[size=20]Хонрик смотрел на этих двоих, и они ему не нравились. Ни толстый рыжий котяра, важно расхаживающий на задних лапах по его библиотеке, как профессор по кафедре, ни ския, стоящая у окна почти неподвижно. От пришельцев сквозило опасностью, напряженностью, бедой. И Хонрику было неуютно. Бэлза остановился перед его столом и пару раз выпустил когти, с интересом их разглядывая. Когтищи были огромные, загнутые, как сабли, и казались металлическими в свете меркнувшего дня. - Эх ногтишки подточить негде, - урий вздохнул. – Ты и на меня скуку навеяла… Почти, как Алексис. А я на охоту хочу! Хонрик вздрогнул. Перо в его руке черкнуло по бумаге, загубив три строчки. Животное такого размера, крупнее теленка, косматое, клыкастое и свирепое вполне способно одолеть кабана, а кроликов и куропаток разорвать надвое. Историк невольно поджал ноги под стул, половицы скрипнули. Ския повернулась на звук. - Ну так удиви меня, - произнесла она, улыбаясь, - порази в самое сердце! Бэлза развел лапы. - Легко! Пошли! И ты, вир Хонрик! – вспомнил он про библиотекаря. Старик сглотнул и медленно поднялся. Они шли на запад по длинным коридорам в сторону Старого замка – той древней части дворца, которая сохранилась ещё со времен первой Леймской кампании. А это было пять веков назад. С тех пор замок несколько раз перестраивался. Очередной Ас на троне менял его облик. Дед сегодняшнего конунга начал рыть ров вокруг Угловой башни и Летней галереи, но продвинулся на пару десятков шагов, отец нынешнего конунга все благополучно засыпал и разбил клумбы. Туда они и добрались. Из огромных арочных окон Летней галереи был прекрасно виден сад Нильса. Витражи давно исчезли. В рамах стояло обычное прозрачное стекло, и свет заходящего солнца беспрепятственно проникал сквозь окна, пронизывая длинными лучами воздух галереи. На единственной стене висели портреты, между ними на низких постаментах располагались статуи. Десятки экспонатов. Конунги и эдвирии Этилейма молча смотрели на потухающий день. Аливэл прошла вперед, Хонрик двинулся за ней, но котяра остановил его движением лапы. И она отправилась одна, в тишине, медленно подходя к каждой картине. В тяжелых темных рамах были вправлены медальоны, которые называли изображаемого. Портреты написаны с человеческий рост, статуи изготовлены почти в натуральную величину, а некоторые из них были разукрашены, и ския казалась гостьей в сонме неподвижных хозяев. Аливэл шла все дальше, все более ускоряясь, позы ее стали более сутулыми (она то наклонялась, то поднималась на цыпочках), а движения нервными. И Хонрик понял, чем хвостатый урий захотел удивить подругу. На первых портретах были последние конунги Этилейма – Нильс и Белиус – между ними была Алиен – жена Нильса и мать Бела, затем шли его прадед, прабабка, и уже те, кого Хонрик не помнил даже ребенком. Чем дальше по галерее, тем все более плоским и схематичным было письмо, а надписи более заковыристыми. Терялась индивидуальность черт. Самые древние портреты стерлись, потемнели, но все же среди покойных конунгов угадывались одинаковые черты. Нильс был гладко выбрит, корона обрамляла его золотистый ежик на голове, а на лице читалась усталость. Белиус, наоборот, выглядел свирепо, косматая борода, растрепанные вихры, прадед – Нилас – суров и аскетичен - в простых одеяниях, стоял у окна в Летней галерее, поджав губы… И дальше, дальше… 47 конунгов Этилейма и их жен. Все светловолосы и светлоглазы. Кто-то был стар, а кто-то юн. Кто-то обрюзг, кто-то худосочен, как Нильс. И все же, все же… Это бросалось в глаза почти сразу. Эдвирии Этилейма были разными женщинами, а вот конунги, если отбросить возраст, прическу, атрибутику эпохи, то со всех портретов и со всех статуй на Хонрика и его спутников смотрел один и тот же человек. Аливэл открыла рот, глаза ее были расширены до невозможного. Старик почти осязал немой вопрос. Котище ухмылялся. - Как? Почему? Это же Бел! – воскликнула ския. Бэлза довольно прищурился. Проницательный Хонрик догадался, что именно за этим его и позвали в галерею Предков. - Вирия Аливэл, - быстро начал он, но запнулся. Его никто не перебил, и историк продолжил, - Все мужи рода Ас – а девы в нем не рождаются, – имеют выдающуюся схожесть друг с другом. Великий вир Бел, который восседает ныне на троне своих предков, полностью унаследовал все черты своей благородной семьи. Его отец, конунг Нильс, которому я так же имел счастье служить, был точно таким же, как и его дед, конунг Белиус Завоеватель, при котором я приступил к своему ремеслу, как и его пращур, Нилас Верный, которого я видел совсем мальчишкой… - Сколько тебе лет, вир Хонрик? – процедил урий. Библиотекарю послышалась издевка, и он ответил, скромно смотря на скию, совсем проигнорировав животное. - 86. Почти… - А сколько лет династии Ас? – спросила вирия. – Тоесть, той её части, которая здесь… - 1000 лет! – хмыкнул котище. – Считать не умеешь? Тут подписано все для дураков! Наглая рыжая морда явно наслаждалась моментом. - Как?! – не унималась ския. Хонрик пожал плечами. - Существуют легенды… - его сухой тон как будто полоснул воздух, глаза буравили урия, а тот чесал брюхо, - что Ас являются потомками рода Асгардов, либо весь род зачарован древними колдунами, либо… - Короче, непонятно ничего! И хватит на сегодня! У меня в животе урчит! – животное хмыкнуло и направилось к выходу.
Она не пошла с Бэлзой. Сожрать утку он прекрасно сможет в компании Алексиса. А вот найти Бела стоило. И ския добилась цели в своей комнате. Конунг сидел в кресле у потухшего камина напротив окна. И сине-розовые сумерки входили в спальню. Он был сухощав, изящен, среднего роста, очень молод и красив. Бел повернул лицо к двери. Почти прямые брови, короткие, слегка вьющиеся волосы, чистый подбородок, симметричные губы, маленькая горбинка на носу, родинка ниже правой мочки. Удивительная способность улыбаться одними глазами. Аливэл прошла мимо и села на кушетку. - Я тебя искала, - только и произнесла она. - Я тебя тоже. В голове у нее роились мысли. Ей было неспокойно, но виду она не подала. Сотню раз она сегодня смотрела на это лицо, изучала каждый нюанс, каждую морщинку, каждую тень под глазами. И вот словно статуя из Летней галереи решила прогуляться до ее комнаты. - Зачем? – это спросил он. У него еще не было ни морщин, ни теней под глазами. Ему был 21. Он только забрал свой престол, только разделался с врагами, только сжег труп Му и заключил дядю под стражу. А кроме этого, нечего было писать Хонрику в своей летописи. - Бэлза водил меня сегодня в галерею Предков. Твоих предков, - для чего-то подчеркнула она. Бел слегка поднял брови. - Ты заинтересовалась. Это не вопрос – утверждение. Бел ровен, очень ровен. Ни интонации, ни небрежности в позе. - А тебе разве не интересно? – в ней вскипала раздражительность. – Совсем? 1000 лет. Разные матери. Разные характеры. Разные судьбы. Но одна внешность. Кровь Асгард? Асгарды были другими – полубогами. А вы люди. А что, если Кристалл так влияет на вас. Но 1000 лет! Как? Я не понимаю. Бел слушал ее, казалось, внимательно. Она замолчала и перевела дух. Солнце совсем скрылось за горизонтом и в комнате стало неуютно. Бел зажег лампу на каминной полке, и жидкий полумрак отошел в углы. Ранняя осень в Мидгарде, теплый воздух, ещё густая зелень за распахнутым окном, спокойствие и запахи цветов… Да что тебе нужно, ския? Что? Конунг вернулся в кресло. - У меня нет ответов на твои вопросы, Лив, - наконец сказал он. – Я занят, к сожалению, налогом на землю. Почувствуй себя нелепо! Аливэл закатила глаза. - Ладно. Проехали. Что тебе нужно, Великий вир? - Твой мир больше моего, Лив. Но я отвечаю за свой кусок мира. И у меня трое пришельцев. Алексис стал моим Хранителем. Мы связаны друг с другом. И я вынужден ему доверять. «Хм! Если ты вообще способен кому-либо доверять…» Аливэл посмотрела на свои руки в тонких перчатках. Шрамы спрятаны под тонким шелком. Грубые, уродующие ее длинные пальцы, рубцы. Она тоже почти никому не верит.[size=20] Доверяй перу!
А хорошо написано, мне понравилось. Видно, что мир там интересный, что-то фантастическое на основе фольклора. Правда, многое пока непонятно, но интрига уже видна. А кто такая "ския"? И это, вам тапочки кидать, или ну его?)) Пара мест смутила немного. Пы.Сы. Там коды продублировались, чтоль. Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько
Кот размером с телёнка? Это чудо массивнее тигра получается, да ещё на задних лапах, да ещё и наглое... Надеюсь, ему будет отведена роль, соответствующая размерам ) В целом, прочитал с интересом, тока не закончено ж, надо хоть до главы дотянуть. Ну и тапок тут прилично )
Не, ну тут чё-то совсем перебор домашней обуви, надо разбираться...
Цитатаryt ()
благо ставни открытые почти под карнизом
ставни открыты? И как это - под карнизом?
Цитатаryt ()
Ветер из пропасти ночи свежий, как горный, но мягче, теплее, и темнота за окном такая нестрашная, майская.
Ветер из пропасти ночи что? нужен глагол, как по мне. Пропасть ночи это скорее страшная штука, т.к. пропасть страшная однозначно, а ночь может быть страшной. в том же предложении темнота нестрашная, майская. Получилось противоречие. Надо либо пропасть убирать, либо нестрашность.
Цитатаryt ()
Рыжий кот Бэлза сегодня в духе.
В духе, без "не", используется как сравнение - в духе времени. А для описания настроения не используется. Если вы хотели именно на это сыграть - не используется, а я использую - то для этого, ИМХО, должны быть соответствующие обстоятельства, например, шутейное описание.
Цитатаryt ()
Он, как псих на вечной терапии, без связей с жизнью, законсервированный в душевной летаргии.
Ваш мир, пока, напоминает скорее фэнтезийное средневековье: конунг, перо для письма, глиняные кружки. Потому современные выражения (псих, терапия, законсервированный) надо заменить. Либо хоть пару слов добавить о том, что, к примеру, Бэлза, побывал в техногенной цивилизации и имеет соответствующий опыт.
Цитатаryt ()
И ему не хочется на крышу, но смотреть в окно с усилием он может.
Какое на окне усилие?
Цитатаryt ()
Бедный Бэлза
Определение не подходит к характеру пройдохи, лучше убрать.
Цитатаryt ()
В углу между стеною и изголовьем кровати сжавшийся в комок, страшно худой, навеки испуганный, останки человека, он сидел на полу с поджатыми коленями и глядел не моргая в мир.
Лучше разбить на несколько предложений и... где у пола колени? ) Небольшая ошибка убивает весь драматизм сцены.
Цитатаryt ()
Ассортимент
В топку маркетинг.
Цитатаryt ()
Тень Анатэла отзывалась после длинной паузы.
Почему отзывалась, а не отозвалась? Это ведь не повторяющееся событие.
даже наглая яркость кота отступала от матовости света и синевы за окном.
вообще непонятно. Яркость отступала от света и синевы, это как? Может перед светом и синевой Матовость света, это как?
Цитатаryt ()
Когда ненастье, Тэл тревожится, теряется и, забившись под кровать, замирает, вконец захлопнувшись в неприступном чертоге тоски.
Два деепричастных оборота в одном предложении - многовато. Зачем здесь "вконец"? Если он иногда откликается, то уже не "вконец"
Цитатаryt ()
совместили привычки
Непонятно, это как? Я, к примеру, сморкаюсь в скатерть, а компаньон матерится, то совместили привычки это значит, я теперь еще и матерюсь, а он еще и сморкается в скатерть? Кроме того привычки кота и человека могут сильно разниться.
Цитатаryt ()
Такой в бессонном раздумье, обозленный, уставший и постаревший
"Такой" здесь зачем?
Цитатаryt ()
А провалившийся в глубь, в неразгаданный кошмар, полумертвец сворачивался улиткой, пряча лицо в ладонях, и в особенно глухие ночные часы протяжно, невыносимо тяжело, хоть и совсем тихо, постанывал.
Причастный и деепричастный вместе тоже не очень смотрятся.
Цитатаryt ()
Даже утробно храпящая внизу Анна просыпалась.
Он же совсем тихо стонал?
Цитатаryt ()
Боль разливалась от сердца в левую руку, её парализовало.
Один раз парализовало? Тут, видимо, парализовывало. Хотя лучше перефразировать.
Цитатаryt ()
Кухарка от страха переставала слышать в тишине свое дыхание, обостренный слух сосредотачивался на приглушенных стонах наверху.
Свое дыхание вообще никто не слышит, если нос не "забит". Лучше перефразировать.
Цитатаryt ()
Анна, тяжеловесная нестарая женщина, поднималась раньше, мокрая от слез, и спешила сбежать из спальни, из дома в сад, на двор, полола грядки и кормила пестрых кур.
Лучше разбить на несколько предложений. Кроме того тяжеловесная нестарая женщина поднималась ВСЯ мокрая от слез?
Цитатаryt ()
Мохнатая нянька вздрагивал всегда неожиданно, врезаясь когтями в полный поднос.
Неожиданно для кого, для Анны? или он вздрагивал от неожиданности?
Дальше по тексту тоже хватает вопросов, потому рекомендую перечитать (первые части тоже). Мне помогает чтение вслух, сразу слышно, что коробит.
Видно, что мир там интересный, что-то фантастическое на основе фольклора. Правда, многое пока непонятно, но интрига уже видна. А кто такая "ския"?
