OZON.ru: Ирина, Андрей, только что в свет вышел ваш роман «Темный мир» по одноименной картине Антона Мегердичева. Что привлекло вас в этом фильме — герои, сюжет, фактура?

Андрей Лазарчук: Скорее, отсутствие всего перечисленного. Поэтому у нас появился простор для собственной фантазии. Мы и развернулись.

Ирина Андронати: Фактура и герои. Северная мифология нас интересует давно, и грех было упускать такой прекрасный случай — пожить в этом мире. А герои — обычные студенты, которые живут нормальной жизнью, учатся, ездят на практику, влюбляются, ругаются... Это сейчас такая редкость. Не киллеры, не бизнесмены, не спецназовцы... Костик наш, конечно, постарше, но и он — не сверхчеловек. Ему тоже нужна нормальная спокойная мирная жизнь. Казалось бы, что может быть спокойнее профессии историка или этнографа? Но — не повезло.

OZON.ru: Карело-финская мифология, эпика «Калевалы» — целая вселенная, глубокая, детально проработанная... Но вот парадокс: даже на северо-западе России писатели-фантасты предпочитают использовать в своих романах скандинавскую мифологию, ирландскую, англо-саксонскую... То есть в Хельсинки на шопинг или в Карелию в отпуск ездят за милую душу, но писать об этих местах не спешат. Кроме дилогии Анны Гуровой «Мельница желаний» / «Земля оборотней» ничего на ум и не приходит. В чем, на ваш взгляд, причина такого заговора молчания?

И.А.: Во-первых, почти все не читали. Во-вторых, даже не подозревают, что это надо читать — не для «повышения квалификации», а для кайфа. А в-третьих, те, кто читал, возможно, считают этот мир мелковатым. Подумаешь, Вселенная из десятка деревень! То ли дело Междумирье, Междуморье, Внеземелье, Средиземье... Чувствуете масштаб? А тут вы, со своими мелкими имущественно-семейными проблемами. «Королевство маловато, разгуляться негде!»

А.Л.: Произведение это сложное и утомительное для чтения — да и массовый читатель от «Калевалы» далек, как Агасфер от райских врат; следовательно, и автору от него отклика ждать не приходится. Читатель предпочитает знакомую пищу, желательно неоднократно пережеванную — это ему и поставляют весьма охотно. Кстати, заговор молчания касается не только карело-финского эпоса, но также и мифологии угров, народов севера, хантов и манси, удмуртов, хакасов, якутов, русского фронтира... Хорошо, что есть Алексей Иванов, который хорошо подал пермяцкую мифологию, но это скорее исключение, подтверждающее правило.

А ведь именно там, «на северах», можно вплотную приблизиться к коренным, из палеолита идущим, архетипам — которые вдруг раз, и вылезают в самых неожиданных местах. Например, у саамов Саракх, Саракч — царство мертвых. Выглядит как обширная чашеобразная долина с краями из тумана. Там все так же, как здесь, только наоборот. Иногда туда случайно может попасть живой человек — и, не зная обычаев мира, наделать много бед или добиться больших успехов. Если племя ищет пропавшего, то посылает на его поиски могучего шамана. Шаман отправляется в путешествие с помощью бубна, который в данном случае становится не оленем, как обычно, а кораблем. Поскольку в Саракче все наоборот, шаман прибывает туда раньше того, кого он ищет, и поисками занимается так: сидит на месте и ждет, когда тот придет сам. Живого среди умерших узнать легко — у него черное лицо. Шаман должен вступить в бой с живым и победить его — тогда тот пойдет за шаманом. Если же шаман проигрывает, то оба остаются в Саракче навсегда, лишь изредка его покидая. Кроме мертвых, в Саракче живут собаки, которые являются могучими шаманами, «подчиняющими и убивающими силой своего духа». Самое страшное, что можно сделать — это поддаться чарам собаки-шамана и привести ее в мир живых. Собаки-шаманы подчинят своей воле всех живых, погрузят их в грезы, а сами будут владеть обоими мирами...

OZON.ru: Возвращаясь к «Темному миру»: по сути, все события, описанные в книге — это своего рода реконструкция, последующая интерпретация событий через призму восприятия главных героев. Причем вы не раз подчеркиваете, что один из центральных персонажей служил в «горячей точке», а другая увлекалась ролевыми играми. Не сложно догадаться, что их опыт наложил свой отпечаток. Так что же на самом деле случилось со студентами, отправившимися в Карелию на летнюю практику?

И.А.: Ух, ну опять все разжевать надо, да? Там же все очень просто додумать, только надо думать начать. Не только потреблять, но и соучаствовать в творчестве. И опыт героев тут ни при чем.

А.Л.: Почему вместо того, чтобы попытаться разгадать загадку, нужно сразу лезть на страничку с готовыми ответами? Не скажу.

OZON.ru: Андрей Геннадьевич, после романа «Штурмфогель», вышедшего в 2000 году, вы, за исключением новеллизаций, довольно долго не писали крупных сольных вещей. Цикл «Космополиты» написан в соавторстве с Ириной Андронати, «Марш Экклезиастов» — с Андронати и Михаилом Успенским... Зато в 2009 году в свет вышло сразу два новых ваших романа, «Абориген» и «Мой старший брат Иешуа». С чем был связан этот перерыв и что заставило вас вернуться к сольному творчеству?

А.Л.: Время не резиновое. Пишешь в одиночку или в соавторстве, нетленку или халтурку — оно все равно расходуется. Я пишу медленно: раньше на роман уходило два года. В нулевые получилось по роману в год, причем вовсе не значит, что все они писались в той же последовательности, в какой выходили в свет: работа над «Моим старшим братом Иешуа», если считать всю подготовку, заняла шесть лет. Почему что-то сделано в соавторстве, а что-то сольно? Зависит от множества факторов. Взять «Абориген»: роман писал я, а Ира одновременно делала графический роман в рамках этого же проекта, но просто роман вышел вовремя, а графический пришлось заморозить, поскольку стало нечем платить художнику. Так что тем, кто рассчитывает на распад нашего дуэта, я говорю: не дождетесь. Будем писать и порознь, и вдвоем — как захотим. Планы есть как на сольную работу, так и на совместную.

OZON.ru: Андрей, вы как-то обмолвились, что ваш роман «Абориген» вырос из некого кинопроекта. Что это был за проект и как он соотносится с текстом книги?

А.Л.: Да, был такой проект, российско-английский: фильм, причем IMAX, к фильму книга, написанная с расчетом на возможный межавторский сериал, комикс (графический роман), компьютерная игра, настольная игра, что-то еще, уже не помню. Мы написали сценарий фильма, роман и либретто комикса, художник — Алексей Кондаков — нарисовал мир; но потом английский партнер вышел из проекта, все зависло, потом вообще начался кризис. Ну и кранты. Как соотносится? Фильм подинамичнее должен был быть, больше всяких там воздушных сражений и полетов драконов, но и попроще. Но основные персонажи те же. На главную роль планировался Дэвид Кэррадайн.

OZON.ru: Вы не раз подчеркивали, что роман «Мой старший брат Иешуа» — не очередной апокриф вроде «Евангелия от Иуды» и ни в коем случае не фантастика. Хотя действие происходит в древней Иудее и речь идет о герое, который однозначно идентифицируется как Иисус. Так что же это в таком случае?

А.Л.: Это просто нормальный исторический роман (концепция которого базируется в основном на анализе римских источников) о том времени и тех людях, а не очередная интерпретация евангельского мифа, коих миллион, в основном примитивных и наивно политизированных. О чем мой роман? Ну, скажем, о том, «из какого сора растут стихи». О соотношении истины и вымысла в нашем восприятии прошлого. О том, как изменились люди и насколько они остались прежними. О любви, ненависти и мести. Примерно так.

OZON.ru: Андрей, в 2007 году вы выступили в роли составителя антологии «Предчувствие «шестой волны», куда вошли рассказы Дмитрия Колодана, Карины Шаинян, Ивана Наумова, Александра Силаева и других перспективных, с вашей точки зрения, авторов. Насколько сбылись ваши предчувствия?

А.Л.: Слишком мало времени прошло, чтобы делать выводы. «Пятая волна» все еще нависает над нами. Впрочем, думаю, что я не слишком ошибся. Я ведь представлял не столько конкретных авторов, сколько концепцию.

OZON.ru: Во многих своих произведениях вы пытались так или иначе осмыслить итоги Второй мировой войны — и во «Всех способных держать оружие», и в «Штурмфогеле», и даже отчасти в эпопее «Опоздавшие к лету». Почему эта тема настолько важна для вас?

А.Л.: «Штурмфогель» к итогам войны не имеет ни малейшего отношения, «Опоздавшие» — тем более; то есть остается только один роман из двух десятков, где эта тема звучит. Поэтому не могу сказать, что она у меня как-то особенно акцентируется. Другое дело, что тема итогов войны (их интерпретации, мисинтерпретации и пересмотра) входит как составная часть в основную тему, которая меня занимает постоянно: соотношение истины и вымысла, реальности и видимости, материального и идеального, каркаса и оболочки, — притом, что в обыденной жизни мы имеем дело именно с вымыслом, видимостью, идеальным и оболочкой.

OZON.ru: По слухам, вы сейчас работаете над новым романом — известно даже рабочее название — «Рай там, где трава». Что это будет за книга?

А.Л.: Рано говорить. Поживем — увидим. Могу сказать только, что пишется она долго и трудно, неожиданно сильное сопротивление материала. В двух словах: о том, насколько человек себя не знает и не понимает.

Василий Владимирский
декабрь 2010