На душе скребли кошки. Много, возможно две. И одновременно хотелось есть. «Странно, - подумал Валентин, - как могут уживаться муки совести с таким аппетитом? Ведь если верить книгам, то мне сейчас должно быть вообще не до еды…. А если верить жизненному опыту, то нужно поесть, затем как можно быстрее добраться домой и лечь спать. Как говорится, утро вечера мудренее. А утром, возможно, я найду себе дополнительные оправдания». Он повертел головой, осматриваясь. Этот перекресток был Валентину хорошо знаком, и единственное, что здесь можно было купить – это гамбургер или хот-дог. Валентин не входил в число почитателей фастфуда, но если голод донимал, то мог съесть что угодно. Священные споры о вреде "быстрой пищи" он оставлял тем, кто заботился о собственном физическом здоровье более, чем обо всем остальном. Ближайшая бургерная выглядела вполне прилично, если не считать наклеенной на стекла нелепой рекламы с умопомрачительным слоганом: «Найди истину». Приглядевшись, мужчина понял, что должно быть еще третье слово, возможно «вкуса», но оно было безжалостно ободрано вандалами. Он обогнул сугроб, поднял воротник пальто и подошел к прямоугольному окошку. - Пожалуй, я съем чизбургер, - сказал Валентин в окошко. Человек за окошком кивнул и принялся за работу, привычным движением создавая из компонентов заказанный продукт. Пахло из окошка неплохо, да и внешний вид продавца не внушал опасений. Валентин сглотнул слюну и достал из кармана пятерку. Наконец продавец закончил ваять чизбургер и осторожно обернул его чистой салфеткой. Затем, вопреки здравому смыслу, он повернулся к Валентину, поднес готовый продукт к губам и откусил с сонным видом. Затем откусил еще раз, глядя куда-то сквозь посетителя, и принялся лениво жевать. Есть перехотелось. Валентин пожал плечами, хмыкнул и отошел от окошка. В жизни иногда случаются удивительные вещи, которые невозможно с ходу охватить с помощью такого жесткого инструмента, как логика. Возможно, у продавца выдался тяжелый день, а может быть, дело было в чем-то другом, но интуиция подсказывала Валентину, что пробовать второй раз бесполезно. Вдобавок налетел порывистый ветер, тыча в лицо ледяной пятернёй с зажатыми в ней крупными снежинками. Мужчина повернулся спиной к ветру и пошел к остановке. Лучше поскорее добраться домой. Наверняка холодильник будет более сговорчивым.
Маршрутку ожидала такая толпа желающих отправиться поскорее по домам, что Валентин поежился. Вливаться в толпу не хотелось. Он отошел от остановки на несколько шагов и проголосовал. Машин было немного, но одно такси всё же перестроилось в правый ряд, затормозило и остановилось рядом. Валентин открыл дверь и назвал адрес. Это было не слишком далеко, и таксист рассеянно кивнул с выражением разочарования на круглом лице. Валентин обрадованно втиснулся внутрь и даже заулыбался. Но затем, вместе с воспоминаниями, вернулись кошки. Едва они успели выпустить коготки, как водитель сдал машину немного назад, затем наехал колесом на бордюр, выключил двигатель и вынул ключи из замка зажигания. Молча выйдя из мгновенно помертвевшей машины, он, как швейцар, распахнул перед Валентином дверь и стоял, словно истукан, до тех пор, пока ошарашенный пассажир не выбрался обратно из салона в объятия ветра и снежных хлопьев.
-Что-то я не понимаю… - начал Валентин, но водитель хлопнул дверью, включил сигнализацию и со спокойным видом ушел, пропустив слова мимо ушей. Валентин посмотрел на стоящих в очереди. На их лицах была написана откровенная заинтересованность. Они явно не собирались сочувствовать мужчине. Один молодой человек в пуховой куртке и заснеженной шапке-ушанке даже улыбался злорадно. Валентин не хотел доставлять ему дополнительное удовольствие и он, отойдя подальше, опять проголосовал. В этот раз пришлось подождать. Снег стал мельче, ветер слегка поутих, но когда, наконец, такси притормозило в нескольких шагах, Валентин бросился к нему с радостью – он никогда не любил холод, ветер, да и зиму вообще. Что люди находят в этом времени года, кроме дополнительных жизненных трудностей? Размышляя на эту тему, он прыгнул на заднее сидение – на переднем правом у водителя стояла большая картонная коробка – и сказал, куда нужно ехать. Водитель кивнул, не оборачиваясь, и дал газу. Мужчина торжествующе посмотрел на размазанную по стеклу толпу и расслабился. Через несколько минут он будет у своего дома, а дома, как говорится, и стены лечат. «Все-таки ты напрасно сказал ей это таким грубым тоном, - первая кошка слегка впилась в Валентина острыми коготками, - Нужно было сделать это мягче, не по телефону». «И вообще ты свинья и бесчувственный болван, – вторая кошка была настроена поагрессивней. – Ты разбил ей сердце. И вдобавок назвал ведьмой». Валентин вздохнул. Фраза «ты разбил ей сердце» подходила как нельзя более, и он знал, что она станет кружиться в голове, словно пластинка, пока окончательно не заездится. И даже тогда будет звучать в глубине его души, правда, со скрипом и перескакиванием иглы. Ты разбил ей сердце … Тыразбилейсердцe… Вдруг Валентин заметил, что машина едет совершенно в другую сторону, и по этой улице они никак не доберутся до его дома. Странно. Неужели таксист принял его за приезжего и хочет подзаработать, покатав по городу? Это предположение было слишком нелепым. - Почему мы едем в эту сторону? – спросил он у водителя . Тот ничего не ответил, сделал радио погромче и перестроился в другой ряд. - Вы что, не слы… Таксист резко дернул руль влево, пролетел перекресток на красный свет и надавил на газ. - Что вы делаете! – возмутился Валентин и схватил лихача за плечо. Тот сбросил руку пассажира с плеча, доехал до разрыва в бетонном бордюре, разграничивающем движение на два встречных потока, так же резко развернулся и помчался в обратном направлении. -Да вы что, с ума сошли! - крикнул Валентин, но таксист опять не отреагировал. Пассажир попытался увидеть лицо водителя в зеркало заднего обзора, но увидел лишь собственную бледную и перекошенную физиономию. Радио играло невыносимо громко, низкие тона воздушным молотом били по ушам. Модная певица тянула низким грудным голосом поразительно подходящую к обстоятельствам фразу: «Крышу снесло… О-ё-о-о…». Пользуясь тем, что машин на дороге было немного, таксист надавил на педаль газа так, что Валентина прижало к заднему сидению. Инстинктивно он выставил руки вперед и, когда спятивший водитель резко затормозил и остановил машину, едва не сбив голосующего на обочине мужчину, сумел погасить удар. Словно уже проделывал подобный трюк много раз, Валентин распахнул дверь и выскочил наружу, прямо в грязный сугроб. Машина с визгом рванула вперед, успев при этом забрать нового пассажира, лихо вскочившего в неё на освободившееся место. Валентин провожал такси остекленевшим взглядом, не замечая ни ледяного ветра, ни снега, пока автомобиль не скрылся из вида. Затем, придя в себя, мужчина повернулся и посмотрел на противоположную сторону дороги. Все та же остановка, и та же ехидно-заинтересованная толпа. Такси лишь сделало круг, не приблизив Валентина к дому ни на шаг. Шатаясь и борясь с подступившей к горлу тошнотой, он выбрался из сугроба и пошел прочь.
Через десять минут мужчина слегка согрелся и начал приходить в себя. Ходьба всегда действовала на Валентина положительно. И хотя он не смог найти подходящее объяснение инциденту с такси, тот все меньше и меньше занимал мысли. Валентин решил, что доберется домой пешком - и плевать на ветер и снег – лишь бы не связываться опять со спятившим транспортом. Он свернул и пошел по едва знакомому переулку, чтобы сократить путь. Странно, так мало людей на этой улице, словно все они остались там, на остановке. И витрины магазинов не светятся, и вывески не горят. Если бы не окна домов, могло бы показаться, что район не жилой – но в окнах свет был. Внимание Валентина привлекла старая телефонная будка. В век мобильников она выглядела весьма рудиментарно. Мысли его вернулись к пластинке «Тыразбилейсердце». «Я воспользовался телефоном, потому что не смог бы бросить ей эти слова в лицо, и сложности продолжались бы и продолжались до самого…» Но внезапно вращение винила было прервано резким звуком - большая сосулька упала всего в двух шагах от Валентина, разлетевшись на несколько осколков. Один из них угодил в стекло телефонной будки, но не разбил, а просто испугал находившегося в ней человека. Человек этот резко выскочил наружу, неожиданно ударив Валентина тяжелой дверью. Потеряв от неожиданности равновесие, мужчина упал на спину, стукнувшись затылком прямо об асфальт. Боль была терпимая, но он почувствовал, что не может встать - тело не слушалось. Нависающие над тротуаром коробки домов медленно вращались против часовой стрелки. С их крыш свисали огромные сосульки. Валентин хотел закричать, но не смог – ему вдруг стало очень страшно, и он испугался, что не сможет позвать на помощь. Человек, сбивший его дверью, нагнулся и заглянул пострадавшему прямо в глаза. Лицо его, показавшееся знакомым, не выражало ни сочувствия, ни раскаяния. Он посмотрел по сторонам, затем протянул руку и залез Валентину во внутренний карман пальто. Прикосновение это было настолько неприятным, что если бы лежавший мог, он бы отшатнулся, но он не мог, не мог ничего сделать или сказать и даже не мог сомкнуть веки. Ему вдруг ужасно сильно захотелось закрыть глаза, но он всё смотрел и смотрел на кружащиеся исполинские сталактиты натечного льда. Низкое, затянутое снеговыми тучами небо нависало над крышами домов, и снежинки падали Валентину прямо на глазные яблоки, а он не не находил сил, чтобы закрыть глаза и спрятаться от этого снега и этого неприятного человека. Человек этот вынул из кармана Валентина мобильный, набрал короткий номер и поднес трубку к уху, все так же равнодушно глядя на пострадавшего. Затем, сказав что-то в телефон, поднялся и исчез из поля зрения. "Вызвал скорую!" - дошло до Валентина. Затем появилось легкое покалывание в ступнях и пальцах рук, и он смог моргнуть. Тотчас же он зажмурил глаза и услышал, как, человек крикнул в трубку: «Скоро я буду у тебя! Даже если ты не простишь меня за то, что я наговорил, я все равно приеду…» Валентин заставил себя вновь открыть глаза, но увидел только подсвеченное городскими огнями небо, сосульки и светящиеся окна. Окон было немного, в них теплилась жизнь, там, наверное, пили чай и болтали о событиях дня, смеялись и читали хорошие книги. Как бы в ответ на его предположение, из форточки одного из нижних окон раздался раскат смеха, а затем кто-то стал декламировать стихи. Мужчина попытался прислушаться и опять закрыл глаза. Звуки усилились, заполнили черепную коробку, но смысл слов ускользал от него, строчки свивались в тугие нити, на концах которых повисали рифмы. Размер рвался, слова дробились осколками, и, отлетев, ударялись о телефонную будку. Это было ужасно и чтобы прекратить мучения, Валентин опять разлепил веки. Ночь ворвалась в зрачки вместе с шипением тормозов и ярким, ослепительным светом автомобильных фар. «Скорая… Быстро…» - почти без удивления подумал Валентин, заметив красный крест на боку машины и радуясь, что голоса стихли.
Его положили на носилки и понесли, но почему-то не к «скорой помощи», а в арку, ведущую во двор. Затем стали поднимать по ступеням. Валентин попробовал считать ступени, но быстро сбился со счета. «Может быть, я сильно ранен, и меня нельзя везти на машине», - подумалось мужчине, но здесь, словно опровергая эту мысль, его буквально выбросили из носилок на стол. Он успел открыть глаза – веки слушались теперь куда уверенней - и увидел старую, в нескольких местах потрескавшуюся и попорченную полировку. Щека ощутила липкую прохладу, а затем Валентина так же грубо перевернули на спину. Теперь он мог разглядеть кухонный светильник с одной лампочкой, потолок в копоти и трещинах, старые шкафы и услышал, как за стеной засмеялись и продекламировали: - Лишь спрячется солнце за дальней горой, на землю спускается голый король Хали Матья... Красив и румян, полутрезв-полупьян, герой кабаков, дуэлянт и смутьян, Хали Матья... - Тихо, - кто-то оборвал читающего и заслонил лампочку. Слава богу, это был врач, одетый в белый халат. Лицо доктора было добрым, как у Айболита, к седым обвисшим усам прилипли крошки. На голове эскулапа блеснуло зеркальце, в руке - хромированный молоточек. – На что жалуетесь, молодой человек? Сердце? Валентин хотел ответить, что он ни на что не жалуется, кроме сильного покалывания в руках и ногах, но услышал лишь свой сдавленный стон. - Сейчас, сейчас, мы вас выслушаем, диагноз поставим, а затем и на ноги… Э-э-э…Тоже поставим... Простите уж за каламбур. Вы у нас еще повоюете! А то такой молодой и уже захотели в тыл. Нет, дорогой мой, стране нужны воины, стране нужны герои! Кто-то должен в конце концов докопаться до истины, до, так сказать, сути. Кто же, если не вы? Доктор снял зеркальце и положил Валентину на грудь. Затем отложил молоточек, воткнул в уши стетоскоп и расстегнул свой халат. - Дышите, - сказал доктор и приложил прибор к собственной груди в районе сердца. Брови его сошлись на переносице, он глубоко вздохнул и шумно выдохнул. - А теперь не дышите, - сказал эскулап сам себе и перестал дышать. Лицо его посинело, глаза остекленели, усы обвисли еще больше. Валентин почувствовал, что и руки, и ноги, и даже язык готовы повиноваться ему, но теперь страх наполнил его сердце, не давая пошевелиться. Он закричал, но лишь мысленно, и кричал так, что, казалось, крик этот сейчас вырвется из под черепной коробки и взрывной волной разрушит и этот дом, и улицу, и весь город. Наконец доктор вдохнул, глаза его снова ожили, по щекам побежал румянец. - Ну вот, никаких шумов, сердце ваше исправно. Вы, молодой человек, настоящий симулянт. Прекращайте это дело и давайте, возвращайтесь в строй. На первый раз я вас прощаю, а в следующий могу и разобрать по запчастям. Стране нужны здоровые почки и крепкая печень! Доктор вдруг осклабился, обнажив неухоженные зубы, и схватил свое зеркальце. -А нам пора, пора, у нас таких как вы – пруд пруди. Жрут, понимаешь ли, хот-доги и прочую шаурму, а потом таскай их по ступенькам.
«Когда же это случилось? - подумал Валентин, когда волна страха ушла, и он обрел способность мыслить. - Такси врезалось или еще раньше, может быть, я все-таки съел что-то не то?» Эскулап поклонился, взял желтый чемоданчик и вышел. Послышался топот ног, и кто-то выругался, споткнувшись на лестнице, а затем все стихло. Но тишина длилась недолго. Запахло сигаретным дымом и невидимые голоса принялись читать нараспев: - На сивой кобыле в бумажном седле, корона из перьев на темной главе, Хали Матья... Два верных пажа Ахинея и Бред, ступают за ним осторожно след в след, Хали Матья... Затем что-то щелкнуло, игла опустилась на пластинку, сразу же соскочила, и другой голос произнес скороговоркой: «Тыразбилейсердце». Мужчина приподнялся на локте. Ему хотелось уйти как можно скорее. Он встал и пощупал затылок. Он ожидал, что коснется чего-то густого и липкого, но нащупал лишь волосы и горячую шишку под ними, не такую уж, впрочем, и большую. Этот факт придал уверенности, и он, не глядя вокруг, словно опасаясь увидеть владельцев голосов, быстро шагнул к филенчатым дверям. Дверь из кухни почему-то вела сразу на площадку. Здесь было едва светло, и Валентин разглядел на стене граффити, сделанные синей и желтой красками. Художник изобразил длинную полосатую змею, запутанную в клубок и многократно пересекающую саму себя. Голова змеи, увенчанная нескромной многоэтажной короной, указывала вверх по лестнице, а хвост вел вниз, и Валентин решил, что эскулап и санитары направились именно туда. Сделал несколько шагов вниз и обнаружил, что находится в полной темноте. Идти по во мраке было нелегко, деревянные перила на ощупь напоминали остов выброшенной на берег полусгнившей лодки, а держаться за стену было совершенно неудобно из-за покрывающей ее неприятно пахнущей субстанции. Валентин вспомнил, что) хотя он и бросил курить, но имеет дурацкую привычку таскать с собой спички, и, порывшись в кармане брюк, достал коробок. В нем нашлась всего пара спичек. Дрожащей рукой мужчина зажег первую и обнаружил, что стоит перед рухнувшим лестничным пролетом, а сделав еще пару шагов, угодил бы в западню. Зажженная спичка придала обыденности окружающему. Он посветил на стену. Та была испещрена отпечатками кошачьих лап, разного размера и калибра, оставленных в желто-зеленой краске, покрывающей всю стену и имеющей запах… Валентин нехотя принюхался… Запах гуаши, слава богу! Поперек стены, нарисованная все теми же синей и желтой красками, ползла узловатая змея, свиваясь в неуклюжую надпись: «якорение якорей». Валентин подумал и решил вернуться по лестнице вверх. Спичка обожгла пальцы и, упав на ступени, догорела. Наконец он очутился на все той же лестничной площадке с приоткрытой дверью. За ней был свет, но при мысли, что придется вернуться на кухню с голосами, читающими стихи про Хали Матью, мужчина поежился. Посмотрел на ту часть лестницы, которая уводила вверх. Странно, но ступени отблескивали в полумраке кафельной плиткой, а пластиковые перила звали за собой, почище любого эскалатора. Единственное, что смущало Валентина – это отсутствие света, как и внизу, и пугающее предчувствие, что со второй спичкой тоже придется расстаться. Он уже совсем было скис, разглядывая глянцевый плейбоевский плакат на соседней двери, с неизменным кроликом и обнаженной девицей, как вдруг заметил лифт. Не веря собственным глазам, он нажал полусожженную пластмассовую кнопку - та засветилась рубиновым огоньком, пол под ногами дрогнул и послышался звук работающих моторов. Затем двери открылись, и Валентин почти ввалился внутрь самой обычной кабины со слегка ободранной облицовкой и разбитым зеркалом.
Едва дверь за ним закрылась, мужчина понял, что поступил опрометчиво. Со дна сознания всплыло давно прочитанное в одной из книг утверждение, что люди с неуравновешенной психикой избегают зеркал. Возможно, они подсознательно боятся не увидеть своего отражения, или увидеть что-то ужасное. Треснувшее зеркало в лифте возвращало страх. Валентин вспомнил свою перекошенную физиономию в зеркале заднего обзора спятившего такси и заставил себя сделать шаг к пыльному прямоугольнику с отбитым краем. Там, за паутиной мелких трещин, он увидел совсем другого себя. Этот Валентин сидел спиной к зрителю в кабинете, заставленном канцелярскими шкафами и компьютерными столами, и держал возле уха телефонную трубку. - Послушай, - сказал он нарочито грубо невидимой собеседнице. – Нам лучше больше не встречаться. Ни сегодня, ни завтра, никогда. С меня достаточно! И через несколько секунд: -Между нами нет и не было ничего серьезного. Ты все неправильно поняла. Это было всего лишь увлечение, порыв, возможно, обоюдный, но сейчас все прошло, и я собираюсь вернуться к своей прежней жизни. В ней для тебя нет места. Пойми, ты не та женщина, которая мне нужна, и никогда ею не была. Выслушав ответ, этот другой Валентин добавил с мрачным юмором, зная, что ей это будет особо обидно: -Попробуй, если твоя бабка и правда была ведьмой. На меня подобные штучки не подействуют. Все кончено, возвращайся к своему феншую и спятившим латиноамериканским писателям. С меня хватит этой головной боли. Мне нужен кто-нибудь… попроще. Он и правда не любил сложностей. А она умела генерировать их со скоростью десять штук в час, с особым пристрастием к сложностям нематериального характера… В последний раз она просто разрыдалась в постели перед самым началом логичного продолжения «вечера при свечах» и закрылась в ванной, проплакав битый час. Все это время, он недоумевая сидел голый на кровати и пытался сообразить, зачем он назвал ее чужим именем, и нельзя ли свести это просто к досадному недоразумению. Положив трубку, он открыл одну из папок на своем компьютере и удалил все ее фотографии и письма, сначала в корзину, затем после секундного колебания, навсегда. Сейчас, разглядывая спину этого другого себя, мужчина увидел в треснувшее зеркало, как в комнату вошла большая кошка, больше похожая на рысь, только без кисточек на ушах, и затем еще одна. Зашипев, одна из кошек стала на задние лапы и вонзила передние в спину его альтер-эго. Почти одновременно с этим поверхность зеркала помутнела, и лифт остановился. Занятый созерцанием себя, Валентин не заметил, что все это время лифт куда-то ехал, не то вниз, не то вверх, и теперь напрягся, готовый увидеть за его дверью все что угодно. Что-то произошло. Что-то произошло после того, как он сказал ей эти слова по телефону и уничтожил письма и фотографии. Что-то непоправимо ужасное, что-то, чего он никак не ожидал. Он не верил ни в силу проклятий, ни в Вуду, ни в другую подобную чушь, но сейчас он чувствовал, что что-то случилось. И это что-то случилось вовсе не с ним, а с ней… Случилось с ней, а то, что происходит с ним сейчас, было лишь отголоском этого непоправимого. Раздался сильный удар и на стене лифта появились четыре рваные полосы. Затем еще один и еще один, что-то кромсало лифт стальными когтями, рвало, и каждый удар отдавался болью в голове и в сердце… Как там сказал эскулап? «Вы, молодой человек, симулянт. А стране нужны крепкие здоровые почки и крепкая печень.» Не найдя в кабине кнопок, он попытался развести двери лифта руками, но те и не думали поддаваться. Валентин слышал за стеной лифта глухое рычание, и сейчас ему было совсем наплевать, что там за этой дверью. Он не был законченным эгоистом, но не умел долго сосредотачиваться на чужих проблемах, особенно если на пути вставали свои собственные. Наконец, когда он уже в кровь ободрал пальцы, двери, ставшие внезапно стеклянными, вдруг подались и мужчина почти выпал из лифта в холодное заснеженное пространство. Стеклянная дверь толкнула прохожего, и тот упал на заледеневший асфальт. Прохожий ударился об асфальт головой, и звук этого удара был ужасно пугающим, даже после всего пережитого. Валентин нагнулся, порылся в его внутреннем кармане и достал телефон. Секунду другую он размышлял, правильно ли поступает, затем посмотрел на телефонную будку и позвонил в «скорую помощь». Теперь нужно было спешить. Он набрал ее номер, но она не сняла трубку. «Скоро я буду у тебя! - крикнул он зачем-то в заполненный гудками эфир. - Даже если ты не простишь меня за то, что я наговорил, я все равно приеду! Не вздумай ничего с собой сделать!»
И он побежал по переулку со всей скоростью, на которую был способен человек в его положении. Пластинка, кружащаяся в голове вдруг сбавила обороты, и голос «Тыразбилейсердце» превратился в тягучий баритон, а затем , после секундного молчания, Валентину показалось, что она завертелась обратно. Обернувшись, он увидел большую кошачью тень, метнувшуюся за темным стеклом одного из магазинов. В этот раз ветер дул в спину и погонял Валентина, а снег даже если и попадал за шиворот, не доставлял никаких хлопот. Выбежав на центральную улицу, он вдруг обнаружил, что несказанно рад увидеть стоящую на остановке и ожидающую маршрутку толпу замерзших людей. Он помахал рукой молодому человеку в заснеженной шапке-ушанке и посмотрел на дорогу. Такси подлетело на бешенной скорости, вывалило в сугроб недоумевающего человека, и как только Валентин запрыгнул на заднее сидение, рвануло вперед. Ему даже не нужно было говорить адрес - машина безошибочно рванула в сторону ее дома. В этот раз зеркало заднего вида показало мужчине знакомую физиономию с обвисшими усами в крошках. -Вот я и говорю, - крикнул не оборачиваясь водитель , - весь город в этой дурацкой рекламе. Вот там, на щите, гляди, чего написали! Валентин успел заметить огромную фотографию какого-то сооружения, поперёк которой крупным шрифтом шла надпись «Иди на». Куда нужно было идти, разобрать было совершенно не возможно на такой скорости, и Валентин решил, что и так будет неплохо. Он вспомнил испорченный слоган на стекле бургерной, гласивший «Найди истину» и прислушался. Что-то скребло с металлическим звуком по крыше. Валентин хотел спросить у водителя, успеют ли они, но вдруг увидел, что снежинки за окном отрываются от сугробов и уносятся в теснящиеся в небесах тучи, а прохожие пятятся задом, и решил не спрашивать. Ведь в жизни иногда случаются удивительные вещи, которые невозможно сходу охватить с помощью такого жесткого инструмента, как логика. Возможно, у прохожих был тяжелый день, а может быть, дело было в чем-то другом, но главное ведь совсем не в этом, главное в том, что стране нужны воины, стране нужны герои! Кто-то должен в конце-концов докопаться до истины, до так сказать, сути. Кто же, если не я? Когда же, если не сейчас? Ведь в противном случае на землю спустится Хали Матья, или как его еще там, и начнет вершить свое «якорение якорей». И тогда никакие кошки не смогут тихо войти в наши двери, и ни одна пластинка не завертится обратно. Валентин достал свой телефон и набрав номер произнес в заполненный длинными гудками эфир: «Не вздумай ничего с собой делать, слышишь? Я уже совсем близко! Совсем, совсем близко…»[/size] Как шутили по утрам мудрые ацтеки: "Уходя, гасите свет и закрывайте теги" (с)
Vitus_KL, блох будем вылавливать общими усилиями. Рассказ слишком хорош, чтобы их там терпеть. Огромное удовольствие получила. Спасибо! Вот как ползу, так и отражаю!
Потрясающе! До мурашек по коже! Изумительный калейдоскоп абсурда, эмоций, чертовщины и еще много чего
Спасибо, Cat20087. Открою маленький секрет - я писал его во время болезни, температура была около 39. Оказывается, высокая температура иногда способствует творческому процессу.
Quote (Post-Sol)
Мне понравилось )
Post-Sol, спасибо!
Quote (Kristof)
Сначала было тяжело, но потом, когда ситуация стала проясняться проняло. Супер!
Kristof и писалось приблизительно так... для меня, как автора, ситуация стала проясняться где-то ближе к средине. Спасибо.
Quote (Loki_2008)
Мне понравилось То, что мне лично царапнуло взгляд - в файле
Loki_2008, благодарю! Пока что посмотрел разбор поверхностно, но в большинстве случаев согласен с замечаниями. Как только появится свободное время, начну править. Как шутили по утрам мудрые ацтеки: "Уходя, гасите свет и закрывайте теги" (с)
Vitus_KL, отличный рассказ! И концовка хороша: успеет-не успеет... Только блох повылавливать надо бы.
Plamya, спасибо большое, обычно я не шлифую рассказ, пока не убедился, что он представляет интерес для читателей. Думаю, здесь я уже определился. Как шутили по утрам мудрые ацтеки: "Уходя, гасите свет и закрывайте теги" (с)
прошлись поверх правки Cat20087, чтобы не пришлось с несколькими файлами работать.
Тоже посмотрела. С поправками Мунена согласна, кроме слова "правда". Если слово "правда" - частица. Выражает утверждение, уверенность, а также употребляется при вопросе, требующем подтверждения. Не выделяется знаками препинания. http://gramota.ru/spravka/punctum/58_616 Повторение слов, отмеченное kagami, на мой взгляд, часто оправданно - подчеркивает повествование. И все-таки к авторскому тексту нужно относиться бережнее, ИМХО. ksenia
Cat20087, потому и правят сразу несколько человек, чтобы автор сам решил, к чьему мнению прислушаться. Я не отмечала то, что мне просто нравится-не нравится. Я отмечала только стилистические ошибки. http://www.orfo.ru/Tutorial/html/Err_Styl.htm Вот как ползу, так и отражаю!
Cat20087, там, кажется, было "и правда". Посмотрите:
Quote
И(,) ПРАВДА, союз + вводное слово; союз + член предложения 1. Союз + вводное слово. То же, что «в самом деле», «действительно». Если слово «правда» можно изъять или переместить, то оно выделяется с двух сторон знаками препинания, обычно запятыми. Если же исключить или переставить слово «правда» нельзя, то запятая между «и» и «правда» не ставится.
Возвращаюсь домой в девять вечера и вижу, что они опять сидят у меня в саду, в тени и, правда, не целуются, но надо же все-таки совесть иметь. А. и Б. Стругацкие, Второе нашествие марсиан. Он, и правда, какой-то ненормальный. В. Шукшин, Психопат.
Вводное слово «правда» не отделяется знаком препинания от присоединительного союза «и», расположенного в начале предложения.
И правда, снаружи уже сумерки. А. Солженицын, Желябугские выселки. И правда, очень многому, почти всему приходилось переучиваться заново. А. Куприн, Юнкера. http://gramota.ru/spravka/punctum/58_243
Да, вот эти предложения (взяла из текстового файла): Попробуй, если твоя бабка(зпт) и правда(зпт) была ведьмой. Он(зпт) и правда(зпт) не любил сложностей. И ~ (разг.) употребляется как подтверждение, выражение согласия: именно так, так оно и есть. И ~ я устал. (Словарь Ожегова)http://www.classes.ru/all-rus....ozhegov ksenia
Сильный рассказ. Не скажу, что понравился, мне было некомфортно его читать психологически, но написано действительно хорошо. Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько
Сильный рассказ. Не скажу, что понравился, мне было некомфортно его читать психологически, но написано действительно хорошо
Да, понимаю, Тео. Спасибо, что посчитали его сильным, несмотря на дискомфорт. Как шутили по утрам мудрые ацтеки: "Уходя, гасите свет и закрывайте теги" (с)
мне рассказ тоже понравился. Посмотрела правки, удивилась. Нет, не правкам. Удивилась, что читая заметила только один повтор, и тот в начале, а дальше история полностью поглотила. Прочла на одном дыхании нигде не спотыкаясь, ничего не видя кроме сюжета. Чем больше крыш поехало, тем сильнее ветер перемен.
Алена, спасибо. Вот причина почему я редко могу править чужие произведения. Обычно я увлекаюсь читаемым и перестаю замечать огрехи. Так и с написанием - пишу увлеченно и много пропускаю. Как шутили по утрам мудрые ацтеки: "Уходя, гасите свет и закрывайте теги" (с)
Vitus_KL, это вечная проблема у всех. Начинаешь редактировать и хватаешься потом за голову А характер у меня замечательный. Это просто нервы у вас слабые. Я в мастерской писателя
Да, это точно, Loki_2008, а еще если на подходе что-то следующее, то так сложно возвращаться и править уже написаное. Все время перед выбором - сотворить что-то новое или отшлифовать старое. Ведь главный ресурс - время - очень ограничен. Вот и сейчас разрываюсь - правлю и одновременно сочиняю новое, в голове просто каша получается. Как шутили по утрам мудрые ацтеки: "Уходя, гасите свет и закрывайте теги" (с)
Спасибо! 
