-Ты слышал? - спросил Кастор, пролетая рядом с Бетельгейзе. - Старик задумал поставить новую пьесу. Говорят - это будет необыкновенно!
-О, да! - кивнул Бетельгейзе, выпустив длинный тонкий протуберанец. - Старик великий режиссёр. Я слышал, он известен за пределами Галактики. На прошлом представлении я даже слегка прослезился... Помнишь место, где демоны убивают одного из богов?
-Прекрасная сцена!
-А кто будет в главной роли на этот раз?
-Ещё не известно, но я думаю, кто-нибудь из Архангелов...
-Спасибо за информацию, брат, - крикнул Бетельгейзе, поскольку Кастор уже начал исчезать в пустоте.

Старик восседал на большом троне. Рядом, в укромном уголке спирального рукава расположились члены его художественного кружка.
-Угомонитесь, вы! - Прикрикнул Старик на Молнии, которые так и сновали туда и обратно. Молнии сейчас же свернулись клубками и зависли.
-Итак, - сказал Старик, - я чувствую, что наступило время для ещё одной пьесы. И мы будем ставить её! Это будет новая, необычная постановка, без репетиций.
Все бурно зааплодировали, а одна из чувствительных звёзд вспыхнула сверхновой. Её тотчас же сбросили в гиперпространство в целях пожарной безопасности. Волна раскаленного водорода прокатилась по рукаву и растаяла.
-Здесь, на задворках Галактики, - Старик выдержал паузу, - мы поставим пьесу о борьбе Добра и Зла.
Собрание загудело.
-Кто будет в главной роли?! - крикнула непоседливая звезда Барнарда.
-Сейчас я всё скажу, - Старик окинул всех могучим, полным духовной силы, взглядом. Магические кристаллы сияли в его бороде, а над головой пылал расплавленным золотом цветок из тысячи лепестков.
-Ты, Земля, и ты, Вода, организуете сцену. Уж постарайтесь, чтобы всё было хорошо. По старым театральным канонам, без этих новомодных штучек. Реки должны течь к морям, а горы должны быть не более девяти километров высотой. Всё действие должно разворачиваться как на ладони. И побольше пустынь - в моей пьесе им отводится особая роль.
-Ты, Солнце, - продолжал Старик, - будешь осветителем. Твой свет красивый, ровный и от тебя много тепла, не придется ставить дополнительные обогреватели. А ты, Луна, на этот раз включишь свой пепельный свет. Он драматичен и подходит для подсветки. Я не хочу чтобы из-за ночной темноты пропала половина действия. Хотя, впрочем, иногда и полная темнота пригодится. Облака! Вы будете прикрывать Луну в некоторых слишком пикантных сценах, чтобы не шокировать зрителя. Ветер и Молнии, будете работать в паре с Облаками. Ветер будет на мгновение приоткрывать Луну, если это потребуется, а молнии сверкать. Ясно?
-Ясно, - ответили за всех Облака.
-Только сильно не увлекаться! - предупредил Старик. - Помните, это игра. Не надо переигрывать. Никаких смерчей и опустошающих бурь. Всё должно быть красиво и очень интеллигентно... Я думаю, что на наш спектакль прибудут гости из другой Галактики... Точнее Галактик!
Все опять зааплодировали и зашумели, а Молнии опять принялись носиться как сумасшедшие. На несколько секунд наступил конец света.
-Тихо, тихо. - Опять повысил голос Старик и всё улеглось. - Итак, в этой пьесе мы дадим возможность зрителю проследить за развитием большой драмы. Мы столкнём между собой Добро и Зло. Положительное начало и начало отрицательное. Созидательное и разрушительное. Говоря образно, Свет и Тьму.
-Чем же кончится? - крикнули из зала. Как члены кружка они имели право знать, чем закончится пьеса. Но на этот раз Старик только покачал головой.
-Пьеса ещё не окончена. В этом и заключается её оригинальность. Очевидно, что нам следует ожидать хэппи энда, но для зрителя отсутствие готового сценария будет столь же интригующе, как и неожиданно. А сейчас Я хочу подчеркнуть то, что у нас совсем мало времени. Гости прибудут через семь дней. Мы потратим их на создание декораций. Уж постараемся, друзья. Наш театр, и это ни для кого ни секрет, приобретает всё большую популярность в обществе. Последняя наша пьеса прогремела во всех рукавах Галактики и была тепло встречена в Ядре. Её запись проецировалась и в Магеланновых облаках, и хотя там не совсем разобрались со сценическим языком и аналогиями, в целом демонстрация прошла успешно. У меня есть сведения, что если нам удастся и в этот раз расшевелить публику, Совет может расщедриться на новые площади под сцену... скажем 20 или 30 световых лет в областях, близких к Ядру.
Ему пришлось ещё раз успокаивать шум.
-Почему такая спорная тема, - спросил кто-то из касты Черных дыр. - Может опять поставить пьесу о битве Богов? Старик даже не удостоил этого выскочку ответа, лишь слегка улыбнулся. Все знали, что у него был безупречный вкус и огромный опыт. Тема Богов уже вышла из моды, а тема борьбы Добра и Зла была вечной, как и сама Галактика.
-А сейчас, -сказал Режиссер, - я хочу представить вам исполнителя главной роли. Это человек по имени Адам: - И он указал на появившегося рядом с ним Адама, нервно теребящего полы смокинга. Адам смущенно поклонился собранию.
"Новичок, новичок" - зашептали в зале, впрочем, весьма дружественно.
-Он похож на тебя! -крикнули из заднего ряда.
-Нет, нет, - возразил Старик, - не совсем. Он создан по моему образу и подобию, но гораздо моложе и гораздо менее совершеннее. Для нашей пьесы это идеальный герой.
Все согласились, кроме джиноподобного Дьяби, считающего себя восходящей звездой и добивающегося главной роли в какой-нибудь пьесе. Его лицо залила пунцовая краска и он исчез из зала.
-Может быть, - задумчиво сказал Старик, не обратив никакого внимания на уход Дьяби, - я введу ещё одного главного героя - женщину. Её будут звать
Инь. Или Бетти. Или Ева, может быть. Я сейчас как раз думаю над этим.

Когда занавес подняли, грянула овация. В пустоте парила прекрасная пара - дуэт Земли и Воды. Одетая в вуаль облаков, эта почти балетная пара была великолепна. Музыка хрустальных сфер наполняла пространство сцены. В левом верхнем углу сиял Солнце. Он светил во всю и от напряжения его чело то и дело омрачалось протуберанцами и по лицу пробегали пятна. Рядом с Землёй спокойным пепельным светом cиял Луна.
Над Землёй и Водой бушевали ветры и сверкали молнии. Исполнялась прелюдия Буйства Стихий, написанная старинным композитором, имени которого уже никто не помнил.
Зал затих в предвкушении. Солнце немного расслабился, молнии перестали бесноваться, а ураганы превратились в нежный, ласковый фен. На сцене под одобрительный шепот зрителей появились рука об руку Адам и Ева. Музыка стихла.
Вся Галактика как будто сгрудилась около театра Старика. Из её центра взирали с достоинством Великие светила, а галёрку заполнили звёзды величиной поменьше. Демоны пользовались своими демоническими кругами, а Боги - божественным зрением. Человекоподобные существа, населяющие различные обитаемые миры видели действие на экранах своих телевизионных приемников.
Вообщем все были увлечены. Один только джиноподобный Дьяби расхаживал по созвездию Близнецов, размышляя о том, как бы сорвать спектакль и подмочить Старику репутацию.

Это был полный провал. Спектакль зашел в тупик. Почти все зрители, даже самые заядлые театралы и приверженцы искусства Старика, давно покинули зал. Небо вокруг сцены перестало сиять галактическим светом и погрузилось во тьму, в которой как разноцветные огоньки сияли далекие звезды, занятые своими делами. Лишь некоторые остались, но это в основном были те, кому просто все равно было, где убивать время, или те, кто жалел Старика, попавшего в затруднительное положение.
Нептун и Плутон спали на галерке, Юпитер о чем-то очень оживленно спорил со своими спутниками, а Сатурн любовалась собой в зеркале. Марс, багровый, как всегда, пускал зайчики лезвием своего огромного ножа; соседняя орбита, буквально, пестрела следами этого страшного оружия.
Лишь в первом ряду, рядом с осунувшимся и постаревшим Режиссером, восседали те, кому еще не было безразлично окончание пьесы. Видавший виды боевой ветеран Меркурий, чье лицо было покрыто шрамами от заживших ран, и красавица Венера, по лицу которой, под модной вуалью, текли, время от времени, крупные слезы.
-Во дают, футы-нуты! - Меркурий в сердцах стукнул кулаком по ладони, когда над прекрасными островами на сцене выросли смертоносные грибы, унося жизни тысяч невинных жертв. - Шуты гороховые! - Добавил он и покачал головой.
Да, пьеса затянулась. Добро и Зло попеременно брали верх друг над другом и развязка никак не могла наступить. Старик не знал, что на сцене умело маскируясь под различные персонажи, вершил свое дело нечестивый Дьяби. Если бы не режиссерская гордость, Старик давно бы приказал задернуть занавес и отправил отдыхать измученных актеров. Земля постарел и дышал тяжело, словно выдыхался. Лицо Луны потускнело, и его прорезали глубокие морщины: Луна видел все с близкого расстояния и слишком близко принимал к сердцу. Вода был неспокоен и волновался. Временами по нему пробегали гигантские волны. Ветер переигрывал от усталости, превращаясь в Торнадо. Все это только вносило дополнительный сумбур и путало карты.
На сцене происходило что-то невероятное. Потомки Адама проповедовали Добро, но вопреки всем канонам классического театра убивали друг друга с жестокостью, не свойственной даже Демонам. Они желали свободы, но строили тюрьмы, хотели мира - и вели войны, говорили о любви к ближнему - и рыли друг другу ямы. Зло умело меняло маски, появлялось в разных одеждах, придумывало все новые ходы. Добро опять пробивалось сквозь мрак диктатур, голод ненастных дней, ослепляющий свет религий, чтобы снова скрыться в тумане бесконечных рассуждений.
Уже сам Старик, сам автор не мог понять, кто прав, кто виноват, и в чем спасение. Он сидел на своем вечном троне, опустив лицо на руки и его белоснежная борода развевалась на солнечном ветру.
Когда на Земле появился Иисус, Старик воспрянул духом. Вот, сказал он себе, близится развязка. Люди поверят Слову Божьему, Добро восторжествует. Тогда зрители еще не устали и не покинули своих мест. Правда, некоторые зевали, прикрывая ладонями рты, но в паузах еще гремели аплодисменты. Никто не ожидал, какой крутой поворот произойдет. Иисуса распяли, а потом возвеличили как Божьего Сына. А потом его именем утвердили несколько веков мрака и невежества. Хитрый Дьяби молча улыбался, подсчитывая свои серебряники. Также он улыбался, глядя на огонь, лижущий ноги великого Джордано. Он улыбался, похлопывая себя кожаными перчатками по ладони, глядя на очередь в лагерный крематорий.
Он изобрел новое Зло - улыбчивое и привлекательное. Оно было повсюду: в хрустящих купюрах, обещающих власть над вещами, в политике, дающей контроль над людьми, в бокале вина, спаивающем совесть, в вещах пожирающих души людей. Это зло не соответствовало канонам Классического театра. Криминальное, порнографическое, действующее исподтишка, многоликое и непобедимое. Добро - великое, честное, справедливое, разумное, как в старые времена, не могло противостоять злобному гению, поскольку действовало открыто и прямо, и было беззащитно перед ударами в спину и волчьими ямами.
Наконец Старик не выдержал. Он взял в руки листы с неоконченной пьесой и встав в полный рост разметал их в бесконечных пространствах.
-Я принимаю свой позор, как режиссер, поставивший самую ужасную пьесу за всю историю Классического театра, - произнес он, словно перед отречением. - Я оставляю свой пост и удаляюсь на покой. Милые мои друзья, коллеги, актёры. Вы сделали все, что могли. Я благодарен вам! Прошу вас прекратить игру. Погасите свет и задерните занавес. Зрители, братья мои, вам давно пора уйти по домам.
Всем стало жалко Старика.
-Да я бы еще немного посветил, - сказал Солнце. - Может еще что-нибудь и получится.
-И мы повертимся, - за себя и за Воду сказал Земля, - еще не все потеряно. У них есть еще шанс. Мне так кажется.
-Да, да! - подхватили остальные актеры, каждый по-своему стараясь скрыть усталость.
-Кх, кх, - откашлялся ветеран Меркурий. - Я как старый солдат знаю жизнь и хочу сказать, что ваша пьеса жизненна. Может быть кто-то этого и не понимает, но мы... - он опять зашелся кашлем и сел на место. Лишь Венера разрыдалась, вытирая слезы платком, сотканным из густого горячего тумана.
-Что же, - сказал Старик, окинув всех взглядом, полным печали. - Я благодарен вам за поддержку и останусь. Но вы должны понимать, что слава нашего театра уже умерла. Мы можем доиграть пьесу до конца, каким бы он ни был. Но прежде чем мы продолжим, я хотел бы кое-что изменить.
Жестом фокусника он извлек листок и что-то быстро написал на нем. Потом подлетел к вывеске театра, где на огромной мраморной плите лучом знаменитого Сириуса была выведена надпись:

"великий классический театр"

Старик сдвинул плиту со своего места. Развернул и прикрепил простой бумажный листок с надписью от руки:
"вечный театр абсурда"