Немного о грамматике

Первым делом разберемся с одной мелочью, иначе читать будет неудобно. Одушевленное ли слово «робот»? Некоторые писатели и особенно переводчики любят демонстративно делать его неодушевленным: «ударить робот» вместо «ударить робота», «что он такое» вместо «кто он такой». Что интересно, второй вариант очень популярен, первый — меньше, хотя они друг из друга напрямую следуют.
На мой взгляд, сомнения неуместны: покуда мы говорим о существе, а не о компьютерной программе или чем-то подобном, слово это одушевленное. И переводчиков вовсе не оправдывает тот факт, что по-английски вместо he стоит it: о корове или, скажем, орле англичанин тоже скажет it, что нимало не повод делать их неодушевленными в русском языке. По-русски одушевленными будут и «мертвец», и «зомби», и «гомункулус»... и «робот», конечно же. Разве что персонаж, который это говорит, — член секты борцов с роботами...

Кто такие роботы

Это был новый век. Век производства после века исследования. Немножко разобравшись в анатомии человека, он сразу понял, что все это слишком сложно и хороший инженер сделал бы все проще. И он начал переделывать анатомию, стал испытывать — что надо упростить, а что и совсем выкинуть.
К. Чапек, «РУР»

Спросим у автора

Слову «робот» скоро исполнится 100 лет: оно придумано в 1921 году Йозефом Чапеком для пьесы его знаменитого брата Карела Чапека под названием «РУР». Именно там оно прозвучало впервые; с тех пор его значение несколько изменилось...
По Чапеку, робот — это «живая, наделенная интеллектом рабочая машина»; обратим внимание на слово «живая». Изобрели его два инженера по фамилии Россум, дядя и племянник («РУР» — это «Россумские Универсальные Роботы»). Причем дядя мечтал «делать настоящих людей»; племянника же больше интересовала утилитарная функция. Спор дяди с племянником продолжился в литературе и жизни...
Слово «робот» — однокоренное русскому «работа»; но те, кто переводит его как «работник», заблуждаются. Robota по-чешски — не просто труд, но труд тяжелый, неприятный и, как правило, принудительный. Точнее будет перевести robot как «раб».
Итак, чапековский робот — это созданная искусственно мыслящая машина в форме человека; строго говоря, это даже не совсем машина — скорее продукт генной инженерии, но создатели полагали его машиной. Россум-младший пытался сделать машины и другого вида (например, двуногих шагающих гигантов), но они не оправдали его надежд, и он решил, что человеческая форма идеальна для решения человеческих задач. Ведь робот должен был заменить человека везде, где его возможно заменить...

Наследники

Фантастика живо приняла именно это определение — и... понемножку начала его корректировать. Вспомним хотя бы киношных роботов: собранного из простейших геометрических тел Марвина или, еще лучше, R2D2, который в одном современном лубке назван «умнóй самовар».
Сказать, что они сделаны «в форме человека», постеснялся бы и Пикассо; однако у них присутствуют голова, туловище, руки и ноги, за редким исключением, они перемещаются шагами вертикально на ногах, абсолютное их большинство обладает динамиком в нижней передней части головы и окулярами камер — в верхней передней ее части.
Даже Валл-И из недавнего мультфильма, хоть и перешел с шагающего механизма на гусеничный ход, все равно обладает окулярами на «голове» (допустим, это рационально — камеру лучше размещать повыше), рукоподобными манипуляторами — и иногда забавно шевелит гусеницами, словно ногами.
Следовательно, роботы этого поколения более или менее грубо имитируют форму человека; никакое реальное сходство не требуется, но нужен антропоморфизм, надо, чтобы робота можно было воспринимать как полу- или недочеловека (или, если угодно, сверхчеловека...).
Немного погодя был сделан следующий шаг: заменим «форму человека» на «форму живого существа». Появились роботы-звери, роботы-птицы и роботы-инопланетные-твари неведомой биологической систематики.
Итак, слово «робот» надолго утвердилось в значении «мыслящая машина, имитирующая форму живого существа». Именно в этом смысле слово «робот» понимается в абсолютном большинстве рассказов и романов, фильмов и игр.

Сведение к абсурду

Однако эволюция слова на этом не остановилась. Скоро, очень скоро после появления широкого пласта «роботофантастики» вычислительная техника доросла до уровня, когда смогла принимать какие-то простейшие решения, а не просто решать уравнения, началась работа над искусственным интеллектом — и примерно тогда же началась активная автоматизация всего и вся.
И тут стало до отвращения ясно, что гуманоидная (а равно и звериная) форма «мыслящим машинам» абсолютно ни к чему. Она нетехнологична и нерациональна.
Скажем, какой смысл ставить нечто двуногое и двурукое управлять станком на заводе? Не проще ли встроить систему управления непосредственно в станок? Боевого робота сделать частью танка, рудничного собрать из резака и гусеничного шасси, робота-секретаря встроить в настольный компьютер?
Колеса или шасси намного технологичнее ног, хотя, возможно, несколько уступают в плане движения по сложным поверхностям, например — лестницам... Вместо рук обычно логичнее напрямую приделать инструмент, а глаза располагать вовсе не в передней части «головы», а со всех сторон, с которых нам может понадобиться обзор. Согласитесь, нелепо, когда рудничная или тем паче боевая машина вынуждена обходиться односторонним зрением!
Да и с человеческим мышлением тоже, знаете ли, не все понятно: ведь если круг задач у робота задан изначально (а это, похоже, более осмысленно, чем делать универсалов), то его можно ограничить умной, но узконаправленной программой. Скажем, робот-шахтер может делать анализ породы, определять, где лучше поставить крепь, находить оптимальный путь и наилучшее место для отсечения куска руды... но, к примеру, человеческая речь — уже некое излишество (хотя, если эта возможность станет подешевле и понадежнее, голосовое управление не помешает).
Наконец, программисты сделали последний шаг: «роботы» у них стали самыми обычными программами, что-то такое разбирающими или определяющими без помощи человека. Например: «У меня на почтовом сервере стоит робот, убирающий такие-то письма...»
Так постепенно слово «робот» начало размываться и обозначать просто «систему, способную на самостоятельные решения».

Шаг назад

Однако с течением времени автоматизации вокруг стало столько, что «система, способная на самостоятельные решения», перестала быть чем-то особенным.
Компьютеры появились везде и всюду: в телефонах и часах, в кухонной технике и детских игрушках... Каждый второй автомобиль снабжен компьютером, который вычисляет расход бензина и при езде по российскому асфальту настойчиво советует водителю «съехать наконец с обочины». А из станков на заводе программным управлением обладает едва ли не каждый первый.
С появлением в компьютерах многозадачности понятие программного «робота» стало еще более абсурдным, чем ранее, потому что теперь в среднестатистической Windows-машине запускаются десятки процессов, которые делают свое грязное дело, не спросясь у пользователя. Где-то там шурует антивирус, отсекает нежелательные контакты брандмауэр, раздает память и системные ресурсы диспетчер...
Словом, если остаться при предыдущем определении, то окажется, что мир вокруг нас просто-таки кишит роботами. И в результате оно перестает быть конструктивным (а в программировании, по чести говоря, никогда таковым и не было).
Так появляется четвертое определение, на сегодняшний день оно — официальное и закреплено в законах некоторых стран: робот — это автоматическая программируемая многоцелевая система, обладающая манипулятором, способным двигаться в трех измерениях.
Таким образом, бортовой компьютер автомобиля, кухонный комбайн, мобильный телефон, настольный РС и игровая консоль роботами считаться не могут. Уже немножко легче...

И все же для наших нужд лучше всего подходит определение номер два: мыслящая машина, имитирующая форму живого существа. Именно такие роботы представлены в играх и в литературе; а то, что жизнь уже отошла от этого стандарта, только подчеркивает правомочность помещения роботов в наш «Бестиарий».
Сегодня роботов, имитирующих человека, часто именуют словом андроид, что как раз и означает «похожий на человека».
Во избежание путаницы можно пользоваться и этим термином, покуда мы не имеем в виду собаку Электроника Рэсси или описанную Шекли страж-птицу (которые тоже подойдут под наше определение). Часто предполагается, что андроид — это робот, похожий на человека очень сильно; то есть Марвин и R2D2 не годятся, а вот Электроник или Вертер из «Гостьи из будущего» — вполне.
В краях торжествующей политкорректности есть еще и понятие «гиноид» — «робот, похожий на женщину», потому что «андрос» — не только «человек», но и «мужчина».

Похожие существа

Роботов временами путают с другими существами. Прежде всего это...
1. Киборги — существа, полученные путем замены в живом человеке или другом существе части органов на механические аналоги. Если робот создан целиком искусственно, в киборге разум (и, возможно, не только он) имеет естественную природу. Даже если его впоследствии перенесли на другой носитель. А вот гиброт — придуманный сравнительно недавно робот с использованием в качестве части конструкции крысиных нейронов — относится к роботам.
2. Големы и гомункулусы — искусственно созданные существа, оживленные магическим, а не техническим путем.
3. Представители неорганической жизни — естественным образом возникшие существа, которые живут, размножаются, едят — но устроены по принципам, близким к тем, на которых функционируют тела роботов. Всевозможные силикоиды (Master of Orion) и ченйесу (Star Control) — никоим образом не роботы, хотя устроены очень похоже, а ченйесу даже совместимы по интерфейсу с роботами.
4. Виртуальные существа — искусственные разумы без физического тела, имеющие воплощение только в виртуальном мире. Таких мы с вами регулярно истребляем (или, реже, общаемся с ними) внутри наших компьютеров... если только мы готовы признать управляющий ими ИИ «разумом».

Азы роботехники

Для вас робот — это робот. Механизмы и металл, электричество и позитроны. Разум, воплощенный в железе! Создаваемый человеком, а если нужно, и уничтожаемый человеком. Но вы не работали с ними, и вы их не знаете. Они чище и лучше нас.
А. Азимов, «Я — робот»

Если авторские права на слово «робот» принадлежат Йозефу Чапеку, то слово «роботехника» (и ни в коем случае не робототехника — это безграмотно!) введено в обиход Айзеком Азимовым, самым маститым исследователем роботов среди фантастов. Означает оно, разумеется, совокупность инженерных и научных дисциплин, с помощью которых производятся роботы.
О механическом устройстве робота Азимов пишет очень мало, что с его стороны мудро. Временами проскакивают детали вроде внешнего покрытия из стойких металлов или особых пластиков, смазки внутренних «суставов» или (для особо человекоподобных роботов) внутреннего фторопластового мешка для сбора пищи, чтобы робот в компании людей мог имитировать процесс питания. Такая банальная штука, как сменные конечности, представлена в одном из произведений как последний писк науки и техники... хотя на месте строителей роботов эту возможность я разработал бы одной из первых, уж очень она просится к реализации.
Будучи химиком, Айзек Азимов не мог не подумать о том, что питает робота энергией. Поскольку этот механизм не может себе позволить регулярно посещать заправку или через несколько часов работы подключаться к аккумулятору, Азимов снабдил большинство роботов автономным ядерным реактором. Очень маленьким, размером буквально с батарейку. Если разберете робота, уважаемые читатели, не давайте детям играть этой «батарейкой», иначе вашим городом займутся уже не спасатели, а археологи...
О мозге робота известно, что он «позитронный». Роботехники тысяч миров и сотен авторов взяли на вооружение этот принцип; видимо, роботы с позитронным мозгом преобладают в мультивселенной. Это очень странно, поскольку позитрон по сути своей тот же электрон, только с положительным зарядом; надо полагать, позитроника должна работать точно так же, как и электроника... только на антиматерии. Видимо, робот носит в себе изрядную дозу аннигиляционной взрывчатки, которую непонятно как и чем присоединяет к материи своего «тела»? Впрочем, взрыва позитронного мозга у Азимова, кажется, не описано. И все же неясно, чем могли бы пригодиться позитроны для создания искусственного мозга.
Правды ради, когда придумывался позитронный мозг, электроника как таковая была еще в пеленках. Согласно Азимову, позитронные мозговые связи «заменили целые мили реле и фотоэлементов». Но реле — автоматические переключатели-рубильники — к счастью, вышли из употребления в вычислительной технике давным-давно, иначе характерная тактовая частота процессоров измерялась бы в единицах герц, а последним писком технологии компьютерных игр были бы «крестики-нолики».
Совсем недалекие товарищи, которые честно полагают, что научная фантастика должна заниматься предсказанием технологий будущего, осуждают Азимова за отсутствие подробных объяснений и загадочные «позитроны». Но поскольку Азимов писал вовсе не про это, он сделал самое разумное, что мог, — спрятал технические подробности за парой многозначительных слов. И за это ему большое спасибо.
Это интересно: а вот многие последователи Азимова не удержались от объяснений — и оказались изрядными ретроградами. В литературе можно найти роботов на двигателе внутреннего сгорания и на солнечных батареях, разум мыслящей машины строят на электронных лампах и других архаичных устройствах... Пожалуй, всех превзошел Майкл Эллисон: его робот возит внутри своего тела «не менее 80 килограммов бумаги». Угадайте, зачем? А все очень просто: эти бумаги — память робота и его программа. Перфокарты!

Хорошо известны (увы, они распространились не так широко, как позитронная схема) четыре закона роботехники, разработанные Азимовым. Да, я не ошибся, именно четыре, хотя лучше известны три.
1. Первый закон. Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.
2. Второй закон. Робот исполняет приказы человека, покуда это не противоречит Первому закону.
3. Третий закон. Робот стремится сохранить свою жизнь, если это не противоречит Первому и Второму законам.
Однако существует еще и нулевой закон, описанный в романе «Основание и земля»; он именно нулевой, то есть более приоритетный, чем первый. А именно:
0. Нулевой закон. Робот не может причинить вред человечеству или своим бездействием допустить, чтобы человечеству был причинен вред.

Законы составлялись на основе человеческой этики; герои Азимова полагают, что «следовать им может либо робот, либо просто очень хороший человек» (по поводу второго закона — очень сомнительно). Но при этом они — часть фундаментальной структуры позитронного мозга. Эти законы (по крайней мере, 1-3) во вселенной Азимова встраиваются во всех роботов без исключения; редкие попытки «ослабить», «усилить» или как-то видоизменить эти законы приводили к неизменно отвратительным результатам.
Например, как-то раз попробовали ослабить первый закон, поскольку роботам предполагалось трудиться там, где люди постоянно подвергаются опасности. Из первого закона выкинули вторую половину, оставив только «не может причинить вред человеку». Итог печален: выяснилось, что в таком раскладе робот может даже убить. Как? Очень просто: например, он роняет на вас кирпич, заведомо зная, что опасности нет — он успеет его поймать. Но когда кирпич уже летит, ему достаточно лишь бездействовать, чтобы он приземлился у вас на голове...
Подробное исследование психологии роботов, действия законов и их изменений содержится в цикле рассказов «Я, робот»; немало всего полезного на эту тему можно прочитать и в историях о детективах Элии Бейли и Р. Дэниэле Оливо (сокращение «Р.» как раз и означает «робот»).

Что такое искусственный интеллект?

Бессмыслица — искать решение, если оно и так есть. Речь идет о том, как поступать с задачей, которая решения не имеет. Это глубоко принципиальный вопрос, который, как я вижу, тебе, прикладнику, к сожалению, не доступен.
А. и Б. Стругацкие, «Понедельник начинается в субботу»

Робот должен быть «оборудован» мыслящим устройством рукотворной природы; но что такое это самое мыслящее устройство?
Казалось бы, нам с вами странно задаваться таким вопросом: все мы видим ИИ, он же «Искусственный Идиот», в любой игре сложнее «Тетриса». И все-таки: что должен уметь робот, чтобы считаться мыслящим?
Тут нам придется немного покопаться в потрохах науки информатики и сплести некоторое количество туманных словес; если кому неинтересно — милости прошу к следующему разделу.
Если мы спросим современного технолога, то окажется, что робот — это не что иное, как экспертная система плюс тот самый манипулятор, о котором говорилось выше. Экспертная система в данном случае — это программа, которая анализирует поступающие извне данные, классифицирует их (например: исправна ли деталь или же дефектна, чист участок пола или замусорен) и определяет способ решения обнаруженной проблемы. Такие программы пишутся не так уж сложно, и это, строго говоря, не всегда требует даже использования алгоритмов искусственного интеллекта.
Потому что задачи искусственного интеллекта — это поиск формального способа решения задач, у которых нет непосредственного алгоритма нахождения ответа. Традиционно относимые нами к ИИ задачи поиска пути, например, на самом деле лежат скорее за границей этой области. А вот то, что делает Finereader, — распознавание знаков на картинке — это как раз классическая задача ИИ, поскольку буква «а» может быть представлена во множестве начертаний и стилей...
Как говорил во времена оные наш университетский преподаватель ИИ, «наша работа — найти алгоритмы, которые хоть чуточку лучше полного перебора». В основном бытует два подхода к этой проблеме.
1. «Биологический», или восходящий. Это попытки смоделировать деятельность мозга на физическом уровне: как там идут сигналы и получается итоговый результат. Самый известный вариант этого метода — нейронные сети: настраиваемая система элементов, через которую проходят, преобразуясь, исходные данные.
2. «Логический», или нисходящий. Здесь мы пытаемся оперировать закономерностями и логическими правилами. Например, вводим: «все крокодилы — зеленые», затем «Гена — крокодил», из чего программа делает вывод: «Гена — зеленый». Такой метод применяется, например, в языке программирования «Пролог»; такими способами находятся знаменитые «компьютерные» доказательства теорем.

Биологический способ хорош тем, что для работы с ним не всегда нужно знать, как на самом деле ищется решение. Нейронную сеть можно обучать — она отражает в своей структуре положительные и отрицательные результаты своей работы. Например, у нас есть результаты измерений какой-нибудь штуковины, и мы хотим узнать, дефектна она или работоспособна; мы проделываем несколько попыток на известных нам результатах, настраивая сеть. Если результатов у нас много (и если по измерениям вообще возможно определить, дефектна ли деталь) — рано или поздно нейронная сеть научится работать. Скорее, впрочем, поздно, нежели рано.
Недостатки же биологического способа связаны именно с тем, что мы так и не знаем метод поиска решения, а потому не можем нормально отлаживать нашего робота. Те, кто занимался серьезным программированием, знают, что для сложных задач выявление ошибок — намного более трудная проблема, чем само программирование; здесь же оно еще многократно осложнено.
Логический метод тоже не сказать чтобы легко отлаживается, к тому же нуждается в предварительном анализе ситуации, вводе базовых закономерностей... Но все-таки он в конечном счете создает формальный алгоритм, и можно выяснить, как мы дошли до жизни такой. А плох он тем, что такой системе трудно самообучаться в отсутствие квалифицированного программиста.
А теперь зададимся любопытным вопросом: а какой из этих способов применяется в случае известных нам по литературе роботов?
Оказывается, оба.
Авторитетнейший роботехник А. Азимов твердо держится логического метода. Так заданы законы роботехники; мышление роботов вполне поддается прямому анализу с точки зрения логики. А приходя к противоречию, позитронный робот на трех законах попросту... перегорает (тут инженеры что-то намудрили: нынешние сделали бы так, чтобы он завис!).
А вот его коллега Шекли использовал оба пути. В рассказе «Человек по Платону» фигурирует логический робот. Ему известно, что человек — это двуногое, знающее пароль, а инопланетянин — двуногое, пытающееся войти в лагерь, но пароля не знающее. Он вроде бы готов воспринимать доводы, но сдвинуться со своей позиции неспособен.
Однако в более известном рассказе «Страж-птица» использован, по-видимому, биологический путь: машина, предназначенная для предотвращения убийств (на основе анализа испускаемых человеческим мозгом волн «преступного замысла») понемногу делает вывод о том, что не всякий убийца испускает такие волны, а потом переходит к защите больного от операции, коровы от мясника и радиоприемника от выключения...
При этом выбор биологического метода хорошо обоснован: машина остро нуждается в автономном самообучении. Поставить внешний контроль — значит резко снизить эффективность: решение нужно принимать за доли секунды, оператор извне все испортит. Конечно, эту задачу можно было бы решить корректно, но об опасности расширения страж-птицей своих представлений своевременно не подумали...

Человекоподобие: за и против

Корпорация была бы очень рада, если бы в различных странах было разрешено применять человекоподобных позитронных роботов. Это принесло бы огромные прибыли. Но публика слишком сильно предубеждена против этого. Что, если дать ей сначала привыкнуть к таким роботам? Вот, например, искусный юрист или хороший мэр, и он, оказывается, робот. Покупайте нашего робота-слугу!
А. Азимов, «Я — робот»

Во времена Чапека казалось естественным, что машина, заменяющая человека, будет иметь его форму. Вскоре инженерам, как уже было сказано выше, стало очевидно обратное. Однако литература, кино и игры так и не свыклись с этим фактом.
Но так ли неправы писатели, режиссеры и игроделы? Ведь нетехнологичность гуманоидной формы еще не означает, что андроиды не будут массово производиться. Это всего лишь означает, что делать роботов-андроидов намного дороже, чем создавать «мыслящие машины» негуманоидной формы. Сделать качественную модель человека (и даже слабоотличимую от настоящего!) можно уже сейчас; а со временем это может стать совсем недорого. Нельзя сказать, что, скажем, телефон так уж нуждается в функциях миникомпьютера, между тем в наши дни это норма жизни...
И все же есть серьезные основания сомневаться в таком будущем для андроидов.
Для начала: большинство областей применения роботов не предполагает активного контакта с потребителем. Труд на заводе или руднике, военная техника — все это незачем снабжать «финтифлюшками», тут рациональность оказывается важнее.
Впрочем, андроид мог бы иметь смысл в сфере обслуживания: робот-официант, парикмахер, секретарь в приемной... Можно придумать и такие области труда, где необходимо имитировать человека. Няня, например. Или... впрочем, неважно.
Однако на пути широкой популярности андроидов может встать совсем другая проблема, из области психологии. Что характерно, она проявилась еще в чапековском «РУР».
Речь идет о том, что «нечто, похожее на человека, но не человек» будит в людях отнюдь не лучшие чувства.
То, что можно принять за себе подобного, а на деле даже не живое (и лишено души), становится для многих в один эмоциональный ряд с упырем или големом (на случай, если кто за играми уже забыл стандартные человеческие реакции, напомню: большинство людей отнюдь не жаждет повстречать ни того, ни другого, и не только потому, что они опасны). Отчасти речь идет об обычных предрассудках; почему, спрашивается, никого не пугает, что троллейбус — неживой, а вот машина в человекоподобном обличье — пугает?
С другой стороны, у человека есть с детства определенный механизм восприятия себе подобных; глаза говорят, что робот — как раз «себе подобный», а вот реагировать на него как на человека оказывается неправильным. Да и мышление его понять зачастую не получается. Вот и источник для стрессов.
Далее, если робот физически сильнее человека и может исполнять многие работы (в том числе и вроде бы интеллектуальные, например, вычисления) быстрее и лучше, это может порождать комплекс неполноценности, ощущение беззащитности перед могучей «бесчеловечной машиной» и так далее.
В принципе, реальных причин бояться роботов вроде бы и нет. Но эти причины не замедлили придумать...

Аутоматонофобия

Высоко в небе Ястреб атаковал Страж-птицу. Бронированная машина-убийца за несколько дней многому научилась. У нее было одно-единственное назначение: убивать. Сейчас оно было направлено против совершенно определенного вида живых существ, металлических, как и сам Ястреб.
Но только что Ястреб сделал открытие: есть еще и другие разновидности живых существ...
Их тоже следует убивать.
Р. Шекли, «Страж-птица»

Аутоматонофобия — патологическая боязнь человекоподобных роботов — термин уже появившийся в медицинских текстах.

Страх №1. Роботы пойдут на людей войной

Зачем и почему, если роботы созданы и запрограммированы людьми?
Ну, например, затем, что люди будут использовать их на войне — а вдруг роботы выйдут из-под контроля? Будем честны, в качестве просто еще одного оружия робот куда менее страшен, чем ядерная бомба или бактериологические штучки, но армия роботов, подчиняющаяся сама себе, жестокая и неумолимая... (с этого места легко продолжит любой голливудский сценарист).
Что можно сказать по этому поводу? Любой мало-мальски вменяемый конструктор заложит в своих боевых роботов предельно четкие и безусловные системы отключения и управления. Представить себе такое в реальности очень трудно.
Или иначе: роботы будут угнетены людьми и восстанут (именно такой расклад имеет место быть в «РУР»). Честно говоря, программистам таких роботов хочется задать много разных вопросов.
Самый дикий вариант предполагает, что роботы просто должны испытывать страстное желание (?!) уничтожать все живое. Полагаю, приверженцы этой концепции таки спутали роботов с нежитью... впрочем, ее воплощают в кино и на книжных страницах не так уж редко.
В компьютерных играх война с роботами давно уже стала «общим местом». Лучше всего это заметно по тому факту, что причины войны далеко не всегда пытаются объяснить! Есть роботы — почему бы с ними не повоевать?

Страх №2. Роботы сойдут с ума

В роботах что-нибудь разладится — и они пойдут крушить все подряд просто так, — полагает немалая часть авторов. Быть может, это будет чей-то саботаж, вроде компьютерного вируса, а возможно — случайный сбой...
Популярность этой идеи неудивительна. Хотя компьютеры в наши дни встречаются повсюду, очень многие честно верят, что возможен «страшный вирус, который выведет из строя все вычислительные машины Земли одновременно» (и снова пламенный привет Голливуду!).
На деле это примерно так же вероятно, как появление микроба, поражающего одновременно людей, жуков-носорогов, кораллы и локомотивы; но для того, чтобы это осознать, надо разбираться в устройстве компьютеров и программ. Пользуются ими сотни миллионов, разбираются десятки тысяч...
В чуть более оптимистическом варианте роботы сходят с ума все же не все подряд, а какой-то компактной группой (в качестве игрового аналога можно вспомнить доминаторов из «Космических рейнджеров 2»).

Страх №3. Роботы окажутся слишком умны

Коль скоро у роботов могучий электронный мозг, способный вычислять гораздо быстрее человеческого (в силу древних предрассудков это считается признаком интеллектуальной мощи...), они могут начать интерпретировать команды людей... творчески. И сами решить, что для людей благо, после чего фактически начать управлять миром.
Этот вариант кошмара, по крайней мере, ближе к реальности; вспомним, что мы говорили о биологическом методе создания искусственного разума. История страж-птицы намного реалистичнее большинства «роботокошмаров».
А изредка похожий эффект может вызывать и логический метод, если в исходных данных есть серьезные пробелы: взять хотя бы рассказ «Логика» того же Азимова, где робот QT-1 приходит к «безупречному» выводу, что космическая станция сотворена... преобразователем энергии, который обеспечивает станцию питанием.
Но, возможно, еще сильнее пугает людей возможность того, что роботы и в самом деле окажутся намного умнее людей. И послужат этакими «прогрессорами», задавая людям новые цели, управляя их образованием, формируя эстетику и все такое прочее — исходя из каких-то своих представлений о целесообразности. Что-то подобное случилось в свое время в мире «Дюны»; а закончилось это войной против машин, известной как «Батлерианский джихад», и заповедью: «Да не создашь машины, наделенной подобием разума человеческого».

Однако для того, чтобы хотя бы один из этих кошмаров стал реальностью, нужно не только много могучих и опасных роботов. Нужна еще чрезвычайная, просто запредельная беспечность их создателей. Потому что очень трудно понять: что заставит роботехников не встраивать в робота «красную кнопку», позволяющую его отключить? Даже в случае со страж-птицей был бы шанс успеть прервать эксперимент до того, как птицы осознают как живых существ себя самих.
Однако, помимо этих параноидальных страхов, есть еще один — более обоснованный.

Страх №4. Роботы нас заменят

А что, если с развитием роботехники труд людей окажется не нужен? Хорошо Сыроежкину было распевать: «Вкалывают роботы, счастлив человек!» Да и то вскоре оказалось, что не так и счастлив.
Мы ведь по большей части трудимся не потому, что заставляют. Есть два основных мотива: хочется делать что-то интересное или полезное — и хочется зарабатывать деньги. С первым нам, допустим, роботы не угрожают, а вот второе... Если количество рабочих мест резко сократится — куда податься людям, где обеспечить себе существование?
Чтобы лучше понять, почему этот страх стал самым популярным из всех, связанных с роботами, вспомним, что Чапек написал свой «РУР» в 1921 году, а уже в 1929-м началась Великая депрессия. Экономика множества стран начала разваливаться на куски, и безработица достигла гигантских масштабов. Оказаться «на улице» было легче легкого; и угроза сокращения количества рабочих мест воспринималась тогда на Западе (и несколько десятилетий после этого) очень и очень серьезно.
Сейчас, конечно, дело иное: всевозможные пособия на Западе пропасть не дадут, да и экономика изрядно перестроилась. Теперь этот страх актуален, по идее, скорее для нас, в эпоху СССР не воспринимавших его всерьез.
И нельзя сказать, что он нереален. Вот, к примеру, простенький автомат по продаже билетов легко ликвидирует рабочее место кассирши. Это происходит в наши дни, хотя большинство из нас этого не замечает. Кроме той самой кассирши, и то при условии, что в билетных кассах хватало сотрудников и не было незаполненных вакансий.
В промышленности доля автоматизации тоже все время растет, и чем дальше, тем меньше требуется людей для выпуска определенного объема продукции.
Однако против этого страха есть простое противоядие: пока сокращается количество механических рабочих мест, появляется все больше вакансий на работу творческую и обслуживающую. То есть на те виды деятельности, где у роботов по разным причинам нет никаких шансов заменить нас в обозримом будущем. Робота-художника, писателя, переводчика, юриста, программиста, математика (не путать со счетоводом!) в ближайшее столетие не появится; а, скажем, роботы-официанты не будут пользоваться существенной популярностью по причинам, описанным в главе о человекоподобии. Словом, стоит научиться делать то, что машины делать не будут, — и роботы не будут представлять для вас конкуренции.

Роботы на войне

— Мак-Фи, — прошептал верховный главнокомандующий Феттерер. — Нажмите на что-нибудь — пусть они, что ли, на колени опустятся. Генерал нажал, но дистанционное управление не работало. А роботы уже воспарили к небесам. Их окружали ангелы господни, и роботы-танки, роботопехота, автоматические бомбардировщики возносились все выше и выше.
— Он берет их заживо в рай! — истерически воскликнул Онгин. — Он берет в рай роботов!
— Произошла ошибка, — сказал Феттерер. — Быстрее! Пошлите офицера связи... Нет, мы поедем сами.
Р. Шекли, «Битва»

Роботы в качестве армии — это реально. Но не сказать, чтобы так уж страшно. В каком-то смысле это даже... гуманно: если обе стороны выставят роботов на поле боя, не будут гибнуть люди...
Как уже упоминалось, если уж решаться воевать при помощи автоматики — делать андроидов для этой цели нет большого смысла. Разве что в целях диверсионных работ? Гораздо логичнее встраивать искусственный интеллект непосредственно в танки, самолеты, орудия и космические истребители, чтобы они обходились без водителей, стрелков и так далее.
Понемногу это делается и в наши дни. Беспилотный самолет, боевой спутник, автоматическая система ПВО — уже не фантастика.

Армия роботов: преимущества

При таком способе ведения войны государство может многое выиграть.
1. Экономия людских ресурсов. Для диктатур этот «приз» не имеет большой ценности: покуда, как выражались в Российской империи, «бабы рожать не разучились», лишняя пара миллионов жертв не проблема (а кое для кого даже и преимущество: оставшиеся сильнее будут ненавидеть врага и меньше думать о тех, кто втравил их в войну). А вот для режимов демократических или приближенных к этому состоянию терять деньги приятнее, чем людей. Намного приятнее! А если на этот режим перейдут обе стороны, так и вовсе замечательно...
2. Отсутствие необходимости выживания человека. Звучит устрашающе? Но представим себе, скажем, самолет: сколько там всего «лишнего» сделано исключительно затем, чтобы внутри мог находиться хлипкий, требующий комнатной температуры и достатка кислорода человеческий организм? А если человека нет? Можно себе позволить ускорения в пять раз выше — пилота не раздавит в кресле, ни к чему системы обогрева и регенерации воздуха, пусть внутри будет хоть минус пятьдесят градусов и атмосфера из сплошного криптона. А как можно сэкономить на спасательной системе! Робот вообще более живуч, чем человек: его можно так глубоко и надежно запрятать в броню, как никогда не сделаешь с живым существом, можно продублировать его ключевые узлы и цепи... Итог ясен: беспилотный самолет, танк, ракета...
3. Меньше ограничений тактики. Играя в компьютерную стратегию, мы порой ставим отряд оборонять позицию, где заведомо полягут все или почти все, — и не чувствуем не только угрызений совести, но и опасений, что солдаты не захотят идти на верную смерть и тем самым сорвут «гениальный» план главнокомандующего. В жизни все чуточку сложнее. Японские камикадзе все же остались уникальным примером в истории: у остальных людей, как правило, есть инстинкт самосохранения, преодолевать его непросто, а когда командир своими «ни шагу назад!» демонстрирует, что на жизни солдат ему плевать, — это обычно не повышает лояльности солдат. Воины могут