Добавлено (23 Фев 2011, 4:37 Am)
---------------------------------------------
***

Я уведу тебя за горизонт, время откроет нам тайные двери,
Но только назад не вернёшься в свой дом, можешь мне верить, а можешь не верить.
В реку одну дважды ты не войдешь, слово поймать на лету не сумеешь,
Можешь остаться, коль верно живёшь, можешь уйти, если жить не умеешь.

Со мной, по ступеням из снов на восток, в странную сказку странных дорог....

Мне говорили, что время - шатер, под ним наши души укрыты во сне,
Врали, ведь время лишь бледный узор, нарисованный тенью на мокром стекле.
Дай свою руку, коснемся стекла, теплыми пальцами время сотрем,
Новые страны и имена, в новую жизнь мы себя уведём.

В огне сгорят наши беды, печали, не бойся, мы можем начать всё сначала...

Ты медлишь, и я отправляюсь один, без друга и новое небо - пустыня,
Сижу у костра и вдыхаю тот дым, в надежде вернуть себе прежнее имя.
Но в памяти дыры, копилка пуста, монеты рассыпаны, смазаны лица.
И песенку шепчут чужие уста, и руки чужие листают страницы.

Ушел по ступеням из снов на восток, в пустыню, по лентам чужих дорог...

-------------------------------------------------------------------------------------------

...

Закончен и этот крестовый поход,
Хлебнём же вина, как хлебнули невзгод,

Пей, рыцарь, пей!

За грубым столом из дубовой доски
Здесь те, кто как кровные братья, близки,

Пой, лютня, пой...

Пока короли раздают ордена,
И вдовы рыдают в тоске у окна,

Пей, рыцарь, пей!

Бездонные кружки пред нами полны,
Помянем убитых и вспомним живых,

Пой, лютня, пой...

-Что ты опустил свою голову, друг?
По прежнему тесен наш маленький круг.

Пей, рыцарь, пей!

-Три года прошло - нет из дома вестей,
Кто раны завяжет, постелет постель?

Пой, лютня, пой...

Мы веру внушали мечами. Кому?
Пусть бой не проигран, помянем войну!

Пей, рыцарь, пей!

Пусть вымыты руки, но сердце болит,
Надеюсь нас всё же всевышний простит.

Пой, лютня, пой...

В таверне, за грубым дубовым столом,
Кончается наше сраженье со злом,

Пей, рыцарь, пей!

Оставим на время вопросы свои,
И в кружках утопим сомнения дни.

Пой, лютня, пой...

Добавлено (25 Фев 2011, 11:17 Am)
---------------------------------------------
Путь человечий.

Я забыл причесаться, теперь вот, спеша на работу,
Отражаюсь во всем, что попало – витринно и лужно,
(Подавляя свой утренний стыд и смиряя зевоту)
А они отражают все криво и как-то бездушно.

Неужель это я? Я - небритый, лохматый и сонный,
Красный нос, фиолетовость мрачных кругов под глазами.
А на встречу, как кара, поверхностей глянцевых сонмы,
Зеркала и капоты, лжецы и жрецы амальгамы.

Да, я вовсе не пил, не имею дурацкой привычки,
Но прохожие как-то глядят принужденно и странно.
Время даже не спросят, никто не попросит и спички.
Видно думают, что я вдруг выкину форте и пьяно.

А во всем виновата шальная полночная муза,
Спать не мог, все просились на лист бесконечные строчки,
А под утро я точку поставил и… выбросил в мусор.
Как сказали бы люди, дошел, дописался до точки.

И теперь, вот, бреду полусонно, внушая сомненья,
Всем, включая милицию, дворников и духовенство.
А по небу синхронно шагает мое отраженье,
И на нем не написано, кстати, большого блаженства.

Так зачем мне сей труд, эта каторга, эти вериги?
Иногда так вот хочется взять это небо за плечи,
И встряхнуть хорошенько… Взвинтить и на улицу выгнать.
Пусть попробует – как это – утренний путь человечий.

Кошмар

Поэта Ф. замучили кошмары:
Вот он сидит и пишет мемуары,
Коньяк вкушая из приличной тары …
Но, вдруг, входная дверь с навесов – бряк!

И в комнату врываются кальмары,
Держа в клешнях бемоли и бекары,
Чернилами заляпав дортуары.
Галдя невнятно:
-Нам..! Коня..! Коньяк...!

Поэт сердит. Хватает канделябры.
И лупит их, пучинистых, по жабрам.
Затем вручает кракенам по швабре,
Веля отмыть испачканный паркет.

Но, не моргнув и раза хитрым глазом,
Кальмары ускользают в унитазы,
Испортив атмосферу серным газом…
Во сне сопит рассерженный поэт.

Но сон есть сон. И вновь поэту снится:
Вот за окном засветлилась денница.
В постели, рядом, юная девица.
Зрачки - что мед, уста - что мармелад.

Румяна, крутобёдра, круглолица.
Плеснув коньяк в берестяную плицу,
Он угощает чудную ночницу…
Но вдруг шаги.
-О Боже, я ж женат!

Шаги за дверью, громче, четче, ближе.
Поэт девице: - Умоляю, тише…
Супруга быть должна еще в Париже…
Девица в крик: - Ты трус, а не поэт!

Щелчок замка, затем щелчок затвора.
Поэт не ждет судьи и приговора.
Он на балкон с упрямством каскадера.
Но нет, увы… Во сне балкона нет.

Из ночи в ночь, поэту Ф. страданья.
Я слышу из окна его рыданья,
Из ревности, а может состраданья,
Клянусь, я облегчу судьбу его!

Вспорхну в ночной тиши с ближайшей крыши,
Влечу в окно большой летучей мышью,
И надкушу артерию неслышно.
Один укус. И надо то всего!

И вот уже поэту облегченье.
Теперь он сам из правил исключенье,
Он сам фольклор, ночное приключенье,
Любимец звезд, полночный бонвиван.

И Ф. поэт с улыбкой пикадора.
Уходит в штопор и ныряет в город -
Ночной кошмар без страха и укора.
Прощай навек продавленный диван!

2009 г.

И отражение Серебряного века,
Я вижу, и сегодня не поблекло,
Зеркалится по-прежнему в умах,
Рождая словотворчество в стихах.

Где здесь пропасть для свободных людей ?!

А Муза сидела, руками колени обняв,
И в небо смотрела, и слушала шорохи трав.
И сферы играли хрусталь, ударяя в ладошки,
Брели к водопою медведи и дикие кошки.
И звезды скользили над кронами древнего леса,
Где ставила ночь свою старую вечную пьесу.
Комедия? Драма? Не важно. Оваций не надо.
Смотри как стекает на землю огонь звездопада.

Хотя бы одно, но желание сбудется, знаю
Ах Муза моя, не грусти, Музы тоже летают.
И если ты встанешь и руки как крылья расправишь,
Ты тоже над лесом помчишься и землю оставишь.
И звонкие, светлые, острые перья роняя
Ты будешь лететь и гореть, никогда не сгорая.
Прошу лишь о том, если всё же полёт твой удастся,
Хотя б иногда возвращайся назад, в моё царство.

Где к черному дубу прижавшись усталой спиною,
Я тоже сижу и смотрю эту пьесу с тобою.

____________________________________________________

Когда я отчалю в далекий край,
приходи проводить меня на берег.
Можешь просто стоять тихонько поодаль,
в тени,
пряча от солнца взгляд,
не выходя на свет.

Когда мне принесут дары,
чтобы взял я с собой туда,
где будет много хорошей охоты
и длинный полярный день -
нож из обсидиана,
веревку из прочных стеблей,
одежду из теплых шкур,
ты подари мне слова.

Они так нужны в разлуке:
слово о мире и свете,
о полной луне и снах,
о тайнах любви и жизни,
о нас...

Всё не смогу унести,
только твои слова,
легкие, как перышки белой совы...
Обещай мне не плакать...

Я вам расскажу эту добрую сказку,
Давайте поверим в нее!
Ромео явился к Джульетте прекрасной
(Шекспир все потом переврет).

Весеннее солнце так ярко сияло,
Над крышами сонных домов,
Джульетта соленые слезы роняла
На томик прекрасных стихов.

Слуга передал ей цветы и записку,
( а также мартини и торт)
«Ты самая дивная, милая киска,
Я твой восьмимартовский кот».

И высохли слезы, которых поэты
Не в силах вовек осушить
Джульетта сбежала с Ромео в Сорренто,
Что б долго и счастливо жить.

Отмечен особым почетом весенний
Восьмой, необычный денек.
Пусть явится твой, дорогой и бесценный,
Любимый на спальни порог.

Весеннее солнце так ярко сияет,
В его сине-серых глазах.
Он разве что только хвостом не виляет,
Пытаясь тебе рассказать,

Что ты так прекрасна, а счастье так близко,
Как эти мартини и торт.
«Ты самая дивная, милая киска,
Я твой восьмимартовский кот».

тени на белой стене... сны разрывая по швам
через плотно закрытые веки время рождается в мир
листья на мокрой земле и пустота по углам
тихо бредут человеки по дорогам, ведущим не в Рим

на вертеле будущих дней жарится тело сомненья
до готовности номер один, и заботы острее ножа
косят царицу полей, итог и вершину творенья
и ангелы вяжут снопы, а демоны жгут урожай

не доверяю часам – я знаю, беспечно врут они
что мне уже скоро вставать, плести вереницы слов
буду неспешно лежать, считая часы минутами
в ожиданьи текущей серии из сборника утренних снов

в зеркале чьё-то лицо… губы беззвучно мучают
тайны былых веков, которые знать не хочу
молнии истин танцуют смертельные танцы на тучах
видишь, погода не летная, вот и я не взлечу

В ничто сует и пустословий,
Машин, журналов и дворцов,
В ничто, лишенное как крови,
Стихов.

Среди людей, живущих властью
Над сотней, тысячей вещей,
Обиды, смерти и несчастья
Страшней.

Самой стать вещью элегантной,
Звенеть играть в руках любых,
И солнце променяв на злато
Всё разлюбить.

Медленно и неуклонно по самому краю идти,
Где слово вплетается в слово, как в женские волосы грусть,
Где песню, как белую птицу, певец выпускает: -Лети!
Ты можешь над пропастью сгинуть, стихи разорвут твою грудь!

Как горб, неудач вереница и глупой надежды костыль,
Плащем прикрываясь от ветра, готового душу слизнуть,
Топча, попирая устои, глотая дорожную пыль...
Идти ни на что не взирая: и за горизонт заглянуть!

Кому и зачем ты расскажешь, в пустыне чьей зерна взойдут?
Подумай, ведь это нелепо, кому они будут нужны?
Нести это глупое бремя, напрасный бессмысленный труд...
Быть может, лишь мудрым драконам полеты сквозь вечность даны?

Зачем, почему, неустанно ты меряешь степень родства
С сияющим пепельным шаром, что в бездне лиловой парит?
Рукою глаза прикрывая, отведав его колдовства...
Зачем так мучительно время под левой лопаткой болит?!

Нелепо, ненужно, не стоит, не выжить - тебе говорят.
Хватают за руки и держат. Не вырвать руки из руки,
Но ты вырываешь, и струны на грифе гитарном горят...

Там древние единороги пасутся у белой реки!