Четверг, 28 Мар 2024, 1:53 PM

Приветствую Вас Гость | RSS

Помочь сайту Bitcoin-ом
(Обменники: alfacashier, 24change)
[ Ленточный вариант форума · Чат · Участники · ТОП · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 2 из 6
  • «
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • 6
  • »
Модератор форума: kagami, SBA  
Фэнтези Форум » Наше творчество » Проза » Улыбнись тени (бард и компания)
Улыбнись тени
Lita Дата: Воскресенье, 13 Июн 2021, 11:39 AM | Сообщение # 51
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Cat20087 ()
Еще одна утрата? Жаль, мне понравился этот персонаж.

Да утрат вроде и не было пока:-) Гуда просто ушла в свою собственную жизнь.

Глава двадцать пятая. Золотой мальчик. Сын-правовед и его ответ. Очень хороший человек

Голосов было два, и оба не то, чтоб громкие, но от стен отражались отлично и заполняли комнату:
- Если ты ее обидел...
- А что, ты сам «обидеть» собирался? Ну извини, я раньше успел.
- Напоил Сильхе и воспользовался ее беспомощным состоянием!
- Беспомощным? Ты хоть раз видел ее беспомощной? И тебя не учили что такие дела касаются лишь двоих?
- Вот пусть она сама скажет, что меня это не касается!
- Так, парни, подеритесь снаружи и желательно потише, - попросила Сильхе, не открывая глаз.
Нет, открыла. Было тепло, мягко, но не совсем удобно. Вывод: она на кровати, ее накрыли одеялом, но при этом не раздели. Сильхе перевернулась на бок, чтоб корсет перестал давить на грудь, потом встала. Комната Друста. Точно, они вчера тут еще и разговаривали, а потом она не захотела никуда идти, тем более Беллия наверняка уже спала. В комнате Мэннар и кентавр, у одного лицо слегка помятое - как подушка на кушетке у стены - у другого смущенно-помятое. Особой разницы, впрочем, нет, когда жизнь слегка не мила.
- Холодного соку принести? – спросил Друст сочувственно.
- Лучше кинтару, - попросила она, с удовольствием заметив, что удивила обоих. – Ну что такого? Все барды маги, да?
Кинтара была принесена. Но парни, естественно, никуда не ушли, наблюдали. Она зажала пятую струну и провела по всей ее длине, извлекая не столько звук, сколько тень звука. Этого хватило. Голова болеть перестала, самочувствие улучшилось.
- Все. Петь не буду, - сказала она чего-то еще ждущим парням.
- А я бы послушал, - заметил Друст. – Пойдешь к себе?
- Придется, - она глянула на познакомившийся вчера с дождем подол. – Запачкала твое платье.
- Прачки поправят, - заметил он.
- Поправят, но пока придется потерпеть меня в штанах. Кано? Чего замер? Мне ничего плохого не сделали.
- Я за тебя отвечаю, - словно оправдываясь, сказал он.
- Теперь за нее отвечаю я, - мгновенно возразил Друст. – Если ты разрешишь, Сильхе.
- Мы все друг за друга в ответе, - отмахнулась она, не отвечая по-настоящему никому и ни на что.

Переодеваться в старый наряд было как-то даже грустно, она успела привыкнуть к платью, к тому, что надо было двигаться более плавно, приятной тяжести юбки и тому, как она шуршит, как переливается красивая ткань. Вызванная служанка унесла запачканное, включая и плащ, прачкам, пообещав быстро вернуть чистым.
Беллия выглядела недовольной.
- Ну что? – наконец просила Сильхе.
- Билеты еще не купила?
Она вспомнила, о чем вчера говорила Друсту. Ладно, голубка, сама напросилась.
Девушка-бард достала из подвесного кармана монеты. Все десять целы, значит, гуляли опять на деньги Мэннара… Отсчитала шесть положила перед Беллией на стол.
- Вот. Ты права, надо уже купить билеты. Город выберете сами. Карта у меня есть, могу дать посмотреть, на станции рейсовок на стене она имеется тоже. В конце концов сколько можно мешать вам путешествовать?
- Ты с нами дальше не едешь? – спросила рыжая, не касаясь монет.
- Еду, конечно. Но главные ты и Кано, и вам решать.
Она не рассчитывала на то, что Беллия сразу передумает, наоборот – хотела, чтобы та согласилась и взяла на себя часть забот, а плохо выйдет или хорошо – другой вопрос.
- И правда, - сказала Беллия, явно успокоившись. – Спасибо. Мы вернем тебе деньги, когда все это закончится. Завтракать пойдешь? Ринья уже накрыла.

Ринья сделала все хорошо. Помня о понравившихся девушкам блюдах, добавляла хоть одно в каждый завтрак, обед или ужин. Кано, как обычно, лег, подвернув ноги, к столу, его новая мохнатая подружка сидела на плече. Кентавр покормил сначала крысу, потом уже начал есть сам. Друст присоединился ко всем чуть позже.
Но успел вовремя - завтрак был прерван мальчишкой, который принес Кано записку.
- От кого это? – удивился кентавр.
- От госпожи с рынка, той, которая браслетки продает.
Кано развернул бумажку, прочитал и нахмурился.
- Ничего не понимаю, - протянул листок Сильхе.
В записке было: «Я спросила у моего сына про красный закон, он у меня правовед. Сын говорит, что красным раньше называли закон о наследии и кровном родстве. Не знаю, поможет или нет. Т.»
- Я тоже не поняла, - призналась Сильхе. - Кано, Беллия, у вас братья или сестры есть? – услышав в ответ «нет» не удивилась. – Значит, просто не то.
Она повернулась ко все еще чего-то ждавшему мальчишке.
- Передай госпоже Торен спасибо… а это тебе, - Сильхе достала мелкую монетку, дала мальчишке и тот убежал.
Беллия проводила беглеца взглядом.
- Ты бы не транжирила денежки, Сильхе. Их не так много.
Девушка-бард не успела ответить, вмешался Друст:
- Сильхе может тратить сколько хочет. Деньги есть у меня. Ну или будут, - и без гордости, просто человек сообщил о реальном положении вещей.
- Кстати да, откуда ты их берешь? – сразу как-то набычился кентавр, даже перестал прикармливать пеккару со стола кусочками печенья. – Грабишь ночами, пока мы спим? Или получаешь с кого-то долги?
- Почти угадал, - было видно, что Друсту весело, но он сдерживается. – Мне должна «именинная фея». Поскольку балбеска однажды перепутала меня с другим младенцем.
- «Именинная фея»? – Беллия уставилась на него словно впервые видела. – Из какой дыры ты родом, что там еще чтут этот обычай?
- Из Румно. Дыра, да, в сказки верят. Так вот, является к новорожденному мне, так сказать «злая фея», и не впустить ее развлечение для богатых. А мои родители тогда богаты не были, что могли – предложили, не уходит. Подкатывается дамочка к люльке и сообщает, что я умру во цвете лет: «Уйдешь ты, Талимара, рано…». Родители в крик – какая еще Талимара, у нас мальчик и звать его Мэннаром. «Фея» очумевает, извиняется, но взять назад слова уже не может, потому как «заряжена» магией, а магия пущена в ход. Но матушка в неё вцепилась, она у меня молодец: пожелала зла напрасно, теперь желай добра, и плевать мне что ты тут отыгрываешь «злую». Магичка была профессионалка, она увидела, что спорить нет смысла. И сказала: да, жизнь будет недолгой, но золотой. Золото будет липнуть к мальчику само. Ну вот, - Друст развел руками. – Оно и липнет.
К концу рассказа Сильхе едва сдерживалась, чтоб не засмеяться. Некогда была очень популярной сказка про двух фей-соперниц, одна из которых прокляла, а другая благословила новорожденную девочку. Финал счастливый – благословение одолело проклятье. Кто побогаче, стали нанимать волшебниц на роли фей для своих младенцев, а позже проплачивали услуги только «злых» для тех, кого очень не любили; это была ну очень замороченная месть, зато изысканная. Постепенно игра в сказку перестала забавлять. Но кто-то еще играл, судя по рассказу Мэннара.
- То есть как, липнет? – переспросил Кано подозрительно. – Если ты пройдешь мимо человека с золотом в кошельке, оно перебежит в твой карман?
- Слишком сложно отращивать золоту ноги, - усмехнулся Друст. – Приехал я на постоялый двор. Денег почти нет, так, пара серебрушек завалялась. Ставлю лошадь на конюшню и сажусь обедать. Через пять минут ко мне подлетает человек и сообщает, что моя лошадь породы «туарская гнедая», каких в мире всего штук шесть и предлагает купить за большие деньги. Я не спорю и продаю, получаю деньги, покупаю другую лошадь и еду дальше.
У Кано стало лицо как у ребенка. А потом как у злого взрослого.
- Прямо золотой мальчик… Враньё. Не бывает такого. Хоть бы правдиво врал!
- Доем и покажу, - согласился Друст. – Мужчина за свои слова отвечает.
И смерил кентавра взглядом с намеком на вопрос: «А ты мужчина?». Кано ответил чем-то вроде «А докажи, что нет».
Друст не стал дожидаться конца завтрака, подозвал Ринью:
- Красавица, возьми, – протянул ей целый золотой.
Девушка, к ее чести, не взяла сразу, а спросила:
- Это за что, господин? Вы уже расплатились.
- За то, что так хорошо служила нам всем, особенно дамам. Мы сегодня уедем, хочу, чтобы ты запомнила нас и в следующий раз была так же мила.
Это – расчет за расчет – девушка понять могла и оно, судя по всему, не вызвало в Ринье подозрений.
- Конечно я вас запомню, - девочка взяла монетку и поклонилась. – Всегда останавливайтесь здесь и я буду к вашим услугам. – Повернулась к Сильхе: - Ваше платье уже постирано и выглажено, госпожа, я принесу к вам в комнату.
И тут же ушла, видимо, выполнять обещание.

- Хорошая девочка, - улыбнулся Друст, словно дразня кого-то.
Если Сильхе, то бесполезно, хоть она и подумала, что голубоглазый не стал почему-то соблазнять эту «хорошую девочку», хотя, наверное, это было бы легко.
Мэннар доел красный суп с клёцками, вытер руки салфеткой тщательно и театрально. Добившись общего внимания, заявил с удовольствием:
- Это был мой последний золотой.
Сосредоточенно похмурился, прикрыв глаза, словно молясь и даже губами пошевелил – явно нарочно. У Беллии хватило терпения подождать молча, а Кано раздраженно поторопил:
- Ну и где?
На кухне зазвенело, словно грохнули разом целую гору посуды.
Друст поднялся из-за стола.
- Пойду посмотрю.
Наверное, если б на кухне не было такой неразберихи, их бы туда просто не пустили. А так вошли спокойно все, даже кентавр. Пеккара испугано зарылась в его волосы, откуда сверкала черными глазками.
Посуда действительно побилась: обрушился огромный шкаф – наклонился вперед и упал на плиту, рассыпав, разлив и расколов все, что можно. Повар, удивительно худой для своей профессии, орал на поварят и служанок, вернее, отдавал короткие противоречивые команды, из-за которых все метались по кухне, сталкиваясь, и неразберихи делалось еще больше. Осколки крошились под ногами, оставшаяся целой, видимо, чудом, посуда, рисковала присоединиться к расколотой – ее пинали, поднимали и снова роняли. Маленький, с два кулака размером, яркий горшочек отлетел к самым ногам Мэннара. Тот поднял его, рассмотрел, сунул внутрь пальцы и достал… золотую монету. Отдал ее оказавшейся ближе всех к нему Беллии, достал еще одну. И еще.
- Похоже у нас тут настоящий «горшочек каши», - с улыбкой произнес он, доставая еще альс. – Только варит не бесконечную кашу, а золото.
На кухне стало как-то подозрительно тихо. Поварята, служанки, даже тощий желтолицый повар, все остановились и наблюдали, как Друст достает и кладет в соединенные ладони рыжей – одной уже не хватало – монету за монетой. Все постепенно подвигались поближе к чуду. Чудотворец, конечно, заметил. Прекратил дразнить людей, с улыбкой протянул горшочек желтолицему:
- Возьмите, господин, это, наверное, ваше.
Повар схватил с таким видом, словно оторвал бы Друсту руку, если б тот не успел отдернуть. Перевернул горшочек, потряс. Пусто. Глаза стали злыми.
- Это моё, - он ткнул пальцем в горку монет в руках Беллии. – Мои… запасы.
- Да? Разве? – Мэннар протянул руку к горшочку в руках повара и двумя пальцами достал оттуда еще монету. – Смотрите-ка, там еще что-то осталось.
Повар явно не знал, что ему делать. Снова потряс горшок, заглянул внутрь.
- Я стражу позову! – пригрозил он.
- И правда, хороший выход. Позвать стражу и пусть они разбираются, что кому принадлежит. В конце концов если волшебный горшок потеряется где-то у стражников, ничего такого, можно и без него прожить.
Желтолицый задумался.
- Обойдемся без стражи. Пополам? Или скажите, как… - он тряхнул горшок.
- Просто не надо жадничать, - без назидательности ответил голубоглазый. – Если будете – ничего не выйдет.
- Но это же золото, - не согласился повар.
- Но оно уже всё ваше, все, что в горшке. Или там ничего нет, если заранее думать «моё, никому не отдам». Ну давайте покажу.
Друст снова полез пальцами в горловину горшка, достал монету, еще, новую. Наполнил ладонь и протянул все повару.
Тот схватил и словно очнулся:
- А вы тут зачем? Гостям на кухню нельзя. – Огляделся на свою паству. – А вы чего встали? Быстро убрать тут все!
Гости тоже убрались – сами.
- Так хорошо готовит, а дурак, - заметил Друст с улыбкой, когда они вернулись в зал.
Сильхе наконец разрешила себе засмеяться:
- Никогда не думала, что такое увижу. «Горшочек каши»! Ты все сказки на себя собрал, что ли?
- Ну, та «фея» могла быть и настоящей феей, - поддержал Мэннар. – Так что, мы сегодня продолжим путь?
Не спросил, верит ли Кано теперь или нет – а тот сдержался и никак не прокомментировал это «мы».
- Да, пора, - Беллия явно не знала, что делать с деньгами и вернула их Друсту. Тот взял.
Но рыжая сразу же достала собственное золото – одну из монет Сильхе, протянула Кано:
- Сбегай, купи билеты на рейсовку до Иллермы, пожалуйста, пока мы будем собираться. Три билета.
Кентавр не стал спорить и ускакал.
- За гостиницу я расплачусь - сказал Друст, рассовывая золото по карманам, - так что лишнего не тратьте.
Лишнего никто тратить и не стал - ни денег, ни времени. Сильхе с удовольствием переоделась в платье, правда корсет все же оказался сыроват, но это не мешало. Плащ постирали тоже, и зашили дыру – девушка помнила, как вчера зацепилась за что-то в очередном кабаке. Собравшись, они втроем направились к той станции рейсовок, с которой попали в город. Беллия выглядела задумчивой и слегка рассеянной, но очнулась, когда проходили мимо башмачной мастерской, остановилась.
- Туфли ужасно жмут, - призналась она. – Зайду посмотреть новые или может что-то можно сделать и с этими.
Сильхе не спорила, но с ней не пошла.
Оставшись наконец наедине с Мэннаром, сказала:
- Выходит, ты уже знал, что тебе напророчили короткую жизнь, - на миг, только на миг стало легче от того, что не она первая напророчила Друсту смерть.
- Знал не знал… - он пожал плечами. - Я до сих пор надеюсь, что проклятие не признало во мне девицу Талимару и не сработает. Или что благословение победит проклятье. Не хочу об этом думать. И ты не думай пожалуйста.
- И о чем мне тогда думать?
- Обо мне!
И это было так хорошо и так просто, что Сильхе в самом деле думала именно о Мэннаре, когда сели в рейсовку и тронулись в путь. Рейсовка оказалась с одним салоном на восемь человек, одним из которых была девчонка лет четырех, которая не замолкала ни на минуту. У Сильхе почти сразу разболелась голова и утишить боль с помощью струны не удалось. На первой же промежуточной станции она вывалилась из кареты так, словно сбегала из тюрьмы и поспешно отошла подальше от источника шума. Виски ломило, в ушах звенело. Друст подошел, поддержал, усадил на скамейку.
- Плохо?
- Еще нет, но будет. Хоть десять минут в одной карете с ребенком, и я попрошу меня убить из милосердия. Дети - это ужас.
- Она такая милая, - заметила с улыбкой тоже вышедшая Беллия. Лопочет что-то на своем языке, а когда понятно, о чем, чувствуешь счастье. И хорошенькая. Будет красивее мамы. - Рыжая вздохнула. - Вот узнать бы, могут ли быть у Кано дети. А то может и кентаврица ничего не получила, и я не смогу.
- А что такое? – Друст выглядел несколько удивленным. – Разве ваш жених уже дал повод для сомнений?
Сильхе решила, что вот сейчас Беллия смутится – а она только вспомнила:
- И правда, вы же не знаете. Кано на самом деле голем, - она произнесла это тихо, хотя кентавра нигде поблизости не наблюдалось – на последнем отрезке пути тот сильно отставал от кареты из-за того, что носился по полям, не боясь потерять где-нибудь пеккару и, похоже, до сих пор там бегал.
- Кхм… Честно говоря я не слышал, чтоб у искусственных созданий были дети, - заметил Друст. – Почему он, госпожа? Сердцу не прикажешь?
- Сердцу нет, а мне можно… Давайте перекусим и поговорим об этом.
Сильхе не поверила. Беллия что, собирается рассказать всю историю совершенно ей незнакомому человеку? Зачем?
Когда они заняли поцарапанный столик в забегаловке при станции, стало ясно, почему. Беллия рассказывала все с самого начала и словно пыталась в чем-то разобраться, говорила неторопливо, подбирая слова тщательно и точно – о первой встрече с Кано, о том, как сбежала за ним в это путешествие, как думала, что голем – она сама, и конечно о Дриане Ву.
- Не знаю, что и сказать, - выслушав, заметил Друст. – Кроме того, что этот ваш общий опекун нравится мне все меньше и меньше.
- Он хороший человек! – возразила Беллия теми же словами, что и раньше, только в них уже не было той почти фанатичной уверенности. – И у него добрые намерения.
- А на что живет ваш хороший человек? – спросил голубоглазый. – Чем занимается? Потому что титулы «маг и мудрец» денег не приносят.
- Он и создает големов, - рыжая почему-то покраснела. Наверное, видела у опекуна парочку «специальных». Что ж, наверное, лучше делать кукол для удовлетворения похоти, чем продавать своих детей в бордель. – Господин Дриан хороший!
- Я и не говорил, что плохой, - заметил Друст, - но хорошие чаще всего тоже не хотят жить плохо. Зарабатывает на големах, отлично. Но ему захотелось большего, не только для себя, а сразу для всех людей на свете. И даже способ нашел. Как?
- С помощью некто-пророчества, - охотно и быстро, как на уроке ответила Беллия.
- А откуда он его взял? Откуда вообще берутся эти штуки?
Рыжая не помедлила и с этим:
- Некоторые он пишет сам. Но это неважно, я говорила, он мудрец и маг, его пророчества работают как настоящие. Моему отцу понадобилось в королевский совет, а места заняты. Господин Дриан написал пророчество, что-то о том, что если «некто поднимется на гору, не веря, то маловерие возвысит его», а у короля же прозвище «Маловер». Отцу пришлось лезть на ближайший холм, зато место в совете освободилось.
Сильхе нахмурилась. Если этот опекун пишет некто-пророчества… если написал и то, которое собирается исполнить Кано, выходит какая-то дрянь. Сам придумал, сам поверил, сам послал того, кто тоже верит. Но если всё сам, если Дриан Ву так желает всем добра, отчего не придумать что-то более простое, чем миссию с жертвами?
- Чудеса. Значит ваш опекун еще и чудотворец, - Друст развел руками: - Знаете, госпожа, как-то сложно поверить, что в одном человеке сошлось столько достоинств. Так даже в сказках не бывает. Можете припомнить о нем хоть что-то плохое? Потому что, если его совсем нет, я не верю, что такой человек существует. Может, вы его просто выдумали.
- Тогда не только я. У нас Кано общий опекун, - не обиделась, а видимо решила во всем разобраться Беллия.
- Еще один белый камешек в этой чашке, - кивнул Друст. – Жаль, что нельзя с ним поговорить.
Лицо Беллии просветлело.
- Вообще-то можно. И снова с помощью некто пророчества. Он дал мне его на случай, если понадобится совет…
Рыжая огляделась, отошла на миг чтобы поднять желтый осенний лист, потом составила посуду на маленьком столе по краям, а на середину вылила остывший чай. В лужу опустила листок.
- «Некто опустит бренное золото в воду, под которой дно – темное дерево, и произнесет имя, чтобы увидеть названного», - процитировала рыжая. И тут же назвала имя: - Дриан Ву!
Вода колыхнулась и пошла волнами, а потом замерла. В ней отразился чей-то затылок. Потом человек повернулся; Дриан Ву был немолод и сед, глаза скрывали очки с круглыми стеклами, высокий лоб, бородка и усы были аккуратно пострижены. По виду – ученый или профессор из университета. Но Сильхе не понравилось лицо. В нем не хватало чего-то, как в воде отражения. Может просто от того, что цветов у картинки было мало, самый яркий – золото «прилипшего» ко лбу изображения осеннего листка. И никто из наблюдателей в водяном зеркале не отражался.
- Что-то случилось? – голос «профессора» звучал глуховато, но стол от него вибрировал. Вода капала с края очень громко, словно отсчитывала весомые, как вечность, минуты.
- Здравствуйте, господин Дриан! – с явной радостью приветствовала опекуна рыжая. – Ничего не случилось, просто хотела спросить совета и познакомить вас со своими спутниками!


А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Cat20087 Дата: Вторник, 15 Июн 2021, 1:24 PM | Сообщение # 52
Избранник
Группа: Проверенные
Сообщений: 1982
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Lita ()
Да утрат вроде и не было пока


Утрата - это не только смерть, ИМХО. Верный друг исчез из твоей жизни, пошел своей дорогой - и его нет рядом. Это тоже утрата.

Цитата Lita ()
- Прямо золотой мальчик… Враньё. Не бывает такого. Хоть бы правдиво врал!
- Доем и покажу, - согласился Друст. – Мужчина за свои слова отвечает.
И смерил кентавра взглядом с намеком на вопрос: «А ты мужчина?». Кано ответил чем-то вроде «А докажи, что нет».


Хотелось бы посмотреть на это сражение взглядами)))

Цитата Lita ()
Если этот опекун пишет некто-пророчества… если написал и то, которое собирается исполнить Кано, выходит какая-то дрянь. Сам придумал, сам поверил, сам послал того, кто тоже верит. Но если всё сам, если Дриан Ву так желает всем добра, отчего не придумать что-то более простое, чем миссию с жертвами?


Цитата Lita ()
По виду – ученый или профессор из университета. Но Сильхе не понравилось лицо. В нем не хватало чего-то, как в воде отражения.


Загадочный маг и весьма подозрительный. И Сильхе он не понравился.

Цитата Lita ()
- Здравствуйте, господин Дриан! – с явной радостью приветствовала опекуна рыжая. – Ничего не случилось, просто хотела спросить совета и познакомить вас со своими спутниками!


Что-то мне подсказывает, что зря Беллия это сделала.


ksenia
 
Lita Дата: Среда, 16 Июн 2021, 3:36 PM | Сообщение # 53
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Cat20087 ()
Утрата - это не только смерть, ИМХО. Верный друг исчез из твоей жизни, пошел своей дорогой - и его нет рядом. Это тоже утрата.

:) я думаю над тем чтобы герои снова встретили Гуду в третьем томе.

Глава двадцать шестая. Опекун в воде. Вызов. Дом за мостом
Вода снова дрогнула, хотя лицо сталось беспристрастным.
- Приветствую, - сухо поздоровался Дриан Ву, видимо, со «спутниками». – Чем могу помочь?
Вопрос явно был обращен к Беллии, но ответил Мэннар:
- Привет и вам, господин. Я очень много о вас слышал, хотя присоединился к команде не так давно. Я восхищен. Неужели правда, что вы послали Кано Солье в миссию во имя всех людей? – в голосе Друста в самом деле звучало восхищение – и в то же время вызов. - Правда, что приставили к нему девушку, чтобы он точно дошел до цели? Правда, что собственноручно написали пророчество, которое эти двое должны исполнить?
Сильхе вдруг испугалась за Друста. «Профессор» мог и в самом деле оказаться могущественным человеком. А могущественные не любят такого тона… Пусть она сама прибегала к нему не раз. И со стороны «мага и мудреца» она ожидала по крайней мере «А ты вообще кто такой, чтоб задавать мне вопросы?»
Вместо этого он сказал вполне мирным тоном, ухитрившись вписать в него ответный вызов:
- Все именно так. Вы видите в этом что-то плохое?
- В том и дело, что лишь хорошее. Хотя если подумать… - Друст постучал пальцами по столу, с которого продолжало капать. - Вы послали двух человек, поделившись с ними лишь малой каплей того, что им надо бы знать. Почему? Считаете, что ваши… посланцы не способны оценить знания, использовать, сохранить в тайне? Или они для вас лишь инструменты?
Что такое с Друстом? Сильхе еще не видела его таким. За простыми вопросами стоял сдерживаемый гнев, который позволил услышать его песню-внутри, правда, лишь на миг. Беллию в разговоре о Дриане Ву он, видимо, щадил, а самому опекуну предъявлял вполне конкретные претензии. Например:
- Ваша цель благородна, не спорю. Но за ее достижение платят другие. А что вложили вы сами? И самое главное: как смеете решать кому и кого любить?
В этом последнем гнев наконец вырвался на волю. «Трое и Четвертая, Друст, это так для тебя важно?» Сильхе подивилась, что претензию насчет любви он не назвал первой, потом поняла, что первой она звучала бы глупо, по-мальчишески. А Мэннар показал себя мальчишкой только раз, когда испугался угрозы ославить его как неспособного порадовать женщину.
- Любопытно, - сложив пальцы домиком заметил Дриан Ву без тени гнева – кем бы он ни был, а держать себя в руках умел. - Беллия, ты нашла интересных спутников.
Рыжая выглядела беспомощной, слов для ответа она не нашла. Но опекун и не ждал ответа от неё.
- Начнем по порядку, - заговорил он так же мягко, но под этой мягкостью была сталь. - Да, я рассказал им обоим так мало, как мог. Но спросите любого и любой скажет - узнать что-то самому интереснее, чем получить знание в подарок, и полезнее, кстати. Подаренное знание не впишется в личный опыт. И скажите теперь кем я считаю своих посланцев, если доверю узнать все самим. Что вложил я? Свое бесценное время, годы исследований. И, разумеется, деньги…
- Деньги? Лунный кошелек? Его вы тоже сделали собственноручно?
- Разумеется, нет! – отмахнулся «профессор», вода снова ощутимо задрожала, вместе со столом. – Что до любви – при чем тут вообще я? Это решают боги.
- Значит, вы не бог? – усмехнулся Друст.
Вода на столе чуть не вскипела и тут же успокоилась.
- У богов слишком много дел, чтобы говорить с каждым, кто ими недоволен, - ответил Дриан Ву так же спокойно. – Теперь попрошу оставить меня наедине с госпожой Беллией для личного разговора.
- Как пожелаете, - Дриан изобразил кивок-поклон и взяв Сильхе за руку вывел на улицу.
- И что думаешь? – вызывающая острота исчезла из его голоса, осталась только злость.
- Думаю, ты обзавелся врагом. А оно тебе надо? – серьезно спросила Сильхе.
- Вообще-то нет. Но ты же видела… Это просто какой-то… тролль в раскрашенном домике.
Еще одна сказка, о тролле-людоеде, который жил в очень красивом ярко разрисованном доме и очень огорчался, что его жертвам не приносит радость умирать среди такой красоты…
- Пожалуй, - согласилась девушка-бард. - Но ведь по-настоящему ни меня, ни тебя это никак не касается.
- Разве? Он же хочет сделать чтобы все, ты и я тоже, жили по сотне лет. Представь, любить целый век. Мечта, - в голосе, однако, был лишь скепсис и что-то еще. Кажется, печаль.
- Ты не веришь, - поняла она, - а хотел бы.
- И да, и нет. За такой подарок и цена должна быть огромной. А мир стоит на равновесии. Благословение – проклятье, холод – тепло, боль – радость. Если получится… взамен придет что-то очень плохое.
- Я об этом не подумала, - призналась она. – Только о цене, которую Кано должен за такое заплатить.
Покосилась на дверь забегаловки. Сквозь нее слышно ничего не было, кроме неразборчивого бормотания – «маг и мудрец» выговаривал Беллии, словно ученице, плохо выучившей урок.
- А скорее всего все проще, - закончил Мэннар, - этому опекуну нужно на самом деле что-то еще или даже что-то другое. Не хочу и думать, что.
- И не думай. Но скажи мне лучше, что делать собираешься, - решила сменить тему Сильхе. – Подёргал дракона за хвост – доволен? Зачем дёргал вообще?
- Ты сердишься? - словно удивился Друст. – Я поставил под сомнение и подверг опасности важную миссию?
- Трое с ней с миссией, и Четвертую к ним, - отмахнулась девушка-бард. - Я давно уже насытилась… интересными типажами и ситуациями. Ты рисковал собой.
- Может, это коварный план чтобы заставить тебя обо мне беспокоиться? – ненужная никому шутка словно упала в пустоту и Друст тут же снова заговорил серьезно: – Рано или поздно что-то такое случается. Лучше я сам ввяжусь в драку. А после боя всегда бывает любовь.
«Можно и без боя», - она подумала, но не сказала, потому что не была уверена.
Но подумать об том не успела: из забегаловки, как из пасти чудовища, вырвалась Беллия и тут же набросилась на Мэннара, ударила кулачками в грудь:
- Это все из-за тебя! Зачем? Все эти вопросы… И я тоже начала спрашивать!..
- Тут что-то не то, - голубоглазый не пытался ее остановить и не сопротивлялся, позволил колотить себя, пока она не выдохлась. - Ты и сама знаешь.
Он впервые назвал ее на «ты» и лучшего времени выбрать не мог. Острота ситуации как-то разрешилась с этим простым обращением.
Но тут же снова сделалась ранящей, потому что Кано выбрал именно этот миг, чтоб вернуться с долгой прогулки – растрёпанный в полосатой безрукавке с пеккарой на плече. И светом в глазах, да. Этот свет не померк совсем. Только поутих, когда он подскакал, взял Беллию за плечи, притянул к себе и приобнял, словно защищая.
- Теперь ты пытаешься обидеть мою девушку, - он говорил, не горячась, не как утром в комнате. А Беллия не осталась в объятиях, высвободилась. – Тебе совсем все равно кого… обижать?
Мэннар усмехнулся как-то по-светски.
- Ты понимаешь в чем меня только что обвинил? – сказал он мягко, но отчетливо. – Понимаешь, что за этим последует вызов на поединок?
- Пусть, - сказал Кано, - извини, но ты мне надоел. Если вызываешь – я принимаю вызов.
И положил руку на рукоять меча, который все еще таскал с собой.
- Отлично.
- Нет! – воскликнули обе девушки в один голос.
Но только Сильхе повторила:
- Друст, нет!
- Прости, не в этот раз, - улыбнулся он и развел руками.
- Господа! – окликнул их возница рейсовой кареты. – Усаживайтесь, пора продолжать путь!
Кажется, все уже заняли свои места и ждали только их.
- Мы никуда не едем, - решил за всех Кано.
Сильхе хотела возразить, но вспомнила громкую малютку.
- Заберу наши вещи, - сказала она и направилась к карете за сумками.
- Следующая до Иллермы только завтра, - заметил возница, пока она вытаскивала все из кареты. – И денег назад вы не получите.
- Ничего, подождем.
Никто больше не спорил. Когда она вернулась к компании, застрявшей у дверей забегаловки, все трое, видимо, о чем-то договорились и только Беллия проводила тоскливым взглядом отъезжавшую карету.
- Найди себе меч, - предложил Кано Друсту очень нетерпимым голосом. – А я найду место для поединка.
- Найди лучше, где нам сегодня ночевать, - сварливо, в прежней манере, напустилась на него рыжая. – Тут же совсем ничего нет!
- Прости, - мгновенно стушевался он, - надо было отправить тебя и Сильхе…
- Думаешь, мы бы поехали?! Бросили бы вас?
Девушка-бард даже не стала спорить с этим её «мы». Только спросила у Друста:
- Зачем тебе понадобилась эта дуэль?
Мэннар картинно улыбнулся:
- Кентавр мне тоже надоел. Надоело как на тебя смотрит. Но, - он повернулся к Беллии, - не беспокойтесь, госпожа, я его не убью.
Кано, о котором говорили в третьем лице и Беллия имели сейчас одинаково ошарашенный и злой вид.
- Вы… мужчины, - рыжая снова стиснула кулаки. – Ничего не понимаете! Кано, твой… наш опекун сейчас дал мне еще одно некто-пророчество. Если оно исполнится, нас станет трое. Трое!
- Еще одно некто-пророчество? – переспросил до сих пор ни о чем не знавший рыцарь-кентавр.
- Расскажи ему уже, - устало попросила Сильхе, понимая, что сейчас начнется и не желая в этом участвовать. Объяснения, выяснения, вопросы, ответы.
Друст словно понял, взял одну из сумок:
- Пойдем, оставим их поговорить.
Именно этого она и хотела – сбежать.
Цена есть за всё: Сильхе избавилась от нужды сидеть в карете с вопящим ребёнком – от одного этого голова перестала болеть – но оказалась в сущей дыре. Она и Друст шли вдоль единственной улицы города-полустанка, унылой и безликой. Многие дома были закрыты и заколочены. Гостиница, напоминавшая скорее очень большую собачью конуру, отыскалась, но и она оказалась заперта. За рядом домов нашелся еще один, такой же унылый, но когда она и Друст прошли все до конца, то увидели, наконец, нечто стоящее. За домами долина понижалась и ее рассекало русло заиленной реки. Над рекой стоял мост – словно великан уложил мотыгу, протянув рукоятку над водой, а лопаткой оперев на противоположный берег. «Лопатка», спуск с моста, вел к еще одному дому, почти полностью укутанному красной по осеннему времени листвой плюща. Из него на мир смотрели, как удивленные глаза ребенка, только окна первого и второго этажей под треугольными козырьками, и дверь.
- Красиво, - задумчиво сказал Друст, останавливаясь.
- Красиво, - согласилась Сильхе.
Оказалось, что смотрели они на разное.
- И не только красиво, - он подошел к мосту, ступил на камень. Потопал, попрыгал. – Еще и надёжно. Если кентавр согласится драться тут, зрелище будет отменным.
- Кто о чем, - вздохнула Сильхе. – Ну объясни ты наконец! Почему взъелся на Кано? Неужто правда за то, что он на меня пялится? Кстати, не замечала…
- Как это может быть? – он встал посреди моста, солнце светило сзади и превращало Друста в четко-очерченную темную фигуру. – Ты же бард. Наблюдение и внимательность в твоей природе! Да, он на тебя смотрит, и не просто как-то там. Ты ему нравишься. Возможно, он успел влюбиться раньше меня. И вот это… за это я бы его все-таки убил. Но боюсь после этого ты меня прогонишь и назад уже не примешь.
- Не надо никого убивать, - жалобно попросила Сильхе. – Все заслуживают жизни.
Вспомнила эльфа, который пристрелил в спину своего же, гнома, закончившего дело зазубренным ножом по горлу Ворнейна. Вряд ли все. Но если убивать каждого, кто по твоему мнению недостоин жизни, мир быстро опустеет.
- Пойдем, постучимся в дом, - предложил Друст. – Может, хозяева сдают комнаты.
Каменный настил моста и правда выглядел прочным и не был сильно выщерблен. Пожалуй, тут не споткнулся бы и кентавр. Разве что мост был чуть наклонным, от левого берега к правому, к спуску в виде короткой лестницы и тропинке, ведущей к дому.
Они подошли и постучали. Ответа не было. Среди вороха листьев на полу обнаружилась, видимо, упавшая с двери картонка с выцветшей полуразборчивой надписью: «Уех… на…гда. Кл…ч под кам… Запир…е двери». Камень стоял чуть в стороне, под окном, валун с остатками краски, сбоку к нему прислонился камешек поменьше, под ним-то и нашелся бронзовый ключ с рукояткой в виде полумесяца. Он подошел к замку, но повернуть удалось только после того, как Сильхе прочистила замочную скважину с помощью кинжала. Внутри была прежде всего пыль, из-под которой мало что было видно. Пыль висела и в воздухе, пылинки красиво танцевали в солнечных лучах, словно гостеприимные хозяева указывавших на важное или интересное: огромный старый сундук вместо стола, камин, лестницу наверх.
- Это работа для барда, - Друст тронул ближайшую стену, оставив на ней отпечаток ладони и чихнул. – Покажешь свои способности в уборке с помощью песенной магии?
- Что-что? – не поняла она. – Я такого не умею.
- А я не знаю, умеешь или нет, - он явно пытался ее подначить. – И при мне ты ни разу ничего не делала. Ну кроме того случая во дворце, когда просто взяла и исчезла. Поэтому и прошу показать.
Она задумалась.
- А правда, ты ни разу ничего не видел. Ладно, - она повернула к себе кинтару. – Но предупреждаю, я в самом деле никогда такого не пробовала и что выйдет, не знаю.
Он просто кивнул, немного подумав, подошел и открыл все окна.
- Надо же пыли куда-то вылетать?
И там самым дал ей направление как толчок.
Сильхе встала у стены, противоположной окнам. До этого момента она была уверена, что музыка пятой струны действует лишь на живых… и лишь в те мгновения, когда эмоции бурлят. Бурление было и сейчас – азарт, волнение даже – выйдет? нет? И да, желание показать Друсту, что она умеет. Но для начала девушка-бард прислушалась. Если у живых есть своя музыка внутри, почему не быть ей у места или у мгновения? Звучит ли этот дом? Звучит ли миг, когда она может порадовать того, кто уже так долго радует её?
Они звучали и еще как. И пахли - почему-то медом, полынью и дымом уютного костра на привале между одним днем и другим, между двумя необходимостями куда-то идти и что-то делать.
И вышло как всегда: Сильхе еще только думала, как и о чем петь, а песня уже звучала, вынося душу на самый верх, ко вдохновенному неистовству, как молитва, в которой и слова и смысл отдаешь богу. Её богом сейчас было это мгновение.

- Что делает с нами легенд и сказаний гнет!
Все цели прекрасны. Все истины непреложны.
Не зная покоя, летели и шли вперед,
Но вот остановка. Привал. И сегодня – можно.
В священном сейчас предсказаний нет и забот,
Развилок опасных с припиской «нельзя, но надо».
Горчит как полынь этот миг, но густой как мёд,
А истина дня, что покой - это тоже радость.
Присядь у камина, согрейся или согрей,
Но прежде все лишнее выстави прочь из дома.
Что пылью в окно улетит, что сгорит в костре –
За все есть цена, нам обоим она знакома.
Назавтра - зола, перекресток, побег, война,
Загадки как звери, отрава ответов ложных…
Не думай о том, что еще предстоит узнать,
Как «надо» и что «нельзя». Ведь сегодня – можно.

Пыль потянулась к окнам сразу же после начала песни. На словах про «в окно улетит» она рванулась, точно подтолкнули, точно по дому пронёсся тугой нетерпеливый ветер, и рассеялась там, снаружи, с шелестящим звуком. Сильхе даже не могла сказать, использовала она для этого волшебства пятую струну. Но если нет, если все просто работает, если вписать в песню мелодию живого существа или живого мгновения, то зачем нужен подарок бога? Что она должна с ним делать?
- Мастерское исполнение… о! Какая находка!
Находка была скорее никакая – под слоем пыли, которая теперь исчезла, обнаружился валявшейся на каменной полке меч. Ножны потрескались, но сохранили клинок внутри от ржавчины. Правда, стоил он едва ли больше, чем «Третье желание» в хороших ножнах на поясе Сильхе. Кожа с деревянной рукоятки облезла, навершие выглядело поцарапанным, как и сам клинок, на три четверти длины которого тянулся желобок-дол. Но выщерблин не было.
- У тебя же есть с собой точильный камень? – спросил Друст, попробовав лезвие – тупое.
- Есть. Но ты незнакомым мечом драться собираешься? – Сильхе вернула кинтару за спину и принялась рыться в сумке.
- А что еще остается? – он отошел на свободное пространство, избавил клинок от ножен, взвесил в руке, сделал замах и выпад. – Баланс хороший, справлюсь.
Девушка-бард наконец нашла точило, достала и кинула ему. Друст поймал – одной рукой, сел на лавку у стены. Для меча маленькое точило подходило плохо, но другого все равно не было.
- А ты-то свой клинок откуда взяла? – спросил голубоглазый, не отвлекаясь от работы. – И почему не обзаведешься чем получше?
- Получше это покрасивее? Зачем? Камешки в рукояти привлекут ненужное внимание.
- Камешки или красивое платье, - кивнул он, сделав какой-то свой вывод. – Ты должна часто попадать в плохую компанию, в силу профессии. Или просто в ту, которую хорошей не назовешь. А в такой лучше выглядеть как мужчина, чем женщиной. Поэтому брюки, а не юбки.
Сильхе на миг стало неудобно за свой выбор. В чем-то он был прав.
- Не в этом дело, Друст. Понимаешь… я прежде всего бард, а не женщина. Женщиной… я могу быть только для тех, кого выбираю. Могу и хочу. Музыка сильнее меня, больше меня. Это почти фанатизм, только я на людей не кидаюсь, - она постаралась разбавить серьезное признание шуткой, и кажется получилось, он улыбнулся. – А «Третье желание»… Да, плохая компания, в которой мне понадобился нож, чтобы защищаться. Пусть тогда меня и спас не клинок, а скорее Трое и Четвертая. Но схватив со стола кинжал, я так и унесла его с собой и с тех пор больше с ним не расставалась.
- И тебя не мучит воспоминание? – он так удивился что на миг перестал шаркать точилом по лезвию меча. – Судя по всему, ситуация была неприятная и опасная.
- Очень. Нет, не мучит. Как не мучит и постоянное напоминание о том, что надо быть осторожнее… Ладно, пойду тут осмотрюсь, - сказала она, поворачиваясь к лестнице.
Было прежде всего интересно, на сколько простирается ее магия – ушла ли пыль и со второго этажа.
Еще как ушла, открыв единственное что было в этой комнате под самой крышей. В общем-то ничто другое тут и не было нужно. Сильхе оценила размер, вздохнула. Похоже, сам Мотылёк намекает на развитие отношений с Друстом. Поспорить ли с богом или сразу сдаться воле его – и, в сущности, своей?
Она спустилась вниз. Друст все еще шаркал точилом по лезвию.
- Скучно, - очень светским тоном и с лицом тоскующего о полном овечек и пастушек луге аристократа, заявил он. – Сыграй что-то веселое, а?
Просить дважды было не надо. Веселье тоже было в мелодии этого дня, не искрометное, как танец «Не пролей», а мягкое, с неожиданными серьезными, даже печальными нотками, но побуждающее думать о хорошем, улыбаться, творить вариации, от которых делалось легко и уютно.
И было так хорошо, что когда снаружи прозвучал вопль, Сильхе не прервала игру, а закончила, как ни в чем ни бывало. Вопила Беллия, но рыжая там не одна, судя по стуку копыт, её есть кому защитить. Да и вообще, девушка-бард не нанималась никому в охранницы.
Друст тоже дергаться не стал, дослушал, и только потом встал.
- Сильхе! – снова завопили снаружи, так отчаянно, словно имя было единственной веревкой, по которой только и можно подняться из бездны.
- Ну что там опять случилось? – она тоже встала, хотя никуда идти не хотелось.
Но пришлось.
Беллия стояла у ступенек моста, прижимая руки к груди, Кано мялся за ее спиной. Увидев девушку-барда, рыжая чуть не кинулась к ней… или на неё.
- Сильхе! Не играй больше! – то ли попросила, то ли потребовала она. – В некто-пророчестве было и про это. Если… если будешь, то кто-то из нас умрёт!


А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Cat20087 Дата: Вторник, 22 Июн 2021, 2:46 PM | Сообщение # 54
Избранник
Группа: Проверенные
Сообщений: 1982
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Lita ()
Например:
- Ваша цель благородна, не спорю. Но за ее достижение платят другие. А что вложили вы сами? И самое главное: как смеете решать кому и кого любить?


Хорошие вопросы. Жаль, ответы вряд ли будут от господина Ву.

Цитата Lita ()
Но спросите любого и любой скажет - узнать что-то самому интереснее, чем получить знание в подарок, и полезнее, кстати.


Похоже, его забавляют выпады Друста.

Цитата Lita ()
- Расскажи ему уже, - устало попросила Сильхе, понимая, что сейчас начнется и не желая в этом участвовать. Объяснения, выяснения, вопросы, ответы.


Отчетливо представила вселенскую усталость Сильхе...

Цитата Lita ()
если убивать каждого, кто по твоему мнению недостоин жизни, мир быстро опустеет.


К сожалению, чистая правда)))

Цитата Lita ()
Звучит ли этот дом? Звучит ли миг, когда она может порадовать того, кто уже так долго радует её?
Они звучали и еще как. И пахли - почему-то медом, полынью и дымом уютного костра на привале между одним днем и другим, между двумя необходимостями куда-то идти и что-то делать.


Новый уровень возможностей Сильхе? Интересно! Особенно если это не предел.

Цитата Lita ()
- Скучно, - очень светским тоном и с лицом тоскующего о полном овечек и пастушек луге аристократа, заявил он. – Сыграй что-то веселое, а?


Повеселило забавное сравнение)))

Цитата Lita ()
- Сильхе! Не играй больше! – то ли попросила, то ли потребовала она. – В некто-пророчестве было и про это. Если… если будешь, то кто-то из нас умрёт!

Господин Ву все-таки выпустил свою парфянскую стрелу.


ksenia
 
Lita Дата: Среда, 23 Июн 2021, 3:03 PM | Сообщение # 55
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Cat20087 ()
Господин Ву все-таки выпустил свою парфянскую стрелу.

ага, только я это в полной мере не использовала. надо будет момент продумать как следует.

Глава двадцать седьмая. Недостаточно быстро. Сегодня можно. Город Шёлка
Сильхе закаменела. Едва смогла выговорить:
- И что еще там было? Что ты рассказала своему опекуну?
- Ничего! Я начала задавать вопросы, а он заставил меня саму отвечать. И так получилось… Магистр Дриан словно и сам про нас многое знал, но не всё.
- Кошелек с лунным серебром, через который можно следить, - напомнила девушка-бард.
- Наверное, - потупилась рыжая. – За кошелек тоже отругал.
Тоже… Сильхе стало интересно, за что еще. Но была проблема понасущнее.
- Как звучит его последнее некто-пророчество? Чего именно мне нельзя делать?
- Делать музыку. Некто… делая музыку, сделает четверых троими, но достаточно лишь одного, человека или звука…
- Достаточно для чего?
- Сильхе! – окликнул в этот раз Кано. – Не заставляй ее отвечать!
Попытался обнять рыжую, но та вывернулась.
Девушка-бард разозлилась.
- Дурак или как? Лучше знать текст пророчества, чтобы не исполнить случайно… или хоть быть готовым. Тебе не надоело жить с закрытыми глазами?
- Мои открыты, - он погладил маленькое существо на плече, даже с улыбкой, словно ничего страшного не происходило и никому ничего не грозило. – А ты иногда видишь только музыку. Но это не плохо, наверное, так легче. Можно спрятаться от зла мира, забыть о нём.
Она просто онемела. Это что, Кано – тот, кому она столько раз помогала, в том числе и музыкой – только что обвинил ее в трусости? Очень захотелось ударить словом… Но это было как раз то, чего она не могла себе позволить. Поэтому сухо спросила:
- Вы сегодня дуэлиться-то будете? А то солнце уже садится.
Трое с ним, с некто-пророчеством, и Четвертая со всем остальным. Никто не заставит барда молчать, кроме Младшей Сестры, хотя иногда это может и Старшая. Пророчество – не приговор.
Друст улыбнулся, скинул на траву плащ и туда же бросил снятый камзол, оставшись в белоснежной рубашке, картинно красиво пошел навстречу кентавру. Беллия быстро ушла с его пути, спустилась по каменным ступенькам и встала рядом с Сильхе. Не слишком близко, шагах в трех. Кано достал свой меч. Снял с плеча и посадил на невысокое ограждение моста пеккару. Крыса сначала заметалась, а потом села, сложив лапки и обернув себя хвостом. Ждала. Все ждали.
Парни прошли на середину моста. Никакого салюта мечами. Только Друст сказал:
- Мост недостаточно широк для тебя. Поэтому сделаю уступку.
И атаковал первым, словно в этом и состояла его уступка. Кано легко отбил и сделал свой выпад – кажется, задел, потому что Друст похвалил соперника:
- Отлично. Но все же недостаточно быстро.
Сильхе не сказала бы, что недостаточно. При следующей атаке кентавра Друст вместо того, чтоб отбить, просто отскочил, и ухитрился поймать меч соперника плечом. Еще одна рана. А первая, чуть выше и левее сердца, уже намочила кровью рубашку у него на груди.
- Да чтоб тебя! – не выдержала Сильхе.
Встала на лестницу, чтобы лучше видеть происходящее, хотя уже боялась того, что может увидеть. Соперники обменялись новыми ударами, в этот раз Друст отбил удачно, но словно слегка лениво.
- Не повторяйся, - попросил он. – Иначе станешь предсказуемым. Хотя предсказуемость может и пугать.
И тут же показал пример – атаковал так быстро, что кентавру пришлось отступить, отбиваясь, за середину моста. Сильхе не успела понять, не успела сосчитать удары и финты – мечи прозвенели и стихли: Друст закончил серию атак и спокойно отошел на прежнее место. Кано подскакал и напал. Со своим наполовину конским телом он управлялся отлично, и теснота на мосту не сильно мешала. Но Мэннар даже не особо двигался и опять выпендривался, атаковал и защищался, не сходя с места, словно ноги приклеились к камню. А потом снова насел на Кано, так же быстро и стремительно как в прошлый раз, заставляя пятиться. И ранил дважды, в грудь и в плечо.
Беллия вскрикнула. Вытесненный к самому началу моста Кано стоял, тяжело дыша, пока Друст, повернувшись к нему спиной возвращался на прежнюю позицию. Видимо, надо было снова ждать от него молниеносной атаки… И да, такая предсказуемость пугала. Может, поэтому, Кано ждал там, куда его вытеснили, а потом неторопливо подошел шагов на пять и попросил:
- Покажи еще раз.
Друст показал, оставив еще одну отметину на кентавре, там, где человеческое тело соединялось с лошадиным. И все-таки это пока что было несерьезно, неглубокие раны не мешали соперникам двигаться и не угрожали жизни. В свете заката не только кровь, всё казалось алее и от этого почему-то было не так страшно.
- Заканчиваю, - предупредил Друст.
И закончил. Один удар снизу, не такой быстрый, как раньше, один сверху, по мечу – клинок Кано улетел вниз, в реку. Третий, плашмя, по лошадиным ногам кентавра. Тот упал на колени, обезоруженный, побежденный.
- Теперь ты должен извиниться. Не передо мной, - уточнил Друст. – Проси прощения у Сильхе.
- За что? – не понял кентавр.
- Тогда вставай. Будем драться, пока не поймешь.
Тот поднялся, глянул со злым прищуром:
- С мечом на безоружного?
Друст положил меч на ограждение.
Это и правда надо было заканчивать, и даже не ради обнявшей себя руками, помертвевшей Беллии. Сильхе подошла, положила руку на плечо Друста.
- Нет. Не надо.
Голубоглазый повернулся к ней.
- Но он обидел тебя.
- Обидел меня, а ранен ты. Пойдем. Или нет, дай мне минутку.
Почему некоторые вещи так легко сделать? Потому что с ними помогает сам мир. Сильхе слышала, как звучит «песня-внутри» Мэннара и выделила в ней один мотив – боли. Ухватила его, пропела, понимая, что причиняет лишнюю боль, пусть ненадолго – ей надо было почувствовать самой. Кано зашипел сквозь зубы, Друст просто закаменел раненым телом. Вот как значит, боль теперь одна на двоих… на троих, она тоже ее ощущала. Тише, тише, сейчас станет легче. Исцеление тоже на всех одно. Всё, что надо – переставить звуки местами.
Пахнуло полынью и мёдом…
Кано удивленно ощупывал то место, где только что была рана. Но на животе не осталось и шрама. И под рассеченной шерстяной безрукавкой. И на плече. На Друста Сильхе не смотрела, просто была уверена.
Что-то налетело сзади, оттолкнуло к краю моста. Если б не Друст, поймавший за руку, она упала бы туда, же, куда меч Кано.
- Любимый, ты ранен! – Беллия наклонилась, рванула серую ткань юбки, безуспешно – слишком жесткая, попыталась оторвать рукав, почему-то решив, что это будет легче.
- Уже нет, любимая, - он потер плечо, показал – под кровью не осталось раны. – Сильхе вылечила.
Беллия резко развернулась. Взгляд был дикий, без благодарности, взгляд-меч. Но тут же сделался мягче, хотя не стал счастливее.
- Я… спасибо. Мы там нашли домик.
- Мы тоже. Идите уже, - сказала Сильхе, не желая разбираться еще и с этим.
Показала пример, как уходить, взяв Друста за руку и доведя до дверей. А за ними было уже не важно, ушли ли Кано с Беллией или так и стоят на мосту.
- Покажи, - потребовала она почти сразу, почему-то вдруг потеряв уверенность, что удалось вылечить обоих – да в конце-то концов, она же никогда ничем таким не занималась!
Он медленно по одной пуговице расстегнул рубашку, потом зачем-то развернулся спиной и только тогда снял. Повернулся. Все верно. Кровь есть, ран нет.
- А ты? – спросил он. – Твои раны… они зажили?
Кто бы сказал, что от простых слов может так закружиться голова.
- Пойдем, - сказала она, не собираясь говорить о ранах.
Он пошёл.
Наверху все было так же – комната под самой крышей и единственное, что тут стояло – большая застеленная цветастым покрывалом кровать. Сильхе расплела шнуровку корсета, сняла, небрежно уронила на пол. Завтра все будет помятым. Но это завтра. Застежка у платья была сзади, самой не очень удобно, но Друст помог. Открыл спину. Она представляла, что он там видит. И когда теплая рука погладила исчерченную рубцами кожу, спросила:
- Не пообещаешь убить того, кто это сделал? Или того, кто приказал сделать?
- Нет. Палач только исполнял приказ. А они… они дети короля, которому я дал вассальную клятву. Так что никого я не убью. Но сделаю так, чтобы никто никогда не прикоснулся к тебе и пальцем.
Сильхе повернулась к Мэннару лицом.
- Никто кроме тебя?

Он умел многое. Или просто всё, что нужно. Начал с тихой и почти невинной нежности поцелуев в самых неожиданных местах, больше смеша, чем возбуждая, но постепенно делался требовательнее, жестче, смелее. И добился того, что даже когда Сильхе говорила «нет», ее тело отвечало «да!». Кое-что оказалось для нее новым и подарило неожиданно сильные чувства. Первая победа была за ним, вторая тоже. Для Мэннара победить значило доставить кому-то радость раньше, чем себе. Но потом Сильхе взялась за него всерьез, немного жульничая, потому что все еще слышала его «песню-внутри» и она подсказывала, как сделать Друста счастливым. Иногда и песни оказывалось мало, потому что Сильхе переставала слышать хоть что-то, переставала осознавать отдельно себя и Мэннара, который позволил ей делать с ним все, что пожелает, иногда помогая, направляя, восполняя недостаток опыта собственным искусством.
И когда они дали друг другу все, что могли, и взяли тоже, он лежал рядом и никак не мог успокоиться – поглаживал все, до чего мог дотянуться.
- Ты такая…
- Это не я такая, это ты такой, - вздохнула Сильхе и тоже его погладила, по щеке, по шее, ниже. – Мы спать-то сегодня будем?
- А надо?
- Ну… надо, наверное, а то видок будет такой, что сразу ясно - ночь была красивой… и отнюдь не одинокой.
Друст фыркнул:
- Это уже проблемы ханжей. – Ткнулся лицом куда-то ей в подмышку, ради одного из смешащих щекотных поцелуев. – Знаешь, я тебя люблю.
- Знаю, - согласилась она. – И если бы… если бы это была баллада, сейчас я сказала бы: ну вот, ты получил что хотел и теперь можешь уйти. Должен уйти, потому что, возможно, именно рядом со мной тебе грозит смерть. А ты бы спросил: так ты легла со мной только ради этого?..
- Как хорошо, что мы не в балладе, - он ухитрился найти в темноте ее ладонь, положил себе на грудь, словно печать, знак, что он отныне принадлежит лишь ей. – Столько глупостей не натворим.
- Этих – не натворим, - усмехнулась она. – А других не упустим.
И снова потянулась к нему, потому что нельзя владеть, ничего взамен не отдавая, а ночь еще не кончилась, и что бы там ни было завтра, сегодня – можно.

Но вид утром был слишком счастливый, у обоих.
- Можно использовать магию, - с неподражаемой иронией предложил Друст. – Сделать лицо не таким сияющим и все такое…
Сильхе на его манер гордо вскинула подбородок.
- И не подумаю! Мне лично стыдиться нечего!
Он улыбнулся – широко, счастливо:
- Да, пусть весь мир узнает.
Эти слова немного охладили. Всему миру знать было не обязательно, так что она попыталась как могла расправить помятости платья и помятости лица. Все остальное помятым не было… Только душа, не готовая снова столкнуться с тайнами и заботами, как бумажный лист рядом с огнем, тихо тлела, самым краем, едва заметно. Сильхе даже знала, как убрать бумагу от огня.
Но для начала пришлось зашить и застирать рубашку Друста. Холодная вода из колодца за домом с задачей справилась, походная игла – тоже.
- Купишь потом другую, - сказала Сильхе, обрезая нитку.
- Куплю. Но эту сохраню на память, - улыбнулся он.
Уходить из дома не хотелось; Мэннар благородно оставил на каминной полке золотой, но прихватил с собой старый меч в еще более старых ножнах, успев с утра сходить к мосту и забрать клинок с того места, где вчера его оставил.
Как оказалось, Кано ухитрился достать из реки свой, так что когда они снова встретились с Кано и Беллией – глупо не договорившись вчера о месте встречи и те и другие с разницей в час пришли на станцию рейсовок – оба парня были вооружены не только острыми взглядами.
- Можно путешествовать раздельно, - сразу предложила Сильхе. - Либо в разных каретах, либо по разным дорогам. Чтобы нас стало два и два, а не четыре. Пророчество не сможет сбыться. А не петь меня лучше не просите. Я бард, музыка моя жизнь. Жизнь, - повторила она, глядя на Кано, - а не сахарный домик, в котором я прячусь от бед.
До него наконец дошло.
- Прости. Не хотел обидеть.
Пеккара на плече тихо пискнула, словно утешая. Сильхе вдруг показалось что горбик у нее на спине стал больше. Впрочем, не до того.
- Наплевать. Только помни о том, что у тебя есть собственный щит, за которым легко спрятаться – миссия. Так что? Поедем раздельно?
- У меня другое предложение, - встряла вдруг Беллия, тон был совершенно скандальный. – Ты уже отведешь нас с этот Город Шелка, а потом сможешь пойти куда хочешь.
Сильхе спросила бы, какая муха ее укусила, но примерно представляла, какая. Самое меньшее – ревность, Друст вчера при ней сказал, что Кано пялится на другую. Ум был ясным и спокойным. Поэтому она просто вернулась мыслями в день встречи с румейцем, припомнила «это у тебя внутри», и все свои попытки добиться, чтобы ее туда впустили, как попытки попасть в «библиотеку смертей» в амулете Ворнейна. И способ, каким все же попала: не настаивая на своём; вместо мыслей о смерти – легкое касание жизни, к которой она так привязана. Возможно, стоит попробовать то же.
Хочет ли она оказаться в Городе Шелка? Да. Но это просто любопытство, а не тяжелая, как камень, нужда. Интересно, не завяла ли та роза. Вот что у нее внутри. Не попытка вломиться - ожидание приглашения.
Все случилось мгновенно. Вот они стоят у домика с окошечком, где надо бы купить билеты до Иллермы, а вот вокруг них плещутся, вьются, мягко покачиваются цветные полотнища шелка, выливаясь из каждого окна и дверного проёма.
- Пожалуйста, - сказала Сильхе, отошла и присела на знакомый каменный блок.
Роза так и лежала в песке, невредимая, свежая, даже пахла. Но трогать ее девушка-бард не стала.
Друст оглядывался менее ошарашенно, чем остальные двое.
- Хм, а что это?
- Это? Просто миф, - отмахнулась она нарочито беспечно. В конце концов можно относиться и так. – «Город, который помнит всё». Нам подсказали попросить тут помощи. Но не знаю, какой может быть толк… пусть с этим Кано с Беллией разбираются.
Но Кано с Беллией пока просто пытались разобраться. Хорошо хоть вопросов не задавали. Оглядывались, подходили то к одному дому, то к другому, трогали шелк. Шелестел песок, дул ветер, небо надо всем этим было бледно-голубым, и словно бы тоже шелестело. Но больше ничего не происходило.
- Красивое место, - Друст взял ее за руку, поцеловал кончики пальцев, тихо, почти незаметно со стороны, тут же отпустил. – Но в чем его суть? Есть баллада об этом?
- Есть, но там плохие рифмы, - Сильхе покосилась на кентавра и его девушку, - и не хочу лишний раз их нервировать, так что петь не буду. Суть… Мир оказался штукой не бесконечной, а Надмирье – тем более. Надмирье – место, где обитают наши мысли, мечты, желания, а также и память обо всем. Когда оно переполнилось, перестало принимать новое, то «как тугой бутон цветком» раскрылось, обзаведясь лепестками, растущими из общей сердцевины… Каждый лепесток такой особый «город», выполняющий только одну задачу. Копилка для мечтаний и снов, место, где хранятся желания, место, куда слетаются неисполненные обещания и нарушенные клятвы… Или вот это – город памяти. Но в балладе не сказано, что тут есть обитатель.
Беллия как раз решила позвать:
- Сараис! Госпожа Сараис!
Никакого ответа. Ну и что дальше? Спросят у неё?
Друст странно улыбался.
- Ну что? – спросила Сильхе с легким раздражением.
- Мне интересно… ты будешь доброй или справедливой? Поможешь им, или пусть сами разбираются, раз это их миссия?
- Помочь? А как? Я всего лишь знаю чуточку больше… Ладно. Кано! – позвала девушка-бард. – Это место памяти. Так что попробуй вспомнить… например барона Дормора, ведь это он рассказал нам о Сараис.
Кентавр нахмурился, переступил копытами.
- Я вообще его плохо помню. Он же нас всех опоил. Ну, кроме тебя.
- Я помню! – тут же вмешалась Беллия. – Он выглядел несчастным. А я рассказывала про голема и про шам.
Поглядела на Кано.
- Значит, где-то есть и твой шам… Кто-то тобой управляет.
Кентавр дернулся, словно ударили.
- Я с этим разберусь.
Выходит, Беллия ему все же рассказала… Но похоже, эти двое не способны на чем-то сосредоточиться. Сильхе на миг прикрыла глаза. Барон-алхимик с его тайнами, краткостью речи, настойкой курчавника и печальной правотой. Глаза, голос и главное, чувство, которое он вызывал…
Колыхавшиеся полотнища замерли, все сразу. Потом к одному из них, алому, с той стороны словно прижалось лицо – проступили лоб, губы и нос, а чуть ниже – намёк на тонкие плечи и маленькую грудь.
Беллия заметила сразу:
- Сараис! Здравствуйте, госпожа! Мы хотим попросить у вас помощи!
Вот так вот сразу.
- Я помню… - лицо исчезло с алого полотнища, чтобы появиться на синем, рядом.
- Что вы помните? – не понял Кано. – Барона, который просил сказать, что написал бы на горе слово «Грусть»?
- И его. И тебя. Эту девушку. Всех. - Лицо снова исчезло и возникло на ближайшем к Сильхе и Друсту полотнище.
- И тебя. Ты привела сюда смерть. Тут ее раньше не бывало.
Девушка-бард встала, не зная, как ответить - извиниться или уже нет смысла. Тело румейца исчезло, а может, он умер не снаружи, а в одном из домов неестественно прямой улицы.
- Смерть и любовь, - прошелестело уже с другой стороны – Сильхе не успела проследить за тем, как Сараис снова переместилась с полотнища на полотнище, зеленого на золотистое. Шелестящий, скользящий как шелк голос не упрекал. Кажется, он радовался.
- И печаль, и верность, и свободу, - теперь она была ближе к Кано и Беллии, на сером полотне.
- Ты помнишь всех и всё? Тогда знаешь, как нам помочь! – услышала свое Беллия.
- Нет… - лицо снова переместилось на другое полотнище, белое. – Не знаю. Память неизменна и постоянна. Знание меняется. Мне не дано.
Сильхе обдумала это. В самом деле… Она помнила, например, как согласилась пойти с Кано под балкон его возлюбленной. Воспоминание не изменилось за все время, что они провели в одной компании. Поменялось отношение, когда больше узнала о рыцаре и его миссии. То, что казалось вначале забавным приключением, сделалось опасным, потребовало высокой цены. Когда все это хоть как-то закончится – знание станет полным – может она решит, что все не зря. Только память продолжит хранить тот случай с подбалконнымми прятками в неизменном виде.
- Но ты же помнишь, что Кано – человек, а не кентавр? – продолжила вопрошать Беллия.
- Это лишь форма, - ответила Сараис, снова исчезая и появляясь в другом месте. Текучесть завораживала… и немного пугала. – А суть не в ней. Кентавр, человек – в нём твоя кровь.
- Кровь? – переспросил Кано. – При чем тут кровь?
- В памяти. – Сараис наконец перестала исчезать и появляться. Лицо сделалось отчетливее. – Если взять одну каплю, она помнит то же самое, что вся кровь в человеке. И форму. И душу. Из части можно сделать целое. Тебя сделали из части её.
- Големы, - сказал Друст, первым догадавшись по смутным намёкам. – Так делают големов. Берут у будущего хозяина каплю крови и… Там разные ритуалы, зависит от того, какой голем нужен. И от могущества мага, конечно. Господин и госпожа иногда заставляли Логаарда такое проводить, и приглашали зрителей…
- Значит я… он… - Беллия глянула на Кано беспомощно. – В нас одна кровь – моя? Господин Дриан брал у меня… сказал для ворожбы, на счастливую судьбу.
- Помню, - согласилась Сараис, лицо до этого парившее высоко, опустилась на уровень лица рыжей. – Взял. Сделал его. Родство по крови. Крепкая связь. Мать и сын, брат и сестра.
- Брат и сестра, - Беллия дрожала, обхватив себя руками за плечи.
- Это ничего не значит, - попыталась утешить ее Сильхе. – Кровь одна, но вы не родственники!
- Вспомни «Красный закон»! – выкрикнула рыжая. – Подтверждение кровного родства! Мне это предсказали!
Сильхе не нашла, что ответить. Девушка-бард была по-своему потрясена… И все же это не касалось ее напрямую, и ей было легче. Даже поцелуй кентаврицы по имени Тайна не ударил по Беллии так жестоко, как это.
Но рыжая сумела взять себя в руки.
- Все равно. Кано должен снова стать человеком. Ты… помнишь его человеком?
- Помню, - ответила Сараис, снова воспаряя на самый верх ближайшего полотнища. – Хочешь?..
Что-то произошло. Кано как-то неуклюже покачнулся, словно из-под него выбили опору и вдруг оказалось, что это правда. Он больше не был конём. На песке стоял прежний рыцарь Кано, подпоясанный мечом, в сапогах и штанах – слава магии, заботящейся о приличиях, или хорошей памяти Сараис – кольчуга, котта с нелепой жующей головой, синий плащ. Только взгляд другой.
Несчастный.


А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Cat20087 Дата: Пятница, 25 Июн 2021, 1:23 PM | Сообщение # 56
Избранник
Группа: Проверенные
Сообщений: 1982
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Lita ()
- Вы сегодня дуэлиться-то будете? А то солнце уже садится.


Повеселилась ворчанию Сильхе)))

Цитата Lita ()
Мир оказался штукой не бесконечной, а Надмирье – тем более. Надмирье – место, где обитают наши мысли, мечты, желания, а также и память обо всем. Когда оно переполнилось, перестало принимать новое, то «как тугой бутон цветком» раскрылось, обзаведясь лепестками, растущими из общей сердцевины… Каждый лепесток такой особый «город», выполняющий только одну задачу. Копилка для мечтаний и снов, место, где хранятся желания, место, куда слетаются неисполненные обещания и нарушенные клятвы… Или вот это – город памяти. Но в балладе не сказано, что тут есть обитатель.


Почему-то вспомнилось: открылась бездна, звезд полна...

Цитата Lita ()
На песке стоял прежний рыцарь Кано, подпоясанный мечом, в сапогах и штанах – слава магии, заботящейся о приличиях, или хорошей памяти Сараис – кольчуга, котта с нелепой жующей головой, синий плащ. Только взгляд другой.
Несчастный.


Вроде бы ничего плохого не происходит в этой главе с героями, но остается какое-то смутное ощущение грусти.


ksenia
 
Lita Дата: Воскресенье, 27 Июн 2021, 1:57 PM | Сообщение # 57
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Глава двадцать восьмая. Честь, жизнь и красота. Удержать воспоминание. Сделать, что можно

- Любимая, - начал он, наткнулся на ее взгляд и умолк.
Но все же он был слишком упрям, чтоб отступить.
- Любимая, нет. Как кентавр, я могу лучше тебя защитить.
- Хочешь быть конём? – завела прежнюю песню Беллия, но быстро сдалась: – Ладно. Сараис… а можно… вспомнить меня тоже кентавром?
- Белли? – не понял Кано.
- Молчи! Если я не могу… то хотя бы…
- Нет, - сказала Сараис с явным сожалением, - я помню лишь то, что было. Ты – не была.
- Тогда… вспомни того, кто может меня превратить!
- Госпожа, вы бы хоть за то, что уже получили, сказали спасибо, - заметил Друст. – А потом просили еще.
- Не говори моей девушке, что делать! – мгновенно вскинулся Кано. – Она сама может решить!
- Да я просто хочу быть вежливым, - голубоглазый развел руками. – Благодарность – единственное, с чем стоит поторопиться.
И не удержался, показал пример: поцеловал ладонь Сильхе и одними губами произнес: «Спасибо». Захотелось ответить, потому что любовь на самом деле делает все проще, а не усложняет. Но это касалось лишь ее и Друста.
- Благодарю, госпожа Сараис, - поклонилась Беллия. – Может быть и мы что-то можем для вас сделать?
- Ответы, - тут же сообщила хозяйка или обитательница Шелкового Города. – Если бы существовала самая высокая в мире гора, такая, что видно с любого края мира, какое слово вы написали бы на ней, чтобы каждый мог прочесть?
Вопрос был непростым. Не потому, что из всех слов надо было выбрать одно. Если Сараис помнит всех и всё, для чего ей такая мелочь, как личный ответ каждого? Зачем великану песчинка из лап муравья?
- Честь, - сказал Кано. – Я написал бы «честь».
Это тоже был явный выпендрёж, потому что смотрел он на Друста и Сильхе. Какая банальщина. Но уверенная, что с этого места у них разные пути, девушка-бард позволила себе покрасоваться в ответ.
- Красота, - сказала она, хотя, подумав, пожалуй, назвала бы другое слово.
- Жизнь, - пожал плечами Друст. – Что еще там можно написать?
Осталась лишь Беллия. Но она почему-то молчала. Может, кто-то уже назвал ее вариант, или она просто хотела оставить его только своим сокровищем. Или сомневалась в выборе.
- А кому это нужно, мне или другим? – спросила рыжая неожиданно, кажется, даже для самой себя.
- Как ты решишь, - прошелестел голос.
- Тогда «память».
Повернулась к Кано, который так и стоял чуть в стороне, не приближаясь.
- Хочу просто помнить.
- Будешь помнить, - пообещала Сараис. – Научу. Подойди.
Разноцветные полотнища вновь зашелестели, как-то резко, словно заволновались, ближайшее потянулось к рыжей.
Беллия подошла – и голубой шелк тут же закрыл ее от остальных, словно довольно узкое полотнище растянулось, стало размером с небо.
- Любимая? – неуверенно произнес бывший кентавр.
Шелк развернулся, выпуская Беллию.
- Пойдемте отсюда, - предложила она спокойно.
Сильхе еще не видела ее такой. Разве что в тот миг, когда рыжая сказала, что умрёт для Кано, если будет нужно.
- Постойте! Госпожа Сараис, вы помните Иллерму? – спохватился рыцарь.
- Я нет, но кто-то из вас помнит, - Сараис исчезла и появилась на том же зеленом шёлке возле Сильхе и Друста. – Ты.
- Бывал там, но давно, - согласился голубоглазый.
- А можно нам отсюда вернуться туда, куда он помнит? – попросил Кано.
- Если хотите. Если удержите воспоминание. Сделайте шаг, помня.
Все как один уставились на Мэннара, но его это не сбило с толку и не смутило. Голубоглазый только взял Сильхе под руку и так, вдвоем, они шагнули отсюда еще куда-то.

Магия, если подумать, оказывается весьма надежной штукой: четверо могли возникнуть из воздуха, где угодно, например посредине озера, но оказались на площади, где достало свободного места для всех. Даже для кентавра. Снова кентавра.
- Как ты и хотел, - вздохнула Беллия.
- Может просто… воспоминание не удержал. Или против магии нужна такая же магия, - он все же выглядел растерянным. И в растерянности этой потянулся к сидевшей на его плече пеккаре, а не к своей девушке. Крыса потерлась о пальцы Кано, тихо пискнула.
Потом кентавра толкнули; вышло не очень эффектно, он даже не пошатнулся, но, видимо, решив, что мешает, попытался отступить и уже сам натолкнулся на еще одного горожанина. На площади было не особенно людно, но явно не будний день – откуда-то звучала музыка в не очень хорошем исполнении, неподалеку виднелся ряд ярких палаток.
- И снова на ярмарку, - заметил Друст и пояснил: – В прошлый раз я попал в Иллерму на праздник, «День Спасения». Тут однажды покушались на короля, а его спасла случайность – владыка оступился и упал, и стрела убийцы пролетела мимо. Каждый год в этот день устраивают ярмарку со спектаклем. Причем принято, чтоб убийцу играл настоящий, из Гильдии Теней. Пол, раса и прочее неважны… Мне хотелось посмотреть на такое. В тот раз это была очень красивая девушка.
- Я смотрю, у тебя все девушки красивые, - проворчала Сильхе, впрочем, без обиды или сарказма.
- Но ведь каждая кому-то да понравится, – возразил Друст. – А Боги вообще любят разнообразие… Гостиницы в той стороне… а таверна в этой.
Про таверну было вовремя, часов двенадцать ни у кого во рту не было и крошки, хотя никто на это ни разу не пожаловался. Есть хотелось настолько сильно, что мысли крутились только вокруг еды. Так что, когда четверо добрались до прилично выглядевшей таверны и сели вместе за один столик, Сильхе не возразила. В конце концов она не собиралась играть и петь, и никакое пророчество не исполнится, пока для этого нет условий. Но не отказала себе в удовольствии сообщить:
- Это наш последний завтрак вместе. Отсюда ты, Кано, пойдешь вдвоем с Беллией.
Странно, но слова ничего не изменили, не наполнили ее чувством освобождения, как ей очень хотелось.
- Может, все же останешься? – спросил кентавр без особой надежды в голосе. Ему было неудобно за общим столом, столешница оказалась на уровне груди, к тому же конский круп занимал значительное место в проходе и служанки то и дело бросали на преграду хмурые взгляды.
- Нет ни одной причины остаться. Зато одна, и какая, уйти, - напомнила девушка-бард. – Эта миссия с самого начала не была моей.
- Неужели ты не хочешь узнать, чем все закончится?
Сильхе подумала.
- А я и так узнаю. Если у тебя все получится, это наверняка как-то можно будет ощутить. Магия, - она пожала плечами.
Кентавр шумно вздохнул, как ребенок, выпрашивавший подарок.
- Ладно тогда. Спасибо тебе. Ты… делала всё лучше.
Неожиданное признание. Сильхе ожидала взрыва со стороны рыжей, но та осталась подозрительно тихой. Если вспомнить, что она вчера узнала – не удивительно.
- Бардам это свойственно, - кивнула она без желания повыпендриваться, просто признавая правду.
Больше за столом не было сказано ничего, кроме просьб передать соль или «можно мне еще одну булочку, пожалуйста». Не ожидая расспросов, но не желая дать для них время, Сильхе встала первой и попрощалась с теперь уже бывшими спутниками. Чувство свободы не пришло даже за дверями забегаловки и Друст объяснил это, озвучив свои сомнения:
- Слишком легко отпустили.
- Да, слишком, - согласилась она, старательно отодвигая от себя чувство «что-то не так». – Но пока я свободна, предпочитаю уйти как можно дальше.
- Можно нанять экипаж и уехать сразу же, - предложил он. – Я знаю много разных мест, где стоит побывать.
- Ты еще и попутешествовать успел? – подивилась она, наконец отходя от дверей таверны.
- Немного. Ко двору меня привез дядюшка, который занимался… и занимается тем, что достает диковинки для принцев и принцесс. Я был его пажом, помогал поддерживать переписку с разными городами и странами, ездил вместе с ним проверять, правда ли в селе таком-то есть камень, который превращается в бриллиант, если его возьмет в руку человек, который никогда не ел мяса… Когда повзрослел, выполнял его поручения уже в одиночку. Побывал даже на островах Лан, изучал южную манеру боя… и любви.
Она невольно улыбнулась.
- Это так ты обещаешь мне показать еще что-то?
- Если захочешь. Но сейчас ты хочешь не этого, - уверенно заявил Мэннар.
- Сейчас я хочу убраться подальше… и в баню.
- Бани, бани… кажется, в северной части города, - он огляделся, указал на одну из улиц. – Нам туда. В Иллерме сегодня многовато стражи, ты заметила?
В самом деле, по дороге то и дело попадались патрули в черно-синей стражевской форме. Некоторые были в кольчугах или в металлических нагрудниках.
- Так вроде бы какой-то праздник, – напомнила девушка-бард. – С ярмаркой и музыкой.
- Может и праздник. Но ты еще и на горожан посмотри.
Посмотреть было на что. Сильхе только удивилась, как не заметила раньше. Каждый был хоть при каком-то, но оружии, даже у мальчонки лет четырех, ковырявшемся в земле, деревянный кинжальчик на поясе. Вообще право на ношение оружия в городах имели все; «длинномеры» - страже и благородным, клинки «длиной до локтя» всем остальным. Но правом этим пользовались достаточно редко. Собравшаяся в лавку за отрезом ткани горожанка берет с собой не нож, а кошелек, ее муж, идущий в гости к другу, вооружаться не станет. Обычный быт не связан с опасностью, от которой можно защититься оружием.
Она невольно покосилась на жуткие потрескавшиеся ножны на поясе Друста.
- Давай зайдем в оружейку и купим нормальное вместилище твоему мечу, - предложила она. – Хочется быть уверенной, что в нужный момент клинок не застрянет в ножнах.
- Хорошо. Можно тогда и оружейника расспросить, что тут за война намечается. Но сначала отведу тебя в бани.
Сильхе не возражала.
Бани оказались не роскошными, но какая разница, если там есть горячая вода? Прачки вот только не нашлось.
- Она у нас гномка была, - непонятно пояснила банная девица, толстая и прыщавая, - вот и выгнали.
Девушка-бард не стала прояснять, видимо, еще один город, где не любят инорасцев. Но в итоге между совсем помятым, но почище, костюмом со штанами и помятым слегка, зато пропыленным платьем она все же выбрала штаны. Освежиться было приятно, и хоть она старалась не задерживаться, когда вышла в общих зал, оказалось Друст уже не только успел вернуться от оружейника, но и помыться тоже. И одежду сменил полностью, благо деньги были, теперь он красовался в черном камзоле на белую рубашку и черных же штанах. Театрально вздохнул, увидев Сильхе.
- Потом подарю тебе еще одно платье... Но сначала уведу подальше от возможной опасности. В городе какие-то непонятности с инорасцами.
- Можешь даже на руках унести, - легко согласилась она, не любила оказываться близко от зарождающейся бучи.
- Коня куплю или возчика найму, - проявил разумную практичность Друст. – Ты отдохнула? Тогда давай поскорее оставим это все за собой.
- Давай. – Вот теперь, именно теперь она почувствовала свободу, но странно – как глоток очень крепкого и очень горького вина, от которого не столько кружится голова, сколько забивает этой горечью все остальные вкусы, что бы потом ни ел и ни пил.
- Что-то мне страшно, - сказала она, вешая за плечи кинтару.
- Не бойся. Я обещал, никто тебя больше не тронет, - сказал Друст.
Не удержался и поправил не успевшую высохнуть, упрямо падавшую на глаза прядь волос. Это был первый знак внимания за день; Сильхе вдруг поняла, как ждала чего-то такого. Привыкла. Легко привыкнуть к хорошему. Но к добру ли это?
А он не ограничился одним, взялся за ремешок ее разбухшей от свертка с платьем сумки:
- Позволишь нести?
- Позволю, - она отдала ему ношу с облегчением, носить и сумку, и инструмент было все же не очень удобно. – Но ты не сможешь защитить меня от всего.
- Спорим, что смогу?
- Нет, спорить не стану… Всегда проигрываю, - призналась она, выходя наружу. – А когда выигрываю, сама не рада.
На углу у бань тоже стояла стража, человека четыре. Эта группа сразу двинулась навстречу Сильхе и Друсту.
«О Боги, нет!» - взмолилась девушка. Но молитва не была услышана.
- Госпожа, уделите минутку, - попросил, подойдя, капитан с таким же значком как у того, с «Затейного двора». – Градоправитель хочет с вами поговорить. Это не отнимет много времени.
- Я не знаю вашего градоправителя, - заметила Сильхе, не понимая, и уже боясь чего-то.
- Госпожа, прошу, - стражники вроде как не заступали им дорогу и не удерживали, но старший продолжал настаивать: – Это очень важно для города и будет хорошо оплачено.
- Разговор будет оплачен? – уточнил Друст.
- Если хотите, то и разговор. А вы не музыкант, господин?
- Нет, к сожалению. Я… охраняю жизнь и честь госпожи, поэтому куда она, туда и я. Сильхе нужна вам ради её песен?
- Господин Ойше сам все расскажет, - ответил, не отвечая, страж.
- Я не собираюсь тут задерживаться, - сказала девушка-бард, - ни ради чего. Поэтому что бы ни предложил ваш градоправитель, ответ будет «нет».
- Понимаю. Но скажите это ему сами, прошу.
Слишком много «прошу». Это разжигало одновременно и раздражение, и любопытство.
- Хорошо, пойдемте к градоправителю, - сказала она.
Заметила, как чуть сжались на ее руке пальцы Друста.
- Думаешь, зря? – тихо спросила она, когда вся процессия двинулась вверх по улице.
- Что бы ни думал, я буду рядом, - ответил он.
И стало немного спокойнее.
Идти оказалось недалеко – за угол, где ждала небольшая бричка. Уже в ней за две минуты домчались до высокого, похожего на башню из кубиков – каждый новый этаж меньше нижнего – дома. Внутри царила суета, но очень тихая: когда кто-то несся по коридору, не стучали каблуки, бумаги и вещи падали неслышно, голоса были приглушены. Серые стены и пол поглощали остатки звуков в узких темных коридорах – Кано бы тут застрял.
Сильхе с Друстом привели в кабинет, где, стоя на лестнице, рылся на книжной полке пухленький человечек в платье старинного покроя – длиннополый сюртук, рубашка с кружевным жабо, каких уже лет сто не носят, даже штаны с лентами под коленом. И при этом сам он был не стар, лет сорока пяти.
- Господа, - он тут же обратил внимание на гостей, но занятия не прервал – вытянул с полки огромный том, и спустившись, положил на край стола. – Присядьте пожалуйста.
Присесть было куда – кресла, кушетки, даже коврики для сидения по южному. Но Сильхе собиралась завершить разговор быстро и знала, как действует вид стоящего собеседника, потому не приняла предложение, а Друст её в этом поддержал.
- Прошу прощения, мы спешим.
- Хорошо, госпожа, - он тоже не стал садиться – встал, прислонившись к столу. – Вы заметили, что в городе неспокойно, я думаю. Чтобы с этим хоть как-то сладить, устроены ярмарки, выступления и концерты. Я прошу вас выступить тоже, хотя бы один раз. Плату назначите сами, любую.
- Нет, - сразу сказала Сильхе.
Он не удивился и не расстроился.
- Отчего нет? У вас есть срочное дело в другом городе?
- Нет, но… мне не понравилось в вашем, - честно призналась она.
- Мне и самому не нравится, - с обезоруживающей грустью улыбнулся толстячок. – потому и стараюсь как-то поправить. Но когда можешь мало, делаешь все, что можешь для вех его жителей, неважно люди они или нет. Как вы относитесь к инорсцам, госпожа?
Не понимая, как это связано с остальным, Сильхе снова ответила правдой:
- Для меня все - люди, то есть свободные существа со своей волей и правом на выбор.
- Как хорошо такое слышать, - произнес он со странным чувством в голосе – усталость пополам с надеждой. – Причина беспорядков – недовольство горожан правами инорасцев. Триста лет назад завершилась Горькая война, солдаты вернулись и получили особые права. Король наградил всех, независимо от расы. Кому-то просто освобождение от налогов, кому-то землю и дом, кому-то титул. Но владыка все же был прижимистым поэтому привилегии чаще давались пожизненно и не передавались семье. В случае с людьми это оправдывалось, ведь мы живем не слишком долго. А инорасы долгожители. Гномы, эльфы, орки, тролли – они до сих пор пользуются… и если это даже какая-то мелочь, например скидка в медяк с каждого золотого во всех лавках, все равно неприятно. Некоторые на таких мелочах разбогатели. - Голос градоправителя наполнился сарказмом. - И вообще их уклад жизни слишком странный и кто знает не выходят ли те же перевертыши на улицу, чтобы похищать детей и пить их кровь? И не от них ли молоко скисает и белье с веревок пропадает?
Он перевел дух.
- И вот в такой атмосфере куда-то спешащий гном случайно сбивает с ног ребенка. Ребенок не пострадал. Но мать подняла чудовищный крик, который поддержала сначала вся улица, а потом весь район… Я удвоил патрули ну и стараюсь как-то отвлечь горожан.
- Да, - согласился Друст с иронией, - столько стражи на улицах очень… отвлекает.
- Самым горячим головам хватило и этого. Ярмарки с концертами слегка разбавляют общую напряженность. Но наши певцы и музыканты подустали, это не одну неделю длится, к тому же репертуар исчерпали и повторяются, а это больше раздражает, чем успокаивает. Умиротворяющей магии на всех не хватает, жрецы и священники вышли на улицы, но кто их станет теперь слушать... Поэтому я прошу вас остаться и петь хотя бы один день.
- День – капля в море, - заметила Сильхе. – К тому же, вы не знаете, какой я бард.
- Доверяю от безвыходности, - ответил он. – Так вы согласны?
- Нет, господин, я уже сказала.
- Жаль, - сказал он и тут же уточнил: - Жаль, что когда вы будете писать мемуары, то напишете там «я не сделала, хоть и могла, и это ничего бы мне не стоило. Не спасла сотни невинных, хотя для меня все люди, но я сама поступила один раз не по-человечески». Жаль, что у вас нет на то времени.
Удар был сильным, но она постаралась сохранить лицо бесстрастным. Только слов для ответа сразу не нашла.
- Грязный прием, - сказал Друст, в голосе звенела сталь.
- У меня не осталось времени на чистые. Вижу, вы при мече. Никогда не используете финты и уловки? Значит, мало цените свою жизнь.
И кажется, по Друсту толстячок-градоправитель тоже попал – Сильхе услышала, как болезненно дернулась его музыка-внутри. Было странно, как совершенно незнакомому человеку удалось так угадать. Задеть самые ноты души.
Ноты… Сильхе прислушалась. Сам градоправитель звучал тревогой, усталостью и готовностью бороться, которая вот-вот иссякнет, но выхода нет и надо продолжать. Не получится быть только хорошим и добрым, даже если очень хочешь…
Услышав всё это и словно прикоснувшись к его песне, к тайному и личному, Сильхе не смогла так просто уйти.
- Хорошо, - сказала она, - я буду петь сегодня и завтра, а потом уеду. Плата… организуйте мне проезд до ближайшего города.
- Договорились, госпожа, - в его мелодии прибавилось надежды, едва-едва, чуть заметно, но всё же… - Передам вас моей помощнице. Агарта!
Тут же открылась вторая, спрятанная за драпировкой в углу, дверь, впуская невысокую пожилую женщину, коротко остриженную, в строгом платье до самого пола.
- Прими и проверь, - попросил он.
- Следуйте за мной, - помощница оглядела гостей, явно сразу поняла кто тут бард, но пригласила обоих.
Недалеко – в соседнюю комнату, где были только стол с бумагами и стул. Сильхе снова осталась стоять, но стриженую госпожу стояние не смутило - она преспокойно уселась за стол, открыла толстый журнал, обмакнула перо в чернила и предложила:
- Сыграйте, пожалуйста.
Хоть попросили вежливо, но Сильхе все равно ощутила себя рабыней, чьи достоинства рассматривают на торге. Не в силах сразу с этим справиться, она решила особо не стараться, наиграла и напела «Страдающую птицу», которую терпеть не могла. Вот разве что последний куплет был более-менее:

- Я птица. Как натянутая струна
Воля моя. Я не вижу боли
Прорываясь, как камень со дна
Сквозь прутья клетки и сети воли,
Меня сковавшей. Не удержать!
Нет в мире силы, что выше этой! –
Надежды вечно в огне сгорать
Любви, беспечной и беззаветной.

- Хорошо, достаточно, - остановила строгая дама. – Через час ваше выступление на главной сцене на площади, обязательно продумайте репертуар. Удерживайтесь от песен, где упоминаются инорасцы, их имена, законы или страны, а так же от песен, где есть призывы к войне или драке, неподобающие шутки, резкие выражения, слова на иностранных языках. Вот полный список и договор, - она протянула ей листок. - Прочитайте и подпишите.
Договор был вполне обычный, только в строчках насчет платы ей позволялось написать своё. Сильхе записала «Организация проезда в любой соседний город», внизу поставила имя.
- Вас проводят, - забрав у нее бумагу, сказала помощница Агарта.



А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Cat20087 Дата: Суббота, 03 Июл 2021, 11:33 AM | Сообщение # 58
Избранник
Группа: Проверенные
Сообщений: 1982
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Lita ()
Сам градоправитель звучал тревогой, усталостью и готовностью бороться, которая вот-вот иссякнет, но выхода нет и надо продолжать. Не получится быть только хорошим и добрым, даже если очень хочешь…


Пожалуй, эти слова как нельзя лучше определяют мое "послевкусие" после прочтения главы.


ksenia
 
Lita Дата: Воскресенье, 04 Июл 2021, 4:24 PM | Сообщение # 59
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Cat20087 ()
Пожалуй, эти слова как нельзя лучше определяют мое "послевкусие" после прочтения главы.

Оно правильное... Сейчас будет глава, из-за которой я немного с читателем поспорила.

Глава двадцать девятая. Удержать толпу. Суд. «Ну наконец-то»

Это был как раз тот случай, когда стоило прочитать внимательнее, прежде чем подписывать. Целый час пришлось сидеть за сценой, слушая выступление небольшого ансамбля из певца, скрипача, флейтиста и барабанщика, пытаясь отвлечься от чужой музыки и припомнить побольше баллад для собственного концерта. За сценой дуло, Сильхе начала замерзать. Друст заметил - принес сначала горячего кавия, потом теплый почти зимний плащ. У кавия был необычный вкус.
- С чем? – спросила девушка.
- Ложка «Столетнего вина», - признался Друст. - Так быстрее и лучше согреет.
Грело действительно прекрасно – и кавием, и плащом, и остальным. Мэннар не стал менее внимательным, хотя, в сущности, уже ее завоевал.
- Спасибо тебе, - она не нашла лучших слов, чем те, что сказал ей Кано: - Ты делаешь все лучше.
- Я знаю, - усмехнулся он, взял из ее рук чашку и тоже сделал глоток кавия. – Но мы оба этого стоим, верно?
Так, согретая, с головой, начавшей отлично работать после кавия, Сильхе успокоилась и наметила, наконец, репертуар. Мэннар не мешал – отсел в сторонку, к трем стражникам сцены, развел их на игру в карты – не на деньги, а на истории. Половина рассказывалась полушепотом, наверное, не предназначалась для ушей единственной тут дамы.
Потом ее позвали петь.
На сцене у левого ее края сидела на мягком стульчике кудрявая девочка лет шестнадцати в клетчатых брюках, вышитой блузке и поверх всего этого – в нарочито «магической» мантии с капюшоном и даже при посохе. Увидев Сильхе, встала ей навстречу.
- Привет, я Ортансия, звуковой маг, вернее, ученица. Сделаю так, чтобы тебя хорошо слышали в любом конце площади.
- Привет, меня зовут Сильхе… а ты не устала за день, или тебя кто-то сменяет?
- Нет, что ты, это же работа самая пустяковая… даже вся эта мишура не нужна, - девочка пнула конец посоха, - но нужна для впечатления. В нашем магическом деле впечатление очень важно… В твоем, кстати, тоже, - она оглядела Сильхе с ног до головы, явно невысоко оценила костюм, но промолчала. – Начали?
И они начали.
Столько слушателей у девушки-барда никогда еще не было. Но вряд ли людей на площади можно было назвать полноценным слушателями. Казалось, им нет особого дела до того, кто и что исполняет - слонялись туда-сюда группами и поодиночке, одни уходили, другие приходили, от толпы исходили раздражение и совсем немного любопытства. Сильхе начала с песенки повеселее – никакого эффекта. Стало понятно, почему предыдущие музыканты не очень старались – нет смысла стараться без результата. Поступить ей так же или попытаться что-то изменить, используя пятую струну?
Мысль искушала, но недолго. Она до сих пор не знала в точности, как это работает. С грабителем ювелирки вообще ничего не вышло, а тут людей много, кто знает, что будет, если на одного подействует, а на троих - нет? Надо побольше тренироваться, но точно не на людях, которые и так неспокойны. И ей стоит успокоиться, чтобы случайно не влить в песню сильное чувство, не включить магию пятой струны. Остается просто делать свою работу.
Веселое и драматичное ничего не меняло. Плясовая изменила настроение толпы на еще более раздраженное – пришлось поскорее перевести ее в очередную жалостливую балладу. Не получалось вообще ничего и слушать, как звучит толпа, больше мешало, чем помогало.
Ну что же, успокоить можно по-разному. Есть очень нудные, прямо усыпляющие песни, правда, Сильхе не планировала петь что-то такое. Гимн с корявыми словами и грубо-шаблонной, расхлябанной, как пьяница после третьей бутылки, мелодией? Пожалуй. Исполнение этой ерунды всегда вызывало либо зевки и скуку на лицах, либо одобрительное – от затесавшихся среди зрителей патриотов – молчание. Иногда начинали подпевать, что тоже было неплохо.

- Моя прекрасная страна!
Любима всей душой она!
Простор от края и до края,
Горда, прекрасна, велика,
На свете ты одна такая,
Живи и славься на века!

Вроде прислушались. Начнем с этого, завоюем их внимание один раз, а потом постараемся его не потерять…
Второй куплет был еще нуднее, но вызвал большее воодушевление. Пожалуй, даже слишком сильное. Девушка-бард слышала выкрики, но не сосредотачивалась на них. Пожалуй, следующей песней лучше дать что-то без слов.
Сильхе почти успела порадоваться переменам, когда поняла - происходит не то. Общий мотив толпы изменился, стал более упорядоченным. Вроде бы и хорошо… Только в упорядоченном этом звучало отдельными криками-акцентами с площади, задавая ритм: «Люди мы или кто?» и «Это наш мир!»
«Нет-нет-нет!» Сильхе быстро перевела патриотическое в «музыку для фона», но поздно: толпа уже двинулась вперед, с площади, взбудораженная, торжествующе-агрессивная – как дети, которым разрешили поджечь дом.
Выругалась на одарике девочка-звуковик. Бросила на Сильхе короткий взгляд:
- Пой! Может, еще получится их вернуть, если удивить…
Удивить… Пятая струна сама попалась под руку. Рывок – визг струны, от которого заложило уши. Люди на площади испуганно присели, закрывая головы руками, словно на них вдруг спикировал с неба дракон, но перестали утекать с площади. Сильхе вложила в этот звук всего одно слово: «Люди!», но за ним было: «Вы – люди, и все остальные тоже. Нет на самом деле никаких «нелюдей», пока вы относитесь друг к другу по-человечески!»
Странно, но помогло, словно она сумела вогнать клин между ними и их нетерпимостью. Сильхе продолжила, вспомнив недавний опыт с флейтистом-западником - «жизнь-смерть-страсть», но в форме популярных песен «обо всем и ни о чем», и начала со «Звезды»:

- Сколько еще непойманных звезд,
Сколько?
Желаний вечных?
Скажи.
Буду ли скитаться от себя к себе,
Или найду себе дом на границе правды
И лжи…

Слова, явно написанные между двумя кружками пенного зелья, почему-то всегда попадали в публику. Сильхе даже завидовала, пока не узнала о судьбе автора, который рано начал творить, и закончил тоже очень рано, и не по своей воле.
Толпа перестала утекать с площади. В паузе между двумя песнями, девушка-бард прислушалась к мотиву толпы – он стал ровнее, мягче, заинтересованнее. Теперь удержать… и не думать о тех, кто все же ушли, и о том, зачем они ушли. Была надежда, что какая-то из песен нагнала и этих; что ушедшие остановились, а не шли дальше и дальше, прирастая группами из каждого тупика и подворотни, неся над собой знамя желания крушить и жечь.
Это оказалось труднее всего, что она когда-либо делала. Толпа превратилась в людей, а к людям отношение особое – и у них к тебе тоже. Слушатели начали подпевать, покачиваться и топать в такт, просили спеть то и это и принадлежали лишь искусству. Им стало не все равно и приходилось быть внимательной, осторожной и главное - честной. Давать самое лучшее, что у нее есть. Она и давала – и больше никто не ушел.
Уже стемнело, когда Сильхе закончила и отпустила людей – или они ее отпустили. Ортансия к финалу концерта совсем вымоталась, но нашла силы сказать девушке-барду несколько добрых слов.
Друст попытался похвалить всерьез, но быстро понял, что ей не до того. Их обоих усадили в очередную бричку и отвезли в маленький гостевой домик, на ночёвку. В домике нашлась только одна комната и одна кровать, видимо, кто-то ориентировался на слухи о распущенных нравах певичек. Там же ждал отличный ужин… и все-таки разговор, потому что стоило чуть передохнуть, отпустить себя, позволить размышлять, как Сильхе накрыло. Она удержала не всех. Некоторые ушли с площади, и боги знают, что натворили там, за ее пределами. Во время выступления ей порой казалось, что она слышит крики.
Мэннар перестал подкладывать ей на тарелку самое вкусное, подвинул стул, сел рядом и обнял.
- Плохо?
- Очень.
- Расскажи.
Она не была способна рассказывать – только уткнувшись ему в грудь вывалить бессвязно и со всхлипами о неуправляемой толпе, своем страхе, своей ошибке, о том, что кто-то мог умереть, а виновата будет она. И не нашла ничего лучшего, чем закончить упреком:
- А от этого ты сможешь меня защитить?
- От самой себя? – он подержал ее в объятиях еще немного и выпустил. – Нет, конечно. Но пытаться все равно буду.
- Ох Друст, - она поняла, что пыталась обидеть его, а он не обиделся. – Ну не будь ты таким совершенством, соверши хоть одну ошибку!
Он тут же полез целоваться, чем сначала рассердил, а потом рассмешил. Стало чуть легче. Но все уже было слишком серьезно, чтобы веселиться.
- Тебе надо отдохнуть, - сказал он. – Я на кушетке посплю.
И все что себе позволил – один очень нежный, безо всяких намеков и требований поцелуй, и похитить с ее постели одну подушку для себя.
Сильхе не смогла разу уснуть, а когда вышло, спала плохо и утром ее подташнивало от недосыпа и переживаний. Не представляя, как петь в таком виде, она проделала несколько упражнений на успокоение, но помогло не слишком. По счастью, время ей дали хотя бы на это.
Или по несчастью, потому что когда за ней пришли, то не распорядительница концертов Агарта или ее посланник, а стража.
- Госпожа, вы должны пройти с нами.
- Госпожа никуда не пойдет одна, - предупредил Друст.
Напрасная и даже опасная бравада; по счастью, стражи ничего не имели против.
- Вас ни в чем не обвиняют, но, если хотите, можете сопровождать.
«Вас ни в чем…». А её, значит, обвиняют. Все верно, она виновата. Но Боги, пусть здесь хоть попробуют разобраться, и дадут эту возможность ей!
Сильхе привычно подхватила кинтару, которую нигде не хотела оставлять.
- Инструмент не понадобится, госпожа, - сообщил стражник тоном приказа.
Она бросила на Друста умоляющий взгляд, он понял и кивнул.
Время разобраться ей дали. Для начала оглядеться в неторопливом следовании под конвоем из шести стражников по утренней Иллерме. Город изменился. Следов разрушения она не видела, но оружия у горожан стало меньше, да и общее впечатление изменилось. Напряжение было сброшено, давая жить как раньше. Это позволило выдохнуть и ей. А второй раз – когда она увидела, куда ее привели. Большое официального вида здание с четырьмя, по числу богов, колоннами, и надписью под самой крышей «Дом судов». Ну что же, заслужила – получи. Оправданий себе Сильхе не искала, хотя по дороге в голове то и дело вспыхивали фразы – что она скажет, если спросят о том и этом. А теперь выходило, что в самом деле спросят. Друста, прихватившего кинтару и сумку, ненавязчиво отделили от неё ближе к концу путешествия, но поговорить по дороге все равно не вышло: стоило произнести первую фразу, как страж попросил сохранять молчание. Она смирилась, ради того, чтобы чуть дольше чувствовать рядом близкого человека.
Мимо главного входа процессия прошла и свернула направо, где обнаружился отдельный вход с крыльцом. Короткий коридор привел к неприметным дверям, по сторонам от которых стояли еще два стражника. Один тут же открыл двери, второй встал рядом с Сильхе. Те, что привели их сюда преградили дорогу рванувшемуся к ней Друсту. Надо было позаботиться еще и об этом.
- Подожди, - попросила она, нарушая запрет на разговоры. – Сохрани мои вещи.
Он был разумным и понимал, что не имеет никаких шансов против шестерых. Но лицо стало на миг страшным. «Трое и Четвертая, зачем? – мысленно спросила она, уже шагнув в маленький зал за дверями. - Зачем вы позволили ему полюбить так сильно? Это же просто больно…»
Зал не был похож на судебный, светлый, с высокими узкими окнами, свет из которых падал как раз там, где она шла. В огромном – всадник на лошади легко мог въехать туда – камине горел огонь. На полу расстелены ковры. Пару оказавшихся лишними столов сдвинули к стенам, оставив один, за которым сидел золотоволосый северянин лет тридцати пяти в серой с красным мантии на мощных плечах. Перед ним в пятно солнечного света от окна поставили стул с очень высокой спинкой. На остальных, чуть дальше, устроились без организации рядов несколько эльфов, гном, оборотень, сильфа и, кажется, дриада. Чуть в стороне – знакомая Сильхе строгая помощница градоправителя Агарта, ученица-маг Ортансия.
Стул в свете предназначался для нее и оказался удобным. Стражник встал рядом. Помимо этого, единственного, в зале не было стражи, но хватало и взглядов, каждый из которых по-своему приковывал к месту.
- Приветствую, госпожа, - сказал северянин за столом. – Я терайм Энрих Молин, буду вести разбирательство по вашему делу. Вы знаете, почему вы здесь?
- Догадываюсь, мей, - ответила она, про себя соображая: терайм – судья, который единолично принимает решения, разбирая дела гостей города, все дела, которые требуют быстрого решения, а так же проводит «Суд Богов». Обращение к такому судье было «мей» - так читалась руна одарика, означавшая «посредник». Кто-то хочет решить ее дело быстро. Видят Боги, она хочет того же самого.
- Хорошо. Сообщаю так же, что являюсь Серым Судьёй, потому говорить здесь и сейчас можно только правду.
Так вот почему мантия серая, а не фиолетовая судейская. Но это была совсем уж хорошая новость. На всех судах, где доводилось бывать Сильхе, главные споры были именно вокруг того, кто врет, а кто нет, несмотря на свидетелей и доказательства. При Сером Судье такого не будет.
- Да, мей, - ответила она с почтением, которое на самом деле испытывала, и немного с облегчением.
От окна ощутимо дуло, высокая спинка не мешала это чувствовать. Ну ничего, есть надежда, что все закончится быстро.
- Вас обвиняют в подстрекательстве к разрушениям, расовой вражде и нарушении договора с городом. Вам понятны обвинения?
- Да, мей, - если все, что ей позволят сказать, это «да» или «нет», вряд ли стоит ждать справедливого суда.
- Я хочу услышать от вас, как все было по вашему мнению, - сказал терайм, словно подслушав ее мысли.
А может и послушал, кто его знает. Мир так устроен, что примерно раз в пять лет обязательно рождается человек, наделенный странным даром: при нем невозможно солгать. Даже сказать то, что ты сам искренне считаешь правдой, нельзя.
Не стоило заставлять ждать его, зрителей и Друста в коридоре за дверями.
- Я прибыла в Иллерму вчера днём и получила предложение от градоправителя петь, чтобы разрядить обстановку, - слова полились сами, и легко. Сильхе не собиралась лгать. - Подписала договор, потом исполняла его, выступая на площади. Одна песня, гимн, подействовала на толпу очень сильно: люди начали выкрикивать слова про мир, принадлежащий людям, и покидать площадь. По совету девушки-ученицы Ортансии я попробовала их удивить и изобразила очень громкий даже пугающий звук и пока слушатели приходили в себя отвлекла их внимание популярными песнями. Но часть людей все же ушла с площади.
Так скорее пишут, чем не говорят - длинными предложениями и чуть книжно, хотя и ничего лишнего. Но Сильхе наткнулась на взгляд одного из эльфов с волосами как темный пепел. Так можно наткнуться сердцем на кинжал-иглу, и сначала больно, а потом сразу нет, потому что уже умер. Мысль попросить прощения, пусть она и не знала, в чем и насколько виновата, тут же сгорела, как листок с плохим стихом в пламени камина. Что-то не так. Что-то еще, кроме того, о чем она уже знает.
- Есть вопросы к обвинённой или высказывания по делу? – спросил судья, не прокомментировав рассказ.
И сразу встал тот самый эльф.
- На площади никто из нас не было… по понятным причинам. Могу лишь назвать последствия милой песенки. Никого не убили только чудом. Но моя сестра, вероятно, уже никогда не будет говорить. Дом почтенного Гроххана подожгли, - он кивнул в сторону гнома. Дуграна, - взгляд на оборотня, - травили собаками и расстреливали из луков. Тониет и Лафису, - кивок в стороны сильфы и дриады, - забрасывали камнями и грязным словами. – И взгляд в упор, на Сильхе - он смотрел уже иначе, словно больше не желал тратить время на объяснения и даже на то, чтобы ранить этим взглядом. - И да, в том, что город стал таким, вы не виноваты, но именно ваш приход лишил всех последней надежды на мир.
Вот оно как. И ведь придется это принять. Не зная, позволено ей отвечать или нет, Сильхе промолчала.
Тут же встала со своего места и помощница градоправителя.
- Был подписан договор с городом, - сказала она совершенно безликим голосом, - и был нарушен, так как исполнялась песня вызывающего содержания. Но должна признать, что в списке песен, не рекомендованных к исполнению, не было гимнов. Все предусмотреть нельзя.
«Это и ко мне относится, чтоб тебя людоеды ели и не доели», - мысленно выругалась Сильхе.
Поднялась ученица-магичка.
- Если госпожа бард виновата, я тоже. Именно моим заклинанием неправильную песню разнесло по всей площади! – она явно старалась сдержаться, но выходило плохо. – Если судить каждого, кто один раз ошибся, да еще и в ситуации, когда кто угодно просто бы сбежал – половину придется сразу казнить, а вторую половину отправить сажать цветочки в пустыне Грусти!
- Ортансия! – строго одернула ее помощница Агарта.
- Говорите по делу, госпожа, - попросил терайм.
- А по делу… Госпожа бард ошиблась, и тут же исправила свою ошибку, насколько смогла. Не знаю, что это была за магия, штука мощная. Но всё могут только боги, а тут их ни одного нет, насколько вижу. Судите ее – судите как человека, за то, что она сделала, и не за то, что могла сделать, но не сумела. У меня всё.
Сильхе постаралась взглядом выразить благодарность. В ответ получила подбадривающий взгляд и улыбку.
- Хорошо. – Терайм Энрих перевел взгляд на Сильхе. – Я спрашиваю - просьба отвечать только да или нет, иначе причините себе боль.
Девушка-бард ощутила, как ее сдавило со всех сторон – не больно, просто странно, словно в объятиях каменной скалы. Дышать не мешало, но встать или просто шевельнуться она сейчас не смогла бы.
- Вы действовали с умыслом причинить вред людям и городу?
- Нет.
Сделалось чуть легче, чуть свободнее.
- Вы знали о том, как подействует спетый гимн?
- Нет.
Еще немного свободы.
- Вы искренне хотели исправить то, что сделали?
- Да.
- Вы считаете, что невиновны? – это встал эльф.
Терайм поджал губы, но кивнул:
- Ответьте, госпожа.
- Нет.
- Ну наконец-то, - эльф сел на свое место.
- Человек, который пришел с вами, имеет хоть какое-то отношение к этому делу?
- Нет. – Вот что-что, а Друста она защитит.
Давление прекратилось совсем.
Терайм трижды ударил ладонью по столу, вышло гулко, весомо.
- Обвинение в подстрекательстве снято. Обвинение в нарушении договора снято. Назначается штраф в сорок золотых в пользу города на покрытие разрушений. У вас есть такие деньги, госпожа?
- Да. Нет… Не знаю, надо спросить Друста, у моего друга, который остался в коридоре, - Боги, спасибо, всего лишь штраф…
- Хорошо, - судья встал и кивнул в сторону инорасцев: - Она ваша.
Что значит «она ваша»?
Сильхе вывели в коридор, передали в руки двоих стражников, а тот, что ее сопровождал, подошел к Друсту. Минута переговоров, чтобы выяснить, что денег не хватает.
- Дайте полчаса, и я достану…
- Госпожа, идемте, - к ней подошел терайм, уже накинувший плащ.
- Куда? – не поняла она. – Разве суд не закончен?
- Не совсем. Инорасцы потребовали особого суда и теперь имеют на него право.
Сильхе заметила у него подмышкой шкатулку. Если Суд Богов, то внутри должны быть белые и черные камешки и две чаши без ножек. Обвинённый утверждает, что невиновен и берет белый камешек, кидает в чашку. Камешек останется белым, если боги подтверждают невиновность и чернеет если нет. Потом проверка-подтверждение с черным камешком, если этого потребует обвинитель.
Друст как-то пробился через стражу и встал с ней рядом.
- Прошу прощения, я должен пойти с ней. Я за нее отвечаю.
- Отвечая за нее, найдите как можно скорее недостающую сумму денег, - покачал головой судья.
- Деньги найдутся по дороге, - отмахнулся Друст.
Потрясающая легкость или что-то еще, но терайма впечатлило.
- Хорошо, можете сопровождать.
Совсем уж вместе идти не дали – между ней и Мэннаром все же следовал стражник, но и такого присутствия хватило. Отдельной группой шли инорасцы.
Куда шли – непонятно, но в какой-то миг дорогу преградило раньше упавшее дерево. С дуплом. Улица оказалась перегороженной полностью, странно, что возле ствола до сих пор не возились дровосеки или кто там отвечает за состояние городских улиц. Друст подошел, склонился над дуплом, порылся и вытянул ветхий от времени холщовый мешок, откуда сыпались желтые кругляши. Он набрал сколько-то – наверное, чтобы хватило для штрафа - и передал ближайшему стражнику, а остальное бросил. По закону о кладах всё равно большую часть забирал город.
Город и забрал – один из стражей переложил золотые в свою сумку, другой стоял рядом и вел подсчет, по которому вышло, что Друсту полагается еще семь монет, которые ему тотчас и отдали. Смотрели на него теперь кто с опасением, кто с удивлением.
Эта сценка чуть отвлекла и разбавила мрачное ожидание беды. Но когда они, наконец, пришли, стало тяжелее, из-за чудовищной разницы сказки, в которой можно достать монету из воздуха, и реальности, где ничего не бывает даром.
Маленькая площадь, размером с двор. По сторонам несколько причудливо-изящных домов-деревьев в эльфийским стиле – с побитыми окнами и зарубками на стволах-стенах. Темные пятна на земле - так и не впитавшиеся – кровь? Чуть дальше гномья чуть приземистая хата, дверь то ли выбита, то ли просто открыта, внутри черно от копоти. Растоптанные цветы, сломанные кусты, россыпь камней, наверное, тех самых, которыми забрасывали дриаду и сильфу. И общее чувство беды, которая больше и глубже того, что видно снаружи.


А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Cat20087 Дата: Среда, 07 Июл 2021, 12:48 PM | Сообщение # 60
Избранник
Группа: Проверенные
Сообщений: 1982
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Lita ()
Сейчас будет глава, из-за которой я немного с читателем поспорила.

У меня эта глава никаких вопросов или отторжения не вызвала. Права и свободы, а также наказание за попрание оных... Приведу цитату из старой книги:

- Свобода духа и слова! – ревели пуритане, размахивая ружьями. – Что может быть прекраснее свободы слова? Кто скажет против этого хоть слово, того надо засадить в тюрьму: пусть, скотина, любуется небом в крупную клетку.


ksenia
 
Lita Дата: Четверг, 08 Июл 2021, 10:32 AM | Сообщение # 61
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
:) спасибо. Там был спор насчет "но Сильхе же ничего не сделала, совсем ничего, за что её?.." Я бы не сказала, что ничего. Хотя ответ на сделанное и может показаться несколько не равным сделанному.

Глава тридцатая. Чаша в храме разрушения. Герой-спаситель. Просто уйти
Глубже было, потому что это место тоже звучало, и мелодия давила так, что Сильхе согнула плечи и уткнулась носом в землю.
- Она слышит, - со злой радостью в голосе произнес пепельноволосый эльф.
И в общем-то всё. Сильхе слышала только это, но не понимала, что слышит. Произошедшее здесь? Песню разрушений, паники, горя? Все, что теперь уже не исправить? Чем бы ни было, оно рвало изнутри сильнее, чем вина.
- Почему? – сумела она выдавить из себя.
Не смогла объяснить, о чем спрашивает, но этого и не понадобилось.
- Вы признали вину перед пострадавшими, хотя город вас оправдал, - сказал терайм. – Если бы не признали, все закончилось бы еще там.
- Но я же не могла солгать…
Даже дважды не могла – из-за свойств Серого Судьи и совести. Какими безнадежными бывают ловушки! И подлыми, несмотря на честность.
- Не могли. Правда – бог, который всегда внутри, но он у каждого свой. Поэтому будет проведен Суд Богов, чтобы рассудили те, кто над всем, даже над правдой.
- Да! – выкрикнул Друст. – Требую суда поединком!
Пепельноволосый с усмешкой повернулся к нему. Вот зачем нужны были стражники – держать Друста, не давая вырваться и броситься на обидчиков.
- По нашим законам заступиться может лишь представитель нечеловеческих рас… Потому что если один из нас сочтет ее достойной защиты, значит, вину можно простить. Но тут никто этого делать не станет, - казалось, больше злорадства в голосе живого существа просто не может быть, но эльф справился. - Терайм?
Мэй Энрих открыл свою шкатулку, достал чашу на тонкой ножке. Огляделся.
- Нужна вода.
Второй эльф взял чашу, зашел в один из домов и вернулся с полной. Сильхе понимала, но не верила. Суд Богов - это всегда справедливо. Только форма у него бывает разной.
Из той же шкатулки появился на свет флакон черного матового стекла с белой пробкой. По душе ударила новая мелодия – неверная, постоянно меняющаяся, то бравурная, то траурная, то спокойно-безразличная. Три капли в чашу. Но хватило бы и одной. Лахэйн, «меняющийся яд»: на минуту отрава, в следующую – безвредная вытяжка из древесного сока, минуту спустя – тоже яд, но другой, хотя такой же быстрый. Перестает меняться, если добавить в другую жидкость. Три капли – три шанса, что чаша заполнена отравой.
- Но ведь никто не умер, - едва слышно произнесла Сильхе.
- И верно, - эльф взял чашу из рук терайма. – Но то, что нам пришлось делать… оно хуже смерти. Извращать таланты, чтобы защищаться. Превращать искусство в оружие. Не потому, что у нас не оказалось обычного оружия или нам запрещено им пользоваться. Ты прислала разрушителей… Толпа была зверем, который не чувствует страха и боли, не видит опасности, и слышит только одно: «Моя прекрасная страна, и мне принадлежит она»…
- Если бы толпа была таким зверем, никто бы не спасся! – перебил Друст. – В чем вы обвиняете Сильхе? В том, что все равно бы случилось? Любая песня могла взорвать толпу!
- Но не любая могла изменить. – Пепельноволосый снова смотрел на Сильхе. – Он не понимает, потому что не владеет никаким искусством настолько, чтобы оно стало его жизнью. Не зависит от него. Как объяснить человеку? Живешь в чем-то, как в собственной коже, а потом приходит зверь и надо содрать с себя кожу и сделать из нее плеть, чтобы убить или прогнать его. Но дело в том, что обратно ее уже не натянешь, дальше так и жить без кожи - тем, кто танцевал и пел, призывал силу леса или силу луны, чтобы заглушить музыку толпы, не стать прежними. Они мертвы внутри…
- Правда? – не успокоился Мэннар. – Вам никогда не приходилось убивать с помощью искусства? Вы точно в этом мире живете, а не в мечте?
Эльф дернулся, словно хотел ударить его; чаша в руках дрогнула.
- Мы живем в мире, который никогда не был нашем. Но это поправимо.
Он сунул чашу в руки Сильхе и тут же отошел на шаг, словно любуясь.
- Пей. Даже если это будет просто вода, что-то в тебе умрет навсегда. Но пусть это решают боги, наши или ваши, неважно.
- Право замены! – выкрикнул Друст.
Она не хотела на него смотреть, и так почти видела, слышала, чувствовала, как бессильно, как зло и отчаянно он рвется к ней, готовый оторвать себе руки, только бы успеть и смочь.
- И снова нет, - улыбнулся эльф. – Только один из нас может…
- А я подойду?
Стук копыт. Знакомый очень спокойный голос.
Сильхе подняла глаза от чаши. Кентавр, чуть запыхавшийся, словно скакал галопом. Кано подошел, встал рядом, ожидая ответа. Откуда он здесь?
- Ты… да, подойдешь. Но зачем тебе? – эльф явно растерялся, но не растерял гнева. – Ты не из города, не имеешь понятия о наших делах.
- Просто так будет правильно, - сказал рыцарь-кентавр. - Сильный защищает слабых.
- Сколько пафоса! – эльфа уже трясло. – Прошу, не вмешивайся!
- Прости, уже вмешался, - он взял чашу из рук Сильхе – ей с трудом удалось разжать пальцы.
Поднял ее, словно прося богов быть с ним в это мгновение. Опустил и выпил, всю, залпом.
Теперь оставалось только ждать.
И ожидание затягивалось, потому что Кано стоял и не падал, даже в лице не менялся. Он не выглядел героем-спасителем, как и тогда, у Рва Сожалений, когда отдавал свою энергию жизни незнакомым людям и был уверен – больше, чем нужно, они не возьмут. Через бесконечно долгих десять минут стало ясно – боги оправдали Сильхе.
- Что ж… я отступаю, - сказал пепельноволосый эльф, хотя по лицу было видно – он не готов отступить ни сейчас, ни потом. – Но имею право на один ответ. Что у тебя за сила? Что позволяет… разрушать и при этом не убивает тебя?
Девушка-бард ожидала чего угодно, но не этого. И тем более не того, что Кано ответит за нее:
- У Сильхе струна бога. Мотылек доверил ей свою силу и еще ни разу не осудил за то, как она эту силу использует.
- Жульничество! – взвизгнул эльф. – Если она любимица бога, то ясно, почему за нее заступились! Я требую еще одной чаши!
- Нет, господин Хорсо, - сказал терайм, убирая чашу и флакон в шкатулку. – Оправдание состоялось. Претензии можете высказать богам.

Она не думала, что им так просто дадут уйти. Не просто дали, но и проводили, показав дорогу до гостиницы, где остановились вчера кентавр и рыжая. Беллия ждала там, в нижней зале, за столом, по которому тревожно рысила из угла в угол пеккара. Девица сразу взяла Сильхе под крыло, принесла чего-то горячего в кружке. Кажется, травяного чаю - вкус был настолько мерзкий, что привел в себя почти сразу. Она выдохнула, потом спохватилась - убедилась, что все живы, снова замерла. Сидела, закрыв глаза, ощущая теплое плечо Друста, свою ладонь в его ладонях, дышала, стараясь ни о чем не думать. Этот миг – вот и все, что у нее было.
Нет, не было. Его мгновенно отнял Кано. Сказал:
- Я спас тебе жизнь.
Сильхе открыла глаза.
- Да. И что?
Это было самое меньшее неблагодарно, но она чуяла подвох.
- Если потребуешь от нее больше, чем она захочет дать… - начал Друст.
- Ничего я не требую! – слишком уж бурно возмутился Кано. Пискнувшая пеккара прыгнула со стола ему на руки. - И раньше не требовал. Тебя еще и близко не было, а мы уже шли к своей цели… к моей цели.
- Так вот чего… чтобы она и дальше шла с тобой? – угроза в голосе Мэннара стала слышнее. – Сильхе, не соглашайся.
Она не знала, как быть.
- Ты спас мне жизнь, - согласилась она с кентавром, в тихом отчаянии от того, что еще приходится спорить, хотя сил на это нет совершенно. – Но и я тебе тоже, раньше. Даже не один раз. И ничего у тебя не просила взамен. Как с этим быть? Считается только то, что сделал ты? Мои дела – нет?
Кано помолчал, и в этом молчании звучали его беспомощность и его решимость.
- Считается только цель, - ответил он наконец. – Моя или твоя – неважно. У тебя тогда не было цели… ты просто оказалась рядом и…
- Зря я не задал тебе трёпку там, на мосту, - перебил Друст. – Не люблю лицемеров и лжецов!
- Я не лжец!
- А, лицемера, значит, не обсуждаем, - скривил губы в усмешке голубоглазый. – Как сказал тот эльф, ну наконец-то.
- Отстань от него! – выкрикнула Беллия. – Сам-то ты кто?
- Я? Человек, который верен слову.
- Кано тоже, - в голосе рыжей звучала гордость. – Он прошел огромный путь, и всё ради людей, которых он даже не знает! Ради всех людей на свете! А ты что сделал? Явился, напросился в компанию, раз-два и вы с Сильхе уже в одной постели!
Девушка-бард невольно усмехнулась; меньше всего ее могли сейчас или когда бы то ни было задеть детские уколы насчет общей постели. Скорее умиляли.
- Если это и есть твоя цель, - не унялась Беллия, - то я тебе даже завидую… тому, как мало тебе надо для счастья!
- Хватит, - сказала Сильхе голосом барда, способным, если надо, пробить стену. – Я не могу пойти с вами и дальше. Хотя бы потому, что вы, парни, друг друга поубиваете.
- Можно путешествовать раздельно… - начал кентавр.
- И какой тогда в этом смысл? – перебила она. – Что, наконец, тебе от меня нужно?
Он помолчал, погладил пеккару.
- Я уже говорил. Тогда, в Храме… Мотылек ответил музыкой на мою молитву, и я решил, что это о тебе. Такая красивая мелодия… ла-ла-та-ти-та. А потом оказалось, что у тебя струна Мотылька. Думаю, это неспроста. Судьба хочет, чтобы мы шли вместе. И дошли. Осталась же только половина пути!
- Ты все еще помнишь тот случай в Храме… и ту мелодию? – удивилась Сильхе.
- Я помню все твои песни, - признался он почему-то с улыбкой. – Все мелодии. Они словно застревают во мне.
Сильхе могла понять, как это – застревают. Пропетая Кано тоже в ней застряла, назойливо вертелась, словно знакомая, которую не пускают на порог.
- Ты должна мне жизнь, - не дождавшись согласия, еще раз напомнил Кано.
- Я должна тебе благодарность, и с ней стоит поторопиться. – Девушка-бард встала и поклонилась. – Спасибо тебе за то, что выпил за меня лахэйн, скорее всего ты и правда спас мне жизнь. Но я с тобой не пойду.
- Но так не должно быть… - начала рыжая.
- Белли! – одернул кентавр.
Заглушая ту, навязчивую, снова зазвучала мелодия рыжей, но теперь у неё был другой ритм, более жесткий, чуждый ей. Музыка плохо на него ложилась, то и дело порываясь выскочить за пределы, но ее возвращали… Что еще за тайна? Беллия, конечно же, способна сделать над собой усилие, но чтобы так, словно ее заставляют или у нее просто нет иного выбора?
- А почему не должна? – мягко, искренне-заинтересованно спросила Сильхе, снова садясь, хотя минуту назад готова была уйти. – Ты прочла это в Книге Судеб? Или у тебя есть на этот счет еще одно некто-пророчество?
Песня-внутри рыжей дернулась, словно испуганный зверёк. Очередная клятая тайна – и мимо уже не пройти, потому что не даст покоя... Повторим, и продолжим связанной темой:
- Я с вами не пойду, и никакое пророчество не заставит. Разве что ваш опекун приедет, чтобы лично меня переубедить… Хотя зачем, с ним же можно связаться через воду.
Мелодия Беллии снова дернулась.
- Все не так, как ты думаешь…
- Я пока вообще ничего не думаю, - Сильхе устала ждать ответов и надавила: - Говори! Ты обязана мне спасением жизни любимого!
- Сильхе! – возглас, как ни странно, пришел с двух сторон – от Друста и от Кано.
- Не хочешь узнать правду? – спросила она, не глядя ни на кого из них, не уточняя, к кому обращается.
- Правда - неприятная штука, - напомнил Друст. – Ну её уже. Можно же просто уйти.
А Кано заявил:
- Я знаю правду.
Сильхе помолчала. Половину слов, которые она могла бы сказать в ответ, не стоило произносить вообще, большую часть оставшихся надо было сказать сначала себе. А помимо них…
- Как был мальчишкой, так и остался, - сказала она, понимая, что делает и зачем. - Даже рыжая твоя изменилась и повзрослела. А ты нет. Но может, для этой миссии со святой целью нужен именно такой - наивный мальчик, готовый со светом в глазах лечь на жертвенный алтарь, или обливаясь слезами перерезать горло любимой на том же алтаре.
- Я никогда…
- Именно. Ты никогда. А Беллия готова умереть за тебя. Не ради цели, а именно за тебя. Такого как ты есть. Именно поэтому я верю ей, а не тебе.
- Сильхе, нет, - снова попросил Друст, он давно выпустил ее руку из своих и оттого сделалось одиноко.
- Не мучай Кано, - попросила рыжая почти одновременно с ним. – Он ни в чем не виноват.
Безысходность и отчаяние последнего дня рвались наружу. В другое время Сильхе пела бы, а сейчас отпускала на волю слова, подступая к самой границе того, что сама себе разрешала.
- Не он – значит ты? Или опекун и его пророчества?
- Да! – выкрикнула Беллия. Мелодия, скинув с себя чуждый ритм, выправилась, стала прежней. - Это я придумала попросить у господина Дриана еще одно пророчество… чтобы тебя вернуть! Снова говорила с ним через воду вчера. Он очень сердился и…
- И что там было, в том пророчестве? - спросил Друст со странным чувством в голосе.
За Беллию, которую трясло так, что ходила ходуном высокая прическа, ответил Кано:
- Некто успеет вовремя и выпьет в храме разрушения чашу беды за того, кто призвал грозу, пропев громом, а в благодарность получит воссоединение и верность. – Он развел руками, словно речь шла о пустяке, об украденной со стола ложке или прохудившемся ботинке. – Пришлось поискать этот «храм разрушения», хотя я и знал, что все равно найду и успею.
Сильхе встала. Друст был прав. Надо было сразу уйти.
- И ты пошёл на такое? – с отвращением произнес Мэннар, тоже вставая. – Ты, который написал бы на горе слово «честь»? Похоже, вся твоя честь - просто слово.
Сильхе молча потянула его прочь.

В итоге – еще одна гостиница. По счастью денег хватало.
Едва закрыв за собой дверь их общей с Мэннаром комнаты, Сильхе забралась на кровать, даже не раздеваясь, свернулась калачиком и закрыла глаза. Было плохо.
- Подстроено… все подстроено, только ради того, чтобы я… И никогда не узнаю, как было бы… Но я-то сама… почему?.. Ведь это же была просто песня, без магии…
Она снова и снова порывалась что-то сказать, но не могла закончить ни одной фразы. Когда перестала и пытаться, Друст, присевший на под рядом с постелью, попросил:
- Скажи, что мне для тебя сделать. Чувствую себя как дурак… как бессильный дурак.
- Не осуждай меня, - попросила Сильхе.
- Тебя-то за что? – но понял он почти сразу же. - «Никто никогда не думает, что хороший бард может сделать с человеком просто словами»? Да, я помню. Но, по-моему, ты больше сделала с собой, причем теми же самыми словами.
- А как иначе? – говорить об отвлеченном оказалось чуть легче, тем более он имел в виду лишь их разговор с рыжей и кентавром, а не треклятый гимн. – Если я хочу чем-то владеть, то должна позволить ему владеть мной, быть полностью открытой силе слов, чтобы использовать её.
- Понимаю. Но ты ведь опять выбрала милосердие, а не справедливость. Могла бы обоих просто уничтожить. Сказать этому герою копытному, что он просто голем, кукла, у которого нет ничего своего, да и не будет…
- Я и сказала! – зачем-то заспорила Сильхе. – Даже больше. Противопоставила их дуг другу. Они могут теперь поссориться…
- Или задуматься… Осуждать не за что. Мне вообще кажется… что этому эльфу просто понадобилось свалить на кого-то какую-то свою вину. Или повод для чего-то. – Помолчал и попросил: - Но и ты меня не осуждай. Не смог защитить.
Она протянула руку, потеребила черные пряди Мэннара. Он поймал ладонь, прижал к щеке. «Неужели все так? – безмолвно спросила Сильхе – то ли в очередной раз богов, то ли Друста. – Неужели ты будешь любить меня и такую, способную отправить толпу убивать, умеющую загнать человека в угол словами, даже уничтожить его?»
Но вслух вместо этого заметила:
- А пол, наверное, холодный.
Хотелось просто немного света и ни о чем не думать.
Это была не такая любовь, как в прошлый раз. Они не искали утоления жажды и даже друг друга. Они искали защиты от того, что сделали и чего не сделали, желая на пять минут или на час оказаться в мире, где есть только отчаянная и оттого немного яростная нежность и общее стремление забыться. Сильхе затихала ненадолго, а потом, чувствуя, как к горлу снова поступают горечь вины, непонимания и предательства, набрасывалась на Друста, как голодный на последнюю краюшку хлеба. Только когда не могла уже шевельнуть и пальцем, когда в голове поселилась звенящая пустота, она успокоилась и заснула ненадолго, до ужина, который успел заказать Мэннар. А после этого ужина, вдвоем, в той же постели, они делились воспоминаниями, рассказами о своих семьях, своих привычках, радостях и надеждах, и узнавать друг друга таким способом тоже было счастьем.

А утром Сильхе разбудила боль. Болело, казалось, все, но голова просто раскалывалась. Глаза слезились, стоило их открыть, даже думать оказалось больно. Чуть не подвывая, девушка дотянулась до кинтары. У боли была свой мелодия и когда удалось ее сыграть и разбавить новыми нотами, начало отпускать. И только начав снова соображать, она поняла, что мелодия ее муки была точь-в-точь как та, что вчера пропел Кано. Его ответ на молитву в Храме.
- Заболела? – с тревогой спросил Друст.
- Не знаю… давай поскорее уедем.
Он не спросил, куда. Побеспокоился о завтраке и побежал узнать, когда отъезжает самая ближайшая рейсовка. Вернулся быстро.
- Нас ждет у гостиницы экипаж, - сказал он. – Возница сказал, что бесплатно отвезет нас в ближайший город.
Сильхе уже могла удивляться, но недолго.
- Меня прислал градоправитель Ойше, - сообщил возчик, мужик совершенно разбойного вида, владелец коляски на двоих с крытым верхом. – Куда едем?
- Сначала до аптеки, - попросила девушка, забираясь в коляску. – А потом… какой тут ближайший город?
- Ближайшая тут деревня, которую городом не назовёшь. Могу отвести в Лармар, как раз к вечеру там будем.
С Лармаром никто не спорил.
Аптекарь в маленькой лавке определил симптомы Сильхе как болезнь «мозгового червя» и продал мелкий розовый порошок для разбавления в кипятке, а также, на случай, когда нет кипятка, розовые же леденцы.
Стоило отъехать от города, как боль вернулась и пришлось набивать рот этими леденцами. Особой пользы они не принесли, как и попытка «заиграть» очередной приступ. Вместо облегчения пришел ответ, как далекое эхо; что-то такое она уже слышала. Сильхе съела всю пачку розовых конфеток, но попросила остановить, как только подъехали к скопищу домиков – остаткам какой-то деревушки, еще обитаемым, судя по ухоженности огородов. Друст выпросил для неё кипятку. Порошок в нем забавно шипел и в самом деле утолял боль. Но продолжение пути все равно оказалось не слишком приятным – экипаж трясло, от этого все снова начинало болеть.
- Поеду медленнее, может, полегче будет, - сказал возница, оказавшийся, при зверской внешности, очень внимательным.
- Да, спасибо… - надо было как-то отвлечься, хотя бы разговорами. – А почему градоправитель вообще вас прислал? Я же не выполнила обещание.
- Про обещание ничего не знаю, мне не объяснили. Знаю только, что господин Ойше не дурной человек, хотя и не добрый. Раз в богатом доме воришку поймали. По закону – или вешать, или на каторгу. А обокраденный требовал повесить, зол был очень, парень, когда драпал, дорогую вазу грохнул и на полу наследил... Градоправ так и решил – повесить утром на площади. И вот не знаю, откуда там взялся румеец. Но взялся и говорит – Госпожа не хочет, чтобы мальчик умер, а если хотите кого-то убить, то вот я, убивайте. И всем же ясно, какую Госпожу он имеет в виду. Злой богатей зубами скрипит, но смиряется, градоправитель руками разводит – и забирает парнишку вроде как в тюрьму, а сам отсылает учиться на стража… Кто лучше ловит воров чем тот, кто сам им был? Вышло из этого чего или нет, не знаю. Главное попытаться. Да и потом жизнь-то у каждого одна.
- И дракон получился сыт, и принцесса цела, - кивнул Друст. – Есть за что уважать. Но однажды манёвр может и против градоправителя самого обернуться.
Сильхе была согласна. И, пожалуй, не злилась на господина Ойше; если именно он позаботился о быстром и достаточно справедливом суде, а в качестве извинения за испытания прислал коляску, хотя не был обязан это делать – точно не дурной человек. А мир жесток. Совсем избежать страданий и тревог не получится.
Но она хотела бы, чтобы боль прекратилась. Чем дальше ехали, тем она делалась сильнее. Пришлось сделать новую остановку и опять выпрашивать кипятку.
- Дело серьезное, - заметил возчик, - если хотите, назад, в город, отвезу, там есть хороший лекарь.
Выпив чуть остуженное розовое зелье, Сильхе упрямо покачала головой.
- Нет, давайте уж не будем менять планы.
- Ну как угодно, госпожа.
Порошок помог ненадолго, но дал время поработать с назойливой мелодией, то отступавшей, то подступавшей, как и боль. Девушка напевала и наигрывала – и все яснее слышала эхо. Как в тот раз, когда она шла через расстояние на песню-внутри Беллии. Для выводов было рано, да и не хотелось соглашаться с таким выводом.
До обещанного города, Лармара, она несколько раз повторяла попытки, но не смогла ни подтвердить, не опровергнуть догадку. Возница распрощался и уехал, не взяв предложенный ему золотой.
Сидеть за столиком в очередной забегаловке было не так и плохо. И постепенно делалось все лучше и лучше – а эхо музыки становилось слышнее. Терпение Мэннара оказалось небезграничным.
- У тебя на лице написано: «бард и загадка – кто кого». Но можешь ничего мне не говорить, хватит и того, что тебе стало лучше.
Но Сильхе понимала, что сказать придётся, не сейчас, так потом.
- Могу ошибаться… Но, по-моему, мне не удалось «просто уйти».
- Думаешь, героический конь за нами следит? - Было видно, что Друст хотел пошутить, но сам же решил отказаться от шутливого тона. – Или твоя болезнь – наказание за уход?
- Не совсем так. Давай немного подождем. Моя догадка или окажется верной… или нет. И перекусить бы пора уже.
Друст тут же отправился к стойке и заказал какую-то еду. Еда выглядела неважной, но голод утолила. Чувствуя, как растёт напряжение ожидания, Сильхе спросила:
- Помнишь, ты говорил, что пишешь стихи? Прочтешь?
Он явно не был уверен, что место и время подходящие, но и не отказался.
- Прочту. Песенка героев… или о героях. Будет приятно, если ты когда-нибудь споёшь.
Немного помолчал, а потом как в холодную воду кинулся в собственную поэзию:

- Скажи, что я не прав, но вот как вижу
(Добавь свои в картину эту краски):
Зло не вовне, не Там - гораздо ближе.
Обыденное, и не носит маски.

Столкнешься - удивишься: как, ну что же?
Описывали нам не так, не это:
Рога, копыта и кривые рожи.
Да, тоже есть. Не в том его примета.

И вид, и голос может быть случаен,
Намешано всего в душе и теле.
Но Зло, поверишь ли, всегда скучает,
И от безделья в кашу перемелет

Все, что ему случайно попадется,
Сжуёт свой хвост - но вряд ли вкус устроит.
За нас с тобой когда-нибудь возьмётся,
Но толку, мы не кто-то, мы - герои!

У нас и рожи кривы, и сужденья,
Не отпугнут с тропы сопротивленья.
К другим суровы, но с собою строже,
Пусть с нас с тобой смеются, ну и что же?
Раз быть нелепым – значит, быть героем
Насмешки обратим своей бронёю.

Дочитав, посмотрел на нее с такой робостью, какой она от Друста еще никогда не видела.
- Ну как?
- Прямо про нас. И кто тебя на такой стих раззадорил?
- Да один там… Который все время боялся ошибиться, показаться смешным или нелепым, а в итоге выглядел как расфуфыренный болван с дорогим ковыряльником. И ты совсем ничего не изменишь? Ни строчки?
- Зачем мне менять твой стих? - удивилась Сильхе. – В самомнении, что смогу сделать лучше тебя? Этот – нет, он же твой, выражает твои чувства, не мои. Но если хочешь… - Она задумалась и выдала:

- О нас с тобой когда-нибудь споткнётся,
Но толку... Мы не кто-то, мы герои.
И нас и рожи кривы, и сужденья,
Мечи и песни не звенят, а воют.
К себе или другим - без снисхожденья...
Смешно же? Быть нелепым - путь героя.

Подумал и хитровато улыбнулся:
- «О нас с тобой когда-нибудь споткнётся» - это вдохновляет. Может даже уже споткнулось.
Застучало. Но сначала отчетливо зазвенела в голове у Сильхе та мелодия, что пропел Кано, а потом, наконец, смолкла. Из подъехавшей рейсовки вышла Беллия, сразу кинулась куда-то назад, за карету, словно за ней гнались. Из осевшей пыли проявился подскакавший кентавр, слегка бледноватый и грязный, словно по дороге ухитрился упасть. Сильхе не испытала удовлетворения. Нет никакого толку в мести, даже если видишь ее результат. Да и вряд ли он нарочно…
Она вышла наружу. Дождалась, пока ее заметят и подойдут, оба, и Кано и рыжая. И только тогда сказала:
- Будет как вы хотели, я еду с вами. Но не потому, что добрая или передумала. Просто не люблю лишних страданий.



А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Cat20087 Дата: Пятница, 09 Июл 2021, 9:55 AM | Сообщение # 62
Избранник
Группа: Проверенные
Сообщений: 1982
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Lita ()
Там был спор насчет "но Сильхе же ничего не сделала, совсем ничего, за что её?.." Я бы не сказала, что ничего. Хотя ответ на сделанное и может показаться несколько не равным сделанному.


Я бы тоже не сказала, что совсем ничего. Из лучших побуждений, конечно, но последствия не всегда предсказуемы. Да и само "сделанное" тоже понятие субъективное: для одного "ачотакова", а для другого "господи, помилуй".

Цитата Lita ()
- Подстроено… все подстроено, только ради того, чтобы я… И никогда не узнаю, как было бы… Но я-то сама… почему?.. Ведь это же была просто песня, без магии…


Все оказалось сложнее, чем предполагалось... Что же это за цель, которая оправдывает средства?

Цитата Lita ()
Суд Богов - это всегда справедливо. Только форма у него бывает разной.


На мой взгляд, для богов человеческая судьба лишь тонкая нить в ковре жизни - а для человека она своя, родненькая, пусть даже серенькая. И другой нет.

Цитата Lita ()
Но ты ведь опять выбрала милосердие, а не справедливость.


Есть очень хорошая притча от монаха Варнавы:



Цитата Lita ()
Оправдание состоялось. Претензии можете высказать богам.


Точнее не скажешь...


ksenia
 
Lita Дата: Суббота, 10 Июл 2021, 12:24 PM | Сообщение # 63
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Замечательная притча!

Глава тридцать первая. Привязка. Лучше внутри, чем снаружи. Истории за столом

Беллия молчала недолго, но тон почему-то оказался не скандальным, а усталым:
- Это сделала ты?
Сильхе все равно притворилась, что не слышала. Обратилась к кентавру:
- Головная боль, слабость, тошнота?
Он кивнул:
- И музыка в голове, та, из Храма. – Его наивности хватило, чтобы задать вопрос: - Что происходит? Почему все так?
- Похоже, ты ухитрился связать нас «той музыкой». Чем больше между нами расстояние, тем обоим хуже.
- Что? - в голосе Кано было недоверие.
Она и сама не верила. Объяснять ничего не хотелось, но куда денешься?
- На первом же курсе я нашла себе врага. То есть это я ту девицу так воспринимала, что даже мешало учится, ну и она меня не больше любила. В итоге мы взаимно ненавидели, но цеплялись друг за друга, хоть балладу о верных врагах пиши. Мой тогдашний Черный учитель проделал как-то раз такую штуку: привязал нас друг к другу на «сто слов». Приходилось встречаться и разговаривать, иначе становилось худо. Замечаешь сходство?
Кентавр ошарашенно молчал, но влезла рыжая:
- Тот Черный учитель был магом? Но Кано не маг!
- Пару раз в жизни, когда очень надо, мы все маги, - не согласился Друст, по виду вроде бы не собиравшийся прямо сейчас прибить ее обидчика. – Сила веры… и сила необходимости. Но прошу прощения, ты, господин кентавр, все равно дурак.
- Был бы, если б сделал это нарочно - согласилась Сильхе. – А судя по лицу он ни сном, ни духом. И самому досталось.
Кано, наконец поднял голову.
- Это заклятье можно снять?
- Понятия не имею! Мы с той девицей-врагиней научились преодолевать… Но полтора месяца на это ушло. За полтора месяца твоя миссия точно завершится.
- А если к волшебнику обратиться?..
- Та же история, что и с южной ведьмой, - убила надежду Сильхе. – Не всякий маг возьмется снимать то, что не он накладывал.
- И что делать?
Друст аж хохотнул:
- И правда, как ребёнок, мамка нужна. Сам сделал – сам исправляй. Или хоть будь мужчиной - не жалуйся.
- Но это же нужно не только ему, - заметила рыжая – и вновь спокойно. Оглянулась на рейсовку. – А сейчас надо решить, ехать ли дальше. В карете есть два свободных места.
- Нам не по пути, - Кано потер висок. – Меня как на аркане тащило в этом направлении, поэтому посадил тебя и сам следом поскакал.
Девушка-бард припомнила по карте. И правда, Лармар на западе, а им все еще надо на северо-восток.
- Сильхе, помоги, - попросила Беллия. – Я в этом не разбираюсь, а у тебя есть карта. Куда нам отсюда?
- Куда и собирались, в Тимарт. – Она вспомнила, что так и не рассказала рыжей и Кано про то, что из себя представляет Фолкаэрен. Но на это сейчас уже не хватило бы терпения.
- Пойду узнаю, есть ли туда рейсовка, - Беллия поправила прическу и отошла к домику, где торговали билетами.
По пути ей пришлось ответить на вопрос возчика, дожидавшегося последних пассажиров рейсовки и доставать оттуда небольшой баул, видимо, со старым платьем. Ноша девицу не смутила, хотя по тому, как она пыталась пристроить ее в руках, было видно – рыжей непривычно что-то таскать.
- Теперь ты будешь меня ненавидеть? – спросил Кано, отвлекая ее от зрелища.
На это Сильхе отвечать не собиралась. Пусть помучается. Заслужил.
- По пути есть пара больших городов, - заметил Друст. – Можно поискать там мага, который умеет строить телепорты. Принцип, правда, примерно тот же, что и у госпожи Шелкового города. Он может отправить нас только туда, где сам бывал или в место, которое мы помним.
- Я про это думала, - признала Сильхе, - но сокращать путь нет смысла, сроки же. Сделать то-то и то-то в таком месте в этот день, не раньше, не позже.
- Но прибыть раньше не значит опоздать, - не согласился Друст. – Возможность подольше отдохнуть. Она всем нужна.
В словах, вернее, за ними было что-то еще. Сильхе показалось, что время нужно самому Мэннару. Она вдруг ощутила интерес. Мир перестал казаться кошмарным местом полным одних лишь ошибок и их последствий. Друст ухитрился разбудить в ней способность хотеть чего-то еще, кроме покоя и простоты, и от этого стало тепло. «Да Боги же… я влюблена, а не просто увлечена?». Что же, Трое и Четвертая справедливы и в этом. Вместо неразделенной любви – дали её же, но взаимную. «И мне суждено его потерять…» Но где-то внутри уже зарождалось упрямство: «Мой. Не отдам». Она этого не произнесла, даже не подумала. Лишь почувствовала.
Выглядевший вялым и каким-то потасканным, словно выгоревшим кентавр молчал. Только то и дело поглаживал зарывшуюся в волосы пеккару. Кажется, со времени последней встречи горбик на спине крысы еще вырос.
- Завтра в полдень идет рейсовка в Дванхар, вроде бы это близко от Тимарта, - сказала вернувшаяся Беллия.
Сильхе достала и развернула карту. Дванхар находился очень удачно – как раз посредине между Тимартом и одним из озёр, где можно было поискать Фолкаэрен. Значит, как всегда: немного рутины в виде поисков гостиницы – сейчас пригодился был один из «крикунов», вечно торчавших у ворот больших городов. Но Лармар большим не был.

Зато был запутанным. Ничего, похожего на гостиницу, рядом со станцией рейсовок не нашлось, а подсказки не помогали, даже самые ясные. «До конца этой улицы, а там сверните и сразу увидите» - все, что они увидели, был забор, за которым старая развалина, едва ли бывшая гостиницей. Хотя люди оказались приветливыми, каждый старался помочь и направить, при этом было ощущение, что нарочно направляют не туда. Но начинало темнеть, а с фонарями в Лармаре было так же плохо, как с гостиницами.
- Придется сегодня на улице ночевать или проситься в дом к добрым людям, - сказала Сильхе.
Кентавр споткнулся. Пеккара вылетела из его волос и мягко приземлилась на кучу листьев. Кажется, не испугалась, но и возвращаться к Кано не собиралась – длинно пропищала, выдав целую тираду, и неторопливо потрусила куда-то вдоль очередной улицы. Странно, но мелкую в общем-то пеккару было хорошо видно в полутьме.
Сильхе подумала, что крыса… Йири, кажется, наконец решила сбежать – например, чтобы поискать себе еды. Кентавр, само собой, кинулся за ней, девушке-барду тоже пришлось идти, хотя ноги уже держали плохо, да и голова после всего соображала туго. Но крыса не бежала. Когда оказавшийся слишком неповоротливым, наверное, тоже от усталости, кентавр, отстал, приостановилась и подождала.
- А ведь она нас куда-то ведёт, - заметил Друст.
- Сам уже понял, - отчего-то огрызнулся Кано.
Голубоглазый только усмехнулся, но не стал накалять обстановку ехидным ответом.
Сделалось чуть светлее, но не из-за того, что фонарей прибавилось. Казалось, светился сам воздух.
Пеккара остановилась у плетеного из лоз забора бревенчатого дома, подождала, и пискнув нырнула под него.
- Ну куда?! – обреченно выдохнул кентавр.
Калитка оказалась открытой, и все вошли. Йири сидела на пороге у двери дома. Охотно пошла на руки к кентавру, но стоило ему шагнуть в сторону, как она громко возмущенно запищала.
Из-за двери немедленно ответили:
- Сейчас, сейчас!
Через минуту отворили. В коридоре стоял невысокий лысый старик в фартуке на мятую синюю рубашку и брюки.
- Заходите, - пригласил он, отступая вглубь дома. - Время позднее, внутри лучше, чем снаружи.
Первая потянулась войти Беллия, за ней внутрь ступил и кентавр, потом Сильхе с Друстом. Короткий коридор привел в большую залу с камином, сложенным из цветных камней, высоким, от пола до самого потолка. Некоторые камни блестели как стеклянные. У одной из стен занимали место книжные полки, а меж ними стойка в виде выросшего из пола дерева, вместо кроны раскрытая книга на подставке. Изогнутая лестница вела на второй этаж; перила казались покосившимися. У другой стены стоял клавесин, над ним портрет, но такой пыльный, что было не понять, мужчина на нем или женщина. У самой двери - большой в форме груши горшок с плющом. Плющ тянулся из горшка по всему дому по стенам и под потолком. На самой толстой лозе висели три светильника. Тут и там стояли плетеные кресла и несколько стульев тоже плетеных из лозы.
Тут же, у двери, на грубом плетеном коврике стояла пара ботинок; гости, не сговариваясь, разулись.
- Поднимайтесь наверх, - сказал хозяин, кивнув на лестницу, - отдохните немного и спускайтесь на ужин.
И снова никто не стал спорить, даже кентавр, которому было неудобно всходить по лестнице. Но перила оказались удивительными, во-первых, очень удобными, во-вторых, стоило за них взяться, как ступени словно ожили и сами понесли наверх.
Наверху обнаружился маленький коридор и две двери. Кано с Беллией выбрали правую, Сильхе с Мэннаром зашли в левую. За дверью была комната, вроде гостиной, переходящая в эркер у окна, где стояла кровать. На полу лежала пушистая шкура. Сильхе с наслаждением ступила на нее, погрузив ступни в густой мех. В окно уже заглядывала почти полная луна, неяркий свет слепил, несмотря на горевшую в комнате лампу. Девушка подошла и задернула штору, села на кровать, мягкую, пахнущую какими-то травами.
- Как в сказке, - с улыбкой заметил Друст, садясь рядом. – И никто не спорит и не удивляется.
- Подозреваю, что это и есть очередная сказка, притом с хорошим концом. Да пора бы уже… Как считаешь «немного отдохните» это сколько?
- Полчаса? – предположил он.
В комнате нашлась вода в большом кувшине и тазик. Сильхе умылась над тазиком с помощью поливавшего ей Друста, а потом долила воды и с наслаждением опустила в нее гудевшие ноги, сев тут же на полу. Хорошо-то как…
Она запоздало подумала, что Мэннару тоже захочется умыться.
- Тебе полить?
- Я так, - он наклонил кувшин над тазиком одной рукой, налил воды в ладонь другой и так умылся.
Сел рядом, прислонился теплым плечом, и стало хорошо. Заботы и вопросы никуда не ушли. Но не сейчас.
Полотенце было одно, Сильхе не стала вытирать им и ноги, так что пришлось просто сушить. И так, босиком, как дети, они вдвоем спустились вниз.
На стол было накрыто не в зале, а в маленькой кухне, где все равно хватило места, чтобы удобно сесть. Беллия выглядела отдохнувшей, а вот Кано нет, наверное, из-за хмурого выражения лица. И пеккара… Горб стал почти незаметным. Ну, может, его появление и исчезновение - какое-то свойство животного.
- Как зовут малышку? – спросил старик, уже снявший фартук, занявший свое место за столом.
- Йири. Я Кано, а она Беллия, а они…
- Сильхе и Друст, - успел раньше него Мэннар.
- Друст… это тростник, что ли, гнется, но не ломается? – усмехнулся хозяин, тонкой улыбкой записного хитреца, брови-уголками над невозможно-зелеными глазами чуть приподнялись.
- Вроде того, - согласился Мэннар с ответной усмешкой.
- Кано…- старик потеребил острый подбородок, - «преданно служащий». Беллия – прекраснейшая. Сильхе… пожалуй, «легкая» или «удачливая». А я Регнин.
- Элдэ Регнин? – придралась или уточнила Сильхе. – «Старый король»?
Не удержалась и пропела:

- Старый король выбирал свой ответ:
«Есть только два, но не «да» или «нет»,
Зло и добро, чернота с белизной.
Кем бы ты ни был, не стать тебе мной».

- Он самый, - кивнул хозяин. - Но я думаю, ты можешь рассказать историю удивительнее этой.
Девушка сразу припомнила Ворнейна.
- Могу, пожалуй.
- Расскажи, - тут же предложил Регнин. - Чем интереснее история, тем вкуснее будет ужин.
Она как-то сразу согласилась и с этим. Наложив в тарелку мяса с овощами – на столе были так же пирожки, каша и подлива в горшочке и красный суп – начала рассказ:
- Это история о Детях Пыли, но не только о них. Это история о том, кто любил жизнь, а познавал смерть, но не только о нем. Эта история о нас и для нас…
Одновременно есть и рассказывать было легко, словно было две Сильхе, одна наслаждалась ужином, а другая дарила историю, которой могли насладиться другие. Все в ней было правдой, хотя сейчас и казалось, что слишком красиво и на самом деле так не бывает.
- Прекрасная история, - сказал Регнин, когда Сильхе закончила. Обвел взглядом гостей: - Кто-нибудь хочет еще что-то рассказать?
- Я хочу, - ответила Беллия.
Никто не возразил.
- Жила на свете девушка, у которой вроде бы было все, а потом оказалось, что ничего нет. Но она про это не знала, пока ей не предложили еще что-то. Другого человека, которому она станет нужна. Наверное, все девушки этого хотят. И она даже согласилась с тем, что все будет подстроено, ее встреча с другим человеком и прочее. Потому что подстроенное потом стало настоящим для обоих. Но настоящее было побеждено… Другим настоящим. Когда она узнала, что у нее с ее любимым общая кровь, что они даже ближе, чем брат и сестра и не могут быть вместе.
- Белли… - начал кентавр.
- Помолчи, - одернула рыжая. – Потом расскажешь по-своему. Она не знала, что делать. Сначала было плохо об этом думать, потом оказалось, что не думать хуже. И она решила постепенно… наполнить свое сердце чем-то еще, хотя и понимала, что вытеснить любовь не получится. У нее был перед глазами пример – ее возлюбленный, который служил высокой цели, иногда забывая обо всем на свете. - Беллия посмотрела на Кано. – Я умру на твоем алтаре, если будет нужно, хотя знаю, что ты этого не хочешь.
Все молчали. На ум Сильхе приходили сотни вопросов, но среди них было не отыскать самого важного, поэтому молчала и она.
- Вы очень храбры, госпожа, - сказал Старый Король.
- Нет, - не согласилась Беллия, - я так боюсь, что придется выбирать... Боялась, пока один человек не сказал, что я повзрослела… Тогда я поняла, что и в самом деле пора. Ведь можно свалить дурной характер на то, что ты голем и тобой управляют. Но ты голем только если сам собой управлять не хочешь.
Их с Сильхе взгляды встретились, два честных прямых взгляда, почему-то не выходящих за пределы творящийся здесь и сейчас полусказки…
Кано разрушил атмосферу оглушительно зевнув, и тот же сделал Друст, завершив дело.
- Спать, всем спать, - сказал хозяин. – Завтра всё станет лучше.

Лечь и сразу словно провалиться в мягкое и теплое ничто – это спать? Если проснуться отдохнувшей и в таком же тепле – то да.
Она рискнула пошевелиться и посмотреть на Друста. Оказалось, он уже проснулся; приподнялся на локте, растрепанный, щемяще-милый, родной, смотрел со знакомой улыбкой, искушающей ответить, но вряд ли они могли себе что-то позволить так близко от спальни другой пары, не способной разделять любовь. Поэтому Сильхе просто спросила, словно с сомнением:
- Доброе утро?
Мэннар взял ее лицо в ладони и нежно поцеловал – в самый краешек губ, в другой, словно дразня, в кончик носа. Пришлось притянуть его к себе и целовать самой, до головокружения и звезд в глазах.
- А теперь как, доброе? – лукаво спросил он.
- Определенно… но станет еще добрее, когда позавтракаем. Запахи чувствуешь?
Пахло прекрасно, явно чем-то жареным.
В дверь тихо постучали.
- Входите, - разрешила Сильхе, поправив сползшее одеяло.
Беллия, а это оказалась она, входить не стала – приоткрыла дверь. Она была полностью одета, и не во вчерашнее платье, а в другое, синее с зеленым.
- Вы еще не встали? Завтрак готов. Сильхе, можно переодеться.
- Так не во что, - заметила девушка-бард. – Мое платье в свертке, надо стирать и гладить.
- Не надо, - рыжая все же зашла, но только затем, чтоб продемонстрировать пусть и старый, но удивительно чистый, поглаженный и даже выглядевший новым наряд.
И ни капли смущения от того, что мужчина и женщина в одной постели, и ни единого упрека.
Стоило об этом подумать, как Беллия произнесла, опустив глаза:
- Хочу извиниться за то, что наговорила. Вы пара и знаете, что вам делать… Сильхе, Друст, простите.
Она все же подняла взгляд, но только на миг, а потом сразу вышла, затворив за собой дверь.
- Что с ней случилось? – спросила девушка-бард, проводив рыжую взглядом.
- С ней случилась ты, - усмехнулся Друст. – И не только с ней, со всеми нами. Слышала же, как она повторила вчера твои слова? Молодец девчонка. Такой она нравится мне больше.
- Если пытаешься меня дразнить – не получится, - фыркнула Сильхе, вставая. Дотянулась до сумки, вывалила на кровать сверток с платьем и начала разворачивать. – Я лично за свободу… выбора.
- Я тоже… но не настолько, - вздохнул он, тоже поднимаясь. – Просто она смогла меня удивить.
- И меня, - странное дело, но платье и правда оказалось чистым… и развернулось без складок, словно не провело долгое время в свертке. – Хотя вроде бы должна ее ненавидеть… Нет, я не собиралась, но теперь точно не смогу. Остается еще и Кано понять и простить.
В последнем невольно прозвучала ирония.
- Женщине можно простить больше, чем мужчине, - то ли согласился, то ли нет Мэннар. - Особенно смелой женщине. Но поглядим, что расскажет сегодня кентавр, «чтобы сделать еду вкуснее».
- Думаешь, ему придется рассказывать?
- И ему, и мне, - голубоглазый выглядел довольным, как кот на печи. - И я уже предвкушаю.
Он тоже занялся своей одеждой. Камзол и все прочее висело на спинке стула, вчера еще пропыленный насквозь бархат выглядел совершенно чистым. Сильхе поинтересовалась состоянием своего старого костюма на соседнем стуле. Рубашка, жилетка и брюки стали чистыми, и даже старые ножны с «Третьим желанием» блестели новой кожей, чего уж никак не могло быть. Но было. Сам клинок, впрочем, не изменился, и это ее вполне устроило.
- Мы случайно не попали в один из волшебных городов, которых на самом деле не существует? – спросил Друст одеваясь красивыми скупыми движениями.
- Если и да, я не знаю в какой, - она пронаблюдала процесс одевания, признавая, что сама никогда не научится прятать красивое тело в красивую одежду так, что красоты становится больше и от неё просыпается чувство. – Но думаю, нам объяснят.
Умыться и одеться заняло пару минут. Потом они спустились вниз, к столу, на котором ждал своего времени жареный кабанчик в окружении морковки, помидоров, кусочков хлеба и зелени. Хозяин был в той же и такой же мятой рубашке и серых штанах, подпоясанных красным поясом с вытесненными на коже значками, то ли Старый Язык, то ли какие-то руны. Видимо, на него самого выгладившая и обновившая вещи магия не действовала, или была ему не нужна.
- Доброго утра и приятного аппетита, - сразу всего и всем пожелал он.
- И вам того же, - суховато ответил кентавр, устроившийся у стола по-конски, лёжа.
Выглядел он явно лучше, чем вчера; вот что значит выспаться. Пеккару на стол в этот раз никто не пустил и Кано кормил крысу с ладони кусочками морковки. Но сегодня, когда отдых позволил всем прийти в себя, кентавр не нашел ничего лучше, кроме как начать придираться, даже не дождавшись конца обеда. Каждый едва успел отведать сочной кабанятины и не менее сочных овощей, как он заговорил:
- Мы все вам благодарны, господин Регнин. Но это все-таки очень странно, когда пеккара приводит к двери, а за ней тебя уже ждут. Допустим, крыса могла учуять прекрасные запахи, или ей просто-что-то понравилось. Но вы же не могли знать, что так будет. А между тем в комнате, где мы сегодня ночевали, горела лампа, у постели лежал толстый плед, как раз мне лечь… И ужин вы готовили не на одного. Не считайте нас неблагодарными… но кто вы такой и что вам от нас нужно?


А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Cat20087 Дата: Вторник, 13 Июл 2021, 1:05 PM | Сообщение # 64
Избранник
Группа: Проверенные
Сообщений: 1982
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Lita ()
Ведь можно свалить дурной характер на то, что ты голем и тобой управляют. Но ты голем только если сам собой управлять не хочешь.


Неожиданно было услышать это от Беллии.

Когда наши путники никак не могли найти кров, я уже настроилась на очередные неприятности... но все закончилось хорошо. Или слишком хорошо?

Цитата Lita ()
Мы все вам благодарны, господин Регнин. Но это все-таки очень странно, когда пеккара приводит к двери, а за ней тебя уже ждут. Допустим, крыса могла учуять прекрасные запахи, или ей просто-что-то понравилось. Но вы же не могли знать, что так будет. А между тем в комнате, где мы сегодня ночевали, горела лампа, у постели лежал толстый плед, как раз мне лечь… И ужин вы готовили не на одного. Не считайте нас неблагодарными… но кто вы такой и что вам от нас нужно?


Вопрос очень интересный...


ksenia
 
Lita Дата: Среда, 14 Июл 2021, 5:54 AM | Сообщение # 65
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Cat20087 ()
Или слишком хорошо?


Иногда может быть хорошо и просто так, без подвоха:)

А Беллия - она учится.

Глава тридцать вторая. По Старому Закону. Исчезнуть и вернуться. Возвращенный подарок
Это было как-то обидно лично для нее. Во-первых, наконец, можно отдохнуть, и цена за отдых не кажется большой – проявить доверие, рассказать историю, тем более доверяла она не одна, а в компании. Во-вторых – именно Кано, замороченный этой своей «миссией», высшей целью и опекуном, который явно себе на уме, вдруг стал гласом разума. Хотя понятно: рыцарь решил не допустить, чтобы с ними провернули какое-то очередное злодейство. Но очень уж «вовремя».
- Мясо не прожарилось? – вместо ответа спросил Регнин.
- Нет, все прекрасно приготовлено, спасибо. Но вы не ответили.
Старик посмотрел прямо в глаза кентавру, от этого взгляда воздух зазвенел струной.
- Могу попросить тебя подождать до конца завтрака?
- Зачем? Что потом изменится?
- Для тебя, наверное, ничего. Но вспомни, вчера я предложил рассказать историю, чтобы сделать еду вкуснее. И ведь получилось. А сегодня вы проснулись отдохнувшими и получили еще несколько приятных вещей, которые подарили сами себе, приняв здешние правила. Поделились чем-то со мной и друг с другом. Ты сейчас хочешь не поделиться, а взять. Имеешь право, не спорю. Но возьмешь ты это и у других тоже, а они ни при чем. Дай им хотя бы доесть.
Кано слегка смутился, но старик не дал ему времени на смущение:
- А пока можешь помочь мне, нужно занести в дом дрова для камина.
- Конечно, - кентавр встал даже быстрее, чем поднялся хозяин, - с радостью помогу.
Они вышли из кухни, а потом из дома.
- И что думаешь? – спросил Друст у Сильхе почти сразу, как они остались втроем.
- Что они все обговорят там, снаружи, - почти сразу ответила она. – Минус одна тайна, над которой нам не придется ломать голову.
- Но если спросить у Кано, он расскажет, - защитила любимого Беллия.
- Расскажет, если с него не возьмут слова молчать. Но я не стану спрашивать. Вдруг от этого и правда… и еда станет менее вкусной, и пыль с грязью вернутся на одежду. Только задерживаться тут все равно не стоит…
Висок дернуло болью – видимо кентавр отошел слишком далеко. Но тут же все прошло. В прошлый раз, с «верной врагиней» и привязкой на сто слов, началось именно с того, что они привыкали и могли обходиться без встреч все дольше и дольше. Наверное, и теперь будет так же.
- А что за сказка о Старом Короле? – спросила Беллия.
- Вряд ли она имеет к нам отношение. Старый Король, или Последний Король, хранитель Законов Старого Мира, когда-то правил якобы всем и всеми, а потом устал и ушел на покой, спать в дереве. Раз в сто лет или около он просыпается, чтобы предложить миру эти самые законы. Но мир уже изменился, ему не нужно такое старье, поэтому получивший отказ Элдэ Регнин возвращается спать в дерево, до нового столетия… ну еще иногда прямо из дерева говорит с героями, как в балладе, которую я напела. «Юный Диларе пришел за советом, дубу поклон отдает поясной. «Мудрый, скажи мне, весною и летом, как мне добиться славы земной? Все забывается, все исчезает, книги историй истлеют в тиши. Стал бы великим, как ты, но не знаю, подвиг какой для того совершить?»… В итоге герой выяснил, что быть заметным – значит быть собой и только собой, потому что второго такого, как ты, на свете просто нет.
- Вот и спела бы, интересно же, - намекнул Мэннар.
- Поесть хоть дай!
- А обо мне? – спросила вдруг Беллия. – Что бы ты спела обо мне?
Сильхе почувствовала, что это требует серьезного ответа и прямо сейчас. Поспешно дожевав и проглотив мясо, она дала себе несколько минут собрать слова… И вспомнить музыку-внутри рыжей. Она, или ее части, обязательно должны быть в этой песне.

- Мы знаем друг друга, как дождь и трава,
Как истина и тоска.
Но если найти попытаюсь слова
Для нашего «в чём» и «как»,
Бессилие слов осознаю вдруг,
Их взять захочу назад.
В ролях непривычных ведём игру:
Вчера был любимым, сегодня друг,
И ближе, чем сын и брат.

Да, шесть нот Беллии тут были, но ничем не правили. Сильхе вставила их чуть отстраненно, как подписывают открытку – и тут же забыла.

- Не думать, смириться, что есть хранить,
С тобой разделяя путь.
Когда все кончится, как мне быть,
Хоть что-нибудь, да вернуть?
Но кем бы ты ни был в моей судьбе,
И кем бы ни стал в своей,
Я все что имею отдам тебе,
За жизнь и защиту от сотни бед,
За цель, что всего важней.

А злую ревность зажму в кулак,
У цели ведь нет лица.
Не видя зачем, без вопроса «как»,
Иду с тобой до конца.
Вот все, что имею, и чем живу,
Захочешь, так осуди.
Я знаю тебя, как роса траву,
Как бурю и ветер, струну и звук,
Как все, что там, впереди.

Рыжая смотрела странно.
- Ты это прямо сейчас?.. Или раньше?
- Сейчас, - ответила Сильхе.
Невольно усмехнулась, подумав, что снова выбрала доброту, а не справедливость. Впрочем, сказать Беллии жестокую правду, даже уложенную в стихи – было ли добрым? Или хотя бы справедливым?
- Но это… не совсем правильно. Только последняя строчка верна. Я и правда знаю, что впереди…
Сильхе удивилась. Она не угадала? Спела не то?
- Конечно, я не брошу Кано, - попыталась что-то объяснить Беллия. – Но есть еще один путь, мой собственный.
В зале затопало – вернулись старик с кентавром, оба несли по охапке дров. Сложили их в ящик у камина, но на кухню никто из них заходить не стал, только Регнин спросил, подкладывая поленьев в огонь.
- Вы уже закончили? Тогда, может быть, госпожа бард сыграет? Хочется послушать, как звучит струна бога.
У Сильхе аж в глазах потемнело; пообещав себе потом попросить Кано больше никому и никогда не рассказывать о струне, она вышла из-за стола. Так или иначе, к ним проявили гостеприимство и за него стоит заплатить вежливостью.
- Конечно, сыграю. Только схожу за кинтарой.
Она поднялась в комнату, злая и встревоженная, потратила минуту, чтобы успокоиться. Не каждому можно рассказывать тайны. Оставалось надеяться, что эта сказка и правда будет со счастливым концом.
Ополоснув и вытерев насухо руки, Сильхе спустилась вниз с инструментом. Не удержалась и подарила разлегшемуся на ковре кентавру красноречивый взгляд, потом села на один из плетеных стульев. Остальные тоже уже сидели кто где, а старик занял место за клавикордом.
- Что хотите услышать?
- Что нравится тебе самой.
Вот так запрос. Пожалуй, никто никогда такого не спрашивал. Или было – вчера за ужином она рассказала такую историю.
Сильхе начала наигрывать что-то и сбилась. Не то. И это тоже. И это. И вообще. Вроде понятно, что играть – то, что позволит показать возможности голоса и инструмента. Но… такие песни почти ничего не дадут другим, да и возможности просили показать не ее, а струны. Возможности бога?
Она даже замерла на мгновение. Так долго чем-то пользоваться и вдруг назвать по имени. Дурно или хорошо, но Сильхе распоряжалась подарком Мотылька, который точно был больше, чем оружие и даже больше, чем искусство. «Больше ты, чем с тобой». Может, слова бога именно об этом? А если так, Сильхе играла на струне или струна играла ею, искушая силой бога?
- Что? – спросил Регнин.
- Я знаю слишком мало, чтобы показать, - призналась Сильхе. – Когда приходилось использовать струну… это был ответ на агрессию или просто необходимость… Или желание повыпендриваться. Но сейчас все это лишнее. Как показать возможности бога, если ты человек?
- Есть и такая легенда, - старик тронул одну клавишу, заставив прозвенеть единственную высокую ноту, - что боги на самом деле только хранители настоящей человеческой силы, как хозяева большого шкафа с красивой и удобной посудой. Когда кто-то просит о помощи или просто в ней нуждается, бог достает нужную… посуду: тарелку, ложку или кастрюлю и протягивает человеку. Тот берет и все делает сам. Спасает и спасается, или просто живет. Так что… лишнего на той полке нет, надо просто решить, что нужно.
Он повернулся к клавесину и начал играть – расхлябанно, Сильхе даже возмутилась такому обращению с музыкой. А потом вдруг привыкла, как к шуму листвы или пению птиц, к чему-то естественному. Фон, который, как бог, соединяет одно с другим. Что же соединить ей?
Она огляделась. В этом доме все было прекрасно устроено и все на своем месте. Если что и было из разорванного, нуждающегося в соединении, то они принесли его с собой. Сильхе посмотрела на Друста и Кано. Один улыбнулся и кивнул, словно с чем-то соглашаясь, второй пожал плечами, но ни один не просил что-то изменить.
Ну в конце-то концов! Когда не знаешь, что делать, просто делай что-нибудь. Сильхе тронула пятую струну, без желания и стремления к чему-то, она же не бог, так откуда ей знать, что нужно и кому, какая посуда с какой полки? Звук наложился на музыку, которую играл Регнин, влился в нее, изменил тон, настроение и силу… Прозвучала целая мелодия, прозвучала и стихла, не принеся видимых изменений. Только Старый Король перестал играть и повернулся к ней.
- Хороший выбор, госпожа бард.
Тут же встал Кано, резковато, словно заставлял себя.
- Прошу прощения… но нам стоит продолжить путь. Вы же не станете нас тут удерживать?
В этих словах Сильхе послышался какой-то намек; брови-уголки старика взметнулись вверх.
- Нет, не стану, хотя меня и просили именно об этом.
- Просили? – Друст, кажется, совсем не удивился. – Человек по имени Дриан Ву?
- Именно он. Ему нужно, чтобы вы оставались у меня четыре дня, уж и не знаю, зачем. Но таких гостей мне нечем удержать, - он снова улыбался и выглядел довольным. – Вы принесли в дом только хорошее и дом вас приветил дарами, вкусной едой, удобствами, крепким сном. И даже видом, - он повел рукой очерчивая пространство комнаты. – Сегодня утром все это вполне могло превратиться в темную сырую пещеру, если бы у вас были худые намерения. А их нет.
Кано тоже не выглядел удивленным. Похоже, именно об этом он говорил с хозяином во время похода за дровами. И надо было поблагодарить за все… а вместо этого кентавр сурово поджал губы.
- Вы слишком добрый, чтобы быть настоящим.
«А сам не такой?» - подумала Сильхе.
Регнин засмеялся.
- Может с этого и начинается доброта – что кто-то ее придумал в мире, полном зла? – он развел руками. – Решили уходить, так уходите.
Кано бросил взгляд на девушку-барда и Мэннара.
- Собирайтесь, мы выступаем.
Неожиданно было слышать от него и такой тон, и такие слова. Но она сама сказала, что главные Кано с Беллией, отступать поздно.
Вслед за кентавром они поднялись в комнату. Сборы заняли несколько минут, но закончить их не дали: дверь резко распахнулась, ударив по стене, в проёме стоял Кано.
- Беллия? Она здесь?
- Нет и не было, - ответил Друст.
Кентавр дикими глазами обвел комнату, словно надеясь, что рыжая прячется за спиной Друста или под кроватью.
- Она исчезла. Окно закрыто, по лестнице мимо нас не проходила…
Лицо сделалось еще более диким, он подался назад и выскочил в коридор. Через минуту его шаги затопали по лестнице, так что в комнате затрясся пол. А потом снизу раздался крик:
- Что вы с ней сделали?!
От вопля содрогнулись стены. Сильхе решительно схватила сумку.
- Как бы беды не натворил.
И тоже ринулась вниз.
Картина открылась замечательная: Кано угрожал старику хозяину обнаженным мечом. Регнин как ни в чем ни бывало сидел за клавиром, но казался слегка выцветшим и нечетким… Как и все вокруг. Стены и пол дрожали уже не переставая.
- Он же все время был с нами, - заметил Друст, подходя и вставая рядом со стариком.
Острие меча качнулось в его сторону:
- Ты ему помогал?
- И он тоже сидел с нами в зале, если ты забыл, - Сильхе встала с другой стороны. – Кано, прекрати. Скорее всего, Беллия сама как-то ушла. Ее же нельзя отсюда похитить?
Вопрос был к Регнину и тот ответил:
- Можно. Но если бы такое случилось, дом изменился бы. Он не любит насилия.
Девушка-бард поняла. Попросила:
- Кано, убери меч, пожалуйста. Ты все тут разрушишь.
- Почему?..
- Потому что я некоторым образом и правда предлагаю всем старый закон, древнюю справедливость: получать в ответ то, с чем пришли, - сказал старик, вставая. – Добро за добро, свободу за свободу, агрессию за агрессию. Если уйдете сейчас, то сможете сохранить дары дома.
- При чем тут дары?..
- Кано! – с лестницы раздался голос Беллии.
Рыжая стояла на верхней площадке и недоуменно смотрела на сцену.
- Любимая! – он кинулся к ней как-то преувеличенно пылко, даже не вложив меча в ножны и встретил спускавшуюся девицу в самом низу лестницы. – Где ты была?
- В Сагриндорэ, у госпожи Сараис… Нам уже пора уходить?
- К сожалению, - грустно улыбнулся Регнин. Дом трясло все сильнее, контуры вещей оплывали, цвета перемешивались.
Наверное, хорошо, что Беллия спустилась так быстро – лестница за ее спиной складывалась сама в себя.
- Слишком быстро, - старик сделался совсем прозрачным, а потом исчез, зато голос зазвучал гулко и сразу со всех сторон: - Я прошу вас довериться мне. Закройте глаза. Подумайте о чем-то хорошем или не думайте ни о чем, если сможете. Пожалуйста. Это важно.
Как ни странно, первым послушался Кано, потом Беллия. Сильхе закрыла глаза, только когда встала так, чтоб чувствовать Друста плечом. Думать о хорошем… Чего о нем думать, когда оно так близко?
В лицо дунул ветер, слишком свежий для просто сквозняка внутри дома. И когда она открыла глаза, оказалось, что никакого дома нет. Только дерево с толстым стволом, ясень с золотой осенней кроной.

- Старый король, тот, что в дереве спит,
Старый закон неизменно хранит,
Он на добро отвечает добром,
Строя для путника дом, - сказала Сильхе.

Крона зашумела чуть слышнее и затихла. «Спасибо тебе, кем бы ты ни был», - мысленно произнесла девушка-бард и, наконец, огляделась. Похоже, это был тот же Лармар, только самая окраина, вдоль дороги и они все были накормлены, спали в теплых постелях и да, одежда осталась чистой и поглаженной тоже. Старик сказал правду, они сумели сохранить дары дома… но надо было распорядиться ими правильно. И временем, которое у них осталось… для чего? Что тут произошло бы через четыре дня, если бы Регнин задержал их, как его и просили?
По дороге, со стороны города, застучали колеса – приближалась рейсовая карета.
Кентавр дождался, пока подъедет ближе и повёл себя как безумец – выскочил на дорогу и встал, заставив возчика остановить экипаж.
- Это еще что? – возчик мгновенно достал откуда-то арбалет. – Пограбить решил, нелюдь?
- Нет, господин, - кентавр без страха подошел ближе, - мы хотели бы занять свободные места, если они есть.
- Парочка найдется, - возница бросил взгляд на подошедших остальных. – А ты лакомка, сразу две дамы… Третий может сесть и рядом со мной, - он постучал по обитой мягким скамейке. – Только денег с вас сдеру, сам понимаешь, еще и штраф за испуг.
- Вот, - Беллия тут же протянула ему монеты, кажется, все что у нее было. – Можно мне сесть с вами?
- Ну, давай, - сказал он, беря монеты и чуть подвигаясь. – Остальные внутрь… Коняшка, а ты на своих.
- А куда вы едете? – поинтересовалась Сильхе, прежде чем нырнуть в карету.
- В Гуэст, госпожа. Западное направление.
Западное… а им все еще на северо-восток.
Но, пожалуй, важнее было убраться из Лармара как можно быстрее и дальше.
Она и Друст устроились в карете, пассажиры которой уже нетерпеливо выглядывали в окна. Рейсовка была средняя, на шестерых, рядом сесть не вышло, но Мэннар вежливо попросил пересесть молодого человека, по виду студента, в ему самом мешающем длинной шарфе, и тот согласился, освободив место у окна напротив Сильхе. Остальными пассажирами были дремавшая на среднем месте рядом с Сильхе старушка, у окна на том же ряду взрослый оборотень, полосатый, весь, с ног до головы, с черно-рыжими волосами, заплетенными с сотни косичек, и у окна ряда напротив девочка-оборотень, тоже черно рыжая, только с единственной косицей сбоку.
- Что думаешь? – сразу спросил голубоглазый.
- Что Беллия просто не хочет ничего объяснять, поэтому решила от нас отделиться… отделаться. Что коварный господин Ву послал кого-то то ли за нами, то ли к нам. Что кое-кто слишком много треплется о чужих тайнах и как бы не вышло с этого беды, - в присутствии посторонних она не могла сказать прямее. – И что стоит это все обсудить.
- Напомни, этот господин Дриан в каком городе обитает?
- В Полустолице вроде бы. Именно там я его слышала… через воздуховод, и наверное, видела, но в этом не уверена. А что? – спросила Сильхе.
- А твой брат?
- А брат в той «дыре» откуда ты родом, в Румно.
- Не так и далеко от Полустолицы. Можешь меня с ним связать? – попросил Друст.
- Хоть сейчас, - согласилась Сильхе. – Что задумал?
- Нужны сведения. Магу проще их раздобыть, особенно если тот, о ком надо узнать, тоже маг. А потом мы соберем все в кучу и обсудим. Мне очень не нравится эта интрига. Вроде бы все понятно: кукловод посылает куклу выполнить задание, к ней приписывает другую куклу. Что кукла нашла себе сопровождающих – её, куклы, дело, и общему не вредит, а как только начало вредить, посыпались неприятности. Хотя необязательно, что все они дело рук кукловода. Но теперь, когда мы знаем, что кукловод может на раз-два создавать пророчества, которые довольно точно и очень быстро сбываются – вопрос: зачем ему другие? Написал очередное, исполнил – и вот ты уже богат, знаменит, даешь советы королям и вертишь империями.
- На это я, пожалуй, смогу ответить, - Сильхе даже не задумалась. – Знаешь такое присловье, портной сам голый? Может господин Ву только создает пророчества, но сам их исполнить не может. Хотя бы потому, что знает – это все мура, и не верит в написанное… но верить должен кто-то еще. Такой, как Кано, например.
- Логично, принимается. Хотя слабак он тогда, а мне таким не показался. И добрым тоже. Второе «зачем» - зачем ему заботиться обо всех, прибавляя людям век? Не проще дать это только себе? Ну и третье все равно о сложности, - Друст потеребил квадратный подбородок. – Уж больно замороченная миссия.
- Мысли читаешь, что ли? Сама об этом думала. Возможно… есть дополнительное условие, которое делает все это нужным – и благо для всех, и миссию «на край света за зеркалом из чешуи дракона». Но мы его не знаем, как не знаем и подлинной цели.
Они говорили негромко и все же уже привлекали внимание, особенно пересевшего студента.
- Потом обсудим, - понял ее красноречивый взгляд Друст.
«Только сначала я тебе подкину еще одну загадку».
Она достала блокнот и, полистав до чистой страницы, записала: «Помнишь, что сказал той злой эльф? «Мы живем в мире, который никогда не был нашим. Но это поправимо». Звучало как обещание… или как угроза. Что думаешь?» Протянула блокнот ему. Друст прочитал – сидевший с ним в одной ряду студент зыркнул взглядом, но Мэннар ответил своим, предупреждающим и тот сразу отвернулся, - протянул руку за карандашом. В свою очередь написал что-то и отдал ей. «Я думаю так: хорошо бы это никак не было связано с коварным господином Ву». Что правда, то правда.
Девушка задумчиво полистала блокнот и наткнулась на стихотворение, которое писала на дереве.
Нет. Не на то. Написанное тут кончалось строчками, которые она помнила по своей молитве перед выступлением для короля.
«Как бывает, ты знаешь уже, потому
Улыбнись своей тени…»
Остальные слова оказались совсем незнакомыми, хотя почерк был её.
Сильхе задумалась, что это могло значить и нашла единственный ответ, который ей не понравился. Мотылек решил вернуть ей её молитву.


А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Cat20087 Дата: Воскресенье, 18 Июл 2021, 10:32 AM | Сообщение # 66
Избранник
Группа: Проверенные
Сообщений: 1982
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Lita ()
- Есть и такая легенда, - старик тронул одну клавишу, заставив прозвенеть единственную высокую ноту, - что боги на самом деле только хранители настоящей человеческой силы, как хозяева большого шкафа с красивой и удобной посудой. Когда кто-то просит о помощи или просто в ней нуждается, бог достает нужную… посуду: тарелку, ложку или кастрюлю и протягивает человеку. Тот берет и все делает сам. Спасает и спасается, или просто живет. Так что… лишнего на той полке нет, надо просто решить, что нужно.


Цитата Lita ()
Мне очень не нравится эта интрига. Вроде бы все понятно: кукловод посылает куклу выполнить задание, к ней приписывает другую куклу. Что кукла нашла себе сопровождающих – её, куклы, дело, и общему не вредит, а как только начало вредить, посыпались неприятности. Хотя необязательно, что все они дело рук кукловода. Но теперь, когда мы знаем, что кукловод может на раз-два создавать пророчества, которые довольно точно и очень быстро сбываются – вопрос: зачем ему другие? Написал очередное, исполнил – и вот ты уже богат, знаменит, даешь советы королям и вертишь империями.
- На это я, пожалуй, смогу ответить, - Сильхе даже не задумалась. – Знаешь такое присловье, портной сам голый? Может господин Ву только создает пророчества, но сам их исполнить не может. Хотя бы потому, что знает – это все мура, и не верит в написанное… но верить должен кто-то еще. Такой, как Кано, например.


Глава о том, что легенды бывают былью, что куклы так и норовят сбежать от своего Карабаса-Барабаса, и что в игры богов людям лучше не вмешиваться...


ksenia
 
Lita Дата: Понедельник, 19 Июл 2021, 4:35 PM | Сообщение # 67
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Cat20087 ()
Глава о том, что легенды бывают былью, что куклы так и норовят сбежать от своего Карабаса-Барабаса, и что в игры богов людям лучше не вмешиваться...

:) и об этом тоже.
спасибо что все еще читаете bouquet Отклик - это очень ценно.

Глава тридцать третья. Память оборотня. Лекарь для пеккары. Мозговой штурм

Но почему?
Первая мысль была спросить прямо у бога… А спросить что? «Почему, о великий, ты отдаешь мне мой стих после того, как принял в качестве дара и после ответного дара от тебя?» В этом вопросе вперед вылезал бард… Фанатиком веры Сильхе и не была, только фанатиком искусства. Богов, как все, благодарила или просила. Она бы не вернула подарок, хотя… вернула бы, знай, что его бывшему хозяину больше надо.
Сразу стало спокойнее. То ли Мотылек все же ответил на незаданный вопрос, то ли она угадала.
Она снова открыла лист, но подозревая, что все сразу окажется для нее слишком много, скользнула взглядом по самому началу:

Остановка у пути – не подумай, что это финал,
Есть у мира в тени новый мир за границей барьера.
Можно связь разорвать, но подумай, зачем ее дал
Тот, кому твои отданы голос, и верность, и вера?

Кто-то знал слишком много, но кто-то не знать захотел:
Как огрызок от яблока нищий берёт со ступеней,
Взял надежду без силы. Чтоб свет отыскать в темноте…
Улыбнись своей тени.

Больше она читать не стала, и думать над этим – тоже.
Рейсовка шла ходко и на удивление мягко. Дремавшая старушка проснулась и предложила всем перекусить. Ну как, предложила – к обеим дверцам крепились откидные столики, розовощекая пожилая госпожа начала выкладывать из вытащенной из-под сиденья, корзинки еду и полностью заставила оба бутербродами с сыром, мясом, зеленью, овощами, ореховой пастой, вареным яйцом и маслом. И сообщила, что ей одной столько не съесть. Сильхе даже пожалела, что ей нечем поделиться, но еду она с собой таскала в крайнем случае. Зато могла отдариться по-своему: быстро перекусив, сыграла и спела несколько дорожных песенок. Оборотни присоединились к пиршеству очень скромно, даже девочка не спешила брать второй бутерброд со сладкой ореховой пастой. Оба были неразговорчивы – «спасибо», «пожалуйста», «да, теплая нынче осень».
Мэннар тоже быстро закончил с бутербродом, постучал в стенку рейсовки и попросил остановиться. Вышел наружу, а вместо него через несколько минут зашла Беллия и карета снова тронулась. Друст повел себя как рыцарь; Сильхе вздохнула и подозвала из окна уныло скакавшего рядом кентавра, чтобы протянуть и ему один из бутербродов.
Кано выглядел плохо; цеплял копытами землю, часто спотыкаясь, глаза слезились, наверное, от ветра.
- Не заболел? – спросила Сильхе озабоченно.
- Нет. Просто устал, - он взял бутерброд с мясом, а второй рукой придерживал, прижимая к себе, пеккару. – Но Йири заболела.
Но больше он ничего не сказал – держаться вровень с каретой и так-то было трудно, а рядом с окном еще труднее – и поскакал, как и раньше, чуть в стороне. Девушка-бард закрыла окно.
Старушка принялась обхаживать новую пассажирку, и выглядевшая несчастной Беллия постепенно оттаяла и оживилась, вплоть до того, что тоже попросила сыграть для нее балладу о любви.
Окончательно умиротворенная она и заговорила первой:
- Тогда, в доме… Мне просто захотелось поговорить с госпожой Сараис.
- Но предупредить-то могла, - заметила девушка-бард. – Для нас всех новость, что ты можешь, когда хочешь, легко попасть в Сагриндорэ.
- А это вот, - рыжая одернула рукав и показала один из обручальных браслетов, - а второй в Городе Шелка. Один к другому притягивается.
Сильхе вспомнила свою розу. Беллия оказалась умнее – оставила в Сагриндорэ одну из парных вещиц.
- Хороший способ, - одобрила девушка-бард. - Но о чем вы говорили? Нет, можешь не рассказывать, это не мое дело. Просто - а вышел ли у вас вообще разговор? Когда кто-то все помнит, это не значит, что он все понимает…
- Меня она понимает… - Беллия выглядела задумчивой и говорила как во сне. – И помнит.
- Память, - внезапно влез в разговор оборотень, голос, густой красивый бас, заполнил все пространство кареты. - Два существа видят одно, а помнят потом каждый своё.
- Например? – не поняла и потому заинтересовалась Сильхе.
- Например вот я, - он тряхнул головой, разметав тонкие черно-рыжие косички. – Нелюдь в одной карете с людьми. Или оборотень с необоротнями, шелу.
Сильхе не знала значения слова «шелу», но вряд ли оно было приятным.
- Папа, зачем ты с ними разговариваешь? – тонким срывающимся голоском спросила черно-рыжая девочка.
- Потому что тоже хочу запомнить, - ответил он. В его голосе ни сейчас, ни раньше, не звучало обиды.
- Что запомнить? Как дурные люди плохо думают о хороших инорасцах? – а вот студент, кажется, обиделся. – Так это у нас взаимно.
- А давайте поспорим, кто о ком думает хуже? – это снова заговорила девочка. Она выглядела лет на тринадцать, но могла быть и старше. – И кто кому сделал больше зла?
- Зла? – старушка всплеснула руками. – У меня соседка гномка, мы никогда не ссорились, госпожа Эдкарн большая умница, лекарка…
- Еще скажите, что к ней ходили и люди!
- Ходили, конечно, - охотно сообщила старушка. – Но вот готовить она совсем не умела, это да.
- Или просто вам не нравится гномская еда! – безапелляционно заявила девчонка.
Сильхе не понимала, чего она добивается, и зачем отец это позволяет. А он позволял - сидел и слушал.
- Так люди сами виноваты, ясно, - ехидно заметил студент. – Если бы вы учили историю, маленькая госпожа, то знали бы: межрасовые конфликты начались не с людей.
- Но и не с инорасцев, - неожиданно вмещалась Беллия. – Это была просто случайность.
- И какая же? – снова заговорил оборотень.
- Упавшая и закатившаяся в щель монета, одна из тех, которые человек давал в долг инорасцу. Или инорасец вернул ими долг. Две разные памяти, - кивнула рыжая.
- Одной случайности мало, госпожа, - не согласился студент. – Одна капля только переполняет чашу.
- Да вы нам просто завидуете, - продолжила гнуть свою линию девчонка-перевёртыш. - Все, что могут шелу, мы делаем лучше. Почти все. Только поводы вы лучше выдумываете! Принять закон, чтоб в каждом городе было не больше пяти оборотней! И чтобы в полнолуние стража проверяла, дома ли они…
- Этот закон давно отменили! – вмешалась Сильхе.
- Закон отменили, а оборотней все равно не во все города пускают, - заметил старший перевертыш.
Девушка сразу вспомнила Дайжу.
- Да, вы правы…
- А в некоторые наоборот, - черно-рыжая словно только и ждала, пока Сильхе начнет отвечать и перебила, - силой тащат. И все ради магии. Смешно же будет, когда…
Тут она все же замолчала, поймав взгляд отца, в котором было спокойное предупреждение. И сменила тему:
- Вот ты, менестрелька… Ты и для меня споешь?
Девочка явно хотела скандала, по счастью другие его не хотели так же явно, даже студент умолк. От обоих оборотней словно сочилось что-то темное… но не злое. Это было, как если бы лунный свет сделался дымчатым, пройдя сквозь тучу.
- Конечно спою, - мирно сказала Сильхе.
Но сама предлагать не стала, чтоб не давать девочке повод еще позлиться.
- Ну тогда… «Лунная кровь»!
Студент нахмурился:
- Но она же запрещена, как оскорбительная, полная насилия и подстрекающая к убийствам!
- Люди запретили, не мы. Это наша песня, для нас в ней нет ничего оскорбительного. Так споешь? Нарушишь для меня ваш закон, шелу?
- Почему вдруг она должна это делать? – снова вмешался студент.
Сильхе пожалела, что рядом нет Мэннара.
- Потому что для меня все – люди, - сказала она. – Если ты хочешь услышать именно эту, я спою. Но тебя точно не оскорбит, что вашу песню, да еще и в переводе на наш язык, будет петь человек? Чего вообще ты ждешь от моего исполнения?
Девочка прищурилась:
- Ничего. Просто хочу услышать. Хочу запомнить.
Кажется, дальше спрашивать не стоило.
Песня исполнялась без инструмента; так воют волки или рычат медведи, так шумит ветер и вздыхает в ветвях филин. Так стонет умирающий зверь. Песня тоже была о смерти. О том как клан оборотней встретился с кланом людей и убил всех, а потом поужинал врагами – таков был ритуал. Пусть она была древней и рассказывала о древних временах, но это не отменяло ничего. Ни слов, от которых саднило душу, ни мелодии, от которой саднило горло. Старушка уже на втором куплете охнула и закрыла уши руками. Беллия молча сидела и смотрела на Сильхе, словно ожидая от нее еще чего-то. Студент осуждал и видом, и выражением лица, и в то же время ему явно было интересно. Когда еще доведется услышать запрещенную песню, полную насилия, крови и смерти, самыми мягкими словами в которой были «Раскроен череп и сладкий мозг кровью соленой запит»?
Но и эта песня закончилась.
- Я запомню, - пообещала девчонка. – Хотя спела ты плохо. Но вот тебе.
Она бросила что-то Сильхе и та машинально поймала. Блестящий, словно новенький, пятилим.
- Плата за песню. Только это «лунное серебро», - девчонка довольно оскалилась, - такое же ненастоящее, как твоя песня. Ночью луна заберет его себе.
Девушка-бард не знала, что сказать. Похоже, хвост одной из старых тайн настиг ее здесь и сейчас.
- А откуда у вас «лунное серебро»? – спросила она, не надеясь на ответ.
- Из кошелька, конечно, - кажется, девчонка почуяла слабину, и решила еще немного поиздеваться, - а кошелек принес человек. Люди охотно служат за деньги вообще кому угодно.
- Тирна, - произнес, наконец, оборотень-отец.
Девчонка вздохнула, потом словно паинька сложила руки на коленях, но просидела так не больше минуты. А новый вопрос оказался неожиданным:
- Тот кентавр, он чей раб?
- Кано не раб, - ответила с удивлением Беллия. – Он свободный.
- Ну да, поэтому и скачет рядом с каретой, когда места вокруг вон сколько. А то я не знаю, как себя ведут копытные…
- Тирна, - уже строже повторил отец.
Сильхе опасалась, что Беллия поведет себя как Кано - начнет всем и всё выбалтывать.
Но та сделала другое.
- Тебя зовут Тирна, а твоего отца Гаскар, - сказала она. – Я помню вас. Помню клетку. Но поверь, запирали и мучили не только вас с дочерью.
И мрак, который окружал оборотней, вдруг рванулся в стороны. Сильхе ощутила, как ее окатило, словно осыпало мурашками кожу, а потом все прошло.
- Ты… - начала Тирна и замолчала, словно забыла слова.
Сильхе смотрела во все глаза. Сараис что, научила Беллию помнить за всех? Но зачем? Впрочем, тоже ведь сила. И рыжая с успехом ее применила.
Дальше они ехали молча, старушка ухитрилась снова задремать, студент достал какую-то книгу. Беллия погрузилась в себя. Спрашивать ее о чем-то при всех не хотелось. Но когда карета остановилась на очередной стоянке все вышли размяться, даже оборотни, но Беллия осталась в карете.
- Что происходит? – прямо спросила Сильхе. - Что изменилось?
- Я, - честно ответила Беллия, но больше ничего не успела – в рейсовку заглянул Друст:
- Там к вашему кентавру оборотни пристают, - сказал он.
Приставать может и не приставали, но, кажется, в чем-то убеждали очень тихо и очень настойчиво. Но когда девушки и Мэннар подошли, оба перевертыша уже отстали, скрылись в тени козырька, под которым прятался вход в станционную забегаловку.
Кентавр сидел у белой каменной скамейки, баюкая в руках пеккару.
- Что им было надо? – спросила Беллия.
- Чтобы пошел с ними. «Старик, ты хоть немного успеешь побыть свободным от этого мира и от людей». Почему старик? Почему я должен хотеть какой-то свободы, пройти к которой можно только по «серому мосту»?
Насчет старика Сильхе легко бы ответила. Кано теперь можно было дать на вид лет сорок, а то и больше. Черты лица обострились, глаза запали. Зрелище вдруг показалось настолько страшным, что девушка отвела глаза.
- Ты болен, - уверенно сказал Мэннар. – Послушай, может быть…
- Я не болен, это Йири больна! – он поднял повыше ладонь с пеккарой.
Крыса лежала неподвижно, снова горбатая… настолько горбатая, что, наверное, не смогла бы двигаться, даже если бы захотела.
- Ей нужен звериный лекарь, - Кано с явным трудом поднялся. - Или… Сильхе, ты можешь ее вылечить?
- Я не умею лечить, - признала она. - Один раз было… да и то я сама не знаю, как это вышло.
- Тогда пойду искать лекаря.
- Рейсовка нас ждать не будет, - напомнила Сильхе, недовольная задержкой… и понимающая, что ее не избежать. – И мне придется с тобой тащиться. А скоро стемнеет.
- Прости, - сказал он, - ничего не могу сделать. Я за нее отвечаю.
- Отвечаешь. Хотя сам убьешь ее на алтаре через пару дней.
Уже шагнувший куда-то кентавр, остановился.
- Я не уверен, что хочу, - сказал он. – Вся эта миссия…
Он замолчал, словно ждал, что его начнут отговаривать. Сильхе испытала страшное искушение сделать наоборот – вбить клин в эту щель, дать ему уверенность, что все можно бросить прямо сейчас. Отказаться от искушения было больно. От свободы, возможности уйти с Друстом, в свою жизнь и судьбу. А музыка-привязка… В молитве, которую вернул ей бог, сказано, что разорвать связь можно. Правда сначала – подумать, зачем она такая.
- Нет, Кано, твоя миссия важна, - спокойным ровным голосом сказала Беллия, - я этого пока не знаю, но помню кое-что. Наш опекун не соврал, если ты все сделаешь, люди и правда будут жить три сотни лет. Сараис дала мне возможность помнить… чтобы помочь тебе.
Кажется, последнее было какой-то полуправдой – Сильхе явно услышала фальшь, но не перебила, надеясь на какое-то откровение, ответ на загадку.
- Значит, ты пойдешь со мной до самого конца? – спросил он. – Хотя я уже тебя разочаровал? Тебя и всех?
- Пойду, - просто сказала она. – И ты знаешь, почему.
Вокруг неё и Кано разгорался какой-то свет, который сначала отделил их от Сильхе и Друста, а потом принял в себя. В этом свете растворилась каменная скамейка… исчезла совсем, чтобы на ее месте смогло появиться что-то другое. Дверь дома с высоким порогом. «Так уже было» настигло Сильхе. Ну, почти так, если б не вывеска: «Лекарь зверей, здесь помогут всем».
Пеккара пискнула и перевернулась на лапы в ладони Кано. Горб почти исчез, Йири снова могла свободно двигаться, но кентавр все равно постучал в дверь.
- Это тоже твоя новая Сила? – тихо спросила Сильхе у Беллии.
Но та покачала головой.
- Нет, вряд ли. Что-то другое.
- Жаль, - вздохнул Друст. – Мы путешествовали бы скорее и легче.
Дверь отворила женщина в клетчатом платье и повязке с медными бляшками на кудрявых белых волосах.
- Здравствуйте, это вы лекарка? – спросил Кано.
- Я, но уже поздно…
- Простите, мне очень нужна помощь, - он протянул ей на ладони ожившую крысу. – Моя пеккара больна. Иногда у нее вырастает горб, каждый раз все больше и больше, и порой он исчезает…
- Так, зайдите, - сказала она и отошла, пропуская гостей.
Узкий коридор привел в единственную комнату, большую, но заставленную, завешанную и заложенную так что повернуться в ней было трудно. Середину занимал стол, застеленный серой тканью. К краю стола крепились на коленчатых медных ногах большие и поменьше увеличительные стекла, круглые, квадратные, даже пара треугольных.
- Посадите ее сюда, – лекарка указала на стол.
Кано повиновался. Крыса обнюхала ткань обивки, чихнула, но не пыталась убежать. Лекарка наклонила одно из стекол, согнув медное коленце, навела увеличилку на Йири, рассматривала ее несколько минут.
- Животное здорово, - сказала она почти сразу. – Оно вообще не больно, господин. И это не пеккара, а одна из тайа, существ, рожденных магией. Как единороги или драконы, например. Вам повезло, ваша меленькая питомица – «хранитель желаний».
- Хранитель желаний? - не понял Кано, как, наверное, никто.
Даже Сильхе о таком никогда не слышала.
- Да, господин. Все тайа разумны, насколько это можно для животного. То есть она вас понимает, но больше чувствует. И тут, в спинке, - женщина коснулась маленького горбика, - она копит силу для исполнения ваших желаний. Чем больше горб, тем большее желание можно выполнить.
- Но она же от этого страдает!
- И может даже умереть, - сказала лекарка, огляделась, взяла с табуретки книгу, открыла и начала листать. – На самом деле известно мало. Вот.
Она положила раскрытую книгу на стол.
Сильхе пробежала текст глазами. Все то же, что сказала женщина-лекарь и еще немного. «Существу нужно внимание, а также беспокойство, трепет, тревога, радость, искренность и надежда. Когда существо получает все это или что-то из этого, оно выращивает внутри себя силу для исполнения желания, которая заставляет его тело разбухать. Если не выпускать силу, существо может быть разорвано ею. Но есть свидетельства о том, что этот вид тайа может иметь свои желания и сила нужна ему самому…»
Так вот как они сюда попали. Пеккара исполнила желание Кано. И тогда, в первый раз, привела их к дому Короля…
- Она не больна, - повторила лекарка, бесцеремонно взяв Кано за руку и потерев шелушащуюся кожу, - а вы, господин, да. «Серая старость». Заклинание или яд.
Сильхе сразу вспомнила чашу с лахэйном. Ну конечно, все не могло пройти совсем уж бесследно. Кано словно притягивал несчастья.
- Это можно вылечить? – спросила побледневшая Беллия.
- Конечно. Просто господину придется очень долго съедать каждый день по яблоку.
Теперь побледнел уже Кано.
- А можно как-то без яблок?
- Можно, но тогда вы очень быстро умрете. Кроме того, перестанете желать жить или чего-то еще гораздо раньше. Это все, чем могу помочь. С вас два серебряных.
Друст молча расплатился и прежде, чем их всех выгнали назад, на темнеющую улицу, спросил:
- А мы вообще где? Что это за город?
- Атаннар, господин.
- Атаннар, - сказал голубоглазый, когда они вышли. – Тут неподалеку когда-то был мост, который называли Серым, но потом землетрясение разрушило, да и река ушла под землю. Огрызок моста никуда не ведет.
- Друст, - тихо закипая, начала девушка-бард. – Нужна тебе еще одна тайна, которую надо разгадать?
- Но она уже есть, Сильхе. Думаешь, просто так нас перенесло именно сюда? В голове у твоего друга задержались почему-то слова о серебряном мосте…
- Потому что их тот оборотень повторял чаще всего! – почему-то со злостью ответил сам за себя кентавр. – Их и «старика»! – И тут же сник. – Но теперь хоть понятно, откуда такие мысли про миссию… почему так не хочется…
Никто не захотел поддержать разговор, и он угас.

В Атаннаре предпочитали не гостиницы, как целый дом, а площадку, застроенную маленькими домиками на несколько человек. Кухня была отдельно, и так же небольшая банька. В домике не имелось особых удобств – стены тонкие, дверь закрывалась не с первого раза, никаких ковров и прочего, но какая-никакая крыша над головой и постели. Суровая дама-смотрительница этого «гостевого комплекса» предупредила насчет «мебель не передвигать, стены не портить», покосилась на кентавра, но не запретила ему вселиться. Стоило все недешево, но с Друстом о деньгах можно было не беспокоиться. Как и обо всем остальном. Беллия заняла отдельную комнату в домике, а кентавр остался спать в коридоре. Кровать была узкой для двоих, но Сильхе и Мэннар спали, прижимаясь друг к другу, так что на пол никто не свалился.
Утром все стало лучше, особенно после того, как Сильхе посетила баню, правда, пришлось час ждать своей очереди вместе с остальными постояльцами, которых было, по счастью, немного, пара купцов и матрона, везущая к благородному жениху племянницу, как она сразу всем и выболтала. Никаких банщиц не было, зато можно было мыться вместе с Мэннаром.
Потом, когда взяли завтрак на кухне и перекусили в своей комнате, он напомнил про брата.
Вызывать Колля было страшно, уж очень давно они не разговаривали, а Колль всегда сердился за долгое молчание, правда, он и сам ее так и не вызвал с того раза.
Когда брат отозвался, то выглядел слегка рассеянным. И никаких упреков, только:
- Привет, сестренка.
- Это что у тебя там происходит? – сразу спросила Сильхе. - Нежить расшалилась?
- Наоборот, мало кто шалит и скучно. А у тебя что?
- У меня Мэннар, который хочет с тобой поговорить. Помнишь его?
- Помню, конечно. Еще не муж?
- Никак до храма не доберемся, - усмехнулся Друст, занимая место перед поставленной на стол – для опоры подошла аляповатая ваза - говорилкой. - Ты не знаешь человека по имени Дриан Ву? Живет в Полустолице. Маг, создатель големов.
- Никогда не слышал такого имени. А что с ним?
Друст быстро, в нескольких предложениях, пересказал все, что они знали о об опекуне Кано и Беллии.
- Тут нет логики, - сразу заметил Колль. - Фигура такого порядка должна быть заметна. Значит или все это вранье… но для вранья слишком много произошло явно не без его помощи… Или есть что-то, чего вы не знаете.
- Еще одна нить интриги – инорасцы, - Друст так же коротко поведал общие впечатления от Иллермы, слова злого эльфа насчет «этот мир никогда нам не принадлежал», слова девочки-перевёртыша «как смешно будет, когда…»
- Очень интересно, и более конкретно. – Колль задумчиво почесал кончик носа, старая детская привычка. – Устроим мозговой штурм?
- Давай, - согласился Друст. – Я это и планировал. Сильхе, что-то еще скажешь об инорасцах? Есть сведения, которые нам стоит учесть?
- Нет… да! Ворнейн, тот эльф, которые подарил мне это, - она приподняла каплю-медальон на цепочке, - был убит своими же, за то, что «зря полез в наше дело».
- Ага-а… - Друст снова смотрел на Колля. – Попробуем побросаться версиями?
- Давай.
И парни начали бросаться - с такой скоростью, что она не успевала вклиниться:
- Инорасцы готовят переворот, сразу и везде - скинуть человеческих королей, поставить своих.
- Бесконечное «лунное серебро» нужно на подкуп стражи, подарки для задабривания, траты на подготовку заговора. Лидер заговора - маг Дриан Ву…
- Но зачем тогда было красть кошелек, если он и так ему принадлежал?
- Отдал, а потом передумал и назад требовать не стал, послать кого-то украсть и передать инорасцам быстрее... Нет, слишком сложно.
- Согласен. Дриан Ву тут ни при чем, инорасцы наняли человека украсть для них «лунный кошелек», потому что «люди за деньги сделают что угодно». Но как они узнали про «лунное серебро»?
- Например, оборотни, у них особая связь и с серебром, и с луной.
- Принимается. Эльф Ворнейн узнал о заговоре и захотел предупредить людей, но его за это убили.
- Сейчас началась последняя стадия заговора, инорасцам надо собраться в одном месте у давно несуществующего Серого моста, откуда начнется поход на людей…
- Нет логики. Зачем вести армию из такой дыры, если нужно захватить столицу? Пока дойдут, король армию соберет.
- Значит, не поход, цель в другом. Последнее совещание перед началом войны?
- Хоть кто-то из проговорившихся был похож на лидеров или важных шишек среди инорасцев? Те оборотни? Эльф?
- Нет. Лидеры не болтают направо и налево. И не позволяют себе в последний раз поиздеваться над людьми просто потому, что теперь можно.
- Но почему можно? Какой путь начинается на Сером мосту, если он сломан и никуда не ведет? Мог быть какой-то ритуал, но инорасцы не владеют магией.
- Их искусство сродни магии. Использовать, чтобы разом избавиться от всех людей… Но как тот эльф выговаривал Сильхе – они на такое не пойдут, это их самих убивает.
- Возможно, не убийство - высылка людей куда-то, нечто вроде телепорта. Логика с натяжкой. На один телепорт маг тратит кучу силы, а тут надо вышвырнуть куда-то всех людей. Хотя искусство - не магия, оно может работать иначе.
- Возможно им помогают люди-маги, этот самый господин Ву. Но тоже натяжка, зачем ему это? Подкупили, вынудили угрозами? Повторю за тобой - никто не может быть так силён, чтобы куда-то телепортировать столько народу.
- А если Ворнейн? Сильхе, какой у него талант, не знаешь?
- Узнавать, - ответила она, наконец-то включившись в разговор. – Или скорее познавать. Почему вы вообще думаете, что инорсцам нужна помощь Дриана Ву или еще чья-то?
- Может, не помощь, но что-то нужное они получили именно сейчас, потому что зашевелились.
- «Лунный кошелек» и получили, - напомнила она. – И может быть, знание, что делать. Ворнейн мог узнать и сказать, но тогда за что его убили?
- Именно за это, - покачал головой Друст. – Помог и стал не нужен. Как бы не узнал еще чего, лишнего, и не сообщил кому-то другому. Хотя сказать при этом «зря полез в наши дела» все-таки говорит про другое. Ну может он сказал что-то не только инорасцам.
- Принимается. Но Ворнейн эльф, а Дриан Ву человек и в этот план никак не вписывается.
- Значит, отбрасываем. Ритуал у Серого моста… Может, для него нужно, чтобы там собрались представители каждой расы? Я слышал о таких обрядах.
- Да, есть такой. Цель ритуала – создание полного Круга Желания… Объяснять долго, представь, что есть брошка, куда надо вставить десяток разных камней и тогда в самом ее центре возникнет еще один камень, волшебный. Вот такое происходит от собрания в один круг эльфов, дриад, оборотней и прочих. И все равно магия не по части иных рас. А для начала им придется применить искусство, чтоб толпу у Серого моста никто не замечал, если конечно там есть толпа.
- Пойти и проверить.
- Сильхе с собой не бери, - тут же сделался строгим братом Колль.
- Постараюсь отговорить – единственное, что могу обещать. Есть толпа или нет, но оборотни ехали именно туда. Допустим все же ритуал, но цель? Не убийство людей, не избавление мира от людей другими способами, кучка сколько угодно талантливых инорасцев ничего не сделает со всем человечеством и с миром… Но вполне может сделать с собой.
- Отправить куда-то подальше себя? Это легче. Побег… Но куда? Мир все равно останется общим.
- В другой мир, - сказала Сильхе.
- А где его взять?
Ей вспомнился стих, возвращенный богом.
- В тени нашего мира. Хотя это всего лишь баллада, - заметила взгляд Мэннара и предупредила: - Петь не буду, суть перескажу. Изначально у мира не было тени, только внутренний свет – вера. Она наполнила мир, а потом переполнила и начала светить наружу… И так у мира появилась тень. Но тень - это всегда какое-то подобие, повторение. По этому закону тень мира тоже мир, только пустой и темный, без веры. Есть барьер между двумя мирами, кто сумеет его пройти, сумеет принести с собой свет в темноту, оживит новый мир, создаст его для себя. Только там не сказано, что за барьер.
- Красиво, - согласился Колль. – И в красивое легче поверить. Но пока тебя слушал, я вспомнил кое-что. Ты просила узнать про Фолкаэрен.
- А, мы знаем уже, посмертный мир троллей и все такое…
- Именно что. Первотролль, как существо, созданное непосредственно богом, неважно, каким из них, получил от него особый талант, который и сумел и использовать через много тысяч лет после того, как остальные первосущества свои таланты уже растратили, раздали представителям своей расы. Этот придержал… ну тролли сроду никуда не спешат, все это знают. Так вот. Он стал воротами в другой мир, где можно начать новую жизнь, более легкую, сладкую и беспечную, но получит ее только тот, кто заслужил. Наверное, отсюда легенда именно о загробном мире, где одни лакают мёд, а другим достаются мучения. А что, если эта дверка ведет в эту самую тень мира?


А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Cat20087 Дата: Суббота, 24 Июл 2021, 6:12 PM | Сообщение # 68
Избранник
Группа: Проверенные
Сообщений: 1982
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Lita ()
спасибо что все еще читаете

Интересно следить за сюжетом, интересны герои, интересно, чем все закончится)

Цитата Lita ()
И это не пеккара, а одна из тайа, существ, рожденных магией. Как единороги или драконы, например. Вам повезло, ваша меленькая питомица – «хранитель желаний».


А мне все казалось, что горбик пеккары - это крылья, спрятанные до поры до времени. Так хотелось узнать, что за существо "вылупится" из серенькой зверушки.

Цитата Lita ()
- Ага-а… - Друст снова смотрел на Колля. – Попробуем побросаться версиями?
- Давай.

Уж побросались, так побросались))) Только успевай соображать, что к чему.

Цитата Lita ()
Есть барьер между двумя мирами, кто сумеет его пройти, сумеет принести с собой свет в темноту, оживит новый мир, создаст его для себя.

Загадочно и многообещающе.


ksenia
 
Lita Дата: Понедельник, 26 Июл 2021, 3:23 PM | Сообщение # 69
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата
Интересно следить за сюжетом, интересны герои, интересно, чем все закончится)

Ответами на все вопросы и одним новым вопросом:)

Глава тридцать четвертая. Кентавр за главного. «Что такое любовь?» Взгляд пятого бога

- Интересная мысль…
- Подумайте там ее вдвоем, - предложил Колль. - Пока не знаю, что тебе порекомендовать, сестрица: сбежать оттуда или затаиться и ждать.
- А чем поможет затаиться и ждать?
- Тем, что события с самого начала выстраивались вокруг те…
Артефакт выбрал именно этот миг чтоб разрядиться и погаснуть.
Сильхе какое-то время смотрела на него, потом повернулась к Друсту.
- Знаешь, ведь то, что мы придумали… продумали не обязательно правда.
- Но скорее всего мы к ней и к ответам все же приблизились. Логичный путь, на котором все выстраивается – этот или похожий. Только господин Ву так и не вписался, ты же видела. Дважды пытались вогнать его в схему.
- Значит, это все же отдельная история. И хорошо, а то уже начинаю побаиваться…
- Не бойся, - он взял в ладони ее лицо. – Я обещал. Никто никогда тебя не тронет.
Сильхе подумала, что за словами последует поцелуй, но почему-то обошлось без него. Сердце невольно дрогнуло. «Что? Неужели ты уже начал остывать? Так быстро?» Горечь непроизнесенного упрека на фоне повторенного Мэннаром обещания показалась еще горше. Кажется, он что-то почувствовал.
- Почему такой взгляд, любовь моя? Удивляешься, что я до сих пор не попросил стать моей женой? Я попрошу. Но это не может быть так, здесь. Ты особенная и для тебя нужно особенное. Будь терпеливой, ладно?
- Трое и Четвертая, Мэннар!..
А вот теперь он поцеловал, заменив горечь злых мыслей сладостью любви. И ее оказалось сразу так много, что захотелось поделиться.
- Я тоже тебя люблю, слышишь? Не собиралась влюбляться, но…
- Давай не будем усложнять, - попросил он, обнял, прижал к себе. – Все так, как оно есть. Ты, я, мир.
Со стороны соседней комнаты раздался крик.
- И еще кентавр и его девушка, - вздохнула Сильхе, высвобождаясь из объятий, - с которыми вечно что-то случается. Придется идти и выяснять, что на этот раз.
- Уверена, что хочешь заняться именно этом?
Она вздохнула.
- Чем я правда хочу заняться, не дадут. Да и должны же мы рассказать им нашу новую версию.
Друст не согласился:
- А зачем? Я не говорю, что это к ним отношения не имеет. Но, Сильхе, ты посмотри, у них же своего хватает с верхом.
- С верхом, с горкой, и еще они сами себе постоянно добавляют…
- Ты рано или поздно захочешь помочь и им, - он посмотрел в сторону двери. - Но может хоть в этот раз выберешь не милосердие… и даже не справедливость, а доверие? Пусть сами решат свои проблемы, это сделает их силнее. А постоянная помощь и забота – ослабит.
- А ты для меня что де лаешь? – спросила Сильхе чуть ворчливо. – Постоянно ведь заботишься.
- Ну, мне, кажется, пока удалось соблюдать меру, - улыбнулся он. – Ладно, пойдем уже.
Причиной шума оказался Кано, который отказывался есть яблоки. Выглядел он ужасно, кожа да кости; лежал на полу, стены, на расстеленном для него пледе, положив голову на руки, крыса… тайа тыкалась в его пальцы, но он не обращал на любимицу внимания. «Быстрая старость» хорошо над ним поработала… хотя, наверное, и его собственное сомнение – тоже. Рядом сидела Беллия, между ней и кентавром стояла большая тарелка с яблоками, полная спелых ароматных плодов – медовый запах наполнил уже всею комнату.
- Сильхе, пожалуйста, - сразу попросила Беллия.
Девушка-бард мгновенно догадалась, о чем именно ее просят.
- Нет, этого я делать не буду. Тем более ты сама была против, чтоб я играла. Некто-пророчество о четырех, которые станут троими и все такое.
- А они и станут, если не сделать, - рыжая смотрела жалобно, но этого было мало.
Сильхе молча села на пол рядом с кентавром. Позвала:
- Кано!
Он словно и не видел. Даже не повернул головы.
- Почему? – спросила девушка-бард. – Вернее, ради чего?
- Чтобы сохранить то, что я уже сделал, - ответил он, глядя в никуда. - Ты сейчас скажешь, что боги поймут, если я нарушу клятву. Они поймут. А мне самому как понять?
- Скажи, что ты хочешь понять, и я отвечу, как я это понимаю, - предложила она несколько замороченный выход.
- Да мне все равно, - ответил Кано. – Ты вообще всех всегда понимаешь.
Уговаривать явно было бесполезно.
Сильхе протянула руку и взяла из тарелки яблоко, повертела, рассматривая, откусила и смачно захрустела сочной мякотью.
Беллия потемнела лицом.
- Что ты делаешь?
Девушка-бард не ответила. Взяла второе яблоко, кинула Друсту. Тот сел, по южному скрестив ноги и тоже захрустел сочным желтым плодом.
Сильхе предложила и Беллии:
- Присоединяйся!
У той задрожало лицо.
«Помогай, - одними губами сказала Сильхе, - так надо». Рыжая поняла и тоже взяла плод из тарелки.
Они аппетитно хрустели яблоками, хотя никто из них яблок не хотел. Запах все сильнее разносился по комнате и уже просто бил в голову. Кано повел ноздрями и засопел.
Сильхе взяла второе яблоко и захрустела еще громче.
- Интересный сорт, - заметил Друст, тоже взяв второе, такое же как она, желтое с красной рябью. – Как думаешь, с юга или с запада?
- Скорее запад. Там солнца больше, и вот этот медовый вкус на корне языка… Сок очень густой. Южные еще и мельче и кожица тверже.
Беллия все еще ела первое яблоко. У нее не получалось есть так громко, зато и выглядело вкусней.
- Я попросила разные сорта, - сообщила она. – Южные тоже есть, вон те желтые мелкие, целая связка.
Она достала огромный платок и принялась стирать сок с пальцев.
Кано пошевелился. Посмотрел в сторону тарелки. Друст проявил воображение – начал рыться в ней так активно, что пара яблок откатилась к Кано, прямо под руку. Он привстал и посмотрел на них задумчиво, но не отодвинулся.
- А вот это с севера, зеленое с пятнами, – прокомментировал Мэннар откатившееся. – Не сильно сладкое должно быть.
- Не северное, тоже с запада, сорт «Ранний изумруд», - хрипло сказал Кано.
Взял то, что к нему подкатилось, поднес к лицу.
Откусил.
Вздох облегчения был не слышен, но все равно заметен, кажется, от него даже качнулись шторы на окнах.
Кентавр не торопился и ограничился одним яблоком. Сразу ему не полегчало, но никто такого и не ждал. Кано угостил крысу кусочком яблока. Вид у обоих был трогательный и беспомощный. Пожалуй, Друст прав, надо дать ему хоть раз самому решить свои проблемы. Сильхе поняла, что лишнее вываливать сейчас на него еще и итог мозгового штурма. Но кентавр оставался главным так или иначе.
- Что мы будем делать дальше? – спросила она. – Куда пойдем? Могу показать карту. Атаннар чуть ближе и чуть севернее, чем нам надо…
- Это неважно, - перебил кентавр чуть боле решительно, чем от него можно было ждать. – Никаких больше рейсовок. Мы подождем тут, пока пеккара… пока Йири не наберет снова силы для исполнения моего желания и перенесемся в Тимарт. А пока ждем, я прошу тебя разобраться с нашей привязкой. Не хочу тебя держать силой.
Она не знала, делиться ли своими сомнениями насчет привязки. Но не поделись и придется иметь дело с еще одной проблемой. И хотя решение Кано было не совсем тем, чего она ждала – кентавр решил оставить проблему на магию его новой маленькой подружки – все же это было решение, и она не собиралась его оспаривать.
- Не знаю, стоит ли ее трогать. Мотылёк вернул мне одну их моих молитв, - она постаралась в двух слова рассказать о том, как и почему молятся барды и процитировала нужные строки: - «Можно связь разорвать, но подумай, зачем ее дал тот, кому твои отданы голос, и верность, и вера?» Не уверена, что это о нашей привязке, но ничего другого просто нет. Возможно, бог хочет сказать, что она еще понадобится.
- Для чего такое может быть нужно? – удивился кентавр. – Только боль и ничего больше. Я даже не могу свободно побегать…
Сильхе невесело усмехнулась, но тут же простила эту его заботу больше о себе, чем о ней. О других Кано тоже пытался позаботиться, подарив тысячелетие жизни.
- Сможешь когда-нибудь, - попробовала утешить она. – Но за бога отвечать не могу, сам понимаешь. Ещё я хотела тебя попросить кое о чем. О важной вещи.
Сильхе попробовала подобрать слова помягче, не нашла ни слов, ни смысла смягчать и сказала, как есть:
- Никогда никому больше не рассказывай о моей струне. Это, если ты не понял, была тайна.
- Я подумал, что так безопаснее. Если у кого-то подарок бога, не стоит к нему лезть…
- А не наоборот? – перебил Друст. – У кого-то - это у одного. А остальные завидуют и хотят тоже. И что они сделают, как ты думаешь? За нами, вероятно, послал ваш опекун, так теперь еще ждать одного злого эльфа сотоварищи.
- Они нас не найдут. Никто нас теперь не найдет, - почти уверенно заявил Кано, но фальшь резанула уши.
Сильхе подумала, что одна из возможностей, что дает ей связь с Кано – возможность слышать его песню… Только зачем это ей теперь, когда она решила с ним расстаться как можно скорее?
- Но с этим не обязательно разбираться, - тут же отмахнулся рыцарь-кентавр. – Есть более важное. Беллия, а ты можешь узнать у госпожи Сараис, что она помнит о нашем опекуне? Я хочу знать… больше.
- Попробую спросить, - пообещала рыжая.
- Хорошо, - взгляд перешел на Мэннара. – Я могу попросить тебя достать денег? Нам тут быть еще по крайней мере для три, нужно чем-то платить за постой.
- Достану, - просто ответил Друст, удержавшись от, к примеру, «попросить – можешь», пришедшего в голову Сильхе.
- Тогда, наверное, все, - Кано помолчал и добавил: - Мне надо подумать.
Сильхе вышла из комнаты со странным чувством. Вроде как хорошо, что Кано наконец проявил лидерские качества, с другой стороны, это было похоже скорее на игру.
У Мэннара тоже было странное лицо.
- Что? – спросила она.
- Я вдруг вспомнил, что он голем, - тихо ответил Друст, - и скорее всего не имеет нужного, чтобы вести группу, опыта. Для управления людьми и ситуациями. Может поэтому все так… зыбко.
Беллия вышла вслед за ними, и он замолчал.
- Госпожа, пойдете со мной на рынок? Все ваши вещи остались в рейсовке, а даме следует иногда менять платья.
- Но денег же нет. Хотя… посмотреть, как ты по дороге найдешь еще один горшочек с монетами, будет интересно.
Сильхе могла только вздыхать. Вряд ли Кано уговоришь сдвинуться с места после этого его «подумать», а без него ей никуда не попасть.
- Я ненадолго, - пообещал ей Друст, наверное, заметив печаль.
- Да ладно тебе, гуляйте сколько хотите, - отмахнулась девушка-бард. – Найду чем себя занять. Только ничего мне не покупай, хорошо? Я-то свои старые вещи сохранила.
- Как хочешь, - ответил он, - хотя мне было бы приятно.
- Мне тоже. Но столько с собой носить… а старое я нипочем не выкину. Ну, идите уже!
И они пошли. Пошла и она, вернулась в свою комнату, достала из сумки сверток со старой одеждой и устроила постирушку в той же баньке. Правда вешать все пришлось в той же комнате, на спинке кровати.
Потом она наконец взялась за кинтару. Какой способ справится с мелодией лучше, чем другая мелодия? И она даже проиграла те пять нот боли, но проиграла, почти не слыша, потому что в голове звучала прочитанная часть возвращенной молитвы. Хотелось понять, ведь понимание успокаивает. Остановка в пути не финал - понятно, наверное, это о том, что они застряли в Атаннаре. В самом же деле не финал, Кано нужно посетить еще два места. Про мир в тени барьера… пока никого из них не касается, хотя подозрительно хорошо выписывается в результат мозгового штурма. Потом снова про разорванную связь. «А правда, Мотылек, мой Бог Судьба, зачем ты дал мне это всё? И струну тоже? Но со струной я хоть нашла, что делать».
Какая-то мысль, болезненно звонкая, как внезапная истерическая нота, прозвенела и погасла, не дав себя рассмотреть. Не сумев ее поймать, девушка продолжила думать. «Кто-то знал слишком много…» Не Ворнейн ли? Знал и сказал, но не захотели слушать. И тоже вписывается в их теорию. Золотоволосого эльфа убили за то, что слишком много говорил тем, кому хватило и части. Про «улыбнись тени» все еще было непонятно, какой тени, зачем? Может, если почитать дальше, до конца, станет понятнее, но было страшно.
Поэтому она продолжила наигрывать, уже не трогая ни стихов, ни мыслей, ни мелодий, который могли что-то изменить, пока не услышала, как застучали копыта. В дверях стоял кентавр.
- Можно?
Она кивнула.
Кано вошел; выглядел он на удивление бодрым, хотя все еще немного пугал худобой, да и стоять ему, наверное, было трудно – он сразу сел, подогнув задние ноги и неожиданно спросил:
- Что такое любовь?
Сильхе чуть не выронила кинтару. Не дав ей ответить, он продолжил:
- Ты любишь его, этого парня?
Почему-то сразу захотелось нагрубить. Только что она сказала это одному, а теперь ответа требует другой.
- Да, люблю. Как и ты Беллию.
Она сказала это нарочно, ожидая ответа, который был стал словно каплей краски в стакане, где вода то ли есть, то ли нет. Вспомнилось, как Кано говорил о любви, хватаясь за эти слова словно за щит, чтобы скрыться за ним от правды жизни.
- Я не знаю, кого мне надо любить, - произнес кентавр, не глядя на неё. - Не знаю как. Любил опекуна, а он оказался… другим. Любил цель и идти к цели, но если я всего лишь кукла… Надо было, наверное, с этого и начать – потому что я и есть кукла, голем. Все мое – ненастоящее. Все чувства. Но тогда, в степи, с той кентаврицей… мне казалось, я любил. Не ее, не то, что мы делали вместе, а ночь и скачку.
- Свободу ты любишь, свободу, - сказала Сильхе нетерпеливо. – И не важно, имеешь ее уже или только хочешь достичь. Но смотри сам. Освободиться – бросить старую жизнь и все ее долги и уйти в новую. Закончить старые дела и начать новое – тоже свобода. Просто забыть все, забыть себя, стать другим человеком – опять же свобода…
- Я хочу остаться кентавром, - перебил он философские излияния. – Потому что если все, что ты говорила, правда, что я не меняюсь, что прячусь за своей миссией, как за щитом – то вот единственное изменение, которое со мной случилось. И потому что оно никому не нужно, только мне. Единственное желание.
- Теперь у тебя есть тайа, исполнять желания, - напомнила Сильхе.
- Но это уже исполнилось!
- Тогда просто не отказывайся.
- А Беллия?
Не стоило встревать меж двумя людьми, точно не стоило. Пусть ей и казалось, что рыжая приняла какое-то свое решение.
- Поговори с ней.
- А ты?
Она наконец перестала играть.
- А что я?
Он долго молчал.
- Твой парень прав. Я и правда на тебя смотрю. Часто. С самого первого дня, как мы встретились. Сначала сравнивал с Беллией, потом просто любовался.
Вот только этого ей и не хватало. Чем победить такую честность и можно ли ее победить? Попробовать другой честностью.
- Ты меня сразу поразил, сначала галантностью по отношению ко всего лишь барду, потом тем, что имеешь воображение, - она отложила инструмент, чтобы между ними не было даже кинтары. - И немного щедростью тоже. Для меня почти идеальное сочетание качеств. И тело у тебя красивое. Но…
- Но ненастоящее, как и все остальное, - перебил он. – Наверное поэтому и своей музыки у меня нет. Ведь ее нет? Ты ни разу не слышала?
- Ни разу, - согласилась она, - до того мгновения, как ты попел музыку из храма.
- Но и эта тоже не моя. Знаешь, я благодарен той южной ведьме. Если б не она, я так никогда не узнал бы, что у меня есть и свои собственные желания. А теперь все стало проще. Еще и Йири, - он погладил крысу на плече. – Я ее очень люблю и чувствую, что и она меня.
- А как же жертва?
Он пожал плечами.
- Придумаю что-нибудь. Нельзя убивать живое существо, даже не спросив его согласия. Йири тут вообще ни при чем.
Сильхе не стала напоминать, как они спорили о «доброй воле жертвы». Теперь, когда Кано понадобилось сохранить жизнь любимице, он изменил свое мнение. Подвинул ближе к правде. И теперь именно о своей питомице он говорил «я за нее отвечаю», а не о Сильхе. Одним долгом меньше.
Кано встал.
- Сходишь со мной в храм? Я подумал, может спросить у Богов совета. И тебе бы не помешало.
- Бард носит в себе Красоту, а значит и богов, - она пожала плечами, - так что мне не обязательно молиться и беседовать с ними именно в храме. Но если тебе нужно…
Она решительно повесило кинтару на плечо, как обычно, не желая с ней расставаться, и тоже встала.

Атаннар был полностью построен из белого камня. Не удивительно, рядом были каменоломни, про которые и говорили, что норы в скалах чем-то прогневили старого горного бога. В итоге он не просто все обрушил, но сделал так что белый камень иссяк, остаток Белого моста приобрел серый цвет и сменил имя, и даже река ушла под землю, чтобы выйти только по другую сторону гор. Но несмотря на то, что с двух сторон город теперь окружала бесплодная пустошь, Атаннар не выглядел пустым или заброшенным. И, пожалуй, тут попадалось на глаза чуть больше инорасцев, чем в других городах. Видимо, не все как Дайжа, и это радовало.
Первый же храм оказался храмом Четвертой, но статуи остальных богов там тоже были, не такие большие и заметные. Пока Кано, опустившись на колени, молился перед Мотыльком-Судьбой, Сильхе подошла к Случайности. Сама не знала, почему именно к ней. Конечно, раз это был храм Гестис, то и статуя оказалась самая впечатляющая. Мастер сумел придать этой высокой коротко стриженной женщине черты разных рас… Нет, не так. Стоя прямо под ней, Сильхе видела человеческую женщину, строгую тетушку с чуть лукавой улыбкой. Полушаг вправо – черты лица менялись, делаясь тоньше, тени падали иначе и вот уже не человек, а эльфийка. Еще чуть вправо… почти грозное, почти пугающее изменение, превращавшее эльфийку в оборотницу, даже улыбка теперь была больше звериной, чем человеческой. Сильхе плавно, крошечными шажками, обошла статую со всех сторон, благо она стояла в центре, в отличие от остальных, расположенных в нишах. Насчитала десяток разных видов и рас… Она не понимала, как такое можно сделать, если не магий. Впрочем, может, это как раз и была магия. Только одно оставалось неизменным – богиня прижимала к себе морскую раковину в форме рога, а вторую руку протянула вперед в жесте, который мог означать как «даю», так и «забираю».
Девушка так увлеклась рассматриванием, что забыла, о чем хотела говорить с богиней. Ну, тогда как обычно.
Сильхе заговорила негромко, как для самой себя:

- Я здесь, и ты, конечно, здесь.
И что случайно, то и свято.
Благодарю за то, что есть,
За все, ушедшее куда-то.
Последний раз лет пять назад
С тобой я говорила в храме.
Прошу направь мой путь и взгляд
Туда, где будет все не зря,
Где мне помогут ум и память.

И почти сразу и словно сам собой взгляд и в самом деле потянулся куда-то в сторону от статуи богини.
В стене храма было четыре ниши. Четыре, хотя без Гестис-Случайности остальных богов было трое. Жизнь-Молчащая, Смерть-Спящая – спасибо, что тут она представлена не в виде кошмарной старухи в паутинном платье, – и Мотылек- Судьба. В четвертой нише стояло деревянное изваяние высокого человека в длинных одеждах, или может, нечеловека – черты лица не были вырезаны тщательно, лишь обозначены. Но от взгляда пустых деревянных глаз в голове у Сильхе зазвенело тонким противным писком. Захотелось спрятаться – это она и сделала, заслонилась статуей Гестис, ушла из-под явно враждебного взгляда.
- Ты уже помолилась? – спросил как-то незаметно подошедший Кано.
- Что? Да, - Сильхе огляделась, ища в пустом – два-три посетителя не в счет - храме жреца или служителя.
Один сидел на стуле у дверей с какой-то книжкой, золотоволосый мальчик не старше нее в квадратной – углом на груди – серой накидке на белую хламиду.
Сильхе подошла. Жрец тут же закрыл книгу и посмотрел доброжелательно и с любопытством.
- Добрый день, брат-помощник. Подскажите – статуя там, в четвертой нише, она чья?
- Это новый бог, - охотно сказал жрец, - имени пока нет, но чудеса он уже творит.


А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Cat20087 Дата: Четверг, 29 Июл 2021, 1:08 PM | Сообщение # 70
Избранник
Группа: Проверенные
Сообщений: 1982
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Lita ()
события с самого начала выстраивались вокруг те…


Интересная мысль. Образно говоря, прищурившись и виртуально покрутив ее под разными углами, поняла, что она мне понравилась - даже очень понравилась.

Цитата Lita ()
Но может хоть в этот раз выберешь не милосердие… и даже не справедливость, а доверие? Пусть сами решат свои проблемы, это сделает их силнее. А постоянная помощь и забота – ослабит.


Ох, как это сложно - довериться тому, кто вероятнее всего сделает неверный выбор...

Цитата Lita ()
Освободиться – бросить старую жизнь и все ее долги и уйти в новую. Закончить старые дела и начать новое – тоже свобода. Просто забыть все, забыть себя, стать другим человеком – опять же свобода…


А себя старого куда деть-то? Ведь тащишь за собой этот воз привычек и воспоминаний. Переустановить ОС, как на компьютере?

Цитата Lita ()
В четвертой нише стояло деревянное изваяние высокого человека в длинных одеждах, или может, нечеловека – черты лица не были вырезаны тщательно, лишь обозначены. Но от взгляда пустых деревянных глаз в голове у Сильхе зазвенело тонким противным писком. Захотелось спрятаться – это она и сделала, заслонилась статуей Гестис, ушла из-под явно враждебного взгляда.

Цитата Lita ()
Это новый бог, - охотно сказал жрец, - имени пока нет, но чудеса он уже творит.

Цитата Lita ()
Только господин Ву так и не вписался, ты же видела. Дважды пытались вогнать его в схему.

Уж не таинственный господин Ву вписался в эту нишу?


ksenia
 
Lita Дата: Понедельник, 02 Авг 2021, 5:14 PM | Сообщение # 71
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Cat20087 ()
Уж не таинственный господин Ву вписался в эту нишу?

хе-хе...

Глава тридцать пятая. Песня наяды. Муж и жена. За что?

- И какого рода чудеса?
- Как обычно, госпожа, меняющие мир к лучшему, - ответил жрец уже серьезнее. – Все новые боги начинают с одного и того же: что-то соединяют между собой. Сомкнуть стены пропасти, чтобы можно сделать там дорогу – неплохое начало.
- А вы уверены, что это именно чудо нового бога, а не природное явление?
Жрец покачал головой.
- Мы обучены чувствовать такие вещи. А в случае с верой чувствовать равно «знать».
Она не нашла, что сказать. Сомневаться в способностях мастера – оскорбление для любого мастера. Но сомнения никуда не исчезли.
- Чем тебе не угодил новый бог? – спросил Кано, как только они вышли на воздух.
- Тем, что он меня, кажется, не любит. Или просто показалось, я-то не обучена такое чувствовать.
- Это странно, с чего вообще новому богу быть злым? Он только пришел в этот мир ему еще все интересно, все новое… Пока интересно, злым не бываешь.
- Себя вспомнил? – без жалости и попыток смягчить, спросила Сильхе. – Мне кажется, ты не сможешь быть злым, даже если захочешь.
- Давай присядем где-нибудь, - не отвечая, попросил Кано, он выглядел усталым и все еще смахивал на скелет, - ноги заплетаются что-то.
- А вот как раз и таверна, - заметила Сильхе. Над входом на цепочках покачивался деревянный силуэт челнока. – «Приют ткачихи».
Внутри оказалось странно… выглядело странным, пока Сильхе не поняла, что таверна скорее для инорасцев, чем для людей. Тут были столы и столики на разный рост, телосложение и предпочтение, сидения мягкие и не очень, подушечки, коврики, помосты – один из таких, накрытый старым ковром, и выбрал Кано, расположившись перед удобным для него низким столиком. Сильхе не стала придираться и села с другой стороны, подвинув к столу плоскую квадратную подушку. Всюду висели красивые, но словно незаконченные тканые картины, некоторые в ярких цветах, другие уже потускнели от времени. Переплетение линий, образов, нитей, которые словно пропустили сквозь жидкий щелк, да так и оставили застывать. Еще тут нашелся маленький, шага в три длиной, овальный бассейн с крошечным фонтанчиком, возле которого расположилась наяда. Она была ослепительно красива - глаз оторвать, но через минуту словно глядишь на солнце и не видишь вообще ничего, и после того, как отведешь взгляд, не сразу начинаешь воспринимать все остальное. Узкое как наконечник копья лицо с тонкими чертами, огромные глаза, длинные ресницы, маленькие алые губы, скупые изящные жесты, каждого из которых ждешь с нетерпением и немного боишься. Платье словно сделанное из полупрозрачных водорослей, вело себя как ткань в воде – узкие ленты необычной ткани поднимались и опускались, плавно, точно поймав течение, поворачивались вслед за ним, помавая в воздухе, потом успокаивались и ложились ровно, но только на миг. Вокруг наяды звучали, не умолкая, плеск воды, журчание, стук капель.
Кроме нее тут были, разумеется, эльфы, девушка и парень за разговором у окна, тролль, неизвестно как полезший в дверь, для которого накрыли обед на вогнутой каменной тумбе, шумная компания из четырех орков, девушка в перьях, наверное, птицеоборотень, а один угол скрывала занавеска. Когда оттуда вышла служанка, Сильхе успела увидеть край ткацкого станка с сияюще-алыми нитями, тонкие руки-лапы, деловито снующие с несколькими челноками, огромные черные глаза. Арахна. Так вот почему таверна так названа. Арахны выглядели пугающе – ничего человеческого даже при человеческом торсе и голове – вместо конечностей паучьи лапы, способные, как говорят, свить в нить любое чувство, а потом соткать из нее полотно. Ткачи не любили внимания, но питались кроме всего прочего теми же чувствами, поэтому чтобы не голодать иногда устраивались жить или работать в публичных местах.
Никакой агрессии ни с чьей стороны, и даже особого интереса, Сильхе не чувствовала. Люди как люди. Вот именно - все люди, пока ведут себя по-человечески, то есть спокойно и сдержанно. Общая песня-внутри звучала ровно и выверенно. Все же хорошо иногда слышать больше…
К ним с Кано подошла та же служанка, хорошенькая женщина с резковатыми оборотническими чертами и гладко зачесанными черными волосами.
- Господа, что-то закажете?
Сильхе припомнила, сколько у нее денег. Те же три монеты, которые она не отдала Беллии из выигрыша на бардовском поединке. Можно было и перекусить как следует.
- Чего-нибудь мясного, пожалуйста, - попросила она, так как Кано молчал, видимо, не собираясь заказывать – Яблочного соку если есть, или яблок.
- Есть и то и другое. Что принести?
- Тогда соку.
- Сейчас сделаю.
Как только служанка ушла, Кано глянул в упор исподлобья.
- Ну прости, - сказала она. - Хочу, чтобы поскорее пришел в себя. У нас непростое положение, можно ждать чего и кого угодно. А если вдруг что-то случится, а ты окажешься неспособен себя защитить…
- Но ты снова за меня решаешь, - ответил он вздохнув. - Хотела как лучше… но я тоже хочу как лучше и в чем разница?
- Может в том, что тебя я немного знаю, а ты хочешь лучше для всех, о которых не знаешь ничего?
Он сразу набычился:
- Может, зная себя, я знаю немного и других?
Девушка-бард только пожала плечами, не желая ни спорить, ни напоминать, как рыцарь-кентавр час назад жаловался, что у него нет ничего своего.
Служанка вернулась быстро, принесла мясо с овощами, яблочный сок и горячие маленькие хлебцы. Сильхе ела и Кано тоже начал есть и сок выпил весь, наверное, и правда очень любил яблоки. Интересно, не придется ли ему начать сначала, раз нарушил клятву? Ей было почему-то не совсем все равно.
И все было хорошо, но при попытке заплатить за обед золотым возникла проблема:
- Госпожа, мы не принимаем золото, - с сожалением сказала служанка, - очень маленькое заведение и такие большие монеты не в ходу. Но меняльная лавка тут рядом, в соседнем доме. Скажите меняле, что вы от Занны, и он даст лучший расчет.
И бросив взгляд на Кано, добавила:
- А ваш друг может пока подождать вас здесь.
Сильхе не спорила, хотя объяснение насчет маленького заведения звучало несколько натянуто. Но не украдут же кентавра, пока она будет ходить. Главное, чтобы лавка в самом деле оказалась рядом и обошлось без приступов взаимной боли.
Служанка не обманула, меняла работал в соседнем доме, разменял быстро и справедливо. Но когда девушка-бард вернулась, рядом с Кано сидела наяда и пела ему. Журчание, плеск, шум воды, стук капель – она виртуозно меняла ритм и, кажется, тональность, хотя какая может быть тональность у воды? Это скорее чувствовалось по переменам настроения – от грустного к печальному, от него к предчувствию радости и самой радости. Похоже, наяда рассказывала о чем-то. Красиво, даже если не понимаешь ни слова.
Сильхе не собиралась мешать и села на другое место, в нескольких шагах. Служанка Занна подошла, приняла расчет и, убедившись, что гостье больше ничего не надо, ушла. Девушка слушала, все же пыталась понять суть рассказа наяды или чему-то научиться. Талант всегда наравне с магией или даже больше. Это, пожалуй, ближе к способностям какого-то бога. Бог… снова вернулась мысль о пятом – ну, может, кто-то развил в себе талант настолько, что приблизился к богу. Существовала традиция «пустого бога», когда где-нибудь в уголке или ставили безликую статую неопределенного божества, вроде как на всякий случай и для тех, кто, например, как орка Гуда, придумал себе собственного покровителя… Где она сейчас, орка с ребенком?
Наяда завершила петь и повернулась к Сильхе, хотя до этого сидела спиной и не могла видеть, как она зашла. Спросила:
- Покажешь?
Ни рукой, а звуком-звоном дотянулась до кинтары, тронула – дерево едва заметно завибрировало. «Вот это и есть искусство», - почти с завистью подумала девушка-бард.
Покачала головой:
- Нет смысла. Ты лучше.
Молчание наяды показалось ей удивленным.
- Ты всегда говоришь правду?
- Стараюсь. Ложь слишком ко многому обязывает.
- Но ведь я не твоей расы, - заметила наяда. - У тебя должна быть гордость только за свою. Признать, что я лучше – отказаться от гордости.
- А при чем тут гордость? – удивилась Сильхе. – Мне кажется, все мастера своего дела одной расы.
Молчание наяды на этот раз было полно удовлетворенного шелеста.
- Я это запомню, - пообещала она.
Сильхе стало интересно, почему все они хотят что-то помнить о людях. Впрочем, если инорасцы и правда собираются уйти в соседний мир, то кто-то берет собой память о том, как его тут обижали, а кто-то наоборот. Кого что поддерживает…
- Пойдем, - Кано встал, - вернемся, пока нас не потеряли.

Но терять их не собирались.
Беллия и Друст развлекались – он показывал рыжей па какого-то танца, нарочито медленно и неловко, и она смеялась. Впору было приревновать и начать что-то подозревать. Но не было желания портить себе день.
Тут же, в коридоре, на маленьком столике у окна, нашла себе место корзинка с вкусно пахнущим печевом.
- Пирожки, - сказала Беллия, прерывая урок, достала стопку чего-то, завернутую в промасленную бумагу.
И правда пирожки, маленькие, круглые, один на другом, штук шесть.
- У каждого свой вкус, а если смешивать, еще вкуснее, – рыжая протянула Сильхе все стопку.
Девушка-бард хоть и поела только что, но от угощения не отказалась. Первый пирожок был с ягодами, второй тоже… но с разными, черными, желтыми, красными, оранжевыми. Сами по себе достаточно вкусны, но Сильхе последовала совету и начала смешивать, откусывая по чуть-чуть от разных. Нашла идеальное сочетание и насладилась им полностью, а остальные пирожки просто съела.
Друст вернулся к уроку танцев, Кано лег на свое место на плед у стены, с задумчиво-нездешним лицом. Именно с таким он слушал наяду.
Сильхе, закончив с пирожками, подошла к нему.
- Что она тебе сказала?
- Кто? А, Руамениль. Ну… я не совсем понимал, словно она говорила не со мной а… с водой, которая во мне, с моей кровью и прочим. Говорила тоже о воде, которая может утолить какую-то жажду. Не знаю, зачем это все мне.
- Может ты ей просто понравился…
- Сильхе, сыграй, - перебивая, попросил Друст, - я один не справляюсь. Нужен «Танец-цветок». Знаешь?
- Знаю, конечно. – В тавернах некому было заказывать придворные танцы, но бардовская практика включала и их.
Она тщательно вытерла руки, взяла кинтару и заиграла плавный с повторами периодов танец и Мэннар вернулся к уроку:
- Вот, смотри, слышишь эти четыре ноты? Они повторяются и на них надо делать вот такой шаг назад. А вот тут шесть и на них полуповорот и руками вот так. И тоже каждый раз. Между ними можно, например, так… или так. Есть движения, обычные для этого танца, а можно заменить чем-то своим, главное, чтобы твой партнер имел хорошее воображение, не растерялся и ответил… Это каждый раз будет совсем новый танец, тем он и интересен. Потому и цветок – каждый раскрывается по-своему.
- Как раз тот случай, когда музыкант может сделать танцующим изрядную гадость, - не прерываясь, заметила Сильхе. – Сыграть вместо одной темы другую, заставить делать не те движения, или одни и те же, снова и снова, превращая танец в кривляние.
- И ты такое проделывала? – останавливаясь, спросила Беллия.
- Пару раз. Но быстро переставала издеваться.
- Ну и зря, - неожиданно не поддержала рыжая, - уж если идешь, то иди до конца.
Она помолчала, потом кивнула:
- Сильхе, а можешь сыграть то, что я уже умею танцевать?
- Павану? – сразу предположила девушка-бард.
- Нет, слишком чопорно. Вальс, я думаю.
- Для вальса тут маловато места… Но ты совсем перестала бояться, что пророчество исполнится?
- Не перестала. Теперь я помню его иначе. Сыграй.
Это было неожиданно… Вернее, так: это было какая-то совсем другая Беллия.
- Хорошо. Будет вальс, - сказала девушка-бард.
Посмотрела на того, с кем рыжая собралась танцевать. Друст уже галантно предложил Беллии руку. Ну что же…

- Подпусти меня ближе, пожалуйста, чуточку ближе.
Я как сердце побуду тебе и с тобой, если хочешь.
В ясный день и за пологом в пепел свернувшейся ночи
Буду рядом с тобой. Обещаю, меня ты услышишь.

Пусть не светом, но чем-то сродни и надежде, и свету,
Пусть не просьбой – а чем-то что просьбы и жертвы важнее.
Даже словом быть может, которое боли сильнее
Даже тем что бывает мостом между жизнью и смертью.

Она поняла, что делает, что хочет подарить… им обоим, наверное. Друсту – возможность отдать немного себя со всей его галантностью и умением делать красиво. Беллии у которой, кто знает, будет ли вообще хоть что-то после того, как закончится эта миссия – настоящий танец для Него и Нее, возможность почувствовать себя женщиной рядом с мужчиной. Не будет ли это жестоким? Дать, а потом отнять? Но рыжая не выглядела несчастной, кружась в танце; она казалась человеком, который нашел последний кусочек мозаики, поднял и уже готов поставить его на нужное место.

- Я не знаю как надо и часто простого не вижу.
Но движеньям танца сейчас открываю я душу.
Страх как темную крепость до камня, до пыли разрушу.
Ради этого, только, прошу, подпусти меня ближе.

Если б стать мне тобой, если ты мог сегодня стать мною,
И неважно что странно, что истины зыбки и плоски…
Я не сердце. Во мне лишь надежды и его и еще отголоски
От всего что ты есть, и всего, что мы вместе построим…

Она могла выбрать что-то простое, но из упрямства из того чувства, что ошибки обязательно надо исправлять, выбрала свой собственный вальс. После того раза, когда не угадала, не услышала правильную песню для Беллии, хотелось восстановить свою репутацию хотя бы перед самой собой.
Места для вальса было и в самом деле мало, но Беллии и Друсту это не мешало. И было не только кружение двоих у невидимого центра мира или друг друга, когда они делались центром каждый в свою очередь, было какое-то вращение смыслов и правд, в котором они менялись местами, а возвращаясь на прежнее место, обнаруживали, что стало тесно или наоборот слишком просторно. И от этого происходили удивительные вещи.
Три из них случились почти одновременно.
Беллия поклонилась Мэннару, завершив свой танец, когда музыка смолкла.
- Я к Сараис, - и тут же исчезла, дав, наконец, увидеть, как это выглядит со стороны.
Потом Друст подошел и опустился на колено перед девушкой-бардом.
- Ты будешь моей женой?
А она была к этому совсем, вот совсем не готова, но все равно сказала:
- Да, буду.
Он позволил себе долгий и сладкий поцелуй - на глазах у Кано, до которого, похоже, больше никому не было дела, даже самому Кано.
- Почему? – спросила Сильхе, как только смогла оторвать свои губы от губ будущего мужа.
- Потому что я не хочу, чтобы ты тоже вот так исчезла, знаю, ты умеешь. Но не исчезай, пожалуйста. Ни просто так, ни из моей жизни.
- Ты тоже, - в ответ попросила она.
- Ну, это я уже обещал. Пойдем, - он потянул ее к двери, - надо найти храм ну и где купить обручальные браслеты.
Запоздало вспомнив о том, что никуда не может пойти одна, девушка оглянулась на кентавра. Стало его жалко, брошенного, никому не нужного. Но он уже поднимался:
- Да, пойдемте. Но вам кроме меня нужен еще один свидетель.
Едва они вышли на улицу, Сильхе услышала музыку воды – у калитки стояла наяда из таверны. В свете дня она словно чуть померкла, точно солнечный свет, проходя сквозь нее, забирал часть ее цветов и магии.
- Девушка-правда, - сказала она с улыбкой, - хочу подарить.
И протянула Сильхе яркий алый шелковой берет с шикарным желтым пером. Сразу вспомнилась алая ткань на станке у арахны за занавеской в таверне. Если это и правда паучий шелк, то такая вещь стоит бешеных денег.
- А за что? – удивилась Сильхе. – Неужели за правду?
- Скорее ради нее. Так возьмешь?
- Я никогда такое не носила… - начала девушка-бард.
Но Друст взял берет из рук наяды и с улыбкой надел на Сильхе.
- Слушай, а зря не носила, тебе идет. И тут на эгретке какой-то знак. Что он значит, госпожа?
- О, ничего, часть моего имени, - пропела наяда чуть суетливо. - Читается как «руа».
Подарок казался слишком внезапным и странным, но Друст, кажется, ничего странного не увидел.
- Благодарю, госпожа. Послушайте… нам нужен второй свидетель для обручения. Пожалуйста, пойдемте с нами!
А вот это Мэннар хорошо придумал.
- О, - она, кажется, растерялась, - если вы хотите.
- Очень хотим, - уверила Сильхе. - И подскажите, где тут можно купить обручальные браслеты.
- Сюда, - прожурчала наяда и поплыла вперед, расплескивая вокруг себя прохладу, шелест ливня и неяркое голубоватое сияние.
Ювелиром оказалась женщина-гном, она явно поняла, что гости спешат и сразу вынесла им коробку, где на синем бархате лежали серебряные браслеты, очень простые и красивые. Кажется, Сильхе и Друст сразу посмотрели на одну и ту же пару – неширокие вогнутые с узором на поверхности, в котором прятались знаки одарика, на женском браслете один, на мужском, более широком, два.
- «Жизнь» и «Берегущий жизнь», - сказала ювелирша с улыбкой.
Друст не стал торговаться, деньги у него были.
- А ты ведь так и не рассказал, как тебе в очередной раз пришло золото, - заметила девушка, когда они вышли.
- Потом, все потом, - ответил он нетерпеливо. - Куда нам к храму?
- Только не в тот, где мы были утром, не в Храм Троих, - попросила Сильхе.
- Тут есть маленькое святилище Жизни, - сказала наяда и снова повела их улицами и дворами по медленно но верно вечереющему городу.
Святилище и правда оказалось маленьким, меньше их домика, но когда они вошли стены словно раздвинулись и места хватило всем.
- Мы хотим обручиться, - сказал Друст, подозвав молодого жреца в обычной мантии и квадратной накидке поверх нее и вручив ему браслеты.
- Снимайте обувь и проходите к алтарю, - пригласил жрец.
Они разулись и подошли. Служитель Богини уже расстелил небольшой коврик перед статуей Старшей Сестры, Госпожи Жизнь. Сильхе и Мэннар опустились слева и справа от нее, жрец напротив, положив перед собой чашу, кусок белого шелка, пузатую бутыль, браслеты и маленький нож.
- Госпожа Ливе, Старшая Сестра, та, что Жизнь и Начало, прими клятвы этих мужчины и женщины, сделай их единым с этого мгновения и до конца всех мгновений.
- С этого мгновения и до конца всех мгновений, - дружно повторили он и она.
Мэннар взял браслет и надел на правую руку Сильхе, она проделала то же со вторым, украсив его правую руку.
Жрец налил в чашу немного вина из бутыли, взял нож и протянул девушке-барду.
- А можно мы своим? – спросила Сильхе и достала «Третье желание».
Легкий укол в мякоть ладони и несколько капель крови в чашу с вином, Друст сделал то же самое. Жрец накрыл чащу шелком и поднял ее над собой.
- Богиня, скажи нам, да или нет.
Опустил сосуд и снял шелк. Чаша была пуста и чиста.
- Госпожа приняла ваши клятвы, - сообщил жрец.
Пришлось записать свои имена в «Книгу обетов». Сильхе была слишком взволнована, даже ошиблась. Правая рука стала непривычно тяжелой от обручального браслета. Но она привыкнет. И к тому, что богиня отвечает мгновенно, даже в самом простом, делая маленький храм просторным, если нужно
Интересно, а совершает ли новый бог ТАКИЕ чудеса? Было непонятно почему она вообще о нем вспомнила.
Вслед за воспоминанием о новом боге пришло странное темное искушение проверить амулетом-каплей, не изменилось ли что-то. А вместо этого Сильхе остановилась на пороге. Попросила:
- Дайте мне минутку, - и снова вошла в святилище.
Для нее одной оно выглядело крошечным, до алтаря всего пять шагов. Сильхе опустилась на колени перед статуей. В храме тоже звучала музыка и она теперь добавляла к ней свою:
«Госпожа, только на вечер и ночь до утра, освободи нас с Кано от привязки. Пусть у него будет свой праздник, а у нас с мужем – свой».
Она не столько услышала, сколько почувствовала ответ и вышла, неся с собой уверенность.
- Кано, ты побегать хотел. Иди, можно.
- А как же?..
- Иди. Но на рассвете вернись, это только до утра.
Он понял и не стал спорить. Может потому, что сам больше всего на свете хотел свободы. Поскакал прочь, сначала медленно, потом все быстрее и скрылся за домами.
Они бежать не стали, поблагодарили и отпустили наяду, спокойно дошли до дома и сдвинули вместе две кровати.
Сильхе знала, то та, первая, ночь в осеннем доме никогда не повторится, но брачная оказалась лучше. Мешало лишь что что в любой момент могла вернуться Беллия, а потом Сильхе перестала об этом думать. Она слышала музыку Друста, которая сплеталась с другой, наверное, ее собственной, так тесно, девушка не смогла бы отделить одну от другой, и не понимала, как может быть иначе, как и для чего ломать эту почти совершенную гармонию любви. Теряя голову снова и снова, теряя себя, находя себя в другом, забывая, что в мире есть что-то кроме нежности любимого человека, который так же любил дарить как и получать, она звучала только для него и только вместе с ним. А южные способы любви с их церемонной неторопливостью и обязательным чтением стихов странной формы развлекли, позволяя отдохнуть и внести разнообразие.
Уже стемнело, но не вернулись ни Кано, ни Беллия. Сильхе сыграла хорошую жену и принесла им обоим ужин в постель. Потом в дверь постучали.
- Кентавр загулявший вернулся. Что-то рано, - заметил Друст и пошел открывать.
Сильхе улыбнулась и была счастлива еще целую минуту, пока не услышала, как отворилась дверь и кто-то назвал имя Мэннара.
- Да, это я.
И сразу за его ответом музыка Друста, не дозвучав, смолкла на середине темы, словно между Сильхе и Мэннаром поставили глухую стену. А потом там, в коридоре, что-то тяжело упало на пол.
Она еще не понимала, но рванулась туда, едва не снеся полуоткрытую дверь.
Мэннар лежал лицом вверх, алое пятно расплывалось по рубашке, в районе сердца, которое, она слышала, уже остановилось, как и все, что может остановиться в человеке. В открытой на ночную улицу двери не было никого и ничего, кроме темноты.
- Дру-у-уст!!
Его музыка, словно на последнем усилии, зазвучала снова, едва слышно, теряя и пропуская ноты.
Сильхе упала рядом на колени, схватила его за руку и за стихающий огрызок песни, и держала, держала все, что еще только можно было держать, сколько могла – всегда, вечность, ведь это же был Друст, тут кто обещал, что никто кроме него. Держала, хотя, наверное, надо было позвать лекаря, или мага, или стражу, ловить убийц по горячим следам. Держала, когда уже не могла петь. Держала, когда вернулись Кано и Беллия, кажется, одновременно и, кажется, уже было утро. И оба сразу стали что-то говорить, а она не слышала, а если слышала - не понимала. И они не могли понять ее. Нет, он не мертв, он просто не может быть мертвым.
А потом, наконец, Беллия что-то поняла и признала. Обняла Сильхе и что-то шепнула на ухо, кажется, «надо помнить».
В глаза ударили плеск и разноцветие яркого шелка, бьющегося на ветру. Сагриндорэ. Она снова тут и Друст тоже, лежит у ее ног, ведь она все еще не выпустила его руку. Обручальный браслет на ней нестерпимо сверкал в неярком свете. Жена и сразу вдова. Жизнь потеряла того, что берег жизнь. Боги, за что?
- Здесь нет смерти, - прошелестел голос Сараис, Сильхе показалось, что звучат два голоса, похожих как эха. - Ты принесла ее сюда. Здесь она и останется.
О Боги… Рука Друста казалась теплой, но когда Сильхе разжимала свои пальцы, то почувствовала, что его ладонь уже закостенела.
Нет, не Боги. Одна Богиня. Шад, Младшая Сестра, Та, Что Приходит За Всеми. «Госпожа моя и всех, кого нет, прости, я не знаю, как отпустить, я не хочу отпускать. Может быть, Ты его отпустишь, вернешь? Ну зачем он тебе? Просто еще один…» Но Сильхе знала, что молитва безнадежна и ответа не будет. «Я не могу, не могу, не могу…», - и это тоже без надежды, с острым, как клинок в сердце, пониманием, что придется смочь. И придется как-то продержаться до момента, когда можно будет самой упасть и умереть.
- Да, я оставлю его здесь… - сказала она, не видя другого выхода, не желая видеть, зная, что это неправильно, ведь у Друста есть родные и должна быть могила на земле в мире, где он жил.
- Не его. Только его смерть, - поправила Сараис снова двойным, словно звучащим с двух сторон голосом. - Ты не понимаешь. Никто не понимает. Просто помни.
И в этот миг, когда Сильхе готова была закричать, они снова оказались в коридоре у распахнутой двери, только тела на полу больше не было.
- Друст! – взвыла девушка.
Она не успела попрощаться! Но как снова попасть а Сагриндорэ, если не в силах вспомнить как это делается?
- Беллия… пожалуйста… верни меня туда.
- Нет, не нужно. Не надо видеть его такого…
- Но я его больше не увижу, никакого, никогда!
Беллия попыталась обнять ее - Сильхе оттолкнула так что та опрокинулась на спину. Не чувствуя сожаления, девушка-бард встала и ушла в свою комнату, закрыв за собой дверь. Едва увидев сдвинутые постели, упала на пол и завыла, обхватив голову руками. Скорбя, не видя ничего вокруг.
Ей никто не мешал.


А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Cat20087 Дата: Среда, 04 Авг 2021, 12:36 PM | Сообщение # 72
Избранник
Группа: Проверенные
Сообщений: 1982
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Lita ()
- Но ты снова за меня решаешь, - ответил он вздохнув. - Хотела как лучше… но я тоже хочу как лучше и в чем разница?
- Может в том, что тебя я немного знаю, а ты хочешь лучше для всех, о которых не знаешь ничего?


Стоят друг друга: один хочет, как лучше, вторая как лучше, а выходит как всегда)

Цитата Lita ()
Мне кажется, все мастера своего дела одной расы.


Великолепно!

Цитата Lita ()
«Я не могу, не могу, не могу…», - и это тоже без надежды, с острым, как клинок в сердце, пониманием, что придется смочь. И придется как-то продержаться до момента, когда можно будет самой упасть и умереть.


Как жаль бедную Сильхе...

Цитата Lita ()
И тут на эгретке какой-то знак. Что он значит, госпожа?
- О, ничего, часть моего имени, - пропела наяда чуть суетливо. - Читается как «руа».
Подарок казался слишком внезапным и странным, но Друст, кажется, ничего странного не увидел.


Хотя вот эта некоторая суетливость наводила на размышления.


ksenia
 
Lita Дата: Четверг, 05 Авг 2021, 5:49 PM | Сообщение # 73
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата
Как жаль бедную Сильхе...

Ага, досталось ей в этот раз...Но я уже обещала счастливый конец?..

Глава тридцать шестая. Найти цель. Клетка. Дымная вода

Хотелось умереть, хотелось, чтобы Кано снова убежал в степь и пусть боль вернется, чтоб заглушить другую, хотя вряд ли ее могло заглушить хоть что-то.
До самого вечера она не выходила из комнаты и не заметила бы, что уже вечер, если б не потемнело. Тогда, в темноте, она нашла на ощупь кинтару. Петь и плакать, рыдать каждый звуком так, чтоб рыдал и содрогался весь мир - что еще может бард? Это была одна неистовая, с музыкой и словами, уходящими к Богине, молитва, тянущаяся часами. И Сильхе был все равно, что там, за стеной, творится с Кано и Беллией от ее музыки, и происходит ли с ними хоть что-то.
Утром в комнату постучали. Сильхе так и спала в обнимку с кинтарой, на полу, завернувшись в одеяло. Не дождавшись ответа – у девушки-барда пересохло горло и разлепить спекшиеся губы она вряд ли смогла бы - вошла Беллия с подносом.
- Надо поесть, хоть немного, - сказала она, садясь тут же на пол и ставя понос поближе к Сильхе.
Есть не хотелось, но девушка понимала, что и правда надо. Придется себя заставить.
Заставлять – большая работа. Как всякую большую, ее стоило разделить на несколько мелких. Для начала разжать сведенные судорогой руки и отложить кинтару. Разогнуть спину и вспомнить как сгибаются колени - и помочь им уже вернувшими себе чувствительность и послушность руками. Потом взять что-нибудь с подноса и хотя бы поднести ко рту. Ах да, губы же спеклись.
Беллия намочила полотенце и вытерла ей лицо, стало немного легче. Сильхе отмечала, кто и что с ней делает, и полностью положилась на рыжую с ее заботой. Кано тоже пришел, но лишь стоял рядом, заслоняя утренний свет. Под взглядом двух пар глаз ей удалось съесть половинку бутерброда с ветчиной. Не было ни голода, ни сытости, только желание снова остаться одной.
- Уйдите, - попросила она, уронив недоеденное.
Они ушли, и даже дверь закрыли.
Встать удалось не с первого раза. По стене она добралась до кровати и села на мягкое, не понимая, зачем вообще поменяла пол на постель. Но отсюда стал видным упавший с тумбочки алый берет с желтым пером. Горе и пустота снова рванули душу – в разные стороны…
«Теперь так будет всегда». Надо было послушать, не петь, не играть, когда они все вместе, чтобы не сбылось некто-пророчество…
Некто-пророчества. С них все и началось, вернее с него, того кто их пишет. Друст вывел из себя этого Дриана Ву, хоть тот и не подал вида. Не он ли послал убийцу? Больше некому. Не стал дожидаться, пока исполнится очередное пророчество и взял все в свои руки.
Узнать, он ли это. Надо всего лишь поговорить, а это возможно – разлить воду по столешнице и опустить в нее осенний лист.
…И выкрикнуть ему в лицо: «Я убью тебя за то, что ты сделал»? Потому что сейчас она могла только это. Или сразу взять кинтару и…
Но она уже взяла вчера, играла и пела, не сдерживаясь.
Сильхе заставила себя подойти к окну и выглянуть. Мир еще стоял, она не уничтожила его своей скорбью. Миру повезло. Или просто боги позаботились о нем. Сильхе не испытывала благодарности к богам. Слишком много всего сразу. Слишком много теней. И еще одна – то, чего нельзя делать. Даже если она встретит убийцу лицом к лицу, то не сможет отплатить смертью за смерть. Несправедливо.
Она никогда еще не теряла близких так страшно и горько, но знала, чем может кончиться погружение в скорбь. В ее случае – не уходом к Спящей, Сильхе даже сейчас слишком любила жизнь. Но уйти от жизни можно и не в смерть, а в себя. Тоже смерть, маленькая, не всегда заметная для других. Погрузиться во тьму, в тень и больше никогда не увидеть солнца, потому что солнца просто больше нет. Каждый день заставлять себя вставать куда-то идти и что-то делать, бессмысленное и бесполезное, а потом возвращаться в постель и проваливаться в сон до утра и так без конца. А если у Кано получится, то не шестьдесят и даже не сто, а целую тысячу лет. Мысль об этом снова заставила завыть, сжавшись в комок.
Что-то негромко пискнуло. На одеяле рядом с ней сидела крыса, нелепая, горбатая, и внимательно смотрела на девушку. А в дверях кентавр, который тоже смотрел, но сразу опустил глаза, когда Сильхе перевела взгляд на него.
- Прости, она от меня убежала. - сказал он. – Заберу?
Сильхе протянула руку к крысе. Укусит? Ну и хорошо. Но Йири не стала кусаться, только понюхала пальцы и словно бы с удивлением посмотрела умными черными глазами.
- Забирай, - согласилась девушка.
Он вошел, но вместо того, чтоб сразу забрать свою подружку, подогнул задние ноги и сел рядом с кроватью. Хвостатая подружка перебежала ему на плечо.
- Я не знаю, чем помочь. Я всего лишь голем, которым кто-то управляет со стороны… с помощью шам и важной миссии…
- Мне плевать на твою миссию, - грубо, но честно сказала она, вообще не желая ни слушать, ни разговаривать. Что такого он мог ей сказать, кентавр, рыцарь, возлюбленный рыжей красотки, герой?..
- Мне тоже.
Оказалось, она еще способна удивляться.
- Тоже? Но тогда что дальше?..
- А я не знаю. Мне просто все равно. Больше не хочу этим заниматься, совсем.
- То есть… ты больше никуда не пойдешь?
- Если не заставят.
Она обдумала это. Небольшое облегчение после того, как мысли вертелись только вокруг смерти… но к ней они и вернулись тут же.
- Хорошо, - равнодушно сказала Сильхе, снова погружаясь в скорбь.
У Кано не было ни опыта, ни слов чтобы с этим бороться, и все же он попытался:
- Нет, не уходи, пожалуйста.
- Ну как видишь, я сижу здесь и не трогаюсь с места, - найдя в себе каплю ехидства, сказала она.
- Я не про то. Ты же не можешь вот так просто сломаться. Это меня чуть не сломало - твои слова про миссию, и что я голем, и что все совсем не так…
- Кано, заткнись, - попросила она устало. – И уйди. Или я не знаю, что с тобой сделаю.
- Лучше со мной, чем с собой, - он поднял с пола и протянул ей кинтару.
В этом жесте было столько странного… вещи, которую она с трудом смогла сейчас распознать - доверия… что захотелось закричать. Как он мог ей доверять, когда она сама себе больше доверять не может?
Но кинтару она взяла.
- Ты правда хочешь… чтобы я вышвырнула тебя за дверь или вляпала в стену? – спросила она тихо.
- Да, хочу. Мне же все равно, я изначально сломанный, сильнее не сломаешь. А если ты сделаешь хоть что-то… это может помочь. Злись на меня. Ненавидь. Каждый день просыпайся с мыслью о том, что это я тебя втравил в историю. Придумывай, что со мной за это сделать…
- Зачем? – перебила она, хотя горло сжимало.
- Человеку нужна хоть какая-то цель. Я знаю, ты потом другую найдешь, но для начала пойдет и эта.
Ненависть как цель. Ярость и гнев как единственные чувства, которые не дадут рухнуть в пропасть. В чем-то он был прав, но… Тут перед ней сидит мальчишка, который всю дорогу снова и снова просил помощи у нее. Благородный слабак. И пытается дать ей силу жить. Как глупо. Как горько.
Но решить и ответить не дали. Зашуршала ткань – к двери подошла Беллия.
- Нас просят уйти, потому что ночью… было шумно.
Шумно… Всем повезло, что это был просто шум.
Сильхе все же мысленно поблагодарила богов, прежде чем погрузиться снова во тьму и уже так заставить себя собраться, натянуть на голову алый берет и покинуть домик. День только начинался, вот только все равно идти им было некуда. Разве что снова на станцию рейсовок и домой. Домой… приволочь с собой из путешествия кентавра, который сам себя считает сломанным, и девицу, которая то и дело уходит в Мир Шелка, и никогда, никогда, никогда не привести к себе Друста, не познакомить с родителями и даже не отомстить за него…
- Сильхе! – оказалось она стоит последи улицы и ноги почему-то затекли и колени опять не сгибаются, словно она простояла так долго.
А может и простояла – у Беллии Кано были испуганные лица, прохожие смотрели кто с опаской, кто с жалостью.
Она с трудом заставила себя снова двинутся в путь и попросила:
- Кано… если я еще раз так… просто отойди подальше.
Он понял и даже не пытался спорить.
- Но куда мы? – спросила наконец Беллия. – Найдем новую гостиницу?
Кентавр погладил свою крысу – горб был не очень большим.
- Я мог бы… но думаю этого не хватит. Чувствую, что не хватит.
А ей уже снова было все равно, ровно до момента, когда голова взорвалась болью, заставив прийти в себя. Боль и правда работала хорошо – прояснение оказалась долгим, вернуло ей способность желать чего-то, а вместе ним и думать. Надо вытаскивать себя из тьмы. Хоть как, любым способом. Поставить любую задачу.
Месть.
Нет, не эту. Что-то еще, что-то, от чего она раньше отмахнулась, потому что не было времени и желания.
Разгадать тайну Серого моста и инорасцев. И плевать что ей нет дела ни до каких тайн. Первое правило барда – не проходить мимо загадок. А она все еще бард… с кинтарой за плечами, в алом шелковом берете, каких никогда не носила.
Делая над собой усилие, она пробудила в себе искру интереса, и принялась старательно раздувать пламя, подбрасывая щепок в костер: она должна первой узнать, это может быть важно. Если инорасцы уйдут, то магия исчезнет из мира – а причину будет знать только она. А вдруг удастся их отговорить, остановить? А вдруг тут есть еще что-то? И какая выйдет из всего этого баллада!
Она огляделась, не зная города, подошла к первому же прохожему:
- Простите, а если я хочу посмотреть на Серый мост, мне в какую сторону?
- Но там же давно не на что смотреть, от моста ничего не осталось, - удивился старик, ведущий за руку девочку, наверное, внучку. – Туда, по той улице до конца и как раз выйдете на пустошь. А там прямо к скалам.
- Благодарю.
Он говорил вслед ей еще что-то, но Сильхе уже не слышала, она шла, четко печатая шаг, словно от этого что-то зависело. И остальные шли с ней и за ней. А мысль о том, что это опасно, она выбросила из головы сразу же. Что для нее может быть теперь опасного? Какая опасность может напугать?
Только одна – свалиться, не дойдя, потому что это оказалось не так близко и в конце концов ноги начали заплетаться даже у кентавра, посадившего себе на спину рыжую и предлагавшую ей то же самое.
Уже начало темнеть, когда они подошли к скалам. Горожанин не соврал, смотреть там было не на что. Просто гора с узкой щелью, куда не пролез бы и ребенок.
Но на грани восприятия маячило что-то еще, словно соринка в глазу, мешая и цепляя. И оно же не пускало сделать еще шаг вперед, и точно так же не давало уйти. Раздражало, теребило, зудело над ухом едва слышной мелодией; пульсирующее гудение, вроде того, которое она слышала в «кашхарру» в жертвище Коона, или когда маги Дайжи присосались к Кано и с расстояния пили его жизнь. Магия?
У нее есть своя. Сильхе сняла с плеча кинтару…
И ее тут же вырвали у нее из рук, а саму девушку бросили на землю мощным толчком в грудь. Боль ушибленной спине словно сдернула пелену с ее глаз.
Вместо щели – зев широкой пещеры, хорошо освещенный изнутри. Возле него стоял целый отряд разных инорасцев, все с оружием, явно готовые ко всему, среди них лишь один безоружный человек в ожерелье из слабо светящихся крупных камней, наверное, маг с амулетом. И нависший над Сильхе пепельноволосый эльф, смотрящий так, словно получил желанный подарок.
- Надо же, какая встреча, - сказал он. – Сегодня боги любят меня, а не тебя, бард.
Ее запоздало прошибло пониманием, что она привела друзей в ловушку.
Эльф протянул руку и поднял Сильхе, взяв за горло, едва не придушив. Он выглядел хрупким, а оказался сильным, или, может, сил придавала злость.
- Отпусти ее.
Голос Кано.
Хватка чуть ослабела, эльф отвлекся, и девушка смогла скосить глаза. Ссаженная со спину кентавра Беллия стояла в стороне с крысой на руках, а рыцарь спешил на помощь, обнажив меч. Взгляды Сильхе и рыжей встретились.
- Сагриндорэ, - прохрипела девушка-бард.
Она не знала, как это делает Беллия, но надеялась, что сделает сейчас.
- Отпусти ее, - повторил Кано.
Хватка снова стала сильнее, но пока давала дышать. Наверняка – нарочно. Если бы он хотел ее убить, сделал бы это сразу.
- И иначе что? – спросил пепельноволосый.
И вдруг отпустил Сильхе.
- Куда девалась вторая девка? Армал? – он повернулся к своему отряду. – Телепорт?
Ответил ему маг в ожерелье:
- Нет, не похоже. Что-то более древнее.
- Ну пусть, она мне не нужна, - эльф снова смотрел на Сильхе, успевшую отойти на три шага и поднять упавший берет. – Бежать некуда. А побежите, стрела догонит.
- Мы тебе ничего плохого не сделали!.. - начал Кано, вставая рядом с девушкой-бардом – но сначала оглянулся и убедился, что Беллии тут больше нет.
- А ты, отступник, вообще не имеешь права голоса… Армал, «тишину» на обоих!
По ощущениям было похоже на то, когда пришлось отвечать «да» или «нет» Серому Судье, только сжало не со всех сторон, а словно тяжелый каменный ошейник стиснул горло. Дышать можно было, но ощущение каменной хватки на горле не проходило, не получилось даже охнуть – она не услышала от себя ни звука.
- Вы оба пойдете со мной. Добровольно или под заклятьем, мне без разницы…
- Этьерри, - окликнул, перебивая медведеподобный инорасец из отряда, - глянь на берет. Она под защитой.
- Да мне плевать!
- Госпожа не одобрит. Она кому попало свои знаки не раздаёт.
- Может певичка вообще украла этот берет! – взъярился пепельноволосый Этьерри.
Сильхе отступила еще на шаг и, повинуясь внутренней подсказке, надела берет. Вызывающе – эльф мог кинуться, сорвать с нее этот знак защиты, если берет им был, мог велеть магу Армалу распылить ее на месте.
Но он неожиданно успокоился.
- Тогда я просто приглашу их обоих в гости. В конце концов этот… все же из наших. А помощь человека нам предсказывали, вдруг именно бард и поможет? - эльф хищно усмехнулся. - Так что, господа? Примите мое предложение?
Ну и какой у них был выбор? Этьерри с радостью пристрелит любого из них кто побежит, лук за его плечом не похож на игрушку, дуга блестит, отполированная тысячами прикосновений. Кано не побежит один. И в драку не кидается, хотя меч в руках все еще держит. Один против шести - не тот расклад, чтобы рассчитывать на победу.
Сильхе кивнула в знак согласия. Кано вложил меч в ножны, потом взял девушку за руку и потряс их сомкнутыми ладонями в воздухе. Эльф понял.
- Да не собираюсь я вас разлучать, голубки.

Гостеприимство эльфа состояло в том, что, приведя гостей в пещеру, высокую и просторную, чтоб сделать такую надо потратить годы – он поругался с дриадой-поварихой, орудовавшей там у большой наспех сложенной печи, но в конце концов дриада за пять минут вырастила вокруг Сильхе клетку из ветвей колючего куста. Клетка не была тесной, позволила сесть, не наткнувшись на шипы. Кано сначала пытался чего-то требовать от эльфа, но без голоса не мог объяснить, чего хочет, отчаялся, а потом смирился. Просто был рядом, то и дело, ранясь о шипы, просовывал руки сквозь прутья, чтобы подержать в своих ладони Сильхе, ободряюще сжать и выпустить. Таким он очень напоминал Друста; Сильхе делалось больно от его заботы, но плакать было нельзя.
Позже подошла дриада-повариха, извинилась и заставила шипы врасти внутрь веток, потом принесла две миски с горячим супом ей и Кано. Гостей-пленников никто не трогал и неопределённость как возможность отдыха устраивала Сильхе. Кинтару и вещи забрали, как и меч у Кано. Труднее всего было без голоса. Если бы эльф Этьерри знал, насколько мучительна для Сильхе безголосость – ведь она не могла даже прошептать имя Друста – он был бы счастлив. Но не имея возможности говорить, она наблюдала. В пещере шла деловая суета и Сильхе не понимала, что именно делают все эти инорасцы. Кто-то приходил - их кормили и отправляли вглубь пещеры, откуда они возвращались быстро или не очень неся маленькие бутылки с мутной, похожей на дым водой, уходили прочь и не возвращались. Постоянным оставался отряд из семи инорасцев, включая пепельноволосого эльфа да мага Армала. Было похоже на охрану пещеры и паломников.
Паломники – но к чему? К Серому Мосту, которого она так и не увидела? Что там, в глубине пещеры?
Что-то важное для инорасцев. Священная дымная вода? Ничего не менялось и Этьерри словно забыл о гостях. Но присматривал – стоило Кано сделать шаг к выходу из пещеры, перед ним вырос как из-под земли медведеоборотень. Что-то сказал Кано и тот вернулся на место, к клетке. Глаза начали уставать. Фигуры людей и нелюдей расплывались, приобретали странные пугающе-резкие черты, в голове все громче звучала общая песня, гулкая, как эхо под сводами пещеры. Спать не хотелось, но когда глаза начали слезиться, девушка завернулась в плащ и легла.
Разбудил ее тычок в спину. Возле клетки стоял Этьерри и тыкал сквозь прутья тупым концом короткого копья. В другой руке он держал бутыль с дымной водой, рядом маялся маг Армал, не спуская глаз с бутыли. Увидев, что девушка-бард проснулась, эльф бросил сосуд в клетку.
- Выпей.
Кано молча бросился на него и тут же был пойман в хватку медведеоборотня, силы которого хватило даже на кентавра. Медведь сдавливал его шею, пока Кано не перестал биться и не свалился без сознания – Сильхе видела, как опускаются и поднимаются лошадиные бока, кентавр дышал, а значит был жив. Этьерри зло пнул поверженного врага и выругался на эльфийском. Концом копья подтолкнул к Сильхе бутыль.
- Пей. Или я прикажу Марчегу твоего героя совсем придушить, - он нехорошо усмехнулся. – Не бойся, это не яд, наоборот. Тебе понравится. Почувствуешь себя всемогущей.
- Дай лучше мне! – не выдержал и попросил маг Армал с истерическими нотками в голосе. - Дай! Ты обещал!
Сильхе уже вообще ничего не понимала. Инорасцы приходили сюда за это дымной водой, но отчаянно хотел ее человек. И такую ценность предлагали зачем-то ей.
Но похоже выхода не было снова. В худшем случае – который для нее не худший – она просто уйдет за грань, увидит всех Четверых богов, задаст Троим три вопроса, а от Четвертой получит загадку, которую можно будет разгадывать хоть вечность. И встретится с Друстом на Той Стороне. Забавно, говорят, Там тоже есть мост.
Она протянула руку и подняла бутылку.
- Нет.
Знакомый голос, знакомое пение-шуршание.
От входа к ним шла наяда, та самая Руамениль. Только сейчас она выглядела иначе. Казалась выше и более… иной. Слишком изломанные черты, красота настолько нечеловеческая, что пугает, приобретая в глазах смотрящего черты вопиющего уродства. Но Сильхе не отвела глаза и чем-то, может как раз этим, вызвала улыбку наяды.
- Почему нет? – спросил пепельноволосый с вызовом.
- Потому что она не мешает нам быть собой. Посмотри. И дай ей посмотреть.
Эльф уставился в упор. Сильхе тоже. Хотя глаза закрыть захотелось почти сразу. Человечность сошла с него, как сухая кожа со змеи, обнажая иную природу и давая услышать в общей мелодии его музыку, дикую, с взвизгами, атакующую каждым звуком, побуждающую ответить такой же агрессией или попытаться защититься. Ворнейн действовал на нее не так… От песни Этьерри захотелось впиться зубами в чью-то глотку… и тут же прошло. Вцепишься – и что изменится? Друст не воскреснет.
Инакость словно волна пробежала по всей пещере; медведь рядом с эльфом вовсе не был человеком, и странно, это успокаивало, словно так было правильнее. Дриада у печи была похожа скорее на ожившее дерево с руками-ветками, пощелкивавшими при движении. Наверное, это и был их истинный облик.
- Маскировка, - сказала с горечью наяда, словно прочла по лицу Сильхе. – Специально для людей выглядим как люди. Боги жестоки, дали нам и такой талант, но не право от него отказаться. Только когда рядом нет ни одного человека, можно побыть собой. Без очеловечивания.
Сильхе понимала ее гнев и горечь. Склонила голову, признавая невольную вину всего человечества.
- Видишь? – сказала наяда уже с совсем иным чувством, потому что не девушке-барду, а эльфу. - Я права.
- Но я прав тоже! Она в долгу у меня и моего рода!
- Долг оплачен, Этьерри. Боги рассудили вас…
- Ты только что сказала, что боги жестоки, что они поддерживают людей! Надо ли полагаться на таких богов?
- Они все равно боги, - строго сказала Руамениль. – Хотя бы в том, что сейчас не мешают нам сделать собственную справедливость.
- Я и хочу ее сделать! Мне пришлось извратить мой талант, чтобы не умереть. Это навсегда! А она, смотри, она осталась прежней, все так же и будет играть и петь, и убивать своими песнями! Пусть выпьет, пусть ее испытает собственное искусство!
- Но она не маг! – взвизгнул Армал. – Дай мне!
Сильхе устала ждать и устала отказываться. Отвинтила пробку, понюхала. Не пахло вообще ничем. Поднесла бутыль к губам и выпила все без остатка. Вода была странно невесомой - казалось, она глотает воздух. Девушка бросила пустой сосуд, и стала ждать, глядя в никуда.
Зашелестели, раздвигаясь, прутья клетки.
- Можешь идти, - разрешил эльф.
Сильхе покачала головой и указала на кентавра.
- Ну, когда он очнется…
Девушка постучала ладонью по горлу и посмотрела с ожидающим прищуром.
Эльф поморщился.
- Армал!
Маг что-то проговорил, сделал жест, и каменная хватка на горле разжалась так резко, что Сильхе закашлялась. Но и это было еще не все.
- Мои вещи, - сказала она, не сумев совладать с голосом, зажатым и хриплым. - Кинтара и сумка.
- Как и все барды – стоит куда-то пустить и вас потом оттуда не выковыряешь… Принесут. Все? Или на еще карету подать?
- Обойдусь, - сказал она.
Эльф отошел прочь. Но наяда осталась. Что-то держало их возле друг друга, словно было несказанное и оно привязывало одну к другой. У Сильхе – внезапно возникшее острое чувство грядущей потери, провала. Жестокая ирония. Почувствуй она это раньше, попыталась бы как-то защитить Друста… И тут же пришло – провал именно грядущий и он не её. А если так, какое ей до этого дело? Тайна так и не была разгадана, но интерес к ней угас, костер прогорел и зола остыла, а копаться в ней в поисках последней искры не было ни сил, ни желания.
Но только один вопрос, потому что она все еще отвечает за другого.
- Почему нас отпускают? Что бы тут ни происходило… мы же можем рассказать людям.
- Рано или поздно все равно придется, - согласилась наяда. – Почему не теперь?
Сильхе не поняла.
- Но если люди узнают, что вы собираетесь уйти в Мир-в-Тени мира, а значит магия навсегда закончится… Они не дадут вам уйти. И потом, как вы будете там без людей? Вам же нельзя…
- Мир-в-Тени мира? – перебила внезапно длинную тираду Руамениль. – Не понимаю. Мы не собираемся никуда уходить.


А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Cat20087 Дата: Пятница, 06 Авг 2021, 7:56 PM | Сообщение # 74
Избранник
Группа: Проверенные
Сообщений: 1982
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Грустно и больно читать о горевании Сильхе.

Цитата Lita ()
глянь на берет. Она под защитой.

Оказалось, это не угрожающий, а защищающий знак. Как приятно ошибиться!

Интересно, что это за дымная вода? И какие последствия будут для Сильхе?

Цитата Lita ()
И тут же пришло – провал именно грядущий и он не её. А если так, какое ей до этого дело? Тайна так и не была разгадана, но интерес к ней угас, костер прогорел и зола остыла, а копаться в ней в поисках последней искры не было ни сил, ни желания.

Цитата Lita ()
- Мир-в-Тени мира? – перебила внезапно длинную тираду Руамениль. – Не понимаю. Мы не собираемся никуда уходить.


Заинтересованно жду объяснения в следующих главах...


ksenia
 
Lita Дата: Воскресенье, 08 Авг 2021, 1:25 PM | Сообщение # 75
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
:-) Осталось несколько глав до финала, все будет объяснено... Кроме одной вещи, которую я на второй том оставила для завязки.

Глава тридцать седьмая. Милосердие. Ничего не получится. Быть бардом

Сильхе тоже не понимала. Результат мозговой атаки, версия, так хорошо связавшая все нити – ложный путь? Не зная, с чего начать объяснения, она зашла очень издалека:
- Я была в Дайже… и в других городах. Видела, как обращаются с инорасцами…
- Видела, но вряд ли много, - перебила наяда, голосом и тоном настолько же чуждыми чему-то человеческому, как и ее настоящий облик. - Убийства. Эксперименты. Продажа на ингредиенты. Рабство. Неправедный суд…
Она произносила слова-обвинения все быстрее, словно захлебываясь, а ее плывущее в каком-то течении платье вдруг замерло, все лепестки опали, и эта неподвижность почему-то выглядела жутко.
- Болезни, кража детей, ложь, ссылки, издевательства, хула, унижения, смерть. Слишком много. Слишком часто. Боги дали нам испытание, и мы не сумели его пройти. Не смогли привыкнуть и смириться. К людям они добрее. Без магии можно жить, а с безумием и в пустоте без таланта – нельзя. Но наша награда за страдания – возможность в ответ испытать людей. Сделать мир больше нашим, чем вашим.
- Как? – спросила Сильхе.
- С помощью подарка. То, что ты выпила… сделает твой мир богаче и интереснее, твое чувство прекрасного - ярче. Тебя замкнет на этом, на себе, на твоем таланте, всё, чего ты будешь хотеть – еще впечатлений, еще возможностей выразить то, что чувствуешь, развить свой дар. Если сумеешь с этим справиться, станешь счастливой. Если нет – погибнешь, твое искусство выжжет тебя изнутри. Или, может быть, других.
Она говорила, а Сильхе все сильнее слышала расхождение. Не фальшь, но словно кто-то нарочно поднял мелодию на целый тон чтобы звучала звонче, красивее, слышнее.
- Труднее всего придется тем, у кого уже есть талант… Дар или магия вырастут и придется учиться ими управлять и отпускать себя, отдаваться искусству…
Она наконец поняла.
- У вас ничего не выйдет, – сказать это было правильно, хотя и не обязательно. – Ты предлагаешь нам дар, который мы уже имеем. Что сделает ваша дымная вода? Замкнет нас на себя самих? Мы и так на себя замкнуты, каждый – центр своего мира... Внезапная сила? Да сколько угодно, если это вдруг понадобилось. Когда близкому человеку плохо, станешь хоть магом, хоть богом, чтобы помочь. Отпускать себя, отдаваться искусству? Любовь и война! Хоть времени у нас не всегда хватает, чтоб отдаться чему-то полностью. Если б вы хотели нас отвлечь, надо было сделать бессмертными. Человек сразу начинает транжирить время на ерунду, когда у него его много. А пока нам просто приходится быстро со всем разбираться. С магией и силой, с вами… Вы создадите хаос, но не сделаете мир вашим.
- Ты хочешь сказать, вы слишком поверхностны для такого дара?
Сильхе засмеялась. Оказывается, она еще умеет смеяться.
- Ты уже все решила, Руамениль, так же как люди решили, каковы инорасцы, все скопом. Если боги давали нам испытание, то мы все его не прошли. У вас ничего не выйдет.
Глаза наяды сделались огромными… наверное, там, где человек смотрит прищурившись, у нее наоборот. Мелодия наяды сделалась тише… она словно прислушалась и в ее мелодии мелькнули две три ноты, которые Сильхе слышала от Друста, когда их музыка переплелась. Наяда слышит ее песню? Пусть.
- Кого ты потеряла?
Как трудно выдержать удар и не показать, что больно.
- Любимого. Мужа. Жизнь.
Руамениль перевела взгляд на браслет – так и не перекинутый на вдовью левую руку – но ничего по этому поводу не сказала.
- Понимаю. Поэтому ты говоришь, что у нас ничего не выйдет. Твоя боль…
- Нет, - почему-то важно было это отстоять. Еще раз почувствовать, как наяда сомневается, услышать, как вибрирует ее шелест. – Не поэтому. Вы не знаете людей.
- Тебе лучше уйти, - ленты на платье снова пришли в движение.
Кано как раз зашевелился, очнувшись, а в зев пещеры уже заглядывал рассвет.
- Спасибо за защиту, - поблагодарила Сильхе, больше не споря. - Она и правда была мне нужна.
Наяда повернулась и медленно побрела прочь.
- Что?.. – начал Кано.
- Ничего уже, - было хорошо, что он не слышал, что тут наговорила Руамениль.
Кинулся б мир спасать, а миру это не надо.
Пещера продолжала жить своей жизнью, гудела общей музыкой и почему-то это приносило облегчение, словно чужая музыка заполняла пустоту… Подошел медведеоборотень, протянул ей сумку и кинтару. Девушка поблагодарила кивком. Во взгляде и песне-внутри медведя были настороженность и удивление. Приятное разнообразие…
Сильхе пошла к выходу, и следом за ней Кано, от которого веяло тревогой и облегчением - не нужно снова принимать какие-то решения. Ей бы так.
Но за порогом пещеры сияло солнце, которое безжалостно высветило, что ее горе никуда не ушло. Там, на солнечной стороне жизни, для нее не было ничего, совсем ничего. Яркий свет словно выжигал остатки чувств, что были в ней. А за спиной, в тени пещеры они остались, пусть и не ее.
Сильхе шагнула назад.
- Почему? – спросил Кано.
Но ей не нужны были ответы, только чужие чувства.
Гномы, тролли, орки, оборотни все еще приходили и уходили, а она стала встречать их на входе. Паломники приносили с собой не слишком разные чувства – нетерпение, предвкушение, немного тревоги – получится ли? – и оттого были для Сильхе бесполезны. Она перестала к ним приставать. Сначала устроилась у стены, наблюдать, слушать. Несколько часов хватало и общей песни, и того, как она меняется, как делается и ее песней. Потом девушка-бард встала, бросив у стены кентавра и свои вещи пошла к носителям отдельных мелодий.
Первым выбрала злого эльфа Этьерри. Дриада-повариха как раз кормила его и девушку той же расы из отряда «охраны паломников», когда Сильхе подошла и села рядом. Ничего не говорила, но он торопливо подвинулся, словно боялся чем-то заразиться, в его внутренней песне зазвучали истерические нотки. Интересно, поему?
- Чего ты боишься?
- Не тебя! – бросил он. – Того, что в тебе теперь. Ты должна нести это к людям!
- А, ваша дымная вода… я говорила, ничего не выйдет.
- Я слышал! Ты обещала уйти!
Чувства, которые он испытывал, чувства, отражавшиеся в песне, будоражили. Захотелось большего - подразнить.
- Можно просто меня убить.
- И сделать людям подарок? Нет. Пусть они сами с тобой разберутся, когда ты и на них спустишь свой дар.
Она невольно усмехнулась:
- И правда, прекрасная месть, сделать меня убийцей и выпустить к людям. И не только меня. Но ничто не заставит меня убивать. Ничто, никогда.
- Никогда? Это слово ловушка даже для нас. А у меня есть много способов от тебя избавиться… Марчег!
Из глубины пещеры подошел медведеоборотень.
- Сверни шею кентавру.
- Нет! – вот тут Сильхе, наконец, почувствовала что-то еще, что-то своё.
Это был её кентавр.
Поняв, что оставила кинтару у стены, она не испугалась и не смутилась – ухватила за хвост отрывок мелодии уходящего Марчега и безжалостно дернула, пропев резкую трель. Медведь споткнулся и упал. Ее сила снова действовала. Может, потому что Сильхе не пыталась отталкивать, хотела, наоборот, удержать. Она придавила лежащего басовыми нотами – так низко ее голос еще никогда не опускался, но сейчас – мог. Марчег зарычал. Оба эльфа уже стояли – девчонка целилась в Сильхе из лука, но Этьерри просто сжимал кулаки. И чувства обоих были восхитительны.
- Да, убей меня, - попросила девушка-бард, - только пожалуйста, быстро. Не хочу мучиться.
Друст тоже не страдал. Эта мысль шевельнула что-то больное, тревожащее, но Сильхе отмахнулась.
Девушка-эльф что-то сказала по-эльфийски, Этьерри ответил. Она опустила лук. И всё? Сильхе была разочарована, но снова к ним не полезла, понимая, что эти двое больше ничего не могут ей дать.
В пещере были и другие. Дриада оказалась самой защищенной и не открыла всех чувств, но покормила Сильхе, правда сейчас в этом был только страх. Наяда исчезла. Отпущенный медведь сдерживал гнев, который на вкус оказался очень приятным, но заполнил её пустоту на очень недолгое время. Остальные члены отряда пещерной охраны – два гнома, тролль и пара оборотней просто шарахались. Маг… с этого было нечего взять и поначалу он сам лез к Сильхе, сопровождал ее, куда бы не шла, безмолвной тенью, а потом отстал. Его чувства казались безумными. Что ж, от внезапной силы можно и сойти с ума.
Кано что-то понял, наконец, и попытался ее остановить – вышел наружу и стоял там пока боль не вернула его. Боль - это тоже то, что можно чувствовать и Сильхе приняла ее с радостью.
Наконец заинтересовавшись, девушка прошла туда, откуда инорасцы приносили воду. Там и правда был огрызок моста, из одного пещерного зала в другой, изрытый маленькими, но глубокими ямами, и под ним медлительный поток мутной воды, на воду совсем не похожей. Не слишком любопытно – и низко, не достать.
Разочарованная, Сильхе вернулась в зал и увидела её. Арахна едва шевелилась и двигалась очень медленно, неизвестно, сколько времени у нее ушло, чтобы преодолеть расстояние от города до пещеры и выглядела она намного страшнее. Совсем не человек, словно паука втиснули в человеческую кожу, а лапы прорвали ее тут и там. Она была алой, как и шелк берета. Арахне не нужна была маскировка, и она скорее всего была невозможна.
На Сильхе нахлынули чувства, много и сразу, паучиха была комком чувств… И немного словами.
«Прошу милосердия. Убей меня и все это станет твоим. Я не могу умереть сама. Слишком древняя, не способна причинить себе вред. Ты слышишь».
Сильхе слышала. Арахна была настолько древней, что и музыка ее сделалась материальной, закостенела, ее можно было потрогать. Но эта закостенелость и держала ее в жизни, словно якорь.
«Я давно не заканчиваю картин, ни одной. Но пока не умру, не родится еще одна такая как я. Весь мой опыт перейдет к следующей. Все, что у нас есть – возможность передать другим то, что имеем, не растеряв по пути, а там уже пусть сами распоряжаются им, надо довериться».
Сильхе смутно помнила, что ей нельзя убивать, но, наверное, когда просят, можно.
«И моих ошибок новая тоже не совершит. Не будет предлагать людям то, что у них уже есть. Не станет поднимать яд из глубины».
- Все-таки яд? – спросила Сильхе.
«И да, и нет. Древняя кровь мира, кровь творения. Когда-то она сделала все лучше, а сейчас выдохлась, сделалась своей противоположностью… Но людям хватило бы и этого, чтоб пробудиться… Мы хотели сделать вас лучше - в нашем понимании, а не просто лучше, из этого ничего не получится. Убей. Отблагодари за защиту».
Значит, берет, хотя его и принесла наяда, был послан арахной. Сильхе было все равно, она хотела то, что могла получить.
- Как тебя убить? - спросила она.
Перед ней было существо, полностью покрытое панцирем, который вряд ли так просто расколоть и есть ли там уязвимое место, хотя можно попробовать, старый меч Друста она с собой забрала… Но никто не должен мучиться.
«Ты знаешь, как».
Сильхе знала. Взяла кинтару и нашла пятую струну. Пальцы дрожали от нетерпения. Один удар и все кончится.
Может она и не смогла бы расколоть панцирь, но разбить на куски окостеневшую песню арахны сумела. Алое существо опало грудой тряпья, а на Сильхе хлынули чувства. Заполнили, переполнили, выплеснулись за край… Вместе с ними пришло еще что-то, такое же древнее, как вода творения, только не успевшее выдохнуться. Мифы, истории, легенды, точное и острое знание, как и что было на самом деле, сшивающее куски разваливающегося мира, словно шелковая нить. Сотни осколков единой картины, разбитой, но все еще внятной, хотя иногда зазоры между кусками были огромными, а некоторых кусочков не было вообще. Неизвестные легенды. За любую из них бард отдаст половину жизни.
И бард в ней проснулся, поднял голову, потянулся к этим осколкам, хотя было понятно, что просто так взять их нельзя. Сильхе огляделась. В пещере все же было слишком темно, чтоб писать. Она вернулась к вещам, забрала их и вышла на свет. Спешила найти место, чтобы сесть. Им оказался плоский камень.
Кентавр маялся рядом. Дважды пытался заговорить, тон был обеспокоенный, но слов Сильхе не услышала, потому что в ней, внутри, напряженно гудели готовые выйти в мир истории. О, какие баллады из них получатся! Ее несло на высокой волне вдохновения, опьяняло, делало счастливой, звонкой, как струна.
А потом отпустило. Или просто стало слишком темно, чтобы записывать. Сильхе сидела на камне с блокнотом, заполненным мелким почерком: один лист – одна история. Стих там был только один, возвращенная молитва.
Она не успела отвести взгляд и прочитала:

Ты подумаешь где-то: а как и зачем быть живой,
Если там, в пустоте лишь осколки со звоном роятся?
Есть у разума путь, у безумия тоже, но свой,
Одного из путей даже боги порою боятся.
Пусть от древней воды столь же древний и вырвется зверь,
Он опустит на дно и поднимет до верхней ступени.
Будешь петь, если кажется можешь лишь это теперь.
Улыбнись своей тени.

Кое-что она уже знала, и немного нового. «Будешь петь, если кажется можешь лишь это теперь». Да, Руамениль, иногда боги жестоки. Но я буду петь.
Она со страхом посмотрела на отложенную кинтару. Пятая струна все еще на месте. Мотылек не забрал ее, хотя девушка нарушила запрет на убийство. Почему? Смерть из милосердия можно простить? Почему-то казалось, что ответ в другом. Взгляд упал на блокнот. Не в другом – тут все ответы какие она может найти… Но Сильхе вдруг ощутила себя усталой и преданной. Она всегда мечтала быть именно бардом, и даже Друсту сказала, что в ней больше барда чем женщины - и вот теперь ею не для кого быть. Но вот же, платье, такое красивое, такое удобное, легкое, любимое, символ ее статуса оно, а не кинтара… Быть бардом и не быть женщиной. Половина ее потеряна навсегда, а вторая в этой пустоте вырастет, поднимется как дерево на свободной земле под открытым небом. Тем более сейчас, когда ей подарили сокровище. Все эти совершенно новые – и главное, совершенно правдивые истории, принесут ей славу. И будет как она хотела – не она бродит по людям, а люди сами приходят к ней.
В этом были и горечь, и утешение. Когда осталось так мало, берешь что есть и делаешь из него все остальное.
- Беллия, - сказал Кано, сумев поймать ее взгляд и заставив задержать его.
- Что Беллия?
- Она так и не вернулась из Сагриндорэ.
И правда. Уже снова темнело, впереди вспыхивал огнями город, позади освещенный зев пещеры. А рыжей не было.
- Ты можешь перенести меня туда?
Наверное, она могла. Но не хотела. Жалела, что не успела попрощаться с Друстом, а сейчас не хотела видеть его мертвым… или что его там нет вообще. Ни его, ни его смерти. Эти слова снова что-то задели, напомнили. О чем-то таком она писала в блокноте… или нет? Искать долго, а кентавр требует ответа и чувства его горячи и остры.
- Подожди тут, - попросила Сильхе и снова пошла к пещере.
Ее конечно, не ждали, но девушке не было до этого дела. Она подняла с пола брошенную ею бутыль, прошла к Серому мосту. Там, внизу, от реки остался лишь тонкий ручеек. И как?..
Вспомнилось слово из речи арахны. «Поднимать». Сильхе встала на край моста, протянула в воде руку. У древней крови мира была своя музыка, но ее повторение ничего не дало. Тогда девушка-бард бросила туда, вниз, осколки своей. Вода плеснула, словно в нее кинули камень. Сильхе повторила, громче и отчетливее. Новый плеск, на этот раз, несколько капель долетели до моста. И еще один повтор, теперь уже с чувством – последним выплеском отчаяния.
Мост окатило водой, намочив ноги Сильхе. Вода задержалась в ямах, наверное, пробитых именно для этого. Девушка наполнила бутылку из одной из них, завинтила крышку. С сожалением посмотрела на быстро сохнущую воду и остаток реки там, внизу. Из этого тоже могла получиться баллада, а теперь, когда арахны нет, поднятая ею вода наверняка уйдет.
Девушка прошла через всю пещеру, неся на себе очень разные взгляды, как драгоценную мантию. Вышла и протянула бутыль Кано.
- Выпей, и сможешь сам.
Но кентавр не взял.
- А если… я стану как ты?
- Может и станешь. Но если тебе нужна сила – вот она.
Ей нравилось ей искушать – отголоски тех мгновений, когда чужие чувства заполняли ее пустоту. Сильхе постаралась отодвинуть это подальше.
- Берешь?
- Нет. – Он так и не протянул руки. – Ты можешь меня научить? Нужно то, чем я смогу управлять. А магия… от нее одни проблемы.
Сильхе невольно улыбнулась. Отказ от искушения стоит уважения.
- Научу. Но взамен попрошу кое о чем. Давай все же закончим твою миссию. А если ты не хочешь… позволь мне самой ее закончить. Расскажи, что знаешь об оставшихся двух местах. Я сделаю все сама. Принесу там жертвы и посмотрю, что получится.
- Почему? – показалось, что он не очень удивился.
«Потому что это было еще до Друста и при нем тоже, потому что мне нужна ясная цель, потому что из этого можно сделать балладу».
- Потому что иначе я могу не выбраться, - она посмотрела на бутыль с дымной водой творения, но выбросить не решилась и спрятала в сумку.
Он не переспросил.
- Хорошо. Только ты не…
Кано промолчал, но несказанно отразилось во взгляде.
- Нет, я не собираюсь приносить в жертву себя, - уверила девушка-бард.
Он подошел и сделал вдруг неожиданную вещь: обнял, прижал к себе и отпустил. Сочувствие. Сострадание. И просто «я здесь, с тобой». Похоже рыцарь-кентавр это все, что у нее еще осталось. Сильхе протянула руку и погладила его по щеке – как никогда бы не сделала с Друстом, потому что в таком жесте не было ни капли чувства, которое она испытывала к Мэннару.
- Мы не можем тут вечно стоять, - сказал Кано, когда этот миг обмена жестами закончился.
- Да, но я не хочу обратно в город…
- Куда вам нужно? – спросили от входа в пещеру. – Могу доставить. Не бесплатно.
Оба оглянулись. У пещеры стоял маг Армал, все в том же массивном ожерелье, от которого должна была болеть шея.
- Денег у нас нет… - начал Кано.
- Не хочу денег, - перебил маг, и не сообщил ничего нового: - Хочу силы.
Смотрел он при этом на Сильхе.
- Древняя вода? - уточнила она. – Но река еще там, внизу.
- Уже нет. Все ушло, испарилось. Если обещаешь отдать мне воду, сделаю круг переноса.
В его песне-внутри звучало еще что-то, хотя там было только две снова и снова повторяющиеся высокие ноты.
- Это всё, что ты хочешь? – спросила Сильхе, сделав акцент на «всё». – А то у меня чувство, что нет.
- Спорить не буду. Да или нет?
Сильхе слушала и пыталась понять. Вроде бы не врёт. И это все тот же комок истерики, готовый на все ради силы. Использовать такого человека неприятно, но это и правда лучший способ быстро попасть в Тимарт.
- Тимарт? – повторил маг. – Хоть сейчас.
- Мысли читаешь? – поняла Сильхе.
- Читаю. Так что решите?
Он словно экономил слова… или просто старался говорить поменьше как если б у мага болело горло.
- Кано? Берем?
Кентавр вздохнул.
- С ним будут проблемы…
- Без меня – еще больше, - бросил маг теперь уже с презрением. Его заметно трясло, то ли от волнения, то ли от желания заполучить древнюю воду.
- Ладно. Доставь нас в Тимарт, и я отдам тебе всю бутыль.
- Хорошо, - мгновенно согласился маг, наконец отлепился от входа прошел на свободное от камней пространство слева от пещеры. - Но вам пока лучше отойти.
Они отошли. К этому времени стемнело окончательно, но вокруг Армала разливалось сияние, так что видно было неплохо. Он, засучив рукава, рисовал на земле сложную фигуру. Много времени, вопреки его уверениям, это не заняло.
- Сюда, - позвал он наконец, сам уже стоял ближе к центру фигуры.
Кано и Сильхе вошли в изломанный многими вписанными в него многоугольниками круг.
- Ваши имена?
Они назвались. Маг положил руки на ожерелье-амулет.
- Сильхе Ора, Кано Солье, Армал Догерни – Тимарт.
С земли поднялась пыль и окутала их всех. Сильхе приготовилась кашлять, но пыль оказалась как древняя вода – невесома и неощутима и сразу исчезла. Они стояли улице в каком-то тупичке.
- Тимарт, - сообщил маг, поправляя чуть покосившееся ожерелье.


А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Cat20087 Дата: Понедельник, 09 Авг 2021, 12:24 PM | Сообщение # 76
Избранник
Группа: Проверенные
Сообщений: 1982
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Эту главу быстро не прочитаешь - задерживаешься мыслью на завораживающем своим откровением сплетении слов, событий, чувств.

Цитата Lita ()
- С помощью подарка. То, что ты выпила… сделает твой мир богаче и интереснее, твое чувство прекрасного - ярче. Тебя замкнет на этом, на себе, на твоем таланте, всё, чего ты будешь хотеть – еще впечатлений, еще возможностей выразить то, что чувствуешь, развить свой дар. Если сумеешь с этим справиться, станешь счастливой. Если нет – погибнешь, твое искусство выжжет тебя изнутри. Или, может быть, других.
Она говорила, а Сильхе все сильнее слышала расхождение. Не фальшь, но словно кто-то нарочно поднял мелодию на целый тон чтобы звучала звонче, красивее, слышнее.
- Труднее всего придется тем, у кого уже есть талант… Дар или магия вырастут и придется учиться ими управлять и отпускать себя, отдаваться искусству…


Дар или проклятие? Думаю, зависит от человека. Есть люди с неуемной жаждой познавания до самого конца жизни. И есть иные, которые и в юности уже ничего не хотят. Каждому свое понимание.

Цитата Lita ()
- У вас ничего не выйдет, – сказать это было правильно, хотя и не обязательно. – Ты предлагаешь нам дар, который мы уже имеем. Что сделает ваша дымная вода? Замкнет нас на себя самих? Мы и так на себя замкнуты, каждый – центр своего мира... Внезапная сила? Да сколько угодно, если это вдруг понадобилось. Когда близкому человеку плохо, станешь хоть магом, хоть богом, чтобы помочь. Отпускать себя, отдаваться искусству? Любовь и война! Хоть времени у нас не всегда хватает, чтоб отдаться чему-то полностью. Если б вы хотели нас отвлечь, надо было сделать бессмертными. Человек сразу начинает транжирить время на ерунду, когда у него его много. А пока нам просто приходится быстро со всем разбираться. С магией и силой, с вами… Вы создадите хаос, но не сделаете мир вашим.


Ну как же без бессмертия... Часто в книгах классиков фантастики и фэнтези читала о том, что бессмертие - это скорее наказание, чем награда. Узнаем после смерти или там ничто? Ответ зависит от веры или неверия человека в нашем мире. И будет верным по проверенному способу попасть пальцем в небо, ИМХО.

Цитата Lita ()
Кинулся б мир спасать, а миру это не надо.


Печальные слова много страдавшего человека.

Цитата Lita ()
Мы хотели сделать вас лучше - в нашем понимании, а не просто лучше, из этого ничего не получится. Убей. Отблагодари за защиту».
Значит, берет, хотя его и принесла наяда, был послан арахной.


Защита в обмен на смерть? Жутко.

Посмотрим, что ждет наших героев в Тимарте.


ksenia
 
Lita Дата: Вторник, 10 Авг 2021, 5:41 PM | Сообщение # 77
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Cat20087 ()
Защита в обмен на смерть? Жутко.

Для арахны скорее такой вид обновления...

Глава тридцать восьмая. Старая знакомая. О чем мечтают боги. Поцелуй силы

Армал использовал какую-то иную магию, но результат оказался тот же: нужное место достигнуто, хотя, пожалуй, уже утро - было светло, но едва-едва.
- Магия имён, - сообщил он, снова без спроса прочитав мысли Сильхе. – Прошу мою плату.
Девушка без возражений отдала ему бутыль с древней водой.
- Спасибо.
- Пожалуйста. Вам надо в конкретное место? О! На призраков посмотреть захотелось?
- Прекрати читать мои мысли! – возмутился Кано.
- Прекрати так громко думать. Окажу еще одну услугу, бесплатно. Тут есть гостиница моей гильдии, где можно остановиться на сутки бесплатно, а потом за очень скромные деньги. Могу отвести туда.
Целая речь от сдержанного мага слегка удивила. Ну может он просто оттаял, получив желанное. Сильхе сама немного оттаяла… лишь немного, чтобы не стало снова больно, чтобы не начать скатываться во тьму.
- Хорошо, отведи, - согласилась она.
Кано не возразил, он все заметнее нервничал. Сильхе знала, из-за кого. Она сама уже начинала беспокоиться за Беллию.
Гостиница магов оказалась башней, похожей на университетское общежитие – большой, бестолково устроенной и с «госпожой смотрительницей нравов» на нижнем этаже. Смотрительница была человеком, но походила на дракона и голосом, и видом. Хотя узнала мага и назвала его по имени, но пускать внутрь отказалась, пока он не предъявил ей кольцо-печатку с каким-то знаком. Но и этого оказалось мало.
- Снимай, - она достала изнутри стала квадратную каменную платформу с прорезью, - и ставь.
Армал снял и поставил кольцо дугой в прорезь. Драконша взяла лежавший тут же каменный молоточек и ударила по печатке. Раздался звон, маг зашипел:
- Потише нельзя?
У его на лбу теперь горел, медленно угасая, точно такой знак, как на кольце.
- Коня на конюшню. Вы двое можете пойти. Комната двенадцать для мага, девице третья. И попробуйте только поселится вместе. Проверю, вышвырну обоих.
- Больно надо, - буркнул маг, принимая ключ от комнаты и забирая кольцо с платформы.
Кентавр против конюшни совсем не возражал, а Сильхе взяла свой ключ и пошла за ним.
Неизвестно, как комнаты, но конюшня оказалась чистой, светлой и теплой. Кано устроился в первом же свободном стойле. Девушка-бард сразу взялась за дело:
- Попасть в Сагриндорэ можно так…
Она описала все, что знала, что и как делала, стараясь, чтоб было понятнее, но он все равно выглядел растерянным.
- Ладно… буду пробовать. Сильхе, не доверяй этому магу.
- Доверие не понадобится, вряд ли я с ним еще хоть раз встречусь. А что он там говорил о призраках?
Кано смутился.
- Мне надо попасть в одно место, где обитают призраки, Какая-то «Белая заплата»… там должен быть камень вроде алтаря. На восходе полной луны появляются духи. В этот час и надо принести жертву.
- «Белая заплата»... а ведь я что-то слышала… вроде даже баллада такая есть, но очень уж древняя… - она покачала головой - Твой опекун таскает тебя в не самые странные места.
- Их найти легче, - справедливо заметил Кано. – Сегодня вечером туда идём.
Сильхе подумала и все же решила спросить:
- А какую жертву? Твоя питомица осталась у Беллии… а ты вроде бы передумал ее убивать. Снова дашь клятву?
- Не знаю. Придумаю что-нибудь.
Сильхе не стала расспрашивать дальше, оставила его и вернулась в башню.
Ее комната оказалась рассчитана на двоих и там уже была девушка, причем не какая-то, а знакомая, звуковой маг Ортансия.
- Ох ты ж мою струну на подвязки красотке! – не сдержалась Сильхе. – Ты тут откуда?
- К тебе у меня тот же вопрос, - чуть иронично и все же с явным удовольствием заметила девочка-маг.
- Я просто продолжаю путешествовать. А ты решила поменять место работы?
- Я решила поменять все, - Ортансия поморщилась как от кислого. - Иллерма дурацкий город, не слышат даже когда слушают. И никакая магия не поможет… Напросилась на практику в Тимарт. С практикой пока не особо, вот и торчу в курятнике.
Сильхе невольно усмехнулась:
- Курятник не курятник, а сторожевая собака на входе прямо зверь.
- Госпожа Ку? Так она голем, и ей лет пятьсот. Все ученики на ней свои заклятья пробуют, а ну как наконец развалится, но она от этого, по-моему, только крепче становится. – Девушка помолчала. - Что с тобой случилось? Ты выглядишь… иначе. И когда говоришь, я слышу другое. События, которые стоят за тобой, как вторая тень.
Девушка-бард устало бросила на свою кровать сумку, поставила кинтару на стул рядом, сняла и повесила на спинку плащ и берет, села. Все что угодно, лишь бы подольше не отвечать.
Хотя можно ответить и так:
- Я пока не могу об том говорить.
Но Ортансия уже смотрела на обручальный браслет. Как Сильхе ни прятала его в рукав, он сползал и оказывался на запястье у самой кисти.
- Тот галантный парень?..
- Мой муж, - кивнула Сильхе.
Девочка-звуковик больше ничего не спросила. До прихода соседки она читала, сидя за столом, и сейчас вернулась к книге.
Девушка-бард легла, закинув руки за голову. Значит, план такой: сохранить завоеванное и не пустить себя снова во тьму. В любую тьму – заполнять пустоту чужими чувствами тоже. Завершить миссию и посмотреть, что будет. Если правда тысячелетие жизни… тогда идти дальше путем барда – оттачивать мастерство, обретать славу. Разобрать записи с историями арахны. «О боги, я ее убила…» Сделать так, чтобы боль не связывала ее и Кано, отпустить его. И Беллию.
Что-то сделать с амулетом Ворнейна… Она достала его, без трепета и страха. Амулет висел на цепочке ровно, ни на что не указывая.
- А что это у тебя? – спросила отвлекшаяся Ортансия.
- Библиотека смертей… и указатель, кто скоро умрет. Или может умереть.
- Какая жуткая штука, - девочка передернула тонкими плечиками. - Избавишься от нее?
- Хотела бы… но не знаю как, это же подарок. А подарить кому-то… у меня просто нет таких врагов.
- Или ты думаешь, что нет. Некоторые просто считают, что ты им враг и плевать на твое мнение. Кстати, а ты тут с кем? С каким магом?
- С Армалом. Знаешь его?
Ортансия поморщилась.
- Неприятный тип. Себе на уме, но ум мелковат, вмещает только мысли о нем самом. Но, наверное, для тебя не опасен.
- Ты настолько в меня веришь? - удивилась Сильхе.
- Конечно верю! Я тебя в деле видела!
Медальон качнулся. Сильхе тут же опустила его, спрятав в ладони и поспешно вернула на шею. «Нет уж. Я не пойду снова тем же путем».
- Твое молчание как вопль боли, - сказала Ортансия совсем оставляя книгу, подходя и садясь рядом на постель. – Помню, что ты не можешь пока говорить. Но если хочешь… у меня тут есть настойка курчавника, она…
- Делает человека разговорчивым, я знаю, - кивнула Сильхе. – Нет. спасибо, не хочу больше пить ничего, что лишит меня контроля. Хотя и хочется просто напиться. Надоели все эти эликсиры правды, счастья и прочего… Лучше расскажи мне о тайа. У моего друга кентавра есть маленький друг. Выглядит как крыса, но на спине у нее растет горб и нам сказали, что там собирается сила. Силу можно использовать на исполнение желаний, вроде бы. Но как-то не верится, что все так просто. Для чего вообще тайа?
- Боюсь, что ни для чего, - хмыкнула Ортансия. - Они… ну вроде как пена на воде творения. Ты же про воду творения знаешь? Что боги сначала сделали мертвый мир, а потом оживили его водой. Она сначала аж бурлила и получилась пена, а из пены вышли волшебные существа, тайа, – единороги, драконы, гарпии... Боги их не задумывали, но уничтожать не стали. К сожалению… или к счастью тайа постепенно сами исчезли - ну кто в наше время видел драконов? Эти создания для красоты и больше ни на что не нужны. Вот как фейерверки, например. Вспыхнули и погасли и ничего нет, только память.
- Но желания она все же исполняет, уже дважды это делала, причем похоже по своей воле. Зачем?
- Молоденькая, неопытная, наверное. Потом привыкнет и перестанет. Накопленная сила нужна тайа, чтобы выжить. Ну вроде как нам воздух.
- О… так исполнение сокращает ей жизнь, а вовсе не продлевает, как сказала та лекарка? – поняла Сильхе.
- Говорят, что так… Точно никто не знает. Дай припомнить… Я читала «Книгу Хаоса», там много всяких тайн… «Ты больше изнутри, чем снаружи, и пока так, будешь жить, но оболочка порвется, выпуская большее наружу – это правильный путь» - как-то так. Автор книги обращается к каждому существу каждого вида отдельно, словно с ним беседует.
- Интересный приём… А для людей там что?
- До людей я так и не дошла, - с сожалением сказала Ортансия. – Книга непросто так зовется «Книгой Хаоса» - листы сами собой местами меняются, попробуй что найди, некоторые вещи по десять раз прочтешь, а другие ни разу. Но думаю можно людям адресовать те же слова. Однажды что-то рвется и большее выходит… делая больше и тебя. Каждый же этого хочет.
- Дальше и дальше, каждый раз, - вспомнила Сильхе слова Гуды. - Ладно, расскажу Кано потом. Может, от этого будет польза.
- И не грусти. Лучше сыграй, - попросила Ортансия, наверное, поняв, что вопросом про тайа собеседница просто сменила тему.
Сыграть… при мысли об этом Сильхе снова подумала о нарушенном запрете на убийство. Но все же встала и взяла кинтару.
- Что тебе сыграть?
- «Балладу у огня».
Девушка-бард удивилась:
- Ее обычно заказывают мужчины. Но как хочешь.
С тревогой и страхом она коснулась струн, но услышала вполне обычный звук. И струны не обжигали пальцев, даже пятая.

- Обычное дело - прийти посидеть у огня,
С бокалом вина и красавицей, склонной к утехам.
Один золотой ради цели такой разменять,
А сотню-другую спустить просто так, ради смеха.
Не в этом ли жизнь - не считать ни подруг, ни монет,
Найти пару истин в бокале, а может и кружке.
Подумаешь, сумерки. Снова наступит рассвет,
Хоть день наступивший не стоит порой ни полушки.

Обычное дело врагов и друзей удивить,
Но выбрать немногих и с ними идти по дороге.
С одним на пирушке, а с кем-то в бою и крови,
Ведь есть только это, не правда ли, вечные боги?
Любя и живя без оглядки – все это игра -
Богатств не копить и стремиться к какой-нибудь цели.
Подумаешь, полночь. Такая была и вчера.
Огонь не погас, только краски слегка потускнели.

Обычное дело, дожить до детей и седин,
До славы и дела, которых хватило б надолго.
И снова огонь. Перед ним ты сегодня один
И искры в камине острее, чем в сердце иголка.
Прошло наважденье, и полон вещами твой дом.
За ними дорога, ведущая выше и дальше.
Подумаешь, тьма. Ты и так уже видишь с трудом,
Но ясно одно различаешь – что не было фальши.

Последний звук песни не желал стихать, длился и длился, эхом, отголоском, каким-то ответом на незаданный вопрос. И на него так хорошо, так правильно легли слова Ортансии:
- Красиво. Красивому верить легче. Представь любую сказку и поверь - и она станет правдой. Если это сделали боги, то сделали хорошо.
С последним словом магия звука, наконец, истощилась, и захотелось другого – немного побыть не бардом, а маленькой слабой женщиной, искрой в ладони богов.
- Тут есть храм? – спросила Сильхе.
- Конечно, и не один. Даже южный Храм Тысячи Духов.
- Мне лучше троих или Мотылька.
- Западная окраина города… Тебя проводить?
- Нет, - Сильхе вообще предпочла бы пойти одна, но так не получится. - Присмотришь за моими вещами?
- Еще как! Даже если дракон покусится! – пообещала Ортансия.
- И что ты сделаешь с драконом? – заинтересовалась девушка-бард.
- Я так на него посмотрю, что ему станет стыдно, он извинится и выплатит мне компенсацию золотом!
Девушка-бард невольно рассмеялась. Рядом с этой девочкой, которая поддержала ее своей речью на суде, было легко - даже думать о том, что предстояло сделать.
Она распустила и сняла пятую струну. Скатала в колечко и сунула в карман. Снова надела плащ и берет.
- Паутинный шелк? – спросила Ортансия напоследок.
Сильхе кивнула и вышла.
Кано маялся в конюшне. Или не маялся - показалось, что он стал спокойнее.
- Я не смог… но почувствовал, что с ней все в порядке. Думаю, Беллия не возвращается, потому что сама хочет. И я… мне почему-то так хорошо так легко ее вспоминать. Самые приятные моменты и вообще всякие. Словно она так…утешает.
Сильхе грустно улыбнулась. Рыжая скандальная девица превратилась во что-то большее и лучшее. Научилась заботиться о других. А может и всегда умела и Сильхе была к ней несправедлива.
- Проводишь меня в храм? – спросила она.
На лице Кано отразилась догадка, совершенно неправильная. Сильхе не стала его разубеждать. Кентавр поднялся и потопал за ней.
Это было с ней не впервые – идти по городу и не видеть города... Храм нашелся быстро и без подсказок. Ничего особенного, можно описать двумя словами – большой и незапоминающийся. Но только снаружи, где его касались взгляды зевак, дожди и ветра. Внутри было иначе. Никаких статуй, только фрески, даже на колоннах, разбросанных вроде бы хаотично по большому залу. Сильхе забыла зачем пришла, обошла все. Неведомые художники – манера изображений была разной - сделали иллюстрации к неканоническим текстам из «Книги Богов». Она узнавала их, словно вспоминая вдруг, но когда проходила, не могла вспомнить, что же видела. Только одну фреску запомнила, наверное, потому что простояла перед ней дольше всех. Картина изображала девушку, которая переводит мальчика через дорогу, к дому, где трава выше и солнце ярче и цветет яблоня. Дом был чем-то похож на этот храм изнутри.
Наконец Сильхе оказалась у алтаря – все пути и истории кончались именно здесь. Кано остался снаружи и никто не помешал положить струну на алтарный камень и мысленно сказать только одно слово - «Спасибо». Но это одно словно сдвинуло крышку колодца и оттуда рванулись, обгоняя друг друга, остальные - бессвязная жалоба, которую можно было свести к «прости, я не понимаю, не знаю, что мне делать, я устала», горькое больное «Друст, любимый…», горячее «за что?..», и снова просьбы о прощении… По счастью, единственный тут жрец и пара посетителей не умели читать мысли, а вслух она не говорила ничего. Выговорившись, выплеснув накопившееся даже без ожидания ответа, Сильхе закрыла глаза, а когда открыла, струны на алтаре не было. Вот и ответ.
Она вышла на улицу.
- Есть хочется, - заметил Кано чуть смущенно.
И правда они же давно толком не ели.
Деньги еще были и перекусить удалось без приключений маленькой забегаловке на два столика. Хотя Кано больше не выглядел скелетом, девушка заказала для него яблочный сок.
Но когда вернулась домой, первое, что Сильхе увидела - что пятая струна на своем месте, на кинтаре, снова натянутая, ждущая прикосновений. Значит, она вовсе не вернулась обратно к Богу. Как понять этот ответ? Ей разрешили или даже велели продолжать? «Не понимая, принимаю. Хоть потому, что это красиво и хочется верить».
Вот в призраков она не очень верила, потому что не видела ни одного. Спросить, что ли, у Ортансии?
- Тут где-то есть такое место, «Белая заплата», знаешь его?
- Все знают. Но сама я никогда там не видела – чтоб увидеть «мечты богов», идти надо ночью, а одной страшно.
- Мечты богов?
Девочка интригующе улыбнулась.
- О, это эпичная история… В первое время оживленный мир был так отзывчив к мыслям богов, что в нем появлялось вообще всё, о чем только они ни подумают. Почти воцарился хаос, когда творцы с этим справились – сделали одно место, где собирались все их мечты, образы того, что можно создать. Копилку. Иногда они что-то оттуда брали, а что-то сбрасывали в «дыру небытия», там же, чтоб далеко не ходить. Потом время наполнять мир новым прошло и пришло время исправлять свои ошибки… Мечты богов остались в виде неприкаянных духов, но дыру они закрыли белой каменной плитой, «заплаткой». Понятия не имею, зачем. В полнолуние можно полюбоваться экспонатами этого музея божественного тщеславия. Я бы не отказалась.
- А хочешь пойти туда с нами сегодня вечером? – Сильхе обрадовалась, что может хоть так отплатить Ортансии. – Кано надо ритуал провести… долго объяснять.
- Еще спрашиваешь! Хочу, конечно. Говорят, там очень красиво. Так красиво, что можно себя забыть…
Она была вдохновлена, даже глаза горели. Такое счастье, видеть чужую радость – можно вспомнить, что на свете есть не только скорбь.
- Значит, идем вместе. Но это только вечером.
- Сколько там времени осталось до того вечера, - фыркнула Ортансия. – Мы пока поговорим о своем, о девичьем… или помолчим о нем же.

Они и молчали, и говорили. Оказалось, тут тоже есть столовая, но кормили там ужасно. Маг Армал на глаза не показывался и Сильхе забыла о нем. Все дела с магом были закончены.
К пустоши решили выйти заранее, оказалось, это далеко, а никакой экипаж туда не повезет.
- Суеверные люди, - осудила Ортансия. – Даже мимо ездить не любят. Хотя ну вот трогают их эти призраки?
- Они опасны? – спросил Кано, зачем-то взявший с собой меч.
Впрочем, и Сильхе была при кинжале… А вот кинтару и сумку беспечно оставила в комнате. Отношение ко всему поменялось. Если бог не забрал струну, он не позволит кому-то ее забрать. А вещи… могут быть и другие. Жалко было бы только говорилку… как давно она не говорила с братом, но сейчас нельзя, Колль сразу увидит… И блокнот с историями арахны, такими же древними как существа, на которые они идут посмотреть.
- Они невесомы и бестелесны, так что вряд ли могут быть опасными.
Дорога петляла улицами. Часть все же удалось проехать в нанятой коляске. Быстро темнело. Когда пришлось продолжить путь пешком, Ортансия засветила ладонь с помощью заклинания и показывала путь, пока не пришли.
«Пришли» означало, что очередная улица кончилась и за ней простирался пустырь. В сиянии белого света можно было рассмотреть потрескавшуюся землю с чем-то белым в самом центре, вроде каменной плиты толщиной в руку.
- Надо ждать полной темноты… или восхода луны, - Ортансия помогла найти место присесть – гладкое бревно, тут же погасила свет и объяснила: – Чтоб не спугнуть призраков… разговаривать вроде бы тоже нельзя.
Бревно было на ощупь гладким, как отполированное. Видимо, несмотря на суеверие, многие сюда приходили. Кано лег рядом.
Сильхе подумала, что ждать молча будет тяжело, но ошиблась. В небе одна за другой зажигались звезды, а темнота делалась все гуще и в ней исчезало и растворялось все лишнее. Или просто уходило под землю. Потрескавшаяся, она напоминала островки в видении арахны. Или слова из молитвы. Последние остатки ветра стихли и сделалось тепло и беззвучно. Когда из-за горизонта поднялась луна, девушке уже не было нужно ничего, даже увидеть каких-то призраков. Да и существуют ли они вообще?
Существовали. В миг, когда луна осветила всю пустошь и трещины в земле сделались чернее самой ночи и, кажется, шире, начали появляться, возникая в воздухе из точки, странные сияющие краями и гранями существа - таких форм, что описать было бы трудно. Но потом взгляд привыкал и находил знакомое и похожее. Для начала размер - большие или маленькие. Потом форма – круглые, вытянутые, извивающиеся, бахромчатые, плоские как тарелка. И ощущение… тоже непонятное, зыбкое, похожее на сосущую тоску и одновременно предчувствие радости. Красота и это чувство позвали Сильхе, Она встала и шагнула им навстречу, за невидимую границу, которой они сами переступить не могли, паря в нескольких шагах от сидящих людей. Кажется, Ортансия тоже встала…
Они проходили перед Сильхе один за другим – внешнее сияние, но внутри тьма, потому что «мечты богов» не принадлежали этому миру и мир не мог ничем их заполнить. Захотелось плакать. Они могли сиять все, целиком… как и она. Но зажечь их не в силах одного человека.
- Как жаль, - сказала Ортансия, кажется, она испытывала то же самое.
Все вокруг двигалось и проходило сквозь них и это движение внутри можно было почувствовать. Сильхе сама, нарочно, ловила ладонями, грудью, лицом прекрасных и опасных существ. У многих были бесконечно-распахнутые крылья, у других только огромные лапы с когтями, и притягательные, как надежда, глаза, способные завлечь в эти когтистые объятия. Множество конечностей и ни одной. Пятна на всем теле и один единственный цвет для всех этих вееров перьев, извивающихся хвостов, мерцающей чешуи.
Она вдруг поняла, что видит их целиком, без пустоты и темных сердцевин. Словно любование древними существами заполнило и ее пустоту, позволив видеть больше. Вот чем еще можно ее заполнить, не только чувствами других, или стремлением к цели, или долгом. Красотой. Мечтой стать столь же красивой. Так же сиять и парить в бесконечно тихом воздухе, играя оттенками собственных цветов, помавая руками, позволяя развеваться волосам и юбке, позволяя всем мыслям ее оставить всем именам забыться.
Очередное существо пронеслось сквозь ее ладонь, тонкое и острое, как нож, словно подсказка. Да, верно, когда очень острое - не больно.
Она перешагнула через первую трещину, глубокую как пропасть. Путь освещали мечты богов – и уже не проходили сквозь нее, а касались, подталкивая, направляя к белой плите в центре пустоши. Сиял в руке обнаженный клинок «Третьего желания». Кажется, нужна была жертва. Если умереть вот так, на пике надежд, красоты и сияния, сама станешь красотой. Пусть накопленная сила вырвется, прорвет оболочку, позволив стать большим. И ее собственные края и очертания тоже светились.
- Сильхе! – она услышала звук, но не опознала его.
Трещины делались все шире, но цель – ближе с каждым шагом. Невыразимая легкость позволяла перепархивать через проломы, почти не замечая их.
- Сильхе!!
Белая каменная плита – вот она. Но кроме нее – черный силуэт без тени сияния, кентавр, догнавший ее и вставший рядом.
- Что? – спросила она.
- Не делай…
- Тогда сделай ты, - она протянула ему кинжал. – Все равно тебе больше нечего отдать. А я просто уйду с ними.
Трудно говорить со тьмой, особенно если тьма отвечает. Но пусть она хотя бы сделает то, о чем ее попросили. Возьмет кинжал и…
…Отбросит прочь.
- У меня еще осталась мечта.
Кентавр, темная дыра в общем сиянии, наклонился и начал поднимать белую плиту. Он не справится, никто не смог бы справиться с таким в одиночку. Но плита поднималась и поднималась, пока на встала на ребро и все эти прекрасные существа не бросились к дыре под ней. Нет-нет, пожалуйста!
Потянуло туда же, во тьму, и Сильхе. Она пыталась сопротивляться, но края ее все еще светились, и небывалая легкость не давала зацепится хоть за что-то тяжелее нее, а цепляться за легкое было бесполезно.
Кто-то поймал, обхватил и прижал к себе - одной рукой потому, что вторая все еще держала камень. А потом и сияние, и легкость начали ее оставлять, ведь тот, кто держал, был слишком материальным. Возвращаться к телесности оказалось больно, до слез. Хотелось вырваться, отречься от того, что Кано пытался для нее сделать и не было сил.
А потом не стало и желания, когда последние «мечты богов» канули во тьму небытия и он отпустил Сильхе и опустил плиту… Уронил, не удержав, потому что больше не был кентавром с его нечеловеческой силой. «У меня еще осталась мечта» - о скачке под звездами, свободе, ветре в лицо или даже о черной кентаврице, дикой и прекрасной. Поцелуй белой силы – пожертвовать тем, что для тебя важно.
Все закончилось. Это снова была просто земля сухая, но без глубоких трещин и призраков. Тут же стоял, тревожно косясь по сторонам, конь, с которым южная ведьма соединила Кано волшебством, сделав рыцаря кентавром.
Рыцарь устало улыбнулся, потрепал по шее потянувшегося к нему скакуна.
- Теперь мне придется это закончить, - сказал он, - потому что терять больше нечего.
- Уверен? – спросили из темноты.
И сразу там зажегся бледно-желтый колдовской огонь, который высветил Этьерри, стоявшего рядом с ним мага Армала и темные тени на спиной, наверное, весь отряд «охраны паломников».


А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Cat20087 Дата: Среда, 11 Авг 2021, 11:46 AM | Сообщение # 78
Избранник
Группа: Проверенные
Сообщений: 1982
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Эту главу можно назвать главой легенд - красивых и завораживающих.

Цитата Lita ()
Хотя и хочется просто напиться. Надоели все эти эликсиры правды, счастья и прочего…


Улыбнулась))

Цитата Lita ()
Ты же про воду творения знаешь? Что боги сначала сделали мертвый мир, а потом оживили его водой. Она сначала аж бурлила и получилась пена, а из пены вышли волшебные существа, тайа, – единороги, драконы, гарпии... Боги их не задумывали, но уничтожать не стали. К сожалению… или к счастью тайа постепенно сами исчезли - ну кто в наше время видел драконов? Эти создания для красоты и больше ни на что не нужны. Вот как фейерверки, например. Вспыхнули и погасли и ничего нет, только память.


Вспомнилось: "Когда вода всемирного потопа вернулась вновь в границы берегов, из пены уходящего потока на берег тихо выбралась любовь..."

Цитата Lita ()
Как понять этот ответ? Ей разрешили или даже велели продолжать? «Не понимая, принимаю. Хоть потому, что это красиво и хочется верить».


И написано красиво.

Цитата Lita ()
- Теперь мне придется это закончить, - сказал он, - потому что терять больше нечего.
- Уверен? – спросили из темноты.
И сразу там зажегся бледно-желтый колдовской огонь, который высветил Этьерри, стоявшего рядом с ним мага Армала и темные тени на спиной, наверное, весь отряд «охраны паломников».


Вроде бы и пора порадоваться за Кано, но что-то подсказывает, что несчастья еще не закончились.


ksenia
 
Lita Дата: Четверг, 12 Авг 2021, 4:53 PM | Сообщение # 79
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Cat20087 ()
И написано красиво.

Спасибо:)

Глава тридцать девятая. Плен. Боль и свобода. Безумец

Никто ничего не успел, да, наверное, и не мог. Мелькнувшая мысль «Один раз не взяла с собой кинтару…» так и осталась незавершенной, потому что голос в этот раз у нее никто не отнимал. Сильхе так думала, пока не попыталась пропеть музыку Этьерри. Не удалось даже открыть рот. Не удалось повернуться и посмотреть на Кано – не схватился ли за меч, хотя толку от него было бы столько же, сколько и в прошлый раз. Она видела только замершую Ортансию шагах в пяти дальше.
- Можете попробовать подергаться, - кивнул эльф, - заклятье разорвало связь разума и тела, так что самое большее – просто попадаете мордами в грязь… Я…
- Ах ты уродец! – отмершая Ортансия сделала короткий жест и обоих, мага и эльфа, бросило, как он только что обещал им – лицами в землю.
Даже эльф не успел как-то вывернуться и когда вскочил, из расквашенного носа текла кровь. Магу повезло ничего не разбить, но все равно его глаза пылали бешенством.
- Армал!! – завопил Этьерри. – Держи ее!!
- Проще убить.
«Нет!!» - замерший внутри крик там и остался, те крохи свободы, которые Сильхе успела почувствовать, когда Ортансия швырнула злобную парочку, тут же растворились в пустоте, где теперь висела ее душа. Она даже не могла закрыть глаза чтобы не видеть, как девочка-звуковик снова замерла, застыла, стеклянно блестя. О, Боги… пусть это будет всего лишь «фарфоровый сон»! И пусть никто не додумается…
Эльф подошел и толкнул Ортансию. Статуя упала на землю, глухо стукнув, но не разбилась. Этьерри поднял большой камень, подержал его над лицом девочки, отбросил в сторону. Вытер руки платком из кармана и снова повернулся к Кано и Сильхе. Приказал:
- За мной.
Ноги сами двинулись, понесли ее куда-то. Рядом шел рыцарь и трусил конь, которого кто-то из отряда взял под уздцы. По дороге маг рассказывал эльфу их тайны. Не все - те, о которых они успели подумать. О миссии, о струне, о смерти Друста, о капле-амулете.
Услышав об этом, Этьерри остановился, подошел к Сильхе, велел отдать ему «игрушку Ворнейна». Руки повиновались, сняли с шеи цепочку с амулетом, протянули ему.
- Так и знал, что этот где-то тут замешан… и что так просто не сдохнет. А я-то все гадал почему ты говорила так же, как Ворнейн. - Этьерри скривился: - «У вас ничего не получится…»
Что-то сказала по-эльфийски лучница из отряда.
- Думаешь, я боюсь привлечь внимание Смерти? Ну, хочешь, могу игрушку отдать тебе, Руэлли.
Эльфийка бросила лишь одно слово, кажется, обозвала его дураком.
Этьерри приказал продолжить путь отряду, уменьшившемуся до него и Армала, двух гномов, эльфийки и медведеоборотня.
Девушка-бард шла и вспоминала другого эльфа. Того, который пристрелил в спину золотоволосого, превратившего ее жизнь в музыку. Ворнейна убили в очередной раз просто за правду, может даже Этьерри это сделал, она не помнила лица убийцы. Что тогда сделают с ней и Кано?
И, наверное, уже надо было перестать думать об этом и вообще думать, чтобы Армал не смог прочесть и это. Но не думать – это самая трудная вещь на свете, самая тяжелая работа, которую не разделишь, чтобы сделать по частям. Тогда она начала мысленно повторять одно и тоже. Снова и снова задавала вопрос: «Армал, почему? Почему ты это делаешь, ведь эльф больше не может дать тебе воду твоей силы и ничем с тобой не поделится? Ты не зависишь от него. А они от тебя – да. Ты заведомо сильнее, пусть даже магия на инорасцев не действует, но себя защитил бы от чего угодно…»
Мага хватило ненадолго – он подошел к Сильхе и отвесил ей пощечину. Тело, которому не давали приказа, даже не покачнулось и боли она почти не ощутила.
- Дура. Он даст мне всё.
«А всё это не слишком много?»
Маг отошел прочь.
Оказалось, идут они к башне, чтобы забрать оттуда вещи Сильхе. Не Этьерри, ни члены его отряда не собирались ничего тащить – кинтару и сумку повесили на Кано. Напоследок маг с написанным на лице наслаждением распылил голема-привратницу.
Но после этого они не ушли далеко, всего лишь нашли тихое место, переулок за домами без окон. Где-то по дороге избавились от коня, кажется, продав его.
- Куда? – спросил Армал, подойдя к эльфу.
- Что там у нас между озерами… Дванхар? Давай туда. Нам еще искать этот Фолкаэрен.
Маг немного помялся.
- Если я потрачусь, ты возместишь?
- У тебя же вроде еще есть вода? – с холодком в голосе спросил эльф.
- Есть. Но чем больше ее пьешь, тем меньше толку, - он покосился на Сильхе. – А некоторым вообще никакого. – А если ты прямо сейчас...
Эльф чуть изменился лицом – оно сделалась сосредоточеннее всего на миг.
Армал, наоборот, потёк - черты расплылись, глаза уставились в пустоту, его трясло, но дрожь быстро прошла. Когда маг начал рисовать на земле очередную фигуру, с его пальцев капал свет.
Лучница покачала головой и сказала что-то – в тоне были одновременно и жалость, и презрение.
Армал оторвался от чертежа:
- Когда-нибудь… но не в этот раз.
Начертил последний знак. Из узора на земле ударил ветер, заставив его мантию и волосы развеваться
- Скорее!
Все вошли внутрь узора, Кано и Сильхе получили очередной приказ, заставивший следовать тем же путем.
И сразу стало светло, потому что в Дванхаре было утро.

В сам город они не попали, то ли маг промахнулся, то ли так было надо - весь отряд оказался в пригороде, среди убранных полей. Они прошли чуть дальше и спрятались в леске, где почти сразу развели костер, чтобы приготовить еду. Пленникам велели сидеть и поддерживать огонь. Вернее, велели Кано, сначала послав за дровами. Сильхе ждало иное. Для начала Этьерри распотрошил ее сумку. Ничего особенного там не нашлось, ничто не заинтересовало, но эльф положил все вещи перед девушкой и велел:
- Бросай в огонь, одно за другим. Жди, когда сгорит, и кидай следующее.
Набор носовых платков. Несколько старых писем от друзей по Кан-Таррской академии. Детский талисман. Точилка для кинжала… точилку тут же отобрал эльф, бросил кому-то из приятелей. Деревянный овал «говорилки». Исписанный историями арахны блокнот.
Листы шевелились, сгорая, как губы умирающего, который напоследок пытается сказать, как он любил жизнь. Сильхе знала, что если сунет руку в огонь, то не почувствует боли, ведь там, снаружи, ее больше не было. Но осталась внутри, и эта, внутренняя, кричала, видя, как умирают слова. Все ответы, которые она могла легко получить. Подсказка бога в возвращенной молитве. Все можно вернуть, но не это.
Последней в костер полетела пустая уже сумка.
- Плачь, если хочешь, - милостиво разрешил жадно наблюдавший за ней Этьерри.
Она заплакала. Слезы катились по лицу, а стереть было нечем, руки не подчинялись. Эльф улыбался.
- А я-то все думал, чем тебя достать. Пытать слишком грязно. Разве что не тебя, а дружка твоего, - он кинул взгляд на исправно подкладывавшего дрова Кано. – Или раздеть и посмотреть, что еще с тобой можно сделать. В конце концов ты красивая женщина. Надо же утешить тебя после смерти мужа.
Слезы иссякли.
- Всё? Быстро. Ладно, в следующий раз придумаю что-то получше.
«Зачем я тебе?»
- Она спрашивает, зачем тебе нужна, - подсказал маг, ставший внезапно разговорчивым. – Дура.
- Действительно. Нужна не ты, а то, чем ты можешь стать. Это замечательное заклятье, знаешь ли. Пара дней и связь между телом и волей разрушится насовсем. К тому времени ты совершенно перестаешь ощущать хоть что-то, в том числе и боль. И тело к этому приспособится, изменится там, внутри. Тебя станет сложно убить… И такой тебе я прикажу идти и петь людям… петь такие песни, после которых людишки начнут кидаться друг на друга. Не сразу, после твоего ухода. Совершенный убийца, сладкий убийца. Даже если тебе не дадут причинить большой вред, все равно. Ты говорила, что никто не заставит тебя убивать. Я – заставлю.
«За что ты так меня ненавидишь?»
Это маг передавать не стал, только скривил тонкие губы. Эльф продолжил сам:
- Знаешь, в чем штука… Если ты никогда не пробовал чего-то, о чем говорят, что это плохо, то попробовав можешь вдруг понять, что тебе это нравится. Так сильно нравится, что ни о чем другом думать не можешь. Мой талант был – давать каждому то, чего ему не хватает. Когда понадобились деньги на этот глупый заговор с древней водой, именно я нашел «лунный кошелек». Люди… сделают за пару монет и обещание большего что угодно. Даже украдут, не спрашивая, волшебную вещь.
Сильхе вспомнила «крикуна» в Хартеме, который видимо и спёр подарок Дриана Ву. Выходит, впервые она столкнулась с «заговором», сама того не зная, еще тогда.
Армал поморщился:
- А это был, оказывается, их кошель. С его помощью за ними следил тот, кто их и послал с миссией.
- Смешное совпадение, - в голосе эльфа не было радости. – Пусть теперь следит за тем, что происходит на дне ущелья. Я бросил его туда вместо того, чтобы натрясти еще денег на наши скромные нужды… Хорош мир, где людишки как драконы спят и едят на золоте, а не у всякого инорасца есть деньги чтобы приехать и добыть немного древней воды!
Его лицо исказилось ненавистью… и чем-то еще, похожим на голод.
- От вас все зло. И как было бы смешно, если б получилось с водой... Именно человек показал нам этот путь, - он резко замолчал. Но ненадолго: - Когда пришлось… когда пришли убивать меня и сестру, я попытался использовать талант против людей и смог. Пусть и сделал это неправильно, всего лишь дал им много врагов вместо одного, заставил увидеть врагов друг в друге. – Он усмехнулся. – Это дало странные чувства. А потом все закончилось и оказалось, что я хочу еще. И не могу с этим справиться. Ты сделала меня человеком. И вот за это я ненавижу тебя… так же сильно как люблю за то же самое. Не удивляйся, так тоже бывает.
«Я знаю».
- Если бы иначе… я бы сразу тебя убил. Или не сразу. Но сначала бросил бы в огонь ее, - он пнул лежавшую тут же на земле кинтару. – А еще мне хочется посмотреть на Фолкаэрен. Если там и правда есть вход в какой-то другой мир… Отличный подарок для нас. Уйти, забрав с собой десяток людей на развод, создать наконец место, где никто не загоняет нас в угол. Твой дружок пойдет с нами и будет там жить долго и счастливо. – Он обернулся к Кано. - Ты. Принеси еще дров. И отойди подальше в лес. Шагов на сто. Чтоб не подсматривать, как я буду тут забавляться с твоей певичкой.
Кано ушел, топая как целое стадо лошадей. Но к Этьерри тут же подошла девица-эльф из отряда, державшегося поблизости, но в стороне. Сказала что-то по-эльфийски.
- Я не заставляю тебя смотреть! – бросил эльф.
Лучница пыталась настаивать - кажется, повторила то же самое.
- Так нельзя? – Этьерри вышел из себя, казалось, он сейчас ударит ее. – После всего, что с нами делали?
Девица снова как-то его обозвала и отошла. У Сильхе все внутри закаменело.
Эльф протянул руку, стащил с ее головы упрямо там державшийся берет и кинул в огонь. Паутинный шелк и перо, все вспыхнуло и сгорело в один миг.
И тут пришла боль. Наверное, Кано отошел на сто шагов и это было много для них обоих и их связи.
Взвыл, схватившись за голову, Армал.
- Прекрати!
- Что? – не понял Этьерри.
- Верни… этого… У него с девкой привязка на боль. Чем он дальше… тем обоим хуже.
В глазах эльфа появились сначала удивление, а потом злорадство.
- Какая прелесть. Люди всегда сами себе придумают лучшую пытку. И как она такое от тебя скрыла?
- Но мне тоже больно! – завопил маг, его трясло. – От ее мыслей!
- Научись уже закрываться! – рявкнул Этьерри. – И прекрати ее читать! Мне уже все равно, что она думает!
Маг поспешно схватился за ожерелье, вцепился в него так что пальцы побелели. Через минуту облегченно выдохнул через зубы.
- Все, я ее больше не слышу.
Эльф не обратил внимания не его страданья; сел ближе, но рук к Сильхе больше не тянул. Спросил с нарочитой заботливостью и какой-то жадностью:
- Больно? Разрешаю говорить. И можно покричать.
Боль была не такой сильной, чтоб кричать, особенно если не сосредотачиваться. Она отступала и подступала и каждого приступа-прилива Сильхе ждала с нетерпением, потому что заметила, что во время них владеет собственным телом. Не всем сразу. Может шевельнуть пальцами. Чуть изменить положение тела чтобы сесть удобнее. Лишний раз моргнуть. У нее появился секрет, который надо было сохранить, чтобы суметь воспользоваться. Раздражать Этьерри, пока он не ушлет Кано еще дальше, чтоб боль сделалась почти невыносимой. Может, она сделает ее свободной. Их обоих. Она надеялась на это.
- Ну? Кричи!
Приказ был отдан и она закричала, ненатурально и фальшиво, только для «хозяина».
- Нет, замолчи, - Этьерри поморщился и добавил: - Страдай молча, так тяжелее… И утешать не буду. Не заслужила.
Сквозь всю боль и мысли о том, что сделает с ней заклятье она все же ощутила облегчение.
Когда Кано вернулся его шатало и не только под тяжестью собранных дров. Кажется, рыцарю досталось больше. К тому же он давно не ел так нужных ему яблок...
Кто-то из отряда приготовил кашу и все поели.
- Людей тоже надо накормить, - заметил медведеоборотень.
У него оказался красивый тенор, таким бы петь.
- Тебе надо - ты и корми! – бросил Этьерри.
Сильхе думала, этим все и закончится. Но медведь сам принес им с Кано по миске каши и попросил эльфа дать им немного свободы чтоб поесть. Вкуса Сильхе не чувствовала. Почти как тогда, после смерти Друста. Но сейчас она готова была бороться.
- Перекинь управление на меня, полностью, - потребовал эльф у мага сразу после завтрака.
- Но это опасно…
- Думаешь, не удержу? Это всего лишь два человека, еще и под заклятьем. Делай как я сказал.
Маг коснулся ожерелья.
- Сделано.
- Отлично… - Взгляд снова на Сильхе. – Мы идем искать вход в этот твой Мир-в-тени, или место, где твой парень принесет жертву, и людишки станут бессмертными. Забавно, это ведь был твой план. Я считаю его хорошим. – Он встал и изобразил издевательский поклон. – Так что жди, красотка, я вернусь. Марчег! Привяжи их тут где-нибудь, а то вдруг с расстоянием контроль ослабеет.

К сожалению, он ошибся. Контроль не слабел, им велели стоять смирно, и пленники стояли, привязанные к одному дереву так, что не могли друг друга видеть или касаться. Наблюдали сначала уход, а потом возвращение маленького отряда. Эльф вернулся злой, он не нашел ничего и не стал сдерживаться: отправил Кано в лес на двести шагов. Кано двигался неуклюже, как сломанная кукла, наверное, тело затекло, как и у нее, но приказ есть приказ. В этот раз можно было и покричать или хоть повыть, но она сдержалась, помня о своем плане, хотя сил на молчание едва хватило. Как распорядиться, если удастся скинуть оковы чужой воли? И для чего скидывать? Добраться до кинтары? Врагов слишком много, а у нее, скорее всего, не будет и минуты. Стрела в полете остановит быстрее. Позвать на помощь – но кого?
В голове вспыхнуло, словно перед глазами встали строчки, черные на белом, записанные знакомым, её, почерком:

Будет в мыслях лишь боль, но ее иногда даже ждешь
Чтобы выйти к свободе, сберечь свою сущность живую.
И пропев ритуал ты на помощь того позовешь,
Кто в начале толкнул вас на эту дорожку кривую.

Подсказка показалась сначала слишком туманной, а потом слишком ясной. Сильхе и не знала, что ритуал можно исполнить, как песню. «Спасибо, Орег, Мотылек, мой бог. Я не сомневаюсь в тебе, только в себе. Но знаю, что придется пробовать».
Все решив, она молчала, все больше выводя из себя эльфа и жалела только о том, что не может сказать Кано, что у них есть надежда.
В сон она тоже провалилась по приказу «спать». А проснулась от боли. Эльф куда-то ушел и на этот раз взял Кано с собой. Ее снова связали, а сторожить оставили эльфийку с луком, которая сидела под соседним деревом и затачивала лезвие «Третьего желания», наверное, подобрала кинжал в пустоши. От этого в душе чуть потеплело; удалось сохранить хоть что-то, кинжал и обручальный браслет.
Пока боль была не сильной - наверное, они привыкали или связь растягивалась - Сильхе обдумывала, как ей пропеть ритуал, вспоминала подробности. Кажется там уже была мелодия, мерно-ритмичная как капель воды, пролитой на стол, и сейчас она слышала ее, хотя не могла с уверенностью сказать, что слышала тогда. Оставалось доверится подсказке бога, а иначе зачем она нужна? Девушка-бард составила фразу, которую надо спеть. Успеть раньше, чем ей заткнут рот, скорее всего, с помощью стрелы в сердце. Но Кано спасется.
И тут наконец боль резко рывком стала жуткой. Сильхе дернулась всем телом. Эльфийка сразу заметила, отложила кинжал, подошла. Стояла, рассматривая пленницу, а та рассматривала ее, старясь отвлечься от боли. Руэлли была светловолоса, но не скажешь, это белый или очень бледное золото, и острижена невозможно коротко. Красивое лицо искажала постоянная гримаса то ли недовольства всем миром, то ли гнева.
Смотреть тоже было больно; из глаз сами собой потекли слезы, скапливались в уголках глаз, делали мир расплывчатым, а он и так уже качался перед глазами…
Сильхе ощутила прохладное прикосновение к вискам и запах каких-то трав. Боль не ушла совсем, но отступила, вернув способность видеть. Руэлли завинчивала пробку маленького флакона, потом убрала в поясную сумку. Увидев, что пленница пришла в себя, предупредила:
- Ненадолго.
Лицо у нее при этом было странное – выражение наконец-то поменялось, сделалось мягче и как-то человечнее. И печальнее.
Сильхе постаралась поблагодарить взглядом.
«Ненадолго» все равно было подарком. Помогло собраться, приготовится к новой боли, повторить мелодию ритуала и сосредоточится на ней. Потом осталось только добиться свободы, чтобы пропеть, а для этого пришлось несмотря ни на что пробовать чужую волю на прочность – пытаться шевельнуться, откашляться, разжать стиснутые зубы.
Свобода пришла к ней с неожиданной стороны.
Эльфийка, оставшаяся сидеть рядом, сказала:
- Не молчи, так и правда тяжелее.
И хотя ее приказы не имели силы, это стало последней песчинкой. Сильхе запела. Так сильно и мощно, что Руэлли отшатнулась. Музыка наполнила мир звоном, вымела боль из тела.
В воздухе возникло знакомое лицо. Господин Дриан Ву.
- Миссия в опасности. Мы возле Дванхара, - сказала Сильхе.
Всё. Теперь только ждать.
Она и ждала – самое меньшее пощечины или все-таки стрелы, но эльфийка не спешила ни с первым, ни со вторым. Видение исчезло, а Руэлли все смотрела туда, где висело лицо опекуна. Потом спросила, переведя взгляд на Сильхе:
- Кто это был?
Обнаружив, что все еще может свободно говорить, Сильхе ответила:
- Человек один… хороший.
Хотя в хорошести после всего были большие сомнения.
Эльфийка больше ничего не спросила, а когда вернулись остальные, коротко и точно описала произошедшее Этьерри. Вместе с ним вернулся и контроль.
Тот изменился в лице.
- Я же предупреждал… - начал Армал.
- Заткнись. А ты… расскажи, кого вызвала.
Сильхе с радостью вывалила на него все знания о Дриане Ву. Вот пусть помучается поиском ответов, как она.
- Так вот кто… - он коротко переговорил отчем-то с Руэлли на эльфийском. Потом с ухмылкой сказал: - Не хочу отнимать у тебя надежду… но отниму. Ее вообще нет. Этот твой опекун именно тот человек, который дал нам пророчество о древней воде. О том что магия и талант соединятся и вернут в мир его живую кровь и надежду иным расам. Если с этим поможет человек. – Он хохотнул с каким-то взвизгом. – Сам и помог. А магия ваша… хоть она и грязь, но сгодится и такая.
Руэлли порылась в поясной сумке, достала зеленый флакон, протянула Этьерри с настойчивой фразой. Кажется, уговаривала выпить.
- Ни к чему, - отмахнулся он. – Но ты должна загладить вину. Певичка слишком хорошо сопротивляется заклятью. Слишком долго… Скинуть не скинет, но мало ли что еще придумает. Это же бард, они умеют навредить всего одним словом…
Сильхе горько усмехнулась. Наконец нашелся тот, кто подумал об этом. И оказался врагом.
- Помоги сломить ее волю. Знаю, у тебя там и такие зелья есть.
- Нет, - тут же сказала эльфийка на обычном человеческом языке. – Я лечу. Не это.
- Ты теперь лечишь только людей! Вот и лечи её от самой себя.
Сильхе видела, как закаменело лицо Руэлли. Этьерри делал больно не только врагам, своим людям тоже. Как безумец, не щадил никого.
- Нет, - повторила лучница так же решительно.
- Это твоя вина, - повторил Этьерри. – Твоя ошибка. Тебе и исправлять!
- Тебе надо – ты и делай.
- Думаешь, я не пытался? Думаешь, просто так с ней поболтать решил и все выложил?..
- Но это разве не твоя жажда…
- Заткнись! – почти взвизгнул он. И правда, безумец... – Моя жажда тебя не касается. А тем более ее.
И вопреки сказанному снова вперился взглядом в Сильхе.
- Думаешь, мне все легко, да? Пошел и получил, что мне надо, раз такой искусник? А вот нет. После того как натравил людишек друг на друга, я сам никогда не получаю нужного. Раньше тоже не сильно получал, но от этого хотя бы не было так плохо. Словно голоден, и еда перед глазами, а берешь – и это камень. Легче, если выговориться…
Этьерри подошел к Сильхе, поднял ее. Она была ниже ростом и ему пришлось наклоняться. Губы впились в губы – не страсть, но страх. «Друст…» И ведь ничего не сделаешь…
- И это тоже… помогает.
Он отстранился, но все еще держал за плечи. Наверное, собирался сорвать еще один поцелуй… В сердце почему-то не было ярости, только скорбь. И желание сказать…
- Нет.
Слово вылетело легко, но только одно. Эльф оттолкнул ее, Сильхе упала на спину, ударившись спиной о корень. Боль. Она все еще ее чувствовала, не только ту, что внутри, хотя уже второй день под заклятьем. «Чтобы выйти к свободе, сберечь свою сущность живую». Неужели Мотылек заранее знал, что так будет, что их с Кано привязка понадобится?
- Сама теперь видишь? – в голосе эльфа было меньше злобы, чем можно было ожидать.
Сильхе почувствовала, что может ответить ему и сама, словно контроль совсем ослабел. Но сказать было нечего. Лучше приберечь это… поговорить с Кано. Она смогла повернуть голову чтобы посмотреть на рыцаря, торчавшего столбом на краю поляны. «Мы сильнее чем он думает, Кано. Мы сильнее его».
Словно боги решили немедленно подтвердить это – девушка-бард услышала рыдания. Эльф ревел на груди у Руэлли, почему-то повторяя снова и снова «нет, нет…» словно она заразила его этим словом, как болезнью.
Лучница что-то спросила, снова по-эльфийски. Этьерри начал отвечать, захлебываясь словами, потом оттолкнул ее, огляделся со свирепым взглядом. Достал зачем-то из ножен меч, который носил на поясе, и, кажется, попытался им зарезаться. Медведеоборотень поймал его, сжал в объятиях, ухитрившись отнять оружие. Подскочила и эльфийка, сунула под нос эльфу свой флакон. Безумец успокоился не сразу. Но прежним все же не стал. Сильхе снова слышала его песню, почему-то теперь двухголосую. Фоном шла глубоко печальная тема, от которой наворачивались слезы и приходили воспоминания. Друст – «никто и пальцем», Беллия – «если будет надо, я умру за него», шелест сгорающих листов блокнота, голос арахны – «прошу о милосердии». То, с чем нельзя, да и не надо бороться. А с остальным - да.
- Думаешь, так все и закончится? – рядом стоял неслышно подошедший маг. - Думаешь, ты опять победила? Не думай. С ним это не впервые. И Фолкаэрен твой мы нашли. Этьерри решил, что, если не выйдет сделать тебя убийцей людей, так одного ты все равно прикончишь, друга своего. Или он тебя. Для получения силы всегда нужна жертва. Завтра туда пойдем… а сегодня вам устроят прощание по-эльфийски.


А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Cat20087 Дата: Пятница, 13 Авг 2021, 7:02 PM | Сообщение # 80
Избранник
Группа: Проверенные
Сообщений: 1982
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Lita ()
«Чтобы выйти к свободе, сберечь свою сущность живую». Неужели Мотылек заранее знал, что так будет, что их с Кано привязка понадобится?


Известная фраза: пути господни неисповедимы.

При чтении вспомнилась серия книг Т.Гудкайнда "Меч Истины". Одно из правил волшебника: "Всегда были, есть и будут те, кто ненавидит".

Страшная глава. Жестокая. Но почему-то дающая надежду.


ksenia
 
Lita Дата: Суббота, 14 Авг 2021, 7:32 PM | Сообщение # 81
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Cat20087 ()
Страшная глава. Жестокая. Но почему-то дающая надежду.

Ага. Не люблю быть с жестокой с героями... Но совсем без испытаний тоже не выйдет.

Глава сороковая. Эльфийское прощание. Горячее варево. Визит тени

Сильхе слышала про обычай прощаний у эльфов. Ничего страшного или болезненного. Те, кто прощаются, дарят уходящим подарки. Поэтому не понимала злорадства в голосе мага, хотя Армалу не нужен особый повод, чтобы злорадствовать. И все же она постаралась взглядом спросить: «И что?»
- Увидишь, - хмыкнул он. – Такая честь для вас обоих.
Угроза, предвкушение, еще злорадство.
«За что ты так нас ненавидишь?» - она спросила бы, если бы ради этого стоило выдавать тайну, показывать, насколько она свободна. Но если маг один раз прочел вопрос во взгляде, может, прочтет и во второй?
Явно собиравшийся отойти Армал задержался, взгляд изменился. Что это? Зависть?
- Так вообще быть не должно, - сказал он, - что кому-то всё и даже просить не надо, а другим ничего, если не пахать сначала в университете, потом просто работать на каждого, кто платит. Даже боги делают тебе подарки! За что? Ты же ничего из себя не представляешь! Просто девка с кинтарой… и громким голосом, да. Но громкий не значит красивый. А у тебя еще и друзей куча, небось по любовнику в каждом городе. Но ты же не умеешь правильно распорядиться подарками!
Она прищурилась – новый вопрос: «А что бы сделал ты?» Наверное, когда кто-то долго читает чужие мысли, возникает связь, и даже безо всякой магии потом выходит понимать несказанное. Потому что Армал ответил и на это:
- Я бы мир перевернул. Струна бога, сила бога! Я годами коплю силу чтобы сделать что-то такое… перед эльфом унижаюсь, чтобы он… А ты просто ничего не делаешь! Даже сейчас вот врезала бы мне и всем остальным и улетела на крыльях ветра!
«Дурак ты, маг, - мысленно ответила Сильхе. – Все начинают одинаково. Пашут «сначала в университете, а потом просто работать на каждого, кто платит». Продолжают учиться и пахать всю жизнь. Только так и становятся чем-то. Не потому, что им что-то подарил бог». Но вряд ли он услышал такой ответ. И хорошо, если не услышал.
- Ты заслуживаешь всего, что с тобой произойдет, - сказал Армал и отошел, наверняка решив, что теперь она только об этом и будет думать.
Но ошибся. Просто было не до этого. Если опекун, ухитрившийся отметиться и в истории с инорасцами – а есть ли что-то, где нет его следа? – не придет, надо помочь себе самим.
По счастью, тут все еще был тот, кто помогал. Медведеоборотень снова принес еды, той же каши, и ей, и Кано. Распутав связанные руки Сильхе, больше не стал ее связывать. Девушка-бард сидела, прислонившись спиной к дереву и оценивала возможность сесть ближе к Кано. На этот раз костром занимался не он, а тот же медведеоборотень. Потом он присоединился к остальным у огня – разговоры там велись совершенно беззвучно, кажется, маг окружил «тишиной» костер и сидящих у него. Сильхе знала, что это не позволяет тем, кто внутри, слышать происходящее за границей круга заклинания. Можно было попробовать…
- Кано, - тихо позвала она.
Он чуть-чуть повернул голову, Сильхе почувствовала почти счастье. Значит, у него тоже появилось немного свободы.
- Жив, - сказал он.
Она и сама видела, что жив, хотя снова начинал походить на скелет, а может просто так лег вечерний свет. Но рыцарь вложил в это слово гораздо больше… Если бы только Сильхе могла слышать его песню!
- Можно говорить, пока они сидят под заклятьем, - сообщила девушка. – Но осторожно. Иногда смотрят.
В самом деле, то один, то другой посматривали на пленников, чаще всего маг и эльфийка. Идти им все равно было некуда, да и не было пока свободы для побега.
- Ты как?
Обычный вопрос, чаще всего звучащий глупо.
- Я есть, - сказала она.
- Он не?..
- Нет. Передумал. Слушай. Что ты собираешься делать? Какую жертву?.. Не себя. Пожалуйста.
Он долго молчал, потом спросил:
- А для чего я нужен? И кому?
- Мне! – мгновенно ответила она. – И Беллии.
- Хорошо, что она ушла, - Кано снова помолчал. – Еще бы и за нее беспокоился. Помочь не мог.
- Если я не буду в порядке, как-нибудь все равно буду, - выдала она самое длинное. – Не беспокойся за меня.
Просьба такая же глупая, как вопрос «как ты».
Наверное, надо было сказать ему об «Эльфийском прощании». Но можно сделать лучше, поддержать рыцаря. Может, у Кано и не было своей песни, но хватит и той, общей.
Девушка тихо пропела шесть нот, вложив в голос всю надежду, какая у нее была, всю силу, всю свою веру в него, в себя и богов, сложивших мозаику именно так. Всю нерастраченную на Друста нежность. Сердце рвануло, но не болью, а предчувствием. Словно луч рассвета дотянулся из тьмы или кто-то ответил на песню.

Но вернуться нельзя, лишь снаружи и внутрь - и домой,
Есть четверка дверей, а у пятой не хватит ступеней.
А Она, если спросишь, ответит тебе: «Он не мой».
Улыбнись своей тени.

«Она?!» Сильхе перестала что-то видеть и слышать, выпала из мира, вылетела прочь на крыльях догадки, от которой было так же хорошо, как и плохо, потому что она уже начала привыкать и если ошибается, если поняла неправильно, сердце разорвется. «А пусть, - подумала она. – С нами сегодня будут прощаться… и я тоже попрощаюсь с собой».
От костра снова донеслись всхлипы – кажется, опять Этьерри. Да что с ним такое?
По счастью эльф быстро успокоился. А потом к Сильхе подошла Руэлли. Сказала:
- Пойдем, - и протянула руку, чтобы помочь встать.
Неожиданная мягкость в голосе и неожиданность жеста. Сильхе приняла его ради самого жеста, а не потому что нужна была помощь, встала. Тело снова слушалось, жадно впитывало дозволенную ему свободу. Эльфийка подвела девушку к костру, усадила рядом с медведем на невесть откуда взявшийся плетеный травяной коврик. Слева сидел маг, он только раз глянул и тут же отвернулся. Кано усадили напротив нее с другой стороны костра на такой же коврик. Она улыбнулась ему: «Все хорошо, ничего не бойся». В приготовлениях и правда не было ничего страшного. Инорасцы расселись на примерно равном расстоянии друг от друга. Все убрали прочь оружие и постарались как-то себя украсить. Медведь пригладил жесткие, вечно торчавшие дыбом волосы. Гномы надели по широкому кованому браслету, видимо, означавшему какой-то статус. Магу было проще – явно применил магию, потому что вряд ли он таскал с собой такую шикарную расшитую серебром и камнями мантию цвета вечернего неба. Эльфийка не нарушила традиции, нашла где-то поздние цветы и украсила волосы, ухитрившись вплести в них целую ленту мелких белых бутонов. Похоже только Этьерри остался как был, в длинной темной скупо вышитой тунике, но позволил Руэлли сплести сложную из тончайших прядей косу на правом виске.
В Сильхе проснулся бард: она наблюдала, стараясь подмечать и запоминать подробности. Никто не делал резких движений, наверное, это считалось некрасивым. Каждый сел напротив другого, вечно неразлучные гномы ради такого наконец разделились. Так и вышло, что Руэлли сидела напротив медведеоборотня Марчега, маг и Этьерри на одной линии, проведенной через костер, как гномы, как Сильхе и Кано. Сначала казалось, что ошибка, и эльфы должны занять место против друг друга, как представители одной расы… Но видимо принцип был другой. Может, общность. И, пожалуй, у мага с эльфом и правда было куда больше общего.
Совсем стемнело, но огонь хорошо разгонял темноту. Инорасцы негромко переговаривались полушепотом о всякой ерунде, как собравшиеся на пирушку старые друзья, с улыбками, шутками, дружескими тычками в плечо, голоса гудели, накладываясь друг на друга, и этот фон забивал уши и погружал разум в туман. Напряжение все росло и Сильхе не знала, что с ним делать. Слишком много звуков, и нет гармонии.
Но ведь гармония – инструмент барда. Девушка начала тихо петь, сначала для себя, без слов, а потом, глядя на Кано через огонь, выбрала простую песенку для него:

- Меня встречал зеленый сад
Когда рассвет на землю лег,
Когда, рассыпав дождь и град,
Весна ступила на порог.
Он весел был и ярок был,
Насквозь пропитанный весной,
В нем теплый свет как воду пил
Мой верный друг со мной.

Он услышал, кивнул с улыбкой. Девушка продолжила:

- Растаял снег и жадный лист
Под теплым нежится лучом.
День летний входит, светел, чист,
В зеленый сад, зеленый дом.
Вдыхал всей грудью запах роз,
И синь небес, и шум лесной,
И соль морей, и запах гроз
Мой верный друг со мной.

Не долог праздник. Дождь шумит,
Осенний ставя всем предел.
Зеленый сад затих, молчит,
И лист в нем яркий поредел.
Пусть золото и серебро
Ему подарят праздник свой!
Здесь будет вновь искать добро
Мой верный друг со мной.

Странно, но ей никто не мешал петь и не запрещал. Голоса постепенно затихали, а последний куплет она пропела уже в тишине:

- Зимой лишь только тих и нем
Зеленый дом, зеленый сад.
Листва здесь яркая зачем?
Покою он и неге рад.
И так я думаю – пускай
Он выспится и отдохнет.
Настанет срок и в этот край
Опять весна придет.

Немудрящая песенка, которую, в сущности, тоже поют для фона, закончилась. И что-то еще вместе с ней.
- Прощаюсь, - сказал старший гном. И заговорил на гномьем, частя и торопясь, словно его подгоняли, выплескивая что-то.
Сверху, над всеми словами, звучала музыка, суровая и простая, и она продолжилась, когда он замолчал. Огонь с той стороны, где сидел заговоривший гном, вытянулся завитками-лозами, тонкими, странными для огня, распрямлявшимися и снова скручивавшимися в кольцо. Не пламя – цветок. Слишком красивый, чтобы не смотреть. Лозы возникали и исчезали не просто так, они создавали очертания и фигуры, невыносимо немые. Хотелось подарить им голос.
Сильхе и сама не заметила, что уже поёт – тот мотив, что слышался поверх слов гнома, тот, что не мешал им. Не мешал, как она почти сразу поняла, воспоминаниям.
Кано участвовал в этом по-своему – что-то шептал, качал головой. Музыка воспоминаний – как подарок? В чем его смысл и ценность?
Что-то копилось внутри неё, обретало форму, а потом сразу, рывком превратилось в чувства. Липкая сладость самообмана, его же горечь, боль от надежды, ярость, непонимание, равнодушие.
- Прощаюсь, - сказал медведеоборотень.
А с его стороны – насмешка, над собой, когда не хочется смеяться, над другими, даже над богами, от которых нет никакого толку, и какая-то очень старая обида. Не так сильно и ярко, но понятнее. И заметнее, что лицо вдруг разгладилось, сделалось спокойнее, когда Сильхе пропела и эту мелодию. Уже понимая, что и зачем им дарят. Но в этом не было ни зла, ни позора. Они все что-то отдавали, что-то ненужное и неприятное, сбрасывали, но не просто так, а в нее и рыцаря. Они все что-то завершали тут, чтобы потом начать новое.
Руэлли – горькое счастье помогать, не получая благодарности, и неблагодарность тех, кому однажды помог, потому что они вдруг решили, что их теперь обязаны спасать постоянно.
Этьерри – неожиданно скорбь, которую она приняла как свою, близкую.
Второй гном – одиночество…
Все слишком острое, чтобы быть ненастоящим, как горячее варево, которое вдруг выплеснули на них с Кано.
Но недостаточно горячее для них обоих. Вот сейчас они смотрели друг на друга через костер – вместо огня тонкие усики и лозы - и были просто двумя людьми, которые заканчивают свою историю чтобы потом начать другую. Они были сильнее тех, кто навязывал им собственных призраков.
Мысль о призраках возникла не просто так. За границей круга на пределе восприятия скользило белое облако, зыбкая фигура, которую сопровождал тихий шелковый шелест. Задержать взгляд на призраке не удавалось, но мягкие движения успокаивали, примиряли все те разные жгучие чувства, которыми одаривали инорасцы. Только Армал с этим не спешил и пламя с его стороны оставалось обычными лепестками огня.
Маг словно услышал ее мысли – вдруг встал и молча отошел куда-то в темноту. Сильхе покосилась на пустое место… но оно уже не было пустым. Сначала она увидела лишь туман, а потом в нем нарисовалась темная фигура без лица.
- И чего вы все… от меня хотите? – спросил голос, показавшийся знакомым.
- Кто ты? – спросила Руэлли удивленно, но без тревоги.
- И правда… кто я… Тот, кто однажды дал старому голему вместо работы пустое задание, всего несколько действий. Написал на картонке «Если некто пройдет до конца улицы и бросит в канал белый камень, то громкие голоса перестанут тревожить ночь и день, превратившись в шепот». Мои соседи сделались тише мышей. Я тот, кто повторил эксперимент и понял, как это работает…
- Если ты хочешь участвовать в нашем ритуале, то должен с чем-то попрощаться, - перебила Руэлли. – Иначе… иначе, боюсь, мы так будем сидеть вечно у огня, которому не нужны дрова.
И правда, все что было в костре давно прогорело, но тонкие лозы пламени продолжали виться и биться.
- Легко. Прощаюсь с нуждой выполнять просьбы и желания, которые никак меня не касаются, с хулой и неблагодарностью, - голос был спокойным и вот это спокойствие Сильхе точно узнала. – Разрываю связь между тем что было, и тем, что есть. Делаюсь снова свободным.
На нее обрушились разом смешанные чувства, куски чужой памяти, надежд, страхов, силы и слабости. Действительно горячее варево, горячее костра. Потому что это была всего лишь одна ошибка, желать больше, чем можешь поднять, только для того, чтобы почувствовать себя человеком. Потому что все хотят голема для работы, голема для красоты, голема для защиты и никто никогда не бывает доволен работой. Потому кто квадратные картонки коричневой бумаги так легко заполнить словами и отдать тоже голему, ведь ему ничего не надо объяснять, и можно даже научить говорить спасибо. И если очередной недовольный клиент ударит мастера, можно отплатить ему. Только не до смерти, потому что смерть что-то меняет, даже если убил не ты, даже если человек сам упал с моста. Но тогда теряешь свою силу, а что у тебя есть кроме нее? Только голема можно убить безнаказанно. Поэтому долго пришлось носить на лице шрам, но потом удалось убрать и его. Только не память.
Возникло видением – кусочки, обломки какой-то мозаики. Тут горы, там река и вот она же продолжается на другом кусочке и, кажется, только река и держит эти два куска вместе. А где-то зазоры между частями слишком большие, притягательно темные...
Темнота. Оказывается, это костер погас, словно в него разом выплеснули котел ледяной воды.
Кто-то защелкал кремнем по кресалу. Вспыхнула искра, легла на клок сухой травы, подожгла его и горку щепок. Этого огня хватило, чтобы половина разбрелась по местам, выбранным для сна. Остались только Кано, Сильхе и оба эльфа.
- И кто же это был? – спросил Этьерри со странным чувством в голосе, словно радовался чему-то, но старался не показать.
- Не знаю, - соврала девушка.
Он усмехнулся красивыми тонкими губами.
- Может, и не знаешь. Но этот ночной гость помог мне принять решение. Раз уж все так… раз уж вас не берут заклятья, завтра в Фолкаэрене вы умрете оба. Добровольно или нет, без разницы. Получится что-то или нет – без разницы. Уйдем ли оттуда живыми мы сами – без разницы, - он погас так же быстро, как вспыхнул, глаза уставились в пустоту. – Ничего не изменится, потому что это не снаружи, а внутри.
- Что? – тихо спросила Сильхе.
- Тоска, - он вцепился в собственную грудь так, словно та самая тоска рвалась оттуда, взламывая ребра.
- Сколько… сколько тебе лет? – только спросив, она поняла, что задает тот же вопрос, что задал ей Ворнейн.
И причина в общем-то та же. Так легче понять, что делать.
- Больше тысячи, - ответила за сжавшегося, закрывшего глаза Этьерри эльфийка. – А что?
- Но он же… он прожил с этим не один год, - она решила обращаться к Руэлли, раз уж эльф ушел из разговора в какой-то свой внутренний мир. – Можно было научиться справляться…
- Не год. Полдня. С того момента, как поцеловал тебя. Человеческая скорбь… слишком сильная. Один поцелуй и заразишься ею, и никакого противоядия. – Ее лицо сделалось странным – печаль, сожаление и признание чего-то… - Не скажу, что он не заслужил.
Сильхе вспомнила о важном.
- Спасибо, что была ко мне добра, - сказала она.
- Ради себя, - та пожала плечами. – Когда лечу… я прежняя. И это так…
Она замолчала. Что же такого сделала с ней жизнь, люди или она сама?.. Но о таком не спрашивают.
- Мы все тут сломанные, - сказала она. – Ты тоже.
Сильхе и не спорила. Но тут вмешался Кано:
- Если завтра мы оба умрем, разреши нам провести эту ночь рядом.
Этьерри остался равнодушен и к этому, словно не слышал.
Руэлли рассмотрела сначала на его, потом так же пристально оглядела Сильхе.
- Вы не пара, - сказала она. – Но это будет красиво. Хорошо.

И в итоге, когда маг снова обездвижил обоих, явно перестаравшись, Сильхе совсем перестала чувствовать свое тело ниже шеи, они остались лежать в шаге друг от друга, так что смогли дотянуться и взять другого за руку, когда заклятье ослабело. А еще подвинуться ближе и шептать, переговариваясь.
- Это был он? – спросила девушка-бард. – Твой опекун? Я, кажется, узнала голос.
- Да, он, - в темноте не было видно лица, но в тоне прозвучала улыбка. – А белую фигуру видела? За его спиной? Мне кажется, это Беллия.



А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Cat20087 Дата: Воскресенье, 15 Авг 2021, 11:46 AM | Сообщение # 82
Избранник
Группа: Проверенные
Сообщений: 1982
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Как-то сроднилась душой с героями. Выкраиваю время, чтобы заглянуть на форум - вдруг новая глава появилась) Спасибо rose

Цитата Lita ()
«Дурак ты, маг, - мысленно ответила Сильхе. – Все начинают одинаково. Пашут «сначала в университете, а потом просто работать на каждого, кто платит». Продолжают учиться и пахать всю жизнь. Только так и становятся чем-то. Не потому, что им что-то подарил бог». Но вряд ли он услышал такой ответ. И хорошо, если не услышал.


Не могу согласиться полностью. У ребенка, родившегося в бедной семье, не такие же возможности, как у ребенка, родившегося в богатой семье. Дети при рождении не белые чистые листы бумаги - в них что-то заложено изначально, какие-то способности и черты характера, которые повлияют на будущую жизнь. Но насчет труда - да. Даже одаренный ребенок вряд ли станет кем-то выдающимся, если не приложит никаких усилий к развитию своего таланта.

Цитата Lita ()
Девушка тихо пропела шесть нот, вложив в голос всю надежду, какая у нее была, всю силу, всю свою веру в него, в себя и богов, сложивших мозаику именно так. Всю нерастраченную на Друста нежность. Сердце рвануло, но не болью, а предчувствием. Словно луч рассвета дотянулся из тьмы или кто-то ответил на песню.


Как хочется верить в надежду!

Цитата Lita ()
Потому что это была всего лишь одна ошибка, желать больше, чем можешь поднять, только для того, чтобы почувствовать себя человеком.


Или всего лишь заблуждение? Еще Архимед говорил: дайте мне точку опоры, и я поверну Землю. А наша планета и не заметила такой угрозы)
Наверно, страшная ошибка, если, не желая, можешь поднять на дыбы Землю, используя достижения технического прогресса - просто потому, что не хочешь просчитать последствия. Но ведь человек - царь природы, ага?

Цитата Lita ()
- Это был он? – спросила девушка-бард. – Твой опекун? Я, кажется, узнала голос.
- Да, он, - в темноте не было видно лица, но в тоне прозвучала улыбка. – А белую фигуру видела? За его спиной? Мне кажется, это Беллия.


Похоже, скоро мы узнаем, кто есть кто и зачем все это было задумано.


ksenia
 
Lita Дата: Понедельник, 16 Авг 2021, 10:18 AM | Сообщение # 83 | Сообщение отредактировал Lita - Понедельник, 16 Авг 2021, 10:24 AM
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Cat20087 ()
Как-то сроднилась душой с героями. Выкраиваю время, чтобы заглянуть на форум - вдруг новая глава появилась) Спасибо


И Вам. Я тогда сейчас докидаю что осталось.


Глава сорок первая. Фолкаэрен. Она и все остальные. Маг доволен

Вот это была новость.
- Почему думаешь, что она?
- Чувствовал. Пришла, чтобы помочь. Заставила нашего опекуна вспоминать. Только не понимаю, зачем.
Что-то шевельнулось в разуме или памяти Сильхе. Догадка, как заноза, засевшая в мозгу.
- Чтобы мы знали, с чего все началось. С големов. С записок. С того, что нельзя убивать, - она невольно усмехнулась, - нам обоим, но по разным причинам.
Она помолчала, подбирая слова для нового чувства:
- Дриан Ву жалок и одновременно страшен. Даже не верится, что столько всего натворил. Лишь ради ощущения уважения… и самоуважения. Я только не поняла, что там с просьбами и желаниями, почему он вынужден их исполнять. Не хочешь – уезжай в провинцию. В любой деревне сойдешь за великого колдуна, и никто не посмеет требовать.
- Он говорил так, словно у него нет выбора, - заметил Кано. – Зато теперь ясно, почему послал меня. Если я погибну, на его совести будет только смерть голема. Но я верю Беллии… и хочу, чтобы и ты верила. Если она пришла вот так, но не вытащила нас, оставила как есть… то все равно помогла, что-то сдвинула, изменила. То есть я не думаю, что мы оба завтра…
Мысль о смерти, которую Сильхе не успела обдумать, все же не застала врасплох. Ей было обещано словами возвращенной молитвы кое-что… Задать вопрос. Услышать ответ.
- Подождем до завтра, - предложила она Кано, как он когда-то предложил ей.
- Да, надо поспать хоть немного. Можно я ближе?.. Холодно.
Она подвинулась сама, так чтобы можно было лежать, обнявшись, прижимаясь друг к другу на жесткой холодной земле. Ни капли страсти, ни тени чувственности. Просто два человека пытаются не замерзнуть до утра.
У них получилось.

Утром оказалось, что компания уменьшилась – исчезли оба гнома.
Этьерри выругал обоих, но надолго его не хватило, особенно после слов медведя:
- Сказали, что твое безумие больше не приносит удачу…
Эльф поник мгновенно, но, к сожалению, о своих планах не забыл. Свирепая сила вздёрнула Сильхе и Кано на ноги, заставила идти. Недалеко и недолго. Этьерри неожиданно остановился, сел на землю – они как раз пересекли тракт и удалялись куда-то в поля. Руэлли подошла, заговорила с ним по-эльфийски. Он сначала молчал, а потом огрызнулся - и вдруг начали происходить странные вещи. Руэлли отвернулась от него, вскинула лук и выстрелила в медведя… в землю перед ним. Он проворно отскочил, рыча, взялся за свою дубинку. Маг схватил камень и швырнул ему в спину, отвлекая. Марчег прыгнул к нему, схватил Армала в охапку и швырнул прочь. Просвистела еще одна стрела и легла в землю еще ближе, чем в прошлый раз. Медведеоборотень двигался слишком быстро даже для стрел – в миг оказался рядом с Руэлли, ударил, вырвал лук…
Сильхе впервые видела, как делают из таланта оружие. Ее зацепило лишь краем, и то девушка дернулась вскочить и кинуться в драку. Поймала взгляд Этьерри – в нем было еще больше безумия, чем до этого. Какого-то отчаянного стремления к концу жизни. Сильхе вдруг почувствовала это и почти пожалела его… почти.
Драка закончилась так же быстро, как началась. Медведь и эльфийка расцепились и отошли друг от друга, Армал встал, ругаясь. Путь продолжился. Сильхе не ощущала ни усталости, ни голода, хотя утром их так никто и не покормил, да и сами члены отряда просто что-то жевали на ходу. Девушка-бард перебирала возможности. Петь она могла. Но что сейчас сделаешь песней, что успеешь? Оставалось ждать какого-то момента, нового ослабления контроля заклятья, о котором она уже совсем не думала. Эльф обещал потерю чувств и желаний – этого не было. Она прекрасно ощущала попавший в ботинок камень и царапину – утром, резко и быстро вставая по приказу, поранилась о пряжку на ремне Кано. И тот же эльф признал, что заклятье не справляется. Это все, что надо знать.
До озера дошли лишь к вечеру. Север… Сильхе припомнила карту, значит озеро Нерьятари. С берега был виден крошечный островок, хватит места для четверых, и то, если они встанут вплотную.
- Армал, можешь перенести нас туда? – спросил пришедший в себя Этьерри.
- Не всех… или не сразу.
Маг удостоился очередного взгляда «эта ваша магия ни на что не способна».
- Я жду тут, - заявил медведеоборотень, садясь на землю с таким видом, словно сдвинуть его не сможет даже слово бога.
- Тоже уйдешь? – лицо эльфа жалко скривилось. - Бросишь меня, как эти?
- Нет. Дождусь. А если там что-то есть, ты вернешься за мной.
Кажется, он проверял на верность Этьерри так же, как тот мог проверить его.
Армал занялся очередной рисованной фигурой, куда как раз вошли пятеро.
И на остров тоже. Стоило туда попасть, оказалось, что он намного больше. То ли пока они собирались, наступил отлив, то ли с берега не было видно всего. Нашлась даже тропинка куда-то вниз, к воде.
К воде, оказавшейся почему-то очень далеко и отступавшей все дальше. Больше идти было некогда, эльф приказал спускаться. Сильхе споткнулась. Из-под ноги выкатился зеленый камень с полустертой временем огранкой.
- Ого, - маг остановился и поднял, - так это правда, про первотролля.
Тропинка резко кончилась у неглубокой горизонтальной ниши, в которую не пролез бы и ребенок. Никакого алтаря тут не было.
- И что теперь? – спросил маг с явным предвкушением.
- Теперь… добрая воля жертвы… или без нее. Руэлли, убей обоих, - эльф равнодушно отвернулся.
- Дай нам попрощаться! – выкрикнул Кано.
- Нет.
Руэлли помедлила лишь минуту, достала стрелу, натянула лук.
Заклятье все еще держало их, хотя уже не так надежно. Но Кано вдруг сделал шаг к Сильхе, словно вообще не было никакого заклятья. Взял девушку за руку и попытался изобразить явно подсмотренный у Друста поцелуй запястья - так неловко, что она ощутила нежность к этому юноше, доброму и невинному, как ребенок - а каким еще может быть тот, у кого совсем, вот совсем нет опыта в жизни? К человеку, который предан своим создателем, предал сам, но не упал в печаль, и даже не пожаловался.
Потом он повернулся лицом к лучнице.
Тут и там вдруг засверкали словно проснувшиеся и освещенные солнцем камешки, и искра на острие стрелы, а потом выпущенная стрела исчезла, ушла куда-то вбок, а Руэлли опустила лук.
- Все? – спросил Этьерри.
Повернулся. Лицо изменилось.
- Почему?
- Потому что все неправильно. Ты же хотел, чтобы открылся путь в новый мир. Я тоже хочу…
- Да нет никакого нового мира! – влез маг, начал засучивать рукава. – Давай я…
- Сам.
Эльф достал меч и пошел к Кано.
А вот теперь, наверное, пора.
Она сама не знала, чего именно хочет, но запела громко, сильно, выстраивая звуки, словно ограду, стену, за которую не прорвешься…
…И за которую эльф шагнул, не заметив. Безумец. Музыка не действует на безумца… или на гения. Она не могла защитить ни Кано, ни себя.
Этьерри постоял, с улыбкой слушая, как она все еще пытается, а потом ударил. Не ее – рыцаря, неизвестно почему решив начать с него.
И ничего не произошло. Меч просто прошел сквозь Кано, кажется, лишь на миг завязнув, словно в тесте. Плоть там, где ее коснулось лезвие, клубилась туманом, а после не осталось не то что раны – даже прорехи на камзоле.
Эльф ударил еще и еще. В бок, в живот. Ничего. Развернулся к Сильхе. Уже замолчавшая, она невольно закрылась рукой, и не ощутила ничего, когда меч прошел и сквозь нее тоже. У нее вышло? Или?..
Второй и третий удар – она смогла увидеть, как меч проходит насквозь, но ничего не почувствовала. Почему-то это оказалось страшно. Почему-то от этого что-то кричало внутри, хотя не было ни тени боли. А эльф пытался снова и снова…

Хватит.

Не слово, не приказ - сразу событие. Как только новая гостья острова его произнесла, все действия прервались. Высокая женщина в черном платье с широкими руками, по подолу и краю рукавов струится белый узор, на который не стоит пристально смотреть.
- Хозяйка, - эльфийка преклонила колени.
Неизвестно почему это сделала Руэлли. У девушки-барда они просто подогнулись.
Шад, Младшая Сестра, Богиня Смерть пришла, чтобы вмешаться.
Эльф обернулся. Он все еще держал меч, и конечно, не поднял его на богиню. В ушах у Сильхе загудело, словно где-то сошла лавина.
- Не заберешь? – сказал Этьерри, словно в ответ на слова. – Значит, ты за мной?
Снова гул в ушах. Девушка поняла – Шад говорит с эльфом, но только с ним, другие не могут слышать предназначенное не им, только воспринимать отголосок.
Эльф рассмеялся, как настоящий безумец, бросил меч на камни.
- Да что ты говоришь? И нужен, и нет, и ты мне нужна? Ну конечно! Всю жизнь мечтал отдать себя в руки богини!..
Кажется, она подошла. Сильхе не смела смотреть прямо, но знак ей подало отступление мага, поспешно сделавшего пару шагов назад. Эльф не отступил, только тихо охнул.
Девушка-бард не выдержала – посмотрела. Богиня - нечеловечески высокая -склонялась над Этьерри. То, что случилось до этого, не увиденное, но понятое, впечаталось в разум Сильхе – Шад только что поцеловала эльфа, на миг прижалась к его лбу бледными губами. Теперь его и её снова разделяло расстояние в шаг.
Этьерри провел ладонями по лицу.
Новый гул неслышимого голоса Богини.
- Что? Но почему?
Шад промолчала, только сделала жест, словно побуждая к чему-то.
Эльф достал что-то из кармана, обернулся, протянул Сильхе – черную цепочку с медальоном-каплей. «Думаешь, я боюсь привлечь внимание Смерти?». Не боясь, все равно привлек. И выходит, боги боятся вовсе не безумия, а второго пути.
Девушка взяла «игрушку Ворнейна», сжала в руке. Этьерри снова обернулся к Госпоже.
Ее руки легли на плечи эльфу. От них вниз и вверх поползло изменение; форма не менялась, изменилась суть. Что-то случилось с цветами – стали приглушенней, бледнее, черное превратилось в серое, а белое словно присыпало пылью – наверное, чтобы ярче выглядел появившийся на шее Этьерри цветной шарф. Меч вытянулся, перестал сверкать, и когда эльф наклонился поднять, звякнул медный колокольчик в форме полушара с гребёнкой торчащих вниз «лучей» - как если бы солнце светило только вниз, а не в стороны. Посох румейца. Сильхе не видела какими стали его глаза. Но была уверена – они затянуты пленкой и продолжают видеть по-своему. Безумия в них больше нет, и скорби тоже. В его песне их не было – ровная, ясная, почти торжествующая. Торжество жизни в присутствии Смерти. Этьерри будет служить одной, сохраняя другую и собственный разум.
А теперь надо осмелиться спросить.
- Госпожа… мой муж…

Он не мой.

Мир вспыхнул надеждой, такой яркой, что Сильхе перестала видеть что-то еще.
Наверное, ненадолго, но этого хватило, чтобы с острова ушли и Смерть, и ее новый слуга. И чтобы Армал успел с кем-то поспорить.
- Дура. Никогда не знаешь, что может пригодиться…
- Тебе бы тоже хоть раз побыть таким дураком! – ответил звонкий и злой голос эльфийки.
Кто-то помог девушке-барду встать с уже начавших побаливать коленей. Кано, конечно.
- Сильхе? Ты как?
В этот раз вопрос не показался глупым. Но ответ был тем же:
- Живая, - она перевела взгляд на вторую пару: Руэлли доставала из поясной сумки один за другим флаконы и свертки, некоторые бросала на землю, другие прятала назад, Армал стоял рядом и явно осуждал.
- А если твой дар вернется? – спросил он с ехидством.
- Ничто никогда не возвращается, - эльфийка вынула последний флакон, рассмотрела, бросила на камень. – А такое – лучше и не надо. Когда рвет на части оттого, что любишь делать одно, а вынужден другое…
- И что? Ты теперь будешь эдак спокойненько лечить одних людей? – фыркнул маг.
- Теперь я просто буду заново учиться лечить. – Руэлли глянула на Сильхе: - Надежда, да?
Похоже, и эльфийку зацепило тем, что заставило девушку-барда вспыхнуть.
- Надежда, - кивнула она.
- Ну, а я… просто знаю.
Сильхе тоже знала – Руэлли выбросила те снадобья, которые стали бесполезными.
Земля ощутимо дрогнула, потом остров поплыл куда-то вверх, поднимаясь.
Не остров – Первотролль. Кано успел придержать пошатнувшуюся Сильхе, эльфийка устояла на ногах сама, а маг смешно и нелепо сел, ушибив седалище. Подъем прекратился, зашуршал камень – тролль поворачивал голову к гостям, сидевшим у него на плече, из горизонтальной щели, заменявшей шею, сыпался песок. У существа не было глаз или рта, и все же он и видел, и говорил, может быть, яркими камешками, тут и там вплавленными в грубое тело.
- Куда?
- Сначала на берег, - попросила эльфийка, - а потом… внутрь.
Первотролль повернул голову к берегу – медведь уже стоял на ногах и смотрел на них – и двинулся вперед. Вода расходилась от него волнами, медленные тяжелые шаги поднимали ил со дна.
- Кажется, тебе не придется ничем жертвовать, - сказала Сильхе Кано.
- Но результат другой, - заметил он. – Ты же не чувствуешь ничего такого… что теперь можешь жить тысячу лет?
Она все еще чувствовала лишь одно – надежду и отчаянно жаждала взять и сделать из нее что-то еще. Но пока мешали другие дела, незаконченные истории.
Тролль медленно шел к берегу. Тут и там отваливались куски грязи и пыли и начинали искриться камни, воздух вокруг тролля полыхал, а вода светилась. От красоты хотелось плакать и смеяться, но разум все еще правил – Сильхе думала, как они будут спускаться с такой высоты.
- Нет, ничего не изменилось, - ответила она Кано. – Но, может, так лучше.
Он неожиданно кивнул.
Все оказалось проще: на берегу тролль приставил к плечу ладонь. Первой на нее ступила Руэлли, последним маг. Каменное существо осторожно опустило их на землю и село, скрестив огромные ноги. Гулкий как из-под земли голос спросил:
- Готовы?
Медведь подошел к эльфийке, переглянулся с ней.
- Если правда… сходим посмотреть, потом можно будет вернуться и рассказать остальным. Ведь можно? - этот вопрос Марчег задал уже троллю.
Тот едва заметно склонил голову.
- Но там и правда… новый мир? – спросила Руэлли с надеждой и отчаянием.
- Если захотите, - сказал Первотролль. – Все, что принесете с собой. Свет только ваш, лишь ваша тьма.
Путь начал открываться. Сильхе ждала что расступятся камни на животе тролля или сам он развернется как театральный занавес, но вместо этого начал разделяться воздух этого мира. Делиться на «до» и «после», такие отчетливые, что девушка-бард отчетливо видела границу между настоящим и будущим. Граница была проведена по земле в обе стороны и одновременно уходила в небо. Словно щель между створками чуть приоткрытого окна. Руэлли задержалась только чтобы положить на камни «Третье желание» и кивнуть Сильхе, словно признавая что-то и сразу шагнула туда. Медведь подошел к Кано.
- Вы хорошо держались. Сохранили честь. Если когда-нибудь вам понадобится совет или помощь моего рода, скажите любому из нас «вьен», или «вьен-карра» и получите нужное, если это будет возможно.
- Мы запомним, - пообещал рыцарь. – Счастливого пути.
Марчег тоже прошел в щель и исчез. Слабо сверкнуло. Граница между вчера и завтра, прежним и новым исчезла. Первотролль начал вставать.
- Всегда буду здесь, - пообещал он и снова шагнул в озеро.
- Да уж будь, - вслед ему сказал маг с прежним ехидством. - А то вдруг кто-то потеряет.
Перевел взгляд на Сильхе.
- Собираешься воскресить муженька? А зачем?
Кажется, он снова читал ее мысли.
Заговорил Кано, наверное, хотел ее защитить:
- Думаешь, она не сможет? После всего, что ты уже видел?
- Вот именно, после всего. – Он поднял с камней «Третье желание», подошел к Сильхе, словно желая отдать ей ее вещь и вдруг скинув ножны ударил ее клинком в бок.
Попытался ударить. Вышло, как и на острове у эльфа – металл прошел сквозь тело как сквозь плотный туман. Но маг этим не ограничился – он протянул руку, уже без брошенного клинка.
Рука тоже прошла насквозь. Сильхе отшатнулась, хотя по-прежнему не ощущала ничего, кроме неприязни… и страха.
- Что?.. – не понял Кано, попробовал взять девушку за руку и смог – их пальцы сомкнулись.
- Ага, - подтвердил какой-то вывод Армал, уже с довольной и все равно неприятной улыбкой, - только друг для друга. Для всех остальных – как для меня.
Сильхе поняла. Даже если она найдет… или в самом деле воскресит – она сейчас чувствовала себя способной и на это – Друста, то будет для него… кем? Бестелесным призраком? Образом без вещества?
- Почему? – Кано опередил ее с вопросом.
- Потому что не знаете, с кем связались, - Армал хохотнул: - Я не про себя, хотя и со мной не стоило. Этот ваш… опекун – это же он был у костра? - отдал вам силу, слишком большую для этого мира. Зря я тогда ушел от огня, смог б перехватить. Но не хотелось сидеть вместе с этими… слабаками, которые сами не умеют избавиться от того, что мешает жить и сливают его в обреченных, чтобы умерло вместе с ними.
- Ты врешь, - сказал Кано. – Или недоговариваешь. Если это такая большая сила, то мы можем сделать все что угодно. И вернуть себя прежних тоже.
Маг снова хохотнул.
- В том-то и дело, что нет. Вы чем слушали? Он же сказал, что не хочет исполнять чужие желания, отвечать на чужие нужды. Не на свои. Сам небось может получить то, что хочет, только кривыми путями, через своих големов и «предсказания».
Сильхе все еще не находила слов. Она думала, что неуязвимость – дар Госпожи, которая не захотела забирать ее и Кано…
- Еще думаю, что вы можете вернуть себе материальность, когда начнете делать то, от чего он отказался. Исполнять желания, - довольно закончил маг. – Только не знаю, как теперь с этим быть. Мне надо говорить вслух… или можно просто искренне помолиться?
Помолиться?
Но маг уже, закрыв глаза, шептал свою молитву
- Он принимает нас за богов? – спросил Кано.
Но Сильхе уже мысленно складывала все кусочки мозаики, все что знала и помнила о Дриане Ву. Может, только так и можно было все объяснить. Кто вынужден заботиться о нуждах людей? До кого любой из нас может дотянуться в любое мгновение и чего-то попросить, потребовать, вымолить? Кто редко получает благодарности, потому что, как обычно, хорошее забывается быстро, а плохое – никогда, и стоит чего-то не сделать, как тут же услышишь хулу? Если Дриан Ву бог, он мог в одно мгновение выдать людям тысячелетие жизни… или взять всех, мешающих миссии, за шкирку и раскидать по разным сторонам света. Или убить.
Да, убивать ему нельзя. Где выдают божественные способности с такими ограничениями? Или он просто не хочет ссориться с Госпожой?
- Не вышло, - чуть разочарованно сказал маг, но выглядел он все равно довольным. Наверное, из-за догадки, которую он не смог удержать в себе: - Он отдал вам не всё… Значит, так. Заключим договор. Вы сведёте меня с этим вашим… заберёте у него остатки силы, или я сам это сделаю, а потом заберу и вашу. И тогда вы сможете жить дальше, как люди. С мужьями и женами, друзьями и прочими родственниками. Долго и счастливо.


А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Lita Дата: Понедельник, 16 Авг 2021, 10:20 AM | Сообщение # 84 | Сообщение отредактировал Lita - Понедельник, 16 Авг 2021, 10:22 AM
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Глава сорок вторая. Сила и сила. Миссия для бога. Изнутри и домой.

- Нет, - сказал Кано.
- Да, - сказала Сильхе.
Они посмотрели друг на друга.
- Почему?
Вопрос был один на двоих, так что Сильхе не стала повторять, лишь ответила:
- Потому что Мэннар.
- Но такой бог, как этот?..
Девушка была согласна, такого не надо никому. Но надежда все еще сияла и была ярче всего остального.
- Ты уступишь? – спросила Сильхе.
- Да, - рыцарь вздохнул, принимая это, - потому что должен тебе…
- Ради всех богов, Кано, не поэтому! Мы прошли вместе такой путь!
- Да, - он улыбнулся, грустной и светлой прежней улыбкой. – И в конце пути у тебя будет тот, кто тебя любит.
«А у меня никого», - это не прозвучало, но было слишком очевидным.
- И правда, во имя всех богов, - нетерпимым грубым тоном влез маг, - решайте уже побыстрее!
Сильхе не удержалась и поддела:
- Ты был такой… размазнёй. И слов лишних не тратил. А теперь прямо герой и оратор.
- Сила уходит и через слова тоже, - бросил маг презрительно-поучительно, как мастер дилетанту, задавшему глупейший вопрос, - но рядом с источником силы это не страшно. А что до героя… так может я всегда им был, просто ты не замечала?.. Ну все, хватит. Назовите место. Где мне найти этого вашего…
- Его зовут Дриан Ву, - сказал Кано неожиданно строгим голосом. – Запомни хоть имя и имей уважение к человеку, который…
- Который сделал с тобой то, что сделал? Ты его все еще уважаешь? Ну и кто тут размазня? – маг окончательно вышел из себя. – Назовите место!
В возникшей паузе Сильхе размышляла, что еще тут можно сделать, кроме как согласиться на договор. Она не чувствовала никакой особенной силы и не хотела ее. Кроме разве что музыки. Сильхе наклонилась, собираясь взять кинтару, забыв, что она для этого мира теперь призрак… Инструмент не дался в руки, протек сквозь пальцы, оставив ощущение прохлады на коже. Она попробовала еще. Не вышло. Значит, остался лишь голос.
- Я возьму ее, - сказал маг нетерпеливо, - и кинжал твой тоже. Ну?
- Полустолица, - сказал Кано, - улица Старой Башни, дом восемь.
Маг быстро нацарапал на сухой земле очередную фигуру, торопясь, запинаясь о не подвернутые в этот раз длинные рукава. Закончив, взял с земли кинтару и пригласил их издевательски-вежливым жестом:
- Прошу, - а когда они вошли в круг произнес их имена и настоящее имя города, который все знали как Полустолицу – Маджейта.

В Маджейте был вечер, так что окна дома, рядом с которым они оказались, горели светом. Дом казался обычным и, похоже, тут же бросивший кинтару на землю маг собирался войти как хозяин – с решительным видом пнул створку. Слабая вспышка и его откинуло назад, приземлив на многострадальное седалище. Сильхе подошла и осторожно коснулась двери. Ее не отшвырнуло, но ладонь прошла сквозь дерево - похоже этот дом был для нее таким же нематериальным, как она для всего остального.
- Значит, иди и вытащи его наружу, - сказал маг, мгновенно решив, что ей делать.
Сильхе не спешила подчиниться, она исследовала свои возможности. Рука проходила свободно до локтя, по плечо, но проталкиваться дальше девушка не решилась. Кано поступил умнее – заглянул в окно. За окном был вроде бы обычный дом, но стол, полки, стулья давали ощущение «все неправильно». Обстановка выглядела декорацией, за которой пряталось что-то еще… что?
Подошел и маг. Долго смотрел, но, кажется, не увидел ничего странного. Или просто не увидел того, что ждал – силы.
- Ну и где этот ваш… Дриан Ву?
- В доме – уверенно сказал Кано.
- Тащи сюда.
- Нет.
- Нет, - согласилась с ним Сильхе, - это нельзя сделать с помощью насилия.
- Да вся жизнь одно сплошное… а, ну да, добровольная жертва. Ну давайте. Ты, бард, можешь спеть, вдруг ему так понравится, что услышит и выглянет.
Вообще идея была неплоха.
- А можно я спою? – спросил Кано с улыбкой.
Словно и не было всего что над ними висело, словно не угрожал им человек, который хотел стать богом.
- Давай. А я подпою если знаю песню.
Кано и не задумался, словно давно выбрал, и чистым, звонким голосом запел:

- Рождается ветер в листве и в огне,
В желании перемен.
И думает кто-то: «И все это мне?
Бессмертие всё и тлен?»
Что делать, когда не дается ответ
Ни катаньем, ни мытьем?
Есть правда и в буре, а истины нет
И в сердце, и в сердце твоем.

«Сердце и буря». Интересно, где он ее слышал и почему запомнил? Но девушка подхватила:

- Рождается буря – и грохот колес
По влажной дороге земли.
«Скорее, скорее! Подальше от гроз,
От молний и солнца в пыли!»
Подальше? От бури нельзя убежать,
Нагонит, ударит огнем.
Где правда, где ложь? Их нельзя отыскать
И в сердце, и в сердце твоем.

А последний они допели вместе:

- Как буря и ветер, что выбрали срок
Когда уходить-приходить,
Так правда и ложь – не в урок, не в упрек,
Что нам по-другому не жить.
Но что это? Видишь, протянута нить
Меж пламенной ночью и днем?
И буря, и ветер, чтоб правду открыть
И в сердце, и в сердце твоем.
Вышло неожиданно хорошо, словно они давно и долго тренировались петь вместе. Сомнения исчезли. Когда дверь открылась сама, чуть скрипнув, Сильхе не удивилась. Они вошли внутрь и дверь вернулась на место за их спинами, отрезая путь магу, который, впрочем, не сделал к ней ни шага.
Изнутри все больше походило на настоящее, но трогать вещи Сильхе все равно не решилась, она шла с Кано по комнатам, удивляясь, как их много. Три, потом четыре… да нет, шесть. Или уже восемь? Все были обставлены по-разному, словно кто-то пробовал разные стили и сравнивал их друг с другом. Эти «комнаты для сравнения» никак не кончались. Потом они увидели фигуру в кресле. Дриан Ву сидел, не шевелясь, с открытыми глазами, но стоило подойти к нему ближе, встал с радостной улыбкой.
- Здравствуйте. Хотите чаю?
На столе перед ним и правда стояли чашки и курящийся паром чайник.
- Нет, спасибо, - сказала девушка-бард.
- Жаль-жаль, чай вкусный, - он взял чашку – пустую! - сделал глоток воздуха и зажмурился словно от удовольствия.
Даже не будь это очевидно странным, гости поняли бы - что-то не так. Кано первым шагнул назад, потом и она, и этот милый улыбчивый Дриан Ву сел в кресло и замер. Только чайник продолжал курится паром, и девушка была уверена - будет, когда они уйдут, и завтра, и через год.
- Это не он, - сказал Кано, когда двое вышли в другую комнату.
Сильхе согласилась. Все же опекун Кано и Белли был жутковатым, со всей его серьезностью, умением держать себя в руках и строгим голосом. А этот – нет.
Они шли дальше. Через пару комнат им попался еще один не-Дриан, напомнивший того, которого Сильхе видела у дома Беллии – высокий, черный. Скорее образ, чем человек, нечто пугающее, что стоило уважать. А позже были еще три очень разных, оживавших, стоило к ним приблизиться.
- Куклы, - сказала Сильхе, когда очередной замер неподвижно у книжной полки, - для гостей или просто для людей.
- Всегда удивлялся, какой он разный, - заметил Кано. - Но думаю, я видел его и настоящего. Я узнаю.
Дальше и дальше. Дом не был лабиринтом – всего одна улица, составленная из комнат и коридоров. Закончилась она неожиданно неуютным тупиком – словно кто-то вырубил в скале неглубокую пещеру со сходящимися в одну точку стенами. В маленькой нише горел огонь, Дриан Ву, наверное, на это раз настоящий, сидел на полу пещеры с закрытыми глазами и неестественно-прямой напряженной спиной.
Кано подошел, тронул опекуна за плечо. Рука не прошла насквозь, но толку не было.
- Словно камень или мертвый… - казал рыцарь и позвал: - Господин Дриан!
Тот не шелохнулся.
- И как его теперь будить? – просила Сильхе, чувствуя себя совершенно беспомощной.
- Водой в лицо побрызгать?
«Древней водой» - словно кто-то подсказал, наверное, потому что девушка не видела в доме воды, а во дворе колодца.
- Подожди, - сказала она и шагнула сквозь ближайшую стену, не думая, получится ли у нее.
За стеной был двор, и маг ходил по нему туда-сюда, нервно сжимая губы. Увидев ее, замер.
- Ты сохранил Древнюю воду? - сразу спросила девушка-бард.
- Да. И что?
Она протянула руку:
- Отдай.
Он, кажется, собирался спорить, но передумал, наверное, решив, что цена не слишком высока. Достал и отдал ей бутыль, которая оказалась почти пуста – скорее всего, вода вытекла через неплотно завинченную пробку и которую девушка сумела взять в руки. Сильхе шагнула обратно, сквозь стену. Уже там, в тупичке-пещере открутила крышку, налила в ладонь похожей на дым воды и плеснула в лицо опекуну. Он вздрогнул, но глаз не открыл. Сильхе повторила, выплеснув остатки.
Дриан Ву словно расслабился, напряжение ушло из тела, на щеке проступил багровый рубец шрама. Сильхе не успела испугаться, что сделала что-то не так, когда он открыл глаза. С минуту просто смотрел, наконец, прозвучал тот сам голос, который она слышала во время ритуала со столом и водой:
- А. Вы здесь.
- Господин Дриан… почему вы не пришли к нам на помощь? - спросил Кано.
Так ребенок в последней надежде спрашивает взрослого, почему тот не защитил его укуса пчелы, ведь это было больно. Только ответ был очевиден.
- Потому что не мог, - так же спокойно сказал опекун, потер щеку, и, кажется, не удивился шраму. - И потому что у вас не было во мне настоящей нужды.
В этом было что-то такое, что заставило Кано отшатнуться.
- Значит, вы и правда стали богом…
- Я стал рабом! Но теперь уже нет, - он встал на ноги, не очень уверенно, словно забыл, как это делать. – Там, у костра, я отдал… Но, кажется, не все. Даже не смог сам выйти, прекратить. Так что спасибо вам. И мое почтение новым богам.
Он неловко поклонился, кажется, вполне серьезно. Сильхе пропустила это мимо разума. Будь она богом, Друст уже был бы рядом с ней.
- Как? - спросила она. – Я знаю про големов, но этого же мало. И почему вы?
- Потому что место было свободно, - как-то не очень охотно, наверное, вспоминать было неприятно, сказал Дриан Ву. – Место для бога – это щель меж двух кусков мироздания, созданного, как мозаика… Будь оно монолитным, любое изменение взломало бы мир. Но иногда щели становятся слишком большими, и чтобы их запечатать, нужен бог.
Сильхе вспомнила легенду о появлении Четвертой. Трое пришли и создали мир, но со временем ткань мира стала ненадежной и порвалась, а залатать ее смогла родившаяся в этой прорехе Четвертая – закрыла собой.
- У меня не спросили. Недобровольная жертва… - опекун снова потер щеку, поморщился словно все еще испытывал боль. – Начал с големами и «некто-пророчествами», которые всегда исполнялись, сразу сделался известным. Но защитить себя не смог.
- Что с вами случилось? – спросил Кано с сочувствием.
- Люди. Почти сразу нашлись те… кому больше надо.
Сильхе почти увидела это – как «пророка» схватили на улице и запихали в карету, как подсовывали бумагу, чтобы писал одно за другим «некто-пророчества» на пользу похитителям – и попытку побега, и лезвие ножа, скользнувшее по щеке – «За каждый побег по отметине, так что сначала подумай…». Она не хотела знать, как он выбрался.
- Это и было начало, - сказал Кано, словно глядя куда-то в себя, наверное, видение досталось и ему. – Вам пришлось ответить на нужды похитителей…
- Пришлось, - согласился Дриан Ву. - Никаких големов и предсказаний – просто берешь и делаешь. И за это я получил силу, которая помогла вырваться, выжить. До следующего раза. А в следующий меня чуть не убили.
- Вы хотели остановиться…
- Остановиться? – он словно удивился. – Бросить и не дышать? Заткнуть уши и не слышать? Закрыть глаза и не смотреть? Хотя видел я почему-то чаще всего внутренности храмов, - опекун глянул на Сильхе. – Тебя так видел. Хотел дотянуться и потребовать, чтоб не мешала миссии.
Девушка-бард вспомнила неприязненный взгляд статуи Пятого бога в храме Хартема. Так вот кто это был.
- Но вы не смогли выбрать, - сказала она. – Между жизнью человека… и продолжали писать «пророчества»… и работой бога.
- Сама и сказала, между жизнью и работой. - Взгляд стал таким же злым, как тогда, в храме, рука легла на грудь, вцепилась, словно у него болело сердце. –Чужие нужды рвут мне душу, даже теперь. А быть человеком… исцеляет. Как бог я просто нянька с ковшиком молока, которая обязана всех напоить, а на себя ни молока, ни времени уже не остается.
- Но как человек вы всегда в опасности, - заметил Кано. – Поэтому и создали… других себя, чтобы мучили и убивали их, а не вас?
- И потому что было одиноко, - добавила Сильхе.
Дриан Ву все еще смотрел с ненавистью, но теперь она переходила во что-то другое. Кажется, в удовлетворение.
- Из вас выйдут хорошие боги. Но есть вещь, которую вам надо знать, - он усмехнулся. – Убивать вы не сможете. Никого, никогда, ни при какой угрозе. Не знаю, почему.
- Потому что убивают только люди, - произнес голос мага. Армал стоял в коридоре, ведущем в пещерный тупик.
У Сильхе пришло новое знание – дверь открылась, как только Дриан Ву проснулся. Ну что же, придется иметь дело еще и с этим.
- Почему? – спросил опекун удивленно. – И кто вы?
- Тот, кто поможет решить проблему. Сила бога… или талант бога не могут принадлежать убийце. Думаю, убийство просто портит… материал, из которого можно вылепить бога.
- Но ты убил Орансию! – напомнила Сильхе. – И при этом надеешься стать богом!
- В магии ты разбираешься так же плохо, как в людях, - усмехнулся Армал. – Всего лишь «каменный сон». Ее можно оживить.
Девушка-бард уже знала это и сама. Знание теперь вливалось в нее откуда-то почти непрерывно, наполняя, переполняя, заставляя вырасти, чтобы принять новую порцию знания. Это пугало. Что если она вырастет слишком сильно… и уже не захочет вернуться к прежнему, человеческому? Кано выглядел оглушенным… и слегка равнодушным. Ее это тоже коснулось. Понимая теперь, для чего был дан ей запрет на убийство, она отнеслась в разгадке спокойно. Мотылёк планировал сделать ее богиней? Ладно. Струна подарена чтобы девушка могла потренироваться использовать силу бога? Ладно.
Не «ладно» было только то, что обсуждали сейчас Армал и Дриан Ву, и то, что Сильхе, видимо, на какое-то время выпала из реальности.
- …Не люблю крови!
- Ну, у вас же есть шам для вашего голема? Просто прикажите ему умереть.
Дриан Ву невесело усмехнулся.
- Шам рассыпается мелким песком уже через месяц после того, как голем ведет себя словно человек… Или считает себя человеком. Вера – вот настоящий шам. А изнанка веры – когда все, во что веришь, становится правдой, когда сбываются все желания…
- Да мне все равно, как, - перебил Армал. – Не хотите его, убейте девчонку. Это же она спутала вам все планы.
- Можно сказать и так, - опекун снова смотрел на Сильхе, и она вдруг начала ощущать его… наверное, нужду. И то, что может на нее ответить. – Такой хороший был план, вписать голема в эту жизнь, дать ему имя, судьбу, любимую, а потом отправить выполнять миссию. Если бы все вышло, я получил бы время примирить в себе бога и человека. Но зачем мне сейчас убивать? Сила уйдет к ним сама.
- Так быстрее… и надежнее, - ответил Армал. – Не останется ни одного шанса что вы снова сделаетесь рабом чужих нужд.
- А вам что с того? – спросил опекун подозрительно.
- Сила, разумеется. Вы убьете кого-то из этих, сила перетечет в последнего, а я заберу себе.
Опекун помолчал, потом кивнул:
- Ладно. Но с условием. Став богом, вы дадите людям тысячелетие жизни.
- Согласен, - маг достал откуда-то «Третье желание»... и еще одну бутыль с Древней водой.
Так вот почему в первой было так мало – он перелил. Армал сбросил ножны, полил клинок водой и что-то произнес. Лезвие стало матово-серым. И таким он протянул его опекуну:
– Этим сумеете убить.
Сильхе поняла – снова нужна жертва, и ею станут она или Кано. И ничего нельзя сделать.
Это обрушилось на нее как лавина: противоречие: могущество бога и полная беспомощность, обрушилось и раскололо равнодушие, в которое она сама уже погрузилась с головой. Из щели, из разлома выглянул бард, поднялся в полный рост, заслонил все остальное. «Ну, видно, это судьба такая, переводить богов через улицу…»
- Жертвы, убийства, смерть, - сказала Сильхе голосом, звенящим как песня, рождающим эхо, будящим в ней злость, а в мире – чистое упрямство свободной воли. – Как вам не надоест?
- А что, есть другой путь? – слегка иронично спросил маг.
- Есть, - она смотрела не на Армала - на Дриана Ву. – Ваша собственная миссия. Четыре… пять мест, которые имеют для вас какое-то значение. Куда хотелось бы вернуться – потому что там вы оставили что-то или недоделали, или просто вам это приятно.
- Зачем это нужно?..
- Есть такие места? – не позволила начать спор Сильхе. – Ваши точки опоры. Там вы сможете наконец выбрать, быть богом или человеком. Потому что иначе ничего не выйдет. Надо заканчивать все истории.
- Бард… - презрительно бросил Армал.
Сильхе поняла, что он мешает и будет мешать всему. Она не могла такого позволить, взяла его мелодию и поместила в кокон пустоты и молчания, в кольцо замершего времени. Тот же «каменный сон», только без превращения в статую, и лишь на время…
- Элдэ Регнин, - сказал Дриан Ву, отвечая на ее вопрос. – Я создал его… думал, станет мне другом или помощником. Но воплощенными легендами трудно управлять. Можно просить, требовать или обещать развоплотить. Они служат лишь себе.
Сильхе помнила Старого Короля, который сделал всё по-своему, хотя ему приказали задержать их в своем доме… Для чего?
- Чтобы до вас добралась погоня. Очередные големы… - опекун поморщился. Потом вдруг улыбнулся. Это была скорее тень улыбки, намёк на нее. – Нужда одной маленькой девочки - чтобы Элде Регнин существовал. У детей вообще порой странные нужды… Я влил в ее исполнение всю силу и… мне было легко и приятно это сделать. Тогда, впервые, я почувствовал себя богом, а не рабом.
В голове у Сильхе уже звенела мелодия: дом-дерево, ужин, рассказы чтобы сделать еду вкуснее... Не понадобилось даже петь. Миг и их окружили стены уютного дома Старого Короля. Он сам сидел с книгой в кресле у камина, тут же поднял голову, но увидел, кажется, только Дриана.
- А, создатель.
В обращении не было непочтительности, лишь немного иронии. Он и Дриан Ву смотрели друг на друга, и наверное, беседовали, просто остальным не было слышно. В груди у Сильхе потеплело, а потом это внезапное тепло начало утекать оттуда тонкой струйкой. Неприятное, сосущее чувство. Но так было нужно. Она посмотрела на Кано. Он отмер, смотрел, удивленно моргая, словно только что проснулся. Девушка подошла, встала рядом.
«Все хорошо».
Рыцарь положил руку на грудь, но не тем говорящим о боли жестом, как его опекун недавно.
«А это правильно? Ведь мой опекун тоже… не слишком добрый человек. Какой из него получится бог?»
«Уж точно лучший, чем из мага».
Их рывком вернуло обратно в пещеру.
Но не в ту. Теперь они все стояли у обломка Серого моста, под которым когда-то текла река Древней Крови мира… а сейчас просто вода. Сильхе поймала отголосок знания – тут Этьерри попытался убить наяду Руамениль, и она превратилась в реку. Одну печальную красоту сменила другая.
- Мне жаль, - сказал опекун, словно извиняясь перед невидимкой. – Инорасцы попросили о пророчестве для себя, а я обманул… Дал такое, которое никогда не сбудется. Никто из них не захотел бы соединить человеческую магию и талант, даже ради особой цели.
- Но они захотели и соединили. И им помог человек, - улыбнулась Сильхе. – Ты.
Хоть что-то исполнилось в точности.
- Теперь я знаю. Но это была даже не работа бога…
- Это была твоя собственная, и ты сделал ее хорошо, - сказал Кано.
Кажется, сила начала утекать быстрее – Сильхе ощущала в груди пустоту, которая делалась больше. Ничего, настоящей пустоты там никогда не будет, а эта сила все равно никогда ей не принадлежала.
- Как и ты, - сказал опекун. – Ты тоже моя работа. И Беллия. Ваша с ней любовь. Это так…
Зашуршало, зашелестело. Пещера? Отовсюду, к ним тянулись, развеваясь, шелковые полотнища. Пространство одновременно и сократилось, и расширилось. А потом из шелковистого света выступила Беллия. Сначала подошла к Кано, протянула на ладони крысу с огромным горбом. Сильхе пригляделась… да нет, это вовсе не горб, но все, для чего еще немного рано… Кажется, она снова выпала из мира, но вернули ее теплые объятия нежных маленьких рук – рыжая обняла ее и отпустила. Жест был настолько законченным, что девушка-бард поняла – это прощание.
- Да, - согласилась Беллия. – Это последний раз, когда мы можем обняться… Только ради этого я так долго удерживала форму. Никто не может помнить вечно. Сараис… она ушла, и я заменю ее, - Беллия раскинула руки, - буду помнить за всех. Но забуду за себя. Но если… если понадобится убежище – приходи в Сагриндорэ. Твоя роза всегда будет там. Тебе просто нужна будет еще одна.
- Любимая… - произнес Кано.
Она снова обернулась к нему.
- Ничего не поделаешь, - в этом вовсе не было печали, только предвкушение. – Просто я не могу больше ждать. И она не может, - рыжая кивнула на крысу в руках у рыцаря. - Сделай это сейчас. Я хочу увидеть своими глазами и запомнить то, что увижу.
Он не спросил. Он все еще был немного богом. Поднес зверушку к лицу, словно собирался поцеловать, а потом подбросил вверх…
Некоторые вещи происходят сразу и одновременно, потому что иначе они не могут произойти. Йири взлетела на тонких сиреневых крылышках, вырвавшихся из горба. Сила, накопленная для нее самой. Но не только. Потому что случилось и второе изменение: Кано стал кентавром.
Крылатая зверушка приземлилась ему на плечо. Тайа все же не совсем бесполезны; они привязываются к тем, кто привязался к ним и помогают стать счастливыми…
- Как хорошо, - сказала Беллия.
Последняя улыбка, и откуда-то сверху на нее опустилось белое полотнище… а потом, как-то сразу, девушка стала лицом и фигурой за полотном, способной скользить по шелку воспоминания и удерживать его, всё сразу.
- Я помню… - прошелестело напоследок. – Я храню…
Миг - и Сагриндорэ исчез, оставив их в пещере. Кано выглядел растерянным… и очень человечным. Просто мальчишка, получивший подарок, ничего божественного. Бог стоял рядом с ним и задумчиво смотрел в никуда.
- Такой простой ответ, - сказал он. – Надо вкладывать не силу, а себя. И тогда все будет правильно. Одной силой никакую прореху не залатаешь.
Сильхе уже понимала, что он решил. Она ощущала на себе это решение, пока сила возвращалась к Дриану Ву. Он внезапно встрепенулся, посмотрел на Кано:
- Что? Яблоки?
Кентавр смущенно потупился.
- Ну да. Я дал клятву никогда не есть яблок…
Сильхе не сразу поняла, почему для него важны какие-то яблоки. Да не они же. Он просто хочет стать свободным и от этой тени, от части прошлого, которая помешает быть счастливым в будущем.
- Возвращаю тебе твою клятву, - их на миг окутало видение – озерный алтарь с дарами осени, ниша, родник в глубине. – Ты можешь есть яблоки, сколько хочешь.
И, кажется, это было четвертое место, точка опоры Дриана Ву. Что же станет пятым?
- Хватит.
Слово было то же, но голос другой. Скинувший оковы неподвижности Армал, светился злым серым светом, эта серость клубилась, пульсировала, словно все это время копилась в его коконе, а теперь вырвалась наружу. Он отбросил теперь уже совершенно пустую бутыль из-под Древней Крови. Серость поползла от него по полу, стенам и потолку и к ней не хотелось прикасаться, поэтому все они пятились, пока не оказались прижаты к стене. Йири возмущенно пискнула и замолчала.
- Решил оставить силу себе, бог? Тогда работай, - сказал Армал, голос был безжизненный, как пустыня. – Моя нужда выше всех. Нужда в силе. Ты чувствуешь ее, не так ли? Она жжет тебя изнутри… и будет жечь, пока не ответишь. Отдай мне силу! Всю, сколько ее ни есть! Ты не можешь отказать, ты же бог!
Дриан Ву схватился руками за грудь словно его и правда жгло, лицо исказилось от боли.
- Или я убью себя… и моя смерть будет на твоей совести. Ты все равно лишишься силы! – маг приставил «Третье желание» к подбородку, по клинку ходили туманные волны и по коже мага тоже, словно сам он стал рекой дымной воды. Щупальце серости, наконец, смогло прорваться и коснуться Дриана Ву. Он согнулся пополам, потом резко выпрямился:
- Забирай!
Вспышка.
Сильхе ожидала увидеть, как сила перетечет из сосуда в сосуд, но вышло иначе – словно переставили лампу, и она осветила другой кусочек мира. В этом кусочке был бог по имени Армал, который не собирался законопачивать собой ставшую слишком большой щель мира. Он собирался мстить. Серый бог, а в руках - ослепительно белое. Кинтара.
- Вот так, - прозвучал отовсюду и ниоткуда голос, похожий и не похожий на голос мага. – Только я. Больше никому никакой силы!
Серая рука рванула пятую струну.
Звон.
В голове у Сильхе взорвалась какофония разных музык и мелодий, оглушив, заставив упасть на колени. Все песни всех существ, вещей и событий. Отголоском ушедшей уже силы мелькнуло – струна защищала ее от этого, для того и была нужна. Мелодий было слишком много, не понять, не разобраться, а попытаешься – сойдешь с ума.
Но там, за всем этим был Друст. Она слышала его музыку и тянулась к ней сквозь хаос, постепенно теряя способность слышать, но продолжая упрямо идти как на свет. Преодолевая что-то, выпрыгивая из шкуры. Хаос? Разберем. Эту музыку к этой. Ту… сюда. А вы, звучите вместе, ведь всегда так было. Еще какофония, и эта звучней, настойчивей. Важное, недоделанное. Вернуть застывшей Ортансии ее мелодию, оживить. Обезвредить всю Кровь мира, которую люди успели выпить или только собирались… Часть музыки сразу стала гармоничной. Что еще? Сестра Этьерри. Пусть снова говорит. И конечно их привязка с Кано. Об этом ей словно напомнили со стороны, спросили: «Хочешь? Можно убрать совсем». «Нет», - сказала она и второе «нет» пришло от Кано. Пусть останется. Только не боль, а просто связь. Чтобы не стали чужими.
Что-то выпрямилось, что-то соединилось. Что-то мешало. Тень музыки – тишина? Ах если бы. Тишина – не полное беззвучие, да и оно не проклятие. Тень музыки, тень, что стоит за плечом у каждого барда – внутренняя глухота.
Да нет же, это не было проблемой только бардов. Кто слышит лишь себя – тот глух. Таким ей нечего было противопоставить, ведь если не слышат – как петь? Как вот этот отрезок мелодии, расталкивавший другие, короткая звуковая нить, если и попадавшая случайно в чужую гармонию, то мгновенно менявшаяся, разрушая стройную песню. Хаос не уменьшался, потому что ей, этой нити, было удобнее и привычнее в хаосе. Сильхе не хватало сил, не хватало времени, не хватало возможностей чтобы сделать с этим хоть что-то.
Рука, что помогла встать. Слова, которых она не могла слышать, только знала, что они были сказаны. Легкий вес маленького существа на плече. И кто-то обнял ее и заслонил от всего, кроме необходимости бороться дальше. Кто-то пришел, чтобы защитить и помочь в ее борьбе. Она не смотрела, кто, но слышать стала лучше, отчетливее – чей-то стук сердца, делавший не таким страшным хаос слепленных в единый ком мелодий - и снова поверила в себя. Больше не пытаясь распутать клубок, дотянулась и схватила ускользавшую от нее нить-мелодию, серую, как дым, короткую, острую и завязала на ней узелок. Хочешь служить лишь себе? Попробуй.
Еще вспышка. Короткое видение – Армал рассыпается серыми искрами, а их притягивает и поглощает та самая щель в мироздании, которую в этот раз понадобилось закрыть… Уменьшается…
Когда Сильхе снова смогла видеть, они стояли в просторной светлой хотя и немного пыльной комнате дома. Было так тихо, что девушка испугалась, что совсем оглохла. Но вот стукнули копыта, зашуршала ткань, пискнула тайа. И сердце, конечно, сердце того, чьи руки уже разжимались, выпуская из объятий - она все еще его слышала.
Повернулась.
Он улыбки Друста можно было ослепнуть. От белизны рубашки с неумелыми стежками там, где Сильхе ее зашила.
Она вцепилась в него так, что не оторвали бы и боги. Вдыхала родной запах, впитывала тепло. Она боялась поверить и не верить страшилась еще больше. Страх – тоже тень, что вечно стоит у нас за спиной.
- Ну что ты, - сказал Мэннар, обнимая так осторожно, словно девушка была хрупкой статуэткой.
«Я ничего… совсем-совсем ничего…Наверное, даже не зареву».
И чтоб уж точно обошлось без слез, она подняла голову и сказала голосом склочницы:
- И вот только попробуй еще раз умереть! Не знаю, что я с тобой сделаю!
Засмеялись оба, и Мэннар и Кано, а Дриан Ву улыбнулся. Ох, да, ведь они еще не закончили.
Кое-как заставив себя отлепиться от Друста, Сильхе сказала:
- Нужно еще одно… пятое место. Хотя думаю, теперь уже не обязательно. Просто в подсказке именно так.
- Это мой дом, - опекун развел руками. – Я хотел бы встретиться с тем старым големом, с которого все началось… но он давно рассыпался на части.
- Кано, можешь сыграть его роль? – предложила Сильхе, поймав наитие.
- Могу, - Кано чуть потоптался, сделал постное лицо и прогнусавил: - Хозяин, а хозяин! Дай мне работу. Хороший голем должен работать.
Сильхе и не подозревала, что он так одарен актерским талантом. Верно, у инорасцев обязательно есть талант. Может, кентавр теперь сможет выбрать свой.
- Ну вот тебе работа, - сказал Дриан Ву, - иди и живи счастливо, и будь кем хочешь.
Черты Кано-кентавра обострились, сделались дикими, нечеловеческими – и прекрасными. Свобода в каждом движении, в чуть удлиненном разрезе глаз, в выросшей вдруг буйной гриве, которая будет так красиво развеваться по ветру. Он потянул носом, словно сюда, в дом, проник запах вольной степи, ночной скачки и грозы, запах рыжей кентаврицы, у которой обязательно будут красивые и дикие дети.
- Я… я должен идти, - сказал Кано, и, не прощаясь, вышел, открыв дверь, в звездную ночь. Последняя тень, угроза, что незавершенное превратится в камень на пути, в стену, о которую может разбиться счастье, скользнула вместе с ним за порог и растворилась в темноте. Можно улыбнуться ей вслед и забыть, что когда-то была.
Сильхе и Мэннар вышли тоже. Плевать, что ночь, что больше нет и, наверное, не будет магии звука, нет даже кинтары. Можно жить и без магии.
Что-то слабо блеснуло чуть в стороне. Девушка подошла, наклонилась. «Третье желание» с по-прежнему серым клинком. Ну что же, значит не совсем без, а для чего боги вернули ей клинок, еще предстоит разобраться. Но не сейчас. Сейчас – просто жизнь.
- Это мы где? – спросил Друст.
- Это мы дома, - сказала она.
Последним отголоском уже завершенной песни толкнулось в нее – «Хочешь?» Сила бога, место бога снова были свободны.
«Нет. Хотя когда-нибудь я об этом пожалею. Или напишу балладу. Но ведь скажи «да», и будет уже не отвертеться. Больше я, чем со мной – путь так и остается». Бог – страна мира, инструмент, а не рука. Рука может стать инструментом, но инструмент рукой уже никогда... Сейчас ей не нужна была никакая сила, кроме той, на которую она смотрела – Мэннара в залатанной рубашке. И было только одно прекраснее этого – все, что будет потом.

Все что можно, исправлено, линии все сплетены,
Всемогущая магия жизни ничьей не заменит,
А волшебные струны слабей вашей обшей струны.
Улыбнись своей тени.



А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Lita Дата: Понедельник, 16 Авг 2021, 10:21 AM | Сообщение # 85 | Сообщение отредактировал Lita - Понедельник, 16 Авг 2021, 10:22 AM
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Эпилог. По субботам не казнят

Сильхе и не ожидала, что эта штука будет золотой. Хоть серебро, хоть бронза. Никакого тщеславия. Пусть бы только выглядела солидно и красиво, чтоб не стыдно показать людям. Но вот знак «Главного Барда» был жестянкой в виде кружка с венком, выбитыми внутри именем девушки, ее новым титулом и личной подписью короля Аудри Второго «Маловера». Королевский герольд, который нашел Сильхе на рынке, не преминул прочитать весь безразмерно длинный – начало в руках, а конец метётся по земле – свиток с восхвалениями и прочим. Хорошо поставленный голос был красивым, да еще старинный шрифт в бумаге. Дочитав – к тому времени собралась хорошая такая толпа, - он свернул бумагу и вручил ее Сильхе, все еще не решившей, куда девать этот… значок ее бардовской доблести. Друст торчал рядом с таким серьезным лицом, что явно едва удерживался от смеха. Она бы тоже посмеялась, но принимать королевскую милость стоит с постной миной. Для смеха надо было найти другое место, то есть пробиться через толпу с её шуточками, пожеланиями и намеками. В Полустолице оказалось слишком много тех, кто знал Сильхе или тех, кто делал вид, что знает, чтоб развлечься.
- Смотри на это так, - сказал совершенно серьезно Мэннар, когда они оказались там, где смогли передохнуть от внимания – в тени маленького парка, - прав у Главного Барда бесконечно много, а обязанностей почти никаких.
И в самом деле, именно список прав герольд зачитывал дольше всего.
- И обошлось без церемоний, - кивнула она. – Однако, не узнаю нашего Маловера. Он же любит церемонии. И с какой стати именно меня?..
- Мне не очень нравятся вывод, - заметил Друст, ставя за скамейку корзинки с продуктами и разминая руки. – Раз без церемоний, значит, надо быстро. Если быстро, значит он имеет на тебя или твоё главное бардство планы на ближайшее будущее. – Подумал и предложил: - А давай сбежим на острова Лан? Там его власти нет.
- Но нет и нашей стражи, - заметила Сильхе, - а кое-кого полгода назад пытались убить. Ты не смог назвать имя врага, которому так насолил.
- Потому что не вижу в прошлом таких врагов, - заметил Мэннар чуть устало - разговор начинался не впервые. - Я, конечно, наследник, но не такого состояния, за которое стоит убить. А теперь, когда золото ко мне больше не липнет, совсем непонятно. Разве что месть за чьих-то дочерей или сестер? - он улыбнулся, явно дразня ее.
Сильхе поддержала игру и притворилась, что ревнует:
- О, злодей! До меня ты рвал яблоки в каждом саду и с каждого дерева, даже с тополей и груш…
- На тополях и грушах не бывает яблок!
- Не мешай, я в ударе… Злодейский злодей! И после этого ты смотришь как невинный ягненок, спокойно спишь и говоришь мне о любви, словно забыл все те яблони, груши и тополя!
- Сплю я, кстати, не очень, - заметил он с иронией, - и не только от любви.
- Тьфу, такую сцену испортил, - она несильно стукнула его ладонью в грудь, Друст притворно закашлял. – То зелье от бессонницы не помогло?
- Нет, потому что у меня нет бессонницы, только сны. А средства от красивых снов у нашего аптекаря нет.
- Пора уже найти мага-целителя, - заметила она серьезно.
- И что я ему скажу? Что меня завораживают собственные сны? И потом ты делаешь из них красивые баллады? Могу и потерпеть.
- Не надо ради меня ничего терпеть, - попросила она, – я не хочу.
- Знаю, - он поднял корзинки. – Идем домой?
- Идем, - она огляделась. - Давай через площадь, так быстрее.
Он не спорил, потому что знал Полустолицу намного хуже.
Но быстрее не вышло - на площади собралась толпа и у толпы был повод. Какого-то несчастного собирались повесить.
- Вроде по субботам не казнят, - сказала Сильхе. - Это что за преступник такой, раз ради него нарушили традицию?
При ее невысоком росте видно было мало, разве что делегацию послов на балконе Королевского посольства, наблюдавших действо. Судя по одежде – мундирам с золотым шитьем и головным повязкам, похожих на шлемы, это были западники-арданцы. На королевском балконе было пусто – Маловер слыл милосердным и сам не посещал казней. И по субботам их не проводить - тоже его идея.
- Какой-то мальчишка, - сказал Друст, он был намного выше и ему никто не мешал видеть над головами горожан.
- Что? Имеешь в виду юноша, лет шестнадцать?
- Нет же, именно мальчишка, ну двенадцать может.
С королевством или королем явно было что-то не то. Детей не казнили совсем, хотя приговорить могли. Отдавали на перевоспитание в храмы или военную академию или трудовые ордена.
- Хочешь посмотреть? – спросил Друст.
- Да не особо. Просто… ребенок… Что такого надо сделать? Взрослых и то не всех к смерти приговаривают!
- Хм… вроде государственная измена.
- Что-о? Да ему же двенадцать, он еще никому не присягнул, чтоб потом изменить! Хотя… рыцарёнок?
- По одежде не скажешь. Обычный оборванец.
Сильхе ничего не понимала. И теперь хотела посмотреть.
Мэннар мгновенно понял ее мысль.
- Пошли, - он начал проталкиваться сквозь толпу чуть назад, к одному из разбросанных по площади каменных «орехов». Этот оказался «расколотый орех Мудрости», большой, гладкого камня, без помощи не заберешься. Мэннар поставил корзинки и сложил руки в замок.
- Вставай, помогу залезть наверх.
Сильхе встала и Друст почти закинул ее на верхушку шара с трещиной, за которую можно было зацепиться. Девушка подтянулась, встала и выпрямилась – по счастью, она была в брюках, а не в платье – вгляделась.
На помосте длинно и неразборчиво вещал представитель суда, наверное, читал обычную свою речь о падении нравов. Под виселицей скорее мертв, чем жив – бледный с закрытыми глазами - стоял Дрюн, мальчишка-вор, который сначала обокрал Сильхе, а позже помог сбежать от Кудрявого короля.

8.09.20-18.12.20.


А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Cat20087 Дата: Понедельник, 16 Авг 2021, 12:38 PM | Сообщение # 86
Избранник
Группа: Проверенные
Сообщений: 1982
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Глава, в которой получены ответы, а еще сообщаются некоторые подробности жития богов.

Кружевное плетение слов зачаровало, закружило в водовороте, выплескивая эмоции: гнева от мерзкой жадности Армала, светлой печали от перевоплощения Беллии, чувства справедливости от превращения Кано в кентавра и безумной радости от того, что Друст вернулся к Сильхе. Ну а господин Ву, похоже, получил то, что должен был - справедливо это или нет с точки зрения читателя.

Цитата Lita ()
А что до героя… так может я всегда им был, просто ты не замечала?


Вот так Армал просто, но со вкусом, назначил себя героем.

Цитата Lita ()
- Потому что место было свободно, - как-то не очень охотно, наверное, вспоминать было неприятно, сказал Дриан Ву. – Место для бога – это щель меж двух кусков мироздания, созданного, как мозаика… Будь оно монолитным, любое изменение взломало бы мир. Но иногда щели становятся слишком большими, и чтобы их запечатать, нужен бог.


Интересно: бог-страж, бог-хранитель.

Цитата Lita ()
Йири взлетела на тонких сиреневых крылышках, вырвавшихся из горба. Сила, накопленная для нее самой.


Крылья! Так желаемые мной! Зверюшка получила способность летать.

Цитата Lita ()
Под виселицей скорее мертв, чем жив – бледный с закрытыми глазами - стоял Дрюн, мальчишка-вор, который сначала обокрал Сильхе, а позже помог сбежать от Кудрявого короля.


И что дальше? На такой вопросительной ноте приятно закончилось чтение... Потому что предвкушаются новые приключения, новые друзья и новые враги - куда же без них! - сплетение событий и слов, того, что называется увлекательной книгой.


ksenia
 
Lita Дата: Вторник, 17 Авг 2021, 4:08 AM | Сообщение # 87
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
А дальше второй том:)) И новые приключения, совершенно верно:) Перечитаю первую главу -вывешу здесь же наверное. Сейчас дописываю 38ю и в начале уже не уверена, надо смотреть.
Огромное Вам спасибо что остаетесь со мной и моими героями bouquet


А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Cat20087 Дата: Вторник, 17 Авг 2021, 12:31 PM | Сообщение # 88
Избранник
Группа: Проверенные
Сообщений: 1982
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Lita ()
Перечитаю первую главу -вывешу здесь же наверное.

Буду ждать, заглядывать на форум и верить, что продолжение следует)


ksenia
 
Lita Дата: Понедельник, 23 Авг 2021, 11:45 AM | Сообщение # 89 | Сообщение отредактировал Lita - Понедельник, 23 Авг 2021, 11:47 AM
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
На пробу первую главу, вдруг не понравится:)

Герои, как мы, книга вторая цикла "Пути барда"



Часть первая. Сильхе


Глава первая. Право барда. Спасённый из прошлого. Муж и брат

Мальчишка стоял под петлей и дрожал. Господин в судейской мантии трясся тоже, но по другой причине – увлекся обвинительной речью. Помощник судьи, палач и стражники по углам помоста просто стояли. Сильхе стоять не могла – не потому, что «Расколотый орех мудрости» был круглым и гладким и ноги скользили - Мэннар, начни она падать, удержит или поймает. Но она знала приговоренного к смерти мальчишку. Она должна была его спасти, как он спас её. И вообще, детей не должны вешать.
- Что там говорил герольд? - спросила она, садясь и съезжая по гладкому боку скульптуры. - У Главного Барда есть право на два помилования?
Друст понял с первого слова, двинулся вперед, крича:
- Расступись! Дорогу! Дайте пройти!
Даже с полными корзинками покупок у него хорошо получалось освобождать путь. Сильные плечи легко раздвигали толпу, Сильхе помогла, не жалея голоса:
- Право барда, право помилования!
Если она верно оценила, люди не очень-то рады казни ребенка и дадут пройти.
Они и давали, расступались, насколько могли, Мэннару даже не приходилось особо толкаться.
- Право барда! – повторила девушка уже у помоста, доставая ту жестяную дрянь, которую ей выдали вот только что, знак Главного Барда страны, золоченый круг с венком, двумя звездами и именем. Надо же, пригодилось.
Сильхе взбежала по ступенькам. Помощник судьи уже шел к ней.
- Госпожа?
Девушка сунула ему под нос жестянку.
- Требую помиловать преступника!
Мальчишка под петлей смотрел невидящим взглядом. Помощник взял жестянку, разглядел, спросил:
- Госпожа, вы уверены? Государственная измена…
Сильхе чуть не сказала, что она думает о способности мальчишки, едва разменявшего первый десяток, совершить измену государству… и о судьях, которые такое придумали.
- Уверена.
Чин в мантии сверлил девушку-барда взглядом. Ну да, такая речь пропала зря. Зато жизнь зря не пропадет.
Палач – рыжеватый, широкоплечий, лет сорока - явно одобрял: когда Сильхе встретилась с ним взглядом, кивнул. Она кивнула тоже. Одетый в черное с красными рукавами, он не внушал ужаса, наверное, потому что был тут не по её душу.
Помощник судьи прошел по углам помоста, показывая знак толпе:
- Право Главного Барда! Приговоренный помилован!
Толпа не спорила, похоже, Сильхе верно оценила общее настроение.
- Я должен его продырявить – в знак того, что вы уже использовали один раз право помилования, - сказал чиновник, возвращаясь к ней.
Девушка кивнула. Судейский достал тонкий нож, больше похожий на шило и легко проткнул одну из звёзд на жестяном «венке». Так вот для чего именно жесть – кованое не продырявишь так просто.
Пришлось, само собой, подписать бумаги, из которых следовало, что парнишку-воришку зовут на самом деле Рюнвер Далиг, и только после этого им позволили удалиться, причем стражник топал за ней, мальчишкой и снова подхватившим корзинки Друстом еще довольно далеко, непонятно зачем - помиловали уже, все остальное её дело.
В переулке, где не было никого, кроме них, Сильхе, наконец, остановилась.
- Ну привет, - сказала она мелко дрожащему, то ли от холода - он был в одной рубашке и штанах - то ли от пережитого мальчишке, и сразу пресекая возможные возражения добавила: - Давай так – можешь сбежать хоть сейчас, но сначала утоли мое любопытство: что такое ты спер, что тебя судили за измену королевским судом и приговорили повесить в субботу, когда вообще не казнят?
- Сильхе, потише, - попросил Друст. – Он же в шоке.
Поставил на землю корзинки, сел перед мальчишкой на корточки.
- Ты молодец, отлично держался. Но сейчас можно и пореветь, и покричать, и поругаться. Все уже кончилось, ты будешь жить.
Голос у Мэннара был такой спокойный, ровный, что Дрюн или как его на самом деле звали, Рюнвер, перестал трястись, заморгал, потом скукожился и, сев на землю, в самом деле заревел. Сильхе хотела сесть тоже, обнять, но Мэннар покачал головой – «нет», и девушка дала мальчишке прореветься, просто нашла в кармане один из своих безразмерных платков и когда всхлипы начали стихать, протянула ему.
Мальчишка минуту смотрел на кусок ткани, потом взял и высморкался. Во взгляде появилось больше осмысленности. Он даже встал и дернулся убежать, но Друст удержал, положив руку на плечо:
- Пошли с нами. Передохнешь, перекусишь, расскажешь, что захочешь, и уйдешь, если не понравится. Хорошо?
Рюнвер… Рюн кивнул.
По дороге никто не проронил ни слова. Сильхе боялась все испортить, Мэннар, наверное, тоже. И боялись они до того самого мгновения, когда вошли в дом и Рюн позволил закрыть за собой дверь. Мэннар занес корзинки на кухню и провел мальчишку в зал, показал на кресло. Тот забрался с ногами, сел, сжавшись в комок. Пока Сильхе разбирала покупки на кухне, мужчины, большой и маленький, уже дошли до разговора, но перед этим – она слышала всхлипы – Рюн еще поплакал.
Девушка вернулась с кухни с тарелкой теплой каши, протянула мальцу:
- Голоден?
Он подумал и взял. Даже съел полтарелки, хотя каша, приготовленная утром Сильхе, была не очень. Девушка села в кресло напротив, Мэннар подвинул скамейку и устроился на ней; когда мальчишка потерял интерес к еде, забрал у него тарелку и поставил на пол.
- Ты там как?
Рюн посмотрел удивленно, словно у него спросили глупость.
- Я не там, я тут, - огляделся с легким интересом. – Это чей дом?
- Мой, - ответила Сильхе.
Дом был на самом деле бабушкин, но она пять лет назад ушла к Богине. Девушка-бард сразу отселилась от родителей, чтобы научиться жить самостоятельно, к тому времени она уже зарабатывала достаточно для «вольного плавания». Ничего особо менять в доме не стала, сохранив в квартире всю старую мебель, кроме разваливавшейся кровати и совсем древних стульев, заменив их креслами, да еще выбросила плетеные коврики, о которые вечно спотыкалась. Крыша над головой, колодец и ледник во дворе, надежный забор – что еще надо человеку? Разве что, наконец, разобрать хлам на чердаке…
- Хороший дом, - оценил Рюн. – Большой.
Сильхе решила, что пора для вопросов настала.
- Так что ты там такое украл?
- Вообще ничего! – мальчишка, кажется, обиделся, глаза зло сверкнули. – Наоборот, я подарок принес.
- Кому? – спросил Мэннар. И тут же выдал версию в своем стиле: - Девочке?
Оказалось, угадал.
- Ну да, дочке посольской.
- Расскажи.
Рюн вздохнул. И рассказал.
После того, как Сильхе устроила хаос у Кудрявого Короля, мальчишка на Теневом Дворе не задержался. Но куда пойдешь, если дома нет? Мать Рюна давно умерла, а отец сбежал еще раньше. Несколько месяцев он жил тут и там, побирался, крал что плохо лежит, выполнял мелкие поручения, если подворачивались. И тут ему подфартило.
- Я хотел срезать кошелек у одного там… когда суета была на площади, у дома, где послы останавливаются. А он меня за руку схватил. Я думал - всё.
Оказалось, не совсем всё. Недоограбленный, какой-то вельможа из свиты, отдал мальчишку местным и велел выпороть – «у вас тут, в Эвлии, слишком много мошенников, потому что мало порете!». Местные стражники, видимо из чувства обиды за свою страну, вместо порки, привели на кухню и накормили. А там, как водится, добрая повариха, и мальчишка, не будь дурак, решил пристроиться к теплому месту, помогал поварятам мыть посуду, сбегал на рынок за редкой пряностью, которая понадобилась для блюда восточных гостей – а посланный за ней слуга забыл название, подносил кухонным работникам кому полотенце, кому холодной воды или эля, кому соль, сахар, специи.
Он сначала остался ночевать в комнатке с поварятами, половина которых была младше него, а утром пришел первым – помогать, за что был похвален. И в итоге просто остался. Только старался не попадаться на глаза послам.
А потом приехали арданцы с девочкой.
- Странные они, вообще-то, - сразу признал Рюн. – На девчонке тоже мундир. И она так смотрит… словно на мишень.
- Это арданцы, - напомнил Мэннар. – Которые не так давно успокоились и перестали воевать со всеми просто потому, что у них много горячих голов, а особенно горячие они у правителей. Разве что нынешний больше любит военные парады, чем военные действия.
- Ну она все равно красивая, Лери, я хочу сказать. Только грубая. Сразу «Не подходи, смерд!» А чего сразу смерд?
- Ты ж, наверное, без железяки, какой-никакой, - сказал Мэннар. - Арданцы из высшего общества с человеком без меча или хоть ножа не общаются, раз человек не носит оружия значит, не заслужил, раз не заслужил – недостоин…
- Прямо как в Теневом дворе. – Мальчишка глянул хитро: - А все равно потом со мной разговаривала. Нормальная девчонка оказалась.
Сильхе стало интересно, где и как он нашел место, чтоб разговаривать с дочкой высокопоставленного арданца. Впрочем, дети, в доме не удержишь, а вне посольских палат кого только не встретишь.
Нормальная девчонка только при взрослых делала вид, что она из железа, и что железки ей нравятся. А на самом деле ей нравились котята. Рюн думал недолго – на кухне не запрещалось держать кошек, а кошки не только ловили мышей, но и рожали котят. Одного из них он принес новой подруге.
- Просто поиграть. Взрослых все равно не было. Лери сначала делала вид, что ей все равно, а потом стала его тискать, - он фыркнул, - чуть не целовала.
- Лучше бы тебя поцеловала? – догадался Мэннар.
Мальчишка покраснел.
- А что потом? – спросила Сильхе.
- Потом я не успел унести котёнка - ее отец вернулся. А у него это… непереносимость кошек. Лицо покраснело, начал задыхаться, стражи набежало – заговор, покушение… В общем меня в тюрьму, а там холодно… - во взгляде и выражении лица показался тот маленький зверёныш, каким он был на Теневом Дворе. – А потом сразу виселица.
- Суда не было? – удивилась девушка.
- Не было. Только обед принесли и сказали, что последний.
Сильхе не знала, что сказать, как снова превратить ощетинившегося мальчишку в нормального общительного ребенка. Наверное, никак. Но Мэннар попытался:
- Ты сделал замечательную карьеру, - заметил он. – И очень быстро.
- Я тобой горжусь, - кивнула Сильхе, поддерживая мужа. Вспомнила свою подколку насчет воришки без фарта и добавила: - Сам сделал свой фарт.
Мальчишка мгновенно сменил настроение – ну, понятно, кому хочется вспоминать неудачи?
- Я умею быть полезным, - уже с гордостью сказал он. – Меня даже выбрали для важной миссии, - он посмотрел с предвкушением и подозрением. – Только не спрашивайте, все равно не расскажу.
Дать укорот любопытству оказалось легче, чем Сильхе ожидала.
- Не буду спрашивать. У тебя в городе больше нет родни?
Мальчишка нахохлился.
- Я сам о себе могу позаботиться!
- Можешь, - согласился Мэннар, - но если тебя выбрали для важной миссии – ты что-то кому-то должен? Кто-то спросит, выполнил ты поручение или нет, значит будет тебя искать? Ты не просто сам по себе, а человек, давший обещание. Если не выполнишь – что будет?
Сильхе невольно ощутила гордость за мужа и немного смущения: он ухватил суть, которую упустили и она, и мальчишка.
Рюн подумал и кивнул:
- Меня начнут искать, наверное. - Поглядел на Сильхе: - У тебя же есть магия, я видел. Ты можешь меня спрятать.
Девушка покачала головой:
- Нет, больше никакой магии. Я потеряла свою силу.
- Всю? – явно огорчился мальчишка.
- Всю.
- У-у-у. Жалко. Но все равно я бы тут остался. Я не буду бесполезным! Могу воду таскать, могу за соседями смотреть, чтоб не сперли чего…
- У нас приличные соседи, - заметил Друст с улыбкой.
Мальчишка наконец посмотрел на него с интересом:
- А ты вообще-то кто?
- А я муж Сильхе, Мэннар. Как называть тебя? – он встал и поклонился мальчишке как взрослому.
Это явно произвело впечатление.
- А я Рюнвер Далиг, можно Дрюн или Рюн, - мальчишка тоже поклонился, немного неловко, но так, словно его этому учили.
- Итак, Рюн. – Мэннар посмотрел на Сильхе: - Он останется?
Та кивнула.
- Не вижу другого выхода. Только потом все равно придется решать… Рюн, ты кем быть хочешь?
- Человеком с большой удачей, - сказал он, - чтобы мне так подфартило, как никому. Как только в сказках бывает. И чтобы все завидовали!
- Помнится, в Кан-Таррской академии был факультет магов удачи, - намекнула Сильхе.
- Это не то, - перебил мальчишка. - Магом каждый сможет. Я хочу особенное. Стать легендой. Только чтоб никаких виселиц...
Мальчик сжался, зажмурившись и кажется, снова начал уходить в себя.
Как же неудобно не слышать песен-внутри! Не знаешь, как помочь.
- Эй не грусти, - тронул маленького гостя за плечо Мэннар. - Давай так: я скажу, с чего тебе начать путь в легенду. В любом доме есть особенное место, где скрыто много тайн, место выше всех остальных мест, где ближе небо, чем земля... Знаешь, какое?
- Чердак! – тут же догадался оживший мальчишка.
- Верно, чердак. Ты поможешь нам и одновременно себе. Сильхе уже давно не может там разобраться, даже она, представь. Я подозреваю что просто боится. Мало ли что там можно найти?.. Но ты же бесстрашен. Вдруг найдешь на чердаке особенное?
- Наверняка! А старый сундук там есть?
- Даже два!..
Сильхе любовалась Мэннаром, тем, как легко и умело он отвлек мальчишку. Любовалась ровно до момента, пока не поняла, что он делает ее, барда, работу. Это заставило загрустить.
- Можно я прямо сейчас? – спросил Рюн уже у неё.
- Можно, - разрешила девушка. - Пошли, покажу.
Когда она вернулась с чердака, рассказав мальчишке, что и как делать – мягкое отдельно, твердое отдельно, целое в одну кучу, сломанное в другую – Друст уже мыл на кухне посуду.
Девушка взяла полотенце и стала вытирать мокрые тарелки
- Ловко ты, - заметила она, - умеешь обращаться с детьми. У тебя же вроде нет младших братьев?
- Нет, но у знакомых дам были дети. Иногда… было легче с детьми, чем с их матерями.
Сильхе усмехнулась:
- Это ты сейчас жалуешься, что завоевать большое сердце сложнее, чем маленькое?
Он глянул удивленно.
- Нет, конечно. Просто… дети - это как еще одна раса со своей магией, - теперь улыбка легла и на его губы. – Когда мы встретимся с моими родителями, они наверняка намекнут, что хотели бы получить внука.
- Думаешь, я им понравлюсь? – игнорируя намек, сказала Сильхе.
- Думаю, ты не можешь им не понравиться. У вас общая любовь – я.
Он принял нарочито-горделивую позу, хоть ставь на площади вместо статуи.
- Какой же ты у меня, - сказала она с удовольствием, - необыкновенный.
От ответил только взглядом: «Ты тоже – и у меня, и необыкновенная». Порой Сильхе казалось, что она слышит его мысли, но девушка никогда не переспрашивала. Если иллюзия – пусть.
- Я еще с братом посоветуюсь насчет мальчишки…
- Хорошая мысль. Твой брат большая умница и большая зараза.
Сказать точнее было нельзя. Первая встреча с Коллем сразу сделала их с Мэннаром друзьями.

…Первые дни после возвращения домой Сильхе не могла себя заставить делать хоть что-то, даже не пыталась вытереть пыль, собравшуюся за месяц отсутствия. Пыль, ерунда какая. В безопасности убежища наедине с любимым мужем ее, наконец, накрыло чувствами от пережитого. Друст не утешал, он просто был рядом так удивительно чутко, что когда ей не хотелось никого видеть, исчезал, а когда делался нужен - появлялся. Именно он готовил для обоих, пока Сильхе не вспомнила, что это она тут жена и хозяйка. Сразу захотелось ответить на его внимание своим и принести ему завтрак в постель. Так она и сделала. И постирала его рубашку, и вымыла полы в доме, и заменила белье и шторы, и вычистила все, что смогла. А потом вызвала брата. В доме была своя говорилка, большая, в деревянной раме, утыканной камнями хранителями энергии. Сильхе ждала ответа на вызов со страхом получить нагоняй за долгое молчание, поэтому поставила рядом с собой одевшегося в скромный костюм Мэннара, так, чтобы их брачные браслеты были видны. Когда деревянное лицо в раме ожило, сказала:
- Привет, братик. Мы вернулись, я и мой муж. Хотим к тебе в гости. Можно?
- Разумеется, - ответил он, мгновенно сориентировавшись, и сразу с улыбкой - никаких упреков. – Через полчаса, если вы свободны.
О, они были свободны, но пришли через час, потому что Сильхе долго не могла выбрать, что надеть, а на самом деле просто оттягивала встречу с братом, боясь предстоящих объяснений.
Мир пах первым выпавшим снегом и это почему-то успокаивало.
Брат жил в доме с колоннами у входа – немного помпезно и вычурно, но кому что нравится, Колль никогда не оправдывался за свой выбор, но и чужих не осуждал. Веселый некромант, любитель жизни во всех ее проявлениях и любимец девушек. Работу он любил не меньше, и очень рано начал зарабатывать на себя и семью, стал одним из одиннадцати королевских некромантов, получал в два раза больше остальных и работу имел всегда. Маджейта, Полустолица, была одним из любимых городов Аудри Второго «Маловера», самому королю и властям города хотелось, чтобы тут всегда был порядок, в том числе и по части мертвых. Он и был, стараниями Колля и его штата некромантов.
Брат открыл сам, хотя обычно к двери подходил слуга или помощник, а то и ученик. Заметив скользнувший ему за спину взгляд Сильхе, ответил на невысказанное:
- На сегодня всех отпустил. Проходите в дом.
В доме их ждал накрытый стол с легкими закусками и легким же вином и соком для Сильхе. Фрукты, сладости, простая беседа.
- Не знаю, что ты пьешь, - сказал Колль лично отодвигая стул с высокой спинкой, похожий на маленький трон, для Мэннара, - но тут желтое ланское и местный сидр, соседка делает. Очень вкусный.
- Сидр, - мгновенно выбрал Друст, - но для начала, наверное, без всего, беседа важнее.
- Он мне уже нравится, - весело сказал Колль, переводя взгляд на Сильхе. – Сначала дело, потом удовольствие.
- Он понравится тебе еще больше, когда ты начнешь меня обижать, а Мэннар встанет на защиту, - усмехнулась девушка, садясь на отодвинутый для нее стул.
- Зачем мне тебя обижать? Сроду так не бывало. – Брат занял место во главе стола. - Это ты мучила меня и моих мертвяков музыкой, пока училась играть. Некоторые даже просили совсем их упокоить. Даже некоторые живые, - это была их старая шутка, все еще остававшаяся смешной.
- Некоторые живые стоят… музыки, - ответила девушка нарочито серьезным голосом.
Колль засмеялся, налил себе и Друсту сидра в высокие стаканы, а Сильхе уже налила себе сока в такой же.
- Мы так толком и не познакомились. Я Коллин Ора, брат этой прекрасной девушки, а значит твой шурин.
- Мэннар Друст, - представился муж, пригубив сидра. – И правда вкусный.
Но тут же поставил стакан на стол.
- У тебя есть ко мне требования? Выкуп за невесту платить поздно, но если скажешь…
- Глупости мы оставим тем, у кого на них есть время, - отмахнулся Колль, – а требования пусть выставляет Сильхе. Только один вопрос: у тебя есть план? У сестры их сроду не бывает, она внезапна, как музыка.
- Ну ты и зараза, - не удержалась Сильхе.
- Я правдивая зараза. Так что, Мэннар?
- План есть. Найти работу…
- Что? – девушка так удивилась, что перебила. – Зачем тебе работать? Ты же «золотой мальчик».
- Больше нет, - он пожал плечами так беспечно, словно это ничего не значило.
- Тогда откуда брались все те продукты, из которых ты для нас готовил? На какие деньги?..
- Небольшая временная работа. Немного тут, немного там.
Сильхе ощутила стыд. Запасенные продукты за месяц ее отсутствия, конечно, испортились, кроме круп и муки, но ведь муж готовил мясо, тушеные овощи и даже испек или купил пирог… В доме был запас денег как раз на такой случай, а она об этом не сказала. Мэннар иногда казался ей очень усталым - выходило, что не казался, а был… Что он мог найти, чтоб быстро заработать? Тяжелое или неприятное… Она даже одежду ему купить не подумала - всё сам…
- Работы не боишься – это хорошо, - заметил Колль, - но города не знаешь, знакомых у тебя тут нет, верно?
Друст кивнул.
- Дворянин?
- Граф. В третьем поколении.
Колль побарабанил пухлыми пальцами по своему стакану с сидром.
- Есть такая штука, называется гордость. Я сейчас никак не хочу ее задеть, ни твою, ни сестры, поэтому не буду предлагать помощь в поисках хорошей, то есть легкой и денежной работы. Уверен ты справишься сам, и лучше. Но в случае, если нет – вспомни обо мне и о том, что от разговора или просьбы ничья гордость не пострадает.
Мэннар кивнул:
- Гордость как раз и не позволит сидеть и ныть, что денег нет. А работать вообще не зазорно.
- Вот именно. - Колль с улыбкой поднял стакан: - Хочу, чтобы вы были счастливы. А я лично буду, если ты, Сильхе, никогда больше так надолго не пропадешь. Родители тоже волнуются.
- Они в городе? - удивилась девушка. – Вроде самое время для тура по городам, люди готовятся к будущим праздникам, Дню Золота и Середине зимы. Да и покровитель ма и па…
- Теперь под покровительством Той, Что Приходит за всеми. Так что наши пока в Маджейте.
Мэннар посмотрел на Сильхе.
- Ты про родных почти не рассказывала.
- Просто нечего. Прапрадед и бабка бежали сюда, в Эвлию, из Улада, когда на эту страну напал Ардан. Прижились. Родили девятерых детей. Моя мама пятая. Она всегда интересовалась огнем и огненными игрушками ланцев. Пару секретов разгадала сама, пару купила, начала выдумывать новое и экспериментировать… Нашла такого же обожающего огонь мужа – вот и сложилась семья фейерверкеров. Есть и цена… У отца левый бок обожжен, у мамы руки… Я их обоих очень люблю, - закончила она неожиданно.
- Понял, - улыбнулся Мэннар. – А они знают, что их дочка вышла замуж?
Это уже был вопрос Коллю.
- Пока нет, - усмехнулся тот, - сами скажете. Хотя я б не отказался при этом присутствовать.
Колль помолчал, а потом посмотрел на Мэннара так, словно собирался его зачаровать.
- Береги ее.
- Берегу.
В итоге парни выпили весь сидр и сказали все важные слова и остаток вечера болтали ни о чем, как давние друзья, а Сильхе пришлось рассказывать о своих приключениях – и даже там, где они не были веселыми, рассказ не стал тяжелым или неприятным…

В четыре руки с посудой покончили быстро и прошли в зал, где весел деревянный «портрет»-говорилка. Девушка согрела ладонью синий камень-хранитель, он засветился, выпуклая резная фигура брата на картине начала оживать.
Сильхе отошла на пару шагов, к мужу, села рядом с ним.
Колль судя по легкой всклокоченности и рабочему фартуку, был занят.
- Да, сестричка? Привет, Мэннар.
- У меня тут мальчишка непредусмотренный образовался, лет двенадцати от роду, - сразу взяла быка за рога Сильхе. - Тебе ученик или слуга не нужен?
- Пока нет. Но пристроить могу. Только ты его-то спросила?
Девушка невольно смутилась.
- Ну… нет пока. Для начала Мэннар послал его на чердак, копаться в старых тайнах. Но когда это мальчишки были против служить магу?..
- Ты самое главное забыла, - вмешался Друст, сделал жутко серьезное лицо и выдал: - Сильхе выбрали Главным Бардом страны. И значок прислали.
- О! Поздравляю, младшенькая! Так ты скоро и меня затмишь!
- Тебя затмить невозможно, братик. Ты слишком большой, яркий и шумный…
Как по команде раздался шум. Что-то скатилось по лестнице с чердака, протопало по коридору и ворвалось в комнату. Рюн, конечно.
- Смотрите, что я нашел! – выпалил он.
Прикрепления: 7977927.jpg (106.0 Kb)


А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Cat20087 Дата: Вторник, 24 Авг 2021, 1:24 PM | Сообщение # 90
Избранник
Группа: Проверенные
Сообщений: 1982
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Lita ()
На пробу первую главу, вдруг не понравится

С удовольствием прочитала. Новые приключения любимых героев продолжаются.

Небольшой вопрос о названии "Легенды, как мы": почему стоит запятая перед "как"?

Цитата Lita ()
Мальчишка стоял под петлей и дрожал. Господин в судейской мантии трясся тоже, но по другой причине – увлекся обвинительной речью. Помощник судьи, палач и стражники по углам помоста просто стояли.


Завлекающее начало. Вроде и ситуация мрачная, но само великолепное описание как-то настраивает на хороший исход.

Цитата Lita ()
Нормальная девчонка только при взрослых делала вид, что она из железа, и что железки ей нравятся. А на самом деле ей нравились котята. Рюн думал недолго – на кухне не запрещалось держать кошек, а кошки не только ловили мышей, но и рожали котят. Одного из них он принес новой подруге.

Цитата Lita ()
Потом я не успел унести котёнка - ее отец вернулся. А у него это… непереносимость кошек.


Бедняга Рюн - попал в переплет из-за добрых побуждений. Но зато появился в доме Сильхе.

Цитата Lita ()
- Давай так: я скажу, с чего тебе начать путь в легенду. В любом доме есть особенное место, где скрыто много тайн, место выше всех остальных мест, где ближе небо, чем земля... Знаешь, какое?
- Чердак! – тут же догадался оживший мальчишка.
- Верно, чердак. Ты поможешь нам и одновременно себе. Сильхе уже давно не может там разобраться, даже она, представь. Я подозреваю что просто боится. Мало ли что там можно найти?.. Но ты же бесстрашен. Вдруг найдешь на чердаке особенное?
- Наверняка! А старый сундук там есть?


О, чердак - это место, где скрыты бесценные сокровища! Манит юную душу, проверено на себе))

Цитата Lita ()
Что-то скатилось по лестнице с чердака, протопало по коридору и ворвалось в комнату. Рюн, конечно.
- Смотрите, что я нашел! – выпалил он.


Как мне нравится такая "завлекалочка" в конце каждой главы!


ksenia
 
Lita Дата: Среда, 25 Авг 2021, 10:15 AM | Сообщение # 91
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Cat20087 ()
Небольшой вопрос о названии "Легенды, как мы": почему стоит запятая перед "как"?

Потому что значение "Они легенды, как и мы. а не Легенды похожи на нас.

Цитата Cat20087 ()
Как мне нравится такая "завлекалочка" в конце каждой главы!
их еще будет много:)

Встречный вопрос - флэшбэков много не показалось? А то все в одну главу запихала.

Глава вторая. С чердака на бал. Что можно купить за полтора золотых. Из кареты во дворец

Рожа была перемазанная, но довольная.
В руках мальчишка еле удерживал стопку прямоугольных картонок… карт, как поняла Сильхе, непривычно больших, с простыми серыми рубашками. И, похоже, они не были единственной находкой – шею Рюн обмотал старым шарфом с причудливым узором.
- Ну-ка, ну-ка, - сказал Колль с деревянного портрета-говорилки, - покажи.
Рюн вытаращил глаза.
- Ой…
- Не «ой», а брат и настоящий волшебник, - Колль сделал хитровато-пафосное лицо. – Показывай давай.
- Не отдам, - сразу нахохлился мальчишка, - даже волшебнику.
- Я и не отбираю. Я не такой волшебник. Так что там у тебя?
Рюн начал одну за другой показывать ему карты с непривычными фигурами. Там были причудливые личности, например высокий похожий на скелет мужчина, заглядывающий в колодец, сделанный из костей, и женщина с глазом на лбу. Сильхе узнала колоду – она когда-то вдохновлялась ее образами для баллад, изучая по книге, но сама в руках никогда не держала.
- Логадо, колода Старых Богов, - дал находке имя Колль. - Хорошая штука. Наша бабушка на них гадала, а потом забросила, потому как логадо по слухам не только показывает судьбу, но и меняет. А на шее у тебя что, юноша?
- Это? - Рюн дернул концы шарфа. – Нашел там в сундуке. На чердаке дует.
Сильхе выругала себя за невнимательность. Рубашка на мальчишке тонкая, штаны тоже, все поношенное и вряд ли очень теплое, а чердак еще должен хранить зимний холод.
- Похоже на фамильный уладский шарф. Но не нашей семьи, у пра-пра он был синий с красным, а этот коричневый. Может оказаться чем-то важным.
- Эта тряпка? – удивился паренек.
- Ха… ты кем быть хочешь?
- Я-то? – Рюн принял гордую позу. – Героем легенды!
- Ну так вот, будущий герой… запомни, тайна может начаться с какой угодно ерунды, остающейся ерундой, пока время не пришло.
- А как узнать, что оно пришло? – заинтересовался мальчишка.
Колль усмехнулся.
- Я мог бы просто сказать «слушай свое сердце». Слушай, конечно. Но время придет, когда твоя находка внезапно начнет что-то значить для тебя или для других.
Говорилка замерцала – камни в раме потускнели.
- Почему эти штуки всегда так быстро разряжаются? - возмутилась Сильхе.
- Потому что это сравнительно новая магия и мир к ней не привык. А если не привык, то сопротивляется, - ответил брат. - Ничего, через пару часов можно будет снова поговорить. Или в гости приходите.
Лицо и фигура снова сделались деревянными и застыли.
- А ты не говорила, что у тебя брат волшебник, - упрекнул Рюн.
- К слову не пришлось… Хочешь взять находки себе?
- А можно?
- Если понравились. Но логадо - штука странная и небезопасная… А шарф надо постирать.
- Ну ладно, - Рюн, положил карты на стол, размотал и бросил туда же шарф. – Пойду еще копаться.
- Постой, - остановила Сильхе рвавшегося обратно на чердак Рюна. – Сначала пошли со мной, дам тебе теплую одежду, а то еще простынешь.
В гардеробной, в шкафу нашелся свитер более-менее подходящего для мальчишки размера. Рюн вернулся на чердак, а девушка в зал, где застала Друста за рассматриванием шарфа.
- Знакомый узор. Я такой где-то видел.
Сильхе тоже рассмотрела: желтые зигзаги по коричневому полю, под ними, над ними или рядом точки, где одна, а где три.
- Где ты мог такое видеть? Бывал в Уладе?
- Скорее Улад бывал у нас, в Малом дворе в Валисте… Но не скажу сейчас, кто это был и когда. Мальчик, кстати, может завтра пойти со мной, в «Синей флейте» всегда есть место для маленького слуги.
Мэннар получил работу охранником в таверне в самом центре города. Они вдвоём искали ему место уже после того, как девушка-бард совершенно пришла в себя, познакомила мужа с родителями, которые приняли его так, словно знали давно. Приняли и, успокоенные, все же уехали в предзимний тур по городам со своим огненно-искристым товаром.
- Спросишь у него, - согласилась Сильхе.
Вопрос, куда девать Рюна, пока был отложен – мальчик счастлив и ладно, разве что стоило устроить ему постель в отдельной маленькой комнате, а позже купить одежду получше.

Но утром, когда Мэннар ушел работать, а Сильхе затеяла стирку во дворе, к дому подъехала карета с королевским гербом. Оттуда вышел степенный пожилой господин в парадной ливрее – из тех старых слуг, которых по осанке и манерам легко принять за королей. Вышел и двинулся к ее калитке. У девушки ёкнуло сердце.
Войдя, гость поклонился:
- Приветствие и почтение. Госпожа Ора, вас приглашают во дворец на церемонию подписания договора с арданцами.
- Прошу прощения? – Сильхе, в мыльной пене по самые локти, даже забыла поздороваться. – Но я же не дипломат и не вельможа, даже не дворянка. Зачем я на переговорах?
- Личная просьба короля, - ответил ливрейный, снова кланяясь с тем же достоинством. – Арданцы желают услышать особенную музыку, священный гимн, в лучшем исполнении. Его величество оказал честь и им, и вам. Госпожа, прошу, поторопитесь. Вас еще нужно переодеть.
Сильхе мысленно выругалась. Придется идти, хотя в том коротком списке обязанность прилетать по первому слову короля точно не упоминалась. «Может, потому список и был таким коротким, что там не всё».
- Минутку, - сказала она, вернулась в дом, чтобы умыться, накинуть плащ и прихватить инструмент, поцарапанную древнюю кинтару с очень хорошим звуком.
И сказать продолжавшему увлеченно копаться в чердачном хламе Рюну:
- Мне надо уехать. Если тоже соберешься уйти, вот ключ, запрешь дом и оставишь под ковриком.
- А, ага, - он был слишком увлечен, чтобы прислушаться, но девушка повесила ключ на видное место, на стену – будет надо, заметит.
А потом пришлось лезть в карету, которая, громыхая по мостовым, доставила ее ко дворцу.

Во дворце ее переодели в платье, смахивавшее на мундир – плотная ткань с кожаными вставками, рукава с огромными обшлагами и сотня пуговиц - и сделали прическу по-ардански, навязав плотных тугих, аж стягивало голову, косичек. И сразу, провели через полную ожидающих, но не допущенных на церемонию вельмож залу в небольшую комнату, где сидели за столом послы и королевские особы.
Многовато королевских особ. Сам его величество Аудри Второй, королева Клелия - и Зеллин, младшая принцесса, госпожа Полуночи. От ее взгляда у Сильхе заболела спина. Сразу возникла мысль, что идея пригласить девушку-барда была именно её. Ну а что, не сумеет сыграть как надо – можно будет добавить к шести ударам плетью еще десяток. Остро захотелось ощутить рядом сильное плечо Мэннара… И было хорошо, что он не знает, не стоит сейчас за дверями и не волнуется. Она справится. Ей придется.
Сильхе поклонилась, скрипнув платьем. Привезший ее лакей представил:
- Главный Бард Эвлии, госпожа Сильхе Ора-Друст.
Король смотрел испытующе. Но взгляд, сколь угодно пронизывающий, не был таким неприятным, как милая вроде бы улыбка на лице принцессы. Королева, маленькая хорошенькая женщина, смотрела чуть испуганно, девочка лет одиннадцати с посеребренной челкой, наверное, дочка посла Лери, с интересом, посол, красивый загорелый мужчина лет сорока пяти – на лице следы красных пятен - почти равнодушно.
- Сюда, госпожа, - ливрейный указал место – перед столом уже поставили золоченый пюпитр для нот, пока пустой.
Посол что-то сказал девочке, она встала и подошла к пюпитру, в руках - небольшая книжица. Перед Сильхе открыла книжку на закладке-ленте, показала девушке-барду ноты и поставила их на пюпитр.
Чтение с листа. Славно. Сильхе пробежалась глазами. По гармонии хорал, по ритму марш, и все не уместилась на двух листах, кому-то придется переворачивать.
- Госпожа, прошу, – поторопил король.
- К вашим услугам, - поклонилась она.
Посмотрела на девочку. Та мгновенно поняла.
- Буду переворачивать листы, - маленькая арданка говорила по эвлийски без акцента, наверное, постоянно ездила с отцом и привыкла к чужой речи.
Девушка кивнула. Играть священную музыку Сильхе еще не приходилось. Если б от нее что-то зависело, то и не играла бы: слишком тяжело, испытующе на неё глядели, словно ошибись она - и мир рухнет.
- Скажите, когда начинать.
Посол чуть изменил позу.
- Сейчас.
Сейчас так сейчас.
Она сыграла первые такты с каменным лицом, стараясь не выдать волнения. Тишина стояла такая, что в паузах Сильхе слышала, как шуршит штора, чуть тронутая сквозняком. Да еще взгляд принцессы. Хотелось посмотреть прямо, ответить, сказать что-то вроде «все равно не сломаешь», но было ясно: захочет - сломает. И дело не в этом. Дело в Мэннаре, к которому надо вернуться.
Она вдруг перестала волноваться о музыке. Не напрашивалась – ни на Главного Барда страны, ни на это испытание. Есть задача и надо ее выполнить – и все. Как Друст находил денег, пока она позволяла себе расслабиться и ни о чем не думать. Как брат нашел терпение и понимание и ни словом не упрекнул, что она так долго не сообщала, что у нее все в порядке. Как родители находили для них с Коллем все, что было нужно, даже когда дела шли плохо.
Первый переворот листа, девочка успела вовремя, играем дальше. Бравурная пафосная музыка. Много лишних нот без которых было бы лучше, но надо играть точно. Тут могли быть слова…

- В суровой борьбе, в мирной жизни простой,
Не дрогнем, не ступим ни шагу назад.
Свобода, свобода, священный устой,
На юг и на запад направлен наш взгляд.
Ни тени не ляжет на этом пути,
Пролитая кровь освящает поход.
Лишь жертвой великой ты можешь спасти
Священный уклад, короля и народ.

Она и не заметила, что начала петь. Осеклась, но увидела заинтересованный взгляд посла. Он едва заметно кивнул, и Сильхе продолжила, подбирая слова согласно музыке и тому, как ее понимала.

- Дитя или женщина – помни о том,
Что эта земля тебе силу дает.
О севере думай, где призраков дом,
Смотри на восток, там, где солнце встает.
И тело, и душу отчизне отдать,
Предателям смерть и героям хвала.
Свобода, свобода, священный уклад,
Великая мера добра или зла.

Еще поворот листа. Сильхе закончила петь и сосредоточилась только на игре. Доиграть. Сделать все достойно, как тот ливрейный господин, которого легко принять за монарха. И вернуться, чтобы закончить стирку.
Еще переворот. Как быстро. Пока все в порядке, только взгляд принцессы сделался разочарованным. Не в этот раз, ваше высочество.
Новый поворот листа, последние такты. Последний звук погас в тишине.
- Хорошо, - сдержанно одобрил арданец. В его речи тоже не было акцента. – Но слова… откуда они? Вы не знали, что будете играть и не могли придумать заранее.
- Сочинила на ходу, - ответила она так же сдержанно.
Он подумал и кивнул без слов.
Король сделал знак – тот же лакей поднес девушке-барду чашу, полную до краев золотыми монетами. Двойная плата для Главного Барда страны, прописанное в том же свитке право. Она не сразу сообразила, принять как есть или начать распихивать монеты по карманам, а потом просто взяла чашу.
- Подойдите, - попросил посол, вставая.
Она подошла. Чего ждать? Вроде бы все закончилось и все довольны.
Арданец снял с серого с красным мундира матовый сребристый кружок вроде ордена, но без ленты и планки, положил в чашу.
- Примите.
Сильхе не знала, что это за штука и почему отдана ей. На медали была надпись по-ардански… И если посол носил ее на себе, значит, важная вещь?
- Господин, вы уверены? – спросила она, проверяя, не скажет ли он больше о своем подарке. – Не знаю, могу ли принять…
- Вы должны, - сухо сказал он, садясь.
Раньше она бы спорила, стояла на своем. Сейчас хотела только уйти.
- Можете быть свободны, - сказал король.
Сильхе еще раз поклонилась и была выпровожена в общую залу, а оттуда в комнату для переодевания. Снять чужое тесное платье было радостью, но чудовищно тугие косички она расплела уже дома.
Рюн гордо отчитался:
- Я всё достирал и повесил сушиться!
И правда, найденный им шарф гордо реял во дворе на веревке на манер парусов и все остальное с ним рядом.
- Ты и правда умеешь быть полезным.
- И нахожу интересные штуки!
Он тут же похвалился дедушкиной тростью, в которой к его разочарованию не прятался клинок и детскими платьями прошлого века, наверное, мамиными. Рюши, кружева и вышивка удивительно хорошо сохранились. Мальчишка, недолго думая, примерил одно и прошелся перед Сильхе кокетливой девчоночьей походкой. Вышло замечательно.
- Не хочешь стать актером? Ты же талантлив, - заметила она.
- Не хочу. Отец был актер. - Он выпутался из платья, чихнул от поднятой пыли и спросил: - А ты где была?
- У короля, - Сильхе устало откинулась на спинку кресла.
Рюн мгновенно забыл о платье:
- Король, он какой? Ну я видел, конечно, когда на балкон выходит по праздникам, но ты же с ним разговаривала?
- Не то чтобы разговаривала… Он мне слово, я ему два, и все. Какой? Человек как человек, лицо бесстрастное, корону не носит. Встретишь такого на улице и не заметишь.
- Тогда как понять, что это король? – удивился мальчишка.
Она задумалась.
- Тот, кого все слушаются – главный, а называть можно как угодно – королем, хозяином, императором, чефе… Король – это работа. Герой – тоже работа, и сегодня ты славно поработал… Кстати, а ты ел?
- Ел-ел, - отмахнулся он. - Яичницу...
Яичница - это не еда. Сильхе решила так для себя давным-давно и потому постаралась приготовить им всем полноценный ужин и провозилась как раз до возвращения мужа. Только за столом она рассказала подробности дневного визита во дворец.
Мэннар потемнел лицом, услышав о принцессе Зеллин, но явно решил не обсуждать при мальчишке госпожу Полуночи.
- Щедрая плата, - заметил он, когда Сильхе принесла на кухню чашу с золотыми. - А это что? Похоже на посольскую медаль.
- Ну это точно вещь посла… можешь прочесть надпись?
- Не то, чтобы могу… но такие штуки друг от друга обычно мало чем отличаются. Похоже на знак посольской неприкосновенности. Тогда надпись - «Защищен словом короля».
- Ты много об этом знаешь, - заметила она.
- Я же семь лет торчал при дворе, - напомнил Друст. – Чего не знаю, так это зачем тебе отдали этот знак. Посол хочет тебя защитить? От чего?
Сильхе не стала об этом думать. Немного помолчав, спросила:
- Может прямо сейчас соберемся и сбежим к твоим родителям? Если, конечно, госпожа Полуночи не потребует тебя назад, в свою свиту.
- Я не был в ее свите, - отмахнулся Мэннар, - обычный вольношатающийся бездельник-аристократ. Но ты говорила, что хочешь отдохнуть от дороги.
- В дороге нет ничего плохого. А я, с тех пор как вернулась, чувствую себя лет на двести. Давай уедем.
- А куда мы поедем? – спросил Рюн, бесцеремонно вписав в планы и себя этим «мы».
И правильно, не оставлять же его одного в доме.
- В Румно, к родным Мэннара.
- И там есть академия, где каждый год выбирают «избранного», - добавил муж, явно пытаясь заинтересовать мальчишку. – Может как раз с этого и начнешь свой путь в легенду.
- Он ее начал со стирки, - улыбнулась Сильхе, довольная переменой темы. – И сделал все хорошо.
- А ты и правда полезный человек, - серьезно заметил Мэннар. – Что еще умеешь?
- Ну… кашу я сварю, рубашку могу заштопать, могу продать и новую купить… Нахожу нужное место или вещь, у меня это… чутье, вот. Могу украсть. От этого бывает польза.
- Да я не спорю… Сильхе, а если он будет твои пажом?
- Зачем мне паж? А, ну можно, - она сообразила, чего хотел муж. Парнишке нужен официальный статус, так легче его защитить, если что… да и просто ему самому нужна определенность. - Но много платить не смогу, учти.
- Я могу работать и за еду! – мгновенно загорелся Рюн. - И бить меня нельзя! Даже подзатыльник! Ударишь - сбегу.
Она улыбнулась.
- Обещаю не бить… Жалованье… серебряный в неделю?
- Договорились! Ну все, пойду закончу там, на чердаке. Вдруг найду чего полезного в дороге?
Мэннар улыбнулся вслед убежавшему Рюну.
- А неплохой мальчишка.
- Неплохой, наверное. Еще не успел стать настоящим шнырём, подданным Кудрявого короля… Даже работать не гнушается. Не совсем это понимаю. Мог бы как нечего делать меня ограбить, я даже чашу с монетами убрать забыла.
- Благодарность еще существует, Сильхе. А он ребенок, который, наверное, видел маловато хорошего. А тут его столько, что не вычерпаешь. Ну и… кому понравится голодать, замерзать или когда бьют? Ему уже успели нос сломать, заметила?
- Эта горбинка – старый перелом? – удивилась она. – Тогда понимаю, пожалуй. Но… не переборщить бы с добротой. Она… расслабляет, а никому из нас нельзя…
- Я никому не дам тебя обидеть, - сказал Мэннар таким голосом, что было ясно – в этот раз его не остановит даже Спящая. – И мальчишку тоже. Обещаю.
- А твои родители… они не захотели бы его воспитывать? – неожиданно для себя самой спросила Сильхе.
- Паренек так тебе не нравится, что ты хочешь от него избавиться поскорее?
Девушка помолчала, обдумывая.
- Он часть прошлого, которое я не могу изменить. И намёк на будущее.
Мэннар вздохнул:
- Ты и в самом деле устала. И мне кажется, с тобой еще что-то происходит. Может, и правда лучше в путь. Значит, завтра, как соберемся?
- Давай, - легко согласилась она и тут же вместе с радостью пришли вопросы: - Но тебе придется бросить работу… и рассказать мне как правильно вести себя с твоими родителями.
- Как с любыми родителями, - фыркнул он. – быть немного их ребенком, немного взрослым…
Дотянулся через стол взял ее за руки.
- Просто будь собой.
Ей вдруг стало мало только его рук.
- Ты сегодня очень устал?
Ответом стала беспечная улыбка.

Единственное, что осталось прежним - это любовь. Быть частью единства, которое не разделят никакие заботы, угрозы и никакое прошлое. Даже смерть, после которой закончилось действие Мэннарова проклятья, но благословение «золотого мальчика» иссякло тоже. Ну и боги с ним. Нежности не стало меньше с обеих сторон, страсть не успокоилась. Ревность могла бы ещё подстегнуть её… или свести на нет. Но Друст рассказал о самой красивой и умной женщине в своей жизни, а Сильхе ему о Тахо – и ни капли ревности. Она порадовалась, что в его жизни была такая женщина, а Мэннар немедленно пожелал встретиться с ее первым любовником. Идея привела Сильхе в ужас… а потом понравилась и она пообещала ему эту встречу.
Тахо уже не работал в борделе – женился на симпатичной и умной кондитерше и немного располнел. Сразу стало ясно, почему – хозяйка дома немедленно выставила на стол булочки, пирожные, тортики, печенье, пироги; все выглядело красиво и оказалось умопомрачительно вкусным. Только разговор не заладился. Но он и не был нужен. Хозяйка щебетала о чем-то своем, а на фоне этого первый возлюбленный Сильхе и ее настоящий и, похоже, единственный, смотрели на друга с улыбкой, которая была больше любого разговора. Во взгляде можно было многое прочесть. Диалог? Пожалуй. «А ты хорош». - «Ты тоже. Спасибо, что сделал ее счастливой». «Ну теперь твоя очередь. Смотри, ничего не испорти. Помни, женщина - это истина, тебе никогда не узнать ее до конца». – «Моя женщина теперь и истина тоже моя, я не буду спешить».
И потом, когда они вернулись домой, Сильхе сказала:
- А вы, оказывается, похожи.
Мэннар не обиделся на сравнение с парнем из борделя, а рассмеялся:
- Ну да. Тем, что сделали лучший выбор. Его жена само совершенство. Как и моя.
И больше она и Друст об этом не говорили…

Утром они доели то, что осталось от ужина, и начали собираться.
Сразу нашлась проблема – и сразу же решилась.
- Вот тебе первое задание, мой паж, - сказала Сильхе Рюну. - Мне нужна дорожная сумка, не очень большая, но вместительная, лучше кожаная, с клапаном, который можно надежно закрыть, непромокаемая, с длинным ремнем на плечо.
- Как у тебя была, что ли? – догадался он. – Найду. Но дай денег, а то красть придется.
Она взяла из чаши пару монет подумав, добавила третью:
- Не жадничай, но и не шикуй. И зайди по пути в лавку госпожи Перст, она по дороге на рынок, купи себе одежду получше, все, что нужно, рубашку, штаны, плащ какой-нибудь… И тоже не жадничай, но и не трать на ерунду.
- Я знаю цену деньгам! – гордо заявил мальчишка и умчался.
- Думаешь, хорошая идея насчет того, чтоб он сам себя одел? – спросил Мэннар и зевнул.
- Справится… Снова те сны? – забеспокоилась Сильхе. – Под утро, как всегда?
- Да, как обычно… - он снова зевнул. – Все бы ничего, но туман в башке.
- Может, пока мой паж ищет мне сумку, посетим мага-целителя? – спросила она. - Я знаю парочку хороших.
- Уверена, что хочешь, чтобы это закончилось? – Друст кивнул на журнал на полке, куда Сильхе записывала его яркие сновидения-легенды.
Вместо ответа она поцеловала мужа, так легко, невесомо, словно впервые пробовала на вкус его губы.
- Ты мне дороже всего на свете, любимый.
- О, я знаю, - он обнял ее, подержал так немного и выпустил. – Не будем ради меня задерживаться. Мне очень не нравятся подарки короля… и подарок посла еще меньше. Для чего арданец отдал тебе знак неприкосновенности?
- Кто их знает, этих арданцев, - Сильхе отмахнулась, не желая об этом думать.
- Сами арданцы. – Мэннар помолчал, но не стал развивать тему, а предложил: - Давай запишем мой сон. Рано или поздно ты затащишь меня к магу-целителю, а значит, потеряешь источник красивых историй. Любая имеет ценность.
- Давай, - она достала с полки журнал, заложенный карандашом, открыла. – Рассказывай.
Он сосредоточился на чем-то и заговорил немного не своим, напевным, голосом, как бард-рассказчик:
- Это история о Последнем Одиноком Драконе. Именно так, потому что ничего не поделаешь, чудеса мира тоже заанчиваются. Дракону, конечно, нужна была принцесса, и чтобы не быть одиноким, и чтоб продолжить род. Дракон мог принимать любой облик по своему выбору; древние волшебные существа могут и не такое. И вот однажды он увидел принцессу и влюбился. Она была всем хороша - и красива, и умна, и характером прекрасна, но в том-то и дело, что слишком хороша. Такую выдадут замуж сразу, как только наступит правильный возраст. И дракон испугался, а испуганный дракон, как и человек, начинает делать глупости. Он вмешал в эту историю магию, сделав ее сложнее. Взял у принцессы часть ее души и вложил ее в брата, а в нее поселил часть своей. Так она сделалась больше и меньше, чем человек, а брат стал ее защитником. Быть большим или меньшим это порой все равно, и пугает людей одинаково. Так что женихов у нее сразу поубавилось. Прошло много времени, наступил брачный возраст и тогда дракон вернулся.
Мэннар помолчал, потом кивнул:
- Кажется это все. Сегодня коротко и без конца.
- Я придумаю, - уверила она, закрывая журнал. – Скорее всего оказалось, что девица не хочет отдавать назад часть драконьей души или просто не желает замуж. Или она изменилась и теперь уже не красавица и не умница. И брат стал защищать ее от дракона тоже.
- Ну и воображение у тебя!
- Хорошо бы именно оно подсовывало мне сейчас чувство, что я не успеваю… Просто фантазия, ничего больше.
- Конечно, просто фантазия, - успокаивающе улыбнулся муж. – Но не забудь предупредить брата, что уезжаешь. И возьми с собой новый кинжал. Ты же сумеешь им воспользоваться, если будет надо?
- Сумею, - она вздохнула.
Мэннар приобрел себе меч из простых и сильно не придирался, зато из покупки для Сильхе кинжала устроил спектакль: дышал на лезвие и смотрел, как сходит пятно от дыхания, щелкал ногтем по клинку слушал, как звучит, сгибал, снимал стружку с медного тарика, совершенно испортив монетку. Девушка больше не носила «Третье желание», заколдованное лезвие оставалось матовым, но какие чары наложены, не смогли сказать ни Колль, ни его друг волшебник-артефактор. Мэннар не хотел, чтобы она ходила совсем безоружной. Особенно теперь, когда никакой пятой струны и звуковой магии.
- Забудешь – просто купим новый, - пообещал он тут же.
- «Не каждый полезет к вооруженной девушке»? Кое-кто как раз и полезет, проверить, владею ли я тем, чем вооружена. Но у меня есть ты, а у тебя меч. Хотя ты прав, конечно. Возьму оба. И камень-каплю тоже.
Что-то мелькнуло на лице Мэннара.
- Возьми, если надо.
Этого разговора тоже не хотелось, но Сильхе решила поговорить сейчас, а не потом.
- До сих пор не пойму, как ты относишься к подарку Ворнейна...
- Как к прошлому, которое не должно нам указывать, - перебил он.
- Понимаю… Оставить и забыть не могу. Но обещаю, что не буду каждый час тайком проверять, не сулит ли он тебе близкую смерть. Да и знаешь, смерть может оказаться такой же… ненастоящей, как в прошлый раз. Хорошо, что ты ничего об этом не помнишь.
- Кое-что помню. Твою боль. Меня не было, а она была. Все кончилось только когда я встал у тебя за спиной.
- Для меня тоже, - она поняла, что сейчас набросится на него, чтобы забыться и дать забыться ему в чем-то большем, чем их общая потеря…
Но Рюн вернется в любую минуту и надо быть готовой.
- Пойду собираться, - словно прочел мысли он. – Знак Главного Барда и посольскую медальку тоже возьми, мало ли когда пригодятся.
С этим она согласилась. И отправилась складывать в кучку вещи, которые стоило взять с собой.
Камень-каплю сразу повесила на шею, ощутив приятную прохладную тяжесть. Странно, амулет, связанный со смертью, так ее не пугал, как кинжал, связанный с ней изначально, как всякое оружие. Она достала оба клинка, и старый, и новый. Выдвинула из ножен «Третье желание». «Этим сумеете убить», – сказал маг, поливший клинок Древней Кровью мира. Убить… кого? Кем тогда стали она и Кано? Полубогами или просто сосудами для силы бога? Ладно, уже не важно.
Для начала она переоделась в то самое зеленое с коричневым платье с разрезной юбкой и удобным корсетом, подаренное Друстом, дорожный пояс с секретными карманами и кольцом для кинжала. Повесила на него новый клинок, которому не стала давать имя. Тяжесть оружия успокаивала. Сложила в кучку на столе нужные вещи – половина не такие уж и нужные, а попробуй забыть и понадобится именно это. Носовые платки, иголка и нитки, карандаши, блокнот, точилка для кинжала, кремень с кресалом – не пригодился ни разу, но традиция, знак Главного Барда, медаль посла, деревянный овал новой дорожной говорилки, подаренной братом. Заодно можно и проверить. Сильхе согрела овал в ладонях и рельефное лицо Колля ожило.
- Уже соскучилась? – спросил он, отрываясь от пухлого тома, который читал.
- И да, и нет. Мы уезжаем в Румно, знакомиться с родными Мэннара. Присмотришь за домом? Я тут нынче еще и продуктов накупила, можешь себе забрать.
- Ты вернешься? – серьезно спросил Колль.
- Собираюсь. Хотя мне, кажется, пока лучше быть подальше от Маджейты и короля. – Она быстро пересказала утреннее происшествие.
- Чем дальше, тем лучше, - согласился брат. – И вообще давно пора все бросить и рвануть в очередную авантюру, чтобы стереть привкус старой. Подожди, я посмотрю…
- Нет! – догадавшись, что он собирается сделать для нее предсказание, остановила брата Сильхе. – Не хочу ничего знать!
- Точно не хочешь? – он удивился. – Предупрежден – вооружен…
- С меня и кинжала хватит, - она тронула рукоятку клинка на поясе.
Брат покачал головой.
- Тебе точно пора в путь, сестричка. Ну как скажешь. За домом присмотрю, обещаю. Можешь привезти мне сувенир… но меня больше всего порадовала бы тушка чего-нибудь экзотического, так что сувениров не прошу.
- Зачем тебе именно тушка? – улыбнулась Сильхе. – Поднять и побеседовать? Так беседовать можно и с живыми.
- Живые много врут. Ладно, удачи вам в пути.
Говорилка снова сделалась просто деревянным овалом.
Девушка перевязала отросшие волосы шнурком, и запасной положила в кучку нужных вещей.
Хлопнула входная дверь.
- А я купил! Я такое купил! – возвестил на весь дом голос Рюна.
Девушка вышла из комнаты. Мальчишка тряс хорошей кожаной сумкой – все как заказано, темная, коричневая с разводами кожа, большой клапан на пуговице, широкий длинный ремень.
- Отличная вещь, - сходу одобрила Сильхе.
- Не просто отличная! – словно бы обиделся Рюн. - Волшебная. Настоящая «непотеряшка»!
- «Непотеряшка»? - переспросил Мэннар, присоединяясь к ним в общем зале. – А такие бывают? Это же просто сказки!
- Нет! Я проверил. Когда купил, тут же выбросил ее, а через двадцать шагов гляжу – лежит у меня на пути! Если отберут или забудешь, сама к тебе вернется!
Сильхе переглянулась с мужем. Одежду Рюн себе не купил, так и был одет в старую рубашку и свитер, наверное, отдал все монеты за «волшебную» сумку… которую помощник торговца мог подобрать, когда мальчишка выбросил, и подкинуть ему по пути. Но не разочаровывать же парнишку?
- Дорого, наверное? – позволила она себе единственное сомнение.
- Да нет, полтора золотых всего!
- А чего тогда себе одежду не купил?
Он потупился.
- Забыл. Хотел поскорее тебе показать.
- Хм, ну ладно. Давай, - Сильхе протянула руку к сумке и взяла. – Сейчас соберемся и пойдем тебя одевать.
Она вдруг заторопилась еще больше, чем до этого. Покидала вещи в новую сумку, почти не глядя, попросила мужа поспешить и наполнила кошелек монетами из чаши, а с десяток рассовала по тайным кармашкам на поясе. В чаше все равно много осталось. Сильхе набила еще один кошелек, для Друста, хотя у него были и свои деньги, остальное спрятала в потайное отделение под половицей в углу. Повесила на плечо кинтару – куда же бард без инструмента? Муж к тому времени переоделся, прицепил меч и небольшую поясную сумку.
Вышли вместе и сразу свернули к магазинчику похожей на сонную сову госпожи Перст, одевавшей Сильхе. Госпожа хозяйка удивила. «Сонная сова» проснулась - с выбором девушки-барда она никогда не спорила, но к каждой вещи, выбранной ею для мальчишки, цеплялась:
- Ну что ты, голубушка, это же мальчик! Они постоянно теряют пуговицы. Мальчику нужны завязки и шнурки. И свободный крой, иначе по швам лопнет почти сразу, мальчика не заставишь двигаться плавно, ему надо бегать и лазать… Плащ слишком длинный! И нужна ткань, которая не мнется!
В итоге они задержались в платяной лавке чуть не на час и Сильхе вырвалась оттуда, словно ее держали силой, и едва не бегом кинулась к станции рейсовок. По пути все равно пришлось зайти еще и в таверну, где работал Мэннар, сообщить о его отъезде. Хозяин был огорчен, но спорить не стал.
- Придержу для вас местечко на пару дней, Хромр пока и сам справится, – он кивнул на орка у дверей.
- Благодарю, - поклонился Мэннар.
Когда вышли, у двери весьма красивый парень подавал руку даме, помогая выйти из кареты. Расфуфыренный аристократ с дорогим ковыряльником и свитой из нескольких друзей… и дам. Сильхе заметила взгляд, которым Друст проводил сначала одну, потому другую… И разодетого щеголя тоже.
- Ты мог быть таким, - заметила она с улыбкой. – Купаться в роскоши и удовольствиях. Ты и был таким, там, при дворе. Мальчишкой.
- Там я мог быть таким, - он пожал плечами. – Ни о чем не беспокоиться. Но я уже понимал, что это все пустое, когда пришла ты. Так что мог бы… но зачем?
И наконец-то они смогли дойти до станции рейсовок у западных ворот. Оказалось, немного опоздали – карета на Румно ушла полчаса назад, но следующая была через час. Они как раз успели перекусить в приятной маленькой забегаловке при станции.
Рейсовка на восьмерых подошла вовремя, пассажиры заняли места, и она тронулась в путь по хорошей дороге на запад. Сильхе ни разу не оглянулась и смотрела только вперед. Обычные дорожные разговоры ни о чем прекрасно занимали ум. И все было хорошо, пока карету не нагнали и не окружили всадники в форме королевской стражи. Возчику пришлось остановиться – Сильхе из окна видела, что капитан стражи показал ему какую-то бумагу. Потом подъехал к дверце кареты.
- Нам нужна госпожа Сильхе Ора-Друст, Главный Бард Эвлии, - громко и четко произнес он.
Звучало сразу как приказ. Девушка открыла дверцу и вышла.
- Это я. Что вам угодно?
- Приказ короля, госпожа, вам придется вернуться. - стражник протянул ей ту же бумагу с гербом и печатью Аудри Второго «Маловера».


А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Cat20087 Дата: Четверг, 26 Авг 2021, 12:47 PM | Сообщение # 92
Избранник
Группа: Проверенные
Сообщений: 1982
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Lita ()
Потому что значение "Они легенды, как и мы. а не Легенды похожи на нас.

Понятно.

Цитата Lita ()
Встречный вопрос - флэшбэков много не показалось? А то все в одну главу запихала.


Думаю, это оправданно. Сильхе многое пережила и многое потеряла, поэтому неудивительно, что воспоминания всплывают постоянно. Первая глава - зачин дело красит.

Оказывается, прошлое не отпускает Сильхе...
Как будто тучи сгущаются вокруг нашей героини - новые приключения или новые несчастья?


ksenia
 
Lita Дата: Пятница, 27 Авг 2021, 3:54 PM | Сообщение # 93
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Cat20087 ()
Оказывается, прошлое не отпускает Сильхе...
Как будто тучи сгущаются вокруг нашей героини - новые приключения или новые несчастья?

И то и другое...а прошлое - оно, наверное, до конца всех книг ее не отпустит. Мы все - дети своего прошлого, не так ли?

Глава третья. Дело долга. Чешуя и роза. Случайная магия
Текст сообщал: «Госпожу Ора-Друст приглашают на аудиенцию в семь часов вечера в королевский дворец 20 марта 7527 года от Благословения Богов».
Сильхе удивленно подняла взгляд:
- Но уже девять вечера!
- Да, к сожалению. Мы не нашли вас дома, пришлось возвращаться за помощью мага и подтверждением приказа. Велено доставить вас во дворец в любом часу дня или ночи.
- Она никуда не пойдет одна, - сказал Мэннар, вставая рядом.
Мальчишка, кажется, маялся у нее за спиной, не лез на глаза стражникам.
- Насчет остальных у меня нет приказа, вы можете ехать дальше.
- Моя жена никуда не пойдет одна, - повторил Друст.
- Никуда, - упрямо подтвердила она тоном склочной стервы.
- Как пожелаете, - не стал спорить страж.
К девушке подвели коня. Она глянула на животное с сомнением – ездила плохо и потому не любила.
- Можете сесть вместе. А мальчишку возьмет в седло Рийг.
Один из стражников тут же подъехал к ним, спустился, подхватил Рюна и посадил в седло, потом сел сам, перед ним. Мэннар занял свободного коня, подвел его ближе к карете – Сильхе смогла использовать подножку, чтобы сесть позади него. С кинтарой за спиной оказалось неудобно, но она привычно не хотела никому отдавать инструмент.
Карета тронулась на запад, они – обратно к городу, на восток.
- Зачем, как думаешь? – тихо спросила она у мужа.
- Не знаю, - так же тихо ответил он, на миг повернув к ней голову. - Но помни о шелке.
Она поняла иносказательный намёк. Нынешняя хозяйка Шелкового Города предложила его в качестве убежища. Но чтобы попасть туда, нужна роза. Сильхе проверила – хватало и нарисованной или увиденной, Мэннар знал о ее опытах и сейчас напомнил о возможности. Без цветка можно было потратить минут десять, а можно и час.
Продолжать разговор они не стали, чтоб не привлекать лишнее внимание.
Путь занял несколько часов и в итоге они трое оказались в чем-то, вроде комнаты для ожидания, маленькой, с уютными креслами и камином - кроме них тут не было ничего.
- Ждите, - сказал страж и ушел, закрыв за собой дверь.
Они ждали.
И ждали.
И ждали.
Никто не приходил ни к ним, ни за ними. Подступала ночь, которую можно было ощутить, но не увидеть – окон в комнате не было тоже. Сильхе и Мэннар по очереди пытались выйти и потребовать хотя бы воды, а потом чтобы отпустили домой - вряд ли король примет их ночью. Стражники у дверей снаружи, аж четверо, были вежливы и непреклонны. Велено ждать. Но воды все же принесли. На вопросы охрана не отвечала.
- Что с нами будет? – спросил Рюн, сперва не находивший себе места и бегавший из угла в угол, а потом забравшийся в кресло и замерший, сжавшись в комок.
- С тобой ничего, - сказала Сильхе. – Это не имеет к тебе отношения.
- Может и имеет, - он совсем повесил голову.
- Что такое? – удивился Мэннар. И предположил: – Доверенная тебе миссия?
Мальчишка зыркнул взглядом, который снова стал злым, но не ответил.
Не было уверенности, что их не подслушивают – значит никакой возможности поговорить. Ну, почти.
Девушка достала блокнот и написала: «Я могу укрыться в Сагриндорэ и взять с собой вас… Но думаю, пока рано». Мэннар кивнул. Сильхе кинула листок в камин и со странным горько-сладким чувством наблюдала, как он сгорел дотла. Город Шелка, город сохраненной памяти как убежище. Память и сама могла быть убежищем. Вспомни красивое, тот дом на границе осени, где она и Мэннар провели первую ночь вместе, орку с ее «рассвет всегда наступает», даже арахну, жуткую по меркам человека и прекрасную душой… Вспомни – и неприглядное настоящее потускнеет, перестанет царапать, а прошлое придаст сил.
Мэннар подвинул свое кресло с таким звуком, что должна была сбежаться вся челядь и устроить скандал с требованием прекратить шум и не будить короля. Мальчишка, хоть и сидел ближе всех к камину, дрожал.
- Замерз? - спросила она.
- Нет, просто…
Она потянулась, пожала его маленькую ладонь.
- Не бойся. Если что, я смогу тебя спрятать в безопасное место.
- К себе в карман, что ли? - фыркнул он.
- Почти угадал, - она наклонилась к нему и шепнула: - Это тайна. Обязательно расскажу тебе ее, но потом.
Мальчишка немного успокоился, во всяком случае, взгляд перестал быть затравленно-звериным.
- Поздно уже, - заметил Мэннар, - поспите, я постерегу.
- Нас и так слишком хорошо стерегут, - хохотнула девушка, но скинула туфли и забралась с ногами в кресло. – Лучше и сам поспи, вряд ли за нами придут до утра. А там кто знает, что придумают.
Он кивнул. Было понятно, что придумали на эту ночь – потерзать им нервы, заставив ждать неизвестно чего.
Мэннар встал и потушил все лампы, кроме одной, а в ней прикрутил фитиль так, чтобы едва горело. Уюта не стало больше, но хоть в глаза не светило. Муж вернулся в кресло, взял ее ладонь в свои, поцеловал. «И пусть только попробуют утром не выпустить нас отсюда или не накормят как следует, - подумала она, наполняясь от него силой – а упрямство всегда было свое. – Ради тебя я разбужу не только короля - всех богов на уши поставлю». Она знала, что не обладает больше никакой силой, кроме искусства слов и своей воли – и что это ее не остановит. Сила барда, поддержка мужа, мудрость брата. Но жаловаться брату на короля рано, пожалуй.
- Буду спать, - сказала она и закрыла глаза, думая, что не уснет, но мгновенно провалилась в сон.

Утром никто не торопился их кормить или отпускать. Сильхе проснулась последней, но сразу начала действовать. Пригладив волосы и поправив одежду, взяла кинтару и подошла к двери. Пару раз как следует пнула незапертую створку, чтобы привлечь внимание и тут же рванула струны и запела во всю мощь тренированного голоса:

- Мы тут до встречи с королем
От нетерпенья гложем руки.
А что от голода помрём,
Так главное, что не от скуки!

И мстительно добавила:

- Монарх заглянет лично к нам,
Ведь мы к нему прийти не сможем:
Всем приглашенным мертвякам
Не завтрак, лишь почет положен.

Рюн смотрел огромными глазами, Мэннар едва сдерживал смех, глаза блестели. Он понимал.
Того, кто снаружи, пробрало с первого раза. Принесли сначала воду для умывания, потом завтрак – мясо, хлеб, фрукты. Красивые яркие яблоки. Сильхе вспомнила Кано. Их общая связь пока не давала о себе знать, наверное, это значило, что у рыцаря-кентавра все хорошо… Всех по очереди сводили в «комнату для уединения», правда, вернули потом в тот же зал с креслами и камином. Никакого «отпустите нас домой». Сильхе повторила трюк с песнями у двери, как у Кудрявого Короля, только в этот раз выбирала песни погрубее и пела погромче, не заботясь о красоте. Мэннар и Рюн подпевали, когда знали слова, а когда нет – муж топал, а мальчишка барабанил рукояткой кинжала по медному тазику из-под умывальной воды.
Раз в десять минут появлялся лакей и пытался убедить гостей вести себя потише.
- Король проснулся? – каждый раз спрашивали то Сильхе, то Мэннар.
- Нет, но…
- Нам назначена аудиенция. Пока король не проснулся, мы будем его ждать. А как ждать, наше дело.
Переговоры ни к чему не приводили, но Сильхе и не надеялась. Они трое проделывали с дворцовой челядью то же, что вчера с ними – терзали им нервы. Челядь, судя по всему, без приказа все еще спавшего короля не могла сделать ничего. Поэтому концерт шел с небольшими перерывами, чтоб дать надежду тем, кто за дверью, что гости угомонились, а потом продолжить – еще громче.
Когда к ним все же пришли с визитом, то не король и не от него.
Дверь отворилась, пропуская арданского посла с двумя личными охранниками, похожими, как близнецы, и с явной примесью инорасовой крови – черты обоих были резкими и хищными. Наверное медведи, как на гербе Ардана. Посол тут же отдал им приказ и стражи вышли, закрыв за собой дверь.
- Приветствую, господа, - наконец поклонился он.
Скользнул взглядом по ножнам на поясе Сильхе – «не думаю, что теперь ты начнешь меня уважать», - мысленно усмехнулась она, - по мечу коротко поклонившегося в ответ Мэннара.
- И вам того же, - кивнула девушка-бард, не вставая с кресла.
- Это я хотел вас видеть, госпожа, - обратился к ней посол. - Но не знал, что вы всё же прибыли.
- Еще вчера, - сухо сказала Сильхе. – Надеюсь, ваше дело и правда важное. Иначе это выглядит как неуважение. Нас тут продержали всю ночь, как в тюрьме.
Он сразу признал ошибку, но лишь частично:
- Тут есть моя вина, но не много. В Ардане вы сможете получить уважительное обращение, вышколенных слуг и точность во всем. Его величество Аудри разрешил забрать вас с собой.
«Мэннар, ради всех богов, только промолчи», - мысленно попросила она. Он промолчал, просто подошел и встал за ее креслом.
- Король разрешил, - медленно выговорила Сильхе, словно пробуя слова на вкус. – Не поинтересоваться сначала моим мнением – тоже неуважение, и в этот раз вина полностью на вас.
Но второй раз упрекнуть в неуважении арданца не вышло.
- Слова короля ничего для вас не значат? При том, что вы на службе у короля?
«Вот так и припишут тебе государственную измену, только ответь».
- Вам солгали. Или вы сами сделали неверные выводы, - сказала она. – Пока король не платит мне жалование, я не у него на службе. Он дал мне должность, как выдают парадный мундир. Могу надеть и носить, а могу убрать в шкаф и забыть.
Как ни странно, арданец понял.
- Хорошо. Тогда спрашиваю: вы поедете со мной в Ардан?
- Нет.
- Почему?
Сильхе была злая, от спанья в кресле у неё болела спина, помятая одежда и беспомощность не улучшали настроения. Поэтому и ответ был не слишком вежливым, зато правдивым:
- Потому что вы собираетесь мне что-то навязать. Здесь, на чужой территории, прислушались к моим словам и изменили тактику, на своей вряд ли станете прислушиваться. У меня хватает обязанностей. Мой муж, мой… - она глянула на мальчишку, - подопечный, моя жизнь, наконец. Я не хочу еще одну.
- Это дело не желания, а долга, - строго сказал гость.
- И правда, - она начала отсчитывать, загибая пальцы, прописанные в законе Ардана ценности: - Долг перед семьёй. Семья для меня прежде всего. Долг перед отечеством – служить и приносить процветание своей стране, не вашей. Долг перед королём – повторюсь, он мне не платит, но да, он мой король, и если прикажет, я выполню приказ. Долг перед собой - никогда не принимать предложения, которые навязывают, от людей, проявляющих неуважение. Этим я уроню достоинство свое, своей семьи и страны. А став человеком без достоинства, я стану недостойна вашего предложения. Простите, господин посол, но нет.
Она почти физически ощутила, как напрягся за ее спиной Мэннар. За такие речи можно было в пять минут попасть в темницу. Но Сильхе решила, во-первых, проверить, насколько она в самом деле нужна арданцу… и во-вторых насколько у нее есть выбор.
- А если моя ситуация такова, что мне все равно, достойны ли вы? – спросил он спокойно, хотя лицо все же изменилось, похоже, он старался удержаться от более резких слов.
- Тогда вам должно быть все равно, что вы получите. Искреннюю, от души и сердца, помощь или службу, полную силу того, что я могу и умею, магию барда, магию слова – или формальное, равнодушное, а значит пустое и бессильное исполнение долга. И деньги тут не решают ничего, - сразу уведомила она.
Он долго молчал, потом кивнул:
- Я обдумаю это. И попрошу, чтобы вас отпустили.
- Благодарю, - только теперь она встала и поклонилась.
Посол развернулся и вышел четкой красивой походкой военного на параде.
Судя по всему, обещание он исполнил – когда трое попытались выйти, их никто не остановил. От дворца до дома было далеко, можно было взять пролетку, но Сильхе попросила этого не делать. Ей надо было подумать. Мэннар не мешал, хотя ему явно было, что сказать. Но Рюн начал лезть с вопросами:
- А если тебе хорошо заплатят, поедешь в Ардан? А если король и правда прикажет? А если…
- А если я дам тебе по шее? – не хотелось, чтоб прозвучало, как угроза, но вышло именно так – злость все еще бурлила где-то внутри.
Мальчишка замолчал и до дома не сказал ни слова. Хоть не сбежал и то хорошо. Но в доме сразу куда-то исчез, словно спрятался.
Мэннар утащил Сильхе на кухню, приготовил для нее цветочный чай, к которому отлично подошли купленные им по пути пирожные. Она пила и ела, почти не замечая вкуса. Только на третьем пирожном словно очнулась. Рассмотрела темную сморщенную ягоду внутри теста и сказала:
- А вроде в «Ромашку» не добавляют изюм…
- Кондитер захотел пооригинальничать, - ответил Мэннар. Помолчал и добавил: - Что будем делать? Может, захочешь, как тогда, напиться и подраться?
- Это для случаев, когда мне грустно, - покачала головой Сильхе. – А сейчас я в ярости. Прости, я не знаю, что буду делать. Хочется сбежать, но толку не будет. Вернут – еще на цепь посадят, с них станется.
- Уже посадили, назначив Главным Бардом, - прямо высказал муж. – Возвысили, дали кучу прав и вместе с ними обязанностей. С человеком, связанным обязанностями, можно сделать многое.
Больно, зато честно. Она перетерпела боль до момента, когда та превратилась в разумную мысль:
- Это только на год. Хотя за этот год много чего можно придумать. Но знаешь, о чем я вспомнила? Как мы попали через Сагриндорэ сразу в Иллерму просто потому, что ты ее помнил. Что если мы можем попасть в Румно прямо сейчас? И никакая погоня не достанет… Только брат останется тут. Если решат, что он меня прячет…
- Скверно, - согласился Мэннар. – Иметь средства – и не иметь возможности. Но я тоже подумал насчет Сагриндорэ и розы. Давай сделаем тебе розу-татуировку? Не всегда успеешь нарисовать цветок.
Сильхе покатала идею в голове и почти сразу согласилась.
- Давай. Прямо сейчас поищем мастера, хоть отвлекусь и перестану думать обо всей этой пакости. Боги отстали, так теперь короли пристают.
Она порылась в сумке, достала кошелек. Потратила примерно пять монет, пятнадцати должно хватить за работу мастера, а если нет, Мэннар добавит из своего кошелька. Подумала о Рюне и не найдя его взглядом, позвала:
- Рюн! Мы идем делать мне татуировку. Ты остаешься или с нами пойдешь?
Заскрипело. Открылось дверь кладовки, где она держала принадлежности для уборки.
- С вами. Я знаю хорошего мастера. Только он дорого берет.
- Хорошая работа должна хорошо стоить, - ответила она, вешая кошелек на пояс - Веди.

Мастер жил на другом конце города, пришлось брать пролетку, благо расплатиться было чем. Художник по коже оказался полуорком – по фигуре человек, но кожа чуть с зелена, челюсть тяжелая и уши большие и острые. И роскошная грива курчавых черных волос, собранных в хвост. Сильхе озвучила, чего хочет.
- Где? – спросил мастер. – И какую?
Предложил ей два альбома, один просто с цветами, среди которых роз было больше всего, другой отдельно с розами.
- На предплечье, с внутренней стороны… Ой.
«Ой» касалось содержимого альбомов. Рисунки были великолепные и очень разные. Простые, изысканные, стильные, почти наивные, словно рисовал ребенок, символические, схематические, карикатурные, странные… Сильхе потратила чуть не час, чтобы выбрать розу похожую на цветок из шелка, какие делают для платьев. Нежные переливы и отблеск на лепестках невольно направляли мысли к Сагриндорэ.
- Хорошо, - принял заказ мастер. - Мужчине и мальчику тоже?
- Зачем? - удивилась девушка.
- Семьи часто делают сразу всем.
Мэннар усмехнулся:
- Пожалуй нет. Привык к чистой коже.
- А я хочу! - тут же заявил Рюн. - Можно?
Сильхе задумалась, не рановато ли ему? Пожалуй, нет.
- Смотря что. Говорят, татуировку потом даже магией трудно свести, так что она должна тебе нравится всю жизнь. Никаких костей и черепов, ничего вызывающего.
- Скрещенные мечи! - выпалил он.
Мастер улыбнулся, обнажив острые орочьи клыки.
- Что ты хочешь сказать этими мечами? Со стороны кто-то увидит вызов - человек хвалится, что владеет в совершенстве двумя клинками. Они же могут быть знаком наемника. Или несостоявшегося самоубийцы, поставившего крест на своей жизни – в некоторых культурах так и отмечают.
Мальчишка насупился.
- Я хочу… особенное. Легенду. Свою собственную, но откуда мне знать, какой она будет?
Мастер достал и полистал еще один альбом с рисунками, показал что-то Рюну:
- Что скажешь об этом?
На рисунке была чешуйка, острая, словно игла, внизу, широкая с разводами вверху.
- Чешуя? – мальчик казался разочарованным. – Но я же не рыба!
- А это и не рыбья. Вспомни, у кого еще бывает чешуя.
Мальчишка явно вспомнил.
- Хочу!
- Отлично. Тогда ты первый. Боли боишься?
Он признал, что боится, и мастер втер в плечо мальчишке бесцветную мазь. Работал полуорк не быстро – одна чешуйка заняла часа полтора, но оно того стоило – чешуя казалась не набитой, а выросшей, настоящей, даже отблескивала перламутром, хотя мастер использовал лишь один цвет – черный.
Потом настала очередь Сильхе, тоже попросившей обезболивающей мази. Понимая, что роза, более сложная и в три раза больше чешуйки, займет и больше времени, девушка спросила Мэннара:
- Может, сегодня вернешься на работу? Нет смысла терять хорошее место, если неясно, когда и куда мы поедем.
- Да, пожалуй, - ответил он.
- Тогда иди, сообщи хозяину, что все отменилось и хоть немного отдохни перед работой.
- Хорошо, - он поглядел на Рюна. – Оставляю ее под твоей защитой. Смотри, я тебе доверяю!
Мальчик серьезно кивнул.
Друст ушел, Сильхе смогла сосредоточиться на работе мастера. Выходило прекрасно, выбранное место, предплечье выше запястья, словно всегда ждало рисунка. Но на втором часу работы она начала ощущать покалывание, потом боль. Наконец зашипела сквозь зубы.
- Мазь перестала действовать? – удивился мастер. – Рано, должно было хватить до конца. Простите, госпожа, придется потерпеть.
- Куда я денусь, - согласилась девушка-бард.
Рюн помогал – отвлекал разговорами. Потом она привыкла, или боль стала не такой сильной.
Когда мастер закончил, уже темнело.
- Девять золотых, госпожа.
Она потянулась к кошельку… к тому месту, где он был, потому что на поясе оказалось пусто. Заглянула под стол – может, уронила?
- Что-то случилось?
- Кажется, потеряла кошелек… Такой коричневый мешочек с зеленым вышитым жуком.
- Был на поясе, когда вы вошли, - кивнул мастер. – Значит где-то тут.
Где-то, но где? Она и Рюн облазали и осмотрели весь пол и не нашли ничего. К счастью, на ней все еще был пояс с заначкой. Сильхе выгребла монетки из потайных кармашков, хватило как раз. Но чувствовала себя при этом неуютно, хотя не совершила ошибки и не сделала ничего стыдного. По дороге она смотрела под ноги, словно могла найти потерянное, дома сразу залезла в сумку, хотя кошелька там быть не могло…
Но он там был – тот самый, коричневый, с желтыми завязками и вышитым на боку зеленым жуком. Девушка высыпала монеты на стол, посчитала, не понимая, почему их так много… Все двадцать. А ведь она расплачивалась за платье для Рюна, билеты за рейсовку и с возчиком пролетки. Торчавший тут же Рюн спросил:
- Что?
- Точно не знаю, надо проверить. Но мне кажется, кошелек сам в сумку вернулся, как и монеты в него.
Мальчишка быстро сообразил, что это значит, но с позиции «шныря», ловкача с Теневого двора.
- Ну здорово же! Теперь можно тратить сколько угодно!
- Нельзя, - отрезала она. – Вычислят. И потом, знаешь, я живу в этом городе и точно не буду тут гадить. И портить себе репутацию.
Она закинула кошелек обратно в сумку, залезла в тайник, достала оттуда потраченные в платяной лавке четыре монеты, рассовала по тем же поясным кармашкам и кинулась к двери. Ее подгонял стыд. Четыре золотых не много, но обман все равно обман. Лишь бы госпожа Перст еще не закрыла лавку.
Она не закрыла, но собиралась. Сильхе ворвалась туда так, словно за ней гнались.
- Госпожа, простите, я вас невольно обманула.
Хозяйка посмотрела удивленно:
- Что такое?
Девушка не знала, как объяснить. Но надо ли?
- Проверьте, пожалуйста, дневную выручку. Мои монеты должны были исчезнуть. Если не исчезли, я буду счастлива, если да, расплачусь заново.
Госпожа Перст зашла за прилавок, наклонилась там над чем-то. Через минуту сказала:
- Монет нет. Золотом сегодня расплачивались только вы.
- Вот, - девушка подошла, положила на стол четыре альса. – Эти не исчезнут. Пожалуйста, не думайте обо мне плохо, случайная магия…
Хозяйка взяла монеты и убрала под стол, кажется, с облегчением. Улыбнулась:
- Вы же бард, голубушка? Душа не терпит некрасоты? Любой бы просто забыл.
- Я еще не раз зайду в вашу лавку. Как бы смотрела вам в глаза? А если не вам, то себе…
- Боги вас за это наградят, - с уверенностью сказала госпожа Перст.
- Может быть. Это не важно. Доброго вечера вам, - Сильхе вышла наружу, чувствуя облегчение.
Как хорошо. Происшествие себя исчерпало, можно о нем не думать, а просто идти домой по вечерней улице. И стоит, наверное, поторопиться, можно даже пробежаться, как бежала она сюда, а то прохожих все меньше. И мерещится всякое, вроде шагов за спиной.
Наверное, она зря сказала, что сумеет воспользоваться кинжалом если будет надо. Хотя да, на нее же никто не нападал. Просто идущий навстречу человек, шатавшийся как пьяный, схватил за руку. От запястья до локтя и по всему телу разлилась приятная прохлада, рот сам собой растянулся в довольной улыбке. Жизнь так прекрасна. Какой милый этот прохожий, ведет ее куда-то, наверняка в замечательное место.
И она шла, и улыбалась, и думала о хорошем.


А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Cat20087 Дата: Суббота, 28 Авг 2021, 3:01 PM | Сообщение # 94
Избранник
Группа: Проверенные
Сообщений: 1982
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Lita ()
Возвысили, дали кучу прав и вместе с ними обязанностей. С человеком, связанным обязанностями, можно сделать многое.


Хочешь не хочешь, а придется пойти навстречу желанию посла.

Цитата Lita ()
На рисунке была чешуйка, острая, словно игла, внизу, широкая с разводами вверху.
- Чешуя? – мальчик казался разочарованным. – Но я же не рыба!
- А это и не рыбья. Вспомни, у кого еще бывает чешуя.
Мальчишка явно вспомнил.
- Хочу!


Интересно, какая связь между мальчишкой и драконом?

Цитата Lita ()
Какой милый этот прохожий, ведет ее куда-то, наверняка в замечательное место.
И она шла, и улыбалась, и думала о хорошем.


Вряд ли Сильхе ждет что-то хорошее...


ksenia
 
Lita Дата: Понедельник, 30 Авг 2021, 6:38 AM | Сообщение # 95 | Сообщение отредактировал Lita - Понедельник, 30 Авг 2021, 7:06 AM
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Cat20087 ()
Интересно, какая связь между мальчишкой и драконом?

про это пока молчок:))
Чуток приболела, потому выкладку задержала.... За терпение - сразу две главы.

Глава четвертая. Кровь и музыка. «Теперь понимаю». Слабая женщина и ее мужчины

Место, куда ее привел незнакомец, было темноватым, но, наверное, так и нужно. В темноте, например, лучше видны огни фейерверков. Правда, фейерверком можно обжечься и тогда больно. Вот как ей сейчас – боль вонзилась в бедро, такая сильная, что на глазах выступили слезы.
Незнакомец отошел в темноту, встал в пяти шагах и смотрел оттуда, глаза блестели, словно живое серебро. Под этим взглядом она начала приходить в себя.
Но раньше ноги подкосились. Сильхе села, прислонившись к какой-то опоре. Задела рукой ногу, ощутила мокрое и горячее. Кровь. И ее очень быстро натекло столько, что собралась целая лужа. Зачем? За что? Она подняла взгляд на «пьяницу», но тот уже исчез. А улыбка с губ – нет. Все еще хотелось улыбаться, хотя разум бил тревогу. Ее ранили. Ей нужна помощь.
Перед глазами начало меркнуть. Нет! Слово взвизгнуло, как нервно задетая струна и мир вдруг ответил - словно разбуженный, взорвался многочисленными песнями, мелодиями, нотами. Сильхе на миг оглохла, а потом, заставив остальные стать тише, зазвучала сольная партия, отчего-то более важная - и более тревожная.
Кровь – она все еще текла и у нее был звук. Сильхе слышала отчетливую мелодию уходящей жизни, неровно пульсирующую, потому что это уже были последние минуты.
Когда-то она знала, что делать с музыкой.
Губы не подчинялись, но горло – да. Девушка запела… скорее, загудела, сначала просто повторяя мелодию крови, потом… потом она встроила ее в другую, которую помнила хорошо, по тому, как она сплеталась с музыкой Мэннара. Частью ее были ноты, подаренные Кано в храме как ответ на молитву. Её собственная «песня-внутри», настоящий подарок Мотылька, который не исчез, когда порвалась струна.
Влага жизни перестала вытекать. Но там, внутри, ее осталось мало, сознание мутилось и поддерживала его только музыка, которую Сильхе слышала со всех сторон. Звучало всё, звучало так прекрасно, что хотелось плакать от счастья. Заледеневшие в улыбке губы, наконец, расслабились и она смогла нормально петь… Мир был прекрасен. «Боги, спасибо». Но сначала надо позаботиться о себе.
Она пропела новые звуки, все еще связывая со своей песней, и рана закрылась. Теперь снова музыка крови. Заставить там, внутри, родиться новую кровь, чтобы поскорее восполнить потерю.
- Госпожа? О, боги…
Рядом стоял какой-то человек… Он тоже звучал, но странно.
- Сейчас, - она ощутила касание – магии или рук, Сильхе так и не поняла, но оттолкнула их.
- Госпожа? – в голосе было удивление.
- Живая, - выдохнула она, перестав петь. – Помощь не нужна.
На самом деле это было не совсем так. Запущенное ускоренное кроветворение не прибавило сил, а надо было как-то добраться до дома. Поэтому девушка попросила:
- Помогите мне встать.
- Но вы не сможете!
Спорить тоже не было сил.
- Дайте руку! – повторила она.
Он дал. И оказался почти прав – Сильхе едва смогла встать. Помогла музыка, звучавшая со всех сторон, дававшая жизнь и поддержку, и твердая сильная рука, хотя этот новый прохожий – белые волосы торчат в стороны, лицо приятное, но слишком простое, в широкой накидке с сотней карманов, обычной для целителя – не выглядел особо сильным. Только на миг она поймала странное ощущение – словно в лицо ей дохнуло неизбывной древностью.
- Ваша рана… - начал он.
- Уже закрылась, - сказала девушка, стараясь не упасть и сосредоточиться для первого шага, ища поддержку в музыке мира, которая делалась все тише.
Беловолосый провел над ее бедром ладонью, удивленно посмотрел на собственную руку.
- И верно.
Перевел взгляд на кровавую лужу. Сильхе невольно глянула туда же.
- Но вы потеряли всю или почти всю кровь и должны быть мертвы. Кто вы?
- А вы?
- Глен Шиар. Я лечу людей. Услышал, как вы зовёте…
- Я не звала, - не согласилась девушка, но представилась: - Сильхе. Проводите меня до дома. Тут должно быть недалеко.
Она вдруг поняла, что не знает, где находится. Может, раньше и была в этом тупике, образованном стенами двух домов и глухим забором, но ночью, да еще при таком слабом свете.
- Если сможете идти, идёмте, - согласился лекарь Глен.
Они медленно двинулись по улице на свет – настоящий свет фонарей. Выйдя из тупика, Сильхе сразу сориентировалась. Еловая улица, понятно. Ее строили не по плану, в итоге нет более запутанной улицы с большим количеством тупиков.
- Кто вас так? Вы же не сами? – спросил спутник.
- Наемник, я думаю.
«И даже знаю, кого могла настолько разозлить».
- А то, что я слышал… что вы пели? И почему мир тоже пел?
Она остановилась. Мир пел еще для кого-то? Сейчас, на фоне почти затихшей музыки - «пожалуйста, не уходи!» - мысленно просила Сильхе, но ответа не было - это выглядело горькой иронией.
- Не знаю, почему вы это слышите. Если в вас есть эльфийская кровь…
Музыка замолкла совсем. Сильхе ощутила себя оглохшей и несчастной. Последние силы оставили вместе с музыкой, одной воли не хватало, чтобы устоять на ногах. Лекарь не дал упасть, закинул ее руку себе за шею, крепко ухватил за запястье.
- Держитесь. И скажите, куда идти.
- Улица Добрых Встреч, пятнадцатый дом.
Он повел, почти поволок ее вперед. Сильхе старалась как-то переставлять ноги, чтобы не совсем уж висеть на незнакомом человеке. Но все равно, когда они остановились у калитки ее дома, Глен тяжело дышал и выглядел изможденным. Она больше не слышала его музыки.
Самое меньше, чем можно ответить на помощь – слова благодарности. Сильхе решила не ограничиваться ими. Утвердившись на своих ногах – можно ведь опираться и о забор – пропела причудливую двенадцатизвучную песню Глена, вложив в это душу и сердце, свою искреннюю благодарность и желание, чтобы потраченные силы к нему вернулись. На вид он не изменился, разве что дыхание выровнялось. Глен смотрел удивленно, потом сказал:
- Спасибо. Усталость ушла, и спина больше не болит. Помочь вам дойти до двери?
- Нет, справлюсь. И благодарю за помощь.
- Вы прекрасно помогли себе сами… Теперь я понимаю… но не все. Разрешите нанести вам когда-нибудь визит.
Сильхе не была уверена, что ей нужен еще один непредвиденный знакомый.
- Не буду навязываться, - тут же отступил лекарь. – Скажете «нет» и больше меня не увидите. Но я хороший лекарь и могу пригодиться. Приду, если позовёте.
Она снова скользнула взглядом по лицу Глена. Молод, хотя старше неё. И что-то тут есть еще, неуловимое, как отголосок далекой песни.
Девушка-бард не успела спросить ничего - лекарь поклонился и ушел так быстро, словно куда-то спешил.
Сильхе добралась до дома, вошла, и тут же у порога села на пол. Сил не осталось совсем, как и желания о чем-то думать. Она напряжено прислушалась – не зазвучат ли снова ее мир, ее дом, ее жизнь? Но музыка ушла, оставив на своем месте пустоту и отчаяние. «Боги, но почему?» Боги не ответили.
Зато из комнаты вышел, наверное, услышав, как хлопнула дверь, Рюн, увидев ее, замер. Спросил с сомнением:
- Ты живая?
- Так плохо выгляжу?
- Ну… вроде тех дохликов, что плясали для Кудрявого, когда ему захотелось увидеть «танец мертвых»… Это у тебя кровь? Тебя ранили?
Кровь. Она вспомнила, как сидела в целой луже. Штаны пропитались насквозь. На полу останутся пятна. Если Мэннар это увидит… Хотя нет, он же ушел работать.
- Помоги мне, - попросила она. – Поставь воду греть.
- Немного есть, на чай, - сообщил мальчишка. Быстро сообразил: - Сейчас в тазик налью.
Уже на кухне она сумела с его помощью снять окровавленные тряпки, а потом, самостоятельно, вымыться небольшим количеством теплой воды, пока мальчишка мыл запачканный пол в коридоре. Только после этого, уже третью порцию воды использовав на чай, Рюн спросил:
- Что с тобой случилось-то? Кто-то напал?
- Похоже, наемный убийца. – Сильхе невольно сжалась, представляя, как будет рассказывать это мужу. – Друст меня убьет… А потом брат воскресит и тоже убьет.
Верно, надо уже поговорить с братом. И научить Рюна, как вызывать Колля, на всякий случай.
Встать со стула удалось не с первого раза.
- Пошли, покажу кое-то.
В зале она подошла к деревянному портрету, положила руку на синий камень в оправе.
- Смотри, надо согреть его ладонью, и тогда «говорилка» заработает. Это если обычный вызов, когда ничего не случилось. Любой синий камень. А красный – если случилось и надо срочно, или просто хочешь сообщить, что беда.
Деревянная фигура в раме ожила. Сильхе отошла подальше и села, хотя надежда на то, что это «подальше» не позволит брату рассмотреть ее белое, как бумага, лицо с черными синяками под глазами, даже не мелькнула.
Дело шло к ночи, но Колль не спал, он вообще предпочитал ночной образ жизни. Увидев сестру, выдал такое ругательство, что девушка заслушалась. Выпустив пар, спросил:
- Вы не уехали?
- Нет, - она быстро рассказала ему и про королевских стражей, и про ночь в замке, и про посла, и про покушение.
- Сейчас, – бросил он и погасил «говорилку».
Сильхе не успела опомниться, как брат стоял рядом с ней.
- Привет, юноша, - поздоровался он с Рюном, отряхнув с волос и одежды пыль быстрого «телепорта праха». – Сильхе, быстро в кровать.
Она не успела опомниться, как оказалась в постели под одеялом, хотя ей не было холодно. Но для начала брат осмотрел бедро и убедился, что рана действительно закрылась, оставив на память о себе тонкий шрам. Кроме этого, Колль использовал и заклинание, от которого ее пробрало холодком.
- Прости, но я должен был проверить, - заметив, как она ежится, сказал брат деловым тоном без тени сожаления. – Ты жива, в общем-то здорова, хотя твой лекарь сказал правду. На чудо списать не могу, извини. Надо будет разбираться. А пока… Парень, принеси стакан воды.
Рюн принес. Колль достал из кармана необъятного балахона пузырек, чем-то похожий на череп с неприятной на вид желтой жидкостью. Выцедил из него в стакан тягучую каплю желтизны. Едва коснувшись воды, она сделала ее сначала черной, потом розовой, потом снова бесцветной.
- Выпей, - Колль протянул Сильхе стакан, помог привстать, пухлые руки брата были удивительно сильными.
Вкуса она не почувствовала, но последний глоток встал в горле комом. Брат мягко погладил горло, и девушка смогла сглотнуть.
- Сейчас уснешь, и скорее всего до утра. Но пока не спишь – какого праха ты вообще шарахалась по темноте одна?
- Сумка… волшебная… В нее возвращается все, что туда положено. Деньги тоже, прямо с кошельком. А я ими днём рассчитывалась, - уже отплывая в страну снов, пробормотала Сильхе.
Колль снова выругался.
- Эта твоя честность! Можно было вернуть и днем!
Ответить на это она уже не успела.

Утро для нее наступило часов в двенадцать и было наполнено вкусным запахом. Оказалось – гречневая каша с печенью. Брат еще был здесь, муж – уже. Но убивать ее никто не стал, только накормили до отвала. Вылезать из постели не хотелось – возможность побыть слабой женщиной в окружении двух заботливых мужчин очень привлекала… Но круги под глазами Мэннара говорили о том, что он, работавший ночью, не ложился досыпать утром, наверняка ждал ее пробуждения.
- Друст, если ты не ляжешь, я встану, - сразу пригрозила она. – И начну стирать и убираться.
Муж не улыбнулся.
- Не хочу тебя потерять.
- И не потеряешь. Пока будешь спать, мы с братом что-нибудь придумаем, он все-таки маг.
Мэннар подумал и кивнул:
- Ладно. Но больше никогда!..
Она кивнула, чувствуя стыд и боль. Так легко умереть… а тот, кто останется с твоей смертью, уже никогда не будет прежним.
Муж ушел. Колль смотрел с легким осуждением:
- «Мы с братом что-нибудь придумаем»?
- Надо было как-то его спать отправить… А Рюн где?
- Пошел в лавку за плодами шиповника. Хоть с твоей кровью все в порядке, но стоит попить настойку. И я сделал для дома магическую защиту, но полностью она проблемы не решит.
- Вообще не решит, - поправила Сильхе мрачно.
- Прятки тоже не помогут, но как временная мера - вполне. Мой совет - езжай в Ардан. А я поеду с тобой.
Она удивилась так, что не сразу нашла слова для ответа:
- Но почему? Собираешься лично меня защищать?
- И да, и нет. Ты осталась жива, но твоя смерть записана здесь, - он поднял лежавший на столике у кровати медальон-каплю. – Я просмотрел эту запись. Видел твоего убийцу и как он действовал. Сначала «ледяная улыбка», заклинание или контактный яд, потом нож в бедро. И взгляд. Ходит слух, что на королевской службе есть убийца по прозвищу «Смотритель»…
Девушка пожала плечами:
- И не сомневаюсь. Принцесса Зеллин…
- А зачем это принцессе? При ее наклонностях ты ей интереснее живая.
От холодного братова суждения пробрала дрожь.
- Но тогда кто?
- Попробуем связать все в одну цепочку. Тебя назначают Главным Бардом страны – приглашают на подписание договора, где тебя видит посол – не дают уехать из города, чтоб опять же посол смог забрать тебя в Ардан: таковы планы короля. Кто-то немедленно устраивает покушение, словно ты мешаешь его планам. Получается, есть вторая сторона, которая сильно не хочет, чтоб ты ехала в Ардан. А ты даже не поинтересовалась, что тебе там предстоит делать, - Колль покачал головой. - Не узнаю тебя, сестричка. Как же первое правило барда?
- Я не прошла мимо ни одной тайны, что попалась мне на пути в прошлый раз – и куда это меня привело? – спросила она устало.
Он улыбнулся:
- В легенду. Ладно. Отдыхай. Думай. Жди. И соглашайся, когда придет время.

Только это и оставалось. Пить настойку шиповника, сделанную для нее братом, ловить тревогу в глазах Мэннара, стоило ему заметить, что у нее плохой аппетит или она ежится от внезапной дрожи, позволять мальчишке приносить ей в постель книги и фрукты и вручать ей с церемонным: «Моя госпожа!». Уговаривать мужа не бросать работу даже на время. Он и сам понимал, что в этом нет смысла.
Слабость продержалась до утра второго, после покушения, дня, а там воскресло упрямство: на возражения мужа, девушка ответила:
- Считаешь, лучше помереть от скуки? Ладно. Но учти, в этом случае я попрошу Колля меня не воскрешать!
И Мэннар отступился.
Его опека не была навязчивой. Всего лишь чуть больше внимания, чем обычно. Сильхе не могла запретить ему. Очередной вечер свёлся к теплому «Как хорошо, что ты рядом» и тому, что муж принес поцарапанную кинтару и попросил спеть.
Рюн тут же за столом читал ее журнал с записанными снами, но услышав просьбу, отвлекся.
Она взяла инструмент, коснулась струн, как чего-то родного, привычного, а значит успокаивающего. Лучшим – лучшее. Пусть даже оно будет тревожным.

- Нет, мне не разгадать такой загадки.
И каждый день, куда бы ни пошла,
Иллюзия того, что все в порядке,
За это дань с меня уже взяла.

Мгновения, потерянные сразу,
Скользнувшие украдкой за порог,
И память, без которой меркнет разум,
И человек ничто, и бог не бог.

Дашь руку мне, поддержишь, улыбнешься,
Найдешь слова, чтоб стало веселей…
Но если вдруг уйдешь и не вернешься,
И я погасну искрою в золе.

И пусть весь мир в кошмаре и упадке,
Пока ты рядом – все печали дым.
Иллюзии того, что все в порядке,
Сначала хватит, после - поглядим.

Мэннар молчал недолго.
- Обещаю, что буду всегда хранить тебя, нашу семью, быть рядом…
- Я наконец поняла, в чем твой недостаток, - перебила Сильхе, не поддержав его порыва. – Ты постоянно даешь обещания… В старой «Книге богов» написано, что с этим стоит быть поосторожнее, потому что «клятвы и обещания - паутина, которую ткет для себя человек и даже бог не может расплести».
- Но это важно… И нужно. Мужчина дал слово – мужчина должен его сдержать. Магия, которая всегда работает.
- Жалко, что ты свою силу потеряла, - вздохнул Рюн, листая журнал.
Она вдруг вспомнила, как вылечила себя. Дать ли мужу и себе эту надежду? Дать. Она нужна им обоим.
- Не совсем потеряла, - сказала она.


А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Lita Дата: Понедельник, 30 Авг 2021, 7:06 AM | Сообщение # 96 | Сообщение отредактировал Lita - Понедельник, 30 Авг 2021, 7:07 AM
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Глава пятая. Козырь в рукаве. Мужчины решают. «Я сильнее»

- Ха! Ну так я и знал! – мальчишка отчего-то обрадовался больше, чем радовалась она сама. – Не бывает же, чтобы сила совсем ушла!
- Сила ушла, - не согласилась девушка-бард, - но память осталась. Я помню кучу мелодий, которыми пользовалась. Ту музыку, которой залечила ваши с Кано раны на мосту, Друст. Ту, которой себя исцелила вчера…
- А меня можешь? – мальчишка осторожно, одним пальцем, тронул плечо со свежей татуировкой и зашипел. – Болит. Интересно, сколько еще терпеть?
- Неделю, может меньше, - она вдруг поняла, что ее роза на руке не болит совсем и удивилась. Но это сейчас не важно. - Нет, Рюн, твоей мелодии я не слышала, так что ничем не помогу.
- Ну ладно… - он вздохнул, смиряясь. – А как ты вообще поняла, что сила есть? Ну, в первый раз.
- Да, - поддакнул Мэннар, - ты это и мне не рассказывала.
- Ну, как, - усмехнулась она, - по-бардовски – случайно.

Таверна была из приличных, зато работала до самого утра, поэтому Сильхе задержали надолго - все просили песен и платили за них щедро. Но Гестис-Случайность никогда не даёт только один, хороший, дар, чтоб не присоединить к нему и дурной. У нанятого на сегодня охранника - после ночного выступления девушка не рисковала идти домой в одиночку – в таверне нашелся товарищ, с кем оный охранник и напился. Выглядел он и в таком виде внушительно - плечи широкие, ручищи огромные, но пошатывался и блуждал взглядом. Ну, хоть идти недалеко.
А за неприятностями далеко и не надо. Вынырнувшая из-за угла троица выглядела как на картинке. Сильхе видела одного из трёх в зале, одетого как аристократ – он и сейчас был расфуфыренным, но на благородного не походил нисколько.
- Красавец, не геройствуй, - сказал «аристократ» ничуть не протрезвевшему даже в такой ситуации охраннику, направляя на него зараженный арбалет, - мы против тебя ничего не имеем. И против тебя, красотка, только денежки отдай и дуй дальше.
- Нет, пусть еще споет, - хихикнул второй бандит, мелкий, зато с большим мечом.
- Ага, сейчас так спою, что уши отвалятся, - она со страху дернула струны.
Ощущение было странное, словно Сильхе до этого держала на привязи, как пса, тугой поток воздуха и спустила его теперь, показав цель. Эффект вышел потрясающий: любителей золота расшвыряло по сторонам. Правда, третий, бугай с топором, быстро встал, и девушка машинально рванула струны снова. И даже не посмотрела, что с ним только услышала, как бухнуло, словно кем-то ударили о стену – рванула бежать, с иронией отметив, что пьяненький охранник тоже на месте стоять не стал и драпанул, аж пятки засверкали.

- Не погнались? – спросил Рюн.
- Представь, нет. Наверное, решили не связываться с магией. Не совсем же идиоты.
- И стала ты опасная женщина, - усмехнулся мальчишка, - и тебе это понравилось.
- О да, - согласилась она. – Но Ворнейн показал мне большее. Музыку мира. Красоту. Вот о чем больше всего желаю. Не о потерянной силе – о потерянной красоте.
- Ну, красота-то никуда и не исчезла, - заметил Мэннар. – И она тоже сила. Прежде всего она, ведь ты бард.
- Красота и память, - кинула девушка. – Из этого тоже можно сделать силу… Слушай, хочу проверить, как на тебя подействует твоя музыка, если ее спеть. Можно?
- У меня ничего не болит, - улыбнулся муж, - хотя…
И потянулся за лежавшим тут же ножом для разрезания бумаги.
- Вот только попробуй! – пригрозила Сильхе.
- Ладно-ладно. Но как понять, что работает, если ничего не изменится?
- А вдруг изменится? – она сосредоточилась и пропела его мелодию, вкладывая в нее свое спокойствие и веру в любимого человека.
- Хм, - Друст помолчал, словно все еще к чему-то прислушиваясь. - Не могу сказать, что совсем ничего не почувствовал. Есть что-то неуловимое.
- Ну хоть так, - смирилась с результатом Сильхе. – Но раз уж пришло время проверок… Попробовать, что ли, и переход куда-нибудь через Сагриндорэ?
- Только не одной! – попросил муж.
- Конечно нет, в том и смысл. Пойдешь со мной?
- Лучше возьми мальчика, - заметил Друст. – Если кто-то снова придет по твою душу, я смогу им объяснить… что надо подождать, или отстать.
Его желание остаться немного удивило, но объяснение показалось логичным.
- Постараюсь не задерживаться, - пообещала она.
- А что такое Сагриндорэ? – спросил поймавший паузу в разговоре Рюн.
- Проще показать, чем рассказать. Так. Наверное, мне лучше тебя касаться, - она встала, подошла к нему и положила тоже вставшему мальчишке руку на плечо. – Не пугайся и не удивляйся.
- Что я, маленький, что ли?..
Мгновение чтобы сосредоточится на связи двух роз, на похожести той, что на руке, на мир, куда Сильхе хотела попасть, и на цветок, оставленный у камня.
Память притянула память.
Все то же – шелк, песок, камень и роза возле него. Только чувство другое. Где-то здесь обитает Беллия, новая хозяйка Сагриндорэ.
- Это мы где? – спросил мальчишка.
- Пространство, хранящее всю память мира. Такой карман для нее.
- Волшебный карман? А тут есть сокровища?
Она понимала почему Рюн спросил, в журнале была сказка и обо этом, записанная одной из первых. И тоже без конца.
«Один человек жаждал обладать черным сокровищем, но никак не мог его найти. Попадались ему и красные, и синие, и всякие, только черного не было. Даже боги не могли с этим помочь и тогда он обозлился и стал отнимать у людей их цветные сокровища. И оказалось, что, отнимая, может приблизиться к своему, хоть краем глаза хоть на миг увидеть его. Черное сокровище появлялось словно дразня, и тут же исчезало, ускользая…»
- Может и есть… про сокровища никогда точно не скажешь.
На одном из парящих полотнищ появилось лицо - словно девушка стояла с той стороны, прижимаясь к нему; длинные волосы были бы рыжими, но сквозь белый шелк цвет не различался.
- Помню, - прошелестел голос, все еще не лишенный знакомых нот, - тебя, его, ваше.
- Здравствуй, - приветствовала хозяйку Сагриндорэ Сильхе с теплым, но горчащим чувством. – Да, я тоже помню. Скажи, я могу попасть отсюда в другое место, если хорошо его помню?
- Если память сильна, если узел можно развязать лишь так.
- Поняла, спасибо. Рюн… я попробую перенести нас кое-куда.
И снова – рука на плече мальчишки и память. В последний миг Сильхе поняла, что хочет не куда, а к кому. Наверное, нет разницы, место или человек. Ортансия, звуковой маг, которую Армал превратил в камень – в самом ли деле заклятье было снято? Колль написал другу-магу в Тимарте, но тот смог лишь сообщить, что происшествие в башне-гостинице расследовали и жертв, кроме старого голема, нет.
- Ох!
Ортансия, только что вышедшая из реки, где купалась в одном белье, нырнула в кусты, прячась от незваных гостей, но через мгновение вылетела оттуда чтобы обнять старую знакомую, намочив ее ног до головы.
- Сильхе! Ты тут как? И кто это с тобой?
- Я тут через Сагриндорэ… потом объясню. Это мой паж, - она стояла к воде так близко, что набежавшая волна окатила ей ноги. - У-ух… Ледяная же! Как ты купалась?
- Ничего, я с детства закаляюсь. Привет, паж, - мальчишке Ортансия просто подала руку, совершенно не стесняясь своей полураздетости, зато Рюн покраснел, когда жал её маленькую ладошку.
Только после этого девушка взяла висевшее на том же кусте полотенце и завернулась.
- Ты же совсем-совсем в порядке? – спросила Сильхе, чувствуя несмотря на комичность ситуации, как подступают к глазам слезы.
- Я-то? Конечно. Ты про тогда? Ну, просыпаюсь – на песочке валяюсь, никого больше нет. Пошла сначала в стражу, пыталась им доказать, что произошло преступление, не сумела. Пыталась узнать, что с тобой случилось – и тоже никак. Зато я слышала музыку, когда расколдовалась… Это же твоя?
- Не знаю, наверное. Я тоже пыталась узнать, что с тобой случилось, брата просила связаться с друзьями-магами в Тимарте…
- Из Тимарта я тоже уехала, почти сразу. Теперь тут, в Румно.
- Румно? Ох как здорово! – обрадовалась Сильхе. – Мы собираемся с мужем навестить его родителей, сможем и с тобой повидаться.
- С мужем? – переспросила Ортансия. – Я думала, он…
- Я тоже, - перебила Сильхе, не желая вспоминать. – Расскажу… и тоже потом. Мэннар ждет, мне лучше вернуться… Я просто решила попробовать новый способ путешествовать, вдруг пригодится, и сразу вспомнила о тебе.
Ортансия сделала короткий, четкий жест, от которого зашумел воздух.
- Но ни следа телепорта. Ты говорила о Сагриндорэ… Шелковый Мир не сказка?
- Моей госпоже не мешает, если сказка, - не преминул похвалится «паж». – Она великий маг.
- Вижу, - серьезно кивнула Отрансия. – То есть прямо сейчас вы ко мне в гости не пойдете?
- Нет, - с сожалением сказала Сильхе. – Я обещала быстро вернуться.
- Ну ладно, - девушка-маг снова улыбнулась. – Тогда заходите позже. Я живу на улице Рыжих Котят, дом семнадцать.
Сильхе не удержалась – обняла ее сама, а потом вернулась в Сагриндорэ… и домой.
Голова начала кружиться уже в конце разговора с Ортансией, а сейчас Сильхе как-то сразу покинули силы, и девушка села прямо на пол. Рюн тронул ее за плечо:
- Тебе плохо?
- Что такое? – Мэннар уже стоял рядом.
- Понятия не имею, - ответила она обоим. - Словно из меня выпили всю жизнь.
- Не особо балуйся с телепортами, - проворчал с «говорилки» брат – а Сильхе и не заметила, что артефакт активирован. – Особенно с теми, которые неизвестно, какую цену с тебя берут.
- В прошлый раз ничего такого… Мэннар, на кухне есть орехи, я бы погрызла, чтоб восполнить потерю сил…
- Сейчас все будет. Но сначала отнесу тебя в кресло, - он подхватил ее с пола и исполнил обещание, бережно перенеся через всю комнату. – Точно нужны лишь орехи?
- И попить чего-нибудь… Там еще вроде бы остался шиповниковый настой.
Муж улетел на кухню. Зато брат остался.
- Почему сейчас решила пробовать? – спросил он.
- Хочу иметь козырь в рукаве… Я теперь отвечаю не только за себя.
Колль улыбнулся.
- Моя сестричка повзрослела… Но не очень этому рада.
- Привыкну, - отмахнулась Сильхе. – Рюн, а ты-то в порядке?
- Да что со мной будет… - мальчишка плюхнулся в соседнее кресло. - Это и была тайна, которую ты мне открыть обещала?
- Она самая. Что бы ни случилось, помни – мы легко можем сбежать.
- И куда ты в этот раз бегала? – поинтересовался Колль.
- К девочке-звуковику. Слава всем богам, она жива и здорова.
- А ты не очень, - строго сказал брат. – Снова бледная и без сил. Говоришь, в прошлый раз такого не было?
- Нет. И Сараис ничего не говорила про узел, - она повторила для Колля слова Беллии.
- Ну смотри, - заговорил брат чуть назидательно. – Магия это «сначала плати, потом бери» или «бери, но позже заплатишь». Чудо – просто «бери, если нужно». «Развязать узел можно лишь так» – только через Сагриндорэ попасть к твоей знакомице. Но ты могла и просто приехать к ней. В чуде не было нужды. Ты получила не его, а магию. Поэтому пришлось заплатить.
- В Иллерму мы тоже тогда могли попасть обычным путем. Хотя… Нас сильно зажимали обстоятельства и время. Ладно, приму твое объяснение, братик. Ты у меня чаще прав, чем нет.
Мэннар пришел с кухни с чашкой орехов и настоем шиповника в кружке. Рюн попросил дать ему попробовать, скривился от одного глотка:
- Дрянь какая, как ты это пьешь? – он посмотрел на Сильхе.
- Жить хочу, - призналась она и сделала большой глоток.
- Пей, деточка, - с довольной улыбкой ласково проговорил Колль, - большая будешь, сильная-здоровая…
Сильхе нашла в себе силы швырнуть в ожившую картину орехом.
- В самое сердце, - Колль театрально приложил руку к груди. – Кстати, я немного порасспрашивал про твоего посла. Почти двадцать лет на своей работе, ни одного провала. Хотя его так и не возвысили и ничем не наградили. Но в Ардане чтоб наградили надо или умереть на своем посту или хоть попытаться. Вряд ли он предложит тебе что-то неподобающее, а вот нелегким оно может оказаться как нечего делать. Арданцы считают, что трудности закаляют человека, делают сильным и полезным стране.
- Оказывается они не только на одной войне помешаны…
- Еще и на спорте, и на служении достойной цели. Но не дай боги он станет обращаться с тобой как с арданкой! Требования и ожидания сразу непомерно возрастут… Хотя, судя по всему, не станет, посол умён.
- Я поняла, что умён, хоть и начал с глупости, - согласилась Сильхе.
- Есть куча причин, по которым умный человек может начать с глупости. Все, мне пора. Если что-то изменится - сообщи.
Брат погасил «говорилку».
- Это он пришел меня проверить? – поинтересовалась девушка у мужа.
- Нет, я сам вызвал, надо было обсудить с ним одну штуку.
Она смотрела на мужа достаточно долго, чтобы он понял намёк и рассказал, что за штука. Но Мэннар предпочел пожать плечами и промолчать. «У мужчин свои секреты. Ну ладно».
Зато выбранное средство оказалось верным – минут через десять упорного поедания орехов слабость начала уходить.
- Отменная штука, - сказала она, оставляя полупустую тарелку и пробуя встать.
Ноги вполне держали.
- Можно делать «хаш», южную смесь молотых орехов с изюмом и медом, - сказал Мэннар.
- При случае попробую. Тебе сегодня на работу?
Кажется, вопрос ему не понравился.
- Да, ночную. Поменял, чтобы побыть с тобой. Послушай… Я не могу тебя просто так тут оставить. Не посчитаешь меня тираном, если попрошу пойти со мной? В таверне есть комната для отдыха и там кушетка.
Рюн, вернувшийся к чтению журнала фыркнул:
- Никогда не женюсь. Сюсюкаете, прям как дети. Мужчина должен сам решать!
- И как бы ты решил? - усмехнулась Сильхе, скрывая за насмешкой, как она рада, что серьезный разговор перешел в шутку.
- Да просто – взял на руки и унес. Или сказал: «Молчи, женщина, и слушай мужа».
Мэннар изобразил тирана: насупился, набычился и произнес сурово:
- Так, женщина, слушай мужа своего. Ты идешь со мной… но петь там не будешь, если вдруг это пришло тебе в голову. Будешь отдыхать и веселиться.
- Да мой господин, - изобразила покорность Сильхе. – Хотя если в гостинице нет сегодня менестреля, могу и спеть.
По лицу Мэннара мелькнуло сомнение.
- Не свалюсь, - поспешила успокоить она. – Тем более буду сидеть. На выступление сил хватит. И ты будешь меня видеть.
- Бессонная ночь не слишком на пользу…
- В последние два дня я столько спала, что вряд ли усну ночью, - заметила она.
Мальчишка опять фыркнул:
- Обязательно надо придумать оправдалку… Топайте уже, раз решили.
- Погоди, а ты? – тут же спросила Сильхе.
- Меня никто не убивал. А если что, спрячусь, тут места много. И дверь никому не открою, и с незнакомцами говорить не буду. И даже пожрать сам найду.
Двое взрослых переглянулись. «Думаешь, можно?..» - «Ему не пять лет, справится». - «А если что, Колля позовет, я научила». Был на самом деле этот обмен мыслями, не был? Неважно, они поняли друг друга.
После этого собраться заняло каких-то полчаса, и то потому, что Сильхе слегка поправляла цвет лица, еще бледноватый, с помощью ланской пудры.
Впервые со дня покушения выйти из дома было странно. Мэннар выбирал только освещенные места, да и не было совсем неосвященных на пути в центр города. Но медленно, постепенно душу Сильхе начал наполнять страх. Каждый прохожий казался угрозой, каждое движение в ее сторону - попыткой приблизиться. Она пробовала отогнать страх, сделав волевое усилие, но не помогло. И тогда пришла злость. Убийца-человек был где-то снаружи, убийца-страх – внутри, и это она сама пустила его туда.
Словно нарочно на пути попался небольшой темный участок, промежуток между двумя фонарями, где лежала густая тень. Сильхе остановилась и попросила Мэннара:
- Дай мне минутку… Надо привести душу в порядок.
Он кивнул.
- Помочь могу?
- Только не мешать.
Сильхе огляделась, давая себе еще минуту, и зря, потому что страх вцепился в душу всеми своими когтями. Она переждала очередной приступ паники и подняла голову. Все плохо? Да. И там, в полутьме, ее ждет убийца, темная фигура с глазами, полными серебра. Вон он стоит, в нескольких шагах.
Девушка нарисовала его в воображении, в деталях, которых не видела, но сейчас это было неважно. Олицетворение ужаса могло выглядеть как угодно. Сильхе шагнула навстречу. Горло на миг сжало, но потом помогла злость. Бард остается бардом всегда. И бард шел навстречу тьме и пел вызывающе громко:

- Да, знаю я, что смертны мы,
И доказательств мне не надо.
Ты смотришь серебром из тьмы,
Всегда далёк и вечно рядом,
Готовый снова дать урок,
Раз одного мне было мало.
Но ты не более жесток,
Чем равнодушье и усталость.
И там, где встретишь вновь меня,
Спрошу, как есть, без проволочек:
Гасить огонь, ища огня -
Скажи уже, чего ты хочешь?

Она пела и шла через тень навстречу фигуре… пусть воображаемой, но от этого не менее страшной. Прошла сквозь нее и остановилась под фонарём, в его свете. Страх не ушел совсем, еще шевелился где-то внутри, но стоило ему поднять голову, Сильхе взяла, как нашкодившего щенка и встряхнула. «Я сильнее». Ужас сдулся проколотым пузырём.
Девушка повернулась к мужу.
- Я все.
Он подошел, не удержался и приобнял, и так они продолжили путь дальше. Даже не спросил, что она сделала. Только заметил:
- Это было… немного дерзко.
- Даже не немного. Хотя песня на самом деле адресована моему Черному учителю… Я этого тоже тебе не рассказывала. У всякого барда в любой момент времени есть два учителя, Черный и Белый. Не профессора, не маги, просто люди, с которыми ты, иногда против твоей воли, проходишь науку, что пригодится потом в жизни.
Он нахмурился.
- Мне не нравится, как это звучит. Помню, ты говорила, как твой Черный привязал тебя к ненавистной подруге на сто слов. Он вообще имел на это право?
- Имел, как любой, кто учит или тренирует. Синяки неизбежны, ты должен об этом знать.
- Белый учитель тоже поступает жёстко? – спросил Мэннар, чуть подумав.
- Чаще всего да. Просто Белый – это обычно кто-то не чужой. Ты можешь им быть сейчас. Кое-чему ты меня точно научил.
Чуть игривый тон, кажется, переменил настроение им обоим, так что к дверям «Синей Флейты» они подошли легким шагом и за легкой беседой. Дверь открылась, пропуская уходящего посетителя – и звуки песни.
- Мои услуги не понадобятся, - усмехнулась Сильхе, поправляя ремень кинтары, - сегодня тут есть бард. Рейналь, как всегда, успел первым.


А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Cat20087 Дата: Вторник, 31 Авг 2021, 1:26 PM | Сообщение # 97
Избранник
Группа: Проверенные
Сообщений: 1982
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Lita ()
За терпение - сразу две главы.


Благодарный читатель в моем лице терпеливо ждет новых глав и мысленно желает всех благ Автору rose

Цитата Lita ()
Её собственная «песня-внутри», настоящий подарок Мотылька, который не исчез, когда порвалась струна.


Удивительно! А я так жалела Сильхе, потому что она лишилась не просто дара, а части самой себя.

Цитата Lita ()
этот новый прохожий – белые волосы торчат в стороны, лицо приятное, но слишком простое, в широкой накидке с сотней карманов, обычной для целителя – не выглядел особо сильным. Только на миг она поймала странное ощущение – словно в лицо ей дохнуло неизбывной древностью.


Еще одна таинственная личность на жизненном пути Сильхе - начало новой нити повествования. Как мне это нравится!

Цитата Lita ()
Мой совет - езжай в Ардан. А я поеду с тобой.


О, дорога с Коллем наверняка будет интересной)

Цитата Lita ()
- Я не прошла мимо ни одной тайны, что попалась мне на пути в прошлый раз – и куда это меня привело? – спросила она устало.
Он улыбнулся:
- В легенду. Ладно. Отдыхай. Думай. Жди. И соглашайся, когда придет время.


Легенды, как мы...

Цитата Lita ()
- Я наконец поняла, в чем твой недостаток, - перебила Сильхе, не поддержав его порыва. – Ты постоянно даешь обещания… В старой «Книге богов» написано, что с этим стоит быть поосторожнее, потому что «клятвы и обещания - паутина, которую ткет для себя человек и даже бог не может расплести».


Снова вспомнилась цитата из любимого произведения:


Цитата Lita ()
- Дрянь какая, как ты это пьешь? – он посмотрел на Сильхе.
- Жить хочу, - призналась она и сделала большой глоток.
- Пей, деточка, - с довольной улыбкой ласково проговорил Колль, - большая будешь, сильная-здоровая…


Повеселилась)))


ksenia
 
Lita Дата: Четверг, 02 Сен 2021, 1:19 PM | Сообщение # 98
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Cat20087 ()
О, дорога с Коллем наверняка будет интересной)

Я постаралась, чтоб была интересной:) Читатель мне сказал, что Колль маловато представлен в первом томе - вот и решила взять с собой. Ну и хороший некромант еще никому лишним не был))

Цитата Cat20087 ()
Снова вспомнилась цитата из любимого произведения:

О! А я сходу не вспомнила! Пора перечитать, похоже.

Глава шестая. Лучший почти во всем. Яд и вода. «Я не беспомощна»

- Вы знакомы? – спросил Мэннар, придерживая для неё дверь.
- Отчасти. Все хорошие барды друг друга знают. Просто вопрос конкуренции. Когда слышишь, что кого-то хвалят, идешь послушать выступление, учишься чему-то или просто подмечаешь новые приемы… или чужие ошибки. Знакомишься с новым человеком, в конце концов. Новые люди – хороший подарок для барда.
- Интересные типажи, - кивнул муж, входя следом за ней. – Присядь пока, поговорю с хозяином.
Она устроилась за неудобным, стоявшим в самом углу столиком, который редко кто занимал. Рейналь заметил ее, улыбнулся. Сильхе тоже заметила – на чем он играет. Маленькая дорожная арфа словно пела сама, тонкие пальцы едва касались струн и зал наполнялся не музыкой даже – жизнью. Голос, чуть с хрипотцой, лишь добавлял совершенству нотку, делающую невозможное возможным, оттенял своим несовершенством:

- Пусть ветер крепчает, пусть в кронах дерев
Рычит, словно раненый лев…
Нет силы надёжней, чем вера твоя,
Острее меча и копья.

Она видела и слышала все, о чем он пел, чувствовала на лице капли дождя и дыхание ветра, рев настигнутого охотником раненого зверя и плач охотника, понявшего, что убил заколдованную любимую... Это было не искусство, а нечто большее. Чудо, наверное. Мир снова звучал мелодиями и отзвуками… пусть не собственными, теми, которые Рейналь хотел ему придать, но все же…
Закончив «Балладу потерь», он почти сразу заиграл новую песню:

- Я был многим, прежде чем стать собой:
В колчане стрелой и словом, унявшим боль,
Дорогой, ведущий к сокровищам или тайне,
Именем, тем, что с губ не соскользнет случайно,
Каплей последней в бутылке или судьбе.
Был большим и меньшим - и вот я пришел к себе.
Имеющим стрелы в колчане и слово, чтоб боль унять.
Вино, чтоб забыться и тайну, чтобы понять.
Лишь имя, которое не произнесу внезапно,
Было так многим. Кто знает, чем станет завтра?

Сильхе было приятно – Рейналь выбрал её песню, вернее, это была ее версия старой баллады древнего барда. Хороший способ приветствовать собрата про профессии, она сделала бы так же. Девушка кивнула с улыбкой, признавая, что старый знакомый доставил ей радость. Что-что, а в радости он знал толк. Необычная красота – в нем смешивались крови разных рас, а в итоге получилось чуть смуглое лицо с тонкими чертами, глазами цвета ореха и нежными изгибом по девичьи ярких губ – привлекала к нему девушек, талант – слушателей. Рейналь был лучше, чем Сильхе, почти во всем.
Мэннар снова подошел к ней.
- Хозяин ничего против не имеет, можешь занять комнату для отдыха.
- Посижу тут немного, - сказала она, - дослушаю Наля. Где комната, я помню, - дверка под лестницей.
- Захочешь есть – зайди на кухню, - напомнил Друст и отошел к дверям, где уже стоял Хромр, второй охранник-орк.
Вместе они составляли интересную и на удивление внушительную пару. «Красавец и чудовище». Несколько минут Сильхе любовалась контрастом – здоровенный зеленокожий орчара, угрожающе клыкастый, и Мэннар, в сравнении с ним тонкий и невысокий, но все равно выглядевший так, что пренебречь было нельзя. Хозяин таверны был умен – парни отлично дополняли друг друга: орк внушал уважение или страх, Мэннар действовал успокаивающе и чаще выпроваживал разошедшихся клиентов словами, чем силой.
Рейналь тряхнул головой, убирая с глаз шикарную челку цвета темного шоколада – остальное стриг коротко – и продолжил петь.
Вечер перешел в ночь, когда он закончил концерт. Хоть таверна и работала круглые сутки и платили тут щедро, но бард, видимо, не собирался выступать до утра. Сильхе подошла, пока он набивал кошелек монетами, которые посетители клали ему в плоскую шкатулку для сборов.
- Привет, Птаха, - первым поздоровался он, назвав девушку университетским прозвищем. Кивнул на ее ободранную кинтару: - А чего снова со Старушкой? Подарок-то где?
Сильхе терпеливо вздохнула. Он давал имена всем и всему, инструментам тоже, даже чужим. Она так почти никогда не делала. Терять что-то, у чего есть имя, горше, чем безымянное.
- И тебе привет, Наль. Подарок потерян навсегда. Но ты-то где взял такое сокровище?
- Черное сокровище, - усмехнулся он. – Надо же, угадала имя.
Она сразу вспомнила записанный сон Мэннара.
- Не столько угадала… Есть такая сказка, о человеке, который никак не мог получить черное и отнимал у других всякие, цветные… Так откуда?
- Арахна подарила, Шангис, - он повернул арфу боком и показал серебристый знак на черном дереве.
Очень знакомый знак. Точно такой же Сильхе носила на алом берете паучьего шелка.
- Что? – он явно заметил перемену в ее лице.
- Алая арахна? Из таверны «Приют ткачихи»?
- Оттуда. Вы знакомы? Она тебе тоже что-то подарила?
В тоне барда послышались неприятные нотки с долей ревности.
- Ничего такого, - успокоила собрата девушка. – Просто шелковый берет. Тебе бы отлично пошел. Но его я тоже потеряла.
«Как и арахну». Странное слово, «потерять», для того, кого убил.
- А сказка о Черном Сокровище? От нее?
- Ну… да...
- Расскажешь? – ухватил главное, самое вкусное для барда, Рейналь.
- Нет, - сразу отказалась Сильхе и попыталась отшутиться: - У нее нет конца и я сама не понимаю, о чем это.
- Обо мне, конечно, и о моей инструменте, - фыркнул он. Посмотрел внимательно, таким взглядом, словно хотел заглянуть и внутрь, и жалел, что не может. Глаза блестели.
- Обижаешь собрата, - в голосе в общем-то не было обиды. – Могла бы и вспомнить, что можешь мне доверять. А кстати… может просто поспорим?
Она невольно усмехнулась.
- О чем опять? Ты лучший бард, чем я, и спорить нечего. И да, слово держишь. Но все равно нет.
- Я же не прошу со мной переспать, если проиграешь! Твой новый парень за такое, пожалуй, и убить может. Зря связалась, вообще не твой тип… и на тебя смотрит, словно на собственность.
Бард смерил Мэннара оценивающим взглядом, тот не удержался от точно такого же оценивающего взгляда - между парнями проскочила искра.
- Муж-то? – усмехнулась Сильхе. – Имеет право.
- М-у-уж? – с кислым выражением лица протянул Рейналь. – Теперь выплачивать десять золотых Мартигу – мы спорили, что ты не выйдешь замуж до тридцати. Ладно. Мне пора уже, - он осторожно уложил арфу в потертый кожаный футляр, застегнул, повесил на плечо. – Счастья тебе с твоим.
Сильхе проводила его взглядом. Чувство от разговора был странное – словно недоговоренное связало их и развязать будет непросто. А в одиночку – невозможно.
Она кивнул Мэннару и прошла в комнату для отдыха, маленькую, но уютную, с кушеткой и столиком, креслом и стеной, примыкавшей к кухонной печи, а значит всегда теплой. Сразу захотелось лечь, но не спать, просто полежать и подумать. Было о чем. Значит, арахну звали Шангис и она одаривала бардов, а может не только их. Сильхе знала об арахнах слишком мало, чтобы судить о причинах. Но по-человечески – алая ткачица собиралась умирать и отдавала то, что ей не нужно, напоследок делала для других так много, как может. «Где бы ты сейчас ни была – спасибо»…
Скрипнула дверь – в комнату заглянул Мэннар.
- Не спишь еще? Я принес тебе плед.
Он вошел, развернул клетчатую ткань, висевшую у него на локте, укрыл Сильхе.
- Твой знакомый тебя чем-то расстроил?
- Скорее я его, когда отказалась с ним спорить. Рейналь на спорах слегка больной. Но прошлый он проиграл и пришлось давать мне слово, что перестанет… делать с собой нехорошие вещи.
- Значит, у вас не сложилось?
Она вспомнила искру, пробежавшую между ее другом и ее мужем. Все-таки ревность?
- Нет, любимый. Ни тогда, ни потом. – Помолчала, решая, спросить или нет. – Скажи, почему вдруг сейчас? Мы рассказывали друг другу о своих прежних любовниках, и ты ни разу…
- Он такой же как ты, - позволил себе перебить Друст. – Бард. Я никогда не смогу дать тебе то, что может он.
Она встала, откинув плед, обняла мужа… Сначала просто обняла, потом долго-долго смотрела, словно целуя взглядом, напитываясь светом, который видела в нем и стараясь передать свой. Их общая жажда, так и не утихшая до конца, их общее прошлое, небольшая часть дороги и приключений, их новая жизнь вместе, когда можно каждый день открывать друг в друге новое, не всегда приятное, но и оно – счастье, потому что идеальное – мертво… Но когда она все же поцеловала его, то это был поцелуй женщины мужчине, а не прошлого другому прошлому.
Отстранившись, она с улыбкой смотрела как гаснут в его глазах последние искры ревности.
- Я тебя убедила?
- Настолько, что хочется наплевать на работу, остаться и тоже тебя убедить, - улыбнулся он. – Но нельзя.
- Иди. Потом… поучим друг друга убеждению.
«Какая ты…» - было в его глазах. «Это не я такая, это ты такой».
Муж, наконец, вышел, оставив ее одну.
Плед оказался немного колючим, но теплым. Она закуталась в него и быстро уснула, успокоенная, умиротворенная.
И проснулась мгновенно, от удушья. Вместо шеи – камень, не пропускающий воздух. Из полутьмы на нее смотрели глаза, полные серебра, и мир снова звучал музыкой, но сейчас это было бесполезно. Она, хрипя, пыталась вдохнуть хоть немного, от напряжения по щекам текли слезы, грудь разрывало от недостатка воздуха и свет гас слишком быстро. «Помоги…» - даже мысль она не успела закончить…
А потом что-то мокрое коснулось лица. Губы тоже были мокрыми.
- Пей, пожалуйста, тебе надо пить!
Она не была против – сухое горло требовало его намочить. Глоток удалось сделать не сразу, зато потом она приникла к сосуду, которого не видела, потому то перед глазами все еще было темно. Ах да, надо открыть глаза.
Открыла.
Мэннар поил ее водой из стакана, приподняв голову, страшный, с неживым лицом, за его спиной маячил хозяин гостиницы, сухопарый старик в клетчатой жилетке.
- Жива? Ну слава всем богам!
Сильхе глотнула торопливо и слишком много и закашлялась. То ли у воды был странный привкус, то ли у нее во рту. Зато дышать снова получалось легко, лишь немного хрипело в груди.
- Да, слава богам, - едва слышно повторил Мэннар.
Он не спрашивал, что случилось – показал ей фиолетовые пятна на полотенце.
- Яд «черногубник». Противоядие – простая вода.
- Это снова был тот наемник.
Муж кивнул, повернулся к хозяину.
- Стражу звать будем? – спросил тот. – Или лекаря? Миташ тут рядом живет.
- Нет смысла, убийца уже скрылся. А лекаря можно.
- Не надо, - попросила Сильхе. – Я себя нормально чувствую. Ну почти нормально.
- Госпожа, вы уверены? – в голосе хозяина были и тревога, и облегчение – ясное дело покушение на убийство не сделает лучше репутацию его гостиницы.
- Да, господин. Кроме того, я умею себя лечить.
- Сильхе, а вдруг ты сделаешь что-то не так? – вмешался Друст.
- Тогда и позовете лекаря, - она вдохнула поглубже. – Дай руку, попробую встать.
Он еще потемнел лицом, но спорить не стал. Сильная теплая рука помогла подняться и сесть. Голова не кружилась, и в общем было не так плохо. Кроме одного. Мир снова молчал.
- Который час? – спросила она, по ощущениям понимая – утро.
Мэннар подтвердил:
- Рассвело.
- Значит, тебе можно идти домой?
- И можно, и нужно, - сказал хозяин. – И завтра можешь не приходить, побудь с женой, Хромр справится и один.
Он вышел, оставив их наедине.
Мэннар тут же сел рядом, притиснул к себе, зарылся лицом ей в волосы.
- Найду это сволочь и убью, - выговорил он едва слышно.
Сильхе вспомнила, как с ней обошелся брат. Жесткая правда.
- Не найдешь, - сказала она. – И не убьешь. Скорее он тебя, потому что мастер в этом деле.
- Это мы еще поглядим.
Сильхе услышала в этом больше бессилия, чем злости.
- Пойдем домой, - попросила она, вставая.
Шатать не шатало, а так, легкая неуверенность, словно тело затекло от долгого сна в неудобной позе.
- Хочешь, понесу?..
- Не нужно. Двигаться – это так хорошо, - она вдруг осознала эту новую правду.
В самом деле. Движение - это ведь жизнь.
Он что-то понял и не стал возражать, но, когда вышли, нашел пролётку, так что до дома они домчались в миг. Заспанный Рюн вышел встречать.
- Никто не приходил? – просила Сильхе.
Мало ли, может убийца сначала заглянул сюда.
- Не. Только твой брат через портрет. Мы с ним поболтали немножко. А ты чего такая?
Хоть она и чувствовала себя хорошо, но выглядела, наверное, не очень.
- Меня снова убить пытались.
- Ой, - сказал мальчишка. И, непосредственный, как все дети, заметил, потирая живот: - Есть хочется.
- Сейчас что-нибудь сделаем. Ты овощи чистить умеешь, мой паж?
- Чего там уметь, если нож острый?
Она почти услышала мысли Мэннара: «Готовить? Сейчас?». «Да, любимый, именно сейчас. Чтобы быт помог хоть какое-то время не думать о смерти. О том, что убийца наверняка вернется доделать работу и в третий раз может получиться. О том, что когда я проснулась, хрипя, была еще ночь, а значит я пролежала полумертвая до утра… или все-таки умерла, но этого я знать не хочу... О том, что надо рассказать все брату».

Они втроем пошли на кухню и в шесть рук быстро приготовили завтрак, а потом съели, болтая ни о чем. Мальчишка согласился помыть посуду, Сильхе увела Мэннара, уговорив лечь спать. Но сразу он, конечно, не лёг.
- Ты так… словно ничего не случилось, - он стоял посреди комнаты и смотрел на нее каким-то новым взглядом.
- Мне пришлось. Иначе будет худо. Время разбираться настанет, но не сейчас.
- А когда?
Она вдруг услышала – безо всякой магии, что он на той грани, где перестаешь верить в себя, свои силы, в то, что можешь сделать хоть что-то. А в самом деле, что делать? Не злить тех, кто может нанять убийцу, уже поздновато. Найти убежище – уже нашла, но спасет ли? Бить первым в ответ на любую угрозу? Ходить с охраной? Спрятаться, сменить имя и даже лицо с помощью магии? Говорят, такая маска даже прирастает. Упросить богов ее защитить? Убедить всех, что она уже умерла? Все это и ничего. На хитрость найдется другая хитрость, на магию магия, на силу сила.
Значит пора собраться. Вернуть себя прежнюю и перестать скрываться за широкой спиной мужа, который тоже не всесилен. Стать сильной, уверенной, немного наглой, и перестать отмахиваться от прошлого. Перестать прятаться.
Она мысленно пропела свою мелодию – не надеясь на какой-то результат, просто когда ты бард, музыка для тебя знак во всём. В звуках не было прежней силы, но она все равно что-то почувствовала, что-то шевельнулось, сдвинулось встало на место. Да, именно так. Сильхе велела себе верить в это.
- Я не беспомощна, - сказала она. - если убийца даст с ним поговорить, он будет в моей власти. И тем более ты не беспомощен. Опыт, воля, навыки воина, умение подмечать разные вещи, умение использовать ситуацию в свою пользу – тот, кто решит не считаться с тобой, будет дураком. И думаю, ты все еще в какой-то мере «золотой мальчик», счастливчик. Успел же напоить меня водой, пришел вовремя, словно почувствовал. А вместе мы еще опаснее, ведь твоя сила - это моя сила, и наоборот.
- Моя любимая опасная женщина, - улыбнулся он, но так, чуть-чуть. – Но я должен найти выход.
- Колль предложил все же поехать в Ардан. Не ради пряток – чтобы было время разобраться, найти способ надежной защиты. И испортить планы нанимателю убийцы.
- Твой брат умён… но я не всегда его понимаю. Вчера уговаривал связать нас с тобой «Нитью жизни». Он напрочь отказался и обругал меня последними словами.
- С ума сошел? – шипящим шепотом спросила Сильхе, горло перехватило. – Думаешь, я захочу, чтобы ты умер, если я умру? И даже без этого... Колль объяснил, что это только в начале работает как надо, а потом тот, кто держит «нить» начинает расплачиваться десятикратно? Я упаду, а у тебя окажутся сломаны кости, я поранюсь, а ты свалишься от потери крови. Думаешь, позволю?..
- Поэтому и не спрашивал. Но я твой муж. Надо будет – отдам все.
- Только попробуй!
- Моя любимая опасная женщина, - повторил Мэннар без тени улыбки.
- Еще какая опасная. И если ты не ляжешь спать, стану опасной и для тебя.
- Лягу-лягу, - согласился он. – Никуда пока не выходи, хорошо? И с братом снова поговори, может и правда даст тебе магическую защиту.
- Обязательно. Отдыхай. – Она толкнула мужа в сторону их общей постели, убедилась, что лег, и вышла.
В зале ждал, раскладывая на столе пасьянс «сорок картей» - четыре ряда по десять - Рюн. На краю стола лежал журнал со снами-сказками.
- Ты чего кричала? Ссорились?
- Да нет. Просто… уговаривала так. Ты еще не дочитал? – Сильхе кивнула на свои записки.
- Почти. Немного осталось.
- Ты меня удивляешь, - призналась девушка, садясь в кресло у камина. Ее отчего-то морозило. – Мальчишки вроде бы дома сидеть не любят, у тебя за три дня только и было приключений, что сумку мне купить да татуировку сделать, даже гулять не ходишь, и не скучаешь.
- Есть чего пожрать, не бьют, тепло – почему вдруг скучно? Ну иногда хочется пойти куда-нибудь. Я бы в цирк сходил, например. Денег дашь?
- Деньги вообще-то тут лежат так, что можно просто взять, - осторожно заметила она, стараясь чтобы не выглядело как намек, что брать можно. – Но ты спрашиваешь. Почему?
- Потому что даже у «шныря» должна быть честь, - очень просто, даже без особой гордости сказал мальчишка. – Унтар… ну тот орк, который мне тогда подзатыльник выдал, научил меня и читать, и что надо ценить и хорошее, и плохое. И разным вещам еще. Он вообще не злой, если так. Люди злее.
Она невольно вспомнила Армала. И госпожу роспорядительницу из Иллермы. Хотя – можно ли ее назвать злой? Как и Дриана Ву, уехавшего из Полустолицы почти сразу?
- Иногда злее. Злость от расы никак не зависит. Я, кстати, тоже не сильно-то добрая, учти.
- Сильно и не надо, а то на шею сядут, - с умным видом заявил мальчишка. - А ты добрая, подарки делаешь… Ты же правда отдашь мне карты? Хотя они ценные, старинные, можно много денег выручить.
- Отдам, раз обещала. Карты старинные, да. Но вот лежала бы эта ценная старина на чердаке, если б ты ее не нашел, и превратились там в труху. Считаю, кто отыскал сокровище, тому им и владеть. Давай покажу, что значат.
Она взяла крайнюю левую карту, перевернула. Это оказалось огненное колесо.
- Так… У логадо есть два значения – верхнее, простецкое, ответ типа «да» или «нет», и нижнее, более развернутое и глубокое. Это у нас будет «суета», то есть если просил о деле, то оно того не стоит. Или «Боги посылают тебе такое испытание, терпи, хотя толку может и не быть, но колесо вращается на оси, человек - на стремлении к цели».
- Не запомню… - скис мальчишка. – А ты-то откуда знаешь?
- Когда-то изучала для собственного интереса, уж больно образы на картах чудные. Но запоминать тебе и не нужно. Это логадо – придумай своё значение каждой карте и оно станет верным для тебя.
- Правда, что ли? – удивился он.
- Ну да. Потому и «Колода Старых богов» - вроде как эти боги не ушли совсем, а живут в наших душах, снах и фантазиях. Они подскажут тебе. Ну… для них это вроде как игра, но боги играют честно.
- Так поиграем! – воскликнул мальчишка, беря другую карту.
И почти час они азартно, где вспоминали, где сами придумывали, очень веселясь, значения для логадо. Вот что, к примеру, может означать карта, где змея то ли целует, то ли пытается укусить камень?
А потом в дверь постучали.
- Давай я открою, - предложил мальчишка. – И, если что, крикну, чтобы убегала.
- Да ладно, - отмахнулась она. – Не заявится же убийца прямо домой. Он, небось, еще и не знает, что ничего вышло.
И все же несмотря на нарочитую браваду, Сильхе подошла к двери с отчаянно колотящимся сердцем.
За дверью оказался не убийца, а Рейналь с молодящимся господином с напомаженными усами, гладко причесанным и одетым чуть кричаще, в оранжевое с синим.
- Привет, Птаха, - сказал бард. - Я тебе работу нашел.


А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Cat20087 Дата: Пятница, 03 Сен 2021, 1:08 PM | Сообщение # 99
Избранник
Группа: Проверенные
Сообщений: 1982
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Lita ()
Рейналь был лучше, чем Сильхе, почти во всем.

Цитата Lita ()
Ты лучший бард, чем я, и спорить нечего.


Сильхе спокойно признает, что другой бард лучше ее. Это дорогого стоит.

Цитата Lita ()
И думаю, ты все еще в какой-то мере «золотой мальчик», счастливчик. Успел же напоить меня водой, пришел вовремя, словно почувствовал.


Похоже, точно счастливчик. Два раза покушение не удалось - причем у настоящего убийцы, как считает Сильхе.

Цитата Lita ()
- Привет, Птаха, - сказал бард. - Я тебе работу нашел.


Сразу промелькнула мысль: вот не было печали...


ksenia
 
Lita Дата: Суббота, 04 Сен 2021, 11:15 AM | Сообщение # 100
О-очень пугливый ангел
Группа: Модераторы
Сообщений: 3196
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Cat20087 ()
Сразу промелькнула мысль: вот не было печали...

:D именно что...

Глава седьмая. Славы много не бывает. Приглашение. Проблемы путешественников

Вот в этом был весь Наль – совершенно не думавший, что кому-то может быть не надо то, что он для них делает. И с привычкой сделать - и посмотреть, что будет.
- Здравствуйте госпожа, - поклонился напомаженный. - я Торм Яхнис, хозяин большого числа таверн и гостиниц в районе Роз и Шипов. Сегодня открываю новую. Окажите мне честь выступлением в этот вечер! Обещаю щедрую плату, даже за самое краткое ваше присутствие!
- Соглашайся, - ухмыльнулся Рейналь. - Славы много не бывает.
Сильхе мысленно пообещала намылить ему шею, но обратилась не к барду, а к тавернщику:
- Простите господин, я связана другим обязательством.
- Именно на этот вечер? – огорчился он. – Тогда я могу задержать открытие до завтра.
- Я пока не имею возможности распоряжаться своим временем, - она покачала головой, выражая искреннее сожаление. В чем-то Рейналь был прав, славы много не бывает, особенно за хорошие деньги. - Но могу обещать, что обязательно выступлю у вас. Скажите, как называется таверна, и как ее найти.
- «Звезда удачи», госпожа, улица Открытых Врат, дом семьдесят два. Приходите в любой день!
Она кивнула:
- Обязательно. И если примете совет, пригласите Рейналя. Он лучше меня во всем.
Бард почему-то поморщился при этих словах.
- Я слышал о нем много хорошего, - согласился тавернщик, но почему-то с сомнением.
- Вы слышали правду, господин. От звука его прекрасного голоса замирают пылинки в солнечном луче.
- Ну что ж, может быть, может быть. – Торм Яхнис повернулся к барду: - Выступите у меня сегодня? О плате договоримся.
Рейналь кивнул, по виду не очень охотно.
- Тогда пойдемте, время не терпит, – пригласивший сразу повел себя как хозяин.
- Я вас догоню, - пообещал ему Рейналь, - только поговорю с подругой.
- Госпожа, - тавернщик поклонился и отошел к калитке, а бард остался.
Смотрел с каким-то странным чувством, потом спросил:
- Ты вообще не умеешь быть плохой?
- Для тебя - запросто, - тут же вспомнила, что обещала ему выволочку, Сильхе. – Чего ты хотел на самом деле, Наль? И зачем? Знаешь же, как я не люблю сюрпризы.
- Но это был приятный сюрприз… приятнее, чем то, что ты теперь Главный Бард страны. И когда успела?
- Король успел. Так зачем? Вряд ли ты хотел стать в итоге бардом на замену…
- А может, только на это я и годен, - в голосе Рейналя неожиданно прозвучала злость, – хотя и лучше тебя во всем. Можешь врать мне, но ты на самом деле так не считаешь!
- Нет, считаю, - она слышала – что-то не так. И почти понимала причину, но верить не хотела.
- А как же твое четвертое правило барда - «правду или ничего?» – криво усмехнулся он. – Клиентам ври, они наивные, поверят. Будь я лучше во всем, не проиграл бы тебе тогда.
- Ты проиграл прежде всего потому, что меня разозлил, - спокойно сказала Сильхе. – Растрепал всему свету о моем обещании. И я из себя выпрыгнула, чтобы закончить с этим и больше к нему не возвращаться.
Тут он наконец усмехнулся не криво, а довольно.
- А ты правда переспала бы со мной, если бы я выиграл?
- Конечно.
Он помолчал со странным видом, словно ждал продолжения. Не дождался.
- Я тебе хоть немного нравился?
Вряд ли он хотел правды. Но Сильхе не собиралась щадить человека, который судя по всем признакам, не сдержал свое слово. Об этом говорил его возбужденный вид, блеск в глазах, перепады настроения.
- Мне немного хотелось тебя спасти.
Вопреки ожиданиям, Рейналь лишь скривился, а не пришел в ярость.
- А зачем? Чтобы потом, как ты, запереть себя в семейной жизни? Но ты хоть успела побывать Главным Бардом Эвлии. Общаешься с королями, арахны делают тебе подарки, которые ты не ценишь и весь мир вертится вокруг тебя… И будет вертеться, все любят таких, добреньких, которые запросто признают, что кто-то лучше них во всем.
Она быстро шагнула к нему и ущипнула за руку. Бард вскрикнул и накрыл ладонью место щипка.
- Покажи, - потребовала Сильхе.
- Ты…
- Покажи! – она боялась разбудить мужа и все же повысила голос.
Рейналь разжал ладонь. Кожа на месте щипка была желтоватой, как у всех, кто долго употребляет «желтянку».
- Исчезни, - сказала она, отстраняясь. - И больше в мой жизни не появляйся.
Он что-то прошипел сквозь зубы, но она не слушала – закрыла дверь.
- Это кто был? – спросил Рюн, когда она вернулась в зал. – Бывший кавалер?
- Да если бы. Бывший друг, такой же бард, как я. Потерянная душа. Никогда, слышишь, никогда не пробуй «желтую травку» или «сладкую соль»!
- Ну… я уже пробовал, но не понравилось, потом так худо было, что легче помереть. А твой бывший, если плохой, то не мог прийти, чтобы тебя из дома выманить? Для убийцы, я хочу сказать? Меня… посылали иногда, постучаться, чтоб хозяева дверь открыли, а потом мы входили и грабили, - мальчишка опустил голову.
- Мы все иногда делаем глупости, - сказала Сильхе, отодвигая в сторону его «теневое» прошлое.
Самой было стыдно вспоминать, как она пыталась помочь Рейналю, споря с ним. Сейчас она знала, что это не работает, помочь можно лишь тому, что готов помогать себе сам. Зато Наль заранее рассказал всем, что затащит ее в постель вот прямо сегодня ночью, после своей блистательной победы в бардовском поединке и девушка разъярилась настолько, что победила почти легко. И да, заставила его дать слово больше не прикасаться к «желтянке».
- Наль не настолько плохой, чтоб работать на убийцу, - добавила она почти без сомнения.
- Ну ладно, - не стал спорить Рюн. - Слушай. Хочу тоже тебе тайну открыть, чтоб по справедливости. Меня обещали сделать королевским пажом за то, что я поеду в Ардан и украду там одну штуку.
- Какую штуку? – мысли о прошлом не помешали ей удивиться.
- Свиток старый, вроде там песенка записана. Тебя теперь в Ардан тащат, может, тут есть какая-то связь. Только если и тебя попросят украсть, не соглашайся, ты же не умеешь.
- Я вообще не собираюсь ничего красть… Песенка? Какая, зачем?
- Старинная. Мне мало что объяснили. А потом сразу в тюрьму, - он хмыкнул. – А потом сразу ты.
Сильхе задумалась, машинально перебирая карты логадо. «Сразу в тюрьму» могло значить, что кто-то передумал с миссией для мальчишки, или испугался, что он все запорет. Или кто-то узнал и вмешался. Хотя надежнее было бы просто прирезать Рюна. Кстати, вот и вопрос, хоть и страшненький…
- Подскажи, какие способы убийства в Теневом дворе самые популярные? Ножик в бок, понятно, травят, наверное, тоже часто.
- Еще могут в колодец кинуть или с крыши, а говорят, что сам упал. Могут задушить, - он посмотрел на ее шею и тут же отвел глаза. - Есть такие маленькие арбалеты, в рукаве прятать… А что? А, ты про себя.
- И про себя тоже. Если тебя передумали с этой «миссией» посылать, то могли просто тихо убить. Кто же тебя нанял?
- Ну… я думаю, что король. Мне намекали, что самый главный… А вот что я подумал: найми для своего убийцы убийцу! И путь они хоть друг друга убивают, лишь бы не тебя!
Сильхе покачала головой.
- Не могу я так, Рюн.
- Ну а что делать тогда?
- Опередить... – Она задумалась. - Заметить раньше. Использовать свои методы. Попробовать его перекупить опять же.
«Хотя если наниматели из королевской семье – что я могу ему предложить?»
- Хорошая мысль! - одобрил мальчишка. – Я тоже буду настороже, оглядываться почаще… Хочешь еще орехов?
- Пожалуй. И ты играл когда-нибудь в «Чудовища и сокровища»?
- Нет, - Рюн явно заинтересовался. - А это как?
- Это ты получаешь от меня записку, где в загадочной форме написано, где искать вторую, во второй третью, - Сильхе говорила таинственным полушёпотом, словно открывала тайну. - Иногда записка отсылает к Чудовищу, и оно в моем лице даёт задание или загадку предлагает разгадать. И так от записки к записке ты подходишь все ближе к сокровищу… М-м-м, три золотых монеты, не будем отступать от традиции. Когда найдешь, это будут твои собственные деньги.
- Идет! – тут же согласился он.
- Тогда дуй за орехами для голодного чудовища… а я пока напишу первую пару записок.
Рюн умчался на кухню. Решившая отвлечь его и себя игрой девушка занялась записками. В конце концов мир не ограничивается убийцами, королями и послами, если думать только о них – свихнёшься.
Времени все как следует подготовить не было и Сильхе импровизировала. Записки писала в стихах, но со скверными рифмами типа «Там, где вода не слишком близко, но звезды в ней видны и днем, найдешь ты пятую записку и как цветок сорвешь ее». Потом мальчишке пришлось сидеть в чулане и не подглядывать, пока девушка раскладывала письма по тайным местам. Для превращения в Чудовище она надела карнавальный костюм «Дамы из-за угла» - черные лохмотья, поверх них сеть с крупными ячейками, рогатая корона на голове…
Рюн оказался сообразительным и разгадывал загадки быстро… и тихо – это было первое условие Сильхе, не желавшей будить мужа. Этому же служило и первое задание Чудовища – сделать так, чтобы «вечный скрип затих». Скрипела калитка – что с ней ни делай. Девушка вручила мальчишке масленку и готова была простить ему неудачу, но у Рюна получилось: смазанные, петри перестали тоскливо взвывать от каждого поворота дверцы. Вторым заданием пришлось послать в лавку – Сильхе проверяла запасы и увидела, что кончилась мука. Для придания и этому элемента игры, она предложила приключенцу переодеться в девочку… Вернувшись, он, смеясь – и тоже тихо – рассказывал:
- Госпожа из магазина смотрит так и спрашивает: «Ах, деточка, я тебя раньше не видела. Твои родители недавно переехали? А как тебя зовут? А почему так коротко пострижена? Болела?»
- Из тебя вышла отличная девчонка, - согласилась Сильхе. – Если еще и тонким голосом будешь говорить…
- Ну я так и говорил! – он сделал плаксивое лицо: - Госпожа, а госпожа, мама мне мало денег дала…
Сильхе засмеялась.
Ближе к концу игры звякнул колокольчик на той самой калитке.
Девушка вышла к гостям как есть, в карнавальном костюме. За калиткой стояла девочка, дочка посла и пара охранников-арданцев.
- Госпожа Ора-Друст, - девочка с каменным лицом отдала поклон по ардански, короткий, точный, уважительный, и протянула Сильхе большой плотный конверт с узорчатыми углами и маленькой красной печатью. – Мой отец передает вам это.
- Благодарю.
Девушка взяла. Красивое тиснение, ровный и тоже очень красивый почерк на конверте.
- Ответ нужен? – спросила Сильхе - дочка посла не уходила, словно чего-то ждала и, кажется, пыталась заглянуть ей за спину. – Хочешь увидеться с Рюном?
Девочка тут же надела на лицо еще более равнодушную маску.
- Нет. Он же не арданец. И чуть не убил отца!
«Но все равно хороший».
Сильхе невольно усмехнулась. Сердцу не прикажешь, даже арданскому. Служение долгу и верность семье и стране это хорошо, но если мальчик и правда хороший?..
- Если это приглашение, - она кивнула на письмо, - то я принимаю его и поеду в Ардан, а Рюн со мной.
Лица девочка не удержала, по нему можно было прочитать радость. Ребенок же, для счастья пока еще надо мало. Но церемониал она соблюла – поклонилась и вернулась к охраннику, проводившему ее вдоль по улице в сторону Посольского дома.
Сильхе вернулась под крышу; оказалось, Мэннар уже проснулся, сразу заметил конверт в руках.
- От кого?
- От посла. – Она взяла нож для писем и вскрыла плотную узорчатую бумагу.
Внутри - лист «шелковой» бумаги, самого высшего качества. Тот же прекрасный почерк – только тут писавший украшал виньетками первую букву в каждом новом абзаце – было написано: «Уважаемая госпожа Ора-Друст, приветствую и приглашаю совершить путешествие в Шердар на Ваших условиях с выбранными Вами сопровождающими.
В случае согласия прошу присоединиться к посольскому кортежу в шесть часов дня сегодня у ворот королевского дворца. Обещаю не просить и не требовать ничего, кроме того, что Вы сами захотите дать – обычную работу барда и, может быть, партию в холасай, если играете. Так же обещаю достойную награду и новые возможности.
В Шердаре Вы сможете решить, продолжить ли путешествие и отправиться в Ардан или вернуться.
Посол Ардана в Эвлии, Мирхе Листаг».
Сильхе хмыкнула:
- Все как говорил брат. – Посмотрела на мужа: - Едем?
- Едем.
Времени на сборы было достаточно, но она все равно первым делам вызвала брата по «говорилке».
- Мне нужен примерно час, - сразу сказал Колль. - Зайдите за мной по дороге. И да, про сумку твою волшебную – обычное решение для такого артефакта – брать оттуда что-то и одновременно класть. Меняться. Попробуй, должно получиться. Вообще-то вещь полезная, стоит взять с собой.
Сильхе не стала спорить, тем более другой сумки у нее за это время не появилось.
К пяти были готовы, в шесть все, включая одетого в дорожный костюм Колля, тоже с сумкой, подошли к воротам дворца. У ворот уже стояла внушительная процессия: дюжина конных охранников-арданцев, посол с телохранителями, его дочка. Заметив гостей, что-то говоривший одному из близнецов-телохранителей арданец подошел к ним.
- Приветствую. Представьте ваших спутников, госпожа.
- Мой муж, Мэннар Друст, брат, Коллин Ора, и подопечный, Рюнвер Далиг.
- Коллин Ора – вы один из королевских некромантов? – тут же спросил посол.
- Именно так, - Колль огляделся, - и предпочитаю путешествовать в экипаже.
Сильхе заметила некоторое количество свободных коней – и карету с посольскими, в ленте-рамке, гербами.
- Превосходно. А остальные?
- Я тоже в карете. Рюн?
Мальчишка кивнул, на посла смотреть он избегал.
- Я верхом, - выбрал Мэннар, немного удивив ее.
«Так мне будет легче тебя защищать».
Она кивнула, понимая и принимая.
Друсту подвели коня, остальных пригласили в карету, удобную, с мягкими сиденьями. Девушка думала, что дочка посла займет место там же, но Лери уже сидела на невысоком коньке. Пока полноватый Колль забирался в карету Сильхе словно дернуло посмотреть в сторону и вверх. В дворцовом окне маячило бледное, тонкое, как кружево, лицо королевы Клелии. Выражения было не разглядеть, но когда взгляды встретились, девушка почти услышала изумленное: «Она еще жива?»
На миг накрыло тьмой. Королева? Но за что?
Она села в карету, едва почувствовала, как кортеж тронулся и только когда брат обратился с вопросом, вернулась в реальность. Но пришлось переспросить:
- Что?
- Вот и я так спросил. Ты на себя не похожа. Снова слабость?
Не хотелось вмешивать в это мальчишку, но он, пожалуй, уже был замешан.
- Королева, - сказала девушка, - это она хочет мне смерти.
- Откуда знаешь? – не усомнился, но задал новый вопрос Колль. – Это точно?
- Нет. Сейчас в окне ее лицо… и мысль: «Она еще жива?»
- Королева добрая, - кто-кто, а Рюн не поверил. – Она и милостыню раздает только золотом, сам видел.
- Доброта не только в этом, юноша. Как давно ты слышишь мысли, Сильхе?
- Не знаю. Мужа… давно. Остальных… в последнее время чаще. Думала, это просто мои фантазии.
- Чаще – после того, как тебя убили?
- Пожалуй… - она ведь еще не рассказала ему о втором визите убийцы. Ладно, значит стоит начать с этого прямо сейчас. – Меня вчера отравить пытались…
Колль выслушал все спокойно.
- Упрямая сволочь. Значит, еще вернется, если узнает. А он узнает, если ты права и наниматель – королева. – Он стиснул немаленькие кулаки. – Мне срочно нужен труп любого, кто причастен к этому делу, чтобы получить ответы. Потому что королева вообще не вписывается.
- Может, Зеллин попросила?..
- Зеллин, если ей будет нужно, сделает все сама. У нее есть брат, который ничуть не меньше меня заботится о сестре. Даже больше. – Колль разжал кулаки. Потребовал: – Давай искать причину.
- Может и не надо уже, - вздохнула девушка с тоской.
- А что такое? – уловил сомнение брат.
Она помолчала, не зная, признаваться или нет.
- Никак не могу забыть… Хоть Мотылёк меня и защитил общей с Кано песней, но то заклятье Армала – «Тебя станет очень трудно убить». Ведь и правда стало трудно.
- Может, ты и права. – Колль как-то очень быстро принял ее версию. - Я не увидел в тебе тогда изменений. Разрешишь еще раз посмотреть?
Она кивнула. Брат покопался в своей сумке, достал небольшой черный кристалл. Зажал его между указательным и безымянным левой руки, провел ладонью сверху донизу, от макушки до стоп Сильхе.
- Ничего. – Колль посмотрел кристалл на свет и убрал обратно в сумку. – Но я, к сожалению, не по части жизни. Тут нужен мастер.
- Получается, ты бессмертная? – высказался долго молчавший Рюн. - Как это получилось?
- Если расскажу, не поверишь, - вздохнула она. – Уже и сама не очень верю, больше похоже на сказку.
- Ну и расскажи, как сказку, ты же бард, - усмехнулся брат. – Может и сама по ходу рассказа в чем-то разберешься. До Шердара далеко.
- До Шердара неделя, - напомнила она чуть ехидно. – Думаешь, рассказ займет неделю?
- Ты же у нас бард, как захочешь, так и растянешь! Скучные рассказы длятся час, а кажется, что год.
Растягивать она не собиралась. И начав тут же, за пару часов дошла до Армала и его заклятья.
- А, вот где в твоей истории злодей, - довольно сказал Рюн. – А я сначала подумал, что это та ткачиха-паучиха. Пауки страшные, брр.
Девушка продолжила рассказ, на удивление спокойно поведала об Этьерри, окаменевшей Ортансии, сгоревшей книге…
- Но ты же можешь ее снова написать, - наивно предположил Рюн, снова перебивая. – Даже пишешь, я читал.
- Это просто сны Мэннара, - возразила она. – Мне ничего такого не снится.
Мальчишка достал логадо, полистал карты, выбрал одну.
- Вот.
На карте была девушка с раскинутыми руками – под ними колыхались похожие на крылья листы книги… Если присмотреться, девушка и была книгой.
- Книга же сама себя читать не может!
Колль забрал у мальчишки карту, пригляделся.
- А ведь он прав, сестрица. Книга так и осталась в тебе, с тобой. Муж, как самый близкий тебе человек, воспринимает истории, «читает» из тебя…. И так же, как ты, не может оставить себе.
- Так это он из-за меня иногда не получает отдыха?..
- Стоп! – тут же прервал ее попытку повиниться Колль. – У тебя на глазах произошло чудо. Даже два. Мальчик нашел разгадку и оказалось, что потеря вернулась. А ты вместо благодарности, затеваешь нытье. Не серди богов.
«Трое и Четвертая, спасибо», - тут же мысленно поблагодарила Сильхе.
- Не буду ныть. Но порадоваться прямо сейчас не могу. Можно? – она протянула руку к колоде и Рюн отдал ей карты.
Девушка полистала их, неторопливо, рассматривая каждую. Странно, некоторые показались совсем незнакомыми, как и та, которую показал мальчишка. Словно это была какая-то совсем новая колода, не на вид – углы все еще потерты, а некоторые карты чуть помяты или поцарапаны, а содержанием. Вот, например, эта: человек в пестрой одежде стоит на голове. Вокруг валялись сломанные вещи, многие щетинились острыми углами, торчащими гвоздями или щепками и если бы человек попытался встать нормально, то поранился бы, так что ему приходилось удерживать равновесие.
Колль заинтересовался другой картой – девушка разложила все на откидном столике на дверце кареты – половинкой темного облака и решеткой из кристаллов.
- Любопытно, - заметил брат, повертев карту так и эдак, словно от этого изображение могло измениться. – Похоже на намёк. Мы едем в Шердар. Там есть Музей Кристаллов. – Колль выглянул в окно. – Свернули к Дийе. Если по короткой дороге, то она же и самая скучная, по пути ничего примечательного.
- А почему важные люди не путешествует телепортами? Так же быстрее! – заметил Рюн. – И безопаснее.
- Большое число людей за раз не переправишь от потери сил помрешь, это раз, - Колль загнул один палец, потом сразу второй: - В вещах у переправляемых могут быть артефакты, которые собьют настройку. И ладно если это проблемы путешественников, а если твои? Три, четыре и пять: телепорты до сих пор иногда забрасывают не туда, куда надо, люди порой исчезают, а что еще хуже – лишаются судьбы, вроде как она за ними не успевает. И вроде бы ничего страшного, если за тебя больше не отвечают боги – отвечай сам… Но чаще всего у таких людей жизнь яркая, но короткая.
- Даже если они маги? – мальчишка попытался почесать плечо, на котором под одеждой был татуировка, и зашипел.
- Особенно если маги. Обычный человек делает обычные глупости, а маг стремится к великим… Болит? Давай смажу.
Колль полез в сумку и достал баночку с мазью. Мальчишка живо скинул куртку и стянул рукав рубашки. Вместо одной чешуйки там было две, в ряд, и над ними, кажется, собиралась появиться третья.


А конкурс памяти Николая Лазаренко?
 
Фэнтези Форум » Наше творчество » Проза » Улыбнись тени (бард и компания)
  • Страница 2 из 6
  • «
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • 6
  • »
Поиск: