Фанфик к ВВГ «Смерш -2», навеяло, так сказать. Тема немного другая, но все же...
Испытание
Стекло разлетелось вдребезги. Корить себя за вспышку злости? Увы, он никто, уже никто. Просто еще одна единица общества. Один. Вот так. Заслуженно. Сколько в школьные годы он переживал творящуюся несправедливость. Искал, мечтал об эдаких «героях». Стопкрим, существующий лишь на страницах книги. Но была книга… и была реальность. Кирилл криво улыбнулся. Без толку пытаться бороться со злом, если оно прочно укоренилось в тебе. Ты не тянешь, парень. Твой уровень – просто человек. До Человека ты не дорос, видеть суть не умеешь или не хочешь… что одно и то же. Безразличие и лень премного хуже открытой жестокости. Размолвка добила окончательно. Ложь – все, чем её были слова. Теперь он понимал, что предвидел это с самого начала, но отчаянно верил и цеплялся за хрупкую рыжую красавицу, как за спасательный круг. Слишком часто за этот год звучали слова «Не вмешивайся. Сами разберутся». И прочие модификации «Моя хата с краю».
Он дал обещание на древнем капище год назад: бороться с несправедливостью и не очернить душу. Кажущееся детским. Наивным. Но сердце чуяло – верен, правилен этот обет. Была тогда причина – друга посадили за превышение самообороны: молодой спортсмен отбил у обожравшихся ублюдков девочку-школьницу. Вежливой просьбе они не вняли, и тогда парень объяснил им, как умел. Один труп – злая насмешка судьбы. Ублюдки имели высокопоставленных родственников. Естественно, рассылки в социальных сетях не помогли. Они помогают только в поиске партнера для «любви» на ночь. Друг сел, а через полгода компания вычеркнула его из своей жизни.
Три дня назад Кирилл узнал, что зона не пощадила неуступчивого юношу – Олега задушили. Оглушенный известием» он сидел в своей квартире, бездумно глядя в окно. - Здравствуй, - тихо и грустно прозвучало за спиной. Кирилл резко развернулся, наткнулся на спокойный взгляд говорившего – высокого седого мужчины. - Помнишь, что ты обещал в моем доме? Молодой человек кивнул, начиная осознавать. - Ты прошел испытание, - горько поздравил его волхв, - теперь ты часть гнили, что зовется гражданским толерантным обществом, на деле является общиной безразличия. Но твои способности позволяют идти дальше – есть все шансы стать Посвященным. Как понимаешь, не у нас. Мужчина оказался рядом с Кириллом, положил тому ладонь на лоб: - Ты желал и горел. Живой. Был, - и исчез. Парень тяжело осел на пол, наконец увидев, чего стоило его безразличие: молодая девушка, подвыпивший подросток, сгорбленная ясноглазая старуха, девочка (она могла выжить, если бы он обратил внимание на звук удара и визг тормозов, но тогда так важно было попасть на концерт любимой группы), неприметный лысый мужичок… Все они ушли по его вине. И все они были теми, кто мог принести в этот мир частичку Света.
Очнулся под утро. Он действительно прошел испытание – личинка темного. Следующие дни прошли как в тумане. На автомате отправился к подруге. Глаза девицы колко сверкнули: - Здравствуй, бывший кшатрии. Я научу всему, если станешь одним из нас. Кирилл ушел, не говоря ни слова. «Бред!»
…Стекло разлетелось вдребезги. Один. Проиграл. Нет, обменял совесть на сытое и мнимое благополучие. Поддался чужой воле. Слишком просто тебя победили, парень. И не надо никаких золотых гор и обещаний власти. Достаточно просто поманить легкой жизнью. Пустой жизнью. И найдутся тысячи причин, чтоб не слышать свою душу. Выбрал? Наслаждайся. Ночь прорезали рычание загнанного в угол человека и отчаянный крик его спутницы. Кирилл улыбнулся. Он не желал выслуживаться перед какими-то либо силами, только не потерять себя окончательно. Только успеть! «Я должен! Прежде всего, себе!»
- Неужели? – неприятно режущий слух, удивленный голос. Кирилл не знал этих людей, но из глазниц каждого противника лилась колкая сила. Сила, которая узнала его. «Что-то не похожи они на обычных отморозков», - пришла нехорошая мысль. Один из них лениво посмотрел на удаляющихся недавних жертв, остальные начали действовать. Пятеро. «Что ж, попробуем», - он отступил к стене. С другими соперниками он контролировал бы ситуацию, по крайней мере, смог бы грамотно отступить и исчезнуть, тем более что главная задача выполнена, жертвы бандитов вне зоны их досягаемости. Первый: перехват ударной руки – правым локтем в висок. Тело не успевает коснуться земли. Второй: атака в кадык и одновременно в пах. Третий: перехват руки с ножом, поворот, выведение на болевой…и резкая боль в правом боку. Отпустив «третьего», Кирилл дернулся в другую сторону. «Все?» Молодой человек сполз по стене, в боку торчало лезвие листовидной формы. - Быстро, да? – веселый голос и увесистая оплеуха, - ты даже не встал на Путь. Мог бы стать нашим. - О! Минус один, как и у меня, - весело прозвучало за спиной. - Исчезни, - прозвучал безразличный голос. Кирилл еще сделал отчаянную попытку сопротивляться…
- Привет, друже… - Знаешь, у таких разгильдяев, как мы, такие же придурошные ангелы-хранители…Хотя какие ангелы, просто хранители. У тебя не было никого. Ты должен был стать…чем-то большим. Связал меня своей клятвой, я пытался…хм…предупредить…Да, какая уже разница?! - Ты прав, - Кирилл вытащил чадящую черным дымом щепку, так оружие, которое его убило, выглядело на этом плане, - разницы уже никакой. Прости. - Сам себя простишь…
Через сорок дней у дальней и единственной родственницы несостоявшегося посвященного родился сын. Карапуз с улыбкой разглядывал сосредоточенное и мрачное лицо своего хранителя.
Автор Кщерь, - Аноним? Или оба используют у себя куски из текста ВГ?
Цитата (Кщерь)
Кщерь = аноним.
SBA,
А может быть у вас есть фанфики ещё на что-нибудь другое? Было бы интересно на них посмотреть, думаю, вы не только ВВГ вдохновляетесь. Есть светлые маги и темные маги, а есть адекватные.
Кщерь, Знаете, зарисовка получилась ... туманной, размытой. Ей так и не удалось выбраться из клетки плана, идеи. На мой взгляд, вы выбрали для описания слишком крупные мазки. В результате целиковая картина не сложилась, оставшись лишь наметками, контурами замысла. Это все равно, что взять широкую малярную кисть и попытать изобразить бабочку на рисунке 10*10 сантиметров. Т.е. как ни старайся, нарисовать правдиво очень сложно. У меня есть на примете оч. хороший рассказ на эту тему. Не мой. Попробую поделиться прямо здесь, под спойлером.
Почему именно здесь? – хмуро спросил мальчик. Переступил с ноги на ногу, зябко поджимая пальцы. В грязном снегу оставались четкие, будто проплавленные отпечатки босых ступней. – Мне не нравится. Холодно. И вообще...
Низкое небо опиралось на крыши многоэтажек, провисало между ними грязно-серым туманом. Будто огромный зверь хотел улечься на землю и отдохнуть, но дома упирались в шерстяное мягкое брюхо, не пускали. Сумерки растворяли очертания дальнего высокого дома; ближний, приземистый, с дурно пахнущей раззявленной пастью подворотни, угрюмо молчал. Темные окна зияли бездонными провалами в чужие жизни – загляни, увязнешь, запутаешься, не вырвешься; два освещенных – на третьем этаже и на пятом, мерцали тоской и отчаянием. На третьем, в уютной аккуратной комнатке, лежала на неразобранной постели Анна Григорьевна, поджав ноги в туфлях. Прижимала к животу фотографии дочери. Думала – какой смысл в этом мире, если пятнадцатилетнюю девочку могут убить ни за что в подъезде ее собственного дома...
- Мне здесь не нравится, - повторил мальчик. Спросил: - Ты меня здесь нашел? А как?
- Твое время, - сказал Учитель. – Тебе и смотреть.
Смотреть не хотелось. Там, в глубине памяти, было мутно и холодно, как и в сегодняшних сумерках. Мальчик вздохнул. Прищурился, выбирая надежную лодку. Дерево. Это, огромное, между детской площадкой и мусорными баками. Подойдет, наверняка ему больше двенадцати лет.
Закрепил якоря – дом в сумерках, два освещенных окна, черно-белая пушистая кошка крадется вдоль стены, Учитель терпеливо стоит возле детских качелей – тускло мерцает нездешний горбатый силуэт.
И отправился.
Колючая ноябрьская поземка метнулась ему под ноги...
*
Колючая ноябрьская поземка метнулась под ноги, обожгла колени, больно отхлестала по щекам. Инна закашлялась, прищурила слезящиеся глаза, плотнее прижала к себе сверток. В свертке завозилось и закряхтело. «Только бы не заорал», - испугалась Инна. Заторопилась, побежала, придерживаясь свободной рукой за стену. Мир раскачивался, в голове гудело, черный хмельной огонь бродил по венам, наполняя тело слабостью и безумием. Инна знала, что трезвая так и не решится сделать то, что нужно.
Не помнила, как вышла на улицу. Как брела в рассветных сумерках, думая об одном – надо уйти подальше от дома. Чтоб не нашли.
Глухая черная подворотня, чужой двор. Попробовала двери подьездов – закрыто. Положить у двери? Затопчут. Или машиной переедет. Скамеечка на детской площадке? Если орать не станет – не заметят. Уложила в ящик возле мусорных баков. И от ветра защита, и первый, кто мусор понесет, увидит. Зажмурилась, чтоб не смотреть лишний раз, чтоб не встретить взгляд нежно-голубых маленьких глаз. Кинулась прочь, спотыкаясь на непослушных ногах, заливаясь беззвучными пьяными слезами.
Опомнилась только возле дома. Задохнулась от ужаса. Ноги подломились, упала на колени. Прямо в лужу, затянутую ломким колючим льдом. Зарыдала, привычно крепко зажав ладонью рот, чтоб не кричать громко. Так, как плакала, скрючившись, в углу кухни, когда отчим, утомившись избивать свою воспитанницу, уходил спать. «Принесешь ублюдка – башкой об стену обоих», - пообещал он в последний раз, прикладывая падчерицу лицом о холодильник: «Поняла?» Она закивала мелко и покорно, цепенея под безумным взглядом налитых кровью глаз. Подождала, пока затихнут шаги в коридоре, грохнет дверь в комнату отчима. И уже чувствуя, как судорожно сжимается и тянет внизу живота, первым делом тщательно отмыла испачканную кровью дверцу холодильника, а уже потом сунула под холодную воду изуродованное лицо...
Вцепившись зубами в свою руку, Инна заскулила тонко и отчаянно. Ноги застыли от ледяной воды, хмель уходил из тела, оставляя дрожь и ужас. Она поднялась, покачиваясь. И бросилась назад. Туда, где оставила возле мусорных ящиков своего ребенка.
Она долго не могла найти тот двор. Редкие утренние прохожие испуганно шарахались от нее.
Наконец, уже отчаявшись, наткнулась на знакомый поворот. Будто ухватила путеводную нить – след своего прежнего дикого пути. И дальше бежала уже по этой нити, не выпуская ее из дрожащих пальцев.
Возле помойки стая собак, рыча и взвизгивая, делила добычу.
Инна споткнулась, застыла на месте, в один миг потеряв силы и дыхание. А потом заорала. Собаки прянули в стороны. Вожак, огромный, лохматый, черный, оскалился на Инну, подхватил растерзанные обрывки добычи и неторопливо порысил прочь.
Инна завыла, оседая на асфальт, глядя застывшим взглядом на опустевший деревянный ящик и обрывок старого халата, в который она несколько часов назад завернула своего ребенка...
*
- Она скоро умерла? – хрипло спросил мальчик. Открыл глаза. Вовремя – сумерки, два освещенных окна, черно-белая кошка крадется вдоль стены.
- Да.
- Через два года? Наркотики?
- Да.
- А можно было как-то по-другому?
- Да.
Мальчик проверил якоря, набросил еще одну страховку, чтобы не заблудиться. Лодка покачнулась и поплыла...
...Зажмурилась, чтоб не смотреть лишний раз, чтоб не встретить взгляд нежно-голубых маленьких глаз... Не выдержала – посмотрела. Прижала к себе, захлебываясь слезами. Поднялась, покачиваясь... Будь что будет...
Закрывала его, как могла, обнимала, обматываясь телом вокруг маленького хныкающего тельца. Потом ботинок отчима угодил ей в висок, Инна потеряла сознание...
Лодка закачалась, волны плеснули через край... Задыхаясь, мальчик, еле выбрался, цепко держась за страховку. Огляделся, тяжело дыша. Сумерки, два освещенных окна, черно-белая кошка...
Еще раз, - подумал мальчик. Еще...
...Она опомнилась через пару кварталов. Бросилась назад.
Увидела обрывок халата в опустевшем ящике, стаю собак неподалеку.
Завыла, оседая на асфальт...
- Почему? – тяжело дыша, спросил мальчик.
- Человеческим детенышам не дано изменять время, - Учитель смотрел с сочувствием.
- А взрослым?
- Тем более.
- Почему?
- Потому что взрослые даже не пытаются.
Мальчик помолчал.
Окно на третьем этаже погасло. Кошка нырнула в щель подвала.
Лодка, еще привязанная к якорям, потихоньку дрейфовала вперед. Если подтолкнуть... легонько...
Анна Григорьевна выходит из дома. Походка спокойна и легка, глаза сухи. Рецепт греется под ладонью. «Бессонница, - пожалуется она в аптеке. – А я потеряла лекарство. Нельзя ли... Всю ночь не спала» А потом, дома, аккуратно высыплет в горсть две упаковки блестящих таблеток...
На ее место назначат другую учительницу. Молодую и строгую. И Лида Соколова не решится пожаловаться ей на своего отца. И однажды тот убъет девочку, случайно, просто неудачно швырнет ее к столу...
Тянулись жизни, сплетались друг с другом; рвались гнилыми нитями, и черная гниль безнадежности переползала на другие нитки; темнела ткань, комкалась, расползалась – из светлого кружева в половую тряпку...
Мальчик потянулся было из своей лодки – остановить Анну Григорьевну, вырвать у нее из рук таблетки. Картинку сейчас же заволокло рябью, лодка метнулась в сторону. Вспомнил: «Человеческим детенышам не дано изменять время»...
- Здесь плохо, - сказал мальчик, ежась.
- Да, - согласился Учитель. Посмотрел на дом, который рассматривал мальчик. Заглянул мимоходом в некоторые окна. Страх, боль, смерть, отчаяние, тоска.
– Ты ведь можешь все изменить, да? – спросил мальчик. - Ты все знаешь?
Учитель улыбнулся. Сказал непонятно:
- Чем больше знание, тем сильнее значение непознанной малости.
Объяснил: нарисовал в воздухе дом несколькими светлыми линиями – стенка-стенка, окошко, треугольная крыша. Дал полюбоваться, как дым колечками вьется из трубы. Выдернул из основания кирпичик, стены дома сложились, крыша сьехала набок. Скорчился неподвижно под обломками человечек. Махнул призрачной ладошкой – маленькой, как у ребенка – картинка стерлась, появилась новая. Огромный дом. Копия настоящего. Сотни окошек, сотни одинаковых маленьких домиков, сотни жизней в этих домиках. Выдернул кирпич. Дом закачался, заволновались стены – и посыпались. Обломками, осколками, оборванными жизнями. Сотни домиков, сотни исковерканных человечков...
- Здесь плохо. Я не хочу оставаться.
- Ты человек. Тебе надо жить со своей стаей.
- Я не хочу!
Учитель уже не слышал.
Таяла картинка нарисованного в воздухе разрушенного дома. За ней проступали очертания дома настоящего.
На месте Учителя – мерцающего, всегда изменяющегося, но доброго лица – летало только несколько разноцветных искр.
Мальчик кинулся было за ним. Бросил торопливо пару якорей – горит окно, птица садится на дерево...
...- Человеческим детенышам не дано изменять время, - Учитель смотрел с сочувствием.
Не будет больше Учителя, чудесных разноцветных картинок, которые можно менять именно так, как хочется. Никто не согреет, не накормит, не объяснит непонятное...
Теперь этот холодный и серый мир, в котором нельзя ничего изменить – его жизнь. Навсегда.
Мальчик плакал, захлебываясь отчаянием. От холода, темноты, предопределенности и невозможности понять предательство того, кому он верил.
«Чудовища – подумал мальчик про тех, кого Учитель назвал его стаей. – Я не хочу жить среди них. Я – другой»
Хотя, лучше бы ему быть таким как они – не уметь видеть время, не понимать своего уродства и беспомощности. Зачем Учитель спас его тогда от собак? Зачем научил видеть время, если нельзя его менять?
Анна Григорьевна вышла из дома. Потрогала рецепт в кармане.
И вдруг увидела плачущего мальчика.
- Босиком, - ахнула она. – Да ты замерз совсем!
Мальчик утер слезы и изумленно посмотрел на нее.
- Ну-ка пойдем, напою тебя чаем.
Лодка вильнула, вырвавшись из течения. Свернула из протоки, летящей к водопаду. И скользила теперь неторопливо по светлой, пропитанной солнцем реке – вместе с усталой женщиной, которая вела мальчика в свой дом.
«Человеческим детенышам не дано изменять время» - вспомнил он. Но дано его выбирать. Наверное, именно это знал его Учитель, возвращая миру спасенную когда-то малость, человеческий хрупкий кирпичик...
Что-то делаю не так. Не прячется... Извините, если что. Очень уж подходящий пример. Страница на СИ
Имбирь, Вы правы, на счет крупных мазков. Мой недо-рассказ жутко коряв, думаю попытаться доработать. Спасибо, что уделили время. Рассказ под спойлером очень хорош, такая тонкая линия, соединяющая все, очень красивый в эмоциональном плане.
Кщерь, привет! Почти дописала. Завтра повешу в теме: Полночные размышления... Кто знает женщин, жалеет мужчин; но тот, кто знает мужчин, готов извинить женщин. (Турнье)
Я Головачева читала совсем немного, так что, по сути, тоже не сильно знакома с первоисточником. Надеюсь, доля объективности от этого увеличится. В принципе, согласна с Имбирем и Яль - остается ощущение, что автор знает куда больше, чем раскрыл читателю. Но эмоциональный посыл в тексте есть - ого-го какой, это как лицо спокойное, но кулаки сжаты и в глазах пламя бушует. Нужно вытаскивать, в общем. Кстати, тип изложения кусками-картинками мне тоже понравился. Рискну посоветовать, может, пригодится? Все нижеизложенное - моя сугубая ИМХА, на истину в последней инстанции никак не претендующая.
ЦитатаКщерь ()
Стопкрим, существующий лишь на страницах книги.
Читатель не обязательно знает, что из себя представляет Стопкрим, может расшифровать? "Стопкрим - сообщество борцов со злом( или что там по сути?) - к сожалению, лишь книжные выдумки." Ну, как-то так... А лучше - еще подробнее, что это за организация такая, и почему там именно Человеки.
ЦитатаКщерь ()
Слишком часто за этот год звучали слова «Не вмешивайся. Сами разберутся». И прочие модификации «Моя хата с краю».
Вот тут тоже, кто разберется, с чем? Кто говорил эти слова?
ЦитатаКщерь ()
Естественно, рассылки в социальных сетях не помогли.
Не уверена, но тоже, думаю, можно подробнее раскрыть. Что за рассылки? Призывы о помощи? Обличение высокопоставленных гадов?
ЦитатаКщерь ()
- Помнишь, что ты обещал в моем доме?
И здесь про обещание. Можно было вообще картинку-воспоминание нарисовать. Как шел на капище, какие мысли были. То есть предыдущее упоминание полностью сюда перетащить.
ЦитатаКщерь ()
Кирилл резко развернулся, наткнулся на спокойный взгляд говорившего – высокого седого мужчины. - Помнишь, что ты обещал в моем доме? Молодой человек кивнул, начиная осознавать.
И еще тут мне он странно заторможенным показался. Он же боец, да? Мне кажется, сначала дернется от присутствия чужака, а потом уже осознавать начнет, позже первой реакции на автомате.
ЦитатаКщерь ()
- Ты прошел испытание,
Ага, тоже рассказать - что за испытание.
ЦитатаКщерь ()
Парень тяжело осел на пол, наконец увидев,
А вот тут можно не просто перечислить, а описать, что именно он увидел, в зримых таких подробностях. Взгляды, звуки, запахи, чувства самого Кирилла.
ЦитатаКщерь ()
бывший кшатрии
На слово сноску хорошо бы дать.
ЦитатаКщерь ()
Ночь прорезали рычание загнанного в угол человека и отчаянный крик его спутницы.
Вот этот момент я не поняла совсем. Это Кирилл мстил кому-то, или просто так выпускал на свободу свою темную часть? А, дошло. Это он за жертв нападения вступился? Но дошло только после третьего прочтения где-то.
Тоже хорошо бы уточнить - что именно "неужели". Неужели кто-то посмел вступиться? Неужели явился именно этот человек, Кирилл, в котором почувствовали силу? Хотя, конечно, написано потом, что сила узнала Кирилла. Но я споткнулась, не доходя до объяснений. Может, лучше будет - "Неужели ты?", или "Неужели Страж, Избранный?" (или как там их в этом мире зовут?)
ЦитатаКщерь ()
в боку торчало лезвие листовидной формы
Не уверена, но человек разве может разглядеть форму лезвия, которое уже в нем? Наверное, рукоятку видит?
ЦитатаКщерь ()
- О! Минус один, как и у меня, - весело прозвучало за спиной.
Вот этот момент тоже совсем не поняла. И почему выделено курсивом - тоже...
ЦитатаКщерь ()
Знаешь, у таких разгильдяев, как мы, такие же придурошные ангелы-хранители…
ЦитатаКщерь ()
Через сорок дней у дальней и единственной родственницы несостоявшегося посвященного родился сын. Карапуз с улыбкой разглядывал сосредоточенное и мрачное лицо своего хранителя.
Это реинкарнация Кирилла? Может, как-то яснее это отметить? Взгляд, там знакомый, или еще что-то. И, кажется, точка не слишком точка вышла. Еще какое-то предложение просится. Может быть, то, как отреагировал Хранитель, что сказал?
Для меня, под вроде как немного холодноватой формой сквозит достаточный (без перегиба и пафоса) накал эмоций. И идейное наполнение сильное, только вот эта мысль, да еще в свете наших реальных событий зацепила меня:
ЦитатаКщерь ()
Безразличие и лень премного хуже открытой жестокости.
Но для меня сумбурно, как мозаика, которую пока только контурно и основные цвета выложили, а для полноты картины - заполнить бы пробелы, добавить оттенков и переходов цвета. Как-то так.
ЦитатаКщерь ()
Парень тяжело осел на пол, наконец увидев, чего стоило его безразличие: молодая девушка, подвыпивший подросток, сгорбленная ясноглазая старуха, девочка (она могла выжить, если бы он обратил внимание на звук удара и визг тормозов, но тогда так важно было попасть на концерт любимой группы), неприметный лысый мужичок…
- почему бы здесь не жать по каждому буквально пару слов, как с девочкой, которая могла выжить.
ЦитатаКщерь ()
Друг сел, а через полгода компания вычеркнула его из своей жизни.
- я несколько раз перечитывала абзац, но что именно имелось ввиду под словом компания, так и не определила.
ЦитатаКщерь ()
Размолвка добила окончательно.
- и здесь бы добавить с кем розмолвка, и чуть более развернутый флэшбэк. Но это исключительно мои "тараканы". Однако, хочется еще раз сказать, что рассказ уже имеет достаточно эмоций и смысла, чтобы за него побороться и слегка переделать.
пожалуйста. Повесила.
Кстати, тип изложения кусками-картинками мне тоже понравился. 
