Нечто необычное начинает происходить в гигантской Империи Тукан. Самодержец занят непонятными изысканиями. Чрезвычайно обеспокоен глава тайного конклава человеческих магов и Верховный жрец Бога Смерти. Потревожен покой древней расы Высокородных, с могуществом которых не сможет совладать даже тайный магический орден. Предательство, интриги, отвратительные слухи и… надежда, возникшие, казалось бы ниоткуда, охватили дворец Повелителя. И никто не знает, чем закончится череда событий запущенных странной парой, пришедшей из пустыни в столицу Империи…
Все события, описанные в романе, являются вымыслом автора. Возможное совпадение имен, местностей, названий городов, стран и событий - просто случайность, не имеющая ничего общего с реальностью.
Книга I
Пролог.
Не бежали впереди глашатаи с дубинами, пронзительно вопя: «Император! Император! С дороги! На колени!» Не кричали восторженно женщины: «Живи вечно божественное семя, наш могучий леопард!», оголяя в экстазе груди и поднимая на руках младенцев. Не били оглушительно в огромные барабаны свирепые иссиня-черные рабы, возвещая о том, что живое воплощение Шу снизошло до появления перед своими подданными. Не было этого ничего. А было только стремительное и сосредоточенное движение боевой колесницы, которой сам, без возницы правил самодержавный владыка Империи Тукан Император Санахт I. Колесница, в которую были впряжены два быстроногих, громадных осла белой масти, управляемая умелой и тяжелой рукой, неслась по песчаной кромке Великой Зелени к боевой галере, бросившей якорь в ста имперских локтях от берега. Следом за колесницей Императора, так же стремительно, двигались боевые колесницы только его ближайших друзей. Рванув вожжи, да так, что ослы встали на дыбы, Санахт резко остановил свою повозку. Вслед за Императором, так же резко остановились и его друзья. Одним проворным движением, не смотря на тяжесть бронзовых доспехов, Самодержец спрыгнул с кузова, бросил вожжи и стрекало подбежавшему воину и быстрым, широким шагом направился к поджидавшей его большой лодке, в которой не было гребцов. Запрыгнув в нее, он одной рукой поднял тяжелое весло над головой и нетерпеливо крикнул своим спутникам: - Я что, должен вас сидеть и ждать, как гусыня на яйцах? Его друзья, весело смеясь, подбежали и тоже запрыгнули в лодку. Вся компания расхватала весла, и лодка стремительно ринулась к боевой галере. Делая очередной гребок, Император склонился к уху сидящего рядом с ним воина в доспехах из тисненой кожи песчаного буйвола: - Ты строго проследил за выполнением моего приказа, Амен? Воин тихо ответил: - Да, Санахт. Ни одного жреца рядом на день пути… А приказ Императора был строг и однозначен: «Никакой помпы и славословий. Никаких лишних глаз». Из-за этого, выезд из Хут-Ка – нынешней столицы Империи Тукан, был произведен внезапно и ночью четыре дня тому назад, а место, где бросила якорь боевая галера, на две тысячи имперских локтей было оцеплено личной охраной Самодержца. Официальная версия отбытия Санахта гласила: «Владыка впал в печаль. В сильную печаль. Воплощение божественного Шу будет утешаться охотой на леопардов и пирами со своими друзьями в объятиях девственниц из Сарепты и мальчиков из Димашка. Присутствие жрецов, столпов государства, на этой охоте и пирах – будет тяготить Императора, и мешать отвлечься». Для большей доходчивости, каждому жрецу, по традиции входящему в окружение владыки, вместе со свитком из особой, «императорской» хлопковой бумаги, в котором говорилось о причине отъезда Санахта, прилагался остро отточенный бронзовый нож. На его лезвии умелой рукой дворцового оружейника была выгравирована надпись: «Воля воплощения Шу - священна. За ослушание – смерть». Однако жрецы не были бы жрецами, если бы они не имели своих глаз и ушей среди самых близких друзей Владыки. Поэтому в этот же вечер, вместе с караваном, ушедшим за провизией в Хут-Ка, несколько человек, совершенно незнакомых друг с другом, везли с собой маленькие листки, на которых коротко описывалось, чем занимается Император. Через пять дней эти листки оказались в руках жрецов главных храмов столицы Тукана. Почти все они, прочитав послание, просто пожали плечами на очередное чудачество самодержца. Ну, подумаешь, устроил очередную оргию на боевой галере со своими друзьями. Ему самое время сейчас беситься. Молод Владыка и кровь горячая. Пожали и забыли, занявшись более насущными делами по управлению государством. Только два человека в Хут- Ка- верховный жрец храма Тира - Нахти, и верховный жрец храма Бога смерти Сешта - Ако, прочитав послание, стали немедленно действовать. Нахти доподлинно знал, зачем на берегу, напротив места отплытия боевой галеры приказал вкопать Санахт гладко выструганный столб высотой в двадцать ксилонов из либанского кедра и аккуратно разметить его красной и белой красками. И почему галера, взяв курс на север, отплыв на пять тысяч имперских локтей от берега, повернула назад, при этом останавливалась через каждые сто каннов, по приказу капитана. Еще раз, внимательно прочитав послание, верховный жрец Тира, поднес листок бумаги к огню светильника, постоянно горевшего в комнате храма, которую жрец использовал для секретных встреч со своими проведчиками. Дождавшись, когда донос догорит до конца, Нахти хлопнул в ладоши. Спустя мгновенье на пороге комнаты появился начальник тайной службы храма. Опустившись на колени и глядя в пол, тот тихо, но отчетливо проговорил: - Я здесь, мудрейший. Указывай. Нахти, глядя не мигающим взглядом на огонь светильника, приказал: - Проведчика в Геон к крокодилам. Всех, с кем он сюда ехал – тоже. До завтрашнего восхода Шу, в личных покоях каждого главного жреца Хут-Ка, в светильниках обязательно должно быть подмешано масло из трав «Сладкого Забвения» и «Воздушных грез». Мне надо, что бы они все были уверены, что посвятили последние два дня своим женам и наложницам и ничего не помнили кроме этого. Иди. Когда начальник охраны храма, низко кланяясь, вышел, Нахти поднявшись со складного табурета, взяв с собой светильник, подошел к задней стене комнаты и в определенной последовательности нажал на четыре выступа на ней. Раздался чуть слышный скрежет, часть стены отошла, освобождая узкий проход. Верховный жрец бога Тира, не медля ни мгновенья, шагнул в него и очутился еще в одной комнате, посреди которой, совершенно казалось бы не к месту, была возведена арка из гладко отполированных камней. Нахти опустился на колени перед этой странной аркой, поставил рядом светильник, вынул из-за пояса набедренной повязки маленький острый кинжал, полоснул им по ладони и своей кровью смазал каменный порог арки. Затем сел, скрестив ноги и начал вводить себя в транс медитации. Спустя тысячу ударов сердца, его тело сначала покрылось испариной, а потом, вдруг замерцало голубоватыми искрами. Как бы в ответ на эти искры, пространство внутри арки, неожиданно пошло рябью, как поверхность воды от брошенного камня, а потом вспыхнуло таким же голубоватым светом. Кровь с порога быстро исчезла, как ее и не было, и арка после ее исчезновения тут же перестала светиться. Нахти в изнеможении повалился на пол, тяжело и прерывисто дыша. Он выполнил свой долг, ради которого уже триста разливов Геона, то, уходя в тень, то опять выдвигаясь на первый план, оставался главным жрецом Бога мудрости Тира. Теперь главы его Дома, по крови Нахти узнают, что произошло в Империи Тукан, и получат сигнал тревоги и вызова…
Во-первых, разгоните до десяточки, плиз. Во-вторых, император - не фамилия, чтобы его с большой буквы писать. Равно и самодержец. В-третьих, осел на дыбах -- вставило. Ну и повторов и классических ошибок молодого писателя многовато. Хотя задел неплох. мои книги
о-первых, разгоните до десяточки, плиз. Во-вторых, император - не фамилия, чтобы его с большой буквы писать. Равно и самодержец. В-третьих, осел на дыбах -- вставило. :D Ну и повторов и классических ошибок молодого писателя многовато. Хотя задел неплох.
1. Что такое "разогнать до десяточки"?
2. В романе так и будет - Император, Самодержец, Владыка, Бог, Великий Дом Ибер, Великий Дом Пикчу, Главный жрец и пр. Я так решил. Автор...)))) :p
3. Именно боевой осел на дыбы. Он. Боевой. Осел. Как были боевые кони. Как есть бойцовые собаки. Как в романе - сторожевые леопарды. :p
В приложенных файлах этого сообщения - обложка к роману и карта местности, где разворачиваются события романа:
Окончание пролога.
***
Если поставить одно, в рост человека, идеально отполированное серебряное зеркало напротив такого же, по бокам у первого зажечь две свечи, или два факела, а потом встать между зеркалами, то можно увидеть удивительный зеркальный коридор из отражений, по краям которого мерцает множество огней. Однако эти идеальные зеркала простому смертному поставить безупречно параллельно никогда не удастся. Поэтому последние ряды отражений обязательно изогнутся, светящийся зеркальный коридор как бы уйдет «за угол». Вот там, за этим углом начинается то, что называется Тропой или - Дорогой. Именно так, эти два слова и следует произносить – с заглавной буквы. Сам по себе зеркальный коридор может быть безобиден, но не эта Тропа - Дорога… При должном стечении обстоятельств, выполнении определенных ритуалов, а главное – наличие в крови частиц кода некой расы, любой человек может сначала войти в мерцающий коридор, а потом встать и на саму Тропу. Но помни, безумец, что ступив на Тропу, ты очень рискуешь. Очень. Ты ночью опрометчиво вышел гулять в пустыню из зыбучих песков, полную гнусных бандитов и по которой рыскает, алча не только твоей крови, но и то, что люди называют «душой», множество тварей, которых ты не видел даже в самых своих страшных снах... Там, на Тропе, за каждым ее поворотом все может мгновенно и непонятно почему измениться. Ночь превратиться в день, небо из голубого стать оранжевым или зеленым, луна молниеносно исчезнуть, а звезды приблизятся, их станет бесконечно больше, и они сложатся в причудливые созвездия, которые люди никогда не видели. Да и сама Тропа постоянно меняется. То она едва видная тропинка среди барханов песка, то просека среди мрачного леса, потом очередной поворот и решивший стать на эту Тропу человек шагает по дороге из громадных черных плит идеально подогнанных так, что и листа бумаги между ними невозможно вставить. И идет эта дорога по берегу лилового моря, ветер с которого почему-то пахнет увядшими цветами. За очередным поворотом, безумца ступившего на Тропу, может ждать лежащий на скале зверочеловек с телом льва, крыльями сокола и глазами полными бесконечной грустной мудрости на прекрасном женском лице. Он никого, этот зверочеловек, не пропустит не заставив отгадать его загадку. Никого и никогда. Ему просто скучно и сидит он на этой скале бесконечно долго. Никто не знает, кто и зачем поместил это существо на скалу и приковал несокрушимой серебряной цепью… А когда Тропа, в виде лесной просеки, неожиданно свернет направо или налево, то на ветках последних деревьев мрачного черно-зеленого леса могут сидеть громадные птицы с очаровательными женским головами, которые так нежно поют, что невозможно пройти мимо не остановившись. И тогда все. Конец путешественнику. Им, этим существам, не нужно тело бродяги осмелившегося ступить на Тропу. Им нужна его душа. Это их пища. После этих песен, за очередной поворот уходит уже нелюдь, зомби, навь, которую на еле видной тропке среди серых песчаных барханов ограбят и убьют необычные существа – с туловищем осла и торсом мужчины. Они без промаха стреляют из своих огромных луков стрелами, могущими разить даже тех, кого люди в своих легендах называют бессмертными. И это только ничтожная часть опасностей Тропы – Дороги от существ, которых можно назвать живыми… Самое страшное для простого человека ставшего на Тропу то, что она постоянно разветвляется, и на ней иногда лучше умереть от стрелы убивающей даже бессмертных, чем дойти до конца одного из ответвлений. Такая ветвь Тропы может закончиться снова светящимся зеркальным коридором, который решился создать сумасшедший искатель новых ощущений в каком-то мире, или оборваться напротив некой арки мерцающей голубоватым светом. Там, за этим светом, может оказаться не просто другой мир, а его изнанка. Тень. Замирье. Обратная Сторона. И там, в этом Замирье, тоже есть своя бесконечно разветвляющаяся Тропа-Дорога, на которую можно ступить юношей, а сойти глубоким стариком всего через несколько ударов сердца… Вот почему Верховный жрец Бога мудрости Тира – Нахти благоразумно не стал входить в арку, призрачный голубоватый свет в которой он создал своей кровью и медитацией. Он доподлинно знал, что ему грозит и где он может оказаться без Проводника на Тропе… По какому-то причудливому стечению обстоятельств, или это действительно было так задумано, кровь Верховного жреца, исчезнув с порога арки, блестящими алыми каплями, помчалась вдоль Тропы – Дороги. Пролетев бессчетное количество ее ответвлений, несколько раз оказавшись даже на изнанке самой Тропы, ее Тени, алые капли наконец решительно прошли через один из арочных проходов, но на изумление в том же мире из которого их послали, и как бы в задумчивости стали кружить. Было такое впечатление, что они внимательно оглядывают место, в которое попали. А перед ними простиралась зеленеющая горная долина, даже скорее - сад, посредине которой стоял громадный дворец – крепость… Для человеческого восприятия этот дворец-крепость возводил явно безумный архитектор и не менее безумные, но невероятно талантливые строители. Колоссальные черные гранитные блоки, из которых его построили, были не просто положены друг на друга и связаны раствором. Нет, никакого раствора и не было. Используя какую-то технологию, строители сначала гранит превратили в нечто мягкое и аморфное, склеили, а затем опять позволили ему приобрести свою первозданную твердость. По форме дворец напоминал усеченную трехгранную пирамиду у которой под углом очень ровно срезана верхушка. Окна этого строения были вытянуты длинными овалами и располагались в несколько рядов только ближе к верху пирамиды, а зайти в саму крепость можно было лишь через единственные несокрушимые ворота со сложным узором на металлической поверхности, напоминающим то ли тонкие письмена, то ли каллиграфический рисунок… Однако весь этот комплекс из долины-сада и дворца-крепости, не смотря на свое величие и пусть не человеческую, но красоту, производил впечатление некой запущенности и покинутости. Он чем-то напоминал дом, в котором когда-то жила немалая семья, но затем, под давлением обстоятельств и времени, большая часть семьи этот дом покинула и не вернется в него уже никогда. А оставшиеся члены этой семьи, позакрывав ненужные теперь комнаты, перестали следить за садом и живут сами по себе, изредка встречаясь за ужином, лениво разговаривая ни о чем. И главное – в доме теперь отсутствуют детские голоса, крики при игре в мяч, бескорыстный и заливистый смех, визги при виде лягушки или мыши, плачь от содранных коленок и сказки на ночь от бабушки после которых так сладко и уютно спиться… Капли крови Верховного жреца еще несколько мгновений в задумчивости покружили перед аркой, а потом решительно ринулись в долину к дворцу-крепости. Подлетев к одному из овальных окон, они будто подчинившись неслышному приказу дисциплинированно остановились. Из окна высунулось полупрозрачное щупальце, как сторожевой пес легчайшими прикосновениями внимательно «обнюхало» кровь жреца, признало своим, после чего защитная голубоватая, мерцающая завеса окна исчезла и капли, вновь приняв неслышную команду, влетели внутрь дворца-крепости. Там они стремительно понеслись через коридоры и комнаты, порой напоминающие то тюремные казематы, то роскошнейшие покои императора. Капли летели через внутренние сады, в которых росли невиданные никогда людьми причудливые растения с оранжевыми, фиолетовыми и синими листьями. Они двигались через запустение и роскошь, через тлен давно покинутых странных треугольных и овальных помещений, в которых лежала не тронутой пыль веков, и проносились мимо статуй, которые одаренный скульптор изваял в виде противоестественного симбиоза древних хищников и людей. Наконец они влетели в большую четырехугольную комнату, или скорее библиотеку-кабинет в навершие усеченной пирамиды, и с терпеливой медлительностью закружили перед каменой аркой, встроенной в одну из стен, пространство внутри которой светилось мягким голубоватым светом. На противоположной стене от арки по всей ее площади хозяин кабинета разместил непонятную светящуюся объемную карту состоящую из тысяч шаров, которые были соединены между собой множеством блестящих голубых линий. Все эти шары, за исключением двух приветливо горящих зеленым, мерцали тревожным бордовым цветом… Вскоре терпеливость капель крови Верховного жреца была вознаграждена. Пространство внутри арки пошло рябью, и из нее вначале вышел нагой, идеально сложенный запыхавшийся высокий мужчина с длинными седыми волосами, а затем, спустя несколько ударов сердца, вслед за мужчиной появилась совершенно обнаженная, безупречных форм очаровательная, но усталая миниатюрная женщина. Мужчина утомленно уселся в одно из кожаных кресел кабинета, тяжело вздохнул, приглашающе указал на другое кресло женщине. Затем налил вино из объемистого золотого кувшина, стоящего на причудливом низком столике из черного гранита, в два хрустальных бокала и уважительно передал один из них своей спутнице: - Все так же безнадежно, Первая Мать? Женщина покружила вино в своем бокале, задумчиво пригубила, тоже вздохнула, а потом поставила бокал на деревянный подлокотник кресла и иронично прищурилась: - Яр, если будешь называть меня Первой Матерью, то я просто вынуждена буду тогда величать тебя Вторым Отцом Великого Дома Ибер. Даже когда мы наедине. И сразу отвечаю на твой вопрос. Да, все так же безнадежно в моем направлении. Все выходы в другие миры с Тропы наглухо для меня закрыты. За исключением, конечно – она небрежно указала на два зеленых шара на карте – этих двух. Это значит, что они закрыты и для всего Дома. А как у тебя? Мужчина сделал большой глоток из своего бокала и так же, как его спутница поставил его на подлокотник: - Прости, Марта… Что-то я сегодня не в настроении. Потому что как и ты опять не нашел прохода. Даже малейшей червоточины в моем секторе. Не смог пройти даже через Изнанку Тропы. Будь проклят этот Дом Пикчу!! Марта подвинулась к Яру ближе и положила свою ладонь на его плечо: - Мы все равно найдем выход, муж мой… Ее образ как-то мгновенно перетек из образа женщины средних лет в образ обворожительной юницы, полный тайн и обещаний. И хотя Яр как всегда был готов к этому изменению и взгляду-улыбке, улыбке, бояться которую в своих легендах разумные существа заклинают во всех мирах связанных Тропой, второе его сердце сладко екнуло и забилось быстрее. Он положил свою большую ладонь поверх ее ладошки на своем плече: - Дражайшая – ты безумно хороша… Капли крови жреца, стараясь обратить на себя внимание, не нашли лучшего времени как стремительно подлететь к этим двоим и закружить перед ними в танце-призыве. Марта удивленно подняла на них глаза: - Ого! Просьба о срочной встрече с нашей же Терры, от Нахти - главы грязного клана Дома из Тукана. Что там у него случилось? - С Тукана? Нашего прежнего жилища до войны с Домом Пикчу? - Именно так… Она протянула свою ладонь к алым каплям и те, как дрессированная послушная птица опустились на ее пальцы и мгновенно впитались в кожу, как их и не было. Первая Мать Великого Дома Ибер на несколько мгновений закрыла глаза, как бы во что-то тщательно вслушиваясь, потом резко их открыла и пробормотала: - А дело-то серьезное… На, сам прочитай послание… На ее ладони внезапно появились несколько капель теперь уже почти черной крови, которые плавно по воздуху перенеслись к Яру и растворились на коже его руки. Второй Отец, так же как перед этим Марта, несколько мгновений сидел с закрытыми глазами. Потом потряс головой, будто сбрасывая наваждение и раздраженно проговорил: - Безволосые хезуры. Как они до этого додумались? Только же недавно слезли с деревьев… А ведь надо идти туда, Марта. Дело действительно серьезное, как и предыдущее у огнепоклонников из Парса. Странно все это. Уж очень все похоже… Необходимо разбираться на месте. Сколько же мы не были в Тукане? - У них главная река под названием Геон, если ты не забыл, и они меряют время по ее разливам. Так вот, судя по их летоисчислению, не появлялись мы там около тысячи разливов Геона… Второй Отец удивленно поднял брови, а затем удрученно покачал головой: - как беспощадно время… А кажется все было только вчера…- Он еще некоторое время сидел глядя прямо перед собой, вздохнул и решительно поднялся со своего кресла: - Драгоцейнишая, предлагаю на время оставить наши попытки прорваться через барьеры Тропы и сосредоточиться полностью на Тукане. Тем более, что посетить родину предков было моим давним желанием… Марта также поднялась, чарующе улыбнулась, обняла его шею и погладила тонкими пальцами по виску: - Конечно, яростный. Только давай не спеша пойдем к проходу, через который к нам попала кровь жреца. Прогуляемся по саду, полюбуемся цветами ну и, конечно, заодно обговорим наши планы… Да, кстати, надо не забыть что-нибудь на себя надеть. Насколько я помню, безволосые хезуры относятся к полной наготе несколько предвзято….
А правилам грамматики на это плевать. Читателя уважать надо. Чтобы он наслаждался текстом, а не спотыкался о покореженные грамматические конструкции, исковерканные в угоду английскому правильнописанию.
ЦитатаASD2008 ()
Боевой. Осел.
А почему не козел? Боевой?
Сторожевые леопарды были, верю. Но боевые ослы... мои книги
правилам грамматики на это плевать. Читателя уважать надо. Чтобы он наслаждался текстом, а не спотыкался о покореженные грамматические конструкции, исковерканные в угоду английскому правильнописанию.
Игрой с заглавными буквами в романе таким образом происходит противопоставление, своеобразное выравнивание ГГ... Если одни ГГ - Первая Мать и Второй Отец, то так и просится их противника также называть с заглавной буквы... По другому просто нельзя... Читатель на уровне подсознания сразу определит для себя, кто сильнее, а кто слабее.... А этого нельзя допускать ни в коем случае. Интрига теряется... Так что, я не просто так это все сделал...
ЦитатаТриллве ()
А почему не козел? Боевой? Сторожевые леопарды были, верю. Но боевые ослы... :D
А ведь в скандинавской мифологии действительно были козлы, тащившие колесницу Тора - Вот из Вики: "...Его огромную бронзовую колесницу тащили по небу два козла, которых звали Тангниостр (др.-сканд. Tanngnjóstr, «скрежещущий зубами») и Тангриснир (др.-сканд. Tanngrisnir, «скрипящий зубами»). Согласно Младшей Эдде, если Тор проголодался, он мог зажарить козлов себе на угощение. Чтобы продолжить путь, всё что нужно было сделать Тору так это благословить останки козлов своим молотом Мьёльниром, и они сразу же воскресали в целости и сохранности..."
По поводу ослов, и тем более боевых - ослы действительно использовались вместо лошадей в той части света, которую мы сейчас называем Ближний Восток. Вот вырезка из статьи С.А. Нефедова - "Первые колесницы появились на Ближнем Восто-ке в конце IV тысячелетия до н. э. Это были тяжелые двуосныетелеги на сплошных колесах, в которые с помощью дышла запрягали пару волов, — тем же способом, что и в плуг. Управле- ние осуществлялось поводьями, крепившимися к металлическому кольцу, продетому сквозь ноздри животного. В III тысячеле-тии в повозки стали запрягать крупных ослов, эквидов (лошадина Ближнем Востоке не обитали)..."
Если я что-то пишу, я пишу действительно не просто так ...
Добавлено (31 Мар 2016, 9:24 AM) --------------------------------------------- [size=10]Глава 1 (Начало)
Желто-серая ящерица стремительно взбежала на вершину небольшого бархана, тревожно огляделась по сторонам, а потом торопливо зарылась в песок. Горячий, обжигающий смерчик, гонявшийся за жительницей пустыни с полудня, не поймав ее в свои объятья, раздраженно подхватил маленькую горсть песка, выброшенную лапками рептилии и бросил ее в лица бредущим между барханами мужчине и женщине. Мужчина небрежно отмахнулся от песка и иронично взглянул на спутницу: - Как тебе опять дышится на родине предков, Марта-суэи? Женщина в ответ равнодушно пожала плечами, а потом капризно скривила губы, которые должны были давно потрескаться на такой немилосердной жаре, но почему-то до сих пор оставались ярко-красными: - Никак, Яр-хат. И вообще, между нами, как мне кажется, мы могли бы не пользоваться этими бессмысленными для нас приставками к именам. Я скоро сломаю себе язык. Мужчина учтиво склонил голову: - Ничего не поделаешь, незабвенная. Не мне же объяснять тебе значение слова «необходимость». Было бы смешно... Он внезапно прервал фразу, остановился и поднял голову к небу. Постояв так несколько мгновений, мужчина по-звериному вдумчиво понюхал горячий воздух пустыни и снова повернулся к спутнице: - Мы пришли, драгоценная... Ты разве...? Женщина чуть улыбнулась: - Еще за тысячу шагов отсюда, Яр. Просто ты последнее время после неудач с Тропой слишком злоупотребляешь своей «травой радости», которая не только притупляет нюх, но и внимание. И ты даже не заметил пограничный столб, который сам и установил - она небрежно указала пальцем на небольшой обтесанный камень, торчащий из песка. Ее спутник раздраженно повел плечами, подошел к камню, присел рядом и провел по поверхности пальцами. Время и солнце неторопливо сделали свою работу. Когда-то гладкая, отполированная поверхность теперь была покрыта вмятинами и трещинами. А предупреждающий символ в виде черепа «Хо» – «Дальше только Смерть», которым предостерегали полудикие западные племена, некогда грозно смотревший с вершины пилона в три человеческих роста, сейчас едва выглядывал из под песка... Яр еще раз задумчиво провел по камню ладонью, потом решительно поднялся и угрюмо взглянул на спутницу: - Пора приниматься за дело, несравненная... Надеюсь, ты не забыла, что здесь обычное дело нападать на женщин, если они не местные? - Да, пора, яростный. И я ничего и никогда не забываю - женщина хищно усмехнулась - тебе ли об этом не знать... После этой фразы они встали друг против друга и начали как бы исподволь, но неумолимо меняться. Оба сразу как-то стали более усталыми, плечи их согнулись, и даже тонкая песчаная пыль, казалось бы, опасавшаяся надолго оставаться в их волосах и на почти обнаженных телах, торопливо решила наверстать упущенное. Спустя две сотни ударов сердца, среди песков великой пустыни стояли два совершенно других человека, которые внимательно осмотрев друг друга, устало и тяжело двинулись в ту сторону, о которой не двусмысленно предупреждал древний символ...
Атсу, второй воин пятого десятка пограничного гарнизона, расположенного на краю великой пустыни, сегодня был часовым. И часовым откровенно скучающим. Он вчера опять проиграл две партии в азартной игре под названием «собаки и шакалы», и теперь десять раз подряд будет расплачиваться за свою порочную страсть, стоя здесь, в глинобитной сторожевой башне в самые жаркие часы и наблюдать за пустыней, что бы ее Сешт опять пожрал. Часовой с подвыванием зевнул и тряхнул головой, чтобы не уснуть. Солнце пекло немилосердно и казалось, его беспощадные лучи прожигают даже крышу башни, укрытую высохшим камышом. От скуки и жары Атсу, облокотившись на хлипенькое деревянное ограждение, начал напевать нечто заунывно-бесконечное, такое же унылое, как и подступающие к маленькой крепости пески. Но внезапно, как будто за эту песню пустыня решила наградить воина, она из-за ближайшего бархана разрешила выйти двум фигурам - мужской и женской. Эти двое, поддерживая друг друга, еле передвигая ноги, доплелись до груды камней, лежащих прямо напротив башни, и упали на них от усталости... Атсу потер глаза от изумления. Фигуры никуда не делись. Воин озадаченно произнес -«И-е-е» - потом окончательно пришел в себя, и прыгая через ступеньку, стремительно и рванул вниз, докладывать командиру этого Шу забытого гарнизона. Командир, как обычно, в это время возлежал возле источника и с тупой угрюмостью смотрел перед собой. Он, начальник тысячи в столице, был сослан сюда, как утверждали злые языки, за настойчивые взгляды в сторону гарема Императора. И только благодаря своим многочисленным и влиятельным родственникам, дело обошлось именно ссылкой. А ведь вопрос стоял очень остро. Скажем так же остро, как и остр хирургический нож придворного лекаря, одним движением превращающий ходока и кутилу в очень осторожного и покладистого евнуха... Атсу склонился в торопливом поклоне: - Здоровья, радости, силы - милостивый Джахи. Командир лениво поднял на него мрачный взгляд: - Чего тебе, бездельник? - За стеной мужчина и женщина. Джахи встрепенулся, как боевой леопард, услышавший удары полкового барабана. - Женщина?!! -Да, милостивый. И она, как я сумел рассмотреть, красива, хоть вся в пыли. Командиру полусотни и его подчиненным уже давно приелись десять рабынь, которых отряд взял с собой в этот караул на сто восемьдесят восходов Шу. И сменить их не было никакой возможности. Ну, Сешт бы их побрал, совершенно никакой... Джахи решительно поднялся: - Эй, вы четверо - он властно окликнул ближайших воинов, лениво чистящих свои боевые серпы - пойдете со мной. Повинуясь приказу начальника гарнизона, часовые у ворот чуть приоткрыли створки и четверка, возглавляемая Джахи, целеустремленно двинулась к двум замершим от страха фигурам. Не дойдя до мужчины и женщины пяти шагов, командир полусотни остановился и внимательно оглядел странную пару. Мужчина, хоть и на голову выше Джахи, да и шире в плечах, безвольно свесил руки и подрагивал как кролик, угодивший в силки. А женщина, даже под слоем грязи, действительно была хороша. Да, определенно хороша... Если ее помыть.... Джахи, не скрывая своих чувств, облизал губы и сделал шаг вперед: - Кто такие? Как здесь оказались? Быстро отвечать! Однако при этом он почему-то смотрел только на женщину... Эти двое из пустыни, не медля ни мгновенья, упали на колени, а мужчина, с дрожью в голосе, заикаясь, ответил: - Мы просто бедные странники, милостивейший - здоровья, радости, силы тебе. Странники, отставшие от своего каравана... Джахи, заложив большие пальцы за пояс и выпятив нижнюю губу, масляными глазами продолжал смотреть на женщину. На ней ничего не было надето, кроме набедренной повязки и соски ее грудей вызывающе смотрели в стороны. Командир маленького гарнизона оценивающе прищурился: - И чего хотите, а?! Мужчина, еще ниже склонив голову, хрипло прошептал: - Только воды, светлый и милостивый воин. Больше ничего.... Джахи раскатисто хохотнул: - За все в этой жизни надо платить, странник. Я дам тебе воды, если твоя женщина - он сделал движение губами, как будто хотел ими попробовать сладкую, мягкую виноградину, - пойдет с нами. Впрочем, я могу и не дать ее тебе, а девку забрать силой. И ты тогда подохнешь в этой пустыне до следующего утра. Мужчина почти лег животом на песок: - На все воля божественного Шу. Пусть идет с тобой. Дай только пить. Начальник гарнизона презрительно сплюнул. Такой здоровый, а сердце как у трусливого шакала. Отцепив от пояса полупустую тыкву, в которой плескалось немного воды, Джахи бросил ее к ногам мужчины: - На, забирай и пошел вон отсюда. Мужчина, призывая на голову великодушного воина все блага великих богов Тукана, на коленях подполз к сосуду, схватил его дрожащими руками, дергая судорожно кадыком, начал пить. Потом, не переставая кланяться, и не бросив даже взгляда на свою спутницу, отполз за камни, и оттуда опять донеслось бульканье воды. Джахи взял женщину за подбородок и чуть его приподнял, заставляя смотреть себе в глаза: - Давай-ка собирайся, красавица. Обещаю, в течение многих ночей, да и дней тоже, тебе не будет скучно. Воины, сопровождавшие командира гарнизона, захохотали, одобряя его незамысловатую шутку. Женщина, повинуясь воле Джахи, покорно подняла голову и командир встретился с ней взглядом. Сладкая и горячая волна немедленно прошла по позвоночнику воина и так ударила в голову, что у него перехватило дыхание. Затем эта волна, все сокрушающим потоком вернулась и прошлась по вздыбившимся немедленно чреслам с такой силой, что командир гарнизона почувствовал в себе что-то древне-жутко-сладкое, превращающее мужчину в зверя-самца. Самца, готового сражаться за свою самку с целым миром, а потом, победив этот мир, сразу же овладеть предметом своего вожделения тут же, прямо среди крови и поверженных тел. Женщина неторопливо поднялась с камней. От ее былой покорности не осталось и следа. Перед солдатами маленького гарнизона стояла властная, уверенная в себе госпожа, привыкшая к тому, что слуги сломя голову бегут выполнять ее любое желание по единственному движению брови. Она каким-то образом одновременно смогла заглянуть в глаза всем воинам сопровождавшим Джахи. Их дыхание сразу участилось и они, не контролируя себя, схватились за рукояти своих боевых серпов, готовясь вступить в смертельную схватку, каждый сам за себя, за обладание самой желанной женщиной, которая когда-либо рождалась под светом звезд. Все человеческое, что было нанесено на их личности цивилизацией Тукана, испарилось в один миг под этим взглядом. Навсегда. Это были уже совсем не люди. Так же как и Джахи. Женщина плотоядно улыбнулась: - Я уверена, великие воины, что мне действительно не будет скучно. Но я хочу, что бы вы пока не убивали друг друга...[/size]
Добавлено (01 Апр 2016, 10:37 AM) --------------------------------------------- Глава 1 (Окончание)
Она, покачивая бедрами, не оборачиваясь, пошла к воротам крепости. Рычащей, воющей сворой, пятеро, что были только что людьми, ринулись за ней. Внутрь укрепления женщина вступила как завоеватель. Никто не смог избежать ее взгляда. А она, непонятно чему смеясь, сбросив с себя набедренную повязку, начала грациозно плескаться в источнике, вокруг которого и была построена крепость. Свирепо поглядывая на своих соперников, стая бывших людей сгрудилась вокруг, нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, ожидая любого приказа своего нового кумира. Вволю наплескавшись, женщина из пустыни, наконец, соизволила обратить на одного из них внимание. Она, нисколько не смущаясь своей наготы, светясь алебастровой кожей, вышла из источника, вплотную приблизилась к нему и, касаясь груди воина своими розовыми затвердевшими сосками, потрепала по щеке: - Как тебя когда-то звали, хезур? Тот, в сладком томлении, опустился перед ней на колени: - Атсу, несравненная. Женщина задумчиво еще раз провела ему ладонью по щеке, посмотрела прямо в глаза и хищно улыбнулась: - Хочешь меня безволосая обезьяна Атсу? - Больше жизни, прекраснейшая. - Тогда начинай убивать, Атсу!! Немедленно!! Она неуловимо быстро повернулась вокруг своей оси, подняла руки вверх и, смеясь, щелкнула пальцами: - Начинайте убивать!! Вы, все!! Я буду принадлежать тому, кто останется последним!! Свора бывших людей лишь одно мгновенье стояла на месте. А потом, рыча и воя от жажды сеять смерть, они свирепо кинулись друг на друга... Бывший человек, кого когда-то звали Атсу, одним ударом боевого серпа, снес голову тому, кто был когда-то его родным братом. Но прожил после этого только пять ударов сердца, упав разрубленным сразу под ударами трех серпов... А обнаженная женщина, посреди этой вакханалии убийств, все громче и громче ритмично щелкала пальцами и язвительно смеялась: - Вы разве мужчины и воины?!! Да я лучше проведу медовую ночь с вашими шлюхами, чем с вами!!! Через два десятка ударов ее сердца, все рабыни были вытащены за волосы из клетушки, в которую они от страха забились, и тут же обезглавлены... В самом центре воющей, уничтожающей саму себя своры бывших людей Марта, теперь аритмично хлопая в ладоши, внезапно начала танцевать в каком-то пугающем, рваном ритме. От ее тела стал отчетливо исходить приторный запах давно увядших цветов, зрачки заполыхали янтарным огнем, вытягиваясь в вертикальную черту, и в них заплескалась жажда крови хищника вышедшего на охоту. Она танцевала Макабре – «пляску смерти Разума» Первой Матери Великого Дома Ибер, пляску уводящую любе мыслящее существо в царство сумасшествия вседозволенности… Макабре была ужасна как первородный грех и как первородный грех безумно притягательна. Все звериное, что человек прячет даже от самого себя, она вытягивала из сознания убивающих друг друга вчерашних друзей и братьев, своими движениями. Ее тело, в обещании запредельного, гадко-сладкого удовольствия, изгибалось так, как никогда не смогло бы изгибаться тело человека. Каждый жест ее животного танца говорил стае: «Вам можно теперь все чего вы боялись и стыдились. Ничему нет преград». Вавилонская Блудница, Сестра Лжи так ее мог бы сейчас назвать жрец еще не рожденной религии из другого мира, подымая в страхе перед собой крест и, в то же время, до спазма в чреслах, желая очутиться в объятиях этого создания. Но кто знает, появится ли теперь та религия, да и сам тот Вавилон, после того, как эта женщина очутилась внутри Шу забытой крепости? Однако давай не будем заглядывать в Книгу Судеб, читатель. Пусть все идет свои чередом. Женщина последний раз хлопнула в ладоши, завершив наконец свой танец, и медленно, из-под полуопущенных век оглядела заваленный трупами двор крепости. Сейчас это место было похоже на скотобойню, где закончили орудовать своими топорами безумные мясники. К ее удивлению, тот, которого мать в далекой, не этой жизни когда-то назвала Джахи, по странной прихоти судьбы остался жив. Весь в крови, опираясь на обломок копья, он, пошатываясь от усталости, спотыкаясь об изрубленные тела своих бывших подчиненных, подошел к женщине и хрипло произнес: - Я последний. Ты моя! Она покорно склонила голову ему на грудь: - Да, великий воин... Потом чуть отстранилась, нежно-нежно улыбаясь, неуловимо стремительным ударом вытянутых в живое лезвие пальцев узкой ладошки разорвала ему брюшину и, сомкнув пальцы, вырвала печень. Невинно глядя в начавшие тут же стекленеть, но еще живые глаза Джахи, женщина острыми, совсем нечеловеческими зубами откусила ее кусок, а потом шутливо подмигнула: - Нет, милый, я тебя обманула, прости... А затем с силой, которую нельзя было заподозрить в ее хрупком теле, левой рукой отшвырнула умирающего на другой конец двора. Сразу же, вроде как дождавшись завершающего штриха этого карнавала убийств, снаружи, по воротам крепости будто ударил таран. От этого удара, тяжелые ворота с грохотом слетели со своих бронзовых петель. Но из пыли и мусора, заклубившихся в пустом проеме, раздались не победные крики внезапно напавших жителей великой пустыни Ха, извечных врагов Империи Тукан, а лишь ворчливый голос Яра: - Помощь нужна, несравненная? Женщина, возбужденно покачивая бедрами, вплотную подошла к своему спутнику, как бы невзначай касаясь гладким коленом, протянула только что вырванную печень и, целомудренным, щебечущим голосом проговорила: - Есть хочешь, Яр? Мужчина вздохнул и укоризненно покачал головой: - Остынь пока прелестнейшая. Ты же знаешь, пока я сам не захочу, на меня твои штучки не будут действовать. Марта похлопала длинными ресницами: - Ну, хоть попытаться я все же была должна, согласись? - Несомненно, жена моя. Несомненно. Однако позволь тебе напомнить, что сегодня мы развлекаться не намеривались. Так что, пора за дело. Все происшедшее должно напоминать нападение грязных дикарей из пустыни. Его спутница задумчиво посмотрела на печень, которую все еще держала в руке, потом решительно ее отбросила и деловито вытерла руки о голые бедра: - С чего начнем? Яр обвел двор и помещения крепости оценивающим взглядом: - Естественно с ослов, ведь за ними мы и пришли. Я займусь ими, провиантом и водой, а ты собери все побрякушки с трупов. Они нам еще пригодятся. Ближе к вечеру, когда солнечная ладья должна была уже вести великого Шу на отдых, из проема, оставшегося от выбитых ворот крепости, вышел небольшой караван, состоящий из двадцати нагруженных ослов. Ведя первое животное за уздечку, мирно и о чем-то увлеченно беседуя, шли высокий мужчина с длинными седыми волосами и миниатюрная женщина. Дойдя до вершины первого от крепости бархана, караван остановился. Мужчина выжидательно посмотрел на свою спутницу: - Отсюда? Та огляделась и коротко кивнула: - Да, это самое удобное место. - Животным не повредит? Марта с недоумением взглянула на своего мужчину: - Конечно, им это не повредит. Главное, чтобы они не стояли напротив меня. А теперь не мешай, сделай милость. Женщина развернулась лицом к крепости и несколько ударов сердца, склонив голову к плечу, с любопытством исследователя ее рассматривала. А затем, внезапно, начала петь. Ее песня тихим, завораживающим шепотом зашелестела над пустыней. Как бы отвечая на этот шепот-призыв, песок над ближайшими барханами заклубился и быстро потек в сторону женщины, как послушный пес, спеша на призыв своего хозяина. С каждым мгновеньем песня-призыв становилась громче и громче и, повинуясь ей, песок буйным, разрастающимся смерчем завращался впереди своего создателя. Марта, вдруг оборвав песню, грозно и повелевающе рыкнула. Исполняя этот рык-приказ песчаный смерч, уплотнился до твердости гранита и все сокрушающим тараном ударил в стену маленькой крепости. Проломив ее, смерч яростно ворвался внутрь и закружился в экстазе разрушения. Три оставшиеся целыми стены пошли трещинами и крепость начала проваливаться внутрь себя. Когда пыль улеглась, среди барханов древней пустыни лежала просто очень большая гора мусора... Позади Марты раздался восхищенный голос: - Прекрасная работа, несравненная. Она повернулась к своему спутнику и чарующе улыбнулась: - Благодарю, неистовый. Уходим? - Да, нам пора. Беззаботно смеясь и толкаясь, они сбежали с бархана, не сговариваясь, подхватили первого осла из каравана за уздечку, и скоро весь караван исчез среди барханов. И только взошедший Сотис – самая яркая звезда на ночном небе, мог слышать о чем тихо беседует эта пара, уничтожившая целую крепость с гарнизоном на древней границе Империи Тукан и великой пустыни Ха, ради двадцати вьючных животных…
Цитата Триллве () Сторожевые леопарды были, верю. Но боевые ослы...
Если сейчас есть, то чего бы не быть в вымышленном мире?
Мне кажется, что уже разобрались с этими несчастными ослами...
Теперь - продолжение. Вниманию предлагается Глоссарий к роману.
Глоссарий к роману «Первая раса. Хозяева».
Афр – континент, на северо-востоке которого расположена Империя Тукан.
Бог Мин - покровитель путешественников, торговцев и как ни странно - воров.
Бог Сешт – Бог смерти, разрушения и хаоса.
Бог Тир – Бог мудрости.
Бог Шу – Бог солнца.
Богиня Тхор – Богиня луны.
Богиня Эхаби - Богиня мертвых, жена Сешта.
Великая Зелень – море на севере от Империи Тукан.
Великий Дом Высокородных – сообщество Кланов, по типу пчелиного роя, практически бессмертных существ обладающих сверх магическими и магическими способностями, доминирующее на определенной территории. Управляется дуумвиратом, состоящим из Первой Матери и Второго Отца Дома.
Второй Отец – особь мужского пола, практически бессмертная, стоящая во главе Великого Дома. Отвечает за безопасность Великого Дома. Главный воин и стратег. Обладает сверх магическими способностями. Полигамен.
Геон – главная река Империи Тукан. Разливается один раз в год.
Дехен – основная мера денег в Тукане. Бывают золотые и серебряные дехены в монетах. Могут еще использоваться наручные браслеты из золота, серебра или меди.
Димашк – государство на востоке от Империи Тукан.
Императорская дорога – дорога, проложенная неведомыми строителями древности, связывающая между собой основные торговые центры Тукана, побережья Великой Зелени и Оранжевого моря.
Имперский локоть – мера длины, приблизительно 1 м.
Канн – мера длины, приблизительно 50 см.
Клан Великого Дома – община особей с похожими магическими способностями. В каждом Великом Доме около десяти Кланов. Кланы бывают «чистые» и «грязные». Чистые Кланы состоят из мужских и женских особей без примеси человеческой или животной крови. Грязные – полукровки, результат вступления в связь членов «чистых» кланов с людьми или животными. Генетические способности мужских особей Кланов Великих Домов очень гибки и позволяют давать потомство практически от любого существа.
Народ Фенеху — строители кораблей. Живут морской торговлей и грабежом на море.
Оранжевое море – море на юге от Империи Тукан.
Острова Великой Зелени – группа островов, расположенных на севере от Империи Тукан в Великой Зелени.
Первая Мать – особь женского пола, практически бессмертная, стоящая во главе Великого Дома. Отвечает за все вопросы Дома, кроме его защиты. Обладает сверх магическими способностями. Полигамна.
Первый Отец всех Великих Домов – легендарная личность. Высокородные тоже имеют свою мифологию. И в соответствии с ней их общим родоначальником был некий Первый Отец. Поэтому главный защитник Дома всегда носит звание Второй Отец, а не Первый.
Сарепта – город-государство, расположенный на побережье Великой Зелени на северо-востоке от Империи Тукан.
Страна Львов – страна варваров, расположена на западе от Империи Тукан.
Страна Мариб – страна кочевников, расположена на юге от Империи Тукан.
Страна Огнепоклонников – расположена далеко на северо-востоке от Империи Тукан. Об этой территории известно лишь то, что жители ее населяющие поклоняются всем видам огня.
«Танец семи покрывал» - в нашей реальности – танец Саломеи – дочери любовницы тетрарха Ирода - Иродиады, которая в свою очередь была женой брата Ирода – Филиппа, то есть невесткой Ирода. Саломея танцует этот танец перед любовником своей матери - Иродом, своим родным дядей, и по настоянию своей матери – Иродиады, совращает его танцем. Ирод в награду за проведенную ночь преподносит Саломее на блюде отрубленную голову Иоанна Предтечи - (Евангелие от Марка 6:20)
Усен – мелкая медная монета.
Хезур – презрительное название человека с намеком на обезьяну.
Хут-Ка – столица Империи Тукан.
Четырехречье – местность, расположенная на юге от Димашка. Об этой территории известно лишь то, что ее жители обладают непревзойденным коварством.
Шем – мера длины, приблизительно 2 км.
Сноска (1) - стихи Камола Худжанди, персидско-таджикского поэта 12-13 веков.
Добавлено (02 Апр 2016, 11:19 AM) --------------------------------------------- Глава 2.
Пять суток маленький караван шел по пустыне на север и почти параллельно западной границе Империи Тукан. Днем, Яр и Марта, стреножив предварительно ослов, отдыхали под льняным навесом, предусмотрительно захваченным из разрушенной крепости. А вечером, когда ладья божественного Шу скрывалась за горизонтом и на небе неизбежно появлялась драгоценна россыпь из звезд, они опять отправлялись в путь. Женщина обычно ехала на втором осле, любуясь небесной астральной дорогой и серебряными волосами своего спутника идущего во главе каравана. Но на шестое утро, когда одно из животных наступило своим копытом на пучок высохшей травы, появляющейся здесь из-за порой додувающих в эти места ветров Великой Зелени, мужчина не стал давать команду на остановку. Он огляделся по сторонам, поднял взгляд на гаснущие звезды и повернулся к своей спутнице: - Мы почти пришли, несравненная. Думаю, когда Шу переплывет зенит, будем на месте. Поэтому останавливаться не будем. Женщина, слезла с осла, поправила сарафан пурпурного цвета, снятый ею с одной из убитых рабынь в крепости, подошла к мужчине сзади, обняла и промурлыкала: - Как скажешь Яр, как скажешь… Он ничего не ответил, только легонько коснулся губами алебастрово-белой кисти спутницы и двинулся дальше, оглядывая с каким-то налетом ностальгии окружающие их барханы и скалы. Марта быстро догнала его, взяла за руку и пошла рядом: - Ты случайно не загрустил, Яр? Ее спутник неопределенно пожал плечами и указал пальцем на груду красных камней: - Помнишь дражайшая, из-под них когда-то выбивался ручей, вода в котором была почти сладкой. Ты поила меня ею из своих ладоней, и каждая капля хмелила сильнее, чем кубок древнего вина из подвалов моего отца. А на месте этих песков стояли старые фруктовые деревья, под тенью которых было так славно любить тебя и мечтать… Женщина отпустила руку своего спутника и проговорила с еле сдерживаемым раздражением: - А, по-моему, ты повторяешься. Где бы мы ни были, ты всегда видишь прошлое. Забудь о нем, неистовый, его больше нет, и не будет. Яр остановился и со злостью пнул ногой камень из красного гранита. От этого удара босой ступни мужчины, камень который мог бы лежать в основе несокрушимой крепостной стены, разлетелся вдребезги: - Меня просто воротит от этих безволосых обезьян. Женщина, с силой, необычной для ее хрупкого сложения, схватила мужчину за плечо и развернула в свою сторону: - Не ври себе, Яр. Не надо. Тебя воротит не от них, а от их потенциала. Тебе просто ненавистны их возможности. Он посмотрел на нее исподлобья и тихо, с затаенной горечью проговорил: - Это мой мир, а не их. Эта свора может превратить его в помойку, если будет так бурно развиваться. Мы уже рисовали картины, писали сложнейшие философские трактаты, занимались наукой, ходили Тропой между Мирами, а они еще прыгали с дерева на дерево и тайком от хищников пожирали падаль. И все это рядом с нами. Надо было их еще тогда… Вороватые, подлые, ленивые хезуры. И слишком быстро плодятся… Марта отвела от него свой взгляд и почему-то вздохнула: - В отличие от нас… Он погладил ее по голове и с нежностью в голосе проговорил: - Все еще вернется, незабываемая. Мы обязательно найдем лекарство от оружия «последнего дня» Дома Пикчу, изменившего жизненный код женщин наших Домов. Поэтому ты права. Не время сейчас смотреть в прошлое. Будем жить настоящим и делать то, зачем сюда явились… В глазах женщины блеснул победный огонек. Она все-таки сумела встряхнуть своего спутника: - Вот и займись. А то скоро только и будешь уметь, что глотки резать и камни ногой разбивать. Яр понимающе усмехнулся, но ничего не ответил, взял за повод первого осла в караване, дернул, и они двинулись дальше. Когда ладья Шу действительно начала подплывать к зениту, перед путниками все чаще стали появляться нагромождения скал, становившихся все выше и выше. Они со всех сторон незаметно обступили маленький караван, идущий теперь по узкому, прохладному каньону. Свернув за очередной поворот, тропинка под ногами мужчины и женщины внезапно закончилась, и они вышли в маленькую долину, не больше трехсот шагов в длину и ширину, окруженную со всех сторон высокими скалами. Неведомые строители и архитекторы, когда-то очень хорошо поработали с этой долиной, вложив в нее свою непонятную душу и высочайшее умение. Они построили в ее центре изящный храм из золотисто-дымчатого кварцита. Пять его тонких, воздушных башен окружали центральное строение. Все они были увиты резьбой по камню, изображавшей всевозможные способы любви не только людей, но и людей с различными видами живых существ. А пять стен самого храма, образовывали пентакль, над которыми возвышался черный купол. Стены храма были также увиты каменной резьбой. Но на них неизвестные резчики по камню, изобразили только смерть во всех ее неприглядных видах и многообразные способы убийства живых существ. Храм неизбежно приковывал к себе взгляд своей мерзко-сладкой откровенностью, как могут неминуемо притягивать к себе внезапно старческо-циничные глаза пятилетнего невинного ребенка, или отвратно-гнустный голос старой ведьмы у девушки, вступившей в полу созревания и расцвета. Три группы фонтанов по два в каждой, из отполированного малахита, одна перед храмом и две по бокам, завершали каменный ансамбль. Скульптуры, с вершин которых в далеком прошлом струилась журчащая голубая вода, стоящие в центре каждого фонтана, были не менее странны, чем изображения на стенах храма. Это был противоестественный симбиоз древних хищников и людей. Нет, не тех примитивных симбионтов, которых начали рисовать люди в Тукане, приделывая людскому телу голову животного. Нет. В этих скульптурах все было натурально и правдоподобно. Правдоподобной была каждая деталь, каждый штрих, вырезанный резцом талантливого скульптора. И притягательное тело молодой, красивой женщины, с высокой зовущей грудью, незаметно переходящее в хвост огромной змеи. И могучий торс разгневанного мужчины в цвете лет, плавно переходящий в нижнюю часть тела, стоящую на двух трехпалых лапах, каждый палец которых заканчивался огромным когтем… Это были существа из ночных кошмаров людей, из их страшных сказок на ночь свои детям. Волей одаренного скульптора закаменевшие чудовища, готовые в любой момент спрыгнуть со своих постаментов и ворваться в жалкие глиняные лачуги на берегах Геона. Между фонтанами и храмом когда-то были проложены дорожки из гладко отесанных плит, по обе стороны которых стояли апельсиновые деревья, роняющие тяжелые, оранжевые плоды на белый мрамор. Вся эта композиция из золотистого, голубого, черного, зеленого, белого и оранжевого когда-то лежала как драгоценный, переливающийся камень на бордовом бархате из окружающих маленькую долину скал. Но, к сожалению, все это было в невероятно далеком прошлом. Время наложило свою беспощадную печать на творение неведомых строителей, архитекторов и скульпторов. Теперь резьба на стенах храма и башен наполовину обвалилась, зеленый малахит давно не работающих фонтанов потрескался, ослепительно белый мрамор дорожек стал грязно-желтым. И только апельсины продолжали источать свой трепетно-зовущий запах жаркого юга. А среди этого царства запустения бродил и пел свою унывную песню ветер. Песню-обещание, которое никогда не сбудется… Яр оглядел долгим взглядом долину и пробормотал: - Однако я надеялся, что все будет не так плачевно… Потом раздраженно сплюнул, и больше не говоря ни слова, повел свой караван по дорожке ведущей прямо к центральному входу в храм. Апельсины звонко лопались и разбрызгивали сладкий сок под копытами животных. Марта, совершенно не обратив никакого внимания на представшее перед ней запустение, ловко, по кошачьи, изогнулась на спине осла, подобрала несколько плодов с земли и стала их с удовольствием есть.
Добавлено (04 Апр 2016, 10:36 AM) --------------------------------------------- Глава 2 (Окончание)
Подойдя к храму, Яр привязал повод животного, которого вел первым к какому-то выступу в стене. Затем порылся в кожаном мешке, закрепленном на спине осла, достал из него четыре масляных светильника, огниво и аккуратно все это завернул в тюк. Подхватив его левой рукой, правую протянул своей спутнице: - Прошу, дражайшая. Она оперлась на его ладонь и легко спрыгнула со спины осла: - Спасибо, яростный, ты как всегда галантен. Так и держась за руки, они поднялись по ступеням. Двери храма давно упали от старости и превратились в труху, поэтому ничто не помешало им войти внутрь. Главный зал храма встретил их тленом покинутости. Солнечные лучи, попадавшие в зал через полуобвалившийся черный купол, дрожали в частичках пыли, поднятой с плит ногами мужчины и женщины. Вездесущие голуби еще вечность назад устроили свои гнезда прямо под потолком. Они, хлопая крыльями, тревожно начали взлетать, услышав шаги Марты и Яра, а потом в панике вылетели сквозь пролом в куполе храма. Мужчина и женщина огляделись. Несмотря на запущенность, невооруженным взглядом было видно, что главный зал храма был спроектирован прекрасным архитектором, понимающим, что простота может быть изящна и совершенна. Материалом для оформления здесь стал красный и черный полированный гранит. Пол и стены были отделаны красными плитами, а напольные светильники, в два человеческих роста, стоящие вдоль стен, изваяны из черного камня. Таким же угольно-черным был и широкий алтарь, расположенный прямо в середине зала. А по обеим сторонам от него, на невысоких пьедесталах горделиво сидели два крылатых льва с человеческими головами, высеченными неведомым скульптором из золотисто-дымчатого камня. И лица этих мифических животных были точными копиями лиц Марты и Яра… Яр положил на пол тюк и подошел к алтарю. Провел по камню ладонью, брезгливо ее осмотрел, вздохнул, а потом без всякого почтения взобрался на алтарь, удобно сел и стал покачивать ногой, с любопытством оглядываясь по сторонам. Его спутница опустилась на корточки и начала рассматривать человеческий скелет, лежащий перед статуей льва с ее лицом. Судя по совершенно истлевшей шкуре леопарда, которая на него когда-то была надета, скелет мог принадлежать жрецу. Марта взяла в руку череп, задумчиво оглядела, зачем-то даже понюхала, а затем пробормотала: - Я его не знаю. Она равнодушно отбросила череп, поднялась с корточек, и, глядя прямо перед собой, внезапно властно произнесла: - Подойди ко мне! Из-за светильника тут же робко выглянул мужчина в простой набедренной повязке. Он сразу опустился на колени и пополз на них к Марте. Не доползя четырех шагов, мужчина уткнулся головой в плиты пола и, застыв в позе полной покорности, еле слышно проговорил: - Вы и не могли знать прежнего жреца, божественные. Вас слишком долго не было. Прошла тысяча разливов Геона с момента последнего посещения вами своего храма. Силы, радости, крови вам величайшие... Марта величественно повернулась в сторону незнакомца. За ее спиной неожиданно грозно затрепетали два громадных крыла будто сотканные из муарового тумана. Все тело покрылось темно-серым, отсвечивающим тусклым металлом подшерстком, разноцветные глаза, ставшие совершенно черными, удлинились до висков, зрачки, блеснув расплавленным золотом, вытянулись в вертикальную черту, а на пальцах ног и рук выступили несокрушимые блестящие когти: - Встань и открой лицо, хезур! Мужчина, не медля ни мгновенья, вскочил на ноги и молитвенно сложил перед собой руки. Он весь дрожал и покрылся потом от страха, не смотря на прохладу, царившую в храме. Первая Мать подошла к нему, раня когтями кожу лица, взяла за подбородок и стала осматривать, бесцеремонно поворачивая голову то вправо, то влево, при этом настороженно принюхиваясь. Подбородок мужчины был острым, а нос тонким и прямым. Природа и родители дали мужчине большие глаза с зеленой, переходящей к краю в черный цвет, радужкой. Прямые, огненно рыжие волосы на голове были не сбриты, а завязаны узлом на затылке. Но главным был все же его запах. Он для Марты являлся основной меткой. И это запах говорил о том, что в крови стоящего и дрожащего перед ней хезура, была и частичка жизненного кода ее Дома. Видно, когда-то в далеком прошлом, воин ее Дома из чистого клана, дал насладиться незабываемыми моментами телесной любви человеческой самке, что и позволило ей родить плод с новыми способностями. Все это означало только одно: стоящий перед ней человек был членом одного из грязных кланов ее Дома. Мельчайшие доли крови ее расы в крови таких людей, позволяли им жить на две-три сотни разливов реки, называемой ими Геон, дольше, чем обычным людям. Они становились теми, кого окружающие с боязнью и почтением называли магами, волшебниками или колдунами, совершенно не понимая природы сил, которыми те управляли. При этом магами беззаветно преданными своему и только своему Дому. Эх, если бы не проклятое оружие «последнего дня» теперь уже уничтоженного Дома Пикчу, сделавшее женщин ее расы бесплодными, может быть перед ней сейчас стоял бы ее прямой, с чистой кровью, потомок… Первая Мать силой воли отогнала эту горькую мысль, плавно перетекла в свою человеческую ипостась, ставь вновь просто изящной и миниатюрной женщиной неопределенного возраста, выпустила лицо мужчины и чуть нахмурилась: - Почему ты нас не встретил, как подобает, жрец? Мужчина в набедренной повязке позволил себе облегченно выдохнуть. Его не стали сразу убивать: - Я… я испугался… - Как тебя зовут? - Уоти, божественная… - Уоти – это значит «мятежный духом»? - Да, величайшая - силы, радости и крови тебе. - Назови свой клан. - Клан Смотрящих и Изменяющих, божественная. Силы, радо… Марта поморщилась: - Сделай милость, Уоти, отвечай коротко, без всех этих славословий и пожеланий. - Я понял, Первая Мать Великого Дома Ибер. - Просто мать, если можно, Уоти. - Да, Мать. - Нахти, глава твоего клана, теперешний верховный жрец храма Тира? - Ты говоришь истину, Мать. - Когда здесь последний раз появлялись люди? - При мне – никогда. Но у меня хватит сил увести их в пустыню за миражом, отвести им глаза от долины, не выходя из храма, если я почувствую их появление… - А при старом жреце? - Триста разливов Геона тому назад. Он их убил, Мать, задушив на расстоянии. Но это было только один раз. Дорога сюда трудна и опасна. Да и забыли все давно про храм. - А почему ты его останки не придал огню? - Он захотел служить вам и после смерти. Поэтому просил не сжигать его тело, а оставить в храме … Яр, до этого продолжавший сидеть и с интересом наблюдавший за происходящим, спрыгнул с алтаря и тоже подошел к жрецу. Тот попытался опять упасть на колени. Однако спутник Марты, успев схватить его за хвост из волос на голове, заставил стоять прямо. Приказав жрецу не дергаться, он обошел его кругом, с интересом осматривая, как покупатель, выбирающий жертвенного гуся: - Что-то ты какой-то заморенный и худой, Уоти. - Я много медитирую, божественный. Силы, радо… Яр, возвышающийся над жрецом на две головы, грозно приподнял одну бровь: - Отвечай коротко… - Да, Второй Отец Великого Дома Ибер… Бровь Яра поднялась еще выше и Уоти торопливо проговорил: - Я много медитирую, Отец. Стараюсь постичь себя и окружающий мир… Пробубнив себе под нос что-то вроде - «еще один доходяга-умник вместо воина», Яр вопросительно взглянул на Марту. Та в ответ пожала плечами, мол, ты целый отец Дома, хоть и второй, вот и принимай мужское решение. Спутник Марты наставил на жреца указательный палец: - Вот что ты сейчас сделаешь, Уоти. Возле входа в храм стоят на привязи двадцать ослов. На них тюки с зерном, маслом, вяленым мясом и вином. Ты, сначала, вытащишь мясо и плотно поешь, а то на тебя без слез смотреть невозможно. Поешь плотно, это приказ. Только потом начнешь разгружать животных. Когда их разгрузишь, отведешь на кормежку и водопой. Источник, надеюсь, не пересох? - Нет, второй Отец. И под кипарисовой рощей все так же зеленеет трава. - Прекрасно, Уоти. Когда разберешься со всеми этими делами, в той роще поставишь нам с матерью шатер, который ты также найдешь в поклаже. Потом обязательно помоешься, а то несет от тебя как от навозной кучи. И будешь мыться каждое утро и каждый вечер. Запомни, больше повторять не буду. Медитация предполагает чистоту не только духа, но и тела. Теперь иди и не появляйся в храме, пока тебя не позовут… Дождавшись ухода жреца, Яр вернулся к алтарю, снял с безымянного пальца левой руки простенький серебряный перстень, с печаткой в виде львиной головы, и осторожно, печаткой вперед, вставил перстень в небольшое углубление на поверхности алтаря. Раздался тихий мелодичный звон, тяжелая каменная плита, на которой стоял алтарь, приподнялась, а потом плавно и неслышно отъехала в сторону. В образовавшемся квадратном отверстии на полу храма стала видна каменная лестница ведущая куда-то вниз. Спутник Марты вернул перстень на палец, деловито развязал тюк, который принес с собой и достал из него масляные лампы с огнивом. Несколько раз, чиркнув огнивом, зажег фитили у ламп, а затем две из них протянул Первой Матери: - Пойдем посмотрим, незабвенная, чем мы сейчас располагаем. Они спустились вниз по лестнице на глубину в четыре человеческих роста и оказались в круглой комнате, от которой начинались три туннеля. Посреди этой комнаты стоял такой же, угольно-черного цвета алтарь, как и в храме. Поставив свои лампы на пол, Яр опять снял с пальца перстень и повторил с ним ту же процедуру, что и наверху. Снова раздался тихий мелодичный звон, но на этот раз алтарь даже не шелохнулся. Но это, по-видимому, даже обрадовало Второго Отца, так как он удовлетворенно улыбнулся: - Ловушки, пока перстень вставлен - отключены, можем идти спокойно. Он, поднял лампы и держа их над головой, не оглядываясь, уверенно двинулся в туннель, который начинался по левую сторону от алтаря. Свернув несколько раз и пройдя около ста шагов, мужчина и женщина оказались в небольшом зале с низким потолком. В дрожащем свете четырех ламп перед их взором масляно заблестело золото. Он было тут везде и во всех видах. На каменных широких и низких столах, на каменных плитах пола, грудами лежали слитки, украшения, боевые маски, оружие, посуда. И все это было сделано из благородного метала. Сокровища, собранные здесь, были достойны самого Императора, но Яр равнодушно по ним ступая, повел Марту дальше, в самый конец зала. Здесь, на трех столах они нашли то, что было им необходимо. Широкие, золотые кольца, которые можно было надеть на предплечье среднего роста человека, тщательно сложенной пирамидой, достигающей потолка, лежали на одном из каменных столов. На другом столе, такой же пирамидой, были уложены такие же широкие кольца, но уже из серебра. А на третьем столе лежали три десятка каких-то объемистых тюков. Яр, с нескрываемым нетерпением поставил лампы на предназначенные для них полки на стене, быстро подошел к столу с тюками, разорвал один и вытащил на свет то, что скрывала материя. Это были полный боевой доспех и два меча в ножнах. В неровном свете ламп блеснул голубой металл со сложным узором на поверхности, напоминающим то ли тонкие письмена, то ли каллиграфический рисунок. Из этого металла был сделан и шлем, полностью закрывающий голову, и панцирь из накладных овальных пластин, и даже наручи с поножами. Когда спутник Марты вытащил из золотых ножен один из мечей – тот хищно сверкнул таким же голубым металлом. Яр довольно засмеялся, рассматривая оружие: - Думаю, этим мы купим сердце Императора. Все, без остатка. Марта, глядя на его довольное лицо, иронично покачала головой: - Ты, яростный прям как мальчишка, первый раз притронувшийся к коленкам девицы, которые она специально для этого приоткрыла. Может, все же пора заняться делом? Яр с сожалением вложил меч в ножны: - Да, несравненная, ты как всегда права. Он еще постоял, разглядывая мечи, а потом задумчиво пробормотал: - Ну, вот скажи мне, почему ты всегда права, а? Марта в ответ хихикнула: - Иди уже наверх, мыслитель. Наш жрец, должно быть, уже разгрузил всех ослов и освободил мешки. А без них нам тут не обойтись. Когда спутник женщины вернулся с девятью крепко сшитыми, кожаными мешками, то застал ее деловито связывающей золотые и серебряные браслеты в небольшие связки. Марта забрала четыре мешка у Яра: - Ты занимаешься доспехами и золотом, а я серебром. Спустя некоторое время все мешки были заполнены и они начали их выносить их наверх.
Вечером того же дня, в маленькой кипарисовой роще на окраине долины, Яр с Мартой неторопливо ужинали. На ужин они пригласили и жреца. Расположились они на большом ковре, расстеленном прямо на траве, под натянутым между деревьями тентом. Легкий, приятный ветерок чуть колебал огонь светильников, а журчащий неподалеку ручей только оттенял своим говором окружающую тишину. Уоти, знающий по легендам о предпочтениях Матери и второго Отца своего Дома Ибер, успел добыть для них двух песчаных газелей, сырое мясо которых сейчас, красиво убранное горькими травами, лежало в двух громадных блюдах на ковре. Животные сами пришли на его зов из пустыни, и ему осталось только зарезать их и освежевать. Жрец понимал, какую ему оказали честь. Не каждый глава грязного клана, не говоря уже о рядовых членах, мог похвастаться тем, что он в течение своей жизни видел Первую Мать и Второго Отца Дома. Поэтому жрец расстарался, как мог. Он достал из специальных запасников все необходимое, хранящееся именно вот для такого случая, когда главы Дома посещают свой персональный храм. Уоти в очередной раз окинул глазами ковер, на котором возлежала на подушках обнаженная Марта, и сидел, такой обнаженный Яр, тревожным взглядом хозяина принимающего дорогих гостей,– все ли в порядке? Как бы пытаясь развеять его сомнения, Марта с довольным видом взяла с подноса еще теплое сердце газели, съела его, а потом изящным движением вытерла окровавленные пальцы белой льняной салфеткой и чарующе улыбнулась: - Я довольна, жрец. Яр, сидящий рядом с ней скрестив ноги, сделав ленивый глоток вина из золотого кубка, благосклонно кивнул: - Я тоже доволен. Но буду доволен еще больше, если ты перестанешь тревожно елозить на своей заднице и начнешь, в конце концов, есть. Мне не нужен помощник, который свалится от голода, когда будет выполнять мое поручение. А поручение будет обязательно. Терпеливо дождавшись пока Уоти насытится вяленым мясом, Яр указал ему на кувшин вина: - Можешь налить себе, а потом слушай меня внимательно. Жрец плеснул из кувшина в свой кубок, пригубил его и поставил на ковер: - Я весь внимание, Второй Отец. Приказывай. Спутник Марты долил себе еще вина: - Два восхода Шу ты будешь готовиться к поездке в Хут-Ка. Что нужно для путешествия через пустыню, надеюсь, мне тебя учить не надо. Можешь взять четырех ослов для перевозки пищи и воды. Так же возьмешь в храме десять связок золотых колец и десять связок серебряных, которые я специально положил для тебя на алтарь. На это золото и серебро ты купишь два больших дома на берегу Геона. Дома обязательно должны отстоять друг от друга на значительное расстояние. Но я хочу, чтобы один из них стоял как можно ближе к главному рынку столицы, а другой – недалеко от южной крепостной стены города. Золота и серебра при покупке не жалей. Нанять управляющих и рабов в эти дома тебе поможет глава твоего клана, главный жрец храма Тира – Нахти. Это должны быть люди преданные, молчаливые и сообразительные, но такие, с кем расстаться будет не жалко. Когда закончишь с домами, наймешь в Хут-Ка двадцать наемников, которые чертами лица и сложением должны быть похожи на выходцев с островов на Великой Зелени или с побережья Димашка. Ни в коем случае они не должны быть похожи на жителей Тукана. Скажешь им, что нанимаешь их для каравана, который покинула охрана в пустыне. Заплатишь четверть суммы им вперед, а все остальное они получат, когда доставят караван в Хут-Ка. Во всем этом тебе также поможет Нахти. Для этого ему передашь мое кольцо, которое лежит рядом с золотом и серебром, приготовленным для тебя. Когда будешь передавать Нахти кольцо, произнесешь четыре слова: «Второй Отец услышал тебя». Повтори эти слова. Жрец, сосредоточенно и ясно выговаривая, произнес: - Второй Отец услышал тебя. - Хорошо. Мы будем ждать тебя и наемников через тридцать появлений Сотиса на небе возле входа в долину. При посторонних будешь называть меня хозяином, а Первую Мать - хозяйкой. И еще, Уоти, не забудь побрить голову и покрасить свои рыжие волосы в черный цвет во всех остальных местах, где они у тебя растут. Мне не надо, что бы тебя, хоть ты и маг, где-то прирезали только потому, что ты чем-то отличаешься от обычного человека. А теперь, можешь идти, мы тебя не задерживаем…
Добавлено (16 Апр 2016, 4:35 PM) --------------------------------------------- Выкладывание для ознакомления глав романа "Первая раса. Хозяева" - закончено.
:p
Читателя уважать надо. Чтобы он наслаждался текстом, а не спотыкался о покореженные грамматические конструкции, исковерканные в угоду английскому правильнописанию.
- Вот из Вики: "...Его огромную бронзовую колесницу тащили по небу два козла, которых звали Тангниостр (др.-сканд. Tanngnjóstr, «скрежещущий зубами») и Тангриснир (др.-сканд. Tanngrisnir, «скрипящий зубами»). Согласно Младшей Эдде, если Тор проголодался, он мог зажарить козлов себе на угощение. Чтобы продолжить путь, всё что нужно было сделать Тору так это благословить останки козлов своим молотом Мьёльниром, и они сразу же воскресали в целости и сохранности..."
