Праздничная суматоха весной – дело привычное. Дворцовая жизнь била ключом, между замками влиятельных феодалов и стольным городом шныряли вестовые, из сел и с побережья тянулись телеги, груженые рыбой, мясом, зерном и мукой, а главное - вином. Уж этих бочонков с непременным синим ободом мало никогда не бывает! Особенно, кода предстоит отмечать такое событие. А именно – свадьбу старшей дочери короля. Ледль Четвертый разыграл неплохую партию, выдав свою дородную кровинушку, которой пошел двадцать третий год, за хворого на голову Гальпера - сына барона Вивийского. Вивийские земли раскинулись на мысу, в честь которого и были названы. Раньше там стоял бастион, оберегающий прибрежные земли от пиратов и дикарей с близлежащих архипелагов. Вивийская знать сумела превратить этот клочок земли в настоящий сад, где выращивали лучшие на свете персики. Но случилось так, что последний барон оказался слаб на семя. Сумел зачать лишь одного ребенка, да и тот не удался. Чтобы отбить у родовитых стервятников охоту плести козни, барон решил засватать Елет. Дело было обстряпано буквально за три дня, от этого союза выигрывали обе стороны. Королевство получало еще один выход к морю с крупным, отстроенным и хорошо защищенным портом, а Вивийцы оказывались под соседским протекторатом на ближайшие двадцать лет. Так что приготовления к свадьбе шли днем и ночью. Гвалт стоял как внутри городских стен, так и за ними. Иррат походил на растревоженный муравейник, в который продолжали прибывать муравьи. - Зуб даю, к концу недели наши погреба взорвутся и разнесут город по кирпичику! То-то потеха будет! Девочка в темно-зеленом мужском костюме и фиолетовом берете, украшенном громадной брошью, забралась на валун и с него пыталась разглядеть, что творится в дальнем конце сада. Из-под берета выглядывали рыжие локоны. - Осторожнее, Фелиза! – сказала наперсница, не отрываясь от книги. - Мох скользкий. Фелиза всплеснула руками, показала язык спутнице и спрыгнула на траву. - В том конце сада семь кавалеров и семь девушек играют в «яблоко»! - Глупая игра… - Ты в нее играла, Лесс? - Я мискареллка, дорогуша, - старшая девушка наконец-то оторвалась от чтения. – У нас не принято раздаривать поцелуи первому встречному… да что там встречному! Тому, на кого укажет яблоко! - Вы, западники, слишком серьезные. Поцелуй ни к чему не обязывает. Кроме того – это приятно! У меня всегда сердце трепещет, когда играю. Особенно, если с нами Ралко… Лесс покосилась на Фелизу. Побледнела, закусила губу. Откинув книгу, встала и заправила выбившиеся пряди спутницы под берет. - Не болтай ерунды, прошу тебя. Не сейчас. В городе полно незнакомцев… Да что там в городе – во дворце! Ты ведь понимаешь, у кого будут неприятности, если пойдут слухи? Фелиза обняла наперсницу и прошептала: - Не бойся. Я буду следить за собой. Тебя не накажут, - ее ладонь аккуратно коснулась спины Лесс. Под слоем шелка и бинтов, все еще сочились сукровицей рубцы. Нежная девичья кожа хранила следы плети. Следы несдержанности Фелизы. Наперсница засмеялась и прижала к себе подопечную. Она была не просто приставленной старшей подругой, но и девочкой для битья. И все-таки Лесс любила эту рыжую малявку. Обожала ее глупые песни, даже помогала мастерить «Ручеек», зная, что обязательно поплатится за это.
День свадьбы, как бы тщательно к нему ни готовились, застал всех врасплох. Управители хватались за сердце, старший повар сбил ноги в кровь, бегая от одного очага к другому, вывихнул три пальца, раздавая оплеухи подчиненным, и сорвал голос. После краткого всеобщего помешательства вдруг оказалось, что все готово для торжества. Фелиза принимала участие почти во всех церемониях, кои так любили на юге. Обматывала молодой виноградной лозой невесту, подносила драгоценные кубки с вином гостям из Вивийского баронства, срезала золотые пуговицы с камзола жениха… в общем, расплачивалась за кровное родство с Елет. Хуже всего дела обстояли с пуговицами, поскольку Гальпер до смерти испугался ножниц, украшенных разноцветными лентами, и едва не поломал пальцы Фелизе. Той стоило громадных трудов сдержаться и не обругать обиженного природой дурака. Когда все закончилось, девочка прошествовала на свое место и плюхнулась на стул, накрытый бархатным покрывалом. Лесс тут же пододвинула ей чашу со сладким ягодным напитком и тарелку, на которой лежали кусочки жареного, копченого и вареного мяса, дольки яблок, несколько виноградинок и пюре из корня сельдерея, залитое персиковым вином. - Смилостивься… - Нет, Фелиза. Ты должна съесть все до последнего кусочка, иначе обидишь хозяев, гостей, молодоженов… и, наверное, пару кобыл в конюшне тоже. Ваши порядки даже меня удивляют, но что поделать. Доешь – достану для тебя варенье из крыжовника. - Коварная мискареллка! Гости пили и ели. Музыканты, как могли, изгалялись в середине зала, распевая глупые песни, пританцовывали и всячески старались понравиться гостям, чтобы ухватить подарок подороже. И с ними не скупились. Одна флейтистка, главным достоинством которой была комбинация внушительной груди и тесного платья с глубоким вырезом, получила перстень с крупным рубином. Скрипачи, высмеивающие правителей королевств Ит и Айрат, обзавелись кошельками, туго набитыми крусанами. А трагичной внешности юноша, извлекающий из скрипки плачущие звуки и воспевающий жестокую любовь, сорвал овации и был одарен серебряным блюдом, на котором лежала золотая цепочка в палец толщиной. По мнению Фелизы никто из них не заслуживал даже косточки от маслины. Они не были бездарными, но вели себя хуже любой бездари. - Как он пел! – наперсница вздохнула, глядя в спину удаляющемуся юнцу. Теперь он не выглядел столь трагичным – серебро и золото заврачевали «незаживающее раны». - Лесс! Как ты можешь?! Уж от тебя не ожидала… - Да ладно тебе, - девушка улыбнулась, - красиво же было. И песни у него свои, а не перепетые. - Дай-ка мне «Ручеек»! И я покажу, что такое песни. - Уймись. Я тебя люблю, конечно, но… не уверена, что гости готовы к натиску твоего таланта. Фелиза фыркнула. Встала со стула и направилась к колонне, на которой висели четыре лампы. За ней находилась ниша с гобеленом, а за гобеленом дожидался своего часа «Ручеек». Девочка знала, что на этом пиршестве у нее будет шанс показать себя. Отец за это ругать не станет… наверное. В любом случае, ей хотелось выступить перед настоящей аудиторией, а не раздаривать талант наставницам да подружкам. Отец запрещал ходить на балы, ездить в замки к баронам и выходить из дома без свиты из нянек, стражей и Лесс. Но сейчас, кажется, подобрался идеальный момент. Ее уже заметили. Заметили и «Ручеек». Двенадцать струн манили, даже требовали начать игру. Лакированное дерево казалось теплым. Девочка нашла взглядом отца. Тот сидел по правую руку от короля. Лицо его было хмурым, взгляд блуждал по залу. Вдруг, остановился на ней, зрачки расширились. Взгляд переместился в сторону Лесс. Ничего хорошего он не сулил. «Искусство требует жертв…» Подумав так, Фелиза направилась в середину зала. - О, - воскликнул кто-то в зале, - никак дочь самого Илтера решила развлечь нас музыкой? - Кто бы мог подумать! – тут же заголосил кто-то еще. – В семье Первого Меча Иррата растет музыкант?! - Боюсь, уже вырос, - пробубнил Илтер, мрачно наблюдая за тем, как дочь готовится к выступлению. Ее нелепая и громоздкая лютня походила на лопасть ветряной мельницы. Девочка рванула струны, и зал будто наполнился железным скрежетом. Звук одновременно походил на пиликанье расстроенной скрипки, но только в разы ниже. Он ввинчивался в мозг. Гости перестали пить и жевать. Кое-кто демонстративно закрыл уши, но, схлопотав подзатыльник от более умного соседа, покорно приготовился к мукам, - не дайте боги обидеть дочь родного брата короля! Прокашлявшись, Фелиза запела. Голос у нее был неплохой – по крайней мере, она сама так считала, да и Лесс всегда подмечала именно это.
Зеленый лес лохматой псиной Ушел сдыхать в седой закат Набивши брюхи древесиной Галеры времени стоят
В ночи сверкают зубы хлеба И ветер рыбою летит…
- Фелиза! – голос Илтера заглушил все. Первый Меч с такой силой ударил по столешнице, что одна из ножек подломилась, и на колени барона Вивийского вывернулось горячее содержимое соусницы. В ту же секунду лопнула одна из струн, резким и высоким гулом возвестив о том, что юному музыканту пора уносить ноги. Девочка так и поступила. Но расплате за проступок настигнуть ее было не суждено. Гулянье затянулось, а отец не мог покинуть пирушку до самого ее окончания, потому как обычаи требовали присутствие Первого Меча. За это время Фелиза получила выговор от матери, молчаливый упрек от Лесс и, спасаясь от порицающих взглядов, заперлась в своей комнате. Не раздеваясь, плюхнулась на кровать и положила рядом с собой лютню. Девочка считала, что сумела сделать главное – поразить всех. Какое молчание стояло в зале! А как все на нее смотрели! Будто на героя древних легенд, вернувшегося из победного похода… И снова отец помешал насладиться мгновениями славы. Не то чтобы Фелиза злилась на него за это, но находила подобное поведение несправедливым. Он, конечно же, хочет ей только добра, и всю жизнь хотел, с этим глупо спорить! Но… также хотел добра и ее брату, Алеру. И во что все это вылилось? В смерть в глупой сшибке на побережье. Она вскочила и подошла к окну. За подоконником начинался крытый черепицей карниз. На нем лежало одеяло, пара подушек, рядом стояли пустые кувшин и поднос. Фелиза любила сидеть здесь, глядя на раскинувшиеся внизу сады, наслаждаясь свежим воздухом и одиночеством. Тут хорошо было слышно птиц и цикад, а, главное, никто не наблюдал за ней. Появлялось раздолье для размышлений… а чуть раньше – для раздумий над планами побега. Последние годы прошли для нее в смирении и покорности. Еще три года назад она грезила сбежать из дома, сесть в ближайшем порту на корабль и умчаться в неведомые дали, сочинять песни, странствовать. Смерть брата все перевернула с ног на голову. Его тело, завернутое в саван, чудовищный шрам, пересекающий лицо, желтоватая кожа на ввалившихся щеках… В тот день девочка поняла, что мир может прикончить. И ничего геройского в той смерти не будет. В тот день Фелиза поняла, что она не такая, как все. Она подошла к зеркалу. Из отражения на нее смотрело перекошенное лицо старухи. Кожу покрывали темные пятна, волосы стали седыми. - Я сделала что-то плохое… - Фелиза вылетела из комнаты стрелой и побежала на поиски Лесс. Нашла ее в небольшой каморке под лестницей, в крыле прислуги. Здесь жили немногочисленные подруги мискареллки. - Ну, не так все и плохо, - наперсница накладывала на предплечья бинты, смоченные густым отваром. – Моя спина не выдержала бы еще одной порции. - Сколько? – шумно сопя, спросила Фелиза. Ее одежда промокла от пота. - Тридцать ударов розгами. По пятнадцать на руку, - зажмурившись, она опустила пальцы в миску с отваром. Мискареллка казалась невозмутимой. - Это чудовищно. Извини, пожалуйста… Лесс повернулась к ней с улыбкой. Черные короткие волосы обрамлял скуластое лицо. - Я не злюсь, честно. Это часть моих обязанностей. Поверь, такая жизнь гораздо лучше всего, что могло только выпасть на мою долю… кстати, добро пожаловать обратно! – она кивнула на зеркальце. Фелиза снова увидела себя настоящую. Ее щеки блестели от слез, а лоб покраснел. - Знаешь, Лесс… Он тебя больше не накажет. Уж можешь мне поверить! Больше – никогда. - Ну уж нет, - покачала головой девочка для битья. - Оставайся всегда собой. Не прощу себе, если моей привычной Фелизы не станет. Пообещай, что всегда будешь собой? Ну же! Считай это платой за побои. - Обещаю. Той же ночью Фелиза сбежала.
Взяла она с собой немного, с расчетом на пару дней. Набила мешок хлебом и сыром, прихватила две фляги с водой и одну с персиковым компотом. Немного поразмыслив, сунула за пояс трехгранный нож для колки костей. Одежда на ней была мужская, но подогнанная портнихами под ее фигурку. Надев берет и перебросив через плечо ремень «Ручейка», Фелиза спустилась в подвал. Между хранилищами лука, репы, зерна, кровяных колбас и сушеного мяса, затесалась почти неприметная дверца. Открыть ее можно было лишь тремя ключами, один из которых висел на шее беглянки. За дверью начинался крутой спуск в подземелья. Там были камеры, с вмурованными в стену решетками, три накрытых дощатыми крышками ямы и куча коридоров, ведущих в любой конец замка и города. Эти ходы Фелиза знала, как свои пять пальцев. Когда-то давно Алер провел ее по каждому ответвлению и объяснил, каким целям они служат. Многие из них по задумке зодчих заканчивались тупиками или вели в ловушки, иные просто завалило. Подземными фортификациями никто не пользовался много лет. Все давно поросло мхом и паутиной. Кое-где стояли лужицы тухлой вода, а стены всегда были мокрыми. Кроме того, кольца для факелов на стенах пустовали. Но девочка не боялась темноты – у нее с собой была удивительная лампа, которая крепилась к концу короткого посоха. Внутри стеклянного шара, стоящего как повозка с двумя лошадьми, жили светлячки. Фелиза шла быстро, не давая себе отдыха. Она трижды выбиралась из замка подобным образом и трижды ее возвращали обратно следопыты отца. В этот раз она всерьез вознамерилась одурачить их. Достаточно пошумев и наследив, беглянка нырнула в последний проход, самый тайный из всех. Как говорил Алер, найти спуск могли только те, кто знал, где он. А стражи и следопыты вряд ли были поставлены в известность. Старый сводчатый туннель, прямой как древко хорошей стрелы, вывел ее на глухой пустырь за городскими стенами. Выход маскировали камни, густые кусты и деревья. Вся округа поросла бурьяном и мелкими колючими сорняками, продираться сквозь которые оказалось непросто. Замок короля находился по другую сторону холма. Чуть выше на склоне раскинулись пригородные поселения земледельцев и мелких ремесленников, а здесь, внизу, текла речка Саор – один из притоков могучей Хоур. На глинистом берегу находилась крохотная пристань, а рядом - хижина смотрителя. Видимо, строения были возведены на случай бегства королевской четы. Но за годы мира все пришло в упадок, секретные ходы никому больше не были нужны, всюду царила разруха. Лодку, видимо, угнали или разобрали на доски селяне, а домик стоял, наклонившись к воде, с заколоченными окнами и дверью. Тем не менее, пробраться в него оказалось не сложно. Пахло пылью, сквозь доски пола пробились вездесущие и живучие сорняки, а у одной из стен поселились злющие красные муравьи. Расстелив плащ, Фелиза уселась и принялась ждать. Естественно, она не могла бросить Лесс на произвол судьбы. Заметив пропажу дочери, отец просто убьет ее. Казнит. И никто с него не спросит. Поэтому Фелиза написала наперснице - нет, подруге! - записку, где подробно рассказала, как выйти из замка незамеченной. Уж ее-то вряд ли хватятся скоро, учитывая, насколько все упились. В кармане у девочки лежал кошелек, набитый клюдициями. В нем же хранились серебряное кольцо и золотая цепочка. Все эти сокровища беглянка планировала отдать Лесс. Той хватило бы на некоторое время… а может, и на всю жизнь, девочка мало соображала в ценах за пределами столицы. Но, в любом случае, Лесс больше никогда не придется получать удары плети или розги! Она заслуживала иного. Улыбнувшись, Фелиза сняла чехол с «Ручейка» и принялась тихо наигрывать… Ни утром, ни днем, ни даже к вечеру подруга не появилась. Фелиза просто места себе не находила. Дважды плакала, не понимая, почему Лесс медлит? Яркий свет, проникающий сквозь щели в стенах и крыше, потускнел, запели первые вечерние птицы. Но по-прежнему никто не спешил к ней сквозь заросли бурьяна. Фелиза сидела на обломках пристани, играла на лютне и пела зеленоватым водам Саор. Девочка не боялась, что привлечет шумом следопытов или стражей. Уголок слишком глухой, поблизости нет дорог… вряд ли ее станут искать здесь. Она уже решила, что отправится дальше сама. Быть может, Лесс просто не захотела убегать? У нее ведь нет ни родителей, братьев и сестер. Нет дома. А в замке ей найдут новую подопечную! Наперсница была нищей и осиротевшей беженкой, когда они повстречались. Лесс отогнала бродячих псов от маленькой и любопытной девчонки. Волею судьбы и с подачи матери Фелизы, мискареллка оказалась в семье Первого Меча. Вместо участи воровки или шлюхи, Лесс получила крышу над головой, ворох поношенных платьев и возможность учиться. «Почему я удивляюсь, что она не захотела сбегать?..» Чуть склонив голову, беглянка посмотрела в зеленоватые воды Хоур. В ответ на нее взглянула полумертвая рожа. Седые волосы едва достигали плеч, нос ввалился, а под глазами чернели темные круги. Фелиза вздрогнула. Беглянка не могла оторвать взгляда от собственного уродливого отражения. Она уже видела его однажды. В день, когда привезли убитого Алера. Тогда Фелиза обвинила отца в том, что он отправил сына на смерть… и тут же комнату наполнили крики матери, старой няни и самого Первого Меча. Теперь же девочка поняла, почему расплата за дурной поступок снова была настолько суровой. Лесс не просто не захотела приходить… она не захотела выдавать ее. Быть может, сожгла или выбросила записку. С глухим хлопком лопнула еще одна струна и больно ударила ее по пальцам. Беглянка разрыдалась в голос. Слезы катили по щекам, а на той стороне берега, отчего-то вдруг посыпались листья с деревьев… Она вскочила, собираясь вернуться в замок и попытаться спасти подругу. Но дорогу ей преградили. С тихим гулом лопнула третья струна. И тут же ей ответил безжалостный гул тетивы.
Глава двадцать восьмая По замерзшему пути
Чем дальше оставался Трифирум, тем отчетливее понимала Меларейн, насколько рада этому походу. Последние месяцы прошли в постоянном напряжении, она мало спала, много читала, думала, бегала по подземному городу, а после смерти лорда-адепта и появления Арво забот лишь прибавилось. Некромантка сделала все, что могла. Теперь же она заслужила мгновения спокойствия. Арво отправился дальше на север, в племя месшифов, занявших крохотный огрызок Замерзшего леса. Афараст не на шутку сцепился с Фаярей: она явно не ожидала подобного напора от лорда самой нейтральной школы, никогда не претендовавшей на власть, и совершила кучу глупых ошибок. В итоге лорд-адепт школы Рун сумел-таки протолкнуть закон о праве голоса неодаренных жителей Трифирума. Еще большую сумятицу внес отказ Меларейн от участия в выборах: перед уходом она попросила своих сподвижников голосовать за Афараста. Собрав вещи, некромантка покинула последнее убежище колдунов. Три последних дня перед уходом она рылась в хрониках. В итоге, надышавшись пылью и заработав мигрень, девушка сумела найти сведенья об Ра’ан. Почти девяносто лет назад некто Шал из школы Наделения посетил старуху. Непонятно, чего он хотел, но Мать Ветров была не слишком-то дружелюбной и не стала отвечать на вопросы колдуна. Меларейн знала, куда идти, знала, что хочет спросить, и понимала, как непросто ей придется: укротители стихий на дух не переносили некромантов, считая их просто чуждыми миру, а уж после Бури, истребившей целую школу, надеяться на какое-либо понимание со стороны древней колдуньи не приходилось. Пройдя тайными штреками, проложенными бездарями, разыскивающими в глубинах гор минералы, руду и новые водные источники, некромантка попала в Пригород. Здесь имелся второй выход на поверхность, только с другой стороны горных кряжей. Дома здесь были похуже, рун поменьше, и никакой растительности. К тому же, именно тут находились казематы. Большую часть времени они пустовали, поскольку в Трифируме за порядком следили строго, да и нечего делить жалким недобиткам, чудом уцелевшим после Бури. Хижины, высеченные в скалах, соединенные каменными лестницами, растянулись на семь сотен шагов. - Рабочие недавно нашли небольшие залежи соли, - пояснил немолодой проводник. – Поэтому народу сейчас прибавилось – пытаются найти еще, но без особого успеха. На поверхность вела очень крутая винтовая лестница, идти по которой было страшно. На узкие ступеньки едва умещался сапог. - Плохо без рунных кристаллов! – нервно хохотнула Меларейн. Она побаивалась высоты, а лампадки, заправленной жиром, не хватало, чтобы осветить подъем. - Лестницей почти никто не пользуется, лорд-адепт, - проводник слега склонил голову, будто винился. – Мы решили, что неразумно привлекать к такому мелкому делу рунных мастеров. Им и так хлопот хватает. - Верно решили. Утренний воздух обжег лицо. Шарф, которым Меларейн закрыла нос и рот, моментально покрылся ледяными кристалликами. Ветра не было, но мороз стоял злой, жадный до теплой человеческой плоти. - Не завидую вам, лорд-адепт, - проводник передернул плечами. – А если метель опять? Или ветер поднимется? - У меня есть защита, не волнуйся. Иди, не стой на холоде. Она осталась одна на каменном карнизе, нависающем над острыми зубьями оледеневших скал. Все вокруг покрывал лед и утрамбованный ветрами снег. В трех шагах от спуска в подземелье торчало дерево, закованное в хрустальные латы. Слой льда был толще ветвей, но деревце почему-то не сломалось, а стало крепче. Меларейн приблизилась. На одной из веток застыл зеленый листок с ярким желтым пятном посередине. - Это намек? – улыбнулась некромантка. – Думаю, ледяные доспехи мне не к лицу. Обойдусь мехами… и еще кое-чем. Она достала небольшой мешочек. В нем лежали четыре браслета и крупный камень на простой веревке. Их покрывала искусная рунная вязь. Меларейн надела браслеты на запястья, голени и накинула на шею амулет. Через мгновение по телу пробежала волна тепла - мороз перестал жечь кожу. Эту защиту они смастерили на пару с Афарастом, а руны поддерживали лучшие его адепты. Теперь ни ветер, ни холод не могли убить колдунью, поскольку помимо рун, украшение несли на себе печать Наделения. Конечно, чересчур радоваться не следовало – от обморожения руны защитить не могли, да и поддерживать их было непросто, но Афараст советовал не беспокоиться – силенок у его учеников хватит. Улыбнувшись, некромантка отправилась сквозь замерзшую долину. Иногда она останавливалась, сверялась с ориентирами, указанными Шал, и продолжала идти. Вокруг царила потрясающая безмятежность: природа уснула здесь навсегда, ничто не могло потревожить ее сон, и лишь тихий скрип снега под ботинками одинокой путницы нарушал тишину. Небо казалось тяжелым, серым, тучи раздулись влаги. Близились самые холодные дни, а это значило, что метелей не будет до первого потепления. Вскоре слой снега под ногами истончился, сделался тверже, и идти стало легче. Утром, проведя ночь под стволом замерзшей ели, и отогревшись настоящим огнем, некромантка продолжила свой путь. От засилья белого цвета болели глаза и голова, приходилось даже пить эликсиры, избавляющие от неприятного ощущения. Меларейн тихо завидовала усмирителям стихий, способным ограждать себя от холода, ветра и жары, поскольку браслеты и амулет порой переставали согревать. Случалось это на какие-то мгновения, и всякий раз стужа жадно набрасывалась на путницу, высасывала тепло и заставляла дрожать. Несмотря на сложности, колдунья чувствовала себя великолепно. Она отдыхала. Наслаждалась промерзшим воздухом, видом оледеневших камней и деревьев, навеки застывших рек и озер, коих так много в этом краю. Меларейн знала, что еще дальше озер будут тысячи. И где-то там, среди них, находился первый дом ее народа…
Последний ориентир – серая скала, источенная ветрами и напоминавшая формой полумесяц – вывела девушку к клочку земли, застланному туманом. Меларейн не сразу поняла, что это завеса пара, за которой скрывается горячий источник, прорвавшийся наружу из земных недр. Над ним, умостившись на пригорке, стояла изба. Бревенчатые стены обложили соломой и обмазали глиной, дощатую крышу накрыли слоем мха. Вдоль фасада была натянута бечева, на которой висели пучки трав, коренья. Под единственным окном, закрытом ставнями, стоял грубо сколоченный стул. Жилище снаружи не выглядело заброшенным или ветхим. Некромантка не стала терять времени на раздумья и просто постучала в дверь. Как раз в этот момент руны снова перестали согревать, поэтому Меларейн съежилась и начала притоптывать. Натужно заскрипев, дверь отворилась. На пороге стояла невысокая женщина, отнюдь не походившая на старуху. Волосы ее были седыми, да и глаза выглядели утомленными, но на лице – ни морщинки. - Ра’ан? – Меларейн склонила голову, выказывая почтение. - А ты надеялась встретить здесь еще кого-то? – голос старой колдуньи оказался довольно веселым. – Заходи, у меня как раз чай поспел. Внутри избушка была поделена перегородкой на две части. Пол и стены закрывали шкуры, в одной комнате стояла кровать, три древних сундука и крошечный стол. В другой находился очаг, два кресла, подвесная полка, на которой выстроились книги, а под ней – длинный стол. На нем лежала плетеная циновка, принявшая на себя глиняную пиалу, деревянную коробку и котелок с парующей водой. В доме пахло хвоей. - Отшельники живут не так уж плохо, - Меларейн улыбнулась. Укротительница стихий огляделась, покачала головой: - А как, по-твоему, живут плохо, девочка? - Так, как жили твои собратья после Бури… - Кто в том виноват? – Ра’ан достала вторую пиалу, бросила в обе по щепотке толченых трав из коробочки и залила кипятком. По комнате поплыл удивительный запах. – Снимай меха и шерсть, в моем доме всегда тепло. Некромантка с удовольствием избавилась от одежды и браслетов. Они натерли кожу до крови. Вещи Меларейн повесила на натянутую бечевку сушиться. - Не вижу ни печки, ни огня в очаге… почему здесь тепло? - На камни под домом наложены сильные чары, - Ра’ан отпила чаю и зажмурилась от удовольствия. Она двигалась проворно, чем совершенно поразила гостью. Та рассчитывала, что застанет здесь дряхлую старуху, сверстницу Зул’ера. – Им почти три сотни лет и они нагревают воздух, стены, которые, впрочем, тоже заколдованы. - Наделение? - Оно самое, но пополам со стихийным колдовством. Итак, девочка, говори, зачем явилась? Ко мне не часто приходят гости и всем, обычно, что-нибудь нужно. Последний юнец с чего-то решил, что мне есть дело до горестей остальных колдунов и требовал помощи. Пришлось выдворить. - А тебе плевать? - Нет. Расстроюсь, если узнаю, что последний из собратьев умер… но и пальцем не пошевелю, чтобы помочь. - Почему? - Девочка, ты – дура? - В некоторых вопросах, - некромантка пожала плечами. - Хорошо, давай зайдем с другого бока. Ты – адепт? - Лорд-адепт школы Некромантии. – Заметив удивление собеседницы, она добавила: - Так сложились обстоятельства. Я – последний адепт. - Что ж, значит, так угодно Полотну… Итак, девочка-лорд-адепт, допустим, что твоя шока не такая упадочная, как теперь, и у тебя есть… хм… предположим, двадцать адептов. Они сильны и талантливы. Ты их любишь, как детей. И в один из дней их убивают. Всех. Убивает не чужой меч или неведомая хворь, а трусость, лизоблюдство и желание власти. Как тебе? - Звучит гадко. - На деле еще гаже… Ты поверишь, если скажу, что не хочу помогать тем, кто угробил целое поколение? - Поверю, - Меларейн отодвинула пиалу. От теплого питья и уюта захотелось спать. - Теперь многие понимают, что Буря – одна сплошная ошибка. Многие, но пока не все. Среди адептов до сих пор есть такие, что норовят отомстить, истребить бездарей. - Они будут всегда, такова уж природа силы, - Ра’ан долила себе кипятку. – Для того чтобы держать их в узде, нужен лидер. Не один, а целая россыпь. Лорды-адепты на эту роль подходили как нельзя лучше! Но что они сделали? Как-нибудь попытались предотвратить войну? Нет. Лорды поддержали замысел этих дураков-наделителей. - Кристалл свел их с ума, - некромантка облокотилась на столешницу. - Нет. Нельзя винить вещь. Артефакт – каким бы мощным ни был! – всего лишь вещь. Он не свел с ума, а просто выявил безмозглых в нашем роду. Убийц и предателей. Хочешь мое мнение? Нас испытывали. Испытывали властью. Поняв, с какими гордецами имеют дело, использовали ради своей цели. - Кто? - Тени, - прошептала старая колдунья. - Тени? - Ты глухая? Они всегда рядом. С каждым из нас… даже сейчас одна из них смотрит тебе в спину. Меларейн обернулась. В углу, возле двери, в темном мареве проступило лицо. Вскрикнув, колдунья подскочила и свалила стул. Через мгновение тень исчезла. - Это… это что такое?! - Наша кара, девочка-адепт, - рассмеялась Ра’ан. – Сядь и перестань трястись. Ты возишься с мертвецами, неужели тебя пугает нечто бесплотное? - По-моему, это вполне материальное существо, - некромантка вытерла пот со лба. Ее сердце трепыхалось. – Но почему никто не говорит о них? - Много вопросов. Слишком много… давай-ка лучше утром продолжим? Ты устала, а ночью… ночью некоторые темы не стоит затрагивать. Ложись на мою кровать. А я подумаю. Как тебя зовут? - Меларейн. - Молодое имя…
Утром обе колдуньи направились к бурлящему озеру. Ра’ан собиралась найти какие-то растения, а заодно немного поговорить с гостьей. - Зачем ты пришла? Ваш новый дом не близко, - укротительница стихий собирала какие-то камни по кромке озера и складывала в корзинку. - Хочу предложить тебе вернуться. - Двадцать три… - Чего? - Ты двадцать третья. Ровно столько собратьев приходило ко мне за годы отшельничества. И я по-прежнему здесь. - Но теперь все может быть по-другому, Ра’ан! – воскликнула Меларейн. – Грядут перемены. - Сердце живо. Колдуны живы. А гордость и надменность всегда отличали наш народ. Нет, все по-старому. Снега приходят и уходят, лужи высыхают, а небо всегда одно и то же. - Ты могла бы помочь. Ты последняя из школы. - Нет! – колдунья приблизилась к ней и схватила за шиворот. – Я ни к каким школам не принадлежу, дитя. - Твоя сила бесценна, - сдавленно прошептала Меларейн, - с ее помощью мы могли бы провести народ к новому дому. Подготовиться к грядущему… и, может, избавиться от Долга. - Это слова. Они вернулись в дом. Ра’ан принялась переодеваться, причем нисколько не стеснялась гостьи. Та с некоторым удивлением заметила, что не может оторвать взгляда от тела укротительницы стихий. Грудь, плоский живот и подтянутые ягодицы вполне могли бы принадлежать девушке лет семнадцати. - Почему ты не стареешь? – потрясение лишило стыда. - Каждое утро обливаюсь водой и не ем мяса, - рассмеялась Ра’ан, натягивая домотканое платье. – А если серьезно – думаю, дело в колдовстве. Я не колдовала почти две сотни лет. С начала Бури… не знаю, сколько мне отпущено судьбой, но себя я чувствую все такой же молодой… Хотя Зул'ер был старше меня всего на двадцать лет. Оказалось, что Ра’ан пришла сюда с теми, кто не пожелал идти войной на людей. Они нашли это место, зачаровали камни, построили избу… Некоторые ушли в пустоши и больше не вернулись. Иные отправились на континент, чтобы вразумить братьев. Так она осталась одна. - Иногда приходят мутанты. Они обедали жилистым мясом и чем-то, отдаленно напоминавшим хвощ. - Их влечет моя сила. Приносят мясо, шкуры, рыбу и кое-какую. Сворги, кроны, месшифы и топтуны. Видимо, думают, что я – божество. Ну и пусть! Не хочу развенчивать этот миф. - Ты обещала рассказать про… них. Надвигаются тучи, скоро стемнеет. Раз не хочешь возвращаться, объясни, пожалуйста, в чем дело. - Да ты почти все знаешь. Наш род получил силу в долг. Вернее, не получил, а развил. Эта сила пришла в наш мир вместе с Сердцем. Откуда и как – понять мы не смогли, но первые одаренные сильно изменились. Были хроники того времени, копии непонятного договора и мнения тогдашних лордов-адептов, но весь ворох бумаг оказался в руках ренегатов. Вероятно, они до сих пор где-нибудь на континенте. Вслед за Сердцем появились тени. Все, в ком Дар был по-настоящему силен, видели их постоянно. Остальные – нет. И чем сильнее дар, тем более надоедливыми становились эти твари. Говорят, тени даже преследовали Галад’Аравела. Это самый могучий колдун, которого я видела… Он отравил сам себя. К слову, поражаюсь, что ты не видела их до вчерашнего вечера. Ведь потенциал в тебе отнюдь не маленький. - Я использую силу немного не так, как другие, - призналась Меларейн. - Это заметно, девочка, - Ра’ан потрепала ее по плечу. – Ты выглядишь чистой. Не такой, как другие некроманты, хотя и на твоих руках много зла. В общем, запомни вот что: тени всегда рядом. Они видят все. Не знаю, слышат ли наши разговоры, понимают ли их… но они вокруг нас. Теперь я чувствую их взгляд даже днем, поэтому не колдую, не хочу приманивать. - Ты сильна? - До неприличия, - колдунья рассмеялась. – Мне так и не посчастливилось узнать предел своей силы, но, честно говоря, ни мгновения о том не жалею. Мне хорошо здесь, я счастлива. - Не понимаю… - А я и не прошу. Могу только пожелать успеха твоим начинаниям. Ты первая из двадцати трех, кто действительно ищет лучшей доли для наших братьев. - Я не одна. Есть Афараст, есть Арво, есть сподвижники из люде й. - Это ключ к победе. Объединение школ и бездарных. Хотя… что может знать колдунья, сбежавшая от мира? – В глазах Ра’ан вспыхнуло веселье. Затем она снова посерьезнела. - Помни вот что – ты это ты. И твои начинания великолепны. Но… не все похожи на тебя. Почаще оглядывайся, бойся теней и, если получишь шанс взять власть в свои руки, бери. Мать Ветров действительно походила в тот момент на божество. Но оно внушало не трепет, а легкую грусть.
Наша дорога стала сущим наказанием. Погода менялась как ошалелая, у нас дважды ломалась ось колеса, а однажды возничий просто уснул на облучке и едва не завез нас в овраг, повезло, что Савели вовремя спохватилась и отвесила старику легкую затрещину. В довершение ко всему, когда мы переправлялись на пароме через Натт, сломался ворот, и пришлось куковать на середине широкой реки до самой ночи. Следующим утром мы добрались до Наттенграда. Он был третьим по размерам и населению городом на севере, не имел стен и походил на громадную деревню, занявшую четыре холма и расползшуюся вдоль русла Натт. Город полтысячи лет назад заложили яроны, стремившиеся найти водный путь, соединяющий Мискарелль с Хеленнвейсом. Их надеждам не суждено было сбыться, поскольку такого пути не существовало, зато эти отважные мореплаватели оставили после себя десятки деревушек и застав вдоль крупных рек, впоследствии превратившихся в крепости и города. Наттенград называли Говяжьей столицей севера, поскольку края эти славились широкими лугами, по которым разгуливали тучные стада коров. Разводили здесь овец и коз, но их было совсем немного. Из-за таких особенностей над городом витал весьма неприятный запах, а рядом со скотобойнями приходилось идти, закрывая рот и нос. Город был грязным, пропахшим колбасой и кровью, кишевший паразитами, но ежегодно приносил в казну Дома и Каолита изрядные суммы. И он продолжал обрастать домами, дубильнями и мыловарнями. Речной порт мог принимать до десяти кораблей за раз. В городе мы сменили повозку и, прикупив немного колбасы и вяленого мяса по совершенно дармовым ценам, отправились дальше на запад. Попутно я отлавливал самые разные слухи. Некоторые были довольно интересными, некоторые - глупыми, а иные не на шутку пугали. Так поговаривали, что три ладьи яронов отправились в сторону Фростдрима. Вроде бы среди морских людей находились царские дружинники и пара магов. Вернувшись, яроны растрепали, что у далеких берегов по-прежнему стоит лед и, что еще удивительнее, он потихоньку отвоевывает все больше и больше морской воды. Никаких огней мореплаватели не видели… Еще поговаривали о том, что на границе Эйфариноса и графства Челемпан скапливаются силы Каолита. Речь шла о полутысяче копейщиков из Лей-КванЧи и сотне легких всадников Старого Халифата. Последние новости меня не удивляли, поскольку атаки на замок и остров Сирен не могли остаться без внимания. В одном из писем, которые я продолжал отправлять Сандоре при первой же возможности, осмелился попросить ее рассказать все самое интересно, что только можно было услышать на острове. Ответ попросил прислать в Дарнариум, в креатурскую канцелярию. Но самое интересное касалось Мискарелля. Ох и любит же тот суровый край притягивать к себе всевозможные странности! Эту новость мне рассказал в дымину пьяный прощелыга, с которым нас свела судьба на крохотном постоялом дворе близ Дланей. Он называл себя завязавшим с темным прошлым вором, ныне подрабатывающим курьером у креатура в Бодхарддуме. Читай - мальчиком на побегушках, выполняющим крохотные поручения. - Ну так вот-м, - он смотрел на меня поверх кружки с брагой, - видел я письмецо одно - понимаешь-м? - важное очень. Не для моих глаз оно предназначалось - понимаешь-м? Ну а я волк любопытный и жизнью лупленный да любленный, знаю, как конвертик вскрыть, чтоб потом заметно не было… Ну и вот, вскрываю я его, значит, а там намалевано, что охотники видели свет в башне Трогдумовской... ну, где рыцари Серые жили, понимаешь-м? - Доводилось слышать. - И не только. Я там побывать успел. - Ну так вот-м, кажись, креатуришка наш туда отправил десяток молодчиков местных, а за ними и охотники увязались. Должны были воротиться еще за неделю до того, как я утек... И не воротилися! - Ну так земли у вас неспокойные, - я пожал плечами. – Там каких только напастей нет… - Пф! Ну ты че? Говорю, отряд целый отправился! Да с охотниками, которым до всего дело есть. Даже крупная стая месшифов о такую скорлупку зубы обломит. Это было странно. Не скажу, что сильно удивился смуте на западе, поскольку мы, когда странствовали там с Гродвердом, насмотрелись и наслушались жутковатых легенд на всю жизнь вперед. А еще – оставили за спиной пару загадок, вроде увязшей в трясине статуи и ощущения, что мутантами кто-то управлял. История получила продолжение… мне оставалось только мысленно пожелать, чтобы местные сумели управиться со всеми неприятными делами поскорее, и продолжить путь. Савели неплохо чувствовала себя как в дороге, так и в городе. Готов поклясться, что она ничуть не удивилась толпе незнакомых людей, высокие здания и замки не внушали ей трепет. Разве что длани, рассекающие небо и скрывающиеся в тумане, вызвали восторг у бывшей отшельницы. - Очень красиво, - произнесла она, когда мы проезжали через перевал, - они дотянулись до неба. - Красиво. И полезно. Всю округу, наверное, видно. Особенно с ментальными магами. - Я не про то… Ох уж эта польза! Много вы в ней понимаете. - Что ты имеешь в виду? - Вы тыкаете друг в друга мечами и кинжалами. Потом придумываете кольчуги и говорите – это полезная вещь! Да в сотни раз полезнее избавить от оружия. - А как защититься от врагов? Ты знаешь, чем закончилась бы Буря, не будь люди так искушены в войнах? - Бури бы не случилось, сломай колдуны свои «клинки». Но вы ведь не рассматриваете такой вариант, правда? Неужели так тяжело жить и наслаждаться миром? Она обвела рукой окружавшие нас горные пейзажи. - Он живет, цветет, пахнет и доставляет наслаждение. Ты его чувствуешь, Моркос? - Временами.
От тряски у меня разболелась рана на боку. Пришлось даже на два дня задержаться в доме радушного селянина, согласившегося пустить нас на постой. Вдовец с тремя дочерьми держал пасеку и не жаловался на уединенный образ жизни. Здесь, на самом краю западных земель, природа оставалась по-настоящему живой, и по этому клочку зеленой земли можно было представить, как выглядел Мискарелль до Бури. Не самое плохое место. Немного придя в себя, я сделал первую запись. Кусочком грифеля, на трех кусках козлиной кожи, лежа в сарае на брикете соломы. Свитки отправились в мешок дожидаться дня, когда разживусь настоящей бумагой, а потом мы двинули дальше. Уже без повозки, на своих двоих, поскольку ничего попутного не попадалось, а нанять фургон лично для себя – безумно дорого. Орры не латали дороги после зимы, но плиты, как мне виделось, ничуть не стали хуже. Да и земли не казались мертвыми и заброшенными, какими были севернее, там, где я проезжал с Гродвердом. Мы дважды натыкались на марширующие отряды гвардейцев. От звона доспехов и топота сапог звенело в ушах. Речь шла не о десятке-другом, а о сотнях бойцов. По слухам – гвардию отправили на учения, а к чему на самом деле готовился Большой совет, оставалось лишь гадать. Спустя четыре недели мы добрались в Дарнариум. Кошелек показывал дно, пришлось срочно разжиться монетами так, как умею. В этот раз наживы было немного, впрочем, и сожалеть о подобно поступке не приходилось. Жертвой был выбран ни кто иной, как торговец «хворостом». Уж этих я всегда узнаю по дрожащим рукам, красным глазам и дурному запаху из гнилого рта. Постоялый двор нашли сразу, уж больно он заметным оказался, но моих друзей и след простыл. Конечно, не могли же они ждать здесь столько времени? Я показывал хозяину кольцо ордена, рассказывал про знакомство с Тай, но старый халифатец лишь мрачно покачивал головой и говорил, что никого похожего в таверне не видел. Молодец, старый козел. Если он и вправду родич Тай, то пусть лучше и дальше прикидываются слепым, глухим дурнем. Мало ли, кто по ее душу пожалует. - И что дальше? - Мы заказали немного каши с мясом и луком и кувшин пива. Савели подобную еду не любила, поэтому пришлось взять ей вареного окуня в укропе и чесночном масле. - Утром решу. Искать их теперь бесполезно, разве что когда-нибудь сами меня отыщут. Давай останемся дня на три-четыре, подождем Мелгера? Думаю, он вполне может пожаловать сюда, если действительно сумел сбежать с корабля. - Да пожалуйста, - она пожала плечами, – мне все равно. В городе много интересного. - Это точно. Говорят, здесь есть фонтаны Глэйдис. Ты оценишь эту красоту по достоинству! Утром я отправился к Креатуру в канцелярию, а Савели пошла смотреть фонтаны. Я за нее нисколько не волновался. Эта женщина, казалось, просто не могла испугаться чего-либо или чем-то смутиться. Словно была закована в оболочку, которая защищала от всего на свете. У креатура меня поджидало письмо. Это значило, что мои голуби долетели до места назначения! С каким-то забавным мальчишечьим трепетом я распечатал свиток и прирос взглядом к убористому подчерку. Оказалось, что жителей остров Сирен перевезли на континент. На то, чтобы отстроить сожженные строения требовался не один год, поэтому островитян поселили в Зеленой Воде, старой прибрежной крепости, с годами превратившейся в малонаселенный город. Сандора оставалась все такой же веселой и милой, желала успехов во всех начинаниях и надеялась, что мы еще встретимся. Что ж, мне и этого было достаточно, чтобы хоть на мгновение забыть обо всем, что нависло над нашими головами. В гостинице Савели не было, поэтому я прихватил хлеб, горшочки с медом и маслом, и отправился на ее поиски. Женщина сидела под липами, наблюдая за игрой воды и света. Как и всегда, там, где находился фонтан, на душе становилось чище и теплее. Страхи таяли, как снег, под весенними лучами солнца. Умиротворенность витала в воздухе. И ведовское зрение делало картину лишь ярче… Я неслышно уселся рядом с отшельницей и развернул перед ней тряпицу с едой. - Хлеб еще теплый. Она расправилась с угощением и вновь уставилась на фонтан. - Чудесно, правда? Савели повернулась ко мне. В ее зеленых глазах будто застыла печаль поколений. Они казались неимоверно старыми, поблекшими и уставшими. - Не понимаю, - произнесла женщина. – Он прекрасен, спорить глупо… И все-таки, меня пугает эта красота. До дрожи пробирает. - Почему? - Во-первых, фонтан создало колдовство. Это будто живой артефакт, угодивший в ловушку умелого мастера. И, во-вторых, наслушавшись легенд и историй, могу сказать, что фонтан приносит одну лишь пользу. И для души, и для тела. Природа живет здесь, поет и радуется. - Так что тебя смущает? – я усмехнулся. – Ты тоже можешь ошибаться, говоря, что от колдовства не бывает одной лишь пользы. Не нравится быть неправой? - В том-то и дело, - она сжала кулаки. Я снова почувствовал, как воздух вокруг нас сгущается, становится трудно дышать. – Ошибки не может быть. Колдовство всегда несет плохое, потому что оно само по себе чуждо миру… Нет, Моркос, я не боюсь ошибиться. Но с этими фонтанами связано нечто такое, чего никому из нас пока не дано понять. - Чтоб тебя демоны унесли, Савели! Ты можешь перестать пугать меня и разговаривать загадками?! - Что ты хочешь услышать? Вас обманули, Моркос. Думаю, пока никто даже предположить не может, насколько. Но именно сейчас я хочу оказаться неправой. Ошибиться. Потому что фонтаны прекрасны. Их словно боги создали. - Ты демонизируешь колдовство, - я вновь посмотрел на мерцающую воду, стекающую по каменной плите. – Есть среди одаренных по-настоящему хорошие люди. - Есть. Но магия и колдовство – не часть души, характера или взглядов на жизнь. Это чужое, не человеческое, понимаешь? Любой артефакт – это оружие нелюдей. И нет разницы, в чьих он руках. Я немного помолчал. Затем повернулся к ней и спросил: - Кто ты, Савели? Откуда? - Я не знаю. До глубокой ночи мы слушали хрустальный звон воды.
Глава тридцатая Тайдеона
- Эй, паренек, подай-ка мне мешок с сыром… - А не пошел бы ты, Деррик?! - Мне нравится твоя новая прическа, Тай! – Эрда тут же встала на защиту колдуньи. - И мне! – согласилась Эллайтес. Тайдеона хмыкнула и бросила мешок в Призрака. Тот поймал, развязал тесемки и выудил кусок зеленоватого сыра. Разломил на три куска, один сунул в рот, два других раздал девочкам. Плямкая, поплелся к Тарию. - Ужасный человек, - Эрда покачала головой. – У нас в горах таких нет. - Не думаю, что и на равнинах еще парочка сыщется, - колдунья уселась на одеяло и накинула на плечи шаль. – Но он полезен, а нам этого пока достаточно. - Я вот так и не поняла, зачем ты нас хочешь собрать? - северянка села на любимого конька. – Что тогда случится? Мне интересно. - Мне тоже, булочка. И я ничего не знаю, более того, даже предположить не могу, кто вы и что будет, если соберетесь вместе. Но раз есть силы, стремящиеся нам помешать, и эти силы явно не вписываются в понятие «добрые», наш долг, как служителей Каолита, их опередить. - Благородно… - Не только, Эрда. Вполне возможно, что все мы попадем в какие-нибудь легенды или, что еще заманчивее, в очередной том «Хроноса». Мама будет мной гордиться. Не вижу ничего предосудительного в честолюбии. Из города они выбрались тайно. Их, как уже было однажды на острове университета, провел Деррик. Шли по улицам и закоулкам настолько темным, что даже света полной луны не хватало, чтобы рассеять черноту, царившую вокруг. Да и воняло там дурно. Тай держала нити ментальных потоков, чтобы при встрече с возможными неприятелями быстро спеленать их и отдать на расправу Тарию и Призраку. Бывший грандмастер нес длинный меч с необычной гардой и тупым основанием лезвия, туго обмотанным потемневшей от пота кожей. Рукоять и гарда имели всевозможные выступы для более удобного хвата, и в руках мастера меч не выглядел неудобным или громоздким. Деррик был безоружным только внешне, но колдунья знала, что у него под плащом есть пара серебреных топориков и еще несколько штырей в рукавах, которые он метал совершенно непонятным способом. В условленном месте, в тихой лощине рядом с высохшей рекой и сухим лесом, их поджидала телега, крытая парусиной. В ней лежало немного продуктов в дорогу, вода и бочонок пива. Лошадьми правил Тарий, а остальным выпало бездельничать днями напролет. Спустя три дня они выбрались к границе с первым из трех графств, с каждым днем все сильнее утрачивавших независимость. Каолит предлагал слишком много всего, а взамен просил только верность, некоторую часть власти и право вывесить над столицей белый стяг с черным треугольником. Местные правители неохотно соглашались, понимая, что в скором времени их так и так поглотит растущий союз. Тем более что даже за Северным морем уже два лордства изъявили желание принять протекторат. Временно. А потом слиться в один большой Дом, который сразу же станет мощнейшим образованием на севере. Челемпан принял протекторат Каолита, быстро окреп и обзавелся небольшой армией, состоящей из наемников мискарелля и местного мужичья, получил разрешение на беспошлинные перевозки строительного камня, яблок и слив. Уже здесь, на пограничных землях было заметно влияние Каолита. Сторожевые башни, заставы, мелкие отряды солдат и одиночные соглядатаи, наблюдающие за дорогой. Местность поменялась с каменистой на более живую и холмистую, поселения располагались кучно. Жили в графстве Челемпан небогато, хотя дома по какой-то старой традиции строили только из камня, ютились в них по три-четыре семьи. Тай здесь не нравилось. Причем она не понимала, почему. В графствах, конечно, не было такой изысканной светской жизни, как на юге, и молодежь не вела себя столь разнузданно, как в Халифате, но балы и званые ужины проводились зажиточными челемпанцами часто и со вкусом. Это могло бы привлечь, заставить поразмыслить над походом-другим, но отчего-то настроения кутить не было. Колдунья если не жаждала драки, то находилась в боевом расположении духа. Ей хотелось, чтобы на них напали. Тогда можно поколдовать всласть… Тайдеона остановила себя. Ничего не имея против ругани, споров и охотно идя на конфликты в повседневной жизни, она никогда не стремилась причинять кому-либо боль. - Деррик, можно мне стакан пива? Тот без разговоров наполнил кожаный стакан и протянул ей. Тай в три глотка расправилась с густой, терпкой жидкостью. Легче не стало, даже наоборот. Она достала поисковой камень. Стрелка на нем почти не шевелилась, стала толстой и сияла ярче обычного. - Судья по всему, мы близко… Забыла, какие королевства граничат с Челемпаном? - Иррат, Ит, - ответил Тарий. – Иррат поближе. - Значит, нам туда, - колдунья показал стрелочку. – Совсем рядом. Скоро она совсем перестанет шевелиться. - Розы проявляют себя до того, как ты их находишь? – задумчиво спросил Деррик. - Не думаю. - А вот это зря… - он обернулся к девочкам. – Козявки, кто из вас замечал за собой что-нибудь необычное раньше? - Ничего, - поспешно ответила Эрда. – Да и сейчас не особенно. - Ну ты вообще неясно что здесь делаешь… как там тебя ведьма называет?.. Котлетка? - Сами вы котлетка! – северянка коснулась рукой посоха. - А ты, девочка-вуаль? Я прочитал кое-что, нацарапанное на дрыне Эрды, но ничего не понял. Слишком уж сложно, да и слова знаю не все. - Ему можно рассказать, Эл, - Тайдеона ободряюще улыбнулась. - Замечала. И не раз. Вы ведь знаете, откуда я пришла? Мой город… если Тай не ошибается, застрял во времени. Или где? - В слоях полотна. Колдовство выкинуло невероятный фокус: уж не знаю, чего хотели добиться мои родичи, но вышло у них нечто совершенно непонятное. Призрак захохотал. Повернулся к Тарию. - Ты слышал? Выходит, не слухи… и мы с тобой не такие дураки, как говорили в Малом совете. - Чего?! – Тай вскинулась. - Да все просто. Не скажу насчет Найхэвена, поскольку никогда даже не слышал про такой город, но мы с Дерриком видели комнату, застрявшую в Полотне. Собственно говоря, там и познакомились. Я тогда был вестовым в отряде отца, а Деррик… в общем, он шел мстить. И нашел, что искал. - Куча ублюдков, превративших мои детство и юность в пытку, остались в той комнате навсегда, - от улыбки, заигравшей на губах Призрака, Тай бросило в холодный пот. - Проход в комнату открывал артефакт, - закончил Тарий. – Он выглядел как керамическое кольцо. Деррик растоптал его… так что, думаю, эти странствия между слоями Полотна реальны. И мы вам верим. - Продолжай скорее, - Призрак поморщился, словно воспоминания принесли ему физическую боль, - а то мне отлить надо. - Я иногда возвращаюсь… в разные места, - Эл смотрела в пол телеги. - Я тоже. В таверну «ГУС» в Кэйтон Бирж. Там лучшее пиво в обжитых землях, знаешь ли, и свиные ребрышки жаренные. - Нет, не так. Когда мне угрожает опасность… и не только мне, - она покосилась на Тай и Эрду, - я возвращаюсь туда, где была недавно. Домой, на улицу или на порог таверны, как было в Дарнариуме. Воины переглянулись. Призрак пожал плечами и, спрыгнув с телеги, направился к кустам. - …и еще, у меня постоянно кровит ладонь. - Покажи, - Тарий протянул руку. – Не бойся, я кое-что знаю про раны. Девочка сняла перчатку и показала бледную ладонь. Между пальцами и под ногтями застыли багровые корочки, но кожа была целой, хотя перчатка заскорузла от крови и оставалась слегка влажной. - Занятно, - Лавитри оглядел руку со всех сторон. – Ни царапинки… покажи другую, пожалуйста. А вот на другой имелись синяки, глубокие царапины и поджившие ссадины. - Подумайте вот над чем, - подытожил он, возвращая перчатки Эллайтес, - она на крыше трактира исцарапала одну руку, но зато другую, которая продолжала кровоточить, думаю, еще вчера вечером или даже сегодня утром, даже не ушибла. Это вторая особенность. Тайдеона посмотрела на Эл. Девчушка, даром что ростом стала выше нее самой, одна сплошная особенность. И как объяснить, что Тай чувствует в девочках нечто такое, чего не чувствовала никогда, сколь бы сильный перед ней ни стоял ведун, маг, колдун или воин ордена Стали. - Эрда, а ты точно никаких особенностей за собой не замечала? – спросил Лавитри, загоняя лошадей на крутой пригорок. - Она скромничает, - усмехнулась Тай. – Именно она нашла проход в Найхэвен. И рассказывала, что с ней разговаривают камни… - По ком плачет крезовник, - пробормотал Деррик, чем заслужил насмешливый взгляд старого друга. - Не стоит ничему удивляться. Мы живем в эпоху чудес. - Эти чудеса дорого обходятся, дружище. Сам ломай над ними голову, я лучше пива попью, пока наша остриженная колдунья не опростала бочонок.
Ночевали в тот день в диком саду. На подходе к нему стоял выгоревший дом с черными от копоти стенами и провалившейся крышей. Сад был небольшим, запущенным и обросшим сорняками. Зато рядом с ним находился чудом уцелевший деревянный навес с тремя стенами и дощатым полом. Строение выглядело крепким, а крыша над головой никому бы не повредила, поскольку по небу весь день гуляли черные тучи, а к ночи так и вовсе загрохотал гром и на севере блестели красно-зеленые зарницы. Костер разводить не стали, перекусили купленными по дороге вареными яйцами, луком и бобами. Все устроились на ночлег, дежурить выпало Деррику. Он бродил по саду неслышной тенью, оправдывая свое прозвище. Эрде не спалось. Вначале она лежала на спине и смотрела в темный, затянутый паутиной потолок и скучала по дому. А потом услышала странный, приглушенный зов. Насторожилась. Прислушалась. Вроде как тихо… Ее снова кто-то позвал. Настойчиво, но по-доброму. Девочка приподнялась на локте и огляделась. Было темно, все спали, лишь Эл сидела, скрестив по-восточному ноги, и глядела на свои руки. На оклик внимания не обратила, даже не пошевелилась. Северянка отметила, что без капюшона подруга очень миленькая, разве что излишне худая, но это легко исправить, стоит лишь привести ее в деревню. А там уж мама и тетя обставят тарелками с творогом, сыром, маслом и молоком, накормят сладкой сдобой и мясом… Пожав плечами, Эрда выбралась в сад. Почему-то ночью деревья всегда казались ей уродливыми. Ветви походили на паутину из пальцев неведомых чудовищ. Гром продолжал сотрясать небеса. Молнии простреливали жирные, курчавые тучи и лишь придавали заброшенному саду зловеще-загадочный вид. Ей подумалось, не страшно ли Деррику разгуливать в одиночку среди этих яблонь и слив? И о чем он может думать, глядя в темноту? Тем не менее, она продолжала идти на зов. Голоса природы походили на косицу, в которую заплели несколько разноцветных прядей, и выбрать среди путаницы звуков тот единственный, что настойчиво тянул к себе, было невозможно. Оставалось лишь искать. Страх улетучился. Девочка шла между деревьями, прислушиваясь и задерживая дыхание. Вскоре появился и запах. В нем явственно проступало что-то цветочное, сладкое. Эрда шла и шла, пока не натолкнулась на плоскую гранитную плиту, торчавшую из земли. И таких плит вокруг оказалось немало. Северянка покачала головой – погост? Выходило, что так. Но ее давно научили не бояться мертвых, поэтому она двинулась дальше. Зов становился все отчетливее, и он не принадлежал ни земле, ни воздуху, ни воде. Нечто более могущественное призывало ее. И вело к накренившемуся обелиску, отмечавшему, судя по всему, начало земли мертвых. Обелиск украшали засохшие венки, у подножия стояли трухлявые плетеные корзины с давно сгнившими плодами. Кто-то стоял за камнем. Девочка не видела, но чувствовала, что там кто-то есть. Послышался шорох, скрежет. Из-за обелиска показалась женского часть лица. Было слишком темно, чтобы разобрать черты, но длинные волосы, имеющие красноватый оттенок, словно сияли в ночи. Пронзительный взгляд холодных зеленых глаз уперся в северянку. - Вы кто? – удивилась Эрда. – Не боитесь здесь ходить в одиночестве? Женщина захохотала. Затем протянула завядший цветок, судя по шипам и бутону – розу. Она не имела цвета, но стоило девочка принять подарок, как лепестки вмиг пожелтели. - Смута зреет, как червоточина в спелом плоде, как порча на листке здорового дерева, - голос у незнакомки был высоким и звонким. Акцент оказался совершенно незнакомым, потому что после всех гласных она будто произносила звук «о». – И вот уже снежный исполин лишен главы, руки и сердца… Цветение. Да, цветение. Розы цветут… розам надо опасаться чужого незнания, чужой глупости, чужой горячности и злых языков… Я слышу вой ветра, чую стужу, что замораживает море, слышу ложь и смеюсь над ложной надеждой, чую, как трещит Полотно. Затем она рванула вперед и вцепилась руками в горло Эрде. Прижалась щекой к ее щеке и прошептала: - Беги и кричи… беги и кричи… Беги и кричи! Затем со всей силы оттолкнула, северянка упала на ближайшую могилу и ударилась головой. Рыжеволосая женщина развела руки в стороны, проговорила, смотря в небо: - Третья – в таверне. Третья – мертва. Третья – рядом. Затем словно провалилась под землю и исчезла. Эрда приподнялась, приложив ладонь в затылку. На пальцах остались красные капли. Вскрикнув, девочка побежала к пристройке. На ее вопли тут же откликнулся Призрак. Он выскользнул из тени, подхватил Эрду. В тот же миг показался и Тарий… Рядом с его головой пролетел дротик и воткнулся в стену. Сад ожил. Неведомые воины, облаченные в свободные одежды, за малым не застали путников врасплох. Их было семеро. Достаточно, чтобы доставить хлопот двоим умелым бойцам… Но биться врукопашную ночные гости не собирались, а подняли плевательные трубки. И тут дрогнули ментальные нити. Тайдеона выплеснула всю ярость, накопившуюся за время дороги. Удар отправил отравленные дротики в глотки убийцам, не успевшим выстрелить. Трое сразу повалились на землю, захлебываясь кровавой пеной. Лавитри снес голову ближайшему противнику, рассек плечо и отшвырнул на три шага, – одним жутким ударом. Второй противник попробовал достать его копьем, но лишь распорол рукав. Взамен был проткнут мечом бывшего грандмастера и пригвожден к стене. Клинок прошел сквозь доски, с него лилась кровь. Деррик расправился с третьим врагом, попав ему штырем в скулу. Тем временем Тай поймала последнего в сетку из ментальных нитей и прижала к дереву. - Отлично, - буднично проговорил Лавитри, с хрустом высвобождая меч. – А теперь допросим урода… мне надоело, что нас гоняют, как волки зайцев. Деррик снял с пояса короткий нож для свежевания шкур и, улыбаясь, направился к пленнику. Но тот оказался мертв. Изо рта на грудь текла густая кровь. - Ментальное колдовство, оказывается, не такая уж бесполезная штука! – крикнул он, разглядывая мертвеца. – Дружище, ты когда-нибудь видел таких? Они не похожи на островитян. - Нет, - Тарий ногой перевернул ближайший труп. – И оружия такого я еще не видел… но кое-что слышал. - Думаешь, снова болотники? - Не похожи. Но оружие вроде как хехорское… а где Тай? Куда подевалась?
Колдунья влетела в пристройку и уселась в угол. Ее пальцы дрожали, в глазах стояли слезы. Никогда раньше ей не овладевала такая злоба. Нити рвались в руках, наносили ущерба больше, чем хотелось, а в довершение попросту убили последнего пленника, сломав шею и позвоночник. - Что со мной случилось?.. – прошептала она в темноту. Напротив нее, все так же неподвижно, сидела Эллайтес и глядела на руки.
Написала тут комментарий, а он куда-то пропал Я в печали. Точно помню, что в первых 2х главах 4 описки нашла. Потом перечитаю ещё раз.
Фелиза, меняющая лицо в зависимости от поступков - просто находка. Подозреваю в ней ещё одну "розу" Беседы Меларейн с Матерью Ветров получились очень глубокими и философскими. Особенно последняя фраза вставила.
И вообще, всё круто, придраться не к чему, буду дальше читать
--------------------
ЦитатаSBA ()
жителей остров Сирен
ЦитатаSBA ()
Да и воняло там дурно
Либо дурно пахло, либо сильно воняло
ЦитатаSBA ()
показалась женского часть лица.
порядок слов
ЦитатаSBA ()
но длинные волосы, имеющие красноватый оттенок,
можно упростить до волос красноватого оттенка или даже просто красноватых.
Очень интригующе. Ну прям вот вообще. Интригующе-интригующе Аффтар, пишы исчо! Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Глава небольшая, но крови мне попортила... все из-за мифа. Глава тридцать первая Певчая
Стрела, которая должна была воткнуться в грудь девочке, клюнула лютню и полетела в траву. От инструмента отскочила лишь щепка. Сама Фелиза от удара повалилась в заросли пыльного бурьяна. Испугаться она не успела, лишь поняла, что рот полон крови – прикусила язык. Послышался шорох шагов. Разговор на непонятном наречии. Над девочкой склонился темнокожий незнакомец. Он вынул нож и спокойно ударил Фелизу в сердце, но лезвие лишь слегка оцарапало кожу и воткнулось в землю. Незнакомец захрипел, рухнул на колени. Изо рта и носа полилась кровь, кто-то толкнул его сапогом в спину, и чернокожий скатился с берега в воду. Фелиза приподнялась, зажимая царапину и не веря собственным глазам. Перед ней стояла высокая женщина, облаченная в странный костюм из вываренной кожи и шерсти черного цвета. На лице были тонкие шрамы возле носа, на лбу, щеках и подбородке. - Лежи спокойно, - голос у незнакомки был прекрасным, чистым и звенел, словно ручеек. Это никак не вязалось с двумя окровавленными клинками в ее руках. Женщина развернулась. На нее, словно из-под земли, налетели двое неприятелей. Один орудовал копьем, второй – едва не выбил хлыстом ей глаз. На щеке осталась рваная рана, из которой хлынула кровь. Незнакомка выставила перед собой короткий прямой клинок, а другой, со слегка изогнутым лезвием, подняла над головой, направив острие на противников. - Убирайтесь, псы, - она не выглядела испуганной, а рана, казалось, нисколько ее не волновала. – Девочка принадлежит нам. Темнокожий что-то отрывисто выкрикнул, снова щелкнул кнутом, но в этот раз менее удачно. Женщина увернулась, отвела копье в сторону и подсекла ногу певрому противнику. Следующий выпад копья пронзил лишь воздух, а мечница, ни на мгновение не прекращая движение, ударила коротким клинком в грудь второму неприятелю. Все это уместилось в четыре удара сердца Фелизы. Дрожащей рукой она подняла нож, обагренный ее кровью и, заметив, что раненый в ногу враг собирается напасть на женщину, ткнула чернокожего в поясницу. Лезвие легко вошло в плоть, но застряло в кости. Мужчина вздрогнул, застонал… его настиг удар изогнутого меча. В воздухе застыл чудовищный запах крови. Фелиза не чувствовала ничего. Только что она поучаствовала в самом настоящем убийстве, и это нисколько ее не потрясло. - Кровь отца небесно… - прошептала женщина, застыв на месте. – Что это, дитя?! Она выставила перед собой клинок, только что вытертый рубахой мертвеца. Фелиза вгляделась в него, как в зеркало… слезы брызнули из глаз. Ее лицо обратилось истлевшей маской. Нос ввалился, губы обнажили кривые, сломанные и почерневшие зубы. Лишь глаза оставались прежними, и это было самым жутким: живые глаза на мертвом лице. - Я не знаю, - всхлипывая, простонала девочка. Слова давались с трудом – прикушенный язык распух и едва помещался во рту. – Оно проходит само… и приходит само… - Не плачь. Не нужно. Раз уходило раньше – уйдет и теперь, - воительница спрятала мечи в ножны. Распустила волосы. Они походили на живое пламя, обрамлявшее лицо с поразительными чертами. - Это были грабители? – утерев слезы, спросила Фелиза. - Убийцы. По твою душу, глупый ребенок! Или – мудрый ребенок? – красноволосая прищурилась. – В замке ты была бы уже мертва. - А… ты кто? – Потрясения потрясениями, но девочка разыскала в бурьяне лютню и провела пальцем по струнам. Звучало вроде неплохо, да и трещина на корпусе придавала инструменту некоторой солидности. - Певчая. - Музыкант?! - Нет… Ладно, хватит болтовни. Иди за мной. Нам нужно поскорее пробраться в графство Челемпан. Стебель к стебельку тянет. Нити, нити кругом… Певчая замерла, уставилась под ноги. Ее голос сделался тише, а потом и вовсе обратился шепотом. Затем она вскинула голову. Зеленые глаза блеснули, как драгоценные камни. - Уходим. Фелиза без раздумий пошла за ней. «А чего бояться? – решила девочка. - Незнакомка только что прикончила троих негодяев, собиравшихся убить меня. Вряд ли она хочет зла!» Проходя мимо купы ив, роняющих слезы в реку, девочка увидела еще два мертвых тела. Оба были обезглавлены, один сжимал в руках лук, второй – длинную бамбуковую трубочку. Крови разлилось так много, что беглянку едва не вырвало. Она крепко зажмурилась. - Можешь выходить, - раздался мелодичный голос Певчей. – Все закончилось. Послышались шаги, треск ломаемых стебельков и кто-то набросился на Фелизу. Знакомый запах защекотал ноздри, чьи-то теплые сухие губы коснулись щеки, носа и лба. Вслед за поцелуями последовала затрещина, а затем объятия сомкнулись снова. - Лесс… ты меня придушишь, - пробормотала Фелиза. Она была настолько рада подруге, что ничего больше не могла произнести. - Я бы с удовольствием, дура ты сопливая! – Лесс отодвинула ее от себя и оглядела с головы до ног. – Что это? Почему кровь на подбородке и рукаве? Они тебя ранили?! - Немного. - Хватит! – рявкнула Певчая. Но даже тогда ее голос прозвучал прекрасно. – Их еще много. Они привели с собой чудовищ, поэтому нам следует убираться отсюда немедленно. Воительница пошла вперед. Им не оставалось ничего другого, как поспешить за нею. - На кого я похожа? – шепнула беглянка. - На себя, - Лесс улыбнулась. – Только слегка чумазая. Надо бы умыться и расчесать волосы… - Умоетесь кровью, - пробормотала красноволосая. Девочки притихли. Они шли по-над берегом, прячась в тени ив и камышей. Начался довольно неприятный холодный дождь, ветер метался над рекой и завывал в кронах деревьев. Быстро стемнело, от земли потянуло сыростью. Девочки выбились из сил, Фелиза натерла ногу, сильно хромала. Лесс была без плаща, вымокла насквозь и дрожала в своем любимом сиреневом платье. Но ни одна, ни другая не жаловались. Понимали, что уходят от смерти. От бывшей наперсницы беглянка узнала, что, едва покинула замок, начался переполох. Служанка кого-то из знатных гостей заметила подозрительные тени, скользящие по саду и успела предупредить охрану до того, как стало поздно. В итоге, в комнату Фелизы все-таки вломились неизвестные убийцы, но нашли там пустую постель и разбросанные вещи. На выходе же их поджидали солдаты. Бой был кровавым и быстрым. Лесс не знала, куда пропала ее подопечная, и за это получила по лицу от разгневанного Первого Меча. На скуле остались напухшие царапины от кольчужной перчатки. - Я не могла попасть в свою комнату и поэтому не прочитала письма, - объяснила вторая беглянка. – Только утром узнала, какую спасительную глупость ты выкинула. Сбежать мне удалось, но я заплутала в подземных ходах и вышла с другой стороны городских стен. Потом меня нашла она, привела сюда и велела ждать. Берег изгибался дугой, уходя в лесные дебри. Чуть в стороне уже виднелись сады, остроконечные крыши домов поселян и смотровая вышка. Но Певчая вела не к селу, а в лес. Вернее, к лодке, спрятанной в траве и прошлогодних листьях. Лодка была крошечной, с одним коротким веслом, но достаточно глубокой, чтобы в нее поместились трое. Певчая спустила ее на воду и велела девочкам забираться внутрь. Вывела лодку на стремнину и, впервые за весь марш, позволила себе расслабиться. Женщина явно выбилась из сил, от нее валил пар. - В мешке есть яблоки и сыр. Ешьте. Сама она к продуктам не притронулась. Вместо этого достала из мешка странную, судя по всему – очень тяжелую маску. Надела ее, затянула ремни. На железе неизвестный мастер изобразил плачущую личину. Выглядела она довольно жутко. - А вам удобно? – Фелиза отдохнула, но перекусить не вышло, поскольку очень болел язык. Захотелось помузицировать, чтобы развлечь себя и спутниц, но прежде – удовлетворить любопытство. - Нет. Но и не должно. - Почему вы ее надели? – осторожно спросила Лесс. – Она защищает лицо в бою? - Нет. Как раз перед боем я ее снимаю. - Но почему? - Потому что лишь обреченный на смерть может видеть мое лицо. Девочки переглянулись. - Но… - Фелиза почесала кончик носа, - мы его видели. Певчая покосилась на них. - Делайте выводы.
Вот мох гниет в душе у мамы Вот папа тает словно снег Ищу в корзине жизни злато Навоза много – злата нет…
- Девочка, ты не могла бы замолчать хоть ненадолго? – взмолилась Певчая. Река несла их мимо однообразно-мрачных берегов, вдоль которых росли старые деревья и остролистные кусты. Раннее утро принесло влажный туман и пленило ветер; сделалось холодно и скучно. Проснувшись, Фелиза решила вдохновить всех песней, но, скорее всего из-за языка, который продолжал противно болеть, песня не задалась. Красноволосая женщина съела два яблока и достала точильный камень из мешка. Лодку наполнил совершенно немелодичный лязг и скрипы. Подперев щеку, девочка оперлась на борт лодки и уставилась в воду. Отражение ее порадовало: чистая кожа, ясные глаза, вроде как даже веснушки пропали… - Мы почти приплыли, - проговорила Певчая, отложив натертые маслом мечи. – Это Лафтин. Пограничный город. Я мало знаю про эти земли, так что придется идти наугад. Когда все выбрались и переложили на берег пожитки, женщина столкнула ее лодку в воду. Лесс смотрелась довольно забавно в куртке с меховым воротником, сшитой на широкоплечую воительнцу. Ее одежду вполне можно было бы счесть формой наемницы или солдата, разве что сразу бросалось в глаза, что куртка, штаны и сапоги скроены на совесть и стоят дорого. Солдат такого себе позволить не сможет. - С тремя придет время четвертой… - пробормотала Певчая. – Двинули. Смотрите по сторонам. Враги могут поджидать где угодно. Она иногда будто переставала видеть и слышать. Терялась, а потом, точно проснувшись, недоуменно оглядывалась. - Она меня пугает, - прошептала Лесс, немного приотстав. - Чернокожие убийцы страшнее, уж поверь! – ответила Фелиза. – Думаю, с ней безопаснее. Только вот чего она хочет? - Может, спросим? - Давай. Лесс прибавила шагу, поравнялась с Певчей. - Извините, что мешаю… а куда мы, собственно говоря, идем? Я отвечаю за эту девочку, поэтому вправе знать, - в ее голосе появились строгие нотки. Решимость бывшей девочки для битья быстро поубавилась, когда к ней повернулась железная личина. В прорезях сверкнули зеленые глаза. - Ты только потому здесь, что готова отдать жизнь за нее. Будь по-другому – оставила бы тебя у стен вашей столицы. Довольствуйте этим: я спасаю жизнь Фелизе. Она важна, хотя и сама про это не знает. - Что ж, меня это устраивает… но, главное, куда мы идем? - Ищем тех, кто сможет защитить ее еще лучше. Мое время уходит, поэтому перестань отвлекать! Меня ждут клыки и когти… когти и клыки… Она встряхнула головой, прогоняя морок. - Но идти нам еще долго, поэтому скрашу путь мифом… а то, неровен час, девчонка снова начнет играть какую-нибудь чепуху. Запомните этот миф! Настанет день, когда одна из вас, надев железную маску, поведает его слепому, но зрячему летописцу…
«Сотворение мира» Миф, рассказанный Певчей
Вначале было НИЧТО. Изначальная Тьма, непоколебимая и жуткая. Но там, где есть хоть что-то, даже если это что-то - НИЧТО, всегда появится что-нибудь новое. И первой явилась Воля. Та воля принадлежала еще не родившемуся Богу-Отцу, ставшей для него проводницей в обитель пустоты и мрака. Велик и светел был нарожденный Бог-Отец! Золотым исполином озарил он темноту, свет его застывал в холодных далях, обращаясь звездами. Тысячелетиями плыл Бог-Отец сквозь бесконечный океан космоса, оставляя за собой частички силы. Стонала Изначальная Тьма, выла от злобы и бессилия. Пало ее вековечное правление, сам свет вознесся на небесный престол. Войдя в полную мощь и поняв, что не просто так был создан собственной волей, Бог-Отец подчинил себе Тьму и заронил в нее свое драгоценное семя. И было их одиннадцать. Верных детей, услаждающих взор золотого исполина своей красотой. Кружили они в ареоле отцовского света, впитывая его силу, а от матери получив мудрость и знания тысячелетнего мрака. Наконец, когда подросли и осознали, для чего явились миру, Одиннадцать устремились к звездам. Руками плавя серебро и лед, создали они Иглы. Вместо нитей взяли Волю своего отца и принялись за дело. Слой за слоем ткали они величайшее Полотно. Нить за нитью, получая силу от Бога-Отца, Ткачи разделяли ее на элементы и творили наш мир. Реки и горы ложились узорами, моря расплывались синевой, нити ветров помчались над бескрайними черноземными полями, нося влагу и семена первых цветов, деревьев, травы. Расхохотавшись, Бог-Отец осеменил землю и воду, дав начало жизни на Полотне. Каждую травинку возлюбил он, каждую рыбку, но милее всего ему были люди. Слабые от рождения, они приняли лишь крохотное отражение его мощи – искорку, принесенную им Арном – могущественнейшим из Ткачей. И больше ничего не требовали люди, а начали охотиться, обрабатывать камень и железо, строить хижины, плодиться, заполняя материки и острова, вознося требы и восхваления божественному Самородку. Непредсказуемые, они радовали Бога-Отца, а он одаривал их светом, земля жирела, всходы были обильны, а деревья плодоносили круглый год. Век тот по праву называли Золотым, ибо залит он был светом небесного исполина… Но подобно доброй воле, породившей Бога-Отца, появилась и воля злая. Изначальная Тьма не простила попрания ее могущества, надругательства; отомстила жестоко, одарив лучших из Ткачей капельками своей силы. Капли эти вселили в сердца Одиннадцати ревность. «Ответь, отец, - спрашивал Эа, смело глядя на своего родителя, - отчего запрещено ныне ступать в сотворенный нами мир?» «Вы могучи, сын мой. И приход ваш изменит Полотно навеки. Арн даровал лишь искру смертным – и погляди, чего они достигли с ее помощью? Ступив на Полотно, дети мои, вы измените людей еще сильнее. В их душах и сердцах и так сильна часть Тьмы, из которой родился я! Мощь, не предназначенная для смертных, развратит их и погубит». «И все-таки ты продолжаешь любить их больше нас, отец! – рядом с Эа встала Инанна. – Позволяешь пожинать плоды нашего труда, в то время как мы, выжатые досуха работой с нитями, ютимся в тени твоей мощи. Мы хотим есть сладкие плоды, охотиться… хотим вина и мяса». «Боль пронзает меня, дочь, когда слышу твои слова! – небесный Самородок вспыхнул так ярко, что многие звезды попросту сгорели, а на Полотне появились первые пустыни. – Я дал вам высшее благословление, дар творцов и вечную жизнь!» «Ты дал нам существование, отец, - выступил третий Ткач, Иэ. – Не жизнь. Мы теперь слабы и не сможем создать новое Полотно! Погляди вниз, видишь? Оно ослепительно прекрасно… Но не для нас! Наш удел – быть в стороне… Не хотим!» «Глупцы! – отвечал Бог-Отец. – Я вижу непослушание в ваших очах. Недовольство. Надменность. Неблагодарность! Тьма поразила ваши сердца, холодом колет их, отравляя и обращая вас в чудовищ. Одумайтесь!» «Мы хотим жить!» С этими словами Эа ударил Бога-Отца иглой в грудь. «Мы хотим жить!» С этими словами Инанна ударила Бога-отца иглой в спину. «Мы хотим жить!» С этими словами Иэ ударил Бога-Отца иглой в живот. Хлынула драгоценная кровь, орошая руки убийц и капая на полотно. Остальные Ткачи лишь смотрели на Святотатство, отстранившись, ни словом, ни делом не помешав отцеубийцам. И лишь Арн бросился на защиту родителя, но был ранен и сброшен на Полотно Эа. Умер Бог-Отец, излив капли драгоценной крови в моря и на земли. Падая, застывала она холодным льдом, горячей лавою, уходя в земные недра и наполняя небо пеплом и паром. От пролитой крови лишь прочнее стали нити, крепящие Полотно. С того дня небесное светило стало тенью самого себя, но даже той части силы хватало, чтобы не оставлять детей во мраке навечно. День был разделен надвое… Но смерть Бога-Отца не осталась неотомщенной. Арн смешал в себе отцовскую кровь и кровь людскую, обменяв бессмертие на могущество. С новыми силами он создал из звездного металла ложе, что порождало пламя, отгонявшее Ткачей от Полотна. Из других капель божественной крови родились чудесные девы, с огненно-красными волосами. Мощь Бога-Отца, струящаяся в их жилах, и могущество Арна помогли им сбросить мятежных Ткачей в такие глубины Полотна, что выбраться оттуда те уже не смогли, а свет огня, рожденного кровью смертных, загонял их все дальше и дальше. Изначальная тьма же в изменниках лишь крепла, оплетая, как паутина, сердца и души… Отцеубийцы обратились демонами, отвергнутыми даже Полотном. Те же Ткачи, что молча взирали на Святотатство, навеки оказались в заточении. Ушел и Арн, в печали дожив среди смертных последние свои дни… На том и кончился Золотой век, сменившийся Веком Скорби. А следом пришел Век Темный, когда возвысился бессмертный Правитель Юга, поработивший многие земли.
Лафтин не мог похвастать даже городской стеной. Как гласил обелиск, врытый в землю в сотне шагов от первого дома, город сжигали и грабили двадцать шесть раз. Последний – семьдесят лет назад. Каменные дома, высокие и добротные, но довольно уродливые с виду, строили без какой-либо системы. Кому где удобно. В итоге здесь не было ни названий улиц, ни дорог - только утрамбованная глина вперемешку с истлевшей соломой. Стражи походили на обленившихся котов, но смотрели из-под козырьков медных шлемов сурово. Каолит еще не принес сюда все то лучшее, что давал новым союзникам. Впрочем, Фелиза заметила Хранителя. Его белоснежный плащ и доспехи разительно отличались от формы городских стражей. Да и вместо дубинки вооружен он был шестопером и кинжалом. Настоящий служитель порядка наблюдал за тем, как рабочие разгружают с большой телеги тесаные камни. - Мы почти пришли, - сказала Певчая. Она, казалось, совершенно не замечала удивленных взглядов горожан. Но если с повышенным вниманием зевак проблем не возникло, то Хранитель окликнул их и быстро подошел. Рука, затянутая в перчатку, легла на оголовье шестопера. - Добро пожаловать в Лафтин, - мужчина был молод и хорошо сложен. Несмотря на прохладное утро - сильно потел. - Здравствуй, страж, - воительница покосилась на него. – В чем дело? - Хочу предупредить. Пока не явился креатур, власть Каолита здесь представляю я. А вы - довольно странная компания. Мне не нравится, что в этом захолустье появляется уже вторая такая компания всего-то за два дня. Но если с первой все более-менее ясно, то вы кажетесь мне странными. Вот мое слово – ведите себя тихо. - Клянусь, что приложу для того все силы, страж, - кивнула Певчая. – Ты жил честно, а конец твой будет овеян славой. Хранитель разинул рот, но троица уже прошла мимо него и исчезла в таверне. У дверей Певчая остановилась. Развернулась к девочкам и приложила палец к губам. Затем прошептала: - Мы пришли. Розы найдут друг друга. Что бы ни произошло сегодня и сколь бы дорогой не оказалась цена. Не бойтесь ничего… Лесс, ты отвечаешь за наше дитя. А ты, дитя, отвечаешь за гораздо большее. Знай, что мы с тобой несем в себе капли крови Бога-Отца. И кровь эта сильнее всего на свете. Она отвернулась и пошла к хозяину таверны. - Ты что-нибудь поняла? – спросила Фелиза. - Только то, что и так знала, - улыбнулась Лесс. – Я тебя не дам в обиду.
Сева, ты своими космогониями Профессора за пояс можешь запросто заткнуть! Снимаю шляпу
Но Певчая понравилась мне гораздо больше мифа Просто удивительно, какие яркие, колоритные и запоминающиеся у тебя получаются песонажи Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Не-не-не, Сев, ты гораздо круче. Я те говорю. Я Сильмариллион раза три пыталась осилить. Не шмагла. Звильмориллионом отделалась. А тебя одно удовольствие читать. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Я любитель мифологий, появлений миров итд Но Профф для меня - отЭц, бабушка и дед У него такой живой мир, такие описания природы...
Это пара "сорных" глав. Я их потом раздербаню для глав побольше и отбивок Гг. Пока так:
Глава тридцать вторая Мелгер
Королевство Ит граничило с Хехором весьма относительно. А именно – анклавом Саарша, располагавшимся на территории королевства Айрат. Некогда могучий триумвират южных королевств давным-давно оставил попытки пробиться вглубь Хехора, а многие крепости, заложенные еще во времена правления династии Труворлианнов, перешли в руки Каолиту. Снабжение твердынь обходилось недешево, а толку от них было немного, поскольку уже давно туземцы и чудовища болот не подходили к границам Айрата или стенам Саарша. Айрат по-прежнему оставался зажиточным, содержал сильную армию и вполне мог доставить хлопот даже Каолиту. Многие считали, что союзу было просто необходимо надавить на королевство, посадить марионеточное правительство и, со временем, вывесить над Уртом свой флаг. Но Большой и Малый советы давным-давно дали понять, что не имеют никаких интересов здесь. А все потому, что после Бури, когда объединенная армия была сильной, злой и закаленной в боях, но находилась за морем, айраты могли бы спокойно захватить Мискарелль и даже часть Хеленнвейса, поскольку народ там сидел голодный и обескровленный, многие города обратились в руины, а поля извел колдовской огонь. Но король Ультес Третий вместо армии собрал обозы с зерном, мукой, луком и репой и отправил на голодающий Запад. А потом еще и посылал отряды стрелков, помогающих очистить Мискарелль от мутантов. Каолит знал, что такое благодарность. Мелгер не любил историю, его воротило от одной лишь мысли о томах «Хроноса», но в дороге заняться было нечем, и он слушал болтовню Ларта. Как оказалось, громила родился в Саарше. Причем говорил об этом так, словно случилось это давным-давно, хотя воину едва ли перевалило за тридцать. Земля, вспоенная водами Хоур, обильно родила. Каждый свободный клочок почвы использовали под пашни, некоторые деревни окружали мельницы не только ветряные, но и водные. Дороги, мощеные булыжником, постоянно топтали тягловые волы, влачащие телеги, груженые мукой и зерном. Расцвет начался еще при Ярисфене Мудрой, сумевшей возродить почти уничтоженное междоусобными войнами хозяйство, наладить торговлю с тогда еще независимым Старым Халифатом, мелкими графствами и близлежащими островами в Море Туманов. С каждым годом Айрат лишь богател. Нищих почти не было, а кварталы бедняков находились за городскими стенами, где власти строили добротные бараки. Саарш мало чем отличался от любого другого города в этих землях. Хотя удивляться этому не стоило – он был подарен Иту в благодарность за помощь в борьбе с узурпаторами, силой захватившими престол. Город опоясывала стена, сделавшая бы честь любому Мискарелльскому городу. Оно и не удивительно, учитывая, что за соседи под боком. - Здесь хватает наших людей, - сказала Рю, когда они проезжали через ворота. У кордегардии стоял зачехленный камнемет, а строение венчала стрелковая башня. – Хранители, маги, даже, кажется, ведун был. Я читала отчеты шпионов, но могла кое-что подзабыть. Мелгер ни на мгновение ей не поверил. Коротышка впитывала информацию, как губка воду. По-своему, она была даже опаснее Ларта. Тот просто, как бревно, и такой же умный, но шею свернет на раз. Рю походила на маленькую змейку, яда в зубах которой хватит, чтобы отравить стадо быков. В такой компании Фелет казался безобидным, как ромашка. Хотя его облик говорил об обратном, да и люди поглядывали на болотника с опаской. - Вашего брата здесь недолюбливают, так? – Мелгер дождался момента, когда его стражи увлеченно разговорились. - Прискорбно, но это правда, - Хозяин Зверей вздохнул. - Ты осуждаешь их? - Да. - Почему? Ведь в Хехоре царят жестокие нравы. - Видишь ли, юноша, никто вас сюда не звал. Чужеземцы сами пришли в болота, принялись рубить деревья, убивать животных и истреблять туземцев. Когда же получили отпор, достойный их собственных деяний, они обрядились в рубахи сказок и детских страшилок, где мы – жестокие чудовища. - Я слыхал что-то о тафетах… - Есть и такое, - кивнул Фелет. Он съежился, промокнул взмокшее лицо. – Но это наследие прошлого, о котором разговаривать с чужеземцем не с руки. - Даже, если твои слова помогут прояснить загадку со шкатулкой? – Мелгер свирепел. Ему надоело, что все вокруг только и занимаются тем, что нагнетают и нагнетают, разговаривают экивоками и увиливают от прямых ответов. - В том и суть, что никакой загадки нет. Отдай шкатулку – и для тебя все закончится. Это вещь принадлежит Хехору. - Почему ты так уверен, что сможешь ее взять? – Рубака протянул свой проклятый сверток. – Ну же, чего ждешь? Фелет замялся. Его глаза блуждали по серой материи, в которую была завернута шкатулка, руки подрагивали, но он так и не осмелился коснуться артефакта. Видимо, чего-то не знал… или знал. - Трус. Мелгер развернулся и направился к болтливой парочке. Впрочем, теперь их было трое. Помимо Ларта и Рю, в тени старого особняка стоял неприметный мужчина, облаченный в коричневый старый костюм. Скуластое лицо и смуглая кожа выдавали в нем уроженца Халифата. - Что дальше? – Рубака устал ждать, слушать, бегать и бояться. – Куда идем? В топи? - Этот нетерпеливый воин – наш подопечный, - улыбнулась девушка. - А этот дорогой друг – Халим. Его глаза видели много разных строк. И, надеюсь, бездонный колодец, находящийся у него в голове, напоит нас знаниями. Халим кивнул. Как оказалось, этот неприметный человечек собирал самые разные сведенья на юге. Работал на Каолит, потому как только Большому совету есть дело до всего в обжитых землях. Получалось, что союзу служили даже подобные чудаки, копошащиеся в различных слухах, легендах и мифах. Они отделяли зерна от плевел, скармливая зерна историками, а сор оставляли себе. Получалось вот что. Некто при дворе королевства Айрт, едва утихла Буря, экипировал и отправил экспедицию вглубь Хехора. В те годы земли полнились наемниками, солдатами и лихими людьми, почувствовавшими вкус к странствиям и приключениям. Отряд собрали быстро. Наемники не вернулись, но спустя несколько месяцев объявился один из главных смутьянов в южных землях – Уонтер Нест, не зря носивший прозвище Кровавый. Он сказал, что выполнил заказ. Но после встречи с посланником нанимателя – исчез. Потом вроде бы его видели в Гнезде Виверн, но это лишь слухи. - Он вернулся в гнездо, - сказал Мелгер. – Мой друг читал дневник Кровавого. - Зачем они ходили в топи? – спросила Рю. - Не знаю. Я не читал. Но и Моркос не нашел ничего, что указывало на причину. Но, думаю, теперь всем понятно, что принес Уонтер из Хехора? - Яснее некуда, - буркнул Ларт. - Более того, - Рю разломила зеленую сливу и щелчком отправила косточку в траву, - мы знаем, что шкатулка потом досталась Лестеру. Он, если не ошибаюсь, тоже из бастардов? - Точно. А потом Лестер оставил этот подарочек мне, - Мелгер изобразил счастливую улыбку. – Неприятный тип, надо сказать. - Ты тоже не сахарок, - девушка подмигнула. – Не исключаю, что это влияние артефакта. Я бы с радостью выпытала из нашего замшелого пенька побольше интересного, но пока, думаю, не нужно его трогать. Быть может, у нас еще получится наладить отношения с Хозяевами Зверей? Кстати, а где он? - Фелет дрыхнет на постоялом дворе, - ответил Ларт. - Ну и пусть его… скажи, Халим, можно ли узнать, кто и зачем искал шкатулку? Все ж таки оплачивали поиски люди знатные. - Пропавшая посланница, насколько известно, работала на родную сестру тогдашнего короля – Ультеса Третьего. Ее описывают как скрытную, помешанную на колдовстве и магии старую деву. Она давила на брата, убеждала выступить на стороне фростдримцев, но монарх – да будет его имя прославленно в веках! – не поддался уговорам. На кого на самом деле работала посланница – неизвестно. - Круг замыкается, - вздохнула Рю. – Значит, будем действовать по обстоятельствам. - Поедем в Гнездо? – спросил Ларт. - Не хочется, но деваться некуда. Ну что, дорогие друзья, как вы относитесь к мошкаре, чудовищам и гнилому воздуху?
Топи если не пугали сразу, то уж точно обескураживали. Все, что находилось за пределами троп и пародий на дороги, представляло собой мешанину кустов, лиан, трав, колючих сорняков, деревьев, вьюнов, моха и жирной плесени. А во всем этом серо-зеленом хаосе сновала мелкая и крупная живность. Вдобавок ко всему, даже погожим днем в Хехоре было темно и мрачно. А когда наступала ночь – какофония шумов смолкала, природа замирала до утра, словно чего-то опасаясь. Редкий хруст веток или шорох травы казались громоподобными. В таком краю только Фелет чувствовал себя хорошо. Он улыбался, много говорил о всякой ерунде, и утверждал, что это еще даже относительно пригожий уголок болот. - Дальше ветви над головой могут переплетаться, и мы будем идти, не видя солнца, неделями! - И чему ты радуешься? – удивилась Рю. - Я почти дома. Крепость Эрбуль находилась немного севернее и местность вокруг не более-менее расчистили. Возле Гнезда Виверн тоже хватало отбитой у болот земли, пригодной для жилья, но тут… Мелгер с тоской смотрел в буреломы. За частоколом покосившихся стволов мерцали болотные огоньки. На севере такие называли заблудшими душами, мискарелльцы считали, что эти огоньки указывают на клады, а южане говорили, что такие огоньки заводят путников в трясину, а потом вселяются в тело утопленника и уходят глубже в чащу. Охранять лагерь ночью выпало Ларту, но Мелгре не сумел уснуть. Уже третий день его мучила головная боль, которая, как нарыв, все разрасталась и разрасталась. Он и представить не мог, насколько устал за время странствий. Тело требовало отдыха, горячей воды и покоя, быть может – тренировок, но не изнуряющего марша изо дня в день, не езды верхом по узким и извилистым тропкам Хехора. Бороться со злостью становилось все сложнее. Парень даже начал понимать Лестера, который отстранялся от любых компаний. Он словно кувшин с маслом, к которому поднесли лучину – в любой миг готов вспыхнуть и натворить дел. Самое главное, Мелгер вдруг осознал, что их больше не преследуют… Быть может, в этом и есть выход? Чем ближе к врагу, тем спокойнее. Что говорил Велет – верни шкатулку и все закончится? Так какого демона он до сих пор этого не сделал? Потому что так не велел поступать Каолит? Потому что так решили Тарий и Призрак, а затем – Рю? Хватит! Надоело. Он хотел пить. Поэтому первым делом опустошил флягу, а затем уселся так, чтобы накрыть плащом шкатулку и открыл крышку. На слое белого песка лежали четыре засохшие цветка… вернее, такими они были, когда он увидел их в первый раз. Теперь три из них наполнились жизнью, сок сочился из аккуратно обрезанных стебельков. Четвертая роза оставалась засохшей. Лепестки были бесцветными, но покрытыми непонятными пятнышками. Света не хватало, чтобы получше разглядеть… Изнутри к крышке был прикреплен маленький ножик в темно-зеленых кожаных ножнах. Забрав оружие, Мелгер встал и накинул на плечи плащ. - Ты чего не спишь? – буркнул Ларт. Он сидел возле костра и поджаривал на палочке жирный кусок мяса. - Не хочу. Ничего лучше не придумав, Рубака огрел здоровяка рукоятью меча по голове. Таким ударом можно было и убить, но в случае с этим монстром действовать приходилось наверняка. Ларт упал, раскинув руки в стороны. В тот же миг зашевелилась Рю, пришлось отправить ее в более глубокий сон. До этого Мелгер никогда не бил женщин, но что еще оставалось делать? Коротышка выстрелит в спину – за ней не заржавеет! Переведя дух, он развернулся… и лицом к лицу столкнулся с Клогартом. Он стоял, как ни в чем не бывало, и покачивал своим громадным мечом. Разбуженный шумом Фелет сжался под своим плащом и не осмеливался пошевелиться. - Какая муха тебя укусила? – проревел великан. – Что ты сделал с девушкой?! Вместо ответа Мелгер осыпал Ларта ударами. Он видел его в бою, знал, на что тот способен, и все равно недооценил противника. Клогарт отразил четыре выпада, увернулся от пятого и так лягнул Рубаку в живот, что тот отлетел на три шага и грохнулся о дерево. Парень быстро встал, и лишь затем понял, что почти не может дышать от боли как в спине, так и в брюхе. Морщась, он пошел полукругом на Ларта. Тот слегка наклонил корпус, выставил перед собой меч и холодно улыбнулся. - Не зли меня, Мелгер. - Дай уйти… - С ума сошел? - Вы меня под стражей держите! Я больше так не могу. Все только и делают, что играют мной, помыкают, а шкатулка тянет из меня жизнь, отравляет, превращает в монстра. - Да что ты знаешь о монстрах?! – рявкнул Ларт, опустив меч. – Во мне дремлет настоящее чудовище, и ты делаешь все, чтобы пробудить его. Он провел лезвием по ладони. Ни крови, ни крика боли. Только широкая полоса, обнажившая бурое мясо. - Ты не сможешь убить меня, даже если захочешь, Мелгер. Но можешь разозлить… и тогда я избавлю тебя от тяжкой ноши, уж поверь. - Успокойтесь. Оба! Рю стояла на ногах. Из разбитого носа текла кровь, но коротышка не выглядела злой или жалкой. Она держала в руках лук со стрелой, наведенной на Ларта. - Остынь, дорогой друг. И ты тоже остынь, Мелгер. Чтобы ни спровоцировало тебя на эту глупость – у этого найдется причина, которую можно обсудить. Ты ведь не такой, Мелгер? Ты ведь не собирался отдать артефакт в руки врагам Каолита? Рю бросила лук на землю. - Хочешь уйти – уходи. Дам тебе только один шанс. Если останешься – потом даже не заикайся! И не смей называть нас своими стражами. Лично ты мне и даром не нужен, понимаешь? Я не тебя охраняю, а Каолит, в котором живут мирные люди. Мелгер уселся на траву и обхватил ладонями голову. Боль вроде уменьшалась, сильно захотелось спать. - Я останусь… останусь… Он потерял сознание.
Очнулся Мелгер, когда солнце клонилось к закату. Кто-то положил парня на одеяло и укрыл плащом. Рядом поставили флягу с водой и миску луковой похлебки. В голове стало легко, все произошедшее ночью казалось дурным сном. - Очухался? – Рю сидела неподалеку и улыбалась. Ее левый глаз заплыл синяком, а нос распух. Девушка держала в руках мокрую тряпицу и периодически прикладывала к ушибу. - Извини, - выдохнул парень, уставившись на миску, - не знаю, что это было. Меня будто подменили, никогда ничего подобного не делал. - Не так все страшно, - она поморщилась, - попади чуть лучше - мог бы и нос сломать… Я понимаю, что тебе тяжело. Нам, знаешь ли, тоже не просто! Шкатулка тяготит тебя? - Не знаю, - Мелгер покачал головой. – Иногда кажется, что нет… - Артефакты опасны, дорогой друг. Их не зря стараются собирать на острове университета, чтобы держать подальше от людей и магов-нелегалов. У тебя же в руках нечто иное, гораздо опаснее любого артефакта. Шкатулку не смогли открыть, к ней даже нельзя прикоснуться… - Открылась она. - Что?! - Открылась. Давно еще, когда мы плыли к Хэлвейт. Смотри. Он достал артефакт и отрыл крышку. Цветы все так же не имели цвета. - И вот этот нож тоже лежал внутри. На ножнах простой узор, зато на клинке вытравленные четыре бутона. - Это что-нибудь проясняет? – насторожилась Рю. - Ничуть, - Мелгер пожал плечами. – Если Тайдеона поняла, что такое «розы» - тогда мы могли бы подумать, но так… все равно что искать среди речных камней два одинаковых. - Всему свое время. По крайне мере, мы знаешь, что внутри. Как думаешь, стоит ли показать это Фелету? Они с Лартом прошли немного вперед, чтобы разведать дорогу. - Нет. Пока не нужно. Я не доверяю этому Хозяину. - Я тоже. Поэтому идем туда, куда собирались, верно? - Верно. Гнездо Виверн выглядело весьма странно. В краю, где строительного камня дней с огнем не сыщешь, взору путника вдруг открывалась треугольной формы крепость, рассекающая, как нож, плоть джунглей. Высокие стены постоянно густо зарастали мхом и плющом, как, впрочем, и башни; поросли счищали, но камень навсегда приобрел странный зеленый оттенок. Широкий ров был заполнен хворостом и смолой. Это укрепление было заложено еще в Старое Время, и ему надлежало защищать разработки редких руд и охранять дороги, по которым планировалось вывозить сырье в Айрат. Строили крепость усилиями трех королевств и заняло это около шести лет. Каждый день рабочим и солдатам приходилось сталкивать с агрессивными туземцами и даже Хозяевами Зверей, но люди устояли. Правда, вскоре Хоур разлилась и навсегда скрыла под слоем тухлой воды рудники, что разом перечеркнуло все приложенные усилия. Крепость забросили, но она не пустовала долго. Ее заняли разбойники и преступники, которых свозили сюда из трех королевств для работы на рудниках. Они принялись терроризировать переселенцев, устраивая набеги даже на Эрбуль. Тогда же крепость получила свое первое название – Воровской Лог. Годы спустя ее освободил, уже во времена Бури, жестоко расправившись со всеми жителями, первый Ан-Мураган. Балестер изгнал туземцев, казнил восьмерых Хозяев Зверей и загнал в топи три стаи мутантов, бежавших сюда из Мискарелля. На манер островных северян, он взял себе титул лорда и предложил свой меч каждому правителю в обжитых землях. Раньше всех отозвался Большой совет, что, в общем, и неудивительно. Балестера признали лордом, отправили ему сотню воинов и две сотни рабочих с семьями, которых Буря лишила всего, и наладили снабжение. С тех пор Вороской Лог был переименован в Гнездо Виверн. О семье Ан-Мураган ходили разные слухи. Поговаривали даже, что сам Балестер был уроженцем Лога и до того, как проявил себя во время Бури, носил прозвище Улыбка, потому как вырывал зубы убитых врагов и носил как бусы. Воином он был свирепым и умелым, кроме того, кое-что соображал стратегии. Весь род болотных лордов отличался этим – хорошие солдаты и нехорошие люди. Путников встретили радушно. Принесли горячей воды и тряпиц, чтобы омыться с дороги, затем накормили ухой и мясом вареных раков с лапшой. Только после этого Рю отправилась к лорду, чтобы получить разрешение на посещение семейной библиотеки. Комнаты и коридоры замка украшали скульптуры и картину, здесь даже было уютно, что несказанно радовало Мелгера. Замок был окружен домами, достигавшими иногда трех-четырех этажей. Вместо башни ордена, как в любом другом городе или крепости, тут имелся домик ведунов. Местные говорили, что ведуны полезнее любого мага, если достаточно умелые. Стражи носили тяжелые доспехи, а отборный «кулак» лорда походил на окованный железом таран, настолько громоздким и мощным было обмундирование воинов. Вскоре вернулась Рю и принесла ворох исписанных и покрытых воском листов. Волосы девушки были в пыли и паутине. - Лорд недоволен, что мы притащили шкатулку назад, - хмыкнула она, раскладывая свитки на полу выделенной им комнаты. – Кроме того, он до сих пор не отошел от гибели Лестера. Думаю, это его сын… Тальтон Ан-Мураган теперь не питает любви к Каолиту и орденам, не сумевшим защитить его бастарда. - Придется питать, - отмахнулся Ларт. – Подними он бучу – Малый совет сразу перекроет поставки зерна и муки. - Да это понятно… просто на особую помощь я бы не рассчитывала. Другое дело, родной брат Тальтона – Антос. Он-то понимает, что мальчишка был обречен сразу, как только прикоснулся к шкатулке. И, видимо, думает, что если будет благоволить нам сейчас, потом Каолит припомнит его доброту. Антос разрешил забрать хроники за последние сто лет. Мелгер взял один свиток, прочитал вслух: - «Сто двадцать третий год Нового Времени. Огненная звезда три недели полыхала на востоке». – Равзернул следующий: - «Сто шестьдесят девятый год Нового Времени. Антер Ан-Мураган женился в шестой раз»… Очень полезные сведенья! - Все пойдет в дело, - сказала Рю. – Кроме того, это наша маскировка. - Не понял? – Рубка нахмурился. - Нужные бумаги уже давно украдены и переписаны нашим человеком, - девушка легла на кровать и закинула руки за голову. – Утром мы заберем их из тайника. Неужели ты думал, что лорды настолько глупы, чтобы хранить сведенья о своей главной тайне в библиотеке? - Но они достаточно глупы, чтобы некто сумел выкрасть те сведенья. - Нет. Просто среди родни Тальтона и Антоса есть по-настоящему мудрые и дальновидные люди, который знают, как следует начинать дружбу с Каолитом, и как потом пожинать плоды этой дружбы… Знаешь, Мелгер, ты – неплохой мечник. Вот и сосредоточься на мече, а не суй нос в интриги Каолита. А еще лучше – ложись спать и хорошенько отдохни. Завтра мы узнаем, почему Фелет считает нас дураками… - ?.. - О забытые боги, Мелгер, - застонала Рю, - мы знаем, кто такие Хозяева Зверей. Мы слышали о Тар'Гордахе. И, поверь на слово, Фелет точно так же верен ему, как любой туземец или бородатый каннибал. Просто они затеяли игру слишком тонкую и сложную, а в такие игры никто не играет лучше Большого совета.
Меларейн сочла свое паломничество успешным. Не удалось привести Ра’ан, зато теперь можно было не сомневаться в победе Афараста, потому как не осталось больше лордов настолько влиятельных, чтобы вмешаться в спор двух самых крупных школ. Более того, некромантка теперь знала, кто преследует ее народ. С глаз будто спали шоры, и девушка видела тени чаще, чем хотелось бы. Сидя ночью возле костра, она слышала шепот, настойчиво проникающий в голову, заполняющий сознание… Видела смазанные движения во мраке и понимала, кто там снует и чего жаждет. Тени предлагали могущество, тени предлагали союз, не прося ничего взамен. Иные угрожали, обещали поработить ее волю, растерзать плоть и лишить дара, но не осмеливались приблизиться к огню. Едва Меларейн бралась за нити, силуэтов становилось больше. Они стояли и наблюдали за ее работой. Некоторые из них походили на ворон, иные, что приходили реже, имели вполне человеческие черты, разве что ростом выше любого мужчины. В ледяных степях они преследовали колдунью каждую ночь, но стоило ей вернуться в подземные города, как тени ненадолго пропали. В Трифируме по-прежнему царила предвыборная суета, но Меларейн сходу дала понять, что ее в первую очередь интересуют достижения Арво, плотный обед и отдых. Всего она получила ровно столько, чтобы два последующих дня быть спокойной, читать и заниматься кое-какими мелкими делами. Сворг увел свою стаю дальше на север, собирая волков-одиночек. Лесные месшифы также присоединились к орде. Войске не только разрослось, но и обзавелось луками. Глупые мутанты считали лес лишь укрытием, но кое-кто из школы Рун показал, как можно делать луки и копья. Такое оружие выходило недолговечным, зато в стычках с теми же Топтунами было бесценно. Если поначалу у колдуньи были сомнения, что из Арво получится вождь, то теперь она с радостью приняла свою ошибку. Сердце укрепило волю сворга, оно пело и звало за собой. Возродилось из небытия, став символом возрождения для некогда единой орды. Понимая опасность артефакта, Мелрейн не могла не поражаться его силе. И это притом, что дар теней утратил большую часть могущества! Все складывалось как нельзя лучше, и уже через две недели вождь должен будет привести свой народ к землям своргов. С кланами будет трудно, и если все пройдет удачно – у орды хватит сил, чтобы ударить по Делевиану… Но у Меларейн имелось кое-что про запас. Нечто, что поможет разобраться с частью мертвецов без грубой силы. Девушка осознавала – ей не хватит таланта усмирить их всех даже за столетие, поскольку чары создал Зул’ер, вложив в них частичку себя, но она сумеет ослабить. Думать о белом городе не хотелось. Столько мертвецов… невинных жертв. Пусть они и отвернулись от колдунов в свое время, но причины на то имелись веские. Жестокая плата, как необходимый раствор, без которого не построить союз с континентом. Разобравшись с первостепенными делами и как следует отдохнув, Меларейн навестила своего главного союзника. Афараст выглядел веселым и довольным. Его игра приносила плоды, в то время как более опытная и, казалось бы, более влиятельная Фаярей терпела провал за провалом. В покоях лорда трудилось четверо молодых колдунов: орудуя замысловатыми инструментами, они покрывали рунами керамические вазы. - Во время исхода набьем их углем, - улыбнулся лорд-адепт. – Он будет медленно прогорать, а вазы сохранят тепло на четыре-пять дней каждая. Потеряем меньше людей. К слову, как тебе странствия по пустошам? Сдюжим? - Сложный путь, - честно ответила колдунья. – Без браслетов и огня там не выжить даже мне. Притом близлежащие земли еще сохранили остатки деревьев, горячие источники, кое-какое зверье. Дальше на севере просто смерть. Знаю, что мы сможем провести народ Трифирума к Делевиану по более пригодной дороге, но только, если лето смилостивится над нами. - Многие умрут, - Афараст помрачнел. – Даже если лето будет теплым, а Орда освободит к тому времени крепость, дорога прикончит сотни наших братьев и сестер. Тем более, как ты знаешь, у белого города ветра всегда свирепствуют и живности там почти не осталось… - Живые боятся мертвых. Меларейн как никто понимала, чем их встретит Делевиан. Живой мертвец одним лишь своим существованием губит землю, а уж если в стенах заперты тысячи чудовищ – природа вокруг начинает чахнуть и умирать. Потребуется не один год, пока земля снова начнет родить… - Где Косвельт? – у некромантки имелись кое-какие планы на его счет. Этот сворг уже носил Сердце, и далось ему оно гораздо тяжелее, чем Арво. - Я услал его на побережье. - Зачем? Почему не посоветовался со мной? - Ты была в паломничестве. А этот малый… знаешь, отвечу честно, он меня не то что тяготит, а даже слегка пугает, - Афараст запустил пальцы в бороду. Глаза стали задумчивыми. – Будь я уверен, что нам не потребуется его дар, и имей я хоть капельку ума – послал бы сворга на смерть. Иногда мне кажется, что он сильнее Арво. - Не сильнее, а опаснее, - Меларейн и это знала. Зул’eр предупреждал. – Он, выкрав Сердце, доказал, что не просто силен и умен, но и имеет более странные таланты. Именно их поиском и хотелось бы заняться, пока мы не покинули Трифирум. Пройти через страну теней не каждому под силу. А он, насколько я понимаю, сходил с тропы. - Сходил. Прости мою рассеянность, лорд-адепт. Я отправил его к морю, потому что существует довольно легкая дорога на побережье. По пути встречаются озера с рыбой, подземные горячие ключи и леса. И, насколько мне известно, пройдя берегом, можно избежать страны теней и пустоши на пути к Делевиану. Да, идти придется все лето, и, быть может, зима застигнет нас в дороге… - Зато мы не будем голодать и мерзнуть, - некромантка улыбнулась. - Все так. Но это – на крайний случай. Лично мне все равно больше нравится первоначальный план. Когда адепты закончили трудиться и отправились в свои кельи, Меларейн задала самый главный вопрос. - Ты видишь их, так? Афараст покосился в темный угол. Там сверкнули глаза – зеленый и желтый. - Вижу. - И не только ты, как я понимаю? - Те, кто достаточно силен. Удивлен, что ты не замечала их раньше, поскольку Зул’ер всегда твердил, что дар в тебе силен. - Раньше не видела, - Меларейн пожала плечами. – Редко пользуюсь колдовством и никогда не перешагиваю определенную черту силы. Поэтому не была интересна теням раньше. Теперь, когда мне предстоит сделать так много, они увязались и за мной. - Это часть Долга, лорд-адепт. Все поколения прошли через это. Когда ты силен и часто колдуешь – приходят тени. Они словно питаются нашей силой. - С ними надо покончить, Афараст, - вздохнула некромантка. – Неужели непонятно? Сердце было ссужено нам… как и сила. После этого тени всегда неподалеку от тех, кто силен. Кто способен не просто управлять нитями… а рвать Полотно. Колдун задумался. Облизнул пересохшие губы. - Я видел крохотный разрыв. В месте, где был создан Кристалл. И… слышал про то, что одна из теней вышла из него. Скажу даже больше – она отправилась на континент, где и пропала. Никто из наших собратьев не видел ее больше. - Мы делаем нечто неправильное, Афараст! Понимаю, что вперед всего надлежит защищать наш народ и Орду, но какой ценой? Ведь это тени отправили нас убивать бездарей! Обрекли на верную смерть тысячи собратьев! Чего им было нужно?! - Не кричи, пожалуйста. Ты устала после долгих странствий, даже если и чувствуешь себя хорошо. Успокойся. Выпей чаю. Пойми вот что – когда мы придем в Делевиан, ничего нам тени не сделают. А если даже и сделают… что ж, колдунов не так много осталось. Наши братья теряют дар. Поэтому и угрожать эти существа смогут лишь нам. Понимаешь, к чему клоню? Меларейн смотрела, как в пиале кружат белые листочки. Пах чай одуряющее вкусно и был взращен в парнике, созданном руками «бездарей». - Жизнь и смерть едины, Афараст. Я на многое готова пойти ради будущего.
Было время подумать и насладиться тишиной. Арво ничего не знал о воинском искусстве, стратегии, логистике, поэтому его воинство с трудом можно было назвать дисциплинированным. Месшифы постоянно цеплялись с волками, отставали и дрались друг с другом. Они не понимали слов, были слишком тупы, чтобы выказывать недовольство, зато шли за Сердцем, словно на невидимом поводке. Вождь надеялся, что все изменится, когда он встретится с сородичами. Сворги упрямы и жестоки, зато с ними можно разговаривать. Бои пока складывались хорошо. Топтуны плевать хотели, сколько противников – трое или три сотни. Заметив первых волков, они тут же бросались на них, размахивая дубинами и бросая камни. Месшфиы начинали стрелять из луков, а потом Арво и копейщики заканчивали бой. Молот оказался страшным оружием. Даже легкого касания хватало, чтобы обратить громадного противника в кучу кровавого льда. Послания доходили быстро – благодаря белым волкам и их ошейникам, покрытым рунами, - поэтому он всегда знал, куда следует идти и что делать. Обычно руководил всем Афараст, но в этот раз один из адептов школы Рун, который умел читать и сопровождал орду, принес весть от Меларейн. Она вернулась из паломничества и начала готовиться к битве за Делевиан. В последних строках колдунья попросила направиться на восток, к каменной гряде. Где-то там, в подземных пещерах и штреках жили кобольды. Еще со времени сотворения Кристалла, когда выяснилось, что они совершенно непригодны для боя. Некоторые по собственной воле бежали на континент, а оставшихся колдуны прогнали. Вот они-то и облюбовали гряду. Меларейн и Афараст, как будущий лорд-колдун, приносили извинения этому народу за все, что тем пришлось пережить. Предлагали вечный мир. И еще – звали в Трифирум и Делевиан. Работы для молота, кайла и зубила там хватит, а что нужно честному кобольду, как ни возможность совершенствовать ремесло? В подарок был приложен увесистый мешочек. Вот теперь Арво стоял один, в тени зубчатых скал, каждая трещина в которых была забита снегом; промерзших и безжизненных с виду, поросших чахлым кустарником и белым мхом. Орда осталась позади, а молот вождь просто положил на землю – все равно никто не сумеет забрать его. Проход в обитель кобольдов найти оказалось проще простого – мастера сами указали на него, вырезав на камне зарницу. Ее жало указывало в темный провал, из которого тянуло стужей. Арво начал спускаться по ступенькам. Они были узкими и частыми, рассчитанными на короткие ноги кобольдов. Стены покрывали непонятные узоры, с которых некто счищал соль и лед. Дыхание паром вырывалось изо рта, теряясь где-то в темноте над головой. Под ногами хрустела каменная пыль. Сворг почти не видел, куда идет, пока впереди не забрезжил свет. На тесаном выступе лежал самородок, излучавший ровное багровое свечение. Такие встречались через равные промежутки, освещая путь и давая возможность гостю как следует оценить мастерство камнетесов и резчиков. Правда, лестница скоро оборвалась. Пройдя широким коридором и полюбовавшись фонтаном горячей воды, бьющим из стены и уходящим в пол, Арво оказался в просторной, хорошо освещенной пещере. Посередине стояла кремневая статуя. Изображала она молоток необычной формы. Но стоило взглянуть с другой стороны, как становилось понятно, что это – кайло. А если подойти с торца – то и вовсе зубило. Задумка и исполнение поражали. - Гость! – восторженный вопль всколыхнул тишину. – Скорее, скорее! Все сюда! Гость! Сворг ничего не успел понять. Мрак, царивший вокруг, ожил. Появились сверкающие кристаллы и самородки, вмиг залив светом стены и пол. Оказалось, что все здесь испещрено арочными проходами. Из этих проходов все выходили и выходили низкорослые существа с белой кожей и громадными глазами. Одеты они были в фартуки и меховые штаны, - как женщины, так и дети. Чертами лиц кобольды напоминали людей, имели длинные могучие руки и широкие плечи, размахом которых вполне могли посоперничать со своргами. Каждый нес свой инструмент. Впереди всех оказался седовласый кобольд. Он не носил никаких инструментов, был слеп, но передвигался также ловко, как и остальные. - Добро пожаловать в наш город, гость! – проговорил он довольно забавным высоким голосом. - Добро пожаловать! Добро пожаловать! – вторили ему остальные. У женщин и детей голоса походили на писк. Арво поклонился. Он не знал, как выказывают почтение здесь, но решил, что поклон везде обозначает примерно одно и то же. Его порадовало, что коротышки понимают речь. - Оценил ли ты наши труды, гость? – спросил слепец, когда шум немного унялся. - Ничего похожего мне не доводилось видеть, - честно ответил вождь. – Это лучший из подземных городов. Толпа взорвалась радостным улюлюканьем и словами благодарности. Многие поднимали над головой инструменты и танцевали. Даже слепец прихлопывал в ладоши и подпрыгивал на месте. Арво невольно захохотал. Зрелище поразило его. После недель, проведенных в ледяной пустыне, он вдруг почувствовал себя счастливым. Все новые, незнакомые эмоции просыпались в нем… Вдруг, он понял, что этот народец не заслуживает быть втянутым в войны поверхности. - Подземный народ, - громко проговорил он, - не знаю всех ваших обычаев, поэтому – извините, если что не так. Я – Арво. Вождь Орды. Я принес вам послание… от колдунов. Болтовня вмиг смолкла. Кобольды недовольно засопели, начали переглядываться, кто-то даже скользнул в темноту и убежал. - Они просят прощения, - продолжал вождь, - наш мир скоро изменится. Время глупой войны закончится. Мы будем вместе. Построим новый дом, где хватит всем места, где вы сможете творить и поражать окружающих своим ремеслом. Идите за мной… я говорю это – и слова в глотке застревают! Потому что знаю – ваше место тут. Откажитесь – и я просто уйду. Согласитесь – и получите новые просторы для своего труда. Ваш дом прекрасен, но места для ремесла почти не осталось, разве не так? Слепец кивнул. - Это ясно всякому, кто не стал похожим на Топтуна, гость. Мы хотим творить всегда, а наши горы уже выпотрошены. Не в первый раз нас зовут обратно и не в первый раз получают отказ. Тебе мы пока не отказываем. Мы будем думать… - Прежде чем начнете думать – примите дар некромантки Меларейн. От мешочка кобольды отшатнулись так, словно он был набит ядовитыми змеями и пауками. Народу стало еще меньше. - Не бойтесь, - Арво улыбнулся. – Она не такая, как вы думаете. Я сам едва не убежал от нее при встрече, но, клянусь Кристаллом, породившим нас, это женщина никому не хочет зла. Наоборот! Делает все для того, чтобы мы были едины. Взгляните на дары, прошу вас! Он выложил из мешочка несколько камней. На взгляд сворга они мало чем отличались один от другого, но кобольды снова зашумели, едва увидели, что прислала им лорд-адепт. - Кроме того, адепты школы Рун изготовят для вас лучшие инструменты, которые будут дольше служить и ваши работы станут лишь прекраснее. - Хорошо, - слепец кивнул. – Мы подумаем. Когда решим, что делать – ответим сами. Ты же, гость, можешь погреться у наших горячих источников, либо сразу уйти. Задерживать не станем. Арво кивнул и отправился к лестнице. Источники источниками, а его ждали степи и кланы своргов.
Спустя три недели в Трифирум пришли двадцать пять кобольдов.
Я вот долго думал, как такой народец назвать, и ничего лучшего в голову не пришло. Так-то сразу аналогии у читающего должны возникать, проще понять, кто перед ним.
Anevka, есть разрозненные отрывки, но по-серьезному возьмусь в январе. Надо полынь дописать, и таки разрулить все с певрой полынной книгой. Вроде исправили все, что хотели, надо еще с синопсиом работать.
Вы как редактировать закончите, скинь финальный вариант. Я хочу потом обе части подряд перечитать. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Я в печали. Точно помню, что в первых 2х главах 4 описки нашла. Потом перечитаю ещё раз. 
Миф давненько задумывал, а сподобился до конца проработать только после живительного пинка от Мораны 