Группа: Заброшенная больница Хенритон (внеконкурсная) Рассказ:ПРАВО НА СМЕРТЬ Автор: Конкере Тема: Как я вернулся из прошлого Клиника:Депре́ссия — это психическое расстройство, характеризующееся «депрессивной триадой»: снижением настроения и утратой способности переживать радость (ангедония), нарушениями мышления (негативные суждения, пессимистический взгляд на происходящее и т. д.), двигательной заторможенностью. При депрессии снижена самооценка, наблюдается потеря интереса к жизни и привычной деятельности. В некоторых случаях человек, страдающий ею, может начать злоупотреблять алкоголем или иными психотропными веществами. (Типичная)
Я ехала по вечерним улицам, с напускной небрежностью глядя в окно. Кто бы знал, какая ненависть грызла меня изнутри. К этому городу, к этому месту, к ровным дорогам…к людям. А дороги – это отдельный мир, иная реальность, где идет своя жизнь, вечное движение, здесь нет понятия времени – события прошлого плывут рядом с настоящим.
Я ехала в дрогой машине - специалист высокого класса, тут с проверкой, поэтому и такой теплый прием, который обеспечен везде, где появляюсь. Ложь и лесть, как и в любой другой республике моей загнивающей страны…Гнусно…Пепел полетел на кожу сидений... ничего…
Я смотрю – вместе с нами ползут по дороге БМП, ветер гоняет дорожную пыль… Совсем рядом, в нескольких метрах – парень, совсем мальчишка, укрывается за покореженным газиком от прицельного огня…Я слышу их голоса, сорванные криком…Трассера…
Я вижу разрушенный город, мертвый, чувствую его страх и затаенную ненависть, зияющие темные провалы окон, избитые оспинами выстрелов дома, взрывы, дым…и видеть такой город – честнее, ведь это его истинное лицо и таким оно останется в памяти моих сверстников.
Почему воспринимаю так? Не знаю. Это было всегда, мельком, потом больше и больше, а потом – привыкла, научилась не дергаться. Что дает такой дар? Тоску, вечную и всепоглощающую.
Дорога по перевалам, длинные серпантины и… горы, они красивы, но красота уже не важна…они политы кровью, и Его кровью тоже. Я спрашивала ребят - там, на дороге, нет – они не видели моего человека…
Остановились. Выхожу покурить. Удобная огневая точка. Иду в сторону, водитель отходит поговорить по телефону.
- Здравствуй, - говорю я. Парнишка-богатырь повернул голову. Слишком горькая и взрослая улыбка на лице девятнадцатилетнего мужчины, сейчас в его возрасте считаются еще детьми.
- Зачем остался?
- Не знаю, - он привалился к отвесной скале. На коленях у него пулемет, на голове повязан молитвенный пояс, кажется, так это называется – черная ленточка с золотистыми буквами, такие дают матери и набожные бабушки. Не помогла. И, видимо, его Бог тоже забыл.
- Пойдем со мной? Отсюда, в мои горы, они живее…и там тоже нужны бойцы, там ты сможешь воевать с живыми…по другому, но сможешь.
Он думает, он смотрит на острые снежные пики. Я курю. Он сомневается, его товарищи ушли, давно. Он обречен быть чужим на чужой земле.
- Идем. Дорога в рай мне закрыта, - и тут мне приходит его имя, значит – доверяет.
- Что за глупая вера, Андрюха, - улыбаюсь, протягивая руку, - зачем богам прозябать в саду?
Он осуждающе качает головой, но руку подает: - Не трогай мою веру. Каждому – свое.
- Мудро, - не буду спорить, в ладони перекатывается алюминиевая крышка от фляги, убираю в сумку.
Едем долго, за окном плывут…что там сейчас за окном? Не важно. Я вижу войну. Отчаяние и упорство. Вижу мертвых. Чего вы ждете? С холодной ненавистью смотрю в глаза врага. Они всегда останутся врагами, даже после смерти: пусть ваши души вечно гниют здесь. Дети, женщины…не жалко, уже, я перегорела, жалость во мне мертва…Я злая, это не эмоция, это вечное состояние.
«Отводи ребят!»
Этот крик застыл в его сознании на долгих восемнадцать лет. Он не успел, их накрыло, командир стоял среди тел своих парней, потом кричал – хрипло и долго, царапал землю…Восемнадцать лет он ненавидел себя. Можно было успеть, но он их убил, убил своим желанием выполнить приказ.
«Я…» - только помехи, тут больше нет позывного - «…прием», - все то время раздается из рации.
Ты… Вы никуда не уйдете. Для этого достаточно посмотреть Вам в глаза, майор. Вы выбрали себе наказание. Это Ваш ад, личный, и вырвитесь отсюда, когда простите себя сами.
- Вы не виноваты! Понимаете?
Не понимает, не принимает. Я ухожу, закуривая еще одну сигарету.
Делегация. Встречают. Сажают за стол. Что-то дарят, равнодушно отдаю помощнику. Да, я рада. Да, благодарю за прием. Механически киваю, на губах застыла официальная улыбка, внутри привычно уже сдерживаю бешенство – везде одно и то же. Я приехала работать, а не жрать…И еще…не знаю их традиций…не хочу знать, для моей работы это не имеет значения.
Какая встреча! Сдержанно улыбаюсь, со злостью смотрю в водянистые глаза потомка викингов. Ты ведь воспевал подвиги «повстанцев», а горло перерезали, как барану. Не тянись ко мне, скот.
Все. Пытка гостеприимством закончена. Определили на ночлег.
Он пришел ночью, сел рядом.
- Расскажешь?
Рассказал. Это больно. Мне не понять, даже представить страшно. Обидно.
Он смотрит, жажда в глазах, в позе. Рассказываю, о ненависти, о горе, о жестокости, о позоре власти, о детях…Их спасали такие же ребята, как он, прикалывали своими телами…Они герои моего времени.
- Пойдешь со мной? – не могу правильно подобрать слова, не знаю, что ему сказать, - ты старше…хоть тебе и восемнадцать…
Стараюсь быть убедительной… Мы говорим всю ночь, под утро на ладони камень, самый обычный. Я рада.
Возвращаемся. В кейсе бумаги, заключение экспертизы…и другие рабочие документы. Останавливаемся, пробило колесо. Здесь был блокпост.
Мелкий паренек, азиат, хитрый прищур глаз, бренчит на гитаре какой-то легкий мотив, улыбается, щурясь на солнце.
- Привет! Покурим? – присаживаюсь рядом, он улыбается шире, играет для меня.
- Пойдем домой? – кивает и протягивает руку. Гитарная струна перекочевывает в сумку.
Работа окончена. Доложилась начальству. Через три часа самолет. Не хочу больше сюда возвращаться. Я вижу другой город.
Самолет – внизу проплывает тот край, в который я не вернусь никогда. Шепчу слова, которые шептали матери, жены, вдовы, сестры: «Будь проклята война», и от себя: «Будьте прокляты, настоящие убийцы»…
Доложила начальству в головном офисе. Лично. Довольны, я еще раз доказала, что хороший специалист.
Через два дня приветствия, крепкие рукопожатия друзей и коллег, я их люблю, по своему.
- Дернем на природу!
И мы рвем когти из города. По дороге сухо рассказываю про командировку. Сидим у костра. Спорим по пустякам, пьем, орем русский рок…
Нам так долго твердили, что мы – потерянное поколение, что пришлось в это поверить и передать эту веру уже взрослым детям. Теперь они в нас не верят... Нам почти сорок, расслабляемся только в обществе проверенных годами людей. И только тогда бываем счастливы.
А им всегда восемнадцать…
Ребята нашли. Зовут в дорогу. Пришлось попросить машину. Мы еще встретимся, обязательно. Духи должны быть друзьями. Я еду дальше, они остаются: умирающее озеро; город, где страшно ходить по ночам; заповедник, его скоро захотят продать; новая дорога… Вот как ползу, так и отражаю!
Глубокий и страшный своей реальностью рассказ. Очень эмоциональный, но эти эмоции, на мой скромный взгляд, не выпячиваются - они внутри персонажа. И оттого еще больше цепляют. Приглянулась фишка с камешком-струной-крышкой. Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько
Комок в горле. Не думала что так будет. Сколько всего написано уже о людях которые слышат-видят-понимают Тех кого нет? нимало. Но не так. или не тем - не теми словами, не ТАКИМИ. Простыми да, но эта простота глубже и выше многих навороченных словес, хитрых выдумок, изощренных фантазий. Огромное спасибо Автору. А конкурс памяти Николая Лазаренко?
Я ехала в дрогой машине - специалист высокого класса, тут с проверкой, поэтому и такой теплый прием, который обеспечен везде, где появляюсь.
выбивается слово "тут". Я бы предложила поменять на "сюда" Любо разделить это на два предложения.
А еще четыре первых абзаца начинаются с "Я" плюс глагол. Это так нарошно сделано?
Цитата (kagami)
Я смотрю – вместе с нами ползут по дороге БМП,
хотелось поправить на "ползет БМП". Ну или убрать сокращения - "ползут боевые машины пехоты".
Цитата (kagami)
Слишком горькая и взрослая улыбка на лице девятнадцатилетнего мужчины, сейчас в его возрасте считаются еще детьми.
Разделить на два предложения.
Цитата (kagami)
Их спасали такие же ребята, как он, прикалывали своими телами…
Прикалывали? Не прикрывали? Странный рассказ. Сказать что не понравился - не могу. Но я мало что поняла. Слишком мало информации. Откуда она их спасала? И что с ними было потом? Короче, я - тормоз. Всё это было раньше и повторится вновь... (@BSG)
Какой... Горький и тонкий рассказ. Словно весенний сад, засыпаный пеплом. Всерьез цепляет за душу. Автору большущий респект. Обманчив женский внешний вид, поскольку в нежной плоти хрупкой натура женская хранит - единство арфы с мясорубкой... (с) И. Губерман
Очень жаль! 
