. Очень. Она порхала по дворцу, словно птичка, то что-то напевая, то о чём-то задумываясь. Разоряла его цветники, сплетая лианы в его комнату. Смеялась, когда он щурился от солнечного зайчика, которого она пускала серебряной тарелкой, норовя попасть ему в глаза. Её прелесть была неотразимой, необъяснимой и естественной, как капли дождя, оставшиеся на восковых лепестках цветущей яблони или тени облаков, скользящие по волнам пшеничного моря в лучах заходящего солнца. Она была самой жизнью, пускающей мыльные пузыри из окон и бумажные кораблики в водостоки. Но всё это закончилось. Великий Синод прислал к нему целую делегацию с требованием немедленно вынести приговор. А на следующий день, когда она по своему обыкновению уселась на его стол и заглянула в бумаги, он услышал: – Ничего не получится. Я не сумасшедшая. – Тогда постарайся, чтобы они об этом не догадались, – улыбнулся он, прикладывая свою печать внизу листа. – О, они и так это знают, – сказала она серьёзным тоном, который его так забавлял. И оказалась права. Специальная комиссия, созданная Великим Синодом, пришла к заключению, что подсудимая не только полностью вменяема, но и является опасной еретичкой. А к Арману Ришалю зашёл один с виду неприметный кардинал… вот только Великий Инквизитор знал, скольких его коллег пережил этот невзрачный с виду хмурый человек. – Прискорбно, монсеньёр, очень прискорбно… – сказал кардинал, не опуская капюшона, скрывавшего морщинистое лицо (по крайней мере, Арман подозревал, что учитывая его возраст, лицо должно быть морщинистым). – Я уже стал надеяться, что прошли те времена, когда расход ведьма/инквизитор шёл один к одному. Я надеялся, что герцог Андулемский из другого теста… – Она не ведьма, – сухо заявил Великий Инквизитор. – И она не опасна. – Она не обычная ведьма, это верно, – отозвался его собеседник. -- И поэтому она особенно опасна. Ты только посмотри, во что она превратила тебя за несколько месяцев. Тебя! Когда ты в последний раз был на процессе? Когда прежде ты пренебрегал своими обязанностями? Она околдовала тебя, Арман, это совершенно точно. А это только начало… Внешне Арман Ришаль остался совершенно спокоен, однако вдруг ощутил, как в груди у него вдруг стало пусто и холодно. На следующее утро он положил перед ней листок бумаги. – Подпиши, – Она быстро пробежала текст глазами и молча разорвала документ. – Почему? – Ты же не позволишь кому-то постороннему копаться в твоих внутренностях? Вот и я не хочу. – Если это будет делать врач, я не стану возражать, – мягко сказал он. – Мне не нужен врач. – Но если ты это не подпишешь, твою жизнь будет уже не спасти. – Вовсе нет, – она посмотрела на него со своей лукавой улыбкой, – мою жизнь будет не спасти, если ты подпишешь мой приговор. – И я это сделаю, если ты не позволишь конклаву жрецов доказать, что ты не ведьма! – он почувствовал, что нервное напряжение начинает прорываться наружу. – А кто тебе сказал, что я не ведьма? – удивилась она. – Ты же не владеешь магией! – Ну и что? – Что же ты сделала такого, ведьма? – он уже почти кричал. Она ненадолго задумалась. – Например, я похитила это тело у… девушки, имени которой я даже не знаю. – Мириам Доннел, – произнёс он побелевшими губами. – Что? – переспросила она. – Мириам Доннел, так её звали. Дочь пекаря. Так это не ты? Она покачала головой. – Я Мелисента. Я же тебе сказала. Он медленно сел и сжал виски руками. – Может, ты всё-таки сумасшедшая? И у тебя раздвоение личности? – О, нет, – улыбнулась она, – её личность сразу же погибла, когда появилась я.
Он стоял на специально предназначенном для этого балконе здания Великого Синода. И смотрел, как её сначала заводят на вершину будущего костра. Потом, как её привязывают к столбу. Когда пламя только начало разгораться, она встретилась с ним глазами. И улыбнулась. Ободряюще.
Будто обращённый в камень под взглядом василиска, он простоял так много часов, площадь уже была полностью очищена от прогоревших углей, а он всё надеялся, что у него в ушах, наконец, прекратит звучать вой пламени. Этого всё не происходило. Тогда он закрыл глаза. И увидел её лицо. С выбившейся на лоб непослушной прядкой и лукавыми искорками в глазах. Великий Инквизитор вздохнул с каким-то даже облегчением. Развернувшись, он вошёл в здание Великого Синода, где затянул петлю на балке прямо в Зале Трансцендентных Откровений.
Сначала была темнота. Пламя в ушах бушевать перестало. Просто-напросто не было никаких ушей. Но потом он всё-таки что-то услышал. Её голос. Грустный, как и в тот раз, когда она впервые произнесла эти слова: – Никогда нельзя открывать дверь самому, она может ударить. Надо чтобы кто-то держал. Это очень важно.
Потом долго опять не было ничего, и снова откуда-то издалека послышался голос. На этот раз незнакомый. Мужской. Приятный. – Нет-нет, Мелисента. Я не согласен. Всё же, это было ужасно… Как он смог? Я бы никогда… Голос постепенно затих, будто его источник оказался слишком далеко. А потом раздался снова, чётко и ясно. – Даже от удушья не мучился, – короткий вздох. – Сразу шею сломал. Ну как так можно, а?
Воздух вдруг ворвался в его лёгкие, причинив острую боль. Одновременно распахнув рот и веки, Арман Ришаль зашёлся хриплым кашлем и сел. Когда его глаза привыкли к полумраку, царившему вокруг, он понял, что находится в собственном родовом склепе.
Прошли годы и годы с тех пор, бывший Великий Инквизитор повидал все семь миров, а планеты… он сам уже перестал их считать. Он не старел и не умирал. Хотя убивали его часто. И нередко, весьма и весьма болезненно. Вот только не сжигали почему-то ни разу. Однажды дело уже к этому шло… когда он убедительно и со всеми неопровержимыми уликами доказал на процессе, где выступал, правда, всего лишь свидетелем, что подсудимая понесла вовсе не от дьявола, а от настоятеля монастыря. Ему даже уже вынесли приговор… но тут вдруг драгоценная статуя святой Мелисенты, главное сокровище и гордость монастыря, встала и направилась прямо к подсудимому. Заклеймив позором настоятеля, она произнесла проникновенную речь о недостойном поведении перед попадавшими ниц монахами, после чего взяла Армана за руку и степенной походкой повела прочь. Он смотрел на неё как заворожённый, а потому за первым же поворотом, где вся степенность слетела с неё, как жёлтый лист под порывом ветра, и она резко дёрнула его за руку, он чуть не упал. - Быстрее, - шепнула она весело. - Они очухаются скоро. - Как?.. – задыхался он ни то от бешеного бега, ни то от волнения. - После, - бросила она, едва обернувшись. - Если кто-то заметит святую Мелисенту верхом на драконе, назидательный эффект будет утрачен. Дракона оказалось целых два. Тёмно-красные и влажно блестящие, как зёрна граната, они были совсем ещё юны, а потому чешуя их напоминала скорее кожу своей эластичностью и даже какой-то бархатистостью. А ещё там был маленький демон, который как раз закончил прикручивать к хвостовой части одной из рептилий увесистую статую. - Лермон, зачем она тебе? – рассмеялась женщина. - Миледи, - насупился демонёнок, - не оставлять же вас таким людям. - В самом деле, мама, очень удачно, что ты так похожа на эту святую, - сказал темноволосый мальчик лет девяти, сидящий на шее дракона. - Лермон говорит, что на освящённой земле его магия не действует. - Ещё бы мне не быть на неё похожей, - усмехнулась она. - Её с меня ваяли. Одним ловким движением она оседлала второго дракона и кивнула священнику: - Садись сзади и держись за меня. Когда он устроился, она наклонилась к голове рептилии и произнесла короткую шипящую фразу. Дракончик испустил клубок пара и лизнул её в щёку длинным раздвоенным языком. Оба ящера взмыли ввысь и старательно замаскировались облаками. - У тебя есть сын… - тихо произнёс бывший инквизитор. - Вылитый отец, - с нежностью ответила она и похвасталась, притронувшись к пока ничего не предвещавшему животу. - Скоро второй родится. Он молчал. Наконец, полёт драконов стал ровнее и размереннее – они летели уже достаточно высоко, чтобы их нельзя было заметить. - Йоханн слишком жестоко поступил с тобой, - сказала она, не оборачиваясь. - Да и я, признаться, тоже… - Ты? Её голос прозвучал виновато. - Я была совсем ещё девчонкой. Взбалмошной и импульсивной… и ничего ещё не знала. Магический способ путешествия между мирами разработал только мой муж, сравнительно недавно… А тогда, чтобы попасть из одного в другой без непосредственного участия бога, нужно было умереть. Я думала, что просто умереть будет достаточно, ну и… попала к вам. Когда со всем разобралась, всё просчитала… оказалось, что вернуться я смогу только в том случае, если меня осознанно подвергнет мучительной человек, которому я не безразлична. Расклад так себе. Но ты справился. - Так ты… использовала меня? – спросил он глухо. - Да, - просто ответила она и, наконец, обернулась. - Но я не знала, что Йоханн так рассердится… Она тяжело вздохнула. - Обычно он куда уравновешенней. - А почему я? – вдруг заинтересовался он. - Ты мне понравился, - пожала она плечами. - Хоть ты и плохой инквизитор. - Почему это я плохой инквизитор? - Думаешь много.
Арман перебирал воспоминания одно за другим… но вдруг понял, что воспоминаний слишком много. А он так и не чувствует жара. Инквизитор опустил глаза. Меч серафима, воткнутый подле него, всё так же пылал. А дрова – нет. На этот раз поражённое молчание, сменившееся ропотом, окутало даже крылатых зрителей. - Нет, всё-таки чудо, - невозмутимо произнёс Антар. - Как не крути. - Что это ещё за фокусы, Бродяга? – Святейший стал заметно утрачивать самообладание. - Как говорит один мой вассал: час ещё не пробил, - спокойно заявил пленник. Священник в мгновение ока оказался прямо перед ним. - Теперь я определяю, когда пробьёт твой час, - прошипел он, схватив мужчину за волосы. - Слышишь, ты, Последний? Антар гордо вскинул голову, став будто ещё выше ростом, так что пальцы священника разжались. - Я Антар Эрлинг. Сын Северина и Мелисенты Эрлинг. Ты серьёзно думаешь, что можешь отмерять моё время, Мейкель? - И у меня есть для этого основания, - Святейший приблизил к нему лицо и прошептал в самое ухо. - Это я приказал сбросить ту бомбу, что убила их. Лицо пленника не отразило ни ярости, ни злобы. Только лёгкая улыбка скользнула по его губам. - То есть ты думаешь, что вездесущая Ариэль, державшая в своих руках шпионские сети со всех концов света, не знала о готовящейся атаке? Или ты думаешь, что для первого мага семи миров, о благополучии которого пеклись легионы демонов, какая-то атомная бомба представляла реальную угрозу? - Если всё так, как ты говоришь, - в голосе священника звучало явное недоверие, - тогда почему они позволили себя убить? - Были причины, - сухо отозвался Антар. - Ну же, убеди меня. Привязанный к столбу человек коротко вздохнул. - После известного инцидента их разница в возрасте стала составлять около пятнадцати лет. Ещё немного, и отец, хоть он и прекрасно сохранился для своего возраста, начал бы дряхлеть… и перестал бы быть для мамы «идеальным мужчиной», каким она всегда его считала. Каким он привык себя видеть в её глазах. Да и в её женском организме неумолимая природа вскоре произвела бы необратимые изменения… Медленная смерть от старости – вот, что ждало их обоих. А так они умерли вместе, мгновенно, сжимая друг друга в объятиях, утомлённые ночью любви. - Как ты можешь знать это? – процедил Мейкель. - Тебя же там не было? - Когда это произошло, я сам был в Мире Мёртвых. Я видел их там. Они выгляди совершенно счастливыми… - Ты лжёшь! – глаза Первосвященника уже горели бешенством. - Тебе просто больно осознавать, что тебя использовали, - меланхолично диагностировал его состояние Антар. - Совсем как Армана. Ты всегда считал себя лучше него, хитрее, расчётливее. Но на самом деле… - А как же твой брат? – нашёлся Мейкель, снова приближаясь к пленнику. На этот раз он сверлил его взглядом, будто надеясь пробурить насквозь. - Он тоже был слишком стар? Хочешь знать, как именно ты стал Последним из Эрлингов? Я сам, своими руками, слышишь! Вырезал его сердце. На глазах у твоего отца. - Ты так ничего и не понял об Альдоре, - в голосе Последнего из Эрлингов отчётливо прозвучала жалость. Это стало последней каплей. - Довольно! – срывающимся голосом закричал Святейший. - Ты под пыткой расскажешь мне, как тебе это удалось… Он махнул рукой в сторону всё ещё одиноко пылающего в груде дров меча. Холодный ужас от осознания того, что Антар Эрлинг отослал всех своих демонов в Гелиополис вовсе не потому, что так уж жаждал захватить его удобный порт, закрадывался в сердце. И чтобы его заглушить, он снова закричал: - А потом будешь умолять меня о смерти! В камеру его! Их обоих! У их конвоиров на лицах появилось нехарактерное для серафимов выражение задумчивости. Но всё же обоих мужчин отвели в пыточную. Бывшего инквизитора для начала усадили на утыканный иглами стул, а Антара растянули на дыбе. - Это только начало, малыш, - ласково сказал Святейший, погладив тёмную гриву густых волос. - Просто, чтоб ты разогрелся. А я насладился твоими криками. Палач резким движением крутанул колесо, мужчина дёрнулся, хрустнули вылетающие со своих мест суставы… но вместо крика тело Эрлинга исторгло из себя душу.
В этот самый миг князь Лермон, как раз занёсший меч над очередным серафимом, вдруг страшно побледнел и схватился за сердце. Томмин по прозвищу Часовщик всадил в его противника арбалетный болт, и с руганью подхватил оцепеневшего союзника. Он тоже ощутил что-то странное… и, кажется, уже не в первый раз… - Антар… - прошептал пепельноволосый демон, вцепившись в плащ Томмина.
- Ты что наделал? – голос Святейшего почти перестал напоминать человеческий. Он избивал палача. - Я приказал тебе причинять ему боль, а не убивать, тварь! - Но, Ваше Святейшество… - стонал тот. - Это не я… он… сам… - Счастливец, - с лёгкой завистью прошептал бывший Великий Инквизитор.
Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Да ладно тебе. Сцена "плач по Антару" - самая ржачная в романе.
- Право же, я так рада за них… - задумчиво проговорила Камилла, глядя в окно экипажа. - И вообще, со стороны Калгакаса и Наины было так мило пригласить нас на свадьбу… - Я тоже рад за них, - проворчал её муж, обнимая женщину и прижимая к себе. - Чему я не рад, так это отсутствию стационарных порталов в этой местности. Возможно, следовало всё же… - Ты слишком избаловался, - улыбнулась она. - Мне вот постоянно приходится путешествовать подобным образом. - Мне кажется, эта карета отбила мне все бока, - пожаловался Ламберт. - Вечером ещё и я тебе бока намну, - весело пообещала Камилла, толкнув его кулачком. Мужчина усмехнулся и мягко поцеловал её волосы. В этот момент по крыше кареты раздался стук. Открыв люк, Ламберт впустил ворона. - Ты? – удивился он. Птица резко каркнула. Ворон был взъерошенным и выглядел недовольным. Он снова разразился громким карканьем, и лицо мага сразу помрачнело. - Что случилось, милый? – встревоженно спросила Камилла. - Антар… то ли попал в плен, то ли убит. Камилла с ужасом посмотрела на него. - Не может быть! Кому такое по силам? - Святейшему, - отозвался Канцлер. - Дорогая, я должен… - Конечно, - спохватилась она, - Лети! Ламберт опустил взгляд на синий камень рукояти меча, выглядывающей из ножен. - Я лучше возьму лошадь. Доеду до ближайшего портала… - Как скажешь, - она выглядела не на шутку взволнованной, даже испуганной. Почувствовав это, он сказал: - Но сначала я довезу тебя до замка. - Милый, тут осталось всего ничего… - Вот и хорошо. Это надолго меня не задержит, а мне будет спокойнее… Как только экипаж миновал подъёмный мост, барон фон Штосс вынул из него жену, молниеносно выпряг одну из лошадей, и уже с её спины наклонился к баронессе, поцеловав её на прощанье. - Передай мои извинения Наине с мужем. И стрелой унёсся прочь. Прошло несколько минут, прежде чем хозяева замка спустились, обмениваясь недоумёнными взглядами. Их одинокая гостья заламывала руки, глядя вслед исчезающему всаднику.
Битва была страшной. Демоны сражались как… демоны. Безжалостно, беспощадно и не пренебрегая никакими средствами для достижения цели. Они шли к своему сюзерену по трупам не только крестопоклонников-людей, но и серафимов. - Ничего, блондинчик, - подбадривал Томмин бледного, как смерть, Лермона. - Я не чувствую себя слабее. Значит, его часы ещё тикают. С помощью осадных орудий Кайла, доставленных при помощи порталов транзитом через Демонис, им удалось взять стены. Проблемы начались после того, как они пересекли реку. Однако к тому моменту, как Батист доставил к месту событий Вартека, Гестию, а главное, Ламберта фон Штосс, Кайлу удалось уже снять электромагнитную блокаду. Ламберт в паре с Гестией играючи сняли магоэлектрический барьер. Демоны хлынули в цитадель. Ни Лермон, ни Ламберт не отвлекались на банальные стычки. Они проходили сквозь войска Святейшего, почти не замечая их. Они оба искали Антара. Первому посчастливилось князю демонов. Святейший, впавший в какой-то ступор, так и не покинул пыточную камеру, даже получив сообщение о нападении. Он продолжал рассматривать безжизненное тело, время от времени пиная его ногами, и что-то неразборчиво бормотал. Когда Лермон ворвался в полуподвальное помещение, тот даже вроде бы обрадовался. Схлестнувшиеся потоки магии были сильны настолько, что стены, сложенные из огромных каменных глыб, заходили ходуном. Вассал, ещё недавно воссоединившийся со своим сюзереном, и осенённый его благосклонностью, метал в священника такие опусы высшей магии, что любой другой на его месте давно уже рассыпался бы на атомы. Мейкель держался, но ярость демона, увидевшего прикрученное к дыбе обнажённое тело, придала ему ещё больших сил… Вот уже Первосвященник повержен, лежит, распластавшись, на полу, а Лермон с размаху погружает в его грудь свой длинный меч… вернее, думает, что погружает. Святейший расхохотался. Взгляд его был безумен. - Глупый демон! Ты всего лишь раб мертвеца! Ты думаешь, что сможешь сразить меня?! Я был избранником бога! Я был Гласом Божиим! А теперь… Раскинув руки, он весь озарился потоками света, вырывавшимися изо всех щелей его одеяния. - Я есмь Бог! Ибо я захватил Его паству, я поработил тех, кто должен был служить Ему! И я написал новые законы для них! Тебе не сразить меня, порождение тьмы! У тебя нет власти над высшими! - Зато у меня есть, - без всяких особенных финтов Ламберт фон Штосс всадил Осколок Вечности новоявленному богу между лопаток. Взгляд Мейкеля начал медленно стекленеть. Но Лермон этого уже не видел. Он когтями разорвал верёвки и теперь судорожно гладил безжизненное лицо, шепча единственное, что мог произносить в последние несколько часов: - Антар… Ламберт тоже приблизился к нему и содрогнулся, притронувшись к руке Последнего из Эрлингов: тело было уже холодным. - Ауры нет, - тихо, как-то потерянно, озвучил он очевидное. Лермон издал ни то стон, ни то рык достойный раненного дракона. Выпустив из лап, в которые превратились его руки, тело сюзерена, он заметался по комнате, когтями раздирая себе грудь. Крупные, как виноградины, слёзы катились по его щекам и, падая, выжигали в каменном полу глубокие каверны. Шум битвы стал затихать. В камеру уже прорвались Вартек с Гестией и отвязали также слегка оцепеневшего Армана. При одном взгляде на его обильно кровоточащее тело, Вартек недовольно покачал головой. - Жить буду, - печально сообщил священник, не отрывая взгляда от Ламберта, всё ещё державшего Антара на руках. Вартек осторожно расцепил его пальцы, завладевая телом, начиная осмотр и… - Очень хорошо, - своим обычным тоном произнёс он. - Вартек, он мёртв! – взорвался вдруг барон фон Штосс, - Как ты… - Технически нет, - прервал его врач. - Да что ты говоришь! – саркастически возопил маг. - Аура отсутствует, он холодный уже… Это просто мёртвое тело! - С точностью до наоборот, - спокойно сказал Эдельвейс. - Это живое тело. Не знаю, где он сам, но оболочка функционирует. Низкая температура – защитная реакция. Он дышит, и сердце бьётся, хоть и очень редко. Но этого достаточно, чтоб предохранить мозг от необратимых изменений. - Мир Мёртвых, - неожиданно сказал вдруг Ламберт, словно поражённый догадкой. - Он говорил, что путешествует через Мир Мёртвых… Так ты считаешь, его можно вернуть? - Он сам может вернуться, я считаю, - уточнил врач. - Я в этом отношении ничего поделать не могу. То, что я мог сделать для тела, я сделал. А то, что наполняет его жизнью – не в моей власти. - Эй, дворняжка! – бил Томмин по щекам невменяемого Лермона. - Ты слышал, что врач сказал? Мессир будет жить! Пока смысл сказанного медленного доходил до князя демонов, Антара перенесли в комнату замка, обмыли и… стали ждать. Почему-то никто не хотел покидать его, хоть Вартек и выразил сомнение в том, что он что-то слышит или чувствует. Лермон сидел на полу, прижавшись к его руке и молчал. Снова отросшие и потемневшие рога, наравне с остроконечным хвостом выдавали его подавленное состояние. За другую руку Антара держал Ламберт. Он, напротив, казался несколько приободрённым. И почти всё время говорил. Не то чтобы он надеялся на ответ, кажется, это как-то утешало его самого. Правда, чем дальше, тем его речи становились бессвязнее, выливаясь во что-то вроде: «Ты совсем, как спящая красавица из сказки… Только я не буду тебя целовать, ладно? Что-то сомневаюсь, что это поможет. А если бы помогло, ты бы, наверное, сам мне голову оторвал… Вот если бы у тебя была невеста… Почему ты не женишься, Антар? Зачем тебе непременно нужно быть Последним из Эрлингов?» Вдруг он упал «покойнику» на грудь и разрыдался не хуже Лермона. Рукоять меча, всё ещё висевшего у него на бедре, при этом движении коснулась безжизненного тела. В эту же секунду Антар открыл глаза. Однако, поскольку окружающие были слишком поглощены своим горем, чтобы это заметить, он сказал: - Я так понимаю, ты его убил? Это было настолько неожиданно, что подскочивший Ламберт даже не сразу обрёл дар речи. Он с трудом мог бы припомнить, когда плакал в последний раз, так что череда потрясений оказалась для него несколько чрезмерной. Зато нашёлся Лермон. Теперь была его очередь падать сюзерену на грудь, разумеется, чувствительно его при этом боднув. - Антар! – обиженно произнёс он. - Антар, больше никогда! Никогда нас так не пугай! Ты же обещал, что с тобой ничего не случится! - Да ничего же и не случилось, - растерянно ответил тот. - Ты умер! Если, по-твоему, это ничего, то я не знаю… - Глупости, - оборвал его сюзерен, - если бы я действительно умер, вам было бы серафимов не одолеть. Я просто вышел отдохнуть. Я отдохнул. Теперь мне намного лучше. Наблюдательная Гестия и в самом деле успела отметить, что аура его выглядит совершенно нормально. Да и сам он был на удивление свежим не только для недавнего мертвеца, но и просто для человека, извлечённого из пыточной камеры. Правда, отцепив от себя демона, и с наслаждением потянувшись, он скривился от боли и потёр плечо. - Я вправил все вывихи, - подал голос Вартек, - Но кое-где ещё поболит… - Да, ерунда, - беспечно отозвался воскресший, заглядывая под одеяло, которым был накрыт. - Ламберт, а дай-ка мне псевдожизни кусок… Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Не, ну тут я ржала. Вот когда Ламберта убивала, всплакнула. Когда Альдора мочила - пришлось в три захода писать, потому что натурально обрыдалась.
Глава 13. Предательство
- Так я, что, пленница? – с вызовом вопросила баронесса фон Штосс, когда император Калгакас потребовал, чтобы она отдала ему свой изумруд. - Ну что вы, леди Камилла, - сверкнула чёрными глазами его красавица-жена, - Вы наша почётная гостья. Нам просто хотелось бы поприветствовать и вашего мужа. Лично. - Он тебя уничтожит, - обернулась Камилла к Калгакасу. - Уже только за это. - Я на этот счёт придерживаюсь другого мнения, баронесса, - холодно улыбнулся юноша.
Антар уехал в манор Вайн Росс, предоставив его владетелю разбираться с политикой. Демоны тоже потихоньку возвращались в Преисподнюю, гордые победой, на время позабывшие междоусобные распри. Только Ламберт фон Штосс, вдруг резко вскрикнувший от боли в запястье, приподнял рукав и страшно побледнел от осознания того, что там увидел. Гестия, бывшая в этот момент рядом с ним, вопросительно и тревожно воскликнула: - Мэтр? Она успела увидеть две розы, расцветшие на его руке, и прошептала: - О боги! Это то, что я думаю? Он молча кивнул.
Четверо всадников неторопливой рысью двигались от стационарного портала к замку Эллерберг, резиденции императора Илларийского и Саламиниумского. Вартек с Рогнаром переглядывались между собой недоумённо и встревоженно: Ламберт за всё время пути не проронил ни слова. На все попытки выяснения цели их поездки Гестия, тоже выглядевшая необычно подавленной, только предостерегающе шикала. Как только они выехали из леса, их взгляду предстала целая маленькая армия, построенная к бою. - Дальше я пойду один, - произнёс барон фон Штосс. После долгого молчания голос его прозвучал хрипло. Он слез с лошади и пошёл твёрдым размеренным шагом по жухлой траве. Отделившись от сплошной стены воинов, навстречу ему тоже двигалась одинокая фигура. Это была Камилла. Поравнявшись друг с другом, они замерли всего на мгновенье. Лица их были спокойны, лишь взгляд, которым успели обменяться супруги, был полон любви и нежности. Камилла не знала, что произойдёт дальше, но беззаветно верила в мужа. Он снял с шеи медальон и надел на неё. И пошёл дальше. Она же направилась к троим друзьям, наблюдавшим эту сцену с опушки леса. Нетерпение одного из всадников передалось его лошади, и он выехал немного вперёд, нарушив строй. - Тебе нужно было убить меня, когда была возможность, фон Штосс! – пророкотал барон Дорс. - В следующий раз я так и поступлю, - невозмутимо отозвался Ламберт. На лице его не отразилось ни досады, ни удивления. Рука в тяжёлой латной перчатке замахнулась, чтобы ударить его, однако мужчина легко уклонился в сторону. - Оставь его, Дорс, - спокойным, но властным тоном произнёс юный император. - Он здесь не для этого. Дорс опустил руку, но взгляд его, направленный на Ламберта, не предвещал ничего хорошего. Барон фон Штосс был безоружен. Даже Осколок Вечности он оставил Кайлу, наказав вернуть его Антару. Тем не менее, к нему подошёл кузнец, держащий в руках блокирующие магию кандалы. Маг иронически посмотрел на Калгакаса. - Тебе не кажется, что в данном случае это излишне? - Бережёного Бог бережёт, - отозвался тот. - Да и тебе спокойнее: искушений меньше. Сероглазый мужчина вытянул перед собой руки.
- Что он делает? – воскликнула Камилла. Впервые за всё это время на её лице отразилось беспокойство. - Держите её, - быстро сказала Гестия, обернувшись к двоим мужчинам. Она была так бледна, что веснушки казались чужеродными элементами на её лице. - Почему он не использует магию или… что-нибудь ещё? - Он не может, - не своим голосом отозвалась ведьма. Камилла рванулась вперёд. Её муж исчез за сомкнувшимся строем. Его уводили в замок. - Рогнар, пусти меня! – она визжала и царапалась, как кошка, до тех пор, пока Вартек её не усыпил. Рыжая ведьма была последней, кто покинул опушку. Бросив длинный взгляд назад, она тихо прошептала: - Мэтр…
Они остановились в Изумрудном замке, принадлежавшим одному из вассальных герцогов Кайла. - На них наложили проклятие, - наконец, выдавила из себя нечто похожее на объяснение Гестия. - Вернее, наложили на неё, но оно парное. Немного помолчав, она умоляюще взглянула на Вартека. - Ты можешь связаться с Антаром? - Непосредственно – нет. Его камень уничтожил Святейший, а новым он ещё не озаботился. - Ладно, - сжала зубы рыжая ведьма. - Сейчас портал в манор открою, подождите меня. - А почему бы нам всем туда не отправиться? – спросил Рогнар. - Ей нельзя, - кивнула Гестия в сторону спящей Камиллы.
Антар, лицо которого приняло озабоченное выражение, потёр его ладонями и сел. - Я так и чувствовал, что это ещё не конец, - сказал он Гестии. - Ну, так что это за проклятие? - «Алой и белой розы». Само по себе классическое, как говорят. Хотя мне и не приходилось слышать, чтобы его реально когда-нибудь использовали, разве что его элементы. Слишком сложное для реализации. Слишком редкий набор условий. - Ну и что там? - Ставится специально на магов. В общем случае – на двух. Тут смысл в том, что защиту опытного мага проклятием обойти практически нереально: часть отразится, часть поглотится. Даже если удастся добыть принадлежащую ему вещь или, скажем, каплю крови… такому человеку как мэтр это ничем особенным не грозит. Но узы взаимной любви… - Я понял, - оборвал её Антар. - Проклятье наложили на Камиллу. Так что оно делает? И как его снять? Гестия набрала в грудь побольше воздуха. - Если любой из них подвергнется действию любой магии или потратит хоть одну единицу маны, они оба умрут. Антар хмыкнул. - Именно поэтому снять его нельзя. - Любое проклятие можно снять, - уверенно сказал мужчина. - Это один из первых принципов, которым начинается изучение этой школы магии. - Ну, я имела в виду, что посторонний маг, вроде меня, его не может снять, а только тот, кто наложил. Антар встал и несколько раз быстро прошёлся по комнате, сложив руки за спиной. Остановившись, он взглянул на Гестию и произнёс: - Ладно, возвращайся в замок. Мне нужно уладить несколько дел. Я буду часов через шесть-восемь. Его деловой тон вдохнул в рыжую ведьму надежду лучше сотен слов утешений. Лишь только она исчезла в портале, мужчина отыскал в замке машинку перемещений и отправился в Кордолис на место своей недавней казни. Главная площадь изрядно преобразилась с тех пор. От импровизированного костра не осталось и следов, зато груда металла, возвышавшаяся в западном углу, была аккуратно обнесена ограждением. А ещё к ней уже начали организовывать экскурсии. Антару, целенаправленно двигавшемуся к наиболее заметной достопримечательности данного района, даже пытались предложить свои услуги местные чичероне. Один из них, правда, узнал в высоком темноглазом мужчине героя недавних событий, после чего его не только оставили в покое, но и вся площадь волшебным образом вдруг опустела. В окнах же домов, её обрамлявших, любопытных голов, напротив, изрядно прибавилось. Антар подошёл к самому кораблю, встал под отверстием микрофона, сложил руки рупором и прокричал: - Просыпайся, Нильс, я вернулся. Мигание красного светодиода знаменовало собой успешное опознание голоса, после чего где-то в недрах металлического исполина снова раздалось мерное урчание: система выходила из спящего режима. Заново развернулись любопытные фотоэлементы, окинули стоящего перед кораблём человека сканирующим взглядом. Разгерметизировался люк, гостеприимно выплюнув трап, словно ребристый язык. - Добро пожаловать, капитан, - раздался голос компьютера. Устроившись в своём кресле, Антар блаженно вытянул ноги и спросил: - Нильс, когда я подключал свой камень к твоей системе, ты зарезервировал находившиеся на нём данные? - Разумеется, капитан, - бесстрастный голос компьютера прозвучал почти обиженно. - Отлично. Запускай реактор тогда. Мне потребуется много энергии. - Есть, капитан.
Через некоторое время, перекатывая в ладони ещё тёплый сапфир, Антар задумчиво спросил: - Нильс, а тебе никогда не хотелось попутешествовать? - Я много путешествую, капитан. - Я имею в виду отдельно от корабля. - Капитан? - У меня есть к тебе деловое предложение, Нильс…
Первые посетители нанесли визит Ламберту в его новом обиталище тотчас же, как он туда вошёл – он даже присесть не успел на низкую грубо вытесанную из камня скамью, как император в сопровождении барона Дорса вошли внутрь. Дорс при этом держал меч обнажённым и угрожающе направленным в сторону пленного мага. - Не суетитесь, Дорс, он нам ничего не сделает, - спокойно сказал светловолосый юноша. - Позвольте мне заметить, Ваше Императорское Величество, - мрачно проговорил Дорс, - что с этим человеком предосторожности никогда не бывают излишни. Чаще они бывают недостаточны. - Он в самом деле настолько опасен, как о нём говорят? - То, что он своими руками убил бога, вас не впечатляет? - О, это скорее заслуга оружия, чем его… сейчас-то меча при нём нет. - Уверяю вас, если он захочет, то сможет прикончить нас обоих и голыми руками. - Если бы мне это пришло в голову, - подал голос Ламберт, - я позаимствовал бы у вас меч, Дорс. Уж очень соблазнительно близко от меня вы его держите. Дорс в ответ только осклабился, но несколько шагов назад всё же сделал. А потом и вовсе отошёл в угол комнаты. Некоторое время маг и император смотрели друг на друга. - Я только теперь окончательно поверил, что Канмар действительно твой отец, - сказал вдруг барон фон Штосс. Лицо юноши слегка дрогнуло. - Я тоже много думал об этом. В частности, почему он так легко отдал меня тебе… и зачем вообще я тебе понадобился. Внешне я больше похож на тебя. Но признал меня он, а не ты… ты же назвал своим сыном этого простолюдина Кайла, зачатого в какой-то помойке двумя пьянчугами. Я в конец запутался. В конце концов, моя мать была такой шлюхой, что вполне могла и сама не знать, кто из вас мой настоящий отец. Ламберт поднял перед собой скованные руки ладонями вперёд, прерывая этот неожиданный поток откровений. - Полегче, мальчик. Не тебе судить твою мать. - В таком случае, не тебе называть меня мальчиком! – резко отозвался юноша. - Хорошо, - легко согласился маг, пожав плечами. - Император. Если тебе интересно, то когда я впервые увидел царицу Сильвеллу, тебе было уже что-то около полутора лет, так что вопросов на мой счёт у неё возникнуть не могло. Особенно потому, что я не делю постели ни с кем, кроме своей жены. - О да, ваша трогательная романтическая привязанность друг к другу уже вошла в поговорку, - тонко улыбнулся молодой император. - Именно ей мы и обязаны твоим обществом здесь. Он сделал широкий жест, окидывающий камеру. - Я только всё ещё не в курсе, чему обязан таким любезным приглашением, - невозмутимо осведомился барон фон Штосс. - А проще говоря… что тебе от меня нужно? - О, сущий пустяк, - заверил его юноша. - Я только хочу, чтобы Сивфы вошли в состав моей империи, а Кайл Росс принёс мне вассальную клятву. Ламберт хмыкнул. - А владычицей морской ты быть не хочешь, случаем? Или это вторая часть марлезонского балета?
Антар прибыл в Изумрудный замок не один, а в сопровождении Кайла и Корлайлы. Встав над бесчувственным телом Камиллы, он обратился к Вартеку: - Ну что же, все в сборе. Буди. Немного поколебавшись, врач щёлкнул пальцами. Распахнув глаза, девушка рванулась, удивлённо заозиралась… прежде, чем она успела прийти в себя, Антар приблизил к ней своё лицо, так что она не видела больше ничего, кроме его тёмных глаз. - Камилла, сейчас ты будешь соображать быстро и отвечать чётко. А вот орать и биться в истерике сможешь потом. Если захочешь. Девушка испуганно кивнула. - Кто ещё кроме Калгакаса и Дорса в это втянут? - Н-наина. Больше я никого не видела, меня не выпускали из комнаты. - Хорошо. Ты знаешь, кто конкретно наложил проклятие? - Проклятие? Антар развернул её запястье и приподнял рукав, демонстрируя две розы. - Это как появилось, помнишь? - Я была одна. Наверное… наверное по волосам… - У них есть твои волосы? Она кивнула. - И довольно много. - Ладно. Идём дальше. Что ещё у них есть? Кровь? Лимфа? Ногти? Она покачала головой. Но вдруг спохватилась. - У меня забрали изумруд. Это считается? - О, да, - отозвался Антар, задумавшийся уже о своём. - Даже более чем… - Хорошо, теперь слушай меня, - обратился он к девушке уже другим, решительным тоном. - Лучший полководец современности, глава клана асассинов, ведьма-вундеркинд, легионы демонов и я лично сделаем всё возможное, чтобы с тобой и твоим мужем ничего не случилось. Ты меня понимаешь? Она медленно, будто во сне, кивнула. - Я не слышу. - Я понимаю тебя, Антар, - тихо произнесла Камилла.
Первое утро заключения ознаменовалось для Ламберта фон Штосс ещё одним посещением. При появлении девушки он встал и подошёл поближе к решётке. Но ничего не сказал. И на лице его ничего не отразилось: ни удивления, ни ненависти. Вообще ничего. - Как… ты? – почти робко спросила она. Он только пожал плечами. - Тебе… что-нибудь нужно? - Передай повару, что отруби он пересаливает. Она не улыбнулась. Посмотрела на него тоскливо и печально. - Я… хочу, чтобы ты знал: мне очень жаль, что так вышло. - Мне тоже, Наина, - ответил он с лёгким вздохом. - Мне тоже.
И снова вломился Дорс. - Воркуете, голубки? – ехидно осведомился он, окидывая девушку липким взглядом. - Убирайтесь отсюда, господин барон, - холодно сказала она, - пока я не приказала вышвырнуть вас. - Прошло твоё время командовать, пташка, - ухмыльнулся Дорс и вдруг прижал её к стене. - Дорс, ты в своём уме? – от изумления она даже не успела рассердиться. - Ты что, забыл, кто я такая? Я твоя Императрица! Мужчина расхохотался. - Уже нет. Твой муж, надо сказать, уже бывший, посчитал, что на эту роль надо подыскать кого-нибудь с менее запятнанной репутацией. Так что он позволил мне делать с тобой, что мне заблагорассудится… Грубым и резким движением он задрал подол её платья. Девушка попыталась было сопротивляться, но тут же поняла, что её жалкие попытки только сильнее его возбуждают. Тогда она усилием воли расслабила мышцы, её лицо при этом превратилось в непроницаемую маску. И спокойным, почти светским тоном, она тихо сказала: - А по сравнению с Канмаром или его отпрыском, ты, Дорс, очень даже ничего. Несколько обескураженный таким поворотом событий, мужчина остановился. - А ты там чего веселишься? – огрызнулся он на тихий смешок со стороны мага. - Наслаждаюсь зрелищем, - охотно отозвался Ламберт, по губам которого и в самом деле змеилась лёгкая улыбка. Вот только глаза стали бледно-голубыми и холодными. - Она же вроде твоя ученица? – подозрительно покосился на узника Дорс. - Мало ли кого я чему учил… ты вот тоже говорил, что учился у Фердинанда, да что-то не особенно по тебе заметно. А она, - тут он кивнул в сторону застывшей у стены девушки, - прислала мне приглашение на свадьбу. Не будь которого, мы бы тут с тобой так мило не общались. - Да куда уж мне, - Дорс даже выпустил свою жертву и подошёл к решётке. - Это ведь ты у нас рыцарь без страха и упрёка, истинный воспитанник де Врие. Воин света! - Ну да, - весело поддразнил его пленник, - именно поэтому я сражался против серафимов бок о бок с демонами. Из кого получаются паладины лучше, чем из некромантов? Барон Дорс стоял у самой решётки, бешено играя желваками. - Чтоб ты сдох, фон Штосс! Я устрою тебе адскую жизнь, я клянусь тебе. - Ну-ну, - покивал Ламберт, сидевший на грубом камне с таким небрежным изяществом, как будто это был обитый бархатом пуф в парадном зале. - Ты, главное, не стесняйся, я с удовольствием посмотрю. Начало мне уже нравится. Прорычав что-то неразборчивое, Дорс удалился, громыхая тяжёлыми сапогами. Наина же приблизилась к двери. - Ламберт! – позвала она мужчину, опустившего голову так, что длинные седые пряди закрывали его лицо. - Что, девочка? – ответил он своим обычным ровным тоном. - Ты правда… правда думаешь то, что сейчас сказал? – её голос звучал твёрдо, хотя пальцы всё ещё подрагивали. Мужчина снова встал и подошёл к ней. - Я думаю, - с едва уловимой грустью сказал он, - что Камилла была права: мне следовало меньше зацикливаться на себе и уделить больше внимания твоему воспитанию. Это позволило бы всем нам избежать многих неприятностей. - Да ты!.. Да как ты?! – она выбежала прочь со всей стремительностью, на которую была способна. Наине очень не хотелось, чтобы он видел, какие крупные слёзы роняет опальная императрица.
- Ну что, некромант, ты обдумал моё предложение? – Калгакас был полон энтузиазма и энергии. - Рассмотрел со всех сторон, - невозмутимо ответил маг. - И? - И решил, что ты ещё больший псих, чем Святейший. Тот хоть своими силами мир под себя подмять пытался. - Вот я не понимаю, - дружелюбно глядя на пленника, удивился юноша, - чего ты добиваешься? Ты же не охоч до власти. Да и Кайл тоже. Сколько раз он твердил о том, как мечтает забросить всю эту войну и вернуться к своим посевам и овцам. Вот вам идеальный шанс. На одной чаше весов это – а на другой смерть. По-моему, выбор очевиден. - Угу, - отозвался Канцлер Сивф. - Смерть, очевидно, лучше. - Как эгоистично, - улыбнулся император, - а как же твоя красавица-жена? Неужели её жизнь для тебя ничего не значит? Я даже позволил бы вам видеться. В качестве приятного бонуса за новые земли, завоёванные армиями Кайла. - Я люблю свою жену, - честно признался Ламберт, - и именно поэтому не сомневаюсь, что мой выбор верен. - Не торопись с ответом, посиди, пообщайся с Дорсом… я уверен, что скоро ты придёшь к правильному решению. - Ты что, серьёзно считаешь, что я способен отдать свой мир в твои бездарные руки? – с каким-то даже любопытством осведомился заключённый. - Да я скорее бы согласился сдать дела Наине – у неё хоть какая-то голова на плечах есть… А ты так некстати её выгнал. - Это сучка считала, что может мной манипулировать, - резко проговорил Калгакас. - И тебе было бы лучше, если бы она так и делала, - заверил его маг. - А впрочем… поступай как знаешь.
- Стать жертвой предательства может каждый, - спокойно говорил Антар, глядя, как крупный чёрный ворон блаженно подставляет голову под тонкие пальчики Гестии, - но одна выигрышная позиция ещё не значит выигранной партии. Как все вы, несомненно, знаете, шантаж – штука тонкая. Угроза смерти – как арбалет с одним болтом. Использовать его можно только однажды… и если уж это будет сделано, расстановка сил резко поменяется. Калгакас, хоть он и не большого ума парень, должен всё-таки это понимать. Ламберт нужен ему живым. Что ж, прекрасно. Используем это время, чтобы подготовить позиции… В первую очередь нужно выяснить, кто автор проклятия. Самой Наине это было бы под силу? - Я уверена, что нет, - тут же отозвалась Гестия. - При той фоновой защите, что мэтр наложил на Камиллу, она у неё и насморка не смогла бы вызвать. А это заклинание само по себе очень сложное. Громоздкое. Архаичное. Об оптимизации и библиотеках стандартных модулей тогда ещё и слыхом не слыхивали. - Ладно, возьмём это на заметку. Кроме того, надо выяснить, где хранятся волосы и камень Камиллы, а также как их незаметно оттуда изъять. Ворон говорит, что камень у Калгакаса. Он носит его при себе. Вот на счёт волос… придётся, наверное, обратиться к крысам…
- Прощайте, господа, - спокойно сказал вышедший в гостиную врач. Он был облачён в дорожный костюм, а в руке держал саквояж. - Не исключено, что мы с вами больше не увидимся. - Вартек! Куда это ты собрался без меня? – всполошилась рыжая ведьма. - В замок Эллерберг, - всё так же спокойно ответил мужчина. - Оттуда прислали гонца, сообщившего, что в замке есть маг, остро нуждающийся в моей помощи. - Но это же ловушка! – в один голос вскричали Кайл, Корлайла и Гестия. - Вероятно, - пожал плечами врач. - Но пока есть хоть один шанс на тысячу, что этот маг – Ламберт, я не могу просто сидеть здесь сложа руки.
- Салем! Я должен был догадаться, - сказал медик, тщательно промывая пальцы и едва взглянув на вошедшего. - Как ты узнал меня? – усмехнулся тот, скидывая магическую личину. - Я общался с Ламбертом достаточно, чтобы приобрести некоторые специфические навыки. Наблюдательность в том числе. Итак, кто мой пациент? Бывший аспирант Ламберта фон Штосс провёл врача в соседнюю комнату, жарко натопленную, где на постели, завёрнутый в несколько одеял, лежал человек. - Вот он, - просто сказал Салем. Глаза несчастного были закрыты, губы приобрели фиолетовый оттенок. Он дрожал и стучал зубами. Развернув одеяла одно за другим, врач пощупал пульс, проверил рефлексы, осмотрел ногти пациента, а потом невозмутимо открыл свой саквояж. - Я знаю, что с ним, - сказал он, вынимая из его недр сразу несколько склянок. - И ты можешь его спасти? - Да, - коротко отозвался Вартек, начиная смешивать ингредиенты. - Мне понадобится много горячей воды, какое-нибудь спиртное, чем крепче, тем лучше… Да, и сними с него это заклинание разума. Маг хмыкнул. - Откуда ты знаешь, что на нём заклинание разума? Ты же не маг. Вартек иронически взглянул на собеседника. - Ты себе даже представить не можешь, скольких магов мне приходилось лечить. - Ты получишь воду и спирт. Но не больше. Врач не отрывал взгляда от колбы, которую разглядывал на просвет. - Ты хочешь, чтобы этот человек жил, или нет? - Поверь мне, Вартек, - со змеиной усмешкой произнёс Салем. - Это ты хочешь, чтобы он выжил. И очень сильно. - Пока на нём это заклинание, я ничем ему помочь не могу, - спокойно сказал медик. - Послушай ты, жалкий костоправ, - маг сгрёб врача за воротник рубашки, - делай своё дело, а ни то!.. - А ни то что? – спокойно произнёс Вартек. - Он умрёт, и снять проклятие будет уже невозможно? Салем разжал пальцы. - Как ты узнал? - Как я уже сказал, ко мне обращаются почти все маги, - произнёс Вартек, брезгливо разжимая пальцы Салема, и вытирая руки о чистое полотенце. - В том числе и этот. Я знаю Маркуса, аспиранта Университета Вернеца, писавшего диссертацию о древних проклятиях. Но я знаю и то, что по своей воле он никогда не наложил бы его на Камиллу. Он был в неё очень романтически влюблён. Хотя и безответно. - Если я сниму с него очарование, он тут же уничтожит проклятье, - сказал Салем. - Так что можешь быть уверен, я этого не сделаю. - Тогда он умрёт, - ответил врач, глядя собеседнику в глаза. - Маркус – очень талантливый молодой маг. Внутреннее противоречие разрывает его изнутри.
- Ты понимаешь, что не выйдешь отсюда живым? - спросил Салем, запирая решётку. - Вполне, - отозвался врач. - Меня только интересует, кто же всё-таки составит мне в этом деле компанию. Кроме Маркуса.
Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Ламберт фон Штосс прошёлся по камере и прислушался. Было тихо. Ни звука шагов, ни дыхания за стеной… не так давно его вернули в камеру из подземелья, но конвой уже успел удалиться в дежурку. Калгакас тоже с утра заходил… Что ж, можно и рискнуть. Тихонько звякнув, маноулавливающие кандалы упали на ворох соломы. Два чёрных ворона вспорхнули с забранного решёткой окна и взмыли вверх.
Лёгкое и нежное прикосновение заставило Калгакаса приоткрыть глаза. И он увидел очаровательную веснушчатую рыженькую девушку, склонившуюся над ним. - Кто ты? – спросил очарованный юноша. - Я тебе снюсь, - кокетливо улыбнулась она, от чего стала ещё привлекательнее. Ответ его вполне устроил. Ведь наяву перед тобой не появляются прекрасные девушки с переливающимися крылышками за спиной и бабочками в волосах. Чарующий аромат разлился в воздухе, и юноша блаженно закрыл глаза. Ему снилось, что он целует эту нежную волшебницу и сажает её на трон рядом с собой, вместо этой развратной, хоть и дьявольски красивой, заклинательницы погоды. А крупный зелёный камень тем временем мягко скользнул в руки Гестии. Место его занял другой. На первый взгляд – точно такой же.
Лишь только чёрная птица обернулась седовласым мужчиной, как Камилла бросилась ему на шею. Страстные объятия и пламенные поцелуи воспрепятствовали вербальному общению, однако стоило женщине стянуть с мужа рубашку, как она резко вскрикнула, и глаза её наполнились слезами. - Милый! Что они с тобой сделали! Ламберт смущённо опустил глаза на испещрённую свежими шрамами грудь. Спина его, впрочем, выглядела ещё хуже. - Не обращай внимания, дорогая. Это мелочи. Дорс развлекался. - Ничего себе мелочи… - она решительно достала заколку из волос, - Увижу его – все глаза выцарапаю… Он отстранил артефакт и, слегка поморщившись, тихо произнёс: - Не надо. Он завтра опять придёт. Если я снова буду гладкий как младенец, это будет выглядеть подозрительно. У Камиллы опустились руки. И лицо, чтобы скрыть едва сдерживаемые слёзы. - Ты что, собрался туда возвращаться? - Милая… - муж заботливо обнял её. Девушка осторожно, стараясь выбирать неповреждённые участки кожи, которых было не так много, вцепилась в него, - Калгакас очень неуравновешен. Пока у него сохраняется иллюзия контроля над ситуацией, он ещё в состоянии держать себя в руках, но стоит ему меня упустить… - Останься. Ты не должен быть там. Ты нужен мне. Нам. Мужчина приподнял её лицо. - Что, правда? Ты уверена? - Ты станешь отцом, любимый. Его серые глаза озарились таким всепоглощающим счастьем, что она невольно улыбнулась. - Ты рад? - Ты ещё спрашиваешь! Да это самая замечательная новость, какую я когда-либо слышал! - Так ты… не вернёшься туда? - Родная моя, - мужчина сразу посерьёзнел. - Ничего на свете я не хочу так сильно, как быть рядом с тобой и оберегать тебя, но ты же понимаешь, что мы не сможем всю жизнь прожить в страхе? Даже более, чем в страхе – в рабстве. Разве ты хочешь такой судьбы для… нас? С этим нужно покончить. Раз и навсегда… К тому же… - он запнулся, но всё же добавил: - Вартек там. Тяжело вздохнув, Камилла осторожно прижалась к груди мужа, стараясь не задеть свежие шрамы. - Дай я хоть мазью смажу, - печально сказала она и вышла. Вернулась женщина не только с мазью, но и с Антаром: на романтическое продолжение встречи она уже не надеялась. - Ты оставил там что-нибудь? – первым делом спросил Последний из Эрлингов. - Соломенное чучелко, - улыбнулся Ламберт. И на его приподнятую вопросительно бровь пояснил: - Набил соломой, что лежит у меня в углу, кожаный мешок с моими чертами лица и волосами. Из псевдожизни сделал. - Хорошо, может сработать. Гестия поменяла изумруд, но вот с волосами… они хранятся в комоде Наины… и в секретере… но там оказалось несколько десятков прядей. Девочка, как видно, подстраховалась. - Моя школа, - ухмыльнулся маг. - Я сейчас дособираю портативный анализатор ДНК… - Что? - В общем, завтра сам нанесу визит в покои императрицы, или кого-нибудь из асассинов отправлю. А эта штука сможет определить, какие из волос принадлежат Камилле. Ну, а после этого можно будет извлекать тебя и начинать штурм. - Антар, я хочу попросить тебя… как бы не пошли дела, ты должен позаботиться о моей жене… - И о вашем ребёнке? Да, я уже думал об этом. И у меня даже есть идея, кому можно это доверить на ближайшее время. - Но как ты догадался? – удивилась девушка. - Я сама только недавно… - Ну как я обо всём догадываюсь, - пожал плечами Нездешний. - По ауре. - А что, уже заметно? – заинтересовался Ламберт. - Где? - Вон, сверху слева. Лёгкое изменение контура. - Это и есть он? – в голосе мага отчётливо прозвучало умиление. - Она, - поправил Антар. - У вас будет девочка. Кстати, идёмте вниз. Как раз сейчас должны прибыть ваши няньки.
Взявшись за руки, почти вприпрыжку по крутому склону холма сбегала пара подростков. Парень и девушка. Они были ещё достаточно далеко, но Гестия уже несколько раз успела перевести взгляд с юноши на Антара и обратно. - Мне кажется, или он очень на тебя похож? - Кажется, - улыбнулся Антар. - Это я на него похож. Это мой отец. - В смысле твой отец? Ты же говорил, твои родители умерли? - Ну да, - невозмутимо отозвался Антар. - И родились вновь. Не в первый раз уже. - Ээээ… а к чему тогда было всё это «Мне их не хватает» и «Вы с Камиллой мне их напомнили»? – поинтересовался Ламберт. - Почему ты с ними тогда не общаешься? Мужчина усмехнулся, но ничего не ответил. Подростки уже заметили его и неслись теперь со всех ног. Девушка, совсем ещё юная, повисла у него на шее. Юноша попытался обнять их обоих. - Антар, звёздочка моя! – радостно воскликнула она. - Как же мы по тебе соскучились! - Я тоже очень скучал по вас, мама, - лицо мужчины и в самом деле светилось мягкой улыбкой. - Ты отлично выглядишь, - заметила девушка, быстро оглядев его, - Папа всё переживал за тебя, что ты не можешь найти себе занятия по душе после того, как летать перестал… Я рада, что он переживал напрасно. Вечно он выдумывает всякие глупости. Антар тоже внимательно разглядывал их обоих. Да и не он один. На юноше был элегантный строгий костюм, немного напоминавший сивфанскую моду пятилетней давности. Девушка тоже была одета в деловом стиле, но во что-то явно форменное и довольно кокетливое. Через плечо у неё висела небольшая сумочка. - Вы снова преподаёте? – спросил Антар, обращаясь сразу к обоим. - Только я, - отозвался юноша. - У твоей матери нет педагогического дара. - Можно подумать, у тебя он есть, - тут же парировала она. - По твоему предмету за семестр число пересдач больше, чем по всем остальным вместе взятым. - Я не виноват, что теория трансгрессии в искривлённых n-мерных пространствах людям так плохо даётся, - невозмутимо заметил он. - Вот-вот. А я решила, что лучше буду учить лишайники на зайцев охотиться, чем снова свяжусь с этим стадом одноклеточных. - Пап, а где ты такую кафедру-то нашёл… экзотическую? - Да нигде, - тут же наябедничала девушка. - Он её сам и организовал. После защиты архимагической диссертации он обязан два года в университете отработать. Только он заявил, что преподавать то, что ему неинтересно, он не собирается. А интересно ему сейчас, видите ли, именно это. Когда ректор попытался возражать, то этот сумасброд пригрозил, что трансгрессирует его в произвольное n-мерное пространство и посмотрит, как тот будет выпутываться без соответствующих навыков. - Но удобно же, согласись? Как мы сюда быстро добрались, и время точное, до получаса, и место до нескольких сотен метров, расход маны ничтожный… впрочем, тут ещё есть над чем работать… - Ладно-ладно, ты у меня умничка, никто не спорит. Ламберт смотрел на юного мага во все глаза. Заметив это, Антар только слегка усмехнулся. - Так ты уже успел защититься? В твоём… кхм… возрасте? - О, - расхохотался юноша, - я самый молодой архимаг за всю историю существования их университета. Не такую уж и долгую, надо признать, без малого тысяча. И это при том, что вся приёмная комиссия поголовно страстно жаждала меня провалить. - Это ещё почему? - Ну как тебе сказать… полагаю, они сочли меня несколько нахальным. И чересчур амбициозным. - Да не может быть, - улыбнулся Антар. - Представь себе, сын мой. Дело, главным образом, думаю, было в моём псевдониме… - А какой у вас псевдоним? – застенчиво спросила рыжая ведьма. - Северин Эрлинг, - гордо заявил юноша. - Аааа… ээээ… разве это не ваше настоящее имя? - Строго говоря, я родился сыном великого князя Михаила, брата действующего монарха в… да неважно. Но после моего морганатического брака с простой дочерью обедневшего рыцаря… Тут он притянул к себе девушку и горячо поцеловал, за что немедленно был огрет сумкой по голове. - В общем, он лишил меня не только наследства и герба, но и права носить его имя. - От меня отец, кстати, тоже отрёкся, - усмехнулась девушка. - Так что не стесняйтесь, называйте просто Мелисентой. - А… от вас почему? – не смогла удержаться от вопроса Гестия. Юные супруги посмотрели друг на друга и звонко рассмеялись. Но всё же девушка пояснила: - Дело в том, что батюшка как-то застал этого наглеца в моей постели. И было это на пару месяцев раньше, чем отпрыск князя соизволил сделать мне официальное предложение. А говорила я ему: вставай, уже жаворонки поют. Он же только прятался под подушку и бормотал, что это соловьи, и что это я перестала разбираться в птицах… - Мам, а ты сейчас чем занимаешься? - Издевается над твоим отцом, как обычно, - на этот раз очередь ябедничать настала Северину. - Ко мне постоянно отправляют делегации от её университета с требованиями её усмирить. - Там скучно. Позиционируется как самый прогрессивный химический факультет, но из действительно интересных вещей мне до сих пор удалось вынести только два рецепта соуса к мясу, и правда, довольно оригинальных. - Она ведёт себя как ребёнок! – пожаловался лорд Эрлинг сыну. - Сказал он с высоты своих семнадцати лет! – парировала девушка. - Меня даже на родительское собрание вызывали… - Ну вот! Упрёки вместо благодарности! - А зачем ты устроила серию взрывов в лаборатории? - Во-первых, что это была я, доказать никому так и не удалось. А во-вторых – лучше уж я устрою цепную реакцию в образцах одногруппника, чем ты прикончишь его на дуэли. Тёмные глаза юноши засверкали огнём. - Кто на этот раз? - Я тебе не скажу, ревнивый болван! - Что? – он перекинул её через плечо и стал бегать кругами, слегка потряхивая, - А ну, признавайся! Мелисента самозабвенно хохотала. - Ты спрашивал, почему я с ними не общался? – тихо сказал Антар Ламберту. - Вот поэтому. Мои родители – подростки. Со всеми вытекающими. И при всём при этом он остаётся величайшим из ныне живущих магов, а она – Кали-Разрушительницей и святой Мелисентой в одном лице. Наконец юная чета несколько успокоилась и снова подошла к Антару. Северин взял сына под руку и отвёл в сторону. Мелисента носилась по поляне, сплетая венок из удивительно красивых местных цветов. - Полагаю, ты просил нас прибыть не ради одного удовольствия нас видеть. Что у тебя случилось? - Не у меня лично, но… для меня это важно, - он кивнул в сторону барона и баронессы фон Штосс. Северин окинул пару характерным цепким взглядом, который Ламберт привык видеть только у Антара. И вдруг застыл на месте. - Мелисента… - сказал он изменившимся голосом, - мне кажется, или… Девушка тут же подбежала к нему, и, бросив взгляд на барона, тоже замерла. Несколько секунд супруги Эрлинг изучающе разглядывали удивлённого мужчину. Наконец, девушка повернулась к мужу и медленно кивнула. - И он не помнит. - Не помнит чего? – поинтересовался Антар. Мелисента вздрогнула от неожиданности. Казалось, она совсем забыла о присутствии сына. Перевела взгляд на Северина и отрицательно покачала головой. Лорд Эрлинг кашлянул, опустил глаза. Снова поднял голову… и преувеличенно бодро сказал: - Так, давайте решим сначала насущные проблемы. Что тут у нас? Смертельное проклятие? По лицам юных супругов пробежала одинаковая тень. - Что, так плохо? Его нельзя снять? - Отчего же, можно попробовать… Заклинание очень грубое, - Северин недовольно поморщился. - Корявое какое-то. Я бы сделал по-другому… - Я что-то не припомню, чтоб ты налагал на кого-то проклятия. - Ты прав, не мой метод, - вздохнул юноша. - Хотя идея богатая… можно вместо третьей пересдачи на студентов налагать… или за шпаргалки… Так, но я отвлёкся. Ну-ка, посмотрим. Некоторое время он ходил вокруг поворачивающих за ним головы Ламберта и Камиллы. Сделал несколько осторожных пассов. И задумчиво произнёс: - В принципе можно использовать тройное преобразование Элизобарры, - он запнулся на этом слове, внимательно поглядел на Ламберта, но натолкнулся только на его недоумённый взгляд, и торопливо продолжил: - Тогда при помощи системы уравнений с двумя переменными и четырьмя параметрами… Он начал быстро чертить формулы прямо в воздухе. Антар внимательно следил за ним. Ламберт тоже, но без специальной подготовки угнаться за стремительным архимагом было тяжело. - Нет, - покачал головой Антар. - Всё это хорошо, но для двух переменных. А у нас их три. - Мммм? – Северин более внимательно вгляделся в Камиллу. - О. Ребёнок. Я и не заметил сразу. Поздравляю вас, моя дорогая. Дети – это такое счастье. Юноша с нежностью поглядел на повисшую у него на руке жену, тоже теперь глядящую на баронессу сияющими глазами. Потом Северин обнял Мелисенту и задумчиво сказал: - Любимая, а может и нам подумать о ребёнке? - Милый, ты что, головой ударился? Мне пятнадцать лет! - Но материнство так тебе к лицу… - Тоже мне, аргумент! - И Альдору было бы куда, наконец, воплотиться… - Ах, Альдору! – вспыхнула она. - Пусть он сначала научится ценить собственную жизнь! А то вынашиваешь его девять месяцев, рожаешь в муках, ночей не спишь, растишь, воспитываешь, а он при первой же возможности приносит себя в жертву самому себе! К тому же… ты что, забыл, кто у тебя старший сын? Антар пока жив-здоров, умирать, к счастью, не собирается. - Так что же, ты… - Пока Антар не умрёт – никаких детей, - отрезала она. - Или сам рожай, если хочешь. Сам объект обсуждения как-то неестественно закашлялся. - Да, но вернёмся к нашей… ммм… задаче, - спохватился юный маг, - Теоретически можно ввести и третью переменную, но вот как быть с параметрами… Антар, ты в состоянии их определить с достаточной степенью приближения? - Пап, ну ты издеваешься? Там срок три недели от силы. - Кто тебя знает. Ну… можно подождать тогда… - Вечно ты всё усложняешь, - вздохнула Мелисента. - Почему бы не найти заклинателя и не попросить его вежливо вернуть всё как было? - Этим мы как раз и занимаемся, - отозвался Антар. - Но во избежание всяких неожиданностей неприятных я хочу попросить вас отвести девушку в Сваргу. Там до неё никому будет не добраться. А в её положении… вредно волноваться. - Ну конечно, Антар, о чём разговор, - тут же отозвалась Мелисента. - Мы о ней позаботимся. Решайте тут свои проблемы со спокойной совестью.
На этот раз Дорс отвёл пленника в подземелье молча. Разговорился он уже когда приковал его к стене и приступил к допросу с пристрастием. Фон Штосс, однако же, сотрудничать отказывался. На все вопросы он отвечал равнодушным молчанием, его тонкие губы то и дело складывались в мечтательную улыбку, так выводившую его давнего врага из равновесия, что, потеряв самообладание, Дорс со всего размаха ударил узника в челюсть. Только тогда Ламберт посмотрел на него и сказал: - Извини, я отвлёкся. Ты что-то спросил? Канцлер не рисовался. Он в самом деле не слышал Дорса, погружённый в мечты о будущей дочери. Он старался угадать, какого цвета будут её глаза и волосы, представлял, как будет возиться со своей маленькой принцессой, как она впервые влюбится… из размышлений о том, как в этом случае стоит вести себя отцу, Дорс его как раз и вывел. - Как тебе удалось сделать своего двойника, не используя магию? – в который раз уже прорычал барон. - Ааа… это. Ну, можешь считать, это моя способность как некроманта, а не как мага. - Не умничай тут, фон Штосс, а ни то… Однако закончить угрозу Дорс не успел: сержант замковой стражи ввалился в подвал и прокричал, что барона срочно вызывает к себе император. Вынужденный прерваться на самом интересном месте, тот смачно выругался, но всё же повиновался.
- Поступили данные о том, что Кайл Росс стягивает войска к окрестностям Вернеца. - И что, мой император? - Как думаешь, что он задумал? - Я полагаю, что этот мальчишка далеко не так безоглядно предан фон Штоссу, как тот привык думать. Он понимает, что рано или поздно ему придётся уступить… возможно, Кайл уже махнул рукой на своего приёмного папашу и готовится защищать свои границы от тебя, мой император. Калгакас задумчиво почесал щёку. - Что ж, это возможно. Удалось узнать, как он умудрился сбежать? - Пока нет, мой император, но клянусь вам, я выбью из него правду. - Ну, хорошо, ступай. А всего десять часов спустя прямо в границах замковой стены Эллерберга оказался один из концов локального искривления пространства, открытого одной юной ведьмой. И войска Кайла Росса хлынули внутрь. Эффект внезапности, конечно, имел место быть. Однако весь гарнизон замка (и немалый гарнизон), состоял сплошь из илларийцев, каждую секунду готовых умереть, а потому смутить их неожиданным нападением было не так-то легко. К тому же, проход Вернец-Элленберг имел ограниченную пропускную способность, так что первые когорты Кайла просто окапывались рядом, прикрывая новые поступления. С другой стороны замка открылся портал Демониса. Однако за эти десять часов, ещё до того, как первый солдат Кайла Росса (а это был Эртан Бугарет) шагнул на брусчатку Элленберга, произошло ещё кое-что.
Ламберт всё ещё висел, прикованный к стене, когда в мрачное подземелье спустился человек, до этого ни разу здесь не появлявшийся. - Салем? – в голосе седовласого мага прозвучало лёгкое удивление, смешанное с разочарованием. Аура бывшего ученика сказала ему слишком многое. - Извини, я не думал, что всё зайдёт так далеко. Совершенно упустил из виду твоё ослиное упрямство. - Чья бы корова мычала, - тихо сказал Ламберт, пристально разглядывая Салема. - Она тебе не достанется. Даже, если ты меня убьёшь. - Поживём – увидим, - Салем избегал смотреть в глаза бывшему руководителю. Подаренный им когда-то медальон, казалось, жёг предателю грудь. Перед мысленным взором декана Университета Вернеца проносились их с Ламбертом совместные занятия, споры, верховые прогулки, «Дом на холме» и маленькие балы, Рогнар и Фердинанд, кулинарные шедевры Марты… - Ты не понимаешь, - поникшим голосом сказал стихийник, вынимая из ножен кинжал, - у меня нет другого выхода. Барон фон Штосс вопросительно посмотрел на него. - Маркус умер, - сказал тот. - Теперь остался только один способ снять с неё проклятие. - Салем, не… - но договорить Ламберт не успел. Маг решительно всадил ему нож прямо в сердце. И дважды повернул.
В этот самый момент Камилла ойкнула и приподняла рукав. - Они исчезли! – радостно воскликнула она. - У них получилось! Проклятья больше нет! Северин Эрлинг приподнял брови слегка удивлённо. Он предполагал, что когда будет найден заклинатель, Камиллу потребуется вернуть для проведения обряда очищения… но раз уж всё произошло дистанционно… Маг пожал плечами и оставил свои сомнения при себе. Девушка сгорала от нетерпения, и супруги Эрлинг сопроводили её прямо к месту битвы, под опеку Гестии и Корлайлы, державшихся несколько в стороне. - Передавай привет Антару, - тепло улыбнулась ей на прощанье юная Мелисента, - Сейчас мы должны вернуться в наш текущий мир, а то там слишком много времени пройдёт. Но скоро мы его навестим. И… будьте счастливы!
Гестия пританцовывала от нетерпения. От одного из слуг ей стало известно, где держали Вартека, и теперь она неслась туда, следуя за прорубавшемся в нужном направлении отрядом и оказывая ему огневую поддержку. Нужную камеру они нашли быстро. Вот только она оказалась пуста. Вернее сказать, людей в ней не было. Зато на каменном полу была аккуратно начерчена пентаграмма.
Вартек следовал в хвосте отряда Лермона. Демоны представляли собой куда менее управляемые существа, чем вышколенные солдаты Кайла, а потому периодически отвлекались на различного рода безобразные выходки вроде святотатств, погони за перепуганными слугами, лазанье по каминам, издевательства над юным императором… в силу всего перечисленного, до подвала Вартек добрался позже Гестии. И позже Камиллы. Она сидела на каменном полу, уложив голову мужа к себе на колени, и слегка раскачивалась взад-вперёд. Когда рядом с ней опустился врач, её зелёные глаза вспыхнули лихорадочным блеском. - Вартек! Ну наконец-то! Я уже заждалась тебя! Скажи, что делать? - Камилла… - медику хватило одного взгляда, чтобы окончательно и бесповоротно констатировать смерть. Но всё же он притронулся к холодному безжизненному запястью. Сам он бледностью мог бы поспорить с лежащим перед ним мертвецом. - Ну что же ты? Я здесь, ты здесь! Начинай лечение! Его нужно куда-то перенести? Тебе нужны какие-то инструменты? Говори же, не молчи! - Камилла, он мёртв, - произнёс Вартек, глядя на неё со всей твёрдостью, на которую был способен. - Да нет же, он же маг, ты сам говорил, что они зависимы от ауры, а я здесь… ты слышишь? Я здесь! - У него нет больше ауры, - едва слышно прошептала Гестия. А потом закрыла лицо руками и заревела, как последняя школьница, шмыгая носом и размазывая слёзы по лицу. - Мэтр… - время от времени всхлипывала она. - Вартек? – Камилла глядела на врача, и он отчётливо видел, как на дне зелёных глаз начинает плескаться безумие. - Камилла, у него нож в сердце! И уже несколько часов… - Баронесса фон Штосс смотрела на него. - Клянусь тебе, - произнёс он умоляющим голосом, - если бы я мог вырезать собственное сердце и вставить ему, я бы сделал это, не сходя с этого места. Но он мёртв. Мозг уже умер. Я не могу… ничего сделать со смертью. - Нет, - решительно сказала Камилла и прижала к себе холодное тело. - Он не умер. Она снова начала легонько раскачиваться взад-вперёд. Она не слышала никого, кто к ней обращался, не видела ничего, происходящего вокруг неё… Корлайла присела рядом с ней. Всмотрелась в мёртвое лицо. - Канцлер, как же так… - тихо сказала она. - Подлый ты некромант… Кайл стоял тут же. Его лицо, несмотря на светлую кожу, казалось чёрным. Он крепко сжимал плечо Рогнара. Крупный бородач плакал, не стесняясь никого из окружающих, и только неразборчиво бормотал: - Хозяин, что ж ты… эк.. Князь Лермон, тихий и незаметный, стоял у дальней стены и следил, чтобы шумные демоны переносили остатки сражения подальше от места скорби. Он сам не так давно рыдал на бездыханной груди своего сюзерена. На пару, кстати, с этим седым мужчиной. А потому демон особенно пронзительно чувствовал тонкость момента. А потом вошёл Антар. Несколько минут он стоял, рассматривая заострившиеся черты не так давно заинтересовавшего его человека. Потом он окинул взглядом собравшихся, особенно пристально рассмотрев Камиллу… задержался на Вартеке и произнёс только одно слово: - Давно? - Несколько часов, - отозвался врач и не узнал собственный голос. - Необратимо. Последнее слово упало, словно нож гильотины. Мужчина кивнул, опустился на пол рядом с баронессой фон Штосс, смотревшей перед собой совершенно безумными глазами и всё так же ласково обнимающей голову мужа. Антар скрестил под собой ноги, выпрямился, сделал глубокий вдох… и закрыл глаза.
Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Ничё, я добрый автор. По мне не всегда заметно... но вообще-то добрый.
Часть 3. Элизобарра
Ламберт стоял посреди серой бескрайней равнины. Это было похоже на пустыню, только какую-то особенно безжизненную. Здесь не было барханов, как не было и ветра, способного их насыпать. Вместо песка под ногами была какая-то серая пыль, больше даже напоминавшая пепел. Серое небо на вид ничем не отличалось от серой земли, а линия горизонта, которая должна была их разделять, терялась в сумеречном мареве. Он стоял, оглядываясь вокруг, пытаясь зацепиться за что-то взглядом. Найти какой-то смысл. Или цель. Чувствовал он себя странно. Вернее сказать, себя он не чувствовал. Как, впрочем, и ничего другого: ни тепла, ни холода, ни голода, ни жажды. А ещё он не чувствовал времени. И никак не мог определить, давно ли он здесь находится. Но вдруг что-то изменилось. На низком сером небе показалась чёрная точка. Она всё росла и росла, пока Ламберт отчётливо не разглядел огромного чёрного дракона, лениво заходящего на посадку. Однако стоило когтистым лапам коснуться земли, как высокий мужчина с выдающимися скулами уже откидывал за спину полы широкого чёрного плаща. Ламберт молча стоял, разглядывая незнакомца. Тот сделал несколько шагов навстречу и остановился, в свою очередь разглядывая мага. – Я так и думал, что ты скоро объявишься, – произнёс новоприбывший без всякой интонации. Таким тоном обращаются не к собеседнику, а к самому себе. – Но что это с тобой? Ты странно выглядишь… – Мне кажется, я умер, – сказал барон фон Штосс. Его голос прозвучал неестественно, как-то чужеродно для всей этой местности. Слова падали, словно капли маслянистой жидкости, скатывающиеся по мелкой пыли. – Да ты что! – черноволосый мужчина издевательски приподнял брови и сделал большие глаза. – Конечно, ты умер, – сказал он после паузы. – Иначе тебя бы не было в Мире Мёртвых. Меня интересует, откуда у тебя эта примесь фейри! – Ты – Сумеречный Бог? – с любопытством осведомился Ламберт. Незнакомец хмыкнул. – О нём ещё помнят? Я удивлён. Нет. Я его заместитель. По части смерти. Впрочем, хватит болтать… всё равно тебе скоро в воды забвения. Мне вот только любопытно… Он слегка провёл по воздуху рукой, и Ламберт ощутил холод, а потом почувствовал, как его голова сама по себе приподнялась и стала поворачиваться из стороны в сторону… Бог смерти усмехнулся немного криво. – Ах вот оно что… забавно. Будь у меня чувство юмора, я бы даже посмеялся. Наверное. – Дядя! Утопая по колено в пыли, но, кажется, даже не замечая этого, к ним бежал ещё один человек. – Антар? – в голосе заместителя Сумеречного бога прозвучало удивление. – Что ты здесь делаешь? – Радуюсь, что ты его ещё не развоплотил, – ответил тот, осторожно гася инерцию и инстинктивно пытаясь сделать глубокий вдох. Вот только дышать в этом месте было не принято. – Ты знаешь его? – со странно-задумчивой улыбкой кивнул черноволосый мужчина в сторону Ламберта. – Это мой друг, – заявил Антар со всей убедительностью, на которую был способен. – Какое милое совпадение, – всё с той же задумчивостью произнёс тот, кого Антар назвал дядей. – Совпадение? На лице скуластом лице бога смерти отразилось сомнение. – Не обращай внимания. Твой отец… да и твоя мать когда-то были знакомы с ним. В его первом… воплощении. Антар вспомнил поражённые лица родителей при встрече с Ламбертом, их странное переглядывание и упорство, с которым лорд и леди Эрлинг отказывались ему что-либо объяснить. – А всё-таки? – Антар, – сухо сказал черноволосый, – поинтересуйся на досуге у Северина, чем чревато любопытство, проявленное в Сумеречном пределе. Оставь забвению то, что попало в его воды. Поверь мне, так будет лучше всего.
Несмотря на то, что Мелисента подробно объяснила ему, куда идти, а главное, как это делать, найти Изолятор Северину удалось далеко не сразу. В Мире Мёртвых он был впервые. А с непривычки ориентироваться оказалось не так просто. Впрочем, упрямства магу было не занимать… – Милослав! Мужчина, сидевший в круге голубого песка, устало опустив плечи, резко обернулся. – Северин? Как ты здесь очутился? – Мелисента помогла порыться в твоей библиотеке… – Вздор! Ритуалы чёрной магии ей никогда не давались. Она и портал-то сама открыть не может. Только меня вызвать. – Мне любая магия даётся, – сухо сказал лорд Эрлинг. – Долго ты ещё препираться будешь? Я пришёл вытянуть тебя отсюда. – И как ты собираешься это сделать? – с любопытством осведомился Чёрный Дракон. – Астральную сущность из Изолятора богов может выпустить только бог смерти. – Я думал, ты мне скажешь. Милослав только пожал плечами. – Кэролин об этом знал? – спросил Северин, прерывая повисшую паузу. – Что ты не сможешь выбраться из Изолятора, если умрёшь? – Кэролин? – Это он дал Роланду тот кинжал. – О, так это работа фейри… х- Милослав задумался. -х Не сомневаюсь, что знал. Иначе с какой стати он расстался с таким мощным артефактом? – А у тебя, что, нет… ну, скажем, заместителя? Как вообще люди умирают, пока ты здесь? – Да как им и положено, х- огрызнулся пленный бог. – Текучку разгребают низшие звенья, служащие. – Но что-то всё-таки можно сделать? Как ты поступил, когда Сумеречный бог ушёл? – Я… – мужчина в круге голубого песка вдруг замолчал. Он смотрел на замершего в ожидании по ту сторону невидимой границы Северина и, кажется, что-то обдумывал. – Так, говоришь, у тебя есть способности к чёрной магии…
– Я распорядился о твоём освобождении, – сообщил лорд Эрлинг пленнику. Оба они выглядели уставшими, даже измотанными. Милослав кивнул. – Хорошо. Им потребуется ещё какое-то время на бюрократические проволочки. Погуляй пока.
«Погуляй, – с усталым раздражением думал временный исполняющий обязанности бога смерти. – Было бы тут где гулять… Хотя… пока есть время… когда ещё такая возможность выдастся»…
Воды забвения не представляли собой ничего особенного. Больше всего они напоминали Северину океан, который он видел всего однажды. И, надо сказать, не был им сильно впечатлён. Серое небо отражалось в водной глади, столь же серой, что и всё вокруг. Скучно. Но любоваться волнами лорд Эрлинг не стал…
Хранилище… Его временный бог нашёл быстрее, чем Изолятор. И замер на пороге. Вот уж где на серость жаловаться не приходилось: от буйства красок рябило в глазах. Бутыли, банки, графины с жидкостями всех оттенков и любой степени насыщенности. Искрящиеся, матово-глубокие, полупрозрачные… какие угодно… воспоминания. Полномочия бога смерти позволили Северину безошибочно и почти мгновенно найти искомое: совсем маленькую колбочку, на дне которой плескалась голубоватая взвесь. В отличие от большинства остальных сосудов, гравировка на ней состояла всего из одного слова и не содержала ни даты рождения, ни даты смерти. Выведенная красивым курсивом, надпись гласила: Мелисента.
Увидев, что сжимает в руках его недолгий заместитель, Милослав выругался. Ему вдруг дико захотелось отобрать колбу у лорда Эрлинга, а самого его схватить за шиворот и пинками выгнать прочь. Но Чёрный Дракон этого не сделал. Не потому, что был благодарен мужу своей сестры за спасение. Просто мужчина, сидящий на полу, и без того выглядел совершенно убитым. – Дай сюда, – всё же резко сказал вернувшийся к своим обязанностям бог, вырывая сосуд из безвольной руки Северина. Лорд Эрлинг вяло разжал пальцы. Посмотрел на Милослава отстранённым, невидящим взглядом… – Она уже почти полюбила его, – сказал удручённый маг глухо. – Ещё совсем немного времени… и она любила бы его, а не меня. – История не знает сослагательного наклонения, – холодно отозвался Чёрный Дракон. – Какого дьявола ты вообще сюда полез?!! – всё-таки не выдержал он и сорвался на крик. – Не знаю… хотел… убедиться, что… Мужчина закрыл лицо руками и тихо застонал. – Хватит ныть, – зло бросил бог смерти, поднимая Северина за воротник. – Вампир мёртв, твоя жена о нём не помнит. Чего ещё тебе нужно? – Могу я… тоже пройти через воды забвения? – А давай, – с явным раздражением отозвался чернокнижник, выталкивая мага за пределы хранилища.
Лорд Эрлинг судорожно ловил ртом воздух. Или то, что заменяло воздух в Сумеречном пределе. – Милослав, ты меня утопишь! – натужно выкрикнул он, сплёвывая воду забвения, которой успел уже изрядно наглотаться. – Не переживай, я – бог смерти, – мрачно отозвался его собеседник, снова погружая голову Северина в воду. – Как угроблю, так и подниму. Но ты всё ещё помнишь моё имя… печально. Значит, сестра тебя всё-таки любит… – Но… я помню всё. – Конечно. Тебе ведь Эйзенхиэль не приходился ни мужем, ни отцом, так что конфликта воспоминаний не возникает. Вот проклятье! А я-то надеялся, что ты всё забудешь. Сдал бы тебя Владу чистенького, как младенца. А Мелисента себе поумнее кого-нибудь бы нашла…
Антар решил не настаивать – ему предстояло добиться от Чёрного Дракона куда большего, чем разъяснение случайно брошенных слов. – Позволь им встретиться. – Здесь? – фыркнул мужчина. – За кого ты меня принимаешь, мальчик? – Тебе разве не любопытно будет видеть его лицо, когда… – Ладно, уговорил, – ухмыльнулся хозяин Мира Мёртвых. – Веди его. Антар, только что стоявший рядом, мгновенно исчез. – Но Антар ведь не умер? – с некоторым беспокойством осведомился Ламберт. – Нет, – отозвался бог смерти, разглядывая покойного мага уже с некоторым любопытством. – Антар мой любимый племянник. И может появляться здесь, когда захочет. Хотя обычно он, конечно, предпочитает мой замок. Вернее, его здешний вариант. – Так это ты… так это твой меч он мне давал? Осколок Вечности? – Он давал тебе этот меч? – удивился мужчина. – Что у вас там, в мире, происходит? Я, признаться, давно не заглядывал… а, хотя припоминаю. Этот холуй рогатый болтал что-то о серафимах. Кто там опять именем бога креста воду мутит? – Мейкель. – Он ещё жив? Старый псих! – Уже нет, – отозвался Ламберт. – Ты его убил? – осведомился Чёрный Дракон. – Да. А он что, не появлялся здесь? – Может, и появлялся, – пожал плечами тот. – Почём я знаю. Ты что, думаешь, я каждого мертвеца лично встречаю? Это тебе такая честь выпала… так что можешь гордиться. – Но он вроде как… богом стал. – Сидит, значит, в Изоляторе, – равнодушно отозвался бог смерти. – Одним больше, одним меньше. Подождёт. Пока у меня нет настроения эту клоаку чистить. Тут снова появился Антар. Как и в прошлый раз, совершенно неожиданно. Однако теперь он был не один. – Антар, я не собираюсь терпеть эти твои дурацкие выходки! – раздражённо говорил царь фейри, стрельнув быстрым взглядом в невозмутимого бога смерти. – Я только хочу тебя кое с кем познакомить, дядя Кэролин, – примирительно ответил Последний из Эрлингов. Но фейри и сам уже увидел стоящего рядом с Чёрным Драконом человека. Выражение лица монаршей особы неуловимо изменилось. Как, впрочем, и Ламберта. Барон фон Штосс сделал несколько шагов вперёд и слегка наморщил лоб, прищурив при этом глаза. – Я помню тебя… ты ехал верхом на белом олене, на рогах которого сидели певчие птицы… И кормил меня зелёным мёдом, – Ламберт провёл рукой по глазам. – Я всегда думал, что это был сон. – Ты сильно вырос с тех пор, как я видел тебя в последний раз, мальчик, – с необычной для себя мягкостью сказал Кэролин. – И даже успел умереть, – цинично заметил Чёрный Дракон.
– А, может быть, это можно исправить? – осторожно спросил Антар, прерывая затянувшуюся паузу. – Ты знаешь правила, – резко ответил Милослав. – Но, возможно, на этот раз ты смог бы сделать исключение? – С какой это стати? Ничего-ничего. Воплотится заново. В следующий раз будет осторожнее. – Он только женился недавно… баронесса с ума сойдёт от горя. В буквальном смысле. – Антар, я не делал подобного даже для твоей матери. А ей тоже пришлось пережить потерю мужа. – И ты знаешь, чем это закончилось, – многозначительно посмотрел Антар на дядю. – Сравнил божий дар с яичницей, – презрительно хмыкнул Чёрный Дракон. – Отнюдь, – невозмутимо возразил его племянник. – Речь именно о божьем даре. Взгляните сюда. На этот раз Ламберт почувствовал лёгкое тепло. Бог Смерти усмехнулся, царь фейри заметно погрустнел. – Твой брат хорошо поработал над ним, – сказал Чёрный Дракон. – Над ними, – с нажимом произнёс Антар. По взмаху его руки в серой мгле открылось словно бы окошко. Безутешная женщина всё ещё обнимала мёртвую седую голову. – Она беременна, – тихо сказал фейри. – Пока да. Но она потеряет ребёнка, стоит ей осознать окончательность его смерти. – Ты не должен этого допустить, – взволнованно схватил Антара за руку Ламберт. – Ты же обещал позаботиться о ней! – Ламберт, я бы с радостью, – отозвался Антар. – Но это выше моих сил. Она даже не слышит, когда к ней обращаются.
Тут царь фейри подошёл к Богу Смерти и посмотрел ему в глаза. – Милослав, я знаю, что ты вряд ли забыл то, что между нами произошло, но… Замолчав, он опустился на одно колено. Немного подумал, и встал на оба. – Я на коленях умоляю тебя, Милослав. Отпусти моего внука обратно в мир. Чёрный Дракон смотрел на старого врага с чётко различимым недоумением на лице. А потом с некоторым удивлением произнёс: – Драконы и Преисподняя! Кто бы мог подумать, что так тяжело отказать коленопреклонённому царю фейри! Кэролин низко опустил голову. Но голос его прозвучал громко и почти требовательно: – Так ты его отпустишь, Чёрный Дракон? – Ну, допустим, ты меня разжалобил, – с задумчивой интонацией произнёс Милослав. – Однако правила пишутся не на пустом месте. Для всего есть основания. В частности, в этом случае. Куда я его отпущу? Его тело уже мертво. Обрадуется ли эта красавица мужу-зомби? – Об этом я позабочусь, – быстро сказал Антар. – Только позволь ему уйти. – Ладно, – слегка скривился Милослав. – Пусть проваливает. Ты, Антар, сам проводишь. Я оказал присутствующим и так слишком много чести. Тут он посмотрел на Кэролина, всё ещё стоящего на коленях, но обратился к племяннику. – Да и… кстати, тут есть ещё кое-кто, кто хочет тебя видеть. А я вас оставляю. Последние слова произнёс уже металлический голос чёрного ящера, взмахнувшего широкими крыльями.
Серое марево за спиной Антара слегка заколебалось. Казалось, чуть-чуть изменился угол преломления рассеянного серого света. И довольно скоро эта любопытная аномалия сложилась в образ красивого юноши, впрочем, совершенно прозрачного, будто вырезанного из чистейшего льда. Оглядев себя, он тихонько вздохнул: – Ну, хоть так… – Альдор! – на лице Антара играла потрясённая и какая-то мальчишеская усмешка. – Это в самом деле ты? Прозрачный юноша был заметно смущён. – До некоторой степени. Вообще у меня уже гораздо лучше получается… иногда. Просто у дяди Милослава такая сильная аура! Он уже улетел, а возмущения до сих пор остались. Антар подошёл к призрачному брату и попытался притронуться к его щеке. Рука прошла насквозь. Альдор смутился ещё сильнее. – Давайте пойдём по тропе. Вам ведь всё равно нужно двигаться к дольнему миру. А мне будет легче подальше отсюда. – Я тоже вас провожу, – подал голос Кэролин. – А что за тропа? – осведомился Ламберт. – Я вижу только пыль со всех сторон. – Иди за мной, – сказал Антар, беря его за руку. – Ну или рядом со мной. Главное, руку не отпускай. И они пошли. И, странное дело, под ногами Ламберт тут же ощутил не сыпучую пыль, а ровную твёрдую поверхность. Опустив глаза, он увидел серебристую, будто лунную, дорожку. Она тянулась позади них и словно бы вырастала из-под ног его проводника. – Вы извините, – сказал юный бог любви, непринуждённо парящий вдоль тропинки, – что я так поздно. – Ничего, – улыбнулся Антар, оборачиваясь к брату, – всё равно я очень рад тебя видеть. – Дядя Милослав говорит, что у меня получалось бы лучше, если бы отец позволил мне изучать чёрную магию. Концепции жертвоприношений мне даются не очень хорошо. – Ну, самую суть ты, кажется, уловил, – грустно пошутил его брат. – А как же родители? Ты уже виделся с ними? – С мамой – да. А с отцом… пытался, но при моём приближении его аура вспыхивает, и я не могу… в общем, получается ещё хуже, чем сейчас. – Но с дядей же ты как-то разговариваешь? – Дядя Милослав виртуозно контролирует свою божественную природу. В этом отношении ему нет равных. Полагаю, это врождённый дар, помноженный на тысячелетия практики. – А почему ты вообще здесь? Папа говорил, что после смерти в Мир Мёртвых ты так и не попал… – Строго говоря, он был прав, – задумчиво произнёс Альдор. – Ведь Мир Мёртвых – лишь часть Сумеречного предела. Просто с тех пор, как Сумеречный бог оставил наш мир, а Милослав взял на себя функции бога смерти, оставшаяся часть предела не использовалась. Туда меня, собственно, и затянуло. – А угодья бога любви столь же… живописны? – не удержался Ламберт от саркастического замечания. Альдор посмотрел на него с некоторым недоумением. – Ах, это ты иронизируешь… напрасно. Пространственно-временная ткань этого измерения изрядно отличается от той, где ты привык существовать. То, что ты видишь и ощущаешь вокруг себя, характеризует в первую очередь тебя, а вернее твои представления о смерти. И об окружающих тебя существах. Вот, например, Антара ты видишь таким, каким знал его в реальном мире. Хотя большинство мёртвых душ, случайно завидев его здесь, кидаются с криками врассыпную. Или цепенеют от ужаса… это уж кто как. – А… что они видят? – Тоже по-разному, – усмехнулся Антар. – Но скажем так… если в дольнем мире я вылитый отец, то здесь не каждый отличит меня от дяди. А он тоже не всякому представляется невинного вида драконом. Кстати, скоро будем продираться сквозь бюрократические препоны, сам увидишь. – Бюрократические препоны? Оба брата синхронно вздохнули. – Без чиновников даже после смерти не обойтись, – сказал Антар, – По крайней мере, такому богу, как Чёрный Дракон. Кстати, а у тебя, Альдор?.. – Нет, – поморщился уже слегка уплотнившийся юноша, – стараюсь сам справляться. Дядя Милослав дразнит меня трудоголиком. – Большую часть времени он занимается своими делами, – пояснил Антар, – а вмешивается, только если происходит что-то неординарное. Например, вот, ты… очень любопытно, почему он лично тебя встретил? Он тебе не сказал? Ламберт отрицательно покачал головой. Местность вокруг неуловимым образом изменилась. Вернее, это была уже и не местность, а длинный серый коридор, безликие холодные стены которого терялись где-то в повисшей сумеречной мгле. Антар уверенно тянул спутника за руку, Кэролин с Альдором неожиданно притихли и чуть приотстали. Путники оказались в огромном гулком зале, просто набитом людьми. А вернее, их душами. У одной из серых стен стоял массивный конторский стол, за которым сидел… сидело… в общем, там находилось какое-то существо, которое при известной доле фантазии можно было назвать человекообразным, хотя больше всего оно напоминало Ламберту огромную серую ящерицу с морщинистой шеей и сухой складчатой кожей. Немного осмотревшись, мёртвый маг заметил, что подобное существо тут не единственное. Их оказалось множество. Они конвоировали мёртвых, таскали кипы каких-то документов, входили и выходили из каких-то дверей… так что было заметно, что именно они тут работают, а все остальные – пользуются их услугами. Антар самым наглым образом растолкал толпу мёртвых душ, выстроившихся в аккуратную дисциплинированную очередь, однако не вызвал и едва слышного ропота: выглядел он не просто внушительно, но и до такой степени самоуверенно, что ни у кого не возникло и тени сомнения, что он имеет на это право. – Вот с этого надо снять печать смерти, – небрежно заявил он, глядя в глаза серой «ящерицы». – Основание? – скрипучим голосом осведомился чиновник. – Личное распоряжение. Самого. Вертикальное веко медленно закрылось. И открылось снова. – Хорошо. Сейчас оформим. Подождите, мне нужно заказать соответствующий бланк. – Подумать только, у них и на этот случай специальный бланк есть, – вздохнул Антар. – А, что? – обернулся к нему Ламберт, неотрывно всматривавшийся в толпу мертвецов. – Кого ты там увидел? – проявил любопытство его провожатый и подвёл своего подопечного поближе. Бесплотные души дрогнули и отступили на шаг. – Стоять, – грозно сказал любимый племянник бога смерти. – Я что, бегать за вами должен? Ну, кто здесь твой знакомец? Тень мага кивнула в сторону светловолосого юноши, стоявшего, кстати, рядом с бароном Дорсом. – Калгакас. Сын Канмара. – Три шага вперёд, – скомандовал Антар. Калгакас повиновался. Хоть это и стоило ему больших душевных сил. Никаких других сил у него, впрочем, всё равно не осталось. – Тебя тоже убили? – осведомился его бывший пленник. – Кайл, – коротко ответил мёртвый император, стараясь не глядеть на стоящего рядом с его собеседником монстра – чёрного, огромного, рогатого, в двух из своих восьми рук сжимавшего по длинному чёрному мечу с хитрыми узорами. – Я даже сказать ему ничего не успел. – А у тебя было что сказать? – удивился Ламберт. – Если хочешь, я могу передать. Я возвращаюсь. – Возвращаешься? – неосторожно вскинул голову юноша, отчего чёрный великан попал как раз в его поле зрения. – А разве… э-э-э… отсюда возвращаются? – Некроманты – да, - смех чудовища прозвучал подобно раскату грома. – Тогда, – Калгакас опустил голову и крепко зажмурился, – передай ему, что я сожалею. Обо всём… этом. Серый ящер, к которому обратился Антар, вернулся не один, а с очень похожим на него помощником. И стопкой бумаги. Под тяжёлым взглядом Эрлинга оформлено всё было очень быстро. – Ну вот, – весело сказал Альдор, выглядевший уже заметно плотнее, – теперь мы можем распрощаться с Миром Мёртвых. И добро пожаловать в мои владения. Антар издал облегчённый вздох.
Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
– Я до последнего момента боялся, что что-нибудь сорвётся. Честно говоря, я не очень-то верил, что дядя Милослав согласится тебя отпустить. Хоть я и его любимый племянник, но это действительно… беспрецедентный случай. Если бы не дядя Кэролин – глотать бы тебе пыль Мира Мёртвых до вод забвения. – А… я думал, что они не очень ладят, – осторожно сказал маг. – Это не то слово, – отозвался молчавший всё это время фейри. – Я, вероятно, единственный из ныне здравствующих врагов Чёрного Дракона. И вследствие этого, самый ненавидимый. – Кхм… тогда почему?.. – Именно поэтому, – тонкая и немного грустная улыбка скользнула по красивому лицу Кэролина. – Разве есть способ сильнее унизить злейшего врага, чем проявив к нему великодушие? – Кстати, давно хотел спросить… – протянул Антар, делая невинные глаза, – а что вы с ним не поделили? – Это долгая история, – сухо ответил фейри. – Мы недолюбливали друг друга с детства. А из-за чего… ты мог бы и сам догадаться. У нас с ним не так много точек пересечения. – Вы, например, оба были наследниками престола, – всё с тем же невинным видом предположил Антар. Фейри презрительно скривил губы. – Скажешь тоже. Как будто можно ставить на одну доску царство фейри с каким-то человеческим корольком. – Сколько мне помнится, – задумчиво сказал его собеседник, – на тот момент речь шла только о царстве Серых фейри, а это не так уж много… Владимир же, напротив, был одним из самых влиятельным монархом своего времени. – Вот именно. Своего времени. Ему не было ещё и пятидесяти, когда его сынок отправил его в свои будущие владения. И займи Милослав свой престол, как ему и полагалось, мне нужно было бы подождать всего сколько-то лет… но нет! Ему потребовалось заняться чёрной магией! – То есть вы поссорились из-за мамы? – уточнил Альдор, которая эта тема тоже интересовала. – Мы не то чтобы поссорились, – поморщился фейри. – Милослав хитрее любого из этих треклятых драконов, так что понимал, конечно, что тогда я мог убить его одним движением руки. – Так почему же ты этого не сделал? – полюбопытствовал Антар. – Мелисента никогда бы мне этого не простила. --Но разве ты не пытался его убить? Папе тогда ещё пришлось… – Это он тебе рассказал? – на мгновение синие глаза фейри полыхнули яростью. – Или Северин? – Вообще-то нет, – примирительным тоном сказал Антар. – Они оба не любили об этом вспоминать. И мама тоже. – Тогда как ты узнал? – Слухами Мир Мёртвых полнится, – уклончиво ответил любимый племянник Бога смерти. Немного помолчав и полностью восстановив утраченную было невозмутимость, Кэролин продолжил: – Если бы этот идиот Роланд не выбрал именно то время, когда Мелисента была у Чёрного Дракона в замке, и не выболтал, откуда взял артефакт, ваша мама никогда бы об этом не узнала. – Рано или поздно, она бы всё равно узнала, – уверенно заметил Альдор. – Если бы этот рыцарь погиб от ран, не узнала бы, – сухо ответил фейри. – Так не было же никаких ран… – И об этом тоже никто бы не узнал. – Но всё же… – не унимался бог любви, – откуда такая ненависть? Я помню, как Лермон ревновал Антара ко всем подряд, особенно к Клариссе, и маме тогда удалось убедить его, что друзей у него может быть больше одного. Мне кажется, то же можно сказать и о братьях. Некоторое время Кэролин не отвечал. Он шёл, глядя куда-то вдаль, а потом вдруг произнёс: – Я помню, как в первый раз увидел её. Я был ещё так мал… нам было года по четыре, наверное. Для фейри это даже не детство – раннее младенчество. Но я её помню. Сколько тысяч лет назад это было… теперь уже и не сосчитать. - никто из троих спутников фейри не прервал последовавшую за этой фразой паузу, так что Кэролин продолжил: - Я играл на свирели. Вернее, пытался играть. Никак не мог подобрать мелодию… Она вышла из-за полога ветвей плакучей ивы и молча уселась напротив. Маленькая, с пухленькими ручками и ножками. Сидела, обхватив ручонками коленки. А потом сказала: «Ну что же ты, играй!». И я вдруг понял… вернее, почувствовал, что мир до этого был не полон, словно расколот на куски, а теперь вдруг стал цельным. Завершённым. Правильным. Я играл… потому что теперь точно знал, ощущал, как всё должно быть. А она сидела, слушала и улыбалась. И на следующий день пришла опять, - следующая пауза длилась ещё дольше предыдущей. - Я не понимал, что делало её такой особенной. Казалось бы, она была обычным человеком. Короткоживущим, даже не магом… правда, она видела волшебный народец. И фейри… но это не такая уж редкость, если подумать. Мой отец, царь Оратрон, заметил моё возбуждённое состояние. Я не видел причин скрывать свою новую знакомую… напротив, мне хотелось всему миру поведать о ней. И я привёл её во дворец. Отец, конечно же, сразу понял, кто она. И объяснил нам, кем мы являемся друг для друга. Я был в восторге. Подумать только! Вторая, человеческая половина моей собственной ауры! Творение Сумеречного Бога! Будущая правительница короткоживущих. А она только пожала плечами и улыбнулась. – синие глаза фейри продолжали смотреть куда-то вдаль, словно вглядываясь в далёкое прошлое. – Нам было хорошо вместе. Мы бродили по лесу. Купались в реках. Ей нравились животные – мне они подчинялись. Я уже начал понемногу овладевать магией – и развлекал её целыми представлениями с участием фей и эльфов. А потом… – Кэролин брезгливо скривился. – Потом появился Милослав. И всё закончилось. Эти его дурацкие змеи, шахматы, политика… Не сразу, но она стала приходить ко мне всё реже… и то в основном за тем, чтобы я помог вытащить его из очередной передряги. Я скрипел зубами, но не мог отказать ей. Я жить без неё не мог. А этот напыщенный самоуверенный наглец только снисходительно посмеивался надо мной. Он никогда не делал этого открыто, хитрая тварь, но… мне было вполне достаточно, чтобы его ненавидеть. Особенно когда он подхалимничал перед Сумеречным Богом… Альдор слегка кашлянул. – Но, дядя Кэролин, насколько я помню, ты и сам… – Я был уже царём объединённых кланов фейри, мы с Сумеречным Богом были почти коллеги, – резко ответил тот, – а этот выскочка был всего лишь чернокнижником. Но я уверен, это он подстроил и разрушение монастыря Континуума, выставив меня чуть ли не главным виновником, и уговорил Сумеречного Бога отпустить Мелисенту в антитентуру, будь она трижды проклята. И не удивлюсь, если идею продолжить карьеру демиурга ему подкинул тоже Милослав. – Боюсь, ты путаешь причину со следствием, – глубокомысленно сказал юный бог. – Мне кажется, мама стала проводить с тобой меньше времени не потому, что познакомилась с дядей Милославом, а сдружилась с ним, потому что стала проводить с тобой меньше времени. Ваша проблема была в том, что ты фейри. Ты ведь взрослел гораздо медленнее, чем твоя подруга. К четырнадцати годам, попав в столицу, она была уже почти взрослой… неудивительно, что ей хотелось чего-то нового. А сейчас всё наоборот – она снова подросток, а ты… слишком взрослый. Вот дети, когда вырастают, покидают дом своих родителей. И с течением лет навещают их всё реже… но от этого их любовь не становится слабее. – Ты везде найдёшь место для любви, – горько усмехнулся Кэролин. – Профессиональное, вероятно. – Но ведь то, что ты описывал, – подал голос Антар, – очень похоже на описание любви, разве нет? – Вовсе нет, – сухо ответил тот. – Фейри к любви не способны. Зато к ревности – сколько угодно. – Не бывает дыма без огня. – Отчего же, бывает, – отозвался Антар, имевший представление о дымовых шашках. – И тебе ли не знать о феномене фейри? – Да, но дядя Кэролин не вполне обычный фейри, – тихо сказал Альдор. – Разве на царей физиология не распространяется? – улыбнулся Антар, но, заметив, как пристально Кэролин посмотрел на племянника, осёкся. – Как… ты узнал? – Ведь… это ты попросил меня о нём, – юноша кивнул головой в сторону Ламберта. – И ты сказал тогда… – Да, – резко оборвал его царь. – Я понял. – О чём попросил? – заинтересованно осведомился фон Штосс. Но и фейри, и юный бог не торопились с ответом. Поэтому заговорил Антар. – Помнишь, как ты заглядывал в моё прошлое? – Да. А ты тогда хотел выяснить, кто сделал меня частично фейри. И тебе это удалось? – Скорее наоборот. Мне удалось выяснить, кто сделал тебя частично человеком. Это был Альдор. – Так вот почему ты стал помогать нам, – грустно произнёс барон фон Штосс. – Ты не хотел, чтобы труды твоего брата пропали втуне? – Я бы вам всё равно помог, – пожал плечами Антар. – Я же говорил, ваша пара меня заинтересовала. Но заинтересовала именно благодаря делу рук Альдора. Ведь это он подарил тебе возможность её любить. И быть любимым. – То есть ты хочешь сказать… что мои чувства к Камилле – не настоящие? И её взаимность – тоже? – Ну, вот ещё, – даже обиделся Альдор, – где ты собрался искать любовь более настоящую, чем собственноручно внушённую Богом Любви? Самая что ни на есть качественная: искренняя, глубокая, возрастающая со временем, не боящаяся ни превратностей судьбы, ни расстояний, не знающая сомнений… да о такой любви только мечтать можно. Я далеко не для каждого так стараюсь. – Но всё равно я не совсем понимаю, – медленно сказал Ламберт, оборачиваясь к Кэролину. – Ведь ты сам собирался сделать из меня фейри? Для этого ты учил меня понимать животных, магии и… этот зелёный мёд, после которого краски становились ярче и я начинал видеть… кхм… больше существ, чем другие люди? Меня ведь чуть психом не сочли. Благо я был так мал, что списали всё на детские фантазии. – Видишь ли, – Кэролин странно улыбнулся, но всё-таки произнёс, – внучек, в отличие от демонов, верховная власть у фейри передаётся по наследству. Именно этому факту я обязан своим появлением на свет. Если бы Оратрону не нужен был сын… в общем, в определённый момент, после очередной конфронтации с Милославом, я подумал, что хоть и бессмертен, но не вечен, как и мой отец. – И тогда ты женился на Веллории, – сказал Антар. Кэролин кивнул. – Она родила девочку. Женщина не может наследовать престол, но её дети – могут, – тут царь фейри посмотрел на Ламберта с какой-то тихой грустью. – Должен признаться, мальчик, мы с твоей бабушкой были не лучшими родителями. Возможно, мне стоило взять женщину из людей, как когда-то поступил мой отец. Но Фионелла… была несколько высокомерной и холодной даже для фейри. Сварга исторгла её, когда ей не исполнилось ещё и десяти. – Так моя мать, – очень вдумчиво, почти по слогам произнёс Ламберт, – была фейри? – Да, – просто ответил его дед. И маг вдруг расхохотался. Он смеялся долго, безудержно, даже спотыкаясь от смеха. Причину его веселья понимал только Антар, тоже слегка улыбнувшийся. Альдор же с царём фейри смотрели на барона фон Штосс с недоумением. Отсмеявшись, он пояснил: – Она отдала жизнь за бессмертие и вечную молодость. А у неё было бы и то, и другое без всяких усилий. Кэролин пожал плечами. – Возможно, она об этом не знала. Она была ещё совсем маленькой, когда покинула Сваргу. – А почему ты не рассказал ей? Ты ведь… приходил? – Как я уже сказал, женщина не может наследовать престол, – равнодушно отозвался фейри, – так что с тех пор, как на свет появился ты, она меня больше не интересовала. – Но ведь она твоя дочь… – А ты её сын, – пожал плечами царь. – Много материнской любви ты от неё видел? Ламберт только поёжился. – Так это семейное? – Скорее, видовое, – сухо усмехнулся его собеседник. – И тем не менее, человек тоже не может наследовать царю фейри, – заметил Антар. – Я не собираюсь погибать в ближайшие годы, – с оттенком неприязни сказал Кэролин. – У Ламберта будут дети, внуки… выберу кого-нибудь из потомков. Более подходящего. – Более подходящего? – Более склонного к деспотизму и тирании. С моими подданными нельзя миндальничать. – Но закончи ты превращение в фейри, он бы… – Я пожалел его, – резко оборвал Антара дядя. – Доволен? Я, может быть, и фейри, но не совсем уже бессердечный тип. У него был прекрасный потенциал… фантазия, свобода мысли, творческие задатки… – А ещё он так доверчиво забирался к тебе на колени, этот малыш, – задумчиво продолжил Альдор. – За шею обнимал… Какое-то движение тенью скользнуло по чертам Кэролина, но в следующий миг его лицо снова сделалось бесстрастным. Он не ответил. Однако Антар, внимательно следивший за мимикой дяди, восхищённо воскликнул. – О! Даже так! – Возможно, и это тоже, – сквозь зубы процедил тот. – Когда процесс дошёл до уничтожения способности любить, я смалодушничал. В конце концов, не считая Фионеллы, он мой единственный потомок. Пока что. Когда я это сделал, меня что-то словно грызло изнутри. Быть может, эта ваша пресловутая совесть. – Но откуда тебе было знать, чего ты его лишаешь? Если ты сам никогда не любил? – Я любил, – сухо ответил фейри. И добавил уже тише. – Однажды. – И я до сих пор не понимаю, как это тебе удалось, – с некоторой грустью заметил Альдор. – Я пробовал внушить это чувство взрослым фейри – совершенно безуспешно. Кэролин не ответил. – А я, кажется, знаю, – сказал вдруг Антар. – Я был как-то в седьмом, самом дальнем из миров. Его физические параметры таковы, что… в общем, если коротко, там не действует магия. Чародей, с которым я туда попал, едва не свихнулся: он полностью лишился магических способностей. Но я вот сейчас думаю, что если бы туда попал фейри, то он стал бы… – Антар, тебе говорили, что твоё всезнайство чрезвычайно раздражает? – неприязненно осведомился Кэролин. – О, и не один раз, – легкомысленно ответил тот. – Так я прав? Фейри неохотно кивнул. – Когда я попал туда, я стал человеком. – И… как? – участливо спросил Альдор. – Я был очень счастлив, – сухо ответил тот. – И глубоко несчастен. Впрочем, и то, и другое продлилось недолго. – А почему ты тогда… не остался там? – тихо осведомился юноша. – Потому что Сумеречный Бог в очередной раз вернул Мелисенту домой. А без неё… без неё для меня оставаться там было бессмысленно. – Вы были там с мамой?! – И, заметь, без Милослава. Лицо Антара вдруг потемнело. – И вы с ней… – он запнулся, будто не решаясь произнести следующую фразу. – У вас был роман? Всего на одну секунду, показавшуюся его спутникам очень долгой, Кэролин прикрыл глаза. – Нет, – бесстрастно ответил он. – Ваша мать никогда не отвечала взаимностью никому, кроме вашего отца. Даже не смотря на то, что происходило всё это задолго до его рождения. Не для кого не секрет, как я отношусь к Северину… но даже я вынужден признать, что он стал ей хорошим мужем. Царь фейри обернулся к Антару. – И я никогда не видел её такой счастливой, как в день, когда родился ты. Возможно, это и навело меня на мысли заиметь собственных детей… – А… ты? – тихо спросил Альдор. – А я любил её сильнее, чем десять тысяч Милославов вместе взятых. Потому что для него она прежде всего сестра, а для меня она была… женщиной. Какое-то время. – А как же… – Антар снова слегка замялся. – Эйзенхиэль? – Князь Элизобарра? – Кэролин даже слегка улыбнулся. – Бедняга вампир. Был от неё без ума. Признаться, я очень ему сочувствовал. – Но ведь мама… то есть Лоридейль Лейнсборо вышла за него замуж? – Мелисента использовала его. По своему обыкновению, – простодушно ответил царь фейри. – Это ей всегда прекрасно удавалось.
Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Я её и сама не нашла. Видно, потерялась в процессе редактирования и переразбивки. Просто конец я ещё недовычитала. Так что всё норм. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Сча-а! Кайф фаланги в разгоне. Топ-топ-топ -- и снесли все перед собой. Простое стояние годится именно для пикинеров. "Сивая легенда". Лучников как-то не заметила, мож, пропустила, тогда извиняюсь.
ЦитатаAnevka ()
Как обычно.
Так необычно же! Империя не может не расширяться. Стоит ей остановиться -- и капец. Если она не грызет что-то, то это либо буферная страна, либо область, подпертая другой империей. Либо там сидят такие партизаны, что заводиться себе дороже. Дальше думай.
ЦитатаAnevka ()
Чёрт, а я люблю быструю смену картинки.
Можно и быстро менять, но лично я не успела с героями познакомиться и притащиться, а оно уже перебежало. Это замечательно для фильма, а тут капельку бы длиннее. И слишком много имен и названий. Оставить бы действительно важных и все камеры на них. А то там какой-то маг, который в деканы метит, и его подружка, и фаворитка императора, и его внучатая племянница, и сбежавшая кто она ему там? А еще царица с сыном и ее любовник... И это еще не все! Меня редактор учила (умнейшая женщина, низкий ей поклон), что больше девяти объектов за раз нормальный человек не воспринимает. А еще у автора бонус: ему известно все. А читатель в это едва-едва заглянул. По сути, я бы начала с Кайла. С вопроса о завещании и вплоть до поездки (во время которой можно подать историю с географией). И сюда бы поездку советника описала на день варенья и что он оттуда вынес: или как его рассказ, или как документы на столе... Там и внучку императора мона помянуть, и беглую девицу... Потом перескочила бы к Камилле, с ее точки зрения подала бы столицу, отношения, магов слегка, не выводя их на сцену, и отправила бы ее в Дом. И уж там бы поминала и визит в город мертвых, и развратную королеву (как ее?), и Парфа, которого, как ни странно, запомнила. Уфф, ладно, это я бы начала, а ты сама решаешь. Но пока для меня слишком много перескоков и дырок.
Ой, да, я нехорошая, не похвалила. А есть за что. Описания, вкусности, приятный язык, сцена с управителем и Кайлом очень понравилась и с одноруким, а еще раскиданные по тексту намеки. Ну и рассказ трактирщика о детишках блестящий. А за королеву обиделась, звездоче-от, панимаш, мимо такой женщины прошел! И где на щетину ворчит, блестяще! И насчет котят и девочек -- супер!
Так она и не останавливается - грызёт. Только Кордолис тоже не лыком шит. У них флот сильный и да, партизаны. Тупо не хватает у Сивф сосредоточения на них. А вообще там всё было поделено, пока Канмар Завоеватель не пустился в завоевания. В частности, сейчас у Сивф большая часть воск стянута к другой границе - с бывшим султанатом Альбастан. Который теперь входит в состав Илларийской империи. Не до Кордолиса уже: на два фронта воевать удовольствие то ещё. К тому же, с обоими своими поставщиками продовольствия. Хоть одного-то надо оставить.
ЦитатаТриллве ()
И слишком много имен и названий.
Я уже подчищаю. Заменю, где получится, общими существительными. Начать хочу именно с этого места, но, возможно, стоит действительно разбавить описаниями мизансцен, кто что куда чего. Блин, ну персонажей много, что поделаешь? Но все они нужны Ладно, думаю, если описательными моментами разбавить, оно мягче пойдёт. Тогда девять будет не за раз, а за... пару раз
ЦитатаТриллве ()
А за королеву обиделась, звездоче-от, панимаш, мимо такой женщины прошел!
Это у него травма детства просто. Даже две. Там дальше будет.
Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Класс! Скачать, скачать, скачааааать)) Прочитаю и обязательно отпишусь:) Спасибо тебе, ты молодчага!
Ой, да лаадно тебе... Там сюжетно нового ничего нет. Просто композиция поменялась чутка.
ЦитатаРотгар_Вьяшьсу ()
Anevka, Источник вечного позитива!
Я такая!
ЦитатаИнкоГнитО ()
Кстаааати, можете меня поздравить - поступил в универ на грант
Поздравляю!!!! Грант - это типо стипендия? Тогда круто. А на какую специальность?
ЦитатаТриллве ()
Бушь смеяться, у умных тоже
Что нахожу логичным.
ЦитатаТриллве ()
Тут бы я поспорила...
Для определённости возьмём Кайла
ЦитатаТриллве ()
Зато остался Андроид.
Ай, с ним я уже ругалась когда-то. По второму разу прикольно только с Ротгаром. Он как мультяшка.
ЦитатаТриллве ()
Насчет Чессмена -- интуиция вопит, что это чья-то аватара. Может, и врет, но свербит, зараза. Очень уж фальшиво выглядит им написанное.
Что аватара - к гадалке не ходи. Вот только а не пофиг ли нам кого троллить: фейка или оригинал? Если он тоже словит лулзы - я только за.
ЦитатаТриллве ()
И ты тоже?
А ещё Инкогнито, если правильно помню
ЦитатаТриллве ()
Но в мире с паровозами и дирижаблями есть что-то удивительное. И паровым двигателям не нужна длинная цепочка нефтепереработки.
Дирижабли это кул, согласна. А электричеству нефтепереработка тоже без надобности на самом деле. Сжигание углеводородов - это дань двигателю внутреннего сгорания и пошлому циклу Карно (который я презираю ВНЕЗАПНО за низкий КПД). Я за фотоэлектричество, водородную энергетику и "верю, что в этом веке мы увидим уже термоядерный синтез. *немного подумав* Надеюсь, что управляемый".
ЦитатаТриллве ()
Да и у нее больше психологическая проза на магической основе
А вот это действительно круто. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Влад привёз зелье сам. Никто из его клана даже под страхом мучительной смерти не осмелился бы приблизиться к леди Мелисенте в том состоянии, в котором она сейчас пребывала. Впрочем, вампир и сам бы никого к сестре не подпустил. Задержанный у двери особняка препирательствами с призраками, Влад был впущен Северином. Взглянув на почерневшее лицо мужчины, глава клана только осведомился: - Что, так плохо? - Я никогда её не видел в таком состоянии. - Так ты женился уже на совершеннолетней. В подростковом возрасте она постоянно такие штуки откалывала. Думаешь, почему её так боятся? Бывало, залепит вампирка какая-нибудь ей гадость о цвете глаз и осыплется тут же горкой пепла. А девочка потом сутки… вот так вот. Намучался я с ней… приказал всем каждое слово исполнять и не болтать лишнего, только бы она не нервничала. С возрастом уже менее импульсивной стала, давно не срывалась. Цветом лица девушка могла бы поспорить с братом. Тёмные круги под глазами делали её похожей если не на вампира, то точно на какую-то нежить. Она не жаловалась, не кричала и не стонала, просто металась по комнате, пошатываясь, тяжело дыша, то выбегала на балкон, то падала на кровать, то прижималась лбом к груди мужа, и тогда он чувствовал, как хрупкое тело скручивают болевые спазмы. Чтобы снять напряжение мышц, уже несколько часов Северин смачивал ей виски уксусом, массировал затылок, плечи и ступни. Это ненадолго приносило ей облегчение, но вскоре страдалица начинала метаться снова. Если бы лихорадочные поиски средства, которое может ей помочь, не занимали все мысли мага, он, вероятно, бился бы головой в стену, коря себя за то, что стал причиной таких страданий. Присутствие Влада вдохнуло в него призрачную надежду, рассеявшуюся почти тотчас же, как они вошли в её комнату. Стоило вампиру подойти к свернувшейся в комочек на кровати сестре, как она с шипением запустила в него подушкой. - Влад, убирайся отсюда! От тебя кровью несёт, как от забойщика свиней! Когда ты уже научишься сосать так, чтоб не изваляться с ног до головы! Не смей ко мне подходить! На подгибающихся ногах она добежала до уборной и, судя по доносившимся оттуда звукам, её рвало. - Плохо дело, - быстро сказал вампир. - Сейчас ей ещё хуже станет. Держи, запоминай. Вот это, - он протянул Северину мешочек с каким-то мелко порезанным сухим растением, - заваришь в чашке воды. Вот в этой. Четыре минуты, потом дашь ей. Она горячее пить не будет, поэтому кинешь туда три кубика льда: вот из ведра. Ещё через десять минут начнёт отпускать. Эффект длится около часа. Возможно, чуть меньше. Использовать можно не чаще, чем раз в шесть часов. Поэтому через пятьдесят минут приготовишь горячую ванну: сорок два градуса, не больше, не меньше. Выльешь туда вот этот пузырёк, зелёный. Не больше двух раз за ночь. Это тоже на какое-то время поможет. А потом… действуй по обстановке, - сжав человеку плечо на прощанье, Влад уже сбегал вниз пор лестнице. - В случае чего, клан тебя не забудет, - и добавил уже себе под нос: - А выдать её замуж было неплохой идеей. Когда Мелисента, бледная как смерть, вошла обратно в комнату, муж уже протягивал ей чашку с отваром. Она медленно выпила всё до капли, делая маленькие глотки и слегка морщась, а потом сдавила виски руками и упала к нему на плечо, напряжённая как струна. Северин запустил пальцы в копну разметавшихся золотистых локонов, гладил голову, шею и плечи, пока жена не начала расслабляться в его руках. Девушка глубоко вздохнула и села на кровать. Краска уже начала возвращаться к её лицу, глаза приобрели более осмысленное выражение. Посмотрев на опустившегося на ковёр рядом с ней мужчину, она грустно улыбнулась и погладила его по щеке. - Не переживай так. Вон уже, все губы искусал. Со мной всё будет хорошо. Часов через двенадцать я смогу нормально реагировать на окружающее. А ещё через семь-десять, и вовсе всё пройдёт. Застонав, маг спрятал лицо в её колени. Теперь уже она гладила Северину волосы, а он только судорожно сжимал кулаки. - Может быть, я смог бы взять на себя твою… - Не думай даже, - быстро сказала девушка. - Ты умер бы от болевого шока. Женщины вообще лучше переносят такие вещи. А Фениксы особенно. Но сегодня даже я на пределе своих возможностей. Он поднял голову, и, увидев выражение лица мужа, Мелисента пожалела о своих последних словах. - Бывало и хуже, - поправилась она. - И вообще, я привыкла. - Что может быть хуже? – хрипло спросил Эрлинг. - Например, однажды меня сожгли на костре… Дрова были очень сухие, так что не давали дыма и задохнуться раньше времени не пришлось. Вот тогда было действительно плохо… Северин, что с тобой? Издав что-то среднее между стоном и рычанием, он снова спрятал лицо. - Родная моя, любимая… нежная моя девочка, я никому не позволю и пальцем до тебя дотронуться. Я не могу видеть даже печали на твоём лице, и мне легче умереть, чем наблюдать, как ты страдаешь. - Просто будь осторожнее, - ласково сказала она, - и не пугай меня, как сегодня. И всё будет хорошо. Умирать мне уже приходилось, а влюбляться - ещё нет. Мелисента продолжала гладить мужа по голове и тихо начала рассказывать, чтобы отвлечь от самобичевания: - Один из богов мира, в котором я появилась на свет, наделил меня способностью покорять сердце любого, у кого оно вообще есть. Он считал, что это принесёт счастье мне и моему народу. Но на самом деле ничего кроме неприятностей из этого не вышло. - Почему? – глухо спросил мужчина. - Я не сразу научилась адекватно этой способностью управлять. Меня ужасало, например, что на турнирах при дворе моего дяди-короля люди убивали друг друга только за то, чтобы получить перстень или другую безделушку из моих рук. Дипломатические отношения осложнились из-за споров о моей руке, один из моих кузенов пытался убить другого, потому что ему показалось, что тот мне больше нравится… а мне было невыносимо противно. Я не была тщеславна, жажда власти была мне чужда. В общем, я сбежала. Тогда ещё в пределах своего мира, в один монастырь в забытой богами пустыне. Я провела там несколько лет, пока меня не нашли и не вернули обратно. Монахов при этом перебили. Но как результат… я научилась по своему желанию возбуждать не только любовь, но и ненависть, и прочие чувства. Особой радости мне это, впрочем, всё равно не принесло. В следующий раз я сбежала в другой мир. Для этого мне впервые пришлось умереть. Но там меня тоже отыскали. Даже ещё быстрее. Целый рыцарский орден для этого основали, - она грустно усмехнулась и продолжила: - Один из моих оставшихся в живых братьев был магом. От него я узнала об антитентуре вообще и о вашем мире в частности. - Чёрный Дракон? – догадался Северин. Рассказчица кивнула. - Мне удалось уговорить Сумеречного бога позволить мне пожить здесь. Брат проводил меня через Мир Мёртвых. Так появилась Лоридейль Лейнсборо. Я надеялась, что здесь дар Сумеречного бога не будет иметь над людьми власти, и я смогу жить нормальной жизнью. И хоть первое, вообще говоря, было верно, второе из этого не следовало. Без всякой инициативы с моей стороны меня рассматривали то как угрозу, которую надо устранить, то как приз, который надо заполучить. Я чувствовала себя чем-то вроде амулета, который должен приносить счастье, и за обладание которым ведётся непрекращающаяся резня. Когда я поняла, что не могу вернуться домой, и вовсе почувствовала себя пленницей. Северин сел рядом с любимой и привлёк к себе. - Бедная моя девочка… Мелисента доверчиво прижалась к мужу. - А потом появился ты, - она слабо улыбнулась, - защищал меня от вампиров и похитил у моего собственного отца. Он конфузливо потупился. - Ты… помнишь? Я надеялся… ты ведь была совсем крошкой… - Такое не забывается, Северин. К тому же… я Феникс, - немного помолчав, она снова улыбнулась. - А ты помнишь, как я заговорила с тобой на приёме у Влада? Меня поразил твой взгляд. Ты смотрел на меня… с сочувствием. Мрачный, щетинистый, настороженный… и тебе было меня жаль, сестру главы клана, перед которой преклонялись, которой завидовали и которую вожделели. - Ты была такая печальная, - смутился маг. - Такая трогательная и… беззащитная. Одна-одинёшенька в этой толпе. - А ты не заметил, что за мной ухаживали сразу два вампира? - Что, правда? – удивился Эрлинг. Девушка поцеловала его в щёку. - Ты их даже не заметил… потому что смотрел только на меня и говорил только для меня. А потом ушёл, не обернувшись, и не ожидая обещанного продолжения. И после… заботился только о том, чтобы развлечь, тут же исчезая, стоило мне улыбнуться. - Я был изгоем, а ты - принцессой клана, - тихо сказал Северин. - Как я мог надеяться на что-либо? Я даже не был уверен, что ты помнишь моё имя. - А вот от Влада из всего этого сделал вывод, что раз ты к моим чарам равнодушен, то будешь удобным мужем. - А ты… почему ты согласилась? - Мне было хорошо с тобой. Легко. Ты был, кажется, первым, кого интересовало, чего хочу я сама. А потом… я поняла, что начинаю зависеть от тебя, от твоих рук, гладящих мои волосы, твоих губ, касающихся моих пальцев, твоего голоса… ты знаешь, я иногда просила тебя наколдовать что-нибудь просто чтобы послушать, как ты читаешь заклинания. Но меня эта зависимость испугала. Помнишь, как я сбежала из замка? Не из-за Фастинды, она была просто поводом. Из-за твоего отсутствия. Я уже привыкла сбегать от проблем, хотя ни разу ещё это их не решало. Мне тебя так отчаянно не хватало, что я не могла ни есть, ни спать, в сотый раз придумывая всякие ужасы, которые могли с тобой произойти. Я видела, что страсть делала с людьми, и поэтому не хотела любить тебя. Уподобиться тем несчастным, - девушка с шутливой брезгливостью сморщила носик. – Но я ничего не смогла с этим поделать. Мммм… Мелисента уткнулась лбом в грудь мужа, и Северин почувствовал, как снова напряглись её плечи. Взглянув на часы, он щелчком пальцев активировал заклинание, подогревающее воду. - Позволь, я сниму с тебя это, - сказал он, прикасаясь к застёжке платья. Женщина повела плечами, позволяя ткани скользнуть вслед за его рукой. Кожа леди Эрлинг была холодной, и прикосновение тёплых ладоней супруга доставило ей удовольствие, позволив немного расслабиться. Страдалица откинулась на спину и прикрыла глаза. Мужчина, совсем уже было собравшийся нести жену в ванну, поддавшись внезапному порыву, наклонился над ней и мягко коснулся губами уголка её рта. Девушка ответила на поцелуй не сразу, но охотно и даже горячо. Когда он, прервавшись, попытался отстраниться, она удержала его за воротник и требовательно сказала: - Ещё.
Хотя Владу, остановившемуся неподалёку, и сообщили, что леди Мелисента, поймав нетопыря-соглядатая, потребовала привезти ей пленного паладина, он не поверил своим ушам. Было ещё утро, а в том состоянии, в котором он её оставил, членораздельных приказов ожидать можно было разве что к вечеру. Но глазам своим вампир всё-таки поверил. Хотя и с трудом. Выпорхнувшая ему навстречу сестра сияла улыбкой. - Влад, ты сегодня отлично выглядишь! – она чмокнула его в щёку. - Такой представительный! Хочешь со мной к Святейшему съездить? Хороший повод обсудить ваши разногласия. - Я… э… кхм… почему бы и нет? – вампир настороженно следил за девушкой, ожидая подвоха. - О, Эдвард зубы-шприцы… где паладин? Ещё не доставили? Ладно, лошадей тогда запряги пока, - улыбнулась она и умчалась отдавать ещё какие-то распоряжения. - Эдвард? – поперхнулся Влад. - Не упырь, не кровосос, не поганый вампир? А Эдвард? Он, правда, Эдвин, но всё же… - Это она пошутила, - пояснил образованный Северин. Выглядел он несколько уставшим, но вполне спокойным. - Как прошло? – осведомился глава клана. - Всё хорошо. Да, кстати, держи, - мужчина протянул мешок с зельями. - Не понадобилось. Вампир заглянул внутрь. На месте было почти всё. - Ты что с ней делал? – поднял он на человека недоумённый взгляд. Тот пожал плечами. - Действовал по обстановке.
- О! – сказала Гестия. И помолчав, спросила: - А потом они жили долго и счастливо? - Да, - подтвердил Антар. - Потом они жили долго и счастливо и умерли в один день. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Если подумать, они все в чём-то списаны с меня. А ещё с моего мужа, наверное. Но тут уж... ничего не поделаешь.
Хельга Ларин проводила долгим взглядом проходящего мимо молодого вампира. И с грустью отметила про себя, что Влад Элизобарра неотразим, как всегда. Совершенно волшебным образом эта темноволосая полногрудая красавица с золотистой кожей и глубокими синими глазами неизменно тушевалась, путала слова и начинала заикаться в присутствии бледного красноглазого клыкастого субъекта. Влад был не просто красив… он отличался острым умом, позволявшим не особенно напрягаясь быть одним из лучших студентов на факультете управления, а также непринуждённо отпускать едкие колкости по поводу окружающих. Или соблазнять женщин. О, Хельга прекрасно знала, что предмет её мечтаний – изрядный бабник. Но странным образом это делало повесу ещё более привлекательным. А кроме того Влад был абсолютно недоступным. Дело даже не в родовитости и богатстве. Она ведь и сама представительница аристократического семейства. Помимо всего прочего молодой Элизобарра - сын и наследник главы самого влиятельного на сегодняшний день клана магов. А потому… Хельга коротко вздохнула. Её клан никогда не одобрит брак с представителем клана Вампиров. Да что там брак… даже банальную интрижку не позволяло ей гипертрофированное чувство долга. Но ведь просто посмотреть на красавчика было можно? Влад же, окружённый стайкой приятелей, или, даже лучше сказать, приспешников, фланировал по университетскому саду, зорко осматриваясь. Это был первый день учебного года. А это для молодого повесы равнозначно осенней распродаже цыпочек. Ведь сегодня здесь соберутся все эти наивные восторженные первокурсницы. А значит, самое время застолбить за собой самых перспективных. Однако до сих пор Влад ощущал от солнечного (что само по себе уже неприятно) утра одно разочарование: среди перваков наблюдался изрядный перекос в сторону сильной половины, а те мордашки, что принадлежали существам женского пола, молодого вампира не вдохновляли. Но кто ищет, тот всегда найдёт. И Владу Элизобарре улыбнулась удача. Или ехидно посмеялась над ним, это уж как посмотреть. На мраморном парапете фонтана, озарённая бликами пробивающегося сквозь густую листву солнца, аккуратно сложив ручки на коленях, сидела девушка. Водопад золотых волос, огромные, в пол-лица голубые глаза. Светлая, чуть розоватая матовая кожа, тонкие изящные черты. Осиная талия. Влад понял, что потратил утро не зря. Повинуясь знаку его руки, свита отстала, предоставив своему предводителю приблизиться к объекту в одиночестве. – Ещё одна принцесса прибыла постигать азы управления? – осведомился он, с лучезарной улыбкой опираясь о мрамор парапета. Назвать её принцессой – беспроигрышный ход. Влад прекрасно знал всех представителей правящих династий и их семей. Если бы эта девушка была из их числа – он бы запомнил. – Монарх, действительно управляющий своими людьми – такая редкость, вы не находите? Чаще этим занимается кто-то другой, – сказано было нарочито серьёзным тоном, однако взгляд, которым красавица окинула молодого вампира, отдавал явной ироничей. Влад, тонко чувствовавший выпады в свою сторону, понял, что его принадлежность к числу «золотой молодёжи» не только не тайна для девушки, но и внушает скорее насмешку, чем трепет. И это вызвало в нём тень капризного раздражения. – Простолюдинка, да ещё и без магии… тяжело же тебе придётся, – с фальшивым участием в голосе произнёс он. – О, не беспокойтесь, – любезно отозвалась девушка, всё так же сидящая со сложенными на коленях руками. – Я уж как-нибудь. Вы вон, как я погляжу, и без мозгов справляетесь. А это куда как сложнее. Молодой вампир вспыхнул. – Чересчур поспешные выводы могут привести к весьма превратным умозаключениям, – процедил он. – Чем обязан подобному мнению? – Вы даже с собственной ширинкой не в состоянии справиться, что уж говорить о народных массах, – пожала плечами девушка. – Не слишком-то доверяйте слухам, моя дорогая, – с видом оскорблённого достоинства произнёс Влад. – Слава сердцееда не всегда бывает заслуженной… в моём случае… – О нет, – прервала его она. – Я не в фигуральном смысле. А в буквальном. Опустив глаза, наследник князя Элизобарры залился краской до корней волос. Он пытался что-то сказать, но только бессильно открывал рот, словно рыба, вытащенная на берег. Сам ли он забыл привести себя в порядок после утреннего променада с секретаршей декана, или кто-то из магов-недоброжелателей решил так оригинально подшутить, выяснять он будет потом, а сейчас… – Это ещё что такое? – высокий черноглазый человек с длинными волосами и выдающимися скулами поднял его за воротник, будто щенка, и развернул к себе лицом. – Он приставал к тебе? – обратился незнакомец к девушке, продолжавшей спокойно сидеть на парапете. – Разве что самую малость, – равнодушно отозвалась та. Только что перенесённое унижение вылилось у Влада в дикую ярость, однако заряд магии, который должен был испепелить его мучителя на месте, бессильно опал, не причинив тому и тени беспокойства. Тогда вампир почти прошипел, обращаясь к странному человеку: – Да ты покойник! Ты хоть представляешь себе, кто я? – Ну же, удиви меня, – невозмутимо ответил мужчина. – Влад Элизобарра! – А-а-а… – протянул тот со змеиной усмешкой. – Родственник Эйзенхиэля? – Я его сын! И можешь мне поверить, что ещё до конца дня… – Передай своему отцу привет от Чёрного Дракона, – холодно перебил незнакомец. – И передай также, что тем, что у него всё ещё есть наследник, князь обязан исключительно моему хорошему настроению. Я только что вернулся с Грозового Пика. Мужчина небрежно разжал пальцы – Влад неловко брякнулся оземь. – Ты же, мальчишка, заруби себе на носу: ещё раз увижу тебя около моей сестры – пеняй на себя. А теперь проваливай. Последнюю фразу незнакомец, назвавший себя Чёрным Драконом, произнёс особенным, каким-то металлическим голосом, от которого мороз продрал вампира по коже. Чёрные глаза странного человека при этом сделались янтарными, разделёнными сверху донизу узким вертикальным зрачком. *** – Что?! – лицо без того бледного главы клана Вампиров, просто-таки побелевшее от ярости, доставило Владу краткий миг злорадного блаженства предвкушения мести. Однако уже в следующее мгновение Эйзенхиэль, воспользовавшись тем, что в его кабинете они находились одни, одарил сына такой полновесной оплеухой, какой тот не удостаивался с раннего детства. – Ты хоть понимаешь, с кем связался? – Пап, он же первый… Лепетание молодого вампира было прервано второй оплеухой. – Он мог убить тебя одним щелчком пальцев, – процедил его отец. – И тогда клан… – И ухом бы не повёл, – резко оборвал его Эйзенхиэль. – Ты, конечно, мой сын, но стоит ему шевельнуть бровью, и через пару часов тут будет всё Сообщество Драконов. Заметь, не пара десятков, а всё сообщество. И весь клан будет вырезан до последнего вампира… ещё до заката. Но коли уж этого не произошло… – Эйзенхиэль уже подавил нехарактерную для себя вспышку гнева. – Сегодня же ночью ты отправишься на Грозовой Пик, – сухо сказал он сыну. – Цветы, шоколадные конфеты… что-нибудь из книг и драгоценностей я сам подберу. – Но зачем? – опешил Влад. – Будешь благодарить леди Тандер за спасение твоей никчёмной жизни, – ехидно отозвался глава клана. – И будешь очень мил. – Да кто она такая? – вспыхнул его сын. – Чтобы я… – Его женщина, – сухо пояснил Эйзенхиэль. – Но разве она не вампир? А ты не глава клана? – Вот именно, я глава клана. Поэтому ты будешь делать, что я тебе сказал. Или прежде, чем ты снова попадёшься на глаза Чёрному Дракону, будешь иметь дело лично со мной. Я понятно излагаю? – Но… завтра же занятия начинаются, – отпрыск попытался апеллировать к педантизму отца, всегда очень негативно относившемуся к пропуску его сыном лекций. – Если Лайта захочет, чтобы следующую сотню лет ты подстригал её живые изгороди, ты будешь это делать, – отрезал белокурый вампир. – А сейчас убирайся с глаз моих. Мне ещё нужно навести справки об этой его сестре. Перед ней-то мне по твоей милости придётся извиняться. *** – О, право же, в этом не было необходимости, князь, – голос золотоволосой девушки звучал мягко. – Ваш сын отнюдь не доставил мне каких-то особенных неудобств. По крайней мере, не более, чем любой другой молодой человек здесь. Но вам, должно быть, известно, как Милослав относится к вампирам… – Кому как не мне об этом знать, – отозвался Эйзенхиэль. – Однако я должен быть благодарен глупой самонадеянности Влада удовольствием знакомства с вами. При этих словах он галантно склонился над её кистью. Девушка руки не отняла. – Хороший руководитель из всего умеет извлечь выгоду, не так ли? – улыбнулась она. – Но вы упомянули о беспокойстве, которое вам здесь доставляют, – сказал князь Элизобарра. Он даже представить себе не мог, насколько мало она будет похожа на своего брата. Но что-то общее в них всё-таки было: что-то затаённое. Скрытое. И опасное. – Если я или мой клан можем быть вам чем-либо полезны… В ответ она слегка покачала головой. – Не думаю, что в этом есть необходимость. Тем не менее, я ценю вашу любезность, князь. – Но всё же, если подобная необходимость когда-нибудь возникнет… могу я надеяться, что вы обратитесь ко мне? Я к вашим услугам в любое время дня и ночи. – Что ж, – она склонила голову чуть набок, – я буду иметь это в виду. Приятно было познакомиться, князь Элизобарра. Я представляла вас несколько иначе. Эйзенхиэль вскинул голову. – Надеюсь, вы не судили обо мне по моему сыну? Он ещё очень молод и, боюсь, недостаточно хорошо воспитан. – О, нет, – снова улыбнулась она. – Милослав предоставил мне основные сведения обо всех имеющих влияние существах мира, где мне предстоит отныне обитать. Должна сказать, что вас он упомянул в числе первых. Сразу после старейших драконов.
*** Вернувшись с Грозового Пика, Влад долго ещё дулся на отца. Эйзенхиэль этого, правда, кажется, даже не заметил, чем вызвал у сына ещё большее раздражение. Именно поэтому, когда пришёл Родительский День в Университете, Влад намеренно избегал встречи с князем Элизобаррой, собираясь поставить его тем самым в неловкое положение, что было, конечно же, глупо, и очень по-детски, но ничего лучшего молодому повесе в голову не пришло. Не застав сына в его апартаментах, глава клана Вампиров отправился на торжественный приём с участием ректора. И тут же мысленно поздравил себя с верным выбором направления. У окна с задумчивым видом и в полном одиночестве стояла Лоридейль Лейнсборо. Обменявшись учтивыми приветствиями, они некоторое время провели молча, наблюдая за представлением. Правда, не совсем за тем, которым пытались привлечь внимание устроители торжества, а, скорее, за тем, что разворачивалось вокруг него. Атмосфера в зале была нервозной, почти напряжённой. Многие бродили с потерянным видом… и юная сестра Чёрного Дракона была отнюдь не единственной, кто коротал праздничный день в одиночестве. – Скажите, – неожиданно для себя спросил Эйзенхиэль, – а ваши родители живы? – Нет, – спокойно ответила девушка. – Братья моя единственная оставшаяся родня. – Братья? У вас с Чёрным Драконом ещё кто-то есть? – Не совсем, – отозвалась она не вполне понятно. – Только у меня. Вампир не стал расспрашивать, подозревая сводных родственников, и, не исключено, плоды супружеской неверности. – Мне сообщили о том, что опорная точка не реагирует на запросы, – сказал он, несколько меняя направление беседы. Она кивнула, пребывая всё в той же задумчивости: – И, боюсь, это надолго. – Вы не откажетесь составить мне компанию за ужином? – спрашивая, он не надеялся на положительный ответ. – Почему бы нет? – невозмутимо сказала девушка, переводя взгляд на собеседника.
Однако Эйзенхиэль Элизобарра был далеко не единственным вампиром, сделавшим выводы из отсутствия связи с антитентурой.
– Да он просто помешался на ней, – доверительно сообщал Алекс Таль, числившийся близким приятелем наследника клана, Хельге Ларин, хмуро наблюдавшей беседу Влада с золотоволосой первокурсницей. Они были слишком далеко, чтобы можно было расслышать слова, но быстрая смена выражений лица повесы выдавала его крайнюю взвинченность. – Ума не приложу, что он в ней нашёл, – продолжал Алекс, масленым взглядом проникая в декольте стоящей рядом с ним магистра магии. – Холодная, надменная, самовлюблённая… конечно, профессора от неё без ума, но так она же жуткая ботанка. Даже не на одну университетскую вечеринку не соизволила заявиться. А от него только и слышно: «Я её заполучу!» да «Она будет моей!». Нашла коса на камень…
– Да что ты о себе возомнила! – вскричал Влад, потрясая перед лицом девушки ожерельем из огромных жемчужин. – Какого дьявола ты отсылаешь назад мои подарки? Ты за кого меня принимаешь? – Право же, Влад, ничего личного, – холодно отозвалась девушка.- - Но должна заметить, что касательно драгоценностей у вашего отца гораздо лучший вкус. При этих словах словно пелена упала с его глаз, и молодой вампир вдруг вспомнил, где видел изящное ожерелье, сиявшее крупным сапфиром на груди красавицы. В сокровищнице фамильных драгоценностей рода Элизобарра!
*** – И как это понимать, отец? – яда в словах Влада хватило бы на целый выводок змей. – С каких это пор ты стал раздаривать семейные реликвии? – Надо же мне было загладить твоё невежество, – сухо ответил Эйзенхиэль. – И я был удивлён, насколько трудно достать приличное украшение в наше время. Пришлось воспользоваться тем, что было. – Хотелось бы мне иметь возможность так легко распоряжаться семейным достоянием, – язвительно заявил отпрыск вампира. – Для этого тебе нужно сначала меня пережить, – холодно заметил тот. – А учитывая твой образ действий, я уже начинаю в этом сомневаться.
Выражение лица девушки, обернувшейся на скрип оконной рамы, сложно было назвать испуганным. Скорее, на нём отразилось удивление. Впрочем, довольно вялое. – Ну, это уже чересчур, Влад, вы не находите? – Отнюдь, – порывисто бросил тот. – Так или иначе, но ты будешь моей! Он уже сделал шаг, но она предостерегающе подняла руку. – Буквально одну минуту. Девушка взяла с туалетного столика, за которым всё ещё сидела, складное зеркальце, показавшееся Владу смутно знакомым. Нежно провела пальчиком по ободку и откинула крышку. Почти тотчас же перед ней возникла магическая голограмма Эйзенхиэля Элизобарры в строгом чёрном костюме лорда-вампира. Глава клана как раз собирался на деловую встречу. Лёгкий летний пеньюар его визави и каскад свободно струящихся по плечам золотистых волос произвёл на вампира неожиданно сильное впечатление, так что заговорил он не сразу, вместо этого отвесив галантный поклон. – Добрый вечер, князь, – сказала Лоридейль Лейнсборо таким светским тоном, как будто была одета подобающим образом. – Надеюсь, я не очень вас отрываю? – Мы ведь, кажется, договорились, – ответил Эйзенхиэль, – что вы можете обращаться ко мне в любое время. Могу я что-нибудь для вас сделать? – О, да. Будьте так добры. Убедите своего сына покинуть мою спальню. При этих словах она немного развернула зеркальце, позволяя конусу голограммы захватить оцепеневшего у окна Влада. Князь Элизобарра приподнял брови. Несколько долгих мгновений он молчал, а потом произнёс очень спокойно, глядя сыну в глаза: – В мой кабинет. Сию же секунду.
– Какое из слов во фразе «Не вздумай к ней и близко подходить» было тебе не понятно? – сдержанный тон главы клана говорил Владу о крайней степени его бешенства больше, чем любые крики и ругательства. Но он и сам был не в лучшем настроении. – Лучше ты мне скажи, зачем продолжаешь снабжать её семейными артефактами? – Это не твоё дело. – Прекрасно! Мой собственный отец крадёт у меня девушку, да ещё говорит, что это не моё дело! – Даже глава гильдии воров не в состоянии украсть у кого бы то ни было то, чем тот не обладает, – сухо заметил Эйзенхиэль. – А что дальше? Будешь петь ей серенады под окнами? Прогулки при луне? Это в твоём-то возрасте! – Раз уж зашла об этом речь… – невозмутимо отозвался белокурый вампир, - я пригласил её в замок на зимние каникулы. Так что, надеюсь, ты найдёшь, где провести это время? – Ты… выгоняешь меня из дома? – не веря своим ушам, переспросил Влад. – Ты уже большой мальчик. И должен понимать, что твоё присутствие будет… ммм… несколько обременительным. – Но ты же никогда не интересовался женщинами! Зачем она тебе? – Неприятностей, которые доставила мне твоя мать, хватило с лихвой. К тому же, ты интересовался противоположным полом за нас обоих. – Так что же изменилось? – Она для тебя слишком хороша, – холодно ответил князь. – И опасна. При этом тебе даже не хватает мозгов понять, с кем связался. Всё, сын, я и так потратил на тебя слишком много времени. Запомни одно: если эта девушка ещё хоть раз пожалуется мне на Влада Элизобарру, ты крупно об этом пожалеешь. Даю слово главы клана.
Однако на встречу князь так и не попал. Выпроводив сына, он отменил аудиенцию. И вызвал голограмму леди Тандер. – Лайта… – неопределённо-устало сказал вампир, опускаясь в кресло. – Что случилось, Эйзенхиэль? – тёмно-пурпурные глаза подёрнулись тревогой. – Ты неважно выглядишь. – Я и чувствую себя паршиво, – помолчав, глава клана спросил: – Ты ведь собирала когда-то сведения о Чёрном Драконе. Что там было о его сестре? В антитентуре? – Ничего, – пожала плечами советница. – Это было слишком давно. Все его родичи давно гниют в земле. Почему ты спрашиваешь? – Кого тогда он оставил Сообществу драконов вместо себя? – Понятия не имею, – холодно ответила леди Тандер. – Это женщина?– Элизобарра кивнул. – Она что, угрожает тебе? – Нет, ну что ты… просто есть в ней что-то странное. Она как-то… влияет на меня. Меня это беспокоит. В глазах вампирки проступил неприкрытый ужас: – Влияет… на тебя? Ведьма? – Да нет же! – раздражённо воскликнул князь. – В конце концов, я архимаг. Колдовством там и не пахнет: ни нашим, ни человеческим… даже не чёрная магия. Я полтора часа её ауру прощупывал… – Полтора часа? А она стояла и смотрела? – Ужинала. Мы вместе… ужинали. – Что, опять человека изображал? – Отчасти… хотел выяснить, что же она такое. А получилось, кажется, наоборот: я только больше запутался. В присутствии этой женщины я начинаю вести себя… нелогично. Я вот подарил ей зеркало-голограммер. Зачем я это сделал? Сам не пойму. Лайта с подозрением оглядывала собеседника. – Вероятно, хотел, чтобы представительница Сообщества могла связаться с тобой в любое время. – Вот именно. И, дракон меня раздери, я ждал этого. Я уснуть спокойно не мог, всё ждал… хорошо, допустим, опасался драконов. Но в замок-то я зачем её пригласил? – Может, ты просто влюбился? – с едва заметной издёвкой заломила бровь вампирка. – Кто, я? – Ну а что такого, Эйзенхиэль? Ты ведь не каменный. И, если подумать, ещё не так уж стар… Элизобарра потёр лицо ладонями. – Ерунда какая-то. – Красивая? – с ехидцей спросила советница. – Да разве дело в этом… – беспомощно отозвался мужчина. Помолчав, всё же добавил: - Красивая. На тебя чем-то похожа. Только блондинка. И… – тут он уставился на собеседницу так, будто видел её впервые. Радостно хлопнул себя по колену. – Точно! Вот, что меня так беспокоило! У неё такие же глаза! – Красные? – удивилась леди-вампир. – Нет, взрослые. Обороты речи, контроль эмоций, интриги, которые она плетёт… это не может быть девушка девятнадцати лет! Леди Лейнсборо не та, кем желает казаться… – Ах, тайны, интриги… – расслабившись, улыбнулась Лайта. – Эйзенхиэль, ты – неисправимый романтик. Впрочем, теперь ясно, чем малышка тебя так зацепила: интеллектуальное соперничество. – О, если бы… от одного её запаха у меня мысли путаются. Какой уж тут интеллект… – М-м-м… – Леди Тандер с весёлым любопытством оглядывала собеседника. Несчастный вид главы клана её забавлял. – Так от меня ты чего хочешь? – Ты могла бы… проследить за ней? Выяснить, что у неё на уме? Советница довольно долго молчала, вероятно, что-то обдумывая. А потом заявила: – Могла бы. Но не стану. – Эт-то ещё что за штуки? – Ты по ней сохнешь – ты за ней и следи. – Лайта, прекрати потешаться над главой клана! Я же сказал – сестра твоего дракона действует на меня подавляющим волю образом. С этим надо что-то делать! – Прекрати нести околесицу, – отмахнулась женщина. – Околесицу? А если это всё-таки какая-то магия, ранее неизвестная? Или… воздействие другого рода? Как Милославу удалось тебя покорить? – Я не собираюсь с тобой это обсуждать, Эйзенхиэль, – холодно отозвалась леди Тандер. – А если я прикажу? – резко бросил он. – Ну, рискни здоровьем, – тёмно-пурпурные глаза опасно сверкнули. Никто кроме советницы главы клана не мог позволить себе подобного. Несколько долгих минут протекли в обоюдном молчании. – Извини, – вздохнул, наконец, мужчина. – Я действительно не в себе… – Да уж вижу, – промурлыкала леди Тандер и весело улыбнулась. – Расслабься. Хоть раз в жизни. Девушка тебе нравится – ну так поухаживай за ней. Антитентура недоступна. Малышке одиноко. А ты, если захочешь, можешь быть обаятельнее суккуба, по себе знаю. Может, что-то и выгорит. Глядишь, женишься, наконец. – Лайта, ты моя советница или шут? Прекрати издеваться. – Я серьёзно. Что тебе терять? – Да? А если эта интриганка мне спящему горло перережет? Или ещё что похуже? – Постарайся девочке понравиться, – рассмеялась вампирка. – Но если начистоту… что такого можешь ей дать ты, чего представительница Сообщества не сможет взять сама при содействии сотни огнедышащих ящеров? – В таком случае, какой резон подобному светилу снисходить до скромного носферату? – едко осведомился глава клана. – Её брат однажды снизошёл, – парировала женщина. – Подумай. Узнай, что ей нравится… не мне тебя учить. Только выспись сначала. А то ты больше походишь на сомнамбулу, чем на вампира.
*** – Что-то не так, милорд? – осторожно осведомился секретарь у своего работодателя. Эйзенхиэль Элизобарра, с трудом вынырнувший из пучины собственных размышлений, вопросительно посмотрел на него. – Вы уже двадцать минут барабаните «Полёт дракона», – пояснил Генрих Зальц. Вампир уставился на собственную руку так, будто перед ним был ядовитый паук. И с некоторым смущением спрятал её под стол. – Да, мне что-то не по себе, – он встал и порывистым движением ослабил узел галстука, – Я… кажется, я боюсь. – Боитесь, милорд? – Как я… что я буду делать, когда она приедет? И говорить? Зачем только я всё это затеял? Я же всё испорчу! – Я не очень хорошо разбираюсь в женщинах, милорд, – невозмутимо отозвался секретарь, и в самом деле за тридцать с лишним лет беспорочной службы у князя Элизобарры не имевший даже лёгкой интрижки. На подобные вещи у него не было ни времени, ни энтузиазма, – однако позволю себе сказать, что за всё время нашего знакомства не замечал, чтобы вы в критической ситуации лишались дара речи. Скорее, имело место обратное. Кроме того, вы ведь уже имеете некоторый опыт общения с этой особой? – Да, – жалким голосом произнёс тот, – но я едва ли могу вспомнить тему нашей прошлой беседы… Когда я о ней думаю, то в первую очередь вспоминаются глаза, которые затягивают, словно омут, и этот запах… – вампир протёр глаза рукой. – Действует как наваждение, колдовство… но в этой женщине нет магии. Абсолютно. Ни-ка-кой. – Рискну предположить, что в прошлый раз вы пригласили её сюда, милорд. И то, что она согласилась – хороший знак, не так ли? – Да, ты прав, конечно… – глава клана Вампиров отточенным движением снова повязал галстук. – Драконы и преисподняя! Я, должно быть, выгляжу, как последний идиот. «Как влюблённый идиот», – подумал секретарь, и выражению его лица при этом позавидовал бы профессиональный игрок в покер. – Вы выглядите безупречно, князь, – нейтральным тоном сказал он. – Как всегда. Однако должен заметить, что «Северная жемчужина» причалит менее, чем через четыре часа… – Да, мне пора, – спохватился вампир, быстрыми шагами пересекая комнату. – Генрих, ты ведь позаботился об ужине? – Разумеется, милорд. – И о цветах? – Все ваши распоряжения выполнены, милорд. – Да, конечно… Эйзенхиэль сделал глубокий вдох и вышел за порог. – Удачи вам, милорд, – тихо произнёс секретарь. Он был очень привязан к хозяину, которому посвятил почти всю сознательную жизнь, а потому переживал его победы и неудачи как свои собственные. В конце концов, князь Элизобарра был единственным подобием семьи, которым Генрих успел обзавестись за полвека своего существования.
Предсказание секретаря полностью оправдалось. Стоило юной красавице спуститься по трапу, как скованность и неуверенность дружно покинули высокопоставленного вампира. Подав девушке руку в галантном поклоне, он приветствовал её с естественной непринуждённостью. Без тени смущения она опёрлась о сгиб его локтя, пока он провожал её к экипажу. Беседа завязалась сама и без всякого напряжения.
Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
– У вас прекрасный замок, – заметила Лоридейль, опускаясь в удобное кресло перед невысоким столиком. – Неприступная крепость снаружи, и в то же время – уютный дом внутри. Очень напоминает жилище Милослава. Особенно если учесть, что вы тоже живёте тут один. Вообще должна сказать, у вас с моим братом много общего. – Я не уверен, считать ли мне это комплиментом, – улыбнулся князь. – О, в моих устах – несомненно, – улыбнулась она в ответ. – К тому же, я здесь не всегда один. Время от времени тут всё-таки появляется Влад. А ещё в замке постоянно живёт мой секретарь. – Ах да, знаменитый господин Зальц… вы ведь познакомите меня с ним, правда? – Если… таково ваше желание. – В таком случае, надеюсь, он составит нам завтра компанию за обедом? Признаться честно, когда я единственная, кто ест за столом, я чувствую себя немного неловко. – О, я не подумал об этом, – видимо огорчился Эйзенхиэль. – Я мог бы… – О нет, ни в коем случае, – запротестовала леди Лейнсборо. – Я всё равно буду знать, что вы только изображаете трапезу. И буду чувствовать себя ещё более странно, – заметив, что лицо хозяина омрачилось, гостья поспешила сменить тему: – Какие прекрасные шахматы! Мне кажется, или они цвергской работы? – Да, – немного рассеянно отозвался Элизобарра, всё ещё обдумывавший проблему совместного насыщения, – подарок от короля в честь заключения нашего первого торгового договора. – Мне нечасто приходилось видеть что-либо, кроме оружия, сделанное цвергами, – призналась девушка. – Они просто прелестны… Вы играете? – Иногда. – Тогда, быть может?.. – Разумеется, – поспешно отозвался мужчина, водружая доску с уже расставленными фигурами на столик перед собеседницей. Девушка взяла две пешки, чёрную и белую, и спрятала за спиной сжатые кулачки. – В какой руке? – лукаво спросила она. Студентке факультета управления удалось выиграть только одну партию из трёх, и то лишь благодаря тому, что князь Элизобарра находил задумчивое выражение её лица просто неотразимым и с трудом отрывал взгляд от своей противницы, чтобы бросить его на поле пешечного сражения. – Вы очень сильный соперник, князь, – произнесла девушка, когда Эйзенхиэль подал ей руку, помогая встать. – Мне очень давно не доводилось встречать никого подобного. К несчастью, даже Милослава в последние годы я разношу в пух и прах. – Что говорит о вашем высоком уровне, – любезно отозвался он. – Чёрный Дракон производит впечатление очень опытного стратега. – Когда-то так оно и было, – с оттенком грусти сказала сестра чернокнижника, – но теперь основная его стратегия, она же тактика, заключается в том, чтобы испепелить в вихре пламени противника вместе с его фигурами, доской, домом и домашними животными. – Что ж, по крайней мере, в эффективности такой стратегии не откажешь. – Да, – с лёгким вздохом согласилась она. – Не откажешь. – Вы сожалеете о тех временах, когда он ещё не был Чёрным Драконом? – предположил наблюдательный вампир. – Расскажите мне, каким он был тогда. Она посмотрела на собеседника с весёлым подозрением. – Чтобы вы использовали эту информацию в своих коварных замыслах? Нет уж, увольте. – Насколько я могу судить, моя собственная биография известна вашему брату едва ли не лучше, чем мне самому. Я же располагаю о нём только самыми общими сведениями. Вам это не кажется несправедливым? – Князь, – улыбнулась она, – вы живёте на свете уже достаточно давно… признайтесь, приходилось ли вам когда-нибудь встречать справедливость? – Никогда, – честно ответил Эйзенхиэль. – К тому же, – продолжала его гостья лукавым тоном, – я не хочу, чтобы вы при случае дразнили брата, скажем, тем, что он не ездит верхом из-за того, что его панически боятся лошади. – Едва ли я буду на это способен. Меня лошади тоже боятся. Как и любого вампира. – Да, верно, – спохватилась она и посмотрела на бледное лицо собеседника. – Я всё время об этом забываю… Хозяин и его гостья стояли у окна, в котором догорали красноватые отсветы заката. Его чуткие ноздри улавливали мельчайшие оттенки женского запаха, исходившего от её золотистых волос, изящных запястий, меленьких ступней… Этот запах несомненно был человеческим, но не будил в вампире и тени жажды крови. Напротив, Эйзенхиэль мужественно подавлял в себе желание прижиться губами к складочке у неё за ушком, и спускаться вдоль шеи всё ниже и ниже, до маленькой впадинки между ключицами, чтобы ощутить разные вкусы её кожи… – Должен признаться… я тоже всё время забываю, что вы человек, – тихо сказал он, стараясь не глядеть в сторону девушки. Никак не отреагировав на это заявление, красавица произнесла: – То есть вы верхом тоже не катаетесь. Очень жаль… но… вы ведь привезли меня сюда в экипаже? – Заклинание разума, – лаконично отозвался маг. – О, – она ненадолго задумалась. – Вы непременно должны научить этому Милослава, когда… - сестра Чёрного Дракона вдруг осеклась и опустила голову, - если… – Вы скучаете по нему? – тихо спросил Элизобарра. Девушка молча кивнула и отвернулась. – А вы любите верховую езду? – ему хотелось отвлечь гостью от грустных мыслей, и это было первым, что пришло в голову. – Если хотите, то завтра вы можете прогуляться. Я обещаю составить вам компанию. На некотором отдалении, но беседу это поддерживать не помешает. Лоридейль снова посмотрела на вампира и сказала: – Сегодня.
Лошади, хотя и знали хозяина не первый месяц, всё же начинали нервно бить копытами при его приближении. Маг собирался успокоить их заклинанием, но девушка прервала его, сказав: – Не надо. Я сама. Бесстрашно приблизившись к встающему на дыбы серому жеребцу, она положила руку ему на шею, и конь вдруг перестал биться в истерике. Она говорила что-то на языке, которого Эйзенхиэль не понимал. Но жеребец, кажется, внимательно её слушал. А потом встал на колени, позволяя сесть на себя верхом, не пользуясь отсутствующими стременами. – Вам нужно седло, – с некоторым запозданием сообразил князь, поражённый этой сценой, но всадница только отмахнулась. – Мне так привычнее. Девушка пустила лошадь шагом, выехала на снег, уже осеребрившийся взошедшей луной. И растерянно обернулась. – А как же вы?.. – позади неё вместо элегантного мужчины стоял большой белый волк. – О. Ну да. Конечно. Она направляла коня за белым зверем, лёгкой рысцой бежавшим справа и чуть впереди. Время от времени волк поворачивал голову, чтобы заговорить. – Как… вы это сделали? Я не чувствую в вас магии, но результат… – Боюсь, что не могу этого объяснить, – пожала плечами наездница. – Меня научил этому брат. – В таком случае уверяю вас, утруждать себя заклинаниям разума ему совершенно ни к чему. Ваш метод… намного эффективнее. Вампир находился к лошади гораздо ближе, чем когда-либо мог позволить себе. Особенно в ипостаси волка. – Нет, не Милослав. Другой мой брат. Он тоже маг, но… в другом роде. – И какой же школе магии он себя посвятил? Друидической? – Нет… Не знаю, как это сказать на вашем языке… К тому же, я, пожалуй, недостаточно компетентна в этом вопросе. Но это действительно связано с силами природы и… некоторыми другими вещами. Два рубиново-красных глаза сверкнули в темноте яркими угольками. – Кто вы? – неожиданно прямо спросил белый волк, останавливаясь. – Простите? – Кто вы такая? Вы по собственной воле отправились гулять в ночной лес наедине с вампиром. Вы совсем меня не боитесь? – А должна? – удивилась его спутница. – И… если бы я вас боялась, разве я бы сюда вообще приехала? – Мне кажется… что вы не та, за кого себя выдаёте. – Что ж, – в голосе прозвучали задумчивые нотки. Выглядело так, будто девушка обдумывала, как много стоит ему говорить, – вы правы в том смысле, что имя, которое мне дали при рождении, было вовсе не Лоридейль Лейнсборо. Однако что такое имя? Всего лишь слова. – Заклинания тоже всего лишь слова, – возразил маг. – Они… имеют значение. Почему вы изменили имя? – Так решил Милослав. У нас… на родине меня считали погибшей. Ну или, как минимум, пропавшей без вести. Он не хотел, чтобы какие-то слухи просочились. – А что означает имя Лоридейль? – Разве имя обязательно должно что-нибудь значить? – Вампир молчал, продолжая требовательно глядеть на собеседницу. Сдалась она довольно быстро. – Примерно это можно перевести как: «холодное пламя» или «обжигающий лёд». Так меня когда-то звали… в одном месте. Никого из тех людей давно уже нет в живых. – Вам подходит это имя, – задумчиво сказал белый волк. – А… – А Лейнсборо – родовое имя моей бабки с материнской стороны, – отрезала девушка с лёгким раздражением. – И я, кстати, имею полное право им тоже пользоваться, потому что других представителей этого семейства не осталось. – Я хотел спросить, правда ли Чёрный Дракон ваш брат. Девушка замялась всего на мгновение. Но от главы клана Вампиров это не ускользнуло. – Да. Связывающие нас отношения именно таковы. – Как интересно… особенно, если учесть, что первый договор от имени Сообщества драконов он заключил со мной без малого триста лет назад. – Время – забавная штука, князь, – неопределённо отозвалась женщина. – Особенно, когда путешествуешь между тентурами, – Он только тряхнул головой и побежал дальше. – Скажите, а как вам удаётся говорить в таком виде? – спросила вдруг Лоридейль. – Я имею в виду, гортань волка ведь не приспособлена для человеческой речи. А у вас даже голос не изменился. Милослав в ипостаси рептилии всегда изъясняется таким металлическим драконьим манером… Белый зверь искоса посмотрел на всадницу. – Вы очень наблюдательны. И вы правы. Волки не разговаривают. Вы слышите меня только потому, что я создаю колебания воздуха при помощи магии, – он остановился у стены деревьев, густо засыпанной снегом. – Идите сюда. Для лошади проход тут слишком узкий. Ей даже пришлось пригнуться, чтобы не задеть отяжелевшие от снега ветки и избежать холодного душа. Но едва миновав это препятствие, девушка замерла в восхищении. Успевшая высоко подняться луна заливала холодным светом целую анфиладу живых арок, искрившихся серебром, не способным причинить вред вампиру. Высокие и низкие, раскидистые и узкие, стройные и ветвистые, деревья переплетались ветвями, складывались в роскошные залы, высоким расписным потолком которым служило звёздное небо. – Это изумительно, – прошептала леди Лейнсборо, обернувшись к стригущему ушами волку. - Особенно вон та часть. Очень похоже на описание Лебединого замка из легенды о короле Людвиге. – Я знал, что вы оцените, – проворчал князь Элизобарра. Его пушистая морда выражала явное удовлетворение. – Вы нарочно это сделали? Всё это… – Частично. Что-то выросло само собой, что-то досталось от предков… - вампир задумчиво смотрел на звёзды, глубоко вдыхая морозный воздух. У его ноздрей клубился пар. А в следующую секунду белый волк исчез под водопадом ледяных искр. Мороз был слишком сильный, и хоть девушка и достала руки из меховой муфты, тепла её ладоней оказалось недостаточно, чтобы заставить снег склеиться в снежок. Чихая и отфыркиваясь, Эйзенхиэль Элизобарра отбежал в сторону под звонкий смех своей коварной преследовательницы. А потом беззвучной тенью скользнул ей за спину, сделал длинный прыжок… и огромная ветка вековой ели вздрогнула под ударом сильных лап, окатив девушку целой лавиной. Полуослепнув от снега, она, хохоча, выкапывалась из сугроба, пока шестисотлетний белый волк скакал вокруг с щенячьим энтузиазмом, виляя хвостом, прижимая морду к передним лапам и окатывая свою жертву всё новыми сухими волнами. Она отбивалась от него веткой, но вдруг оступилась, вскрикнула и почти мгновенно исчезла под белой пеленой – яма, результат выворотня, оставшегося после летнего урагана, была заметена сухим снегом, будто зыбучим песком. Вампир молнией метнулся к воронке и начал лихорадочно разрывать уходящий из-под ног снег. Обоняние вело его строго к цели, и прошло едва ли несколько минут, прежде чем от его горячего дыхания растаяли последние снежинки на лице девушки, но ему показалось, что прошла целая вечность. Волк тяжело дышал, высунув язык, стук собственного сердца оглушал его, мешая прислушаться к ней. Глаза Лоридейль были закрыты, а сомкнутые губы приобрели слегка фиолетовый оттенок. Впрочем, в лунном свете это мог бы заметить разве что вампир. Внезапным движением девушка вскинула руки, обняв за шею нависшего над ней зверя. – Поймала! – почти с детским задором воскликнула притворщица и только после этого открыла глаза. Два рубина смотрели на неё укоризненно. Белый волк осторожно, но решительно, высвободился из кольца рук и отошёл назад. Секунду спустя луна осветила стоявшего к ней спиной мужчину. – Не самая лучшая шутка, миледи, – сухо сказал он, не оборачиваясь. – Не будь я белой масти, вы бы увидели, сколькими седыми прядями только что меня наградили. – Простите, князь, – в её голосе отчётливо прозвучало сожаление. – Я… кажется, забылась. Мне давно не было так весело, но вы… слишком быстро двигаетесь, чтобы я могла позволить себе честную игру. Эйзенхиэль не отвечал и не оборачивался, кусая губы. Мягкий, почти ласковый тембр её голоса сводил его с ума, и он боялся сделать хотя бы одно движение, способное спугнуть это волшебное наваждение. Вампир чувствовал, что женщина приближается к нему. Слышал, как легонько поскрипывает снег под её ногами, волны её запаха всё сильнее щекотали его ноздри, он кожей ощущал тепло её тела… впрочем, достаточно слабое. – Князь! – сказала Лоридейль почти умоляюще и взяла его за руку. – Не сердитесь! Что мне сделать, чтобы заслужить ваше прощение? – У вас руки ледяные, – спокойно сказал мужчина, расстёгивая свой длинный подбитый чернобуркой плащ и закутывая в него девушку. – И губы фиолетовые. Вы совсем замёрзли. – Но, – попыталась протестовать она, – на вас же почти ничего теперь нет… – Не хватало ещё, чтобы вы простудились в первый же день, – пробормотал он. – Люди только и делают, что болеют. Иногда мне кажется, что это ваше основное занятие… Повинуясь небрежному взмаху его руки, из воздуха соткался ещё один плащ, точная копия первого, и сам собой лёг на плечи мага. Плащ был иллюзорный и никакого тепла не давал. Чтобы согреться, Эйзенхиэлю следовало прочитать совсем другое заклинание, создающее тепловой кокон… но оно имело некоторый радиус, и задело бы стоявшую рядом с ним девушку тоже, а в этом случае не было бы никакой необходимости сжимать её ладони в своих, согревая их дыханием. Чувствительность постепенно возвращалась к её пальцам. Вот они вздрогнули, ненароком задев его губы. – Какие тёплые, – задумчиво сказала девушка. – Вы знаете, у меня на родине вампиры имеют обычно температуру не выше окружающей среды. Ходячие мертвецы, полностью лишённые магических способностей, даже если обладали ими при жизни… – Звучит отвратительно. – А выглядит ещё хуже, уж поверьте. – Как же они в таком случае размножаются? – Это своего рода вирус. Венерическое заболевание. Передаются через обмен любыми жидкостями: кровь, слюна, и… всё прочее. Хотя обычно принято проводить целый ритуал, чтобы попасть сразу в желаемую стадию, минуя низшие. – Я правильно понял, что все ваши вампиры – люди? – Бывшие люди. Кто-то сделал этот выбор сознательно, с кем-то это просто произошло… – Так странно слышать это, – медленно сказал он, неохотно выпуская её руки из своих: мороз всё-таки начал пробираться к нему под одежду. – В вашей тентуре так много… принципиально другого. Одни цверги чего стоят. Она кивнула. – Идёмте, – решительно сказал Эйзенхиэль, – продолжим этот разговор в более… тёплой обстановке. К тому же, мне кажется, ваш жеребец уже заждался. Приняв горячую ванну, Лоридейль сидела в глубоком кресле, закутанная в плед, как гусеница в кокон. – Откуда у вас малиновое варенье? – удивилась девушка, когда вампир поставил перед ней хрустальную вазочку и чашку горячего чая. – Генрих тоже человек, знаете ли. – Вы больше не сердитесь на меня, князь? – спросила гостья, и глаза её искрились улыбкой. – На обиженных воду возят, – сухо ответил хозяин, не глядя в её сторону. Сердится? За то, что она оказалась цела и невредима, он готов был простить ей что угодно. Но знать ей об этом было необязательно… – Это хорошо, – промурлыкала Лоридейль сонно, вытягивая руку из-под пледа за десертной ложечкой. – Ссориться с вами не входит в мои планы.
Секретарь Эйзенхиэля заявился к обеду с крайне озабоченной миной. И едва разделавшись с приветствием, протянул хозяину запечатанную депешу. – Не сейчас, Генрих, – поморщился тот. – Боюсь, что это срочно, князь, – подала голос девушка, невозмутимо потягивающая лимонад через соломинку. – Армия орков Гро-Каша заключила наступательный союз с кланом пиромантов и готовится оккупировать провинцию Синий берег. Над столом повисло напряжённое молчание. Невозмутимо выдержав скрещённые на ней вопросительные взгляды двух мужчин, юная красавица подняла небесно-голубые глаза от своего стакана и с невинным видом произнесла: – Ну, или бургомистр Вейтолия, – кивок в сторону печати на депеше, – поздравляет вас с грядущим солнцеворотом. Одно из двух. Эйзенхиэль сломал печать и быстро пробежал текст глазами. – Как вы узнали об орках? – Слышала краем уха, – взгляд вампира сделался напряжённым. – Вам, вероятно, нужно сделать соответствующие распоряжения, это ведь ваша сфера влияния, - предположила студентка факультета управления. – Не стесняйтесь, князь. Я подожду. Не в моих интересах, чтобы кто-то из ваших подданных пострадал. Эйзенхиэль молча удалился. А Генрих Зальц во все глаза глядел на гостью своего хозяина. – Присаживайтесь, – сказала она, указывая на стул напротив. – Лимонада хотите? – Простите моё любопытство, миледи, но… если вам была известна эта информация, и… вы разделяете интересы князя, то почему не сообщили ему раньше? Девушка только пожала плечами и снова принялась за соломинку. – Не люблю говорить о делах за едой. По крайней мере, до десерта, – Генрих продолжал пронзать её испытующим взглядом. – Ну, мало ли что я где слышала, – усмехнулась Лоридейль. – Как-то к слову не пришлось. К тому же у вас прекрасная сеть осведомителей, к чему отнимать у них хлеб… или, в данном случае, кровь. – Уровень секретности этой информации очень высок, – вампир, по своему обыкновению, оказался рядом бесшумно и неожиданно.- На текущий момент о союзе известно только Гро-Кашу и Зельхеру Магниусу. – А ещё крысе, или нетопырю, сообщившей об этом лорду Мюнхесу, ему самому, а также нам с вами, – с улыбкой сообщила она. – То, что известно двоим – известно всем. – Но, возможно, вы всё-таки удовлетворите моё любопытство? С лёгким вздохом девушка посмотрела на мужчину поверх кромки стакана. – Третьего дня я была на выставке гончих в Вейтолии. И повстречала там довольно обаятельного пожилого аристократа, случайно оказавшегося главой пиромантов. – Зельхер, конечно, без ума от охоты и юных красавиц, но не мог же он просто так выболтать свои стратегические секреты. – Кроме наивных молодых девушек граф Магниус любит ещё и красочные метафоры. В частности, он очень эмоционально и во всех подробностях рассказал мне о том, что в ближайшее время собирается обложить матёрого волка. Иногда, правда, он называл объект охоты кровожадной тварью, а пару раз даже белобрысым убийцей. Одно это уже могло бы навести меня на некоторые размышления… но уж когда он назвал загонщиков «наши зеленомордые друзья»… Генрих фыркнул. Эйзенхиэль же нахмурился. – Так или иначе, такая разговорчивость для него не характерна… – А вы часто приглашаете в гости малознакомых студенток, князь? – с лёгкой улыбкой осведомилась девушка. – Кстати, от него я тоже получила приглашение… – В самом деле? – глава клана Вампиров мрачнел всё больше. – Тогда почему же вы здесь? – Моим экзаменационным заданием на следующий семестр является сохранить жизнь королю Вариону, – с невинным видом ответила Лоридейль. – А он ведь ваш союзник, а не клана пиромантов. Князь Элизобарра переглянулся со своим секретарём. – Какое странное задание, – медленно сказал он. – Не припомню, чтобы Влад в своё время занимался чем-то подобным. – О, – задумчиво произнесла девушка, – убедить профессора, что он хочет дать мне именно это задание, а не какой-то технико-экономический расчёт, на котором он поначалу настаивал, было очень нелегко, уверяю вас.
Прошла ещё неделя, за которую князь Элизобарра извёлся, пытаясь выяснить хоть что-то определённое касательно своей гостьи. Совершенно непредсказуемым образом она то игнорировала его вопросы, то, напротив, отвечала так развёрнуто и с такой шокирующей прямотой, что Эйзенхиэль не знал уже, что и думать. В конце концов, он решил пока просто накапливать информацию и наслаждаться обществом леди Лейнсборо, выводы же оставить на потом.
– Что там происходит? – спросила девушка, указывая за окно. Ранние зимние сумерки уже давно проводили закат, однако вдалеке, со стороны деревни, поднималось рыжее зарево. – Праздник солнцеворота, – ответил князь. Он стоял, прислонившись к стене, и смотрел на свою гостью. Она же не отрывала взгляда от костра. – Там… они что-то привязали в центре? – Белое чучело. Так принято в самую длинную ночь. – Но самая длинная ночь завтра. – Да, последние пару сотен лет. Однако не думаю, что среди них есть астроном, способный указать им на разницу в несколько секунд. По традиции празднуют сегодня. Лоридейль довольно долго молчала, но, наконец, спросила: – А… чучело чего? – Вообще оно должно символизировать зиму. Но в последние годы я стал замечать у него красные глаза и очень характерные клыки. Девушка вздрогнула и поёжилась. – И вы… позволяете им? – Почему нет? – пожал плечами мужчина. – Лучше пусть жгут его, чем меня. Она резко отвернулась от окна. – Опустите портьеру, прошу вас. Он исполнил её желание. Взгляд вампира сделался обеспокоенным. – Что с вами? Вы бледны. – Я… не выношу большие костры, – сдавленно произнесла леди Лейнсборо. – Особенно, если на них кого-то жгут. Маг вынул из воздуха стакан воды и заботливо подал собеседнице. – Неприятные воспоминания? Потеряли кого-то близкого? – Можно и так сказать, – тихо отозвалась девушка. – Но, я слышала, вампиры тоже не любят огонь. Мне говорили, были времена, когда люди охотились на вас, как на диких зверей… – И я знаю о тех временах не понаслышке, – кивнул князь Элизобарра. – Когда продолжительность жизни вампира редко превышала жалкий век магов-людей… мне самому приходилось притворяться человеком в общей сложности около полутора сотен лет. – Вот почему вы так хорошо разбираетесь в людях, – улыбнулась Лоридейль. – Отчасти. – Вам было… тяжело? Эйзенхиэль сделал неопределённый жест. – Поначалу да. Потом привык. Многое в человеческих существах мне даже стало нравиться. Я понял, что вы, как и вампиры, все очень разные. И вас нельзя грести под одну гребёнку, – помолчав немного, он добавил: – Должен сознаться, что некоторым людям я обязан жизнью. В частности, – вампир кивнул в сторону занавешенного окна, – вот такому костру. Леди Лейнсборо непонимающе уставилась на собеседника. – Я не был первенцем своего отца, – пояснил князь Элизобарра. – Когда-то у меня был брат. Почти на семьдесят лет старше меня. У нас разные матери и… мы не очень-то ладили. Я вообще не помню никого, с кем Артур мог бы поладить. Он был очень… неуравновешен. – Вашему клану повезло, что вы потеряли брата прежде, чем отца, – заметила девушка. Вампир только хмыкнул. – Всё было… не совсем так. Как я уже сказал, отец своего старшего сына тоже недолюбливал. Сам он был, возможно, и не лучшим главой клана в истории, но Артур… в общем, князь Элизобарра, зная о моём тогдашнем пристрастии к научным изысканиям, обещал мне, что если я найду способ влияния на механизм наследования верховной власти, он с радостью сделает своим преемником меня, а не брата. – И вы такой способ нашли? – в голосе девушки прозвучало неподдельное любопытство. Эйзенхиэль кивнул. – Не сразу… но да, нашёл. Не думаю, что этой уловкой будут часто пользоваться: больше одного сына у главы клана – редкая роскошь. Но в случае, если мой собственный род оборвётся, можно будет выбирать из нескольких претендентов из лордов Тандер и Отрон. – И… ваш брат решил вас убить, чтобы лишить отца вариантов? – Совершенно верно, – спокойно подтвердил князь. – Артур справедливо считал такой выход наиболее простым и естественным. В те времена я был сравнительно молод – ещё не достиг и двухсот лет. Что же касается моего умения обращаться с атакующими заклинаниями – оно и по сей день оставляет желать лучшего. Поймай меня брат, участь моя была бы незавидной. – И что же произошло? – Много лет я скрывался под видом человека. Вступил в ряды охотников на вампиров. – О! – Лоридейль посмотрела на собеседника со смесью испуга и восхищения. – Но ведь это было очень опасно. – Да не особенно, – легкомысленно отозвался рассказчик. – К тому времени я неплохо научился взаимодействовать с окружающими. Никому и в голову не приходило заподозрить во мне носферату. Зато я смог навести отряд на логово Артура. Они всадили ему кол в сердце и сожгли. А я смог вернуться домой. – Вернуться домой… – повторила уроженка антитентуры и видимо погрустнела. Эйзенхиэль мысленно выругал себя за неудачный поворот разговора. Немного помолчав, его гостья, явно чтобы сменить тему, произнесла: – А как же ваша жена? Она тоже пала жертвой преследования? – Жена? – удивлённо поднял брови вампир. – Я некогда не был женат. – Но я думала… Влад… – Мать Влада жива и здорова. По крайней мере, физически здорова, – уточнил он, слегка поморщившись. – Вы… больше не любите её, – с лёгкой грустью заметила девушка. – Не уверен, что вообще её когда-то любил, – сказал князь несколько напряжённо: направление, которое принимала беседа, ему не очень нравилось. – Расскажите мне о ней, – попросила гостья, и Эйзенхиэлю не оставалось ничего другого, как подчиниться. – Когда мы познакомились, она была ещё совсем юной вампиркой. Низшей. Так что не знала, как выглядит её глава клана, – Лоридейль с интересом смотрела на собеседника, рассеянно теребящего кисть портьеры. – С ней было… весело. Несколько эксцентричная, но мне это даже нравилось. Красивая. Умная. Так заразительно смеялась… - князь Элизобарра невольно улыбнулся воспоминаниям. И посмотрел на слушательницу почти робко. Она молчала, предоставляя рассказчику возможность продолжать. – Однако когда Клавдия выяснила, с кем кокетничает, она начала меняться. Сначала едва заметно… потом всё сильнее. Тщеславие, высокомерие, снобизм? Не знаю, что было причиной. Но выходки её становились всё возмутительнее. Претензии всё шире… она срывала мне переговоры. Регулярно ставила в идиотское положение. И смех… её смех больше не звучал заразительно. Скорее – безумно. Она требовала, чтобы я женился на ней, но об этом, конечно, не могло уже быть и речи… я терпел… но когда родился Влад, стало вовсе невыносимо. Мать наследника решила, что может меня шантажировать ребёнком. Тогда я уехал. Вернулся в замок Элизобарра. Голубые глаза Лоридейль Лейнсборо выражали живое участие. – Но… вы ведь глава клана. Вы могли просто приказать ей… – Да, наверное, мог… – отрешённо отозвался князь, погружаясь в глубокую задумчивость. – А что же было потом? – спросила девушка, заметив, что он не намерен возобновлять рассказ. – Ничего, – пожал плечами вампир. – Когда Влад подрос, то стал сам навещать меня. Однажды он просто перевёз вещи и сказал, что остаётся. Вот и всё. Повисшее молчание всё сильнее тревожило Эйзенхиэля, в то время как его гостью это, кажется, ничуть не беспокоило. Она разглядывала хозяина замка с таким непосредственным любопытством, что ему стало неловко. – Однако же это нечестно, – сказал Элизобарра несколько смущённо, – вы выпытываете интимные подробности моей жизни, ничего не сообщая взамен. Расскажите, как любили вы. – Боюсь, мне нечего поведать вам, князь, – с лёгкой грустью ответила Лоридейль. – Вероятно, я прожила ещё слишком мало… и среди моих воспоминаний не найдётся ничего хоть отдалённо подобного. Мне не приходилось влюбляться самой, а те, для кого я была объектом… заканчивали не очень хорошо. – Так вы… роковая женщина, миледи? – улыбнулся вампир. – Нет, – ещё более грустно отозвалась она. – Просто я приношу несчастье, – теперь уже девушке пришлось опускать глаза под пристальным взглядом собеседника. – Однако вот уже и неделя прошла, – сказала она нейтральным тоном, в который уже раз меняя тему разговора, – завтра я вас покину, но у меня так и не получилось выяснить, зачем вы меня сюда позвали? Удалось вам достигнуть своей цели? – Покидаете меня? – переспросил он. – Я чем-то вас обидел? – О, нет, князь, – поспешно ответила красавица, взглянув мужчине в глаза и слабо улыбнувшись. – Не принимайте на свой счёт. Сказать по правде, я давно не проводила время так приятно, как здесь у вас. – Тогда в чём же дело? – Видите ли… оставляя меня в этом мире, Милослав наделил меня не только частью своих привилегий, но и некоторыми обязанностями. В ночь перелома зимы я должна быть в другом месте. – В таком случае, возможно, вы позволите мне сопровождать вас? Она отрицательно покачала головой. – Боюсь, ваше присутствие будет несколько… неуместно. Вампир был так огорчён, что даже не позаботился это скрыть. – Приглашая вас сюда, я не имел какой-то конкретной цели, – медленно проговорил он, – Разве что мне хотелось узнать вас лучше. Боюсь, я в этом не очень преуспел. – Что ж, думаю, у вас ещё будет возможность взять реванш, – её улыбка была всё такой же бледной. – Я уверена, что видимся мы не в последний раз. Князь Элизобарра молчал и не смотрел на свою гостью. – Хотите, я скажу вам, зачем я приехала сюда? – вдруг сказала Лоридейль. – В порыве заботы о Варионе? – Нет, не к вам в замок. В ваш мир. – Зачем же? Взгляд её был словно прикован к занавешенному плотной шторой окну. – Мне надоело быть игрушкой в руках судьбы, богов или обстоятельств. Я хочу научиться сама управлять своей жизнью, – теперь девушка смотрела на хозяина дома. – Так, как это делаете вы. Я восхищаюсь вами, князь. Правда. – Боюсь, вы льстите мне, миледи, – ответил он довольно сухо. И, помолчав немного, добавил: – Если вы планируете отбыть на рассвете, вероятно, вам стоит идти отдыхать. Уже довольно поздно. – Вы правы, – со вздохом сказала Лоридейль и задумчиво повторила, словно имея в виду что-то совсем другое. – Уже довольно поздно.
До восхода солнца оставалась ещё немного времени, когда они снова встретились в гостиной. – Лошади готовы, – сказал хозяин замка нейтральным тоном. – Куда вас отвезти? – Не беспокойтесь, – ответила гостья с мягкой полуулыбкой. – Меня заберут. Но если хотите… проводите меня до озера. – Вас заберут с озера? – удивлённо переспросил князь Элизобарра. – Да, – ответила девушка немного рассеянно, – боюсь, из парка будет неудобно – деревья жалко. К этому времени они уже спустились вниз, и мужчина молча надел на неё меховую накидку. Всё так же молча они шли по узкой тропинке в снегу, ими же вытоптанной пару дней назад. Занимался рассвет. Вернее, уже разгорелся вовсю – лес купался в золотисто-розовом сиянии, снег тихо похрустывал под ногами. – Вот мы и пришли, – с неопределённой интонацией сказал Эйзенхиэль, только чтобы прервать затянувшееся молчание. – А вот, кажется, и мой транспорт, – ответила его спутница, в отличие от вампира глядевшая прямо на солнечный диск, так что ей даже пришлось прикрыть глаза козырьком ладони. Князь Элизобарра вздрогнул. Он только начал выходить из оцепенения, в который поверг его их давешний разговор, и сообразил, наконец, где Лоридейль собирается праздновать солнцеворот и как планирует покинуть его владения. Главе клана Вампиров потребовалось всё его недюжинное самообладание, чтобы остаться стоять, где стоял. Древний инстинкт самосохранения, бушевавший в его крови, настоятельно требовал срочно найти маленькую и, желательно, подземную пещеру с очень узким входом. Крупный золотой дракон мягко спланировал по нисходящей кривой, лишь самыми кончиками когтей коснулся поверхности льда, сняв красивую инеистую стружку. И сложил крылья. Девушка весело подбежала к нему, что-то щебеча на шипяще-свистящем языке Истинной Речи, погладила вытянутую чешуйчатую морду. Эйзенхиэль, собравший волю в кулак, продолжал стоять на месте, словно примёрзнув к земле. Наблюдая эту сцену, он только слегка щурился. И очень крепко сжимал зубы. Драконы обладают не самой живой мимикой, однако добродушное ворчание, вырывавшееся из его ноздрей, говорило об удовольствии, которое рептилии доставляет встреча. А потом ящер повернул голову. И посмотрел на вампира в упор. Князь Элизобарра подумал, что впервые жизни готов рухнуть в обморок, как впечатлительная барышня. Но тут леди Лейнсборо заговорила… он не понял, что она сказала - Лоридейль обращалась к дракону. Но сам звук этого голоса привёл Эйзенхиэля в чувство. Сказать что-либо внятное вампир, конечно, ещё не мог, но отвесить рептилии учтивый поклон оказался в состоянии. Ящер фыркнул и подставил девушке лапу, помогая взобраться на себя. – Спасибо за гостеприимство, князь, – крикнула она уже с драконьей спины. – Мы обязательно когда-нибудь повторим… Эйзенхиэль долго ещё провожал взглядом золотистую искорку, отчего его чувствительные глаза потом сильно болели.
Несколько часов спустя Генрих нашёл своего хозяина в кабинете. Тот пребывал в состоянии глубокой задумчивости. И аккуратно складывал квадратный листок бумаги. Пополам. Ещё раз пополам. – Ваша гостья уехала, милорд? – осторожно осведомился секретарь. – Улетела, – отрешённо отозвался тот. И после паузы добавил: – На драконе. – О. Это плохо, милорд? Эйзенхиэль неопределённо пожал плечами. Некоторое время оба они молчали. – Ну и как ты её находишь, Генрих? – поинтересовался вдруг вампир. – Очень… необычная молодая особа, милорд. – Это ничего не значащая фраза. Секретарь замялся. – Простите меня, князь, но… – Говори. Я же сам спросил. – Боюсь, вы играете с огнём. Эйзенхиэль кивнул. – С ледяным пламенем… – рассеянно произнёс он. – Но если уж вам интересно моё мнение, милорд, – снова заговорил секретарь, – то теперь вам остаётся либо жениться на этой женщине, либо на всю жизнь остаться холостяком. Князь Элизобарра усмехнулся. Он думал примерно так же.
– Давно я не видел белого мышонка, – задумчиво проскрежетал золотой дракон, поворачивая голову к своей маленькой спутнице. – Они обычно самые хитрые. – Пожалуй, этот самый хитрый из всех, – рассмеялась юная наездница. – И очень храбрый. Он не убежал, даже когда ты уставился прямо на него, Медок. – Что за времена пошли, – с притворной грустью вздохнул ящер. – Вампиры обнаглели, люди вообще на голову сели…
Все зимние каникулы Влад Элизобарра провёл в почти беспробудном пьянстве, путешествуя от одного питейного заведения до другого, вследствие чего весь университетский городок был осведомлён о его и так не сильно скрываемой страсти. А Лоридейль Лейнсборо, взглянув однажды утром в зеркало, испуганно вскрикнула.
Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
От перескока событий каша в голове. Хотя все равно захватывает. Но Мелисенты мне уже много. И там она, и сям она, и вся из себя она. И ни единого дефекта, прям ваза китайская. И мужики штабелями. мои книги
Но Мелисенты мне уже много. И там она, и сям она, и вся из себя она.
Есть такое, наглая девица, почище Влада. Я иногда сама от неё устаю. А что Сьюшная - так я предупреждала. У мну все такие. Что без изъянов - поспорила бы. Нахальная, самоуверенная стервоза. Постоянно скандалы закатывает и дохнет. Причём пафосно. Мужики штабелями - это её техническая характеристика, для того и лепили. Думаешь, в кого Альдор такой? Но ничего Ей недолго осталось.
Хельга Ларин нервно теребила в руках коротенькое письмо, которое она перечитала, наверное, уже сотню раз. Простенькое письмецо на плотной голубоватой бумаге. Ни следов магии. Ни обратного адреса. Ни имени отправителя. Она выкинула бы его из головы, если бы не одна эта фраза: «Я знаю о вашей маленькой проблеме, связанной с небезызвестным вампиром. И я могу вам помочь». Итак, она шла на встречу с таинственным незнакомцем, ожидая… чего? Она и сама не знала. – Вы? Хельга замерла в нерешительности, едва только заглянув в указанную в письме уединённую беседку в муниципальном саду. – Я вижу, вы получили моё письмо, – спокойно сказала сидевшая внутри золотоволосая женщина. – Очень хорошо. Беседа была короткой и содержательной. – Обмен телами? – переспросила Хельга. – Но разве это возможно? – О технической стороне не беспокойтесь, – ответила голубоглазая блондинка. – Я предоставлю вам полный текст заклинания и соответствующие требования к сопроводительной магии. – Но… зачем вам это? – В последнее время Влад Элизобарра начал доставлять мне некоторые неудобства. Учитывая его образ мыслей, я не сомневаюсь, что, получив желаемое, он быстро потеряет ко мне интерес. – А что будет со мной… с моим телом, пока… – Не беспокойтесь, – сухо сказала Лоридейль Лейнсборо. – Я не собираюсь использовать вас для любовных похождений, или иным образом вредить вашей драгоценной репутации. На самом деле она собиралась самым непримечательным образом посетить закрытую библиотеку клана Ларин, однако распространяться об этом не стала. – И вас совершенно не заботит, что вас… что мы с Владом… – девушка запнулась, не зная, как выразить свою мысль. – Абсолютно нет, – спокойно отозвалась её собеседница. – С определённой точки зрения физическое тело – это просто мешок с костями и жилами. И один мешок стоит другого. Итак, вы согласны? Хельга молчала целую долгую минуту. И всё это время перед её внутренним взором маячил сын главы клана Вампиров. – Я согласна, – наконец твёрдо сказала она. – Прекрасно, – Лоридейль Лейнсборо протянула ей пухлый конверт. Вот ваши инструкции. До встречи завтра. Постарайтесь всё успеть, – Хельга взяла протянутый ей конверт. Рука её при этом заметно вздрогнула. – Да, и ещё одно, – непринуждённо сказала блондинка. – В качестве жеста доброй воли, я жду, что вы снимите с меня своё смертельное проклятие, – Колдунья залилась густой краской. Заметив это, студентка факультета управления сказала: – Даже если магические следы были затёрты, установить личность автора заклинания всё-таки возможно. Например, по качеству и мастерству, с которым были затёрты заклинания. Лоридейль Лейнсборо покинула беседку со спокойной душой. Однако на следующий день она напрасно прождала свою собеседницу несколько часов. Слегка обеспокоившись, девушка отправилась в Университет Магии Высоких Энергий, где с содроганием услышала об ужасном несчастном случае в лаборатории плазменной трансформации, унёсшим жизнь преподавательницы и двух студенток.
*** Эйзенхиэль Элизобарра лёгкой походкой взбежал по ступенькам крыльца, почему-то очень внимательно осмотрел дверь и потянул за шнурок колокольчика. Было слышно, как внутри раздался мелодичный звон, однако никто не ответил. Князь подождал некоторое время, потом обошёл вокруг дома. Все окна как на первом этаже, так и на втором, были плотно задёрнуты. Он позвонил ещё раз. С тем же успехом. – Ну и почему не открываем? – невозмутимо обратился визитёр к дверному косяку. – Я же говорил, что это вампир, – раздался раздражённый старческий голос. – Он нас видит. – Да хоть дракон! – с несколько визгливой ноткой отозвалась женщина-призрак, – Проваливай подобру-поздорову! Тот, что в окно влез, тоже вампир был. А выскочил, как ошпаренный! – Послушайте, – спокойно прервал Эйзенхиэль обсуждение собственной персоны, – я не собираюсь вламываться в ваш дом. Я просто хотел убедиться, что с вашей хозяйкой всё в порядке. Я даже готов поверить вам на слово. Скажите, что с ней всё хорошо, и я уйду. Трое призраков отлетели в сторонку и зашушукались. Вампир терпеливо ждал, сложив руки на своей лёгкой тросточке. – А ты что, знакомый ейный? – с подозрением осведомилась полупрозрачная старушка. – Можно и так сказать, – невозмутимо ответил гость. – Видите ли, – сказал интеллигентного вида старичок с длинной бородой, – с нашей девочкой и впрямь что-то не совсем ладно… Она уже третий день не выходит из спальни. На все вопросы либо огрызается, либо не отвечает вовсе. Князь Элизобарра кивнул, как будто чего-то в этом роде и ожидал. – Давайте, я попробую поговорить с ней, – сказал он таким уверенным тоном, что троица, немного, для вида, поколебавшись, всё-таки пустила его внутрь. Не дождавшись ответа на стук в дверь спальни, Эйзенхиэль обнаружил, что она заперта. – Эту мы не можем открыть, – извиняющимся тоном сказал старичок-призрак. – Здесь сама хозяйка ключ повернула. – Ничего, – невозмутимо отозвался вампир и тут же исчез. Только голубоватый туман разлился в коридоре, проник сквозь щели…
– И вы туда же, – безжизненным голосом произнесла девушка, так и оставшись лежать на постели в обнимку с подушкой. – Вам-то что от меня нужно, князь? Быстрым взглядом вампир, уже стоящий посреди комнаты, окинул беспорядок в спальне. Казалось, на своих местах тут были только шторы. Большое зеркало, прятавшееся в алькове, потонуло под покрывалом. – Вы уже третий день пропускаете занятия. – Ну что же, можете не допустить меня до сессии, – буркнула она. – Постойте-ка, вы же мне ничего не преподаёте, верно? Тогда можете лишить сладкого. – Я просто беспокоился о вас, – спокойно отозвался визитёр. – И, как я вижу, не напрасно. Я пришлю вам врача, – он с сомнением оглядел осунувшееся лицо и растрёпанные волосы девушки. – Или даже нескольких. Эйзенхиэль повернулся, собираясь уходить, когда она произнесла, всё так же не меняя позы: – Не трудитесь. Врач мне не нужен. Разве что некромант… Он присел на постель и со всей проникновенностью, на которую был способен, спросил: – С вами что-то произошло? Лоридейль Лейнсборо не ответила и даже не посмотрела на бесцеремонного посетителя. – Я знаю, вы не доверяете мне, – с лёгким вздохом сказал глава клана Вампиров. – Может быть, мне привести к вам кого-то? С кем вы сможете поговорить? – Все, с кем я могу поговорить, находятся в антитентуре, – тоскливо произнесла она. - Здесь у меня нет ни семьи, ни друзей. – Я многое бы отдал, чтобы стать вашим другом, – сказал Эйзенхиэль и неожиданно для себя добавил: – И всё что угодно, лишь бы сделать вас частью своей семьи. Тень улыбки пробежала по её губам. Девушка слегка повернула голову и взглянула на своего незваного гостя. – Вам следует тщательнее выбирать выражения, князь, – сказала она. – Иначе однажды вас могут поймать на слове. – Могу я считать это официальным согласием? – осведомился вампир без тени замешательства. Выпустив подушку, она приподнялась и посмотрела на него уже не вскользь, а своим обычным острым и слегка насмешливым взглядом. – Настолько, насколько я могу считать это официальным предложением. Эйзенхиэль прижал женщину к себе и нежно поцеловал. Князь Элизобарра старался проделать всё мягко и бережно, однако от стального объятия вампира у девушки перехватило дыхание, губы слегка приоткрылись. Заметив, что сжал её слишком сильно, он смутился. – Прости, я… – Ничего, – прошептала она. Взгляд из насмешливого вдруг сделался задумчивым, рука скользнула по его плечу и обняла за шею. – Эйзенхиэль? Услышав, как она назвала его по имени, вампир ощутил то особенное чувство, что возникает при свободном парении. – Ты в самом деле собираешься на мне жениться? – Я люблю тебя. Почему бы мне не жениться на тебе? – Но… я-то тебя не люблю. И тебе это известно. – Возможно, – он ласково погладил её по щеке, – это придёт со временем. Но даже если нет… мне будет приятно заботиться о тебе. Мне хочется иметь на это право. Опустив глаза, Лоридейль рассеянно теребила его рукав. Пока, наконец, не произнесла: – Эйзенхиэль… прежде, чем… Она запнулась, потом отстранилась от него и встала. Взяла за руку и подвела к занавешенному зеркалу. – Я должна показать тебе… – тихо сказала леди Лейнсборо, сдёргивая покрывало. Как и следовало ожидать, вампир в зеркале не отразился. А вот она… её там отразилось даже слишком много. А если точнее, то кроме собственно девушки, худенькой и растрёпанной, из зеркала таращил пустые глазницы белый и удивительно чёткий скелет. – Смертельное проклятие, – пробормотал без особой, впрочем, обеспокоенности, князь. – Так вот, что тебя так расстроило. Не волнуйся, – он скинул камзол и начал закатывать рукава. – Сейчас я выясню, кто его наложил, и всё улажу. – Хельга Ларин, – тихо сказала женщина. – Приревновала твоего сына. Красные глаза вампира широко раскрылись. Он установил за своей возлюбленной ненавязчивую слежку, а потому был осведомлён и о её посещении университета магии, и о ком она справлялась, и о несчастном случае. – Сколько…тебе осталось? – спросил он не своим голосом. – Одиннадцать месяцев и десять дней. – Драконы и Преисподняя… – беспомощно выругался вампир.
*** – Ты… что? – Влад прекрасно расслышал, что только что сказал его отец, однако просто не мог поверить своим ушам. – Я женюсь на Лоридейль Лейнсборо, – терпеливо повторил князь Элизобарра, – через три… нет, уже через два дня. – Но она годится тебе в дочери! – Она годится мне в правнучки, – сухо заметил Эйзенхиэль. – Я вампир, она – человек. Стандартная ситуация. Влад смотрел на отца, молча играя желваками. – Ты прожил с моей матерью десять лет, – наконец сказал он, – но так и не удосужился сделать ей предложение. – И её счастье, – заметил белокурый вампир. – Иначе теперь мне пришлось бы её убить, чтоб жениться вторично. – И что, я теперь должен называть эту пигалицу «мама»? – ехидно осведомился Влад. – Не думаю, чтобы она стала на этом настаивать, – холодно ответил отец. – И вообще, чем меньше ты будешь попадаться на глаза, тем меньше у тебя будет возникать необходимость вообще как-то её называть. – То есть я не могу больше жить здесь? – Родовое гнездо не единственное моё поместье, – заметил Эйзенхиэль. – Выбери себе любой другой дом или замок. А если тебе так уж нужна компания, можешь вернуться к своей матери. Влад представил себя под одной крышей с истеричной полусумасшедшей вампиркой и мысленно содрогнулся. В этот момент наверху парадной изогнутой лестницы появилась Лоридейль Лейнсборо. И стала неторопливо спускаться вниз. Вопреки своему безалаберному образу жизни, Влад Элизобарра был не так уж глуп и довольно наблюдателен. А ещё он хорошо знал своего отца. Поэтому от него не ускользнул тот факт, что взгляд, которым князь одарил приближающуюся девушку, отнюдь не был полон эйфории влюблённости, которую можно было ожидать от счастливого жениха. Напротив, там были боль и тоска. – Могу я поговорить с твоей невестой наедине? – спросил Влад, когда она приблизилась. Эйзенхиэль вопросительно посмотрел на девушку. Та согласно кивнула. – Хорошо, – сдержанно произнёс князь. – Но прежде, чем что-либо сказать, подумай о том, что обращаешься к своей будущей мачехе. И взвесь, действительно ли ты хочешь это сказать.
– Я не знаю, как тебе удалось это провернуть. Не знаю, что ты с ним сделала. Но я выясню, – шипящим от гнева шёпотом говорил молодой вампир. – Не думай, что ты самая умная и твоих трюков никто не замечает. – Трюков? – вопросительно приподняла брови девушка. – Тебе удавалось водить за нос профессоров на практических занятиях, но я всегда знал, что ты жульничаешь. – Интересно будет послушать. – Восстание Кортландцев. – И? – Тебе надо было его урегулировать, а ты просто подкупила его руководителей. И они самим сдали своего лидера твоему королю. – Да, помню, беднягу ещё четвертовали, – задумчиво сказала Лоридейль. – Ну так что? Это было дешевле, чем снаряжать армию, тянуть в такую даль… да ещё по пересечённой местности. А так… пара замков, три фьорда. Несколько титулов. И, заметь, это было значительно быстрее. Всего один маленький разговор, а на следующей неделе Кортландия уже входит в состав Витонской империи. – Но это же… подло! Девушка с сожалением посмотрела на него. – Это политика. – А в Южной войне? Ты заключила союзы с Мельком и Аррионом, но как только они больше не были тебе нужны, ты предала их, захватив одно государство и отдав на разграбление второе. – Нельзя доверять союзу с сильнейшим, – пожала красавица плечами. – Так вышло, что я – сильнейший. Мне жаль, что ты не понимаешь таких простых вещей. Мне кажется, ты напрасно просиживаешь штаны на факультете управления. – Не думай, что так будет всегда, – процедил Влад. – Я не знаю, что ты задумала… не знаю, как тебе удаётся манипулировать отцом. Помни одно: если вдруг с ним случится какая-нибудь неприятность. Что-нибудь из того, что происходить с людьми, которые тебе больше не нужны… тогда главой клана стану я. Даже он не в силах этого изменить. И клянусь тебе, что тогда я использую всю мощь Вампиров, чтобы тебя уничтожить. Она посмотрела на наследника князя очень внимательно, а потом вдруг улыбнулась. Не своей обычной холодной и насмешливой улыбкой. А как-то даже тепло. – Я буду иметь это в виду.
– Ну как? – хмуро осведомился Эйзенхиэль, когда Лоридейль взяла его под руку и повела прогуляться по саду. Он терялся в догадках, какую грубость или глупость мог отколоть его сын. – Влад очень тебя любит, – задумчиво сказала она. – Для аристократических семей это большая редкость.
Молодой лорд уехал тем же вечером. Вместо традиционной для вампиров рапиры он взял с собой только длинный меч, которым владел значительно хуже. Он не сообщил никому, куда направляется. Впрочем, Эйзенхиэль в специальных сообщениях и не нуждался. Церемонией бракосочетания своего главы весь клан Вампиров остался сильно недоволен. Возможно, потому, что вампиры женятся довольно редко: отсутствие разводов как таковых охлаждает пыл. Женитьба же главы клана событие и вовсе исключительное. Не каждый из них готов вступать в брак в принципе. В частности, Эйзенхиэль в качестве возможного жениха не рассматривался вовсе: белокурый вампир славился своей почти неестественной сдержанностью, уравновешенностью и практичностью. Неудивительно, что весть о скорой смене его семейного положения поставила весь клан с ног на голову. К тому же… было известно, что невеста – человек. Не смотря на то, что в среде вампиров смешанные браки в порядке вещей, для главы клана такой выбор был нехарактерен: его супруга по умолчанию занимала одну из самых высоких ступеней внутриклановой иерархии, а отдавать такие полномочия в руки представительницы другого сообщества… Правда, надо признать, невеста Эйзенхиэля ни к какому враждующему семейству не принадлежала. Она не принадлежала ни к какому клану в принципе, так как не была магом. Что, впрочем, было не менее скандально, ведь детей у вампиров бывает далеко не так много, как у людей, а первенец, скорее всего, унаследует магические способности матери. Или их отсутствие. В оправдание Эйзенхиэля можно было сказать, что маг-наследник у него уже был. И смазливую девочку в качестве жены ему бы простили. Возмущало вампиров другое. Вместо помпезного торжества, на которое уже все настроились, которое предвкушали и для которого подбирали туалеты, князь Элизобарра приказал подогнать к причалу свою яхту, взял бархатную коробочку с двумя браслетами и помог своей невесте взойти по трапу. Больше на борт не поднялся никто. Эйзенхиэль сам вызвал попутный ветер и встал к штурвалу. Когда берег скрылся даже от острого зрения вампира, наступил полный штиль. Женщина и вампир сидели на палубе бок о бок и смотрели на погружающееся в море солнце. Потом он достал из-за пазухи необычного вида пергамент, проколол палец сначала себе, потом девушке и позволил одной капле её крови упасть в точно предназначенное для этого место. Сам уронил даже две: как жених и как глава клана. Потом защёлкнул на её запястье браслет, тотчас же ярко вспыхнувший. Она проделала то же самое, но его украшение продолжало блестеть ровным блеском полированного металла. «Не потускнел, и ладно» – подумал про себя вампир и осторожно обнял жену. Лоридейль посмотрела на супруга, а потом вдруг ласково прикоснулась губами к его рту. Тонкие пальцы начали медленно развязывать узел шёлкового шарфа у него на шее. – Милая, – выдавил из себя задохнувшийся от неожиданности новобрачный, накрыв её руку своей, – если тебе не хочется, я не стану настаивать… – Кто тебе сказал, что не хочется? – удивилась она. Вампир невольно покосился на свой браслет и неразборчиво что-то хмыкнул. – Эйзенхиэль, – твёрдо сказала девушка, посмотрев в его глаза, – я вышла за тебя замуж не для того, чтобы по ночам в шахматы играть. Князь Элизобарра недоумённо и немного беспомощно, будто со стороны, наблюдал за тем, как падает на палубу его шарф и начинает расстёгиваться воротник… а потом вдруг поймал её руку и поднёс к губам… – Скажи, а ты когда-нибудь… то есть я… От её близости у него перехватывало дыхание, и Эйзенхиэль Элизобарра с удивлением обнаружил, что едва ли не впервые с тех пор, как он научился говорить, ему не хватает слов. Однако она его поняла. – Нет, – сказала голубоглазая красавица спокойно и погладила его по щеке, – для меня это будет в первый раз. – Тогда, позволь я, – мягко произнёс он, осторожно привлекая её к себе, – всё сделаю сам. Прикосновения его губ были нежными и лёгкими, как пёрышко, дыхание приятно согревало её кожу… Рука девушки обвилась вокруг шеи мужа, погладила светлые волосы, и вампир вдруг замер, когда она шепнула, коснувшись его уха: – Хорошо, Эйзенхиэль. Я полностью тебе доверяю. Прильнув к нему всем телом, Лоридейль слегка откинула голову, но глаз не закрыла, продолжая смотреть на вампира немного задумчиво. Этот взгляд заставил его остановиться... Эйзенхиэлю показалось, что ореол тайны, витавший вокруг неё и так сильно пленявший воображение, вот-вот спадёт. Но девушка вдруг потянулась к нему и снова поцеловала. То, что происходило дальше, он мало контролировал. Каждое его движение, каждое прикосновение к её коже странным образом оказывалось необходимым и единственно возможным. Эйзенхиэль словно плыл по бурной реке, даже не пробуя бороться с течением, а просто стараясь удержаться на поверхности, чтобы добраться до грохочущего вдали водопада… Князь Элизобарра оставил жену спящей в каюте. На лице её играла счастливая улыбка, а вот он сам… Вампиру не хватало воздуха. Когда он вышел на палубу, солнце уже снова начало подниматься из воды. Эйзенхиэль, вопреки своему обыкновению, был едва одет – пальцы плохо слушались, не желая попадать пуговицами в петли. Бессилие и отчаяние душили его. Глава клана Вампиров не привык ждать подарков от судьбы. Всего в жизни он добивался сам. Но теперь… Безмятежность утра и открытого водного пространства вдруг показались ему ещё одним издевательством Вселенной. Надо было прожить шесть с лишним сотен лет, чтобы встретить девушку… одну единственную, нежную и опасную, умную и непредсказуемую, загадочную и непостижимую… и знать, что никакие чары, вся доступная его воле мощь целого клана магов не позволит ему её удержать. Глухо застонав, он, ломая ногти, впился в лакированное дерево борта. Однако физическая боль не особенно отвлекала от душевной. Он так и стоял, опустив голову, с потемневшим лицом, когда женская рука мягко коснулась его плеча, а встревоженный голос произнёс: – Эйзенхиэль, что с тобой? Постаравшись взять себя в руки, он обернулся. Молодая княгиня нахмурилась. – Ты такой… мрачный. Разве тебе не понравилось? – Ну что ты, - вздохнул он, прижимая к себе любимую. – Ты совершенство. Я, просто… я… Замолчав, мужчина зарылся лицом в её распущенные волосы. Его дыхание было прерывистым и неровным. Девушка прижималась к Эйзенхиэлю, понимая его состояние, быть может, лучше самого князя. Ей и самой было немного не по себе. Нечасто, но время от времени и сестру Чёрного Дракона мучала совесть. Этот белокурый вампир ей нравился. Нравился его холодный расчётливый ум, решительность, умение добиваться поставленных целей… и робкая нежность, с которой он прикасался к любимой женщине. Может быть, он был прав, и, сложись обстоятельства по-другому, у них когда-нибудь что-нибудь могло бы… Княгиня не была уверена, что вообще сможет кого-нибудь полюбить – слишком часто ей приходилось сталкиваться с нелицеприятной стороной этой эмоции. Но не сомневалась, что смогла бы провести с Элизобаррой всю жизнь. По крайней мере, одну. Лоридейль знала, что уже получила от него то, что ей было нужно, однако просто отбросить Эйзенхиэля в сторону, как любой другой использованный ресурс, уже не могла. Глубина и искренность его чувств произвели на девушку сильное впечатление, и теперь княгиня Элизобарра намеривалась настолько, насколько это было в её власти, облегчить страдания мужа. – Посмотри на это с другой стороны, – тихо сказала она. – Тебе так или иначе пришлось бы меня пережить. Я ведь всего лишь человек. Десять лет туда, двадцать сюда – не велика разница. – Не говори так, – хрипло произнёс он. – Любимая, я ждал тебя всю свою жизнь и отдал бы весь её остаток за один лишний день рядом с тобой. – Просто счастье, что никто не предлагает тебе такой обмен, – грустно улыбнулась девушка. Совесть кольнула ещё больнее. Лоридейль собиралась украсть у супруга куда больше одного дня. А именно, около двух месяцев. Продолжая обнимать мужа, она нерешительно произнесла: – Когда всё закончится, ты хотел бы… забыть обо мне? Как будто мы никогда не встречались и ты меня никогда не знал? – ощутила, как он напрягся, и тихо закончила: – Я могла бы… сделать это для тебя. – Нет! – вскинув голову, страстно воскликнул вампир. – Я хочу помнить. Твои глаза, той голос, твой запах… каждая минута рядом с тобой – это драгоценность. Не отнимай этого у меня. – Тебе… будет очень больно. – Я знаю, – тихо сказал он, снова прижимаясь губами к её волосам. – Мне уже больно… Но это того стоит.
Они вернулись только через месяц. Князь лихорадочно разобрал наиболее срочные накопившиеся дела, княгиня же вела совершенно размеренный образ жизни. Она казалась если не счастливой, то, по крайней мере, всем довольной. В университет Лоридейль больше не вернулась, посвятив всю себя мужу.
– Очень лестное предложение, милорд, – холодно сказала золотоволосая красавица, обращаясь к коленопреклонённому претенденту на её руку, – однако я вынуждена ответить отказом. Боюсь, климат Демониса мне не совсем подходит. Из груди Лорда вырвалось глухое рычание. Девушка равнодушно отвернулась к окну. – Кроме того, внизу я вижу посланника Альмонсора… рискну предположить, что он здесь по той же причине, что и вы… Но его владения по крайней мере находятся в том же измерении… Дикая ярость огнём бушевала в крови. Одним рывком демон вскочил с колен и сжал хрупкую женскую фигурку когтистыми лапами. – Так не доставайся же ты…
– Эйзенхиэль! Проснись! Проснись же! Он прерывисто дышал, пытаясь унять бешеное сердцебиение. Молодая жена, с искренней заботой прильнувшая к белокурому вампиру, глядела на него, встревоженно нахмурившись. – Тебе приснился кошмар? – она ласково гладила его лицо, шею, грудь и плечи. – Ты так кричал… – Мне снилось, что я демон, – медленно сказал он. – И делаю тебе предложение. А когда ты отказываешься, я… я… Девушка прервала его поцелуем. – Это всего лишь сон, дорогой. Это был не ты. «Слишком сильный маг, – с сочувствием думала княгиня, – слишком чувствительный к ауре смерти»… Снова и снова она целовала мужа, мысленно заклиная: «Не думай! Не гляди! Не помни ни о прошлом, ни о будущем! Люби меня здесь и сейчас!» Эйзенхиэль отвлекался, с благодарной нежностью отзываясь на её ласки… но кошмары приходили снова и снова. Разные. Один за другим. Финал же всегда был заранее предрешён...
Довольно быстро он научился контролировать себя. Лоридейль больше не просыпалась от криков мужа по ночам. Самым простым был тот первый кошмар, про демона. Как только ярость закипала в крови, нужно было сорвать с бедра кривой меч и всадить себе в сердце. Всего лишь. После другого видения, долго ещё отдававшегося в сознании воем пламени, князь Элизобарра понял, что больше никогда не позволит своим крестьянам праздновать солнцеворот под окнами замка. Но самым страшным… самым страшным был сон с зеркалом. Эйзенхиэль стоял перед непреодолимой хрустальной границей и смотрел, как Лоридейль долго смешивает зелье, напевая себе под нос. Видел каждое её движение. А потому точно знал, что находится в бокале, который девушка сначала приподнимет в немом тосте, глядя ему прямо в глаза, а потом осушит одним решительным глотком… Ночь за ночью Эйзенхиэль метался в плену хрустальной клетки, прежде чем нашёл способ разнести прозрачную преграду на тысячи сверкающих осколков и выбить, наконец, фужер из тонкой девичьей руки… Впервые за многие дни князь Элизобарра проснулся с улыбкой на лице. У него появилась идея. Впрочем, радоваться пришлось недолго. Все коллеги, с которыми консультировался маг, в один голос заявляли: невозможно. Да, теоретически… но вы же понимаете, что… Глава клана Вампиров холодно кивал и завершал сеанс связи. Только Мортимеру его цель показалось осуществимой. Жаль, что некромант так плохо разбирается в проклятиях… Сжав зубы, Эйзенхиэль погрузился в изучение первоисточников. Надежда таяла… время уходило…
Однажды за завтраком он сказал жене, смущённо отводя глаза: – Сегодня вечером приедет художник. Я хотел бы… мне было бы очень приятно, если бы ты ему попозировала. Княгиня немного удивлённо приподняла брови. Бледное печальное лицо мужа разрешило для неё эту загадку. – Конечно, Эйзенхиэль. Мне это будет не трудно, – сказала она, вставая, и подошла к нему. – Но ты должен знать, что на память о себе я оставлю нечто более существенное, чем портрет, пусть даже принадлежащий кисти самого талантливого художника. Вампир непонимающе воззрился на неё. Лоридейль взяла его руку и приложила к своему животу. Эйзенхиэль вдруг страшно побледнел. – Ребёнок? – Ты не рад? – её голос прозвучал почти испуганно. – О нет, что ты… - он путался в словах, то начинал гладить её волосы, то прижимал к себе, то отстранялся, внимательно рассматривая. – Я… просто я… я даже мечтать не смел, что… О, любимая! – он вдруг задрожал так, что женщине пришлось усадить его. – У нас… в смысле, у вампиров, – пытался объяснить он, – очень редко рождаются дети. Обычно пара проводит вместе годы, прежде чем… Я просто и надеяться не мог… А ты уверена? – Абсолютно, – улыбнулась она. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
– А дядя Влад? – поинтересовался Альдор, стоило Кэролину замолчать, чтобы перевести дух. – Что было с ним? – Да, дядя Кэролин! – поддержал брата Антар. – Он никогда не рассказывал мне о тех годах, что провёл вне клана, как я его ни упрашивал. – Что делал Влад? – сухо переспросил фейри. – Да как обычно: предавался разврату во всех его проявлениях. Спиртное, азартные игры, женщины всех рас и возрастов… Он никогда не меняется. – Ты к нему несправедлив, – сказал любимый племянник Чёрного Дракона, слегка нахмурившись. – Да неужто? – с притворным недоумением осведомился Кэролин.
*** – Ну, показывайте мне вашего буяна, – весело сказал Кариуш Омм, заместитель начальника Магической тюрьмы. – Извольте следовать за мной, – приветливо улыбнулся его коллега по городской части. – Мы его в карцере держим. – Как он к вам попал-то? – полюбопытствовал Омм. – Да обычно, – охотно отозвался Марцелл Каммий. – По юридической части. Статья растрата. Устроился управляющим в гномий банк. Сначала, вроде, всё хорошо было. Повышение даже получил довольно быстро, доступ к крупным операциям. Ну и начал втихаря вклады на стороне оборачивать. Он, может, и правда, вернуть всё собирался, да оффшорная конторка, через которую он работал, в один прекрасный день поменяла явки и сгинула, будто и не бывало. Обычная, в общем, история. Ну, привели его к нам. Ты не смотри, что он сейчас в карцере пыльный будет сидеть. Пришёл, ровно со светского раута: рубашечка шёлковая, манжетики кружевные, платочек надушенный. Всё в этом роде. Только патлы эти чёрные, длинные, по всей башке разбросаны, что глаз не видать. Ну, ребята его на смех тут же и подняли. Он огрызаться. Ну, они его потрогать немного и решили. При этих словах служители порядка подошли к тяжёлой двери карцера, и Марцелл отворил окошко, предлагая коллеге сперва полюбоваться на своего будущего подопечного. – Гляди, – сказал он, – руки какие маленькие, ровно у девушки. Ей-богу, у моей сестры запястья шире. Кариуш Омм кивнул без особого удивления. Ему, в отличие от Марцелла, доводилось работать именно с магами, а не с разбойниками, насильниками и убийцами из числа обычных граждан, а потому субтильное телосложение ему особенно не внушало доверия. К тому же, мрачный молодой человек, сидевший на сыром холодном полу, выглядел вполне крепким. – Так вот этой самой ручкой, – продолжал Марцелл, – он Громиле Хариушу промеж глаз и зарядил. Тот аж к стене отлетел. Только на другой день очухался. Силён, как бык оказался. Пацаны, натурально, озверели. Заломали его… у меня там два огра как раз сидит. Я уже вмешаться собирался, а ни то пришьют, думаю, бедолагу, а мне отвечать. А он как молнией шмальнёт! Стену развалил. Хорошо, хоть внутреннюю, что в коридор выходила. Уж сколько раз я инспектора по безопасности последними матами честил, когда он ко всякой мелочи придирался! Зачем мне, думал, в дежурке маноуловители? На то же Магический патруль есть! И заведение соответствующее. А тут добрым словом вспомнил! Сорвал я пломбу, сержанту Каменюке их всунул… ну и скрутили мы молодца. – Сержант Каменюка… это тролль твой, что ли? – Ага, он самый. Иначе и не знаю, чем бы дело кончилось… Слышь, паря! – обратился он к заключённому. – Ты почему сразу не сознался, что маг? Тебя бы не к нам, а вот к коллегам определили. Там бы тебя лепреконы с дроу тут же и оприходовали. Оба тюремщика дружно расхохотались. – Они таких темпераментных любят! Новый взрыв хохота. Молодой маг едва приподнял голову, бросив на стоящих у окошка людей ненавидящий взгляд сквозь спутанные лохмы волос.
Однако познакомиться с лепреконами беглому сыну главы клана Вампиров не пришлось. Когда его доставили в Магическую тюрьму, на столе у начальника уже лежал погашенный вексель и решение суда об освобождении заключённого ввиду выплаты задолженности. Когда взъерошенный и несколько ошалевший от неожиданной свободы маг вышел за ворота Магической тюрьмы, его окликнул низкий узнаваемый голос тролля: – Эй, припадочный! Подь сюда! Влад насторожено обернулся, стараясь, чтобы правая рука, плетущая атакующий пульсар, оказалась вне зоны видимости громилы. – Да не бойся ты! – сверкнул тролль алмазной улыбкой. – Поди сюда, говорю. Работёнка есть. Как раз под тебя.
*** Князь Элизобарра сдувал пылинки со своей беременной жены, не позволяя ей и малейшего риска. Он на руках носил её по лестницам, строго-настрого запретив спускаться или подниматься самой. Все верховые прогулки также были решительно отменены, несмотря на все её заверения, что на раннем сроке никакого вреда от них не будет. Эйзенхиэль не оставлял любимую одну почти ни на минуту... и, тем не менее, как-то умудрялся перерывать тонны книг, обрастая сугробами бумаги, густо исписанной расчётами. Он дремал по три часа в сутки, иногда прямо за письменным столом. Но осознав, что в таком режиме долго не протянет, а хронический недосып сильно снижает его работоспособность, вернулся к более размеренному образу жизни.
Когда пришло время, Эйзенхиэль сидел рядом с постелью жены, сжимая её руку. Бригада лучших человеческих врачей последнюю неделю дежурила в замке. Схватки начали учащаться и соседнюю комнату уже готовили к родам. А молодая княгиня выразила желание поговорить с мужем наедине. – Эйзенхиэль, – просто сказала она, глядя вампиру в глаза, – сегодня я умру. – Конечно, нет, родная, – мягко отозвался он. – Не бойся ничего, я… – Нет, ты не понял, – спокойно прервала его жена. – Я не боюсь. Благодаря тебе… я не боюсь. Я просто хочу, чтобы ты обещал мне не винить никого за это… врачей, а в первую очередь себя. Они сделают всё, что смогут. Но этого будет недостаточно. Вампир упрямо сжал кулаки. – Ещё есть время. Я… не позволю тебе умереть. Девушка ласково погладила мужа по щеке. – Я знаю, над чем ты работаешь, – всё так же просто сказала она. – Знаю, что не даёт тебе спать спокойно. Ты очень талантлив… и если бы кто-то и смог… но твоя работа не завершена ещё и на четверть. – Я успею, – мужчина мотнул головой. От её тона – спокойного и безапелляционного – словно холодная рука сжимала его сердце. – Нет, дорогой. Теперь уже слишком поздно. Даже если бы ты закончил… да будь ты даже богом, это уже ничего не изменит. Сегодня я умру. Поэтому обещай мне! – настойчиво повторила она. Он не верил, не хотел верить. Но в глубине души точно знал, что она права. Что ей доподлинно известно… – Я… обещаю, – выдавил из себя князь Элизобарра. – Есть ещё кое-что, что я прошу тебя сделать для меня… – Что, любимая? – Назови нашу дочь Мелисентой. – Хорошо, – ответил он, целуя её руки. – А если родится мальчик? – Будет девочка, – уверенно сказала женщина и снова погладила мужа по щеке. Закрыв глаза, Эйзенхиэль задержал её руку, стараясь раствориться в этом мгновении и не допустить в свою реальность страшное будущее. Однако и из этого состояния его вывел голос княгини, прозвучавший очень ласково: – Эйзенхиэль… – вампир наклонился к жене и заглянул в её спокойные голубые глаза. – Я очень благодарна тебе за всё, что ты для меня сделал. – Милая… – он попытался погладить её по волосам, однако его руки, такие нечеловечески сильные, вдруг предательски задрожали. Очередной болевой спазм, на этот раз особенно резкий, скрутил хрупкое женское тело так, что из-под её ногтей, впившихся в его запястье, выступила кровь. – Всё, – сказала она, тяжело дыша, – теперь иди. – Я не оставлю тебя, – запротестовал он, но её ответ был непреклонным: – Иди. Я не хочу, чтобы ты это видел.
Главный хирург был ещё сравнительно молод. Ему было искренне жаль красивую юную девушку, рожавшую ребёнка главе клана Вампиров. Но теперь, после многочасового напряжения, он не чувствовал уже ни жалости, ни чего-либо другого. Только огромную, всепоглощающую усталость, вытеснившую даже инстинкт самосохранения. А потому к отцу отправили именно его. Князь Элизобарра сидел в кресле сбоку от двери. Он был безукоризненно одет, выбрит. Длинные светлые волосы аккуратно сколоты сзади. Он сидел так уже очень давно, ему казалось, что целую вечность, глядя перед собой невидящими глазами. Однако движение на периферии зрения привлекло его внимание, и он повернулся к врачу, держащему в руках белый свёрток. Увидев лицо князя, хирург вдруг почувствовал, как у него пересохло в горле. – Она умерла? – спросил хозяин замка таким безжизненным голосом, что он вполне мог бы принадлежать умертвию, а не вампиру. Врач кивнул. – Но девочка здорова. Эйзенхиэль встал и бережно принял из его рук кулёчек, показавшийся вампиру очень маленьким и совершенно невесомым. Ребёнок спал, утомлённый нелёгким процессом появления на свет. Князь осторожно прижал новорождённую к груди и молча вышел.
А в это время в антитентуре два человека сидели перед большим зеркалом, на которое проецировалось изображение из ставшего таким недоступным мира. Вернее сказать, один из них родился человеком. Когда-то. А второй им когда-то был. Но не важно. – Нет, ну это уму непостижимо! – раздражённый Милослав яростно сверлил взглядом безмятежную поверхность зеркала. – Моя сестра – дочь вампира! Мелисента Элизобарра! Ты только послушай, как звучит! – Ты сам виноват, – невозмутимо отозвался царь фейри. – Нечего было оставлять её там одну. Что бедной девочке оставалось делать? Навсегда зависнуть между жизнью и смертью? Ты ведь прекрасно знаешь, что, не пройдя через Сумеречный предел, она не сможет родиться вновь. – Но вампир! – продолжал ужасаться Чёрный Дракон. – Если бы она родила девочку от человека, то вряд ли решилась бы погубить собственное дитя только чтобы завладеть его телом. А мог ведь и мальчик получиться! А так вышла её точная копия. Можно даже сказать, отпочковалась. Милослав знал, что Кэролин прав. Именно это его так сильно и бесило.
*** Много лет спустя Северин сидел, сердито сведя брови, и точил свой меч. Занимался он этим уже давно, так что лезвием вполне можно было бриться. Но леди Эрлинг, присутствовавшая в соседнем кресле в ипостаси немого укора, не позволяла мужу оторваться от своего занятия. Подними он голову от оружия, пришлось бы что-нибудь сказать. – Ты ведёшь себя как глупый мальчишка, – процедила красавица сквозь зубы. – Может, надеюсь на такую же заботу, что ты проявляешь об этом сосунке, – раздражённо отозвался лорд. – Да что он тебе сделал? – воскликнула его супруга не менее раздражённо. – Что сделал? – вспыхнул оскорблённый мужчина. – Да он просто раздевал тебя глазами! – Тебе-то что до этого? – холодно осведомилась девушка. – Как это что? Ты моя жена! – Северин, я всегда нравилась людям. И всегда буду нравиться. Такова моя природа. Ты что, с каждым собираешься драться? – Если потребуется, – буркнул Эрлинг. – Так ведь не требуется! – всплеснула руками Мелисента. – Ты прекрасно знаешь, что ты единственный мужчина в моей жизни. – Единственный… – повторил он, и рука, сжимающая оселок, замерла на лезвии. – Но не первый… – Что ты хочешь этим сказать? – её слова можно было складывать в холодный погреб вместо льда. – Эйзенхиэль… – тихий голос слегка дрогнул. – Зачем ты держишь в будуаре его портрет? – Он спас мне жизнь, Северин. Дважды. И тебе, кстати, тоже. – Расскажи мне… - вскричал мужчина, вскакивая, – каким он был мужем? – Не помню, - тем же ледяным тоном отозвалась его супруга. – Но отцом он был прекрасным. Думаю, что и муж из него был не хуже. – Не помнишь? У тебя такая короткая память? – саркастически заметил лорд. – Не короткая. Избирательная. Ты никогда не задумывался, почему таких, как я, называют «Фениксами»? – Потому что вы возрождаетесь после смерти! – Все люди возрождаются. Просто мы об этом помним. Нет. Дело не в этом. Женщина-Феникс может дать жизнь себе самой, если того требуют обстоятельства. Миновать Сумеречный предел. Но вод забвения никому не удастся избежать. Их волны окатываю все семь миров. Я неуязвима к их воздействию. Почти. Но нельзя помнить кого-то как мужа и отца одновременно. Это разрушительно действует на психику. Как только родилась Мелисента Элизобарра, Лоридейль Лейнсборо умерла. Я помню отца только как отца. А Влада вообще только как главу клана. Всё, что я знаю об их жизни до моего рождения, стало мне известно со слов других людей… но если тебя это интересует, – девушка презрительно скривила губы, – отдельной спальни у меня не было. – Так почему ты не подарила ему «Поцелуй Феникса»? – тёмные глаза мужчины горели яростным огнём. – Тогда сейчас твоим мужем был бы он, а не я! – Ты можешь не сомневаться, что будь это в моей власти, я бы это сделала, – каждое слово причиняло ему такую боль, будто жена с размаху вонзала в него кинжал. – Но «Поцелуй» не даруется сознательно… к тому же, князю Элизобарре от него всё равно не было бы прока. Я не могу наделить любимого бессмертием – я им сама не обладаю. Я могу подарить только память. Но вампиры не входят в воды забвения. Как и все долгоживущие, умирая, они умирают насовсем. И когда Эйзенхиэля перестанут помнить… от него ничего не останется. Поэтому я буду помнить его всегда. Вечно. И тебе придётся с этим жить. Она встала и стремительно вышла из комнаты. Со стороны столовой послышался грохот бьющейся посуды. Примерно через полчаса тонкий фарфор с тихим звоном стал собираться из черепков обратно в шкаф. Фамильному сервизу не в первый раз доводилось испытать на себе гнев хозяйки. Северин тихо подошёл к стоящей у окна женщине и обнял её за плечи, крепко прижав к себе. – Прости, – раскаяние, отчётливо слышавшееся в его голосе, не позволило леди Эрлинг отдёрнуть голову от поцелуя в щёку. К тому же, когда он обнимал её вот так, Мелисента совершенно теряла волю и сердиться больше не могла. И самое ужасное – Северин это знал. – Я вёл себя неподобающим образом. В глубине души я сознаю, что ничем не заслужил такого подарка судьбы, как ты. Я панически боюсь тебя потерять. – Так ты сегодня никуда не пойдёшь? – осведомилась она, старательно хмуря брови. – Дорогая, я сам бросил вызов, я не могу просто не явиться… – Ах… – леди Эрлинг попыталась вырваться, но муж крепко сжимал её, покрывая поцелуями золотистые волосы и нежную шею. – Но я обещаю тебе, – шептал он, – я мальчишку и пальцем не трону… – И извинишься, – всё ещё сердито сказала она, неудержимо тая в его объятиях. – И извинюсь, – кротко согласился Северин, разворачивая девушку к себе лицом и припадая к её губам страстным поцелуем.
– Моя жена считает, что я должен сожалеть о своём чрезмерно резком поведении, граф, – невозмутимо произнёс лорд Эрлинг, приставив лезвие к горлу противника. – Так что давайте покончим с этим и разойдёмся по домам. – Она беспокоилась обо мне, – юноша, уже успевший попрощаться с жизнью, расплылся в блаженной улыбке. Его противник только прикрыл глаза и убрал оружие в ножны. – Молодой человек, не испытывайте судьбу. Проваливайте.
***
Вампир так и не смог заставить себя взглянуть на мёртвое тело жены. Согласно её желанию, останки погребли не в фамильном склепе Элизобарра, а под раскидистым дубом неподалёку от замка. Год спустя, в холодный пасмурный день, Эйзенхиэль стоял гам, глядя на невысокий могильный холмик. Капли дождя стекали по лицу. И когда с тихим щелчком распался браслет на левой руке, некоторые из них сделались горько-солёными. Князь Элизобарра стал официально считаться вдовцом.
После того, как Кэролин закончил рассказ, никто из троих его слушателей долго ещё не решался прервать молчание. Каждый думал о своём. Наконец Альдор, выглядевший теперь вовсе не как призрак, а как очень красивый и совершенно живой юноша, с оттенком смущения произнёс: – Однако, как быстро летит время за беседой. Вот мы почти уже и у цели… Ламберт огляделся по сторонам: вокруг расстилался пасторальный пейзаж. Сглаженные сочной зеленью склоны крутых холмов, увитые жёлтыми лентами тропинок, живописные рощи, металлически блестящие под солнцем стружки рек… овцы… ОВЦЫ? Приглядевшись, барон фон Штосс с изумлением узнал породу. – Откуда… откуда здесь даугерские тонкорунные? Младший Эрлинг тонко улыбнулся. – Тебе лучше знать. – Но я… – Не морочь себе голову, - прервал подопечного Антар. – Мы пришли. Двое людей, один бог и один царь фейри стояли на краю впечатляющего обрыва. Отсюда открывался прекрасный вид… для каждого свой. – А… теперь что? – осведомился Ламберт, вдоволь налюбовавшись. – А теперь всё, – просто сказал старший Эрлинг. И резким толчком сбросил мёртвого мага вниз. *** Антар открыл глаза и медленно встал. – Оставьте нас, – сказал он тихо, но таким тоном, что все безутешные плакальщики беспрекословно повиновались. Только Камилла осталась сидеть, даже не шелохнувшись, всё так же глядя в пустоту перед собой. Мужчина подошёл к ней и опустился рядом. Баронесса фон Штосс решительным движением прижала к себе голову мужа, одновременно локтём закрывая мёртвое лицо от взгляда Нездешнего. – Камилла, – мягко произнёс Эрлинг, – я прошу только пять минут. Потом я тебе его верну. Обещаю. Бледный призрак прежней Камиллы шевельнулся в глубине зелёных глаз, разрывая пелену безумия. Пересохшие губы что-то беззвучно прошептали. Женщина разомкнула руки. Антар уложил тело барона прямо на полу, ровно, как в гробу. Встал на колени и достал из недр псевдожизни свой пресловутый сапфир. Сжал камень в ладони, отчего над его рукой появилось размытое радужное марево, вскоре перекинувшееся и на вторую руку. Когда это произошло, инженер наклонился над Ламбертом и повёл ладонями вдоль мертвеца, начиная со ступней и медленно продвигаясь вверх. Радужное марево следовало за ним без всякого видимого эффекта. Разве что когда Антар добрался, наконец, до головы мага, волосы некроманта из седых снова сделались тёмно-русыми. Осмотрев дело своих рук, выходец из Сварги удовлетворённо улыбнулся, а потом со всего размаха засадил лежащему локтём в грудь. Полувздохнув-полувскрикнув, Ламберт резко сел, ухватившись за предплечье Последнего из Эрлингов. Сфокусировал взгляд. И рассмеялся. – У тебя получилось! Антар! У тебя получилось! – Угу, – буркнул тот, отодвигаясь в сторону. – Не зря твою ДНК через компьютер прогонял… Инженер был бледен, на лбу обильно выступил пот: синтез тела взрослого мужчины дался ему нелегко. Борон фон Штосс хотел что-то сказать, но тут его взгляд упал на жену, медленно поднимающуюся с колен…
*** Огненные всполохи озаряют грозовое небо… после раскатов грома будто ватной подушкой накатывает тишина… душно… трудно дышать… Воздух словно превратился в вязкую массу, слизью облепляющую лёгкие. Кажется, эта слизь – розовая. Красные собаки… красные собаки с лаем носятся вокруг. Все… почему-то красные. И одна белая. Гончая с голубыми глазами. Сидит и смотрит… так печально… – Почему Вартек отказался лечить его? – баронесса фон Штосс старается говорить тихо. Декан Салем в глубоком забытьи, но вдруг он что-нибудь слышит? Барон фон Штосс осторожно подбирает слова: – Вартек… посчитал… его безнадёжным. Он… не сможет… помочь. – Но что-то ведь можно сделать? Может быть, Антар… – Боюсь, что… – маг отрицательно качает головой. – Дорогая, не мучь себя. Подумай о ребёнке, – муж нежно прижимает Камиллу к себе. – Да, и о Вартеке… разве он не должен был сегодня осмотреть тебя? – Да, ты прав, – вздыхает баронесса. – Он меня уже ждёт. – Иди, любимая, не волнуйся. Я побуду здесь. Нежный поцелуй, неохотно разрываемые объятия… как же это тяжело – расстаться. Даже на пару часов. Звуки лёгких женских шагов давно уже затихли, когда веки стихийного мага, так и не защитившего диссертацию, дрогнули и приоткрылись. – Ты ей не сказал, – едва внятно прохрипел он. Ламберт с непроницаемым лицом влил в рот больного клюквенный морс. Салем судорожно сглотнул. Закашлялся. – Не сказал. – Рисуешься благородством? – губы умирающего с трудом сложились в кривую усмешку. – Нет, – спокойно отозвался его бывший научный руководитель. – Не хочу, чтобы моя жена винила себя за то, что сделал мой недобросовестный ученик. Ей и так слишком много пришлось пережить. – Ненавижу… тебя, – с трудом выдавил из себя Салем. – Знаю, – меланхолично отозвался собеседник. – По ауре видно. Даже сквозь бред. – Будь ты… на моём месте, злодеем оказался бы ты. А я стоял бы тут весь в белом. – Сомневаюсь, – холодно произнёс барон фон Штосс. – Я слишком сильно люблю её, чтобы сделать несчастной. – Я тоже её люблю, – красные собаки снова начали мелькать перед глазами, голос декана стихийников звучал всё тише… – Со мной она тоже могла быть счастлива. – Нет, – твёрдо сказал недавний посетитель Сумеречного предела. – Настоящая любовь всегда бывает взаимной. Умирающий зашёлся хриплым не то смехом, не то кашлем. Ламберт подождал, пока он затихнет, а потом вдруг спросил: – Почему ты не ампутировал воспоминания? Вартек, возможно, и отказался бы сделать это для тебя… но он ведь не единственный врач. Воспалённые глаза зло уставились на собеседника. – А сколько мне пришлось бы ампутировать? Всё, связанное с Камиллой? Или с тобой? Два года? Пять? Десять? И ломать потом голову, почему все отворачиваются от меня? Почему Леам-беат-Шаас отказался рассматривать диссертацию? Каждый день выставлять себя идиотом? Эта короткая эмоциональная речь отняла у больного слишком много сил. Салем устало опустил веки. В ушах снова раздались раскаты грома… Довольно долго барон фон Штосс раздумывал над полученным ответом. Потом вздохнул и совершенно нейтральным тоном произнёс: – Что ж, возможно, ты и прав… Услышав удаляющиеся шаги, умирающий сделал над собой титаническое усилие и снова разлепил губы. – Будь ты проклят, - произнёс он едва слышно, но Ламберт остановился, так и не достигнув двери. Обернулся. – Благодаря тебе я – некромант, восставший из мёртвых, – сказал маг очень спокойно, без тени ненависти. – Я уже проклят. Прощай, Салем. Спи с миром. Вместо ответа из горла стихийника вырвалось только глухое рычание. Должно быть, какой-то из красных собак…
*** Северин Эрлинг находился в замке Чёрного Дракона. Вернее сказать, в отражении оного замка, распространявшемся на Мир Мёртвых. И поскольку Милослав отличался консерватизмом, была эта проекция точной копией оригинала. Чего нельзя было сказать об отражении в зеркале, напротив которого лорд-вампир стоял по правую руку от бога смерти. Вместо этих двоих в серебристой глубине сидели в кресле мужчина и женщина. На самом деле в кресле сидел барон фон Штосс. Жена уютно устроилась у него на коленях. – Он выглядит таким счастливым, – задумчиво произнёс сильнейший маг семи миров. – Он в самом деле счастлив, – пожал плечами бывший чернокнижник. Некоторое время оба наблюдателя молча прислушивались к нежному щебету супругов. – А почему маны так мало? – спросил вдруг Северин. – Эйзенхиэль, насколько я помню, обладал огромным резервом. – Пусть скажет спасибо, что вообще что-то осталось, – сухо отозвался бог смерти. – Думаешь, легко было перекроить ауру из антитентуры под здешние условия? Не говоря уж о том, чтобы сделать из вампира человека. – Если честно, я вообще не представляю, как тебе это удалось. Милослав усмехнулся. – Да уж, пришлось попотеть. Хорошо, что я такой предусмотрительный и кроме него оставил в карантине ещё с пяток свежеумерших вампиров. Было на ком тренироваться. – Да, но… – лорд Эрлинг замялся, подбирая слова. – Когда он погиб, ты ведь был здесь. Как тебе удалось предотвратить развоплощение? Чёрный Дракон хмыкнул. – Это твой Альдор диктует свою сентиментальную волю слабым сердцам только по эту сторону перехода. А мне давно уже подчиняются все Миры Мёртвых, до которых докатываются воды забвения. На переход, как тебе известно, требуется время… да и энергии порядочно. Я пытался это как-то обойти, работал со сцепленными квантами… – Я тоже изрядно с ними повозился… пока не понял, что использовать этот эффект для перехода принципиально невозможно. Милослав утвердительно наклонил голову. – Да, для перехода невозможно. Зато это позволило мне сделать внутренние каналы связи абсолютно криптостойкими. Так что я отдал команду своему чиновнику поместить в изолятор богов пятерых обычных и одного не вполне обычного вампира, не опасаясь, что по этому поводу поднимется назойливый вой бессмертных. – Зачем тебе в принципе понадобилось это делать? Ты же ненавидишь вампиров! Бог смерти неопределённо повёл плечами, разглядывая творение своих рук, которое теперь звалось Ламберт фон Штосс. – Он заботился о моей девочке, пока меня не было рядом. И делал это в высшей степени хорошо. И совершенно бескорыстно. Не так часто мне доводиться испытывать благодарность. – А потом? Почему ты ничего не сказал? Ни мне, ни Мелисенте? Милослав повернулся к собеседнику и с несколько наигранным высокомерием приподнял бровь. – Да кто ты вообще такой, чтоб я с тобой разговаривал? – помолчав немного, продолжил: – Ну а сестра… к чему было ставить её перед проблемой выбора? Ваш брак был так хрупок… детей даже ещё не было, – при этих словах Северин едва заметно вздрогнул. А под ехидным взглядом чернокнижника и вовсе помрачнел. – К тому же, вернись наша девочка к вампиру, – продолжал добивать его Милослав, – я проиграл бы спор с Кэролином. И мне не только пришлось бы вернуть трофейный артефакт, но и отдать этому зануде Осколок Вечности. Перспектива малопритягательная. – Ты, должно быть, чрезвычайно повеселился, подсунув царю фейри вампира в качестве внука, – буркнул маг. – Бывшего вампира, – педантично поправил бог смерти. – Но ты прав – повеселился изрядно. Этот олух даже ничего не заподозрил. Для него все смертные на одно лицо. – Кстати, почему он внешне на Эйзенхиэля не похож? – Внешне он похож на барона фон Штосс, как ему и положено. Он ведь не помнит ничего из своей прошлой жизни. Даже Мелисента, когда после самоубийства в чужое тело попала, почти год потратила на то, чтобы выглядеть более-менее прилично. К тому же… имей место внешнее сходство, Антар обо всём бы догадался. Портреты деда он, думаю, видел. – Так ты… и любимому племяннику не поведаешь, с кем он свёл дружбу? – К чему усложнять, – бог смерти щёлкнул пальцами, и в зеркале вместо супружеской пары отразились двое мужчин. – Пусть Эйзенхиэль Элизобарра останется семейной легендой. А Ламберт фон Штосс живёт своей жизнью. Мне кажется, он это заслужил.
Конец
Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Да, младенец, можно сказать. Мне просто нравиться сделать Сьюшку, а потом разбираться в его/её глубоком прошлом. А как же ж он до такой жизни дошёл-то, а? Кто ж виноват? Северин в этом отношении чемпион, пожалуй. Ему достался самый длинный приквел, который пока ещё и не закончен. Хотя и остальные... началось-то всё с Антарчика. Он первый нарисовался, а там и начал про своё семейство пространно распространяться. Так что я уже историю мамы Милослава планирую... А Мел вообще моя ось-связка. Она прекрасный инструмент для того, чтобы портить всем жизнь и причинять нечеловеческие страдания (ибо как написать злодея злее Мери Сьюшки?). Львиная доля злоключений героев завязывается на неё. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Да запросто. Все в нее влюбляются, а он нет. Она начинает задумываться, что он извращенец. Или импотент. А он сам оказывается Сью. Или вдруг нормальным, и бабником, а на ее неземную прелесть не ведется, и точка. Еще и обстебывает ее по-черному. Причем, никакой не черный властелин, не вампир, не бог... Вот это будет всем обломам облом. мои книги
Цэ ты Северина описала до свадьбы. А вообще у Мел два в одном получилось: её ж как Сьюшку ваяли для государственных нужд. Типа царь-батюшка женского полу. Мол, если все подряд её любить будут, настанет мир и благоденствие. Но она от такой жизни постоянно помереть пыталась, ибо кто ж такое выдержит. Потому и с Милославом скрешилась, что он единственный на неё трезвым взглядом смотрел. И в антитентуру сбежала, пока он прошлого Сумеречного бога на дальние берега спроваживал, дальше с материей упражняться, пока получаться не начнёт. Поэтому стебёт она себя с успехом сама в этом отношении: даже организовала ополчение против воцарения себя на престоле. Кстати, успешное. А ежели кто не "неземную прелесть" не ведётся - так ей только в кайф. С Северином скандалить не придётся. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
А я вот не согласная, что герои мери-сьюшные. Несмотря на согласие с этим автора) Объясню - почему. Во-первых, мери-сьюшный перс в сюжете, как правило, один. Это даже выносят в один из признаков определения мери-сьюшного героя. Потому что он САМЫЙ. Самый красивый, самый умный, самый крутой и т.д. по списку. Во-вторых, мери-сьюшный перс вызывает закономерную реакцию "не верю". В-третьих, все это "самое" берется из ниоткуда. А у Аневки все не так. Просто всесильные, но при этом очень живые. И в них веришь. А еще, очень трудно писать именно про всесильных персов. Потому что очень трудно придумать им трудности) Ибо они, как правило, могут все преодолеть запросто. В таких условиях надо умудриться завязать интригу и сюжет) Don’t trouble trouble until trouble troubles you.
Stasy, спасибо на добром слове Ну, просто, слова такие слова... Да, я сама, как правило, не могу определить, кто из моих персонажей круче. Ибо все они "ну ваще". Прям как великолепная пятёрка и воин дракона из Кунг-Фу панды. При этом я всех их нежно люблю (ну, кроме Мейкеля, потому что он псих ненормальный и вообще провальная попытка написать злодея). И да, подавляющее большинство читателей считает, что персам всё даётся очень легко. Для этого есть веские причины. Например, то, что мне тоже многое в жизни даётся очень легко. А потому описывать целую книгу, как хоббит на последнем издыхании тящит кольцо к Ородруину, я не стану. У меня он быро долетит на орлах и объявит войну Гендальфу за то, что тот захавал его ништяки.
Можно назвать это сборище Мери Сьюшками. Можно Семейкой Аддамсов. Инкогнито придумал прекрасное слово "Эрлингиада". Не суть важно. Могущество-не могущество, магия-не магия, на самом деле антураж ровно никакого значения не имеет. Тут, что называется, "роза пахнет розой, хоть розой назови её, хоть нет". Проблемы мы всегда придумываем себе сами. И сами их решаем. И правила игры сами задаём. Будь ты хоть бог, хоть Акакий Акакиевич. Собственно, об этом я и пишу. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Anevka, мое название запечатлелось наконец-то! Я просто рыдаю от щастья (Аневкинские планы. Предложение). Итак, когда наконец все это дело у нас собсно соберется в кучу по смыслу и так(ну некоторым просто не все было понятно в "Эрлингиаде"), вот тогда мы эту кучу и объединим в несколько повестей и назовем "Эрлингиадой". Во! P.S. Блин, чет сам не понял чо сказал вообще... Счастье всегда кажется маленьким, когда ты его держишь в своих руках. Но только отпусти его — и сразу поймешь, что оно огромно и прекрасно!
ИнкоГнитО, ну "Тренсцендентные превращения" как название цикла звучит пафосно и длинно. Тем более, это, собственно, название романа. "Эрлингиада" ближе к народу Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Давненько скачала, вот добралась-таки... Немного непривычно поначалу было, ибо знакомство с техно-магией у меня впервые, но ничего так - втянулась, интересно. Герои колоритные, каждый со своим характером, живые. Вычитку я точно не обещаю, потому как текст одним файлом в читалке лежит, но по впечатлениям буду периодически квакать.
Знаешь, меня немного смутил вот какой момент. Когда Камилла приехала навещать Канцлера - она ведь, по сути, и для деревенских, и для челяди (если уместно такое слово здесь) - человек посторонний. Не слишком ли резво близкие к Канцлеру люди сдают его первому встречному? Понятно, что сам Канцлер девушке доверяет, и, наверное, это является лучшим доказательством для его окружения. Но, смотри, был момент, когда тот же Рогнар убеждается, что Канцлер не всегда прав. Когда заперся после происшествия и начал колдовать себе во вред. То есть, не святой, может заблуждаться. Следовательно, Рогнар, как мужчина может допускать, что девушка, на которую, возможно, запал хозяин, не обязательно образец надежности. Мало ли, что в жизни бывает - да то же самое воздержание долгое - и снесло мужику крышу, и не видит он в девице недостатков. А, вдруг, она шпион? Или лицо, не просто формально близкое двору? И тут же вываливать на нее море информации, в которой канцлер не слишком лоялен к бывшему кесарю... ну, как-то это опрометчиво...
Круто вставляет. Читать с хвоста мало что понятно, но вставляет реально. Обожаю стыки жанров.Хотя какие жанры, какой роман... ми-ир.... 
Ой, я испищусь. Хотя Антарчикова крутизна бесит. 
Если после Милисенты он просто повесился, то тут я уже и не знаю, шо будет. 
Но пока для меня слишком много перескоков и дырок. 
Ладно, думаю, если описательными моментами разбавить, оно мягче пойдёт. Тогда девять будет не за раз, а за... пару раз 
Там сюжетно нового ничего нет. Просто композиция поменялась чутка. 
Если подумать, они все в чём-то списаны с меня. А ещё с моего мужа, наверное. Но тут уж... ничего не поделаешь. 
