Раскаленное солнце, обесцветившее небо, слепило глаза. С трудом перевернувшись на живот, я слегка приподнялся. В застывшей бурой кашице остался отпечаток моего профиля. Кряхтя, словно древняя развалина, я принял вертикальное положение и первым делом ощупал лицо. Так и есть, на правом виске была совсем еще свежая корочка недавно подсохшей крови. Эк меня приложило, лишив самой сути человека, основополагающей каждого индивида, того, что формирует личность – воспоминаний! В гудящей, словно с перепою, голове было пусто. Никаких мыслей.
Пустота давила на слабо трепыхающееся сознание, грозя снести все барьеры и ввергнуть меня в безумие. Чтобы немного отвлечься, я осмотрелся. Глубокий след от моего тела на каменистой поверхности явно свидетельствовал, что я или упал с большой высоты, и мое ускорение было прямо пропорционально возникшей в результате приземления вмятине, или меня кто-то постарался похоронить, не утруждаясь выкопать яму, а просто вдавливая в землю. В любом случае - участь незавидная. Вполне закономерно возникал вопрос: и как я умудрился остаться в живых?
Ветер трепал всклокоченные волосы, время от времени швыряя в лицо пыль. Откашлявшись, я медленно встал - нетвердые ноги держали очень неуверенно. Но подняв от земли взор, я на пару мгновений выпал из реальности. Вернее наоборот, навсегда стал изгнанником рационального мира. Моему взгляду представилась бескрайняя панорама высохшей, со стершимся горизонтом прерии. Чахлые островки желтой травы и зыбкие тени пожухлых кустов не спасали картину полной безжизненности. Моя застывшая фигура на этом фоне смотрелась, не то, чтобы неуместно – нелепо. Но больше всего потрясала тишина. Производимые мной шорохи казались кощунством, прорезая полное безмолвие и разносясь по округе тихим шепотом. Я невольно передернул плечами.
На мне были грязные, в бурых пятнах, во многих местах протертые до дыр джинсы, удобные ботинки, на мягкой протекторной подошве, и когда-то яркий, цветной, сейчас более схожий с линялой тряпкой рубахан, но он хоть немного спасал плечи от безжалостных лучей. Я забыл добавить: мне так казалось вначале моего пути. Подвергнув лицо повторной, но более тщательной пальпации, я остался разочарован. Ощупывание сказало лишь, что у меня внешность вполне обычная, ничем не выдающаяся. Плохо. А я надеялся, что наткнусь на какую-то характерную особенность, что подтолкнет мысли в нужном направлении. Беглый осмотр рук тоже ничего не дал, кроме еле заметного, почти сошедшего следа от наручников. Взяв на заметку эту деталь, я решил, что нужно будет при возможности выяснить причину возникновения такого украшения. Почему-то мне казалось, что данный аксессуар был для меня внове. Хотя, почему это я так решил? Если столь быстро и уверенно определил происхождение отметин, значит вполне возможно, я уже был знаком с этими браслетами.
Потерев запястья, я выругался. Какая на хрен разница?! Если я даже не знаю, кто я! И понятия не имею, что раньше мне было характерно, а что нет. Я снова пришел к тому, с чего начинал: палящее солнце, теряющийся в мареве горизонт, растрескавшаяся земля и я, неизвестно как и зачем здесь оказавшийся.
Повторно окинув взглядом унылый пейзаж, я кое-что разглядел. А вот и первый знак. Справа от меня, сложно сказать на каком расстоянии, но довольно далеко, тянулась линия электропередачи. Чем не направление в полной дезориентации? Нестройный, местами поломанный, ряд столбов выныривал и снова скрывался за очередным холмом. Оказывается, рельеф монотонной местности скрывал в себе много сюрпризов.
Когда в конце пути видна конкретная цель, открывается второе дыхание и любая, даже самая тяжелая дорога, покажется легче. О-па, а это откуда пришло? Хм, значит, раньше я имел всегда четко заданное направление и следовал по курсу, достигая очередной маленькой цели, при этом сокращал расстояние к главной. Правда, что делать в данном случае, достигнув намеченной точки – тот еще вопрос. Ну… придется искать ответ по мере возникновения такой необходимости. Сейчас задача-минимум была поставлена, и следовало приступить к ее выполнению.
Но легче сказать, нежели сделать. Каждый шаг давался с невероятным усилием. Уже через несколько метров в горле застрял пыльный ком, а в глазах расходились цветные круги. Я казался себе инородным, не принадлежащим этому миру. По телу проходила легкая дрожь, выдавливающая сквозь поры внутренний холод. Мерзнущий посреди пустыни. А ведь должно уже было сойти семь потов! Я ощущал горячий сухой ветер, но у меня сложилось впечатление, что эта газовая смесь избегала меня касаться. Словно невидимые механизмы пытались создать вакуум, направляя потоки воздуха по обтекающей мое тело линии. Но ведь это смешно - я же дышу!
Стоп! Я резко остановился. Не может быть! Только сейчас до меня дошло, что с того самого момента, как пришел в себя - я не дышал! И никакого дискомфорта! Но ведь так и должно быть! Зачем палить себе легкие горячим воздухом, если можно просто не дышать. Хм, интересная мысль, но почему мне кажется, что на самом деле все не так? Ради интереса я попробовал наполнить грудь кислородом… и у меня ничего не получилось. Я разучился дышать! Вернее, мой организм разучился. Я очень даже ясно представлял, как это делается, но повторить на практике не мог. Вот черт! Это значит, что раньше для меня нормальным было дышать. А сейчас? Ведь остановка выполнения данной функции приводит к неизбежной смерти.
В черепной коробке словно лопнула сильно натянутая струна, отдаваясь гулким звоном… и первый пазл занял свое место. Я мертвый, но продолжаю жить! Эта мысль далась мне легко, и не вызвала противоречий. Значит так и должно быть. Вот и все, о чем я подумал тогда.
Безжизненную пустыню перечеркивала узкая полоска дороги. Потрескавшийся асфальт и стертая временем разметка наводила на мысль о полной заброшенности данного шоссе. Я таки преодолел расстояние, длинной в день, к старой линии электропередачи, вдоль которой пролегла серая лента неведомого пути. Не зря меня сюда тянуло. Вот и второй знак. Осталось выбрать направление.
Однако что-то мне подсказывало не спешить становиться на асфальт. В голове раздавался еле слышный шепот, предупреждающий о конечности выбора. Я знал, как только окажусь на этой дороге, свернуть с нее мне уже будет не под силу. С трудом оторвав взгляд от завораживающего шоссе, я посмотрел на высоковольтную линию. Вблизи, покосившиеся, изломанные, а порой и полностью отсутствующие столбы, держащиеся только за счет проводов, порой провисших до земли, казались огромными вышками. Словно информационная сеть, улавливающая и передающая сигнал.
Подойдя к одному из провисших противно трещащих от напряжения кабелей, я сжал его в ладони, и тут же ощутил легкую щекотку. Электрический разряд молниеносно пронзил тело, не причинив вреда. Мертвая плоть не боялась напряжения, зато теперь я точно знал, с кем, или с чем, связана высоковольтная линия. Дорога.
Солнце, почти скрывшись за горизонтом, удлиняло тени и подгоняло меня ступить на шероховатый асфальт, словно боясь упустить возможность убедиться в моем решении продолжить путь. Можно подумать у меня были варианты! Я со злостью сбил сухую кочку смятой травы, но лучше от этого не стало. Нужно было делать выбор, не имея не малейшего представления, в какую сторону двигать дальше.
Неожиданно, как будто в ответ на мою вспышку, боковым зрением я уловил слабый блик. Быстро исчезнувший отблеск солнечного зайчика на уходящей вдаль дороге. Мои губы невольно растянулись в скупой улыбке. Не удержавшись, я, с грацией придворного шута, поклонился дневному светилу и бодро зашагал в указанном направлении. Вернее попытался.
В момент соприкосновения моих подошв с поверхностью шоссе, на меня навалилась какофония разнообразных звуков. Следующий пазл занял свое место. Я аж присел от тяжести чужого груза. Но быстро схлынувшая волна удержала мой рассудок на грани, не дав ему соскользнуть вслед за инородным шумом и эмоциями, оставившими после себя слабый отзвук понимания полной ирреальности происходящего. Узкая лента выцветшего асфальта и громоздкая конструкция высоковольтной линии были единственно реальными вещами. Раскинувшаяся вокруг прерия аморфной массой постоянно текла и менялась. Не знаю, наступившие сумерки так изменили местность, или пелена спала с моих глаз, но то, что сейчас колыхалось у неровной кромки трассы, не поддавалось никакому описанию. Сама тьма ожила и теперь двигалась со мною в такт.
Осознание зыбкости своего нового пути не вызвало у меня никаких чувств, кроме легкого любопытства. А чему удивляться? Ведь я мертвый, а продолжаю существовать, так и логично было предположить соответственный антураж. Тихий шепот текущей в нескольких метрах субстанции, неотступно пытался проникнуть в мою голову. Вернее, эта незримая сущность не могла взять в толк, что проходит мое сознание, словно сквозь пустую комнату. Я слышал возмущенное бормотание и не понимал смысл, но улавливал суть. Да только соскальзывали с меня все ручейки мрака, венчая крахом каждую попытку нового вторжения. Смешно! Я не принадлежал сам себе, как я мог отдать свою душу в чье-то распоряжение? Да и есть ли у меня теперешнего эта эфемерная субстанция с громким именем?
Не знаю, сколько времени прошло. Сложно было ответить на этот вопрос точно, может несколько часов, а может минут. Но в какое-то мгновение серое безликое небо украсила огромная луна. Гладкий белый диск был без малейшего изъяна, чем и отличался от привычного мне ночного светила. Во, еще один нюанс. Значит, в своем мире я также имел возможность лицезреть луну. Мягкий свет приятно растекся по холодной коже, словно подсвечивая ее изнутри. Я ощутил бодрящий холодок, пробежавшийся по моим венам.
Стоп! А ведь если я не дышу, то и сердце не бьется. Резко остановившись, я лихорадочно пытался нащупать пульс, не желая верить своим догадкам. Зря старался. Я - ходячий хладный труп. Осталось выяснить, для чего я продолжаю существовать и что это за место. Именно! Данные вопросы с повестки дня никто не снимал.
Легкое мерцание, ранее отмеченное солнцем, напомнило мне о причине выбора данного направления. Меня накрыло знакомое чувство. Кажется, при жизни я был довольно азартным человеком. Возможность разгадки еще одной части головоломки безостановочно толкала меня в спину.
Я стоял перед зеркалом. Хм. Эта деталь мебели смотрелась здесь довольно неуместно. Обойдя его со всех сторон, я убедился, что передо мною, хоть и довольно древний образчик, но вполне обычный прототип зеркала. Массивная деревянная рама, вскрытая несколькими слоями лака, держала тонкую посеребренную жесть, отражающую не хуже более поздних моделей. Но не это меня беспокоило. Больше всего меня занимал собственный двойник на гладкой поверхности освещенной лунной. Таким только детей пугать.
Натянутая на скулах бледная кожа, проступающая сетка кровеносных сосудов, утонувшие в темных озерах глаза, и таящийся в глубине зрачков странный блеск. Размытые движения долговязого тела едва улавливались серебряной гладью, и составить более точную картину было невозможно. Моя внешность полностью соответствовала самочувствию. А вот зыбкие просторы за спиной в зеркале приобрели вид вполне обыденного ночного пейзажа. Я даже подошел к краю дороги, за что получил в лицо мощный всплеск тьмы и, не удержавшись, больно впечатался задницей в асфальт. Ну и черт с ним!
Неожиданно зеркало отразило совсем немыслимую реальность. Девушка с поникшими плечами и истерзанными крыльями, сейчас уже полностью почерневшими, но когда-то гордо сверкавшими девственной белизной. Откуда мне это известно? Тонкие руки, безжизненными плетями свисали вдоль тела. Густые темные пряди скрывали лицо, и густой завесой падали на грудь, придавая свoей обладательнице еще более понурый вид. Как и крылья, воздушное одеяние ангела почернело, обретя иную глубину.
Словно на краю обрыва, отсчитывая последние мгновения жизни, девушка замерла над безликой массой рук, простертых к застывшей жертве. Это колышущееся море медленно, но неотвратимо затягивало ангела в свою пучину. Неожиданно над рябящей поверхностью вынырнул тонко отточенный кол, на конце которого еще билось, истекая кровью, сердце. Дернувшись, как от удара, хрупкая фигурка безмолвно потянулась, словно пытаясь ухватиться за трепещущийся красный сгусток, прочертивший безликое полотно. Но будто поняв тщетность таких попыток, она повернула голову в сторону единственного зрителя, заворожено следящего за развивающимся действом.
Прежде, чем женский силуэт полностью растворился в алчущей массе, я успел разглядеть ее глаза, заполненные пустотой и обреченностью. Еще один кусочек ребуса встал на свое место.
Нет! Постой! Я бросился к зеркалу… и провалился в ничто. Сколько я провел в таком блаженном состоянии, точно ответить затрудняюсь. С момента моего пробуждения время для меня перестало иметь значение. Для мертвого не нужен отсчет. Но настойчиво долбящая извне мысль не давала окончательно впасть в забытье. Точно! Цель! Ведь очередной поворот головоломки привел меня к новой цели.
Родная душа! Когда я это понял, меня пронзила тупая боль. Нет! Это из-за меня она решилась на такие перемены. Я не знал, откуда пришла такая мысль, но был полностью уверен в ней. И не мог допустить подобного! Только не она! Только не так! Злость быстро подымалась из глубин моего существа, и подобно цунами, сносила любые преграды на своем пути. Постепенно ничто начало приобретать смутные очертания, проявляясь в абрисе кладбища в мягком свете белой луны. Ночное светило четко разделило зыбкую реальность потустороннего мира, в котором сейчас находился я, и земной жизни в образе молодой девушки, играющей на арфе. Острые осколки прошлого с болью и скрежетом становились на места.
Нет, милая, зачем? Зачем ты отдала свою душу за возможность ощутить меня в полнолуние на моей могиле? Ведь мы даже не сможем коснуться друг друга. Я не слышал звуков, но хорошо помнил ее игру. Она быстро перебирала пальцами, уводя мелодию в крещендо. И когда струна, не выдержав напряжения, лопнула, ломая сложный ритм, я увидел, как размылась граница. Распущенные волосы девушки взвились темными прядями и растворились в тени, что вплотную приблизилась и алчно ухватила добычу. Верхняя часть изогнутого грифа также приобрела иные, не свойственные живому миру оттенки. Полупрозрачные линии плавно переходили в плотное дерево. Струны продолжали рваться, все больше приближая меня к ней. Я уже мог слышать мелодию. Это была моя любимая композиция.
Я почти коснулся ее спины, почти склонил голову на плечо. Почти. Но этого было недостаточно. Щемящая боль заполнила пустоту в моем сердце. Хотелось разодрать себя на части, но при этом хотелось неотрывно смотреть на нее. Моего лица коснулась легкая прядь. Точно! Ведь ее волосы находились по эту сторону невидимой грани! И как я сразу этого не понял? Мягкие локоны послушно заструились сквозь мои пальцы шелковыми нитями. Я ощущал блаженство. Я снова мог ее касаться.
Милая, ты слышишь меня, я знаю. Вижу это по легкой улыбке, очертившей твои капризные губы. Знай, я найду способ вернуть тебе душу. Ибо даже эти краткие мгновения призрачного счастья не стоят такой жертвы. Что? Твои изогнувшиеся брови хотят сказать, что ты согласна, только если вместе с твоей душой вернусь и я? А если без души? Тоже согласна? Нет, я всегда знал, что ты немного безумна, но не до такой же степени! Однозначно. Я не могу тебя, такую бестолковую, бросить. Ведь как ни странно продолжаю любить, той сжигающей земной любовью, что не испепеляет, но превозносит.