Тем временем Джепп трудился, не покладая рук. Мне было немного обидно, что Пуаро занял такую пассивную позицию. Меня — уже не впервые — стало мучить подозрение, что он сдает, и доводы, которые он приводил в свою защиту, не казались мне убедительными.
Капитан Гастингс

Плюс без минуса не ходит. То, что держит циклы на плаву, их же и топит. Читатель открыл книгу, обнаружил дивный новый мир, возлюбил героев, загорелся сюжетом и жаждет продолжения. Считает дни до его выхода, теребит продавцов, в одиночку или с собратьями по фэндому гадает, что будет. Дождался. Получил. Прочитал. А дальше? А дальше очень часто приходит разочарование. Первый бал бывает лишь единожды, мир уже открыт и местами обжит, повторения чуда не случилось, и кто в этом виноват? Правильно, автор. А еще он виноват в том, что сюжет пошел «не так».

Когда читаешь книгу от начала и до конца, принимаешь происходящее в ней, как данность. Для нас Констанция умерла, миледи отрубили голову, Портос женился на прокурорше, Арамис постригся, Атос оставил службу и уехал в провинцию. А давайте представим, что думали первые читатели «Трех мушкетеров», когда Атос наставил пистолет на бывшую жену и... И нужно ждать следующего фельетона. Сколько мсье и мадам жаждало убийства, а сколько — примирения супругов? И сколько было недовольных тем, что Атос всего лишь отобрал у жены открытый лист?

Разочарование в том, что ставшие интересными и нечужими персонажи поступают не так, как думалось и хотелось, естественно, но это не предел. Я не единожды слышала жалобы на то, что мушкетеры взяли и постарели. Понять претензию можно: в семнадцать девических лет трудно сохранить верность враз ставшему пятидесятилетним Атосу, а ведь он еще и пить бросил, и сына где-то раздобыл! Непорядок. Лучше б он навек скрылся за горизонтом, прекрасный, страдающий и пьющий. Тогда о нем было бы можно мечтать, дописывая в уме «свою» книгу. Да и неудачное спасение английского короля в «Двадцать лет спустя» в глазах многих «не тянет» супротив спасения французской королевы в первой книге.

Занятно, что трилогии и выше обычно счастливее дилогий. От третьей книги уже не ждут откровений, ее раскрывают с известной долей скептицизма и опять обманываются, но уже в другую сторону, только восторг «первого бала» сменяется радостью встречи с вернувшимися из отлучки друзьями. Разумеется, это не закон, но закономерность. Нужно быть достаточно смелым человеком, чтобы писать дилогии, а уж писать их, приучив читателей к гигантским эпопеям за своей подписью! Для этого надо быть Перумовым, рискнувшим сменить не только масштабы, но и направление. Дилогия «Империя превыше всего» соединила космооперу, антиутопию, альтернативную историю и крайне редкую по нынешним временам действительно научную фантастику. Автор рискнул и выиграл, но мне отчего-то кажется, что, написав третий роман, эдакое «Руслан Фатеев двадцать лет спустя» он бы выиграл еще больше.

Распорядиться потенциалом цикла (если он позволит вам это сделать) можно по-разному. Проще всего написать бестселлер и продолжать его, продолжать, продолжать... Во все стороны. До полного исчерпания. Правда, для этого нужно написать бестселлер.

Можно (но лишь в случае, как говаривали в не столь давние времена «планового хозяйства») повышать планку от книги к книге. Идти от простенького, но миленького провинциального бала у Лариных к великолепию Николаевского бала в Петербурге, а то и к Воландовскому весеннему балу полнолуния. Это труднее, но в случае удачи «эффект разочарования» будет снят за счет качества, а автор станет хозяином цикла, а не его заложником. Еще труднее не оказаться заложником героя, особенно любимого читателями.

Бывают девочки, которые смотрят футбол, потому что там «тааааакие мальчики», и считают замену хорошенького футболистика на какого-нибудь Пеле провалом матча. Вряд ли тренер, выстраивая стратегию игры, принимает этот фактор в расчет, а вот авторы порой на уступки идут, меняют изначальный замысел и начинают выпекать приключения приглянувшегося героя. Правильно ли это? Смотря с какой стороны поглядеть. Лично мне кажется, если у тебя есть своя линия, гни ее до упора, и в любом случае не пиши через «не могу» — возненавидишь и героя, и читателей, а отсюда шаг до нервного расстройства и полшага до мутации в литературного наемника, которому и кормящие его читатели плохи, и живущие своим умом коллеги нехороши. Остается только материться.

С героями связана и еще одна проблема. По ходу написания персонаж начинает дурить и портить книгу. Именно портить. В планах и набросках выглядело загляденье, подошел к нужному месту — не то. Всерьез о подобном конфузе рассуждать можно долго, а если в шутку, выходит примерно следующее:

Автор (А): Что ж ты, гад эдакий, творишь, мы же так не договаривались!
Герой (Г): Хочу и буду!
А: Убью.
Г: Муа-ха-ха! Ничего ты мне не сделаешь! Я тебе нужен, нужен, нужен.
А (уныло): Нужен. Слушай, будь человеком, по-хорошему прошу!
Г: А пошел ты!
А (неуверенно): Убью гада!
Г: А вот не убьешь, не убьешь, не убьешь! (высовывает язык) Куда ты без меня?! Да я в первом томе на 78 странице сказал такое, а во втором томе на 521 про меня предсказали такое...
А: Ну, пожалуйста, веди себя прилично. У тебя же предки, гены, сверхзадача...
Г: Нанялся я тебе донкихотствовать! Каждый за себя, понял?!
А (уныло): Так ведь убью.
Г: Куда ж ты без меня? Я — герой! Меня все любят.
А: Ну... вообще-то это я — автор. Ты должен меня слушаться. Ты — благородный, умный, гордый. Ты не можешь быть неблагодарной тварью.
Г: А тебя не спрашивают!
А (безнадежно): Убью гада!
Г: Врешь ты все! Я у тебя один!

Из кустов вылезает другой герой

Другой герой (Д.Г.): Нэзаменимых нэт! Я за нэго.
А (радостно): Правда-правда?
Д.Г: Таки-да (берет несколько аккордов на рояле). Кончай ее, Сэмен!
А (со вздохом облегчения): Заряжай! Целься!! Пли!!!

Роман Злотников

Очень многое из того, о чем Вера рассказала, — как с меня списано. Скажем, предложение по разделению сериалов на плановые, стихийные и искусственные. Все так. Хотя с плановыми у меня не очень, я, несмотря на весь свой офицерский опыт, до сих пор не научился «планированию и анализу» в таком объеме, чтобы хотя бы более-менее точно определить, сколько мне нужно томов для полной реализации тех идей, которые крутятся у меня в голове, когда я сажусь за очередную книгу. Зато стихийных — море. А сейчас и искусственные появились. Скажем, с продолжением «Грона» и «Империей» — меня просто додавили. Причем читатели. Издатели от идеи по поводу продолжения «Империи», кстати, не в восторге. Но я уже принял решение писать.

Да и с героями у меня все совершенно точно так. Еще ни одну книгу я не написал полностью в соответствии с тем планом, который себе в начале работы наметил. Ну совершенно своей жизнью живут, стервецы. И творят, что хотят... Так что в статье все про меня. Причем, я подозреваю, и про других тоже.

А в попугаях я все-таки длиннее!

Маловато будет!
Орел-мужчина

Каждому варвару (кендеру, вуки, головану) очевидно, что долгоиграющие истории, как и любые другие, держатся на идее, героях, сюжете и декорациях, о чем можно рассуждать долго и нудно. Специфика в том, что нужно удержать интерес читателя на протяжении длительного периода, не наскучив и не позволяя о себе забыть. Первый, само собой разумеющийся рецепт, это регулярная подпитка, но помогает она не всегда. Читатели, пусть и со скрежетом зубовным, годами ждут нового Мартина, а выходящие регулярно новинки загибаются на третьей, если не на второй книге.

Единого мнения о том, сколько книг должно быть в цикле, нет и быть не может. Кому-то и трилогия велика, а кому-то и десяток томов маловат, а вот сюжет, герои и способ изложения на размер влияют. Как убедительно показано все в той же перумовской «Империи», наиболее функциональны не гигантские монстры, а Туча. Так и в сериальном деле. Там, где гигантская эпопея, будь она хоть трижды «Войной и миром», иссякнет, книги о разовых приключениях постоянных героев будут успешно множиться.

Достоинства очевидны: чтобы понять, в чем дело, не нужно держать в голове предыдущее многокнижье — цикл можно начать и бросить в любом месте. Удовлетворена и тяга к стабильности: все в порядке — мистер Вульф по-прежнему носит желтую пижаму и бурчит, мистер Гудвин валяет дурака, кокетничает с дамами и дразнит полицейских. Орхидеи цветут, Фриц священнодействует на кухне, преступление раскрыто, банковский счет пополнен. Можно ужинать, как героям, так и читателю. Лепота.

С точки зрения автора удобств тоже в количестве. Можно вводить новых персонажей, не думая о том, что их придется тащить из книги в книгу. Отработал свое — до свиданья. Можно не бояться самоповторов: в единой вещи, как бы велика она ни была, стандартные выходки начинают приедаться. Другое дело «разовый» роман: читатель встретит старых друзей и улыбнется им, как родным. Дескать, сколько лет, сколько зим, а вы, мсье Пуаро, совсем не изменились! В «разовых» романах можно прыгать во времени в обе стороны, не отчитываясь за пропущенные куски, отделываться одной фразой там, где пришлось бы увязывать множество концов, не вести строжайший учет поминаемых героев и событий. Пиши да радуйся, но на всякую пышку найдется шишка.

И дело не в том, вернее, не только в том, что для создания Ниро Вульфа требуется Рекс Стаут, подобный проект при кажущейся свободе имеет серьезные ограничения. Чтобы раз за разом успешно и однотипно приключаться, герой должен иметь приключательную профессию. Для него идеально подходит карьера гениального сыщика, чуть меньше кого-нибудь странствующего, действующего по схеме пришел-увидел-победил-выпил (получил денежку, полюбил даму), пошел дальше.

Увы, не всем героям дано бесконечно бродить туда-сюда, становиться королями, бросать это дело, снова бродить и снова становиться. Создавший синеглазого киммерийца Говард в 1935 году застрелился, а Конан так и идет из книги в книгу, побеждая не только чудовищ и время, но и откровенную халтуру, выпекаемую финансово озабоченными продолжателями. Харизма, никуда не денешься. Иное дело типовой Ванька, которого цикл за циклом прибивает ко двору короля Халтура. В конце ему светит либо смерть, либо женитьба, частенько отягощенная попаданием в цари. Все. Конец обеда. Жить герою долго и счастливо, но за кадром, а автору браться за новую работу.

Карьерный рост наряду с окончательным воссоединением возлюбленных — кошмар создателей всех «биографических» сериалов. Предполагается (и читатель ждет), что полюбившийся персонаж победит и будет за то вознагражден. Хорошо, если ему по жизни не надо ничего, кроме гонорара и орхидей, а если надо? Если он состоит на службе, причем в хорошей и правой (как минимум, с точки зрения автора) империи? Как форестеровский Хорнблауэр и легионы космолетчиков. Тогда количество книг ограничивается количеством допустимых в данном мире повышений. Как у пушкинской старухи, прошедшей от разбитого корыта до царицы. Следующий шаг: трансформация в морские владычицы невозможен, вернее, чреват возвращением к разбитому корыту.

Между прочим, сюжет перспективнейший. Неожиданное лишение склочной героини трона с осмыслением, осознанием и последующим отвоевыванием короны можно растянуть томов на -дцать. Авторам сугубо положительных и при этом непобедимых персонажей хуже. Приходится так или иначе выводить разогнавшегося героя за скобки и ветвить сериал в разные стороны.

Его прощальный поклон

Запоминается последняя фраза. Важно войти в нужный разговор, но еще важнее искусство выходить из разговора.
Штирлиц

Штандартенфюрер был умен, потому и не попался. Создать мир и героев, которых примут и полюбят, трудно, но красиво из этого мира уйти еще труднее. Потому что жалко. Потому что это не нравится читателям. Потому что это не нравится издателям. Потому что с концом книги кончается и кусок твоей, вполне себе реальной жизни. Неудивительно, что многие эпопеи так и не обретают четкого финала. Даже если основная интрига иссякла, а герои ушли за горизонт.

Я желаю счастья Перну, Кринну и далекой-далекой Галактике, пусть драконы летают, а дети и предки Люка Скайуокера и герои Копья совершают подвиги, но поговорим о концах, которые-таки концы. Вариантов множество: от «все умерли» до « все поженились», но главное, на мой взгляд, не сам финал, а остающееся послевкусие. Очень разное. От досады до светлой грусти или желания взять флаг и полезть на какую-нибудь баррикаду.

Замечено, что чем длиннее сериал, неоднозначнее герои и активнее аудитория, тем больше недовольных концом саги. Даже те, кто громко требовал окончания, когда это, наконец, случается, ощущают потерю. Что-то закончилось, его больше не будет. Вот не будет и все! Караул! «Разбудите Фесса!!!»

Закончилась и та самая неопределенность, позволявшая пробраться в мир сериала и там обжиться. Пора снимать доспехи и вылезать из звездолета, бал окончен, свечи погасли, осталась лишь хрустальная туфелька. А то и калоша 46 размера! Автор все испортил! Ну, пусть не все, но почти все... Не тех убил, не тех поженил, не так победил. И чем непредсказуемей сюжет, чем больше вариантов исхода, тем больше будет недовольных, потому что реализован только один вариант. Кто-то от этого в восторге, а кто-то... Истерия, сопровождавшая выход последнего «Гарри Поттера», памятна всем. Если отбросить откровенные пакости вроде сжигания книг и проклятий в адрес Ролинг, останется детская обида и боль потери. Потому что покидать воздушные замки подчас трудней, чем каменные.

И все-таки заканчивать нужно, и заканчивать честно. Финал может быть открытым, закрытым и промежуточным, но он не должен быть скомканным. Не дело, когда основная линия теряется, новые герои делают что-то свое, а в конце парой сухих фраз сообщают, что сэр рыцарь снес-таки башку сэру дракону. При этом первые три тома сэр дракон усиленно злодействует, вследствие чего сэр рыцарь едет его убивать, попадая во всякие переделки. В четвертом томе сэр рыцарь выпивает с вольными стрелками, едет дальше и исчезает. Следующие четыре тома вольные стрелки разбираются с местным шерифом и почти привязывают его к могучему дубу, но тут к ним выскакивает олень. На него спускают собак, олень убегает, оказывается зачарованным принцем, который следующие три тома...

В самом расширении мира и появлении новых героев нет ничего плохого, но заявленные главными линии должны быть завершены. Не обязательно смертью, свадьбой и коронацией. Это может быть многоточие, но не отписка. Идеальный, на мой взгляд, финал у тетралогии Симонова «Живые и мертвые». Кто-то погиб, кто-то жив, но война еще не кончена. Чем она кончится, уже очевидно — не очевидно, кто до этого доживет. Так бывает в жизни, так все чаще бывает и в книгах. За кадром должно остаться ощущение пространства, а не каменной кладки, а герои... Они заслужили право на нечто большее, чем «стали жить-поживать и добра наживать». Кстати, приоткрытый финал изрядно смягчает читательский негатив, так как личная книга, которую поклонник цикла не только читал, но и в уме «дописывал», остается цела и продолжает расти. Поэтому не убивайте и не жените всех, оставьте что-то тем, кто пришел в ваш мир по вашим следам и пока не готов прощаться.

Ну а если конец окончателен и бесповоротен, то... «Атос, Портос, до скорой встречи! Арамис, прощай навсегда!..» Воистину, «никакое железо не может войти в человеческое сердце так леденяще, как точка, поставленная вовремя» (Исаак Бабель).

Ник Перумов

Сериал, рассказ с продолжениями — наряду с волшебной сказкой, которая обычно коротка — мне представляется одним из древнейших видов повествования. Чем, если вдуматься, были все те исполинские по объему эпосы и саги, если не своего рода «сериалами»? «А теперь Скальд Скальдассон Луженая Глотка речет нам вису о том, как Тор победил великанов», — творимый многими авторами (зачастую безымянными) мир мифологии тоже ведь развивался по своим законам. Кто-то спел песню творения мира, кто-то — песню о его конце. Ни один аэд, скальд, трубадур или иной сказитель, пусть даже храня в памяти множество строчек, еще не занесенных в «Библиотеку всемирной литературы», не мог в один вечер рассказать своим слушателям всего. Значит, приходилось дробить повествование на «эпизоды», волей-неволей встраивать тот самый «роман с продолжениями». Это естественно. Это нормально. Это, в конце концов, именно то, что требовалось — узнаваемость мира, погруженность в него, слияние с ним. Мифология, волшебная сказка, в отличие от «чернухи» наших дней, были, при всей порою присущей им трагичности, высокими и светлыми, потому что утверждали те самые «вечные истины», кои ныне стало так модно «опровергать». Но дело в том, что — перефразируем одно из любимых утверждений нон-конформизма — не стоит писать поперек любой и всякой линованной бумаги. Сериал в руках талантливого автора — мощнейшее оружие, и бывает, что медленная, неторопливая работа, выстраивание по кирпичику громадного литературного здания (как строились все великие эпосы, создававшиеся поколениями), бывает не менее «эффективна», чем одно «гениальное озарение». Литературе необходимо и то, и другое.

Да, порой авторы сериалов не могут остановиться, как, в частности, случилось с хорошими писателями Маргарет Уэйс и Трэйси Хикмэн, создателями классических «Демисезонных драконов»: завершив трилогию и дописав к ней потом «последнее заключение», соавторы перешли на «второе поколение», а потом и вовсе вернулись к любимым героям первой трилогии, принявшись заполнять лакуны. Это, конечно, дорога в никуда: психологического развития героя уже нет, чем закончилась глобальная история, читатели знают. Вера Камша совершенно права в том, что главное в сериале — это завершение. Оно никогда не оставит довольными абсолютно всех читателей (меня до сих пор бомбардируют письмами с требованием «Оживите Фесса!»), однако делать его глухим, как крышка гроба — на манер Профессора Толкина, проследившего судьбу всех главных героев вплоть до могилы — тоже принципиально неверно. «Старшая Эдда» заканчивается жутким «Прорицанием вельвы», предсказанием неминуемого Рагнарека и конца мира; но остается надежда, что новое поколение богов сумеет создать что-то иное, лучшее, живое.

Вот именно так — надеждой на лучшее — как мне кажется, и стоит заканчивать.

И сколько бы ругани не раздавалось в адрес сериалов и их авторов, они, сериалы, будут жить, и отнюдь не потому, что их создатели заботятся только и исключительно о своих карманах (хотя такие, конечно, есть). Нет, это просто естественный язык, воспринимающийся «сам собой», без насилия над читателями, в отличие от ряда «постмодернистских» творений.

***

Убедительная просьба не рассматривать эти заметки — как поучение. Не судите сороконожку за то, что она неконцептуально объясняет, с какой ноги и почему зашла. Она не энтомолог, она сороконожка, ее дело передвигаться, а не обосновывать. И, кстати, не стоит ходить с тех же ног, если вы лошадь или страус.