Самое сложное в любом цикле — заключительный том. Часто, заманив читателя впечатляющим началом похождений героев, авторы затем по инерции теряют темп, повторяются, петляют и ставят точку, окончательно выдохшись.

У Юлии Набоковой всё шло хорошо, по нарастающей. Начав с незатейливых и мало оригинальных похождений «перемещенки» Яны Майковой в мире европейских сказок, автор затем перебросила героиню в реконструированную Атлантиду и, наконец, в «Легенде Лукоморья» поместила её в неисчерпаемое пространство русского фольклора. При относительной тривиальности завязки (Яна вынужденно заняла место куда-то запропастившейся Бабы Яги), мы получили по-настоящему добротный фольклорно-этнографический роман. Видно, что писательница проделала основательную подготовительную работу, ознакомившись с исследованиями русской старины. Быт, обычаи, говор, самый характер средневековых русичей реконструированы бережно и с любовью. И это — несмотря на юмористическо-сказочное направление романа.

Набоковой удалось создать полнокровных героев — и главных, и второстепенных. Практически каждый персонаж имеет здесь свою историю, речевую и портретную характеристику. Лучше всего получились женские образы: самой Яны, встречаемых ею деревенских колдуний, Василисы Премудрой, озорной «телеведущей» Агаши. Мужчины, правда, на втором плане — они отнюдь не сильный пол, и их постоянно приходится выручать из беды. Однако ж на Кощея Бессмертного и Лешего писательница красок не пожалела. Особенно на последнего, изображённого скорее в виде древнегреческого Пана, чем русского хранителя леса.

Итог: великолепный образец сказочной прозы, где всё на месте и к месту, и чувствуется подлинный русский дух.

Цитата

На полянке перед крыльцом стоял экзотического вида молодой мужчина, напоминающий Тарзана, только выросшего не в джунглях, а в русском лесу. Пепельные с зеленцой волосы скручены жгутами и, топорщась в разные стороны, доходят до плеч. Во всклокоченной шевелюре то тут, то там виднеются цветы ромашки и зелёные желуди. Лицо словно рисовала сама природа: глаза синие, как васильки, искрились весельем, губы красные, что спелая лесная земляника, обещали сладость поцелуев, кожа слегка мерцает, словно вобрала в себя полуденный солнечный свет...