В рамках своего проекта Полит.ру публикует ответы известного американского фантаста Грега Бира. Грег Бир (Greg Bear) - бывший президент Ассоциации научно-фантастических авторов Америки, обладатель премий «Хьюго» (Hugo Award) и «Небьюла» (Nebula Award), консультант и советником в компании Microsoft, консультантом ЦРУ и армии США, а также научныq консультант киностудии «Amblin/Universal». Свой первый рассказ Бир написал в 10 лет, а спустя 14 лет, в 1975 году, он становится профессиональным писателем, опубликовав рассказы «Вебстер» и «Отмщение». Сейчас Бир — автор более чем тридцати книг в жанре научной фантастики и фэнтэзи. Наиболее известные его произведения — «Кузница Бога», «Эон», «Музыка, звучащая в крови».

1. Некоторые художественные произведения порождают «расширенные вселенные» (как это было в случае со «Звездными войнами», и вы даже сделали свой вклад в развитие этой вселенной, написав «Планету-Бродягу»), а с другими произведениями этого не происходит. Что вы думаете об этом явлении? Какого плана культурные тексты склонны порождать расширенные вселенные?

Расширение некоторых вымышленных миров и систем персонажей представляется совершенно естественным. Читатели и зрители могут с легкостью представить себе новые ситуации, новых персонажей или новые ситуации с уже известными персонажами – которых они уже успели узнать и полюбить и с которыми они чувствуют некоторую связь. В каком-то смысле эти персонажи становятся частью нашей большой семьи, а нам всем нравится сплетничать о членах семьи!

2. Считаете ли вы, что на планете Земля присутствует иной разум, помимо человеческого (местный или внешний)? Существуют ли тому подтверждения?

Если под разумом мы подразумеваем способность воспринимать нашу окружающую среду и решать проблемы внутри этой среды, то природа просто полна такими разумами. Любое живое существо вынуждено приспосабливаться к изменяющимся условиям, а для этого ему нужно хотя бы минимальное понимание (инстинктивное или приобретенное с опытом) того мира, в котором оно живет. Соответственно, приходится принимать решения исходя из того, насколько тот или иной результат представляется выгодным для индивида или группы. Для таких решений нужны весьма разнообразные мыслительные операции. Но если под «разумом» мы подразумеваем свойственное человеку понимание языка, культуры, математики и т.д., то мы большей частью сводимся всё к тому же человеку. Конечно, и другие социальные организмы общаются, создают произведения искусства (например, китовые или птичьи песни), обучают подрастающее поколение и других представителей своего вида разным схемам поведения. Нам не следует считать, что именно наша модель мышления – признак врожденного превосходства. Мы добились удивительных успехов в развитии языка и сложного общественного мышления, но что касается навыков, необходимых для выживания в иных условиях, другим организмам бывает проще их развить. И конечно, ни один человек не может приписать себе все достижения своего вида: тут главное – это общность усилий и взаимодействие. Организмы в экосистеме получают пользу от деятельности других организмов; точно так же индивиды в социальной группе получают пользу от деятельности своих коллег – или со-заговорщиков!

3. Грег, как вы считаете, лучшие времена книжной фантастики уже миновали? Такое впечатление, что сейчас власть книг иссякает, а режиссеры (Кэмерон, Спилберг и т.п.) гораздо ярче светят на небосклоне фантастики. В чем будущее фантастики, есть ли оно?

Вообще-то я как раз вот уже некоторое время замечаю, что мы всё еще живем в эпоху золотого века фантастики. Она сделала большой шаг вперед: были Азимов, Хайнлайн, Брэдбери, Кларк, Андерсон и др.; потом был прилив свежей крови в шестидесятых, потом новое тысячелетие; а теперь вся проделанная прежде работа переосмысляется, дополняется, заново исследуется, но уже не только в романах и рассказах, а в самых разных форматах – в том числе, в играх, в телевидении и в кино. В наши дни создается множество научно-фантастических произведений высокого уровня; язык и идеи научной фантастики вышли в мейнстрим, теперь ими пользуются даже самые образованные люди по всему миру.

4. Считаете ли вы, что существуют паранормальные явления (телепатия, способность видеть будущее)? Считаете ли вы, что нанотехнологии могут воплотить ваши идеи из рассказа «Музыка, звучащая в крови»?

Два разных вопроса! Мне, конечно, случалось сталкиваться с явлениями, которым мне было трудно дать логическое или научное объяснение, и я не отрицаю существования таких вещей, потому что я не знаю, как они устроены. Тем не менее, я придерживаюсь разумного скептицизма, хотя бы потому, что на эти явления возлагаются такие надежды, что люди в отчаянии и безысходности могут пасть жертвой лжецов и шарлатанов. Что касается нанотехнологий, они развиваются медленно – с точки зрения как материаловедения, так и биотехнологий, - но прежние представления о биотехнологиях и вычислительной технике должны измениться, чтобы отразить наши умножающиеся знания о том, как на самом деле работают сложные системы. Биологические нанотехнологии, о которых идет речь в «Музыке, звучащей в крови», уже с нами – и находятся рядом с нами вот уже миллиард лет.

5. В некоторых фантастических произведениях описываются принципиально разные расы (киборги, люди и т.д.). Возможно ли такое сейчас или в ближайшем будущем?

Это уже есть. Люди настолько различны между собой, что часто кажутся друг другу совершенно чуждыми существами – но это, возможно, всего лишь преднамеренное заблуждение. Что касается того, насколько возможно сосуществование роботов и людей или людей и других человекоподобных существ, это пока непонятно. Антропологи всё больше убеждаются в том, что в геологически недалеком прошлом сосуществовали многочисленные виды людей и гоминидов, и что нынешняя ситуация, когда остался фактически единственный вид, пожалуй, скорее необычна.

6. Мне кажется, что фантасты не столько предсказывают будущее, сколько формируют его. Думаете ли вы, что что-то из ваших произведений уже сказалось на нынешней реальности? В каких еще направлениях они могут повлиять на мир?

Я с этим согласен. Мне очень интересно наблюдать за тем, какое воздействие на культуру и науку оказывают мои любимые писатели-фантасты. Фантастам редко удается в точности изобразить будущее, но они действительно помогают изменить ход дискуссии, а иногда и направление развития общества. Так что, возможно, здесь можно наблюдать своего рода принцип неопределенности Гейзенберга в применении к описанию перемен и будущего. Чем вернее ты улавливаешь будущее, тем сильнее меняешь положение дел, и тем менее точным становится твое предсказание!

7. Мистер Бир, что вы можете рассказать о будущем нашей цивилизации, помимо того, что вы уже написали в своих книгах?

Я думаю, мы совершили огромный прорыв за последние несколько тысяч лет. И мы пережили двадцатый век – один из самых жестоких и деструктивных периодов в истории человечества, но одновременно и эпоху невероятных успехов и достижений. Эту эпоху будет трудно превзойти в социальном, научном и техническом плане, но будем надеяться, что, продвигаясь вперед, мы сможем избежать таких ужасных человеческих потерь.

8. Как вы классифицируете свои тексты и тексты своих коллег? Едина ли фантастика, или вы видите в ней некую жанровую систему? Если вы выделяете определенные поджанры и направления, то кого бы вы назвали в качестве их основателей?

Существует множество ладов и оттенков научной фантастики; их можно распределить по поджанрам, но крайне неточно. Мне больше нравится смотреть на стиль и тематику отдельных авторов, а не разделять авторов на искусственно созданные группы – хотя иногда бывает полезно и то, и другое. У всех моих любимых писателей разный подход к составлению историй, представляющий многообразие талантов и применимый и к фэнтези, и к научной фантастике, и даже к современной художественной литературе.

9. Не кажется ли вам, что жизнь бессмысленна и абсурдна? Если да, то как вы справляетесь с этим?

Бессмысленна? Нет, не кажется, пока она остается интересной и пока мы что-то исследуем. То, что кажется бессмысленным человеку, застигнутому тяжелыми или катастрофическими событиями, с течением времени становится неотъемлемой частью человеческого наследия. Испытания наших предшественников наполняют нашу жизнь знаниями и движением. Что касается абсурда, то - да, он действительно нас окружает – прежде всего, потому что реальность настолько далека от того, какой бы мы хотели ее видеть. И наши собственные действия могут оказаться неудачными. Есть большая разница между тем, чтобы вести себя как дурак, и осознавать, что кто-то ведет себя как дурак – бывает так, что нечто кажется абсолютно рациональным в процессе, а потом оказывается полнейшим абсурдом – как в нашей частной жизни, так и в истории.

10. На сегодняшний день многие прогнозы писателей-фантастов сбылись, и то, что казалось фантастическим в XX веке, сейчас стало частью повседневной жизни. Осталось ли еще что-то, о чем могут написать фантасты? Есть ли Terra Incognita, где могла бы расположиться Terra Phantastica?

Трудно говорить о том, о чем еще не говорили! Но я уверен, что в ходе наших исследований мы выйдем на новые территории. И я, в отличие от Т.С. Элиота, не считаю, что эти исследования приведут нас назад, то есть туда, где мы были и раньше!

11. Что лучше - создавать мир вымышленный или улучшать реальный?

Политики, инженеры, социальные работники и святые изо всех сил стараются сделать реальный мир лучше. Художники развлекают и иногда наставляют, но я думаю, наше главное призвание как художников и рассказчиков в том, чтобы облегчать жизнь и создавать отдушину тем, кто выполняет тяжелую и изнурительную работу, которая всем нам помогает развиваться. В развлечении, смехе и отдыхе нет ничего плохого.

12. Нравится ли вам кто-нибудь из русских писателей-фантастов?

Многие! Особенно мне нравятся Замятин и братья Стругацкие. Если добавить еще Восточную Европу, то я еще люблю Чапека и Лема. То, как они исследуют свое будущее и чужие миры, разительно отличается от того, как это делает американская фантастика. (Хотя, я думаю, Филип К. Дик в какой-нибудь альтернативной истории мог бы быть русским!)

13. Какие фантастические фильмы последнего времени вам больше всего понравились?

Существует множество прекрасных фильмов о вымышленной реальности, и с появлением компьютерной графики визуальная сложность и убедительность научно-фантастических фильмов и фэнтези стала весьма впечатляющей. Я особенно люблю фильмы «Гаттака», «Искусственный интеллект», «Пекло», «Аватар», «Война миров» в экранизации Спилберга – и это только несколько примеров из недавно снятых научно-фантастических фильмов. А что касается фэнтези, мне очень понравились «Властелин колец», «Гарри Поттер» и многие другие. Но здесь мне уже придется углубляться в перечисление ужастиков и мистики, а на это бы ушла не одна страница. Но если оглянуться на пару десятилетий в прошлое, могу сказать, что меня весьма впечатлил «Сталкер», которого я смотрел и пересматривал. Это во многих отношениях опасный фильм – он нанес огромный вред и режиссеру, и актерскому составу.

14. Как написать бестселлер?

Я не знаю.

15. Вы выдумываете свои сюжеты из головы, видите их во сне или вычитываете из газет, как Достоевский?

Участвует всё вышеперечисленное! И идей много, и мир всё время предлагает новое.

16. Что является для вас источником вдохновения?

Меня, в первую очередь, вдохновляют окружающие меня люди, а также великие истории и произведения искусства – они помогают мне писать, потому что напоминают о том, что возможно создать хорошее произведение, а об этом я легко могу забыть в разгар работы над романом!

17. Считаете ли вы, что искусственный интеллект когда-нибудь создадут?

Я почти уверен. А насколько много времени это займет – ну, я думаю, мы совершим существенные шаги к этому в ближайшие двадцать лет или около того.

18. Какие из технологий оружия, описанных в фантастике, кажутся вам наиболее прогрессивными? Например, относятся к их числу электромагнитные пушки и боевой лазер?

О, эти бластеры! Всегда обожал электромагнитные пушки на луне. Боевой лазер существует. Я подозреваю, что следующее поколение оружия выведет частицы из скрытых областей квантовой сцепленности. По-моему, Дирак предположил, что все электроны – это на самом деле один электрон, постоянно появляющийся из расширенной матрицы пространства и времени… А что будет, если окажется, что другие частицы тоже объединены, и существует технология, позволяющая исключать некоторые области пространства и времени из сферы их активности? Voila!

19. Какую роль играет научная фантастика в жизни общества?

Огромную роль, которая еще не полностью исследована критиками. Когда я был подростком, мало кто имел определенное представление о пространстве, черных дырах, роботах и т.д. Теперь эти темы включены в поп-культуру – и в политику. Черные дыры (мне кажется, по-русски их называют более вежливо – «замороженные звезды») могли бы особенно много рассказать о человеческой политике…

20. Следите ли вы за реальными достижениями науки, читаете ли научные журналы? Общаетесь с учеными? Какое научное открытие последнего времени вас впечатлило?

Я стараюсь быть в курсе. Сейчас я ежедневно читаю несколько журналов на своем айпаде, и мне кажется, это сильно отличается от чтения бумажных журналов. И такой формат лучше. Не приходится копить у себя дома кучу непрочитанных выпусков.

21. Как вы думаете, каким будет мир через сто лет? Сохранят ли люди человеческое начало или постепенно превратятся в машины?

У нас, конечно, будет больше искусственных и произведенных с помощью биоинженерии частей тела. Но этот процесс начался давно – мы восстанавливали и усиливали наши возможности еще с тех пор, как изобрели деревянные ноги и очки! Чтобы понять, останемся ли мы тогда людьми, нужно сначала определить, что значит быть человеком сейчас – а это нам пока не дается, как мне кажется.

22. Какие произведения современных американских фантастов вы рекомендуете к прочтению?

Их полно! Список получился бы слишком длинным, так что я даже не буду его пытаться его составить.

23. Охарактеризуйте, пожалуйста, современное состояние твердой фантастики.

Твердая научная фантастика разделилась на несколько направлений. Мне бы хотелось, чтобы в НФ было больше социальных прогнозов; уже сейчас существует довольно много военной НФ… тут я, конечно, внес свою лепту за годы работы!

24. Как вы думаете, может ли популярность тех или иных НФ поджанров указывать на проблемы (например, социальные или этические), которые волнуют общество? Если да, то что, по-вашему, сейчас волнует американское общество в частности и западное общество в целом?

Литература о воображаемых мирах в настоящее время перестраивается. Популярность жанров в духе «назад в будущее» вроде стимпанка, с одной стороны, отражает ностальгию по Верну и Уэллсу, а с другой стороны, выражает отказ от решения трудных вопросов. В художественном плане стимпанк интересен и многообразен, но в социальном плане это болото, так же, как и литература про вампиров и зомби. Я очень люблю эту тематику (я фанат телесериала «Сверхъестественное»), но я надеюсь, что мы вскоре сможем вновь заняться более сложными и трудными темами.

Сейчас, на протяжении последних 50 лет, Соединенные Штаты пытаются определить те области, в которых консерваторы могут играть новую и полезную роль. Американские консерваторы потерпели множество поражений и неудач – из-за того, что усилилось влияние профсоюзов, расширились гражданские права, повысилось общественное благосостояние, появились программы безопасности, - такое ощущение, что у них с каждым шагом земля уходит из-под ног. Великим триумфом американского консерватизма стало сильнейшее противостояние сталинскому социализму внутри страны, но из-за того, как это противостояние проходило, оно до сих пор отбрасывает тень на американский политический дискурс (хотя, конечно, не в такой степени, в какой сталинизм преследует российскую историю).

Теперь, когда исчезла «коммунистическая угроза» в духе холодной войны и всего того, с чем мы сталкивались после Второй мировой войны, у американских консерваторов наступил глубокий кризис – непонимание и неудовлетворенность, которые присоединились к саморазрушительной лжи и разочарованию. Так было не всегда. В научной фантастике отражается борьба за популярность, которая ведется между многими очень консервативными фантастами… И, я думаю, эти фантасты могут сделать свой вклад в переосмысление консервативной идеологии. Но, увы, слишком часто они просто стараются угодить читателям, и в результате получается раскатистое эхо, которое никуда не ведет и никого не меняет. Я бы ожидал большего от своих консервативных друзей. Больше всего я хочу, чтобы они указывали мне, где именно я заблуждаюсь. Но едва ли кто-то в нынешнем поколении американских консерваторов соответствует моим ожиданиям в этом смысле.