У Джека Шермана было твердое убеждение, что хороший психиатр никогда не должен сомневаться в своих профессиональных качествах. С такой червоточиной, как сомнение в себе, далеко не уйдешь. То, что он достиг больших успехов на своем поприще, Джек считал логичным, ведь от своих убеждений он не отступал никогда. Его статьи по психиатрии печатались в самых престижных научных журналах. Пациенты, чье состояние чаще всего исчислялось миллионами долларов, доверяли Джеку Шерману лабиринты своего сознания. Да, Джек считал себя хорошим психиатром. Дипломы в строгих позолоченных рамках, висящие на стене его кабинета, служили отличным доказательством для тех, кому придет в голову усомниться в его профессионализме. От каждого предмета в кабинете Джека веяло прохладной строгостью. Про такую обстановку опытный дизайнер сказал бы, что все на своем месте и нет ничего лишнего. Казалось - любое изменение в этой обстановке нарушит какой-то выверенный с математической точностью баланс. Даже пейзаж за окном, где выделялось высокое, не изуродованное вездесущей рекламой здание, служил достойным дополнением к атмосфере строгого спокойствия кабинета. Джек сидел за рабочим столом, откинувшись в черном кожаном кресле. Он смотрел на стоявшую на столе фотографию, на которой сам Джек и его жена Эрика, с улыбками по-настоящему счастливых людей обнимались на фоне синего моря и не менее синего неба. Снимок был сделан восемь лет назад и Джек, в который раз отметил, как много изменилось за это время. Особенно в его отношениях с женой. Эрика превратилась в полную стерву. Во многом этому способствовали две вещи: одиночество и ее пристрастие к алкоголю – следствие и последствие в классическом проявлении. Иногда Джек спрашивал себя: любил ли он Эрику вообще? Его счастливое лицо на фотографии говорило: да, любил. Но Джек уже не был в этом уверен. Он никогда не винил себя в том, что причина одиночества Эрики в нем самом. Какого черта?! Он делает все, чтобы обеспечить семье безбедную жизнь. А если Эрика испытывает одиночество из-за того что его не бывает дома больше чем ей хотелось бы, то это ее проблема! Джек уже не помнил, когда его равнодушное отношение к Эрике перешло в ненависть. Возможно тогда, когда он, хороший психиатр, осознал, что не может справиться с проблемами собственной жены? Возможно. Хотя сам Джек всячески избегал этого варианта. Ведь он, черт возьми, лучший психиатр в штате Алабама! Его дипломы подтвердят это любому! Иногда Джеку хотелось рассказать Эрике про Саманту - секретаршу, с которой у него была интимная связь вот уже больше года. Джеку хотелось увидеть, в какой злобе исказится лицо его жены. О да, это доставит ему удовольствие - будьте уверены. Что его останавливало от такого шага? Джек и сам не знал, но рано или поздно он расскажет. Фотография на столе. Семейная идиллия. Джек был уверен, что такие фотографии должны присутствовать в кабинете каждого психиатра. Они служат декорацией и подтверждением для пациентов: у того, кто их лечит в жизни все отлично. А как же иначе? Ведь он не только профессионал своего дела, но и хороший семьянин. Как такому не доверить решение своих проблем? Джек знал, что в приемной ожидает новый пациент - последний на сегодняшний день. Настенные часы показывали 16:55, а прием был назначен на 17:00. Став, уважаемым в элитных кругах психиатром, Джек мог себе позволить такую роскошь как точность. Потому, испытывая удовлетворение, он ждал, когда минутная стрелка сольется с часовой. Кто этот пациент, Джек, конечно, знал: пятнадцатилетний парень по имени Виктор. Сын сенатора Ральфа Мура. Несколько дней назад мать Виктора погибла в автомобильной аварии и, по мнению его отца, парнишке нужна помощь хорошего психиатра. Для Джека подобные дела были рядовыми. Он их называл «классика жанра». Те времена, когда Джек получал профессиональное удовлетворение, решая проблемы сложных пациентов, остались в прошлом. Сейчас же именно «классика жанра» устраивала его больше. Длинная стрелка, наконец, поравнялась с короткой, и Джек нажал кнопку селекторной связи: - Саманта, пригласите, пожалуйста, Виктора Мура. - Хорошо, господин Шерман, - тут же отозвалась секретарша. Джек поднялся с кресла – пациентов он всегда встречал стоя. Саманта открыла дверь, пропуская в кабинет молодого человека – обычного парня ничем особо не выделявшегося среди миллионов его сверстников: среднего роста, худой, темные волосы с челкой прикрывающей правый глаз. Джек отметил, что одежда Виктора не подходит к статусу сына сенатора: слегка потертые джинсы, черная футболка, простенькие кеды. Джек моментально сделал вывод, что парень из категории бунтарей, которые не только не кичатся богатыми родителями, но даже стыдятся этого. Дети в подобных семьях часто занимают такую позицию. На лице Джека появилась улыбка, которая, по его мнению, должна внушать доверие. Эрика называла такую улыбку дружественным оскалом адвокатов и аферистов. Джек с ней не спорил. Виктор подошел к столу и, лишенным выражения голосом, произнес: - Здравствуйте, мистер Шерман. - Здравствуй, Виктор. Прошу, присаживайся, - Джек жестом указал на такое же, как и у него кресло. Виктор устроился в кресле и Джек, сменив улыбку на выражение легкой скорби (в этом деле нельзя переигрывать), сказал: - Я очень сожалею о гибели твоей матери. Представляю, что ты сейчас чувствуешь. - И что же вы представляете, мистер Шерман? – слегка усмехнулся Виктор. – Что, по-вашему, я чувствую? Джек ощутил скрытую агрессию в словах парня, но это достаточно распространенное поведение пациентов. В особенности молодых. - Тяжесть потери, скорбь, - Джек пожал плечами. Ему не нравилось говорить такие банальные вещи, – некую пустоту в душе… - Знаете, мистер Шерман? - перебил Виктор. – Я не сомневаюсь, что вы хороший психиатр, но в моем случае вы ошибаетесь. Когда умерла моя мать, я не испытал ни скорби, ни сожаления. Скажу больше, - Виктор сделал небольшую паузу и сощурил неприкрытый челкой глаз. - Это я убил мать. Джек не услышал ничего, что бы его удивило – чувство вины, это одна из стадий некоторых пациентов после потери близких. А еще отрицание некоторых чувств – «классика жанра». - Расскажи об этом, – спокойно сказал Джек. – Можешь быть со мной откровенным. Все, что ты скажешь, останется между нами. - Он хотел снова применить улыбку доверия, но в последний миг решил обойтись без нее (не переигрывать!). - Ну что же, - ухмыльнулся Виктор, - вы сами попросили. Должно быть вы, мистер Шерман, как и мой папаша, считаете, что у меня какие-то проблемы? Дело ваше – не буду переубеждать. В конце концов, это ваша работа. - Я не стал бы все так драматизировать. Проблемы, знаешь ли, есть у каждого. Лично я не считаю тебя каким-то ненормальным, - Бог ты мой! Сколько же раз Джек говорил эти слова за свою практику, но сейчас они звучали как-то глупо. Он чувствовал: кто-кто, а этот парнишка не нуждается в его шаблонных высказываниях. Что-то с этим сынком сенатора было не так. Но вот что? Какое-то странное чувство на уровне подсознания. - Вот и мать моя не считала, что я ненормальный… до некоторых пор, А когда изменила свое мнение, то, увы – этим она меня сильно разочаровала. Так что, мистер Шерман, не советую менять мнение обо мне, хотя я, знаете ли, и не любитель давать советы. Впрочем, в одном вы все же ошиблись: в случае со мной драматизировать стоит! Ну да ладно, хотите, чтобы я был откровенным? Пожалуйста! Начну с того, что я родился вот с этой хренью на руке, - Виктор показал ладонь, испещренную бледными похожими на буквы шрамами. «Бог ты мой! – подумал Джек. – У парня действительно серьезные проблемы. Его чувство вины перешло в стадию самоистязания». - Это вырезал не я, - словно прочитав мысли Джека, сказал Виктор. «Конечно не ты, черт бы тебя побрал! Сейчас ты скажешь, что это метка сатаны». - Я действительно родился с этой штукой. Забавно, не так ли? Как клеймо на долбанной корове. Джек не видел в этом ничего забавного. Он с сожалением осознал, что парнишка все-таки подпадает в разряд сложных пациентов. Не критических, конечно, но все же… - Я понятия не имею, что означает эта надпись, - продолжал Виктор, - но она наделила меня кое-какими талантами. - Что ты имеешь в виду? – вставил Джек. Виктор улыбнулся, отчего его лицо обрело по-детски добродушное выражение, абсолютно диссонирующее с тем, что он сказал далее: - При желании я могу убить любого человека. Для этого мне нужно всего лишь пожать ему руку. И вся прелесть в том, что никто даже не заподозрит, что я к этому как-то причастен, ведь люди погибают в результате несчастного случая. Взять, к примеру, мою мать: кто упрекнет меня в том, что она сама на полной скорости вылетела с дороги и впечаталась в рекламный щит, на котором типчик, похожий на вас, призывал страховать жизнь и здоровье?! Кстати, знаете какой слоган у этой рекламы? «У вас все будет отлично!». Если бы моя мать осталась жива, она могла бы подать в суд за клевету. Забавно, правда? Джек, конечно, не верил ни единому слову парня – за свою практику он слышал и не такое. Но сейчас надо было немного подыграть, что бы определить, насколько все плохо. - Ты хочешь сказать, что всем, кому пожимал руку, умирали? - Нет, нет, нет! – эмоционально и весело ответил Виктор. – За свою жизнь я пожал сотни рук, но умирали только те люди, которым я желал смерти. В такие моменты надпись начинает кровоточить. - И скольких людей ты, по-твоему, убил? – Джек поймал себя на мысли, что парень его раздражает, а для хорошего психиатра это недопустимое чувство по отношению к пациенту. – И зачем тебе это было нужно? Виктор на несколько мгновений задумался, после чего ответил, причем голос его звучал равнодушно: - Помимо матери, я убил пятнадцать человек. А зачем это нужно? Мне это просто нравится. Вы, мистер Шерман, когда-нибудь задумывались, что найдется немало людей мечтающих кого-нибудь убить? Но они боятся. Боятся возмездия. Боятся жить в страхе быть пойманными. Поверьте, таких людей много. Больше чем вы думаете. Сосед хочет убить соседа, подчиненный мечтает о смерти начальника, муж хочет избавиться от жены, - при последних словах Виктор внимательно посмотрел в глаза Джека. – Вы ведь понимаете, о чем я? - Пожалуй, да, - тихо ответил Джек, чувствуя, как от взгляда парня по спине побежали мурашки. Что же не так с этим парнем, помимо того, что он сам верит в свои слова? Что-то неуловимое, заставляющее допустить (да, да, допустить – не более!), что он все же говорит правду. - Конечно, понимаете, ведь вы хороший психиатр, - Виктор усмехнулся. «Да, черт возьми, - со злостью подумал Джек, - с этим утверждением ты, маленький ублюдок, не ошибся. Я, чертовски, хороший психиатр. А если сомневаешься, посмотри на мои гребаные дипломы на стене!». - Знаете, мистер Шерман, - с легкой улыбкой, не отводя взгляда от глаз Джека, сказал Виктор, - вы мне нравитесь. Правда. Не знаю почему, но нравитесь. Я, пожалуй, открою вам один секрет. Джек чувствовал себя неуверенно, словно он сидел не в собственном кабинете, а в зале суда ожидая приговора. Почему этот парень вызывает в нем злость, раздражение, страх? Именно страх! - Какой секрет? – в горле пересохло, и голос звучал хрипловато. - Вы ведь никому не расскажете, правда? – в интонации, с которой Виктор задал этот вопрос, Джек почувствовал откровенную издевку. – Секрет заключается в том, мистер Шерман, что мое особое рукопожатие, это не приговор. Человек, которому я пожал руку, может пожать руку кому-то еще, если, конечно, успеет, - Виктор издал сдавленный смешок. – Таким образом, он передаст свою смерть другому. Согласитесь – это справедливо. В конце концов, у каждого должен быть шанс. Лично я придерживаюсь такой точки зрения. - У каждого должен быть шанс, - задумчиво повторил Джек. - Вот, вот, и я о том же, - засмеялся Виктор. – Вы-то меня понимаете. А теперь, мистер Шерман, вопрос на миллион долларов: не хотите ли пожать мне руку? «Дьявол! – подумал Джек. – Когда этот крысеныш успел взять мое сознание под контроль? Мне ведь, правда, страшно! Во имя всех святых - почему я ему верю? Если я сейчас не пожму ему руку это… это будет крах! Какой я к черту хороший психиатр, если позволю маленькому сученку контролировать ситуацию. У меня просто расшатались нервы. Все эта тупая стерва Эрика! Из-за нее мои нервы стали ни к черту!». - Ну же, мистер Шерман?! - Виктор протянул руку ладонью к низу - Джек не видел, кровоточат ли его шрамы. – Я жду! За окном послышался далекий вой сирены пожарной машины и Джек вышел из оцепенения. Он сделал глубокий вдох и соединил ладонь с ладонью Виктора. Каких же усилий ему стоило, чтобы рука не дрожала. - Мистер Шерман, мистер Шерман, - Виктор склонил голову к левому плечу, от чего челка снова прикрыла глаз. – Я не назову вас храбрым человеком – ведь вы сейчас напуганы до усрачки. Вы пожали мне руку из-за тупейшего упрямства, которое считаете гордостью. От хорошего психиатра я другого и не ожидал. А вы ведь, чертовски, хороший психиатр! Не так ли? Джек отдернул руку, моментально сжав ее в кулак - он не желал видеть присутствует ли на его ладони кровь от шрамов парня. - Убирайся! – в это слово Джек вложил всю злость. - Ну же, мистер Шерман?! - улыбнулся Виктор, - Хорошему психиатру не подобает так заканчивать сеанс – растеряете всех пациентов. Но учитывая ваше состояние, я, пожалуй, и, правда, пойду. Не хотите ли посмотреть на свою ладонь? - Убирайся! – закричал Джек. - Как знаете, - лицо Виктора стало серьезным. – И помните про мой маленький секрет! Виктор встал с кресла и вышел из кабинета. Закрыв дверь, он посмотрел на встревоженную секретаршу – она слышала крик Джека. Виктор улыбнулся и протянул руку девушке. - До свидания, мисс… - Саманта, - пожав руку, сказала секретарша. - Прощайте, мисс Саманта. Пожалуй, сеансы психотерапии мне больше не понадобятся.
После ухода Виктора Джек некоторое время сидел в оцепенении. Он сжимал кулак так, что ногти впивались в кожу. Возможно до крови (или это кровь парня?). « Помните про мой маленький секрет!» - словно неоновая рекламная вывеска вспыхнули в сознании слова Виктора. - Секрет! – твердо сказал Джек. – Секрет! Секрет!.. – он резко поднялся из-за стола. «Только бы успеть добраться до дома, пока со мной ничего не случилось! Эрика, конечно, удивится – с какой стати я решил пожать ей руку, но плевать! Плевать! Только бы успеть!».
Не перестаю удивляться сколько одаренных людей здесь на форуме. И очень рада, что этот список пополнился еще одним автором, чьи произведения я теперь буду ждать всегда с нетерпением. трэш-кин, потрясающе, талантливо, профессионально и настолько реалистично, что кажется случаем из жизни.
Джек знал, что в приемной ожидает новый пациент - последний на сегодняшний день. Настенные часы показывали 16:55, а прием был назначен на 17:00. Став, уважаемым в элитных кругах психиатром, Джек мог себе позволить такую роскошь как точность. Потому, испытывая удовлетворение, он ждал, когда минутная стрелка сольется с часовой.
Если время 17:00 то минутная стрелка с часовой никак слиться не могли Ядовитый плющ... Женская логика, в отличие от железной, не ржавеет. http://samlib.ru/editors/k/kandela_o_r/
Рассказ без сомнения хорош! Мне понравилась его лаконичность, ну, и сама идея с рукопожатием.
Но лично меня на протяжении всего текста не покидало ощущения некоторой неуверенности и скованности автора. Это же состояние передалось главному герою. Поэтому у меня образовалось несколько риторических "А почему". Например:
Quote (трэш-кин)
Про такую обстановку опытный дизайнер сказал бы, что все на своем месте и нет ничего лишнего.
Почему именно опытный дизайнер мог определить, что нет ничего лишнего? Почему вам, как автору просто не сказать, что в кабинете было все на своих местах и нет ничего лишнего?
Quote (трэш-кин)
Для Джека подобные дела были рядовыми. Он их называл «классика жанра».
Почему вы, как автор не назваете эти дела "классикой жанра"? Почему именно герой, а не те же опытные дизайнеры?
Quote (трэш-кин)
«Дьявол! – подумал Джек. – Когда этот крысеныш успел взять мое сознание под контроль? Мне ведь, правда, страшно! Во имя всех святых - почему я ему верю? Если я сейчас не пожму ему руку это… это будет крах! Какой я к черту хороший психиатр, если позволю маленькому сученку контролировать ситуацию. У меня просто расшатались нервы. Все эта тупая стерва Эрика! Из-за нее мои нервы стали ни к черту!».
Почему эти размышления не написаны от лица автора - стороннего рассказчика? Было бы глупо, если бы главный герой в данной ситуации погрузился на полминуты молчания, чтобы в голове самому себе все это сказать. Я все это к чему Из-за подобных примеров, мне и показалось, что автор немного не уверен и разделяет ответственность за происходящее, то с мыслями персонажа, то с мнением каких-то Опытных дизайнеров. Я считаю, что если вы ведете повествование не от первого лица, то некоторые вещи неизвестные вашим героям в истории, вы как Автор, Творец должны рассказывать читателю. И потом:
Quote
Но исправлять специально не буду - пускай в рассказе будет это несоответствие.
Почему решили не совершенствовать рассказ? Мне кажется вы не все выжили из персонажей и зарисовки. До совершенства не хватает совсем немного.
Почему именно опытный дизайнер мог определить, что нет ничего лишнего?
Хотел подчеркнуть тонкое чутье Джека в обустройстве своего кабинета. А слова "опытный дизайнер" это чутье подчеркивают. Да и звучит лучше, чем просто "все было на своих местах..."
Quote (Kaverella_De_Vine)
Почему вы, как автор не назваете эти дела "классикой жанра"? Почему именно герой,
Потому, что я, как автор, эти дела так не называю - я вообще в психиатрии не разбираюсь. Эти дела так называет именно Джек, с которым я , как автор, во многом не согласен.
Quote (Kaverella_De_Vine)
Почему эти размышления не написаны от лица автора - стороннего рассказчика?
Вот тоже самое - зачем мне мысли Джека брать на себя - я лично, не думаю так как он.
Quote (Kaverella_De_Vine)
Почему решили не совершенствовать рассказ?
Нет, Kaverella_De_Vine, вы не поняли - я исправлять не буду именно про часы. Мне почему-то интересно, что в рассказе будет именно это несоответствие. Сколько людей этот рассказ читали и только Candel, заметил это несоответствие, а я то?! Я куда глядел?! Огромное спасибо Kaverella_De_Vine !
Нет-нет, уважаемый трэш-кин, я не это имела ввиду:
Quote (трэш-кин)
...зачем мне мысли Джека брать на себя - я лично, не думаю так как он.
Я имела ввиду, чтобы вы словами автора описали мысли персонажа, например: «Дьявол! – подумал Джек. – Когда этот крысеныш успел взять мое сознание под контроль? Джеку было действительно страшно. Почему он ему поверил? Ведь если он сейчас пожмет ему руку, это будет крах. Джек понял,что если позволит этому маленькому сучонку контролировать ситуацию, он не сможет считать себя профессионалом (или как у вас в тексте " хорошим психиатром" ) У него были расшатаны нервы и во всем этом Джек обвинял Эрику. Видите, почти слово в слово, но текст смотрится более уверенно. Но это, конечно, моё субъективное ИМХО. Хорошее настроение передается половым путем
А, Я Вас понял , Kaverella_De_Vine. Пожалуй вы правы. Над этим мне следует задуматься. В общем-то, так как Вы говорите я раньше и писал, но сейчас решил немного изменить стиль, возможно, поэксперементирую и вернусь к прежнему. Спасибо Kaverella_De_Vine !
Мне, кстати, тоже Кинга напомнило, "Худеющего". Даже не в плане похожести идеи, а в манере создавать напряжение - когда из обыденной ситуации через психологию героя начинает рождаться нечто угрожающее. В общем, равнодушной это произведение меня не оставило. Люблю я психологичные вещи.)) Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько
Ничего странного - у меня сейчас как раз Кинговский период. Я его перечитываю. У меня всегда так - прочитаю фэнтези - хочется писать фэнтези. Прочитаю фантастику - хочется фантастику писать. Сейчас Кинга перечитываю и вот, написал этот рассказ. Спасибо Тео!
Из-за подобных примеров, мне и показалось, что автор немного не уверен и разделяет ответственность за происходящее, то с мыслями персонажа, то с мнением каких-то Опытных дизайнеров. Я считаю, что если вы ведете повествование не от первого лица, то некоторые вещи неизвестные вашим героям в истории, вы как Автор, Творец должны рассказывать читателю. 
