Группа: Группа ЗАБРОШЕННАЯ БОЛЬНИЦА ХЕНРИТОН (внеконкурсная) Рассказ:КОГДА-ТО МЫ БЫЛИ ДРУЗЬЯМИ Автор: Roland Тема: Как я пережил полнолуние Клиника:Пирофобия – страх перед огнем, пожаром
Когда-то мы с Доктором были лучшими друзьями. Правда, я этого не помню. Но мы с ним давно уже не друзья.
Огонь пожирал тело. Я смотрел, как чернеет лицо в костре, и думал, что бы я чувствовал на его месте. Было бы мне больно, или уже нет? Доктор подошёл к костру, потыкал в тело копьём. - Сдохла, - сказал он. – Теперь видите? К костру по одному стали подходить мужики, креститься и сплёвывать. В сиянии Лунницы это выглядело каким-то диким ритуалом. Да так оно и было. - Сколько ж она детей перегрызла, - старичок, бывший у них за главного, перекрестился. – Шесть лет, тварь, грызла, - Он обернулся, посмотрел на меня. – Ты, что ли, здоровый, бошку-то ей расколол? - Деньги, - сказал я. – Когда будут? - Да погоди ты с деньгами, - к нам подошёл Доктор. – Скажи, старый, у вас тут есть, где выпить, а? С бабами? - Есть, - старик посмотрел на меня. – К этому, пожалуй, ещё и очередь выстроится. Больно любят у нас девки здоровых-то. Доктор хохотнул. - Не, Фрэнк не по этой части… Он у нас целибат держит по погибшей невесте, правда, Фрэнк? - Дымом воняет, - я отвернулся от костра. – Я пойду лучше. - Невесту, видать, тоже эти пожрали? - Сгорела невеста, - Доктор обнял старика за плечи. – Ну, показывай, отец, где наливают. Яшка, бегом! Мальчишка перестал пялиться в огонь и, закинув на плечо арбалет, побежал к Доктору. Я раздул ноздри и вдохнул вечерний запах деревни. Пахло лесом, скотиной и навозом. Но все эти запахи перебивала вонь горелого мяса.
Когда-то мы с Доктором были лучшими друзьями. Мы были первыми, кто исследовал Лунницу. Тогда всем казалось, что пришёл конец света, а синие всполохи на ночном небе – знаки скорого Суда. Мы с доктором первые научились добывать из Лунницы силу. Мы смогли объяснить, почему две сотни лет на земле творилось такое. Лунница, ночное синее зарево, пробуждала к жизни многое. Сила была разлита в воздухе, и её можно было брать голыми руками. Только я не помню как. А Доктор мне ничего не рассказывает. Мы с ним давно уже не друзья.
Тварь притаилась на крыше. Я видел, как она схватила козлёнка и, цепляясь всеми тремя ручками за доски, проворно забралась на сарай. Пока одна голова смотрела вверх, вторая уже вгрызлась в мягкий живот блеющего козлёнка. - Мать киданула, - Доктор вонзил копьё в землю и стянул со спины аппарат. – Тут такое часто бывает – понесёт от брата или, того гляди, сына, и скидывает уродца в лесу. А он там лежит и, - он кивнул на Лунницу, - питается. А как подрастёт, домой приходит. - Я наверх полезу, - сказал я. – Попытаюсь сбросить его. А Яшка пусть на подхвате. Яшка кивнул и пошёл к сараю. Доктор щёлкнул тумблером, аппарат загудел. Волосы на моём теле – те, что ещё остались, - встали дыбом. Разбежавшись, я подпрыгнул, и, зацепившись за край крыши, вскарабкался на сарай. Уродец, оторвав от козлёнка испачканные в крови головы, уставился на меня и зашипел. Глаза у него были синими. - Ну-ну, - я вытянул из-за пояса тесак. – Скоро всё кончится… Он заковылял меня на четырёх ножках, руки с длинными когтями мельтешили в воздухе. Я подался вперёд и отрубил ему одну из них по локоть. Завизжав, уродец прыгнул мне на грудь и вцепился в неё зубами. Я попытался оторвать его от себя, но он вскочил мне на загривок и одним махом отгрыз ухо. Выдернув из-за пояса нож, я всадил лезвие ему в спину и, сбросив на крышу, ударом ноги отправил вниз. Тренькнул арбалет, тварь, прибитая болтом к земле, завизжала, а затем заплакала. Воздух вокруг Доктора затрещал, и аппарат выпустил череду синих молний. Уродец затрясся, забился, из его рта, пенясь, побежала кровь. Доктор вырубил аппарат только когда его ручки перестали царапать землю. Яшка быстро облил трупик маслом и поджёг его. Я отвернулся. - Зови местных, - сказал я. – Пусть платят. Доктор оторвал от сарая доску и, переломив, подкинул в огонь.
Иногда я просыпаюсь от запаха дыма. Я, как собака, сжимаюсь в клубок и смотрю по сторонам, ищу огонь, пожар. Я на четвереньках ползаю по комнате очередного кабака, нюхаю застарелую вонь одежды, угли в печи… Затем я понимаю, что где-то внизу, на кухне, развели печь чтобы готовить завтрак. Облегчение быстро сменяется разочарованием. Я опять не нашёл своего врага, он опять ускользнул от меня. Я больше не могу уснуть и просто жду, пока проснутся остальные. Огонь – это больно. Иногда Доктор смеётся надо мной. Но чаще он смеётся над Яшкой. Яшка, идиот, вообще мертвецов боится.
В комнате много дыма, и мне это не нравится. Доктор слишком любит зажигать дымные палочки. Говорит, что я воняю. Сам он трудится над женой трактирщика, молоденькой черноволосой девушкой. Даже не стащил с неё одежду – лишь вытащил одну грудь, чтобы было за что подержаться, да закинул юбку ей на спину. Сам трактирщик иногда приходит нас проведывать, одобрительно улыбается, приносит ещё пива и засушенного мяса. Тут, у моря, у них почему-то всё сухое. Яшка сидит поодаль, у него на руках дочка трактирщика, которая лет на пять старше его же жены. Рыжая, с широким носом, она смеётся и разговаривает с Яшкой. То ли не знает, что пацан уже лет пять как немой, то ли ей просто без разницы. Яшка, в отличие от Доктора, раздел её полностью, но начать всё не решается – слюнявит пальцы, щупает, мнёт, проверяет, зарывается лицом. Рыжая хохочет. Я замечаю части тела, мягкие впадины, и, сглотнув, отворачиваюсь. Смотрю в огонь. Иногда, когда я смотрю на живой, танцующий огонь, мне так и хочется засунуть в него ладонь. Просто посмотреть, что будет. Говорят, что кто-то хочет прыгнуть в бездну, когда на неё смотрит. Только я уже прыгал. Ничего там интересного нет. - Что? – я повернулся и посмотрел на трактирщика. – Я не слушал. - Если не хотите Адель, может быть, Флеккер устроит? – спрашивает он, и протягивает мне ручку девочки. – Она младшая, если позволите… Я смотрю на неё. Тринадцать лет, наверное. Отец привёл её прямо в ночнушке, и та только начала пугаться, но привычно молчала. - Нет, - сказал я и вновь отвернулся к огню. – Я не буду. - А я буду, - Доктор привстал и, как был, подошёл ближе. – Ну-ка, задери. Трактирщик, улыбаясь, поднял ночнушку до шеи. Девочка покорно вытянула вверх руки. - Нет, - покачал головой Доктор и пошёл обратно к матери. – Совсем без сисек не люблю. - Зато сзади! – Трактирщик наклонил девочку. – Сзади посмотрите! Сзади лучше! - Сказал же – не буду, - Доктор сел на кровать и притянул к себе жену трактирщика. – Завтра будь добра, чего-нибудь кроме рыбы, хорошо? Открывай рот. - Тогда можно она с вами побудет, вдруг передумаете? – Трактирщик усадил девочку на кровать. – А то я уже и комнату её сдал. А если захотите – так за пол-меры, хорошо? А ртом за четверть. Хлопнула дверь. Девочка подошла к огню, присела и протянула к нему ладони, так близко, что у меня заколотилось сердце. Огонь – это больно. Но бывают вещи и побольнее.
Когда-то мы с Доктором были друзьями. Иногда он напоминает мне об этом, я даже не знаю зачем. До того, как мы нашли Яшку, мы ходили вдвоём, и разговаривал он всегда со мной. Мне это не особенно нравилось. Яшка появился позже, в Столоповке. Таскал родителям мясо, пока они жили в своих ямах под домом. Его хотели сжечь вместе с ними, но он зарубил двоих деревенских и сбежал. Шёл за нами, как собачка. Вначале хотели пристрелить, но он помог нам на болоте, и мы взяли его с собой. Звали его, наверное, не Яшка, но имя ему подходило. Тогда ему было лет, наверное, четырнадцать, теперь, значит… А сколько лет мне? Сколько прошло лет с тех пор, как мы с доктором были друзьями?
В хлеву сыро. Воняет мочой. Я пробираюсь впереди, Доктор – прямо за мной. Вокруг растерзанные туши. Местные уже сожгли бы тут всё, если бы не эти туши – скоро зима, а жрать что-то надо. Всем надо что-то жрать. - Какая ирония, правда, друг мой? – Доктор улыбается, сверкая в темноте зубами. – Ситуация повторяется. Правда, тут не доктор, а врач, но всё остальное – то же самое! Кстати, врача уже сожгли. Яшка идёт за нашими спинами, держа арбалет наготове. Хотя арбалет тут не поможет. Она вырывается из-за одной из кормушек, мыча и размахивая руками. Сшита она отвратительно, левая нога больше другой, голова сидит криво, изо рта течёт слюна. - Прочь! – она машет на нас руками. – Прочь! Не сметь! Огонь! – она замечает свечение факелов за окном. – Огонь больно! - Смотри-ка Фрэнк, - смеётся Доктор. – Узнаёшь? - Да, - говорю я и кидаюсь вперёд. Она сопротивляется, но слишком неумело – не научилась ещё контролировать свои силы. Я несколькими ударами отрубаю ей руку, и та падает в навоз. Бью ей в лицо, пытаясь ослепить – она отвечает мне вилами. Затем, поскользнувшись, падает, и я бью её по горлу. Она плачет и старается закрыть лицо ладонью – пальцы, стуча, сыплются на пол. Когда я заканчиваю, её голова лежит в стороне, но слёзы из её глаз всё ещё льются. Доктор подходит к трупу, качает головой. За его спиной болтается непригодившийся аппарат. - Нда, жестоко. Думаешь, ей было больно? - Огонь, - отвечаю я, - ещё больнее. Я поворачиваюсь к выходу, и только теперь замечаю торчащие из меня вилы. Выдёргиваю их, смотрю на густую, иссиня-чёрную кровь, в которой они измазались, и, отбросив в сторону, выхожу. Отшатнувшись, пытаюсь закрыть лицо руками, спрятаться, и только потом понимаю, что толпа с вилами и факелами пришла не по мою душу. Хотя души у меня уже давным-давно нет.
Когда-то давно мы с Доктором были друзьями. Наверное, он был не такой, как сейчас – иначе я не думаю, что дружил бы с ним. Сейчас Доктор – единственное, почему я ещё жив. Если бы не он, я бы не мог напиваться, разглядывая огонь в кабаках. Я помню, как одна девушка пришла ко мне ночью. Она была с Доктором, но смотрела при этом на меня. Она предлагала себя – но я отказался. Тогда она дождалась, пока я засну, и попыталась взять сама. Заглянув под мою одежду, она закричала. Тогда я проснулся и сломал ей шею. Доктор всё замял. Заплатил кому надо – и нас отпустили. С кем не бывает? Когда-то давно мы с Доктором были друзьями. По крайней мере, большая часть меня.
Земля рыхлая, копать легко – дождей не было давно. Тело не должны были похоронить глубоко – судя по кресту, человек был уважаемый. Семья, работа, достаток. - Люди, - Доктор разглядывает надгробия. – Когда они стали такими мерзкими? Вот, смотри: «Дженни М. Роуз, одиннадцати лет. Прости её, Боже, за проступок её». Так пишут, когда они в реку кидаются. А вот, смотри, и причина, - он снимает с креста маленькие ботиночки. – Это чтобы в загробной жизни у её нерождённого ребёнка была обувь. Смешно, правда? Она, может, и убила себя-то из-за того, что денег на ботиночки не было да мать из дома попёрла, а как только умерла – тут тебе и могила, и надгробие, и ботиночки. Люди – мерзкие. Мы с Яшкой, наконец, добрались до гроба и теперь сбрасывали с него землю. - Люди боятся, а когда они боятся – они становятся мерзкими. Тебе ли не знать, да, Фрэнк? В итоге, мы перебьём друг друга. И тогда придут они, - теперь он смотрит вверх, на небо, затем оборачивается к нам. – Вы там ещё долго? Я голыми руками отдираю крышку гроба, заглядываю внутрь. Яшка вылезает из могилы, устало опускается на траву. Вокруг, в сумерках, трещат какие-то насекомые. Доктор кидает мне контакты, и я привычно вставляю их в прогнивший череп. Затем вбиваю несколько гвоздей-проводников в шею и затылок. - Готово, - я тоже вылезаю из могилы. – Давай быстрей, жрать хочется. Доктор не заставляет ждать. Аппарат, затрещав, по проводам пускает заряд в контакты, и тело начинает биться, открывает глаза и хрипит. Гвозди под кожей начинают светиться синим. - Подцепили, - Доктор отключает аппарат. – Теперь от Лунницы питаться будет. Фрэнк, вытащи этого уродца из могилы и пни к городу. Я слушаюсь. Мертвец пытается меня ударить, но у него не получается – для начала ему надо бы сожрать что-нибудь небольшое, вроде кошки. Я толкаю его в спину, и он, сначала неуклюже, затем увереннее, топает в сторону города. Доктор дёргает за провода, и контакты выскакивают из мёртвого черепа с лёгким хлюпающим звуком. - Тот врач, - говорю я, смотря в спину удаляющегося мертвеца. – Это ты его научил? - Чему? – Доктор перестаёт собирать аппарат и смотрит на меня. – Как поднять свою невесту? Ты думаешь, его научил я? - Да. Доктор смеётся. - Ну нет, - он вновь склоняется над аппаратом. – Я по другой части. Вот, аппарат – это моя сфера. Но ты действительно прав, его, да и остальных, этому научили. Слышал о Чёрном Трактате? Там-то всё и описано. Мало кто его видел, и уж совсем мало тех, кто его читал. Но он есть, о да. Там всё сказано, и куда, и зачем, и почему. Только написал его не я. Хочешь знать, кто его написал? - Нет, - мне становится страшно. – Не хочу. - Там даже подпись есть. Доктор Фр… - Заткнись! – я поворачиваюсь к нему, сжав кулаки. – Я же сказал – я не хочу знать. Доктор пожимает плечами. - Ну, как знаешь. Сам же спрашивал. Давайте, собирайтесь. Через недельку вернёмся сюда, добавим бедным жителям ещё порождений ада, а сейчас время отдохнуть. - Тебе их не жалко? – спрашиваю я его. – Они же успеют съесть кого-нибудь. - Очень на это надеюсь, - Доктор забрасывает аппарат за спину. – Чем больше съедят – тем больше заплатят те, кого ещё не съели. - Ты не ответил. Тебе их не жалко? - Их? – Доктор сплюнул. – А чего их жалеть? Они заслужили всё, что с ними происходит. Каждый из них продаст тебе своих детей, если ты им хорошо заплатишь. Люди выродились, Фрэнк. Наступил Тёмный век – и они показали свою сущность, ты что, не понял? Ты помнишь, что они сделали с тобой? Они готовы уничтожить всё, что не понимают, всех, кто хоть как-то отличается, а потом стирают с топоров кровь и мирно засыпают, чтобы, проснувшись поутру, вновь ненавидеть. Доктор с ненавистью смотрит в сторону города. Мертвец превратился в далёкую фигурку, с такого расстояния уже и не различишь, что с ним что-то не так. - Я только жалею, что всё не произошло быстрее, - говорит Доктор. – Ни к чему эта агония. Цепляние за жизнь, стояние на чужих костях и головах. Почему они просто не уничтожили нас? - Кто они? – спрашиваю я. Доктор долго молчит, но затем, когда я уже думаю, что не дождусь ответа, встряхивается и поворачивается ко мне. - А ты не помнишь? Это же ты первый понял. Что Лунницу принёс тот объект, который мы обнаружили рядом с Луной. И что он прилетел откуда-то издалека, из какого-то другого мира, и что, когда он сделает своё дело, и все земли будут одним кладбищем, - он смотрит вверх, - прилетят они, выключат Лунницу, как я – аппарат, и возьмут себе то, что когда-то было нашим. - И ничего нельзя сделать? – Я тоже смотрю на Лунницу. – Может быть, можно… - Нет, - обрывает меня Доктор. – Ничего нельзя. Ты что-то пытался сделать, но тебе не хватило времени. Забыл что ли? Тебя сожгли эти, - он кивает в сторону города. – У нас ничего не осталось. Ни лаборатории, ни денег. Да и поздно уже. Люди просрали свой шанс, Фрэнк, в ту ночь, когда ты поднял Софию… - Хватит, - я опять пугаюсь. – Прекрати. - А чего прекращать, Фрэнк? – он вдруг начинает злиться. – Я-то думал, ты хоть что-нибудь вспомнишь! А ты – просто кусок мяса! Ты помнешь Софию? Мы пришли с ней в один день. Великий доктор Франкенштейн! Поработать под его началом – такая честь! Исследовать тайны мироздания, подчинить энергию Лунницы! - Довольно! - Не тут-то было! Всё – чушь! Все твои рассуждения о высшем благе и прочем дерьме! София, дура, тебе поверила, смотрела на тебя, как на Бога! А что сделал ты? Я говорил тебе – надо нанять людей, надо найти лабораторию подальше, надо… - Заткнись! Пожалуйста! – Я обхватил ладонями голову. Меня трясло. Я вдруг почувствовал запах дыма, запах гари, горелого мяса и ткани… - Моя сестра погибла из-за тебя, Фрэнк! Вытраханная и выпотрошенная, просто потому, что ты решил задобрить эту падаль, этих жирных слизняков! Ты что, не понимал, что они ужрутся? Не-ет, ты дал им лучшего вина, ты дал им шоу, заставил меня, МЕНЯ развлекать их с помощью моего аппарата, а когда они попёрли, когда они попёрли, - он схватил меня за воротник, - это ты, Фрэнк, не разрешил мне использовать аппарат. Ты запретил мне убить их. София погибла из-за тебя. А ты не придумал ничего лучше, чем воскресить её в том же городе – и уничтожил всё, всё над чем мы работали! Надо было оставить тебя в огне, чтобы ты там обуглился, чтобы твоей рожи тупой не видеть! Он оттолкнул меня. Я, покачиваясь, сделал шаг назад, не отрываясь, разглядывая свои ноги. Доктор несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь. - Ты спрашивал, не жалко ли мне их? Нет, Фрэнк, это тебе всегда было их жалко. И твоя жалость их погубила. Яшка! Яшка, вздрогнув, посмотрел на него. Всё это время он старательно делал вид, что его этот разговор никак не касается. - Собираемся, - сказал ему Доктор. – Тебя, наверное, твоя уже заждалась. Яшка несмело улыбнулся и зашагал вслед за Доктором в город. Я побрёл за ними.
Иногда мне снится тот самый пожар. Я бегаю по комнатам, таким одинаковым, а вокруг взрываются какие-то банки. Горит огромный телескоп, но и без него видно, как в окно заглядывает металлический объект, испускающий Лунницу. Я стараюсь не смотреть на него, но всё равно смотрю. Я слышу, как где-то кто-то кричит, но чем дольше я ищу – тем слабже крики. На стенах полыхают карты. На меня бегут какие-то люди, и я бью их то ли шпагой, то ли мечом – они падают на пол, истекая кровью, и тут же вспыхивают. Мои ноги в огне. Я слышу голос Доктора – испуганный, жалкий. Он кричит «До-октор! До-октор!» Он зовёт меня, но я к нему не иду. Во всех других своих снах, я пытаюсь спастись от пожара, но в этом я кидаюсь в огонь, туда, где трещит, сгорая, шёлковое платье. Но я никогда не успеваю добраться до неё. Огонь всегда успевает первым.
Яшка всё чаще проводил время с Пэтти. В Дэрнбэрри мы были уже два месяца – заказов хватало. Вокруг было очень много кладбищ, а в городе – очень много мерзости, и Лунница разошлась не на шутку. А когда заказы стали редеть, мы стали помогать Луннице в её непростом деле. Пэтти продавала амулеты. Кости мертвецов, засушенные голову, прочие нелепые, бесполезные предметы. Но они пользовались спросом. Молодая девушка, когда-то симпатичная, но теперь уже потасканная, одетая в лохмотья, нечесаная – надо было очень постараться, чтобы рассмотреть под слоем грязи и шрамов былую красоту. Яшка смог. Он таскался к ней каждый день и проводил с ней всё свободное время. Пэтти по такому случаю даже помылась и, как следствие, стала даже миловидной. Я пару раз ходил с ним – просто из скуки. Яшка помогал ей раскладывать товар, переносил вещи, стоял рядом с ней, напустив грозный вид – вроде как охранник. - Как вы общаетесь? – спросил я её однажды. Пэтти посмотрела на меня, затем продолжила выкладывать на прилавок высушенные пальцы. - Я могу слышать, как он думает. Это проще, чем ты думаешь. Надо просто прислушаться. - И что он говорит? - Много чего. В основном, о тебе и об этом, втором. - Действительно? Она перестала раскладывать свой товар и уставилась на меня. В её взгляде была только ненависть. - Вы творите грязь. Вы – два глупых, напыщенных барана. Не можете рассмотреть то, что находится прямо перед вами. Вы ещё не успели вступить в игру – как уже готовы сдаться, и тащите за собой всех остальных. - Что он тебе рассказал? – я посмотрел на Яшку. Тот, закусив губу, смотрел по сторонам. - Всё, - Пэтти наклонилась ко мне. – И вот, что я тебе скажу: оставьте нас в покое! Такие, как вы, скоро исчезнут, слышишь? А мы продолжим жить. И ещё поборемся. Этот странный разговор несколько меня взволновал, но ненадолго. Я вообще не мог долго волноваться. Доктор развлекался как мог, и перед моими глазами прошла целая череда его девушек – полненьких и худеньких, молоденьких и уже рожавших, по одной, по две и даже по четыре, бледненькие, с мальчишескими бёдрами и смуглые танцовщицы с выбитыми зубами, застенчивые девственницы, которых приводили матери, готовые разреветься в любой момент, и наглые, хохочущие и ко всему привыкшие развратницы. Доктор принимал их всех, не делая различия. Две ночи мы провели на берегу, подстерегая утопленниц, покрытых зелёными волосами, в которых застряли крючки и рыбьи черепа, а приманкой нам служила юная девственница. После того, как мёртвые тела, пахнущие рыбой, сгорели в костре, она перестала быть девственницей. Мы поймали Пожирателя Печени в Красном Квартале – настигли его прямо над новой жертвой, посередине трапезы, и благодарные шлюхи неделю ублажали Доктора бесплатно. Старуха Пиппер наняла нас, чтобы мы поймали её усопшего старика, который по ночам портил внучек, и мы четыре дня жили в её борделе, среди нескольких десятков юных девушек, пока мертвец, наконец, не пришёл, чтобы лишить очередную из них девственности, а старуху - прибыли. Но, по-моему, пока мы были там, Доктор попортил даже больше юных Пиппер, чем их мёртвый дед. Иногда мне казалось, что Доктор специально выбирает такие заказы – просто чтобы позлить меня, а может, отомстить прошлому себе, юному и доверчивому, которым он когда-то был. Не знаю. Я готовился к схватке. Месяц назад мы упустили жирный кусок – в городе завёлся оборотень. За одну ночь он вырезал половину стада, принадлежащего одному из Отцов, и убил двух солдат на Западном выходе. Я не смог его догнать. Огромный, дикий, он двигался по ночным переулкам с потрясающей ловкостью, он знал их наизусть, и ни одна преграда не могла его остановить. Синие молнии аппарата Доктора лишь бессильно бились в кирпичные стены там, где оборотень был ещё секунду назад. - Это будет сложно, - сказал Доктор. – Наверно, сложнее, чем всё, что мы делали до этого. - Я справлюсь, - сказал я. – И не с таким справлялся. - Нет, - покачал головой Доктор. – С таким ты ещё не справлялся. А ты что думаешь, а, Яшка? – он наклонился и потрепал сидящего парня по голове. – Готов шмальнуть из арбалета по твари? А? Яшка закивал. Я смотрел в огонь. Доктор, сволочь такая, знал обо всём с самого начала. Но никому ничего не сказал.
Иногда Доктор подшивал меня. Мы выслеживали похороны, дожидались, пока скорбящие уйдут, выкапывали тела, и уносили в лес. Прямо там, в полевых условиях, Доктор иногда заменял мою плоть и органы. От ударов и ранений они начинали гнить, и тогда под кожей вздувались круглые нарывы. Я, лёжа на траве, чувствовал, как по мне проходит Сила из аппарата, а Доктор, засунув руки в мою грудь, что-то вытаскивал, что-то менял, затем увеличивал мощность – и я срастался. Гвозди в моей голове и позвоночнике раскалялись, и я чувствовал запах тлеющей плоти. Яшка всегда уходил подальше, вроде как охранять, но на самом деле – чтобы не видеть меня, раскрытого, уродливого, бледного. Я же смотрел вверх, где было видно небо, всё изрезанное ветками деревьев, и ни о чём не думал. Яшка. Я помню его глаза, когда он направил арбалет в моё лицо. Он меня жалел.
Это была Пэтти, конечно же, Пэтти. Доктор узнал её по шрамам на лице. Когда мы пришли на площадь, на закате, она собирала свои товары в сумку, а Яшка ей помогал. Увидев нас, они замерли и, переглянувшись, выпрямились. - Красивый закат, правда? – выкрикнул Доктор. – Прямо-таки поэзия. - Зачем вы пришли? – Пэтти переводила взгляд с одного на другого. – Что вам нужно? - Тебя нам нужно, милая, - Доктор подошёл к ним, взял в руки петушиную голову. – Но ты не беспокойся, мы подождём, пока ты не обратишься. Нам, знаешь ли, нужен огромный волосатый волк, а не тощая страшная девка. Яшка затряс головой и замычал. Впервые я видел, как он пытается говорить. Ничего-то у него, конечно, не выходило. Зато Пэтти всё поняла. - Не надо им ничего объяснять, Перси. Они всё равно не поймут. - Перси? – захохотал Доктор. – Слышишь, Фрэнк? Так его Перси зовут. Ну и что ты хочешь нам объяснить, а? Перси? - Мы приспособились, - сказала Пэтти. – Он хочет сказать, что мы приспособились. - Мы? Кто мы? – не понял Доктор. - Люди. - И ты считаешь себя человеком? – Доктор зацокал языком. – Бедная моя Пэтти. Ты не человек. Ты отродье Лунницы, и твоя голова должна упокоиться на ближайшем колу, ты же сама знаешь. - Мы те, кто займёт место людей. Мы те, кто сможет здесь жить. – Пэтти умолкла, когда Доктор вновь рассмеялся. – Видишь? Я же говорила, что они не поймут. - Кто мы? Твари, которые пожирают людей по ночам? Которых запах крови с ума сводит? - Которые смогут противостоять тем, кто скоро прилетит, - Пэтти взглянула вверх. – Не вы, Доктор. Мы. - Дура, - сказал Доктор и, отвернувшись, зашагал в мою сторону. – Фрэнк, готовься. Можно было бы, конечно, ей ещё сейчас ноги отрубить, но мне будет интересно посмотреть, как вы, ребята, колошматите друг друга. Я достал тесак и нож. Размял мускулы. Яшка смотрел меня со слезами на глазах. Поймав мой взгляд, замотал головой. - Извини, - сказал я ему. – Она монстр. Как и я. В итоге и моя голова будет на колу. - А ты? – Пэтти плюнула в мою сторону. – Зачем ты это делаешь? Тебе-то деньги точно не нужны. - У тебя шерсть растёт, - ответил я ей. – Прощай, девочка. А потом Яшка поднял арбалет и выстрелил мне в лицо. Болт вошёл прямо в рот, между зубов, и там застрял. В моё горло потекла кровь. И сразу же тело Яшки вздрогнуло, изогнулось в синих молниях, и он повалился на землю. Доктор повернулся к Пэтти, но та уже летела на меня, оскалившись, вытянувшись, воя. Мне показалось, что воет она скорее испуганно, чем угрожающе, но я всё равно вогнал в неё тесак.
Иногда Яшка подолгу смотрел на Лунницу, и тогда его глаза становились такими же синими, как и она. И сколько его не окликай и не зови – он оставался всё таким же неподвижным, уставившимся в одну точку. - Доктор, - спросил я в один из таких моментов, - ты думаешь, Яшка – тоже порождение Лунницы? - Да, - ответил мне он. – Несомненно.
Мы катались по земле несколько минут – я всё пытался оказаться сверху, но Пэтти каждый раз умудрялась выскользнуть. Моя грудь превратилась в кровавые лохмотья, одна рука была перекушена почти пополам, второй я продолжал бить её ножом, и он входил в её тело легко, будто в стог сена. У меня было преимущество – я был уже мёртв, и смерти не боялся, тогда как она – я это чувствовал – была в ужасе. Она уже проиграла, ещё до того, как началась драка. Отбросив нож, я схватил её лапу и с сухим щелчком сломал. В моё лицо вцепились клыки, но я, схватив её за шею, просто оторвал Пэтти от себя – у неё в зубах осталась большая часть моих щёк и тот самый болт. Я ударил её головой о мостовую – раз, другой, третий. Вскоре клыки разжались, из ушей потекла кровь. Она затихла, заскулила – и вдруг, выгнувшись, замерла, еле дыша. Я поднялся на ноги, осмотрелся. Яшка был всё ещё жив и полз к нам, вытянув руку и плача. Доктор скучающе смотрел куда-то за мою спину. Я обернулся. Все толпы одинаковы. Они боятся темноты, поэтому берут с собой факелы. Они боятся того, что во тьме, поэтому берут с собой оружие. Они боятся, что окажутся слабее, поэтому их много. Их взгляды, словно камни, врезались в моё лицо, в мою висящую на лоскуте кожи и мяса руку, в распростёртую на мостовой Пэтти, в Яшку, с сияющими синим глазами, который пытался оттащить её в переулок. Они тряслись от омерзения. - Большого не трогать, - сказал Доктор. – Он со мной. Остальные – ваши. Только поторопитесь – эта тварь уже скоро будет опять на ногах. Яшка закричал. Громко и злобно, будто какое-то животное. Он кричал в толпу, думая, что это их остановит. Я посмотрел вверх, на Лунницу. «Этого вы желали? Чтобы те, кто слабы, растерзали тех, кто силён? Или наоборот? Вам вообще есть дело до того, кого вы встретите, когда сойдёте с небес»? Я обернулся к Доктору и улыбнулся тем, что когда-то было моим лицом. Тот вздрогнул. - Даже не думай, - сказал он. – Не смей. Доктор был прав. Всегда. В этом мире не было ничего страшнее, чем лица в толпе, освещённые светом факелов. Я притянул к себе ближайшего, дёрнул за волосы – и тот свалился под мои ноги со сломанной шеей. Лица отшатнулись, кто-то закричал. Я оторвал свою левую, бесполезную руку, и кинулся на них. - Стой! Обратно, Фрэнк! Не смей! НЕ СМЕЙ МЕНЯ БРОСАТЬ! «Прости, Доктор. Прости за всё». Они попытались поднять меня на вилы, но их древки ломались так легко. Они били меня топорами, но слишком долго размахивались. Я шёл по телам. Они кидались в меня факелами, и моя одежда вспыхнула, но страха больше не было. Я ломал их тела, сжимал рукой их лица, швырял их друг в друга. Но их было больше, а я становился медлительней. - Оставьте его! – бесновался Доктор. – Не смейте его трогать! Пошли вон, твари! Оставьте его! Доктор! ДОКТОР! Я вновь пробирался сквозь огонь, а он вновь кричал позади меня. И вновь меня окружали злобные, озверевшие лица. А потом мир вокруг окрасился в синий. Люди, дёргаясь, валились на мостовую, их волосы вспыхивали словно факелы, их руки царапали камни. Доктор, хохоча, поливал толпу молниями, аппарат за его спиной раскалился так, что стал прожигать куртку. - Вот вам! – орал он. – НРАВИТСЯ? НРАВИТСЯ, СУКИ? Меня колотило вместе с прочими. Где-то кричал Яшка, пытаясь поднять на ноги Пэтти, где-то в ужасе орали люди, со всех ног убегая в ночь. Трещали крыши домов, пожираемые пламенем. «Да, - подумал я, - огонь – это больно». - Не думай, что, если умрёшь, то всё закончится! – кричал где-то Доктор. – ТЫ БУДЕШЬ ЗДЕСЬ ДО САМОГО КОНЦА! Чувствуя, как синие вспышки выбивают из меня остатки жизни, я закрыл глаза. Где-то завыл волк. Она сама кинулась в огонь. София. Она сама.
Когда-то мы с Доктором были друзьями. Это было ужасно давно. Доктор – высокий и смешливый, он всегда надо мной смеётся. Я всё не могу запомнить, как зовут молодого. Его называют то Яшка, то Перси – но я не понимаю, почему. Пэтти запомнить легче – Доктор всегда называет её имя, когда видит какую-нибудь бездомную животину. «Пахнет, как Пэтти», - говорит он, и смеётся. Они дают мне воду и пищу. Доктор говорит, что я очень важен. Он говорит, что у нас есть Миссия. Что нам надо готовить армию, но я не понимаю зачем. Он говорит, что нужен аппарат, чтобы их пробудить. Он называет это «перековать оружие». Я ничего не понимаю. Но он очень хорошо ищет всяких странных людей, и потом я держу их, а он бьёт их молниями. Мне тоже перепадает, но Доктор говорит, что мне даже полезно. Пэтти всегда мне улыбается. Я тоже ей улыбаюсь. А Яшка-Перси учит меня как драться. Я очень неуклюжий, не то, что он. Наверное, никогда не смогу так драться. Их с Пэтти глаза иногда становятся совсем синими. Не то, что мои. Они у меня всегда синие.
Когда-то мы с Доктором были друзьями. Очень давно. И очень скоро. Вот как ползу, так и отражаю!
Задумка могла быть отличной. Именно она кое-как вытягивает рассказ, потому как от исполнения и некоторых деталей меня покоробило. Такое ощущение, что писали два разных человека, причем один наголову выше другого по мастерству, имхо. Повторюсь, кривое воплощение губит на корню потенциально очень сильную мысль. Чтобы не быть голословным, вот несколько примеров:
Оформление прямой речи, например, в худших традициях современных изданий:
Цитата (kagami)
- Сколько ж она детей перегрызла, - старичок, бывший у них за главного, перекрестился. – Шесть лет, тварь, грызла, - Он(почему с большой буквы?) обернулся, посмотрел на меня. – Ты, что ли, здоровый, бошку-то ей расколол?
Цитата (kagami)
- Зато сзади! – Трактирщик(тот же вопрос) наклонил девочку. – Сзади посмотрите! Сзади лучше!
Стилистика тоже верещит дурным голосом:
Цитата (kagami)
Яшка сидит поодаль, у него на руках дочка трактирщика, которая лет на пять старше его же жены. Рыжая, с широким носом, она смеётся и разговаривает с Яшкой. То ли не знает, что пацан уже лет пять как немой, то ли ей просто без разницы. Яшка, в отличие от Доктора, раздел её полностью, но начать всё не решается – слюнявит пальцы, щупает, мнёт, проверяет, зарывается лицом. Рыжая хохочет. Я замечаю части тела, мягкие впадины, и, сглотнув, отворачиваюсь. Смотрю в огонь.
Весь этот абзац меня отключил от чтения вчера. Наглухо.
Цитата (kagami)
- А ты? – Пэтти плюнула в мою сторону(это она разговаривает так - плюется?). – Зачем ты это делаешь? Тебе-то деньги точно не нужны.
И так далее...
Вышеперечисленное - мое личное мнение. С уважением.
Задумка - замечательная. Даже дочитала до середины с интересом и удовольствием. А потом... Короче, затянуто слишком. Динамика была убита напрочь. И первый абзац нужно переработать, ибо равнодушно до картона. Далее. Почему ГГ не шарахался от огня на привалах. Избирательно, однако Фобия вообще не прописана, не считая, что "Огонь - это больно". Общий итог: была посторонняя идея, её подогнали под выпавшие номера. Но окончание порадовало нескучно! За это - малацца! Joker - это рулетка: то 1, то 11, а то и просто татуировка...
Сильный рассказ, однако... Сочный такой... сначала думал, ещё одна версия про "охотников за привидениями", ан нет, ошибся, куда замороченней вещь оказалась. Но понравилась. И да, ещё - то ли написано грамотно очень, то ли увлекся, читая, но ничего "неграмотного" не увидел Это общее впечатление. Фобия не убедительна, увы... Боится огня, но ищет его? Хочет сунуть руку в огонь? Зачем? Потому что знает, как это больно? Нет, автор, тут не верю... Да Френк от огня должен бежать, как черт от ладана, в истерике биться, учуяв, раз так напуган был той страшной ночью, когда громили лабораторию. И не надо отговариваться, что он ничего не помнит Кое-где очень даже неплохо вспоминает. У меня местами даже возникло ощущение, что Френку приятно ощущать огонь. Тема - да, раскрыта на сто процентов. Даже не обсуждается... Лунница это находка!
1. Атмосфера/достоверность мировосприятия через призму психического заболевания 3 2. Логичность повествования в рамках этого восприятия 5 (логично, не спорю,но только в рамках Френкового восприятия) 3. Образность, язык, стилистика 5 4. Грамотность 5 5. Соответствие заданной теме 5 6. Субъективное восприятие: нравится\не нравится 5 (жестко, конечно, но не оторваться)
1. атмосфера - 3 плохо проявлена. Соглашусь с предыдущим коментом - если боится огня, спокойно смотреть не станет. Хотя бы отсядет, отвернется, содрогнется. А правильнее - ломанется прочь. 2. логичность - 4 не совсем вытягивает. 3. Образность, язык, стилистика - 4 не хватило мне характеров, герои тусклые, увы. А ведь задумка классная, только вы ее не довели до нужного уровня, потому получилась серединка. Жаль. 4. Грамотность - 4 оформление прямой речи не всегда правильное после вопросительного знака. Возможно сказалась спешка и невнимательность, т.к. в некоторых случаях знаки стоят верно, в некоторых нет. 5. Соответствие заданной теме - 5 тема прописана, жаль только не доведена до совершенства. 6.Субъективное восприятие - 3 увы, я ждала от рассказа больше. и ведь задатки то были хорошие. И тема интересная. Не доработали вы текст, автор.
Эй! А чего это меня не читают? А ну-ка up! То есть, посрусь-ка я с критиками. Где ты, о, я шестнадцатилетний? Явись и покажи по-настоящему неадекватную реакцию на критику!
Цитата (SBA)
Оформление прямой речи, например, в худших традициях современных
Пусь редакторы вычитывают! Я - писатель, я идеи пишу!!!!
(кстати, больинство заглавных - это ворд, подлец)
Цитата (Ротгар_Вьяшьсу)
Сильный текст. Мрачный, жестокий, однако, идейный и целостный.
Я не это имел ввиду! Ничего никто не понял! Быдло!
За целостный - особое спасибо. Всегда стараюсь писать законченное, с началом, развитием и кульминацией. Спасибо.
Цитата (joker7768)
Короче, затянуто слишком. Динамика была убита напрочь.
Да тут выжимки, выжимки лишь! Экшен! Кровь! Секс! Огонь! Содомия! (а не, вот это я, как раз ,вырезал). Волшебство! НФ! Вампиры! Да по одним тэгам я уже в финал должен выйти.
Цитата (joker7768)
была посторонняя идея, её подогнали под выпавшие номера.
Боязнь огня и полнолуние. Чёрт побери, ну как не взять? Спасибо.
Цитата (Afftar24)
Боится огня, но ищет его? Хочет сунуть руку в огонь? Зачем?
Потому что он хочет умереть! А от огня уже умирал, и огонь для него - как река Стикс, он уже там был, но особо не помнит, и, поэтому всегда смотрит. Как этого можно было не заметить?
На самом деле, все эти описания фобии ушли на второй фон как только я понял, что еле влезаю в 30 000. У меня там много про огонь планировалось, но и так пришлось даже сюжет резать, с Пэтти и так далее. Спасибо.
Цитата (Afftar28)
не хватило мне характеров, герои тусклые, увы.
Как? Да они спорят, воюют, трахаются и живут! И у всех разный стиль диалогов! Как вы это пропустили?
Ставка была на Доктора. Только на него. Именно о нём рассказ, а Фрэнк и Яшка физически картонны. Оин - овощ, другой - немой. Но, возможно, я не прав. Хотя как раз персонажи у меня до этого всегда хорошо выходили. Спасибо.
Сильный и стильный рассказ, успокойтесь афтар 45. А про фобию - тута ко всем почти такие претензии) Оч мне ваши "палиндромчики"- вставочки пондра) С уважением, Мизер ака быдло) Всегда и навеки бест реГАДс Читаю: http://forum.fantasy-worlds.org/forum/13-7456-1 Канцлер гуд!
Какая знакомая фраза... От совсем недавно был я на одном конкурсе, где эта фраза меня конкретно подзадолбала. И на этом же самом конкурсе читал я один рассказ.. Я, конечно, могу ошибиться, но имею большое подозрение, что автор Гробокопов разразился новым творением. Уж больно все сходится: и то же характерное умение выстроить непротиворечивый и живой мир скупыми мазками, и безостановочный экшн картонно-голливудских персонажей (А Фрэнк именно не классический а голливудский, да-да), и циничная эротика, и неумение адекватно выстроить финал...
Как и в Гробокопах мне понравилось все, кроме финала. Есть куда стремиться.
Честно говоря, даже хочется предложить что-то написать в соавторстве. Кажется, у нас будет что друг другу дать для достижения полного читательского оргазма удовлетворения. Все это Мэб! Чертовка! Она врывается в покои по ночам И будоражит мысли юных дев, Готовя их заране к материнству! Все это Мэб! Все это Мэб!
Чуть не считается. Цель не достигнута) Мизер-в восторге от ваших выходок ака Чорного властелина Всегда и навеки бест реГАДс Читаю: http://forum.fantasy-worlds.org/forum/13-7456-1 Канцлер гуд!
Его зовут Властелин Зла. И после этого конкурса я его торжественно убью)
Цитата (Afftar36)
читал я один рассказ
Открою вам один секрет. Гробокопов написал не я. Мой рассказ варится в финале, в ожидании отзывов от судей, которые, как мне кажется, подзабили на всё.
Цитата (Afftar36)
Честно говоря, даже хочется предложить что-то написать в соавторстве.
Собственно, я и не против) Люблю писать в соавторстве. После завершения конкурса можно обсудить поподробнее)
А вот и я, очередное быдло, которому рассказ-таки понра!!! Да - жестоко, да - грязно, но люди разные, не всем про цветочки-лютики писать. В конце концов, стыдно мне, взрощенной на Кинге, об этом вякать))) И вот:
1. Атмосфера - 5, очень атмосферный рассказ. 2. Логичность повествования в рамках этого восприятия - 5 3. Образность, язык, стилистика - 5, нет желания копаться, придираться. 4. Грамотность - 5 5. Соответствие заданной теме - 3 (уж извините, быдлу неразумнуюююю 6. Субъективное восприятие - 5, ооочень достойный рассказ, зря автор бодается с критиками - все же оценили)))
Мой рассказ варится в финале, в ожидании отзывов от судей, которые, как мне кажется, подзабили на всё.
Хе, а мне легче - я из полуфинала не вышел, никаких тебе нервов больше не трачу.
Ну не угадал - и не угадал, плакать не буду. По стилю еще подходят Пьяные вишни и Геноморф, хотя рассказа четыре я не читал, потому утверждать, опять же, с уверенностью не буду.
Цитата (Afftar45)
Собственно, я и не против)
Замечательно.
Цитата (Afftar45)
Люблю писать в соавторстве.
А я, вот, ни разу еще не пробовал. Не прочь освоить новинку.
Цитата (Afftar45)
После завершения конкурса можно обсудить поподробнее)
Договорились. Все это Мэб! Чертовка! Она врывается в покои по ночам И будоражит мысли юных дев, Готовя их заране к материнству! Все это Мэб! Все это Мэб!
Гнумотворчество, однако! Идея отличная, исполнения никакого. Писать вам, Afftar45, хотелось совсем о другом, и лезло это "другое" - которое ну вообще не в тему - изо всех щелей. Потому и затянуто. А вот вычитывать, наверное, совсем не хотелось, оттого и не удосужились. И дело даже не в неправильно оформленной прямой речи. Повторы на зубах скрипят пренеприятнейше. *довольно потирая ладошки* Не зря, не зря, я решила принимать ставки, сколько рассказов на конкурсе припишут Ротгару_Вьяшсу! Вот как ползу, так и отражаю!
Вообще, начало понравилось, конец тоже, в середине хотелось сказать — "Когда же это кончится" и "Да, я в курсе, вы уже говорили". Графоман в сомнениях страничка на СИ
А я прониклась... Не скажу, что на все сто, кривоватости за взгляд цеплялись. Но персы, они все вытягивали. Настолько живые (именно живые), что кажется шас как машинку включат и того! И ниакая Лунница не спасет. ))) Всё это было раньше и повторится вновь... (@BSG)
Вау! Ну здравствуй, автор "Белой полосы"! Так вот кто ее написал. Сам Властелин Зла (уже можно, ФЛР-6 закончилась). Уверен, что "Полоса" будет в тройке. А вот что делать с этим вашим рассказом - просто ума не приложу. Рассказ - шикарный. Ну нет здесь мании - хоть тресни. К сожалению, первые две оценки будут низкие, извини, Властелин.
Хоть рассказ и выбыл из моей группы для обязательного голосования, оценки я ему все-таки поставлю.
1. Атмосфера/достоверность мировосприятия через призму психического заболевания – 3 Увы, не увидел я у ГГ манию. Хотел бы поставить оценку повыше, но читательская совесть не позволяет. 2. Логичность повествования в рамках этого восприятия – 4 Здесь бы тоже, по-хорошему, надо ставить тройку, но уж очень живыми получились герои. А живые герои всегда действуют логично. Поэтому с чистой совестью добавляю один балл. 3. Образность, язык, стилистика – 5 Текст – шикарный. 4. Грамотность – 5 Ничего не заметил. 5. Соответствие заданной теме – 5 Соответствие теме полное. 6. Субъективное восприятие: нравится\не нравится – 5 Понравился – не то слово. Получил огромное удовольствие.
Фобия вообще не прописана, не считая, что "Огонь - это больно". 
Это общее впечатление. 
Кое-где очень даже неплохо вспоминает. У меня местами даже возникло ощущение, что Френку приятно ощущать огонь. 
