Как вы уже знаете, все самое интересное начинается во вторник. У древних римлян, например, этот день недели был посвящен Марсу – богу войны. Кашубы во вторник играли свадьбы. А южные славяне считали его днем мертвых. Но мало кто знает, что именно во вторник удваиваемся сила всех колдунов и ведьм. Возрастает активность магии и волшебства. Поэтому именно вторник является официальным зачинщиком любых приключений. И все самое интересное начинается именно в этот день….

Братья Кровинусы, что вдали от города облюбовали небольшую церквушку, жили невесело. Они уже давно были рукоположены в священники и стали отцами. По собственному желанию или по злому стечению обстоятельств, но магией они больше не занимались.
Младшим Кровинусом был отец Допоскинес – не высокий крепкий мужчина, с ясными, как райское небо глазами и волнистыми светлыми волосами. Напевая куплет из гаудеамуса, что со вчерашнего вечера назойливо басил у него в голове, пересаживал цветы. Он был заядлым садоводом и страстным цветолюбом.
Старший брат - отец Гомер – сидел на лавочке и рисовал на полях священного бестселлера. Он был высоким, широкоплечим и темноволосым. Непослушные локоны Гомер умело зачесывал назад, приглаживая торчащие пряди воском. Он обладал поистине магнетическим взглядом и обаятельной клыкастой улыбкой. Очень часто старшего брата можно заметить небритым, ибо его волосы, как и тело, были способны на быструю регенерацию. Из последних увлечений, пожалуй, можно отметить любовь к Живому Журналу.

Из блога отца Гомера.

Сегодня был на съезде толкиенистов, в лесу деревни Мочилище. По особым правилам здесь будет отыграна история Средиземья. И это была бы обычная ролевая игра, коих проводится множество, если бы не один интереснейший факт – в этот же день, в этом же лесу, который позже оправдает название ближайшей деревни, по несчастливому случаю, собралось ещё несколько команд параллельных фэндомов. А теперь представьте:
Дно реки: прозрачная голубая вода; проплывает рыбка, вторая; водоросли мирно покачиваются, приветствуя тебя – очередного ролевика; круглые камешки; в песке сверкает кольцо, оно манит, завораживает своим блеском; рядом бутылка, ботинок, ржавое колесо… бочка с отходами. Жилистая рука загребает кольцо вместе с песком. Вытаскивает драгоценность из воды. Но кольцо не простое, оно многие лета пролежало в реке. Оно выскальзывает. Жилистая рука ловит его, но кольцо снова выскальзывает, как кусочек мыла, подпрыгивая вверх. Горбун с перекошенным лицом пытается поймать драгоценность. Этот француз стоит посреди реки в серой льняной рубашке и черной каске известного поп-идола- злодея Дарта Вейдера. Больше на горбуне ничего нет.
Звук приближающегося вертолета - для нас - не предвещает беды. Если посмотреть вверх, можно увидеть карлика в веселых штанишках, с пропеллером за спиной. Карлик приставляют руку ко лбу и всматривается вдаль. Этот немец кого-то ищет.
-Маалыышь? Мааа-алы-ышь?
Он потерял своего малыша! Какой ужас – в лесу потерялся ребенок!
Горбун, плохо понимающий по-немецки, но помнящий май сорокового года – тогда он был ещё ребенком, цепляет пойманное кольцо на длинную цепочку и, спрятав его под рубахой, выбирается из реки.
Немец, с высоты птичьего полета замечает убегающую фигуру горбуна. Он берет ниже, чтобы поинтересоваться о судьбе своего малыша. Карлик кричит:
- Хер, хер? Придерхжите! Хер!
Француз останавливается. Он возмущен! Неужели болтается?
А даже если и так! Горбун становится в угрожающую позу.
Благодушный на первый взгляд карлик приземляется рядом с французом. В приветствии вытягивает ножу, кланяется.
- Гутен морген, хер, - говорит он.
Горбун гордо отвечает:
- Уи, мой Морген – гуд. А тебье малышь чьто надо?
- Я-я!- радуется карлик. – Майне кляйне малышь, битте… битте…
Француз пожимает плечами.
- Тьвой кляйнэ – битый-битый малышь?
Карлик в замешательстве.
- Я не понимать, - говорит он.
- Тыиносранец? – спрашивает горбун.
- Йа?! Ты думать, что ты шпрехен? Самсранец!
Горбуну становится обидно.
Он замахивается и доброй французской ладонью с широко расставленными пальцами бьет немца. Карлик отлетает на несколько метров, падает. Ругается:
- Himmel, Arsch und Zwirn! Eine in die Fresse geben! Was geht ab, dummkopf?!
Француз не дурак – понимает, что-то.
Обиженный горбун поднимает с земли камни и кидает в немца. Карлик уворачивается, но если что попадает, мужественно терпит, кусая губы.
Шум приближающихся самолетов…
Француз поднимает голову вверх. Видит летящий клином рой карликов с пропеллерами за спиной. Рыжий главарь причесывает волосы, время от времени прикладывая расческу к губам - выдувает осевшую пыль. Рой немцев приставляет руку ко лбу – они тоже кого-то ищут.
- Дикке фроенде! – кричит отбившийся от стаи. – Хир бин их! Хир!
Карлики пикируют вниз.
Французу страшно. Он бежит на пригорок, где встречает девять черных всадников, которые обещают ему помочь.
Немцы наступают.
Горбун принимает вызов.
- Оп-па, - вскакивая на коня, говорит он и направляет свою армию вниз по склону.
Между карликами и ролевиками на черных конях завязывается фанатская потасовка.
Воспользовавшись этим замешательством, горбун сматывается. Немец с битым «малышом» преследует француза.
Он настигает его на опушке деревни Мочилище, сбивает с ног и торжествуя надевает каску поп-идола зла.
Французы не сдаются.
Подобранным камнем горбун сбивает пролетавшего мимо ролевика зельевара и, завладев его метлой, догоняет улетевшего немца. Прыгает на него. Оба падают. Сражаются на обрыве. Француз хватает немца за горло – желает скинуть ролевика.
- Найн, найт, - кричит карлик. – Майн либен Фрекен Бок вартен меня.
Француз усмехается.
- Ооо, да я и сам тьвою Фрекен и на этот бок и на тот…
Горбун скидывает ролевика с обрыва. Смеется. Потасовка между черными всадниками и маленькими немцами продолжается до утра…
Для себя я решил, больше никаких ролевых игр за пределами моей спальни.

З.Ы. Малыша так никто и не нашел.

Подхватив заразную мелодию от младшего брата, Гомер запел:
-
Гаудеамус игитур,
Ювенес дум сууумус!
Пост юкундам ювентутем,
Пост молестам сенектутем,
Нос хабебит хууумуууус.

Потом выругался:
- Тьфу-ты, Допоскинес, не к добру, тебе привязалась эта песня.
В дверь церкви, неожиданно постучали.
- Войдите, двери церкви всегда открыты, - доброжелательно пригласил старший брат.
Никто не вошел, но в дверь снова постучали.
- Да входите же…
Снова стук.
- Я же сказал - входите!
И опять только стук.
- Черт, побери! Эй, Допоскинес, к тебе пришли! Иди, открой! - не имея никакого желания вставать, прокричал Гомер.
Младший же брат, был слишком увлечен общением с цветами, чтобы хоть что-либо услышать.
- Значит ко мне…, - сказал Гомер и со вздохом поднялся.
Лениво перебирая ногами, священник подошел к двери, потянул за ручку… но вдруг, в церковь ворвался ошалевший француз-ролевик - горбун в голубиных перьях.
- Отец Гомер, - пробегая мимо старшего брата, прокричал он. – Отец Гомер! Отец Гомер! Где вы?
Француз подбежал к алтарю, сбросил любовно пересаженные в новые горшки цветы, схватил священника Допоскинеса за грудки и прокричал:
- Где он? Где, я тебя спрашиваю?! Где?
Допоскинес закатил глаза и указал в сторону двери. Горбун посмотрел на вход, прищурился.
- Отец Гомер, я вас не вижу! – прокричал он.
Младший брат буркнул:
- Гомер, ради Бога, помаши ему, он же близорукий.
- Сын мой, позорный, я здесь, - жестикулируя рукой, произнес старший Кровинус.
- Вооот, вы где, - обрадовался горбун, улыбаясь, понесся к старшему брату и… выбежал из церкви.
Наступила тишина.
- Что, что это было? – удивленно хлопая ресницами, спросил отец Допоскинес.
Гомер пожал плечами и погрозил пальцем.
- В следующий раз, сам дверь открывать будешь. Понял?
- Нет, Гомер, я не понял. Что это было?
- Похоже, этот Квазимодо, опять что-то притащил.
Допоскинес заворчал:
- Чтобы это ни было, мы обязаны это выбросить.
Отец Гомер покачал головой и вытащил из-за скамеек две тяжелые корзинки.
- И детей тоже?
Раздался детский плач.
Допоскинес напугано взялся за голову и запричитал:
- Это дети дьявола, Гомер. Горбун никогда нам, ничего хорошего не приносит. Срочно унеси их отсюда.
Гомер заулыбался и сказал:
- Да не пищи, посмотри какие они милые.
- Нет.
- Мы оставим их себе.
- Неет, у нас здесь не приют.
Гомер кивнул.
- Ты прав. Вот бери и уноси их сам,- предложил старший брат, вручая корзинки младшему. – Рискнешь?
- Риск – мое второе имя! – звонко произнес Допоскинес и вышел с детьми из церкви.