Ну и несколько замечаний:

Продолжение:
- Не советую я тебе туда ехать, – с гневом в голосе сказал Люцефран, - Аэрис, ты ищешь неприятностей на свою голову, хочешь совершить очередной необдуманный поступок. Да не поступок – преступление! Если бы ты подумала хорошенько, то поняла бы, что покидать сейчас Нилию категорически нельзя!
Разговоры с Учителем всегда оказываются тяжелыми и неприятными и оканчиваются, как правило, крупными ссорами. Наверное, это происходит из-за того, что Люцефран уже пожилой, опытный, видавший виды человек, а Аэрис молода и мир ей кажется ярким, светлым и красивым, несмотря на то, что в нем есть место таким ужасным вещам, как война, предательство, убийство.
Они сидели в небольшой тускло освещенной комнатке. На улице было холодно, неприятный дождь за окном бил по тонким стеклам, по крыше, по площади, отделанной цветными плитками. Иногда все небо озаряли яркие вспышки молний, вслед за которыми раздавался раскатистый гром. Несмотря на приоткрытое окно, в комнате было тепло и уютно, в камине весело потрескивал огонь.
Глава гильдии магов и, по совместительству, учитель Аэрис, казалось, просто полыхал от гнева. Его обычно светлое лицо то багровело, то зеленело от ярости, а волосы вставали дыбом. Девушка сидела прямо и смирно, сложив руки на коленях и опустив глаза в пол, и думала о том, что никогда в жизни еще не видела Люцефрана в таком гневе. Она знала его сдержанным, спокойным, порой равнодушным к чужому мнению и словам. Лицо мага казалась ей всегда маской: никаких чувств не отражалось на нем, эмоции не плескались в светло-серых глазах. А теперь... Аэрис открывались новые грани его сложного характера. Впрочем, за последнее время молодая королева узнала очень много нового о людях, окружающих ее с раннего детства.
Сначала Аэрис твердо и уверенно настаивала на своем, спорила, пыталась удержать разговор в нужном ей русле. Но Учитель не только не одобрил ее затею, но и рассердился так, что продолжать активно доказывать правильность своей позиции стало немного опасно. И страшно.
- Запомни, молодая королева, - Люцефран наклонился к уху своей ученицы. - Ты сидишь на троне без году неделя. Ты маленькая всеми любимая и до крайности избалованная девушка, единственная дочь Мартина и Лаэртос, постоянно щеголявшая в кукольных миленьких платьицах, вся в золоте, серебре и драгоценностях. Тебе все разрешалось, начиная от разбросанных по комнате вещей, заканчивая дикими, неуместными выходками на балах и торжественных церемониях. Училась ты тяжело, с трудом, еле-еле дотягивая до среднего уровня, ты была...
«Ну вот. Этим все обычно и заканчивается. Почему Учитель всегда старается меня обидеть, чем-нибудь задеть? Проверяет? – Аэрис тяжело вздохнула. – Да нет, ему, похоже, просто нравится издеваться надо мной!»
- Прошу вас, Учитель, замолчите, – Аэрис нахмурила брови. – Хватит оскорблений на сегодня. Если захотите, продолжите в следующий раз.
Больше всего на свете королеву раздражало то, что на этом свете есть человек, который имеет право говорить с ней в таком тоне. Люцефран, первый королевский советник, глава гильдии магов был по-настоящему страшным человеком, таким, с которым опасно было ругаться, которому опасно было перечить. Ведь, фактически, властью в стране распоряжался именно он. Люцефран был тем кукловодом, который просчитывал все ходы и возможные ошибки и потом только дергал за ниточки...
Когда живы были Мартин и Лаэртос, покойные родители Аэрис, Люцефран давал лишь нужные советы и распоряжался казной. Но сейчас... Когда девятнадцатилетняя девушка взошла на престол, работы магу заметно прибавилось, ведь Аэрис была еще слишком молода и неопытна, в голове – один ветер да нелепые мечты... Вот и срывал Люцефран на бедной девушке всю злость, накопившуюся у него в душе за целый год. Да и к тому же, как считала Аэрис, все шло от личной неприязни. Девушке казалось, что Учитель никогда не любил свою ученицу, и старался с ней особо не пересекаться, когда она была еще принцессой. Только на уроках они и виделись.
- Видишь, Аэрис, ты не усвоила самых элементарных правил поведения, которыми владеют даже необразованные жители старых глубинок, расположенных на окраине Нилии в Вечных лесах. Ты ленива. Ленива и глупа. Аэрис, ты села на трон случайно, только благодаря смерти своих родителей, и теперь зазналась, возомнила себя всесильной богиней, или... не знаю уж кем. Надо же, у тебя даже голосок прорезался, да какой! Хамить научилась. Раньше и пикнуть боялась, а теперь в колкостях и едкости каждый день тренируешься.
- От вас научилась! – беззлобно, с легкой усмешкой заметила Аэрис.
- Похоже, это единственное, чем ты овладела в совершенстве, – «Вот! Да он, как всегда, смеется надо мной!» - Твое поведение стало просто невыносимым, а манеры остались ужасными – ходишь, задравши нос, на приветствия и пожелания не отвечаешь, даже головы не поворачиваешь, а вот поклоны льстят тебе. Разве этому я учил тебя? Разве такой хотела бы видеть свою дочь ныне покойная королевская чета?
«Больно... Как же, все-таки, больно слышать такие жестокие слова от Учителя, от человека, знакомого мне с детства, который наставлял, воспитывал, делился своими знаниями и терпел мои постоянные выходки. Который, наверное, изо всех сил пытается теперь научить меня жить». Аэрис тяжело вздохнула и спокойно села на свое прежнее место, твердо решив про себя не принимать слова мага близко к сердцу. Королева опустила глаза в пол, выпрямилась и застыла, как мраморное изваяние. Только руки ее едва заметно дрожали.
- Повторю, ты сидишь на троне всего лишь два месяца, - Люцефран снова наклонился к уху своей ученицы. Голос его был уже спокойным, неожиданный всплеск бурной истерики прошел, но ярость и гнев остались. Именно поэтому его слова были холодными, резкими и злыми, они заставляли сердце юной Аэрис болезненно сжиматься и трепетать, хотя она и пыталась противиться этому неприятному чувству, свидетельствующему об ее слабости. - Жители Нилии надеются, что ты защитишь их от войны и от прочих бед, что ты продолжишь то, что начали Король Мартин и Королева Лаэртос. Они верят в тебя. Пока еще. Верят только потому, что любят ту маленькую, избалованную красивую девчушку и ее мудрых родителей, принесших счастье и благополучие в страну. Ты же, вместо того, чтобы постараться оправдать доверие, собираешься пуститься в опасное путешествие в чужое государство, в котором жители мрут как мухи от неграмотно проведенных военных операций, от голода, от болезней. Ты собираешься покинуть Нилию только ради того, чтобы увидеться с каким-то жалким отпрыском не менее жалких и низких родителей!
- Не говорите так! Как Вы смеете! – тут-то Аэрис не выдержала. Такого хода, такого подлого упрека она никак не ожидала. - Мариант... Он же... Он мой жених! Как Вы смеете так плохо отзываться о моем будущем супруге? О будущем правителе Нилии, наконец?
Девушке было все равно, что бы не говорил ей Учитель, как бы не обижал. Но вот позволить ему поносить людей, которых она любит больше жизни, Аэрис не могла позволить. Она была доброй и отходчивой, но простить магу такие жестокие слова вовеки бы не смогла.
Лицо Люцефрана стало страшным. Нет, ни один мускул не дрогнул, мужчина даже не повел бровью. Только глаза, тусклые, серые, ястребиные, горели безумием, и прожигали Аэрис насквозь.
- Ты считаешь, что ваш брак действительно состоится? – в голосе мага была скрыта угроза, - неужели ты действительно думаешь, что он станет королем?
Аэрис молчала и была не в силах отвести взгляда от лица Люцефрана.
- На что ты надеешься? На то, что нилийцы примут нового короля с радостью. Как бы не так! Никто не позволит чужому человеку устанавливать в Нилии свои законы и порядки. Его слово не будет иметь для жителей никакого значения. Он не нашей крови.
- Но... Но как же... Мои родители... Они ведь... – последние крупицы самообладания рассеялись, Аэрис растерянно склонила голову и закрыла лицо руками. Ее красивая золотая диадема с красными рубинами упала и, позвякивая, покатилась по полу. Девушка даже и не подумала ее поднять.
- Твои родители дали согласие на этот брак? Что же, для этого поступка были причины. Восемь лет назад, когда вы были помолвлены, государство Ренскрид представляло собой хоть что-то, имело большое экономическое значение, а мир стоял на пороге войны. Нилии нужен был сильный союзник, поддержка. Вы с Мариантом были помолвлены, вы должны были кровью скрепить заключенные пакты и договоры. Но, стоит тебе наконец-то признаться, я был против вашей предстоящей женитьбы – именно поэтому ты еще не замужем и не нянчишь на руках королевских малюток. Но его величество Мартин был непоколебим и твердо стоял на своем до того самого дня, когда в Ренскрид ворвались войска Созвездий, и Мариант, этот глупый и невоспитанный мальчишка, взошел на престол. Вслед за этим начался Черный Мор, пришли в государство и другие болезни и беды. Ренскрид потерял свое былое могущество, а такие союзники Нилии не нужны. Жаль только, король Мартин не успел расторгнуть договоры. Что же, сейчас это уже не имеет значения, свадьба все равно не состоится. Вас с Мариантом ничего не связывает. Что? Чувства? Глупости, нелепость. Слишком слабый аргумент.
- Неправда... Все неправда... Вы лжете, – прошептала Аэрис.
- А ты помнишь, милая, что сказал твой отец о союзе с Ренскридом восемь лет назад, в праздник Весеннего Солнцестояния?
Она не знала, о чем говорил тогда король, не до того ей было. Праздничный бал, посвященный Весеннему Солнцестоянию... Один – единственный, самый замечательный, самый счастливый вечер, резко изменивший всю жизнь Аэрис, подаривший ей смысл и суть.
Да, да, именно тогда...
Большой Королевский зал был торжественно украшен праздничной мишурой и гобеленами, в канделябрах горел ровный золотистый огонь. Играла приятная легкая музыка. Вальс. Несколько красивых пар кружились в изысканном и смелом танце, казалось, они парили над паркетом, остальные гости сидели за длинным, уставленным разнообразными угощениями столом и, наслаждаясь атмосферой и превосходным вином, что-то бурно обсуждали. Это был совершенно обычный, очередной бал, ничем не отличающийся от всех остальных. Вообще, королевская пара очень любила устраивать роскошные пиршества, празднества и балы, всегда поражая гостей – знатных баронов, герцогов и герцогинь, а так же иностранных «представительных лиц» роскошным убранством и необычайно легкой, воздушной атмосферой. Причем часто подобные мероприятия устраивались по любому поводу, имеющему хоть какое-то политическое или экономическое значение. А иногда и вовсе без повода. Что же, у всех есть маленькие слабости, за которые просто нельзя осуждать: настолько они милы.
Аэрис никогда не любила таких «праздников», девочка присутствовала на балах и торжественных приемах только из-за того, что этого требовал этикет. Эх, этикет, этикет... Будь он трижды неладен! Именно из-за него юной принцессе приходилось делать то, чего она не хотела и искренне не любила. Девочка откровенно зевала на пирах, постоянно удивляясь тому, что ей приходится торчать среди незнакомых, - точнее, знакомых только по рассказам Марты и Люцефрана – людей, вместо того, чтобы поиграть, привести в действие очередной план сумасшедшей вылазки в город – на настоящий праздник с цирком, конкурсами, шутками, весельем...
...Между мужчинами шел горячий спор, тон голосов повышался так, что слышались истерические нотки. Дамы же, эти красивые, нарядные женщины, вели себя легко и непринужденно, тихо перешептывались друг с другом, смеялись, строили кому-то глазки, периодически поглядывали на кружащиеся в центре зала пары, обсуждали наряды танцующих. Вновь смеялись. В споре мужчин они почти не принимали участия, лишь изредка вставляли в разговор свои колкие замечания, порой не имеющие ничего общего с обсуждаемой темой. Праздник был в полном разгаре.
Аэрис, наряженная в длинное пышное белое платье, с великолепной прической, над которой трудились самые лучшие парикмахеры королевского двора, сидела рядом с Люцефраном и устало зевала, даже не пытаясь скрыть недовольство, грубо нарушая тот самый пресловутый этикет, на котором многие «благородные господа», а, в особенности, дамы, были помешаны. Иногда девочка прислушивалась к разговорам мага, но ничего не понимала, да и не старалась понять. Скучно. Тоскливо. Аэрис уже проклинала этот бал, духоту, царившую в зале, гостей, отвешивающих ей комплименты с холодным, равнодушным взглядом. А от музыки и постоянного, неумолкаемого говора болела голова.
- Сиди прямо, принцесса. Не показывай никому дурные стороны своего характера. Я понимаю, что ты устала. Но потерпи еще немного, тебя ждет сюрприз, – Люцефран. Придворный маг, наконец-то, обратил на нее внимание! В первый раз за этот вечер. С чего бы это?
-Учитель, ответьте, что за сюрприз меня ждет? – заныла принцесса, со всей силы стиснув руку мужчины и уткнувшись носом в его плечо, - Я хочу во двор, поиграть с друзьями. В конюшню хочу – мой Ларчик по мне скучает... Хочу в... Не знаю, куда-нибудь. Только бы вырваться подальше отсюда, из этой духоты. И только этот ваш сюрприз удерживает меня. Расскажите мне о нем! Я хочу знать, ради чего я здесь сижу уже пятый час!?
С наивным детским негодованием, которое многие взрослые считают милым и смешным, Аэрис резко вскочила, топнула ножкой и тряхнула головой так, что пушистые русые локоны разлетелись в разные стороны.
- Мне тоже не нравятся балы и застолья, – маг смерил девочку холодным, презрительным взглядом. - Но, видишь ли, девочка, находиться здесь и сейчас – моя святая обязанность. И твоя тоже. А про сюрприз я тебе не скажу, скоро настанет время – ты все узнаешь. Вручить... – Люцефран немного помялся, - объявить... этот сюрприз могут только твои родители, а точнее, король Нилии! Только он.
- Почему?! Как это?! – Аэрис сжала маленькие кулачки. – Вот уже целую неделю мне все постоянно твердят о бале и об этом... странном и сомнительном сюрпризе. И Марта, и ты, и другие. Даже мама с папой улыбаются как-то странно и загадочно... Рассказывают мне о каких-то узах, связях и прочей ерунде!
Иногда законы приличия вылетают из головы в самый неподходящий момент. Особенно, когда забываешь, что стоишь в праздничном нарядном торжественном зале среди знатных и известных всей Нилии гостей. Такие ситуации могут закончиться очень даже плачевно – тяжелым наказанием, всякими запретами...
- Сядь! – Люцефран резким движением сильной руки опустил девочку обратно на стул. – И веди себя прилично.
- Больно же! – засопела Аэрис, но продолжать дальше свои возмущения не решилась: слишком уж строг был взгляд Учителя. Пришлось повиноваться и тихо сидеть, неохотно пробуя угощения, прислушиваясь к разговорам окружающих, смысл которых был покрыт для принцессы глубокой тайной, ждать, гадая, что же случится в следующую минуту. И когда же ей будет вручен этот самый сюрприз? Загадки, загадки, всюду неразрешимые загадки. А время тянется ужасно долго, каждая минута кажется вечностью.
Потом король, отец Аэрис встал, и, подняв бокал, стал произносить торжественную речь. Шум и гомон, царящие в зале, мгновенно стихли, все головы повернулись по направлению к говорящему. Принцесса, как и все сидящие в зале, приготовилась внимать речи правителя Нилии, точнее, приняла вид «внимательного слушателя», но на самом деле ее мысли были сейчас далеко.
Мартин долго говорил что-то о надвигающейся войне, которую можно – пока еще – предотвратить, об альянсах и союзах, недавно заключенных, о пресечении мятежей и восстаний в северных неспокойных землях... Потом речь его зашла и о ближайшем соседе Нилии – Ренскриде... Одиннадцатилетней Аэрис было все равно. Девочку мало пока интересовали вопросы политики, как, впрочем, и светской жизни.
- Встань, дочь моя! Принцесса Аэрис! – интонация голоса Мартина стала теплой и какой-то... родной, нежной, мягкой, любимой. Король никогда не обращался иначе к своей дочери.
- Д-да... Папа?! – удивленная Аэрис быстро вскочила со стула. Люцефран рядом что-то тихо проворчал опять про законы приличия, про правила, мораль, этикет... Да ну их всех, какая разница?! Главное – долгие, невыносимые часы ожидания наконец-то закончились.
- Моя маленькая принцесса! – король опустил глаза, старательно подбирая слова, чтобы девочка все поняла и осознала. Чтобы не противилась. Чтобы ей не было больно и неприятно. – Когда я смотрю на тебя, мое сердце радуется и поет. Поверьте, господа, видеть, как вырос ваш ребенок, каким умным и красивым он стал - самое большое счастье для человека. Недаром говорят, что дети – цветы жизни. Аэрис, ты уже почти взрослая, и тебе пора связать себя священными и почитаемыми узами брака, стать частью совершенно нового мира, название которого – семья. Милая Аэрис, любящие тебя родители нашли жениха, самого благородного, самого честного, умного и красивого. Все уже решено. Позволишь ли ты, дочь моя, занять принцу Марианту место в твоем сердечке?
-Что?! Жених? – вскрикнула Аэрис. Девочка смотрела на отца с удивлением. Его слова, голос, выражение лица были какими-то необычными, новыми. А тут еще это слово – «жених»! Маленькая принцесса не знала, как отнестись к нему. То ли с радостью, то ли, наоборот, с грустью и яростью. Сердце Аэрис почему-то отчаянно забилось, как будто стараясь вырваться из груди, как пташка из клетки.
- Когда я увижу его?!- только и смогла выдавить девочка.
Двери медленно и плавно распахнулись, и в зал вошел высокий юноша с черными, как смоль волосами и бледным, но очень приятным лицом. Он был красив. Мариант. Принц Ренскридский. Он медленно, с гордой прямой осанкой, не глядя на гостей, подошел к принцессе Аэрис и осторожно поцеловал ее враз занемевшие пальчики.
- Я – твой жених. – только и сказал он.
Темно-карие, большие глаза смотрели в глаза Аэрис. Сердце принцессы, бившееся до этого с чудовищной быстротой, вдруг резко остановилось. Дышать стало тяжело. Но все это было уже неважно. Только теплый взгляд его глаз имел значение. И ее рука в его руке.
С тех пор прошло восемь лет. Чем больше узнавала Аэрис о характере Марианта, тем больше она его любила и боготворила. Они встречались примерно раз в месяц и целую неделю проводили вместе, гуляли в саду, ездили по городу, вели длинные увлекательные беседы, смеялись, делились забавными шутками... Каждую встречу они находили в друг друге что-то новое, интересное и необычное, что делало их любовь еще крепче и сильнее. Принцесса с нетерпением ждала своей свадьбы, которая, из-за чего-то все время откладывалась... Аэрис не знала, почему, вплоть до этого дня.
- Я не помню, о чем говорил мой отец. Наверное, это к лучшему. Праздник Весеннего Солнцестояния был самым счастливым в моей жизни, тогда я познакомилась с Мариантом, – Королева скрестила руки на груди.
Люцефран задумался.
- Я люблю его. Очень сильно, – тихонечко, будто приподнимая завесу какой-то страшной тайны, прошептала Аэрис. – Я... не представляю без него своей жизни. Я люблю Марианта... даже больше, чем Нилию.
Это было страшное признание. Такого вообще не следовало говорить, тем более, Люцефрану. Но Аэрис уже просто не могла остановиться и готова была бороться за свою любовь всеми силами и способами. Она просто не могла пожертвовать своими мечтами, грезами о счастье, жизнью с любимым человеком ради большего благополучия страны. Да и кто вообще решил, что без Марианта будет лучше? Люцефран? Но душа королевы стонала от боли, Аэрис чувствовала, что ее чувства запретны, а слова, вырвавшиеся на свободу, равносильны предательству.
Но почему же Учитель не понимает, какая сильная и страстная любовь цветет в сердце девушке? Как он не понимает, что ее любовь – это прекрасный благоухающий цветок? Стоит его срезать, он тут же завянет и прахом рассыплется на руках.
- Прости. Я ошибся, - Люцефран долго молчал, а потом вдруг тяжело вздохнул. Лицо его как будто стало бесчувственной маской, взгляд померк. – Прости меня. Я даже не догадывался о том, что между вами все зашло настолько далеко... Точнее, я ничего не хотел знать об этом – боялся твоего брака, чувствовал надвигающуюся угрозу, беду. Я не хочу лишать тебя счастья, поэтому отныне не буду участвовать в обсуждении этой темы. Хоть мне и не нравится ренскридский король Мариант, я ничего не скажу – ведь чувства сильнее всяких доводов и умозаключений. Только, прошу тебя, Королева, - не торопись. Подумай о своих чувствах, и о чувствах Марианта к тебе... Будь осторожной, не соверши ошибки.
В воздухе повисла тишина. Аэрис хотела что-то сказать, возразить, ответить, но не могла подобрать нужных слов. Она была очень удивлена и поражена тем, что сказал Учитель. Тем, что он вдруг понял ее позицию.
- Я... позволю тебе съездить в Ренскрид, - сказал маг как-то грустно и уныло. – Но прошу тебя, девочка, поторопись. Ты даже не представляешь, как нужна здесь.
- Спасибо, - с облегчением выдохнула Аэрис. На душе вдруг стало легко и спокойно, будто и не было никакой ссоры и слез. «А я все-таки умею добиваться своего», - подумала девушка, но ни радости, ни удовольствия не почувствовала. Только какой-то едкий, горький осадок остался в ее душе.
- И... И прости мне, пожалуйста, этот гнев. Прости, что оскорбил тебя, Аэрис. Я, наверное, давно уже позабыл, что за чувство – эта любовь, – Люцефран склонил голову на бок. – Надеюсь, девочка, твоя любовь окажется такой, за которую и умереть не жалко.
Резко поднявшись, мужчина развернулся и, не оборачиваясь, вышел из комнаты. А Аэрис осталась сидеть в мягком широком кресле, до боли в глазах вглядываясь в золотые язычки пламени, играющие в камине, и ее сердце билось в такт шагам удаляющегося Учителя. «Он все-таки в меня не верит, - думала она. – Хотя он прав. Я еще не доучилась, не набегалась, не доиграла... Я слишком рано стала Королевой. У меня все еще ветер в голове».
Капли дождя стучали по стеклам, по крыше, по площади. Сверкали молнии, гремел гром – предвестник беды.

Холодное, туманное, промозглое утро. Мелкий неприятный моросящий дождь, от которого хочется скорее спрятаться, закутаться в плотный теплый длинный плащ. Небо, обычно ясное и голубое, затянуто серой дымкой. Буйный ветер не смолкает ни на секунду, терзает мокрые кроны деревьев и завывает в вышине, как дикий лесной зверь. Не самая лучшая погода для путешествий. Холодно. Грустно. Тоскливо.
Даже, несмотря на то, что впереди ждет долгожданная встреча с любимым человеком.
Экипаж, запряженный четверкой красивых гнедых коней, самых лучших из королевской конюшни, быстро ехал, как будто продираясь сквозь густой белый туман. Дорога была трудной: она сильно петляла, поднималась резко вверх, то расширяясь, то сильно сужаясь. Однажды, всего один-единственный раз, экипаж прошел близко к обрыву. Все закончилось хорошо, но липкий неприятный страх еще долго преследовал путников.
- Ну и серость! – в который раз воскликнул кучер. – Отродясь не видал, чтобы в горах была такая погода! Всю жизнь ездил по этим местам, но такого никогда не бывало!
Юная королева посмотрела на капли, которые медленно, как будто неохотно, стекали по стеклу и отправлялись в небытие. В забвение. Аэрис отвела взгляд от окна и тяжело вздохнула: все-таки выдержать десять часов непрерывной езды – сложное испытание.
Три долгих, тяжелых дня длилась поездка. За это время погода немного прояснилась, туман рассеялся, но холод и сырость остались. Наконец, выглянув в окно, Аэрис увидела вдалеке высокие, серые башенки замка Орс, в котором ее поджидал Мариант. Биение сердца королевы ускорилось в сладостном предвкушении того мига, когда их взгляды встретятся, а руки соприкоснутся. Кучер стегнул лошадей, и они, превозмогая усталость, прибавили ходу.
- Мариант! Я так долго ждала этого момента! – Аэрис выпорхнула из экипажа, как только он въехал во двор замка и остановился. Девушка бросилась к стоящему у массивных ворот черноволосому мужчине и прижалась к нему, но тут же отстранилась. На ее щеках запылал легкий розоватый румянец. – Наконец-то, наконец-то, - бессознательно повторяла она.
- Я тоже... рад твоему прибытию, Аэрис, – улыбнулся Мариант. – Вижу, дорога твоя была трудной: ты очень бледная и вся дрожишь. Пойдем скорее в замок – тебе надо согреться.
Замок Орс располагался на окраине Ренскрида и не имел, сам по себе, никакого значения. Маленький, серый, он ничем не отличался от замков графов и мелких вассалов. Король Мариант бывал здесь редко, да и только по случаю прибытия важных гостей из Нилии; в остальное же время здание пустовало. Всего лишь несколько раз король Ренскрида и королева Нилии встречались здесь для того, чтобы обсудить какие-нибудь важные дела.
Аэрис опустилась в мягкое кресло и с благодарностью приняла чашку горячего чая из рук слуги, который, исполнив свое дело, быстро удалился, оставив короля и королеву наедине.
- Аэрис, прости, пожалуйста, за то, что нам приходится говорить в такой обстановке. Прости за беспорядок и пыль. Прости, что наша встреча оказалась вовсе не такой, какой ты ее себе представляла – не праздничной, не торжественной... Поверь, мне больно из-за того, что доставил тебе неудобства.
-Ничего страшного! - Аэрис улыбнулась. – Все в порядке. Я понимаю.
В комнате воцарилось молчание. Юная королева знала, насколько трудно сейчас приходится ее жениху, и поэтому не приставала со своими глупыми, - как она считала, - расспросами.
- Мариант... Ты не виноват... – тихо произнесла девушка. - Я знаю, что это звучит неубедительно, но ты совершенно не виноват в том, что случилось...
- Не виноват, говоришь? – король ренскридский встал со своего кресла и принялся гневно расхаживать по комнате. – Я не виноват в том, что не смог защитить свой народ от боли и страха? Что не смог надежно укрепить границы, и теперь Созвездия оттесняют мою армию все дальше вглубь страны? Враг наступает, забирая земли, испокон веков принадлежавших Ренскриду! Это – наша земля! Я поклялся защищать ее до последней капли крови...!
- Не надо, не говори так! – прошептала Аэрис. – Я верю в тебя! Ты справишься!
Королева Нилии чувствовала себя сейчас маленькой, беспомощной девочкой, от которой ничего не зависит, которая может только пожалеть и поддержать.
- Я верю в то, что скоро все закончится, пройдет, как ночной кошмар, развеется, как пепел по ветру. И мы поженимся, Мариант, и будем всегда вместе! Скорей бы только настал этот час!
- Аэрис, - взгляд Марианта был полон печали, - прости меня.
- За что ты извиняешься? – странное поведение жениха насторожило девушку, но она упрямо не хотела думать о плохом.
- Боюсь, мы никогда не будем вместе, – Мариант пристально глядел в лицо невесты – Об этом я и хотел с тобой поговорить. Поэтому я и решил встретиться с тобой, отложить все важные и срочные дела.
- Что? – у королевы Нилии потемнело в глазах, девушка потерла пальцами виски, чтобы хоть как-то прогнать нахлынувшую дурноту. - Что ты такое говоришь? Почему?
- Мне было сложно, но я принял решение. Нам не стоит больше держаться друг за друга. Отныне каждый сам по себе.
- Но как же? Как же наша помолвка?
- Мы расторгнем ее.
Аэрис была не в силах удержать хлынувшие слезы и закрыла лицо руками. Она никак не могла поверить в то, что Мариант, самый любимый человек, с которым она мечтала прожить долгую и счастливую жизнь, стоит сейчас напротив и говорит такие жестокие слова. Боги, неужели это не сон?
- Почему? Объясни мне, почему? Наши родители соединили нас, наши государства стали союзниками и во всем помогали друг другу. Почему ты хочешь нарушить договор? Почему ты хочешь пойти против воли и желания родителей? – Аэрис смотрела на Марианта с ужасом в глазах. Девушка думала, что, потеряв родителей, пережив столько боли и страданий, пройдя через трудности, она прекрасно подготовилась ко всем резким поворотам, которые приготовила для нее проказница-судьба. Ей казалось, что раны, как бы глубоки и страшны они ни были, уже не смогут достать до ее сердца... Как же жестоко она ошибалась!
- Пойти против воли и желания родителей? – как эхо повторил Мариант, - я знаю, они любили народ, и не хотели бы видеть его угнетенным и порабощенным. А что касается наших государств... Сколько я себя помню, Нилия и Ренскрид никогда не были связаны, никогда не защищали друг друга, не помогали друг другу. Все, что их соединяло – торговля. Ах да, и формальные документы, подтверждающие наш союз.
- Формальные документы? Но почему тогда они потребовались, если Ренскрид и Нилию ничего не связывало?
- Нилии нужен был защитник, - сказал Мариант. Слезы Аэрис его, казалось, совершенно не трогали. – Король Мартин, твой отец, заключил этот союз, потому что думал, что Ренскридская армия сможет защитить, в случае чего, и Нилию.
- Получается, Ренскрид был щитом... для Нилии? – королева не верила своим ушам. Ее разум ни как не мог постигнуть полный смысл слов Марианта.
- Да, можно сказать и так.
- Нет, это ложь! Наглая, противная, подлая ложь! – волна леденящей душу ярости накатила на Аэрис. – Почему это твоя армия должна была защищать Нилию? Какая выгода от этого Ренскриду? Никакой!
- Ты забыла о нашей помолвке, Аэрис. Я должен был стать королем Нилии, и объединить государства, стать их полноправным властителем, получить новые территории. Тогда мощь Ренскрида удвоилась бы, мы бы получили больше прав на политической арене. Но из-за Созвездий...
- Я тебя ненавижу! – с тихой, бессильной яростью произнесла Аэрис. Она уже не плакала – слезы все равно не помогут, это всего лишь вода, струящаяся из глаз, которая свидетельствует о слабости и неопытности. К тому же, королева знала, что те, кто заставляют нас плакать, зачастую не стоят слез и переживаний. – Да будь ты проклят. Я любила тебя, по настоящему любила, и мне дела не было ни до пактов, ни до соглашений, ни до союзов.
Мариант хотел было что-то ответить, но потом передумал; только махнул рукой и отвернулся.
- Скажи-ка, сложно было играть пылкого влюбленного юношу? Изображать из себя непонятно кого, бросать на меня эти томные взгляды? Сложно? – теперь смех девушки больше походил на смех сумасшедшего. – А ты, оказывается, прекрасный актер! Просто замечательный... Вот, у кого мне надо было учиться.
- Ты согласна расторгнуть нашу помолвку? – ренскридский король проигнорировал атаки Аэрис.
- Согласна.
Королева отвернулась и зашагала прочь из кабинета. Только у самых дверей она остановилась и, не оборачиваясь, произнесла:
- Я счастлива, что все так получилось. Нилии не нужен король, который не может защитить свой народ, не может спасти тех, кто ему дорог. Что ж, прощай, Мариант. Я буду рада, если тебя свергнут или убьют. Ведь тот, кто может предать свою женщину, обязательно предаст и родину. А значит, он не достоин быть королем.
Мариант не ответил, только сильно, до боли сжал кулаки.
- Сильвестр! Сильвестр! Запрягай лошадей! Скорее! Мы уезжаем, – Аэрис вбежала в конюшню, и, обессиленная, прислонилась к стене. Юная Королева выглядела очень расстроенной и подавленной, хотя и старалась казаться спокойной и даже немного веселой. Аэрис улыбалась кроткой нежной улыбкой, повелительно покачивая головой. Но по глазам королевы, по ее немного сбившемуся дыханию, по интонации Сильвестр понял, что случилось что-то страшное и неприятное. Кучер не спешил с ответом, и только стоял, растерянно опустив руки и усиленно гадая, как же все–таки лучше ответить.
- Но... Моя Королева. Посмотрите, какие тучи застилают небо! - Сильвестр, наконец, преодолел оцепенение, - Ветер усиливается, вот-вот начнется ураган. Лучше подождать, провести ночь в замке, а наутро отправиться в путь.
- Нет, Сильвестр! Я не желаю оставаться здесь ни минуты! Отправимся сейчас, немедля!
- Но, Моя Королева... Мгла еще не рассеялась – звезд не видно. А при таких условиях нетрудно и заблудиться...
- Не перечь мне! Мы выезжаем. Сию же минуту! – Аэрис была непреклонна. В ее душе в эту минуту пылал настоящий огонь ярости, гнева, и... отчаяния. Такого отчаяния, от которого хотелось расплакаться, как ребенок, уткнуться носом в чье-то мягкое, теплое плечо кого-то родного и любимого... Кого-то, кто не способен на предательство.
Королева Нилии не могла оставаться в замке Орс ни минуты – все, что ее окружало здесь, напоминало девушке о Нем, о его словах, о надеждах и мечтах, которым никогда не суждено сбыться. «Люцефран оказался прав, во всем прав. – С горечью думала Аэрис. – Я никудышная королева, раз могу довериться людям, которые с легкостью предают, даже не чувствуя особой вины передо мной. Мне никогда не стать такой, какими были мои родители».
- Моя королева... Ваше Величество... – Сильвестр вдруг запнулся и покраснел. – Простите вашего старого слугу за дерзкие речи, но мы никак не можем ехать. Дело в том, что стража... Она...
- Сидит сейчас в каком-нибудь кабаке и, потягивая золотистое хмельное пиво из больших кружек, распивает непристойные песни? – королева усмехнулась. – Что же, Сильвестр, это не проблема. И без них мы можем справиться. Все знают, что Полуденный тракт – самая тихая и спокойная дорога в мире.
- Слушаюсь, Моя Королева, - тяжело вздохнув, ответил кучер и отправился собирать немногочисленных слуг, оставшихся в эту ночь в замке.
Вскоре все было готово, и молодая Королева тронулась в обратный путь. Проехав примерно полмили, Аэрис обернулась и бросила прощальный взгляд на серый замок Орс, очертания которого еле виднелись в тумане. И, проклиная Марианта, девушка поклялась себе, что вернется сюда лишь тогда, когда война закончится, и она будет по-настоящему счастлива. Может, к тому времени она уже будет за мужем? Хм, интересная идея. Вот тогда – то ренскридский король расплатится за то, что оскорбил и унизил самые лучшие и благородные чувства доверчивой Аэрис!..
Жаль, не знала юная королева, как сильно она ошибалась...

Время шло, и ничто не могло замедлить его бег. День близился к концу, и солнце уже медленно и неторопливо исчезало за горизонтом, его последние яркие лучи еще долго простирались над миром, придавая густому туману розоватый оттенок, но скоро и они исчезли. Наступила темнота. Температура воздуха резко упала, дождь усилился.
Аэрис не переставала плакать. Она все думала о том, почему люди, которых она любит, рано или поздно уходят? Неважно, какими путями, хоть через смерть, хоть через предательство – все равно уходят. И самое ужасное то, что их не остановить, не удержать, даже помочь им ничем нельзя. Остается только страдать и спрашивать судьбу: почему? За что?
Отдохнувшие и накормленные лошади резво неслись по горной дороге, экипаж ехал ровно, плавно. Убаюканная пением ветра и стуком капель по крыше повозки, Аэрис заснула. Сон ее был тревожным: то тут, то там возникали неясные образы родителей... Мариант улыбался и говорил о Ренскриде, Нилии, о всяких договорах. Рядом почему-то стоял Люцефран и, скрестив руки на груди, осуждающе смотрел на королеву. Потом картинка сменилась и Аэрис увидела себя, стоящей на берегу какой-то большой, многоводной реки. Не долго думая, девушка скинула обувь и зашла в прозрачную искрящуюся воду, которая оказалась очень холодной, но, тем не менее, приятной...
Проснулась королева из-за того, что повозка вдруг подскочила, будто преодолев какую-то преграду, а потом стала клониться в сторону. Аэрис не успела еще понять, где находится, как экипаж опрокинулся на бок, и девушка оказалась внизу. В лицо ей ударил фонтан брызг и грязи , где-то совсем рядом раздался звон бьющегося стекла, горло сдавило, на тело навалилось что-то тяжелое... Кое-как, с большим трудом, она приподнялась и попыталась открыть противоположную дверцу.
Еле выбравшись из злосчастной повозки, Аэрис вдруг почувствовала разлитую в воздухе тревогу. Запах смерти и тления был повсюду, тонкие нити силы дрожали от напряжения, а до слуха донеслись крики о помощи, вопли боли и отчаяния. Вдруг перед королевой появился Сильвестр, бледный, трясущийся, как осиновый лист; из его носа тонкой струйкой сочилась кровь. Кучер резко схватил Аэрис за плечи и поволок в сторону, выкрикивая при этом что-то бессвязное и непонятное. Спустя мгновение в воздухе просвистел стальной росчерк меча, Сильвестр слабо вскрикнул, схватился руками за горло, судорожно пытаясь вздохнуть. Но попытка его оказалась тщетной, мужчина захрипел и упал в жидкую темную грязь. Несколько с

Вижу, ошибок много. Буду учить русский язык и переписывать)

Да, мы давно уже смирились,
Что нету правды на земле.
К добру и свету так стремились,
Путь потонул в кромешной мгле.
Да, на драконах мы летали,
Детьми свободы были мы,
Могли достичь любые дали...
Но что в итоге обрели?
Враги в нас души убивали,
Нас гнали. Мы в леса ушли.
Вот, погляди кем ныне стали!
Ответь нам, как мы? Хороши?
Для нас уж нет людских законов,
По ним не жить нам никогда:
И пламя чистое драконов
В сердцах погасло навсегда.

Возьмете?

Где здесь пропасть для свободных людей ?!