То, что наш брат фантаст в последнее время предрекает России: балканизацию, распад, обрушение в дикость, окитаивание, исламизацию, – автор щедро дарит Америке.

Новый роман Симмонса встречен читателем неприветливо. Рецензенты на «Амазоне» упрекают «Флэшбэк» в политической ангажированности, вторичности, в чем угодно — хотя бы в пропаганде расизма. Да и наши пишут, что классный вообще-то писатель, создатель великолепных «Террора» и «Друда», судя по двум последним романам, похоже, сдулся.

Выдавать по действительно мощному роману чуть не раз в год («Террор» — 2007, «Друд» — 2009, «Черные холмы» — 2010, «Флэшбэк» — 2011) мало кому удается, но я считаю, что кризисными были как раз «Черные холмы» (у Симмонса, с 1985 по 2011 год написавшего 23 романа, вообще очевидны спады и подъемы). К тому же можно предполагать, что по ряду причин именно для российского читателя «Флэшбэк» будет интересней, чем для читателя американского.

Впрочем, читатели и рецензенты, упрекающие автора и во вторичности, и в политической ангажированности, по-своему правы. «Флэшбэк» — настоящая коллекция штампов криминального детектива и американской антиутопии. Такое неприкрытое заимствование можно считать уже приемом (тем более оммажей по тексту разбросано предостаточно). Тут есть все: и бывший полицейский-наркоман с расследованием, которое он когда-то провалил, а теперь вынужден заняться им в частном порядке; и злодеи воротилы бизнеса; и столь любимые фантастами начиная с Хайнлайна «балканизированные» Соединенные Штаты; и смертельные гонки на диких дорогах; и выжженные ядерными взрывами земли...

Итак. Калифорния отражает, как умеет, интервенцию «реконкисты», а Нью-Йорк вкупе со всем относительно благополучным Севером давно уже сдался — где «Халифату», а где японским мегакорпорациям. И только Техас, Одинокая Звезда Американской Демократии, все еще держится. Нефть кончилась, авиаперелеты баснословно вздорожали, дороги опасны, профессия дальнобойщика опасна и почетна. Высокие технологии есть и разрабатываются, но недоступны простым американцам. Что еще? Израиля больше не существует; Америка сдала его палестинским террористам, взорвавшим повсюду, кроме Иерусалима, ядерные боеголовки; последние беженцы догнивают от лучевой болезни в американских лагерях для перемещенных лиц. И вроде бы во всем виновата недальновидная политика Барака Обамы, к которому автор относится с явной антипатией.

Зато если не с симпатией, то с некоторым трепетным уважением относится он к Владимиру Путину, чье интерактивное изображение на футболке одного из героев принимает некоторое участие в сюжете, и вообще — к России, которая в этом новом мире, поделенном между Халифатом и амбициозной Японией, кажется, держится не так уж плохо.

То, что наш брат фантаст в последнее время предрекает России: балканизацию, распад, обрушение в дикость, окитаивание, исламизацию («Нет!» Линор Горалик и Сергея Кузнецова написан примерно на ту же тему, только применительно к российским реалиям и гораздо раньше), — автор щедро дарит Америке. В том числе повальное увлечение неким наркотиком, иллюзорной жизнью (знаю, знаю, что Филипп Дик делал это гораздо раньше, а Стругацкие — еще раньше). Но именно вокруг этого наркотика «флэшбэка», дающего возможность заново, еще и еще раз переживать счастливые моменты прошлого, и строится сюжет.

На флэшбэк подсажена вся Америка — в Японии за хранение и употребление флэшбэка сразу ставят к стенке. Но именно сын японского бизнесмена (одного из самых могущественных людей Японии, а может быть, и мира, потихоньку прибирающего к рукам Штаты) берется снимать документальный фильм о флэшбэке, и именно его ни с того ни с сего жестоко убивают. Убийца незамеченным проходит через все кордоны и бесследно исчезает. И вот спустя восемь лет отец убитого нанимает бывшего полицейского, в свое время так и не нашедшего убийцу, чтобы его все-таки найти.

Загадка романа чисто детективная, и человек, хорошо знакомый с принципами построения подобных сюжетов, скорее всего, довольно быстро сообразит, что к чему. Любитель фантастики, узнавший по ходу дела, что, по слухам, существует еще более страшный препарат, «флэшбэк-2», позволяющий не просто проживать приятные моменты, но перекраивать в своем воображении прошлое и строить будущее по собственному усмотрению, — скорее всего, тоже сумеет сложить два и два где-то к середине романа. Потому, наверное, нам следует обратить внимание на другое. А именно на фон, на задник, потому что в таких случаях фон информативнее фабулы.

Флэшбэк — и как наркотик, и как понятие — воплощает тягу уставшей западной цивилизации к славному прошлому. Собственно, тяга к прошлому и склонность воспринимать личное и общее прошлое как «славное» и является признаком усталости нации и индивида. Во «Флэшбэке» есть показательный эпизод, когда библиофилы под флэшбэком «впервые» перечитывают любимые романы — бумажные книги давно уже не выпускаются, но маловменяемые седовласые интеллектуалы покупают вместо книг ампулы с флэшбэком, чтобы снова и снова «в первый раз» прочесть «Моби Дика» или «Лолиту». Другой, несколько навязчивый, но тоже очень важный в данном контексте мотив — увлечение героя старыми культовыми фильмами, от нуар-детективов до «Безумного Макса». Не знаю, надо ли тут проводить параллели с нынешним российским «ностальгическим» трендом, или мой бесхитростный намек поняли еще до того, как я поставила точку в предыдущем предложении.

И, наконец, еще одна идея, последовательно и тоже несколько навязчиво проводимая Симмонсом: демократия в условиях всеобщего обрушения не работает (идеальный штат Одинокая Звезда не в счет). Демократия, либерализм, «мягкотелость», заигрывание с толпой и политика умиротворения не защищают цивилизацию, а подталкивают ее к пропасти. Однако там, где, скажем, Юлия Латынина в своей «Нелюди» (довольно-таки мизантропической и, по-моему, недооцененной космоопере) видит для решения кризисных ситуаций в качестве альтернативы демократии военную диктатуру, Симмонс в качестве той же альтернативы предлагает опять же архаичные структуры: кланы, где младшие фанатично преданы старшим (обрушившаяся в новое «средневековье» Япония) и децентрализованный свирепый фундаментализм на родоплеменной основе. В условиях цивилизационной катастрофы эти формы оказываются намного эффективней военной диктатуры и уж подавно эффективней демократии — именно потому, что архаичны. Тоже в каком-то смысле флэшбэк. Но витальный и потому опасный.

Самое забавное, что там, где наше массовое сознание, как оно отражено в отечественном pulp fiction, видит сильную, хитрую и жесткую Америку и уязвимую доверчивую Россию, просвещенный американец (а Симмонс, несомненно, американец просвещенный) выстраивает зеркальную картину: донельзя криминализованная, мафиозная, но относительно благополучная Россия, благодаря нефтяной трубе и сильной руке пережившая общий цивилизационный кризис, — и мягкотелая, доверчивая Америка, зависимая, распавшаяся, поглощенная, предавшая собственные интересы даже не из корысти властей предержащих, а просто в силу их слабости.

Уж не знаю, насколько это зеркало нам льстит.

Дэн Симмонс. Флэшбэк. — М.: ЭКСМО, 2012
Перевод с английского Г. Крылова


Мария Галина.