Сжечь ведьму!
 Это любимый возглас всех зевак, которых было предостаточно. Возле костра собиралась и знать, и беднота, и дряхлые старики, и малые дети – все, кто жаждал зрелищ. Школьный хор пел молитвы во время торжественной процессии. Вооруженная стража из горожан гордо шествовала по бокам, а в середине вели на веревке (везли на телеге, если допрос был затянут) грешницу, сопровождаемую духовником. Врытый накануне столб ожидал свою жертву в конце пути. Любой город мог похвастать своим местом огненных жертвоприношений, да и деревни не отставали. Порой после методичной охоты на ведьм в живых оставалось по две-три женщины на поселение, как это случилось, например, в одной из земель Германии 1586 году.
Но почему костер? Грабителя или разбойника могли повесить, матерому убийце рубили голову, а "колдунья" могла только мечтать о таком виде казни. Ее ждали муки, страшнее которых человечество, пожалуй, с тех пор так и не придумало. Источником такой жестокости служил средневековый взгляд на женщину как на сосуд греха. Это сейчас в ходу выражения вроде "прекрасная половина рода человеческого", а тогда женщин воспринимали как дочерей Евы – прямой виновницы грехопадения. Церковные проповеди постоянно внушали, что именно Ева первая отведала запретный плод и стала причиной изгнания людей из рая. Знаменитая книга "Молот ведьм" сконцентрировала в себе монашескую ненависть к слабому полу и положила начало расправы над колдуньями. "Женщина скверна по своей природе. Она лишь несовершенное животное. В основе всех ее поступков ненасытность к плотским наслаждениям. Женщина лжива. У нее всегда меньше веры. Вот и обращаются женщины к помощи дьявола, дабы утихомирить свои страсти".
Далее монахи пускают в ход тяжелую артиллерию – цитаты из Святого Писания. Они приводят строки Экклезиаста: "Женщины горче смерти, она – петля охотника. Ее сердце – тенета, а ее руки – оковы. Кто угождает Богу, тот ее избегает. Грешник же будет ее уловлен".
Завершается глава замечательным рассуждением: Бог выделил мужской род уже тем, что Христос родился в мужском, а не в женском обличие. Тем самым показал свое предпочтение. Вот почему мужской пол избавлен от скверны колдовства! Вот почему ведьмы встречаются много чаще колдунов.
После всего сказанного уже не трудно было обосновать сожжение на костре и монахи-инквизиторы не преминули это сделать. Одна из заключительных глав "Молота" так и называется: "Ведьмы заслуживают наказаний, превышающих все существующие". Шпренгер и Инститорис пришли к парадоксальному умозаключению. Женщины, занимающиеся колдовством, хуже самого Сатаны. Кто такой дьявол? Это всего лишь ангел, в гордыне своей восставший против творца и низвергнутый за это в преисподнюю. Раскаяние ему недоступно. Свой бунт он поднял в те времена, когда еще не существовало самого понятия преступление, а значит, он ничего не знал о расплате. А вот ведьмы куда хуже дьявола. Они наслышаны о преступлении Сатаны и его наказании. Они знают, что колдовство люди карают смертью и все равно совершают этот тягчайший грех. Значит, они достойны самых страшных мук, какие только можно себе вообразить. Усугубляет вину этих женщин то, что они отвергают состояние непорочности, дарованное им благодаря таинству крещения, и "тем самым грешат несомненно больше, чем Сатана".
 Шпренгер и Инститорис похвалялись в своей книге, что сожгли за пять лет 48 женщин. Через сто-двести лет после них этот печальный рекорд били многие судьи. Жертвы таки искоренителей колдовства, как Боге, Реми, Карпцов исчислялись несколькими сотнями. Французский судья Реми писал в 1595 году: "Горе тем, кто старается смягчить наказание за столь отвратительное и страшное преступление, ссылаясь на лета, пол и неопытность подсудимых. Такие нечестивые деяния, такие безобразные страсти должны караться всеми существующими пытками и сожжением на костре".
Участь слабого пола становилась еще тяжелее из-за распространенной тогда уверенности, что дьявол сам мучает ведьм. Считалось, что, продав душу, женщина отдает себя в безраздельное подчинение князю тьмы и тот царапает ее, бьет, жжет изнутри огнем, дабы принудить к новым и новым преступлениям. Что в сравнение с этим жалкие потуги палача!
В 1517 году Гайлер фон Кайзерберг выпустил трактат, в котором объяснилось в частности: дьявол так припекает изнутри ведьм, что они почти не чувствуют внешнего пламени. "Когда мы жжем этих женщин на костре или рвем их раскаленными щипцами, они почти не ощущают боли оттого, что пламя, сжигающее их изнутри, уравновешивает поджаривание извне".
Сходные мысли высказывал знаменитый Жан Боден, французский философ, автор многих книг по теории государства и права. Свою деятельность писателя и политика он успешно совмещал с судейскими обязанностями. Немало дел о колдовстве было доведено до логического конца благодаря его суровой непреклонности. Боден писал: "Наказание, когда мы поджариваем ведьм и сжигаем их на медленном огне, на самом деле не так уж велико, ибо не идет ни в какое сравнение с мучениями, которое причиняет им Сатана на этом свете, не говоря уж о вечных муках, которые он уготовил им в аду. Земной огонь не может жечь ведьм больше часа".
Современный читатель может недоверчиво пожать плечами. Жить так долго среди языков пламени, не теряя сознание от боли – за пределами человеческих возможностей. Но во времена ведовских процессов умели совмещать несовместимое. Во Франции и в Испании жертву привязывали к верхушке высокого столба, чтобы отсрочить конец. Сырые дрова, дающие медленное пламя, вообще применялись повсеместно. А в Германии в селе Линдгейм додумались приспособить для сожжения ведьм каменную башню. Во внутренней части толстой стены была ниша почти пятиметровой высоты. Осужденную подвешивали за руки на цепях и разводили под пятками костер. Жар пламени устремлялся ввысь по узкой нише, причиняя невыносимые страдания, но смерть заставляла себя долго ждать. Одна из женщин Линдгейма была сожжена только за то, что, отличаясь робким нравом, пряталась в своем доме, едва завидев судью Гейсса. Судья решил, что поступать так ее заставляет нечистая совесть, и участь "колдуньи" была решена…
 тут сжигали ведьм В истории европейского правосудия был момент, когда милосердие могло коснуться подозреваемых в колдовстве. Имеется в виду начало реформации, когда многие страны решительно отвергали католические догмы. Последователи Мартина Лютера и кальвинисты объявили суеверием культ святых мощей, осудили торговлю индульгенциями, стали вести богослужения не на латыни, а на понятных населению языках. Протестанты расстались с пышно церковной утвари и постоянно требовали оздоровить нравы общества. Теоретически они вполне могли порвать с догматом о злом женском начале и отменить сожжение ведьм. Ведь обходилась же восточная ветвь христианства – православие – без массовых расправ над слабым полом. Но нет! Основоположник протестантизма Лютер повсюду видел происки дьявола. Однажды он даже запустил в черта чернильницей… Исследователи подсчитали, что в его писаниях дьявол упоминается чаще, чем Бог. Чародеек Лютер называл "злые чертовы шлюхи" и до глубины души ненавидел. "Я не имел бы к ведьмам никакого сострадания. Я всех бы их сжег!" – восклицал отец реформации в одном из своих писем.
Короче говоря, протестанты сделали ненависть к колдовству составной частью вероучения. Не поверите, но историки по сей день спорят, кто отправил на костер больше женщин: католические или протестантские судьи.
|
