Так, немного не угадал, ты, значица Канцлера сделал "реинкарнацией" - воплощением мистера ХХХ Ну, чо, мо-лод-ца! Изменить структуру вселенной, чтобы любовь была взаимной! Кста, кое-что по мотивам напомнило одну книжку. Вернее, серию. Забыл название. Ща у народа тут спрошу Всегда и навеки бест реГАДс Читаю: http://forum.fantasy-worlds.org/forum/13-7456-1 Канцлер гуд!
Мизер, ты, конечно, молодца, что дочитал... но шо ж так спойлить всё? Я верю, что найдётся ещё герой, который сможет повторить твой подвиг. А ты уже сообщил, что убийца - садовник. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Ща сотру. И не садовник, а дворецкий! А про лепрекона не ответила! Всегда и навеки бест реГАДс Читаю: http://forum.fantasy-worlds.org/forum/13-7456-1 Канцлер гуд!
Про лепрекона в приквеле вроде было. Перед похищением как раз.
ЦитатаМизеракль ()
И не садовник, а дворецкий
Зануда! Да знаю я. просто садовник у меня хоть один, да есть, а вот дворецких - только гоблин у Лайты Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Ты же ведь в чём-то играми вдохновляешься, сама сказала. И к Канцлеру, или, к чему-то в его воплощении могут оказаться полезными какие-нибудь вдохновляющие игры. Удумаю, что не шутеры, собранные на коленке, и не РПГ с Избранными в стиле Канцлера. В идеале, рпг по ПЛИО.
Постоянно натыкаюсь на упоминание сложной и интересной игры, с аристократией, и сомном героев, с развитием,глобальными событиями и интригами.
Самому захотелось попробовать, и тебе тоже советую (в смысле игры), - King Crusade. Парадоксовская стратегия в духе Тотал Вара.
Есть светлые маги и темные маги, а есть адекватные.
Кайл Росс вошёл в свою палатку и снял шлем. Небрежно отбросив его в сторону, молодой человек опустился на складной стул перед складным же столиком и уставился на карту. Было жарко, душно и мысль его двигалась медленнее обычного. Но даже это медленное движение было прервано упавшей из-за плеча сидящего тенью. - Здравствуй, Корлайла. Ты так быстро добралась. Я ждал тебя только завтра к вечеру. - Я же не армия, - ответила женщина, снимая маску и позволяя седым волосам рассыпаться по плечам, - могу передвигаться нормальными темпами. Хотя твои марш-броски тоже весьма неплохи. Войско Феста отстало дня на два. У тебя ещё есть время для укрепления города. Кстати, а почему ты не там? - Есть причины, - сухо отозвался Кайл, покосившись на колеблемую ветром сетку, загораживающую вход в палатку. - Можешь говорить свободно, - произнесла женщина, разваливаясь на узкой походной кровати полководца. - Охрана у тебя тут превосходная. Один даже меня заметил. - И тем не менее ты здесь. А я ведь велел не пускать в лагерь женщин ни под каким видом. - А, вот почему там их целый табор за оцеплением. - Демоны бы побрали этот бордель! - раздражённо отозвался Кайл. - Каждый захудалый царёк считает своим долгом прислать мне дочь, а то и две за раз. Они даже жениться уже не требуют. - Мммм, ну ты приобрёл громкую славу за последнее время. Канмар уже не тот… его прогрессирующее безумие и паранойя скоро сведут его в могилу, это очевидно. А тебя считают самым перспективным наследником его империи. Не удивительно, что девушки хотят ребёнка от полубога. Даже без особенных надежд на наследование престола. Молодой полководец выругался так цветасто и заковыристо, что Корлайла усомнилась, только ли благородные науки преподавал ему Канцлер. - Я им что, бык-осеменитель? У Канмара детей целый выводок, выбирай любого. Калгакас вот, чем плох? - Ничем, конечно. Кроме путешествующей с ним Наины. Которая весьма остро реагирует на подобные вещи, и это всем известно. Заведи себе постоянную спутницу, и спи спокойно. Кайл прошипел себе под нос что-то нелицеприятное в адрес одалисок и вдруг в упор уставился на Корлайлу. - А давай, ты со мной путешествовать будешь, а? Живи в моей палатке, скажем всем, что у нас любовь? Корлайла расхохоталась. - Предложение, конечно, лестное, но я для тебя, пожалуй, старовата. Люди подумают, что у молодого Росса извращённый вкус. - Плевал я на то, что люди подумают, - довольно резко отозвался её собеседник. - Последние два города мне уже мальчиков стали сватать, так что ниже падать особенно некуда, -тут он оглядел стройную фигуру женщины в обтягивающем маскировочном костюме. - Да и вообще большинство этих «принцесс» тебе и в подмётки не годятся. Ну… волосы в крайнем случае выкрасишь. Басмой, или чем там принято. Тебе намного больше двадцати и не даст никто. Глава клана аркани заметно смутилась. Что, в свою очередь, заставило порозоветь Кайла. - Так… кхм… как ты сюда пробралась? Кто там тебя заметил и всё-таки пустил? - Это был Рогнар, - улыбнулась бывшая фаворитка кесаря Сивф. - Он сказал, что ты меня ждёшь. - Рогнар? – удивился юноша. - Что он делает в карауле? Я же отослал его отсыпаться. - Он и спал. Неподалёку от входа в этот твой шатёр. Вернее, от того места, куда удобнее всего было войти незаметно. Так почему ты не в городе? Кайл скривился, как от зубной боли. - Тоже мне, город. Помойная яма. Ни канализации, ни водопровода, ни электричества. - Да, кстати, у тебя горячая вода тут есть? – спохватилась женщина. - Да сколько угодно, я таскаю за собой солнечный концентратор, - махнул он рукой в угол палатки, и буркнул себе под нос. - Холодной бы где достать. - Ну так собрал бы холодитель… холодильник… как вы его там называете? - Хотел, да недосуг всё, - устало отозвался молодой человек. Корлайла тщательно омыла лицо и ещё более тщательно – руки. - Ээээ, да я смотрю, ты выдохся слегка. - Угу. С тех пор, как Калгакас увёл свои войска на соединение с Канмаром, а я остался с тридцатью тысячами пехотинцев и пятью – кавалерии, мне приходится петлять по горным перевалам, как винторогому козлу. - А Фест за это время получил подкрепление, - подначила его Корлайла. - У него уже сто пятьдесят тысяч. И двадцать тысяч всадников. Две трети из них, правда, лёгкие… но так или иначе. - Всего лишь сто пятьдесят? – приподнял брови Кайл. - Его перебежчик говорил о двухсот пятидесяти. Вот собака, прикажу уши вралю отрезать… Реальную силу представляет только когорта илларийских наёмников, - пояснил он. - Прочие – просто сброд. - Но их впятеро больше! Это значит, что каждому из твоих пехотинцев потребуется убить по пять вражеских… - Убьют и по десять, если потребуется, - отрезал юный стратег. - К тому же, на полном уничтожении я не настаиваю - достаточно будет обратить их в бегство. Корлайла с интересом оглядела его. - А ты весьма самонадеян, мальчик. - Вот здесь, - Кайл ткнул пальцем в угол карты, - численное преимущество Фесту не поможет. - Так он и даст загнать себя между скалами и морем, - усомнилась женщина. - Никуда не денется, - хищно сверкнул глазами молодой человек. - Когда я оставлю Эйлу, он её возьмёт, и тогда… - А, так вот почему ты здесь! Ты и не собирался укреплять город! - Да на кой он мне сдался? - пожал плечами юноша. - Запасы воды, провизии и всего прочего я пополнил. Стратегического значения эта дыра не имеет. - А зачем Фесту тогда его занимать? - Чтоб сообщить Святейшему, что у меня отобрал. Он тщеславен и недалёк. - Хм. Ты так уверен? - Фест предсказуем, как закон тяготения. Этот месяц, что я от него бегал, я потратил не впустую – я изучал его. - Хорошо, положим, он взял Эйлу… это же ещё не значит, что он поползёт за тобой на этот перевал? - А что ему остаётся? Кормить почти двухсоттысячную армию в этом городишке? Чем? Тем более, что склады я им уже почистил. Да и платить войскам тоже надо. Илларийские наёмники недёшево обходятся. К тому же, в отличие от меня, у него есть флот. А это тоже значительная статья расходов. - Ладно, заболтал ты меня, - сказала вдруг Корлайла. - Снимай этот свой панцирь или что там у тебя на груди. В руках она уже держала походную аптечку, из которой извлекла антисептик, стерильную вату и бинты. Кайл подозрительно и встревоженно уставился на неё. - Что это тебе в голову взбрело? - Вартек дал мне строгие указания. Вообще он говорил много умных слов, время от времени сбиваясь почти полностью на саламиниумский, пока я не сказала ему, что на этом языке знаю только ругательства. Тогда он просто ткнул в то место, где у тебя бо-бо и наглядно показал, что с этим надо делать. Взглянув на вытянувшееся лицо юноши, она усмехнулась. - Не бойся, если бы он не сказал, и я не стала присматриваться, то и сама ничего не заметила бы. А остальные уж и подавно. На то он и лекарь. Все тебя считают неуязвимым сыном некроманта, заговорённым от любого оружия и магии. Юноша со вздохом стянул через голову белую шёлковую тунику и позволил женщине развязать кожаные ремешки своей лёгкой брони, выполнявшей скорее роль корсета, чем действительно защищавшей от удара оружием. Пока она этим занималась, Кайл спросил: - А сам наш великий доктор как поживает? - Ты вот напрасно иронизируешь. У Валюнда несколько опытных моделей пушек взорвались. Он, кажется, уже весь порох извёл, что ты ему оставил. Так к Вартеку пострадавших приносили. Я уверена была, что ни один из них не жилец. Так вот нет. Ни один даже калекой не остался. - Да знаю я, - слегка смутился юноша. - Я видел, на что он способен. Когда Ламберт болел, да и вообще… как его самочувствие? Я говорил с ним недавно, но связь плохая была, да и он от меня как-то отмахнулся. - Вроде бы, чувствует он себя неплохо. Кости уже все срослись. Дубоват ещё, правда, немного и слабоват. Жена Валюнда, забыла, как её звать, и Гестия его на пару откармливают. Вернее, она готовит, а Гестия откармливает. А нахал этот только привередничает: курицу два дня подряд, он, видите ли, есть не будет, наловите ему свежей рыбки, он бы от рыбного пирога не отказался. - Это хорошо. - Что именно? - Что за Вартеком есть кому присмотреть. Он иногда бывает очень рассеян. Найдёт новую какую-нибудь травку в лесу, и забывает обо всём на свете. Его тогда ребёнок может пристрелить. - В лесу Виллин за порядком следит, - ответила Корлайла, косясь на молодого человека. - Да, но не всегда он может оказаться поблизости. Да и не только же в лесу Вартек бывает. - Манор Вайн Росс находится в глубоком тылу. Кайл только презрительно хмыкнул. - Для наёмного убийцы такие мелочи не помеха, тебе ли не знать. Так что я очень рад, что Гестия крутится от него поблизости. - Я думала, она тебе нравится. - Она мне нравится, - подтвердил он. - Она весёлая, умная и очень способная. И Вартек мне нравится тоже. Поэтому я хочу, чтобы с ним ничего плохого не случилось. Под панцирем у Кайла оказалась белая грудь, резко контрастировавшая с загорелым лицом и конечностями юноши, а также довольно умелая тугая повязка. - Мммм… недурно. Сам, что ли, справлялся? - Это Рогнар, - пояснил юноша, слегка поморщившись, когда Корлайла отдирала хоть и смоченные тёплой водой, но густо пропитавшиеся кровью и ссохшиеся бинты. - На вот, проглоти, - она протянула ему небольшую белую пилюлю. - Что это? – подозрительно осведомился Кайл. - Обезболивающее, - ответила она, вдевая шёлковую нитку в иголку, и подняла глаза. - Не бойся, мне его Вартек дал. Рана хоть и не очень опасная, но зашить нужно. - Это обязательно? - Конечно. Я не так уж много поняла из того, что Вартек говорил, но смысл у него как обычно сводился к максиме «Делай, как я говорю, или все умрут». Молодой полководец вздохнул и подчинился. Когда малоприятная процедура была закончена, Корлайла уложила клюющего носом юношу на постель. - Поспи. Тебе нужно отдохнуть. - Мне ещё нужно… - забормотал Кайл. - Спи! Всё ты ещё успеешь. - Хм… я… - но обезболивающее, заботливо приготовленное дальновидным врачом, обладало и снотворным эффектом. Корлайла присела на краешек кровати и всмотрелась в лицо молодого полководца. Несмотря на возраст, оно уже утратило юношескую мягкость. Жёсткие складочки залегли в уголках его рта и посредине высокого лба. Женщина с некоторым удивлением отметила, что он сильно вытянулся и раздался в плечах. На руках уже бугрились мышцы… Коротко стриженый, неожиданно возмужавший, он перестал походить на бледного субтильного Канцлера. - Корлайла! – вдруг приоткрыл он один глаз. - Что, мальчик? – тихо спросила она. - Как там мой манор? - Всё у них хорошо, Кайл. Магензи овец развёл, ступить некуда. Прядильня твоя на износ работает, торговцы в очередь перед порталом выстраиваются. - А посевы? - Вызрели, убирать скоро будут. - Успели бы до дождей… - затихающим голосом сказал владетель Вайн Росс, и вдруг тоскливо добавил: - Хочу домой. - Ну, вот разгонишь всех крестоносцев, и поедешь, - сказала женщина, погладив юношу по щеке. - Хорошо, - совсем уже сонно пробормотал он и перевернулся на бок. Корлайла накрыла юного воителя лёгким покрывалом, он завозился, подтягивая колени к груди. Складки на спящем лице неожиданно разгладились, Кайл снова стал выглядеть почти ребёнком. Женщина провела ладонью по жёсткому ёжику его волос. - Кому многое дано, с того и спрос выше, малыш, - задумчиво сказала она. - Но ты у нас умничка, со всем справишься.
В белой тунике на белом коне Кайл Росс ехал вдоль строя своих войск. Его громкий и глубокий, уже успевший поломаться, голос ложился на них, словно тёплое одеяло в морозное утро. - Солдаты! – говорил он. - Сегодня мы сразимся с саламиниумцами, принявшими религию креста и обезумившими настолько, чтобы отдать себя под командование Феста. Они стоят там… - взмах рукой в сторону моря людей под крестообразными стягами, граничащего с водяным морем по самой кромке, - …и смеют смотреть вам в лицо только потому, что считают, что их больше! – Кайл сделал драматическую паузу и набрал побольше воздуха в лёгкие. - Глупцы! Солнце ещё не начнёт клониться к закату, прежде чем они покажут вам свои спины, убегая, точно испуганные кролики! Каждый из вас стоит десятка таких, как они! - ответом ему послужил согласный рёв. Будто штормовые волны, разъярённо бьющиеся о прибрежные скалы, звучал вой одобрения: Кайл был популярен. - Всем вам известно, - продолжил молодой полководец, - что я не проигрывал ещё ни одной битвы! И я не вижу причин… - в соответствии с нарастающим тоном его речи, белый конь взвился на дыбы… и опал вместе с заключительной фразой, когда Росс вскинул к розовеющему небу руку с зажатым в ней коротким мечом, -…чтобы сегодня начинать! В едином порыве войско Кайла издало такой громоподобный звук, что у многих в построении саламиниумцев холодные мурашки пробежали по спине. Лучники потрясали луками, всадники – мечами и копьями, пехотинцы ударяли мечами в щиты. Корлайла, со стороны наблюдавшая за действиями полководца, только восхищённо прищёлкнула языком. - Ну надо же… а он хочет овец разводить.
Войска Феста, теоретически преследовавшие Кайла, отнюдь не горели желанием соваться на верную смерть, подходя на расстояние поражения его знаменитых лучников (которые брали не только мастерством, но и лучшим на континенте оружием. Это, впрочем, можно было сказать обо всём оружии его людей). Сам Фест, восседавший на крупном жеребце в окружении ближайших соратников и телохранителей, удовлетворённо улыбался, наблюдая за перестроениями противника: Кайл Росс, вероятно, обезумел, и собирался напасть первым. Конечно, узкий берег, всего-то километра два (Кайл мог бы уточнить, что два с половиной, но Фест не утруждал себя излишними на его взгляд подробностями), ограничивал манёвренность его конницы. Но численное превосходство было более, чем очевидно. К тому же, этот мальчишка-предводитель, очевидно, свихнулся от жары, или от безысходности своего положения, потому что его правый фланг вдруг стремительно рванулся вперёд, и сам он, чётко различимый, будто сияющий в лучах восходящего солнца, мчался впереди всех. Ещё прежде, чем улыбка успела сползти с лица Феста, и куда раньше, чем он успел отдать какие-либо приказы, сивфанские всадники прошли сквозь строй пеших, пышно разряженных, но дурно вооружённых саламиниумцев, как нож сквозь разогретое на солнце масло. Минута – и стальной клин разбивает круг его ближайших соратников. А прямо на него мчится всадник в белой тунике на белом коне, и из прорези его шлема не мигая смотрят странные, с прозеленью и золотыми искрами глаза. В этих глазах… в этих глазах Фест отчётливо увидел свою смерть. Он не был в общем-то трусом. Фест слыл опытным воином, и бывать в гуще сражения ему приходилось… но на этот раз он даже не стал искать глазами пресловутых дорогостоящих наёмников, к слову сказать, весьма доблестно и не теряя построения, сражавшимися с отрядом мечников-сивфанцев. И те, и другие, неторопливо и методично делали своё дело. Вот только с левого фланга, прорванного ещё одним отрядом конницы, илларийцев неторопливо, в строго геометрическом строю, о который разбивались беспорядочные атаки саламиниумцев, обходил ещё один отряд сивфанцев. Однако Фест этого уже не увидел. Когда его дядя-генерал упал, пронзённый сверкнувшим необычно светлым металлом клинком, Фест развернул своего жеребца и бросился наутёк, подминая под копыта собственных воинов. Тем временем часть передовых отрядов Феста, ещё не заметивших позорного бегства своего полководца, воспользовались тем, что правый фланг их противников, возглавляемых буйным Россом, оторвался далеко вперёд, ударили в образовавшуюся в рядах сивфанцев брешь. Воодушевлённые успехом (некоторое количество погибших воинов войска старых богов было впечатляющим свершением), они попытались развить наступление, однако правый фланг Кайла, уже успевший рассеять охрану Феста, теперь оказался в тылу, откуда и не замедлил ударить. Бегство саламиниумцев начало приобретать массовый характер. Вид удирающего полководца служил убедительным сигналом к отступлению. Большинство из них, как и предсказывал Кайл, показали спины прежде, чем увидели хотя бы одного сивфанца в непосредственной близости от себя. Слава Кайла Росса летела впереди его, а бегущий Фест служил её глашатаем. Их почти не преследовали. Всё поле битвы и так было устлано телами в пёстрых одеждах саламиниумцев. Изрядную часть просто подавили беспорядочно отступающие 20 000 лошадей. Кайл потерял 40 человек убитыми, большинство из которых пали при противостоянии с илларийцами. Было ещё пару сотен раненых разной степени тяжести, среди которых оказался и сам полководец. В гуще схватки молодой человек получил впечатляющий удар топором по голове. Вставка из легированной стали защитила череп, однако удар был такой силы, что оглушил полководца. При незаметной поддержке Корлайлы ему удалось удержаться верхом. Рогнар же отсёк поднятую для повторного удара руку. Сознание вернулось к Кайлу почти сразу, и он разжал пальцы, судорожно вцепившиеся в гриву лошади. Более того, ему как ни в чём не бывало удалось проехать под приветственными возгласами своих людей и твёрдой походкой войти в палатку. Там его вырвало. Рогнар быстро раздел его и уложил на постель. Юноша был очень бледен. - Ничего страшного, - спокойно сказал Вартек, выслушав подробный отчёт Корлайлы. - У него сотрясение мозга. Судя по всему, даже не очень сильное. Уложите его поудобнее, голову чуть приподнимите. Пусть полежит дня три. А лучше пять. Побольше спать. Если будет жаловаться на головную боль, дашь ему ещё пилюлю.
Кайл Росс возлежал на толстом изукрашенном сказочными птицами и цветами ковре под навесом из плотного шёлка. Облачённый в просторный халат, в россыпи подушек, он меланхолично потягивал из пиалы чёрный чай. На самом деле в такую жару он предпочёл бы зелёный, но его теперешняя диета исключала его как слишком тонизирующий напиток. Юный полководец выглядел задумчивым и едва поднял голову, когда к нему привели троих саламиниумцев, просивших аудиенции. Вопреки расхожему мнению, владетель Вайн Росс отнюдь не был высокомерен. И он, вероятно, встал бы, чтобы приветствовать пришельцев, однако неумолимый Вартек наблюдал за ним недремлющим оком Корлайлы, готовый пресечь нарушение постельного режима её же тяжёлой рукой. Поэтому Кайл едва приподнял голову и вопросительно посмотрел на людей, которых подвёл к нему дежурный офицер. По восточному обычаю, те пали ниц перед «величайшим из воинов» и «сыном неба и солнца», в витиеватых выражениях умоляя склонить свой слух к речам недостойных. Весь ритуал был выполнен настолько добросовестно, что Кайл успел закончить чаепитие, склонить слух, убедиться, что его скудных познаний саламиниумского тут явно недостаточно, послать за переводчиком, провести с ним краткий инструктаж и даже соскучится, прежде, чем гости перешли к делу. Как оказалось, они привезли великому полководцу подарок, в знак мирных намерений и ради облегчения переговоров о сдаче региона. Серебряное блюдо, накрытое крышкой, поставили на ковёр перед Кайлом. Юноша заглянул внутрь, ни на секунду не изменив равнодушного выражения лица. - Это Фест, я полагаю? Он так быстро сбежал, что я не успел даже как следует его рассмотреть, – произнёс он, оглядывая лежащую на блюде голову. - Да, величайший из великих, этот бренный прах ещё вчера принадлежал трусливой собаке Фесту. - И зачем вы мне его принесли? – всё так же апатично осведомился Росс. - Разве он не был твоим врагом, о, лучезарный? - со сладкой улыбкой осведомился главный из троих пришельцев. - Твой покорный слуга лишь надеялся на твоё одобрение. - Врагом? – полководец приподнял густые брови в неподдельном удивлении. - Так-то меня теперь ценят? Кайл Росс стал настолько ничтожен, что человек вроде Феста может носить почётное звание моего врага? Корлайла, полулежавшая рядом с ним, чуть заметно улыбнулась, а саламиниумец покрылся нездоровой бледностью. - О, мой господин, мы все лишь ничтожные черви, обласканные лучами твоего светила! Да отсохнет мой язык, назвавший сего презренного труса достойным противостоять тебе! - Это можно устроить, - заметил юноша, с неторопливым безразличием разглядывавший говорившего. У Кайла всё ещё болела голова, но уже не так сильно, как вчера, так что сосредоточиться на происходящем ему вполне удавалось. - Однако, я полагаю, вы прибыли сюда не просто так, а в надежде получить награду за совершённое вами деяние, - без всякой вопросительной интонации произнёс он. Посеревший от страха южанин снова упал на колени. Молодой Росс безошибочно угадал бесхитростный расчёт корыстного охранника ныне мёртвого полководца, полагавшего обогатиться дарами из рук благодарного полубога. Но теперь, перед его слегка нахмуренными бровями, дело предстало перед саламиниумцем в другом свете. - О, пощади, владыка! Мне не нужно другой награды кроме возможности быть последним из твоих слуг! И повести за тобой все войска Саламиниума! - Чтобы при случае ты прирезал меня? – одна из тёмно-русых бровей издевательски надломилась. - Мои люди знают, что я не побегу с поля боя. Но и я уверен, что каждый из них будет сражаться за меня до последней капли крови, даже если мне изменит капризное воинское счастье. Так что покорно благодарю. У меня для тебя есть более подходящий дар. Тигран! Дежурный офицер сделал шаг вперёд. Кайл характерным жестом указал на предводителя пришельцев. Тигран молча кивнул. Меч вошёл под ребро так гладко и невозмутимо, как будто погружался в собственные ножны. - Вы двое, - обратился он к позеленевшим спутникам почившего саламиниумца, - вернётесь обратно и отведёте ваш сброд к Канмару. Саламиниум его протекторат, пусть он и решает вашу судьбу. Мне вы не нужны. Однако… - тут он сделал патетическую паузу, - если я узнаю, что по пути вы заблудились и снова присоединились к сторонникам Святейшего, я очень расстроюсь. Оба посланца, полусогнувшись, пятились назад, пока не потеряли непредсказуемого «сына некроманта» из вида. Тело унесли, а Кайл, проводив его взглядом, вдруг вспомнил о других участниках давешней битвы. - Что там илларийцы? – спросил он. - Остался кто-нибудь в живых? - Почти три сотни, командир, - отозвался Рогнар. - Как ты и велел, их перевязали и отнесли в тень. - Пусть их приведут, - сказал юноша, покосился на слегка нахмурившуюся Корлайлу и добавил. - И закончим на сегодня. Хоть пленным илларийским наёмникам и была оказана первая медицинская помощь, привели их, тем не менее, в цепях. Некоторые были не в состоянии передвигаться самостоятельно, и их несли менее пострадавшие товарищи. Довольно долго Кайл рассматривал лица своих немногочисленных пленников. На них не было вызова или ненависти. Как не было и страха. Илларийцы поголовно были профессиональными военными и одинаково хорошо умели как побеждать, так и проигрывать. - Я знаю, что ваш трибун был убит, - произнёс Кайл Росс на вполне сносном илларийском. - Есть среди вас кто-то, кто мог бы говорить от имени остальных? Наёмники молчали, украдкой переглядываясь, пока вперёд не вышел хмурый мужчина средних лет со свежим шрамом поперёк лица. - Я Авл Лициний. Публий был моим братом. - Вы храбро сражались вчера, - сказал юный полководец. - Даже когда ваш предводитель бежал, ни один из вас не сдался в плен, пока был в состоянии поднять хоть какое-то оружие. Вы до последнего держали строй и прикрывали друг друга… Я уважаю это… С другой стороны, - словно рассуждая сам с собой, продолжал Кайл, - все вы илларийцы, продавшие свою кровь врагам своего императора. Это сложно расценивать иначе, чем предательство родины. - У нас нет родины, - отозвался брат павшего трибуна. - Мы все изгнаны из Илларика уже много лет назад, когда императором стало овладевать безумие. - И что послужило причиной вашего изгнания? – поинтересовался Кайл с оттенком любопытства в голосе. - Оскорбление божества, - скривил рот в подобии усмешки его собеседник. - Мы, свободнорождённые граждане Илларика, отказывались ползать на брюхе перед Канмаром и воздвигать ему жертвенные алтари. Юный полководец неопределённо хмыкнул. - Что ж, я всего лишь скромный сын некроманта и не настолько тщеславен. Но вы наёмники… а наёмникам принято платить. Хм… посмотрим… раз вы мои пленники, ваши жизни принадлежат мне. Считаете ли вы эту плату достаточной, чтобы приобрести ваши услуги до конца текущей кампании? - До конца кампании? – медленно переспросил брат погибшего трибуна. - Я не собираюсь, подобно вашему Канмару, растратить свою жизнь в череде сражений. Как только угроза для Сивф со стороны воинов креста будет исчерпана, я вернусь к занятиям более увлекательным. Оглядев лица соратников, Авл Лициний спросил: - А на каких условиях мы будем сражаться? Как смертники? - А у вас что, есть особенный выбор? – удивился такой несговорчивости Кайл. - К тому же, расточительность, в том числе и в отношении людских ресурсов, мне не свойственна. Чем точнее вы выполняете мои приказы, тем больше у вас шансов остаться в живых. - Большинство из нас не скоро смогут сражаться, если смогут вообще, - угрюмо пояснил свою позицию иллариец. - Мои люди тоже вышли из битвы не вовсе без потерь. Мы будем стоять здесь лагерем ещё около недели или даже двух, - сообщил Кайл, - пока к нам не присоединится Эдельвейс. Вы, думаю, наслышаны о нём? Мужчина кивнул. - Мне говорили, что он может воскрешать мертвецов. Я, конечно, не верил этому. Но если бы мне сказали, что тридцать тысяч сивфанцев обратят в бегство почти двухсоттысячное войско Феста, я рассмеялся бы этому сказочнику в лицо. И, тем не менее, в цепях стою я, а не некий Кайл Росс. - Воскрешение это, конечно, некоторое преувеличение… - заметил «некий Кайл Росс». - И всё же он способен на очень впечатляющие вещи. Я не делаю различия между своими людьми. Так что когда он будет здесь… смею надеяться, что те, кто доживут до этого дня, смогут и отплатить ему за его искусство, отправив на тот свет десяток-другой фанатиков-крестоносцев. Учитывая, как они обошлись с лучшим врачом современности, я думаю, ему будет приятно. Ещё раз оглядев своих соратников, Авл Лициний сказал: - Все свои обязательства по отношению к Фесту мы выполнили. Так что теперь… теперь мы вполне можем заключить новый контракт с сыном некроманта. - Вот и славно, - пробормотал юноша, уже водя незаменимым в дороге самопишущим пером по поверхности тонкого пергамента. Когда он закончил и слегка обсушил чернила, Авл Лициний увидел своё имя в начале расчерченной таблицы. Против него в графе «гонорар» значилось: «Жизнь – 1 шт.» Когда последний из илларийцев внёс своё имя и подпись в договор, Кайл бегло просмотрел документ и протянул его Тиграну. - Сними с них цепи и распредели в лазарет и в лагерь, поставь на довольствие. Об исполнении доложишь, - тут юноша снова покосился на Корлайлу, - завтра, перед сдачей дежурства. Когда дежурный офицер увёл илларийцев расковываться, к навесу подошёл Азор, они с Рогнаром подняли на носилки сразу погрустневшего полководца и отнесли в командирскую палатку. Корлайла, непринуждённо принявшая предложение Кайла разделить с ним место обитания как для того, чтобы проще было следить за соблюдением прописанного Вартеком режима, так и для того, чтобы быть поближе к источнику горячей воды, несколько замешкалась. Сделала она это намеренно, давая возможность седовласому старичку, наблюдавшему за аудиенциями с близлежащего холма, набраться смелости и приблизиться.
Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Молодой врач всё ещё прихрамывал, однако выглядел уже вполне жизнерадостно. Он как раз завершал свой ежедневный моцион: из замка через мост, до лесного озера и обратно, когда из-за угла выскочила рыжая ведьма, едва не сбив с ног молодого человека. - А, вот и ты, - воскликнула она. - Очень удачно. Там это… ну, в общем, демон твой. Распугал всех. - В самом деле? – удивился Вартек. - Раньше он к этому не был склонен. - Ну… он не то чтобы нарочно. Так получилось… Эммм… - И ты в этом замешана? – сразу догадался врач. - Немного, - потупилась ведьма. - Ясно, - вздохнул молодой человек и ускорил шаги. Круглые следы его тросточки стали чаще и глубже. - Может, обопрись о моё плечо? – слегка порозовев, предложила Гестия, но он только мотнул головой. - Не стóит, - отозвался он, не глядя на девушку, - чем быстрее я разработаю ногу, тем лучше.
Замок бурлил, как разворошённый улей. Женщины с маленькими детьми поспешно бежали прочь, ребятня постарше, напротив, старалась подобраться поближе, минуя мрачных, вооружавшихся чем попало взрослых. При виде врача мужчины начинали хмуриться ещё сильнее и некоторые пытались даже его остановить, бормоча что-то неразборчивое, но были, однако же, оттеснены с пути напористой ведьмой. - Гляди ты, беспокоятся, - заметила она себе под нос. - Ещё бы, - хмыкнул Вартек, - ко мне не так страшно обращаться, как к друиду. К Виллину совсем уж безнадёжные идут. А мне и вывих можно показать, и гнойник какой-нибудь недоброкачественный… о, боги! Что здесь произошло? Весь широкий лестничный пролёт был покрыт слоем пепла и копоти. Недавно вставленные окна из великолепного прозрачного стекла в рамах отсутствовали, а крыша… - Ну, ты понимаешь… - Гестия краснела и с трудом подбирала слова, - я тут как раз несла тебе завтрак, думала, что ты уже вернулся… Эм… а Лермон, он тоже решил тебя проведать. А я как-то не ожидала увидеть демона и как рраз! А он кааак! В общем вот. Грустно завершив свою речь широким жестом, девушка открыла дверь в комнату врача, как ни странно, пострадавшую очень мало. Перед самой кроватью на каменном полу сиреневым светом горела пентаграмма, в центре которой сидел грустный демон. Подняв голову при виде вошедших, он произнёс: - Вартек, твоя жизнь в большей опасности, чем я предполагал, право слово. Как только твой хвалёный барон фон Штосс позволяет тебе обретаться рядом с этой сумасшедшей? - Она его аспирантка, - улыбнулся врач. - К тому же, его тут нет. - Я даже из портала выйти не успел, - нажаловался демон. - Может, и к лучшему. Она лупит заклинаниями, не принимая в расчёт наличия близлежащих искривлений пространства. Хорошо, я твоей личной пентаграммой воспользовался. С твоей стороны было очень мило её нарисовать. - Это я вообще-то, - смущённо пояснила Гестия. - Я из его тетрадки срисовала. Для тебя, между прочим, и старалась. - Серьёзно? – удивился Лермон. - Тогда чего ты на меня набросилась, как стая серафимов? - Я тебя не узнала, - потупилась девушка. - Ты в прошлый раз поменьше был и с рогами, а на этот раз, вон, щупальца какие-то… Демон раздражённо зарычал. - Женщина, ты маг или портретист? Аура тебе на что? Я внешний вид меняю в зависимости от обстоятельств. - Ну прости… - проныла Гестия, - в другой раз буду знать. - В другой раз буду проверять, кто там на другом конце голограммой, - недовольно пробурчал демон. - Вартек, друг мой, капни крови на линию, я уже битый час тут сижу. Улыбающийся врач кольнул палец стерильным скальпелем. - Однако же и натворили вы тут… Кайл с Корлайлой будут весьма недовольны. - А, ерунда, - отмахнулся демон, тихо произнёс что-то и звонко щёлкнул хвостом. Снизу вверх вдоль стен пронеслась радужная волна, и все следы разрушений исчезли. Некоторая мебель, правда, оказалась передвинутой, а одежда Вартека, заботливо перевезённая из его дома, вместо шкафа оказалась лежащей на полу. Часть его личных вещей тоже всё ещё носила отметки перенесённых испытаний. - Здорово! – выдохнула юная ведьма. - Как ты это сделал? - Пока я тут по твоей милости прохлаждался, - едко ответил Лермон, - покопался в окружающем пространстве, нашёл резервную копию замка. Трёхмесячной давности. Кто-то очень кстати тут её оставил. - О, это, наверное, мэтр, - восхищённо воскликнула Гестия. - Он всегда такой предусмотрительный, правда, Вартек? - Угу, - печально отозвался врач, рассматривая остатки своего саквояжа и вздохнул. - Придётся в город ехать. Кайл хочет, чтобы я к нему в лагерь отправился. Говорил, много пострадавших, в том числе среди людей Азора. А без инструментов… - Ну, это ерунда, - заверила его рыжая ведьма. - Я для тебя портал и в город открою, и в лагерь. - Очень мило с твоей стороны, - сказал медик, думая, кажется, о чём-то другом. - Ладно, там видно будет. Всё равно мне нужно ещё несколько дней, чтобы восстановиться. - Ты выглядишь куда лучше, чем в прошлый раз, когда я наведывался, - заметил демон. Он и сам стал выглядеть куда менее устрашающе – его лицо вместо морщинистой страшной маски стало молодым и даже привлекательным, остроконечный хвост свивался изящными кольцами, выгнутые рога обрамляли пламенеющую гриву волос. - В этом есть значительная доля твоей заслуги, - Вартек благодарно пожал демону руку. - Кайл мне сказал, что ты очень помог им с переводом моих записей. - Ммм да, немного, - скромно согласился демон. - Меня, признаться, очень удивило, что во второй раз кто-то случайно открыл портал в Демонис, пытаясь сделать регенерирующую мазь. - Вероятно, они воспользовались той же гравюрой, что и я когда-то, - врач осторожно достал из металлического ящичка, где хранил самые ценные бумаги, старый потрёпанный пергамент и протянул его демону, - а потому так же, как и я, открыли этот портал. Понятия не имею, почему он присутствует в тексте про мазь. Мазь, кстати, отличная. И без всякого Демониса. Лермон не ответил. Он держал клочок бумаги так, как держат священную реликвию. Потом поднял глаза на Вартека и изменившимся голосом спросил: - Откуда он у тебя? - Когда-то мы с Ламбертом нашли его в Городе Мёртвых, в Тингуме, - ответил врач, не ожидавший такой реакции. - А… ещё там что-нибудь было? Например, какие-нибудь рисунки? - Да, - удивился Вартек осведомлённости демона, - там был портрет молодого человека с пепельными волосами. Демон мелко задрожал. - И этот портрет… у тебя? - Нет… я не знаю, где он. Вероятно, где-то в Канцелярии. Я взял только рецепты. А что? Это важно? - Это был мой портрет, - тихо сказал демон, осторожно проводя пальцем вдоль линий, начерченных на старом пергаменте. - Но ты совершенно не похож на юношу с пепельными волосами, - заявила Гестия. - Они у тебя скорее огненные. - Это потому что они и есть из огня, глупая ты ведьма! - огрызнулся демон, развернувшись к ней таким резким движением, что Вартек посчитал необходимым схватить его за руку. - Тише, - примирительно сказал он. - Лермон, что ты так разволновался? - Как вообще можно рисовать твои портреты, если ты постоянно меняешь внешность? – не унималась бестактная Гестия. - Вот здесь, например, сразу видно, что это я. И каждый, кто меня видел, меня узнает, - выхватила она из кармана листок с небольшим карандашным наброском, действительно изображавшим девушку вполоборота с прищуренным глазом и нахально высунутым языком. Небрежным движением выхватив у неё набросок, демон открыл было рот, чтобы отпустить язвительный комментарий, однако тут же закрыл, впившись в рисунок горящим взглядом. - Кто… кто это рисовал? - Антар, - ответила девушка, опешившая от взметнувшегося вокруг Лермона вороха искр. Небрежно отшвырнув в сторону Вартека, тот сжал ведьму за плечи когтистыми лапами и, безумно вращая глазами, прорычал: - Антар Эрлинг? Сын Северина и Мелисенты Эрлинг? - Да, - девушка испуганно смотрела на демона, даже не пытаясь вырваться или применить магию. - Ты что, знаешь и его тоже? Неожиданно пламя волос демона почти потухло, он отпустил девушку и отошёл в сторону, опустив руки и даже как-то ссутулившись. - Я его знаю, - глухо сказал он и на несколько долгих секунд замолчал. - Эти твои рецепты, - махнул он рукой в сторону металлического ящичка Вартека, - написала его мать, леди Эрлинг. И отдала мессиру Милославу, поскольку знала, что в случае, если с юным Антаром случиться какая-нибудь неприятность во время пребывания во владениях дяди, они оба предпочтут её в известность не ставить. И в самом деле, когда после очередного приключения Антар отлёживался в постели… он, вероятно, не нашёл другого пергамента, когда размышлял над модификацией пентаграммы с пониженным разбросом параметров… вот почему и ты, и Кайл открыли портал именно в мои пенаты. - Антар, - осторожно осведомился Вартек, - твой друг? - Нет, - угрюмо ответил демон. - Друг – это не то слово. - Но он не враг тебе? – решила всё-таки уточнить ведьма. Лермон только покачал головой. - Его враги так долго не живут. Кстати, а сколько ему… на сколько лет он сейчас выглядит? - Ну… - задумалась Гестия, - ему можно дать от тридцати до пятидесяти. А вообще он сказал, что «с личным временем у него сложные отношения». - Но он всё ещё жив… - задумчиво проговорил демон. - А в Демонисе прошло уже несколько сотен лет. Здесь, наверное, ещё больше. Люди столько не живут. Вероятно, он был где-то, где время течёт куда медленнее… А где он сейчас? – вдруг встрепенулся Лермон. - Путешествует вместе с Ламбертом, - ответил Вартек, пристально разглядывая демона, - Но я полагаю, в скором времени они вернуться или, по крайней мере, сообщат своё точное местонахождение. Тогда ты сможешь с ним встретиться. Лермон снова покачал головой. Пламя на его волосах приобрело грустный синеватый оттенок. - Встретиться с ним… вряд ли есть что-то, чего я желал бы сильнее. Но сделать этого я не смогу. - Почему? – удивилась Гестия. - Что тебе может помешать? Демон долго не отвечал, но потом всё-таки сказал, не отрывая взгляда от карандашного рисунка: - Много лет назад у Антара Эрлинга, капитана «Синей птицы», погиб член экипажа. - Антар был капитаном корабля? Как интересно! - Не такого, какой ты могла бы себе представить, - резко оборвал её демон. - Но да, он был капитаном. И потерял своего бортинженера. - Кого? - Ай, да не важно, - отмахнулся Лермон. - Важно, что это был человек. И Антар считал его своим другом. Лучшим другом. - Демон кисло усмехнулся и снова замолчал. - Вероятно, он сильно переживал по этому поводу? – предположил Вартек, представив Ламберта на месте погибшего. - Настолько сильно, что бросил свой корабль и поселился на заброшенной безлюдной планете. Я нашёл его там. Пытался… утешить, наверное. Но он только молча перебирал какие-то железяки, что-то паял, даже не глядя в мою сторону. Я говорил, и говорил… а он молчал. И тогда я, наконец, понял, насколько этот погибший человек, которого я даже не знал, был ему дорог. Наверное, я испытал что-то вроде ревности… потому что сказал, что все эти ничтожные людишки всё равно живут до смешного мало и сорок-пятьдесят лет принципиальной разницы не имеют. Я забыл, совершенно не мог осознать, что он сам, его мать и отец, все Эрлинги, способные на вещи, подвластные далеко не каждому богу, тоже всего лишь люди. Тогда он, наконец, поднял голову и сказал, чтобы я убирался и не показывался ему на глаза. - Если с тех пор прошло так много лет, как ты говоришь, - рассудительным тоном сказала Гестия, - Антар, наверное, уже утешился и будет рад тебя видеть. Он очень добрый и весёлый. - Добрый, - демон довольно хищно ухмыльнулся. - Вот уж не слышал, чтобы его так называли. Может, ты и права, и он уже не сердится на меня. Но, так или иначе, нарушить его приказ, даже произнесённый в сердцах, я не в силах. И я не смогу показаться ему на глаза, пока он сам меня не позовёт. - Разве человек может приказывать демону? – удивился Вартек. - Да ещё князю? - Если его фамилия Эрлинг, - вздохнул Лермон, - он может приказывать даже звёздам на небе. И им сильно не поздоровиться, если им вдруг вздумается ослушаться.
Калгакас стоял на небольшом возвышении, обозревая казавшиеся неприступными стены Гелиополиса. Он не сомневался, что город падёт перед ним. После того, как Кайл Росс сообщил ему, что леди Камилла, внезапно объявившаяся в ставке Канмара, заключила заочный союз между его отцом и полководцем Сивф, Калгакасу не терпелось произвести впечатление на своего утраченного родителя. И вскоре удобный случай представился. Гелиополис, крупный илларийский порт, воспользовавшись тем, что Канмар со своей армией углубился далеко на север, объявил о своём выходе из империи и призвал прочие илларийские провинции восстановить свои права городов-государств. Калгакас решил непременно усмирить непокорных жителей Гелиополиса, оказав тем самым услугу отцу и проявив свои полководческие таланты. Однако же сын некроманта, который до этого момента выступал в роли его союзника, отнёсся к идее осады Гелиополиса очень прохладно, заявив, что если город не поддерживает Святейшего, его политическая принадлежность Росса не касается. Калгакас вспылил, пригрозив увести не только свою часть армии, но и всех магов. Кайл только пожал плечами и вышел. С тех пор прошло уже некоторое время, и молодой сын Канмара в общих чертах понял, почему юный Росс принципиально не нанял ни одного из боевых магов. - Нестабильные, - сухо бросил Кайл малопонятное слово. С боевыми магами, и правда, пока было больше проблем, чем пользы, однако и все прочие студенты и преподаватели Университета Вернеца последовали за Калгакасом, красавицей Наиной и деканом Салемом. «Посмотрим, как ты будешь справляться без магической поддержки», - слегка скривил губы в ехидной усмешке юноша. Калгакас учился в военном корпусе. Так же, как в своё время Ламберт фон Штосс. Лицей Вернеца был новообразованием, отделившимся от корпуса всего несколько лет назад и готовившим молодых дворян к исполнению их обязанностей в свете. Но воевать… воевать там не учили. Сын самого известного полководца, покорившего полконтинента, Калгакас относился к этому рассаднику «золотой молодёжи» с некоторым презрением. Разумеется, он слышал о Кайле Россе, молодом человеке несколькими годами старше него самого. Он считался сыном Канцлера, хотя от Наины Калгакасу и было известно, что это не так. Он не распускал язык. Ему и самому приходилось нелегко… хоть Канмар и признал его сыном, а матерью его была сама прекрасная царица Сильвелла, но времени на брак среди бесконечных войн, которые вёл его отец, они так и не нашли. Клеймо «бастарда» легло на юношу тяжким бременем. С тех пор, как Фердинанд де Врие покинул стены корпуса, нравы его воспитанников сделались куда жёстче. Калгакасу приходилось нелегко… Зато Кайла Росса косые взгляды или шёпотки, кажется, нимало не смущали. А очень скоро они и вовсе потеряли свою актуальность: молодой человек приобрёл такую популярность, что его происхождение отошло на второй план. Только и слышно было: «Кайл Росс – лучший танцор», «Кайл Росс – самый галантный кавалер», «Кайл Росс – лучший оратор» и «Кайл Росс далеко пойдёт»! Калгакас не завидовал. Что такое эта дешёвая популярность в свете для человека, который будет добиваться всего силой своего оружия? К тому же черноглазая красавица, выросшая с Кайлом Россом едва ли не в одном доме, явно отличала будущего полководца, а не этого занудного помещика. Да-да, помещика! То и дело сбивающегося на рассуждения о пошлинах, налогах, ценах… Конечно, Ламберт фон Штосс подарил своему «сыну» целый манор… Калгакасу он тоже назначил содержание, пусть и сравнительно скромное... При этой мысли юный полководец слегка порозовел. Странно всё-таки, что кормил и одевал его последние годы человек, официально державший его в заложниках, а отнюдь не родной отец. «Но, в конце концов, - подумал он ожесточённо, - никто не заставлял его держать меня здесь! Отпустил бы домой, я бы и…» Что бы он сделал? Поехал в ставку к Канмару? Калгакас слышал, что его отец женился на очень молоденькой женщине, едва ли не моложе собственного сына, и она уже родила ему наследника. «Законного наследника», - скривившись, подумал он. А были ещё усыновлённые… большинство их них, правда, уже изгнаны из Илларика или убиты самим же императором, но, может, кто-то и остался. В любом случае, после того, как он захватит Гелиополис, всё предстанет в новом свете: он будет не каким-то давно потерявшимся мальчиком, а мужчиной, полководцем, достойным продолжателем дела своего отца.
- Он выглядит таким неприступным, - занятый своими мыслями, юноша не заметил, как черноволосая заклинательница погоды подошла совсем близко. Она, как и он, смотрела на крепостные стены. - У меня целое звено боевых магов, - улыбнулся он, притянув её к себе. - У них просто нет никаких шансов. - Надеюсь, - вздохнула Наина, - Это богатый город. Месяц на исходе и скоро этому звену придётся платить. Калгакас нахмурился. Он не любил разговоров о бытовых дрязгах и презренном металле.
Город он взял. Не так легко, как предполагалось… оказалось, жители Гелиополиса были достаточно богаты и озабочены собственной безопасностью, чтобы тоже обзавестись звеном боевых магов. Но в силу того, что к услугам осаждённых были крепостные стены и особенно высокие укреплённые башни, просто нашпигованные лучниками, поливавшими стрелами сивфанцев, пытавшихся штурмовать стены под защитой поднятых над головами щитов, боевые маги Гелиополиса имели более выгодную позицию, а потому обладали более широким радиусом поражения. Трое из четырёх магов Калгакаса пали в бою. Однако основную свою задачу они выполнили: сразу в двух местах крепостная стена была оплавлена потоками лавы почти до основания. Осталось только немного подождать, пока земля остынет… Эфений, глава гарнизона Гелиополиса, так долго ждать не стал. Сразу с двух сторон, в оба проёма, вырвались знаменитые илларийские колесницы. Каждая из них несла по два седока: мечник правил лошадьми, лучник стрелял, невзирая на тряску и впечатляющую скорость, показывая чудеса меткости. Сивфанцы оказались не вовсе готовы к такому бешеному натиску. Не все они даже были построены к обороне – штурм ожидался через несколько часов, и многие использовали это время, чтобы размяться и отдохнуть. Взятые в клещи с двух сторон, они понесли бы ощутимые потери, если бы… если бы не поднявшаяся слева от города песчаная бура, вызванная черноглазой девушкой, выбежавшей из шатра главнокомандующего. В мгновение ока день превратился в ночь, дикие порывы ветра валили лошадей с ног, забивая им глаза песком. Сивфанцы умело использовали это время, отбившись от правого фланга нападающих, и встретили вывалившиеся из песчаного морока колесницы плотным строем шестиметровых копий и пульсаров стихийных магов. В дерзкой атаке Эфения, погибшего от меча самого Калгакаса, пал почти весь гарнизон. Однако и потери сивфанцев были значительны… Экстренный совет, произведённый властями Гелиополиса, постановил оставить город с другой стороны. Спешно, но толково и слаженно погрузившись на корабли с самыми ценными сокровищами и реликвиями, предусмотрительно заблаговременно подготовленными к транспортировке, элита Гелиополиса отбыла на Иттские острова с остатками войск и звеном боевых магов.
- Так или иначе, Салем, - с лёгким раздражением, пытаясь прекратить неприятный разговор, сказала Наина, - город взят. И ситуация с боевыми магами разрешилась естественным образом. - Всё ещё жалеешь, что не стала одним из них? – язвительно напомнил ей стихийник о заблуждениях юности. Наина слегка нахмурилась. - Я потерял нескольких учеников, - мрачно сказал он. - Выложились на полную. Их не смогли откачать. И ещё один… получил стрелу в грудь. То ли щит забыл поставить, то ли… - Как всё-таки не хватает Вартека, - задумчиво произнесла девушка. - И… - И кого? – резко сказал мужчина. - Ну же, договаривай! - Кайла, - спокойно сказала она. - Пока он руководил стратегией, потери были куда меньше. Салем только хмыкнул. Он знал, что Наина была права. А ещё он знал, что ещё больше, чем Кайла, магам не хватало Ламберта фон Штосс. Выбор заклинаний, отточенность и быстрота, с которой он адаптировал их к конкретным условиям, поражали воображение. Во время боя Салем лихорадочно поливал нападавших потоками пламени, ветра, воды… его соратники занимались практически тем же. И нанесённый ими урон был весьма впечатляющим. Однако… уязвлённая гордость декана не позволяла ему в этом признаться, но в глубине души он знал, что Канцлер не потратил бы и десятой доли всей бушевавшей тут энергии на то, чтобы полностью уничтожить армию противника. И метод, которым он бы это сделал, как всегда был бы свежим, неожиданным и оригинальным. «Но его здесь нет! – с какой-то злостью сам себе сказал декан факультета Стихийной магии. - Здесь есть только я. И нечего сравнивать! В конце концов, мы победили!» - Как там твой мальчишка? – вдруг спросил он. - У него был тяжёлый день, - с лёгкой улыбкой отозвалась девушка. - Мне нужно будет позаботиться, чтобы он как следует отдохнул. - Не у него одного был тяжёлый день, - процедил мужчина, резким, почти грубым движением притянув её к себе. Салем разбирался в женщинах. И хорошо знал, какое обращение наиболее подходит каждой из них. - Ты слил всю ману сегодня… и я тоже, - промурлыкала она, приподнимаясь на носочки и прижимаясь ещё теснее к его груди. - А ничто так не способствует восстановлению ментальной энергии, как… Он прервал её долгим поцелуем, после чего сказал: - Я смотрю, ты не пропускала лекции по физиологии. - Я прилежная ученица, декан Салем, - игриво ответила девушка. - Это я заметил, - усмехнулся он. - Приходи сегодня ночью, - прошептала она едва слышно. - Я прослежу, чтобы Калгакас спал крепким здоровым сном. - Такая трогательная забота об этом мальчишке. Ты собираешься сделать всё для того, чтобы он стал императором? - Более того, и ты тоже сделаешь всё, чтобы он стал императором, если моя благосклонность для тебя значит так много, как ты любишь об этом говорить. - Я подумаю над твоим предложением, - сказал маг, отстраняя девушку от себя, - если сам не усну. Проведя на прощанье рукой по её груди, он вышел, оставив Наину в твёрдой уверенности, что скучать ей сегодня вечером не придётся. Она и в самом деле была способной ученицей, так что прекрасно знала, что Салем теперь не уснёт даже после лошадиной дозы снотворного, приготовленного самим Вартеком.
- Фи, как это гадко, спать с собственной студенткой, - насмешливо сморщила носик Вивьен Димоди, когда он заявился к ней после их с Наиной первой ночи. - Во-первых, она уже давно перевелась на метеорологический, - обстоятельно ответил он, - А во-вторых, она Ламберту как дочь. А он мой научный руководитель. Классика жанра. Девушка-оборотень весело фыркнула. - В таком случае, если он узнает, а узнает он непременно, это же Канцлер, не видать тебе диссертации, как своих ушей. - Это мы ещё посмотрим, - буркнул декан стихийников. Вивьен только рассмеялась. А на следующий день вернулась в Вернец, объяснив это вызовом от Корлайлы.
- «Маковое зёрнышко»? – уточнил модификацию снотворного заклинания декан Салем, - Неплохо. Хотя я бы на твоём месте… - Ты пришёл сюда Калгакаса рассматривать или меня? – осведомилась она, поднося бокал к губам движением одновременно томным и игривым.
Наина лежала в постели, лениво поигрывая ниткой жемчуга, совершенно удовлетворённая событиями, предшествующими её приятному уединению. Впрочем, уединением это можно было назвать с натяжкой: на краешке кровати тихо сопел Калгакас, перенесённый Салемом из угла палатки перед уходом. Маг выскользнул наружу, прикрытый заклинанием скрытности, неслышный и невидимый, как асассин Корлайлы. Девушка томно потянулась, заново переживая удовольствие, доставленное ей мужчиной. Калгакас был по-своему очень мил, но был почти её ровесником. А Наина как раз пребывала в том цветущем возрасте, когда парень ещё ребёнок, а девушка – уже женщина. Сын Канмара был напорист и прямолинеен, как марш-бросок по открытой местности. А вот Салем… она даже облизнулась, словно кошка, лелея воспоминание. Саламиниумец был опытен и изобретателен, какая жалость, что он всего лишь маг… и даже диссертацию ещё не защитил. А учитывая сложившееся положение вещей, в скором времени ему это вряд ли удастся. Что же до Калгакаса… о, этот мальчик – реальный шанс стать императрицей и золотыми буквами вписать своё имя в историю. - Идеальных людей не бывает, - промурлыкала она себе под нос, скользнув под тончайшее шёлковое покрывало и снова улыбнулась. - Что ж, придётся использовать каждого на то, на что он годится лучше всего.
- Иди-иди сюда, мил человек, - сказала сладеньким голосом глава клана асассинов. - Нечего там за холмом прятаться. Ну, чего хотел? - Ой, моя благородная госпожа, - старичок склонился перед ней в таком низком поклоне, что его седая борода подмела пыль у его ног. - Твой недостойный раб – визирь и доверенный советник сиятельной Аделаиды, и послан ею поприветствовать твоего лучезарного сына. Однако, увидев как он грозен и мудр, старый дурак совсем оробел. Если бы старичок говорил на саламиниумском, которым Корлайла владела хоть и бегло, но не в совершенстве, выражение «твоего сына» она восприняла бы, вероятно, как цветистый восточный оборот, подразумевавший под собой «близкий человек, заботящийся о тебе». Однако старичок говорил по-сивфски. И без сколько-нибудь заметного акцента. Решив отложить размышления на эту любопытную тему, Корлайла переспросила: - Аделаида? Царица Тингума? Или уже нет? Вроде бы, её кто-то сверг? - О, вы, безусловно, правы, моя благородная госпожа! – сокрушённо подтвердил старик, - Подлый Мененний, да сократят боги его презренные дни в нашем мире, брат двух прекрасных цариц: Сильвеллы и Аделаиды, подлый и коварный настолько, что право же, сомнения об их родстве закрадываются в мою бедную голову, отстранил от власти нашу незабвенную правительницу, воспользовавшись тем, что она женщина, а после присоединения Саламиниума к империи эти их варварские традиции стали получать всё более широкое распространение. Но если бы дело было только в этом! Опасаясь, что в память о своей возлюбленной богоподобный Канмар при случае вернёт Тингум её сестре, Мененний вошёл в тайные сношения с воинами креста и заключил союз, позволяющий им свободный проход по землям Тингума и всяческую поддержку в случае, если Канмар вернётся из своего северного похода… - Очень интересно… а где же сейчас обитает сама Аделаида? - Неприступная Келла осталась верна своей царице. Мененнию ничего не удалось добиться от жителей ни угрозами, ни даже осадой. - И что же твоя хозяйка велела передать моему… кстати, кто тебе сказал, что Кайл Росс мой сын? Старичок тут же снова склонился в глубоком поклоне, сверкнув, однако же, хитрыми глазёнками из-под кустистых бровей. - Никто не говорил, моя благородная госпожа, смею тебя заверить. Но у нас в Тингуме держат глаза и уши открытыми, и умеют делать выводы… - Мммм… да? И из чего же ты это заключил? - Кайл Росс известен строгостью и аскетичностью нрава, достойного великого полководца: сразу видно, когда юношу воспитывает отец. Адд Хёг мог бы служить образцом для нашего юношества. - Адд Хёг? - О, да, - старичок снова хитро усмехнулся. - Царица Сильвелла была весьма раздосадована его возвращением в Сивфы, не смотря даже на то, сколько неприятностей он доставил в своё время Канмару. И не жалела сил и средств, чтобы проследить его судьбу. Ваш недостойный раб сам ездил в Вернец, чтобы разыскать его следы. Я потратил на это много лет. Однако же преуспел. «Вот почему он так хорошо говорит по-сивфски», - догадалась Корлайла, но перебивать не стала. - Я знаю, что настоящее имя Адд Хёга – Ламберт фон Штосс, Канцлер Сивф, величайший маг и… - тут он сделал маленькую паузу, будто споткнувшись, - некромант, широко известный в Саламиниуме как Леам-беат-Шаас. - Неплохо, - отдала должное осведомлённости визиря Тингума Корлайла. - Лучезарный Кайл Росс, воспитанный в доме своего достойнейшего из отцов, (да простит меня богоподобный Канмар, но молодой Калгакас получил куда худшее воспитание, без сомнения, испорченный постоянным присутствием в доме матери), не допустил в свой лагерь ни одной из высокородных царевен и принцесс, в изобилии следующих за ним, хоть все они молоды и прекрасны, поскольку воинам своим он запретил во время похода романтические увлечения, справедливо полагая, что думая о любви, мужчина забывает о войне. А сам он образец для подражания для своих людей во всём, что касается и поведения, и благородства мысли. Воистину, достойного правителя дали Боги благословенным Сивфам! Да пребудет он вечно в их благодати! «Бедняга Кайл, если уже соседи его правителем Сивф признали, не скоро ему снова овец пасти», - подумала Корлайла, но снова промолчала. - Однако моя благородная госпожа не только беспрепятственно проникла в лагерь лучезарного Кайла Росса, но и изволит жить в его шатре, он же обращается к ней со всем почтением, какое пристало сыну выказывать матери, выслушивая её мнение и испрашивая её мудрого совета в делах. Кайл и правда частенько подзывал Корлайлу пошептаться во время советов и аудиенций. Военная кампания отнимала у него столько сил и внимания, особенно ввиду высокой утомляемости, обусловленной пусть и лёгкими, но всё же ранениями, что всю шпионскую сеть Ламберта, экстренные пороли к которой тот оставил Кайлу на всякий случай ещё перед своей стычкой с Северной Лигой, молодой полководец передал в руки главы клана асассинов. Ещё год назад за такой подарок судьбы Корлайла вырезала бы целый город собственными руками. Теперь же, в сочетании с её собственными связями, это была мощная машина по выкачиванию информации. Кайл Росс всегда обладал самыми свежими тактическими и стратегическими сведениями. А пользоваться ими он умел. - Кроме того, ещё пребывая в Сивфах, я обратил внимание на то… о, да простит меня благородная госпожа! Но я не мог не заметить, что хоть вы и покушались неоднократно на жизнь великого Канцлера, он не предпринимал ответных действий, даже напротив, регулярно оказывал вам всяческие знаки внимания и уважения… а когда чума добралась и до вас, использовал своё некромантское искусство… Ну и, конечно, лучезарный Кайл не смог оставить безнаказанным изгнание из дворца своей матери. Всем известно, как скромен и не тщеславен был юноша, и если уж захватил замок Вернеца… «Таки не всё тебе известно, старый пройдоха, - удовлетворённо подумала про себя Корлайла. - Хотя… если подумать, мы с Канцлером и впрямь со стороны можем напоминать давно разведённых супругов. Причём его совесть мучит за то, что бросил мать своего сына ради красавицы Камиллы, а я его за это ненавижу… А что! Легенда знатная. Сын некроманта и главы клана асассинов! Да с такой родословной и впрямь в императоры можно. Надо будет пару штрихов ещё сделать, Кайлу рассказать»… Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Спасибо большое Я всё хочу список персонажей дописать... э-эх. Но это уже после конкурса. Недосуг пока. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Anevka, скачал всю книгу) Потихоньку прочитаю и потом отпишусь сюда или в ЛС, ок?) Счастье всегда кажется маленьким, когда ты его держишь в своих руках. Но только отпусти его — и сразу поймешь, что оно огромно и прекрасно!
ИнкоГнитО, ну конечно Не вижу ни единого повода для возможных возражений. Буду очень рада отзыву. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Ротгар_Вьяшьсу, атмосферно, да. Только на ГГ не похож. Но всё равно - спасибо! Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Anevka, Очень вдохновляющая картинка. Кажись, с играми и картинками разобрались. А какая музыка тебя вдохновляет для Канцлера? Если не секрет, спросить можно? Есть светлые маги и темные маги, а есть адекватные.
Да конечно, не секрет Тока мне пока недосуг. Я после конкурса накидаю. Ну, или в процессе конкурса. НО там логично всё: На Канцлера орган и пианино, на Северина флейта. На Мелисенту арфа. Я даже знаю конкретно что. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Лермон и Гестия среагировали на грохот взрыва мгновенно, а потому и одновременно: они ворвались в комнатку, которую Вартек приспособил под лабораторию, и застали его слегка обожжённым, со спаленными ресницами, но в остальном невредимого. – Пробирку уронил, – виновато улыбаясь, пояснил он. – Пальцы… ещё не достаточно хорошо слушаются. Демон и ведьма одновременно выругались, причём девушка употребила куда более крепкое выражение: Лермон воспитывался в семье лорда Эрлинга, а ей довелось закончить Университет Вернеца. Ожоги были совсем лёгкими и к утру следующего дня от них не осталось бы и воспоминания (Вартек обработал их совершенно волшебной пеной, бормоча, что давно ждал случая её испытать в деле), однако каждый раз, оглядывая его лицо, Гестия представляла погибшие пушистые ресницы и сокрушённо вздыхала. – Знаешь что, горе-учёный, я сама тебе ассистировать буду, – безапелляционно заявила она. – Сиди вон на стульчике, говори, что делать. Молодой человек кротко согласился. Более того, воспользовавшись магическими способностями Гестии, и как следствие, возможностью заранее устанавливать защитный барьер на пути ударной волны или брызжущей во все стороны едкой щёлочи, Вартек провёл все запланированные эксперименты, до которых у них с Ламбертом не дошли руки. (А таковых за период долговременного отсутствия мага накопилось предостаточно). Проведывать здоровье молодого врача, которому давно уже ничто не угрожало, с завидной регулярностью зачастил и демон. Проницательная, хоть и бестактная, Гестия, сделала верное заключение, что причиной тому был карандашный рисунок её нахальной особы, а если быть точнее, то его автор. – Антар очень здоровский, – говорила она, высунув язык от напряжения и стараясь капнуть в котёл ровно три капли строго определённого объёма дурно пахнущей зелёной жидкости. – Он умеет, наверное, делать почти всё. И на мечах здорово дерётся. Почти как мэтр, – демон только презрительно усмехнулся, но ничего не ответил. – Они вообще похожи, только Антар не маг. А его отец был маг… а у Ламберта наоборот. Интересно, да? – В этом нет ничего необычного, – отозвался Вартек. – Старший ребёнок часто наследует склонность к магии от матери – это давно замечено. А леди Эрлинг, насколько я понял, магическим даром не обладала, в отличие от баронессы фон Штосс. Лермон хмыкнул ещё более презрительно. – Что, он не прав? – спросила Гестия провокационно-наивным тоном. – Ну… прав. Отчасти, – словно бы нехотя ответил демон. На самом деле ему страсть как хотелось поговорить о своём сюзерене или его семье. – Леди Эрлинг и правда не была магом. В вашем понимании. Она не читала заклинаний, не делала пассов, зелья, правда, смешивала изрядно. Она была большим, чем маг. Я видел, как целые народы поклонялись ей, как богине. Она была… Демон замолчал, задумчиво глядя в окно. – Ты любил её? – спросила Гестия, даже оторвавшись от своего занятия и с любопытством посмотрев на рассказчика. – Она убила всю мою семью. И уничтожила ту часть Демониса, где они жили, – ответил демон. И после паузы добавил: – Да, я её любил, – помолчав ещё немного, будто собираясь с мыслями, он продолжил: – Мессир Северин ни разу не дал мне этого понять, но он ненавидел демонов. Как мессир Милослав – вампиров. Даже сильнее. Чёрный Дракон делал исключения, а лорд Эрлинг – нет. Не скрою, для такого отношения у него были веские основания. А леди Мелисента… вероятно, некоторое раскаяние по поводу разрушений в Демонисе всё же мучало её. Она не поленилась найти последнего сына лорда Демониса в той отдалённой провинции, где я воспитывался. Я выглядел почти ровесником её сына, хотя был, конечно, много старше. Её глаза… её глаза блестели, будто лёд, начинающий подтаивать на весеннем солнце. Она ничего не сказала тогда, только обняла меня крепко-крепко. Никто никогда до этого меня не обнимал. На этот раз демон замолчал надолго. И Вартек, и Гестия не проронили ни слова, боясь спугнуть минуту откровенности. – Она заменила мне мать, – сказал Лермон, наконец. – Впрочем, нет, не заменила. Она была куда лучшей матерью, чем та демонесса, что родила меня на свет. Ни одному демону, ни до, ни после, не везло так, как мне… – И, тем не менее, ты выглядишь таким печальным, – не выдержала Гестия. Демон грустно усмехнулся. – После того, как Антар покинул Сваргу… я не чувствовал себя вправе и дальше злоупотреблять ангельским терпением мессира Северина. Я больше никогда там не появлялся. – И больше никогда её не видел? – ужаснулась ведьма. – Альдор был ещё очень мал… они редко путешествовали. Но даже когда это делали, лорд Эрлинг старался не отпускать от себя жену ни на шаг. А я не решался попасться ему на глаза. Как теперь его сыну. К тому же, у меня самого тогда хватало проблем – новый лорд Демониса почему-то вдруг решил, что я собираюсь бороться с ним за власть, так что всеми силами пытался довести до логического завершения дело уничтожения моей семьи, так удачно начатое женщиной, которую я мысленно называл «мама». И, тем не менее, мне удалось увидеться с ней. Дважды. А потом она умерла, – несколько скомкано завершил свой рассказ демон, опустил голову и обхватил себя руками за плечи. Его остроконечный хвост обвился вокруг ног так туго, что Гестия подумала, он непременно упадёт, если попытается сделать хотя бы шаг. – А Антар? – прервала затянувшееся молчание ведьма. – Антар? – переспросил князь демонов, вынырнув из омута воспоминаний. – Да, каким он был в детстве? – О, – губы Лермона тронула лёгкая улыбка. – Он был достойным сыном своих родителей… Что бы ни делал старший сын лорда Эрлинга, он всегда это делал в высшей степени хорошо, – начал новый рассказ демон, несколько расслабившись и приняв более свободную позу. – Что бы это ни было: верховая езда, охота, танцы, фехтование, стрельба, математические вычисления… Лорд Эрлинг – величайший из когда-либо живших чародеев – научил его блокировать магию, делать запасающие ману артефакты и массу других вещей, которые вашим магам и во сне не приснятся. Мессир Милослав обучил его чёрной магии, но только основам, углублённому её изучению мессир Северин решительно воспротивился, а он был для сына авторитетом непререкаемым. Антар прекрасно рисует, как его мать, играет на флейте, как его отец. Из всех детей, собиравшихся в доме Эрлингов он, вероятно, был самым младшим, исключая разве что Клариссу, но все мы беспрекословно подчинялись ему. Он был нашим маленьким принцем, – улыбка демона стала мягкой и мечтательной. – Все девочки были в него влюблены. – А он? – с любопытством спросила рыжая ведьма. – Он принимал это как должное. Для него это было настолько естественно, что не вызывало в нём ни высокомерия, ни тщеславия. Просто Антар был лучшим во всём, а остальные были только инструментами в его руках. Нет, конечно, он не считал нас инструментами, или низшими существами. Он заботился о каждом из нас, наверное, даже любил. Но мы были ему не ровня. И в глубине души он это чувствовал. Поэтому он так трепетно относился к брату. Тот был тоже весьма одарён. В своём роде. – Антар, наверное, очень тяжело переживал его смерть? – тихо спросил Вартек. Демон кивнул. – Они все… очень остро это переживали.
– А он ничего, этот новый профессор математики, – с заинтересованной улыбкой произнесла Амелия Лонгдейл на ухо профессору Лейнсборо. – Что? – переспросила та, вернувшись из глубин своих не очень-то весёлых мыслей. – Я говорю, профессор Эрлинг – импозантный мужчина, хоть уже и не первой молодости, – ответила профессор словесности, указывая рукой на их нового коллегу, как раз представляемого ректором. Лоридейль Лейнсборо бросила на отвесившего сдержанный поклон мужчину в тёмном костюме один быстрый взгляд и отвела глаза. – Не в моём вкусе, – сухо ответила она своей собеседнице. – Ой, да ладно тебе, Синий Чулок! – весело воскликнула Амелия. – Гляди, он на тебя смотрит. Профессор биологии повернула голову и встретила пристальный и огненный взгляд больших тёмных глаз с совершенным равнодушием. Вежливо кивнув головой в знак знакомства, она снова повернулась к словеснице: – Я, наверное, пойду уже, Амелия. Все основные новости уже изложены, а мне ещё учебный план нужно подготовить.
Приобретение Северина Эрлинга, лауреата сразу нескольких престижных премий в области математических наук, было гордостью ректора. Для него навсегда осталось загадкой, что заставило столь маститого учёного занять профессорскую вакансию в небольшом, в общем-то, университете. Однако лишних вопросов подаркам судьбы не задают. Какими бы причинами профессор Эрлинг ни руководствовался, на ближайшие пять лет он был заведующим кафедрой математики. Коллеги (а большинство из них были женщины) от нового сотрудника просто млели. Профессор Эрлинг был молчалив до загадочности, даже несколько угрюм, однако при этом безукоризненно галантен. Профессор физвоспитания считал его даже несколько манерным до тех пор, пока однажды во время местного праздника воздушный шар, раскрашенный в цвета университета, и с корзиной, набитой хихикающими первокурсницами в розовых платьях (они должны были посыпать университетскую площадь розовыми лепестками с высоты птичьего полёта), по недосмотру не был отвязан прежде, чем к юным прелестницам успел присоединиться инструктор. Истошный визг оглушил собравшихся, и никто не заметил, как произошло, что профессор Эрлинг, только что стоявший в тени увитого плющом корпуса математики со сложенными за спиной руками, уже сбросил камзол и взобрался на крышу корпуса астрономии со скоростью и проворством обезьяны, так что успел не только схватить болтающуюся на ветру верёвку, но и хитрым узлом привязать её к шпилю планетария. Хмуро оглядев плотную толпу окруживших его коллег, родителей и студентов, осыпающих его восхищёнными похвалами, он подобрал с земли свой камзол, и, кивнув на всё ещё покачивающуюся в небе корзину, сухо произнёс: – Снимите их уже кто-нибудь. Студенты… студенты относились к мрачноватому профессору по-разному. Многим из них, особенно тем, для кого математика являлась обязательным, но не профильным предметом, его лекции казались сухими и безжизненными. Женское кокетство, которым пытались пронять преподавателя наиболее привлекательные представительницы прекрасной половины аудитории, разбивалось о невозмутимого профессора, словно морская пена о скалы. Однако была группа студентов, окруживших нового профессора кольцом обожания. Те, кто был в состоянии понять, о чём вещает с кафедры этот высокий седеющий мужчина, ловили каждое его слово, готовые конспектировать. Когда лекционная неделя закончилась и начались семинары, и первое, и второе впечатления от профессора Эрлинга только усилились. Химики и биологи стонали и ругались, не в состоянии угнаться за его стремительной мыслью, а математики готовы были высечь его бюст в мраморе и водрузить на пьедестал почёта, окружив венками и хвалебными одами. Феерический восторг, который доставляли им изящные и неожиданные преобразования, можно было сравнить разве что с восторгом первого поцелуя, для которого, кстати, было самое время, ибо незаметно подкралась весна… Лоридейль Лейнсборо преподавала биологию уже второй год. Её появление в своё время тоже произвело некоторый резонанс, хоть и не такой значительный, как фигура знаменитого математика. Она была не так уж молода… по крайней мере, заметно старше большинства своих студенток, но всё ещё ослепительно красива. Так что было совсем неудивительно, что новый профессор математики провожал её долгим взглядом каждый раз, как она попадала в его поле зрения. Однако сильной половине обитателей университета хватило нескольких попыток, чтобы понять: плода от этого цветущего дерева дождаться не удастся. К мужским чарам профессор Лейнсборо была равнодушна. Поэтому Амбруаз Дакстр, профессор философии, заметив неприкрытый интерес математика, только с улыбкой тронул его за рукав: – Боюсь, этот интеграл не взять даже вам, профессор Эрлинг. Уж кто только не пытался и как только не изгалялся. Один даже покончить с собой грозился. Она только приподняла голову от годового отчёта, изрекла: «Чем больше самоубийц – тем меньше самоубийц» и вернулась к своему занятию. Его собеседник едва заметно усмехнулся и ничего не ответил. На следующий день во время обеда профессор Эрлинг подошёл со своим подносом к её столику и в изысканных выражениях попросил соизволения присоединиться. Она молча указала ему на свободный стул, так и не произнеся ни слова. Опустившись напротив неё, Северин несколько секунд смотрел на сосредоточенно жующую блондинку, а потом, будто невзначай коснувшись её руки, спросил: – Почему ты меня избегаешь? Сказано это было очень тихо, хотя с таким же успехом мужчина мог кричать на всю столовую: никто на всей планете не смог бы понять этого языка. – Я и не думала, профессор Эрлинг, – спокойно ответила она не трансгалакте. – Просто математика с биологией не так часто пересекаются. – Мелисента, – с лёгкой укоризной начал он. – Вы, кажется, принимаете меня за кого-то другого, – невозмутимо прервала его она. – Мои имя – Лоридейль. – Как же я ненавижу, когда тебя зовут Лоридейль, - - тоскливо произнёс он, комкая салфетку. – Доброго дня, профессор Эрлинг, – сказала женщина, поднимаясь из-за стола. Её тарелка была пуста едва ли на треть.
В среде своих подопечных она тоже была сравнительно популярна. Помимо собственно биологии преподавала и органическую химию, входившую в курс общеобразовательных предметов университета, выпускавшего инженеров-межпланетников широкого профиля. Увлекаясь, она говорила легко и интересно, поражая воображение и навсегда оставляя в мозгу причинно-следственные связи. Ксенозоологи вообще считали профессора Лейнсбро просто волшебницей. В частности, за случай, когда в местном космопорте приземлился транспорт, в трюме которого обнаружили дохлого на вид сумчатого ваагра – редкую и очень забавную инопланетную форму жизни, напоминавшую круглоголового большеглазого оленёнка или лосёнка с мягкими рожками, величиной вырастающего с крупного кота. За полчаса из подручных материалов Лоридейль собрала в барокамере нечто вроде лазарета для инопланетного существа, ожившего, казалось (а на самом деле так оно и было) от одного прикосновения её руки. Весь факультет ухаживал за ваагром, как за родной матерью. А после полного выздоровления профессор отправила его куда-то с транзитным кораблём. Говорили, что в сторону Лётной Академии.
Некоторая напряжённость, существовавшая между профессорами математики и биологии, была не только очевидна для всего педагогического состава, но и создавала дух конфронтации в студенческой аудитории. Так, например, группа инженеров-гидропоников находилась в стойкой оппозиции не только к самому профессору Эрлингу, но и к курируемой им группе навигаторов. Особую остроту ситуации придавал тот факт, что обе группы соперничали за звание лучших коллективов университета, и как следствие, за грант на научное исследование. Кроме собственно финансовых средств на пять лет победителю предоставлялся приоритет при выборе аудиторий, лабораторий и вспомогательных материалов, вплоть до полигона. Формальным поводом к конфликту послужила мелкая стычка между парнями из обеих групп на личной почве, которая могла бы закончиться, как и большинство подобных стычек, всего лишь парой разбитых носов, а то и вовсе ничем. Однако биолог вместо того, чтобы тут же, не сходя с места, заехать обидчику кулаком, неожиданно удалился, бормоча себе под нос что-то неразборчивое. А к вечеру на корпус общежития навигаторов было совершено вражеское нападение: полчища мелких кусачих клопов заполонили всё здание. Как оказалось, насекомые размножались стремительно и бесконтрольно, питались человеческой кровью, но за пределы общежития почему-то не выходили. Когда Чарльз Торвин, староста навигаторов, сообщил о происшествии своему куратору, тот даже слегка побледнел. Потом произнёс что-то явно ругательное на неизвестном юноше языке и проследовал на место начинавшихся военных действий. В течение получаса нашествие насекомых было остановлено при помощи удачно воплощённой математической модели. Однако мстительные навигаторы, покусанные все до одного, решили развить успех (профессор Эрлинг к тому времени, правда, уже удалился – час был поздний), нанеся непоправимый урон террариуму гидропоников. Внеся малозначительные на первый взгляд, но точно рассчитанные повреждения в аппарат климат-контроля, навигаторы уничтожили несколько сот популяций насекомых за одну ночь. Профессор Лейнсборо, узнав об этом, лишь чуть-чуть приподняла брови. – Какова главная основа стабильности системы? – невозмутимо вопросила она кипящих возмущением студентов. – Многообразие! – тут же откликнулась Патрисия. Ей как старосте приходилось быть на лекциях особенно внимательной. – Правильно, – подтвердила её куратор. – Вот и действуйте. За следующую неделю под окнами навигаторов выросли целые джунгли: стрекочущие, стрекающие, сочащиеся ядовитой влагой и удушающими парами. Математики не оставались в долгу. Точный расчёт (произведённый под руководством непогрешимого профессора) позволял им безошибочно находить наиболее уязвимые места биосистем. Сосредоточив усилия на нескольких точечных ударах, они достигли впечатляющих результатов, причинив изрядные разрушения во внутренних оранжерейных садах гидропоников. Весь Университет с замиранием сердца следил за разворачивающимся на глазах сражением двух систем и мировоззрений. Неизвестно, во что бы вылилось это противостояние, если бы однажды Лоридейль Лейнсборо не подозвала к себе старосту своей группы. – Скажите, Патрисия, что это за молодой человек, с которым вы так эмоционально… кхм… дискутировали намедни в коридоре? Уж не староста ли навигаторов? Девушка состроила гримасу презрительного отвращения и подтвердила: – Да, это Чарльз Торвин. Золотоволосая женщина сидела, облокотившись локтями о широкий преподавательский стол, и внимательно рассматривала взъерошенную от возмущения девушку. – Он вам нравится, верно? Патрисия вылупилась на неё так, будто была не девушкой, а совой. – Ээээ… что? – Вы находите его привлекательным молодым человеком, – перефразировала женщина. – Он редкий хам. Как все эти навигаторы! – Я спрашивала вас не об этом. Впрочем, можете не отвечать, если не хотите. Я могу пол ёжика визуально определить. Брачные игры гуманоидов для меня даже не повод для дискуссии. Вообще я не стала бы вмешиваться в ваши сердечные дела, однако в сложившейся ситуации… вы понимаете, что вы, ввиду вашего статуса, становитесь уязвимым узлом системы? Если он об этом узнает… Патрисия выглядела растерянной. – И… что же мне делать? – Зависит от того, чего вы планируете достичь, – пожала плечами профессор Лейнсборо, - Можете оставить пост старосты и спокойно строить личную жизнь по своему усмотрению. Мне бы этого, конечно, не хотелось, меня устраивает, как вы справляетесь со своими обязанностями. Или вы можете… переиграть ситуацию. – В смысле переиграть? – Добейтесь от него взаимности, и мы вернёмся к нашему статус кво. – А… – девушка выглядела совершенно смущённой, – как же мне это сделать? Женщина только вздохнула. – Подумайте о нём не как о молодом человеке, а как о инопланетной биологической системе, которую вам нужно окультурить. Что надо сделать в первую очередь? – Произвести видеонаблюдение, запустить зонды, взять образцы почвы… – машинально начала перечислять девушка и вдруг радостно воскликнула. – А! Я поняла! Надо собрать информацию! – Бинго, – произнесла невозмутимая профессор, опуская голову и возвращаясь к разложенным на столе графикам всхожести. – Идите, выполняйте.
Через несколько дней, листая папку с собранным компроматом, профессор Лейнсборо с некоторой иронией отметила про себя, что староста навигаторов оказался типичным «ботаником». Характер нордический, твёрдый. В связях с противоположным полом не замечен. Восторженными взглядами удостаивает только своего куратора. Ходит за ним, как верный оруженосец. Аналитические способности – высокие. Профессор Эрлинг даже предложил ему индивидуальную тему для исследования. – А вот это интересно, – улыбнулась биологичка, вынимая из папки фотографию, снятую микрокамерой, установленной на мухе-шпионе. Фотография изображала кусок ноги исследуемого объекта и ровный участок песка, густо испещрённый формулами. Было видно, что их многократно затирали – земля была рыхлой. – Это и есть его индивидуальная тема? – Да – универсальный метод решения дифференциального уравнения третьего порядка. – Что ж, с этим и будем работать в первую очередь. Как у вас с математикой, Патрисия? – Эм… ну, не так хорошо, как у него. Женщина хмыкнула. – Я тоже не профессор Эрлинг, конечно. Но этого молодого человека на пару нам разделать, думаю, под силу.
В очередной раз вся четвёрка столкнулась в узком коридоре. Двое могли разминуться тут свободно и старосты юркнули каждый за спину своего завкафа. Чарльз при этом украдкой послал Патрисии воздушный поцелуй, а она погрозила ему пальцем и с ужасом скосила глаза на профессора математики. Волновалась она, правда, напрасно. Северин Эрлинг сейчас не заметил бы, даже если бы земля разверзлась у него перед ногами. Он сверлил взглядом золотоволосую женщину, стоявшую, уперев руки в бока и вздёрнув подбородок, и смотревшую на высокого мужчину снизу вверх. Стояли они так долго. Пока, наконец, профессор биологии ядовито не произнесла: – Профессор Эрлинг, я, конечно, понимаю, что математикам свойственно впадать в прострацию в самой неудобной для окружающих точке времени и пространства, но не будете ли вы столь любезны, чтобы дать мне всё-таки пройти? Он молча посторонился. Северин сделал над собой усилие, чтобы не посмотреть вслед невозмутимо удаляющейся женщине. Зубы его при этом крепко сжались.
С сияющими глазами юноша положил перед своим руководителем стопку бумаги. Внимательно изучив предложенный материал, профессор Эрлинг поднял на старосту навигаторов непроницаемое лицо и сухо произнёс. – Я очень разочарован в вас, Чарльз. – Почему? – потрясённо произнёс тот, изменившись в лице. – Я дал вам эту тему, чтобы вы работали над ней самостоятельно, а не обращались за решением к профессору биологии. На выразительном лице юноши проступило явное недоумение. – Профессор Лейнсборо? Я даже не помню, когда в последний раз разговаривал с ней. Математик пронзил студента пристальным взглядом и произнёс: – Надеюсь, что так. Ладно. Вы получите новую тему. Только на этот раз… постарайтесь справиться с ней самостоятельно. В крайнем случае, обращайтесь ко мне лично. – Хорошо, – пожал плечами Торвин без особенного разочарования. Взгляд его был мечтательным и направлен уже отнюдь не на профессора, а за окно, где его уже, должно быть, ждала удивительная девушка…
При появлении профессора математики на кафедре биологии её сотрудники разбежались по углам, как стайка белых мышей. Патрисия Гарвас всё утро хранила упорное молчание, но по её сияюще-победоносному виду можно было заключить, что гидропоники подложили навигаторам очередную свинью, и, судя по ширине улыбки старосты, исключительно крупную. – Ты можешь объяснить, зачем ты это сделала? – ещё на ходу вопросил высокий темноволосый мужчина, длинные полы сюртука которого развевались, будто крылья летучей мыши. – Что именно, профессор Эрлинг? – невозмутимо отозвалась золотоволосая женщина, вставая из-за микроскопа и снимая перчатки. – Кстати, почему вы не надели халат на входе? Это замечание математик, едва сдерживающий раздражение, проигнорировал. – Кто дал тебе право вываливать на моего студента всю теорию численных методов исчисления, как кирпич на голову? Ты понимаешь, что он теперь никогда, слышишь! Никогда! Не сможет дойти до неё самостоятельно! Несколько задетая его резким тоном, она не стала упоминать тот факт, что юноша и так дошёл до всего сам. Ну, практически. При помощи прекрасной музы с факультета гидропоники. – Ещё одна жертва ради любви, профессор, – с явно слышимой враждебностью ответствовала женщина. – Вам, мужчинам, нравятся такие вещи, не так ли? При этих словах руки его бессильно опустились. Он стоял, будто облитый ведром воды и смотрел на неё, думая, как это странно, что ещё, кажется вчера, он в такой ситуации только прижал бы её к себе и целовал, пока её взгляд снова не стал бы ласковым и весёлым, а на губах не заиграла бы нежная улыбка. Но теперь… её золотистые локоны вдруг с убийственной отчётливостью наполнили ему другие – слипшиеся от крови. Он вспомнил и тонкие черты лица, так похожие на её собственные, покрытые холодными каплями пота. Только глаза совершенно такие же – пронзительно голубые, как у фейри, спокойные и до краёв полные осознания собственной правоты. Северин провёл рукой по глазам, отгоняя наваждение, развернулся и молча, медленно и тяжело покинул комнату.
Только когда звук его шагов окончательно затих, Патрисия Гарвас, сжавшаяся в комочек в углу, вдруг вспомнила, что людям нужно дышать. Её шумное движение заставило профессора Лейнсборо оторвать, наконец, взгляд от двери, в которую вышел мужчина и посмотреть на неё. – Что он сказал, профессор Лейнсборо? – робко спросила девушка. – Кажется, профессор Эрлинг догадался, кто стоял за озарением, настигнувшим его любимца. И не очень этому рад, – невозмутимо ответила женщина. – А… на каком языке вы говорили? Я ничего не поняла. – Это… его родной язык. – О, – тут озарение настигло и старосту гидропоников, – так вы с профессором математики были знакомы прежде! Вот, как он догадался, что… – Да, мы были знакомы, – кивнула биологичка, прерывая готовый осыпаться на неё поток вопросов и предположений. – Идите, Патрисия, на сегодня вы свободны. А мне ещё нужно поработать.
– Профессор Эрлинг! - высокий мужчина не только не замедлил своих стремительных шагов, но даже не повернул головы на жалобный голос. Ответить, однако же, соизволил: – Нет, нет и ещё раз нет, Гертруда! Три пересдачи за семестр – более чем достаточно. – Ну пожалуйста, профессор, – ныла девушка семеня за математиком. – Я всё-всё выучу! – Я уже сообщал вам, что мой предмет нельзя «выучить». То, как берётся производная или, на худой конец, производится сложение или вычитание выучить нельзя. Это можно осознать. Понять. Но вам это в ближайшее время не грозит. Так что приходите в следующем семестре. – В следующем семестре я уже стану матерью, – попыталась огрызнуться девушка, оглаживая уже довольно заметно округлившийся живот. – Тем лучше, – заметил неумолимый профессор. – В таком случае высшая математика вам три-пять лет ещё не понадобится. – Гертруда! – вынырнувшая из-за угла Патрисия Гарвас крепко схватила сокурсницу за руку и прошипела. – Я же говорила, что сама со всем разберусь! На этот раз профессор даже остановился. – Патрисия, если вы надеетесь произвести на меня впечатление своим авторитетом старосты, я бы попросил вас оставить эту идею и не тратить своё, а главное, моё время. – Кто вам сказал, что я собираюсь решать этот вопрос с вами? – враждебно отозвалась девушка, утаскивая за собой подругу.
– Профессор Лейнсборо! Какова процедура для назначения другого экзаменатора? Профессор Эрлинг отказался принимать у Гертруды экзамен. А вы же знаете, что если она провалит эту сессию… – Что значит отказался? – осведомилась заведующая кафедрой биологии, оглядев всхлипывающую беременную. – Поставил пересдачу на следующий семестр, – пояснила за неё староста. – Вот я и подумала, что ректор же может назначить другого экзаменатора… – Этого не потребуется, – сухо сказала профессор Лейнсборо, забирая из безвольной руки Гертруды электронную зачётку и осматривая троекратную отметку о безуспешных пересдачах. - Я с ним сама поговорю. – Ой, профессор, может, не надо? – в один голос отозвались побледневшие девушки. – Он последние дни очень не в духе, – боязливо пояснила Патрисия. – Я тоже, – холодно заметила биологичка, уже направляясь в сторону корпуса математики. – Э-э-э… Пат, ты бы, может… – Ага, – кивнула староста, незаметным хвостом пристраиваясь за куратором. – Хотя, чего мы так боимся! Не убьёт же он её… Наверное.
– Привет! – радостным шёпотом поздоровалась Патрисия со старостой навигаторов, только что покинувшего лекционную аудиторию после того, как помог профессору разобрать наглядные пособия по пересечению плоскостей. Эта пара была последней и закончилась уже минут десять назад, так что все прочие уже разошлись. Поэтому вместо приветствия молодой человек запечатлел пламенный поцелуй на розовых губках девушки. – За профессором Лейнсборо следишь? – спросил он. – Я видел, как она с грозным видом влетела в аудиторию. Девушка кивнула. – А твой там? Злой? – Ну-у-у… - парень неопределённо покачал головой, но потом тоже всё-таки кивнул. – Кажется, да. Он вообще, плохо выглядит в последнее время. Я даже думаю, не заболел ли. Прекрасная акустика лекционной аудитории донесла до слуха увлечённых друг другом молодых людей повышающиеся тона в диалоге профессоров. Воспользовавшись неплотно прикрытой дверью, студенты заглянули внутрь. Профессор Эрлинг нависал над хрупкой биологичкой как ястреб над цыплёнком. – С какой стати её интересное положение должно меня волновать? Пусть берёт академический отпуск и спокойно рожает. Ей что, для этого диплом нужен? – Диплом не позже, чем через четыре года, ей нужен, чтобы отправиться с мужем в созвездие Лебедя. Он контрактник, и как только окончит университет, должен будет отправиться туда. Есть, конечно, отцы, которым наплевать на судьбу их детей, но этот молодой человек хотел бы иметь возможность позаботиться о своём отпрыске. И я намерена ему такую возможность предоставить! Несколько секунд мужчина продолжал смотреть на женщину сверху вниз, потом резко вырвал зачётку из её руки, удалил отметки о неудачных попытках пересдач и вписал «удовл.» в графу оценки. Приложил палец к экрану, удостоверяя свою личность. – Благодарю вас, – холодно сказала профессор Лейнсборо, забирая планшет, но он удержал её руку, крепко схватив за запястье. – Услуга за услугу, – процедил профессор Эрлинг. – Вы не допустили до практических работ Чарльза Торвина. – Он две недели не был на моих занятиях, – сухо заметила биологичка. – Он ни на каких занятиях не был. Потому что был со мной на конференции. – Меня это не касается, – математик продолжал сжимать её руку мёртвой хваткой. - Хорошо, – сдалась она, наконец. – Скажите ему, пусть приходит. Профессор Эрлинг медленно, как-то неохотно разжал пальцы.
– А как же Антар? – на выдержала Гестия, на протяжении всего рассказа возмущённо сжимавшая кулачки. – Почему он не помирил их? Он должен был сказать матери, что она не права, что нельзя так мучить Северина и… – У неё были на то основания, – резко оборвал ведьму демон. – А Антар никогда не принял бы сторону одного из родителей и не стал бы вмешиваться в отношения между ними. Его воспитали по-другому… – немного помолчав, демон всё-таки добавил: – Хотя определённую роль его появление, наверное, сыграло… – Его появление? – насторожилась Гестия. – Ты будешь слушать или перебивать всё время? – над шевелюрой Лермона взметнулся возмущённый ворох искр. – Она будет молчать, – уверенно заявил Вартек, одновременно грозя ведьме пальцем. – Продолжай, пожалуйста.
Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
– Твой профессор просто чудовище! – чуть не плача, воскликнула Патрисия при виде Чарльза. – Ты к нему предвзято относишься, – улыбнулся тот. – Он злой, злой! Мерзкий человек! – она молотила парня кулачками по груди, очевидно представляя, что в лице старосты навигаторов поражает его злодея-профессора. – Что он тебе сделал такого? – удивился юноша. – Не мне, а профессору Лейнсборо. Он постоянно её преследует. Она всегда была такая спокойная, будто мраморная. – Тогда немного жизни ей не повредит, – рассмеялся Чарльз. Девушка одарила его таким мрачным взглядом, что он сразу посерьёзнел. – Она плакала сегодня. Я уверена, что из-за него, – тихо сообщила она. – Профессор Лейнсборо? Плакала? – поверить в это было всё равно что в отсутствие гравитации в окрестности Чёрной дыры. – Может, ей соринка в глаз попала? – Она рыдала не хуже Гертруды, говорю тебе. Вот так, – девушка спрятала лицо в локоть руки. – Даже не заметила, как я вошла. Ну, я и вышла обратно потихоньку. Она появилась на кафедре через два часа только. Спокойная, правда, как всегда. Даже глаза не покраснели. Молодой человек обнял подругу и глубоко задумался. Брови его были сурово нахмурены.
– Профессор Эрлинг! Антар машинально обернулся на звук своей фамилии. – О, без бороды вам гораздо лучше, – воскликнула Амелия Лонгдейл, несколько опешившая от вида так помолодевшего профессора. Антар отвесил женщине учтивый поклон и улыбнулся своей самой располагающей к себе улыбкой. – Я его сын, – подтвердил он подозрения, начавшие закрадываться к словеснице, ни разу не видевшей математика улыбающимся. – Не подскажите ли, где я могу его найти? Антар уже минут пять изучал расписание занятий, но там почему-то были указаны только дисциплины без уточнения фамилии преподавателя. А предметов, которые был бы в состоянии преподавать его отец, он насчитал около дюжины. – О! – неожиданно восхитилась и удивилась сплетница Амелия наличию у профессора математики сына, да ещё как две капли воды похожего на него. – О, – она бросила беглый взгляд на расписание и сказала: – У него только что закончилась последняя лекция в 225 аудитории. Это налево по коридору. Только… только когда увидите его, попросите зайти в ректорат. Это займёт минут пять, не более, и он ваш. Если хотите, – тут она кокетливо улыбнулась, – заходите и вы тоже. Профессор Эрлинг такой скрытный: никогда не говорит о своей семье. – У него есть на то причины, – ответил резко погрустневший молодой мужчина. – Хорошо, я ему передам.
– Антар! – сын застал профессора Эрлинга уже со связкой ключей, которую тот вынимал из замочной скважины. Они обнялись и сколько-то времени молчали, глядя друг на друга. – Там у стенда с расписанием, – вдруг спохватился Антар, – женщина просила тебя зайти в ректорат. Северин кивнул. – Я постараюсь отделаться от них побыстрее. Подожди меня в саду где-нибудь в теньке, рядом с фонтаном, например. Я скоро буду.
Выйдя из здания, Антар прогулочным шагом направился вдоль посыпанной мелким гравием дорожки. Однако до фонтана дойти он не успел. Дорогу ему преградили трое парней. Ещё один стоял несколько в отдалении. На лице его читалась нерешительность. – Что это вы побрились, профессор, – нарочито издевательским тоном, будто подбадривая сам себя, сказал один из них. – Никак на свидание собрались? С биологичкой, небось? Антар спокойно остановился, не меняя ни выражения лица, ни расслабленной позы. Только самый уголок рта его дёрнулся в подобии улыбки, точь-в-точь, как иногда бывало с дядей Милославом. Но боги хранят пьяных и дураков, а потому позади него тут же раздался голос: – Антар, не бей моих студентов, пожалуйста, – и, обращаясь уже к группе опешивших от раздвоения профессора молодых людей. – Вы ошиблись, господа. Полагаю, вам нужен я. Более молодая и безбородая версия профессора послушно опустилась на скамейку, приготовившись наблюдать. Наблюдать, впрочем, оказалось особенно нечего: несколько парней бросились на высокого темноглазого мужчину, а в следующий момент уже лежали, постанывая, вокруг него, обогатившись разыми по степени тяжести повреждениями. Нападавшим это показалось каким-то фокусом или даже колдовством, однако Антар мог бы поклясться, что естественный магический фон был безмятежен, как зеркало. Северин вообще не сделал ничего: просто прошёл сквозь них, едва заметно отклоняясь то в одну, то в другую сторону, чуть-чуть по касательной задев рукав самого агрессивного. Стремительные удары, намечавшиеся в профессора, поразили самих же нападавших. – Кажется, студенты тебя не очень любят, - подал голос Антар, подходя поближе. – Обычная история, – отозвался профессор математики. – Вот этого, – он указал на юношу со сломанной рукой, – я отчислил в прошлом семестре. Кто тут ещё есть? А, пара гидропоников, ну, это понятно… и Чарльз? Хм. Могу только предположить, что на мне лежит какое-то проклятие, согласно которому лучший ученик всегда пытается меня убить, – он протянул руку сидящему на земле человеку. – Однако, Чарльз, я вами недоволен: всего четыре уравнения движения, причём три из них, – он указал на куда сильнее пострадавших студентов, – очень простые. Неужели вам не хватило расторопности выйти из плоскости пересечения? Проигнорировав протянутую ему руку, Торвин поднялся с земли и медленно, не глядя на профессора, отряхнул брюки. – Вообще-то я хотел только поговорить с вами, – мрачно произнёс он, косясь на Антара. – И о чём же? – невозмутимо осведомился профессор Эрлинг. – О профессоре Лейнсборо! – В самом деле? И что же у вас есть мне по этому поводу сообщить? – Что вы ведёте себя по отношению к ней как последний мерзавец! – глаза юноши горели праведным огнём. – Я? – на только что совершенно спокойном лице профессора проступило неподдельное удивление. – С чего вы так решили? – Вы преследуете её! И мучаете! Она, может быть, порядочная стерва, и здорово насолила вам когда-то, но всё равно она женщина! И вам не позволю её изводить! Профессор Эрлинг широко открытыми глазами смотрел на своего студента с минуту, а потом как-то устало сказал: – Наверное, вы правы, молодой человек. Вероятно, я причинил профессору Лейнсборо некоторые неудобства. Но вы можете… передать вашей подруге, что я больше не побеспокою её профессора. При упоминании Патрисии Чарльз Торвин заметно покраснел, но, тем не менее, твёрдо спросил: – Вы обещаете? – Я даю вам слово, – сухо ответил профессор. – А теперь идите. Помогите вашим товарищам добраться до лазарета. Я хочу поговорить с сыном. Они ушли уже достаточно далеко в сад, когда Антар, наконец, спросил: – Что между вами произошло? Почему мама даже говорить о тебе не стала? Северин тяжело вздохнул. – Я и сам до конца не понимаю. Наши студенты воюют… да и мы, кажется, тоже. Да, – спохватился он, – так ты с ней уже говорил… Как она? – Я виделся с ней, – уточнил Антар. – Разговором это сложно было назвать. Она была очень расстроена. – Для неё прошло совсем немного времени, меньше двух лет, – задумчиво сказал Северин, – Воспоминания ещё слишком болезненные. Кстати, а сколько прошло для тебя? – Не знаю, – отозвался его сын как-то отрешённо. – В смысле? – Я угнал какую-то яхту и просто рассекал пространство. Бездумно и бессмысленно. Открывал червоточины и закрывал их. Бродил наугад, гонялся за кометами, просто чтобы двигаться хоть к какой-то цели. Я не спал и не бодрствовал, так что не могу сказать, сколько прошло дней или недель. Но навряд ли больше месяца – иначе я бы ослабел от истощения. Потом у меня кончилось топливо, и я зашёл на дозаправку на ближайшей планете. Это оказалась автоматическая станция. И мне вдруг показалось, что во всей Вселенной не осталось больше ни одного живого человека, а я мелкая ничтожная песчинка на её окраине. Отчаяние и чувство одиночества чуть было не свели меня с ума. Но тут я вспомнил о вас с мамой. И вот я здесь. – Мальчик мой! – Северин усадил сына рядом с собой на скамейку и крепко прижал к себе. – Пап, почему он не позвал меня? – спросил Антар таким детским тоном, что у лорда Эрлинга болезненно сжалось сердце. – Конечно, я был на войне, но я взорвал бы всю звёздную систему с обеими армиями, если бы он только позвал меня! Он, наверное, сердился, что я оставил его одного… – Конечно, нет, Антар… – слова давались Северину нелегко, поэтому он начал издалека.- Ты ведь помнишь, что Альдор, как и я, член клана Вампиров? – говорить о сыне в прошедшем времени лорд Эрлинг так и не научился. – М-м-м… ну да, он маг и твой сын, так что формально… – Не только формально. Влад никогда не настаивал на его участии в жизни клана, он предпочитал проводить время с тобой, но, тем не менее, глава клана чувствовал состояние ауры Альдора так же, как и моей. И сообщил нам немедленно… Так что когда мы с мамой прибыли туда, твой брат был ещё жив. Антар смотрел на отца непонимающе и почти испуганно. – Тогда… тогда почему же ты… – Почему я не спас его? Не расшвырял всех этих магов и священников, роившихся вокруг него? – быстро спросил самый известный чародей всех времён. – Я как раз собирался это сделать. Даже заклинание какое-то прочитал. Но оно не сработало. – Не сработало? – не поверил Антар. – У тебя? – Альдор остановил его. Руки его были прибиты к доске, и говорить он уже почти не мог. И, тем не менее, он остановил моё заклинание, – Северин надолго замолчал, а потом начал как-то вовсе неожиданно: – Ты помнишь, как когда-то расцарапал себе щёку гвоздём? И не понял, почему я на тебя рассердился? Антар удивлённо кивнул. – Мама сказала мне тогда, что дети не должны копировать своих родителей, а, напротив, должны их превзойти. – Верно. Однажды она сказала мне об Альдоре, что он идеалист и когда-нибудь постарается переделать мир. На самом деле это можно сказать о вас обоих. Я видел, как ты меняешь реальность вокруг себя, даже не задумываясь об этом. Поэтому я не разделял её опасений на счёт нашего маленького мага. И, как оказалось, напрасно, – он снова надолго замолчал. – Мы с мамой любим вас одинаково сильно. Но по-разному. Вы ведь и правда, очень разные. Как, впрочем, и мы с ней. Мелисента – рукотворное творение бога, создана покорять людей и властвовать над ними. Она сознательно отказалась от такой судьбы. Потому что у неё был я. И вскоре должен был появиться ты. Но подарив тебе жизнь, она подарила тебе и эту способность: дар или проклятие, судить об этом тебе. Меня же называли самым могущественным магом семи миров. Хотя дело здесь было не столько в исключительных способностях, сколько в долгой практике и систематическом подходе. А вот Альдор… я мечтал о том дне, когда он меня превзойдёт. Но если бы я знал, каким будет этот день, я бы, наверное, никогда не занимался с ним магией. Впрочем, – подумав, грустно сказал он, – вряд ли это бы что-нибудь дало. В лучшем случае отсрочку. – Так что же он сделал? Северин провёл рукой в воздухе, открыв что-то вроде окошка с чем-то, напоминающим мерцающие струны. Антар разбирался в магии достаточно, чтобы понять, что именно ему показали. – Но это же… – потрясённо произнёс он. – Да, – кивнул его отец. – Твой брат изменил саму ткань мироздания. Я даже представить себе не мог, что человеку, каким бы могущественным он ни был, это может оказаться под силу. Но твоя мать оказалась права – мир система инертная. Антар сидел, глядя в одну точку. Потом закрыл глаза.
– Брат, зачем ты обижаешь Клариссу? Антар тяжело вздохнул и посмотрел на Альдора. – Я не хотел её обижать, ты же знаешь. – Но она плачет… утопила твой портрет в реке. И меня прогнала. – Я не сказал, что она не обиделась. Я только сказал, что этого не хотел. Альдор, я ничего не могу с этим поделать. – Она хорошая, – грустно сказал мальчик. – И она тебя любит. – В этом-то и проблема, – тоскливо отозвался Антар. – Разве она тебе не нравится? Вы же всегда играли вместе! И потом, тоже… – Нравится, – снова вздохнул его брат, – но я никогда не смогу смотреть на неё так, как отец смотрит на маму. – Папа говорил, что она не сразу его полюбила, – серьёзно заметил юный маг. – Мне скучно с ней, Альдор, – тихо, будто боясь услышать сам себя, произнёс его старший брат. – Я никогда не смогу её полюбить. – Но это же неправильно! Так не должно быть! Боги должны следить за тем, чтобы любовь всегда была взаимной! Почему они этого не делают? – Может быть, они просто мертвы? – мрачно предположил Антар.
– Он так отважно держался, мой мальчик, – слышал Антар ровный голос отца, – Мелисента не сразу поняла, в чём дело. Она смотрела на меня, недоумевая, почему я медлю. Его резали на куски, а он боялся только одного – что его матери удастся его спасти. «Отец, не дай им разрушить то, что я сделал» - было первое, что он смог произнести. И он имел в виду не этих жалких священников, копошившихся вокруг него, они даже не поняли, что же произошло. Он имел в виду фейри. И Мелисенту. «Ты рехнулся! – кричала она мне, пока Влад держал её поперёк туловища. – Ты же видишь, что он бредит! Сними его оттуда, или я за себя не отвечаю!» Но это было не так. Альдор… был в полном сознании. До самой смерти. Он знал, что делает, и знал, что за это придётся заплатить. Я уверен в этом, потому что я был с ним до конца. Смотрел в его глаза, потому что на всё остальное смотреть у меня не было сил. Я стоял, и смотрел, как убивают моего сына… и последнее, что он прошептал, было: «Папа, ты обещал». Его голос осёкся. Северин сидел ссутулившись, потом опустил лицо в ладони, и Антар с удивлением заметил, что между его пальцев заструились блестящие дорожки. В первый и последний раз в жизни ему довелось видеть слёзы лорда Эрлинга. Он вдруг с пронзительной ясностью осознал, как сильно постарел его отец. Антар опустился рядом с ним на колено, потом на оба. Сжал его руки своими и уткнулся лбом в уже так густо поседевшую шевелюру. Говорить он не мог, да и не знал, что тут можно сказать. Он просто сидел и сжимал руки отца всё крепче, пока тот, наконец, не отнял ладоней от лица. Глаза его были сухи, а лицо спокойно. – А как же мама? – спросил Антар, который не мог представить, что его мать позволила отцу это сделать. – Мама… я наложил на неё заклятие, кольцующее ментальное воздействие. Что-то вроде этого я испытал, когда был под правом призыва. Открыл портал в замок Влада, и он силой втащил её туда. Потом, правда, ей удалось его чем-то оглушить и вызвать Кэролина. И Милослава. Но всё было уже кончено. – Наложил на неё заклятие? Но как? Как это возможно? Она ведь наверняка сопротивлялась! – О, да. Но она моя жена. Я знаю её, как себя самоё. – Когда я прибыл, фейри уже крушили города… Северин кивнул. – На локальные разрушения я не обращал внимания. Я выкачал уже всю ману из окрестностей и останавливаться не собирался: мне приходилось драться со всем Народом Холмов одновременно. И с их царём. Только когда мне удалось, наконец, призвать Осколок Вечности, и я прикоснулся его лезвием к горлу Кэролина, он соизволил меня выслушать. Я сказал, что если он продолжит попытки уничтожить этот мир, мир, в котором родилась моя жена, и умер мой сын, я убью и его самого, и всех его фейри до последнего, включая этих проклятых виверн. Не знаю, испугался он, или что-то понял… но фейри он отозвал. Я не доверял ему… и все эти десять лет, пока решалась судьба этого мира, я следовал за ним, как тень, готовый пресечь любую его попытку править суд по своему усмотрению. И дважды… такие попытки были. Обе в первый год. Потом… он, кажется, сам начал осознавать, что произошло. Может, Милослав ему показал… не знаю. По крайней мере, проголосовал за изоляцию добровольно. – А дядя Милослав? На чьей он был стороне? – Ни на чьей. Когда Альдор умер, он проводил Мелисенту в Мир Мёртвых и остался там с ней. Она хотела увидеть сына ещё раз. Однако он там так и не появился. – Не появился в Мире Мёртвых? Но куда же он тогда делся? Он же не мог снова воплотиться из мира живых? – Не мог. Нового воплощения он не обрёл, это подтвердил Влад. Мелисента прождала его довольно долго… а потом прошла через Мир Мёртвых и попала в мир, где мы сейчас с тобой разговариваем. Когда мне удалось её найти… она только что не плюнула мне в лицо. И с тех пор она не стала мягче. Антар снова сел рядом с отцом и обнял его. – Вы помиритесь. Она любит тебя… – Признаться, – тут Северин машинально потёр левое запястье, где когда-то, давным-давно, в другой жизни, красовался золотой ободок, – я уже в этом не уверен. – Ты любишь её, – даже несколько жёстко сказал Антар, – значит, и она тебя. Любовь будет взаимной. Теперь она всегда будет взаимной. Северин слабо улыбнулся. – Ты прав, мой мальчик. Ты, как всегда, прав.
– Патрисия, он увольняется! – Чарльз Торвин выглядел так, как будто его огрели пыльным мешком по голове. – Кто? – Как кто? Профессор Эрлинг! Вот, – он потряс перед её лицом целой стопкой бумаг и электронным планшетом. - Отдал мне все учебные планы и материалы лекций. Заявил, что пока не найдут нового преподавателя, занятия должен буду вести я. – Но… кто же ему такое позволит? – Я ему так и сказал. И знаешь, что он ответил? Что с удовольствием посмотрит на того, кто не позволит ему чего-либо сделать. – На профессора Лейнсборо, что ли? – невольно улыбнулась девушка. – Точно! Профессор Лейнсборо! Она бросилась по коридору в направлении кафедры биологии. Патрисия была далеко не дурой и успела сообразить, что раз между профессорами биологии и математики разразилась такая кровопролитная война, их давнее знакомство было довольно близким. И шансы, что оно носило романтический характер, весьма высоки.
Северин стоял у огромного окна кабинета ректора, сложив руки за спиной, и смотрел вдаль, словно бы пытаясь разглядеть что-то по ту сторону горизонта. – Я не понимаю, – уже сокрушённо-устало лепетал ректор. – Что с вами случилось? Что вам не нравится? Коллектив? Студенты? Аудитории? Зарплата, наконец? Объясните мне, в чём дело? Обсудим всё, как деловые люди! – Я не могу назвать себя деловым человеком, господин ректор, – отозвался профессор Эрлинг всё так же стоя спиной собеседнику. – Вы как работодатель меня полностью устраиваете. Именно поэтому я посчитал себя обязанным сообщить вам о своём увольнении, а не просто отбыл в неизвестном направлении. В случае, если бы меня сочли без вести пропавшим, моё место не могло бы считаться вакантным ещё месяца два, а то и дольше. – Но это же смешно, в самом деле! А как же ответственность? А дети? Ваши навигаторы будут так огорчены! – Зато гидропоники обрадуются, – сухо заметил профессор, не меняя позы. – Нет, это решительно неописуемо! О! Профессор Лейнсборо! – радостно воскликнул ректор при виде вошедшей женщины. – Скажите хоть вы ему! Где я возьму математика посреди учебного года? Профессор биологии едва удостоила хозяина кабинета взглядом и обратилась к стоящему у окна предмету разговора: – С чего тебе взбрело в голову уволиться? При звуках её голоса ректор вздрогнул: трансгалакт был его родным языком и о существовании каких-либо других он догадывался смутно. – Наши студенты считают, что я должен перестать тебя преследовать, – отозвался мужчина на том же наречии, всё так же не отрываясь от окна. – О, я вижу, выполнять прихоти подростков вошло у тебя в привычку, – ядовито заметила она. Профессор Эрлинг ничего не ответил и даже не пошевелился. – Куда ты собрался? – спросила женщина, прерывая затянувшуюся паузу. На этот раз он пожал плечами. – Не всё ли равно? Забьюсь в какой-нибудь угол. Какая разница, где влачить остаток дней, взывая к богам, чтоб он оказался покороче? – Что за чушь ты несёшь? – нахмурилась она. - Какой ещё остаток дней? – Пустой и бессмысленный, – ответил математик, поворачивая, наконец, голову. – Альдора больше нет, Антар взрослый самостоятельный мужчина, который во мне больше не нуждается, а ты… Не знаю, чем я провинился перед тобой, но ты намеренно причиняешь мне боль. Мне тяжело… это выносить. Полагаю, и тебе тяжело меня видеть. Прости, что не понял этого сразу. Я чувствую себя старым уставшим дураком. – Ты позволил моему сыну умереть, – сказала она безжизненным голосом. – Это был и мой сын, любимая, – сказал мужчина, глядя ей в глаза. – Я сделал то, что сделал, потому что этого хотел Альдор. И я повторил бы это снова. – Он был всего лишь ребёнок! Ты же не позволял ему прыгать с крыши, пока он не научился левитировать! Северин покачал головой. – Нет, родная. Ребёнком он был, когда сбежал из Сварги. А тогда, на доске, он был уже взрослым. Взрослым могущественным магом, самым могущественным из всех, кто когда-либо рождался среди людей. И я не мог отказать своему сыну в маленьком одолжении, о котором он меня попросил. – Ты даже не дал мне с ним попрощаться, – дрогнувшим голосом сказала она. Мужчина опустил ресницы и свесил голову на грудь. – Ты знаешь, за свою жизнь я нажил немало врагов. Но ни одному из них я не пожелал бы такой смерти. И я не жалею, что ты не видела всего из того, что сделали с ребёнком, которого ты носила под сердцем. Прости меня, если сможешь, но… я не мог позволить тебе быть там. Он смотрел на неё взглядом полным такой любви и нежности, что Амелия Лонгдейл, также присутствовавшая на уговорах профессора математики, едва не расплакалась от умиления. – Я знаю, – продолжил он, так как Лоридейль Лейнсборо всё ещё молчала, – что должен был быть рядом с тобой, чтобы... знаю, что особенно важно это было в первые, самые тяжёлые дни и месяцы. Но я провёл десять лет бок о бок с царём фейри, который ненавидит меня даже сильнее, чем Милослава. Потому что я обещал нашему мальчику, что его смерть не будет напрасной. Если из-за этого я тебя потерял… – он снова отвернулся к окну, но на этот раз приложил ладони к стеклу. – Я люблю тебя, Мелисента. Тебя, мою жену и мать моих детей. Люблю больше жизни, чести, свободы… Но отказать Альдору в том, что он просил, я не смог бы и ради тебя. Если теперь тебе противно моё присутствие – я не стану тебе его навязывать. Когда-то я говорил, что мне легче умереть, чем видеть, как ты страдаешь. И это действительно так. Не говоря ни слова, она подошла к нему, прижалась к его спине и обхватила руками. Глубоко вздохнув, Северин накрыл её ладони своими и снова опустил голову. – Я тоже люблю тебя, – тихо сказала женщина. – Я всегда буду тебя любить, даже если мир перевернётся, что с ним, кажется, и произошло. И хочу, чтобы ты всегда был рядом со мной. Лорд Эрлинг развернул жену к себе, обнял и прижался губами к её золотистой макушке. – Я всегда буду с тобой, родная. Пока ты этого хочешь. Она спрятала лицо у него на груди. По её щекам текли крупные слёзы. Он ласково отирал их, гладил её волосы и плечи. Потом лорд Эрлинг бережно поднял женщину на руки и понёс прочь. – И что всё это значит?! – риторически обратился ректор к Амелии Лонгдейл, но неожиданно для себя получил от неё ответ: – Мне кажется, - сказала женщина, смахивая сентиментальные слезинки кружевным платком, – это значит, что он остаётся.
Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Лорд Эрлинг развернул жену к себе, обнял и прижался губами к её золотистой макушке
Развернул жену лицом к себе, как-то так наверное. И может стоило указать, что она наклонила голову, чтобы он ее поцеловал в макушку. Иначе, в макушку удобнее целовать сзади. Мне так показалось в моей картинке.Мелочь может, просто споткнулся при прочтении Торопиться — означает делать медленные движения без перерывов между ними
И может стоило указать, что она наклонила голову, чтобы он ее поцеловал в макушку
Red-wolfi, если бы ты имел обыкновение читать тексты не из середины, а подряд, то был бы в курсе, что Северин - высокий мужчина, а его жена - миниатюрная женщина. Так что наклонять голову ей нет никакой надобности. Да, и ещё. Макушка и затылок - разные вещи, если что. Не надо их путать. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
"Не говоря ни слова, она подошла к нему, прижалась к его спине и обхватила руками. Глубоко вздохнув, Северин накрыл её ладони своими и снова опустил голову. – Я тоже люблю тебя, – тихо сказала женщина. – Я всегда буду тебя любить, даже если мир перевернётся, что с ним, кажется, и произошло. И хочу, чтобы ты всегда был рядом со мной. Лорд Эрлинг развернул жену к себе, обнял и прижался губами к её золотистой макушке".
Женщина обняла меня руками стоя сзади (обвила руками). Т.е. фактически она стоит за моей спиной, а ее руки у меня на груди или животе. Как можно развернуть женщину к себе? Может стоило написать, что он повернулся к ней обнял и прижался губами? Торопиться — означает делать медленные движения без перерывов между ними
Red-wolfi, ты, кажется, не умеешь танцевать. А они умеют, причём оба. А, и ещё. Я, помнится, советовала тебе не читать "Канцлера"? Предупреждала, что будет не понятно? Так вот повторюсь ещё раз: не читай. Ну не для тебя это. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
"Не говоря ни слова, она подошла к нему", и они закружились в вихре танца...так что ли? Непонятно, в какой момент они начали танцевать и в какой закончили.Мне показалось, что в диалоге-признании танец был бы неуместен. Как считаете? Торопиться — означает делать медленные движения без перерывов между ними
Я правильно поняла, что ты имеешь ввиду следующее: если мужчина и женщина умеют танцевать, то развернуть ее из положения "за спиной", в другое - "лицом к лицу(груди) не составит труда? Я соглашусь. Кто знает женщин, жалеет мужчин; но тот, кто знает мужчин, готов извинить женщин. (Турнье)
Яль, ах ты моё солнышко догадливое! Сразу видно опытного человека.
Red-wolfi, По секрету сообщу, что правильный мужчина способен сотворить с женщиной ещё и не такое. Нет, ну серьёзно! Зачем ты себя мучаешь? Сначала тебе не понятно, каким местом можно развернуть к себе женщину. Потом - как в принципе можно это сделать. Скоро дойдёт до того, что станет непонятно, кто где находится и что вообще происходит (а уверяю тебя, тебе это не понятно. Просто ты ещё этого не сообразил). Найди себе более подходящее чтиво. А-ля "Избранный" что-нибудь. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
конечно можно танцевать и не разворачивая к себе лицом.Запросто. Если автор этот танец описал. "Потому что я обещал нашему мальчику, что его смерть не будет напрасной"- не думаю, что после таких признаний танцевать захочется. Уж лорду Эрлингу однозначно. Торопиться — означает делать медленные движения без перерывов между ними
Red-wolfi, :D Искренне завидую твоей уникальной способности видеть в тексте что угодно помимо того, что там написано, альтернативно мыслящий ты наш!
Просто теряюсь в догадках, какую форму приняло в твоём мозгу высказывание Яль:
ЦитатаЯль ()
если мужчина и женщина умеют танцевать, то развернуть ее из положения "за спиной", в другое - "лицом к лицу(груди) не составит труда? Я соглашусь.
А ещё если я тебе сообщу, что у Северина музыкальных слух и он хорошо играет на флейте, ты сразу представишь, что в описываемый момент он этим занимается? Он ещё и фехтует хорошо А уж как интегралы берёт!!! (Представил? Вольфи, надеюсь, я тебя на сломала? )
P.S. Вольфи, спасибо тебе огромное за то, что даёшь мне почувствовать себя Шерлоком Холмсом, для которого очевидны лигические связи, недоступные простым смертным В качестве благодарности раскрою тебе секрет: чтобы развернуть к себе человека, стоящего у тебя за спиной, пускаться в пляс необязательно. Достаточно иметь сносную координацию и более-менее чувствовать партнёра. Люди, умеющие танцевать, этими качествами обладают. Профит (Но всё равно воображать себе это не советую. Мало ли). Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Яль, ах ты моё солнышко догадливое! Сразу видно опытного человека.
ЦитатаRed-wolfi ()
конечно можно танцевать и не разворачивая к себе лицом.Запросто. Если автор этот танец описал.
А причем там танец? Я говорила о другом. Я уточнила у автора, правильно ли поняла, что он имел ввиду, что для людей умеющих танцевать развернуть партнера в данном случае было легко. И все. В этом эпизоде, насколько я поняла, никаких реальных танцев не было. Автор подтвердил, что я поняла правильно. Кто знает женщин, жалеет мужчин; но тот, кто знает мужчин, готов извинить женщин. (Турнье)
Тут давеча одна читательница сделала мне день, прокомментировав в ЛС высказывания многоуважаемого Вольфи: "Я теперь постоянно представляю фильм по "Канцлеру", снятый в жанре индийского кмно, где все герои выражают свои эмоции в танце". Второй день жру и сама уже так себе и представляю Можно даже балет поставить. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Глава 8. Армия Появление высокой седовласой женщины в «женском лагере», как его в шутку называли солдаты Кайла, произвело настоящее столпотворение. Девушки, и так не больно-то ладившие между собой, сбились в кучу, толкались и галдели, пока Корлайла не прикрикнула на них. Приняв торжественную позу из арсенала «Леди Корлайла – фаворитка Кесаря», она выдала небольшую, минут на пять, речь, повергшую всех присутствовавших красавиц в уныние и гробовое молчание. Немного переварив информацию, они стали разбредаться по шатрам – собираться домой. Смысл сообщения сводился к тому, что благородный сын благородной госпожи дал богам торжественный обет в том, что не возляжет ни с одной женщиной, пока хоть один крестоносец будет угрожать его земле. А посему, если вы, размалёванные кикиморы, собираетесь соблазнять Лучезарного нарушить священную клятву, дело будете иметь лично со мной. То, кем является седовласая матерь сына некроманта, ни для кого уже был не секрет – асассины аркани так и шныряли в лагерь и обратно. И девушки решили не связываться с гипотетической свекровью раньше времени, благоразумно решив обождать до конца войны. Сама Корлайла несколько колебалась перед таким пафосным заявлением – в конце концов, Кайл молодой здоровый мужчина, вполне вероятно, что в одном из покорённых городов найдётся смазливая мордашка, которая покорит самого полководца… но, вспомнив измотанного, но всегда сосредоточенного Кайла, непрерывно что-то планирующего, рассчитывающего или организовывающего, Корлайла махнула рукой: – Он скорее овцами и налогами интересоваться будет, чем девчонками. Перфекционист проклятый!
Хоть армия Росса на данный момент и не насчитывала ни одного мага, магоэлектрической защитой полководец свой лагерь обеспечил. Поэтому портал Гестии пришлось открывать на изрядном отдалении. К тому времени, как они с Вартеком вышли через мембрану, перед порталом уже стоял верховой дозор, привлечённый характерным свечением. Однако лицо молодого врача солдатам Кайла Росса было хорошо известно ещё по относительно мирным временам: если ты зарабатываешь себе на пропитание ремеслом, связанным с риском для жизни, сведения о том, кому из костоправов можно доверить свои раны, приобретают первостепенную важность. Ну а то, что Эдельвейс – личный врач некроманта Канцлера, а теперь и его сына, было известно всем и каждому. Что же касается ведьмы… её внутрь оцепления отказались пускать наотрез. – Приказ командира, – жёстко отрезал дозорный. – Женщин в лагерь не пускать. Ни под каким видом. – А я ещё не женщина, – нахально заявила ражая ведьма. – Я девушка. – А вот это мне без разницы, – скучающим тоном сообщил дозорный. – Проверять я всё равно не собираюсь. – Иди, Вартек, – обернулась она к своему спутнику. – Я этого зануду на помеле перелечу. – Не вздумай даже, – тут же отозвался врач. – Они же будут стрелять. На поражение. Это тебе не игрушки. – Ха, думаешь, они попадут в ведьму? – Я предпочёл бы это не проверять. Вот что, любезный, – обратился он к дозорному, – я пока побуду тут с девушкой. А ты тем временем не мог бы отослать к командиру вестового? Да вот, хотя бы Лаймана. Пусть передаст Кайлу, что тут Вартек и Гестия. А он уж сам пусть решает, делать для неё исключение, или нет. Дозорный посчитал предложение врача вполне приемлемым, так что не прошло и получаса, как их обоих сжал в объятиях обветренный и загоревший Кайл. Между прочим, он сообщил дозорному и приказал распространить среди остальных известие, что карантин на девушек отменяется, лагерем будем стоять ещё неделю, так что кому невтерпёж – может пользоваться случаем. Все благодарности – леди Корлайле.
Кайл сам повёл друзей в лагерь, не той, правда, дорогой, что пришёл сам: заодно он решил проверить безопасность своего укрепления. Магоэлектрический контур на время их прохода он деактивировал, сообщив, что с него сигналы поступают лично ему, и тестирует он его тоже регулярно. Глубина рва, высота и прочность заграждения его тоже вполне удовлетворили. Через оба препятствия, впрочем, Гестия левитировала всех троих. – Интересно, – задумчиво сказала она, – неподалёку от того места, где я открыла портал, я видела очень похожий ров. – Ну да, – невозмутимо отозвался Кайл, – мы там неделю назад стояли. – Ты что, перенёс лагерь на несколько километров? – У меня довольно много раненых. Есть тяжёлые. Их неудобно перевозить. – А зачем тогда вообще было переносить лагерь? – Не без толку же здесь стоять, – резонно заметил полководец. – Я ждал новую поставку оружия, кстати, удачно, что ты здесь, Гестия, места тут дикие, до ближайшего стационарного портала два дня пути. Кроме того, за это время часть раненых снова будет готова встать в строй. А остальным нечего бездельничать столько времени. Тем более, что у меня тут два пополнения почти без подготовки. В норматив по разбитию лагеря на восемь часов не уложились. А во второй раз – всего на три. Через неделю ещё раз лагерь перенесу. Пусть тренируются. Хотя там видно будет… может, и снимемся на марш-бросок. Это от Вартека зависит: сколько народу он мне для этого подлатает. – Твои солдаты, должно быть, тебя очень любят, – оторопело сказала ведьма, – раз позволяют так с собой обращаться. Кайл недоумённо воззрился на неё. – Позволяют? А кто их спрашивает? Гестия с удивлением смотрела на этого жёсткого молодого мужчину, так не похожего на улыбчивого юношу, с которым она успела подружиться. За то время, что она подвязалась на вольных хлебах, ведьме приходилось бывать в действующих армиях. Того же барона Вайгеля, например. Тогда эти войска казались ей вполне профессиональными. Однако пройдёт всего несколько дней, и на фоне жёсткой дисциплины, аскетичного существования, непрерывных тренировок в единообразной форме с единообразным оружием, царивших в войсках Кайла Росса, все прочие покажутся ей просто шумным сборищем пёстро разряженных цыган. – А помнишь, как мы в «Доме на холме» летали? – вдруг спросила она. – Ты на крыльях, я на помеле… – Помню, – внезапно погрустнев, отозвался Кайл. И встрепенулся, словно из глубины его глаз выглянул тот, прежний владетель манора Вайн Росс. – Слушай, а можешь сгонять за ними потом? Тут такой обрыв есть над морем – загляденье. – Конечно, – широко улыбнувшись, отозвалась ведьма. – Я могу и для Вартека пару прихватить. – Прошу меня от этого уволить, – немедленно вклинился врач. – Я высоты боюсь. – Не слушай его, – отмахнулся Кайл. – Ничего он не боится. Просто летать не любит. Считает это бессмысленной тратой времени. – Всё равно не надо, – гнул свою линию Вартек. – Ладно, ладно… – начала Гестия, но Кайл оборвал её: – Тс-с-с… теперь тихо. Скоро должен быть пост. Так что давай, наложи на нас заклинание скрытности. Попробуем просочиться. Просочиться им удалось без особого труда, что Кайла видимо раздосадовало. Он даже не захотел идти дальше, пока не найдёт часового и не всыплет ему по самое не могу. Однако угрозу свою он не выполнил: не без труда найденный бедолага лежал навзничь. Рука его, впрочем, так крепко сжимала сигнальную стрелу, что Вартеку даже не сразу удалось её разжать. – На него напали? – с ужасом в глазах спросила Гестия. – Нет, – спокойно отозвался врач, уже успевший обнажить грудь часового, оказавшегося одним из илларийцев. – Просто обморок. Видишь, раны на боку и на груди едва зарубцевались. Плюс сегодня жаркий день, а он в полном доспехе, фляга пуста, так что у него, кажется, ещё и тепловой удар. Переведя взгляд на Кайла, Гестия едва не отшатнулась: он походил на бога войны в гневе – густые брови сурово сведены, ноздри свирепо раздуваются, всё лицо почернело. Несмотря на очевидный приступ ярости, движения Росса были точны и бесстрастны: взяв лук часового и отнятую у него стрелу, он запустил её вертикально вверх. Стрела, наделённая особенным оперением, издала протяжный громкий свист и в верхней точке своего полёта полыхнула яркой вспышкой и облачком дыма. Не прошло и пары минут, как с трёх сторон к ним уже неслись всадники с мечами и копьями наперевес. Увидев лежащего часового и лицо своего командира, они застыли с выражением ужаса на лицах. Указав на илларийца, Кайл ровным и холодным, как клинок его меча, голосом произнёс: – Трибуна ко мне. Дежурного офицера ко мне. Этого на носилки и в лазарет. Солдаты, ожидавшие, не последует ли ещё какого-нибудь приказа, не шевелились, так что полководец рявкнул совсем уж не юношеским голосом: – Живо!
Добравшись до своего шатра уже без всяких ухищрений, просто поднимая руку на окрики часовых внутренних колец оцепления, Кайл проследовал в свой шатёр, по дороге отрывисто отдавая приказы адъютанту: – Разбить палатку для врача, – скользнул быстрым взглядом по Гестии. – Двухместную. Солнечный концентратор с моего шатра перенести туда. Выполнять всё, что Эдельвейс потребует. – Да, командир, – поспешно отозвался юноша, со всех ног бросаясь исполнять распоряжения. – Стоять! – прорычал Кайл. Резко затормозив, парень чуть не упал. – Где будете ставить палатку? – Квадрат Б15, – отрапортовал адъютант. – Свободное место рядом с лазаретом. И тут же получил подзатыльник. – Источник свежей воды? – Виноват! Квадрат А10. – Выполнять!
Авл Лициний и Эртан Бугарет стояли перед командующим вытянувшись, как двухметровые копья. Оба смотрели прямо перед собой. Так было проще: угловое зрение позволяло им немного видеть друг друга, а быстро шагающий взад-вперёд Кайл то и дела из круга обзора выпадал. – Н-н-ну? – с мрачным вызовом вопросил молодой полководец. – И кто из вас решил морить моих солдат у меня же в лагере? Параллельно создавая брешь в его обороноспособности? – Оба мужчины молчали. – Драконы и преисподняя! Даже не на марше! – взорвался Кайл. – Ты, – обратился он к дежурному офицеру. – Говори. – Мой командир, – отозвался Эртан, не меняя позы и не переводя взгляда, – ротация караульных производится согласно утверждённому Вами плану из числа здоровых солдат, включая ветеранов по возрасту. – А он что, по-твоему, здоров? – ядовито осведомился полководец. – Мой командир, я признаю себя виновным в том, что не успел изучить всех илларийцев и назначал их в караулы исходя из информации, предоставленной их трибуном. Кайл остановился перед Авлом Лицинием и пронзил его уничижающим «канцлерским» взглядом. – Ну а ты что на это скажешь? – Мой командир, илларийская когорта на сегодняшний момент насчитывает всего одну центурию, пригодную к строевой службе, – сообщил трибун. – И штатный медик включил Тита Марцелла в неё уже три дня назад. – Привести мне их медика, – крикнул Кайл вестовому, и тот немедленно умчался. – Ну а ты сам, что, никогда не был ранен? – полководец сверлил Авла Лициния взглядом василиска. – И не можешь определить, что человека лихорадит? Как вы до сих пор не перемёрли все при таком отношении? – Прежде солдат с тяжёлыми ранениями мы добивали, чтобы они не задерживали передвижения, – бесстрастно произнёс иллариец. Кайл едва не вздрогнул. – Очень расточительно, – буркнул он. – Почему было не оставлять их в каких-нибудь поселениях? Чтобы они после нагнали вас? – Поселения захватывают, мой командир. А илларийцев – нет. – Идиотизм, – процедил сквозь зубы Росс. В этот момент вестовой ввёл дрожащего как осиновый лист медика. Это был невысокий немолодой человечек, скрюченный и подслеповатый. – Где вы его откопали? – с омерзением осведомился Кайл. – В Эйле, мой командир. – Ты кто такой? – обратился он к дрожащему человечку. – Захар Оливий, мой сиятельный господин, – срывающимся голосом отозвался тот. – Плевать мне на твоё имя, - рявкнул Кайл. – Ты врач? Где ты учился медицине? – Я воспитывался при миссии Бога креста, мой господин… Кайл заскрипел зубами. – Проклятье, Авл, из всех врачей Саламиниума для своих людей ты выбрал именно крестопоклонника! Вышвырнуть его из лагеря! – обернулся он к вестовому, указывая на медика. - Ещё раз приблизится к моим людям – повешу. – Виноват, мой командир. Я, видимо, не разбираюсь в докторах. – А ты учись побыстрее, трибун, – процедил полководец. – Или скоро ты станешь центурионом. Ввиду естественной убыли. Сколько илларийцев умерло за эту неделю? – Двое, мой командир. Кайл крепко выругался. – Никому ничего доверить нельзя! Эртан Бугарет! В качестве взыскания я назначаю тебя ответственным за то, чтобы ознакомить трибуна илларийцев с реалиями и особенностями функционирования моей армии. Настоятельно рекомендую тебе сделать это как можно быстрее и эффективнее. Потому что если ещё хоть один мой солдат умрёт вне битвы, я вам обоим не завидую! Оба офицера всё так же стояли навытяжку, несмотря на то, что раздражённый полководец уже удалился. – Он всегда такой? – уголком рта спросил товарища по несчастью Авл. Его первое впечатление от меланхоличного юноши, лежащего на ковре, завёрнутым в халат, за прошедшую неделю претерпело множество глобальных изменений. И это, видимо, был не предел. – Ты что, нет, конечно. Это нам повезло, что Эдельвейс сегодня прибыл. А то бы… меня бы скорее всего, до рядового просто разжаловал, а вот тебе бы досталось…
– Нет, Вартек, ученица из меня, кажется, не очень… – задумчиво сообщила Гестия. Молодой врач, стоявший в рубашке с закатанными рукавами, уже вытирал руки, ещё пять минут назад бывшие по локоть в крови. Кайл Росс оторвал Гестию от её занятия и отправил проследить, чтобы Вартек сделал перерыв, отдохнул и поел. А занятие у Гестии, неожиданно для неё, было довольно приятное… Весьма впечатлённая участью илларийца-караульного, она всю дорогу до лагеря ужасалась, что он, вероятно, не один такой. Что, может быть, половина войска Кайла только с виду как огурцы, а постоят на солнышке – и привет. Кайл от этих предположений грустнел всё больше, а невозмутимый Вартек предложил ей самой осмотреть условно здоровых бойцов на предмет скрытых повреждений. Набросал список возможных симптомов и пунктов, на которые следует обратить внимание. – А может, ты сам их посмотришь? – струсила ведьма, но отступать было поздно. – Здесь хватает людей, которым совершенно очевидно нужна помощь хирурга, – заявил Вартек. – И срочная. – А, может, тебе помощь нужна? Бинты, скажем, стерилизовать… – Вообще я Рогнара планировал взять. Но если тебе так понравилось кости по осколкам собирать, я не возражаю… Гестия быстро передумала и решила-таки заняться профилактическим осмотром бойцов. Начать, очевидно, следовало с неблагонадёжной центурии илларийцев. Она аккуратно и старательно вносила результаты осмотра в таблицу, графы которой расчертил для неё Вартек. В помощь он выделил ей одного из штатных медиков, которого забраковал для врачебной деятельности. Вообще, после собеседования, которое Эдельвейс устроил врачам Кайла, более-менее сносными он признал только трёх из шести, и то лишь потому, что они ловко ставили шины на переломы и вправляли вывихи. Посокрушавшись о падении профессионализма даже в самом центре медицинской науки – Саламиниуме, он обещал при первой же возможности лично подобрать персонал для армии Росса. Другой вопрос, что ближайшая возможность маячила довольно далеко: марш их войску предстоял по землям диким и пустынным. Кайл обещал Гестии зайти в Гадар. Но когда это произойдёт не уточнил. Рыжая ведьма уже давно оформила все разделы своей революционной диссертации, и теперь ей не терпелось предоставить работу на суд Аусторикса – руководителя от Академии магии. Однако пока ведьма прилежно овладевала основами медицинской науки. С какими-то азами она уже ознакомилась в процессе ухода за самим Вартеком, прочее постигала в процессе. Результаты, однако же, показались обескураживающими. – Ты знаешь, – задумчиво сказала Гестия молодому врачу, - я осмотрела уже 35 илларийцев. И судя по результатам осмотра – у всех лихорадка. Кроме трибуна. У него, кажется, контузия. Странно, ты не находишь? – Нахожу, – улыбнулся Вартек. – Ладно, давай поужинаем, а потом я кого-нибудь из них посмотрю. Всё равно оперировать мне сегодня уже нельзя – руки уже плохо слушаются. Тонкие пальцы хирурга и в самом деле мелко подрагивали. Вообще он был бледен и выглядел очень уставшим. Врач, бывший настоящим тираном для своих пациентов, и требовавший добуквенного соблюдения режима выздоровления, к себе самому относился куда менее педантично. И был он вовсе не так здоров, как старался показать окружающим. Когда на повторный осмотр к Вартеку привели нескольких илларийцев, а Гестия с серьёзным видом протянула ему стопку листков со своими заметками, и он сверил их с тем, что видел сам, врачу пришлось приложить немало усилий, чтобы спрятать улыбку. Выгнав Гестию вместе с её помощником, он задал каждому из солдат несколько дополнительных беглых вопросов, повторно измерил пульс, сделал пометки на соответствующих листках и отпустил с миром. Нечего было удивляться, что илларийца, не видевшего женщин вблизи месяцами, бросало в жар и в холод, от прикосновения тонких пальчиков или золотистых кудрей миловидной девушки, когда он стоял в одной набедренной повязке, а Гестия прикладывала ухо к его груди или спине, чтобы проверить «нет ли хрипов и затруднённого дыхания». Вообще-то Вартек снабдил её специальной слуховой трубкой, но илларийцы все как на подбор были статные мускулистые красавцы, так что девушка резонно решила, что если прижать ухо поближе, будет даже слышнее. Вообще производить профилактические осмотры ей неожиданно понравилось. Немного смущало, правда, то, что пульс у всех осматриваемых оказывался неровным и учащённым, а зрачки слегка расширенными. Пробежав глазами остальные протоколы и повычёркивав симптомы «жар», «озноб», «учащённое дыхание», «неровный пульс» и прочее в том же роде, он вызвал к себе ещё нескольких илларийцев, пятерых отправил долечиваться с подробными сопроводительными указаниями, остальных признал здоровыми. Но сильнее всего его заинтересовал «контуженный» трибун. Привёл его собственноручно Эртан. И шепнул Вартеку. – Что-то он мне самому не нравится. Нам с утра Кайл разнос устроил, но не то чтобы сильный. Пожурил только, можно сказать. А с ним чем дальше, тем хуже делается. Заторможенный какой-то. То вдруг прервётся посреди фразы, то по два раза одно и то же переспросит. – Угу, – пробормотал Вартек, профессиональным взглядом оглядывая илларийца. Тот стоял навытяжку, как будто Кайл всё ещё был здесь, и смотрел прямо перед собой. - Иди, Эртан, подожди снаружи. Но будь поблизости. – Как ты себя чувствуешь? – спросил врач, обходя вокруг трибуна, как вокруг статуи. Сходство усиливалось благодаря статичной и довольно напряжённой позе мужчины. – Пригодным к строевой службе, – бесстрастно отозвался тот. Вартек бросил беглый взгляд на листок, оставленный Гестией. – Авл Лициний. Перелом руки, вывих бедра. Хм. А не лице что? – Просто царапина, – сухо отозвался иллариец. – Угу, необработанная, – с неудовольствием сказал врач, подойдя вплотную и бесцеремонно ощупывая лицо стоящего перед ним человека, – теперь шрам на всю жизнь останется. Я мог бы… а, да ладно, ты не девица, чтобы по поводу лица переживать, а у меня есть более срочные дела. Но удар был сильный… Голова не болит? – Нет, – ответил иллариец, не меняя позы. – Угу, – Вартек, только что оттягивавший ему веко, вдруг отошёл к столу, взял небольшой резиновый мячик и резко бросил его куда-то в область коленей трибуна, крикнув. – Лови! Авл Лициний не задумываясь, быстрым и точным движением мячик поймал. И, скривившись, заскрипел зубами, сжал обеими рукам виски. – То есть голова всё-таки болит, – утвердительно произнёс врач. – Особенно при резких движениях. Осмотрев сломанную, но прекрасно заживающую руку, Вартек проверил рефлексы, но к своему удивлению нашёл их почти нормальными. Хотя сам мужчина, и правда, производил впечатление несколько странное. – Что ещё тебя беспокоит? – спросил медик, набирая в пробирку и на предметные стёкла микроскопа кровь пациента. – Ничего, – бесстрастно ответил тот. Врач коротко вздохнул. – Послушай, Авл, я хочу тебе помочь. Не усложняй мне работу. Рассказывай. Иллариец молчал. – У тебя на руке ожоги, – сказал врач, заглядывая в микроскоп. – Откуда они? – Заснул у костра, – процедил сквозь зубы трибун. – Почему? – Что почему? – Почему ты спал у костра? А не в палатке? К тому же, ожогов несколько, так что, видимо, это не единичный случай, – Авл Лициний не ответил, глядя прямо перед собой. – У тебя глаза красные, а под ними мешки. Ты мало спишь. Но, кажется, хочешь спать ещё меньше? – Мужчина продолжал хранить упорное молчание. – Я думаю, - невозмутимо продолжал врач, переходя к исследованию пробирок, - что ты спал у костра, чтобы не будить своих товарищей. Ты кричишь во сне. И ложился поближе к огню, чтобы обжечься, как только рука безвольно повиснет. Тебя мучают кошмары. – Это всего лишь сны, – глухо отозвался трибун. – Когда я попал в руки жрецов креста, – сказал Вартек, не отрываясь от своего занятия, – они проделывали со мной много неприятных вещей… о которых мне не хотелось бы вспоминать. Но самой тяжёлой была пытка этим ошейником, не дававшим уснуть… Человек должен спать, Авл. Или он перестанет быть вменяемым человеком… Что тебе сниться? – Какая разница? Вартек вздохнул и посмотрел на илларийца. – Давай пойдём с другой стороны. Кайл Росс, твой командир, приказал исполнять всё, что бы я ни потребовал. Что тебе снится? Отвечай. – Я не помню, – глухо ответил Трибун и в первый раз опустил взгляд. – Я просыпаюсь от ужаса каждый раз, но не помню ничего. – Давно это с тобой? – С последней битвы. Нет, вернее… с тех пор, как с нас сняли цепи. – Угу, – задумчиво сам себе сказал Вартек. – И ты не хочешь портить такой удачный контракт… Врач снова подошёл к столу, но на этот раз взял с него крупный бриллиант. Точь-в-точь такой же, как у Ламберта фон Штосс. – Ты знаешь, что это? – спросил он у илларийца. Бриллиант Эдельвейса, который он имел обыкновение вращать в руке, был известен не менее, чем зелёные глаза Камиллы или бумажные лошадки Канцлера. Врач не испытывал особой тяги к драгоценностям. Таким образом он делал заметки. Хотя были у этого камня и другие функции… – Бриллиант, – ответил Авл Лициний. – Очень крупный. Я таких никогда не видел. – К тому же, чистой воды, – подтвердил Вартек. – Однако самое ценное в нём не это. Его подарил мне Леам-беат-Шаас, – при этом имени иллариец, проведший последние годы в Саламиниуме, на секунду задержал дыхание. – Он сам огранил его, – продолжал Эдельвейс, – рассчитал идеальное количество фацетов и углы между ними. Так что теперь это безупречная ловушка. – Ловушка? – Для света. Смотри, – Вартек позволил закатному лучу упасть на камень. И в самом деле – внутри него словно носился огненный зверёк. Врач поворачивал бриллиант, а Авл Лициний наблюдал, как мечется там пойманный свет. – Итак, – спокойно произнёс Эдельвейс, – что же тебе снится каждую ночь? – Что я убиваю Кайла Росса, – так же спокойно и не отрывая взгляда от драгоценности, ответил иллариец.
– Эртан, найди мне… – врач, выглянувший из-под полога палатки, увидел рыжую ведьму, прижавшуюся спиной к смущённому офицеру. Он показывал ей, как правильно бросать пилум. – О, Гестия, ты уже тут. Очень удачно. Зайди, пожалуйста. Внутри палатки он протянул ей массивное кольцо с изумрудом. – Взгляни-ка вот на это. Здесь должно быть какое-то заклятие. Гестия повертела украшение в руках. – В самом деле есть. И сильное. Принуждение к убийству. Чьё оно? – Жена Публия Лициния подарила его своему мужу в день свадьбы. А когда он пал на поле брани, его брат снял кольцо с его пальца, надеясь вернуть безутешной вдове. Я, впрочем, сильно сомневаюсь, что он нашёл бы её в том городе, где оставил супругу его брат. – Хм, интересно… и кого же он должен был убить? – Гестия склонилась над изумрудом, мерно поводя пальцами, будто перебирая струны. Сосредоточенно нахмурилась. – Не трудись, – прервал её врач. – Это я уже выяснил. Он должен был убить Кайла. Снять его ты можешь? И вообще, оно действует, только если кольцо носить? На любого, кто его наденет? Или как? – Кайла? – ужаснулась Гестия. – Но почему? – Ну, это как раз понятно… жёнушка Публия оказалась ревностной поклонницей креста. – Вообще говоря, это индивидуальное заклятие. Действует на носителя постепенно, но зато даже если его потом снять, внушённое им желание останется. В случае смерти носителя заклятие переносит часть его ауры, поражённую воздействием, на преемника покойного. В данном случае, если детей у Публия нет, полагаю, на его брата, – тут взгляд ведьмы упал на Авла Лициния, с остекленевшими глазами сидевшего в углу палатки. – О, Боги! Вартек! Что ты с ним сделал? Я могу, могу это заклятие снять! Повозиться придётся, но сниму. И даже выясню, где сейчас эта стерва. Не надо его… так! – Да ничего ему не сделается, – поморщился Вартек. – Я его просто загипнотизировал. У него там столько всего понамешано было, что иначе не разберёшься: и тоска по родине, скорбь по убитому Публию, взятая на себя ответственность, восхищение Кайлом, ну и колдовство это, само собой, с желанием его убить и лёгким раздвоением личности. У них голоса с братом похожи, я даже не сразу заметил. Всё такое противоречивое. У парня стальные нервы, раз он до сих пор не свихнулся. – А ты его… вылечишь? – Уже. Я и манию убийства подправил. На счёт кольца этого только не уверен был. Будет оно на него и дальше действовать, или нет. – Об этом я позабочусь, – заверила его Гестия. – Только… надо будет из него ту часть, что от Публия, изгнать. Эм-м-м… но лучше его привязать. И чтоб подержал ещё кто-нибудь. На всякий случай. – Эртан! – снова выглянул из палатки Вартек. – А ну-ка, иди сюда.
Накрепко привязывая к столбу безучастно глядящего в пространство илларийца, Эртан Бугарет почувствовал, как по спине его стекают холодные струйки пота. Нет, он, конечно, доверял Эдельвейсу. Он даже не брался сосчитать, скольким его соратникам тот спас жизнь. Да и самому ему когда-то ногу чуть ли не полностью пришил. А как новая теперь. Но этот пустой взгляд… никогда Эртан не видел такого взгляда у человека. По крайней мере, у живого. Пока он возился с кожаными ремнями, Гестия досконально изучила объект, с которым ей предстояла работать. И тут же, на песчаном полу палатки, застрочила какие-то не то узоры, не то письмена. Когда все приготовления были закончены, она посмотрела сначала на Вартека, потом на Эртана и сказала: – Надеюсь, конечно, что этого не случится… но если вдруг. Вдруг! Он порвёт ремни, то вы лучше бегите. За меня не беспокойтесь. Мне он вреда не сможет причинить. Но одержимые… могут обладать очень большой силой. И он будет неуправляем. – Хорошо, – кротко согласился Вартек и присел около стола. Эртан только неопределённо хмыкнул. Когда Гестия начала читать заклинание, пустота из глаз Авла Лициния бесследно исчезла. Напротив, теперь там толклось всего слишком много: радужка беспрестанно меняла цвет, то вспыхивая, то погасая; он извивался, завывал на разные голоса и даже рычал, истекая пеной. И в какой-то момент, Эртан даже не заметил, как это произошло, но резким рывком это подобие человека свалило врытый на полметра и заваленный камнями столб. Угол палатки опал, сбив Гестию с напевного ритма. Ободрав кожу, но даже этого не заметив, иллариец стянул ремень через основание поваленного столба. Эртан ринулся к нему, но был отброшен, словно пушинка. Авл Лициний обернулся к Гестии и произнёс высоким женским голосом: – Ах ты, маленькая дрянь! Думаешь, что можешь со мной тягаться? Он схватил ведьму за шею и поднял в воздух. Отчаянно заболтав ногами, Гестия попыталась сотворить отвращающее заклинание, но ужас и удушье ошеломили девушку, руки непроизвольно вцепились в сжимающую её шею ладонь. В этот момент невозмутимый Вартек, подошедший к илларийцу сзади, всадил шприц ему под лопатку. А потом аккуратно разжал пальцы, душившие Гестию. Осмотрев её шею, он вздохнул: – Синяки останутся. Но так ничего страшного. Можешь продолжать? Или водички сначала выпьешь? Благодарно кивнув, Гестия застучала зубами о протянутый стакан. Эртан потрогал быстро растущую шишку на затылке. – Ну ты даёшь, Эдельвейс. Слыхал я, будто ты чародей бывалый, но пока своими глазами не убедишься… С виду вон, и не скажешь. Хлюпик штатский, прости за выражение. – Какой из меня чародей, – усмехнулся врач, профессиональным движением стряхивая шприц, – но после таких патетических предупреждений Гестии глупо было бы не набрать пару кубиков парализатора. Просто на всякий случай. К тому же, – тут он немного грустно усмехнулся, –- Ламберт втравливал меня в передряги и поострее. Вот уж кто всегда умел найти приключения на свою голову. Да и не только на свою. Интересно, где его демоны носят…
*** – Вы потрясающая женщина, леди Камилла, – произнёс Канмар, галантно протягивая ей руку, помогая спуститься по ступеням анфилады дворца. – Как случилось, что мы с вами познакомились только теперь? Камилла проигнорировала его масленый взгляд и улыбнулась самым светским образом. – Тому есть простое объяснение, император. – Ах, да! – сообразил завоеватель. – Законы Саламиниума. Будь они трижды прокляты! Вы, должно быть, ненавидите свою родину? – Вовсе нет. Хотя бы потому, что это моя родина. К тому же… лично мне обычаи моей страны доставили не так много неудобств. Да, я не могу получить официального назначения в Саламиниум в качестве посла, но как частное лицо я даже поддерживала некоторую связь со своей семьёй. Полагаю, вы понесли куда больше потерь, чем я. Как политик, я не могу не восхищаться вашим мудрым решением поддержать культ божества, столь сильный не только в самом Саламиниуме, но и в зависимых от него землях. Объявив себя богом и сохранив существующую систему управления, вы покорили самую развитую страну по эту сторону гор почти без потерь. И удерживаете в повиновении почти без гарнизонов. Редких выкрестов я в расчёт не беру. И тем не менее… – Какая ирония, – криво усмехнулся Канмар, – леди посол из далёких Сивф понимает меня лучше моих самых близких друзей и соратников. Да, вы правы. Города за неприступными стенами сдавались мне без боя… их правители сами складывали ценнейшие дары к моим ногам… но только теперь, оглядываясь назад, могу оценить я цену, которую за это заплатил. Нет, моя прекрасная дама, потерь было много. Даже чересчур. Аппий, Полоний, Публий… не говоря уже об Офелле. – Мне говорили, – осторожно произнесла Камилла, – что он пал от вашей собственной руки. – И это правда, – с горечью воскликнул император. – Кто ещё посмел бы? Он дважды спасал мне жизнь на поле боя! Мы выросли вместе! Мы были как братья! Больше, чем братья… – И что же произошло? – Мы как раз праздновали взятие Неннии… он был изрядно пьян. Да и я тоже. И он мне выложил всё, что было у него на душе. Да не только у него – все они так думают, только сказать посмел один бесстрашный Офелла. Что я совсем спятил, если мню себя богом. Что свободнорождённый иллариец даже перед богами не станет приклонять коленей, да ещё публично, падая мордой в грязь… и прочее в том же духе. Я ему что-то отвечал… в конце концов друзьям удалось увести его отсыпаться. Но не прошло и получаса, как он ввалился в пиршественную залу снова, ещё более пьяный и наглый. Я выхватил копьё у собственного телохранителя и запустил в него. А потом, когда понял, что натворил, чуть не закололся сам...
Перед встречей с отцом Калгакас не то чтобы нервничал… но предвкушал нечто необычное. В частности, рядом с ним он ожидал увидеть свою молоденькую мачеху, о чьей красоте был уже изрядно наслышан. Однако вместо неё по правую руку Канмара стояла улыбающаяся баронесса фон Штосс. Отец с сыном смотрели друг на друга настороженно. Канмар был слишком опытен, чтобы доверять молодому амбициозному полководцу только потому, что тот приходился ему сыном. Как раз напротив, именно это обстоятельство особенно настораживало императора. Он, быть может, вообще не пустил бы войска Калгакаса на свои земли. Однако гарантии, предоставленные леди Камиллой от имени Кайла Росса, он посчитал достаточными. В конце концов, у них всех был общий враг. По крайней мере, пока. Сам Калгакас был несколько разочарован. Он не то чтобы ожидал тёплого приёма… но всё-таки мечты о встрече со своим героическим родителем, питавшие и поддерживавшие его в самые трудные часы на чужбине, теперь разбились о суровую реальность. Канмар Завоеватель был уже немолодым отяжелевшим мужчиной, на лице которого отложили отпечаток не только почти непрерывные войны, которые он вёл, но и многочисленные излишества, которым он придавался в процессе. Особенно же юного полководца возмутил оценивающий взгляд, которым император окинул заклинательницу погоды, сопровождавшую Калгакаса при первой аудиенции. Не ускользнула от него и лучезарная улыбка, которой Наина ответила на этот взгляд. А потому по прошествии нескольких дней, когда сам молодой человек изволил вкушать виноградные вина в обществе своего божественного отца, отдыхая от праведных дневных трудов, юная волшебница оставалась в его лагере. Где её и нашёл Салем. – Ну как, моя маленькая интриганка, – спросил он, по-хозяйски привлекая девушку к себе. – Нелегко будет осуществит твой план под таким пристальным наблюдением юного ревнивца? Он вознамерился не допускать тебя ко двору? Она тихо рассмеялась в ответ и потянулась, потеревшись о своего собеседника, словно кошка, требующая, чтобы её приласкали. – Напротив, дорогой. Как тебе должно быть известно, необходимость преодоления препятствий только распаляет мужчин. Особенно военных. Вчера ночью Канмар был у меня. Декан стихийников только хмыкнул. – Это когда Калгакас выехал на свою небольшую рекогносцировку? А ты не теряешь времени… Тонкая ткань платья позволяла ему ощущать, как её грудь отвечает прикосновениям его пальцев. – А вот как ты здесь оказался? – спросила она, прогибаясь назад и прикрывая глаза. – Тебя искал, – ответил мужчина, приникнув губами к её шее. И, в общем, не солгал. Хотя главная причина, по которой он избегал показываться на пирушке Канмара, состояла в удивительной безмятежности, с которой поздоровалась с ним леди посол. Эта женщина будила в нём смешанные чувства, главным из которых было досадливое чувство утраты или поражения, порождённое уязвлённой гордостью записного сердцееда. Удостоверившись, что черноволосая красавица, которую он в данный момент сжимал в объятиях, напротив, служит ярким подтверждением его привлекательности для противоположного пола, он внёс её в пустующую по ночному времени штабную палатку … – Салем, нас могут услышать, – с наигранным беспокойством промурлыкала она. – Я поставил кокон, - -сообщил он, помогая ей избавиться от лишних предметов одежды. – Что поставил? – Расслабься, – изогнувшись навстречу его движению, Наина и в самом деле забыла о своём вопросе. Вместо этого она сказала: – Подумай только, пройдёт много лет, и ты будешь рассказывать своим внукам, как любил императрицу... на столе императора… – Это ты своим внукам будешь рассказывать, – заявил Салем, не меняя сосредоточенного выражения лица, – кто им на самом деле приходится дедом. – Не я первая, не я последняя, – блаженная улыбка на её лице выражала крайнюю степень удовольствия не то от процесса, не то от предвкушения будущих достижений. – Этот старый боров запыхался, пока влез на меня. И, тем не менее, малышка Роксана родила ему сына. Да и белокурый Калгакас, между нами, вовсе на него не походит. Кстати о Роксане… ты мог бы её?.. – Ты просто малолетняя стерва… – О, да!.. Ещё какая… – Так ты… хочешь… чтобы… я её… – Утешил в её одиночестве. Канмар не скоро заявится к ней снова, – довольная улыбка скользнула по её губам. – А когда заявится, я хочу, чтобы она уже была твоей малышкой Роксаной. И делала, что ты ей скажешь. – Она хоть симпатичная? – О, весьма. Тебе понравится. Дурочка, правда, но ты же с ней не о своей диссертации бесед Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Вартек щёлкнул пальцами, и Авл Лициний с удивлением уставился на Эртана, а потом с не меньшим удивлением – на Гестию. – Я не заметил, как вы вошли, – сказал он растерянно. – Пусть это будет главная твоя проблема, – широко улыбнулся Эртан, с облегчением убедившись в относительной вменяемости вверенного его заботам трибуна. Врач ещё раз внимательно осмотрел пациента, посветил даже ему в глаз фонариком, после чего заявил: – Всё в порядке. Ложись спать, завтра у тебя выходной. Спишь как можно больше. Послезавтра вернёшься к своим обязанностям. Эртан, ты проследишь. – Я-то прослежу… – всё же с некоторым сомнением ответил офицер. – А он случайно не… – Нет, – отрезал врач. – Я же сказал, полностью здоров. Всё, идите, а то у меня самого голова разболелась. Вартек в самом деле был бледен и выглядел уставшим. Когда мужчины вышли, Гестия с гордым видом решила проявить свои познания в области медицины. Она уже притянула таз, полный горячей воды с растворённым в ней горчичным порошком, усадила Вартека на стул, предварительно разув его и пристроив в воду. Затем она запустила пальцы в его каштановые локоны и начала массировать голову страждущему именно так, как он сам её учил. Довольно быстро врач начал клевать носом. Под предлогом перехода к плечевому поясу Гестия расстегнула пуговицу у него на воротнике. Потом ещё одну. А потом и все остальные. Так что рубашка сползла с Вартека почти самостоятельно. А затем, пробормотав «Спасибо, Гестия, всё прошло» и, шлёпая босыми ступнями, мужчина в полудрёме добрался до кровати и мгновенно уснул. В отличие от Кайла, имевшего обыкновение сворачиваться клубком, Вартек спал, раскинувшись в свободной позе, заложив одну руку за голову. А ещё он был потрясающе красив. Даже теперь, с не до конца отросшими ресницами. Гестия заботливо отёрла его мокрые ноги и уже собиралась прикрыть спящего лёгким одеялом, но невольно залюбовалась и передумала. Присев на корточки рядом с ним, она долго рассматривала его спокойное лицо с тонкими правильными чертами, после чего нерешительно погладила по плечу. Вартек продолжал спать, даже не шелохнувшись. Немного осмелев, Гестия провела ладонью вдоль его руки и начала перебирать длинные тонкие пальцы врача. В первый раз, когда она их увидела, они были переломаны и залиты кровью. Теперь же на конце каждого из них красовался здоровый розовый коротко остриженный ноготь. Без всяких игл или других посторонних предметов. Этот контраст доставил ей острое удовольствие. Не удержавшись, она немного приподняла его руку и нежно прикоснулась губами по очереди к каждой из подушечек. Деликатное покашливание из угла палатки заставило девушку густо покраснеть и воскликнуть: – Корлайла, ну почему ты всегда так тихо подкрадываешься? – Профессиональное, знаешь ли, – невозмутимо отозвалась бывшая фаворитка кесаря. – Я вообще-то зашла узнать, что с этим странным илларийцем стряслось. И почему палатка проваливаться стала. – Он уже в порядке, – быстро сказала Гестия. – Он был… – Я в курсе, – прервала её асассин. – Я тут довольно давно уже стою. Дело, как оказалось, не срочное, а Кайл всё равно сейчас занят – второй солнечный концентратор собирает, чтоб нервы успокоить. И холодильник. Рыжая ведьма пребывала в нехарактерном для себя состоянии сильного смущения. И это необычное зрелище Корлайлу забавляло. Понаблюдав девушку несколько времени, она, наконец, произнесла: – Хочешь бесплатный совет? – Н-ну… – неопределённо протянула та. – Вартек – не лучший объект для игр, – серьёзно поведала леди асассин. – С виду он, может, и пушистый котёнок, но коготки у него тоже есть. А в случае чего Ламберт тебе за него голову оторвёт. И не поглядит ни на пол, ни на прошлые заслуги. Корлайла вышла из палатки, поманив девушку за собой. – Это в случае чего? – полушутливо-полуиспуганно осведомилась Гестия. – Это в случае, если произойдёт невозможное, и тебе таки удастся его подцепить, а потом в твоей ветреной головушке появится желание подцепить кого-то другого. Тебе ещё повезло, что Кайл так занят войной, что на личные взаимоотношения себе времени не оставляет. – Мы с Кайлом просто друзья, – тут же заявила девушка. – И твоё счастье, что он тоже так думает, – усмехнулась бывшая фаворитка кесаря. – Впрочем, флиртовать с ним это тебе не мешало…. – Да ничего я не… – Ладно тебе, – с добродушной насмешливостью оборвала её Корлайла. – Я соблазнила своего первого мужчину, когда мне едва исполнилось четырнадцать. И можешь быть уверена, что это был не изголодавшийся по женскому обществу солдат, вроде Эртана, а, напротив, пресыщенный молодой дворянчик. – Я не… – Да-да, просто решила пилум покидать. Не надо рассказывать мне, с какой стороны за нож берутся. Некоторое время обе они шли молча. – Корлайла? – Что? – А ты не могла бы… м-м-м… ну, научить меня, как это делается? С Вартеком… Леди асассин вздохнула. – Девочка, чем ты слушала? Я же тебе ясно сказала – оставь доктора в покое. Ему и так от жизни достаётся. Один Ламберт чего стоит. А ещё и демон этот… – Но он мне нравится. Очень-очень. Как никто другой. А я ему, кажется, совсем нет, – грустно заметила Гестия. Корлайла только хмыкнула. Потом пристально вгляделась в девушку. Задумалась. – Кайл ведь тебе тоже поначалу нравился? – Он теперь совсем другим стал, – тихо сказала ведьма. – Я его боюсь. Немного. – Это верно, – пробормотала леди асассин. – Ещё немного, и я сама его бояться стану… Ладно, – произнесла она громче и совсем другим, решительным тоном, – я тебе помогу. Но если вдруг… в общем, обидишь врачевателя, пеняй потом на себя. Просияв, как рыжее солнце, ведьма согласно закивала. – Во-первых, – назидательно произнесла Корлайла, – сразу приготовься к тому, что легко не будет – одна пассия нашего великого медика уже предпочла ему богатенького виконта, так что убедить его в том, что не все женщины столь непостоянны и практичны, будет нелегко. Для начала тебе придётся прекратить заигрывать со всей армией Кайла. Да и с ним самим заодно. Гестия тяжело вздохнула. На какие жертвы только не пойдёшь ради любви.
Кайл, вышедший из походной кузницы спокойным и уравновешенным, воспринял сообщение о событиях, центром которых послужил Авл Лициний, весьма ровно. Повертев в руках кольцо, он поднял глаза на Гестию и сказал: – Хороший камень, крупный и чистой воды. На нём только одно заклинание было? Или стандартные по мелочи: маячок, то-сё? – Эти я не проверяла, – нахмурилась Гестия. – Дай-ка сюда, – и почти тут же добавила: – Да, ты прав! Какая же я растяпа! Кивнув, будто бы и не ожидал ничего другого, Кайл вошёл в свою палатку и потянул за один из шнурков, висевших рядом со столом. Звуки лагеря, доносившиеся извне, почти мгновенно изменились. Выйдя наружу, девушка решила, что каким-то образом попала внутрь муравейника: люди сновали туда-сюда почти бегом, что-то перетаскивая, возводя и покрикивая друг на друга. Над шатром командующего развевался квадратный красный флаг. Как Гестия узнала чуть позже, это был сигнал к приведению лагеря в боевую готовность.
Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Anevka, это все хорошо, канеш, но где прода для МЕНЯ?) Это вот я уже прочитал давным-давно) Хочу кусочек дальше самого конца) Даже кусочище хочу:) Счастье всегда кажется маленьким, когда ты его держишь в своих руках. Но только отпусти его — и сразу поймешь, что оно огромно и прекрасно!
ИнкоГнитО, не кипиши. Будет тебе прода. Про Мел и Северина. Дальше спойлерить не буду, но сюжет уже есть... осталось написать. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Сын самого лучшего, самого страшного, самого могущественного мага семи миров - бездарность! - Я хорошо рисую, - скромно заметил Антар, кокетливо улыбнувшись.
*оскорблённо* Чего это слегка? На полную катушку. Они все у меня Марти-Сью. Ну и Мери-Сью тоже хватает. Для гармонии. можешь в списке персонажей http://forum.fantasy-worlds.org/forum/13-7456-311137-16-1387376485 Первые и последние несколько позиций прочитать - убедиться
ЦитатаТриллве ()
Тогда с конца.
Может, с приквела? Хотя там по началу тоже сопли с сахаром. Эх, не даются мне завязки... Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Может, уже такой вопрос задавали, но я честно поленился искать его на семи страницах - я могу скачать весь текст одним файлом? Хочется прочитать и высказать полное мнение об уже написанном)
Revan5391, поскольку я текст постоянно редактирую, то каждому вопрошающему я вешаю персональный файл. Вот ваш: Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Наконец-то поймал нормальный интернет на даче... В общем, я прочитал около 80 страниц произведения и появились кое-какие мысли для отзыва) Персонажи запоминаются и различаются, текст читается крайне легко, ошибок в тексте я не увидел. Единственный момент - разделение более менее четкое есть только по главам-персонажам (Канцлер, Кайл, Ламберт и т.д.), в остальном текст разделен абзацами (и то хлеб), но порой (лично мне), чтобы разобраться в хронологии повествования нужно вернуться назад и перечитать (не раз такое было). Динамика текста высокая, длинных размеренных диалогов и событий практически нет. Видел пару дат, но они пока мне ничего не сказали. В общем, пока это единственная проблема, с которой столкнулся. Буду читать дальше)
Revan5391, спасибо за отзыв. Да, на то, что сложно разобраться в хронологии, многие жалуются. Собственно, поэтому я и даты стала вводить. В процессе редактирования они должны быть разбросаны по всему тексту -- просто для ориентировки: события происходят в тот же год, за год-два до того и т.д. Вообще первую часть я начала переделывать, так что реверсирования хронологий там станет меньше. Зато в последующих частях с этим вовсе беда -- несколько сюжетных линий будут развиваться параллельно, но в разном времени. Там придётся собрать волю в кулак, чтобы уследить за сюжетом. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Я бы мог посоветовать давать дополнительную информацию, как я делаю в своих книгах. Перед каждой сценой подробно где, кто и чего. Но мало кто такой подход разделяет, поэтому советовать не буду. Продолжаю читать потихоньку, уже где-то 110 страница. В общем и целом впечатления положительны, правда персонажей уже много, а с такой хронологией стало чуть сложнее запоминать. Единственное, что достаточно смущает - уж больно у Ламберта и Кайла все легко получается. Вначале тон произведения был несколько обреченным, потом пошли флешбеки и ответвления. Вначале я подумал, что это для того, что усилить сопереживание обреченным. Но потом как-то раз и все... все мгновенно исцелились... Из обреченности все перешло в легкое развлекательное чтиво (что не плохо, ибо написано на недостижимом для меня уровне). И в претензию это не ставлю, ибо любитель эпичной мрачности, просто отмечаю факт.
Я бы мог посоветовать давать дополнительную информацию,
Собственно, я их потиху и вставляю. Кому не надо - вреда не будет. Но я постоянно отвлекаюсь, так что редактирую медленно.
ЦитатаRevan5391 ()
В общем и целом впечатления положительны, правда персонажей уже много, а с такой хронологией стало чуть сложнее запоминать.
Если будет совсем сложно - на первой странице есть указатель персонажей под катом. Правда, я, свинья ленивая, его тоже ещё не до конца дописала... но основные там есть.
ЦитатаRevan5391 ()
Но потом как-то раз и все... все мгновенно исцелились... Из обреченности все перешло в легкое развлекательное чтиво (что не плохо, ибо написано на недостижимом для меня уровне)
Ты, в общем, не первый, кто сетует на слишком скорое исцеление... но я просто сама не люблю, когда с одной проблемой герои таскаются на протяжении всей книги (а то и не одной). например, пока Фродо тянул кольцо к Ородруину, я сама была готова пристрелить его раз десять. Не боись. Полоса светлая полоса тёмная у меня чередуются, и проблемы у героев только начинаются. А на самом деле легко всё даётся только Антарчику. Отчего он и печален.
ЦитатаRevan5391 ()
любитель эпичной мрачности
Тогда тебе приквел должен больше зайти Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Польщена Ежели с духом всё-таки соберёшься - свистни. Я как раз над началом колдую, куски местами переставляю. Нужно постороннее мнение, какое начало легче идёт. А то многие жалуются, что его одолеть невозможно. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Я верю, что найдётся ещё герой, который сможет повторить твой подвиг. А ты уже сообщил, что убийца - садовник. 
По секрету сообщу, что правильный мужчина способен сотворить с женщиной ещё и не такое. Нет, ну серьёзно! Зачем ты себя мучаешь? Сначала тебе не понятно, каким местом можно развернуть к себе женщину. Потом - как в принципе можно это сделать. Скоро дойдёт до того, что станет непонятно, кто где находится и что вообще происходит (а уверяю тебя, тебе это не понятно. Просто ты ещё этого не сообразил). Найди себе более подходящее чтиво. А-ля "Избранный" что-нибудь.
Ежели с духом всё-таки соберёшься - свистни. Я как раз над началом колдую, куски местами переставляю. Нужно постороннее мнение, какое начало легче идёт. А то многие жалуются, что его одолеть невозможно.