Нынешний август выдался знойным, как никогда. К вечеру в железобетонной многоэтажке дышать было нечем. Поэтому я решил на время отпуска съехать в деревню к тётке. Там, на берегу извивистой Кружалки, хорошо отдыхать в жаркий полдень под сенью раскидистых ив. Это я помнил ещё с детства. С вечера собрав немногочисленные пожитки в старенький рюкзак, с раннего утра подался на первую электричку. Всего какой-то час – и вот я уже шагал вдоль знакомой берёзовой рощи, в конце которой меня ждал спуск к берегу речки. Слева к темнеющему дальнему лесу, за которым раскинулась гиблая топь, тянулся слегка всхолмленный луг, укрытый пышным разнотравьем. Малоприметные птахи порхали среди цветов, радостно щебеча и распевая свои незатейливые песенки. С наслаждением вдыхая дурманящий аромат ещё росистых трав, я взошёл на пригорок и глянул вниз, предвкушая тихую идиллию деревенской жизни. Вот она – моя родимая Нечаевка во всей своей красе. Сквозь зелень раскидистых деревьев проглядывали крыши аккуратных домов. Над крайним, что ближе других к берегу, вился сизый дымок. Это тётка Елизавета печь топила – знать, пироги будут. Она электродуховку не признаёт. Говорит, мол, пироги только из печи настоящие бывают, а всё остальное – выдумки. В этом я с ней согласен, так как они у тётки отменные. Встретила она меня радушно, только слегка попеняла, что, мол, редко её навещаю, а потом обняла, поцеловала и заходилась устраивать в большой комнате. - Мне бы лучше на сеновале, - попытался я возразить, но тётка была неумолима. - Ишь, чего удумал?! В кои веки приехал, а уж норовит от тётки подальше. Можешь на сене днём поваляться, а спать в доме будешь. Да и комарьё вечером налетит от речки – съедят живьём. А в доме у меня на окнах сетки – ни один не пролезет. Я кивнул, соглашаясь. Из-за угла дома вышел козёл. Методично пережёвывая бурьян, он уставился на меня немигающим взглядом. - Это ещё кто такой? – удивился я. Тётка оглянулась и беззаботно махнула рукой. - Так это ж Мефодий, козёл мой. - В прошлом году его вроде бы не было. Купила что ли? А зачем? - Вот ещё, делать мне нечего! – фыркнула Елизавета. – Он сам прибился. - Как это? – не понял я. - По весне зашёл во двор, а уходить не захотел. Я уж всех в деревне спрашивала, да никто не признал. Ума не приложу: откуда он такой у нас объявился? Так теперь и живёт в сараюшке. А Мефодием это я его прозвала. - А он как, не дерётся? – с опаской спросил я. – Вон, рога какие… - Да нет, он смирный. И очень ласку любит. Вот погляди… Тётка поманила козла: - Мефодий, иди сюда. Я тебя с племянником познакомлю. Козёл послушно приблизился. - Погладь его, не бойся. Я протянул руку и осторожно почесал Мефодию макушку между рогами. Он зажмурился и тихонько мекнул, судя по всему, от удовольствия. - Вот видишь, - улыбнулась тётка, направляясь в дом. – Вы с ним ещё подружитесь. А теперь, айда за мной – кормить тебя буду. Небось, проголодался? Я не стал возражать, а лишь кивнул и последовал за ней, сопровождаемый внимательным взглядом козла. Эх, до чего же я люблю деревню летом – словами не передать! Разве сравнится любая благоустроенная городская квартира, пусть даже и с самыми что ни на есть удобствами, с привольным раздольем сельской жизни?! Когда стоишь босыми ногами на тёплой земле и с закрытыми глазами ловишь щекой лёгкий ветерок. От реки доносится умиротворённое кукование, а из соседского сада слышна деловитая дробь дятла. Жужжат пчёлы, снуют стрекозы. Где-то спросонок загорланит проспавший утреннюю побудку старый петух. И тотчас откликнется дворовой пёс. Да, жизнь в деревне имеет свою притягательность… День пролетел незаметно. Я с удовольствием искупался на речке. Поболтал немного с соседями, которые непременно хотели в подробностях знать, как оно в городе, и чем конкретно я там занимался целый год. Потом подправил старый забор в дальнем конце огорода и сложил расползшиеся дрова в поленницу. При этом в перерывах тётка Елизавета норовила накормить меня пирогами и напоить молоком. Так что к вечеру я уже еле дышал. И всё это время козёл Мефодий ходил за мной, как привязанный, внимательно наблюдая, чем я занимаюсь. Солнышко уже неумолимо скатывалось к горизонту за дальними холмами противоположного берега Кружалки. От реки повеяло вечерней прохладой. Прихватив с собой шахматы, я отправился за дом и устроился там на потемневшей от времени широкой лавке. Расставив на доске фигуры, я бодро поставил белую пешку с е2 на е4, чёрную выдвинул с е7 на е5 и тут же, согласно статье о классических дебютах, подтянул вторую белую пешку с f2 на f4. На этом, собственно говоря, моя лихость и закончилась. Подперев рукой щёку, я задумался, пытаясь нащупать что-то новое для продолжения партии. - Мда… судя по всему, это классический королевский гамбит. Любопытно, он будет принятый или отказанный? Блеющий голос раздался совсем рядом. Я вздрогнул от неожиданности и резко обернулся. Возле лавки стоял Мефодий и растерянно смотрел на меня. Казалось, что в его продолговатых горизонтальных зрачках, словно пойманная птица, трепещет ужас. Я огляделся по сторонам, но кроме меня и козла никого поблизости не было. - Ну и дела… кажется, у меня появились слуховые галлюцинации. Помотав головой, я уставился на Мефодия и, ощущая себя болваном, обратился к нему: - Ты что, в шахматах разбираешься? Конечно же, это был полный идиотизм - разговаривать с козлом, но я настолько растерялся, что не знал, как себя вести. Мефодий долго и пристально глядел мне в глаза, а потом шумно вздохнул и неожиданно произнёс: - Ну, не так, чтобы очень, но увлекаюсь… Его голос привёл меня в полное замешательство. Если бы не сидел на лавке, то, наверное, уселся бы прямо на землю. Шутка ли – говорящий козёл! Тем временем Мефодий быстро оглянулся по сторонам, придвинулся ко мне и просительно произнёс: - Надеюсь, что это м-м… небольшое недоразумение… ну, вы понимаете, что я имею ввиду, останется между нами? Казалось, он с надеждой смотрит на меня, а я ничего не мог сообразить, и лишь губы мои расползлись в совершенно идиотской ухмылке. - Так ты… вы… Я растерялся, не зная как обращаться к козлу, но он, словно почувствовав это, пришёл мне на помощь: - Не смущайтесь, обращайтесь ко мне так, как вам будет удобно. Для нас это не имеет значения. - Для вас?! - Я едва не поперхнулся. – Вас тут много, говорящих козлов? Мефодий снисходительно прищурился и постарался меня успокоить: - Да вы не волнуйтесь. Особи подобного вида, живущие на вашей планете пока только в начале эволюционного пути. Они не то что говорить, а и думать-то ещё толком не научились. - Хотите сказать, что вы с другой планеты? - В общем-то, да. Я тут в качестве потерпевшего аварию. Случайно оказался на вашей планете. Пока прибудет спасательная экспедиция, я вынужден скрываться под этой личиной. Но сегодня потерял бдительность – уж очень увлёкся, следя за началом вашей игры, и рассекретился. Итак, могу я рассчитывать на ваше молчание? - Да, конечно. Тем более что мне всё равно никто и не поверит. Скорее всего, запрут в психушку… - А что это такое? - Это такое место, куда любой здравомыслящий человек никогда не захочет попадать! Козёл на мгновение задумался, а затем предположил: - Что-то типа коллапсирующей звезды перед её превращением в чёрную дыру? - Ну, можно и так сказать… а как вы здесь оказались и откуда прилетели? Где ваша родина? - О, на второй вопрос ответить не так просто. Боюсь, что ваших знаний не хватит, а наши названия звёздных систем вам ничего не скажут. Допустим так: планета, откуда я родом, находится за миллионы световых лет отсюда и к тому же в другом измерении. Одним словом – очень далеко. - Но как вы в таком случае оказались здесь? - Довольно-таки банальная история. Я летел к своим… ну, по-вашему – родственникам для участия в одном важном ритуальном событии. Перемещаясь через вашу систему, попал в метеоритный поток. Моя персональная межзвёздная яхта потерпела крушение и попыталась совершить вынужденную посадку на эту планету. Автопилот едва успел передать координаты, и в это время появился некий летательный аппарат, применивший к моей яхте агрессивные действия, приведшие к катастрофе. - Наверное, вас по ошибке сбил военный самолёт-перехватчик. Возможно, приняли за нарушителя… но почему же вы не обратились за помощью к властям? - Нет уж, увольте! После столь тёплой встречи я решил вообще не открываться и, дождавшись спасательной капсулы, незаметно исчезнуть с вашей планеты. - Погодите, - вспомнил я. – Так это о вашем корабле шла речь, когда весной сообщали о падении в районе Нечаевки остатков метеорита? - Безусловно! – гордо кивнул козёл. - Почему же так долго не прилетают спасатели? Ведь с тех пор прошло уже полгода. - Это здесь, а во вселенских масштабах прошло совсем немного времени. Дело в том, что по современным технологиям аварийный сигнал, впрочем, как и звёздные корабли, движется в обычном трёхмерном пространстве по односторонней неориентируемой поверхности с краем – то есть, попасть из одной точки этой поверхности в любую другую можно, не пересекая края… Очевидно, заметив на моём лице тупое выражение, Мефодий задумчиво пожевал губами и пояснил: - М-нэ… в вашем мире этому соответствует, так называемая модель ленты Мёбиуса. Поэтому сигнал, находясь на одной стороне, условно остаётся в одном временном отрезке или временной капсуле, при этом перемещаясь в пространстве. Для моих соотечественников сигнал придёт практически мгновенно… - Но ведь для вас прошло уже полгода! - Вот в этом-то и заключается пространственно-временной парадокс, так ярко выраженный на вашей планете. Однако хочется верить, что мне осталось ждать не так уж долго… кстати, у вас сигаретки не найдётся? - Вы что, курите? - Нет, но я люблю их жевать. Местные мальчишки как-то угостили и мне понравилось. На моей планете такого лакомства нет, к сожалению. - А где же ваш корабль? - Через некоторое время после падения он взорвался, и остатки затонули в месте, именуемом здешними обитателями болотом. Мефодий печально вздохнул и, опустив голову, задумался о чём-то своём. У меня же в голове был сплошной кавардак. Мысли безнадёжно спутались в клубок, распутать который не смог бы, наверное, самый лучший психоаналитик. Время за необычным разговором пролетело незаметно. Уже совсем стемнело. Дальнее захолмье утонуло во мраке, окрасившись по контуру последним гаснущим багрянцем. На тёмном небосводе проклюнулись яркие звёзды. Давно угомонились в сарае куры, и тишина мягким одеялом накрыла Нечаевку, а я всё никак не мог прийти в себя. - Серёжа, ты где? – донёсся со двора голос тётки Елизаветы. – Иди в дом, ужин стынет… да и ночь уже на дворе… Я вздрогнул, словно пробуждаясь, и посмотрел на козла. Тот ответил мне внимательным взглядом и произнёс: - Вам пора. - Но я бы хотел ещё спросить… - Завтра. И помните, что вы обещали мне хранить молчание. - Да. Конечно. Собрав шахматы, я пожелал ему спокойной ночи и пошёл ужинать. - Гляжу, вы с Мефодием подружились? – усмехнулась тётка. – Весь день за тобой, как привязанный ходил. - Ничего подобного, просто ему, наверное, скучно было. - Это он тебе сказал? - Да нет, сам догадался… После ужина я улёгся на кровать и долго смотрел в потолок, пытаясь осмыслить произошедшее. Шутка ли – контакт с внеземной цивилизацией! И где? На деревенском огороде… Хорошо хоть мы с Мефодием в шахматы играть не начали, а то тётка, наверное, решила бы, что племянник спятил. Размышляя об этом, я не заметил, как уснул. Спалось не очень хорошо. Казалось, что-то давит на меня. Тяжесть навалилась такая, что и дышалось с трудом. Мерещились огромные залы, уставленные длинными столами с шахматными фигурами, за которыми восседали с одной стороны люди, а с другой – козлы в парадных смокингах и при галстуках. Передо мной сидел Мефодий и хитро улыбался. Я должен был сделать ход, но почему-то не мог шевельнуть даже пальцем. Моё время на игровых часах неумолимо таяло. Уже красный флажок поднялся до верхней отметки. Ещё мгновение – и он безжалостно рухнул вниз, сигнализируя о моём поражении. Мефодий улыбнулся ещё шире, обнажив большие жёлтые, словно прокуренные, зубы и произнёс: - Время вышло. Пора вставать… Но я всё так же не мог пошевелиться. Тогда Мефодий приподнялся и, дотянувшись копытом до моего плеча, легонько потряс его. При этом он почему-то заговорил голосом тётки Елизаветы: - Серёжа, просыпайся же! Пора вставать. Я с трудом разлепил веки. За окном уже вовсю светило солнышко. Во дворе деловито квохтали куры. А возле моей кровати стояла тётушка. - Вот разоспался-то… из пушки пали – не разбудишь! Завтрак ведь стынет… - Всё. Уже встаю, - сонно пробормотал я и сел, нащупывая босыми ступнями шлёпанцы. Тётка отправилась на кухню, а я вышел во двор. Потянувшись, расправил плечи и оглянулся кругом, в надежде увидеть Мефодия. Но во дворе его не оказалось. Решив, что козёл сейчас где-нибудь за домом, я обошёл угол и взглянул на лавку, где вчера играл в шахматы. Но и здесь моего нового знакомца не оказалось. Не было его и в сарае, и на улице. На мой вопрос о том, куда подевался козёл, тётка лишь руками развела: - Да кто ж знает? Я с утра его обыскалась – нету нигде… как пришёл, так и ушел незнамо куда. Приблудный какой-то. А жаль, справный был козёл, смышлёный. Я уж и привыкла к нему, ну да что теперь… Тётка продолжала что-то говорить, наливая мне в чашку молока, а я, механически пережёвывая оладьи, всё прокручивал в памяти вчерашний разговор с Мефодием. Неожиданно что-то в словах тётки заставило меня прислушаться внимательней. - Уж и страху натерпелась, - тем временем продолжала она. – Хотела, было, тебя будить, а тут-то оно и погасло. - Что погасло? - Ну, так сияние ж это, про которое я тебе толкую. Ты что, не слышишь? - тётка встревожено поглядела на меня. - Да нет, просто задумался слегка. А что там за сияние такое? - Так ведь говорю ж: посреди ночи проснулось от того, что светлым-светло стало, как днём! Я в окошко выглянула, а из-за дома сияние – аж глазам больно. Сперва испугалась, а потом решила тебя позвать. Но тут оно и погасло, словно кто выключил. У меня возникло смутное подозрение. Чтобы проверить его, я быстро встал из-за стола и, выйдя во двор, направился в огород позади дома. Обеспокоенная моим поведением, тётка Елизавета поспешила за мной. На первый взгляд здесь всё было как прежде, если не считать того, что посреди огорода картофельная ботва была смята в форме идеального круга диаметром около пяти метров. Я, не отрываясь, глядел на ботву. Она была заглажена так ровно, словно по ней прошлись гигантским утюгом. Тётка обеспокоенно смотрела на меня, совершенно не обращая внимания на круг. - Серёжа, что с тобой? Ты вон аж с лица сошёл… Я молча ткнул пальцем в сторону огорода. Тётка быстро оглянулась. На её губах появилась улыбка: - Ах, вот ты о чём беспокоишься. Ерунда всё это. У меня картошки столько посажено - на две зимы хватит. - Но ведь вытоптано по форме идеального круга, - попытался я привлечь её внимание. Но тётка беззаботно отмахнулась: - Да это соседские мальцы проказничают. Небось, опять насмотрелись фантастического сериала… ну, там про секретные материалы, что ли. Прошлой зимой тоже после какого-то фильма всё знаки тайком на снегу чертили, пока Кузьмич их не поймал. Теперь, видать, снова за своё принялись. Пойдём, а то молочко прокиснет, пока мы тут с тобой картошкой любуемся… Тётка Елизавета взяла меня за руку и потянула к дому. Больше мы с ней о Мефодии не говорили. Очевидно, ночью за ним прилетели спасатели и забрали. Ещё несколько дней я тщательно исследовал огород, пытаясь отыскать хоть что-нибудь, что могло бы подтвердить мои предположения по поводу исчезновения инопланетянина. Но так ничего и не нашёл. Погостив ещё неделю, я вернулся в город. Постепенно всё начало возвращаться в наезженную колею. Занятый работой и повседневными заботами, я теперь всё реже вспоминаю о невероятной встрече с Мефодием. Но бывает, когда не спится, смотрю ночью на звёзды, надеясь, что когда-нибудь он снова прилетит, и тогда мы с ним сыграем дебютную партию и, может быть, её назовут Козлиным гамбитом. Это, конечно же, шутка, но всё же…
Мило.
