Ну, наверное, можно читать, тем более я еще примерно пол-главы набросала... Просто, думала еще под конец выложить общий файл, еще раз вычитанный. Но, в принципе, буду рада любым тапкам, в конце концов, какая разница - раньше или позже править? Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько
Прочитала пока 7 глав. Несколько моментов, честно сказать, моей логике совсем не поддались:
"— Кто? — девушка покосилась на некроманта и вдруг увидела, что рубашка его над поясом шевельнулась. — Это еще что? — и Хельга протянула руку, чтобы дотронуться до странно топорщившейся горки на груди Мидеса. — Не трогай, — оттолкнул подругу некромант, — она просыпается… леший… — Да, кто она-то? — Мышь! " Как можно было летучую мышь-зомби за пазуху засунуть и с собой в храм принести? Это ж не котенок. Посадил бы в баночку или коробочку какую. К тому же разве зомби вообще спят?
"— Кх-кхм… — раздалось сбоку и, обернувшись, друзья узрели высокую, сутуловатую фигуру в длинном сером облачении, протискивающуюся меж валунов, — прошу прощения. — Ой, — только и смогла сказать девушка, растерянно наблюдая, как к ним вплотную приближается ни кто иной, как новый солейлский епископ Ровард Равелта. " Не поняла как он там оказался? Целенаправлено пришел? Они вроде то от замка далеко уехали и какими то тропами пробирались. А Равелта чего? И в целом мне показалось что епископ не стал бы снисходить до общения с молодежью, все таки у него сан, положение. А они его как давнего приятеля за пояс заткнули. Да и приехал почему то один, разве у таких людей свиты не должно быть?
"из уст епископа то и дело сыпались призывы к искоренению ереси и порока. Настоятель намекал на идолопоклонников, к числу которых причислял пришлые народы" Так если он пришлых так не взлюбил, что ж он с мамашей Торуса время проводит? Ну или если у них какие свои секретные дела, уж тайно бы как то встречались а не у всех навиду. Вообще не могу пока понять как все таки это Равелта к пришлым относится...
В общем почитаю сегодня еще. Может чего и проясниться по непонятным моментам. Ядовитый плющ... Женская логика, в отличие от железной, не ржавеет. http://samlib.ru/editors/k/kandela_o_r/
Candel, Ваши замечания очень кстати, спасибо большое. Я как раз начала править общий файл.
Quote (Candel)
Как можно было летучую мышь-зомби за пазуху засунуть и с собой в храм принести? Это ж не котенок. Посадил бы в баночку или коробочку какую.
Ну, это вполне в духе Мидеса. Ректорат сгоняет студиозусов на службу, тут появляется мышь, некромант паникует и ничего лучше придумать не успевает, как взять зверушку с собой. Всё под присмотром будет. Поскольку он ее непосредственный аниматор, запросто мог какое-нибудь успокаивающее заклинание наложить. А, на счет коробочки или баночки - это ж не ХХ век, туго у них там с тарой - что в общаге, что на лекции.
Quote (Candel)
К тому же разве зомби вообще спят?
Вряд ли спят в общепризнанном значении этого слова, но, то, что герой сказал "просыпается" - по-моему, логично вполне. Вряд ли в приступе паники он стал бы выстраивать сложные семантические конструкции.))
Quote (Candel)
Не поняла как он там оказался? Целенаправлено пришел? Они вроде то от замка далеко уехали и какими то тропами пробирались. А Равелта чего?
Вот тут соглашусь. Стоит объяснить, и объяснить именно с момента появления епископа.
Quote (Candel)
И в целом мне показалось что епископ не стал бы снисходить до общения с молодежью
Почему? Равелта - зануда с педагогическими комплексами. Так что, вполне. Потом, и епископ-то он без году неделя.
Quote (Candel)
разве у таких людей свиты не должно быть?
Определенно, должна быть. Но приехал он в компании леди Исы, а ей посторонние ни к чему. Потому, что:
Quote (Candel)
если у них какие свои секретные дела, уж тайно бы как то встречались а не у всех навиду.
Леден - это не навиду. Это отдаленное поместье, где без благословения леди эйп Леденваль и птички не чирикают. Кто ж знал, что любимое дитятко заявится, да еще с компанией?
Quote (Candel)
если он пришлых так не взлюбил, что ж он с мамашей Торуса время проводит?
Политические взгляды очень часто идут вразрез с зовом плоти, так сказать. А Иса - сильный любовный маг. Впрочем, не буду раскрывать интригу. Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько
Дошла до 11 главы. Зачиталась прям на работе. Все никак не пойму что же Торус к Хельге то чувствует? Ни словечка о его чувствах. В общем интрига сохраняется и держит в напряжении. Очень жду развязки.
Насчет Равелты. Чем дальше читаю, тем меньше он у меня с епископом ассоциируется. На мой взгляд у епископа может быть 2 типажа 1 типаж - это чисто духовный человек, который всецело посвящает себя службе и ничто иное его не интересует 2 типаж - человек стремящийся к власти. Сильный, целеустремленный, может коварный. Собственно изначально как раз думала что Равелта ко 2 типу относится. Но поведение совсем этому не соответствует. Его в грязь втаптывают, а он позволяет. Имея власть и поддержку Короля не вел бы он себя так.... Соперника вместо того чтобы на дуэль вызывать, скорее убил бы или поручил кому-нибудь убить. Ну в общем мое мнение таково
Предупреждение. В тексте присутствуют откровенные сцены, так что детям до 18 и гражданам, нервно вздрагивающим от слова "плоть", настоятельная просьба не читать это безобразие.
Прелестный комментарий. Сразу почитать захотелось Ядовитый плющ... Женская логика, в отличие от железной, не ржавеет. http://samlib.ru/editors/k/kandela_o_r/
Candel, спасибо огромное! Для меня - прям бальзам по сердцу, узнать, что читать Сагу интересно.
Quote (Candel)
Все никак не пойму что же Торус к Хельге то чувствует?
Он сам ближе к окончанию романа объяснит.
Если честно, я порой сама не до конца понимаю, что на уме у этого товарища.
А на счет Равелты - я крепко задумалась. Вот знаете, мы его намеревались показать с одной стороны существом импульсивным, эдаким холериком со своими тараканами, а с другой - марионеткой леди Исы. Эдаким свадебным генералом на политической арене. Но, наверное, перс на самом деле не до конца проработан, если вызывает сомнения. Попробую как-нибудь исправить это во время редактуры.
Юная волшебница смотрела в изумрудные глаза спутника и, кажется, понимала, что чувствует муха, попавшая в тенета.
Вот эта фраза уже была в одной из предыдущих глав. Кажется где на лошадке они сидели.Лучше заменить, некрасивый повтор получается.
Quote (Тео)
Торус слепо ткнулся в подол ее платья.
Quote (Тео)
Он поднял голову и запустил холодные пальцы девушке в волосы
Вот это меня смутило. Где подол, а где волосы, расстояние то приличное, а он всего голову поднял.
Quote (Тео)
Девушка обернулась через плечо, подозрительно глядя на пришлого и вдруг с изумлением увидела, как лицо его, изрезанное тенями, исказилось, и Торус слепо ткнулся в подол ее платья. - Что? – она испуганно коснулась подрагивающей худощавой спины и почувствовала, как мгновенно улетучивается досада, - Торус, милый, что случилось? Он поднял голову и запустил холодные пальцы девушке в волосы, глядя куда-то сквозь нее и исступленно шепча что-то неясное, точно разговаривал с кем-то еще. - Все будет хорошо, - потрясенно прошептала Хельга, будто ребенка гладя пришлого по голове, а тот тряхнул волосами, приходя в себя, и удивленно уставился на нее осмысленным взглядом. - Прости, – сухо бросил он. – Всё пустое.
Вот тут в принципе не поняла, что произошло. Он плакал или чего? Хотелось бы объяснение столь странно для Торуса поведения, но к сожалению не нашла Ядовитый плющ... Женская логика, в отличие от железной, не ржавеет. http://samlib.ru/editors/k/kandela_o_r/
Эммм... Я уже боюсь че-то там прогнозировать. Потамушта ЭТО тоже не конец...
Да судя по 20 главе конец еще совсем не скоро Teo, а где же продолжение? Ядовитый плющ... Женская логика, в отличие от железной, не ржавеет. http://samlib.ru/editors/k/kandela_o_r/
Candel, все в точку. Спасибо. В общем файле выправлю (это я про тапочки).
Quote (Candel)
Да судя по 20 главе конец еще совсем не скоро
Строго говоря, тут такого конца, когда все точки над i расставлены, и не будет. Потому что Сага сама по себе - приквелл к основным событиям цикла "Научи меня летать". Ежели интересно, все в кучке лежит здесь:
Строго говоря, тут такого конца, когда все точки над i расставлены, и не будет. Потому что Сага сама по себе - приквелл к основным событиям цикла "Научи меня летать". Ежели интересно, все в кучке лежит здесь:
Нашим мужчинам Звездами подарено умение зачинать наследников только тогда, когда тому есть нужда. Ну, или если уж совсем мужчина себя в руках не удержит, но такого и не бывает почти.
А как же Торус тогда на свет появился? Вряд ли его папаша хотел наследником обзавестись. Ядовитый плющ... Женская логика, в отличие от железной, не ржавеет. http://samlib.ru/editors/k/kandela_o_r/
А как же Торус тогда на свет появился? Вряд ли его папаша хотел наследником обзавестись.
Почему не хотел? Вполне хотел. Элвилин иначе, чем люди, относятся к любовным связям, которые необязательно подразумевают брак. Думаю, там бастардов этих - что травы некошеной. А то, что Торус так болезненно относится к этой теме - так тут маман много чего напортачила в отношениях с князем; опять же ее влияние на сына, ревность Торика к сводному брату и все такое. Папаша тот, к слову, очень даже ничего. Просто в этом романе показан мельком и со слов обиженного отпрыска. Ниче, они потом трогательно помирятся.
Я таки добила роман!!! Осталось главу проверить и соавтору отправить, чтоб глянула. Завтра, скорее всего, выложу окончание. Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько
Ну, теперь - точно все... Такая здоровая глава вышла... Глава 21
Остановив возницу на углу, некромант расплатился и осторожно тронулся вглубь темной улочки. В воздухе по-прежнему пахло грозой, но ветер понемногу начал стихать. Салзар почти на ощупь двигался рядом с решетчатой оградой первого особняка, сетуя, что нельзя сейчас зажечь огня, и завидуя всем короедам сразу. Им-то, с их кошачьим зрением, можно запросто гулять по темным улицам, не тратя сил на магию. Интересно, а Дэммер может видеть в темноте? Мидес вспомнил бандитскую физиономию полукровки и невольно поежился. Впрочем, - успокоил он себя, - никто его не тронет; во всяком случае, пока у него не будет шкатулки. Да и после тоже маловероятно. Не станут же бандиты устраивать лишний шум рядом с местом преступления. Хотя... тут можно и без шума обойтись - метнуть из темноты кинжал, и вот уже Мидес определенно не сможет смыться с награбленным... Мгла, да где же Торус? Салзар поравнялся с домом Блэкмундов и с надеждой прислушался к шелесту кустарника. Тщетно, это просто ветер. Прислонился лицом к решетке, разглядывая окна особняка - свет не горел, и от того на душе становилось еще неприятнее. Впрочем, семейство могло собраться в гостиной, окна которой выходили в сад, даже, вероятнее всего, там и собралось, учитывая пребывание в доме племянницы Равелты. А Торус, наверное, уже ждет в соседском особняке. Тучи слегка разошлись, и желтоватый тусклый свет одной из Танцовщиц растекся по улице. Салзар поглубже натянул капюшон и, пообещав себе возвращаться со шкатулкой другой дорогой, скользнул в заросли плюща, увивающие ограду дома Хельги. Там была известная только им двоим лазейка с отогнутым прутом, через которую, выпустив дыхание и втянув живот, вполне можно было протиснуться во дворик. Правда, мисс Блэкмунд, воспользовавшись проходом однажды, ходить через него впоследствии категорически отказывалась и прямо-таки прожигала жениха гневными взглядами, стоило тому намекнуть о лазе. Миновав двор Блэкмундов, Салзар остановился у высокой каменной стены и настороженно прислушался. Быстро пробормотав заклинание Иллюзии, наложил на себя невидимость. Подпрыгнул и, зацепившись за плющ, стал подтягиваться вверх, стараясь не шуметь. Старый камень крошился под сапогами, с мягким шорохом стекая по стене, но ни с той стороны, ни с этой никто так и не подал признаков жизни. Слегка приободрившись, некромант ухнул в заросли жухлого кипрея и снова прислушался. Где-то коротко взлаяла собака, и Мидес подождал еще немного, изо всех сил надеясь, что эйп Леденваль где-то тут и при случае усмирит псину, как волка, стерегущего лабораторию алхимиков. Салзар осторожно двинулся вдоль стены особняка, тщетно выискивая открытое окно. Холодными мурашками пробежала мысль - а, что, если он ошибся, и Торуса здесь вовсе нет? Неподалеку отворилась низкая дверца, и во двор, гремя ведрами, вышла служанка. Мидес дождался, покуда она отойдет подальше, и поспешно юркнул в небольшой коридорчик с узкой каменной лестницей, уводившей на второй этаж. Стал поспешно подниматься, молясь про себя, чтобы ни с кем сейчас не встретиться - разойтись на узких ступенях было затруднительно. А потом лестница неожиданно быстро закончилась, и студиозус оказался в плохо освещенном коридоре с гобеленами и парой угловатых железных доспехов - из тех неповоротливых махин, которыми уж почитай лет двести никто не пользуется. Тут Мидес сообразил, что совершенно не знает, какая же дверь ведет в спальню леди Исы, и отчетливо почувствовал себя последним болваном. Наверное, надо было развернуться и уйти, но некромант услышал, как внизу глухо хлопнула дверь, и решил рискнуть. По крайней мере, здесь, наверху, вроде, тихо. А вылезти наружу и через окошко можно. Он осторожно толкнул первую дверь и чуть не расчихался - в нос дыхнуло пылью и затхлостью. То ли чулан, то ли кладовка - в темноте и не разберешь. Следующая комната оказалась, по всей видимости, гостевой - в тусклом лунном свете некромант разглядел лишь голую постель с комковатым матрасом. Дальше по коридору начиналась широкая лестница, уводящая вниз, очевидно в холл, или гостиную, а следующая за ней дверь была заперта. Мидес осторожно поднес руку к замочной скважине и прошептал заклинание. Замок тихо щелкнул, и некромант с опаской заглянул внутрь. На кровати у стены кто-то спал. Или, скорее, лежал какой-то тюк - некромант не услышал ни сонного сопения, ни просто дыхания. А еще в воздухе приторно пахло чем-то сладковатым. Салзар на цыпочках сделал пару шагов к постели, желая разглядеть, что же там находится, и вздрогнул, когда тюк неожиданно повернулся, и луна осветила спящего епископа Равелту. Его лицо - осунувшееся и нахмуренное, выглядело неприятно в желтоватом свете и тотчас напомнило Мидесу некромантскую практику. Осторожно, стараясь не разбудить епископа, студиозус попятился к двери и, выскочив в коридор, только там перевел дух. Следующая комната тоже оказалась заперта, и Салзар повторил заклинание. Услышал, как изнутри повернулся засов, и замер, готовый в любую минуту дать стрекача - ведь кто-то же там закрылся? А после, не услышав ничего подозрительного, осторожно возвратил засов на место. Кто бы там внутри ни спал сейчас, определенно, это не комната Исы. Значит, та, последняя. Некромант весь подобрался, только сейчас сообразив, что страшно рисковал, не прощупав в открываемых запорах магии, и осторожно коснулся внутренним чувством замка. Не найдя ловушек, довольно легко открыл дверь и, стоя на пороге, тотчас увидел ее. Вожделенную шкатулку, прямо на туалетном столике у окна, поблескивающую серебром и жемчугом. - Привет-привет, - прошептал он и снова потянулся разумом, готовый тотчас отразить магическую атаку. Странно, но шкатулка тоже оказалась незащищенной. Мидес сначала замер озадаченно, а потом мысленно возблагодарил друга. Очевидно, Торус все же был здесь. Это объясняло и запах в комнате епископа, и его глубокий тихий сон. Просто, очевидно, эйп Леденвалю пришлось быстро уйти - мало ли, может, его заметил кто? Тогда тем более нельзя задерживаться. Салзар ухватил шаль с широкого кресла и, завернув в нее шкатулку, осторожно открыл окно. Свесился, изучая обстановку, и довольно хмыкнул. Воистину, следует отдать дань короедской моде, захлестнувшей столицу - рассаживать растения где ни попадя. Очередной плющ очень удачно обвивал натянутые от земли веревки, привязанные прямо под широким карнизом спальни Колдуньи. Мидес ловко вспрыгнул на подоконник и, одной рукой ухватив шкатулку, другой стал помогать себе, спускаясь по плющу, а, точнее, съезжая по веревке, ломая к лешему зеленые насаждения. Чувствуя удовлетворение от выполненного задания и гордость от того, что ему удалось провернуть дело почти в одиночестве, Мидес воспользовался задней калиткой поместья. И, только очутившись на узкой улочке, петляющей между хозяйственными постройками, снял с себя заклинание Иллюзии. И на радостях даже не заметил, как шмыгнула за ним следом маленькая, легкая фигурка, держась тени, бесшумно перебегая освещенные Танцовщицей повороты дороги.
Леди Иса улыбалась, точно сытая кошка. Лари таки не устоял перед ее приглашением, и, когда Колдунья приехала в корчму, уже подпирал фонарь недалеко от входа, то и дело, поправляя очки. Ну, откровенно говоря, она и не сомневалась, что алхимик придет. Они всегда приходят; летят, точно бабочки на свет, не боясь подпалить нежные крылышки. А потом она делает с ними все, что заблагорассудится - ласкает, одаривает, гонит, возносит в небо или презирает. И они до конца остаются послушны ее воле. Все, кроме одного... Черноволосая красавица задумчиво подняла глаза на дремлющего спутника и вздохнула. Звезды, но до чего же они похожи - элвилинский князь, один из четырех владык ее народа, и вот этот простой алхимик - без роду, без племени. Надо бы приглядывать за мальчиком, а, может, и при себе оставить. Хороший зелейник нынче редкость, а на сходстве Одрина и Лари можно было бы сыграть... Пока неизвестно, как, но определенно стОит. Илар чуть шевельнулся во сне и что-то промычал. Колдунья ухмыльнулась и тряхнула роскошными волосами. Тотчас по карете поплыл тяжелый сладкий запах, и пришлый снова затих. - Спи, мое счастье, усни... - негромко пропела леди Иса и выглянула в окошко. Они почти приехали - экипаж как раз миновал распахнутые решетчатые ворота. Смешной все же юноша этот Лари. Сначала весьма удачно насытился за ее счет, а как речь зашла о визите в особняк Равелты, стал колебаться. То ли до сих пор жил в нем страх перед болваном-епископом, так некстати влезшим со своей дуэлью, то ли белокурый элвилин оказался из породы тех мужчин, что долго собираются, прежде чем затащить даму в постель - Иса рисковать не желала. И, напустив чары на Абранавеля, заставила того войти в карету. Она расколдует его позже. Тогда, когда деваться Лари будет некуда… Резкий толчок вырвал пришлую из раздумий - экипаж остановился у мраморного крыльца, и вскоре возница уже с поклоном распахивал дверь. - Распрягать? - заискивающе спросил он, снизу вверх с обожанием глядя на хозяйку. - Игнат, ночь на дворе, - насмешливо сказала красавица и, подобрав широкие юбки, сошла на землю. - Я до утра теперь точно никуда не тронусь. А потом стукнула в стенку кареты и щелкнула пальцами: - Просыпайся, друг мой, приехали. - Куда? - послышалось приглушенно, и сонная физиономия Абранавеля высунулась наружу. - В гости, - сладко пропела Иса эйп Леденваль и кивнула кучеру. - Помоги ему войти. Сдается мне, мальчик слегка перебрал. Илар возмущенно замычал что-то, но тут красавица подарила ему такой проникновенный взгляд, что кончики ушей пришлого мигом заалели, а сам он молча принялся вылезать из экипажа. - Вот и славно, - хищно улыбнулась брюнетка и, дождавшись, когда алхимик неуверенно ступит на землю, подхватила под руку и повела в дом. Коротко велела бросившимся навстречу горничным принести в спальню чан с водой и приготовить легкий ужин (половину из перечисленных дамой блюд алхимик слышал впервые). - Все спят, - сказала она с загадочным видом, почти втолкнув Илара в спальню, и взмахнула рукой. Тотчас камин сам по себе вспыхнул, а в ароматном воздухе поплыли золотистые искорки, отбрасывая мягкие отблески на лицо хозяйки. - Не бойся, они не жгутся, - колокольчиком зазвенела красавица, - это просто Иллюзия. А вот это – она плавным жестом потянула какой-то шнурок на платье, и ворох лиловой ткани с легким шелестом опустился к ее ногам, - уже настоящее. Можешь убедиться. Илар почувствовал, как жар бросился в лицо – тело Исы эйп Леденваль было верхом совершенства; стройное, словно выточенное из куска белого мрамора, оно ловило золотые отблески и будто светилось изнутри. Руки Илара сами потянулись к тонкой талии, точно желая убедиться, что чудное видение действительно материально, а Колдунья, коротко всхлипнув, рванулась алхимику в объятия.
- Скажи… - Иса эйп Леденваль повернулась на бок и, подперев рукой голову, стала вычерчивать на груди улыбающегося Илара загадочные фигуры, - а тебе не надоела твоя работа? - В общем, нет, - пришлый поймал тонкую руку и стал лениво целовать каждый пальчик, - мне нравится мое занятие, да я и ничего не умею больше… - Я понимаю, - Колдунья блаженно прикрыла глаза, - но работать на Брога - это не по тебе. - Почему? Он хорошо платит. - Ла-ари… - брюнетка высвободила руку и провела ею по рассыпавшимся по подушке льняным волосам алхимика, - нельзя всю жизнь мыслить, как давний. Ты - элвилин. А мы существа гордые, никому не подчиняемся. - Знаешь, - алхимик коротко усмехнулся, - будь у меня деньги, много денег, я бы, наверное, так и думал. - К чему я и веду, - точно кошка, мурлыкнула леди Иса, - мы с тобой похожи. И я могла бы сделать так, чтобы у нас была своя лаборатория. И магазин. - То есть, - Илар хмыкнул, - ты предлагаешь работать не на Брога, а на тебя? Что-то мне подсказывает, что говоря «наш», ты не имеешь в виду себя за прилавком. Изумрудные глаза пришлой опасно сузились, а потом она расхохоталась. – Звезды, а ты, оказывается, не такой мямля, как может показаться на первый взгляд. Таким ты мне нравишься еще больше. Мятежным… неприступным… Глаза Колдуньи затуманились, и Илару был подарен еще один страстный и чувственный поцелуй. - Я сейчас, - выдохнула красавица, оторвавшись от любовника, - хочу тебе подарить кое-что… Она резво вскочила с постели и, оглянувшись вокруг, потрясенно тряхнула головой. – Что за… А после бросилась к приоткрытому окну и, выглянув вниз, завопила: - Яблоко! - Что яблоко? – не понял алхимик, - ты проголодалась? - Болван! – выплюнула леди Иса, ринулась к пузатому комодику и, выдвинув резной ящичек, зашипела: - Я знать хочу! Помоги! Илар вылез из кровати, нацепил на нос очки и с изумлением уставился на Ису, яростно выкидывавшую из недр комодика разноцветное дамское белье. - Вот! Держи! Наконец-то. И леди эйп Леденваль сунула в руки алхимику круглое серебряное блюдо и огромное золотистое яблоко из янтаря. Абранавель безропотно отнес предметы на туалетный столик у окна и непонимающе воззрился на даму: - Да, что смотреть-то будем? - Вора! – каркнула Колдунья, повелительно ткнула перстом и забормотала: - Катись, катись, яблочко, по тарелочке, покажи мне дали дальние, земли близкие, вора мерзкого помоги найти, утешение сердцу бедному принеси… Алхимик с интересом уставился на янтарный фрукт – всего второй раз в жизни видел Илар хитроумное приспособление для виденья на расстоянии. Стоили подобные яблочки целое состояние, и далеко не каждый аристократ мог позволить себе подобное. - А что украли? – вполголоса поинтересовался алхимик. - Фамильные драгоценности, - всхлипнула Иса и тотчас сильно сжала ладонь Абранавеля: - Смотри, вот он! Илар вгляделся в туманную картинку и чуть не вскрикнул – озаренное голубоватым свечением, из центра блюда постепенно проступало лицо Мидеса.
- Эй, сударь, приехали! Кучер заколотил в стену экипажа, и некромант, приоткрыв дверцу, огляделся. Тучи разошлись окончательно, и призрачный лунный свет заливал неширокую дорогу, круто уходившую вверх. А выше, почти над головой, на фоне звездного неба чернела громада элвилинских развалин. - Так еще с полмили будет, - нахмурился некромант, на что возница яростно замотал головой. - Ни за какие деньжищи. Ежели вам жизнь не дорога - это дело ваше, а у меня дети, между прочим. И так уж я слишком близко к проклятому месту подъехал. Слыхали, поди, что в церквах-то говорят? Салзар вздохнул, понадежнее завернул шкатулку и, молча сунув в руки кучеру медную монетку, спрыгнул на дорогу. Постоял, наблюдая, как разворачивается карета, и подумал, что, возможно, даже хорошо, если надумавший недоброе заказчик не услышит, что некромант прибыл. Неплохо бы подольше оставаться незаметным да разведать, что к чему. Мидес отступил в тень скалы и осторожно двинулся вверх по дороге, держась росших по обочине деревьев и стараясь ступать бесшумно. Один раз ему показалось, что где-то сзади треснула ветка, и студиозус замер, напряженно прислушиваясь и вглядываясь в темноту. Хотел, было, снова наложить на себя заклинание невидимости, да передумал, ведь наперед неизвестно, сколько сил ему может понадобиться. Магия может иссякнуть в самый неподходящий момент, и тогда уж точно убьют. Наверное, вообще было большой глупостью ехать в развалины, но, во-первых, украв шкатулку, Мидес в любом случае становился мишенью для Дэммера. Так что лучше уж сразу разрешить все вопросы, нежели неизвестно когда получить удар в спину. А во-вторых, Салзару вовсе не хотелось подводить друга. Ведь тот говорил, что намеревается наказать негодяев, посягнувших на добро его семьи. Хотя в то, что Торус наконец-то объявится, верилось все меньше и меньше... Некромант еще раз прислушался - вроде, все спокойно. Наверное, то белка была. Мидес отлепился от ствола и снова двинулся вперед. Ночные развалины элвилинского дворца вовсе не походили на весеннюю сказку, в которую в начале месяца попал Салзар. Сейчас тишина казалась угрожающей, холодный воздух пробирал до костей, а колонны у ступеней центральной площадки отливали бледным мертвенным светом. А он и забыл, насколько открыто это место, - Мидес поморщился, - значит, незаметно проследить не получится. Что ж. Надо быть готовым к любому повороту событий. Некромант выпрямился и, не таясь, пошел вверх по ступеням. Его уже ждали. В центре площадки, рядом с бассейном, в который Джоанна Блэкмунд когда-то столкнула старшую сестру, на обломках лежащей колонны сидел незнакомый мужчина. - Давний... - облегченно подумал Салзар. - Во всяком случае, и зрение, и слух у них на равных. Руки незнакомца были пусты, правда, неизвестно, какие сюрпризы прятал длинный темный плащ. Услышав шаги, мужчина поднял на Мидеса заросшее щетиной лицо. - Вы кто? - резко спросил Салзар, глядя в темные тени под бровями. - Где Дэммер? - Я за него, - невозмутимо отозвался незнакомец. - Принес? - Оплату вперед. И я должен быть уверен, что заказчик получит шкатулку. Мне неприятности не нужны. Мужчина хохотнул и не спеша поднялся на ноги: - Видишь ли, друг. О неприятностях нужно было думать до того, как ты согласился связаться с Лютым. Ой. Он прикрыл рот ладонью и с деланным сожалением покачал головой: - А вот и еще одна неприятность - я проговорился. И теперь ты слишком много знаешь. Да и денег не прихватил, извини... Воздух вокруг кистей незнакомца расплылся маревом, и студиозус, пригнувшись, бросился к колонне. - Вот Мгла, они прислали мага... - промелькнула запоздалая мысль, а мраморная стела загудела, завибрировала, точно басовая струна, когда сгусток голубого света ударился о ее основание. – Значит, своего волшебника они подставлять не захотели, отправляя на дело студиозусов? Мидес поспешно пробормотал охранное заклятье и присел, оставляя шкатулку на земле, попутно пытаясь услышать, в какую сторону движется противник. Тот появился справа, выпуская в некроманта каскад серебристых инистых стрел, с хрустальным звоном сломавшихся о щит. Салзар переместился вбок и, побледнев от ярости, бросил в незнакомца сгусток зеленоватой энергии, к слову, годной больше для успокоения мертвой плоти, нежели человека. Враг закашлялся, обеими руками ухватился за лицо, шуснул за груду мраморных плит и на некоторое время затих. - Что, не ожидал? - мстительно подумал некромант, а потом разозлился. На противника, решившего пойти на него его же оружием, на труса Дэммера - любителя загребать жар чужими руками, на Торуса, втянувшего друга в историю и слинявшего в неизвестном направлении. А больше всего на себя. На дурацкую доверчивость и привычку до конца держать слово. - Аааааа! - отчаянно заорал Мидес, выскакивая из-за колонны, неся в ладонях по клубку молний, и со всей дури шарахнул ими в схрон наемного мага. В поднявшемся облаке пыли он увидел метнувшегося в сторону врага, и ринулся вдогонку, стараясь прицелиться поудачнее, как вдруг почувствовал, что слабеет. Приступ дурноты накатил внезапно, холодным липким потом залив лицо, заставляя ноги заплетаться, а окружающий пейзаж двоиться перед глазами. Очевидно, магический всплеск забрал слишком много сил и выкачал без остатка всю способность к волшбе. - Мгла, - ругнулся Салзар, глядя, как гаснет холодный огонь на ладони, и, споткнувшись, рухнул на колени. Отводя от лица спутанные волосы, он смутно видел, как противник остановился, а после медленно и настороженно двинулся к студиозусу. Проходя мимо бассейна, присел, наскоро плеская себе в лицо - некромантские заклятия порой хуже крапивы жгут. И тут Мидес, уже мысленно попрощавшийся с жизнью, внезапно почувствовал тонкий ручеек силы, текущий откуда-то извне. Словно сам дворец - низвергнутый, позабытый, но все еще живой, решил сжалиться над непутевым своим гостем и поделиться магией. Некромант медленно, точно в дурном сне, поднял руку и, соберя в комок остатки волшбы, выпустил в наемника последнюю молнию. Тот затрясся, точно в падучей, и, не издав ни звука, рухнул в воду. Но некромант этого уже не видел - он падал на землю, а верхушки деревьев отчего-то неслись над ним взбесившейся каруселью. Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько
- Кап… кап... - неужели все-таки пошел дождь? Ну, да, а чему же еще так настойчиво барабанить по его лицу... Разве только прекрасная дева пришла оплакать его кончину? Так он, вроде, жив... Тут редкая капель сменилась холодным потоком, заливая нос, и Салзар резко сел, отплевываясь, и яростно вытирая лицо рукавом. - Что за... Вскинул голову и изумленно охнул - прекрасная дева тут все же была. Бледная, озаренная призрачным сиянием колонн, она казалась сотканной из света. Белые волосы, черные провалы глаз, тонкое треугольное личико - будто кто-то из легендарных хозяев этого места вдруг ожил и решил посмотреть, кто же посмел нарушить вековой покой. - Ты кто? - хрипло прошептал некромант и потер макушку, прикидывая, насколько сильно приложился головой. Загадочное видение быстро спрятало руки за спину и поспешно шагнуло назад, робко пролепетав: - Я не нарочно... просто, вы упали без чувств, а я подумала, что вода... Салзар потряс головой и изумленно поднял брови. Наконец, пришло узнавание - сказочная дева оказалась подружкой Джоньки. Как бишь ее... - И...Ингрид? - неуверенно протянул Мидес. - Как ты тут оказалась? - Я за вами шла, - покаялась девочка и опустила голову. - Как это... шла? От самого города? - Нет, конечно... Мидесу показалось, что блондиночка улыбается. - Я сзади села, на подножку у кареты... Лорд Мидес... - девочка подняла лицо и пристально уставилась на Салзара: - А зачем вы шкатулку у тети Исы взяли? - Так ты что, дома была? - обалдело спросил некромант, чувствуя себя мышью, загнанной в угол. Пожалуй, искренность племянницы епископа похуже наемного убийцы будет. И что теперь делать прикажете? - Эмм... понимаешь... - Мидес осторожно поднялся на ноги и огляделся. Темная фигура мага-наемника безжизненно чернела в масляно поблескивающей воде. - Меня попросили. - Попросили украсть? - белесые бровки Ингрид строго сошлись над переносицей. - Вроде того... Салзар подумал, а не пересказать ли девчонке Дэммеровский рассказ об угнетенных и прочей революционной белиберде, но почему-то не стал этого делать. Запудривать голову невинному созданию показалось вовсе уж неправильным. И некромант просто коротко кивнул и, пройдя вглубь площадки, уселся на мраморные плиты, еще недавно служившие укрытием убийце. - Я знаю, - мрачно сказала девочка, направляясь следом, - вас заставили. - С чего это ты взяла? - горько усмехнулся Мидес, пятерней зачесывая на затылок мокрые волосы. - Вы хороший... - она остановилась неподалеку, неловко переминаясь с ноги на ногу, - вы меня от смерти спасли. В храме, помните? Я всегда за вас теперь Судию прошу. Салзар совершенно смутился от такой искренности и, совершенно не представляя, о чем можно говорить с девушками нежного возраста, неловко пожурил: - Тебе нельзя было идти сюда. Видишь, как опасно ходить ночью в одиночестве? - некромант кивнул в сторону бассейна. - А я не в одиночестве, я с вами, - девочка смущенно опустила голову, а Мидес чуть не подпрыгнул от внезапной догадки. - Постой. А это ты мне помогала, да? Ты давно колдовать умеешь? - Нет! - шепотом вскрикнула Ингрид, и даже в призрачном свете некромант заметил, как она побледнела. - Колдовство - это страшный грех! Я бы никогда! Мне не велено! - Тише, тише, - Салзар потянулся и, поймав девчонку за руку, с силой усадил рядом. - Я не скажу никому, не бойся. - Это не я! - сжав кулачки, закричала девочка, а после, слепо ткнувшись лбом в широкую грудь некроманта, заплакала. - Ну... полно... - Мидес растерянно погладил широкой ладонью белую макушку. Ингрид вздрогнула под рукой Салзара и пробормотала сквозь всхлипы: - Ты только меня не забудь, ладно? И я тоже буду тебя помнить... Всегда-всегда. Некромант слегка опешил. Что же за мысли роились сейчас в этой белоснежной головке? А потом вспомнил, как Джонька что-то кричала про монастырь. - Погоди... - Мидес осторожно отстранил девочку и посмотрел в заплаканное лицо. - Тебя что же... из-за магии высылают из дому? - Наверное. Дядя приказал - и точка. А еще так захотела тетя Иса. Говорит, чтоб я глаза не мозолила. - Серьезный довод, - нехорошо прищурился Салзар. - А что, дядя так ее и слушает? Девушка молча кивнула и вытерла ладошкой мокрую щеку. - Хочешь, я сам с ним поговорю? Или, вот, лучше попрошу кого-нибудь из профессоров поговорить. У тебя же есть способности! Ты никогда не думала, чтобы обучаться в Академии? - Ворожить - это зло, противное Судии. Я обещала дяде и тете Исе никогда этого не делать. И... мне стыдно, - призналась она, плотнее запахиваясь в плащ. - Уж чья бы корова мычала! - возмутился Мидес, подумав о Колдунье. - Вот смотри, Ингрид, если бы магия была злом, разве в столице построили бы Академию? И вовсе не нужно этого стыдиться. Я тебе как волшебник говорю. Мы такие, какие есть, и именно такими сделал нас Судия. Ингрид поводила носком башмака по плитам. - Вы... так и говорите, потому что волшебник. А все другие... простые люди так не думают. И боятся. Я не хочу, чтобы меня боялись. - Почему боятся? - удивился Салзар. - А, я понял. Опять так говорят тетя Иса и твой дядюшка, да? Вот знаешь, - некромант поерзал на холодном камне, поискал глазами потерянный в пылу сражения плащ и, не найдя, подложил под себя ладони, - я уже лет пятнадцать, как почуял свою магию, но не заметил особо, чтобы меня боялись. Ну, разве что мои родители… По лицу Мидеса пробежала легкая тень, а Ингрид отвела с плеча полу плаща: - Лорд Мидес, вам не холодно? А то нечестно, я греюсь, а вы нет. Ну, вот видите, простые люди всегда боятся того, чего не понимают. И я тоже... боюсь. Оно вспыхивает, а я... с этим один на один. Если бы не Джоня... она такая хорошая, - Ингрид захлопала ресницами, готовая изливаться о подруге. - М-да... хорошая, да, - Салзар поморщился, вспомнив взбалмошную девчонку. - Нет, Ингрид, мне не холодно. К тому же где-то здесь должен быть мой плащ... Некромант собирался встать, но тут холодная ладошка уцепилась за его плечо: - Поцелуйте меня, по-настоящему. Чтобы было, что помнить ТАМ, - тихо сказала Ингрид. - А после уходите. А то я заплачу. А это... глупо. Не плачут рыцари. Мидес совершенно растерялся, глядя сверху вниз на серьезную и сосредоточенную девочку. Лунный свет заливал треугольное личико, а Мидес поразился, какие бездонные у нее, оказывается, глаза, черные, точно ночное небо. Подумал, что девочка станет настоящей красавицей, когда подрастет. Жаль только, он этого, скорее всего, не увидит. И почему-то сейчас ему показалось безнравственным не поцеловать юницу, а оставить ее вот такой - беззащитной и одновременно отважной в своей решимости принять собственную незавидную участь. Он набрал в грудь побольше воздуха и, наклонившись, осторожно прильнул губами к чуть шероховатым губкам девочки. От нее неожиданно и ярко пахнуло молоком со свежим печевом, и Салзар невольно улыбнулся. Ингрид зажмурилась, а после, не открывая глаз, серьезно спросила: - Теперь мы с вами женаты, да? - Нет, Инге, - мягко сказал некромант, поправляя на девочке плащ, - мы с тобой просто очень хорошие друзья. И я уверен, что когда ты немного подрастешь, то обязательно встретишь доброго и отважного юношу, которого полюбишь всем сердцем. И он тоже будет любить тебя. - Я рада, что ты мой друг, - серьезно кивнула беловолосая, а потом вздохнула. - И я не хочу, чтобы дядя преследовал тебя. Он... важный в церкви человек и готовит что-то серьезное. Ты... не попадайся ему, хорошо? - Постараюсь. А теперь пойдем отсюда. Боюсь, как бы тебя дома не хватились. - Подожди... - Ингрид вскочила со своего места. - Еще одно... можешь потанцевать со мной? Я так мечтала когда-нибудь попасть на бал, а вот теперь... Салзар коротко улыбнулся и подал девочке руку: - Прошу, моя леди. Только вот музыку придумаешь сама. Ингрид присела в поклоне, как положено, а потом они начали медленное кружение, осторожно ступая по белым, точно молоко, плитам элвилинского дворца. Девочка снова ушла в себя и будто прислушивалась к ведомой ей одной музыке, а Салзар мысленно попросил Судию, чтобы все у этой скромной мышки сложилось хорошо. В конце концов, быть подальше от леди эйп Леденваль - это не так уж и скверно. И вряд ли слуги Судии станут обижать невинное создание. - Я всегда говорила, что она такая же шлюха, как ее мать! Резкий голос, похожий на удар хлыста, вывел Салзара из задумчивости, и некромант, вздрогнув, обернулся. У самых ступеней, прищурив светившиеся злой зеленью глаза, стояла леди Иса. - Посмотри, Лари... - Мидес с изумлением увидел, как из темноты выступил алхимик Абранавель, - как актрискино отродье кусает кормящую ее руку. Так вот кто поспособствовал краже! Дождалась, негодница, пока я забуду наложить охранное заклятье на имущество, и тут же сдала его ворюге! И когда только спеться-то успели? Лари, да не смотри на меня так! Этот тип тебе не друг, просто прикидывался, а сам за мной с самого Ледена следит. И еще в доверие к моему сыну втерся, мразь! Салзар почувствовал, как напряглось под его рукой тело Ингрид, и подумал, что отчего-то собственная судьба заботит его куда меньше, чем наказание, которое последует для девочки. - Я верну вам драгоценности, - сказал он глухо, - но мисс Равелту не троньте, она тут ни причем. - Верну! - возмущенно воскликнула пришлая. - Можно подумать, что мне нужно твое разрешение, щенок! С этими словами Колдунья дернула головой, и тут же выплывшая из-за колонны шкатулка мягко спланировала ей в руки. - Держи, - леди эйп Леденваль сунула драгоценности Илару, - а я сама накажу этого недоноска, пока городская стража не прибыла. - Не трогай его! - вдруг звонко закричала Ингрид, делая шаг вперед и закрывая собой Мидеса. - Ты... противная ушастая.... дура! - Ах, ты! - с ладоней красавицы-брюнетки сорвались языки пламени, озарив золотом вытянутое лицо Илара, а Мидес насилу успел отскочить, дернув за собой девочку. Обреченно прислушался к себе - тщетно. Силы после драки с наемником не осталось совершенно. Да и так ли помогла бы Мидесу его нехитрая волшба по сравнению с тысячелетним опытом леди Исы? Салзар поспешно огляделся, соображая, в какую сторону бежать, а потом внезапно понял, что колдовство прекратилось. Он обернулся и застыл от изумления: Илар, меланхоличный и вовсе не воинственный алхимик, стоял теперь над телом лежащей брюнетки и растерянно поправлял очки на переносице. - Я что же... убил ее? - Илар поднял на друга округлившиеся золотые глаза и ткнул пальцем в валявшуюся на земле шкатулку. - Все случилось так быстро... Салзар подскочил и, нагнувшись, коснулся пальцами жилки на шее леди Исы. - Жива, - бросил он коротко и щелкнул пальцами перед носом Абранавеля: - Илар! Очнись! Не время впадать в ошеломление, судя по всему, тут скоро будет стража? - Ну, да... - отрешенно пробормотал алхимик, - Иса отправила посыльного... Ох, Мгла-а... как же это я... - Какая теперь разница! - Мидес легонько шлепнул друга по щеке. - Пошли. Ингрид! - Я здесь, - коротко отозвалась девочка и, сунув в руки Мидесу потерянный плащ, деловито наклонилась, подымая с земли шкатулку. - Это как будто нас тут не было, - коротко объяснила она мужчинам и первой шагнула на лестницу: - Бежим!
Вот и не верь после такого в вещие сны... Хельга пробиралась вдоль конюшен, настороженно прислушиваясь. Напрасно. Стоял тот самый предрассветный час, когда спится особенно сладко, а спустившаяся на землю прохлада и вовсе не располагает к прогулкам. Именно в такую пору вырвало их с Торусом из сладкого сна биение крыльев за окном. Летавка алхимика Абранавеля принесла с собой отчаянную мольбу о помощи и просьбу встретиться возле дома Блэкмундов не позже, чем через полчаса. Торус еще заметил тогда, что в час испытаний их друг вспоминает о своей элвилинской сущности. Так и магии научится невзначай, если его как следует напугать… Девушка скользнула в конюшню, а лошадки, услышав, завозились в стойлах, тихонько всхрапывая. - Тихо... - прошептала мисс Блэкмунд, отвязывая элвилинских коней, и улыбнулась, когда гнедая мягко ткнулась ей в шею бархатными губами. - Угощения хочешь? Прости, не до того было. Но тебя покормят, обещаю... Она сорвала с балки упряжь и неловко, но все же надела узду и стала седлать нетерпеливо переступающих лошадей. Тут ей в помощь объявился сердито ворчащий Торус, дело двинулось скорее. Но времени все равно ушло немало. Салзар с Абранавелем ждали на улице, предусмотрительно отворив ворота - высокие фигуры в тени рябинового дерева. - А девочка где? - поинтересовался эйп Леденваль. - До дома довели, - взволнованно ответил Салзар. - Слушай, ты можешь убедить свою мать, что Ингрид там вовсе случайно оказалась? - Попробую. Но на ваш счет уговорить ее сложно будет. Иса, знаете ли, не любит, когда кто-то берет ее вещи. И уж тем более не выносит, когда ее бьют по голове. Илар судорожно вздохнул. - И какого лешего тебя понесло в особняк? - продолжал вопрошать Торус. - Ты что, не получил письма? - Не получил, - растерянно ответил некромант. Элвилин склонился, проверяя подпругу той лошади, что седлала Хельга. - Похоже, моя летавка все же сбилась с дороги. И теперь матушка лежит без чувств далеко за городом. Всяко, час назад лежала... Девушка испуганно покосилась на понуро стоящих в тени друзей и прикрыла рот ладошкой. - Ой... и что теперь будет? - А ничего хорошего, - отмер алхимик, - уходить нам нужно. Подальше отсюдова. Леди Ису уже наверняка нашли стражники, так что через ворота нам идти опасно. Хельга коротко переглянулась с Торусом и почти одновременно с ним пробормотала: - Дольмен. - Едем на Старое кладбище, - эйп Леденваль коротко усмехнулся и, кивнув Илару, взлетел в седло. Салзар тоже не заставил себя ждать, оседлал гнедую и подал руку Хельге. А потом всю дорогу крепко держал подругу за талию, прижимая к широкой груди. Молчал, покаянно вздыхая, а девушка, тоже чувствуя себя виноватой, была тому несказанно рада. Ну не говорить же некроманту в такой час, что еще и она его бросает. - Куда отправитесь? - наконец, коротко поинтересовалась мисс Блэкмунд, когда они въезжали в темную кладбищенскую аллею. - Пока не знаю, - Мидес наклонился и неловко поцеловал девушку в скулу. - Я обязательно напишу. Обещаю, что вернусь как можно скорее. - Хорошо, - коротко кивнула она, насилу сдержавшись, чтобы не отстраниться. - Смотри, они уже начинают? Илар и Торус уже взбежали на выщербленные ступени, ведущие к кругу покосившихся от времени замшелых валунов. Эйп Леденваль вытянул руку, и пространство в центре озарилось холодным голубоватым свечением. - Сюда, - коротко кивнул он некроманту. - О, - поднял брови Салзар, подхватывая спрыгнувшую с коня Хельгу, - ты сам открыл портал? - Не время выяснять, кто на что способен, веди лошадь. Мидес осторожно повел по ступеням тихо всхрапнувшую гнедую, Илар с противоположной стороны проделал то же самое с другой лошадкой. - Торус... - обернулся с площадки некромант, - пожалуйста, присмотри за Хельгой. Поддержи, если что... - Не волнуйся, - пришлый коротко улыбнулся и легко хлопнул лошадь по крупу, - все будет хорошо. Как только суматоха уляжется, я тебе напишу. Зря ты все же шкатулку не взял… - Не хочу, чтобы еще кто-нибудь пострадал, - Салзар поморщился, а потом, подняв голову, посмотрел в лицо невесте: - Прости меня… Девушка почувствовала, как у нее перехватило дыхание; кивнула и с трудом удержалась, чтобы не разрыдаться, когда беглецы начали исчезать, входя в призрачное сияние дольмена. - Я напишу тебе, Салзар, - прошептала она и вытерла влажные глаза. - Я обязательно тебе напишу.
Ура, последняя глава. Дочитываю и бегу читать следующую часть Ядовитый плющ... Женская логика, в отличие от железной, не ржавеет. http://samlib.ru/editors/k/kandela_o_r/
Тео, честно признаюсь, когда я начала читать ваш роман, то решила, что это обычное любовное чтиво, хотя признаю, стиль мне понравился сразу - хороший плавный, а потом прочитала вторую главу и не заметила, как утонула в событиях. Может, это и любовный роман, но написано интересно, умело и тайн тут не меньше, чем в любом детективе. Очень рада, что потратила не зря свое время и спасибо вам за подаренное удовольствие.
Морана, от похвалы приятно, но больше всего душу греет, что читать интересно. Согласна, это все же не чистой воды любовный роман - скорее, ответвление линии межличностных отношений от основного сюжета. Очень рада, что вам понравилось. Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько
Внимательно прочла только первую главу. Не пишу в комментарии, потому, что считаю моветоном писать в комментарии - тема не моя, поэтому мне не понравилось. 1. Язык для меня неудобоваримый. Много красивостей, витиеватостей, я читаю и вязну, как в зыбучих песках, теряя смысл. 2. Много пафоса и излишнего даже не знаю как сказать... надрыва не то слово, в общем излишков акцентов там, где они не нужны. 3. История о магической школе затерта до дыр. Ничего нового не вижу. Просто перепевка всех, имеющихся уже вещей. Начала понимать - почему вас так разозлила моя работа - ведь у меня все новое самобытное, а у вас просто перепевка чужих идей. Я такое никогда не читаю, как замечательно написал в моей работе читатель один: Если хочу послушать Битлов, то бишь: почитать Гарри Поттера или еще нечто подобное, я лучше возьму оригинал. Из уважения к вам не пишу этот отзыв в работе. Потому, что лично я уважаю других авторов.[b]
А я вот ткну сюда Ваш отзыв, вы уж простите.))) Потому что терпеть не могу подковерные игры. И, к слову, ничего ТАКОГО не вижу в этом отзыве, чтоб хвататься за голову и кричать "Ко мне пришел злобный критегг!" У всех свой стиль, кому-то что-то идет, кому-то что-то не идет, так что на вкус и цвет все фломастеры разные. Если Вас успокоит, я даже соглашусь, что все идеи стырила у Роулинг. А вообще, спасибо, повеселили Вы меня. Кстати, "один читатель", это часом, не спустившийся с гор суровый эльф? Или автор, видя, что я действительно решила закрыть дисскуссию, никак не может успокоиться и размножается делением? Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько
Почему-то пришло на ум высказывание героя фильма "Ищите женщину" Рири Грандена: "Если в следующий раз я захочу что-то сообщить всему Парижу, я не буду как раньше обращаться в газеты и на телевидение, просто поделюсь с вами по секрету".
Quote (Тео)
И, к слову, ничего ТАКОГО не вижу в этом отзыве, чтоб хвататься за голову и кричать "Ко мне пришел злобный критегг!"
А я и не злобный критик, я обычный, среднестатистический читатель. Да и к вам, собственно не приходила... Вы фактически меня принесли сами... На руках в эту темку...
Quote (Тео)
А вообще, спасибо, повеселили Вы меня.
Надеюсь, хорошее настроение сохранится надолго. Приятно, что повеселила! Всегда рада доставить удовольствие.
Quote (Тео)
Кстати, "один читатель", это часом, не спустившийся с гор суровый эльф? Или автор, видя, что я действительно решила закрыть дисскуссию, никак не может успокоиться и размножается делением?
Да не-е-ет! Это вампир, озабоченный размножением... Эльф хотел придти, суровый, но в горах заплутал. Аффтар предпочитает не делиться... профилем... Жадный он, аффтар. Удачи вам в творчестве... Приятных отзывов... ФанГФорум
Особливо вот эта его часть: НЕЙТРАЛИЗАЦИЯ Полностью нейтрализовать ГО можно, только выключив компьютер, электричество в квартире и, на всякий случай, мобильный телефон. Потому что кодекс чести дворовой компании ГО включает в себя пункт "Моё слово должно быть последним, даже если я несу полную чушь". Частичная нейтрализация сводится к веселому времяпровождению по обстебыванию ГО, потому что серьезно относиться к высказываниям данного типажа будет только его мама, да и то по причине несбывшихся родительских устремлений. Посте эдак в 24, когда количество смайлов в комментариях ГО превысит 8 штук на один абзац печатного текста, а сам текст начнет несколько повторяться, можете считать, что частичная нейтрализация вам удалась. Пожелав ГО спокойной ночи, с чувством выполненного долга смело отравляйтесь на покой - жизнерадостные сны вам обеспечены.
Quote (Ада)
Удачи вам в творчестве... Приятных отзывов...
Взаимно. Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько
Тео, закончила читать Сагу листвы. Я под впечатлением. Хорошо написано. и обложка как нельзя лучше свидетельствует об атмосфере произведения: с налетом романтичности, мистики и лирики. Правда, сразу хотела возмутиться - как это 21 глава последняя? А что с Магнусом? Но потом комментарии кое-что прояснили. Так Сага это вроде предисловия дальнейших событий? А книгу Кораблей здесь выкладывать будете?
Вообще, по большому секрету, были у нас с Триллве задумки и к ней продолжение сделать...
На счет Книги кораблей я вот даже не знаю. Вообще-то, была у меня мысль последовать примеру Кагами и подопнуть себя таким образом, потому как третья чать у нас уже год висит. С другой стороны, эта трилогия такая здоровая... Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько
Этот мир, как водоворот, все идеи в себя вбирает. А дописать... в общем, там еще много. А придумано еще больше. Можно КК и выложить. Там две части вполне завершенные. мои книги
Триллве, я бы с удовольствием почитала КК. Стиль мне нравится, сюжетная линия тоже хорошо сложена в ваших произведениях. А там, глядишь, и Сагу продолжите, все-таки интересно узнать судьбы героев.
Морана, мы посовещались и решили выложить КК. Может, в конце концов, вдохновимся и она у нас двинется дальше... Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько
Итак, бонусная игра. Через n лет после описываемых событий.
********************************** Сага листвы. Рябиновая ночь мятежа
Джоанна Блэкмунд сидела на подоконнике раскрытого в сад окна. Душисто благоухали ночные цветы и травы, светлячки мерцали между деревьями, а по усыпанному звездами небу важно всползала к зениту похожая на кровавый желток луна. У самого лица Джоанны с визгом пролетела летучая мышь. Джоанна отшатнулась в комнату, и сама же себе засмеялась, поправляя пышные, рассыпавшиеся по плечам волосы. Тяжелые, роскошные, они изрядно девушку раздражали. Но при малейшем намеке их отрезать мать учиняла такую истерику, что Джоанна предпочитала терпеть. Вот и теперь девушка лениво стала заплетать волосы в косу, яростно завидуя подружке Ингрид и ее коротким волосам. И посмеиваясь над собственной верой в то, будто ночницы и нетопыри любят гнездиться в женских прическах. Ах, полная ерунда, право же! Ночной сад был дивно прекрасен, прохладен и таинственен. Он манил в свою сень, и Джоня не выдержала. Попрекая себя в детскости — а ведь семнадцать почти уже! — закинула косу за спину, подобрала ночную рубашку и связала узлом подол. Задумалась, не увидит ли кто сверкание голых ног снаружи, пока она будет спускаться. Но с этой стороны был только наглухо запертый, ветшающий особняк опального епископа Равелты. И потому девушка решительно поставила босую ножку на литую решетку под окном, стараясь не попасть ступней на колючки оплетающей ее дикой розы. Пользовалась этим условным спуском Джоня в детстве частенько, и сейчас, в солидном возрасте, чувствовала одновременно неловкость и веселье. Присела на корточки, перебирая руками, повисла на руках. Носками дотянулась до высокого каменного цоколя, утвердилась на нем, а затем, едва слышно взвизгнув, спрыгнула с некошеную влажную траву. Смахнула со лба налипшие волосы. — Ай-яй, — сказала себе. — А ведь девица-то на выданье. Некстати припомнилось, как мать уже вывозила ее в свет в прошлый сезон, пытаясь пристроить за кого побогаче. Успеха Джоня не имела. Род ее был хоть и древен, но практически нищ. Чему особенно поспособствовал в последнее время отец, не знающий меры в азарте и невезучий. Да и о матери говорили за спиной всякое. Но самое неприятное — что в роду имелись волшебники. Мысль о Хельге, родной сестре, магичке и любовнице элвилин, была так вовсе Джоанне неприятна. Еще неприятнее, чем мысль о замужестве. Девушка даже подумала, а не вернуться ли ей домой, не лечь ли спать, обнимая подушку и поревев в свое удовольствие? Или написать Ингрид? Луна светит ярко, так что маменька не придет, чтобы попрекать за горящую свечу. С другой стороны, домой ну никак не хотелось. Раз уж очутилась на свободе в полном одиночестве — следует ими насладиться в полной мере. А то вдруг как найдется аристократ-провинциал или так какой богатей, купившийся на Джонины гербы, и прости-прощай свобода. Нет уж! Лучше в монастырь! Она писатель, а не какая-то там клуша-жена. Джоня топнула ногой и стала красться в тени деревьев, обходя дом, чтобы выглянуть на улицу. Последнее время в Солейле явно что-то происходило. Слухи ширились, и тому должна была быть причина. Говорили разное. Чему-то Джоанна не верила, с чем-то соглашалась, а некоторые слухи ее откровенно смешили. Например, что покойная королева Элеонора восстала из гроба и ведет войско к столице, чтобы отомстить мужу-изменщику. Конечно, нехорошо было королю Фредерику поместить опальную супругу в монастырь, а затем и вовсе тайком обезглавить. Но если бы нашелся некромант настолько сильный, чтобы Элеонору поднять, то горько бы о том пожалел. О покойниках или хорошо, или ничего, но прямо сказать, женщина она была вздорная. За то и поплатилась. Джоня оглянулась и двуперстием осенила лоб. Жутковато о таком было думать. Все же ночь кругом и фонари не горят. В чем уж слухи не врали точно, так в том, что семейство Блэкмунд за последнее время здорово обеднело. Пропали из конюшни лошади и экипаж, из прислуги осталась одна кухарка — старая и наполовину глухая. И отец буквально со скрежетом зубовным отсчитывает деньги на хозяйство, а мать — так каждое утро отмеряет, насколько у Джони сгорела свечка, и хватит ли той на неделю. А когда речь зашла о модных нарядах для следующего сезона… Джоня хмыкнула, припомнив скандал в аристократическом семействе, когда родители только что не вцепились друг в друга когтями. Сдались ей те шляпки и выезды! А платье и короткое можно поносить. Не виновата она, что так растет. Вон Хельга так вообще вымахала со стрельницу ростом. Кстати, несколько раз сестра подкинула семейству денег. Те фыркали и честили старшую дочку ведьмой, но брали. И все равно о Хельге дома заговаривать не стоило. «Короедская подстилка», — самое вежливое, что можно было о старшенькой услышать. А самой Джоне даже веселей жилось теперь. В отсутствие слуг на нее навалили новые обязанности, но зато беспрепятственно выпускали за продуктами в город, и Джоня охотно пользовалась предоставленной свободой, узнавая жизнь с доселе не известной для себя стороны. Она научилась торговаться, выбирать свежий творог и яйца, да и познакомилась кое с каким народом. А главное, у девушки появился «он»! Конечно, и думать не стоило о том, чтобы привести его в дом и познакомить родителей с короедом, пусть даже полукровкой. С них и Хельги хватило. Но Джоанне нравился Дэммер, его диковатая внешность, утонченное лицо, карие глаза и резкие высказывания. Он имел собственное мнение по любому поводу и не боялся его огласить. А кроме того, писал замечательные стихи! Да, Джоанна сильна была в прозе, но поэзия никогда у нее не выходила. Так, полудетский лепет о любви, крови и слезах. Она прятала стихи на самое дно сундука и ни с кем ими не делилась. Тут Джоанна поскользнулась на паданце и тихо ойкнула. Плодовые деревья давали густую тень, трава под ними была мокрая, почти ледяная, да и ветер разгулялся. Луна то показывалась в разрывы набежавших туч, то скрывалась за темными, зловеще подсвеченными лохмотьями. Скоро она встретится со своей близняшкой-танцовщицей, и тогда окончательно наступит осень. Джоанна глубоко вздохнула и выглянула из-под яблочной сени за парапет с чугунными прутьями, отделяющий сад от улицы. И застыла с округлившимся приоткрытым ртом. По улице двигалось конное войско. Двигалось практически бесшумно, минуя замершую девушку: не звенели уздечки, не гремели подковы; всадники в прикрытой темными плащами броне казались призраками. И только ветерок, донесший до Джони едва уловимые запахи конского пота, кожи, железа, заставлял усомниться в их призрачности. Джоанна, не отрываясь, смотрела, как живая река течет вдоль нее от окраины к центру Солейла, и уже не понимала, правда ли это, сон? И стоит ли ей что-нибудь предпринять? Когда что-то лязгнуло, воздух затрещал, как раздираемая простыня, и что-то с хрустом вонзилось в ствол яблони у Джониной головы. Девушка взвизгнула и присела, закрываясь руками от посыпавшихся сверху круглых яблок. А когда глянула на ограду — на улице никого уже не было. Джоанна, закусив губы, протянула кверху дрожащие пальцы и, нащупав, обхватила вонзившийся в ствол арбалетный болт, похожий на раздутое веретено. Оцарапалась об охвостье и на корточках рванула к дому.
Комар разбудил девушку назойливым визгом куда раньше, чем ей хотелось бы вставать. Джоня прибила его на щеке, лениво потянулась, отбросив ножкой стеганное атласное одеяло с лентами, пуховое и легкое. И широко улыбнулась утреннему солнцу, бьющему в окно. Угревшийся под боком у Джони полосатый котенок тоже лениво зевнул, показав розовое небо, спрыгнул с постели и выскочил в сад. Девушка же оглядела комнату, маленькую, уютную, знакомую до мелочей. — Мне все приснилось. Определенно, приснилось! А как захватывающе и страшно! Я напишу об этом Ингрид… Она разнежилась в постели, обнимая подушку с оборками, утвердившись щекой на скользком, прохладном шелке. Над головой подкачивался от сквозняка кисейный балдахин. Стены обиты шпалерами в мелкие розочки. На фарфоровых тазу и кувшине для умывания нарисованы садовые фиалки. Кленовый паркет медово блестит. Полки вдоль стен едва не ломятся под книгами, свитками, пергаментами, безделушками и вазочками с сухими цветами. По столу разбросаны бумаги, обгрызенное перо валяется на исписанном листке, угол которого придавлен бронзовой чернильницей. А еще стоят часы — корпус блестит позолотой, а наверху крутится, когда часы начинают бить, маленькая танцовщица с приподнятой ножкой. И позванивают колокольчики. Часы то опаздывают, то забегают вперед, но все равно для Джони милее нет. Танцовщица напоминает ей Ингрид. Как и миниатюра в раскрытом медальоне, приставленном к шкатулке с украшениями. На миниатюре юная белокурая женщина — мать Ингрид. Медальон подружка оставила Джоанне, когда дядя, епископ Равелта, приказал девочке собираться в монастырь в провинции Сатвер. С тех пор прошло целых четыре года! Четыре года, неужели? Джоанна вздохнула. Впрочем, Ингрид живется в Сатвере совсем неплохо. Ее взял под свою опеку глава епархии и ректор университета преподобный Олав Эйнар. Ингрид даже учится фехтовать! Джоанна вспомнила их поединки в саду, и как разорялись кухарка и тетя Иса… Тоже мне, нашлась тетушка! Любовница Равелты, скорее злая мачеха для Ингрид, чем кто-то еще. Кроме того, Иса была матерью Хельгиного любовника! При воспоминании об этих троих у Джони мгновенно испортилось настроение и в постели лежать расхотелось. И тогда она стала думать о письмах Ингрид и тех чудесных безделушках элвилинской работы, что подруга присылала Джоанне на дни рождения и по праздникам. Ингрид утверждала, что то, что в Солейле стоит целое состояние, можно купить в любой лавчонке Сатвера и задешево. Ну, разумеется! Совсем недалеко от Сатвера расположено Дальнолесье — таинственная и опасная элвилинская вотчина с замком Твиллег посередине. Последним подарком Ингрид Джоанне были рубиновые бусы, похожие на ягоды рябины, нанизанные на тончайшую золотую проволоку. Мать долго восхищалась подарком, строго настрого запретив Джоанне бусы носить. По городу ходили слухи о том, что с девиц и женщин с наступлением ночи бандиты сдирают украшения чуть ли не на главной улице. На тумбах даже висели предупреждения от мэра и городской стражи. — Но я же не ночью, я же с утра, — разумно успокоила себя Джоанна, поглядывая на шкатулку. — Да и вообще, если под кофточку спрятать… Сладкие мысли Джоанны об украшениях прервал грохот в дверь. — Кто там? За дверью не отозвались. Лишь продолжали яростно стучать. Джоанна накинула на плечи шаль, брошенную на кресло у кровати, и повернула ключ в дверях. В комнату, едва не сметя животом девушку, ворвалась взбешенная кухарка: — Утро на дворе! А она еще спит! Мисс Джоанна… О, Судия! — кухарка бросила взгляд на подол ночной рубашки — грязный, в зеленых разводах из-за травы. — Это еще что?!! «Значит, мне не приснилось?» Ноги девушки подкосились, она ухватилась за дверную ручку, чтобы не упасть. — Я… б-белье… вешала… — Да что ж вы, юная госпожа?! — запричитала кухарка, складывая руки под передник. — Да нечто можно белье развешивать в сад? Сопрут, сопрут, как пить дать! На чердак надо! И мне лишней работы наделали… Вот что… Снимайте, снимайте! Со своим застираю! Джоанна со всхлипом втянула воздух. — Джемайма! Отвернись! Хотя нет! Поди. Я после тебе вниз принесу. Кухарка громко фыркнула: — Живо, я говорю! И на рынок бегом! А то день настанет, леди Оливия творожную запеканку с айвой требует, а вы в кровати еще! Да в каком виде! Вот ужо пожалуюсь маменьке-то вашей! Я тоже не железная! И старуха стала заправлять под сбившийся чепец серо-стальные волосы. Джоанна чмокнула в красную щеку с прожилками: — Джемайма! Пожалуйста! Не говорите маме. Мне умыться еще нужно. А потом я быстренько сбегаю. И на кухне помогу чистить котелки. Кухарка расплылась в улыбке: — Ах, лиса… И маменька ваша уж тоже лисанька была… — Это в каком это смысле? — скрестила руки на груди Джоанна. — А в том, что предкини ваши, по прялке которые, по легенде все в лис умели превращаться да ловко хвостом мести, — фыркнула старуха, но все же вышла из спальни. Джоанна с глубоким стоном рухнула в кресло и какое-то время сидела неподвижно, пялясь на измаранный подол. «Вот же вредина! Ее тут кормят, поят, жалованье кладут, а она о нас сплетничает еще!» Джоанна посопела и резко отерла кулаком глаза. «Еще бы ляпнула, что у нас в роду короеды!» Девушка резко содрала с себя рубашку и налила воды в таз для умывания. Разумеется, никто воду не подогревал, за ночь она остыла, и умывалась Джоанна, повизгивая. Но потом растерлась полотенцем и согрелась. Достала из шкатулки бусы. С минутку полюбовалась алыми отблесками, которые они бросали на загорелую кожу, и уныло стала одеваться. Из прошлогоднего платья девушка изрядно выросла, и оно не закрывало лодыжек. Кроме того, жало в бедрах. А еще этот страшный передник поверх — чтобы не испачкаться! И чепец, без которого маменька в город выйти ни за что бы не позволила. И в самом деле, не идти же на рынок в одной из премиленьких изысканных шляпок, сохранившихся с прошлого сезона. Да ее просто обсмеют! Джоанна сердито дернула ленты чепца, затягивая под подбородком. И решительным, почти мужским шагом вышла, прихватив ночную рубаху. Кухарка, конечно, вредина, но маменьке ни за что не донесет. Леди Оливия перехватила дочь в самом низу лестницы. Та едва успела сунуть рубашку за спину и прижаться к перилам. — Вы еще здесь, милочка? — Да, мама. — Джоанна, — нахмурила леди Оливия выщипанные бровки. — Благовоспитанная девушка должна присесть и поцеловать матушке-благодетельнице руку. — Пфэ! — Джоанна вздернула курносый нос. Это у нее всегда выходило бесподобно. Как и умение злить родственников. А ведь взрослая бы, пора уже остепениться. Ведь дай матери повод — на два часа разольется соловьем, пытаясь Джоанну воспитывать. — Вы из благородно рода, дорогая моя! — Оливия картинно прижала левую руку к груди, а правой поднесла к глазам надушенный платочек, пахнущий болотной орхидеей. Джоанна чихнула и сморщила носик. Она терпеть ненавидела орхидею. Хотя, должно быть, духи из старых запасов — на новые у леди Блэкмунд просто не хватило бы средств. Разве что леди Иса эйп Леденваль подарила по-соседски, по слухам, эта хитропопая пришлая держала в цепких лапках всю столичную торговлю парфюмерией. И даже теперь, когда его величество официально отправил ее в ссылку в родовые земли, время от времени тайно наведывалась в Солейл понаблюдать, как идут дела. Несколько раз, засидевшись за полночь, Джоанна сама видела, как мелькает в окнах особняка напротив смутная женская тень. А жечь свечку леди Исе не обязательно — элвилин не хуже кошек видят в темноте. — Судия говорит, вы обязаны чтить отца своего и мать, и не быть вульгарной. Джоанна едва не ляпнула: «Лично вам говорит?» — но вовремя укусила себя за язык. И, прижимая задом к перилам рубашку, склонилась к руке Оливии. — Вот так, дорогая, — матушка потрепала ее по голове. — Немного смирения — и вы не опозорите себя и нас на очередном представлении у короля. А уж приглашение туда я исхлопочу для вас, даже если, — она возвела очи горе, — мне придется заложить особняк. — Не надо, мама! То есть, я… — Моя скромная маленькая Джоанна, — мать помахала у нее перед носом платочком, и девушка все же чихнула. — Не говорите ничего. Вы идете куда? За творогом? Так вот, милочка, зайдите по дороге к доктору Брогу и закажите у него вытяжку от морщин. Говорят, после употребления женщина становится на десять лет моложе! Леди Оливия сложила ладони перед грудью и мечтательно закатила глаза. — Не то чтобы я плохо выглядела, — поспешно продолжила она, — но надо же следить за собой! Чтобы эти пошлые короедские девки не думали… — Но мама! Мать сухо взглянула на Джоанну: — Ну что вы мне все перечите? Желаете рассориться со мной, как Хельга? Ступайте и… — Но… он живет на другом конце города и у нас нет денег! Леди Оливия подергала волосок на подбородке: — Ну, добежите как-нибудь, если не станете мешкать и пялиться на витрины. А деньги… Милочка. Говорить о деньгах в ваши годы — это вульгарно. Пусть запишет нам на кредит. И радуется, что Блэкмунды к нему обратились. И пошла вверх по лестнице с гордо выпрямленной спиной. Джоанна поморщилась. Маменька в ее годы могла бы уж знать, что говорят торговцы о желании аристократии вечно жить в долг. Такого наслушаешься — просто уши вянут.
Тенистые улицы предместья с парками и особняками чем ближе к центру города, тем делались люднее и шумнее. Повозки, экипажи, беспорядочно движущаяся толпа… Джоня потеряла башмак на деревянной толстой подошве и, пока развернулась его подобрать, какой-то мастеровой, гадко хихикающий из-под тоненьких усиков, запустил башмак в лужу в сточной канаве. Джоня схватила в руку второй башмак, подавив желание огреть им нахала промеж ушей, и, подбирая подол, спустилась за сабо. Потом оттерла промокший башмак травой и тщательно вымыла под насосом. Ей приходилось всем телом налегать на кованый рычаг, вода плескала из широкого носика, щедро кропя босые ноги и платье с передником едва не до пояса. Ноги Джоня тоже ополоснула, тихо повизгивая от ледяной воды, сунула в неудобные мокрые шлепанцы и, подхватив пустую корзину, продолжила путь. Во второй раз ее задержала толпа на пересечении улиц. Приподнявшись на цыпочки, девушка разглядела меж головами придвинутую к фонарному столбу тележку, на которую карабкался молодой человек в подвернутых холщовых штанах; с голой цыплячьей грудью. Над ним заполоскалась белая тряпица с серпом посередине. А голос оказался неожиданно громкий, перекрывший уличный шум. — Братья и сестры мои! Я спрашиваю: доколе?! «Братья и сестры» примолкли и вытянули шеи. — Доколе эти «короеды», эти прыщи на нашем теле будут сосать из нас кровь?! — А разве короеды не дерево жрут?! — проорал здоровяк с торчащим из деревянного ящика плотницким инструментом. На него зашикали, чтобы замолчал. — Я могу назвать их клещами! — прокричал парень с тележки. — Но разве от этого изменится их гнусная суть?! Согласные выкрики посыпались со всех сторон. Джоня заплясала на месте, раздумывая, свернуть ли в обход или послушать еще. Толпа прибывала. — Люди! Или мы забыли, что мы люди?! И готовы называть себя давними, чье время прошло? Готовы уступить «короедам» власть над нашими душами и над страной? Толпа глухо заворчала — это было похоже на отдаленный рокот водопадов надо городом. Джоня поежилась. — Банкиры, алхимики, лекари, судьи… Куда ни плюнь — везде попадешь в короеда! Раздались смешки. Кто-то от души приложил Джоанну в бок. Она охнула. — А власть предержащие помогают им угнетать нас и защищают от народного гнева! Сам лично его величество… — Эй! — подала робкий голос кухарка со здоровой рыбой в корзине. — Не трожь короля. Он, может, и не знает… — Простота хуже воровства, — даже как бы с сочувствием отозвался парень. — Он их первый помощник и защитник. Он готов запродать нас Мгле! Толпа в священном ужасе подалась назад, Джоню стиснули потные тела. Она снова едва не потеряла туфлю и пнула корзиной в чьи-то ребра, чтобы расчистить место. Но этого даже не заметили. — Как, если не по его приказу, брошены в узилища лучшие дети Судии, его слуги и защитники?! — Верно говорит!! — на тележку, заставив ее качнуться, прыгнул еще один парень — в балахоне священника. Тележку поддержали могучими руками. — Вспомните, люди, вашего епископа Роварда Равелту! Он заступался за нас перед королем! Защищал от исчадий Мглы! И где он сейчас? Сослан в отдаленный монастырь! В цепи, на хлеб и воду! Толпа глухо взревела, махая руками: — Ровард! Ровард! Ровард!! Джоанна попыталась вырваться и с ужасом поняла, что ничего не выходит. Она была пленницей! Она могла кое-как дышать, она могла смотреть вокруг, но освободиться… Ее захлестнула паника. И тут чья-то сильная рука, ухватив за локоть, выдернула мисс Блэкмунд из тесноты, как пробку из бутылки. И укоризненный, знакомый до малейшей интонации голос произнес: — Мисс Джоанна! Никогда не мог вас обвинить в неприятии элвилин. — О-о! — всхлипнув, Джоанна на миг припала к худой груди вызволившего ее мужчины. — Вы целы? Пойдем отсюда. — Что вы здесь делаете, сударь Артемий? — Джоанна поправила чепец и пригладила выбившиеся волосы. — Это может быть для вас опасно. — То же самое я мог бы сказать вам, мисс Джоанна. На нее с лукавой насмешкой глянули карие глаза — человеческие. А острые кончики ушей их обладатель разумно прятал под бархатным беретом с залихватски загнутым пером. Джоанна задумалась, видела ли у петуха изумрудные перья или торговцы нагло красят их, чтобы выдать за фазаньи и спихнуть подороже. «О, Судия! О чем ты только думаешь!» — укорила себя девушка. — Не мог бы я составить мисс компанию? — журчал ей в ухо Дэммер. — Нам нужно уходить, как можно скорее. Толпа прибывает, а вон там… Стража! — завизжал он. Толпа шарахнулась, и полуэлвилин утянул Джоню в переулок. — Моя туфля! Вот леший! — взвизгнула Джоня, опять теряя башмак, запрыгала на одной ноге, суя в него босую. — Если мисс позволит, я куплю ей приличные туфли. Мисс Блэкмунд фыркнула: — Вот еще! Между прочим, скоро я и сама себе приличную пару купить сумею. Или даже две, — отчеканила она. — Издатель признал мою рукопись очень и очень перспективной. Полуэлвилин так и залился смехом. Девушка даже перепугалась, что он сейчас захлебнется. Она вскинула курносый носик: — Не понимаю, сударь, чем вызвала такой ваш смех. Я ухожу! — Постойте, Джоанна, — Артемий схватил ее за руку. — Оставьте! Вы делаете мне больно! — Джоанна, милая Джоанна, — Дэммер приблизил лицо к ее личику, — какое вы, в сущности, еще дитя. Если издатель говорит, что рукопись перспективная, это вовсе не означает, что он будет ее издавать. — А что это означает? — девушка топнула ногой. — Ну, давайте! Просветите меня! — Мисс Блэкмунд, ну не здесь же. — А почему? Чем это место хуже любого другого? Вместо ответа Дэммер потянулся поправить прядь девичьих волос, Джоанна отстранилась и подняла руки к голове, нащупывая шпильки. — Нас могут услышать. Кроме того, я голоден. — Вот! Вот вечные мужские отговорки! — Джоня состроила возмущенную моську. — И был бы польщен, если бы вы согласились позавтракать со мной. — Ну-у… я не знаю… Маменька отправила меня по делам. — После завтрака я найму для вас экипаж. — Вы вдруг разбогатели? Артемий широко улыбнулся: — Мы все обсудим за кофе с булочками, мисс Джоанна. Или вы предпочитаете свежий творог, зернистый такой? Девушка проглотила слюну. — Да, предпочитаю. И повидло из пепина шафранного. Дэммер заправил под берет черные растрепавшиеся пряди: — Сколько угодно, моя прелестница. И увлек Джоанну за собой. Девушка считала себя искушенной в вопросах любви. Кто, как не она, устраивала судьбу малышки Ингрид? И ведь даже почти устроила! Вмешались то ли судьба, то ли Судия, посчитавший, что мисс Равелта создана для служения ему, а не для семейного счастья. Джоанну иногда грызли сожаления. Возможно, она была чересчур резка; возможно, не стоило впутывать жениха старшей сестры некроманта Мидеса в это дело. Но, рассудив как следует, Джоанна считала виновной в бедах Ингрид ее мачеху, леди Ису, и до дрожи ее ненавидела. Дэммер был с Исой Леденваль одной крови, правда, всего лишь наполовину. И потому сперва Джоанна отнеслась к нему настороженно. Но Артемию удалось рассеять холодок недоверия — и учтивостью, и познаниями в литературе и издательской среде, и даже субтильной внешностью, столь не похожей на людскую. От него и пахло иначе, и жар, когда бедром он случайно касался бедра Джоанны, сидя с ней в экипаже или прогуливаясь по аллеям верхнего города… все чаще Джоанна ловила себя на том, что ждет Артемия все сильнее и тает в его присутствии. Ну просто как сестра с этим ее Торусом. Родители давно вычеркнули Хельгу из жизни, не отвечали на короткие письма, не принимали ее в доме, когда старшая мисс Блэкмунд бывала в столице. Да и в разговорах между собой поджимали губы и называли Хельгу не иначе, как «эта магичка». Что, впрочем, не мешало ни лорду Ричарду, ни леди Оливии принимать от дочери деньги. Особняка и даже положения в обществе они до сих пор не лишились, пожалуй, только благодаря ей. Иногда Джоанна, прямодушная и искренняя, порывалась поговорить о сестре. Но леди Оливия лишь шипела в ответ. Намного благосклоннее она относилась к письмам Ингрид из Сатверского монастыря, а тем более, к подаркам. И на День Избавления год назад даже позволила Джоанне подружку проведать. Но дело не в том. Артемий вовсе уж не был похож на Торуса, он не потешался над Джоанной, не пробовал ее очаровать либо влюбить в себя странной элвилинской магией. Она была для него своим парнем. Вот это-то и досадно, признавалась она себе, описывая в «Яшмовой розе Мерриана» — она раза два бывала в этом северном городе у дядюшки — свои отношения с Дэммером, какими хотела бы их видеть. Джоанна не знала, догадывается ли он: читая новые главы, Артемий ни разу на сходство не намекнул. Лишь сказал, что роман сгодится для издания. А вдруг? Из головы Джоанны мигом вымело любовные страдания, и бедро Дэммера — все такое же душное — у своего бедра она перестала замечать. — Вы меня совсем не слушаете, — шепнул в ухо Джоанне полуэлвилин. — Впрочем, мы пришли. Придерживая девушку под локоток, он помог ей подняться по беленой каменной лесенке к резным дверям со стеклянной аркой над ними, за которыми пряталась уютная таверна — не такая роскошная, как знаменитая корчма «У Цапека», но в своем духе вполне и вполне милая. Столики на двоих под ажурными скатерками, стулья со спинками в виде сердечек, лампы на стенах под причудливыми стеклянными плафонами. Полумрак и чуть уловимый аромат пряностей и трав — будто не в таверне находишься посреди города, а на летнем заливном лугу. Место для мечтателей и поэтов. Прощебетал дверной колокольчик, и навстречу гостям из-за стойки, смешно переваливаясь, распахивая пухлые руки, двинулась дородная хозяйка. Щеки ее были румяны, волосы, заплетенные в косу, короной венчали голову, явно намекая пронзительно рыжим цветом, что в женщине течет Любова кровь. Одета она была в легкое платье в цветочек и белейший передник, обшитый кружевом. Она заворковала, оплетая гостей сдобными ароматами, увлекая к столику, заполняя тот разными вкусностями, от которых Джоня захлебнулась слюной. — Спасибо, Бригитта, — Артемий похлопал толстушку по руке, и та с понимающей улыбкой удалилась. — Ешьте, мое чудо, — улыбнулся юноша Джоанне. — Что же вы ничего не кушаете? И непосредственная мисс Блэкмунд-младшая не заставила себя упрашивать. Через какое-то время она откинулась на стуле, слизывая каплю меда из уголка губ, и вздохнула от сытости. — Больше не могу… — Горячий кофе спасет от сладости ваши губки, — наклонился к ней Дэммер, заглядывая в ложбинку меж грудями. Джоанна снисходительно покосилась на него. — Вы желали поговорить. Она поерзала пятками по сабо, от которых освободилась, едва присев, и пошевелила пальцами ног. Кинула взгляд на стену — во многих тавернах там висели ставшие модой часы. Но здесь часов не было. В самом деле, и элвилин, и любовым чадам незачем следить за временем, у них впереди вечность. А у нее, Джоанны, скандал — если не поторопится. — Ну же, не хмурьтесь, — вкрадчиво произнес Дэммер и пальцем тронул морщинку между ее бровями. По телу Джонни пробежала сладкая стремительная волна. Девушка еще сильней нахмурилась. — Я жду, милорд. — Суровость вам к лицу. В «Яшмовой розе Мерриана» тут бы последовал предупредительный удар веером, но веера у Джоанны не было. Не бить же Артемия корзиной, в самом деле: он ничем такого не заслужил. Наоборот, еще деликатен для мужчины. Мисс Блэкмунд тяжело вздохнула. — Мне просто очень не хочется вас огорчать, — изящные пальцы Артемия пробежались по завитку Джониных волос у виска. — Издатель восхищен вашей рукописью, просто восхищен. Но никогда ее не издаст. — Почему? — выпалила девушка. Ее глаза расширились, и из них сами собой потекли слезы. Джоанна сурово отерла лицо кулаком. — Потому что вы женщина, милая. Издатель думает о выгоде. А, вы мне поверьте, существуют мужчины, которые никогда не откроют даже самую лучшую книгу, если узрят на обложке женское имя. Этот мир рассчитан на мужчин и, увы, — он покачал головой, — очень жесток. — Мы могли бы попробовать у другого… — Сэр Николас лучший. И если уж он сказал «нет», то… Джоня механически высморкалась в скатерть. — Есть выход, мисс Блэкмунд. Она подняла голову. Дэммер смотрел с каким-то особенным выражением, которое Джоня, при всей ее проницательности, не могла истолковать. — Но боюсь, он вам не понравится. Джоанна едва не вцепилась в руку Дэммера и не стала ее трясти, как разозленный щенок. Ну чего он тянет? — Говорите! — Не смею… Наступил час огреть Артемия корзиной. Джоанна топнула под столом ногой, зазвенели чашки и тарелки. — Если отыскать достойного мужчину, чье имя появится на обложке… Дождаться всеобщего признания… Благоприятного отношения критики… И после того во всеуслышание заявить, кто именно написал «Яшмовую орхидею…» — Дэммер! — Джоня вцепилась ему в плечи обеими руками. — Вы должны сделать это для меня. Вы обязаны! Он слегка наклонил голову. — Я хочу увидеть эту книгу изданной, хочу доказать… А издатель? — Именно он подсказал мне этот ход. Но я не был уверен… — Хватит! Что я должна сделать? Артемий улыбнулся краешком губ и, отвернув скатерть, положил на край стола заполненный пергамент. — Бригитта! Чернильный прибор! Толстушка мигом принесла потребное. Мисс Блэкмунд-младшая пробежала глазами отказное письмо и поставила уверенный росчерк под ним. — Вот! И не следует тянуть. Дэммер аккуратно посыпал песком свежие чернила. В его взгляде на Джоню скользило восхищение. Она поспешно сунула в рот надкусанную булочку с вареньем и опустила глаза. Артемий свернул пергамент, сунул в сумку и, расплатившись с хозяйкой корчмы, подал Джоне руку: — Куда вас отвезти, моя… ненаглядная? Девушка зарделась. У нее снова все поплыло в голове, а в животе сворачивался горячий шарик. — Мне надо к доктору Брогу, за вытяжкой для морщин. Артемий окинул ее насмешливо-нежным взглядом: — У вас есть морщины? — У маменьки! Не прикидывайтесь! — Джоанна нагнулась за убежавшей туфлей. — А потом еще надо купить творога, меда и… — Да, совсем позабыл, — Дэммер похлопал себя по куртке и извлек на свет похожий на солнышко золотой. — Это аванс за рукопись. Глаза Джоанны расширились. Губы дрогнули. Она нетерпеливо схватила монетку и попробовала на зуб, как торговцы на рынке. — А это… не слишком много? — Это только начало, — Артемий раздвинул в улыбке узкие губы. — По крайней мере, этот Брог не станет на меня кричать. — Я сам поговорю с ним для вас. И отправлю кого-нибудь на рынок. Потому что… Он сверкнул глазами. — Договаривайте! Ну же! — поторопила Джоанна, сердце которой почему-то уже готовилось выпрыгнуть из ребер. — Потому что я хотел бы пригласить вас к себе. мои книги
Она споткнулась и ухватила Артемия за рукав. — Это неприлично. — Я полагал, вы писатель, Джоанна, умная девушка, а не одна из тех светских жеманниц и недотрог, которых в городе на пучок пятачок. — Да, конечно. И с этими словами она вышла из корчмы. Артемий нанял ландо: лакированное, с высокими колесами, с покрытым шкурой сиденьем, с двумя фигурными фонарями. Запряженное парой рысаков — серых в яблоки, резвых. Упряжь была малиновая с золотыми бляшками. Когда рысаки вздергивали головы, над ними качались плюмажи из пышных перьев. На кучере галунный камзол. Неизбалованная Джоанна опешила от такой роскоши. Свой выезд семейство Блэкмунд давно продало. И каждый раз, когда вынуждали обстоятельства, лорд Ричард нанимал такие рыдваны, что и пользоваться ими казалось небезопасно, и вида самого ужасного. Рессор обычно не было, на деревянные сиденья приходилось подкладывать подушечку, и все равно для Джоанны такие поездки заканчивались синяками на деликатном месте. А ту она ехала, как королева, вертя головой во все стороны, и ловя на себе завистливые взгляды пешеходов. В таком экипаже да с таким мужчиной! Она разрумянилась, сдернула и сунула в корзину чепец и совсем не сразу заметила руку Дэммера поверх собственной на своем же колене. А вот изглоданный пожаром квартал и окна и двери, забитые досками, заметила сразу. И потеребила спутника за локоть: — Что, что тут случилось? — Короедов спалили, мисс, — отозвался возница через плечо и чмокнул на рысаков. Они двинулись живее, а Дэммер развернул девушку к себе: — Злобное мужичье. Милая, не смотрите. — То есть… — Джоня хотела получить подробные объяснения, но тут наконец-то заметила его руку там, куда приличные девушки допускают ладонь кавалера лишь после свадьбы (на коленке, а вы что подумали?), и сердито надулась. — Джоанна, — зашептал ей в ушко Артемий, — вы такая очаровательная, когда гневаетесь. И отодвинулся. Джоанна сердито фыркнула с досады. Ох, как же трудно соблюдать приличия, когда их вовсе не хочется соблюдать. У дома доктора Брога они расстались. Дэммер, прихватив корзину и Джонин золотой, скрылся внутри, а девушка осталась дожидаться в экипаже. Через четверть часа Артемия явился, объявил, что все улажено, и назвал вознице собственный адрес. — Не поеду, — бросил тот. Дэммер сунул ему горсть серебра. Возница попробовал на зуб выборочно монеты и неохотно тряхнул вожжами. Сперва экипаж ехал довольно бодро, но когда потянулись узкие, путаные улички между Академией Магии и Старым кладбищем, ход его замедлился. И наконец возница спрыгнул и ударил носком сапога в колесо: — Все, у меня ось треснула. Пешком дойдете. Артемий попытался, было, заспорить, но махнул рукой. Помог Джоне спуститься. И тут же возница, прыгнув на козлы, рванул вперед так стремительно, что бывшим седокам пришлось отпрыгнуть. Джоня охнула, провела ладонью по лбу. — Что вы хотите, деревенщина! — ободрил ее Дэммер и повел вдоль ряда ветхих домишек с островерхими крышами. Страх постепенно отпустил, и девушка с интересом оглядывалась по сторонам. До сих пор ей в доме Артемия бывать не приходилось. И не только потому, что неприлично девушке ее круга навещать одной дом молодого человека. Артемий и словами, и поведением своим намекал на какую-то тайну, на нечто значительное. Но приглашать Джоанну к себе не спешил. И мисс Блэкмунд и досадовала, и сгорала от нетерпения. И вот этот миг настал! Какие убогие домишки, но, может быть, самое интересное скрывается внутри? За решетчатыми ставнями, за фахверковыми стенами и проржавевшими водосточными трубами; с плетями петунии и плюща, разросшимися порой настолько, что укрывали домики до самых крыш. Эти цветные занавесы придавали хибарам некое очарование. Джоанна подумала, что героиня ее следующего романа будет жить в таком и однажды дождется появления прекрасного принца… Дэммер толкнул хлипкую калитку, пропуская спутницу в заросший сорняком палисадник, и стал возиться с массивным замком, явно не отвечающим убогости дощатой двери. Справился, отворил. Из темных сеней пахнуло кошками. — Осторожней, ступеньки крутые. — В-вы… тут живете? Дэммер с легким пренебрежением взглянул на Джоанну. — Гордыня? У вас, моя милая? Не ожида-ал… Да, я бедный менестрель, нищий сочинитель, и никогда этого не скрываю. — Нет… но… Джоанна поежилась и задержала дыхание, как перед прыжком в воду. Очень затхлую воду. — Я не хотела вас обидеть, — пискнула она, преодолев десяток воющих от старости, подпрыгивающих, ужасно крутых ступенек. — За перила не беритесь, можете свалиться вниз, — угрожающим тоном произнес Дэммер. И захохотал, принимая отскочившую Джоню в объятия. Свободной рукой отдернул занавеску, закрывающую дверной проем. В комнате было немногим светлее. Единственное засиженное мухами оконце покрывал слой пыли и паутины. Впрочем, Джоне удалось разглядеть скудную обстановку: кровать в алькове с пологом — белье на ней, похоже, лет сто не меняли, — и столик у кровати, забросанный всякой мелочью, среди которой выделялись кованая шкатулка, подсвечник с оплывшей свечой, пыльная бутылка и тарелка с остатками трапезы. Перехватив Джоаннин взгляд, Артемий кивнул: — Да, здесь определенно нужна женская рука. И покосился на лютню, висящую на стене: тоже изрядно запыленную. Джоня поискала глазами ведро с тряпкой и метлу, но Дэммер под локоток уже тянул ее к постели. — Простите, стульев нет в моем холостяцком жилище. Девушке вдруг захотелось сбежать. Но она сочла такое поведение недостойным, тряхнула головой и осталась. Присела на краешек постели. — Объяснитесь, сударь. — Я как раз и собирался, — Артемий ловким движением забросил берет на крюк, вбитый в стену. Лютня отозвалась слабым звоном. Черные волосы полукровки волнами рассыпались по плечам. Джоанне показалось, что они довольно грязные. И напугал острый кончик уха, проглянувший между прядками. Дэммер ровно ничего не заметил. Либо счел телодвижения девушки обычным кокетством. Он опустился на колено и взял ладошку Джоанны в свои мягкие, потные ладони. Одарил ее лучезарным взглядом снизу вверх. — Мое прелестное солнце! Моя посланница Звезд… Начало показалось Джоне интригующим, хотя и несколько банальным. Она невольно затрепетала и подалась к Артемию, вдохнув его сладковатый запах. — Я давно хотел сказать… Но не смел. Он посмотрел на Джоню снизу вверх тягучим, медовым взглядом. Потом резко разогнулся и присел рядом, одной рукой продолжая сжимать ладонь, а второй охватывая стан. Джоне было тесно и неудобно. И почему-то хотелось отодвинуться. Но рука Дэммера уже скользила по ее спине к вороту, отгибала его, и девушка ощутила нагой шеей мокрый поцелуй. Она оцепенела, безропотно ожидая продолжения, но Дэммер лишь легонько подергал бусы у нее на шее. — Элвилинская вещица! — Подруга прислала… из Сатвера, — пролепетала Джоанна, запоздало подумав, что бусы не стоило надевать, а уж тем более, кому-то показывать. Но Артемий! Он же не такой! — Прелестная вещица для прелестной женщины, — возгласил он торжественно и стал вынимать булавки из ее волос. Засмеялся, расплетая косу, погрузив пальцы в тяжелую, щекотную каштановую волну. Выдохнул: — Джоанна! Вы сами не понимаете, какое вы сокровище! Его глаза масляно поблескивали в полутьме в опасной близости от ее глаз, дыхание было прерывистым. Мисс Блэкмунд-младшая подумала, что вот-вот произойдет ТО, о чем пишут в куртуазных романах, о чем с придыханием говорят кумушки, прогоняя прочь пытающихся подслушать девиц. Потому что ТАКОЕ… сладкое и постыдное, надо испытывать самой. Комната закружилась вокруг Джоанны, перестав смущать убогостью. Смысл имели только пальцы, перебирающие ее пряди и изредка обжигающие прикосновением кожу на шее и плечах. Дэммер спустил вниз рукавчик платья и приник к плечу губами. Джоанна задохнулась и застонала. Это было так ново, так странно — позволять раздевать себя мужчине. Позволять ему заглядывать в самые потаенные места — словно кисточкой мазнуло между грудями. Дэммер резко развернул Джоанну спиной к себе и дернул шнурок корсажа. Это происходило так быстро, что смятенный разум просто не поспевал отдать телу приказ сопротивляться. Джоанне вовсе казалось, что все происходит не с ней. Но вдруг Артемий вздрогнул и замер, не отрывая рук от спины Джоанны. Девушка тоже застыла, чуть позже, но все же расслышав некий звук. С дощатого потолка просыпалась горстка пыли. — Мгла! — пробормотал Дэммер с досадой. — Почему он проснулся? — Кто? — Да так, постоялец. Ночной сторож, днем он обычно спит, — Дэммер прильнул губами к спине Джоанны, но тут скрип отчетливо повторился, будто по чердаку кто-то шел. Затем этот кто-то спрыгнул на лестницу и отодвинул занавеску с двери. — Мгла! Мог бы и предупредить, что у тебя девка! Незнакомец был одет, как простолюдин, но явно не изнурял себя тяжким трудом. Ладный, грациозный по-звериному элвилин с заостренными ушами, выглядывающими из светлых волос, небрежно заплетенных в две косы. Длинные пальцы поигрывали ножом у пояса. — Возьми в шкатулке, — просипел Дэммер. — Открой. Артемий выругался сквозь зубы. На какое-то время они забыли о Джоанне, наклоняясь над столом, что дало ей возможность слегка привести в порядок платье, волосы и мысли. Она уже собиралась тихонько ускользнуть, но незнакомец поймал ее за локоть на полдороги. И резко дернул за рябиновые бусы на шее. Девушка вскрикнула. — Даришь девкам наше достояние, Дэммер, — процедил незнакомец. — Феллран, ты не… — Все я понял так, — от резкого удара по голени Артемий свалился на кровать. — Товарищей обманывать нехорошо. — Мне подруга подарила! Феллран встряхнул Джоню так, что ее зубы клацнули, и сдернул бусы с нее, кинул на стол — в общую груду лежащих там, вытянутых из шкатулки драгоценностей. Джоанне тут же вспомнились истории о дерзких вечерних ограблениях, но она разумно промолчала. Она никак не могла поверить, что остроумный, тонкий, талантливый Артемий может быть как-нибудь связан с этим. Его подставили или обманули! Надо разбудить сторожа на чердаке, пусть он выкликнет стражу. Повинуясь порыву, Джоня наступила деревянной подошвой Феллрану на ногу, схватила со столика свое ожерелье и мимо распахнутых рук Артемия устремилась на чердак. — Сука! Она сломала мне плюсну! Сука! Догони ее! Дэммер выскочил из комнаты. Но Джоня, проворная, как кошка, уже была на чердаке, перепрыгнула через груду тряпья и укрылась за старым сундуком у слухового окошка. И, глубоко вдохнув, едва не потеряла сознание от нестерпимой вони. Груда тряпья зашевелилась и заворчала. Должно быть, она и была искомым сторожем. Но у Джоанны пропала охота с ним объясняться. Она коротко дышала ртом, надеясь, что не стошнит. Внизу послышались хромающие шаги. — На чердак загляни. — Там зомби. — А, да, — Феллран закашлялся и, судя по пронзительному скрипу, оперся на перила. Случилось то, что должно было случиться: гнилое дерево проломилось, и короед полетел вниз. Джоанна не стала дожидаться «продолжения банкета», вылезла через окошко, сползла по стрехе и, повиснув на руках, ухнула в сорняки. Стремительно оглянулась и кинулась прочь — в сторону Академии. Потому что прекрасно осознавала, что без чепца, потерянных в падении туфель и в полурасстегнутом платье рискует вляпаться в куда большие неприятности, чем теперь. Подруги-магички оказались на высоте. Выслушали сбивчивый рассказ, надавали советов, привели в порядок одежду, одолжили башмаки и чепчик и наняли экипаж. Так что к полудню блудная дочь Блэкмунд была уже дома. Ей даже удалось разминуться с маменькой, наставлявшей Джемайму, как именно следует кормить кур. Джоанна свернулась в клубочек под одеялом и проплакала до самого обеда. А в обед началось. Джоне влетело за все. За то, что задержалась в городе, что прислала вместо себя какого-то короеда. Да, симпатичного, но короеда в аристократическом дому принимать нынче неприлично. Тем более, помощника какого-то лекаря. И не желает же она, Джоанна, опозорить их семью так же, как то уже сделала старшая мисс Блэкмунд, связавшись с короедом? Она, леди Оливия, такого просто не переживет. А еще одна из заклятых подруг видела Джоанну наедине с неким молодым человеком. — Мисс Джоанна, как вы могли?! Когда леди Оливия скандалила, удержу она не знала. А Джоня сегодня спорить с маменькой была не в настроении. Дочь покосилась на лорда Ричарда. Тот уныло возил по фарфоровой тарелке лист шпината. — Все! Хватит! — взмахнула вилкой маменька. Куски омлета разлетелись по сторонам. Один шмякнулся отцу в тарелку, и тот его флегматично сжевал. Джоне вдруг стало смешно. Она прикрыла рот салфеткой. — Если вы поели, моя дорогая, — не смущаясь, продолжила леди Оливия, — подите в мою спальню. Там на кровати приготовлен для вас туалет к завтрашнему приему у короля. Я распорядилась, Джемайма подгонит, если не подойдет. Мне пришлось купить его в лавке готового платья, Ричард! — Да, дорогая. — Готового платья! — Я слышал, дорогая. — Идиот, — бросила маменька сквозь зубы. — Идите, Джоанна. Десерта вы не заслужили. Джоанна вышла из-за стола, присела в полупоклоне и пошла наверх. Платье, лежащее на пышной маменькиной кровати, заставило девушку оступиться и присесть на ковер. Отсутствие денег и вкуса порождает ублюдков, но этот — превосходил воображение. Черно-желтые идущие сверху донизу полосы, утолщение на заду, обшитый оборками хвост, напоминающие лохмотья рукава и стоячий воротник сочетались хуже, чем седло с коровой. К платью прилагались желтые туфли с пуговками и на лаковых черных каблуках и похожая на тележное колесо шляпа с сетчатой вуалью и календулой с вишенками, торчащими из-за широкой ленты. — Судия! — с тоской произнесла Джоанна. — Я обязана это носить? — Писк солейлской моды, — приступила к ее переодеванию Джемайма, — времен покойницы Элеоноры. Джоня фыркнула. — Давайте, выдохните, — тяжело дыша, приказала старуха, затягивая шнурки на корсете. — И помните: он предохраняет юных девушек… от всего предохраняет. Не морщит, вроде. Ваша маменька хоть и не сахар, но глаз-алмаз. Извольте ножку. Джоня приподняла старую служанку под локти и усадила в кресло: — Отдохните, Джемайма. Я сама обуюсь. — И то правда, — засопела та, — чай не девушка на коленках стоять. Ох, спина-а… Покачиваясь на каблуках, Джоанна вышла на лестницу. Маменька уже решительно двигалась навстречу: — Ну вот, я же говорила, что подойдет. И каблуки не делают вас колокольней, как сестру. Хоть в чем-то посчастливилось. У вас есть шансы, милочка, пожалуй. Повернитесь-ка. Она оглядела дочь критическим взором. — А теперь идите и все снимайте. Нечего шелка заранее мять. — Это шелка? — Самые настоящие венисские шелка. — Гардероб покойной Элеоноры, — не вынесла Джоанна, знающая, как и все, что опальную королеву извели в монастыре под Вениссой, где она и в ссылке продолжала злоумышлять против супруга и короля. — Не распускайте сплетен, — отозвалась Оливия и ушла, сочтя разговор законченным.
Вечером следующего дня Джоанна ехала на королевский прием в ужасающем экипаже, зажатая между отцом и маменькой на жесткой скамейке со сползающей подушечкой. Сквозь окна кареты с кожаными занавесками беспрепятственно проникал пыльный ветер. Небо потемнело. Тяжелые тучи отирались о коньки шатровых крыш и цеплялись за шпили, виясь неопрятными прядями. Шум водопадов, к которому привыкаешь, как к стуку собственного сердца, сделался глухим. В воздухе висело беспокойство, и тяжелое багряное солнце, заливавшее тучи кровью, ничуть его не рассеивало. — Взбрело же в голову, — бурчала леди Оливия, — учинять прием в такой-то день, в канун Рябиновой Ночи, самой черной короедской волшбы. — Вечно вы с суевериями, дорогая, — флегматично отозвался лорд Ричард, придерживая занавеску, так и норовящую хлестнуть по лицу. — День как день, да и мы под защитой Судии, — он указал на торчащие там и сям среди крыш и пыльной зелени золоченые тусклые шпили. — Король Фредерик возлюбленнейший сын его. — Что вы несете, Ричард? — А? Пересказываю позавчерашнюю проповедь. Кроме того, на случай волнений в город стянуты дополнительные войска. И караулы удвоены. Да и не с чего народу бунтовать, не зима и не весна, запасов еды хватает. — Вот только цены растут, — отбрила Оливия мужа. Он, задев Джоню, пожал плечами. — Прием будет такой же скучный, как и прошлогодний. По крайней мере, выпью хорошего вина. А может, найдется с кем раскинуть Корабельную колоду. Увы, все меньше мастеров. — Не вздумайте! — леди Оливия резко щелкнула веером. — Мы представим дочь королю, а потом уж я найду возможность проследить за вами. Джоанна зевнула. Такие разговоры могут быть забавны раз или два, но если они повторяются ежедневно, к ним привыкаешь, как к шуму водопадов. Да и то последний благозвучнее. Девушка попыталась подумать о Дэммере, но вместо нежности и сочувствия к нему отчего-то испытала досаду. Точно прекраснейшая картина вдруг поблекла и осыпалась чешуйками сухой краски. Джоня положила себе дознаться истины. Кто он, Артемий? Разбойник? Невинная жертва? Забавник менестрель или нечто большее? И как он на деле относится к ней, Джоанне? Девушка вспомнила, как он обращался с ней на кровати в своем доме, и залилась краской. По счастью, ссорящиеся родители не обращали на дочь внимания. Колеса скрипели, рыдван подпрыгивал на булыжной мостовой и готовился развалиться. Но тут они приехали. Перед королевским дворцом, раскинувшим в обе стороны крылья-флигеля, словно какой-то мифический зверь, лежала обширная замощенная площадь, сейчас заполненная экипажами и людьми так плотно, что иной раз лакеи не могли откинуть приступку и раскрыть дверцу кареты. Все это цветное гомонящее море кружило, выплескивало на газоны, топотало, толкалось. Рискующий пересечь его в любой момент, зазевавшись, мог угодить под высокое колесо или получить кнутом от раздраженного возницы. Но леди Оливия вонзилась в толпу так целеустремленно и решительно, что немногие осмеливались загородить ей путь. А для посмевших имелась трость утратившего на время флегму лорда Ричарда. И звонкий голос Джоанны, приказывающий посторониться. Девушку забавляла толпа, ее жар и шум. Это было так отлично от обычного скучного существования! Добравшись до широченного покатого крыльца, семейство Блэкмундов оказалось растрепанным и непобежденным. Прежде очереди, громко выкрикивая имена знакомых и коротко раскланиваясь, они предъявили пропуск расфуфыренному привратнику в белых перчатках и вошли в портал столь же величественный, как у столичного собора или Очень Большого Театра. Джоанна, потная от жары и потраченных усилий, вслед за маменькой удалилась в обширные уборные привести себя в порядок. Лорд Блэкмунд распрощался со своими женщинами, клятвенно пообещав отыскать их в приемной зале. Зала эта уже была знакома Джоанне по прошлогоднему сезону. В ней мало что изменилось. Натертые лаковые полы, занавески с цветочным узором на высоких узких окнах, высокое, обитое бархатом кресло на помосте — для короля. Добавились шатер из легкого газа, закрывающий низкий потолок с массивными балками, цветы и висящие в воздухе магические фонарики. В зале, несмотря на духоту улицы, дышалось легко — ни копоти, ни вони горящего свечного сала. — Влетело в копеечку, — заметила, вылавливая мужа, леди Оливия и ткнула веером куда-то вверх. — Бешеные деньги. — Его величество может себе это позволить, дорогая. — Думает только о себе, — леди Оливия фыркнула. И поймала за руку Джоанну, которая хотела тихонько сбежать и осмотреться самостоятельно. — Милочка, стойте здесь! Мне не хотелось бы искать вас по всему дворцу, когда придет время представления. — До него целый час, — буркнула Джоанна, но покорилась. — Я стану вот здесь, у окна. — Надо здороваться со знакомыми, милочка. — Кому надо, пусть тот и здоровается, — буркнула Джоанна достаточно тихо, чтобы не нарываться на скандал. Став коленями на банкетку, она высунулась в открытое окно. Воздух обхватил лицо, как горячее, влажное полотенце. Прямо перед глазами Джоанны возвышалась шершавая гора, по которой стекали серебристо-розовые, подсвеченные заходящим солнцем водяные плети. Павильоны и беленые домики светлели там и сям среди густой зелени, а на самой вершине сияли отраженным светом древние элвилинские развалины — роковые для подружки Джоанны белокурой Ингрид да и для самой Джоанны в некотором роде. Правда, с того пикника, на котором она едва не утопила в бассейне сестру, девушка там ни разу не бывала. Но все равно взглядывать наверх казалось страшно. Иногда ей даже снилось повторение истории — не такое счастливое, как наяву. Пока Джоанна любовалась горой и грезила, набежавшие тучи сделались гуще, спустились ниже, и, очертив их края, вспыхнула ветвистая голубая молния. Джоанна зажмурилась и отшатнулась. И вовремя, так как первые тяжелые капли дождя звонко цокнули о жестяной карниз под окном. И тут же маменька дернула Джоню за рукав, возвращая в залу. Народ сходился, толпа становилась гуще, и уже началась безмолвная, ожесточенная борьба за места в передних рядах — поближе к должному вот-вот явиться королю. Когда зала уже казалась раскаленной от шепотов и вздохов юных барышень, впервые явившихся на представление королю, по дорожке между толпой прошел он сам, подтягивающий ногу, сутулый, со щербатым оскалом, давшим ему прозвище. Джоанне, юной и пылкой, никак не нравился старый король. Ей даже показалось, от него воняет. Девушка припомнила рассуждения любовника сестры о гигиене и прикрылась веером, чтобы не выдать себя улыбкой. Потянулись реверансы и представления, предваряемые громкими ударами о паркет трости распорядителя. Фредерик Щербатый вяло кивал и через раз отвешивал юным особам дежурные комплименты. Джоня, прикрывшись веером, откровенно зевала. Ей было душно, тесно, и локоть маменьки определенно оставил на поясе два или три синяка. Когда дошло до нее, Джоанна уже едва могла двигаться. Она споткнулась, запнувшись высоким каблуком, подхватила платье и едва не влетела королю в колени. Из толпы послышались шум и смешки. Джоанна, краснея, присела в поклоне, насмерть запутавшись, какую ногу выставлять вперед, как держать руки и куда смотреть. — Ну-ну, — сказал король с тем же флегматичным видом, с которым лорд Блэкмунд созерцал непрожаренную яичницу у себя в тарелке. — Вы будете иметь успех. — Спасибо, — Джоня сдавленно хмыкнула в воротник, а Фредерик, наклонившись, неожиданно ей подмигнул. — Судия, — расплылась в улыбке маменька, потянувшись к Джониному уху, когда та вернулась на место. — Такое внимание. Леди Аннабель со своими курями помрет от зависти. Джоанна переглянулась с белокурыми близняшками, стиснутыми в толпе напротив. Близняшки надулись и отвели глаза. — Ты будешь открывать нынче танцы, дочка! Пророчицы из леди Блэкмунд не получилось. Когда церемонимейстер уже сворачивал длинный пергаментный список, до конца которого благополучно дошел, в зале появились еще два лица. Одна из женщин была с головой закутана в полупрозрачные венисские шелка — настоящие шелка, лилового оттенка, с золотой искрой, благодаря которой при каждом движении по ткани текли золотые волны. Женщина казалась юной, гибкой, но по-настоящему можно было рассмотреть только огромные глаза и самые кончики пальцев с длинными, искусно раскрашенными ногтями. Рядом с ней шла юная девушка в белом платье с открытыми плечами. Прозрачная юбка колоколом поверх атласной основы, узкий лиф, чуть тронутый серебром, бальные перчатки выше локтей, охваченная жемчугом тонкая шея, узкое лицо и белокурые волосы, собранные кверху и украшенные мелкими цветами белой орхидеи. Девушка казалась сильфом, а не живым человеком. В руках она несла букет тех же орхидей, плечи были широковаты, но трогательно торчали узкие ключицы. Джоня задохнулась. Вот прямо сейчас, по зале, мимо нее шла в бальном платье к трону любимая подружка Ингрид Равелта, та, что, должна была быть за сотни миль отсюда, в Сатвере, в монастыре святой сподвижницы Мариталь. Джоанне хотелось закричать, окликнуть подружку, но воздух закупорил горло. Отец, кроме того, ухватил Джоню за локоть, а мать предупредительно наступила на ногу. Два помощника распорядителя дернулись к так не вовремя явившимся дамам. За дальнейшее Джоня не могла поручиться, да и стояла далековато. Но то ли звякнули монеты в кошельках, то ли палец закутанной дамы с острым ноготком окутался магической аурой… Хотя последнего никак быть не могло: во дворце стояла антимагическая защита, и два мага Академии, скромно замершие за плечами короля, никак не отреагировали. Но, так или иначе, помощники распорядителя порысили к церемонимейстеру. И тот, внимательно их дослушав, откашлялся и, стукнув жезлом, звучно объявил на весь зал: — Мисс Ингрид Сорд! Фредерик, побледнев, ухватился за ручки трона. Словно некая сила, могущая принудить и королей, заставила его подняться и двинуться навстречу Ингрид. Дама в лиловом отошла в толпу, ничем о себе больше не напоминая. Согласуясь с движением короля, точно их дергали за невидимые ниточки, начали склоняться в поклоне придворные. Словно нарочно, остановился Фредерик Щербатый напротив Джоанны, чтобы она смогла увидеть, услышать и запомнить все. Ингрид низко присела перед королем. Он поднял девушку под локти, выдохнул хрипло: — Нелли! Я был… я мог дать тебе все, кроме королевства. Почему ты предпочитала мне магов, святош, актеришек… кого угодно, только не меня?! — Я ее дочь, сир. Джоанне было видно, что Инге под пудрой по-настоящему бледная, губы закушены, а глаза полны слез. Джоня сама закусила ладонь, постановив непременно поговорить с подружкой во время бала. Уж минутку-то она сумеет улучить. — Судия посылает тебя мне: такую юную, такую невинную, во искупление всех моих поражений. Проси! Что я могу для тебя сделать? — Для меня нет счастья больше, чем радовать ваше величество. — Ты уже радуешь, дитя. Фредерик перехватил Ингрид под руку, словно представляя зале. По толпе пробежал сдавленный ропот. Кто-то сопереживал новой фаворитке, но больше завидовали. — Жду вас всех в бальной зале не позже, чем через четверть часа, господа, — внушительно произнес король. — Мы с мисс Сорд откроем танцы. Какое-то время, не глядя на толкотню, случившуюся после ухода короля, леди Оливия застыла на месте. — Нет, какова проныра, Ричард! — Вы о сиротке? — Пфе, сиротка! У нее вполне живой, хоть и опальный, отец! Я об этой ушастой интриганке, леди Исе как-там-ее-невозможно запомнить. — У вас прекрасная память на аристократические имена, сударыня. Леди Оливия хмыкнула. — А кто Инге отец? — потеребила ее за руку Джоанна. — Милочка, юной девушке неприлично задавать подобные вопросы. Вы помните Нелли Сорд, Ричард? Так дотошно повторить ее туалет на премьере «Святого Трилла» в Очень Большом Театре восемнадцать лет назад! Вы помните? — Меня не интересуют туалеты, дорогая. Леди Оливия хмыкнула в третий раз. — Разве тогда, когда вы их с женщин снимаете. Впрочем, память у Щербатого оказалась лучше вашей. Но какова Иса! Чего она добивается? Находясь в изгнании, появиться во дворце почти открыто… подсунуть некоторым образом падчерицу в постель королю… Тут почтенная дама заметила, что они из гостей остались в зале втроем и что помощники распорядителя на семейство с намеком поглядывают. — Так, где ваша карточка танцев, Джоанна? Надо позаботиться, Ричард, чтобы сегодня она не была совершенно пуста. Вы поняли? И повлекла дочь и мужа к дверям, распахнувшимся в бальную залу.
Весь прием король не отпускал Ингрид от себя, и Джоанна разрывалась от досады, что не может с ней поговорить. А потому была весьма холодна и рассеяна с немногими кавалерами, приглашавшими ее на танец. И на шипение леди Оливии внимания тоже не обращала. Наконец маменька вытянула мужа из-за карточного стола и заявила, что из-за двух таких неблагодарных негодяев, разбивающих ее материнское и супружеское сердце, ловить тут больше нечего. И семейство отправилось домой. Джоанна задремала в карете, подпрыгивая и роняя голову на плечо то матери, то отцу. Между тем буря, расходившаяся с вечера, не думала униматься. Дождь дробил по мостовой, по древесным кронам, по стрехам; хлюпал в водосточных трубах, вырывался из канав и заплескивал улицы; доставал до колесных ступиц. В небе то и дело сверкали синие ветвистые молнии, раскатисто громыхал гром. За минуту перебежки от кареты до входа в дом все трое успели насквозь промокнуть. Лорд Ричард отжал пару поленец в очаг и устроился рядом с кубком горячительного. Матушка отправилась к себе. Джоанна тоже переоделась и легла, но никак не могла заснуть. Ноги гудели от танцев, голова от мыслей. Молнии, сверкающие в окно, то и дело заливали комнату жутковатым призрачным светом. мои книги
Да, солидно. И вот сразу, свежим глазом 2 сомнения: Про отряд ночью. Как-то мне подумалось, что это уже прям Зимний брать ехали. А утром все тихо-мирно. И вот тут еще: " . Вы помните Нелли Сорд, Ричард? Так дотошно повторить ее туалет на премьере «Святого Трилла» в Очень Большом Театре восемнадцать лет назад" Может, Нелли Най? И Ингрид представить как Ингрид Равелту? Она ж всегда под этим именем была.И вообще, если Нелька под своим именем вовсю в Солейле рассекала, куда смотрел Торус? Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько
Вот знаешь, вот и мне это сомнение закрадывалось. Но Равелта -- ни в коем случае. Все, у себя в ворде исправила.
А насчет проехавших -- там, кажется, Оливия после говорит, что войска стягиваются в столицу, так что тут все ок. А Торус, скорее всего, в то славное время шастал подальше от маменьки. И ОБТ не посещал, иначе бы точно обратил внимание на двойника своей подружки.
И еще меня чертовски интересует Феля, прямо-таки интригует, что у него была за любовная история. А что была -- факт. А не могла ли его девушка погибнуть в "Ночь длинных кинжалов"? Тогда он Иске закономерно все припомнил. И тогда логично его возвращение в Твиллег воевать против людей. А вот почему банда в Мерриан переехала? Ой, скока еще вкусного и непознанного... мои книги
Хм...Слушай, я задумалась. А с какого места вообще у нас Инге как Равелта поминается. Ну, племяшка самого. Или тут имеет значение опала Роварда? Кстати, с Ториком логично. В Саге ж говорится, что он давно не был в столице. Сколько тогда было Ингрид? 11? Но тогда он ооооочень долго шастал, сколько Нелька-то в ОБТ царила? Тьфу, дайте мну 100 грамм... Если девушка Фели погибла от рук Ордена, чего ж он тогда ополчился на Ааррайду-то? Или его Иска подкупила? Но он бы тогда денег не взял, наверное. А какая банда в Мерриане? Кандя мог туда явится вообще на счет наследства разнюхать. Сдается мне, у Изи там много чего припрятано было. Космические карты... планшеты...мдя... Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько
"Заправлены в планшеты космические карты..." А планшетом тока штурман пользоваться умел, остальным не давал пароль. Все же крут был мой предок!
А я нашла у себя прогу, где мона менять размер картинки. Но думала долго. Но теперь стока авок наделаю -- у-у, мир содрогнется от моего напора. ************************ Эх, надо было не в Сагу проду класть, а отдельно, а так и не прочтет никто.
А вот и неправда. Я заметила и прочитала, ибо слежу за этим произведением зорко. Отписаться только не было времени. Ну что сказать - интересненько. А дальше? Про Ингрид?
Я тож видела, но руки пока не дошли. Вы ж знаете у меня Инга с Джонькой не самые любимые герои в этой истории. Мне нравятся черные, с усами врастопырку и хвостом трубой Так что лентяйничаю пока.
Ядовитый плющ... Женская логика, в отличие от железной, не ржавеет. http://samlib.ru/editors/k/kandela_o_r/
Ну вот, дочитала!))) Там, вроде, продолжение еще есть? Непременно приду, если реальная жизнь выделит хоть чуть времени, а то читаю сейчас только по выходным, и то не каждый раз. Некоторые замечания уже были у автора в личке, а здесь могу только добавить, что с удовольствием узнала бы о дальнейшей судьбе героев. Авторам мое уважение за интересный мир и симпатичных героев. И дальнейших творческих успехов! Мастер школы Удава.
Там не то что есть, там аж четыре книги есть, и все хотят дальше есть... Ядовитый плющ... Женская логика, в отличие от железной, не ржавеет. http://samlib.ru/editors/k/kandela_o_r/
Эпопея, ласково именуемая авторами и читателяи Сериалом Я со своей со стороны всячески рекомендую к прочтению ( рекламирую короче). Ибо это мое самое любимое произведение Ядовитый плющ... Женская логика, в отличие от железной, не ржавеет. http://samlib.ru/editors/k/kandela_o_r/
Спасибо. В общем файле выправлю (это я про тапочки). 
А дописать... в общем, там еще много. А придумано еще больше. 
Ой, скока еще вкусного и непознанного...
