Помнится, два года назад я здесь выкладывался: "Отражение Мира", и "В Шкуре Волка" Потом забил на всякую писанину болт... И недавно собрался с духом и начал вспоминать навыки электронного бумаго-марания. То что я выкладываю сейчас - отчасти инструмент моего восстановления. Так как рано или поздно я лелею мечту вернуться к Отражению.
Мы хотели встать вровень с богами, но вместо этого породили демонов. И ко всему прочему, смертельно обидели настоящего Бога – саму Землю.
Широкая белая дверь с полупрозрачной пластиковой вставкой мягко уходит в строну. Значит, можно заходить. Что я и делаю. Класс оказался ожидаемо светлым, со здоровенными окнами во всю дальнюю от меня стену. Любят они здесь стекло, как посмотрю… – А теперь, наконец, представлю вам нашего нового ученика. Он приехал в Токио из России вместе со своей матерью, получившей работу в русском посольстве… Ха, надо бы назвать Наташку мамой пару раз, желательно за едой. Гадом буду, сразу подавится. Опекун она, уважаемый сэнсэй, простите, что не помню, как-вас-там. Опекун! Можно было бы и поточнее выразиться. – …редставься пожалуйста! О, кажется, сие мне молвили. Хорошо хоть сама не попыталась выговорить мое имя, я бы этого не вынес. Ну да ладно. – Приветствую всех, меня зовут Артур Константинович Волков. Выполнив, что просили, я взял мел и вывел на доске свое имя кириллицей, чуть ниже латиницей, и наконец – катаканой. Однако народ все равно продолжал смотреть с неким ожиданием. Ну, могу еще сплясать, мне не жалко. Музыку только включите, без нее плохо получится. – Не хочешь сказать классу пару слов о себе? – нарушила паузу учительница. Да запросто! – Что ж, мне пятнадцать лет, жил, до последнего времени, в Ногинском районе Москвы, это довольно далеко от центра города. Сест… моя опекунша недавно получила второе высшее образование и согласилась на распределение в токийское посольство. Ну и прихватила меня с собой. Немного занимаюсь спортом, люблю поспать и ничего не делать. А еще тяжелый металл, смотреть на небо и высоту. Этого им хватит? – Ребята, я могу вам дать пять минут, чтобы задать свои вопросы Артур-куну… Чтоб тебя! Откуси себе язык и рот зашей! Не желаю слушать эту ересь! – …Касикоми-кун, прошу, – дала училка слово тянущей руку очкастой девчонке с первой парты. Староста, однозначно. – Артур-кун, ты культист? Да, б…ть и еще фашист-фетишист до кучи! Как знал, ведь. Для всех кто за «ржавым занавесом» мы либо комми-недобитки, либо культисты. Или, что еще хуже – и то и другое одновременно. – Нет, я просто атеист, у нас в стране свобода совести, а в «Культ Отцов Народа» людей под дулом пулемета вовсе не загоняют. И еще, могу на будущее попросить вас не добавлять к моему имени суффиксы? Или хотя бы зовите меня по фамилии, не бойтесь ее коверкать, не обижусь. Разве что придется терпеть абсолютно левое «р» вместо положенного звука «л»! – А где ты так хорошо выучил японский? – с позволения сэнсэя задал следующий вопрос крупный пацан по фамилии Юдзиро. – Это все моя опекунша, когда она училась на переводчика, ей было скучно зубрить язык дома одной. Так что меня впрягли в процесс, не спрашивая. – Волков-сан, ты красишь свои волосы? – продолжила эстафету кудрявая девчонка с задней парты, некая Хаякава. М-да, дороговато обойдется такой стиль прически как у меня, сложная работа, тут настоящий художник нужен! Или… абом, как вариант, но чтоб не сожрал с концами, а только понадкусывал. – Нет, я элементарно седой, вот и все. С одиннадцати лет. Призадумались все. Молчим… – А у тебя девушка есть? – негромко спросила без очереди еще одна ученица, обладательница весьма невзрачной внешности, надо сказать. – Пока не обзавелся, – совсем не подумав ответил я. Ох, зря такое ляпнул, чую ох зря! Ведь хоть и «злёй рюский Иван», но все равно диковинкой остаюсь. А диковинками же девушки всегда хотят обладать, это аксиома. Исключения лишь подтверждают правило. В гробу я видел табуны самурайских поклонниц, вот где! – Ладно, ребята, пока хватит, пора начинать урок. Волков-кун, ты можешь сесть за третью парту слева, – подытожила процесс первичного знакомства учительница, спровоцировав, тем самым, легкий гул недовольства. – А туда нельзя? – спросил я, указав в направлении пустующей «камчатки» у окна. – Нет, к сожалению, там уже занято, – вздохнув покачала головой преподавательница, а потом добавила негромко – И Курохигаши-сан отсутствует, как всегда…
В целом, население класса 1-2 меня сегодня особо не доставало. Откровенно пялились, шатались рядом во время перемен, иногда портили воздух. Переносимо. А еще, в обеденный перерыв, стоило вытащить на свет божий небольшой термос, заполненный горячей гречкой с мясом, как одноклассники разом затаили дыхание и сделали жутко круглые глаза. Умеют же, если захотят. Ну а я, в окружении этих «столбов», начал, значит, неторопливо вкушать. При помощи столовой ложки, так-то. Варвар, самый настоящий варвар, не знающий счастья питаться с пластиковых палочек. В следующий раз, смеху ради, пару саморазогревающихся банок тушенки притащу. Собственно же занятия сложностью от привычных не сильно отличались. Сами принципы преподавания только немного другие: учителя гораздо больше вещают и меньше ведут прямых обсуждений материала с классом. Сиди себе, конспектируй да запоминай, школяр, а что не понял – сам дурак. Нет, если задать вопрос, то добрый сэнсэй все разжует, только вот немногие почему-то так делают, предпочитая разбираться собственным умом. Короче, впечатления от первого дня в японской школе оказались не самыми ужасными. Но завтра мне еще предстоит встретиться с каллиграфией, наличествующей в расписании, вот тогда запою! Благим матом. Кисти с красками и я – вещи совершенно несовместимые.
Школа мною выбиралась на основе нескольких простых критериев. Первый: близость от нового дома, который, в свою очередь, совсем рядом с российским посольством. Второй: отсутствие в правилах обязаловки принуждающей к посещению одного из разнообразных кружков, на которых тут все с чего-то помешаны. Даже если сегодня меня никуда не завлекали, но чуть позже явно начнут. Ну и третий пункт: стильная форма. Допустим, просто не люблю выглядеть как клоун. А в старшей школе Мэгуро парни носят вполне пристойный набор: черный закрытый пиджак с воротником-стойкой имеющим красную окантовку, плюс черные же брюки. Вот в таком виде я и топал во второй половине дня по направлению к своему пристанищу на земле ниппонской. Да глазел по сторонам немного, каюсь. За жалкую неделю к Токио привыкнуть сложно, после Москвы-то. Вездесущие белые тона многоэтажных зданий, нерушимое царство стекла и стали на многие километры вокруг, стерильная чистота улиц. И ни одного дерева поблизости, разве что в парках. Ну, или при традиционных особняках влиятельных родов, что занимают площади самых высоких крыш города. Посему, хвала небесам, что автотранспорт в Японии повсеместно аккумуляторный, а не как у нас – с ДВС на сжиженных газовых смесях. Выхлопов от подобного топлива пусть и немного, но они все равно есть, а в местных условиях это быстро превратило бы весь город в душегубку… О, городская сирена завыла! Тьфу, я наивно надеялся, что в Токио слегка тише в этом смысле будет, чем у нас. Ан нет. Теперь и артиллерийская канонада отчетливо заиграла. Интересно, куда долбят? На восток, кажется… Точно, вон звено штурмовых вертолетов туда же спешит. Клятые абомы, ночами хоть не вылезайте, умоляю. На Руси постоянно, как ни тревога так после заката. И стандартные несколько инцидентов в неделю. Вопрошаю: откуда берется столько смертников, по пустошам шляться? Хотя ладно, я-то как раз ответ знаю.
В Синдзюку, административном центре Токио, на вершине центральной части высотного здания городского правительства, располагался большой кабинет, который чуть нервно мерял шагами мужчина солидного возраста, то и дело поглядывающий сквозь широкое панорамное окно. Вот уже несколько лишних минут он ждал… – Господин губернатор, военные, наконец-то, сообщили нам первые подробности! – выпалил на одном духу буквально влетевший в помещение молодой секретарь. В качестве ответа он удостоился лишь строгого ожидающего взгляда, и тут же поспешил придать себе максимально достойный внешний вид, прежде чем начать доклад. – Прошу прощения. К-хм, в два тридцать, после полудня городская спасательная служба выслала вертолет на девятнадцатый километр магистрали до Яманаси. Там произошла крупная авария и требовалась срочная эвакуация пострадавшего. Через семнадцать минут, уже забрав его, командир экипажа сообщил о возникших серьезных неполадках с двигателем. Почти сразу же вертолет перестал отвечать на запросы диспетчеров, а так же пропал с радаров, в том числе и военных. Остальные события пока точно не восстановлены… – «и вряд ли будут» – добавил про себя секретарь. А глава столичного округа чуть стиснул зубы, незаметно для своего подчиненного, разумеется. Ведь теперь представлял примерно – что именно будет рассказано далее. – Предположительно, машина совершила жесткую посадку около автоматической фермы TE-16. В результате погиб, или был серьезно ранен эмсайкер, входящий в состав экипажа. Оставшиеся без защиты остальные могли не успеть воспользоваться прозием, а так же опоздать с его инъекцией перевозимому пострадавшему. Кто-то из них абомизировался под воздействием нахлынувших чувств. Вертолет вместе с людьми был поглощен почти сразу, а потом новообразовавшийся абом направился к оборудованию фермы, которое трое суток назад как раз проходило техобслуживание. После чего там, должно быть, остались следы эмоционального фона. Ровно в три часа дня детекторы городского периметра зарегистрировали, наконец, формирование абомом полноценного лимба. Тут же была активирована система оповещения. Ферма ТЕ-16 к тому моменту оказалась уже почти целиком поглощена, включая посевы. Еще через две минуты артиллерия 12-го отдельного охранного дивизиона произвела залп, а звено штурмовых вертолетов с авиабазы в Итикаве, получило приказ прекратить выполнение программы запланированных ранее учений и направиться на подавление абома, – тут докладчик позволил себе немного перевести дух, чтобы мгновением спустя продолжить: – В три шестнадцать от командира звена пришло сообщение о полном уничтожении цели, и отсутствии необходимости в повторном ударе. Следом подтверждения пришли от других наблюдателей, а так же – с геостационарного спутника. Всего во время инцидента погибло шесть человек. Помимо экипажа спасательного вертолета и перевозимого им пострадавшего потерь нет. Ферма ТЕ-16 восстановлению не подлежит, с уверенностью можно сказать, что там практически целиком уничтожен плодородный слой почвы. Токийский губернатор внимательно выслушал окончание доклада и отпустил своего секретаря одним только движением головы. В мыслях же у хозяина кабинета вертелось одно: «Тот головоногий эмсайкер, что проводил зачистку фона на автоферме, у меня теперь до глубокой старости долги выплачивать будет! Жалкий бездарь. Из-за него цены на продовольствие в городе хоть немного, но все же подскочат. А это мало кому из граждан понравится».
Обычное для японской столицы многоквартирное здание. Внутри – небольшая темная комната с наглухо закрытыми окнами, наполненная ровным гулом системных блоков да кондиционеров. И посреди нее – огромный толстый матрас, на котором сидит черноволосая юная девушка в одной длинной майке, словно ее, казалось бы, совсем не заботит царящий здесь холод. А перед ней – пятнадцать работающих ЖК мониторов многих размеров покрывающие всем скопом, целую стену. На экранах – графики, новостные программы, несколько открытых форумов обновляемых в реальном времени. И всему этому аккомпанирует негромкий, но ритмичный перестук клавиатуры, над коей в сумасшедшем темпе порхают тонкие изящные пальцы… Но вот они вдруг застыли. – Хватит на сегодня работы. Надоело, – прошептала хозяйка комнаты. После минуты раздумий она свернула большинство окон, и открыла в браузере одну из своих бесчисленных закладок. «Официальный сайт сообщества учеников старшей школы Мэгуро» – крупным красивым шрифтом гласил заголовок страницы. А девушка, тем временем, принялась неспешно просматривать названия новых тем, появившихся за там несколько дней. И тут ее глаз остановился на одной из них. «Новый ученик в классе 1-2, зацените!» – М-м-м? Когда успели? А-а-а, правильно, меньше мне надо дома сидеть, – усмехнулась черновласка, навела курсор на надпись и, кликнув мышью, протянула: – За-а-аценю… Во всплывающем окне обнаружились несколько строчек текста с дюжиной фотографий. И хотя невооруженным глазом хорошо заметно, что все они делались буквально исподтишка, вышло, по большему счету, весьма неплохо. На этих фото в разных ракурсах оказался запечатлен довольно высокий парень, европеец, с серыми, словно бы скучающими глазами, острыми чертами лица, но самое интересное – неравномерно седыми волосами, зачесанными чуть назад и вбок своеобразным клином. А в комментарии, сопровождающем изображения, был записан некий минимум информации, который школьные проныры собрали за день. – Так это все? Жалкие ничтожества, и они еще смели приглашать меня в свой журналистский клуб! – сокрушенно вздохнула девушка, быстро пробежав взглядом текст. Прикрыв веки, она на секунду застыла, улыбнулась в пустоту и, вытянув левую руку в сторону, нажала кнопку включения аудиосистемы. Сей же миг стены комнаты сотрясла одна из композиций музыкального проекта «Era». – Интересно! – прозвучал следом звонкий предвкушающий возглас. А клавиши теперь уже трех клавиатур буквально взвыли от сотрясшего их шквала нажатий. Но фанатичный блеск в глазах черновласки ясно говорил – меньше всего на свете ее сейчас интересует судьба несчастных железок. Действо остановилось столь же внезапно, сколь и началось. Колонки вновь смолкли. На экранах сейчас были открыты сразу десятки разноязычных новостных статей от декабря 2024-го года: «Захват около ста заложников в подземном торговом центре на востоке Москвы»; «Исламский Фронт Азербайджана выдвигает свои требования»; «Иран сообщает о желании выступить посредником в диалоге сторон»; «Кремль полностью отвергает все разумные инициативы»; «Вот уже третьи сутки продолжаются безуспешные переговоры»; «Спецназ МГБ готовится к штурму»; «Террористы убили первого заложника»; «Исламская Федеративная Республика Иран возлагает всю ответственность за случившееся кровопролитие на неуступчивость русских»; «Провал штурма»; «И экстремисты, и заложники уже были мертвы»; «Спецназовцы не произвели ни единого выстрела»; «Внутри торгового центра сплошное кровавое месиво»; «Тела террористов изувечены до неузнаваемости»; «Найден выживший заложник, по имеющейся информации это ребенок»; «Дитя ненависти»; «Культ обращает малолетних детей в сумасшедших убийц»; «МГБ России отказывается сообщать какие-либо данные о личности уцелевшего». Фотография. Отец и мать на прогулке в городском парке со своим темноволосым сыном лет десяти. Короткая газетная строчка о факте гибели в автоаварии семейной четы. Список с именами работников токийского посольства РФНР. Еще одна фотография: та же женщина что и на первой, но теперь стоящая в обнимку со своей младшей сестрой похожей, на нее как две капли воды. – Вот значит, кто ты такой… Наша скучная школа смогла совершенно случайно преподнести хоть что-то занятное! – промурлыкала в пустоту хозяйка комнаты и мелодично рассмеялась. Но несколькими мгновениями спустя веселье смолкло. – Что ж, Юки, теперь у тебя есть небольшой повод слегка поправить свою статистику посещаемости, – сказала вдруг девушка сама себе, изящно потягиваясь на постели. А еще через секунду она спрыгнула на пол и вышла из помещения.
Дом, милый басурманский дом. Вместе с работой Наташа получила и ключи от трехкомнатной квартиры в сорокаэтажной высотке. Почти под небесами, на тридцатьдевятом. Даже с наличием некоего необходимого минимума мебели. А из окон открывается вид на приютивший нас тридцатимиллионный мегаполис, средней паршивости вид, вообще-то. Подумаешь, Токийский залив немного заметен, в тонком просвете между парой соседних небоскребов. Отпираю дверь. Хм, обувь на месте… – Артур, это ты там? – раздалось из совмещенной с кухней гостиной. – Ну а кто еще, не барабашка же! – ответил я разуваясь. – Почему нет? Короче, иди сюда и рассказывай! – требовательно продекларировала моя опекунша. – То есть, мне даже голод утолить с дороги нельзя, ага. Ладно, черт с тобою, все равно ж не отстанешь, – негромко, словно бы только для себя, но достаточно отчетливо пробормотал я, заходя в гостиную. Тетя, хотя уже давно считаю ее скорее старшей сестрой, лениво восседала на диване, теребила одной рукой свои золотые кудри, и одновременно что-то вычитывая на планшетном ПК. Почта значит, ага. Бухаюсь в кресло напротив. – Ну и что тебе твой ненаглядный Рихард пишет? – А-а-а?! – подпрыгнув на месте, выдала Ташка. – Вот как ты узнаешь постоянно? – Не скажу, – отрезал я в ответ. – Ну и не надо, партизан несчастный… А Рихарда недавно перевели с «Бранибории» на «Эрнст Тельман»! Говорит, что тот сейчас у Рюгена болтается, принимает запасы перед походом к берегам Марокко. В составе второго сводного Атлантического флота ООН, – с горящими глазами поведала мне Ната. Мда, хочешь, не хочешь, но если у девушки парень военный моряк, то в кораблях она разбираться хоть немного, да научится. Хм, Тельман, Тельман… точно, это ж «Тирпиц» бывший, если чего не путаю. Забавно, ведь в Атлантической сборной солянке этому линкору светит идти бок о бок со своим заклятым братом-близнецом, ФРГ-шным «Бисмарком»! Они там эфир немецким матом не сильно засрут? А в Вене, значит, напрогнозировали очередной песчаный крио-вал из Сахары. Ох, бедная Испания бедная. Даже если вал разнесут у самого Танжера, народу в Мадриде все равно придется в шубы на пару дней упаковываться. – Любовь на расстоянии, какое жалкое зрелище, – родил я, наконец, комментарий. – Да что ты понимаешь! – вспыхнула моя опекунша, чтобы тут же потухнуть. – И прекращай мне зубы заговаривать. Лучше-ка поведай, как тебе твои новые одноклассницы? Хоспаде… – Тихий ужас. Они там все страшные как абомы. Ноги короткие, кривые, пухлые, да еще и косолапые. Лица жуткие, с узкими поросячьими глазками, так и сквозит в них что-то кровожадное… – А если не сгущать краски? – вставила Ташка. – Все равно не фонтан. Есть, конечно, парочка достойных внимания экземпляров. Но с ногами у них тут и впрямь почти у всех проблемы, – перестав заливать, ответил я. – Бедненький. Ладно, а что сама школа? – Да школа как школа, разве что мне там теперь довольно долго предстоит исполнять роль музейного экспоната. По совокупности причин… Кстати, что в посольстве творится, и фигли ты сегодня так рано? – сменил я тему разговора. Наташа посерела на глазах. – Перманентный дурдом. Треть персонала, как всегда только и делает, что пасьянсы раскладывает да по порносайтам на рабочем месте лазает. Внутреннюю сеть загадили всяким мусором настолько, что за месяц не очистишь. А меня еще между двумя направлениями разрывают: вот тут прям щас наладь, чтоб работало, а потом бегом во-он туда и мигом переведи, что накарябано на каких-то проклятущих бумажках… Домой же рано пришла потому что начальство сжалилось и решило устроить короткий день. Себе в том числе. Число-то помнишь, какое нынче? – 22-е октя… Ох ё-ё-ё! – воскликнул я, схватившись за голову от собственной забывчивости. Совсем с этим переездом спекся. Ведь тридцать один год прошел как… Об этом не принято говорить, но многие, очень многие сегодня вспоминают погибших. Точно таким же октябрьским днем, но в девяносто восьмом году прошлого века, по всей планете начался «Абомов Мор». От слова abomination – мерзость. Именно тогда старый мир, лишь порядком зашатавшийся с «Коллапсом Холодной Войны» рухнул окончательно. Наступил настоящий конец света, иначе и не скажешь. Почти всюду, где жили люди, кроме крупных, достаточно плотно населенных городов стали появляться тысячи аморфных чудовищ. Причем источником напасти являлся собственно человек, а точнее любые его относительно яркие эмоции. Страх, радость, желание, боль – что угодно могло вызывать процесс абомизации: полную потерю разума, изменение плоти и жажду к поглощению, вбиранию внутрь себя всего, что носит хоть отпечаток человеческих чувств. И в первую очередь – нас самих. Единственной защитой, на первое время, оказались значительные скопления людей в одном месте, что создавало некий эмоциональный шум, полностью препятствующий процессу спонтанного формирования новых абомов. Но с другой стороны – этот же шум привлекал к себе других извне. Так что еще в первые несколько дней «Мора» на планете было разрушено всякое транспортное сообщение, а города мира попали в бесконечную осаду. Правда, поголовно и разом сельские жители в чудищ все-таки не обращались, ведь чем больше сильной мерзости скапливается в одном месте, тем труднее возникнуть рядом новой. Но тех людей, что оставались поблизости, это спасало редко. Одного приближения к бесформенной туше, лишь отдаленно напоминающей прямоходящее существо, хватит, чтобы быстро стать ее составной частью. Эмоциональный удар от извращенной энергии лимба почти всегда приводит к мгновенной потере сознания. А это верная смерть. Хотя иногда все же случались чудеса и выжившие рассказывали другим о том, что именно ощущали тогда: квинтэссенция боли и безумия, бьющиеся в агонии хаотичные чувства, из которых буквально состоит любой абом. Но вместе с «Мором», то тут, то там стали появляться люди, оказавшиеся нашим спасением. Эмсайкеры, способные направлять силу своих эмоций, воздействуя с помощью нее на окружающий мир. Их умения были чем-то сродни возможностям мерзости, и не удивительно, если помнить, от кого та берет начало. Пускай максимум, что могут сотворить абсолютное большинство эмсайкеров – псевдошум на несколько сотен метров вокруг себя, по силе как от достаточно крупного поселка. Но даже этого хватит для защиты самолета или корабля от абомизации кого-нибудь находящегося на борту. Вторым шагом в выживании человечества оказался синтез прозия – довольно гадостного по своей сути химического препарата блокирующего эмоции. Нападению мерзости его принятие не помешает, но зато и сам ею не станешь. Наверное, ведь честно говоря, здесь гарантия не стопроцентная. Важно еще то, что неподготовленный человек просто себя не узнает после инъекции, потому как вместе с чувствами пропадает мотивация и исчезают желания. Без железной воли обколовшийся прозием индивид, скорее всего, элементарно сядет на задницу и не будет ничего делать, даже если его прямо сейчас абом жрать соберется. Пока физическую боль не ощутит, сие мигом мозги вправляет. Последнее же открытие, позволившее наладить, наконец, беспрерывные сухопутные пути – магистральные глушители, при включении формирующие узкую чистую зону в эмоциональном фоне, но ценой чудовищного расхода электроэнергии. Подобные устройства стали прокладывать под основными транспортными артериями, чтобы максимально обезопасить их. Сейчас можно смело сказать, что поселения, жмущиеся вплотную к этим дорогам – единственные островки загородной жизни в нашем предельно урбанизованном мире.
…Кровь. Кровь. Кровь. Стоит только чуть надавить пальцами, и мягкая податливая плоть рвется, ломкие кости обращаются месивом из осколков, а пол окрашивается в красный цвет. Цвет истории самого человечества, не заслужившего за свою жизнь ничего иного, кроме морей собственной крови. Ненависть – моя. Крики боли, страха, спешные мольбы о пощаде – ваши. Смешно, как же смешно! Когда еще недавно молили именно вас, что изменилось? Даже сейчас – совершенно ничего. Поменявшись местами, мы переставили слагаемые и только. Сумма все та же – людские смерти. Умрите! И я умру вместе с вами. Уже умер. Только что! Шлеп. Шлеп. Шлеп. Странное, непривычное эхо шагов. Ошметки тел чавкают под ногами. Кончились? Как же так? Ведь казалось что вас так много! Ха-ха-ха, значит просто надо найти новых. Тех, кто достоин смерти. То есть всех. Чем отличаются остальные? Да ничем, у каждого внутри одинаковая грязь. А-ха-ха! И потроха одинаковые, точно…
– ВАШУ!!! В БОГА!!! ДУШУ!!! МАТЬ!!! – прокричал я, подскочив на кровати. Фу-х, очнулся. Нет, это финиш. Давно же мне сия тошнотворная ахинея не снилась. Главная проблема заключается в том, что кошмар – на самом деле не совсем кошмар. Все те сволочные мысли действительно мои. В этот самый момент я думал именно так. И даже сейчас… Сейчас у меня просто есть тормоза. Ожидаемо приоткрылась дверь в комнату. Беззвучно, благо смазана хорошо. – Артур… Опять началось? – участливо спросила Наташа, замотанная в пододеяльник. – Да. И интересно, с чего бы это. – … – многозначительно промолчала она в ответ. – Не бойся сеструха, я может, и хочу убить всех человеков, но НЕ стану пытаться этого делать. Много нас слишком на планете развелось, жизни на всех не хватит, – шуткой с долей шутки успокоил я Ташку. – Сеструха?! Ну и… Ладно, Артур, если что, знаешь к кому идти плакаться. В одиночку с ума не сходи, хорошо? – Да мам, слушаюсь мам, так точно мам! – Оборзел? Рано мне еще мамашей становиться, – уперев руки в бока и надув щеки возмутилась тетя. – До оказии с приездом в страну Ямато одного конкретного осси. И кстати, сообщаю: твоя сестра родила меня в семнадцать лет. А вам, уважаемая Наталья Ярославна, сейчас сколько, напомните, пожалуйста, запамятовал. – Двадцать четыре, мне всего двадцать четыре! – буркнула та и захлопнула дверь. Убежала. Ну и ладно, а теперь баиньки дальше. Надеюсь, на этот раз без сновидений с людской мясорубкой имени одного больного на голову. Не стоит тыкать пальцем. Хм, хорошо я хоть признаю факт собственного сумасшествия, а значит – поддаюсь лечению. В теории…
Понедельник день тяжелый. Но сегодня уже вторник, а моя интуиция, или, может быть паранойя, с самого завтрака почему-то пророчит гадости. Знать бы еще – в чем именно заключающиеся. – Всем здрась, – не слишком громко произнес я, входя в класс 1-2 минут за пятнадцать до звонка. Вот одно из преимуществ японских школ – отсутствие постоянной беготни по кабинетам. Потому как помещение не за учителем закрепляется. Правда на физ-ру, химию, и некоторые другие предметы все равно придется переться черт знает куда, но здесь уже не попишешь, условия нужны особые. И все равно это лучше чем ничего. Хотя, если посмотреть с другой стороны – здоровье учащихся страдает. Двигаются, понимаешь, меньше. О, кое-кто даже кивнул на мое приветствие. А что, нужно было ждать игнор-мода? Никак не в имеющейся ситуации. И еще неизвестно, какой исход сделает школьную жизнь проще. – Сегодня у нас не общемировой траурный день, потому, давай знакомиться! – обратился ко мне парень, сидящий одной партой впереди, как только я умостился на свое место. И тут же добавил, протянув вперед ладонь: – Юдзиро Такеши, надеюсь, мы подружимся! Так, коричневый ежик волос, карие глаза, уверенный взгляд… Вот и имя выяснилось, у того кто спрашивал накануне про японский язык. – Сразу скажу, на счет дружбы – не знаю. Привык расценивать по поговорке: «друг познается в беде». Или хотя бы проверяется временем. Но на приятельские отношения можешь рассчитывать, Юдзиро-сан, – улыбнулся я и ответил на рукопожатие. Тот немного задумался. А пальцы, кстати, весьма крепкие, правда он и сам в этом смысле определенно неплох. Даром, что на пол башки ниже меня. Одновременно рядом негромко хмыкнул еще один одноклассник, черноволосый, с аристократическими чертами и чуть тощий. – Интересная позиция, Волков-сан. Тоже представлюсь, наверное: Эйдзоку Шин, подрабатываю здесь вторым старостой. Первую, Касикоми Мичико, ты, скорее всего еще вчера вычислил. Не обижайся на нее за тот глупый вопрос про культ… – Сам ты глупый, Шин! – выкрикнула из другого конца класса помянутая девочка, и резко отвернулась к стене, скрестив руки на груди. Да так, что ее длинный кофейный хвост сделал полукруг, чтобы садануть свою хозяйку по лицу. В результате та громко ойкнула и стала потирать пострадавший нос. – Да, Касикоми, я знаю, ты мне это по десять раз на дню говоришь, – с едва заметной улыбкой на губах согласился Эйдзоку и продолжил, вновь обращаясь ко мне: – В общем, можешь спрашивать у нас, если что непонятно. – Обязательно, – кивнул я и пожал вторую за сегодняшний день ладонь. После же Шин уселся за парту слева-позади меня. Практически сосед. – Ладно, Волков-сан, ты прав, начнем с приятельских отношений, – прорезался наконец Такеши и спросил: – А чем ваши школы от наших отличаются, расскажешь? – Хм, первейшее различие заключается в том, что в России нет деления на начальные, младшие и старшие учебные заведения. То есть и первоклашки и завтрашние выпускники делят одно здание. Потом – отсутствует постоянная, ежегодная тасовка учащихся между классами. С самого начала тебя определяют в один конкретный, которому присваивается буква, допустим – первый «Б». Поэтому имеются немалые шансы провести все свои одиннадцать учебных лет практически в одном коллективе. Конечно, на деле случаются переводы между классами или школами, отсевы за неуспеваемость, да и еще много чего. Это самое основное, прочее уже мелочи. – Хорошо вам! Нам же ежегодно отношения с одноклассниками по новой налаживать приходится. И надеяться на то, что в следующем году к тебе закинет хоть кого-то из друзей. Хотя последние пару лет именно мне в этом смысле везет, – прокомментировал мой рассказ Юдзиро. – На самом деле я понимаю, чего ваши чиновники от образования добивались. Они хотят, чтобы дети научились налаживать отношения – тут ты верно выразился. Наши же наоборот считают, что в школе должны сформироваться прочные клубки связей, за которые можно будет потом держаться всю жизнь. Два диаметрально разных подхода с противоположными достоинствами и недостатками… Оба работают через задницу! – Значит, вашим гораздо труднее, если через несколько лет учебы придется, например, переехать? – предположил Такеши. – Ага, зачастую так… Вдруг дверь в класс резко, с ударом, распахнулась. А внутрь влетел щуплый пацан, явно на нервах, поспешно закрыл за собой ровно таким же образом как открывал, и громко, чтобы все услышали, прошептал: – Черная принцесса идет! Я видел ее у шкафчиков! Народ тут же оживился, зашушукался. И даже если учитывать, что пришли еще далеко не все, шуму получалось весьма с избытком. Известная, видимо, личность почтит нас скоро своим присутствием. – О ком это он? – присоединился я к генерации звукового фона путем обращения к Юдзиро с вопросом. – Ща увидишь. Эта та, на чью парту ты вчера зарился. Курохигаши Юки. Учится хорошо, хотя без напряга могла бы идеально. На уроки ходит так, самый минимум посещений выбирая. Чтоб не выперли. Остальное время прогуливает. Поговаривают еще, будто она практически хикикомори. Но о Курохигаши вообще мало что известно, друзей нет, со всеми собачится… А вот поклонников у нее, скрытых и явных – легион. Натуральный школьный фан-клуб организовали во славу Курохигаши-сама. – Стоп, хикикомори – те, кто из своего дома месяцами не выходят? – решил уточнить я. – Точно. Ну, эта-то хоть иногда под небо голубое выбирается. Спустя миг дверь в очередной раз открылась, теперь уже без излишне резких движений. Даже аккуратно скорее. И в помещение плавно вошла миниатюрная, метра полтора ростом, чрезвычайно стройная девочка. С длинными, ниже пояса, густыми, иссиня-черными волосами, собранными в два хвоста. Тонкая шея, красивое смугловатое лицо. Золотые глаза, да такие, что, несмотря на свой вполне японский разрез, узкими их назвать язык не поворачивался. Правда, правый полностью скрыт своеобразно подстриженной челкой, но это только загадочности придает, блин! А еще – странное впечатление создаваемое диссонансом мягких черт лица и откровенно высокомерного взгляда. Сегодня же покаюсь Наташке за недавние слова. Здесь водятся богини! – Курохигаши-сама!!! – протянули вдруг хором сразу несколько девчонок. Еще же одна, у которой они околачивались с минуту назад, в этот момент сделала самый эталонный в мире жест типа «рука-лицо». Хоть сейчас в рамочку. Кстати, а ведь именно она была автором вчерашнего вопроса про краску. Как ее там… Хаякава? – Уймитесь, слышать не желаю ваши вопли, – потребовала ледяным голосом прогульщица в ответ на своеобразное приветствие. – Да, Курохигаши-сама!!! – вовсе не снизив децибелы, закивали одноклассницы. – Мазохистки? – скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла Юки, цыкнув зубами. И гордо прошествовала до своего места. Концерт кончился. Или это самый первый акт? Как бы то ни было – я всеми фибрами души хочу добавки!
Первым уроком шла литература. И слава богу ее вела Икиру Хонока, наш классрук, чьи фамилию-имя мне таки удалось запомнить, Довольно молодая еще женщина, весьма добрая, как сложилось начальное мнение. Так что, по совокупности факторов, можно пока не ожидать постоянных вопросов, о каких ни будь японских стишках, которых я знать не знаю.
Вместе со звонком, ознаменовавшим перемену, «спектакль» действительно продолжился. «Актеров» хватало: начиная от просто любопытных, пришедших поглазеть на Курохигаши через дверной проем, до смертников жаждущих обратить на себя ее высокое внимание. Большинство этих несчастных очень быстро теряли всякую уверенность в себе, выслушав едкую отповедь, но гораздо чаще лишь от одного сочащегося презрением взгляда брошенного в свою сторону. Я, тем временем, просто смотрел на происходящие и восхищался. Особо порадовал момент, когда какой-то старшеклассник примчался в класс и попытался лично вручить виновнице переполоха тонкий конверт. Что там находилось внутри – догадаться не трудно. Можно даже позавидовать смелости незадачливого Ромео, но… Обстояло примерно так: – Курохигаши-сан, возьми, пожалуйста! – произнес он, вытянув вперед ладони и склонив голову столь низко насколько вообще возможно. – Зачем мне это? Мужская уборная там дальше по коридору и налево. Можешь использовать по назначению. На парня стало жалко смотреть, вот он высокий, спортивный, с неплохой внешностью, взрослый, наконец, превратился в жалкую тень самого себя и поплелся прочь. Чтобы услышать в след: – Прошу меня простить, возможно, ты не так понял!.. Конечно же, я имела в виду – использовать в качестве платка. Да, слезы вытереть. Кстати, чуть после, немного озадаченный Такеши выдал комментарий, что де раньше «черная принцесса» на переменах всегда сматывалась в неизвестном направлении. А сейчас почему-то сидит в классе. Ну и замечательно, иначе я оказался бы лишен маленькой радости быть свидетелем мастер-класса по троллингу. Причем желания даже мысленно упрекнуть девчонку в чрезмерной жесткости к окружающим у меня не возникало. Она осаживала тех, кто пытался с ней заговорить и только-то. Разумеется, друзей-приятелей Юки с таким подходом точно не обретет. Но это ее право – не лезть в чужую жизнь и требовать от людей, находящихся рядом, того же, по отношению к себе.
По окончанию третьего урока, каллиграфии, будь она не ладна, народ стал потихоньку собираться на физ-ру. Я же решил немного обождать и, подловив Курохигаши у выхода из класса, произнес: – Благодарен за по настоящему интересное зрелище. Ответом послужила некая совершенно неопределенная эмоция, мелькнувшая на лице девочки. Хотя слова и не требовались, ведь мне действительно просто захотелось сказать ей «спасибо». Всего-то. Во время самого занятия, по случаю последних теплых деньков проходящего на улице, пир для ушей сменился угощением для глаз. Слава легкой спортивной форме! Красота существует для того чтобы ей любовались – именно это я и делал, не самым наглым образом, естественно. А то представительницы слабого пола тут нервные, как заметят на себе пристальный мужской взгляд, давай сразу орать: «извращенец!» Утрирую, конечно. Но Юки и покруче вариант отмочить может – уверен. Парни кстати, несколько раз за урок завистливо вздыхали по поводу уже моей формы, физической, вестимо. Мало того что я выше подавляющего большинства своих японских сверстников – ультимативные сто восемьдесят сэ-мэ, так еще и достаточно жилистый. Пускай на родине в этом плане радикально не выделялся. Такеши же, вероятно под впечатлением, почти сразу выдал предложение вступить в школьную команду по софтболу, в которой он сам, как оказалось, состоит. – Юдзиро-сан, первое: я не знаю правил и узнавать их не собираюсь. Второе: делать мне больше нечего, как тратить свое время на местные клубы. Уроки и так считай, в полтретьего заканчиваются. – Да нормально все, просто наши меня бы гарантировано съели, не предложи я тебе присоединиться к команде… И это, вчера же был короткий день, пять уроков, а не шесть, как обычно. Так что прибавь еще час. Ч-чего? – Б…ть! Это все чертова каллиграфия виновата! То есть ее присутствие посреди расписания. Оно спутало мне извилины! – проговорил я сокрушенно. – А-ха-ха, и бумаги ты за урок целую тонну перевел, на пару альбомов бы как есть хватило! – рассмеялся Такеши. – Так «на пару альбомов» или «тонну» определись что ли, – вставил я шпильку в ответ.
В обеденный перерыв феерия порожденная схождением в люд «черной принцессы», как кажется, начала потихоньку затухать. Хотя возможно, школьное население банально решило сосредоточиться скорее на набивании собственных желудков, не знаю… Мой съестной набор, слабо от вчерашнего отличавшийся, повторного вау-эффекта на присутствовавших не произвел. Еще жаль, угрозу на счет консервов пришлось отложить как минимум до следующей недели. Там надо переться в магазинчик для «своих» при посольстве, организованный в частности и ради того чтобы наши от местных харчей случайно не окочурились. Полтора километра протопать, я ж устану! Перекус Курохигаши тоже, кстати, заметно выделялся на фоне уже практически привычных моему глазу коробок с бэнто или всяческих булочек: несколько фруктов да мягкая упаковка смузи. И судя по отсутствию особого интереса со стороны одноклассников – это ее стандартный набор. Убежденная вегетарианка? – Недостаток мяса в рационе тебя погубит, рано или поздно, – произнес негромко я свои мысли вслух, на родном языке, разумеется. – Между прочим, мне все слышно. Кто же сказал тебе, будто я его не ем? А может, просто холодное ненавижу? – донеслось внезапно со стороны окна. Оп-паньки… То что ответ был на японском, всей эпичности открытия не отменяет. Как и глубины моего провала, правда, лучше уж погореть раньше, а не позже, да на чем-то гораздо более серьезном. – Значит, русский знаешь? – уже во весь голос спросил я об очевидном. – Только понимаю. Поэтому не проси меня продемонстрировать пару фраз в подтверждение, юмористкой работать я не нанималась. Короче, придется кое-кому меньше трындеть, рассчитывая на то, что самураи по нашенски не разумеют. Ну и ладно, словно бы я очень часто это делаю. А народ, тем временем, безмолвствует. Челюсти где-то в районе преисподней болтаются, палочки для еды из рук сыплются… Вот узнали вы случайно очередной факт из жизни отдельно-взятого школьного идола, но зачем в ступор такой впадать, ё-моё?
Пятым номером в расписании значилась география, и вел ее малость женоподобный очкастый мужик, одним своим появлением изрядно поднявший настроение большей части девчачьей половины коллектива. И тактично этого не заметивший. Темой же урока стали зоны перманентности да то с чем их едят. Странно вообще, дома сие дело мы проходили на ОБЖ и гораздо раньше, не припомню даже когда именно. Года два назад – минимум. – …объясню, что именно они собой представляют, но надеюсь, хоть в какой-то степени это вам всем уже известно. Определение таково: «Зона перманентности, это некая область пространства, в которой невозможна стандартная защита человека от процесса спонтанной абомизации». То есть, конкретный вид или уровень концентрации эмоционального шума значения не имеют, и только постоянный прием прозия позволяет находиться там некоторое время. Хотя любой эмсайкер А-класса с проявленным нимбом сможет пребывать в зоне перманентности неограниченно долго… Хм, конечно же, пока не рухнет от усталости, – с грустной усмешкой добавил вдруг учитель к начальной части своей речи, а затем продолжил: – Причина появления любой такой области на карте мира довольно проста. Как вы все должны знать, каждый абом обладает видимой невооруженным глазом энергетической оболочкой – «лимбом», который в обычной ситуации превышает размеры собственно псевдосущества. При процессе поглощения объектов, эта оболочка всегда растет вместе с телом, но соотношение разнится в зависимости от силы эмоциональных следов. Поэтому, рано или поздно, лимб всегда схлопывается внутрь абома. Даже уничтожив целый город вместе с его жителями, псевдосущество, прежде всего, значительно сильнее увеличит собственную физическую массу… Лукавите сэнсэй, после такого финта ушами чертов лимб несколько дней будет светить так, как иная звезда не светит! А вот потом да, быстро на спад пойдет, жрать-то мерзости резко станет нечего. – …окажется неспособен укрыть тело, вокруг начнет формироваться постепенно прогрессирующий отрицательный эмоциональный фон. По сути это и есть зарождающаяся зона перманентности. И процесс не обратить вспять, даже если абом будет уничтожен, что лишь только остановит неумолимый рост области. О, вводная часть лекции, кажись, закончилась. – А теперь, кто может назвать самую крупную зону перманентности на территории Японии? – задал нам учитель элементарнейший вопрос. – Фукусима, – нестройно протянул класс хором, даже я присоединился. Блин, да это же самый идиотский случай за все время Мора. Абом сначала подкрепился городком к северу от АЭС Фукусима-1, следом сжевал ее саму, дальше поперся на юг, частями схарчив по дороге еще три немаленьких населенных пункта, и под занавес закусил энергоблоками Фукусимы-2. Засим, никуда топать эта скотина уже была банально не способна, так что там же и оставалась, дней десять. Императорская Армия вроде пыталась что-то делать, хлопушками там закидывать, но тогда везде творилась такая жесть с неразберихой, что казалось будто бы одну неподвижную цель можно и вовсе на будущее оставить. Потому как после первого опыта пальбы стало ясно, что ничем кроме продолжительного и основательного артобстрела из нескольких десятков стволов эту тушу не пронять. Тактическое ЯО же применять они тогда еще не решились. Позже – тем более. Как-то там топливо внутри абома неудачно перебурлило, что в итоге он сам взял да и рванул эдак на сорок килотонн. К сегодняшнему дню – первый и последний в истории атомный взрыв на земле собственно Японских островов. И единственный раз, когда звезды на небе так совпали, чтобы мерзость умудрилась нахимичить внутри себя критическую массу делящегося материала. Словно мало тех съеденных АЭС по всему земному шарику было. Да хоть Чернобыльская у нас. – Эй, а в России большие мертвые пятна есть? – шепотом спросил меня Такеши, слегка повернув голову назад. – Не-а, армия еще на вторые сутки конца света получила разрешение давить отожравшуюся мерзость спецбоеприпасами. Поэтому ни у нас, ни в одной другой стране ЕАНС такого профуканного пространства, как например, вокруг американского Сиэтла нет. Но вот маленьких дыр всюду хвата… – Волков-сан, может, поведаете классу, какие еще крупнейшие в мире зоны перманентности вам известны, помимо Сиэтлской, конечно же? – ехидно прервал мои слова препод. Да подавись! – Южно-Мексиканская; зона Уругвай-Рио; западно-Магрибская; северо-Эфиопская, она же Афарская; Великая центрально-Африканская; южно-Хиджазская; Багдадская; Индонезийская; зона Папуа-Новая Гвинея… М-м-м Бенгальская, и еще центрально-Китайская. А, едва не забыл – Эгирдирская зона. Все остальные значительно меньше перечисленных. – Хорошо, садись. И попросил бы я всех вас, снова попросил бы, не разговаривать с соседями во время уроков, да вот толку, похоже никакого. Так что, пожалуйста, делайте это хотя бы чуточку тише, – нарочито размеренным голосом произнес сэнсэй. Дружное «ха-а-ай!» стало ему ответом. Получается вроде как – «просьба нами услышана и к сведению принята», ну да конечно…
Стоило мне уже окончательно решить, в преддверии последнего урока-то, что утреннее дурное предчувствие являлось всего лишь досадным глюком, как Шин, староста недоделанный, вывалил на мою голову презанятную информацию, причем, когда нам оставалось дойти до нужного кабинета каких-то несколько шагов. – Кстати, Волков-сан, надеюсь, ты в курсе. Физику у нашего класса твой бывший соотечественник препо… Интуиция закрутилась юлой. – А раньше сказать нельзя было?! – перебив Эйдзоку, выпалил я, и тут же приподнял ладони в извиняющем жесте. – Прости, нервы. – …дает. Да ничего, мне не привыкать. Так вот, Песков Демьян, эмигрант, почти сразу после Мора сюда переехал. И он уже давно японский гражданин, – сказав это, Шин выжидающе посмотрел на меня. – То есть, от российского гражданства как минимум тогда же отказался. Надеюсь, он не идейный? – С нами на тему ваших реалий сэнсэй никогда не общался, а любые вопросы о России приводят его в крайне мрачное состояние духа, Так что… – красноречиво замолчал Эйдзоку. – Идейный, точно, гадом буду, идейный, – сделал свой финальный вывод я. Который вскоре полностью подтвердился. Нет, учитель ко мне во время занятия не докапывался, а вел его он просто выше всяких похвал. Интересно, живо, с многочисленными аналогиями, Песков умел рассказывать о предмете таким языком, чтобы все ученики, не исключая даже всего из себя настороженного меня, слушали безотрывно. Но практически вслед за звонком… – Артур Константинович, мы могли бы с вами побеседовать? Вопрос: чего ждать от чуть сгорбившегося мужичка лет шестидесяти на вид, практически седого, да еще и обладателя бородки а-ля Троцкий? Ответ: хрен его знает! – Да, конечно, Демьян?.. – Максимович, Демьян Максимович, – исправил учитель одно мое затруднение. Самое мизерное из них. – Так о чем вы хотели поговорить, Демьян Максимович? – спросил я немного задумавшегося физика. – Да вот… Просто хочется узнать из первых уст, как дела на родине обстоят. Не то чтобы в Токио было мало наших, но вы еще молоды и… – он замялся. – Пропаганда, кажется, не сильно вас задела. В Культе ведь не состоите, верно? Интересно, что именно он хочет услышать? В Народной России страшно, людей прямо на улице стреляют за скабрезные анекдоты о Рюрике, Иване Грозном, Петре Великом, Ленине, Сталине, Маленкове, Снегиреве, Соколовской, и обо всех прочих, неупомянутых «Отцах Народа». Цены на продукты сумасшедшие, население с голоду пухнет, корпоративизм фашистского толка цветет и пахнет… Нафиг негативные мысли, валите из моей башки. – Действительно, не культист. Слухами земля полнится. И знаете, мои сверстники к телевизору все больше равнодушны, нас интернет гораздо сильнее занимает. А там не то, что засилья пропаганды не наблюдается, скорее даже наоборот, сплошная грязь, льющаяся потоками со всех сторон. – Где всегда отыщутся и рациональные зерна. Разве обширное многообразие мнений это плохо? – поинтересовался Песков с легким прищуром. – Порою хочется оторвать некоторым гражданам пальцы за то, как конкретно они свое мнение выражают, – высказался я, сложив руки на груди. – Ну, в подобные крайности лучше не впадать… Может, о самой нынешней российской действительности что-то поведаете? Суть, какой вы ее видите. А попроще задачку дать нельзя? – Обычная жизнь, не хуже и не лучше, чем у других, мне так кажется. Страна не гниет, это точно. Рая на земле сейчас нигде нет, да и не было никогда, – сформулировал я ответ, спустя полминуты раздумий. – Вот значит, как. Э-эх, а ведь могли нечто близкое к раю создать, да взяли и променяли мечту на голую материальность, по милости предателя Снегирева. С откровенно коричневым суррогатом Культа в подарок, – голосом полным сожаления прокомментировал мои слова Песков. – Не для того Ленин советское государство строил, ох не для того… Оборзел, с нацистами нас сравнивать? Ладно еще, когда об этом иностранцы твердят, со своей колокольни… Мне же сейчас башню к чертям с нарезки сорвет! – Выходит вы, Демьян Максимович, убежденный коммунист? А есть ли прок от этой обанкротившейся идеологии, яростно насаждая которую по всему миру, мы растеряли практически всех союзников, едва удержав один Варшавский блок, да и тот, не без помощи вендо-германцев? Надорвали свою экономику, чуть не довели Советский Союз до краха и окончательного разрушения. Как по мне, первый верховный свой Мавзолей вполне заслужил, ограничив дело полураспадом с переформатированием страны. И за то, что вынес коммунизм на свалку истории, исхитрившись сохранить большую часть его достижений, Снегиреву тоже отдельное спасибо, – тут сделав короткую паузу на вдох-выдох, я подытожил мысль: – Совсем не хотелось бы мне родиться в огрызке некогда великой державы, размером примерно так с Московское Княжество. Абомов Мор добил бы его окончательно. Учитель вдруг нервно дернулся. – Мы практически одержали победу в холодной войне Артур! О чем ты говоришь?! Я сам был свидетелем приближения триумфа, триумфа который отняло у нас предательство партийной верхушки! – Просто у этой самой верхушки вовремя появились мозги, и чья-то умная голова успела придумать, как можно спасти положение. Американцы же – они всю дорогу вместе с нами старательно изображали схватку кита со слоном в посудной лавке. За что и огребли вместе с коллапсом. Вот только заслуги политики СССР в этом нет. – Люди не сверхсущества, чтобы обойтись на своем пути без ошибок. Кои всего лишь нужно исправить, приложив некоторые усилия, а не ломать всю идею на корню, голословно утверждая, будто она вообще не работает. Ведь сам по себе коммунизм никогда ошибкой не был! – со сталью в интонациях ответил физик, присев в свое кресло рядом с доской. – Правильно, Демьян Максимович, не был, – он удивленно поднял взгляд. – Добрая, направленная на достижение чистого человеческого счастья идеология, которая могла дать нам ориентир на сотни лет вперед. И мы сами, собственными руками, начиная с восемнадцатого года прошлого века, рвали мечту в кровавые клочья. Поздно реанимировать труп. Пускай это делает кто-то другой, может у Боливарских Республик что и получится, даже рад за них буду. – Получится, наш опыт даром никогда не пройдет, – встрепенувшись, кивнул эмигрант. – Еще добавьте слова про упавшее, но поднятое знамя революции. И почему же вы тогда живете здесь, а не где-нибудь в Сантьяго? – я жестом остановил учителя, раскрывшего было рот, – Риторический вопрос. Не желаю больше дискутировать на эту тему. До свиданья, Демьян Максимович. М-да, повезло еще, что в политических спорах он не такой зубр как в своем предмете. Иначе закопал бы. Но настроение мое так и так испортить сумел основательно. Вот же блин гадство!
Тем временем, в соседнем пустующем кабинете, навострив уши и прислонившись к стене, застыла Курохигаши Юки. Хотя, вопреки ее надежде, интересного в подслушанном разговоре оказалось до обидного мало. Потому, дождавшись пока утихнет звук удаляющихся прочь шагов, девушка не спеша покинула класс и пошла к лестнице сама. Спустившись на два этажа, в холл, она ненадолго задержалась у шкафчика со сменной обувью, а потом вышла на улицу. И с легким нетерпением в душе направилась прочь с территории школы. Чтобы сделав только первый шаг за ворота, почувствовать недолгую прерывистую вибрацию в своей сумке. Дальше беспроводная сеть уже не глушилась. Усмехнувшись чему-то, Юки взяла направление на ближайшую уютную парковую зону, в нескольких сотнях метров отсюда. Найдя там пустующую скамейку, в тени деревьев, она достала чехол с компьютерным планшетом и, развернув его, с жадностью в глазах кинулась проверять новые сообщения. Одно из них, написанное на английском, выделалось особенно: работа.
От: WorldCitizen Для: BlackGlance
Приветствую, Взгляд! Меня приятно удивили скорость и качество исполнения предыдущего заказа, так что… Предлагаю тебе взяться за еще один. Внутренний отдел расследований пятого комитета ООН заинтересовался особенностями контракта, два с половиной года назад заключенного седьмым комитетом, с вашим министерством флота. На строительство тяжелого крейсера проекта UCG-UN-1 «Мирмидонец» верфями Йокогамы, с перспективой дальнейшей серии, если результат устроит ООН. Контракт почти на 250 миллиардов йен, между прочим. Настораживает там странная мелочь… Орудия главного калибра, девять рельсотронов, изначально должны были быть закуплены в САФР, несмотря на наличие гораздо более дешевого и качественного аналога: японских «тип 123», производства морского арсенала в Куре. И запрещенных к экспорту, вашим же минфлота, мол, самим не хватает. Но внезапно, по неизвестным причинам для ООН было сделано исключение. Только вот итоговую смету это практически не изменило, пушки, как стоили 79 миллиардов йен, так и стоят. Не то чтобы пятый и седьмой комитеты подобное сильно волновало, но знать, где собака порылась – страх, как хочется. Потому что даже с превышением сравнительно вменяемых экспортных накруток полный набор «тип 123», обошелся бы максимум в 50 с гаком миллиардов, причем включая установку! На данный момент, мы с трудом смогли выяснить, что лишние деньги намереваются пустить на модернизацию производственных линий под рельсотроны, но почему-то частями и с фактической задержкой в три года. Получается, средства будут некоторое время крутиться неизвестно где, это ясно как белый день. В общем… Узнай все что сможешь, любая новая информация будет оценена по достоинству.
Закончив с прочтением письма, Курохигаши откинулась на спинку скамейки, широко улыбнулась, сверкнув белоснежными зубками, и произнесла негромко: – Интересно! А затем написала ответное сообщение, состоящее из единственного слова: «Берусь».
Здравствуй школа, здравствуй новый день. Снова. И вопрос на засыпку: будет ли он так же бездарно угроблен, как и предыдущий? Вот чем я занимался вчера, домой притащившись? Слушал музыку, листал книжку подвида «несусветная фантастическая чушь», включил онлайновую игрушку, чтобы тупо глядеть в экран минут пять… И тут же выключил, ибо остохренело. Да, еще уроки поделал, вот. Жуть, какая конструктивная, созидательная деятельность. А душа требует чего-то эдакого… Ну, или зверски убить кого, но это нормально, привык уже. Ладно, в сторону брюзжание. И дверку сию, тоже в сторону. – Всем здрась, – сказал я, переступив порог класса. – И тебе того же, – развалившись на парте буркнул Такеши, сопровожденный еще несколькими приветствиями. – Чего такой грустный? Смотрю, сегодня вас приунывших вообще много, – спросил я, приземлившись на свой стул. – Так последний нормальный день перед проклятой экзаменационной неделей. Завтра! Уже завтра мы все будем дружно выть, в ничтожных попытках набрать жалкие баллы… – Ну, скажем не все, – прервал я причитания Юдзиро. – На мои результаты внимания обращать пока не станут, так как перевелся в Фудзисаву только что, и подготовиться не имел возможности. Могу вообще хоть пустые листы сдавать. – Фа-а-артит же тебе Волков-сан… – Такеши, радуйся, пока есть возможность, – вставил реплику Шин, – вот возьмут и примут ту реформу образования, что уже третий десяток лет через парламент пройти не может. Тогда ты сразу себе харакири делать пойдешь. Эх, жесткий, наверное, документик, вон даже Касикоми, околачивающаяся рядом, при его упоминании отчетливо вздрогнула. – А что конкретно реформировать собираются? – решил поинтересоваться я. Точно, опять дернулась и в придачу чуть очки не уронила. – М-м, окончательный ввод полных систем тестирования, вместо частичных, как сейчас. Еще общее увеличение нагрузки и расширение списка предметов, по которым будут проводиться экзамены. Ныне четырнадцать, а будет под двадцать. Плюс проведение дополнительных, в середине первого и второго триместров. А чтобы втиснуть процесс в одну неделю, они предлагают отменять на это время всякую клубную деятельность. Ну как, прониклись? – зловеще подытожил Шин. Круто. Остается пожелать сему инфернальному законопрожекту пропылиться в ихнем парламенте еще минимум столько же. Пока в труху не превратится. – УИ-И-И-И-И!!! – завизжали вдруг разом несколько девочек сбившиеся в кучку на другом конце класса. – С этими-то что случилось? – удивленно спросил я в пустоту, не рассчитывая особо на ответ. Дала его, внезапно, дерганая первая староста. – Они там на новые фотки Асгейрсона Фроста наглядеться не могут, разве что их не облизывают, – с отчетливой брезгливостью в голосе сообщила Мичико. – Потому как лобызать экран планшетника – уже попахивает извращением... Видите ли, их любимый бисёнен зачем-то в Токио прилетел. – Фрост, один из пяти ООН-овских носителей атрибута? Швед вроде? – видимо пожелал уточнить для себя Юдзиро. – Точно, – коротко кивнув, подтвердил я. – Э-эх, носители, элита мира! Хотелось бы мне войти в их число. Стать непобедимым воином, способным в одиночку порвать сильнейшего абома и даже достойно выступить против любой крио-фиговины. Слава, деньги, внимание девушек… – Приправленное психическими расстройствами, – вставил я дополнительный пункт в список мечтаний Такеши. – Не забывай, любой эмсайкер А-класса имеет некоторые проблемы с головой, той или иной степени тяжести. Аксиома! – Подумаешь, это и потерпеть можно, – отмахнулся парень. Ну-ну, рад за тебя, если оно действительно так. – Верно, тараканы, всякие нужны, тараканы всякие важны! Тогда как тебе следующее утверждение: атрибуты необходимы странам мира вовсе не для того чтобы абомов давить или крио-штормы на молекулы разбирать. С подобными задачами и обычные армии справятся. Радикально превзойти другие государства на поле боя – вот для чего требуются атрибуты и их носители. Готов когда-нибудь начать убивать людей тысячами? И не факт, что только тех, которые одеты в военную форму. – Волков-сан… – начал было с резко погрустневшим лицом Юдзиро. И оказался беспардонно перебит неожиданным ревом Курохигаши: – А-А-А-А-Р-Г-Х!!! Не могу больше слышать это: «Ворков-сан», «Ворков-сан», «Ворков-сан»… «Оками», так его фамилия на японский переводится! «Оками»! Как тебе самому еще не надоело? – Признаться, уставать начал, но стоически терпел, – ошеломленно согласился я в ответ. А следом класс сотряс очередной вопль со стороны фанаток Фроста. Бодрое начало дня, ничего не скажешь.
Ничто не предвещало беды, когда со звонком в кабинет вошла наш классрук. Подвоха от этой женщины с медными глазами и пучком рыжих волос вообще никто не ждал. И зря, ведь не с бухты-барахты обладательниц похожих внешних данных ведьмами когда-то клеймили. Кого волнует, что Икиру-сэнсэй выступила всего лишь вестником катастрофы? Кто принес дурную новость – тому и голову рубить… – Ребята, прежде чем мы начнем урок, школьный совет объявит по громкой связи об одном своем решении, прошу послушать внимательно, – сообщила учительница ничего пока не подозревающим нам. И спустя секунд сорок динамик над доской ожил, зашуршал, да выдал переливистую трель, сменившуюся девичьим голосом с заметными властными нотками: – Ученикам старшей школы Фудзисавы! Говорит президент школьного совета Аоки Дзёшико, доброе утро, и довожу до вашего сведения, что вчера вечером, 23-го октября, после долгих прений, советом было принято постановление о внесении изменений в свод школьных правил, в отношении положений, касающихся работы клубов. Суть нововведений заключается в следующем: cразу по окончании экзаменационной недели, начиная с 1-го числа ноября месяца, участие в клубной деятельности становится обязательным для всех учащихся. Надеюсь на ваше понимание. Несколько мгновений гробовой тишины… Следом за коими гром негодования, в едином порыве около полутысячи глоток, вынудил стены четырехэтажного здания дрожать, а все до единого окна угрожающе затрещали. – Б…ть, это пи…ц! Да какой узколобый имбецил вообще придумал такую феерическую дурь – давать в кривые грабли тупых школяров хоть какую-то власть?!! – под занавес возмущенно выкрикнул я на русском, то есть скорее сам для себя.
– Вол… Оками-сан, значит, у вас вообще нет ничего похожего на наши школьные советы? – спросил меня на перемене Шин, когда я буркнул, что дома подобный произвол элементарно невозможен. – Нет у нас такой глупости. Хочешь узнать, что попытались бы провернуть в первую очередь ученики русской школы, получи они хоть толику тех возможностей, что имеет местный президент? Сам учебный процесс отменить к чертям! И гарантирую – у них бы получилось. Эх, хихикают вот Юдзиро с Эйдзоку, мне же почему-то не до смеха… – Может, теперь уж согласишься к нам в команду вступить? – пощупал почву Такеши. – А меня почему не приглашаешь? Тоже ведь в клубах никаких не состою, – с ухмылкой поинтересовался Шин. – Да хилый ты слишком! – Придется как-то выкручиваться, на самом деле. Но нет, ваш софтбол совсем, категорически не интересует. Возмож… Очередной перезвон богомерзкого динамика прервал мою мысль. – Кхм-кхм, старшая Фудзисава, снова говорит Аоки Дзёшико. Просто хочу предупредить всех тех, кого уже успела посетить гениальная мысль о фиктивном кружке для любителей ничего не делать. Совет не допустит формирования клубов-пустышек! Каждая новая заявка будет тщательно рассматриваться, так что можете не пытаться нас обмануть. На этом все. Сволочи, со всех сторон красными флажками обложили! – Не понимаю, и как она переизбираться после такого собирается? – ошеломленно поинтересовался Юдзиро. – Да легко, клубной деятельностью не заняты всего около четверти учащихся. Так что голосов ей хватит. Альтернативы-то на горизонте не видно, – покачав головой, ответил староста. – Значит, либо искать уже существующий и не слишком геморройный вариант, что малореально, с учетом грядущей конкуренции, либо организовывать свой, всамделишный кружок. Финиш, господа, – подытожил я. – Когда придумаешь что-то толковое, можешь на меня рассчитывать. Обязанности старосты и так более чем достаточно времени убивают, – высказался Шин. Хм, в действительности одна идейка имеется. Но на эту тему надо еще подумать… О!? Глянул я в сторону Курохигаши – узрел такое неподдельное выражение растерянности вкупе с первобытным ужасом, что самому неуютно стало. Искренне захотелось подойти, погладить по голове, как-то ободрить. Ну да, и конечности недосчитаться в процессе! Нафиг.
Конец учебного дня преподнес очередной сюрприз. Вообще надеялся – минует чаша сия, ан нет. Да, и не стоило, наверное, так резко дверку шкафчика дергать. Запомню на будущее. М-м-м… одиннадцать, двенадцать… целая чертова дюжина конвертиков! Преимущественно в розовых тонах, с высокохудожественным изображением сердечек. Духами жутко воняют, полминуты не прошло, а у меня уже голова разболелась. – Вот оно, бремя популярности, – прокомментировал Шин, высунувшийся из-за моего плеча. – Слушай, не знаешь, вон та пара девчонок, что у дальней стены мнется, они из какого клуба? – полушепотом спросил я, потихоньку собирая послания в стопку. – Да из журналистского, вроде, – ответил староста, задумчиво обхватив пальцами подбородок. – Замечательно, как и предполагал. Пошли, до заднего двора школы сходим. – Э, зачем? – непонимающе удивился Эйдзоку. – Свидетелем будешь, ну или проводником, если заблужусь.
Но услуга анти-Сусанина не пригодилась, искомое место быстро нашлось. И замеченные девочки, сие немаловажно – перлись за нами, удерживая почтительную дистанцию. Последняя же удача состояла в том, что здесь как раз суетились несколько учеников занятых уборкой территории. Разбираться долго не придется, в худшем случае у них поинтересуюсь, если непонятно будет. Хотя все должно быть просто… – Э-э-э, Оками… сан? А что ты делаешь? – задал Шин вопрос осторожно. – Лоток открываю. Умно, зашита от дурака есть! Руку внутрь не засунешь. – А зачем ты его открываешь? – продолжил допытываться одноклассник. – Как зачем? Лучше скажи, куда теперь жать, чтоб заработало? – НО ЭТО ЖЕ МУСОРОСЖЕГАТЕЛЬ?!! – Знаю, спасибо, – прикрыв пострадавшее ухо, кивнул я. Кажется, Шин сейчас от недоумения ремень свой сгрызет. Ладно, пофиг. Кладем, задвигаем… Красная кнопка, наверное. Тырк! Ух-ты, газовый. – У-А-А-А-А-А!!! – завизжала одна из журналисток ломанувшись вперед. – ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО СДЕЛАЛ?!! Не добежала – на землю осела. Стоп, получается только что и ее письмецо золой обратилось, иначе, откуда столько эмоций? Хе-хе, замечательно, теперь разгромная характеристика за авторством школьных борзописцев мне обеспечена. – Ты зверь, Оками. Знаешь, сколько парней мечтало бы оказаться на твоем месте? И ты только что, походя, сжег наши мечты, – откомментировал полумертвым голосом Эйдзоку. – Спасибо капитан очевидность! Зато теперь точно больше не увижу такого мусора рядом со своей сменкой. И вообще, это мы должны бегать за девушками, а не наоборот. Тьфу…
В огромном сухом доке судостроительного завода день за днем постепенно оживал грозный боевой корабль. Двадцать тысяч тонн водоизмещения, три башни главного калибра, широкая номенклатура ракетного вооружения, большая полетная палуба и ангар, предназначенный не только для вертолетов, но и под базирование атрибута. Причем последний на «Мирмидонце» уже присутствовал – временно. – Значит вот оно какое, ваше «Копье», господин Асгейрсон, – произнес подтянутый чуть седой мужчина в светло-серой военной форме. Он обращался к высокому европейцу, блондину с голубыми глазами, лет семнадцати на вид. – Я попросил бы не прикасаться к нему, – с легкой угрозой в голосе предупредил тот. – О, прошу прощения, – японец мгновенно одернул от металла ладонь, чтобы тут же подать ее для рукопожатия. – Полковник Нода Горо, «Хейва то Ханъэ Секьюрити», мы отвечаем за охрану верфи. Фрост же опустил вниз презрительный взгляд, и демонстративно сложил свои руки на груди. – Частная военная компания? – осведомился эмсайкер, не меняя позы. – Ну, можно конечно и так сказать, – согласился японец, стараясь удержать на лице вежливую улыбку. – Позвольте узнать, почему вы решили привезти свое оружие именно сюда? Крейсер же еще не достроен. – Зато ангар практически укомплектован. И пока я нахожусь в Токио – это самое лучшее место для «Копья» и команды техников. – Но они могут помешать проведению работ… – Главный инженер уже дал согласие, – перебил полковника швед. – Тогда нам следует уточнить некоторые моменты, все же режимны… – «Мирмидонец» – собственность ООН, и МЫ сейчас здесь дома. Если ВАМ хочется что-то уточнять, обращайтесь к сержанту Максвеллу из группы сопровождения. А у меня сейчас тренировочный вылет. Словно в подтверждение этих слов зафырчал автотягач, сдвигая с места транспортную платформу с деактивированным атрибутом, и неторопливо потянул ее из ангара. Следом шагал Асгейрсон. На полетной палубе он подошел к своему оружию, дотронулся до корпуса, прошептав что-то, а потом ловко забрался в раскрытую грудную часть. Изнутри кабина была немногим более двух метров высоты и имела овальную форму. Там носитель зафиксировал себя при помощи управляющего устройства, точно повторяющего любые движения человеческого тела. Уместившись, и подергав вхолостую рычаги, Фрост ненадолго расслабился… А через секунду на несколько сантиметров вокруг парня вспыхнул холодный небесно-голубой факел нимба, с наибольшей концентрацией около головы. Атрибут же начал постепенно преображаться. Изначально походивший больше на оплетенный тысячами трубок стальной скелет, сейчас он вдруг стал обрастать мышечной тканью, что буквально соткана из осязаемого света. Позже в несколько скачков увеличился нимб, покрыв собою «Копье» целиком. И тогда эмсайкер распрямил его в полный рост. Двенадцатиметровая антропоморфная фигура, длинные ноги, на поясе «юбка» из четырех подвижных реактивных двигателей, дополнительные пары которых прикреплены к голеням и наплечникам, а так же несколько аэродинамических поверхностей. Все это «заковано» в мерцающий доспех энергетических щитов. Носитель не пилот. Он – сердце машины, являющейся по сути лишь формой, в которую вливается фантастическая мощь нимба, без проводника просто растрачиваемая впустую. Сила способная повергать дивизии, и сминать целые армии, самое страшное оружие в арсенале человечества, после ядерного, разумеется… Атрибут. Фрост пригнулся, и с безумным импульсом оттолкнувшись от палубы, подбросил себя на добрую сотню метров ввысь. Тут же заработали в полную мощность двигатели, засасывающие кубометры воздуха, мгновенно разогреваемого до полутора тысяч градусов. Учитывая мизерный для таких размеров летательного аппарата вес, около восемнадцати тонн, тяговооруженность больше восьми единиц давала совершенно недостижимые возможности в плане набора скорости и высоты. Проблему могли бы создать чудовищные перегрузки, но они нивелировались до приемлемых величин с помощью все того же нимба. Внезапно эмсайкер швырнул «Копье» вниз, к воде. Перед самым ударом он повернул сопла, вызвав огромный столб брызг с облаком пара, и сразу разорвав его в клочья, кинулся по Токийскому заливу на север.
Сижу на скамейке у набережной, жую хот-дог, видами любуюсь… Красиво летает, чертяка! Даже уследить сложно, спасибо цвету. И скоростям, на которых делаются все эти невозможные кульбиты. Две-три звуковых, вероятно. Любой сверхсовременный истребитель от такого на части развалится, хотя пилот раньше сдохнет, кровавым куском сплющенного мяса обратившись. Не зря, в общем, решил я спонтанно до парка Касаи прокатиться. Может еще на колесо обозрения сходить... – Эй, это мука на голове? – послышалось со спины. Обернулся, увидел короткометражную девочку в потертых джинсах. На глаз лет четырнадцать, растрепано ядрено-рыжая, похоже полукровка, левой рукой прижимает к груди жутковатый штопанный-перештопанный плюшевый кругляш. А указательным пальцем правой в меня тыкает. – На себя посмотри. Ведро красной краски с макушкой встретилось? – Нет, дурак, это папа! Папа дал! – смешно надув губки сообщило недоразумение. – Ага, свои волосы сбрил, тебе приклеил, какой хороший папа… – пробурчал я и, развернувшись, двинулся куда собирался. – Не клеил! Выросли! – опровергла побежавшая следом девочка. – Скажи, ну почему они белые… серые, такие, а? – Потому что гладиолус! – огрызнулся в ответ. – Где, где? – бодро завертела она головой. В п…е, на верхней полке! Упоротая, как есть упоротая! – Седой я! довольна? – А почему, ты же не старый... – У молодых тоже бывает, редко, но бывает. – Грустно, – с соответствующими интонациями прокомментировала попутчица. Топаем потихоньку… – И на кой ляд ты за мной прешься? – решил-таки я поинтересоваться минуту спустя. – Нет, не за тобой, – она ткнула пальцем в сторону колеса обозрения. – Туда! О, хорошо, а то уже, было, испугаться успел.
Да и правильно испугался. Вот какого хрена мы теперь сидим в одной кабинке?!! – Кто ж ты такая, чудо лохматое? – Синьхон! Синьхон О’Каин! – широко улыбнувшись ответила девочка и вытянула вперед руки со своей странной игрушкой. – А это Сида! Жуть, абомчик и то краше эдакой сиды будет. Кстати, имя у рыжей определенно китайское, фамилия же вроде ирландская. Занятно, действительно полукровка. – Артур Волков, – представился сам и отвернулся к окну. Хм, неутомимый Атрибут, смотрю, все выделывается... – Немайн красивее. Немайн красный, – вдруг пробормотала тихо себе под нос моя визави, глянув ровно в туже сторону. О чем речь? А неважно, пойди пойми, что у нее там в башке творится.
Колесо совершило полный круг. И внизу, как оказалось, нас уже ждали. Пара здоровенных детин в строгих темных костюмах. Неопределенная внешность, никаких эмоций на лицах – типичнейшие телохранители. – О’Каин-сама, вы опять убежали, – сказал утвердительно ближайший из них. – Ха-а-ай Хаттори-сан! – протянула девчонка, сделала несколько шагов вперед, и на миг оглянулась, помахав мне рукой. – Пока Артур! – Тебе тоже пока, Синьхон. Очень надеюсь, эти мужики больше ее не потеряют. Она представляет нешуточную опасность для окружающих, я не я буду. Прямо-таки пятой точкой чую!
К субботе моя заявка была практически готова. Осталось найти четверых добровольцев и куратора из числа учителей. Ну да, и пройти потом утверждение советом. А вот в предыдущие два дня ничего заметно интересного не произошло. Экзамены вульгарис, в перерыве между ними беготня – требовалось узнать, как именно вообще клуб на ровном месте обстряпывается, бланк пустой получить… Правда, в пятницу по школе впервые разнеслось зловещее прозвище «Моэте Кокоро». Отныне я получается «Сжигающий Сердца» или «Пылающее Сердце». Дополнительный вариант перевода – «Изжога». Могли и похуже что сочинить. – Заявка на регистрацию кружка? – спросил Юдзиро, повернувшись к моей парте. – Дай-ка гляну… «Аналитический Клуб. Направление деятельности: всестороннее развитие у участников политической сознательности, глубокого понимания эволюций социума, формирование четкой жизненной позиции, умения разбираться в причинах и следствиях изменений происходящих с обществом…» Слушай, вполне серьезно ведь выглядит! – вынес он вердикт. Эх, хорошо бы чтоб те сволочи аналогично решили. – Выглядит, как оно и задумывалось. В реальности же за таким фасадом можно спокойно чаи гонять. Главное отыскать двух придурков, которые в это время будут дружно разводить между собой полит-срач… Или придется иногда для проформы проводить беседы на тему: «какое дальновидное у Японии правительство и сколь хорошо оно о нас заботится!» Вот и все, – пояснил я, откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза. – Дай сюда, – разнеслось сбоку внезапно, заставив меня дернуться. Курохигаши?! – Тебе-то заче… – начал было, уставившись на девушку, внимательно читающую текст заявки. – Держи, мне подходит, – ответила она через несколько секунд, протягивая бумажку обратно. С подписью. – Уверена? – легко усмехнулся я. – Более чем. Ничего лучше уже не найду, – кивнула Юки и пошла назад к своему месту. Граждане одноклассники, челюсти того-этого… назад вставьте, во. – Похоже, Оками, у твоего еще не родившегося клуба только что появился маскот. Тоже запишусь, пожалуй, – сказал Эйдзоку, подойдя ко мне. Хм, а почему это вторая староста из-за его спины делает зело ошарашенно-круглые глаза? – И… И я… – крепко сжав кулаки начала она вдруг нерешительно. – И я запишусь! – весьма твердо закончив. – Касикоми? – удивленно обернулся Шин. – Но ты же в литературном клубе состоишь? – Н-на-на-адоело мне, все равно собиралась бросить… – огорошила парня Мичико, и повторила свой коронный номер «удар хвостом по лицу с разворота». – Ай-а-та-та… – Неплохой почин, четверо есть. Где взять пятого? – подытожил я урожай подписей. Тут с предложением выступил Юдзиро. – Знаешь, Оками-сан, есть у меня один знакомый из параллельного, Кенсаку Сёмэй. Он давно в поиске кружка примерно такой направленности, но… С прибабахом он немного если честно. Хочешь, могу его найти, в обеденный перерыв. – Давай, хуже точно не будет.
А чисто внешне, кажется вменяемый. Невысокий, с короткими темно серыми волосами. Лицо умное, хотя может, это все очки впечатление создают? Узкие, в тонкой серебристой оправе. – Кенсаку Сёмэй, приятно познакомиться, Волков-сан! – заявил он, чуть поклонившись, и протянул мне руку. Надо же, не исковеркал. Хвала логопедам, или кто там язык выпрямлял. – Взаимно, – я ответил на рукопожатие. – Ну как, присоединишься? – Вероятно. Сперва хочу узнать, твой клуб чисто фанерный? Или все-таки не совсем? – Ближе ко второму, большое спасибо школьному совету. Но это, естественно, еще и от участников зависит, – пояснил я, перед тем немного посмеявшись над ввернутым определением. – Замечательно! Надеюсь, среди вас смогу найти наконец-то единомышленников! А вот энтузиазм слегка нездоровый… – Хм, описание из моей заявки должно звучать довольно расплывчато. Можешь уточнить, что конкретно тебя интересует? – Ну как же! – Сёмэй прижал два пальца к перемычке очков и резко перешел на полушепот. – Золотой миллиард. Американские промышленники мечтающее развязать новую холодную войну. ООН, навязывающая странам мировое правительство. Абомы, выведенные в советских военных лабораториях. Культ зомбирующий людей бывшего восточного блока… А прости, не хотел обидеть! Еще Иран жаждущий построить шиитский халифат планетарного масштаба, правда на фоне прочего он не котируется… – Кенсаку-сан, ты про жидомасонский заговор забыл, – добавил я, с трудом удержав морду кирпичом. – Чертовски верно! – одобрительно потряс парень кулаком у своего носа. Наблюдаю две, нет три лицо-ладони! Шин, Такеши, Юки, мысленно я с вами. – Оками, записывай его, в каждом кружке должен быть свой ненормальный, – высказалась хихикающая черновласка. Сёмэй посмотрел в ее сторону, сглотнул. – Эм, Волков-сан, а что, Курохигаши-са… – он запнулся и побледнел. – Курохигаши-сама тоже с вами? – Верно. – Й-йес! – Кенсаку слегка подпрыгнул на месте, схватил у меня бланк, моментом там расписался, и приговаривая: – Круто, круто, круто! – пулей вылетел из класса.
Проблема с куратором была решена неожиданно. Им у нас согласился стать Песков. Хотя замахивались вообще-то на географа, но похоже, эта ловеласистая сволочь всех учеников посылает. Что же касается физика – просто его почему-то раньше никто приглашать не додумывался. А так свободных учителей наблюдается дефицит. Главное чтоб потом «соотечественник» со своими мыслями к нам рьяно не лез. Теперь вот, по окончании уроков притащились в комнату школьного совета, всей толпой плюс Юдзиро – за компанию. Момент истины! Само помещение выглядело… колоритно. Доска с тьмой бумажек удерживаемых магнитиками, куча всевозможных расписаний, гора коробок в углу, и покров из макулатуры на полу. Вишенкой для тортика подрабатывает восседающая на столе в позе лотоса школьница, с карандашом, зажатым в зубах. Красивая, русоволосая с яркими серыми глазами. Больше никого тут не обнаружилось. – Стучаться надо, между прочим… А, Моэте Кокоро-сан, хи-хи, – засмеялась обитательница комнаты прикрыв рот ладошкой. – Зачем пришли? – Это президент, – прошептал мне на ухо Такеши. Вовремя, гадость ляпнуть не позволил. – Вот, заявка на регистрацию клуба, – ответил я девушке и подал бланк. – Хм-м… Аналитический… М-м… Хо-о? – Дзёшико в процессе чтения нечленораздельных звуков издавала много. – Что ж, ор-р-ригинально. Где у меня… А! И едва не навернулась со стола, рыская вокруг себя. Потом нащупала-таки некую печать, под попой практически, долбанула ею по многострадальной бумажке, да вернула заявку мне. Пять иероглифов. Э, почему «Отказать»? Стоп! Немного поморгал… «Утвердить». Фух, почудилось, три последние закорючки и там и там одинаковые. – Благодарю, Аоки-сан. А что с помещением для кружка? И фигли большинство присутствующих на меня так странно уставились? Окромя самой президентши и ухмыльнувшейся чему-то Курохигаши. – Это в учительскую, не ко мне, Моэте Кокоро-сан, – объяснила Дзёшико ехидно. Мы же быстренько вымелись в коридор. – Молодец ты Оками! – сказал Такеши, то ли с похвалой, то ли с осуждением. – А что, собственно не так? – Она, – Юки кивнула на дверь, – страшно бесится когда ученики младшей параллели забывают при общении с ней суффикс «сэмпай». – Может мне еще «сама» к фамилии Дзёшико прибавлять? Обломится. Э, вообще же, кажется, теперь понял – чего именно ее образу не хватает… Народ ожидающе подобрался. – Наручников, плетки и латекса, – закончил фразу я. Ха, да сегодня прямо день смеха какой-то!
Просторный кабинет на третьем этаже в дорогом невысоком многоквартирном доме был обставлен со странным смешением стилей. Превалировал здесь хай-тек, но десятки различных вещей и безделушек, как то маски, декоративное оружие, антикварные книжные полки, напольные часы – все это совершенно меняло впечатление. А еще – вездесущие клубы табачного дыма… Хозяин квартиры, и по совместительству – рабочего места, до безумия много курил. Лицо этого мужчины, щетинистое, костлявое, с синяками под глазами, весьма своеобразно оттенялось ежиком ярко рыжих волос, словно бы подражая обстановке. Такова внешняя сторона Шираберу Кеншина – информатора. Когда заиграла мелодия домофона, он как раз собирался распаковать новую сигаретную пачку. Но не успел. Выругался и нажал комбинацию клавиш у ноутбука, выводя изображение с камеры сразу на экран. Откуда сердито смотрела черноволосая девочка в черной школьной форме. – А, это ты, Курохигаши-кун. И что же привело тебя ко мне? – Открывай уже. Надеюсь, пока я буду подниматься, ты успеешь хоть слегка свою проклятую душегубку проветрить. – Ладно, ладно, не бушуй, сейчас, – устало вздохнув, ответил ей Кеншин и разблокировал дверь подъезда. Потом он нехотя встал – окна открывать. «Очередной раз вспоминаю, надо автоматические форточки заказать. Всем, понимаешь, моя атмосфера не нравится!» Через минуту-другую входная дверь отворилась. – Так зачем я тебе понадобился? – спросил мужчина, обнюхивая незажженную сигарету. – ЧВК «Хейва то Ханъэ Секьюрити», наскреби на них все что сможешь. Услышав слова гостьи, Шираберу медленно сложил руки перед собой и прищурился. – Так-так-так, сама богиня информации просит о чем-то подобном жалкого меня? – Прекрати паясничать. То, что имеется в сети мне уже известно и без тебя. Этого мало! А наши ниши почти не пересекаются, – разъяснила Юки, присев на кожаный диван. – Хорошо, хорошо! Если конкретнее? Какое направление перекапывать в первую очередь? – Связь с адмиралом Ёнаем Мамору, министром флота, – тут девушка выставила вперед ладонь, останавливая своего открывшего было рот визави. – Про факт владения через подставных лиц одиннадцатью процентами акций можешь не упоминать. – Курохигаши-кун, надеюсь, ты понимаешь, куда собираешься влезть? – осведомился Кеншин, начав нервно массировать виски. – Прекрасно понимаю. Обширные связи с правительственными кругами; официальные двести пятьдесят тысяч сотрудников, в реальности едва ли не вдвое больше; зона интересов, простирающаяся на весь восток Тихого океана; годовой оборот в пятьсот миллиардов йен, и чистая прибыль в шестьдесят, – перечислила самые выжимки школьница. На последних ее словах мужчина стал особенно хмур. – Не припоминаю, чтобы они публиковали хоть какую-либо финансовую отчетность. – Забыл, с кем разговариваешь? – произнесла Юки с милой улыбкой опосредованно напоминающей скорее хищный оскал. – Ладно, Курохигаши-кун, если ты так хочешь, я достану тебе кое-что из грязного белья с лейблом «Хейва то Ханъэ», – договорив, Шираберу громко фыркнул, хлопнул по столу и слегка трясущейся рукой потянулся к сигаретной пачке. – Отлично, цену потом на почту скинешь, когда готово будет, – чуть сморщив носик от запаха дыма, девушка встала с дивана. – До встречи. А едва она вышла на лестничную площадку, хозяин кабинета резко сжал несчастную пачку перемолов в труху ее содержимое и зло запулил в дальний угол. «Дура, ну куда ты суешься! Слишком умная дура!» – в который раз за эти минуты пронеслось у Кеншина в мыслях.
Возможно и зря я поперся в этот торговый центр. Здоровенный, многоэтажный, найти можно все душе угодное, но цены кусачие. Однако ж, сюда, до Роппонги, шлепать меньше пяти минут, а болтаться по всей округе в поисках нужных магазинов лениво. Наташка такой список покупок выкатила, что прогулка по специализированным местам грозила бы на весь день растянуться. Мой законный выходной, между прочим! А сама дома сидит, ничегонеделаньем наслаждается. Хотя ладно, ей можно. Эм, что там дальше? Химия всяческая… – …она же сорвется! Кто-нибудь, позвоните спасателям! – послышалось вдруг далеко впереди, вместе с порцией разношерстных криков. Заинтересовавшись, я быстрым шагом пошел в атриум торгового центра, к источнику шума. Сначала, естественно, обнаружил там нестройную толпу зевак, дружно позадиравших головы. И, уже проследив направление взглядов, на уровне четвертого этажа, рядом с внешней стороной панорамного лифта увидел человеческую фигурку, цепляющуюся за декоративные выступы. Будто хочет достать до рекламных флажков, торчащих из стены неподалеку. Девочка в джинсах, красноволосая. Синьхон, да чтоб тебя! Присмотрелся внимательно... Ну, точно, та гадостная игрушка на держателе висит. И как ты свою Сиду уронить туда сподобилась, а? Стоп, не о том думаю! Действительно же сейчас звезданется, даже отсюда видно, как руки дрожат. Нахрен! Срываюсь с места. Бегать по этажам времени нет, придется ловить… Пронесшийся прямо перед носом некто, в серой кофте с капюшоном, заставил слегка сбавить темп. А в уже следующий миг обнаружилось, что девочка пытается поймать пальцами пустоту и заваливается назад. Четыре этажа с высокими потолками. Тельце издевательски медленно падающее вниз. Несколько метров, которые я должен преодолеть, чтобы оказаться прямо под ней. Не успею… Зато успел он, в последний момент, на ходу выставив перед собою руки. Удар, его ноги подкашиваются, и парень, рухнув на спину, немного проскальзывает вперед по плиточному полу. Занятно, капюшон с головы так и не слетел. Синьхон же лежит поверх своего спасителя, вроде бы даже целехонькая. – Эй, ты там живой? – спрашиваю у пионера-героя, присев рядом. – Ар-рх, кажется, да, живой, – покряхтев немного, ответил тот. О, акцентище жуткий! Не японец однозначно. – СИДА! Там Сида, пусти! СИДА!!! – заорала девчонка, внезапно очнувшаяся, если можно так выразиться. – Куда, идиотка! Жить надоело? – крепко обхватил ее парень, не давая вырваться. – СИНЬХОН, УЙМИСЬ!!! – тут же рявкнул я, нагнав в голос ужаса сколько смог. М-м, тишина, даже зеваки шептаться перестали. Как хорошо-то… – Твоя знакомая? – с легкой угрозой осведомился доброволец-спасатель. – Шапочная. – Но там же Сида! – вновь прорезалась захныкавшая девочка. Вот мерещится мне, с чего-то – еще минута и спасение уже окружающим потребуется. – Ладно, Синьхон, успокойся, достану я твою Сиду. Хорошо? – Правда-правда? Артур, поможешь Сиде? – Правда, помогу. Только, пожалуйста, сиди здесь. И куда ее охрана опять запропастилась?! – Эй, умом тронулся? – поинтересовался «пионер». – Если что, я ловить тебя не стану! – Давно тронулся. Могу попросить? На всякий случай, последи за ней недолго, – ответил я, разыскивая взглядом ближайший лестничный пролет. – Послежу, так уж и быть. Ага, вон оно где. Четвертый этаж, так…
Диспозиция следующая: перелезаю через перила рядом с лифтовой площадкой и меньшую часть дистанции держусь за них – пока до угла глухой стены не доберусь. Дальше сложнее, там придется практиковать промышленное скалолазание без страховки. Метров семь вправо – на глаз. И потом возвращаться. Ничего вопиюще-сложного, в принципе. Достаточно от страха не трястись, тогда любому и минимума физподготовки хватит. А высоту я, что странно, люблю.
– На, держи! – протягиваю мерзостное плюшевое уродство хозяйке, неверующе глазищами хлопающей. – Спасибо Артур, спасибо! Ты будто добрый старший братик… Б…ть! Да в гробу видел такую сестричку, в гробу! – Лихо, – без эмоций констатировал невольный надсмотрщик. – Не случись твоих своевременных действий, и проку было бы ноль. Спасибо, что выручил эту дуреху, – я протянул ему ладонь. – Артур Волков. Хм, мне кажется, или он смотрит как-то недоуменно? – У меня гаптофобия, боязнь чужих прикосновений. Поэтому руку пожимать не стану. Представлюсь… но только не голосите, толпы интересующихся излишни, – свои следующее слова он произнес очень тихо: – Фрост Асгейрсон. Оп-паньки. Ведь похоже на правду, иначе, зачем столь усердно в капюшон кутаться? – Хе-хе, знаешь, девушку тискать тебе это не помешало, – ухмыльнулся я. Вот теперь охреневание так и хлещет, вон даже уставился на пальцы свои растопыренные, что-то разглядеть пытается. Неужели он сам не заметил? – А почему мы должны голосить? – задалась вопросом Синьхон. – Ты знаменитость? – Допустим, – пробормотал пришедший в себя швед. – Интересно, О’Каин, может, снизойдешь, наконец, до благодарности человеку, жизнь тебе недавно спасшему? – нарочито недобро напомнил я виновнице знакомства. – Эм-м… А-а-а! – она мигом покраснела как рак, насупилась и низко поклонилась. – Б-большое с-с-спасибо, вам, Ф-фро-о-ост-сан… Мы же весело рассмеялись над ее ужимками.
Дальше само собой вышло так, что девочка затащила нас в кафешку, где просидели втроем минут двадцать, на отвлеченные темы болтая. По ходу чего я окончательно убедился в совершенно альтернативном мышлении полукровки. Коей страшно понравилась идея обзывать меня братиком. А потом на горизонте уже знакомые охранники нарисовались. Запыхавшиеся. Так и разошлись, хотя Асгейрсон явно был бы рад посидеть еще. К Синьхон он проникся хорошо заметной симпатией, уж не знаю почему. Возможно, оттого что большинство девушек, завидев его, жаждут визжащей лужицей растечься? Но не О’Каин, кардинально отличная от массы. Ну и спросил бы телефон, кретин белобрысый! – Волонтерские будни, Оками? – раздалось сбоку, стоило мне выйти из дверей пункта общепита. – И причем тут волонтеры, Курохигаши? – поинтересовался я, узрев одноклассницу обвешанную пакетами с покупками. – Была свидетелем твоих недавних художеств. – Страх, сейчас от стыда окочурюсь! – заявил ей с непроницаемым лицом. – Хм, и как тебе, не тяжело? – Вообще-то тяжело. Помоги, если хочешь, – Юки поставила часть своей ноши на пол. А почему бы и нет, собственно. – Да запросто… Э-эм, это что, антифриз? – удивился я, обнаружив там несколько бутылок с сине-зеленой жидкостью. – Говорила же: волонтерские будни, – хмыкнула девушка. – Да, антифриз. – И куда столько… – Приходится изредка менять. У меня несколько кондиционеров и системные блоки, преимущественно с жидкостным охлаждением. Но зря я решила совместить это занятие с другими покупками, – посетовала Юки, направившись к выходу из торгового центра. И чуть позже в голове сформулировался, наконец, вопрос, уже давно вертевшийся на языке: – Курохигаши, почему ты со мной в целом нормально общаешься? Не как с остальными. Она ненадолго остановилась, посмотрела в глаза и вновь зашагала вперед. – Маловато мы разговаривали – такие выводы делать. – На фоне прочих вполне достаточно, – парировал я ее довод. – Хорошо... Просто абсолютное большинство людей при общении со мной заведомо встают на ступень ниже, и в итоге получают то, чего заслуживают. А считай все остальные, стараются наоборот – показать себя выше. Необоснованно, зачастую. Такое напускное снисхождение раздражает даже больше заискивания. Идол, конкурентка, препятствие или способ поднять собственную значимость. Человека же во мне немногие желают видеть. Человек. Да пожелай я увидеть в тебе человека, Юки… Р-р-р к черту! – Значит, ровня? – уточнил у нее, отогнав прочь тошнотворные мысли. – Верно, Оками, ровня. Именно так сейчас тебя воспринимаю.
Дальнейший разговор не очень-то и клеился. Правда, не стремились мы особо к словоблудию. Жила Курохигаши, как и я, недалече, поэтому дошли быстро. Типовой панельный дом, третий этаж... А вот дверка у квартиры совсем не типовая, такую автоматной очередью, выпущенной в упор, не прошибешь! Если хоть что-то вообще в этом понимаю. – Чай будешь? – спросила Юки, едва отворив сию бронеплиту, когда я всерьез уже намеревался вернуть ей пакеты и топать домой. Найдите дурака отказаться! – Спасибо, буду. Только с чего такая щедрость? – Оками, ты меня за кого держишь? Покупки нес? Нес. Благодарность выразить я имею право? – уперев руки в бока, заявила хозяйка недовольно. – Прости, не подумал, – почесав затылок, ответил я и переступил порог. Разулся. А прохладно у нее! И мрачно. Живет явно одна – судя по прихожей. Мельком заглянул в проход слева… Ох ё-ё-ж-ты-ж! – Что встал? Кухня здесь. – Да подумалось случайно: увидь моя тетка вот ЭТО, удавилась бы от зависти, – вернув свою челюсть, куда природой положено, пояснил я. Теперь действительно понятно, зачем столько антифриза… – А кто она? – поинтересовалась Курохигаши, сопровождаемая позвякиванием чашек. Пришел куда звали. Песец, холодильники, аж три штуки! – Опекун мой. В посольстве занята по части софта с железом. А до кучи еще и переводчик, – рассказал я, присев за небольшой столик. – Хм, смотрю у тебя везде рольставни. Удивительно, и как обитание в таких потемках кожу в вампирскую не обратило? – Сейчас чая лишишься! – предупредила девушка беззлобно. – Это все наследственность, бабка по матери с Филиппин была.
Чаепитие затягивать я не стал. Нечего чужое гостеприимство на прочность испытывать. Конечно, хотелось задать еще много вопросов, да и само общество Юки мне весьма приятно – чего уж таить. Наконец, печенье у нее вкусное. Затрудняюсь сказать что-либо конкретно про чай. Хреновый ценитель, слишком к пакетикам привык. – До завтра, Оками, – произнесла хозяйка у входной двери. – До завтра, Курохигаши, – махнув рукой, ответил ей я. Вот только почему мне кажется, будто забыл сделать что-то важное? М-м… Дурило! Список! Не все же купил!
А вот тут, ну хоть ты тресни, анимээээээээ!!! Особенно рыжие и блондинстые девицы А начиналось все так натурально! Но история захватила, хоть я и не поклонница АИ. Причем настолько, что даже не вычитывала. Хотя взгляд иногда за пропущенные запятые цеплялся. Прикрепите файл, я вычитаю уже внимательнее. Вот как ползу, так и отражаю!
kagami Так тут я именно к этому и стремился. В отличие от. Правда, синих, зеленых и фиолетовых волос тут все же не будет. А файл же в первом посту прицеплен, я проверял еще вчера - качался.
Флот ждал. Растянувшийся на тысячу километров по обе стороны Гибралтарского пролива, собранный под флагом ООН из десятков кораблей тринадцати держав, среди коих были и те, что люто ненавидели друг друга. Семь линкоров – реликты прошлого века, шесть ударных авианосцев, пестрое сопровождение из разношерстных крейсеров, эсминцев, подводных лодок с крылатыми ракетами. Наконец, три атрибута. Все они объединены общей целью: вновь защитить Европу от участи постигшей Австралию двадцать восемь лет назад. Когда первый в истории человечества крио-шторм, пришедший из Антарктиды буквально проморозил южный континент до ледяной корки. И только полусотня стратегических ядерных боеголовок смогла развеять набравшую силу стихию уже готовую ворваться на просторы Юго-Восточной Азии. Нынешняя же угроза зародилась в Сахаре. Неделями вдали от людских поселений, там, где отсутствовал любой эмоциональный фон, неспешно росли множества кристаллов песчаных «снежинок» диаметром до километра, чтобы потом постепенно соединиться в гигантские ожерелья. Вал. Простейшая форма явления. Пустыня дает слишком мало строительного материала, это не мировой океан и не полюсы, откуда приходят самые страшные крио-феномены. Но именно здесь, на суше, люди более не желают применять свой самый сильный козырь. Атомное оружие. Поэтому, флот ждал. Того момента, когда холодная масса, неспешно движущаяся к воде сквозь зону перманентности, окажется в пределах досягаемости всего арсенала. Совокупный залп обязан нанести максимальный единовременный урон. Структура вала должна быть разрушена не менее чем на сорок процентов, чтобы процесс ее деформации стал необратим. Феномен нельзя допустить до побережья, иначе масса песка исчислимая многими миллионами тонн просто сделает пролив несудоходным. Если, конечно не пропустить ее дальше, но это еще хуже. И на такой случай – специальные боевые части сорока восьми ракет «Метеорит-М» двух русских подлодок проекта «949АМ» всегда готовы исправить ошибку. Дорогой ценой… Третий день у Гибралтара шел снег. Экстремально холодный воздух распространялся далеко вокруг явления, порождая странные для Средиземного моря погодные аномалии. Матросы давно облачились в теплую одежду, но под открытым небом это уже не спасало их от легкого озноба. Впрочем, наружу сейчас мало кто выходил. Только на полетных палубах авианосцев суетились люди, подготавливая истребители-бомбардировщики к взлету. Под крылья подвешивались объемно-детонирующие боеприпасы, а занявшие свои места пилоты делали себе первые инъекции прозия. Ведь именно с массового подъема авиации все и начнется. По иную сторону, тем временем, ожерелья вала, ирреально парящие у самой поверхности земли, замкнули, наконец, свою двухрядную структуру, став единым целым. Причина, по которой уничтожение отдельных элементов на ранней стадии не имеет смысла: разрушать нужно законченную структуру, иное лишь растянет во времени процесс ее формирования. Человек уже неоднократно пытался… Крио-феномены, что нам известно о них? Они представляют нешуточную угрозу, а еще их можно рассеять – вот, пожалуй, и все. На таком фоне даже абомы кажутся чем-то близким, понятным. Здесь же заключена непостижимость самой природы. Хвала небесам, даже малый или отрицательный фон препятствует зарождению этих явлений. Но люди живут не повсюду. И именно туда где их много стремится всегда ледяная смерть, словно нечто потустороннее хочет положить конец человечеству. Несколько раз в год, на разных направлениях, нациям приходится воздвигать щит из сотен орудийных стволов, тысяч боеголовок и миллионов снарядов, все для того чтобы мы смогли просто жить дальше. Победы таким путем достичь невозможно… Флот больше не ждет. Самолеты уже готовятся сбросить вниз бомбы, рой ракет прорезает небеса, главный калибр делает первые залпы. Стальные бронированные монстры: британские – «Лайон» и «Тимирейр»; американские – «Монтана» и «Мэн»; детища Третьего рейха, что давно служат двум странам-антагонистам – «Бисмарк» и «Эрнст Тельман»; а так же русский «Советский Союз»; все некогда строившиеся, дабы однажды потопить друг друга, но сейчас они повернули свои многотонные башни против общего врага, стоя в едином строю. Однако считает ли своим врагом нас ОНО? Неисчислимое множество взрывов сотрясает «снежинки» вала. Многие из них покрылись сетью трещин, а то и вовсе начали рассыпаться, виной тому ломкость пористого строения. Самый главный сегодняшний удар сделал свое дело, теперь только бы успеть довершить начатое! Явление способно дать свой ответ, наивно предполагать обратное, и людям это известно. Любой крио-феномен берет энергию из собственного вещества, замедляя движение молекул, что и создает аномально низкую температуру. Но если процесс запустить на полную, а так оно происходит всегда при повреждении общей структуры, то источником становится даже окружающий воздух, за секунды охлаждаемый до абсолютного нуля. В дальнейшем возникает цепная реакция, область влияния только растет… Вот ударные авианосцы разворачиваются, уходя к северу, отнюдь не намереваясь принимать назад свои самолеты. А пилоты, нещадно форсируя двигатели, спасают сами себя, стремясь на аэродромы южной Европы... Когда волна поистине космического холода преодолеет жалкие несколько сотен километров отделяющие вал от флота? Спустя сколько времени электронные мозги ракет свихнутся от низкой температуры? Как скоро моряки начнут замерзать насмерть в обледеневших стальных коробках? Одни атрибуты будут биться до самого конца, пока силы носителей не иссякнут. Но их возможностей чудовищно мало. В который раз счет пошел на минуты.
Здравствуй, второй понедельник учебы за бугром. Стартовал сей день, скажем так, погано. Вот прямо отсчитывая с ноля часов. Ната целую ночь шаталась из угла в угол, спать не могла и мне не давала. А все потому, что на другом конце планеты некий Рихард Ангст, оберлейтенант цур зее фольксмарине, оператор корабельной БИУС, болтался внутри девяностолетней железной посудины, участвующей в сколь грандиозном, столь же и рутинном сражении супротив морозной неведомой долбанной хрени… Более-менее успокоилась тетя аж под утро, когда в новостях сообщили об успешном завершении операции и зачитали предварительный список потерь. Пара десятков рухнувших в море бомберов, две с гаком сотни окоченевших матросов и тьма требующих ремонта кораблей. Приемлемо, в прошлый раз было хуже, тогда целый французский эсминец утопили к чертям, плюс несколько лоханок рангом поменьше. А теперь у меня самого от чего-то на душе кошки скребут. Ну не экзамена же очередного испугался, право слово… – Странно, – почти перед звонком пробормотал удивленно Юдзиро, оглянувшись назад. – Хм? – вопросительно хмыкнул я. – Да Курохигаши не видно. – Так прогульщица, не? – Но на экзамены-то она раньше всегда приходила! Как не сдашь, потом проблем не оберешься, – объяснил мне Такеши. – Ну, может, заболела, – предположил я, сам слабо веря тому, что сказал.
И только чуть погодя, спустя десяток минут, вспомнилось вчерашнее: «До завтра, Оками». А беспокойство сразу же возросло на порядок. На-а-ахрен! – Прошу прощения, у меня появилось неотложное дело, – обратился я к учителю, резко поднявшись с места, и быстрым шагом направился к выходу. – Но Волков-кун… – Это важнее, сэнсэй, – отрезал я, захлопнув за собой дверь класса. Дальше бегом. Почему нужно спешить – не имею и малейшего понятия. Куда именно? Тоже. Разве что к ней домой, больше просто некуда.
Трель звонка уже на нервы действует. Долго довольно жду, вообще-то. Но Юки, слава богу, здесь, это точно. И она напряжена, скорее даже боится. Сейчас, когда я капитально на взводе, смутно почувствовать это – становится возможным, хотя и трудно… – Зачем пришел, Оками? – спросила девушка, приоткрыв, наконец, дверь. – Сложно сказать. Тебя в школе не было, – почти механически ответил ей. – Так часто бывает. Со мной все нормально, можешь не переживать, – отведя взгляд, вымолвила Курохигаши, и вознамерилась вновь запереться. – Обломись, – я с силой дернул ручку на себя и зашел внутрь. – И ничего с тобой не нормально! Трясешься же. Вижу. Она зло посмотрела на меня. – Такой напор кого хочешь напугает, Оками. – Вранье, мой визит тут определенно не причем. – И почему ты думаешь, будто я как на духу тебе обо всем расскажу?! – притопнула ногой девушка, сжав кулаки. – Да потому что здесь никого больше нет. И не появится – уверен, – выдал полубессмысленное обоснование я. – Логики не вижу, – оперевшись спиной о стену вздохнула Юки. – А ты не ищи логику там, где ее нет, – ухмыльнулся ей в ответ. – Давай, колись уже, помогу, если смогу. В худшем случае вместе подумаем. – Хорошо, пусть так, – закрыв входную дверь, Курохигаши вошла в комнату и присела на свой безразмерный матрас. – За мной следят, сегодня утром два микроавтобуса у дома приметила. По-видимому, рано или поздно собираются схватить. Так, будь сие просто ее паранойя, меня это вряд ли бы дернуло. Ну не у двоих же сразу! – Предположения, кто? – Ты так сразу поверил? – киваю. – ЧВК, «Хейва то Ханъэ Секьюрити». – Охренеть, известная контора. Что полиция? – спросил я, скептически выгнув бровь. – Смеешься? «ХтХС» сами во многих некрупных городах полицейские функции по контракту с государством выполняют. Кому поверят, им, или четырнадцатилетней девочке с «разыгравшимся воображением»? – О, так ты на год младше… – Класс один перескочила. Зачем-то, сама не понимаю, – пожав плечами откомментировала Юки. – Ладно, допустим такой план: можно вызвать сюда машину с дипномерами, хотя по голове меня потом за такое не погладят точно. Тебя отвезут… было бы куда. – Есть куда, но поверь, я лучше сама пойду к соглядатаям сдаваться, чем воспользуюсь ТЕМ вариантом. А просто менять место жительства бессмысленно, за машиной легко проследят, они же тоже на колесах. – Так легко говоришь о добровольной сдаче? – удивился я. – Полагаю, меня убивать не намерены, скорее припугнуть. И вероятно – использовать в качестве заложницы, – повесив голову, пояснила хозяйка. – Заложницы? – Да, мой отец, владелец и глава концерна «Тэцухигаши». Легкое стрелковое оружие, бронежилеты, много еще чего. Никогда я по собственной воле даже стакана воды у него не попрошу, – в интонациях Юки прорезалась сталь. – Тот самый крайний вариант, получается, да… – я ненадолго ушел в свои мысли. Ну, могу на энное число дней притащить ее к себе домой, но что сотворить с… – Курохигаши, здесь неподалеку есть совершенно безлюдное место? – Да, замороженная стройплощадка офисного комплекса, – не задумываясь, ответила девушка. – На карте покажи. Она кивнула и поползла к клавиатуре. Я же кое-как протиснулся сбоку матраса. И минут пять изучал доступный материал, в том числе обычные фотографии того места, имеющиеся в сети. Хвост нужно скинуть. Значит скинем. – Идти лучше вечером? – решил уточнить я. – Нет, наоборот, сейчас. Во второй половине дня там школьники иногда болтаются, – покачала головой Юки, выключая компьютер. – Тогда бери необходимое, поживешь у нас с тетей, пока выход не найдется. Девушка согласно умкнула и начала обход системников, выщелкивая у каждого блоки с жесткими дисками. Покончив с этим, Курохигаши вихрем прошлась по квартире, набивая большой пакет всякой всячиной. А потом замерла у входной двери. – Оками, надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – сказала она, заглянув мне в глаза. – Знаю, хотя и не понимаю, почему ты так легко согласилась. – Секрет! – улыбнулась Юки, высунув язык. Далее мы вышли из квартиры, спустились вниз, вскорости убедившись – некий микроавтобус действительно медленно следует позади. А второй, наверное, где-то на одной из параллельных улиц ошивается. Сейчас не тронут, рядом хватает прохожих…
Шесть мужчин в неприметных спецовках преградили наш путь через территорию стройки. Еще шестерка вот-вот появится позади. Я постарался создать им идеальные условия, как впрочем, и самому себе. Теперь, посмотрим. – Парень, шел бы ты отсюда, нам с барышней побеседовать нужно, – произнес один, стоило кольцу замкнуться. Интересно, огнестрел у них есть? Вон, шокеры точно вижу. – Вы так уверены, что она желает беседовать с вами? – с нотками издевки поинтересовался я. А Юки, в подтверждение моих слов энергично замотала головой из стороны в сторону. – Ее мнение без разницы. Честно, парнишка, топай, пока здоров. Тебе зла не желаем. Какие добрые, прямо аж тошно. – Если кому и придется уходить, так это вам, – возразил я, вложив всю возможную угрозу в голос и практически отпустив себя. Некоторые, похоже, действительно прочувствовали и отшатнулись… Эй, а ты, куда грабли тянешь, мразота?! – Ай! Пусти!!! – зашипела Курохигаши, схваченная за руку подобравшимся сзади мужиком. НЕ ТРОГАЙ. НЕ ТРОГАЙ. НЕ ТРОГАЙ!!! Мертвец.
В мгновение зрачки парня до предела расширились, а вокруг седой головы, взметнув волосы, зажегся черно-багровый факел, словно бы отлитый из тягучего жидкого пламени. Вместе ровно с такой же вуалью целиком покрывшей и его тело. Поднятый нимб. Тем временем, сам Артур чуть переместившись, широко растопырил пальцы правой, и наотмашь ударил ими по груди того человека что удерживал Юки… Произошло, казалось бы невозможное: фаланги как гнилую тряпку прорвали одежду и глубоко погрузились в человеческую плоть. Тут же довернув ладонь, Волков сделал хватательное движение, выдрав с мясом несколько ребер. Но одновременно левая рука вцепилась в горло противника, легко сминая его и спичкой переламывая позвоночник. Четыре стука сердца, эти импровизированные снаряды, голова и часть грудной клетки, запущены в направлении остолбеневших врагов. А следом ринулся сам Артур. Беспорядочные крики полные ужаса разнеслись над стройплощадкой. Кровавые части убитого сделали свое черное дело, заставив отшатнуться или даже повалиться на землю добрую половину работников ЧВК. И вот, слегка подпрыгнув, парень легко раздирает два подвернувшихся горла, по дуге обходит кучу малу и пинком в спину сбивает с ног самого прыткого из противников, вознамерившегося сбежать. Новый удар пробивает затылок упавшего, а безумные глаза на окаменевшем лице уже выбрали очередную цель. Убить троих чудом устоявших на ногах, не позволить подняться остальным, и наконец, забить насмерть уже их. Таково основное маниакальное желание, пульсирующее сейчас в его разуме. Хотя рядом затесалось еще одно: не дать им прикоснуться к той, касаться которой их грязные руки не имеют права…
Двенадцать изуродованных трупов. Итог моего душевного порыва пересилившего все остальное. Странно, ведь сначала всерьез намеревался, разве что, напугать идиотов нимбом и той эмоциональной волной, что он порождает. Но вышло иначе. И никаких сожалений по данному поводу почувствовать не получится. Таково мое темное естество, я только скрываю его под замками воли, но измениться не в силах. Хм, странно и зачем нужно было отрывать последнему все конечности? Риторический вопрос… – О-о-оками, – выдавила из себя хотя и бледная, словно мел, но быстро приходящая в себя Юки, – так ты значит, ЭТО собирался сделать? – Нет, только шугнуть. Но сорвался, плохо уже осознаю даже, почему… Эм-м, вот интересно, как тебе желудок до сих пор не вывернуло? – искренне задался вопросом я. – Хотя ты приложил все возможные усилия, да? Не настолько я нежная! Ну и… – девушка вдруг покраснела, – просто не завтракала сегодня. И тут она сделала несколько шагов вперед, с неподдельным любопытством осматривая пока еще поднятый нимб. – Точно, А-класс, как и думала! – констатировала Курохигаши, хлопнув в ладоши. – А-плюс, не хочешь? – с напускным недовольством пробурчал я. – О-о даже так? М-м-м… Можно? – спросила она, внезапно потянув руку к моей голове. Куда дур-р-ра! Умом тронула… Э? Что за х… На ногах держится, в обморок от эмоционального удара падать даже не думает. Палата номер шесть, чудеса расчудесные. – Ха-ха, видел бы ты сейчас свое лицо! Можешь не волноваться, ведь твоя ненависть в мою сторону не направлена. Прикасаясь к нимбу, я чувствую. Чудовищно… Как ты с этим живешь? Открыл рот. Закрыл рот. Песец, обычно у людей от такого ум за разум заходит. – Стараюсь в руках себя держать. Хм и каково впервые ощутить на себе черную ненависть ко всему роду людскому? – хмуро осведомился я. – Чуточку страшно, – Юки прикрыла глаза. – Но знаешь, она у тебя теплая. Теплая? И чтобы сие значило, разжуйте, пожалуйста, моя не понимать… Тьфу! Зря на месте стоим. – Ладно, хорош, завязываем, – опускаю нимб. – Валить отсюда пора и быстро. А б…ть! Весь в крови заляпался начисто! Нет, вы гляньте, а ей уже смешно, лыбится вовсю. И у кого тут вообще с психикой тяжелые проблемы?
kagami, И еще раз спасибо за вычитку. Про жилье гг - с особняками у них там и впрямь капитальный напряг, так что посольство просто арендует по несколько этажей в таких вот высотках (но все таки не целиком). Что касается минимума мебели - имелся ввиду то что в квартире уже было изначально. Но уточнение я там сделаю. Ну и режим вряд ли настолько уж жесткий, своя охрана у посольских этажей разумеется есть, и кого попало туда не пустят, но пропуск для какого нить местного жителя выписать должно быть реально.
А последняя прода как раз по мере выкладки пошла. Я ее сегодня и на махровщину и на самиздат заливал. А написано за ночь.
Dragorun, пропуск реально выписать, само собой. Более того, хозяин сам может завести к себе гостя, даже без пропуска, просто отметив его в соответствующем журнале охраны (в квартиру, не в посольство, разумеется). На счет этажей - возможно. Но один будет пустующим - буферным, никого, кроме охранников там не будет. Можно использовать в сюжете. Вот как ползу, так и отражаю!
kagami Хотя вон, случай с нашим дипломатом в Гааге. Где та охрана была, когда местные полицаи к нему в квартиру завались? Так что думаю вариации возможны.
А начиналось все так натурально! Но история захватила, хоть я и не поклонница АИ. Причем настолько, что даже не вычитывала. Хотя взгляд иногда за пропущенные запятые цеплялся. Прикрепите файл, я вычитаю уже внимательнее.
