То, что я расскажу - такое бывает только в авиации. Тут у людей больше свободного времени. По Марксу - богатства общества. Тут он был прав.
Если целый день ждешь разрешения на вылет, то чем-то надо заниматься.
Кто-то спит, играют в карты - особый разговор, некоторые читают. Но это вызывало подозрение у бдительных товарищей, да и политотдел не дремал.

Разговор не об этом. Такую операцию готовили, ждали подходящую кандидатуру.
Представьте: пара прапоров бегает по службам с обходным листом. Проходя мимо финчасти, наш кандидат видит, как другой прапор у кабинета финансиста, слюнявя пальцы, пересчитывает толстую пачку рублей.
- Это чего?
- Да за баню...
- Какую баню?
- Мы - прапорщики, сверхсрочники, нам по уставу полагалось бесплатно
мыться в солдатской бане. Мы же не ходили? - Нет. Так вот 1800 рублей за
25 лет.
Течет слюна и он ничего не видит, кроме этих денег. Рыба клюнула.
- А че делать?
- Зайди к финансисту.
- Ага...
1800 рэ по тем временам - это "Урал" с коляской, который в соседней деревне оторвут с руками за 2500!
- Товарыщчь капитан, мне бы 1800 за баню.
Капитан (наш человек) протягивает бумагу:
- Пишите рапорт.
- Какой?
- Можно в свободной форме.
- А как?
- Ну, пишите: Я, прапорщик Нечипоренко, прослужил в армии 25 лет и ни
разу не был в бане. Прошу выплатить компенсацию.
"Воистину, золото сводит с ума". (Паниковский)
Тот трясущейся рукой пишет.
Капитан ставит пару печатей и посылает его в санчасть.
- Зачем?
- Порядок такой, потом ко мне.
Бедный прапор, под бдительным оком наблюдателей, бежит в санчасть к полковому врачу.
А там тоже наши люди.
Врач приглашает комиссию (так положено), заставляет прапора раздеться, и на этой бумаге пишет:
"Комиссия в составе (полк. врач, зубной врач, ухо-горло-нос, рентгенолог и ГИНЕКОЛОГ!) путем углубленного осмотра пациента подтверждает, что он 25 лет не мылся в бане и заслуживает полагающейся компенсации". Подписи, печати...
Финансист, удовлетворенный бумагой, посылает прапора к начальнику штаба дивизии. Этажом выше.

Начштаба дивизии, собачья должность (ведь на нем все: от боевой подготовки до последней пьянки у солдат, кражи, драки, недостача, самострелы...), спускает с лестницы прапора с его бумагой, и мат стелется густым слоем по военному городку.
Выговора получили все соучастники событий. Но их сняли к 7 ноября. Иначе
13 получку не получить...

* * *

с http://www.navyhumor.narod.ru/
БЫК
В период активного разведения в частях подсобных хо зяйств на од-ной бригаде ракетных кораблей комбриг завел, ни много ни мало, 4 коровы и быка. Постановление партии и правительства надо было выполнять, невзирая на боевые и другого рода задачи. Только вот кормитьто их было нечем. И слонялись бедные животные целыми днями по территории части в поисках травки или другого какого-то случайного провианта. То их матросики остатками обеда покормят, то продавщица гарнизоного магазина тетя Валя испорченные продукты великодушно к определенному часу за магазин вывалит. Тяжелее всего было быку. Бык был племенной и, хочешь - не хочешь, а дело свое выполнять приходилось. Положение, так сказать, обязывало. И через год бык стал чистым доходягой: тощим, слабым и каким-то нервным. То он за собаками погонится, то моряков неизвестно за что покусает. Пострадавшие матросики не столько от обиды за нанесенные им укусы, сколько от возмущения беспечностью командования, доведшего быка, да и надо сказать самих матросов, плохой кормежкой до такого жуткого состояния, задумали коварный план изощренного мщения. И вот как его осуществили.
Как-то в среду, не загруженную напряженной боевой учебой, они заманили быка какой-то снедью на техническую территорию части, располагавшуюся в километре от штаба части. Сразу за технической территорией находился высокий, крутой обрыв. Но это обстоятельство как раз и рассчитывали безжалостные, подогреваемые жаждой мщения матросы. Сначала не дав быку обещанную снедь, а затем еще и раздразнив его красной тряпкой, заранее припасенной на этот случай, они сделали все для того, чтобы обиженный разъяренный бык, потеряв ориентацию, сорвался с откоса. В результате,пролетев в свободном полете несколько метров, бык разбился о землю насмерть. Дальше все было делом техники...
Через некоторое время дежурный по бригаде получает доклад по связи с технической территории части о том, что бригадный бык покончил жизнь самоубийством! “Как это?!” – переспросил дежурный. “А вот приезжайте и узнаете!” – услышал он в ответ раздраженный голос дежурного по техплощадке. Дежурный по бригаде вбегает к комбригу с вытаращенными глазами в кабинет и докладывает: “Товарищ комбриг! Бык окончил жизнь самоубийством!” Комбриг, даже не спросив о том, как это бык может покончить жизнь самоубийством, немедленно бросается в “уазик”, мчится на техтерриторию. По ходу своего движения успевает снять с дежурства всю дежурную службу части: “допустившую, неуследившую, непредусмотревшую...”
Приехав к непосредственному месту происшествия, комбриг видит следующую артину: лежит бездыханный доходяга - бык, а в районе груди у него торчит табличка, на которой большими красными буквами написано:

* * *

МАГИЧЕСКИЙ КРУГ
В судоремонтном заводе стоял возле причала корабль. На причале стояла корабельная бочка с белой краской. Уходя из завода, боцман забрал свою бочку с оставшейся краской. Но на асфальте от обода бочки остался белый круг... Когда через 3 года корабль снова, почти случайно, подошел к этому причалу, боцман после швартовки проходя по причалу, наткнулся на группу военнослужащих и увидел следующую сцену. Стоит старший лейтенант и учит двух матросов тому, как аккуратно нужно подрисовывать ровные очертания того круга, который оставил на причале боцман. Боцман на всякий случай поинтересовался у лейтенанта: “А зачем нужен-то этот круг?”
- А черт его знает! - ответил лейтенант, - Мы его уже 3 года подрисовываем.

* * *

с http://www.navy.ru/
ИМИТАТОРЫ
Случилось сие событие в тысяча девятьсот затертом году. На острове Русский, входящем в зону ответственности Тихоокеанского флота. Различные комиссии и инспекции вышестоящих штабов этот забытый Богом и скучный уголок земли посещали крайне редко. Так что не удивителен факт несколько халатного несения дежурно-вахтенной службы личным составом расположенного здесь дивизиона кораблей.

А тут на флоте ЧП очередное произошло. Что-то где-то там то ли рвануло, то ли просто медленно сгорело. Естественно, волна пошла. И, как водится, тут же: "В соседней деревне сломалась телега, всем сменить оси..." Комиссии по взрывопожаробезопасности заработали, до самых низов снизошли.

И группа очень серьезных и ответственных товарищей направилась на упомянутый остров. Ясное дело, раз на остров, то на катере. В утреннем тумане тихонечко, без лишнего ажиотажа пришвартовались к ближайшему борту – среднему десантному кораблю (СДК). Вахта, как водится, прохлопала прибытие высокого начальства, так что на палубе ни души не появилось.

Тогда проверяющие, несмотря на солидность званий и некоторую грузность фигур, взобрались на борт десантника и установили на палубе обрез (по-граждански – тазик) с соляркой. Солярку, естественно, подожгли. Вот, мол, вам, ребята. Полнейшая имитация пожара – давайте действуйте.

И такая в итоге получилась картинка: соляра горит, шлейф дыма низко стелется в предрассветном воздухе, и проверяющие на катере, притулившемся у борта корабля, поеживаясь от утренней прохлады, ждут от экипажа героических действий по борьбе с пожаром.

Ждать пришлось недолго. Минут эдак через десять вышел на палубу заспанный моряк, несколько секунд очумело смотрел на "очаг пожара", спокойно и без суеты пхнул обрез за борт и пошел досматривать очередной сон.

И все бы хорошо, да только обрез точнехонько накрыл катер и проверяющих. Соляра, конечно же, разлилась не только по членам высокой комиссии, но и по причине высокой текучести, добралась до машинного отделения. Вот тут-то и началась настоящая борьба с пожаром...

Говорят, правда, что катер все-таки спасти удалось. Но это уже, впрочем, совершенно другая история.

* * *

МЫ ДРАИЛИ, ДРАИЛИ И ДОДРАИЛИСЬ
Главком ВМФ СССР Сергей Георгиевич Горшков (на флоте его звали "Горшком", в том числе и из-за маленького роста, но при этом уважали) командовал советским Военно-морским флотом чуть ли не тридцать лет. То есть тридцать лет без одного годка. С 1956 по 1985 год.

Естественно, что с его именем связано немало легенд и реальных историй.

Что такое крейсер 68-го "бис" проекта, известно каждому моряку. Впечатляет. Особенно если по годам службы он на издохе.

А тут главком нагрянул. Как всегда, "неожиданно". Посему недели эдак за две на крейсере все начали вылизывать. В первую очередь, понятное дело, гальюны. Задраили их, а для морячков на стенке времянку соорудили.

За полчаса до появления на корабле высокого гостя гальюны, конечно же, открыли. Строго-настрого приказав никому там не появляться. Под страхом десятисуточного ареста. Оно и понятно – на носовой гальюн ответственный за этот объект приборки командир БЧ-5 капитан-лейтенант Витя Сироткин не пожалел даже флакона "Тройного". Так что благоухало там, как в приличном борделе.

"Горшок", как было известно, к проверке гальюнов питал особую страсть. Вот и посетил носовой. Зашел, повел носом, принюхался, засомневался. И говорит:

– Все понятно. Тут у вас две недели драили, никого не пускали...

Сироткин неуверенно:

– Никак нет, товарищ адмирал флота Советского Союза... Ежедневно пользуемся...

Горшков самоуверенно:

– Ты мне, друг, не свисти... Что я, на кораблях не служил?

И ногой по дверце кабинки. Та открывается и... перед изумленным главкомом... в позе орла доблестный наш морячок. Не вытерпел, видно.

– Да, – только и нашелся что сказать главком, – действительно. Чу-де-са...

* * *

НЕ ПРИШИТЬ К ... ПАЛЬТО
Середина 90-х, кто служил в эти славные годы, тот помнит...

нас, представителей НИИ в составе 3-х человек, отправили (как всегда, поздно, когда уже все состоялось) в Сочи - на освидетельствование Президенского катера "Кавказ".

Приехали. Стоит катер в сухом доке. Вокруг матросы с автоматами.

Пустили нас только в каюту командира.

Уже все было решено... Весь объем ремонта, включая дизели М-504Б, с ресурсом 2500 час. до переборки, и с фактической наработкой -300 час. Да что нам, для Президента ничего не жалко.

На наш вопрос, а какие на самом деле у корабля реальные проблемы, кэп, глядя в пол, произнес: "Самое хреновое - маленький диаметр труб фановой системы. Все время, понимаешь, они забиваются женскими прокладками..."

* * *

РОДСТВЕННЫЕ ДУШИ
Мичман Витя Лапшин с ПКЗ-49 (плавказармы) больше всего на свете любил "шило" (так спокон веков именуется на флоте неразбавленный спирт) и свой велосипед . "Шило" он потреблял, а велик холил и лелеял. А дабы любимое средство передвижения не угнали, под сиденье Витя установил взрывпакет. Присобачил к нему детонатор электрический, а провод вывел к динамику, что на переднем колесе устанавливается.

И с чистой совестью оставлял велик на палубе ПКЗ. Мол, если кто и уедет, то недалеко. И без, простите, яиц.

Конечно, все друзья-мичмана об этом знали. И по давней флотской традиции, решили пошутить. Когда Витя собрался отъехать на обед и уже отсоединил динамик от колеса, его, как говорится, "заболтали" и втихаря опять динамик к колесу подключили.

В общем, отъехал Витя пяток метров и доехал до... гарнизонного госпиталя. Яйца, правда, простите за интимную подробность, остались целы, а вот задницу обожгло прилично. И потому лежал он в хирургии, в палате, на животе...

Комдив подплава капраз Науменко по кличке "Чапай", прозванный так за привычку рубить сплеча, не особенно вникая в суть дела, естественно, устроил мичманам разнос. Построил их, родимых, и вдул по первое число. Орал:

– Кретины! Ну и шутки у вас, идиоты! Это же додуматься надо – подорвать живого человека, уложить мичмана на госпитальную койку!

Ну, и так далее и тому подобное...

Раздав каждой твари по паре выговоров, Чапай со спокойной совестью отправился домой. Заметим для полноты картинки, что днем ранее комдив принес домой так называемую "регенерацию" – очень едкую химическую штуку, используемую на лодках для получения кислорода. "Регенерация" эта, между прочим, вещь очень опасная. Взрывается, как динамит. Но не сама по себе, а растворенная в воде. Зато прекрасно чистит унитаз.

Жена этим дома и занималась. Довела унитаз до полной белизны. Вот только воду смыть забыла.

Что такое полный кайф для пришедшего со службы офицера? Сесть на толчок, взять в руки "Советский спорт" и закурить. Что Чапай и сделал. А покуривши, чуть раздвинул волосатые ноги и бросил чинарик между них.

Вылетел из гальюна он вместе с дверью.

И попал в ту же палату, где уже лежал Витя Лапшин. В той же позе, кстати.

* * *

О, ВЕЩЕСТВО
Лет пятнадцать назад была в Кронштадте история. Сдавали с одной из подводных лодок на перезарядку изолирующие противогазы. Это необычные противогазы, а скорее, автономные дыхательные аппараты, пожарные о таких тоже знают. Активным веществом в них служит некая адская смесь, которая, при дыхании, в замкнутом цикле поглощает углекислый газ, а в присутствии водяных паров – выделяет кислород. На местном сленге эта смесь именуется вещество «О».

Периодически коробки или оксилитовые пеналы этих противогазов надлежит заменять. Так вот, с одной из «дизелюх», как видится в последний момент, послали пяток моряков, обвешанных противогазными сумками в военный порт – срочно подготовить дыхательные аппараты!

Прибыли матросики в портовый склад, а мичман, его хозяин. Гонит воинов назад: приму ваши коробки только очищенными от оксилитов… Что делать? Не тащить же назад эту тягу через город. Высыпать гранулы в Обводный канал? Нельзя, экология пострадает. И вот один из морячков замечает в конце портовой аллейки туалет типа «сортир». Так и есть, очагового вида. Не чистился со времен Кронштадтского мятежа. Содержание выгребной ямы зловеще шипело, когда воины старательно высыпали туда оксилитовый гранулят. Запах в сортире исчез моментально. Что ж, сдали морячки злополучные противогазы, получили новые и ушли к своей лодке… А особо принципиальный мичман, попыхивая окурком, направился к известному сортиру – малость отлить. Что такое объемный взрыв ныне знают даже дети. А мичманы флота Российского и подавно, особенно после того, как у одного из них повиснет на шее дымящаяся истоптанная доска с дырой самой важной детали сортира. Сооружение выгорело за считанные минуты, рев горящего в кислороде дерьма раздавался из ямы более часа, приводя в мистический ужас всех обитателей военного порта.

Через месяц над пустой и сухой ямой был воздвигнут новый сортир. Жизнь продолжается!

После представления командиру ПЛ и знакомства с командиром БЧ-1 я не смог удержаться и спросил, что сие может значить? И тогда мне была поведана история о том, как корабельный врач Л. решил уволиться в запас и начал "чудить", благо, профессиональная подготовка у него была на уровне.

Начудил он достаточно для того, чтобы были все основания для направления его на психиатрическую экспертизу в госпиталь Владивостока. И вот три дня назад он, счастливый до безобразия, вернулся с заключением медкомиссии о том, что с головой у него не все в порядке.

Но речь пойдет не о корабельном враче, а о помощнике командира ПЛ, которому было поручено сопровождение Л. во Владивосток. Надо сказать, тоже неординарная личность, в чем позже я смог убедиться не один раз. Все от командира до матроса между собой звали его Шура.

Так вот, Шура берет себе в помощники мичмана, и втроем они отправляются во Владивосток.

Прибыв в приемное отделение госпиталя, как положено, Шура сдал сопроводительные документы дежурному врачу, и началось томительное ожидание. Каждый занимался своим делом. Мичман дремал на диванчике. Потенциальный псих Л., заложив руки за спину, стоял у окна и любовался пейзажем за стеклом.

А Шура… Шура не мог находиться в одном агрегатном состоянии длительное время. Он не мог сидеть и считать мух на стене. Шура нашел себе занятие сразу.

…Пол в приемном отделении был выложен черно-белой плиткой и Шура, вспомнив детство, стал скакать с одного квадратика на другой, с одного - на другой, т.е. играть в классики.

И тут в помещение заходит медсестра с двумя архаровцами. Мгновенно оценив ситуацию, он показывает пальцем на Шуру и дает команду "Взять!" Исполнительные ребята хватают Шуру под белы рученьки и волокут из приемного отделения, не обращая внимания на его возмущенные крики.

Подождав пока Шуру унесут, потенциальный псих Л. сообщил медсестре, что это его привезли на освидетельствование. Та не поверила.

В общем, когда разобрались и Шуре вернули статус нормального человека, больше всех сокрушалась медсестра: "Двадцать лет работаю, но такую ошибку совершила впервые".

* * *

АППЕТИТ
Году этак в 1962 отряд боевых кораблей Северного флота под руководством Командующего флотом адмирала Лобова был с дружественным визитом в Швеции. Все шло замечательно, но помимо общей программы визита была еще одна такая маленькая закавыка как официальная часть, а в ней - такие на первый взгляд ничем не примечательные пункты как прием у Короля Швеции и ответный прием у руководителя отряда.

На приеме у Короля все тоже было хорошо: моряки наши были окружены величайшим вниманием и заботой, обстановки была теплейшая и дружелюбнейшая, столы ломились от яств, вино, как говорится, лилось рекой. Звучали здравицы и тосты, адресованные Королю, руководству нашей страны, народам обеих стран, руководству отряда, морякам… И хотя убеленный сединами адмирал никогда не страдал пристрастием к спиртному, за продолжительное время приема он и сам не заметил, как (скажем так) малость «набрался» и слегка потерял контроль над собой. Язык почему-то побежал впереди головы, опережая даже нетленные мысли.

Поскольку атмосфера была в высшей степени непринужденная, то и разговоры велись свободные, на самые разнообразные темы, выходящие далеко за рамки официального протокола. Как всегда бывает в подвыпившей компании, пошли и залихватские рассказы, начинающиеся со слов «А вот у нас…». Причем, каждый изо всех сил старался «переплюнуть» предыдущего рассказчика. Практически по всем параметрам (за исключением уровня жизни населения, но эта тема была настолько досадной и незначительной, что ее старались не касаться) Советский Союз одерживал верх.

И вот на стол подали индейку, будь она неладна Все дружно стали нахваливать удивительный вкус этого замечательного, по какому-то особому рецепту приготовленного, блюда. Король, несмотря на свою скандинавскую сдержанность, с нескрываемой гордостью стал рассказывать нашему адмиралу, что умение превосходно готовить является не единственным достоинством его повара. Тот, помимо всего прочего, по утверждению Короля, еще и сам был таким гурманом, каких мир не видывал, и за один присест мог запросто съесть пару индеек.

Окружающие робко, чтобы не обидеть Короля, тем более что в его повествовании явственно прослеживалось стремление рассказать что-то такое, что «перещеголять» уже просто невозможно, начали высказывать некоторое сомнение, мотивируя его тем, что человеческий желудок просто не способен вместить столько пищи.

Строгий инструктаж компетентных органов в лице МИДа и КГБ перед визитом и прирожденное чувство такта, с одной стороны, не позволили нашему адмиралу даже виду подать, что он хоть как-то усомнился в словах Короля, а тем более, возразить Его Величеству. Но с другой стороны, с молоком матери впитанные, развитые всей жизнью и существенно усиленные воздействием на организм огненной воды чувства патриотизма и неуемной национальной гордости не могли допустить, чтобы какой-то иностранец, хоть и Король, одержал верх в словесной баталии. И не успел еще адмирал осознать все происходящее, как его язык помимо его воли произнес такую фразу:

- Это что! Вот у меня на одном из кораблей есть матрос, который за один раз может съесть целого теленка!

Когда переводчик деревянным от изумления языком довел содержание сказанного адмиралом до потомков варягов, наступила тишина, плавно переходящая в минуту молчания. Только без традиционного вставания.

Даже официанты перестали греметь посудой, а мухи… летать!

Вся советская делегация как-то сразу протрезвела, у всех мгновенно пропало желание еще что-либо рассказывать. Сам адмирал, произнося последнее слово, понял весь ужас того, что выдал его язык. Ведь Король – он и в Африке Король! С ним такой номер не пройдет,- травить такие байки Королю, да еще так обскакать его в том, в чем он рассчитывал на полное превосходство…

Но дальше случилось то, чего ни адмирал, ни кто бы то ни было другой, себе даже представить не мог. Король, поскольку его никакие специальные органы перед встречей не инструктировали, презрев все правила дипломатии, произнес:

- Докажи!

Причем это желание так явственно читалось на монаршем лице, что наш адмирал понял его без переводчика. Вот тут ему совсем поплохело. Одного мгновения звенящей тишины ему хватило, чтобы вспомнить всю свою жизнь и осознать, что его славный путь на этом может теперь уже бесславно закончиться. Мысль, барабанной дробью пульсируя жилкой на виске, истошно кричала: «Что делать? Что делать?!». Но вслух, еле-еле шевеля сведенной судорогой челюстью, он тихо произнес:

- Как?!

- Завтра ответный прием у Вас, – нашелся Король. – Там его и покажете!

Адмирал никогда не страдал провалами в памяти, но как закончился прием, и как он добрался до машины, которая должна была отвезти его на корабль, Командующий не помнил.

До корабля ехали молча. Поднявшись по трапу, адмирал чуть ли не зубами в клочья порвал всю дежурную службу. Так, для острастки, чтобы жизнь раем не казалась. Но собственный пар так выпустить и не удалось, – легче не стало ни капельки. В мозгу занозой застряла одна из вечных российских проблем «Что делать?». И чтобы его фамилия не стояла в ответе на второй не менее вечный российский вопрос «Кто виноват?», нужно было срочно что-то придумать. «Докладывать в Москву? – думал адмирал. – Вряд ли они что-то придумают, а вот голову оторвут точно!».

На помощь были призваны заместитель командира отряда по политчасти, начальник штаба и еще несколько адмиралов. Было решено разослать депеши (с соответствующими оговорками о чрезвычайной секретности миссии) всем командующим флотами, командующим округами, с которыми у адмирала были хорошие личные отношения, друзьям в центральном аппарате и другим близким друзьям и знакомым, кто хоть как-нибудь мог помочь или хотя бы что-нибудь посоветовать. Вся ночь ушла на переговоры и поиски выхода из ситуации…

И, наконец, под утро блеснул лучик надежды: из Уральского военного округа пришел ответ, что есть такой человек, который по агентурным данным действительно может съесть теленка. Работает этот обжора экскаваторщиком и, к счастью, здоров и не находится ни в отпуске, ни где бы то ни было еще. Правда, возраст его несколько не подходит для матроса срочной службы (ему за сорок), да и размеры такие, что вряд ли ему смогут подобрать стандартную форму. Но это было уже полбеды.

Было решено немедленно отправить его спецрейсом в Швецию, а на корабле вся швальня (пошивочная мастерская) была посажена за изготовление ему формы по переданным размерам. Правда, ботинок сорок девятого размера на корабле действительно не оказалось. Пришлось там же, на Урале, срочно искать ему обувь. Нашли, но только сапоги, которые тут же вручили ему в качестве приданого. Такую мелочь можно и проигнорировать. Королю-то все равно невдомек, все ли советские моряки могут ходить в ботинках, или кто-то должен ходить в сапогах.

С проездом в Швецию особых трудностей не возникло, поскольку во время перехода один из сверхсрочников тяжело заболел, и его сняли с корабля и отправили на берег в госпиталь, а в списках экипажа он продолжал значиться. А уж изготовить документы нашему гурману на имя выбывшего члена экипажа – дело пустяшное.

Несмотря на бессонную ночь, на подъеме флага адмирал выглядел уже бодрее, чем после вчерашнего приема. Чуть-чуть только продолжала свербеть подленькая мыслишка: «А вдруг что-нибудь не срастется? Вдруг он все-таки не сможет съесть столько (ведь это ж уму не постижимо)?! Вдруг нелетная погода или еще что-нибудь?». Но с ней он старался всячески бороться. И тем не менее, полдня он не находил себе места, - с Урала сообщили, что гурмана отправили, но оставалось выдержать томительные часы его перелета в Стокгольм.

Наконец, новоиспеченный сверхсрочник прибыл к месту назначения. У трапа самолета его лично встречал Командующий флотом и жал руку и обнимал так горячо, что создавалось невольное впечатление, что этот русский богатырь либо спас ему жизнь, либо его единоутробный брат. Форму к этому моменту уже успели сшить, она ему подошла. А когда он лично заверил адмирала, что действительно может съесть теленка, и неоднократно проделывал эту операцию с жареным детенышем коровы на спор, счастью Комфлота не было предела. Он не радовался так, когда его производили в офицеры, когда получал очередное звание или продвижение по службе, когда выходил из тяжелейших ситуаций во время войны и порой чудом оставался в живых, когда его назначали Командующим флотом, когда, наконец, женился, и у него рождались дети. Он мурлыкал себе под нос какие-то одному ему известные легкомысленные мелодии, не обращая внимания на окружающих, и передвигался пританцовывающей походкой.

Но по мере приближения к назначенному времени приема адмирал стал постепенно входить в колею, выпрямился, приосанился, его орлиный взор опять обрел строгость и блеск. Но за этой строгостью и блеском только очень хорошо знавшие его люди могли заметить крошечные искорки хитрости и самодовольства.

Прием, как и накануне, протекал превосходно. Адмирал представил «матроса» Королю. Тот пришел в восторг от одного только вида русского богатыря во флотской форме, но от проверки слов адмирала все-таки не отказался. Гурмана усадили за отдельный стол, и пир начался. Опять звучали здравицы и тосты (только теперь в другой последовательности: сначала за руководство нашей страны, затем за Короля, за руководство отряда, за флот, за дружбу народов…). Яства подавались одно за другим. Не обходили и нашего богатыря. Но ему, в отличие от других участников обеда, помимо закусок, подавали одно мясное блюдо за другим. Примерно часа через полтора-два наш герой ста проявлять беспокойство, засуетился и начал подавать адмиралу какие-то непонятные знаки, самым выразительным из которых было проведение ребром ладони по горлу.

Командующий похолодел. «Все. Это конец, - подумал адмирал. - Он наелся. Сейчас он заявит, что больше есть не может… Прилюдно Король, конечно, меня на смех не поднимет, но тем не менее, какой позор! Какой срам! Родина обесчещена! А уж о моей дальнейшей службе и думать нечего!»

Извинившись перед Королем, командующий на ватных ногах подошел к лже-матросу и наклонился, не ожидая услышать ничего хорошего.

- Наедаюсь, - как-то подозрительно прохрипел тот, и у адмирала оборвались все внутренности. Подленький и мерзкий холодок стал расползаться из области солнечного сплетения по всему телу и неприятно щемить где-то ниже пояса. Но экскаваторщик, секунду помедлив и усилием глотки протолкнув последний кусок мяса в свои необъятные недра, добавил:

- Скажите, чтобы подавали теленка!

* * *

САН САНЫЧ
Из всех морских наук самая романтическая - конечно мореходная астрономия. Для штурмана звёздное небо не просто рабочее поле, усыпанное светящимися точками, пригодными в качестве ориентиров для определения места корабля в море. Это ещё и источник романтического настроения, скрашивающего трудовые будни.

Занятия по изучению звёздного неба у нас в училище проводил заведующий кафедрой мореходной астрономии капитан 1-го ранга А.А.Морозов, которого мы между собой дружно звали Сан Санычем. Если у нас и был тогда идеал морского офицера, то это был безусловно Сан Саныч. Высокий, седой, стройный, худощавый. Всегда безукоризненно одет, подтянут, выбрит. Отчётливая дикция, грамотный, точный язык. Неизменно спокоен и одинаково со всеми вежлив. Потрясающе начитан, любит поэзию и знает массу стихов.

Несмотря на внешнюю сдержанность и даже строгость, Сан Саныч обладал хорошим чувством доброго и необидного для окружающих юмора. О его хохмочках ходили легенды. Я сам был свидетель и участник одной из них. Не буду рассказывать морякам, что такое звёздный глобус. Напомню только, что в состав звёздного глобуса входит так называемая "шапка вертикалов". Она ужасно напоминает каркас "Шапки Мономаха", и, видимо, у всех впервые видящих её вызывает схожие желания.

Итак, первое занятие по "звёздному глобусу". Курсанты сидят попарно за столами, руки дисциплинированно сложены на стол, ящик с глобусом между ними. Сан Саныч своим отчётливым голосом: "Товарищи курсанты, сидящие справа от глобуса, снимите с него шапку вертикалов и наденьте её на голову своему товарищу, сидящему слева!" Сказано без всякой тени улыбки, с серьёзным и даже строгим видом, поэтому товарищи курсанты выполняют неожиданное распоряжение с некоторым замешательством. Сидящие с шапкой вертикалов на голове выглядят забавно, но никто не смеётся - дисциплина! Сан Саныч: "Товарищи курсанты, сидящие слева от глобуса, снимите со своей головы шапку вертикалов и наденьте её на голову товарищу, сидящему справа!" На этот раз распоряжение выполняется быстро и охотно. Сан Саныч с металлом в голосе: "Товарищи курсанты, сидящие справа, снимите со своей головы шапку вертикалов и установите её на место в глобусе. Спасибо! Товарищи курсанты!! За всю свою многолетнюю преподавательскую деятельность мне ещё не приходилось видеть курсанта, которому не хотелось бы сделать то, что вы только что сделали. Надеюсь, вы удовлетворены. Приступим к занятию!"

* * *

с "Автономка.ру":
ПЕРЕНОСКА
В начале 76 г. поставили нашу лодку в док на предпоходовый ремонт - меняли часть листов лёгкого корпуса. Сварщики отработали на совесть, только к концу дня всё-таки накушались "шила" в честь наступающего Дня Военно-морского флота. Дожидаться своего технолога из отдела ОТК не стали, ушли догуливать. Ну, а мы будучи "карасями" обеспечивали огневые работы - стояли с огнетушителями и время от времени докладывали в центральный пост по переносной связи о работах. Доложили, что работы закончены, но тут и пришёл технолог. Женщина - что надо. И глаза, до чего же красивые глаза у неё были! Представилась Татьяной, спросила про сварных. Сказали что всё закончили и ушли. Она говорит: берите, мол, переноску и полезли между прочным и лёгким корпусом, осмотрим швы. Нужно было ей принять работу. Ну, надо так надо. Один из нас и полез. Лючок узкий, кое-как пролезли. Он светит ей "переноской", она швы осматривает. Лезут, пыхтят. Ну, и разговаривают. Он там зацепился и переноска барахлила - то светит, то нет. Но - справились. Осмотрели все швы, выбрались на свет божий. Она пошла акт приёмки составлять, а мы спустились в центральный пост. Там все кто были, включая кэпа и старпома - ржали как лошади. Просто в покатуху со смеха, аж слёзы из глаз катились. А дружок наш ничего понять не может. Оказывается, переносная связь у него оставалась всё время включенной, и все слышали пыхтение обоих и их разговор с представителем из ОТК, примерно такого содержания:

- Сыро здесь до ужаса. Знал бы, что сюда придётся лезть, так хоть бы кусок ватина взял с собой, подстелил бы. Всё лучше, чем так.
- Да ничего, мы быстренько. Сам-то давно служишь?
- По первому году... Чёрт!
- Что там?
- Да вот, напряжение то падает,то нормально. Пошевелю, всё работает, отпущу - дурит зараза.
- Ладно, не переживай, - бывает. Ты прижимай сильнее вот в этом месте... Видишь? Контакт будет плотнее и всё пойдёт как надо.
- Да, знаю, я что нужно делать. Просто в такой теснотище первый раз приходится работать. Привыкнуть нужно!
- Ну, давай уже быстрее!
- Щас. Во, нормально всё!
- Вот и молодец! А ты сомневался! Так и держи, пока не кончим. Эх молодёжь, всё учить вас надо...

Старпом говорит: "Товарищ матрос, в субботу останешься без "берега", потому что "напряжение" у подводника не должно подводить - никогда, в каких бы условиях он не находился".
В увольнение его всё же отпустили, но всю автономку этот случай вызывал дикий хохот, как только о нём вспоминали.

* * *

А это рассказывает гражданский моряк, но меня впечатлило, когда представил:

СТРАШНЫЙ СЛУЧАЙ
- Самый страшный случай был в моей жизни, когда наше судно попало в шторм. Но не сам шторм был страшен - что я штормов не видел? Самым страшным было то, что в тот раз наборту мы везли груз кукол. Когда судно кренилось на борт, они все одновременно - несколько тысяч!!! - с пласмассовым стуком широко распахивали глаза и громко хором произносили: "Мама-а-а-а!"

-Что, кто-то идет? Точно, молодец, что услышал! Вставай на тумбочку, а я пока кипятильник уберу, а то он без инвентарного номера...

Там такие индивидуумы попадаются, откуда они берутся?

* * *

Моя страничка на СИ
Чтобы были довольны твои читатели, не будь слишком доволен собой.
Вольтер