*********************

Тяжела судьба дезертира. Прятаться по буеракам да рощам, чтобы не поймали королевские конные разъезды, не то разговор короткий – веревка на шею, и в солдатский рай. Ночевать где придется, есть что попало, перебиваться случайными заработками, не знать ни минуты покоя ни днем, ни ночью. А тут счастье привалило, аж не верится. Стол ломился от жратвы, пива залейся, да еще войт про награду говорит.
- Дело такое, братцы, - говорил войт, наблюдая, как дезертиры, сопя и чавкая, налегают на угощение, - беда тут у нас в повете. Жила в нашей деревне баба одна, по имени Яська, пришлая, не из наших. Появилась тута лет эдак десять назад. Откуда пришла, то мне неведомо. Да только баба та была ведьма.
- Соли ей на хвост! – сказал Коростель, обгладывая баранью лопатку. – А потом в костер, пока сало из нее все не вытопится.
- Ты погоди, я еще не закончил… Ведьма была та баба, говорю, но с нашими не ссорилась, а то и помогала. Скот лечила, травки давала целебные, детишкам испуг сливала. Жила не мешала, словом. Да вот только срок пришел, и в минувший солнцеворот померла она. Тяжко умирала, с криком, с корчами. Понятное дело, что хоронить ее миру пришлось, ибо баба та бобылиха была, ни детей тебе, ни родни. Священник ее отпел, хоть и уговаривать мне преподобного на дело сие греховное пришлось, и предали мы ее земле. Похоронили в стороне от погоста, на пригорочке…
- Царство небесное! – сказал Живоглот и громко рыгнул.
- Ты погодь, служивый, не богохульствуй. Не пустили нашу Яську в царство божие. Начала она вставать из могилы по ночам и куролесить. Ходит по селу, в окошки заглядывает, хохочет страшно, собак да кошек давит. Коли мимо хлева пройдет, у коров молоко пропадает. Коли в сад заглянет, на деревьях червь появится. Беда, одно слово.
- Вампирша, стало быть, - Коростель вытер рукой мокрый от пива рот. – Понятно мне, чего ты хочешь. Желаешь, чтобы вбили мы вомпирицу, так?
- Истинно так, служивый.
- А чего сами не прибьете?
- Хотели. Так только умертвия эта сказала: «Коли кто из вашей деревни руку на меня поднимет, всех вас поедом сожру, мозг из костей высосу, кожами вашими и детей ваших штакеты обтяну!» Боимся мы.
- Эх вы, деревня! – Коростель подкрутил усы. – Еще пива!
- Ну, так как? – спросил войт.
- Боязно как-то, - робко сказал Живоглот.
- Десять талеров заплачу, - сказал войт, глядя то на одного дезертира, то на другого. – Еды дам, меда бурдюк и грамоту напишу, что деревню нашу от нежити избавили.
- Это дело! – воскликнул Коростель. Грамота и впрямь была отличной наградой. Коли выйдет невзгода нарваться на королевских приставов, такая бумага и жизнь может спасти. – По рукам! Живоглот, ты как?
- А что я? – Живоглот проглотил ком в горле. – Как скажешь. Куда ты, туда и я.
- Ну и славно, - сказал войт с облегчением. – Могилы упырицы влево от погоста, на пригорочке устроена. Мы ее оградкой обнесли осиновой, так что найдете сразу.
Сегодня и ступайте. Все ли ясно?
- Ясно. – Коростель похлопал себя по брюху и оглядел стол. – А пока скажи шинкарю, пусть еще пива и свинины несет.

*****************

Едва солнце скрылось за горизонтом, Коростель и Живоглот, напутствуемые толпой крестьян, отправились к старому кладбищу. День они провели с пользой: отоспавшись на сеновале у корчмы после сытного обеда, наточили оружие и запаслись солью, омелой, осиновыми кольями и святой водой в церкви. В придачу ко всему этому Коростель прихватил в корчме две лопаты и большой бурдюк сивухи. Священник благословил их на убиение вампира, и бывшие королевские пехотинцы отправились зарабатывать славу и десять талеров.
- Слушай, Коростель, - сказал Живоглот, когда впереди показалось сельское кладбище, - а я ты раньше вампиров бил?
- Не приходилось. Да не бойсь ты, это дело нехитрое. До темноты еще долго, успеем раскопать могилку и ведьму эту колышками осиновыми попользовать. Говаривали мне знающие люди, вампира бить не так уж и трудно. Раскопай могилку евойную, вскрой гроб, пробей сердце вампира колом, а голову отруби и в рот ей чеснока или освященной соли напихай побольше. Тут и конец ему будет. Смотри бодрее, братишка! Десять талеров на брата хорошие деньги, мы бы за них на королевской службе полгода бы под пули да пики лезли.
- Все равно… страшно как-то.
- Страшно в церкви гадить. Прибавь шаг, пригорок вона виднеется…
Могила на пригорке была без креста. Земля казалась свежей, будто ее только вчера насыпали, и Живоглот подумал, холодея, что это вампир ее разгребает каждую ночь, потому и свежая она. Между тем Коростель, скинув куртку и поплевав на руки, начал копать. Живоглот поспешил ему помочь. Копали они долго. Стало совсем темно, когда лопаты наконец застучали по крышке гроба.
- Вот и нашлась, голуба! – сказал Коростель. – Поддевай крышку, я кол возьму.
Он схватил кол, предварительно смоченный святой водой и натертый чесноком, а Живоглот лопатой поддел крышку и…
Гроб был пуст.
- Святой Николай и все сорок тысяч праведников! – воскликнул Коростель. – Что за дела? Могилка-то пустая!
- Может, вампир того… уже вышел?
- Не мог он выйти! Он днем в своей могиле спать должон. – Коростель плюнул в пустой гроб. – Эх, надули, стервецы. Ну покажу я энтому войту…
- Бог в помощь, солдатики!
Дезертиры вздрогнули, подняли головы. У могилы стояла умопомрачительная молодуха. Высокая, стройная, грудастая, косы в руку толщиной, глаза как плошки – и черные, огненные, страстные. Коростель за свою жизнь видывал немало красавиц и в коронных землях, и в заморских, но таких черноглазых чаровниц не встречал. А уж Живоглот и вовсе дар речи потерял, так его поразила девка. Молодуха засмеялась звонко и жизнерадостно, уперла руку в бок и игриво сказала:
- Чего покойницу понапрасну беспокоите? Нет тут ее давно. Ушла она.
- Дык… а как ушла? – Коростель выбрался из могилы. – Не может вомпер без гроба своего.
- Это кто тебе такое сказал? – Молодуха засмеялась еще звонче. – Вампир без крови не может, братушка-солдатушка. А без трухи этой ему даже милее.
- А ты что тут делаешь? – Коростель заподозрил неладное.
- Вас жду, - просто сказала молодуха и, подпрыгнув к Коростелю, одним ударом когтей распорола ему горло.
Живоглот завизжал, выскочил из могилы и бросился бежать. Но черная тень легко догнала его и вцепилась клыками в шею. Живоглот забулькал, захлебнулся кровью. Умирая, он еще мог видеть, как черноглазая с шумом, со страстными вздохами высасывает кровь из распоротого горла Коростеля.

**************************

На рассвете к разрытой могиле пришел войт с тремя мужиками. Трупы Живоглота и Коростеля лежали рядышком на куче свежевыкопанной земли. Зачурившись, войт подошел ближе, посмотрел в мертвенно-бледные лица покойников. Поежился зябко и сотворил крестное знамение.
- Чего стоите? – бросил он мужикам. – Тащите их в скудельницу, а могилу засыпьте.
Мужики потащили мертвецов к скудельнице, а после, вернувшись, взялись за лопаты и, деловито поплевав на руки, начали ее засыпать. А войт тем временем отправился к старому, заросшему плющом и сорняками склепу, в котором когда-то хоронили членов вымершего ныне графского рода, некогда владевшего этими землями. Подойдя к двери, войт перекрестился и заговорил:
- Матушка-заступница, не гневись! Никто не заходил в деревню цельную неделю, только эти двое мазуриков попались.
- Я довольна, - раздался за дверью шипящий голос. – Проси, чего хочешь.
- Матушка, заступница наша, благодетельница… Мародеры по округе шныряют, боимся мы.
- Не бойтесь. Пока вы покорны, я буду вас защищать.
- Благослови тебя…. – войт осекся. – Благодарствую, матушка! Хоть молись за тебя, ей-богу!
- Не надо за меня молиться, - обитательница склепа засмеялась. – Лучше ищи простаков и веди сюда. А то ведь я в деревню приду, войт!
- Приведу, благодетельница, приведу! – Войт, отбивая поклоны закрытой двери склепа, попятился прочь и потом припустился бегом, возвращаясь к могиле, которую торопливо засыпали мужики. Ему было страшно, но еще и легко на душе – какое-то время деревня будет жить спокойно. Пока графинюшка не проголодается. А там придется снова искать охотников заработать.