Сначала появилась боль. В черном безмолвии пульсирующее чувство из маленького комка разрасталось в обжигающую сеть. Боль отращивала себе щупальца, ветвясь в трехмерном пространстве. Так он понимал, что растет. Постепенно тьма начала рассеиваться, а безмолвие разбавляться шорохами. Свет и звуки были интереснее боли, и он пытался сосредоточиться на них. Когда слух позволил разобрать слова, он вдруг осознал, что они несут смысл. Понять его удавалось не всегда, но возникающие где-то внутри образы давали возможность отвлечься от мук. Некоторые слова, такие как «руки, стол, халат, кофе» казались более знакомыми. Другие – «Эмма, профессор, передача» имели размытый смысл. Вскоре развивающиеся ассоциативные связи позволили улавливать смысл целых предложений. Выходило, что за ним постоянно следят. Даже ухаживают. Вскоре размытое пятно света в центре разделилось на 4 части. На фоне световых панелей иногда мелькало что-то белое, но разглядеть, что это было, он не успевал. Одно из ставших уже привычными пробуждений из небытия в полу-бытие оказалось непохожим на другие. Кто-то, видимо, ожидал его. Вскоре послышался громкий голос, и стало понятно, что обращаются непосредственно к нему. – Постарайтесь расслабиться. Самое неприятное уже позади. Через несколько минут мы начнем удаление оксигеля из легких, и вы сможете дышать самостоятельно. Эмма, выводи катетеры. Хотя полный смысл фраз уловить не удалось, сознание успело зацепиться за понятное «самое страшное позади». Послышалось негромкое жужжание. Белые четырехпалые манипуляторы засуетились над опутанными проводами телом. Вывод игл и дренажей воспринимался как мучительная потеря собственных частей. Последовавшие за ним микроинъекции обезболивающего притупили неприятный зуд. Боли стало меньше и пациент начал переосмысливать новые границы своего тела. Через минуту левый край кушетки медленно приподнялся, поворачивая тело на бок. На темно-сером полу, в такт шуршанию халатов и щелканью приборов, танцевали неясные тени. Внезапно мощная судорога пронзила тело – волны спазмов выталкивали из легких мутную жидкость. Зеленая, с красными вкраплениями слизь, шлепалась на пол и почти сразу впитывалась без следа. Вскоре на смену бульканью пришел хрип. Слизь закончилась. Зеленые маслянистые пузыри, выдуваясь изо рта и носа, лопались в такт хрипящим выдохам. Жжение в груди переросло в пронзительную боль. «Голос обманул меня», – успел подумать пациент, и его сознание угасло.
Черная пустота наполнилась снами. В них все было просто и понятно. Шумели реки, цвели цветы и пели люди. В них он был собой, летал на мотоплане, играл на гитаре и даже занимался любовью. И не подозревал про страшную реальность, сотканную из боли и тьмы. Но она жестко напоминала о себе, разрывая красочные грезы. Новое пробуждение подарило необычные ощущения. Открыв глаза, он впервые увидел четкую картинку. Напротив, в широком черном кресле сидел пожилой седовласый человек. Поверх темно– серой формы с серебряными пуговицами, он был одет в изумрудный плащ, со стоячим воротником, прихваченный золотой брошью у шеи. Смотрел старик куда– то за спину пациента, то и дело шевеля губами и постукивая пальцами по подлокотнику. В хромированном шкафчике отражался кусок стены со сменяющимися цветными картинками. Казалось, броско одетый человек самозабвенно играет в видео игру. – Где я? – собственный голос, неожиданно громкий, хоть и слышался впервые, не показался чужим. – Доброе утро, Коди! – Человек в плаще резво поднялся на ноги, – добро пожаловать в мир! Меня зовут мастер-посол Эвиотт. От лица верховного консула федерации приветствую тебя на борту галактического крейсера «Процветание». – Коди? Что за дурацкое имя? Галактический крейсер? Меня сейчас стошнит! – Какой прекрасный тембр! Доктор Майерс был прав, – воскликнул Эвиотт, игнорируя вопросы, – будем надеяться, на высоте и остальные параметры. Потирая руки, человек в плаще выскользнул из медотсека. Оставшись в одиночестве, Коди закрыл глаза и попытался вспомнить, как он здесь оказался. Безуспешно. Тогда он попытался вспомнить хоть что-нибудь. Но кроме эха неприятных ощущений недавнего прошлого, в его голове не нашлось ни одного воспоминания. Коди открыл глаза и стал оглядываться, пытаясь заполнить сосущую пустоту внутри. Эту комнату он видел впервые. Вместо слепящих панелей операционного света – радующий глаз голубоватый потолок. Стена напротив заставлена металлическими контейнерами всевозможных размеров. Справа видно лишь затянутый полупрозрачной мембраной проем, в котором скрылся мастер-посол, и оставленное им кресло. В левом углу зажат черный треугольный стол с проекционной клавиатурой. Несмотря на отсутствие воспоминаний, Коди понимал назначение увиденных предметов. Более того, он поймал себя на том, что может назвать каждый из них на семи языках. Сильный зуд в районе пупка заставил отвлечься от исследования интерьера. Однако, попытка почесаться провалилась. Белое полотно, покрывающее его от шеи вниз, едва позволяло шевелить пальцами. Зуд стал невыносим и Коди завопил: – Аааа! Есть тут кто-нибудь? Выпустите меня! – Слушаю вас, пациент, – приятный женский голос прозвучал совсем рядом. – Кто вы? Хотя черт с ним, просто снимите с меня эту штуку, у меня все чешется, я сойду с ума, – Коди замотал головой. – Я медицинский ассистент. Нейросеть, контролирующая медблок. Можете называть меня Эмма. Через несколько минут я сниму ваш иммобилизатор. – Рад слышать. Не знаю, правда, смогу ли я вытерпеть хотя бы минуту. Этот зуд по всему телу… – Больше вас не побеспокоит. – Что? Действительно прошло. Что вы сделали? – Извините, но я не уполномочена обсуждать с пациентами подробности терапии. Полная карта проведенных мероприятий хранится у вашего врача. Доктор Ригель Майерс. Теперь можете снять иммобилизатор. Пожалуйста, не делайте резких движений.
Покрывающий тело материал потерял упругую тяжесть и стал похож на обычную простыню. – Спасибо, Эмма, - сбросив полотно на пол, Коди приподнялся на кровати. Голова кружилась, мышцы предательски подрагивали, из желудка послышалось ворчание. – Пожалуйста. Тошнота и нарушение координации скоро пройдут. Я уже вызвала доктора Майерса, он подойдет через несколько минут и ответит на ваши вопросы. – Очень на это надеюсь.
В ожидании доктора, Коди принялся изучать содержимое металлических шкафчиков. В одном из самых крупных, весьма кстати, нашлась подходящая одежда. Нательное белье, освежитель дыхания, выглаженная рубашка цвета весенней травы и костюм. Серые брюки с темно-зелеными стрелками и выполненный в такой же гамме пиджак. На его лацкане красовалась вышитая золотой нитью эмблема – рука, пожимающая щупальце, в обрамлении зленых букв – «межпланетная дипломатическая служба». Пока Коди любовался своим отражением в металлической дверце, мембрана с негромким хлопком впустила к нему посетителя. Щуплый, высокий молодой человек в медицинском халате широко улыбнулся. Его бледное лицо, с перемигивающимися линзами виртуальных очков и взъерошенными волосами, выглядело не выспавшимся. – Доктор Майерс, я полагаю? – Коди вышел навстречу, протягивая руку. – Нет, сэр. Я его ассистент, кочерыжк… ээ то есть Томас. Я пришел, чтобы проводить вас на конференц-палубу. Очень хорошо, что вы уже одеты, сэр. Совет ждет. Следуйте за мной. Бросив последний взгляд на свое отражение, Коди пригладил рукой волосы и пошел за суетящимся ассистентом. Тревога и фрустрация больше не мучили его. Прописанные Эммой препараты начинали действовать в полную силу, наполняя клетки энергией и обостряя чувства. Коди чувствовал себя прекрасно и жадно впитывал происходящее вокруг. А посмотреть было на что. Как только они покинули небольшой и довольно тихий коридор жилого крыла, его изумленному взгляду предстала панорама одного из центральных узлов. Он был похож на гигантский техно-улей. Повсюду сновали люди в разноцветных одеждах и роботы всевозможных форм и размеров, по прозрачным трубам спешили грузы, в воздухе висели объемные голограммы указателей и инфо– панелей. За прозрачными перилами, метрах в двадцати внизу виднелся огромный водоем, частично покрытый зеленью. Между его фонтанами то и дело вспыхивала радуга. Застывший Коди не сразу обратил внимание, что кто– то настойчиво теребит его за рукав. – Пойдемте, сэр. Нам надо спешить, совет ждет, – Томас выглядел взволнованным.
Вскоре они подошли к платформе, вмещающей несколько десятков серебристых двустворчатых капсул и большое количество народа. В воздухе парили объемные буквы «Транспортный узел 4В. Жилой сектор. Биосферный заповедник. Биоинженерный корпус». Некоторые капсулы раскрывались, выпуская на платформу людей и роботов, и тут же занимались ожидающими. Пометавшись с минуту по платформе в тщетной попытке занять свободный лифт, Томас достал из нагрудного кармана пластиковую карту и прислонил к нише у ближайшей капсулы. Через минуту ее створки раскрылись. Внутри оказался рабочий в испачканном оранжевом комбинезоне, с мотком черного кабеля на плече. Он с непониманием посмотрел на индикатор уровня, затем на них. – Изменение приоритета, пожалуйста, освободите капсулу, – раздался голос внутри кабины. – Но у меня нет допуска на этот уровень, – промямлил, оправдываясь, растерянный рабочий. – Ничего страшного, не покидайте транзитную зону, и все будет в порядке, – Томас настойчивым жестом приказал освободить кабину. – Да сэр, – перехватив поудобнее моток кабеля, рабочий вышел на платформу, удивленно озираясь. Коди почему-то показалось, что торопиться вызывать капсулу тот не будет.
Серебряная пуля бесшумно понеслась вверх. Часть задней стенки капсулы была прозрачной, но из-за огромной скорости изображение экстерьера смазывалось. Очень скоро двери лифта открылись, и голос из динамика предупредил: «Конференц– палуба. Проверьте свой уровень доступа» Посадочная платформа оказалась совсем небольшой, на несколько капсул. На выходе дежурили двое вооруженных охранников. Судя по красочной форме и каменным лицам – ритуальная стража, а может просто роботы. – Совет состоит из наиболее влиятельных членов экипажа, – доставая ключ-карту перед массивной металлической дверью, прошептал Томас, – пожалуйста, постарайтесь вести себя подобающе. Пространство за дверью чем-то напоминало университетскую аудиторию. Слева и справа располагались массивные полукруглые столы, а за ними ряды кресел, уходящие амфитеатром вверх. Стена напротив входа была занята мозаикой видеотрансляций с впечатляющим разнообразием картинок. В одном кадре – рослая фигура, в измазанном сажей противорадиационном костюме, облокотившаяся на могучий инструмент, а в соседней картинке дышат паром румяные лица, с инеем на ресницах. Рядом с плотной ячеистой застройкой парят в невесомости огромных пространств бледные фигуры с длинными и тонкими руками. Было много и вполне обычных кают, однако центральный, самый крупный квадрат еще пустовал. Бросив беглый взгляд по сторонам, Коди смог практически мгновенно оценить количество присутствующих. Двенадцать человек в нижнем ряду – по шесть за каждым столом, около двух десятков в зале, и примерно столько же видеотрансляций. Заметив вошедших, зал стих. В центре экрана появилось уже знакомое морщинистое лицо посла Эвиотта, который, как успел заметить Коди, сидел за столом справа. – Спасибо, Томас, можешь занять место в зале. А вы, наш новый друг, пожалуйста, проходите в центр. Нам всем не терпится рассмотреть вас поближе. – Мне обещали ответить на вопросы, – чуть громче, чем рассчитывал, сказал Коди, двигаясь к центру зала. – Всему свое время, молодой человек. Имейте терпение, – Эвиотт, казалось, был немного удивлен, – поверьте, мы все здесь желаем вам благополучия. Нам нужно убедиться, что ваш мозг готов воспринять информацию и… командующий на связи, уступаю трансляцию, – его размеренная речь на последних словах сбилась на скороговорку. Все, кто находился в зале, поднялись со своих мест. В центре экрана появилось изображение азиата в простой белой рубашке. На вид ему было не больше сорока лет. – Вольно, – сказал командующий, и люди стали усаживаться на свои места, – это он? – Да сэр, всего несколько часов как из генерационной камеры, еще совсем пустой. – Ригель докладывал, языковая основа уже заложена. – Да, сэр, – слева поднялся тучный мужчина в белом халате, мы рассчитываем, что проблем с коммуникацией не возникнет. Интракраниальный эвристический анализатор уже подключен. «Вот ты какой, доктор Майерс», – отметил Коди. – Ну что ж, выглядит отлично, – лицо командующего тронула едва заметная улыбка, – как назвали? – Меня зовут Коди, сэр, хотя это имя мне кажется странным. – Это рабочее имя, – испуганно взглянув на своего пациента, поспешил вставить Майерс, – от слова ксенодипломат. – Что ж, по-моему, достойное имя. Необычное, - улыбка выдала тонкие морщинки на лице азиата, - Скажи- ка мне, Коди, аркуараах ашка куароот таутагаа? – Да, сэр, я вас понимаю, - сразу ответил дипломат. – Ну вот и славно, – командующий встал из-за стола, и камера показала его во весь рост, - у тебя есть неделя, чтобы стать нашим спасителем. Зета Кворис. Теперь все мы зависим от Зета Кворис. Во имя знания!, - он коснулся руками висков и экран погас. – Да прибудет с нами процветание! – Ответил хор из нескольких голосов.
Сидящие в зале зааплодировали. Совет стал расходиться. – Идем, Коди, – доктор Майерс похлопал по освободившемуся месту рядом, – теперь я отвечу на твои вопросы. – Эй, Кочерыжка! Сбегай, принеси нам что-нибудь пожевать. Разговор предстоит долгий. Беседа с Майерсом действительно затянулась. Иногда Коди терялся в медицинских терминах, но суть была ясна. То, что он не помнил прошлого, не было побочным эффектом операции. У него не было прошлого. Он был создан. Здесь, в чреве гигантского галактического крейсера, бороздящего бескрайнюю пустоту космоса. Сверхдорогой инструмент, произведенный совокупными усилиями лучших его обитателей. Собранный ген за геном, выращенный клетка за клеткой. И все для одной цели – отправиться к Зета Кворис и восстановить дипломатические отношения с местной цивилизацией.
– Ты – главное творение моей жизни, – говорил доктор, отхлебывая голубой коктейль из бутылки, – ребенок, которого у меня никогда не было. Я убедил Совет в необходимости строго следовать условиям, отправить для урегулирования настоящего человека, а не биоробота. Точных сведений о причине конфликта у нас нет, но он очевидно связан с добывающей колонией. Наши работают в системе давно, все соглашения официальны и взаимовыгодны, никаких происшествий за все время, и вдруг – разрыв отношений, плюс ультиматум! – Подождите, вокруг столько людей, неужели не было добровольцев? – удивился Коди. – Конечно были. Губительная космическая радиация не оставляют шансов рожденным здесь добраться до места живыми. Но ты крепче. Ты больше чем человек, ты лучшее что есть в нас, и наш единственный шанс решить кризис. Ведь мы едва сохранились как вид после второго эмбрионального обновления. Если не заберем добытые ресурсы, и не вернем хотя бы часть рабочих, мы будем стоять перед угрозой полной деградации. Останется лишь аварийный протокол. Может роботы и справятся, доберутся до места и вырастят популяцию из эмбрионов. Но их шансы закрепиться в новом мире будут ничтожны. Нужно избегать этого всеми силами! – вскрикнув, доктор осекся, и жадно приложился к бутылке. Чувство, сходное с мучительным разрастанием своих физических границ, теперь завладело сознанием Коди.
– Доктор Майерс? – прервал затянувшуюся паузу дипломат. – Зови меня Ригель, сынок. – Ригель, сэр, у меня странное чувство, в моей голове словно взорвалась библиотека, я обретаю мир! – Коди застыл, уставившись в одну точку и открыв рот. – Некоторая информация все еще загружается, просто отвлекись от потока, и он перестанет досаждать, – пухлая рука привычным движением подкинула опустевшую бутылку, и она тут же исчезла из виду, подхваченная стремительной серебряной тенью, – помни главное! Ты обладаешь свободной волей. Извини, пришлось заполнить твое подсознание чужими воспоминаниями, эта чаша не может быть пустой. Но скоро суррогатные сны забудутся, уступив место новым переживаниям. Думаю, очень скоро тебе начнутся снится они, учитывая всю ту информацию, которую впихнут тебе в голову. Щтыртхыс. Удивительные создания, не органическая жизнь, в нашем понимании, но и не машины. Черные ползающие фотоэлементы с невероятным КПД. Первый контакт вызвал взрывное перекрестное любопытство. Они восторгались видовым разнообразием наших планет, и тем, как устроены пищевые цепи. А мы начали…, - рука профессора, дирижирующая коктейлем, резко остановилась, несколько голубых капель выплеснулись на халат. Щеки побагровели, на лбу выступил пот. – Мне нужно отдохнуть, – тяжело дыша, сказал доктор Майерс, – последние несколько суток были очень тяжелыми. – Сэр, вы в порядке? – Заметив неладное, подскочил ожидающий неподалеку Томас. – Да, проводи меня в каюту. Эмма! – Слушаю, доктор Майерс, – раздалось откуда– то сверху. – Подготовь четверку, мне нужно прокапаться. – Выполняю. – А ты, Коди, – положив ему руку на плечо и едва превозмогая одышку, проговорил доктор, – погуляй пока, осмотрись. Почитай инфо-панели. Держи, – пухлая рука протянула карту, –офицерский доступ. До вечера, пока все не загрузится, трогать тебя не будут. Если потеряешься, останови кого-нибудь, без помощи не останешься, – напутствовал профессор, и, опираясь на согнувшегося почти вдвое Кочерыжку, поковылял прочь.
Когда Коди покинул опустевший зал и вернулся к транспортной площадке, одна из капсул открылась, выпуская небольшого шустрого робота. Низкое, по колено, устройство на колесах, несколько раз прокрутилось вокруг своей оси, и резво двинулось навстречу человеку. Остановившись от него в полуметре, робот задорно пискнул и выдал приветствие. – Многофункциональный ассистент МК-19 прибыл в ваше распоряжение. Пожалуйста, выберете предпочитаемый интерфейс. Поверхность робота замерцала, выпячивая объемную полутораметровую голограмму – человеческий силуэт, с ровным гладким овалом вместо лица. От неожиданности Коди отступил на шаг назад. – Кхм, следующий? – полюбопытствовал человек. Проецирующая панель замерцала и голографическое изображение сменилось. Теперь это был диковинный ящер. Полуоткрытая пасть усеяна острыми зубами, а немигающие глаза преданно смотрят вперед. Перебрав еще несколько вариантов, Коди остановился на фигуре андроида с гладким лицом и голубыми глазами. Он, хотя бы, выглядел более гармонично, чем туловище дракона или дельфина, вырастающее из металлической тумбы. – Осталось придумать тебе удобоваримое имя, – разглядывая получившуюся конструкцию, размышлял Коди. Эм-Ка, говоришь? Буду называть тебя Микки. – Данные сохранены, ожидаю распоряжений. – Вот и славно. Теперь веди меня к пруду, хочу увидеть воду. – Требуется уточнение. На борту находится двадцать девять рекреационных водоемов. – Ого! Так, мне нужен тот, который в биосферном заповеднике, – Коди вспомнил вывеску над платформой. – Следуйте за мной, – голограмма сменила изображение, показывая спину андроида, и Микки поехал к посадочным капсулам.
Климат на уровне биосферного заповедника был особенным. Свежая прохлада, окрашенная легким ароматом водорослей и цветов. На входе, перед полупрозрачной мембраной, в воздухе светилась надпись «Заповедник на плановом обслуживании. Открытие через 15:28:32…31…30».
– Ваш уровень доступа позволяет игнорировать плановые работы, - подсказал робот. – Что же ты молчал, – обрадовался Коди, - вперед! – Пожалуйста, соблюдайте повышенные меры предосторожности. Во время плановых работ повышена концентрация опасных факторов. – Не будь занудой, Микки. Если хочешь, можешь остаться здесь.
Ответную реплику робота Коди пропустил мимо ушей, проходя сквозь послушно раскрывшуюся мембрану. Биосферный заповедник встретил яркими ароматами, во влажном воздухе разносился стрекот насекомых, свист, крики и уханье прячущихся в зелени животных. Небольшой туннель, сотканный переплетенными лианами, вывел на просторную поляну, обрамленную лесом. Голографическое небо над головой ничем не отличалось от настоящего, искусственное солнце поддерживало заданный климат и снабжало растения светом оптимального спектра. Если бы не суетящиеся вокруг роботы обслуживания, стригущие ветки, распыляющие удобрения, подкармливающие животных и подметающие тропинки, можно было принять это место за городской парк. Слева зеленый ковер уступал место золотистому пляжу, на который накатывали самые настоящие волны. Коди замер, вглядываясь вдаль. Водная гладь тянулась бескрайним, волнующимся полотном до самого горизонта. Разум подсказывал, что такое невозможно, и где-то кроется подвох. Но заметить обман с берега не удавалось. На побережье, тут и там, прямо из песка вырастали живописные пальмы.
Под одной из них, облокотившись на ствол спиной, и зарывшись ступнями в песок, сидел старик в черной робе. Он молча смотрел вдаль и не обращал на человека и забуксовавшего в песке робота никакого внимания.
– Приятного отдыха, офицер, – обернувшись, поприветствовал старик, когда Коди подошел совсем близко. – Почему вы решили, что я офицер? – Заповедник на обслуживании. Раз на вас нет черной робы, значит вы офицер. Наверно, пришли подышать морским воздухом, пока нет рабочих. – Воздух здесь действительно прекрасный, – сказал Коди, присаживаясь рядом на песок, – и эта иллюзия бескрайнего моря. Сделано великолепно. – Что вы болтаете, – проворчал старик, – словно первый раз здесь. – Может показаться невероятным, но это действительно так. Для меня сейчас почти все впервые, – ксенодипломат закрыл глаза от восхищения, наслаждаясь терпким ароматом свисающих с пальмы алых цветов. – Вы очень странный офицер, – старик повернул голову, щуря выцветшие глаза, – непривычная речь, беседуете с черной робой. – Что ж, я еще не знаком с обычаями. Почему с людьми в черном нельзя заговаривать? – отвлекшись от цветов удивился Коди,
Некоторое время старик молчал. Испещренное морщинами лицо не выдавало эмоций. Закрывшись от солнца рукой, он рассматривал Коди, его костюм, застывшего невдалеке робота. – Значит, правда, – наконец сказал он, - не думал, что доживу. Надо же. Дипломат, значит? – Удивлен вашей осведомленностью. Доктор Ригель говорил, что проект засекречен. – Был, еще бы. Но когда живешь с мое, невольно узнаешь больше положенного. Думаю, я последний на крейсере, кто рожден вне его стен. – Вы родом с планеты? – Коди был в восторге, – Я видел во сне бескрайние зеленые степи, величественные горы и паутину рек! Дух захватывает! – Рек я не видел. На нашей планете были только горы. Огромные безжизненные скалы, лед и серая земля. Тогда это была самая далекая колония землян. Авангард цивилизации на каменистом спутнике газового гиганта. Мои родители погибли во время аварии на одном из шлюзов. Когда «Процветание» остановился в системе, чтобы пополнить топливо, воду и генофонд, меня забрали на борт. Шпана, постоянно раздающая мне тумаки, пользуясь моей беззащитностью, сходила с ума от зависти. Я благодарен капитану. На «Процветании» жизнь моя была яркой и долгой. Теперь меня ждет биореактор, а капитан совсем не изменился. – Подождите, биореактор? – Коди поймал взгляд старика. – Суровая необходимость экономии ресурсов, - старик пожал сухими плечами, - так нам говорят с детства. Приучают расставаться с родными легко. Члены экипажа уходят на пенсию поздно и всего на неделю. В последнюю неделю можно все. Кто– то проводит ее с семьей, кто– то идет в «Чистилище» – закрытую зону черных роб, где нет патрульных роботов и законов. Но в конце недели все попадают в биореактор. «Старые помогают молодым. И делом и телом». – Это же…негуманно, – только и смог сказать Коди. – Это нормально. Космос жесток. Большинство надевают черное уже в глубокой старости. То, как быстро тебя спишут, зависит от качества работы. Хороший стимул для усердия. – Когда же заканчивается ваш «отпуск»? – Сегодня последний день. Через четыре часа я усну, и ближайший санитар доставит мое тело на самый нижний уровень. Семьи я не нажил. У меня несколько раз брали семя, но сколько моих отпрысков топчет палубы, и есть ли они вообще, я не знаю. Поэтому я рад, что ты разбавил мое предсмертное одиночество, дипломат. – Меня зовут Коди. Простите, я даже не спросил вашего имени. – Оно тебе уже не понадобится, – старик, хохотнул, закашлялся, тяжело задышал. – У нас еще несколько часов, и мне хотелось бы обращаться к вам по имени, – в голосе дипломата проскользнул официальный тон. – Да-а-ако, – растягивая первый слог, представилось топливо для биореактора. Так меня назвали родители. В честь освоения дальнего космоса. – Рад познакомится с вами, Дако. – Хорошие манеры, – старик улыбнулся, – бессмысленны для того, чей отпуск заканчивается. Но дипломату, конечно, они необходимы.
Некоторое время они сидели молча, погруженные в свои мысли. Коди пытался разобраться в буре эмоций, захватившей сознание. Он был в некоторой степени шокирован тем, как заканчивали свой жизненный путь люди на корабле. Но даже в больше он переживал за этого конкретного старика, обнажившего душу в последние часы жизни. – Знаете, что, – сказал Коди, поднимаясь и отряхивая с формы песок, – мне кажется, у вас еще много историй, которые мне бы хотелось услышать, и четырех часов для этого будет недостаточно. Ждите меня здесь, я попробую продлить ваш, кхм, отпуск. – Это наивно и бессмысленно, правила неотвратимы и едины для всех, – Дако поднял кулак с песком и смотрел как тоненькая струйка бежит вниз, – рано или поздно время кончается, – струйка песка иссякла, и, разжав ладонь, Дако сдул с нее последние песчинки. – Вы говорили, что капитан не изменился с вашей первой встречи. Значит и у правил есть исключения! - возразил Коди. – Нет, послушай. Я хочу умереть. Это часть естественного цикла. Пренебрежительное отношение к смерти обходится дорого. Говорят, в солнечной системе почти не осталось людей. Одни роботы и гигантские орбитальные сервера с миллиардами цифровых сознаний. Каждое место на корабле – шанс на новую комбинацию генов, – старик тяжело выдохнул, помолчал, восстанавливая дыхание, – однажды им должно хватить сил окунуться в настоящий океан.
Отдышавшись, он стал ощупывать свою накидку, в поисках чего-то. – Вот. Это единственное, что я смог забрать с собой. Почетный знак моего отца, – дрожащий кулак разжался, – золотое перо. Он тоже был дипломат своего рода, очень важный человек в колонии. Мне было жаль забирать его с собой, в реактор, хоть золото и пошло бы на пользу кораблю. Я рад, что могу отдать его тебе. Однажды он увидит новую планету! – Это большая честь для меня, – Коди поклонился, забирая подарок. – Раньше, в первые дни, на земле жили летающие ящеры, - старик говорил из последних сил, - полые трубочки их чешуек макали в чернила и использовали для записей. Древняя традиция. Эта реплика сделана с пера ископаемого ящера, которого звали гусь. – Я буду хранить память о вашем отце и его почетное гусиное перо, вступая на каждую новую планету, – пообещал дипломат.
Неделя перед командировкой пролетела стремительно. Ежедневно усваивая колоссальные потоки данных, Коди почти не спал. До гибернации в капсуле Иглы нужно было успеть запасти как можно больше релевантной информации.
Напутствие перед отправкой было нервным и скомканным. Ключевые фигуры проекта собрались вместе, озвучивая известные факты, пытаясь еще раз прощупать возможные векторы будущего контакта. – Не забывай, автотрофная сущность не делает Щтыртхыс миролюбивыми, – повторил генерал Кисто, – любая успешная форма жизни была обязана уничтожить конкурентов чтобы стать доминирующей. Велика вероятность, что сила все еще является для них ключевым фактором в переговорах. – Коллега, мы ценим ваше мнение, восхищаемся непревзойденными характеристиками Иглы, – вступил мастер-посол Эвиотт, – но, клянусь изумрудным плащом, сейчас не время для воинственной риторики! Мы можем рассчитывать на благоприятный исход, только если Щтыртхыс пойдут нам на встречу! Поэтому мы отправляем дипломата, а не спецназ. Если удастся эвакуировать колонию, через четыре базовых поколения грузы прибудут на «Процветание». Ценнейшие тяжелые изотопы, но главное, свежий, перетасованный мутациями и естественным отбором генофонд!
*** Стазис-капсула вытолкнула Коди в бытие, когда Игла начала тормозить о плотные слои атмосферы. Поверхность планеты скрывала пелена облаков. Густая смесь метана, углекислоты и воды. Тяжеловатая для инженерного быта, но богатая в плане ресурсов, атмосфера. Оптический диапазон стал неинформативен, и Коди изменил чувствительность анализаторов. С высоты в тысячу метров стала различима поверхность широкого плато, куда и указывали координаты. Настроив фильтры, дипломат сквозь дно капсулы наблюдал за движением внизу. Инфракрасный спектр оказался самым удобным. Тысячи черных чешуйчатых созданий, заполнивших место посадки, поглощали большую часть энергии родной звезды и почти не светились. Лишь проступающий мозаикой тут и там грунт, излучал равномерно.
Плотная атмосфера позволила сделать посадку красивой и мягкой. Опускаясь, по спирали, над площадью, Коди нашел свободный от черных тел пятачок, и посадил Иглу.
Когда он вышел наружу, в форме, со сверкающим гусиным пером на груди, к трапу выполз гигантский Щтыртхыс. Его черная чешуя была в сколах и трещинах, а чудовищной силы низкочастотный звук едва не разорвал дипломату органы. Коди ответил, пытаясь попасть в те же частоты. Кажется, с переводом все было в порядке.
Времени прояснить ситуацию хозяева планеты не дали. Коди прибыл уже к оглашению приговора, как официальное лицо, способное запечатлеть вердикт. Старейший, истрескавшийся Щтыртхыс, после продолжительного ворчания, с которым не смог справиться даже эвристический анализатор, стал зачитывать постановление: – Учитывая беспрецедентный контакт. Учитывая заключенные соглашения. Учитывая вероломное предательство. Учитывая взаимовыгодную торговлю. Учитывая похищение и аутопсию благородной Щтыртхыс. Учитывая гибель ста пяти эмбрионов в теле похищенной. Учитывая визит представителя. Учитывая ущерб генофонду и чести рода. Учитывая… Список учтенных фактов продолжался, раскладываясь по полочкам в уме Коди. Даже такого короткого времени прямого контакта хватило, чтобы просчитать наиболее выгодные шаги. Генерал был прав, доминирующему виду должна быть присуща агрессия. Но есть еще одно качество, без которого сложно удержаться на эволюционном олимпе. Любопытство.
… Принимая во внимание объективные факты, изложенные и не изложенные, совет считает возможным ремонтировать дипломатические отношения, при условии восстановления паритета. Для этого совершившей нарушение договора и проявившей преступный акт агрессии стороне необходимо выполнить следующие условия: передать Щтыртхыс семь восьмых персонала для публичной аутопсии во имя восстановления национального достоинства. Более того, передать четверть органических запасов молдо и две сотых части добытых минеральных веществ в окончательное владение Щтыртхыс.
Коди слушал скрежет черных пластин, все отчетливее понимая, что нужно делать. Торговаться, давить, заискивать, угрожать – пригодится весь арсенал. Теперь факты. В памяти всплыли ключевые документы и соглашения, которые могли быть полезны. Ручной принтер радостно мигал зеленым диодом. Из богатой углеродом атмосферы можно было связать прочный полимер. Прессованная капроновая нить заметалась в воздухе, строя трехмерные инфопластины Щтыртхыс. ***
В знак дружбы и почтительного снисхождения Люди передают вам почетный золотой знак, величественный орден старейшего из живущих с нами людей. Не предавайте забвению этот день, ведь наш путь лежит дальше, и память о нашей встрече будет таять. Покорите свои инстинкты, чтобы однажды обрести мощь, сравнимую с человеческой, и строить колонии у других звезд.
Дополнительное предложение. Геном каждой особи очень важен для нас в нашем пути. В случае, если уважаемые Щтыртхыс посчитают возможным проявить великодушие и отпустить все наши гены, мы раскроем все секреты молдо, и объясним, почему мы так кропотливо его собирали.
***
– Еще раз, давай еще раз! – Утирая слезы, и пиная блюющего под столом Кочерыжку, попросил Эвиотт. – Доктор, Ригель, сэр, капитан и совет, – выпятив грудь с голубыми пятнами коктейля, декламировал Майерс, – спешу доложить, о полном успехе миссии. Мирное соглашение ратифицировано. Персонал эвакуирован в полном объеме. Девяносто восемь процентов ресурсов прибудут на Процветание. В обмен была передана часть инфраструктуры и шестьдесят тонн молдо, экскрементов колонистов, накопленных за время миссии. До встречи с вашими внуками!
Тысячи черных, как пустота, Щтыртхыс нежились в гамма-лучах своей гигантской звезды, когда на одной из популярных частот связи заиграло сообщение
«Прости, что все так быстро кончилось.
Несмотря на то, что для нас молдо ценности не представляет, с его помощью вы сможете построить органический сад, увековечив наш контакт. Мы оставляем вам функционирующую биоферму, банк семян и все необходимые инструкции. Знания, к которым вы так стремились, станут доступны вам через опыт, и от этого будут еще ценнее.
Управление межвидовых контактов, от имени объединенного генофонда Homo Asteris» Чем больше крыш поехало, тем сильнее ветер перемен.
По стилю *** «промямлил, оправдываясь, растерянный рабочий.» Достаточно «промямлил», не нужно разжёвывать. «роботы всевозможных форм и размеров» Ни о чём. Укажите пару характерных черт этих роботов. «настойчивым жестом приказал освободить кабину.» Это каким? «На выходе дежурили двое вооруженных охранников.» С калашами? «в измазанном сажей противорадиационном костюме, облокотившаяся на могучий инструмент,» Как выглядит этот самый костюм, читатель не знает, да и «могучий инструмент» загадочен. «В центре экрана появилось изображение азиата в простой белой рубашке.» Э-э-э … только в рубашке? *** Остальное позже.
Спасибо за замечания, торопился, на вычитку времени не осталось. Понятно, что стиль хромает, хотелось бы еще по содержанию комментариев Бук, вернитесь! Позже наступило
Из богатой углеродом атмосферы можно было связать прочный полимер. Прессованная капроновая нить заметалась в воздухе, строя трехмерные инфопластины Щтыртхыс.
Вывод игл и дренажей воспринимался как мучительная потеря собственных частей. Последовавшие за ним микроинъекции обезболивающего притупили неприятный зуд.
С точки зрения медицины , уж простите занудность - это противоречит логике: сначала в ы в е с т и из человека все иглы и дренажи - а потом снова его колоть - пусть и микро. Логично уж, раз в нем иглы есть - через них обезболивающее и ввести. И потом: иглы в человеке при всяких жутких медицинских манипуляциях - это штамп, анахронизм из времен Франкенштейна и"Острова доктора Моро". Вот тогда, да - в человека вставляли иглу и капали там всякие жуткие котейли.В фильмах еще любят:просто зрительно более выигрышно - жуткая, сверкающая ИГЛА! Я знаю, что в наших непродвинутых условиях по прежнему так делают, но в более-менее развитой системе медицинской помощи вводят один раз иглу, ставят катетер, через который все потом и инъецируют, не подвергая человека многократным уколам - так гуманнее. или... корабль был российско-белорусский ? Всегда найдутся эскимосы, которые выработают для жителей Бельгийского Конго директивы поведения в тропическую жару.(С.Ежи Лец)
pentotal, вот я тебя сейчас! За клевету на белорусскую медицину! Есть у нас катетеры! И МРТ тоже есть! Где-то в Минске... Joker - это рулетка: то 1, то 11, а то и просто татуировка...
Жаль, что автор отказался отвечать на вопрос, и это повлияет на оценку.
Я было начал писать объяснялку про материальную культуру,но передумал. Не хочу навязывать конкретную интерпретацию. Снижайте. Я все равно не конкурент. Знаю, что в таком виде текст слишком сумбурный, не успел я, извинился.
Я было начал писать объяснялку про материальную культуру,но передумал. Не хочу навязывать конкретную интерпретацию. Снижайте. Я все равно не конкурент. Знаю, что в таком виде текст слишком сумбурный, не успел я, извинился.
Никто ничего навязывать не просит. Текст интересный, глубокий, но некоторые моменты мне не удалось понять. Напишите, я ведь не зря вчитывался в 33 тыс. зн.? З.Ы. Расценивайте это не как ответ критику, а как общение автора с читателем. И оценку я всегда ставлю с прицелом, что автор вот это вот доработает.
– Какой прекрасный тембр! Доктор Майерс был прав, – воскликнул Эвиотт, игнорируя вопросы, – будем надеяться, на высоте и остальные параметры. Потирая руки, человек в плаще выскользнул из медотсека.
тире потерялось.
ЦитатаАлена ()
Его бледное лицо, с перемигивающимися линзами виртуальных очков и взъерошенными волосами, выглядело не выспавшимся.
лицо с волосами?
ЦитатаАлена ()
по прозрачным трубам спешили грузы
хм, а может это их обычный темп
ЦитатаАлена ()
Некоторые капсулы раскрывались, выпуская на платформу людей и роботов, и тут же занимались ожидающими.
как именно занимались?
ЦитатаАлена ()
Слева и справа располагались массивные полукруглые столы,
вы имеете в виду изогнутые полукругом?
ЦитатаАлена ()
В одном кадре – рослая фигура, в измазанном сажей противорадиационном костюме, облокотившаяся на могучий инструмент, а в соседней картинке дышат паром румяные лица, с инеем на ресницах. Рядом с плотной ячеистой застройкой парят в невесомости огромных пространств бледные фигуры с длинными и тонкими руками. Было много и вполне обычных кают, однако центральный, самый крупный квадрат еще пустовал.
то изображения, то вдруг каюты
ЦитатаАлена ()
Сверхдорогой инструмент, произведенный совокупными усилиями лучших его обитателей.
обитателями инструмента?
ЦитатаАлена ()
Под одной из них, облокотившись на ствол спиной,
спина с локтями
А в целом — странный рассказ. То ли я чего-то не понимаю и не могу вникнуть в великую идею. То ли идея в том, что будущее будет очень странное. Графоман в сомнениях страничка на СИ
Автор просил высказаться по смыслу написанного. Это сложновато, поскольку идеи я тоже не уловил. Отельные сцены прописаны неплохо. Но в целостную картину они у меня не сложились как-то. Берется одна проблема- с уходом старшего поколения в биореактор. Расписывается. И виснет в пустоте. Та же история и с другими темами. Они не выстраиваются в передаточный механизм, не поддерживают друг друга, не объединяются на благо общей идеи. И в результате, как в сказке , читанной мной в детстве...Ковал кузнец то одно, то другое, никак не мог определиться заказчик что ему надо. Металла становилось меньше и меньше... Пока в результате не остался совсем малюсенький кусочек, годный только на "пшик" в воде. А обидно, работа-то проделана, и не малая.
Если нет каких-то очень серьёзных причин поступить иначе, то числительные в тексте пишутся словами. Год можно оставить 1829-м, но лампы произведут лучшее впечатление, если их будет четыре, а не 4.
ЦитатаАлена ()
Боли стало меньше, и пациент начал
ЦитатаАлена ()
а может, просто роботы.
Запятые пропущены.
ЦитатаАлена ()
Поверх темно– серой формы с серебряными пуговицами, он был одет в изумрудный плащ, со стоячим воротником, прихваченный золотой брошью у шеи.
Помимо неразберихи с запятыми (тут две лишние), вызывает вопросы сама постановка фразы. Если вначале бросился в глаза плащ, то нужно было сказать что-то вроде «Под изумрудным плащом, прихваченным у шеи золотой брошью, виднелась…» Если вначале в глаза бросилась именно форма, то, опять же, «Он был одет в тёмно-серую форму … , поверх которой был {небрежно} наброшен изумрудный плащ». Но в нынешнем виде предложение оставлять нельзя.
ЦитатаАлена ()
пожилой седовласый человек. […] Смотрел старик куда– то
Между возрастами, определяемыми как «пожилой человек» и «старик», примерно 20 лет разницы в возрасте. Ну, 15 так точно. Смешивать эти термины можно только в одном случае: если хочется показать, что применяющий их настолько юн, что для него что 55, что 75 лет — всё едино. То есть что сам он относится к школьному или младшему студенческому возрасту, для которого даже 40 лет — это маразматическая ветхость и конец жизни.
ЦитатаАлена ()
Меня зовут мастер-посол Эвиотт
Интересное у чувака имя: мастер-посол. Может быть, «меня зовут Эвиотт, я — мастер-посол»? Проверить такого рода конструкцию легко, надо просто перевести её на другие языки. Это посол, то есть существо, по долгу службы часто общающееся с другими культурами, а значит, его приветствие должно быть отработано и обкатано. My name is master-ambassador Eviott. Mia nomo estas mastro-ambassadoro Eviot. Ни то, ни другое не звучит, потому что имя отвечает на вопрос «who I am?», а должность — на вопрос «what I am?» (для Эсперанто — «kiu mi estas?» и «kio mi estas?» соответственно). Это только в русском и должность, и имя отвечают на вопрос «кто?», но даже в русском это разные значения вопросительного междометия. Bottom line: смешивать ответы нельзя.
Небольшой нюанс: перед именем может идти указание уровня («сэр Шон Коннери», «доктор Джейн Доу», «rev. John Smith»). Но даже тогда в неформальной обстановке обычно сначала говорят имя, а потом — имя вместе с указанием уровня, чтобы показать, что из всего сказанного имя, а что — указатель уровня: «Я Джейн Доу, доктор Джейн Доу». В формальной все друг друга знают ещё до представления: «Это святой отец Джон Смит». — «О, всегда мечтал с вами познакомиться!»
ЦитатаАлена ()
будем надеяться, на высоте и остальные параметры. — Потирая руки, человек в плаще
Тире забыто. Или надо было начать новый абзац, показав, что прямая речь закончилась.
ЦитатаАлена ()
хранится у вашего врача. Доктор Ригель Майерс.
Я где-то минуту хлопал глазами, пытаясь понять, как связаны эти предложения. С моей точки зрения, нейросеть внезапно решила назвать врача без каких-либо объяснений, зачем ей это имя понадобилось. Не хватает связки: «у вашего лечащего врача, это доктор Ригель Майерс».
ЦитатаАлена ()
обрамлении зеленых букв
Опечатка (в оригинале — «зленых»).
ЦитатаАлена ()
Его бледное лицо, с перемигивающимися линзами виртуальных очков и взъерошенными волосами, выглядело не_выспавшимся.
Запятые лишние. Лицо выглядело невыспавшимся (в одно слово), — а сам он, надо полагать, был свеж и бодр, аки майская роза?!
ЦитатаАлена ()
За прозрачными перилами, метрах в двадцати внизу, виднелся огромный водоем,
Или запятая лишняя, или другой запятой не хватает, в зависимости от того, на чём важно сделать логическое ударение.
ЦитатаАлена ()
– Да, сэр, всего несколько часов как из генерационной камеры, еще совсем пустой. – Ригель докладывал, языковая основа уже заложена. – Да, сэр, – слева поднялся тучный мужчина в белом халате, – мы рассчитываем, что проблем с коммуникацией не возникнет.
Тут столько ошибок, что даже не знаешь, за что хвататься. В одном случае «Да, сэр» написано правильно, через запятую, ибо обращение. Во втором — нет. Командующий обязан, подчёркиваю: обязан обращаться к подчинённым уважительно; если не было команды «без чинов», то он не имеет права им тыкать («Ригель докладывал»), только «Доктор Майерс докладывал», а то получается, как во время встречи Брежнева с Войцехом Ярузельским: «Здравствуйте, дорогой, уважаемый, любимый Леонид Ильич!» — «Здравствуй, Войцех!» Если бы команда «без чинов» была заранее, то и командующему тоже тыкали бы, — никакого «сэр». Ну и пропущенное тире перед возобновлением прямой речи.
ЦитатаАлена ()
снабжало растения светом оптимального спектра.
Оптимальный спектр для растений — пурпурно-красный. Это что ж за кровавый светильник там светил?!
Дальнейший поиск ошибок и опечаток прекращаю, потому что не планирую тратить весь вечер на один рассказ. Мой СамиздатМоя ЖиЖа
Щтыртхыс были восхищены и потрясены способностями людей. Крохотные мешки с водой, наполненные углеродным мусором, овладели знаниями, позволяющими покорять звезды! Люди заявили о своем родстве с зеленой слизью, которая копошится в низинах. Сказано, что на родной планете людей не было Щтыртхыс, заслоняющих собой солнце. Зеленая слизь плодилась и росла вверх, порождая немыслимое многообразие форм. И хрупкие, прозрачные почти для всех волн света люди, устроены по такому же принципу. Пугающе и невероятно любопытно. Люди не хотели делиться секретами своей чрезвычайно уязвимой биологии, в то же время пристально наблюдая за нами. Но примитивные светочувствительные шарики людей видят в очень узком спектре. Мы же могли чувствовать все, что происходит за тонкими стенами их сооружений. Творящееся внутри порождало беспокойную вибрацию старейших. С регулярной периодичностью каждый из двуногих делал запас молдо, собирающегося в подземных резервуарах. Часть совета считала, что органика, перерабатываясь в организме прозрачных, получает дополнительные полезные свойства и запасается впрок. Другие боялись биологического оружия с невероятными последствиями. Потом произошел инцидент с похищением, и это стало категоричным поводом для самых воинственно настроенных Щ. Для поселения людей наступили тяжелые времена. Никто не ожидал, что дипломат успеет. Но он спустился с неба и подарил нам непревзойденные инфопластины - редкие реликвии, мельчайшая структура которых дробит свет на части, поляризуя, запутывая и переплетая его восхитительным образом. Лишь самые талантливые и самозабвенные из Щтыртхыс посвящают свою жизнь производству пластин. Обточенный и стёртый по краям панцирь - признак творца, увековечивающего исторические события, формирующего этический кодекс. Посланник небес изваял из воздуха настолько прекрасные пластины, что от восторженной вибрации воздух дрожал до заката.
Фиф есть. Суть поломки и починки для меня осталась не до конца понятной. Как и применение того, что досталось по жребию. Но ввиду того, что рассказ тяжело читался. Очень тяжело. Не могу перечитывать. Будем считать, что как-то использовали. Неподъемный стиль и сюжет слишком медленно разворачивается и невнятно. В результате создается ощущение, что очень много лишних подробностей. И выбранная композиция в данном случае, кмк, тоже в минус играет. Смена эмоций Гг местами вызывала вопросы. И текст показался очень невыразительным. В результате вроде бы много всего, и вроде старательно написано, но совсем не интересно. Еле дочитала. Кто знает женщин, жалеет мужчин; но тот, кто знает мужчин, готов извинить женщин. (Турнье)
Интересное у чувака имя: мастер-посол. Может быть, «меня зовут Эвиотт, я — мастер-посол»?
Справедливости ради. Это речь героя, а герой может говорить, как ему угодно, ибо не обязан соблюдать правила стилистики. Вот если бы такой ляп был в авторской речи - другое дело. Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько
Это речь героя, а герой может говорить, как ему угодно, ибо не обязан соблюдать правила стилистики.
Ну уж нет! Это прямая речь, то есть это подлинные слова посла!
ЦитатаАлена ()
– Доброе утро, Коди! – Человек в плаще резво поднялся на ноги, – добро пожаловать в мир! Меня зовут мастер-посол Эвиотт.
Произносит их лично мастер-посол, а он не имеет права говорить, как ему угодно. Даже в частном разговоре человек, достигший ранга посла, представляет государство, и все его слова, даже сказанные в личной беседе, являются отражением точки зрения государства, если только он не сделал оговорку предварительно или если его не отозвали и сняли с должности. Эти практики закреплены Венским конгрессом 1814–1815 годов.
Что я хочу сказать: посол — это высший дипломатический ранг, согласно Заключительному акту того же Венского конгресса. Мастер-посол, очевидно, это ещё более высокий ранг, чем простой посол. Дипломат такого высокого ранга, как мастер-посол, не имеет права допускать стилистические ошибки даже в случае разговора с новорожденным клоном, потому что любое его слово является словом государства, которое он представляет. По его поведению, речи, действиям будут судить обо всём государстве, для того послов и муштруют десятки лет перед первым назначением. После жестокой дипломатической муштры никакие стилистические ошибки посол допускать просто не в состоянии; сама мысль о стилистической ошибке посла в речи на родном языке абсурдна и немыслима! Мой СамиздатМоя ЖиЖа
Серге́й Ви́кторович Лавро́в (род. 21 марта 1950, Москва) — советский и российский дипломат и государственный деятель.
Цитатаhitech ()
Что я хочу сказать: посол — это высший дипломатический ранг,
*пожала плечами* А у вас есть табличка с пруфами, на какой стадии развития дипломата в нем отключается человеческий фактор? Патамушта:
ЦитатаАлена ()
Смотрел старик куда– то за спину пациента, то и дело шевеля губами и постукивая пальцами по подлокотнику. В хромированном шкафчике отражался кусок стены со сменяющимися цветными картинками. Казалось, броско одетый человек самозабвенно играет в видео игру. – Где я? – собственный голос, неожиданно громкий, хоть и слышался впервые, не показался чужим. – Доброе утро, Коди! – Человек в плаще резво поднялся на ноги, –
Так, похоже, Механик Шпунтик уже задолжал мне банку кабачковой икры за неуёмную адвокатскую деятельность. Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько
Так, похоже, Механик Шпунтик уже задолжал мне банку кабачковой икры за неуёмную адвокатскую деятельность.
освобождайте место в погребе под банки, икра готова к отправке.
Цитатаhitech ()
Ну уж нет! Это прямая речь, то есть это подлинные слова посла!
Да ладно вам, все верно, вы правы. Я нет. Печально, что приходится придираться к таким мелочам, тем более, что на межзвездном судне, которое несколько поколений автономно живет в космосе, никаких "послов" в дипломатическом смысле нет. Про то, что бывают другие цивилизации, к которым нужен особый подход, изолированный тысячелетиями социум может лишь подозревать
Цитатаhitech ()
После жестокой дипломатической муштры никакие стилистические ошибки посол допускать просто не в состоянии; сама мысль о стилистической ошибке посла в речи на родном языке абсурдна и немыслима!
Вы не из МИДа? В любом случае, безгранично уважаю наших представителей. Чуркин был скалой. Лавров тоже молодец.
?
