Аневка, спасибо. Стараемся не разочаровать. А твое мнение нам очень важно.
Глава 20 Ная
Шел к концу второй день погони, лошадь выбилась из сил, а нагнать Наю не удавалось. Тэзир начал беспокоиться - не поехала ли девушка другой дорогой, потом припомнил, как подкормленный колдовским порошком Холодок резво вез их, семерых привратников, на телеге в Лот. Стало понятно, почему конь Наи несся точно ветер. С таким успехом она окажется на месте раньше. О том, что затем случится, думать не хотелось. А всему виной его проклятая уязвленная гордость! Ну что стоило перешагнуть через обиду и поговорить с девушкой? Беды тогда можно было бы избежать. От злости на себя балагур сильнее вонзал пятки в бока лошади. Бедное животное уже еле передвигало ноги и могло пасть в любой момент. Верховный будет в гневе, но это ничуть не волновало. Если Ная погибнет, все потеряет смысл. Дорога резко забрала в горы, каменистая почва сменила травянистый покров. Повеяло холодом. К нему примешивался непонятный запах, но гадать, чем тот вызван ни желания, ни времени не было. Тэзир приближался к источнику. Стоило проехать проложенный в скале давно исчезнувшей рекой туннель, как балагура чуть не выбило из седла хлестким ударом ветра. Лошадь, сбившись с шага, резко качнулась в сторону и начала заваливаться набок. Привратник еле удержал ее от падения. Воздушные порывы крутились волчком, обрушивались со всех сторон колючими плетями, сеча кожу, перехватывая дыхание и забивая глаза пылью. Дом стылых ветров. Балагур почти добрался. И все же непоправимо опаздывал. На небе сияла полная луна. Ко всем несчастьям, утомленная лошадь в полумраке подвернула ногу и захромала. Пришлось ее бросить. Дальнейший путь Тэзир преодолел бегом. Сложенная из огромных глыб арка перекрывала выход из ущелья и служила вратами к источнику. Но едва парень попытаться пройти, как неведомая сила отшвырнула его на несколько шагов. Балагур бросился вновь к арке и опять отлетел, словно наткнулся на воздушный щит. Проем заслоняли призрачные силуэты стражей. Сотканное из тумана оружие воинов было не столь безобидно, как могло показаться. Убивало оно не хуже настоящего. Колдовские мечи и копья разили без крови, но неотвратимо. В другое время Тэзир вряд ли стал бы проверять, насколько благосклонна Незыблемая, а стражи сговорчивы, только времени на сомнение не осталось. Левую руку охватила боль, и кровавая полоса перечеркнула запястье. Проклятье! Ная все-таки провела ритуал. Не стала ждать его. Балагур ринулся к бестелесным защитникам, вскинув вверх правую ладонь. Воины в старинных доспехах при виде клейма барса колыхнулись и расступились. Когда-то они тоже были привратниками, не допустившими властолюбивого божка с войском к своему храму, где хранился камень времени, дающий возможность заглядывать в прошлое и будущее. По дошедшим скупым сведениям битва была жаркой. Силы пролилось столько, что люди высушенными мумиями падали от насыщенности в воздухе, а храм ушел под землю. На этом месте и появился источник Ледетт – Слеза времени. Тэзир выскочил на склон. Внизу в лучах восходящего солнца поблескивал золотом источник. Прозрачные струи, вырвавшись на свободу из плена горы, мчались наперегонки по каменистому дну, перетекали друг в друга, переплетаясь как волосы водяных дев, а шагов через триста снова исчезали под землей, возвращаясь в объятия тьмы. Сначала балагур увидел Холодка. Жеребец неприкаянно брел вдоль воды, повод свисал с шеи, дорожная сумка была приторочена к седлу. Сердце сжалось в груди до размера горошины. - Ная! - закричал колдун, срывая до хрипоты горло. – Где ты?! Скользя по камням, оступаясь и падая, он устремился вниз по склону. Оббежал пустынный берег. Тэзир нашел Наю за полуразрушенной скалой. Девушка лежала лицом вниз, левая рука была опущена в струи источника. Расстояние до колдуньи в два десятка шагов показалось растянувшейся вечностью. Ноги стали неподъемными, точно их приковали цепями к месту. Мысли, путаясь, скакали переполошенными галками, отмечая почему-то совсем не имеющие значения детали: мужскую одежду на девушке; что одна нога согнута в колене, а другая отведена назад; что лезвие дирка почернело от запекшейся крови; что накатывающие на берег волны поднимались все выше по левой руке. Сначала струи омывали только кисть, затем достигли локтя, потом плеча, оставляя на коже золотистые разводы. Тэзир успел схватить Наю до того, как воды источника коснулись ее лица. Оттащив подальше от опасных струй, перевернул на спину. Голова колдуньи безвольно откинулась назад. Девушка не дышала. Все было кончено. Он опоздал. Дикий крик вырвался из горла. Но теперь хоть кричи, хоть бейся головой о камни – ничего не изменить, Наю не вернуть. Если бы он успел, если бы поговорил с ней в клане! Как много если бы. Как много упущенных по глупости возможностей. Исправить можно все, кроме смерти. Мощный удар отшвырнул Тэзира от девушки. Парень покатился кубарем, едва не влетел в источник, но через миг уже стоял на ногах, сжимая в руке дирк. Вцепиться в горло неизвестному врагу - именно то, что было сейчас нужно. Желание усилилось при виде склонившегося над колдуньей Скорняка. Балагур помнил этого привратника, знал о нем по рассказу Саи, и ощущениям Наи. - Доволен, щенок?! Наигрался в обиду? – прорычал Скорняк, повернувшись к нему. Взгляд был страшен. - Это из-за тебя она по ту сторону грани. Возразить было нечего. Запал схлынул. - Сиди здесь и не дергайся. Помешаешь – убью! - Привратник подхватил девушку и понес за валун, скрывший их от глаз балагура. Парень опустился на каменистый берег, невидяще уставился на источник. Что собирался делать колдун – он не представлял. Да и что тут уже сделаешь. Если Скорняк решит убить его – пусть так и будет. Заслужил. Да и какая разница, что с ним станет, когда нет Наи. Насытившись кровью, источник был великолепен в своей умиротворяющей красоте и безмятежности. Тихое журчание струй скрывало, какой на самом деле безжалостный и коварный «зверь» таился в этих водах. Соблазняющий надеждами и подсовывающий вместо них смерть. Тэзир, вынув дирк, опустился перед источником на колени. - Любишь кровь? – он чиркнул по ладони. Красные капли побежали по пальцам. - Если тебе нужна чья-то жизнь - возьми мою. Но верни ее. Разве не честный обмен? Протянутая рука почти коснулась золотистых струй. - Не советую этого делать. Тебя мне не вытащить, - нарушил замысел парня Скорняк. Привратник выглядел изможденным, постаревшим. Глаза заполняла пронзительная яркая синева, затопившая даже зрачок. – Ная жива. Мне удалось вернуть ее. - Но как? – ошарашено пролепетал Тэзир. – Ведь сердце не билось. – Неважно. Сейчас она спит. А мы тем временем поговорим. Садись, - не терпящим возражения тоном произнес привратник, кивнув на камень. Балагур противиться не стал. - Пойми, Ная не та женщина, что идет дорогой своего мужчины. Она никогда не станет жить в его тени, держаться за плечом. Саламандра из тех людей, кто сам пролагает дорогу, а остальным приходится лишь поспешать за ними. У Наи особая судьба. И не нужно мешать ее пути, раздирая на части любовью и соперничеством. Мы можем лишь быть рядом, поддерживать, оберегать, стать перилами, а не копьем, толкающим в пропасть. Надеюсь, ты меня понял. В противном случае - придушу, но больше не позволю играть Наиными чувствами и жизнью. - А ты не играл, переспав с ней? - Запомни, я никогда ничего не делаю просто так. Тебе, следовало, наконец, усвоить: с ней «жили долго и счастливо» - не будет. Ная – ходящая. И с этим надо смириться. Здесь бессилен помочь даже Ледетт. Волю Незыблемой не обойти, не изменить. Тебя, будь вы вместе, хватило бы самое большое на пару лет, меня подольше. Я – проводник, и в отличие от других, защищен от воздействия ее силы. Но итог все равно один – смерть. - Это ты сделал ее такой, - произнес с ненавистью балагур, сцепив пальцы. Скорняк кивнул. – Потому что не имел права ставить свою любовь выше ее предначертания и судьбы. И ты тоже, если любишь, не ставь Наю перед выбором, иди своей дорогой. И еще, о том, что здесь произошло, не следует никому знать. - Не дурак, - буркнул мрачно Тэзир. - Радкур, - прозвучал из-за валуна слабый голос Наи. Балагур вскочил вместе с привратником, но плюхнулся назад под его взглядом. Колдун скрылся за валуном. Вернулся он быстро. От парня не ускользнуло, что напряжение в его лице спало, черты разгладились. Похоже, Скорняк не был окончательно уверен до этого момента, что с Наей все обойдется. – Иди. Она хочет тебя видеть. – Перехватив за руку, велел: - Не долго. Слаба еще. Ная была не просто слаба. Девушка походила на тень из мира Незыблемой. Кожа отдавала неестественной белизной. Глаза напоминали черные провалы пещер, в которых жил лишь льдистый ветер. Огонек жизни, словно прикрытый чьей-то дланью, еле пробивался сквозь тьму, заславшую их. Но желание завыть у Тэзира возникало больше от вида золотистых капелек, вкрапленных в кожу левой руки от кончиков пальцев до плеча. Рисунок вызывал противоречиво странное ощущение красоты и некой жути, порожденной чужеродной силой. Колдунья при появлении Тэзира приветливо улыбнулась, но улыбка вышла болезненная. Выпростав из-под плаща ладонь, девушка похлопала рядом с собой. - Все-таки приехал. - Приехал. – Балагур примостился возле нее прямо на камнях. – Но поздно. К чему так было рисковать? - Перестань, все закончилось хорошо. - Благодаря твоему… вашему привратнику, - осекшись, поправился парень. – Я тебя спасти не сумел бы. - Главное, чтобы это было не зря, - Ная указала взглядом на нож на поясе балагура. - Проверь. Тэзир, помедлив, достал оружие. Сомнения и борьба отразились на лице. Нужна ли была ему эта правда? И что потом? Если вдруг не получилось? Она вновь предпримет попытку? - Ну же, - в нетерпении подстегнула его девушка. Лезвие точным движением вспороло кожу на руке, выпустило на волю несколько капель крови. Какой смысл оттягивать? Ная все равно узнает – не сейчас, так мгновением позже. Колдунья с волнением уставилась на свою ладонь. На верхней губе блеснули капельки пота от напряжения. Жесткая, в царапинах и мозолях кожа осталась прежней. Порез не проявился. Девушка с облегчением выдохнула, откинула приподнятую голову на подложенную вместо подушки волчью безрукавку. - Получилось. - Вот ты и избавилась от меня, - усмехнулся балагур. Уловив в его голосе нотки горечи, Ная за подбородок повернула к себе лицо парня, заглянула в глаза. Радостью они не светились. Но это пока. Потом поймет, что она поступила правильно. Любые путы, даже возложенные по собственному желанию, это бремя. А уж такие, как связывали их… Легкое прикосновение пальцев к его щеке в непонятном порыве то ли жалости, то ли бессмысленного ободрения лишь сильнее заставили напрячься кожу на скулах Тэзира. - Ты навсегда останешься для меня второй половинкой, дорогим человеком, - произнесла она. Балагур скривился. Избитые до тошноты слова, означающие всегда одно – ты лишний, уходи. Все равно, что сказать: «Сладкой горошины ты не заслужил. Но можешь посмотреть, как ее будет есть другой». - А он - кем? Колдунья не ответила, перевела взгляд на кровоточащую руку. - Надо бы перевязать. - Заживет и так, - буркнул Тэзир, не став повторять вопроса. Зачем? Ответ известен. Больше здесь делать было нечего. Мягко отстранив руку девушки, поднялся, сунул за пояс нож. – Пора возвращаться. Верховный, наверняка, устроит взбучку, что уехал без спроса. – Выдавил на прощанье улыбку, надеясь, что она выглядит не совсем уж жалкой. – Береги себя. - Не волнуйся. Я живучая. Себя балагур ощущал сейчас с точностью наоборот. - Ушел? - Появился из-за глыбы на зов Наи Скорняк. - Ушел, - подтвердила она, натянув до подбородка плащ. - Ляг рядом, холодно. - Он был подавлен. Угадал? - Радкур забрался к ней под плащ. Направив поток жара в руки, обнял девушку. - С Тэзиром будет все в порядке. Он умеет держать удар. - В поисках тепла она притиснулась к мужчине крепче. – К тому же обряд разорван и вскоре он поймет преимущество свободы. Скорняк провел ладонью по левому предплечью колдуньи, ощупывая золотые вкрапления. - С твоей рукой надо что-то придумать. В таком виде в клан возвращаться нельзя. - Предлагаешь отрезать? – хмыкнула она. - Я не настроен шутить. Кагар тебя в пыль развеет. И это будет самое милосердное, что он сделает, если прознает, что ты натворила. Остается надеяться, что золотые вкрапления единственный дар, чем тебя наградил источник. Как ты могла быть столь безрассудной? Ты едва не погибла. А если бы я не догадался, где тебя искать? - Кстати, как узнал? - Не переводи разговор. Даже не представляешь, насколько я зол. Если бы не страх за твою жизнь… отхлестал бы кнутом и погнал до самого клана. Ная приподняла голову, потерлась щекой об его покрытый щетиной подбородок. - Не ворчи. Я бы не умерла, не предупредив тебя об этом. - Хитрюга, – проворчал Скорняк, но уже не сердился на нее. - Зарай сказал, ты умчалась к друзьям в клан Коркеи. Большей несуразицы трудно придумать. Возможно, я бы и проглотил эту ложь, не знай наверняка, что там друзей у тебя нет. Потом зашел в твою комнату и случайно заметил выглядывавший из-под одеяла краешек рукописей Лариуса. По закладке между листами несложно было догадаться, куда ты отправилась на самом деле. Все же нашла труд старика? - Рикар. «Вороненок» отдал записи мне. - А ты не удержалась и заглянула в них. Мы с Кагаром рассчитывали, что тебе надоест без толку копаться в свитках, и ты успокоишься. Но книгу целителя не учли. Никогда не сдаешься, да? - Не ты ли этому учил? - Ная умостила голову на грудь привратнику. - Как тебе удалось меня вернуть? Радкур помедлил с ответом. Поправил сползший с плеча девушки плащ, стряхнул со щеки прилипшую песчинку. - Догнал твою душу по пути в мир мертвых и уговорил вернуться в тело, погрузив в лоно Незыблемой. Источник вытянул из тебя все силы. Их следовало восстановить. - Призванному не понравится, что ты погрузил меня во второй раз. - Ему об этом знать не следует. Колдунья устало прикрыла глаза. - Позволишь чуток вздремнуть? - Поспи. Время еще есть. Тропа была неширокой, но наезженной. Трава давно перестала пытаться завладеть этой полосой земли и предпочитала расти вдоль дороги. Отпечатки босых ног, лошадиных подков и колес запечатлели на ней историю прошедших здесь людей. Тропа змейкой вилась между дубами и рябинами, выбегала на солнечные поляны с белыми ромашками, ныряла в заросли боярышника, подныривала под лапами сосен, взбиралась и скатывалась с бугорков. После безжизненного Дома стылых ветров, который колдуны покинули два дня назад, здешняя природа радовала глаз и чем-то напоминала родные края Наи. Девушка полностью пришла в себя и набралась сил, чтобы выдержать неблизкую дорогу и все же Радкур время от времени придерживал коней, давая отдохнуть от скачки и ей, и животным. - Ты до сих пор не сказал, откуда у тебя лошадь, - Ная оглядела длинноногую серую кобылку с белой отметиной на лбу. Животные шли бок о бок, отмахиваясь хвостами от комаров и мошкары. И отлично ладили друг с другом. - Красавица, правда? – потрепал с лаской кобылку за гриву Скорняк. - Росинкой зовут. Арху-Кир расщедрился, подарил нашему клану двух лошадей. На другой Кагар приедет. - Чем же их Хостен кормить будет? - Это его забота. Но лошади клану нужны. Одного Холодка маловато, а через мир мертвых часто не находишься. Девушка отломила от дерева веточку, спросила с напускным безразличием: - О чем говорили на Совете? Или это тайна? В отличии от других привратников, Радкур имел право присутствовать на совете Верховных и к его мнению прислушивались, как к равному. Возможно, дело в том, что он был единственным проводником на все кланы или потому что колдун прожил несколько лет в мире людей и знал лучше, чем кто бы то ни было, их образ жизни. А может, и еще по какой, Нае неведомой причине. - Не тайна, - ответил Скорняк. – Наоборот, решение Верховных будет донесено до всех привратников. Ситуация становится все хуже. Боюсь, скоро придет черед «Кровавого дирка» и мы будем вынуждены выбирать жертву Незыблемой из самих привратников. - А как же Сакриф? - От него давно нет ни вестей, ни жертв. Аметисты не могут связаться с ним. Неизвестно, жив он или мертв. Скорее всего, парень погиб, учитывая, сколько патрулей сейчас на дорогах. Ная с грустью подумала о Тэзире. Бедняга, новый удар. Витог был его другом. И балагур нелегко перенес прощание с ним, а теперь еще узнает о гибели. - Неужели дела настолько плохи, что заговорили о «Кровавом дирке»? Колдунья знала об обряде лишь из свитков. Прибегали к нему в крайнем случае. В сосуд, наполненный прахом из мира мертвых, все привратники складывали дирки. А потом доставали. Оружие, на лезвии которого проступила кровь, указывало, кого избрала Незыблема в жертву. Случалось, кто-то добровольно шел на заклание, избавляя соратников от выбора. Надо было лишь надрезать дирком ладонь с изображением присвоенного Даадой прозвища и дать крови капнуть в сосуд. - Пока решили не прибегать к этой последней мере. Будем по очереди отправляться на поиски людей с сильным Тха. Но у меня плохое предчувствие. Границы слабеют. Твари низших пределов отлично чуют слабину. И нам придется очень туго, чтобы избавить их от соблазна выйти на волю. Ходящих, способных удержать тварей на пределах, мало. И если Тьма хлынет, она снесет и границу, и вас. - Не будем заранее думать о плохом. - В том-то и дело, что сейчас время только плохих вестей, - Радкур щелчком сбил с руки комара, растер оставшуюся от его трапезы капельку крови. – Еще постановили отправить Сеятелю послание. Верховные тешат надежду донести до него важность нашей работы и просьбу не вмешивать в мирские дела. Только слабо верю, что от этого письма будет толк. Сила, которой мы владеем, большой соблазн для Дарующих. А человеческая жадность и жажда могущества предела не знает. Ная отмахнулась веткой от мошки, тучей вьющейся над головой. - Считаешь, войны не избежать? - Уверен. Но не ожидал, что она так быстро придет к нашему дому. Лошади спустились с холма, перекинувшего через свою вершину тропу. Радкур привстал в стременах, вглядываясь в дорогу, уходящую под сень деревьев. Поперек, перегораживая путь, лежало толстенное дерево с растопыренными ветвями. - В прошлый раз его здесь не было. И что-то не припомню, чтобы случалась гроза. Оставайся в седле и будь настороже. Колдовать не вздумай, рядом могут быть патрули – тракт близко. - Подозреваешь засаду? – Ная сжала под плащом рукоять кинжала. - Все может быть, - настороженно осматриваясь по сторонам, Скорняк выдвинул чуть вперед Росинку. Лошадь под его властной рукой чуть сбавила шаг. Колдунья на Холодке держалась на полкорпуса позади. До дерева осталось полтора десятка шагов, когда из зарослей прозвучал голос: - Ну, все, путнички, приехали, слазьте с лошадей, – и на дорогу вышел крепкого телосложения чернявый мужик в грязной рубахе, распахнутой до груди, и заштопанных штанах. Сальные волосы торчали в беспорядке, мочка одного уха была порвана, в другой поблескивала серьга, на шее болтались побрякушки из цветного стекла. Как есть скоморох. Улыбнуться, да поехать мимо, но тесак в его руке и показавшиеся из-за кустов дружки к веселью не располагали. Семеро. Один с натянутым луком встал рядом с ватажником, справа поднялись с земли двое с дубинами, слева переминался коротышка с кастетом, рядом с ним поигрывал топором коротко стриженный бугай с застарелыми шрамами от язв на левой щеке. За спиной щерился в мерзкой ухмылке худой, как жердь, мужик с дротиком в руке. Только зря он радостно скалился. Оружие держал неправильно, по-селянски, как вилы. Значит, и пользовался так же. - Чего застыли? Слазьте по-хорошему, сказал, если жизнь дорога! - гаркнул вожак. Нацеленная стрела лучника служила убедительным доводом. Тут не поспоришь. Кто знает, насколько ватажник меток. А уж лук в дурных руках и при дурной голове мог вообще нанести вреда больше, чем у опытного стрелка, умеющего собой владеть. Ная сжала в щепоть пальцы. Огонь всяко быстрее, чем стрела. Радкур, заметив жест, незаметно качнул головой, спешился первым. Колдунья с неохотой притушила начинавшуюся уже разгораться в пальцах искру, соскочила с жеребца. Скорняк твердой рукой перехватил под уздцы Холодка и Росинку, шагнул вперед, направляя лошадей так, чтобы они заслонили его с девушкой от лучника. - Девку тоже заберем. Смазливая, - гоготнул пошленько один из ватажников справа, почесав между ног. - А и правда, ничего, - оценивающе глянул вожак. – Что, папаша, отдашь дочку доблестным мужам? Не боись, попользуем и вернем, мы ж не звери красоту такую губить. Ватажники похотливо залыбились, перемигиваясь. Радкур, словно в раздумье глянул на девушку, пожал плечами, вроде как давая разрешение, подтолкнул вперед лошадей. - Во, сразу видно, разумный мужик, хоть и немой, - одобрил вожак. Лучник, подчиняясь его знаку, опустил лук. Другие разбойники начали выбираться из кустов. И тут Радкур ударил по крупам лошадей: - Анхай! Животные рванулись вперед, смяли вожака с лучником. Раздался крик, треск сломанного лука. Возможно, и костей. Брызнула кровь. Пока носившиеся и кусающиеся лошади наводили переполох, Радкур с Наей бросились назад к холму. - Эй, вы чего удумали, куда собрались? – перекрывающий путь к отступлению ватажник вскинул к груди дротик. Что произошло потом, разбойник вряд ли понял. Он вроде только что держал дротик, и вдруг тот оказался в руках мужчины с седыми прядями… а через миг торчал из живота. Ноги ватажника подогнулись, на губах выступила кровь, и он, скорчившись, рухнул на землю. Одним меньше. - Паскуды! Веча порешили! Отложив поимку норовистых лошадей, разбойники бросились вдогонку за привратниками. Их не смутило, что бежали путники легко, без устали, и не в лесные дебри, где проще затеряться, а на голый холм. И выбравшись на вершину, как заправские бойцы встали спина к спине. Но азарт погони порой заставляет забыть об осторожности. А зря. Только вожак заподозрил неладное, когда они скинули плащи и обнажили оружие. Не бывает таких клинков у простых путников. Да и не держат простые путники оружие подобным хватом, что от одной постановки рук пробирал мороз по коже. Вожак оторвал взор от застланного тьмой лезвия кнефа в ладони спутника девчонки, покосился на мертвого Веча и с опаской отступил за спины дружков. Но, видно, нехорошее предчувствие шевельнулось только у него. Ватажники окружили пару, поигрывая для устрашения оружием. - Попались, голубчики. - А, может, ну их, пусть проваливают от лиха подальше? - предложил осторожный атаман, стирая со щеки кровь. - Да ты что, Квон? - прогнусавил самый огромный разбойник. – Нам ли их ножичков бояться. Навалимся скопом, враз скрутим. Атаман глянул на детинушку как на блаженного, но промолчал. Для надежности отступил еще на пару шагов. Пусть пробуют, если ума нет. - Давай, Ларон, ты первый. Детинушка, ухнув, с богатырским замахом вскинул топор. Радкур плавным движением скользнул навстречу, поднырнул под рукой, развернулся за спиной и вновь вернулся на место. С лезвия кнефа на траву упали тяжелые капли крови. Ларон выпучил глаза, охнул, покачнулся, топор вылетел из рук, а из живота вывалились внутренности. Ватажник попытался их удержать, но рухнул плашмя на землю. Такого удара атаман еще никогда не видел. И нанести его мог лишь человек, знающий толк в убийстве. По жизненным убеждениям Квон предпочитал не связываться с подобными людьми и потому, когда орава тупиц набросилась на путников, развернулся и дал стрекоча в лес. Ватагу и новую набрать можно, а вторую жизнь у судьбы не выторгуешь. С разбойниками было покончено быстро. Двое против четверых – приемлемый расклад, к тому же тати оказались не ахти какие вояки. Им бы только ворон ловить, да селян пугать. Всадив кинжал под ребра одному, и перехватив горло другому, Ная заметила скрывшегося между деревьев беглеца. - Один ушел. Догоню. Радкур проследил за ее взглядом. - Не стоит. Забудь. – Отмахнул кнефом лоскут от рубахи мертвого ватажника с отрубленной рукой, обтер от крови лезвие. Но колдунья уже мчалась за атаманом. Почувствовав погоню, тот прибавил ходу. Петляя между деревьями, перескакивая через пеньки и торчащие корни, разбойник оглядывался со страхом. Девчонка настигала. Черное одеяние мелькало за стволами сосен все ближе и ближе. Казалось, за ним гонится сама смерть, потому как бегать человек так быстро просто не мог. Она догнала его в овражке. Сбила с ног, припечатала ступней между лопаток, заставив уткнуться лицом в землю. В спине что-то хрустнуло, но атаман тут же забыл про боль. Девчонка сцапала его за волосы, задрала голову и, приставив лезвие к горлу, прошипела пугающе на ухо на незнакомом языке: - Аршур-начш-тха-нуд-Даада. - Поща… - сипло начал ватажник, но дернулся и захлебнулся кровью. Последнее, что уловило его меркнущее сознание - рисунок саламандры на рукояти изогнутого ножа в ладони путницы. - Я, кажется, велел отпустить его и не применять колдовства. Но ты сделала опять все по-своему. Когда научишься подчиняться? – появившийся на краю оврага Радкур даже не взглянул на мертвеца. Смахнув скатившуюся по виску капельку пота, сунул в раздражении не пригодившийся кнеф за пояс. - Ты сам сказал, Дааде нужны жертвы, а за его спиной стояла ее тень. – Девушка спрятала дирк. Лезвие было чистым, без крови. Как всегда, когда приносилась жертва Незыблемой. Только легкий запах прелой листвы витал в воздухе. - Зато теперь любой Дарующий уловит выплеск силы. - Брось. Откуда в такой глухомани Дарующие? – Уцепившись за руку Скорняка, Ная выбралась из овражка. - Знаешь, почему погибли эти люди? Не потому, что встретили опытных бойцов. А потому что переоценили себя. Действуй они иначе, и вместо их тел красоту этого леска портили бы наши трупы. Надо забрать лошадей и быстрее отсюда убираться.
Тропа недолго оставалась пустынной. Вскоре раздался конский топот, и вооруженный отряд из десяти человек выехал на холм. Вояки замедлили ход, рассматривая валявшихся на траве мертвецов. Один из жнецов присвистнул: - Да тут совсем недавно была жуткая резня. Покойнички еще свежие. Молодой жнец побелел лицом, отвернулся, сдерживая рвотные позывы. - Разбойники добычу не поделили. Обычное дело, - небрежным тоном произнес ехавший впереди офицер. - Вы не правы, Калрел, - возразил второй офицер. Перекинув ногу через шею лошади, спрыгнул на землю, подошел к ближайшем трупу – здоровяку с попорченными язвами щеками – внимательно осмотрел раны. Затем пробежался цепким взглядам по другим мертвецам. – Это не разбойничья разборка. Нарвались ребятушки не на того. Они-то, конечно, тати лесные, но положил их мастер, владеющий оружием, как рукой. Великий искусник. - Откуда вы знаете, рон Сашер? Офицер указал на громилу. - По отметинам ран. Бил знаток. Один прием – три быстрых удара. – Сашер повернулся скользящим движением, повторяя воображаемым оружием действия убийцы. – Шаг навстречу. Вспорот живот. Нырок под руку. Поворот. Перекрестный через спину. Готов. Чисто. Четко. Красиво. Перешел к другому разбойнику. - А этого убрал вот так. Наискось через грудь, перехват оружия левой, рубящий сверху вниз. И руки татя как не бывало. А затем завершающий штрих – удар по горлу. Офицер, словно танцуя, переходил мягкими кошачьими шагами от одного тела к другому и показывал, как неизвестный расправился с разбойниками. Жнецы заинтриговано наблюдали за его действом. - Наш убийца – превосходный боец, Калрел, - произнес офицер, присев на траву у последнего тела. – С удовольствием познакомился бы с ним, чтобы пожать руку и… поинтересоваться: кто он таков и что делает в этих краях? Странно. – Сашер вдруг встал на колени, с удивлением разглядывая место вокруг мертвеца. – А знаете, я, кажется, ошибся. Убийца был не один. И второй был или подросток, или женщина. - С чего вы взяли? – Первый офицер склонился с седла, разглядывая потоптанную и залитую кровью траву. - Отпечатки следов. Небольшой размер и земля продавлена не сильно – вес легкий. Калрел, вам давно пора научиться распознавать следы и составлять по ним картину происшествия. Как вы вообще попали в косари не имея элементарной подготовки? Или слухи о протекции дядюшки Дарующего – правда? Спутник Сашера густо покраснел, намотал в нервном движении повод на ладонь. - Дело вовсе не в дяде. Находиться на службе Сеятеля в качестве косаря – моя заветная мечта. А знания – дело времени. Я всему научусь. - Кроме знаний, рон, должно быть и чутье. Калрел хотел что-то возразить, но Сашер вскинул руку, призывая к молчанию. Припав, как пес к земле, косарь обнюхал мертвеца. Вскочил. Вернулся к предыдущему покойнику. Закружился, что-то бормоча под нос. Глаза его сияли странным фанатичным светом. Сашер перебегал от одного трупа к другому, время от времени принюхивался, пробовал воздух на вкус, высовывая язык. - Что вы ищете? Не отвечая, косарь помчался с холма ведомый ему одному видимой нитью. У леска обернулся, махнул рукой, подзывая отряд. Но поджидать их не стал, скрылся в чаще. Спутники обнаружили его в маленьком овражке над телом еще одного разбойника. Хищная улыбка напавшего на след добычи охотника играла на губах Сашера. Калрел передернул плечами, взглянув в застланные серой пеленой глаза трупу. У мертвых бывают разные выражения лиц. Но этот будто узрел перед кончиной что-то настолько жуткое и невообразимое, что у него не хватило сил и мужества пережить это. Так можно было бы подумать, если бы не колотая рана между ключицами, не выпустившая ни одной капли крови. Офицер покосился на Сашера, который пребывал в радостно-приподнятом состоянии, совсем не соответствующему месту и обстоятельствам. - Я не ошибся. Это она. Тот же самый почерк ударов, вкус колдовства. Их ни с чем не спутать. Ты была здесь, дорогуша. И была совсем недавно, - развернувшись к спутникам, гаркнул: - Не стойте столбами! Четверо - обыщите лес. Остальные скачите к тракту. Ищите двоих. Мужчину и черноволосую красивую девушку. Будьте осторожны, они очень опасны. Ни в коем случае не убивать, особенно девчонку. Найдете – немедленно сообщите мне. Жнецы бросились на поиски. Сашер в задумчивости посмотрел на горло убитого. - Хотелось бы знать, почему этого ты убила иначе, колдовством. Но думаю, скоро это выясню, - вскочил в седло и направился в сторону тракта. Лицо колдуньи из Лота всплыло в памяти. Девчонка стала наваждением, а вкус ее колдовства щекотал небо пряно-сладковатым привкусом. Он преследовал косаря повсюду, вел верно по следу как волка, даже, когда думал, что показалось, ошибся и принял чужой запах за поток силы девчонки. Как тогда на горной дороге. А ведь мерзавка была там, в той телеге. Потом догадался, когда обнаружили погибший патруль. Сашер шел по следу до горы Ворона, до обвала. Дальше пути не было. Но что-то подсказывало, что колдунья жива. А раз жива, он непременно найдет ее, как находил других одаренных силой. Иначе бы Сашера не ценили на службе, считая лучшим в своем деле. - Рон офицер, поймали, - выскочил навстречу гонец. – Как вы и говорили. Мужчина и девчонка. Черноволосая, красивая. - Сопротивление оказывали? - Не успели. Мы их тепленькими сцапали, когда мужик нужду справлял, а девка переодевалась. Со всех сторон навалились и скрутили. - Молодцы. – Косарь пришпорил коня. Проскакав по лесной тропе, они выскочили на тракт, что через десять лиг спускался к реке, прямехонько к переправе. - Далеко? - С пару лиг отсюда. Сашер в нетерпении хлестнул лошадь кнутом. Скорее. Скорее. Он должен убедиться, что поймали точно ее, и девчонка не сумеет сбежать. А такая сможет. Он помнил, что колдунья натворила в Лоте. Что ей помешает прибегнуть к силе сейчас? Косарь еще издали увидел своих людей на дороге. Двое держали под прицелом стрел мужчину, положенного лицом в пыль, третий упирал ему в спину рогатину. А чуть поодаль еще двое удерживали поставленную на колени девчонку, вывернув ей руки за спину. Третий прижимал нож к горлу. В паре шагов стояли Калрел с десятником жнецов. Дядька опытный. У такого не забалуешь. Да девчонка и не пыталась. Смиренно повесила голову, перепутавшиеся в потасовке длинные волосы закрывали лицо. - Рон офицер, пожалейте, - запричитал мужчина, попытавшись приподнять голову, но его тут же заставили опять уткнуться в землю. – За что нас схватили? Ни в чем не виноваты. Сашер прошел мимо мужчины. С ним потом будет разговор. Остановился возле девушки, улыбнулся. - Вот мы и встретились, дорогуша. Долго я тебя искал. Но от меня еще никто не уходил. Девушка то ли всхлипнула, то ли засмеялась. За опущенными волосами не понять. Косарь приподнял пленнице голову, откинул с лица волосы. Она была красива. Очень. Огромные темные глаза, словно безлунная ночь, густые длинные ресницы, чуть вздернутый нос, пухлые манящие губы, точеные плечи, выглядывающие в разорванный ворот рубахи. Красавица, от которой можно потерять голову. Но она была не той, кого он ожидал увидеть. Разочарование смешалось со злостью. - Отпустить! – рявкнул он, ударив с досады плеткой себя по сапогам. - Обоих? И девку? – переспросил десятник. От лютого взгляда офицера, жнец прикусил язык, суетливо кивнул головой. - Понял. Отпустить. - Рон Сашер, не объясните, кого мы ловим? И почему? – Калрел нервно покусывал губы. - Позже. Я не мог ошибиться. На холме была та самая колдунья, из Лота. И ее вместе со спутником непременно надо отыскать. Они не могли далеко уйти. - Рон офицер, - подал голос старик, успокаивая рыдающую у него на груди дочь. Теперь Сашер и сам заметил, что селянин слишком дряхл и грузен, чтобы так ловко управляться оружием. И не было на холме свежих следов от колес телеги, что стояла сейчас на обочине. А ведь телега его сразу смутила, но радость затмила голос разума. Паршиво. Такие просчеты в его работе недопустимы. Косарь повернулся в раздражении к мужику. - Чего тебе? - Извиняюсь, разговор тут ваш краем уха услышал. Так вот, видали мы их, тех, кого вы ищите – мужчину и девушку, с которыми вы нас спутали. Девчонка еще на мою дочь немного похожа. Сашер едва не рассмеялся в лицо старику. Похожа? Да как весенняя гроза на летнюю духоту. Но одергивать не стал. - Где и когда ты их видел? - Да туточки, на тракте. Незадолго до того, как вы нас повязали. Только они напрямки, через лес, поехали. К кувшинкиному озеру. Торопились очень. - По коням! - рявкнул Сашер, не слушая дальше старика. Отряд съехал с тракта и через заросли бурьяна помчался к пылающему багровым светом заходящего солнца лесу. - Езжайте, братушки, езжайте. Может, и догоните… - пробормотал старик, смотря им вслед, - зайца или белку. Когда конные скрылись в лесу, повернулся в противоположную сторону, кивнул слегка шелохнувшимся веткам лещины, тронутым осторожной рукой. Затем подсадил дочь на телегу и пустился в путь. - Я думала, он нас выдаст, - произнесла Ная, снимая ладонь с кинжала. - Честно говоря, я тоже, - Радкур потянул за узду лошадей к тракту. – Но, видно, дед помнит еще старые времена и то, как чтили привратников. Или просто не чужд благодарности за помощь. Самому ему телегу из ямы было бы не вытащить. Кстати, перевяжи правую ладонь тряпицей. Старик сразу смекнул, кто мы, заметив на ней рисунок. - Дожили. Прячемся от тех, кого защищаем, - пробурчала девушка, но ладонь тряпицей замотала. - Меня волнует больше другое, - Радкур подсадил колдунью на Холодка. – Этот офицер… он знал точно, кого ищет. А искал он тебя. - Уверен? - Его больше интересовала схваченная девушка, чем старик. А увидев ее лицо, был откровенно разочарован. Ему известно, как ты выглядишь, известен твой почерк колдовства. Откуда? - Лот, - припомнила Ная, где видела темноволосого офицера с дерзким взглядом сапсана. - Вот к чему привело твое бездумное жертвоприношение. - Скорняк запрыгнул в седло. – Живо убираемся отсюда. До переправы они гнали лошадей галопом. Боялись погони. Офицер мог догадаться об обмане и вернуться назад. Паром уже отчалил, когда они выскочили на косогор. Дожидаться следующего рейса было рискованно. Вместо парома могли дождаться вооруженного отряда. - Держись крепче. Будем прыгать, – крикнул Радкур. Кони чуть ли не взвились над землей от его возгласа: - Акюр! Холодок с Росинкой голова в голову рванули к переправе, вздымая облако пыли. Ветер засвистел в ушах колдунов. Умеренный на вершине бугра, внизу, у реки, он задувал ощутимо, нагоняя пенистые волны. Опоздавших заметили, приостановили отплытие, но от берега до плота Наю с Радкуром разделяло полтора десятков шагов чистой воды. Привратники пригнулись к шеям лошадей, ударили пятками по бокам. Тихий перестук копыт по утрамбованной земле сменился вскоре громким цоканьем по бревенчатому настилу. - Нахтан! – крикнул Скорняк, и животные, оттолкнувшись от края мостков, пролетели над рекой и приземлились на пароме, едва не сбив давешнего Наиного знакомца – пузатого сластолюбца. Рожа у того покраснела, рот перекосился, готовый разразиться руганью. Но разглядев наездницу и спутника рядом с ней, мужик побледнел, сглотнул, метнулся в шалаш и больше не показывался. - Раз все на месте – плывем дальше, - произнес его брат. Дал знак помощникам приступать к работе. Трое крепких мужчин ухватились за перекинутый через реку канат и с криком: «Раз-два!» потянули, перебирая руками. Паром медленно заскользил по воде, борясь с нахлестывающими на бревна волнами. Они уже приближались к середине реки, когда на бугре показался вооруженный отряд. Вояки свистели, кричали, махали руками, требуя повернуть назад. Надвинув пониже капюшоны плащей, Ная с Радкуром пересели ближе к лошадям. - Эй, хозяин, - подал голос один из пассажиров. – Ты что ж, не слышишь, жнецы на том берегу кричат, требуют вертаться. Видно, торопятся, дело срочное, плыть им надо. - А? Что? Кто кричит? – изобразил непонимание паромщик. Повернулся к удаляющемуся берегу, подслеповато прищурился. – А и, правда, люди припоздали. Ничего, поплывут другим рейсом. - Так это ж жнецы! Они ждать не любят и по закону положено перевозить в первую очередь, - никак не унимался пассажир. - Ладушки, повернем, - кивнул хозяин. – Только за повторный рейс и их перевоз ты заплатишь. - А чего это я? – опешил пассажир. - Так ты тут ратовал за возвращение. А гонять паром туда-сюда даром мне не с руки. Людям за работу платить надо. А жнецы, как известно, привыкли бесплатно плавать. Но ежели ты издержки возместишь... - Так ведь я не требую, - пошел на попятную пассажир, - посочувствовал просто, что вояки опоздали совсем чуток. Но раз места нет, и отплыли далеко, да еще река неспокойная, опасно с таким грузом вертаться - что ж делать, поплывут другим рейсом, чего им толкаться с простым народом в тесноте. - Вот сиди и помалкивай, - отрезал паромщик. Глянув на колдунов, подмигнул. Затем скомандовал помощникам: - А ну, ребятушки, поторопимся. Пассажирами нынче день богат. Спрятавшись в объятиях Радкура, Ная с тревогой смотрела на противоположный берег. Кто-то из жнецов бегал вдоль реки, кто-то ругался, потрясая кулаками, кто-то устало сидел в седле или развалился на траве. И лишь один, заложив руки за спину, застывшей статуей стоял у кромки воды и провожал пристальным взором удаляющийся паром. Волны накатывались на сапоги, ветер рвал плащ, развевал темные волосы, залепляя глаза, но мужчина не шевелился. Нае казалось, что его взгляд обращен именно к ней. Он знал, что она тут. Он видел ее.
От злости на себя балагур сильнее вонзал пятки в бока лошади.
Здесь и далее: я помню, да, что "балагур" ваша синонимичная подстановка Тэзира. Но мне всё-таки кажется, что применять такие подстановки на равных с именами не везде оправдано. Например, в этой ситуации он ни фига не балагур. И вообще, честно говоря, давно уже впечатления балагура не производит. Может, всё-таки другую замену какую-то подыскать? Типа "разгневанный юноша"
ЦитатаМорана ()
Воздушные порывы крутились волчком, обрушивались со всех сторон колючими плетями, сеча кожу, перехватывая дыхание и забивая глаза пылью.
А можно банально: Воздушные порывы крутились волчком, обрушивались со всех сторон колючими плетями, секли кожу, перехватывали дыхание и забивали глаза пылью. И не будет этого ужасного "сеча кожу".
ЦитатаМорана ()
Девушка полностью пришла в себя и набралась сил, чтобы выдержать неблизкую дорогу(зпт) и все же Радкур время от времени придерживал коней
Ну что, ребятушки, это офигенно классно! Какой экшн! Какие погони! Интриги! Какие типажи! Радкур такой мужественный и взрослый, любуюсь! И офицер такой упёртый... ах-ах! Я в восторге и радости! Так интересно! Так интригует! Вы молодцы. Низкий вам поклон и благодарность. *грызёт ногти, ждёт проду* Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Anevka, не будем кокетничать, нам приятна твоя похвала. Работа вдвойне интересна, если удается. В этот раз герои не дали сбиться с ритма. Спасибо твоим замечаниям. Очень верные. Поправим.
Что мне у вас особенно нравится: все линии, все герои интересные, но чем ближе к финалу, тем мощнее разворачивается глобальная интрига с богами, и это так круто! И в композиционном плане, и в плане динамики.
ЦитатаМорана ()
В этот раз герои не дали сбиться с ритма.
Они у вас просто чудо! Такие самостоятельные и независимые Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Скачку через степь Ард запомнил плохо. Небо будто перемешалось с землей, пыль забивала ноздри, слепила глаза. От тряски желудок сводили спазмы. Вдобавок ко всему сильно разболелась голова, то и дело немели руки. К ночи он уже ничего не соображал и уснул, едва улегся на тонкое одеяло. Проснулся мокрый от росы, прижавшийся к Рейхе и совершенно разбитый. Солнце еще не окрасило небо на востоке, значит, спал недолго. Пожевав сухарей и солонины, Ард забрался в седло. За ночь мышцы словно одеревенели, зато желудок перестал бунтовать. Головная боль заметно ослабла. Как ни странно, но жена переносила дорогу гораздо легче. Уверенно, по-мужски, сидела в седле, улыбалась и шутила… Ну конечно! Как он мог забыть. Кто ее учил ездить? Правильно, Айла! Степнячка могла спать в седле, есть и даже наливать воду из бурдюка в стакан. Жаль только, что Ард не удосужился взять пару уроков у мачехи, тогда бы не чувствовал себя избитым. Лерст настолько увлекся погоней, что, казалось, попросту забыл про усталость и вечно мучивший его голод. Глаза сказителя горели восторженным огнем, он перестал болтать. Вскоре степь закончилась. Потянулись зеленые долины и луга. Даже осенью там продолжали распускаться цветы, желтели и осыпались одуванчики, а жухлая трава соседствовала с молодой. Деревья почти не попадались на пути, лишь берега озер обрамлял низкорослый ольховник. До полудня они ехали почти наугад, но вскоре натолкнулись на следы ваартанов. Через по-осеннему пожелтевшие луга тянулась черная проплешина. Выжженной тропинкой, она повела отряд к цели. Никогда прежде Арду не доводилось бывать в этих краях. Судьба заводила его и дальше от дома, но путь тогда лежал в другую сторону света. Теперь же они приближались к местности, которую не жаловали ни купцы, ни странники. Благодатный край, изрезанный реками, покрытый лесами, пышущий жизнью, был безлюдным. Даже если какие-нибудь переселенцы пытались обустроиться здесь, проходил год-другой, и поселения исчезали. Как память о подобных попытках, то тут, то там виднелись едва различимые руины деревень и одиноких домиков. А однажды путникам попался настоящий город. Его, будто путы, стянула и прижимала к земле дикая лоза, деревья росли прямо в домах, ломая стены и крыши. Крапива и бурьян разрослись на улицах. - Столько камня впустую извели, - сокрушался Лерст. – Не меньше сорока домов! И еще амбары, наверное, были! А вон, глядите! Там землю распахивали. Бурьян не всю пшеницу вытеснил. - Странный край, - Ард задумчиво посмотрел на выжженную тропинку, ползущую на запад. – Мне начинает казаться, что, если здесь и живет кто-нибудь, то они запросто справятся с ваартанами без нашей помощи. - Ты больше всех знаешь про эйтаров, - сказитель взглядом проводил бабочку, выпорхнувшую из-под копыт лошади, - и сам говорил, что никогда их народ не славился кровожадностью. - Верно. Но почему никому из переселенцев здесь нет житья? - Земля их не принимает, - вмешался в разговор Хередан. – Либо – бог эйтаров. - Это больше похоже на правду. - Не ломай голову, хозяин, - горец усмехнулся, - наша помощь лишней не будет. - А ты и рад, что придется мечом помахать, – прищурился Лерст. - Рад. И не только я, - он указал на скачущих позади воинов. - Помнится, ты стал изгоем из-за того, что не хотел воевать. - Глупец, - беззлобно ответил Хередан, - я ушел, потому что мне не по душе проливать кровь родичей. Клановые войны – самое страшное, что когда-либо случалось с моим народом. Здесь же – иное дело. Ваартаны – чудовища в человеческом обличии. Буду рад перебить их всех, если такая возможность представится. На третий день погони они увидели столбы черного дыма и почувствовали запах горелой травы. - Мы близко, - Хередан ощерился, как волк. Вопреки уговорам, ни один горец не пожелал брать в руки лук. Ард злился, но ничего поделать не мог. Он был уверен, что стрелы куда эффективнее, особенно, когда численное преимущество на стороне противника, но гордые воины оставались непоколебимы. - Мы должны умирать с мечами в руках, - наставительно проговорил Летан. – Иначе родичи не признают нас, и не впустят в пещеру Предков. Мы станем призраками и будем вечно слоняться по миру тенями. - Что еще за тени? – тут же оживился Лерст. - Летан, - Хередан покосился на старшего товарища. – Не много ли болтаешь? - В самый раз, - отмахнулся тот. – Это не наша тайна, а колдунов. Мы заплатили за нее секретом клинков, и вольны поступать так, как захотим. - Чужие тайны – самые дорогие. За них честью расплачиваются. Летан нахмурился, замолчал. И больше на эту тему не говорил, несмотря на увещевания и подхалимаж сказителя. Наконец появились первые деревья. Словно дозорные, они забрались далеко от братьев и отцов, темнеющих густым лесным массивом вдали. Дубы, вязы, буки, березы, клены и даже осины – словно и не существовало для них разницы, на какой почве расти. Все они выглядели неправдоподобно молодыми, свежими, без лишайника и грибных наростов на коре. Слегка пожелтевшая листва в кронах соседствовала с зеленой, будто времена года смешались в этом краю. Рыхлую почву под дубами усеивали желуди. Пустили коней шагом, давая передохнуть. У небольшого озера с пологими берегами ненадолго остановились, обтерли взмыленных животных, напоили. Место было красивым, тихим, его окружали стройные стволы деревьев с пышной кроной. Прохлада и тень пришлись как нельзя кстати. Дав отдохнуть лошадям, они продолжили преследование. Ард почувствовал трепет, когда заметил людей, окруживших рощу рядом с рекой. Над деревьями клубился дым и кружил пепел, вода быстро темнела. - Зачем они делают это? - Их такими вырастили, Рейхе, - Ард нахмурился. – Хередан, теперь все в твоих руках. Горец кивнул, принялся раздавать приказы. - Я поскачу с тобой, - жена встала рядом с Ардом. – Одного не пущу. - Ни ты, ни я никуда не поскачем, - он покачал головой. – Пока, во всяком случае. В бою от нас проку не будет, только помешаем горцам... Хередан! Берегитесь глиняных шариков. - Да уж! – Рейхе вздрогнула. – У меня до вечера перед глазами искры плясали, когда вы разбили его. Воины собрались в кулак, криками, хвастовством и бранью распаляя в себе жажду крови, которую предстояло утолить. Ваартаны заметили всадников, но вместо того, чтобы скрыться в лесу, где конному биться сложнее, повернули навстречу. Их было больше, гораздо больше. Тела покрывали ожоги и сажа. В памяти у Арда всплыли глиняные статуи, сожженные земли… Поневоле стало жутко от мысли, что станет с мирными землями, если огнепоклонники всерьез решат их покорить. Горцы устремились на врагов. - Ты бы хотел быть с ними?- проговорил Лерст нервно. - Нет, не хотел бы. - Понятное дело! Смерти все бояться. - Меня пугает не смерть, а, что, умерев раньше времени, не смогу сделать что-нибудь по-настоящему важное. Размахивая мечами и топорами, горцы вломились в нестройные ряды поджигателей. Сцепились. Крик. Вой. Звон железа. Огненные всполохи, кони и люди в огне. Пыль столбом. Пепел вперемежку с кровью. Лица слились. Не понять, кто есть кто. Демоны дрались против демонов. Вот Хередан разворачивает воинов. Они закладывают маневр и бьют ваартанов слева, надвое разрезая толпу. Одних отгоняют дальше от леса и безжалостно вырезают. Ваартаны раскручивают пращи. Глиняные шарики, разбиваясь о землю, освобождают огонь. Горцы гибнут один за другим. Полыхающие, слепые и одуревшие от боли лошади носятся по полю боя. Ард привстал в стременах, разглядывая сражение. Со стороны уже не понять, кто одерживает верх. Стоит столбом черный дым, ветер метет пепел и сажу… Вскоре все закончилось. Согнав с себя морок, Ард снова смог дышать полной грудью. Мир стал осязаемым, а не словно нарисованным жестоким художником. Но, как и все настоящее, оказался гораздо страшнее, чем на бумаге. Хуже всего был запах. Тошнотворно-сладкий, щекочущий ноздри, и от него никуда не спрятаться. Переборов рвотные позывы, Ард поскакал на поле боя. Рейхе отстала всего на мгновение, муж не стал ее останавливать. Хочет видеть последствия битвы – ее право. Лерст, бледный и закусивший губу, скакал рядом. Восторженно крича, мимо Арда пронесся Летан. Обгоревший и грязный, размахивающий мечом. Под копытами коней хрустела почерневшая земля, всюду валялись обожженные части тел ваартанов, успевших перед смертью раздавить глиняные шары. Кровь, сажа и кости. Хередан, покачиваясь, брел навстречу Арду. Часто прикладывался к фляге и морщился, делая глотки. Левая рука горца побагровела, к запястью был ремешком примотан меч. От бороды, усов и бровей остались лишь красные разводы. Сорванным голосом воин прохрипел: - Всех посекли, - затем отбросил опустевшую флягу и, как немой, указал пальцем на рот. Ард спешился, помог горцу сесть на землю, напоил из бурдюка. Хередан благодарно кивнул, лег на бок и, сжав рукоять меча, закрыл глаза. - Я помогу, - Рейхе соскочила с лошади, вынула из седельной сумки узелок с мазями и травяными наборами, составленными Айлой. Ард подложил воину под голову скатанный плащ, встал и оглядел выживших горцев. Всего полтора десятка. Покрытые сажей и кровью, они выглядели довольными. - Лерст! Подай, пожалуйста, мою книгу.
Старик мало походил на человека. Причем не столько внешне, сколько голосом, запахом и, главное, взглядом. Примерно так могла смотреть сова или сверчок, вроде бы бездумно, но вместе с тем внимательно, изучающе. За ним следовало двое мужчин: молчаливых и настороженных. Их одежда и лозовые венки на головах смотрелись чуждыми на выжженной поляне. Запах трав и цветов быстро забил терпкий и неизбывный смрад пожарища. Похоронный костер еще дымил неподалеку от кромки рощи, а уцелевшие горцы пели погребальные песни, что звучали веселее иных застольных. На поляне были только сказитель и Ард с женой. Незваные гости нисколько их не испугали. - Приветствую, - Ард коротко поклонился. Он так и не нашел никаких записей о том, что за нормы приличия царят среди загадочного народа, поэтому действовал наугад. Седовласый эйтар тоже поклонился, но ничего не ответил. Задумчиво оглядел пепелище. Лицо его потемнело, ярко-зеленые глаза мгновенно поменяли цвет, став близкими по оттенку палой листве. Посохом постучал по ближайшему стволу, наполовину сожженному и накренившемуся, покачал головой. Только теперь Ард заметил, что на посохе, изогнутом и не зачищенном от коры, есть молоденькие стебельки, почки и даже крохотные листья. Палка была живой! - Это не мы сотворили, - тут же встрял Лерст. – Ваартаны перли на вас как саранча, а мы… ну, не совсем мы втроем, а горцы, они там мертвых жгут и пьянствуют… в общем, горцы им намяли бока! Вот. - Язык прикуси, дубина! – цыкнул на товарища Ард. Затем повернулся к старику. – Мой торопливый друг верно сказал: враги пришли на вашу землю. Мы остановили их. Надеюсь, больше эти края никто не побеспокоит. Вместо ответа старик покосился на одного из спутников. Тот заговорил: - Напрасная надежда. Нас всегда беспокоят. Не одни, так другие. Вот прямо сейчас нас беспокоите вы… к слову, а вы – кто такие? И чем лучше огнепоклонников? - Меня зовут Ард. Это – моя жена Рейхе. - А я – Лерст, знаменитый сказитель! - У старца нет имени, - ответил эйтар, которому доверили право голоса. – Живет слишком долго, чтобы придавать этому значение. Я – Вяз, а это – Терн. Скажите, что привело вас сюда? - Человек из вашего народа спас мне жизнь, - Ард показал обожженную руку. – Я заплатил долг. Эйтары отпрянули. Старик нахмурился, зло ткнул посохом в землю. Терн, молчавший доселе, воскликнул: - Назови его имя! Неужели какой-то глупец осмелился что-то требовать с нуждающегося? - С меня никто ничего не требовал. Я сам решил заплатить. - Заплатить?! Чем? Вот этим?! – мужчина обвел рукой выжженную поляну. – Или тем, что творится перед рощей? Кровь, огонь и изуродованная земля. Не думаю, что такая плата нам подходит. Ард смутился. Впервые за долгое время он не понимал, что происходит. - Вы предпочли бы, чтобы ваартаны пришли в ваш дом? - Видишь сгоревшее дерево? Какой был выбор у него? - Никакого. - И у нас так же, чужеземец, - Терн улыбнулся. – Не думаю, что поймете суть нашей жизни. По крайней мере, пока сами не увидите, как мы живем. - Что это значит? – спросил Ард. - Приглашение, - ответил Вяз. – Иди за мной. Терн и старец помогут раненым, если такие есть в лагере. - Есть! – Рейхе кивнула. – Я покажу, куда идти. - И не пойдешь со мной? – изумился Ард. - Мне почему-то не по себе, дорогой, - она улыбнулась. – Лучше побуду в лагере. За рощей раскинулся широкий луг, пересеченный тремя тонкими ручейками. Несмотря на вечер, здесь порхали бабочки, стрекотали кузнечики и почти незаметными тенями сновали мелкие грызуны. Казалось, они совсем не боятся людей, бредущих через пыльную высокую траву. Вскоре начали попадаться кустарники, изящные деревья и всевозможные цветы. Ард потерял ощущение времени и пространства, будто шел на месте, а мимо проплывали дубы, грабы, вязы и растения, которым он и названия не знал. Возле одного из таких остановился Лерст. Недоуменно спросил: - А что стряслось с этим бедолагой? - Умер, - меланхолично ответил Терн. – Нашел последний приют. Ард подошел к товарищу. Зрелище было не из приятных. В кору мощного высокого дерева врос позеленевший костяк, и его, будто путы, обвивали стебли плюща. У корней приютились удивительные цветы, отдаленно напоминающие розы с крохотными черными бутонами. На той же поляне находились еще восемь похожих исполинов, заключивших в себя обомшелые кости. Смерть сплелась с жизнью, и от этого становилось не по себе. Тут было тихо, мрачно от густой листвы и неуютно под надзором черепов, ставших с деревьями одним целым. - Последний приют? - У нас он таков, - ответил эйтар. – Те, кто достаточно стар и чувствуют приближающуюся смерть, отправляются искать свой последний приют. - Не верите в жизнь после смерти? – удивился Ард. - Как раз таки верим, - Терн исподлобья взглянул на него. – И приют держит нас здесь, не отдавая во власть Тленной. Не думаю, что стоит говорить о подобных вещах, дорогие гости. - А горцы не боятся смерти, - тут же встрял Лерст. – У них вместо похорон – попойка! Слышал, какие веселые песни горланят? А степняки так и вовсе не хоронят мертвых, а бросают в бурьян! Морские народы – заматывают в шелк и топят тела… - Звучит дико. Но все мы слишком мало понимаем в устройстве мира, чтобы осуждать друг друга. Истина одна, и открывается лишь на смертном одре. Не думаю, что кто-либо спешит ее познать, - он улыбнулся. Поселение эйтаров не походило ни на что, ранее виденное Ардом. Пожалуй, это был город. Вернее, нечто, напоминающее город, построенный без единого гвоздя или камня, без вмешательства рук человека или его воли. Деревья, лоза, виноградник, кустарники – все сплелось, срослось и переродилось одно в другое, создав стены, дома и узкие улочки. Зелень дышала жизнью, огоньки светлячков и гнилушек мерцали в сумерках, крупные бабочки порхали перед самым лицом путников, нежно чирикали птицы. - Потрясающе, - выдохнул Лерст, когда они очутились под зеленой крышей из лиан и листьев всех цветов и форм. – Много вас здесь живет? - Не знаю, - ответил Терн. – Три сотни, пять тысяч… кто возьмется считать? Если верить листьям на Праотце, то безымянных среди нас больше семи сотен. - Праотец? - Поговорим о нем позже. Народ удивлен – долгое время к нам не захаживали смертные… - Неужели только боги были в вашем городе? – спросил Ард. - Не только. Бывали и те, кто старше богов… и в разы мудрее. Терн повел их по круто извивающимся улицам. Здесь пахло зеленью, древесным соком и еловой свежестью, от чистого воздуха кружилась голова. Трижды на глаза Арду попадались детишки, выглядывающие из окон и дверных проемов. Эйтарки все как одна оказались низкорослыми, крепкими, не сказать что красивыми, но, в то же время грациозными и яркими. Волосы их чаще всего напоминали цветом медь, либо изумрудную траву. Венки носили пышные, украшенные цветами, а сандалии - с высокой, до бедер, шнуровкой из лозы - Женщины не уходят из города, - сказал Терн. – Они стареют быстрее, чем мы, и им труднее дается расставание с домом. Их дар врачевания мог бы спасти многие жизни, но… впрочем, этот разговор мы отложим. Коридор сделал очередной виток, и вывел их на широкую, окантованную низкой травой площадь. - Это и есть наше сердце. Дерево-Праотец. Ард видел разные деревья. Некоторые из них были громадными и древними, как горы. Но это превосходило все. Оно давным-давно окаменело, но продолжало жить. Кора имела красноватый оттенок, была вся в складках и трещинах, куда пролез бы кулак. Листья, размером с ладонь взрослого мужчины, мерцали золотом. Праотца окружал пруд с темной, почти черной водой. По ней не гуляла рябь, хотя ветерок задувал изрядный. Берег был обложен отполированными камнями, каждый из которых покрывала странная вязь. Арду эти валуны показались смутно знакомыми. - В воде нет отражения, - заметил Лерст. - Верно, - кивнул Терн. – А еще она соленая, и не держит ничего, кроме золотых листьев. Брось хоть пушинку – утонет. - А я слышал, что в соленой воде легче плавать, - заметил сказитель, старавшийся запомнить каждую мелочь. - Это не простая вода. И место здесь не простое. Дерево – последний приют для сущности, приложившей руку к сотворению Ваярии, - эйтар поклонился. – Все мы родились от капель его крови. Левег, так его звали. Один из двух Ваятелей, оставшихся здесь… Мы почитаем его, как в иных племенах чтят богов, и принимаем имена, данные им, - он указал на золотую листву. – С зачатием ребенка - на ветвях завязывается почка. С рождением – раскрывается листок. Вначале он сияет особенным светом, в зависимости от характера дитя, позже приобретает золотистый цвет, как и все остальные листья. В миг рождения нового эйтара, старейшины переплывают на лодке пруд и прочитывают на листке имя. Его озвучивают, когда эйтар достигает определенного возраста. После смерти эйтара, лист с его именем падает с дерева на воду пруда и совершает прощальный путь вокруг праотца, подтверждая истину, что все в мире возвращается. Ард не проникся величием момента, поскольку вообще не понимал, о чем говорит эйтар. С юных лет он считал, что боги сотворили мир. Пусть правили они не всегда так, как подобает, но именно за сотворение Ваярии их почитали. Лерст, видимо, тоже был смущен, поскольку стоял, раскрыв рот, и таращился на Терна. - Это потерянная мудрость, - вздохнул эйтар, – забытая, попранная. Я слышал, что лишь еще один народ хранит ее, но народ тот темен и нам неведомы его устремления. - Почему ты нам это рассказываешь? – удивился Ард. – И что хотел показать? Зачем привел нас в город, в который не ступала нога обычного смертного? - Так велел старец. Он почувствовал в тебе сильное Тха. Это не просто воля, а нечто большее, Ард. Покажи, что у тебя на шее? Парень расстегнул ворот рубахи и достал часы. Эйтар прищурился, всмотрелся внимательно, затем кивнул. - Не знаю, из какого материала они сделаны, но не людских рук работа. Думаю, кое-кто может рассказать больше, но… он давно не говорит ничего. Лишь иногда наведывается к нам. - Кажется, я начинаю понимать, - Ард усмехнулся. – Уж не второй ли Ваятель, про которых ты говорил? - Он. - Мы встретимся? - Не знаю. Если посчитает нужным. А пока – отдохните в тени Праотца. Я распоряжусь, чтобы вас напоили и накормили. Это только начало беседы.
Тварь сидела на обломке разрушенной крепости и следила за Наей. Следила неотрывно, с плохо скрываемым желанием вцепиться колдунье в горло. Нежить была с четвертого предела, не меньше. И свеча, как и нанесенные на кожу девушки заклинания, вряд ли удержали бы ее от нападения. Разве только печать Незыблемой остужала пока пыл. Но надолго ли? В последнее время сущности тьмы стали наглее, а забредали на первый предел с низших чаще. Границы слабели. Терял силу и свет свечи, защищавший прежде надежно привратников. Ситуацию с жертвами пытались выправить, послав двух колдунов на поиски людей с сильным Тха, но вестей от них пока не поступало. Как и от найдара, пропавшего где-то в устье Нарью. Ная переложила свечу в левую руку, правой достала из-за пояса дирк, но для себя решила: если тварь не нападет – трогать ее не станет. Даст нежити шанс убраться по-доброму восвояси. Схватка встревожит пространство мира мертвых. А шуметь, как и расходовать силы, пока не хотелось. До пятого предела путь не близок, встречи могли быть намного неприятнее, чем эта. На двадцать третьем шаге колдуньи тварь напала. Со спины. Другого Ная и не ждала. Жажда крови и теплой плоти пересиливали у нежити даже страх нарушить табу. Девушка с точностью до мига уловила момент прыжка, чтобы развернуться и встретить тварь ударом. Пламя свечи выхватило из темноты сжавшуюся в клубок гибкую фигуру. А затем длинные лапы неслышно оттолкнулись от земли, не скрытые кожей мышцы напряглись, посылая тело в полет. Нижняя челюсть выдвинулась вперед, распахнулась, как створки ворот. Пасть была огромной – голову заглотит целиком, не подавится. Пихнув свечу в морду падающей сверху нежити, девушка дирком ударила ее в ухо. Лезвие соскользнуло по кости и лишь распороло его надвое. Но тварь с визгом отскочила, сотрясаясь в кашле и выплевывая искры. Не по нраву? Еще бы! Свет свечи жидким пламенем выжигал нутро. На этом можно было бы и закончить, будь нежить с первого предела, но с этой миром разойтись уже не получится. Решилась напасть один раз, нападет непременно во второй, но уже более коварно и умело. И никто не поручится, что ей не удастся достигнуть желаемого. Ная тряхнула левым плечом, и золотистые вкрапления соскользнули по руке, образовав тонкую, но достаточно крепкую цепочку из крохотных шариков, длиной в рост человека. Один конец обвил браслетом запястье, другой – кольцами скрутился возле ног девушки. Об этой особенности золотых вкраплений колдунья не рассказала даже Радкуру. Не решила еще, нужно ли тревожить по такому пустяку, ведь ничего опасного в том не было. Да и сама узнала недавно - три недели назад, когда схлестнулась с «яркури» - прыгучей тварью, на втором пределе. Удивилась не меньше нежити, вокруг шеи которой цепь внезапно захлестнулась. Новое приобретение понравилось. Отличное подспорье в бою. Задушив врага, цепь возвращалась на место, становясь прежним вкраплением. Движение рукой было коротким и стремительным, золотая молния сверкнула в темноте, обвила горло нежити. Тварь задергалась в петле, стараясь освободиться, а, не добившись успеха, попыталась дотянуться зубами до цепи и перегрызть. Но только разодрала десна в лоскуты. Сущность издала рык ярости. Глаза полыхнули желтым огнем. Кажется, она разозлилась всерьез… и сделала самое глупое, что могла – прыгнула вновь на колдунью. Теперь разозлилась Ная. Дирк метил уже войти в глаз твари, но цепь вперед укротила нежить, стянув горло так, что та рухнула и, хрипя, заскребла лапами. Петля сжалась сильнее, затем еще сильнее, пока существо тьмы окончательно не прекратило борьбу. Ная склонилась над поверженной нежитью. - Теперь уяснила, на кого не следует разевать пасть? – и вонзила дирк под ребра сущности.
***
- Ты задержалась. Были сложности? Радкур сидел у входа в туннель и складывал из камней пирамидку. Одиннадцать башенок уже высились рядком. - Прошлась до пятого предела. Проверила границу. Давно ждешь? – Колдунья заученными движениями начала заделывать дыру. - Порядком. – Скорняк водрузил камушек на вершину пирамиды. Она качнулась, но устояла. – Не ходи так далеко. Опасно. - Пятый мне по силам. - И все же осваивай пределы постепенно, не спеша. – Еще один камушек лег сверху шаткой конструкции. Казалось, дыхни – и развалится, но каким-то чудом башенка держалась. - Сам знаешь, сейчас не спеша не получится. Ситуация не позволяет медлить, - девушка сняла перчатки, запихнула в котомку. Туда же сунула и прозрачный шарф. - Прошу лишь быть осторожнее. Если с тобой что-нибудь случится на нижних пределах, могу не успеть прийти на помощь. Далеко. - Чтобы ты и не успел?! Вряд ли ты способен так жестоко разочаровать доверчивую девушку. – Ная критически осмотрела башенку, присела, подобрала округлый камушек, осторожно опустила на пирамидку Радкура. Она выдержала и эту ношу. А через миг разлетелась в разные стороны от щелчка пальцев девушки. – Пойдем домой, сказочник. А то твари по ту сторону стены от смеха захлебнутся. Скорняк поднялся, отряхнул ладони. - Идем, доверчивая моя.
***
Солнце все ниже спускалось за скалистые вершины гор, окрашивая их заревом пожарища. Тени удлинились, наползали друг на друга, словно играли в игру – кто кого вперед проглотит. Скоро совсем станет темно. В селении зажгут сигнальный огонь для припозднившихся с дозора привратников. Заметив спускающихся по тропинке Радкура с Наей, «вороненок» убрал ведро с водой с колодезного сруба на землю и поспешил навстречу. - Тебя хочет видеть Кагар-Радшу, - выпалил он девушке. – Велел, чтобы сразу пришла, как вернетесь. От слов Рикара несло неприятностями. Поздний вызов к Призванному не сулил ничего хорошего. - Не говорил, зачем понадобилась? - Нет. Но перед этим к нему заходил Аметист, - понизив голос, по секрету доложил мальчишка. Чувство тревоги усилилось. - Пожалуй, наведаюсь к Кагару вместе с тобой, - произнес Радкур, разделив ее опасения. - Призванный будет недоволен, если заявимся вдвоем. - Не думаю, что он выставит меня за дверь. Хотя, Кагар может. – Радкур обнял девушку за плечи. – Выше нос. Справимся. На стук в дверь сразу прозвучало приглашение. - Заходи. Давно тебя жду. Невзирая на прохладный вечер, Призванный снял меховую накидку, оставшись в широких тонких штанах и льняной рубахе до колен, подпоясанной кожаным ремешком. На вошедшего первым Радкура глянул с неодобрением. - Ты что тут забыл? - Зашел пообщаться. - Именно сейчас? - А чем сегодняшний вечер плох? – Скорняк без приглашения расположился на скамье. Как друг и старый соратник, он мог позволить себе столь свободное поведение с Призванным. Ная же проявить подобную вольность не имела права и смиренно стояла у порога. - Незыблемая с тобой. Оставайся. Пообщаемся, - в голосе Кагара прозвучала скрытая угроза. Он мазнул взглядом по левой руке девушки. Скривился. Недовольство всегда появлялось на его лице, когда натыкался взором на сделанную Радкуром по дороге с Ледетта татуировку. Из-за нее им пришлось задержаться на сутки. Полдня Скорняк искал нужные для окраса растения, вытачивал из растущего только в горах дерева олаха иглы. Остальные полдня наносил рисунок, чтобы скрыть золотистые вкрапления. В итоге капельки слились с переплетением разноцветных узоров и стали почти незаметны. Разве что, знающий, что именно искать, внимательный человек мог различить их в рисунке. - От Верховного Сарид-Лара пришло сообщение. Касается тебя. Догадываешься в чем дело? – грозно спросил Кагар-Радшу. - Нет, - ответила девушка, стараясь не показать возникшего беспокойства. Неужели Тэзир проболтался? - На территории клана воздуха будет проведен обряд Сплетенного узла… - У Наи засосало под ребрами от плохого предчувствия. Обряд Сплетенного узла?! На территории клана Тэзира?! И это напрямую касается ее?! Куда Кагар клонит? У них, конечно, не принято насильно связывать судьбы, но, иногда, исходя из необходимости или провинности привратников, это допускалось. А уж они с Тэзиром по макушку увязли в нарушении запретов. – Ты приглашена на празднество… как сестра жениха. Колдунья выдохнула с облегчением. Всего-то? Умеет Призванный заставить нервничать. Забыла даже, что для Ходящих обряд Сплетенного узла табу. - Для меня это большая честь. Рада за Арки и Саю, - ответила Ная. - Тогда иди, собирайся. - Значит, мы едем на свадьбу? – потянувшись, спросил Радкур, когда за девушкой закрылась дверь. - Едем я и Ная. Ты - нет. - Почему? Призванный подлил чернил в маленькую чашку, проверил остроту писчих палочек. Из сундучка в углублении стены достал записи Лариуса. - Что тебе там делать? - Встретиться с друзьями. - Встретишься с ними в другой раз. Скорняк в подозрении глянул на Кагара. - В чем дело? Почему ты против, чтобы я ехал? Кагар с видом занятого человека уселся за стол, раскрыл труд целителя, обмакнул палочку в чернила. - Не хватало, чтобы вы еще испортили праздник выяснением отношений. - О чем ты? Призванный отложил писчую палочку, повернулся к колдуну. - Думаешь, не вижу, что происходит между тобой, Наей и этим мальчиком Тэзиром? - И что же, по-твоему, происходит? – сухо осведомился Радкур. - Мне прекрасно известно, что в наше отсутствие Саламандра ездила к Тэзиру, соврав, что отправилась в клан Коркеи. А ты, узнав об этом, бросился вдогонку, словно ревнивый юнец. Потому и набиваешься в поездку, что опасаешься, как бы без тебя у них чего не вышло. - Чушь. Ная – взрослая девушка и вольна встречаться с кем пожелает. Я всего лишь хотел сопроводить ее на обратной дороге. Одной путешествовать сейчас опасно. - А зачем татуировку ей на руку нанес? - Обычная защита, - пожал плечами Скорняк. - Мне-то не лги! – Кагар-Радшу еле сдерживал гнев. – Я, конечно, не такой знаток в ирхаде, как ты или Верховный Рха-Дэн, поделившийся с тобой тайнами татуировок, но ума хватило понять значение рисунка. Совсем рехнулся? Вплел в узор заклинаний линию своей силы! Соображаешь, что натворил? - Вполне. Призванный порывисто встал, пересек комнату, навис над Радкуром. - Ответь прямо: от кого или чего ты пытаешься ее защитить? - Тебе лучше, чем кому-либо известно, что надвигается. Ная, как ходящая еще неопытная. И если пределы поплывут, и хлынут твари – ее просто сметут. Что тогда будет со всеми остальными? Оттого сумеет она сдержать ту силу или нет, зависит, уцелеем ли мы все. Я всего лишь чуть увеличил ее шансы выстоять. - Не рассказывай небылицу, что причина только в этом. И твое отношение к ней совсем не причем. - Может, и причем, - обронил устало Радкур. - Но какое это имеет значение, если поможет спасти многие жизни. - Твое участие в ее судьбе переходит все пределы допустимого. - А есть предел в желании спасти любимую женщину? – Вскинул вопрошающе глаза на Кагара Скорняк. - Если в моих силах помочь Нае выжить, я сделаю это. Чтобы потом не сожалеть о не сделанном, стоя над ее мертвым телом. Взгляд Призванного стал тяжелым. - Занду имеешь в виду? Радкур досадливо поморщился. - Прости, не хотел напомнить. - Хотел. Потому и сказал. – Кагар опустился на лавку рядом с Радкуром, выудил из потайного кармашка обрывок зеленой ленточки. – Занда первая прокляла бы меня, поставь я чувства выше долга. А ты из-за любви к Нае стал забывать, кто мы и чего будем стоить, как привратники, если уподобимся в чувствах обычным смертным. В нашем ремесле это непозволительно. Не умея владеть собой, при такой силе мы превратимся в не менее жутких чудовищ, что удерживаем по ту сторону грани. А, может, и более опасных. Любовь прекрасна. Но не для нас. Потому что когда-нибудь непременно поставит перед выбором: спасение клана или любимой. - Как было с Зандой? – Радкур взял ленточку из рук Кагара, коснулся пальцами двух красных пятнышек на зеленом атласе. В памяти всплыло строгое лицо русоволосой девушки. Она любила зеленый цвет. И ненавидела красный. Но так случилось, что именно красный цвет заполнил ее угасающий взор. Крови было много. Очень много. Она забрызгала буквально все вокруг. И только на зеленую ленточку, вплетенную в волосы, попало всего две капли. Колдун вернул обрывок. Промолвил мрачно: - И ты выбрал клан. Призванный спрятал ленточку, прошел к полке, достал кувшин и две кружки, налил вина. Одну протянул Радкуру. - Занда поступила бы так же. А какой выбор сделаешь ты, если придется? - Скорняк оставил вопрос без ответа, смакуя вино мелкими глотками. – Вам прекрасно известно, к чему приведет ваша любовь. Клан не может потерять ни тебя, ни Саламандру. Постарайся, чтобы этого не произошло. Радкур неторопливо допил, поднялся с лавки. - Хорошее вино. Так, когда мы выезжаем? - Завтра на рассвете, - буркнул Призванный.
***
Прибывших из клана огня гостей встречали с большим почтением. Две лиги до селения их сопровождали трое конных дозорных. У распахнутых настежь врат дожидались в полном составе Верховные и Арки с Саей. После короткого приветствия – терять время на долгие словоизлияния у них было не принято – Призванному и Радкуру по обычаю поднесли воды и лепешку. Нае, державшейся за спинами спутников, как младшей по возрасту и рангу, угощения не полагалось. Не достойна еще такой чести. Определенное уважение воздавалась у них на определенной ступени мастерства. Оттого Призванный и не спешил в дороге, и привал устроил за пять лиг до клана. Давал время прибыть другим Верховным, чтобы ритуал встречи прошел по всем правилам. Лишняя ночевка в лесу Наю нисколько не расстроила. Кагар с Радкуром пекли в золе сладкие клубни, вспоминали давно минувшие события, ушедших за грань великих мастеров и друзей. Перед Наей раскрывалась другая, неведомая часть жизни ее спутников, и мурашки пробегали по коже от возможности окунуться в нее, увидеть их в молодые годы. Девушка слушала истории чужих судеб и откладывала в памяти необычные случаи, где ум, хитрость и хладнокровие помогли выстоять, выбраться из казалось бы обреченной ситуации. Все пригодится, все пойдет впрок. Чужие ошибки при умной голове помогут не совершить своих. А потом Призванный завалился спать на телеге, а они с Радкуром продолжали сидеть в обнимку и смотреть в огонь, видя в нем каждый своих призраков. Но близость любимого мужчины, исходящие от него тепло и надежность, не давали ненависти вновь разгореться в ней. Она помнила. Ничего не забыла. И вернет долг. Но сделает это не сгоряча, выжженная изнутри дотла злобой, а обдуманно. Приветственная часть закончилась, и Верховные направились в селение. Еще в прошлый раз Наю поразили массивные ворота, окованные полосками железа – вот уж бестолковая трата столь ценного материала – и высокая, в два человеческих роста стена, сложенная из скрепленных раствором камней, поверху которой шли два ряда кольев. Не селение – крепость. А если взять в расчет, что в окружности трех лиг от селения растянуты сигнальные сети, а наколдованный морок путал чужих, не пуская вглубь леса, то удивиться такой защите стоило. Впрочем, подобные меры были объяснимы. Клан огневиков от людей отгораживали труднопроходимые горы. «Воздушные» же жили в предгорье, среди дремучих лесов и холмов и надеяться только на их заслон было бы неосмотрительно. Ная стиснула зубы, видя, как Коркея подплыла к Радкуру, подхватила под руку и, что-то радостно нашептывая на ухо, повлекла вслед за Призванным и Верховными. Стерва! Мысленно послала стрелу ей между лопаток. Но с уходом глав кланов девушка, наконец, могла сбросить с себя приличествующий правилами молодому привратнику скромный вид и обнять друзей. - Как же я рада вас видеть. А где Тэзир? Почему не встречает? - По рангу не положено. – Арки кивнул на Верховных. – Увидитесь позже. Он знает о твоем прибытии. Кстати, Кайтур тоже приехала. Оставив Холодка с телегой на попечении дозорных, они зашагали по селению, но в другую сторону, чем направились Верховные. - Спокойно у вас в клане? - Найдар пропал. В остальном Незыблемая милует. – Ная с интересом поглядывала по сторонам – в прошлый раз недосуг было разглядывать, как живут «воздушные», торопилась. Постройки здесь все были из дерева, столь ценного для клана огневиков, использующих в основном камень. Срубленные из сосновых бревен домики выглядели крепенькими и ладненькими, словно грибы-боровички, примостившиеся под великанами деревьями. Это напомнило племя мархов. Они тоже строили жилье под защитой предков-дубов. В груди непривычно заныло. Колдунья перевела взгляд в другую сторону. Небольшие беседки и лавочки добавляли уюта. Круг для тренировок был обнесен невысоким забором и засыпан песком. Ничего схожего с суровостью селения огневиков. Тэзир не солгал, в красивом месте жили «воздушные». - А у вас как дела? - В клане Саи один погибший. Правда, в дозоре, не в стычках со жнецами. У нас двое. Зато найдар уцелел, возвращается в селение с учеником, - Арки сорвал с дерева какой-то фрукт, протянул Нае. – Попробуй. Слышала, троих колдунов отправили с посланием к Сеятелю? Все в нетерпении, чем кончатся переговоры. Ная слышала, но, как и Радкур не особо верила, что послание что-то решит и все закончится миром и согласием. Желтый фрукт ей понравился. Сочный и сладкий. И во рту приятная свежесть. Даже пить перехотелось. Они вышли на площадь. Приготовления к торжеству шли полным ходом. В центре стоял на случай дождя сбитый из досок высокий навес. Под ним выстроились в два ряда столы. Привратники сновали туда-сюда, кто носил лавки, кто волок в трапезную корзины с овощами, кто складывал поленницу для ночных костров. - Суматошно у вас тут, - заметила Ная. - Сарид-Лар решил провести обряд пышно. Говорит, после обрушившихся на кланы несчастий, праздник нам просто необходим, чтобы впустить в сердца немного радости, - ответил Арки. - Ты когда-нибудь присутствовала на свадьбе привратников? – Мышка выхватила из букета на столе цветок, воткнула в волосы подруги. Одобрительно кивнула. - Нет. - Мы тоже. Это развеселило. Ная поймала себя на мысли, что впервые за много лет смеется с легкостью, как когда-то дома от шуток брата. Воздух здесь такой или место умиротворяющее, что отпускало напряжение, и охватывала некая беззаботность. А вот это было опасное чувство. И за ним чаще всего следовала расплата. Беспечность для привратника недопустима нигде. Выделенная Нае комната была крохотной. В ней умещалась лишь лежанка и табурет с ушатом воды. Вполне достаточно для пары ночей. Нынче многим «воздушным» пришлось потесниться, чтобы разместить гостей. Смыв пыль после дороги и, пригладив волосы, Ная отправилась предложить посильную помощь в подготовке праздника. Лишние руки в работе никогда не помешают. Саи с Арки она нигде не нашла, балагура тоже, хотя, кого не спрашивала, все отвечали, что видели его буквально мгновение назад. Прямо неуловимый дух. Перехватив пробегавшего мимо «вороненка», поинтересовалась: - Тэзира знаешь? - А кто его не знает, - фыркнул мальчишка. - Увидишь, передай - Саламандра ищет. - Не врешь? Ты та самая Саламандра, что Талкару убила? – выпучил он глаза. - Ага, - кивнула Ная. – А еще я откусываю головы назойливым мальчишкам. - Заливаешь, - сморщил в недоверчивой усмешке конопатое лицо «вороненок». - Задержишься тут еще на миг и узнаешь на себе, - пригрозила колдунья. – Проваливай, давай. Мальчишку словно ветром сдуло. Бойкая седовласая женщина, хозяйским глазом следящая за приготовлениями к завтрашнему дню, отнеслась к просьбе Наи дать ей какую-нибудь работу с радостью. Помощников не хватало. Каждый человек был при деле. Девушку тут же отрядили к двум привратницам, разбиравшим фрукты. Хорошие плоды относили в кухню и погреб, слегка подпорченные обрезали и пускали на пироги и варенье. Женщины приняли Наю доброжелательно. Правда, тайком косились на мужской наряд. У них так ходить было непринято. Обычное одеяние привратниц состояло из юбки, рубахи с широкими рукавами или свободного платья тогри с множеством складок на груди, дающим свободу действия. В одно из возвращений с кухни с пустой корзиной Наю привлек знакомый смех, доносившийся из беседки. Скрытые занавесью вьюнка, Радкур с Коркеей что-то увлеченно обсуждали. И ничего в том не было бы страшного – почему не поговорить двум старым друзьям – если бы Верховная не касалась то волос Скорняка, будто снимала прицепившийся листок, то невзначай щеки, то пальцев. Женщина всегда распознает скрытую игру другой женщины, пытающейся обольстить мужчину. Ная еле подавила желание запустить искру в пышную прическу Верховной, рассудив, что это будет совсем по-детски, и Радкур не одобрит подобную шалость с ее стороны. Колдунья спряталась за угол ближайшего дома, и некоторое время просто наблюдала за парой в беседке, доедая захваченный с кухни пирожок. Убедившись, что Радкур со старой приятельницей не более, чем радушен, обтерла травой жирные руки и собиралась уже уйти, как кто-то навалился на нее, прижал к стене и, обдав винным запахом, потянулся поцелуем к губам. - Говорят, ты меня искала. - Отлипни! – прорычала девушка, отпихнув наглеца. - А чего так сурово? Искала тогда зачем? – Тэзир икнул . - Я искала друга, а не шута. – Ная подхватила корзину и рассерженно зашагала к площади. - Даже не выпьешь со мной? Тут осталось еще немного, - встряхнул мехом балагур. Не получив ответа, уселся на траву, отшвырнул мех и произнес совсем не пьяным голосом: - Вот придурок! - Что за внезапный порыв честности? – возник за его спиной Арки. Проследив за понурым взглядом друга, провожавшим Наю, шутливо стукнул кулаком Тэзира по темечку. – Только не говори, что едва встретившись, успели поссориться. – Поднял с травы мех, хлебнул вина. – Сказал? - И не скажу! Ты тоже не скажешь! Даже Сае! Иначе больше мне не друг. - Но зачем скрывать? – удивился Арки. - Мне одного раза хватило - держать ее мертвую на руках. Повторения не хочу. - Как же жить с этим будешь? - Стерплюсь как-нибудь. Главное, чтобы она ни о чем не догадалась, пока тут гостит. А там уедет – не узнает. – Тэзир отобрал у друга мех, сделал глоток. – Сливовое? То-то сразу не понравилось. Идем, надо еще две лавки сколотить до вечера. Не сделаю, Сарид-Лар с меня шкуру спустит. Вторая лавка была уже почти готова, осталось вколотить последний гвоздь. Но, как всегда случается, именно его угораздило попасть в сучок, и упрямец отказывался входить в дерево. Балагур сдвинул чуть в сторону носик гвоздя, ударил молотком по шляпке. И едва не попал по пальцу от неожиданно присевшей перед ним Наей. - А теперь признавайся, что все это значило? То прячешься, то изображаешь пьяного. Думаешь, не поняла по звуку, что мех был полон? Или не знаю, как у тебя сияют глаза, когда выпьешь лишнего? - Я же шут, - пожал он плечами. – Решил подурачиться. Ная улыбнулась, дернула его за ухо. - Я тоже рада тебя видеть. Поболтаем потом? Тэзир не успел ответить, а она уже поднялась, направилась к группе привратниц, достающих из корзин гирлянды из сплетенных цветов. Притворяясь работающим, балагур украдкой поглядывал, как Ная захватила в охапку несколько гирлянд и начала украшать навес, растягивая их между столбами. Первый ряд, второй, третий. Мужской наряд удивительно шел девушке, как нельзя лучше соответствуя ее характеру и делая еще более притягательной. Этого балагур не подметить не мог. Ряды гирлянд поднимались все выше по столбам. Колдунья встала на цыпочки, с трудом уже дотягиваясь до вбитых гвоздей. Тэзир отложил лавку, собравшись подойти помочь, но взявшийся неизвестно откуда Скорняк опередил его. Забрал гирлянду, закрепил на столбе. Со стороны – обычное дело, сейчас все помогали всем. Но Тэзиру ли не знать, что крылось за их легкими, словно случайными, соприкосновениями пальцев, улыбкой во взгляде. Неприметные чужому глазу чувства, для него кричали в голос об их тайне. Балагур отвернулся, только взгляд все равно тянулся в сторону Радкура и Наи. Скорняк подставил к столбу лестницу, намереваясь забраться наверх. Но девушка оказалась шустрее, ящеркой взлетела по ступенькам, зацепила новую гирлянду за гвоздь, перекинула через балку, поддерживающую крышу навеса. Теперь требовалось спуститься и передвинуть лестницу к следующему столбу. Радкура кто-то окликнул, и он поспешил на зов. Саламандра возиться с передвижением лестницы не стала, обхватила ногами горизонтальную балку и поползла к следующему столбу. Она достигла почти середины, когда раздался громкий треск, и прозвучал чей-то крик: - Берегись! Навес вздрогнул, накренился и начал заваливаться. Народ бросился врассыпную, только Ная по-прежнему висела под крышей. - Прыгай! – заорал Тэзир. Однако колдунья продолжала теребить гирлянду. И тогда он понял, в чем дело: нога девушки запуталась в украшении, и ей никак не удавалось освободиться. Расталкивая с дороги людей, балагур рванулся на помощь. Ная тем временем выудила из-за пояса дирк, извернулась и перерезала захлестнувшую щиколотку петлю. Но тут столб переломился. И колдунья полетела вниз на столы и лавки. Следом с грохотом обрушился весь навес. Площадь заволокло пылью. Балагур похолодел. В глазах потемнело. Превозмогая слабость и внезапную боль в голове, бросился к высившейся груде досок и бревен. Кто-то отбрасывал их уже в сторону. Сквозь облако пыли Тэзир различил Радкура. Взгляд его был столь же страшен, как и на берегу источника Лэдетт. К ним подбежали еще люди, стали помогать разбирать завал. Рядом трудился Арки, напротив Кайтур. Смуглянку попытались отстранить, но она осталась. Работали молча, иногда замирали, прислушивались, не раздастся ли голос из-под завала. Ная не откликалась. Призванный и Верховные уже узнали о несчастье и стояли в стороне, ожидая с тревогой результата. - Плохая примета. Кровь пролилась, - пробежал шепоток среди теснившихся сзади привратников. Желваки заходили на скулах Тэзира. Болтливые курицы. Не будь он занят, заткнул бы им рты. Ная жива! По-другому быть не может! Завал почти разобрали. Они отбросили последний столб, поддерживавший навес, треснувшую лавку и, наконец, преломившуюся посередине массивную крышку одного из столов, сложившуюся в форме шалаша и державшую на себе всю тяжесть завала. Затем увидели Наю - покрытую пылью и щепками, сжавшуюся в комок и прикрывавшую голову руками. Колдунья не шевелилась. Радкур с осторожностью коснулся ее руки – она никак не отреагировала. Тогда привратник бережно перевернул ее на спину, приложил пальцы к вене на шее. После чего похлопал по щекам. - Давай, девочка, очнись. Казалось, прошла вечность, прежде чем Ная открыла глаза и обвела всех затуманенным взглядом. Она была оглушена, потеряна, но жива. Все вздохнули с облегчением. Радкур помог ей сесть, потом встать на ноги. - Где болит? - Нигде. Все хорошо. Я цела. Радкур, не слушая, дотошно ощупал голову – обнаружил шишку на затылке и содранную кожу на виске – затем шею, плечи. Заметив кровь на рукаве, дернул ткань, оголяя правую руку. Рана на предплечье была рваная, глубокая. То ли гвоздь зацепил, то ли обломок доски. - Тебе надо к целителю. - Пустяки. Заживет. - А вот это неправильно, раны запускать нельзя, - поучительно выговорила бойкая седовласая женщина, подойдя к ним. – Особенно при нашей жаркой погоде. Привратницу поддержала Сая. - Действительно, не хватало, чтобы плечо еще загнило. Вдвоем им удалось уговорить колдунью отправиться к целителю. Удостоверившись, что с Наей все благополучно, Призванный с Верховными удалились, люди тоже понемногу стали расходиться по своим делам. Оставшийся народ шумно обсуждал случившееся. - Повезло девчонке, при таком падении в живых осталась. Если бы крыша шалашом не сложилась… - А с чего навес-то рухнул? Крепко ведь стоял. Сам проверял. - Плохо, значит, проверял. - В чем ты меня обвиняешь? Я каждый гвоздик проверил, каждую балку и бревно. Надежно был поставлен. Дальше слушать перебранку Радкур не стал. Почему упал? По чьей вине? Какое это уже имеет значение. Главное, Ная осталась жива. Он устало мазнул взглядом по толпе. Заметил Тэзира. Парень стоял ошеломленный, оглушенный, держась за плечо. Поймав его взгляд, с поспешность выбрался из толпы и зашагал к общинному дому. Радкур двинулся за ним. То, что он увидел – ему не понравилось. Но лучше убедиться – не ошибся ли. Подтверждение своей догадки Скорняк увидел через несколько шагов. Присел, внимательно посмотрел на несколько красных пятнышек на земле. Такие же пятнышки он заметил и на пороге общинного дома. Радкур простер руки в стороны, пошел по коридору, выискивая комнату Тэзира. Толчки почувствовались в правой ладони возле четвертой двери. Но это только означало, что внутри кто-то сейчас есть. Для верности начертал в воздухе знак. Кожу на пальцах запекло. Тут. Без стука распахнул дверь. Вошел в комнату. Тэзир испугано дернулся, прикрылся рубахой, но Радкур увидел, что хотел. На предплечье парня была глубокая рваная рана. В точности, как у Наи. - Вот значит как. Тэзир зыркнул на него волком, в молчании швырнул рубаху на лежанку. - Ная тоже? – спросил Скорняк. - Нет. Только я. - Она знает? - Чтобы опять бросилась, как очумелая в пасть смерти? Я не настолько придурок, - буркнул балагур. Достав с полки глиняную бутылочку, вытащил пробку, содержимое плеснул на плечо, зашипел. - Давай помогу, - предложил Радкур. - Обойдусь. - Осла-то из себя не строй, - Радкур силой усадил парня на табурет. – Считать меня другом у тебя, конечно, причины нет, но я тебе и не враг. – Порывшись в кармашках пояса, вынул свернутый лист лопуха с желтым порошком, высыпал немного на ладонь, дунул на рану. Из того же пояса выудил иголку с нитками, свернутую тряпицу. Понюхав жидкость в пузырьке, удовлетворенно кивнул, смочил в ней иглу с нитью. Ловко зашил рану. Шов получился ровный, аккуратный. Дней через десять только еле заметный шрам останется. - Не раз приходилось латать? – покосился на его работу Тэзир, сидевший во время лечения в угрюмом молчании. - Жизнь многому учит. Не всегда целитель может оказаться рядом. – Привратник наложил на плечо повязку. Проверил, не слишком ли туго закрутил. - Я понимаю, почему она выбрала тебя, - произнес Тэзир, с осторожностью просунув в рукав раненую руку. Радкур улыбнулся с горечью. - Любой выбор иллюзорен. Особенно у привратников, - уложил в кармашек пояса иглу и остатки порошка, направился к двери. На пороге остановился, словно запнулся от внезапно пришедшей мысли. – Я рад, что у Наи есть такой друг как ты. Мне будет спокойнее. И скрылся за дверью, оставив Тэзира в недоумении.
Лежанка, скрипнув, прогнулась под тяжестью опустившегося на нее тела. Сильные руки обняли спящую девушку, горячее дыхание защекотало шею. Ная встрепенулась, дернулась было за дирком под подушкой, но уловив знакомый запах, расслабилась, сама прижалась к мужчине за спиной. - Вы не ошиблись постелью, таинственный гость? - Сегодня многие проведут ночь не в своей постели. Мне захотелось провести ее в твоей. Не возражаешь? – пробормотал Радкур, зарывшись лицом в волосы девушки. От него пахло хмельным. - Когда я возражала? Но кое-кому из твоих очень старых друзей это не понравится. - Хватит тебе уже видеть в Коркее врага. Она просто чересчур волнуется за меня после случая с Талкарой. - А еще она тебя любит, - добавила Ная. Не дождавшись ответа, развернулась лицом к Скорняку. Он крепко спал. Девушка улыбнулась, примостила голову ему на плечо: - И пыталась сегодня меня убить.
Выжженной тропинкой,(лишняя) она повела отряд к цели
ЦитатаМорана ()
защищавший прежде надежно привратников.
порядок слов
ЦитатаМорана ()
Ная, как ходящая еще неопытная
Кажется, тут зпт не нужна.
ЦитатаМорана ()
Оттого сумеет она сдержать ту силу
От того
ЦитатаМорана ()
Но какое это имеет значение, если поможет спасти многие жизни. (?)
ЦитатаМорана ()
У них так ходить было непринято
не принято
ЦитатаМорана ()
Неприметные чужому глазу чувства, для него кричали в голос об их тайне
Кажется, тут что-то с пунктуацией тоже не так.
Ух, классно! Глава про Арда потрясающе зрелищная, пахнущая зеленью, очень интригующая. Такие эйтары классные! Толкиена напоминают В хорошем смысле. Глава про Наю потрясает психологическим накалом Очень здорово! Особенно финал эффектный. Мне так ваши герои нравятся. За то, что у них есть головы на плечах. Вроде, всё как у людей, любовные многоугольники, но какие-то они осмысленные, что ли. В общем, я в восторге, пишите ещё, дорогие авторы! Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Anevka, огромное спасибо за столь вдохновляющие слова. Чего и опасаемся всегда, чтобы не переборщить с чувствами, не скатиться в любовный пафос, смазав тот нужный образ героев, который хотелось бы показать. За подмеченные ошибки вдвойне спасибо. Проскальзывают, мерзавки. Поправим обязательно. А пока еще одна глава на закуску.
Ильгар
Ракавир редко принимал гостей дома. Тем более – устраивал подобные вечера: с двумя десятками гостей, пятью переменами блюд, музыкантами, жонглерами и танцующей собачкой. Всех разговоров было не услышать, но, как понял Ильгар, о делах бесед не вели. Нобели любили подобные посиделки, где время уделялось исключительно веселью. Ильгар с женой сидели по правую руку от хозяина дома. По левую находился почетный гость - Хетер Уланд, командир и старший сарлуг в городе. Он был молод, разряжен в пух и прах. Пальцы унизывали кольца и перстни. Широкоплечий, высокий и, пожалуй, красивый, он притягивал внимание не только девушек, но и дам постарше. Это стало заметно, когда церемониймейстер объявил Квинтовый танец: женщины облепили Хетера, как мухи ложку меда. Все поспешила в центр зала, где разбились на четверки, которым предстояло меняться партнерами каждый раз, когда музыканты чередовали мелодии. Платья и дублеты закружились в танце, веселом и достаточно сложном, чтобы разобраться в нем за один вечер. - Потанцуешь? – спросил Ильгар у жены. – В последней четверке как раз одного человека не хватает. - С удовольствием. А ты ревновать не станешь? - Неужели есть причины? – он вскинул бровь. - Как знать, как знать, - Рика ухмыльнулась. – Уланд на меня весь вечер поглядывает! А разве перед ним устоишь? Украшений больше, чем на мне, да еще и рубаху явно в чане с духами отмачивал… Женственные мужчины – моя слабость, знаешь ли! - Иди уже! – он в шутку толкнул жену в плечо. Сам Ильгар о танцах не помышлял. Не то чтобы не любил танцевать или не умел – получалось у него довольно неплохо. Но Квинтовый или Дуэльный танец - это настоящие алфавиты из движений, взмахов веерами, поворотов головы и шагов с пируэтами, на изучение которых знать тратила недели. То ли дело танцы попроще, вроде Ручейка или Ромашки! Ильгар с удовольствием составил бы компанию жене, но пока что и ходить получалось с трудом. - Весь вечер смотрю на вас, - послышался негромкий голос слева. Опустевшее место Рики заняла женщина в обегающем платье зеленого шелка, по лифу расшитому золотым чертополохом, свидетельствовавшим о принадлежности к роду Амарандэ - новичков в Сайнарии, перебравшихся сюда из Лота. Позади дамы сидел хмурый мужчина. Элда и Гермон, Ильгар слышал про них. – Вы такой спокойный, сосредоточенный. Разговариваете лишь с женой и ее сестрой… забыла, как зовут. Она ведь не живет в городе? - Нарти. Вернулась два дня назад. - Да, точно, Нарти! Мы с мужем, знаете ли, недавно в городе, и не всех, кого нужно, знаем по именам… Так вот, смотрю на вас весь вечер и удивляюсь – откуда эти шрамы на запястьях? У вас сломана рука? Простите мое любопытство, но… неужели слухи не врут, и зять самого Ракавира действительно служит в городской страже? - Да. - Но… почему? Вернее, неужели вам это нравится? – настал черед недоумевать Гермону. - Нет. Супруги Амарандэ выглядели обескураженными. - Неожиданно, правда? – вмешалась в разговор Нарти. До этого она была занята вином и чтением каких-то записок. – Вы еще сильнее удивитесь, когда узнаете, что Ильгар из простых солдат. Он добровольно перешел на сторону Сеятеля, хотя родился в далеком лесном племени. Здорово, правда? Наша семья - олицетворение нового мира. Тут и Дарующие, и ученые, и политики, и язычники... Элда и Гермон Амарандэ, окончательно выбитые из колеи, не нашлись, что ответить. А вскоре и вовсе пересели подальше, сославшись на громкую музыку. - Это семейная черта? – спросил Ильгар, глядя на Нарти. - В смысле? – та улыбнулась. - Смущать, удивлять, сбивать с толку окружающих? - А, ты об этом, - девушка рассмеялась и пригубила вина, - в этом мы с Рикой не сильно отличаемся от отца. Мне просто не нравятся эти подхалимы и бездельники. Их становится все больше. Погляди на них – до сих пор поверить не могут, что ты не бросил военное ремесло! - Стража мало общего имеет с войной и жнецами. Она фыркнула - То-то ты жиром, как погляжу, заплываешь. И пальцы, небось, тоже со скуки переломал? Да и хромаешь, как конь старый. Ильгар скривился. С пальцами и вправду не повезло – не в первый раз ломает. Нарти отрезала мяса и, обмакнув в клюквенный соус, отправила в рот. Девушка ела с удовольствием и смаковала каждый кусочек. - Так это правда? – спросила она, не отрываясь от еды. - Что именно? - Что ты убил трех чудищ в квартале бедняков? - Не совсем. - Так и знала! Вечно наврут с три короба… А как на самом деле было? - Двух убили вместе с напарником. Еще до трущоб. - А третий был? - Был. - И ты действительно поперся один на его поиски? С ума сошел? - В тот момент это казалось единственно верным решением.
Он чувствовал себя уязвимым в воде. Фонарный свет не давал хорошей видимости, но, по крайней мере, позволял не расшибить голову о выныривавшие из темноты стены халуп. Земля была неровной, кое-где вода достигала груди, в иных местах – пояса, а в низине и вовсе по самые уши легко провалиться. Благо рогатину прихватил, и теперь водил ею по дну, обходя бугры и ямы. Игла горела под кожей, причиняя боль, зато усталости как не бывало! И от ран не осталось следа. Ильгар мог лишь надеяться, что артефакт вытравит всю заразу, которая водилась в воде и непременно попала в кровь… Не хотелось остаться без ног или рук. Мысли были мимолетными, проскальзывали на задворках сознания и исчезали без следа. Он шел к цели, надеясь, что все же ошибся. Но оказался прав. Замурованный вход рухнул, из-под земли доносился треск, скрежет и взрыкивания. Не иначе, еще одно чудище продолжало крушить стены в надежде освободить… кого? Он ведь так и не понял, с чем имел дело! Помощи ждать неоткуда. После произошедшего придется объясняться еще с начальством, но, опять же – это потом. Сейчас главную угрозу представляла извивающаяся в подземелье тварь. Делать было нечего. Он поднял фонарь над головой, пошел вниз. Твари разгребли камни так, что Ильгар запросто протиснулся на лестницу. Оставалось надеяться на удачу и Иглу, поддерживающую в нем силу. Пол был завален обломками, приходилось двигаться медленно и осторожно, чтобы не угодить в расщелины и не поломать ногу. Да и какое-нибудь страшилище вполне могло притаиться в завалах. Уровень воды заметно упал, и она едва достигала пояса. Это озадачивало. Словно кто-то неведомой силой приказал ей держаться подальше от подземного святилища. С трудом он выбрался в зал, где едва не угодил под когтистое щупальце. Оно оставило царапину на стене, подняло волну и погасило фонарь. Ильгар на звук ударил рогатиной, угодил в пол. Атаковал снова – попал. Оружие крепко засело в броне монстра и держаться дальше за древко не имело смысла. Он выхватил тычковой нож. Ударил трижды, на четвертый раз сумел-таки пробить панцирь чудовища, вдавил клинок, насколько хватило сил, провернул. Толчок сбил с ног, бросил в воду. Плечо и левый бок будто пламя охватило, но Игла избавила от чужеродной боли, заполнив своей. Страж быстро поднялся на ноги, получил еще тычок, упал, снова встал и отлетел в сторону, ударившись головой о стену. Горячая кровь потекла по лицу. Чудовище напало снова, но Ильгар был готов. Ударил настолько сильно, что услышал, как хрустят пальцы. Лезвие сломалось, но, судя по всему, чудовище получило смертельную рану. Оно жалобно заскулило, замолотило щупальцами по воде и умолкло. Ильгар остался в тишине. Привалился к стене, стараясь пережить очередной приступ боли. Рвотные спазмы выкручивали желудок, пальцы дрожали и плохо слушались. Артефакт остыл, но через него в тело по-прежнему вливалась сила. Ильгар сам не знал, сколько просидел в темноте. Наверное, он все-таки потерял сознание, потому что не сразу вспомнил, где находится и что произошло. Согнав мысли в кучу, встал и, пошатываясь, направился на поиски заслонки. Света не хватало, поэтому пришлось искать на ощупь. - Сломанные пальцы, - пробормотал он, - темнота, вода на полу, влажный камень… кажется, со мной такое уже было. Он споткнулся обо что-то, хлопнулся в воду. Злость сменилась радостью, когда нащупал древко. Рогатина была сломана, но с ней всяко лучше, чем совсем без оружия. Запинаясь, пошел дальше. Наконец, нащупал шершавый холодный металл. Вернее – обломок, торчавший из стены. Заслонка, вырванная вместе с креплениями, валялась на полу. - Твою мать. Из пролома тянуло холодом. По сторону было пусто. И тихо. Если некто и прятался в святилище, то теперь он ушел.
- И как? Ты оказался прав? – голос Нарти напомнил ему, что все это лишь воспоминания, и с того времени прошло уже две недели. - К сожалению, да. - Интересный ты фрукт, Ильгар, - девушка рассмеялась. – О, а вот и сестрица пожаловала! Тут на твоего мужа уже покушались! - Кто?! – Рика нахмурила грозно брови и обвела злым взглядом гостей. - Элда Амарандэ. Но, не переживай – я ее прогнала! - За победу? – Рика подняла кубок. - За победу! – поддержала ее сестра. Ильгар не стал дожидаться окончания гулянья, хотя и планировал так поступить с самого начала. Не хотелось представать перед гостями хромым, медленно плетущимся подранком. Но в определенный момент нобили упились настолько, что перестали обращать внимание на окружающих. Разбились по компаниям, принялись болтать о всяких глупостях, раздражающе громко хохотать, шутить и вообще, вести себя ничуть не лучше гуляющей солдатни или стражи. Получилось почти незаметно выскользнуть из-за стола и покинуть зал. В коридоре, соединявшем зал с лестницами, ведущими в гостевые комнаты, было прохладно. Ильгар сразу почувствовал себя лучше. Его потрепали гораздо крепче, чем показалось тогда, под храмом. Приходилось сторицей платить за выздоровление. Игла нещадно пила силу, делая вялым, слабым, постоянно сонным. Зато от ран остались вздувшиеся рубцы, лишь изредка кровоточащие, в то время как у обычного человека они бы заживали долгие месяцы. Кроме того, состоялся неприятный разговор с женой. Она здорово разозлилась! Так, как не злилась на него никогда. Рика стала похожа на Ракавира. И говорила столь же холодно и властно. - Ты теперь не жнец. И никогда уже им не будешь, если только не вознамеришься сбежать из дому и стать наемником! Не веди себя как юнец, перестань бросаться в авантюры сломя голову. А еще лучше – уйди из стражи. - Что?! - Стань стражем в своем доме, Ильгар! И отец, и я нуждаемся в тебе. Ты не предашь, не ударишь в спину… У тебя теперь есть семья. Это самое важное… Он улыбнулся в ответ.
Ильгар вышел на улицу, спустился по лестнице и устроился в беседке, окутанной виноградом. Земля вокруг была все еще мокрой, в воздухе висел запах тины, будто на берегу старого озера. Две недели как дождь прекратился. Две недели с момента, как существо бежало из подземной темницы. До сих пор он не знал, что это было и какие последствия их ждут. Недаром ведь Сеятель когда-то заточил тварь там! Но имелись и другие новости, заполняющие его голову – три дня назад вернулся Кальтер. Шпион был встревожен, малословен и явно торопился. Его соратникам удалось перехватить один из сосудов. Причем все обстряпали так, что у предателей не должно было возникнуть подозрений. Получилось как бы все случайно, просто телега, везущая груз, натолкнулась на дороге на пьяный разъезд. Всадники повздорили с возницей, надавали тому оплеух и, пригрозив быстрой и жестокой расправой охранникам обоза, сопроводили всех на ближайшую заставу. Солдаты получили выговор и были уволены из армии, а телегу обыскали… и нашли под воловьими шкурами пустой сосуд. Как он попал к торгашу – тот объяснить не смог. Строил из себя обиженного, обещал, что гильдия этого так не оставит… Кальтер сказал, что никто и представить не мог, что в дело замешаны торговцы. Это станет еще одним ударом для Сеятеля. Он всегда с трепетом относился к купцам, помогал гильдии, иногда даже в убыток своей империи. По слухам торговцы внесли веский вклад в его возвышение, даже какой-то из родственников Сеятеля был торговцем… А тут такое. Сосуды – бесценны, секрет их изготовления знали лишь единицы и, уж подавно, никто не разбрасывался сосудами направо-налево, поэтому торговца арестовали за воровство… Ильгар закрыл глаза. Прохладный ветерок овевал кожу, ночной город все еще оставался шумным, но здесь, в квартале богачей, было относительно спокойно. Музыка лилась из распахнутых окон зала, где-то вдали бренчала лютня, по дорогам ходили стражи. Через две недели он снова встретится с Кальтером. Предстоит провернуть еще одно дельце перед тем, как шпион укатит в Нижний Ландгард. После этого часть масок будет сброшена и, вполне возможно, империю ждет первое, по-настоящему серьезное потрясение. Момент был не из лучших: все помнили события в Лоте, Сайнарии, неудачи на реке Безымянной, но, быть может, этот как раз та самая встряска, что поможет Сеятелю продвинуться дальше.
- Ты как? Выглядишь плохо. Кальтер ждал в захламленном проулке позади ремесленной лавки. Парень казался безликим. Неброская одежда, недельная щетина, ленивый прищур… - Выгляжу ровно так, как и чувствую себя, - Ильгар ухмыльнулся. - Тогда терпи, - шпион пожал плечами. – Сегодня идеальный день. И другого такого может не выпасть. - Готов терпеть что угодно, лишь бы дома не сидеть! Хоть в Топи опять… - Ну уж нет! – воскликнул Кальтер, улыбаясь. – Я туда ни ногой больше. Отвратное местечко. - Не то слово. Но, знаешь, есть мнение, что скоро мы вновь встретимся с нашими друзьями из Плачущих Топей. - Ага, понимаю. Дождь и водяные твари? Уверен, что они пришли оттуда? - Нутром чую. Это не простых богов работа. - А что ты делал в квартале нищих? Или это секрет? - Не секрет. Преследовал одну из тварей. В квартале есть старое святилище – заброшенное. И тварь спряталась там. Неизвестно, скольких еще горожан могла убить, пока до нее добрались бы стражи или жнецы. - Узнаю своего десятника! – он легонько хлопнул Ильгара по плечу. – В некоторых вещах ты не меняешься. И, если уж честно, это меня радует. - Попробуй растолковать это моей жене! - Женщины… что они понимают в мужском долге? – философски заметил шпион. - Побольше многих мужчин, уж поверь. Правда, понимают по-своему… Ладно, хватит трепаться. Куда идем? - Прощупаем одного пройдоху. Его часто видели в не лучших компаниях, кроме того – он работает на гильдию торговцев. Они прошли переулками до торговой площади, а там на время разделились, чтобы снова встретиться за городскими воротами. Сослуживцы не должны были видеть Ильгара в компании незнакомого человека. - Аск Лери. Лет семь назад был вхож в гильдию, занимался табаком. - Ландгардским? - Нет. Покупал у язычников. - Ого! Поэтому из гильдии выперли? - В точку. Но выперли весьма условно – на самом деле Аск промышлял контрабандой еще пять лет, и все это время его покрывал тогдашний глава гильдии Вескорс Сивый. После того, как Вескорс заболел, Аск отошел от дел. В гильдии трижды сменилось руководство… и за все это время никто с нашего контрабандиста не спросил. - Наводит на определенные мысли. - Точно. И, главное, Аск трижды покидал свой дом за последние полгода. И оба раза ездил в Вайрантур. - Понимаю. Сосуды изготавливают только там, верно? - Верно. Жил Аск в доме, расположенном между двумя холмами. Контрабандист явно никого не боялся, потому как даже не удосужился обнести жилище и всевозможные пристройки частоколом – обошелся рвом и насыпью. Там имелась пасека, загон для свиней, коровник, курятник, амбар и барак, в котором обитала охрана и рабочие. Позади дома на делянке рос табак. - А неплохо он устроился! – Ильгар присвистнул. - Конечно. Столько лет безнаказанно крутить черные делишки под крылом гильдии… У него с десяток стражников там. Дозоров никаких, собак не держит, поэтому подберемся к дому легко. Наш человек дверь запирать не станет, и, когда закончим, уйдет с нами. Ильгар чувствовал себя разбойником. Крался в ночи к жилому дому, где, вполне возможно, спокойно спят ни в чем не повинные люди. А ну как не удастся обстряпать все по-тихому? Тогда придется пускать в дело ножи. Оставалось надеяться, что все пройдет как по маслу. Расползающаяся по телу усталость настораживала, Игла отняла слишком много сил! Зато прошла боль в ногах. Передвигаться тихо Ильгар не разучился. Кальтер и вовсе походил на крадущегося кота – ступал плавно, где нужно перекатывался, полз. В руках сжимал короткий лук и пару стрел в полруки длиной. Но оружие не понадобилось, они добрались до подворья незамеченными. Перебрались через заполненный мусором ров, осторожно взобрались по насыпи. Двор перед двухэтажным домом хорошо освещали факелы на высоких шестах. Само строение утопало во мраке и тишине, забранные решетками окна были темны. Зато барак гудел от шума. Сквозь приоткрытую дверь лился свет, доносились голоса и смех. Кальтер негромко выругался. Но все равно повел Ильгара к двери в особняк, хотя и складывалось все не лучшим образом. Дверь была не заперта, петли заботливо смазаны. Отворилась она бесшумно, впустив пару незваных гостей в дом. Полы покрывали мягкие ковры, в коридорах, скупо освещенных лампадками, вдоль стен стояли вазы, несколько высоких щитов, разукрашенных охрой и углем, три диковинных тотема. Не иначе, хозяин притащил все это барахло из земель язычников. И не боялся хранить дома! Значит, чувствовал себя безнаказанным. Ступали они осторожно, бесшумно. Крались в полумраке. Кальтер точно знал, куда идти, и все же это не спасло от неприятностей. До нужной комнаты оставалось порядка сем шагов, когда позади Ильгара распахнулась дверь и на пороге застыла сонная девчушка лет десяти. За ее спиной стояла женщина в белом переднике и с ночным горшком в руках. Они не сразу заметили незнакомых мужчин. -… А все потому, что кое-кто выпил целый графин сливового компота! - Ну вот еще, Финна! Мало мне матушки, которая твердит об этом каждый вечер, так еще и ты туда же! - И правильно делает. Полночи прошло, а горшок полон… В этот миг Кальтер оказался рядом и коротко ударил женщину кулаком в висок. Подхватил, не дав упасть, и втолкнул обратно в комнату. Горшок глухо ударил в пол. Ильгар, понимая, что сейчас случится нечто совсем плохое, подхватил девчонку и, зажав ей рот, последовал за товарищем. Дверь быстро закрыли и затаились. Никто на шум не появился. - Издашь хотя бы звук – убью. - Вряд ли дрожащий от страха ребенок понимал суть сказанного Ильгаром. Кальтер тем временем достал туго набитый мешок из мягкой кожи. - Убери-ка руку, - попросил он Ильгара. Девчонка уже собиралась завопить, когда шпион выхватил из мешка и бросил ей в лицо горсть белой пыли. Она, мерцая и кружась, осела на пол. Ильгар почувствовал, как немеет язык. Ребенок в его руках вмиг обмяк. Осталось только уложить девочку на кровать. - Там кувшин с водой, - Кальтер поморщился. – Прополощи рот и слей мне на руки. Порошок опасен даже в малых количествах… - Готово. - Хорошо. Теперь наполни стакан. Он размешал порошок, привел оглушенную женщину в чувства и заставил выпить весь стакан. - Проклятье, - пробурчал Кальтер. – По-тихому не получилось. - Но стража пока не появилась. - Это-то меня и настораживает. В доме, кроме нашего человека, есть еще двое охранников. И уж один из них точно спать не должен! Думаю, надо переждать немного… - Давай закончил дело. От ожидания толку не будет. - Осторожность – это не про тебя, да? – он улыбнулся. - Я уже и сам не знаю, что про меня, а что – нет. Ильгар покосился на два тела, лежащих на кровати. - Порошок ребенку не навредит? - Навредит. Может и убить. Но это лучшее, что мы могли для нее сделать. Они вышли в коридор. В доме по-прежнему было тихо. Настолько тихо, что Ильгар заподозрил неладное. - Не нравится мне это. - Мне тоже. Давай-ка поскорее закончим – начальство не поймет, если просто свалим отсюда, как пара трусов. Спальня Аска располагалась в конце коридора. Вход в нее загораживала тяжелая штора из алого бархата, расшитого звездами. Ильгар и Кальтер одновременно вошли внутрь, обнажив клинки. - Стоять. Голос был спокойным. - Зажгите-ка свет. В тот же миг спальню озарили огни. В ней было тесно от народа. Человек пятнадцать, не меньше собралось здесь. Все при оружии, в кожаных доспехах, с топорами и кинжалами наголо. На кровати под шелковым балдахином сидел мужчина лет сорока. Кряжистый, гладко выбритый и аккуратно подстриженный. Он внимательно смотрел на незваных гостей и улыбался. - Одного убейте – второго оставьте в живых. Нам нужны доказательства. Ильгар не почувствовал ни страха, ни удивления. Его охватил интерес. Потому как засада и окровавленное тело стража на полу были отнюдь не самыми странными в этой комнате. Удивительнее всех оказалась златовласая женщина, стоявшая в изголовье кровати. Глядя на Ильгара желто-зелеными круглыми глазами, что подошли больше сове или кошке, она радостно оскалилась, показав тонкие клыки. В тот же миг на них набросились стражи.
SBA, вам спасибо за прекрасную историю как успехи у первой части, кстати? Есть ответ из издательства? Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Очень любопытно и загадочно Ох, чую, скоро колдуны на первый план должны выйти Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Ага, это заметно Он сильно изменился. Но очень плавно и логично. Это классно. Так мало кто умеет. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Ная Сая была прекрасна, как каждая невеста. И причина крылась не в наряде – платье было обычным, только украшено лентами и цветами – а в счастье, которым светились глаза. Оно озаряло лицо девушки особым внутренним светом, преображая черты и наполняя солнцем. Чем не колдовство? - Хотела бы быть на ее месте? Радкур подошел неслышно. Чтобы не вызывать досужих пересудов, встал под сенью листвы позади Наи. - Нет, - проронила она, наблюдая, как две привратницы укладывают Сае волосы на особый манер, в виде узла. – Мне не нужен обряд и слова клятвы, чтобы доказать своему мужчине, что я счастлива с ним и другого не желаю. - Разве замужество не мечта любой девушки? - Я сужу об этом иначе. Любви не требуются узы и одобрение других людей. Как и никакой обряд не вернет любовь, если она ушла. - Да ты мудрец. - Насмехаешься? - Колдунья зыркнула через плечо на Скорняка. - Любуюсь. Давно не видел тебя в платье. Тебе идет. - Оргаза, местная ходящая, навязала, - скривилась Ная. – У них тут строгие правила. - Сорвав с дерева зеленую ягоду, кинула в Радкура. – И нечего подлизываться, льстец. На этот раз я проведу ночь в твоей постели, и только попробуй вновь уснуть. - Просить пощады бесполезно? Ная презрительно фыркнула. На площади появились Призванный и Верховные. И сразу торжественно забили барабаны, смолкли посторонние разговоры. Привратники выстроились в две линии. Скорняк присоединился к главам кланов, Ная направилась к взявшимся за руки Сае и Арки. Тзир уже стоял со стороны Мышки как названный брат невесты. Колдунья расположилась по левую руку от книгочея, приняв роль сестры жениха. По знаку Призванного они завязали молодым глаза - потому что слепцами вступают юноши и девушки на путь семьи, не ведая обо всех ожидаемых впереди трудностях. Лозой оплели правую руку Арки с левой рукой Саи. После чего повели их мимо привратников. Колдуны бросали под ноги молодым шишки, камни, ветки, черепки, как напоминание, что семья – это путь боли, терпения и понимания. Перед Верховными маленькая процессия остановилась. Ная с Тэзиром сняли повязки с глаз жениха и невесты. Кагар-Радшу выступил вперед. - Сегодня вы приняли нелегкое решение - связать судьбы обрядом Узла. Не стану желать вам легкого пути, потому как в жизни нет легких дорог. Желаю пройти его, каким бы он ни оказался сложным, с честью, не потеряв любви и уважения друг к другу. Отныне вам идти рука об руку, служа жизни и смерти. И без роптания принимать их волю. Барабаны забили веселее. На этом обряд закончился, и пришло время праздновать. Столы поставили под открытым небом, передумав возводить новый навес. Подозрительные тучи, способные испортить праздник внезапным дождем, разогнали. «Воздушные» не поскупились на угощение и устроили настоящий пир. Чего тут только не было: жареное мясо, грибы, тушеные овощи, сыр, пироги, копченая рыба, моченые яблоки, ягоды в меду. Ная налегала на соленые грибы. С детства любила это кушанье. И солили их мархи отменно, с травами и малиновым листом. Эти были тоже хороши - крепенькие, хрустящие. Как тетка Олэйка делала в далеком прошлом… Все здесь было как дома, по-доброму, уютно, тепло. У мархов тоже садились большой дружной семьей за стол во время празднества или скорби по умершим, деля радость и горе. Так же стояли друг за дружку горой. Сообща и новую избу возводили, и детей растили, и делились едой голодной зимой. От нахлынувших воспоминаний Ная ощутила прилив счастья. Стало вдруг спокойно, хорошо, словно вернулась в детство. Хотелось без причины улыбаться и громко смеяться каждой сказанной шутке, хлопать до боли в ладоши веселящим народ «воронятам». Даже не волновало, что Коркея сидела рядом со Скорняком и обхаживала его с любезностью паука, заманивающего в сеть добычу. Ная ловила на себе частые взгляды колдуна, и этого было достаточно, чтобы оставаться спокойной, не исходить ревностью. Его глаза умели скрывать правду, но не лгать. - Занятная у тебя татуировка. И что она означает? – указала Кайтур ложкой на руку Наи. - Просто защитное заклинание, - ответила она, как учил Радкур. - Татуировку позволяется наносить только привратникам рангом выше. За что тебе такая честь? – смуглянка кинула в рот орешек, с хрустом разгрызла, выплюнула скорлупу на траву. - Я ходящая. И мне нужна дополнительная защита на нижних пределах. - Почему у других ходящих нет такой татуировки? - дотошно допытывалась девушка. - Потому что их обучали постепенно осваивать пределы. У меня такой возможности нет. И я не так опытна, как они. Объяснение, похоже, Кайтур удовлетворило. Кинув в рот очередной орешек, она признала: - Красиво. Я себе тоже такую бы хотела. - И мне нравится, - подхватила простодушно Сая. - Необычный рисунок. Тэзир слушал разговор с хмурым видом. Татуировка не приводила его в восторг. Наоборот, жгла взгляд, напоминая истинную причину ее возникновения, и какой ценой была оплачена эта красота. Дернув подбородком, он отвернулся, хлебнул вина из кружки. Арки, приподняв рукав Наи, провел пальцем по цветным полосам на коже Саламандры. - Эта линия - страж. Эта – вроде печать. А эта… Нет, не пойму, слишком сложно, много незнакомых линий и переплетений. Погоди, а вот эти золотистые точки…мне кажется или они на самом деле… - Проклятие! – громко выбранился Тэзир, перебив друга. Тряхнул пустым кувшином. – Вино кончилось. Схожу, принесу. От Наи не укрылось, как выбравшийся из-за лавки балагур пьяно качнулся к Арки, стиснул ему плечо - чересчур сильно для простой опоры, да и Тэзир не был настолько пьян, чтобы шататься. А еще колдунья заметила, как они обменялись взглядами, и книгочей тут же перевел разговор в другое русло, оставив мысль недосказанной. – А знаете ли вы, что… Колдунья испытала облегчение. Татуировка, точно бельмо в глазу, притягивала внимание окружающих, вызывая недоумение: «Почему привратнице низшего уровня это позволили?» Коркею даже перекосило, когда она увидела ее руку. Не зря Радкур советовал надеть рубаху с длинными рукавами. Никто бы ничего и не узнал, не рухни тот навес и не порвись одежда, выставив на всеобщее обозрение рисунок. Пришлось отдуваться и рассказывать легенду о защитном заклинании. Благо, никто не мог его прочесть. Ная и сама не знала, какой смысл Радкур вложил в рисунок. Он отделался заготовленной для всех ложью: «Обычное заклинание». Но глаза его лгать не умели. С приходом вечера на площади зажгли костры. У привратников не было заведено прыгать через них, как делали мархи, развеселившись во время пира. К огню колдуны относились с уважением и забавы с ним не поощрялись. От мечущихся в сумерках языков пламени, бьющих в такт сердцу барабанов, будоражащих взглядов Радкура и ощущения возврата в детство, в груди Наи разливался жар. Он становился нестерпимее, ударял в голову, опьяняя крепче вина. Держать его в себе делалось все труднее. Чувство требовало выплеска. Оно толкало изнутри, как собравшийся появиться на свет ребенок. Хотелось сделать что-то приятное, порадовать всех этих людей в ответ на радость, которую они подарили сегодня ей. Колдунья любила сейчас каждого, и любви было тесно в теле. Она просилась на волю, и удержать порыв, заглушить голос было не по силам. Все равно, что пытаться прекратить роды. Ная поднялась из-за стола, вышла в центр площади… и растерялась. «Что я тут делаю?» Звякнул еще пару раз бубен, бумкнул барабан, а затем инструменты смокли, как и разговоры за столом от разнесшегося над площадью звука. Высокого, чистого, звенящего хрустальным родником, и вдруг перетекшего в грудной, низкий, глубокий, а затем чуть ли не в шепот, напоминающий заклинание. Ная пела. И удивлялась этому. Она не пела с тех пор, как жнецы уничтожили селение мархов. Держало что-то изнутри точно запертое замком. Но сейчас песня лилась помимо воли. И девушка жила мелодией. Она словно со стороны наблюдала за собой, поражаясь красоте звучания голоса, его мелодичности, столь не похожей на ее прежнее пение. Словно голос принадлежал кому-то другому. Когда-то эту песню пела мама отцу. Про одинокую сосну, ютившуюся на краю утеса. И стоявший у его подножия кедр, который, шаг за шагом, перемещая корни, перебирался к сосне, чтобы обнять и согреть от дующих ветров, избавить от одиночества. Ная пела на языке мархов, но чтобы прочувствовать песню сердцем, не обязательно понимать значение незнакомых слов. Привратники перестали есть и пить, завороженно слушая девушку. А музыка уносила Саламандру все дальше, плетя из теснивших грудь чувств новую вязь слов. Это была уже другая история. Про другую любовь и другое счастье - недостижимое и ворованное у судьбы. Освобожденное песней пламя стекало с ладоней Наи, в нетерпении больше таиться в ее теле, охватывало узорчатой шалью плечи. И колдунья кружилась в его вихре, забыв обо всем на свете, не замечая угасшего разом веселья. А огонь, то ласкался об ноги котенком, то вздымался неприступной скалой, то зависал радугой над головой, а то обрушивался с поднятых рук водопадом. У похожего они с Радкуром остановились на привал по дороге с Ледетта, где после всех передряг, погоней, опасностей и переживаний страсть прорвалась в них, круша запреты, и они отдались ей, послав на время мир к Незыблемой. Колдунья вскинула ладони, и пламя, лежащее на них облаком, взмыло к небу жар- птицей, чтобы рассыпаться светлячками, вспорхнувшими затем стайкой бабочек. Мир расплылся, потерялся в вечности, состоящей из песни и огня, где вдох – звук, биение жизни - свет. А Ная была силой, сплетавшей их вместе, творившей новое рождение и разрушающей в прах. Подобно Ваятелям. Она не видела, как от ее песни и танца встревоженно переглядывались привратники. Как с хитрым прищуром следила за ней Кайтур. Как на скулах Тэзира играли желваки, а глиняная кружка под пальцами рассыпалась в крошево. Как Арки с беспокойством поглядывал на друга, закусив губу. Как глаза Радкура заслала снежная пелена, а Коркея напряглась, словно готовая к прыжку пещерная кошка. И как потемнел лик Призванного, закаменели черты, уподобив его суровому утесу, о котором Ная только что пела. Только Сая продолжала завороженно слушать, но и в ее мягкой улыбке сквозила печаль. - Хватит! – грохнул об стол ладонью Призванный, оборвав девушку на полуслове. Поднялся грозно из-за стола. – Наслушались. Если ты хотела нас удивить – тебе это удалось. - Кагар-Радшу, я… - пролепетала Саламандра, не понимая причины гнева старца. - Жди здесь, - не дал он договорить. И вмиг потерял к девушке всякий интерес, словно забыл о ее существовании. Развернулся к Радкуру. – А ты ступай за мной. Будет разговор. Скорняк молча поднялся, коротко глянул на Наю. Трудно было что-то понять по невозмутимому виду колдуна, но его глаза лгать не умели – он боялся за нее. - Пожалуй, нам с Верховными тоже стоит поприсутствовать при разговоре, - встала следом с лавки Коркея. За ней вышли из-за стола Сарид-Лар и Арху-Кир. На площади повисла гнетущая тишина. Ная в растерянности посмотрела на привратников за столом. Они сидели сумрачные, бросая на нее настороженные взгляды, кое-кто даже враждебные. Но в чем ее вина? Девушка решительно направилась за Верховными. Дорогу перегородил Тэзир. - Не ходи. Будет только хуже. - Почему? Что я сделала? - Умеешь, ты, подруга, удивлять, - заметила Кайтур с усмешкой, облокотившись локтем об стол. Мышка сидела рядом молча, потупив глаза, точно это она виновата в испорченном празднике. - Я просто пела. - Если бы, - обронил Арки. – Но ты еще демонстрировала силу… которой у тебя быть еще не должно. Ная закусила губу, поняв, наконец, что произошло. - Но причем тут Радкур? - Потому что только он мог дать тебе эту силу, - ответил Арки. И каким образом она получила ее, знал теперь не только Тэзир, но и остальные привратники. То-то сидели встревоженные - не знали, куда она направит пламя в следующее мгновение. Память о делах Талкары еще была ярка. Но она ведь не Талкара! Ная оттолкнула Тэзира с дороги и устремилась в погоню за скрывшимися в темноте Верховными. Отыскать их не составило труда. Окошко светилось только в одном доме - принадлежащем Сарид-Лару. Девушка постучала для приличия и, не дожидаясь разрешения, вошла. - Кагар-Радшу, позвольте объяснить. Радкур не виноват… - Во-он! – рявкнул Призванный. – Или мое слово уже не указ?! - Смотрю, дисциплине она так и не научилась, - заметила язвительно Коркея. - Я только хотела… - не обращая внимания на замечание Верховной, попыталась Ная объяснить причину прихода Призванному. - Тебе не давали слово, не приглашали на совет. Покинь помещение. И впредь не забывайся! – Ледяной голос обмораживал. - Ная, тебе лучше уйти, - произнес Радкур. Кивнув на дверь, добавил с нажимом: - Ступай. Жди на улице. Не волнуйся. Глаза его говорили: «Я справлюсь. Не вмешивайся». Но выпроваживал он ее не случайно. Сейчас здесь будет жарко. Она бы не ушла - не привыкла прятаться за чужими спинами - если бы не боялась еще больше навредить Радкуру непослушанием. Девушка попятилась, молча прикрыла дверь. Усевшись на лавку напротив дома, в волнении обхватила себя руками за плечи. Едва за колдуньей закрылась дверь, Призванный развернулся к Скорняку. - Мы ждем объяснений, - взгляд его был темен. - Каких? - Довольно скоморошничать! Откуда у нее такая сила? Сколько раз ты ее погружал?! - Дважды. Коркея покачала головой. - Неужели история с Талкарой тебя ничему не научила? - Мне пришлось. Иначе бы она умерла, - ответил Радкур, но не ей, а Призванному. Кагар слегка изогнул бровь. - Я чего-то не знаю? - Ная вычитала в рукописях Лариуса, как разорвать обряд единения и отправилась к источнику Ледетт совершить его. Когда я приехал, чтобы остановить ее, она почти ушла за грань. Мне пришлось погрузить ее, чтобы вернуть. Другого выхода не было. - Что ты сделал?! – прошептал пораженно Кагар, отступив на шаг. – Погрузил ее у источника Ледетт?! Ты безумен или преследуешь какую-то свою цель?! - Мне надо было дать ей умереть?! – вспылил Радкур. - Да! Да! Да! Тысячу раз да! Но не открывать ту дверь в таком месте. Тебе ли это не знать? А теперь гадай, чем обернется твоя жалость, кого впустил в этот мир. - Ная прежняя. Я наблюдал за ней. - Смелое утверждение после сегодняшнего представления, - произнес Арху-Кир. - Действительно, Радкур, удивил. Прежде ты не поступал столь опрометчиво. Эта девчонка лишила тебя разума. Ты просто одержим ею. Опекаешь чрезмерно, все позволяешь, кругом оправдываешь, даже стал нарушать из-за нее законы. В твоих ли это правилах? - Не могу не согласиться с прекрасной Коркеей. Мы еще не разобрались, что за сюрприз вашей ходящей оставила Талкара, а тут новая головная боль, - поддержал Верховную Сарид-Лар. – Девочка получила от источника слишком большую силу, которую удержать не сможет. Она сломает ее, превратит в нейрлу или еще в кого хуже. Как бы потом не пришлось клану расплачиваться за ее спасение. - Предлагаете ради безопасности принести девчонку в дар Незыблемой? - с жаром спросила Коркея. – Вернем данную Даадой силу и таким образом избежим неприятностей. Вполне разумно. - Мы говорим о привратнике. Ходящей! Которых у нас и так слишком мало, чтобы с легкостью жертвовать одной из них, а не об овце на заклание, - процедил Радкур. - Разве? – изогнула в язвительной усмешке уголок губ Коркея. - А по мне об избалованной, дерзкой, самовольной девице, которой все спускается с рук. Единственная женщина среди мужчин. Вот и носитесь с ней как няньки с дитем. Отправьте ее в мой клан. Там я девчонку быстро научу знать свое место. - Нет, - отрезал Скорняк. – Ее место в клане «огневиков». - Решать не тебе, - произнесла Верховная. - А что вы скажете, уважаемый Кагар-Радшу? – поинтересовался Сарид-Лар. Призванный в раздумье обвел присутствующих взглядом. Решение было непростое. Заметив, что он склонен согласиться с Коркеей и отлично зная тому причину, Радкур попытался его переубедить, выдвинув веский довод. - Ная - ходящая. Без нее сейчас «огневикам» не продержаться. - Жили же вы раньше. Обойдетесь и теперь. Будем помогать, - давила Коркея. - А я тоже против, чтобы ты прибрала девчонку себе. Три ходящие в клане. Не жирно ли? Хочешь усилить свои позиции? – выступил на этот раз против Коркеи Сарид-Лар. - Вы подозреваете меня в таком неблаговидном деле? – возмутилась Верховная. – Я всего лишь хотела помочь, исправить неприятную ситуацию. А «огневикам», чтобы всех успокоить, отдам Ланулу. Так справедливо? - Ланула стара, и не знакома с нашей гранью, - не согласился Скорняк. - Она опытная, быстро обучится. - Ваш разговор похож на торг, не находите? – недовольно пробурчал Арху-Кир. – Может, лучше поговорим, что делать с проблемой, чем подозревать друг друга в желании возвысить свой клан? Меня тревожит совсем другое. Язык, на котором пела ваша ходящая. Вы ничего не заметили в нем странного? Все в недоумении возрились на него. - Что вы имеете в виду? – спросил Кагар. – Ная из племени мархов и пела, скорее всего, на родном языке. - Возможно. Но слова, проскальзывающие у нее шепотом, были словами другого языка. Очень древнего, практически забытого. Языка Ассашей. - Невозможно. - И все же она произносила на нем целые фразы. Я всю жизнь посвятил изысканиям его в древних свитках и сразу узнал, - остался при своем мнении Арху-Кир. -- И что она говорила? – полюбопытствовал Сарид-Лар. - Я вернусь. Забывший - вспомнит. Неждущий – заплачет. Кровь утолит жажду, прах – голод. Смертью будем дышать мы. Петь о мертвых, а не о живых. В домике воцарилось молчание. - Вы уверены? Не ошиблись в переводе? – спросил Кагар. Верховный кивнул. - Я говорила – она опасна,- выпалила Каркея. - Чушь, - возразил Радкур. – Она никогда не пойдет против своих. - Не был бы так уверен на твоем месте, - хмыкнул Арху-Кир. - Вряд ли она сама знает о проскользнувших фразах. Ная находилась в трансе, когда пела. Это действие Ледетта. А ее силу нужно не бояться, а обратить на пользу, научив обращаться с ней правильно. Особенно сейчас, когда мы на пороге войны. Это в мирные времена можно быть осторожными, следовать старым правилам. Теперь безрассудство - лишать себя преимущества в борьбе, отдав Дааде такого бойца, как Саламандра. Возможно, именно она наш шанс на победу и спасение. - Или гибель, - подытожил Призванный, не вдохновившись речью Скорняка. - Ты постоянно запугиваешь нас войной. Настолько уверен, что ее не избежать? Стычки случались и раньше. А потом все затихало. Какой ненормальный решится воевать с колдунами? – усомнилась Коркея. - На этот раз все будет иначе - не просто инициатива прихлебателей Сеятеля и тупоголовых вояк, а намного серьезнее и страшнее. - Для начала им надо обзавестись оружием посущественнее, чем стрелы и мечи, - возразил Арху-Кир. - А вы не задумывались, вдруг оно у них уже есть? – добавил свою ложку дегтя в разговор Сарид-Лар. - В таком случае, Радкур, тебе надо позаботиться, чтобы ходящих стало больше, а не нянькаться только с одной. У меня в клане есть подходящие для этой цели девочки. Да и в других, думаю, найдутся. Пора тебе вспомнить о своих обязанностях, - заключила Коркея. - Полностью с вами согласен, - не остался в стороне Арху-Кир.- И последний вопрос. Так вашей ходящей удалось разорвать узы обряда Единения? Взгляды присутствующих сошлись вопрошающе на Радкуре. - Не совсем, - промолвил он с заминкой.
Совещание в домике длилось долго. Ная даже слегка замерзла. Хоть день и выдался жаркий, ночь была прохладной. Сказывалась близость гор. Наконец, из домика вышел Радкур. Нашел Наю взглядом, прикрыл не спеша дверь и подошел к девушке. - Что? – спросила она. - Обошлось. Тебя не накажут. Но будут приглядывать. - За то, что я просто пела? Или потому, что их испугала сила не по моему рангу? - Ная, не заводись, - попросил Радкур. – У них есть причины беспокоиться. Были случаи. Да и ты непослушанием добавила дров в огонь. - Что в отношении тебя? - Прощен. Но напомнили о моих обязанностях. Кланам нужны новые ходящие. Ная с рыком сломала ветку, которой отгоняла комаров.. - Это Коркея придумала? Ее идея? – «Сука! Нашла как отыграться через Радкура». - Причем здесь Коркея? Они правы. Мой долг никто не отменял. А при нынешней ситуации ходящих должно быть больше. Тем выше шанс у привратников уцелеть. - Понимаю. Не дура. Но, когда представляю тебя на ложе с другой – охота рычать от злости. Радкур засмеялся, опустившись на лавку, притянул девушку к себе, чмокнул в макушку. - Да ты ревнивица. - Она что-то неразборчиво буркнула, уткнувшись ему в грудь лицом. - Ты прекрасно знаешь, что погружение, совсем не то, что происходит между мужчиной и женщиной. И, тем более, что было у нас с тобой. Не изводись напрасно. Ты – единственная женщина, которая мне нужна. - Наверное, я плохой привратник, если позволяю чувствам брать верх. - Ты отличный привратник. И не верь говорящим обратное. - Как трогательно. Тебе бы ее другому поучить, а не излишней самоуверенности, - раздался голос Коркеи. Она стояла в освещенном дверном проеме вместе с Призванным и Верховными. Ная вскочила с лавки. - Кагар-Радшу, я виновата, признаю, но я не искала нарочно той силы. И никогда не предам клан. Не наврежу никому из вас. Скорее умру. Коркея насмешливо фыркнула. - Идем со мной, - поманил девушку пальцем Призванный. Они пересекли площадь, где опять начало разгораться веселье, вышли за ворота и направились между холмами в сторону гор. Шли долго, дорогу освещал только свет полной луны. Призванный не произнес ни слова, как выбрались из селения, молчала и Ная. Они спустились к небольшому яру, окруженному плотной стеной сосен. Здесь Кагар остановился, задумчиво уставился на ряд холмиков, охваченных нешироким рвом со странно белесой водой, отсвечивающей серебром в свете луны. Края рва покрывал белый налет. Ная коснулась его пальцами, понюхала. - Соль, - пояснил Призванный. – Но пробовать не советую. К ней добавлены вещества, не способствующие продлению жизни. Колдунья тщательно обтерла руку об траву. - Что это за место? – Хотя уже догадалась сама. Погост. Но не простой. Иначе не был бы заключен сдерживающим рвом с солью. - Они тоже были привратниками и давали клятву охранять границу, защищать клан. А потом сила сломала их, перемолола на свой лад, и они обернули оружие и полученные знания против тех, кого считали семьей, став нейрлами. Мы служим Дааде. Но Мать Смерть постоянно проверяет нас на стойкость, предлагая безграничное могущество. Не каждый способен устоять перед соблазном. Некоторые забывают, что сила - это не друг и помощник, а коварный враг, ждущий момента, чтобы взыскать за каждую одолженную каплю. Она каждое мгновение пытается лишить нас разума, поэтому мы воспитываем привратников в строгой дисциплине и контроле над чувствами. А теперь, глядя на могилы, посиди и подумай, насколько ты далека в своем пути от такого холмика. Призванный развернулся и пошел обратно. - Кагар-Радшу, - окликнула его Ная. – А у вас было когда-нибудь желание поддаться соблазну? Он ответил не сразу. - Однажды я очень близко находился от того, чтобы стать холмиком здесь. Не сделать последний шаг мне помог Радкур, только получивший в то время звание привратника. Постарайся, чтобы мне не пришлось приходить сюда и просить у холмика с твоим именем прощения, что не сумел удержать от ошибки, как мы просим прощения у них. Будь всегда настороже с Даадой, не доверяй ей. - Я не забуду это место. Призванный кивнул и двинулся дальше. Вскоре его белеющий в темноте силуэт исчез за деревьями. Ная перешагнула через ров, уселась на землю между безымянными могилами. Привратники помнили всех до единого, но не указывали имен на могилах. Лежащие здесь утеряли их, став нейрлами. Какими они были прежде? О чем мечтали и грустили? Кого любили? Никто не узнает уже об этом. Ная при желании узнать могла бы. Стоило только приложить руку к холмику и ощутить заключенное в земляных оковах существо. Но ее не интересовало, кем они были, чем жили. Важнее, кем стали, как закончили жизнь. Как говорил волхв Карагач: «Человека надо судить не потому, как он жил, а как умер. Порой одна мелкая подлость или глупость способна перечеркнуть всю добродетельную жизнь, а отважный поступок обелить презренные дела». Эту истину Ная тоже никогда не забывала. Зашуршавшие под чьей-то ногой камешки заставили ее оглянуться. Между двух искривлённых деревьев стояла женщина. Светлые волосы распущены, рубаха чем-то заляпана. «Наверное, пришла к кому-то из этих холмиков», - мелькнуло в голове. Оставаться здесь дальше было бы неучтиво. Женщине, несомненно, хотелось побыть наедине с когда-то дорогим человеком. - Не волнуйтесь, я уже ухожу, - крикнула Ная, поднимаясь. Она направилась в противоположную сторону, чтобы не смущать незнакомку. Угодила ногой в заросшую травой вымоину от дождя, склонилась, чтобы сорвать зацепившейся за подол плющ. И сильно удивилась, увидев женщину перед собой. Их разделял только ров. Ная отступила назад. Даже привратники не могли перемещаться так быстро. Скорала! Злобный дух, выбравшийся из мира мертвых на загривке какой-нибудь твари, а потом вместившийся в тело человека. Колдунья потянулась к дирку на поясе. Выругалась. Нож остался в комнатке. По правилам на праздники, кроме посвящения, оружие приносить запрещалось. Вот так и становятся холмиком. Сложила пальцы щепотью. «Не уйдет». Пламя потекло по руке. Запекло ладонь. Кто-то перехватил девушку за запястье. Колдунья развернулась, нанося удар с левой. Но противник оказался ловок, ускользнул. А затем приложил палец к губам. - Тш-ш, не шуми. Ная выругалась во второй раз. Тэзир! - Ты откуда здесь? - За вами шел. Чего торчишь тут? - Кагар велел посидеть-подумать. - И что надумала? - Ничего умного. А потом эта тварь появилась. - Мы давно ее ищем. Ловкая и хитрая. В тело женщины из подгорного селения вселилась, всю семью загрызла, ребенка у соседей украла. Засады ставили - ушла. Голод, наверное, к тебе вывел. - Или сила привлекла. Все они к ней тянутся, - ответила Ная, следя за переминающейся у грани рва женщиной. - Ты вот что, отвлеки ее ненадолго, подразни, а я с тыла зайду, - предложил балагур, доставая из-за голенища сапога кинжал, что когда-то предназначался в подарок Нае. - А сразу огнем ударить - нельзя? - Человеческие селения близко, огнем ненужное внимание привлечем. Железом надежнее. К тому же оно заклинанием усилено. Ная спорить не стала. Тэзиру виднее. Развоплощение сущностей тьмы – направление его клана. Балагур скрылся в темноте, а колдунья, обращая на себя взор скоралы, подошла ближе ко рву. Достать ее нежить не могла - через преграду сущности не перебраться, соленая водица отпугивала, а уйти – не отпускала кипящая в девушке сила. Чуяла тварь родную стихию, подпитывающую в ней жизнь. Глаза скоралы горели огнем жажды, рот кривился в нетерпении, вытянутые руки шкрябали воздух в попытке дотянуться до девушки. Присутствие в человеческом теле сущности меняло его облик. Чем дольше она в нем находилась, тем сильнее перемены. Нынешнее лицо скоралы, принадлежавшее прежде женщине, было одутловатым, черты резкими, с выражением злобы. А ведь когда-то оно было красиво. Остатки привлекательности еще сохранились на нем. Наверное, женщина раньше замечательно улыбалась, встречая мужа с работы или качая колыбельку. Былое очарование ушло безвозвратно, вытесненное природой смерти. Никто не оставался прежним, будучи захваченным скоралой. Ная с сожалением сжала кулаки, туша тлеющее пламя. «Подпалить бы гадину, чтоб горела ярко, но не время». За спиной сущности мелькнула тень. Тэзир короткими перебежками от дерева к дереву подбирался к твари. Она почувствовала опасность, оглянулась, повела носом - Эй, сюда смотри! – Ная шагнула на край рва, выдернув из волос заколку, проткнула палец, помахала им в опасной близости от лица сущности, возвращая ее внимание обратно к себе. Запах крови заставил нежить забыть о почудившейся угрозе. Скорала потянулась за пальцем. Но тут некстати треснула подвернувшаяся под ногу балагура шишка. Голова сущности настороженно дернулась в его сторону. И тогда Ная качнулась вперед, перешагнув одной ногой ров, и мазнула кровью нежить по губам. Пусть распробует. Это разрешило ее сомнение – ретироваться или все же добраться до добычи. Скорала рванулась за девушкой, почти зацепила когтями предплечье. Колдунья отпрыгнула. И сущность, не удержав равновесия, рухнула в ров с соленой водой. Заверещала нечеловеческим голосом, больше похожим на животный вой. Кожа начала слезать лоскутами, обнажая почерневшую плоть и кости. Скорала оперлась на искалеченные ладони, пытаясь выбраться из рва. Ная ударом ноги отправила ее обратно в воду. - Живее! – крикнула Тэзиру. Подбежавший балагур произнес заклинание и вонзил кинжал под затылок твари. Тело обмякло, задымилось, распалось прахом. Ная торопливо стряхнула его с земли в ров. Разлетится – бед натворит. Кому в глаз попадет, кому - в дом, а то с травой через корм животных будет людей травить. Да не только тело, но и душу. А народ гадать станет, отчего прежде добрый отзывчивый человек превратился вдруг в злого и жестокого. - Хорошо сработали, - похвалился балагур. - Еще бы не топал как медведь, - осадила его Ная. Тэзир сделал вид, что не расслышал. - Предлагаю сменить это место на более приятное и не менее значимое для нас. Сад Либбель. Слышала о таком? - Нет, но уберусь отсюда с удовольствием. - Сад тебе понравится. Подобные деревья в Гаргии только в двух-трех местах растут. - Тогда веди. Гляну на ваше чудо. А то сама скоро от злости начну кидаться на всех. - Ты это брось. Иначе придется тебя развоплотить, - пошутил Тэзир. Затем сочувственно спросил: - Досталось от Верховных? Ная махнула рукой. - Не привыкать. Скажи, ты тоже считаешь, что я опасна? - Ну…порой я тебя серьезно побаиваюсь, особенно, когда жаждешь прибить меня за какую-нибудь шутку. Колдунья стукнула его кулаком в плечо. - Шут. Я серьезно. - А серьезно – мы сами про себя не знаем, на что способны. Как может судить об этом кто-то другой, делая выводы из собственных соображений, не очутившись с нами в опасной ситуации, - Тэзир срубил кинжалом разросшийся у тропки чертополох, очищая девушке дорогу. - За приготовлениями к празднику я так и не спросила, как ты поживаешь? - Не хуже других. Бодр и весел. - Подружку завел? - Есть одна. Или надеялась, что буду по тебе всю жизнь тосковать? Я же не такой, сама знаешь, охоч до пригожих девчонок, - с беспечностью отозвался балагур. - И кто она? Почему не познакомил? - Она из другого клана, - уклончиво ответил он. – Не смогла приехать на праздник. - Рада за тебя. - А как я за себя рад. Наконец появилась та, что оценила меня по заслугам, - Тэзир запустил камень в темноту, спугнув шуршащего в траве зверька. - Я говорила, ты найдешь свою половинку. - Ты у нас известный пророк, - хмыкнул он, после чего указал рукой вперед. - А вон и сад виднеется. Видишь за холмом справа свечение? Это листья деревьев Либбель переливаются разными цветами. Невероятно красивое зрелище – сейчас сама убедишься. Назвать садом восемь деревьев можно было с натяжкой. Но выразить охватывающие здесь чувства – не хватало слов. Восторг, восхищение – эти определения казались блеклыми, не способными передать настоящих впечатлений. Будто небо опустилось на землю, развесив звезды в сияющей белесой дымке по кажущимся непостижимо хрупкими деревьям. - Слышишь едва уловимый звон? Это листочки издают такой звук от ветра. Во время цветения сюда приходят влюбленные, чтобы обменяться клятвами верности. Немощные просят здоровья. Отправляющиеся в путешествие - удачи в пути. Существует поверье, если загадать желание, когда деревья цветут – оно сбудется, - пояснил Тэзир, поглаживая прозрачные стволы с розовыми прожилками. - Загадывал? – Ная с осторожностью коснулась радужных листочков. - Нет. Подходящего случая не выпадало…До сегодняшнего дня. - Под действием внезапного порыва, Тэзир решительно развернул девушку лицом к себе, воткнул в волосы сорванный цветочек. – Не прошу ни богатства, ни власти, только, чтобы ты была моей, пока смерть не закроет мне глаза. – И коснулся поцелуем губ девушки. Сначала легким, почти неуловимым, словно проверяя реакцию Наи. А затем потянулся уже со страстью. Ни один из них не заметил, как, роняя перламутровые лепестки цветов, дрогнула отпущенная осторожной рукой ветка, и человек в черном плаще, невольный свидетель слов балагура, отступил в темноту за деревьями. - А как же твоя подружка? – отгородилась Ная ладонью от губ парня. - Какая еще подружка? – недоуменно вытаращился он. - Из другого клана, - напомнила колдунья обманчиво ласковым голосом. - А, эта. Она не возражает. Девушка в гневе пихнула Тэзира в грудь, отталкивая. – Наврал?! Так и знала. Лгун! Лгун! Лгун! - Но то, что она из другого клана, я же не соврал, - отделался он шуткой. - Издеваешься? Я думала, у Ледетта мы все решили и остались друзьями. - Это ты решила. Я обещаний не давал, - огрызнулся Тэзир. - Ничего у нас с тобой не может быть. Как еще вбить тебе это в голову? - А каково мне жить с этим, когда с мыслями о тебе ложишься спать и встаешь. Каждый вдох твой чувствуешь, что гложет и радует. Как забыть того, кто стал частью тебя?! – выпалил он в запале. - Чувствуешь?! – с подозрением уставилась на него Ная. – Но как… я ведь провела обряд. Неужели? - она прикрыла рот ладонью в страшной догадке. Тэзир, сообразив, что ляпнул лишнее, попытался дурашливой улыбкой сгладить смысл вырвавшихся слов. - Это я образно сказал, потому что думаю о тебе день и ночь. А ты что подумала? Что Ная подумала - говорить не стала. Стремительно шагнула к нему, выхватила из-за пояса кинжал и черканула по ладони. Тэзир не успел ни помешать ей, ни испугаться, только скрыть вздох облегчения, когда она провела клинком по его руке, а не своей. - Убедилась? Все в порядке. – Он стер кровь рукавом, отобрал у нее кинжал. – Чего взбаламутилась? Еще у Ледетта ведь проверяла. - Не знаю. Подумалось вдруг…Ладно, забудь. И прости. – Колдунья указала на порез на его руке. - Пустяки, - отмахнулся Тэзир. – Ты тоже мое вранье забудь. Не хотел волновать. Сердцу ведь не прикажешь. Ни я своему, ни ты своему. Серьезно у вас…со Скорняком? Ная прислонилась к стволу либбеля, кивнула. - Как ты сказал: пока смерть не закроет глаза. Именно так. Только счастья большого ждать не приходится. Он – проводник. Я – ходящая. Та еще парочка неудачников. Но с другой стороны, кто сказал, что мерило любви – постель? - Это да, но с ней всяко приятнее. Ная ткнула его в бок кулаком. - Иногда мне охота тебя поджарить, как ту скоралу. - А еще удивляешься, что тебя опасаются. Вот и ответ. Добрее надо быть к людям, особенно к друзьям. – Тэзир поправил цветок у нее в волосах. – Возвращаемся? - Ты ступай, я побуду еще здесь, полюбуюсь. Не беспокойся, не заблужусь. Балагур не беспокоился и понимал, что девушке просто хочется побыть одной. - Тут кругом дозоры, но на всякий случай возьми, - протянул он ей кинжал. Усмехнулся невесело. – В голову пришло. У людей мужчины дарят своим женщинам украшения, сладости, а мы оружие. - У нас жизнь другая, и сами мы другие. Нам важнее надежное оружие, чем красивые побрякушки. Ими от тварей не отобьешься, - ответила колдунья, засовывая клинок за пояс. Ная вернулась в селение, когда рассвет только-только начинал теснить ночь. Дозорные на вратах ее узнали, пропустили без вопросов. Площадь еще была пуста, но в окнах уже зажглись огонечки. Скоро селение оживет, примется за ежедневные дела. У конюшни девушка заметила Радкура. Колдун седлал Холодка. Но не под телегу, а для верховой езды. Она подошла, помогла вздеть узду на жеребца. - Едешь в клан Коркеи? – спросила с тяжелым сердцем. - Нет. Домой. Стыдно было признаться, но девушка испытала облегчение. - Я с тобой, только дирк заберу. - У Кагара на тебя другие планы. Велел возвращаться одному. Разочарование было большим. Она с радостью уехала бы вместе с Радкуром. - Провожу хотя бы. - Шла бы отдыхать. Всю ночь прогуляла. Скоро Кагар позовет. - Справлюсь, - ответила колдунья фразой Скорняка. Он возражать не стал. Взял под уздцы Холодка, повел к воротам. Ная пошла рядом. – Злишься на меня? - За что мне на тебя злиться? – голос Радкура был ровный, но привычной теплоты, с которой колдун разговаривал с девушкой наедине, не ощущалось. - Что опять пришлось вытягивать из неприятностей. - Такая уж ты есть. - Вчера Тэзир показал мне сад Либбель. - Красивое место, - подтвердил Радкур. - По поверью, если загадать желание, когда цветут деревья – оно сбудется. – Ная встала напротив Скорняка. – Я пожелала не причинять больше боль дорогим мне людям. Но, похоже, не вышло. Да? Колдун вместо ответа спросил: - А что загадал Тэзир? - Это неважно, - глядя ему прямо в глаза, произнесла девушка. – Мечта есть у каждого. Но это не означает, что она должна совпадать с желаниями других людей. – Порывисто прижалась к мужчине. – Пообещай, что будешь осторожен в дороге. - Обещаю, - обнял он ее. - А ты будь умницей и не проказничай. - Ты прямо обрезаешь мне крылья. Да я сама безропотность. - Знаю, потому и прошу. – Улыбка прорвалась сквозь его бесстрастный вид. У Наи потеплело на сердце. Плохо расставаться в обиде или недопонимании. Удачи не будет в дороге. Радкур погладил девушку по волосам, мягко отстранился. – Надо ехать. Вскочил в седло, ударил жеребца по бокам пятками и поскакал к воротам. Ная повернула обратно. Если Кагар не найдет ее в комнате, это прибавит недовольство учителю. - Значит, это я тебе обязана, что меня не сделали ходящей? – донесся до девушки голос из серого марева, опустившегося на селение. У забора круга веером поигрывала Кайтур. - У тебя ко мне какие-то претензии? – Ная направилась к смуглянке. - Наоборот, поблагодарить хочу. Колдунья в растерянности остановилась. - Танцуешь и поешь ты завораживающе, и мужики по тебе с ума сходят. Тэзир до сих пор сохнет, хоть ты ему и замену нашла. Да и силой владеешь немалой, даже Верховные всполошились. Но избавь меня, Незыблемая, от такой судьбы. Не знать счастья, нести смерть тем, кого любишь. Чем больше сила, тем меньше в нас жизни. Тем выше шанс стать нейрлой. Это не моя мечта. С меня достаточно работать и на первом пределе. - Ты ведь не для того меня ждала, чтобы это сказать? Кайтур оглянулась по сторонам. - Опасайся Коркею. Ты чем-то сильно насолила ей. А она злопамятна, хоть и мудра. - Спасибо. Запомню. Призванный ждал Наю у гостевого дома. - Собирайся. Мы уходим. Путь не близок. Перекусим по дороге. Собирать было особо нечего. Переодеться в свою выстиранную и заштопанную одежду, взять дирк. Ная уже покидала комнату, когда услышала с улицы непонятный шум. На площади собрались, наверное, все привратники селения. На обычно спокойных лицах были заметны следы горя и гнева. Девушка пробралась вперед. На земле лежал мертвый старец. По знаку на запястье догадалась – найдар, по-видимому, тот самый, возвращения которого с нетерпением ждали «воздушные». Рядом стояла перепуганная девочка лет пяти. Оргаза склонилась к ней с улыбкой, сказала что-то ласковое и повела за собой. Раненный привратник, привалившись спиной к домику рассказывал, как дозор выехал навстречу найдару и нашел его смертельно раненным, но защищающим ребенка от патруля жнецов. Им пришлось вступить в схватку. Пятерых жнецов уничтожили, но троим удалось уйти. За ними отправлена погоня. - Сколько мы будем терпеть и позволять убивать себя? Хороша благодарность, что защищаем их жизни? И за них мы должны гибнуть? – раздались возмущенные голоса. - А-ну, цыц, воронье! – рявкнул Кагар, ударив посохом об землю. – С каких пор мы работаем за чью-то благодарность? Мы стали ростовщиками? У нас был и есть один долг – защищать грань и служить двум мирам. И это единственное, что должно занимать умы и сердца. А что касается того, что на нас охотятся те, кого мы защищаем – это не их сила, это их беда. И вскоре они поймут это. Наша же сила в спокойствии и рассудительности. Мы с Верховными обсудим случившееся и дальнейшие действия. А пока займитесь делами. Твари тьмы не станут ждать, пока мы разрешим наши разногласия с Сеятелем. – Кагар-Радшу прошествовал к дому Решений, бросив на ходу Нае. – Никуда не уходи. Скоро отправимся в путь. Привратники притихли, стали расходиться. Тело надара накрыли полотном и унесли готовить для погребения. Ная заметила Тэзира. Подошла, коснулась плеча. - Сочувствую вашему горю. Парень взглянул на нее, но вряд ли увидел. Гнев и боль заслали глаза. Плохой взгляд. Опасный. Ведущий к смерти через порыв безрассудства. Такой же взгляд был у брата, когда жнецы убивали их сородичей. Лучше бы уж оплакал потерю, чем замыкаться в горе. Выжжет изнутри. Колдунья обхватила его лицо ладонями. - Не молчи. Расскажи мне о надаре. Он был хорошим человеком? Балагур кивнул, продолжая смотреть на испачканную кровью старца траву. - Он отыскал меня в рыбацкой деревушке на берегу озера Ирштван и привел сюда. Стал отцом и другом, научил перебарывать страхи и держать оружие. Его все любили, а малышня обожала. Он рассказывал нам сказки, порой пел колыбельные, когда кто-нибудь из детей начинал тосковать по дому. А эти мерзавцы взяли и убили его. За что? Он за всю жизнь никому вреда не сделал. А Призванный требует простить им это преступление, сделать вид, что ничего не случилось и жить дальше, не замечая, как гибнут наши друзья. Разве это справедливо? Где же наша честь, если спускаем жнецам все с рук? - А никто и не говорил, чтобы прощать. Кагар-Радшу советовал не поддаваться гневу и не кидаться безрассудно в схватку, плодя новых мертвецов. А с умом дать отпор. Жнецы пожалеют о смерти наших товарищей, сильно пожалеют. Мы заставим их считаться с нашей силой и уважать нашу работу. – Злое отчаянье ушло из взгляда Тэзира. Ная погладила его по щеке. – Глупая смерть кроме недоумения ничего не вызывает. Даже сочувствия. Если хочешь победить врага, научись выжидать подходящего момента, когда он не ждет нападения. А потом бей без жалости. - В летописях прочла? - Ага. Не сама же измыслила эту мудрость. – Колдунья увидела, как из дома Решений вышел Призванный, помахал ей рукой. – Кагар зовет. Пора уходить. - Значит, вновь расстаемся? – посмурнел Тэзир. - Но лишь затем, чтобы вскоре опять увидеться и сказать «здравствуй».
Потрясающе красиво! Такое волшебное описание танца Наи! Очень ярко и зрелищно. И вообще интересно: страсти кипят, любовь, ревность, жажда мести... увлекательно! *облизывается в предвкушении следующей главы* Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Anevka, спасибо за отзыв и что читаешь. Нам приятно. Особенно волновались за сцену с танцем, она тут главная, можно сказать толчковая к последующим событиям, и должна была выйти сильной, хотелось вытянуть до должного уровня. А дальше будет еще жарче.
А я вас лучше здесь буду продолжать комментить. На СИ непривычный интерфейс, я путаюсь. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Ему снились клубки. Шерсти, лески, тетивы. Запутанные, сводящие с ума, мешающие заниматься делом. И сколько ни возись с ними, ни пытайся распутать – все без толку. Так и хотелось ухватить нож и разрезать их, но лезвие всегда было тупым, а нити и лески – прочнее стали. Сны эти не оставляли в покое Ильгара четыре недели, заставляя просыпаться утомленным, апатичным, с головной болью и нежеланием выползать из кровати. Что уж было тому виной – полученные раны, либо же новый путь, избранный уже бывшим сайнарийским стражем? – Ты бледный. Выпей воды, – Ракавир протянул хрустальный кубок. Дарующий всегда возил с собой расписной сундук, в котором хранились четыре кубка и дорогой графин. Отяжелевший от воды, сейчас он стоял на столешнице в удобной повозке, что неслась мимо желтых полей южного Ландгарда. – Поездки и здорового человека с ног свалят, а ты всего-то месяц назад на ладан дышал. Ильгар сделал три глотка, благодарно кивнул. – Всяко лучше, чем сидеть дома… или болтаться по дозорам, коллекционируя шрамы. – Мне нравится такой подход, – Дарующий улыбнулся. – Ты поумнел, парень. Нечего цепляться за старую жизнь, если новая открывает большие возможности. Пусть былое живет в воспоминаниях, потому что там все видится ярче, чем было, и приятнее. – Радостно чувствовать поддержку семьи. – Вот именно. Поэтому, надеюсь, ты до конца осознаешь свою удачу в жизни. – Осознаю. И постараюсь рассчитаться. Повозка въехала на длинный мост, перестеленный через приток Елги. По обоим его берегам находились деревушки. Дома были глинобитные, крытые черепицей, и все, как один, зеленоватого цвета. Сильно пахло копченой рыбой. Тусклый свет заходящего солнца заливал дворы, проникал в повозку сквозь приоткрытое окно и, касаясь графина, рассеивался всеми цветами радуги. – Ты набрал людей? – спросил Ракавир. – Да. Пока что пятерых. Трое ушли недавно из стражи, ветераны. А двое других… – Меня мало волнуют подробности, Ильгар. Я спросил – набрал ли ты людей? Изволь отвечать по существу. Ты можешь привести хоть пятерых зайцев, хоть пятерых богов, лишь бы они служили хорошо. И помни, за каждого отвечаешь лично ты. И ответ будешь держать не перед красномордым пропойцей из стражи, которого по скудоумию капитаном кличут, не перед провонявшимся лошадиным потом офицером, что не умнее сапога, а передо мной. Перед семьей. Ильгар сделал еще два глотка. Вода будто стала горькой на вкус. Ракавир всегда становился строгим, когда речь заходила о деле. Это в бытовых вопросах он мог позволить вольности себе, зятю, дочерям и гостям на балу. Но за порогом поместья Дарующий источал лед и пламя. Находиться рядом с ним было неприятно, но Ильгар верил, что это необходимо. К тому же он давным-давно хотел побывать в Ландгарде, покрутиться в высшем обществе. Жаль только, что в аграрную столицу Империи они так и не заехали, зато исколесили южный Ландгард. Тут выращивали пшеницу и лучший табак. Земледельцы жили общинами, которым почти не требовалось руководство, они давным-давно отказались от язычества, да и раньше их боги ничем не отличались от народа, предпочитая трудиться бок о бок со смертными в полях. Вероятно, Сеятель даже пощадил их, поскольку считалось, что пока они живы – земля родит лучше, а Империи требовалось кормить громадную армию. Наконец мост закончился, и дальше дорога устремилась на пригорок, за которым расположилась равнина. Тракт тянулся мимо полей и огородов, уводя все дальше на юг. Торстан, Главный город южного Ландгарда находился на холме, и удивить мог разве что непритязательностью строений и десятками мельниц, разбросанными вокруг. Ильгару еще не доводилось видеть так густо заселенные земли. – На совет ты не пойдешь, – Дарующий выплеснул в окно воду из графина, спрятал его в сундук. – Там не бывает посторонних. – Хорошо. Прогуляюсь, посмотрю город. – Гуляй на здоровье. Но помни, те, кому нужно, будут знать, что ты приехал со мной. И, как ты понимаешь, не все из знающих ко мне лояльны. Они не выступят открыто, но подгадят с удовольствием, так что держи ухо востро… – Внимание недоброжелателей меня не пугает. Надо привыкать. Их встретили и сопроводили на постоялый двор. Это было удивительно, потому как Ильгар считал, что никто не знает об их приезде. Но встречающих было много, все в дорогих одеждах, напыщенные, деловитые. Руководил всем коренастый молодой человек в алом дублете и с умасленными волосами, завитыми в кудри. – Распорядитель Гедор, – он уважительно поклонился Ракавиру, – к вашим услугам. – Где назначена встреча, Гедор? – Дарущий кивнул, вытирая руки влажным полотенцем и принимая из рук служанки кисть темного винограда. – Усадьба Мальена. Прислать за вами эскорт? – Нет, к чему помпезность? Сейчас наскоро перекусим с зятем, и я буду готов.
Гуляли здесь с рвением равноценным прилежной работе в полях. Палили костры, жарили колбасы, мясо и лепешки. Ели зерно в меду, пили брагу и вино из соседской провинции. Где-то пиликала скрипка, кто-то пел песни. Вся долина, неплохо обозримая с холма, сверкала огнями. Ильгар пока не замечал ни слежки, ни излишнего внимания. Просто еще один человек, бродящий по городу. Человек, у которого при себе три ножа… Он собирался выбрать подарки для Рики и Майти, но в местных лавках не нашлось ничего достойного. Хотя жене и нравились нехитрые поделки ремесленников, вроде свирелей или шкатулок для бус, хотелось найти нечто особенное. И дорогое. Было приятно ощущать тяжесть полного кошеля, и не думать о том, сколько платишь за ужин и лучшую комнату в гостинице. Ильгар искал в Торстане лавку с редкими товарами и, наконец, нашел. Не дошел всего пары шагов. Набросили сзади мешок на голову, ударили по затылку, втолкнули в проулок и вжали в стену. Руки и ноги словно оплели невидимые путы. Ни дернуться, ни пальцем пошевелить. И не докричаться – неподалеку горланили песни и били в бубны. – Знакомый запах, – промурлыкал женский голос. – Не думала повстречать тебя здесь. Ильгар по-прежнему ничего не видел, вжатый лицом в холодную стену. Оставалось лишь гадать, кто на него напал. Но, судя по тому, что сразу не прирезали, цели нападавшие имели особые. – Ты – говорящая собака? – просипел Ильгар. – Это они друг друга по запаху узнают. – В лицо можно узнать того, кто не носит маску, – женщина рассмеялась. А Ильгару стало не по себе. – Ты же любишь скрывать лицо, когда вламываешься в чужой дом ночью. – Я шел пьяным домой и ошибся дверью? Вот так потеха! Хотя, в последнее время я излишне люблю вкус вина… – Заканчивай дурацкий маскарад! – Последовал болезненный тычок в спину. Затем его развернули, подняли в воздух и сорвали с головы мешок. Наконец Ильгар сумел разглядеть нападавших. Двое мужчин держали его за руки, в то время как за их спинами стояла высокая женщина и буравила пленника глазами. Та самая, что должна была превратиться в пепел в доме Аска. – И с таким лицом ты пытаешься прикинуться праздным гулякой? – она снова улыбнулась, обнажив клыки. – Солдат есть солдат. Что в доспехах, что в парче. Отпустите его. Ильгар готов был поклясться, что его руки сжимали настоящие железные тиски. Кровь возвращалась в онемевшие пальцы. – Чем занимаетесь, парни? Подковы гнете? – спросил он, оглядев плечистых близнецов. – Они немые, – ответила незнакомка. – Зато силы в них, как в быках. – Ума, видимо, тоже, – пробормотал Ильгар, аккуратно вытряхивая из скрытых ножен клинок. – Не дергайся! – женщина вытянула руку, растопырив пальцы. Между ними мерцало нечто, напоминающее паутину. – Спрячь нож. Хотела бы – давно убила бы, без этого представления. – Не хочешь пачкать руки? – Ильгар, ничуть не смутившись, спрятал оружие. – Нет пока смысла. Ты приехал с Ракавиром, значит, приближенный к нему человек, заслуживший покровительство самого известного Дарующего, а это немаловажно. – Его дочь находит меня весьма неплохим мужем. Этого достаточно любящему папаше. А ты кто такая? И откуда все знаешь? – Призвание такое. Знать. – У тебя есть дар. Но ты не похожа на богиню. Огонь тебя не убил. Знаешь Ракавира и кто я такой. Это занятно. – Ты убил Аска, хотя путешествуешь с Дарующим. Это тоже сложно увязать, дружок, – глаза ее сверкнули. С каждым мгновением в женщине проявлялось нечто звериное, пугающее. Ничего подобного прежде Ильгар не видел. – В тебе тоже полно загадок, и сейчас мы вряд ли их разгадаем. Но крепко-накрепко запомни с какой легкостью тебя прижали к стенке. Не забывай, это может повториться, когда я того пожелаю. Ты нажил врага, с которым вряд ли справишься… А это – чтобы лучше усвоилось. Она прикоснулась ладонью к лицу Ильгара. Минуло мгновение – вокруг не осталось ничего. Чернота. Затем ее разбавил тусклый свет ночного неба. В ноги толкнула вязкая почва, запахло прелостью. Вокруг расползалось заросшее сорняками поле, продуваемое ветрами и исхлестываемое дождем. Ильгар стоял один, совершенно сбитый с толку. Затем земля задрожала. Грунт под ногами вздыбился, из глубины вылезло нечто, напоминающее осклизлый корень. Затем еще один. И еще. Вскоре на поверхности появилась тварь размером с быка, слепленная из пожелтевших костей, глины, травы и корней. Издавая невероятные звуки, она устремилась на Ильгара. Драться было бессмысленно, и он бросился бежать. Сапоги оказались не его, неудобными, скользили и увязала в грязи. Сорняки оплетали ноги, рвали штаны и царапали кожу. Но шум за спиной заставлял забыть обо всех неудобствах – чудовище мчалось попятам, источая смрад и оглашая поле ревом. Гонка продолжалась бесконечно долго. Силы будто не убывали, но страх нарастал с каждым шагом. Поле тянулось от горизонта до горизонта, ровное, как столешница, а дождь лил сильнее и сильнее… Вдали блеснул огонек. Ильгар устремился к нему, ища спасения в единственном источнике света. Тварь ухватила корнем за ногу, вдавила в плоть шипы. Он рванулся раз, другой, кое-как сумел высвободиться из захвата. Тварь поднялась на задние лапы, став ростом с взрослого медведя. Корни извивались, как осклизлые змеи, вода стекала с них ручьями. Зрелище было отравительным и ошеломляющим. Чудище обрушилось на Ильгара, разрывая его на части…
Он лежал на боку, прижавшись спиной к стене. В полумраке, совсем один. Хотел открыть рот, но не смог пошевелить челюстью. Дотянувшись дрожащей рукой до подбородка, нащупал нечто влажное, податливое, но вместе с тем крепкое. Паутина! Усевшись, Ильгар принялся срывать с лица клейкую массу. Поблизости по-прежнему били в барабаны и пели песни. Пахло дымом и жареным мясом. Погода стояла теплая, а небо сверкало звездами. Он снова был в Торстане! Если вообще покидал его… Ильгар встал, вышел на свет. Одежда оказалась грязной, но целой. На теле ни царапинки. Значит, чудовище было ненастоящим! Женщина наслала морок? Но Разве это под силу смертной?! – И выжить в огненном вихре обычному человеку тоже не под силу, – пробормотал он. Пошатываясь, Ильгар побрел прочь от лавки редких товаров. Стало как-то не до покупок. Хотелось поскорее добраться до постоялого двора и выпить пару стаканов вина, чтобы хоть немного прочистить мозги. До сих пор еще мерещились тени, звук моросящего дождя и тяжелое дыхание чудовища. От выпивки полегчало, да и шум переполненного зала действовал успокаивающе, хотя Ильгар и не любил подобные скопления народа. Но тревоги растворились в дыму и нехитрой мелодии свирели. Он даже заказал пару жареных колбасок и краюху хлеба, чтобы закусить терпкое пиво. Таверна была большой, богатой, с чистыми столами, маслеными светильниками и тремя надстройками, где располагались комнаты. Сам Ильгар остановился в месте побогаче, куда не пускали местных работяг, но поужинать решил здесь. Он как раз расправлялся с третьей колбаской, когда в заведение пожаловала довольно необычная компания. Стражи, невысокий мужчина в алой куртке и с умасленными волосами… и пара близнецов, статью напоминающих молотобойцев. Ильгар вздрогнул. Вначале коснулся ножа, затем опустил пониже голову, исподлобья разглядывая вошедших. Гедор направился к хозяину таверны. Приветливо взмахнул рукой, рассмеялся. Достал из сумки листок и положил на столешницу. Хозяин обтер руки, почтительно кивнул и, забрав список, отправился на кухню. Вскоре вернулся в сопровождении служанок и парней, работавших во дворе. Они принесли ящик с рядками глиняных бутылей в ивовой оплетке. Хозяин протянул корзину с виноградом, сухофруктами, яблоками и грушами. Девушки подали парующий хлеб и масло. Распорядитель, утром встречавший Ракавира и помогавший с заселением, положил на стол кошель и добродушно похлопал держателя таверны по плечу. Явно знал его давно и не в первый раз заказывал продукты, что было удивительно, поскольку таверна не выглядела дорогой и достойной людей высокого полета. Забрав продукты, они вышли на улицу. Ильгар встал, бросил на столешницу несколько монет и поспешил следом. Плевать, на что там способна эта баба – вокруг нее слишком много плетется клубков, пора начать их распутывать. Или разрезать. На улице хватало народу, было шумно, и затеряться в сутолоке не составляло труда. Ильгар не отставал, но и приближаться не торопился – по крайней мере, пока не решит, что именно хочет от распорядителя и его сопровождающих. Те шли сквозь толпу, ни от кого не таились, Гедор перекидывался фразами с местными жителями, смеялся и вел себя словно хозяин города. Ильгару совсем не нравилось происходящее. Совет в городе вполне мог быть ловушкой заговорщиков. У Дарующего хватает недругов. Далеко не все разделяли его рвение в работе, честность и жесткость в делах. Многие не любили за неукоснительное следование идеалам Сеятеля. Тенета интриг в Империи полнились ядовитыми пауками, что так и норовили вцепиться друг в друга. Каким же он был наивным раньше, когда не высовывал носа за пределы армейского резерва, и не подозревал, что на самом деле Империя отнюдь не одна большая дружная семья, где каждый мечтает освободить мир от тирании ложных богов. Барталин был прав, говоря, что иногда лучше оставаться мелким незаметным человеком, чтобы другие хищники власти не обратили на тебя взор и не сожрали с потрохами. Но Ильгар оказался среди пауков. В этой же паутине находилась его семья. Значит, придется выпутываться из паутины самому и вытаскивать новую родню. Погруженный в такие размышления, он не переставал наблюдать за распорядителем и близнецами. Ильгар встревожился, поняв, куда те направляются. К особняку Мальена, где проводился совет. И их явно там ждали. Работники забрали ящики, корзину, и поспешили на веранду, где были расставлены столы и дымились курильницы. Воздух наполнялся ароматом тонких благовоний. За столами сидели богато одетые люди и пили вино. Был там и Ракавир. Он как раз разговаривал с высокой женщиной в голубом шелковом платье… Ильгара обожгло холодом. С трудом удалось сдержаться, не выхватить нож и не броситься на женщину. Ракавир держался так, будто знал ее долгие годы. В их беседу то и дело вмешивались люди, и каждый проявлял к женщине знаки уважения, будь то сдержанный поклон или довольно фривольный поцелуй пальцев, что в столице Империи – Вайрантуре – считалось открытым проявлением симпатии. Мысли в голове ворочались, как тяжеленные камни. Ильгар отчаялся что-либо понять. Слишком сложно, слишком непонятно. Женщина защищала Аска, значит, была заинтересована в том, чтобы тот не выдал тайны глиняных сосудов. Но, в то же время, вхожа в высшее общество Дарующих, и, судя по всему, ей полностью доверяли. Была еще одна странность. Усадьбу будто окружал ореол тишины, за который не просачивалось ни звука, ни единого слова. Люди, прибывшие на совет, явно не хотели, чтобы их услышали. Ильгар скрипнул зубами. Развернулся, и, досадуя, скрылся в темном переулке. Рано или поздно он докопается до правды… Но вот в чем вопрос – стоит ли рассказать Ракавиру правду об этой женщине? Кальтер настрого запретил раскрывать их шпионские игры даже семье. Как знать, что за последствия после этого могут быть? Но, с другой стороны, женщина была на редкость опасным противником. Обладала совершенно необычным даром, который не имел ничего общего с божественной силой – иначе ожог на груди себя проявил бы. – Во всем Торстане не хватит вина, чтобы прочистить мои мозги, – пробурчал Ильгар, возвращаясь в таверну. Почему-то очень захотелось напиться вусмерть. Но он обошелся кружкой ромашкового отвара и трубкой с самым крепким табаком, который только выращивали в этих краях.
Тесть не выказывал беспокойства – очевидно, совет прошел лучше, чем он рассчитывал. Ильгар тоже ничего не выспрашивал, знал – Ракавир сам поделится, если посчитает нужным. Но тот молчал, лишь самодовольно улыбался во время завтрака и пока собирали вещи в дорогу. Следующим пунктом назначения должен был стать восточный Ландгард, но вместо этого Ракавир распорядился возвращаться в Сайнарию. – Мое присутствие там необходимо, – пояснил он Ильгару. – Сеятель недоволен, что с городом постоянно происходят всякие беды, и требует, чтобы отныне Совет Дарующих заседал только там… Не иначе считает, что так будут лучше заботиться об этом городишке. Может оно и к лучшему, что не придется больше разъезжать. Да и ты явно за женой соскучился. Уж больно мрачный в последнее время сделался. Путь занял чуть больше трех дней, благо, погода стояла отличная, и дорога была суха и вполне пригодна для быстрой езды. Только раз они остановились, чтобы пропустить внушительный отряд Северной армии, возвращавшийся из похода. Жнецов перебрасывали к Безымянной, чтобы-таки форсировать реку и закрепиться на другом берегу. В прошлом месяце армии трижды удалось разбить язычников, перебраться через Безымянную на плотах и даже заложить нечто вроде крепости с земляной насыпью и частоколом, но в первую же ночь укрепление сожгли, защитников убили, а семерым выжившим выкололи глаза и столкнули ослепленных в воду. То была еще одна пощечина офицерам, и если верить молве, многие из них лишились мест и званий после очередной неудачи. Новые командиры решили нарастить мощь. Среди солдат было много северян, они выделялись русыми волосами и светлой кожей, глаза походили на ледышки, а росту и стати могли позавидовать даже горцы. Северные племена в последние несколько лет страдали от голода и цинги, но с появлением армии Сеятеля им стало жить проще, после этого многие добровольно встали под знамя Плуга. Они носили не привычные рогатины, а копья и щиты, обтянутые кожей морских зверей, и даже в жару неохотно расставались с меховыми шапками. Отряд растянулся на добрую тысячу шагов, перекрыв дорогу и мешая повозке. Но, стоило лишь Ракавиру перемолвиться словом с капитаном, воины сошли на обочину. Больше за время пути не случилось ничего необычного. Вопреки собственным желаниям, Ильгар мало времени провел с женой. Имелись дела, которые требовалось уладить до того, как он снова куда-либо уедет. Времени стало не хватать! Да и на столе в коридоре лежала стопка приглашений на балы, турниры сарлугов и прочую обязательную чепуху, от которой Ильгару хотелось пить ведрами неразбавленное вино. Он лучше посидел бы денек-другой в темнице в Плачущих топях, чем вечер за вечером наблюдал за танцами и пьяными нобилями, которые, изрядно надравшись, вели себя ничуть не лучше хмельных лесорубов в дряном трактире. Перво-наперво Ильгар наведался в Купель знаний. Это было неприметное строение, совсем недавно возведенное в Сайнарии. Эдакий небольшой каменный гриб, выросший в тени городской стены. В темных подвалах хранились по-своему бесценные свитки и книги. Совсем немного, потому как большинство исторических записей, помимо тех, что сделаны на всеобщем языке, запечатлевались исключительно на наречии многочисленных племен Ваярии. Каждую такую книгу или свиток требовалось перетолковать, либо записать по памяти, что занимало много времени и требовало громадного труда. В Вайранутре, как говорили знающие люди, Сеятель распорядился открыть целое заведение, где обучались писцы и толмачи. Но их усилий едва хватало на собственную Купель знаний. В сайнарийской же множество полок пустовали. Имелись лишь самые известные экземпляры Речей Сеятеля, по всеобщему убеждению половина которых являлась подделками; кодексы армии, жрецов, и несколько свитков с легендами. Книг в переплетах и с пергаментными страницами было несравненно больше, но все они относились ко времени до прихода Сеятеля, и по большей части содержали смесь правды, выдумок и легенд. В них описывались странствия героев, торговцев, лекарей, картографов, путешествовавших по Гаргии и Ваярии. То были самые старые источники знаний, записанные на всеобщем языке, и стоили относительно недорого, потому как переписывались век за веком, и развозились по миру торговцами. Но Ильгар пришел за другим. Он попросил хранителя знаний отвести его к записям жрецов. Среди груды свитков, глиняных черепков, кусков исписанной ягодными чернилами ткани хранились сведенья о богах, колдунах, и прочей нечисти, паразитировавшей на простых смертных, и встреченных Армией в самых дальних уголках Гаргии. Скупые знания не могли раскрыть многого, но Ильгар надеялся, что сумеет хотя бы немного узнать про источник силы женщины из дома Аска. Она вполне могла оказаться колдуньей из клана тех, кто поклоняется смерти. Или еще какой-нибудь проделкой творцов мира, про которую никогда и никто не слышал. Такая сила могла обернуться против Империи в любое мгновение, и следовало хоть немного разузнать про похожие случаи. В мире множество тайн. Чего стоила ваза Дана, да и сам этот паренек. Эйтары, например. Или тот силуэт со скрипкой, который Ильгар видел, и чью музыку слышал. Он хотел поскорее разобраться с бумагами и вернуться домой, но в итоге до вечера лишь сортировал записи, не прочитав и не вникнув ни в одну из них. Хорошо, что хранитель знаний явно страдал от излишков свободного времени и согласился помочь. На следующий день выбраться в Купель не удалось – вечером был назначен бал у гражданского преатора, и Рика с утра пораньше утащила мужа к портному, чтобы подогнать по росту дублет и подобрать под цвет пару шарфов. Ильгар стоически пережил это испытание, и даже просидел до конца бала в зале, вслушиваясь в разговоры и танцуя с женой. На следующий день он купил три пирожка с мясом, крынку молока и поспешил в Купель знаний. Наконец-то получилось погрузиться в чтение. За прошедший день хранитель взял на себя труд разобрать бумаги по годам и местам, где были сделаны записи. Ильгар не особо рассчитывал на успех, но, как оказалось, в свитках хватало заметок о всяких странностях, и большинство из них носило явный божественный след. Конечно, встречались исключения, вроде выдающегося лекарского искусства, умения дышать под водой, подчинять животных, успокаивать или вызывать ветер. По всему выходило, что одаренных людей полным-полно, и отнюдь не все из них вели род от богов. Как правило, дар получали прямые потомки бессмертных, сыновья и дочери, реже – внуки. Кроме трех. Первым был некий Герван, купеческий сын, научившийся нагревать воду взглядом. Он делал это на потеху друзьям и спутникам, но был казнен особо рьяными жнецами. Вторым оказался северянин Зевердан, немой и глухой от рождения, что писал на стенах пугающие соплеменников знаки, и в один из дней призвал в поселение жуткое чудовище, убившее троих мужчин и скрывшееся в океане. Парня забили камнями. Последняя девочка, способная усыплять прикосновением, умерла во сне, не дожив до десяти лет. Каждый их них не приходился потомком богам, и способности их были по большей части бестолковыми, в то время как сила бессмертных всегда несла определенную пользу. Отложив последний кусок кожи, на котором углем была описана охота за человеком-козлом в затопленных лугах за Ирханом, Ильгар встал из-за стола и огляделся. Выходило, что дар рождался в человеке отнюдь не из-за божественной крови. Что-то пробуждало его, либо зарождало. Вот только что? И как понять, насколько опасны подобные таланты? Ведь из всех лишь эйтары нашли по-настоящему полезное применение дару. – Нашли, что искали? – послышался негромкий голос хранителя знаний. Мужчина стоял в залитом мягким светом коридоре, держа перед собой мерцающий кристалл соли – факелы и лампадки было запрещено приносить в Купель. – Крохи. Ильгару не понравилось, что за ним наблюдали. – Вас интересует дар, – хранитель обвел рукой захламленную столешницу. – Не стесняйтесь! Воины, торговцы, Дарующие и жрецы – многие хотят понять природу дара… И, вот вам совет, если всерьез вознамеритесь изучить дар – отправляйтесь в вайрантурскую Купель и найдите книгу «Ветер в парусах», в ней описываются странствия древнего героя Хока… – Это же детская книга! – Возможно. Но конкретно «Ветер в парусах» отличается от многих, переписанных позднее. Там есть главы описаний различных талантов. Я не знаю, какими знаниями вы обладаете, и что именно ищите – потому не рискну лезть с расспросами. Но осмелюсь попросить – если отыщите нечто важное, поделитесь, пожалуйста, со мной. Ильгар кивнул. Сбитый с толку, он вышел из Купели знаний. Улицы Сайнарии затопили сумерки, месяц скрылся за тучами, звезд не было видно. Ильгар пожалел, что не захватил фонарь или лампу, потому как ни зги не видел. Он осторожно побрел на свет ближайшего фонаря… – Эй, Ильгар. Голос заставил вздрогнуть. Доносился он из тени под стеной. – Кальтер?! – А кто же еще, – послышался смешок. – Спешишь? – Уже нет… какими судьбами? – Есть новости. Лучник вышел из тени, он двигался медленно, с трудом переставляя ноги. – Ты ранен? – Все почти зажило. Не обращай внимания! Давай-ка поторопимся. Они пробрались в проулок, где хватало света, чтобы друг друга разглядеть. Лицо Кальтера осунулось, плечи поникли, а левая кисть была туго замотана бинтами. – Что стряслось? – прошипел Ильгар. – Я мертвецов видал краше, чем ты выглядишь! – Угодили в переплет, – Кальтер снова усмехнулся, облизнул губы. – Не рассчитали, с кем имеем дело, и заплатили сполна. Но улов того стоил! Ты знал Нерлина Валуса, так? – Конечно! Он мой друг… По крайней мере, раньше им являлся. Но почему ты спрашиваешь? – Его голова у меня в сумке.
Место называлось Котел бурь. Оно и походило на огромный каменный котел из-за выстроившихся кругом выпуклых скал. Но грозное название плохо вязалось с тишиной и отсутствием малейшего ветерка внутри. Скорее место покоя и умиротворения. Дно устилала мягкая трава, над головой раскинулось синее небо без единого облака. Ная бросила котомку на землю, ослабила от жары шнуровку на рубахе. – А где же бури? – Скоро увидишь. – Призванный стер со лба бисеринки пота. – Разуйся. Дирк и прочее оружие убери под камень, чтобы не притянуло грозу. За годы обучения колдунья усвоила твердо – Кагару следует верить на слово. Синее небо? Ни единой тучки? Даже, если грозы в этом крае никогда не происходили, они загрохочут по движению пальца Призванного во всю мощь. Кагар вышел на середину каменного котла, повел плечами, стряхивая тяжесть с затекших мышц. Глубоко, во всю грудь вздохнул. – Чувствуешь, сколько здесь силищи разлито? Полный котел. Кипит, бурлит, а за стены не унести. Даже капли не захватить. Только тут и можно пользоваться. Силу Ная чувствовала. В горле стоял колючий комок, а в ушах шумело, точно на глубину нырнула. Пальцы даже не покалывало, ломило, будто с мороза в кипяток опустила. И были в том ощущении и боль, и наслаждение. А еще желание взбередить это бурлящее варево, закрутить вихрем, чтоб даже скалы раздвинулись. Но лишь от одной мысли брала жуть, разливающаяся холодком под ребрами. Такая мощь не только скалы раздвинет, но и в пыль развеет прикоснувшегося к ней. Слишком неподъемная, неуправляемая – не удержать. Заигрывать с таким бурным потоком – надо быть или безумным… или очень уверенным в своих возможностях человеком. Кагар, по-видимому, знал, что делал. Поманил Наю, велел встать рядом. – Научишься управлять этой рекой, справишься со своей силой. – Да она меня на кусочки разорвет! – Делай все как надо и останешься цела, – Кагар расставил ноги на ширине плеч, чуть согнул в коленях, вытянув руки вперед, повел ладонями слева направо и обратно. Плавно развернулся. Пальцы танцевали, порхали, перекидывали через плечи Призванного невидимые нити, заключая его в кокон силы. – Закручивай потоки осторожно, мягко, как туман притягиваешь, не пытайся грубо захватить и подавить. С ними такое не пройдет. Тут надо нежно, как с диким животным. Не ломать, а перенаправлять. Не бойся, если вырвутся, перехвачу. Ная повторяла в точности каждое движение. Давление на виски ослабло. В теле появилась легкость. Девушка словно растворилась в струях силы, плыла по ним, как листок по реке. И уже не понять, то ли поток нес ее, то ли колдунья указывала ему путь: вправо, влево, вверх, вниз. Она ощущала рядом присутствие Кагара, его твердую волю на потоке: контролирующую, придерживающую, не позволяющую выйти из повиновения. Они кружили в танце довольно долго. В какой-то миг привратница вдруг осознала, что не чувствует больше влияния Кагара. Призванный сидел в стороне, но по-прежнему зорко наблюдал за ее движениями и был готов оказать помощь. – Хорошо, молодец. Суть уловила. А теперь направь силу на землю, рассей благодатными семенами, заставь пробудиться к жизни. Ная захватила в ладони нити, закрутила поток. Ее чуть не сбило с ног от ударившего порыва. – Осторожнее! Ты же не хочешь вызвать ураган, что разобьет горы в щебень. Держи волну. Легче, легче. Играй с ней. – Призванный выправил поток, пустил раскручивающимся клубком по-над землей. Призрачное покрывало опустилось на траву, просочилось в глубину. А затем начали пробиваться росточки. Хрупкие, тонкие, еще слабые, но они прямо на глазах проклевывались из земли, тянулись к солнцу. – Восхищает, правда? Окрыляет такое могущество. Начинаешь чувствовать себя богом, – угадал ее мысли Кагар. – Но не обольщайся. Жизнь даешь не ты, а это место. Ты лишь орудие. И сила может повернуть его в другую сторону, если не сумеешь справиться с ней. Помни это всегда. – Он пошевелил пальцами. – Жизнь – это прекрасно. Но дать жизнь проще, чем противостоять смерти. Синее небо мгновенно заволокло тяжелыми грозовыми тучами, на котел опустилась темнота. А затем ударила молния. Огненный росчерк пронесся над головой девушки, заставив ее упасть ниц, врезался в скалу, вильнул и ушел в землю. Следом загрохотало так, что заложило уши. Колдунья тряхнул головой, возвращая слух, и тут же взвизгнула, откатилась в сторону от очередной молнии, впившейся в траву в пяти шагах от нее. А через пару ударов сердца полыхнуло уже с другого бока. – Хватит валяться. Хочешь жить, вставай и отводи молнии. Легко сказать – отводи! Нае не удавалось лишний раз вздохнуть, огненные «стрелы» сыпались с неба как из лука отменного стрелка и метили именно в нее. Она скакала между ними точно заяц, не успевая настроиться на защиту и перехватить инициативу. Подозрение, что это дело рук Кагара, перешло в увереннность, видя, как тот увлеченно полирует четки. Злость – плохой помощник в делах. Но именно злость помогла преодолеть страх и вернуться к потоку, ухватить точно взрыкивавшего пса за холку и указать его место… Молния не превратила ее в кучку пепла только благодаря Призванному, сместившему в последний момент удар. Вторая разнесла уступ одной из скал. Третья улетела в тучу, и вернулась с сестрой, спалив круг травы. Ная взмокла от пота. Каждый раз, когда казалось, что наконец-то сумела взнуздать силу и та у нее в руках, очередная молния едва ли не прижигала девушке пятки. И колдунье приходилось крутиться резвее, менять тактику. Первую отведенную «стрелу» Ная списала на помощь Кагара. Старик с видом заскучавшего человека вначале позевывал, потом и вовсе притворился дремлющим. Но когда удалось отвести вторую «стрелу», его левый глаз приоткрылся и во взгляде появился интерес. Пара молний все же ускользнули от присмотра. Она окупила ошибку, развернув обратно в небо четыре огненные «стрелы». Призванный окончательно сбросил дрему, поднялся. И небо сразу посветлело, тучи расползлись, стих гром. – Хватит для первого урока. Завтра продолжим. Они провели в котле два дня, посвящая все время тренировкам. Ная выматывалась до предела, выполняя задания Кагара. Спала урывками. Не оставалось сил даже радоваться успехам, скромным по словам Призванного. Но впервые она ощутила ответственность за дар, что имела. Не хмельной кураж, а понимание, насколько он опасен и непредсказуем и, как мало ей открыто. В перерывах отдыха колдунье было о чем подумать. Если, увеличенная в несколько раз, у нее здесь такая огромная сила, то какова же она у Кагара? И сколько надо умения, выдержки, чтобы сдерживать ее в себе? А еще вспоминала перед сном о Радкуре, улыбалась от мысли, что скоро увидится с ним, расскажет о своих достижениях, а он проведет ласково по щеке и произнесет: «Умница, девочка. Порадовала». А потом…Что будет потом, она не загадывала. В селении мархов боялись спугнуть удачу или изменить будущее, задумывая наперед как все сложится. Призванный разбудил ее ночью. – Вставай. Мы уходим. У нас в клане погибший. – Кто? – вскинулась Ная, а предчувствие уже зло нашептывало: «Радкур!» Только он находился за территорией клана, на землях подчиненных Сеятелю. После стычки с найдаром «воздушных» жнецы могли устроить засаду на переправе. – Неизвестно, – Кагар кинул котомку колдунье. Она торопливо запихнула в нее одеяло. Руки слегка подрагивали. – Пойдем через мир мертвых. Так быстрее. Не сказал кто. На самом деле не знает или щадит? Отравленные страхом мысли завертелись в голове, лишая ясности разума и твердости духа. А это худшее в такой ситуации. Поддаться панике и перестать мыслить четко. Спокойно! Рано впускать горе в сердце. Сначала надо узнать точно. Вскинув котомку на плечо, заспешила за Кагаром. – А почему Аметист не передал, кто погиб? – догнав его, спросила Ная. Неизвестность мучила сильнее правды. – Стены котла плохо пропускают сообщения. Аметист еле пробился сквозь них, чтобы сообщить о беде. – Кагар шагал легко, размашисто, хотя и опирался на посох. Торопится. Гибель привратника – черная отметина в списке Верховного. – Но за его стенами мы ведь можем узнать? – колдунья заглянула в лицо Кагару. Оно ничего не выражало, ни одной эмоции. У девушки подогнулись ноги. Плохой знак. Он знает кто. Точно Радкур. Его ответ только подтвердил опасения колдуньи. – Незачем терять время. Скоро будем дома, там и узнаем. Нае осталось только следовать за ним молча, наедине со своими страхами. У туннеля в мир мертвых их ждал дозор «воздушных» с приготовленными свечами, пеплом и красками. Среди привратников был и Тэзир. Пока старшие выражали сочувствие Призванному, балагур подошел к девушке. – До нас дошли печальные вести. Колдунья пытливо вгляделась в лицо парня. Знает кто или нет? И вдруг поняла, что не хочет услышать правду. Не сейчас. Пусть надежда еще побудет с ней, пока не вернутся в клан. А там… Наверное, она выглядела потерянной, потому что Тэзир успокаивающе стиснул ей плечи. – Хочешь, пойду с вами? Пойдет с ними? Зачем? Если не для того, чтобы поддержать в горе? Потому и глаза отводит? Радкур! Это он! Ная схватилась за горло, чувствуя, что задыхается. Надо взять себя в руки! Сейчас идти в мир мертвых, а она не владеет собой. За грань нельзя перешагивать, не имея спокойствия в душе. Верный шаг к гибели. Окрик Призванного помог вырваться из состояния паники. – Не стой столбом! Проход открыт. Идем. Сглотнув душивший ее ком в горле, Ная взяла протянутую балагуром свечу. – Не нужно. Я в порядке, – и направилась к туннелю. – Вы пойдете, не нанеся заклинаний? – удивились привратники. – Некогда, – отмахнулся Призванный, окинул ученицу оценивающим взором. – Справимся. Они вышли в Рассветных снегах из ближайшего к клану южного туннеля. Дорога до селения показалась втрое длиннее прежнего. Кагар выдерживал степенный шаг, стараясь не терять солидности. Но порой забывался и прибавлял скорости. Будь воля Наи – бегом бы помчалась. А так приходилось плестись за Призванным, изнывая от неизвестности. Их встречали у колодца. Несмотря на пронизывающий холодный ветер, колдуны стояли в одних рубахах, с непокрытыми головами. Левое предплечье у всех стягивала черная траурная лента с заклинаниями. Взгляд девушки заметался по лицам привратников. Радкура среди них не было. Болезненно сдавило грудь. Мир начал рассыпаться на мелкие кусочки, терять цвета. А потом из-за сарая появился Скорняк, и она не сдержалась. Скинув котомку, бросилась к нему, прижалась, обнимая и всхлипывая: – Живой. Радкур дрогнул, погладил ее по голове. – Живой-живой, успокойся, – попытался было мягко отстраниться. – Ная, люди смотрят. Но девушка притиснулась крепче, боясь отпустить его хоть на миг. – Пусть смотрят. Все равно они о нас знают. – И он сдался, обнял в ответ. – Кто погиб?! – ледяной голос Призванного вернул к страшной правде. Действительно, кто тогда? Ная обернулась, оглядела привратников. Вроде все тут. – Рикар, – угрюмо промолвил Дарон. Рикар? Только сейчас колдунья заметила, что среди «огневиков» не было «вороненка». – Как? – глухо спросил Кагар. – Моя вина, – покаялся Милар. Сильно постаревший за эти дни, осунувшийся. – Колено распухло и разболелось так, что ходить не мог. Вот с дури и брякнул, что поправился бы, если бы лещины погрыз. А «вороненок» на ум взял, тайком в деревню отправился за орехами. Порадовать хотел… – Мы поздно спохватились, что его давно не видно, на поиски пустились, – продолжил Дарон. – Возле деревни пастушка местного встретили. Тот и рассказал, что приходил к ним мальчишка-колдун, хотел орехи на фигурку из красного корня обменять. А в тот момент жнецы нагрянули, про селение колдунов выспрашивали, грозили деревню сжечь, всех вырезать, если не скажут, староста им мальчишку и выдал. Те его долго пытали, а потом повесили, и снимать запретили под страхом смерти. Мы его ночью по-тихому забрать хотели, но жнецов много было, не подобраться незаметно, специально, стервецы, стерегли, кто за ним придет. Молчание Призванного было пугающим. Глаза походили на небо над Котлом, когда начали сыпаться молнии. Казалось, даже ветер стал более пронизывающим, задул сильнее. – Как вы могли проглядеть мальчишку?! Где были дозоры? Расслабились, привыкли жить в мире. Забыли, что мы там теперь не друзья, а враги. Отныне, кроме проверки грани, никто за территорию клана не выходит. Даже носа без разрешения не высовывает. Тебя, Саламандра, это в первую очередь касается. – Кагар обратил гневный взор к девушке, стоявшей за плечом Радкура, но ее там не оказалось. – Где она?! – Мгновение назад была здесь, – удивленно огляделся колдун. – Найди ее. Не дай наделать глупостей. Скорняк метнулся к гостевому дому. Комната Ходящей была пуста. Как и стена, где висел меч Чар. Радкур бросился к конюшне. Ворота стояли, распахнутые настежь. Едва привратник сунулся внутрь, как оттуда, едва не сбив его с ног, вылетела верхом на коне Ная. Меч висел за спиной. – Вернись! Остановись, сумасшедшая! – закричал Радкур, но девушка только сильнее вдавила пятки в бока Холодка. Ная гнала жеребца, плохо видя дорогу. Глаза были слепы. Не от слез, а холодной ярости, разворачивающей за спиной огненные крылья. Солнечный день превратился в сумерки. Загрохотал гром. Но ни одна капля дождя не упала на землю. Да откуда взяться дождю, если глаза сухи. Рикар! Добрый улыбчивый мальчик, стремившийся помогать любому, мечтавший найти лекарство от моровых хворей, что выкашивали целые деревни и города. Не затронутый в душе даже тенью зла. А они его в петлю! Двенадцатилетнего ребенка! Молния, расчертив небо, ударила в верхушку горы. Земля содрогнулась, и лавина снежной пыли с грохотом покатилась в ущелье, сгребая на пути камни и деревья. Рикар висел на дубу за стеной деревни, где обычно вешали убийц и воров. Обмякший, непохожий на себя, напоминающий старую тряпочную куклу. А при жизни он был редким живчиком, легким на подъем и сноровистым в делах. Несколько ворон уже кружили над деревом, чуя поживу. Устроить пиршество им не давали двое мужчин, суетившиеся возле тела «вороненка». Обхватив за ноги повешенного, они придерживали его, пока забравшийся на ветку мальчишка, перепиливал ножом веревку. Малец первым заметил скачущего в их сторону всадника, криком предупредил мужчин внизу. Они оставили работу, в учтивом приветствии сняли шапки. Добродушие сменилось страхом, когда троица различила выражение лица наездницы и выглядывающую у нее из-за спины рукоять меча. С оружием к друзьям не приезжают. Мужчины попятились, мальчишка желудем скатился с дерева. Позабыв про лежащие у ствола холстину и веревки, деревенские пустились наутек. Ная попридержала Холодка, перейдя с галопа на рысь, подъехала к дубу. Смерть всегда меняет лица, стирая свет жизни и накладывая отпечаток уродства, гротескной маски. Глаза «вороненка" продолжали смотреть удивленно, словно он не верил до последнего, что это происходит с ним и люди, к которым он приходил не раз с добром, которых готовился защищать ценой собственной жизни, так могли поступить с ним. Колдунья погладила переломанные пальцы мальчишки. – Потерпи, братишка, скоро поедем домой. В ладони расцвел огненный цветок. Жаркий, жадный до человеческой крови. В небе сверкнула молния. Следом вторая. Двойной раскат грома прокатился над долиной, вспугнув с деревьев стаю птиц. Девушка окинула внимательным взглядом местность. Если жнецы прячутся, то довольно искусно. Что ж, упростим им задачу Она пришпорила Холодка, пустив его по улицам деревни. Глаза следили за окнами и крышами домов. Ная молила Дааду, чтобы жнецы еще не уехали, обещала ей богатую жертву, но Незыблемая любила поворачивать все по-своему, не давать желаемого, когда этого больше всего просишь, и исполнять просьбу, когда в ней нет нужды. Ирония была ей свойственна. Никого. Жнецы покинули деревню. Из дворов, отвлекшись от дел, на колдунью посматривали со страхом только жители. Матери хватали детей, прижимали к себе или прятали в сараях. Они боялись ее так же, как и жнецов. И правильно. Понимали, не в гости приехала. Мстить! Тогда девушка направила жеребца к жилью старейшины. Его дом был разве что чуть крепче остальных и крохотный надел земли на пару-тройку шагов больше. Старейшина жил и работал как все, но разве это что-то меняет, когда дело касается подлости? Ная спрыгнула с Холодка у низкого, всего по пояс, каменного забора, ногой толкнула давно рассохшуюся калитку. Вытащив из-за спины меч, вошла во двор. Черноволосая девушка, увидев ее, вскрикнула, уронила на землю корзинку с яйцами. На крик от грядки приподнялась пожилая женщина, побледнела вмиг, ухватилась за сердце. Не обращая на них внимания и пса, исходившего лаем на цепи, колдунья прошла в дом, отпихнула вставшего на пути с коротким копьецом пацаненка, сграбастала за ворот рубахи сидевшего за столом чернобородого мужика и поволокла на улицу. Он не сопротивлялся, только молил: «Семью не губи. Пощади. Мой грех. Мой ответ». Девушка молча швырнула старейшину на колени и одним быстрым движением отрубила мечом голову. Истошно завопила баба на грядке. Вслед подхватила подвывать чернявая девка, заглушая захлебывающегося ненавистью пса. Но от взгляда колдуньи обе тут же заткнулись, заскулили тихо, зажав кулаками рты. За забором стояли угрюмые притихшие селяне. Никто не роптал, отводили пугливо глаза. Хотя жалость к старосте и мелькала на лицах. Ная вытянула в их сторону руку с мечом. Две алые капли сорвались с клинка на землю. – Вы забыли, благодаря кому живете здесь, растите спокойно детей, встречаете старость, без страха ложитесь спать и просыпаетесь утром. Кто каждый день отводит от вас смерть, не подпуская тварей к вашим домам. Года мира и покоя подпортили вашу память. Это могли еще забыть люди равнин, спрятавшиеся за высокие стены городов, но не народ, живущий с нами бок о бок, знающий не понаслышке о существах мира мертвых. Или вы настолько потеряли честь, что отказались от заветов предков и стали убивать тех, кто защищает вас ценой собственной жизни? Решили, что без нас вам будет лучше? Мы уйдем. Но кто встанет между вами и отродьями Незыблемой? Ты? Ты? Или жнецы? А вы уверены, что они захотят помочь вам… и смогут? Что это им по силам? Пока они только способны жечь дома и вешать детей. И вы зря надеетесь, что в следующий раз на суку будет качаться не ваш ребенок. – Ная с презрением сплюнула под ноги. – Тледы. Комкая в руках шапку, из толпы подал голос высокий худой мужчина. – Мы не ищем вражды и благодарны за ваш труд. Страх за детей сломил нас, лишил мужества. – Повешенный «вороненок» тоже был ребенком. – Мы скорбим о его гибели. Но, может, хватит крови? Жизнь вашего человека оплачена жизнью нашего, пытавшегося лишь спасти свой народ. – Ценой подлости? – Это не оправдывает нас, но и не утяжеляет вины. Что мы могли поделать против мечей жнецов? Мы не воины. Мархи тоже не были воинами. Но не предали Соарт, предпочтя смерть позору. А эти… – Вам придется выбрать – с кем вы и против кого. Середины не будет. Пришло время решить: вы – скот, без чести, воли и совести или свободный народ, чтящий правду и помнящий добро? А теперь снимите привратника с дерева и уложите на жеребца, – велела сухо Ная. Но меч в ножны убрала. Двое парней бросились выполнять поручение. Лица жителей вдруг снова напряглись, боязливые взгляды обратились за спину колдунье. По улице застучали копыта. Ная, выхватив меч, обернулась на звук. В ладони заполыхал огненный шар. К дому старейшины подъехали Радкур с Зараем. Глянули на жавшихся руг к другу в страхе жителей, обезглавленное тело во дворе. Глаза Скорняка заслала снежная хмарь. – Что ты наделала? – проговорил он бесцветным голосом на языке колдунов. – То, что должен был сделать каждый из нас – отомстила за собрата. – Ты подписала себе приговор.
Сарай походил больше на собачью конуру, был невысоким, узким и холодным. Пара охапок сена не придавала ему уюта, а лишь усиливала ощущение заточения. Впрочем, узнику другого и не положено. Благо, сидеть здесь недолго. За вопиющий по меркам привратников поступок – убийство мирного человека, не требуемого Незыблемой, Наю посадили под замок до решения Верховных. Совет был делом скорее условным, в таких случаях приговор всегда выносился один – смерть. Но в этот раз убийство человека вызвало в среде привратников бурные споры, и единодушия по поводу наказания не было. Одни возмущались недопустимой выходкой девушки, другие поддерживали ее. Обсуждение приговора обещало быть бурным. Но главное слово оставалось за Верховными. Милости Ная не ждала. Она слишком долго испытывала терпение глав кланов, и убийство старейшины стало последней каплей, дающей им право опустить в чашу черное перо. Громыхнул затвор, скрипнула дверь. Вошел Радкур. Выглядел он неважно, словно это его собирались казнить, придавать позору. Сев рядом с девушкой на солому, помассировал виски. – На рассвете совет. – Я не боюсь. – Я боюсь. Они помолчали. – Прости. Опять подвела тебя. – Его осуждение страшило сильнее приговора. Скорняк запустил пальцы в волосы, понурил голову. – Попытаюсь отстоять тебя. Но это будет непросто. – Знаю. – Ная уткнулась лбом ему в плечо. – Но если осудят, пообещай, что не уйдешь из клана, как было с Талкарой. Ты нужен им. Без тебя «огневикам» будет совсем тяжело, особенно, когда не станет меня. На парнях нет вины за мой поступок, да и не жалею о нем. Нельзя позволять кому-либо убивать нас. Иначе кто тогда защитит мир, если не станет привратников? Радкур заключил холодные руки колдуньи в ладони, подышал на них, согревая. – Так не должно было произойти. – Много чего не должно происходить. Мне суждено было провести всю жизнь в лесной деревушке, выйти замуж за охотника, нарожать ему кучу детей, но очутилась здесь, в клане «огневиков», где встретила тебя – свою любовь. И я благодарна судьбе за это. Хотя мое счастье и окуплено большим горем. – Ная заглянула Скорняку в глаза. Их затопила боль. Колдунья ласково погладила его по щеке. – Живу тобой. – А я тобой, – прошептал он, целуя ее. Радкур ушел перед рассветом. Ушел молча, не говоря ни слова, хотя знал, что Ная не спит. Тайной, что он это знает, для нее не было, но девушка продолжала притворяться спящей. Попрощались они ночью. Говорить что-то еще – не имело смысла. Только мучить друг друга. Когда за Скорняком закрылась дверь, колдунья раскрыла глаза, перевернулась на спину. Вот и наступил ее последний день. Интересно, сегодня солнечно или пасмурно? Увидеть напоследок солнце было бы хорошо. Она потянулась за одеждой, нацепила штаны и рубаху, заплела волосы в косу. И села на солому ждать. Шорох у двери колдунья сначала приняла за возню мышей. Затем раздался тихий стук и ее негромко позвали по имени. Девушка подбежала к двери. – Кто там? – Тэзир. – Откуда ты тут, горячая голова? – Упросил Верховного взять с собой. Как ты? Держишься? – Двумя руками за стены, – пошутила колдунья. Но, похоже, шутка его не повеселила. – Я что-нибудь обязательно придумаю, не дам им приговорить тебя. Ная горько усмехнулась. Что тут придумаешь? Решение Верховных не оспаривается. А какое оно будет, она знала. – Я так рада тебе. Поговори со мной, расскажи о новостях. – Арки перебрался в клан Саи. У них совсем мало осталось привратников. Поговаривают о слиянии наших двух кланов. Патруль, что пытался перехватить найдара, уничтожили. Они никому не успели ничего сообщить… Тэзир рассказывал, пока над горами не заалел рассвет. Совет начался. – Она уже начала убивать! Разве я не предупреждала, что это когда-нибудь произойдет? – негодовала Коркея. – Вот и дождались. – Убить мирного жителя – это неслыханно, – согласился Верховный клана Заклинателей. – Это не было просто убийством. Она наказала за смерть привратника, «вороненка», которого считала другом и братом, – вступился за Наю Радкур. – Мы не мстим. А держать чувства при себе наш долг, как бы велика ни была потеря. К тому же девчонка Ходящая. Если она не способна управлять собой, ей не место среди привратников, – не согласилась Коркея. – Или наши законы поменялись, и каждый волен вершить правосудие? – Законы устарели. Они были хороши, когда привратники жили в дружбе с людьми, но при нынешнем положении надо брать в расчет… – А какое нынешнее положение? – перебила Радкура Коркея, вскинув вопросительно брови. – Позволю заметить, мы вроде как на пороге войны, – съязвил Верховный «воздушных». – Это еще неизвестно. Войной нас пугает пока только Радкур. Но даже если это и так, тем более стоит ужесточить дисциплину. – Саламандра будет наказана за своеволие в любом случае, – с расстановкой произнес Призванный. – Вопрос в том, каково будет наказание? – Какое выносят всегда в таких случаях, – отрезала Коркея. Радкур стиснул подлокотники кресла. – Это неразумно. Мир изменился, изменилось отношение к привратникам, и нам пора начинать жить по новым правилам, если хотим уцелеть. Сколько уже погибло наших товарищей? Не за гранью, а в стычках со жнецами? Скоро за нами начнут охотиться уже простые люди. От нас не отстанут. Сеятель нацелен на колдунов, ему нужна наша сила и терять такого бойца как Саламандр, ослаблять клан – огромная ошибка. – Мелкие стычки случались и раньше, – проворчал Арху-Кир. – Это может быть обычным недоразумением. Вот вернутся послы… – Если вернутся, – едко ввернул «воздушный». – Я склонен согласится с Радкуром – дело приобретает скверный оборот. Войны не избежать. – Мы опять скатились к теме войны. Может, вернемся к тому, ради чего собрались? – прекратил спор Призванный. – Одно связано с другим, – возразил Радкур. – В мирное время проступок Саламандры был бы очевиден, нынче он не является преступлением. Это наказание за убийство привратника. Убийство не случайное – преднамеренное. По сути, являющееся вызовом нам. И казнь старейшины ответ ему – мы не позволим убивать наших товарищей. Коркея захлопала в ладоши. – Пылко. Страстно. Только как бы ты ни окрашивал ее выходку в героические цвета, убийство есть убийство, как его ни назови. Да и повесили ребенка жнецы – не деревенские. – Предательство – то же самое убийство. Возрази, если я не прав. И давно ли ты стала столь щепетильна в отношении убийств мирных жителей? Краска бросилась в лицо Верховной, но она быстро овладела собой, улыбнулась. – Радкур, Радкур, неужели у этой малышки так сладко между ног, что ты совсем потерял голову и оправдываешь все ее поступки? – Выбирай выражения! – процедил Скорняк. – В твоих устах это звучит пошло и омерзительно. Не уподобляйся городской товарке, ты все-таки Верховная. Держи лицо. Коркея вновь вспыхнула, поджала губы. Расправив складки платья, промолвила, словно ничего не произошло: – Думаю, дальнейшие разговоры бессмысленны. Пора голосовать. – А вы куда-то спешите, несравненная? – поинтересовался с ехидством Сарид-Лар, – Тут ведь не курицу режут, судьбу Ходящей решают. Радкур прав: она вступилась за товарища. А разве не эти качества мы воспитываем в учениках? Стоять друг за дружку. Предлагаю простить, – он опустил в чашу белое перо. – Не много ли ей прощалось по неизвестной причине? – Коркея покосилась на Радкура. – Она нарушила закон. Смерть. – В чашу упало черное перо. – Понять Саламандру можно, терять друзей тяжело, – проговорил «заклинатель». – Но простить… Закон писан для всех. Благодаря законам и дисциплине наш клан просуществовал тысячелетия. Смерть. – В чашу легло еще одно черное перо. – Если закон учит относиться равнодушно к убийству привратника, то горсть пепла ему цена. И нашему существованию тоже. Привратник без чести – такая же тварь, что обитает за гранью, – отрезал Радкур. – Не стоит перегибать палку. Мы говорим об обязанности оставаться бесстрастным, управлять чувствами в любой ситуации, – оспорил слова Скорняка «заклинатель». – С каких пор бесстрастность заменили бездушие и черствость? Тут много обсуждали убийство человека привратником, но почему-то умолчали об убийстве привратника людьми. Тоже неслыханное дело, не случавшееся во времена, когда составлялись законы. Простить. – Радкур опустил белое перо. – Возражаю, – вмешалась Коркея. – Ты не имеешь права голосовать. – Хочешь лишить меня и права голоса? – Ты не беспристрастен в этом деле. Саламандра делит с тобой ложе. – А ты сама так ли беспристрастна и не преследуешь своих целей? – А я вижу в словах Коркеи истину. Чувства к этой Ходящей не позволяют тебе правильно оценить ее поступок, – поддержал «заклинатель». – Перестаньте. Вы все знаете честность Радкура. Он никогда не пойдет против совести, – отмахнулся «воздушный». – А что скажет уважаемый Кагар-Радшу? Я заметил, вы не участвовали в обсуждении до сих пор. А ведь Саламандра – ваша ученица. – Тем тяжелее принимать ее проступок. Значит, где-то недоглядел, недоучил. Ее вина в полной мере и моя. Ная много пережила в жизни, дом сожгли, всю семью убили, и потерять друга, к которому относилась как к младшему братишке – было для нее нелегко. Но мы привратники – это тоже непреклонная истина. И сильны дисциплиной. Мы все горюем о гибели наших товарищей, но если каждый начнет самовольно вершить правосудие, отправляя Незыблемой, кого вздумается – горсть праха цена нашему делу и существованию. Мы ничем не будем отличаться от тварей, обитающих за гранью. Вот в чем сложность, Радкур. Те же слова, те же благородные желания, но итог разный. Я прощаю ее, как человек и учитель, но как глава кланов не могу допустить безвластия и своеволия. – Кагар! Я никогда тебя ни о чем не просил. Не приговаривай ее! – В голосе Скорняка прорвалось отчаянье при виде в руках Призванного черного пера. – Прости, Радкур. Мне горько и очень жаль, но так правильно. – К Незыблемой такую правду, если вы приговариваете нужного и преданного клану привратника, Ходящую, которая за собрата жизнь отдаст, и чья вина лишь в том, что стребовала ответ за смерть «вороненка». Или вешать детей – тоже уже в порядке вещей? Закон велит и тут стерпеть? Тогда давайте встанем на колени перед Сеятелем, подставим шеи под топор. – Правильность закона можно обсуждать долго. И правда одной стороны всегда будет противостоять правде другой, – проговорил Призванный, разглаживая в задумчивости перо. Возня за дверью и громкий стук не дали ему досказать мысль. – Ну, кто там смеет мешать совету?! Дверь приотворилась, в Зал Решений вошел Тэзир. За его спиной с виноватым лицом маячил Дарон. – Я пытался его остановить, но он настойчивый. – Чего тебе, Тэзир? – обратился Сарид-Лар к балагуру. Парень почтительно преклонил колено, выпалил на одном дыхании, пока не прервали. – Я по поводу Саламандры. Готов принять на себя ее вину и наказание, каким бы оно ни было, будь то даже смерть. Моя жизнь в обмен на ее. – Как мило и трогательно, – с издевкой всплеснула Коркея руками. – Да у нас тут герой. А девица-то ловка, как задурила голову парню, что тот за нее жизнью рад пожертвовать. – Саламандра никогда бы не переложила свою вину на чужие плечи и не попросила ни о чем подобном. Узнай она о моей просьбе – убила бы, – вспылил Тэзир. От двери раздалось вежливое покашливание. – Если позволите, мы тоже хотели бы выступить в защиту Наи, – у порога стояли «огневики» во главе с Зараем. – Это уже балаган, а не судилище, – фыркнул «заклинатель». – По закону десять голосов привратников приравниваются одному голосу Верховного. Нас тут даже больше, чем десять, поэтому просим внести наш голос за помилование Саламандры, – произнес Зарай. Оглянулся на колдунов, толпившихся за дверью. – Заходите, парни, не стесняйтесь. Вы в праве находиться здесь. – Интересный расклад получается, – хихикнул «воздушный». – Закономерный, даже если принять голос привратников. Три против двух. Итог – смерть, – проронила Коркея, вставая с кресла. – Не спеши. Я еще не вынес свое решение, – осадил ее Призванный. – Но как же… – Последнее слово не было сказано, черное перо в чашу не опущено. Или ты хочешь оспорить и мое право голоса? – свел брови Кагар, вернув взглядом Коркею обратно в кресло. – Приведите Саламандру. Ная тоскливо оглядела Зал Решений, полный привратников. Все здесь. Значит, приговор вынесен. Оттого и Радкур мрачен, и Тэзир как натянутая тетива. Неприятно засосало под ложечкой. Вот и все. Она вскинула голову, выдавила улыбку. На пренебрежительную та вряд ли походила, ну уж какая получилась. – Мы слушаем тебя, – слова Призванного промораживали до костей. Последнее слово. Перед казнью. Но разве она не знала, что этим совет и закончится? – Возможно, племя мархов было племенем диких законов. Но у нас всегда говорили: за невинно пролитую кровь отплата только кровь. Оттого, каждый знал, за ним весь род, о нем не забудут, не перешагнут через его смерть, как через бочаг с затухшей водой, напомнят убийце, что есть кому взыскать плату за бесчестье. Вы стали мне второй семьей, дали заботу и защиту. Я хотела быть достойной вас, благодарной за полученные знания. Простите, что разочаровала, но по-другому поступить не могла. Если вы сочли меня виновной – склоняюсь со смирением перед волей моей второй семьи. В зале повисла тишина. Белое и черное перья в пальцах Призванного крепко держали взоры всех присутствующих. Смерть или жизнь? Как много заключалось в обычном пере. Крах надежд или новый рассвет нового дня. А Кагар словно специально тянул время, дразнил, наклоняя в раздумье руку над чашей, то с одним пером, то с другим. И ни одно сердце замирало от тех движений. А потом перья выскользнули из его пальцев, пропарили в воздухе и упали в чашу. Оба. Белое и черное. – И что это значит? – поинтересовался «заклинатель». – Я даю Саламандре шанс доказать, что мы не ошиблись, сохранив ей жизнь. Но если она не оценит подаренную возможность и опять проявит самоволие – приговор будет приведен в исполнение без всякого обсуждения и голосования. – Большая ошибка. – Коркея поднялась с кресла, направилась к двери. Возле Наи остановилась, смерила девушку презрительным взглядом. – Везучая же ты, сука. – Незыблемая ко мне благосклонна. – Ненадолго, – в следующий момент дирк в руке Верховной полетел в грудь девушке.
Радкур поставил шест вертикально возле ноги. Ная сделала тоже самое
Цитата
Радкур перехватил посох двумя руками, запрокинув за спину девушки, привлек ее к себе
Как-то я эту мизансцену не очень себе представляю... хотя, нет, с какого-то раза поняла, но долго думала. :D И вот еще. В главах Ильгара (всяко, в моем файле) очень часто встречается слово "раппорт". Если не имеется в виду вязание и психология, то пишется с одним "п". Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько
Очень интересно. Все жду, состоится ли встреча Наи и Ильгара.))
Без нее не может обойтись :D
ЦитатаТео ()
Внезапно пришло в голову - а не Ард ли Сеятель? 0_о
Не совсем. Но связь прямая
ЦитатаТео ()
Если не имеется в виду вязание и психология, то пишется с одним "п".
Это прям сейчас поправлю
ЦитатаТео ()
По 9 главе.
Вах, спасибо за заметки, мы по большому счету еще не вычитывал вторую часть, только текст гоним. Так что все замечания в копилку :* И ваще, спасибо за поддержку!
Вот уже и Ктулху подтягиваются... 
Спасибо твоим замечаниям. Очень верные. Поправим. 
Ард почти готов начать делать дела, разве что еще небольшая инициация осталась 
