Долго умирал дед Бажен. Люто мучился!
Знал дед о последнем часе заранее. За три дня до смерти вышел к родным – лицо синюшное, всё морщинами покрывшееся, волосы седые растрёпанные, борода нечесаная, ногти на руках длинные, словно когти звериные загнутые.
Но держался он всё так же грозно, как и ранее. Бровищи густые – насуплены. Глазища чёрные - так и зыркают. Вытянулся во весь свой огромный рост. А сам тощий словно жердь!
Тяжело передвигая ногами, опираясь всем телом на сучковатый посох, Бажен прошел в горницу.
- Пришло моё время! – заявил старик. - Скоро кончаться буду…
Марья – дочь Баженова так и ахнула.
- Да как же мы без тебя папаня? – запричитала женщина, бросившись отцу в ноги. – Как село без твоей-то защиты? Как люд местный без твоей помощи? Пропадём!
Да! Тяжело умирал Бажен.
Били его судороги настолько шибкие, что не мог он смирно на полатях лежать, а всё норовил за порог уползти или под печку залезть.
А ежели кто осмеливался близко подойти к нему, неугомонный старик вскакивал, стараясь схватить обезумевшего от страха родственника.
Помирал он так в течении трёх дней: к вечеру совсем умрет - затихнет, положат его на стол, руки крест на крест на груди уложат, пятаки на глаза – все честь по чести, а наутро он залезет в подполье, серебряники там запрячет, и снова жив!
Вытащат его оттуда, а он опять начнет мучиться: ругается люто с неведомыми гостями, коих никто кроме самого Бажена не видит. Корежит его и ломает, в дугу гнет, словно мучает его кто. Весь он посинеет, высунет раздутый язык наружу и не может спрятать…
Жестоко мучился Бажен – словно настоящий ведьмак!
Так люди в селе поговаривали, что старик этот и есть самый взаправдашний колдун. Да кому об этом знать лучше, как не внучке его малолетней - Веселисе. Пуще всех своих любил Бажен малютку. Во всём её баловал. Ничего ради девчушки не жалел.
На третий день лежал дед, обессиленный от очередного дьявольского припадка. Позвал он дочь свою Марью и говорит: «На тебе!»
А та догадалась! Отпрянула от протянутой отцовской руки.
- Отдай тому, у кого взял! – выкрикнула она и выбежала из комнаты.
Застонал Бажен, заскрипел зубами, посинел весь, глаза налились кровью. В это время вошла проведать его внучка Веселиса.
Он к ней.
- На! — Прохрипел ведьмак. — Тебе внучка от старика память!
Та спроста приняла пустую руку.
Захохотал дед и начал кончаться.
Прошибла Веселису через дедушкину длань сила могучая. Поселилась в её душе тоска тёмная…

Перед смертными страданиями успел дед Бажен дать родным словесное завещание: если умрет в поле — не вносить в избу, умрет в избе — выносить не ногами вперед, а головой, и у реки заблаговременно остановиться, перевернуть в гробу навзничь и подрезать пятки или подколенные жилы.
Хоронили Бажена только немногочисленные родственники. Никто больше из селян не осмелился пойти ведьмака в последний путь провожать. За то, как только семья с сельского погоста вернулась, соседи тут как тут. И давай выспрашивать!
- А жилы то на ногах вы ему подрезали?! – интересовалась бабка Дарена.
- Да подрезали, подрезали, – отвечала Марья.
- А голову? - Суетился вездесущий Поспел. – Голову-то ему, прежде как закопать, отрубили?
- Это что же я должен свому батьке башку рубить! – возмутился Богдан – Баженов сын.
- А ну тогда, хотя бы, кол осиновый в сердце вбили? – не унимался Поспел.
- Я сейчас тебе кол кой-куда пониже вобью! – рассерчал Богдан и отвесил любопытному мужику смачный пинок пониже спины.

А тем временем, в селении, недалеко от городка Вийска, в доме кузнеца Горазда стали происходить чудные вещи.
Стемнело на дворе. Горазд с женой забрались на печку, улеглись спать. Кузнец, только сомкнувши веки, провалился в глубокую дрёму. Но, поспать Горазду удалось недолго. Проснулся он от испуганного шепота жены.
- Гораздушка, проснись миленький! – тихо, с содроганием в голосе, лопотала она кузнецу на ухо. – Там есть кто-то!
- Где? – буркнул спросонья мужик, не открывая глаз.
- Да там, под печкой! – не унималась, дрожащая от страха баба. – Там шевелится чего-то, светится что-то и говорит кто-то!
- Ты чего? Совсем, старая, ополоумела? – взревел, вконец проснувшийся Горазд. – Где там у тебя кто?!
Он зверски уставился на жену. Прижавшуюся к стенке бабу била такая крупная дрожь, что кузнец всё же решил взглянуть, что же случилось. Горазд свесился с печки. То, что он увидел и услышал, заставило здоровенного кузнеца, с лёгкостью гнущего подковы и отродясь ничего не боявшегося, окончательно позабыть о сне.
Там, из под печки, исходило слабое сияние, точно жгли лучину. Кто-то неведомый, пытаясь вырваться из подпола, скрежетал когтями и стонал тихим голоском: «Ох, жарко! Ой, душно!»
В следующий миг, обезумевший муж и полуживая от страха жена, опрометью выбежали из избы. Оставшуюся ночь они провели в кузне. Горазд сторожил входную дверь, не расставаясь с тяжёлым молотом.
На следующее утро мужик обшарил весь дом, проверил печь, даже в подпол заглянул, но ничего не обнаружил. Однако, на следующую ночь видение повторилось.
Кузнец рассказал про ночные страхи соседям, а те присоветовали ему сходить к Чёрным клобукам: там-де, в городке Торчеве, живёт местный ведун Кораз, он мастер разгадывать сны и всякие наваждения.
Отправил Горазд жену к родне, а сам собрался и пошел на полудень.
Близко ли, далеко, долго ли, коротко — скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается — остановился кузнец переночевать в маленькой избушке, одиноко стоящей на отшибе приграничной с землями Чёрных клобуков деревеньки.
Деревенька Кривушей звалась. А в избе той, как вы, наверное, догадались, жила Веселиса. Жила девочка с матерью, двумя младшими сёстрами и с совсем маленьким братишкой. Тяжко им теперь приходилось: отец Богдан ушел в ополчение, потому как в Колдовской Пуще опять нежить зашевелилась, а Марья одна из сил выбивалась, чтоб прокормить четверых малышей.
У Веселисы, меж тем появились некоторые способности, коими дедуля ранее владел – лечить скотину, непогоду предсказывать. Да и вообще: девчушка теперь многое видела наперёд, будто в воду глядела. Глянула она так на Горазда и говорит:
- Дядь! Я знаю, куда ты идешь.
- И куда? – удивился кузнец.
- В земли Чер-нега, к Чёрным клобукам, - спокойно ответила Веселиса. – К ведуну Коразу хочешь попасть.
- Хочу…, - промямлил, так и сев от удивления на лавку, Горазд.
Подошла девчушка к кузнецу поближе, и говорит тихонько, словно кто её подслушать может:
- Смотри же, станет он твое наважденье разгадывать, да тёмное чародейство распутывать, попросит половину из того, что лежит под печкой, – предупредила она мужика. – Только ты ему половины не давай, итак у него богатства куры не клюют, дай только одну четверть. А ежели спросит, кто тебя надоумил, про меня не смей сказывать!
Пообещался кузнец девочке, что в точности всё так и сделает, как она посоветовала.

На другой день поутру встал Горазд и отправился дальше. Вскоре показался покосившийся частокол Торчева. Испокон веков венеды с клобуками жили в мире, поэтому за оборонительными укреплениями приграничного городка уже давно никто не следил.
Вошёл кузнец в город, разыскал двор и явился к хозяину.
Завели его служки ведуна в горницу. Перед Гораздом, на высоком резном стуле, будто князь на троне, восседал Кораз. Одет он был в дорогой темный кафтан, украшенный золотой вышивкой и самоцветами. Голову Кораза венчал чёрный колпак.
«Ох уж мне эти чёрноколпачники, недаром их так кличут» - подумал кузнец.
- Что тебе надобно? – прогундосил хозяин.
Ведун, внимательно разглядывая Горазда, медленно поглаживал левой рукой длинную редкую бородку. В правой руке хозяин сжимал колдовской посох, с навершием в виде растопыренной когтистой лапы.
- Ну! – засопел длинным горбатым носом Кораз. – Чего молчишь кузнец? Говори – раз пришёл!
Горазд мялся, мялся, да и выложил всё подчистую:
- Да вот, уважаемый чародей, чудится мне по ночам, будто в моей избушке под печкою огонь горит и кто-то скребётся, да жалобно стонет: «Ой, душно! Ох, жарко!» Нельзя ли разгадать и изгнать это наваждение?
Ведун подумал, похмыкал, да и говорит:
- Избавить тебя от этого наваждения конечно можно, хоть и сложно. Только при условии, что дашь мне половину оттого, что у тебя под печкою найдём!
Призадумался теперь кузнец, вспоминая слова Веселисины.
- Нет, - говорит. - Половины не дам. Будет с тебя и четверти.
Ведун так и опешил от эдакой мужицкой наглости, заспорил было, да видит, что кузнец стоит на своем крепко, и согласился.
Взял Кораз с собой помощников с топорами и лопатами и поехали они вместе к Горазду в деревню. Только, когда Кривушу проезжали, ведун, словно почуяв неладное, возьми, да и спроси:
- Кто тебя мужик надоумил со мной торговаться? Кто сказал давать мне четверть, а не половину?
- Так никто не учил, - глазом не моргнув, ответил кузнец. – Самому в голову пришло. Приехали они к дому Горазда. Первый вошёл Кораз, с посохом наперевес. Как только ведун зашёл в избу, а за ним захлопнулась дверь, внутри стало твориться что-то страшное: из трубы вдруг повалил густой черный дым, из окон полыхнуло алым пламенем и завыл кто-то жутким нечеловеческим голосом «Моё! Не отдам!».
У кузница от ужаса коленки подгибались, а служки чародея знай себе стоят, только вожжи крепче держат, чтоб взбеленившиеся кобылы куда от страха вместе с повозкой не ускакали.
Вскоре всё стихло.
Кораз показался из-за двери. Весь сажей перемазанный, но довольный.
- Всё! – рявкнул он кузнецу. - Нет больше твоего наважденья.
Позвал ведун слуг и повелел им сломать печь. Как только печку разобрали, половицы подняли, там и оказалась глубокая ямища — в две косых сажени в ширину и одну в глубину будет, и вся-то набита серебром да золотом.
Горазд ополоумел, на этот раз от счастья, и принялся делить клад на четыре части.
А Кораз подошёл к нему и сызнова давай выспрашивать:
- Кто же тебя Горазд научил, давать мне четверть, а не давать половины?
- Да говорю тебе, басурманская ты рожа, никто не учил! – рыкнул кузнец, ослеплённый нежданным богатством.
- Врешь! – завизжал ведун. - Не с твоим умом догадаться! Слушай: ежели признаешься, кто тебя надоумил, так всё твоим будет, не возьму с тебя и четвертой доли.
А у кузница от золота в глазах поплыло. И не до какой девчушки в далёкой Кривуше ему дела не стало. Только одно теперь его заботило – как бы богатство это всё ему досталось.
- А вот как поедешь домой, у речки Кривуши увидишь на дороге избушку, - ляпнул Горазд. - В той избушке живет бедная баба с четырьмя детишками, есть у ней дочка лет пяти. Вот она и научила меня.
- Эх! – простонал Кораз. – Чуял я, где-то там и есть загвоздка.
- Ладно, - махнул рукой ведун. – Прощай кузнец, только помни: такое богатство добра не принесёт.
- Вали отседа! Не каркай! – рявкнул Горазд, позвякивая золотыми.
Кораз тотчас сел в повозку и погнал лошадей скорою рысью. Приехал в Кривушу, нашёл избу, стоящую на отшибе, вдоль дороги, и туда.

Тук-тук-тук – раздалось в ночи.
Сердечко у Веселисы так и сжалось. Почуяла она – беда пришла.
- Не открывай маманька! – взмолилась девчушка, обхватив ногу Марьи ручонками. – Не отворяй дверь. За мной это!
- Что ты говоришь дочка? – забормотала уставшая мать спросонья. – А если это отец вернулся? Как же не открыть.
Дверь отварилась. Но, перед Марьей стоял вовсе не Богдан. На пороге появилась пугающе высокая фигура, бросившая на половицы зловещую тень от луны.
Девочка сжалась в углу горницы, боясь даже смотреть на тень, не то, что на её обладателя.
- Заплутал я, хозяйка, в лесах местных, - пробурчал старик, поглаживая длинную, редкую бородёнку. - Позволь переждать до утра.
Путник был одет в дорогой длиннополый кафтан и островерхий колпак.
- Милости просим, – ответила мать и запустила незнакомца в дом. – Что потерял зажиточный клобук в наших глухих местах?
- Был по делам недалеко от Вийска. Распутывал наважденье одному кузнецу, - напрямую ответил Кораз. – Я же ведун и сие мой промысел.
При этих словах он быстро оглядел горницу и остановился глазами на Веселисе.
Так нестерпима была ненависть в глазищах колдуна, что девочка зажмурилась.
Мать усадила Кораза на лавку, налила отвару, чтоб согреться гостю с дороги. Слово за слово, глядь - а уже и светать начало.
На дворе запел петух: «Ку-ка-ре-ку!»
- Эх, голосистый какой, — хмыкнул ведун. — Хотел бы я узнать, про что он горланит?
А сам всё на девчонку поглядывает.
- Скажу, коли так хочешь знать, - ответила тихим голоском девочка. — Птица поёт, что вскоре будешь ты в бедности, а я стану владеть твоими богатствами.
Промолчал Кораз, лишь зверски оскалился, сверкнув острыми зубами. А когда стал собираться в дорогу, говорит Марье:
- Отдай мне, хозяйка, Веселису. Заметил я в ней талант к вещеванию. Возьму, коли позволишь, девочку в ученицы. Научу её всему, что сам умею. Будет она жить у меня на всем готовом, в довольстве и не узнает, что такое бедность. Да и тебе лучше — лишняя обуза с рук долой!
Мать подумала, что и в самом деле у ведуна Веселиса будет жизнь привольнее и, не смотря на слёзы и мольбы девочки, скрепя сердце отдала её Коразу.
Как только ведун привез девочку в свой дом, повелел идти на кухню. Сам же позвал повара и отдал такой приказ:
- Убей эту девчонку, а мне подай с ней похлёбку!
Повар, мрачный словно ночь, вернулся на кухню. Взял он длинный нож и принялся на бруске точить.
Веселиса залилась слезами:
- Дядечка! Для чего же ты нож точишь?
- Хочу поросёнка колоть.
- Врёшь ты дядя! – еще пуще зарыдала девчушка. - Ты меня хочешь резать.
У повара аж нож из рук вывалился, так жалко ему стало загубить дитя невинное.
- Рад бы, — говорит, — отпустить тебя, да боюсь хозяина. Он меня со свету сживёт.
- Не бойся! – ответила Веселиса. – Ты меня у себя спрячь, а для ведуна, как и говорил, поросёнка для похлёбки зарежь. После тебе хозяин сам за это спасибо скажет.
Так повар и сделал…

Дня через два, через три после этих событий проснулся Верховный Тан Дудар в прескверном настроении. Приснился повелителю земель Чёрных клобуков странный сон. Будто есть у него во дворце три золотых блюда. Подбежали к тем блюдам грязные, облезлые псы и давай из них лакать.
«Что же такое этот сон значит?» - задумался Дудар.
Кого он не спрашивал, никто ему сон растолковать не смог. Решил послать за местным ведуном Коразом.
Явился ведун к тану. Рассказал ему Дудар свой сон и велел разгадывать, а сроку дал лишь три дня.
- А ежели в этот срок не отгадаешь, - мрачно произнёс тан. - То все твое имение я себе возьму.
Вернулся Кораз из Чер-нега сам не свой. Чего не делал, как ворожить не пытался – не получается сон Дудара разгадать. Ходит ведун пасмурный да сердитый, кого ни встретит - затрещину отвешивает. А как попался ему повар, так он совсем взбеленился. Схватил беднягу за грудки, трясёт и визжит:
- Ах ты изверг! Зачем же ты девчонку со свету сгубил? Как бы теперь она мне пригодилась!
А повар возьми да и признайся, что девчонка-то живёхонька. Кораз тотчас потребовал её к себе.
Привели к нему девочку.
- А ну отгадай мой сон, - потребовал ведун. - Снилось мне нынешней ночью, будто есть у меня три золотых блюда и будто из тех блюд псы лакали.
А Веселиса ему и отвечает:
- Не тебе Кораз это снилось, это сон государя вашего Дудара.
- Ну, угадала, умница! – расплылся в хищной улыбке ведун. - А что же значит этот сон?
- Знать-то я знаю, да тебе не скажу! – смело ответила девочка. - Вези меня к тану, в Чер-нег, перед ним ничего не скрою.
Засопел Кораз длинным носом, думал, так, да эдак прикидывал, а делать нечего.
Поехал ведун вместе с девочкой в столичный город клобуков.
Веселиса смотрела на проносящиеся мимо земли. Раньше ведь кроме родной деревеньки ничего и не видала. Тут же, в чужой стороне, всё было для неё новым. Даже манера держаться клобуков. В землях Чер-нега, будь это зажиточный купец, высокомерный вельможа, или простой босяк, все, как один, были смуглые на лицо, ходили в тёмных одеждах, отращивали длинные бороды и носили чёрные колпаки - клобуки. Недаром в Славии этот народ прозвали чёрноколпачниками. В клобуках ходили даже женщины Чер-нега. А многие из них, наравне с мужчинами имели при себе оружие. Говорят, повелось это с тех времён, когда народ клобуков был кочевым, и жены вместе с мужами принимали участие в военных походах степного воинства. И до сих пор девы-воительницы Черных клобуков участвуют в войнах, отлично владеют клинком, славятся непревзойдёнными лучницами.
Вскоре показались стены столичного Чер-нега. Укрепления города и внутренние строения, возведенные из темно-бурого глиняного кирпича, грозно возвышались над путниками. Узкие дозорные башни тянулись к облакам. Веселиса, задрав голову, так и не смогла рассмотреть их верхушек. Там, в сером, непроглядном мареве, вокруг башен кружили стаи черных птиц. Стаи то улетали куда-то, то возвращались, сменяя друг дружку.
- Соглядатаи! – прошипел Кораз, хмуро вперившись в небо.
Повозка остановилась перед воротами. Девочка испуганно уставилась на рельефный рисунок. С тяжёлых железных створок на Веселису взирало зловещее лицо - широко расставленные свирепые глаза, выступающие резкие черты, горбатый нос, расплывшийся в жестокой улыбке рот, выдающиеся из под тонких губ, острые зубы, узкая, длинная борода. Девочка чувствовала - от ужасной личины сочилась тёмная сила. Верно - это мрачное божество являлось защитником Чер-нега. Исполненные дикой ненавистью глаза жуткого лика следили за каждым движением Веселисы, будто живые.
Кораз тринадцать раз поклонился изображению на воротах. Во время поклонов он бормотал еле слышно какие-то слова. Девочка поняла только, что он молился страшному божеству, тринадцать раз называя его имя - «бог войны Сармаз».
Затем ведун протянул ратникам бронзовую бляху с замысловатым узором. Молчаливая стража пропустила их без досмотра. Повозка проехала в отворившиеся ворота.
Ведун с девочкой направились прямиком во дворец повелителя клобуков. Веселиса глазела вокруг. Любопытство в ней пересилило страх. Они вошли в сумрачные палаты Чер-нега, долго шли по длинным тёмным коридорам. Факелы, закреплённые на стенах, больше чадили, чем давали света. На закопченных стенах просматривались рисунки кровавых сражений из прошлого клобуков. Дворец и сами палаты охраняли рослые воины в пластинчатой броне, вооружённые копьями и длинными клинками. Вместо забрала на шлемах у них были причудливо выкованные зловещие маски. С масок на Веселису смотрел, оскалившийся в хищной улыбке, жестокий бог войны – то же лицо, с главных ворот города. Оно же было изображено и на дверях зала, к которому подвёл девочку ведун.
Двери распахнулись, Веселиса и Кораз вошли в тронный зал. Они подошли к престолу и отвесили поклон правителю.
- Здравствуй, Кораз! Отгадал ли мой сон? – вопросил тан, нарочито не замечая девчонки.
Веселиса осмелилась поднять взгляд на государя клобуков.
Он восседал на каменном троне, величественный и неподвижный. Голову его венчала высокая корона, украшенная огромными чёрными сапфирами. Густая, завитая кудрями, борода спускалась тану на грудь. Платье из дорогой алой парчи было украшено шафрановой вышивкой. Дудар грозно уставился на Кораза.
Рядом с государем сидел древний старик в чёрном кафтане и таком же колпаке. Он, напротив, внимательно вперился в Веселису. Старец с агатовыми немигающими глазами пытался заглянуть прямо ей в душу.
«Придворный чародей, небось» - подумала Веселиса, отводя взгляд.
- Эх, государь! – смело начал ведун. - Твой сон не больно мудрён! Его и дитя малое рассудить сможет. Ежели хочешь, спроси вот эту девчонку, она тебе все как есть расскажет.
Тан приказал подвести Веселису. Он удивлённо уставился на малое дитя, будто только её заметил.
- Кто она такая, чтоб разгадывать моё наваждение? – грозно спросил он Кораза.
- Это моя ученица, – тихо забормотал ведун. – Недавно взял её к себе. Но, у неё есть немалый дар к распутыванию сновидений.
- Ведун сказал, ты можешь мой сон растолковать, – обратился Дудар к самой девочке. – Так рассуди, что это наваждение значит!
- Пусть сначала Кораз рассудит, - ответила Веселиса. - А то уж больно хитёр ваш ведун. Ничего не ведая, на чужом разуме разжиться хочет.
- Ну! – взревел, рассвирепев Дудар. - Кораз, говори ты прежде!
Ведун побледнел весь, затряс реденькой бородкой, разве что не заблеял от страха.
Упал он на колени и признался, что не может отгадать царского сна.
Еле сдерживая улыбку, Веселиса выступила вперёд.
- Государь! – сказала девочка. – А теперь позволь мне сказать.
Все придворные Чер-нега уставились на храбрую девочку. Даже странная, диковатая музыка, лившаяся до той поры непрерывно незнамо откуда, вдруг стихла.
Тан, нахмурившись, долго разглядывал малышку, осмелившуюся заговорить с ним, затем кивнул, позволяя девчушке продолжить.
- Сон твой вещий! Есть у тебя три неверных слуги, - говорила Веселиса, безошибочно указывая виновников. - Первый - это хранитель печати, второй - казначей, а третий - твой главный советник. Задумали они тебя со света изжить, а власть к своим рукам прибрать.
Один за другим пали изменники на колени перед таном, принялись они оправдываться и молить его о пощаде, полезла у них изо ртов собачья шерсть клочками.
Скривилось лицо Дудара в презрительной усмешке. Повёл он перстами, точно от надоедливой мошкары отмахнувшись:
- Убрать псов!
Предателей тут же схватили и отдали палачам.
- Спасибо тебе девочка, за то, что помогла разгадать преступный заговор, - величаво произнёс тан. – Не хочешь ли остаться у меня придворной вещуньей? Коли согласишься, озолочу и тебя и твоих родных.
Видела Веселиса, как нашёптывал что-то придворный чародей на ухо Дудару. Почуяла девочка, что недоброе говорит колдун.
А говорил он вот что:
- Мой государь! Удержи девчонку в Чер-неге. Есть в ней Сила, кою она сама покамест не осознаёт. А нам надо подумать, как этой Силой завладеть и использовать в своих целях!
- Нет, великий тан! В гостях хорошо, а дома лучше! – твёрдо ответила Веселиса. – Отпусти меня к матери в родные земли.
Хмыкнул Дудар, не ожидав такой стойкости от малого ребятенка.
- Ну, хорошо, - сказал он. – Скажи, лишь на прощанье…снится моей дочери уже несколько лет один и тот же сон из ночи в ночь…
Замолчал тан на полуслове, видно пожалев, что начал этот разговор.
А Веселиса ему отвечает:
- Грезится твоей дочери царевич Святозар, сын Богумира и Славуты. Скоро придёт время – они поженятся и будут вместе править городом Свяборгом.
- Алтунь, наследная царевна Чер-нега, выйдет за сына Богумира?! – звучно расхохотался Дудар. – Ну, рассмешила девочка! Да скорее Руса изменит своё русло, чем верная дщерь Сармаза свяжет себя с Беловодьем! Иди же Веселиса в родные земли, пока я не передумал.

Как сказала девчушка, так и случилось. Дудар отобрал у Кораза все его владения. Частью богатств ведуна поделился с Веселисой. Мало того, даже снарядил конный отряд, дабы проводить девочку прямо до родной деревни. Хотя, кто знает. Может, сделал он это ради того, чтоб знать точно, где искать маленькую вещунью.
Так или иначе, а с тех пор чувствовала Веселиса, что за ней следят незримые очи.
Рада была Марья возвращению дочери. Перестало ныть сердце матери по родной кровинушке. А золото клобуков оголодавшей семье было как раз кстати. Стали они жить поживать опять вместе.
А вскоре и Богдан вернулся живой и здоровый, за всю службу ни одного мертвяка не увидевший.

Время шло уж к ночи, а Веселиса всё никак не могла отыскать козу-блудницу. Весь вечер девчушка бродила по селу - а всё без толку. Вроде слышит Веселиса: блеет где то мерзавка, а найти не может. Вот и сейчас донеслись до неё знакомые звуки со стороны деревенского погоста.
- Вот понесло же куда проказницу. Поймаю, выпорю! – решила Веселиса и помчалась на голос неугомонной козочки. А на дворе тем временем совсем темно стало. Вокруг не души, только чуры деревянные окрест курганов торчат – покой прадедов караулят. Совсем близко заблеяла коза. Да вот только голосок был у неё вовсе не такой, как прежде – жалостливый какой-то. Кинулась, было Веселиса на голос, да тут и присела от страха, все члены сковавшего. Перед ней возвышались две огромные тёмные фигуры. Были они все в земле измазаны, остатки одежды висели лоскутьями. Глаза не моргающие уставились на Веселису взглядом невидящим. Рты осклабились в улыбке зверской. А рядом с ними были два кургана развороченных.
«Не уж-то мертвяки неугомонные оголодали да из могил повылазили!» – пришла ужасная мысль Веселисе в голову.
Один из них схватил Веселисину козочку, и с жадностью впился зубами в живую, ещё трепещущую, плоть. Второй направился к девчушке, вытянул вперёд страшные руки – клешни и захрипел. Веселиса от страха не могла пошевелиться. Даже крикнуть не смогла. Голос вдруг, куда-то подевался. Только тихонько-тихонько шептала:
“Помогите!”
Вдруг перед ней мелькнула ещё одна тень. Мертвец, приближавшийся к Веселисе, от могучего удара опрокинулся навзничь. Нежданный спаситель схватил упавшего умруна, поднял вверх как пушинку и обрушил на землю с такой силой, что явно послышался хруст ломающихся костей. Не смотря на ночь, Веселиса узнала своего спасителя. Да конечно это был он – дедушка Бажен. Да и кому здесь быть-то кроме него!
Старик схватился со вторым мертвяком и вскоре свернул ему шею.
Повернулся мёртвый дедушка к внучке лицом. Безжизненным был взгляд погасших, ввалившихся глаз. Ещё больше сжалась девчушка от страха. Ближе подошел старик. Нависла над Веселисой высокая фигура. Теперь был он рядом, казалось, можно протянуть руку и дотронуться до дедушкиной ноги. Но отдернула девчушка руку - холодом веяло от мёртвого тела.
- В лес иди… - проскрежетал утробный голос мертвеца. – В лес к бабке.… Нельзя тебе здесь.… Сгубят они тебя…про-па-дёшь! – еле вытянул старик, словно вкладывая в эти слова последние оставшиеся силы.
- Спасибо дедушка! – выкрикнула Веселиса и понеслась прочь – только пятки сверкали!
Мертвый дедушка долго стоял и смотрел вслед любимой внучке…