Весна уже подходила к концу, а около Седьмого корпуса все равно веяло какой-то жуткой прохладой. Даже его черные, как ночь, стены из драконьего камня, казалось, не нагревались за день под обжигающим солнцем. И приятный вечерний холодок не был здесь таким, как повсюду: не расслаблял после жаркого дня, а навевал какое-то непонятное ощущение опасности, ощущение, будто кто-то постоянно стоит у тебя за спиной; словно каждое его дуновение таило в себе чей-то зловещий шепот. Хоть ни один чародей Обладателей за последние тысячу лет не нашел здесь следов какого-либо противоестественного влияния или даже намека на то, что в этих стенах ощущался вес могучей силы Первокурсака, но каждый, кому приходилось хотя бы издали видеть это величественное древнее здание, внезапно чувствовал необъяснимую тревогу.
Но в этот раз повод для волнения был более чем серьезным; шумиха поднялась не из-за каких-то там суеверий или потому что кому-то что-то причудилось. Для беспокойства имелась достаточно весомая причина. А точнее – восемь причин. Восемь, вероятно, мертвых причин. Двое пропавших на прошлой неделе и шестеро – за последние три дня. Все они – хорошо обученные и испытанные в бою вахтеры.
Других на стражу сюда и не брали. Лишь самых стойких и самых выносливых, как телом, так и духом. Ведь не каждый выдержит то, что происходит в этих стенах: по ночам слышится зловещий шепот и чьи-то шорохи; над вахтерами висит постоянное и навязчивое ощущения чьего-то присутствия, усталость и однообразие.
Совсем другая история – Бесов Кут. Люди попадают туда по различным причинам: из-за жадности, отчаянья, убегая от преследований... Но все они уходят отсюда одинаково: счастливчики, которым удалось выжить и не превратиться в одну из тех проклятых заочных тварей, скорее, не уходят, а убегают, сверкая пятками. Остерегаться таким искателям приключений приходится не только заочников, но и вахтеров, патрулирующих округу. После первой Сессии здесь осталось немало добра, и возможность поживится, отчаянье и нищета толкала людей на большой риск. Для вахтеров появление на территории Бесового Кута посторонних могло обернуться пополнением заочных рядов, а потому доступ к ней тщательно охраняли: постоянные караулы, ловушки, расставленные по периметру; а после второй Сессии, когда попытки мародерства участились, за проникновение в эти места без разрешения, ввели официальное наказание – полгода в северных рудниках. Но и это мало кого останавливало: почти каждый второй мужчина, живущий в ближайших селениях, хотя бы раз прокрадывался на запрещенную территорию.
Со всех концов Государства, наслышанные о богатствах Бесового Ку́та, испытать удачу сюда приезжали многие, но, в отличие от населяющих эти места страдальцев, почти никто из них, однажды побывав на проклятых землях и оставшись в живых, больше туда не возвращался. А вот для тех, кто обитал на севере Водных владений, опасные, часто отбирающие жизнь ходки на Бесов Кут превратились в что-то обыденное, привычное. Спустя много столетий, местное население приспособилось; это стало чуть ли не основным здешним промыслом. Есть целые семьи, в которых из поколения в поколение передаются секреты этого нелегкого дела. Таких профессиональных мародеров вахтеры называют бесятами или просто бесами – в честь алчности обладателя некогда завоевавшего эти земли.
Тех, кого угораздило попасться дозору, без суда и разбирательств отправляли на работы в рудники. До прибытия конвоя, нарушителей держали в Седьмом корпусе. Этот огромный замок располагался на южной окраине проклятых земель, возле северной границы Королевского леса. После того как за приговоренными присылали сопровождение, они покидали Бесов Кут. Сами же вахтеры не уходили из этих мест никогда: каждый, кто вставал на стражу Первокурсака, клялся в верности и ни за что не оставлял свой пост. Смерть же тех, кого поборол страх и кто решил задать драпу, была долгой и болезненной, а жизнь короткой и преисполненной преследований.
Единственный способ, позволяющий законно попасть в Бесов Кут и так же беспрепятственно его покинуть – это получить разрешение на посещение крепости вахтеров. Но дорога, соединяющая Шестой и Седьмой корпуса, пустовала – официальные визиты сюда были редкостью; Бесов Кут никому никогда не нравился.
Должно быть, больше, чем остальным, он не нравился Ворону. Но с его удачей, именно ему поручили расследовать эти таинственные исчезновения. Хотя: где там таинственные... И сама стража, и все в Совете Обладателей были уверены в наихудшем: вахтеров забрали заочники. А такая их заметная активность могла означать только одно: начало Сессии. Поэтому все хотели знать наверняка, что случилось, ведь слишком уж серьезным было предположение.
Не то чтобы на Сессию никто вообще не рассчитывал, просто никто не надеялся на такое ее скорое приближение. Сессия была явлением циклическим, неплохо изученным и очень прогнозируемым. И по расчетам манагеров, она должна начаться не раньше, чем через месяц.
Но если заочники полезли на поверхность, да еще и покусились на Седьмой корпус, то на это есть какая-то весомая причина.
Так или иначе, а ситуация нуждалась в разъяснении. Необходимо было хоть какое-то подтверждение (или опровержение) такой смелой версии – по меньшей мере, надо отыскать тела. А для этого следовало спуститься на Первый или, как его называли сами вахтеры, Рубленый уровень подземелий.
Ворон был обязан Розумнюку – обладателю природопользоватей – за то, что стал командиром отряда обладателехранителей и потому отказать никак не мог. А у самого Розумнюка имелись свои причины узнать, что на самом деле скрывается за этими исчезновениями. Командиру обладателехранителей он доверял, как никому другому. Поэтому Розумнюк велел поручить такое сложное дело именно Ворону и его людям. Кроме того, Ворон был прекрасным разведчиком, а для этого задания как раз такой человек и нужен.
Ворон не должен был особо светиться, потому взял с собой не своих верных бойцов-обладателехранителей, а лишь кандидатов, которые учились им на замену. Служить в этом отряде всегда считалось большой честью, поэтому самые отважные воины из всего Водного Государства пытались попасть к обладателехранителям на обучение. Впрочем, ребята, которых взял с собой Ворон, считались не какими-то зелеными рекрутами, а уже прошедшими отбор способными учениками.
Среди них был и его собственный воспитанник – технарь по имени Хитроокий. Дисциплинированный, быстрый и прагматичный. Еще и ловкий стрелок, как, собственно, и его учитель. Но технарь, в отличие от своего наставника, стрелял не из лука, а из лично им усовершенствованного арбалета. Благодаря драконьему пеплу арбалет выстреливал небольшими, длиной в половину ладони, гвоздями, которые находились в тридцатизарядном барабане; спусковой крючок взаимодействовал с механизмом подачи зарядов, прокручивая цилиндр с каморами при каждом нажатии, таким образом избавляя стрелка от нужды перезаряжать оружие перед очередным выстрелом. Такое изобретение было ужасно дорогим, но вполне оправдывало все затраты, включая годы стараний, проб и неудач Хитроокого. Память об одной из ошибок останется с ним навсегда: обожженная правая щека и шея никогда не дадут забыть о том, какую цену можно заплатить за неосторожность.
Но такому оружию не суждено было обрести популярность: далеко не каждый имел в распоряжении драконий пепел, и, тем более, немногие смогли бы с его помощью сконструировать подобное.
Лишь после предыдущей Сессии технари опять получили доступ к этому крайне редкому материалу. И только недавно начали экспериментировать с ним в качестве оружия.
Таких новаторов, как Хитроокий, хватает, но вот Совет Обладателей не сильно способствует подобным исследованиям: не слишком уж хочется, чтобы у кого-то из союзников было такое мощное боевое преимущество перед другими народами, подписавшими Неуничтожаемое Соглашение.
Технари издревле использовали силу драконьего пепла для строительства, добывали с его помощью камень и металл – два столба, на которых держалось и держится существования этого народа.
Так был построен и Седьмой корпус – для такой обработки подходил лишь крепкий южный черный камень. Все здание было выжжено из нескольких здоровенных глыб. И это вовсе не хвастовство архитекторов или прихоти прошлых обладателей, сделали так для того, чтобы никто и никогда не смог силой проникнуть в Седьмой корпус. Черный или драконий камень – один из наиболее прочных материалов в мире. Это здание построили таким крепким, потому что здесь, на глубочайшей глубине, веками хранился могучий Первокурсак. Добраться до него и приобрести его безграничную силу хотел, наверное, каждый. Были и те, кто осмелился, однако ни один не сумел даже приблизиться к своей цели: армии разбивались о стены Седьмого корпуса, а славные герои навсегда исчезали в бесконечных тоннелях Бесового Кута.
Много вытерпели и пережили стены этого крепкого строения, но в этот раз даже они не уберегли людей от заочного духа Сессии…
Перед громадными вратами на Первый уровень подземелий разведчиков уже ожидали три десятка воинов почетного караула Седьмого корпуса. Только они могли пропустить Ворона и его людей внутрь. Но присутствие тридцати вахтеров, включая главного вахтера, у ворот было необходимым совсем для другого, ведь открыть врата по силам и одному человеку. Столько воинов было нужно, чтобы оберегать проход, пока тот будет оставаться открытым.
– Ого, а у них тут все по-серьезному, – увидев "встречающих", Хитроокий легонько пнул Ворона, – по-видимому, нас боятся.
– А кого еще, ну не заочников же? – Ворон подмигнул технарю и показал немного жуткую, для непривыкших, скупую улыбку.
– Пошел ты. – Хитроокий перебросил арбалет с левого плеча на правое и слепил на лице деловую гримасу. Он заметно нервничал. Точнее, он старался этого не выдавать, но, чем больше он «старался» и чем дольше его рот оставался открытым, тем яснее становилось: парень ужасно волнуется. Но его, безусловно, можно понять: это его первое настоящее задание.
«Первое задание, и сразу в такую жопу», – примерно такие мысли крутились у него в голове, пока он, спускаясь по ступенькам, смотрел на здоровенные старые ворота, приближаясь к которым, хотелось плюнуть на годы тренировок и учебы и убежать отсюда куда подальше.
– Всего пятеро?! – в голосе главного вахтера Седьмого корпуса прозвучало одновременно искреннее удивление и беспокойство. – Это шутка?
– Нет, в Первом корпусе никому не до шуток. – Ворон жестом приказал своим ребятам остановиться, а сам подошел ближе, чтобы представиться. – Командир специального отряда обладателехранителей. Эти со мной. Мы…
– Я знаю, кто вы, – главный вахтер перебил Ворона, подняв ладонь, и дал понять, что с формальностями покончено. – Почему вас так мало то? Вы хоть представляете, куда отправляетесь?
– Мне больше и не нужно. – Заметив, что его собеседник – человек серьезный, Ворон решил обойтись без остроты, и его голос резко приобрел осторожный деловой тон. – Большая группа будет только привлекать лишнее внимание.
– Что ж, тогда… – выдержав небольшую паузу, здоровенный мужик, с ног до головы закутанный в латы, как и все другие вахтеры, развернулся и дал отмашку открывать проход на Первый уровень. – Вам туда идти, не мне. – Главный вахтер кивнул Ворону и отшагнул в сторону.
На специальной платформе, возле входа на Первый уровень закопошился вахтер-технарь: он на что-то нажал, потянул за один из рычагов, торчащих из стены, и тяжелые широкие врата начали трещать и выдавать жуткие скрипящие механические звуки.
Вахтеры, все как один, обнажили свои двуручные мечи и приняли оборонительную позицию.
Ворота медленно открывались, впуская к мечникам плавно, словно волна, приближающуюся густую тучу пыли. В этот момент каждый из них готовился встретиться со своими самыми жуткими кошмарами, с тем, отчего в этих стенах ночами у каждого вахтера кровь стынет в жилах; каждый был готов к наихудшему.
Но, когда механический скрежет стих, напуганные и в тоже время исполненные решимости воины не услышали ничего: ни звуков наступающей орды заочников, ни их знаменитого душераздирающего смеха — ничего. Из открытого прохода лишь потянуло сквозняком и уже не такой густой пылью. И немного вонью. А на несколько сотен шагов впереди не видно было ни души… ни одной проклятой души.
– Давно не убирали, вижу, – прищурясь от пыли, прикрываясь воротником плаща специального отряда, одетого поверх кольчуги, вполголоса сказал Ворон.
– Что? – Главный вахтер действительно не услышал Ворона, потому что был сосредоточен на... на пустоте, на месте которой ожидал увидеть толпы заочников. В его глазах читалось искреннее удивление. В какой-то мере, он был даже разочарован. Находясь рядом с этими страшными огромными вратами, его всегда переполняло неприятное чувство чьего-то присутствия, ощущение какого-то непонятного тяжелого взгляда на затылке… А они, как оказалось, не скрывали за собою ничего, кроме пыли. Мгновение тому назад это давящее и вызывающее ужас чувство пропитало его насквозь; столь сильным оно еще никогда не было. И это почему-то вызывало у главного вахтера какое-то противоестественное желание встретиться с источником его страха, наконец увидеть своими глазами то, что таилось там, в темноте, за этими манящими и одновременно пугающими вратами все это время. Он не то чтобы мечтал когда-нибудь их открыть, скорее, наоборот, но почти никому за тысячу лет не приходилось этого делать – такая-сякая, а честь. И вдруг такое разочарование. Главный вахтер, на какое-то мгновение даже расстроился, но почти сразу, будто очнувшись, привел свои мысли в порядок.
– Вы готовы? – не оборачиваясь, спросил Вахтер.
– Да. Да мы ненадолго, не переживайте.
Вахтер слегка возмутился, но промолчал. Может, хотел, чтобы Ворон подумал, будто он снова ничего не услышал.
Пренебрегать осторожностью в Седьмом корпусе было нельзя, и Вахтер это знал. Знал и уважал это правило. А без серьезности никакой осторожности и быть не могло. Но это были не его проблемы. Пропадут, так пропадут. Немного мороки с начальством, пару визитов в Первый корпус – ничего страшного – несколькими глупцами в Водном станет меньше, подумаешь.
– Они не видят, – Вахтер решил все же как-то застеречь разведчиков. – Они живут во тьме и тишине. Не тревожьте ни то, ни другое, и они вас не заметят.
Вахтер был почти уверен, что Ворону известны такие элементарные вещи, но сказал он это, лишь потому что хотел перестраховать самого себя: если разведчики навлекут на себя проблемы, то в конечном итоге со всеми последствиями придется разбираться именно вахтерам. Ворон кивнул в ответ на услышанное предостережение, подняв руку, махнул кистью вперед и пошагал в уже полностью открытый проход, а за ним, в ответ на команду, последовали его люди.
– У вас двадцать минут, – уже в спину разведчикам бросил Вахтер, – потом мы закрываемся.
– Ждите через десять, – Ворон все-таки пошутил. Ну, или, скорее, он так считал. Не разворачиваясь, он ответил через плечо, и Вахтер, хоть и не видел лицо разведчика, но в голосе четко расслышал улыбку.
Если не смотреть на то, что подземелья Седьмого корпуса кишели заочниками и что здесь господствовала постоянная темнота, то можно было бы даже полюбоваться здешней архитектурой. Свет, что пробивался сюда сквозь открытые ворота, немного освещал непревзойденный вид: просто завораживали высоченные потолки и невероятно детально выполненные узоры на здоровенных колоннах, которые своим расположением указывали на Заочную Лестницу, что вела к Хранилищу. Глубина, на которой его построили, достигала нескольких миль, поэтому Хранилище считалось одним из самых выдающихся технарских строений. А сам спуск в него по длинной закрученной лестнице превращался в настоящее испытание: скатиться со скользких, забытых веками ступенек в непроглядной темноте да еще и не без помощи морозного сквозняка — проще простого. Правда, никому еще не приходилось проверять этот опасный спуск: с тех пор как почти тысячу лет назад здесь был спрятан Первокурсак, так до сего дня проход вниз и оставался запечатанным. Попросту не было необходимости им пользоваться. А после того как в подземельях появились заочники, то не стало, собственно, и возможности. Да и сам Ключ надежно спрятали. А тех, кому была известна его судьба, давно уже забыли.
Но Ворону и не нужно было спускаться. Стоит признать, что ему, как и любому другому нормальному человеку, спускаться туда было просто страшновато.
Разведчикам нужно было всего-навсего обшарить первый уровень, найти, что хотели (хотя все до одного не оставляли надежду на то, что никаких "находок" им не случится) и убираться отсюда, пока вахтеры не закрыли проход.
А как закроют – считай, ты уже мертвец. Стены и сами ворота настолько толстые, что сквозь них не достучишься. А даже если вахтеры останутся и все-таки услышат какие-то звуки, то последним, что придет им в голову, будет отворять ворота, что уже тысячелетие держат взаперти в подземельях десятки тысяч безумных заочников, мечтающих о том, чтобы дорваться до своих «тюремщиков». Действовать нужно быстро, а объем работы, мягко говоря, не маленький: огромное количество закоулков, дверей и тайников, куда разведчикам нужно было успеть заглянуть, совсем никак не вписывались в те несчастные двадцать минут, подаренные Вахтером, и это еще не учитывая того факта, что двигаться придется в сплошной темноте.
Эта часть Седьмого корпуса была построена как жилая – здесь поселили вахтеров и их семьи; также, жильем здесь наградили всех причастных к победе над Свет'ланной – первой и единственной обладательницей Первокурсака. До появления заочников Бесов Кут был на чудо живописным местом, и после возведения Седьмого корпуса, жить сюда тянуло всех, у кого были лишние деньги.
Но еще задолго до первой Сессии дома были покинуты, – с жителями творились странные вещи. Меньше чем через год после заселения у всех в Седьмом корпусе внезапно ухудшилось здоровье, почти каждый жаловался на плохой сон и постоянные ночные кошмары. Вскоре после этого жители стали ужасно раздражительными, многих преследовал постоянный необъяснимый страх, а позже начали распространяться слухи о помешательствах, случаи убийств и самоубийств.
До определенного времени удавалось скрывать то, что происходило; Совет Обладателей даже пытался этому противодействовать, и первых заочников сначала не убивали, а сажали в темницу – небольшую, специально обустроенную для "больных" часть Рубленого уровня. Чародеи и целители были полностью уверены в том, что им удастся спасти тех несчастных.
Но однажды Седьмой корпус превратился в страшный сон наяву: все, как один, поддались могучему влиянию Первокурсака, и стены подземелья наполнил хаос. Те, кто еще не сразу отдались заочной стороне, в страхе убегали от своих близких, любимых или просто знакомых, а самые смелые и сильнейшие духом даже давали отпор заочным тварям, что некогда были кому-то друзьями, родителями или детьми.
Выжить в той мясорубке не удалось никому: после того, как о ситуации стало известно в Первом корпусе, обладатели сошлись на том, чтобы дать приказ на полное истребление всего живого.
Первыми на место прибыл отряд обладателехранителей, потом к делу подключились войска Водных земель и объединенная армия Водного Государства. Больше всего, конечно, досталось обладателехранителям: многие из них впоследствии потеряли рассудок и перешли на заочную сторону. Таковых было даже больше, чем погибших в самом бою за Седьмой корпус.
К сожалению, полностью проблему решить не удалось: "больные" были уничтожены или загнаны в подземелья, ворота к Рубленому уровню усилены, а для сохранения покоя в Седьмом корпусе был заново создан почетный Орден вахтеров. С тех пор в него набирали лишь лучших из лучших, или же учили и давали шанс тем, кто успел в своей жизни наделать непоправимых ошибок. Принимали сюда и тех, кто просто не хотел мириться со своей судьбой: бедняков, сирот, тех, кто не хотел всю жизнь провести, хозяйничая возле земли, или ловя рыбу, как это делали их родители и родители их родителей.
Но в последнее время желающих вступить в ряды вахтеров поубавилось. А те, кто убегал от простецкой жизни, были готовы рисковать своими жизнями, как разбойники или преступники, а не карауля в Седьмом корпусе. Орден потерял былую славу. Возможно, если бы не его упадок, то Ворону и его людям не нужно было бы сейчас обливаться потом от страха в темнющем жутком подземелье.
Первых пару сотен шагов можно было идти, пользуясь светом, что пропускали немалые, настежь открытые врата, но Ворон дал команду зажечь факелы сразу, как только разведчики зашли внутрь: то, что их заметят — лишь вопрос времени. Кроме того, иначе невозможно было разобрать следы, которые могли бы указать на исчезнувших вахтеров.
А никаких сомнений в том, что они где-то здесь, у Ворона не было: проверка околиц и надземных частей Седьмого корпуса прошла безрезультатно, и оставалась лишь самая пессимистическая версия. Но со спуском под землю вахтеры тянули как могли. И в какой-то мере их можно было понять: поиск пропавших товарищей в подземельях сулил новыми потерями.
Ворон немного наклонился и посветил себе под ноги, после чего неслышно выругался, и сплюнул в сторону.
– Придется искать наугад. Посмотри, – Ворон обратился к Хитроокому, – проклятущий сквозняк так и носит за собой пыль: следы, если таковы и существовали, меньше чем за минуту заметает.
– Скверно, – коротко и исчерпывающе (как всегда) охарактеризовал ситуацию Хитроокий. – Что будем делать? Возвращаемся?
– Никаких "возвращаемся", идем дальше. Двинули!
Ворон уверенно пошагал вперед.
Он не знал куда идти, и группа знала, что он не знает, впрочем, никто не посмел больше ничего сказать, спросить, или оспорить; все просто пошли за ним вслед.
Ворон снизил голос и, не разворачиваясь к Хитроокому, быстро спросил:
— Лево или право?
— Издеваешься? — технарь придержал внезапно возникшую волну возмущения. — Это такие профессиональные секреты разведки?
– Лево, говоришь? Я тоже так думаю.
Ворон жестом направил группу налево, где не далее как в двухстах шагах находились здания, в которых должны были жить вахтеры.
– Все исчезнувшие караулили правое крыло Седьмого корпуса, – Ворон, так и не оборачиваясь, немного подождав, решил объяснить свои действия. – А для нас это – «лево». – Ворон выставил ладонь вперед, наконец, обернулся и сделал нехитрый жест бровями. – Понимаешь?
– А нормально нельзя было никак? – Хитроокий немного помолчав, все-таки буркнул. – Я уже думал, это Первокурсак тебе мозги туманит, – технарь улыбнулся, но почти сразу сделал серьезное лицо и продолжил всматриваться в стороны.
Разведчики подошли к здоровенной арке, за которой начинались дома, и находилась неуклюже закрученная лестница, ведущая к жилищам, выжженным прямо в драконьем камне, что располагались немного ниже или выше Первого уровня. Ворон дал команду отныне общаться лишь специальными жестами и вести себя как можно тише.
Никаких следов, как и раньше, Ворон не видел, но вел своих людей не просто наугад, а все-таки следуя определенной логике: если заочники появились в Седьмом корпусе не через "парадные вход" и не пробрались как-то извне из Бесового Ку́та (а этот вариант вахтеры опровергали все, как один), то это могло означать только одно – каким-то образом им удалось прокопаться непосредственно из подземных уровней. Мысль сама по себе пугала. Это значило, что теперь можно забыть о любой уверенности в непоколебимости Седьмого корпуса и безопасности, которую он гарантировал всему Водному Государству. Ворон не мог себе представить, как им удалось проколупаться сквозь драконий камень и появиться на поверхности незамеченными, да еще и не оставить никаких следов; но в одном он был почти уверен – хоть никаких следов и нет, искать надо ближе к надземным уровням.
Ворон показал направление к лестнице, ведущей вверх, а одному из разведчиков приказал остаться и прикрывать четверку снизу.
Винтовая лестница была ужасно закрученной и страшно неудобной. Но красивой. Архитекторам, наверное, не приходило на ум строить ее так, чтобы было удобно подниматься ею в темноте под свет факелов, с оружием в руках и, глядя не под ноги, а во все стороны, остерегаясь, чтобы какая заочная тварь не отгрызла тебе макитру. Еще и время подгоняло. Прошло, конечно, не больше пяти минут, но группа за это время еще ничего не нашла и не наткнулась ни на один след. У них было чуть больше половины времени и предположения Ворона – не наилучшие условия для разведки. Поэтому такая мелочь, как неудобная длиннющая лестница, сильно действовала на нервы.
– Проклятая лестница, – споткнувшись почти на последней ступеньке, буркнул Хитроокий.
– Она не виновата, что ты калека кривоногий, – разведчик, позади Хитроокого, на которого тот едва не завалился, смачно влепил товарищу кулаком по жопе.
– Благодарю. Очень. – Хитроокий развернулся к приятелю лицом и показал широкую саркастически-признательную улыбку. – Я знаю, что лестница не виновата, – технарь отряхнул колени, – виноваты проклятущие архитекторы.
– Тихо вы! – Ворон на секунду отвлекся от высматривания чего-то в непроглядной темноте, окутавшей "верхние" жилища. – Смерти ищете?
Ворон смотрел во мрак, а тем временем уже вся группа поднялась и ожидала его команды. Он еще немного постоял, будто вкопанный, прислушиваясь, а потом, словно отмерз и развернулся к разведчикам.
– Ты чего поднялся? – Ворон вопросительно кивнул к разведчику, что прикрывал группу, пока та поднималась лестницей.
– Ну я… прикрыл же, – боец осекся.
– Ты не подъем наш прикрывать должен был, дурила, – Ворон наградил бойца щедрым подзатыльником, – ты будешь отстреливать заочников, гонящихся за нами, когда мы по этой лестнице кувырками вниз катиться будем!
– Понял, – коротко ответив, разведчик забросил лук за плечо и устремился спускаться.
– Обалдеть можно, – Ворон протер лоб от выступившего от волнения пота.
– Ну а это как раз не желательно, – Хитроокий хихикнул и опять, как он это умел, моментально нацепил серьезное выражение лица. – Ну, что там?
– Да тихо ты, – "друг" Хитроокого пнул говоруна локтем.
– Что-то мне там не нравится, – Ворон прищурил брови, глядя в темноту. – Но значит туда нам и надо.
– Ой, что-то не хочется совсем, – впервые за все это время Хитроокий выразил явную обеспокоенность.
– Тихо всем. – Ворон пробежался взглядом по бойцам. – Двигаться будем медленно. Хитроокий, Колот, погасите свои факелы, будете идти в тени – станете нашим козырем, если придется жарко. Ориентируйтесь на меня и Макитру. Хитроокий – справа, ты, – Ворон кивнул на "друга" технаря, – слева. Двинули.
Разведчики, бесшумным шагом, устремились в направлении немного левее от того места, где на поверхности находились нынешние жилища вахтеров, откуда, как казалось Ворону, и доносилось то ощущение тревоги, которое охватило его, как только он спустился под землю.
Хоть группа не пробыла под Седьмым корпусом и десяти минут, но почти у каждого понемногу начали проявляться симптомы воздействия на их разум Первокурсака. Он влиял на всех по-разному: Ворон чувствовал просто какое-то общее отвращение пребыванию здесь, Хитроокому Первокурсак почему-то навевал невыносимо навязчивое ощущение холода, кого-то тошнило, а еще, у каждого из разведчиков позакладывало уши. По крайней мере, им так казалось.
Все в группе уже чувствовали легкую усталость. Но подземелья Седьмого корпуса утомляли в первою очередь вовсе не тело, а разум. В голову каждого из разведчиков уже успело прокрасться какое-то непонятное ощущение страха: хоть и слабенькое, но надоедливое.
И хоть здешняя атмосфера действовала угнетающе на всех, но в разной степени: слабодухим всегда перепадают наилучшие "подарки", а те, кто увидел и пережил немало такого, что большинству и в страшных снах не снилось, мог уйти отсюда и ни с чем, или как максимум мог получить от Первокурсака несколько дешевых «сувенирчиков».
Так было когда-то. Но в последнее время даже самые тертые и стойкие вахтеры начали чувствовать на себе прикосновения щупалец коварного Первокурсака. За сотни лет он окреп и набрался сил. Ему становилось здесь все теснее. Поэтому он и тянулся все дальше и дальше, желая освободиться и цепляясь за мысли каждого, кто попадал в его владения.
И выходило это у него достаточно неплохо. Ворон был тому подтверждением. Он держался, как мог, но уже и сам начал чувствовать, как меняется его восприятие окружающей действительности. Никаких галлюцинаций или необычных ноток в поведении не наблюдалось, но некоторые мелочи, Первокурсак все же успел взять под контроль: темнота казалась еще темнее, свет от факела неестественно резал глаза, сырой вонючий воздух казался еще отвратительней… но пока что беспокоиться было не о чем.
Группа двигалась медленно и слаженно, тишину теперь никто не нарушал, все, наконец, в полной мере осознали всю серьезность ситуации, да и Хитроокий с Колотом – главные болтуны, были заняты хождением практически вслепую. Они были почти невидимы в темноте, но и сами практически ничего перед собой не видели.
Ворон, ступая немного впереди всех остальных, уже почти дошел до намеченной цели и был готов подать бойцам жест остановиться, но вдруг услышал неосторожный шорох одного из бойцов.
Нарушил тишину Колот. Он не зацепился за что-то в темноте, ничего не уронил, нет, он просто резко остановился. Остановился и стоял несколько секунд, застыв, будто очутившись на краю пропасти.
– Вы слышали?! – Колот дернул головой влево. – Слышали это?!
Ворон не скрывая раздражения, но, все же пытаясь сохранить тишину, жестом приказал бойцу смолкнуть.
– Следы! – Колот полностью проигнорировал Ворона. – Здесь следы! – Он опустил потушенный факел к земле и помотал им из стороны в сторону.
– Боец! – уже нарушив молчание, но, все еще в пол тона, процедил сквозь зубы Ворон.
Колот резко развернулся к Ворону, на секунду замер, и… изо всех сил помчался "по следам".
За ним тут же кинулся Хитроокий, но Ворон, подбежав на место, где только что стоял Колот, ухватил ученика за рукав.
– Стой дурак!
– Колот, паскуда! – Хитроокий остановился, но даже не посмотрел в сторону наставника. – Что ты делаешь?!
– Хитроокий! – Ворон потянул технаря на себя и, наконец, развернул лицом. – Опомнись!
– Да что с ним? – голос Хитроокого был полон отчаяния и испуга. – С какой радости он погнался?!
– Никаких следов, здесь ничего нет, – уже не смотря на Хитроокого, тихо, почти сам к себе проговорил Ворон, и глянул вслед Колоту, который был уже где-то в сотне шагов от группы.
Вдруг позади Хитроокого и Ворона послышался резкий короткий звук. Когда они обернулись, Макитры уже не было, на земле лежал лишь его факел. В то же мгновение затихло и топанье Колота. Ворон развернулся посмотреть, что случилось, но увидел лишь темноту.
Наступила жуткая тишина. Хитроокий и Ворон смотрели друг другу в глаза, не двигаясь и почти не дыша. Каждый из них пытался прислушиваться к тьме, но слышал лишь стук напуганного сердца в груди.