Четверг, 28 Мар 2024, 5:15 PM

Приветствую Вас Гость | RSS

Помочь сайту Bitcoin-ом
(Обменники: alfacashier, 24change)
[ Ленточный вариант форума · Чат · Участники · ТОП · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Модератор форума: kagami, SBA  
Фэнтези Форум » Наше творчество » Проза » Коловратова сотня (Новелла из сборника "Победители и побеждённые")
Коловратова сотня
norgeborg Дата: Понедельник, 18 Фев 2019, 7:02 AM | Сообщение # 1 | Сообщение отредактировал norgeborg - Понедельник, 11 Мар 2019, 0:07 AM
Кнехт
Группа: Проверенные
Сообщений: 22
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Аннотация:
Месть или Возмездие? Ненависть или Воздаяние? Вечные истины и вечные вопросы. Потерять близкое, родное, незаменимое в пламени безжалостной войны или вражды, междоусобицы или иного общественного конфликта, что может быть горше, трагичнее, судьбоноснее? Каждый человек, попавший в подобные условия реальности, зажигается чувством мести, перенося свою боль на конкретных обидчиков, думает лишь о своём горе и своей утрате. Но, когда страдает весь народ, село, город, он, в конце концов, поймёт, что мстить будет не за себя, а за соседа, друзей, другие семьи – тогда и свершится Возмездие. Тогда оно - самопожертвование, самоотречение или осознанный отход от привычного уклада ценностей жизни и отношений, даже от привычной веры – ради праведного Воздаяния и победы над Злом, ради сохранения живых, в руках, жизнях и процветании которых заключено главное – будущее любого человека, народа, целой Земли.

«Я знаю то, что со мной в этот день не умрёт:
Нет ни единой возможности их победить,
Но у них нету права увидеть восход,
У них вообще нет права на то, чтобы жить!
И я трублю в свой расколотый рог боевой,
Я поднимаю в атаку погибшую рать,
Я кричу им: «Вперёд!», я кричу им: «За мной!».
Раз не осталось живых, значит — мёртвые, встать!»

(С.Калугин)

1. Пепел Отечества
Этой ненастной зимой монгольская тьма накрепко спеленала солнце над Русью. Лютой железной метелью пронеслась Батыева орда по её северо-восточным окраинам, оставляя за собой стылую на морозе кровь, холодный пепел и полный разор. Нагрянувшая беда, огромная, разношёрстная и разноголосая, безжалостная и неотвратимая отмечалась на широких лесных трактах заснеженными цепочками частых следов полуголых пленников, колеями большеколёсных телег да отметинами от бесчисленных копыт неподкованных низкорослых лошадей. И злой ветер набега нёс её прямиком к дороге на Владимир, к молодому и ещё не окрепшему достаточно для решительной битвы сердцу земли русской, к Чернигову, Мурому, Суздалю, Коломне, Переяславлю и Киеву...
Первой пала Рязань, захлебнувшись дымом пожарищ, реками людской крови и слёз, нескончаемым потоком всеобщего горя... Приняли смерть и её лучшие князья-воины, но их отвага и доблесть не остановили напора иноплеменной метели. Тишина — мертвенное безмолвие надолго возлегло на родных просторах, где совсем недавно кипела, плескалась искристо и торжествовала неуёмная сила жизни, сдобренная разнообразными праздниками и счастливыми песнями. Теперь же быть русским, говорить по-русски означало погибнуть немедленно или стать бессловесным рабом неведомых степняков...
С тоскливым, гложущим душу, недобрым предчувствием возвращался Евпатий Коловрат в родную Рязань из далёкого Чернигова. Рязанский князь Юрий Ингваревич, встревоженный нарастающими и ширящимися слухами, непрерывно доносящимися из Волжской Булгарии и пограничных мордовских земель, о неведомом кочевом народе, не знающем ни жалости, ни пощады, ни воинских поражений, терзавшем соседние народы и зимой, и летом, озаботился не на шутку. И в ожидании скорого набега из-за степных рубежей решил просить военной помощи у верных и надёжных соседей, всегдашних союзников, сетуя на малочисленность собственной дружины.
На две седмицы затянулись переговоры в Чернигове, куда с десятком его же людей отправил боярина князь. Надёжные помощники окружали Коловрата: княжеский десятник Терех Зосимыч — в меру речистый, но всегда убедительный, потому и вызывающий доверие; Терехов сродственник Мстиша Червень — исполинского роста воин, обликом и статью внушавший невольный трепет и уважение; Алекса Посвист, муж хорошо известный в Чернигове, потому как ещё его дед служил в старшей дружине местного князя. Остальные семеро охраняли прибывших и следили за порядком, не снимая кольчуг и не убирая мечей. Главой рязанцев значился князь Ингварь Ингваревич, но на третий день тот, не желая ждать тянувшего с решением черниговского князя, ускакал в Новгород-Северский, надеясь получить в подмогу хоть какую-нибудь дружину или отряд ратников-добровольцев. Совместные усилия оставшихся и решили судьбу посольства: не оплошали и не подвели Коловратовы люди. Боярин выполнил наказ Юрия Ингваревича — теперь он ведёт из Чернигова обещанную подмогу: вот он, тамошний воевода Феодор с сотней лучших дружинников скачет во след тревожно щурившемуся рязанцу.
Совсем немного оставалось да горы, на которой стоял город, но Евпатий всё рвался и рвался вперёд, да так, что даже свои едва поспевали за ним. От неистовой скачки кольчуги покрылись снегом, а щиты, притороченные к сёдлам, протяжно ухали своим деревянным нутром...
Когда же родные окраины воочию предстали перед взором Коловрата, тот резко и неистово остановил коня.
— Где Рязань? — изумлённо крикнул Евпатий, обернувшись к своим дружинникам, требуя разъяснений, как будто зрение вдруг покинуло его или морок омрачил разум боярина… Тут глазам рязанцев и черниговской подмоге предстал черный, обугленный горб горы. Безликий, по-кладбищенски безмолвный, дико смотрящийся на фоне забелённых снегом склонов.
— О-поз-да-ли… — приговором рванулось из сотни, в миг пересохших, глоток и эхом разнеслось по жалостливо притихшей округе. Опоздали… С чувством острой, жгучей вины, но ещё обуреваемая недоумением и неверием в происшедшее, дружина выехала к бывшим стенам бывшего города под названием Рязань. К отчине, что по воле набежников превратилась в большое холодное пепелише. А злая и безжалостная явь уже спешила ошеломить, выбить дух из сотни живых тел, поразить пришлых леденящим всё живое ужасом смерти и разрушения.
Снаружи большой надвратной башни, рядом с обугленным частоколом, рязанцы обнаружили тело княгини Евпраксии, жены Феодора Юрьевича — любимого сына князя Юрия Ингваревича. Её прекрасный и величественный при жизни стан теперь казался изломан и исковеркан, будто игрушка, побывавшая в руках капризного ребёнка... Белое лицо, заиндевелые ресницы над затянутыми льдом глазами, крепко сжатые губы и … руки, в которых покоилось бездыханное тельце, с посиневшим от мороза лицом… Никогда не стать младенцу Ивану, внуку Юрия Ингаваревича, наследником прославленного деда…
— Мёртвые сраму не имут… — не сказал — выдохнул Коловрат, непонятно к кому обращаясь, и, сняв шлем, поднял глаза на живых. Простоволосые и понурые они стояли молча, будто ждали решительного слова боярина, как будто вдруг не хватило смелости идти вперёд, в обитель горя и мрака.
— В город! Что суждено увидеть и пережить, того не миновать… И это — мой город, — окрепшим, решительным голосом бросил боярин и первым направился по знакомой с детства дороге к городской площади. К рязанскому Успенскому собору… Поднимались меж пепелищ по заваленному телами взвозу. Мертвые, слегка припорошённые свежим снегом, лежали всюду: обнажённые, изуродованные с нечеловеческой лютостью, со смертной мукой на застывших лицах, с сомкнутыми от ужаса глазами, но открытыми в последнем крике губами — мужики, бабы, дети, старики со старухами...
— Люди! Здесь… — сдавленно крикнул рязанский десятник Терех, схватив за руку Мстишу Червня. — Здесь…
На раскидистом дереве вниз головой висели иссиня-черные останки старой княгини Агриппины, матери Юрия и Ингваря Ингваревичей, растерзанные, истыканные копьями и стрелами. Рядом — жены Ингваря Ингваревича, с безволосой головой и сожжённым до костей лицом... Кони дружинников храпели, упирались, прядали ушами и дико таращились под копыта: непривычно было ступать по мёртвым телам стольких людей… Больших усилий стоило удержать их от открытого бунта: десяток рязанцев отвёл скакунов в ближайший сад и привязал к деревьям, а пятеро черниговцев вызвались присмотреть.
Собор одинокой громадой высился над пеплом и углями Рязани. Белокаменные стены основания изрядно закоптели, но верхняя сияла незапятнанной белизной. В медных куполах отражалось мутное зимнее солнце. Соборные ворота вороги выставили бревном, оно и теперь лежало рядом — с измочаленным комлем. Коловрат, а за ним и дружина, остановился у самого входа, задумался перед тем, как сделать последний шаг. Только здесь, у разбитых дверей собора, боярин вдруг понял, что все это время в нём жила, копошилась своекорыстная надежда: все обошлось, семья успела уехать в лесную деревню… Вот он сделал шаг, потом ещё один… Но людская волна стоявших сзади, внезапно подхватила Евпатия и вынесла далеко вперёд.
Прокравшаяся в разбитую дверь поземка застелилась между грудами окоченевших тел. Робкий, бессильный луч угасающего дня равнодушно скользил по мертвым, покрытым сажей и кровью лицам — и безмятежно-благостным ликам на стенах, по закопчённому образу Божьей Матери…
— Как же так? В божьем храме и все мертвы? Мёртвые православные вповалку под соборным крестом... Почто же Бог допустил такую погибель — оставил без заступы рабов своих? За что кара сия матерям, жёнам, престарелым родителям да невинным детям? — прокушенными губами хрипло и прерывисто бормотал Евпатий, обращаясь к почерневшей иконе Заступницы…
И неожиданно, у самой стены собора, набрёл на троицу, сплетенную крепкими взаимными объятиями, которые даже смерть не смогла разнять: до боли знакомый расшитый птицами плат, серьги, что сам дарил на прошлое Рождество, любимые женины серьги — Милана, осознание увиденного тисками сжало сердце; детские головки, вихрастый затылок рядом с двумя тугими косичками — Димитрий и Купава, и глубокая дрожь судорогой обуяла тело Коловрата...
— Милана... Детушки... — кровавая пелена застила взор, а рука схватила нагрудный крест и сжала его, сжала нещадно, вкладывая в это движение всю внутреннюю боль, рвавшуюся наружу. Кулак всё сжимался и сжимался, крест рвал кожу ладони, все глубже впиваюсь в живую плоть, но спасительной телесной боли не было. Только струйки горячей крови змеились по пальцам и крупными частыми каплями падали на грязный пол собора...
— Ненавижу! Ненавижу вас, кривоногие бесы! — то ли кричал, то ли беззвучно шептал сам себе Коловрат. — Мне бы только до вас добраться... Буду рубить, колоть, рвать руками, грызть зубами эту иноземную нечисть. Одного, двух — десяток, сотню... Эх, вдосталь напьюсь вражьей крови... Тогда и помереть можно, но не от горя, а в лютой сече...
Плотный, скользкий комок сдавил горло боярина изнутри: он разбухал, клокотал и не давал дышать — так слёзы душат страдальцев, не дающих им естественного хода. Но слёз не было — до сей поры никто не научил Коловрата плакать... Ноги сами вынесли Евпатия на воздух, где через пять шагов он грудь в грудь столкнулся со священнослужителем непонятного сана: волосы священника наполовину выгорели, на рясе, казалось насквозь пропахшей дымом, зияли дыры со следами опалины, на лице и руках — пятна ожогов. Эта сшибка, наконец, вывела боярина из дремотно-тягостного состояния душевных терзаний.
— Не губи себя, сыне! — голос священника оказался твёрдым и внушительным, а глаза на удивление молодыми, даже красные от дыма веки не убавляли их проникновенности. — Усмири свой гнев. Почто изрыгаешь хулу да святотатствуешь? Перестань терзать крест нательный!
Теперь глаза говорившего смотрели в самое нутро Евпатия, казалось, пронизывали сквозь душу до самых пят, но гнев остыл, а злоба развеялась, остались лишь эти глаза и этот голос. Голос разума и спасения?
— Ненависть иссушит тебя и превратит в нелюдя, раб божий. Настанет пора, когда примешься ненавидеть всех, кто не изведал твоей муки, не разделил твоего горя… Станешь зверем, не щадящим и своих. Не мир рушится в Геенну огненную, то Господь испытывает тебя: куда направишь стопы свои — к одинокой погибели или во спасение оставшихся в живых на земле рязанской. Да и одной ненавистью обуха монгольского не перешибить...
Не было слов... Слова ответа ещё не созрели в душе Евпатия, и он со стоном указал на истерзанные мёртвые тела, заполонившие округу собора…
— Мужайся, сыне! Ты — знатный воин, не за зря прозванный Коловратом, а значит главный заступник беззащитным… И теперь, только ты сможешь собрать и повести рать народную на нехристей, алчущих крови… — тут взгляд священника помягчел и залучился светом надежды, которая стала питать само естество Коловрата, выносить, вытаскивать боярина из омута тьмы и горя, от безысходности к осознанному выходу, к пониманию своей сопричастности всему, происшедшему здесь…
— Не гневись на Бога, воин Христов… В том, что он творит, не кара небесная, а лишь зов к переменам, к истовой вере и непоколебимому доверию. В лесах муромских, да на отшибе рязанских владений, язычество доселе властвует и не желает лишаться корней своих… Но воздаяние божье не слепо, ибо воздаёт он по делам и вере. А крест победит — и тот, что в руке твоей, и тот, каменный и величественный, что стоит у границ северных земель. Остановит, повернёт вспять иноземные орды. Не дай нехристям добраться до Владимирского собора, до лика Владимирской Божьей Матери. Иди к людям, зови их на бой, жалей и лелей живых, а если они падут духом — словом божьим мёртвые возопиют к живым… Борись, сыне! Воздай ворогам полной мерой за горе земли русской… Забудь о себе в жертву жития остальных! — голос священника становился всё громче и громче, он звучал как небесный гром, как звон боевой стали, как воинский клич. — А теперь ещё раз посмотри на Рязань и навсегда запомни увиденное! Мёртвым ты обязан памятью, а сражаться, жертвовать жизнью надо ради живых: в их душах содержится главное — будущее Рязани и всей земли русской...
Евпатий Коловрат тут же последовал наказу чудного священника: таких он не видел никогда и доселе не слышал столь вразумляющих речей, не встречал такой веры в свою правоту и правоту общего Бога, такой любви к чужим и незнакомым людям… И чтобы не утратить, не порвать возникшую духовную связь, чтобы задать свой главный вопрос, обернулся к праведнику. Но… рядом никого не оказалось, как будто и не было этого разговора, как будто всё это привиделось боярину. Ни следов на снегу, ни стойкого запаха гари от одежд, что явствовали бы о присутствии наставителя…
— Так пусть же свершится Воздаяние ворогам! — осипшим голосом крикнул Коловрат, в надежде, что старец всё же услышит его. Здоровой рукой боярин выправил нательный крест и стёр с него кровь, затем решительно направился к ближайшим улочкам в поисках лопаты или пешни… Захватчики же оказались настолько мелочно жадны, что искомого Евпатий не смог обрести нигде: мечом выдолбил стылую землю для могил, руками выгребая наработанное, совершенно забыв о досадной истории с крестом, и схоронил своих близких...


Stiga upp igen ock igen tills vargar blir fåren. Падай и поднимайся - снова и снова, пока волки не станут овцами
 
norgeborg Дата: Понедельник, 18 Фев 2019, 7:10 AM | Сообщение # 2 | Сообщение отредактировал norgeborg - Понедельник, 18 Фев 2019, 7:18 AM
Кнехт
Группа: Проверенные
Сообщений: 22
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
2 .Рун-камень
Терех Зосимыч, Мстиша Червень, Алекса Посвист и неразлучная семёрка рязанских дружинников нашли своих родичей и близких у дальней стены собора. Распался всегда крепкий и нерушимый круг десятка: каждый остался наедине с собственным горем, с собственной утратой … Слезы душили Тереха, мелкими каплями кропили веки и лицо, а чувство невысказанной вины за опоздание, за то, что не уберёг и не защитил семью, за то, что сам жив, рвало в клочья переполненное страданием нутро.
— Пощадите, родимые, не судите сурово! Нет в том вины моей, что не рядом я был в ваш последний час... Но, ведь то Господь не дал умереть нам вместе... Я же готов был к тому всегда: нераздельно сопутствовал вам в помыслах, чаяниях и речах, одного желая — жить с вами и умереть за вас... — страшный и отчаянный крик неразделённой боли эхом рванул к сводом собора и сгинул там... Кричи теперь, что мчался изо всех сил, что спал в седле на ходу, что разлетались под копытами сугробы, трещал речной лед за спиной и в страхе бежали прочь, забыв зимнюю лютость, серые стаи, что, если бы еще быстрее, не сдюжил бы конь, а сам заснул бы посреди зимних лесов вечным сном.
— Завтра я займусь вашим погребением, после того как отыщу весь многочисленный род наш... — низко поклонившись мёртвым, молвил потрясённый Терех.
Не сговариваясь, даже не взглянув друг другу в глаза, сотоварищи десятника выплеснули в морозный, пропахший дымом воздух собора единый крик боли и недоумения, наконец, выпроставшийся из десятка человеческих душ, как будто главная надежда обманула и предала их:
— Бога здесь не было, потому как он давно презрел землю нашу! Милосердный и сострадательный Господь никогда не допустил бы такой гибели, таких мук! Бог не с нами... Или... его нет.
Нагрудные кресты были безжалостно сорваны и убраны за пояса, а люди покинули обитель страданий и призрачной надежды на спасение от нагрянувшей беды...
Через вход для священников вышедши на задний двор собора, дружинники остолбенели — то, что они увидели, заставило отрешиться от скорбных дум и разочарования в вере. Исполинское тело воина, стоящего у соборной ограды, властно притягивало взоры и беззвучно звало к себе, никто не смог бы пройти мимо. И рязанцы споро направились к необычной фигуре.
— Радко Вячкович! Ты жив, друже? Что стряслось с твоими ратниками? — лишь по лицу и косматой смолистой голове Терех узнал сотника рязанского городского ополчения, но решительно двинулся к старому знакомцу: если ранен — помочь, если мёртв — схоронить достойно. Да и очень хотелось поскорее услышать единственного живого человека в царстве пепла, смерти и печали, которым теперь стала Рязань. На два десятка шагов перед сотником снег алел замёрзшими лужами крови и был перемешан с остатками щитов, осколками копий, обломками вражеских мечей... Сколько же врагов нашли здесь свой конец? Десятки? Сотня? Разорванная кольчуга Радко оголила левое плечо и бок, из груди торчало множество чёрных стрел, а внизу живота — копьё… Железо накрепко пригвоздило воина к доскам ограды. Лицо и кожа казались белее снега, но... потёков крови на теле не видно, даже в тех местах, где зияли смертельные раны, как будто в жилах сотника вообще не было крови... На левом плече затейливым розовым рубцом выделялся знак Перуна — клеймо воинственных язычников.
— Вижу тебя без креста, Терех Зосимыч и люди твои ноне бескрестны... — прошелестел, как опадающая осенняя листва, голос сотника. — Потому слушай и запоминай... Скачите на окраину Мещерского леса... к заброшенному Перунову капищу... Найдите Рун-камень... Там вас встретят... Смири гордыню, десятник княжий, и моли о помощи супротив поганых... Не требуй, друже, — проси...
Глаза Вячковича совсем закрылись, а голос превратился в шёпот, но воин последним усилием, последним порывом воли вскинул взор на дружинников Тереха и произнёс внятно и решительно:
— Не повторяйте моей ошибки! Чтите выбор, братие... Там... Там поймёте, о чём глаголю... Нехорошо я жил, а умер ещё гаже…
На самом выезде из Рязани десяток остановил Евпатий Коловрат:
— Славно, что встретил тебя, Терех Зосимыч, — обратился боярин то ли с приказам, то ли с просьбой. — Осмотри, друже, Мешерский лес. Чудно, в небе над ним птицы роятся тучами и гомонят так, что сюда доносится. Чую, там сгинули рать наша да князь Юрий с роднёй. Я же вкупе с черниговцами продолжу искать живых в Рязани и окрест.
Закатное солнце озарило снег багровым сиянием, потому не сразу взорам десятка Тереха предстала не кажущаяся, а явная кровь. Она была везде: на лесных полянах, между малыми и большими деревьями, на опушке и вокруг незамерзающих ручьёв... Теперь воочию стали видны и следы самой битвы: сотни и сотни мёртвых воинов, припорошённых снегом, обломки оружия, окоченевшие конские туши, дружинные рязанские стяги... И чем глубже десяток пробирался в лес, тем больше места занимали следы свершившейся сечи: погибшие лежали плотно, так, как стояли в боевом строю — никто не помыслил спастись бегством, никто не просил пощады... Здесь погибло всё отважное, но малочисленное рязанское воинство.
На большой поляне возле замёрзшей реки, среди множества павших Терех обнаружил княжеский стяг, а рядом, у сосны — тело Юрия Ингваревича. Победители не сняли с него богатой кольчуги, оставили и шлем с золотой насечкой — велико было уважение ворогов к несгибаемому князю-воину. Тереховы люди нашли и родичей Юрия, а сделав это, оставили отметины: срубили несколько больших еловых ветвей и воткнули в снег — для тех, кто с санями приедет забирать останки павших.
Зосимыч торопил угрюмо молчавший десяток — им предстояло ещё одно важное дело…
— А ведь здесь могли лежать и мы… — в сердцах бросил Алекса Посвист, не в силах отвести взгляда от мёртвых лиц сотоваришей по княжеской дружине. — Но все покуда — живы… И кто знает, что лучше?
До заброшенного Перунова капища добрались в сумерках. Неведомый огонёк, оказавшийся отсветом костра, указал Тереху правильный путь. Приблизившись, дружинники увидели большой красный камень, испещрённый неведомыми письменами, отчётливо проступавшими у верхушки и полустёртыми у основания. Рядом горел большой костер, четко высвечивая силуэт и облик хозяина, безмятежно сидящего на большом чурбаке. Молодое лицо, обрамлённое длинными седыми волосами совсем не сочеталось с руками, похожими цветом и видом на кору старой сосны, а длинная борода была заплетена в косички: этому мужу могло быть и сорок лет, и сто... Из-под мохнатых бровей глядели пытливые серые глаза. Ветхая шубейка покрывала плечи волхва, а ноги укрывали простые лапти.
— Ну, что, человече, вот и встрелись мы... Пожаловал-то с чем? Почто тревожишь богов давно забытых да отринутых вами? Аль без них теперь невмочь стало? — насмешливый голос языческого жреца, словно кнутом, стегнул Тереха, но тот стерпел, ведь не лаяться сюда явился. Стоявший за спиной десяток молчал, полностью доверив Зосимычу судьбу переговоров с изгоем.
— Полчища неведомых кровопийц заполонили землю нашу... Убивают нещадно, режут люд, как скот, жгут, полонят и насильничают… — глядя прямо в глаза волхва, молвил Терех. — Мести хотим за утраченные семьи, за родных и близких, но… нас — всего ничего, их же — бессчётно… Дай силу неистребимую, надели защитой от смерти в неравном бою! За весь десяток поясно кланяюсь тебе и богам твоим... Расквитаться хочу за Рязань да за сгинувшие роды наши…
Волнение явственно проступило на лице десятника — по выражению глаз собеседника он больше не верил в убедительность своих речей и возможность уговорить, обратать жреца давно отвергнутых богов, настоять на своём, взять напором. И Терех опустил взор, отдавшись на волю более сильного духом.
— Мстить восхотел, коленосогбенный почитатель креста? Да ведаешь ли ты, человече, что есть месть? Вкушал ли ты когда-либо сей плод? — теперь голос волхва изменился, в нём больше не было ни обиды, ни насмешки, только интерес…
— Нет, старче… — ответил Терех, не понимая, куда клонит собеседник, но глаза поднял, и взгляды их вновь встретились.
— Тогда внемли, воин, — с легкостью поднявшись, языческий жрец приблизился к десятнику, встал лицом к лицу. — Месть порождает лишь месть — питается ею и её же питает… Покуда ты будешь мстить — мстить будут и тебе, а опосля твоим детям, внукам … и сотоварищам. Дотоле, покуда все вы бесславно не сгинете в этом пламени жажды крови. Местью месть не сломить, не обуздать, не уничтожить… Месть побеждает лишь…
Здесь волхв смолк, ожидая ответа от Тереха: согласия или противления, но десятник не ответил, глубокая дума отразилась на его челе, как будто он впервые начал размышлять о крови и мести. Волхв правильно истолковал немоту Тереха и продолжил:
— Верю, ты можешь убить десяток поганых набежников, но это будет лишь месть одиночки… Твои люди — полсотни, может статься и сотню, но это будет всего лишь месть десятка… А когда многие тысячи таких как ты, воин, сберутся по всей земле, сольются в одно-единое войско и уничтожат ворогов да закажут им путь назад, тогда это будет зваться Возмездием… У нас оно возникает и торжествует, когда люди и боги бьются на одной стороне, стоят супротив общего ворога. Но чую, не месть сжигает тебя ноне, воин, а жажда человечьей справедливости. Тут тебе самому решать, что она такое есть, ваша справедливость...
— Помоги, старче! Ведаю, мы — разного корня… Но... смилостивись... за-ради той земли, на которой мы стоим, за-ради тех лесов, которыми вместе дышим, за-ради наших, в срок колосящихся полей, за-ради единого хлеба, которым сыты… За-ради тех людей, что ещё живы и их детей, которые придут после нас… — теперь голос Тереха звенел, набирая силу и уверенность. А десятник стал тем, кем был всегда, таким, каким его знали люди — человеком, способным убеждать и быть убедительным. — Мы — не поганые, а как и ты, волх — русичи. Пусть его, у нас разные боги, но земля-то — одна, одна и правь-правда: чужого не возжелай, невинной крови не пролей, слабого защити, старину — чти, а ворога накажи достойно… Прогонишь ты нас, так ведь поделом возвратится — сгинем мы, а поганые вернутся… И быть мировой покорности или вселенской сече… Тогда никому не остаться живу…
В конце речи Терех протянул волхву обе руки ладонями вверх.
— Что, человече, и на колени сможешь встать за-ради исполнения своей просьбы? — шутливым тоном бросил волхв и издёвка вновь мелькнула в его глазах.
— Нет, старче, не смогу… Не неволь, — нисколько не смутился Терех.
— Оно и верно, воин. Униженному по своей воле веры нет. Нет в нём и надёжи… — серьёзно и наставительно молвил волхв, а затем крепко сжал предплечья десятника своими ладонями.
Дальше он заговорил, почти шёпотом, но даже стоящие за спиной Тереха дружинники слышали всё.
— Путь Возмездия — тернист и жертвенн. Чем ты готов поступиться во имя него — жизнью, верой, сотоварищами? Сможешь ли, забыв о себе, умереть не токмо за родичей, но и за других, совсем чужих людей? Внял ли ты, что побеждает месть? — так волхв закончил свои увещевания и сделал шаг назад, в ожидании решения десятника…
В ответ Терех, положив руку на сердце, поясно поклонился служителю старых богов и молвил:
— Благодарствую, старче, я уразумел науку твою. Согласен пройти путём Возмездия к пользе земли нашей… И люди мои, надеюсь, согласны.
Мстиша Червень, Алекса Посвист и остальные дружинники десятка Тереха, повторив его поклон, выдохнули в морозный воздух:
— Сог-лас-ны-ы-ы!
Тот час же волхв сделал Тереху знак — оставаться на месте, сам же шагнул к камню и коснулся ладонью гладкого красного бока. Вмиг цвет камня изменился: он стал белым, как окружающий снег, подёрнулся сверкающей изморозью и превратил полустёртые письмена в чёткие строчки чёрных рун…
Жрец скинул верхнюю одежду... И теперь, когда он оказался обнажённым, Терех перестал представлять волхва согбенным старцем: прямой стан, широкие плечи, прекрасно развитые мускулы. На тёмной, изменённой временем коже, кольцами — от шеи до пояса, располагался силуэт чёрно-зелёного змея — голова у правого локтя, хвост — у левого. Очевидным стало, что очень искусный мастер нанёс столь явственный рисунок — змей казался живым — он двигался вместе с телом хозяина.
Длинными корявыми пальцами волхв стал скользить по знакам на камне, озвучивая каждый, и звуки эти складывались в слоги, а слоги — в слова:
— П-е-р-у-н-е... Г-о-с-п-о-д-и-н-е м-о-й... П-р-и-д-и н-а з-о-в в-е-р-н-о-г-о... П-о-м-о-щ-и ж-а-ж-д-у-т д-о-с-т-о-й-н-ы-е... Б-о-ль-ш-а-я в-о-й-н-а... Б-о-ль-ш-а-я к-р-о-вь... С-н-и-с-п-о-ш-л-и В-о-з-м-е-з-д-и-е с-в-о-ё...
Зачарованно, замерши, словно замороженный, Терех следил за развивающимся действом...
— Господине! Прими же жертву мою... — громкий голос волхва разорвал окружающую тишину.
В его руке блеснул нож и, мгновение спустя, крест-накрест скользнул по груди — брызги крови разлетелись по сторонам, спелыми клюквинами касаясь снега. Ладони жреца прижались к груди, а затем крепко обхватили камень, оставляя длинные потёки крови жертвователя... И камень опять переменился: вновь сделался красным, стал шириться и округляться, как надуваемый бычий пузырь, вот-вот готовый лопнуть. В следующий миг из каменного нутра исторгся пронзительный тысячеголосый волчий вой, поглотивший всю округу, и силой своей, склонившей деревья, заставил Тереха и его людей упасть в сугроб. Волчий же зов-клич рванулся к чёрному холодному небосводу и расплескался там мириадами звёзд.
Когда в зимнем небе вспыхнула настоящая молния, Тереха прошиб холодный пот, а когда она ударила в самый центр костра, десятник лишился дара речи. Костёр же взметнулся ввысь, достигая верхушек только что выпрямившихся деревьев и обдавая искрами близлежащее пространство. Наконец огонь стих, и стал виден огромный, в человеческий рост, котёл, возвышающийся над присмиревшим пламенем...
— Назовись, человече, — властно потребовал волхв.
— Я — Терех из рода Зосимычей, — отозвался десятник.
— Живое тело не сдюжит обряда, потому я должен тебя… умертвить, Терех Зосимыч, — бесстрастно продолжил волхв. — Ты готов умереть, воин?
— Да, волхв! — коротко и решительно бросил Терех.
— Нет, я не пролью твоей крови, русич… Разоболочайся и испей чару сию… до дна, — и в руках волхва оказалась медная чара, от которой исходил пряный пар. — Согрейся последний раз...
После выпитого голова Тереха пошла кругом, горячая волна прошла от пят до затылка: тело разом онемело и стало невесомым, а босые ноги не чувствовали холода снега… Остались только зрение, слух да разум. Волхв с лёгкостью, как ребенка, поднял Тереха и поставил стоймя в кипящую воду котла…
Время как будто остановилось, а все желания и переживания прошлого дня оставили десятника, теперь он стоял и зачарованно смотрел на бурлящую вокруг жидкость. Вот пузыри начали набухать и отрываться от водной поверхности, достигая лица Тереха. Один… Два… Три… И вдруг эти капли горячей влаги обратились сначала крохотными, а затем быстро разрастающимися ромейскими зеркалами, в которых явственнее и явственнее начали проступать знакомые образы: жена, дети, вся родня, лица тех воинов, кого Терех видел в Мещерском лесу. Даже лица совсем незнакомых людей теперь окружали десятника… Сотни, тысячи пресечённых судеб отразились в тех пузырях. А потом плеск кипящей воды начал рождать и голоса: «Терех Зосимыч… Друже, Терех… Терех, брате… Сыне…Терёша, любый… Тато... О справедливости молим… Воздай поганым за гибель и муки наши…» Теперь пузыри, достигнув лица Тереха, начали лопаться и снопами колючих, холодных искр врываться в глаза, нос, рот, уши… И разум померк.
Десятник очнулся, когда волхв вынул его из котла и поставил на снег.
— Теперь, воин, слушай и запоминай… Жизни одноземельцев твоих, недожитые, до срока оборванные, я тебе передал. Тако же поступлю и с товарищами твоими. Теперь не возьмут тебя ни железо, ни огонь, ибо плоть мертва… Властны вы держать дарованное в себе — и столько раз можете умереть и вновь подняться, сколько недожитых жизней приняли. Когда же утечёт последняя, тела ваши обратятся в прах… Тако же властны вы отдать тайное другим, ещё живым, но ходящим под смертью или на смерть идущим… И сделаются преемники неуязвимыми, но умрут как все смертные… Клеймить вас не буду — не наши вы и нашими не станете… — языческий жрец смолк и перевёл свой взгляд на дружинников Тереха — обряд не мог быть прерван надолго.
— Идём с нами, волхв! — бросил Терех с надеждой, но услышал короткое: — Стар я для такой войны… Да и не моя это война.
И десятник, натянув на себя одежду и кольчугу, лёг прямо на снег: тело, разморённое, как после доброй бани, не чувствовало холода да и голода не было, а ели дружинники в последний раз ещё перед Рязанью. Умиротворённый, Терех не заметил, как уснул.
Тем временем волхв продолжил таинство посвящения избранных в воины возмездия.
— Я — Мстиша из рода Червничей…
— Я — Алекса из рода Посвистовичей...
Оставшиеся семеро так же отважно шагнули к котлу — каждый в свою очередь.
— Я — Якушко из рода Брандовичей…
— Я — Елистратко из рода Неустройковичей…
— Я — Васка из рода Малаховичей…
— Я — Петря из рода Филельевичей…
— Я — Филка из рода Добрыничей…
— Я — Гаврилко из рода Клокуновичей…
— Я — Пух из рода Покитковичей…
Глухая ночь пошла на убыль, когда обряд был закончен, а обращенные заснули глубоким мирным сном… С первыми утренними лучами десяток двинулся в обратный путь. Дружинники молчали: каждый думал о своём, вспоминая пережитое, тайком ощупывая свои новые тела, прикидывая чего прибавилось — силы в мускулах или мудрости в голове. А Терех ехал и размышлял:
— Скольких же древних богов кликнул нам на подмогу могучий Перун, вызванный искусным волхвователем? Камень, волчий зов, огонь, молния, вода и железо, Чаша Забвения… Теперь и я ведаю, что побеждает месть — любовь к отчине и всем людям на ней. Ведь совсем неважно, кто каким богам молится, ибо не в вере дело, а в обоюдном доверии… Великую правь подсказал жрец языческий: возмездие это, когда боги и люди бьются в одном строю супротив общего врага, пришедшего на их землю, посягнувшего на их общий мир...


Stiga upp igen ock igen tills vargar blir fåren. Падай и поднимайся - снова и снова, пока волки не станут овцами
 
norgeborg Дата: Понедельник, 18 Фев 2019, 7:28 AM | Сообщение # 3
Кнехт
Группа: Проверенные
Сообщений: 22
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
3. «Чтите выбор, братие...»
Вдохновлённые и обнадёженные Коловратом люди стали возвращаться в Рязань. Они покидали лесные деревни, глухие хутора, далёкие зимовья, куда бежали от ужасов нашествия. Шли вместе с детьми и скотом, катили на санях, а кто и вовсе на лыжах — каждый к своей улице, к своему дому… И город постепенно заполнялся гомоном живых людей. Старики и старухи разбирали сгоревшее, находили годное и ладили общие избы да постройки для скота: ухали молотки, звенели топоры, жужжали пилы…
Возвратился и князь Ингварь Ингваревич... Без войска, один, продрогший и голодный, а увидев тела матери и жены, впал в неистовство. Он рвал на себе волосы и одежду, расцарапал лицо ногтями, а затем разразился неудержимым плачем. И вот, упав на колени, стал креститься и класть поклоны куполам Успенского собора да причитать сквозь слёзы: — Грешен я, грешен, люди… Но за что кара сия? Грешен я, грешен… Никто не смог привести князя в чувство и того оставили в покое. По всему стало видно, что рассудок покинул этого человека навсегда.
Рязань снова начинала жить, и первой каплей возрождения стал колокольный звон, раздавшийся со стен Успенского собора. Обедню стояли все вместе: воины и мирные граждане — крестьяне, неимущие, владетельные люди. После чего, так же сообща, на церковном кладбище хоронили павших защитников города.
Князей-воинов и княжью семью погребли рядом с предками славного рода Ингваревичей… Люди плакали: никто теперь не прятал слёз, и никто не стыдился их. Значит, не всё ещё выдавило из душ человеческих пережитое горе, значит, ещё остались в них и память, и верность, и сострадание. Плакали и молчали… А рядом с оживающей Рязанью — прибежищем выживших, вырос ещё один город — последнее прибежище убиенных рязанцев, обитель могильных крестов.
— Мести жаждешь, боярин Евпатий? — обратился Терех к одиноко стоящему у сгоревшей яблони Коловрату, пристально вглядываясь в обветренное и посуровевшее за последние дни лицо собеседника.
— Мести? Ну, уж нет, десятник… Месть — удел слабых, тех, кто страшится открытого боя, тех кто бьёт исподтишка… Я же хочу рассчитаться со всеми погаными, за всех наших мёртвых и обездоленных живых… Воздать ворогам полной мерой. И прятаться не стану… Завтра же отправимся вдогон степным набежникам. А Рязань-то на Руси не одна-одинёшенька — кругом земли русские и там беда та же… Так что не один я. Да и ты, десятник, с людьми своими вкупе с черниговцами, мыслю, от меня не отступите…
— А что для тебя Возмездие, боярин, — заинтересованно спросил Терех. По лицу было видно, что в душе десятника происходит какая-то борьба.
— Возмездие, Терех, то — промысел божий, — ответил Коловрат. — Но вершится он людскими руками… Твоими и моими, воин… Что-то ещё томит тебя, десятник? Глаголь — я отвечу…
— Ты ненавидишь поганых, боярин Евпатий? — с последним вопросом обратился Терех к Коловрату.
— Ненависть ослепляет, друже, и делает воина уязвимым, да опосля ещё и опасным для своих, — уверенно ответил боярин. — Не ведал доселе за тобой такой мудрости, Терех Зосимыч. Вопрошаешь основательно, как седобородый старец… Но мнится, о сокровенном речь шла…
Вечером правили поминки по усопшим. Угрюмым и убогим было то застолье под открытым небом, за одним, наскоро сооружённым столом: выпить-то нашлось, а закусить вдоволь оказалось нечем. Черниговский воевода Феодор, чтобы поднять дух окружающим и придать событию больший вес, встал и торжественно обратился к Евпатию Коловрату:
— Боярин, Евпатий! Черниговская сотня порешила выбрать тебя предводителем похода. И я тако же мыслю. Ведь вдогон поганым пойдем по твоей земле, значится тебе нас и вести… Веди нас, Коловрат!
— Веди, боярин! — подхватили черниговцы.
— Благодарствую, братие, — ответил Евпатий и поклонился своей новой дружине.
И тут краем глаза заметил, что десятка Тереха нет рядом. Тереховы люди стояли поодаль и о чём-то оживлённого спорили, слов слышно не было, но жесты спорщиков говорили сами за себя. Вот Терех поднял руку и что-то коротко бросил своим дружинникам, на сей раз они согласно кивнули и направились к столу.
— А что, молодцы-воины, не побаловаться ли нам старинной забавой — померяться силой на руках. Вот и стол имеется… Евпатий Львович, не побрезгуй, прими вызов, — серьёзным голосом молвил Терех.
— Отчего же нет, десятник. Сейчас и приступим, — с улыбкой ответил Коловрат.
Тут локти соперников оказались на деревяшке, а ладони сплелись в единый богатырский кулак.
— Погоди, боярин… Повиниться хочу. Я и люди мои согрешили — отошли от Христа. Нет, не за-ради выгоды, не за-ради себя… Поверь, так надо было… За-ради тебя, Евпатий Львович… За-ради Рязани и всей Руси… За-ради Возмездия… — прямо в глаза Коловрату молвил Терех. — Раньше не сподобился оправдаться, потому как страшился, что изгонишь нас, не допустишь в дружину.
Евпатий с лёгкостью отвёл руку десятника в сторону.
— Не о том печалишься, Терех Зосимыч… Мне сейчас надобны воины, такие как ты и твой десяток. А веру намедни я и сам чуть не утратил, — доверительно произнёс боярин, и тут заметил, что рука его пошла в другую сторону, а на лице Тереха не отразилось ни капли напряжения. Когда тыл ладони Коловрата коснулся стола, легкое мимолетное покалывание пробежало по пальцам, затем холодной змейкой скользнуло по всей руке и угнездилось между лопатками…
— Ох, и силён же ты, Терех Зосимыч, — удивлённо вскрикнул боярин. — Я-то ведь и подковы гну, и полные возы поднимаю… А, гляди-ко же, побеждён оказался.
Следующий поединок выиграл Мстиша Червень.
— Ну и колючий у тебя хват, Мстиша, — потирая ладонь, сокрушённо молвил противник рязанца, черниговский сотник Феодор.
— Так у нас в роду все негладкие, — с насмешкой ответил Червень.
Победил и Алекса Посвист. Чудно, но желающих померяться силой не убавилось. Весь десяток Тереха состязался не покладая рук: до самых сумерек продолжалась потеха, пока вся черниговская сотня не испытала свою силу и удачу. На небе уже воцарилась луна, когда дружина отправилась спать. Утро наступившего дня выдалось хмурым и ветреным. Потягиваясь спросонья, дружинники разжигали костры, грели воду для завтрака, проверяли оружие, доставали из кожаных мешков доспехи, осматривали сёдла и готовили к походу лошадей, торопились — скоро новый воевода объявит сбор.
Рязанцев нашли у поминального стола: Терех, окружённый своими воинами, сидел в той же позе, в которой черниговцы видели десятника вчера… Лица десятка казались бескровно белыми, но спокойными и удовлетворёнными. Все рязанские дружинники были мертвы…


Stiga upp igen ock igen tills vargar blir fåren. Падай и поднимайся - снова и снова, пока волки не станут овцами
 
norgeborg Дата: Понедельник, 18 Фев 2019, 7:33 AM | Сообщение # 4 | Сообщение отредактировал norgeborg - Понедельник, 18 Фев 2019, 7:34 AM
Кнехт
Группа: Проверенные
Сообщений: 22
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
4. Вдогон Батыю
К полудню сотня покинула город. Когда конники выехали на взгорок, с которого открывалась дорога на Муром, Евпатий Коловрат остановил коня и долго глядел на Рязань, что теперь лежала внизу... На редкие дымы жилья, на купола Успенского собора, на дворы и улицы, скованные мертвенной тишиной безлюдья…
— Мы ещё вернёмся… Верь нам, отчина! Отольются твои слёзы поганым… — громко и уверенно, как клятву, произнёс Коловрат. Рука боярина выхватила меч и гордо подняла боевую сталь над головой, и тут же сотня клинков серебристым блеском всколыхнула округу. А из сотни людских глоток грянул старинный боевой клич:
— Ря-зань!
И завихрился тот боевой призыв нескончаемым и вездесущим зовом-эхом через всё пространство северо-восточных русских равнин, через буйные леса, призывно кружась и завывая в тёмных дубравах, через холмы и взгорки, по глади замёрзших рек, набатом взмывая по всей округе от неумолчного гомона церковных колоколов, доносящегося со всех окрестных колоколен. Быстрый, как полёт легкокрылой и стремительной птицы, зов праведной битвы летел от деревни к деревне, от града к граду, от общины к общине, от прихода к приходу, от человека к человеку, встретившемуся на далёком пути, от христианина к язычнику и наоборот…
— Вставайте, люди русские, на смертный бой, последний бой... За нашу землю честную. Не за-ради себя, а токмо за общее дело, не за-ради убитых и пленённых родичей ваших, а за безвозвратно и напрасно сгинувшие тысячи душ народа русского. За всё теперь ответ держать лишь нам, оставшимся в живых… Так верьте мне, идите во след и встаньте в грядущих битвах рядом со мной! — так всегда и везде по пути к Владимиру взывал боярин Евпатий, обращаясь к сердцам и разуму соплеменников.
И простые люди вставали, следовали за Коловратом в заснеженные и голодные чащи, покидая схроны, потайные места, оставляя семьи и родных, но теперь отчётливо сознавая, что на князей и набольших надежды больше нет. Отважные до безрассудства, не воровской ватагой в разбойной набег собирались они, а для сурового ответа захватчикам за поругание своей земли, хотя и не были её полноправными хозяевами и распорядителями. Так множился, креп и разрастался боевой клич народного войска:
— Бел!
— Муром!
— Чернигов!
— Курск!
— Пронск!
— Ижеславец!
— Коломна!
Батыя нагнали в пределах земли рязанской, и редкие, мимолётные стычки сменились короткими сражениями. В бою Коловратовы люди всегда шли впереди, как железным щитом прикрывая добровольцев. Воины сотни получали смертельные раны, исходили кровью, но всегда оставались живы. Почему? Теперь всё чаще и чаще обращались дружинники с этим вопросом к воеводе.
— То Господь ведёт нас на Возмездие… А кто право возмездует, тот не сгинет от мечей да стрел поганых! — неизменно отвечал Коловрат. Но Евпатий ведал причину происходящего, подозревал её с того самого утра, когда попрощался с десятком Тереха, когда хоронил отважных самопожертвователей, с того последнего разговора с десятником. Прозрел же окончательно, сам получив копьё в грудь… Он понял и принял Терехову жертву, но за всю сотню ручаться не мог — в ней крепка была вера в единого Бога, которая объединяла дружинников и не оставляла сомнений в правильности их выбора...
С той поры Владимиро-Суздальская земля полнилась слухами да молвой о Коловратовой сотне, смело, дерзко и нещадно истреблявшей врага: из монгольских туменов, безрассудно свернувших с основного пути орды в леса в поисках припрятанного добра, рабов и пропитания, возвращались лишь десятки до смерти напуганных нукеров. Это они доносили Бату-хану, что неуловимых воинов-рязанцев под Пронском насчитывалось около тысячи семисот, под Муромом — три тысячи, в Коломенских землях — четыре, а у главной дороги на Владимир, — уже пять, и вся эта рать была конной.
Холодными зимними ночами простые монгольские воины, греясь у чадящих костров, шёпотом делились своими потаёнными страхами и впечатлениями от встреч с русской дружиной, бесстрашно нападающей прямо из гущи лесов. И озираясь, нашёптывали друг другу, что эти русы — бессмертны: ни стрела, ни меч, ни копьё не берёт храбрецов, а ведёт их непобедимый Холив-рэд — бахадур, за голову которого Джихангир — Покоритель Мира и главный полководец похода, Бату-хан, даёт пятьсот лошадей и должность сотника кешиктенов. Да кто же согласится сразиться с самим Холив-рэд-бахадуром: мёртвому не нужны ни чины, ни скакуны. Морозной, но спокойной была эта ночь… Ни Хостоврул, шурич Бату-хана, ни нукеры Субудая не знали, что не увидят завтрашнего заката — бесславно полягут в немилосердных суздальских снегах. А души их рабами отправятся к бурхану Шара-Дарэхэ, пасти его небесные табуны да отары священных овец...


Stiga upp igen ock igen tills vargar blir fåren. Падай и поднимайся - снова и снова, пока волки не станут овцами
 
Тео Дата: Четверг, 28 Мар 2019, 12:55 PM | Сообщение # 5
Советник Инквизиции
Группа: Проверенные
Сообщений: 3076
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
О, какие люди! :*
Почитаю.))


Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько
 
norgeborg Дата: Пятница, 29 Мар 2019, 0:34 AM | Сообщение # 6
Кнехт
Группа: Проверенные
Сообщений: 22
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Спасибо, Тео! Буду рад вашему интересу.

Stiga upp igen ock igen tills vargar blir fåren. Падай и поднимайся - снова и снова, пока волки не станут овцами
 
Тео Дата: Пятница, 29 Мар 2019, 7:50 PM | Сообщение # 7
Советник Инквизиции
Группа: Проверенные
Сообщений: 3076
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Хороший рассказ. Вообще, когда исторический герой становится не просто набором буковок и циферок из учебника - это здорово, как мне кажется. А здесь Коловрат прочувствован и авторской, и читательской шкурками, и ты уже веришь в реальность этого образа. Первая глава очень сильная и эмоционально тяжелая - так и видишь разрушенную Рязань, все эти трупы. Когда Коловрат нашел семью, я расплакалась. Это реально очень страшно и поражает сила воли и веры этого человека, когда он сумел не перешагнуть черту потери человеческого.
Здорово, мистично и интересно показана сцена с друидом, а мысль, что плечом к плечу за родную землю выйдут биться все, несмотря на раскол веры, вдохновляет. Героизм и самопожертвование - это еще одна тема, которая мне очень приглянулась. Мне кажется, нам вообще сейчас не хватает таких книг. В сцене с мертвым десятком аж какими-то легендами повеяло. Вот не скажу точно даже, какими именно - общее ощущение этничности и мистичности осталось.
Вообще, пока читала, ловила себя на мысли, что текст созвучен старым советским кинофильмам и мультикам по истории Руси. Аж прямо слышится, как произносится текст.))
В общем, получился жутко хвалительный отзыв, но придираться мне вообще ни к чему неохота. Да и блошек там - минимум.


Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько
 
Dayneen Дата: Понедельник, 01 Апр 2019, 11:07 AM | Сообщение # 8
Воин
Группа: Проверенные
Сообщений: 438
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Смешенное впечатление от рассказа. С одной стороны понравилось - написано хорошо, атмосферно, читается легко. С другой стороны идея с неуязвимостью не понравилась категорически, она подмывает образ ГГ - он побеждает не своими силами, а сверхъестественными. В рассказе вы показываете, что порыв его чист, но тем не менее. Евпатий Коловрат - это легендарный персонаж, и если он действительно существовал, то сражался сам без помощи старых богов, магии и прочего.
Жертва Терехова десятка логически понятна (раздадим неуязвимость и так больше врагов побьём), но выглядит неестественно - ни он сам, ни его воины лично убийцам не отомстили. Поступок не соотносится с образом героев.

По поводу старых богов как-то неубедительно.
Цитата norgeborg ()
— Мы — не поганые, а как и ты, волх — русичи. Пусть его, у нас разные боги, но земля-то — одна, одна и правь-правда: чужого не возжелай, невинной крови не пролей, слабого защити, старину — чти, а ворога накажи достойно…


Аргументы не соотносятся с языческими богами, а "старину - чти" и вовсе выглядит издёвкой.

Цитата norgeborg ()
Жизни одноземельцев твоих, недожитые, до срока оборванные, я тебе передал.

Это как он так смог? Погибли то христиане - тела их в земле, а не на костре, души на небе.
 
Триллве Дата: Понедельник, 01 Апр 2019, 4:49 PM | Сообщение # 9
Государыня ведьма
Группа: Проверенные
Сообщений: 6088
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Dayneen ()
Смешенное

СмешАнное.

Цитата Dayneen ()
идея с неуязвимостью

А неуязвимость там очень и очень ограниченная.
Опять же, если брать былины, сказки, легенды, мифологию -- то герои черпают силы у родной земли, например. Это вполне естественная часть, нисколько не умаляющая их героизм. Наоборот, если такая помощь им не оказана, связь разорвана -- герои гибнут.

Цитата Dayneen ()
Погибли то

Перед то здесь нужен дефис.


мои книги
 
Dayneen Дата: Понедельник, 01 Апр 2019, 6:42 PM | Сообщение # 10 | Сообщение отредактировал Dayneen - Понедельник, 01 Апр 2019, 6:51 PM
Воин
Группа: Проверенные
Сообщений: 438
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Триллве ()
СмешАнное

Мерси. Мне робот подчеркнул, ну я и взял, что давали. )

Цитата Триллве ()
А неуязвимость там очень и очень ограниченная.

Чем же она ограничена?

У меня сложилось впечатление, что рассказ нарочито патриотический. То есть герои в нём очень положительные, а злодеи сильно отрицательные (и трусоваты), чего в реальности не было. То есть убийства и разорения были, но это было нормально. Те же рязанцы ходили по соседним землям с мечом, а не с верительными грамотами.
Так вот, для такого рассказа было бы лучше, если бы герой побеждал врагов без откровенного мухлежа.
 
norgeborg Дата: Понедельник, 01 Апр 2019, 8:01 PM | Сообщение # 11 | Сообщение отредактировал norgeborg - Понедельник, 01 Апр 2019, 8:28 PM
Кнехт
Группа: Проверенные
Сообщений: 22
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата
Так вот, для такого рассказа было бы лучше, если бы герой побеждал врагов без откровенного мухлежа.
Dayneen,
Так что же, выходит наши былинные герои - мухлёвщики и злостные хитрецы? Прошу прощения, но вы видимо не поняли интриги основного эпизода этой новеллы. Странно, но многие проходят мимо того, что лежит на гладкой поверхности. Как вы думаете, для чего был введён образ Радко Вячковича?
Цитата
Смири гордыню, десятник княжий, и моли о помощи супротив поганых... Не требуй, друже, — проси...
Глаза Вячковича совсем закрылись, а голос превратился в шёпот, но воин последним усилием, последним порывом воли вскинул взор на дружинников Тереха и произнёс внятно и решительно:
— Не повторяйте моей ошибки! Чтите выбор, братие... Там... Там поймёте, о чём глаголю... Нехорошо я жил, а умер ещё гаже…

Что это была за ошибка? И к чему вот это: "Нехорошо я жил, а умер ещё гаже…". Радко-то понял, жаль, не поняли вы. А теперь о победах, опять сожалею о вашей близорукости... Честной битвы вы желаете? С кровью, потрохами и мозгами на снегу? Оглянитесь, разве битвы с монголами были честными, могли быть такими?
Вы, наверно поняли, причём сразу, что "Сотня" совсем не про это. Совсем не про битвы... По-вашему героическое махание мечом одной лишь сотни русских воинов изменило бы мир в ту пору? Избавило бы Русь от раздробленности? Сначала эта битва должна была состояться в умах и сердцах, стать поводом к объединению, как потребность, а не навязанная необходимость. Сначала кобыла, потом - сани. Эта новелла не только об Евпатии Львовиче, рязанском боярине. Я сделал так вполне осознанно и целенаправленно. Все знают, кто победил в этой битве, результат которой диссонирует со всем содержанием. Так стоит ли её воспроизводить? Главная битва уже состоялась внутри самих русских людей: они впервые за последнее столетие объединились для борьбы, да ещё и не под княжескими стягами. Князья все свои последующие сражения проиграют, потому что уже не будет Коловратов. Видимо, пример Ингваря Ингваревича (не последнего рязанского князя) прошёл мимо вас, вашего внимания. Разум князя не вынес испытаний смертью близких - он сошёл с ума. Но ни Коловрат, ни Терех с его десятком разума не лишились, хотя их потери били по душе и рассудку нисколько не меньше. Потому что люди русские в годину несчастий, разрухи и войн имеют свойство забывать о себе, своем личном горе. "Мертвых нужно помнить, но сражать за и ради живых" - так сказал безымянный священник на пепелище Рязани, на том и держится народное возмездие и воздаяние врагу. "Сотня" - история не об Истории, а о людях, которые её сделали.
Мне эта новелла дорога, как возможность высказать очень многое. И самое первостепенное: люди - это главное всегда и везде. Люди, на которых держалось и держится наше прошлое и настоящее. Не только те, что водили в бой, но и те, что стояли в боевых рядах или оставались на земле: старики, женщины, дети. Нет, не было единства в князьях, но о причинах потребности в единстве простых людей я постарался рассказать. И ещё, не бывает, не должно быть безымянных героев. Нет безликой "народной массы". Еще никто не обратил внимания на семёрку рязанских дружинников. Можно было заклеймить их "безликой семёркой" на весь период повествования, но... Это стало бы безнравственным по отношению к безвестным героям - они не должны были остаться безымянными и безликими. При прохождении обряда простые княжеские дружинники называют родовые рязанские имена, реальные - правда из XV-XVI в (ранешних просто не нашёл). И ещё одна "безликая" народная масса, которая отождествляет себя со своей отчиной - городами, откуда сами вышли: всё это нашло отражение в боевых кличах, усиливающих теперь не одинокое: " Ря-за-нь...".
Да, в "Сотне" масса символов, которые имеют явный или скрытый смысл. Зачем? А разве та, Старая Русь не воспринимала реальность бытия через эти самые символы, разве наша с вами история не символична сама по себе? Я не буду сейчас тыкать на них пальцем: вдумчивый читатель сам найдет и осмыслит их, пропустит через себя. Месть или возмездие. Ненависть или воздаяние. Надоевшая всем философия? Так это для того, чтобы читатель думал и искал эти философские отголоски в себе самом. История не только будит воображение, но и воспитывает. Потому житейская мораль, пусть та, далёкая, обязана присутствовать.
Ну вот, кажется, на все заданные и будущие вопросы ответил. Спасибо комментаторам, раззадорили.


Stiga upp igen ock igen tills vargar blir fåren. Падай и поднимайся - снова и снова, пока волки не станут овцами
 
Dayneen Дата: Вторник, 02 Апр 2019, 9:59 AM | Сообщение # 12
Воин
Группа: Проверенные
Сообщений: 438
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата norgeborg ()
Что это была за ошибка? И к чему вот это: "Нехорошо я жил, а умер ещё гаже…"

Не знаю, в тексте ответа не нашел.

Цитата norgeborg ()
Радко-то понял, жаль, не поняли вы.

Это было не очень, предлагаю воздержаться от сравнений в дальнейшем.

Цитата norgeborg ()
Честной битвы вы желаете? С кровью, потрохами и мозгами на снегу?

Ничего подобного я не высказывал.

Цитата norgeborg ()
Оглянитесь, разве битвы с монголами были честными, могли быть такими?

Они были вполне честными с точки зрения вооружения и технических возможностей. Вы же наделили своих героев неуязвимостью, это и есть мухлёж.
Мое замечание касается именно этого. Согласно легенде монголы побеждают, расстреляв Коловрата из пороков, с неуязвимостью это опять же не соотносится.
Так вот, если убрать этот суперменский атрибут, то рассказ только выиграет, потому что герой, побеждая в битвах, покажет свою стойкость, силу и правоту, а не приданную, не суперменскую.
 
Триллве Дата: Вторник, 02 Апр 2019, 10:22 AM | Сообщение # 13 | Сообщение отредактировал Триллве - Вторник, 02 Апр 2019, 10:22 AM
Государыня ведьма
Группа: Проверенные
Сообщений: 6088
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата Dayneen ()
Чем же она ограничена?

А перечитайте.

Цитата Dayneen ()
что рассказ нарочито патриотический. То есть герои в нём очень положительные, а злодеи сильно отрицательные (и трусоваты), чего в реальности не было.

Опаньки. То есть, мифологической, легендарной составляющей вы не заметили? А между тем в мифе, сказке зло никогда не размыто, и все эти современные фэнтезийные закидоны, что темный властелин не такой уж плохой, а противостоящие ему герои не такие уж хорошие -- это нивелирует мир, выхолащивает его.
Нет, в разбираемом тексте усиление качеств, доведение их до максимума -- оправданный литературный прием. Равно как и обращение к потусторонним силам.

Посоветовать автору, что ли, жанр приписать?)

Ну а если копнуть реальную историю, вырезались города часто не потому что у Чингиза пятка зачесалась, а потому что убивались послы.


мои книги
 
norgeborg Дата: Вторник, 02 Апр 2019, 10:54 PM | Сообщение # 14 | Сообщение отредактировал norgeborg - Вторник, 02 Апр 2019, 11:30 PM
Кнехт
Группа: Проверенные
Сообщений: 22
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата
Не знаю, в тексте ответа не нашел.
Dayneen
Но ответ-то есть и лежит он в самом конце фразы. Нет, пальцем тыкать не буду, это в создавшейся ситуации совершенно бесполезно. Последняя подсказка: "Чтите выбор, братие...". А вся интрига разрешается ровно в конце 3-й, одноименной части. Кажется, достаточный объём для закладки, развития и её финала.
Цитата
Согласно легенде монголы побеждают, расстреляв Коловрата из пороков, с неуязвимостью это опять же не соотносится
Dayneen
Простите, но ещё раз хочу обратить ваше внимание на то, что вы не там ищете ответы на вопросы.
Цитата
Теперь не возьмут тебя ни железо, ни огонь

Эта фраза ведуна о его даре введена специально для подобных претензий. Он не обещает зашиты от камней?! Все знают как погиб Коловрат (попытался пояснить почему в контексте написанного). И я вообще не понимаю цели и сути ваших замечаний, Dayneen. Разве речь идёт о новелле в жанре "историческая проза"? Или это художественное историческое изыскание? Тогда зачем бы мне с ними появляться на FW, когда для подобной литературы есть и другие места. Видимо жанр действительно прийдётся вынести на видное место. Но меня удручает другое. Dayneen, ещё раз прошу прощения, но я ожидал увидеть большее, чем пустопорожнее обсуждение отдельных исторических реалий, совершено не имеющих отношения к литературному творчеству. Обсуждения ХудЛит -состоятельности "Сотни"не получилось: ни слова об её образной системе, композиции, жанровой стилизации, речевой и бытийной составляющих. И последнее... Герои "Сотни"! - люди, а не железобетонные блоки: если вы не увидели их слабостей и ошибок, сомнений и покаяния, жажды убийства и прозрения в обратном, веры и неверия, колебаний и трудных решений, то это не значит, что сами персонажи лишены этих характеристик... Для образной передачи Коловрата и Тереха избран метод сравнения (не только авторского, но и читательского): всё то, что есть в Евпатии сравнивается с патерном Тереха и - наоборот, образы безымянного священника и волхва - вообще отдельный сравнительный уровень, как Радко Вячкович и Терех со всем его десятком, не говоря уже об Юрии Ингваревиче и Игваре Ингваревиче. Сравнения всегда выглядят понятней образных "накруток", они проще, потому и ближе читателю. Вот о какой художественности и литературном символизме хотелось бы поговорить. Чистое Зло и Добро? Да нет в "Сотне" ни того, ни другого. Здесь нет ни чистого Добра, а тем более, чистого Зла. и то, и другое - реальность, которая, действительно, совершенно "без зигзагов", прямая как палка. Нет, битвы в "Сотне" не случилось, но лишь для тех, кто ищет в литературе кровавые побоища. А ведь финальные фразы конкретней некуда (Коловрат разбил тумены Субудая и убил родича Батыя на поединке - вот это главное в закономерном финале). Души гордых и непобедимых монголов, павших в этой битве, тех кто ранее безнаказанно лил русскую кровь, отправятся не в монгольский рай, а будут влачить рабскую долю. Это ли не достойная расплата за разорение русской земли?
Цитата
Морозной, но спокойной была эта ночь… Ни Хостоврул, шурич Бату-хана, ни нукеры Субудая не знали, что не увидят завтрашнего заката — бесславно полягут в немилосердных суздальских снегах. А души их рабами отправятся к бурхану Шара-Дарэхэ, пасти его небесные табуны да отары священных овец...


Stiga upp igen ock igen tills vargar blir fåren. Падай и поднимайся - снова и снова, пока волки не станут овцами
 
Dayneen Дата: Среда, 03 Апр 2019, 11:58 AM | Сообщение # 15 | Сообщение отредактировал Dayneen - Среда, 03 Апр 2019, 12:06 PM
Воин
Группа: Проверенные
Сообщений: 438
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата norgeborg ()
Теперь не возьмут тебя ни железо, ни огонь

Упустил эту деталь, но сути это не меняет.

Цитата norgeborg ()
Dayneen, ещё раз прошу прощения, но я ожидал увидеть большее

с чего? из меня вообще плохой критик.

Да, norgeborg, мы с вами не понимаем друг друга, это печально. Складывается ощущение, что вы в своих ответах общаетесь большей частью не со мной - вы уже второй раз рассказываете мне об особенностях своего произведения, хотя я об этом не спрашивал. Впрочем, я не в претензии.
И, кстати, у меня нет претензий к «Сотне», у меня есть только мнение и я его уже высказывал, но попробую ещё разик, последний.
Ммм, дело не в элементах ФиФ, и не в жанре. В былинах, легендах героев наделяют удивительными способностями, это да. Зачем это делали? У меня нет чёткого ответа, я не историк. Предположу, что от того, что подвиги героев были велики и несоразмерны обычной жизни. А может, хотели приукрасить, сделать их описание интереснее, удивительнее для потомков. Но это было давно, а что же сейчас?
Вполне возможно, что и вы захотели сделать описание подвига интереснее или показать через сцены в капище сплочение не только людей, но и богов(сил природы) против общего врага, или жертвенность Тереха, это не важно(не заостряйте, пожалуйста, на этом внимание, "не важно" для моего объяснения). Но при этом вы наделили героев способностями, которых у реальных людей не было и этим сделали Евпатия Львовича «ниже ростом». Все же мы говорим об истории, пусть и только возможной.
Так не было бы лучше, если бы люди сплотились вокруг героя живого и такого же уязвимого как они сами? Он лишь приобрел бы в глазах читателей, если бы не имел приданных сил (вот это как раз и есть моё мнение, обращаю внимание). Выбор был им сделан, в вере он устоял (эпизод с погибшим священником как раз может быть элементом ФиФ, если уж это нужно), людей собрал. И ему при этом никакой кощей бессмертный из лесу не помогал, он (кощей) и не нужен.
Сражений в рассказе у вас не описано и понятно почему. А если мы их додумаем, то что там увидит читатель? Сотню Марвеловских суперменов, которые секут врагов будто траву. Как в свете этого выглядел бы поединок с Субудаем? Как говорится - не очень… Как бы выглядел расстрел героев из пороков? Как адекватное действие людей, придумавших способ избавиться от неуязвимых врагов.
Так зачем же нужна была эта неуязвимость? Она лишняя.
Вот, собственно, и вся мысль.
 
Dayneen Дата: Среда, 03 Апр 2019, 12:37 PM | Сообщение # 16
Воин
Группа: Проверенные
Сообщений: 438
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Добавлю, что я предложил додумать сражения не потому, что они мне нужны позарез, а для того, чтобы показать дефектность приданных сил.
Прошу прощения за даблпостинг, но почему то при нажатии на капу "Изменить", сайт пишет - доступ запрещен.
 
norgeborg Дата: Среда, 03 Апр 2019, 9:02 PM | Сообщение # 17 | Сообщение отредактировал norgeborg - Четверг, 04 Апр 2019, 12:42 PM
Кнехт
Группа: Проверенные
Сообщений: 22
Статус: Offline
..:: Дополнительно ::..
Цитата
Да, norgeborg, мы с вами не понимаем друг друга
Dayneen
Надеюсь, это - не моя вина. А суть в том, что в данном случае у дискутирующих разные цели и возможности, разный уровень желания быть понятыми и воспринятыми. А правота она до тех пор жива, пока не доказано обратное: два (одиноких) мнения могут быть противопоставлением или активным противоборством, пока их не начинает шевелить аудитория. Сейчас аудитории нет, но кто знает, возможно у нас появятся последователи мнений. И что не удалось нам - им-то вполне удастся.
Цитата
Так зачем же нужна была эта неуязвимость? Она лишняя.
Dayneen,
Потому , что в данной ситуации просматривается (должен быть виден?!) русский символизм: где главными вопросами являются не "что" или "какой" - "почему или зачем", а - "для кого - в противовес чему(кому) - ради чего и кого - во имя чего или кого". Поймите, наконец, здесь все и каждый делают выбор, который - главная русская черта, потому что , сделав его, русских ничего уже не остановит. Временная неуязвимость - ради возмездия, лишняя жизнь - ради воздаяния. Когда русский совершил и возмездие, и воздаяние, он уже не умрёт, даже если его убить. Вот в чём проблема Радко Вячковича: ведь дар он получил от того же волхва, но воспользовался им лично и безраздельно (не противоречит ли это принципам народного единства ?!) - языческий богатырь, вмещавший в своём "арсенале", возможно, прорву душ загубленных ново-христианами братьев, не отдал даже толики "временной (да хоть такой) неуязвимости" своей сгинувшей у ворот Рязани сотне народного ополчения. А разве у Радко не было реального выбора - раскинуть свой жизненный "запас" на рязанских ратников. Тогда не сотня монголов нашла бы свою смерть под стенами храма (тысяча , а может и больше). Но только с последними каплями , последней дарованной жизни Вячкович прозрел( ну как же это по -русски:"хорошая мысля всегда приходит опосля"). А как он жил , по его же словам? Единолично и собственнически хранил дар богов, не смея тратить его на гонителей дедовой веры, даже во всеобщий смертный час. А потом, сам стал себе противен, прозрел. А ведь у него до недавнего времени был выбор, но Радко его "не чтил". Пусть язычник, пусть страдалец от новой веры, пусть по силе и воинскому умению ни чета другим, но умирая он осудил и себя и свой жизненный путь, потому что , наконец, увидел и прочувствовал другой выход - выбор. А выбор-то был! Вот почему, умирающий в последний раз сотник, предостерёг Тереха с десятком товарищей от повторения собственной ошибки выбора, вот что значит :"Чтите выбор, братие...". Временная неуязвимость Коловратовой сотне нужна не для того, чтобы самим прославиться, но лишь для того , чтобы не пустить нехристей к Владимиру. И главное: волхв даёт этот выбор и предупреждает о последствиях, что "дароприемники" остаются живыми, значит и погибнут как живые. Да с помощью всех языческих богов (опять не понятый языческий символизм - волхв-то перечислил каждого, кого позвал, но... не словами , а символами, которые Терех всё-таки смог прочитать). А теперь вернёмся к самому началу новеллы, к её эпиграфу, есть у меня такая привычка делать его ретроспективой всего последующего повествования.
Цитата
«Я знаю то, что со мной в этот день не умрёт:
Нет ни единой возможности их победить,
Но у них нету права увидеть восход,
У них вообще нет права на то, чтобы жить!
И я трублю в свой расколотый рог боевой,
Я поднимаю в атаку погибшую рать,
Я кричу им: «Вперёд!», я кричу им: «За мной!».
Раз не осталось живых, значит — мёртвые, встать!»


Чем не Коловратова сотня? В восьми строках вся суть повествования в одноименной новелле.


Stiga upp igen ock igen tills vargar blir fåren. Падай и поднимайся - снова и снова, пока волки не станут овцами
 
Фэнтези Форум » Наше творчество » Проза » Коловратова сотня (Новелла из сборника "Победители и побеждённые")
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск: