Мне, как и многим, не хватает сказок. Поэтому я их читаю. Когда не хватает уже написанных другими, пишу сама. Ну, может и мои сказки кому-то пригодятся. Восторгов не жду, для конструктивной критики открыта, даже поругаться могу, если предметно, а не на абстрактные темы. На Си кому-то пригодилось, может, и здесь тоже.
"Зазеркалье" - это трилогия о странных судьбах людей родившихся и живших в нашем мире, но при этом ему не принадлежащих. Все мы ищем свой путь к тому единственному берегу, где сможем быть счастливы. Моих героев от этого берега отделяет грань миров, на страже которой стоит таинственный, почти разумный замок, именуемый почему-то Библиотекой. Здесь в прикрепленных файлах вы можете найти первые две части трилогии "Лики зазеркалья" и "Сокровища зазеркалья". Когда-нибудь будет и третья.
ЛИКИ ЗАЗЕРКАЛЬЯ
Часть первая. ДЬЮТИ-ФРИ.
Весь наш свет есть солнце в щели, Вся наша жизнь есть пунктир между А и Б, Поскольку весь наш путь есть лишь возвращение Любые средства хороши, только бы к тебе Вернуться. Где ты там, инкогнито? Олег Медведев. «Алеха Боханский»
Смотритель Гектор. Я – старый человек. И я – всего лишь человек. Не знаю, почему Энгион не выбрал себе в ученики эльфа. Хотя, может быть, пока моя жизнь проходит здесь, в этом странном месте, он готовит себе истинного приемника из своего народа. А я – лишь временная передышка в длинной череде могущественных существ, посвятивших себя Библиотеке. Энгион был одним из самых знающих смотрителей. Он вообще увлекающаяся натура. Положенные ему, как старшему сыну рода Дебритеанна, 300 лет в этой должности он провел, изучая древние дневники-манускрипты своих предшественников. Моих человеческих жизни и способностей не хватит на то, чтобы прочесть хотя бы треть. Человеческий век короток. Когда десятилетним напуганным и восторженным пареньком я пришел сюда следом за светозарным эльфом, жизнь впереди казалась бесконечно длинным праздником познания, а Библиотека манила нераскрытыми тайнами. Но теперь, спустя восемьдесят лет, я точно знаю, что это лишь маленькая форточка в иной, неведомый нам мир, и познать его секреты невозможно. Возможно лишь хранить то, что он сам решит нам подарить. Я иду по длинным коридорам, по большим и малым залам, по комнатам и коморкам. Не знаю, кто и когда назвал это место Библиотекой. Здесь нет книг, кроме толстенных летописей, заполненных многими поколениями смотрителей, но они находятся в жилом крыле, в моем кабинете. А здесь – разные чудеса. Чудеса, пришедшие из другого мира. Тысячи лет назад соприкоснулись миры, и перворожденные открыли проход. Лишь эльфам было под силу сотворить такое. И они, вечно юные, любопытные, восторженные рванули туда наслаждаться новыми впечатлениями, видеть, открывать. Следом за ними потянулись гномы. За рудами и самоцветами, столь милыми сердцам подгорных обитателей. Оборотни устраивали свои безумные ночные охоты в угодьях, где никто не мог их остановить. Ундины открывали новые водные пространства, подчиняя себе их обитателей. Саламандры резвились в бушующем пламени вулканов. Даже драконы не гнушались бороздить просторы новых небес. А малые народы и вовсе восприняли врата, как возможность обрести новый дом. А потом проход закрылся. Уж не знаю, что там случилось. Никто не знает. Возможно, миры спасали сами себя от слияния. Есть такое мнение. Тогда некоторые волшебные существа остались там и не смогли вернуться. Говорят, в том мире их жизнь короче даже людской, и они редко бывают счастливы. Но в нашем мире остались люди. Зачем эльфы привели их сюда, ведомо лишь истории. Пригласили погостить в ответ на их гостеприимство? Притащили домой игрушки? Кто знает! Зачем вообще в мире населенном лишь магическими существами нужны те, кто к магии не способен? Да, мы не способны к магии. Но можем ее чувствовать, как никто другой. А еще мы живучи. Этот неродной нам мир мы заселили уже почти на четверть... Некоторым это не нравится. Иногда хозяева этого мира развязывают войны, чтобы сделать из нас рабов. Или просто поставить на место. Так было и восемьдесят лет назад. Не знаю, зачем Энгион меня спас. Впрочем, эльфы не убивали детей. Это была вообще не их война. Отчасти, люди сами виноваты в том, что она началась. Не надо было закладывать порт на побережье, не убедившись, что земля свободна. Хотя, земля-то была свободна, а вот бухта принадлежала могущественному клану ундин Ульт-ди-Мар. И когда, в соответствии с Конвентом, они попросили поддержки у других рас, никто не рискнул отказать воинственным морским амазонкам. Почти каждый народ выставил по небольшому отряду для сухопутной войны. Одни только эльфы прислали две сотни стрелков из Объединенного Легиона. Не думайте, что этого мало. Обнаглевших людей загнали далеко вглубь континента, почти до самой пустыни. Многие погибли в войне. Другие – после, не сумев прижиться на негостеприимных землях Ан-Дессена. А я оказался здесь. Жалею ли я об этом? Сочувствую ли своим соплеменникам? Не мне судить логику истории. Мне проще думать, что эта война была предначертана судьбой. Может, даже моей. А сочувствие? Оно ко всем. И к людям, на которых пала кара волшебных народов, и к гнавшим их в безумии берсерков ундинам, задохнувшимся потом вдали от побережья, и к сгоревшим в жестоких ловушках эльфам и оборотням, и к сошедшим с ума от вида бескрайней морской дали гномам. Ни в одной войне не бывает абсолютного победителя. Все подсчитывают потери. А я прожил свою жизнь в тихом уединении Библиотеки. Первые десять лет Энгион не покидал меня, обучая всему, что нужно знать смотрителю. Скорее всего, достаточно поверхностно. До многого я потом доходил сам. Впрочем, за всю историю существования этого места люди всегда были здесь лишь временными исполняющими обязанности, да и то если ни один из великих кланов не мог в тот момент отдать наследника на 300 лет в услужение этому нелепому храму. А как еще назовешь эту безумную эклектику культур и чудес? Так что, еще можно считать, что мне повезло с Энгионом. Он никогда не бывал равнодушен к тому, что делал. К моему обучению тоже. Он умел так увлечь своими рассказами, что я словно входил в тот далекий и странный, так не похожий на наш мир, я видел эту непонятную мне жизнь своими глазами, а руки прикасались к таинственным артефактам Библиотеки. Мальчишкой я верил, что Энгион говорит о том, что знает. Мне казалось, что нельзя так живописать мир, в котором не побывал. Не знаю, какой магией он пользовался. Да и пользовался ли? Но Библиотека так и не отпустила Энгиона. Он возвращался. Возвращался всегда. Иногда надолго, иногда всего на день. Но всегда у него находилось время поговорить со мной, рассказать что-то новое о ее прошлых и нынешних чудесах. Можно сказать, я до сих пор продолжаю у него учиться. Конечно, пресветлый эльф и не пытался раскрывать мне все тайны Библиотеки. Я уже говорил, человеческой жизни не может хватить на это. Но главное он для меня сделал. Я полюбил тот мир. Моя душа тянулась к нему, а в сердце жила мечта о том, что проход когда-нибудь откроется снова. И я увижу мир людей. Мир моих соплеменников. Впрочем, все не совсем так. Библиотека и есть стационарно действующий проход. Вот только перегорожен он решетом. Мне не понять, по какому принципу возникают связи. Иногда это лишь предметы технической цивилизации, по невнятным причинам продолжающие работать в нашей реальности. Иногда – проходы в ограниченные пространства, где даже можно побеседовать с иномирянами, не выдавая себя. Вот только мне в эти проходы путь заказан. Я ведь человек. Я лишь чувствую, что они есть, могу их видеть, но, будучи лишенным магии, никогда не пройду. Куда они ведут? Да мало ли... Есть комната, куда заходят только оборотни. Больные. А выходят всегда здоровыми. И никто из них никогда не помнит, что именно там происходило. Или не рассказывает. Это старая комната. Она существует больше двадцати лет. Но когда-нибудь и она закроется, и вместо нее появится что-то другое. В другую комнату входят только гномы. Как они говорят, там можно по хорошему курсу обменять лом разных ненужных для них металлов на более ценные. Для эльфов есть вход в какой-то удивительный сад. Он существует с тех пор, как я помню себя здесь. А еще всегда были лавки. Конечно, они тоже, как правило, привлекают больше всего только один из народов, но в них может войти любой. Даже я могу видеть, что там творится, через стеклянные двери. Помню, когда я только пришел сюда, была лавка, где продавалась музыка. Да-да! Каким-то образом она была записана на странные черные диски, тяжелые, как гномье метательное оружие и хрупкие, как Эльдоанский фарфор. Чтобы такой диск зазвучал, нужно было положить его на громоздкий ящик с огромным, сияющим полированной медью раструбом, и долго раскручивать неподатливую ручку. Но потом диск сам начинал вращаться, и из трубы лилась странная иномирская музыка, перекрываемая шумами и хрипами чудовищного агрегата. Эльфы обожали эту лавку. Энгион страшно гордился, что именно в его бытность хранителем открылась дверь в нее. Однажды он не выдержал и приобрел поющий ящик и кучу пластинок. С тех пор он так и стоит в музее. Иногда, я включаю какую-нибудь из них и, стараясь не обращать внимания на шипенье и скрежет, вслушиваюсь в дивные голоса людей, теперь уже принадлежащих прошлому. В нынешнюю лавку заходят, в основном, гномы. Как я понимаю, она – сувенирная и появилась сравнительно недавно, после текстильной. Они приносят оттуда чеканки с удивительными мотивами сказаний иного мира, странные столовые приборы с филигранной вязью металлического кружева, литые и кованые предметы, даже ювелирные украшения. Как ни странно, еще туда заглядывают саламандры. Огненные девы любят стекло, а в том мире, похоже, умеют его изготавливать. Почему-то эта лавка в последнее время открыта только по ночам. Вернее, проход в нее открыт. Может, все дело в том, что девушка, которая там работает в это время, принадлежит к одному из магических народов. Точнее к их потомкам. Такие предположения высказывались уже очень давно. Все, что проникает в Библиотеку, проникает потому, что так или иначе связано с нашим миром через своих носителей. До сих пор этому не было доказательств. Но и опровержений тоже. Я знаю, что Энгиона очень интересовала эта проблема. Он каждый раз старательно изучал новые артефакты, пытаясь отыскать их причастность к миру магии. Он и сейчас не пропускает ни одного нового проявления Библиотеки. Даже если не может приехать сам, просит меня подробно описывать все в письмах. Особенно свои ощущения. Эльфы умеют ценить то, что мы, люди, способны почувствовать. Возможно, они могут сделать из этого гораздо больше выводов, чем мы сами. Но мне никогда не понять, что именно пытается доказать Энгион. Я не чувствую магии в тех, кто торгует в лавках. И в артефактах я ее тоже не чувствую. Они совершенно не похожи ни на что, из того, что есть в нашем мире. Казалось бы, ничто, кроме магии не может заставить эти странные предметы работать, но если это и так, их магия совершенно не похожа на нашу. Энгион называет это техникой. Я не понимаю, что это значит. В нашем мире такого нет. Нигде, кроме Библиотеки. Он пытался объяснить мне на примерах типа кузнечного горна гномов, но это механика и только. Среди артефактов есть и механические, но у нас никто не может понять принцип их действия. А иные поделки и вовсе не находят объяснения в наших реалиях. Или вот это зеркало. Оно появилось сравнительно недавно, лет десять назад, даже меньше. Тогда я долго стоял перед ним, разглядывая то ли свое отражение, то ли то, что могло быть по ту сторону стекла. Как и следовало ожидать, ничего не случилось. Обычно, новые артефакты проявляют себя не сразу. А на следующий день перед зеркалом застыла юная ундина. Она простояла минут двадцать, словно не в силах была пошевелиться. Потом, вздохнув с восторгом и облегчением одновременно, пошла дальше. Я остановил ее и поинтересовался, в чем дело. - Словно что-то держало, чтобы на меня насмотреться, - ответила она кокетливо, - Ничего плохого. Оттуда идет восторг и любопытство. Я не очень поверил ее словам, но вскоре заметил и других посетителей, останавливающихся перед этим зеркалом. А дня через три на стене рядом с ним стали появляться портреты. Позировать невидимому художнику стало любимым развлечением ребятни. Коридор превратился в вернисаж и все удлинялся и удлинялся. Не только детские, но и портреты взрослых стали появляться в нем. Многим было любопытно испытать на себе это чудо. Энгион тоже одним из первых позволил себя запечатлеть. А пару дней назад появилась даже прекрасная леди Рисс. Ее портрет просто великолепен. Впрочем, как и она сама. Я рад, что теперь в любой момент могу снова взглянуть на эту неописуемую женщину, хотя сама она уже давно потеряла ко мне интерес. И меня восхищает мастерство художника, передавшего пластику ее второй, кошачьей ипостаси. Вот только моего изображения так и не возникло. Наверное, все дело в том, что я – человек. Сегодня здесь опять толкотня. Уже довольно поздно, но детишек не так легко оттащить от волшебного зеркала. На самом деле я кривлю душой, говоря о своем уединении. В Библиотеке есть очень оживленные места, где я всегда могу встретить знакомых. Некоторые из них успели стать моими друзьями. С другими – просто необходимо поддерживать хорошие отношения. Своими тайнами Библиотека привлекает и сильных мира сего, и ученых исследователей, и просто любопытных, готовых потратить свое время и деньги на то, чтобы приобщиться к этим тайнам. Не зря замок расположен в широкой горловине ущелья, но совсем рядом с морем. Ундины не задыхаются здесь, а гномы из подгорного тоннеля попадают прямо на один из обширных лугов всего лишь в двух полетах стрелы от стен крепости. Конечно, Библиотеку трудно назвать крепостью. Никто не помнит, кто и когда построил это здание, да и рукотворно ли оно. Оно просто есть. Не слишком укрепленное, но и не совершенно беззащитное. Хотя, я не представляю, кому может придти в голову брать нас штурмом. Библиотека и так открыта для всех. На другой луг выходит зев почти раскаленной пещеры, откуда приходят саламандры. Для каждого из магических народов есть свой вход, и никто не чувствует себя здесь чужим, ни у кого не возникает желания сбежать побыстрее. Наиболее посещаемы, разумеется, входы в ограниченные пространства другого мира. Возле лавки почти всегда толпятся гномы. Осторожность требует входить по одному и не слишком часто. Это старое правило. Я не знаю, кто его ввел, но, наверное, в нем есть рациональное зерно. Мы стараемся хранить в тайне свое существование, ведь и мир людей не спешит выдавать нам все свои секреты. Я сворачиваю за угол. Теперь мой путь лежит через несколько тихих переходов, к лавке. Я всегда чувствую, если в Библиотеку приходит кто-то из моих знакомых. Точнее, я чувствую всякого посетителя, но не всегда узнаю. Это не моя магия. Я же человек. Эта магия самого этого места, которую оно дарует смотрителям. Мне понадобилось почти 20 лет, чтобы Библиотека признала меня, зато теперь я не только знаю, кто прошел на ее территорию, но и всегда чувствую их настроение. Пару раз это даже помогло мне разгадать в проникших сюда вандалов. Да-да, представьте себе, и такое случается. Не всем нравится столь близкое соседство с другим, чуждым нам миром. Сегодня Синдин Дил-Унгар почтил нас своим визитом. Лавка – лучшее место, где я могу с ним встретиться. Он ни за что не пропустит ее. Этот тип обожает иномирские артефакты и никогда не уходит без сувенира. Я надеюсь, сегодняшние покупки приведут его в благое расположение духа, и тогда остаток ночи мы проведем, покуривая трубки и потягивая эль, в неспешной беседе. Сегодня мне очень хочется такой компании. Должно быть потому, что я уже давно не получал новостей из внешнего мира, а лучшего рассказчика, чем гном, не придумаешь. Как ни странно, холл перед лавкой пуст. Но я почти сразу замечаю широкую спину Синдина за стеклянной дверью. И тут же возникает напряжение. Что-то происходит там. Что-то необычное. Я не вижу опасности. Девушка за прилавком протягивает своему визави какой-то серебристый предмет. Она мило улыбается. В ней нет агрессии. Напряжение исходит от самого гнома. Син, что у вас там происходит? Они продолжают о чем-то беседовать. Так долго? Почему? Наконец, гном отступает к двери, берется за ручку. Потом гордо кивает и что-то еще говорит продавщице. Она все еще улыбается. А Синдин вываливается в холл. Глаза гнома невидяще смотрят в пространство, губы что-то шепчут. Я подхожу и опускаюсь перед ним на одно колено, кладу руку на плечо. Но Синдин не видит меня, он все еще продолжает оставаться в иномирской лавке. Из-под морока начинают проступать очертания роскошной рыжей бороды. - Син, - тихо заву я, - Син, ты меня слышишь? Что случилось? - Гектор? – его глаза, наконец, приобретают осмысленное выражение, - Гектор, старина, это ты? Хвала богам! - Что произошло, Син? Что с тобой случилось, там, в лавке? - В лавке?... О! Гектор! Смотри! Он протягивает мне странное плотное серебристое кружево, которое до сих пор сжимал в руках. Я осторожно беру сувенир. Металл? Нет, обычная иномирская веревка, сплетенная из неизвестного у нас волокна. Я расправляю безделушку, чтобы рассмотреть узор, и застываю. Канон Подгорья. Сильнейший магический артефакт народа гномов поблескивает нездешним светом в лучах тускло освещающих холл ламп. Копия, конечно. Магии в ней нет. Но рисунок! И само плетение! Такое могут сделать только гномы. - У них продаются такие сувениры? – шепчу я. - Нет, - Синдин качает головой и улыбается безумной улыбкой, - Это подарок. От нее, - взмах головой в сторону лавки, - От нее, Гектор. - От нее? – тупо переспрашиваю я. - Гектор, она – Рен-Атар. Я вздрагиваю. Этого просто не может быть. Рен-Атар, рожденная в другом мире? Нелепо! Невероятно! Но... - Ты получил свое доказательство, Гектор? – Син улыбается счастливо и глупо. Я тяжело поднимаюсь на ноги и возвышаюсь над гномом. Это слишком много, чтобы осмыслить вот так, сразу. Я снова кладу руку ему на плечо. - Мне нужно выпить, Син. Ты составишь мне компанию? - Само собой, Гектор, само собой. Пойдем к тебе? Но мы продолжаем стоять на месте, глядя на невероятный узор, созданный в другом мире.
Рената Я веду ночной образ жизни. Из-за работы. Ну, да, ну, да! Догадываюсь, что вы подумали. Ха! А вот и промахнулись! Я – продавщица в круглосуточном дьюти-фри магазине международного аэропорта нашего славного города. На эту работу я попала по блату. В другие времена и в других обстоятельствах мне и во сне не приснилось бы, что я сяду продавщицей в магазине, пусть и престижном. Так получилось, что Иринка, выйдя замуж, решила срочно рожать. А если учесть, что ее мужу вполне по карману подарить на рождение ребенка аналогичный бизнес, только в личное безраздельное пользование, то возвращаться сюда она не собиралась. И рекомендовала меня. Причем, как Иринка умеет рекомендовать – это видеть надо. В общем, легче отдаться, чем объяснить, почему тебе этого не хочется. Конечно, менеджером, как Иринку, меня не взяли, сделали кадровые подвижки, но работу я получила. И первое время совершенно не знала, что мне делать. Боялась страшно. Это Иринке наша английская школа впрок пошла, а я на своем тихом филфаке английский не учила, а забывала. Но дорогая подружка меня не бросила. Первые две недели она честно отсидела со мной все дежурства, показывая, что и как делать, заставляя учить и вспоминать слова и разговорные обороты пролежавшего 12 лет без дела в недрах памяти языка. Я еще позволила себе помандражить, когда Иринка, наконец, оставила меня разбираться саму. А потом я привыкла. Я вообще из тех, кто ко всему привыкает. То есть подлец-человек по Достоевскому. И к тому, что все мы в той или иной степени подлецы, я тоже привыкла. А что делать, если жизнь сама по себе – штука подлая. Вот я и научилась привыкать. В детстве – к косым взглядам и клейму незаконнорожденной, в юности – к тому, что никогда мне не стать принцессой, а потом – к перспективе остаться старой девой. И перспектива эта меня не пугала. Я привыкла отвечать сама за себя лет с четырнадцати. Именно тогда умерла бабушка, а мама никогда ни за кого особенно отвечать не стремилась. Моя жизнь мне нравилась. А в последнее время, когда из нищей школьной делопроизводительницы я стала обеспеченной продавщицей в дьюти-фри магазине, я и вовсе перестала желать для себя чего-то лучшего. - Привет, красотка! Поубивала бы шефа за такое обращение! - Привет, Игорь, привет, Инна. Сменщица уже надевала куртку. Еще бы! Кому охота задерживаться на работе! - Хорошо выглядишь, Рена, - нет, он точно надо мной издевается! И так каждый раз, - Иди, принимай кассу. Я зашла за прилавок. Инна попрощалась и вышла. Не успела за ней закрыться дверь, как вошла посетительница. Я аж застыла. Блин, ну какая красавица! Словно в огне горит. Женщина, не задумываясь, подошла к стеллажу со стеклом Сваровски, с минуту разглядывала витрину, потом уверенно показала пальчиком на огромный хрустальный шар. Я пихнула Игоря локтем, но вместо того, чтобы начать пялиться на эту офигенную женщину, он что-то пробормотал и просочился в подсобку. Я вышла из-за прилавка, открыла стеллаж, взяла шар и посмотрела на посетительницу. Аж глазам больно! Она кивнула. Я отнесла шар на стойку и бережно упаковала. Потом приняла плату. Пять штук зеленых, как с куста. Красавица взяла свою покупку и, так и не сказав ни слова, выплыла из магазина. И тут вернулся шеф. - Ого! А это что? – он уставился на деньги у меня в руках. - Выручка, - гавкнула я, - Ты чего смылся и не поглазел на нее? - На кого? – не понял Игорь. - Да на даму эту. Совсем ты, Игорь, нюх на женщин потерял. Меня красоткой обзываешь, а на такую куколку и не взглянул. - Черт, что, правда? - Ну, да! Я же специально тебя пихнула. - А я и не заметил. А тебе точно не привиделось? Я помахала у него перед носом пачкой баксов. Он хмыкнул и вывалил на прилавок коробки. - Все, дальше сама. Я пошел. Нет, вот разве не тормоз, а? Я принялась раскладывать товар по полкам. Вот такая работа. И чего лучшего может желать для себя двадцатидевятилетняя девственница, стандартная в своей закомплексованности, некрасивости и бесталанности. Хотя, наверное, закомплексованность нужно поставить на последнее место, ибо она есть следствие двух предыдущих факторов, а именно того, что я некрасива и бездарна во всем, за что ни берусь. Ну, кроме рутинной работы, разве что. А рутинная работа в этом мироздании как раз и предназначена для некрасивых старых дев, для таких вот стандартных теток, вроде меня, без скелетов в шкафу и без будущего. Единственное, что во мне есть нестандартного – это имя. Вот взять, к примеру, Иринку: эдакое редчайшее сочетание недюжинного ума и цепкой памяти с платиновыми волосами и ногами от ушей. И школу она на медаль закончила, и универ на красный диплом, и по-английски, в отличие от меня, шпарит, как на родном, и к двадцати пяти годам стала менеджером всего этого караван-сарая, да еще и замуж вышла по большой, светлой и романтической, как в сказке, любви за самого настоящего принца на белом «Мерседесе». А имя у нее самое обыкновенное. Иринкой ее называю только я. А так Ира, Ирочка. Ей не подходит. Мне кажется, только имя Иринка в малой степени отражает, какой это звонкий, светлый человек. А я – Рената. Звучит, правда? Вот откуда, спрашивается, забрела матушке шальная мысль так назвать дочку? И ведь не сознается! Вообще, моя матушка – это нечто! Она до сих пор твердо уверена, что нас за сестер принимают. Это, наверное, я так плохо выгляжу. М-мдя! Плохо-то, плохо, но ведь не на семьдесят! Маменька-то на все свои смотрится. Но ее спросить – она юна и прекрасна. Хотя, фигурка у нее такая, что даже Иринка завидует. А я и в двадцать смотрелась на «под тридцать», и сейчас так выгляжу, да и к сорока, наверное, не изменюсь. Порода такая. Еще бы знать в кого. Маменька из личности моего биологического отца тайну мадридского двора делает. Про породу мне бабушка говорила, еще когда жива была. Но, кто мой отец, и она мне не сообщила. Правда, мне тогда лет тринадцать было. Побоялась, наверное, взбрыков с моей стороны. Пубертат все-таки. К тому же у меня тогда Великая Неразделенная Любовь приключилась, так что, взбрыки вполне могли иметь место быть. Больше мы к этой теме так и не вернулись. А потом она умерла. А маменька молчит, как партизан. Да оно мне, честно говоря, не очень-то и надо. Отца у меня не было и нет, а донор спермы как-то мало трогает. Вот только на счет породы интересно. Нет, ну, правда, в кого я такая квадратная получилась? Мама высокая и стройная, русая (теперь-то уже седая) и голубоглазая. Бабушка такая же была. А я... Вот вы же видели Шер? Так вот, мы с ней похожи, как две горошины из одного стручка. Причем «из одного стручка» здесь понятие ключевое. Когда раскрываешь такой стручок, в середине у него наливные круглые горошины, а те, что ближе к черенку – маленькие, сморщенные и как бы квадратные. Вот так и мы. У меня черные вьющиеся волосы, но у Шер они смотрятся роскошной гривой, а у меня, как воронье гнездо. У нее тонкий аристократичный нос с горбинкой, а у меня – точно такой же формы, но рубильник. У нас даже разрез глаз одинаковый, вот только мне ее ресниц не хватает. Они у меня короткие и прямые, так что такого томного взгляда, как у Шер, мне в жизни не добиться. А про фигуру и говорить не стоит. При росте 160 см я вешу 82 килограмма. Вы думаете, я толстая? Ни фига. Ни грамма жира. Костяк такой. Плечи, как у молотобойца, плавно перетекают в почти отсутствующую талию и такой же ширины задницу. Грудь нормального третьего размера просто теряется на фоне бочкообразной грудной клетки. К тому же ноги у меня короткие. А еще я совершенно неспортивная. Я плохо бегаю, не способна удержать равновесие на велосипеде, а плавать вообще не умею. Я воды боюсь. Ну, не то, чтобы воды, но в детстве, единственный раз попав на море, так испугалась открытого водного пространства, что матери пришлось срочным порядком увозить меня домой. С тех пор даже бассейн вызывает у меня легкую дрожь. А вот реки я люблю. Если они не широкие. Кого-то еще удивляет, что я в 29 лет девственница? Вот видите! А вы еще сомневались на счет рода моей ночной деятельности. Нет, вот только не надо думать, что я в своей закомплексованности не желаю себе нормальной личной, или хотя бы сексуальной жизни. Конечно, желаю. Я даже делала попытки... ну, не попытки... ну, одну... и вообще, не я, а Иринка... Но ведь было! Да еще как! О-о! Это поэма! Об этом отдельно надо рассказывать.
Все началось с девичника перед иринкиной свадьбой. О чем говорят на таком девичнике порядочные девушки? Порядочные, я сказала! Хотя, ладно, уговорили. Ну, грех же не обсудить принца на белом «Мерседесе»! Во всех аспектах. Интересная такая дискуссия вышла. Вот только я в ней, как вы сами понимаете, особого участия не принимала. И народ это заметил. Народ-то, еще ладно. А вот Иринка... В общем, Иринка тоже заметила. И нахмурилась. А это первый признак того, что она начала мозговой штурм. О, горе мне! Но тогда она, слава Богу, промолчала. Потом была свадьба, молодожены уехали в свадебное путешествие, и я Иринку не видела больше месяца. О ее хмуром взгляде на той вечеринке я и думать забыла и полностью расслабилась по поводу своей неосведомленности в некоторых вопросах. Напрасно. Иринка вернулась полная грандиозных планов по моему сексуальному воспитанию. И вообще, после того, как ее личная жизнь состоялась, ее обуревали идеи организовать счастье всех и каждого. И начать она, разумеется, решила с меня. Любимый такой подопытный кролик, как ни как. По поводу личного счастья я уперлась ногами, руками и всеми прочими габаритными частями тела. Иринка почесала в затылке и согласилась, что это действительно мое личное дело, да и вообще на меня не угодишь. Но вопрос о сексуальном воспитании оставался открытым. Двадцать первый век на дворе, елки-палки! А мне тогда было двадцать шесть. Спорить я не посмела. Но, увы, даже Иринке не удалось отыскать в моей внешности хоть каких-то достоинств, которые сподвигли бы некоего рыцаря добиваться столь... м-м... ну, просто, дамы. Решение, как всегда, оказалось простым и не оригинальным. Собственно, все и так знают, что иногда бывает мало водки. Ну, эту проблему устранить нам было по силам. Водки Иринка купила много. Не знаю, что двигало мной, когда я отправлялась на эту авантюру. Любопытство? Желание избавиться хоть от одного комплекса? Неспособность сопротивляться натиску любимой подруги? А может быть, все вместе? Но я пошла. Как баран на убой. И я заранее чувствовала, что ничего из этого не выйдет. Но подружка обиделась бы, и не пойти я не смогла. К моему вящему облегчению дверь открыла сама Иринка. - Пс-с-с! – она приставила палец к губам, - Пошли на кухню. Я послушно последовала за ней. - Ешь! – потребовала она, протягивай мне тарелку, - Давай, давай. Мы с мужем этим уже подкрепились. Господи, я и забыла, что тут еще и ее муж! Ужас какой! В пиале что-то плавало в толстом слое жира. - Что это, - спросила я с сомнением, принюхиваясь к изумительному аромату. - Мусака. Ешь давай. После такого количества жира ты не опьянеешь. А нашего гостя мы этим угощать не стали, - хихикнула она. - Э-э-э? - Что-то не ясно? Нет, с ней невозможно спорить. А готовит она божественно. Я сама не заметила, как все уничтожила. - Вкусно? - Оф-фигительно! - Ну и славно. Ладно, пошли знакомиться. Клиент был готов. Лишенный праздника чревоугодия на примере греческой кухни в иринкином исполнении, он уже успел продемонстрировать, что перепить Алекса не способен. И ЭТО все мне?! И иде они ТАКОЕ надыбали?! М-дя! Постаралась Иринка! Впрочем, полагаю, ОН спустился с какого-то пуританского Олимпа или с Северного полюса. Сначала ОН, разумеется, отреагировал на Иринку. А как же иначе-то?! Я была удостоена косого взгляда. Но Алекс представил нас лишь после того, как сгреб супругу собственническим жестом. А потом мы стали пить водку. Вы когда-нибудь пробовали пить и не пьянеть? Грустно, правда? Но, когда из четверых не пьянеют трое, это уже подстава. А, собственно, подставой это и было. Конечно, совсем не пьянеть у нас не вышло. В какой-то момент повело. Не помню, когда испарились из комнаты Иринка с Алексом, а я оказалась на диване рядом с этим небожителем. Легкая водочная анестезия не давала мне запаниковать. Небожитель точно был либо совсем уже в зюзю, либо с какой-то запредельной станции, где суровые полярники годами не видят женщин. Моя внешность, кажется, перестала его волновать. Да здравствует народная мудрость! Мы еще выпили и даже попытались побеседовать о каких-то высоких материях. Свет в комнате был приглушен, небожитель пьян, а диван узок. И ничего удивительного, что его рука оказалась у меня на плече, а свою последнюю тираду с потугой на интеллектуальность он говорил прямо в мои губы. Я не отстранилась. Я была тверда в своем решении не подвести Иринку. Все нормально. Все правильно, даже когда его рука сползла с моего плеча на спину, куда-то в район застежки от лифчика, в то время, как вторая, поднималась от талии все выше. Губы уже перестали что-то шептать и... М-м-м... Кажется, это начинало мне даже нравиться. Я уже ощущала не только его губы, но и горячее тело, и откидывалась все дальше, поддерживаемая одной твердой рукой и подталкиваемая другой. О-о-о-о!.... ...А-а-а-а! .... Утро я встретила в больнице. Алекс и Иринка так и не сознались, кого из них угораздило оставить на диване хрупкий хрустальный бокал. Лежа на пузе с повязками на спине и слушая иринкины причитания, я тихо наливалась... хохотом.
Ой, а дальше не получается. Ладно, потом продолжу, ели кому-то надо.
Э-э-э.... Я вообще-то не поняла, кому-нибудь надо, чтобы я продолжение выкладывала?
kagami, надо . Очень-Очень. Вы включены в Путеводитель по Прозе. Настоятельно советуется посетить данную тему, уточнить по возможности все данные о произведениях, и связаться для внесения изменений со мной. Благодарим за сотрудничество, надеемся на дальнейшее его развитие.
Спасибо, Меламори! Я цуцик законопослушный, всюду похожу, все узнаю. А пока продолжение.
Так что, то, что я способна смеяться над своей жизнью, пускай вас тоже не удивляет. Свою некрасивость я оплакала еще в переходном возрасте и не то, чтобы смирилась, а просто приняла себя такой, какая я есть. Тем более, что закон компенсации в мире все-таки действует. Просто не надо понимать его буквально: если блондинка – значит дура, если уродина – гений. Жизнь куда более многогранна. Иринка – блондинка, красавица, редкая умница, удачлива и в работе и в личной жизни. За своих близких она любого порвет на тряпочки, но совершенно не способна добиваться чего-то для себя лично, впечатлительна и подвержена таким всеобъемлющим депрессиям, что не будь вокруг нее столько любящих ее людей, склонность к суициду давно могла найти свое воплощение. А все дело в том, что Иринке на фиг не нужна ни ее модельная внешность, ни карьера. Ее истинное призвание в том, чтобы быть женой и матерью, и я рада, что она себя, наконец, реализовала. Со мной еще интересней. Да, я, можно сказать, уродина и бездарна. Но свою единственную депрессию я пережила в далеком пубертате и имела она чисто гормональное происхождение, что в 13 лет вполне логично. Может все дело в том, что мне повезло тогда подружиться с Иринкой. А началась наша дружба, как это часто бывает, с подлости. Я уже говорила, что у меня была Великая Неразделенная Любовь. Мальчик на два класса старше стал слишком уж часто появляться в нашем поле зрения. Хорошенький такой мальчик с вполне томной романтичной внешностью в гарольдовском стиле. Разумеется, не из-за меня. И я это прекрасно понимала. Я, может, и бездарна, но не идиотка. Само собой, целью его навязчивого мелькания было привлечь внимание Ирочки. Пару недель я грустно вздыхала и тоже старательно мелькала перед ним. Получалось плохо. С Ирой мы хоть и учились в одном классе, но особо не дружили и сладкой парочкой на переменах не дефилировали, а таскаться за ней тенью мне казалось слишком уж унизительным. Но другого выхода просто не было. И от этого своего унижения, да еще от невнимания ко мне предмета моих девичьих грез я начала Иринку тихо ненавидеть. Уж не знаю, что меня больше возмущало: то, что этот самый предмет вообще никак на меня не реагирует, или то, что Ира в упор его не видит. А она не видела. Как-то раз я сама наблюдала, как он к ней обратился и получил в ответ такой прошлогодний взгляд, словно с ней заговорил, не человек, а таракан с грязной кухни. Дети злы, а подростки еще и очень изобретательны в своей ненависти. Впрочем, велосипедов я не придумывала. Комбинация была простенькая: попросить Иринку задержаться после уроков минут на десять по какой-то не слишком проверяемой причине, предупредить воздыхателя, чтобы он тоже там оказался, а потом запереть их в классе. А вот потом... Ну, вы понимаете. Мое воображение рисовало вполне однозначную ситуацию. Разумеется, он должен был понять, какая Ира дрянь (а я именно так и думала), потом оценить широту моего благородного жеста и узреть, наконец, как прекрасна, в отличие от тела, моя душа. Скажете наивно? А я и была наивной. Маленькой дурочкой, мечтающей, как и все маленькие дурочки, когда-нибудь стать принцессой. Что из всего этого вышло? А что не догадываетесь? Вот-вот! Все наши беды от недостатка информации. Ну откуда мне, дурехе, было знать, что он Иринку на спор заарканивает? А она знала. В общем, потом мы рыдали в туалете вместе. С тех пор и дружим. Не оригинальная такая история. А что в моей жизни вообще оригинального есть? Впрочем, вру. Кое-что есть. Ну, кроме имени. Я уже говорила, что я бездарна во всем. Это не совсем так. Например, при том, что и физика, и математика для меня всегда оставались темным лесом, я кончиками пальцев чувствую механику. Я могу починить любые часы, хотя никогда не интересовалась тем, как они устроены. Я просто беру их в руки и сразу понимаю, где и что у них болит. И не только часы. Любой механический предмет. Лишь бы в нем не было ничего электрического. Вот как только оказывается, что сие приспособление надо включать в розетку, моя бездарность расцветает пышным цветом. А еще я, наверное, могла бы стать неплохим художником по металлу. Вот только хобби это слишком уж дорогостоящее. В моем детстве маменька бы ни за что не подписалась на приобретение столь дорогих и травмоопасных игрушек, поэтому недолгие занятия в возникшем и сразу завянувшем кружке не могли дать мне возможности развить свои способности. Но ощущение упоения податливостью раскаленного металла осталось навсегда. Чуть ли не единственный раз в жизни я почувствовала тогда восторг творчества. Я не рисую, не пишу стихов, не играю на музыкальных инструментах. Мне не дано творить. Только металл увлек меня, поманил невероятными возможностями, полетом освободившейся фантазии. Возможно, мне не следовало идти учиться на филфак, а стоило податься в подмастерья к ювелиру, чтобы найти свое самовыражение. Но маменька удавилась бы, останься я без высшего образования. А потом, после универа, нужно было становиться взрослой и самостоятельной, идти работать, и стало как-то совсем уж не до того, чтобы переквалифицироваться. Если честно, до сих пор жалею. С работой у меня с самого начала не сложилось. Я пришла в школу в надежде получить часы, а мне предложили поработать делопроизводителем, пока эти часы появятся. За четыре года так и не появились. И это называлось моей взрослой жизнью. По идее из таких, как я, должны получаться церберы секретариата, но я люблю детей. Может быть потому, что мне нравится видеть в них то, чего никогда не будет у меня самой. Так что я еще немного жалею и о том, что так и не поработала педагогом.
Ну а потом я попала в этот сувенирный магазинчик в аэропорту, как я уже говорила, по блату. Я обжилась здесь. А что еще оставалось делать, если приходится проводить по 12 часов на рабочем месте. И хотя иногда бывал такой наплыв народа, что я не то, что поесть, в туалет сходить забывала, в основном в магазинчике было тихо. Шеф был щедр. Под стойкой мирно сосуществовали маленький литровый чайник и кофеварка-минутка, а на единственном, свободном от стеллажей простенке гордо покоился небольшой плазменный экран. Плеер мы со сменщицами купили вскладчину. В общем, здесь можно было тихо скучать хоть сутки напролет. Но мне, почему-то, все время хотелось занять чем-то руки. Странное такое желание для человека, который ни черта не умеет делать нормально. Сначала я хотела попробовать вязать. Но потом представила себе, как это будет смотреться... Кошмар, да? Старая дева, которая вяжет шарфики, рукавички и грелки на чайник во всех возможных вариациях своего убогого быта. Осталось лишь завести с десяток кошек и вязать им пинетки. После пары попыток я пришла в ужас от самой себя и загнала крючки и спицы так далеко, что теперь уж и не упомню, куда именно. Нет, это были не мои орудия труда. Мне они вообще не были нужны. Не хотела я их. Я была согласна на инструменты, если бы мне дали покорять металл, но не в магазине же! А потом я сглупила. Я пожаловалась на эту проблемку Иринке. Ну, а когда Иринка берется за дело... Нет, я не могу найти подходящих определений. Напор цунами, разрушительная сила торнадо, масштабы Сталинградской битвы и блеск тысячи фейерверков не могут даже приблизительно описать сего действа. В общем, если бы я ее не остановила, она стребовала бы с мужа мастерскую для меня. Или с босса подсобку. Газовые горелки и кузница в аэропорту. Нормально, да? А ведь она бы устроила. Приостановив иринкин поток бурной созидательной деятельности, я потребовала, чтобы она немного поработала головой. Подружка, посетовав на отсутствие у меня полета фантазии, все-таки включила мозги и выдала гениальное решение. Макраме. Сначала я воспротивилась. Ну, чем, спрашивается, это от вязания отличается?! Но потом, обсосав идею со всех сторон, я оценила всю ее прелесть. Во-первых, руки, как ни крути, будут заняты, во-вторых, действительно не требует никаких вспомогательных средств, ну, и в третьих, это же совершенно бессмысленное занятие! Кошачьи пинетки мне не светили однозначно. Дело оставалось за малым: выяснить, что это такое и как его делают. Тут уж я иринкины порывы тормозить не стала и предоставила ей полную свободу в оказании дружеской помощи. Как оказалось, напрасно. Она не только скупила для меня книги, но и записала на курсы. Понимая, что отказать ей уже не могу, я честно сходила туда пару раз, поняла, что ничего сложней макраме в мире не существует, и панически бросила это неблагодарное дело. Но что-то у меня в подкорке засело. Накрепко так. Иринка, видя мою неспособность и к этому занятию, генерировала идеи от лоскутных одеял до оригами, но я оставалась равнодушна к ее стараниям. Прошло недели три. Как-то, сидя на ночном дежурстве, я, неизвестно в какой раз, смотрела «Иствикских ведьм». В аэропорту было тихо. Погода не располагала к опозданию рейсов, и мало кто из пассажиров заглядывал в магазин за сувенирами. В общем, мне никто не мешал отсиживать стуло-часы по своему усмотрению. Не знаю, в какой момент, в моих руках оказался упаковочный шпагат. Странно уже то, что сей реликт каким-то чудом завалялся в ящике с канцелярскими принадлежностями. Тем более не понятно когда и как я его оттуда вытащила. Но пальцы сами начали завязывать узелки. А потом я их почувствовала. Как часы, как механику, как когда-то чувствовала металл. И перестала смотреть на то, что делаю. Совсем. Досмотрела один фильм, включила следующий, а узелки сплетались в неведомый мне самой узор. К утру передо мной лежало нечто непонятное, но однозначно красивое и оригинальное. Если честно, мне было трудно поверить, что такое сделано моими собственными руками. Даже когда я убрала этот бессмысленный предмет в пластиковый пакет, с глаз долой, ощущение эйфории созидания не прошло. Стоило коснуться дурацкой яркой упаковки, и в пальцы словно молоточки били. Я чувствовала каждый узелок и знала, что он на своем месте. Это было мое. И это было правильно. Свое первое творение я подарила Иринке, приведя ее в полнейший восторг. А потом было еще множество бессмысленных, на любой взгляд, плетеных безделушек. Но каждый раз, когда я пыталась задуматься о том, что делаю, узелки начинали путаться, ритм сбивался, и в итоге ничего не получалось. Я смирилась с тем, что мои пальцы понимают, что творят, лучше моей головы, и больше не мешала им трудиться по собственному усмотрению. И все же, я подолгу рассматривала каждый законченный узор. Мне все время казалось, что в этой бессмысленности есть какая-то ускользающая от меня логика, что-то, что, если мне удастся это разгадать, сделает меня счастливей. Мои безделушки расходились по друзьям и знакомым. Почти всем они нравились. Единственным исключением, разумеется, стала матушка. Уж не знаю, чем ее так задело мое увлечение макраме, но первое же представление моей работы вылилось в настоящую истерику. С возрастом характер у родительницы становился все хуже и хуже. Она и раньше отличалась безаппеляционностью и нетерпимостью, но с тех пор, как вышла на пенсию, жить с ней под одной крышей стало практически невыносимо. Тогда-то я и договорилась с боссом и девочками о ночных дежурствах. Так было проще. Может, я не слишком хорошая дочь, но свое нежелание проводить время в ее обществе я мотивировала дополнительным приработком. Тем более, что график мой действительно уплотнился. Две ночи на работе, одна дома. Я уходила в 7 вечера и возвращалась в 9 утра. А в 10 уже отправлялась спать. Иногда сквозь сон я слышала, как она по телефону промывает мне косточки. Я привыкла. И к ее новым, более агрессивным проявлениям, и к своему нестандартному режиму. А свободные дни я старалась проводить вне дома.
Вот так все и вошло в свое русло. Моя жизнь наладилась. Я даже начала получать от нее удовольствие. Я больше не боялась своей работы, у меня появилось хобби, а время общения с матушкой свелось к минимуму. И все меня устраивало, поскольку не предвещало ни катаклизмов, ни страстей, ни разочарований. А потом я стала замечать этих странных посетителей. Что в них было странного? Многое. И ничего. Они были двух видов. Прекрасные женщины, которые, казалось, горели огнем. Как та красотка, что прошляпил Игорь. Их всегда интересовало стекло и ничего больше. Они не были разговорчивы и на меня взирали с легким презрением. Но они приходили довольно редко. В отличие от других. Эти, вторые, появлялись почти каждую ночь. Все они были чем-то похожи на меня. Да-да, представьте себе. Такие же квадратные, невысокие, корявые. Я даже обозвала их про себя родственниками. Если дамы оставляли после себя ощущение чего-то невероятно восхитительного, то у этих была совершенно незапоминающаяся внешность. Вот разговариваешь с человеком, смотришь на него, видишь. А стоит ему отвернуться, как уже не можешь вспомнить лица. Почему-то они все казались мне бородатыми, хотя всегда были гладко выбриты. Я даже специально пялилась на эти квадратные подбородки. Никакой видимой растительности, а впечатление бородатости все равно присутствует. Но самым необъяснимым было то, что я сама не понимала, на каком языке разговариваю, что с одними, что с другими. Вроде не на русском – подсознательное такое ощущение – но совершенно не напрягаюсь в выборе слов. Но и не на английском, опять же потому, что не напрягаюсь. Ни одного конкретного слова вычленить из наших диалогов, чтобы потом идентифицировать языковую принадлежность, мне так и не удалось. И наконец, я никогда не видела, как они уходят. Впрочем, как приходят, тоже. И это было тем более странным, что сижу-то я фактически в витрине. Человек открывает стеклянную дверь в стеклянной стене. По идее, я должна увидеть, направо он потом свернет, или налево. Но эти просто исчезали, выйдя из моего магазинчика. Будь я менее приземленным человеком, я могла бы напридумывать себе невесть что, но я, особо не заморачиваясь, приняла как данность сам факт их существования. Ну, ходят тут всякие, так что поделать-то? Работа у нас такая. И все же чем-то они меня привлекали. Не ослепительные огненные красотки, а эти квадратные, безбородо-бородатые. Какое-то сродство с ними я чувствовала на самом деле, хоть и прозвала их родственниками в шутку. И дело тут было не в нашей внешней похожести. Почему-то, каждый раз, когда уходил очередной такой посетитель, моя душа устремлялась за ним следом. Словно что-то внутри меня просило их взять меня с собой. Куда? Не знаю. Но ощущение того, что мое место не здесь, а где-то в далеком далеке, о котором знают только они, возникало с появлением каждого такого покупателя. Не скажу, что это было неприятное чувство. Скорее, для меня, начисто лишенной романтики в жизни, с ними было связано что-то романтическо-прекрасное. «Прекрасное в своем уродстве», - осаживала я сама себя и старалась не смотреть в зеркало. Комплексы устраивали вакханалию. Я мысленно представляла холодный душ и старалась не затягивать беседы с этими посетителями. Хотя очень хотелось расспросить их. О чем? Я и сама не знала, но чувствовала, что если смогу сформулировать вопросы, ответы изменят мою жизнь. Вот только зачем мне ее менять? Здоровый практицизм загонял в клетку рационального нелогичные, смутные, ненужные ощущения. И постепенно я привыкла и к этому тоже. В конце концов, некоторое эмоциональное разнообразие в моей скучной работе было даже приятным. Как-то я даже рискнула спросить о них у Иринки, но она меня просто не поняла. И хотя мне грустно было думать, что я сама их придумала, так, опять-таки, было проще.
Я разложила макраме на прилавке и разглядывала, что получилось. У меня кончилась хорошая пенька, с которой я привыкла работать в последнее время, и я, не успев проехать в нужный магазин, по дороге на работу купила первое, что попалось. А попался мне отвратительный серебристый шнурок китайского производства. Сначала, сматывая пасму в клубок, я даже подумала, что не смогу с ним работать. Но стоило завязать первую пару узелков, как пальцы словно дрожью пробило. Я не смотрела, что делаю, но чувствовала нездешнюю гармонию невероятно сложного узора. И вот теперь передо мной лежало нечто совершенно потрясающее. Впаянный в неправильную, изрезанную по краям форму, рисунок узора напоминал какой-то кабалистический символ или пентаграмму. В нем было что-то величественное и таинственное. Казалось, еще чуть-чуть и я смогу понять глубинный смысл этого древнего (я была в этом уверена) символа. Но осознание, как всегда, ускользало. И тут вошел один из них. Из этих. И застыл, глядя на мое макраме. - Сколько? – спросил он. - Это не продается, - улыбнулась я, - Это я сама сделала, для себя. - Продай! – попросил он. - Не могу, - вздохнула я, - не положено. Я на этом работу потеряю. Вид у него стал совершенно несчастный. Казалось, все его существо тянется к странному плетению причудливого узора непонятно для чего предназначенной фигнюшки. Мне стало его жалко. А признание этим странным квадратным типом моих способностей согрело душу. Свое удовольствие от этой штуки я уже получила, пока ее делала. Мне она, в общем-то, на фиг не нужна. Тем более, я так и не поняла, подо что ее такую приспособить можно. - Продать не могу. Могу подарить. - Подарить?! – он опешил. - Ну, да! Это не продается. Это принадлежит лично мне. Я вправе сама решать, что с ним делать, - объяснила я. Потом взяла с прилавка свое творение и протянула ему, - Держите. Дарю. «Родственник» неуверенно шагнул вперед, боясь поверить в происходящее. Когда он протянул за макраме руку, она слегка дрожала. Но вот его пальцы коснулись безделушки, а глаза расширились от удивления. - Веревка?! – изумленно спросил он. Я пожала плечами. Интересно, а чего он ждал? Квадратный задумчиво покрутил в руках мою работу. Потом насторожено посмотрел на меня. - А из металла сможешь? - Из металла? – до меня даже не сразу дошло, о чем он говорит. А, правда, смогу? Силушки у меня, конечно, не по-женски многовато, но все-таки... Это должна быть очень мягкая, но толстая проволока, и не гибкая, как медь, а упругая. Гм... А может, стоит попробовать? - Это особенный металл, - перебил, а может, прочитал он мои мысли, - Мягкий и гибкий. - И где я его такой возьму? – растерялась я. - Я принесу. - Да?.. - Когда мне придти? - Послезавтра, - на автопилоте ответила я, - А вы серьезно? Квадратный кивнул и принялся меня как-то очень внимательно изучать. Я даже поежилась под его взглядом. - Как тебя зовут? - наконец спросил он. - Рената. - Рен-Атар?! Типчик аж попятился от меня к двери. В глазах его смешались восторг, ужас, неверие и надежда. Господи, что это с ним? - Просто Рената. Он еще с минуту разглядывал меня, потом кивнул каким-то своим мыслям. - Я приду послезавтра, просто Рен-Ата. Слово Дил-Унгара ,- уверено заявил он. И, не успела я ответить «приятно познакомиться», исчез за дверью. А я, как всегда, не заметила, куда он ушел.
Я, наверное, ничему не научилась в жизни за свои 29 лет. Ну откуда, спрашивается, с какой стати, эта эйфория всего лишь от того, что он назвал свое имя. И пообещал придти. Пообещал! Угу, и придет. Щаз! С волшебным металлом и наилучшими пожеланиями. Я пыталась испортить настроение самой себе. Получалось плохо. В душе что-то продолжало петь. Дурным голосом. Времени – шесть утра. Даже Иринке не позвонишь. Спят еще все. Да и что я ей скажу? «Ко мне приходил один из этих квадратных типов, которых ты никогда не видела, и я подарила ему свое макраме. Он был в восторге и обещал вернуться». Нормально, да? Представляю себе ее реакцию. Она же психиатра искать помчится. А с ее энергией... Нет, встречать новый день в бедламе мне не хотелось. А больше звонить было некому. Я пошелудила диски и нашла «Прикладную магию». Угу, угу... это, конечно, не Шер, но сейчас самое оно. Один глаз зеленый, другой голубой. Как раз про мои перспективы... Идти домой и целый час общаться с матушкой не хотелось, как никогда...
...И чего меня сюда занесло? Я с недоумением разглядывала школу, в которой проработала почти четыре года. Кто здесь по мне скучать-то может? Кто ждет? Никто... Серая незаметная делопроизводительница, уже давно забытая и учениками и сослуживцами. Нет, ну, вот зачем я сюда пришла? Я потрясла головой и заставила себя перестать пялиться на сравнительно недавно окрашенное желтое здание. Потом медленно побрела вдоль ограды к автобусной остановке. - Ой, Рената! Я вздрогнула. Звонкий голосок явно не принадлежал кому-то из бывших сослуживцев. Очень медленно я обернулась и встретилась глазами с симпатичной юной мордашкой. - Рената, вы меня помните? Нет. Не помню. Начисто. А меня помнят. Чудно. С чего бы это? Все-таки что-то забрезжило. Как же ее зовут? - Я – Марина. - Извини, - я вздохнула, - С именами проблема. - Это ничего, - она лучезарно улыбнулась, - А что вы здесь делаете? - Да вот случайно поблизости оказалась, решила взглянуть. - А мы по вас скучали. - Ну, брось, - чуть улыбнулась я. - Правда-правда! Хотя... Может, и действительно скучали. Они любили забегать ко мне просто так, поболтать, выяснить школьные новости, посплетничать и погрызть печенье, которое почти всегда водилось у меня в столе. Почему-то мне стало грустно. Оказывается, мне не хватало общения с ними. - ...в общем, блюдет святая святых, - продолжала рассказывать Марина, - Неприятная тетка. Когда вы работали, было лучше. Вот так. А мне всегда казалось, что неприятной теткой закономерно обозвать именно меня. Оказывается, та милая женщина, что пришла на мое место была достаточно строгой, чтобы закрыть ребятне доступ в канцелярию. Наверное, у меня хватило бы безумства потащить девочку в какое-нибудь кафе, чтобы поболтать еще, но ей надо было на урок. А я снова осталась наедине со своими мыслями. Чудно это, осознавать, что тебя любили и помнят. Ведь три года прошло. Эта Марина была классе в пятом, не старше, когда я ушла из школы, а вот ведь... Узнала, позвала, остановилась... А там, в магазине, разве хоть кто-нибудь сможет вспомнить лицо некрасивой продавщицы? Мимолетность... Там царит мимолетность. Никаких связей, никаких обещаний. Сегодня – впервые. Почему этот квадратный тип со странным именем Дил-Унгар пообещал вернуться? И почему я об этом думаю? Ведь не только же потому, что меня захватила идея опять поработать с металлом. Как вообще человек, не являющийся сотрудником аэропорта, может придти в дьюти-фри зону по собственному желанию? Упс! Вот оно! Он просто спросил, когда ему придти и пообещал, что будет в это время. Как? Он что, вылетит сегодня по своим делам, а послезавтра вернется похожим рейсом? Бред какой-то. И куда, интересно, они исчезают?..
Домой я все-таки не поехала. Потащилась через полгорода покупать пеньку. Сон прошел окончательно. Часов в десять я позвонила Иринке и напросилась в гости. Матушка обрывала телефон в попытках стребовать меня к ноге, но я не поддалась. Иринка была рада меня видеть. И поэксплуатировать. С таинственным видом она сообщила, что я просто обязана сопроводить ее в одно место. Этим местом оказалась женская консультация, и в три часа дня мы уже отмечали томатным соком перспективу рождения еще одного наследника. Я смотрела на Иринку и радовалась ее радости. Она светилась изнутри. Мелкий бегал вокруг и тоже выражал восторг всем происходящим. Мне было так тепло и уютно с ними. Такое количество счастья вокруг завораживало. Я тоже так хотела. Хоть в чем-то. А еще я хотела рассказать о них, таких теплых, таких любимых. В макраме. А лучше – в металле. Поймав себя на этой мысли, я вздрогнула. Что это со мной? Я что, поверила, что у меня это когда-нибудь будет? Это мое «хоть что-то»? «Металл» - подсказало подсознание. Я зажмурилась и потрясла головой. Что же я творю-то? Я покосилась на Иринку, но она в этот момент была занята сыном. Усилием воли я отогнала провокационные мысли. Пора бы уже привыкнуть и к собственной посредственности и к серости своей судьбы. Мечтать вредно. Таким, как я – в особенности. Моя поддержка потребовалась еще и для того, чтобы сообщить новость Алексу, так что от Иринки я ушла поздно вечером. Матушка, к счастью, уже отправилась на боковую. Я тоже смертельно хотела спать, но теперь это не имело смысла. Ночь предстояло высидеть, иначе потом буду засыпать на работе. Кофе уже не спасал, телевизор и книга действовали, как снотворное, и я решила занять руки. Смотав несколько мотков свеженькой пеньки, я завязала первые узелки. И почувствовала нечто странное. Пальцы не принимали любимый материал. Они хотели чего-то другого, чего-то большего. Металла. Волшебного металла, мягкого и гибкого. И первый раз за много лет к горлу подкатили слезы. Дура я, дура! Я позволила себе поверить, что тот посетитель вернется. Зачем? Как же меня угораздило?!
На работу я пришла разбитой. Я все-таки заснула часам к шести утра и, соответственно, проснулась около трех. Праздник жизни! Для моей матушки. Она, наконец-то дорвалась вволю меня попилить. И сбежать не получилось. Как назло дня три назад я затарилась продуктами и прочими жизненно необходимыми вещами, а по мелочам маменька закупается сама. Никакого другого повода смыться я не придумала. В общем, схлопотала по полной программе. К тому же я сама себе вконец испортила настроение аутотренингом на тему: не жди, он не придет. А чего спрашивается, я так крылышки расправила? Зашел незнакомый дядька, предложил поработать с каким-то необыкновенным металлом, а я, дура, и поверила. Придет он сегодня, как же! Щаз! Я приняла у босса разменную кассу, заполнила кое-где опустевшие стеллажи, но включать телевизор или затеиваться с макраме не стала. Первая половина ночи обещала быть достаточно оживленной. В это время прилетало и вылетало много международных рейсов, и количество транзитных пассажиров, слоняющихся без дела по дьюти-фри зоне в ожидании пересадки, как правило, было велико. Я знала, что после часа ночи станет полегче, а к пяти утра и вовсе наступит затишье. Наверное, хорошо, что полегче после часа не стало. Иначе я извела бы себя бессмысленным ожиданием. А так я крутилась, как белка в колесе, даже поесть не успела. А после четырех, как отрезало. Рейсы еще вылетали, но оставшимся транзитникам уже надоело бессмысленно бродить по магазинам, и они тихо дремали в зале ожидания. Я, наконец, смогла сварить себе кофе, извлекла из сумки уже изрядно слежавшиеся бутерброды и включила «Очарованные луной». Ну что еще человеку нужно в жизни для счастья? Только не думать о том, что давешний покупатель не прилетел сегодня ни одним из предполагаемых рейсов. Ну и ладно. Не в первый раз меня жизнь обманывает. Лучше любимый фильм с хаппиэндом посмотрю. Я не торопясь перекусила и допила кофе. Достала пеньку, покрутила в руках и отложила в сторону. Нет у моих пальцев идей сегодня. Не выключая фильма (все равно наизусть знаю) прошла в подсобку, помыла посуду. Прихватила кое-что из товара и заполнила местами опустевшие стеллажи. Перепроверила наличку. Все, нечего больше делать. Я поудобней уселась в кресле, пристроила уставшие ноги на полупустой полке стойки и ушла в фильм. У-м-м! Обожаю момент, когда Ронни ведет Лоретту в оперу. И эта музыка!.. Я аж глаза прикрыла от удовольствия, слушая бесподобного Пуччини. И тут легкое дуновение ветерка сообщило мне, что в магазин кто-то вошел. Я рывком вскочила и уставилась на посетителя. Не может быть! В руках Дил-Унгар держал небольшой холщевый мешок. - Здавствуй, просто Рен-Ата, - он улыбнулся по-мальчишески восторженной улыбкой и меня подогнулись колени, - Ты еще не передумала? - Здравствуйте... – проблеяла я, - Не передумала что? - Сплести Канон из зиральфира. Вы что-нибудь поняли? Я – нет, но это было не важно. Потому что Дил-Унгар вывалил на прилавок содержимое мешка. Не водите в кондитерскую голодного ребенка! Сначала я объедалась глазами. Клубки разной толщины проволоки переливались всеми цветами радуги: от зеленовато-белого до сине-черного. Казалось, какой-то безумный художник смешивал краски, используя вместо гуаши или масла металл. Я в жизни не смогла бы предположить, что существуют такие сплавы. Этим не макраме плести, а картину писать. А потом я к ним прикоснулась. Вам доводилось слушать органную мессу? Нет, не в записи, преобразованную электроникой в нечто растиражированное и безликое, а вживую. Я не правоверная католичка, и мои отношения с Богом, если предположить, что я в него все-таки верю, примерно такие же, как у гриновской Ассоли. Но однажды попав в костел во время службы, я заболела этой музыкой. Одно время она была для меня почти наркотиком. Я не знаю латыни, и к проповедям я не прислушивалась. Я просто сидела где-нибудь на дальней скамье и ждала органа. А потом он начинал играть, и я пропускала музыку через себя. И тогда каждая клетка тела словно стремилась занять свое законное место в мировой гармонии. Все лишнее отсекалось, уходило, вымывалось из организма потоком музыки. Это всегда было обновлением. Не только на духовном, но и на физическом уровне. И вот теперь во мне снова зазвучал орган. Я водила кончиками пальцев по разноцветным металлическим клубкам, и каждый из них отдавался во всем теле своей вибрацией, а все вместе складывалось в какую-то неземную гармонию. И она сметала все на своем пути. Все мои прежние страхи, комплексы и неверие, все обиды и подлости, все невыплаканные слезы и осмеянные надежды. Я возрождалась. Или рождалась заново. Я нашла то, что искала всю жизнь, даже не понимая, что не жила до сих пор по-настоящему. Долгий неправильный и неправедный путь подошел к концу для того, чтобы открыться ровной широкой дорогой к единственному возможному будущему. Не знаю, что выражало мое лицо. Кажется, я даже застонала от восторга. Я не могла, не хотела выпустить из рук это чудо, отныне составлявшее часть моего существования. И все же многолетняя привычка загонять себя в жесткие рамки заставила меня спуститься с небес на землю. Я посмотрела на Дил-Унгара. И остолбенела. Его лицо зеркально отражало все мои чувства. - Рен-Атар! – прошептал он. - Ч-что?... – я медленно приходила в себя, - Простите... Простите, ради Бога, - я вконец смутилась, - Просто они так прекрасны! - Ты услышала их, - это прозвучало не вопросом, а утверждением, поэтому я кивнула, - Ты... сможешь?... - Да! – я могла бы заорать это «да» так, что было бы слышно в другом полушарии. - Хорошо! Когда? Когда мне придти? - Да хоть завтра! – мне было так легко, что я засмеялась, - До завтра я обязательно что-нибудь сделаю. - Я приду. - Да! Пожалуйста! Приходите! Я... – я растерялась, не зная, что сказать. Слишком много еще не определившихся, но таких радостных и в то же время тревожных чувств смешалось в душе, - Господин Дил-Унгар, я не знаю почему, но мне кажется, что я не должна никому это показывать. Я... я права? Он кивнул. - Ну, так вот... А я... Мне очень нужно, чтобы вы оценили. То, что получится. Вы... приходите, хорошо? - Синдин Дил-Унгар к вашим услугам, прекрасная госпожа Рен-Атар, - он низко поклонился, - Я обязательно приду завтра, чтобы увидеть новое чудо. Как у меня глаза из орбит не вылезли, я не знаю. Прекрасная госпожа? Это он мне? Но, пока я хватала ртом воздух от потрясения, Синдин Дил-Унгар скрылся за дверью и исчез, как всегда, в неизвестном направлении. А до конца своей смены я сплела странную штучку, вроде подвески. Она имела форму неправильной семиконечной звезды, в середину которой было вплетено нечто, напоминающее тоже неправильный полумесяц. Звезда была синей с золотыми лучами, а полумесяц отливал медью. Пока мои пальцы связывали узелки, я думала о Синдине Дил-Унгаре, и душа моя наполнялась благодарностью к нему за чудо, которое он мне подарил и за согревшие меня, хотя, скорее всего, просто формальные слова.
Если бы я могла, я, наверное, не выпускала бы этот прекрасный металл из рук ни на минуту. Но я обещала Дил-Унгару никому его не показывать. Сегодня даже матушкино вечное недовольство не могло вывести меня из себя. Я была слишком счастлива, чтобы обращать на нее внимание. Но, чтобы не нарываться, все-таки удрала спать пораньше. Вечером я мечтала только о том, чтобы поскорее добраться до работы и молила всех богов, чтобы посетителей было не много. Поработать, конечно, пришлось, куда уж денешься, но все же эта ночь отличалась относительным спокойствием. Когда ждать Синдина Дил-Унгара я не знала. В первый раз он появился до полуночи, во второй – около пяти утра. Мне очень хотелось успеть сделать еще хоть что-то. Почему-то мне казалось, что ему будет приятно увидеть мою работу. Я успела. Мне даже показалось, что он специально ждал, когда я закончу. На этот раз безделушка имела объем. Это было что-то вроде подстаканника без ручки, правда, для очень высокого стакана. Оно могло быть широким, почти до локтя, браслетом на тонкую, даже детскую руку или чехлом для чего-то, вроде свитка пергамента. С одного края свисали два длинных кружевных ремешка с кисточками на концах. Я не знаю, почему вышла эта штука. Это решала не я, а мои пальцы, но какое-то внутреннее убеждение утверждало, что такой узор должен быть именно на такой вещи. В него вплелись моя радость от работы с металлом, окутавшая ее тайна и готовность защищать ее любой ценой, надежда на лучшее и уверенность в своей правоте. Я как раз водрузила на прилавок свое творение и рассматривала, что получилось, когда в магазин вошел Дил-Унгар. Я подняла голову и улыбнулась ему. На лице этого странного мужчины застыл такой восторг, словно он увидел нечто вожделенное, но давно утерянное. - Разящая Секира! – выдохнул он, будучи не в состоянии отвести глаз от безделушки. Я не поняла, что он имел в виду, и решила, что это просто такой оборот, вроде «Боже мой». - Вам нравится, господин Дил-Унгар? - Нравится? – на его физиономии отразилось искреннее удивление, - Это чудо! Я уже чувствую, как она ляжет в руку. Она? В руку? О чем это он? - О, прекрасная госпожа! – нет, это точно формальное обращение, - Я не думал, что доживу до этого дня. Вы... вы сделали счастливым не только меня, но и весь наш народ. Мне показалось, что, еще чуть-чуть, и он бухнется на колени. Допустить этого я не могла. Не дай Бог, увидит кто-нибудь, потом насмешек не оберешься. Мне, конечно, приятно его восхищение моей работой, но подставляться совсем не хочется. Чтобы предотвратить эту катастрофу, я быстро вытащила из сумки сплетенный вчера медальон. - Господин Дил-Унгар... Синдин, да? - Да, госпожа Рен-Атар, - щеки его слегка порозовели. Надеюсь, от удовольствия. - Не знаю, в праве ли я просить об этом, но мне хотело<
Вот как ползу, так и отражаю!
- Не знаю, в праве ли я просить об этом, но мне хотелось бы, чтобы вот это вы взяли себе, - я протянула на ладони безделушку, - Я сделала ее лично для вас. Ой-ой-ой! Кажется, я что-то не то натворила! Физиономия моего гостя сравнялась цветом с его темно-красной шевелюрой, глаза полезли на лоб, а квадратный подбородок задрожал мелкой дрожью. - Г-г-госпожа? – бедненький, аж заикаться начал, - Эт-то с-слишком щедро с вашей стороны. Я... я... - Щедро? Да что вы! То, что дали мне вы, несравнимо с таким пустяком. Я действительно думала о вас, когда делала его, и от души надеялась вас порадовать. - Д-думали?... От души?... – бедняга продолжал смотреть на медальон, не решаясь протянуть к нему руку. - Это самое малое, что я могла для вас сделать. Ну же, Синдин, берите! Видимо то, что я назвала его по имени, добило несчастного. Нет, на колени он не упал. Хуже! Он встал на ОДНО колено и схватил меня за протянутую руку, с зажатым в ней медальоном. Последовавший далее текст по всем канонам, вроде бы, соответствовал рыцарским романам. Что-то на счет того, что отныне вся его жизнь и помыслы принадлежат мне. Кажется, даже боевой топор фигурировал. Хорошо хоть про руку и сердце ничего сказано не было. Столько бы я точно не выдержала. Хотя нет, про сердце все-таки было. Но не про руку. И то ладно. Я и так не знала, куда деться. Когда, наконец, мне удалось привести своего гостя в вертикальное положение, мы оба были здорово смущены. Но медальон я Синдину все-таки всучила. Наверное, получилось чертовски бестактно, но, чтобы уйти от скользкой ситуации, я спросила, когда его ждать снова. Впрочем, похоже, он и сам был рад поскорее смыться после столь бурной сцены. Не знаю, облегчение или разочарование я почувствовала, узнав, что ближайшие несколько дней он будет занят и не сможет придти. Может, оно и к лучшему. - Госпожа, - Синдин посмотрел на меня умоляющими глазами, - я очень надеюсь, что вы создадите Канон. - Канон? О чем вы? Я уже второй раз это слышу. Я не знаю, что такое канон. - Ваш первый подарок. Из веревки. То была имитация. А нам очень нужен настоящий. Весь мой народ ждет его. - Хорошо... я попробую. Просьба меня удивила. Я не люблю повторять собственные узоры. Но раз ему так надо... Почему бы и нет? Тем более из металла... Но мне зачем-то нужно было знать, что за вещь мне предстоит сделать. - Синдин, а что такое канон? Чего вы от него ждете? Он задумался. - Благополучие, защита, процветание... Рождение детей и создание шедевров. Сила воинов и мастерство ремесленников. Прежний Канон теряет свою силу уже несколько лет. Поэтому мы так ждем его. - Хорошо... – масштабность задачи меня смутила, - Вы думаете, у меня получится? - О, да, госпожа! Если у кого и получится, то только у вас. Вы – Рен-Атар. - И что это значит? Но Синдин не ответил. Он низко поклонился и исчез за дверью.
Я шла домой и размышляла о том, что мне нет места в этом мире. Моего собственного места. Вечером мне предстояло выдержать матушку в течение почти пяти часов, а это те еще нервы иметь надо. Я долго думала, куда бы мне от нее смыться, чтобы не терять вечер и поработать над каноном. Но так ничего и не придумала. Она ведь не даст мне просто запереться в своей комнате. А идти к кому-то в гости – это тоже зря терять время. Наверное, народу Синдина Дил-Унгара действительно была очень важна эта безделушка, поскольку сами обстоятельства вдруг решили сыграть мне на руку. В гости собралась маменька. Вот же повезло! У них с подружками чаепития не чаще раза в два месяца бывают. Правда, она долго настаивала, чтобы я ее сопровождала, но я была непреклонна. Наконец, родительница, оскорбленная в лучших чувствах, удалилась, и я смогла заняться делом. Я разложила клубки на письменном столе и задумалась. Мои пальцы еще помнили ритм того узора, что я создала из дешевого китайского шнурка, но почему-то совершенно не хотели его повторять. Благополучие, защита, процветание... Нет, мне надо вложить в это гораздо больше. Не только заказ. Свое. Свое сердце. Свою душу. Думать о том, что от меня зависит судьба целого народа, было страшно, но и томительно прекрасно. Я закрыла глаза и провела по клубкам кончиками пальцев. Звук органа был нежным и манящим. Он словно бы еще не звучал, а лишь набирал силу, меха еще не гнали по трубам ураган моих чувств. Нота. Одна. Чистая и... родная. Я взяла клубок и открыла глаза. Теперь я увидела свой Канон. Или не я – мои пальцы. И да, именно так, с большой буквы. Я работала всю ночь, прервавшись лишь для того, чтобы встретить маменьку и уложить ее спать. Это был совсем не тот узор, что я сплела из шнурка. Да, он был очень похож, но чем больше собственных желаний я вкладывала в него, тем сложнее он становился. К утру я не закончила, и теперь даже не знала, сколько времени мне понадобится на то, чтобы довести Канон до конца. Я даже порадовалась, что Синдин не обещал вернуться на второй день. Когда пробудилась матушка, я заставила себя отложить макраме. Упаковав незаконченную работу и оставшийся зиральфир в пакет, а затем упрятав его в сумку, я отправилась на кухню получить свою порцию лекций о дочерней непочтительности. Как на зло, следующие две ночи в магазине выдались достаточно суматошными. У меня почти не было времени на отдых. Плести Канон урывками не хотелось. Поэтому я сделала пару других безделушек. Но иногда его музыка начинала звучать во мне так настойчиво, что я невольно доставала незавершенный узор и довязывала несколько узелков. Закончила я его в следующую свободную ночь. У меня получилось. Канон пел. Но невезение продолжалось. Черт меня дернул перед уходом на работу полюбоваться еще раз законченным творением! Я как раз разложила его на столе, когда в комнату ввалилась свирепая родительница. Я мгновенно сгребла со стола макраме, сунула его в сумку и приготовилась выслушать напутственную нотацию. Но матушка почему-то промолчала. Как-то странно взглянув на меня, она развернулась и вышла из комнаты. Уже когда я надевала куртку, она вдруг появилась в прихожей и тихим, так не похожим на нее голосом спросила: - Ты вернешься? Я слегка обалдела от такого вопроса, но поспешила ее успокоить, что никуда не денусь и к девяти утра, как всегда, буду. Мне бы забить тревогу, озаботившись столь необычным поведением матушки, но я была слишком счастлива, не получив утренней порки, и поспешила смыться. В эту ночь Синдин не пришел. Зато, у меня еще оставался зиральфир, и я продолжала с ним работать. Вот если он и завтра не появится, я точно затоскую. Я сплела еще один медальончик. Почему-то, делая его, я думала об иринкином еще не рожденном ребенке. Они с Алексом так радуются будущему малышу. Я хотела бы, чтобы это была девочка. Белокурая и умненькая, как Иринка. И пусть она будет очень-очень счастлива. Я чувствовала себя феей крестной, принесшей волшебные дары новорожденному. И все это вплеталось в медальон. Мне казалось, слушаясь своих пальцев, я действительно смогу дать это все будущему человечку. И тут зазвонил мой телефон. Иринка! Легка на помине. И чего ей не спится? - Рен, привет, как дела? - Привет, подружка. Ты чего режим не соблюдаешь? - Да так, не спится... – как-то очень натянуто ответила Иринка, - Ты мне скажи, у тебя все в порядке? - Да, а что? - Да мысли всякие одолевают. - Брось свои дурные мысли, - ответила я довольно резко. Иринконо настроение совершенно не вязалось с теми восторженно-счастливыми идеями, что только что роились в моей голове, - И слушай меня внимательно. У тебя родится девочка. Умная и очень красивая. У нее будет дар обращать в прекрасное все, к чему она ни прикоснется. И однажды она встретит своего принца. Но принцу придется очень постараться, чтобы доказать, что он ее достоин. И если он сможет, они буду очень-очень счастливы. - Рен, ты чего кликушествуешь? - растерялась Иринка. - Разве? Я только что озвучила дар от феи-крестной. Сам дар передам потом, при встрече. - Рена... В магазин вошла немолодая приятная пара. Мен нужно было уделить им внимание. - Ладно, все. Извини, я занята. Потом поговорим. Пока! – оттарабанила я и отключила телефон. Иринкин звонок показался мне странным и бессмысленным, но в магазине начался наплыв покупателей, и я быстро выкинула его из головы.
Я сдавала шефу кассу, когда в проеме нарисовалась высокая белокурая фигура. - А, Иришка, привет! – радостно завопил Игорь, - Каким ветром тебя к нам занесло? Я вскинула голову и наткнулась на хмурый иринкин взгляд. - Я за Ренатой, - не выказывая никакого восторга от встречи, отрезала она, - Собирайся, отвезу тебя домой. - Что-то случилось? – испугалась я. - По дороге поговорим. Жду в машине. Отпусти ее поскорей, - бросила она шефу и исчезла. Мы растеряно посмотрели ей вслед. - Иди, - сказал босс. - А касса? - Да ты никогда не ошибаешься. Иди. Что-то случилось. Она сама не своя. - Хорошо. Тогда до вечера. - Позвони, если не сможешь придти. -С чего вдруг? - Иди, иди уже, - и Игорь буквально вытолкал меня за дверь. Нет, это просто уму непостижимо! Что могло заставить Иринку примчаться к восьми утра в аэропорт, использовать все связи и личное обаяние, чтобы прорваться в дьюти-фри зону и убедиться, что я провела ночь на работе. А именно за этим она и приезжала. Сомнений у меня не было. Если бы просто хотела меня видеть, позвонила бы на мобильник и договорилась о встрече. Это была самая настоящая проверка. И не зла была Иринка, а напугана. Действительно напугана. Все эти мысли проносились у меня в голове, пока я спускалась из здания аэровокзала и шла к паркингу. Серебристый иринкин джип я увидела издалека и поежилась. Не люблю я с ней ездить. Вот уж действительно, блондинка за рулем. Но что бы ни творила подружка, ведя машину, в аварии она не попадала ни разу. Это, наверное, потому, что меня она не слишком часто возит. С моим везением так легко бы не отделалась. Я с трудом вскарабкалась на высокую подножку и плюхнулась на переднее сиденье. Иринка аккуратно крошила в пепельницу не раскуренную сигарету. Ой-ой-ой! Подружка и так-то курит в год раз по обещанью, а уж будучи беременной ни за что себе такого не позволит. Да что ж такое-то?! С минуту я наблюдала за ее манипуляциями. Наконец, мне надоело ждать, что она заговорит первой. - Ир, что случилось? Иринка открыла окно, аккуратно отряхнула с рук табак, достала из бардачка влажную салфетку, тщательно очистила ладони и только потом посмотрела на меня. - Ира? - Рен, у тебя все в порядке? - Че-го? – я опешила. - Ну, со здоровьем там... - Да... Все в порядке, ничего не болит. - Ты в последнее время не обращалась к врачам? Не получала никаких результатов анализов? Таких, знаешь, которые двояко истолковать можно? - Иринка, Бог с тобой! Я ежегодный осмотр месяцев пять назад проходила. Все в порядке у меня со здоровьем. - Хорошо... – в голосе подруги явно послышалось облегчение, - А вот скажи... - Да что такое-то?! - Нет, Рен, ты скажи... Только честно... Ты случайно замуж не собралась? Ну, за какого-нибудь иностранца... - Че-го?!!!!! – я чуть не задохнулась от такого идиотского вопроса. - А то сейчас, знаешь, по Интернету... Вроде пару находят, а потом... ну... - ИРА!!! - А? - Ты это у кого спрашиваешь?! У меня?! - А что? Нет, ну... - Иринка, приди в себя. Мы с тобой дней пять назад все сплетни пересплетничали. Ты, правда, думаешь, что если бы я настолько свихнулась, то тебе бы об этом не сообщила? - Значит, не собралась? - Это у тебя гормональное? На почве беременности? - Что? - Отупение. Пару мгновений Иринка напряженно смотрела на меня, но потом расслабилась. - Значит, у тебя все в порядке? - У меня – да, но что, во имя всего святого, случилась с тобой, что ты примчалась ни свет, ни заря, выяснять не нахожусь ли я на смертном одре или не собираюсь ли продаться в рабство? - Не со мной, - вздохнула Иринка, - С твоей маменькой. - С мамой? – я вконец растерялась. - Ладно, поехали, по дороге расскажу, - Иринка, наконец, завела машину. А случилось, как оказалось, вот что. Моя матушка позвонила Иринке примерно через полчаса после моего ухода на работу. Позвонила в полной истерике. Подруге понадобилось минут десять, чтобы понять, что именно привело родительницу в столь безутешное состояние. Жалобы сводились примерно к следующему: «Реночка уходит от нас! Реночка скоро нас навсегда покинет!». Иринка не на шутку перепугалась и пообещала немедленно приехать. Разумеется, никуда Алекс ее одну, на ночь глядя, не отпустил, и они, оставив мелкого с нянечкой, помчались ко мне домой. Маменьку они застали уже во вполне адекватном состоянии. Она успела накрыть стол к чаю пред их приходом. Но от обычного, агрессивного, ее настроение отличалось кардинально. Она была непривычно молчалива и все время тихо плакала. Никакие попытки добиться объяснений такой зловещей уверенности в моей роковой судьбе к успеху не привели. На все вопросы матушка твердила только: «Не спрашивайте, я не могу сказать. Но я точно знаю, Рена скоро уйдет навсегда». Алекс настоял на том, чтобы вызвать скорую, но у родительницы даже давление оказалось в норме. Ей сделали укол успокоительного и официально поставили диагноз «стресс». Но на лестничной площадке врач посоветовал Алексу обратиться к психиатру. - Возрастные изменения, знаете ли... Все бывает. Лучше на ранних стадиях диагностировать. Тем более, вы говорите, что в обычном состоянии она – дама агрессивная. А с ней дочка живет... мало ли... К сожалению, Иринка этого не слышала, и ее богатое воображение успело живописать мой хладный трупик на рабочей вахте. Впрочем, в том, что я жива, она убедилась, позвонив мне на мобилу, вот только я ответила не совсем привычно, вывалила на нее нелепое пророчество, и бедная Иринка едва дожила до утра от страха. Как ни сопротивлялся Алекс, она все же помчалась в аэропорт, чтобы увидеть меня своими глазами. Ее муж тоже не терял времени даром и озаботил знакомого психиатра нанести нам визит с утра пораньше. В общем, когда мы с Иринкой прибыли ко мне домой, маменька потчевала кофе сразу двух импозантных мужчин и цвела, как майская роза. Сказать, что я разозлилась – не сказать ничего. Это надо было беременной женщине так нервы вытрепать?! - Мам, ты чего вчера устроила?! – с порога накинулась я на нее. - Ой, Реночка, прости, пожалуйста! Совсем у меня на старости лет нервы ни к черту стали, - и, обращаясь к мужчинам, добавила, - Вы же понимаете, сколько бы лет дочери не было, а выпускать ее из гнезда матери всегда больно. «Реночка»?! «Прости, пожалуйста»?! Мама извиняется?! Она в жизни со мной так не разговаривала, даже при посторонних. Да что ж это делается, а? Мы с Иринкой переглянулись. Подружка тоже опешила, услышав столь доброжелательный тон. - Мам, - я постаралась сбавить обороты, - Да с чего ты меня выпускать-то куда-то вздумала? И куда, кстати? - Реночка, но я же видела у тебя зиральфир. Значит, они тебя уже нашли. И скоро заберут. Я застыла. - Простите, а что такое этот зиральфир? – сделал стойку психиатр. - Металл такой, волшебный, - невозмутимо ответила матушка. - А.. понимаю. Что-то вроде мифрилла, - проявил эрудицию гость. - Нет, ну что вы! – маменька даже рассмеялась, - Зачем Реночке мифрилл? Она же не оружейник. - Да? – теперь уже даже Алекс не выдержал и, покосившись на меня, поинтересовался, - А кто же она? - Артефактер. Рен-Атар. Я же специально ее так назвала, чтобы созвучно было. Психиатр наградил меня сочувствующим взглядом. Иринка крепко сжала руку. А я стояла и боялась пошевелиться. Маменька вела себя как настоящая сумасшедшая, и ни один человек в здравом уме не поверил бы в обратное. Кроме меня. В голове бился один единственный вопрос: откуда она все это знает?
- Мы познакомились, когда он привез образцы. Ты ведь даже не знаешь, чем я тогда занималась. Это я после декрета пошла преподавать в Университет, а до этого работала в аналитической лаборатории. Мы занимались химией руд. У нас была хорошо оснащенная лаборатория и высококлассные специалисты. Самые ценные и необычные образцы всегда привозили к нам. Вот так и встретились. Он смешной такой был. Маленький, но очень сильный и подвижный. Некрасивый, но невероятно обаятельный. У нас сразу все закрутилось. Три недели бурного романа. А потом были готовы результаты анализов, и он уехал. Ты не думай, я, когда поняла, что беременна, сразу ему написала. Не просила ничего, просто поставила в известность. Мне показалось, так будет честно. Я ведь уже и не надеялась, что у меня будет ребенок. В сорок лет-то... Ну, так вот... Он приехал и сразу сказал, что не женится. Была у него уже жена. И двое взрослых сыновей. А еще сказал, что родится обязательно мальчик. Мол, в их роду по-другому не бывает. Я еще посмеялась и сказала, что в нашем роду, наоборот, только девочки рождаются, и мы еще посмотрим, чья порода сильнее. Он только головой покачал. А потом, когда ты родилась... Не поверишь, он нас обоих от больницы до самого дома на руках нес. Сильный был. И все плакал. Говорил, что все бы ради нас бросил, за то чудо, что я ему подарила, но слишком поздно. Рак у него был. Меньше, чем через полгода, его потом не стало. Вот тогда он и рассказал, про свой мир. Красиво так сказка звучала. Мол, живет в его мире народ мастеров, многочисленный и талантливый. И есть среди них три сильных клана, в которых рождаются только мальчики. Лишь раз в пятьсот лет в одном из них появляется на свет девочка, Рен-Атар, способная к магии, наделяющей силой все их творения. И то, что ты в нашем мире родилась, это неправильно. Потому, что Рен-Атар должна жить со своим народом и дарить ему свою силу. А значит, тебе судьба первой из многих поколений его рода, живущих в нашем мире, найти дорогу домой. И если ты ее не найдешь, то судьба так сложится, что найдут тебя. Потому что иначе просто быть не может. Он, конечно, понял, что я ему не поверила. И тогда... Подожди, я покажу. Мать тяжело поднялась с табуретки и вышла в комнату. А я осталась сидеть на кухне. Мне хотелось кричать, кататься по полу, биться головой об стену. Но я не могла пошевелиться. Мне хотелось плакать, но вместо слез в горле клокотали обида и злость. Почему?.. Почему столько лет?.. Бездарная, никому не нужная дурнушка... Почему, мама?.. - Вот, - она положила на стол предо мной тоненькое, словно сплетенное из волосков, колечко. Я узнала его. Когда-то она носила его, не снимая, но последние лет пятнадцать я его даже не видела. А еще я узнала зиральфир. Этот был голубым, какого-то льдистого оттенка. Среди тех, что принес мне Дил-Унгар, такого не было. Помню, в детстве, мне казалось, что колечко стеклянное, и мне всегда очень хотелось его потрогать. Наверное, она спрятала его тогда, когда я стала интересоваться украшениями. Или когда училась работать с металлом. Почему, мама? Я ничего не сказала. А она не села за стол, а прошла к окну и, глядя куда-то вдаль, продолжила рассказ. - Когда он уехал, я договорилась в лаборатории и мне дали возможность провести анализы. Чего только я не делала! Не буду тебя утомлять, ты никогда не была сильна в химии. Но вывод был только один: такой сплав не может существовать. Невозможно создать его в наших условиях и при наших технологиях. Да и вообще не понятно, при каких возможно. Мне стало страшно. Тогда я позвонила ему и все рассказала. Он только хмыкну. Сказал, что и не сомневался, что я все проверю. И что металл этот называется зиральфир, и получить его можно только при помощи магии. Она замолчала. Я тоже никак не могла собраться, чтобы спросить ее о том, что меня так взволновало. Не знаю, сколько мы молчали. Я хотела спать, и в то же время понимала, что не лягу. И хотя я сейчас почти ненавидела ее, в то же время не могла оставить ее одну. Наверное, мне еще никогда в жизни не было так больно. И все же я должна была понять. - Почему, мама? Почему ты рассказала мне это все только сейчас? Почему на протяжении двадцати девяти лет ты позволила мне думать, что я бездарная, никому не нужная уродина? Почему? - Почему? – она слегка усмехнулась, - А если бы они не пришли за тобой? Если бы не нашли? Как бы ты жила с твоей внешностью и такими сказочными амбициями? Что бы с тобой стало тогда? - Но... - Подумай, прежде, чем возражать. - Я могла бы стать художником. - По металлу? Нет. Ты никогда не нашла бы удовлетворения в таком творчестве. Тебе бы не хватало зиральфира. - Откуда тебе знать? - А разве ты не почувствовала разницу между пенькой и этим волшебным металлом? Думаешь, в мастерской было бы иначе? Я больше не стала ей возражать. Зачем? В конце концов, она поступала так, чтобы защитить меня. Кто знает, каким чудовищем я могла бы вырасти, знай о своей избранности. Но мой Канон... Каким бы он был тогда? Что я смогла бы вложить в него, если бы понимала, как это важно? А я не понимала? Не знаю... - Ты уйдешь? - Да, - я вздрогнула. Ответ прозвучал изнутри, прежде, чем я смогла его продумать. Не уже ли я все уже для себя решила? А как же мама? Мои друзья? Моя жизнь? - Обо мне не беспокойся. У меня кое-что припрятано на черный день. Да и сколько там мне осталось... - Но ты же будешь совсем одна. - Думаю, твоя Иринка не оставит меня. Она хорошая девочка. А тебе нечего делать здесь. Там ты нужна, тебя ждут. Там твой мир. Ты же Рен-Атар. - Мама... - Пойди поспи, Рена. Тебе вечером на работу, а сейчас уже почти час дня. И так не выспишься. И возьми кольцо. Оно принадлежит тебе. Мне захотелось подойти и обнять ее, сказать какие-то нужные и правильные слова. Но она стояла в оконном проеме, освещенная полуденным солнцем, прямая и непреступная. Такая, как всегда. Я молча побрела к себе в комнату.
Я проснулась минут за десять до звонка будильника. Вставать было боязно. Сегодня. Синдин Дил-Унгар обещал вернуться через 4-5 дней. Вчера был четвертый. Значит, сегодня. Сегодня я выйду из дому, поеду на работу, но больше уже никогда не вернусь. Мне было страшно покидать свой привычный мир, но еще страшнее было думать, что он не захочет взять меня с собой. А если и вправду не захочет? Что мне тогда делать? Плести всю жизнь магические артефакты для неизвестного мне народа из металла, который мне будут приносить вот такие квадратные посетители? А может, так оно и лучше? Тогда мне не придется бросать маму и друзей, устоявшуюся жизнь. Только вот есть ли что-то в этой устоявшейся жизни, что может сделать меня счастливой? - Рена, ты проснулась? Все, как всегда! Будь это хоть последний день моей жизни, но опаздывать на работу – это моветон. Я нехотя выбралась из постели и побрела в ванную. На кухне маменька уже ждала меня с кофе и ужином. В другой раз я бы саркастически хмыкнула по поводу такого жеста, но сейчас он тронул меня до слез. Она действительно со мной прощалась. Пока я ела и пила кофе, она молчала. Дождалась, пока я поставлю на блюдце пустую чашку. - Ты ничего не забыла? Невинный такой вопрос заботливой мамочки. Я удивленно посмотрела на нее. - Ты не надела кольцо. Действительно. Не надела. Я его даже примерить не пыталась. В моем сознании оно до сих пор принадлежало ей. - Думаешь, надо? - Обязательно. - Хорошо. Я вернулась в свою комнату, покрутила безделушку в руках и все же надела на безымянный палец. Взгляд упал на пластиковый пакет в котором лежал Канон. В этом была какая-то неправильность. Я подвинула стул к шкафу и стащила сверху старый бабушкин чемодан. Если я правильно помнила, это должно было быть здесь. Чемодан был пыльный. Недолго думая, я вытащила из шкафа футболку. Мне она уже не понадобится, поэтому я использовала ее, как тряпку. Под крышкой, как я и помнила, обнаружились неразрезанные чайные полотенца, не подшитые скатерти и прочая, как говорила бабушка, добротная, но так и не нашедшая своего применения мануфактура. То, что мне было нужно, нашлось на самом дне. Эта ткань, всего-то полметра, была, подозреваю, еще дедовским военным трофеем, привезенным откуда-то из Манчжурии. Роскошный муаровый шелк струился между пальцами, переливаясь всеми оттенками зиральфира. Этот шелк был достоин моего Канона. А Канон был достоин шелка. Потом я порылась в сумке и достала сплетенный вчера медальон. Думаю, я вправе взять такую плату за свой труд. Немного зиральфира для счастья будущей красавицы и умницы. Вернувшись на кухню, я протянула его матери. - Мам, отдай это Иринке. Это для ее будущей дочери. Она сжала его в кулаке. - Значит, уже сегодня? - Скорее всего, - кивнула я. - Ты собралась? - Нет, - я покачала головой, - Мне ничего не нужно – там. - Понимаю... - Если это возможно, я обязательно постараюсь вернуться. - Разве что, ненадолго. - Конечно. - Иди, а то опоздаешь. Вот и все. Она даже не обняла меня.
Шеф, как всегда, встретил меня в магазине и настороженно поинтересовался: - Рен, все в порядке? Что там у вас произошло? - Да ерунда, матушка шухер навела. Ничего серьезного. - Ну и славно. Иди кассу принимай. - Игорь... - Ну, чего еще? - Я, наверное, сегодня работаю в последний раз. - Чего?! Офигела?! Где я тебе замену искать буду?! - Найдешь. Или Иринку попроси, она кого-нибудь на раз-два сосватает. - Рен, ты рехнулась? Сама-то куда податься собралась? - В дальние страны, Игорь, в дальние страны. Хотя... Я вообще-то немного рановато пургу погнала. Знаешь, я тебе точно в конце смены скажу, когда кассу сдавать буду. - Ой, да ну тебя с твоими шуточками! Работай, давай. Он мне не поверил. Напрасно.
Ночь тянулась, как резиновая. После одиннадцати люди в магазин вообще заходить перестали. Я посмотрела «Чай с Муссолини», потом включила «Русалок». Смотрела хорошо знакомый фильм и думала о том, что даже в конце мне не удалось посмеяться вместе с маменькой над этой подлой жизнью, как Шарлотте и миссис Флэкс. Так мы и расстались, как и жили, практически чужими друг другу. Даже когда она рассказывала о моем отце, в ее голосе почти не было эмоций. В детстве сказки мне тоже рассказывала бабушка, не она. Она никогда не любила сказок. К пяти утра у меня кончился зиральфир. Из последних нескольких обрывков проволоки я сплела что-то вроде шпильки для волос. Точнее, подвеску на шпильку. Я точно знала, что женщина, которая прикрепит ее к своей прическе, будет вызывать у мужчин неизменный интерес. Я не знала, откуда я это знала. Наверное, в этом и заключалась моя магия. Синдин словно ждал, когда я приду в отчаянье, лишившись ставшего таким любимым материала. Я встала ему навстречу. - Синдин Дил-Унгар, я сделала то, что ты просил, - я протянула ему завернутый в кусок шелка Канон. Синдин торжественно принял у меня из рук сверток и, разложив его на прилавке, откинул тряпицу в сторону. Я ждала, затаив дыхание. Если все это лажа, если я не смогла сделать то, что должна была, он никогда не возьмет меня с собой. Несколько мучительно долгих минут он пристально разглядывал мое творение. Наконец, поднял на меня глаза. Они сияли. - Прекрасная госпожа Рен-Атар! Это лучший из всех Канонов, что мне доводилось видеть. Благодарю вас от имени всего нашего народа. Он собирался снова опуститься на колени, но я в ужасе успела поймать его за руку. - Стойте! – завопила я, - Не делайте этого! Подождите! - Госпожа? – он поднял на меня глаза, и взгляд его скользнул по моим судорожно вцепившимся в его рукав пальцам. Да там и остался, прикованный к тонкому колечку. - Скажите, вы узнаете это кольцо? - Да госпожа, - казалось, его губы отказываются его слушаться, - Это кольцо работы Рен-Атар из рода Гур-Веран. Очень, очень старой работы. Ему должно быть несколько тысяч лет. - Возможно. Оно досталось мне от отца. Он молча кивнул. И поник. У меня было такое чувство, что из него выпустили весь воздух. Все заготовленные слова убеждения вылетели у меня из головы. - Я хочу домой, Синдин, - просто сказала я, - Я хочу уйти с тобой в твой мир. - Все, что пожелает великая госпожа, - произнес он каким-то мертвым голосом и, склонившись в низком поклоне, простер руки к двери, - Прошу. А что это я из прекрасной вдруг великой стала? Не порядок! И вообще, чего это он, как неживой? Я выскочила из-за прилавка и потрясла его за плечо. - Эй, Синдин, очнись! Это я, просто Рената, кончай свои челобитные! Да что с тобой случилось-то? - Я лишь пыль у ног госпожи из великого рода Гур-Венар, - прошептал он. - Ах вот как! Да ладно, расслабься, я же из побочной ветви. Ну, хочешь, я вообще это кольцо выкину? – я сама не заметила, как обратилась к нему на «ты», но соблюдать этот политес и дальше было выше моих сил. Мне не нужен был раб или лизоблюд, мне нужен был друг. Я собиралась шагнуть в неизведанное. - Что вы, госпожа! – от такого кощунства он вскинулся и, наконец, посмотрел на меня. - Слушай, Синдин, меня в этом мире нашел ты, с тобой я хочу уйти отсюда и с тобой же придти туда. - Это большая честь для меня, госпожа. - Нет, - я покачала головой, - Я не оказываю тебе чести. Я лишь прошу о помощи. И еще... Я подарила тебе медальон. - Простите, госпожа! Конечно, как я мог забыть?! Конечно, я верну, - он полез за пазуху, - Госпожа найдет более достойного... - Помолчи, а? – мне пришлось снова схватить его за руку, чтобы остановить эти поползновения, - Я не приму его обратно. - Но я же... – его глаза стали совсем круглыми. - Но ты же, - передразнила я, - В этом медальоне частичка моей души. Безделушку я еще могла бы попросить обратно, но разве ты сможешь вернуть мне мою душу, Синдин Дил-Унгар? - Госпожа... - И не зови меня госпожой, Бога ради! Я – Рената, просто Рената. И для тебя всегда буду только просто Ренатой. Я очень боюсь, Синдин. Пожалуйста, помоги мне.
Мы проговорили оставшееся до конца дежурства время. Я рассказала ему, как жила в этом мире и не могла найти в нем своего места. А потом он поведал мне о том, что меня может ждать там, куда я собралась. Я не удивилась, узнав, что принадлежу к народу гномов. Наверное, подсознательно я всегда это знала. Без четверти восемь, точный, как часы, появился босс. Он покосился на Синдина, но ничего не сказал. В конце концов, как только мы выйдем отсюда, он не сможет вспомнить его лица. Но почти сразу же дверь в магазин снова открылась, и вошел высокий седеющий человек в развивающемся плаще. Прямо Зорро какой-то. Следом за ним просочился пес, вроде овчарка, я в них не очень разбираюсь. Точнее не совсем пес, а нечто среднее между щенком и взрослой собакой, так, подросток. - Обслужи, - бросил мне Игорь, пересчитывая деньги. Но я увидела, как выпрямился Синдин. Незнакомец отвесил мне легкий поклон и пристально посмотрел на моего гостя. - Гектор волнуется. Ты здесь уже почти три часа. - Мы уже идем, - весело ответил гном. - Мы?! – брови незнакомца взлетели. - Госпожа Рен-Атар возвращается домой. - Счастлив это слышать, - мужчина улыбнулся мне, - И сопроводить. - Я и сам могу, - проворчал Синдин, - Не суй свой мокрый нос в дела моего народа, Жюль. - Вредный ты, Син! Ну что, может, пойдем? А то Гектор вообще рехнется, если еще и меня потеряет. - Рен-Ата? – гном посмотрел на меня. - Сейчас, - я подошла к боссу, - Ну вот и все, Игорь. Я все-таки отработала свою последнюю смену. Ищи замену к послезавтрашнему вечеру. - Ты что, серьезно?! – брови Игоря взлетели, - Ты не шутишь? - Ни капельки. - Ах, ты ж дьявол! Рен, ну разве можно вот так, с бухты-барахты?! Хоть до зарплаты доработай! - Извини. Иначе – никак. Ты видишь, меня уже ждут. А зарплату, ну то, что мне причитается, матери передай. Хорошо? Удачи тебе. Я взяла Синдина под руку, Жюль вежливо открыл перед нами дверь, и мы вышли из магазина.
Смотритель Гектор. Не устаю дивиться перевертышам. Уж очень быстро они вырастают. Грэму всего года два, а выглядит он в человеческой ипостаси, как пятнадцатилетний подросток. А пройдет еще месяца три-четыре, и он превратится в красивого юношу, еще не матерого, но уже молодого сильного волка. Короткое детство, долгая жизнь, а до старости они почти никогда не доживают – дурной тон помереть в своей постели. Мальчишка перекинулся в волчонка и тихо дремлет на полу, пока мы с Жюлем потягиваем эль, ожидая Синдина. - Что-то он долго... – бормочу я. - Волнуешься? – усмехается вервольф. - Еще бы! Рен-Атар из другого мира. До сих пор не верится. - Ты же видел артефакты. - Да знаю я, что она настоящая! Синдин надеется сегодня принести новый Канон Подгорья. Что из этого получится? Сам подумай, до сих пор артефакты, сделанные этой девушкой, были оригинальны и совершенны. Но силы им не хватает. - Им самой Рен-Атар не хватает. Нельзя ее в том мире оставлять. - Умный, да? Как, по-твоему, ее уговорить можно? А если у нее там семья и дети? Любимый муж-человек? И потом, оттуда за последние несколько тысяч лет никто не возвращался. - Возможно, она станет первой. Мне кажется, ты зря паникуешь. Нет у нее там никакого мужа. Она же Сину Узелок Души подарила. - Еще предположи, что она знала, что дарит. - Ну, Синдина я таким счастливым в жизни не видел, - хихикает оборотень, - Да ладно, Гектор, не парься. Уже одно то, что у народа гномов снова есть Рен-Атар, восстановит равновесие. По крайней мере, для них. Да... Равновесие... Что-то неладное творится в мире. И не только у гномов. Когда почти сорок лет назад умерла старая Рен-Атар, рождения новой, как обычно, ждали в течение пяти-шести лет. В какой-то момент даже пошли слухи, что в клане Гим-Зидал родилась девочка. Но слухи ничем не подтвердились. Уже потом, спустя много лет, Синдин по большому секрету рассказал мне, что младенец все-таки был, но был похищен до официального объявления. Старейшины строго настрого запретили разглашать этот факт, и поиски велись до сих пор. У гномов очень долгая память.
Вот что нужно сделать, чтобы выложить дальше, я не знаю. В это сообщение больше не помещается, а новое почем-то не образуется. Посоветуйте, модераторы.
Если бы не появилась новая Рен-Атар из другого мира, всему их народу мог грозить страшный регресс. Без поддержки магии Рен-Атар ремесла пришли бы в упадок, торговля сошла бы на нет, и гномам грозили бы нищета и голодное прозябание. Последний Канон Подгорья с каждым годом все больше терял свою силу. Но вмешалась Библиотека. Кто бы мог подумать, что в открывшейся три года назад лавке торгует артефактер. А ведь все верно. Похоже, эта девушка родилась примерно через пять лет после того похищенного и, видимо, убитого, младенца. И родилась не здесь, а там, где злые силы, кто бы они ни были, не могли до нее добраться. Как ни крути, а мир стремится к равновесию. Вот только кто-то очень старательно пытается его расшатать. Ведь проблемы не только у гномов. Не зря смешливый оборотень Жюль приехал сегодня вместе с Дил-Унгаром. И не один, а с сыном. А это уже не дружеский визит, а представительство клана. Значит, и у оборотней не все гладко. Вот только они своими секретами вряд ли поделятся. Скрытные они. Но я же вижу, что в последнее время их все больше и больше входит в ту странную комнату. Знать бы, что за чума на них напала, и в чем ее причина. Или в ком. К тому же у оборотней в последнее время обострились отношения с эльфами. Я слышал о пограничных стычках в Гарталисе и Мешфене. Да и ундины заявили, что берут под свое покровительство племя лесных наяд, якобы притесняемое перевертышами. А это уж и вовсе нелепо, поскольку оборотни почти не пересекаются с водяным народом. Впрочем, ундины всегда старались подпевать эльфам, а дикие наяды могут и не подозревать о свалившемся на них покровительстве могучих морских родичей. Нет смысла спрашивать о чем-то Жюля. Во-первых, не такая уж он большая шишка, чтобы быть посвященным во все политические интриги, а во-вторых информация придет ко мне сама и именно в тех количествах, на которые расщедрится леди Рисс. А в отношении меня она все еще иногда бывает щедра. На информацию. Хорошо было бы еще поговорить с Энгионом, но что-то в последнее время его не видно. Я не написал ему о Рен-Атар. Синдин очень просил меня держать пока все в секрете, слишком боялся вспугнуть удачу. Думаю, он даже среди сородичей не слишком распространялся. Конунг, конечно, в курсе и даже сообщил леди Рисс, раз она снарядила сюда своего эмиссара. А я не болтлив. К тайнам я привык. Мне доверяет их не только Библиотека. Такая уж у меня должность. И все же странно, что Энгион не пронюхал про Рен-Атар. Видно и вправду все события последних дней гномы окутали плотной завесой тайны. Но оборотням сообщили. Интересно, почему? Что за дела связывают конунга и леди Рисс? Уж не в похожих ли бедах дело? Только вот о проблемах оборотней я ничего не знаю. Но что-то проскользнуло в словах Жюля... Что же? «Хотя бы у них»... Значит и в их сообществе нарушено Равновесие... - О чем задумался, Гектор? – Жюль размашисто хлопает меня по плечу так, что я даже вздрагиваю, - Все беспокоишься о Сине? - Есть немного. Он там уже больше двух часов. - Может, у него хватило ума, и теперь он уговаривает девушку вернуться в родной мир. А может, решил предложение ей сделать. - Ты как скажешь! У него в жизни смелости не хватит. - Как знать, как знать... Ладно, давай еще по маленькой, и я пойду, проверю, что у них там. Самому уже интересно. И что он этим «как знать» сказать хотел? Что-то знает о Синдине? Или располагает более значимой информацией? Он разливает по кружкам эль. - Ну, за удачу нашего рыжего друга. Мы чокаемся и пьем. Когда Жюль поднимается, я встаю вместе с ним. - Я тоже пойду. Хоть издалека посмотрю, как он там. Мы покидаем мой кабинет и по длинным переходам двигаемся к лавке. Вервольф шагает чуть впереди, и его черный плащ, словно гигантские крылья, развевается за спиной. Вот ведь показушник! Сидит в оборотнях эта страсть к театральным эффектам. На фоне тускло освещенного холла стеклянная дверь лавки сияет, как драгоценность. Я сразу вижу внутри гнома, девушку за прилавком и... А вот это уже не порядок. В магазинчике они не одни. И тот человек там, в том мире – не случайный покупатель. Он стоит за прилавком вместе с Рен-Атар, а значит, тоже работает в этой лавке. Эдак он и на Синдина внимание обратить может. - Жюль... - Вижу. Уже иду. Оборотень быстрым шагом направляется к двери, открывает ее и входит внутрь. Только плащ сгустком мрака взвивается за спиной. На пару мгновений он закрывает мне обзор на происходящее в лавке. А дальше все происходит стремительно. Я вижу, что Жюль перекидывается парой слов с гномом, что-то говорит девушке. Они оба смотрят на нее. Девушка кивает, с минуту разговаривает с человеком за прилавком, потом, гордо вскинув голову, берет под руку Сина. Жюль театральным жестом распахивает перед ними дверь. В наш мир. Они так и входят вместе: девушка под руку с гномом и, отставая на полшага, оборотень. Но едва захлопывается стеклянная дверь, девушка застывает, как изваяние, а потом медленно оседает. Синдин успевает ее подхватить, не дав коснуться пола и выронив сверток, который держит под мышкой. Мы с вервольфом бросаемся к ним. - Гектор, что с ней?! – кричит Син, обращаясь почему-то ко мне. На лице гнома написан такой ужас, что мне становится его искренне жаль. Я не врач, но пульс прощупать вполне способен. Девушка в обмороке. А еще вокруг нее клубится, концентрируясь больше и больше, кажется, вся магия нашего мира. Все правильно. Равновесие устроило торжественную встречу новой Рен-Атар, но для нее это – слишком сильное потрясение. - Успокойся, Син, это просто обморок. Не забывай, для нее это первый переход в магический мир. Она придет в себя через некоторое время. Пошли, отнесем ее ко мне и уложим на кровать. Гном кивает и срывается вперед, но вдруг останавливается и оборачивается. - Канон! Гектор, возьми Канон. Оборотень машет свертком, который успел поднять, и Син, лишь слегка кивнув, бежит в сторону моих апартаментов. Мы устраиваем девушку на диване в моем кабинете. Я достаю третью кружку, и Жюль тут же разливает эль. - Ну, Син, сегодня ты превзошел сам себя! – весело хмыкает оборотень, - Уговорил Рен-Атар вернуться в родной мир. Твой подвиг войдет в анналы истории. - Не уговаривал я ее! – морщится гном, - Это она меня уговорила. Она сама сказала, что хочет домой. - Что-то не вижу счастья не твоей физиономии, - продолжает изгаляться вервольф, - Девушка дарит тебе Узелок Души, а потом следует за тобой в другой мир. Ты должен быть горд собой и летать от счастья. Да что с тобой, Син? - Ты хоть знаешь, кто она? – Синдин совсем сникает. - Конечно. Она – новая Рен-Атар. Кстати, она довольно симпатичная. Для гномки. - Она – Гур-Венар. - О-о-о! – воет и тут же разражается хохотом перевертыш, - Бедняга Син! Нынешний конунг запрет ее в хрустальном гроте, как только заполучит в свои загребущие ручонки. Храни Узелок, как зеницу ока, иначе тебе очень быстро откажут в доступе к телу. - Прекрати, Жюль! – осаживаю я его, видя, как наливается кровью лицо гнома, - Девушку, которая сама решила уйти в другой мир, будет не так-то легко где-то запереть. Даже конунгу. - Он не посмеет что-то с ней сделать! – рычит гном, - Она – Рен-Атар. - Успокойся, Син, - вздыхаю я, - Пока рано о чем-то говорить. Давай дадим ей время придти в себя. Я вообще считаю, что ей лучше хотя бы пару недель пожить здесь, в Библиотеке, набраться опыта, узнать о нашем мире побольше. А ты тоже, Жюль! Зачем ты его подначиваешь? - Хорошо! Хорошо! – машет руками оборотень, - Больше не буду. А тебе, Гектор, пора доставать еще одну кружку. Похоже, наша гостья приходит в себя. Я оборачиваюсь и встречаюсь глазами с девушкой. Синдин тут же вскакивает и бросается к ней. - Как ты, Рен-Ата? Ну и напугала ты меня! - Хорошо... – она чуть улыбается, - И немного странно. Кажется, я могу все на свете. - Это магия, - я тоже подхожу к дивану, - Она радостно встретила новую Рен-Атар. Добро пожаловать в наш мир. Я – Гектор, смотритель этого странного места, где пересекаются миры. - Я – Рената. А вы... вы – человек, Гектор? - Да, Рената, я человек. - А вы... Жюль? - Оборотень вервольф, к вашим услугам, мадам. А это... – Жюль оглядывается по сторонам, - Вот черт! Кто-нибудь видел Грэма? Все недоуменно озираются. - Вот куда, спрашивается, слинял этот несносный мальчишка! Прошу прощения, мадам. Речь идет о моем сыне. Он всего лишь подросток и правилам этикета следует не всегда. - Волком ушел, - Синдин кивает на перекинутую через спинку стула одежду мальчика. - Волком? Гектор, что за хрень? Что ему в волчьей шкуре здесь ловить? - Понятия не имею. Может, в сад побежал? - Постойте! – Рената садится, спустив ноги с дивана, - Жюль, когда вы вошли в магазин, следом за вами вошел щенок. Точнее, не совсем уже щенок, но и не взрослая собака. Так, недопесок. Я еще подумала, овчарка, но я не очень-то разбираюсь. Оборотень белеет, как полотно. - Гектор, а когда мы вышли? – очень тихо спрашивает он. - Вас было трое, Жюль. Грэма с вами не было. Мы с вервольфом, не сговариваясь, вылетаем из комнаты. Ну, что за сумасшедшая ночь! Я уже сбился со счета, в который раз бегу по этим коридорам. Жюль несется впереди с такой скоростью, словно прибывает в волчьей ипостаси. Я едва успеваю за ним. В холл мы врываемся почти одновременно. Двери нет. Оборотень падает на колени, протягивая руки к пустой стене. Побелевшие губы шепчут имя сына. Зрачки начинают расширяться, обозначив начало трансформации. Нет, только не это! Только не бешенство оборотня! - Жюль! – я тоже опускаюсь на колени прямо перед ним, хватаю за плечи, - Жюль, ты слышишь меня?! Он не слышит. Он обезумел от горя. Я размахиваюсь и со всей дури влепляю ему пощечину. Голова оборотня дергается, но взгляд, когда он переводит его на меня, уже осмыслен. - Спасибо, - беззвучно шепчет он. - Успокоился? - Нет, - вервольф качает головой, - Я теперь никогда не успокоюсь. - Думай мозгами, Жюль! Этот проход не единственный. Теперь мы уверены, что оттуда можно вернуться. И у нас есть Рен-Атар, которая знает тот мир. Очень медленно в его глазах начинает появляться понимание. И надежда. Он надолго о чем-то задумывается. Я жду. - Гектор, - наконец он поднимает на меня взгляд, - Я должен рассказать тебе кое-что. Думаю, ты имеешь право знать. Как смотритель. Я только киваю. - Та комната... ты ведь знаешь, у нас, оборотней, нет лекарей. Сами регенерируем, если что. Но бывает и такое, что мы не можем излечить. Тогда мы идем туда. В звериной ипостаси. В их мире умеют лечить. А лекарь... Мы думаем, он сам оборотень. Но никто никогда не видел в кого он перекидывается. Должно быть, в том мире это невозможно. Но он знает, кто мы. Он всегда нас узнает. - Жюль, ты должен пойти туда и рассказать о сыне. Возможно, он сможет его найти и переправить обратно. - Я же сказал: только в звериной ипостаси. - Да... – я задумался, - Постой, но письмо-то ты ему отнести можешь! - А ты думаешь, он умеет читать на всеобщем? - Болван! У нас есть Рен-Атар! И снова мы бежим по переходам Библиотеки. Бедные мои старые кости! А я еще жаловался на одиночество! В мой кабинет мы врываемся, не на шутку перепугав гномов. - Ну? – Рената подается вперед, - Нашли? - Нет, - я качаю головой, - Жюль, сядь и успокойся. Я сам все объясню. Ты еще не вполне вменяемый. Коротко и четко я обрисовываю девушке ситуацию и объясняю, что от нее требуется. - Хорошо. Рената садится к столу, пару мгновений с любопытством разглядывает перо и чернильницу, потом начинает писать. Жюль выходит в спальню, видимо, раздеться.
- Вот. Я написала на двух языках. На своем родном и еще одном. Он считается международным, его везде прочитают, - она помахивает исписанным пергаментом. - Странный у вас мир, - вздыхаю я. Большой черный волк аккуратно берет зубами бумагу из рук девушки и скрывается за дверью. - Надеюсь, это поможет, - в голосе Ренаты сквозит напряжение. - Я тоже надеюсь, - что-то не дает мне покоя, но я отмахиваюсь от назойливого ощущения и принимаюсь выполнять долг гостеприимства. Когда мы заканчиваем завтракать, возвращается Жюль. Молча проходит в спальню и через пару минут возвращается уже в человеческой ипостаси. - Ну как? – первой накидывается на него Рената. - Он обещал помочь. Сказал, что сделает все возможное, чтобы найти щенка. Вы молодец, Рен-Атар, что написали название города, в котором он вышел. Наш... знакомый обещал немедленно туда отправиться. Я ваш должник, леди. То, что вы сделали для меня невозможно переоценить. - Бросьте, Жюль, - отмахивается девушка, - Я просто сделала то, что должна была. Я присматриваюсь и замечаю, как она измотана. - Вам надо отдохнуть, Рената, - говорю я, - Здесь есть комната для гостей. Пойдемте, я провожу вас. - Спасибо, - девушка встает и вместе с ней поднимается Синдин. - Я побуду неподалеку, не хочу оставлять Рен-Атар одну. - Предоставь это мне, Син, - Жюль встает, снова уходит в мою спальню и через минуту возвращается волком. - Он, прав, Син, - я кладу руку на плечо гному, - Лучшего охранника не придумаешь. Гном печально смотрит на Ренату, но сдается. Когда я возвращаюсь, оставив Жюля охранять дверь гостевой спальни, он все еще смотрит в одну точку. - Син, - тихо зову я. Он вздрагивает. - Я боюсь за нее, - шепчет он. - Она уже здесь, Син. Поручить ее охрану оборотням – лучшее, что можно придумать. - Ты прав. Нравится ей это или нет, но ее нужно охранять. Я попрошу конунга поговорить с леди Рисс, - на какое-то время он задумывается, потом, наконец, поднимает на меня глаза, - Это хорошо, что мы остались одни. Я хотел поговорить с тобой, Гектор. Я сажусь в кресло. Я тоже устал и хочу спать. Да и Син не выглядит хорошо отдохнувшим. Жюлю проще. Он может себе позволить подремывать на посту. Чуткое волчье ухо даже сквозь сон уловит любой посторонний шорох. Если, конечно, он вообще сможет уснуть после такого потрясения. - О чем ты хотел поговорить, Син? - Об Энгионе. - Об Энгионе? - Я хочу спросить, можно ли ему доверять, Гектор. Точнее, это хочу спросить не совсем я. - Не понимаю, о чем ты? - Этот вопрос хотел бы задать тебе конунг. Но ты же понимаешь, что он не может сейчас покинуть Подгорье. - А почему конунг решил, что Энгиону нельзя доверять? - Видишь ли, он связал вместе некоторые факты. В то время, когда была похищена новорожденная Рен-Атар, Энгион как раз гостил в клане Гим-Зидал. О, тогда он принял активное участие в поисках, поднял на ноги лучших эльфийских следопытов... Синдин продолжает говорить, но я его почти не слушаю. Меня, наконец, догоняет так долго не дававшая покоя мысль. Почему могла закрыться дверь, если там оставался волчонок? Этого не должно было произойти. У Библиотеки свои законы. Мы многое принесли из того мира, но ни разу ничего не попало отсюда туда. Дверь не должна была закрыться, пока не вернулся Грэм. Но ее можно было закрыть. Я – человек, и эта магия смотрителей мне не по силам. Но она была по силам Энгиону. Как же так, учитель? И почему я тогда не почувствовал его присутствия?
Часть вторая. ПОДКИДЫШ.
И то, что ты готов на прыжок, это уже хорошо. Жить по полной луне... Вытри слезы, ведь волки не плачут, Не к лицу им притворяться людьми. Завтра – снова полнолуние. Значит, Ты вернешься, чтобы вернуть этот мир. Олег Медведев «Здравствуй, парень»
Смотритель Гектор. Повезло нашему миру с новой Рен-Атар. Чудесная девушка! Умная, веселая, независимая. Начало перемен уже коснулось всего уклада гномьей жизни. Гудит Подгорье, как растревоженный улей. Конунг в ярости, старейшины в ужасе, а ей все нипочём. Она отказывается жить затворницей, хоть и работает не преставая. Вот только, чтобы создавать артефакты, ей совсем незачем просиживать жизнь в обещанном хрустальном гроте. Пальцы ее без устали плетут магические узоры из зиральфира, в то время, как сама она ездит по городам и весям, с неистовой страстью неофита познавая законы нашей жизни. Когда я смотрю на нее, я не могу не улыбаться. Сколько энергии! Сколько любопытства! Даже меня, старика, она заражает ими. И я счастлив, что она вернулась, чтобы навестить меня. Попав в наш мир, Рената прожила в Библиотеке две недели. Я постарался рассказать ей как можно больше о том, что может ждать ее в Подгорье. Но разве можно всюду подстелить соломку? Да и поведать обо всех тонкостях взаимоотношений кланов и рас за такой короткий срок нереально. И вот теперь, спустя месяц она вернулась, чтобы поделиться своими горестями и радостями. - Это ужасно, Гектор! Я никогда к этому не привыкну! - Быть гномкой? – я наливаю в два бокала наливку, которую мне поставляют цветочные феи, и поворачиваюсь к девушке. - Нет, - Рената хихикает, - Быть первой красавицей! - Разве это так плохо? - Хуже некуда! Пойми, Гектор, в своем мире я была уродиной. - Ты в своем мире, Рената. Ты сейчас в своем мире. Тебе придется принять его правила. - Да знаю я! – отмахивается она, - Но у меня такое чувство, что конунг дрожит надо мной не столько из-за моего дара, сколько из-за внешности. И эти его масляные глазки... бр-р-р! - Да уж, - усмехаюсь я, - всем известно, что конунг не дурак до женских прелестей. Тебе повезло, что ты Рен-Атар. Едва ли он рискнет позволить себе что-то лишнее, скорее всего, просто попросит твоей руки. Но ты все же будь осторожна. - Это одна из основных причин, по которым я оттуда сбежала. - Конунг? - Нет, предложения руки сердца. Ты не представляешь, сколько их на меня свалилось. Хоть турнир женихов устраивай! - Пока не можешь. По законам гномов ты – несовершеннолетняя. Пока тебе нет пятидесяти, ты можешь дать согласие на брак только с разрешения опекуна. А поскольку ты из рода Гур-Венар, то опекуном твоим является именно конунг. И по этой же причине он пока не может сам сделать тебе предложение. - Бардак! – морщится Рената, - Вот удружила мне маменька на прощанье этим колечком. Лучше бы я его сразу выкинула. - Потерпи. И колечко, и имя тебе когда-нибудь пригодятся. А как там Синдин? Я давно его не видел. - Сослан на рудники. - В смысле? - Этот идиот, - Рената снова морщится и слегка краснеет, - набил морду одному из соискателей, отпустившему в мой адрес какую-то сальную шуточку. Конунг пришел в ярость, и клану Дил-Унгар пришлось срочно прятать родича на каком-то дальнем прииске. Конунг обещал лично порвать его в клочья, если в ближайшие двадцать лет он оттуда высунется. - Хм... – я, кажется, начинаю кое-что понимать, но скрываю улыбку, чтобы зря не обнадеживать девушку, - Конунг, оказывается, может быть милосердным. - Ты так думаешь? – кисло спрашивает Рената, но тут же машет рукой, - Ладно, проехали. Лучше расскажи мне, как дела у Жюля? Грэм не нашелся? - Пока никаких новостей. Похоже, его след затерялся где-то в том мире. Я слышал, ты подружилась с оборотнями. Как тебе понравился Мешфен? - Прекрасно, но... Я замечаю, как из глаз Ренаты исчезает радость, а лицо становится грустным и обиженным. Поверить не могу! Что могло произойти с Рен-Атар в землях оборотней?! Да я слышал, что они ее там на руках носили! И тут до меня доходит. Я не могу сдерживаться и начинаю хохотать. Рената обижено смотрит на меня. - Полагаю, девочка, ты познакомилась с леди Рисс. Она вздыхает и кивает. - Да, не повезло тебе! Убойный эффект, не правда ли? - Ужас! Такой убогой я себя даже в своем мире не чувствовала. - Не расстраивайся. Не ты первая, не ты последняя. Она на всех производит такое впечатление. Еще ни одна красавица не смогла с ней конкурировать. Но, я надеюсь, она ничем тебя не обидела? - Нет, что ты. Она была сама любезность. Только от этого не легче. - Прими, как данность. Леди Рисс – это леди Рисс. Она такая одна. - Вообще-то она и вправду была очень мила и внимательно ко мне. Но это не помешало мне чувствовать себя грязью у нее под ногами. - Это своеобразная магия кошек-оборотней. А леди Рисс к тому же действительно очень красива. - Пожалуй, если это магия, я могу утешиться, - задумчиво произносит Рената. - Вот именно. И добавь к этому, что твоя магия намного сильней. Знаешь, что, девочка, - мне очень хочется поскорей отвлечь Ренату от грустных мыслей, и я пользуюсь моментом, - пойдем-ка, я покажу тебе волшебное зеркало. Может, ты сможешь что-то рассказать мне о его магии. Она ведь из того мира, где ты жила. - Конечно! – она тут же вскакивает, едва не опрокидывая свой бокал. Обожаю в ней эту порывистость и готовность помочь. Мне немножко стыдно эксплуатировать эти качества, но кроме нее мне не к кому обратиться. Она – не только Рен-Атар. Она еще и единственный эксперт по тому миру здесь, в нашем. Я открываю перед ней дверь, и мы выходим в коридор. - Вообще, Рената, даже учитывая твою занятость, я все же хочу попросить тебя уделять немного своего внимания Библиотеке. Ты единственная в своем роде. - Ой, да, мне это уже говорили. Конечно, Гектор, я помогу. - Говорили? Кто? - Эльф. Энгион. Представляешь, я встретила его в Мешфене. А мне говорили, что эльфы и оборотни сейчас конфликтуют. - Но ты ведь не добралась до Сентанена, - усмехаюсь я, - А зная Энгиона, подозреваю, он просто не смог ждать пока такая диковинка, как ты, явится к нему сама. - Ты знаешь Энгиона? - Он – бывший смотритель Библиотеки и мой учитель. - Учитель? – глаза Ренаты округляются. - Рената, Рената... Понимаю, глядя на юное лицо Энгиона в это трудно поверить, но он – эльф, и ему больше пятисот лет. - С ума сойти! Никак к этому не привыкну. - К тому, что эльфы так долго живут и не стареют? - Не только. К тому, что я доживу до пятисот. К тому, что тебе – девяносто. - Я же всего лишь человек. - Да, но выглядишь ты вдвое моложе своего возраста и сам говорил, что у тебя в запасе еще лет 20-30. А леди Рисс – вообще одно сплошное расстройство. - Ну, мы вроде решили, что тебе не стоит из-за нее расстраиваться. - Да, конечно, но ей же больше двухсот!!! - Когда тебе будет двести лет, Рената, у твоих ног будет весь народ гномов, а не только малая его часть, привлеченная твоим громким именем и титулом. - Вот ты и попался, Гектор, - хихикает девушка, - Всего лишь народ гномов. А от красоты леди Рисс впадают в ступор не только оборотни. Я сама видела, какими глазами смотрел на нее Энгион. Даже эльф попал под ее магию! - Во всем есть своя прелесть, девочка. Если тебя это утешит, ты нравишься мне гораздо больше, чем прекрасная леди Рисс. Хотя, смотреть на нее действительно приятно. Мы уже сворачиваем в коридор, ведущий к зеркалу, когда у меня по спине пробегает холодок. Кто-то только что проник в Библиотеку. Но не обычным путем, и поэтому я не могу разобрать, кто именно. Я не успеваю осмыслить это новое ощущение, как из глубины коридора, со стороны вернисажа, раздается странный шум. Рената хочет что-то сказать, но я прижимаю палец к губам. Тогда девушка тоже прислушивается. То, что я услышал вначале, было похоже на звук падения тела. Теперь раздается стон. Потом – шорох и снова звук удара. Словно кто-то пытается подняться и не может. Кто-то раненый. Мы переглядываемся и, не сговариваясь, бросаемся за поворот. - Ох, ни фига себе! Вот уж точно, помяни собаку... то есть кошку! Эмоциональное восклицание Ренаты даже в малой степени не отражает моего потрясения. Прямо около своего портрета, в том же парадном платье, что и на изображении, цепляясь за стену, пытается встать леди Рисс. Я не вижу на ней никаких повреждений, но глаза ее совершенно безумны. Я поднимаю ее на руки и, сделав знак Ренате следовать за мной, несу в свои апартаменты. - Гектор? Я в Библиотеке? – шепчет кошка, а потом теряет сознание. - Что тебя смущает, Гектор? – спрашивает меня Рената минут через десять. Леди Рисс покоится на моем диване, как когда-то здесь лежала сама Рен-Атар. - Ее платье, - честно отвечаю я. - Платье? - Вот именно. Это же леди Рисс. Я ни за что не поверю, что она могла выйти из дому второй раз в одном и том же платье. Тем более, ставшем столь известным, благодаря портрету. - Для нее это так важно? - задумчиво спрашивает девушка. - Очень. Это одно из неписаных правил этикета. Не могла она его второй раз одеть. - Я и не одевала, - доносится с дивана, и мы оборачиваемся, - Я не одевала это платье сегодня, Гектор. На мне был костюм охотницы. Я в Библиотеке? - Да, мадам, - я кланяюсь, - Как вы себя чувствуете? - Странно. У меня ничего не болит. - А должно? – удивляется Рената. - Думаю, да, раз меня убили. - Убили?!!! – не знаю, кто из нас восклицает громче. - Похоже, что так. Стрелой, в спину. Думаю даже, серебряной стрелой, чтобы предотвратить трансформацию. Я ведь, кажется, действительно умерла. - О чем вы, миледи? Вы же здесь! - Вот именно. Ты еще не понял, Гектор? – она пристально смотрит то на меня, то на Ренату, потом обращается непосредственно к девушке, - Я очень надеюсь на вашу скромность, Рен-Атар. То, что произошло здесь сегодня должно пока оставаться в тайне. - Еще бы я поняла, что здесь произошло, - фыркает Рената. - А ты, Гектор? Ты понял? - Я бы предпочел получить объяснения, миледи, - догадки, возникающие у меня в голове, слишком маловероятны и вселяют слишком большие надежды. Я боюсь сам их озвучить. - Я тоже не отказалась бы, - вставляет гномка. - Хорошо, - леди Рисс вздыхает, - Но мне понадобится ваша помощь. - Я к вашим услугам, миледи. - Не сомневаюсь, Гектор. А вы, Рен-Атар? Согласитесь ли вы помочь мне? - Да, миледи. Думаю, вы сейчас действительно нуждаетесь в помощи. В этом вся Рената. Полчаса назад она почти ненавидела леди Рисс, но сейчас готова ей помогать. И только потому, что та об этом попросила. - Я начну издалека. Вы оба знаете, что тридцать пять лет назад была похищена новорожденная Рен-Атар. - Я удивляюсь, что вы это знаете, - хмыкает Рената. - Я почти век руковожу советом кланов. Конунг лично обратился ко мне за помощью в поисках младенца. Но девочку так и не нашли. И тогда новая Рен-Атар родилась там, где ей ничего не грозило. Я много думала об этом и даже поделилась своими мыслями с Энгионом. Мне было интересно его мнение о такой способности Библиотеки, как сохранять для нас наш же генофонд в том, другом мире. Энгиона эта мысль очень заинтересовала. И теперь я думаю, что допустила серьезную ошибку, рассказав ему о своих подозрениях. И вот почему. Ты помнишь, с кем был помолвлен Энгион, Гектор? - Значит, мои предположения на счет вашего здесь появления верны, - вздыхаю я, - Но неужели вы считаете, миледи, что Энгион сам приложил руку к гибели своей невесты?! - А ты знаешь что-нибудь об их брачном договоре? - Боюсь, что нет. - Поверь, Дэальдэль сделал все, чтобы защитить дар своей дочери от влияния будущего мужа. Да и сама Серебряная леди никогда не отличалась особой покладистостью характера. Получив серебро в спину, я уже не рассматриваю мысль о причастности Энгиона к гибели невесты, как абсурдную. - Мне трудно в это поверить... - Может и мне кто-нибудь объяснит, о чем речь? – хмурится Рената, - Пока я поняла только, что тот мир – нечто вроде бэк-апа для этого. - Простите? – леди Рисс вскидывает идеальные брови, - Не знаю, что такое этот ваш бэк-ап, но, кажется, я объяснила на вашем примере, о чем речь. - Объяснили. Но не до конца. При чем здесь невеста Энгиона? И я так и не поняла, как вы здесь оказались, если вас, как вы говорите, убили. - Речь идет о магии серебряных эльфов, - спешу я вмешаться, пока эти две милые дамы не вцепились друг другу в волосы, - Это очень редкий дар, он передается только по женской линии одного единственного рода, и проявляется далеко не в каждом поколении. Это дар защищать от насильственной смерти. Последняя Серебряная леди, Леандирата, невеста Энгиона, погибла примерно лет 12 назад при таинственных обстоятельствах, незадолго до свадьбы. Это огромная потеря для всего нашего мира. У ее матери нет других детей, и дар серебряных эльфов мы посчитали утерянным. - Что же она себя-то не защитила? – удивляется Рената. - Серебряная леди теряет свою магию, если использует ее для себя. Более того, в таком случае даже те, кого она уже успела защитить, эту защиту теряют. - А поскольку меня убили, а я оказалась здесь, - вмешивается в объяснения леди Рисс, - да еще к своему позору в том же платье, что и на портрете, можно смело сделать вывод, что рисует в вашем мире именно Серебряная леди. Еще один дар, утерянный здесь и сохраненный там. Надеюсь, теперь, Рен-Атар, вы понимаете, как важно сохранить это в тайне. И еще... – я вижу, как в прекрасной головке царственной кошки борются политик и женщина, - Я бы посоветовала вам попозировать перед этим зеркалом. Вы слишком ценны не только для народа гномов, но и для Равновесия всего нашего мира. - И все же я не понимаю, почему до сих пор никто не догадался, что означают эти портреты. Ведь вы уже сталкивались с подобной магией. - Дар серебряных эльфов, - я снова беру на себя объяснения, видя, как раздуваются в нетерпении крылья точеного носика леди Рисс, - проявляется каждый раз по-разному. Леандирата сажала деревья, вкладывая в них жизнь своих подопечных. Если кого-то убивали, на дереве мгновенно вызревал плод, из которого и появлялся защищенный. Эти деревья невозможно было ни срубить, ни сжечь, пока Серебряная леди была жива, но сразу после ее смерти они засохли. Несколько столетий назад прабабушка Леандираты выращивала кристаллы. Еще раньше была Серебряная леди, которая вплетала свою магию в мелодию, наделяя жизнью своих подопечных музыкальные инструменты. Так что, никто не мог знать, в чем именно проявится в следующий раз этот чудесный дар. И уж тем более никто не ожидал найти его здесь, в Библиотеке. - Гектор, - нетерпеливо перебивает мои пояснения леди Рисс, - я собираюсь привести к зеркалу Шардена. Может, это эгоистично, но я не хочу потерять сына. - А вам не кажется, что эгоистично хранить это в тайне? – хмурится Рената, - Не вы одна хотите защитить своего ребенка. - Я защищаю в первую очередь наследника, а не ребенка. Можете не сомневаться, конунгу я лично сообщу о зеркале, если этого не сделаете вы. И пусть конунг решает, чьи портреты должны появиться в этом вернисаже. - Вам не кажется, миледи, что верховные эльфы тоже вправе знать о новой Серебряной леди? – вмешиваюсь я, - И драконы. И вожди кентавров. И ундины. И саламандры. - Не лезь в политику, Гектор! – огрызается львица - Просто держи язык за зубами, как ты всегда это делал. Предоставь мне решать, как распорядиться столь важной информацией. - Я и не лезу, - я пожимаю плечами, - Только почему-то мне все меньше нравятся тайны, которые приходится хранить. - Мне тоже много чего не нравится, - фыркает кошка, - Скажи, Гектор, в этой портретной галерее есть изображение Грэма? - Нет, мадам. Мальчик не так много гостил в Библиотеке. - Плохо, - вздыхает леди Рисс, - Надеюсь, он все-таки найдется. Этот ребенок слишком важен для вервольфов. - Насколько я знаю, он – не единственный сын Жюля. У него есть и другие дети. - Но не от Зельфиль. Я вздрагиваю. Я и не знал, что Зельфиль все-таки сумела принести потомство. Да, умеют оборотни хранить свои секреты. И тем более странно, что верховная львица сейчас так охотно их раскрывает. Не зря я надеялся, что она почтит меня своим визитом. Словно услышав мои мысли, леди Рисс обращается к Ренате. - Рен-Атар, я знаю, это звучит бестактно, но нам со смотрителем нужно обсудить некоторые вопросы, в которые я не вправе посвящать вас. - Я понимаю, - Рената встает, собираясь выйти. - Постойте. Вы обещали помочь мне, Рен-Атар. Не могли бы вы сделать амулет, отводящий глаза? Мне нужно пробраться незамеченной в собственный дом. Я не могу допустить, чтобы распространились слухи о моей смерти. Обещаю, я верну его народу гномов, как только необходимость в нем отпадет. - Конечно. И, думаю, вам нет нужды возвращать его. Я благодарна оборотням за прием, который вы мне оказали. Пусть подарок Верховной Совета кланов будет знаком этой благодарности, - Девушка гордо вскидывает голову и направляется к двери. Я ловлю направленный на нее взгляд кошки и снова прячу улыбку. Ты зря комплексуешь, Рената. Похоже, ты запала в душу царственной леди Рисс. Она восхищается тобой. А тебе просто не хватает опыта, чтобы понять это. И тебе не стоит разбрасываться ценными советами этой хитрющей бестии. - Рената, - окликаю я ее. - Да, Гектор, – она оборачивается. - Последуй совету леди Рисс. Пойди к зеркалу. Ты почувствуешь, если Серебряная леди начнет рисовать. Много времени это не займет, сеанс длится обычно от двадцати до тридцати минут. Зато мне будет спокойней, если я буду уверен в том, что мы не потеряем тебя. - Хорошо, - она улыбается, - Я могу вернуться сюда после сеанса, леди Рисс? Получаса вам хватит? Думаю, и я успею изготовить амулет за это время. - Благодарю вас, Рен-Атар. Я покорена вашим великодушием. Рената кивает и скрывается за дверью, а я не могу сдержать смешок. - Веселишься? – фыркает кошка. - Прошу прощения, миледи, но у вас, кажется, появилась достойная ученица. - Я рада! – миледи почти мурлычет от удовольствия и сладко потягивается, демонстрируя все великолепные изгибы своего тела. Потом косится на меня, - Любуешься? - Как всегда, миледи. И вам это прекрасно известно, - я протягиваю ей бокал с наливкой, - О чем вы хотели поговорить? - Ты невыносим, Гектор! - Я всего лишь смотритель Библиотеки и старый человек. И я не могу не получать эстетического удовольствия от вашего общества. - Только эстетического? - Я никогда снова не понравлюсь вам на столько, насколько вы нравитесь мне, мадам. Я с этим смирился. - Но Рен-Атар тебе нравится тоже, не так ли? - Как и вам, миледи, как и вам. - Ты слишком перегружен хранимыми тобою тайнами, Гектор, и научился делать слишком правильные выводы. Не будь ты человеком, я стала бы тебя бояться. Жюль ведь рассказал тебе о лекаре, – добавляет она без всякого перехода и без намека на вопрос в голосе. - Да, мадам. - Я и не сомневалась. Он и так болтун, а потеряв сына, и вовсе, наверное, себя не контролировал. Удивляюсь, как он не взбесился. - Пытался. Я успел привести его в чувство до трансформации. - Храбрец! Взбесившийся вервольф может быть опасен даже для меня. - Вы забываете, что в тот момент я защищал и Рен-Атар тоже. Я не мог допустить его бешенства. Даже вдвоем с Синдином мы бы не справились. - Понимаю. Рен-Атар знает о лекаре? - Нет, я просто сказал, что у оборотней есть некий контакт в том мире. В тот момент ей было не до того, чтобы задавать вопросы, а потом мы к этой теме больше не возвращались. - Я пока не решила, насколько могу ей доверять. Ты – другое дело. - Но об Энгионе вы заговорили при ней специально. Чтобы предостеречь. - Пусть делает выводы. Я рада, что она пошла к зеркалу. Но я не об этом хотела поговорить с тобой. - Я весь внимание, миледи.
Ну, все, выручайте дальше. Нет, вот видно же, что заходит кто-то! Отписались бы что ли, чтобы я дальше выложила!
kagami, Знаете я не очень люблю фэнтези, если быть честным я его вообще не люблю, я имею в виду то самое, классическое фэнтези, с эльфами, драконами, гномами и прочей мифологией, в основном в силу его неизбежной шаблонности, "великий профессор" все уже украл до вас господа авторы, не смотря на всю занудность (не согласны? ) его текстов, он создал мир, живой мир, и вам остается всего - лишь паразитировать на его теле. Удел последователей, биться о деревянные стенки гробика детально проработанной и главное завершенной идеи. Туше! Господа авторы, шпаги в ножны, поединок закончен, великие не досягаемы в своем величии и кому какое дело, что они такие же люди как и вы... Единственный способ сделать так, что бы декорации не заслоняли действие - это сделать их менее значимыми, менее узнаваемыми, впрочем, большинство умных писателей (писательниц) так и поступают. Все это справедливо в рамках жанра, просто всегда есть ... назовем их историями, так вот, всегда есть истории которые возвышаются над любой классификацией, именно потому, что они существовали задолго до этих самых классификаций и будут существовать после того как они канут в лету, по мне так мы имеем дело именно с такой историей, притом качественно "рассказанной" (пусть и не до конца), язык повествования не вызывает никакого сомнения по гендерной принадлежности, но при этом не вызывает и отторжения, даже у такого литературного шовиниста как я. Наоборот, он насквозь пропитан тонкими ароматами женственности, заставляющими меня, как половозрелого самца, "делать стойку" и регулярно испытывать приступы неконтролируемого умиления. Да что там, даже "иномирные" имена, обычно ничего кроме гримасы не вызывающие, я проглатывал за милую душу... Ну вот, распелся... как - то не хотелось укладываться в стандартные - мне понравилось. p.s. маленькая просьба, когда (если) произведение будет закончено, выложите пожалуйста его отдельным файлом... очень уж неудобно в браузере читать. спасибо. "...И чудаки еще такие есть -вдыхают полной грудью эту смесь..."
Привет. Читать со сполера неудобно. Сделайте пожалуйста ссылку отдельным файлом и вкратце напишите про что. Надо же определиться хочешь ли ты читать такое, у каждого же разные предпочтения.
Pekelnik! Даже не знаю что сказать! Уж точно не ожидала подобного панегирика в свой адрес. В первую очередь позвольте от души пожать руку за отношение к классику. Разделяю целиком и полностью. Я просто рассказывала истории, поскольку все любят послушать (почитать, посмотреть) правду или ложь, в которой так или иначе немного узнаешь себя, а немного кого-то еще. И поначалу у меня это даже на собственный предвзятый взгляд неплохо получалось. Полагаю, на "Ликах зазеркалья" следовало остановиться. Не смогла. Очень уж самой было интересно, а что же дальше. Заранее же никогда не знаешь. Но как-то уж слишком много историй нагромоздилось одна на другую, и пока писала "Сокровища зазеркалья", и мир, и персонажи успели надоесть до чертиков, а все истории так до конца и не были рассказаны. Не нравится мне вторая часть, если честно. В итоге оказалось, что пишу даже не продолжение, а трилогию. И раз уж взялась, закончу. Из вредности, наверное. Ну, и вот файл целиком. Спасибо за идею! Действительно, что это я? Не пришло в голову как-то. А вторую книгу, наверное, в следующем посте. В одном не помещается.
Ждать придется не вторую, а третью. Она пока не написана, и я не люблю выкладывать по частям, поскольку в конце всегда правлю какие-то ляпы - хочешь-не хочешь, а образуются. А вот сколько времени я буду ее писать - непредсказуемо. Может, месяц, а может полгода. На счет второй книги. Она мне не нравится по многим параметрам. Поэтому очень хотелось бы узнать альтернативное мнение. Со стороны все-таки виднее.
kagami, ох... Нет, не дождетесь Вы от меня разноса. И не просите!! Хотя.... Требую подробную аннотацию для замены в путеводителе! Ибо та аннотация, которую я поместила в путеводитель не раскрывает произведения в полной мере. Вот Вам разносик. )))) А теперь собственно критика: Произведение захватывающее. У Вас есть все шансы издаться! Вы задумывались над этим? Мир хоть и фэнтезийный (то есть ничего нового придумать нельзя), но очень интересный. Придумка с библиотекой - не знаю, что Вас сподвигло на нее, но она очень к месту. Оригинально и не затаскано. Главная героиня - просто удивительный сплав ума, самоиронии и внутренней целостности. Она Вам положительно удалась. И, о чудо! Несмотря на то, что книга фэнтези о девушке, женским фэнтези здесь и не пахнет! В общем, спасибо за доставленное чтением удовольствие.
Меламори, спасибо за разнос. Давно хотела сама напроситься. Действительно не соответствует аннотация форме. Хотя по началу сама не ожидала, что разгонюсь на трилогию, поскольку задумывалось все, как небольшой цикл рассказов. Как человек в последние годы читающий исключительно с экрана (или с распечаток), о том, чтобы что-то издавать как-то не задумывалась. Да и не хочется оказаться на одной полочке с какой-нибудь Устименко. Я все-таки, считаю, что пишу именно женский фентези, просто, все зависит от женщины и ее самоуважения. А на счет того, что все придумано... Не-е-е-е! Всегда найдется, что придумать еще. Вот как ползу, так и отражаю!
kagami, я понятия не имею почему у меня так настроение повысилась во время чтения вашей сказки! Просто испытывать удовольствие от того, как сплетены слова в цветное полотно повествования, настолько наполненное духом какой-то особенной сказочности, чудесности... Просто читать, без напряжения, не заставляя себя верить, но веря и все тут... просто прислушиваться к словам и к тому что за словами.... Не говорите мне что там нет ничего! Так не бывает... Просто заново начать видеть необычное в обыденном – вот что дала мне ваша сказка. Спасибо) А конкурс памяти Николая Лазаренко?
Lita, это вам спасибо за теплые слова. А вообще, сказки затем и нежны, чтобы не забывать, что где-то там, за поворотом, может оказаться что-то по-настоящему удивительное, и случайно не пройти мимо. А то ведь жить скучно будет. Вот как ползу, так и отражаю!
kagami, Ого!!! У Вас замечательно получается. Знаете, бывают в моей жизни единичные книги, когда читаемый мною текст ощущается, как живой. С вашим произведением именно так и произошло. Спасибо Вам! И я согласна с Меламори - надо издаваться, и делиться вашими Сказками с большим количеством страждущих. Я Вам удачи желаю, большой большой. Чтоб особенно добрым оказался дядюшка Вдохновение))) Ну и поделитесь секретом, в какую дверь нужно зайти, чтобы отыскать среди тысяч историй, такие добрые? С уважением. Хорошее настроение передается половым путем
Kaverella_De_Vine, спасибо! Если честно, ни за какой дверью я эти истории не ищу. Просто форточка на чердаке по жизни не закрывается, хлопает на ветру, и они врываются туда, иногда целыми стаями и требуют быть рассказанными. И только так. А начинаешь придумывать, все идет наперекосяк, они обижаются и уходят. Иди потом и упрашивай, чтобы вернулись, и дали посмотреть, что там дальше. И им глубоко по фиг количество авторских страниц, планы романов и литературные формы. Никогда заранее не знаю, во что выльется безобидное начало на нескольких страницах. Вот как ползу, так и отражаю!
ОЙ... Даже не думала, что Библиотека может производить такое впечатление. У меня, конечно, есть там несколько любимых мест, но что она такая... завораживающая... Спасибо огромное! Очень точно. Очень нравится! Вот как ползу, так и отражаю!
kagami, Вообще, для меня библиотеки всегда нечто завораживающее. А Ваши сказки, меня вдохновили вот так)))) Рада, что понравилось. И если совпало с Вашими представлениями, то вообще замечательно!
Вообще, мне кажется, что там не хватает маленькой цветочной феи...
Kaverella_De_Vine, кстати, я могу выложить обложку на СИ? С указанием авторства, разумеется. Mesmer_Mariarti, попасть в эту библиотеку, без лишних реверансов, это действительно честь. Я вообще считаю, что библиотека Fantasy-Worlds лучшая в сети, а я по многим полазила. Вот как ползу, так и отражаю!
Kaverella_De_Vine, обложку и, возможно, собственные рисунки (если не устыжусь своей бездарности) выложу, когда буду обновлять страницу. Вот отстоится вторая часть "антиведьмы", вычитаю, и выложу сразу все, что накопилось. А библиотекой я злобно пользуюсь уже года три. Это зарегилась я сравнительно недавно. Меня всегда поражало, что здесь можно найти не только то, чего больше нигде нет, а даже то, чего в принципе больше нигде быть не может. Я просто снимаю шляпу перед модераторами. Грандиозность проекта и объем работы поражают. И еще какая-то... доброжелательность, что ли. Тот же "Либрусек", какими бы объемами он не располагал, отталкивает неким официозом и предвзятостью. Я там не то что не прижилась, а даже и желания не возникло. Ой, ладно! Побьют нас за флуд! Вот как ползу, так и отражаю!
Вот что, дамы и господа. Я тут подумала, что неплохо бы себя подстегнуть. А потому буду выкладывать по мере написания. Хотите - читайте, хотите, ждите, пока закончу. Сколько придется ждать - фиг знает.
ДЕТИ ЗАЗЕРКАЛЬЯ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Смотрительница Маргарита, Серебряная леди.
Самое лучшее, чему я научилась за последние двадцать с лишним лет – это не вкладывать магию в свои рисунки. Это такое счастье! Я могу просто рисовать, не задумываясь о последствиях, не боясь магически увековечить тех или то, что увековечивать совсем не хочется. И теперь в моем письменном столе пылится не меньше бумаги, чем некогда пылилось в другом похожем столе, в другом мире. Я – скупой рыцарь собственного вдохновения. Рисовать – это все, что мне остается теперь, когда жизнь, кажется, застыла в печальном ожидании неизвестно чего. Иногда мне хочется заорать так, чтобы было слышно в самых дальних закоулках мироздания: «А что же дальше?», но я знаю, что не получу ответа. Даже мой дом отмалчивается всякий раз, когда я задумываюсь о будущем. Вот именно, что отмалчивается. Хоть бы поругалась со мной, что ли! Так нет! У нас с Библиотекой полная гармония. Я получаю от нее все, что только могу пожелать, а ее собственные требования ко мне настолько непритязательны, что просто стыдно их не выполнить. Но стоит мне спросить у нее, что ждет нас впереди, и как долго будет продолжаться это монотонное прозябание, она исчезает их моих мыслей. Я психую, хлопаю дверями, ухожу. Бросаю ее иногда на день, иногда на месяц, но всегда возвращаюсь. Не могу не вернуться. Совесть паразитом-древоточцем рано или поздно начинает скрестись в сознании. Я чувствую на себе грустный взгляд Риоха, осуждающий – Джесси, обиженный – Шеты и Ахрукмы. Эти взгляды преследуют меня везде. И на просторах Мешфена, и в уюте Самого Большого Дома, и под полными тайн сводами Подгорья, и в пляске пламени Огненных Гротов, и в подводных чертогах Самоны, и даже в гармонии древесных дворцов Сентанена. Они тянут меня обратно, в то время как сама Библиотека посмеивается надо мной, как над шаловливым ребенком, который нагуляется и все равно придет домой. И тогда, где бы я ни была, я наскоро прощаюсь с гостеприимными хозяевами и открываю портал в свои апартаменты. В свои. Может, в этом все дело. Они теперь только мои и возвращаться сюда всегда больно. Года четыре назад, застав меня в период очередной депрессии – до сих пор подозреваю, что Джесси специально затребовала их в такой момент, чтобы заручиться поддержкой – мои друзья перевернули здесь все вверх дном. Магия хобгоблина полностью изменила интерьеры комнат, амулеты из зиральфира создали в каждой из них свою атмосферу, а музыка ветра наигрывала теперь странные потусторонние мелодии перезвоном волшебных жемчужин. Только Алена не приняла участия в общей дизайнерской вакханалии. Найдя меня на лугу, где я, глотая злые слезы, мысленно насылала на подруг все кары небесные, она молча посидела рядом со мной некоторое время, а потом, когда я уже готова была обрушить на ее голову свое негодование, вдруг сказала. - Я смотрю на тебя, Марта, и мне страшно. Слова застряли у меня в горле. Страшно? Алене? Ей-то чего бояться? Грэма она не потеряет никогда. Он молод и силен, и моя защита хранит его от случайной смерти, а с бешенством – единственным смертельным недугом оборотней – Алена научилась справляться. - Да, страшно, - словно прочитав мои мысли, повторила она и посмотрела мне в глаза, - Я теперь понимаю, почему здесь так негативно относятся к межрасовым связям. Это слишком больно, Марта. Любить человека, которому отпущен такой короткий срок, и потерять его. Я не представляю, как я выдержу. Мне стало стыдно. Я любила Гектора до безумия, у меня не было более близкого существа в этом мире. Рядом с ним каждый день жизни наполнялся особым смыслом и радостью. И я не променяла бы пятнадцать лет этого счастья, пусть и такого короткого, ни на что. Но в глубине души я прекрасно сознавала, что моя жизнь только начинается, что все еще будет. И не важно, что пройдет много лет, прежде чем притупится боль и душа наполнится новым ожиданием. У меня были эти годы. Да, я никогда не забуду Гектора, так же как никогда не забуду моего первого мужа, хорошего человека и отца моей дочери. И дело не только в странном свойстве эльфийской памяти помнить все ощущения и чувства. Никто из нас не забудет Гектора. И Рената, и Алена, и Уме, и Марк, будут всегда вспоминать того, кто первым встретил их в этом мире. И даже Библиотека навеки сохранит неясное ощущение присутствия своего первого друга. Мне было плохо без него, но я точно знала, что когда-нибудь это чувство пройдет, и останется только свет, который он дарил каждому из нас. Но Алене предстояло потерять не любимого мужчину, а дочь. И если для меня еще оставалась надежда, что рано или поздно откроется портал, и Аня и внуки придут в этот волшебный мир, чтобы получить свое эльфийское бессмертие, то для рожденной человеком Александры этой надежды не было. - Меня поражает, что Уме смирилась, - вздохнула Алена. - Она смирилась еще раньше, когда согласилась отдать сына мачехе, еще до его рождения, - я положила голову ей на плечо, - Я скучаю по нему. - Мы все по нему скучаем, Марта, ты же знаешь. Но я знаю, что тебе больнее всех, - Алена поняла, что я говорю о Гекторе, - Но... прости, что я это говорю, старики уходят, а молодые остаются. Это логика жизни. А Сашка... - Ты винишь меня? – спросила я. - Да. И тебя, и себя, и Ренату, и Грэма, и всю эту сволочную жизнь. Но больше всего, конечно, себя и Грэма. Из всех возможных ошибок мы допустили самую непоправимую. - Рождение ребенка не может быть ошибкой. - Я знаю. И стараюсь утешить себя тем, что тому миру Сашка была зачем-то нужна. - Твои родители не остались одни. - Не пытайся меня утешить, а? Я даже не знаю, остались они вообще или нет. В тот день, когда Алена получила диплом, и они с Грэмом вернулись, чтобы уже насовсем остаться в волшебном мире, закрылся проход в клинику. Это было логично. Наш мир получил целительницу, и это ограниченное пространство стало ненужным. Вот только никому из нас эта логика до того в голову не приходила, поэтому потеря связи с техногенным миром стала ударом ниже пояса для всех. На протяжении нескольких лет я старательно налаживала контакт с каждым из иномирских работников других ограниченных пространств, но стоило отправить хотя бы одно письмо Велу или кому-то еще из наших близких, проход в это пространство закрывался. Наконец, Гектору и обстоятельствам удалось убедить меня, что обратной связи не будет, и я бросила это неблагодарное занятие. Библиотека же искренне мне сочувствовала, но не собиралась идти на встречу в этом вопросе. Оставалось надеяться, что в последних посланиях я достаточно внятно объяснила Велкалиону ситуацию, и ему не будет казаться, что мы его там бросили и забыли. Я чувствовала себя виноватой пред этим милым не от мира сего ушастиком, который пошел на такую жертву ради меня. Но при Гекторе я старалась этого не показывать. Как это ни чудно, но он ревновал меня к этому смешному эльфу. Ни к кому другому, только к нему. Меня это страшно трогало, но и расстраивать его лишний раз не хотелось. Пожалуй, именно это стало главной причиной того, что я оставила свои попытки связаться с родным миром. Я знала, что друзья, которые не меньше меня были убиты потерей связи, не винят меня в этой слабости, и все же какое-то время мне было стыдно смотреть им в глаза. А потом, когда Гектора не стало, слишком многое перестало иметь для меня значение. Я верила словам Велкалиона о том, что среди моих потомков просто не может не быть сильного мага, и надеялась на скорое открытие портала. Я запретила себе думать о пьяных водителях, авиакатастрофах, инфарктах, стихийных бедствиях и прочих летающих кирпичах техногенного мира. Мне было проще знать, что все, кого мы там оставили, живут своей жизнью, пусть и короткой, человеческой, но для большинства из них есть надежда изменить и это. Я бы не выдержала еще и таких терзаний теперь, когда жизнь без любимого практически утратила смысл. Боль эгоистична. В своей боли я совершенно не думала о других, даже о своих детях, не говоря уже о друзьях, которым неизвестность отравляла каждый день существования. Теперь от этого мне тоже было стыдно. - Алена, - тихо позвала я, - Я попробую снова. Мы обязательно что-нибудь о них узнаем. - А смысл? Если бы это было возможно, у тебя бы раньше получилось. - Я все равно попробую. Не могу видеть, как вы все переживаете. - На себя лучше посмотри. Может, хватит сидеть безвылазно в Библиотеке? Приходи к нам. Знаешь, как сейчас весело в Мешфене. - Щенки? – улыбнулась я. - Щенки, котята, кунички, даже птенцов привозят. Умилительно. Тебе сразу станет легче. И я действительно отправилась в Мешфен. То ли потому, что в первое время мне было слишком странно входить в собственные перестроенные апартаменты, где теперь ничего не напоминало о Гекторе, то ли действительно время моего горького затворничества закончилось, но после Мешфена я снова не долго пробыла в Библиотеке. Я побывала в Подгорье, через некоторое время – в Самоне, навестила Марка в Гатерраде и Хандарифа в Огненных Гротах. Я даже совершила долгое паломничество на остова, почтив своим присутствием Самый Большой Дом. Вместе с Гектором мы так и не собрались съездить туда, зато теперь в моей коллекции был прямой проход и в страну гоблинов тоже. Теперь, если Джесси захочет видеть ее народ, она сможет сразу же оказаться там. Асдрагша это не порадовало, но меня мало волновали его политические амбиции. В Сентанене Лангарион устроил настоящий праздник по случаю моего приезда. Всеэльфийское народное гуляние продолжалось почти две недели и под конец так мне надоело, что я сбежала оттуда под покровом ночи и с облегчением вдохнула воздух своего дома. Тогда-то для меня и возник в первый раз вопрос «А что же дальше?». У меня было все, о чем только можно мечтать. Дом, выполняющий практически любые мои желания, друзья, которые искренне меня любили и не оставляли своим вниманием, возможность до бесконечности учиться и еще более счастливая возможность творить добро, даря кому-то спокойствие и уверенность. А еще у меня были дети: Ахрукма, пятнадцать гоблинских лет которой приравнивались примерно к трем человеческим, и Шета. Моя милая маленькая Шета. Она так и не выросла. Точнее, не повзрослела. Сначала саламандры, а потом и лучшие эльфийские специалисты по магии времени пытались раскодировать заклинание, наложенное на нее геномом Белого Огня. И не преуспели. Что-то пошло не так, то ли из-за того, что волшба происходила в том мире, то ли из-за того, что наложена она была опосредованно, через круг предвиденья, то ли и вовсе безумие самого мага сыграло свою роль, но разум Шеты не просто помолодел, он так и застыл в развитии на уровне пятилетнего малыша. Маги терзали Шету по всякому, то пугая, то доводя до слез. Я до конца прочувствовала аленино выражение «заэксперементируют до смерти». Наконец, мы с Гектором не выдержали издевательств над ребенком и погнали всех поганой метлой. Легче нам от этого не стало, но хоть Шета успокоилась. В общем, у меня было и есть все, чтобы радоваться жизни и получать от нее удовольствие, но вместо этого я скучаю. Должность смотрителя не подразумевает большой нагрузки. Привычку записывать все проявления Библиотеки за день я завела еще при Гекторе и никогда от нее не отступаю, кроме разве что периодов своего отсутствия. Правда, когда я возвращаюсь, мой дом услужливо вываливает на меня все, что произошло за последнее время, и я на пару дней оказываюсь занята писаниной. А потом снова нечего делать. Даже хорошо проверенное, как средство улучшить настроение, еще в родном мире занятие – переставлять мебель, здесь почти потеряло смысл. Одно время мы с Библиотекой увлеченно переделывали не только интерьеры, но и планировку замка, с учетом потребностей всех, даже самых странных наших гостей. И не только гостей. Я обзавелась роскошной студией в одной из башен, прозрачный купол которой словно фокусировал свет внутри даже в самую ненастную погоду. Аналогичное помещение, только оборудованное почти для всех возможных видов рукоделия, появилось и у Джесси. По просьбе Риоха к кухне приросла большая полутемная сушильня для трав, и теперь постоянный сквознячок гонял там ароматы изысканных экзотических специй. А истинным предметом гордости стала детская игровая площадка, совмещенная с зимним садом. Но все хорошее когда-нибудь кончается. Достигнув почти совершенства в обустройстве своего странного дома, я потеряла интерес и к этому занятию. Ну, что еще можно сделать, если и так все сделано, и лучше придумать уже не получается? В последнее время я стала замечать, что даже наши встречи с друзьями, совершенно не ограниченные расстояниями благодаря моим порталам, уже не приносят прежнего веселого возбуждения. Нет, мы всегда рады видеть друг друга (во всяком случае, я рада всегда, да и они бы не приходили, если бы не хотели) но наше общение стало какими-то более расслабленным, не интересным. В нем нет прежнего куража. Может, дело в том, что поблекла новизна восприятия этого мира, и все мы уже обросли обязанностями, знакомыми, рутиной. Теперь и я не срываюсь в гости по первому желанию. Сначала все же думаю, а не помешаю ли, а будет ли у Ренаты, Алены с Грэмом или Уме время, которое они, ничем не жертвуя, смогут уделить мне. С Марком мы теперь стали видеться реже. Три года назад он женился на чудесной девушке. Мы все искренне порадовались за него, тем более что Эржена не только красавица и умница, но главное, безумно любит его и предана всей душой. И все же она, как мы ни старались, не смогла стать нашей подругой. У меня до сих пор такое чувство, что она нас немного побаивается и ревнует Марка к воспоминаниям о прошлой жизни. Но реже мы стали общаться не из-за нее, а из-за самого Марка. Мне кажется, он чувствует себя виноватым передо мной за то, что стал уделять меньше внимания Шете. Точнее, что смирился с тем, что она никогда не станет прежней. А я не знаю, как его разубедить и даже злюсь из-за того, что между нами повисла эта неловкость. Я стала ловить себя на том, что меня раздражает даже хрупкое равновесие, установившееся в мире. Я тоже ревную. Смешно сказать, я ревную Гектора к тем временам, когда вокруг него кипели события, и правители мира приходили к нему на поклон, чтобы поделиться или наоборот разжиться ценной информацией. Я даже жалею, что мои отношения с леди Рисс не перешли за рамки официально-вежливых, и царственная кошка не рискует втягивать меня в свои бесконечные интриги. И хотя у меня сложились очень теплые, почти дружеские отношения с Фарияром, Лилеей и конунгом, и я все еще считаю, что дружу с Марком, в их вотчинах не происходит ничего, до чего Библиотеке, а значит и мне, было бы дело. Иногда мне кажется, что это мое нынешнее состояние похоже на старость. Нет, не физическую, конечно. На старость моральную и от того более безысходную. Возможно, я уже начинаю понимать, что такое естественная смерть для эльфа. Скука. Это просто скука. Все слишком хорошо и спокойно для того, чтобы было интересно жить. Почему-то, когда Гектор был рядом, у меня не возникало подобной проблемы. Даже просто молчать, занимаясь каждый своим делом, рядом с ним не было скучно. Теперь же и любимые книги, злостно замотанные из университетской библиотеки Огненных Гротов и эльфийской Сокровищницы Мудрости, или доставленные в свое время Аленой и Грэмом через клинику из родного мира, увлекают меня лишь ненадолго, а потом мысли начинают расплываться и бродить в неопределенности. И в этой неопределенности завтра ничем не отличается от сегодня, а послезавтра от завтра. Тогда я начинаю пытать Библиотеку о том, когда же что-нибудь произойдет, словно она кентаврийский предсказатель. А она уходит из моего сознания, не желая отвечать на нелепые вопросы. Вот и теперь повздорив с ней и получив вслед укоризненный взгляд Джесси, я сбежала сюда, на окраину буковой рощи. Место здесь уединенное, а вид на луг с пригорка открывается такой, что можно до бесконечности рисовать его в разных ракурсах и при разном освещении. И хотя это все еще территория Библиотеки, и она вполне может догнать мои мысли даже здесь, я знаю, что она не станет меня тревожить, пока я сама не успокоюсь и не вернусь в здание. - Привет, Марта! Я вздрагиваю. Я не то что чьего-то присутствия не почувствовала, я шагов не услышала. Легких эльфийских шагов. Я улыбаюсь и поворачиваю голову. - Привет, Кант? – и тут же удивляюсь, - Ты один? А где Зантар? - В Сентанене, - эльф на удивление серьезен и даже напряжен. - Кант, что-то случилось? Он не отвечает. Молча садится на траву рядом со мной и некоторое время изучает пейзаж. Но что-то мне кажется, его тонкую эльфийскую натуру сейчас мало заботят косые лучи солнца, пробивающиеся через наползающие грозовые тучи. В нормальном состоянии он мог бы написать об этом зрелище поэму, но сейчас, пожалуй, даже не видит. - Кант? – не выдерживаю я. - Марта, - он поворачивает ко мне голову и смотрит в лицо ничего не выражающим взглядом, - ты согласишься разделить со мной столетие? А?! О! У-у-у!.. Ой! Ой-ой-ой! Так! Та-а-ак! Нет, стоп! Так... Нет, все-таки не так. Что-то тут определенно не так. Что это с ним, честное слово?! Для непосвященных объясняю. Эльфы не заключают браки на всю оставшуюся жизнь. Длинная она у них, то есть у нас, очень, чтобы подобно людям зарекаться «пока смерть не разлучит нас». Срок всегда оговаривается заранее. Продлить его впоследствии можно, сократить – нет. И столетие в данном контексте означает именно столетие. То есть я, только что, получила формальное предложение руки и сердца, причем произнесенное таким тоном, словно этого бедолагу сюда за уши притащили. - Кант, ты что, головой ударился? – отмираю я, наконец. - Ты не ответила, - он снова смотрит в пространство. - Я ответила. Вопросом. Ты ударился? - Лучше скажи просто «да». Нет, вы только подумайте! Он что, правда полагает, что на подобное предложение «да» можно ответить?! Да чего он от меня ждет-то?! - Кант! – тихо рычу я, - Немедленно повернулся ко мне, посмотрел в глаза и объяснил, какая муха тебя укусила! Пару мгновений он молчит, потом обреченно спрашивает: - Ты не согласишься? - Господи, конечно не соглашусь! А ты что, ожидал чего-то другого?! - Нет, - вздыхает он, - Но попытаться все же стоило. - Зачем?! - Марта, - он снова вздыхает, а потом все же смотрит на меня, и его лицо, наконец, принимает нормальное живое выражение, - Просто, лучше это буду я, чем Лангарион. - Лангарион?! А он-то тут при чем?! - А ты как думаешь? Он хитрее Ирельтиля, но ни один эльфийский владыка не сможет отказаться от мысли заполучить тебя в безраздельное пользование. - Я принадлежу Библиотеке, Кант. Он это знает и ничего не может с этим сделать. - Может. Думает, что может. Так что будь готова в скором времени получить еще одно подобное предложение. Только он будет предлагать уже не век, а намного больше. - Так я же не соглашусь! - Марта, пойми, Лангарион очень хитер. Он найдет способ уговорить тебя. Например, развяжет небольшую войну с кем-то из твоих друзей. Скорее всего, с Марком. Ему ведь это ничего не будет стоить. Народ кентавров не входит в Конвент. А, как бы много ни сделал Марк за двадцать лет, племена все еще разрознены, они не готовы к войне, тем более с эльфами. И как ты поступишь, если тебя поставят перед выбором? Действительно, как я поступлю? Я – смотрительница, гарант равновесия. Я просто не смогу не принять это предложение, чтобы защитить Марка и народ кентавров. - Кант, но ведь Марк сам говорил о вступлении в Конвент. - На это понадобятся годы, Марта. Ему сначала всех своих вождей уговорить надо, потом остальные народы. У него просто не будет этого времени. А века могло бы хватить. Может, все-таки передумаешь? – грустно улыбается он. До меня, наконец, доходит смысл его нелепого предложения, и я начинаю злиться. Опять Кант все взваливает на себя! - Значит, поэтому ты здесь? - Дошло, наконец? - Ну а где же твой давно и безнадежно влюбленный в меня братец? Что же он-то не примчался делать мне политически выгодное предложение? - Струсил, - хихикает вдруг Кант, - Представляешь, самым банальным образом струсил. Я ведь с самого начала, как только пронюхал о планах Лангариона, полагал, что это будет он, а не я. Но Зантар – это Зантар. Ему просто нравится быть в тебя безнадежно влюбленным. Наверное, если бы тебе пришло в голову ответить ему взаимностью, он перепугался бы еще больше. А так, представь только, какая драма может разыграться! Мало того, что он отвергнут и страдает, так еще и счастливый соперник – родной брат-близнец. Эльфийская поэзия имеет шанс пополниться истинными шедеврами. Картинка, нарисованная Кантом настолько комична и в то же время близка к истине, что я не выдерживаю и начинаю хохотать. Кант тоже смеется, и этот смех словно объединяет нас. Я не успеваю понять, что происходит, но в следующее мгновение рука Канта ложится мне на плечо, и его прохладные губы касаются моих. Это так просто. И это ничего не значит. Совсем. Ни для меня, ни для него. Несколько мгновений мы разочарованно смотрим друг другу в глаза. Потом он отворачивается. - Прости, - тихо бормочет он. - Не извиняйся. Сам сказал, попробовать-то стоило, - он только усмехается, - Кант... - Что? - Я очень-очень тебя люблю. Я ни за что не отниму у тебя сто лет жизни. - Марта... - Что? - Я тоже очень-очень тебя люблю. - Я знаю. Иначе бы тебя здесь сейчас не было, ведь так? Он расслабляется окончательно, обнимает меня за плечи, и мы молча смотрим на луг, расцвеченный полосами света и тени. - Красиво... – говорит он, наконец, и, помолчав, добавляет, - Нужно что-то придумать. Я киваю, но ничего не отвечаю. Все равно у меня пока нет дельных мыслей. Мне нужно посоветоваться с Библиотекой. - Ты расскажешь остальным? - Не знаю... Посмотрим, что скажет мой дом. - Понятно... – Кант встает, - Я зайду завтра? - Ты можешь заходить всегда, когда тебе захочется, - улыбаюсь я, - И ты это прекрасно знаешь. Мне нужно тоже встать и пойти поговорить с Библиотекой. То есть, конечно, сначала к ней подлизаться. Кажется, она не на шутку на меня обиделась. Зря я была так уверена, что она не станет со мной скандалить. Довела я ее. А кому бы понравилось, если бы заскучали от его дружбы? Я действительно виновата. Но луг так прекрасен, что я берусь за карандаши. Нужно успокоиться и для начала самой переварить информацию. То ли я слишком увлекаюсь творческим процессом, то ли Библиотека и в самом деле не желает со мной общаться никакими своими проявлениями, но я снова не чувствую приближение гостя. Правда шаги на этот раз слышу заранее и все равно вздрагиваю. Я отвыкла не знать, что кто-то проник на нашу с Библиотекой территорию. Но эти шаги трудно не узнать. Не так много кентавров с тяжелой поступью воина заглядывают к нам в гости. - Здравствуй, Марк, что привело тебя в Библиотеку? Мне немножко жутковато от того, что давешний разговор с Кантом касался именно политической ситуации в его вотчине. И вот теперь он здесь. А я сейчас услышу ответ на уже заданный вопрос. Что ж, мне будет, что сказать моему дому. - Здравствуй, Марта. Пока что я пришел только к тебе, фейри. Люблю, когда он меня так называет. Вот странно же, не мое это и никогда моим не было. А все же мне нравится быть фейри. Хоть для кого-то. Есть в этом имени что-то необузданно-проказливое и магически-прекрасно-страшное. - И я всегда тебе рада, - я не встаю, но, похлопав по земле, предлагаю Марку сесть. Он медленно опускается рядом со мной. - Ты рисуешь? Я не помешал тебе? - Я, скорее, обдумываю множество разных важных и не очень вопросов. Например, сколько времени тебе понадобиться, чтобы привести Гатеррад в Конвент. Марк вздрагивает. - Значит, ты уже знаешь. - Что именно? - Эльфы обвинили нас в том, что Эльдоанские глиняные карьеры способствуют вымыванию почвы с территории Дазиревских лесов. Они требуют прекратить добычу, которая ведется на протяжении тысячелетия. - Сурово! - Сама понимаешь, это не реально. И дело даже не в том, что фарфор – серьезная часть нашего экспорта. У меня нет никакого влияния на Регула. Эльдоанское племя богато и может себе позволить игнорировать централизованную власть. Но если склока перерастет в вооруженный конфликт, им нечего противопоставить эльфам. Среди кентавров Регула почти нет магов. - А фарфор? – сразу удивляюсь я. Трудно поверить, что такая красота создается без волшебного вмешательства. - Гоблины. Там их целые поселения. Но они не станут вмешиваться. Если начнется заварушка, соберут вещички и сбегут обратно на острова. - Асдрагшу это не понравится. - Наоборот. Он будет в восторге. Среди поселенцев много сильных магов второго и третьего поколения, рожденных уже на материке. - Если племя Регула не желает тебе подчиняться, то почему бы тебе не предоставить им самим разбираться с их проблемами? - Я не могу позволить себе потерять Эльдоанскую долину. И дело даже не в экономике. Я поклялся защищать весь народ кентавров, и не зависимо от мнения Регула, должен это делать. Что я за вождь, если проигнорирую открытую агрессию против своих подданных? - Лучше, конечно, вообще не допустить конфликта, - вздыхаю я, понимая, что только что лишилась еще одного выхода в неожиданно сгустившихся вокруг меня тучах. - Само собой. Но я пришел к тебе не из-за этого. - Не из-за этого? - Нет. Хотя, все связано одно с другим. Кентавры много веков не воевали с другими народами. Им вполне хватало собственных межплеменных распрей. Но у меня было время ознакомиться с историей. Когда-то у нашего народа была сильная боевая магия. Точнее, даже не боевая. Защитная, как ни странно. Существовали целые кланы, способные на довольно длительное время лишить вражеских магов силы. Согласись, в нынешней ситуации это могло бы здорово помочь. Но теперь ее нет. Выродилась. - Что-то мне это все напоминает, - усмехаюсь я. - Вот именно. У меня нет способностей к этой магии. Возможно у Питера... а возможно, есть и другие там, в том мире. - А здесь совсем никого? - Я проследил некоторые генетические линии и... Тебе это не понравится, фейри. - Ну? - Шета. - Черт! И больше никого? - Старший сын Эврида погиб еще лет тридцать назад в какой-то войнушке, а жена старика умерла вскоре после этого. Наследование шло по женской линии. Другие кланы-носители словно специально кто-то вырезал. Только Шета. - Нет. - Марта... - Нет, Марк. И ты сам прекрасно знаешь, что это недопустимо! - Марта, она взрослая... - Она ребенок, Марк! И закончим этот разговор. Я даже не собираюсь обсуждать нечто подобное. И ты ничего не можешь с этим сделать. Эврид сам отдал опеку над ней Библиотеке. Она принадлежит этому месту, а не тебе. Я готова помочь тебе во всем, Марк. Я постараюсь уладить твою проблему с Лангарионом. Когда откроется портал, я стану искать нужный тебе геном. Хотя только богам известно, когда это произойдет. Но Шету я тебе не отдам. Забудь об этом! - Что ж... Если честно, я не особенно надеялся. - Еще скажи, что стоило попробовать! – огрызаюсь я, и Марк недоуменно пожимает плечами. После его ухода я еще долго не могу унять дрожь. Ишь, чего удумал! Шету ему подавай! Представляю, как среагирует Библиотека! Она ведь и ее приняла в свою семью. Вот только прежде, чем идти к ней и вываливать всю эту безрадостную информацию, нужно успокоиться самой. А мой дом словно чувствует, что я уже не в настроении с ним воевать. Появление Ренаты в Библиотеке я ощущаю сразу. И начинаю спешно заканчивать рисунок, чтобы побыстрее вернуться в здание. Куда там! Уже минут через десять я слышу шаги гномки. Да что ж за людное уединенное место у меня тут! Все, пора менять дислокацию своего убежища. Кажется, уже никого не осталось, кто не знал бы, что в плохом настроении я прячусь именно здесь. - Марта! О, боги, да что сегодня за день такой! Глядя на Ренату, можно подумать, что Подгорье разрушено землетрясением. Пожалуй, я никогда прежде не видела ее в таком мрачном настроении. - Рена! Что стряслось?! - Все так плохо, Марта! – сообщает она, - Все очень-очень плохо!
Kaverella_De_Vine, поначалу действительно есть чему порадоваться. Первая часть написана... эх, полтора месяца назад. А вот дальше... Вот как ползу, так и отражаю!
kagami, Моя будет терпеть. И смиренно ждать, однако . Ой, а можно я к полюбившимся ликам "саундтрек" подберу? Хорошее настроение передается половым путем
Конечно, можно! У меня на тот момент был приступ авторской песни, так что я не могу сказать, что музыка очень уж звучала. Нет, то есть, конечно, звучала в голове, но каждый раз разная, и не очень-то я на ней заморачивалась. Вот как ползу, так и отражаю!
Макс Улыбаться я начал, еще сойдя с электрички. Шумная толчея вокзала, деловитая суета современной части города, не мешали мне предвкушать встречу с моим сказочным домом. Карл ждал меня, как мы и договаривались, в переулке за Академией полиграфии. Вальяжно рассевшись на капоте моего новенького «Рено», он курил длинную, тонкую, явно импортную сигарету. - С приездом! – он сделал мне ручкой, не собираясь при этом покидать насиженного места, - Ты сейчас домой или в Университет? - Привет, Карл! Как ты тут? – я демонстративно проигнорировал его заинтересованность моими планами. - Значит, не в Университет, - сделал он правильный вывод и, вздохнув, сполз с капота, - Подожди, велик достану. Он промаршировал к багажнику, открыл пятую дверь и извлек свое транспортное средство. Велосипед был весь заляпан грязью. Я поморщился, представив, что меня ждет в салоне. Хоть снаружи машину помыть догадался, и то хлеб! - Ладно, бывай! – Карл хлопнул меня по плечу и, лихо оседлав велосипед, покатил прочь. Я забросил в багажник сумку и чемодан и, сев на водительское место, огляделся. Пепельница была полна окурков, на спинке заднего сидения остались следы от грязных велосипедных шин, в велюре застряла шелуха от фисташек, и, заметив под сидением что-то фривольно-розовое, я извлек дамские трусики. Но все это все равно не испортило мне настроения. Использованных презервативов нет – и слава Богу. А все остальное поправимо получасом работы пылесосом. Никакие мелочи жизни не могли омрачить мне встречу с моей любовью. Я вернулся, Хайдельберг! Я так скучал по тебе! Если бы я все же озвучил Карлу свои планы на ближайшую пару часов, в кампусе уже сегодня появилась бы новая легенда об эксцентричном, не от мира сего Максе. В принципе, мне было все равно, но зачем дразнить гусей? К тому же, некоторые из тех, кто вчера еще были друзьями-студентами и аспирантами, теперь должны были оказаться по другую сторону баррикад. То есть это я должен был оказаться. Мне еще предстояло привыкнуть к тому, что я теперь герр профессор. Я припарковал машину напротив сувенирного магазинчика. Аборигенам это не понравится, но продавщица, выглянув, узнала меня и помахала рукой. Кажется, ее звали Тильда. Я улыбнулся, помахал в ответ и успокоился на счет своего авто. Если что, даст знать недовольным, что машина сотрудника музея. Едва ли до нее уже дошло, что я здесь больше не работаю. Подниматься пришлось против течения. Толпы туристов, уже успевших приобщиться к историческому наследию двигались мне навстречу. Подниматься они предпочитают на фуникулере, а обратно можно и пешочком. Это только я из принципа всегда ходил на работу пешком. Преодолев подъем, я рысцой пробежал по тоннелю и остановился у кассы. - Привет, Рут! - Макс! Бродяга! Ты вернулся! Я перегнулся через прилавок и чмокнул ее в щеку. Потом протянул купюру. - Что это? - недоуменно спросила Рут. - Я беру билет, красавица. Я больше здесь не работаю. - Что, совсем?! - Совсем, Рут, совсем. - Но приходить-то будешь? - А ты как думаешь? – я засмеялся, - Я еще дома не был, как приехал. Сразу – сюда. - Без тебя будет уже не так интересно. - Здесь всегда будет интересно. И таинственно. И сказочно. Кстати, ты познакомилась с драконом, пока меня не было? - Он без тебя никому не показывается на глаза, ты сам говорил. Говорил. Я еще много чего говорил. Например, что, рискуя вызвать ревность Фридриха V, пригласил на танец его любимую жену, Елизавету Стюарт, на балу по случаю ее дня рождения. Что, как истинный бурша, напился в стельку вмести с Поркино, вопреки приказу курфюрста откупорив новенькую бочку. Что лично доставил из Британии чертежи знаменитого театра «Глобус», чтобы его повторили в восточной, Английской, башне. И все это было правдой. Ну, кроме дракона, конечно. Его я придумал. Хотя, мне всегда казалось, что где-то в глубине горы Кёнигштуль, поз Замком, должно быть его логово. Конечно, мне никто не верил. Да я и не пытался никому доказывать, что все это происходило со мной на самом деле. Но каждый раз, когда я приходил сюда, наступал момент, и мое сознание как бы раздваивалось. Я находился одновременно в прошлом и настоящем, переживая события минувших дней, как реальность. Самое интересное, что некоторым из этих событий мне удалось найти документальные подтверждения, чем снискать себе славу талантливого историка. Мои странные прозрения о прошлом помогали мне определить верное направление поисков. И хотя потом я вовсю использовал эти навыки на практических занятиях и раскопках, началось все здесь, в Хайдельбергском замке, в то лето, когда я, едва став студентом, напросился сюда на работу. Брать меня не хотели. Многие студенты-историки мечтали подработать гидами в сезон. Наверное, я добил администрацию своей настырностью. За директором пришлось ходить хвостом, рассказывая ему малоизвестные факты из истории этого места. Но и это не помогло. Победным штрихом оказалось мое свободное владение русским. В периоды занятий не было и дня, чтобы я не поднимался сюда хотя бы на пару часов. А уезжая из Хайдельберга, я скучал по замку больше всего. И вот теперь, после долгих восьми лет преданного служения этим руинам, я должен был покупать билет. Мне стало грустно. Но я не хотел, чтобы Рут это заметила, поэтому быстро распрощался с ней и пошел дальше. Я не прошел под аркой во двор. Не сегодня. Я еще поговорю с замком обстоятельно, посмотрю, что нового-старого он хочет мне показать. Сегодня мне нужно просто поприветствовать свой город. Я свернул на широкий балкон и облокотился на парапет. Здравствуй! Хайдельберг открывался с обрыва, словно выписанный тушью в мельчайших деталях. Остроконечные башенки и крутые скаты красных, черных и медно-зеленых крыш кокетливо выглядывали из яркой июньской зелени деревьев на склоне Кенегштуль. Громада церкви Святого духа даже отсюда выглядела мрачной и лишь вычурная колокольня, казалось, тянется к синему небу. Белые башни Неккатора словно подрагивали то ли от зноя то ли от бликов речной воды, но мой взгляд, как всегда больше привлекал не Старый мост, а веселые бурунчики переката под Мостом через плотину. До своего поступления в Университет, я бывал в Хайдельберге всего однажды, в не очень сознательном возрасте. Мне было тогда года три, и привозила меня сюда бабушка. А потом как-то так глупо сложилось, что родители ни разу не свозили нас с сестрой сюда на экскурсию, хотя не редко таскали на выходные не только по Германии, но и по всей Европе. Была правда еще школьная экскурсия, но я тогда болел ангиной и на нее не поехал. И тем не менее, я, не задумываясь, выбрал из всех университетов Германии именно Хайдельбергский. Моя память хранила смутные образы детских впечатлений – светлых, восторженных и волшебных. Вообще детская память – очень избирательная штука. Все связанное с бабушкой я помнил прекрасно, хоть она и умерла, когда мне было чуть больше четырех лет. Может, я и не мог бы вспомнить ее лица, но ощущение, что она бала очень молодой и красивой, совсем не похожей на бабушку, а, скорее, на сказочную фею, осталось со мной навсегда. Если быть совсем уж честным, о драконе, живущем под замком, мне рассказала тоже она. Вообще она была мастерица придумывать всяких сказочных персонажей. А еще она рисовала их, и от этого они становились совсем реальными. И хотя к моменту поступления я лет пятнадцать не был в Хайдельберге, я знал, что отправляюсь учиться в город, в котором живет сказка. И сейчас я наслаждался встречей с этой своей сказкой. Но вот повернув голову направо, я все же засмотрелся на смотровую башенку, и замок тут же ворвался в мои мысли. Эй, постой! Я не хочу сегодня путешествовать во времени! Да, мы еще поиграем с тобой в эти живые картинки, но не сейчас. Ощущение тут же отступило, оставив легкий привкус разочарования. Я все же послал мысленный привет статуям курфюрстов на внутреннем фасаде корпуса Фридриха. С некоторыми из них мне довелось познакомиться лично. Потом, отвернувшись от замка, я стал снова смотреть на город. Не знаю, час или два я простоял, попирая широкие плиты балкона, приветствуя каждое знакомое здание, каждую башенку. Наконец, перехваченные еще на франкфуртском вокзале кофе и булочки изжили себя полностью, и я почувствовал, что пора уходить.
Дома, разумеется, меня ждал пустой холодильник, но я не стал заходить в ресторан, а, как человек хозяйственный, проехал до ближайшего супермаркета и загрузил багажник пакетами с продуктами. Пакетов получилось много. Наверное, я все же был очень голоден, раз не смог вовремя остановиться. Когда, припарковав машину, я достал первую пару сумок, то к своему удивлению обнаружил сверху в одной из них шоколад. И не одну плитку, а несколько разных, да еще коробку с пралине и упаковку шоколадного мороженого. Я засмеялся. Я не помнил, как бросал в тележку все эти сладости и как за них расплачивался. Но такое уже бывало. Судя по всему, следовало ждать в гости Грэтхен. Потрясающая способность моей сестрицы передавать мне свое настроение и желания вошла в нашей семье в легенду. Вот только все равно вкусностей получалось многовато. Не уже ли она опять притащит ко мне знакомиться кого-то из своих подружек на выданье?! О, нет! Только не это! Я потряс еще один пакет, услышал вожделенный звон пивных бутылок и расслабился. Ни одна потенциальная невеста не одобрит небритого субъекта с пивной бутылкой у рта. Тут я вспомнил про заляпанные краской (два месяца назад белил кухню) майку и обрезанные джинсы, которые валялись на дне шкафа, и злорадно усмехнулся. Пусть приводит! Я, конечно, парень видный, но изобразить из себя личность вполне отталкивающую смогу запросто. Хотя, побриться хотелось. Самому было противно видеть собственной отражение. Моя реденькая бороденка отнюдь не выглядела импозантно. Вообще проклятущая генетика наградила меня несколько более нежной внешностью, чем хотелось бы нормальному мужику. В детстве меня часто принимали за девочку, а когда вырос – за гея. Поскольку никакой склонности к однополой любви я за собой не замечал, пришлось заняться бодибилдингом и боевыми искусствами. Будучи человеком склонным более к созерцанию и исследованию, я страшно злился на то, что эти занятия отнимали слишком много моего времени, но душевное равновесие было все-таки дороже. Прихватив несколько пакетов – сколько поместилось в руки – я взбежал на крыльцо и попытался изъять из кармана ключи, не выпуская поклажи. Получалось не очень хорошо, и я ненароком прислонился плечом к двери. Дверь открылась. Та-а-ак! Похоже, сестричка поджидает в засаде. А я, как на зло, именно пакет с пивом оставил в багажнике. Ничего, сейчас грозным рыком отправлю милых дам таскать сумки. Пусть претендентка узрит, какое я хамло неотесанное. Я шагнул в прихожую. В доме, как ни странно, царила тишина. Не играла музыка, не вещал телевизор, не было слышно девичьих голосов и смеха. Но что-то было не так. Что-то странное. - Гретхен! – заорал я так, чтобы было слышно и на втором этаже тоже, - Это так ты встречаешь брата?! А в ответ тишина. Не понял! Я прихлопнул ногой дверь, пробежал на кухню, по ходу отметив, что все в доме выглядит нетронутым и просто пыльным из-за двухнедельного отсутствия хозяина, бросил пакеты и отправился искать сестру. На первом этаже никого не оказалось. Не похоже было, что сюда вообще кто-то заходил за время моего отсутствия. Я взлетел по лестнице и первым делом заглянул в свой кабинет. Не то, чтобы я хранил там что-то ценное, но в сейфе лежало несколько очень важных для меня исторических документов. Однако и на мою святая святых, вроде бы, никто не покушался. Я сунулся в спальню и невольно поморщился. Кровать две недели оставалась неубранной. Сам дурак. Отпустил фрау Ницке к дочери, поскольку все равно никого дома не будет. Придется теперь самому убирать, раз уж перед отъездом не успел. Оставалась еще одна комната, которую я использовал в качестве спальни для гостей, и потому наведывался туда не часто. И дверь в нее была приоткрыта. Я на цыпочках приблизился к ней и тут понял, что меня так насторожило с самого начала. Запах. Он не был ни неприятным, ни навязчивым. Он просто был. Легкий аромат озона, свежести и, кажется, каких-то цветов и трав. Это не было похоже ни на один из известных мне запахов, но в то же время в нем присутствовало что-то неуловимо-узнаваемое. Я почему-то снова вспомнил о бабушке, хоть это и не было ароматом ее духов. Я застыл у двери, принюхиваясь. Запах здесь не то чтобы был сильнее, а как бы насыщенней. В нем ощущалось больше полутонов, странных нездешних нот. Стараясь не выдать себя даже дыханием, я осторожно заглянул в комнату. На кровати кто-то спал. Совершенно растерявшись от подобной наглости, я толкнул дверь и вошел. Средних размеров рюкзак скромно притулился на стуле. Возле кровати стояла пара явно дорогих, но изрядно стоптанных кроссовок. От остальной одежды странный грабитель избавиться не посчитал нужным. Я обошел кровать, пытаясь узнать, кого угораздило ко мне вторгнуться, или хотя бы определить половую принадлежность нежданного гостя. В том, что это именно гость я, пожалуй, не сомневался. Ну не укладываются грабители спать в гостевой комнате! Усилия мои оказались тщетны. Он... она... Оно, в общем, спало в позе эмбриона, уткнувшись в подушку. Лица видно не было, и вычислить примерный рост не представлялось возможным. Волосы были довольно длинными, чуть вьющимися и совершенно черными. Рука – крупной, но тонкой. Кроссовки же наоборот свидетельствовали о не слишком большой ноге для мужчины. Размера сорокового примерно. Я знал девчонок, которым они бы тоже подошли. Я совсем было собрался порыться в рюкзаке, чтобы идентифицировать это явление, как вдруг зазвонил телефон. Решив пока не будить лихо в прямом и переносном смысле, я все так же тихо покинул комнату и прошел в кабинет. - Максик, дорогой! Слава Богу, ты уже дома! - Привет, мам! Как я рад тебя слышать! - Я тоже, милый. Хорошо, что ты вернулся. А то я отправила к тебе Вела, и было бы неудобно, если бы ему пришлось воспользоваться твоим гостеприимством в твое отсутствие. - Вела? – переспросил я, не спеша сообщить, что он таки все же моим гостеприимством без меня воспользовался. Если, конечно, это этот самый Вел там дрыхнет. - Да. Макс, послушай, - тон дорогой родительницы вдруг стал серьезным, но меня насторожило не это. Она перешла на русский, что в последнее время случалось с ней только в состоянии крайнего волнения. - Что-то случилось, мам? - Макс, милый, мне нужно очень многое тебе объяснить. Точнее, я должна была сделать это еще пять лет назад, в день твоего совершеннолетия. Во всяком случае, так я обещала бабушке. Но... Господи, Макс, прости меня! Это не должно было так случиться! – она чуть не плакала. - Да в чем дело-то, мам? – уже не на шутку испугался я. - Макс, я очень виновата перед тобой. Я должна была сделать это сама. И мне очень жаль, что узнаешь все от чужого э-э-э... человека. Я прошу тебя только об одном: выслушай Вела. И, клянусь, ты можешь верить каждому его слову. Я знаю, я вела себя, как наседка, мне все казалось, что можно еще подождать. Мама в этом плане была намного сильнее меня. Но вы уже взрослые. Вы вправе решать сами. И... поверь, Макс, мы с папой примем любое ваше решение. - Мама, подожди. Я ничего не понял. Кто такой этот Вел? Какое решение? При чем здесь еще и бабушка? - Макс... - Что? - Поговори с Велом. Я не могу, да и не хочу объяснять все по телефону. А потом, если вы с Ритой еще захотите меня видеть, приезжайте и поговорим. - С Ритой? А Гретхен-то тут при чем? - Это касается вас обоих, Макс. Поговорите с Велом. Кстати, я позвонила Рите, она должна подойти к тебе. - Сам знаю, - усмехнулся я, - Я тут нечаянно тонну шоколада закупил. - Это хорошо. Вел его тоже любит. Ну, все, милый. Свяжетесь со мной потом, если сочтете нужным. - Мама, о чем ты говоришь?! Конечно, свяжемся. - Я очень надеюсь на это, Максик. Я надеюсь, вы сможете меня простить. Ну, все, пока. - Мама, подожди! Но в трубке уже раздавались короткие гудки. Я тут же набрал ее номер, и услышал, что абонент временно недоступен. Странно. Мама не хочет со мной говорить? Да что это вообще было-то?! Она же слезы едва сдерживала! Кто-то что-то должен мне сообщить, а я после этого решу не разговаривать с матерью? Чушь какая! Сунув телефон в карман, я решительно направился будить незваного гостя. Если это и есть таинственный Вел, то ему придется ответить на все мои вопросы, главный из которых был «почему плакала мама?». Я, знаете ли, становлюсь очень-очень раздражительным, злым и неадекватным, когда обижают моих близких. И если эта спящая красавица хоть одним вздохом имеет отношение к слезам моей мамы, я ему такой шоколад организую, на всю жизнь о сладком забудет. - Макс! Встречай меня любимую! – донеслось снизу. Я застыл, размышляя, не преподнести ли в дар сестрице голову негодяя, обидевшего нашу маму, но решил, что задержка мне самому головы может стоить, и оставил гостя пожить еще чуток. - Максик! Я все-таки успел сбежать с лестницы прежде, чем Гретхен кинулась на меня. В общении с сестрой меня спасает только то, что я и сам парень не хилый, так что выдержать наскок ста восьмидесяти сантиметров и шестидесяти пяти килограмм тренированных мышц гимнастки вполне способен. Обычно Гретхен виснет у меня на шее, а я ее кружу. Вот такое приветствие брата и сестры. Со стороны, наверное, смотрится глупым и чреватым травматизмом, но мы привыкли. Но сегодня я был слишком шокирован, расстроен и зол после разговора с матерью, и привычно среагировать не удосужился. - Макс? Что случилось? Гретхен отпустила меня и пытливо заглянула в глаза. - Мама звонила. - Знаю. И что? Мне тоже звонила. Час назад примерно. - И что сказала? - Да ничего особенного. Сказала, чтобы я срочно отправлялась к тебе, и что это важно. Что у тебя случилось, Макс? - У меня? У меня ничего. Почти ничего. Если не считать подозрительного типа проросшего в моем доме в мое отсутствие. - Какого типа? – опешила сестра. - Если верить маме, его зовут Вел. - Верить маме? А сам он что, не представился? - Не успел. - Ты что, сразу его убил? - Нет, ты пришла как раз перед тем, как я собирался это сделать. А я вот решил поделиться с тобой развлечением. - Макс?.. – сестра склонила голову набок и снова принялась пристально меня разглядывать, - А ты уверен, что его обязательно убивать? Может это у тебя на почве акклиматизации? Все-таки, если он мамин знакомый... - Ага, и она плакала. - Что?! Почему?! Из-за этого Вела?! Убью! Я успел перехватить сестренку за талию прежде, чем она помчалась вверх по лестнице. У Гретхен слово с делом почти никогда не расходится, а я еще собирался задать спящей красавице парочку вопросов. К тому же мама очень настаивала на том, чтобы мы с ним поговорили. Убить всегда успеем. Сперва выслушаем. Рискуя быть избитым, искусанным и обруганным самыми распоследними словами на пяти языках (ну, полиглотка у меня сестричка – от слова «проглот»), я все-таки сгреб ее в охапку и потащил на кухню. За взяткой. Взятка сработала. Пытаясь прожевать целую плитку шоколада вместе с оберткой, Гретхен на некоторое время заткнулась и направила свою бурную энергию в конструктивное русло извлечения изо рта фольги. Я помахал у нее пред носом упаковкой с бесславно подтаявшим мороженным, демонстративно сунул его в морозильник и занялся остальными продуктами. - Ладно, рассказывай! – смогла, наконец, произнести Гретхен и размазала по лицу остатки шоколада. Я кинул ей рулон бумажных полотенец и рассказал. Все. От начала до конца. О том, как пришел домой и нашел дверь открытой, о спящем наверху чудике и о странном мамином звонке. Сестра призадумалась. - Знаешь, один такой матерный оборот вспоминается... – задумчиво произнесла она. - Нет уж! Давай сразу по делу, - пресек я попытку лингвистического беспредела. - Вообще-то под матерным оборотом я подразумевала словосочетание «презумпция невиновности». Мне всегда казалось, что оно должно означать что-то неприличное. Оказывается, я была права. - В каком смысле? - Но это же просто не прилично, что мы с тобой сидим тут и переливаем из пустого в порожнее, вместо того, чтобы разбудить интервента и выбить из него все ответы. - Думаешь, мы уже готовы? – с надеждой на обратное спросил я. - Главное, чтобы был готов он. От нас требуется только довести его до этой готовности. Ну, что? Вперед? По лестнице мы поднялись на одном дыхании, но в холе остановились. Гретхен оттерла меня плечом и протиснулась вперед. Я поймал ее за руку. - Не мешай, - прошипела сестрица, - Знаю я тебя, чуть что, ты его убивать передумаешь и ответов на свои вопросы так и не дождешься. Она вырвала руку и пинком отворила дверь. Я зажмурился в ожидании воплей, грохота ударов и прочего сопутствующего явлению свирепой Гретхен шума и шагнул следом. - Ой! – сказала моя сестра, и я открыл глаза. В комнате ничего не изменилось, кроме позы незваного гостя. Теперь он лежал на спине, вытянувшись во весь свой, как оказалось, немалый рост, положив одну руку под голову, а вторую откинув в сторону. Синие вены просвечивали через полупрозрачную, словно светящуюся кожу. Четко очерченные губы казались почти алыми на фоне бледного лица, и на них играла блаженная улыбка. Он выглядел... трогательно! Я помотал головой. - Бедненький! – шепотом пропела Гретхен, - Он же, наверное, устал с дороги. Пускай поспит. И, схватив меня за руку, она устремилась обратно в холл. Вытолкав меня, сестренка вернулась ко входу в комнату, снова бросила взгляд на спящего гостя, счастливо вздохнула и тихонько прикрыла дверь. Я не стал ей говорить, что заметил у нашего гостя ослиные уши.
Kaverella_De_Vine, Ну в "Ликах" еще можно поверить, что эта дама настолько романтична и величественна. Вот только я обожаю развенчивать авторитеты. - И почему женщины на меня так реагируют? – печально спросил Вел. - Как именно? - Как на маленького. Они меня кормят, баюкают и оберегают. Нет, я ничего не говорю, иногда это оказывается очень даже полезным, но иногда... - Вел, если твои страдания по поводу моей сестры, то можешь только порадоваться. Обычно она парнями питается на завтрак, обед и ужин. Скажи спасибо, что ты вызвал у нее умиление. Поначалу она шла тебя если не убивать, то пытать уж точно. - При чем здесь твоя сестра? – недоуменно поинтересовался интервент. - Ну, это вроде она наказала мне не обижать ребенка, то есть тебя, перед тем, как оправиться спать. - Ах, это... Ей-то как раз простительно. Она еще совсем кроха. Я поперхнулся пивом. Гость покосился на меня, вздохнул и надолго приложился к своей бутылке. Эльф он там или нет, а в пиве разбирается. Впрочем, я успел заметить, что он вообще разбирается очень во многом. И это многое имело отношение исключительно к нашему миру. Во всяком случае, подтверждений тому, что он говорил о том, другом, у меня все равно не было. Но во всем, что вывалил на нас этот странный тип, было слишком много логики и научных обоснований. Если честно, я ему поверил. Почему? Ну, во-первых, потому, что хотел поверить. А вы бы отказались, если бы вам предложили почти вечную жизнь и магические способности, не требуя в обмен душу? Не забывайте, я закончил тот же университет, что и почтенный Фауст, и с проблемой был знаком не понаслышке. Во-вторых, потому, что кроме обоснований у него были еще и бабушкины рисунки, и половину персонажей рассказанной истории мы увидели воочию. Да, рисовать бабуля умела. Ну, и в третьих, мама сказала, что ему нужно верить. О маме я пока старался не думать. Теперь я понимал, почему она боялась, что мы не захотим с ней разговаривать. Бедная мама! Столько лет носить в себе такую невероятную тайну! Она осталась с отцом и с нами. На это почему у меня был только один ответ – совершенно иррациональный, но от него прихватывало сердце нежностью. Для себя я уже решил, что брошу все дела и в первую очередь отправлюсь к родителям. Если бы они до сих пор жили во Франкфурте, я бы уже мчался к ним. Но четыре года назад, когда Гретхен тоже поступила в Хайдельбергский университет, они друг решили открыть частную школу и переехали на другой конец Германии, в маленький городок Хат-берг неподалеку от Дрездена. - Вот ты же не вызываешь у них умиления? - снова вторгся в мои мысли голос Вела. - В детстве только умиление и вызывал, - хмыкнул я, - А когда подрос, пришлось сменить имидж. - Как? – заинтересованно вскинулся эльф. - Научился делать свирепую рожу. Ну и подкачался слегка. - Вот этого не понимаю. Паша тоже все время твердит, что мне нужно нарастить мышечную массу. Но зачем?! Я же и так не слабый! Я с сомнением покосился на его тощую фигуру. Вел поймал мой взгляд, хмыкнул и, прихватив двумя пальцами пробку непочатой бутылки, согнул ее пополам и вскрыл пиво. Я вздрогнул, представив, какая же сила должна заключаться в его худых длинных руках, если он пальцами такое творит. - Я – эльф, - пожал плечами Вел, - До гномов мне, конечно, далеко, но и слабаком меня никогда не считали. Но почему-то все равно умиляются. И она тоже... В его по-детски распахнутых изумрудных глазах, опушенных длинными черными ресницами, плескалась такая тоска, а вид при этом был такой наивно-беспомощный, что я чуть не расхохотался. Но по поводу его таинственной дамы сердца у меня уже закрались нехорошие подозрения, и теперь я мучительно решал, что же мне делать. Будь предметом воздыхания этого ушастика моя сестра или даже мама, я бы уже набил ему морду. Для профилактики. А дальше пускай Гретхен сама решает, нужен ей такой поклонник, или нет. Мама-то все для себя давно решила. Отца она любит до безумия, как и он ее. Всю свою сознательную жизнь я им завидовал белой завистью и мечтал когда-нибудь встретить женщину, с которой меня свяжет такое же глубокое чувство. Но Вел, если мои догадки были верны, неровно дышал к бабуле, и я не мог понять, нужно ли мне отстаивать честь дамы из моей семьи, или махнуть рукой на этого страдальца и получать удовольствие от его несчастной физиономии. Какой бы молодой и красивой я ни помнил свою бабулю, представить ее юной эльфийкой мне все же не удавалось. Она же моя бабушка, в конце концов! Ну и как прикажете реагировать на этого юного Вертера, если предмет его грез – бабушка такого бугая, как я? - Вел, а сколько тебе лет? – рискнул спросить я. - А? – он выпал из каких-то своих размышлений и похлопал глазами. - Лет-то тебе сколько? – переспросил я. - А... Сто тридцать три... Я икнул и уставился на это чудо природы. Сто тридцать три года?! Да ему же больше восемнадцати не дашь! Матерь Божья, как же тогда должна выглядеть бабушка?! Ей сейчас сколько? Около восьмидесяти? Лет на четырнадцать, что ли?! Ой, а со мной-то что будет, если я туда уйду? Снова превращусь в младенца? Это надо было выяснить и побыстрее. Во всяком случае, до того, как принимать столь ответственное решение, как смена места жительства. - Вел... - Чего? - А если я стану эльфом... ну, в вашем мире... на сколько я буду выглядеть? - Выглядеть? - Ну... я что снова стану ребенком? - С чего ты взял? – растерялся эльф. - Вообще-то с того, что тебе на вид и двадцати не дашь. - Что, серьезно? – как-то очень заинтересованно спросил он и задумался. - Вел... - Что? - Ты не ответил. Как я буду выглядеть, когда стану эльфом? - Да так же, как я примерно, - пожал он плечами, - Ну, краски, конечно, твои останутся, светлые, а так тоже никто из людей больше двадцати не даст. - Из людей? - Ну, эльф-то видит, что я уже не мальчишка. Ты потом тоже привыкнешь, научишься различать. Думаешь, другие народы воспринимают меня, как маленького? - На счет других не знаю, но мне лично очень трудно поверить в твой преклонный возраст. - Может, в этом дело... – пробормотал он и снова погрузился в свои невеселые размышления. А я думал о том, какие глобальные задачи он на нас навалил. Собственно, мамины слезы и появление Вела были связаны неразрывно. Но вот убивать его было решительно не за что. Мама с самого начала знала, что это может случиться. Бабушке она обещала рассказать сначала мне, а потом и Гретхен о нашем иномирском происхождении. Но годы шли, на открытие нового портала не было ни намека, а отпускать ей нас не хотелось. Да и, наверное, к лучшему, что мы не знали, кто мы. Знать, что ты не человек и быть обреченным прожить короткую жизнь в этом мире – выдержал бы я такое? Не знаю. Меня ведь действительно ничего здесь не держит. Ну, кроме семьи. Но отец – человек, а значит, уйти может только мама. А она отца не оставит. Вот так-то. Зато Гретхен не оставит меня. Да и загорелась она идеей покорить новый мир. Какая девчонка устоит, если ей предложить стать эльфийкой, волшебницей и вечно молодой красавицей? Странно было сознавать, что мой обожаемый Хайдельберг, профессорская должность в университете, к которой я так стремился, мои исследования, захватывавшие меня, как настоящие приключения, и даже Замок, что не только говорил со мной о прошлом, но и пускал хоть одним глазком на него взглянуть – все это меркло перед перспективой получить новую жизнь в новом мире. Вел объяснил, что мои исторические прозрения есть ни что иное, как проявляющаяся лишь в малую часть своей силы магия, дарованная мне от рождения. Он не знал, во что могут вылиться мои способности, когда обретут всю свою мощь, но я ни на что не променял бы возможность видеть старину воочию там и тогда, когда мне этого хочется. Но прежде, чем все эти ослепительные блага станут реальностью, нужно открыть портал. А чтобы его открыть, нужно найти того единственного сильного мага, который так нужен волшебному миру. Собственно, Вел потому и появился у мамы, что обнаружил некое напряжение в рисунках моей бабушки, изображавших картины его родного мира. В чем это напряжение заключалось и как выглядят порталы, он объяснять не стал. Сказал, сами потом увидим. Но именно это неясное явление стало причиной того, что нас, наконец, ввели в курс дела. Ни я, ни Гретхен этими магами не являлись. Странная, плетеная то ли из шелка, то ли из непостижимого металла фенечка, которую Вел носил на левом запястье и называл гордым словом «артефакт», усмотрела в нас магические способности, но их не было достаточно, чтобы миры соприкоснулись снова. А это значило, что где-то есть некто, считающий себя человеком, но на самом деле являющийся представителем иной, волшебной расы, чья сила способна вернуть всех нас на нашу историческую родину. И этого кого-то нужно было найти. И искать предстояло именно нам. Как и где, Вел объяснять не стал. Мы все слишком устали после долгих споров и выяснения отношений и решили оставить планирование операции на потом. Гретхен сдалась первой и отправилась спать в мою комнату, предоставив мне, как хозяину, ночевать на диване в кабинете. Ну и Бог с ним, хоть постель перестелет. А мне было как-то неловко оставлять иномирского гостя одного, тем более, что он, прекрасно выспавшись днем, теперь совершенно не собирался укладываться снова. Вот поэтому мы и пили пиво вдвоем на кухне. Из нескольких туманных фраз, оброненных Велом, я понял, что крепкие напитки эльфам противопоказаны (правда, не понял, почему), зато за два с лишним десятилетия пребывания в нашем мире, он успел по достоинству оценить благородный ячменный напиток. Так что мне пришлось еще раз смотаться в супермаркет и скупить весь ассортимент. У меня все еще оставалась куча вопросов к гостю. И поскольку спать я не мог, да и не хотел – смена часовых поясов совершенно выбила меня из колеи – следовало бы использовать наши посиделки с толком. Вот только я никак не мог придумать, с чего начать. Тем более что сам эльф, погруженный в свои страдания, не особенно стремился поддерживать беседу. Было даже как-то неловко отрывать его от возвышенных размышлений. - Вел, - не выдержал я, наконец, - А если я пройду туда и стану эльфом, я смогу снова сюда вернуться? - Сможешь, - не сразу ответил он, потратив пару мгновений на то, чтобы переместиться из одной реальности в другую, - Пока портал будет открыт. Уши только маскировать придется. Сам не сразу сумеешь, так что без меня нигде не погуляешь. А так мы же не сильно от людей отличаемся. Вот Марк не смог вернуться. - Это кентавр? - Угу. Нам нужно поскорее найти его сына. Из тех, о ком беспокоятся в том мире, он, пожалуй, единственный претендент на роль сильного мага. Раз уж вы не подошли. - Что значит, из тех о ком беспокоятся? – не понял я. - Кроме вас, в этом мире оставил своего сына Питера кентавр Марк. Еще не смогла забрать сына Жемчужница, ундина Уме, но это только потому, что у него не было магических способностей. Даже вторая ипостась была маловероятна. Здесь ему лучше, чем там было бы. Но она же за него переживает. Я обещал, что когда откроется портал, я буду располагать максимальной информацией о каждом. Хочешь, я тебе их покажу? - он потянулся за своим карманным компьютером, быстро пробежал тонкими пальцами по сенсорам, и на панели появилось миниатюрное объемное изображение очень толстого человека, - Вот, это Питер. Ему уже за тридцать. Сущность кентавра проявилась, отсюда такая полнота. Жаль парня. Марк надеялся, что он придет к нему до того, как обрастет тем, что здесь все принимают за жир. - А что это, если не жир? – не понял я. - Трансформированная в пространстве лошадиная часть тела. Такое только естественным путем в этом мире происходит. Правда, я слышал, Хандариф и Арианна пытались, и даже добились некоторого успеха в подобной трансформации, но рожденному кентавром нужны годы, чтобы привыкнуть к подобному телу. А здесь они такие от рождения, - он снова коснулся какого-то сенсора, и голограмма изменилась, - Это Гордон. - Ой! – сказал я. - Ага! – подтвердил Вел, - И его выдающиеся способности наводят на мысль, что хоть какая-то магия в нем имеется. Что более чем странно. - Почему? – спросил я, разглядывая голограмму трехкратного олимпийского чемпиона по плаванью и многократного мирового рекордсмена. - Дело в том, что в нашем мире тритоны не обладают магическими способностями. В обществе ундин матриархат. Женщины у них и маги, и воины, а мужчины занимаются исключительно мирными профессиями. Но плавать так, как плавает Лэндсхилл, без магической поддержки невозможно. Ипостась-то он при этом не меняет. - Постой, как он может быть сыном ундины, если я сто раз видел его фотографии с семьей? У него белый отец, черная мать и две сестры-шоколадки. - Каролина ему не родная, - вздохнул Вел, - Самое неприятное, что парень ничего не знает о своем истинном происхождении. В смысле о Каролине, а не о волшебных корнях Уме. Знает только его отец, простой человек. - А ты не думаешь, что именно он может оказаться нашим гением? - Все может быть, но уж очень это фантастично звучит. Несколько тысячелетий среди тритонов вообще магов не было, а тут вдруг такой сильный. Не верится мне в это. Но мы, конечно, проверим. Куда ж мы денемся. Мы не сможем открыть портал, пока не окажемся рядом с этим таинственным волшебником. Ох, и намучаемся объяснять, если это действительно окажется он. - Только двое? – спросил я, переварив неожиданную информацию о мировой знаменитости. - Ну, есть еще две девушки, - пожал плечами эльф, - Одна дочь целительницы Елены и трансформатора Грэма, двух вервольфов, зачатая в человеческой ипостаси, а значит, рожденная человеком. Нужно, конечно, встретиться с ее дедушкой и бабушкой, узнать, как они тут живут. Но это не проблема. Я с ними все время контакт поддерживал. Вот она. Александра. С изображения на меня смотрела симпатичная брюнетка лет двадцати. Мне она понравилась. Было в ней что-то такое задорное. Люблю, когда у человека в глазах читается ум и чувство юмора. - С ней самой я не встречался, - продолжал между тем Вел, - Она не знает, кто ее родители, думает, что они погибли. - А почему ты думаешь, что она – человек, - перебил я. - У оборотней генетически так заложено. Хотя, если окажется, что Гордон обладает магическими способностями, я не удивлюсь и тому, что она может быть вервольфом. В этом мире черт те что с нормальной генетикой творится. Ну, и последняя. Это совсем не наш клиент. Она просто крестница Рен-Атар, за родителями магических кровей замечено не было. Вот. - Ой! – сказал я снова. - Что? – на этот раз Вел меня не понял. - Я знаю эту девушку.
Была середина осени, Хайдельберг укутался золотом увядающих платанов, в воздухе уже тянуло дымком первых сожженных листьев, а по утрам траву на газонах серебрил легкий морозец. Но туристический сезон еще не закончился, посетителей в замке было много, и я уже провел две экскурсии русским туристам. Я спешил домой, заниматься, готовиться к зубодробильному зачету по древнегерманским языкам, и был счастлив узнать, что больше ни одной русской группы не предвидится. Ханс только что завел в замок последнюю на сегодня группу наших соотечественников, а все остальные и вовсе успели слинять по своим делам. Перекинувшись парой фраз с Томасом, я, совсем было, уже попрощался и собрался уходить, когда она подошла к кассе. Том как раз запирал окошко изнутри. - Сегодня экскурсий уже не будет, - обратился я к ней по-немецки. - Простите, я не говорю по-немецки, - ответила она заученной из разговорника фразой. - Вы опоздали, мисс, экскурсии уже закончились, - произнес я по английский. Язык я уже тогда знал неплохо, но был он у меня, как бы, не сломанный, книжный. Ну, не приходилось мне много общаться с англоязычной публикой. Поэтому, наверное, и произнес я эти слова несколько натянуто и официально. Она как-то сразу сникла, почти повернулась, чтобы уйти, но все же остановилась и с надеждой спросила. - Может, французская, испанская, русская? - Русская, - ответил я и вздохнул. Девушка изумленно вскинула на меня глаза. Потом полезла в сумочку за деньгами. Томас высунулся из двери, смерил нас любопытным взглядом и хихикнул. Я взял девушку за руку. - Не нужно. Считайте это подарком, - и обратился к Тому уже на немецком, - Я сам потом заплачу. - А ты не теряешься, Макс, - окончательно развеселился он и протянул даме билет. Я не стал доставать деньги. Это смазало бы весь эффект от моего приглашения, а Том и так прекрасно знал, что за мной не заржавеет. Но он был не прав. Дело было не в том, что мне приглянулась девушка. Я ее и рассмотреть-то толком не успел. Просто Замок – не то место, где можно пройти мимо одинокой незнакомки с покрасневшим от холода носом и плещущимся в глазах разочарованием. - Вы хорошо говорите по-русски, - сказала она, когда я открыл дверь в музей и пропустил ее вперед. - У меня мама из России, - ответил я, - А вы? - Я тоже. Спасибо вам. - Не за что. Это не я, это Замок, - я пожал плечами. Ее звали Ася, и в первый момент мне показалось, что в ней действительно есть что-то тургеневское. Было ли дело в русых, того удивительного оттенка волосах, в которых чудится русалочья прозелень, уложенных в тяжелый узел на затылке, или длинной юбке из дорогой натуральной ткани – не знаю. И хотя пахло от нее опять же дорогими французскими духами, почему-то ощущался аромат луга и юношеской романтики. А Замок – очень романтичное место. Может, потому, что она оказалась по-настоящему благодарной слушательницей, а может просто мне не приходилось перекрикивать гомон группы, но меня самого захватил собственный рассказ. Я провел ее по всем своим любимым местам Замка, показал то, что обычно никогда не показывал на экскурсиях. Я сам не заметил, как поведал ей о своих путешествиях во времени. И хотя я рассказывал о них в привычной манере фантазий эксцентричного Макса, мне казалось, она верит каждому слову. Вот только когда я сказал про дракона, она засмеялась и покачала головой. - Нет, Макс, вот тут вы ошибаетесь. Драконы – создания небесные. Это все выдумки, что они живут в пещерах под горами. На самом деле замкнутые пространства не для них. Да и нет в нашем мире драконов. Мне почему-то показалось, что этот факт ее очень печалит. Наша экскурсия растянулась почти на три часа, а когда, наконец, мы вышли во двор замка, я понял, что не хочу отпускать ее. В этой нашей встрече оставалась какая-то незавершенность. Словно я должен был то ли сделать, то ли узнать о ней что-то еще. - Вы уже видели Хайдельберг сверху? – спросил я. - Да. - А на закате? Ася засмеялась, взяла меня за руку и сама повела на балкон. Небесная канцелярия расщедрилась на феерическое светопреставление, окрасив не только небо, но и город в цвета пожара. Солнце простирало всполохи в небо, словно подгоняемое Неккаром, превратившимся в гигантскую, полную крови артерию, и казалось, оно цепляется за день горящими алыми пальцами. Я видел множество закатов отсюда, но на какое-то время зрелище захватило даже меня. Я облокотился на парапет и смотрел на полыхающий город. А потом я посмотрел на Асю. И испугался. Сейчас я ни за что не смог бы объяснить каким кривым глазом увидел в ней романтичную тургеневскую девушку. Ася стояла прямая, как стрела, в ее глазах отражались не солнечные блики, а адское пламя пожарищ. Пепельные волосы окрасились карминно-красным, и выбившаяся из прически длинная прядь стекала по щеке струйкой крови. Только теперь до меня дошло, как она красива. Нет, не так. Как она прекрасна. Это не было человеческой красотой. Точнее, это не было красотой земной. Но и божественной тоже. Она могла бы быть Аэлитой, если бы под пылающими красками заката не ощущался бесконечный лед одиночества и чуждости. Или чужеродности. Мне захотелось закричать от ужаса и в то же время, пасть на колени и благодарить всех богов за то, что мы сосуществуем под одним небом. Ася перевела взгляд на меня, и возникло ощущение полета. Мы смотрели в глаза друг другу – два существа несущихся по спирали, две нити ДНК, от двух разных молекул, стоящие не на разных различных ступенях эволюции, а на одинаковых, но разных эволюций. Я не знаю, откуда в моем гуманитарном мозгу возникло тогда это странное сравнение, но он было верным. Солнце село и все закончилось. Ася, словно обессилев, качнулась ко мне, и я ее обнял. Я знал, что ей это необходимо. Невозможно жить с таким одиночеством в сердце. Но еще я знал, что это кратковременное объятие – единственное, что я могу и хочу ей дать, и что она от меня примет. А потом она сказала странную фразу, которую я тогда так и не понял. - Я знала, что должен быть кто-то еще. Хорошо, что я встретила хотя бы тебя. Мы поужинали в ресторане, гуляли по вечернему городу, болтали на обычные студенческие темы – сплетничали о преподавателях, сравнивали учебу в МГУ и Хайдельбергском университете, рассказывали байки. Потом я проводил ее на вокзал. Ася приезжала в Хайдельберг всего на один день и должна была вечерней электричкой вернуться в Кёльн, где ее отец-бизнесмен встречался с деловыми партнерами. Мы обменялись электронными адресами. Подиктовав мне свое мыло, Ася сказала: - Макс, ты ведь понимаешь, что ни ты, ни я не захотим писать друг другу писем? - Знаю, - кивнул я, - Я вообще не силен в эпистолярном жанре. Просто, мне кажется, что так надо. Не спрашивай, почему. - Мы и без этого еще встретимся, Макс. Наверное, просто пока не время. И не спрашивай, почему, - добавила она и засмеялась. С тех пор прошло почти пять лет. Мы действительно так ни разу и не написали друг другу. Но каждый раз, когда я рассказывал кому-то о драконе, живущем под Кенигштуль, я не то, чтобы вспоминал Асю, а просто ее образ возникал где-то на краю сознания. Словно она знала мой секрет о том, что это просто выдумка, и напоминала, что врать не хорошо.
- Этого просто не может быть! – Вел мерил шагами кухню уже минут десять, с тех пор, как я закончил свой рассказ о знакомстве с девушкой с четвертой фотографии, - То, что ты рассказал о ней, эти ее способности разглядеть магическое существо... - Может, объяснишь толком, - поморщился я. - Да ты пойми, Макс! Я знаю только один вид, который на такое способен. И того, что ты рассказал, получается, что она – всевидящая лисица! - А теперь переведи. Эта твоя всевидящая лисица для меня – пустой звук. - Это клан оборотней, но они живут обособленно... К тому моменту, когда эльф закончил долгое повествование об ужасающем клане всевидящих лисиц, у меня закралось подозрение, что он в корне ошибается. Ну не мог я поверить, что Ася питается мужчинами. Скорее уж это про мою сестрицу сказать можно. Почему она тогда меня, например, не тронула? Затащить меня в постель ей бы труда не составило, а она наоборот меня оттолкнула. Точнее не оттолкнула, а как бы провела черту, за которую нельзя переступить. Но Вел только отмахнулся от моих аргументов. - Во-первых, она могла почувствовать, что ты не оборотень. Во-вторых, может просто в этом мире пока не научилась. Да мало ли! Уже сам факт того, что она видит иномирцев без всяких вспомогательных средств, подтверждает, что я прав. Но я все равно ему не поверил. Я ведь так и не понял, что увидела во мне Ася. Ни тогда, ни теперь. Ее странные слова могли означать что угодно. И потом, что бы ни рассказал мне Вел о всевидящих лисицах, они имели человеческую ипостась и не были столь уж чужеродны. А тогда на балконе Ася показалась мне не просто существом иного мира. Она была другая. Совсем другая. Не такая, как я, или Вел. Впрочем, это умозаключение требовало либо подтверждения, либо опровержения, и я решил оставить его до тех пор, пока не познакомлюсь еще хоть с кем-то из волшебного мира, не принадлежащим к расе эльфов. - Макс, ты даже не представляешь, что может получиться, если я прав! Это же будет переворотом! - А что может получиться? – недоуменно спросил я. Мысли эльфа неслись слишком быстро и по совершенно неведомым мне путям. Я не успевал за его логикой. - Лисицам придется войти в официальный контакт с остальными расами! А мы, наконец, сможем хоть что-то узнать об их магии. Как ты не понимаешь?! - Да я вообще-то ничего в магии не понимаю. - Да-да, конечно... – туманно согласился Вел и уплыл мыслями в какие-то теоретические выкладки. О магии всевидящих лисиц, наверное. А я, наконец, захотел спать. Стенные часы показывали двадцать минут второго. Нормально так мы поседели. Чтобы успеть на скоростной утренний поезд до Дрездена, нужно было встать часа через четыре. Гостеприимство гостеприимством, но если я сейчас не лягу, мама завтра решит, что Вел меня истязал. Или, что я его споил. Одно из двух, и неизвестно, что лучше. Я решительно встал. Ушастое чудо никак не отреагировало на смену моей дислокации. Интересно, а если я уйду и вернусь утром, он так и будет зависать в размышлениях? Но поставить эксперимент воспитание не позволило. - Вел, - позвал я. - А? Что? - Извини, приятель, но я больше не могу. Мне поспать надо. Завтра вставать ни свет ни заря. - А? Да, конечно. А зачем вставать? Воскресенье же... - На поезд. Нам с Гретхен нужно съездить к родителям. Я специально подчеркнул голосом это «нам с Гретхен». Мне совершенно не хотелось, чтобы незваный гость, и так уже расстроивший маму потащился за нами. Разговор нам предстоял, судя по всему, не из легких, и Вел там был совершенно не нужен. - То есть как? – вдруг очень бурно отреагировал эльф, - Макс, а как же... Нет, нет, нет! Мы должны ее найти! Ты не можешь! - Что не могу? – начал тихо заводиться я. - Нам нужно ехать к Асе! Какое время сейчас к родителям? - Значит, так, - очень тихо сказал я, - Заруби на своем аристократическом эльфийском носу. Если я хочу видеть свою семью, никто, ни ты, ни самый сильный на свете маг, ни все мировые катаклизмы вместе взятые, не смогут мне в этом помешать. И не тебе решать, что мне надо, а что не надо. - Макс, постой! Но ведь Анна знает, что мы должны искать остальных! Она и не ждет вас совсем. - Вот именно, дружок. Из-за твоего внезапного появления, она, кажется, уже вообще не ждет, что мы захотим ее видеть. И оставлять мать в таком убитом состоянии я не собираюсь. И вообще, я-то пока в отпуске, а Гретхен в понедельник на работе появиться надо. А то у тебя слишком просто все получается. Veni, vedi, vici. - Чего? - Пришел, сорвал с места, понеслись на поиски. А у нас пока и в этом мире какая-то жизнь есть, и с этой жизнью еще тоже разбираться надо. - Макс, постой, - несколько полинял Вел, - Ты хоть напиши Асе, а? Я покачал головой. Сейчас, в полусонном состоянии, после всех потрясений сегодняшнего дня и пяти бутылок пива, я мог написать ей только что-то совсем уж невразумительно-безумное, и мне этого совсем не хотелось. - Завтра, Вел. А еще лучше послезавтра. Когда вернемся, отдохнем, успокоимся, тогда все и обсудим, разработаем план действий. А пока дай ты нам хоть привыкнуть к мысли, что мы не люди. Не каждый день с таким смиряться приходится. - Макс! Макс! Но ты пойми! Если это всевидящая лисица... - Ей она и останется. И вообще, Вел, это просто очень милая и немного странная девушка. И никаких лисиц, пока толком не разберемся. Не накручивай ты себя. - Ты не понимаешь... - Угу, я это уже слышал. Спокойной ночи, Вел. Пиво еще есть, постель в гостевой комнате постелена, в холодильнике полно еды. Один день ты без нас здесь справишься. Можешь погулять, посмотреть мой город. Не пожалеешь. Но совместные планы мы пока не обсуждаем. Это все. Вел вздохнул и печально уставился в пространство.
Я потряс Гретхен за плечо. Сестренка потянулась, открыла сияющие глаза и улыбнулась. Меня, как много раз до этого, поразил ее жизнерадостный вид. Засыпая, Гретхен плакала, а сейчас по ее лицу этого никак нельзя было предположить. Да и по настроению тоже. - Уже приехали? – она покосилась в окно на мелькающие огни. - Минут через десять. Я подумал, ты захочешь привести себя в порядок. - Как там наш ушастик один справляется, хотела бы я знать... – протянула она. - Выживет наш старичок, не помрет, - проворчал я. Подсознательно я злился на Вела за тяжелый разговор с родителями, который нам пришлось пережить. И хотя умом я понимал, что эльф в некотором роде пожертвовал собой ради нашего права выбора, сердце не хотело принимать отчаянье родителей, которые соглашались никогда больше нас не увидеть, печаль матери, сделавшей свой выбор между детьми и любимым мужем, боль отца, считавшего, что отнимает у нее вечность. В какой-то момент мне захотелось плюнуть на все и забыть о существовании иного мира, назойливого гостя и бессмертной бабушки, чтобы прожить простую жизнь профессора истории, рядом с сестрой и стареющими родителями. Но меня подняли на смех. Отец сказал, что скорее сам уйдет в тот мир доживать в какой-нибудь резервации, чем лишит вечности еще и нас. Мы не попрощались, зная, что не завтра покинем родной мир ради другого, но ощущение последнего расставания все равно преследовало нас с Гретхен, когда родители проводили нас на вокзал. Едва поезд тронулся, Гретхен расплакалась, а я делал вид, что пытаюсь ее утешить. Меня бы кто утешил. Это с разбегу показалось, что ничего интересней волшебного мира не придумаешь, а когда дело до дела дошло... Тем не менее, когда сестра, наплакавшись, заснула, я тоже позволил себе немного вздремнуть. Не знаю, было заметно по мне или нет, что день выдался не самый веселый, но когда мы садились в такси, я уже с нетерпением ждал встречи с Велом. Прихожая встретила нас чемоданом. Моим чемоданом. Еще утором этот самый чемодан стоял не распакованным в кабинете и выглядел пыльным и уставшим. Теперь же он сиял чистотой и предвкушением новых путешествий. Поскольку никакой самодеятельностью этот чемодан раньше не страдал, мне в голову закрались нехорошие предчувствия. - Велушка! – пропела Гретхен, - Ты где?! Мы вернулись! Ответом ей послужил уже знакомый мне рюкзак, плавно проплывший в прихожую и примостившийся рядом с чемоданом. Гретхен взвизгнула от восторга и понеслась искать виновника странного поведения багажа. Я с сомнением покосился на дорожный скарб, неожиданно решивший проявить свою независимость (от меня, во всяком случае), и в слабой надежде найти хоть одну бутылку пива двинулся на кухню. К моему удивлению пиво в холодильнике нашлось. Много. Причем совсем не то, которое я оставлял еще сутки назад. Где он его только добыл в воскресенье! Поморщившись от вкусов своего гостя – это же убиться можно от такого количества темного! – я все же вскрыл бутылку и счастливо к ней присосался. Даже глаза прикрыл от удовольствия, поэтому вздрогнул, когда, добив свою добычу, обнаружил рядом с собой эльфийского гостя. По лицу ушастика блуждала полная радостного предвкушения улыбка. Я молча извлек еще пару бутылок и бросил одну ему. Бутылку Вел поймал, но открывать не торопился. - Не стоит, - покачал он головой, - Меня потом в самолете укачивает. - В самолете? – удивился я, - Ты что, улетаешь? - Мы улетаем, - счастливо сообщил он, - В Москву. Утром. - В Москву? Утром? – тупо повторил я, и, вычленив главное слово, добавил, - Мы? - Ага! Я уже забронировал билеты. Хотел позвонить Ирине, но потом решил, что лучше это сделать, когда будем на месте. Ты же тоже Асе не написал. - Так, стоп! – я понял, что тихо начинаю звереть, то ли от недостатка информации, то ли от того, что этот нахал посмел принять за меня решение, - Какой Ирине? Какое письмо? Какая на фиг Москва?! - Ну, ты же в отпуске... – растеряно протянул Вел, - Вот с Асей и повидаешься. - Вел! – тихо прорычал я, и до ушастого недоразумения, кажется, начало доходить, что я не в восторге от открывшейся перспективы, - Я же кажется, говорил, что Гретхен завтра на работу надо! - Ах, это! – его посмурневшая, было, мордочка снова просияла, - Так мы с тобой вдвоем полетим, а она пускай свои дела улаживает. Мне совсем поплохело, когда я представил реакцию любимой сестренки на то, что ее лишили приключения. А в том, что Гретхен относится ко всему происходящему, как к грандиозному приключению, я не сомневался. Отними у ребенка конфетку... Вот только данный конкретный ребеночек в подобном случае превращается в неуправляемый торнадо. Как назло, именно в этот момент по лестнице застучали ее шаги. Видимо, не найдя Вела наверху, она решила, наконец, проверить кухню. Я сгреб эльфа за грудки и, скроив свирепую рожу прошептал. - Скажешь ей хоть полслова о том, что мы утром улетаем – придушу собственными руками. Вел изумленно захлопал глазами, а потом отчаянно закивал. Дошло, значит. - Вот вы где! – радостно провозгласила сестренка, - Пиво пьете! Да еще без меня! Я безропотно швырнул ей бутылку, лихорадочно размышляя, что бы такого соврать на счет чемоданов в прихожей. Ведь не могла не заметить! - Как ты тут без нас время провел? – поинтересовалась Гретхен у эльфа. - Хорошо! Красивый город, Макс был прав. - А у нас много красивых городов, - засмеялась она, - Это только Макса на Хайдельберге клинит, - и, уже обращаясь ко мне, добавила, - Свозил бы ты его завтра по Рейну. - Не... – протянул Вел, и у меня внутри все сжалось в ожидании бури, - По Рейну я уже ездил. Я же здесь не впервые. Я вообще ваш мир посмотрел. За двадцать-то с лишним лет. Правда, вот сюда первый раз попал. А по Рейну меня еще Анна возила, лет пятнадцать назад. Мы с сестрой переглянулись. Что-то не могли мы вспомнить, чтобы это чудо нас раньше навещало. Впрочем, мы могли и не знать. Мама молчала, как партизан, а гостей ей и по работе возить приходилось. Так что, если и приезжал Вел в Германию, нам об этом не сообщили. Тогда, во всяком случае. И тут настал момент истины. - А что там, в прихожей чемоданы делают? – невинно поинтересовалась сестренка. Я набрал полную грудь воздуха, все еще не зная, что буду отвечать. Но тут наш ушастый гость исполнил... нет, я даже не мог подобрать этому названия. Он не запел, конечно, он просто заговорил, но в его словах звучала симфония – чистая, завораживающая, гармоничная. Я так и застыл с открытым ртом. Я не услышал или не разобрал слов, а может, просто не успел на них среагировать, но его голос нес с собой покой и расслабление. Кажется, Гретхен кивнула в ответ. Не знаю, на слова эльфа, или просто на его голос. Но следующая ее фраза заставила меня захлопнуть рот и во все глаза уставиться на эльфа. - Вел, а что ты только темного пива набрал? – поинтересовалась Гретхен, проводя ревизию в холодильнике. - А мне нравится, - совершенно нормально ответил он и пожал плечами, - Я как-то не подумал, что вы можете быть против. А ты что, светлое любишь? - Не я, Макс. Я-то тоже темное предпочитаю. - Я рад, что тебе угодил, - улыбнулся Вел и умиротворенно вздохнул. Подозреваю, я в это время хлопал глазами с тем же самым идиотским выражением растерянного изумления, которое было так свойственно нашему гостю. Спрашивать, что это было, я не рискнул. И так понятно – магия. - Вел, - сестрица пристроилась рядом со мной и явно приготовилась к допросу с пристрастием, - расскажи нам о бабушке. А то ведь мы ее совсем не знаем. Я уж точно в глаза не видела. Я с трудом сдержал смешок. Ой, что сейчас будет! Взгляд эльфа принял такое мечтательное выражение, что светлые брови Гретхен поползли вверх. Она покосилась на меня, словно спрашивая, что бы это значило. - Она прекрасна, - произнес он нараспев, и голос его прозвучал на этот раз лирическим перебором арфы, - Она – совершенство! Дальше я предпочел отключиться от дифирамбов родственнице, лишь изредка поглядывая на сестру. Глаза Гретхен сияли сочувствием и предвкушением грядущих каверз. Бедняга-эльф попал не по-детски. Впрочем, мне было даже интересно, что предпримет моя непредсказуемая сестренка, и кому при этом больше достанется. Поразмыслив, я решил, что лучше, если это буду не я, и тактично ретировался из кухни. Я проверил чемодан и обнаружил, что Вел учел все, что я сам хотел бы взять в дорогу, потом я поднялся в кабинет и убил примерно полчаса на то, чтобы отправить сообщения всем нужным людям, о том, что меня еще какое-то время не будет в Хайльдельберге. Прикинув, что сестренке должно было хватить времени, чтобы полностью влезть эльфу в душу, я решил, что можно и вернуться. На кухне я застал примерно то, что и предполагалось. Вел окончательно утонул в соплях, а Гретхен утешала его, мысленно при этом разрабатывая тактические планы помощи утопающему. Мое появление их слегка встряхнуло, мы еще немного поболтали на отвлеченные темы. Прикончив пару бутылок пива, Гретхен начала зевать и через некоторое время снова оставила нас одних. А часа через два такси уже уносило нас в аэропорт.
Я стоял у окна и думал о том, что почему-то в самых, как оказалось, важных в моей жизни местах, я не бывал в сознательном возрасте. Вот и в Россию меня мама привозила, когда мне было года два. А потом, после предполагаемой смерти бабушки, а точнее, после ее ухода в тот, иной мир, я так сюда ни разу и не попал. А ведь хотелось, тянуло. Но все как-то не складывалось. Правда, тянуло меня не в Москву. Почему-то всегда очень хотелось побывать именно в том городе, где я провел всего лишь месяц в детском возрасте. Даже не в городе, а в доме. О судьбе бабушкиной квартиры я, как-то никогда не задумывался, полагая, что мама ее либо продала, либо она ей и вовсе не досталась. Оказалось, все не так. В той квартире все это время жил Вел, и теперь я уже не знал, хочу ли там оказаться. Хотя, судя по обмолвкам эльфа, нам предстояло отловить Асю, заехать именно туда, чтобы встретиться с каким-то Павлом, дождаться мою озверевшую сестрицу и уже потом, вчетвером или даже впятером, разрабатывать план дальнейших поисков. Я плохо понимал, зачем ушастику понадобилась такая толпа в одном месте, но судя по всему, он не хотел надолго выпускать из виду никого из будущих переселенцев. Правда, при чем тут этот Павел – не понятно. Он же вроде человек, хоть и друг моей бабушки. И вообще, сколько же ему лет? Или бабуля в своих привязанностях на возраст внимания не обращала? Если честно, я вообще не понимал, хочу ли встретиться с бабулей, а если встречусь, то как себя с ней вести. Один только вечно юный стотридцатилетний чудик, страдающий от неразделенной любви здорово сбивал все настройки мировосприятия. Кстати, о чудике... Я покосился на часы. Он отсутствовал уже часа два. Едва мы заселились в отель, он куда-то позвонил и тут же слинял, пообещав скоро вернуться, возможно, даже с Асей. От моей попытки увязаться с ним, он лишь отмахнулся. А я теперь должен сидеть в номере и ждать неизвестно чего. Нет, ну вот куда он делся, спрашивается?! Я бы наплевал и ушел гулять по городу – надо же хоть краем глаза увидеть, куда я попал! – но Вел мог привести Асю. Я хотел с ней встретиться. Мне было и любопытно и жутковато одновременно. Что если я лишь придумал этот свет неземного пламени в ее глазах, а на самом деле она самая обычная девушка? Вел сказал, что она носит волшебный гномский артефакт. Вдруг это именно из-за него она показалась мне тогда такой чужеродно-прекрасной? Нет, я ни за что не пропустил бы встречи с Асей. Вот только есть хотелось немилосердно. Я в сотый раз проклял свою непредусмотрительность. Знал же, что у Вела есть комп, так какого хрена на озаботился выяснить его позывные! Ни позвонить, ни стукнуть! А его все нет и нет! Поразмыслив, я решил оставить Велу записку и спуститься в ресторан. Заказывать что-то в номер мне показалось неудобным. До сих пор за весь наш вояж расплачивался эльф. Мою попытку предложить свою кредитку он отмел с неподражаемым недоумением. А я не люблю быть обязанным. В общем, во избежание голодной смерти и поддержания морального тонуса для, я пошел обедать. С учетом, что я еще даже не завтракал, оно того стоило. Сервис оказался на удивление приличным, кухня тоже. Постояльцы – все больше не русские – публикой явно не бедной. Ресторанные цены послужили тому лишним доказательством. Сами понимаете, настроения мне это не подняло. Нет, я, конечно, люблю путешествовать с комфортом, но исключительно в меру собственных возможностей. Придется все же утрясти с Велом финансовую сторону наших странствий. Я успел не только поесть, но и дождаться кофе, когда в зале появился мой ушастый напарник. Впрочем, ушастость его в глаза не бросалась абсолютно. Не фокусировался взгляд на органах слуха, и все тут. Никто бы не догадался, что он эльф, хотя, пожалуй, было в принципе трудно догадаться, как он тут оказался. Растянутая у ворота майка, джинсы, стоптанные кроссовки и всклокоченная шевелюра в сочетании с юношеской хрупкостью и наивным выражением лица делали его ну совсем не похожим на завсегдатая дорогого ресторана. Однако, на входе его не задержали, а посетители и не подумали глазеть на это чучело. Когда Вел плюхнулся за столик напротив меня глаза его выражали отчаянье. Мне почему-то подумалось, что очень скоро я перестану так пугаться при виде этой мировой скорби. Слишком уж эмоционален эльф для того, чтобы всегда воспринимать его всерьез. Лелея свои, судя по всему, плохие новости, он кусал губы и вздыхал, видимо не зная, как сообщить их мне. - Заказать тебе что-нибудь? – спросил я, чтобы начать беседу. - Нет, - отмахнулся Вел, - Меня Ирина накормила. Макс... - Ну? – честно говоря, меня несколько обидело то, что этот ушастик приятно проводил время, пока я метался в четырех стенках и тихо зверел от голода. - У нас рейс через три часа. - Рейс? – не понял я. - Да. Долгий. Транзитный. На прямой билетов не было. - Какой рейс, Вел? – я окончательно растерялся. - В Эквадор. Я потряс головой. Какой такой Эквадор? Он что, совсем с катушек слетел? - Вел... – видно, в моем голосе было достаточно угрозы, так что эльф понял мое настроение и вжал голову в плечи. - Понимаешь... – он снова закусил губу и умолк. - Колись, - прорычал я. Вел затряс головой, как китайский болванчик, а потом затараторил со скоростью сто слов в минуту, видно опасаясь что, если я не пойму все сразу, то просто его загрызу. Надо сказать, он был не далек от истины. - Там сейчас Ася. Алекс отправил ее на переговоры с поставщиками. Она вчера улетела. И вернется не раньше, чем через неделю. Не можем мы столько ждать. Мы туда слетаем быстренько, повидаем ее, и обратно. А потом она сама уже к нам присоединится, ага. Я ее уговорю, уж поверь. Нам бы только выяснить, из-за кого портал открывается. А если она – всевидящая лисица, то я думаю... - Так, стоп! – прервал я поток словоизлияний, - Объясни толком, куда мы так спешим? Почему неделю подождать нельзя? Мы бы за это время могли кого-то другого найти. А там и Ася вернулась бы. И потом... - Что? – вскинулся эльф. - Вел, я примерно знаю, сколько билеты на самолет в Южную Америку стоят. Извини, у меня нет таких денег. - При чем здесь деньги? – растерялся ушастик. - А при том, что за банкет платишь пока что ты, и платишь много. А я не хотел бы быть тебе обязанным. - За банкет?.. Ах это. Нет, Макс, ты не понял. Это не я плачу. Ну, не совсем я. Это же фонд. Его специально для такой цели создали. А мы с Павлом еще и вложились неплохо. Об этом даже не думай. Это деньги, выделенные Библиотеке на поиски бэк-апов и за двадцать лет приумноженные в этом мире. Кстати, знаешь, - он вдруг встрепенулся, - Я здесь многому научился. Законы экономики везде одинаковые. Вот вернусь... - Вел! – рявкнул я, не давая ему уплыть в мечты о светлом будущем, - Ты ответил только на половину вопроса! Объясни мне, почему мы не можем подождать Асю, занимаясь другими поисками?! - Так ведь самое вероятное, что портал откроется из-за лисицы! Как ты не понимаешь! У них и так магические способности зашкаливают, а в этом мире, наверное, и вовсе что-то запредельное должно было получиться. Да еще с гномьим артефактом. Кроме того, если это не она, дар всевидящей лисицы может очень помочь нам в поисках. Она же сразу узнает, кто именно наш маг, как только его увидит. Нет-нет, Макс, Асю надо найти в первую очередь! Я вздохнул, понимая, что спорить с ним бесполезно. И кто меня тянул за язык, рассказывать ему об это странной девушке?
Вот и свершилось! Трубу от уха пришлось отвести, поскольку вопли моей сестрицы невозможно было слушать с близкого расстояния. Я узнал о себе много нового, и это помимо обычного репертуара. Вел с любопытством косился на меня, но ничего не говорил. Наконец, когда в потоке многоязычной брани стали проскальзывать членораздельные выражения, я рискнул отозваться. - Хм-м... – сказал я глубокомысленно. Видимо, это послужило сигналом к переходу от просто ругани, к угрозам. - Ничего не знаю, Макс, но завтра я вылетаю к вам! И только посмей сказать мне, что я вам там не нужна! - К нам? – переспросил я, понимая, что если она прилетит в Москву, а нас здесь не будет, так легко, как скандал по телефону, я уже не отделаюсь. - К вам, к вам. И не смей валить все на Вела. Уверена, не брать меня с собой было твоей идеей! Я даже не стал пытаться доказать обратное. Гретхен уже выбрала для себя виноватого, и не мне ее переубеждать. - Гретхен, мы улетаем из Москвы, - с трудом вклинился я в ее монолог, - Аси здесь нет, мы летим в Гуакиль, а оттуда в какую-то глушь. На том конце наступила тишина. - В Гуакиль? Где это? – наконец переспросила сестра. - В Эквадоре. А из Гуакиля нам нужно еще добираться куда-то в горы. Тебе лучше подождать, пока мы вернемся. Я затаил дыхание, ожидая, пока до сестры дойдет бессмысленность попыток догнать нас. - Перезвоню, - бросила Гретхен и отключилась. Я перевел дух. Интересно, с чего это она решила перезванивать? Все еще не поняла, что ей за нами не угнаться? Объявили нашу посадку, и мы с Велом двинулись к терминалу. Я как раз проходил таможенный контроль, когда снова поступил звонок - Когда вы улетаете? – требовательно спросила Гретхен. - Через сорок минут, - ехидно сообщил я. - Хорошо. Мой рейс завтра в четыре утра. С пересадкой в Пекине. На месте буду часам к шести вечера по Гринвичу. Уж не знаю, сколько это на том краю света. И чтобы не смели смыться из Гуакиля без меня. Ты меня понял?! Встретите пекинский рейс, чтобы я вас не искала. - Гретхен!.. – только и смог вымолвить я, лихорадочно соображая, как у нее это могло получиться. - И передай Велу, что я залезла в его карман. Ну, то есть в фонд, - хихикнула сестра и снова отключилась не попрощавшись. - Вел? – я прекрасно понимал, что своими ослиными ушами он преспокойно ловил всю нашу беседу. - Ну... - Что «ну»? - Она имела на это полное право. Так же, как и ты. Фонд подразумевает и деньги на ваше образование тоже, а так же, в том случае, если вы откажетесь уйти в тот мир, то и небольшие подъемные. Но ваши родители этим не воспользовались. - Вел! – перебил я его, - Кто это «мы»? Я и Гретхен? Или все остальные тоже? Ася, Гордон Лэндсхилл и те двое других? - Не совсем так, Макс. Подразумевалось, что мне нужно искать еще магов в этом мире. Если бы я кого-то встретил, я бы позаботился об этом человеке. И я встретил. Но это были лишь не наделенные магией потомки нашего мира. Я помог им. Как сумел. Но я не посчитал нужным сообщать им, кто они на самом деле. - Вел, послушай, а если наш маг среди них? - Среди тех, кого я встречал за все эти годы, не было ни одного сильного мага, Макс. Из-за таких порталы не открываются. Им лучше остаться здесь. - Ты не мог ошибиться? - Артефакты Рен-Атар не ошибаются. Другое дело, что нашего великого волшебника может не оказаться среди вас шестерых. - Еще позавчера ты говорил, что нас только четверо. - Я не брал в расчет Асю. А теперь я думаю, что дочь оборотней тоже обязательно нужно проверить. Все слишком запуталось. Будет очень плохо, если среди вас шестерых не окажется нужного нам мага. Этот мир куда более густонаселен, чем наш. Я даже не представляю, как нам придется искать того, кто откроет портал, если это не вы. На какую магию ориентироваться? К какому народу может принадлежать этот уникум? А в какой из почти двухсот стран этого мира он живет? Понимаешь, о чем я? Я задумался. Если Вел прав, и искать надо среди всего населения нашего шарика, мало нам всем точно не покажется. На это всю жизнь убить можно. Пожалуй, я понимал эльфа в том, что он так уцепился за свою идею с всевидящей лисицей. Что ж, я не против, чтобы это оказалась именно Ася. - Вел, а как мы узнаем, что мы к нему хотя бы приблизились? - По порталу. Если будет достаточно близко, он откроется. - И что значит это твое «достаточно близко»? - Понятия не имею. Порталы напряглись только потому, что он есть в мире. Возможно, он поколдовал что-то, открыл в себе талант. А может, сам не понял, что сделал. Но напряжение порталов с тех пор сохраняется. И я не знаю, на каком расстоянии от него мы должны быть, чтобы силы притяжения Библиотеки хватило. Может, в ста метрах, а может на одном континенте. Я провел кое-какие расчеты, но на них не очень-то можно надеяться. Исходных данных не хватало. В общем, по моим подсчетам, все же не сто метров выходит. Минимальное расстояние, думаю, с полкилометра будет. - А максимальное? - Все же не больше примерно пяти. - Что ж... – я задумался, - Лучше, конечно, чтобы эти расстояния были поменьше. Искать легче. Но пять километров – это все же не континент. Эх, жаль я не хакер... - Я разбираюсь в компьютерных технологиях, - невозмутимо констатировал эльф, и глаза у меня полезли на лоб. - У вас что, тоже компьютеры есть?! - Нет, конечно. Я здесь научился. Интересно же. Вашим миром компьютеры правят, так что надо уметь с ними договариваться. Да и пригодиться может в любой момент. Если ты о поиске с помощью существующих систем слежения и контроля, то нет проблем. Только вот для начала надо найти отправную точку. - Я все же одну вещь не понимаю. Ты рассказывал, что когда порталы открыла бабушка, ими пользовались все, кому не лень, и ее присутствие при этом было совсем не обязательным. Так почему же сейчас, раз уж этот сильный маг появился, мы не можем их просто открыть? - Слушай... – эльф замялся и посмотрел на меня обиженно, - привыкай ты не называть ее бабушкой, а? Она же совсем девчонка. И далеко не все в том мире знают, что она оставила здесь семью, да еще внуков. Ляпнешь потом при ком не нужно – засмеют! Бабушка! – фыркнул он и погрузился в свои раздумья. Но мне сейчас было не до его трепетных чувств. Я должен был разобраться в этой нестыковке. И потом... для кого девчонка, а для кого все же бабушка. Любимая, между прочим. - Ты не ответил! – дернул я его за руку. - Да тут и отвечать-то нечего. Для Марты Библиотека на все готова была. Разве только грань не порушить. И все, кто тогда из мира в мир бегали, делали одно с ней дело, опять же угодное Библиотеке – утерянные геномы искали. А как только нашли всех, кого нужно было, так порталы и кончились. Она даже связи нам не оставила, когда Алена и Грэм навсегда ушли. - Кто она? Бабуля? - При чем здесь Марта?! – Вел сделал акцент на имени, - Библиотека, конечно. Марта, я думаю, убилась связь налаживать, да только если это не во власти смотрителя, такая задачка даже ей с ее силой не по зубам. Я же от нее еще лет пять иногда письма получал. Через ограниченные пространства посылала. Но, видно, в этом вопросе Библиотека даже ей навстречу не пошла. - Вел, а что такое Библиотека? – не выдержал я. Это место он упоминал слишком часто, и в его интонациях сквозило уважение с презрением вперемешку. Пока что я понимал только, что там живет моя бабушка, и для всего волшебного мира имеет не последнее значение все, что в Библиотеке происходит. - Ну, ты как спросишь! – ушастик обиженно покосился на меня, а потом... Я даже не сразу понял, что с ним. Он расхохотался. Нет, не просто расхохотался. Это был какой-то пароксизм веселья. Мне даже пришлось придержать его, когда мы поднимались по трапу в самолет – еще грохнулся бы. Что именно его развеселило, я решительно не понимал. Пока мы устраивались на своих местах, Вел немного успокоился. Улыбка все еще не сходила с его лица, но мысли, судя по всему, уже начали уплывать в неизвестном мне направлении. Меня это категорически не устраивало. - И чем это я тебя так развеселил? - хмуро поинтересовался я, - Всего лишь задал вполне закономерный вопрос. - Макс... – эльф покосился на меня, - Понимаешь... Я думаю, в нашем мире никто толком не знает, что это такое. Ну, кроме цветочных фей. Наверное, даже Марта. А я... я, кажется, понял. Только не спрашивай, что именно. Пусть тебе твоя... хм... бабушка объяснит. Когда разберется. Если разберется. А я... я не могу... – он снова хихикнул. Я пожал плечами и решил оставить пока этот вопрос. Не может, и фиг с ним. У бабули спрошу, когда встречусь. А если и она не знает, загляну в прошлое этого места, когда там окажусь. В прошлом, знаете ли, можно найти ответы на все вопросы. Я отвернулся от хихикающего эльфа и достал свой комп. Лететь долго, хоть над статьей поработаю, пока не засну. Но статью я сразу не открыл. Все равно минут через пятнадцать попросят все выключить на взлете. Решил сначала проверить почту, вдруг со вчерашней ночи пришло что-то интересное или важное. Входящих было не много. Я пробежал глазами адреса и обомлел. - Вел! – позвал я не в силах ни оторвать взгляд от адреса, ни заставить себя открыть письмо. - Чего? – буркнул он. - Мне только что написала Ася.
Такие все вдруг стали творчески активные, что я устыдилась. Так что, поехали дальше.
Ася Ощущение, с которым я проснулась, мне не понравилось. Не то, чтобы оно было неприятным. Отнюдь. Скорее, оно было слишком радужным. А ведь засыпала я, лелея злость и обиду. Странно. Не уже ли я все же купилась на вшивенькое оправдание отца, что я всегда мечтала побывать в Южной Америке? Вряд ли. Я здесь туристкой побывать мечтала. И не столько в Эквадоре, сколько в Бразилии и Перу. И сказал он это мне только затем, чтобы я меньше обижалась. Ведь по-хорошему, это я должна была лететь с ним в Японию, а в эту глушь нужно было отправлять Юрку, или вообще Лику. Пусть бы практиковались. Но папенька, кажется, наконец, сделал выбор. Не неожиданный, в принципе. Пусть я умнее, талантливей, хитрее и жестче, пусть я за два года все африканское направление на себе с нуля вытянула, но Вадим – старший сын, первенец и, соответственно, наследник. Именно он станет во главе бизнеса, когда отец уйдет на покой. Да нет, я не против. Вадька не дурак, и хватка у него, конечно же есть. Но я лучше. Объективно лучше. Просто отцу с ним легче общаться. Я же другая, не такая, как они. Обычно на этом этапе размышлений у меня портилось настроение, но сейчас я вдруг поймала себя на том, что моя непохожесть на других людей меня радует. И даже мысль, что я, наверное, и не человек вовсе, не страшила, а согревала. И очень хотелось понять, кто же я. До одури. Но мне никогда не удавалось поймать обрывки ускользающих снов, в которых, как я подозревала, проявлялась наследственная память предков. Только однажды, в сказочном городе Хайдельберге, я встретила парня, говорящего с прошлым, и возникло ощущение полета. Он тоже не был человеком, в этом я была уверена. Но и на меня он похож не был. Впрочем, в том сказочном мире, где жила моя крестная, существовало много народов, и мы вполне могли принадлежать к разным. Тогда я испугалась. Вернее, тогда я все время пугалась, когда сталкивалась со своей собственной нечеловеческой сущностью. Я не была готова делиться с кем-то своей тайной. Даже с ним. Но именно с того дня мое отношение к себе начало меняться. Наверное, дело в том, что мое одиночество перестало быть таким уж бесконечным. Я так ни разу и не смогла заставить себя написать Максу, но даже сознание того, что где-то в нашем мире живет хотя бы он, придавало мне сил. Однако сам факт нашего существования наводил на размышления. Почему тетя Рената смогла уйти, а мы вынуждены оставаться здесь? Я много думала о том, что же произошло тогда. В детстве мама часто рассказывала нам сказку о некрасивой и несчастливой девочке, которая оказалась великим магом и ушла жить в волшебный мир. Там, в том мире, она стала Рен-Атар, мастером артефактов, у нее появилось много друзей, не только среди народа гномов, но и среди эльфов, оборотней и других сказочных существ, и все ее там уважали и любили. В маминых устах это всегда звучало именно сказкой. Наверное, специально, потому что и мои братья, и сестра любили об этом послушать. Но я-то всегда знала, что все это правда. Я на удивление хорошо помнила Ренату. Мне было всего-то года три, когда она приезжала к нам из того волшебного мира. Вот, кстати, тоже загадка. Как она сумела приехать в гости? И почему больше не приезжала никогда? И еще, почему я помню ее прекрасно, а Вадька, который на два года старше меня, не помнит совсем. А может, все дело в волшебном медальоне, который я ношу от рождения. Это крестная его сделала. Специально для меня, еще до того, как я родилась. Может, действительно все дело в этом, и именно волшебный медальон пробудил наследственную память и заставил меня понять, что я не такая, как все. И тут я поняла, почему у меня такое хорошее настроение. Предчувствие. У меня появилось предчувствие каких-то перемен. Даже предвкушение. Странно, никогда прежде я не страдала шибко развитой интуицией. Да и стоило ли доверять этому проснувшемуся вместе со мной ожиданию? И к чему оно? Уж точно не к визиту в Эквадор. Поездка была, скорее, разведывательной, чем деловой. Хотя отец и предоставил мне полномочия заключить контракт, если сочту нужным, но сначала надо было убедиться в том, что так рвущийся сотрудничать с нами поставщик не только располагает необходимыми производственными мощностями, но и не преследует в этом сотрудничестве каких-то необозначенных во всеуслышание целей. Рутина, в общем. Я покосилась на мирно дремлющих под монотонное гудение самолетных моторов Артема и Гришу. Хорошая команда. Жаль, что не совсем моя. Отец, небось, от сердца Григория оторвал. Любимый телохранитель и экономист-аналитик в одном флаконе. И наверняка тоже обиделся, что его со мной отправили. Но виду не показывал, а работать будет четко, как компьютер. А Артем и вовсе за меня порвет кого угодно. Это мой кадр – сама нашла и воспитала, еще когда студентами были. И сама же тащила его вверх по служебной лестнице. Не за красивые глаза, конечно. Хотя, они у него действительно красивые. И тащить его пришлось не потому, что дурак или лентяй. Просто папа мой старомоден в некоторых вопросах, и первое время ему было некомфортно от присутствия в моей команде парня с нетрадиционной ориентацией. Он все не мог понять, почему я так за Темку держусь. Потом, правда, когда увидел, как он работает, остыл и махнул рукой на нашу дружбу. А если я и могла назвать кого-то другом, то только Артема. Да и интересно мне с ним работать всегда было. Азартный он. В смысле в работе азартный. Если что-то нужно узнать, будет носом землю рыть, пока все не раскопает. А потом, как пес поноску, принесет и положит к ногам результаты и будет гордиться собой до следующего задания. Он и Эквадор воспринял, как новый вызов, и за меня больше меня самой переживал. Небось решил, что если мы и здесь все как надо сделаем, то отец передумает. Но я понимала, что он не передумает, и мне вечно предстояло оставаться в компании на вторых ролях. Хотя, я знала, что не останусь. Я собиралась уйти, как только будет сделано официальное объявление, открыть свое дело. У меня и идеи уже были. И, думаю, отец это понимал. Это меня он не понимал никогда. Мама, скорее всего, не рассказала ему правду о Ренате. Отец, конечно, романтик, но только в том, что ее самой касается, а всякое там волшебство, магия и прочие параллельные миры – это не про него. Он и сказок-то, наверное, никогда не читал. Если я и видела у него в руках книгу вместо отчетов, факсов и документов, то только всякие исторические мемуары и хроники. В голову забрела шальная мысль о том, что, наверное, ему бы понравился Макс. Уж им-то было бы о чем поговорить. Что это со мной сегодня? Второй раз Макса вспоминаю. Не к добру это, однако. И опять это странное предчувствие, явно не связанное с делами. Нужно выкинуть это из головы. Если я и волшебное существо, то сегодня мне не до того. Мне работать надо. Но работать не хотелось смертельно. Вообще не хотелось думать об этом гиблом задании. Нет, ну вот с чего я решила, что оно гиблое? Тоже предчувствие? Глупости! Никогда предчувствием в делах не пользовалась. Анализ, анализ и только анализ! Вот только не сейчас. Бросив еще один взгляд на спутников, и убедившись, что они спят, я открыла комп и занялась собственным проектом, над которым работала уже несколько месяцев втайне от всех. Вот оно, мое будущее. Мой собственный бизнес, открытие которого уже не за горами. Если Вадька хорошо проявит себя в Японии, а он проявит, отец сделает-таки долгожданное заявление и уйдет от дел. Они с матерью давно мечтают просто попутешествовать вдвоем. Вот пускай и отправляются. Но я тоже имею право заниматься тем, что мне по-настоящему интересно.
- Аська, ты пилота видела, а? Какой мачо! – Артем плюхнулся рядом со мной. Ладно, значит, на этом этапе перелета мне не поработать. Все выспались еще в лайнере, и теперь, в тесном салоне «Сесны» моя деятельность на благо себя любимой привлечет излишнее внимание. - Темка, не дури! Я же знаю, что он не в твоем вкусе, - я пихнула его локтем. Лететь нам, как я понимала, предстояло еще долго, и раз уж с толком это время не провести, лучше общаться с Темкой на отвлеченные темы. С ним не скучно и почти всегда весело. А там, глядишь, и снова разыгравшееся предчувствие отступит. - Ага, не в моем, - радостно закивал мой друг, - Но как он на твои ножки пялился! Не теряйся, Асенок! Горячий эквадорский парень тебя уже не только глазами раздел, но и мысленно в постель уложил. - Ага, щаз! Всю жизнь мечтала! - Аська, да хватит тебе из себя Снежную королеву изображать! Развлекись, позволь себе приключение. - И как ты себе это представляешь? Григория подсвечником пригласить? - Брось! Гришка нормальный мужик. Он в такие дела не лезет. - Это он в твои дела не лезет. А обо мне папеньке настучит как только, так сразу. И будет мне потом в Москве торжественная встреча. Мне было немножко неловко перед Темой из-за того, что в некоторых вопросах я никогда не была с ним откровенна. Сам он делился со мной самыми сокровенными, чуть ли не интимными подробностями своей личной жизни, а мне нечем было ему ответить. Ну, не могла я ему объяснить свое нежелание ввязываться в приключения такого рода. Я и себе-то его объяснить не могла. Я никогда не влюблялась, даже не увлекалась кем-то настолько, чтобы думать о сексе. Одно время меня очень занимал вопрос, все ли в порядке у меня самой с ориентацией. Но женщины меня привлекали еще меньше, чем мужчины. При этом я была абсолютно уверена, что не фригидна. Мне иногда те еще эротические сны снились. Вот только вспомнить я их потом не могла. Ну ни капельки. Не знай я о своей принадлежности к иному, волшебному народу, навоображала бы козни дьявола. Но именно из-за этих снов я была уверена, что где-то в том мире, где сейчас живет моя крестная, есть тот, кто ждет только меня. Такая вот несоотносимая с действительностью романтика. Поэтому мне еще в студенческой юности пришлось дать понять Теме, что родители мои нрава весьма строгого и вольностей мне не простят. Настороженное отношение отца к нему самому лишь подтвердило мою ложь. На самом же деле я замечала, что они уже задались вопросом моего благоустройства в жизни. Особенно мама. Она вообще любит всех осчастливливать. Я знала, что рано или поздно мне придется поговорить с ней по душам. Уж кто-кто, а она должна понимать, почему меня никто в нашем мире не привлекает. Я страшилась этого разговора. Давно, еще лет десять назад, я заставила ее сознаться, что любимая детская сказка о Ренате на самом деле правда. Но та наша беседа так ее расстроила, что она даже расплакалась, и я и думать забыла обо всех мучавших меня вопросах. После этого я еще несколько раз делала попытки разговорить ее, но она всегда уходила от темы. В одном я могла быть уверена и с ее слов и по своим собственным ощущениям: Рената меня помнит, любит и беспокоится о моей судьбе. А значит, раз она больше никогда нас не навещала, у нее просто не было такой возможности. Но когда-нибудь, она, эта возможность, возникнет снова. Я хотела на это надеяться. И вот тогда моя мудрая крестная сможет понять, кто я, и заберет меня с собой. Ну и Макса прихватить надо будет, ему тоже здесь не место. Да что за черт! Мало того, что этот странный немец в третий раз за несколько часов в мои мысли влез, так я еще и планы несбыточные строить начала! Хватит, Ася! Тебе о бизнесе думать надо! - Хватит, Ася! Нельзя только о бизнесе думать! Я аж вздрогнула от этих Темкиных слов и возблагодарила Бога, что он именно так воспринял мою временную отключку. - А о чем мне еще думать? Африку мы с тобой, Тем, вытянули. Вот теперь на нас Южную Америку повесили. Как же не думать? - Аська, ну посмотри на себя! Умница, красавица, здоровая и богатая, а личной жизни никакой. Разве это дело? - А на фига она мне, эта личная жизнь? Что, будет лучше, если я раз в месяц, как ты, от неразделенной любви страдать стану? - Это ты-то?! Да ты со своими стратегическими мозгами такую компанию по отлову и пленению предмета страсти развернешь, что никто устоять не сможет. Я ж тебя, как облупленную, знаю. - Осталось найти вожделенный предмет страсти, дружок. Вот только не попадается. Нет, ну, правда, Тем, сам посуди: где мне этот самый предмет искать? На работе – неприлично, на светские тусовки у меня времени не остается, да и собираются там, в основном, зануды и выскочки, а романтические приключения с крутыми мачо предки на корню пресекут. Не, на фиг, на фиг! И потом, ты же знаешь, я фаталистка. - Это ты-то фаталистка?! Вот после наших африканских подвигов точно не поверю. - Ну, не в бизнесе, конечно. В бизнесе нужно уметь творить подходящую ситуацию своими руками. А вот в личной жизни все и так случится, что должно. И когда должно. Я, может быть, своего единственного жду. Знаешь, такого, который придет, увидит и сразу на всю жизнь полюбит так, что никакие мои тараканы этому уже не помешают. Вот так-то! - Максималистка! - Ага! Я такая, ты же знаешь. Темка ехидно улыбнулся и замолчал. Наверное, обдумывал, как бы меня еще достать на животрепещущую тему. Такие приступы у него примерно раз в полгода случались. Великое стремление осчастливить меня личной жизнью. Совсем, как маменька. А вот на счет маменьки это уже серьезно. Вадька месяц назад официально объявил о помолвке с милой девушкой Галей. Слава Богу, сподвигся. Чудесная девчонка и его любит до безумия. А он ее за нос водил почти три года. Но теперь это уже вопрос решенный, и я на очереди быть осчастливленной. А это опасно для жизни. Ибо, если моя матушка что-то решит, то лбом стены прошибать будет, пока своего не добьется. Еще и отца припашет. А тот ей потакает во всех устремлениях. Одна эта подготовка к свадьбе чего стоит. Ох, а ведь она и меня под нее запахать все время пытается. Неспроста это, ой неспроста. Никак заранее на матримониальный лад настроить хочет. Брррррррр! Может, и прав Темка, нужно посмотреть по сторонам, глядишь, кто и приглянется. Все лучше, чем навязанный родителями жених. Вот только нет никого, похожего на меня. Другая я, другая. Даже Макс похож на меня только тем, что тоже не такой, как все. Но и не такой, как я, уж точно. Да что ж такое-то, а?! Опять я его вспомнила! Нет, ну, всему предел быть должен! Вот если так подумать, что со мной творится? Нет, я Макса вспоминала время от времени. Когда совсем уж никем непонятой себя чувствовала. Но, положа руку на сердце, не так уж и часто. А вот сегодня... Хотя, нет, стоп. Не сегодня. Я о нем уже несколько дней думаю. Не активно, а так, маячит на грани сознания воспоминание. И почему вдруг сейчас? Может, время пришло? Время для чего? Я, конечно, тогда напустила таинственности, пообещала, что нас еще судьба сведет, когда будет нужно, но это же просто треп был! А он мне так и не написал. Да я и не ждала. А может, надо было самой написать? Нет, не надо было. Вот чувствую, что не надо было. А теперь? Может написать ему теперь? Ага, как же! И чего я ему такого написать должна, интересно? И вообще, где гарантия, что он меня помнит? Вдруг мне только показалось, что он тоже прочувствовал наше отличие от всех прочих? Нет, Ася, дорогая, выброси это из головы. Никаких Максов. У тебя поважнее проблемы есть. Вот хотя бы замуж успеть выйти, пока товарищи родители этой проблемой не озаботились. И раз уж так ты устроена, что никто тебе не по душе, нужно к вопросу подойти с чисто практической точки зрения. Как к бизнесу. Решить, какой именно муж меня больше всего устроит, найти соответствующего кандидата и, как верно заметил Артем, развернуть компанию по отлову оного. Вот только от одной мысли, что придется сосуществовать с кем-то под одной крышей, да еще и в одной постели спать, заранее портилось настроение. Я слишком независима и слишком оберегаю личное пространство, чтобы впустить на свою территорию абы кого. А ведь у этого абы кого еще и претензии какие-то могут быть, и собственные желания... И вот если эти его желания окажутся в противофазе с моими собственными, то пятый угол придется искать всем. А ведь рано или поздно обязательно окажутся. Значит, никого я втемную отлавливать не буду. Нет, не вариант это для меня. Лучше уж найти кого-то, кто согласится на взаимовыгодную сделку: терпеть меня в качестве жены в обмен... А на что в обмен? Не на деньги же. Хотя, это, пожалуй, самый надежный вариант. Найти кого-нибудь победнее... Стоп, нет, победнее не пойдет. Мой отец его в таком случае со всех сторон на вшивость проверять станет. И мне придется великую любовь разыгрывать, а у меня все равно не получится. Нет, этот вариант отпадает. Что еще я в такой сделке в качестве платы предложить могу? Свой талант бизнесмена? А что, можно припахать Артемку, пусть проведет исследование, у кого сейчас тяжелые времена из-за бездарного управления. Черт, значит, мне тогда сразу два дела поднимать придется. Смогу? Должна смочь. Но легко не будет. Условия сделки продумать надо как следует. Это тоже к Теме. Он у нас теперь и юрист тоже. Правда придется преодолевать его сопротивление такой идее семейного счастья, но никуда он не денется. Все он для меня сделает. Любит он меня, хоть и непонятно, за что. Я никогда не имела привычки откладывать исполнение своих планов в долгий ящик. Нет, я, конечно, умею ждать подходящего момента, но раз уж решила что-то, подготовительную деятельность можно было начинать прямо сейчас. Я оглянулась по сторонам. Гриша просматривал какие-то документы и на нас внимания не обращал. Темка уткнулся носом в детектив. - Эй! – пихнула его локтем. - Чего тебе? - Тем, дело есть. - Какое? - Я тут подумала, подумала, и решила, что надо мне замуж выйти. - Вау! А как же полное отсутствие душевного трепета? - По расчету! – припечатала я и, заставив его наклониться поближе, принялась шепотом излагать свои планы.
Летели мы еще дольше, чем я предполагала. И не только на самолете. Потом пришлось пересесть в вертушку. Худо-бедно, мне удалось засечь навигатором, что везут нас аж на Перуанскую границу. А я еще удивлялась, почему мы полетели не в Кито. Деревушка мне не понравилась, начиная с ее названия. Было в нем что-то эдакое: Инфьернильо. Ассоциации, разумеется, сработали самые те, хотя значит это в переводе всего лишь «временная стоянка». В общем, не понятно, то ли каменный век, то ли мрачная древнеиндейская мистика. Еще больше мне не понравился встретивший нас слишком молодой, слишком агрессивный и слишком вооруженный потенциальный поставщик. Для более полного анализа у меня не было ни сил, ни настроения, но нутром я чувствовала, что никакого контракта нам здесь не светит – себе дороже. Тем не менее, проделав такой путь, было бы глупо развернуться и лететь обратно, не выполнив возложенные на нас обязанности аналитиков. Но не с корабля на бал же! Хоть и занесло нас далековато от туристических маршрутов, все же цивилизация медленно, но верно добралась и в эту глушь, так что отель, не отель, а несколько гостевых домиков здесь имелось. Не в самой деревеньке, правда, а чуть на отшибе. И выглядели они довольно странно – какими-то слишком новыми. Впрочем, наличие каких-никаких санитарных удобств примирило меня с жизнью. Здесь даже было электричество и соответственно, горячая вода! Приняв душ и немного придя в себя, я затребовала к себе Артемку. Делами заниматься было поздновато, даже наш настырный хозяин это понял по тому, как я покосилась на солнце. Ну, действительно, куда нам ехать-то сейчас? Стемнеет через пару часов. А вот продолжить обработку милого друга на предмет помочь мне с поисками и предварительным анализом предприятия под кодовым названием «Кого выдать замуж за Асю» (не мог не проехаться, зараза!), было просто необходимо. Что-то очень уж он в штыки мою идею воспринял. В общем, я вызвонила Тему в свой коттедж с намерением дожать гайки и заставить-таки его поработать над моими планами. Друг появился с дарами в виде экзотических местных фруктов и в настроении не предвещавшем ничего хорошего. - Аська, оставь эту дурную затею, - с порога заявил он. - Тем, да что с тобой? Когда ты отказывался вытягивать со мной авантюры? - В том-то и дело, что никогда! А один раз стоило бы. Помнишь, когда ты из Германии полная радужных планов приехала? И чем это кончилось? Для нас обоих. М-м-дя! Тут он, конечно, был прав. Не знаю, что нашло на меня тогда, но после той самой поездки с отцом в Германию, когда я встретила в Хайльдерберге Макса (да что ж я его опять вспоминаю-то?!), но я вдруг решила научиться летать. И, конечно, в одиночку совать шею в петлю было скучно, и я подписала под это дело еще и безотказного Тему. Разумеется, сообщать родным о том, что записалась на летные курсы, я не стала. Отец тут же нашел бы тысячу причин, почему это делать слишком опасно для дочери олигарха, а мама просто хлопнулась бы в обморок от такого чреватого травматизмом развлечения. Это был первый и единственный раз, когда я затеялась с чем-то втайне от родителей. Тогда я обнаружила, что вечно маячащая за плечами охрана, к которой я привыкла чуть ли не с детства, и воспринимала примерно так же, как уличный шум – то есть никак – может стать досадной помехой. С дробным стуком, мелкими перебежками, подписав однокурсников сообщать всем интересующимся, что нас вот тут вот только что и сию минуту видели, мы смывались с лекций, хватали такси и мчались на маленький частный аэродромчик, где нас учили водить опять же маленькие и очень сомнительные какие-то самолеты. Еще бы! Мы же, умные такие, в целях конспирации самую затрапезную летную школу нашли. Идиоты! И что бы нам тогда озаботиться и провести небольшое такое исследование на предмет, во что ввязываемся? Куда там! Я в жизни не ощущала себя такой свободной, а как на самом деле оказалось, просто никогда не была такой глупой. У папы были проблемы с конкурентами, а инструктор летной школы не погнушался взять у них деньги. Нет, никаких эскапад в стиле классических боевиков нам не светило. Нам тупо подпортили самолет, чтобы продемонстрировать родителю, что руки у некоторых достаточно длинные. Мол, скольких еще детей ты готов потерять ради бизнеса, дорогой друг? Я до сих пор не понимаю, как мы так легко отделались. Что до Темки, то ему, по хорошему, совсем не полагалось находиться в самолете, который вел ученик, то есть я. Но в этом заштатном заведении на многое смотрели сквозь пальцы, так что в самолете, вместе с инструктором нас было трое. А парашют один. Им-то инструктор и воспользовался. А мы, два дурака, так и не сообразив, чего это он попрыгать решил, остались в падающем самолете. Точнее, в очень маленьком самолетике. Это-то нас и спасло. У меня хватило ума направить его на лесополосу, и она выдержала, не дала нам врезаться в землю. Нас даже ветками почти не зацепило, вот только Темка ногу сломал, когда с дерева прыгал. Что мне потом за самодеятельность было – вспоминать не хочется. Но я же такая, я же все равно все в свою пользу выкручу. Когда отец погнал волну из-за того, что я от охраны смывалась, я встала на дыбы и заявила, что будь у меня своя команда, которой я доверяла бы безоговорочно, а не наемные амбалы, то и смываться не пришлось бы, и умные головы нашлись бы среди них, чтобы вовремя за всем присмотреть. В пылу скандала отец на мои слова внимания, вроде бы не обратил, но как поутих, сам предложил мне подобрать свою команду и даже дал первое дело. Вот тогда-то Темка и начал со мной работать, а до любимых предков, наконец, дошло, что никакая мы с ним не пара, как они полагали, и подозреваю, даже наделись, и парой быть не можем по определению. Так что, меня спросить, чистый плюс от той авантюры все же был, зря Артем сейчас выступал по этому поводу. Хотя и страху, конечно, тоже натерпелись. - Вообще-то, Темочка, кончилось это тем, что ты получил место в папиной компании, о чем до того и мечтать не мог, - ехидно сообщила я сразу же, как эта мысль пришла мне в голову. - Ага, а еще перелом, титан в колене и пожизненную ломоту на погоду, - огрызнулся он. - Что совершенно не мешает тебе качаться, спаринговать и торчать в тире до полного отравления пороховыми газами, - не осталась я в долгу, - А титан свой давно мог бы на клонированный имплант заменить, уж не так мало зарабатываешь. - И бросить тебя на пару недель без присмотра?! Да еще с такими идеями! Ага, шаз! - А ты, милый друг, уж не запродался ли дорогому родителю за идеями моими следить? Ты, Артюша, не забывай, в чьей ты команде! Я не на шутку завелась и уже не очень задумывалась, что говорю. За мной не часто такое водится, трудно меня из себя вывести. Но столь категоричный отказ Артема сотрудничать в благородном деле спасения меня от нежелательного замужества, был настолько безосновательным и нелепым, что меня аж трясти начало. Вот я палку и перегнула. Обвинить Темку в шпионаже в пользу папеньки было не лучшей идеей. - Аська! – он аж застыл с открытым ртом, - Ты... А потом, прежде чем я успела сказать хоть что-то, вылетел из бунгало, хлопнув дверью. Дерьмо! Обижать я его точно не собиралась. Блин, как нехорошо вышло! Бежать за другом в одном халатике, в который после душа облачилась, я не рискнула. Поэтому сразу схватила коммуникатор и набрала его номер. И получила отбой вызова. Черт! Меня трудно из себя вывести, но Тему обидеть еще трудней. Заставив себя перевести дух и успокоиться, я оделась и все-таки отправилась к коттеджу, который заняли мои спутники. И никого том не застала. Выскочив на дорогу, я увидела пыль, клубящуюся за удаляющимся джипом. Подозрительный хозяин все же уговорил их осмотреть фабрику на ночь глядя.
Сказку не читал это минус, но не мог удержаться, название - ну прямь Алиса в стране чудес, сюжет(если исходить из первого сообшения) странным образом знаком до боли. demolin
Кинули меня, стало быть, да? Ну-ну! Ладно. Не знаю, что они там высмотрят в темноте, но завтра все равно им передо мной отчитываться. Я пока что здесь главная. Ага-ага! Завтра и поговорим. А пока... Разозлившись окончательно, я вернулась в коттедж и совсем, было, собралась поработать над своим проектом, когда издалека донеслась печальная, незнакомая, но какая-то очень близкая мелодия. Я застыла, вслушиваясь, пытаясь понять, откуда она взялась. Работать сразу расхотелось. Злиться тоже. Я накинула жакет и вышла на веранду, прислушиваясь. Песня лилась из деревни. Словно завороженная дудочкой крысолова, я спустилась на дорогу и пошла на звук мелодии. Это странное ощущение накрыло меня, как только я подошла к деревушке. Я не сразу поняла, что оно значит. Все мои предчувствия перемен, все смутные ожидания устроили оргию в моей голове. Что-то словно тянуло меня вперед и в то же время, как бы предупреждало. Нет, не об опасности, а скорее о неоправданности надежд. Словно некая тайна мечтала быть открытой хотя бы кем-нибудь, пусть даже мной, совсем для этого не подходящей. Нечто подобное уже было со мной однажды, правда, не так сильно. В замке Хайльдельберга. Тогда я встретила Макса. Я аж споткнулась. Здесь? В этом Богом забытом местечке? Кто-то похожий на меня? Или снова совсем не похожий... Кто? Как узнать? Подгоняемая любопытством и предвкушением я ускорила шаг. Почти все население деревушки собралось на центральной площади. Впрочем, центральная площадь – это громко сказано. То есть она действительно была в центре. А все хижины – по кругу. Вот и весь поселок. На склонах просматривались еще несколько более современных строений. Видимо, жилища хозяина фабрики и его подручных. Электричества здесь не было. Индейцы занимались своими делами, ловя последний свет угасающего дня. И пели. На меня бросали короткие взгляды, мне улыбались. Обычные люди, занятые своим делом. Они не выглядели эдакими прописными индейцами в кожаных штанах, домотканых рубахах и перьями в волосах. Селяне, как селяне, одетые в простую небогатую одежду, с мозолистыми руками и пропаленными солнцем лицами. Где же он?! Я спинным мозгом ощущала присутствие непохожего на остальных существа. Он боялся. Нет, не того, что вокруг. Он боялся себя, своей силы, своей магии. Он не знал, что не принадлежит этому миру и поэтому был одинок и несчастен. Какой-то малыш, набравшись смелости, легонько дернул меня за косу. Я обернулась и улыбнулась, ожидая встретить любопытный взгляд. Но ребенок смотрел почему-то только на мои волосы. - Нравится? – засмеялась я. Пару мгновений малыш сосредоточенно о чем-то размышлял, а потом, прокричав что-то, что я не смогла разобрать то ли из-за его исковерканного испанского, то ли из-за детского произношения, бросился прочь. Песня стихла. Люди на площади словно застыли, настороженно глядя на меня. А через минуту из хижины вышел человек. Не знаю, что отличало его от остальных. Разве что длинные, заплетенные в косы волосы. Но в его молодых, живых глазах на изборожденном морщинами лице плескалась вечность. Уверенной и легкой походкой юноши старик подошел и остановился прямо передо мной. Я молчала, не зная, что сказать, а индеец разглядывал меня пристально, словно пытаясь заглянуть в душу. - Боги вернулись в обличии несмышленышей, - тихо сказал он, - Коатликуэ в теле юной женщины не помнит себя. Коатликуэ? Что за зверь такой? Какая-то их богиня? Или Бог? А я-то тут при чем? По площади прокатился вздох. Люди стали опускаться на землю, падая лицами в пыль. - Тебе надо уйти отсюда, - индеец обращался уже ко мне, - Уйти как можно скорее. Там, где властвует Шочипилли, Кочиметль не станет тебе помогать. Я не поняла ничего из того, что он сказал, кроме того, что он меня гонит. Ну, нет! Где-то здесь есть тот, кого мне нужно найти. Меня, похоже, приняли за воплощение какого-то бога? А что если они всех иномирцев так воспринимают? Вот только я совершенно в их богах не разбираюсь. Фиг знает, воплощением кого они считают того, кого прячут. Я даже не знаю, какая у него магия. Я не представляю кто он. Но я должна выяснить. Я заставила себя говорить как можно спокойней и вежливей. - Я знаю, что я не одна здесь такая. Я хочу видеть того, кто похож на меня. Старик покачал головой. - Нанауатль почтил своим присутствием мой народ. Он гость здесь, и у него свой путь. Его язвы не на теле, а в душе. А тебе нужно спасать себя. Уходи, как можно скорее. С этими словами он развернулся и, не прощаясь, пошел к своей хижине. Люди на площади поднялись и принялись заниматься своими делами. На меня больше никто не обращал внимания. Но и петь они не стали. Лишь когда я, отчаявшись добиться ответа хоть от кого-то, вернулась к своему коттеджу, из деревушки снова полилась песня.
Первым делом я залезла в сеть и выяснила, кто такой Нанауатль. Правильно сделала, что отбросила мысль о том, что это может быть просто имя. Тоже божок. Специалист по проказе и экземе. Вот только старик-индеец сказал, что его язвы в душе. И что бы это значило? Ну, стал паренек Солнцем, бросившись в огонь, так с такой рожей лучше в огонь, чем жить дальше. Нет, не могу я понять, кто он. Ренату бы сюда! Я ведь даже не знаю, какие народы живут в том мире. Эльфы, гномы, оборотни... Мама еще про кого-то говорила, но я почему-то не могла вспомнить. И почему старик сказал, что мне нужно спасать себя? Память моя девичья никак не хотела восстанавливать неудобоваримые имена других упомянутых шаманом богов. Меня-то он как обозвал? Нет, не помню. Только этого Нануатля донесла. Ладно, фиг с ним. Что со мной может случиться? Два таких амбала в команде, да и сама я отнюдь не хрупкая барышня. Зря что ли папа от всех нас требовал уметь за себя постоять? У Вадьки четвертый дан, у меня второй. Да и младшенькие не отстают. И стрелять я не могу разве что из базуки – отдача большая, вешу я слишком мало. Ну, оружия у нас, конечно, нет, но с чего бы оно вообще должно нам понадобиться? Нет, не прав дяденька, нечего мне за себя бояться. Гораздо важнее, что здесь есть кто-то похожий на меня или Макса. Опять? Руки сами снова потянулись к компу. Время действительно пришло. Не знаю для чего, не знаю, какое я к этому имею отношение, но почти пять лет назад сдуру произнесенные слова вдруг оказались правдой. Я открыла почту и нашла так ни разу и не востребованный прежде адрес. Слова складывались сами. Я никогда не отличалась способностью к литературному или эпистолярному творчеству, но сейчас я даже не задумывалась, что писать. «Макс, не знаю почему, но мне кажется, ты должен меня помнить. И еще мне кажется, что время, о котором я говорила, наконец, настало. Я нахожусь в Богом забытом местечке Инфернильо, на юге Эквадора, неподалеку от перуанской границы. Сегодня меня позвала в деревушку печальная мелодия. Так я оказалась на вечерних посиделках индейцев. Макс, здесь есть кто-то, такой же непохожий на остальных, как мы с тобой. Я не смогла понять, кто это, но знаю одно, он (или она) еще более одинок в этом мире, чем ты или я. И ему слишком трудно и страшно справляться с тем, что он носит в себе...» Дверь распахнулась, заставив меня застыть с занесенными над клавиатурой руками. Едва взглянув на Артема, я поняла, что произошло что-то ужасное. - Тема... – едва смогла вымолвить я, пытаясь понять чего больше в выражении его лица: страха или отчаянья. - Мы влипли, Аська, - с трудом произнес он, закрывая за собой дверь, - Влипли очень по-крупному. - Тема, что случилось? - Это не лекарственное сырье. - Понятно... – протянула я, - А в чем проблема? - Нас не отпустят без контракта. Он сказал, что даже ели у тебя нет полномочий подписать его, мы останемся здесь заложниками, пока твой отец не согласится. Аська, он знает, что ты – дочь Алекса. - Что мы можем сделать? - Против трех десятков вооруженных до зубов человек? Ничего. Не знаю, почему произошло то, что произошло. Наверное, мне все же пора было научиться верить своим предчувствиям. Пальцы, словно живя собственной жизнью, снова забегали по клавишам. «Мы здесь заложники, Макс, и возможно, жить мне осталось всего несколько дней. Я очень прошу тебя, сделай все, что в твоих силах, чтобы найти того, кого сегодня нашла я. Он не должен быть один, без поддержки кого-то из нашего родного мира. А мы из другого мира, я знаю это точно. У меня там крестная живет. Помоги ему, Макс, пожалуйста, помоги!» На веранде послышались шаги. Я успела нажать кнопку «отправить», дождаться сообщения об отправке, закрыть окно браузера и захлопнуть крышку компа. В комнату вошли трое вооруженных парней. Надо отдать им должное вели они себя спокойно и на нас с Темой не бросались. Просто забрали комп, попросили отдать им коммуникаторы и любые другие средства связи. Действительно, а чего суетиться? Куда мы отсюда денемся? Горы кругом, дорог мы не знаем, в Перу бежать слишком рискованно, по-испански из нас троих говорю только я. Артем обессилено опустился в кресло. - Связи лишили, гады! Я подумала о шамане. Нет, рано я решила доверять своим предчувствиям. Знатно они меня подставили, раз я на слова старика не обратила внимания. К чертям интуицию! Только анализ! Как всегда в стрессовой ситуации мозги у меня работали четко, как хорошо отлаженный комп. Это потом, через час или два я растекусь лужицей и позволю себе предаваться отчаянью, а пока нужно думать. - Позови Гришу, Тема, - решительно приказала я, - Надеюсь, они не станут мешать нам общаться. - А смысл? – безрадостно усмехнулся он, - Мы никуда отсюда не денемся. И они это прекрасно знают. Черт! Ни оружия, ни навигации, ни связи! - Ни денег и документов, - добавила я, вспомнив, что бумажник с пластиковыми картами, паспортом и невеликой наличкой у меня тоже изъяли. - Микрочипы остались, - вздохнул Тема. Когда-то мне казалось это кощунством. Как собак породистых метили, честное слово. Но вот, оказывается, может и пригодиться. Надеюсь, наши тюремщики ничего не знают о папиной паранойе. Пока, во всяком случае, сканерами нас не проверяли. - Ты хоть успела отправить, что писала? - Угу. Но это было письмо дальнему знакомому. Я-то сообщила, что мы – заложники, но вряд ли он станет суетиться. А новое открывать, сам видел, времени не было. Артем кивнул и поднялся, собираясь выполнить мое поручение, но тут дверь открылась, и Григорий сам вошел в комнату. - Прекрасно, - констатировала я, - Поработаем над создавшейся проблемой, господа.
Да, что-то я вчера тормознула. Собралась вставить сноски, и не вставила, выложила слишком мало. Вот сноски, которые нужно вставить в текст. Потом этим займусь. Коатликуэ (аст. Coatlicue) — «Она в платье из змей»; также Коатлантонан, «Наша змеиная мать». Иногда отождествляется с Тетеоиннан («Матерью богов»), богинями Тоци и Сиуакоатль. В мифологии ацтеков богиня земли и огня. В ней одновременно заключено начало и конец жизни. Шочипилли (аст. Xochipilli) — Бог Цветов Шочипилли, «божество-покровитель священных галлюциногенных растений» и «цветистых снов». «Xochi» или «xochitl» на языке науатль означает «цветок», в то время как «pilli» означает «принц» или «ребенок». Шочипилли — принц цветов, любви, игр, красоты, песен и танцев. Шочипилли — бог измененного состояния сознания, вызванного цветком, но он же — бог измененного состояния сознания, вызванного песней. Шочитль (цветок) порождает куикатль (песня), и наоборот. Кочиметль (аст. Cochimetl) — бог коммерции, покровитель торговцев, купцов. Нанауацин (аст. Nanauatzin) Нанауатль — ацтекский бог, который в начале Пятой эпохи мира бросился в огонь, став Солнцем.
- Я нашла решение для своей личной проблемы, - радостно сообщила я, когда Темка приволок мне кофе в постель. Вчера, когда Григорий ушел, а я сломалась, он остался со мной. Как я оказалась в кровати, я не помнила, но ничего удивительного в этом не было. В пьяном виде Артем меня тоже однажды спать укладывал, а уж поддержать девушку в состоянии истерики и вовсе святое дело. Но из-за всего случившегося мы так и не выяснили отношения, и меня все еще грызло сознание своей вины. - Аська, не начинай, опять поругаемся, - хмуро предупредил Артем. - Не-а! – протянула я, потягиваясь, - Не поругаемся. Не время нам сейчас ругаться, это раз, а мое решение должно удовлетворить даже твой взыскательный вкус, это два. И вообще, я извиняюсь за свои злые слова. Ты же знаешь, что на самом деле я так не думаю. Проехали и забыли, а? - Проехали, так проехали. Ты чего такая веселая, вообще-то? Или и главной проблеме решение во сне нашлось, Менделеев ты наш? А, правда, что это я такая счастливая проснулась? Все хуже некуда, а я утреннему солнышку радуюсь. Тоже мне, дитя природы, блин! Но одернуть себя не получилось. Во-первых, я действительно чувствовала себя совершенно спокойно, даже умиротворенно, а во-вторых, новый день словно обещал что-то неожиданно-прекрасное. - Темка, не порть настроение. Это единственное хорошее, что у меня сейчас есть. Вот завтра папа ответит, что не ведет переговоров с террористами, и нас шлепнут. Так? Так. Дай хоть последним днем жизни насладиться. И вообще, женись на мне. - Чего?! - Ага! Чем тебе не решение? Всегда можно объявить, что ты сменил ориентацию. Ради меня любимой. И пусть все голову ломают, правда это, или нет. - Совсем рехнулась! – пробурчал Артем. - Ладно, я тебя не тороплю, - щедро согласилась я, - Отложим принятие сего судьбоносного решения до послезавтра. Если выживем, в чем я лично очень сомневаюсь. Артем присел на край кровати и с тоской посмотрел в окно. - Не пойму я тебя, - вздохнул он, - Не уже ли совсем не страшно? Я, например, умирать совсем не хочу. Я задумалась. Действительно, боюсь или нет? Нет, я не боялась. Совершенно. Злилась – это да. Но страха не было. Где-то в глубине души сидела иррациональная уверенность, что все будет хорошо. О чем я и сообщила другу. Темка покосился на меня с сомнением. Наверное, решил, что у меня крыша едет от ужаса и безысходности. Но крыша чувствовала себя прекрасно, к путешествиям расположена не была, и вообще все мысли имела ясные, как то утреннее солнышко. Впрочем, я решила не пугать друга своим неоправданным оптимизмом. - Какие-нибудь новости есть? – поинтересовалась я. - Мне не сообщали, - хмыкнул Артем, - Григорию, впрочем, тоже. Я тут немного огляделся. Шесть сторожевых постов. Если попробуем выйти за пределы деревеньки, нас увидят. - А электроника? - Да какая к чертям электроника! Каменный век! - Ладно, - вздохнула я. Мало утешительного, конечно. Электронику мы бы смогли обмануть. Людей труднее. Я допила кофе и вылезла из кровати. - Чем займемся? - Ничем, - мрачно отозвался Артем, - У нас даже шахмат нет. Можно в деревеньку прогуляться, пообщаться с аборигенами, но сдается мне, что их в страхе держат. Не дождемся мы от них помощи. - Знаешь, ты все же пройдись. Там один такой дядечка пожилой есть, шаман вроде. Может, он чего посоветует. - Ты со мной? – спросил Тема, вставая. - Нет. Я не пойду. Со мной не станут говорить. - Почему? - Я им не понравилась, - ответила я, не вдаваясь в подробности, - Я пока посижу, подумаю. - Ладно, тогда Гришу возьму. Хорошая идея – подумать. Часа через три после Темкиного ухода я начала тихо сатанеть от безделья. Приехали мы налегке, не рассчитывая ни задерживаться, ни придаваться отдохновению. Я даже книжку с собой не взяла. Все рабочие, да и развлекательные – что ж греха таить – файлы были в компьютере. Заняться было решительно нечем. Попытка разговорить туземку, которая принесла мне завтрак, успехом не увенчалась. Женщина была то ли немая, то ли глухая, то ли испанского не знала категорически. А скорее всего, ей просто было приказано ни с кем из нас не общаться. Тема с Григорием все не возвращались из деревни. Что, ж будем надеяться, что они смогут о чем-то договориться с аборигенами. Все та же молчаливая женщина принесла обед еще до того, как я успела проголодаться. Еще одна попытка с ней пообщаться снова ни к чему не привела. Есть не хотелось, но я все же заставила себя проглотить все, что было на подносе. Силы мне могут еще пригодиться. Хорошо, что нас хоть голодом не морят. Уверены в нашей беспомощности, сволочи! Женщина унесла поднос и грязную посуду, и делать снова стало нечего. Устроившись в гамаке на веранде, я мрачно обозревала окрестности. Идти куда-либо не было смысла. Всюду, куда можно было, Тема с Григорием уже походили. А куда нельзя меня тоже за красивые глаза не пустят. Оставалось только ждать. И я ждала. Однако очень скоро я поняла, что совсем не возвращения друзей или новостей от «гостеприимного» хозяина жду. Нет, это было что-то другое. Я невольно прислушивалась к многоголосью горной тишины, словно она могла подсказать мне, откуда должна придти помощь. Но когда услышала, не сразу поняла, что это то самое и есть. Вертолетная площадка располагалась примерно на полпути от наших коттеджей до резиденции хозяина, то есть метрах в трехстах от того места, где я сидела. К тому же и видно ее из-за деревьев было плохо. За тем, как опускался вертолет, я следила равнодушно. Мало ли, кто еще в гости пожаловал. Едва ли это за нами. Отец при всем желании не смог бы так быстро среагировать. Он, может, пока и не знает ничего о нашем бедственном положении. И потом, если бы это его рук дело было, то вертолет был бы не маленьким, пассажирским, а каким-нибудь гигантом защитной раскраски и с баллистическими ракетами на борту. Уж я знаю своего папу. Поэтому, когда затих рокот вращающихся винтов, я выбросила из головы не имевших ко мне отношения визитеров и принялась снова прислушиваться к звукам гор. Шелест листвы, пение птиц, поскрипывание веток, грустная индейская песня, доносящаяся издалека, с полей, а не из деревни, шаги, голоса... Голоса?! Звонкий голос женщины быстро что-то тараторящей по-испански с легким европейским, кажется, акцентом, насмешливо отвечающий ей голос хозяина. Совсем рядом, на подходе к бунгало. Они приближались. Я напряглась, ожидая встречи с новыми персонажами. Ничего приятного ждать от этого визита не приходилось. Раз пришли, значит, есть новости, а хорошими они по определению быть не могут. Может, у нас даже до завтра времени не осталось. На мгновение у меня возникло желание спрятаться в бунгало, но, решительно тряхнув головой, я осталась. Уж чего-чего, а моей слабости они не увидят. Из-за поворота появилась странная процессия. Чуть впереди остальных шли хозяин и высокая, стройная белокурая женщина, голос которой я и услышала первым. Следом – двое очень высоких мужчин европейской внешности. Они о чем-то тихо беседовали между собой. Замыкали шествие четверо охранников. Изучив девушку и уверившись в том, что я раньше в глаза ее не видела, я присмотрелась к парочке гигантов за ее спиной. Один – черноволосый и по-девичьи хрупкий был совсем юным. Меня поразило и слегка развеселило его одеяние. Так может облачиться турист, отоварившийся на южно-американской сувенирной барахолке и при этом не имеющий истинного представления о национальной одежде аборигенов. Из коротких, вышитых по обшлагам штанов торчали тонкие бледные ноги, облаченные в мокасины. Широкое цветастое пончо развевал ветерок, демонстрируя бахромчатый рукав расшитой бисером рубашки (вроде даже кожаной). Венчала эту многоплеменную эклектику пара перьев какой-то экзотической птицы весьма несолидной раскраски, воткнутая за опять же бисерный ободок, удерживающий не по-индейски вьющиеся волосы. Бедненький! Не уже ли некому было объяснить, посоветовать? А затем я присмотрелась ко второму... Сначала я панически списала увиденное на обман зрения и разыгравшееся воображение. Нет, этого не может быть по определению! Я просто подозрительно часто вспоминала его в последнее время. Откуда ему здесь взяться?! А потом, когда до гостей оставалось не больше полусотни метров, хозяин что-то сказал, указывая на коттедж, и светловолосый парень повернул голову и посмотрел прямо на меня. Улыбнулся. Помахал рукой. И я поняла, что это не сон. Я хотела встать и не смогла. От ужаса я словно примерзла к гамаку. Зачем?! Я же написала, что мы заложники! Зачем он приехал! Разве не понятно, что даже вшестером нам не справиться с этой оравой головорезов! И как быстро! Сколько часов прошло? Пятнадцать? Шестнадцать? Но если и с ним что-то случится, я себе в жизни этого не прощу. И в смерти. - Ася! – закричал Макс таким тоном, словно увидел самого близкого на свете человека. Он сорвался с места прежде, чем охрана успела понять, что происходит. Мне показалось, что разделяющее нас расстояние он преодолел за доли секунды. Вот он уже взлетел на веранду и, выхватив меня из гамака, закружил, как куклу. Губы его почти вплотную приникли к моему уху, и он быстро зашептал: - Ничего не бойся, мы вас вытащим. С помощью магии. Вел тоже оттуда, как и Рената. Веди себя так, словно мы лучшие друзья и встретились здесь случайно, - а потом отстранил меня и, почти хохоча, заявил во всеуслышание, - Представляешь, позвонил твоим, похвастаться, что я в Южной Америке, а твоя мама сообщила, что ты тоже здесь. Ну не смогли мы удержаться и не навестить тебя! Пойдем, я, наконец, тебя с сестрой познакомлю. Он схватил меня за руку и потащил навстречу остальным гостям. Я изо всех сил старалась изобразить радость, кожей ощущая на себе подозрительные взгляды боевиков. В голове сыто булькала кипящая каша шокирующих мыслей. Макс все знает! Даже про Ренату! Вел – это парень или девушка? А если девушка, она действительно его сестра?! Сестра, которая ушла в тот мир, так же, как и Рената?! И смогла вернуться? Значит, опять возможно? И что это за заявление «позвонил твоим»? Он что, знает моих родителей? Или это просто удобная легенда? А пять лет назад он тоже все уже знал? Что если он уже тогда понял, кто я? А я побоялась спросить. И тогда, и потом. Почему же я ему не писала?! - Знакомься, это Гретхен, моя сестра, - представил Макс, и девушка улыбнулась открытой задорной улыбкой. - Вообще-то, я – Рита. Здравствуйте! Наконец-то мы познакомились! Я очень много слышала о вас от Макса, - она весело мне подмигнула. Да что здесь происходит?! - А это Вел, наш друг, - Макс подтолкнул вперед мальчишку. - Очень приятно, - я протянула руку, пытаясь соотнести юный возраст этого чудика с его иномирским происхождением. Парнишка расплылся в широкой улыбке, близоруко хлопая глазищами, и ответил на рукопожатие. Но вдруг тихо зашипел, словно обжегся и, не отдернул, конечно, но слишком поспешно отпустил мою руку. При этом, у меня создалось такое впечатление, что он просто счастлив, что наше рукопожатие произвело такой эффект. Я прямо таки почувствовала, как не терпится ему сообщить нам что-то. - Это твои друзья? – отрывисто гавкнул хозяин. - Да, старые знакомые, - кивнула я, - Были неподалеку, когда случайно узнали от матери, что я тоже здесь... в гостях. В это «в гостях» я вложила весь сарказм, на который была способна. - Не повезло им, - осклабился он, - Они теперь здесь тоже... «гости»! Я не стала ввязываться в перепалку, а просто отвернулась и предложила немцам следовать в дом. Вел разыграл целый спектакль, пожимая руки всем эквадорцам и со счастливой улыбкой благодаря их за помощь и гостеприимство. Не выдержав напора его эмоций, боевики поспешили ретироваться, оставив нас, наконец-то одних.
Вытряся из меня все подробности происходящего, Вел явно остался чем-то недоволен. Вернее, не чем-то, а тем, что я не вычислила иномирца в деревне. - Уймись, - посоветовал ему Макс, - Она могла просто его не видеть. В хижине сидел, или почему еще на глаза не попался. И вообще, давай сначала с этими наркоторговцами разберемся, а потом уже спокойно будем искать иномирцев. - Может, сначала портал откроем? – с надеждой спросил Вел. - Нет. Мы его откроем, а сюда кто-то из этих ввалится. С автоматом и пятью рожками. Оно нам надо в волшебном мире? - Ладно, - вздохнул эльф, - Пошли, Макс. Дамы, вы нас здесь подождите. - Эй, нам же тоже интересно! – взвилась Рита, - Почему это мы на твое волшебство посмотреть не можем?! - Насмотритесь еще! – фыркнул Макс, - А сейчас просто незачем рисковать всем сразу. - Тогда ты почему с ним собрался? – не успокоилась девушка. - Потому что Велу хоть кто-то спину прикрыть должен. Все. Исчерпали тему. Мы скоро вернемся. - Нет, ну не гады, а?! – прошипела Рита, когда за парнями захлопнулась дверь, и, обернувшись ко мне, спросила, - Ты как? - В смысле? – вопрос, конечно, был своевременный, но на него же еще ответить надо... - Ну, выглядишь, вообще-то, не плохо, для общей ситуации, вот только я тебя не настолько знаю, чтобы понять, притворяешься, или нет. Впрочем, тебе легче, ты хоть заранее знала, что ты принадлежишь волшебному миру. На нас с Максом эта новость, как ушат холодной воды обрушилась. Весело, знаешь ли, узнать за кружечкой пива на кухне у дорогого братца, что ты принадлежишь к народу эльфов, и твоя давно почившая бабушка на самом деле не только жива, а еще и юна и прекрасна. - Какая бабушка? – недоуменно спросила я. Мне было легче слушать излияния Риты, чем говорить самой. Информация пока не отстоялась, не села в голове. Слишком много всего. Одно то, что Вел определил меня, как существо наделенное очень сильной магией (он даже заставил меня снять медальон, чтобы проверить еще раз без дополнительных спецэффектов, но результат был тот же – ожог на запястье), и при этом не смог сказать, к какой же расе я принадлежу. Идея, что я – всевидящая лисица, меня совершенно не согрела. А еще в голове не укладывалось, что моя мама двадцать с лишним лет поддерживала контакт с настоящим эльфом и никому об это не сообщила. Та еще партизанка, однако. - Да Марта же! Что не слышала, как Вел о ней соловьем разливался? – фыркнула Рита и тут же мечтательно добавила, - Нет, ну редкостная все же лапушка! - Кто, бабушка? – не поняла я. - Какая бабушка?!– удивилась Рита, - Вел, конечно! Как тебе его прикид? - Ужас! – честно созналась я. - Ага! – радостно подтвердила девушка, - Я выбирала. Да ты не думай! – поспешила она меня успокоить, - Это не от дурного вкуса или из вредности. Мне просто нужно было объяснить дедуле, как перевоплощаться при помощи одежды. - Какому дедуле? – я окончательно потеряла нить ее рассуждений. - Велу, Велу, - хихикнула она, - Ты не смотри, что он такая худоба горемычная. Ему сто тридцать три года вообще-то. Все! Я поплыла. Еще хоть полслова неожиданной информации, и крыша не то что съедет, а улетит с веселым посвистом. Покосившись на Риту и сообразив, что останавливаться она не собирается, я решила переходить от слов к делу. Длительное отсутствие моей команды уже начинало меня беспокоить. Идти в деревню не хотелось, но и перспектива потерять друзей в процессе магической зачистки гнезда наркоторговцев не вдохновляла. - Рита, - я решительно встала, - Как думаешь, скоро они вернутся? - Не знаю, - пожала она плечами, - Не раньше, чем через полчаса, думаю. А что? - Да я за друзей переживаю. Надо бы пойти их поискать. Они вроде в деревню ушли, еще с утра, а до сих пор нет. - Так чего сидим? – тут же подхватилась девушка, - Пойдем, я хоть на настоящих индейцев посмотрю. И потом, может, ты сегодня своего иномирца увидишь и узнаешь. - Вообще-то, - сообщила я, когда мы уже направились в деревеньку, - Макса я почувствовала, только когда к нему прикоснулась. Нет, я сразу ощутила что-то близкое в замке, но сначала решила, что это сами руины. А потом твой брат взял меня за руку, и я словно увидела, что он тоже не такой, как все. А эти ваши всевидящие лисицы, они именно всевидящие, им ни к кому прикасаться не надо. - Да брось! – отмахнулась Рита, - Мало ли как у тебя в этом мире дар проявился. И потом Вел – тоже не истина в высшей инстанции. Макс, например, не верит, что ты именно оборотень, да еще такой экзотический. Может, ты вообще кентавр с даром предсказаний. Вот если проход откроется при тебе, выйдешь в тот мир и обрастешь лошадиным крупом. - А когда вернусь, он исчезнет снова? – усмехнулась я. - Не-а! Не исчезнет. Так что вернуться с такой оригинальной частью тела ты уже не сможешь, как Марк, например. - Кто такой Марк? Пока мы дошли до поселка, я, наконец, сумела немного разобраться в ситуации. В общем-то, не так уж много народу ушло отсюда в тот волшебный мир. Рената в свое время смогла сюда вернуться именно благодаря таинственной бабушке Марте. А теперь, стало быть, бабушка бессильна, и нам самим справляться надо. Много Рита и сама не знала или не понимала, но я не стала выпытывать. Потом Вела расспрошу. Еще я поняла, что ни за какие блага не потащусь сейчас на родину предков. Мне сначала здесь дела закончить надо: найти себе замену на направление, с мамой поговорить, с Темкой как-то объясниться. Нельзя же просто взять и исчезнуть из жизни стольких людей. Некорректно это. А если окажется, что я действительно кентаврица, то обратной дороги мне уже не будет. Впрочем, ее ведь никому из нас может не быть. Народу в деревне было пока не много, с полей только начали подтягиваться усталые труженики. Никто не пел. Наверное, время дневной песни уже кончилось, а вечерней еще не начиналось. - Рита, спроси ты у кого-нибудь, - попросила я. - Ты же прекрасно говоришь по-испански, - удивилась она. - Они не станут со мной разговаривать, - я вздохнула, - Вчера их шаман заявил, что я – воплощение какого-то бога. Теперь они меня боятся. - Ладно, - Рита пожала плечами, оглянулась по сторонам и почти сразу отловила какого-то мужчину, видимо, только что вернувшегося с поля. Нет, ну мозги есть, а? Если его целый день в селе не было, откуда ему знать про гостей? Впрочем, ее собеседник тут же обратился к пробегавшему мимо пацаненку и, видимо, получил вполне исчерпывающую информацию. Девушка кивнула, поблагодарила и направилась обратно ко мне. И тут мы услышали. Нет, не услышали. Это было не как звучание песни. Это было похоже на то, что запел весь мир. Или ответил на песню. - Что это?! – воскликнула я, хватая Риту за руку, - Ты слышишь? - Думаю, магия Вела, - ответила та, сосредоточено прислушиваясь, - Я сама не видела, но он говорил, что обладает магией голоса. Наверное, это он наркоторговцев убалтывает. Я не сразу поняла, что все в деревне словно застыло. Где-то на грани сознания билось ощущение испуганного присутствия еще одного магического существа, но думать о нем я сейчас не могла. Я была уверена, что песня мира не сделает мне ничего плохого, но ужас от силы, с которой она подчиняла себе – не меня, кого-то другого – приковал к месту, не давая пошевелиться. Краем глаза я заметила движение. Из своей хижины выскочил шаман, глядя в небо, тоже прислушиваясь. Потом его взгляд переместился на нас. Невольным движением я прижалась к Рите, не испугавшись, а скорее не принимая его сверлящего взгляда. Шаман сделал несколько шагов к нам, внимательно посмотрел на Риту, потом на меня. - Я не знал, что своим вторым ликом Шочипили покровительствует вам, - произнес он с какой-то странной тоской, - Боги прокляли это место. Я был не прав, это мой народ должен уйти. С этими словами он коротко поклонился и, словно забыв о нашем существовании, выкрикнул несколько коротких приказов на незнакомом мне языке. Люди сразу зашевелились, сорвались с места, принялись суетиться в какой-то лихорадочной, совершенно неподдающейся анализу деятельности. - Пошли отсюда, - Рита потянула меня за руку, - Нам нужно найти твоих друзей. И вообще, что-то мне здесь неуютно. - Ты узнала, где они? – встрепенулась я. Сама я никакого дискомфорта не ощущала и плохо понимала, почему все вдруг воспылали желанием менять место своей локации. Вон и шаман что-то такое вякнул. - Да. Мальчишка сказал, что шаман отправил их разведать какую-то «ночную» тропу. Она, вроде бы, вон за той рощей начинается. Я кивнула и поспешила за ней. Мне все время хотелось оглянуться и посмотреть опять на деревню. Возможно, я все еще надеялась разглядеть в мелькании людей того, кто так страдал от одиночества в этом мире. Но Рита не собиралась останавливаться. Обогнув указанную рощу, мы действительно вышли к началу широкой и хорошо утоптанной тропинки. Но пройдя по ней не больше ста метров, уперлись в горный обвал, полностью перекрывший путь. Осыпь не была свежей и, судя по всему, моя команда спокойно преодолела это препятствие. Следопыт из меня никакой, конечно, но довольно свежий отпечаток Темкиного армейского ботинка не заметить было сложно. - Что будем делать? – с сомнением спросила Рита, покосившись на свои туфельки. Я пожала плечами. Разумнее было бы вернуться, иначе мы вообще все потеряемся. А Артем с Григорием не маленькие, дорогу обратно найти смогут. Да и меня они не бросят. Я уже собиралась озвучить эти мысли для Риты и тут услышала гул. Я не сразу сообразила, что это. Только когда первый вертолет мелькнул в небе, я догадалась, что боевики покидают свою базу. - Смываются, - констатировала немка, из-под ладони вглядываясь в небо, - Вел уже закончил. - Думаешь? – неуверенно спросила я. - Ага. А ты не чувствуешь, что больше никуда бежать не хочется? - Мне и раньше не хотелось, - пожала я плечами. - Странная ты, - протянула новая подружка, - Или просто эльфийская магия на тебя не действует... Пойдем что ли, найдем ушастика и моего братца? - Погоди-ка... – я снова взглянула на насыпь, - Знаешь, давай-ка, я на нее взберусь и посмотрю. Если ребята не далеко, они наверняка увидели вертолеты и сейчас спешат обратно. Лучше будет их встретить и объяснить, что происходит. Я как в воду глядела. Свою команду я увидела почти сразу, даже на самый верх взбираться не пришлось. Ребята явно спешили. Кричать я не рискнула, горы все-таки, но запрыгала и замахала руками, пытаясь привлечь их внимание. Заметив меня, Григорий с Артемом еще прибавили шагу. - Рита, они уже на подходе, - сообщила я, обернувшись, - давай уж дождемся. - Чтобы нас эльфийская братия не потеряла, - усомнилась она, - Все же мы почти час гуляем. - С чего бы? Мы же записку оставили. - Ладно... Понадобилось еще минут тридцать, чтобы дождаться ребят и вкратце объяснить ситуацию. Разумеется, ни в какие магические подробности я вдаваться не собиралась, наврала, что мой друг Макс привез с собой сильного гипнотизера. Рита только хмыкнула, но, конечно, никого в этом разубеждать не стала. Мне понадобилась вся моя сдержанность, чтобы убедить их в правдивости моих слов. Прояви я хоть малейшую слабину, они решили бы, что я их разыгрываю. Ну, да, кто ж в такое в здравом уме поверит-то! Нормальная такая байка: пришел гипнотизер и уговорил наркоторговцев раскаяться и свернуть незаконный бизнес. Наверное, взлетающие вертолеты не дали друзьям поднять меня на смех. У них тоже были новости. Тропа, идущая под нависающей скалой, не просматривалась с постов, но теперь это было уже не актуально. В любом случае, эти прохвосты умудрились дошагать до Перу и вернуться обратно. Задерживаться мы не стали, сразу пошли в сторону коттеджей и, едва свернув на проторенную дорогу, увидели бегущего навстречу Вела. Моя команда дружно напряглась, но, прежде чем я успела объяснить, кто это, Рита затараторила с таким жаром, что ребята, кажется, слегка припухли. За считанные секунды она поведала им, что наш гениальный гипнотизер – существо не от мира сего и обращать внимание, а уж тем более обижаться на его странные, порой, высказывания совершенно не стоит. Причем все это было изображено в лицах и расцвечено такими эпитетами, что мне стоило не малых усилий не расхохотаться в голос. Заметив, наконец, что мы с Ритой не одни, Вел, видимо, решил, что нас все же схватили. Он вдруг убавил шаг и двинулся нам навстречу с гордым и независимым видом. - Ой, - сказала Рита и сорвалась навстречу эльфу. Схватив его за руку, она быстро что-то проговорила, и физиономия чудика расслабилась и снова просияла. Он так же быстро что-то ответил, явно требуя поторопиться, даже за руку девушку потянул, но Рита лишь покачала головой. Я представила парней друг другу, когда мы, наконец, поравнялись с эльфами. Оценив экзотичность наряда и поведения странного гостя, моя команда повела себя, как профессионалы, и не стала таращиться на это чудо. - На каком вертолете вы прилетели? – деловито поинтересовался Григорий. - А? – захлопал глазами Вел - На таком голубеньком, - тут же сообщила Рита. - Голубеньком? – усмехнулся Гриша, - Это замечательно. Один голубенький, вроде бы уже помахал нам винтом. Скажите, Вел, вы уверены, что все боевики покинули базу? - Конечно, - растерялся чудик, - не могли не покинуть. - Нужно срочно выяснить, оставили ли они хоть какой-то транспорт и нам. Я не знаю, куда дели наши коммуникаторы и компьютеры, но если мы их не найдем, выбираться отсюда придется своим ходом. И лучше бы по воздуху. Мы переглянулись. Перспектива зависнуть в индейской деревеньке на неопределенный срок никому не понравилась. Отец, конечно, найдет нас по сигналу микрочипов, но вот когда это еще будет... - Пошли на базу, поищем транспорт, - почти приказал Григорий. - Постойте! – растеряно забормотал Вел, - Ася, нам нужно... Но Рита прикрыла ему рот рукой и посмотрела таким недобрым взглядом, что эльф стушевался. - Вел, солнышко, - пропела она, - Мы сейчас пойдем и поищем наши коммуникаторы. А потом уже вернемся к Асе в коттедж. - Что случилось? – тихо поинтересовалась я, когда мы немного отстали от парней. - Портал открылся, - тихо ответила Рита, - Точнее, эти умники решили проверить, получится, или нет, и сами его открыли. И мой любопытный братец вывалился в волшебный мир. Вел теперь боится, что он обратно уже с ушами заявится, а сам их замаскировать не сможет. - Какими ушами? – не поняла я. - Эльфийским, острыми. У Вела морок наведен, поэтому ты их не видишь. - Вообще-то вижу, - призналась я,- Сначала я не поняла, что это у него из волос торчит помимо перьев, а потом вы объяснили, что он эльф. Я, правда, удивилась, что другие ничего не замечают. - То есть как видишь?! - Ну... вижу и все... - Круто! Макс один раз углядел, когда Вел спал и морок не контролировал. А так мы их не видим, просто знаем, что они есть. Значит, на тебя действительно не действует эльфийская магия! - И что бы это значило? - А я откуда знаю? Вел говорит, в этом мире магия как попало мутирует.
Прошло еще не меньше часа, пока мы, убедившись, что транспорт нам не оставили, облазили все места обитания наемников и нашли, наконец, наши средства связи. Ага, нашли-то нашли, но без энергоносителей. Впрочем, электричество от нескольких небольших ветряков исправно поступало и в коттеджи и в фабричные помещения, и Григорий с Артемом засели решать техническую проблему. - Ну, теперь мы можем идти? – задергался Вел. - Ладно уж, пошли, - великодушно разрешила Рита. Все это время она не отпускала его от себя ни на шаг. Уж не знаю, почему нельзя было дать мальчишке (Это он-то дедуля?! Ни в жисть не поверю!) разбираться с его магическими заморочками самостоятельно. Все равно толку в поисках от него было не много. Вел чуть ли не бегом сорвался с места, и мы с Ритой поспешили за ним. - Слушай, а почему ты его не отпустила раньше? - не выдержала я. - А чтоб глаза бабуле раньше времени не мозолил. Будь моя воля, я бы его в таком виде вообще в тот мир не выпустила. Ну, сама посуди, какое он на нее впечатление сейчас произвел, а?! - А при чем здесь... – не поняла я. - Влюблен он в нее! По самые ослиные ушки! Это из-за нее он на такую жертву пошел, в нашем мире остался. А бабуля ему полный игнор устроила. Тогда еще, двадцать лет назад. Ась, ну не уже ли ты не видишь какой он лапушка?! Мне его просто до слез жалко! Нужно обязательно что-то предпринять, чтобы она на него внимание обратила! Я сейчас сама на себя злюсь из-за того, что так его вырядила. Вот как она могла на такое явление отреагировать? Это же ужас! Я только хмыкнула. В моей голове пока плохо укладывалась вся навалившаяся информация. Сердечные муки дедули Вела явно не входили в число моих приоритетов на данный момент. Если честно, я думала только о том, как мне отбрыкаться от идеи немедленно свалить в волшебный мир. Или, если свалят эти чудики, как объяснять друзьям, куда они делись. И чего их с Максом прямо сейчас портал открывать потянуло? Не могли белее спокойной обстановки дождаться? - Ася, пошли быстрее, чтобы я его переодеть успела. Не дай Бог, он опять туда таким пугалом заявится, - Рита прибавила шагу. Вела мы догнали почти у самого коттеджа. Рита взяла его под руку и, видно, уже собралась высказать свои соображения по поводу неуместности костюма, как эльф остановился и резко обернулся ко мне. - Ася... – начал он и замялся. - Что? - Понимаешь... Ты только не подумай ничего... Портал открылся из-за тебя. Если ты сейчас уйдешь, он закроется, и ... А у меня еще есть дела в этом мире. У нас у всех. Так что... - Ты не хочешь, чтобы я уходила прямо сейчас? – рассмеялась я, испытав настоящее облегчение, - Я и не собиралась, Вел. Я не могу уйти, не закончив всех дел здесь, не попрощавшись с родными. Даже если бы портал не закрывался, я ведь могу оказаться кентавром, и тогда уже никогда не вернусь. - Правда?! – глаза ушастика прямо таки засияли от счастья, а физиономия расплылась в блаженной улыбке, - Я так рад! Я боялся, что ты обидишься. Я не хотел... - Все в порядке, Вел. А... - Что? – он чуть склонил голову на бок, продолжая улыбаться. Я вдруг поняла, что Рита была права, он на самом деле лапушка. Повезло же бабушке, однако. Куда она только смотрит? - А оттуда сюда никто не может придти? - Пока портал открыт, может, - кивнул он, а потом лицо его озарилось пониманием, - Ты скучаешь по Рен-Атар? В его наивных зеленых глазах было столько понимания и сочувствия, что у меня перехватило дыхание. Вел наклонился ко мне почти вплотную, заглянул в лицо и тихо пообещал: - Я обязательно ее приведу. Честное слово. Она будет счастлива тебя видеть. Она ведь замечательная, наша Рен-Атар. - Спасибо, - только и смогла прошептать я. Вел покосился на с любопытством взирающую на нас Риту, ухмыльнулся и подхватил нас обоих под руки. - Вперед, милые леди! – гордо провозгласил он и потянул нас за собой. В дверях нам пришлось чуть приотстать, чтобы протиснуться всем вместе, но эльф нас так и не отпустил. Он весь просто лучился гордостью за происходящее, словно тот волшебный мир был создан им собственноручно. В комнату мы шагнули на полкорпуса отставая от Вела. И застыли. Не знаю, что именно я ожидала увидеть, но ничего здесь не изменилось. Вот разве что к стене был прикреплен какой-то карандашный рисунок. Раньше его не было. - А где же портал? – поинтересовалась я, еще ничего не понимая. - И где мой драгоценный братец? – так же растерянно спросила Рита. - Не может быть! – с отчаяньем в голосе прошептал эльф. На него было жалко смотреть.
Смотрительница Маргарита, Серебряная леди. Уши закладывает от громоподобных хлопков гигантских крыльев, порыв ветра бьет в спину, и я поспешно хватаю одной рукой альбом, а другой шляпу. Несколько тяжелых шагов, глухой удар, сотрясающий землю, и рядом со мной укладывается драконья голова. - Приветствую вас, ваше высочество. - Привет, смотрительница, - Гург не старается говорить тише, и я затыкаю уши. По всему драконьему телу прокатывается глухой рокот, похожий на мурлыканье десятитонного кота – принц изволят хихикать. - Выгоню! – грозно предупреждаю я, с трудом сдерживая смех. Обожаю этого мальчишку! Может, он и огромный, и взрослый даже по драконьим меркам, и вообще, наследник престола и большая шишка, но я его иначе, как хулиганистого мальчишку не воспринимаю. Эдакий вечный Том Сойер в драконьей шкуре. Я даже увидела его первый раз, еще в том мире, малышом, хотя уже тогда принц был взрослым. Но я ведь вижу не то, что снаружи. Наверное, поэтому, Гург решил, что может мне доверять, и теперь делится всеми своими секретами и проблемами. Это наша с ним маленькая тайна, которая делает нас обоих чуть-чуть счастливей. - Чем могу быть полезна вашему высочеству? – церемонно интересуюсь я. - Марта, не начинай, а? – обиженно бурчит дракон, - Без тебя тошно. - Что случилось, Гург? – я приваливаюсь плечом к прохладной драконьей шее, глажу радужную чешую, - Кто тебя обидел? - Жизнь! – пафосно сообщает принц. - Ужас какой! И что же эта вредина сделала нашему мальчику? – веселюсь я. - Подкараулила из-за угла и обрушилась холодным душем, - Гург не желает принимать моих шуток, - Все так плохо, Марта, ты себе не представляешь. Ой-ой-ой! Я это уже слышала. Совсем недавно. Я кошусь на устремленный в небо драконий глаз. Читать эмпатический фон дракона я не могу. Да и никто не может, вообще-то. Но, похоже, принц действительно в печали. Да что же могло так расстроить его неунывающее высочество?! - Эй, - я пихаю его в ершистый гребень, - Ну-ка прекрати ныть и выкладывай. Две головы лучше одной. - Отец требует, чтобы я остепенился, - вздыхает дракон. - Ой, а это как? – меня просто распирает от любопытства. Двадцать с лишним лет в этом мире и дружба с Гургом не принесли мне глубоких знаний о жизни драконьего общества. Например, я так и не поняла, с какого возраста дракон считается взрослым. Растут они по-разному. И от чего это зависит – тайна за семью печатями. Сам Гург, например, стал совершеннолетним по достижении тысячи лет. В моей голове пока очень плохо укладываются подобные сроки, тем более что тысячелетним я принца ну никак не воспринимаю. А вот его достойный родитель, король Дрерг, уже в неполную сотню лет правил драконьим миром, причем власть получил, как я смогла догадаться из некоторых обмолвок Гурга и скудных познаний в этом вопросе Гектора, не совсем законным путем. Зато его прекрасная супруга (действительно прекрасная, поверьте) старше своего благоверного лет эдак на пятьсот, но на момент бракосочетания еще находилась под опекой старших родичей, и королю пришлось изрядно повоевать за возлюбленную с ее несговорчивым семейством. А вот что значит, с их точки зрения, остепениться – это и вовсе для меня непонятно. Остепененным я Гурга тоже представить не могу, хоть убейте. Он же мальчишка, со всеми свойственными мальчишеству авантюризмом, самомнением, и святым желанием подраться во славу неважно чего. А еще у него потрясающее чувство юмора и неиссякаемая страсть к розыгрышам. Может, он и меня сейчас разыгрывает своим несчастным видом. Гург молчит, и я не выдерживаю. - Эй, чего от тебя хочет-то твой венценосный папенька? Что значит «остепениться» с драконьей точки зрения? - Он хочет, чтобы я сражался за даму сердца, - вздыхает принц. - А у тебя есть дама сердца?! - Нет, - печаль в его голосе может растопить любой ледник недоверия, - Если бы была, я бы сражался. - Так, стоп! А тогда чего же от тебя хочет отец? - Чтобы я ее нашел. А где искать-то, Марта? Нет, вот ты скажи, а? Где искать? – Гург тяжело вздыхает, - Понимаешь, я – принц. Это та-а-к муторно! Вокруг меня все время вьются какие-то дамы, которые только о моем сердце и помышляют. Они милые. Нет, вот честное слово, очень милые. Но как же они меня достали! Вот объясни, почему они все считают, что могут стать принцессами, если завоюют мое сердце, а? - А что, не могут? – робко интересуюсь я, совершенно не понимая, о чем он, собственно, толкует. - Да с какой стати?! Принцессой нужно родиться! С этим особым даром в душе, понимаешь? - Не-а! – честно отвечаю я. - То есть как? – удивляется Гург. - Ну, вообще-то, дорогой друг, у нас, эльфов, да и у многих других народов, такой статус определяется исключительно генетикой. Типа, кто твои родители, тем и тебе быть. Если мама с папой принцы – значит, и тебе родиться принцессой. Вот так примерно. - Чушь какая! – фыркает дракон, - Это ж любой урод только потому, что он у принцев родился тоже принцем стать может! - А у вас не так? - Нет, конечно! У нас это дар. Дар властителя. Кто-то может им быть, а кто-то нет. - Круто! – восхищаюсь я, - И главное, как справедливо! - Ага! – кивает Гург, - Вот и скажи мне, чего этим дурындам такая блажь втемяшилась? А мне отдуваться! Нет, ну, правда, Марта! Как, интересно я должен остепениться, когда кругом только такие... - Блондинки, - подсказываю я. - Чего? - не понимает принц. Ну, да, конечно, они же все разномастные, драконы эти. Но принца мне искренне жаль. Нет, это точно сродни тем морганатическим бракам, что заключались между малолетними инфантами. Детям-то невдомек, что, вообще-то, происходит. Ну, церемония, ну, красивая и торжественная. Вот только кто, эта девочка? Кто этот мальчик? Мой муж? Моя жена? А что это значит? Вот так примерно для меня и выглядит приказ отданный королем Дрергом. Это Гург-то должен остепениться? Интересно, как? И где, собственно, шлется, его драконья Бекки Тетчер? Уж появилась бы, глядишь и несчастный принц смог бы за нее повоевать. Эта мысль приводит меня к интересной идее. - Гург, - спрашиваю я, - А как дракон должен найти свою даму сердца? Ведь не может же отец заставить тебя наугад пальцем в одну из этих дам ткнуть. Если тебе нужно выбрать обязательно принцессу, должен быть способ ее вычислить. - Ага, - грустно кивает принц, - должен быть. Вот только какой – это большая тайна, которую я должен открыть сам. Отец так и сказал: «Остепенись, наконец! Поработай головой и сердцем и отвоюй свою принцессу». - А как именно поработать не уточнил? - Не-а! Не захотел. Или не успел, - Гург вздыхает, - Поругались мы. В дым и пламя. Даже мама ничего сделать не смогла. Марта... - Что? - Я тут у тебя побуду немного, ага? Поразмыслю над ситуацией. - Побудь, - улыбаюсь я, - Поразмысли. Я тоже подумаю. И с Библиотекой посоветуюсь. И с Тилли, если появится. Может они что-то подскажут. На счет Ренаты же фея мне подсказала. - А что на счет Рен-Атар? - А ты не знаешь? Ой, твое высочество, ну так же нельзя! Ты же принц все-таки, а тут такое событие мирового масштаба! - Какое событие? – недоуменно морщится дракон. - Как какое?! Состязание женихов, разумеется. Конунгу надоели стихийные драки и дуэли и он решил внести в это дело элемент организации. - А за кого драки-то? – вконец растерялся Гург. - Как за кого?! Нет, товарищ принц, ты совсем не хочешь работать головой! За Ренату, разумеется! - За Рен-Атар?! - Ага, представляешь! Она тут ко мне на днях вся в соплях приходила. - Почему? - Что «почему»? - Почему в соплях? Что, не хочет выходить замуж? - А тебе, дорогой друг, тоже не охота за кого попало сражаться. Но тебе-то проще, ты сам решаешь, сражаться, или нет. А ей, видите ли, победителя нужно выбрать обязательно. Конунг ее в такие рамки зажал, что тянуть с этим делом она больше не тоже может. - Ну... - Вот тебе и «ну»! Мы с ней полдня голову ломали, как бы время протянуть. - Зачем? - Гург! Не строй из себя балбеса! Ты же в курсе, что Син опять в ссылке! - Ой! - Вот именно. - И что, конунг даже не дал ей месяц подождать? - А он делает вид, что ни о чем не догадывается. По-моему, просто развлекается. Очень уж его достали постоянные интриги вокруг нашей прекрасной Рен-Атар. Вот и объявил начало турнира на следующей неделе. - Вай! Так скоро?! Ой, Марта, а как же теперь... И что тебе Тилли посоветовала? - О! Есть, оказывается, такой древний закон, что если претендент не может прибыть сам, то вправе прислать кого-то вместо себя. Причем, это тебе не то что, захотел и не пришел. Тут причина должна быть уважительная и самим конунгом подтвержденная. Разумеется, закон особо не афишируют, особенно сейчас, но цветочные феи все помнят. - А кого прислать? – тут же перебивает принц. - А вот это самое интересное. Соревнований всего пять, и проводятся они раз в неделю. Первое – магическое. И тут, должна тебе сказать, конунг сильно промахнулся, не выпустив Сина раньше времени. В магии-то он не силен. А мы вместо него Канта выставим. - Ой! А почему не Хандарифа? Он же сильнее, как маг. - Хан нам нужен для другого. А Кантариэль тоже маг не слабый. - Да, вообще-то, эльфийская магия против гномьей... - Ага! Ты тоже считаешь, что победа у нас в кармане? - Ну дак! – веселится дракон. - Дальше конунг должен либо выпустить Синдина, либо принять новую замену. Допустим, он его не выпустил. Второе соревнование будет в мастерстве. И вот тут мы выставим Хандарифа. Он своим стеклом всем гномам носы утрет. Во всяком случае, мы на это надеемся. Ну и дальше по списку. - По какому? - По обычному. Третье соревнование сказительское. Мы выпустим Уме. А вот к четвертому и пятому, вроде бы, либо Син уже должен успеть, либо конунг сдаться. - А какие они, эти соревнования? - В рукопашной и во владении гномьим оружием. Ну, к последнему-то мастер секиры точно успевает, а в рукопашной, если что, выпустим Грэма. Тоже не слабак, знаешь ли. Хотели Марка под это дело припахать, но не солидно вождю как-то. - Ой, Марта, а можно я? - Что ты? - Ну, в рукопашной! Я же тоже хочу поучаствовать. Вот и потренируюсь заодно за даму сражаться. - Гург, ты как себе это представляешь, а? Ты же не то, что любого противника, всех женихов разом хвостом придушишь! - Марта, но зато как весело будет! Я могу и конунга в кучку прихватить, а? Чтоб впредь не вредничал! Дракон косит на меня ехидно-умоляющим глазом, и я больше не могу сдерживать смех. Вот ведь придумал, шалопай! Надо об этом Ренате рассказать. Ой, что с ней будет!.. С полчаса мы с Гургом едва не катаемся по траве от смеха, в лицах представляя, как все это может выглядеть. Не знаю, что уж там Рената скажет, но мне эта идея нравится все больше и больше. Хоть повеселимся. А в том, что принц особого гномьего травматизма не допустит, я не сомневаюсь. Это он только снаружи в бронированной чешуе, а внутри – белый и пушистый. - Марта, а ты в последнее время портреты рисовала? – спрашивает принц, когда веселье, наконец, стихает. - Ага, было несколько заказов, на которые я согласилась. - Да?! Каких?! Вот не понимаю я его интереса к моей магии. Из всех драконов только Гург и его почтенная матушка королева Гредия получили мою защиту. Да и то случайно, еще до того, как я пришла в этот мир, до того, как стало ясно, что портреты в галерее рисует Серебряная леди. Больше среди их народа у меня клиентов не было. Драконы вообще крайне редко посещают Библиотеку. А жаль. Мне очень нравится их рисовать. Вот Гурга, например, я уже сто раз рисовала в разных позах и проявлениях характера. Без магии, конечно. Но все остальные представители его народа почему-то относятся ко мне с недоверием. Нет, не так. Не ко мне. Просто они не считают, что моя магия им нужна. И это тоже из области, находящейся вне пределов моего понимания. Я пыталась выспросить у Гурга, в чем причина такого странного отношения (другие-то спят и видят, как бы попасть ко мне в модели). Ответ оказался крайне невразумительным. Что-то вроде того, что драконы очень любят меня и этот мир и не любят понапрасну увеличивать мировую энтропию. Ага, ага! Вот и я ничего не поняла. Пришлось смириться с отсутствием у драконов интереса к волшебству Серебряной леди. Принц – единственное исключение. Он не пропускает ни одного нового портрета и каждый раз сначала выспрашивает у меня все подробности его создания, а потом подолгу вглядывается в мои художества. Что он там ищет? Не понимаю. - Марта! - теребит меня дракон, - Ну, расскажи! - Огласить весь список? – смеюсь я. - Ага! - Ну, конунг попросил сделать портрет одного мастера. У него там в клане проблемы. Не любят его. И, признаться, когда пообщалась, я поняла, что солидарна с его родственниками. Отвратительный скандальный тип. Но, говорят, мастер действительно великий. Если честно, я через полчаса сама его придушить была готова, но конунгу он зачем-то живым нужен. А портрет получился характерный. Сам потом посмотришь. - Посмотрю, - соглашается принц, и я слышу предвкушение в его голосе. - Еще Лилея прислала трех амазонок, но одну из них я рисовать не стала. Что-то мне в ней не понравилось. Вот не вызвала она у меня доверия, и все тут. Я так и сказала царице. Вроде, она даже не обиделась. Еще... Ой, да! Самое главное! Шарден привел своих котят! - Правда?! А я думал, они еще маленькие, их пока из клана не выпускают. - Гург, ну честное слово, это ты, как маленький! Они же оборотни, а не драконы! Можно считать уже девицы на выданье, следующей весной на игрища отправятся. - На бабушку свою очень похожи? – хихикает дракон. - Увы, увы! Ни одна не похожа. Нет, кошачья магия в них, конечно, есть, но до леди Рисс им, как тебе до колибри. - И чем я, спрашивается, хуже колибри? - Ты лучше, твое высочество, в сто раз лучше, поверь. - Докажи! Чем именно? - Тем, что крылышками перед глазами не мельтешишь с дикой скоростью, до полного головокружения зрителей. - Ой, как же ты ее не любишь! – веселится Гург. - Да брось! Я не обязана ее любить или не любить. Но уважения она, несомненно, достойна. Иногда я даже жалею, что у нас с ней дружбы не вышло. - Ладно, а кроме котят еще кто-нибудь был? - Ага! Несчастный, совершенно ошалевший и оголодавший в пути гоблин. С самих островов тащился, бедняга, по приказу Асдрагша. Какой-то шибко сильный шаман. До сих пор в гостях зависает, Джесси с Риохом его откармливают. Еще... Ой, это и смех, и грех, честное слово! Хандариф приволок родственника и долго мялся, все слова подбирал, как бы помягче объяснить, что именно от меня нужно. В общем, оказалось, у родственника гарем беспокойный, все жены между собой воюют, не переставая. До смертоубийства пока дошло, но все к тому близилось. А у него две любимых жены есть – одна глухонемая, вторая вообще не от мира сего. Вот он и испугался, что именно их, самых безобидных, и зашибут ненароком. Мол, остальные хоть пусть вовсе друг другу глотки перегрызут, только бы этих не тронули. Однако нужно было их нарисовать так, чтобы остальные жены не узнали. То есть просто так в Библиотеку он их притащить не мог. Пришлось нам с Ханом по каким-то тайным ходам пробираться в хозяйскую опочивальню. А ты ведь знаешь, по их законам в это помещение никто, кроме хозяина и его жен, заходить не должен. Во всяком случае, так считается, а на самом-то деле, заходят и слуги, и лекари, и стража, если понадобится. Но просто это никогда не афишируется, и все делают вид, что ничего такого и не было. Ну, привели туда этих девиц под единственным, сам понимаешь, благовидным предлогом. Шадрид, родственник-то этот, вокруг них воркует, девицы его томными взглядами одаривают, льнут к любимому супругу, в общем, идиллия такая. И тут они видят меня... В горле дракона снова начинает зарождаться едва сдерживаемый рокот, а я выдерживаю эффектную паузу. - Марта, не томи! – пихает меня дракон, с трудом стараясь не засмеяться. - Гург, ты не поверишь, ни одно слышащее существо не может визжать так, как визжала эта глухонемая красотка. Мы там все просто залегли, заткнув уши. А когда эта звуковая атака закончилась – ну, нужно же ей и вдохнуть иногда – проморгалась вторая, уставилась на Хана и заявила: «Это все он! Это он ледяную деву привел, чтобы нашего любимого заморозить!». А потом схватила нож для фруктов с подноса и кинулась на беднягу. Что тут началось! Хан из спальни выбежать не может – не приведи боги, кто-нибудь увидит его выходящим оттуда, да еще, когда этих дам привели – а она за ним носится. Глухонемая мужа к стенке оттерла, типа собой прикрывает, и еще руками мельтешит и Хану подножку поставить пытается, когда те двое мимо пробегают. Я снова залегла возле кровати, чтобы эти слоны по мне не потоптались. Лежу и думаю, что делать. От Шадрида помощи не дождешься, ему бы самому от любимой жены вырваться, звать кого-то нельзя – вся наша идиотская конспирация к черту полетит, а Хан слишком занят процессом. В общем, вся надежда на меня. А что я могу? Только картинки рисовать. И тут меня осенило. Я же еще немного кухонной магии у Риоха нахваталась. Конечно, в чужом доме ею сложнее пользоваться, да и посуды в опочивальне немного было – так только, две вазы с фруктами, поднос со сладостями, кувшин с вином, да бокалы. Но когда это все по комнате замелькало, мало никому не показалось. Особенно глухонемой воительнице, когда ей сначала кувшином, а потом и винным душем прилетело. Охладила я ее пыл. А тут уж, как Шадрид освободился, так и порядок навел. Вот только убедить своих супруг, что в спальню кто-то иногда и просто по делу зайти может, кажется, так и не смог. Не потянули они такого откровения. Когда принц, наконец, перестает хохотать, я закидываю на плечо уже собранную сумку. - Пешком пойдешь или на мне поедешь? – резвится дракон. - Да ну тебя! – отмахиваюсь я, - Здесь пешком пять минут. Мне, чтобы на тебя влезть, все десять не хватит. - Ты пойдешь со мной в галерею? - Нет, ты иди, полюбуйся на портреты, а я пока Тилли поищу. Или с Библиотекой пообщаюсь. Ничего не потеряется один. И не снесет ничего. Одно из изменений, которые мы с Библиотекой внесли в интерьеры, предусматривает именно драконьи габариты. Гург довольно частый гость здесь, так что пришлось защитить хрупкие предметы, расширив пространства. Я не хочу сообщать принцу, что ощущаю какое-то странное то ли напряжение, то ли беспокойство моего дома. Нам, конечно, есть от чего беспокоится, но бегающий по спине холодок никак не получается соотнести с чем-то конкретным. Видно, не только у меня, потому что в противном случае мой дом уже обрушил бы на меня новости.
На счет «поищу Тилли», это я, конечно загнула. Хоть и считается, что она приписана к Библиотеке на время адаптации, но найти ее без ее собственного на то соизволения не реально. А учитывая вредность характера данной конкретной цветочной феи прогнозировать ее появление можно лишь со знаком минус. Если уж появится, то только тогда, когда оно мне меньше всего надо. Ну и фиг с ней. Я лучше с Библиотекой в приватной обстановке пообщаюсь. То есть не совсем в приватной, но это что-то вроде традиции. - Привет, приведение! – говорю я, открывая портал в зал без окон и дверей. - Не называй меня так! Ага, теперь по сценарию я должна ответить, что кроме меня в телесном виде его уже давным-давно никто не видел, а он, соответственно, начнет доказывать, что, раз я могу его потрогать, то и привидением называть не имею права. Все это мы проходили уже столько раз, что начинать снова не хочется. Да и странное ощущение беспокойства наваливается здесь с новой силой. - Хорошо, Учитель, - с сарказмом отвечаю я, и уже готовые сорваться заученные слова замирают на губах Анкитиля. - Марта, что случилось? - А ты не чувствуешь? - Не чувствую что? - Не знаю. Ожидание. Опасение. Волнение. Что-то то ли происходит, то ли должно произойти. - Н-нет! – растеряно трясет он головой. Не понимаю я этого. Он обретается здесь почти столько же, сколько и я, но связи с Библиотекой у него нет. Точнее, она-то может к нему обратиться, но делает это только тогда, когда ей самой нужно. Между ними существует некий договор, во все тонкости которого меня посвятить не посчитали нужным. Я даже не знаю, когда именно они его заключили. Пока Гектор был жив, Анкитиль не покидал места своего заточения, хотя Библиотека смилостивилась и обеспечила ему здесь вполне комфортное существование. Даже что почитать иногда подкидывала, вон уже целый книжный шкаф набрался. А вот когда моего любимого не стало, Ан получил возможность покидать этот странный зал. Но не телесно. Тушка его, как я потом выяснила, мирно покоилась на роскошной кровати с балдахином, а вот дух шлялся, где ни попадя, поначалу здорово пугая моих домочадцев. Я и сама перетрусила, когда впервые его увидела. Решила, что он у нас там помер, и теперь его неприкаянная душа вечно будет мелькать в коридорах, наводя ужас на непосвященных. Но, как мне туманно намекнули, ограниченная свобода астральной проекции Анкитиля была предусмотрена неким договором. Собственно, тогда-то я об этом договоре впервые и услышала. Без подробностей. И до сих пор их не знаю. За семь лет я смирилась с тем, что в замке есть собственное вполне живенькое привидение, и даже начала получать от этого удовольствие. Правда, для этого мне пришлось заключить с Аном собственный договор о том, что он не будет самостоятельно представляться всем новым гостям. А то, боюсь, коллекция приведений могла здорово полнится новыми экспонатами уже не эльфийской национальности. А еще, при помощи Библиотеки, я связываюсь с ним, когда мне его появление необходимо. Пару раз это помогло избавиться от нежелательных визитеров. Нет, удобно все же иметь личное дрессированное привидение. - Марта! – Ан дергает меня за рукав, выдирая из размышлений, - Что все же, происходит? - Не знаю. Библиотека беспокоится. И я не могу понять почему. - Ты пришла с ней поговорить? - Наверное. Вообще-то, я надеялась, что и ты мне что-то посоветуешь. - А я-то тут при чем? Мне она ничего не сообщала. Ты давно это почувствовала? - Не очень. Я была на лугу, рисовала. Прилетел Гург, мы немного поболтали с ним. Я как раз рассказывала о новых портретах, когда ощутила, что что-то не так. Отправила принца в галерею, а сама пришла сюда. Ан, может, ты в астрале посмотришь, а? - А толку? Ну, вижу я в астрале, что кто-то пришел, так это ты и без меня всегда знаешь. - Ну, пожалуйста! Самое странное то, что она и сама, кажется, не понимает, что происходит. А у нас сейчас и без неизвестности проблем хватает. - Каких проблем? – тут же заинтересованно перебивает Анкитиль. - Потом расскажу, - отмахиваюсь я, - Ан, ну посмотри! А я пока с ней пообщаюсь. - Ладно, ладно! Только потом расскажешь все. А то давно уже у нас проблем не было. - У нас? – хмыкаю я, но Ан делает вид, что меня не слышит. Я так и не научилась до конца ему доверять. Есть в Анкитиле что-то, что не дает ни мне, ни Библиотеке принять его в семью. Хорек он. Вот вроде и воспринимается уже давно, как деталь интерьера, и научил меня многим эльфийским премудростям, а все равно чувствую, что ничего, кроме собственной выгоды его не интересует. И окажись его интересы в разрезе с моими, он предаст ни за понюшку табаку. А уж если ему придется выбирать между Лангарионом и мной, он точно не меня выберет. Одна надежда, что таинственный договор его от немедленного предательства удержит. Так что не стану я перед ним душу открывать. А начнет выпытывать, что у нас за проблемы, расскажу про Эльдоанскую долину, и хватит с него. Анкитиль растягивается на кровати, а я удобно устраиваюсь прямо на мягком полу. На самом деле я не надеюсь, что он узнает в астрале что-то новое, просто не хочу, чтобы маячил рядом, пока и я буду находиться в состоянии близком к трансу. Вот странно, эмпатически я чувствую и понимаю Библиотеку, как саму себя, но вербальное общение происходит только здесь, в этом месте. Как правило, мне хватает ее эмоций, чтобы понять все, что она хочет до меня донести. Иногда она даже посылает мне зрительные образы. Но сейчас мне почему-то кажется, что она нуждается в общении больше, чем я. Так что, поговорим, милая? Что тебя беспокоит?.. Предчувствие? Какое, родная? Что-то хорошее? Или наоборот? Ты ведь не хуже меня знаешь, что мне опять предстоит защищать равновесие. Период спокойствия в нашей жизни закончился. Хочу я этого или нет, но я уже вышла на тропу войны, хоть Лангарион ничего об этом пока не знает. Но ты-то понимаешь, что иначе я поступить не могу?.. Нет, ну что ты, глупая! Тебя я точно никогда не оставлю. Я, конечно, ни за что не подставлю Канта, но и Лангарион не получит моего согласия. Что-нибудь придумаю. Вот хотя бы за наше приведение лет на сто замуж выйду. А что? Все равно без толку тут обретается. Всему, что сам знал, он меня уже научил, зря только место занимает... Почему это не могу? Что, опять ваш договор?.. То есть как, скоро уйдет? Это и есть твое предчувствие? Ты переживаешь из-за Анкитиля?.. Что взаимосвязано? Ты уж объясни толком... Ну, спасибо! Я, между прочим, о тебе беспокоюсь! Я же чувствую, что ты волнуешься!.. Да? И как скоро будет это «скоро»?.. Совсем скоро?.. Ну, знаешь ли! Еще и вопросы у меня глупые! И вообще это не мой дракон, это сам по себе дракон!.. Хорошо, хорошо, уведу я его оттуда, раз он тебе мешает!.. Ладно, не тебе, но и не мне уж точно... Опять это «скоро»! Может, все же объяснишь, что такое происходит, а?.. Да нет, не чувствую я ничего. А должна?.. Ну, если уж и ты не знаешь... Гектор был лучше меня, милая, я знаю. Я никогда не смогу стать такой же хорошей смотрительницей... Не надо мне льстить, я в этом не нуждаюсь... Нет, ты не права. Это просто грусть. Она всегда будет со мной... Ох, ну ты как скажешь! О каком на фиг трепете может идти речь?! Это, между прочим, не моя была идея сделать брак со мной разменной монетой в политических играх!.. Ой, вот только этого не надо! Это сейчас совершенно не ко времени! Ты ж меня знаешь, я же начну глупости одну на другую воротить. А в создавшейся ситуации мне трезвая голова нужна... Эй, подруга, что-то мне твое игривое настроение совсем не нравится! Все, забудь об этом! Не выйду я замуж! Совсем! Ни за кого! Ни на сто лет, ни даже на год! Перебьются женишки! Мне и одной неплохо. А Лангариона я как-нибудь по-другому отважу... Вот и славно, вот и подумай. Я тоже подумаю. Какой-никакой выход найдем. Все лучше, чем опять голову от любви потерять. Знаем, плавали. Сначала Энгион, потом из-за Гектора столько глупостей натворила. А пострадал кто? Шета... Нет, родная, не надо, не вселяй в меня ложных надежд. Знаешь же, как это больно! Если когда-нибудь откроется проход в тот мир, я снова буду пытаться ей помочь. Опять соберу этот ужасный консилиум, чтобы уже там попытались. Вдруг получится. Я ведь не сдамся... Что?! Так ты об этом?! Постой, но ведь кабинета Гектора и его гостиной больше не существует в том виде, в каком я их рисовала! Остаются только столовая и... Мама дорогая, там же дракон!.. Все! Все! Уже поняла! Уже бегу! Я срываюсь с места и, даже не взглянув на бесчувственного Анкитиля, открываю портал. Так вот что это за напряжение! И понятно, что я ничего не ощущаю, это же моя собственная магия задействована! Дождались! Я несусь по коридорам, пытаясь собрать воедино разбежавшиеся вдруг мысли. Сначала галерея. Нужно увести оттуда Гурга. Не стоит иномирцам в первую очередь на дракона натыкаться. Такой культурный шок не каждый переживет. Потом – столовая. Джесси и Риох разберутся, что делать, если меня не окажется рядом, но Шете и Ахрукме лучше пока не обретаться возле кухни. И сами могут испугаться, и гостей испугать. Или чего доброго в иной мир вывалятся по детскому любопытству. Потом нужно сообщить всем нашим. Интересно, сколько на этот раз продлится контакт? А что если это будет один единственный портал? Мы наконец-то что-то узнаем о наших близких! Только бы Вел не подвел! Обещал же, что будет в курсе жизни даже тех, кому не суждено стать магами. Ой, нет, нельзя, чтобы портал был единственным! Нам же еще этот странный геном кентавров найти надо. Нужно будет снова собрать всю команду. Хан мне не откажет. Куда там откажет! Счастлив будет снова на волю вырваться. И амазонки тоже. Сколько же всего надо обдумать! Хорошо, что это пока только предчувствие. Может, портал еще через неделю будет. Успеем все спланировать. Ой, у Ренаты же состязание! Ну, ничего, выкроит время. Сама не усидит, захочет с крестницей повидаться. О! Вот и повод вернуть Синдина. Он же ее бессменный телохранитель. В галерею я влетаю на полной скорости и едва успеваю затормозить. Не успела! Ничего не успела! Даже Гурга не увела! Сияние портала уплотняется на глазах, и вот уже здоровенный викинг делает шаг, растеряно смотрит на меня и падает, теряя сознание. Я опускаюсь на колени перед ним и вижу, как меняется лицо гостя. Вытягивается, утончается, и уши приобретают знакомую заостренную форму. Эльф. Кто? Не уже ли... Почему один? - Миледи! Я вздрагиваю, поднимаю голову и чувствую, что теряю контроль над челюстью. Это еще что такое?! - Счастлив приветствовать вас, миледи! – чудо в перьях склоняется в изящном поклоне. И эти самые перья при этом колышутся, как живые. Заметив, что адекватно реагировать на приветствие я не собираюсь, этот Чингачгук перекрашенный тяжело вздыхает, одаривает меня несчастно-обиженным взглядом и понуро поворачивается к порталу. - Я приведу остальных, миледи, - грустно сообщает он и исчезает в золотистом сиянии. Вдалеке громыхают тяжелые драконьи шаги. О, нет! У меня же сейчас новоявленный эльф очухается! - Это что, портал в другой мир?! – раздается у меня над ухом любопытный голос. Я аж подскакиваю от неожиданности. - Ан! Черт бы тебя побрал! А ну брысь отсюда немедленно! Сейчас этот викинг в себя придет, а тут эльфийка, призрак... и дракон, - вздыхаю я, созерцая приближающегося принца, - Не вляпайся в портал, твое высочество. Техногенному миру только драконов не хватает. - Марта, это что, портал в твой мир?! - И каков будет твой утвердительный ответ на дважды заданный вопрос? – хихикает вредное приведение. - Вы что, издеваетесь надо мной?! – не выдерживаю я, - Вы хоть представляете, как мы втроем со стороны смотримся?! Нормальная такая комиссия по встрече для того, кто ни разу в жизни волшебных существ не видел! У нас же гость от страха окочурится. Даром, что эльф. Один пернатый вон сразу смылся. - Это ты про Велкалиона? Да вернется, он, никуда не денется, - пытается успокоить меня Анкитиль. - Велкалиона?! Ты хочешь сказать, это был Вел?! - Ага! А ты что, его не узнала? - Мама дорогая! Да что с ним в том мире делается, а? Кто ж его беднягу так вырядил?! - Вообще-то, Гретхен постаралась, - раздается смешок у меня за спиной, и мы резко оборачиваемся, - Привет, бабуля!
Ну, вот, собственно, и вся написанная первая часть. А дальше будем спотыкаться по мере написания.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Смотрительница Маргарита, Серебряная леди. - Кант, пора! И оставь, наконец, ребенка в покое! – Рената врывается в отведенные нам, эльфам, в Подгорье апартаменты эдаким злобным духом ревнивого любопытства. Еще бы! Почти на целый час ей пришлось отказаться от общества «ребенка» в пользу близнецов Гордиленна. В очередь их всех записывать, что ли? Макс и так за три дня охрипнуть успел, столько раз все рассказывал и пересказывал всем желающим. И еще не известно от кого ему больше досталось: от Алены с Грэмом, которым он почти ничего сообщить о дочери не смог, или от Ренаты, получившей столь неожиданную информацию о нестандартной крестнице. Как ни странно, спокойней всех к долгожданной новости отнесся Марк. Открылся портал? Очень вовремя. С Питером свяжутся? Ну и слава Богу. И, разумеется, напомнил мне о моем обещании поискать его ценный геном. Как, интересно? А вот Уме сорвалась. Так уж вышло, что из всех моих друзей, за исключением тех, кто в момент его появления находился в Библиотеке, именно она первая познакомилась с Максом. Мне даже никого посылать за ней не пришлось. Уме просто наведалась навестить Шету, как нередко это делала. После первых восторгов знакомства, она, разумеется, спросила о Гордоне. И я вдруг поняла, что Макс насторожился. Он извинился и сказал, что только слышал о нем от Вела, но лично не встречался. Уме в ответ слабо улыбнулась, кивнула, а через пару мгновений уже билась в истерике. Надо отдать должное Максу, он оказался на высоте. Пока Джесси готовила успокаивающий отвар, а я в полутрансе пыталась выправить эмпатический фон ундины, что у меня и с эльфами-то не очень получается, а уж с другими расами и подавно, он ласково обнимал женщину, утешая ее какими-то бессмысленными, но, видно, очень нужными словами. По мере того, как сквозь рыдания Уме вываливала на него историю рождения и усыновления Гордона, Макс все больше хмурился. Наконец, нам удалось привести Жемчужницу в себя, и она, смутившись, извинилась за свое поведение, от души поблагодарила Макса и поспешила откланяться. А внук отвел меня в сторонку и сообщил совсем уж невероятные новости о том, что они с Велом подозревают в Гордоне мага. - Ты же понимаешь, ба, я не мог ей всего рассказать, - решительно заявил он, - Если мы не правы, ей будет еще хуже. Лучше ей и не начинать надеяться. И еще, Вел сказал, есть девушка-оборотень. Мы пока не проверяли, но там тоже все может быть. Лучше бы и ее родителям не сообщать. Так что Алена с Грэмом тоже не смогли ничего добиться от моего чуткого внука, кроме сообщения, что Аленины родители живы, здоровы и поддерживают регулярный контакт с нашим эмиссаром в том мире. А потом за дорогого внучка взялись наши маги. Вот уж кто в полной растерянности прибывает. Впрочем, как и мы все. Открылся портал, потом закрылся. Почему? Если катализатором была Ася, то получается, она просто смылась с места столь драматических событий, наплевав на всех остальных. Макс в такое верить категорически отказывался. Он так рьяно отстаивал доброе имя девушки, что у меня даже закрались нехорошие подозрения. Я поспешила их развеять, в лоб поинтересовавшись, уж не влюбился ли он. И получила совершенно потрясающий ответ, который меня только запутал окончательно. - Ты что, ба! В нее невозможно влюбиться. Как, например, в птицу или дерево. Можно восхищаться, восторгаться, любить, как нечто прекрасное, радоваться сознанию, что такое вообще существует. Но влюбиться... Я знаю, что она девушка, но при этом, я в ней не женщину вижу, а... Нет, не могу объяснить, - и он развел руками. Озадачил, однако! Это что же за существо заставил проявиться чудесный артефакт, сплетенный шаловливыми ручками любящей крестной? Не думаю, что Вел прав, и это всевидящая лисица. Они, насколько мне известно, такое количество феромонов выделяют, что любой мужик одуреет, будь она хоть не лисицей, а крокодилицей. А у Макса как раз обратная реакция. Нечто прекрасное... Хм... Вот только если это нечто прекрасное не является нашим катализатором, то кто же тогда? Не уже ли та странная, так и не проявившаяся личность, которую Ася почувствовала в индейской деревушке? Такой сильный и нужный нашему миру маг в каком-то захолустье? А куда он потом делся? Сорвался с места и сбежал невесть куда, а портал, соответственно закрылся. Но тогда, где они должны его искать? И как? Маги наши тоже ни до чего путного не додумались. Вообще, мне показалось, что проблема только Арианну всерьез озаботила. Хан и близнецы больше интересовались, как там Павел и Вел, и были очень разочарованы отсутствием информации о первом и скудными сведеньями о втором. Впрочем, что-то им Макс все-таки рассказал, правда, когда меня рядом не было. Вот только что? Ни один из четверых так и не раскололся. Правда, эмпатический фон Канта сразу после того разговора наглядно продемонстрировал, что новости хорошие. Для него, во всяком случае. Я искренне порадовалась. С этими лангарионовскими интригами он совсем подавленный в последнее время ходил. А теперь вон чуть не прыгает от нетерпения, предвкушая магическое состязание с гномами. Рената обнимает Канта, что-то шепчет ему на ухо – пожелания удачи, наверное – потом вешает на шею какой-то медальон. - Это что, на счастье? – улыбаюсь я. - Нет, на победу! Марта, Макс, Зантар, собирайтесь вы тоже. Нам в ложе нужно быть минут через десять. Все уже там, только нас ждут, - отдает распоряжение виновница нынешнего переполоха. - Ладно, иди, - я в последний раз оправляю на Кантариэле кожаную рубашку. Эльф в традиционном гномьем облачении – это то еще зрелище! Зантар хихикает, когда его брата чуть не заносит на сторону под тяжестью ритуального, но отнюдь не бутафорского молота, заткнутого сзади за пояс штанов. Это сколько же привыкать надо, такое на себе таскать?! Кант шипит, но тут же выравнивается и, гордо вскинув голову, выходит из комнаты. - Пошли, пошли, - торопит нас Рената, - Скоро уже начало. - Без тебя все равно не начнут, - отмахивается Зантар. - Да по мне, скорее бы уж закончили, - морщится гномка и проталкивается мимо меня к Максу, - Ребенок, ты со мной. Двухметровый ребенок покорно берет тетю Ренату за ручку и показывает мне язык за ее спиной. Нет, вот это дело, а? За эти три сумасшедших дня неделю я больше узнала о совершенно незнакомой мне девушке Асе, чем о собственной дочери. В те короткие промежутки времени, что нам с внуком удавалось побыть наедине, я больше отвечала на вопросы, чем спрашивала. Все понимаю, Максу нужно адаптироваться, а он попал прямым сообщением в бедлам, устроенный моими любопытными друзьями. Мало того, что Вел просто не мог предупредить его о существовании призрака Библиотеки, поскольку сам о нем не знал, так он еще как-то забыл упомянуть, что в этом мире драконы тоже водятся. Нам очень повезло, что психика у Макса оказалась здоровой, а любопытство неуемным. Он не только не испугался, он был просто счастлив познакомиться с Гургом. Вопросы сыпались из него, как из рога изобилия. Ему требовалось узнать о нас все и сразу. Стоило мне открыть рот и спросить о семье, как тут же находились более важные темы. И с каждым новым знакомым сократовский круг незнаемого увеличивался, а с ним и желание моего внука все выяснить. Когда я попыталась опротестовать полное игнорирование моих интересов, получила такие эпитеты в свой адрес, их которых «наседка» и «жадина» были самыми мягкими и членораздельными. Почти целый день после этого мне пришлось выслушивать перепев на разные голоса бессмертного лозунга «Все лучшее – детям». Окончательно добила меня Джесси. Даже максова жажда познания начала иссякать после трехчасовой лекции о домашней магии вообще и кухонной в частности, сопровождавшейся, к тому же наглядной демонстрацией и дегустацией бесконечных кулинарных шедевров. Я поняла, что его надо спасать и сделала попытку заполучить собственного внука. Не тут-то было! Джесси разъяренной фурией вклинилась между нами и попыталась прикрыть Макса грудью от меня настырной. Я бы могла даже обидеться, если бы это не выглядело так смешно. Макушка Джесси находилась... ну, скажем так, где-то в районе пряжки максова ремня, и без того оттопыренные гоблинские уши разлетелись в стороны и подрагивали от возмущения, глаза метали молнии. - Не дави на ребенка! Не видишь, он учится! – прошипела гоблинша. Сволочной внучек скроил умильную рожицу и сделал вид, что прячется за спину Джесси. Мне оставалось только ретироваться, чтобы не заржать в голос. Вот и сегодня, пока Рената прихорашивалась, а нам было положено готовиться к празднику, конунг затребовал меня к себе. Признаться, меня это не удивило. О том, что портал открылся снова, было объявлено официально, и любопытный гном ни за что не удержался бы от приватной встречи. Но я надеялась, что это случится все же после турнира, в более спокойной обстановке. Как выяснилось, напрасно. И причину я поняла, едва оказалась в приемном покое старика. Мне устроили засаду. Самую банальную. А я... Не поверите, я была просто счастлива видеть их всех. Это уже было. Я знаю, что было. Не со мной, не здесь, не совсем в таком составе. В лице сильных мира сего в мою жизнь возвращался некий смысл, значимость, интрига. Наверное, все эти эмоции слишком явно отразились на моем лице, потому что тщательно продуманная диспозиция психологического капкана вдруг дрогнула и смешалась. Лилея первая сорвалась с места, обняла меня и наградила совсем не царственным, а искренним сестринским поцелуем. Потом я оказалась в горячих объятиях Фарияра. Конунг посмеивался, разливая по бокалам легкое утреннее вино. И даже по идеальному лицу леди Рисс блуждала довольная, почти счастливая улыбка. - Я так рада видеть вас, господа! – искренне призналась я. - Что, девочка, запуталась? – насмешливо пробасил конунг, подавая мне бокал, - Не волнуйся, поможем. Для того и позвали. Одним плавным движением кошка поднялась из кресла и приблизилась ко мне почти вплотную. - Не везет вам на эльфийских правителей, леди Маргарита, - чуть прищурившись, констатировала она. - Да уж, явный неконтакт, - вздохнула я, прекрасно понимая, что раз они знают так много, то и мне нельзя утаивать от них информацию. - Ну, с их-то стороны стремление к контакту прямо-таки запредельное, - усмехнулась львица. Вот не поверите, я была рада ей даже больше, чем Фарияру и Лилее. Ну, никакая я интриганка! Гектор умел, близнецы хоть пытаются, Хан, если прижмет, тем еще хитрюгой может быть. А за меня все Библиотека решает, вот я и расслабилась. Тот же Анкитиль сколько мог бы мне напакостить, если бы она его не поприжала. Зато если на моей стороне леди Рисс... Впрочем, она всегда только на своей стороне. - Итак, миледи, – Фарияр отсалютовал мне бокалом, - Вы уже думали, что будете делать? - Знаете, ваше величество, у меня почему-то такое чувство, что вы все уже за меня решили, - усмехнулась я. - Не совсем, - конунг погрозил мне пальцем, - За тебя решишь, как же! Одна беда от вас, девок не пристроенных! Я прыснула. Не выдержала и тоже захихикала Лилея. - Тебе что, понравилось? – мурлыкнула леди Рисс, покосившись на гнома, - Во вкус вошел? Со своим артефактером разберись для начала, а потом уже к эльфийской смотрительнице клинья подбивай. - Что?! Да я! Да... – конунг открывал и закрывал рот, не в силах вымолвить что-то против столь нелепого обвинения. Теперь уже расхохотались все. - Да ну вас! – обиженно пробурчал гном, - Скажете тоже! - Ладно! – эмир хлопнул себя по коленям, - Успеем еще повеселиться, когда равновесие сохраним. Сейчас мы здесь не за этим. Вы должны знать, Марта, война между эльфами и кентаврами ударит по всем нам. Как члены Конвента мы не можем не поддержать Лангариона, если он призовет нас. Сами понимаете, никому это не нужно. Да и стабильность в Гатерраде склоняет чаши весов в сторону равновесия. Эта война может снова их раскачать. - Еще бы Лангарион это понимал! – ощерилась я. - Он понимает, - вздохнул конунг, - Все он понимает. Но у него есть очень веский аргумент. Такая сильная эльфийская магия, как твоя, должна принадлежать их народу. Это тоже одно из правил равновесия. - И он наивно полагает, что получив меня, компенсирует равновесию развязанную войну? Один дар против тысяч жизней? Вы считаете это равноценным обменом? – я почувствовала, что завожусь. - Мы не считаем, - успокаивающе поднял руки Фарияр, - Не пытайтесь конфликтовать с нами, Марта. Мы здесь для того, чтобы помочь вам, потому что сами не хотим этой войны. - Простите, - мне стало неловко за свою вспышку, - Я буду рада любой помощи и совету. Сама я пока не вижу выхода из создавшейся ситуации. Единственное решение вместе со своей рукой предложил мне Кантариэль Гордиленна. Но, сами понимаете, я такую жертву от него не приму. - Вот как... – задумчиво протянула царица ундин. - Значит, если ничего не придумаешь, предпочтешь собой пожертвовать, - констатировал гном и нахмурился. Я пожала плечами. Кошка фыркнула. - Это не выход, - грустно, со знанием дела вздохнула Лилея. - Предложите другой, я буду только рада, - пожала я плечами, - Надеюсь, никто из вас не сомневается, что Лангарион не является предметом моих девичьих грез. - Ну, признаться, все наши идеи сводились к тому, чтобы ненадолго выдать вас замуж за кого-то из надежных эльфов, - вздохнул Фарияр, - Но зная вас, Марта, я прекрасно понимаю, что именно надежных вы и не захотите обременять собой. - Спасибо, - с благодарностью кивнула я эмиру, - Для меня действительно не приемлемо такое решение. К тому же, это может лишь отсрочить домогательства Лангариона. Выход искать все равно придется. - А что думает по этому поводу Библиотека? – спросил вдруг конунг. - Библиотеку больше беспокоят события, связанные с открытием портала. Для нее сейчас это важнее всего. Мне кажется, она не придала должного значения эльфийским амбициям. Меня она не отпустит по доброй воле. - Вам не кажется, господа, что мы не рассматриваем все последние события в комплексе? – задумчиво протянула леди Рисс. - Полагаете, открытие прохода связано с угрозой равновесию? – с надеждой спросила я. - Я пока ничего не предполагаю. Почему-то мне кажется, что с этим порталом не все просто, - она взглянула на меня с легким прищуром и слегка куснула губу, - Скажите, леди Маргарита, вам не показалось странным, что Велкалион привел только вашего внука, который совсем не располагает информацией обо всех остальных, да и о самом нашем эмиссаре тоже? - Говоря проще, прекрасная Верховная хочет спросить, есть ли что-то, чего мы не знаем, - усмехнулся Фарияр. - Думаю, да, господа, - кивнула я, - И хотя мне толком не дали поговорить с собственным внуком, и то, что он успел мне сообщить, лишь догадки Вела, но, думаю, вам это будет интересно. - В самом деле? – вскинулась Лилея. - Не томите, душечка, - промурлыкала кошка, принимая особенно эффектную позу. Я покосилась на ундину, убедилась, что она снова удобно устроилась в кресле и только потом рискнула их огорошить. - Есть предположение, что Гордон и Александра – маги. Если честно, мне хотелось зажмуриться. На Лилею я вообще боялась посмотреть, особенно после того, как услышала звон разбитого бокала. Львица нервно втянула носом воздух. Молчание нарушил Фарияр. - Я бы меньше удивился, если бы вы сообщили, что нашли еще одного носителя генома белого огня... - Я попрошу наших генетиков проверить такую вероятность, - леди Рисс быстро пришла в себя и уже искала практический подход к вопросу, - Материалов по Грэму и Алене у них хватает. Надеюсь, леди Маргарита, вы догадались ничего не сообщать этим двоим авантюристам? - Макс догадался, - отозвалась я и, все еще не решаясь посмотреть на царицу ундин, добавила, - Уме он тоже запретил что-либо говорить. - Умный мальчик, - промурлыкала кошка. - Марта... – Лилея прочистила горло, потому что голос вдруг изменил ей, - На основе чего был сделан такой вывод. Я, наконец, рискнула повернуться к ней. Царица была бледна, а в глазах застыла болезненная смесь надежды и страха нового разочарования. Но все же она сумела взять себя в руки. Ундины эмоциональны, но здесь ждать истерики явно не приходилось. - Гордон Лэндсхилл – чемпион по плаванью. Его способности явно превышают человеческие. - Это может быть вторая ипостась, - разочарованно вздохнула Лилея. - Нет, - покачала я головой, - Никто и никогда не видел, чтобы он перекидывался. Он не знает, что он это умеет. Он вообще не знает, кто он. Вероятность того, что он неосознанно использует магию, намного выше. - А Александра? – тут же заинтересовалась леди Рисс. - Об этом я ничего не знаю, - вздохнула я, - Если я правильно поняла, то Макс и Велкалион пришли к такому выводу чисто умозрительно. На них произвело слишком большое впечатление, что Ася, крестница Рен-Атар, не состоящая в родстве ни с одним известным нам магом, тем не менее, принадлежит к их числу. - И кто она – не известно? – вскинулся Фарияр. - Увы, эмир, но уж точно думаю, она не белый огонь, ведь ваши женщины не колдуют, - улыбнулась я. - Я бы уже ничему не удивился, - фыркнул саламандр. - Не наша, и то хорошо, - пробурчал конунг, - Мне и одной хватило. Лилея прыснула, Фарияр усмехнулся, даже в глазах кошки мелькнуло веселье. - А других эльфов они не нашли? – вдруг спросила леди Рисс, и все почему-то сразу заинтересовались. - Я знаю только о своей внучке, - недоуменно ответила я. - А что за геном нужен Марку? - сменила тему кошка, после того, как они все переглянулись. - Способность нейтрализовать магию. Уж не знаю только ли эльфийскую, или вообще любую, - мне не очень-то хотелось об этом говорить, но ведь и так все выяснят, да и помощь их мне еще пригодится, - В связи с этим у меня тоже будет к вам просьба. - Хан в вашем распоряжении, миледи, - рассмеялся эмир, - Я уже и не знаю, как удержать его в Гротах. Он и так почти все время у вас ошивается. - Арианну и Дилию я к тебе пришлю, но вот Уме... – закусила губу ундина, - Не стоит ей при вас крутиться. - Она мне и не нужна особенно, - вздохнула я, понимая, что не стоит требовать невозможного, - Но ведь сама захочет домой наведаться, если будет такая возможность. - Посмотрим, - уклончиво ответила царица, - Сначала пусть эта возможность появится. - Своих я не удержу, - покачала головой львица, - Вы уж постарайтесь выяснить что-то о девочке до того, как они туда сорвутся. - Я попрошу связаться с Алениными родителями в первую очередь, как только портал снова откроется, - кивнула я и посмотрела на гнома. - И не надейся! – пробурчал тот, - А то сама не видишь, что у меня здесь творится?! - Сина верните, и шесть дней в неделю и он, и Рен-Атар будут просто счастливы не докучать вам своим обществом, - хихикнула я. - Я подумаю, - неопределенно ответил конунг. И вот теперь, идя следом за тихо спорящими Ренатой и Максом по парадным коридорам Подгорья, я скрещиваю пальцы, в надежде на милость конунга. Рената мне необходима. А ей необходим Синдин, иначе она всех нас просто сметет своей активностью. Жажда деятельности свойственна гномке, когда она чем-то недовольна. А сейчас она очень недовольна своим дядюшкой и ситуацией, которую он вокруг нее создал. Я немного беспокоюсь за Канта. Как-то очень уж он самодовольно выглядел, наряжаясь в гномьи шмотки. Что, интересно, он придумать успел? А ведь явно что-то придумал. Как-то очень уж многозначительно переглядывался он с Зантаром и Максом. Впрочем, Макс-то ему едва ли чем-то поможет. Как ни странно, но маг он средненький, да к тому же пока совершенно необученный, хотя, судя по всему, временщик, а это дар редкий. Лишь бы только Кант из регламента не выбился. Здесь тоже свои правила. Не всякую эльфийскую магию можно демонстрировать в этом турнире. За попытку эмпатического влияния, например, могут и дисквалифицировать, и тогда плакали все надежды Синдина. В главной ложе, похоже, все давно собрались и герольды ждут только Рен-Атар, чтобы объявить начало турнира. Ой-ой-ой! Это нам сейчас туда под фанфары входить на всеобщее обозрение? Оно мне надо?! Я бросаюсь вперед, в надежде задержать Ренату и уговорить ее дать нам войти первыми и тихонько расположиться на своих местах. И успеваю заметить, как гномка что-то вкладывает в ладонь моему внуку. Судя по их довольным физиономиям, намечается какая-то проказа. - Рена! – я хватаю за руку Макса, он больше и закрывает от меня гномку, - Что у вас тут происходит? - Ничего, - она высовывается из-за спины внука и делает мне невинные глазки. - Что она тебе дала, Макс? – строго спрашиваю я. - Амулетик, - сияет родственник и показывает маленький плетеный кулончик. - И что он делает? – настораживаюсь я, пытаясь схватить безделушку, но Макс ловко прячет ее в ладони. - Да ничего особенного! – фыркает Рената, - Немного усиливает магическое зрение. Макс же еще не привык к нашим реалиям, может не увидеть чего-то интересного на турнире. Ладно, пошли. - Рена, постой! Мне все же удается уговорить ее дать нам войти без помпы. Но, хотя Рената остается в коридоре, к нам все равно поворачиваются все головы в амфитеатре. Ну удружили гномы! Наши места в первом ряду центральной ложи. Даже правители расположились в меньшей, на противоположной стороне, а мы – друзья Рен-Атар, самые привилегированные гости праздника. Ужас! Я и Макс – вторые по популярности персоны на данный момент. У-у-у! Еще и Хан в первом ряду руками размахивает! Пригнувшись, не выпуская руку Макса и не давая ему насладиться торжественностью момента, я пробираюсь к нашим местам, а зал тем временем, в едином порыве поднимается, стараясь разглядеть нас получше. Хвала богам, Рената не собирается выдерживать долгую паузу и, прежде чем я окончательно решаю, что лучше было бы ползти до своих мест по-пластунски, герольды возвещают появление прекрасной Рен-Атар. Начало состязания пролетает мимо меня. Да и не только меня. Мы все слишком рады встрече. Давно мы не собирались почти полным составом. Да, с нами нет, хоть и по разным причинам, Синдина и Канта, Марк вместе с другими правителями расположился в противоположной ложе, и уже никогда Гектор не составит нам компанию. Но здесь и ундины, и гоблины, и Хан, и Зантар, и Штред. Мы словно перенеслись на двадцать лет назад. Даже Эврид приехал в Подгорье на этот праздник. Я рада, что он присматривает за дочерью. Риох и Джесси тоже имеют право расслабиться и получить удовольствие. Шета подпрыгивает от восторга, а у нее на крупе визжит счастливая Ахрукма. Алена и Грэм попытались взять в оборот моего внука, но Макс решительно настроен посмотреть представление. Боюсь, мы не самые благодарные зрители. Несчастные претенденты, надеявшиеся привлечь внимание Рен-Атар своими магическими талантами, совершенно не удостаиваются ее внимания. Я пихаю гномку локтем и киваю на конунга. Старик хмурится и грозит нам пальцем. Действительно, что это мы?! Ведем себя ничем не лучше Ахрукмы и Шеты. Никакой солидности! А на арене тем временем разворачивается очень даже достойное внимания действо. Впрочем, не мне судить. Я могу определить это только по восторженному выражению лица Макса. Хан и Зантар что-то объясняют ему по ходу действия. Однако наступает очередь Канта, и я вынуждена сосредоточиться на происходящем. Трибуны встречают эльфа недоуменным ропотом. Уж и не знаю, доводилось ли когда-нибудь Подгорью сталкиваться с публичной демонстрацией эльфийской магии. К тому же, эльф, сражающийся за руку и сердце гномки, пусть и признанной красавицы подгорного народа, выглядит, по меньшей мере, дико. Герольды вносят ясность, объявив, что Кантариэль Гордиленна заменяет отсутствующего Синдина Дил-Унгара с ведома и согласия конунга. Но недовольных становится еще больше. В том числе и сам конунг. Мы как-то «забыли» предупредить старика, кого выводим на замену. Даже с такого расстояния я вижу, как багровеет его лицо. Лангарион тоже не выглядит счастливым. Но свое недовольство он может оставить при себе. Кант не совершает ничего противозаконного. Зато остальные правители просто покатываются с хохоту. Да уж! Насмешили мы честную публику. Рената выглядит, как кошка, объевшаяся сливок. Кстати, о кошках. Я кошусь на внука. - Челюсть подбери, - советую я. Макс, наконец, разглядел прекрасную львицу. - Ба, кто это?! – восторженно шепчет он. - Леди Рисс, Верховная Совета кланов, львица-оборотень. И, кстати, она, конечно, красавица, но на тебя сейчас, в основном, действует ее магия. Так что губки не раскатывай. Макс собирается что-то ответить, но Зантар, тоже заметивший неладное, отвлекает его и принимается что-то шептать на ухо. Наверное, он находит лучшие аргументы, чем я, потому что внук сразу перестает думать о красавице-кошке и сосредотачивается на арене. Я тоже перевожу взгляд. Ого! Кант выбрал беспроигрышный вариант. Гномы – непревзойденные мастера во всем, что только можно создать руками. Но магия управления живой природой им не дана в принципе. Власть над животными эльфы всегда делили с ундинами и оборотнями, но все, что касается растений, безраздельно принадлежит нам, ушастым. И это – предмет зависти других народов. Кант растит сад. Прямо на глазах из рассыпанных, казалось бы в беспорядке, семян ровными аллеями поднимаются деревья, кусты образуют живые бордюры дорожек, плющи, лианы и розы свиваются беседками и стволы изгибаются, образуя удобные скамейки. Вздох восхищения проносится по рядам амфитеатра. Это действительно прекрасно. Кажется, ноги сами готовы бежать, чтобы ступить на покрытые шелковистой травой газоны. И все это – в пещере! Как жаль, что Канту придется сейчас уничтожить всю эту красоту, чтобы освободить арену для следующего претендента! Стоп! А как?!! Он же не владеет магией времени! Во всяком случае, на таком уровне! Это провал! Полный провал! Если арена не будет очищена, наших претендентов вообще не допустят к следующим турам соревнования! Я в ужасе оборачиваюсь к друзьям, но вдруг замечаю ярко вспыхнувшую в ладони Макса искорку. Он сжимает медальон, подаренный Ренатой. И тут же такая же искорка вспыхивает на груди у Канта. Макс прикрывает глаза, а я почти вижу струящуюся от него к Кантариэлю энергию и в панике смотрю на правителей. Но они ничего не замечают! Ничего себе парные артефакты Рената выплела! А на арене, тем временем, волшебное действо развивается в обратном порядке. Проходит не больше минуты, и ровный песчаный пол уже ничем не напоминает о только что царившем здесь буйстве растений. Зал взрывается аплодисментами. Даже не глядя на правителей, я понимаю, что в этом туре мы победили. Вот только мне очень хочется придушить этих безбашенных заговорщиков!
Четыре дня спустя я понимаю, что гномьи соревнования были только цветочками. Невинным развлечением. Способности Макса оказались уникальными, хоть и не очень сильными. Не знаю, что это значит, не спрашивайте. Уникальность заключается в том, что он может проникать по вектору времени на почти неограниченное расстояние, а вот охватить при этом достаточно большое пространство не может. То есть поучаствовать в драке питекантропов ему по силам, а вот увидеть с какого-нибудь холма битву при Фермопилах – нет. С тех пор, как в Библиотеке собралась вся поисковая команда, внук почти все время проводит в обществе магов. Хан на него не нахвалится, а Кант и Зантар пребывают в полном восторге. Консилиум пришел к выводу, что тренировками Макс сможет добиться чуть лучших результатов, и теперь я практически не вижу внука. Больше всех усердствует Арианна. Магия времени не дана ундинам совершенно, но вот по части тренировок амазонки могут переплюнуть кого угодно. А Рената все пытается сообразить какой-нибудь артефакт, усиливающий способности Макса. Синдина конунг так и не вернул. Боюсь, выступлением Канта мы его только сильнее разозлили. Представляю, что с ним будет, когда он Хана на арене увидит! Рената психует, донимает всех своей неуемной деятельностью. Вчера чуть не разругалась с ундинами. Спасибо Хану, сегодня он увел ее в Подгорье под предлогом некоторых приготовлений к следующему туру. Сомневаюсь, что ему там к чему-то готовиться надо, скорее просто решил устроить нам всем маленькую передышку. Впрочем, он же у нас не как маг выступает, так что, возможно, ему к гномьим мастерским приноровиться нужно. Утром пришло сообщение от леди Рисс с просьбой к Алене и Грэму наведаться в кланы. Так что и они нас сегодня покинули. Я вполне могла бы заняться своими делами – порисовать или приготовить что-то в компании Риоха и Джесси – но ни с того ни с сего меня решила почтить своим обществом Тилли. Малявка уже больше часа обретается в моем кабинете и непрестанно болтает ни о чем. Я понимаю, что ее что-то беспокоит, но спросить, разумеется, не могу. Если с Лисси еще можно было найти какой-то компромисс, то Тилли никогда и ни при каких обстоятельствах не отвечает на вопросы. Если бы у эльфов в принципе могла болеть голова, я бы уже лежала с мигренью, но повернуться и уйти я тоже не могу. Цветочная фея обидчива и злопамятна. Двести с лишним веков, проведенные в другом мире, отнюдь не улучшили ее характера. Так что мне приходится терпеть ее болтовню и ждать, когда же она осмелится подобраться к сути. Робкие попытки перевести разговор в конструктивное русло проблем, волнующих меня саму, ничего не дали. Тилли продолжает самозабвенно сплетничать о наших гостях и домочадцах, а мне приходится время от времени вставлять реплики, подтверждающие, что я ее слушаю. Я даже вздрагиваю от неожиданности, когда она вдруг замолкает на полуслове и, на всякий случай, оглядываюсь на дверь. Впрочем, я всегда чувствую приближение даже бестелесного Анкитиля, так что в комнате мы по-прежнему одни. Я перевожу взгляд на фею. Она хмурится и сосредоточенно то ли размышляет о чем-то, то ли прислушивается. - В чем дело, Тилли? – спрашиваю я и тут же прикусываю язык. Ведь не ответит! Даже если это жизненно важно, сначала прочитает длинную лекцию о правилах поведения с цветочными феями, и только потом соизволит сообщить, в чем дело. Да и то разве что намеком. Сама я не ощущаю ни вторжения, ни опасности, но мало ли что. Может, самой фее нужна помощь. - Ты не чувствуешь? – к моему удивлению она, похоже, даже не заметила, что я задала вопрос. - Я ничего не чувствую, Тилли. - Ах, да, ты же не можешь! – ехидно улыбается маленькая вредина, - Вот что значит быть сильным магом! - Я не такой уж сильный маг, Тилли. - Зато уникальный, - хихикает фея, - Это ведь твоя магия открывает порталы. Я вздрагиваю. Не уже ли? - Тилли, раз открывается портал, мне придется тебя покинуть, - я церемонно кланяюсь, - Надеюсь, ты простишь меня. - Прощу, прощу!- отмахивается малявка и, чуть подумав, добавляет, - На этот раз. Мне очень хочется спросить, что она имеет в виду, но я сдерживаюсь и направляюсь к двери. - Опять в галерее, - доносится мне вслед. Хвала богам, зал, в котором наши маги мучают моего внука, как раз по дороге к вернисажу. Едва я успеваю сообщить, что происходит, Арианна странным пассом выводит Макса из состояния транса, и все вместе мы бежим по коридорам. Хорошо, все же, что Алены и Грэма нет сейчас с нами. Мало ли, где находится сейчас Вел и что он успел выяснить. Но жаль, что нет Хана. А Рената век себе не простит, что первой не бросится на шею крестнице. - Ундино-эльфийское представительство! – фыркает Макс на ходу. - Ничего, все лучше, чем дракон и привидение, - отзываюсь я. Выставочный зал встречает нас тишиной. Яркое сияние прохода в родной мир перекрывает его наполовину, но ни души не видно. Никто не шагнул к нам, чтобы стать самим собой, и появления Велкалиона я тоже не чувствую. Есть что-то зловещее в этой картине. Мы переглядываемся и, не сговариваясь, все вместе делаем шаг к порталу.
Все. Я прочитала все три романа по Зазеркалью. Первый проглотила за вечер, именно "проглотила"! Остальные читала более размеренно, но удовольствия от того получила не меньше. Отличный текст, запоминающийся. По сюжету - отдельное спасибо - все время держал в напряжении. Герои - настоящие, очень харАктерные, язык живой. В общем, спасибо огромное за такую изумительную сказку!!! P.S. kagami, а Вы издавать пробовали? Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько