Шериф Гибсон остановил машину и пару раз нажал на клаксон, поглядывая на внушительную кучу песка. Ранним воскресным утром разбудить местного жителя нелегко. Особенно хронического соню Дэвида Лайка, хорошо знакомому Гибсону ещё со школьной скамьи. Странно, что этот лентяй задумал стройку, если судить по двум кубам серой массы под воротами. Гибсон не смог вспомнить случая, когда Дэвид что-то делал сам, своими руками. Обычно его жена, прелестная чуть полноватая веселушка Элли, нанимала одного или нескольких рабочих, а хозяин лишь наблюдал, не вмешиваясь в процесс. Вспомнил шериф, как они втроём: Гибсон, Лайк и Флинн на выпускном балу признавались Элли в светлых чувствах. Гибсон тогда был самым мелким из троицы – пять футов с ботинками и старой отцовской кепкой. Даже шестифутовая жердь Флинн, сыпавший афоризмами, как рог изобилия, имел шансов больше. Но королева выпускного бала избрала среднее арифметическое из троих: добродушного недотёпу Дэвида. Почему? Ответ на вопрос затерялся в тех ностальгических временах… Шериф отправил повторную порцию звуковых сигналов, надеясь на пробуждение сони. И не зря, хозяин в халате и тапочках вытащился из калитки, бурча в адрес нарушителя тишины. Привычка постоянно держать руки в карманах сыграла злую шутку: Дэвид споткнулся и спикировал в самый центр серой массы, успев в полёте выдать: «Что за …». Продолжая ругаться между отплёвываниями, он на четвереньках выбрался из кучи, отряхнул застиранный халат, отёр рукавом лицо и плюхнулся на скамейку у ворот. – Стройка, сэр? – противно вежливо поинтересовался Гибсон, не став желать привычного доброго утра. Потому как для хозяина оно началось по-другому. – Не моё, – отбрыкнулся Лайк, доставая пачку. Вредная привычка, но когда он нервничал, сигарета немного успокаивала. – А чьё? – после паузы спросил шериф. – Понятия не имею. Дэвид прикурил, затянулся, выпустил в небо струю сизого дыма и откинулся на спинку. – Ладно, – заключил Гибсон. – Неплохо бы тебе перевезти его во двор. Просьба шерифа приравнивалась к указу. По дурацким местным законам оставлять снаружи под воротами кучи, груды, ящики более чем на один день запрещалось. И ничего потом не докажешь, местные власти выписывали нарушителю немалый штраф. – Придётся, – ответил Дэвид. – А если хозяин «этого» явится? Шериф поковырял ботинком кучу, посмотрел на небо и сел в машину. – Если явится – вызовешь меня, разберёмся. А если не явится до завтрашнего утра – песок переходит в твою собственность. Передавай привет Элли. Гибсон завёл машину и укатил, оставив Дэвида в раздумьях. О сущности вечного, о скитаниях во Вселенной, и куче под воротами, без приглашения явившейся ночью. – Дорогой, откуда это? Элли подкралась словно кошка, и положила тёплые ладони на плечи мужу. Дэвид прикрыл веки, лицом уткнулся в халат жены. – Не знаю. Гибсон приезжал, предупредил, чтобы убрал во двор. Тебе привет передал. Элли промолчала. Внешне спокойный Дэвид быстро находил повод приревновать. Особенно к Гибсону, хотя шериф ей никогда не был симпатичен. Жена ласково потрепала мужа по голове – ей нравился жёсткий ёжик. Едва только волосы подрастали, Элли тотчас отправляла Дэвида в местную парикмахерскую. – Пойдём завтракать? Потом займёшься песком. Дэвиду прижался плотнее. Ему до умопомрачения нравился запах жены. Захотелось сказать: «Потом займёмся чем-нибудь поинтереснее», но он промолчал… Элли появилась в их классе за год до выпускного бала. «Блондинистая глупышка», мысленно окрестил он девушку. И ошибся. «Глупышка» училась лучше всех девочек выпуска. Даже лучше вечного вундеркинда Флинна. Мать Элли страдала сильной аллергией – кашель с насморком в любое время года. Чем вызвана аллергическая реакция, врачи установить не смогли, и нужных лекарств не подобрали. Лишь посоветовали сменить место жительства. Недолго думая, семья переехала в маленький посёлок. Тёплый сухой климат степи, чистый воздух и тихая размеренная жизнь сделали своё дело: женщина стала чувствовать себя намного лучше, аллергия пропала, словно никогда и не являлась. Были опасения, что школа не очень высокого уровня, что дочь не сможет найти взаимопонимание со сверстниками. Но едва девушка появилась в классе, как сразу сообразила, что здесь у неё конкуренции нет. В отличие от продвинутой городской гимназии, пестревшей девочками из «высшего общества». Элли уверенно вписалась в выпускной класс. Родители твёрдо верили, что дочь ждёт светлое будущее. Давно был выбран серьёзный университет, выбрана будущая профессия и даже предполагаемое место работы. Поэтому, как лавина с гор, на головы родителей обрушилась сообщение, что дочь выходит замуж. За Дэвида. С которым они с тех пор почти не общались, считая, что он загубил карьеру единственного ребёнка в семье. Десять лет в браке пролетели за одно мгновенье. Элли подарила мужу чудесного сынишку. Спокойного и размеренного как отец, но внешне больше похожего на маму. И такого же смышленого. Имя ребёнку они придумывали сообща, прямо в роддоме, и бывшие одноклассники не могли остаться в стороне. Гибсон тогда прикатил с огромным букетом роз, а Флинн притащил журнал со своим первым рассказом, украшенный автографом. Элли хотела назвать мальчика Раймондом, в честь писателя Раймонда Брэдбери. Гибсон осторожно предложил Стивеном, в честь актёра Стивена Сигала, фильмы которого мог смотреть бесконечно. И только Флинн промолчал, загадочно улыбаясь. В итоге сошлись на Вуди в честь режиссёра Вуди Алена. По воскресеньям Элли баловала семью оригинальными блюдами. Блинчики с перуанским кактусом, картофельный пирог с курицей или суп из устриц мгновенно становились хитом дня. Последующие сладостные воспоминания мужа и сына растягивались на всю неделю, недвусмысленно намекая на чудесное повторение. – Вкусно? Хозяйка улыбалась, наблюдая за стремительно мелькающими вилками. А сама сидела на жёсткой диете, пытаясь настичь мельтешащих на телеканалах моделей. На что муж всегда реагировал скептически, повторяя один и тот же афоризм известного вечернего шоу: «Красоты не может быть мало». Жена молча соглашалась, но желание взойти на вершину стройности заставляло придерживаться ограничений в питании. – Мам, ты самая-самая! – воскликнул Вуди, пережевав очередную порцию салата из кальмаров, чеснока, помидор и ещё чего-то. – Угу, – подтвердил муж, продолжая мысленно разгребать злополучную кучу под воротами. Хозяйка поставила на стол горячий, нарезанный узкими дольками пирог: – Внутри финики с арахисом под апельсиновой коркой. Дэвид молча взял дольку, проглотил и запил кофе. Сын откинулся на спину стула, звучно похлопав себя по животу: – Всё-ё-ё! – Один кусочек, – мать ласково погладила ребёнка по голове. Вуди взял дольку. Нехотя откусил, но лицо тут же преобразилось: – М-м-м! С этого момента исчезновение нового кулинарного шедевра стало делом времени. Совсем небольшого времени. Но не для главы семейства. – Спасибо, – муж привлек к себе Элли и аппетитно поцеловал руку. – Пожалуйста, – вздохнула жена. – Я на объект. Дэвид поднялся и, не говоря не слова, вышел во двор. Осеннее солнце светило ярко, но почти не грело, что совсем даже неплохо для работы. Где-то в сарае должна стоять тачка, вспомнил хозяин, затолкав руки в карманы, прогуливаясь по двору. Собака зевнула, ткнулась ему в коленку, искоса посмотрев в глаза. Дэвид погладил пса и отодвинул будку. Чтобы не мешала. В сарай он не заглядывал давненько. Настолько давненько, что теперь запросто можно зашибиться, а наводить порядок вечно не хватало времени. Тем более сегодня, когда эта противная куча материализовалась под воротами. Тачка нашлась быстро. Слегка проржавелая, но всё ещё живая, пригодная для работы торчала из груды сарайной всячины. Единственное колесо за долгие месяцы спустило, Дэвид начал вспоминать, куда он засунул насос. В кладовой, где-нибудь дома, в гараже, в машине? Память стойко молчала. – Па, – сзади неслышно подошёл Вуди. Кошачья походка ему явно передалась от матери. – Мой велосипедный подойдёт? Ребёнок протянул маленький насос. Дэвид молча взял и, ругаясь на падающие грабли, лежащие под ногами лопаты, преграждающие путь теплоизолирующие панели с прошлогоднего ремонта, выволок тачку из сарая. По пути, увернувшись от предательски рухнувшего бруса. Всего несколько десятков сильных «пшиков» привели устройство в рабочее состояние. Осталась транспортировка кучи - нудная, препротивнейшая работа. Дэвид снял замок и распахнул ворота. Вуди наблюдал за отцом, думая о чём-то своём. Мальчик любил просто стоять во дворе, затолкав руки в карманы, как папа. Просто стоять и размышлять. Недостатка фантазии в голове ребёнка не было, как и у его матери, как и у большинства жителей посёлка, считавших себя гениально-выдающимися. Особенно, после триумфа Флинна… Кто бы мог предположить, что деревенский паренёк, даже не сумевший поступить в Оксфорд местного пошиба, покорит детские умы и сердца. Несколько рассказов в поселковой газетёнке, пара выходов в городском журнале и роман, сразу продвинувший автора в ряды гуру. Первый же тираж «Энциклопедии Флинна» испарился с прилавков книжных лавок за неделю. После чего автор засветился на телеэкранах страны, неуклюже улыбаясь, по-простецки сложив руки на столе, размышляя вслух о чём-то отдалённом. Наверное, эта простота и подкупила подростков – Флинн в одночасье стал культовым. Следом за «энциклопедией» последовала серия толстенных фолиантов, погрузив школьников, а заодно и родителей, в сладкий мир грёз. Идеи Флинна поползли по стране, притягивая всё больше читателей. Его благодарили бабушки, ругали критики, восторгались актёры детских театров. Скрежетали зубами выдающиеся и не очень писатели, упоминали политики и читали на ночь своим малышам мамы, а он всё оставался таким же рубахой-парнем, худющей жердью за шесть футов с неизменно дурацкими очками на носу и горькой усмешкой в уголках губ. Флинн не переехал в столицу, не приобрёл лимузин и не построил роскошный особняк. Хотя, теперь мог. Всё тот же маленький домик в том же посёлке, та же простота и та же усмешка. Машину только сменил, но тоже не айс. И всё так же прогуливался вечерами по улице, здороваясь за руку, спрашивая неизменно-дурацкое: «Как дела?» Министерство образования не могло пройти мимо. Не каждый год в стране появляется автор такого масштаба с таким признанием у детской аудитории: роман Флинна включили в школьную программу. А сам автор уютно устроился скромным учителем литературы в родной школе, куда за автографами стали заглядывать сотни поклонников. Домик писателя теперь фигурировал в крупных туристических каталогах, местные власти подумывали о создании музея фэнтези и вообще о многом стали подумывать, почти каждую неделю попадая в теленовости. Из всего посёлка не восторгался только Дэвид. Чем ему не угодил «жердь ходячий», как Флинна называли в школе за глаза, он и сам не знал. Просто не нравился и всё. Иногда, в порыве ревности, он ехидничал Элли, мол, если бы вышла за Флинна… Но жена быстро прерывала жёлчную тираду взглядом, способным прожечь броню танка …
2
Дэвид потерял счёт перевезённым тачкам, но куча уменьшалась гораздо медленнее, чем ему хотелось бы. Даже Вуди устал наблюдать и, не дожидаясь разрешения, уселся во дворе возле новой песочницы. Вооружившись маленькой лопаткой, экспроприированной из набора маминых садовых инструментов, мальчик принялся готовить строительную площадку. Так Дэвиду показалось. Отец не препятствовал. Всё одно лучше, чем путаться под ногами, задавая бесконечные вопросы из серии: «А почему?», «А кто?», «А зачем?». Обычно он давал один единственный ответ: «Не помню». Разровняв песок, ребёнок сходил в свою комнату и вернулся с толстой книгой. Полистал, разглядывая картинки. Что-то выбрал, положил на стул и приступил к возведению песочного сооружения. Чтобы строение не развалилось, мальчик взял толстый картон – упаковку от чайника, купленного Элли накануне. Вуди разобрал упаковку, ножницами аккуратно вырезал несколько прямоугольников и воткнул в песок: получилась опалубка. Для прочности скрепил картонки скотчем. Засыпав серую массу внутрь, ребёнок аккуратно утрамбовал песок лопаткой. Что-то это всё напоминало Дэвиду. Что-то недавнее. Он вдруг вспомнил, как рабочие заливали фундамент пристройки по соседству. А ведь Вуди не зря полдня глазел на их возню. Сынишка всё запомнил и теперь использовал для своего домика, или чего он там задумал строить. Из ребёнка может вырасти хороший инженер или дизайнер, или архитектор, подумал отец. Или… Шестой месяц Дэвид сидел дома. Пособие платили исправно, но время поджимало. Если он не найдёт чего-нибудь стоящего, придётся идти чернорабочим – другого местные власти не предлагают. Не исключено, что уборщиком улиц или сортировщиком мусора на перерабатывающую фабрику. От одной мысли от того и другого его воротило, в желудке свёртывалась тошнота. На последнем месте работы Дэвид занимал должность контролёра маленькой фабрики по производству теплоизоляционных материалов. Труд нетяжёлый, платили исправно, и он даже мог позволить себе взять кредит на машину в местном отделении крупного банка. Но всё хорошее рано или поздно заканчивается – на фабрику нагрянула столичная проверка. Инспектора накопали кучу нарушений вперемешку с укрывательством от налогов и незаконными сделками. Хозяина арестовали, предприятие продали с молотка в счёт погашения недоимки. Новый владелец первым делом провёл «чистку», уволив треть старого состава, в число которых попал Дэвид. А цены росли. В мире, в стране, и в посёлке. Росли на всё, по любой причине, по любому поводу. Медленно, но верно. И если бы не золотые руки Элли, освоившей во время беременности на курсах искусство кройки и шитья, семье пришлось бы туго. Старенький «Зингер», подаренный бабушкой, исправно тарахтел по ночам. Ни один праздник в посёлке, будь то Рождество, Новый год, свадьба или выпускной бал, не обходился без её чудных изделий. Пару лет назад приезжал менеджер столичной компании и долго пытался уговорить женщину. Хорошее место предлагал, деньги хорошие, но она не согласилась. Хотя, потом вспоминала, вздыхала по вечерам, строчя очередной эксклюзив. Понимая переживания мужа, Элли не подливала масла в пламя депрессии, как это часто делают жёны. Немало браков развалилось именно по причине скандалов на почве финансовых неурядиц. Элли это знала. Напротив, она постоянно пыталась вдохнуть оптимизм и надежду на благоприятное будущее. Просматривала все объявления в местной газетёнке, надеясь на удачу. Но та предпочитала прогуливаться в другом месте, что никак не сказывалось на стойкости духа Элли. Такую же твёрдость характера в полной мере унаследовал Вуди… Собака пару раз лениво гавкнула – у ворот вновь стояла машина Гибсона. Шериф любил подкатывать неслышно и незаметно, насколько это возможно. Выглядело, словно сегодня дом Лайка гвоздь программы. А хозяин спокойно наполнял тачку, стойко делая вид, что в упор не замечает гостя. Да и шериф не торопился – дежурство закончилось. Полицейский развалился на сиденье, лениво наблюдая за транспортировкой, не спеша вмешиваться. В такие моменты Дэвид невольно вспоминал Гибсона-школьника. Кто бы мог подумать десять лет назад, что хлипкий малыш так сильно изменится… Всё началось за год до выпускного, когда Гибсону едва исполнилось шестнадцать. Первые же деньги, заработанные во время летних каникул на соседней ферме, он потратил на создание собственного спортзала. Хотя, спортзалом маленькую пристройку, долгое время использовавшуюся для хранения старой одежды, обуви и отслужившей своё мебели, назвать можно было лишь условно. По вечерам, вместо дискотек и гуляний под луной, парень усиленно качал мышцы. Но гири, гантели и, подаренная отцом на семнадцатилетие штанга, никак не хотели создавать мощные тугие связки на теле. Иногда, он даже засыпал на уроках от накопившейся усталости. Время шло. Его сверстники вытягивались, становились статнее, широкоплечее. А ведь девчонки, как известно, в первую очередь обращают внимание на внешность. Гибсон злился и ещё упорнее налегал на «железо». Не забывая по утрам совершить кросс до карьера и обратно. Учитель физкультуры всячески хвалил упорного подростка, успокаивая тем, что его время ещё не пришло. Гибсон молча соглашался, но результат всё равно важнее. Иногда, ему снился странный сон, будто он приехал откуда-то, встретил бывших одноклассников, а они все какие-то хлипкие, слабенькие в сравнении с ним. Сон сбылся, когда Гибсон через два года вернулся из армии. Посёлок его не узнал, и даже сам Стивен Сигал мог бы похвалить. Парень подрос, плечи приобрели косую сажень, а в ежегодном поселковом чемпионате по армрестлингу Гибсону не нашлось равных. Тогда же ему предложили пойти служить в полицию… – Хозяин серой субстанции нашёлся, – выдвинул предположение Дэвид. Полицейский ухмыльнулся: – Из тебя мог бы получиться хороший детектив. Гибсон поковырялся в бардачке и вылез из машины, оставив дверку открытой. Разглядывая двор, он подумал, что неплохо бы и ему сегодня заняться чем-то полезным. Если делать в воскресенье, всегда всё хорошо получается. Он знал это точно. – В кафе мне сообщили, что поздно вечером проезжал самосвал с песком, водитель заглядывал к ним. – Вот как, – Дэвид бросил лопату, вытер пот со лба рукавом и присел на лавочку. День обещал стать жарким. – Да, именно так. Угадай, для кого предназначался груз? Дэвид обхватил голову ладонями и засмеялся. – Мимо никак не пройдёшь. – Никак, – подтвердил шериф, изобразив улыбку. – Наш общий друг Флинн зачем-то приобрёл два куба из того самого карьера, что недавно закрыли. Именно из того. И заплатил намного больше, чем если бы привёз со стройсклада. Дэвид перестал смеяться, глядя на кучу, разминая сигарету пальцами. – Потом я заехал к Флинну, – продолжил Гибсон. – А он… Из ворот выглянула Элли. – Привет, солнышко, – шериф расплылся улыбкой. – С каждым днём ты всё красивее. Гибсон снял шляпу и галантно поклонился. Элли захлопала в ладоши: – Браво! – Так что он? – напомнил Дэвид, недобрым взглядом окинув жену. – Он сказал, что песок уже не нужен. А купил он его для моделирования некоторых деталей своего нового романа. Вот так. Дэвид почесал затылок и, наконец, прикурил. – Узнав, что водитель по ошибке выгрузил у твоих ворот, Флинн передал, чтобы ты распоряжался песком по своему усмотрению, – шериф развёл руками. Дэвид даже не удивился: соседние, очень похожие улочки, и номера домов совпадают. Не мудрено перепутать в темноте. – Почему не заходишь на блинчики с черникой? – Элли бросила хитрый взгляд на мужа, картинно улыбнувшись шерифу. – Обязательно, – Гибсон вернул шляпу на место. Из ворот вышел Вуди. – Служить и защищать! – мальчик согнул руку со сжатым кулачком. – Служить и защищать. Привет! – ответил шериф, повторив жест. – Как дела, коп? Вуди замялся, глянув на отца. – Нормально. Папа говорит, что это не самая лучшая профессия и что у копов грязная работа. Шериф оглядел свою отутюженную форму, потом бросил насмешливый взгляд на испачканный халат Дэвида: – Не уверен, что твой папа прав, но спорить не буду. Мне пора. Гибсон глянул на часы и напоследок послал улыбку Элли. – Заскочу как-нибудь. На блинчики, – последнюю фразу шериф произнёс чуть выразительнее. Полицейский автомобиль неспешно укатил, подняв лёгкую пыль. Дэвид пару раз кашлянул, брезгливо сморщил нос, отмахиваясь. – Странно, – проворчал хозяин. Поднял тачку и покатил во двор. – Очень странно. Со времени предыдущего «рейса» песочница преобразилась. В центре заботливо подготовленной ребёнком площадки торчала башенка не менее двух футов высотой с острой крышей. Вуди горделиво стоял рядом, размышляя, что бы ещё такого сделать. – Красиво, – сухо заметил отец. – Но вряд ли она устоит, после того как... Ребёнок хмыкнул, поднял ногу и толкнул башню. Песочное сооружение осталось стоять на месте, даже песчинки не упало. Дэвид не поверил своим глазам. Бросил тачку, подошёл и присел. Осторожно потрогал ладонью: твёрдая, будто сложена из кирпича. – Как ты это сделал? Мальчик пожал плечами. – Просто. Сначала насыпал лопаткой, потом убрал лишнее. А потом … Отец схватил лопатку, быстро насыпал небольшую пирамидку. Похлопал лопаткой со всех сторон и пнул: пирамидка рассыпалась. – … а потом я пригладил её рукой, – завершил рассказ ребёнок. – Вот. Дэвид снова взял лопатку в руку. На это раз он не спешил. Аккуратно насыпал кучку, тщательно выровнял грани, осторожно разгладил миниатюрное сооружение ладонью. При повторном прикосновении он вдруг почувствовал твёрдую шероховатую поверхность. Для верности пнул – сооружение устояло. – Чёртов Флинн, – пробормотал Дэвид. – И чёртов песок…
3
Дэвид поставил на стол маленькую пластиковую ванночку, предназначенную для проращивания семян. – Смотри. Элли прижалась к мужу, изо всех сил изобразив интерес, Сейчас ей было просто хорошо рядом с ним. Она ни о чём не жалела. Ни о несбывшейся карьере тележурналиста, ни об отсутствии виллы на берегу моря, или вертолёта, как у некоторых бывших подруг. Ни о чём. – Ты слушаешь? – Дэвид повернул голову. Щека прикоснулась к щеке. Мужское и женское тепло соединились, создав устойчивый процесс блаженства. – Да, – не открывая глаз, туманно ответила Элли. – Очень внимательно. – Так вот. Этот песок привезли из заброшенного карьера и это не простой песок. Ножом Дэвид сделал маленькую пирамидку, потом погладил ладонью. – Дотронься. Элли приоткрыла глаза и коснулась пальцем. Сон как рукой сдуло – пирамидка на ощупь твёрдая, словно сложена из кирпича. – Ага! – воскликнул Дэвид. – Не может быть, – женщина изо всех сил сжала пирамидку – камень. Дэвид победно взглянул на жену, словно учёный, сделавший великое открытие. – Ты понимаешь, что из этого можно извлечь? Ведь если такую штуку поставить на конвейер, то … Да такого в мире больше нигде нет! Он встал со стула, затолкал руки в карманы, прошёл по комнате и, открыв окно, выглянул: Стройка разворачивалась. К башне прибавилась улица, площадку прорезала гладкая лента дороги. Мальчик так увлёкся, что совершенно не заметил разглядывающих во все глаза родителей. Даже собака, по обыкновению храпящая днём, высунув язык, наблюдала за процессом. – Тогда почему Флинн не …. – задал сам себе вопрос Дэвид. И тут же сам ответил: – А зачем? У него денег предостаточно, он знаменитость. Ему этот песок, как пластилин для малыша. Элли не перебивала мужа. Впервые за последние полгода в глазах Дэвида появился блеск, пробудилась жажда деятельности. И этому блеску, этой искре ни в коем случае нельзя дать погаснуть. С другой стороны: ей самой стало интересно. Просто так из ничего вдруг явилась куча волшебного песка с фантастическими свойствами. И если правильно всё организовать, то открывается небывалый простор для дизайнеров, скульпторов и предприимчивых дельцов, конечно. А сможет ли Дэвид стать успешным дельцом в столь хрупкой цепочке «если»? Ответ на вопрос напрашивался сам собой: у Дэвида предпринимательская жилка слишком слаба. Даже на ту никчемную фабрику его устроил знакомый, а уж, чтобы начать своё дело способностей точно не хватит. Значит, её роль не ограничится простым наблюдателем, придётся принять самое деятельное участие. – Дорогой, я думаю, что сначала нужно обследовать карьер и выяснить, есть ли там ещё такой песок и, если есть, то сколько, – невинно проронила жена. Дэвид задумался. Элли всегда выдавала холодные, взвешенные решения. Старенький «Форд», как назло, сломался, а денег на ремонт сейчас нет. Одалживать у кого-нибудь он не решился. Дэвид вообще никогда ни у кого ничего не одалживал. Оставался лишь пеший поход: две мили по осенней прохладе, что совсем не тяжело. Он так думал и шагал по пыльной дороге, уходя на обочину, чтобы пропустить очередной грузовик, иногда дружески сигналящий. Дэвид не помнил, да и не мог помнить всех водителей. Но, главное, что они его не забыли. И, на всякий случай, он приветливо махал, а вот подбросить до карьера никто из проезжающих не смог. Или не захотел. Зато по пути появилось много свежих идей касательно «песчаного бума», как Дэвид окрестил утренние события. Солнце упрямо замерло над головой, начав припекать, словно осень и не начиналась. Путник даже пожалел, что не захватил воды. Но с каждым шагом карьер становился ближе, Дэвид уже мысленно переворачивал лопатой песок, пробуя ладонями «забетонировать» пирамидку. Что он скажет охраннику? Может ничего, может тот ничего и не спросит, думал Дэвид, поднимаясь по склону. Шаг, ещё шаг, и впереди открылась шикарная, пока не воспетая живописцами панорама. О том, что совсем недавно здесь бурно кипела деятельность, говорили глубокие колеи от колёс самосвалов. Посреди огороженного невысоким забором участка одиноко возвышался маленький экскаватор. Хозяин так и не увёз его. То ли забыл, то ли ещё надеялся возобновить добычу. Сторож, имени которого Дэвид не помнил, худенький старичок, живший на краю посёлка, грелся под лучами солнца на лавочке, дымя сигаретой и прихлёбывая из маленькой чашечки. Периодически открывал стоящий рядом термос и наполнял чашку кофе. Аромат ощущался за несколько метров. Сначала охранника удивило желание гостя прогуляться по карьеру. Дэвид по секрету сообщил, что тут может «протекать» золотоносная жила. Вряд ли старик поверил, но поскольку строгого запрета входить на территорию не поступало и появления хозяина не предвиделось, а Дэвида он знал давно, то согласился. При условии, что гость ничего не будет трогать, никуда не полезет и пробудет недолго. Дэвид ускорил шаг и быстро добрался до «жилы». Такой же серый песок, самый обычный. Охотник за сокровищами достал из кармана нож, сгрёб пирамидку, утрамбовал и провёл ладонью. Понимая важность момента, задержал дыхание, и придавил мини сооружение ботинком. – Везде одинаковый, – сторож уже стоял рядом. Дэвид поднял ногу: пирамидка расплющилась. – Странно. – А чего странного? – прищурился старичок. Дэвид огляделся: вряд ли он найдёт то самое место сам. – Вчера вечером тут должен был приезжать… – Да, был, – шустро отреагировал сторож. Старичок присел на корточки и достал пачку сигарет. – До закрытия я работал экскаваторщиком. Хозяин разрешил использовать экскаватор, если вдруг кто приедет за песком. Ну, вчера вечером я позвонил, доложил ему, а потом загрузил пару кубов. Но это был немного другой песок… – Другой? – Другой, – подтвердил старичок, прикурил и выпустил дым. – Этот достали с самого дна. С первого раза даже не получилось зачерпнуть: ковш завяз. Хозяин приказал оставить кучу специально для мистера Флинна. Сказал, он ему обязательно понадобится когда-нибудь. А что? – Нет, ничего, – пробурчал Дэвид. – Ничего. Ситуация немного прояснилась: поначалу черпали самый обычный песок, но потом… Потом они наткнулись на странную серую массу. Внешне такую же, но с очень интересными свойствами. А мистер Флинн тут как тут. Интересно, хозяин карьера знает, что там на самом деле? 4
На песочнице вырос настоящий город. Крыши домов покраснели, серые стены выглядели совсем как каменные. На мостовых просматривалась разноцветная мозаика булыжника, а на башне появились часы, подозрительно напоминающие старый, давно отработавший своё «Ориент» отца. Мальчик даже начал подумывать, чтобы сделать парк или сад, как у шерифа. О хобби Гибсона хорошо знал весь посёлок, да и сам садовод не упускал случая похвастаться. Только в его саду волшебным образом вызревала медовая хурма, рубиновый гранат, инжир и много другой южной экзотики. Несколько раз приезжало телевидение, не забывая заглянуть и к Флинну. Даже сделали программу, где участвовали оба, расхваливая прелести деревенской жизни и роль сельских жителей в культурном развитии страны… Рядом с песочницей на стульчике лежала раскрытая на странице с картинками книга. Лишь когда Элли подошла ближе, стало понятно, где она видела город раньше: Вуди использовал картинки «Энциклопедии Флинна», неплохо проиллюстрированной самим автором. Не сказать, что профессионально, но неплохо. Настолько, насколько может преуспеть сельский учитель. Часть оригиналов украшало стены школьного коридора, часть разместил у себя местный музей. Элли впервые задумалась: как Флинн создаёт свои романы? Возможно, он сначала строит город из чудо песка, а только потом пишет очередной детский бестселлер. Скорее всего. Но тогда получается, что чуть ли не половину участка Флинна занимают сказочные города? Даже интересно на всё это взглянуть. Со стороны карьера задул холодный ветер, набежавшие тучки ускорили приближение темноты. Элли включила уличный фонарь. Сегодня он заменял Луну, придавая песочным строениям сказочность, разбавляя фиолетовые тени домов жёлтой каймой. «Вуди может стать неплохим архитектором, – подумала Элли, разглядывая миниатюрные домики на песочнице. – А вот полицейским он точно не будет». – Ма, смотри, – голосок ребёнка вернул мать из мира размышлений. Мальчик разбил молотком кусок черепицы, посыпал крошкой верх двухэтажного песчаного домика и старательно пригладил ладонью. Сначала ничего не менялось. Элли даже подумала, что это какой-то розыгрыш. Но вдруг крыша словно расплавилась, по красной крошке покатились волны. Каждая следующая формировала ряд миниатюрных черепиц, застывавших монолитным слоем. Словно невидимые кровельщики пробежали вдоль крыши, молниеносно выполняя ювелирную работу. Женщина присела рядом с ребёнком, разглядывая город. – Красиво. – Ага, – ответил сын. – В энциклопедии мистера Флинна все города обнесены стенами. Вот я и подумал, что здесь тоже нужна стена. Раньше ведь все города были со стенами? – Наверное, – после паузы ответила мать. В школе история не была её коньком. Элли помнила лишь какие-то фрагменты. Но да, кажется, в древности города обносились стенами. Точно обносились. Чтобы можно было защищаться от вражеских армий. – Её недолго строить? – Нет, – ответил Вуди. – Этим песком можно копировать. – Вот. Мальчик поставил вертикально рядом две дощечки, пространство между ними засыпал песком. Осторожно убрал опалубку и провел рукой – песок затвердел. – А теперь копии. Вуди установил фрагмент будущей стены на нужное место, провёл ладонью сбоку и начал сыпать песок. Песчинки прилипали, словно смола, стена вытягивалась. Вуди сыпал всё быстрее, передвигаясь на корточках. Прочная серая стена с зубцами вверху ползла следом – Колдовство, – поразилась Элли. Вуди отряхнул ладони и довольно выдохнул: стена опоясала всё, что он создал за день. Почти всё. Остался лишь небольшой проём. – А там будут ворота? – шёпотом, словно сказочница, спросила мать. Вуди задумался. – Не знаю, я ещё не решил. – Ну, – упрекнула мать. – Ты же архитектор, ты хозяин города. Ты и только ты должен решать. – В городах мистера Флинна ворот нет, – ответил ребёнок. – Значит и в моём городе не будет. «Вот что значит не читать «флинновские циклопедии», как их ехидно называл муж, – подумала мать. – Надо будет выбрать время и просветиться гениальными творениями». Элли глянула время: почти девять. Ещё минут десять и придётся звонить Флинну, чего совсем не хотелось. Этот долговязый сказочник всегда пугал её своими странными репликами. А при встрече таращил глаза, словно пациент психиатрической клиники из одноимённого вечернего сериала. Наверное, большинство нынешних писателей немного не в себе. Иначе, как бы они сочиняли выкрутасы, пудрящие мозги тысяч нормальных людей? Вот раньше, в её время. Она иногда вспоминала то время, и всегда с нежной теплотой. В её время мальчишки гоняли в футбол, а девчонки наряжали кукол. Не было такого количества сериалов обо всём и для всех. Много чего не было, а многое было, чего теперь нет. Неужели старею? Элли достала из кармашка халата любимое зеркальце. Морщинок ещё нет. Почти. – А как же тогда люди входили и выходили? – Элли спрятала зеркальце. – Вход открывал и закрывал страж, – ответил ребёнок. – Специальным заклинанием. Мальчик надел широкополую шляпу, встал посреди городка, широко расставил ноги и вытянул правую руку вперёд …
Чем ближе Дэвид подходил к посёлку, тем меньше узнавал. На мгновенье, ему показалось, что заблудился. Стены домов из гладких бежево-белых превратились в красно-серые каменные. Крыши вытянулись вверх, сменив современные материалы на черепицу. Дэвид остановился, размышляя, как быть дальше. Мелькнула мысль, что он сходит с ума. Несколько раз закрыл и открыл глаза – ничего не изменилось. Разве что небо потемнело, начало приобретать фиолетовый оттенок. Внезапно у него появилась догадка – песок. Эта колдовская субстанция непонятным образом меняла мир вокруг. Нужно немедленно остановить, иначе… Дэвид сорвался с места и побежал, чего не делал уже многие годы. С каждым десятком шагов дышать становилось всё труднее, ноги непривычно вязли, хотя ещё полчаса назад дорога была сухая и твёрдая. Вязкая серая масса покрыла территорию посёлка. Дороги, обочины, участки вокруг домов – всё. В небе громыхнуло, вспышка молнии озарила дорогу и маленького бегущего человечка. Мощный вихрь подхватил, поднял его в воздух, завертел и швырнул на обочину. При падении Дэвид больно ударился плечом, поцарапанные ладони и лицо жгли, но мысль о глобальной катастрофе пекла жарче. – Флинн! – во всю мочь закричал Дэвид, приподнявшись. Эхо понесло крик над посёлком и, словно издеваясь, вернуло обратно. – Флинн, Флинн, Флинн – запищали невидимые насмешники из кромешной тьмы. Дэвид встал на ноги, но темнота не позволяла двигаться дальше. Он обхватил голову ладонями и с ужасом ощупал невесть откуда взявшуюся шляпу из толстого войлока с широкими полями. Вместо потёртой джинсовки на нём была грубо скроенная короткая замшевая куртка, а джинсовые брюки непонятным образом заменились на короткие до колен штаны. Дэвид топнул – на ногах вместо кроссовок высокие кожаные башмаки с очень твёрдой подошвой. Выглянула большая ярко-оранжевая Луна, напоминающая ночной фонарь во дворе. Теперь Дэвид мог хорошо разглядеть посёлок. Впереди, ближе к центру возвышалась башня с часами. Секундная стрелка размеренно спешила по кругу, приближая полночь. Он даже не удивился знакомой надписи на циферблате. Каким-то непонятным образом, песочные постройки Вуди заменили настоящие. Дэвид попытался успокоиться и сконцентрироваться. Что делать? Сейчас он должен найти свой дом и прекратить эту чертовщину, с Флинном разберётся позже. И как ему найти свой дом, если это совсем другой посёлок? Ответ напросился сам: башня озарилась разноцветьем, словно во время праздничного салюта. Он доберётся до башни, а там видно будет. Дэвид пошёл по кратчайшему пути. Тесные башмаки уже начали натирать ноги, но он старался этого не замечать. В туманном сознании барахталось отчаянье вперемешку с надеждой. Хотелось заплакать, зарыдать. Закрыть глаза, открыть уже дома, увидев Вуди и Элли. Шорох шагов прервал мысли: из переулка вразвалочку вышел грузный мужчина с лопатой на плече. – Шериф? – вырвалось у Дэвида. Толстяк сначала остановился, потом подошёл ближе: – Дэвид, дружище, ты ещё не на празднике? – Гибсон, но ведь … – Вечер ещё не начался, а ты уже так много выпил. Иначе не назвал бы садовника шерифом! Садовник засмеялся собственной шутке, торчащий из-под жилетки живот задёргался. Дэвиду стало не по себе: несомненно, это был Гибсон, или тот, в кого он мог превратиться, если бы … – А что за праздник? Возможно, это мероприятие служило неким ключом к разгадке происходящего. – Ну, ты даёшь, – Гибсон поставил лопату, опёрся и заржал ещё громче. – Глянь! Он показал рукой и Дэвид повернулся. Посёлок быстро окружала туманно-серая стена бесконечной высоты. – Когда часы на башне пробьют полночь… – начал Гибсон, но Дэвид не стал дослушивать до конца. Он понял, что это означает, и побежал. На этот раз к выезду из посёлка. В висках бешено стучала кровь, а в голове мысль: «Только бы успеть, только бы успеть…» Секундная стрелка на башне пошла на последний перед полночью круг. Первый удар. Сердце едва не выпрыгивало из грудной клетки, Дэвид не сбавлял темпа. Этот забег он не может проиграть – слишком многое поставлено на карту. Второй. Он с ужасом начал осознавать, что не хватит сил. Третий. Он просто не успеет. Четвёртый. – Н-е-е-е-т! Пятый. Дэвид мчался большими прыжками, едва касаясь дороги. Он почти парил в воздухе. Ветер задул с новой силой и на этот раз в спину. Шестой. Тело подбросило в воздух – теперь он не касался дороги. Дэвид летел! Седьмой. Ветер неожиданно стих, человек грохнулся на дорогу. Противные насмешники вновь запищали из темноты: «Флинн! Флинн! Флинн!» Восьмой. Сил, чтобы подняться не осталось, но сдаться он не мог. Дэвид пополз. Девятый. Он поднялся и вновь побежал. Улицы остались позади, впереди чернело поле. Где-то там идёт проклятая стена… Десятый. Стена быстро росла по часовой стрелке, готовясь закрыть выход. Одиннадцатый. Дэвид ускорил бег, ветер запел в ушах. Погоня за секундной стрелкой начисто выключила ощущение времени. А что такое время? Современная наука точного ответа не даёт, как и на многие другие весьма простые вопросы. Двенадцатый. Дэвид врезался в невидимую упругую массу и отлетел назад. Упал на траву и покатился. Со стороны башни послышался гул. Медленно, но верно набрал мощь и достиг такой громкости, что Лайк почти оглох. На мгновенье ему показалось, что это крик толпы. Бум-бумм. Два мощных удара прокатились по земле. Бум-бумм. Дэвид Лайк поднялся. Сквозь фиолетовую темень просматривалась башня, фейерверки, схожие на рождественский салют, и что-то ещё. Или кто-то. Гул повторился, и на этот раз стало ясно, что так докатывается звук толпы. Бум-бумм. Во тьме начали просматриваться очертания великана. Статуя, манекен? Лайк впервые видел подобное. Ослабевшие ноги медленно несли его к центру посёлка. Похрустывание песка под башмаками чередовалось с завыванием ветра и выкриками толпы. Внезапно всё стихло. Башня вспыхнула, словно гигантский светодиод. В ярком свете стал хорошо виден великан в широкополой шляпе. Широко расставив ноги, исполин улыбался. На его мальчишеском лице отражались разноцветные полосы салюта. Дэвид замер, словно парализованный. Этого не могло быть, потому что этого не могло быть в принципе. Ноги подкосились, он рухнул на дорогу лицом вниз. – Ву-у-ди! Ву-у-ди! Ву-у-ди! – прокричала толпа на Главной площади. В ответ великан вытянул руку и ответил звонким голосом: – Пусть стена сомкнётся! Чёрное полотно бесконечной высоты опоясало посёлок, отрезав от внешнего мира. За мгновенье до того, как Дэвид Лайк исчез.
Нету, к сожалению. Этот текст у мну уже с полгода лежит...
Безобразие какое-то. Такая классная вещь. С интересом прочитал.
ЦитатаBook ()
(окончание)
Не, так не пойдет. Давай проду!
ЦитатаТриллве ()
Но мне не хватает чего-то, каких-то мелочей.
А вот знаешь, "затолкать руки в карманы" мне настолько живенько это представилось. Деловитость и важность того, кто это сделал. Ведь не просто "засунул", а "затолкал". И таких,как раз, мелочей здесь много, которые рассказ оживляют и наполняют мысль автора глубоким смыслом. Интересно, чего может еще не хватать здесь? Может концовка или поведение в разных ситуациях самого Девида? Ну, как бы думаешь, что он сейчас дальше поступит так, а не эдак и это немного разочаровывает? Местами что-то есть, но уловить трудно. Book спасибки Торопиться — означает делать медленные движения без перерывов между ними
Book, Триллве дело говорит. И еще, останавливаться нельзя. Факт. Остановишься-суть упустишь. Торопиться — означает делать медленные движения без перерывов между ними
И я подвис. Через пень- колоду. То ли март, то ли авитаминоз мозга. Мерин устал-сена-то и нету. Вот, не могет дальше и усе тут. Сани в быту-работе завязли. Эй, ямщик! Стегани-ка, каурую, чтоб ей пень-через плетень и подкова-гвоздь на солидоле. Подгоняй-не стесняйся. А хрен! Застой, как при кукурузе на все поля вареную ее в пятилетку! Как-то, апрель туманом "заволокет" немощное тягло, буравя талую землю. А коты, как заорут, как заорут. И корова отелилась и приплод радует. А вот и муза. Здрасьте! Будьте здоровы! Явилась, не запылилась. По тонкому льду, доперла- таки, через сентябрьский сидр до мозга. Понемногу... по чуть-чуть! Тео, Book. Будите ее. Всеми силами. Музу-то. Торопиться — означает делать медленные движения без перерывов между ними
Red-wolfi, уж кто бы жалился, твоя муза пьесу накатала целую. Мне бы такие темпы. А мерин подвис, потому что пора телегу впрягать, а сани на ремонт ставить. мои книги
Триллве А вот представь. Посреди опушки самого-самого дремучего леса - изба. Крытая гонтом и с бревнами поросшими влажным зеленым мхом. Деревья кронами над ней склонились- света белого не видать. Гляди! Калитка реденькой изгороди, через которую не то что мышь-корова прошмыгнет, открыта. И в избе дверь открыта тоже - чернеет темным провалом, не видать внутри не зги. Земляной пол избы, которую хозяева топят по-черному, сух и свеж, совсем недавно просыпан свежими опилками. Посреди избы стол, накрытый белой, вышитой красными узорами скатертью. Две лавки по бокам стола, ждущие с нетерпением гостей. В очаге, вдруг вспыхнуло пламя и живительное тепло разлилось вокруг. Над столом ярко переливалось невиданное свечение, показывая взору путника яства и выпивку появившуюся вдруг из ниоткуда. Здесь и квас и сидр. Икра паюсная, севрюга с лимоном и кабанчик, запеченный с хрустящим картофелем. И столько всяких разных яств и разносолов, что ни один путник не продолжил бы свой путь не откушав столь прекрасного обеда в столь уютной обстановке под треск поленьев в очаге и свете свечей на добром столе. И тут, в распахнутую дверь входим все мы. Уставшие, но веселые, добрые и радостные, оттого, что знаем - этот вечер проведем вместе. Все, кто здесь. За одним столом(если флезем) Тепло, уютно, весело и приятно. И рассказы, страшные и смешные до самого утра. И на следующий день. И на следующий... А что еще надо в жизни. Торопиться — означает делать медленные движения без перерывов между ними
Тео, ну что ты.. Ссылка не на роман, а на пост Триллве по поводу ожидания проды у тебя на страничке вкупе с постом у Book здесь. У тебя РОМАН и пишется он отнюдь не быстро, а читать его хочется еще и еще. А настроение и время на созидание не всегда есть. Вот я и попытался совместить свою мысль по этому поводу на одной страничке. У тебя не стал-ты четко знаешь, что пишешь.А Воок пока сам не знает, во что это выльется, может тоже в роман, интересно ведь. Только и всего. Book сорри за мое-бла-бла. ПСЫ. Может все это очевидно и много раз пережевано, по поводу лени у муз. У меня она так вообще непонятно себя ведет. Вчера была, а сегодня упорхнула. Вот, смотрю и наблюдаю, как это происходит у вас. Торопиться — означает делать медленные движения без перерывов между ними
Red-wolfi, ага, поняла. А по поводу музы: сидеть и ждать, когда она припорхает - чаще всего дохлый номер. Берешь себя за шкирку, сажаешь за работу, немного помучаешься, а там, глядишь, и муза подтянется.)) Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько
С радостью бы. Но у меня сейчас кризисный перелом и надо или что-то в корне менять или на свалку. Абзац написал и не прет, хоть ты тресни. А из под палки, это не муза и вдохновение, а гильотина и инквизиция + казематы, в лучшем случае Бастилии. А ну, о, эх... Да что же это такое Торопиться — означает делать медленные движения без перерывов между ними
Меня обычный треп о тексте и героях всегда сбивает с мертвой точки. Мне кажется, что у твоего героя должны и друзья быть, не только анатагонисты. Ты набросай-ка его био из интересу, а? И кто его из люка вынет? И все, у себя отписывайся, если хочешь за текст поговорить. А здесь поговорим о Вуди и его отце. Кстати, во 2 фолле был квест на гуля, его звали Вуди. мои книги
Тепло, уютно, весело и приятно. И рассказы, страшные и смешные до самого утра. И на следующий день. И на следующий... А что еще надо в жизни.
А здесь поговорим о Вуди и его отце. Кстати, во 2 фолле был квест на гуля, его звали Вуди. 