«Зачем я сел так близко?» – в который раз кольнула назойливая мысль. Имевшая хоть какую-то ценность информация прозвучала в первые десять минут совещания. С тех пор, уже второй час кряду, представители секторов пытались выбить себе чуть больше ресурсов, соревнуясь в нелепости доводов. «Здесь было прохладнее – вспомнив, ответил себе Хейз. – Когда же они заткнутся? Продолжают сотрясать воздух, словно ее нет. Словно не шли сюда по коридорам, запятнанным рыжей смертью». Бесконечностью позже присутствующие, наконец, насытились спорами. Потянувшись к выходам, они обнажили еще одну проблему первых рядов – проскочить не получится, ближайшие коридоры будут заняты медленно бредущими восвояси членами совета. Придется бежать по мертвым рукавам, рискуя поломать ноги или потерять глаз. Слишком долго сидели. Лишь бы не перегрелась, не выгорела! Если повезет, удастся обогнать толпу и юркнуть незамеченным. Повезло – в секторе ни души. Хейз засеменил к главным воротам, ближе к цели срываясь на бег.
***
Черный камень, с вырезанными башенками древних строений, возвышался над ровными кругами стеклянных полей, где невидимые крестьяне выращивали свои кружевные урожаи. Светлые прожилки, отсвечивая паутиной в свете ламп, создавали ощущение, что старый замок переполнен энергией, готовой вырваться наружу. За вакцину, спасшую наши жизни, – была видна часть надписи на золотой табличке. Там же отражалось перекошенное лицо профессора, в очередной раз проверявшего свой любимый инкубатор. Перегрева не было, даже наоборот – все выглядело замечательно, похоже и прикорм сделал свое дело. Синеватый цвет сменился ярко-фиолетовым, пленка стала гуще, кристаллизуясь в месте контакта со стенками инкубатора. Бережно открыв стеклянный бокс, Хейз подцепил первым попавшимся инструментом кристалл покрупнее. Положил под язык. Слизистую обожгло намного сильнее обычного.
– Ох, – искренне удивился профессор, сползая на пол. Но блаженство продлилось всего миг, разрубленное внешним звуком, и тут же оскалилось, обернувшись шипастой паранойей. – Доктор Хейз? – позвал нежданный посетитель. «Не начальство. Но если зайдет, будет хуже. Встань, реагируй.» – Пять корост, Дженкинс! Чего тебе? «Этот, прыщавый, повезло. Глупый, но назойливый.» – Люб вылупился, – рука лаборанта дернулась в сторону вивария, – хотел проверить. – Нет! – крикнул Хейз. – Не назначено? – взгляд, будто вскользь, по стене с расписанием, – Нет! Здесь стерильность-два! Шлюзовать тебя некогда. – Так мне в левое крыло, – Дженкинс показал рукой, чтоб наверняка, – главный шлюз не трогаю, что мне ваша стерильность? Камеры жужжат, часть диапазона размыто, мне бы одним глазком… – Да, да, – дисплей инкубатора наконец погас, пряча содержимое, и Хейз уверенно перешел в атаку, – Люб у него вылупился! Кого щекочет твой люб? Я нас всех спасти пытаюсь, знаешь? Люб твой ржавь не жрет случаем? Нет? Дженкинс попятился, обескураженный необычным поведением старшего. – Ты пошел смотреть люба, – почувствовав слабость, Хейз завелся, – а мне потом добавлять мусор в отчете за каждый активный шлюз? Тут не сельхоз инженерия! Главный шлюз закрыт – нет лишних вопросов, нет лазейки для сомнительных, разгромных.. – внезапно, казавшаяся только что кристально чистой и безупречной в своей логике мысль вдруг вильнула в сторону, расплылась, споткнулась, оставив лишь расширяющуюся со сверхсветовой скоростью пустоту. К счастью, сказанного хватило, чтобы Дженкинс выпал из поля зрения. И ржавь с ним. *** А ржавь разрасталась, поглощая все новые площади. Брезгливое неудобство грозило перерасти в смертельную опасность. Поглотив немногочисленные натуральные материалы, лишив лоска офицерские каюты, ржавь приступила к растворению полимеров. Мягкий декоративный пластик сдался почти сразу, расползаясь под действием экзоферментов. И вот рыжие веснушки стали проступать на световых панелях, пятная последние, не испачканные копотью и религиозными рунами коридоры. Прожигая графеновый слой, как свеча паутину, ржавь все глубже вгрызалась в несущие конструкции. С пограничных районов доносились слухи, что уже поражен внешний купол.
Разноцветные круги плесневых колоний гипнотизировали, пытаясь скрыть свою слабость. Никто из них не смог. Рядом с каждым образцом безжалостным свидетельством бессилия лежала вторая чашка, рыжая. Хейз вытер со лба проступивший пот. Границы окружающих предметов расплывались, сознание дробилось, теряя свои части в неизвестных измерениях. – Верни мои плазмиды! – Зашипела плесень, вытягивая вперед черные руки. – Мне нужны нуклеазы, – требовала она. – Мне не нравится! Не нравится! – закричал, вспучиваясь, соседний образец. Аморфная масса выползла из чашки, шлепнулась на пол, отращивая щупальца. На макушке шевелящегося комка вылупился глаз. Красный зрачок уставился на профессора. – Не нравится! – повторил жалобный писк. Хейз с ужасом смотрел, как оживают его эксперименты. Жизнь, которую он травил, облучал, чьи тела и гены резал на части. Они взбунтовались и жаждут мести! Паника разъедала, накатывала волнами. Нет! Это мелочь, гниль, микробы! – Не позволю! – взревел профессор, метнувшись к стойке инкубаторов. На фоне булькающей, расползающейся в стороны грязи, каменный замок возвышался островком монументальной грации. Нагретый лампами, он лег приятной тяжестью в руку. Что-то первобытное внутри отозвалось праведной эйфорией. Брызги стекла полетели в разные стороны, калеча расползающиеся фигуры. Один удар – одна уничтоженная колония. Стопроцентная эффективность. Ничто не могло победить камень! Ни чертова плесень, ни слишком хрупкие в своей хромированной вычурности приборы. Кровь липла на пальцах и оставляла яркие пятна на перепачканном халате. Хейз был счастлив. Камень остывал, плесневые монстры теряли объем, превращаясь в грязные пятна. Пятна грязи, страшнее любых монстров. Реальность, хуже любого кошмара.
Площадь вокруг погрузочной платформы орбитального лифта была редким местом, где еще сохранялся порядок. Местная автоматика была вооружена и не терпела мародерства. Члены совета стояли полукругом, на лицах – растерянность, любопытство, отвращение. Страх. Ритуал снимал ответственность и успокаивал совесть. Они лишь следуют правилам, все остальное делает Хранитель. – Ваши безрассудные действия, чудовищный непрофессионализм и нарушение первой доктрины стали угрозой для всех нас, – огласил секретарь. – Совет принял решение. Мы чтим идеи гуманизма и процедуру, завещанную предками. В назидание оставшимся, вы будете мгновенно изгнаны. Сделайте Луну обитаемой снова. Пока не кончится кислород.
Капсула пришла в движение и Хейз прильнул к прозрачному пластику. Купол колонии стремительно удалялся. Вскоре темно-серые облака скрыли весь обзор, и профессор разочарованно выдохнул.
Через прозрачные вставки посадочной платформы был виден лунный челнок и часть стыковочного коридора. – Ожидание расконсервации челнока, оставшееся время четыре минуты, - сообщил приятный голос. Хейз похлопал по карману. Вытащил пробирку с синими кристаллами, открутил крышечку. – Ожидание расконсервации челнока, оставшееся время сто четыре минуты, – голос совершенно не изменился. – Что? Рука дрогнула, и часть содержимого закружила рядом, разбегаясь в невесомости. Профессор подтянулся ближе к иллюминатору. Отсеки челнока и стыковочный рукав наполнились воздухом, а вместе с ним мелкой рыжей пылью. Споры были повсюду. Даже если челнок еще функционирует, вряд ли он переживет путь к Луне. Может и к лучшему. – Сбой расконсервации. Диагностика неполадок, ожидайте, – спокойный, доброжелательный голос. – Ну, раз такое дело, - пробормотал Хейз, доставая пробирку. Синий порошок испачкал нижнее веко. Жжение полыхнуло сверхновой. – «Ого!» – успел подумать Хейз и отключился. Когда Хейз смог продраться обратно в мир сквозь толщу липких галлюцинаций, шлюз все еще был закрыт. Профессор подтянулся, чтобы посмотреть поближе. Пластик почти потерял прозрачность, иссеченный ржавыми трещинами. «Я не мог быть в отключке так долго» – царапнула сознание апатичная мысль. Теперь уже все равно. Что-то еще не давало покоя. Где-то, в этой кружащейся невесомости, был изъян. Вот оно! Над створками мембраны орбитального лифта зеленел огонек. Ему разрешили вернуться. Ржавь, которую он всеми силами пытался извести, спасла его от ссылки? Падая в лифте обратно, в мир людей, Хейз пытался представить, что его ждет. С какими лицами его встретят, примут ли? Должны. Древний механизм, управляющий колонией, впервые дал сбой. Теперь все в руках поселенцев. На стартовой площадке было неожиданно пусто. Хейз смотрел вокруг и не верил глазам, - что-то произошло со ржавью, пятна посерели и осыпались. Профессор вызвал лифт в жилую зону. В прибывшей капсуле он нашел первые несколько трупов. В месте назначения тел был гораздо больше. Хранитель выполнил свою программу, так или иначе. Он сослан на необитаемый мир. Стоит поискать, может кто-то выжил. Но сначала проверим инкубатор. Выжившие никуда не денутся. Вот как ползу, так и отражаю!
Сюжет очень простой, сам по себе он не впечатляет. В таких случаях рассказ может сыграть, если сделать акцент на образы, эмоции, переживания преступника... А оно не дожато, КМК. Мне было скучно. Условия, в принципе, выполнены. И концовка, на мой взгляд, удачная. Она-то рассказ и вытягивает.
Цитатаkagami ()
«Здесь было прохладнее(зпт) – вспомнив, ответил себе Хейз
Цитатаkagami ()
Черный камень, с вырезанными башенками древних строений,
Эти запятые имеют право на существование, но я бы убрала
Цитатаkagami ()
За вакцину, спасшую наши жизни, – была видна часть надписи на золотой табличке.
Кавычки пропущены
Цитатаkagami ()
похоже и прикорм сделал свое дело
Если я верно уловила смысл предложения, то после "похоже" нужна зпт
Цитатаkagami ()
реагируй.»
Точка должна быть после закрывающих кавычек. И не только здесь.
Цитатаkagami ()
по стене с расписанием, – Нет!
тут, наверное, точка вместо зпт?
Цитатаkagami ()
Хейз уверенно перешел в атаку, – Люб у него вылупился!
двоеточие вместо зпт
Цитатаkagami ()
сельхоз инженерия
слитно
Цитатаkagami ()
разгромных..
одной точки не хватает
Цитатаkagami ()
внезапно, казавшаяся только что кристально чистой и безупречной в своей логике мысль
зпт не нужно, а для лучшего восприятия, ИМХО, лучше перестроить: "внезапно мысль, казавшаяся..."
Цитатаkagami ()
Брезгливое неудобство
чем брезговало неудобство?
Цитатаkagami ()
В назидание оставшимся, вы будете мгновенно изгнаны
не нужна зпт
Цитатаkagami ()
Капсула пришла в движение и Хейз прильнул к прозрачному пластику.
зпт перед "и". Допустимо и тире, если больше нравится
Цитатаkagami ()
Хранитель выполнил свою программу, так или иначе. Он сослан на необитаемый мир.
Хранитель сослан?
Моя страничка на СИ Чтобы были довольны твои читатели, не будь слишком доволен собой. Вольтер
Было интересно! Профессор-нарик это необычное решение ) Но я ждал, что будет какая то история про него, а он действует так, как мог бы поступить тот же лаборант. То есть тот факт, что ГГ профессор никак не работает. Концовка сначала удивила, а потом пришло сомнение - это что ж, протокол казни приоритетнее сохранения жизни поселян? И безо всяких вирусов(а если это та же плесень, то это надо было подчеркнуть)? Не верится. И почему такое название у рассказа, кстати?
Читалось тяжело из-за некоторой обрывочности повествования. Хотелось бы побольше узнать о мире и о самом ГГ. И можно, для особо одаренных, уточнить, в чем было преступление? А то, пока я продиралась через нагромождение сюрреалистических образов вокруг ГГ, пытаясь сложить цельную картинку, как-то упустила этот момент. Концовка впечатлила - этого не отнять, но кто такой Хранитель?
Выделила несколько мест, которые царапнули:
Цитатаkagami ()
в очередной раз проверявшего свой любимый инкубатор.
кажется мне, тут больше подходит - "проверяющего"
Цитатаkagami ()
Хейз подцепил первым попавшимся инструментом кристалл покрупнее.
Понимаю, что здесь эта фраза играет на усиления эффекта, но с точки зрения логики сие весьма сомнительно. На столе у профессора каких только инструментов может не быть: стеклянная палочка, пипетка, скальпель?
Цитатаkagami ()
Пятна грязи, страшнее любых монстров. Реальность, хуже любого кошмара.
Больше вопросов, чем ответов в тексте, а искать их и не хочется. Увы, но рассказ получился невнятный и сюжетно, и стилистически. a) В задании орудием преступления указан ГОРЯЧИЙ камень. Бить пробирки, чашки Петри и прочие стекляшки можно горячим или холодным. ничто не изменится. То есть, не сыграло одно из обязательных условий. = 2 б) Ну, вот к грамотности вопросов нет. Стиль, как я уже сказала, невнятный, композиция вроде бы логична, но не впечатляет, уж простите. = 2 в) А их нету, персонажей. Один наркоман-профессор. Мог бы быть лаборантом или уборщиком, ничто бы не изменилось, поскольку вырезан ножницами из картона. = 1 г) Может, и задело бы, если бы у автора была ещё неделька на совершенствование? а пока увы... = 1 Предварительно = 6
к сожалению идею/концовку просто не успел раскрыть/доделать.
Как я вас понимаю! Вообще, если бы вы начали писать с конца и не успели расписать преступление - рассказ воспринимался бы гораздо лучше. Надо, кстати, и себе на будущее взять на заметку, что в условиях нехватки времени следует в первую очередь самую соль строчить, а то другим советую, а сама пока бревна из глаза не вытащила
Моя страничка на СИ Чтобы были довольны твои читатели, не будь слишком доволен собой. Вольтер
Объяснялки, не успевшие попасть в текст. Действие происходит на Земле в условиях экологической дистопии. Островки цивилизации деградируют под куполами в закрытых биосферах. Внешний воздух не пригоден для дыхания. Устойчивая к антибиотикам супербактерия начинает разрушать нутро колоний. Профессор пытается найти новый эффективный антибиотик. Камень стоит в боксе с чашками Петри и греется от уф-ламп. Преступление – уничтожение образцов и остатков рабочего оборудования в наркотическом бреду. Наказание – ссылка на необитаемую лунную колонию. Хранитель – ядро ИИ, медленно теряющий контроль над ветшающей колонией. Пытаясь исполнить приговор, он делает колонию необитаемой, открывая купол для внешней атмосферы, которая убивает все живое, включая ржавь. К моменту возвращения ГГ атмосфера восстановлена, и теперь он единственный выживший.
