ВСТУПЛЕНИЕ Приплюснутый багровый диск дневного светила, более всего походивший на расплывчатое кроваво-ржавое пятно, еще плавал в седом промозглом тумане. Тускло просвечивая сквозь унылую серую дымку, он медленно и неотвратимо погружался во тьму мрачной завесы древних Карных гор. Угрюмые тени от зубчатых вершин лениво ползли по изрезанной глубокими трещинами иссушенной каменистой земле. Они уверенно подбирались к морщинистым стволам давно уже безжизненных, словно искореженных неведомой ужасной мукой, древесных великанов молчаливого Сухого леса. Вместе с тенями от горного кряжа пришел холодный липкий туман - предвестник ранней стылой осени. Вкрадчиво коснувшись крайних деревьев зыбкими щупальцами, он, словно в нерешительности поколебавшись мгновение, замер, а затем стремительно и бесшумно хлынул в лес, затапливая его безжизненным мраком от края до края. И только над самым скалистым хребтом, отделяя его от тяжело нависающего небосвода, все еще алела нервно подрагивающая мертвенная кромка вечной мглы, вот уже более трехсот лет неотступно клубящейся над Карными горами. В полном затаенной угрозы безмолвии извечная владычица ночи - темнота беспрепятственно вступала в свои законные права. Из-за дальнего края леса от восточного берега реки Кипейной, безжалостно разодрав тревожную тишину в клочья, взметнулся жуткий протяжный крик. Наполненный неизмеренной смертной тоской, он пронесся через скорбный сухостой и быстро увяз в плотном тумане где-то у самого подножия пустынных Охранных холмов. Тотчас от крайнего покосившегося ствола на опушке Сухого леса отделилась гибкая фигура высокого человека, закутанного в самый обычный черный длиннополый плащ, слегка оттопыренный на левом боку, похоже, там был скрыт от посторонних глаз меч. Перед ним, словно ниоткуда, возник кряжистый широкоплечий карлик. Он пристально глянул в глаза человека, словно что-то читая в них, коротко кивнул головой и без единого звука передал ему какой-то небольшой продолговатый предмет. Затем карлик быстро шагнул в сторону и тут же растворился в темноте, будто его и не было вовсе. Спрятав полученный сверток под плащом, таинственный незнакомец уверенно направился в сторону давно уже покинутой обитателями старинной, некогда величественной крепости Асдар, придерживая левой рукой ножны длинного меча...
ВСТРЕЧА Мерно покачиваясь в походном седле, Аргнар в гордом одиночестве возвращался по пустынному Малурийскому тракту в пограничную крепость Скурбел, что надежным запором замыкала Сторожевые горы на восточном побережье Вальгарда, за которыми лежало независимое герцогство Форван. Справа хмуро темнела стена Безымянной пущи. Почему так странно назывался огромный лесной массив, протянувшийся вдоль тракта на несколько дней пути, никто толком ответить не мог. То ли древнее его название давно и напрочь позабыли, то ли и в самом деле не смогли подобрать более меткого имени. Ничем особым Безымянная пуща не славилась. Зверье там водилось самое обычное, как и в других лесах, а вот нечисти, говорят, совсем не было. Где-то далеко в глубине чащобы скрывались Одинокие горы, о которых и вовсе ничего известно не было, кроме названия, да на юго-востоке аж за Лесной грядой приютилось большое свободное селение, именуемое в простонародье Лесным уделом. Люди там жили по своим собственным законам и связи с внешним миром почти не поддерживали, только через торговый люд, который изредка наведывался к ним по своим купеческим делам. Аргнар привычно окинул затененный густой подлесок Безымянной пущи внимательным взглядом и вновь углубился в размышления. Он выполнил весьма деликатное поручение, данное ему законным правителем Форвана - герцогом Хэдмиром, и теперь вез ему ответное послание из замка благородного Мелрода. Хотя Обходной путь, которым он добирался до Беренграда - последнего населенного пункта в западной части тракта, был относительно долгим и утомительным, тем не менее, Аргнар не жаловался. Все-таки это было гораздо лучше, чем нудная караульная служба в крепости, или (что, по его мнению, было еще хуже) охрана дворца правителя во время шумных и пышных придворных празднеств и церемоний, на которые обычно собиралась напыщенная знать со всего герцогства. Аргнар, вообще не любил тяжелую и неудобную парадную форму, изукрашенную пестрыми лентами и расшитую золотыми вензелями. Запутанная дворцовая жизнь с ее сложными хитросплетениями закулисных игр тяготила его и утомляла больше, чем длительные боевые походы. Простой воин, он на дух не мог переносить сладкоголосых расфуфыренных придворных щеголей, которые только на то и годились, что умиленно расшаркиваться перед томными аристократочками, словно изнеженные павлины, и плести друг против друга мелкие грязные интрижки. Герцог Хэдмир прекрасно знал об этом, но прощал Аргнару его явное пренебрежение к дворцовому этикету и светским манерам за то, что этому мужественному и суровому воину не было равных в бою - будь то спортивные состязания до первой крови или настоящая боевая схватка. Самые искуснейшие фехтовальщики Форвана по сравнению с ним выглядели всего лишь начинающими самоучками. Свое далекое детство Аргнар почти не помнил, да и особо не старался вспоминать. Лишь какие-то отрывочные смутные видения изредка посещали его во время однообразных ночных дозоров, когда, сидя у мирно потрескивающего костра и глядя на алчные языки пламени, он позволял себе на краткое мгновение расслабиться. Тогда перед глазами возникал щемящий сердце образ прекрасной высокой черноволосой женщины, с ласковой улыбкой манящей его к себе. Еще он помнил сильные и заботливые мужские руки, которые когда-то очень давно подбрасывали его, совсем еще малыша, высоко над землей, казалось, к самому небу. Эти же руки учили его правильно держать первый в жизни маленький деревянный меч. Больше Аргнар ничего не помнил ни о себе, ни о своих родителях. Яростно гудящее пламя безжалостно палящей стеной раз и навсегда безвозвратно скрыло от него детство. Остальные более отчетливые воспоминания относились уже к другому периоду жизни. В Храме Пяти, что гордо возвышается на плато Титанов, еще совсем мальчишкой Аргнар обучался многочисленным премудростям воинского искусства у необыкновенного старика-монаха с чуть раскосыми удивительными глазами. Его наставник был весьма строгим и скупым на слова, может быть, поэтому мальчик тоже рос молчаливым не по годам, порой даже замкнутым. Кроме разнообразных боевых искусств, среди которых основное внимание уделялось технике владения мечами (наставник почему-то называл ее "путь меча"), монах обучил его грамоте и особому таинству заживления ран при помощи внутренней силы, которым обладали лишь немногие иерархи среди высших сановников храма. В тот день, когда юноше исполнилось шестнадцать лет, наставник привел его к алтарю храма. Словно по чьему-то негласному распоряжению в святилище не было ни одной живой души. Здесь монах как-то по-особому надавил на боковую поверхность, и массивный алтарь бесшумно отъехал в сторону, открывая взору небольшую нишу. В углублении, заботливо выстланном сухим бессмертником, лежал совершенный меч. Это юноша понял сразу с первого взгляда. По холодному голубоватому клинку робко скользнул солнечный блик, пробившийся под своды храма сквозь плотный строй величественных колонн. Он полыхнул на острие слепящим золотистым пламенем, словно освятив его божественным светом. - Добрый знак... - негромко произнес монах. Он бережно двумя руками вынул меч из углубления и протянул его Аргнару рукоятью вперед. - Возьми его, - сказал наставник. - Отныне этот благородный меч твой. Разные имена носил он прежде... Последний его обладатель называл этот клинок Небесным... Теперь он твой, и имя ему отныне - Шер. Не произноси его имени вслух, ни при каких обстоятельствах! И еще запомни: где бы ты ни был и у кого бы ни состоял на службе, меч этот должен служить лишь Вальгарду. Поклянись ему в верности кровной клятвой, и этот клинок никогда не подведет тебя в бою... Слегка удивленный неожиданным многословием обычно сдержанного воспитателя, Аргнар, тем не менее, беспрекословно повиновался. Крепко держа меч правой рукой, он левой безбоязненно провел по острой, как бритва, режущей кромке. Алая кровь щедро обагрила клинок и... тут же впиталась в него без следа, словно в сухую землю. Привычным усилием воли юноша закрыл глубокий разрез на ладони, и через минуту лишь тонкий белый рубец остался на месте раны. Опустившись перед монахом на одно колено, Аргнар спокойно склонил голову в ожидании дальнейших указаний. Тогда наставник достал из углубления простые походные ножны с потертым широким поясом и молча подал юноше, пытливо наблюдая за ним. Затянув пояс вокруг талии, Аргнар вложил прекрасно сбалансированный меч в ножны и вновь неподвижно замер. За долгие годы, проведенные в храме, он приучился никогда не спешить с вопросами, по собственному опыту зная, что ему все равно скажут лишь то, что он обязан знать - не больше и не меньше. Даже имени своего наставника юноша никогда не слышал. В Храме Пяти было много сановитых жрецов и других монахов, которые почти ежедневно проводили сложные культовые обряды, сопровождаемые длительными песнопениями. Но наставник Аргнара почему-то никогда не принимал в них участия, проводя все время со своим единственным учеником. Странное дело, когда изредка юноша и его учитель случайно встречались в боковых коридорах с высшими иерархами жреческой касты, те с каким-то непонятным почтительным благоговением кланялись простому монаху-наставнику в скромном сером одеянии. Первое время это вызывало у Аргнара жгучее любопытство - он явно чувствовал за всем этим некую манящую тайну. Но время шло, завеса неизвестности не подымалась. Юноша постепенно привык к такому положению вещей, смирился и за повседневной учебой и изнуряющими тренировками совершенно перестал думать о загадке своего воспитателя. Аргнар медленно поднял глаза и встретился со спокойным взглядом учителя. Много лет провел юноша в храме, но так и не смог привыкнуть к этому необыкновенному взгляду. Казалось, сквозь обыкновенные человеческие глаза проглядывает сама беспредельная Вечность, хотя Аргнар понимал, что на самом-то деле это просто мудрость прожитых лет, накопленный жизненный опыт и глубина знаний... - Твоя учеба подошла к завершению. Сегодня ты уйдешь из храма и вряд ли когда-нибудь вернешься сюда вновь, - ровным голосом произнес монах, словно сообщая совершенно обыденную информацию. - Перед тобой открыт весь мир, и ты должен сам найти в нем свое место, вернее свою дорогу, потому что жизнь человеческая не что иное, как бесконечный путь познания... Кто знает, как сложится твоя судьба... Может быть, мы еще когда-нибудь и встретимся с тобой, а быть может, и нет... Наставник на короткое мгновение приумолк, словно о чем-то раздумывая, а затем с неожиданно доброй улыбкой добавил: - Предвижу, что в народе тебя нарекут Странником - пусть будет так... Ты был похвально терпеливым и старательным учеником - в благодатную почву опущено семя знания. А каков будет урожай, покажет осень жизни... На прощанье я разрешаю тебе задать любой вопрос... От неожиданности юноша даже слегка растерялся. Впервые за многие годы жизни он получил наконец-то возможность спросить, но... не знал о чем. Все, что его интересовало, о чем часто думалось по ночам после изнурительных дневных тренировок, никак не укладывалось всего в один-единственный вопрос. И тогда Аргнар решил узнать о Пяти, имен которых никогда не произносили вслух. - Кто такие Пятеро, учитель? Почудилось юноше или нет, но где-то в самой глубине глаз наставника на краткое мгновение вспыхнула и тут же померкла маленькая золотистая искорка. Еле заметная тень улыбки промелькнула на обычно бесстрастном лице монаха. - Понимаешь ли ты, что просишь высшего знания, которым обладают лишь самые достойные избранные жрецы храма?! Но даже и они знают далеко не все... "А ты?" - хотел, было, спросить Аргнар, но промолчал. Тем временем наставник продолжал: - Я открою тебе имена Пяти, но лишь имена! Они хранят в себе великую тайну всего сущего, недоступную простым смертным. Только мудрый и чистый помыслами способен осознать ее и соединить звенья цепи. Вот эти имена: Дающий, Несущий, Возрождающий, Хранящий и Познающий. Если когда-нибудь ты постигнешь тайну, вернее смысл этих имен, перед тобой откроется Вечность... Монах окинул своего воспитанника прощальным взглядом и коротко произнес: - А теперь иди! Аргнару очень хотелось спросить учителя еще о том, кому раньше принадлежал меч Шер, но он смолчал. Стараясь скрыть невольное волнение, охватившее его, юноша поклонился и молча, не оглядываясь, направился к выходу из храма. Он чувствовал на себе внимательный взгляд наставника до тех пор, пока не вышел за ворота. С тех пор минуло два десятка лет. Куда только не швыряла шальная судьба Аргнара за это время. Кстати, пророчество монаха-наставника сбылось: очень скоро Аргнар получил прозвище Странник, которое крепко-накрепко приросло к нему и стало вторым именем. Служил он в элитной гвардии западного королевства Тромболи, куда принимали только сильных духом и умелых воинов; скитался по безлюдным мерзлым равнинам Нехоженых земель; штурмовал неприступные бастионы скалистых крепостей, в которых отстаивали свою независимость гордые бароны Джунхаргских гор. У многих властителей состоял на службе Аргнар, но, кроме многочисленных шрамов и славы лучшего мечника среди всех известнейших воинов Вальгарда, ничего не нажил. Да он к этому, собственно говоря, никогда и не стремился. Всегда оставаясь одиночкой, в бою он полагался лишь на самого себя, да на свой верный меч, с которым никогда не расставался. Но кодекс чести и верность слову хранил свято. Три года назад судьба странствующего воина занесла его в город Панград - столицу герцогства Форван, где в то время проходил очередной турнир мечников Вальгарда. Тут Аргнар поступил на службу к герцогу Хэдмиру, и, неожиданно для самого себя, задержался надолго. Правитель Форвана, в отличие от иных властителей человек неглупый, не требовал от сурового воина слепого подчинения и строгого соблюдения придворного этикета. Напротив, герцог нередко вызывал Аргнара к себе в личный кабинет и там, на равных просил у него военного совета. Несколько раз Хэдмир даже предлагал ему на выбор должность главнокомандующего или капитана личной гвардии герцога, но каждый раз Аргнар мягко, но решительно отклонял эти предложения, и правитель Форвана, в конце концов, оставил его в покое. За это Аргнар был ему весьма благодарен и всегда с охотой выполнял трудные, а порой и опасные поручения. Вот и нынче он возвращался в Панград из замка Мелрода, везя письменное согласие тамошнего благородного хозяина - барона Греттира отдать свою дочь-красавицу белокурую Луту за сына герцога - юного Этмора. В нем жители Форвана видели достойного наследника престола герцогства. Дорога от замка до Беренграда заняла неполных две недели, еще примерно столько же оставалось до крепости Скурбел. Небольшой крепостной городок Беренград был последним населенным пунктом на прямом и широком Малурийском тракте, некогда пересекавшем весь материк с востока на запад, откуда торговые караваны и одинокие путники сворачивали на юго-запад, огибая по Обходному пути пугающий Потерянный край. Если же продолжать ехать по тракту на запад, то он упирался в заброшенную крепость Асдар, угнездившуюся на Охранных холмах, за которыми скрывалось загадочное и мрачное Междуречье... Впрочем, туда уже давным-давно никто и не ездил. Разорванный Потерянным краем пополам, древний тракт снова возобновлялся уже от южной окраины Карных гор и тянулся вдоль Древнего леса до самых Западных Ворот - главной морской твердыни Вальгарда. Малурийский тракт широкой пыльной лентой тянулся через, начинающий темнеть в вечерних сумерках, лес. Слева вплотную придвинулись угрюмые деревья мрачного Волчьего бора. В это время года пустынная дорога обычно считалась безопасной, хотя зимой тут вовсю лютовали волки. Однако в последнее время стали часто пропадать люди. Поэтому поодиночке, а тем более ночью трактом никто не ездил - собирались в отряды, а торговый люд ходил караванами под охраной наемных воинов. Аргнар прислушался, до его слуха донеслись какие-то тревожные звуки. Впереди за плавным изгибом дороги раздалось хриплое ржание испуганной лошади. Послышалось глухое рычание и чей-то яростный возглас, сопровождаемый визгом волка. Аргнар не мог ошибиться: там, впереди кто-то отчаянно сражался за свою жизнь со сворой серых лесных разбойников. Не раздумывая, Аргнар пришпорил коня, на ходу вынимая из ножен меч. Сразу за поворотом шла ожесточенная схватка. Около десятка крупных волков окружили одинокого воина, опустившегося на одно колено и вращающего над головой длинный сверкающий меч. Неподалеку еще несколько серых хищников пытались взять в смертельное кольцо отчаянно лягающуюся лошадь. Пара бездыханных волков лежала у ног неизвестного воина. Аргнар на ходу спрыгнул с коня и бросился на подмогу. Его меч с глухим хрустом вошел в бок матерого вожака стаи. Яростно рыча, волк извернулся, пытаясь дотянуться до человека, но короткий удар кулака, закованного в стальную перчатку, сломал ему шею, довершив дело. Глаза зверя подернулись мутной поволокой, и он замертво рухнул на землю. Еще два волка одновременно прыгнули на Аргнара с разных сторон, норовя вцепиться в живот. Одного из них он зарубил на лету, а второй попал под могучие копыта Аргнарова жеребца, подоспевшего на помощь хозяину. Остальные волки, поджав хвосты, ссутулившись и злобно рыча отступили, припадая к земле. Они нехотя отбежали к лесу шагов на двадцать и, усевшись полукругом, угрюмо следили за людьми, зализывая раны на боках и глухо ворча. Не пряча меч в ножны, Аргнар подошел к незнакомцу, продолжавшему стоять на одном колене, опираясь на длинный меч. Из рваной раны на его ноге упругими толчками хлестала алая кровь. Одного взгляда для Аргнара было достаточно - не подоспей он вовремя, пировали бы волки этим вечером. - Следи за этими дьяволами! - произнес Аргнар, опускаясь на колени возле раненого. Он воткнул меч в землю рядом с собой и, осторожно прикоснувшись к рваным краям раны, сосредоточился, призывая на помощь целительные силы. Быстро темнело, но выкатившаяся из-за верхушек леса луна разлила бледное сияние по округе. Через некоторое время кровь постепенно остановилась. Аргнар быстро достал из седельной сумки чистую холстину и, разодрав ее на длинные полосы, сноровисто перевязал рану. Затем поймал и подвел лошадь незнакомца, которая испуганно вздрагивала и жалась к людям, поглядывая на волков. Подставив плечо, Аргнар помог раненому забраться в седло, а затем сам вскочил на своего коня. - Я еду в Скурбел, - сказал он. Незнакомец спокойно пожал плечами и так же немногословно ответил: - Значит нам по пути... Не выпуская из виду волчью стаю, невольные попутчики бок о бок двинулись по тракту в сторону запада. Лошади тревожно прядали ушами, косясь на хищников, которые серыми тенями трусили по краям дороги, с глухим ворчанием настойчиво преследуя ускользающую добычу. Волки сопровождали людей до самой окраины бора, так и не осмелившись напасть еще раз. Добыча оказалась им не по зубам. Лишь перед самым рассветом, когда тракт вырвался из теснины враждебного леса на степной простор, волки, наконец, окончательно отстали, послав вслед удаляющимся воинам злобно-тоскливый вой, исполненный бессильной угрозы. Справа, разбавленная редким всхолмьем, простиралась широкая зеленая равнина, словно ковром, покрытая пышным душистым разнотравьем. Вдалеке показались плоские крыши крепких приземистых строений окруженных высоким плотным частоколом. Это были Свободные поселения. Здесь обосновались вольнолюбивые люди, которые не пожелали стать подданными какого-либо из монархов. Они жили тем, что обрабатывали землю и разводили скот. Эти люди были трудолюбивы и немногословны, к пришлым относились настороженно, но без злобы. В случае нужды небольшие поселения быстро превращались в маленькие крепости, которые даже для стальных дружин воинственного королевства Эрденех были весьма крепким орешком. Аргнару нравились суровые и мужественные поселенцы, которые из поколения в поколение упорно отстаивали свою независимость. Нынешний правитель Форвана - герцог Хэдмир не враждовал со Свободными поселениями. Будучи человеком умным, он справедливо решил, что лучше вести с ними мирные торговые дела, чем изнуряющие и совершенно бесплодные войны. К тому же в случае нападения врагов на герцогство, на пути у них будут дружественные Форвану соседи-поселенцы, которых так просто не одолеть, а войска Хэдмира всегда готовы были придти им на помощь. Аргнар остановил коня и внимательно огляделся вокруг. Место было открытым и хорошо просматривалось во все стороны на много лиг. Поднимающееся по чистому небосклону солнце вызолотило, начавшие желтеть верхушки оставшегося позади темного леса. С севера со стороны пользующихся дурной славой Безмолвных топей над самой равниной молочной пеленой мягко стелился белесый туман, пытаясь дотянуться до Малурийского тракта холодными полупрозрачными щупальцами. В воздухе ощущалось прохладное и терпкое дыхание ранней осени, напоминающее о неизбежном увядании и скоротечности жизни. - Здесь отдохнем... - решил Аргнар, слезая с коня. Незнакомец молча кивнул, соглашаясь, и тоже последовал его примеру. Когда он опустился на землю, по его лицу пробежала едва заметная болезненная судорога, но с плотно сжатых губ не сорвалось ни единого звука. Аргнар одобрительно хмыкнул - он уважал мужественных людей. Раскладывая на плотной холстине сыр, хлеб и овощи, он украдкой рассматривал неизвестного воина. В том, что это именно воин, не было никаких сомнений. Об этом красноречиво свидетельствовали крепкие жилистые руки, на которых многочисленные схватки оставили свои отметки в виде тонких шрамов. Под запыленным дорожным плащом виднелась добротная кольчуга из вороненой стали, перепоясанная широким поясом с видавшим виды длинным мечом. Лицо незнакомца было худощавым, скуластым, а прямой с небольшой горбинкой нос придавал ему едва уловимое хищное выражение. Из-под коротко стриженных волос спокойно и внимательно смотрели карие глаза. На вид воину было около тридцати пяти лет. "Наверняка он мог бы стать достойным противником..." - машинально отметил про себя Аргнар, наливая из походной фляги вино в кружку и подавая ее спутнику. - Мое имя - Аргнар, - произнес он, поднимая кружку в приветственном жесте. - Выпей, согреешься... - Ратон, - коротко представился раненый. Он принял кружку и осушил ее несколькими большими глотками. Затем, отломив кусочек сыра, принялся неспеша его жевать. Аргнар плеснул и себе из фляги, а затем тоже приступил к еде. Глядя со стороны, можно было подумать, что встретились два давних приятеля и, расположившись за дружеской трапезой, вспоминают дела давно минувших дней. Они даже в чем-то были похожи друг на друга. Оба высокие, худощавые, закаленные в испытаниях воины. Но было и еще что-то, неуловимое на первый взгляд. Аргнар запустил жилистую пятерню в гриву своих черных волос, кое-где уже пробитых ранней сединой, откинул их назад и, щурясь, подставил суровое лицо теплым лучам солнца, поднимающегося все выше и выше. Твердый подбородок, обросший короткой бородой, и жесткая складка губ говорили о волевой, скорее всего замкнутой натуре. Высокий же лоб свидетельствовал о незаурядном уме. Голубые глаза в обрамлении многочисленных мелких морщинок... В их бездонной глубине смешалось воедино целое сонмище чувств: затаенная печаль, отрешенность и уверенность, спокойствие и настороженность. Эти глаза хранили в себе все то, через что довелось пройти Аргнару за долгие годы скитаний по землям Вальгарда. В свою очередь Ратон тоже со сдержанным любопытством поглядывал на своего спасителя. Он впервые встретился с Аргнаром лицом к лицу, хотя уже был изрядно наслышан об этом суровом воине-одиночке. Правда, он больше был известен под прозвищем Странника, но имя Аргнара тоже пользовалось уважительной репутацией. На постоялых дворах и в придорожных трактирах нет-нет, да и вспоминали с восхищением (реже - с неприязнью) его имя в связи с какими-нибудь боевыми действиями или рыцарскими турнирами. Аргнар был живой легендой Вальгарда, а мальчишки просто бредили им, устраивая самые настоящие поединки на деревянных мечах за право получить почетное прозвище Странник. Забывшись, Ратон попытался рывком приподняться и скрипнул зубами от боли. Ногу словно обожгло огнем. Пытливо взглянув на него, Аргнар передвинулся поближе и протянул руки к повязке. - Дай-ка я гляну... - произнес он. Размотав повязку, Аргнар внимательно осмотрел рану, молча накрыл ее ладонями и сосредоточился. Его лицо словно окаменело, резче проступили скулы, вздулись вены на висках, а высокий лоб покрылся мелкими капельками пота. Почти сразу Ратон ощутил, как по ноге начало волнами разливаться мягкое тепло, жгучая боль постепенно уходила, а вместо нее появился слабый приятный зуд. Аргнар убрал руки и вытер лоб тыльной стороной ладони. Ратон заметил, что его пальцы мелко вздрагивали, словно после невероятного напряжения. Посмотрев на ногу, он вскинул на Аргнара удивленный взгляд. На том месте, где всего лишь несколько минут назад зияла кровоточащая рана, розовел свежий рубец. Он-то и чесался. - Ты владеешь магией? - спросил Ратон. - Нет, магия здесь не причем ... этому меня научил в юности наставник, - нехотя ответил Аргнар. Он протянул руку Ратону, помогая подняться, а затем направился, было, к своему коню, но Ратон задержал его ладонь в своих руках. - Послушай, Аргнар, я не большой мастер говорить красивые слова, но сегодня ночью ты действительно спас мне жизнь там, у Волчьего бора и вот теперь опять помог... Отныне я твой должник! Аргнар кивнул головой. - Я сделал то, что сделал бы любой другой, окажись он на моем месте. А сейчас нам пора отправляться дальше, пока солнце не начало припекать. Впереди еще долгий путь, а укрыться от палящих лучей в степи негде. Он легко, словно юноша, вскочил в седло и, дождавшись Ратона, тронул поводья. Легкий степной ветерок мягко овевал лица путников свежей прохладой. Жизнерадостно щебетали беспечные птицы, радуясь погожему дню. Тракт широкой прямой лентой рассекал равнину, устремляясь на восток в сторону Сторожевых гор. Кое-где из-под толстого слоя дорожной пыли выглядывали углы растрескавшихся каменных плит, которые когда-то устилали весь Малурийский тракт. Слева, плавно сворачивая на север, убегала длинная цепочка низких Глинистых холмов, размытых дождями и поросших жесткой щетиной бурой травы. На их лысых оплывших вершинах, словно сгорбившиеся нищенки, копошились сварливые вороны, о чем-то хрипло споря между собой. Поговаривали, что под этими холмами покоятся руины очень древнего города, охраняемые неупокоенными душами его неправедных жителей. Будто бы они из века в век терпеливо поджидают алчных искателей кладов и, когда те приходят в надежде отыскать сокровища, нападают на них, утаскивают во мрак бесконечных подземелий и превращают в своих рабов, обрекая на ужасные вечные мучения. Места здесь были неверные, и даже свободные поселенцы старательно избегали их, ставя свои хутора только с южной стороны Малурийского тракта, - подальше от древних холмов. Солнечный диск подымался все выше и выше, постепенно подсушивая тонкую утреннюю росу. Над землей уже подрагивало знойное марево, размывая даль нечеткой вуалью. Вовсю стрекотали неугомонные насекомые. Их звон висел над разомлевшей степью, несмолкающим многоголосием сопровождая путников. Своя, непонятная для людей жизнь кипела в густых степных травах. Копыта гулко и размеренно стучали по пустынной дороге, взвихряя рыжеватые облачка глинистой пыли. Несколько раз в пути Аргнар и Ратон видели недалеко от тракта поселенцев, сметывающих в стога подсушенное сено. Мужчины и женщины работали на равных,- дружно, слаженно. Завидев двоих воинов, они выпрямлялись и, опираясь на вилы, долго провожали седоков изучающими взглядами, вполголоса о чем-то переговариваясь между собой. Чувствовалось, что чужаков здесь не очень жалуют. Да и было отчего. Поселенцы хоть и жили вольницей, но постоянно подвергались нападениям разношерстных разбойничьих шаек, которых в последнее время заметно прибавилось. А то, бывало, что и воинские отряды кого-нибудь из правителей, время от времени решавших поживиться за счет хуторян, пробовали на крепость их поселения. Так что приходилось держать ухо востро. На седьмой день совместного пути в отдалении слева показалась сплошная стена дремучего леса. Мощные, в два - три обхвата стволы могучих деревьев высоко возносили густые темные кроны, которые, переплетаясь вверху разлапистыми узловатыми ветвями, образовывали плотный непроницаемый для солнечных лучей свод. Подлеска почти не было, и пространство между стволами просматривалось шагов на сто. Но дальше все тонуло в зеленом полумраке. С любопытством разглядывая молчаливый угрюмый лес, Ратон поинтересовался: - Что это за дебри? - Голодный лес, - коротко ответил Аргнар, неодобрительно покосившись на усмехнувшегося попутчика. - Прости, друг, я в этих краях впервые, - признался Ратон. - И мне интересно, почему у этого леса такое странное и пугающее название? Может быть, в нем обитают какие-нибудь чудища? Аргнар нахмурился, а затем нехотя ответил: - Есть там что-нибудь или нет - мне не ведомо, я в этой чащобе не бывал ни разу. Только ни один из тех смельчаков, что рискнули разведать Голодный лес, обратно не вернулись. Наверное, потому у него такое название. Старожилы из крепости, куда мы едем, поговаривают, что это проклятый лес. Его корни с жадностью пьют гнилую омертвелую воду Безмолвных топей... Немного помолчав, Аргнар в свою очередь задал вопрос: - А ты едешь в Скурбел наниматься на службу или как? - Я уже состою на службе. Еду к советнику Муриду, - спокойно ответил Ратон. Аргнар удивленно вскинул бровь, но промолчал. Мурид был главным придворным магом герцога Хэдмира и пользовался среди тамошней знати большим влиянием. Аргнар несколько раз встречал его в личных покоях герцога, и маг ему вовсе не понравился. Уж слишком услужлив и суетлив был Мурид в присутствии правителя. Его маленькие, как у свиньи, бегающие глазки никогда не смотрели прямо, прячась в глубоких норах глазных впадин. Ходили какие-то неясные слухи о том, что он будто бы тесно связан с темными колдовскими силами и тайно занимается запрещенными обрядами, хотя, скорее всего это были только досужие вымыслы. Аргнар не очень-то верил им, но и к Муриду относился достаточно настороженно, подсознательно чувствуя, что с этим магом не все чисто. "Интересно, какое дело может быть у Ратона к Муриду? Не похоже, чтобы такой воин состоял на службе у этого мерзкого чародея..." - с сомнением подумал Аргнар, но вслух ничего не произнес, посчитав, что это его не касается. За незатейливой беседой время летело незаметно. День все быстрее клонился к вечеру. На западе еще тлел, догорая последними углями, багровый закат, а с востока уже вкрадчиво подступали мягкие сумерки, неся с собой освежающую прохладу приближающейся ночи. На быстро темнеющем небосводе робко просияли первые звезды и рассыпались мигающим жемчужным бисером. Голодный лес, подернутый сизой дымкой, словно бы осмелел и придвинулся вплотную к тракту. Беспокойно зашелестели, потревоженные внезапно налетевшим северным ветром, листья. В глаза ударила колючая пыль. Махнув рукой, Аргнар пришпорил своего коня и поскакал вперед, туда, где у обочины дороги виднелось ветхое приземистое строение полуразрушенного трактира. Ратон последовал за ним, прикрывая лицо от пыли полой плаща. Перекошенные полусгнившие двери с протяжным скрипом раскачивались на единственной уцелевшей петле, то открывая, то закрывая темный проем входа. Над ним висела растрескавшаяся и потемневшая от времени и дождей дубовая доска, на которой еще виднелась полустертая надпись на малурийском языке - "Приют странника". Поговаривали, что здесь в незапамятные времена однажды останавливался сам великий владыка Малурии - Элабор Светлоликий. Тогда он, будто бы, тайно путешествовал по дорогам Вальгарда под видом одинокого странника, желая собственными глазами посмотреть на жизнь простолюдинов. Но было так на самом деле или нет, никто толком не знает. Уже более трех столетий минули с тех пор, как не стало Элабора, а вслед за ним безвозвратно сгинула и сама легендарная Малурия. За одну страшную ночь вздыбился из недр земли Гиблый кряж, навсегда перекрыв реку Старицу, чье сухое русло и поныне, петляя по землям Вальгарда, доходит до южного побережья материка к самому Предельному морю. Воды реки Кипейной и Подгорной, ранее питавшие Старицу, устремились в гигантский провал, образовавшийся на месте цветущих пышных лугов, постепенно заполнив его до краев. Мертвым озером прозвали его немногие уцелевшие беженцы. Они нехотя шепотом говорили о том, что великая процветающая Малурия отныне стала Потерянным краем, и более не принадлежит людям. Будто пришли ужасные и непобедимые силы первозданной тьмы, которым никто из живущих не может противостоять. На более подробные расспросы беженцы упорно не отвечали и, пряча глаза, спешили быстрее уйти, словно опасаясь чего-то. Как-то несколько лет назад Аргнар и сам побывал у Охранных холмов в пустующей крепости Асдар. Он собственными глазами видел омертвелый Сухой лес. А над клыкастыми вершинами Карных гор лениво и зловеще клубилась Вечная мгла. Покровом мрачной тайны было окутано все происходящее в Потерянном крае. Неоднократно отряды отчаянных смельчаков, а бывало и властолюбивые бароны, влекомые легендарными сокровищами бывшей Малурии, отправлялись пытать удачу за Охранные холмы. Да только никто из них оттуда так и не вернулся - сгинули, как в воду канули. Постепенно некогда богатые плодородные земли вокруг Малурии опустели. Главный тракт Вальгарда, пересекающий с запада на восток весь материк и проходивший через Малурию от Западных ворот до Сторожевых гор, совсем пришел в упадок. Им пользовались лишь на протяжении от крепости Скурбел до Беренграда - маленького городка за Безымянной пущей, откуда далее вел долгий Обходной путь, огибающий с юга Гиблый кряж. Эта местность была совершенно пустынна. Лишь родовой замок Мелрода, в котором нынче правил барон Греттир, гордо стоял на своем извечном месте вопреки зловещим пророчествам досужих злопыхателей, как незыблемый утес.
Спрыгнув с коня у самого входа, Аргнар отдал поводья Ратону, а сам, обнажив меч, осторожно шагнул внутрь заброшенного трактира. Приходилось быть начеку: в последнее время участились случаи таинственного исчезновения людей, а то и торговых обозов на Малурийском тракте. Поговаривали о нечистой силе, но Аргнар предполагал, что это, скорее всего, дело рук одной из многочисленных мародерских шаек, время от времени появлявшихся в окрестностях Свободных поселений. Тщательно обследовав комнаты нижнего этажа, Аргнар крадучись поднялся наверх по ветхим ступенькам полусгнившей лестницы. На втором этаже сквозь дыры в обвалившемся потолке проглядывало далекое звездное небо. Холодный ветер-бродяга, влетая сквозь разбитые ставни, кружил по широкой комнате сухие прошлогодние листья и какой-то старый мусор. Потревоженное появлением человека, в дальнем углу завозилось семейство филинов. Громко хлопая крыльями, они вылетели через пролом в стене. Вскоре в отдалении раздалось их недовольное уханье. Вернувшись к выходу, Аргнар объявил: - Судя по всему, здесь уже давно никого не было. Никаких следов... Остановимся на ночлег в этом доме. - Погода быстро портится - согласился с ним Ратон. - Лучше уж худая крыша, чем открытое небо над головой, если дождь пойдет. Да и перекусить не помешало бы... Он завел обеих лошадей внутрь строения, расседлал и задал им корм из седельной сумки. Затем плотно прикрыл входные двери, подперев их изнутри валяющимся на полу толстым колом, и занялся исследованием левого крыла здания. В это время Аргнар приводил в порядок соседнюю комнату, выбранную им для ночлега. Он сгреб в сторону мусор, расчистив проход к двери, вытер длинный треснувший стол и разложил на нем скромный походный ужин. После этого, притащив из угла большущую охапку соломы, расстелил ее на старой широкой лежанке, что стояла сбоку от грязного запыленного окна. Вошел Ратон. С сожалением глянув на стылый камин у задней стены комнаты, он произнес: - Жаль, что нельзя согреться... - Да уж, - поддержал его Аргнар. - Согреться бы не помешало. Но зажечь сейчас камин, это значит оповестить о нашем присутствии здесь всю округу на много лиг во все стороны, а встречаться с мародерами на ночь глядя не хочется. - Ничего, доброе вино подарит нам тепло. - Моя фляга уже опустела... - Зато в моей хмельной влаги еще достаточно. Ратон выложил на стол пузатую флягу, украшенную витой черненой надписью на неизвестном языке. Скользнув по ней взглядом, Аргнар подвинул к нему кружки и, когда они наполнились, поднял свою и неспеша сделал несколько небольших глотков, оценивая напиток. Его брови удивленно поползли вверх. Он с интересом взглянул на попутчика и промолвил: - Славное винцо... Я знаю только одно место во всем Вальгарде, где произрастает эта лоза. - Я купил его в Эрденехе, - как ни в чем не бывало, отозвался Ратон, медленно потягивая вино. - В таком случае, вместо того, чтобы ехать вокруг Безымянной пущи, тебе нужно было сразу за Соленым озером свернуть с Асдарской дороги на Южный тракт. Тогда ты уже давно был бы у Мурида. - Да, ты прав. Но мне пришлось заехать в... Беренград. Поэтому я и сделал такой круг. Противоречий в этом действительно не было, и Аргнар успокоился. Уже заканчивая поздний ужин, он услышал, как по крыше бывшего трактира дробно застучали крупные капли дождя. Внезапно налетел резкий порыв холодного северного ветра. Где-то на втором этаже громко хлопнули ставни, что-то затрещало. Дом наполнился какими-то загадочными звуками, словно невнятно бормотал и вздыхал, жалуясь на свое одиночество. - Вовремя мы нашли приют, - проворчал Аргнар. - Пора устраиваться на ночлег... - Отдыхай первым, я покараулю, - предложил Ратон. - Что-то сна ни в одном глазу... Сменишь меня после полуночи. - Договорились. Аргнар без лишних слов улегся на кровать, завернулся в плащ и почти мгновенно уснул, привычный к походным условиям. Ратон с уважением смотрел на прославленного ветерана меча. Умение вот так, с ходу погружаться в крепкий сон говорило об уравновешенной сильной натуре. Аргнар спал тихо, не ворочаясь. Его дыхания почти не было слышно, но правая рука даже во сне крепко сжимала рукоять верного меча. Пересев поближе к двери, Ратон поставил перед собой меч, сложил руки на крестовине и расслабленно оперся на стену. Мало-помалу жесткие черты лица начали разглаживаться, уступая место какой-то печальной задумчивости. Что-то легонько коснулось левой щеки воина, робко щекоча ее, словно мягким перышком. Повернув голову набок, Ратон увидел бледный зубчатый листок. Карабкаясь по стене и цепляясь за каждый выступ, вился слабый хрупкий плющ. Как он рос в таком полумраке - было непостижимо, однако рос. Жизнь всегда берет свое. "По древнему поверью плющ предрекает привязанность, - неожиданно вспомнил Ратон, оглянувшись на спящего спутника. - А ведь и в самом деле очень похоже на то. Всего семь дней мы вместе в пути, а я уже привязался к нему, как к старому знакомцу. Жаль, что мы служим разным хозяевам..." Испуганно всхрапнула лошадь, переступая с ноги на ногу, это прервало его размышления. Мгновенно подобравшись, словно готовясь к прыжку, Ратон изготовил меч, одновременно с этим настороженно прислушиваясь. Кроме монотонного шелеста дождя и унылого завывания ветра больше никаких звуков не доносилось, но в воздухе ощущалось что-то тревожное. Внезапно из черного провала закопченной пасти камина появилась призрачная серая фигура, окутанная слабым зеленоватым свечением. Она качнулась, словно замерев в нерешительности, а затем медленно поплыла к Аргнару, протягивая к нему костлявые руки и что-то с присвистом шепелявя. Ратон резко вскинул вверх растопыренную левую ладонь, на безымянном пальце которой холодно блеснул перстень необычной формы. По форме он отдаленно напоминал череп какого-то неведомого существа со вставленными в глазницы темными, похожими на капли смолы, камнями. Призрак замер на месте, словно пригвожденный. - Приказываю тебе именем Повелителя: уходи! - тихо произнес Ратон, делая отстраняющий жест правой рукой. Призрак вздрогнул и, мучительно простонав, выметнулся через дымоход камина, не осмелившись перечить воле обладателя перстня. В то же мгновение с постели беззвучно вскочил Аргнар, словно и не спал вовсе. Быстрый оценивающий ситуацию взгляд по сторонам, плотно сжатые губы говорили о его готовности к бою. Обнаженный меч уже был в руке. - С кем ты говорил? - напряженным голосом спросил он. Стараясь казаться спокойным, Ратон ответил: - Извини, что потревожил твой сон. Задумался я и не заметил, как заговорил вслух сам с собой. - А мне показалось... - Аргнар с сомнением покрутил головой. - Ну да ладно... Он снова завалился на кровать и через минуту уже уснул. Печально улыбнувшись, Ратон вновь погрузился в раздумья. Время летело незаметно. Близилась полночь. Вскоре дождь прекратился. Затих, угомонился и порывистый ветер, сморенный ночной дремой. На постепенно расчистившемся небе вновь зажглась щедрая жемчужная россыпь мерцающих звезд. Пугливый молодой месяц, словно сомневаясь, робко выглянул из-за верхушек темного массива Голодного леса и медленно поплыл по ночному небосклону, разливая по безмолвной спящей равнине молочно-белое сияние. Ночь. Тишина. Пора волшебных сновидений, пугающее и манящее таинство неведомого и необъяснимого. Когда месяц преодолел половину своего извечного пути, Ратон разбудил товарища, а сам улегся на его место и уснул. Остаток ночи прошел спокойно, а с первыми лучами восходящего солнца воины были уже в седлах и продолжили путь. Через три дня у развилки, где Малурийский тракт принимал в себя Южный, они присоединились к небольшому отряду воинов-пограничников. Те возвращались в крепость Скурбел от горного перевала у Лесной гряды на самой границе Свободных поселений. Это были опытные закаленные в походах бойцы, привыкшие к тревожной и полной опасностей жизни приграничья. Обменявшись с Аргнаром несколькими скупыми фразами, командир отряда взмахнул рукой, и конники перешли на резвую рысь. Они спешили в крепость, чтобы еще сегодня до темноты сбросить в казарме порядком поднадоевшие запыленные доспехи и отдохнуть за чашей доброго вина в трактире старого Кугера. Наконец впереди показались острые зубья Сторожевых гор. По мере приближения к ним, заснеженные вершины вздымались все выше и выше, вонзаясь, казалось, в саму небесную твердь. Алое зарево заходящего солнца вовсю горделиво полыхало на заледенелых шапках величественных гор. Седые неприступные перевалы кутались в сумеречную дымку морозного тумана, слегка подкрашенного стылой синевой. Огромные скалистые уступы, словно окаменевший водопад, каскадами спускались в широкую долину, подобно ступеням гигантской лестницы, чтобы далеко внизу рассыпаться диким нагромождением базальтовых обломков. Непоколебимы и неприступны высокие Сторожевые горы, отгораживающие независимое герцогство Форван от всего остального Вальгарда. От северного берега Студеного океана до пустынного побережья Предельного моря нет в цепи этих величественных гор ни одной лазейки, через которую мог бы проникнуть враг. Лишь одно-единственное узкое ущелье, в которое упирался древний Малурийский тракт, вело в земли свободного Форвана. Но от края и до края это ущелье перекрывали гордые и мощные бастионы крепости Скурбел, чьи толстые двустворчатые ворота из бронзы открывались только для того, чтобы впустить или выпустить большие торговые караваны. Для небольших отрядов и одиноких путников имелись малые боковые ворота, через которые могло проехать не более двух всадников одновременно. Над этими воротами на прочных кованых цепях висела массивная стальная решетка. В случае опасности ее сбрасывали вниз, мгновенно перекрывая вход. Три яруса бойниц для лучников и копейщиков денно и нощно щерились на непрошенных гостей стальными оголовками тяжелых стрел. На высоких дозорных башнях, откуда Малурийский тракт просматривался на много лиг, круглые сутки дежурили остроглазые караулы гвардейцев, примечая и докладывая обо всем, что творилось за пределами герцогства. Ничто не могло укрыться от их взоров. Офицер стражи беспрепятственно пропустил отряд пограничников, вернувшийся из дозора. Признал он и Аргнара, отсалютовав ему мечом, но Ратону дорогу заступил, подняв перед ним левую руку останавливающим жестом. Тотчас, ощетинившись грозными наконечниками в ладонь шириной, придвинулись закованные в броню копейщики. С такими-то так запросто не поспоришь. - Кто такой и по какому делу прибыл в Форван? - зычным голосом осведомился офицер. - Свободный воин Ратон, еду к придворному магу Муриду... - ответил попутчик Аргнара. - С какой целью? - По приглашению. - Предъяви... Ратон неспеша достал из седельной сумки свиток с гербовой печатью герцогства и спокойно подал офицеру. Тот развернул его, быстро пробежался цепким взглядом по строчкам и удостоверившись в подлинности подписи приглашавшего, удовлетворенно кивнул головой, возвращая свиток всаднику. Шагнув в сторону, офицер приказал своим подчиненным: - Пропустить! Аргнар дожидался Ратона за первыми воротами. Дальше уже вместе они беспрепятственно проехали ворота второй и третьей крепостной стены. Очутившись на большой, мощенной гранитными плитами, внутренней площади крепости, Аргнар придержал коня и обратился к Ратону: - Тут мы с тобой, приятель, пожалуй, простимся. Я не буду надолго задерживаться в Скурбеле, а поеду прямиком в столицу. - Ну что ж, я собираюсь сделать то же самое. Аргнар скупо улыбнулся. - Тогда нам непременно стоит заглянуть в трактирчик старины Кугера и немного подкрепиться, - предложил он, сворачивая в маленькую боковую улочку. Через некоторое время спутники подъехали к двухэтажному зданию. Над добротным широким крыльцом излюбленного гвардейцами крепости трактира "Отведи душу" ярко горел большой фонарь, вокруг которого роились ночные бабочки и мотыльки. Из приоткрытых дверей неслась разухабистая песня:
Заглянул монах в трактир И попал как раз на пир: Всех хозяин угощал - Дочку замуж отдавал. Чашу крепкого вина Осушил монах до дна, Огляделся, усмехнулся - За второю потянулся. А как третью осушил, Разошелся от души: Подвернул повыше рясу И задал такого плясу, Что и знатному танцору У него учиться впору. До утра монах плясал, А потом под стол упал. Он лежал под ним, как пень, И храпел, храпел весь день. Только к вечеру проснулся, Вновь к бочонку потянулся: "Эх, трактирщик... жизнь одна... Наливай скорей вина!"
Дружный громкий хохот, одобрительные выкрики, свист и улюлюканье изрядно захмелевшей публики были щедрой наградой веселому певцу. Аргнар и Ратон спрыгнули на мостовую, привязали поводья своих коней к брусу под окном и вошли в трактир. Внутри трактира было жарко и шумно. Опытные слуги ловко сновали среди тесно расставленных столов, разнося кружки с пенистым пивом, вино и закуски. При виде вошедших разноголосый шум разом притих. Все дружно повернули головы в сторону новоприбывших, откровенно оценивающе разглядывая их. Из самого дальнего угла, окутанного клубами густого табачного дыма, раздался глубокий раскатистый бас: - Ба... да это никак Странник собственной персоной! Говоривший был широкоплечим здоровяком в повседневном мундире гвардейца. Его правый глаз закрывала плотная черная повязка. Он взмахнул огромной лапищей, радостно осклабившись при виде давнего приятеля. - Привет, дружище! Что-то давненько я тебя не видел. Где ты пропадал так долго? Аргнар поднял руку в ответном приветствии, скупо улыбнулся и уклончиво ответил: - По службе... А ты, Одноглазый, как я вижу, из трактира и не вылезаешь вовсе?! Здоровяк добродушно хохотнул и, хлебнув из огромной кружки очередную изрядную порцию, беззаботно заявил: - А что еще делать остается? Сейчас мирное время, и мой меч пока отдыхает, боюсь только - скоро совсем заржавеет. Караульная служба не по мне - сплошная скукотища, аж с души воротит. Ну, ты и сам знаешь не хуже меня! Вот на прошлой неделе вроде бы объявили тревогу. Ну, я и обрадовался сдуру: думал, хоть душу отведу - мечом помахаю вволю. Но это, как оказалось, наши лопухи-дозорные на сторожевых башнях спросонья ложный сигнал протрубили - торговый караван за вооруженный отряд мародеров приняли. А ты к нам надолго, или как? - Проездом. Спешу в столицу. - Так ты, наверное, ничего и не знаешь? - А что случилось? - насторожился Аргнар. - Говорят, будто бы наш герцог... Но тут сосед по столику сильно толкнул Одноглазого в бок и что-то быстро прошептал ему на ухо, тревожно косясь по сторонам. Здоровяк недовольно нахмурился, на мгновение запнулся, а затем как-то неохотно закончил: - Ну... в общем, в Панграде сам все узнаешь... Словно внезапно потеряв интерес к разговору, Одноглазый, устало ссутулившись, уткнулся в свою кружку и больше за весь вечер не проронил ни звука. Аргнар и Ратон устроились за круглым столом у резной деревянной колонны, подпирающей невысокий потолок трактира. К ним с достоинством подошел рослый седовласый старик с обветренным суровым лицом, на котором виднелось несколько старых шрамов, - сразу видно, что из бывших вояк. Это и был сам Кугер - хозяин трактира. - Привет, Странник! Давно ты ко мне не наведывался... Что нового творится в мире Вальгарда? - спросил он, ставя на стол перед посетителями большое деревянное блюдо с розовой ветчиной и резаным сыром, - Не слыхал ли чего интересного, необычного за время своего путешествия? - А что именно тебя интересует, старый лис? - прищурился Аргнар, придвигаясь поближе к столу. Ратон, казалось, вовсе не интересовался разговором. Вынув из ножен узкий длинный кинжал, он сосредоточенно нарезал ветчину крупными ломтями. Затем придвинул поближе глиняные кружки и наполнил их до половины густым красным вином, источающим терпкий медвяный аромат. Между тем седой трактирщик оперся тяжелыми кулачищами на край стола, жалобно скрипнувшего под его напором, и, подавшись вперед, заговорил вполголоса: - Может, - правда, может, - нет, а люди всяко-разно болтают. Говорят, будто бы объявились на дорогах Вальгарда какие-то загадочные всадники в черных плащах... - Что ж тут загадочного?! В Скурбеле каждый второй щеголяет в черном плаще. Вот хоть бы я, или Ратон... - кивнул головой Аргнар в сторону своего спутника. - Это совсем другое дело. Тех таинственных всадников, о которых я тебе толкую, говорят, видали въезжающими на закате в покинутую крепость Асдар. А скажи мне: какой добрый воин сунется на ночь глядя в Потерянный край?! То-то! Как только заметишь такого, сразу жди неприятностей... А еще, слышно будто бы Вечная мгла поднялась уже над Карными горами и вот-вот хлынет на землю Вальгарда. Тогда-то и наступит конец всему... - Я эти бабские сказки сызмальства слышу, - разочарованно отмахнулся Аргнар. - А Вечная мгла, где была испокон веков, там и остается по сей день. - Бабские сказки, говоришь?! - мрачно усмехнулся Кугер, качая головой. - Ну-ну...а Мертвое озеро, Сухой лес - это что, тоже сказки?! Я уж и не говорю о Междуречье... Сколько там народу сгинуло без следа - не меряно! - Ну, может быть, там что-то и есть, - нехотя согласился Аргнар. - Только ведь в Междуречье все равно никто нынче не бывает, а придумывать байки одна другой страшнее любой трактирный забулдыга горазд. Ты мне лучше вот о чем скажи: что в Панграде-то творится, какие оттуда новости? Аргнар сделал несколько глотков вина и занялся ветчиной, приготовившись слушать. Но Кугер лишь хмуро покачал головой в ответ. Пожелав гостям приятного аппетита, он как-то суетливо удалился, словно чего-то испугавшись. - Что тут происходит? - раздраженно проворчал Аргнар, отодвигая кружку. - Никто ничего толком сказать не хочет, словно боятся чего-то или кого-то! Только и разговоров, что о каких-то загадочных черных всадниках да о Потерянном крае. Нужно будет выбрать время, наведаться туда и самому на месте разобраться, как следует во всем, посмотреть, что там к чему... Ратон искоса глянул на него, но промолчал. Не произнеся более ни слова, попутчики наскоро завершили ужин и, расплатившись с хозяином трактира, вышли на ночную улицу. Синее холодное небо встретило их россыпью ярких звезд, равнодушно взирающих на землю из невообразимых далей. Вокруг было тихо и спокойно. В окнах домов уже почти всюду погасли огни. Лишь со стороны крепостных ворот доносились голоса перекликающихся по ночному времени стражников. - Скажи мне, друг: ты и в самом деле хочешь пробраться в Междуречье или так просто интересуешься? - спросил Ратон, прикоснувшись к плечу Аргнара. - Да, не мешало бы разобраться, в чем там дело. Вот вернусь из столицы, соберу с десяток проверенных гвардейцев-добровольцев - и айда за Охранные холмы! Может, и ты со мной? Ратон отрицательно и даже как-то задумчиво покачал головой. Неожиданно он посмотрел прямо в глаза Аргнару - словно два темных бездонных колодца пробуравили ночную темень. Глухим хриплым голосом Ратон твердо промолвил: - Не ходи в Потерянный край! Аргнар недовольно сдвинул брови, собираясь возразить, но в голосе нового товарища ему почудилось что-то предостерегающее. Какая-то неясная, скрытая угроза таилась за этими, казалось бы, простыми словами. - Что-то я ничего не пойму! - произнес он после минутного молчания. - Все кругом говорят обиняками да недомолвками, словно уже нормального человеческого языка не осталось. И ты туда же! Если знаешь что - говори толком, а нет, так не мешай! Одним движением вскочив на коня, Аргнар, не оборачиваясь, поехал к задней стене крепости, за которой простирались исконные земли герцогства Форван. Ратон провел его сожалеющим взглядом и, прыгнув в седло, отправился следом. Он догнал Аргнара уже за стеной на равнине и, приноровившись к его скорости, поехал рядом. Так они и двигались молча почти всю ночь, пока впереди не показались центральные ворота Панграда. У пылающего костра грелись привратники. Заслышав приближающийся цокот копыт, они живо вскочили на ноги и, выставив перед собой длинные пики, принялись вглядываться в темноту, тараща глаза после яркого света костра. - Стой! Кто идет?! - крикнул один из них, очевидно старший. - Предъяви подорожную! - С каких это пор в Форване для того, чтобы вернуться в город, понадобился пропуск?! - отозвался Аргнар, придерживая коня перед нацеленными в него остриями. Начальник стражи поднял факел над головой, щурясь по ночному времени. Узнав говорившего, он приказал опустить копья и подошел к всадникам поближе. - Тебя, Странник, давно уже не было в городе. Теперь там совсем новые порядки. Я вас, уж так и быть, пропущу по старой памяти, но пораньше утром явитесь в канцелярию и доложите о своем прибытии. Таков приказ... - Чей? - Советника герцога - Мурида. - Почему распоряжается чародей, а не герцог Хэдмир? - Герцог... болеет... Начальник ночной стражи, не выдержав Аргнарова взгляда, смущенно опустил глаза, что-то зло пробормотал себе под нос и вернулся к костру. Всадники въехали в столицу и остановились посреди улицы. Ратон протянул Аргнару руку. - Прощай! Спасибо тебе за все! Аргнар пожал его крепкую ладонь и уже собрался, было, отправиться к себе в казарму, но неожиданно Ратон задержал его. Отстегнув застежку плаща, он снял с шеи амулет в виде многолучевой остроконечной звезды на серебряной цепочке и протянул его Аргнару. В центре амулета теплился большой кроваво-красный рубин. Казалось, что он живой и дышит, переливаясь тяжелыми багряными волнами. - Этот амулет оберегал меня от многих неприятностей, - промолвил Ратон. - Возьми его, быть может, когда-нибудь он пригодится тебе. А теперь прощай! Ратон слегка тронул поводья и вскоре растворился в темном переулке, ведущем в сторону дворца правителя. Какое-то время Аргнар молча смотрел ему вслед, затем глубоко вздохнул, надел на шею подарок своего таинственного попутчика и, мерно покачиваясь в седле, неспеша отправился в сторону гвардейских казарм. "Жаль, что приходится расставаться, - думал он. - Судя по всему, Ратон добрый малый и смелости ему не занимать. С таким товарищем можно было бы и в Потерянный край наведаться... Интересно, что же он такого знает о тех неведомых местах, что пытался меня отговорить? Ну да ладно, разберемся. Авось на днях свидимся: попытаюсь его разговорить..." Но ни через день, ни через два Аргнар Ратона нигде не встретил - тот, как сквозь землю провалился. Да и не до него стало, честно говоря. В герцогстве Форван и в самом деле происходило что-то невероятное, даже настораживающее. Начать хотя бы с того, что Аргнара не допустили к герцогу Хэдмиру - а такого еще никогда прежде не бывало! Доклад принимал советник Мурид - толстый, лысоватый человек с обрюзгшим неприятным лицом. Его маленькие бегающие глазки ни на одно мгновенье не останавливались на месте, словно он боялся встретиться с собеседником взглядами. Приняв письмо и терпеливо выслушав доклад, Мурид отпустил Аргнара. Но не успел воин доехать до казарм, как его догнал посыльный с письменным предписанием, в котором значилось, что ему, Аргнару, надлежит немедленно отправляться для несения гарнизонной службы в крепость Скурбел до особого распоряжения. Предписание было подписано рукой герцога Хэдмира. Слегка озадаченный таким неожиданным поворотом дел, но с явным облегчением Аргнар покинул успевший ему изрядно опостылеть Панград. Суровая простота и вольница пограничья была ему больше по душе, чем лоск и вычурность столичной жизни.
Болело сердце. Когтистая рука беспредельной тоски и уныния безжалостно сжимала его, медленно напитывая холодом равнодушия. Словно подвешенное на невидимой тонкой нити, сердце едва-едва трепыхалось, ежесекундно грозя оборваться и рухнуть в бездонную и беспроглядную тьму, туда, откуда уже нет возврата. Аргнар болезненно поморщился, растирая ладонью онемевшую левую сторону груди. Он отрешенно полулежал в оконном проеме второго этажа казармы и вот уже в течение нескольких часов от нечего делать пялился вниз, на мокрую мостовую. Шел дождь - занудный моросящий осенний дождь, от которого на душе было неуютно и муторно. Последние две недели все небо над Скурбелом затянуло унылой свинцово-серой пеленой, сквозь которую уже не могли пробиться лучи все более скупого на последнее тепло осеннего солнца. Грязные мутные лужи, покрытые густой рябью от дождевых капель, превратили широкую улицу в какой-то неухоженный проселочный большак, изборожденный колесами повозок. Редкие прохожие торопились поскорее укрыться под крышами домов, перепрыгивая через глубокие колдобины и разбрызгивая грязь. Большой голодный пес, тихо поскуливая и поочередно подтягивая постоянно разъезжающиеся в глине лапы, сиротливо жался к стене пустующего дома на противоположной стороне улицы. Слипшаяся грязная шерсть свисала с его тощих боков рыжими клочьями пакли, а в пустых остекленевших глазах застыло выражение безысходной тоски. Его тело сотрясала мелкая дрожь, грозящая перейти в мучительные судороги. Аргнар тяжело спрыгнул с подоконника и слегка пошатываясь, подошел к грубому колченогому столу, на котором в деревянном блюде лежал большой кусок остывшей и уже слегка подсохшей жареной баранины. Рядом с ним стоял полупустой кувшин с вином и щербатая кружка. Скудную сервировку стола дополнял узкий длинный кинжал, воткнутый в краюху серого хлеба. В просторной комнате, кроме самого Аргнара, больше никого не было. Два его соседа по казарме сейчас находились в сменном дозоре на дальнем порубежье - где-то у Соленого озера. Они должны были вернуться только на следующей неделе. Оторвав от куска баранины большую кость, покрытую мясом, Аргнар вновь вернулся к окошку, громко свистнул и бросил ее ошалевшему от радости псу. С какой-то необъяснимой грустью понаблюдав некоторое время за тем, как бездомный бродяга быстро расправлялся с неожиданным подарком судьбы, кроша кость зубами и целиком заглатывая куски, воин шагнул к столу, тяжело опустился на протестующе скрипнувший под его тяжестью стул и потянулся за кувшином. Аргнар жадно прильнул губами к горлышку глиняного сосуда и, отхлебнув несколько больших глотков, раздраженно грохнул кувшином так, что все предметы на столе подпрыгнули. Подперев отяжелевшую голову кулаком, он уставился в противоположную стену невидящим взглядом и задумался. "Что же все-таки происходит в последнее время? Жизнь в Форване слишком уж круто изменилась и далеко не в лучшую сторону... Герцога Хэдмира словно подменили. Он издавал весьма противоречивые, а порой и жестокие приказы совершенно не вязавшиеся с образом справедливого и разумного правителя, коим до сих пор считался по праву. Взять хотя бы готовящийся в скором времени бессмысленный, как считал Аргнар, поход на баронов Джунхаргских гор. Вдруг, ни с того, ни с сего герцог заключил противоестественный союз со своим исконным врагом - жестоким воинствующим королем Эрденеха - Гермундом Красавчиком. Такое прозвище тот получил благодаря глубокому рваному шраму, пересекающему наискось левую половину его надменного и некогда красивого лица - память о кровавой бойне, учиненной им в одном из поселений степных кочевников у реки Звонницы. Тогда копье одного из защитников едва не оборвало жизнь безжалостного тирана. За это Гермунд в бешенстве приказал вырезать в том селении всех - от мала до велика, не пощадив ни малых детей, ни немощных стариков... И вот теперь благородный высокородный герцог Форвана совершенно непонятно зачем заключил союз с этим кровожадным мясником-детоубийцей... Как он мог пойти на такое?" Невеселые мысли воина неожиданно прервал посторонний звук. В дверь робко постучали. Аргнар повернул голову на стук и крикнул: - Входи, кто ты там есть! Дверь отворилась со скрипом, и на пороге возникла тщедушная фигура писаря-посыльного из крепостной тайной канцелярии. Он как-то неуверенно огляделся по сторонам, суетливо потер руки, при этом, явно избегая встречаться взглядом с хозяином комнаты, и несмело поинтересовался: - Господин Аргнар, по прозвищу Странник? - Он самый... - подтвердил Аргнар, заинтересованно откидываясь на спинку стула. - А в чем, собственно говоря, дело? Посыльный бегло заглянул в какую-то бумажку, спрятал ее за отворот рукава, а затем скороговоркой объявил: - Вам надлежит немедленно явиться в тайную канцелярию. - По какому поводу? - Об этом вам сообщат на месте, - уклончиво ответил посыльный. Аргнар брезгливо поморщился. Он относился к работе тайной канцелярии с пренебрежением и презрением, считая ее излишней и грязной бумажной возней, недостойной настоящих мужчин. Хотя сам Аргнар никогда особо и не задумывался над этими понятиями и всегда держался в стороне от политики, но любил вольный простор, риск и честную схватку, в которой все решает смелость и умение владеть оружием. Это была его жизнь, его стихия, в которой он чувствовал себя, как рыба в воде. - Ладно, передай, что я скоро прибуду, - проворчал он, не пытаясь скрыть досаду. - Советую поторопиться! - настойчиво произнес посыльный. Внезапно он побледнел, увидев, как Аргнар в порыве гнева схватился за кувшин, и шустро выскочил из комнаты, с треском захлопнув за собой дверь. И вовремя: глиняный кувшин разлетелся вдребезги, ударившись о крепкие дубовые доски как раз в том месте, где мгновение назад стоял незадачливый посыльный. - У-у... канцелярская крыса! - раздраженно буркнул Аргнар, вставая из-за стола. Он неспеша подпоясался широким поясом, скорее по привычке, чем предвидя возможные осложнения, проверил, легко ли вынимается из ножен меч и, набросив видавший виды дорожный плащ, спокойно шагнул за дверь. Здесь царил плотный полумрак, едва рассеиваемый слабым серым светом, с трудом пробивающимся в маленькое грязное оконце, расположенное в дальнем пыльном конце коридора. Едва выйдя из комнаты, Аргнар ощутил на своем затылке чье-то жаркое, пропитанное чесночным запахом, дыхание. И сразу несколько человек навалились на него со всех сторон, неуклюже пытаясь заломить руки за спину и опутать толстыми веревками. - Попался! - злорадно объявил один из нападающих, пытаясь накинуть на шею Аргнара ременную петлю. В лицо ударил тяжелый кулак, и перед глазами полыхнули жарким огнем расплывчатые багровые пятна. Второй удар дубиной по ребрам, отозвался тупой болью под сердцем. Голова еще не успела ничего толком сообразить, а тренированное тело уже начало стремительно действовать. Уроки, преподанные монахом-наставником в Храме Пяти не пропали даром. Аргнар резко присел, уклоняясь от следующего удара, и, выставив ногу подсечкой, юлой крутанулся на месте, сбивая с ног неизвестных. Взвившись вверх, словно подброшенный пружиной он отпрыгнул в сторону и, по-кошачьи мягко приземлившись на ноги, выхватил из ножен меч. Грозный Шер холодно и предостерегающе блеснул в полумраке. Четверо нападавших неуклюже вскочили на ноги и с громкими проклятиями гурьбой ринулись к Аргнару, размахивая короткими мечами и толстыми дубинами. Смертоносной молнией засверкал Шер, яростно отбивая атаки и беспощадно разя вероломных противников. Звон стали, пугающий хруст костей, отчаянные вопли и рычание покалеченных разбойников внезапно резко оборвались. Все было кончено в течение нескольких коротких мгновений. Из четверых нападавших лишь один-единственный остался в живых. Жалобно поскуливая, он скорчился у стены, прижимая к груди обрубок руки, и безумными глазами с ужасом смотрел на Аргнара, который тяжело дышал, стоя над ним, как демон правосудия. - Кто тебя послал?! Отвечай! - прорычал Аргнар, угрожающе склоняясь к раненому. Но тот лишь мычал что-то нечленораздельное, выпучив от страха обезумевшие глаза и пытаясь вжаться в стену. Трое остальных вперемешку валялись на полу без признаков жизни. Аргнар медленно поднял меч, но в самый последний момент остановился и, презрительно скривившись, направился к выходу. Ему почудились торопливые шаги на лестнице, ведущей вниз. Прыгнув вперед, Аргнар быстро перегнулся через перила и успел заметить тощую спину выбегавшего на улицу тщедушного посыльного из канцелярии. - Ах ты, подлый гаденыш! - взъярился воин, прыгая через три ступени сразу. - Не уйдешь! На выходе в дверях неожиданно появился Одноглазый. Увидев летящего с обнаженным клинком Аргнара, здоровяк выставил вперед огромную ручищу и тревожно крикнул: - Остановись, Странник, ты в опасности! - Опасность миновала! - разгорячено воскликнул Аргнар, пытаясь проскользнуть под рукой приятеля. - Я угомонил четверых прохвостов и теперь гонюсь за пятым... Пропусти меня, пока он не удрал слишком далеко! - Погоди, не стоит так торопиться, - придержал его за плечо Одноглазый. - Там, на улице тебя поджидает еще две дюжины черных бестий Мурида. - Зачем? - Он прислал их, чтобы арестовать тебя! - Но за что? - изумился Аргнар. Гвардеец пожал плечами. - Этого я не знаю, да и некогда в этом сейчас разбираться - не до того! Беги, Странник, через окно в задней стене дома. Я привел туда твоего коня. Спеши! Аргнар не привык долго рассуждать. Он доверял Одноглазому. Крепко сжав в объятиях проверенного товарища, он побежал по коридору, крикнув на ходу: - Прощай, брат! Даст Бог - свидимся... С размаху вышибив одним ударом ноги оконную раму, Аргнар выпрыгнул на скользкие булыжники заднего двора дома и быстро огляделся по сторонам. У стены стоял оседланный конь, полностью экипированный в дальнюю дорогу. К походному седлу заботливой рукой Одноглазого были приторочены переметные сумки, а к задней луке - туго стянутый ремнями, увесистый вьюк. Аргнар невольно восхитился предусмотрительностью старого вояки, но времени на долгие размышления не было. Из-за угла казармы уже доносился нарастающий топот многочисленных ног, угрожающее бряцанье оружия, громкие крики и злобная брань. С минуты на минуту на задний двор могли ворваться стражники Мурида. Вставив ногу в стремя, Аргнар привычным движением бросил в седло тренированное тело и, пригнувшись к холке жеребца, коротко бросил вполголоса: - Вперед, Данго! Конь прянул с места, словно птица. Вырвавшись из тесного переулка на улицу, он сшиб широкой грудью нескольких не в меру ретивых преследователей и, разбрызгивая жидкую грязь, стремительно помчался к воротам крепости, осыпаемый вслед черными проклятиями прислужников Мурида. Краем глаза Аргнар успел напоследок приметить могучую фигуру Одноглазого, спокойно стоящего в дверном проеме казармы. Опираясь плечом на косяк, здоровяк удовлетворенно ухмылялся, подняв правую руку над головой в прощальном жесте. Увлеченные погоней, муридовы стервятники не обратили на него никакого внимания. Быстро проскакав несколько пустынных кварталов, Аргнар вывернул на центральную площадь и, не останавливаясь, направил коня к внутренним воротам крепости. Несколько прохожих, неторопливо переходивших улицу, испуганно шарахнулись в сторону при виде грозного наездника. Завидев стремительно приближающегося всадника в развевающемся плаще, стражники подняли, было, копья, но, признав в нем Странника, неуверенно опустили оружие, озираясь на старшего офицера охраны. Тот замешкался всего лишь на короткое мгновение, и это решило исход дела. Аргнар стрелой промчался мимо опешивших от неожиданности солдат, едва не сбив их с ног. Он миновал уже вторые ворота и был всего лишь в нескольких шагах от первых, за которыми начинался просторный Малурийский тракт, когда в спину ударил истошный вопль: - Стой! Один из более расторопных стражников бросился под ноги коню, но Данго, легко перемахнув через это препятствие, вырвался из ворот крепости на широкий простор. Тотчас за спиной беглеца со зловещим грохотом рухнула кованная стальная решетка, намертво перекрывая малые ворота Скурбела. Она должна была задержать беглеца, но теперь неожиданно оказалась непреодолимой преградой для его преследователей. За решеткой тщетно ярились всадники в черных плащах, проклиная неповоротливых стражников, на чем свет стоит. Однако это мало помогало. Наконец с натужным скрипом начали медленно отворяться тяжелые створки главных ворот, и погоня вновь устремилась за Аргнаром. Но куда было тягаться тяжелым лошадям стражников с быстроногим Данго, перешедшим с галопа в карьер. Он стремительно летел на запад, словно неудержимый весенний ветер, распластавшись над землей и дробно выбивая копытами сложный ритмический рисунок. Несколько десятков толстых арбалетных стрел с натужным жужжанием взвились со стен крепости, но не достигли цели, бессильно осыпавшись на землю стальным дождем. Лишь одна из них, пущенная умелой рукой гораздо выше других по дуге, пробила-таки на излете кожаный рукав толстого подкольчужника и с хрустом глубоко впилась в плечо всадника. Аргнар ощутил сильный удар в плечо, и в то же мгновение левая рука онемела и безвольно обвисла. Скрипнув зубами от жгучей боли, он попытался выдернуть стрелу правой рукой, но древко обломилось у самого основания, и наконечник остался в плече. Аргнар почувствовал предательскую слабость, быстро расползающуюся по всему телу, и склонился вперед, прильнув к шее Данго. Умный конь, словно понимая, что его хозяин ранен, снова перешел в мягкий галоп, сохраняя прежнюю скорость, но его движения при этом стали теперь более плавными. Восьмилетний Данго уже не единожды доказал, что сообразительности ему не занимать. Между ним и Аргнаром давно сложились дружеские отношения. Они полностью доверяли друг другу во всем. Вот и сейчас, устало прикрыв глаза и обняв коня за шею, всадник попытался мысленно сосредоточиться на том, чтобы не свалиться на землю. Он доверил коню самому выбирать дорогу. Сознание обволакивало жаркое кровавое марево, тупая боль пульсировала в ослабевшем теле. Погоня уже давно безнадежно отстала, а Данго без устали мчал и мчал вперед, не сбавляя скорости. "Что случилось? В чем дело? - лихорадочно соображал Аргнар, продираясь сквозь горячую туманную пелену, пытающуюся поглотить сознание. - Почему придворный маг Хэдмира устроил на меня самую настоящую облаву, как на дикого зверя?" Это и в самом деле было очень странно. Хотя Аргнар никогда не скрывал своего презрительного отношения к Муриду и высказывал несколько раз весьма нелестные замечания в его адрес, это не могло послужить причиной для ареста. В хмельной атмосфере трактиров находились такие смельчаки, которые и вовсе открыто предлагали повесить чародея за ноги на крепостной стене на поживу воронам, а еще лучше бросить его в безводные просторы пустыни Дарханг, чтоб он медленно изжарился под лучами безжалостного солнца. Да, не любили чародея... Но это были обычные разговоры, на которые никто всерьез особо не обращал внимания. Мало ли кто и кем недоволен... А вот то, что за Аргнаром прислали целый отряд тюремщиков, говорило о том, что он является в глазах властьимущих (в данном случае Мурида) опасным преступником и представляет собой ощутимую угрозу. Только не было понятно, в чем же конкретно состояла его вина, и кому именно он стал поперек дороги. "Да, видать задержался я не в меру на службе у герцога... - с горечью подумал Аргнар. - Давно уже пора было уходить, да все как-то не собрался, а теперь вот приходится бежать как преступнику-каторжанину, даже не известно в чем обвиняемому..." Он с трудом приоткрыл отяжелевшие веки и глянул по сторонам. Вечерело. Занудный дождь наконец-то закончился. Ни впереди, ни позади на протяжении всего тракта не было видно ни одной живой души. Погоня уже давно безнадежно отстала, а скорее всего ее и вовсе прекратили - искать беглеца в бескрайних степях было бесполезно. Вдалеке справа темнел угрюмый Голодный лес. Слева простиралась ровная, как стол, степь, лишь кое-где вздыбленная низкими размытыми дождями холмами. Аргнар с трудом попытался выпрямиться в седле. Тотчас на глаза накатила густая кровавая пелена. Жгучая боль полыхнула жарким огнем по всему телу, безжалостно гася остатки сознания. С глухим стоном воин упал на шею коня и обмяк. Его ослабшие руки безвольно опустились вниз. Почуяв неладное, Данго тотчас остановился. Тревожно всхрапнув, он скосил глаз, пытаясь увидеть хозяина, и тихонько заржал, словно о чем-то спрашивая. Но ответа не последовало. Тогда, словно приняв какое-то решение, конь осторожно спустился с тракта на обочину и уверенно направился в сторону Свободных поселений. Он старался бежать плавно, избегая резких движений и толчков. Чем руководствовался Данго - непонятно, но он дважды обходил по широкой дуге, встречающиеся ему на пути, темные по ночному времени хутора поселенцев. Лишь через несколько часов, когда впереди на фоне звездного неба вырисовались контуры крепкого приземистого сооружения, конь уверенно направился к нему. До высокого бревенчатого частокола оставалось уже совсем недалеко, когда послышался звонкий мальчишеский голос: - Стой! Кто идет?! Данго послушно остановился, переступая с ноги на ногу, громко фыркнул и замер. - Эй, отвечай, а не то мигом стрелу схлопочешь! - вновь крикнул мальчишка. - Чего в молчанку-то играешь? - Погоди, - остановил его голос, явно принадлежащий мужчине в преклонных годах. - Не спеши! - А почему он не отвечает? - заупрямился, было, мальчишка. - Прикуси язык, Одберг! Кажись, этот всадник нас не слышит... - Спит что ли... а, может, помер? - Сейчас глянем. Неизвестный как-то по-особому тихонько свистнул, подзывая коня. Данго послушно приблизился к частоколу. Из-за изгороди появилось древко длинного копья и осторожно ткнуло тупым концом всадника. От этого легкого толчка Аргнар сдвинулся набок и, соскользнув с седла, свалился на землю, как куль. Раздался приглушенный болезненный стон. Данго тихонько и жалобно заржал, печально склонив голову над неподвижно лежащим хозяином. - Гм... похоже, дело серьезное... - озабоченно пробормотал старший. - Ну-ка подсоби. Едва слышно скрипнули дверные петли, и в частоколе отворились ворота. Из них крадучись вышел кряжистый старик. Настороженно глянув по сторонам, он склонился над раненым, внимательно вглядываясь в его лицо. Следом выбежал шустрый белобрысый парнишка лет двенадцати - тринадцати. Вдвоем они подхватили Аргнара и бережно внесли его на широкое подворье. Данго послушно вошел следом за ними. - Одберг, кликни отца и поищи Ольму, да побыстрей! - приказал старик, закрывая на запор толстенные ворота и подпирая их тяжелым дубовым бревном. - Я сейчас... Парнишка что есть духу метнулся к центральному дому. Вскоре громко захлопали двери, загомонили люди, в окнах замелькали огни осветительных ламп. На крыльце появился сам Гестам - хозяин хутора. Он был широкоплечим, жилистым мужиком с короткой стрижкой ежиком. На земле стоял твердо, порядок держал крепко. Гестаму пошел уже пятый десяток, из коих двадцать последних лет он здесь распоряжался. Его уважали и слушались все - от мала до велика, ведь при нем хутор окреп, забогател и от разбойничьих налетов отбивался исправно. За Гестамом толпились переполошившиеся домочадцы, в основном женщины и дети. Из соседних строений выскакивали полуодетые мужики с копьями, топорами и мечами. Со всех сторон посыпались вопросы: - Что случилось? - Кто нападает? - Где враги? Гестам строго махнул рукой. Тотчас все умолкли, уставившись на неизвестного воина, что лежал посреди подворья, словно неживой. - Кто такой? Откуда взялся? - быстро спросил хозяин, хмуро глядя на раненого незнакомца. - Кто его знает... - пожал плечами старик. - Конь его принес к нашему хутору... - Не из наших часом? - Да нет, какой-то пришлый. По всему видать - воин. Гестам задумчиво потер жесткий подбородок, что-то соображая, а затем решительно произнес: - Несите в дом. Несколько крепких мужиков подняли раненого и бережно внесли в жарко натопленную комнату следом за хозяином хутора. Положив его на широкую лежанку, крытую козьим мехом, они сразу отошли в сторону и столпились у дверей, с настороженным любопытством поглядывая на незнакомца. Позади них жалостливо вздыхали и охали бабы, завсегда охочие к сочувствию. Некоторые из них, особливо сердобольные, тихонько запричитали, утирая глаза уголками наспех наброшенных платков. Бабы - они бабы и есть, чего с них возьмешь?! Хлебом не корми - дай поплакать. - Чего зенки-то вытаращили?! - рыкнул на них Гестам. - Ишь, завелись, как на заказ! Ану, расходитесь по домам! А вы, мужики, за конем приглядите, накормите и в стойло отведите, да стражу удвойте: неровен час разбойники незаметно подкрадутся! Видать шастают где-то тут неподалеку... Да травницу Ольму покличьте скорее! Пусть она свои снадобья прихватит... С хозяином хутора спорить - себе дороже. Через минуту в комнате остались лишь сам Гестам, Нерейда - его супруга и две пожилые женщины - ее помощницы. Они принялись раздевать раненого, осторожно отдирая от тела заскорузлую одежду, пропитанную засохшей кровью. Тихонько щелкнула задвижка входной двери. На пороге появилась высокая темноволосая женщина лет тридцати. Она была худощавой и на первый взгляд ничем особым среди других жителей хутора не выделялась. В руках женщина держала плетеную берестяную корзинку, накрытую белой грубоватой тканью. Воздух в комнате сразу наполнился горьковато-сладким ароматом целебных трав и кореньев. Женщина подошла к лежанке и, поставив корзинку на скамейку, склонилась над раненым, изучая его пытливым взглядом. - Глянь, Ольма, что с этим молодцем. Выживет, али нет? - проворчал Гестам, тревожно глядя на заострившиеся черты мертвенно-бледного лица незнакомца. Осторожно перевернув с помощью женщин раненого на живот, знахарка быстро ощупала тонкими чуткими пальцами вспухшее плечо воина и озабоченно нахмурилась. Плечо наощупь было горячим, а края раны потемнели и вздулись, источая тошнотворный прогорклый запах гниения. Знахарка опустила глаза, закусив губу. - Ну, что там? - не утерпел Гестам. - Огневица... - тихо промолвила Ольма. Хозяин вздрогнул, угрюмо кивнул головой, как-то враз ссутулился и тяжело вздохнул: - Знать, не жилец... - Погоди ты отпевать, - вскинулась Нерейда. - Может, даст Бог, Ольма сможет его излечить. - Так ведь огневица, сама знаешь... - обреченно отозвался Гестам, махнул рукой и вышел из комнаты. Помощницы хозяйки принялись вполголоса обсуждать между собой услышанное. Тем временем Ольма открыла свою корзинку и принялась торопливо выкладывать на стол пучки разнообразных целебных трав и кореньев. Спровадив оставшихся двух женщин за дверь, Нерейда тут же заходилась ей помогать. Она набрала из питьевой кадки, стоящей у двери, чистой ключевой воды и наполнила пузатый котелок. Затем поставила его на печь, отворила заслонку и бросила в приугасшую топку несколько толстых поленьев. Едва тлеющие угли ожили, жадно потянувшись огненными язычками к сухим дровам. В печи затрещало, торжествующе загудело, потянуло терпким дымком. Нерейда метнулась в соседнюю комнату и вскоре вернулась, неся чистое белое полотно и теплое одеяло из легкого козьего пуха. Уже не первый раз помогала она Ольме врачевать раненых и больных, потому сама без подсказок хорошо знала, что и как нужно делать. Заготовив все, что могло понадобиться знахарке, Нерейда опустилась на скамью у окна. Скрестив на коленях обветренные натруженные руки, она молча и терпеливо ждала, готовая по первому же зову Ольмы прийти ей на подмогу. Тем временем молодая знахарка присела рядом с раненым, наложила чуткие ладони на его плечо по краям вспухшей раны и мысленно потянулась к стальному наконечнику, глубоко засевшему в теле воина. Нащупав его, она медленно и осторожно, напрягая всю силу воли, повлекла губительный металл к выходу из раны. Как ей это удавалось, Ольма и сама толком не знала, просто умела и все тут. Старики на хуторе поговаривали, мол, это благость Всевышнего, но она-то хорошо знала, что умение врачевать людей природной магией передалось ей от бабки, которая в свое время слыла искуснейшей целительницей западного побережья Вальгарда. Отворилась дверь. Из ночной темени сунулся, было, в дом кто-то из хуторских, но Нерейда так яростно замахала на него руками, сердито сдвинув брови, что незадачливый посетитель мгновенно исчез, не смея перечить хозяйке. Тревожная тишина повисла в комнате плотным покрывалом. Лишь потрескивали в пышущей жаром топке угли, да из горла незнакомца вырывалось тяжелое хриплое дыхание. Час ли, два минуло с тех пор, как Ольма недвижимо застыла над раненым, словно окаменев в напряжении... В котелке на горячей печи добирал силы целебный взвар, распространяя по комнате душистый аромат осени. Где-то на притихшем подворье лениво брехнул спросонок старый пес. С другого конца хутора охотно откликнулся молодой пес, но кто-то прикрикнул на собак, и они замолкли. Повинуясь воле знахарки, наконечник стрелы медленно-медленно выходил из раны. Вот уже показались его иззубренные черные края. Ольма крепко ухватила пальцами наконечник и резко выдернула его из вспухшего плеча воина. Темная, густая кровь сразу хлынула из раны, заливая покрывало лежанки. Но тут уже засуетилась Нерейда, обкладывая плечо раненого чистой тканью, впитывающей порченую кровь. Незнакомец громко скрипнул зубами и глухо застонал, не приходя в сознание. Ольма обмыла рану целебным отваром, а затем, тщательно растерев в ладонях какую-то сероватую невзрачного вида травку, густо посыпала ею пышущую жаром кожу. Наложив сверху широкие листья путь-травы, она туго запеленала плечо раненого и при помощи Нерейды осторожно перевернула беднягу на спину. Лишь после этого молодая женщина позволила себе расслабиться, и устало прикрыла глаза. На ее лбу и верхней губе мелкими бисеринками искрились капельки пота. Руки нервно вздрагивали, словно освобождаясь от непосильной ноши. Нерейда, тут как тут, подала знахарке кружку с отваром, а сама приблизилась к изголовью лежанки и, глядя на измученное лицо неизвестного, жалостливо молвила: - Красивый мужик, жаль будет, если помрет... Ольма ничего не ответила. - А может, сдюжит с огневицей-то, а? Как ты думаешь, Ольма? Ведь всяко бывало, а он, видать, крепкий... Ну что ты молчишь? - не унималась хозяйка хутора. Молодая женщина открыла глаза и устало произнесла: - Если к утру жар спадет, то, может, все и обойдется. - А вот интересно все же, откуда он к нам заявился? Вроде бы поблизости никаких разбойников нету, да и войны тоже не слыхать, а вот, поди, ж ты - раненый насмерть воин, да еще и к ночи... Чудно это, видать, не к добру, ох, чует мое сердце... Хозяйка хутора замолкла, выжидательно глядя на знахарку, но та, утомленная врачеванием, молчала, не реагируя на ее слова. Беседа не клеилась. Тогда Нерейда попыталась зайти с другой стороны. - Девки на хуторе давеча судачили, будто бабка Тора сон видела... - как бы, между прочим, заметила она. -Какой? - вяло поинтересовалась Ольма. - В том-то и дело, что сон тревожный! - охотно откликнулась Нерейда. - Будто по всей земле люди, что волки лютые, друг дружку в клочья рвут - аж страх! А из-за высоких гор огромная черная длань подымается, солнце затмевая, и дым стелется удушливый, от которого трава и листья серым пеплом рассыпаются! А потом сошлись грудь в грудь два могучих орла над миром... Нерейда внезапно умолкла, словно сама испугалась того, о чем рассказывала и боязливо отодвинулась от темного окна, осенив себя охранным знаком. - А дальше-то что было? - насторожилась Ольма. Что-то в рассказе хозяйки хутора насторожило ее. Да и сны бабки Торы зачастую оказывались пророческими, тут поневоле прислушаешься. - В том-то и дело, что неизвестно... Торе стало страшно, она и проснулась. К чему бы такой сон, как думаешь? - Ну, тут особо и гадать не надобно. По всему видать, что скоро большая беда грянет. Слышно будто герцог Форвана военный союз заключил с проклятым кровопийцей из Эрденеха - Гермундом. Знать, война уже не за горами. - Ох, запылают смрадным пламенем губительные костры на землях Вальгарда, испепеляя города и села, - пригорюнилась Нерейда, качая головой. - Стало быть, много мужей полягут в сыру землицу почем зря, оставив сироток малых да вдов-страдалиц безутешных. Много кровушки безвинной прольется... Ежели большая свара зачнется по всему Вальгарду, то и наших мужиков не минует лихая участь... Нерейда ласково провела ладонью по горячему лбу раненого, оглаживая всклокоченные пряди жестких волос. В ее глазах появилось мягкая задумчивая печаль, затуманенная какими-то видениями. Встряхнув головой, женщина вздохнула и поднялась со скамьи. - Пойду, своего приголублю... Кто знает, как дальше судьба сложится, а жизнь идет... - она вышла из комнаты, что-то задумчиво нашептывая и сокрушенно качая головой. Ольма осталась совсем одна подле воина, что балансировал сейчас на тонкой грани между жизнью и смертью. Она взяла со скамьи роковой наконечник стрелы, поднесла его ближе к свету, и принялась внимательно разглядывать со всех сторон. На боковых гранях виднелись грубые косые насечки, в углублениях которых темнела какая-то вязкая буро-зеленая слизь. Знахарка осторожно принюхалась и с отвращением нахмурилась. Она сразу узнала мякоть болотных мертвецких ягод, и это повергло ее в тревожное смятение, потому что никогда прежде это губительное зелье не использовали люди ни на войне, ни на охоте. Лишь только однажды за многие годы его употребили, когда с севера было небывалое нашествие свирепых белых волков, но против людей этот яд не использовали даже разбойники, потому как считалось это страшным грехом. "Видать и в самом деле лихие времена настали, ежели люди стали пользоваться плодами тьмы", - подумала Ольма. Она отнесла наконечник к печи и с отвращением швырнула его в жар, плотно прикрыв заслонку. Тотчас в топке что-то злобно зашипело, словно рассерженная змея, громко затрещало, но вскоре все стихло, даже угли не потрескивали. Ольма снова вернулась к раненому и, присев на скамью подле него, погрузилась в задумчивую дрему.
По сухому широкому руслу, где когда-то несла свои могучие чистые воды река Старица, таясь от случайных глаз, пробирался в северном направлении небольшой отряд тяжеловооруженных людей. Каждый из них вел в поводу лошадь с тщательно обернутыми тряпьем копытами. Уже больше месяца этот отряд упорно двигался к Гиблому кряжу, еще летней порой скрытно выйдя из Стерхада - столицы южного королевства Менткроуд. Три десятка бывалых бойцов - отчаянных головорезов решили попытать счастья, проникнув за пугающую завесу мрачной таинственности, окружающей бывшую Малурию, а нынче Потерянный край, как именовали ее с опаской жители Вальгарда. Опытные разведчики, загодя высланные вперед, вовремя докладывали, если в окрестностях Старицы появлялись люди. Тогда отряд затаивался, дожидаясь пока торговый караван или случайные путники скроются вдали, а затем вновь продолжал движение. Предводитель, высокий чернобородый здоровяк по имени Мерглу, не хотел, чтобы весть о походе его дружины разлетелась по всему Вальгарду - лишняя слава была ему ни к чему. Он надеялся завладеть несметными легендарными сокровищами, которые по смутным слухам остались во дворце последнего правителя Малурии - Элабора Светлоликого. Правда в народе поговаривали о каких-то ужасах и чудищах, якобы обитающих где-то в Междуречье и хранящих все эти богатства для своего Правителя, имя которого даже никогда вслух не произносилось. Но Мерглу был не робкого десятка и никогда не верил в эти сказки, зато был уверен в существовании сокровищ и жаждал заполучить их. "Это когда-то в глубокой древности, может быть, и были могучие маги и чародеи, но все они уже давным-давно сгинули без следа, - думал Мерглу. - Все эти чудища и колдовские штучки - досужие вымыслы и сплетни выживших из ума старух и глупых девок. Скорее всего, там, за Гиблым кряжем полным-полно разного хищного зверья, может быть, очень даже опасного, но уж с таким противником мои молодцы управятся запросто. Добрый меч и тяжелый боевой топор проложат прямую дорогу к заветным сокровищам, и тогда я свергну самозваного владыку Менткроуда с королевского трона, по праву наследства принадлежащего только мне!" Мерглу мрачно усмехнулся. Он никак не мог смириться с тем, что простой народ вкупе со знатью отверг его отца-короля, а на высоком престоле воцарился самозванец Грумар. Лишенный своего законного права наследовать трон, бывший принц Менткроуда вынужден был стать обычным рядовым воином и влачить серую жизнь в армейских казармах. Будучи бесспорно смелым и удачливым, он постепенно продвинулся по службе и со временем стал офицером, но обиды не забыл и горел ненасытной жаждой мести. - Эй, Мерглу, что делать-то будем? - окликнул его один из воинов. - Впереди русло перекрыто большим обломком скалы, а за ним еще хуже - начинается сплошной завал. Там мы себе запросто ноги поломаем, да и кони не пройдут... - Вот уже Гиблый кряж недалеко - рукой подать. Дальше-то как пойдем? - спросил другой. Вся дружина молча уставилась на предводителя в ожидании его решения. Они давно уже привыкли во всем полагаться на него. Мерглу прищурился, внимательно и неспеша разглядывая крутые базальтовые стены неприступных гор, густо иссеченные глубокими черными расщелинами, в которые и свет не проникал. И думать было нечего пробиться в Потерянный край напрямую. - Выбираемся из русла на берег! - скомандовал Мерглу. - Пойдем вправо вдоль кряжа до Охранных холмов. - А потом как ? - Молча. Войдем в Потерянный край и возьмем сокровища. - Как бы самим там навсегда не остаться... - мрачно пробормотал молодой воин, с опаской поглядывая на темные кручи. При виде отвесных неприветливых склонов решительности у него явно поубавилось. Мерглу зло ощерился, резко повернулся к нему и прорычал: - Что, уже, поджилки затряслись?! Небось, в штаны наложил с перепугу, вояка?! Надо было дома оставаться у бабы под подолом! - Так ведь говорят, что за Гиблым кряжем... - попытался возразить воин, но предводитель его резко оборвал: - Говорят... говорят... а ты свое хлебало пошире разевай да уши развешивай, тебе еще и не такого понарассказывают! Говорят, что кур доят, а коровы яйца носят - размером с твою дурью голову! Остальные радостно загоготали, дружески похлопывая смутившегося товарища по плечу и отпуская в его адрес плоские казарменные шуточки. Все явно развеселились, сбрасывая груз тревожного напряжения. Лица просветлели, плечи расправились. - Все! Хватит ржать, как кони!! - остановил их Мерглу. - Вперед, к Охранным холмам! Привычные к повседневным тяготам суровой походной жизни, люди тронулись в путь, один за другим выбираясь из сухого русла. Вокруг не было видно ни души. Оседлав коней и построившись в колонну, отряд поскакал на восток. Воины настороженно косились на мрачные горы, чувствуя себя неуютно под их зловещей сенью. Ехали молча, не останавливаясь. Когда бесстрастное солнце уже скатилось с быстро темнеющего небосклона, а тени от гор слились с наступающими прохладными сумерками, отряд миновал самую крайнюю осыпь Гиблого кряжа с восточной стороны и замер у пустынных, заросших колючим кустарником Охранных холмов. Хоть как и хотелось Мерглу побыстрее перебраться через них, но и он хорошо понимал, что вот так с ходу, очертя голову лезть в Потерянный край на ночь глядя не стоит. - Привал! - нехотя распорядился он, слезая с коня. - Костры не раскладывать, переночуем и так. Некоторые бывалые воины из отряда встретили его распоряжение легким недовольным ворчанием, но возражать Мерглу в открытую не осмелился никто из них. Его уважали, как командира, да и (чего скрывать) слегка побаивались. Почистив лошадей и задав им корму, искатели сокровищ уселись в круг за поздний холодный ужин. Ели молча. То ли вдоволь наговорились за долгую трудную дорогу, то ли близость древней загадочной Малурии запечатывала уста, только никто не проронил ни слова. Мерглу сначала назначил часовых, которые быстро и бесшумно растаяли в сгустившейся тьме. Лишь после этого он уселся на старую полусгнившую колоду, поросшую жестким щетинистым мохом. Спать не хотелось. Близость цели волновала и не давала покоя. Если бы не ночная тьма, Мерглу прямо сейчас попытался бы проникнуть в Потерянный край. Над пустынной безмолвной степью, словно притаившейся в ожидании чего-то пугающе-тревожного, повисла тусклая желтая луна. Похожая на головку сыра, она уныло заливала бронзовыми пятнами узловатые ветви немногочисленных скрюченных какой-то болезнью деревьев. На уступах мрачных гор лунные блики растекались лужами золота, а трещины и разломы провалились, казалось, в черную бездну, откуда веяло леденящим душу холодом и безнадежностью. Из Малурии, лениво переваливая через крутолобые холмы, сползали в долину липкие космы седого тумана. Он тягуче-медленно струился по мелким ложбинкам, заполнял темные глубокие впадины, плыл над землей, старательно цепляясь за каждый куст, за каждую травинку и оседая на них серыми капельками унылой осенней измороси. Затаив дыхание, Мерглу внимательно вслушивался в ночную тишину, пытаясь уловить хоть какие-нибудь слабые звуки, доносящиеся из-за Охранных холмов, хоть какой-то намек на то, что их ждет там завтра, но все было напрасно. Потерянный край упорно хранил таинственное молчание. Да и с этой стороны ничего не было слышно, лишь изредка всхрапывала чья-нибудь лошадь или негромко бряцало оружие, ворочающихся во сне, солдат. Тихо-тихо было вокруг, и Мерглу незаметно для самого себя задремал, опустив отяжелевшую голову на сильные руки. Последнее, что он успел заметить перед тем, как погрузился в беспробудный сон, был зыбкий темный силуэт, возникший неподалеку, словно бы из ниоткуда. Силуэт застыл над грудой камней, бесшумно покачиваясь в воздухе и ежесекундно меняя расплывчатые очертания. Мерглу встрепенулся, было, но предательская сонная лень мертвой хваткой сковала его тело, баюкая и предвещая сладостные видения. Равнодушие полностью затопило сознание. "Наверное, это кто-то из часовых..." - нехотя подумал он, окончательно проваливаясь в забытье. Воин, охраняющий подступы к лагерю со стороны Гиблого кряжа, чувствовал, как его веки наливаются необоримой свинцовой тяжестью, норовя сомкнуться помимо его воли. Он несколько раз резко тряхнул головой, отгоняя сонную одурь, и встал, опираясь на короткое копье. Ему показалось, что над предводителем отряда хищно склонилась какая-то смутная тень... Или не показалось?.. - Эй, кто там? - неуверенно окликнул он, шагнув вперед. Тень заколебалась и растаяла. Воин осторожно приблизился к спящему крепким сном Мерглу, пристально, до рези в глазах вглядываясь в окружающую темень. Но все вокруг было тихо и спокойно. - Тьфу, ты, - чертыхнулся часовой. - Видать, померещилось. Он успокоился и вразвалочку вернулся на прежнее место, не ведая о том, что за каждым его движением следят холодные жестокие глаза, чуждые живому миру. До самого рассвета ничто не нарушало тишину, и люди спали спокойно. Но, когда начало светать, туман, спустившийся ночью по склонам Охранных холмов, не истаял, как тому должно было быть. Наоборот, он словно еще больше сгустился, став липким и назойливым. Туман нахально забирался за шиворот. Он заползал под нательные рубахи холодным дыханием тоскливого осеннего утра, оседал на вороненых кольчужных кольцах мутно поблескивающей вуалью. Медленно, словно с натугой, над вершинами гор выкатывалось блеклое солнце, тускло просвечивая сквозь серую дымку. Люди просыпались тяжело. Их лица были хмуры и озабочены, словно с похмелья. Стараясь не встречаться друг с другом взглядами, воины вяло завтракали. Они молчаливо обдумывали то, что им предстояло сегодня совершить. Пока шли сюда, о пугающей Малурии говорили как о чем-то далеком. Поход казался обычным, каких они в своей жизни раньше совершили немало. И вот уже вожделенная цель рядом, и, казалось бы, рукой подать, но предчувствие таинственной неотвратимо надвигающейся беды тяготило суровые души бывалых воинов, делая их замкнутыми и немногословными. Мерглу окинул тяжелым взором притихший отряд и, рывком поднявшись на ноги, громко рявкнул: - Подъем! Его грозный голос тут же увяз в туманной кисее и мгновенно заглох, словно задавленный. Но свое дело он все же сделал: люди зашевелились, нехотя поднимаясь на ноги и оседлывая лошадей. Когда все были уже готовы, Мерглу первым вскочил на коня, еще раз окинул взглядом соратников и, тронув поводья, отдал команду: - За мной! Отставших ждать не будем... - А не отставших дома не дождутся... - мрачно проворчал кто-то за его спиной. Поиграв желваками, предводитель отряда криво усмехнулся, но промолчал, сделав вид, что не услышал. "Ничего, когда будут везти обратно тюки и сундуки полные золота и драгоценных камней, настроение у них будет совсем другое, - подумал Мерглу. - А пока... пока пусть себе ворчат, лишь бы за мечи да за топоры покрепче держались". Пожухлая трава покорно сминалась под копытами лошадей и уже не распрямлялась. За притихшими всадниками оставалась неровная цепочка следов, ведущая к седловине межхолмья, за которой скрывалась окутанная вязким туманом пугающе-таинственная Малурия. Стук лошадиных копыт отзывался на безжизненных склонах голых холмов приглушенным бормотаньем. Казалось, что это сами Охранные холмы, потревоженные людьми от вековечной спячки, осуждающе ворчат на незваных гостей, посмевших нарушить их летаргический сон. "Что за наваждение, - удивился про себя Мерглу. - Видно бабские байки и на меня подействовали. Так я скоро, того и гляди, поверю во всякую чертовщину..." Он расправил пошире плечи и сделал глубокий вдох, пытаясь казаться веселым и беззаботным. Но внезапно поперхнулся и хрипло болезненно закашлялся, наклонившись к гриве коня. Безжизненная пустота в округе на всех действовала угнетающе, чувствовалось медленно растущее исподволь напряжение. Странно, но с тех пор, как отряд приблизился к границе Потерянного края, ни разу слуха людей не коснулся щебет птиц или какой-либо другой звук, издаваемый зверьем. Даже настырные и злющие в эту пору года ненасытные комары-кровососы, неустанно сопровождавшие людей от самых Тенгоровых болот, куда-то внезапно запропастились. Видимо и они тоже чувствовали себя в этих безлюдных краях неуютно. Пугающе-тихим было осеннее утро на подступах к Малурии. Мерно покачиваясь в седлах, всадники шаг за шагом подымались по пологому склону и где-то к полудню въехали на седловину, откуда начинался крутой спуск в неведомую долину, затянутую густым, как кисель, туманом. Лишь впереди, примерно в пяти лигах, в плотной седой пелене унылого однообразия виднелся широкий рваный просвет. В нём взорам путников открывалась гладкая свинцово-серая водная поверхность. - Море... - растерянно выдохнул кто-то из отряда. - Дурья твоя башка! - откликнулся его сосед. - Откуда ж тут морю взяться?! Это озеро. - Мертвое озеро... - хриплым голосом уточнил другой. При этих словах все вздрогнули и невольно поежились, словно в лица им дохнул леденящий ветер. Седоусый кряжистый Храгар - правая рука Мерглу во всех его многочисленных авантюрах и отчаянный старый рубака, громко хмыкнул и насмешливо произнес: - Что, хвосты поджали?! Мертвое оно или живое, какая нам разница!! Подумаешь, огромная лужа... - Верно говоришь, Храгар, - поддержал его Мерглу, выпрямляясь в седле. - Мы пришли сюда за сокровищами древних владык, и мы возьмем их! Никто и ничто не сможет нам помешать! Это говорю вам я, Мерглу! А вы мое слово знаете. Он выдернул из ножен тяжелый широкий меч и уверенно воздел его над головой. Отблеск пробившегося в этот момент сквозь густой туман полуденного солнца полыхнул на клинке ярким светом, но внезапно потускнел, съежился и потух. Незримая тяжесть навалилась на Мерглу, вжимая его в седло и сгибая плечи. Тупая игла сомнения вошла под сердце. В голове мелькнула предательская мысль: "А может, пока еще не поздно, повернуть назад?" Но гордый и непреклонный характер решительно отверг ее. - Вперед! - каким-то чужим, враз постаревшим голосом отдал распоряжение Мерглу, первым начав спускаться в долину. Он снова вложил в ножны свой верный меч, показавшийся ему в этот момент каким-то совершенно чужим. За ним след в след двинулись остальные, до боли в глазах вглядываясь в непроглядную белесую пелену, обступившую отряд смельчаков со всех сторон. Кони ступали неуверенно, словно нехотя, и, если бы не понукание седоков, наверное, сами повернули бы обратно. Ни единого звука, ни шороха, ни дуновения ветерка - лишь напряженная тишина, наполненная невыносимо томительным ожиданием чего-то тревожного, неосознанного. Постепенно крутой спуск в обширную долину стал более пологим и наконец, совсем закончился. Теперь отряд двигался уже по относительно ровной местности. Мерглу сразу принял резко вправо, чтобы обойти Мертвое озеро стороной. Почему-то ему совсем не хотелось приближаться к скрытому туманом берегу, да к тому же и цель его путешествия лежала гораздо правее - в самой долине Междуречья, образованной течениями рек Подгорной и Кипейной. Перед путниками в сырой дымке смутно замаячили какие-то раскоряченные темные силуэты. Все одновременно остановились, держа наготове оружие. Слегка выдвинувшись вперед, Храгар предостерегающе вздернул руку и громко окликнул: - Стой! Кто идет? Но ответа не последовало. Тогда он прищурился и, подавшись вперед, облегченно проворчал: - Да ведь это всего-навсего деревья... - Наверное, тот самый Сухой лес... - предположил Мерглу. - Вид у него, честно говоря, не очень... Обнажив меч, он плечом к плечу с Храгаром первым осторожно въехал в странный лес. Сухие искореженные деревья тянули к людям цепкие узловатые ветви, покрытые морщинистой растрескавшейся корой, которая местами отстала и свисала полусгнившими лохмотьями. Они сплошной стеной заступали дорогу, заставляя отряд петлять между стволами и забираться все дальше и дальше вглубь омертвелого леса. На расстоянии десяти шагов уже ничего нельзя было разглядеть из-за клубящегося тумана, казавшегося живым. Он становился все гуще и словно бы обволакивал воинов плотным удушливым покрывалом. Стало трудно дышать. Туман забивался в легкие, вызывая хриплый кашель, оседал на ресницах клейкими маслянистыми каплями, холодил руки, нервно стискивающие оружие. Люди невольно жались друг к другу, затравленно озираясь по сторонам. Одна из лошадей запуталась сбруей в переплетении колючих ветвей, рванулась в сторону, сбросила седока и умчалась, сломя голову, куда-то в неизвестность, испуганно заржав. Неожиданно с той стороны, куда ускакало внезапно обезумевшее животное, раздался громкий треск, тяжелый глухой удар, отозвавшийся в ногах людей дрожью. Послышался вопль смертельного ужаса, прерванный низким хриплым рыком. Вслед за этим наступила оглушительная тишина. Воины испуганно переглянулись, плотнее придвигаясь друг к другу. Храгар украдкой сотворил охранный знак и покрепче перехватил рукоять меча обеими руками. Сгрудившись вокруг своего предводителя, охотники за сокровищами ощетинились копьями и мечами, таращась во все стороны и тихо бормоча проклятия. Они ждали нападения. Но минута проходила за минутой, а лес безмолвствовал. Наступившая после ужасных звуков тягучая тишина, казалась невыносимой. Ожидание неизвестности до предела натянуло нервы людей, грозя перерасти в панику. Они нервно вздрагивали, сжимая оружие побелевшими от напряжения пальцами. - Нужно выходить из этого проклятого леса... - наконец нарушил молчание Мерглу. - На открытом месте у нас будет больше пространства для маневра. Голос его стал каким-то скрипучим, надтреснутым. Хотя еще в нем и чувствовалась властность, но решимость явно была поколеблена. Он с трудом выдавливал из себя слова. Впервые с самого начала похода предательская неуверенность закралась в душу Мерглу, проводя по спине холодными пальцами животного страха. Он повернул коня в ту сторону, где, как ему казалось, находился берег Мертвого озера. Остальные, сбившись плотной группой, последовали за ним. Воин, оставшийся без лошади, бежал рядом с Храгаром, держась за стремя его коня. В таком порядке отряд около часа молча продирался через омертвелые дебри Сухого леса, напряженно прислушиваясь и вглядываясь в неизвестность. Наконец-то старческие стволы расступились, выпуская всадников на открытую местность. Лес резко закончился, словно его край срезало гигантским ножом. Под ногами была ровная твердая земля. Безысходность, до этого момента сжимавшая сердца людей жесткой лапой тоскливой пугающей неопределенности, постепенно отпустила. Все немного приободрились, приходя в себя. Кто-то даже попытался грубо пошутить по поводу долгого блуждания в лесу. Вот тут-то все и произошло. С каким-то омерзительным шипящим свистом и щелканьем из тумана вылетели белесые арканы то ли толстой липкой паутины, то ли бледных извивающихся щупалец, похожих на ожившие тонкие корни. Они захлестнулись на шеях, руках, ногах и в мгновение ока утащили в клубящуюся стену людей и лошадей, даже не успевших понять, что произошло. Их жуткие вопли, исполненные невыносимой смертной муки, переходящие в душераздирающие визги, быстро смолкли. Все произошло так неожиданно и молниеносно, что Мерглу даже не успел ничего толком сообразить. Из всего отряда остался лишь он, Храгар и пеший воин. Остальные люди сгинули вместе с лошадьми, словно их никогда и не было. Вновь раздался все тот же зловещий свист, но на этот раз оставшиеся встретили нападение оружием. Замелькали мечи, яростно разя направо и налево. Отсеченные щупальца сыпались на землю, устилая ее густым шевелящимся ковром. Трое людей старались, как могли, пытаясь отбиться. Но так не могло долго продолжаться. Из тумана летели все новые и новые петли. Вот одна из них утащила дико орущего пешего воина. Следом за ним, хрипя и задыхаясь, с выпученными от безумного ужаса глазами исчез верный Храгар и обе лошади. Успевший извернуться и спрыгнуть на землю, Мерглу остался совсем один. Он вертелся волчком, рубил, крошил, превратившись в сверкающий круг смертельной стали, и щупальца неуверенно отступили. Они разочарованно втянулись в стену тумана, словно недоумевая, как один-единственный человек мог им противостоять. Мерглу стоял, широко расставив ноги и сжимая рукоять меча дрожащими от невероятного усилия руками. Его глаза бешено вращались, пытаясь уловить хоть малейшее движение. Внезапно его взгляд наткнулся на что-то в стене тумана и остекленел. Оттуда на Мерглу медленно и неотвратимо надвигалось нечто невероятное, огромное и темное, как сам могильный мрак. Оно не имело четких очертаний и вообще не имело, да и не могло иметь определенного названия. Казалось, сама предначальная Тьма движется к человеку. Его ноги подкосились, словно подрубленные, меч выскользнул из обессилевших рук. Подобно тряпичной кукле, Мерглу замертво рухнул на землю, не издав ни звука.
Ага. И не только туда. Постранствовать придётся по всему материку и побывать в таких передрягах... ну, будет интересно, сами всё узнаете... Вот и пришла нежданно эта ночь
Тяжело покачиваясь на пенных гребнях свинцово-серых волн, длинная и узкая торговая галера, с оскаленной мордой морского дракона на корме, неторопливо приближалась к причалу Западных ворот. Крепость-порт, пожалуй, была самым большим и уж наверняка самым древним городом свободного государства Малицента. Отсюда начинались дальние морские пути к скалистым берегам таинственного и малоизведанного материка Чау-Гар, - так его именовали сами аборигены. Заковыристый и мудреный язык их был настолько непонятен для вальгардцев, что лишь некоторые немногочисленные морские торговцы кое-как могли объясняться с жителями Чау-Гар, хотя и с весьма большим трудом. Все народы Вальгарда еще со времен легендарной Малурии пользовались одним общим языком, не считая полудиких племен, обитающих на юго-западном побережье - за Лесами Забвения. Хотя в разных частях материка был свой местный диалект, тем не менее, они очень хорошо понимали друг друга, чего уж никак не скажешь о чау-гарцах. Даже соседствующие государства на их материке разделяли такие языковые барьеры, что им приходилось общаться между собой лишь через местных толмачей. Истинная власть на всем материке Чау-Гар безраздельно принадлежала темной жреческой касте, прославляющей культ жестокого и кровожадного безымянного божества. Ходили жуткие слухи о том, что в тайных и запутанных подземельях своих мрачных исполинских храмов жрецы задабривали это божество многочисленными кровавыми жертвоприношениями. А еще поговаривали о якобы невероятной колдовской мощи, которой обладали жрецы. Народы Вальгарда жили по своим законам, чау-гарцы - по своим. Они никогда особо не враждовали, но и не дружили, лишь изредка обмениваясь некоторыми товарами. В Чау-Гар отправляли изделия из черненой меди, корабельный лес, а обратно привозили тончайшее полупрозрачное полотно. Оно пользовалось большим спросом у дворцовых модниц и стоило больших денег, а еще магические амулеты. Торговля шла весьма вяло, поэтому редкие гости из-за моря Харлад были в Малиценте в диковинку. Адепт шестого - высшего уровня жреческой касты Гру, Ярид, словно прикипев взором, пристально вглядывался в смутные очертания приближающегося берега, подернутого синеватой осенней дымкой. С тех пор, как торговая галера миновала скалистый Дозорный остров, жрец ни разу не сходил с палубы. Он стоял у левого борта неподвижно, словно каменное изваяние. Сырой ветер лениво колыхал тяжелые складки его серого, ничем не примечательного дорожного плаща. Бледные пальцы левой руки, обтянутые сухой желтоватой кожей, напоминающие когтистую лапу хищной птицы, впились в боковой поручень мертвой хваткой. Правая же рука все время скрывалась под плащом. Вытянутое костистое лицо Ярида, было абсолютно бесстрастным и жестким. В глубоких провалах глазных впадин, словно в черных норах, таились колючие темные глаза неопределенного цвета, наполненные пугающей грозной силой. Бывалые матросы галеры, случайно встретившись с его тяжелым взглядом, как-то сразу сникали и торопились быстрее убраться куда-нибудь подальше от необычного пассажира, взятого на борт в последнем порту Чау-Гара, уже перед самым возвращением домой. Вместе со жрецом плыли два его бессловесных помощника. Они были всегда под рукой у Ярида, спеша мгновенно и беспрекословно выполнить любое его поручение, и в то же время, стараясь оставаться совершенно неприметными. Матросы втихомолку посмеивались: мол, у жреца две тени. Но говорить об этом вслух побаивались - мало ли что, а вдруг он и в самом деле черный колдун?! Проклянет или, упаси Бог, наведет порчу - пиши пропало... Высокие каменные стены морской крепости казались монолитным продолжением неприветливого скалистого берега. Они непрерывным каменным кольцом опоясывали Западные Ворота, надежно закрывая город от суши со всех сторон. Лишь в восточной части неприступной стены были одни - единственные ворота, от которых начинался древний Малурийский тракт и долгий Обходной путь, ведущий на юг к таинственному Провалу и еще дальше - на восток по пустующим землям в обход Гиблого кряжа. С западной стороны из крепости в море, словно гигантский язык окаменевшей черепахи, выступал широкий и длинный причал. Он был сложен из огромных обсидиановых плит, плотно подогнанных друг к другу так, что между ними не могло протиснуться остро отточенное лезвие. Легенды гласили о том, что в глубокой древности, еще до того, как возникла ныне опустевшая великая Малурия, эти неподъемные плиты были обработаны и сложены в причал руками могучих титанов, ранее населявших Вальгард. Были эти самые легендарные титаны или нет - не известно, а плиты так и лежат здесь испокон веков и, наверное, будут лежать и тогда, когда прах забвения покроет последний остывший очаг цивилизации. Галера плавно подошла к причалу и, несколько раз неуклюже ткнувшись в него левым бортом, замерла, лениво покачиваясь на мягких волнах. Громко шурша, с нее на берег полетели толстые швартовочные канаты. С глухим стуком упали на причал сходни, соединив морских скитальцев с берегом. По сходням торопливо загрохотали подошвы матросов, истосковавшихся за долгое плавание по земле. Последними с корабля степенно спустились Ярид и двое его подручных. Лишь когда они наконец-то сошли на берег, капитан судна облегченно вздохнул и поспешно сотворил охранный знак. Правду сказать, странные пассажиры не торговались с ним и по-царски щедро расплатились за места на галере. Но деньги были не в радость, поскольку присутствие этих таинственных людей странным образом тяготило душу бывалого капитана, который сам себе поклялся никогда больше и ни за какие деньги таких клиентов на борт не брать. Неспеша прошествовав мимо отряда берегового патруля, Ярид со спутниками вошли в старый город и, свернув за богатой гостиницей налево, сразу же углубились в полумрак узкой петляющей улицы, ведущей к более дешевым постоялым дворам. Приземистые невзрачные дома с облезлыми стенами, не отличающиеся большим архитектурным разнообразием, тесно лепились один к другому. Чувствовалось, что их хозяева особо не заботились о стройности и красоте зданий. Окна были расположены на разной высоте через неравномерные промежутки и занавешены вылинявшими шторами. Под стенами домов громоздились кучи мусора. В этих кварталах обитали в основном мелкие лавочники, неудачливые торговцы средней руки, содержатели убогих приютов и притонов, а также всевозможные темные личности с довольно сомнительной репутацией. У растрескавшихся дверей неказистого двухэтажного дома с наглухо закрытыми облупившимися ставнями жрец и его спутники остановились. Один из помощников дважды уверенно дернул за размочаленный шнур, сиротливо свисающий над крыльцом. Где-то в глубине, казалось, совершенно безжизненного дома глухо прозвенел колокольчик. Через некоторое время послышалось неторопливое шарканье шлепанцев. Вслед за этим почти сразу в двери отворилось маленькое зарешеченное окошко, и сиплый мужской голос грубо вопросил из темноты: - Кто? - Слуги Повелителя, - негромко ответил жрец. Тотчас лязгнул засов, дверь торопливо распахнулась настежь, и на пороге появился неприятного вида толстый испуганный коротышка с обрюзглым лицом. Засаленные слипшиеся волосы, больше напоминающие свалявшуюся паклю, жидкими клочьями топорщились на его большой лопоухой голове. Раболепно согнувшись пополам в низком поклоне, он пригласил заморских гостей внутрь. Проходя мимо хозяина дома, Ярид, не поворачивая головы, коротко спросил: - Посланник здесь? - Третьего дня прибыл. Дожидается... - угодливо залепетал коротышка, безуспешно пытаясь согнуться еще ниже. - Веди к нему! - прервал его жрец. Хозяин неожиданно проворно захлопнул дверь, громыхнул засовом и, обогнав гостей, суетливо заспешил по скрипучей лестнице на второй этаж, старательно освещая фонарем скрипучие ступени. Ярид уверенно шел за ним. Оба его спутника остались внизу у двери. Судя по гробовой тишине и обилию пыли, дом пустовал. Везде царило давнее запустение и темнота. Лишь из-под одной двери на втором этаже выбивалась узкая слабая полоска света. Остановившись перед ней, жрец брезгливым жестом отпустил коротышку, который тут же поспешно скатился вниз по лестнице. Толкнув дверь рукой, Ярид уверенно шагнул в просторную комнату, освещенную колеблющимся светом большой свечи. Навстречу ему с застланной кровати пружинисто поднялся Ратон. Узнав вошедшего, он опустился на одно колено и смиренно склонил голову. - Приветствую тебя, Верховный! - почтительно произнес Ратон. Жрец непринужденно уселся в кресло, стоящее у стола и, указав левой рукой на свободный стул, приказал: - Садись и рассказывай... Ратон, послушно исполнив распоряжение, начал говорить: - Я передал все надлежащие инструкции Стражникам, а после этого отвез амулет Муриду. Сейчас он полностью вершит делами герцогства Форван от имени Хэдмира. - А что с самим герцогом? - Мурид наложил на него заклятие покорности, и теперь Хэдмир - послушная безвольная марионетка в его руках. То же самое и с его сыном. Они оба уже не помеха в осуществлении предначертанного. Но, даже, если и не так, то верных сторонников у них уже не осталось... - Как обстоят дела с Эрденехом? - Гермунд Красавчик заключил военный союз с Хэдмиром. - Ратон криво усмехнулся. - Наши эмиссары сумели его в этом убедить. Теперь объединенными усилиями они одолеют независимые Горные баронства. После этого останется только покорить королевства Менткроуд и Тромболи. В Понго же обитают тупые невежественные дикари, поклоняющиеся какому-то своему крылатому божеству. Они весьма слабы и запуганы, тут проблем не будет вовсе. - Ты забыл еще сказать, что думаешь о Малиценте, - спокойно напомнил Ярид. - Это обширное государство состоит из многочисленных мирных поселений и хуторов, в которых живут простые селяне, совершенно не умеющие держать оружие в руках. Единственным крепким орешком здесь, безусловно, является крепость-порт Западные Ворота. Но если уж падет весь Вальгард, то и эта несокрушимая цитадель не устоит. Жрец неторопливо покивал головой, словно обдумывая и соглашаясь со словами Ратона. При этом ни один мускул не дрогнул на его бесстрастном лице. Наконец он промолвил: - Нужно поторапливаться. К приходу нашего Повелителя все должно быть уже готово! Много поколений наша каста терпеливо, шаг за шагом, не жалея сил и жизней, приближала этот миг великого торжества... Скоро, очень скоро весь мир Вальгарда в одночасье рухнет в преисподнюю, и тогда на его жалких руинах воздвигнется вечное и незыблемое царствие великой Тьмы! Ярид всего лишь на какое-то короткое мгновение преобразился. Его тонкие холодные губы перекосила зловещая улыбка, а в глубине безжалостных глаз полыхнуло кровавым пламенем торжество. Но это длилось всего лишь одно неуловимое мгновение. Страшная улыбка исчезла. Жрец вновь держал себя в руках и продолжал ровным бесстрастным голосом: - Ты был избран собранием Высшего Круга на должность доверенного Посланника. Ты - наш карающий меч, и от тебя многое зависит! Еще никогда за всю историю существования нашей касты ни один простой смертный не поднимался так высоко и не удостаивался такой чести! Но ты мой воспитанник - я верю и поручился за тебя перед нашим советом своей жизнью... - Я беспрекословно исполню любое твое повеление! - с готовностью отозвался Ратон. - Знаю, - согласился жрец. - Но запомни раз и навсегда: ты служишь не мне и даже не нашей касте. Ты, как и все мы, - слуга Повелителя! Тьма вырастила тебя, воспитала и дала тебе знания, силу и власть. Ты всецело принадлежишь ей и только ей! Теперь - дальше: ты сопроводишь меня в Потерянный край. Пришло долгожданное время, когда я лично обязан находиться у самых Ворот тьмы, которые вот-вот должны распахнуться, и встретить нашего Господина. После того, как мы прибудем на место, ты вместе с двумя младшими жрецами вновь отправишься к Муриду и возглавишь объединенное войско Эрденеха и Форвана. Самое позднее к будущей весне от Горных баронств не должно остаться камня на камне. Не щадить никого: ни детей, ни стариков. Они все там заражены свободолюбием и независимостью. Ты обязан безжалостно выкорчевать это огнем и мечом! Оттуда тебе прямой путь на Менткроуд... Ратон сидел, слегка нахмурясь и крепко сцепив пальцы рук. Он казался слегка встревоженным. Это не ускользнуло от внимательного взгляда Ярида. - Что с тобой? - вкрадчиво поинтересовался жрец. - Я чувствую в тебе сомнение, какую-то неуверенность. - Обязательно ли истреблять все население? - с трудом, словно еле ворочая языком, задал вопрос Ратон. На какое-то мгновение Ярид опешил от неожиданности, не зная, что ответить, а затем резко спросил: - Ты встретил здесь кого-то, кто стал тебе небезразличен? - Да... - Это женщина? - Нет, мужчина... Жрец удивленно вскинул бровь. - Он спас мне жизнь, - пояснил Ратон. На несколько минут воцарилась полная тишина. Слышно было лишь слабое потрескивание обгорающей свечи, да где-то на пыльном чердаке назойливо скреблась мышь. Ярид размышлял, исподволь внимательно следя за поведением Ратона. - Ты ничем ему не обязан. Забудь об этом. - наконец произнес жрец. - Если он спас тебе жизнь, значит, на то была высшая воля Повелителя. Ему и только ему ты обязан и жизнью своею, и смертью. Отбрось сомнения! Когда в следующий раз встретишь на своем пути того человека, убей его, не задумываясь. Нет человека - значит, нет долга! Ты понял меня?! Ратон угрюмо кивнул. Но от проницательного взора Ярида не ускользнуло какое-то неуловимое замешательство воина. Это насторожило жреца. Он слишком хорошо знал твердый характер Ратона. Ведь это именно он, Ярид лично отобрал его из сотни младенцев, предназначенных в жертву. Он сам занимался воспитанием и обучением мальчика до тех пор, пока тот не превратился в универсального и безжалостного исполнителя воли адептов шестого уровня, не знающего сомнения и страха. Ратону по жребию с детских лет была уготована участь полководца, который должен был, согласно планам высших жрецов, в решающий день без размышлений и сомнений повести за собой толпы приверженцев и слуг Повелителя. И вдруг Ярид неожиданно для себя уловил в поведении своего воспитанника слабый намек на сомнение... Нет, наверное, показалось, просто он устал. - Выступаем прямо сейчас, - сказал жрец, поднимаясь из кресла. - У тебя все готово? - Да, - ответил Ратон. - Лошади стоят оседланные. Я все приготовил, как только узнал, что галера входит в порт. - Хорошо, - одобрил Ярид. - Пора. Ратон пристегнул длинный меч, набросил дорожный плащ и спустился вниз по лестнице следом за жрецом. Там их терпеливо дожидалось двое спутников Ярида и насмерть перепуганный хозяин дома. Все вместе они нырнули в потайную дверь под лестницей, ведущую на соседнюю улицу. Уже выходя из дома, Ярид оценивающе глянул на съежившегося под его тяжелым взором коротышку, у которого от этого взгляда едва ноги не подкосились, и невнятно пробормотал: - ... оставим пока. Может быть, пригодится... Он остановился и быстро провел левой рукой перед самым лицом хозяина дома, словно стирая пыль с несуществующего стекла. Глаза у коротышки тотчас остекленели, губы растянулись в блаженной глупой улыбке. Пуская слюни и что-то бормоча, он медленно сполз по стене и мгновенно уснул, свернувшись калачиком, словно малое дитя. Ярид явно удовлетворенно кивнул. - Когда он проснется, то ничего не вспомнит о сегодняшнем дне, даже если его будут пытать каленым железом!! - сказал он. Ратон зашел к хозяину конюшни, расплатился с ним и вернулся обратно, ведя на поводу четырех крепких гривастых коней вороной масти. Вскоре припозднившиеся горожане, возвращающиеся из окрестных поселений, могли видеть четырех молчаливых всадников, которые неспеша выехали из городских ворот и уверенно направились на восток по пустынному Малурийскому тракту. Всадники отъехали примерно на четверть лиги от крепостной стены, и, когда сгущающиеся вечерние сумерки полностью поглотили их темные фигуры, бросили коней в галоп. Глухой перестук копыт тревожной дробью рассыпался над притихшими полями и, постепенно удаляясь, заглох в направлении Древнего леса. Прогорклый дым осенних костров лениво стелился над сонной землей, цепляясь за кочки, крытые пожухлой травой. Крестьяне с окрестных деревень жгли павшую листву. Пока еще слабо, но уже ощущалось приближение первых седых заморозков. Скоро, ох как скоро полетят над бескрайней степью холодные белые мухи. Закружит - завьюжит бесшабашная госпожа метелица, укрывая все вокруг белоснежным пушистым покрывалом, так позаносит дороги и тропки - не найдешь. Уже дышит в лицо первым холодом зима. Все короче и короче унылые серые дни и длиннее темные стылые ночи, наполненные неосознанной тоской и ожиданием чего-то неведомого, пугающего. Тревожно и боязно на душе. Что-то должно случиться этой зимой... * * * Аргнар медленно брел по огромному сияющему тоннелю, уходящему куда-то в невообразимую бесконечность. Он не знал, где находится, и как сюда попал. Словно пойманные в силки птицы, в памяти судорожно бились отрывочные смутные видения. Стена яростного огня, отчаянные крики, стоны, плач... Какие-то пышно разодетые люди в огромном дворце удивленно и даже испуганно смотрят на него... Битва, лязг мечей, снова стоны, проклятья, кровь... Суровый высокий воин, стоя на колене, отбивается длинным мечом от наседающих на него со всех сторон волков. В памяти всплыло имя "Ратон"... Другое видение: светлый просторный храм, насквозь просвеченный солнцем, старик-монах с раскосыми глазами... - Учитель! - радостно воскликнул Аргнар. И в этот момент тоннель внезапно закончился величественным залом, в котором не было абсолютно ничего. Лишь в центре его, залитом ярким солнечным светом, стоял одинокий человек в скромном сером монашеском одеянии. Он слегка улыбался одними уголками губ, но глаза его были серьезны и тревожны. - Учитель... - на этот раз прошептал Аргнар, еще до конца не веря своим глазам. - Да, это я, - подтвердил монах. - Вот мы и встретились с тобой. Он шагнул вперед и как-то сразу оказался рядом с Аргнаром. Странное дело, почти сорокалетний мужчина, опытный воин - Аргнар вновь, как в дни своей далекой юности, ощутил себя простым мальчишкой рядом с наставником. Он снова видел эти бездонные необыкновенные глаза, перед которыми всегда робел. - Где я, учитель? Что со мной случилось? - спросил он. - Может быть, я сплю, и ты мне только снишься? - Все может быть... - загадочно ответил монах. - Сейчас к тебе вернется память, и ты все вспомнишь. Но прежде, чем это произойдет, я хочу, чтобы ты узнал, что над Вальгардом нависла страшная угроза. Тьма надвигается, грозя накрыть весь мир. Беспощадная сила вот-вот сомкнет над ним свои черные крылья... Ты мой ученик. Я готовил тебя, предвидя эту беду. Теперь пришел час, когда тебе придется сделать выбор. Не спрашивай меня ни о чем, я все равно ничего не смогу тебе сейчас ответить, чтобы не нарушить незыблемые вселенские законы равенства сил. Но, может быть, когда-нибудь позже... Все ответы на свои вопросы, которые мучают тебя, ищи в самом себе! Прощай, вернее до свидания, ибо предчувствую, что мы еще встретимся... Глаза наставника приблизились, заполнили собой все вокруг, и Аргнар ощутил себя стремительно летящим в какой-то беспредельный звездный колодец. Тупо заныло левое плечо. Боль постепенно усиливалась, пульсировала и растекалась по всему телу, становясь нестерпимой. Аргнар громко мучительно застонал и ... открыл глаза. Мутная пелена истаяла, и он совершенно неожиданно увидел озабоченное лицо молодой худощавой женщины, склонившейся над ним. Ее светло - серые глаза теплились надеждой и состраданием. - Пришел в себя, - негромко сказала женщина и улыбнулась. У нее оказался приятный грудной голос, в котором чувствовалась мягкая искренняя доброта. Откуда-то сбоку появилось лицо другой женщины, постарше. Она с явным интересом посмотрела на Аргнара и, улыбнувшись, одобрительно заключила: - А ничего мужик, видный! Ты, Ольма, не упускай его: выходишь - а там, гляди, и свадьбу справим. Всем хутором гулять будем! Не век же тебе в девках ходить! Ольма вспыхнула жарким румянцем и, смущенно опустив глаза, попыталась возразить: - Сердце само скажет, когда время придет... - Ага, скажет оно, как же! Пока будешь ждать - состаришься! - махнула рукой старшая. - Тебе уж давно пора мальцов рожать. Я в твои годы как - никак двоих сыновей имела. - Так ты, Нерейда, своего мужа почитай с детства знаешь. Он у тебя серьезный, хозяйновитый. - Ну да, серьезный! - Нерейда снисходительно усмехнулась. - Кабы я только на его серьезность надеялась, до сих пор бы в девках куковала. Это он как хозяин хутора решительный и строгий, а до женского полу - стеснительный, аж смех берет. Аргнар смежил веки, прислушиваясь к негромкому разговору женщин. Боль постепенно начала уходить, уступая место обычной усталости. На душе стало уютно и спокойно. - Как же он тогда решился на тебе жениться? - полюбопытствовала Ольма, поправляя подушку в изголовье. - Да он и не решался! - хохотнула довольная Нерейда. - Я сама его на себе женила! - Тс-с... - заботливо прошептала молодуха. - Кажись, уснул. Значит на поправку идет. Аргнар невольно улыбнулся и почувствовал, что и в самом деле засыпает. Боль в плече притихла, съежилась и куда-то пропала вовсе. К Аргнару пришел чистый, незамутненный ложными видениями, сон. И в этом сне явилась ему история всей его прошедшей жизни. Темные провалы в памяти заполнились болезненно четкими картинами. Словно внезапно открылись застоявшиеся шлюзы, и хлынули бурные потоки воспоминаний, унося в те давние времена, от которых в израненной памяти уже почти ничего не осталось. Он вспомнил отца, матушку... и брата. Оказывается, у него был младший братишка, совсем еще малыш! Тогда, в безвозвратно далеком и навсегда ушедшем детстве, на рассвете в спящее селение вошел большой конный отряд чужаков. Они подожгли дома и начали нещадно истреблять население, не щадя никого. Аргнара спасло обыкновенное ребячье любопытство. Он еще перед самым рассветом тайком от родителей сбежал в чащу леса, надеясь собственными глазами увидеть потешные танцы глухарей на дальней поляне за оврагом. А когда уже возвращался обратно, увидел клубы густого черного дыма, подымающегося в утреннее небо над родным поселком. Истошно с надрывом кричали женщины и беспомощно плакали дети. Мужчины поселка с яростным остервенением рубились на мечах с чужаками. Но что они могли сделать - немногочисленные и неопытные в ратном деле селяне, привыкшие к мирному возделыванию земли, против большого отряда вооруженных до зубов чужаков-воинов?! Вскоре лишь один из них все еще сражался против бандитов в черных мантиях, умело обращаясь с мечом. Это был отец Аргнара. Спрятавшись в кустарнике на краю леса, мальчик видел, как ненавистные чужаки окружили его отца плотным стальным кольцом и взяли в мечи. Окаменев от ужаса, Аргнар обезумевшими глазами взирал на кровавое побоище. Зарубив отца, бандиты принялись хладнокровно стаскивать в огромную кучу тела селян, беспощадно добивая раненых. Потом обложили их хворостом, сверху бревнами и подожгли. Дождавшись, когда коптящее пламя полностью охватило чудовищный костер, они вскочили на коней, построились в длинную колонну и ускакали на запад, увозя награбленную добычу. Маленький Аргнар просидел в кустарнике весь день до темноты, не решаясь выйти из лесу. Лишь к вечеру, когда потух пожар в селении, он на одеревенелых негнущихся ногах направился туда, где раньше был его родной дом. Несколько дней спустя группа странствующих монахов, случайно проходившая через бывшее селение, обнаружила на остывшем пепелище среди обгоревших до неузнаваемости тел измученного отощавшего мальчонку. Он не отвечал на вопросы, лишь размазывал по бледным щекам сажу вперемешку со слезами и смотрел на всех отсутствующим, полубезумным взглядом. О том, какая ужасная трагедия разыгралась в этом поселке, рассказать было некому - все погибли, а единственный оставшийся в живых малыш молчал, словно немой. Отслужив скорбную молитву по убиенным, странствующие монахи взяли бездомного мальчика с собой и пошли дальше. Так Аргнар впервые оказался в храме Пяти.
С тех пор, как глухой темной ночью конь принес к хутору неизвестного раненого воина, минуло полных три недели. Ольма все же выходила его, и теперь он быстро шел на поправку. Молодая знахарка невольно поглядывала на него с удивлением, а порой и с явным интересом. Да и не одна она. Даже совсем уж молодые девки, как бы случайно встречаясь на подворье с Аргнаром, игриво постреливали озорными глазками в его сторону и начинали рдеть, как зрелая рябина. Но он всегда отвечал на их вопросы неохотно и скупо, чаще всего односложно; был чрезвычайно молчалив и замкнут. Лишь однажды Ольма заметила слабую улыбку на лице Аргнара, когда случайно поймала на себе его теплый взгляд. Да и то сказать, разве ж это была улыбка?! Так, лишь легкая тень улыбки, да и только. Спозаранку, едва рассвело, Ольма собралась и отправилась за Горелый курган с небольшим берестяным лукошком в руках. Под ногами тихо и грустно похрустывала ломкая жухлая трава, прибитая седым налетом первых приморозков. Прохладный воздух бодрил, вливая в душу ощущение покоя и уверенности. Самое время для сбора ягод шиповника. Именно за ними и шла знахарка в это раннее осеннее утро. Лютой зимой этот самый шиповник, ох, как пригодится. Хворых да старых отпаивать, да и деткам малым силу придаст - навернет на щеки крутой румянец. Глядишь - к весне все живы-здоровы останутся, и на том спасибо. Ольма шла ходко, глубоко задумавшись о чем-то своем сокровенном. По сторонам не смотрела. Оттого сразу и не приметила Аргнара, который вычесывал деревянным гребнем за высоким кустарником своего статного гривастого Данго. Шумно всхрапнул конь, переступив с ноги на ногу. Ольма резко остановилась, словно наткнувшись с разгона на невидимую преграду. - Ох, ну и напугал же ты меня... - облегченно воскликнула молодица, переводя дыхание и отчего-то густо покраснев. - Я уж подумала, было, что лихие люди подкрадываются, даже душа в пятки ушла. Времена нынче, сам знаешь, смутные, в округе неспокойно. Кругом, слыхать, разбойники рыщут день и ночь, того и гляди - к нам нагрянут, упаси Бог... - Прости, я думал, ты меня заметила издали, - извинился Аргнар. - Задумалась я, оттого и не приметила, - объяснила Ольма. - А ты отчего так рано поднялся с постели, ни свет - ни заря? Тебе отдыхать надобно, сил набираться. - Отдохнул уже. Пора мне ехать... - Куда ж так поспешаешь? - Да так, есть у меня дело... - уклончиво ответил Аргнар. - Может, задержался бы. Воин ты, видать, справный, помог бы хутор боронить от разбойников - душегубов?! А там, гляди, и вовсе остался бы. У нас народ хороший... Аргнар, прищурившись, хмуро глянул куда-то в сторону далекого Южного тракта, закусил губу, а затем с явным усилием, словно выдавливая из себя слова, тихо произнес: - Нет, не могу я. Хотел бы, да не могу... Нужно мне ехать. Да и с чего ты вдруг решила, что на хутор должны напасть? Добыча тут не шибко большая, а мужики ваши ведь тоже не лыком шиты, оружие в руках держат крепко, ежели что - отобьются за частоколом, ты в этом не сомневайся. Ольма неуверенно пожала плечами. - Тут, совсем неподалеку, говорят, когда-то целый поселок стоял - не чета нашему хутору, и людей там поболее было. Так его за один день дотла сожгли, а всех жителей поубивали. - Кто? - Говорят, какие-то чужаки из заморья. Давно это было, так давно, что никто уж и не помнит, разве что бабка Тора - она тогда еще совсем молодой была. Аргнар напрягся. - Когда это было? - глухим голосом спросил он. - Тридцать или, может, сорок лет назад... Ольма с удивлением посмотрела на внезапно побледневшего воина и участливо спросила: - Что с тобой? Может, рана беспокоит? Но Аргнар, сжав побелевшими от напряжения пальцами гребень, словно и не слыша ее слов, настойчиво продолжал расспрашивать: - Кто-нибудь из того поселка в живых остался? - Нет, всех до одного поубивали, а поселок сожгли. Жители из окрестных хуторов потом всех похоронили, а сверху высокий курган насыпали и назвали Горелым. Говорят, правда, что мальчонка какой-то из того поселка живой остался... - А где он сейчас? - Кто его знает... Будто монахи какие-то его с собой забрали. Говорю же тебе: давно это было... Ольма уже с неподдельным испугом смотрела на Аргнара. Его ужасная бледность граничила со смертельной. Четче и резче проступили глубокие морщины на враз окаменевшем лице, а глаза потемнели, превратившись из голубых едва ли не в черные колодцы. Невыразимая печаль и боль затаились в их глубине. - Где... курган? - хрипло выдавил он из себя. - Да вот он, недалеко уже... - махнула рукой Ольма, указывая на высокий холм, поросший вереском. Аргнар медленно повернулся и неуверенно, словно во сне, двинулся к Горелому кургану. Склонив голову, будто чуя печаль хозяина, Данго пошел за ним, тихо переступая с ноги на ногу. Ольма никак не могла взять в толк, что произошло. Почему так сильно взволновала этого мужественного воина та давняя и страшная история, но почувствовала сердцем, что лучше об этом сейчас не спрашивать, и шла следом молча. Так они и приблизились в полном молчании к скорбному холму: Аргнар, конь, а за ними - Ольма. Усевшись на землю у основания кургана, Аргнар положил на колени обнаженный меч, сложил на нем сильные ладони и неподвижно замер, закрыв глаза, словно принося безмолвную клятву. Подойдя к нему поближе, Данго мягко опустил свою большую голову на плечо хозяина и тихонько заржал. Одинокий витязь и его верный конь. Глядя на них, Ольма почувствовала какой-то необъяснимый благоговейный трепет. Что-то очень возвышенное, как будто даже неземное было в этих двух застывших фигурах. Затаив дыхание и стараясь не шуметь, знахарка тихонько удалилась на другую сторону кургана, недоумевая по поводу необъяснимого поведения воина. Здесь она принялась собирать рдеющие ягоды шиповника, не переставая при этом размышлять о случившемся. Скупое желтоватое солнце поднялось уже довольно высоко, даря иззябшей за ночь земле последнее осеннее тепло. Иней истаял, обнажив увядающие стебли горюн-травы. Когда лукошко наполнилось доверху, Ольма аккуратно накрыла собранные ягоды холстиной и неспеша отправилась обратно на хутор. Обогнув Горелый курган, она с удивлением обнаружила Аргнара сидящим все в той же позе. Данго скосил на молодую знахарку печальный миндалевидный глаз, словно прося не тревожить его хозяина. Ольма так и не решилась окликнуть воина. Она только едва слышно вздохнула и тихонько пошла к хутору. Аргнар вернулся лишь поздно вечером, когда в избах уже зажигали первые светильники, а на темно-синем небосводе вспыхивали бледные искры звезд. Он напоил коня, задал ему корма, а потом зашел к хозяину хутора. О чем он беседовал с Гестамом, так и осталось неизвестно. Уж как Одберг ни ловчил, как ни старался хоть краешком уха подслушать разговор мужчин, а ничего не добился, кроме подзатыльника от рассерженной матери, когда она застала его за этим занятием. - Ишь пострел, какой любопытный! Я вот отцу скажу, он тебя живо выдерет - и не посмотрит, что уж почти с ним вровень вымахал! Ану, сбегай-ка лучше в подвал, да принеси мужикам вина, того красного, что недавно на ярмарке купили у южанина! Да побыстрее: одна нога здесь - другая там! - приказала Нерейда. Всю ночь напролет светилось окошко в комнате Гестама. Сторожа только диву давались - чего это хозяину не спится так поздно? Лишь когда плотную темноту сырой ночи начали размывать предрассветные сумерки, свет в избе погас. В сарае дурным голосом заполошно прокричал петух, спросонок пробуя охрипший после спячки голос, заквохтали куры. В хлеву завозилась скотина, капризно заблеяли козы, лениво брехнул дворовой пес. Где-то громко хлопнула дверь, затем еще одна. Послышались негромкие голоса переговаривающихся людей. Хутор постепенно просыпался. На порог хозяйской избы вышли Аргнар и Гестам. - Может, все-таки останешься? - без особой надежды в голосе спросил хозяин хутора. - Не могу, - мотнул головой Аргнар. - Ну что ж, понимаю... - вздохнул Гестам. - Ты, это... присмотри за Ольмой, чтоб не обидел кто, - смущенно кашлянув, попросил Аргнар. - Хорошая она... - Что, понравилась девка?! - Гестам хитро подмигнул. - А ты ей сам скажи об этом, может быть, она тебя остаться уговорит. - Жив буду - вернусь, скажу. А так, что зря сердце рвать?! - Ну смотри, тебе видней. Они обменялись крепким рукопожатием. Аргнар вывел из конюшни Данго, оседлал его и неспеша направился к частоколу. Уже возле самых ворот его неожиданно окликнула Ольма, невесть откуда взявшаяся в этот ранний час на подворье: - Что ж так, не попрощавшись, уезжаешь? Аргнар смущенно замялся, не зная, что и ответить, словно напроказничавший малец. Он силился сказать на прощание какие-то нежные, добрые слова и не находил их. Суровый и решительный боец, без колебаний вступающий в схватку с любым противником, - он робел и терялся перед этой молодой женщиной, которая возымела над ним необъяснимую власть. Ольма внимательно смотрела прямо в глаза Аргнару. Казалось, что сейчас она заглянет в самое потаенное место его души и прочтет там то, в чем он сам себе еще боялся признаться. Испугавшись этого, Аргнар отвел взгляд в сторону. - Рано ведь... - смущенно пробормотал он, оправдываясь. - Я думал, что ты еще спишь. - Отчего ж не подождал? - Спешу... - Вернешься, или как? - Как Бог даст. Если судьба - вернусь. Ольма нахмурилась, посерьезнела, почуяв в этих простых словах отзвук дальней грозовой тревоги. Она нерешительно качнулась вперед, словно собираясь приблизиться к нему и, может быть, обнять, но в самый последний момент остановилась. Так она и осталась стоять, опустив глаза и перебирая пальцами оборку передника. - Прощай, - с каким-то невысказанным сожалением тихо произнесла Ольма, и Аргнар ощутил в ее словах скрытую горечь. - Возвращайся и... храни тебя Бог! К горлу внезапно подкатила удушливая волна, перехватило дыхание, сильно забилось сердце. Он хотел что-то сказать на прощание, объяснить ей что-то, чего и сам еще толком не мог понять, но ответных слов так и не получилось. Тронув поводья, Аргнар медленно выехал за частокол, браня себя за неуклюжесть последними словами, и направил коня на юг, туда, где за приграничным Соленым озером пролегала широкая Асдарская дорога. Данго сам без понуканий начал плавно набирать ход, постепенно переходя на мягкую рысь. Через некоторое время Аргнар все же не сдержался - оглянулся, и его губы тронула скупая улыбка, словно золотистый солнечный луч промелькнул в глазах. Там позади, у бревенчатого частокола неподвижно застыла одинокая женская фигура в домотканом белом платье. Взгляд воина скользнул чуть левее. Лицо его мгновенно отвердело, превратившись в застывшую маску, а враз побелевшие губы решительно сжались в прямую жесткую линию. Посреди однообразной осенней степи, щедро пробитой желтизной, в тишине безветрия, словно символ горя, безмолвным оплывшим горбом возвышался одинокий Горелый курган. Его широкая подошва была окутана легкой туманной дымкой, и, казалось, что курган скорбно плывет над землей, беззвучно взывая к отмщению. Аргнар невольно потянулся к мечу и крепко стиснул рукоять до болезненного хруста в пальцах. Прикосновение к верному Шеру придало ему спокойствия и решимости. Его ждала длинная и трудная дорога, полная неизвестности. Больше не оборачиваясь и отбросив всякие сомнения, воин послал коня в галоп, словно спеша быстрее умчаться от тягостных воспоминаний давно ушедших лет и новых ощущений, взбудораживших его душу. Степь пожелтевшей полосой послушно ложилась под копыта легконогого Данго. Слева, где-то у самой кромки горизонта серой грядой маячили Сторожевые горы, над которыми ворочались тяжелые грозовые тучи. От них ответвлялся изломанный хребет Дымного кряжа и устремлялся наперерез всаднику. Там, у его основания проходил Южный тракт, к которому и направлялся Аргнар. Конь шел ровно, размашисто, преодолевая за час около пяти лиг и постепенно унося седока все дальше и дальше от того места, где причудливо сплелись воедино его страшное прошлое, неопределенное настоящее... и, возможно, туманное будущее. Аргнар проезжал мимо разбросанных по степи хуторов Свободных поселений, нигде не останавливаясь, и где-то ближе к полудню наконец-то выбрался на Южный тракт, просматривающийся во все стороны на много лиг. Здесь ему волей - неволей пришлось рискнуть и двигаться дальше в открытую. Прятаться было негде: справа раскинулась ровная, как стол, степь, изредка приукрашенная просвеченными насквозь жидкими рощицами, а слева - неприветливые скалистые зубья Дымного кряжа. Аргнар пристально оглядел тракт, пытаясь приметить хоть какое-нибудь подозрительное движение, но, судя по всему, он пустовал уже несколько дней. Ни одного отпечатка ноги или копыта не было видно в пыли, прибитой прошедшим пару дней назад дождем. Тогда воин спрыгнул на землю и пошел широким шагом, ведя Данго за уздечку. Он хотел, чтобы конь немного отдохнул после многочасовой скачки. Пусто и тихо было в это время года на Южном тракте. Лишь иногда легкая судорожная дрожь сотрясала землю под ногами, когда над закопченными вершинами мрачного кряжа начинали клубиться темные космы тяжелого удушливого дыма, осыпаясь на землю грязными сернистыми хлопьями. Где-то глубоко в недрах, у самых корней гор глухо рычали могучие огневые чудища неведомого подземного мира. По отвесным уступчатым склонам скал, словно по гигантской лестнице, сухо потрескивая и шурша, осыпались мелкие камешки и песчаные ручейки. Бывало, что и громадные обломки, потревоженные не прекращающимися подземными толчками, срывались со своих вековечных мест и, гулко ухая и постанывая, неудержимо неслись вниз, увлекая за собой настоящие пыльные потоки камнепадов. Казалось, что незримые стражи - великаны, недовольно ворча, выворачивали огромные глыбы и швыряли их вниз, стращая случайных путников, которым могло прийти в голову заглянуть по ту сторону Дымного кряжа. Но если бы кто и отважился пройти неверными тропами негостеприимных подоблачных перевалов, то ничего интересного там не обнаружил бы. Прямо от подошвы гор к дальнему западному горизонту, окутанному неоседающей пылевой завесой, за которым простерло свои бурные воды Предельное море, тянется рыжая, словно покрытая сплошной коркой спекшегося шлака, пустыня Дарханг. Беспорядочные сильные ветры, развлекаясь, подхватывают тяжелый смрадный дым, струящийся из глубоких бесчисленных трещин безжизненной равнины, и мотают, рвут его на части, треплют из стороны в сторону, разнося удушливыми клочьями. Нигде на всем протяжении не видать ни одного зеленого куста, ни единой травиночки, не говоря уже о какой-нибудь живности. В народе, правда, болтают, что где-то в самом сердце этой огромной и дикой пустыни обитает какое-то неведомое племя людей - нелюдей, постоянно кочующих по безводным просторам вместе с пылевыми бурями. Только опять же - как не крути, все это одни сплошные разговоры. Никто это племя никогда в глаза не видел, да и откуда бы ему там, в бесплодной пустыне взяться?! Мертвая земля - она и есть мертвая, а народ, как известно, на выдумки горазд. Аргнар размеренно шагал, хмурясь и раздумывая о том, что сейчас происходит на обширных землях Вальгарда. Он интуитивно чувствовал, что ниточка, ведущая к разгадке большинства нынешних проблем, находится где-то совсем рядом, но постоянно ускользает от него. Ведь не зря являлся к нему во сне (а во сне ли на самом деле?) монах - наставник. Да и чародей Мурид неспроста затеял всю эту шумную и грязную возню вокруг независимых Горных баронств, да еще вкупе с душегубом - Гермундом Красавчиком. С новой силой возродились и, как никогда раньше, участились всевозможные мрачные пророчества и пугающие разговоры о скором нашествии великой Тьмы и безжалостном истреблении всего живого. Во всех этих пересудах, так или иначе, поминался зловещий Потерянный край, черное колдовство и древняя легенда об Огненной чаше. - Эх, надо бы самому разведать, что там за Охранными холмами нынче творится! - досадливо пробормотал Аргнар, словно беседуя сам с собой. - А времени, как назло, нет... Данго повернул голову и насторожил уши, внимательно прислушиваясь к словам хозяина. Но Аргнар даже не обернулся к нему, углубившись в тяжелые размышления. Неожиданно для самого себя он почему-то вспомнил Ратона. "Интересно, почему это он так настойчиво отговаривал меня от посещения Малурии? - подумал Аргнар, старательно припоминая подробности разговора. - Ведь знает же что-то, точно знает - нутром чую, а вот не сказал, однако. Любопытно, откуда все же этот Ратон взялся? Странный какой-то: вроде бы мечом владеет весьма умело, а нигде на турнирах до сих пор не показывался. И прежде ничего о нем слышно не было; в Панград приехал - как сквозь землю провалился, ни слуху - ни духу о нем. Вот только дареный амулет и остался на память о ночной встрече у Волчьего бора..." Аргнар прикоснулся ладонью к груди в том месте, где под надежной стальной кольчугой, спрятанная от случайных взглядов, покоилась серебряная многолучевая звезда с кровавым рубином - прощальный подарок Ратона. Неожиданно что-то внутри тревожно заныло, сжалось, отозвавшись тупой болью в залеченной ране, и откуда-то из самых глубин подсознания пришла твердая уверенность в том, что впереди подстерегает неведомая, но грозная опасность. Аргнар встряхнулся и сосредоточил все внимание на дороге. Шагах в двухстах впереди, чуть левее тракта, почти примыкая к нему вплотную, змеилась широкая ломаная расщелина, над которой медленно клубился тяжелый серый дым. Дым себе и дым, да не простой! Кругом безветрие, а он колышется, как живой, словно дышит. Даже отсюда издали было заметно, как в его глубине беспорядочно движутся какие-то бесформенные смутные тени. Воин замедлил шаг, настороженно вглядываясь в клубы дыма. Его рука невольно потянулась к мечу. Что-то почувствовав, испуганно захрапел Данго и резко подался назад. И тут на Аргнара внезапно обрушился ужасный и сокрушительный удар чьей-то неистовой злобной воли. Невидимая могучая сила скрутила, придавила его к земле, намертво сковывая движения. Руки и ноги налились непомерной свинцовой тяжестью и, словно бы, окаменели. Сердце сдавили безжалостные тиски. Мертвенный леденящий холод начал разливаться по всему телу. Аргнар отчаянно сопротивлялся изо всех сил, пытаясь ухватиться за рукоять Шера быстро коченеющими пальцами. Он был уверен, что меч придаст ему силы для сопротивления. Конь уже не храпел, а тяжко и глухо стонал, сотрясаемый безудержной дрожью. На его губах выступили хлопья пены, глаза подернулись мутной кровавой поволокой. Воин явственно ощутил, как оттуда, из грозно клубящегося дыма в него вперился нечеловеческий леденящий взор. Он медленно изучающе скользнул по его телу, на короткое мгновение задержался на том месте, где под кольчугой был спрятан амулет и ... совершенно неожиданно исчез, будто чего-то испугавшись. Тотчас тугие незримые путы, сковывающие движения, спали с плеч. Сразу мучительно заболели от неимоверно страшного напряжения мышцы рук и ног, заныло сердце. На лбу выступила холодная испарина, руки задрожали мелкой дрожью. Из прикушенной губы сочилась кровь. Приходя в себя, встрепенулся и заржал Данго, тоскливо глядя на хозяина налитыми кровью глазами. - Спокойно, спокойно... все уже прошло... - хрипло произнес Аргнар, поглаживая вздрагивающего коня по шее. Он с мучительной тревогой смотрел на грозную расщелину. Серый дым, как живой, быстро оседал во тьму провала, словно затягиваемый под землю могучим смерчем. В нем уже не было видно шевелящихся зловещих теней. Через несколько минут весь дым с утробным чавканьем полностью втянулся в бездну, словно его и не было. Расщелина вновь казалась самой обычной глубокой трещиной в земной поверхности. Обнажив меч, Аргнар сразу почувствовал уверенность и настороженно двинулся вперед, готовый в любое мгновение отразить нападение неведомого врага. Он перевел дыхание лишь тогда, когда наконец-то миновал опасное место. Хотя и после этого Аргнар несколько раз оглядывался через плечо, ощущая на спине неприятный озноб. Еще какое-то время воин шел пешком, а затем вскочил в седло и пустил Данго рысью, погрузившись в невеселые размышления. "Что за нечисть завелась в этих краях и откуда она взялась? - недоумевал он. - Почему неведомая темная сила сначала напала на меня, а затем отпустила, хотя могла свободно расправиться со мной?" Аргнар невольно поежился, вспоминая свою недавнюю беспомощность, и с сомнением покачал головой. "Неужто и в самом деле дареный амулет помог?!" - внезапно подумал он. Уже не впервой ехал Аргнар по Южному тракту в одиночку, но никогда прежде такого с ним еще не случалось. Бывало, правда, что нападали лихие разбойники - охотники до легкой поживы, но уразумев после скоротечной схватки, с кем имеют дело, очень быстро охлаждали свой не в меру воинственный пыл и торопились убраться восвояси, подальше от прославленного рыцаря меча. Имя Странника пользовалось заслуженным уважением, как у друзей, так и у врагов. И тех, и других было много, но недругов, пожалуй, все-таки побольше. Многим придворным блюдолизам и бахвальщикам пришелся не по вкусу прямолинейный и независимый мечник, всегда говоривший правду в глаза. Тайком сыпали ему вслед проклятия те, кто боялся встретиться с ним лицом к лицу. Уж для них-то известие о гибели Аргнара было бы самым радостным и желанным. Ради такого они не поскупились бы на деньги. Но здесь было что-то другое. Это не засада, направленная конкретно на него. Аргнар чувствовал, что страшной иномировой силе было абсолютно все равно, кто стоит перед ней, и, очевидно, лишь амулет спас его от, вероятно, ужасной участи. Мысли стремительно метнулись обратно, к Форвану. Как то теперь все там сложится? По всему видать: не зазвенит по весне старинная свадебная песня герольдов, возвещая о светлом брачном союзе наследника герцога Хэдмира и дочери благородного барона Греттира. Не повезут красавицу Луту к юному Этмору в расписном экипаже, запряженном девятью белогривыми скакунами. Не пойдет барон на союз с герцогом, ославившим себя на весь мир позорной сделкой с кровавым мясником из Эрденеха. Греттир, даром что из небогатого рода, зато древними своими корнями свято дорожит, а честь и доблесть превыше всего ценит и блюдет! Крепкая дружина его хоть и невелика числом, однако ратники в ней подобрались один к одному! Все рослые, отважные да умелые. Ежели дружно ощетинятся боевой сталью, лучше не подходи! Разве что тяжелые латники из горного баронства Кержи могли потягаться с ними в открытом бою. Барон уже не единожды звал Аргнара к себе в дружину, отдавая должное его ратному искусству, и тот уж было согласился, но события последних месяцев разрушили все его планы... Южный тракт послушно, лига за лигой, стелился под копыта быстрого Данго, уносящего Странника все дальше и дальше от опостылевшей крепости Скурбел, от прислужников ненавистного Мурида и гарнизонной службы, от хутора Гестама, давшего ему кратковременный приют... и от Ольмы... Через три дня он пересек Лесную гряду, у подножия которой заканчивались обжитые земли Свободных поселений, а еще через три - выехал на прямую Асдарскую дорогу, которая вела к воротам Эрденеха. Не останавливаясь и не раздумывая над тем, что делать дальше, Аргнар пересек и ее, а затем направил коня в сторону Затененной дубравы, что, подобно одинокому зеленому острову, раскинулась на бескрайних просторах Пустынных степей. Туда, к загадочной дубраве, где по бытующему исстари в народе поверью можно было узнать свою судьбу и спросить совет у древних мудрых старцев, испокон веков обитающих здесь, вершил свой долгий и нелегкий путь одинокий всадник.
Зима навалилась враз, без предупреждения. Она неожиданно ударила сильными трескучими морозами, сходу заковав все бескрайнее северное побережье в непроницаемый толстый ледяной панцирь. Со стороны великого Студеного океана несокрушимой белой лавиной надвинулось снежное воинство. Злые колючие льдинки с остервенением впивались в закоченелую стылую землю, а следом за ними валом валили холодные белые хлопья. За одну длинную темную ночь исчезли под толстым снежным покрывалом испещренные трещинами огромные гранитные плиты. Неизвестно кем и когда они были выложенны на побережье стройными рядами. Лишь хаотичное нагромождение угрюмых оплавленных камней, в которых угадывались останки каких-то древних величественных строений, позволяли предположить, что когда-то здесь стоял большой и, по всей видимости, богатый город. Какие разрушительные титанические силы пронеслись над ним, превращая в руины? Какая безумная яростная энергия заставила незыблемые вековечные камни оплавиться, подобно обычным восковым свечам? Нет ответов на эти вопросы... Да и кто мог бы их дать, если все, жившие в те далекие, затерянные во тьме первозданных веков времена, сгорели заживо в чудовищном адовом пламени, поглотившем без остатка древнюю могущественную цивилизацию. А те немногие, кто каким-то необъяснимым чудом остались в живых, пораженные страшной незримой болезнью, выродились в ужасных и доселе не виданных чудовищных монстров. Изменились благоприятные климатические условия. Бушующие неуправляемые стихии надолго вычеркнули мир Вальгарда из списка живых миров. Милосердное Время лечит жестокие раны и возрождает жизнь из праха. Многие тысячелетия промчались над бесплодной выжженной землей, прежде чем появились первые слабые ростки жизни. Люди вновь пришли в этот мир, не ведая о том, что здесь было до них. Они пошли совершенно другим путем, в отличие от своих неразумных предшественников. Но где-то в сплошном кольце далеких северных гор, там, где даже в самый лютый холод беспрестанно кипят Горячие ключи, вырываясь на поверхность из неведомых глубин раскаленных недр, затаилось древнее неистребимое зло. Там находится Огненная чаша - ужасное проклятье человеческого рода. Она терпеливо ждет прихода темной могучей силы, которая подымет эту погибельную чашу над миром, возвещая его страшный и бесславный конец. А пока, до поры - до времени, кипят, бурлят неистощимые горячие источники, беспрестанно извергая из своих мутных глубин удушливые смрадные гейзеры, и невиданные отвратительные чудища ворочаются, копошатся в грязи, бездумно и безжалостно пожирая друг друга. Им нет дела до того, что творится в мире. Сюда, прознав от своего возрождающегося Повелителя о легендарной Огненной чаше, устремили свои черные помыслы высшие адепты касты Гру во главе с верховным жрецом Яридом. Но даже им было не по силам добраться до чаши, охраняемой никого не признающими тупыми монстрами. Лишь их могущественный Повелитель единственный мог это сделать. Гиблый край - Горячие ключи. Редкие смельчаки отваживались на свою беду хаживать в эти дикие проклятые места. Никто из них так и не вернулся, а разыскивать пропавших охотников приключений желающих не нашлось. Вся северная и северо-восточная часть Вальгарда от Берега Отчуждения и до Сторожевых гор была пустынна и абсолютно безлюдна, неприветлива. Река Белинта, берущая свое начало из-под ледяных островерхих шапок Карных гор, сливаясь со Спутницей, несет свои мутные воды среди серых безжизненных берегов и впадает в Кридский залив широкой многорукавной дельтой. От Поклонных гор до северо-восточного побережья петляет река Стылая, отсекая ледяным потоком от остальной части материка угрюмые Северные леса и таинственное озеро Дром. Оттуда, когда лютые трескучие морозы сковывают реки ледяным панцирем, голодной зимой приходят стаи белых волков. И тогда стремительно летит от селения к селению страшная весть - пришла беда! Прячутся люди за высокими частоколами, день и ночь, не жалея дров, жгут костры, отпугивая свирепых хищников. Втихомолку плачут испуганные бабы, прижимая к груди и баюкая малых детишек в душных комнатах, с тревогой и страхом вслушиваются по ночам в злобные завывания метели: уж не белые ли волки обложили хутор со всех сторон?! Да, нынешняя зима не чета предыдущим! Старики только седыми головами сокрушенно покачивают - такого и они не припомнят за свою жизнь, чтоб вот так сразу всего лишь за один день вошла Хозяйка холода в полную силу. Завьюжило, закружило, позаносило все тропки и дороги. Метет день-деньской без передыху так, что из дому не высунешься - снег глаза залепляет, в двух шагах не видать ни зги. А мороз все крепчает и крепчает, по капле, безжалостно высасывая из жилищ драгоценное тепло. Шутка ли сказать: вода в кадках, что стоят в избах у дверей, коркой льда покрывается; чтоб напиться, лед ломать надо. Даже скотине в хлеву протапливать приходится, чтоб не ровен час не померзла, а иначе - голодная смерть!. Дворовые кудлатые псы и те как щенки жалобно поскуливают, в сени просятся. Да... клятая выпала нынче зима, упаси Бог! * * * Пробиваясь сквозь сатанеющую пургу, по Малурийскому тракту на восток упорно двигались трое всадников, кутаясь в меховые накидки. Двое из них были теми самыми слугами жреца Ярида, что приплыли с ним на галере в Западные Ворота, третий - Ратон. Он ехал чуть впереди, прикрывая ладонью в толстой рукавице глаза. Колючий снег настырно забивался в рот, не давая дышать. Уже давным-давно должен был показаться Беренград, но его все не было. Сбоку мигнул одинокий красноватый огонек. Ратон с нетерпением подался в седле вперед, пристально вглядываясь в снежную круговерть. Огонек пропал в непроглядной темени, затем снова появился, но уже гораздо ближе. Рядом с ним вспыхнул еще один. Нет, не один... Слева, справа, впереди один за другим зажигались парные огоньки, окружая остановившихся путников кольцом. Сквозь заунывный свист ветра донесся хриплый тоскливый вой, исполненный голодной угрозы. Белые волки! Встреча с ними зимней ночью на пустынной дороге обрекала на неминуемую гибель даже небольшой отряд вооруженных людей, не говоря уже об одиноких путниках. Нет среди хищников Вальгарда более лютого и кровожадного зверя, чем белый волк, тем более, когда они охотятся большой стаей. Сняв меховые рукавицы, Ратон решительно обнажил меч. Затем, что-то вполголоса недовольно проворчав, потянулся за вторым клинком, притороченным за спиной. Один из его молчаливых спутников остановил воина движением руки. Он выехал на несколько шагов вперед и замер, спокойно и уверенно ожидая приближения волчьей стаи. Первым из снежной пелены вынырнул крупный матерый вожак. Он был скорее всего не белым, а серебристо - седым. Широко расставив подрагивающие от алчного возбуждения толстые лапы, волк низко припал к земле. Он оскалил мощные острые клыки и глухо зарычал, словно уже торжествуя победу. Возле него, будто снежные призраки, как из-под земли возникли еще два больших зверя. По бокам дороги замаячили силуэты их собратьев. Белых волков было много, даже очень много! Младший жрец медленно вытянул вперед руку, держа в ней какой-то невзрачного вида серый брусок. Он что-то тихо забормотал гнусавым замогильным голосом, и предмет в его руке тотчас налился зеленоватым сиянием. Вожак волчьей стаи с хриплым рыком прыгнул на людей. Навстречу ему ударил узкий огненный луч. Захлебываясь отчаянным душераздирающим визгом, волк, словно отброшенный могучей стальной пружиной, рухнул в сугроб и, судорожно корчась, запылал живым факелом. Жрец быстро повел лучом влево - вправо. С шипением и треском вспыхнули еще несколько особо прытких белых волков. Остальные, лишенные вожака и до смерти перепуганные ужасной смертью собратьев, бросились врассыпную наутек, разочарованно скуля и подвывая в ночи. Через несколько мгновений все было кончено. Белые волки исчезли в беснующейся пурге. Лишь обугленные трупы погибших зверей безмолвно свидетельствовали о том, что здесь произошло. Обернувшись к Ратону, слуга Ярида бесцветным голосом равнодушно произнес: - Можно ехать дальше. Воин облегченно вздохнул, вложил мечи в ножны и тронул поводья, посылая своего коня вперед. Его спутники вновь пристроились позади и, как ни в чем не бывало, продолжили путь. Через пару сотен шагов сквозь белую стену метели проступили темные очертания какого-то строения. Это была мощная бревенчатая стена высотой в два человеческих роста, сплошным кольцом окружающая со всех сторон Беренград. Подъехав к массивным дубовым воротам, окованным по периметру железом, Ратон бесцеремонно загрохотал по ним рукояткой меча. Спустя некоторое время рядом с воротами в стене отворилось маленькое круглое оконце шириной в ладонь, забранное толстой решеткой. Из него донесся испуганный голос явно заспанного человека, приглушенный завыванием метели: - Кто там? - Откройте, мы странники! - прокричал Ратон. - Нам нужно обогреться и переночевать! Невидимый стражник помолчал немного, словно размышляя, а затем неуверенно спросил: - Сколько вас? - Трое... Окошко быстро захлопнулось, глухо ухнули, отодвигаясь, тяжелые засовы. Ворота с пронзительным скрипом приоткрылись ровно на столько, чтобы мог проехать только один всадник - не более. Ратон, а вслед за ним его спутники по одному протиснулись внутрь. Тотчас ворота торопливо закрылись, послышался лязг тяжелых цепей. Ратон внимательно пригляделся. Перед ним стояли пятеро здоровенных стражников в толстых длиннополых тулупах и валенках. Еще двое находились по бокам от ворот. Все они, настороженно и недружелюбно выставив перед собой длинные копья, исподлобья смотрели на неизвестных ночных пришельцев, как на выходцев с того света. Сразу было видно, что это не дружинники, а местные мужики из ополчения. Один из них спросил: - Кто вы и откуда? - Не бойтесь, мы не разбойники, - криво усмехнулся Ратон, глядя на испуганные физиономии стражников. - Отдохнем до утра, а завтра, чуть свет, отправимся дальше. Рослый бородатый детина, видимо самый главный в карауле, весьма неопределенно махнул рукой в снежную круговерть, куда-то позади себя, и угрюмо пробормотал: - Гостиница там... Ратон молчаливо кивнул и неспеша поехал в указанном направлении. Впрочем, он и без стражников сам прекрасно знал дорогу к гостинице, поскольку уже несколько раз бывал в Беренграде раньше. Но старался не подавать вида. Узкий проулок между какими-то темными складскими помещениями вывел путников к высокому трехэтажному каменному строению, возвышающемуся над примыкающими к нему приземистыми домами. Сквозь неплотно задернутые шторы первого этажа на улицу пробивался яркий свет, ложась на высокие сугробы желтыми прямоугольниками. Окна верхних этажей были сплошь темны. Лишь в правом верхнем углу, почти под самой островерхой крышей гостиницы одиноко светилось небольшое стрельчатое окошко. Отдав поводья своего коня одному из сопровождавших его жрецов, Ратон ловко спрыгнул на крыльцо, уверенно толкнул рукой дверь и вместе с клубами морозного пара ввалился в просторный освещенный несколькими светильниками зал для посетителей. За длинной струганной стойкой, уныло облокотившись на нее огромными волосатыми лапищами, клевал лиловым носом толстый лысый мужчина в белом переднике. Это был хозяин местной гостиницы под названием "Белый орел", хотя сам-то он на орла не больно уж был похож. В затемненном дальнем углу у закопченного камина невзрачного вида плоскогрудая девица с давно уже не мытыми волосами лениво вращала над огнем грубый вертел с насаженными на него кроличьими тушками. Соблазнительный аромат жареной дичи щекотал ноздри. Посреди зала за грубо сколоченным длинным столом расположилась шумная компания из семи коренастых мужиков. Судя по воинскому облачению и оружию, это была недавно сменившаяся с поста дневная стража. Неподалеку от них за маленьким игровым столиком с точеными ножками азартно резались в кости двое засидевшихся допоздна в гостинице горожан. Едва хлопнула входная дверь, как все, словно по команде, с любопытством повернули головы в сторону вошедшего. Лысый толстяк сонно мигнул, быстро выпрямился и принялся усердно смахивать грязным полотенцем со стойки несуществующие крошки, вовсю пялясь на столь позднего и к тому же неизвестного посетителя, словно воочию увидев самое, что ни на есть, настоящее привидение. В наступившей тишине слышно было лишь назойливое шуршание полотенца и сухое потрескивание обгорающих поленьев в очаге. Отряхнувшись от налипшего на одежду снега, Ратон подошел к стойке и, небрежно выложив перед носом, ошалевшего от такой нежданной удачи, хозяина три полновесных золотых монеты, негромко, но отчетливо произнес: - Лошадей в конюшню. Ужин на троих и комнату. - Тоже на троих? - услужливо переспросил толстяк. Ратон кивнул. - Будет исполнено, мой господин! Хозяин гостиницы оказался неожиданно поворотливым для своей тучной комплекции. Он громко хлопнул в ладоши, быстро и толково отдал распоряжение слуге, шустро выскочившему из соседней комнаты, а сам засуетился у свободного столика, расстилая чистую скатерть и расставляя посуду. - Эй, Вильба, ленивая девка, ты что - уснула?! - сердито крикнул толстяк девице, что так и стояла, широко раскрыв рот и глядя на приезжего во все глаза. - Живо принеси кувшин вина, хлеб, тушеные грибы и подавай горячее! Девица испуганно встрепенулась, метнулась к темной лестнице, ведущей в подвал. - Что еще будет угодно господину? - подобострастно согнулся в поклоне хозяин гостиницы. - Пока достаточно. Комнату покажешь после ужина. Толстяк еще раз угодливо поклонился и вернулся на свое место. Посетители занялись своими делами, словно потеряв к заезжему гостю всяческий интерес, но продолжали украдкой наблюдать за ним, очевидно предполагая услышать что-нибудь интересное. Ратон сбросил тяжелую меховую накидку, отстегнул меч, укрепленный на спине, и, аккуратно сложив все это на скамью рядом с собой, уселся за столик. В это время отворилась входная дверь. Вошли двое спутников воина. Обведя комнату взглядом и отыскав Ратона, они подошли к столику, сняли накидки и молча расположились на стульях. Слегка удлиненные смуглые лица и глубоко посаженные маленькие глаза выдавали в них чужеземцев. Подоспела Вильба с закусками. Неспеша расставляя их на столе, она продолжала бессовестно пялиться на воина до тех пор, пока рассерженный хозяин не прогнал ее. Ратон налил себе в кружку вина и осушил ее в несколько больших глотков. По иззябшему телу начала разливаться приятная волна тепла. Ратон внезапно почувствовал голод и с аппетитом принялся за еду. Своим спутникам он вина не предлагал, зная по опыту, что жрецы касты Гру хмельного никогда не употребляли. Глядя прямо перед собой бесцветными, казалось, безжизненными глазами, они жевали размеренно и монотонно. "Словно насекомые..." - неприязненно подумал воин и вздрогнул, поразившись собственным крамольным мыслям. Никогда прежде такое даже и в голову не могло ему придти. Всю свою сознательную жизнь, сколько Ратон себя помнил, он воспитывался Яридом в духе величайшего почтения и безоглядного повиновения жрецам касты. В шестнадцать лет, еще будучи совсем юношей, он был посвящен в чин личного воина Повелителя тьмы и отныне подчинялся только адептам шестого уровня. Ярид провел своего воспитанника через все возможные испытания, дав ему высочайшие знания боевого искусства, которое было накоплено жрецами за многие века. Но вместе с этим он испепелил сердце юноши, сделав его холодным и равнодушным к чужим судьбам и страданиям. Коренные жители материка Чау-Гар были безвольными запуганными существами, которые копошились на своей земле только благодаря высокой милости жрецов. Но это было им позволено лишь только до прихода Повелителя. Когда он явится, весь мир, все живое должно быть принесено ему в жертву. Так говорил Ярид. Тогда наступит царствие Тьмы, в котором будет место только для самых ревностных, не сомневающихся слуг Повелителя. И Ратон был одним из них. С годами он стал боевым и карающим мечом жреческой касты. Ни разу сомнения не закрались в его очерствелую душу, постоянно подпитываемую ядом жрецов, а рука не дрогнула, беспощадно разя неугодных по указке Ярида. Так было на землях Чау-Гар, и так должно было быть на землях Вальгарда. Потому Ратон и находился сейчас здесь. Ярид выучил Ратона языку жителей Вальгарда и отправил его с тайной миссией на этот материк. С тех пор прошло несколько лет. Странствуя по обширным землям гордых и независимых государств в облике одинокого неприметного воина и выполняя разнообразные поручения жрецов касты, Ратон постепенно с удивлением начал примечать, сначала почти незаметные, а затем все более усиливающиеся изменения в собственном характере. Он боялся признаться в этом самому себе. Люди Вальгарда, в отличие от чау-гарцев, не были похожи на тупой бессловесный скот. Они по-настоящему жили, боролись, любили и ненавидели. Конечно, и среди них встречались безвольные слизняки, но в основном это были настоящие живые люди со своими человеческими достоинствами и слабостями. И постепенно Ратон отошел сердцем. Он даже начал испытывать к ним какие-то доселе неведомые ему теплые чувства. Взять хотя бы того же Аргнара, спасшего ему жизнь у Волчьего бора. Этого воина уж никак нельзя было назвать трусливым рабом. Ратон был в этом уверен. Крамольные мысли начали закрадываться в голову. Так ли уж правы Ярид и его окружение, утверждая, что все народы должны исчезнуть с лица земли? Конечно, верховный жрец мудр и знает, что говорит... но ведь он тоже человек, а значит, способен ошибаться. Ратон мотнул головой, отгоняя запретные мысли. Он исподлобья глянул на своих безмолвных спутников: уж не приметили ли его странной задумчивости жрецы, не прочли ли во взгляде сомнения? Нет. Жуют, ровно бездумные коровы у яслей. Лица, словно одеревенелые маски, а в блеклых глазах пугающая пустота. Будто выходцы из мира мертвых. А, может, так оно и есть?.. - Далеко ли путь держите? - раздался неожиданно голос одного из отдыхающих стражей. Он смотрел на Ратона со спокойным любопытством. - В Скурбел... - Ого! Стражники удивленно переглянулись. Еще бы! Трое ночных путников на пустынном Малурийском тракте в эту пору года - не шутка. Должна быть какая-то очень веская причина для того, чтобы отважиться на такое рискованное путешествие. Все присутствующие заинтересованно повернулись к пришельцам, ожидая услышать что-нибудь интересное. - Откуда прибыли? - По Обходному пути пришли, - осторожно уклонился от прямого ответа Ратон. Если бы стражники узнали, откуда на самом деле он прибыл вместе со своими спутниками, то у них от изумления глаза бы на лоб вылезли. Ведь они приехали из пугающего простых обывателей мрачной тайной Междуречья, откуда еще никто до сих пор живым не возвращался. - Как там замок барона Греттира? - не унимался любопытный стражник. - Стоит... - односложно ответил Ратон. Видя, что гости не очень-то расположены к дружеской беседе, стражники недоуменно пожали плечами и, потеряв к ним всяческий интерес, снова продолжили свою небольшую пирушку, благо дело, хмельного было вдоволь, да и спешить особо некуда. Игроки в кости, завершив, наконец, последнюю партию, вежливо распрощались с хозяином гостиницы и, закутавшись в шубы, отправились по домам. Время близилось к полночи. Насытившись, Ратон с показной ленью расслабленно откинулся на спинку стула и , медленно потягивая из кружки терпковатое вино, наблюдал за жрецами из-под полуприкрытых век. Они ели неспеша и безо всякого выражения на деревянных лицах, словно выполняя монотонную ежедневную работу. Ни одного слова, ни единого возгласа или звука не сорвалось с их уст, лишь челюсти ритмично и безостановочно жевали, жевали... Наконец они, словно по команде, отодвинули от себя опустевшие тарелки и молчаливо уставились на воина немигающими взглядами. Ратон выразительно посмотрел на хозяина гостиницы, и тот, мгновенно все поняв, подхватил осветительный фонарь и с готовностью приблизился к столику гостей. - Не угодно ли господам отдохнуть с дороги? - Угодно, - ответил за всех Ратон, быстро поднимаясь из-за стола и сгребая в охапку свои вещи. - На каком этаже у тебя есть свободные комнаты? Толстяк на короткое мгновение замялся, виновато улыбнулся и доверительно признался: - Вообще-то по нынешнему времени года с постояльцами не особо густо... Честно говоря, у меня занята всего лишь одна - единственная комната на третьем этаже. Какой-то заезжий вельможа из Форвана снял ее неделю назад для себя и слуги. Так что можете выбирать любую, какая вам понравится. - Хорошо. Мы тоже возьмем комнату на третьем этаже, - решил Ратон. - Проведи нас... - Как будет угодно господам... - поклонился хозяин. Он направился к широкой лестнице с резными перилами, ведущей на верхние этажи. Ратон и жрецы последовали за ним. Истертые старые ступени жалобно поскрипывали под их ногами, словно жалуясь. Миновав темный и пустынный второй этаж, они поднялись на площадку третьего и остановились в длинном узком коридоре. Здесь тоже было тихо и темно, если не считать слабый свет от фонаря толстяка. - Выбирайте любую, - предложил хозяин, широким жестом указывая на ряд дверей, украшенных витиеватой росписью. - Мы возьмем эту. Ратон толкнул ближайшую дверь, которая располагалась в средней части коридора, прямо напротив лестничного пролета, и переступил невысокий порог. В просторной комнате находилось четыре высоких и широких кровати. По углам стояли мягкие глубокие кресла с удобными подлокотниками, а в центре был расположен круглый стол из мореного дуба. На нем возвышался большой, начищенный до нестерпимого блеска медный подсвечник с тремя толстыми свечами. Быстро окинув комнату оценивающим взглядом, Ратон повернулся к замершему в ожидании хозяину гостиницы. - Надеюсь, ты никого больше к нам не подселишь?! - Ну что вы, господин, как можно! - с жаром воскликнул тот - Да у меня полным полно свободных мест! Располагайтесь поудобней, чувствуйте себя, как дома, и ни о чем не беспокойтесь. Ежели только чего будет угодно, не сочтите за труд - извольте дернуть за шнур у двери, и слуга тотчас будет тут как тут. Толстяк зажег свечи, проверил, все ли в порядке в комнате, последний раз поклонился постояльцам и, мурлыча под нос какой-то веселый мотивчик, неспеша отправился вниз. Он был весьма доволен. Еще бы! Три полновесных золотых монеты - это щедрая плата за такую комнату на целую неделю вперед, а приезжие остановились всего лишь до утра. Сегодняшняя сделка оказалась для него весьма выгодной. "Эх, побольше бы таких богатых клиентов, - мысленно вздохнул хозяин гостиницы. - Тогда и дела мои сразу пошли бы в гору... Но до наступления весны на это даже нечего и надеяться: зима лютая, да еще и белые волки, как назло, обложили Беренград со всех сторон. Вряд ли кто отважится на такое самоубийственное путешествие... Словом, на большие барыши нынче рассчитывать не приходится". Он резко остановился, едва не споткнувшись о ступеньку. "Белые волки! Как же эти странные посетители сюда живьем-то добрались?!" - пришла ему в голову запоздалая мысль. - Ладно, не моего ума дело! - махнул рукой толстяк, обращаясь к самому себе. - Заплатили щедро и на том спасибо. Он спустился в общий зал и, напрочь выбросив из головы ненужные мысли, терпеливо занялся подсчетом дневной выручки. Компания стражников доедала последних жареных кроликов, запивая их белым вином. Лентяйка Вильба куда-то запропастилась. Видать забилась где-то в темный угол и дрыхнет по чем зря на старых мешках. Тихо, уютно и тепло в зале. Только за расписанными морозным узором окнами на улице беснуется и воет злая пурга в диком заснеженном танце, и лепятся к стеклам белые хлопья. В это время на третьем этаже беззвучно отворилась дверь угловой комнаты. Из нее выскользнул слегка сутулящийся человек и, бесшумно подкравшись к номеру, в котором остановились Ратон и жрецы, сначала внимательно прислушался, а затем осторожно постучал в дверь номера. Ратон мягко вскочил с кресла и, подойдя к двери, спросил: - Кто? - Слуга Повелителя... - пришел ответ. Воин рывком распахнул дверь, и незнакомец вошел в комнату. Окинув присутствующих быстрым взглядом и сразу безошибочно определив, кто есть кто, он низко поклонился жрецам и глухим голосом торопливо произнес: - Помощник Мурида ждет вас с нетерпением. - Как давно вы прибыли? - поинтересовался один из жрецов. - Да мы уже целую неделю торчим в этой проклятой дыре! Дождались, пока все дороги напрочь снегом позаносило... Теперь вот белые волки объявились. Как будем назад пробиваться - ума не приложу. - Об этом не беспокойся. - произнес другой жрец, поднимаясь из кресла. - Отведи нас к помощнику. Он направился к двери. За ним поднялся первый и сказал, обращаясь к Ратону: - А ты, Посланник, сходи вниз и разузнай последние новости. Ратон вышел из номера последним, проводил жрецов до дверей угловой комнаты, а затем спустился на первый этаж.
Тут было совсем тихо. Все посетители уже давно разошлись по домам, и входная дверь по ночному времени была заперта на тяжелый засов. Фонари были погашены, за исключением одного, который светился на стойке подле хозяина гостиницы, заканчивающего подсчет выручки за прошедший день. Огонь в камине приугас, но еще тлели головни, отбрасывая на темные стены причудливые красноватые отблески, вперемежку с колеблющимися тенями. Увидев спустившегося в зал постояльца, толстяк обеспокоился: - Что-нибудь не так, мой господин? - Нет, нет... Все в порядке, - успокоил его Ратон. - Просто не спится. Решил еще хлебнуть твоего славного винца. - Это завсегда, пожалуйста, - расплылся в довольной ухмылке хозяин. - Рад, что вам понравилось! Он проворно нырнул под стойку, повозился там какое-то время и вытащил темную пузатую бутыль, оплетенную виноградной лозой. Взгромоздив ее на стойку, он ловко откупорил пробку. - Вот! - радостно заявил толстяк. - Извольте отведать. Отличное винцо, право слово, - шесть лет выдержки! Держу специально для особых ценителей. Он до краев наполнил высокую кружку и с гордым видом поставил ее перед постояльцем. Положив на стойку мелкую серебряную монету, Ратон кивнул на запотевшую бутыль. - Налей и себе, чтоб я не пил в одиночку. - Как будет угодно господину. Хозяин с удовольствием налил в свою кружку, аккуратно отпил два маленьких глотка, восторженно закатил глазки, причмокивая пухлыми губами и всем своим видом выражая крайнее восхищение. - Божественный нектар, а не вино! - Действительно, - искренне подтвердил Ратон, сделав глоток. - Где же ты его раздобыл? Нынче времена смутные, торговые караваны крайне редко ходят. - Что правда, то правда... - вздохнул хозяин и сокрушенно покачал головой. - Это вино я приобрел с оказией у заезжего купца с юга, из королевства Менткроуд. Раньше, бывало, я и сам ездил на осеннюю ярмарку в крепость Скурбел... Толстяк замялся. - А теперь что ж? - поинтересовался Ратон. - Нынче все изменилось... Хозяин гостиницы навалился рыхлым животом на стойку, приблизил свое лицо к постояльцу, округлил глаза и продолжил громким доверительным шепотом: - В славном герцогстве Форван теперь все иначе. Говорят, что Хэдмир уже не правит, а вместо него всеми делами вершит какой-то пришлый чародей, кажись, Муридом его зовут. - Ну и что с того? - А то, что нынче там очень неспокойно. Торговый люд повсеместно поприжали, обложили непомерными налогами и пошлинами. Чуть что - за малейшее подозрение в подземную темницу без разбору бросают. А уж там лихие ребята - заплечных дел мастера из тебя какие угодно признания вытрясут! Скажешь даже то, чего и не знал никогда. Люди на дыбе такими разговорчивыми становятся, что только держись! Под пытками и немой заговорит... - Тебе-то чего опасаться?! Ты ведь простой торговец, владелец гостиницы, в политику не лезешь. - Оно-то, конечно, так, - как-то очень неуверенно согласился толстяк. - Только все одно боязно. Ану как по ошибке случайно загребут, поди, потом оправдывайся, доказывай, что никакой ты не заговорщик! Давеча вот сказывали, слух прошел, что муридовы стервятники в конце этой осени устроили самую настоящую охоту на самого Странника, а ведь он у Хэдмира в большом почете был - это всем известно. Хороший мужик, честный и мечник отменный! Я-то его лично знаю - он у меня раньше часто останавливался проездом. Бывало по вечерам... - Постой! - перебил Ратон и обеспокоено придвинулся поближе к словоохотливому хозяину гостиницы. - Ты хочешь сказать, что тайная канцелярия герцогства схватила Аргнара?! - Так я ж об этом и толкую! Правда, у нас его больше знают под именем Странник. Только вот насчет "схватили" - это еще не известно. - ухмыльнулся толстяк. - Его так просто голыми руками не возьмешь! А вот, слышно, ищут его повсюду. - За что же? - Кто его знает... Может, из черной зависти кто напраслину возвел на него, а может... Толстяк, пожав плечами, принялся неспеша убирать посуду в шкафы. Звенящая тишина повисла в зале. В темноте за окном тоскливо выла вьюга, наметая высоченные сугробы. Монотонно шуршал по стеклам снег. вкрадчиво нагнетая в душу неосознанную тревогу. Стылая зимняя ночь властвовала над Беренградом, застилая округу белым покрывалом. В такую ночь хороший хозяин собаку из дому не выгонит. Крепко задумавшись, Ратон медленно отошел от стойки и нехотя поднялся по лестнице к себе в комнату. Жрецы еще не вернулись. Тяжело опустившись в мягкое кресло, воин устало подпер кулаком голову и погрузился в размышления. Тяжелые и безрадостные мысли одолевали его... * * * С тихим скорбным шорохом, подобным легким вздохам, медленно и величаво осыпались с высоких деревьев широкие багряные листья. Кружась в последнем печальном танце, они ложились на еще зеленую не тронутую желтизной траву осенним ковром. Меж стволами мощных дубов плавали по воздуху ажурные серебристые паутинки, сверкая мельчайшим бисером хрустальных росинок. Они уносили с привычных насиженных мест паучков-летунов. Едва слышно лопотала о чем-то в дальних зарослях орехового кустарника под нежное журчание лесного ручейка одинокая пичуга, словно прощаясь до весны с ушедшим ласковым летом. Прохладное дыхание холодной осени коснулось и окраин Затененной дубравы. Данго осторожно ступал по мягкому, слегка пружинящему травяному ковру, по одному ему понятным признакам выбирая дорогу среди могучих молчаливых деревьев. Казалось, что древний лес настороженно затаился и внимательно наблюдает за одиноким всадником, еще не решив, как с ним поступить. Аргнар отпустил поводья, полностью доверившись коню. Он по многолетнему опыту знал: верный боевой товарищ не подведет. Воин ехал, низко опустив голову и о чем-то задумавшись. На душе было спокойно и чуточку грустно. Он не смотрел по сторонам, почему-то абсолютно уверенный в том, что здесь с ним не может случиться ничего плохого. Откуда к нему пришла эта уверенность, Аргнар не знал, но сердцем чувствовал, что так оно и есть. Данго пробирался по лесу не спеша, но целеустремленно, словно его вела незримая путеводная нить. А, может, так оно и было на самом деле?! Как знать... В таинственной Затененной дубраве все возможно. Когда-то очень давно она была обыкновенной дубовой рощей. Тогда, в те уже незапамятные времена, в ней появились странные седобородые старцы. Откуда они пришли, да и пришли ли они на самом деле - никто толком не знал. Поговаривали, будто бы старцы эти не кто иные, как принявшие людской облик души оживших первородных дубов. Роща и в самом деле была необычной. Даже в самый яркий солнечный день в ней всегда царил легкий вечерний полумрак, придающий необъяснимую таинственную расплывчатость очертаниям деревьев и кустов. Но и в темное ночное время, когда окрест не было видно ни зги, здесь сохранялся все тот же мягкий полумрак. Говаривали также о том, что будто бы само время в Затененной дубраве спит, поэтому любой зверь, птица или либо человек, попавший сюда, не старел и не замечал его течения. С тех давних пор дубрава неудержимо разрослась во все стороны и превратилась в самый настоящий лес, хотя название его так и осталось прежним. Но теперь уже не каждый желающий мог попасть к мудрым старцам. Лес пропускал лишь тех, кто шел с чистым открытым сердцем, желая прознать свою судьбу. И уж, конечно, он всегда был открыт для друидов, живущих в единении с природой. Чем дальше, тем гуще и выше становился величественный лес. Дубы - исполины тесно смыкались, угрожающе нависая над одиноким всадником могучими разлапистыми ветвями, словно пытаясь остановить его. Ветра не было, но тем не менее листья шевелились, как живые. Казалось, они что-то невнятно бормочут, разговаривая между собой - видно решая, пропускать человека в самое сердце древнего леса или нет. Пышные листья густого сочного папоротника томно покачивались, оглаживая друг друга многочисленными нежными листьями - пальцами. Вскоре пошли и вовсе такие замшелые древесные великаны, что впору было испугаться. Их морщинистые древние стволы будто бы вырублены были из вековечных гранитных глыб. С них гроздьями свисали дряхлые лохмотья серых лишайников. Могучие узловатые корни, как толстые жилы выпирали из земли, причудливо переплетаясь тугими клубками. Сквозь заросли густого кустарника проблескивала призрачная поверхность глубокого лесного озера, в темных водах которого, казалось, могли утонуть даже отражения звезд. В воздухе появилось слабое серебристое свечение. Он наполнился едва уловимыми тонкими ароматами цветов. Златоцвет пробуждал далекие и светлые воспоминания навсегда и безвозвратно ушедшего детства. Горьковатый запах дубовых листьев слегка пьянил и полнил силой. Вереск тихо и настойчиво нашептывал о великом таинстве уединения, а крушина прославляла отшельничество. Покой. Древний великий покой и несокрушимая всепобеждающая сила жизни питали могучие корни Затененной дубравы, баюкая и храня ее от безжалостного течения самого времени. Сколько так ехал Аргнар - то ли час, то ли целый день? Он и сам не смог бы ответить на этот вопрос. Время словно застыло для него. И только величественный сказочный лес едва слышно пел свою нескончаемую вековечную песнь. Как-то враз, неожиданно огромные дубы расступились, выпуская всадника на широкую ровную поляну, поросшую густым ковром цветущих одуванчиков. Словно и не было холодной осени, она осталась там, позади. Здесь царило буйное зеленое теплое лето. Посреди поляны, расположившись широким полукругом, на низких пнях сидели семь седых, как луни, длинноволосых старцев. Словно каменные изваяния застыли они, устремив свои взоры в центр, где очень медленно поднимался из земли на тонком стебле золотистый бутон невиданного цветка. Он нежно искрился, переливаясь волнами мягкого света. Радужные сполохи пробегали по нему и робко меркли где-то в глубине полупрозрачного бутона. В полной тишине происходило какое-то таинственное волшебное действо, невольным свидетелем которого стал Аргнар. Он спешился, отпустил коня и, затаив дыхание, осторожно приблизился к старцам. Один из них молча указал ему на свободный пень, а сам вернулся к созерцанию хрупкого чуда. Присев неподалеку от левого крыла полукруга, воин, как зачарованный, принялся следить за происходящим. Бутон поднялся на высоту примерно половины человеческого роста и неподвижно замер. Над поляной поплыл чистый хрустальный звон. Дрогнули, размыкаясь, хрупкие лепестки, и волшебный цветок открылся. Его нежная сердцевина вспыхнула золотым сиянием, словно зажглось маленькое яркое солнце, наполняя исстрадавшееся сердце сладкой истомой. Чарующее видение длилось совсем не долго. Золотистое сияние быстро померкло, цветок съежился. Лепестки усохли, сморщились, на глазах превратившись в сухую труху, и плавно осыпались на зеленую траву серой пылью. Все было кончено. От волшебного цветка не осталось даже и следа. Легкий вздох сожаления, словно слабое дуновение ветерка, пронесся над поляной. Старцы разом зашевелились. Они повернулись к Аргнару и вперили в него, казалось, пронизывающие насквозь взгляды. - Здравствуй, Странник, - первым произнес тот, который пригласил его присесть. - Откуда вам ведомо мое прозвище? - удивился Аргнар. - Это не важно, - едва заметно усмехнулся старец. - Ведь ты не за этим пришел в Затененную дубраву. Говори о том, что тебя действительно волнует. Ты приехал сюда за знанием своей судьбы или за советом? Сцепив замком пальцы рук на коленях, Аргнар задумчиво покачал головой: - Нет, пожалуй, судьбу cвою знать наперед я не хочу. - Это правильно, - согласился старец. - Ибо, зная ее наперед, ты лишаешь себя свободы выбора! - А разве он у меня есть? - Выбор есть у каждого человека... Аргнар обвел старцев недоверчивым взглядом. - Какой же тогда смысл в предсказании судьбы? Лесные чародеи молча переглянулись, как бы совещаясь, покивали головами, и тогда старший из них повел разговор: - Если человек принимает на себя знание собственной судьбы, это означает, что он добровольно отказывается от свободы выбора и будет покорно следовать по пути раз и навсегда предначертанному ему свыше. У каждого есть множество разнообразных вариантов судьбы, которые изменяются буквально ежеминутно. Они зависят от каждодневных поступков, настроения человека, от его мыслей и обстоятельств, и даже от действий других людей. Но, если предсказан один из возможных вариантов, то он и становится судьбой на всю оставшуюся жизнь, потому что тогда уже ничего нельзя будет изменить. Зная все наперед, человек лишается свободы выбора, связанный неразрывными узами предопределенности. - В таком случае, чем определяется верность выбора? - Этого тебе не скажет никто на свете. Изначально человек по своей природе состоит из света, тьмы и великого множества их тончайших оттенков. Лишь от поступков человека, от его выбора будет зависеть, чего в нем больше. Ведь, в конечном счете, борьба всегда идет в первую очередь с самим собой, со своими слабостями и пороками. Это изнурительная извечная борьба добра и зла, хотя, что является абсолютным добром, а что - абсолютным злом и где пролегает четкая граница между ними - не возьмется рассудить ни один мудрец, если он действительно мудр. Охотно дают советы только самоуверенные глупцы, убежденные в собственной непогрешимости. И лишь во власти Всевышнего дать ответ на этот извечный вопрос вопросов. Но... он молчит, оставляя человеку свободу выбора. Только на вышнем суде, по делам своим и помыслам, будет воздано каждому! Старец умолк, внимательно глядя на Аргнара. Тот сидел, ссутулившись и низко наклонив голову. Меж бровей его пролегла резкая глубокая складка, а потемневшие глаза, устремленные в землю, казалось, пытались пронзить саму Вечность, в тщетной надежде отыскать там, за призрачной гранью неведомого, ответы на мучающие его душу вопросы. Тихо - тихо было на реликтовой поляне. Седые старцы терпеливо хранили глубокое молчание. Они не хотели тревожить думы воина. Затаился и древний лес, будто ожидая его решения. Не было ни дуновения ветерка, ни посвиста лесных птах. Наконец Аргнар глубоко вздохнул, словно пробуждаясь ото сна. Он выпрямился, расправил плечи и устремил свой взгляд на старцев. В глазах его читалась мольба и надежда. - Помогите, мудрейшие, дайте совет, - попросил он. - Спрашивай, но помни о выборе... Воин сосредоточенно кивнул головой и произнес: - Всю свою жизнь я был одиночкой, все решал и старался жить сам по себе. Я привык всегда полагаться лишь на себя да на свой верный меч... Но, мне кажется, что больше я не могу оставаться в стороне от того, что происходит. Не могу служить, кому попало... Что-то меняется в жизни Вальгарда и, как мне кажется, не в лучшую сторону, а я не в силах уразуметь, в чем дело... Старцы согласно закивали головами. Один из них ответил: - Грозные и беспощадные силы тьмы вот-вот вторгнутся на эту землю. Ее черные адепты уже готовят приход своего страшного повелителя, и твой выбор поставит тебя на службу той или иной силе. В грядущей великой битве света и тьмы никто не сможет остаться в стороне, ни одно живое существо, будь то зверь или человек. Ты должен решить, чью сторону примешь. - Но как не ошибиться в выборе, если даже вы, мудрецы, не можете сказать, где пролегает грань между добром и злом? - Прислушайся к голосу своего сердца, оно укажет тебе путь. Тот, кто не алчет чужого, кто не идет войной на соседа, кто не строит своего счастья на чьем-то горе, тот не будет служить злу и никогда ему не покорится. Но даже и в стане врага могут быть заблудшие, обманутые или просто запуганные. Порой человек бывает слаб душой. Не спеши вершить суд мечом. Посеявший гибельную войну, пожнет кровавый урожай! Слабы и неприметны на первый взгляд хрупкие побеги добра, но именно на этих ростках держится жизнь и весь мир - помни это и никогда не забывай! - Мудры и малопонятны мне твои слова, - горько усмехнулся Аргнар и вновь ссутулился. - Куда же мне идти? Что делать и кому служить? Как не ошибиться? - Кому служить - как раз в этом и заключается твой выбор, не нам решать за тебя, - спокойно возразил старец. - Что же касается того, куда идти... что ж, иди туда, где скоро грянет буря. Ты - опытный воин, и там найдешь для себя то дело, которому предназначен. Я чувствую необычную силу в твоем мече, да ты и сам знаешь об этом. Теперь от тебя зависит, кому он будет служить. - Ну что ж, - вздохнул Аргнар, расправляя плечи. - Спасибо на добром слове! Вы много сказали мне, а вместе с тем и мало... Но видно никуда от этого не деться, придется до всего своим умом доходить... Дай Бог не ошибиться! - Путь твой извилист, но ведет к свету. Прощай! - произнес старец, с каким-то странным сочувствием глядя на воина, но тот этого не заметил, глядя в сторону затуманенным взором. Аргнар поманил к себе коня, поправил сбрую, а когда обернулся, чтобы проститься с таинственными лесными чародеями, то неожиданно обнаружил, что остался совершенно один. На широких пнях никого не было. Старцы исчезли бесследно, словно истаяли в прозрачном воздухе заповедного леса. Взяв коня под уздцы, воин не торопясь побрел с поляны в ту сторону, откуда приехал. Лишь когда морщинистые дубы - великаны сомкнулись за его спиной сплошной стеной, скрыв от глаз чудесную поляну, Аргнар уселся верхом на Данго и, повинуясь пока еще неосознанному, но уже ощутимому зову, повернул на юг. Неизвестно откуда вдруг вывернула широкая, хорошо утоптанная песчаная тропа, которая, почти не петляя, услужливо вела в нужном ему направлении. Без понуканий конь перешел со спокойного шага на легкую рысь. Ветви дубов, будто живые, торжественно приподнимались над тропой - угодницей, пропуская всадника, и вновь опускались за ним непроницаемой завесой, провожая тихим шепотом, в котором слышались добрые напутствия. Постепенно ядреная зелень вековечного леса сменилась печальной желтизной осеннего увядания. Начался тихий листопад, наполненный грустным шелестом, словно шел мелкий дождь. Копыта Данго утопали в багряно-желтом ковре. Терпкий аромат прелых дубовых листьев становился все крепче. А еще через некоторое время неожиданно повеяло неуютной прохладой; стало быстро смеркаться. Близилась окраина дремучего леса. Редколесье как-то незаметно перешло в жидкий низкорослый подлесок, сходящий на нет, и внезапно Аргнар оказался под открытым темным небом. Затененная дубрава осталась позади. Была глубокая ночь. Яркие крупные звезды холодно мерцали в вышине, с отрешенным равнодушием взирая с недосягаемой вышины на съежившуюся и притихшую, словно затаившуюся землю. Серп Ночного странника бледным призраком скользил по куполу небосвода, верша свой бесконечный и неизменный путь среди тяжелых темных облаков. Ему не было никакого дела до земных радостей и страданий. Небесная холодная красота и вселенское равнодушие - таков его извечный удел. Оглянувшись на оставшуюся позади Затененную дубраву, Аргнар внезапно обнаружил, что песчаная тропа - проводница, выведшая его на южную окраину леса, бесследно исчезла. Хмурые дубы ощетинились толстыми сухими сучьями, переплели мощные ветви - руки, сомкнули, покрытые седым мхом, крепкие вековые стволы, словно закрывая наглухо обратную дорогу. Ни дать, ни взять - суровая лесная рать заступила на стражу. Аргнар кинул назад последний прощальный взгляд, потрепал Данго по шее и шепнул: - Вперед, Данго! Плавно набирая ход, конь резво шел под звездным небом по ровной, как огромный стол, притихшей степи. Аргнар решил пройти вдоль левого берега реки Серебрянки, берущей свое начало в Безымянной пуще у подножия Одиноких гор, до земли кочевников. А уже там, свернув к юго-востоку, по правому берегу Звонницы добираться до гор Джунхарг к вольным баронствам. Самым восточным и самым маленьким из них был Берт. Нынче в нем правил старый Гофер - последний ныне живущий из тех, кто был основателем союза Горных баронств. У него не было кровного наследника, и по смерти Гофера подданные должны были всенародным собранием избрать на его место нового правителя из числа самых отважных и благородных рыцарей баронства. Именно сюда наверняка должны были ударить объединенные силы Форвана и Эрденеха, в надежде на то, что дальние западные баронства не поспеют вовремя на помощь своему союзнику. Верно оценив направление главного удара, Аргнар, не жалея сил, почти без отдыха и сна, спешил в Берт предупредить правителя Гофера о надвигающейся беде, хотя и не надеялся на радушный прием со стороны старого барона и его подданных...
Из широко распахнутых главных ворот крепости Скурбел, напоминающих оскаленную пасть голодного хищного зверя, одна за другой выползали длинные колонны тяжеловооруженных воинов. Вытоптанный дочерна снег сбился в гладкую твердую корку до самого поворота на Южный тракт. Красноватый диск зимнего солнца, просвечивая морозную дымку, падал на угрюмые лица постоянно оскальзывающихся ратников, не выражающие ничего, кроме озабоченности и недовольства. Их можно было понять. Все военные кампании обычно велись в теплое время года, когда дороги были хорошо проходимы, и не нужно было тащить на себе целый ворох теплых вещей. А нынче, что ж, приходилось двигаться по скользкому тракту в лютый холод куда-то за тридевять земель. Ладно бы, еще, куда ни шло, какие-нибудь маневры или в пограничный дозор, а то ведь на верное смертоубийство шли. Шутка ли сказать - штурмовать Горные баронства! Еще слишком хорошо помнили ветераны о бесславном походе на баронство Берт трехлетней давности. Тогда вернулись не солоно хлебавши. Да и теперь, наверное, многим ратникам придется сложить свои головы на скалистых труднодоступных склонах Джунхаргских гор, и не известно еще, удастся ли в этот раз взять приступом гордых и независимых баронов, не желающих покоряться ничьей власти. Хотя с другой стороны и войско нынче собрано не малое. Почитай одних только тяжелых копейщиков две с половиной тысячи наберется. Да лучников девять сотен и шесть - арбалетчиков. Три тысячи конников и пять с лишком штурмовых мечников составляли главную ударную силу. Правда в горах от кавалерии толку маловато, но уж если удастся пройти седые перевалы, то на внутренних равнинах баронства конница себя вовсю покажет! Медлительные и неповоротливые обозы с провиантом, оружием и тяжелыми осадными машинами ушли вперед загодя - неделей раньше в сопровождении сотенного отряда конной гвардии. Он был приставлен к обозу для охраны от хищного зверья и случайных разбойников, оголодавших за зиму, а потому отчаянно осмелевших. Всегдашние враги Форвана - эрденехские головорезы нынче стали союзниками, так что опасаться нападения с их стороны не приходилось. Войска герцога Хэдмира, а вернее теперь уже его наместника Мурида, должны были соединиться с войском Гермунда Красавчика на Асдарской дороге близ Эрденеха и дальше вместе двигаться до самого устья реки Звонницы, откуда до границ Берта оставался всего лишь день пути. Ратники, в особенности ветераны, потихоньку роптали, но открыто выражать недовольство все же не решались. Еще слишком свежо было воспоминание об ужасных публичных казнях в столице тех, кто осмелился открыто требовать изгнания чародея Мурида из пределов герцогства. С них привселюдно живьем сдирали кожу на центральной площади, а затем для устрашения вывесили тела казненных перед въездными воротами - доселе невиданный в пределах Форвана акт жестокости! После этого о герцоге Хэдмире и его сыне Этморе старались не вспоминать вовсе, хотя в народе шепотом передавались смутные слухи о том, что они живы и томятся где-то в мрачных темницах подземелий тайной канцелярии. С тех пор, как Мурид объявил себя полновластным правителем, все стало совсем иначе. Чародей поменял всех бывших военачальников - приверженцев Хэдмира на своих ставленников, казнив прежних, а во главе армии поставил пришлого чужака по имени Ратон, который объявился в герцогстве в самом начале нынешней зимы, сопровождаемый двумя заморскими жрецами. Будто бы эти двое вновь возродили ранее запрещенный культ древних кровавых жертвоприношений, но об этом вообще предпочитали помалкивать. Словом, покой и мир в некогда процветающем и миролюбивом Форване нынче сменился страхом и насилием. Небольшие конные разъезды по десять - пятнадцать всадников в каждом без передыху днем и ночью рыскали по обширным землям Свободных поселений, наведываясь в каждый хутор. Они исполняли приказ Мурида: во что бы то ни стало разыскать и доставить живым или мертвым во дворец правителя мятежного мечника Аргнара, известного под прозвищем Странник. Зачем он так сильно понадобился чародею-узурпатору, никто понять не мог, но приказ есть приказ и обсуждению не подлежал. Правда исполняли его без особого старания - Странника многие из воинов очень хорошо знали и искренне уважали за прямоту и мужество. В одном из таких поисковых разъездов находился Гилбер, тот самый воин по прозвищу Одноглазый, который помог Аргнару уйти от ареста. Он был его давним приятелем по многочисленным трактирным пирушкам и боевым походам. В тот раз ему повезло: никто не прознал о том, что это именно он помог беглецу скрыться, а сам он предпочитал об этом лучше помалкивать. Отряд вооруженных конников на рысях подъехал к хутору Гестама и остановился у ворот. Сам хозяин вышел на заснеженное крыльцо, пристально глядя на воинов Форвана прищуренными глазами из-под ладони козырьком. Его младшенький - шустрый Одберг, конечно же, был тут как тут, с любопытством и тревогой озираясь по сторонам. Завидев знакомые штандарты герцогства, Гестам махнул рукой, подавая сигнал двум мужикам в длиннополых тулупах, дежурившим у ворот. Те тотчас отодвинули засов и потянули тяжелые створки в стороны, открывая проход для прибывших. Конный разъезд, въехав на подворье, остановился у самого крыльца хозяйского дома. Всадники спешились, разминая ноги после долгой езды верхом. Широкоплечий коренастый десятник уверенно шагнул вперед, подняв правую руку в приветствии. - Здоров будь, Гестам! Как поживаешь? - хриплым голосом осведомился он у хозяина хутора. - А, это ты, Брас! - удивленно воскликнул Гестам. - Я сперва и не признал тебя. - Оно и не удивительно, - ответил десятник. - Мы с тобой уже почитай года три, как не виделись. - Сказывали, ты подался на службу к герцогу Хэдмиру? - Точно. Когда наш хутор разбойники дотла спалили, те немногие, кто уцелел, по соседским хуторам разбрелись, а кто и вовсе ушли из этих мест. Я-то лично отправился в Форван и поступил на воинскую службу. - Стало быть герцогу Хэдмиру присягал? - Ему... - А нынче кому служишь? Брас сердито засопел и, нахмурив брови, исподлобья глянул на Гестама. По всему было видать, что вопрос ему не очень понравился. Он принялся тщательно сбивать меховыми рукавицами снежную пыль с голенищ, пытаясь скрыть смущение. - Служу, кому все служат, - раздраженно буркнул он, не поднимая глаз. - Теперь власть в руках Мурида, ему все подчиняются. - Вижу, ты уже важной птицей стал. Десятник! - Гестам горько усмехнулся и покачал головой.- А кто ж будет землю обрабатывать, пахать, зерно сеять? Ты ж у себя на хуторе вроде неплохим работником был и руки у тебя крепкие, умелые. Неужто к земле совсем не тянет?!! Не поверю! Может, вернешься, свой хутор заново отстроишь?! А мы тебе всем миром поможем... Брас смущенно кашлянул, отводя глаза в сторону. - На службе я, - как бы оправдываясь, произнес он. - А к тебе по важному делу заехал... - Ну что ж, по делу - так по делу, если оно и в самом деле важное, - согласился Гестам. - Заходи, стало быть, в дом. Там обо всем и потолкуем неспеша. Он посторонился, пропуская гостя в открытые двери, а затем шагнул вслед за ним внутрь. Одберг сунулся было за ними, но получив от отца сильный щелчок по любопытствующему носу, обиженно мотнул светловолосой головой и ушел к своим сверстникам, уже толпившимся около прибывших воинов. Взрослые хуторяне подошли к ним поближе, расспрашивая о жизни в герцогстве. Молодые розовощекие от мороза девки озорно постреливали игривыми глазками на рослых статных воинов, подталкивая друг дружку локтями под бока и заливаясь звонким смехом. Те в свою очередь весело подмигивали им, пошире расправляя плечи и гордо бряцая оружием. Завязался неторопливый разговор, наполненный игривых недомолвок, безобидных шуточек и двусмысленных намеков. - Далеко ли путь держите, служивые? - Да так, хутора объезжаем... невест себе ищем. - Неужто в Форване своих не хватает? - Вроде бы хватает, да только они больно уж худосочные. Ваши молодки получше будут! Довольные девицы залились дружным смехом. Старая бабка Тора, глядя на них, сердито заворчала: - Тьфу, бесстыжие! Но на нее никто не обратил внимания. Молодые ратники продолжали красоваться перед девицами, что твои павлины. Те в свою очередь раззадоривали их. Одна из девиц озорно выкрикнула: - Так оставайтесь у нас... Посмотрим, на что вы годны... - Мы б с превеликим удовольствием остались, только ведь у вас тут обязательно надобно хозяйством обзаводиться, землю пахать, скотину откармливать... - А что, белы рученьки изнежены, к работе не привыкли, али силенок не хватает? - Было б время, мы бы показали... - Хватит зубы скалить! - неожиданно прервал не в меру расходившихся молодых воинов седоусый ветеран. - Мы тут не на прогулке, сами знаете! Брас немного потолкует с хозяином хутора, и сразу двинемся дальше. - Что ж так быстро? - обратился к нему один из хуторских мужиков. - Может, погостили бы немного, рассказали, что в мире деется? А то ведь мы тут почти ничего и не знаем. Наши хутора разбросаны по степи - новости медленно доходят. - Недосуг нам, - коротко ответил седоусый. - Беглеца мятежного разыскиваем. Одноглазый, поправляющий в это время сбрую своего коня, заметил, как при этих словах одна из молодиц, стоящая чуть в стороне от остальных, вздрогнула и побледнела. Она быстро опустила взгляд, настороженно прикусила губу и вся подалась вперед, внимательно прислушиваясь к разговору. Не торопясь, вразвалочку, словно прогуливаясь от нечего делать по широкому подворью, Одноглазый медленно приблизился к ней и, стараясь казаться совершенно равнодушным, как бы невзначай спросил: - Странник от вас давно съехал? - Кто, кто? - удивленно переспросила молодка, глядя на него широко раскрытыми глазами. - Ну, Аргнар, я имел в виду... - Не знаю я, о ком ты, воин, спрашиваешь, - молодая женщина упрямо сдвинула брови. - Мало ли кто к нам заезжает, всех и не упомнишь. Я имена не спрашиваю - мне это ни к чему. К примеру, твое имя мне тоже не известно. - Друзья кличут меня Одноглазым. - ухмыльнулся воин. - Неужто Аргнар ничего обо мне не говорил? - А людское имя у тебя есть? - поинтересовалась Ольма, никак не отреагировав на вопрос. Воин шумно засопел, нахмурился, но затем неожиданно широко и добродушно улыбнулся. - Вообще-то меня раньше звали Гилбером, но это было очень давно. С тех пор, как мою физиономию украшает эта повязка, я ношу прозвище Одноглазого. С этими словами воин, как бы извиняясь, притронулся к плотной черной повязке, наискось пересекающей его слегка грубоватое, но в общем-то прямодушное лицо. - А как тебя зовут, красавица? - Ольма... - Может, все-таки скажешь мне, где Странник и что с ним? Ольма ни разу не слышала от Аргнара об Одноглазом. Собственно говоря, она даже и о нем самом толком почти что ничего не знала, кроме того, о чем он неразборчиво бормотал, находясь в плену горячечного бреда. Уж больно неразговорчивым, замкнутым оказался раненый воин. Но молодая знахарка все же решила довериться своему сердцу, чувствуя, что Одноглазый не может быть Аргнару врагом. Его большое грубоватое лицо лучилось теплотой и дружелюбием, а голос выдавал искреннюю озабоченность. - Ранен он был очень сильно... едва выходили его, - тихо сказала Ольма, настороженно следя за тем, чтобы ее не услышали остальные воины, беседующие неподалеку. - Где он сейчас? - оживился Одноглазый. - Это мне не ведомо, правда! Уехал он от нас... - Давно? - Поздней осенью. Примерно через неделю после его отъезда первый снег выпал. А с тех пор о нем ни слуху - ни духу, как в воду канул. Хоть бы весточку подал... Воин облегченно вздохнул, словно с его плеч спал непомерно тяжелый груз. Он даже будто бы посветлел лицом и продолжал расспрашивать уже спокойнее. - Не сказывал часом куда направился? - Вроде бы на юг собирался... говорил, дела, мол, у него там какие-то... А так больше ничего. - На юг, говоришь?! - Одноглазый снова нахмурился. - Странно... странно это... Зачем ему понадобилось на юг идти, ведь он прекрасно знает, что объединенное войско наверняка будет штурмовать Горные баронства. Эрденех нынче стал союзником Форвана - в тех краях Страннику не удастся скрыться... - А может, он к баронам подался?! - с робкой надеждой в голосе спросила Ольма. - Это вряд ли, - с сомнением пробормотал воин. - Почему? - Уж слишком памятен в тех краях его меч. В свое время Странник уже штурмовал неприступные бастионы Горных баронств, и я думаю, что тамошние правители его не забыли... Может быть, он решил направиться в Менткроуд, чтобы наняться на службу к тамошнему королю или еще куда дальше... - Но это же очень далеко! - ахнула Ольма. - А что ему расстояния?! - спокойно пожал плечами Одноглазый. - На то он и Странник! Сколько он лиг проехал верхом и сколько пешком прошел - никем не меряно... Эх, жаль, видать не суждено мне с ним больше свидеться... - Может, вернется еще, - попыталась успокоить его Ольма - Как знать... Одноглазый пытливо взглянул на молодую женщину, что-то прикидывая в уме, а затем, словно решившись, заговорил торопливо и сбивчиво: - Если все ж таки случится такое, и Странник вернется, то обязательно скажи ему, что герцог и его сын ни в чем не повинны. Они околдованы подлым Муридом и пришлыми чародеями из заморья. Чернокнижники тайно упрятали Хэдмира и Этмора куда-то глубоко в подземелье под старыми постройками дворца в Панграде... может быть, они еще и живы... Но даже не это самое главное! Воин оглянулся и продолжил тревожным шепотом: - Мурид и чужаки - это все ерунда по сравнению с тем, кто вскоре должен ступить на землю Вальгарда... Ольма вздрогнула и зябко повела плечами. Предчувствуя неладное, она одними губами прошептала: - Кто? - Сам Повелитель тьмы! - сурово ответил воин. - Ох!.. - Когда он придет, то зальет кровью всю землю... - Откуда это стало тебе известно? Одноглазый смущенно замялся, а затем признался: - Я тут недавно загулял допоздна в трактире, видать лишку хмельного принял. Уж и не припомню вовсе, как добрался до конюшни. Присел в укромный уголок отдохнуть малость и сам не заметил, как уснул. Проснулся уже поздней ночью, кругом не видать ни зги. Слышу - двое разговаривают о чем-то меж собой. Я собрался, было выбраться из своего темного закутка, да как услышал, о чем они толкуют, враз передумал. У меня и сейчас при одном воспоминании об этом мороз по коже гуляет. Эти двое были заморскими чародеями. От них я невольно узнал о неотвратимо надвигающейся на Вальгард страшной беде. А еще они Странника поминали. В чем тут дело - я толком не понял. Только будто бы эти чародеи при помощи своего черного колдовства прознали, что Странник может им как-то помешать. Оттого и ищут его повсюду... Ольма испуганно прижала к побледневшим щекам ладони. - Что же теперь будет? - Кто его знает... Но уж во всяком случае ничего хорошего ожидать не приходится. - Может быть, нужно народ подымать по округе?! Рассказать все, как есть, людям – авось, как-нибудь сообща что-нибудь придумаем и справимся с колдовством?! Одноглазый криво усмехнулся. - Подымешь, как же! Держи карман шире... Думаешь, никто ни о чем не догадывается?! - Ну, может быть, не обо всем?.. - Может быть. Только все равно ничего не поможет... - Почему же? - Да хотя бы потому, что народ сейчас запуганный стал как никогда. Те, что победнее, и вовсе слово сказать боятся. А те, что побогаче да позажиточней, за тугие кошельки держатся в тщетной надежде откупиться, если что случится. Дурачье! Ничего им не поможет - ни власть, ни золото... - Наш хозяин хутора не такой, - возразила Ольма. - А что толку?! Таких, как Гестам, раз - два и обчелся! Одноглазый скрежетнул зубами, зло пнул ногой лежавшую рядом колоду и с сожалением добавил: - Был бы Странник, может, он и присоветовал бы что стоящее. Ладно, чего уж там... Внезапно разговор на подворье разом смолк. Рывком распахнулась дверь хозяйского дома. На пороге появился раздраженный десятник и Гестам. Лицо Браса раскраснелось, он чуть не до крови покусывал губы, явно сильно нервничая. Хозяин хутора наоборот выглядел суровым и сердитым, как никогда. По всему было видать, что разговор у них был весьма не простой. Гестам распекал Браса: - Лучше бы работали на земле, как люди, чем за раненым по степи гоняться, ровно стервятники какие! - Приказ у нас... - угрюмо огрызнулся десятник. - Приказ приказом, а совесть людская и честь тоже должны быть! Оно-то, конечно, мечом проще махать... Брас ничего не ответил на это. Не прощаясь и не оглядываясь назад, он быстро сбежал по ступеням крыльца, вскочил на лошадь и коротко скомандовал: - По коням!! Все зашевелились, загомонили. Воины рассаживались по коням. Одноглазый торопливо сунул в руку Ольме что-то завернутое в маленькую тряпицу и, уже поворачиваясь к своим товарищам по оружию, шепнул: - Увидишь Странника, обязательно передай ему все, что я тебе рассказал и еще вот это... Взмахнув на прощанье рукой, он побежал к своему коню и уже оттуда крикнул: - Прощай, красавица! Вздымая искрящуюся снежную пыль, отряд всадников с места в карьер выметнулся за ворота и поскакал по белой степи куда-то в южном направлении. Мужики закрыли тяжелые створки ворот на засов и нехотя разбрелись по своим домашним делам. Разочарованно вздыхая, начали расходиться и девицы, о чем-то вполголоса переговариваясь между собой. Одна лишь молодая знахарка стояла недвижно посреди двора, о чем-то глубоко задумавшись. - Эй, Ольма, что с тобой? - окликнула ее Нерейда. - Тебе что, нездоровится? Вон как побледнела... Знахарка вздрогнула, словно просыпаясь. - Нет, нет... все в порядке... Просто притомилась я, пойду к себе, пожалуй, отдохну малость... С этими словами она медленно побрела в дом. Нерейда только сочувственно покачала головой, провожая ее долгим взглядом. Прозревая опытным женским сердцем чувства Ольмы, она тихо пробормотала: - Тут и гадать особо не приходится. Сохнет, видать, девка по своему-то... Ох, нелегка наша бабья доля... * * * В огромном, некогда солнечном дворце бывшего великого владыки Малурии - легендарного Элабора Светлоликого нынче царил зловещий полумрак, изредка озаряемый багровыми языками пламени, беспокойно колышущегося в огромных черных обсидиановых чашах, расставленных по всему периметру главного зала. В центре его на высоком золотом постаменте лежало обнаженное тело мужчины могучего телосложения. Его широкая грудь размеренно вздымалась и опадала. Человек был еще жив, он дышал. Хотя назвать жизнью то непонятное состояние, в котором находилось это тело, можно было лишь с превеликим трудом. Человек лежал вот так неподвижно уже около трех долгих месяцев. И все это время адепты шестого круга во главе с верховным жрецом Яридом неустанно поддерживали в нем жизнь при помощи темного колдовства. Тело когда-то принадлежало Мерглу. Но теперь оно было избрано жрецами вместилищем для их Повелителя, к приходу которого они уже давно и старательно готовились. Сознание самого Мерглу еще теплилось где-то в потаенных уголках тела, потому что оно было необходимо для поддержания сложных жизненных процессов. Но это уже не имело особого значения, потому что близился час высшего торжества служителей тьмы. Вокруг постамента, сидя на скрещенных ногах, непрерывно бубнили заклинания тридцать два избранных жреца в серых тогах. Кровавые блики огня отражались на их лысых, словно смазанных жиром, блестящих черепах. Фанатично закатив глаза и мерно раскачиваясь из стороны в сторону в такт заклинаниям, жрецы замогильными голосами призывали своего властелина откликнуться на их зов, подняться из мрака ужасной неназываемой бездны и воплотиться в теле Мерглу. Тяжелый низкий стон на грани слышимости хриплым гортанным рыком разнесся по всему залу. В нем сплелись воедино непомерная злоба, яростное торжество, мука и лютая ненависть. Содрогнулись высокие своды дворца. Языки пламени в обсидиановых чашах померкли и съежились, словно от страха, а затем резко взметнулись вверх с новой силой, полыхая пуще прежнего. Жрецы сразу ускорили свое бормотание, впадая в неудержимый фанатический экстаз. Их глаза закатились, на губах выступила пена. Из глубины непроницаемо темного коридора донеслись приближающиеся звуки торопливых шагов, и вскоре в зал стремительно вошел Ярид в окружении своих ближайших сановников. Двое из них несли вытянутый золоченый сосуд с еще теплой жертвенной кровью. Верховный жрец вместе со свитой проследовал прямиком к постаменту, на котором лежало тело Мерглу. Сосуд установили в изголовье. Вновь раздался протяжный стон, сотрясший весь дворец до самого основания. Откуда-то сверху из непроглядной темноты посыпался мелкий песок вперемешку с пылью. Упало несколько фрагментов барельефной лепки. Мозаичный мраморный пол рассекла ломаная трещина, из которой повалил удушающий сернистый дым. Чтецы закашлялись, хватаясь за горло. - Не останавливаться! – с яростью крикнул Ярид. Жрецы зачастили еще быстрее. Корявый грубый язык черного колдовства, казалось, безжалостно дробит сам воздух на мельчайшие частицы. Стало невыносимо жарко и душно. Обливаясь потом, Ярид медленно погрузил в жертвенный сосуд обе руки по локоть, а затем осторожно вынул их, держа ладони сомкнутыми в виде чаши. Он поднес их к груди Мерглу и, разомкнув, вылил густую кровь на тело. Тщательно натерев его от груди и до пят, Ярид вновь зачерпнул из сосуда и начал размазывать кровь по лицу Мерглу. Губы жреца искривила торжествующая улыбка. Тело на золотом постаменте затряслось мелкой дрожью, мышцы и вены начали судорожно вздуваться, как будто под туго натянутой кожей извивались отвратительные толстые змеи. Под полуприкрытыми веками бешено вращались выпученные глаза, словно пытаясь выскочить из тесных орбит. Пузырящаяся кровавая пена с клокотанием выступила на потрескавшихся губах Мерглу, а из его горла донесся ужасный низкий рык, постепенно усиливающийся до громоподобного рева. Некоторые из жрецов без чувств рухнули на пол, как тряпичные куклы. Из ушей у них сочилась кровь. - О, Повелитель, приди к нам, яви свой лик верным рабам твоим! - истерически возопил Ярид, вычерчивая в воздухе трясущимися скрюченными руками кабалистические символы. Задрожали основы дворца. Из недр земли доносился глухой грохот, словно там ворочалось некое громадное чудовище. Ужасный рев, преисполненный бешеной злобы и разочарования, взметнулся к своду и постепенно затих, переходя в низкое утробное ворчание. С грохотом рухнула посреди зала, переломившаяся пополам мощная колонна, вздымая клубы пыли и погребая под обломками тела не успевших увернуться чтецов заклинаний. Все неожиданно смолкло. Даже багровое пламя в обсидиановых чашах померкло и уже не пылало, а еле-еле чадило. По телу Мерглу прокатилась последняя судорога. Оно прекратило дергаться и снова неподвижно застыло на постаменте. - Продолжайте читать заклинания, - усталым голосом произнес Ярид, обращаясь к жрецам, с испугом взирающим на него. - Видимо, еще не время... Повернувшись к ближайшему спутнику, верховный жрец сказал: - У нас ничего не получается, потому что Повелителю пока еще не хватает сил разомкнуть вечные врата Мироздания и явиться во всем своем непостижимом великолепии в наш мир. Но этот миг уже близок, я чувствую это! Нам не хватает человеческих жертв. Ты, Леприд, соберешь войско из наших слуг, перейдешь Гиблый кряж и нападешь на родовой замок Мелрода... - Не рано ли, верховный? - с сомнением спросил жрец, к которому обратился Ярид. - Мы должны любой, пусть даже высокой ценой помочь Повелителю войти в тело Мерглу, тогда уже никто не сможет помешать в осуществлении нашей долгожданной цели, ибо мощь великого Владыки тьмы невообразима! Но для этого нужны еще жертвы. Много - много человеческих жертв! Все население замка Мелрода от мала и до велика без исключений должно лечь на жертвенный алтарь! Иди, Леприд, - и сделай это!!! - Слушаюсь, верховный, - жрец согнулся в низком поклоне. - Я исполню твою волю... - Это не моя воля, а воля Повелителя! Ступай! Леприд повернулся и широким шагом направился к выходу из задымленного дворца, за которым в нетерпеливом ожидании толпились многочисленные безобразные монстры - кошмарные обитатели проклятого Междуречья. Ярид провел его полубезумным взглядом и вновь повернулся к постаменту.
Бледная луна все ниже опускалась к горизонту, скользя в разрывах серых облаков. Ночь была уже на исходе, но в родовом замке Мелрода царило не по времени шумное оживление. Всюду с озабоченными лицами сновали многочисленные слуги, таская объемистые тюки, сундуки и корзины с провизией. Они исполняли приказ барона Греттира снарядить в дальнюю дорогу обоз, который должен был выступить на рассвете. Вместе с обозом из отчего дома уезжала на запад единственная дочь барона - Лута. Он отправлял ее в Западные ворота к своему двоюродному брату - барону Бродиру. Сидя в просторной гостиной перед пышущим жаром камином, Греттир беседовал с дочерью. Они горячо спорили. Лута пыталась уговорить отца, но барон был непреклонен. Он твердо стоял на своем, хотя очень любил дочь. - Отец, я не хочу никуда уезжать! Я останусь с тобой, ну, пожалуйста! - настаивала девушка. - Нет, нет и еще раз нет! - категорично возразил барон. - Ты сама прекрасно знаешь, как я тебя люблю и всегда потакаю твоим маленьким прихотям и капризам, но на этот раз ты должна сделать именно так, как я тебя прошу! Впервые в жизни я требую от тебя беспрекословного повиновения! - Но я умоляю тебя - разреши мне остаться?! Греттир ласково посмотрел на дочь. В уголках его морщинистых серых глаз таилась застарелая усталость и тревога. Слухи о позорном союзе Форвана с Эрденехом уже докатились до Мелрода и вызвали всевозможные кривотолки среди местного населения. О свадьбе Луты и Этмора не могло быть и речи. А следом пришла еще более неприятная весть о том, что объединенные войска выступили в поход против Горных баронств. Это уже и вовсе не на шутку встревожило барона Греттира. Союз Форвана и Эрденеха грозил всему Вальгарду затяжной кровопролитной войной. К тому же последнее время в мире вообще творилось что-то необъяснимое и очень тревожное. Нынешней зимой белые волки пересекли Малурийский тракт ( сам по себе небывалый случай ) и продвинулись далеко на юг, аж до Лесной гряды. Говорили, что их видели даже недалеко от моста через сухое русло Старицы, а это уже и вовсе невероятно! Так далеко они еще никогда не забирались. Но, говорят, нет дыма без огня... А несколько дней назад из-за Гиблого кряжа доносился какой-то громоподобный рокот, дрожала земля. Все это очень настораживало, и барон решил на всякий случай на некоторое время отправить дочь в гости к своему родичу в крепость - порт. Он надеялся, что там ей ничто не будет угрожать. Сам Греттир был не робкого десятка и привык любую опасность встречать лицом, но Луту хотел уберечь от невзгод и тягот военного времени. - Нет, мое решение окончательное! - решительно сказал он. - Ты едешь к дяде Бродиру. Когда все уляжется, думаю, что в конце весны или в начале будущего лета, я заберу тебя домой. В глазах дочери блеснули слезы, но барон был неумолим. - Возьмешь с собой Асту, чтоб не скучать в дороге, да и там, у дядюшки она тебе пригодится. Провожатыми с тобой поедут десять моих лучших воинов во главе с Гелли. Он доставит тебя прямиком в Западные Ворота к Бродиру, и мне будет спокойнее за тебя. - Но ведь Гелли совсем старый. Ему, наверное, будет очень нелегко преодолеть такой дальний путь? К тому же ты, отец, так привык к нему, наверное, тебе будет без него трудно... Греттир усмехнулся. - То, что у него седая голова, еще ни о чем не говорит. Гелли крепкий закаленный в многочисленных битвах ветеран и в седле сидит, как влитой. Он спокойный и рассудительный. Я доверяю ему, как самому себе! А меч в его руке держится куда как получше, чем у иных разухабистых молодцев! - Ну что ж, - вздохнула Лута, - будь по-твоему, отец. Раз ты так решил, значит тебе виднее. - Вот и умница. Барон поднялся и к стрельчатому окну. Пристально глядя в него, он неожиданно печально произнес: - Как быстро и безжалостно бежит время... Вот уже и светает... Тебе пора. Он помог дочери закутаться в меховую шубу, неспеша оделся сам, и они вместе направились к выходу. Небо с восточной стороны горизонта уже посветлело, разливая по двору замка предутренний сумеречный свет. У самого порога стояли просторные сани, запряженные тройкой крепких гривастых лошадей. Позвякивая бубенцами, они нетерпеливо рыли копытами сбитый снег. В санях, устроившись на сенном тюфяке, рядом с багажом сидела молоденькая бойкая служанка Аста. Она исподтишка постреливала лукавыми глазками в сторону гарцующих на боевых конях рослых молодых воинов. Все уже давно были готовы выступить в дорогу, ждали только одну Луту. Греттир крепко обнял дочь, ласково поцеловал, а затем бережно усадил в сани, укутал шубами и накрыл ей ноги пушистой накидкой из овечьей шерсти. - Ну, с Богом! - сказал он, махнув вознице рукой. Сани плавно тронулись, выезжая за ворота замка. Всадники колонной по два последовали за ними. Возле барона ненадолго задержался лишь верный Гелли. Он внимательно посмотрел в его печальные глаза. - Не извольте беспокоиться, сударь, - доставим вашу дочь по назначению в целости и сохранности! - cказал Гелли. Воин дал коню шпоры и поскакал вдогонку за остальными. Ворота закрыли. Барон Греттир какое-то время постоял посреди двора, словно не зная, что ему делать дальше. Он как-то враз осунулся и постарел еще больше, его плечи поникли, казалось, на них навалилась непомерная ноша. Но вот он медленно выпрямился, черты его лица вновь отвердели. Подозвав к себе начальника стражи, барон властным голосом приказал: - Удвоить посты! К Гиблому кряжу отправить конный разъезд! Подготовиться к обороне замка! - Но ведь в округе ни одной живой души, мой господин, - попытался, было, возразить начальник стражи. - От кого, упаси Бог, борониться-то будем? Греттир так сурово глянул на него, что у того сразу пропало всякое желание спорить. - Будет исполнено, господин... - пробормотал воин, виновато склонив голову. Не оглядываясь на подданного, барон повернулся и неспеша направился прямиком в оружейную комнату. Какая-то тревожная давящая пустота под сердцем не давала ему покоя, угнетала и пугала его. Предчувствие неотвратимо надвигающейся беды тяготило, отбирая душевный покой. Блеклое утреннее солнце, неуверенно поднимаясь над горизонтом, едва брезжило сквозь низко стелющиеся над самой землей косматые тяжелые тучи. Угрюмо молчала пустынная заснеженная равнина. Ничто и никто не нарушал ее холодной белизны. Дозорный отряд вскоре ушел к Гиблому кряжу, и в замке опять воцарилось сонное спокойствие. День тянулся невыносимо медленно. Время едва-едва перевалило за полдень. Часовой в овечьем полушубке, дежуривший на дозорной вышке, облокотился на толстую поперечную жердь ограждения. Зевая и почесываясь, он лениво глазел в сторону виднеющегося вдали темного кряжа. Внезапно сонную одурь с него как рукой сняло. Он весь напрягся, тревожно вглядываясь вдаль из-под козырька ладони. Со стороны гор быстро приближалась какая-то темная полоса. Часовой чертыхнулся и ударил в сигнальный колокол. Тотчас замок словно ожил. Во внутренний двор со всех сторон начали сбегаться встревоженные люди. Из караульного помещения выскочил, застегиваясь на ходу, начальник дневной стражи. Почти одновременно с ним на крыльце парадного входа появился барон Греттир. Все с явным удивлением взирали на него, да и было отчего: барон вышел уже облаченным в сверкающие боевые доспехи, словно заранее готовился к битве. Он оперся на тяжелый двуручный меч и громко осведомился: - Что случилось? - Со стороны Гиблого кряжа к замку что-то приближается! - взволнованно сообщил воин. - А поточнее можно?! Что или кто? Сколько? Как далеко? Часовой оглянулся на север и растерянно ответил: - Вроде бы похоже на какое-то войско... Далековато будет, господин, не разглядеть... - Дозорный отряд вернулся? - Нет еще. - Ясно... Барон потемнел лицом. С минуту он глядел перед собой ничего не видящим взором, беззвучно шевеля обескровленными губами, словно читая молитву. Обитатели замка Мелрода, затаив дыхание, с испугом и одновременно с надеждой смотрели на своего господина, ожидая его распоряжений. Наконец Греттир пришел в себя и обвел присутствующих каким-то странным взглядом, в котором сквозила печаль и отрешенность. - Что делать, сударь? - не утерпел начальник стражи. Барон заговорил медленно, тяжело роняя слова. И от этих суровых слов людям стало страшно, потому что никогда прежде не видели они своего господина таким угнетенным и не слышали от него подобных речей. - Готовиться к битве, всем... кто останется в замке... Если кто захочет уйти, то я не держу... хотя, вряд ли это поможет... Я правил вами, быть может, строго, но старался быть справедливым, в этом мне Бог свидетель. А теперь я освобождаю всех от клятвы на верность, ибо предвижу, что завтрашний день уже не наступит для древнего и гордого замка Мелрода... Греттир обреченно склонил голову и, в наступившей вслед за его словами гробовой тишине, медленно повернулся и скрылся в замковых покоях, затворив за собой дверь. Разом загомонили собравшиеся во дворе. - Чудные речи ведет барон, даже страшновато как-то стало... - А чего бояться?! Отобьемся, не впервой! - Ты что, разве не слыхал, о чем он говорил?! Всех отпустил, это тебе не так просто! - Может, и в самом деле уходить? - Куда ж ты пойдешь, дурья твоя башка?! Зима, белые волки неподалеку, да и враги на подступах к замку! - Что за враги-то? Откуда взялись? - От Гиблого кряжа идут, стало быть, из Потерянного края... Неожиданно истошно взвыла какая-то баба, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону. Мужчины хмуро и озабоченно переглядывались. - Ладно. Чего зря языки чесать?! - решительно рубанул ладонью воздух один из них. - Идти нам все равно некуда! Так стоять, сложа руки, - это уж точно пропадем зазря, а с мечами в руках, авось, и отобьемся. Вооружайся - и на стены! Решение было принято, и это как-то сразу подняло настроение, приободрило. Шумной толпой люди направились вслед за начальником стражи к арсеналу. В это время последний из владетелей замка сидел в самой дальней комнате, которая находилась за спальными покоями. На столе перед ним лежал темный матовый шар, величиной с голову быка. Греттир, не мигая, пристально смотрел на него, словно пытаясь проникнуть взором сквозь его поверхность. Это был магический родовой шар Мелродов. Он передавался из поколения в поколение от отца к сыну или внуку. Когда и откуда он появился, этого уже никто не помнил, но каждый новый правитель замка от рождения обладал властью над шаром и мог в любой момент вопросить его о будущем. Магический шар обычно показывал различные отрывочные видения, исходя из которых, правители принимали порой очень важные решения. После отъезда дочери, одолеваемый тяжелыми предчувствиями, барон Греттир обратился к шару, как уже неоднократно делал это раньше. Но сегодня все было иначе. Вначале барон увидел несколько эпизодов из прошедшей жизни замка. Перед его взором промелькнули расплывчатые образы рослых суровых витязей - его прославленных предков, основавших и правивших этой неприступной цитаделью вот уже много веков. Постепенно видения приближались к нынешним временам, становясь все более отчетливыми. В одном из них Греттир узнал своего отца, стоящего с непокрытой головой на высокой крепостной стене и посылающего твердой рукой одну за другой стрелы в ряды врагов, штурмующих стены Мелрода. Рядом с ним белобрысый мальчонка, присев на корточки и глядя на стрелка восхищенным взором, подавал ему стрелы. В этом мальчугане Греттир узнал себя, и легкая улыбка на миг разгладила его жестко сжатые губы. Как легко и просто все казалось ему тогда... Но вот магический шар показал события сегодняшнего утра. Прощание с дочерью. Отряд выезжает за ворота. На мгновение изображение померкло, съежилось, а затем вспыхнуло с новой силой. Греттир увидел свой замок с высоты птичьего полета. На много лиг вокруг не было видно ни одной живой души, лишь от Гиблого кряжа надвигалась какая-то темная полоса. Не было в ней ни порядка, ни каких-либо признаков воинских построений. Это скорее походило на некую неорганизованную орду, которая нахрапом перла прямиком к родовому замку. Изображение дернулось, быстро увеличиваясь. Что-то весьма необычное в приближающейся толпе насторожило барона. Он резко подался вперед, пытаясь разглядеть то, что привлекло его внимание. Но в это мгновение внутри магического шара появилось какое-то маленькое черное пятнышко. Оно начало стремительно набухать, превращаясь в клубящуюся непроглядную тьму, которая вскоре заполнила весь шар. Казалось, эта зловещая тьма пытается вырваться из хрустальной сферы. Внезапно по поверхности шара зазмеились мелкие трещинки, покрывая его сплошной сетью. Греттир отшатнулся, с ужасом глядя на, казавшийся вечным и незыблемым, символ благополучия замка. Все было кончено. Родовой магический шар Мелродов, долгие века служивший им верой и правдой, превратился в потрескавшийся круглый булыжник. Барон сидел совершенно неподвижно, словно изваяние. На белом, как мел, лице застыли расширившиеся остекленевшие глаза. Казалось, он даже не дышал. На дозорной вышке вновь тревожно ударил колокол, затем еще раз и еще... Обитатели замка все, как один хлынули на крепостные стены поглядеть на приближающееся вражье войско. В том, что это было войско неприятеля, уже никто не сомневался. Собрались все, от мала до велика, с напряжением вглядываясь в накатывающую лавину. Уже слышен был гул и хруст снега под ногами врагов. - Мать честная! - сдавленно выдохнул кто-то. - Это что ж такое, что за напасть?! Передние ряды вражьего воинства уже настолько приблизились к стенам, что их можно было разглядеть невооруженным взглядом. - Господи, сохрани и помилуй! Войско нелюдей!!! - растерянно пробормотал начальник стражи. Снежная пыль клубами взвихрялась перед наступающей ордой. Кого в ней только не было! Жуткие невероятно кошмарные создания, такие, что и в страшном бреду не привидятся, шли, скакали, ползли, ковыляли, топча белый саван равнины бесчисленным множеством ног или того, что их заменяло. В молчаливом и от того еще более ужасном безмолвии вся эта разношерстная нечисть перла нескончаемым потоком к стенам крепости. - Зажигай костры! - неожиданно грянул за спинами людей зычный голос барона Греттира. Все невольно оглянулись. Правитель Мелрода стоял, гордо расправив плечи. Смертельная бледность придавала его лицу выражение непоколебимой решимости. Словно и не он стоял сегодня посреди двора потерянно ссутулившись, как старик. Люди вновь, как в прежние добрые времена, видели своего отважного, умелого и решительного барона. - Братья и сестры! Так говорю я вам, ибо нет сейчас среди нас господ и слуг! Враг у стен замка. Враг небывалый и лютый. Бейтесь до последнего, потому как пощады от прислужников тьмы не будет никому. Разите нечисть во славу Господа нашего, а ежели не судьба нам встретить завтрашний рассвет, так знайте - десница божья над нами, и души наши, не отягощенные тьмой и злом, он примет в лоно свое! А теперь - с Богом! Словно бы свежий ветер пронесся по рядам защитников замка, вливая в людей новые силы, просветляя лица. Воины, прислуга, простые мужики и женщины, даже дети - все, кто мог держать оружие в руках, дружно бросились к бойницам. Громко и грозно протрубил боевой рог, возвещая округу о начале битвы. Бойницы ощетинились наконечниками копий и стрел. Орда приблизилась вплотную и, не останавливаясь ни на одно мгновение, с налету полезла на стены. Твари громоздились друг на друга, непостижимо быстро вырастая в штурмовые приметы. Задние ряды напирали на передние, безжалостно давя и калеча своих же союзников, поспешно взбирались на них, чтобы в свою очередь лечь в основание живой насыпи. А по ним уже карабкались следующие, еще и еще... Не было видно ни конца и ни края этой ужасной лавины. Дружно и грозно запели спущенные тетивы луков и арбалетов. Первые стрелы ушли в гущу наступающих тварей, неся погибель слугам тьмы. На их безобразные головы и туши посыпались тяжелые камни. Но что им, не ведающим ни страха, ни жалости, было до того?! На погибших, расталкивая друг друга, лезли и лезли все новые чудища. Они не считались с потерями, гонимые слепой злобой и черной волей пославшего их. Лучники рвали с остервенением тетивы, посылая стрелу за стрелой в гущу врагов - промахнуться было невозможно. Копейщики били копьями в выпученные глаза и оскаленные пасти верхних тварей и тут же выдергивали оружие из скатывающихся вниз туш за ремни, привязанные к древкам. Но все выше и выше громоздятся живые приметы. Кое-где они уже сровнялись с бойницами. Дружинники у Греттира хороши - каждый свое дело знает! Быстро смекнули, что к чему, всем скопом дружно навалились - искололи, искромсали в пух и прах верхушку вражьей пирамиды, что оказалась выше других. А бабы да мальцы довершили начатое дело, обрушив сверху на тварей самый настоящий камнепад. Рассыпался, развалился штурмовой горб. Пока с этим управились, в другом месте прорвало. Эх, не доглядели - так вашу разэдак! Вывалилась из бойницы лохматая туша о шести лапах, ударила длинным изогнутым хвостовым шипом в спину воина, рубившего в это время мохнатоногого монстра ростом с теленка, и прошибла его насквозь - не спасла даже вороненая кольчуга. Барон ринулся к прорыву, как ураган, круша и кромсая мечом сующихся в бойницы прислужников тьмы. Подоспевшие ему на выручку латники взяли на копья шипастую бестию и сбросили на головы наступающих. - Смолу! Смолу лейте! - закричал барон, яростно орудуя мечом. - Выворачивайте котлы на приметы, да пошевеливайтесь! - И-и-эх! - дружно выдохнули мужики, опрокидывая за крепостную стену огромные котлы с кипящей смолой. Черная дымящаяся лава хлынула вниз обжигающим потоком. Рев, треск, шипение, душераздирающий визг - все смешалось в невообразимо дикую какофонию звуков. Давя и калеча друг друга, вражье войско отхлынуло от стен крепости, оставляя после себя сплошной вал изуродованных мертвых тел. Что, не понравилось?! Знай наших!!! Защитники замка возликовали. - Ну, все, теперь отобьемся! Казалось бы, и впрямь грозный противник отступил, понеся огромные потери. И хотя среди людей барона Греттира тоже были погибшие и тяжелораненые, но остальные воспряли духом. Воины смотрели на войско неприятеля уже без внутреннего содрогания. Заскрипели подъемные лебедки, натягивая толстые цепи, на которых были подвешены огромные стальные котлы для смолы. Уже подносили из арсенала целые тюки новых стрел; оживленно гомоня, мальцы тащили новые тяжелые копья со стальными навершиями, взамен сломанных и утерянных во время первого приступа. Женщины-травницы пользовали раненых. Барон почувствовал наполняющую его уверенность. "Одолели люди первый страх перед невиданным врагом. - думал он. - Теперь-то уж точно выстоят. Коль отбили приступ раз, сдюжим - отобьемся и вдругорядь!" Греттир уж было повернулся, собираясь спуститься по караульной лестнице во внутренний двор замка, когда почувствовал, как вокруг что-то неуловимо изменилось. Какая-то гнетущая неизбывная тяжесть навалилась на него, пригибая к земле. В голове помутилось; перед глазами поплыли размытые охристо-багровые пятна. Неожиданно сфальшивив, захлебнулся сигнальный рог. Смолкли бодрые голоса воинов, скрип лебедок. В наступившей гробовой тишине из-за стены пришла волна удушающей жути. С трудом повернув негнущуюся, словно одеревеневшую шею, барон Греттир глянул на равнину. Войско неприятеля расступалось, образуя широкий проход, в котором показался странный всадник на чудовищном коне. Собственно говоря, на коня это чудище походило лишь отдаленно. Лоснящееся длинное тело его было сплошь покрыто матово поблескивающей чешуей. Голова принадлежала громадной рептилии, а ноги напоминали морщинистые заплывшие жиром столбы. Седок был человеком, но именно в нем и таилась главная угроза - это Греттир почувствовал с первого взгляда. Воздев оголенные руки над головой, всадник начал что-то произносить нараспев. Слова были непонятные, гнусавые и оттого еще более страшные. - Колдун!- словно эхо пронеслось по рядам защитников. Вокруг высоко поднятой руки всадника начала сгущаться тьма. Она тяжело клубилась, извивалась спиралями, причудливо сплетаясь в тугое веретено, которое становилось все толще и длиннее. Воздух наполнился низким гулом, похожим на утробное ворчание почти на грани слышимости. Постепенно грозное веретено превратилось в огромное темное копье. Казалось, его наконечник с жадностью поглощает свет, впитывает его в себя без остатка. И тогда всадник, привстав в стременах, метнул его в сторону замка, выкрикнув какое-то страшное корявое слово. Мягкий, но мощный удар потряс до основания родовое гнездо Мелродов. В том месте, где громовое копье тьмы ударило в крепостную стену, древняя кладка не выдержала. Падая с высокой стены, Греттир безумным взором остекленевших глаз видел, как выворачивались из своих извечных мест огромные, казалось, несокрушимые каменные глыбы, и рушилась незыблемая твердыня отцов и дедов, не знавшая прежде поражений. Вокруг трещало и гремело; крепкая кладка разрывалась, как обычная бумага. С ужасающим грохотом обвалился участок старинной толстой стены меж двух древних сторожевых башен, подняв целую тучу пыли. Барон упал на землю и откатился на середину двора, слыша отвратительный хруст собственных костей. Он с трудом приподнялся на единственной чудом уцелевшей руке. Кровь из разбитой головы сплошным потоком заливала глаза, но Греттир, скрежеща зубами, с яростной ненавистью глядел в оседавшие клубы пыли, откуда уже выходило ужасное войско, ведомое колдуном. Обида и безнадежность сдавили горло железной хваткой, и тогда, собрав остатки сил в отчаянном порыве, последний барон из никем не покоренного древнего рода Мелродов обратил свой взор к небесам. - Отец наш небесный, молю тебя об одном: не дай погибнуть детям твоим в лапах богомерзких созданий! Прими души наши, сохрани и спаси их от ненавистной тьмы! Столько невероятной муки, безграничного страдания, отчаянной надежды и истинной веры было в этих простых словах, что свершилось воистину великое чудо. Грянули с небес золотые трубы, заглушив все звуки, и время неожиданно застыло на полном скаку. Сквозь разодранные в клочья тучи хлынули на истерзанную землю потоки ослепляющего света, затопив все вокруг нестерпимым ярким сиянием. А когда сияние исчезло, не осталось в окрестностях, да и в самом разрушенном замке ни единой твари, пришедшей сюда из Потерянного края. Лишь безжизненные изломанные тела людей покрывали землю и осиротевшие стены крепости. Но, странное дело, на лицах умерших не осталось и следа ужаса или отчаяния. Их смягчившиеся черты выражали покой и умиротворение. Сам барон Греттир - последняя ветвь некогда могучего и прославленного древнего рода, чьи корни уходили во тьму предначальных времен, лежал навзничь посреди обширного двора, свободно раскинув в стороны изломанные руки. Резкие глубокие морщины разгладились, и на высоком благородном челе читалась печать уже неземной отрешенности, а где-то в самых уголках губ притаилась едва приметная светлая улыбка, словно в последний миг явилось ему какое-то необъяснимо радостное видение. Полная тишина. Нет ни ветерка, не слышно ни звука. На сверкающей под морозным солнцем заснеженной из края в край белой равнине - ни единой души. Нет свидетелей, нет очевидцев, и некому будет рассказать людям о невероятном и необъяснимом, случившемся в древнем замке Мелродов. Долго и безуспешно будут ломать головы потомки, пытаясь объяснить необъяснимое и высказывать всевозможные неправдоподобные догадки одна невероятней другой. Пройдут долгие столетия, промчатся над землей вихри исторических потрясений и природных катаклизмов, и, возможно, тогда эти догадки, обрастая вымышленными подробностями и приукрашенные буйной фантазией рассказчиков, станут прекрасной сказочной легендой, слушая которую, люди будут замирать в трепетном восторге... А пока... пока только голая степь знает о том, какая трагедия разыгралась здесь...
Темны и непроходимы дикие неизведанные Леса Забвения, наполненные плотным зеленоватым сумраком. Под сплошным куполом из густо переплетающихся гибких ветвей и упругих мясистых листьев, куда лишь крайне редко удается пробиться одинокому солнечному лучу, в перенасыщенном влагой душном горячем воздухе медленно плавают раздувшиеся кожистые мешки, покрытые короткой шелковисто-мягкой шерсткой. Словно многоцветные живые реки, струятся с ветки на ветку гибкие и мощные - в несколько обхватов тела невиданных гигантских змей. Чудовищные полузвери - полурастения, сутками неподвижно затаившись в темных оврагах либо с кажущейся безобидностью свисая с раскидистых ветвей исполинских деревьев, ежечасно поджидают неосторожную добычу. Мелкие, средние и крупные обитатели Лесов Забвения постоянно охотятся друг на друга, выслеживая, нападая и безжалостно расправляясь с теми, кому не повезло. Кажется, нет места человеку в этом царстве клыков, когтей и смертоносных объятий. Практически недоступные и непроходимые, Леса Забвения отделены от остального Вальгарда с востока широкой цепью приземистых Хэлдарских гор, обрывающихся сразу за Алмазными копями в бездонный Провал. От северных соседей эти леса надежно закрыты Безмолвными горами и пустынным неприветливым побережьем беспокойного моря Харлад. Никто не рискует селиться в предгорьях Безмолвных гор, опасаясь нашествия неведомых чудищ из дебрей дремучих лесов. Лишь с южной стороны на длинной пересеченной равнине, что вытянулась гигантским языком между песчаными барханами побережья Предельного моря и ядреной зеленью чащобы, обитают примитивные чернокожие полудикие племена, еще совсем недавно объединенные одним из наиболее воинственных вождей в пока еще молодое и не устоявшееся королевство Понго. Но эти дикари никогда не пересекали видимую границу леса и не входили в чащу, слепо и безоговорочно веря в то, что там обитают древние и могучие злые духи, живьем уносящие смельчаков на ужасные вечные мучения в неведомый Мертвый мир. Туземцы панически боялись самого леса и злых духов, обитающих в нем. Они всячески пытались умилостивить их, принося дары на опушку к зловещим каменным идолам, которых сами же и соорудили, и наивно полагая, что эти дары и спасают их от неминуемой гибели. Талак горько усмехнулся. " Бедные невежественные дикари... - подумал он. - Наверное, пройдет еще немало десятилетий, прежде чем они наконец-то осмелятся войти в Леса Забвения по доброй воле. Но, к сожалению, тогда уже не будет никого, кто смог бы передать им безграничную мудрость накопленных за тысячелетия знаний. То, что они увидят здесь, лишь еще больше испугает их..." Талак сокрушенно вздохнул и устало смежил сухие морщинистые веки, напоминающие птичьи. Да, он очень устал. Устал от бесконечно долгой и безумно одинокой жизни. Талак был чрезвычайно стар, даже по меркам своего собственного племени. По людским же понятиям он прожил уже не один десяток полноценных жизней. И вот теперь Костлявая старуха - смерть наконец-то пришла за ним и встала на пороге. Он не боялся ее. Последний живущий на этой земле из племени зулархов - крылатых людей, Талак сожалел лишь о том, что все знания его народа уйдут в небытие вместе с ним. Много, очень много тысячелетий назад над цветущей землей поднялись и раскрылись огненные бутоны смерти, безжалостно испепеляя все живое. Реки расплавленного металла растекались по распадкам и межхолмья, выжигая даже саму память о жизни. Мир погрузился в беспросветный мрак, где не было голубого неба, зеленых лесов и звенящих ручьев. Но малая горстка людей все же нашла спасение в глубоких подземельях древнего города. Там, питаясь только одними бледными лишайниками и бесцветными грибами, прожили свой век несколько поколений людей. И вот однажды они решили выйти на поверхность. Каково же было их безграничное удивление, когда вместо знойной безжизненной пустыни, они очутились в самом сердце огромного непроходимого леса, навсегда поглотившего руины некогда величественного города. Первое время люди с огромной радостью принялись заново отстраивать светлые здания, мечтая возродить былую цивилизацию. Они возводили высокие просторные дворцы, насквозь просвеченные солнечными лучами, собирали невероятно сложные механизмы, обучали наукам детей, рожденных во тьме запутанных подземелий, старательно развивали культуру. Вдобавок ко всему у многих из них начали проявляться уникальные способности к управлению окружающим миром посредством одной только силы ума и внутренней энергии, то есть магии. Но незримая, и оттого еще более ужасная смерть внезапно обрушилась на людей, безжалостно унося из жизни целые семьи, а то и роды. Пустели дома, улицы, город... Выживали очень немногие. Те, кто уцелел, стали долгожителями. Они старели весьма медленно... и как-то странно менялись. Оставшиеся в живых полностью облысели, их кожа приобрела землистый серый цвет, а кости стали полыми и легкими. Но на этом изменения не закончились, они пошли гораздо дальше, и вскоре появились складчатые кожистые крылья, как у летучих мышей. Так люди, пережившие ужасную всемирную катастрофу, превратились в зулархов - крылатых людей. Они научились летать, как птицы, но полностью и окончательно утратили способность к продлению рода, став бесполыми существами. Осознав это, многие из них добровольно ушли из жизни, упокоив свои тела и души в глубоких непроницаемых водах Черного озера. Так появилась печальная традиция. Зуларх, уставший от безмерно долгой жизни, поднимался на самую верхнюю площадку Прощальной башни. Оттуда он направлялся в свой последний ритуальный полет к Черному озеру, расположенному в самом центре Лесов Забвения. Зулархов с каждым десятилетием становилось все меньше и меньше. И вот теперь последний из крылатых людей задумчиво стоял перед алтарем Храма времени. Талак обреченно опустил дряблые немощные руки на холодный молитвенный камень, навсегда прощаясь с ним. Сегодня вместе с последним одиноким зулархом уходил в темное прошлое всеми забытый древний мир Вальгарда. На смену ему являлся новый молодой мир, еще не окрепший, но уже пытающийся найти свой путь в беспредельных просторах мироздания. Где-то там, в центре материка, словно застарелый болезненный нарыв, вызревало могучее зло, а на далеком севере ждало своего страшного часа погибельное семя сатанинского огненного цветка. Войны, пожары, слезы и кровь - все это мгновенно промелькнуло перед мысленным взором старого зуларха. Большая общая беда уже простирала свои необъятные черные крылья над головами людей, грозя вновь ввергнуть на долгие и долгие тысячелетия их мир во мрак бесплодия и забвения. "Ну, уж нет, зло на этот раз не должно победить! - решил Талак. - Я обязательно найду того, кто сможет противостоять ему, и отдам этому человеку всю свою энергию магической силы." Пальцы обессилено соскользнули с гладкого молитвенного камня, и немощные руки обвисли вдоль высохшего тела. Медленно переставляя отяжелевшие каменеющие ноги, зуларх обогнул алтарь, открыл небольшую потайную дверцу и, с трудом протиснувшись в нее, ступил на винтовую лестницу, ведущую на самый верх Прощальной башни. Серые тяжелые складки кожистых крыльев, словно дорожный плащ, сухо шелестели за его спиной. Каждая ступень все дальше и дальше уводила его от прожитой жизни к тому неведомому рубежу, за которым Талака ждали его давно ушедшие соплеменники. Там, в ином мире душа его сольется воедино с вселенским духом и станет частицей безграничной божественной Вечности - он твердо верил в это. Подул свежий ветер. Талак радостно улыбнулся, почувствовав его неукротимую силу. Уже давно, может быть, даже слишком давно не летал он над миром, проводя бесконечные дни в тоскливом и унылом одиночестве. Но сегодня зуларх наконец вновь поднимется в воздух, и сильный ветер, наполнив его просторные крылья, подарит счастливые мгновенья последнего - прощального полета. Талак поднялся на смотровую площадку и напряженно замер на самом ее краю, с какой-то светлой грустью и одновременно невыразимым облегчением глядя вниз на древний заброшенный город, чьи просторные улицы слишком давно пустовали. Его большие глаза наполнились слезами жалости. Старик расслабился и заплакал, совершенно не стыдясь своих чувств. Да и от кого ему нужно было таиться - последнему на этой земле крылатому человеку... Глядя прямо перед собой, зуларх пошире развернул могучие серые крылья и смело шагнул вперед. Упругий ветер жестко хлестнул по лицу, мгновенно высушив слезы невольной слабости. Чувствуя разливающуюся по всему телу пьянящую свободу полета, Талак начал постепенно набирать высоту, направляясь в сторону Черного озера - последнего пристанища для его старческого тела. Дремучий величественный лес уходил далеко вниз, превращаясь в темно - зеленый сплошной ковер, сквозь который изредка проблескивали маленькие зеркальца многочисленных озер и искрящиеся нити лесных речушек. Одновременно с этим Талак устремил свой внутренний взор на поиски того единственного человека, которому решил отдать всю свою энергию души. С огромной заоблачной высоты зуларх пристально разглядывал второй - духовный мир Вальгарда, недоступный глазам простых людей. Где-то в лесистом предгорье далеких скалистых гор на юго-востоке он отыскал, наконец, того, кто был нужен. Им оказался одинокий воин на рослом коне, упорно пробивающийся на юг. Талак сконцентрировал на нем все свое внимание. Закаленная сила духа, осознанное мужество и внутренняя честь образовывали вокруг него светлый ореол, невидимый простым взглядом, от которого куда-то вверх вела тончайшая белая нить - знак избранности Всевышним. Да, Талак не ошибся, это был именно тот человек, кому он должен был передать без остатка свой последний дар. Далеко внизу показались темные непроницаемые воды Черного озера. Близился последний миг. Талак сложил широкие крылья и начал падать вниз, стремительно набирая скорость и концентрируя свое сознание для создания мощного импульса внутренней энергии. Неожиданно он почувствовал какое-то неосознанное, едва ощутимое беспокойство. Взгляд скользнул чуть севернее, и тут зуларх обнаружил еще одного человека. И первый и второй воины были одной крови, оба обладали необходимыми качествами. Но к своему величайшему ужасу Талак узрел над вторым воином зловещую черную нить, которая, как пуповина, соединяла его темную ауру со средоточием могущественных сил зла в центре Вальгарда. Времени на размышления уже не оставалось - поверхность озера была совсем близко. И тогда, долго не раздумывая, а повинуясь скорее наитию, старый зуларх направил всю свою внутреннюю энергию на эту черную нить... Сознание последний раз полыхнуло ослепительным сиянием и погасло навсегда. Серое безжизненное тело камнем рухнуло в темную воду, подняв целый фонтан тяжелых брызг, и быстро пошло на дно - туда, где ушедшие поколения дожидались своего последнего собрата. Поверхность Черного озера постепенно разгладилась, безмолвно поглотив тело зуларха. Вместе с ним навечно скрылась в неизведанных глубинах тайна крылатых людей... Талак уже не увидел того, как посланный им импульс внутренней энергии с огромной скоростью промчался над поверхностью Вальгарда и напрочь отсек черную пуповину, словно брошенный чьей-то могучей рукой топор. Теперь эта пуповина бешено извивалась, судорожно дергалась, тщетно пытаясь отыскать и воссоединиться с тем, кого она долгие годы питала черным ядом... * * * Раскаленная игла неожиданно вонзилась в темя, пробуравила его и обжигающей волной жесточайшей боли прокатилась по всему телу, отзываясь болезненным эхом в самых дальних его уголках. Ратон покачнулся в седле и, с глухим стоном опустившись на шею коня, медленно съехал на обочину дороги. Тотчас к нему подскочил перепуганный ординарец. - Что случилось, мой господин? Вам нездоровится? - засуетился он. - Позвать лекаря? Ратон вяло отмахнулся. - Оставь меня! Я хочу побыть один... Ординарец покорно согнулся в поклоне и поспешно отъехал в сторону, тем не менее, продолжая внимательно и настороженно поглядывать на командующего объединенными войсками Форвана и Эрденеха. За его жизнь, воин отвечал собственной головой перед наместником Муридом, а с тем шутки плохи. Конные и пешие колонны огромного войска скорым походным маршем двигались к реке Звоннице. Там за переправой начиналась прямая дорога к неприступным Горным баронствам - цели нынешней военной компании. Вернувшиеся из разведки лазутчики донесли, что за рекой все спокойно, нет ни одного вражеского дозора, да и вообще не видать ни души на много лиг в округе, словно все повымирали. То ли бароны Джунхаргских гор совершенно ничего не ведали о готовящемся в их вотчину вторжении, то ли хитрили, затаившись в засаде где-то на высокогорных перевалах, но в любом случае большой крови было не избежать. Это понимали все воины без исключения, потому и шагали они хмурые и угрюмые. Одно дело - обыденные пограничные стычки с мелкими неорганизованными разбойничьими шайками на открытых землях Свободных поселений и совсем другое - изнурительная война с поднаторевшими в ратном деле баронами, которые славились неукротимым свободолюбием и бесстрашием. Ломило в затылке. Голова была тяжелой, словно камень. Перед глазами еще плавали размытые огненные круги, прочерчиваемые горячими пламенными вспышками, но Ратон уже начал постепенно приходить в себя. Он поднял на мерно шагающие колонны мутный взор и отстраненно подумал: "Зачем и куда они идут?" - На бойню... Он даже не заметил, как ответил сам себе вслух. Ординарец тут же придвинулся поближе, всем своим видом изображая полную готовность без промедления исполнить любое пожелание командующего. - Что угодно господину? - Объяви привал... - поморщившись, приказал Ратон. - Но вы же сами отдали недавно распоряжение, что отдых будет уже за рекой?! - попытался возразить воин. - Я сказал: здесь! - медленно с расстановкой процедил сквозь стиснутые зубы Ратон. - Слушаюсь, господин! Побледнев от страха и испуганно втянув голову в плечи, ординарец бросился со всех ног исполнять приказ. Вскоре целеустремленное движение войска заметно замедлилось, а затем колонны и вовсе остановились. Пропыленные солдаты сходили с разбитой дороги и располагались в лесу на отдых. Запылали многочисленные костры, разогревая походные котлы, возле которых уже вовсю суетились кашевары. По лесу поползли ароматы армейской походной кухни. В одной из групп отдыхающих под деревьями ратников был и Гилбер по прозвищу Одноглазый. Его сосед расположился полулежа на мягкой шелковистой траве и, с мечтательным видом раскуривая вересковую трубочку, заметил: - Эх, тепло-то как! Даже и не верится, что у нас дома зима еще вовсю лютует... - А тут всегда так, места ведь южные, - отозвался Гилбер. - Тебе-то откуда ведомо? - Оттуда и ведомо: бывал я раньше в этих краях... Гилбер криво усмехнулся и добавил: - Тут я свой правый глаз потерял и, наверное, если бы не Странник, сам остался бы лежать в этой земле навеки... Гвардейцы заинтересованно подсели ближе. Имя Странника и раньше-то завсегда вызывало любопытство, а уж нынче и подавно... Слушатели располагались нешироким полукругом. - Ну-ка расскажи, как дело было, - попросил один из них. - Да чего тут рассказывать, - попытался уклониться Гилбер. - Дело-то давнишнее... я все, пожалуй, и не припомню... - Ты Одноглазый, не увиливай! Начал, так уж говори до конца. Здоровяк шумно засопел, собираясь подняться и уйти, но его не отпустили. И тогда он сдался. - В общем, дело было так, - начал свой рассказ Гилбер. - Странник, я да еще трое тогдашних наших сотоварищей по оружию возвращались домой от северных рубежей Горных баронств после одной довольно неудачной вылазки. И до нас неоднократно пытались штурмовать их скалистые бастионы, да все без толку. Да, так вот, решили мы, чтобы не тащиться кружным путем вместе со всем медлительным войском, срезать угол: переправиться выше по течению Звонницы, а там прямиком через Земли кочевников выйти к берегу Соленого озера, а уж оттуда до крепости Скурбел - рукой подать. Сказано - сделано. Проехали мы примерно лиги три - четыре и нежданно-негаданно угодили в засаду большой банды мародеров. Было их, наверное, человек сорок. Только ежели бы они напали в открытую, тогда, может, все было бы иначе. Ан нет! Мародеры в упор обстреляли нас из тяжелых штурмовых арбалетов. Мы и глазом моргнуть не успели, как трое наших товарищей лежали бездыханными на земле, густо утыканные стрелами, что твои ежи. Мы со Странником тогда просто чудом уцелели, видно повезло... Ну и взъярился же он! Вы такого в жизни не видели! Уж на что я привычный, а и то оробел перед ним. Выхватил Странник свой меч - и к бандитам! Такая потеха пошла, что и вспоминать страшно! Одноглазый неожиданно умолк и, привалившись могучим плечом к шершавому стволу дерева, принялся сосредоточенно править лезвие своего меча, словно потеряв всяческий интерес к дальнейшей беседе. - Эй, Одноглазый, погоди! - нетерпеливо воскликнул сосед. - А дальше-то что было? - Дальше я ничего не помню. Как только вся кутерьма завертелась, меня почти сразу по лицу чем-то полоснуло, как огнем ожгло, я и свалился с коня без памяти. Очнулся уже с одним глазом. Странник меня выходил, кровь остановил и повязки наложил, какие надобно было. Он же и всех наших павших в той скоротечной схватке товарищей схоронил... - А разбойники, куда ж подевались-то? - Да никуда они не делись. Все там лежать остались... все, как один. Никто не ушел. - Неужто их Странник всех сам...?! - А кто ж еще? - Гилбер пожал плечами. - Он - первый меч Вальгарда... я-то уж знаю! Некоторое время слушатели потрясенно молчали. Слышно было лишь, как басовито гудят над небольшой поляной, тускло поблескивая воронеными надкрыльями, жуки-барышники, да чуть в стороне кто-то взахлеб хохочет над очередной казарменной шуткой. Наконец один из слушателей вздохнул: - Эх-хе-хе... Видать и в самом деле Странник - мужик что надо! Только почему о нем говорят, будто он враг? - Это кто ж говорит, интересно было бы знать? - Ну-у... указ был наместника Мурида, да и люди болтают всяко... слухи разные ходят... Гилбер осторожно понизил голос и медленно, словно размышляя вслух, произнес: - Болтают, говоришь... Одна собака сбрешет спросонок, а другая подхватит не знамо что, ветер-бродяга по округе разнесет - вот тебе и слухи! А указы... они ведь тоже разные бывают: может, умные, а, может, и нет. Да и люди, их издающие, тоже. Иные, может статься, и не люди вовсе... - Ты это на что намекаешь, Одноглазый? - Ничего я не намекаю! - внезапно разозлился Гилбер. - Вот пристал, как репей! Он пружинисто вскочил на ноги, в сердцах с лязгом вогнал меч в ножны и широким шагом удалился куда-то за густой кустарник, раздраженно бормоча себе под нос что-то неразборчивое о тупых бараньих лбах и длинных ослиных ушах. Вслед ему из-за ствола старого дерева задумчиво смотрел Ратон. Боль постепенно ушла из головы, но вместо нее появилось доселе неизведанное ощущение абсолютной потерянности. Словно он шел, шел куда-то и вдруг обнаружил, что совершенно заблудился. Ратон решил незаметно пройтись по лагерю, чтобы разузнать настроения, царящие среди воинов, и невольно стал свидетелем разговора об Аргнаре. Это его взволновало еще больше. Снова и снова, уже в который раз он вспомнил драматическую встречу с мужественным Странником у Волчьего бора; дни совместного путешествия по Малурийскому тракту. Нет, Аргнар никак не мог быть плохим человеком. Но, тем не менее, он был врагом. "Раз наши жрецы во главе с Яридом объявили его вне закона, значит так оно и есть на самом деле! - решил Ратон. - Если судьба вновь сведет меня с этим необычным человеком, мой долг - уничтожить его. Но... я предложу ему честный поединок на мечах, и пусть победит сильнейший из нас двоих! Лучше будет, если Странник погибнет от благородного меча, как воин, чем попадет в лапы муридовых мясников и заживо сгниет где-нибудь в подземельях Панграда..." - Господин! Господин! Встревоженный ординарец выскочил из-за кустарника, быстро огляделся по сторонам и, заметив Ратона, бегом направился к нему, размахивая какой-то бумагой. - Вот! - воскликнул он, тяжело дыша. - Срочный пакет от наместника Мурида! Приказано немедленно передать лично в руки. Насилу вас нашел... Ратон одним резким движением сорвал кроваво-красную сургучную печать и развернул пакет. Послание было совсем коротким, написано тайными символами жреческой касты Гру и подписано Яридом. Оно лаконично гласило: "Немедленно штурмовать Горные баронства! Всех без исключения пленных гнать в Малурию! Ярид." Ратон привычно подобрался. Все сомнения и раздумья разом куда-то ушли. Их место заняли мысли стратега - военачальника. Приказ есть приказ, его нужно исполнять неукоснительно и без промедления. - Когда прибыл пакет? - Да вот, только что! - Кто доставил? Ординарец несколько раз растерянно моргнул, как-то неуверенно пожал плечами и, словно спеша оправдаться, принялся торопливо и сбивчиво объяснять: - Прямо посреди лагеря, как из-под земли, объявился какой-то неизвестный карлик в балахоне. Только что его и в помине не было, а тут - на тебе, стоит, как истукан. Лица его я не видел, а голос противный и скрипучий, как у немазаной телеги. Говорит: "Срочное послание от наместника Мурида главнокомандующему!" Я этот пакет взял, пока печать на сургуче проверил, а его уже и след простыл. Словно испарился... Ратон криво усмехнулся и утвердительно кивнул головой. Все сходилось в точности. Он слишком хорошо знал и карлика, и его необыкновенное умение внезапно появляться и исчезать в самых неожиданных местах. Этот карлик был личным и доверенным посланцем Ярида. Если верховный жрец отправил его с приказом, значит дело весьма серьезное. Видимо, что-то пошло не совсем так, как рассчитывали жрецы, и теперь приходилось спешить, чтобы исправить положение дел. Командующий нахмурился и строго бросил: - Трубить сбор! Немедленно выступаем! Ординарец недоуменно вскинул бровь, но промолчал. Поди, пойми их, этих странных господ?! То привал им, то подъем... сами не знают, чего хотят. Но спорить бесполезно - себе дороже обойдется! Придерживая одной рукой ножны, а другой прижимая к груди шлем, ординарец побежал к штабу. Вскоре пронзительно запела сигнальная труба, вызвав многоголосый ропот недовольства среди ратников, едва только успевших расположиться на отдых. Но железная дисциплина сделала свое привычное дело. Через некоторое время построение закончилось, и колонны двинулись скорым маршем к переправе. Весенний лес, просвеченный теплым солнышком, расступился далеко в стороны, открывая взглядам спокойное и плавное течение реки Звонницы. Зажатая с боков деревьями, дорога с облегчением вырвалась на широкий простор и устремилась к массивному мосту из потемневших от времени толстых бревен. Просверк веселых солнечных бликов на тягучей поверхности Звонницы резанул по глазам яркими радужными вспышками. Ратон резко зажмурился и несколько раз тряхнул головой. Закованные в тяжелые латы штурмовые панцирники бесконечной стальной многоножкой втягивались на мост, за которым справа виднелись древние и дряхлые развалины. Лишь внимательно присмотревшись, в них можно было с трудом угадать остатки крепостной стены и высоких дворцовых колонн. Настырные деревья и кустарники пробили себе путь к свету, раскрошив в пыль каменные плиты старинной площади, и угнездились в расщелинах полуразрушенных стен. - Что здесь было раньше? - поинтересовался Ратон, обратившись к армейскому летописцу, ехавшему по левую руку от него. - Говорят, что будто бы давным-давно здесь жил могучий, справедливый и никем не побежденный король, который повелевал всем южным побережьем Вальгарда. Он был гордым и уверенным в собственных силах. Этот король решил бросить вызов самому времени, построив Вечный город. - Как звали короля? - Кто его знает... Всемогущее время стирает из памяти целые цивилизации, не то, что какие-то имена... От Великого города уже почти ничего и не осталось, а про того древнего короля только благодаря песне и знают. - Что за песня? Летописец махнул рукой, подзывая одного из юных музыкантов, что ехали следом за штабом, чуть поодаль. Когда музыкант поравнялся с ним, летописец попросил: - Спой для командующего о древнем короле. Юноша тотчас с готовностью достал из-за спины продолговатый деревянный ящик с натянутыми струнами из козьих жил, пробежался по ним чувственными пальцами и тихо запел. Воины поворачивали головы, прислушиваясь к словам песни.
Здесь был когда-то замок стройный. В нем жил король и шут придворный. Кипела жизнь, был праздный пир, И не смолкали звуки лир. Король вершил свой правый суд, А веселил всех старый шут...
И был король непобедимым - Все беды проходили мимо. Забыв печаль, там жил народ, Не зная горя и невзгод. Но время шло, и час настал, И гордый замок обветшал...
Ратон представил себе высокие стройные колонны, поддерживающие изукрашенные тончайшей резьбой ажурные арки; и сводчатые залы просторных светлых дворцов; пышные дивные сады, с произрастающими в них диковинными растениями со всех сторон света; и, сверкающие радужными мостами, алмазные фонтаны; пеструю разноголосую шумную толпу свободных и зажиточных горожан; и наконец - величественного и благородного монарха, восседающего на высоком беломраморном троне. Бесконечные торговые караваны днем и ночью непрерывно входили и выходили из мегалитических ворот города, а на самом высоком шпиле, достающем едва ли не до небес, гордо развевалось на ветру полотнище золоченого знамени, украшенное величественным гербом королевства...
Все то, что было, стало былью, Покрылось вековою пылью. Никто теперь не разберет: В той жизни, чей был выше счет? Кто шут, а кто король - их нет, И время сгладило их след...
Певец уже давным-давно умолк, а Ратон все еще ехал, низко опустив голову и размышляя о всесильном добром и одновременно с этим беспощадном времени, дающем всходы жизни и стирающем с лица земли целые цивилизации. Колонна за колонной неустанно двигалось вперед войско, ритмично вздымая десятками тысяч ног целые тучи пыли, которые несло жарким ветром, дующим с пустынного побережья Предельного моря на дряхлые руины. Молодая и, может быть, оттого еще жестокая и безжалостная цивилизация с безразличием шагала мимо, повергнутого в прах забытья, былого величия, не думая об извечной ценности бытия и величии духа. Далеко впереди над пробитой редким всхолмьем равниной скалили в беззвучном рыке черные клыки с белоснежными навершиями неприветливые Джунхаргские горы.
Округлый блестящий камешек, словно лягушонок, вылетел из-под сапога и, сухо пощелкивая, запрыгал по крутым скалистым уступам, уносясь куда-то далеко вниз. Прижимая к голове уши и тревожно кося большим глазом в сторону бездонной пропасти, Данго осторожно шел следом за хозяином по узкому каменному карнизу, прилепившемуся к отвесной стене горы, исполосованной причудливыми ломаными трещинами. Аргнар упорно поднимался к узкому высокогорному перевалу, за которым начинался плавный и пологий спуск в обширную котловину баронства Берт. Он очень спешил, чувствуя за спиной неумолимо надвигающуюся стальную лавину объединенных войск. А впереди еще предстоял весьма непростой разговор с правителем Берта и его рыцарями. Поймут ли они его, поверят ли? - Должны поверить! - вслух произнес Аргнар, упрямо двигаясь вперед по неверной тропе. Первая стрела неожиданно высекла искру у его ног, когда до огромных гранитных валунов, перекрывающих горную тропу завалом, оставалось всего лишь шагов тридцать. Вторая предупреждающе свистнула возле самого уха и ушла в пропасть. Убивать незваного гостя явно не собирались, лишь убедительно дали понять, что он находится под прицелом. Аргнар поднял над головой правую руку и громко крикнул: - Не стреляйте! Я пришел без вражды! Из-за крайних камней выглянула широкоскулая физиономия, заросшая густой дремучей бородой чуть ли не до самых глаз. Хриплый голос неприветливо осведомился: - Ты кто такой и зачем тебе понадобилось в Берт? - Мне нужно поговорить с бароном Гофером, - ответил Аргнар, осторожно уклоняясь от прямого ответа. - Ишь ты, с самим бароном ему говорить приспичило! Бородатый произнес что-то неразборчивое, явно насмехаясь над пришельцем. За валуном раздался дружный хохот многих людей. Здоровяк поудобней устроился на вершине одного из камней и скрестил на груди крепкие руки. - Может, сперва со мной потолкуешь? - осклабился он. - Могу и с тобой, если только не боишься из-за камней выйти, - спокойно отозвался Аргнар. Бородатый громоподобно взревел, как племенной бык на выгуле, и, в мгновение ока, перепрыгнув через каменную преграду, вплотную приблизился к смельчаку, игриво помахивая здоровенной секирой, которая в его ручищах казалась игрушечной. Был он почти на пол головы выше Аргнара и чуть ли не вдвое шире его в плечах. С веселым любопытством глянув на смелого пришельца, бородатый насмешливо прищурился. - Ну что, не передумал еще? Вместо ответа Аргнар обнажил меч и шагнул вперед. - Если выиграю я, то вы пропустите меня к барону. Идет? - предложил он противнику. - А если я? - поинтересовался бородатый. - Тогда это уже не будет иметь никакого значения... - равнодушно пожал плечами Аргнар. - Ну-ну, посмотрим... - бородатый поднял высоко над головой секиру и неожиданно ринулся в атаку. Над валунами показались головы заинтересовавшихся необычным поединком защитников перевала. Они приготовились насладиться зрелищем того, как их бывалый товарищ проучит упрямого и заносчивого чужеземца. Но все произошло невероятно быстро и совсем не так, как они этого ожидали. Аргнар по-кошачьи мягко скользнул под руку бородатому. Никто даже не успел толком понять, что произошло. Меч пришельца молниеносно описал в воздухе какую-то замысловатую дугу, и тяжелая секира со звоном отлетела далеко в сторону. В следующее мгновение здоровяк уже лежал навзничь и тупо таращился на меч противника, замерший всего лишь на волосок от его горла. - Ты сдаешься? - спокойно поинтересовался Аргнар. - А что еще мне остается? - прохрипел бородатый, с опаской косясь на отточенное лезвие меча. Странник спрятал клинок в ножны и, отступив на шаг, подал поверженному руку помощи. Опираясь на нее, здоровяк смущенно поднялся с земли, отряхнулся и, подхватив свою секиру, вразвалку направился к валунам. - Чего рты-то поразевали?! Поединков не видели?! - грозно рыкнул он на опешивших от скоротечности боя товарищей. - Открывайте живее проход! Стражи перевала засуетились, о чем-то приглушенно споря. Что-то громыхнуло, треснуло, и два огромных камня откатились в сторону, открывая узкую дорогу. Бородатый приглашающе махнул рукой. - Заходи! Взяв Данго под уздцы, Аргнар с достоинством вошел внутрь пограничной заставы. Камни за его спиной с грохотом вновь встали на свои места, и он оказался в плотном окружении неприветливых воинов, напряженно следивших за каждым его движением. - Так зачем тебе все-таки нужен барон Гофер? - скрестив руки на груди, терпеливо спросил бородач. Аргнар испытующе глянул на него, словно обдумывая то, что собирался сказать, и ответил вопросом на вопрос: - Ты тут за старшего будешь? - Ну, я, а что? - Тогда отойдем в сторонку. Недоуменно пожав плечами, здоровяк шагнул следом за Аргнаром к глубокой нише в скале, успокаивающе махнув рукой остальным, чтоб оставались на месте. Перед нишей слабо тлел полузатухший костер, на котором подрумянивалась крупная баранья лопатка, истекая золотистыми каплями жира. Присев возле костра, Аргнар взял обгоревшую с одного конца суковатую палку и начал подправлять ею рассыпавшиеся угли. Бородатый устроился напротив него и с нетерпением спросил: - Ну, в чем дело-то? - Война у вас на пороге... - Какая война? - выпучил на него глаза здоровяк. - Ты что, белены объелся?! Берт ни с кем не воюет! - Не воевал, - поправил его Аргнар. - А нынче будет. - С чего ты взял? - Следом за мной сюда движется огромное объединенное войско Форвана и Эрденеха. - Не может быть! Герцог Хэдмир никогда не пойдет на грязный союз с Гермундом Красавчиком! - Времена меняются... - возразил Аргнар. - Да и Форваном нынче правит уже не Хэдмир. Бородатый растерянно взъерошил пятерней волосы на макушке, с сомнением глядя на собеседника. - Ну и дела... Аргнар нетерпеливо кашлянул, и, глядя прямо в глаза здоровяку, убедительно произнес: - Мне нужно срочно увидеться с бароном Гофером! Поверь мне! Пока мы тут с тобой лясы точим да препираемся, объединенные войска на месте не сидят. Скорее всего, через неделю здесь будут. Так что давай - решай быстрее! Бородатый, долго не раздумывая, встал, отдал вполголоса какие-то распоряжения пограничникам, а затем окликнул Аргнара: - Ладно, едем к барону. Пройдя примерно сотню шагов следом за провожатым, Аргнар за очередным зубчатым выступом скалы обнаружил небольшую площадку, на которой был расположен лагерь стражников перевала. Здесь отдыхали свободные от дежурства воины, другие готовились сменить на посту товарищей. Мирно булькало в походном котле какое-то варево. У коновязи смирно стояли лошади, обмахиваясь пышными хвостами. Рядом с ними, опершись на длинное струганное бревно, заменяющее городьбу, беседовали несколько стражников. Бородатый быстро переговорил со старшим и, вскочив на одну из лошадей, коротко бросил Аргнару: - Поехали. Спуск во внутреннюю просторную долину Берта, опоясанную сплошным кольцом высоких гор, был широким, пологим и хорошо утоптанным. По всему было видно, что им довольно часто пользовались. Ехали быстро и молча, стремя в стремя. Аргнар постоянно ловил на себе любопытные взгляды спутника, но сам разговора не начинал, предпочитая разглядывать открывавшийся перед ним во всей красе простенький, но вместе с тем приятный мягкий ландшафт. Берт был самым восточным и самым маленьким по территории в дружном союзе Горных баронств. Пожалуй, верхом на коне его можно было бы пересечь из края в край всего лишь за несколько дней. Вся практически ровная, как стол, долина была изрезана витиеватой сетью мелких речушек и ручейков. Она напоминала сверху большой расшитый голубыми нитями пушистый зеленый ковер. Кое-где на редких холмах виднелись небольшие замки - не чета неприступным цитаделям Форвана или других Западных государств. Замки местной знати больше напоминали обыкновенные крестьянские поселки, хотя и огороженные в большинстве случаев высокими частоколами. Оно и понятно: зачем строить громадные крепости, если природные Джунхаргские горы гораздо выше и уж точно надежнее любых бастионов?! Аргнар с живым интересом смотрел на разбросанные там и сям по долине небольшие поселения земледельцев, чем-то напоминающих хутора Свободных поселений, только без охранной городьбы. В предгорьях располагались фермы, от которых доносилось надоедливое блеяние овец. - Как звать-то тебя? - наконец прервал затянувшееся молчание бородач и выжидательно глянул на пришельца. - Аргнар. - А меня Керлом кличут. Скажи, ты бывал раньше в Берте? - Нет, не приходилось... - Откуда ж тебе известна дорога к посту в горах? - Было дело... - натянуто откликнулся Аргнар. - Однажды, дошел до перевала, а дальше не довелось... - Это почему? Аргнар натянул поводья и, остановив коня, сказал: - Не хочу, чтоб между нами ложь была. Я тебе сейчас всю правду скажу - понравится она тебе или нет; только ты, брат Керл, погоди до времени за секиру хвататься, а сначала спокойно выслушай меня. Несколько лет назад, если помнишь, была попытка завоевать Горные баронства. Тогда и я участвовал в штурме Берта... Наверное, и по сей день еще помнят меня здесь. Ваши молодцы здорово тогда бились, и наше войско ушло не солоно хлебавши. Так я в прошлый раз и не попал за перевал... А нынче я пришел сюда уже не как враг и, если будет на то воля благородного барона Гофера, сам стану в ряды защитников Берта. Керл нахмурился, исподлобья глядя на Аргнара. - Что-то я твоего имени не припомню. Я ведь и сам в той битве участвовал, однако... - Так ведь Аргнаром меня родители нарекли. Этим именем меня почти что никто и не кличет. А прозвище мое - Странник... При этих словах Керл вздрогнул, словно получил звонкую пощечину, и схватился за рукоять секиры. Он даже подался вперед, буравя яростным взглядом собеседника. - Так это ты?!! - Я... Гнев полыхнул в сузившихся глазах бородача темным пламенем. Его рука медленно потянулась к оружию. Сквозь крепко стиснутые зубы он зло процедил: - Мне стоило бы об этом еще сразу догадаться, когда ты так ловко разделался со мной там, у заставы... Зачем ты явился на нашу землю, горевестник?! - Я уже говорил: сюда идут войска. - Ну и что? Отобьемся, не впервой! - Боюсь, что на этот раз - вряд ли... Нынче война будет не на жизнь, а на смерть, и не только с людьми. Тут, по моему разумению, черная магия и колдовство замешано. Дай Бог, чтобы хватило сил отбиться объединенными усилиями всех Горных баронств вместе взятых... Да и то, скорей всего не поможет все это, потому как зловещая Тьма плотной завесой нависла над всем Вальгардом. Если мы не успеем ее упредить, то... Аргнар, не договорив, сокрушенно вздохнул. Керл настороженно следил за ним, продолжая нервно стискивать рукоять секиры. - А не врешь ли ты, Странник? - наконец спросил он. - Может быть, ты все это измыслил только лишь для того, чтобы пробраться в Берт с грязными помыслами? - Неужели ты ничего не понимаешь?! Да если бы я хотел этого, то уже давно убил бы тебя! - не выдержав, взорвался Аргнар. - Я ведь уже и так в Берте! Керл изумленно выпучил глаза, неожиданно обнаружив перед самым своим носом холодно поблескивающее острие меча. Когда и как Странник выхватил его из ножен?! На этот вопрос бородатый пограничник не смог бы ответить при всем своем желании даже под страшными пытками. Он вовсе не успел заметить молниеносного движения мастера меча. - Ну что, - устало спросил Аргнар. - Может быть, хоть это убедит тебя в правдивости моих слов? - Похоже на то... - хриплым голосом нехотя согласился Керл, боясь пошевелиться. - Тогда больше не будем спорить. Аргнар решительно бросил меч в ножны и, не обращая внимания и не оглядываясь на растерявшегося воина-пограничника, поскакал по прямой дороге к виднеющейся посреди умиротворенной долины небольшой крепости, над главной башней которой реял гордый штандарт барона Гофера. Через некоторое время растерянный Керл догнал его и, сровняв шаг, поехал рядом. Оставшийся путь до крепости они проделали в полном молчании. Лишь когда въезжали в широко и дружелюбно распахнутые ворота, пограничник хмуро вполголоса посоветовал: - Ты лучше помалкивай. Я сам буду говорить со стражей. - Как знаешь, - согласился Аргнар. Он был немного удивлен тем, что у ворот крепости не увидел охраны, но, вспомнив о том, что стража стоит на горных перевалах, махнул рукой - дескать, хозяевам виднее. Однако у дверей баронского дома охрана была. Сперва Аргнар и не понял, что они уже приехали. Дом, перед которым осадил коня Керл, вовсе не был похож на баронский, не говоря уж о том, что назвать его дворцом, к помпезному виду которых Аргнар уже давно привык за годы скитаний по землям Вальгарда, просто никому не пришло бы в голову. Это было самое обыкновенное добротное двухэтажное строение под рыжей черепичной крышей и с широкими светлыми окнами. Более всего этот дом походил на опрятную солидную гостиницу для зажиточных клиентов. По всему было видно, что хозяин не любил чрезмерных излишеств и вычурности. Однако герб в форме овального щита, на котором распластал могучие крылья горный орел, красноречивей всего говорил о принадлежности хозяина дома к старинной баронской знати. Герб располагался меж двух стрельчатых окон прямо над дверями, к которым направились Керл и Аргнар. Стражники выжидательно уставились на прибывших. - У нас срочное донесение барону Гоферу, - доложил Керл начальнику охраны. Тот кивнул и, указав на Аргнара, спросил: - А это кто? - Он привез важные вести из-за гор. - Как зовут? Что-то я его не припомню... - Его имя... Аргнар, - с большим трудом вымолвил Керл. - Он в наших краях новенький. - Хорошо, можете проходить, только сдайте сперва оружие. Бородач безропотно отдал свою секиру одному из стражников и повернулся к спутнику, протянув к нему руку за мечом. Аргнар отступил на шаг. Тотчас все стражники подобрались, настороженно глядя на строптивого незнакомца. Их командир как бы невзначай опустил ладонь на рукоять меча. - В чем дело? Почему не сдаешь оружие? - спросил он. - Я дал обет своему наставнику никогда не расставаться с мечом и не могу нарушить эту клятву, - произнес Аргнар. - Тогда ты не войдешь в дом! В этот момент тихо отворилась дверь, и на пороге появился крепкий седовласый мужчина в простом воинском облачении. Он был высок и не по годам худощав. Твердый волевой подбородок и прямая линия твердо сжатых губ говорили о решительности характера. Две глубокие морщины, рассекая высокое чело, опускались почти до переносицы. Пожалуй благородное лицо пожилого воина слегка портил нос: он был несколько великоват. Из-под нахмуренных бровей на Аргнара пристально глянули холодные серые глаза. - Что тут происходит? - спокойно и строго вопросил старик. - Этот неизвестный воин заявляет, что прибыл к вам с каким-то важным донесением, но наотрез отказывается сдать меч, - доложил начальник стражи. "Так это же сам барон Гофер! - удивился про себя Аргнар. - Так вот он каков - седовласый гордый орел Берта, живая легенда Джунхаргских гор! А по внешнему виду даже и не скажешь, что аристократ. Видать, добрый воин..." Барон еще раз внимательно посмотрел на Аргнара, словно пытаясь проникнуть взглядом в самую его душу, а затем повернулся и, уже направляясь в дом, коротко бросил через плечо: - Пропустить... Прибывшие беспрепятственно вошли следом за ним. Пройдя наискось через просторный светлый зал, отделанный разноцветными благородными породами дерева, Гофер толкнул одну из боковых дверей и, пропуская Аргнара вперед, решительно остановил Керла. - Побудь здесь. - Но ведь это... - попытался возразить пограничник. - Я знаю. Гофер спокойно вошел в комнату и плотно закрыл за собой двухстворчатую дверь, оставив недоумевающего Керла в одиночестве ломать голову над тем, что именно имел в виду его господин. Остановившись у большого круглого стола, покрытого вышитой строгими узорами домотканой скатертью, Аргнар повернулся лицом к хозяину дома. Барон как-то грустно и чуточку устало усмехнулся одним уголком губ, опустился в твердое кресло с прямой спинкой и жестом предложил гостю последовать его примеру. Усаживаясь напротив Гофера, Аргнар с искренним уважением пробежался взглядом по стенам комнаты, сплошь увешанным всевозможным оружием. Не какими-нибудь парадными изукрашенными безделицами, напичканными самоцветами и окованными золотыми пластинами, а самыми настоящими боевыми мечами, среди которых были и двуручные, тяжелыми секирами, арбалетами и метательными ножами - это Аргнар сразу определил опытным взглядом воина-ветерана. - А ведь я тебя сразу узнал, - нарушил затянувшееся молчание Гофер. - Ты - Странник. - Разве мы уже встречались раньше? - спросил слегка удивленный Аргнар. - Что-то я такого не припомню. - Я видел тебя много лет назад на осеннем Турнире Мечей в замке Мелрода, - пояснил барон. - Тогда ты был еще юношей, хотя уже очень ловко обращался с мечом. А потом ты штурмовал горные бастионы моего баронства, и жизни многих и многих моих лучших воинов забрал твой ненасытный меч. - Я... - Нет нужды объяснять. Знаю: война, присяга, честь... все понимаю. Но скажи мне, с чем пришел ты сюда в этот раз? Чует мое сердце, что не с доброй вестью. - Да, это так, - признал Аргнар. - Тогда говори, ничего не утаивая. Аргнар глубоко вздохнул, собираясь с мыслями и начал свой непростой рассказ. Он говорил очень долго, подробно повествуя о малопонятных и пугающих событиях, происходящих вокруг Потерянного края; о загадочном исчезновении герцога Хэдмира и его сына; о неожиданном позорном союзе Форвана и Эрденеха; о коварстве чародея Мурида и о своем поспешном бегстве из крепости Скурбел и ранении... На протяжении всего рассказа барон Гофер ни разу не прервал воина, но его седые брови все ниже и ниже надвигались на глаза, а строгое лицо темнело, словно на него наползала мрачная тень. Наконец Аргнар умолк, закончив свое повествование. Он сидел слегка ссутулившись и задумчиво смотрел в пол. Молчал и старый барон, обдумывая услышанное. В комнате повисла напряженная тревожная тишина. Слышно было лишь, как за приоткрытым окном вполголоса переговариваются караульные. Один из них кого-то громко окликнул. В ответ раздался звонкий девичий смех. Завязалась веселая непринужденная болтовня, наполненная всякой маловажной всячиной. - Люди смеются, радуясь жизни и еще не ведая о том, что ненасытная Костлявая уже занесла над ними свою беспощадную косу... - глухо промолвил Гофер. Он медленно провел жилистой ладонью по лицу, словно пытаясь стереть накопившуюся за последнее время усталость, и шумно вздохнул. Подняв на Аргнара потемневшие глаза, барон Гофер озабоченно покачал головой. - Было... все это было уже не один раз... - Что? - не понял Аргнар. - Тьма уже неоднократно приходила на эту землю, губя жизнь и возводя на престол жестокость. Вот и нынче, я так разумею, что позорный союз Эрденеха с Форваном - всего лишь одно звено огромной черной цепи, что пытается опутать земли Вальгарда... Скорее всего не миновать большой крови. Барон Гофер проницательно заглянул в глаза Аргнара и, сурово сдвинув брови, вопросил: - Ты сам-то, Странник, на чьей стороне будешь? - Я пришел сюда сам, по доброй воле и, если на то будет твое, правитель Берта, высокое соизволение, то стану в один ряд с воинами баронства и, надеюсь, послужу правому делу. Теперь твое, барон, слово: как решишь, так и будет. - А как же клятва на верность Хэдмиру? - Вместо герцога нынче в Форване правит чародей Мурид, а ему я на верность не присягал... Аргнар слегка пожал плечами и добавил: - Я воин, а не палач. Мне никогда не было по пути с гиенами Эрденеха и чернокнижниками. - Ладно, - Гофер решительно опустил ладонь на крышку стола, подчеркивая этим, что разговор окончен. - Иди с Керлом, он покажет, где ты можешь остановиться до тех пор, пока я позову тебя. А мне еще нужно кое-что обдумать... Когда за Аргнаром тихо затворилась дверь, барон устало откинулся на спинку кресла и прикрыл ладонью покрасневшие от недосыпания глаза. На самом деле он знал куда больше, чем поведал ему Странник. Правда, о готовящемся объединенными войсками штурме Горных баронств Гофер все таки узнал впервые - давно уже не поступало вестей с севера, но внутренне он был к этому готов. Зато о таинственных и зловещих событиях, происходящих в западном и особенно в центральном Вальгарде, правитель Берта мог поведать гораздо больше, чем знал Странник. Еще в начале прошлой осени от старого приятеля - барона Греттира прибыл верховой гонец, который с тревогой рассказал о появлении на материке загадочных черных колдунов из заморья, о таинственных многочисленных исчезновениях людей и пробуждении за грядой Гиблого кряжа темных сил. А еще Гофер очень хорошо помнил древнюю легенду, которую в дни своей далекой юности услышал от странного слепого странника-старика, который неизвестно откуда появился и неведомо куда исчез. Это была мрачная легенда об Огненной чаше. Тогда старец поведал юному Гоферу о том, что где-то в затерянных безлюдных просторах северного Вальгарда, сокрытая от глаз простых смертных, покоится ужасная погибель для всего живого - Огненная чаша или Цветок смерти, как ее иногда называли в древние времена. Она терпеливо ждет появления самого Повелителя тьмы. И вот, когда он явится, наконец, в этот мир, тогда и распустится во всем своем зловещем великолепии страшный Цветок смерти и осыплет землю своими губительными семенами... Но, если все же найдется хоть один воин, который одолеет Повелителя тьмы в поединке лицом к лицу, тогда он сможет раз и навсегда уничтожить проклятье рода человеческого - Огненную чашу и станет Белым Рыцарем Храма. Юный Гофер после рассказа старца втайне мечтал о том, что именно он однажды сразится с ужасным Повелителем тьмы и станет прославленным героем. Но время шло, и ничего не происходило. Не было ни пугающих знамений, о которых пророчествовал слепой старик, ни самого Повелителя тьмы. Да и об Огненной чаше никто даже не вспоминал - мало ли сказок и небылиц гуляет по белу свету! Став со временем полновластным правителем Берта, барон поначалу не терял надежды, но время шло, ничего не происходило. Мало-помалу он успокоился и решил, что легенда - это всего лишь миф, но полностью забыть ее так и не смог. И вот теперь он снова вспомнил о ней. Барон тяжело поднялся из скрипнувшего кресла и медленно подошел к большому овальному зеркалу в цельнолитой бронзовой оправе, что стояло в самом дальнем углу комнаты. Долго и внимательно смотрел он на свое отражение, хмуря седые брови и покусывая кончики усов. - А ведь ты уже далеко не молод, хоть и пытаешься не подавать вида, - наконец с кривой усмешкой произнес Гофер, обращаясь к самому себе. - Как не крути, а время свое берет: и годы не те, и рука уже не так крепко держит меч... Он грустно опустил голову и отошел к боковому окошку. Тяжело опершись на подоконник и прищурясь, барон задумчиво глядел на рослых стражников, весело балагуривших о чем-то с молодыми кокетливыми девицами. Там, за слегка запыленным окном был яркий солнечный день, беззаботная радость жизни, светлые мечты и добрые надежды людей, еще и не подозревающих о том, что над ними уже нависла черная длань тьмы.
Темно-синий бездонный камень перстня настойчиво притягивал и уже не отпускал взгляд, словно мутный омут, неотвратимо затягивающий неопытного пловца в свои темные холодные глубины. Ольма с огромным трудом оторвалась от него и, поспешно завернув перстень в линялую тряпицу, упрятала его на самое донышко берестяной шкатулки. Немного подождав пока прошло легкое головокружение, вызванное длительным разглядыванием необычного камня, знахарка накинула на плечи старенький затертый тулуп, осторожно выскользнула из избы и, перебежав по скрипучему снегу темный двор, тихонько постучала в окошко приземистой амбарной пристройки, за которым слабым огоньком мерцала лучина. Почти тотчас плотная занавеска отодвинулась в сторону, и к замерзшему стеклу приникло сморщенное старческое лицо с крючковатым носом. Подслеповато щурясь, старуха пыталась разглядеть в ночной темени припозднившегося посетителя. Наконец, узнав Ольму, она приглашающе кивнула головой. Занавеска тотчас опустилась, наглухо закрыв окно. Через несколько мгновений пронзительно скрежетнул отодвигаемый засов, и дверь распахнулась. Из затхлого полумрака блеснули настороженные глаза. - Это ты, Ольма? И чего это тебе, девка, не спится ночью?! - прошепелявила старуха. - За советом я к тебе, бабушка Тора. Поговорить надобно, - ответила Ольма, зябко передернув плечами. - Может быть, впустишь в избу-то, ведь холодно?! - Э-хе-хе... Чего уж там, пришла - так входи... Старуха отодвинулась в сторону, пропуская Ольму внутрь, а затем быстро закрыла дверь и снова задвинула засов. В комнате царил душный полумрак. Только на столе неуверенно колебался желтоватый круг света от потрескивающей лучины. В нем тускло и мягко поблескивали гладкими отполированными боками разноцветные камешки, выложенные каким-то весьма сложным замысловатым узором. Ольма с любопытством уставилась на них. Проследив за ее взглядом, Тора быстро накрыла камешки старым вылинявшим платком и сварливо проворчала: - Нечего тебе, девка, на это зенки пялить! Говори быстрее: за чем пожаловала ко мне в такой поздний час? Ольма смущенно присела на колченогую грубую скамью у перекошенного стола и неуверенно произнесла: - Мне бы узнать об одном человеке... - Мужик что ли? - усмехнулась старуха. Не дожидаясь ответа еще более смутившейся женщины, Тора неожиданно резво для своих преклонных лет шмыгнула в темный угол, какое-то время повозилась там, чем-то громыхая, и вскоре вернулась, бережно неся в руках маленький глиняный горшочек, покрытый охристым орнаментом и путаной вязью каких-то непонятных символов. Она аккуратно поставила его на стол, а затем вновь исчезла в углу. Ольма слышала, как Тора чем-то громко шуршала, что-то переставляла с места на место, при этом что-то невнятно бормоча. Наконец она угомонилась и возвратилась к столу с маленьким узелком. Развязав его и разложив перед собой, старуха принялась извлекать оттуда одну за другой разнообразные засушенные травки, веточки и корешки. Она тщательно растирала их жесткими узловатыми пальцами в порошок, что-то тихонько нашептывала, словно уговаривая, и бросала в горшок. Ольма с неподдельным удивлением следила за сноровистыми действиями Торы. - А что это за травы у тебя? - не выдержала она. - Они почти все мне не знакомы... - Тебе это и знать незачем! - сердито отрезала старуха. - Те травы, которые потребны для врачевания, ты не хуже меня сама знаешь. А эти, что для ведовства и ворожбы предназначены... - о них не спрашивай. Очень опасно это знание - тебе ни к чему! Когда бабка Тора наконец-то закончила свои длительные приготовления, она резко обернулась к Ольме, отпрянувшей от неожиданности, и, протянув к ней ладони, требовательно произнесла: - Ну, давай! - Что? - не поняла Ольма. - Как, что?! - старуха даже подпрыгнула от возмущения. - Ты что, девка, разве не знаешь, что для того, чтобы узнать что-либо о человеке, надобно перво-наперво иметь какую-нибудь его личную вещицу?! Есть у тебя что-нибудь такое, али нет? Ольма растерялась, было сперва от такого неожиданного стремительного напора, но тут же вспомнила о застежке от плаща Аргнара, которую хранила в потайном кармане платья. Знахарка оставила ее у себя на память о той тревожной ночи, когда Данго принес на хутор раненого воина. - Вот, - смущенно пробормотала она, протягивая старухе открытую ладонь, на которой тускло поблескивала овальная фибула с изображением прямого меча. Тора быстро выхватила ее из рук молодой женщины, внимательно оглядела со всех сторон и, удовлетворенно кивнув, опустила застежку в горшочек. После этого старуха мгновенно задула лучину. В наступившей темноте слышны были только какие-то странные шорохи и невнятное бормотание. Ольма старательно прислушивалась, пытаясь разобрать слова, но к своему превеликому удивлению ничего не смогла понять. Совершенно незнакомая речь завораживала приторно-тягучим ритмом, гипнотизировала, приковывая взгляд к горшку. Постепенно из его горловины начало подниматься и разливаться во все стороны слабое свечение, внутри которого было заметно призрачное мерцание, словно далекие звездочки перемигивались где-то в беспредельной Вечности. Бормотание Торы становилось все быстрее и громче, одновременно с этим оставаясь глухим и неразборчивым. Иногда в ее голосе проскальзывали неприятные визгливые нотки. Ольма почувствовала, что совершенно не может шевельнуться, даже просто моргнуть глазом она была уже не в силах. Глаза от напряжения начали слезиться, но знахарка, тем не менее, не могла оторвать взгляд от горшка. Неожиданно из горловины в потолок комнаты ударил плотный сноп нестерпимо яркого белого света. Старуха-ведунья резко вскрикнула, отпрянув от стола, и в испуге замерла. В глубине сияющей колонны появился сначала весьма смутный силуэт человеческой фигуры, постепенно приобретающей все более четкие и узнаваемые очертания. Вскоре Ольма уже различила, что это высокий статный воин в хорошо подогнанных по фигуре серебристо-серых доспехах. Держа в руке обнаженный меч, он широким шагом уверенно уходил куда-то вдаль по прямой дороге. Рядом с ним, слегка пригнув голову, шел большой волк. Вокруг воина угрожающе клубилась тьма, но там, где он проходил, мрак расступался и уже не мог соединиться вновь. Вся фигура воина была окутана чистым светлым сиянием, при виде которого сердце трепетно замирало в ожидании какого-то великого откровения и отрешенности от мирской суеты. Неземной воин уходил, не оборачиваясь. Ольма совсем не видела его лица, но ей казалось, что она узнает его из тысячи. Внезапно щемящее душу видение померкло, световой столб заколебался и погас, и в комнате воцарилась безмолвная темнота. В гулкой тишине было слышно лишь, как где-то в подполе скребутся неугомонные мыши, да за окном гуляет ночной ледяной ветер. - О-хо-хо... вот так дела... - вздохнула Тора, словно приходя в себя после тяжелого сна. Она подвинулась ближе к столу, зажгла новую лучину, а затем как-то несмело заглянула в горшочек. Ее косматые брови в изумлении поползли вверх. - Что там? - робко поинтересовалась Ольма. - А ничего, пусто... Старуха изучающе пристально посмотрела на нее, словно видела впервые, закусила губу и, то ли осуждающе, то ли сочувственно покачала головой. Затем, бережно обернув горшок холстиной, она отнесла его обратно в темный угол и все так же молча принялась убирать со стола цветные камешки. - Что это было, бабушка Тора? - тихо спросила Ольма. Старуха, сгорбившись, замерла, а затем с сокрушенным вздохом опустилась на скамью, и устало скрестила на коленях сморщенные руки. Она долго - долго смотрела в пол, а когда, наконец, подняла печальный взгляд на Ольму, лицо ее выглядело измученным и осунувшимся. Казалось, что она постарела еще больше. - Ох, не знаю, - как-то неуверенно призналась Тора. - Я с таким впервые в жизни столкнулась... Только я тебе, девка, вот что скажу: забудь ты о нем вовсе! - О ком? - О мужике-то своем... - Почему? - Да потому, что не твой он! - воскликнула Тора, но тут же успокоилась и добавила с печалью: - Путь его лежит в безвременье. На воине твоем великая печать Вечности - он избран... - Кем? - задохнулась Ольма. - Вышними силами, - словно нехотя ответила старуха. - Может, ты ошиблась? Может, твоя ворожба соврала? Ольма умоляюще сложила ладони, с надеждой глядя на Тору. - Может, и так, - неожиданно легко согласилась старуха, отводя взгляд в сторону и вставая из-за стола. - Пути Господни неисповедимы! Ступай-ка спать, Ольма, время-то уже далеко за полночь, да и я с тобой тут изрядно притомилась. После того, как она выпроводила молодую женщину за двери, Тора снова достала из укромного угла горшок и осторожно высыпала его содержимое на стол. На холмике серебристой пыльцы лежала уменьшенная копия прямого боевого меча с рукоятью в форме крестовины, увитой колючей ветвью терновника. Подперев голову руками, старуха, пригорюнившись, смотрела на него, не отрывая взгляда. - Стало быть, не врет легенда. Уж близок час великой битвы... - едва слышно прошептала она. * * * Предрассветный прохладный туман мягко стелился над самой землей и медленно плыл по улице, беззвучно растекаясь молочно-белыми ручьями между домами. Доверчивая ласковая тишина, наполненная сонной ленью, царила в столице Берта. Ничто в округе не двигалось, не слышалось ни одного звука. Это было то самое волшебное время, когда крепкий сон безраздельно властвует на земле, а свободные от дневных забот души людей витают где-то в бескрайних просторах сладостных и несбыточных грез. Небо над темной грядой Джунхаргских гор слегка высветлилось, обозначив их вершины зубчатой изломанной линией, а яркие звезды начали постепенно блекнуть, словно остывая. От покрытых тягучим мраком склонов и пригорья на долину падала густая непроницаемая тень, скрывая от глаз стражников спящие поселки баронства. Ничто не тревожило их мирный сон. На дозорной вышке, поднявшейся над запертыми по ночному времени главными воротами крепости, облокотившись на толстые перила и опираясь на копье, стоя дремал караульный. Хоть как он и не сопротивлялся, однако всепобеждающий предрассветный сон сморил и его. Не то, чтобы в Берте относились к гарнизонной службе спустя рукава, просто кольцо неприступных высоких гор надежней всего охраняло баронство от неожиданного нападения возможных врагов, а немногочисленные заснеженные перевалы, через которые можно было бы проникнуть в долину, день и ночь стерегли опытные воины-следопыты. Мимо них ни птица, ни мышь не могла проскочить незамеченной, не говоря уже о воинских отрядах. Рука мирно дремлющего стражника непроизвольно соскользнула с древка копья. Он резко вздрогнул и настороженно поднял голову, мутным спросонья взглядом обвел покрытую сумраком долину. Вроде бы все было тихо и спокойно. Переменив позу и немного размяв затекшие ноги, воин смежил веки и, уж было, собрался опять погрузиться в сладостную дрему, когда возникший где-то со стороны западных отрогов гор едва различимый ритмичный звук коснулся его слуха. Тотчас сон как рукой сняло. Стражник мгновенно подобрался, на лице его появилось тревожное удивление. На юго-западе Берт граничил только с дружественным баронством Кержи - уж оттуда нападения никак не могло быть. Но, тем не менее, именно оттуда доносился постепенно усиливающийся звук, пробудивший воина, который убедительно свидетельствовал о приближении очень большого отряда людей и, судя по слитному и ритмичному топоту, это был многочисленный воинский отряд. Более не раздумывая, стражник выхватил из-за широкого пояса деревянный рожок, отделанный черненым серебром. Громкий сигнал тревоги, давно уже не беспокоивший обитателей долины, прорезал уютную тишину резким звуком, прервав их мирный сон. Тотчас из караульной пристройки вывалились заспанные стражники и гурьбой бросились к воротам, торопливо поправляя на ходу доспехи и проверяя оружие. Где-то в центре крепости, от дома барона Гофера звонко откликнулся еще один сигнальный рожок. В темноте захлопали двери домов. То там, то тут вспыхивали факела; дворовые псы подняли беспорядочный лай. Хмурый начальник стражи, громыхая тяжелыми коваными сапогами, первым взбежал на дозорную вышку. - Что случилось? - требовательно вопросил он караульного, бегло оглядывая окрестности. Воин, поднявший тревогу, без лишних слов вытянул руку, указывая на запад. - Оттуда приближается какой-то отряд... - Так это прямая дорога на Кержи, - начальник озабоченно потер подбородок. - Они же наши союзники. - Оно-то конечно так, - согласился воин. - Только почему ночью идут и, судя по всему, большими силами? Стражник выжидательно уставился на своего командира, ожидая его решения. Начальник караула задумчиво пощипал ус, о чем-то быстро соображая, а затем перегнулся через перила и крикнул, обращаясь к одному из воинов: - Эй, Гарди, ну-ка быстро дуй к барону и доложи, что со стороны Кержей подходит большой вооруженный отряд! Но никуда бежать не пришлось. Послышался быстрый перестук копыт, и вскоре показался сам барон Гофер в сопровождении двух десятков всадников в полном воинском облачении. Осадив гнедого коня у самых ворот, правитель Берта спрыгнул на землю и не по годам живо взбежал по крутой лестнице на площадку сторожевой вышки. Судя по воспаленным покрасневшим глазам, в эту ночь он спал неважно, если спал вообще. Сурово глянув на своих подчиненных, Гофер коротко спросил: - Что тут? - Ваша светлость, от Кержей сюда движется войско! Барон тревожно нахмурился, пытливо глянул на долину, словно пытаясь пронзить взором непроглядный мрак, а затем начал отдавать распоряжения подчиненным: - Легкий конный разъезд сей же час отправить на западную дорогу! Пусть разведают: кто идет, какими силами, с какой целью? Всех лучников и арбалетчиков - на стены, бить только по моему приказу! Копейщиков выстроить у ворот, на флангах расположить мечников, а всю кавалерию - в резерв! Все! Воины бросились исполнять приказы. Подходящих тут же направляли на участки, указанные бароном. Слышалось грозное бряцанье доспехов и лязг мечей. Глянув вниз, Гофер заметил Странника, казалось, совершенно спокойно стоящего в переднем ряду защитников, скрестив на груди руки. Но старый барон слишком хорошо знал это кажущееся спокойствие. Он собственными глазами когда-то на турнире мечников видел, как этот воин в мгновение ока превращался в неуловимую разящую молнию, за которой и взглядом-то не поспеешь, не то, что действием! Поймав на себе внимательный взгляд Странника, Гофер махнул ему рукой, приглашая подняться наверх. Через минуту они уже стояли рядом и разговаривали. - Как мыслишь, это враги приближаются? - спросил барон. - Вряд ли... - в сомнении покачал головой воин. - Для этого объединенному войску потребовалось бы сперва прорваться в Кержи, а затем уже повернуть на восток. Но они не могли успеть сделать такой крюк, да и зачем? Нет, барон, они пойдут приступом на перевалы Берта и попытаются ворваться с ходу. - Кто ж тогда идет сюда ночью? Аргнар пожал плечами. - Кто бы ни шел, а крепость так просто не возьмет… Разговор прервался. Гофер и Странник напряженно пытались хоть что-нибудь разглядеть в предрассветной мгле. Вскоре послышался приближающийся топот копыт. Из темноты вынырнул всадник. Развевающийся за его плечами плащ напоминал широкие крылья. Не слезая с коня, посыльный торопливо доложил: - Три сотни латников тяжелой пехоты из Кержей. Они пришли по приказу барона Сегура. - Зачем? - Их командир сказал, что доложит лично правителю Берта. Взмахом руки Гофер отпустил гонца и замер в ожидании. Время тянулось медленно, изматывая нервы. Небо постепенно высветлялось, размывая сумерки, и густая тьма, окутывающая всю долину, таяла. Сначала еще смутно проступили неясные очертания тянущихся вдоль дороги крестьянских построек, а затем показалась движущаяся по западной дороге воинская колонна. По мере приближения все четче становились видны, закованные в стальные доспехи, тяжеловооруженные дружинники. Да, это шла краса и гордость Кержей - личная гвардия доблестного барона Сегура. Впереди отряда размашисто шагал широкоплечий воин средних лет. Волевое лицо его было суровым, даже жестким. Перед самыми воротами он поднял вверх левую руку, и колонна замерла. Гофер спустился с вышки и приказал стражникам: - Открывай ворота! Когда створки распахнулись, он вышел навстречу прибывшим. - Приветствую тебя, Бранд! - произнес барон. - Что привело тебя в наши края? Я вижу - ты не один путешествуешь... - И я приветствую тебя, правитель Берта! Воин приложил правую руку к сердцу и нагнул голову в почтительном поклоне. - По приказу моего господина я привел под твое знамя три сотни лучших бойцов Сегура. - Но ведь я не посылал в Кержи гонцов и не просил о помощи... - удивился Гофер. - До моего господина дошли тревожные слухи о надвигающейся на Берт войне. А тут еще на днях торговый караван из королевства Менткроуд принес дурную весть: несокрушимый родовой замок Мелродов полностью разрушен, а все до единого защитники погибли... Старый барон порывисто схватил Бранда за плечо. - Ты в этом уверен? - Купцы привезли с собою в доказательство сломанный меч барона Греттира. Уж я-то его знаю. Этим мечом Греттир всегда открывал состязания на Турнире Мечей... - Кто это сделал? - Никто не знает, - воин-ветеран пожал плечами. - Говорят, что вокруг замка было полным-полно каких-то диковинных следов, но разобраться в них никто не смог... Нынче очень много странного, а порой и весьма зловещего происходит на обширных землях Вальгарда. Совершенно неожиданно кочевники передвинули свои шатры подальше от Поющего леса, в котором объявились какие-то доселе неведомые злобные твари, пожирающие людей. Ожили давно пустующие Тенгоровы болота - там тоже какая-то нечисть завелась, а в Обманных горах снова обосновались рыжие карлики. О них уж и позабыли давно, а видать напрасно. Поди, опять примутся за свои колдовские штучки... Барон Гофер в мрачном раздумье кивнул головой. - Ладно. За помощь спасибо - мы не откажемся. Заводи свою дружину в город и размещай в казармах. Сразу после полудня приходи ко мне со своими сотниками на военный совет. Барон повернулся и, не глядя на окружающих, медленно пошел по улице к своему дому. Весть о гибели друга тяжким камнем легла ему на сердце. Следом за бароном на почтительном расстоянии двинулся оруженосец, ведя за уздечку коня Гофера. Бранд отдал команду своим воинам, и стальная колонна латников начала втягиваться в распахнутые ворота. Вскоре у крепостной стены никого не осталось. Прибывшие воины устраивались на постой, а местные жители, обсуждая происшедшее, постепенно разбрелись по домам. Остался лишь один караульный на дозорной вышке, да Аргнар, стоящий под сенью раскидистого клена. Он легко коснулся шершавого ствола, провел пальцами по коре и неожиданно как-то по доброму улыбнулся, приметив двух муравьев-трудяг, которые упорно тащили вниз по стволу большую высушенную личинку, бестолково дергая ее в разные стороны и мешая друг другу. "Совсем как люди, - отрешенно подумал воин. - Суетятся, трудятся, несут добычу в дом и, наверное, даже не подозревают о том, что за ними со стороны наблюдает кто-то, в чьих руках находится власть над их судьбами..." Он достал кинжал из ножен и аккуратно разрезал гусеницу пополам. Каждый из муравьев, почувствовав свободу, быстро и уверенно помчался со своей частью добычи к большому муравейнику, что располагался у корней клена. Над белыми с розовым отливом шапками гор появилась нежная полоса рассвета, ширясь и разливаясь по светлеющему с каждой минутой небосводу. И вот, наконец, золотистый просверк стремительно пробежал по величественным оледенелым вершинам, возвещая о приходе нового дня. Показалась ослепительно яркая кромка солнечного диска. Свет неудержимо хлынул в долину, размывая последние остатки сгустков темноты. Сырая неуютная прохлада раннего утра быстро истаяла вместе с ватными клочьями белесого тумана. Дружелюбной глубокой синевой засияло чистое небо, лишь кое-где прочерченное легкими невесомыми перьями белых облаков. Просыпающаяся долина начала заполняться разнообразными звуками. Радостно и жизнеутверждающе запели первые утренние птахи; озабоченно загудели шмели; от извилистой речки донеслось капризное блеяние овец и перезвон колоколов. На поля шумными группами выходили крестьяне. Жизнь шла своим чередом. Аргнар неспеша направился по центральной улице к дому барона Гофера, на ходу размышляя о грядущей битве с объединенными войсками Форвана и Эрденеха. То, что сражение будет, не вызывало у него никаких сомнений. Он хорошо понимал, что никакие, пусть даже самые высокие, горы не остановят эту смертоносную лавину, а значит - быть великой битве, в которой победителем будет тот, у кого хватит больше мужества, выносливости и умения. Всецело поглощенный своими размышлениями, он даже не обратил внимания на седовласого сутулого старика в истертом дорожном плаще, который внимательно наблюдал за ним из бокового переулка, укрывшись в тени густого кустарника.
В просторном светлом зале владетеля Берта собралось много разного народа. Сидя в углу в глубоком кресле, Аргнар исподволь внимательно разглядывал присутствующих. За широким столом, на котором лежала большая развернутая карта, подперев голову сильными руками, задумался барон Гофер. По правую руку от него расположились военный советник и начальник пограничной службы. Чуть дальше по кругу находились прибывшие под утро из Кержей сотники во главе с Брандом. Бородатый Керл подпирал могучим плечом колонну у двери. Слева от него на длинной скамье у стены устроились двое молчаливых воинов-следопытов - Краш и Орм, которые только вчера вернулись из разведывательного похода. Их суровые потемневшие от загара и загрубевшие от ветров лица говорили о многочисленных испытаниях и долгих скитаниях, выпавших на долю этих людей. Неподалеку от себя Аргнар с некоторым удивлением заметил старика, на которого вначале не обратил никакого внимания. Тот сидел совершенно неподвижно, укутавшись в потрепанный серый плащ. Можно было бы предположить, что он спит, если бы из-под пышных белых бровей иногда не поблескивали внимательные глаза. Встретившись со старцем взглядом, Аргнар внезапно насторожился. Что-то в глазах этого, чуть сгорбленного старика показалось ему неуловимо знакомым. Словно бы он вновь увидел перед собой своего наставника из Храма Пяти. Хотя... нет, это было что-то другое... - Ну что ж, все в сборе, - произнес Гофер, обведя тяжелым взглядом присутствующих. - Пожалуй, начнем... Нам стало известно, что у подножия Джунхаргских гор собралось огромное объединенное войско Форвана и Эрденеха. Мы также знаем, что это войско будет скоро штурмовать границы Берта - первым эту весть принес мне Странник, и нет оснований не доверять ему. Барон указал на Аргнара. Тотчас головы присутствующих дружно повернулись в его сторону. Хотя и не все встречались с ним лично, но были наслышаны о неустрашимом рыцаре меча и теперь с любопытством разглядывали его. Аргнар спокойно выдержал эти взгляды, но про себя отметил, что неизвестный старец наоборот прикрыл глаза, словно он уже давным-давно все и так знал. Казалось, что он задремал, потеряв всяческий интерес к совещанию, которое только - только начиналось. Это было странно... - Но вчера прибыли наши следопыты Орм и Краш, они доставили новые сведения о противнике, - продолжил Гофер. - В течение трех дней они тайно следили за войсками неприятеля и сообщили о том, что кроме огромного числа воинов, армия врага располагает двумя черными колдунами из заморья. Со своего места поднялся худощавый гибкий Орм. Его движения были чрезвычайно мягкими и в то же время стремительными, как у хищника. Говорил он тихо и спокойно, взвешивая каждое слово, будто беседовал, а не докладывал. - Я сам видел, как эти двое чернокнижников колдовали над человеческим черепом. Они что-то гнусавили на каком-то непонятном корявом языке, а потом из глазниц черепа повалил густой черный дым... Больше я ничего не успел разглядеть потому, что на меня внезапно навалилась какая-то сонливость, мышцы словно одеревенели, и я потерял сознание... - В этом было твое спасение, - неожиданно раздался скрипучий голос старца. - Тебе повезло... Все обернулись к нему. Старик сидел в кресле, напряженно подавшись вперед. Сонливость с него как рукой сняло. Глаза его возбужденно сверкали из-под сведенных над переносицей бровей, а выражение лица говорило о сильном волнении. - То, что ты видел, судя по описанию, очень похоже на могущественное колдовское заклинание исторжения душ, - пояснил старик. - Такой сложной и сильной магией обладают только верховные жрецы касты... Впрочем, может быть, я ошибаюсь, и это какое-то другое, неведомое мне колдовство. Он задумчиво откинулся на спинку кресла и, пронзительно глядя прямо в глаза Орму, спросил: - Ты видел их лица? Какую форму имеют их черепа? - Я не знаю, - растерянно пожал плечами следопыт. - Лица колдунов были постоянно закрыты глубоко надвинутыми черными капюшонами, под которыми ничего нельзя разглядеть. Мне вообще кажется, что у них вместо лиц под капюшонами просто черные дыры, - подал голос Краш. - Ты тоже видел обряд исторжения душ? - тотчас повернулся к нему старец. - Нет, я в это время был в другом месте - пытался разузнать что-нибудь о предводителе вражьего войска. - Ну и что же ты узнал? Следопыты с недоумением переглянулись, а затем Орм осторожно произнес: - Мы уважаем твои седые волосы и преклонные годы, старец, но в этом доме отвечаем только на вопросы нашего повелителя - барона Гофера. Ответь прежде - кто ты? Мы даже не знаем твоего имени, да и видим, признаться, впервые. Гофер движением руки остановил Орма. - Это мое невольное упущение, - произнес он. - Тревожные известия и события последних дней настолько выбили меня из привычной колеи, что я не представил присутствующим здесь друида-отшельника Эйдара. Он прибыл к нам только сегодня рано утром, и я тотчас пригласил его к себе, надеясь на его мудрый совет, а, быть может, и на помощь. Услышав это, Аргнар очень удивился. Имя друида Эйдара было окружено светлым ореолом волшебства и мудрости. Из поколения в поколение передавались легенды о его добрых деяниях, и, честно говоря, Аргнар всегда считал их досужим вымыслом. Но вот этот друид сидит перед ним, как самый обычный старик. Разве что глаза... Да, в этих необычных глазах отпечаталась история жизни не одного поколения вальгардцев. "Сколько же ему лет на самом деле?" - подумал воин. Наверное, в этот момент не только он задал себе такой вопрос. Легенды гласили о том, что еще в далекие времена расцвета великой Малурии, Эйдар был советником Элабора Светлоликого. Но уже тогда, по свидетельствам дошедших до современников исторических летописей, он был седым старцем. После падения Малурии друид Эйдар куда-то запропал. О нем стали постепенно забывать, хотя и ходили смутные слухи о том, что, мол, где-то его видели, а то даже и беседовали с ним. Но кто, где и когда - никто не мог толком ответить. Неожиданно слово взял Бранд. - Прости нас, почтенный, - произнес он. - Имя Эйдара овеяно доброй славой и воспето в древних легендах. Но никто не может подтвердить, равно, как и отрицать того, что ты - это он. Времена нынче смутные, кругом враги... Чем ты можешь доказать нам, что не являешься шпионом Мурида? Все в ожидании повернулись к старику. В комнате воцарилась напряженная тишина, нарушаемая лишь скрипом пера летописца. Старец молчал, нахмурив седые брови. Наконец он заговорил, и голос его зазвучал строго и грозно: - Да, ты прав. Тяжелые времена настали для всех народов Вальгарда. И враг может принять любое обличье... Но я действительно Эйдар и докажу это! С этими словами старик подошел к окошку и, протянув к нему сухие руки, произнес: - Смотрите внимательно! За окном стояло засушенное мертвое деревце. На нем не было ни одного листочка, а кора свисала с оголившегося местами ствола иссушенными рваными лохмотьями. Его уже давно надобно было срубить на дрова, да все никак не удосужились. Старец устремил свой взор на сухое дерево и произнес какую-то непонятную певучую фразу. Поначалу вроде бы ничего не происходило, и некоторые из присутствующих начали недоуменно переглядываться. Но вот по стволу дерева прошла какая-то неуловимая волна движения. Сухая растрескавшаяся древесина потемнела и набухла, набираясь влаги. Трещины смыкались, покрываясь свежей молодой корой. Обвисшие ветви подтянулись, стали упругими и... о, чудо! Из взбухших почек проклюнулись и выглянули яркие клейкие зеленые листочки. Они пружинисто распрямились, развернулись и зашелестели, овеваемые легким теплым ветерком. Друид опустил руки и, с достоинством вернувшись на свое место, сел в кресло. Присутствующие, потрясенные произошедшим, молчали, не в силах вымолвить ни слова. - Я показал вам истинное заклинание живой силы, которое из всех живущих подвластно только друидам, - спокойно промолвил старец. - Колдуны и чернокнижники владеют лишь магией смерти. Они могут повелевать кошмарными чудовищами, отнимать жизнь, разрушать, но силы живой природы им не покоряются. Теперь дело за вами: решайте, друг я вам или враг... Бранд встал и низко поклонился. - Прости, великий Эйдар, за напрасные подозрения. Я верю тебе! - И мы тоже, - подтвердили остальные, поклонами отдавая дань уважения тому, кто вот уже несколько столетий в трудные дни приходит на помощь людям. - Что ж, в таком случае продолжим, - Эйдар повернулся к Гоферу. - Будет ли мне позволено хозяином этого дома задать еще несколько вопросов следопытам? Барон, прижав руку к сердцу, вежливо ответил: - Мудрость твоя известна в народе. Я и мои люди в твоем полном распоряжении. - Я тоже могу ошибаться, - проворчал старец. - Но, надеюсь, что все вместе мы примем правильное решение. Эйдар вновь обратился к следопытам: - Итак, что же вы узнали о предводителе вражеского войска? - Весьма не много, - признался Краш. - По внешнему виду он совсем не похож на чужеземца. Рослый, гибкий, сильный и суровый - вот, пожалуй, и все, что я могу о нем сказать. На безымянном пальце левой руки носит перстень с темным камнем... При этих словах Странник резко подался вперед. - Имя! - нетерпеливо воскликнул он,- Ты слышал его имя? - Его зовут Ратон. - Так вот оно в чем дело... Странник гневно скрипнул зубами и откинулся на спинку кресла. - Теперь мне ясно, зачем он ехал к Муриду, - пробормотал он. - Ты знаешь главнокомандующего объединенными войсками? - удивился Гофер. - Еще бы, прошлой осенью я спас ему жизнь у Волчьего бора, - горько усмехнулся воин. - Мы с ним даже подружились... И он со всеми подробностями поведал собравшимся о том, при каких обстоятельствах познакомился с Ратоном на пустынном Малурийском тракте; о днях длительного совместного пути; о странном предостережении против посещения Потерянного края и о подаренном напоследок амулете. - Этот амулет у тебя с собой? - спросил Эйдар. - Да. - Покажи его мне. Друид требовательно протянул руку. Странник снял с шеи серебряную цепочку со звездой и отдал ему. Едва амулет коснулся ладони старца, как его кустистые брови озабоченно сдвинулись, а губы сложились в гримасу отвращения. Но, невзирая на это, Эйдар не отбросил амулет от себя, как того следовало бы ожидать, а напротив, поднес поближе к глазам и принялся внимательно изучать. Все следили за его действиями, затаив дыхание. Эйдар был опытным и могучим магом. Он сразу распознал в дареном амулете колдовское творение черной магии и теперь лишь уточнял для себя какие-то детали. - Да, моя догадка оказалась верной, - наконец произнес друид. - Я с самого начала подозревал, что во всех злодеяниях, происходящих нынче на землях Вальгарда, замешаны жрецы из Чау-Гар, но до последнего момента не был окончательно в этом уверен. Теперь же звенья всей цепи соединились воедино. Но прежде, чем я поведаю вам о той страшной беде, что нависла над нашим миром, хочу предостеречь тебя, Странник! Этот амулет - творение тьмы. Если ты будешь носить его при себе, то он постепенно и незаметно выпьет капля за каплей всю твою душу, и тогда ты уйдешь в холодный мир призраков, став одним из служителей Повелителя тьмы! Аргнар содрогнулся от этих зловещих слов, но все же возразил: - Амулет защитил меня от колдовских сил у Дымного кряжа... - Да, он хранит своего владельца, но лишь до поры - до времени. Смотри внимательно! Эйдар достал откуда-то из складок своего плаща небольшой резной жезл из белого дерева. Затем с презрением бросил амулет на пол и, направив на него жезл, резко вскинул вверх левую руку. Полыхнула тонкая белая молния и ударила в самый центр многолучевой звезды. Тотчас рубин расплавился, словно кусочек обычного льда, превратившись в сгусток черной крови, которая, кипя и пузырясь, со злобным шипением впиталась в пол и бесследно исчезла. Сама же звезда вместе с цепочкой рассыпалась в прах. Потрясенный Аргнар, отер ладонью, мигом покрывшийся холодной испариной, лоб и неуверенно спросил: - Зачем же в таком случае Ратон подарил мне этот амулет? Когда он отдавал его мне, я чувствовал искренность в его голосе. Или, может быть, Ратон сам призрак? Друид отрицательно покачал головой. - Нет, призраки не выносят солнечного света... Он человек, хотя и служит тьме. Но для меня загадка заключена в другом: почему он отдал тебе амулет? Ведь ни один из чернокнижников ни за что на свете не расстался бы с таким могущественным талисманом, а тем более добровольно... Тут что-то не так... Может быть, амулет еще не успел полностью овладеть душой Ратона, или он сам бессознательно противился его влиянию?.. - Мне показалось, что Ратон мужественный и достойный воин... - начал было Аргнар, но его перебил Керл: - Так или иначе, но он ведет сюда войска Форвана и Эрденеха, а значит - он враг! Возразить на это было нечего. Аргнар опустил голову, оперев ее на кулак, и мрачно уставился в пол. - Эйдар, ты собирался нам рассказать о всеобщей беде, надвигающиеся на все народы Вальгарда, - напомнил друиду барон Гофер. - Мы ждем... - Да, беда... и беда страшная, - медленно, словно собираясь с силами, начал друид. - Уже давно жрецы Чау-Гара замыслили освободить из мрачной бездны небытия ужасное чудовище - Повелителя тьмы. Долго и тайно готовились они к этому. Их эмиссары скрытно проникли в Потерянный край и там, в долине Междуречья, подчинив себе монстров и расплодив невероятные создания мертвого мира, пытаются открыть врата Мироздания. Когда, и если, это произойдет, Вечная мгла выплеснется из-за Карных гор и хлынет на земли Вальгарда, неся с собой смерть, ужас и забвение. Вместе с ней явится сам Повелитель тьмы. Ему одному подвластна смертоносная Огненная чаша - проклятье рода человеческого. Если она подымется над миром и распустится черным цветком смерти, тогда исчезнет все живое, и мрак безвозвратно поглотит все земли. Так уже было однажды... Эйдар умолк. В комнате повисла гнетущая тишина. Лишь за окном на улице бездумно щебетали птицы, да раздавались беззаботные голоса мирных горожан. - Если тебе все это было известно, то почему до сих пор все оставались в неведении? - нарушил затянувшееся молчание военный советник. - Почему друиды и другие маги светлых сил не объединились и не покончили с нечистью?! В словах советника слышался гневный укор. - Я уже говорил, что и сам до последнего времени многого не знал, а предположения - плохие советчики, - устало вздохнув, возразил Эйдар. - Только здесь я окончательно все понял. Но теперь уже осталось слишком мало времени для того, чтобы собрать всех оставшихся друидов... да и не так-то много нас осталось... - Что же делать? - Есть еще одна последняя надежда... В храме Пяти, что на плато Титанов, раньше хранился особый меч, который способен был противостоять силам тьмы... - А где он теперь? - не удержались от вопроса следопыты, с надеждой глядя на друида. Эйдар метнул на Аргнара пронзительный взор и требовательно произнес: - Обнажи, Странник, свой клинок! Чувствуя себя немного неловко под взглядами окружающих, Аргнар медленно вытащил из ножен холодно поблескивающий Шер и поднял его острием вверх. Эйдар приблизился к нему, расставил ладони и плавно провел ими вдоль лезвия, не прикасаясь к нему. В тот же миг клинок озарился мягким неярким сиянием, и на нем четко проступило изображение прямого креста на фоне расходящихся солнечных лучей. Всего лишь несколько коротких мгновений был виден рисунок, а затем тихо погас, но этого было вполне достаточно. - Вот он! - торжественно провозгласил друид. - Но как ты узнал об этом? - искренне изумился Аргнар. - Ведь даже я сам не знал о том, что этот меч... - Не продолжай, - предостерег его Эйдар. - Имя меча не должно быть произнесено вслух! Аргнар удивился еще больше, но повинуясь строгому взгляду старого мага, промолчал, решив как-нибудь потом расспросить его обо всем более подробно наедине. В комнате сразу поднялось шумное оживление. Общее настроение улучшилось, лица людей просветлели. Радостно улыбаясь, Керл хлопнул себя ладонью по бедру и громко объявил: - С таким мечом нам никакой враг не страшен! - Ты глубоко ошибаешься, воин, - остудил его пыл друид. - Этот меч предназначен для битвы с колдовскими силами тьмы. В обычном же бою, он практически ничем не отличается от других мечей, и его сила в этом случае зависит лишь исключительно от опыта и умения его владельца. Но и это еще далеко не все. Для того, чтобы в полную силу противостоять мечу тьмы, этот клинок должен быть омыт в водах Источника забвения... - Погоди, но ведь Источник забвения, если верить легендам, находится где-то в глубине пещерного лабиринта Обманных гор, - озадаченно возразил Гофер. - Никто не знает к нему дороги... да и существует ли он на самом деле? - А еще не стоит забывать о рыжих карликах, - осторожно напомнил Бранд. - Их там снова развелось видимо-невидимо. Они никого к пещерному лабиринту живым и близко не подпустят. Это их исконная вотчина. - Как же быть? Аргнар поднял голову и, встретившись с пытливым взором друида, решительно произнес: - Тут особо и думать нечего. Меч принадлежит мне, значит, я и пойду к Источнику забвения. - Даже такой умелый мечник, как ты, Странник, в одиночку не сможет пройти, - возразил Эйдар. - Я пройду! Или ты предлагаешь отправить в Обманные горы все войска Горных баронств? - Это вряд ли поможет... - Вот видишь, значит, я должен отправляться один. - Нет, один ты не справишься, - убежденно повторил Эйдар. - В Обманных горах тебе могут встретиться не только рыжие карлики... Да и в самом пещерном лабиринте нас поджидает немало таких грозных опасностей, о которых все вы даже и понятия не имеете! Эти слова были произнесены таким тоном, что слушатели невольно поежились. Аргнар удивленно вскинул брови. - О каких опасностях ты толкуешь? Друид стиснул подлокотники кресла и, слегка подавшись вперед, начал рассказывать. По мере того, как он говорил, казалось, что свет в комнате постепенно меркнет, а в углах сгущаются какие-то зыбкие зловещие тени. - Давно, еще до возникновения Малурии, Обманные горы именовались Горами Надежд, а Источник забвения был Источником познания. Сюда приходили паломники со всех концов Вальгарда, чтобы познать истину. У источника был Хранитель - могущественный друид, имя которого затерялось во тьме веков. Ему была дарована небывалая магическая сила... Но Хранитель не выдержал испытания могуществом. Постепенно Тьма нашла дорогу к его сердцу... он взалкал всесилия и бессмертия, возомнив себя превыше Создателя, и начал брать с паломников дань годами жизни, увеличивая до безграничности свою магическую мощь. Хранитель потребовал поклонения себе, как Богу... Эйдар грозно нахмурился и замолк. Все потрясенно молчали. Наконец барон Гофер, сухо кашлянув, задумчиво произнес: - Я никогда прежде об этом не слышал... - Да, этого никто не знал, кроме посвященных, - откликнулся друид бесцветным голосом. - Это позор друидов... Но теперь, отправляясь к Источнику забвения, вы должны знать правду. - А что стало с Хранителем? - спросил Керл. - Он так и остался Хранителем, но... уже Источника забвения. Тьма замутнила его чистые воды и переродила самого Хранителя в чудовищное существо, которое и поныне обретается в пещерном лабиринте Обманных гор. Встречи с ним, судя по всему, избежать не удастся - вот это-то и страшит меня больше всего... Поэтому я тоже пойду с тобой. Там, где вряд ли пробьется с боями войско, может незаметно проскользнуть маленький отряд. Нам понадобится еще несколько человек... - Я пойду! - выступил вперед Керл и умоляюще посмотрел на Гофера. Барон утвердительно кивнул, и бородач радостно заулыбался. - Я хочу, чтобы все знали: это очень опасное мероприятие, - добавил Эйдар. - Может статься так, что никто из нас обратно из этого похода не вернется. Каждый должен сам для себя решить, согласен ли он пожертвовать жизнью во имя жизней других, а, быть может, и всех народов Вальгарда. Орм и Краш быстро переглянулись, без слов поняв друг-друга. - Мы - следопыты, - произнес Орм. - Нам не привыкать к опасностям. Мы тоже пойдем с вами. На том и порешили. Пятеро добровольцев выступали в поход через два дня. Они отправлялись верхом на конях. Их должны были сопровождать еще пятеро воинов, которые обязаны были стеречь лошадей и дожидаться возвращения отряда во временном лагере у подножия Обманных гор. Когда с этим вопросом, наконец, было покончено, занялись подробным обсуждением плана обороны горных перевалов, ведущих в долину Берта. По настоянию друида Эйдара и Странника, хорошо знавшего, какими силами располагает приближающееся войско противника, барон Гофер согласился послать гонцов в соседние баронства с предупреждением о надвигающейся опасности и просьбой о помощи. Военный совет закончился уже поздно вечером, когда прохладные сумерки начали окутывать уютной темнотой всю долину Берта, погружая ее в умиротворенную дрему. В домах зажигались свечи и фонари. В зарослях пушистого кустарника духовницы вовсю разошлись сверчки, словно соревнуясь промеж собой, кто кого перестрекочет. Запах распускающихся ночных цветов полнил теплый воздух томящей негой и стлался над притихшей землей вуалью очарованья. Где-то в отдалении, со стороны реки слышались веселые голоса загулявшей молодежи. Весна... Пора надежд и мечтаний, пробуждающих чувственность. Пора любви... Простившись до утра с остальными участниками совещания, Эйдар с Аргнаром неспеша направились к гостевому дому, в котором остановился маг. Они шли, молча, с наслаждением вдыхая полной грудью чистый ароматный воздух долины и думая каждый о своем. - Скажи, Эйдар, - обратился Аргнар к друиду. - Откуда тебе стало известно, что меч из храма Пяти у меня? Старец едва заметно усмехнулся. - Мне ведомо многое, - загадочно ответил он. - Магические течения, пронизывающие во всех направлениях мир Вальгарда, несут в себе знания, которые доступны посвященным. Но в твоем случае все обстоит гораздо проще. О мече и о тебе мне в свое время поведал твой наставник… - Ты виделся с ним? Когда? - О, это было давно, тебе тогда было всего лишь десять лет... - Ты, наверное, шутишь, - Аргнар с подозрительностью взглянул на Эйдара. - Тогда еще никто не мог знать о том, что меч будет принадлежать мне! - Вот тут-то ты глубоко заблуждаешься. Ты был избран еще тогда, когда был мальчиком. Твой наставник сам сказал мне об этом, а его слово свято. - Но кто он? Ведь я даже не знаю его имени? Объясни... Аргнар с надеждой притронулся к руке друида. - А ты так до сих пор и не понял этого?! - Эйдар удивленно покачал головой. - У него много имен, и в каждом из бесчисленных миров он является под одним из них. Я не знаю, почему он выбрал тебя, но это именно он возродил тебя к жизни, после той страшной трагедии, произошедшей с тобой в детстве. Он дал тебе силу, знание и умение, познав суть твоей души. Он нес по жизни и хранил тебя все эти годы... Аргнар внезапно остановился, как вкопанный. Глаза его расширились от несказанного изумления. - Возрождающий... Дающий... Познающий... Несущий и Хранящий... - забормотал он, словно в полусне. - Но... ведь это... великие имена Пяти! Аргнар потрясенно молчал, уставившись на друида. Его лицо покрылось смертельной бледностью. Кажется, впервые в своей жизни он действительно растерялся. - Ты хочешь сказать, что моим наставником был Бог?! - наконец хрипло произнес воин. - Я этого не говорил... - Но... - Нет, не спрашивай меня больше об этом. Я и так сказал тебе слишком много, больше, чем имел право. Ты сам должен найти ответы, на мучающие тебя вопросы. Но знай - истина всегда проста и не замутнена ложным знанием. Она - свет, к которому ты идешь. Эйдар, как показалось Аргнару, посмотрел на него с какой-то затаенной печальной жалостью и тихо добавил: - Ответы, к сожалению, не всегда приходят сразу... Уже поздно - иди спать. Завтра поговорим... Друид решительно повернулся и шагнул куда-то в сторону, растворившись в темноте, словно запахнувшись плащом ночи. Аргнар еще какое-то время потерянно стоял посреди улицы, а затем медленно побрел в сторону казарм. - Что ж, завтра - так завтра... - пробормотал он, надеясь получить от Эйдара ответы на вопросы, что уже давно мучили его. Но его надеждам не суждено было сбыться. Трепетную тишину нежного рассвета внезапно разорвал сигнал тревоги. Война ступила безжалостным сапожищем на землю Берта...
Холодный пронизывающий насквозь ветер, дующий с ледяных вершин Джунхаргских гор, швырял в лица солдат колючую каменную крошку. Она безжалостно впивалась в кожу подобно злым шершням. Усталые, злые воины с упорным остервенением карабкались по отвесному склону базальтовой скалы, цепляясь за каждый маломальский выступ, используя любую трещинку, медленно, но неотвратимо подымаясь к тому узкому карнизу, который единственный вел к высокогорному перевалу. Там была пограничная застава, в этом никто не сомневался, и непрошенным гостям не приходилось рассчитывать на радушный прием со стороны ее защитников. Но думать об этом сейчас, когда дрожащие от неимоверного напряжения ноги в любой момент могли соскользнуть с предательских выступов, никто не хотел. Выбросив левую руку вверх и ухватившись за острый край изломанной трещины, воин могучего телосложения с натугой подтянулся и, прижавшись всем телом к холодному камню, осторожно глянул вниз своим единственным глазом. - Эх, мать честная! Забрались, куда ворон кости не носит, - раздраженно буркнул он. - Ты чего это там бормочешь, Одноглазый? - прохрипел сосед, подтягиваясь к нему. - Да вот, любуюсь здешними красотами... Ты как думаешь, Хлыст, если, к примеру, сорваться в эту пропасть, долго ли придется падать вниз? Солдат вздрогнул, испуганно уставившись на Одноглазого расширившимися глазами, и попытался втиснуться в скальную породу всем телом. Его руки задрожали, лицо мгновенно покрылось мертвенной бледностью, а над верхней губой тотчас высыпали мелкие бисеринки холодного пота. - От твоих идиотских шуточек, Одноглазый, склепом воняет... - пробормотал Хлыст. - Это не от моих шуточек, а от твоих подштанников! - огрызнулся здоровяк. - Ты мне лучше скажи, какого рожна мы по этим голым скалам ползаем, ровно мухи по стенам?! Надо было идти через главный перевал, по-людски... Лучше в честном бою голову сложить, чем в лепешку разбиться! - Так ведь там нас уж точно ждут наверняка, и заслон, поди, выставлен ого - го какой... - А здесь думаешь, никого нет? - Ежели и есть, то не много. Так сказал главнокомандующий. - Откуда ему-то ведомо? - Наверное, советники - чародеи подсказали... Одноглазый в сердцах сплюнул. - У-у... проклятущие упыри! Я их на дух не переношу... и откуда они только взялись?! Снизу раздалось громкое сопение, и сердитый голос грубо осведомился: - Эй, там, наверху! Вы что, прилипли?! Одноглазый глянул вниз, собираясь что-то раздраженно ответить, но заметив на рукаве следующего за ним воина черную нашивку сотника, промолчал и полез наверх. Далеко внизу у самого подножия гор были видны проходящие одна за другой длинные колонны войск. Часть объединенной армии расположилась большим лагерем западнее, там, где начиналась дорога к главному перевалу в долину Берта. Эта часть должна была отвлечь на себя внимание защитников баронства. Основные же силы были скрытно направлены на штурм практически неприступного и оттого почти не защищенного высокогорного перевала в четырех лигах восточнее. Это безусловно была отчаянная авантюра, но в случае удачи она сулила легкую и быструю победу. Невзирая на горячие протесты своего ординарца и штабистов, Ратон сам, как простой рядовой воин карабкался по крутому горному склону вверх. Крылья его хищного тонкого носа возбужденно трепетали, как у хищника во время охоты. Все раздумья и сомнения были отброшены прочь. Близость предстоящего сражения пьянила и будоражила Ратона, полнила его хлещущей через край энергией, заставляя безостановочно двигаться все выше и выше. Он был уже почти на середине подъема, когда сверху раздался отчаянный вопль. Один из воинов, взбиравшийся в первых рядах, неожиданно сорвался и рухнул вниз, сбивая и увлекая за собой тех, кто не успел вовремя отползти в сторону. Мимо вжавшегося в скалу Ратона промелькнуло несколько человек с безумно выпученными глазами и разодранными в крике ужаса ртами. Он отвернулся и прикрыл глаза, чтобы не видеть падения несчастных. Отчаянный крик резко прервался где-то внизу, но свое дело он сделал. Привлеченные этим шумом, стражники перевала выглянули из-за карниза и обомлели от неожиданности. Весь склон горы был усеян взбирающимися наверх солдатами неприятеля. Через несколько мгновений грозный сигнал тревоги, подхваченный и многократно усиленный горным эхом, всколыхнул вековечную тишину заснеженных вершин и дробясь покатился по склонам в долину, оповещая о том, что враг уже на пороге баронства. - Вперед! - донесся снизу громкий приказ. Таиться больше не имело смысла. Обдирая в кровь руки и колени об острые кромки камней, воины устремились вверх. Навстречу им полетели стрелы, но, как и предполагалось заранее, было их не много. Видимо, считавшийся неприступным перевал и в самом деле охранялся силами малочисленного отряда. Иногда стрелы сбивали некоторых из наступавших, но в большинстве случаев они безрезультатно отскакивали или ломались о выступы скал. Первые бойцы из штурмового отряда уже взобрались на край карниза и теперь подбирались к завалу из камней, перегораживающему узкую горловину ущелья, за которым укрывались защитники перевала. Но здесь нападавшие были, как на ладони. Узкое открытое пространство не позволяло им развернуться во фронт и атаковать широкой цепью. Медленно двигаясь по одному, солдаты объединенного войска становились легкой и уязвимой мишенью для безжалостных стрел лучников сторожевого поста. Вжимаясь в скальные расщелины и прячась за телами погибших, нападавшие чего-то упорно ожидали. Их уже накопилось на карнизе около сотни, а снизу одна за другой продолжали подниматься все новые и новые шеренги. Так не могло долго продолжаться, что-то должно было произойти. Наконец над краем пропасти появились какие-то большие стальные прямоугольники, подтягиваемые наверх на толстых канатах. Тотчас нападающие разразились громкими торжествующими воплями. Это прибыли тяжелые осадные щиты в полный человеческий рост. Выставив их перед собой сплошной стеной, солдаты начали медленно приближаться к завалу. Град стрел, дружно выпущенный защитниками, не дал совершенно никакого результата. Стрелы просто отскакивали от щитов, не причиняя нападавшим вреда. Тогда стражники перевала начали стрелять навесом. Поначалу это помогло - раздались стоны раненых. Щиты покачнулись, но всего лишь на короткое мгновение. Над головами солдат поднялись и сомкнулись новые щиты, закрыв их сверху стальным панцирем. Все ближе и ближе стена завала. Стражники столкнули верхние валуны на головы нападающих, и щиты разлетелись в разные стороны, как щепки. Однако это уже не имело значения. В считанные мгновения, разметав завал, солдаты объединенного войска с торжествующим ревом хлынули в пролом и вступили в рукопашную схватку с пограничниками. Звон стали, яростные вопли и стоны умирающих слились воедино в страшную и безумную песню смерти. Под неудержимым натиском противника защитники перевала шаг за шагом медленно отступали в глубину ущелья, теряя бойцов одного за другим. Наступающие тоже несли большие потери, но на место каждого убитого или раненого тут же становился следующий воин, а сзади толпились все новые и новые сотни, теперь уже беспрепятственно подымающиеся наверх. Что могли противопоставить несколько десятков отчаянных храбрецов этой сокрушительной стальной лавине, кроме собственной доблести и отваги?! Пока еще они отступали медленно, так как узкое ущелье позволяло встать в ряд не более шести воинам одновременно, и противник пока не мог атаковать превосходящими во много раз силами. Но постепенно проход расширялся, превращаясь в узкую высокогорную долину. Выглянувшее из-за холодных скалистых отрогов яркое солнце осветило лишь ничтожную горстку стражников перевала, с отчаянным упорством пытающихся сдержать сокрушительный напор захватчиков. Их силы быстро таяли. Вскоре в живых остался лишь один из них. Весь израненный, он отбивался сразу от нескольких противников, наседающих на него со всех сторон. А мимо уже шли колонны завоевателей, направляясь вглубь ущелья, ведущего в долину Берта. Неожиданно оттуда донесся какой-то нарастающий шум, и гневно зазвучал боевой горн баронства. Из дальнего затемненного конца ущелья выметнулся конный отряд и, опустив тяжелые копья, с ходу устремился на опешивших от такой неожиданности солдат объединенного войска. Над кавалерией гордо реял боевой штандарт горных баронств. Это было последнее, что увидел в своей жизни пограничник. Алая кровь заливала ему глаза. Он с торжествующей радостью воздел в приветствии свой иззубренный меч и с боевым кличем на устах рухнул замертво, сраженный безжалостными врагами. * * * Низко пригнувшись к шее Данго, словно слившись с ним воедино, Аргнар стремительно мчался к пограничному перевалу. Следом за ним скакал отряд воителей Берта, а чуть позади, непривычные к седлам, ехали латники Кержей. Аргнар в тревоге нервно покусывал губы. Он хорошо понимал, что если сейчас не остановить вторжение на перевале, то уже никто и ничто не спасет баронство от безжалостного порабощения, а то и от полного уничтожения. На всем скаку передовой отряд ворвался в ущелье и под звуки боевого горна ринулся на неприятеля, сминая и рассекая его передние колонны, подобно неудержимой ураганной волне. От неожиданности вражеское войско смешалось, запаниковало, возникла беспорядочная сутолока. Аргнар во главе отряда рыцарей врубился в самую гущу противника. Он с ожесточенной яростью работал мечом, сея вокруг себя смерть и панику. Его новые товарищи по оружию не отставали, прикрывая бока и тыл Аргнара. Но отряд Берта был малочисленным. Вскоре оправившееся от неожиданного удара войско захватчиков окружило его со всех сторон, и неизвестно, чем все это закончилось бы, не подоспей вовремя доблестные латники из Кержей. Въехав в ущелье, они сразу же спрыгнули с коней, быстро и привычно сгруппировались в четкий стальной треугольник и пешим строем двинулись вперед. Словно раскаленный нож в масло, вошел в ряды завоевателей закованный в броню клин, рассекая боевые порядки объединенного войска и тесня его к северной конечности ущелья. Казалось, ничто не может остановить или хотя бы задержать на время его смертоносное продвижение. Плотно подогнанные вороненые доспехи, выкованные знатоками своего дела - лучшими мастерами-оружейниками Джунхаргских гор, отражали стрелы и выдерживали удары мечей, словно заговоренные. И враг дрогнул, не выдержал этого напора. Сначала понемногу, кое-где эрденехцы и форванцы начали отступать, а затем их захлестнула волна паники. Захватчики бросились вспять, безжалостно давя и калеча своих собственных союзников, которые продолжали напирать сзади, еще не зная, что происходит впереди и уверенные в близкой победе. А в ущелье входили все новые и новые силы. Гвардия Берта и воины-ополченцы, едва прибыв к месту сражения, сразу без передышки вступали в бой, довершая разгром неприятеля. Внимание Аргнара привлекла небольшая группа воинов баронства, которая толпилась у стены ущелья, окружив кого-то плотным кольцом и размахивая мечами. Слышался яростный скрежет стали и чей-то свирепый рев. Что-то очень знакомое почудилось в нем. Долго не раздумывая, Аргнар ринулся туда и протолкался к середине. Тотчас огромный широкий меч сверкнул над его головой. Но не зря Аргнар считался истинным мастером клинка. Одним стремительным круговым движением Шера он выбил из рук верзилы меч и тут совершенно неожиданно увидел перед собой выпученный от изумления глаз Гилбера. - Странник, ты-ы?! - прохрипел Одноглазый. Быстро повернувшись к старому приятелю спиной и закрыв его своим телом, Аргнар воздел над собой меч и громко крикнул: - Он мой! Оставьте его! Недовольно ворча, воины с явной неохотой и разочарованием опустили оружие и отступили, окидывая Аргнара и его подопечного откровенно недружелюбными взглядами. Их можно было понять: в этот момент бертцы видели перед собой лишь двух чужаков, один из которых был явным врагом, а второй, хоть нынче и сражался на их стороне, но раньше-то слыл заклятым противником. Однако спорить с прославленным мечником, а тем более скрестить с ним оружие никто не решился. Шум сражения постепенно уходил все дальше на север. Туда же спешили вновь прибывшие воины и ополченцы Берта. Появились лекари и травницы - знахарки. Они отыскивали среди изрубленных и затоптанных насмерть тел тех, в ком еще теплились остатки жизни, и пытались хоть как-то облегчить их страдания. Вслед за врачевателями пришла скорбная похоронная команда, чтобы предать земле тела тех, чей мятежный дух был уже где-то на пути к вратам Вечности. Одноглазый и Аргнар уселись рядышком на землю, оперлись спинами на скалу и наконец-то перевели дух. На обоих сегодняшняя битва оставила свои грозные следы. Но, если у Аргнара они выражались в виде небольших вмятин на кольчуге и мелких царапин, то у Одноглазого это было гораздо серьезнее. Он получил несколько ранений. Из рассеченного надбровья текла кровь, заливая всю правую половину лица. Нос вспух, наливаясь синевой. Кровь выступила и на рукаве левого предплечья. Но губы Гилбера были растянуты в радостной ухмылке. - Давай-ка я тебе голову перевяжу, - сказал Аргнар, доставая из-за пояса чистую ткань. - Погоди, - нетерпеливо остановил его Одноглазый. - Сначала объясни мне толком, откуда ты здесь взялся и почему сражаешься на стороне Берта? Аргнар криво усмехнулся и покачал головой. - А ты что, хотел, чтобы я был на стороне Мурида, который за мою голову цену назначил?! Не пойму только - почему... Или, может быть, ты посоветуешь мне встать под кровавые знамена стервятника Гермунда Красавчика?! - Нет, Странник, но почему ты именно здесь? - Это долгая история... Лучше давай я тебя пока перевяжу. Аргнар начал осторожно бинтовать голову Одноглазому. Тот с каким-то полудетским восторгом глядел на него, порываясь что-то сказать. Наконец он все-таки не выдержал. - Черт побери! Ты снова спас меня, Странник! - горячо воскликнул Гилбер. - Я твой вечный должник - по гроб жизни! - Ладно, чего уж там... - А ты знаешь, я где-то с месяц назад на хуторе Гестама девку одну видел, - неожиданно брякнул Одноглазый. - Ольмой ее звать. Кажись, сохнет она по тебе... или я ничего в этом не понимаю. Аргнар замер, напрягся. - Что с ней? - Да все в порядке, не переживай - чего ей сделается?! За тебя она волнуется сильно - это сразу видно. - Ишь ты, глазастый какой выискался! Видно ему... - буркнул Аргнар, заканчивая перевязку. - Когда дело касается женского полу, тут я и одним глазом отлично вижу! - самодовольно ухмыльнулся Гилбер. - Она, поди, уж измаялась вся, не зная где ты и что с тобой. Ты, Странник, хоть бы какую весточку ей о себе подал что ли, а то неровен час овдовеешь, еще не женившись... Одноглазый откинулся на скалу и громко, раскатисто захохотал. Суетившиеся неподалеку люди с недоумением и недовольством оглядывались на него. Аргнар вначале рассердился было, но глядя на жизнерадостную физиономию израненного друга, который смеялся искренне и открыто, не удержался и тоже усмехнулся. Он легонько хлопнул Гилбера по плечу, собираясь ему что-то ответить, но в этот самый момент произошло нечто неуловимое, что-то вокруг изменилось. Аргнар еще даже не осознал, что именно, хотя интуитивно сразу почувствовал нарастающую опасность. Шум ожесточенного сражения, который откатился к северу, вновь начал приближаться. Аргнар и Гилбер одновременно вскочили на ноги, пытаясь разглядеть, что происходит впереди. А происходило и в самом деле что-то весьма необычное. Закованная в стальные доспехи непобедимая тяжелая пехота Кержей медленно, шаг за шагом пятилась, словно с севера на нее давила неукротимая титаническая сила. Отбиваясь от наседающего противника, она отступала на юг. Аргнар тревожно глянул на Одноглазого. Уловив в его глазах невысказанный вопрос, Гилбер решительно произнес: - Я с тобой, Странник! - Хорошо. В бой не ввязывайся. Если что, прикроешь мне спину. - Ясно, - разочарованно вздохнул воин. - Все как обычно... Он подобрал свой огромный меч и двинулся следом за Аргнаром, который уже целеустремленно пробирался вперед, туда, где, не прекращаясь ни на минуту, вовсю кипела битва. Латники с угрюмыми посеревшими от напряжения лицами плотным строем мало - помалу отступали под яростным натиском врага. С трудом пробившись по левому краю обороны в передние ряды, Странник сходу врубился в самую гущу толпы эрденехских головорезов. За его молниеносным мечом невозможно было уследить. Казалось, он в одно и то же мгновение был везде: парировал удары врагов, сыпавшиеся на него со всех сторон, проводил стремительные и беспощадные атаки. Наступление эрденехцев приостановилось, но правое крыло обороны неуклонно оттягивалось назад, теснимое наседающим неприятелем. Там, подобно грозному черному вихрю, бушевал высокий воин. Под сокрушительными ударами его меча опытные латники - ветераны отступали шаг за шагом. Бросив быстрый взгляд на правый фланг, Аргнар потемнел лицом, потому что сразу признал в предводителе эрденехцев Ратона. Расталкивая сражающихся, он начал пробиваться к нему. В тылу неприятеля на высоком плоском камне, возвышаясь над толпой, стояли две черные фигуры. Потрясая руками, они что-то заунывно пели. Очевидно, это и были те самые колдуны, о которых рассказывали следопыты Орм и Краш. Аргнар заметил неподалеку командира Бранда, с осунувшимся и посеревшим от усталости лицом рубившегося с врагами, и крикнул ему, указывая мечом на камень: - Лучников и арбалетчиков сюда! Пусть побыстрее подстрелят этих дьяволов! Предводитель латников был не из тех тугодумов, кому необходимо было повторять дважды или растолковывать. Быстро глянув туда, куда указал Странник, он сразу смекнул, что к чему. Через несколько мгновений, повинуясь его приказу, десяток лучших арбалетчиков взяли на прицел вражеских чародеев. Зло и торжествующе запели толстые стальные болты, дружно устремившись к плоскому камню, и вонзились в... эрденехских воинов, пробивая навылет их доспехи и тела. Но ни один оголовок даже не коснулся жрецов Ярида, продолжающих свою колдовскую песню, как ни в чем не бывало. Вновь зазвенели спущенные тетивы, и вновь стрелы прошли мимо. Арбалетчики с изумлением переглянулись и зароптали: - Они заговоренные... - Чернокнижники!!! - Нам их не одолеть... Неизвестно откуда среди стрелков неожиданно объявился друид Эйдар. Он, не мешкая, взял у одного из растерявшихся арбалетчиков короткий стальной болт и, крепко зажав между ладоней тяжелый оголовок, что-то тихо и быстро прошептал. Затем вернул его стрелку и уверенно произнес: - Попробуй теперь. Только целься тщательно, чтоб выстрел не пропал даром! Арбалетчик с недоверием покосился на странного старика, но спорить с ним не стал. Зарядив оружие заговоренным болтом, он почти не целясь навскидку разрядил его в одного из колдунов. Сухо и зло хлопнул арбалет. Стальной болт пробил жреца в черной мантии навылет и сразил наповал случайно оказавшегося за ним солдата. Чародей замер на мгновение, а затем рухнул, словно сломался пополам и, судорожно дернувшись несколько раз, замер бесформенной грудой тряпья. Второй колдун тотчас прервал свое пение и принялся непонимающе озираться по сторонам, выискивая виновника гибели напарника. Соприкоснувшись взглядом с друидом, жрец злобно каркнул какое-то угрожающее проклятье и, суетливо спрыгнув с камня, мгновенно исчез в толпе нападающих. Тотчас все переменилось. Лишенные колдовской поддержки, эрденехцы умерили свой натиск, словно выдохлись, а потом и вовсе начали отступать - сначала медленно, затем все быстрее откатываясь обратно к завалу из камней у карниза. Один лишь Ратон стоял непоколебимо, как могучий утес, рассекая поток наступающих латников и дружинников барона Гофера. Но с ним никто не хотел связываться. Обходя страшного мечника стороной, воодушевленные удачей бертцы спешили довершить наметившийся разгром противника и сбросить с перевала вражье войско. Увлеченный неудержимым потоком победного наступления, куда-то запропастился Одноглазый. Вместе с ним исчез и Эйдар. Вот так и случилось, что когда Аргнар, наконец, добрался к Ратону, они оказались практически наедине лицом к лицу. Два опытных и мужественных бойца, достойных друг друга, встретились с оружием в руках на поле брани. - Ты?! - изумленно воскликнул Ратон, опуская меч. - Как видишь... - угрюмо ответил Странник. - Зачем ты встал у меня на пути? Казалось, что в голосе Ратона, непонятно каким образом, сплелись воедино ярость, сомнение и искренняя печаль. Он устало вздохнул и сбивчиво промолвил: - У меня нет выбора... Я должен убить тебя, но... ведь ты спас мне жизнь там, у Волчьего бора... - Может быть, я допустил ошибку... - Аргнар поднял меч и коротко бросил: - Защищайся! Темное пламя грозно полыхнуло в глубине Ратоновых глаз. Лицо его мгновенно отвердело, ноздри хищно затрепетали. Распрямившись, как стальная пружина, он стремительно рванулся вперед, нанося сокрушительный и почти неотразимый удар. Меч Ратона мертвенно - тускло сверкнул, обрушиваясь сверху вниз на Странника, и со скрежещущим звоном столкнулся с Шером. Слегка пригнувшись и по-кошачьи мягко ступая, противники двинулись по кругу, словно совершая некий сложный ритуальный танец. Они настороженно и безотрывно смотрели в глаза друг другу, прекрасно понимая, что нынешний поединок не чета всем предыдущим. Из него живым выйдет лишь кто-то один из них. Любая ошибка неминуемо будет последней. Внезапно Ратон прыгнул вперед. Его меч засверкал, вращаясь с бешенной скоростью и нанося стремительные удары со всех сторон. Но куда бы он не устремился, всюду натыкался на непробиваемый стальной веер клинка Аргнара. Уже выходя из бесплодной атаки, Ратон все-таки извернулся и нанес режущий удар по ноге противника. Но тут же ощутил жгучую боль в предплечье. Мельком глянув на руку, он увидел, как из-под разрубленных колец кольчуги хлынула кровь. Предательская слабость начала медленно разливаться по всему телу. Но и Страннику было не легче. Раненная нога отяжелела и теперь сковывала движения. Не дожидаясь пока Ратон придет в себя, Аргнар на этот раз сам пошел в атаку, используя все свои знания и умение ведения боя. Он нанес ложный удар сверху, в последний момент резко отклонившись вправо, перебросил меч в левую руку и молниеносным движением рассек кольчугу на груди Ратона скользящим ударом слева направо. Стальные кольца взрезались легко, словно они были из мягкой меди, а не из вороненой стали, и обагрились кровью. Ратон глухо зарычал, отшатнулся и как-то неуклюже отмахнулся мечом. Тяжело дыша, противники замерли. Шум боя давно уже ушел дальше вглубь ущелья. Оттуда доносились отдаленные яростные вопли и беспрерывный звон стали. А здесь в гулкой мертвящей тишине слышно было только хриплое дыхание поединщиков не на жизнь, а на смерть. Во взглядах, устремленных друг на друга, не осталось никаких мыслей, лишь темная ненависть полыхала в них неукротимым пламенем. Сжав рукоять меча побелевшими от напряжения пальцами, Странник с мрачной решимостью шагнул вперед. Навстречу ему взметнулся клинок Ратона. Засверкала сталь, заискрилась, скрежеща до боли в зубах. Ослепляющая ярость двух искусных бойцов сплела их тела в невероятно тугой клубок, и уже совершенно невозможно было понять, где – кто... Они рубились молча, остервенело, почти пренебрегая правилами защиты. Из многочисленных ран лилась кровь, а вместе с ней уходили и последние силы. Поединок мастеров меча превратился в грубую кровавую бойню. В какое-то мгновение Аргнару почудилось, что в расширенных зрачках Ратона промелькнуло то ли нежданное раскаяние, то ли отчаяние, но бешеный водоворот схватки закрутил, унес его во всепоглощающее горнило жестокого смертоубийства, стирая все мысли и чувства. Как не были искусны и сильны оба бойца, а все ж умение и опыт Аргнара постепенно давали себя знать. Он все больше и больше теснил Ратона, которому с каждым разом было все труднее отражать мощные удары. От большой потери крови он был уже почти в полубессознательном состоянии, сражаясь из последних сил. Внезапно ноги Ратона подкосились, и он тяжело рухнул на колени, обессилено опустив руки и склонив голову. Во всей его позе была отстраненная обреченность и покорность судьбе, но Аргнар уже не видел этого. Опьяненный мигом победы, он взметнул меч над головой для последнего решительного удара. И в этот момент между ним и Ратоном словно бы сгустилось мерцающее полупрозрачное облако, и из него вперед шагнула молодая стройная женщина в белоснежном одеянии. Она умоляюще протянула к Аргнару тонкие нежные руки. - Не убивай своего брата! - услышал он голос, полный отчаяния. - Кто ты? - хрипло спросил ошеломленный Аргнар, отступая. - Я - ваша мать... - женщина с мольбой в глазах смотрела на него. - Мне даровано свыше всего лишь несколько коротких мгновений. Твоего младшего брата похитили жрецы материка Чау-Гар и воспитали в своей вере. Прошу тебя, умоляю, сын мой, не убивай своего родного брата во имя жизни и любви! Спаси его… Последние слова прошелестели уже едва слышно и постепенно затихли, как легкое дуновение весеннего ветерка. Облако окутало стройную женскую фигуру тонкой вуалью и растаяло - Постой! - Аргнар бросился вперед, но видение уже исчезло. Наступила полная тишина. Казалось, что даже звуки продолжающегося еще сражения внезапно утихли. Потрясенный и обескураженный увиденным, а еще больше услышанным, Аргнар растерянно оглянулся по сторонам, а затем неуверенно склонился над поверженным противником, вглядываясь в его обескровленные черты лица. Без сомнения Ратон не мог быть чау-гарцем. Все в его облике выдавало коренного уроженца средней полосы Вальгарда - высокий рост, худощавое, костистое лицо, высокий открытый лоб. Наверное, именно поэтому при той первой встрече у Волчьего бора Аргнару даже и в голову не пришло, что Ратон мог быть эмиссаром с далекого материка Чау-Гар, где огнем и кровью правили черные жрецы. "Неужели же это мой младший брат ?!" - с ужасом подумал он, потерянно опускаясь на землю. Все произошедшее казалось каким-то неправдоподобно диким сном, кошмаром. А может, это и в самом деле всего лишь сон? Наваждение, насланное черным колдовством? Сердце болезненно сжалось, отягощенное ясным предчувствием того, что это был все-таки не сон. Из самых сокровенных тайников памяти далекого детства, казалось, уже навсегда похороненных под спудом прожитых лет, загрубивших душу воина, с потрясающей яркостью и отчетливостью всплыл светлый образ матери. Это именно она, вернее душа любящей матери, явилась из таинственного облака, чтобы остановить святотатственное братоубийство. Но... она не успела... опоздала... Аргнар глянул на бездыханное тело Ратона и опустил голову. Крупная судорога сотрясла его безвольно поникшие плечи, на остекленевшие глаза неожиданно навернулись слезы, и Аргнар погрузился в черное безвременье, где не было никаких мыслей, лишь мрачное отчаяние и беспредельная опустошенность. В таком состоянии и обнаружил его через некоторое время одноглазый Гилбер, вернувшийся обратно вместе с друидом Эйдаром. Увидев старого друга всего в крови и обессиленного, он порывисто бросился к Аргнару и схватил его за плечи. - Уф... ну и напугал же ты меня! - воскликнул с облегчением Одноглазый, увидев, что Аргнар жив. Он перевел взгляд на Ратона и осклабился в хищной улыбке: - Все, конец главнокомандующему! Теперь-то муридово войско полностью обезглавлено... Аргнар крепко схватил его за запястье и так сжал, что тот болезненно охнул. Испуганно отдернув руку, Одноглазый с недоумением уставился на друга. - Ты чего, Странник?! - Помолчи... - глухо молвил Аргнар таким неживым голосом, что Гилбер едва не поперхнулся. - Это мой... родственник... я убил его... Одноглазый выпучил глаза, взъерошил пятерней волосы на голове и растерянно пробормотал: - Ну и дела... Эйдар очень внимательно и задумчиво смотрел на безжизненные черты обескровленного лица Ратона, словно пытаясь прочесть некую одному ему ведомую тайнопись. Внезапно он нахмурился, резко присел и прикоснулся пальцами к небольшой ложбинке у ключицы поверженного воина. Друид замер на мгновение, а затем его седые брови удивленно приподнялись. - Скажи мне, Странник, - медленно обратился он к Аргнару. - Ты сожалеешь о случившемся? - Я... я не знаю... наверное, мне нужно было с ним хотя бы поговорить... может быть, он... Аргнар умолк и обреченно опустил голову, скрипнув зубами. Эйдар сочувственно прикоснулся к его вздрагивающему плечу и осторожно произнес: - Он жив. Первое мгновение Аргнар даже не отреагировал на сказанное. Он продолжал сидеть понурясь. Но вот его плечи напряглись. Он медленно поднял голову и непонимающе переспросил: - Что ты сказал? - Я говорю, что он еще жив, - терпеливо с расстановкой повторил друид. - Хотя назвать жизнью то сумеречное состояние, в котором он находится, весьма трудно... - Его раны смертельны? - Не в ранах дело. Они хоть и тяжелы, но излечимы... У Ратона сломлена душа. Жизнь еще теплится в его теле, но сам он находится где-то за гранью жизни и смерти... Аргнар с надеждой посмотрел на Эйдара и внезапно, схватив его за руку, умоляюще попросил: - Скажи мне, он вернется к жизни? Помоги ему, прошу тебя, ведь ты друид - ты можешь! Старик медленно качнул головой и со вздохом ответил: - Это уже не в моих силах... Магия здесь не поможет. Я просто не дозовусь его - он находится где-то в безвременье, так далеко, что даже невозможно себе представить. Может быть, обыкновенное человеческое тепло и доброта смогут вернуть Ратона к жизни, но не магия - она бессильна в этом случае... Обхватив голову руками и впившись пальцами в затылок, Аргнар глухо простонал, раскачиваясь из стороны в сторону: - Если бы только жива была мать... Внезапно глаза его расширились, в них появилась надежда. - Ольма! - выдохнул воин. - Она сможет...
За мутно - серой пеленой холодного мелкого дождя вдали проступили расплывчатые контуры высокой темной горы. Она, словно уродливый корявый палец великана, была устремлена в хмурое тоскливое небо. - Вот он - Зуб Дракона! - тихо произнес Эйдар, зябко кутаясь в походный плащ. - Здесь наши пути расходятся. Аргнар молча кивнул и неспеша подъехал к огромному мерину - тяжеловозу, которого держал в поводу хмурый Гилбер. На спине коня в специально сооруженных для этого случая носилках на мягких шкурах покоилось неподвижное тело Ратона, накрытое от холода и дождя шубой, а поверх нее плащом. Группа всадников стояла на пустынном берегу реки Серебрянки. Правда нынче ее замутненные неспокойные воды не оправдывали своего названия. Нескончаемые затяжные дожди, что беспрерывно шли вот уже больше трех недель, подняли уровень воды в реке гораздо выше обычного. Течение влекло к океану большие сучковатые коряги, вывороченные с корнями старые деревья, целые островки всевозможного мусора и хлама. Унылый безлюдный край. Именно здесь отряд разделялся. Одноглазый и еще двое бывших воинов объединенного войска должны были тайно доставить Ратона на хутор Гестама к травнице Ольме. Двигаться предстояло скрытно, избегая больших дорог и населенных пунктов. По просьбе Аргнара и после продолжительной беседы с глазу на глаз с Эйдаром правитель Берта уступил и разрешил тайно вывезти бесчувственное тело главнокомандующего объединенными войсками за пределы Горных баронств. Война все еще продолжалась. Отброшенные с горных перевалов защитниками Берта, объединенные войска Форвана и Эрденеха, тем не менее, обложили его со всех сторон и не прекращали настойчивых попыток прорвать рубежи неприступных Горных баронств. Поэтому Гилберу и двум его спутникам в случае их поимки грозила смертная казнь, как дезертирам. Аргнар, Эйдар, могучий Керл и двое следопытов - Краш и Орм в сопровождении еще пяти воинов баронства отправлялись к Обманным горам на поиски пещерного лабиринта, чтобы омыть в водах Источника Забвения меч, призванный противостоять в грядущей битве силам тьмы. Осторожно приподняв полу плаща, покрывавшего Ратона, Аргнар с болью взглянул на брата. Бледная с желтизной кожа, словно древний пергамент обтягивала окостеневшее лицо раненого, и было совершенно непонятно - жив он или нет. Скрипнув зубами, Аргнар медленно отошел от носилок. - Пора отправляться... Слова упали глухо, как безжалостный приговор, сразу разделив расстающихся стеной отчуждения. Гилбер как-то странно взглянул на Аргнара и, шумно вздохнув, взобрался на свою лошадь. Подняв руку в прощальном жесте, он двинулся на северо-восток в сторону Свободных поселений. За ним потянулись двое его спутников, ведя на поводу мерина с носилками. Вскоре они растворились в сплошной дождливой пелене. Лишь громкое хлюпанье грязи под копытами, оскальзывающихся на каждом шагу лошадей, еще некоторое время доносилось до оставшихся на берегу реки. Но вот и оно постепенно смолкло. Только занудно шелестел унылый дождь, да тревожно шумела Серебрянка. - Как же мы переправимся на другой берег? - нарушил молчание Керл. - Тут, пожалуй, глубоковато будет, а течение бурное, да и вода холодная... Скорей всего и сами потонем, и лошадей загубим ни за что - ни про что. - Я знаю, где находится брод, - спокойно заметил Орм. - Здесь недалеко, где-то с пол-лиги будет вверх по течению. - Тогда чего ж мы ждем? Все выжидательно уставились на Странника, который неподвижно замер, словно внимательно прислушиваясь к чему-то. Почувствовав на себе взгляды товарищей, он поднял голову и взмахнул рукой. - Трогай... Размеренно покачиваясь в седлах, промокшие путники ехали молча, думая каждый о своем. Орм и Краш старательно пытались вспомнить все, что знали или когда-либо слышали об этих краях, о повадках коварных рыжих карликов и о губительных предательских тропах Обманных гор. Бывалые следопыты - разведчики, они на собственном опыте знали, что лучше переоценить противника, чем недооценить. Керл с огромным нетерпением ждал предстоящих схваток, а еще втайне надеялся повидать каких-нибудь сказочных чудес. Ведь он никогда прежде в своей жизни не бывал за пределами Джунхаргских гор, и все вокруг было ему внове. Пятеро воинов, сопровождающие смельчаков, думали о своих семьях и друзьях, оставленных в осажденном Берте. Там сейчас приходилось туго. Тяжелые мысли и недобрые предчувствия неотступно терзали их души. Аргнар размышлял о том, что незаметно для самого себя уже сделал тот самый выбор, о котором говорили старцы Затененной дубравы, и теперь уже ничего не мог изменить. Он чувствовал всем сердцем, что отныне несет ответственность не только за самого себя, но и за судьбы многих людей Вальгарда, которые возможно даже и не подозревают о его существовании. Ратон, Ольма, Гестам, старый барон Гофер, Одноглазый и многие другие, коим несть числа, стояли за его спиной незримым легионом, и этот безмерный груз ответственности давил на плечи. О чем думал Эйдар, не знал никто. Душа друида загадочна и таинственна, а помыслы его ведомы лишь Всевышнему и ему самому. Но седые кустистые брови угрюмо сошлись над его переносицей, а глубокие жесткие морщины еще глубже врезались в кожу лба, уподобив ее коре древесных великанов - дубов из заповедной рощи. Всадники ехали по пологому голому склону, начисто лишенному всякой растительности. Мутная вода раздраженно шумела и пенилась, слизывая жадными языками волн мелкие камешки с кромки берега. Течение реки плавно заворачивало к востоку за небольшой мыс и немного сужалось. - Здесь... - внезапно воскликнул Орм, спускаясь к воде по осклизлому склону Спрыгнув на землю и взяв коня под уздцы, следопыт без лишних слов вошел в реку и осторожно двинулся вперед, прощупывая дно. Остальные последовали его примеру. По грудь в воде они медленно пересекли мутное течение, уклоняясь от проплывающих мимо коряг, и выбрались на противоположный берег. Вода стекала с них ручьями, было очень холодно. - Ну вот, теперь-то уж точно мокрый с головы до пят... - недовольно пробурчал Керл. - Неплохо было бы малость согреться, а то, честно признаться, у меня уже зуб на зуб не попадает, да еще и этот проклятый дождь никак не угомонится... - Эх, костерок бы сейчас соорудить не помешало, да еще и хлебнуть чего покрепче... - мечтательно протянул один из воинов сопровождения. - Может, тебе еще и бабу подать?! - съехидничал его сосед. От грубоватой казарменной шутки все неожиданно рассмеялись, и как-то сразу спала нервная напряженность. Лица людей будто просветлели, глаза оживились. - Пройдемся пешком - согреемся на ходу. - решил Аргнар. - Заодно пусть и лошади немного отдохнут. Двигаться быстрым шагом по раскисшей бугристой земле было трудно. Ноги непослушно разъезжались в грязи. От постоянного напряжения начали болеть мышцы. Зато вскорости все и впрямь согрелись. Над плечами путников от мокрых плащей подымался пар, смешиваясь со шлейфом моросящего дождя. Спустя некоторое время Аргнар подал знак, и отряд, вскочив в седла, пустил коней галопом - только комья глинистой почвы полетели в разные стороны из-под копыт. Силуэты всадников походили на серых призраков, безмолвно скачущих сквозь унылую мглу безвременья. Топот увязал в занудном шелесте дождя и постепенно сходил на нет, пропадая в зыбком мареве. Незаметно и вкрадчиво начали подкрадываться вечерние сумерки. Дождь стих, а затем и вовсе прекратился, словно ему самому надоело унылое однообразие слякоти. И, хотя косматые тучи еще скрывали небо, видимость все же улучшилась. Впереди неприветливой темной громадой проступили ломанные очертания угрюмых Обманных гор. Медленно надвигались они на скачущих всадников, вздымая к небесам хмурые молчаливые вершины. Но даже эти высокие горы терялись рядом с грозным конусом гигантского Зуба дракона, где-то там, в недоступной вышине вонзающегося белоснежным навершием в небесную твердь. Древняя легенда гласила, что эта исполинская гора не что иное, как окаменевший зуб самого Бога времени, явившегося когда-то в прадавние времена на земли Вальгарда в облике гигантского змея. Так ли оно было на самом деле или иначе, однако гора и в самом деле поражала воображение, по своей форме поразительно напоминая громадный заостренный зуб. Отряд цепочкой въехал в глухое затаившееся межгорье, заполненное чернильной мглой. Лошади пофыркивали и тревожно прядали ушами, косясь испуганными глазами по сторонам. Как-то необыкновенно тихо и пустынно было в этом неприветливом месте. Казалось, что со всех сторон, из-за каждого выступа за путниками следят невидимые соглядатаи, дожидаясь подходящего момента, чтобы неожиданно напасть из засады. С тихим шелестом вышел из ножен меч и тускло блеснул в бледном свете выглянувшей в разрыве туч сиротливой луны. Положив его перед собой поперек седла, Аргнар быстро осмотрелся, пытаясь различить хоть малейшее движение в предательской темноте. Но вроде бы все было спокойно. Призрачный свет луны высветлил голые склоны межгорья, еще резче очертив пугающе - бездонные провалы пещер и расщелин, заполненных непроницаемой тьмой. - Да... весьма неприветливое местечко... - тихо пробормотал Керл, судорожно сжимая рукоять своей излюбленной секиры и вертя головой во все стороны. - Прямо оторопь берет. Уж не угодили ли мы ненароком в западню?! - Сейчас здесь никого, кроме нас, нет, - подал голос, молчавший до сих пор друид. - Хотя это проклятое место и в самом деле пропитано ядом злобы и коварства. Уже несколько веков дух смерти витает над этой мертвой землей, следя за неупокоенными душами воинов, павших в давней битве... - О чем ты говоришь, Эйдар? - спросил Аргнар. Старец сошел с коня и, низко склонившись к земле, неторопливо провел над ней раскрытой ладонью. Под его густыми бровями сурово сверкнули глаза. Эйдар как-то тяжело выпрямился, словно подымая неимоверно тяжкий груз. - Это очень древняя и поучительная история... - ответил он. - Еще во времена правления Элабора Светлоликого два племени степных кочевников объединились для того, чтобы раз и навсегда покончить с рыжими карликами, постоянно совершавшими уничтожительные набеги на их земли. Вожди собрали всех своих воинов и общими силами двинулись на врагов. Когда объединенные войска вошли в это межгорье, их встретил самый настоящий ураганный ливень отравленных стрел. Оказывается один из вождей, решил завладеть землями своего соседа. Поэтому он заключил тайный союз с рыжими карликами и заранее предупредил их о готовящемся наступлении. И вот, гибнущие от стрел карликов, воины первого вождя начали отступать. Но не тут-то было. Вождь - предатель со своими воинами полностью перекрыл выход из межгорья и нанес подлый сокрушительный удар в спину ничего не подозревающего союзника. Очень быстро отряд первого вождя был полностью истреблен до последнего человека. Но подлый предатель недолго ликовал. Он не учел коварства рыжих карликов. Пока люди безжалостно истребляли друг друга, карлики незаметно окружили их со всех сторон, и, когда оставшиеся в живых воины первого вождя уже торжествовали победу, на них нежданно-негаданно обрушились тучи отравленных стрел. В живых не осталось никого... Такова история двойного предательства, совершенного в древности. Друид умолк. В наступившей за его словами тишине слышно было лишь шумное дыхание лошадей. - Да-а... - задумчиво протянул Орм. - Назидательная история... - Однако пора бы и о ночлеге подумать, - вмешался один из воинов сопровождения. - Дело к полуночи движется, может быть, разобьем временный лагерь прямо на этом месте, тем более, если друид уверен в том, что поблизости нет никаких врагов? - Сейчас нет, - поправил его Эйдар. - Но даже мне не ведомо, что может случиться через несколько часов. Аргнар задумчиво потер подбородок, а затем решил: - Остановимся здесь до утра, а там уже при дневном свете внимательно осмотримся, разберемся, что к чему и тогда уже решим, как нам дальше быть. Огня разводить не стоит. Двое воинов в дозор, остальным пока отдыхать. - И на том спасибо... - буркнул Керл. Он спрыгнул на землю, размял затекшие от долгой езды ноги, а затем, расстелив на одном из камней грубоватую холстину, сноровисто разложил нехитрый ужин. Устроившись у импровизированного стола, путники пустили по кругу пузатую флягу с терпким красным вином, и через некоторое время их настроение немного улучшилось. Однако долгих разговоров не было. Все настолько вымотались в дороге, что сразу же после того, как наскоро подкрепились, завернулись в походные плащи и вскоре уже крепко спали. Краш и еще один из воинов несли первую стражу, расположившись на противоположных сторонах временного лагеря. Ночь была очень тихая, даже чересчур - это невольно настораживало. Казалось, что сам воздух в этом месте насыщен какой-то неясной угрозой. Следопыт напряженно вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, до тех пор, пока ему не начали мерещиться какие-то неясные тени, причудливо изменяющие свои зыбкие формы. Тогда он прикрыл уставшие глаза ладонью, давая им немного отдохнуть, и полностью положился на свой слух. Именно в этот момент над большой грудой беспорядочно наваленных камней, перед входом в одну из пещер возникла приземистая сгорбленная фигура, закутанная в темно-серый плащ под цвет камней. Неизвестный внимательно и цепко оглядел спящий лагерь, запоминая все в мельчайших подробностях, недобро сверкнул глубоко посаженными глазками, а затем, сделав несколько бесшумных шагов, как тень, растворился в черном провале глубокой пещеры. Но, по-видимому, он все же где-то неосторожно оступился, - раздался глухой щелчок камешка. Краш тотчас беззвучно вскочил со своего места и с обнаженным клинком в руке осторожно подкрался к тому месту, откуда донесся подозрительный звук. Обойдя груду камней слева, следопыт очутился перед входом в большую пещеру и замер, настороженно вслушиваясь. Из мрачной темноты доносилось едва слышное журчание и плеск воды. Очевидно где-то далеко в глубине пещеры протекал какой-то подземный ручей. Может быть, подмытый его течением, со стены сорвался небольшой камешек... Так решил Краш и успокоенный снова вернулся на свое прежнее место. Остаток ночи прошел спокойно. Когда бледно-сероватый свет нового утра только еще начал разливаться по межгорью, все уже были на ногах. Неподалеку от ночной стоянки отыскали небольшое укромное ущелье, неприметное с первого взгляда. Там решено было разбить основной лагерь на время похода к Источнику забвения. Аргнар, Керл, Эйдар и Краш с Ормом уходили в горы. Остающиеся пять воинов должны были охранять лошадей и дожидаться возвращения товарищей. Прощание было скупым и скорым. Обменявшись крепким рукопожатием с остающимися в ущелье воинами, Аргнар подошел к верному Данго. Конь смотрел на хозяина с немой грустью и укором. В его больших умных глазах читалась просьба: "Не оставляй меня, возьми с собой!" - Я вернусь, Данго... - тихо шепнул воин и погладил коня по шее. Шумно вздохнув, Данго потерся головой о его плечо. - Странник, не отставай! - окликнул Керл. Быстро повернувшись и придерживая рукой ножны, Аргнар поспешил за остальными, уже начавшими подъем по склону горы туда, где их ждала неизвестность, наполненная неведомыми опасностями. Сумрачны и неприветливы Обманные горы. Влажные ветра гуляют по пустынным ущельям, тоскливо завывая в извилистых пещерных лабиринтах. Злобно рыча и грохоча вывороченными камнями, скачут по скалистым уступам бурные потоки, стекающие с оледенелых вершин, и срываются в бездонные пропасти, чтобы, упав с огромной высоты, разбиться в пыль и вновь слиться в беснующиеся реки. Даже птицы не гнездятся на этих диких склонах. Лишь неприхотливые, обросшие густой кучерявой шерстью от рогов до копыт, высокогорные козлы - терги карабкаются по голым скалам в извечном поиске чахлых кустиков травы. Да еще рыжие карлики... Где-то здесь, среди хаотичного нагромождения базальтовых глыб скрывался вход в пещерный лабиринт, хранящий тайну Источника забвения. Сюда шел со своими спутниками Аргнар в надежде обрести силу, способную противостоять клинку Повелителя тьмы.
Краш вынырнул из холодной туманной дымки совершенно беззвучно, словно серый призрак. Аргнар только восхищенно качнул головой. Как он ни прислушивался, пытаясь уловить хоть малейший шорох, но до момента появления следопыта не было ни единого звука. Прижав палец к губам, Краш другой рукой указал на дальний выступ скалы, за который заворачивала узкая горная тропа, и растопырил пятерню. После этого он выразительно посмотрел вверх. Там на высоте человеческого роста начинался небольшой, в ладонь шириной, каменный карниз, ведущий наверх к темному провалу пещеры. Орм тотчас без слов понял товарища. Он оперся на стену и согнул спину, подставляя ее Крашу. Тот быстро взобрался на нее, уцепился за карниз и, ловко подтянувшись, выметнул свое сильное тело на выступ. Керл и Аргнар подсадили Эйдара и следом за ним сами взобрались на узкий выступ. Прижимаясь спинами к неровной поверхности скалы, путники мелкими шажками двинулись ко входу в пещеру. Краш приостановился на мгновение, вынул из небольшой кожаной сумочки, притороченной к поясу, пригоршню какого-то сероватого порошка и, широко размахнувшись, швырнул его вниз на тропу. Легкое дуновение ветерка растянуло порошок шлейфом, разнося его на большое расстояние. Мелкая пыльца быстро улеглась на камни, расщелины и тропу, по которой отряд перед этим пробирался, и слилась с поверхностью земли. Аргнар поймал взгляд следопыта и вопросительно поднял брови. В ответ Краш быстро показал на сумочку, затем на свой нос и отрицательно покачал головой. Аргнар сообразил, что порошок - это специальное зелье для того, чтобы карлики не учуяли по запаху присутствие чужаков в своих владениях. Карниз круто уходил вверх и заканчивался у входа в пещеру. Оттуда веяло затхлой сырой прохладой. Темный зев пещеры походил на огромную разверстую пасть. Снизу послышались скрипучие голоса, которые постепенно приближались к тому месту, откуда отряд поднялся на карниз. Нырнув в темноту, все притаились за несколькими валунами, лежащими прямо у входа. Аргнар и Краш осторожно наблюдали за тропой, оставаясь в тени. Голоса стали громче, и из-за поворота появился отряд рыжих карликов. Раздраженно о чем-то споря, они торопливо ковыляли по тропе, явно направляясь вниз - в сторону межгорья. Ростом карлики не вышли, были они по грудь взрослому человеку. Зато шириной плеч могли потягаться с могучими латниками Кержей. Искривленные короткие ноги карлов, обутые в грубые сапоги, подбитые железом, двигались на удивление ловко. Привычные к обманным горным тропам, рыжие бестии сноровисто шагали над самым краем пропасти, словно и не замечая ее. Одежда карликов состояла из грубо обработанных шкур тергов, в которых были прорезаны дыры для рук и ног. Головной убор им заменяла густая всклокоченная шевелюра. Все вооружение обитателей Обманных гор - это короткие широкие мечи, окованные железом дубинки и луки. Вот именно луки и представляли основную угрозу. Дело в том, что карлики, наделенные недюжинной силой, делали их из рогов все тех же тергов. Два рога складывались основанием друг к другу и в этом месте оковывались стальными пластинами. Тетива была сплетена из высушенных и просмоленных жил. Такой лук был почти вровень с карликами и обладал большой убойной силой. Не каждый человек мог натянуть этот лук, но карлы справлялись с ним играючи. Да и стрелками они были отменными - за полсотни шагов били тергов в глаз. Предводитель карликов с буйной огненно-рыжей шевелюрой на голове злобно покрикивал на подчиненных, норовя дать пинка отстающим. Неожиданно он приостановился и принюхался. Ушедшие вперед карлики не обратили на это внимания и продолжали трусить вниз по тропе. Их вожак с сомнением повертел головой по сторонам, подозрительно покосился на темнеющий вверху провал пещеры, а затем, что-то недовольно буркнув, заковылял вдогонку за остальными. Вскоре топот и неприятные голоса затихли. Только после этого притаившиеся у входа в пещеру смогли перевести дух и немного расслабиться. - Уф - ф... Кажется, не заметили... - облегченно пробормотал Керл. - А я уж было подумал, что сейчас нас обнаружат. - Пока не обнаружили, но дальше по тропе двигаться нельзя, - ответил Орм. - Эти проклятые карлы по тропе будут сновать туда - сюда, и чем дальше, тем чаще. Видать, это у них одна из главных дорог. - А как же мы дальше-то пойдем? - изумился Керл. - Карниз закончился, а летать я не умею! - Пойдем вглубь пещеры, - вмешался в разговор друид. - Ты знаешь, куда она ведет? - быстро спросил Аргнар. - Нет, это мне не ведомо, но все пещеры Обманных гор должны быть связаны между собой и соединяться с пещерным лабиринтом... Краш задумчиво чертил на песчаном полу какие-то линии, время от времени бросая взгляд на противоположный склон ущелья. Орм подсел к товарищу и начал вносить в его рисунок свои поправки. Когда следопыты закончили чертить загадочную схему, Краш отряхнул руки и начал объяснять остальным. - Мы вошли в ущелье с юго-востока и двигались по тропе, постепенно сворачивая на северо-запад. Сейчас мы должны находиться примерно здесь... Следопыт ткнул пальцем в то место на схеме, где глубокое ущелье разделяло хребет Обманных гор неподалеку от Зуба Дракона. - Судя по началу, пещера тянется в северном направлении. Где-то там должен находиться и пещерный лабиринт. Если мы спустимся на тропу, то обязательно столкнемся с какой-нибудь шайкой карликов. А если пойдем по пещере, то, может быть, доберемся незамеченными до Источника забвения. - Оно-то так, - промолвил тихо Керл. - Только ведь никто из нас этого наверняка не знает. Не забывайте, что там внутри кромешная тьма, а факелов у нас нет - только один фонарь, которого на долго не хватит. К тому же еще неизвестно, вдруг эта пещера заведет нас в тупик, а обратной дороги мы не найдем... - Мы будем оставлять на стенах метки, и по ним всегда сможем вернуться к выходу! - А со светом я вам подсоблю, - добавил Эйдар. Он поднял перед собой жезл и что-то негромко произнес. Тотчас навершие жезла осветилось неярким зеленоватым сиянием, которое разогнало мрак на несколько шагов вглубь пещеры. - Ну и ну... - восхищенно произнес Орм. - Да с таким светильником можно весь пещерный лабиринт исследовать! - Ну, надолго его не хватит, - возразил друид. - Даже такое небольшое свечение требует от меня некоторых усилий. Так что время от времени нам все же придется двигаться в темноте, чтобы я мог восстановить свои силы. Эйдар перевел взгляд на Аргнара, внимательно слушавшего разговор и спросил: - А ты, Странник, сам-то, что думаешь по этому поводу? - Мне кажется, что выбор у нас не особо богатый, - вздохнул Аргнар. - Придется рискнуть и идти наудачу по пещере. В крайнем случае, вернуться мы сможем... А насчет того, что она заведет нас в тупик, я думаю, вы ошибаетесь. Чувствуете легкий ветерок, который веет из глубины пещеры? Это говорит о том, что есть второй выход. Возможно, он является тем самым входом в пещерный лабиринт, который нам нужен. - Верно, - согласился Краш. - Тогда и рассиживаться особо нечего, тем более что времени у нас не густо! Наскоро перекусив и тщательно уничтожив свидетельства своего присутствия, отряд отправился вглубь пещеры. Замыкал цепочку Орм. Примотанным к стреле пучком жесткой травы, он заметал следы, и оставлял на стене справа малозаметные пометки, чтобы в случае нужды по ним можно было вернуться обратно. Заметив, что Керл достает фонарь, друид остановил его: - Погоди, сейчас я могу освещать путь. Фонарь лучше приберечь на крайний случай. Сдается мне, на берегу Источника забвения он особенно понадобится... - Что ты имеешь в виду? - спросил Аргнар, почувствовав, что при этих словах голос Эйдара слегка дрогнул. - Наверняка нам не удастся избежать встречи с Хранителем источника, и тогда мне могут понадобиться все силы... - Да кто он такой, этот хранитель?! - в сердцах воскликнул Керл. - Ну подумаешь, был когда-то друидом... Он, наверное, уже все свои силы растратил, а, может, его и в живых-то давным-давно нет?! - Если бы это было так... - вздохнул друид. Он не стал никому объяснять, что возможная встреча с Хранителем страшит его, потому что магическая сила и нерастраченная мощь этого переродившегося в чудовище бывшего друида была неизмеримо велика. Никто не знает границ его могущества. Лишь боги властны над ним, да еще оставалась надежда на меч Шер. Но... тут уже многое зависело от его владельца. Эйдар ощущал под сердцем какую-то неосознанную тяжесть. В этот момент ему больше всего на свете хотелось бы находиться в Затененной дубраве, среди спокойного величия древних и сильных деревьев. Заповедный лес всегда притягивал друидов - здесь, как нигде в другом месте, каждое растение дышало свободой и светлой добротой. Чистые помыслы и стремления рождались под сенью вековечных дубов. Здесь не было места злу и жестокости. По мере того, как отряд удалялся от входа в пещеру, становилось все темнее и темнее. Наконец завернув за поворот, путники очутились в кромешной тьме. Теперь только бледное сияние друидова жезла освещало их путь в неведомое. Разговор умолк, словно придавленный колоссальной тяжестью нависающих над головами сводов. Под ногами тихо поскрипывал песок, да шуршала трава, заметая следы. Откуда-то из глубины пещеры постепенно начал доноситься какой-то странный звук, напоминающий невнятное бормотание. - Что это может быть? - поинтересовался Керл. - Похоже на подземную реку... - отозвался Орм. - Скоро увидим... Они двигались вперед еще около получаса, и все это время сила звука неуклонно возрастала, превращаясь в тяжелый низкий рокот. Наконец за очередным поворотом стены пещеры внезапно раздались в стороны, свод стремительно поднялся ввысь, исчезая где-то в черном безграничном мраке. В необъятном мрачном подземелье было сыро и прохладно, на лицах оседали мелкие капли влаги. А в двух шагах впереди пол резко обрывался, и там внизу, рыча и фыркая, несла свои могучие воды мощная подземная река. Аргнар и Эйдар остановились на самом краю. Остальные столпились позади них, заглядывая через плечи товарищей в русло реки. Зеленоватые сполохи от сияющего жезла отражались на угольно-черной поверхности воды мертвенными маслянистыми бликами. Противоположного берега не было видно - он тонул в непроглядном мраке. Вправо и влево тоже ничего невозможно было разглядеть. - Вот тебе и на... - выдохнул Краш. - Пришли... Дальше-то куда? - Сейчас посмотрим, - произнес друид. Он поднял над головой жезл и что-то певуче произнес. Тотчас полыхнуло ослепительно-яркое сияние, разгоняя на короткое время тьму. Глазам путников предстало грандиозное зрелище. Казалось, что пещера, в которой протекала река, высверлена в толще гор каким-то гипотетическим великаном - она была идеально круглой и ровной. Вдоль стен тянулись широкие карнизы, между которыми медленно и тягуче струилось течение реки. Вода тяжело вздувалась буграми и плавно опадала, словно там, под ее поверхностью лениво ворочалось какое-то исполинское тело. Под сводом пещеры стоял несмолкаемый рокочущий гул. Сияние потухло, и тотчас мрак еще плотнее сомкнул свои крылья над пришельцами. После яркого света ничего не было видно уже в двух шагах. Жезл померк и теперь едва-едва мерцал. - Теперь и вовсе ничего не видать, - недовольно пробормотал Керл. - Как в такой темноте двигаться? Я не то, чтобы дороги - даже ног своих не вижу! Куда дальше-то? - Если идти вдоль берега, то куда-нибудь мы все же придем. - глубокомысленно изрек Краш. - Вопрос только в том, куда? - проворчал Керл. - Я думаю, что нужно идти за течением, - вмешался Аргнар. - Эта река должна впадать в какое-нибудь подземное озеро. - С чего это ты решил? - Течение уходит вглубь горного массива. Значит, где-то там должен быть водоем, куда впадает река. Ведь на поверхности мы такой большой реки не видели, а вся эта вода должна куда-то деваться. - И я так думаю, - поддержал его друид. - Тогда и спорить нечего, - подвел итог Краш. - Пошли... Он свернул налево и первым двинулся по широкому карнизу, стараясь держаться поближе к стене. Следом за ним шел Аргнар, держа руку на рукояти меча. Что-то слегка настораживало его, хотя он и сам не мог понять, что именно. Эйдар шагал в середине отряда, а Керл и Орм замыкали шествие. Шли неспеша, чтобы не провалиться в глубокие расщелины, время от времени попадавшиеся на пути. Жезл светился еле-еле, так, чтобы было видно пол под ногами. Дальше все тонуло во мраке, откуда неслось несмолкаемое грозное ворчание потока. В томительно однообразном движении прошло несколько часов. За это время путники миновали три боковых ответвления, которые уходили куда-то в недра гор. Оттуда несло затхлостью и плесенью, а из одного тоннеля шла удушающая волна смрада. Все невольно остановились, настороженно вслушиваясь и вглядываясь во тьму прохода. - Неприятное местечко, - подал голос Краш. - Такое ощущение, что здесь находится всемирная помойка! - А мне это напоминает вход в логово какого-то неведомого зверя, - медленно произнес Аргнар. - Вполне возможно, что здесь обитает какое-нибудь подземное чудище. - Этого нам только и не хватало! Керл взялся за секиру и принял оборонительную стойку. Все попятились, хватаясь за оружие. - Успокойтесь, - поднял руку Эйдар. - Сейчас тут никого поблизости нет. Однако я чувствую, что мы приближаемся к месту, где наверняка много обитателей пещер. - И кто же это? - Скорее всего, рыжие карлики. Я чувствую их злобные мысли. - Как это тебе удается? - удивился Орм. Друид невесело усмехнулся и с горечью произнес: - Это дар и одновременно расплата за те силы и способности, что дарованы нам свыше. Порой мы, друиды, завидуем обычным людям, не ощущающим гнетущего воздействия чужих мыслей. - Значит, ты можешь читать наши мысли? - изумился Аргнар. - Нет. Об этом можете не беспокоиться, - мыслей я не читаю. Но вот настроение - чувствую, и чужие эмоции переживаю, как свои собственные. Порой это очень тяжело, поверьте мне! - Да уж, наверное... Аргнар сочувственно посмотрел на старика и подумал о том, что, наверное, никогда не захотел бы принять на себя такой груз. Оставив рядом со входом на стене отметину, отправились дальше. Так прошло еще несколько часов. Наконец карниз начал расширяться, и впереди забрезжил слабый свет. Чем ближе подходили путники к его источнику, тем больше рассеивался мрак. Вскоре Эйдар погасил свой жезл, так как и без него стало хорошо видно. Отряд замер у входа в огромный зал. Дальние стены его исчезали в полумраке. Сверху из большой расщелины широким столбом лился сероватый сумеречный свет. Он был не ярким, но после тьмы подземелий путники щурились, словно от солнечного света. В боковых стенах поблизости темнели многочисленные входы в тоннели. Весь пол зала покрывали длинные изломанные трещины. Русло реки отклонялось вправо и, прижимаясь к противоположной стене, устремлялось в дальний угол, где исчезало в следующем тоннеле с таким грохотом, словно поток воды обрушивался в пропасть. Скорей всего так оно и было. Почти посреди зала возвышался черный, как сажа, каменный столб высотой в три человеческих роста, испещренный какими-то рисунками. С опаской озираясь по сторонам, люди осторожно приблизились к нему и замерли, потрясенные увиденным. Линии рисунка, казалось, выплавлены в камне. Они были настолько точны и соразмерны, что вызывали благоговейный трепет. Это не могло быть творением человеческих рук, потому как являло собой само совершенство. На столбе была изображена фигура обнаженной женщины, замершей в незаконченном движении. Казалось, вот сейчас она шагнет вперед и окажется совсем рядом. Красота этой женщины была настолько совершенной, что казалась неземной. Вокруг ее ног широкими свободными кольцами расположился гигантский змей. Он, как и женщина, глядел из-под полуприкрытых век на путников. Аргнар сделал шаг вправо - взгляд женщины и змея последовал за ним. Он отклонился в другую сторону - и снова все повторилось. Взгляд преследовал его повсюду, куда бы он ни отходил. Словно зачарованный, Аргнар вновь приблизился к столбу и, как во сне, медленно протянул руку к изображению. Он услышал, как потрясенно ахнули его спутники. Вокруг ладони полыхнуло золотистое сияние, и Аргнар ощутил, как в него начала вливаться сила. Она полнила его, пьянила, вызывая легкое головокружение. Внезапно Аргнар увидел какие-то смутные движущиеся картины. Постепенно они становились все более отчетливыми, прояснялись. Перед глазами поплыли сплошной чередой видения. Вот посреди реки из-под воды, вспучивая ее поверхность, вздымается огромное неведомое чудовище со щупальцами и клешнями. Аргнар стоит на плоту с мечом в руке. Рядом с ним зверь, похожий на большую черную кошку, какая-то девушка и старик, чуть в стороне - могучий широкоплечий мужчина поднял над головой в широком замахе большой топор. Видение сменяется. Змееголовый монстр с мечом в руках нападает на Аргнара, и в этот момент разверзается земля под ногами и оттуда подымается огромный змей с очеловеченным взором. Снова смена видения. Он шагает по пыльной дороге, тянущейся к горизонту. Рядом, слегка пригнув голову, идет крупный волк пепельной масти. Навстречу из-за горизонта вздымаются лиловые молнии, заслоняя собой половину неба. Видения хлынули, словно лавина, заполняя сознание. Испугавшись этого непонятного ощущения, Аргнар отдернул руку и едва не лишился чувств. Перед глазами поплыли радужные пятна, в висках появилась ноющая боль. Воин покачнулся, но в этот момент его подхватил подоспевший на помощь Эйдар. Остальные с тревогой окружили Аргнара, пытаясь выяснить, что с ним произошло. Постепенно сознание прояснялось, боль куда-то ушла, оставив ноющую тревогу в сердце. Аргнар поднял отяжелевший взор на изображение и лишь теперь понял, что именно так сильно потрясло его. У женщины зрачки глаз были змеиными, а у змея - наоборот - они были человеческими и наполнены мудрой печалью. - Что это? - хрипло спросил Аргнар. - Что со мной произошло? - Ты прикоснулся к древнему символу Беспощадного змея... - благоговейным шепотом произнес друид. - Я был настолько потрясен увиденным, что не успел предупредить вас об опасности. - О чем ты говоришь? - воскликнул Краш. Эйдар обвел присутствующих каким-то отрешенным взглядом и тихо ответил: - Я слышал когда-то от своего учителя, что где-то в недрах Обманных гор с древнейших времен хранится загадочный каменный символ, олицетворяющий суть божественного времени, неподвластного человеческому разумению. Лишь избранные могут прикоснуться к нему, всех остальных неминуемо ожидает гибель... - А как же Странник?! - недоверчиво возразил Керл. - Ведь он остался жив! Может быть, это все сказки? - Не нам дано судить об этом, - вздохнул друид. – Значит, он избран вышними силами! - А в чем же суть божественного времени? - Кто знает?! Тот, кто сможет ответить на этот вопрос, сам станет подобен богам, ибо познает истоки всего сущего... - Не верю я этому! Керл решительно шагнул к столбу, намереваясь прикоснуться к нему рукой, но Эйдар задержал его. - Постой, не спеши расстаться с жизнью! Ты не веришь мне?! Ну что ж, может быть, это убедит тебя... Произнеся это, друид поднял с пола небольшой камешек и бросил его в сторону священного столба. Еще даже не успев прикоснуться к поверхности изображения, камешек вспыхнул ослепительно ярким сиянием и мгновенно испарился без следа. - Теперь-то ты веришь? - Да уж... - Керл только растерянно почесал в затылке. Аргнар тряхнул головой и обратился к друиду: - Скажи, Эйдар, я... видел какие-то странные картины... Только не могу понять, что они значат. - А что ты видел? - Каких-то людей, с которыми я был вместе, сражения, неведомых чудищ... Но я никогда прежде с ними не встречался и даже не знаю, откуда мне это могло придти в голову... - Я и не знаю, что тебе ответить по этому поводу. Возможно, священный столб показал тебе картины твоей будущей жизни, а, может быть, предыдущей... - Но я не помню ничего подобного! - Кто знает? Быть может, тебе еще предстоит пройти через это, или все это уже было в одной из прошлых твоих жизней... Никто не знает, могущества Времени, и никто не сможет дать ответы на твои вопросы, разве только сам Бог времени, если... он этого захочет... Наступила тишина. Все стояли молча, с трепетным восхищением взирая на каменный столб. Неожиданно какой-то новый звук влился в несмолкаемый гул подземной реки. Из глубины нескольких тоннелей послышался постепенно нарастающий шум, среди которого явственно различалось бряцанье металла, какие-то невнятные крики и топот множества ног. По стенам тоннелей заметались кроваво-красные отблески факелов. Они приближались грозно и неумолимо. - Что там такое? - насторожился Аргнар. - Рыжие карлы, будь они неладны! - хмуро бросил Краш, подымая меч и готовясь к битве. - Нужно немедленно уходить отсюда! - воскликнул Эйдар. - Здесь слишком просторно, мы не сможем устоять против их оголтелой своры! - Куда? - Попробуем прорваться по течению реки. Там должен быть путь... Во всяком случае, нужно попытаться! Путники бросились в дальний конец зала. Но не успели они пробежать и половину пути, как из пещер посыпались толпы рыжих карликов. Завидев убегающих людей, они зашлись оглушительными воплями и визгами. Тотчас, развернувшись широким веером, карлики изготовились к стрельбе из луков. Грозно загудели спущенные тетивы, и поток смертоносных стрел полетел вслед беглецам. Бежавший последним, Орм коротко вскрикнул и замертво рухнул на пол, пронзенный насквозь сразу десятком стрел. Они торчали из него, как иглы из ежа. Бросив взгляд через плечо, Аргнар внезапно остановился, намереваясь вернуться, но Эйдар схватил его за руку и потащил вперед к темному проходу, куда вливалась река. - Ты ему уже ничем не поможешь, он мертв... - крикнул на бегу друид. - Если мы не успеем скрыться в пещере, эти карлы всех нас перестреляют, как куропаток! Тяжелый комок подкатил к горлу. Скрипнув зубами, Аргнар побежал вперед. Одна из тяжелых стрел неприятеля злобно прожужжала возле самого его виска. Смерть пронеслась рядом, на расстоянии всего лишь одного пальца, обдав его холодным дыханием. Керл первым нырнул в спасительную темноту пещеры, сразу поглотившую его фигуру. За ним последовали Эйдар и Аргнар. Они сразу обернулись, дожидаясь Краша. Тяжело дыша, следопыт вбежал в пещеру и остановился. - Кажется, ушли... - с хрипом выдохнул он. Краш хотел еще что-то добавить, но в это мгновение раздался звук тупого удара, сопровождаемый плотным хрустом, и Аргнар увидел, как из груди следопыта показался окровавленный наконечник толстой стрелы. В глазах Краша промелькнуло удивление. Раскинув руки, он без звука рухнул в темный поток воды, которая тут же поглотила его без следа. Все произошло так быстро, что никто ничего не успел понять. Очевидно стрела, пущенная наугад, случайно нашла свою жертву в темноте. Только что следопыт был рядом, и вот его уже нет. Глухо зарычав, Аргнар и Керл повернулись к выходу, но перед ними встал Эйдар, загородив проход. - Остановитесь, безумцы! - воскликнул старик. - Вы только понапрасну сложите свои буйные головы! Нам нужно идти вперед, не вступая в заведомо проигрышные схватки, и нигде не задерживаться. - Да что ж это мы отступаем перед какими-то паршивыми недомерками?! - взъярился здоровяк Керл. Его борода тряслась от гнева. Аргнар тоже рвался в бой. Он не привык отступать, тем более, когда гибли его товарищи. Глаза воина сузились и отливали холодной сталью. - Вы забыли, зачем мы отправились в этот поход?! - повысил голос Эйдар. - Все знали о предстоящей смертельной опасности и сознательно шли на риск. Источник забвения - вот наша цель! Вы хотите погибнуть здесь и обречь народы Вальгарда на ужасы владычества Повелителя тьмы?! Он медленно опустил руки, словно лишившись последних сил, и шагнул в сторону, освобождая дорогу. - Ну что ж, идите... если вам это безразлично... Аргнар нехотя вложил меч в ножны и, уже поворачиваясь вглубь пещеры, сквозь зубы процедил: - Мы идем к Источнику... Но когда-нибудь потом вернемся и сполна рассчитаемся с этими пещерными крысами! Керл тоже проворчал что-то угрожающе-невнятное и последовал за ним. Ссутулившийся друид замыкал сократившийся отряд. Он не зажигал свой жезл, чтобы карлики не увидели их в темноте. Все дальше и дальше уходили путники во мрак неизвестности, удаляясь от скорбного места, где погибли в одночасье два их товарища. Торжествующие вопли рыжих карликов еще долго сопровождали их, но постепенно стихли. Спустя несколько часов решено было остановиться на ночлег в одной из боковых ниш, время от времени встречающихся на пути. Расположившись в ней, спутники долгое время не могли сомкнуть глаз, но, в конце концов, усталость взяла свое, и они забылись в тревожной и чуткой полудреме.
Аргнар сразу оказался на ногах, едва почувствовав прикосновение к своему плечу. Сна - как не бывало. Перед ним стоял Эйдар с мерцающим в руке жезлом. - Пора... - тихо произнес друид. Вдвоем они разбудили Керла. Есть совершенно не хотелось, поэтому сразу отправились в путь. Двигались быстро, настороженно озираясь по сторонам и прислушиваясь к окружающим звукам. Впереди раздавался грохот и рычание. Завернув за очередной поворот, путники увидели, что река исчезла. Прямо в русле был огромный черный провал, куда с ужасным грохотом низвергалось мощное течение, исчезая в бездонной пропасти. Дальше каменное ложе подземной реки пустовало, лишь по его дну струился тонкий ручеек, убегая куда-то вперед. - Вот тебе и на… - растерянно молвил Керл. - Река-то пропала. Как теперь мы найдем Источник забвения? - Нужно идти по старому руслу, - предложил друид. - Очевидно, когда-то в горной породе образовался провал, и река ушла под землю. Но я уверен, что она все равно впадает в Источник, больше ей некуда деваться. - Мне бы твою уверенность... Аргнар махнул рукой и решительно направился вдоль старого русла реки. Он был молчалив и угрюм больше обычного. Шли долго, следуя за струящимся ручейком. Несколько раз попадались боковые широкие ответвления, из которых веяло свежим ветром, но путники не обращали на них внимания. Они упорно двигались по выбранному пути до тех пор, пока впереди не показался выход в еще один огромный зал, наполненный неярким странным лиловым сиянием. Уже перед самым выходом в этот зал, Эйдар неуверенно замедлил шаг и настороженно произнес: - Там что-то есть... - Что? - обернулся к нему Аргнар. - Я не могу сказать с уверенностью, но чувствую присутствие мощной магии. Возможно, это магия самого Источника, а, может быть, и... я не уверен... - В чем ты не уверен? Не говори загадками. - Я боюсь, что это может быть Хранитель источника, хотя втайне надеялся, что нам повезет избежать с ним встречи. - Он это или нет, но мы уже здесь и отступать не намерены! Аргнар вынул меч из ножен и вошел в зал, поражающий своими размерами и величием. По всему периметру через равные промежутки высокие своды подпирали мощные восьмигранные колонны, вытесанные из цельного камня. Стены были сплошь покрыты какими-то мрачными изображениями неведомых и ужасных созданий. В центре зала находилось идеально круглое озеро, до краев наполненное черной, как смола, непроницаемой для взора водой. Она была гладкой, словно застывшей. В поверхности озера отражалась россыпь небесных звезд, хотя это было непостижимо, потому что сверху нависал тяжелый каменный свод, в котором не было ни единой трещины или просвета. Это и был легендарный Источник забвения. А на берегу... Нет, это было невозможно... Там, умиротворенно сложив на груди руки, стояла... Ольма! Потрясенный Аргнар, словно во сне сделал шаг, еще один. Его руки безвольно опустились. Он едва слышно прошептал: - Ольма... Как ты попала сюда?! Молодая женщина медленно протянула к нему руки и мягким певучим голосом произнесла: - Иди ко мне! Я так долго ждала тебя! Ноги воина отяжелели. Он, с трудом переставляя их, направился к знахарке. Рукоять меча мелко и тревожно вибрировала в ладони Аргнара, но он, казалось, вовсе не замечал этого. Будто некая незримая нить властно тянула его к женщине, лишая способности сопротивляться. Исчезли звуки, мысли, исчезло все - только глаза Ольмы, словно два бездонных омута, затягивали Аргнара в неведомую глубину. Что-то в душе воина еще пыталось сопротивляться, но он уже не был способен справиться с собственным телом, которое, казалось, жило своей собственной жизнью. - Остановись, Странник!!! Отчаянный крик Эйдара взметнулся под своды купола и обессилено замолк. Друид бросился к Аргнару, пытаясь задержать его, но это было бесполезно. Ничего не замечая вокруг и ни на что не реагируя, воин слепо шел к Ольме. - Это не женщина! Хранитель источника принял образ дорогого тебе человека! Не верь ему, он исторгнет твою душу и будет забавляться с нею, мучая и издеваясь! Все было тщетно. Керл растерянно топтался на месте, не зная, что предпринять. Он тоже видел на берегу Источника какую-то неизвестную молодую женщину и не мог понять, почему это так напугало старого друида. Хотя, безусловно, ее появление в пещерном лабиринте трудно объяснить, но ничего страшного в этой женщине не было. А она тем временем продолжала призывать Аргнара: - Иди ко мне... я жду! Между воином и Ольмой оставалось всего несколько шагов. И тогда, видя всю тщетность попыток остановить Аргнара, Эйдар направил свой жезл на фигуру женщины и, громогласно провозгласив какое-то грозное заклинание, шагнул к ней. Содрогнулись стены зала, всколыхнулась черная вода подземного озера. Из магического жезла ударил ослепляющий золотистый луч, обволакивая жарким сиянием знахарку. Навстречу ему выплеснулось темно-багровое пламя, жадными языками обволакивая худощавую фигуру друида. Тотчас наваждение спало с глаз Аргнара и Керла. Они с ужасом увидели то создание, которое скрывалось под обликом женщины. На том месте, где мгновение назад стояла Ольма, возвышался худой сутулый человек. Вернее существо, похожее на человека. Отдаленно оно напоминало мужчину, но вместо волос на голове беспокойно шевелились какие-то длинные тонкие отростки, больше всего походившие на спутанные белесые корни. У основания этих корней виднелись многочисленные темные отверстия, в глубине которых поблескивали мелкие черные бусины насекомоподобных глаз. Под круто нависающими надбровьями тускло отсвечивали оранжевые глаза, преисполненные неземной мощью и злобой. Кожа лица вздувалась, дергалась, словно под ней извивались бесчисленные змеи. Нижняя часть лица, шея и узловатые пальцы рук, оканчивающиеся широкими плоскими когтями, были сплошь покрыты зеленовато-серой мшистой порослью. Одеяние этого жуткого порождения мрачных подземелий состояло из криво сшитых кож, в которых с трудом можно было узнать очертания человеческих силуэтов. Хранитель разверст уста, и из его пасти хлынул поток жидкого огня. Но Эйдар не отступил. Уже охваченный беспощадным пламенем, он бросился к чудовищу. Когда тела друида и Хранителя источника соприкоснулись, раздался оглушительный взрыв. Ослепляющий огненный шар вспыхнул на их месте. Аргнар и Керл зажмурили глаза и отшатнулись, чувствуя, как с треском обгорают от нестерпимого жара ресницы и брови. Мощным ударом их отшвырнуло к стене зала. Но и сквозь закрытые веки, воины видели, как исчезли тела Эйдара и Хранителя, слившись в бушующий яростный смерч, бешено вращающийся и вздымающийся к самому своду древнего чертога. Еще один громоподобный взрыв потряс зал до основания, вызвав камнепад, и смерч разлетелся, пролившись огненным дождем на поверхность взбурлившего Источника забвения. Все было кончено. В наступившей тишине слышно было только шуршание осыпающегося с потолка песка. После яркой вспышки в зале воцарилась тьма, и первое время ничего нельзя было разглядеть. Аргнар встал, растирая ушибленное плечо. С тяжелым стоном неуверенно приподнялся Керл. Облизнув пересохшие и растрескавшиеся губы, он сдавленно пробормотал: - Эвон, как шандарахнуло! Я уж думал - все, конец... Он поперхнулся и зашелся сухим кашлем. Аргнар тревожно озирался по сторонам, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть во мраке. - А куда подевалось это страшилище? - спросил Бородач. - И где Эйдар? Что-то я их не вижу... - Их больше нет... - Как? - непонимающе переспросил Керл. Аргнар тоскливо глянул на темную поверхность озера, в которой уже не было отражения звездного неба. С тяжким вздохом он опустился на пол и, обхватив голову руками, глухо застонал, раскачиваясь из стороны в сторону. - Нет больше Эйдара... и Орма... и Краша... погибли все. А во имя чего? Стоило ли это... их жизней?! Зачем... зачем это было нужно? Всевышний, ответь! Керл осторожно притронулся к плечу Аргнара. - Мы знали, на что шли, - тихо произнес он. - Вот он - Источник, рядом... Мы должны сделать то, за чем сюда прибыли... Аргнар поднял голову и невидящим взглядом уставился на товарища. Его мутный взор беспорядочно блуждал по стенам зала. Постепенно где-то в глубине зрачков появилось осмысленное выражение. Медленно поднявшись с пола, Аргнар вытащил из ножен Шер и поплелся к берегу озера. Керл в двух шагах позади настороженно следовал за ним. Водная поверхность была непроницаема и черна, как бездна. Аргнар опустился на колени и погрузил меч в Источник по самую рукоять. Вначале он ничего не ощутил. Но вот вода шевельнулась, вокруг клинка появились мелкие пузырьки, которых становилось все больше и больше. Раздалось шипение, над поверхностью поднялся густой пар, обволакивая серебристой вуалью руку, сжимающую рукоять меча. Словно призрачная кольчужная рукавица покрыла руку воина. Вода вокруг клинка закипела. Аргнар ощутил острую пронизывающую боль, которая поднималась по руке, разливаясь по всему телу. Воин начал коченеть, его бил озноб. На лбу выступили крупные капли холодного пота. Из груди рвался наружу беззвучный вопль. Одновременно с этим какая-то могучая сила вливалась в измученное тело, наполняя его бодростью и непоколебимой уверенностью. Темные вихри закружились перед глазами, пронизывающая боль, казалось, разрывает тело на куски. Глухо зарычав, Аргнар отпрянул от поверхности воды и, упав набок, застыл без движения. Керл бросился к нему и, приподняв бесчувственное тело за плечи, принялся тормошить Аргнара, с отчаяньем взывая к нему: - Странник! Странник! Да очнись же ты! Что с тобой?! На бледном заострившемся лице дрогнули и приоткрылись веки. Из-под них глянули жесткие глаза, наполненные холодной спокойной решимостью. Ровным голосом Аргнар произнес: - Со мной все в порядке. - Но ведь ты был без чувств! Я испугался за тебя... - Теперь все позади... То, что должно было произойти, свершилось. Я знаю, что должен сделать. Аргнар поднял меч, внимательно глядя на матовое лезвие, по которому пробегали холодные тусклые сполохи. Казалось, что металл слегка потемнел, словно вобрал в себя частицу мрака Источника забвения. Да и сам воин как-то неуловимо изменился. Вроде бы все тот же Странник, однако, что-то в его облике говорило о том, что он шагнул за ту грань, которая недоступна простым смертным. Проведя ладонью по боковой поверхности клинка, Аргнар жестко вогнал его в ножны и пружинисто поднялся на ноги. Он последний раз обвел взглядом величественный чертог и, уже поворачиваясь к выходу, едва слышно прошептал: - Прощай, Эйдар... По безмолвной поверхности озера пробежала легкая еле заметная рябь. Тихий вздох наполнил зал и растаял над водой. Запахнувшись в плащи, Аргнар и Керл шагнули в темноту тоннеля, ведущего к выходу из пещерного лабиринта. * * * В стане рыжих карликов царил переполох. Старшины и колдуны свирепствовали. В глубине их владений разгуливали чужаки. Правда, двоих из них удалось подстрелить в Проклятом чертоге, но еще трое скрылись в пещерном лабиринте. Их не смогли отыскать посланные в погоню отряды. Конечно, эти трое могли попасть к Источнику забвения, но там их неминуемо поджидала ужасная гибель от рук Хранителя. Рыжие карлики никогда не осмеливались даже близко приближаться к его владениям. Вот почему они не преследовали беглецов, направившихся к центру лабиринта. Когда-то давным-давно рыжие карлики хотели добиться покровительства этого ужаса подземелий и направили к нему многочисленную делегацию с жертвами и богатыми дарами. Вернулся всего лишь один-единственный покалеченный посланец. Совершенно обезумевший полуобгоревший, он поведал о том, как Хранитель источника, превратившись в кошмарное чудовище, издевался над пришедшими, мучил их, а затем, разодрав в клочья, пожрал всех до единого. Оставшийся в живых карлик, лишь чудом спасся, свалившись во время ужасного побоища в какую-то неприметную расщелину и потеряв сознание. С тех пор карлики никогда не приближались к незримым границам владений Хранителя, обходя их дальней стороной. Но даже это не всегда помогало. Время от времени в мрачных лабиринтах подземелья раздавались отчаянные вопли несчастных, ставших очередной жертвой вышедшего на охоту монстра. И тогда все остальные в ужасе забивались в самые дальние уголки пещерного лабиринта, вжимаясь в трещины и содрогаясь от страха. Нынче злобствующие рыжие карлики решили, во что бы то ни стало изловить неизвестных пришельцев, если только они не попали в лапы Хранителя. С этой целью во все стороны были разосланы боевые отряды, к которым были приданы опытные следопыты. Они без устали рыскали по бесчисленным тоннелям подземелий, проверяя все закоулки. Часть отрядов перекрыла все известные выходы на поверхность и, денно и нощно не смыкая глаз, поджидали людей. Один из таких отрядов дежурил, расположившись на противоположном склоне горы - напротив выхода из пещеры. Над глубоким ущельем протянулся узкий подвесной мост, оканчивающийся как раз у полукруглой площадки перед темным зевом пещеры. По дну ущелья с грохотом неслась бурная река. Рыжие карлики засели за валунами и терпеливо дожидались. Если было нужно, они сутками могли сидеть в засаде, подкарауливая свою жертву. * * * Аргнар и Керл все же заплутали в бесчисленных темных переходах. У них уже не было светящегося жезла Эйдара, не было рядом опытных следопытов Орма и Краша. Поэтому приходилось полагаться только на самих себя да еще на удачу. Им повезло. Чудом избежав бездонных пещерных провалов, вырвавшись из цепких объятий запутанного лабиринта, они почувствовали на усталых лицах дыхание свежего воздуха. - Кажется, мы приближаемся к выходу! - обрадовано воскликнул Керл, ускоряя шаг. - Посмотрим... - отозвался Аргнар. - Может быть, это всего лишь маленькая трещина, через которую не удастся протиснуться. - Нет, я уверен, что там, впереди широкий проход, - возразил бородач. - Чувствуешь, как свежий воздух идет мощным потоком?! Кажется, я даже слышу, как шумит горная река. - Не спеши, там может быть засада. - Да ну! - пренебрежительно отмахнулся Керл. - Мы даже сами не знаем, где находимся. Откуда же это может быть известно карлам?! Нет, там наверняка никого нет! Аргнар с сомнением хмыкнул, но промолчал, не желая спорить с упрямцем. Он и сам устал от, казалось, бесконечных скитаний во мраке, мечтая увидеть лучик солнца. Вскоре впереди замаячило размытое бледное пятно света. Оно постепенно приближалось, увеличиваясь в размерах. По стенам пещеры начал разливаться слабый сероватый свет. - Вот видишь, Странник! - торжествующе вскричал Керл. - Я был прав! Конец нашим блужданиям в потемках! Он со всех ног рванулся к выходу. Аргнар бросился за ним - и откуда только силы взялись?! Уже подбегая к арочному проему, за которым виднелась каменная площадка, залитая ярким солнечным светом, Аргнар внезапно ощутил под сердцем какой-то тревожный холодок и резко остановился. - Постой! - крикнул он, но было уже поздно. Керл выскочил на карниз и, задрав лицо к солнцу, широко вдохнул полной грудью, очищая легкие от затхлого воздуха подземелья. Его глаза были закрыты, а на потрескавшихся губах блуждала блаженная улыбка. - Свобода... - прошептал бородач. Неожиданно раздалось злое жужжание, и, пропев короткую песню смерти, около десятка толстых и длинных стрел впились в могучее тело пограничника. Выпучив от изумления глаза, Керл с протяжным хрипом рухнул на землю, как подкошенный. Враз ущелье огласилось злорадными торжествующими воплями рыжих карликов. Они перепрыгнули через валуны и бросились на подвесной мост, размахивая дубинками и короткими толстыми мечами. Аргнар застыл на месте, словно окаменев. Он тупо смотрел на неподвижную фигуру товарища, который еще несколько мгновений назад искренне радовался солнечному свету, а теперь лежал бездыханным на камнях. Внезапно Керл шевельнулся и застонал, пытаясь приподняться на руке. Завидев это, карлики разразились яростными криками, еще быстрее устремившись вперед. Аргнар очнулся. Он кинулся на помощь к товарищу. Увидев его, карлы снова схватились за луки. Град стрел обрушился на воина, но, то ли внезапно налетевший порыв ветра помешал, то ли карлики впопыхах взяли неправильный прицел, однако все стрелы на этот раз прошли мимо, не задев его. Разгневанный Аргнар выхватил меч и, широко размахнувшись, с резким выдохом рубанул по основанию подвесного моста. Толстые канаты лопнули, как гнилые нитки. Мост затрещал и начал медленно оседать, заваливаясь набок. Только что торжествовавшие близкую победу, карлики в ужасе заверещали, хватаясь за разваливающиеся части подвесного моста. Но тщетно они пытались спастись. Набирая скорость, мост рухнул в ущелье, вздымая клубы пыли и увлекая к погибели рыжих карликов. Вскоре их жалобные вопли резко оборвались где-то далеко внизу. Аргнар, тяжело дыша и сжимая рукоять меча побелевшими от напряжения пальцами, стоял на краю пропасти. До его слуха донесся слабый стон. Тотчас воин вернулся к раненому, вогнал меч в ножны и, подхватив Керла за подмышки, осторожно перетащил его к входу в пещеру. Его руки подрагивали от неимоверной усталости и напряжения. События последних дней совершенно выбили его из колеи. Без сна, без отдыха, практически без пищи, скитаясь по бесконечным пещерным переходам, Аргнар держался на одной лишь силе воли. И вот на его руках лежал умирающий Керл - последний из отправившихся с ним на поиски Источника забвения. Это была последняя капля, переполнившая чашу возможностей. Керл приоткрыл подернутые мутной поволокой, уже начавшие стекленеть, глаза и попытался что-то произнести. Аргнар наклонился ближе, но услышал лишь хриплое бульканье. На губах умирающего выступила кровавая пена, он судорожно дернулся и испустил дух. Плечи Аргнара сотрясла мелкая дрожь. Он склонился над телом Керла. Черные полотнища заколыхались перед его глазами, сердце сдавило ледяным холодом. Померк свет, и Аргнар впал в бесчувственное забытье... * * * Вся беда Рипа заключалась в том, что он родился не таким, как другие. С первых дней существования он отличался от своих сверстников невероятным умом и сообразительностью. То, на что другим требовались недели, а порой и месяцы, Рип усваивал за несколько часов. Когда ему исполнился год, он уже был гораздо умнее своих соплеменников, которые за это его и не любили. Рип был волком. Он родился в Безымянной пуще неподалеку от северной оконечности Одиноких гор. Его мать умерла при родах. А отец... С ним все было непросто. Ходили смутные слухи о том, что отцом Рипа был белый волк-одиночка. Хотя, возможно и, скорее всего, он был не простым волком. Но об этом можно было только догадываться, исходя из необычных способностей самого Рипа. Вожак стаи, где он рос, относился к волчонку с неприязнью, и если бы не волчьи законы, запрещающие убивать детенышей, наверное, загрыз бы его. Все остальные соплеменники сторонились Рипа. Сверстники отказывались с ним играть, а взрослые волки провожали его угрожающим рычанием. Четыре долгих года провел Рип в стае, так и не ставшей ему родной, и все это время он чувствовал себя чужаком. Прошлым летом он покинул стаю и стал одиночкой. Скитаясь по лесам и степям, Рип издали наблюдал за жизнью людей и постепенно осознал, что они ему нравятся больше, чем соплеменники. Волк проникся к ним уважением и даже попытался однажды вступить с людьми в контакт. Однако ничего хорошего из этого не получилось. Жители Лесного удела, куда он пришел на заре, подняли переполох и встретили незваного гостя кольями и вилами. Рипу пришлось спасаться бегством. Он не затаил на людей злобы, но впредь решил держаться от них подальше. По извилистому берегу реки Серебрянки Рип отправился на юг. Там он пересек Пустынные степи и постепенно добрался до подножия Обманных гор. Здесь, в одной из многочисленных пещер и обосновался. Край был дикий, но добычи вполне хватало. Волк охотился на туповатых горных козлов, издали украдкой наблюдая за рыжими карликами. Они ему не нравились из-за своей непомерной злобливости и коварства. Через некоторое время, рыская по окрестностям, Рип встретил молодую волчицу. Она, как и он, тоже была одиночкой и охотилась в распадках предгорий. Так получилось, что они сошлись характерами и основали семью. Ранней весной, когда еще вовсю лютовали метели, набивая ущелья толстым слоем снега, в их пещере появились на свет три волчонка. Детеныши были очень смышленые и быстро развивались. Жизнь Рипа наполнилась теплом и заботой о малышах. Он часто уходил далеко от логова, отыскивая для подрастающих волчат и подруги молодых, упитанных тергов, пасущихся на высокогорных полянах. Когда по склонам гор зазвенели первые ручьи, возвещая о приходе весны, терги начали уходить выше в горы. Охотиться стало трудней. Рипу приходилось надолго отлучаться от дома. Однажды он отсутствовал несколько дней. Уже возвращаясь с добычей, неподалеку от пещеры Рип внезапно учуял ненавистный резкий запах рыжих карликов. Это встревожило его. Он призывно зарычал. Обычно на его зов откликалась волчица, а малыши выскакивали навстречу веселой гурьбой и затевали радостную возню. Но сегодня в ответ не раздалось ни звука, лишь ветер тоскливо посвистывал в голых ветвях кустарника. Бросив тушу козла на землю, Рип бросился вперед и стремительно влетел в пещеру. Здесь было тихо, холодно и пустынно. Стылый воздух был пропитан запахом смерти. Шерсть на загривке волка встала дыбом. Низко пригнув голову к земле, он медленно обошел пещеру, тщательно обнюхивая каждый уголок. В нескольких местах Рип обнаружил засохшие пятна крови. Но это была кровь не только его подруги и детенышей. Он учуял запах карликов. Очевидно, защищая волчат, мать-волчица сражалась не на жизнь, а насмерть, и кто-то из рыжих карликов поплатился собственной жизнью. Тоскливый протяжный вой, исполненный горя и смертельной ненависти, взметнулся под сводами осиротевшей пещеры, вырвался на волю и, подхваченный эхом, далеко разнесся по горным ущельям. От этого воя содрогнулись и в ужасе бросились врассыпную, пасущиеся на склонах терги. Рип улегся на том месте, где обычно его подруга согревала своим теплом волчат, опустил голову на передние лапы и тихонько заскулил. В его опустевших глазах застыли слезы. Трое суток лежал волк неподвижно, словно мертвый. За это время он исхудал, а по его бокам и на скулах в шерсти пробилась серебристая седина. На четвертую ночь Рип поднялся на ноги, окинул пещеру последним прощальным взором и выскользнул наружу. Высоко в черном небе холодно мерцали крупные звезды. Укрывшись за острыми клиньями горных вершин, луна выбелила мертвенным светом склоны Зуба дракона. Рип поднял голову. Долгий, наполненный грозной силы вой прокатился над Обманными горами, возвещая о том, что он вышел на тропу смерти, и теперь будет мстить без страха и жалости за своих детенышей и подругу. * * * Он выследил очередного рыжего карлика еще утром и упорно шел по его следу, постепенно сокращая расстояние. Серой призрачной тенью бесшумно проскользнув меж валунов, Рип осторожно выглянул из-за выступа скалы. Всего лишь в нескольких прыжках от него на широкой каменной площадке перед самой пещерой находился смертельный враг - рыжий карлик. Занеся над всклокоченной головой окованную железом дубину, он осторожно подкрадывался к входу, возле которого неподвижно лежали два человека. Один из них был мертв, другой еле дышал. Карлик зловеще ухмыльнулся и широко размахнулся дубиной, намереваясь безжалостно добить раненого. На его отвратительной физиономии появилась выражение злорадного предвкушения предстоящей расправы над беззащитным. Беззвучно оскалив клыки, Рип стремительно прыгнул на него. Мародер испуганно обернулся, заслышав какой-то подозрительный шорох за спиной. Последнее, что он успел увидеть в своей жизни, это огромные белые клыки, безжалостно сомкнувшиеся на его горле. Рухнув на землю, карлик зашелся булькающим хрипом, пару раз дернулся в конвульсиях и замер навсегда. Лишь после того, как он окончательно затих, волк разжал свои окровавленные челюсти и перевел взгляд на людей. Тот человек, который еще был жив, чуть-чуть приоткрыл затуманенные глаза. В них было столько горя и невыносимой муки, что Рип внезапно ощутил к нему сострадание и какое-то странное чувство родственности, словно этот незнакомый человек был таким же, как и он, волком-одиночкой. Человек слабо застонал и снова сомкнул веки. Его жилистая рука непроизвольно сжала рукоять меча. Рип долго и задумчиво смотрел на него, пытаясь разобраться в собственных ощущениях. Внезапно, как будто приняв какое-то решение, он спокойно улегся возле ног воина и, внимательно наблюдая за ним, терпеливо замер в ожидании. * * * От привычной рукояти Шера волнами шло тепло. Вместе с ним в измученное тело постепенно возвращалась жизнь и сила. Аргнар с трудом разлепил глаза. Вечерело. Медно-красные отблески заходящего солнца гуляли по противоположному склону глубокого ущелья, окрашивая его в тревожные багряные цвета. Воздух был абсолютно неподвижен - ни малейшего дуновения ветерка, ни шороха. Лишь снизу, со дна ущелья доносился отдаленный шум горной реки. Сознание постепенно прояснялось, словно медленно всплывая из каких-то мрачных глубин к свету. Повернув голову набок, воин увидел лежащего совсем рядом очень крупного волка, который внимательно и настороженно наблюдал за ним. Вздрогнув от неожиданности, Аргнар еще слабой рукой приподнял меч. Волк тотчас напрягся и, чуть подавшись назад, предостерегающе зарычал. Неподалеку от зверя с дубиной в руках раскинувшись, лежал мертвый рыжий карлик. Его горло было разорвано. Аргнар нахмурился, напряженно пытаясь вспомнить что-то, что настойчиво стучалось в его сознание. Да... он уже видел этого волка, когда несколько раз на короткое время вырывался из цепких объятий безвременья и приходил в сознание. Все это время зверь постоянно находился рядом и почему-то не нападал. Казалось, что он охраняет человека. Загрызенный карлик был немым свидетельством тому. Очевидно, злобный уродец пытался добить воина, но волк опередил его и помешал это совершить. Но почему?! Внезапно в сознании Аргнара прозвучал какой-то спокойный надмировый голос: "Его зовут Рип..." Повинуясь еще неосознанному порыву, Аргнар медленно опустил меч и, протянув к волку открытую ладонь, тихо произнес: - Рип... Волк вздрогнул, с явным изумлением уставившись на человека. Его уши встали торчком. Долго и недоверчиво смотрел он в глаза воину, предложившему ему дружбу, а затем неожиданно пригнул голову и, по-щенячьи взвизгнув, осторожно ткнулся влажным носом в ладонь, словно выражая этим свое доверие человеку. Аргнар печально улыбнулся, провел рукой по крепкому загривку матерого зверя и вновь устало смежил веки. Рип подошел к нему ближе и спокойно улегся рядом, прижавшись боком к ноге человека. Так прошло несколько часов. Наконец, почувствовав, что силы вновь вернулись к нему, Аргнар приподнялся и сел, опираясь на стену. Рип выжидательно смотрел на него, всем своим видом выражая готовность следовать за воином. Волк принял решение и больше не задумывался над тем, как поступить дальше, признав человека за старшего. Аргнар обломил стрелы, торчащие из остывшего тела Керла, и перенес его под стену внутрь пещеры. Затем он собрал камни покрупнее и со всех сторон обложил ими погибшего товарища, соорудив некое подобие надгробия. Сверху на камни положил неизменную секиру Керла и преклонил колени, безмолвно взывая к Всевышнему и моля его принять отчаянную душу воина. Простившись с упокоенным, Аргнар решительно повернулся и, не оглядываясь более, размашистым шагом направился к узкой тропинке, что, петляя по склонам гор, бежала вниз к межгорью. Рип обогнал его и серым призраком скользнул вперед. Бесшумно ступая по камням и пригибаясь к земле, он внимательно проверял дорогу, пытаясь уловить запах ненавистных рыжих карликов. Сумерки быстро густели, размывая и поглощая очертания дальних склонов. Из низин подымался густой холодный туман, окутывая широкие подножия гор молочно-белым плотным одеялом и полностью скрывая их от взора. Казалось, что величественные горы медленно парят в какой-то зыбкой призрачной кисее. Тихо и грустно было вокруг, словно все живое вымерло и только голые камни властвовали в этом мире. Уже глубокой ночью Аргнар и Рип спустились к тому месту в межгорье, где оставался временный лагерь разведчиков. Все говорило о том, что и здесь недавно разыгралась кровавая трагедия. Повсюду валялись сломанные стрелы, зазубренные мечи. Земля в некоторых местах была взрыта, очевидно, тут произошли самые яростные смертельные схватки. Развороченное и разбросанное кострище холодно отблескивало в лунном свете остывшими черными углями. В стороне, издевательски сваленные в кучу, лежали обнаженные, изувеченные тела погибших воинов. Рыжие карлики-крахоборы содрали с них всю одежду до последней нитки, доспехи, оружие и унесли с собой. Вокруг, беспорядочно разбросанные, белели обглоданные кости лошадей. Очевидно, победители прямо здесь отпраздновали свою победу кровавым пиршеством. Потрясенный Аргнар отступил на шаг. Что-то тихонько звякнуло под его сапогом. Наклонившись, он бережно поднял с земли приметную уздечку верного Данго. Горло сдавило, словно тугой ком перекрыл дыхание. - Прощай, мой боевой товарищ... - глухо произнес воин. - Ты верой и правдой служил мне и не раз спасал в передрягах... На большее слов не хватило. Да и кому они теперь были нужны?! Хозяйка вечной ночи забрала в свое царство всех до единого, кто отправился с Аргнаром в полный опасностей поход к Источнику забвения. Он остался один... Нет, не один... Тихо зарычал Рип и потерся о ногу воина. В голосе волка не было угрозы, он только напоминал о себе. Аргнар машинально опустил руку ему на загривок. Так они и стояли, замерев без движения. Сколько так прошло, то ли несколько минут, то ли несколько часов, - Аргнар и сам не смог бы сказать, да он и не думал об этом. Время словно застыло для него. Но вот, стряхнув с себя скорбное оцепенение, он начал действовать. Одним из обломанных мечей, оставшихся от побоища, Аргнар вырыл в каменистом грунте яму, выстелил ее ветками и найденными обрывками одежды. После этого он перенес все тела погибших в могилу и бережно уложил их в ряд. Накрыв останки еще одним слоем веток, Аргнар насыпал сверху невысокий холмик земли и воткнул в изголовье меч с крестообразной рукоятью. Рип все время внимательно наблюдал за действиями Аргнара и терпеливо ожидал, чем все это закончится. Он многого не мог понять, но инстинктивно чувствовал, что в этот момент не стоит отвлекать человека от его странного занятия. Аргнар присел на землю у могилы и глубоко задумался. Он еще не решил, что ему делать дальше. Эйдар бы подсказал, он знал, куда нужно было идти и как поступить, но... его больше нет, как и всех остальных. Теперь все предстояло решать самому. Правда был как-то разговор о Междуречье и Великой тьме, встающей над Карными горами. Очевидно, туда и необходимо теперь держать путь, а там... там уж будет видно, как дальше быть. Но перед этим нужно сделать крюк и разузнать, что там на хуторе Гестама. Аргнар встал, запахнулся в плащ и, словно ныряя в глубокий омут, шагнул в темноту, направляясь к реке. Рип безмолвной тенью последовал за ним. Им еще предстоял долгий и нелегкий путь через Пустынные степи, Безымянную пущу и Лесную гряду. Что ждало их там, впереди, какие подстерегали опасности - они еще не знали, но жребий брошен и обратной дороги уже не было.
Вечерело. Желтоватый с багряным отливом солнечный диск лениво опускался в пушистую перину серебристых кучевых облаков, неподвижно застывших над синеющей на самом горизонте темной кромкой Безымянной пущи. Стелясь над свежей душистой травой полупрозрачной дымкой, потянулись, зазмеились едва заметные струйки вечернего тумана - первые предвестники ночной прохлады. Легкая свежесть умиротворяюще овевала лицо. Весна выдалась нынче не по времени ранняя. Земля пока еще не успела отойти после лютых холодов прошедшей зимы и, хотя уже и покрылась сочной зеленой травой, все еще не прогрелась вглубь. Однако же природа свое брала. За дальней околицей хутора вовсю стрекотали шустрые зорянки - юркие жизнерадостные пташки, предвещая назавтра хорошую теплую погоду. Знать поутру будет ясно и солнечно. Через несколько таких вот погожих недель вся степь густо покроется буйным цветом разнотравья, а уж тогда основательно примутся за дело пчелы-трудяги, собирая первый урожай пахучего золотистого меда. Начнутся полевые работы. Хуторяне будут с восхода до заката в степи. Да... наконец-то ушла злющая зима-метелица, угомонилась, залегла до следующего года в спячку где-то далеко на Ледовом острове среди вековечных белых торосов, где и не ступала нога человека. Затаилась до поры - до времени, дожидаясь прихода своего часа. А ведь вовсе и не чаяли пережить минувшие лютые холода да небывалое массовое нашествие белых волков. Думали, уж все - не сдюжим, однако выжили и почти никого не потеряли - немалая в том заслуга Гестама, сумел к зимовке подготовить свой хутор основательно. А соседям с севера не повезло - весь хутор вымерз до последнего человека. Только по весне, когда ушли на север белые волки, дознались про эту беду. Но, как бы там ни было, а жизнь идет своим чередом. Отгоревали соседи, схоронили всем миром померзших, помянули, как водится, и занялись вновь нахлынувшими по весне заботами. А забот было невпроворот. Самое время полевых работ подоспело, да и прохудившиеся кое-где крыши подновить надобно. А тут еще хозяин - Гестам вдруг надумал новую городьбу вокруг хутора ставить, - дескать: в этом году Бог смилостивился - беда стороной прошла, а как в следующую зиму будет, пока еще не известно. Оно и понятно - береженого Бог бережет. Мужики-хуторяне группами по пять - шесть человек на несколько дней уезжают в пущу, а обратно привозят на длинных телегах большие бревна. Те, что покрепче да потолще, на новый частокол пойдут, а трухлявые да кривоватые для будущей зимы на дрова сгодятся - не придется на тепле экономить, как в прошедшие холода. Еще раз, вдохнув напоследок полной грудью пьянящий терпкий воздух степи, Ольма с явным сожалением поднялась с бревна, на котором сидела, зябко поежилась и направилась к воротам хутора. Пора уже было идти к раненому. Две недели тому назад, рано поутру вместе с двумя спутниками-гвардейцами из Форвана вдруг объявился Одноглазый - знакомец Аргнара. Они привезли на хутор какого-то раненного воина. Кто он был такой и откуда - неизвестно. На все расспросы Одноглазый отвечал очень туманно и уклончиво, то ли сам толком не знал, то ли скрывал что-то. Сказал лишь, что привез раненого сюда по личной просьбе Странника. Где сейчас сам Аргнар и что с ним, он тоже не знал или не хотел говорить. Во всем этом была какая-то загадочность, это Ольма почувствовала сразу, но толку от Одноглазого никакого не добилась. Оставив привезенного раненого и сославшись на какие-то срочные дела, он вместе со своими товарищами спешно в тот же день и уехал. Войдя на пустое подворье хутора, Ольма направилась, было, к своей избе, но тут ее окликнула Нерейда: - Эй, Ольма! Где это ты пропадала? - В степь ходила на вечернюю зорьку... - А я уж тебя обыскалась! Коровка-то у меня что-то прихворала. Может, глянешь, в чем дело? Знахарка кивнула головой и пошла вслед за женой хозяина хутора в хлев. Там в стойле жалобно мычала рябая корова, косясь на людей выпуклыми глупыми глазами. Ольма присела возле нее на корточки и внимательно осмотрела вымя. Розовые соски были набрякшими и потрескавшимися. - Ну, что там? - не утерпела Нерейда. - Да ничего особо страшного. - успокоила ее Ольма. - Видать обветрило на сквозняке... Надобно теплым ромашковым отваром обмыть, а потом козьим жиром смазать пару раз. - А как долго это у нее будет? Мне ведь коровку нужно еще выдоить. Вона, погляди-ка - вымя как молоком налилось, чуть не треснет! Не ровен час - перегорит молоко, что я потом делать буду без кормилицы?! Ольма успокаивающе усмехнулась. - Не волнуйся, сейчас выдоим мы твою молочницу. Она подставила чистое ведро и легонько притронулась к вымени. Корова болезненно вздрогнула и снова беспокойно замычала. Ольма начала что-то тихонько нашептывать, осторожно оглаживая вымя. Постепенно корова успокоилась и притихла, скосив на знахарку влажный взгляд. Вскоре тугие струи пенистого парного молока щедро потекли в ведро. Нерейда с восхищением поглядела на Ольму. - Ну, ты и мастерица! - обрадовано воскликнула она. - Коровка-то моя стоит - не шелохнется! Может, и не нужно ей ничего делать - все теперь само собой пройдет? - Нет, - уверенно покачала головой знахарка. - Я ведь ей просто боль заговорила, чтобы можно было выдоить, а отваром обмыть и жиром смазать все одно надобно! - Надо, значит надо, - согласилась Нерейда. - Тебе, конечно, видней... Внезапно она озорно усмехнулась и спросила: - Вот мне интересно, а ежели, к примеру, ты мужика какого приголубишь, так из него потом, небось, веревки вить можно будет?! - Не знаю я, не пробовала... - попыталась отшутиться смущенная знахарка, краснея и опуская глаза. - А ты попробуй, глядишь - и получится! Нерейда залилась добродушным грудным смехом, еще больше смутив этим Ольму, а затем по-доброму приобняла ее за плечи и ласково добавила: - Не обижайся, шучу я. А мужики, они ведь и впрямь от бабьей ласки млеют - это я уж точно знаю, поверь! Хозяйка еще раз поблагодарила знахарку, провела до дверей из хлева, а затем вернулась к своей корове и заходилась возле нее хлопотать, что-то приговаривая вполголоса. Выйдя во двор, Ольма увидела бабку Тору, которая, как-то очень недовольно поджав губы, поджидала ее у самых дверей. Сверкнув на молодую женщину сердитыми глазами из-под насупленных бровей, старуха без обиняков заявила: - Была я у твоего больного. Посмотрела на него, как ты просила... Темный он, как есть темный! - Как, темный? - не поняла Ольма. - Что ты имеешь ввиду, бабушка? - Во-первых, никакая я тебе не бабушка! Тоже мне, родственница сыскалась... Сколько раз тебе повторять надо: все меня Торой кличут, и ты так зови! А во-вторых, темный означает, что душа у него полностью затемнена! Не смогла я ничегошеньки в ней разглядеть. Пусто там, ну как в черном колодце! Само тело живое, а живой сути в нем нет ни капельки. Не пойму я, вроде бы он силам тьмы служит или служил раньше, только нынче нет у него с ними связи... однако же, и света в его душе тоже нет... Боязно мне за тебя, девка. Ох, боязно! Ольма ошарашено смотрела на старуху, не зная, что и ответить. Она была напугана и растерянна. - Что же мне делать с ним? - наконец сдавленно произнесла она. - Подскажи, Тора?! - Не знаю я, это тебе самой решать. Только сдается мне, добра от него не будет. Ежели придет в себя, может еще таким лиходеем стать, что упаси Бог! Знахарка задумчиво покачала головой. - Болен он тяжко. Нельзя человеку, который в таком состоянии находится, в помощи отказывать... А насчет тьмы... Может быть, ты все же ошибаешься? Может, показалось тебе? - Я, как на твоего хворого взглянула, сразу вспомнила тот сон, что мне минулой осенью привиделся. Есть какая-то странная связь между тем сном и твоим подопечным. - Как же быть? Ведь Аргнар за него просил... - В том-то и дело! Тут я что-то не пойму: твой-то сам вроде бы свету служит, конечно, ежели я не ошибаюсь, а сюда прислал этого... Как его хоть зовут-то, знаешь? - Не ведомо мне о нем ничегошеньки. - То-то я и говорю: темный он, как есть темный! - уверенно подытожила бабка Тора. - Я бы на твоем месте подальше от него держалась, а то ведь потом, упаси Бог, беды не оберешься! - Спасибо тебе, Тора, на добром слове, - тихо молвила Ольма. - Только все одно я должна помочь хворому, человек ведь он! Старуха недовольно нахмурилась, пожевала морщинистые губы, глядя на знахарку исподлобья, а затем изрекла: - Ну, как знаешь! Я тебя предупредила, а дальше сама решай! Больше не говоря ни слова, она резко повернулась и заковыляла к своему дому. При этом Тора что-то раздраженно бормотала себе под нос, но что именно - Ольма не расслышала. Проводив старуху взглядом, она отправилась к себе. В уютной комнате было тихо и тепло. По углам сгустились вечерние тени, и лишь в центре, у стола еще было светло от заходящего солнца, пробивающегося между занавесок. Но и этот свет быстро мерк на глазах. На постели бледным пятном белело лицо больного. Ольма плотно задвинула занавески на окне и достала с угловой полки огарок толстой свечи. Язычок оранжевого пламени с радостным потрескиванием охватил фитиль, очерчивая на широком столе колеблющийся круг света. За его границами сумерки сгустились еще больше. Казалось, там, в темноте появились какие-то серые призрачные тени, обступив безмолвным сонмищем ложе находящегося в беспамятстве воина. Они тянулись к нему тощими бесформенными руками, словно хотели его куда-то забрать. Молодая женщина тряхнула головой, отгоняя пугающее наваждение. Поставив свечу на тумбочку в изголовье кровати, она низко склонилась над больным, пытливо вглядываясь в безжизненные черты его обескровленного лица. Если бы не тихое, едва приметное дыхание, можно было бы подумать, что он уже давным-давно мертв. Бледная до желтизны кожа, будто пергамент обтягивала резко очерченные скулы. Глаза, прикрытые потемневшими веками, словно провалились глубоко в глазницы. Заострившийся подбородок и впалые щеки покрылись жесткой щетиной, кое-где пробитой ранней серебристой сединой. На шее острым бугорком выпирал неподвижный кадык. "Бедненький... - невольно подумала Ольма, с жалостью разглядывая незнакомца. - Что же с ним случилось?" Она легонько положила ладонь на лоб раненого и попыталась мысленно дотянуться до его сознания. Но, странное дело, душа воина отсутствовала в теле, лишь слабый сероватый шлейф свидетельствовал о том, что связь между телом и душой еще не оборвалась полностью. Ольма закрыла глаза, сосредоточилась и осторожно последовала за этим шлейфом. Постепенно слабый свет, пробивающийся сквозь сомкнутые веки знахарки, померк, ее дыхание успокоилось, стало ровным, и перед внутренним взором распахнулись ворота, ведущие... Куда? Она и сама толком не знала. Вокруг было черным - черно. Ни один луч света не проникал в это сплошное царство мрака. Ольма медленно брела в абсолютной пустоте. Она ощущала под ногами какую-то зыбкую опору, но ничего не видела. Ей казалось, что вокруг копошатся неведомые и ужасные создания, которые жадно тянутся к ее душе, чтобы увлечь, затащить в омут безвозвратной пучины небытия. Ольме было очень страшно, но она все равно шла, повинуясь какому-то неосознанному зову. Где-то там, далеко впереди мигнула едва приметная холодная искорка, мигнула и исчезла, а затем появилась вновь. Знахарка направилась прямо к ней. По мере приближения к источнику света, она шла все быстрее и увереннее, и под конец пути уже почти бежала. На низком покатом пригорке, поросшем жесткой бурой травой, безвольно опустив руки, сидел тот самый воин, чье тело сейчас неподвижно лежало на кровати в избе Ольмы. Он был одет в длинный серый балахон, висевший на нем, как мешок. Перед воином, на покрытых инеем поленьях, безжизненным холодным пламенем пылал небольшой костер. От голубого огня веяло морозным холодом, сковывающим мысли и движения. Незнакомец глядел на костер пустым немигающим взором, в котором не было ни малейшего проблеска мысли, лишь его пальцы нервно теребили край балахона. - Кто ты, воин? - боязливо окликнула его Ольма. Неизвестный даже не шелохнулся, только пальцы его рук забегали еще быстрее и беспорядочнее. Ольма подошла ближе, наклонилась вперед и, заглянув ему в глаза, испуганно отшатнулась. Расширенные зрачки воина были черны, как два бездонных колодца, и совершенно безжизненны. - Очнись, - снова позвала Ольма. - Пробудись к жизни! - Зачем? - неожиданно прозвучал равнодушный голос. Знахарка растерялась. Она никак не могла сообразить, что нужно ответить на такой, казалось бы, совершенно простой вопрос. Не объяснять же в самом деле, что жизнь прекрасна сама по себе, даже не взирая на многочисленные страдания и лишения. Как объяснить простыми словами чарующую красоту мягких вечерних сумерек и бодрящую радость свежего весеннего утра?! Терпкую горечь неизбежной разлуки и теплоту долгожданной встречи?! Сладостную истому тайных мечтаний и всепоглощающий жар любви?! - Скажи мне, кто ты? - спросила она. - Разве это важно?! - помедлив, ответил воин, не отрывая взгляда от призрачного костра. - Все равно меня уже нет... - Нет, ты есть! Есть! - с жаром воскликнула Ольма. - Вернись же! - А кому я нужен? Кто и где ждет меня... Я ведь и сам теперь не знаю, кто я, и был ли я на самом деле когда-нибудь... - Ты нужен... людям... Ольма на короткое мгновение замешкалась, пытаясь подобрать убедительные слова, а затем, даже и сама не поняв, почему она так поступила, быстро добавила: - Ты нужен Аргнару! Почудилось ей или нет, но будто бы в самой глубине черных глаз воина что-то шевельнулось, тревожно затрепетали веки. Он вздрогнул и начал выпрямляться. В тот же миг что-то произошло: казавшаяся пустой, тьма вокруг холодного костра всколыхнулась, тяжело и беспокойно заворочалась. Раздался грубый низкий рык, исполненный зловещей угрозы. Бешено взвыли черные вихри, закручиваясь в тугую спираль. Ольма почувствовала, как ее подхватило каким-то невероятно могучим потоком и с огромной скоростью повлекло обратно. Последнее, что она успела заметить, проваливаясь в беспамятство, был воин, поднимающийся в полный рост среди ревущих смерчей. Ольма очнулась, тяжело и хрипло дыша. Ее тело сотрясал озноб, руки мелко дрожали, словно от невероятного напряжения, лоб покрылся холодной испариной. Свечной огарок превратился в матовую лужицу воска, посреди которой плавал куцый догорающий фитиль. Ольма метнулась к полке и зажгла другую свечу. За окном было темно и тихо - очевидно хуторяне, закончив дневные дела, отправились почивать. Подняв глаза на хворого, Ольма с радостным удивлением обнаружила на его лице первые признаки пробуждающейся жизни. Веки нервно подрагивали, под ними беспокойно шевелились глаза. Казалось, они пытаются что-то узреть за гранью видимого. Ноздри трепетали и раздувались, грудь высоко и ритмично вздымалась. Тело воина напряглось, словно он с огромным усилием пробивался сквозь непреодолимую преграду. Пальцы рук с хрустом сжались в кулаки так, что побелели костяшки. Внезапно он шумно со стоном вздохнул и открыл глаза. * * * Холод и гулкая пустота сплошной стеной окружали Ратона со всех сторон. Лишь перед ним беззвучно пылал странный костер. Мертвенное голубоватое пламя колыхалось в каком-то таинственном магическом танце, совершенно не давая жара. От него веяло леденящей стужей. Там в глубине пламени двигались маленькие фигурки людей, разыгрывая целые представления. Воины в серебристых доспехах, размахивая сверкающими мечами, сражались со всевозможными чудовищами и колдунами. Пылала багровым пламенем гордая белокаменная крепость. Над ее башнями вздымались к небесам жирные клубы черного дыма, а со стен падали вниз люди. По широкой дороге, распластавшись грозным потоком, неотвратимо наползала лавина панциреобразных монстров. Ураганный ветер гнал по-над самой землей рваные клочья грозовых туч. Видения быстро чередовались, сменяясь одно другим, и ни разу не повторялись. Несколько сцен Ратон узнал - он сам в разное время принимал в них участие, но большинство были ему незнакомы. Хотя они были разрознены и отрывочны, однако что-то неуловимое связывало все эти видения в единое целое. Ратон начал более внимательно присматриваться к происходящему в пламени костра и вскоре обратил внимание на то, что повсюду, где силы зла начинали побеждать, появлялся воин в серебристом одеянии и вступал с ними в жестокую схватку. Каждый раз этот загадочный воин выглядел чуть-чуть иначе, но Ратон был уверен, что это один и тот же человек. Внезапно Ратон услышал женский голос, окликнувший его, но видения настолько увлекли, что не хотелось отвлекаться ни на мгновение. Однако голос не отставал, он снова позвал его, призывая очнуться. Не отрываясь от созерцания разворачивающихся перед ним событий, Ратон что-то равнодушно ответил, не придавая значения смыслу слов. Женщина продолжала горячо говорить, что-то горячо доказывая, убеждая. Она мешала сосредоточиться на видениях. Неожиданно в ее речи прозвучало имя Аргнар. Сознание словно ожгло огненной плетью. Ратон вздрогнул, выпрямляясь. Он почувствовал, как все внутри него мгновенно всколыхнулось, забурлило, нахлынула ослепляющая ярость и жажда мести, как-то странно смешанная с непонятной грустью и сожалением. Во тьме, окружающей его, обеспокоено зашевелились невидимые призраки, пытаясь удержать, сковать движения. Послышался тоскливый заунывный вой, в нем ощущалась явственная угроза. Незримая сила навалилась на плечи, сгибая и придавливая, к тому месту, где сидел воин. Казалось, кто-то могучий и беспощадный не хочет его отпускать, но Ратон был не из тех, кто легко сдается. Он собрал в кулак всю свою волю и направил ее на черные упругие нити, опутывающие его сознание. С громким треском они лопнули, и тотчас тишина взорвалась оглушительным ревом и грохотом, словно сорвались с цепи обезумевшие стихии. Ветер налетел резким порывом и загасил костер. В последнее мгновение Ратон успел заметить, как в пламени призрачного костра повернулся воин в серебристых доспехах и глянул прямо ему в глаза. - Аргнар!!! - изумленно воскликнул Ратон. Мрак сомкнулся вокруг него. Злобно воющий вихрь подхватил его и швырнул куда-то в бесконечную черную бездну. Он летел, отбиваясь от сопровождающих его безмолвных скользких тварей, пытающихся разорвать на части душу Ратона. Они густо роились вокруг бесчисленным сонмищем, тянулись к нему когтистыми щупальцами, хлестали усеянными шипами кожистыми крыльями, щелкали зубастыми пастями. Наконец впереди забрезжил свет. Он стремительно приближался разъедая тьму. Гнусные твари постепенно отстали, разочарованно крича и подвывая. Ратон влетел в сияющий тоннель и теперь с огромной скоростью мчался к нестерпимо сияющему выходу. Ослепительно яркий свет больно резанул по глазам. Ратон зажмурился, а когда открыл глаза, обнаружил себя лежащим на постели. Над ним низко склонилась молодая худощавая женщина, напряженно вглядывающаяся в его лицо с надеждой и тревогой одновременно. Ратон с удивлением смотрел на нее, не в силах понять, где он очутился, и откуда появилась эта неизвестная женщина. С трудом разлепив одеревенелые губы, он спросил: - Где я? - Не волнуйся, ты в надежном месте... В голосе женщины отчетливо ощущалась скованность и напряжение. Ее что-то беспокоило или пугало. - Где я? Ответь мне, пожалуйста, - настойчиво повторил свой вопрос Ратон. - Ты на хуторе Гестама. - А где это находится? Ольма недоуменно вскинула брови. Она полагала, что Аргнар отправил сюда своего раненого друга и все ему объяснил. Не зная, что и думать по этому поводу, знахарка неуверенно ответила: - Хутор Гестама относится к Свободным поселениям, разве ты не знал об этом? Ратон слабо качнул головой. - Свободные поселения я знаю, а вот про ваш хутор впервые слышу... Как я здесь оказался? Еще больше удивившись, Ольма всплеснула руками. - Так ведь тебя Одноглазый привез! - Это еще кто такой? - нахмурился Ратон. - Ну как кто?! Он же друг Аргнара и привез тебя ко мне на излечение по его просьбе! Воин сразу отвердел лицом. Взгляд его стал холодным и жестким. Имя Аргнара вызвало настоящую бурю противоречивых чувств и в первую очередь недоуменную растерянность. Почему, вместо того, чтобы добить или попросту оставить на поле битвы поверженного противника, Странник спас его, пощадив, и, мало того, озаботился его излечением?! Это было совершенно непонятно и необъяснимо. Ратон пытливо посмотрел на знахарку и спросил: - Как тебя звать-то? - Ольма. А тебя? - Ратон мое имя... - ответил воин, настороженно следя за выражением лица собеседницы. Но очевидно она действительно ничего не ведала о нем, потому что ни один мускул не дрогнул на ее лице. Наверное, здесь в Свободных поселениях никто толком не знал о войне с Горными баронствами, а уж тем более о том, как звали верховного главнокомандующего объединенными войсками. - Ты... хорошо знакома со Странником? - слегка замявшись, задал вопрос Ратон. Ольма смущенно потупилась. - Да так... не очень. Просто я его тоже лечила. Как-то поздней осенью его почти неживого принес к нашему хутору конь. - А что с ним приключилось? - заинтересовался воин. - Отравленная стрела застряла у него в плече. Еле выходили, а как только на ноги встал, так вскорости и уехал куда-то на юг. Сильно торопился. Ему бы еще подлечиться надобно было, так нет - дела, говорит, срочные ждут! Ратон горько усмехнулся и прикрыл веки. Он понял, куда так торопился Странник. Увидев, что Ратон закрыл глаза, Ольма тихонько встала и ушла в соседнюю комнату. Здесь при свете лучины она постелила себе на топчане, легла, укрылась тулупом и задумалась. Перед глазами встал образ Аргнара. Было в нем что-то такое, что не позволяло Ольме думать о нем, как о простом мужчине. Она вспомнила странные слова бабки Торы о том, что он избран свыше. Это было непонятно и немного пугало. Что там с ним? Почему его судьба не такая, как у других людей? Мысли метались, путались, наслаиваясь одна на другую. Женщина сокрушенно вздохнула и повернулась набок. Ее жизнь складывалась нелегко. Отца своего Ольма не знала, о нем при ней никогда не говорили. Лишь повзрослев, она совершенно случайно однажды услышала разговор о себе и, поддавшись искушению, подслушала. После этого она несколько дней не могла придти в себя. Ольма узнала, что ее отцом был какой-то совершенно безвестный солдат-наемник, который изнасиловал мать во время давнего вторжения войск Эрденеха на земли Свободных поселений. Это было одно из многочисленных кровавых побоищ. Хутор, в котором жила мать, полностью разграбили и сожгли, в живых осталось не более половины жителей. Они разбрелись по окрестным хуторам, и кто где устроились, там и осели. Мать Ольмы и еще несколько человек приютили на уцелевшем среди повальных грабежей хуторе Гестама, тогда еще хозяином был его отец - тоже крепкий и хозяйновитый мужик. Здесь девочка и родилась. Ее матушка прожила совсем недолго. Она была какой-то странной, замкнутой, сторонилась людей и ни с кем не разговаривала. Хуторяне промеж собой втихомолку называли ее блаженной, но никогда не обижали и не насмехались, сочувствуя чужому горю. Ольма плохо помнила мать. В памяти осталось лишь бледное невзрачное пятно исхудалого лица. Воспитанием маленькой девочки занялась бабка Тора, правда была она тогда помоложе, и бабкой ее еще никто не кликал. Она по-своему заботилась о малышке, потихоньку обучая знахарскому искусству. Ольма оказалась весьма способной ученицей. Оно и немудрено - ведь ее родная бабушка в свое время была одной из самых известных и лучших целительниц и ведуний Вальгарда. Но Тора почему-то упорно не хотела обучать Ольму ведовству. Она очень сердилась и ругалась, когда девочка просила ее об этом. Мать Ольмы, казалось, совершенно не думала о собственной дочке, словно избегала ее. Она часто и надолго уходила неизвестно куда и как-то однажды вовсе не вернулась - сгинула без вести, как в воду канула. С той поры Ольма осталась одна. Жители хутора относились к ней доброжелательно, а когда она начала постепенно проявлять свои целительные способности, и вовсе зауважали. Девочка росла и как-то незаметно превратилась в девушку. На нее с интересом начали поглядывать парни, некоторые даже пытались за ней ухаживать. Однако Ольма никого из них не выделяла и мягко, но настойчиво отвергала претендентов одного за другим. Постепенно, видя безрезультатность попыток, от нее отстали. Тем более, что уже подрастали и превращались в молодок те, кто был младше ее по годам. К тому времени Ольма сдружилась с Нерейдой, только - только вышедшей замуж за Гестама. Молодая хозяйка хутора привязалась к скромной знахарке всем сердцем и старалась подыскать ей хорошего парня, но и у нее ничего не вышло. Уж как Нерейда и не уговаривала Ольму, как ни старалась - все напрасно. - Да что ж ты хочешь-то?! - как-то в сердцах воскликнула она. - О ком мечтаешь? Аль тебе мужиков наших мало - вона их сколько! Только глазом моргни - так они за тобой табуном бегать будут! Ты у нас девка видная! - Не хочу я так... - Как? - не поняла Нерейда. - Без любви не хочу, - объяснила Ольма. - Пока сердце молчит, значит нет моего избранника... - Ну да, как же... Ты, пока будешь своей мечты дожидаться, так в старых девках и останешься! При этом Нерейда обычно начинала со светлой улыбкой поглаживать свой изрядно округлившийся живот и добавляла: - Бери пример с меня! Вот скоро Гестаму сына подарю, а там, глядишь, и второго. Когда семья большая и детишек много, то и жизнь краше становится! Ольма не спорила. Нерейда со своим мужем жили душа в душу. Гестам хоть и был строг, но на супругу свою голос никогда не подымал - по всему видать было: любит ее! Может быть, так она и состарилась бы с нетронутым сердцем, если бы не появление Аргнара. Этот суровый немногословный воин, сам того не ведая, сумел пробудить в душе Ольмы те чувства, которых тщетно от нее добивались многие молодцы. Как это произошло, Ольма и сама не знала. Сначала ей было просто любопытно узнать об Аргнаре. Потом она начала поглядывать на него с интересом, чувствуя, как замирает при его взглядах сердце в непонятной сладкой истоме. Да еще и Нерейда постоянно по-дружески подшучивала над ней, примечая необычное в поведении молодой знахарки. Ольма начала постепенно привыкать к Аргнару - и вдруг все внезапно оборвалось. Он уехал! Первое время она ходила сама не своя, с лица сошла. Даже старая Тора обеспокоилась и пыталась отпаивать ее каким-то зельем. Но постепенно тоска прошла, закружили дела-заботы, только где-то под сердцем притаилась светлая грусть - знать не судьба... И вот опять все всколыхнулось. Аргнар напомнил о себе, прислав на хутор своего раненого знакомца. Значит, не забыл ее - помнит! Ольма радостно улыбнулась в темноте. В соседней комнате скрипнула кровать, раздался тяжелый вздох. Ольма настороженно прислушалась. Нет, не спит незнакомец, что-то его гложет, не дает покоя. Что-то неладно с ним. Когда Одноглазый привез воина, тот был совсем плох - изранен и обескровлен. Ольма раны закрыла быстро и дело должно было идти на поправку. Однако хворый в себя не приходил, впав в глубокое забытье. И тогда молодая знахарка, памятуя бессвязные рассказы бабки Торы о мирах безвременья, куда якобы уходят души тех, кто устал от жизни, рискнула и отправилась на поиски души Ратона. Она могла заблудиться там и, не найдя обратной дороги, вечно скитаться в холодной пустоте, но желание помочь человеку победило страх. Ратон вернулся к жизни, но по всему было видать, что он этому не радуется. Он вел себя очень похоже на то, как вел себя Аргнар. "Словно они братья..." - подумала Ольма. Внезапно совершенно непонятно откуда пришло твердое убеждение, что так оно и есть на самом деле. "Нет, так никуда не годится, - решила она. - Нужно спать, а не то я еще и не такое придумаю..." Ольма натянула край тулупа на голову и постаралась ни о чем не думать. Постепенно мысли ее затуманились, дыхание стало ровным, и она уснула беспробудным сном.
Кто-то назойливо тормошил ее, звал. Ольма с трудом открыла глаза и приподнялась на топчане. Было позднее утро. Яркий солнечный свет заливал комнату. Возле топчана стояла хмурая Тора и громко, настойчиво повторяла: - Да проснись же ты, проснись! Вот разоспалась, словно макового отвара напилась... Ольма подхватилась и всплеснула ладошами. - Ох, как же это я рассвет проспала?! - Потом будешь недоумевать, а сейчас подымайся быстрее! - сердито ворчала Тора - Тише, - попросила Ольма. - Разбудишь хворого. - Как же, разбудишь его! - передразнила ее старуха. - Он еще перед самым рассветом встал и куда-то в степь подался! - Как это? - изумилась знахарка. - Ему еще лежать надобно, он ведь только вечером в себя пришел! - А я тебе говорила, что с ним не все так просто! Видать темная сила ему помогает... Я, собственно говоря, потому и пришла к тебе, что неспокойно у меня на душе. Всю ночь маялась, а как солнце встало - сразу к тебе. Смотрю, кровать пуста - я на подворье выскочила. Спрашиваю стражника, не видал ли тебя, а он мне отвечает: "Ольму не видел, а раненный воин выходил еще перед рассветом, закутался в плащ и пошел неспеша куда-то за хутор..." Я за тебя испугалась - не приключилась ли беда какая?! - Да все в порядке, только голова чуток побаливает, словно после дурман-травы. - А ну как это колдовство твоего подопечного? - насторожилась Тора. - Надо бы проверить... Старуха озабоченно пожевала губами, что-то невнятно бормоча себе под нос, а затем решительно произнесла: - Пошли ко мне, сейчас попробуем выяснить! - Может, я сперва сбегаю - разузнаю, куда Ратон подевался? Вдруг ему плохо стало, помощь нужна. - Ничего ему не сделается. Кабы хворый был, так из дома не выходил бы! Лучше мы, пока его нет, с тобой ведовством займемся, хоть и не люблю я это дело... Ольме даже дух перехватило от неожиданности. Сколько раз просила она Тору показать, как колдовать, да всякий раз отказ получала, а тут вдруг сама предложила! Быстро прибрав с топчана постель и тулуп, Ольма последовала за старухой в ее дом. Там, заперев двери на засов и наглухо задернув шторы на окнах, они расположились за столом. Солнечный свет слабо пробивался через плотную ткань, и поэтому в комнате царил полумрак. Тора шуршала пергаментными свитками, раскладывая их на столе и что-то вычитывая. Наконец она удовлетворенно хмыкнула и, отложив все ненужное в сторону, оставила всего лишь один свиток. Затем старуха принесла маленькую ступку. Всыпав туда сухой глины, она осторожно надрезала палец и подержала его над ступкой, дождавшись пока туда упадет несколько капель крови. После этого Тора обвязала палец черной тряпицей и принялась растирать глину. Ольма с изумлением следила за ее действиями, забыв обо всем на свете. Таинство магии захватило ее, увлекая в неведомый загадочный мир, наполненный необъяснимыми чудесами, пугающими и одновременно с тем манящими тайнами. Затаив дыхание, Ольма прислушивалась к невнятному бормотанию старухи, ощущая, как по спине вкрадчиво скользят холодные пальцы страха. - Кровь земли и кровь человечья сольется - совьется в нить путеводную по мирам запредельным... - бубнила Тора, разминая сухощавыми пальцами вязкую кашицу. - Силы незримые, неподвластные ни свету, ни тьме, придите из далей безвременья отведать соков живительных! Отыщите в прошлом следы человека по имени Ратон... Заклинаю вас истинным именем... Последнее слово старуха произнесла так тихо и невнятно, что Ольма его не расслышала. Превозмогая страх, охвативший ее, она попыталась переспросить Тору, но та так цыкнула на нее, что молодая знахарка съежилась и не осмелилась произнести больше ни слова. Неожиданно размягченная глина словно ожила. Она с жадностью потянулась за пальцами старой ведуньи, пытаясь по ее руке выбраться наружу. Тора хрипло вскрикнула, отдергивая руку. Она схватила со стола нож и, быстро соскоблив им с пальцев шевелящиеся комочки бурой массы, сбросила их обратно в ступку. Живая глина пузырилась, сердито шипела, билась о стенки посудины так, что едва не перевернула ее. Ольма и Тора, словно окаменев, следили за ней, не в силах шевельнуть даже пальцем. Наконец, будто осознав тщетность своих попыток, шевелящаяся масса успокоилась, растеклась по дну ступки и застыла ровной гладкой поверхностью черного зеркала. - Теперь смотри внимательно! - с трудом выдавила из себя Тора. Голос ее был хриплым и надтреснутым, как у старой вороны. Испуганно покосившись на ведунью, Ольма склонилась над ступкой. Поначалу в зеркале ничего не было видно. Но вот его поверхность затуманилась и как бы придвинулась, разрастаясь во все стороны. Полыхнуло багровое пламя пожарища. Горело какое-то селение. Повсюду лежали убитые и раненые, которых безжалостно добивали люди в черных капюшонах. Один из них склонился над мертвой женщиной и вырвал из ее рук плачущего младенца. Завернув его в плащ, он приторочил сверток к седлу, вскочил на коня и присоединился к группе всадников с такими же свертками. Дав шпоры лошадям, отряд помчался через степь, вздымая клубы пыли. Видение сменилось бурным океаном. На палубе длинной и узкой галеры, связанные канатами в десятки, лежали сотни младенцев. Некоторые из них были уже мертвы. Рассекая седые пенящиеся волны, галера приближалась к угрюмому скалистом берегу. Тьма накрыла изображение, а когда рассеялась, Ольма увидела мальчика лет пяти. Он стоял на коленях перед каменным троном, на котором восседал костистый человек с удлиненным лысым черепом и хищным выражением лица. Этот человек чертил кровью на лбу мальчика какие-то уродливые страшные символы. Постепенно над головой ребенка сгустилось темное облако, из которого выдвинулось тонкое извивающееся щупальце. Оно приблизилось к мальчику и впилось ему в темя. Вскрикнув, малыш без чувств ничком упал на пол, а на губах лысого человека заиграла отвратительная торжествующая улыбка. И вновь сменилось видение. Верхом на коне, в окружении огромного войска ехал Ратон. А над его головой извивалось то самое щупальце тьмы. Внезапно ослепительный росчерк яркого света отсек черную пуповину. Видение взорвалось осколками магического зеркала, в лицо ударил нестерпимый жар. Ольма отшатнулась, закрывшись руками, а когда снова взглянула на стол, то увидела лишь обломки ступки, оплавленные по краям и еще дымящиеся. Знахарка с ужасом оглянулась на Тору. Старуха корчилась от боли. Изо рта у нее шла пена, а выпученные глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Ольма заметалась по комнате, не зная, что делать. - Кровь... кровь пусти! - неожиданно прохрипела Тора, на мгновение превозмогая ужасную боль. - Чего?! - не поняла Ольма. Но ведунья не ответила, снова забившись в судорогах. Тогда знахарка, поколебавшись всего лишь одно мгновение, схватила нож и провела острием по локтевому сгибу руки старухи. Тотчас из раны хлынула пузырящаяся темная кровь. Стекая на пол, она кипела и дымилась. Ольма отступила на шаг, со страхом следя за Торой. Постепенно конвульсии затихли, сморщенное лицо успокоилось, а из разреза на руке ведуньи пошла обычная алая кровь. Тора с трудом открыла мутные глаза и слабым голосом попросила: - Помоги добраться до кровати, наложи на рану путь-траву... там, в углу найдешь и уходи... Завтра поговорим... Ольма сделала все, что ей велела старуха и, тихо притворив за собой дверь, вышла на подворье. Ее бил озноб, в голове гулко стучали сотни молоточков. Не видя ничего вокруг себя, знахарка медленно побрела домой. Кто-то окликнул ее, но Ольма молча прошла мимо и скрылась в своем доме. Прислонившись спиной к шершавой стене, она медленно сползла по ней на лавку и обессилено опустила голову. Беспорядочно метались мысли, наслаиваясь одна на другую. Испуг от колдовства бабки Торы прошел, сменившись изумленным недоумением. Хуторяне считали старуху обычной знахаркой, слегка выжившей из ума. Они снисходительно относились к ее пророчествам, хотя и старались следовать советам ведуньи. Но никому и в голову не могло придти, что она знает могучую тайную магию, не относящуюся ни к белой, ни к черной. Однако же сегодня Ольма собственными глазами видела, на что способна старуха. Тяжелые мысли медленно ворочались в голове, неуклюже наслаиваясь одна на другую. Из явившегося в магическом зеркале видения знахарка поняла, что Ратон был посвящен силам тьмы еще с детских лет и не по своей воле служил им. Скорее всего, он и сам не подозревал об этом, а просто бессознательно выполнял волю каких-то черных жрецов. Но потом произошло что-то, что разрушило его связь с темными силами и опять же, это случилось без его ведома. Теперь понятно, почему бабка Тора так испугалась, разглядев в нем следы тьмы. Однако сейчас Ратон освободился от рабских цепей, но еще не понимает этого и мучается в растерянности, пытаясь определить свое место в этой жизни. - Тяжело ему... ох, тяжело... - вздохнула Ольма. Она подумала о том, что нужно будет как-то помочь Ратону выйти из депрессии. Да и к Торе нужно будет наведаться ближе к вечеру - проведать старуху и заодно посоветоваться с ней, как дальше быть. Постепенно все прояснялось. Оставалось лишь выяснить, каким образом Ратон связан с Аргнаром. Но как это сделать, Ольма пока еще не знала. * * * Воздух, наполненный терпковато-сладкими ароматами цветущей степи, слегка кружил голову, разливая по телу какое-то доселе неведомое ощущение приятной истомы и легкой грусти. Повсюду слышно было озабоченное гудение насекомых, занятых повседневными хлопотами. Взмывали к небесам и вновь скрывались в свежей траве степные птахи, которым не было никакого дела до человеческих проблем и забот. Они жили своей жизнью, наполненной одним им понятным смыслом. Ратон поднял лицо навстречу теплому солнышку и зажмурился. Золотистые лучи нежно ласкали загрубевшую в ратных походах кожу. Из-под зажмуренных век Ратон с удовольствием вглядывался в необыкновенно чистую синеву неба. Легкие пушистые облака плавно скользили в вышине, отбрасывая на землю едва заметные тени. Ветра почти не было, лишь иногда по верхушкам травинок пробегала еле заметная волна, словно само дыхание весны. Медленно опустившись на травяной ковер, Ратон лег навзничь, прикрыл глаза и принялся слушать степь. Никогда раньше ему такое и в голову не могло придти, а сейчас это получилось само собой. Вообще с ним происходило что-то необъяснимое. Куда-то исчезла уверенность, появились сомнения в правильности поступков, свершенных ранее. Ему не хотелось никуда ехать, не хотелось воевать. "Ярид!!!" - полыхнуло в мозгу опаляющей молнией. Ратона словно окатили ледяной водой. Перед мысленным взором встало жесткое лицо верховного жреца. В его глазах бушевало пламя испепеляющей ярости, и в них не было ни капли жалости или сострадания. Гнев верхового был хорошо известен любому жителю Чау-Гар. По указке Ярида кровь безвинных жертв ручьями текла на алтарь темного божества. Неожиданно Ратон ощутил, пришедшую неизвестно откуда волну отвращения, а следом за нею волну гнева. Он ясно осознал, что всю свою жизнь был всего лишь послушной марионеткой в руках жрецов, безвольным орудием, несущим смерть и разрушения людям. * * * Ломаная трещина расколола мраморный пол зала пополам. Плиты с тяжким рокотом раздвинулись, открывая бездонный провал, заполненный густым смрадным дымом. Он медленно ворочался, подсвеченный снизу глубинным багровым заревом. Оттуда, из мрачной бездны начала подниматься уродливо-бесформенная тень. Волны беспредельного ужаса выплеснулись из подземелья и хлынули на присутствующих, сводя их с ума. Жрецы попадали на пол и задергались в конвульсиях. Из ушей и ноздрей их толчками полилась кровь, у некоторых лопались от невероятного напряжения глаза. Зал наполнился жуткими душераздирающими воплями. Один лишь Ярид, рухнув на колени, все же остался в сознании. По его лицу крупными горошинами катились капли пота, заливая дрожащие выпученные глаза. Острая мучительная боль пронзала все тело насквозь, словно силясь выкрутить суставы и разорвать мышцы. Будто сквозь размазанную серую пелену верховный жрец увидел, как из провала поднялась огромная зыбкая черная тень и потянулась к постаменту, на котором корчилось тело Мерглу. - Повелитель! - с восторгом простонал Ярид, пытаясь дотянуться скрюченной рукой до тени. Та замерла на мгновение, словно прислушиваясь к чему-то, а затем волна нестерпимого жара опалила разум жреца, и в сознании прзвучала фраза: "Подожди немного..." Черная тень сгустилась над телом Мерглу, уплотнилась, принимая его очертания. Со стороны казалось, что на постаменте одно на другом лежало два тела - белое и черное. Тень соприкоснулась с Мерглу и начала погружаться в него, словно впитываясь. Тело задергалось в ужасных судорогах, выгнулось дугой, а затем, будто сломавшись пополам, рухнуло и застыло без движения. В зале воцарилась тишина, прерываемая мучительными стонами и глухими хрипами оставшихся в живых служителей. Ярид напряженно ждал, не отрывая взгляда от постамента. Внезапно тело Мерглу приподнялось и село. Дрогнули, открываясь, набрякшие веки, и в Ярида вперились черные глаза с вертикальными желтыми зрачками. Жрец почувствовал, как этот пронизывающий взгляд вытягивает из него душу, читая в ней, словно в открытой книге. Он не противился своему повелителю, с восторженным смирением ожидая его приказов. - Я хочу, чтобы все обращались ко мне по имени КАРГ... Голос, обретшего тело, был низким и грубым, больше похожим на утробный рык голодного хищного зверя. - Твое слово - закон, о, величайший и могущественнейший! - с готовностью откликнулся Ярид, склоняя в поклоне голову. Карг поморщился и насмешливо произнес: - Никаких эпитетов! Оставь это для тщеславных глупцов-монархов. Я и сам знаю о своем могуществе и величии... Ты служил мне верой и правдой - я ценю это! Повелитель тьмы сделал паузу, как бы принимая решение. - А теперь - иди. Я не хочу, чтобы кто-либо видел то, что здесь произойдет! Когда ты услышишь мой зов, отвори двери дворца, пусть войдет мой народ - я буду с ним говорить! Едва не плача от счастья, Ярид попятился к выходу и медленно прикрыл створки дверей. Последнее, что он увидел, был оценивающий взгляд Карга, которым тот не спеша окинул разбросанные по полу зала тела жрецов и служителей. В этот момент за его спиной сгустилась черная тень, напоминающая раздувающийся капюшон кобры. Ярид отошел на несколько шагов вглубь темного коридора и замер в ожидании. Вдруг стены содрогнулись, раздался свирепый рев, сопровождаемый отчаянными воплями. Верховный жрец вздрогнул и вжал голову в плечи. Вскоре все затихло, только глухой низкий рык еще звучал некоторое время, постепенно становясь все ниже и ниже, пока совсем не ушел за грань слышимости. - Открой дверь, Ярид, пусть войдут! - неожиданно раздался голос Карга, в котором слышались нотки удовлетворения. Жрец поспешно бросился исполнять приказание. Массивные створки высоких и толстых дверей, окованных чернеными листами бронзы, сплошь покрытых древней витиеватой гравировкой, с протяжным стоном распахнулись наружу. Там, замерев в безмолвном ожидании, застыло несметное сонмище страшных и невероятно уродливых созданий. Это был народ и одновременно войско Карга. Многие из монстров выжидательно глядели на Ярида. Другие, лишенные глаз, просто тянулись к нему мордами, хотя среди них попадались и такие, у которых вообще не было ни головы, ни туловища - сплошные конечности, усеянные когтями, шипами, клешнями, щупальцами и прочей мерзостью, предназначенной только для одного - убивать. - Идите! Наш повелитель - великий Карг призывает вас! - неожиданно для самого себя хрипло каркнул Ярид и поперхнулся. Он согнулся пополам в приступе неудержимого кашля, а мимо него, давя и калеча друг друга, мчались чудища Междуречья, вливаясь зловонным потоком в распахнутые двери... * * * В далеком северном поселении Тропгерод на Берегу Отчуждения собрались на ежегодное празднество суровые немногословные люди. Это были далекие потомки тех изгоев, которых в старые времена высылали за различные преступления из Малурии. Они образовали общину Гримшу, названную так в честь первого предводителя, сумевшего собрать и объединить их предков в одно племя. Благодаря этому они выжили в суровых холодах и приспособились к дикому краю, ставшему их родной землей. Поселенцы научились сражаться и побеждать в схватках со свирепыми стаями белых волков и даже потихоньку начали осваивать окраины Дальнего леса. Здесь, к своему удивлению, они впервые столкнулись с неведомым лесным племенем людей, которые сами себя называли альфарцами. Поначалу между ними и поселенцами возникло несколько стычек. Но, как говорится: нет худа без добра, - как раз в это время белые волки особенно яростно донимали и тех, и других, и им пришлось объединиться в борьбе против общего врага. Альфарцы оказались в принципе неплохими соседями, а в некоторых случаях даже весьма полезными. Во-первых, они все, как один владели искусством врачевания и никогда в этом не отказывали. Во-вторых, они знали Дальний лес, как свои пять пальцев и умели ходить по нему так, что ни одна травинка не шевелилась. Именно альфарцы научили людей общению с живой природой, привили им чувство уважения к растениям и животным, умению обходиться только необходимым, не губя жизнь без особой нужды. А еще они умели петь чудесные песни и знали много легенд. Мужчины и женщины этого племени были необычайно прекрасны и молоды. Удивляло то, что жители общины Гримшу никогда не встречали их стариков и детей. На все вопросы по этому поводу альфарцы отвечали уклончиво, а то и вовсе отмалчивались, лишь в их больших глазах появлялась затаенная печаль. Постепенно расспросы прекратили, чувствуя, что здесь скрывается какая-то тайна, о которой лесные жители не хотят говорить. Сегодня был особенный день. Вот уже многие годы люди и альфарцы собирались вместе, чтобы отпраздновать приход весны. Конечно, здесь в северных широтах она была короткой, но зато бурной. Еще не успевал растаять последний снег, а уже на проталинах начинала зеленеть пышная трава, распускались яркие цветы. Все шло в рост не по дням, а по часам. Как обычно к назначенному часу собрались все поселенцы общины - от мала до велика. Даже вернулись от побережья Студеного океана рыбаки-промысловики, хотя сейчас был самый разгар ловли. Лед у берега вскрылся, и рыбу брали чуть не голыми руками. Но праздник есть праздник. День Возрождения считался священным. Тропгерод представлял собой длинное квадратное строение из толстых плотно подогнанных бревен, обмазанных снаружи белой глиной. Каждая сторона этого приземистого трехэтажного квадрата была длиной в три сотни полных шагов взрослого мужчины. В наружных стенах до третьего уровня не было ни одного окна или двери. Лишь с южной стороны находились тяжелые подъемные ворота, которые в любой момент могли отгородить поселенцев от внешнего мира. Все окна первого и второго этажа выходили в просторный внутренний двор. Бойницы третьего холодно и угрожающе глядели наружу. Здесь располагались караульные наряды, арсенальные комнаты и казармы для холостяков, достигших совершеннолетия. По сложившейся традиции все юноши, встретившие свою шестнадцатую весну и не успевшие обзавестись семьей, обязаны были селиться в казармах и жить там до тех пор, пока не находили себе пару. Девушки же наоборот, оставались в собственной семье до самого замужества, куда после и приводили своего избранника. Словом, Тропгерод представлял собой небольшую крепость, стены которой одновременно являлись и жилищем ее защитников. Посреди внутреннего двора, потрескивая толстыми обгорающими сучьями, пылал большой костер, обложенный по периметру валунами. Вокруг них расположились люди и альфарцы. Все с нетерпением поглядывали на двери, из которых должны были появиться старейшина поселения и вождь альфарцев. Они уже давно обязаны были открыть праздник, но почему-то задерживались. Собравшиеся начали тихонько перешептываться, недоуменно пожимая плечами. Наконец дверь распахнулась, и появились те, кого все ждали. Убеленный сединой крепкий старик и молодой стройный альфарец молча приблизились к огнищу и неподвижно замерли. Их лица выражали озабоченность, скорее даже тревогу. Старейшина общины поднял руку, призывая к тишине. По рядам зрителей словно пробежала легкая волна, и все замерли, приготовившись слушать. Слова, которые последовали за этим, заставили всех вздрогнуть. - Ежегодно в этот день по старой традиции мы празднуем Возрождение жизни, которое приходит вместе с весной. - начал старик. - Но сегодня праздник омрачен ужасной вестью, о которой вам поведает Филгор. Старейшина умолк и сделал шаг в сторону. Встревоженные глаза зрителей устремились на альфарца, ожидая продолжения. Филгор задумчиво глядел прямо перед собой, словно пытаясь узреть что-то невидимое остальным за дальней гранью. Но вот он глубоко вздохнул и тихо заговорил: - С давних пор мы, альфарцы, поддерживаем связь с нашими немногочисленными родичами, живущими в Древнем лесу - нашей изначальной родине. Когда зло пришло в Малурию и низвергло ее в пучину ужаса, мы покинули Древний лес, опасаясь близости Тьмы. Но некоторые из нас отказались покинуть родные края и остались. Минули столетия. В Междуречье оставался корень зла, за которым наши родичи следили. И вот, сегодня я получил поистине страшное известие... Все затаили дыхание. В наступившей тишине слышалось лишь потрескивание поленьев в костре. - Во дворце бывшего правителя Малурии - Элабора Светлоликого явился из бездны мрака Повелитель тьмы! Испуганный ропот пробежал по рядам слушателей. Филгор обвел их печальным взглядом. - Эта весть повергла меня в ужас, - продолжил он. - Ибо не было и нет во всем мире более могучего, страшного и жестокого чудовища, чем он. Вместе со своими советниками я нарушил сегодня клятву, данную моим народом после катастрофы в Малурии, - никогда не прибегать к магии предвидения. Мы рискнули заглянуть за грань дозволенного и теперь находимся в полной растерянности... - Почему? - не выдержал кто-то. - Потому что мы ничего не увидели! Лишь серый полумрак колыхался над безжизненной землей - и больше ничего! Мы не знаем, что ожидает нас, да и всех остальных обитателей Вальгарда, но твердо уверены, что грядет ужас... Я не хотел вас пугать и омрачать праздник, но... Простите... Филгор умолк. Наступившая вслед за его последними словами зловещая тишина неожиданно взорвалась разноголосыми криками: - Откуда он явился, этот повелитель? - Кто он такой? - Что же теперь делать? Может, собирать ополчение? Филгор медленно покачал головой. - Я пока не знаю... Магия предвидения подвела нас... А может быть, враг всего живого настолько силен, что смог совладать с нашей магией. Несметные полчища кошмарных чудовищ хлынут вскоре на земли Вальгарда, и поведет их тот, кто неуязвим для человеческого оружия. Лишь десница Всевышнего может остановить его. - Неужели нет спасения? - с надеждой в голосе неуверенно спросил старейшина. - Есть надежда... Альфарец нахмурился, словно что-то обдумывая. В этот момент сквозь черты его молодого лица проступило что-то такое, отчего все поняли, что на самом деле Филгор гораздо старше, чем выглядел. Возможно, даже старше белого, как лунь, старейшины общины. - Бывают видения, которые предрекают грядущие события... Но они туманны и расплывчаты, их можно неверно истолковать. Прошедшей ночью мне явился в полусне рыцарь, закованный в серебряные доспехи. Рядом с ним стоял очень крупный волк. А перед ними возвышалась черная стена мрака... Небесный свет сиял на доспехах рыцаря. Он поднял меч и шагнул к стене... Филгор запнулся. - А дальше-то что было? - нетерпеливо выкрикнул кто-то. - Я не знаю, потому что пришел в себя от ужасной головной боли и больше ничего не увидел... Это все, что я могу рассказать. Что последовало за действиями рыцаря, и как сложилась его судьба сокрыто от меня завесой неведения... Да и неясно, было ли это истинное видение или просто игра воображения. Быть может, это только обман... Альфарец опустил голову и вышел из круга. Костер постепенно догорал, но никому и в голову не пришло подбросить в угасающий огонь дров. Все молчали, как громом пораженные... Притворив за собой дверь, старейшина общины тяжело опустился на топчан и жестом пригласил гостя располагаться в кресле у камина. Он был подавлен зловещим сообщением. Проведя сухощавой ладонью по покрывалу, словно разглаживая складки, старейшина шумно вздохнул и поднял тоскливый взгляд на альфарца. - Стар я стал, - пробормотал он. - Думал, доживу свой век в тишине и покое... а оно вон как выходит... Старик задумчиво покачал головой. - Что теперь будет, Филгор? Скажи мне, ведь вы, альфарцы, все знаете, вам подвластна магия! - Наша магия в данном случае бессильна... - тихо ответил Филгор. - Это ты можешь другим рассказывать. Я-то знаю: вы втайне возрождаете искусство чародейства, которым владели ваши предки. Не беспокойся, кроме меня об этом никто и не догадывается. Альфарец горько усмехнулся. - Поверь мне, мы не в силах противостоять тому злу, что возродилось в Междуречье, если бы даже смогли восстановить всю забытую магию нашего племени. Старейшина долго и пытливо смотрел прямо в глаза Филгору, силясь уловить в них хоть малейшую искру надежды, но тщетно. Глаза альфарца красноречивее любых слов говорили о том, что беда надвигается неотвратимо. - Что же ты решил? - наконец спросил старик. Филгор, собираясь с мыслями, наклонился к очагу и расшевелил угли. Огнистые мотыльки роем поднялись над поленьями и потрескивая, исчезли в дымоходе. - Я наберу среди альфарцев отряд добровольцев и отправлюсь в Потерянный край. Что-то подсказывает мне, что там произойдет решительная схватка. Возможно, там мы встретим рыцаря из моего видения... - Но ты же сам сказал, что даже ваша магия бессильна против повелителя тьмы. Зачем же идти на верную погибель?! Может, лучше превратим совместными усилиями Тропгерод в неприступную крепость - авось и отобьемся сообща от нечисти? Да и зачем ему, этому проклятому повелителю наши неприветливые края? Вдруг он и вовсе никогда сюда не придет?! - Нет, - мотнул головой Филгор. - Отсидеться за крепкими стенами не удастся. Тьма падет на весь Вальгард... - Но рыцарь... тот, в серебряных доспехах... Если он существует на самом деле, то, может быть, он сам справится? - Каким бы сильным и смелым не был этот витязь, одному ему не управиться с полчищами прислужников тьмы. Мы ему должны помочь. - Но где... где, скажи на милость, ты его найдешь? - Не ведаю, но когда встречу - я его узнаю. Альфарец поднялся и, уже направляясь к двери, добавил: - Объяви среди своих - если найдутся добровольцы, пусть готовятся в поход. Через три дня выступаем. Дверь за Филгором затворилась, и в комнате воцарилась тишина. Седой старец опустил голову на дрожащие руки и принялся раскачиваться из стороны в сторону. - Вот беда-то, какая... вот беда... - глухо повторял он.
Сухой восточный ветер упрямо бил в лицо, словно насмехаясь над упорным путником. Въедливая пыль забивалась под складки плаща, норовя проникнуть под рубаху и прилипнуть к разгоряченному усталому телу. Занудливый дождь закончился еще на прошлой неделе, и земля высохла, покрывшись растрескавшейся коркой, на которой лишь изредка виднелись чахлые кустики жалкой поросли. Не зря эту местность вальгардцы окрестили Пустынными степями. Здесь почти ничего не росло, а зверья и подавно не водилось. Если бы не Рип, то и вовсе худо пришлось бы. По ночам волк куда-то уходил и возвращался только перед самым рассветом, неся в зубах суслика или крота. Где и как он их находил, для Аргнара оставалось загадкой. Но, во всяком случае, голодная смерть им не грозила. Приложив руку ко лбу козырьком, воин прищурился. Там впереди, почти не заметно для глаза проблескивала водная поверхность, почти сливаясь с ровной степью. Аргнар облизнул вспухшие потрескавшиеся губы и встряхнул пустую флягу. Последние живительные капли он разделил сегодня утром с Рипом. Волк тоже почуял приближение воды. Он оживился, с нетерпением поглядывая на спутника. - Рип, - произнес воин, с трудом ворочая распухшим языком. - Разведай, что там... Сорвавшись с места, волк стремительно помчался к воде. Аргнар последовал за ним. Когда он приблизился к водоему, то невольно удивился. Это оказалось большое глубокое озеро с прозрачной и чистой водой. По всему его побережью тянулась полоса шелковистой травы, усеянной мелкими белыми цветами. Кое-где виднелся низкорослый кустарник, покрывшийся весенними листьями - и больше ничего. Сколько хватал глаз - не было видно ни одного дерева. - Лунное озеро... - пробормотал Аргнар. Он много раз слышал о нем, но еще ни разу не бывал здесь сам. О Лунном озере ходили всевозможные, порой весьма противоречивые легенды, связанные с таинственной Хозяйкой воды. Но, мало ли что говорят, - Аргнар не очень-то доверял слухам. Однако теперь он ощутил, что это место и впрямь необычное. От южного берега почти к центру водоема шла узкая песчаная коса шириной всего лишь в несколько шагов. Светло-желтый плотно сбитый песок глуховато поскрипывал под ногами - на нем почти не отпечатывались следы. Аргнар нерешительно с остановками двигался по необычной тропе к темнеющей впадине в центре озера. Рип следовал за ним, низко пригнув голову и плотно прижимая уши к голове. Они оба ощущали , что некая неведомая сила мягко, но неодолимо влечет их туда, где оканчивалась песчаная коса... Рип начал тихонько поскуливать. Аргнар потянул за шнурок, сбросил плащ и опустил руку на рукоять меча. Он пристально вглядывался в темную толщу воды, щурясь, словно силясь пронзить непроглядную тьму взором. Неожиданно где-то там, в сумрачной тишине вспыхнула бледная холодная искорка. Она начала разрастаться, высветляя пространство вокруг себя, но, так же внезапно, как и появилась, погасла. Почудилось или нет, но Аргнар приметил там, в глубине смутные очертания какого-то строения, напоминающего дворец. Однако это было так мимолетно, что он принял его за случайную игру световых бликов на подводных камнях. К тому же ощущение неодолимой силы, влекущей в глубину, исчезло. Рип осторожно приблизился к воде, недоверчиво понюхал ее и, поджав хвост, попятился. Хоть как и хотелось ему пить, но в этом месте он не осмелился. Волк повернулся и потрусил обратно к берегу. Лишь там он с жадностью припал к воде и долго с наслаждением лакал ее, однако настороженно косясь в сторону центральной впадины. Аргнар же опустился на колени и, зачерпнув пригоршню холодной воды, медленно выпил ее мелкими глотками. Она показалась ему невероятно вкусной - подобной воды он в жизни не пробовал. Из глубины поднялась целая стая крупных рыб и, лениво пошевеливая плавниками, направилась к берегу Хотелось пить еще и еще, но воин, сделав несколько глотков, тоже повернул обратно. Возле группы невысоких кустов, Аргнар отыскал неглубокую впадину. Собрав старые подсохшие ветки, он сложил из них костер и развел огонь. Волк расположился поблизости и, положив голову на передние лапы, с интересом наблюдал за действиями человека. Когда во впадине собралось достаточное количество жарких углей, Аргнар быстро разделся донага и с кинжалом в руке осторожно вошел в обжигающе холодную воду. Большие рыбины равнодушно копошились у берега, ощипывая свисающие в озеро корешки кустов и растений. Казалось, они вовсе не обращали на человека внимания, словно его и не было рядом. Опустив кинжал в воду, Аргнар обошел рыб по дуге и подкрался с глубины, отрезая им путь к центру озера. Молнией сверкнула сталь, и тяжелая рыбина забилась в руках воина. Остальные тотчас бросились врассыпную, но не далеко. Отплыв на десяток шагов, они снова приблизились берегу и принялись за кормежку. Аргнар выбросил на берег трепыхающуюся рыбу. Она несколько раз подпрыгнула, пытаясь вернуться в воду, но не тут-то было - волк был начеку. Он прыгнул вперед и лапой прижал рыбину к траве, угрожающе зарычав на нее. - Молодец, Рип! - похвалил Аргнар. Он снова повторил свой маневр, и вторая большая рыбина тяжело шлепнулась на землю рядом с первой. На этот раз остальные не стали дожидаться подобной участи и стремительно ушли в глубину. Аргнар несколько раз окунулся с головой, смывая дорожную пыль и усталость, а затем выбрался на берег. Растерев покрывшееся пупырышками тело докрасна, он быстро оделся и взялся за разделывание добычи. Рыбины действительно были большими - и волку, и человеку вполне должно было хватить по одной. Выпотрошив, почистив и подвесив одну из них на пруте над жаром, Аргнар принялся, было, за вторую, но тут услышал недовольное ворчание своего спутника. Волк осуждающе смотрел на человека. - Извини, я и забыл, что тебе больше по нраву сырая пища, - усмехнулся Аргнар. Он положил вторую рыбину на траву перед Рипом, а сам уселся поближе к огню и принялся наблюдать за суетливыми язычками пламени, с жадностью пытающимися дотянуться до шипящей и потрескивающей на прутике рыбины. Это и в самом деле было необычное место. Странно, что вокруг практически не было леса, если не считать жидковатого и низкорослого подлеска, пытающегося пугливо дотянуться до воды. Зато пышно вымахало разнотравье, наполняя воздух смешанным букетом всевозможных ароматов. Берега были чистыми и ухоженными, словно за их содержанием следили многие работники, хотя следов людей, впрочем, как и зверей, нигде не наблюдалось. По всему берегу не было видно ни одного ручья, впадающего в водоем, лишь с юго-востока из Лунного озера вытекала мелкая безымянная речушка, сливающаяся дальше к югу с водами Серебрянки. Поблизости не располагалось ни одного поселения. Собственно говоря, откуда они могли взяться в Пустынных степях, ведь даже кочевники предпочитали сюда не заглядывать, а уж они, как известно, могут устроиться где угодно... Аргнар слышал однажды от старожилов Беренграда, что в прежние времена, бывало, собирались охотники до вольницы и отправлялись обживать приозерье, да так их больше никто и не видывал более. Будто бы всех их забрала к себе в услужение хозяйка Лунного озера. Так говорят, хотя Аргнар склонен был думать, что, скорее всего, они стали жертвами мародеров... Он снял с вертела рыбину и, сдерживая стремление проглотить ее целиком, съел, отщипывая небольшие кусочки. После этого кости были отправлены в костер, где и сгорели. Порозовели на далеком закате серебристые перьевые облака, предвещая скорое окончание дня. Костер постепенно притух, лишь под холмиком пепла еще теплился жар. - Давай-ка передохнем сегодня, а завтра с новыми силами двинем к Свободным поселениям, - объявил воин, обращаясь больше к себе, чем к волку, который уже и так устроился рядом с ним. Плотнее завернувшись в плащ, Аргнар лег подле остывающего очага лицом к степи. Правая ладонь крепко сжимала рукоять меча. Рип медленно поднялся, недовольно вздохнул и, обойдя своего спутника, снова улегся у него за спиной - так они всегда спали, охраняя тыл друг друга. Прохладная тьма надвигающейся ночи вкрадчиво коснулась дальних пределов и бесшумно заскользила по настороженной степи, погружая ее в тревожную дрему. На чистом небосклоне мигнула, зажигаясь, первая звезда, за ней вспыхнула вторая, третья... Свинцовая тяжесть неумолимо смежила веки, и Аргнар провалился в сон. Казалось, не прошло и мгновения, как он проснулся от легкого толчка в спину. Воин чуть-чуть приоткрыл глаза, стараясь казаться спящим. Со стороны ровной как стол степи не было заметно никакого движения. Опасность, судя по всему, возникла со стороны озера. Аргнар чувствовал спиной, как судорожно подрагивает волк и тихо-тихо, почти неслышно рычит. Это было странно, потому что Рипа могло трясти только от сильной ярости, но сейчас его дрожь больше походила на испуг. Стараясь двигаться бесшумно, Аргнар мягко перевернулся на живот, скосив глаз в сторону воды, да так и замер от изумления. Поверхность Лунного озера мерцала холодным потусторонним светом, который волнами шел откуда-то из глубины. Свечение наливалось густой, казалось, почти осязаемой молочной белизной, выплескиваясь на берег. Из центра озера, там, где была впадина, поднялся шар холодного огня. Аргнар прищурился, настороженно наблюдая за ним, а затем пружинисто вскочил на ноги. Его рука крепко сжимала рукоять Шера, от которой шло слабое тепло. Шар плавно заскользил над самой водой, направляясь к берегу. Он двигался абсолютно бесшумно, даже мелкая рябь не потревожила зеркальную гладь озера. Проплыв над водой, шар неподвижно замер у кромки берега, мягко пульсируя. Воин напряженно следил за ним, не зная, чего ожидать. Неожиданно прямо из шара вышла женщина и неспеша направилась к нему, мягко улыбаясь. Ее движения были плавными и грациозными. Глядя на нее, Аргнар болезненно ощутил собственную неуклюжесть, грубость и даже нелепость собственного существования, ему вдруг захотелось исчезнуть, провалиться сквозь землю от стыда. Эта неизвестная женщина являла собой воплощение самого совершенства. В ней не было изъянов. Абсолютно пропорционально сложенная фигура с плавными женственными изгибами, беломраморная кожа без единой морщинки, большие чувственные глаза и слегка приоткрытые призывные губы, за которыми влажно поблескивали жемчужные зубы. Все это вызвало у Аргнара щемящую боль под сердцем и почему-то неосознанный испуг. Да, эта невероятная красота пугала, даже ужасала своей завершенностью, как остро отточенное лезвие. Он не знал почему, но был уверен, что очутился на краю бездны. Даже бесстрашный Рип вел себя совершенно непонятно, словно смирившись с некой фатальной неизбежностью, он низко опустил голову и стоял понурясь. Женщина подошла к Аргнару на расстояние вытянутой руки и остановилась, спокойно глядя прямо в глаза воину. - Кто ты, прекрасная госпожа? - растерянно выдохнул Аргнар, чувствуя, как этот взгляд свободно проникает в его душу, читая там, как в открытой книге. - Как тебя зовут? - У меня много имен... Какое из них ты хотел бы услышать? Голос незнакомки прозвучал чарующей мелодией, обволакивающей сознание сладкой грезой. Хрустальный перезвон множества колокольчиков, казалось, проплыл над землей, успокаивая и завораживая. Куда-то отступила тревога и усталость, на смену им пришло спокойствие и умиротворение, какого Аргнар еще никогда прежде не испытывал. Он опустил меч, не отрывая глаз от прекрасной женщины. - Не знаю, - неуверенно ответил воин. - Но назови мне хотя бы одно из твоих имен, чтобы я знал, как тебя величать, госпожа... Женщина нежно улыбнулась и, подумав мгновение, произнесла: - Зови меня Летой... - Госпожа Лета, ты владычица Лунного озера? - Можно сказать и так, хотя это озеро всего лишь одно из тех мест, где я люблю отдыхать после дальних странствий. Основное время мне приходится проводить в пути. - Ты путешествуешь по землям Вальгарда? - изумился Аргнар. - Но ведь это довольно опасно. Прости за прямоту, ты очень красива, и найдется немало охотников, желающих овладеть этой красотой. Я уж не говорю о бандах всевозможных бродяг и висельников, для которых и вовсе нет ничего святого. Лета слегка улыбнулась, как показалось воину, в этой улыбке промелькнула затаенная горечь. - Благодарю тебя за лестные слова, но мне нечего бояться, - ответила она. – Вряд ли найдется хоть один мужчина, который добровольно захотел бы быть близок со мной. - Этого не может быть. - Может, поверь мне... Давай лучше поговорим о тебе, Странник. - Откуда тебе ведомо мое прозвище, госпожа? - еще больше удивился Аргнар. - Ведь мы никогда прежде не встречались... Может быть, ты волшебница? - Ах, что такое волшебство... - всего лишь мимолетная иллюзия в бескрайнем пространстве Вечности. Магия приходит и уходит, мелькают тысячелетия, стирая с лица земли целые цивилизации, и возрождая новые. Мириады человеческих судеб бесконечным потоком осыпаются с древа жизни, как желтые листья осеннего леса, и нет им ни конца, ни начала. Лета легко опустилась на землю и взмахнула рукой. - Присаживайся, Странник, я хочу побеседовать с тобой. Не часто выпадает мне такое счастье - спокойно разговаривать с... живыми людьми. Аргнар послушно сел на плащ, не зная, куда девать свои загрубелые руки, казавшиеся такими неуместными в присутствии совершенной красоты собеседницы. Рип бесшумно улегся на землю позади него, не смея поднять глаз на Лету. Его поведение казалось Аргнару странным, он никак не мог понять, в чем дело. - Скажи мне, Странник, любишь ли ты ту женщину из Свободных поселений? Вопрос прозвучал так неожиданно, что воин едва не поперхнулся. - Но как... откуда?.. - Не удивляйся, - остановила его Лета. - Мне многое ведомо в подлунном мире, но это не важно. Ответь мне прямо. Аргнар стиснул ладони до хруста в костяшках, собираясь с мыслями, и вдруг неожиданно для себя осознал, что даже самому себе не может толком ответить на этот, казалось бы, простой вопрос. Он питал к Ольме чувства, которые никогда доселе не испытывал ни к одной женщине, втайне даже мечтал о том, что придет час, когда они будут вместе. Но что-то останавливало его, не позволяя полностью отдаться своим чувствам. Почему-то казалось, что там, впереди ему уготована судьба, в которой нет места для любви, лишь мрак беды и горячий ветер битвы, наполненный солоноватым привкусом крови. Медленно опустив голову, он промолвил глухим голосом: - Мне кажется, что люблю, но... я не уверен... - Тогда ответь, готов ли ты пожертвовать ради нее своей жизнью? Хотя нет, ты готов пожертвовать жизнью ради любой женщины, попавшей в беду, ведь ты - рыцарь! Не спорь... Аргнар попытался, было, что-то возразить, но Лета движением руки остановила его и властно продолжила: - Я поставлю вопрос иначе: готов ли ты пожертвовать ради этой женщины своей честью, своим незапятнанным именем? - На этот вопрос мне еще труднее ответить, - признался воин. - Хотя я готов сказать - да. Но человек слаб телом и не знает своих возможностей... - Это правда, - согласилась женщина. - Но очень часто простой человек, не подозревая о своих возможностях и не раздумывая о славе, совершает такое, что выходит даже за пределы возможностей могущественных чародеев. Вера и сила духа способны сокрушить, казалось бы, несокрушимое. Аргнар задумчиво покачал головой. - Возможно, но я таких случаев не припомню. - Так поступил барон Греттир - владетель замка Мелрода, ведь ты его хорошо знал. Своей верой и силой духа он сокрушил полчища монстров и спас своих подданных от ужасных мучений. - Но ведь они все погибли! - Смерть - не самое худшее, что есть на этой земле... Лета пристально вглядывалась в лицо воина, словно читая его мысли. Постепенно ее глаза наполнились сочувствием, даже состраданием, и она отвела их в сторону. Голос женщины вновь приобрел бархатистое звучание. - К сожалению, существует подлость, трусость, жадность, жестокость... Несть числа порокам человеческим, но, быть может, когда-нибудь они канут в Вечность... Прекрасная женщина умолкла, и тогда Аргнар вновь задал вопрос: - Откуда тебе все ведомо, госпожа? Про Ольму, барона Греттира? Как ты узнала обо мне и о многом другом? Кто ты? Уже задав вопрос, он вдруг инстинктивно понял, кто сидит перед ним. Эта прекрасная женщина, казавшаяся такой молодой и нежной, на самом деле была... - Да, это - я... Ты не ошибся. Люди обычно представляют меня в другом виде, домысливая и добавляя со страху все, что подсказывает им воображение, потому что мало кто из живых видел меня, а уж разговаривать со мной и вовсе посчастливилось единицам. Однако с тобой, Странник, мы уже встречались неоднократно, хотя ты меня и не помнишь. - Ты пришла за мной? - мрачно спросил воин после минутного замешательства. - Нет, ты не в моей власти, - просто ответила Лета. - Мне только хотелось посмотреть в твои глаза и понять, почему именно ты... - Что, я? - насторожился Аргнар. - А ты и не знаешь до сих пор?! Воин угрюмо мотнул головой и крепко стиснул ладони. В глазах его зажглось упрямство. - Мне не ведомо кто и зачем меня избрал, но... не хотел бы я быть слепой и послушной игрушкой, в чьих бы то ни было руках, пусть даже могучих и справедливых. Каким бы я не был, но я свободный человек, а не раб! Скажи мне все или не говори ничего. Я понимаю, что ты властна над моим телом, но душа моя принадлежит только мне! Лета долго и задумчиво смотрела на умолкшего воина, словно размышляя над его словами. На ее губах блуждала загадочная улыбка, временами исчезая и снова появляясь, как мимолетная тень. Наконец она произнесла: - Свобода выбора у тебя есть, но ты не сможешь выбрать то, против чего восстает твоя душа, а значит, твой выбор предопределен. Потому ты и был избран, что не мог пойти по другому пути. - Но для чего... для чего я избран? Мне уже надоели загадки и недомолвки! - Ты избран для борьбы против хаоса, вернее - тьмы, как его неверно называют люди. Ведь тьма не есть зло в чистом виде, она тоже бывает разной. Жизнь и смерть (Аргнар невольно вздрогнул, услышав эти слова из уст Хозяйки забвения) всегда идут рядом, часто меняясь местами. Для кого-то жизнь является ужасными мучениями, даже проклятием, а для кого-то смерть - избавление от мук и переход в другую сущность. Что знаете вы, смертные о Вечности? Ваше мимолетное существование в этой бренной оболочке кажется вам главным и единственным. А не приходило ли тебе, Странник, в голову, что земная жизнь, возможно, и есть то самое чистилище, которого многие страшатся в грядущем посмертии, не ведая о том, что, может быть, самой жизнью на этой земле они предопределяют свое будущее за гранью земного бытия? Что ты скажешь на это? Ошеломленный Аргнар молчал, не зная, что ответить. Он никогда прежде особо не задумывался об этом. Вся его жизнь была подчинена закону чести и бесстрашия, о будущем, а тем более о посмертии он не размышлял. - Неужели... все так и есть, как ты говоришь? - тихо спросил он. - Неужели... есть жизнь после... смерти, а мы не ведаем о том? - Я сказала - возможно... - Но ведь ты знаешь точно, ответь мне! - И тогда ты будешь руководствоваться этим знанием в своих поступках? А хочешь ли ты этого? Ведь ты сам говорил, что ты свободный человек! Зачем же добровольно заковывать себя в цепи предопределенности?! Аргнар тяжело вздохнул. - Снова неопределенность, снова неизвестность... И разговор наш был впустую... - Как знать... Лета мягко поднялась. Аргнар попытался, было, вскочить следом, но она властным жестом остановила его. - Я приходила не за тобой, а лишь хотела узнать твои мысли. Теперь я ухожу… Она повернулась и пошла к озеру. Белый шар послушно поплыл следом за ней, словно преданная собачонка. Аргнар неуклюже топтался на месте, не зная, что делать дальше. Какая-то пустота, ощущение непонятной потери залегло под сердцем. Хозяйка забвения мягко растворилась в холодном серебристом сиянии, померк белый шар, и лишь слабое мерцание на гладкой зеркальной поверхности темного озера еще какое-то время хранило след ночной собеседницы. Но вот и оно погасло. Наступила кромешная тьма. Даже звезды на небосводе исчезли, хоть и сияли до этого ярко, подобно алмазным россыпям. Волк стоял, низко опустив голову, словно о чем-то раздумывая. - Эй, старина! - осторожно окликнул его Аргнар. - О чем это ты призадумался? Рип медленно поднял голову и посмотрел прямо в глаза воину. В его взгляде Аргнар прочел человеческие мысли, словно это был и не дикий зверь вовсе, а заколдованный скиталец запредельных дорог. "А, может, так оно и есть?" - внезапно подумал воин. Он опустил ладонь на жесткий загривок волка и попытался его погладить. Но Рип не принял ласки. Он как-то мягко, но решительно увернулся, шумно вздохнул и, отойдя в сторону, улегся на землю почти у самой кромки воды и с какой-то непонятной грустью принялся пристально вглядываться в темную глубину озера. Не произнеся более ни слова, Аргнар уселся на землю, запахнулся плащом и, опустив голову на колени, глубоко задумался. Наступивший спустя несколько часов рассвет застал его все в том же положении. Уже запели первые степные пташки, уже и Рип стоял, с нетерпением поглядывая на человека и всем своим видом давая понять, что он, дескать, давно готов продолжить путь, а воин сидел неподвижно, словно каменное изваяние. Волк подошел к нему и осторожно ткнулся носом в плечо. - Да, пора... - произнес Аргнар глухим голосом. Он пружинисто поднялся на ноги и прищурился, вглядываясь в ровную степь внимательным пытливым взором. Всего лишь за одну ночь на его лице произошли перемены. Брови слегка сдвинулись к переносице, между ними залегла глубокая жесткая морщина. А бороду щедро посеребрила седина. Губы сжались еще плотнее, еще резче очертились скулы. Обогнув безмолвное Лунное озеро по восточному берегу и не оглядываясь назад, Аргнар широким походным шагом направился в сторону Безымянной пущи, откуда уже недолго оставалось до Свободных поселений.
Противный гнилостный запах пропитал, казалось, весь город до основания. Безветрие, царившее над Панградом вот уже несколько месяцев, не позволяло улицам очиститься от вони и затхлости. Люди наглухо закрывали окна и ставни, но это нисколько не помогало. Да и что могло помочь, если на смену одним казненным каждый день на центральной площади вывешивали других для устрашения недовольных новым режимом, а полуразложившиеся трупы просто вывозили на помойку и бросали в большую общую яму. В нищенских кварталах и на дальних окраинах столицы постоянно вспыхивали эпидемии, грозящие перекинуться на весь город. Люди тайно роптали, но открыто высказываться никто не решался - не те нынче времена в государстве. Это не при бывшем герцоге! Теперь на горле столицы лежала когтистая лапа безжалостного черного чародея, и горе тому, кто посмеет сказать или только заикнуться против его воли. Нервно пощипывая слегка раздвоенный кончик хрящеватого носа, Мурид раздраженно отодвинулся от оконного проема, у которого стоял уже около получаса, и семенящей походкой вернулся к трону. Небрежно развалившись на нем и любовно поглаживая еще более округлившееся за последнее время брюшко, чародей принялся заново анализировать события последних тревожных месяцев. Это размышления занимали его вот уже несколько дней, с тех пор как в голову закрались первые крамольные мысли. В сущности, чародей Мурид был человеком по рождению и воспитывался в самой обычной семье мелкого городского ремесленника королевства Менткроуд. Его отец лепил и обжигал разнообразные по форме горшки, а затем продавал их на воскресных ярмарках крестьянам или разбивал, когда напивался до одури. Впрочем, в пьяном угаре бил он не только горшки - доставалось и самому Муриду и его болезненной запуганной матери. Однажды, после очередных побоев, мать скончалась, а пьяницу-отца стражники увели в тюрьму, с тех пор Мурид остался совсем один. Он не захотел идти по стопам отца и заниматься гончарным ремеслом. Ему, испытавшему на себе унижение, горечь незаслуженных обид и побои, захотелось самому повелевать и распоряжаться кем-нибудь. Но соседские мальчишки-ровесники относились к нему с пренебрежением, поэтому о каком-либо уважении, а тем более подчинении с их стороны и говорить не приходилось. Жить было не за что, родственников у Мурида не было, и мальчик начал красть. Поначалу редко и не много, но постепенно привык и вошел во вкус. Когда его поймали в первый раз, то пожалели по малолетству и отпустили, предварительно нещадно выпоров для острастки на центральной городской площади. Но Мурид не исправился, а только еще больше озлобился и теперь стал действовать более осторожно и изобретательно. Время шло. Мальчик превратился в юношу. Как-то раз, забравшись темной ночью в дом одного богатого вельможи, Мурид невольно стал свидетелем тайных любовных похождений хозяина дома, воспользовавшегося отсутствием ревнивой и скандальной супруги. Притаившись за широкой портьерой, ночной воришка терпеливо слушал и наблюдал, запоминая все подробности, и к утру, когда любовники скрытно расстались, в его голове созрел гнусный план. Никем не замеченный, Мурид подобрал оброненный дамой впотьмах ароматный носовой платок, с вышитыми на нем инициалами владелицы, вернулся к себе домой и уселся за письменные принадлежности. Еще никогда прежде он так не усердствовал, шевеля кончиком языка и старательно выписывая буквы, словно создавая шедевр. В полдень уличный мальчишка вручил вельможе запечатанный пакет с надписью "Лично в руки". Слегка недоумевая, любвеобильный хозяин дома вскрыл пакет и, ознакомившись с его содержанием, облился холодным потом. В послании очень подробно живописалось о его ночных шалостях, а также о наличии у автора письма неопровержимых улик, кои, в случае упрямства вельможи, незамедлительно окажутся в руках его строгой половины, прослывшей дамой весьма крутого нрава. Заканчивалось послание указанием места и времени, куда надлежало явиться с приличной суммой денег во избежание широкой огласки непристойного поведения главы известного и уважаемого в городе семейства. Безусловно, в назначенное время перепуганный вельможа явился в указанное место и выкупил у Мурида улику, а заодно и его молчание, за довольно круглую сумму. С тех пор жизнь бывшего воришки изменилась. Он больше не крал, да и зачем, если теперь ему деньги отдавали добровольно. Мурид занялся интригами и весьма преуспел на этом сомнительном поприще. Он подглядывал, подслушивал, собирал сплетни, иногда даже сам фабриковал фальшивые улики и шантажировал богачей. Постепенно Мурид начал жить на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая. Он нанял на работу нескольких доносчиков-соглядатаев. По городу поползли панические слухи о том, что он собирает компрометирующие материалы на всех без разбора. И вот тогда, доведенные до отчаяния "клиенты" интригана решились на крайние меры. Не поскупившись на затраты, они наняли профессиональных убийц. Случайность спасла Мурида. Он припозднился и возвращался домой уже впотьмах. Выйдя из переулка, Мурид услышал какую-то возню у дверей своего дома и глухой вскрик. Он прижался спиной к стене дома напротив, запахнулся в темный плащ и решил посмотреть, в чем дело. Очевидно, убийцы в темноте приняли одного из агентов-информаторов за самого Мурида и, когда тот взялся за ручку двери, намереваясь войти с докладом, бесшумно вынырнули из тьмы и вонзили в него отравленные кинжалы. Так и не разобравшись в совершенной ошибке, убийцы втащили тело в дом, который затем подожгли с двух сторон, а сами скрылись. Дураком Мурид не был. Он сразу сообразил, что нынешняя ночь - подарок судьбы, который не повторяется. Если утром горожане узнают о том, что он еще жив, то следующая ночь для него уж точно будет последней. Под покровом темноты Мурид тайно покинул город и отправился пытать счастья в чужих краях за пределами Менткроуда. В Эрденехе он затеял интригу против одного из придворных чародеев, даже не подозревая, что столкнулся с тайным эмиссаром черных жрецов жестокой и кровожадной касты Гру. Но, как это ни странно, Мурида не уничтожили, а наоборот, даже взяли в обучение, почувствовав в нем недюжинный ум и врожденный талант к интригам. После того, как он принес, омытую жертвенной кровью, клятву на верность Повелителю, жрецы обучили Мурида начальным знаниям черной магии, позволяющим эффектно запугать простолюдинов, но не дающим истинной мощи, которой обладали лишь высшие адепты касты во главе с верховным жрецом Яридом. Вскоре Мурида тайно заслали в независимое герцогство Форван с заданием внедриться в верхние эшелоны власти, с чем он успешно справился, не только свергнув прежнего герцога, но и полностью взяв бразды правления государством в свои руки. Все бы хорошо, да только с недавних пор Муриду стало невмоготу ходить по струнке и безропотно выполнять указания верховного жреца. В нем снова вспыхнула жажда повелевать окружающими. Однако Мурид прекрасно понимал, что жрецы из Чау-Гар настолько могущественны, что мгновенно сотрут его в порошок, если только заподозрят что-либо. А тут еще и поднялся из мрачных глубин небытия ужасный Повелитель, чьего прихода с таким нетерпением дожидались жрецы. Ясное дело - против таких сил Мурид не собирался выступать открыто. Однако кое-что он все же придумал. Прошлой ранней осенью Мурид узнал от тайных посланников Ярида о том, что по землям Вальгарда странствует простой воин, который может помешать торжеству коварных замыслов черных жрецов. К несчастью он узнал об этом в последний момент, когда на Странника уже началась охота. Мурид попытался перехватить воина до того, как тот попадет в лапы жрецов. Однако подручные-недоумки все испортили своим чрезмерным усердием. Вместо того, чтобы дождаться, когда Странник сам придет в тайную канцелярию, они устроили на него засаду, за что и поплатились собственными жизнями. На них Муриду было наплевать, а вот Странник с тех пор исчез. С одной стороны это было хорошо - жрецы не могли его нигде отыскать, а значит, он жив. Но с другой стороны Мурид сам не мог его найти, а Странник был ему очень нужен! Чародей-интриган надеялся заключить с отважным воином сделку. Он знал некоторые тайны жреческой касты, которые помогли бы Страннику одолеть жрецов и, может быть, даже их Повелителя... В ответ на это Мурид хотел заручиться поддержкой Странника на первых порах. Потом он его просто отравил бы - и дело с концом. Но в данный момент воин был нужен ему живым и, желательно, здоровым. И еще одно событие очень сильно заинтересовало чародея. Оказывается, верховный главнокомандующий объединенными войсками Эрденеха и Форвана куда-то таинственно исчез во время бесславного штурма Горных баронств. Сообщение о том, что Ратон вышел из-под ментального контроля жрецов запоздало, и Ярид не успел вовремя отстранить своего ставленника от руководства войсками. Действуя скорее по наитию, чем по трезвому рассуждению, Мурид решил проверить в магических потоках следы маловероятной, но все же возможной связи судеб Ратона и Странника. То, что он обнаружил, поразило даже его, привыкшего ничему не удивляться. Линии судеб обоих воинов в начале их жизненного пути были настолько туго сплетены между собой, словно они были одним и тем же человеком. Это могло быть лишь в одном единственном случае: если бы они были кровными братьями. В этом была какая-то тайна, недоступная пониманию Мурида. Он хорошо знал, что Ратон прибыл с материка Чау-Гар, а Странник был врожденным вальгардцем. Возможно, жрецы касты Гру смогли бы внести ясность в эту загадку, но чародей не собирался обращаться к ним за помощью. Он решил сам во всем разобраться и использовать это в своих корыстных целях. В дверь осторожно поскреблись. - Кто там? - недовольно проворчал Мурид. Дверь бесшумно приоткрылась, и в тронный зал проскользнула тощая фигура уже немолодого личного секретаря чародея. Пригладив узкой ладонью жидкие прямые волосы, наполовину скрывающие большие оттопыренные уши, он замер в смиреной позе. - А, это ты, Горпи... Крысиные глазки Мурида сверкнули нетерпением, но в голосе его сквозила притворная сонная лень. - Ну, говори, старый пройдоха: что нового ты разузнал? - Мой господин, из Свободных поселений прибыл торговый караван... - Ну и... - Говорят, на хуторе вольного хозяина Гестама появился неизвестный воин. Кто он и откуда - никому не ведомо. "Вот оно!" - подумал чародей, внутренне весь подобравшись. Он чувствовал нутром, что Странник или Ратон, а то и тот, и другой где-то неподалеку. Ведь не зря Мурид дал своим подчиненным строгий наказ тайно собирать сведения о любых воинах-одиночках, которые объявлялись в округе и тотчас докладывать ему лично. Стараясь казаться совершенно равнодушным к сообщению, чародей прикрыл глаза, продолжая из-под полуопущенных век внимательно следить за выражением лица Горпи. - А чем занимается этот воин? - лениво поинтересовался он. - В том-то и дело, что ничем! Хуторяне говорят, будто странный он какой-то: молчун, ни с кем не разговаривает, целыми днями пропадает в степи и все время о чем-то думает... Мурид задумчиво пожевал губами, словно размышляя. Горпи безропотно замер в ожидании его распоряжений, преданно устремив на трон покорный взгляд. "Нет, этот ни о чем не догадывается, - решил Мурид. - В его тупую голову даже не может закрасться мысль о том, что ставленник жрецов собирается низвергнуть своих повелителей. Ну и хорошо..." - Пошли с караваном, когда он отправится обратно, весточку на хутор Гестама этому воину. Пригласи его к нам на службу - воины нам нынче нужны. - Может быть, отправить гонца? Мурид поморщился. - Много чести! Подумаешь, какой-то воин... Это не к спеху. Словно потеряв интерес к этой теме, чародей поинтересовался настроениями среди знати и горожан. - Открыто никто не высказывается - боятся, мой господин, а среди своих болтают разное... - Например? - Говорят, что близится конец света и виной тому чернокнижники. А еще, простите, поминают недобрыми словами вашу честь... - Ха! Насмешили… Мою честь! Ты-то, Горпи, хоть не будь косноязычным. Говори все, как есть, а о моей чести не беспокойся – как-нибудь и сам разберусь! Секретарь покорно поклонился, испуганно пряча глаза. - В народе болтают, что вы заколдовали герцога Хэдмира и вместе с сыном упрятали в глубокое подземелье, а сами узурпировали власть в стране… находятся даже такие, кто открыто призывает свергнуть нынешнюю власть, а вас, простите, повесить за ноги на дворцовой площади воронам на поживу... - Ну, это я и без тебя знаю, а нового-то что? Горпи нервно сглотнул и торопливо продолжил: - Говорят, будто должен явиться какой-то защитник, который освободит людей от власти узурпаторов и даже повергнет Тьму... что он очистит Междуречье от чудищ и... - Ерунда! Мурид пренебрежительно скривился и уже хотел, было, перейти к следующему вопросу, когда его что-то внезапно насторожило. Из распахнутого настежь окна донесся, сперва еще неясный шум, который постепенно превращался в нарастающий слитный рокот. В комнате воцарилась напряженная тишина. Мурид озабоченно сдвинул брови и метнул на секретаря быстрый взгляд. - Что это там? - Не могу знать, мой господин... Горпи побледнел и весь как-то съежился, словно нашкодившая собака, ожидающая от хозяина удара палкой. В его напряженных глазках была искренняя растерянность и панический испуг. "Нет, этот явно ничего не ведает, да и откуда ему... - подумал чародей, направляясь к оконному проему. – Но что же это там за шум? Ох, не нравится он мне почему-то..." Ему хватило одного взгляда на площадь, чтобы и самому ощутить испуг и растерянность. Мурид почувствовал, как под его ногами поплыл пол, а в голове заметались панические мысли. Со стороны центральных ворот города по широкой улице в грозном молчании двигалась мрачная колонна всадников-черноплащников в глубоко надвинутых капюшонах, под которыми не было видно лиц. Судя по всему, хвост колонны был еще где-то за городскими воротами, а голова уже втягивалась на центральную площадь Панграда. Ровными шеренгами - по десять всадников, лилась по улице черная река тяжелой конницы чау-гарцев. Быстро захлопывались ставни окон - напуганные внезапным появлением огромного вооруженного отряда, да что там отряда - целой армии, горожане спешно прятались по своим квартирам, таращась сквозь щели на незваных гостей. Мурид отер тыльной стороной мелко подрагивающей ладони мгновенно вспотевший лоб. Неестественно спокойным голосом он поинтересовался у Горпи, несмело выглядывающего из-за его плеча в окно: - Откуда здесь взялась конница? Почему меня никто заблаговременно не предупредил?! Секретарь придавлено пискнул и ломающимся от волнения голосом поспешно ответил: - Прошу прощения, но я и понятия не имею... Сам только что увидел. Только не могу ума приложить: если бы они шли через Скурбел, то начальник крепости уж обязательно выслал бы вперед гонца… Внезапно Горпи еще больше побледнел. - А вдруг они того... внезапно напали и взяли крепость с налету?! - предположил он. – Может быть, чау-гарцы решили нас завоевать и превратить в своих рабов?! - Дурья твоя башка, Горпи! - разозлился Мурид. – Мы же с ними в союзнических отношениях, так зачем им понадобилось нас завоевывать?! Да и крепость так просто с ходу штурмом не возьмешь, вряд ли она вообще кому-либо по зубам. Ты и сам знаешь это не хуже меня... Но откуда все же взялась конница? В принципе чародей и сам уже догадался о том, что чау-гарцы прибыли на кораблях и тайно высадились где-то на безлюдном юго-восточном побережье герцогства. Но не это волновало его в данный момент, а то, что его тайные хозяева заранее не известили о готовящемся вторжении. Что-то здесь было не так... "Неужели жрецы пронюхали о моих планах?! - ужаснулся Мурид. - Но об этом пока еще никто кроме меня самого не знает. Не могли же они и в самом деле прочесть мои мысли..." Тяжелое предчувствие сдавило сердце ледяными клещами. Узурпатор слишком хорошо знал, чем грозило ему раскрытие жрецами тьмы его тайных и, чего уж греха таить, грязных планов. В свое время он насмотрелся в подземельях на те ужасы, которые творили жрецы со своими пленниками. И даже он, казалось бы, уже ко всему привыкший, не мог вспоминать эти кошмарные видения без внутреннего содрогания. А тем временем грозная черная конница разворачивалась на мгновенно опустевшей площади перед самым дворцом. Густой частокол толстых копий с широкими наконечниками устрашающе щетинился в небо, словно грозя самому Создателю. Не было слышно команд или бряцанья оружия. Все происходило в полном безмолвии, и только копыта лошадей глухо стучали по каменным плитам. За дверями послышался какой-то лязг, возня, кто-то сдавленно охнул. Створки широко распахнулись, пропуская внутрь группу рослых людей одетых в черные плащи с капюшонами. Стражников, охраняющих коридор, видно не было. Стараясь сохранить на лице невозмутимое спокойствие, хотя все внутри подобралось и сжалось в тошнотворный ледяной комок, Мурид шагнул навстречу прибывшим. - Рад видеть Вас на землях герцогства! - приветствовал он черноплащников, выдавливая из себя бледное подобие улыбки. Окинув цепким взглядом внутренние покои, старший из вновь прибывших слегка качнул головой. Тотчас двое из его спутников шагнули к Горпи, который сдавленно пискнув и побелев, как мел, начал сползать по стене. - Уберите его, - брезгливо произнес старший. - И оставьте нас наедине с... Правителем. От внимательного взгляда Мурида не ускользнула едва заметная усмешка, промелькнувшая на тонких губах черноплащника при слове Правитель. Это чародею очень не понравилось. Секретаря сноровисто подхватили под руки и вынесли в коридор, словно куль муки. Остальные все так же безмолвно вышли следом. Мурид остался наедине с командиром чау-гарцев. - Что нового слышно нынче на землях Вальгарда? - будничным тоном осведомился черноплащник, подходя к герцогскому трону и бесцеремонно усаживаясь на него. При этом Мурид оказался стоящим перед ним, словно какой-то жалкий замухрышка-проситель. Безусловно, все это было сделано преднамеренно, дабы дать ему почувствовать истинное положение вещей - кто здесь хозяин, и чародей-пройдоха понял это сразу, но виду не подал, решив сыграть роль эдакого недалекого простачка. - Позвольте сперва узнать ваше имя, почтеннейший, - натянуто улыбнувшись, поинтересовался он. - Право дело, как-то даже неудобно общаться, когда не знаешь, как обращаться к собеседнику... вы уж простите великодушно провинциала. - Мое имя - Гектон - первый магистр боевого крыла Ордена. Но ты можешь обращаться ко мне просто по имени. - Как прикажете, господин Гектон. Изобразив на лице подобие радушной улыбки, Мурид, как ни в чем ни бывало, принялся рассказывать о последних событиях в герцогстве, постепенно расширяя географию своего доклада. При этом он украдкой следил за выражением лица собеседника, пытаясь прочесть на нем, уготованную для себя судьбу. Однако лицо магистра хранило печать бесстрастия и оставалось непроницаемым. - Посвященные высшего круга опасаются, что нашим стратегическим планам может помешать один человек - некто по кличке Странник, - неожиданно произнес чау-гарец, озабоченно нахмурив бровь. - Его обязательно надобно сыскать и обезвредить. Мурид внутренне сжался. "Вот оно! Неужто прознали?! - мелькнула обжигающая мысль. – Играет он со мной, как кошка с мышкой, или просто так совпало?" Чародей-узурпатор незаметно нащупал рубиновый камень перстня на левой руке и бережно провел по нему дрожащим пальцем. Там, под переворачивающимся камнем, в углублении лежали белоснежные кристаллики быстрой и легкой смерти, которую он предусмотрительно заготовил на всякий случай, если вдруг что-то пойдет не так, как он предполагал. Слишком уж хорошо Мурид знал, как изощренно умеют пытать жрецы Чау-Гара - уж лучше сразу умереть, чем терпеть те ужасные муки, на которые они обрекали своих пленников. Однако, судя по всему, Гектона действительно в настоящий момент интересовал только Странник и все, что было с ним связано, поэтому Мурид заставил себя успокоиться и внимательно слушал наставления командира черноплащников. - Мы уже разослали во все уголки Вальгарда сообщения нашим эмиссарам и тем, кто тайно служит Ордену верой и правдой. - продолжал магистр. - Где бы не появился этот человек, о нем будет сразу доложено, и мы примем все необходимые меры. Но... тебя это пока не касается. Ты должен исполнить очень важное поручение... Гектон умолк, пытливо наблюдая за выражением лица Мурида, словно пытаясь отыскать на нем хотя бы малейший намек на неблагонадежность. Однако хитрец-интриган казался самим воплощением преданности и внимания. - Итак, - продолжил Гектон. - Ты должен под охраной десяти преданных людей тайно доставить герцога Хэдмира и его сына в Малурию - прямо во дворец. Там ты лично сдашь их верховному жрецу и полностью поступишь в его распоряжение. Ярид сам скажет, что тебе предстоит делать дальше. За пленников отвечаешь головой! Тебе все ясно? - Да, мой господин, - смиренно ответил Мурид, опуская глаза. Однако в черной его душонке все клокотало от негодования. Еще бы! Ведь он столько сделал ради того, чтобы бросить к ногам жрецов герцогство, столько приложил сил, изворотливости, а порой и золота, и вот теперь его отправляют в Малурию... уж, не в качестве ли очередной жертвы для Повелителя тьмы?! Но вместо того, чтобы протестовать или оспаривать, Мурид лишь кротко поинтересовался: - Когда я должен отправляться? - На рассвете... Я дам тебе в сопровождение десяток моих проверенных бойцов. И еще... переоденься в воинское обмундирование, чтобы не отличаться от остальных, - я не хочу, чтобы тебя кто-нибудь узнал, а пленников - тем более. Поэтому поедете под видом разведывательного отряда. - Кому передать дела по канцелярии? Гектон ухмыльнулся. - Об этом можешь не беспокоиться. Твой личный секретарь остается здесь, вот он все и объяснит в деталях. Или, может быть, есть информация, которой он не обладает? - Все, что касается местного самоуправления и вообще внутренних дел в герцогстве, знает полностью, а в планы Ордена он не посвящен ни в малейшей степени. - Его счастье... Это было сказано тихим и спокойным голосом, но так, что у Мурида по спине мурашки пробежали, а между лопаток скользнула капля холодного пота. Однако внешне он оставался спокойным, и даже ни один мускул не дрогнул на его лице. - А теперь иди и готовься в дорогу, остальные распоряжения получишь утром. Гектон едва кивнул и отвернулся к окошку, пренебрежительно отпуская кратковременного экс-правителя. Мурид слегка наклонил голову в знак прощания и поспешил удалиться к себе. Проходя по длинным мрачным коридорам дворца, он повсюду видел только черноплащников, которые деловито сновали из комнаты в комнату, словно привидения. Гвардейцы герцогства исчезли, словно их никогда и не было. Личная стража узурпатора тоже куда-то подевалась без следа. "Вот и все, - тоскливо подумал Мурид. - Тихо и спокойно совершился государственный переворот, и теперь вся власть в руках чау-гарцев, а я стал всего лишь мелкой и незначительной сошкой на побегушках... Ну, ничего, мы еще поглядим, на чьей улице праздник будет! Самоуверенные, возомнившие о себе невесть что жрецы... рано, ох, как рано вы сбросили меня со счетов!" Бывший узурпатор степенно вошел в свои покои, у дверей которых уже стояла новая стража, и плотно притворил за собой дверь. Лишь после этого он позволил себе немного расслабиться и сразу почувствовал, как предательски задрожали пальцы. Выпив успокоительных капель, Мурид решил заняться делом. В объемистом стенном шкафу среди многочисленных парадных костюмов он отыскал то, что ему было сейчас весьма необходимо - походное обмундирование обычного рядового гвардейца. Здесь же, за тайной перегородкой в задней стенке шкафа нашелся и тугой кожаный мешочек с гранеными алмазами из герцогской сокровищницы, которые приберегались на всякий случай. - Вот он, этот самый случай и наступил, - задумчиво пробормотал Мурид, любуясь мягкими переливами на гранях драгоценных камней. - Только я его не совсем таким представлял, хотя... кто может знать, что его ожидает через день или два? Надежно привязав мешочек с алмазами к нательному поясу и неспеша приготовившись к утреннему отъезду, Мурид достал из тайника связку ключей от дальней галереи подземелья и снова вышел в коридор. К нему сразу приблизился рослый меченосец в черных одеждах. Левую щеку его - от виска до подбородка пересекал рваный застарелый шрам. Серые, словно отлитые из свинца, холодные глаза не выражали ничего, кроме готовности убить на месте любого и всякого, кто не угоден жрецам. - Десятник Шип, - низким голосом представился он. - Магистр приказал помогать тебе. Я командир отряда, который поедет в Малурию вместе с тобой. - Ясно. Мне нужно несколько удальцов для сопровождения в подземелья. Ты знаешь зачем... Шип кивнул головой и коротким взмахом руки подозвал еще двоих с мрачными бесстрастными физиономиями. В таком сопровождении Мурид молча проследовал по пустынному восточному крылу дворца и, спустился на первый ярус подвала. Старинный дворец правителей Форвана опирался своим фундаментом на еще более древние подземелья, оставшиеся от неведомой цивилизации, исчезнувшей задолго до того, как в этих местах появились первые поселенцы. Какая раса обитала здесь, была ли она похожа на нынешних людей - на это никто не мог дать ответа, но так случилось, что древние катакомбы стали корнями нынешней архитектуры. Точного плана подземелий не существовало, лишь только исследованная часть, находящаяся непосредственно под дворцом, была нанесена на карту столицы. Говорили, что неисследованные катакомбы тянутся до самых Сторожевых гор. А некоторые и вовсе заявляли пугающим шепотом о том, что тайные коридоры, пройдя под корнями гор, соединяются с мрачными подземельями Глинистых холмов. Но кто может знать наверняка?! Скорее всего, это просто досужие байки простолюдинов. Коптящие языки масляных светильников тревожно колебались, отбрасывая на мшистые стены причудливые изломанные тени, казалось, наполненные какой-то своей тайной угрожающей жизнью. Словно сонмище древних злых духов безмолвно следило за проходящими мимо людьми, решая, как с ними поступить. Да, в этом подвале даже Мурид чувствовал себя неуютно, что уж говорить о тех несчастных, которые попадали сюда не по своей воле?! Чародей остановился перед толстой кованой решеткой, надежно перекрывающей вход в подземелье. Тут, как и следовало ожидать, тоже стояла стража из чау-гарцев (и когда только успели?!). Они молча преградили путь, бесстрастно уперев оголовки копий в заметно округлившийся за последнее время живот узурпатора. Шип что-то негромко произнес на тайном наречии, и стражники сразу расступились, пропуская его к решетке. Мурид бывал здесь каждые три дня, когда пленникам приносили поесть, и дорогу знал хорошо. Он отпер массивный замок и шагнул в темный, пропахший сыростью коридор. Сопровождающие шли следом, держа в руках смоляные факела. Отблески оранжевого пламени скользили по неровной поверхности покрытых плесенью стен, бежали по низкому нависающему потолку, словно рвущаяся с цепи свора зловещих огневых псов. Шаги гулко звучали в полной тишине, разносясь во все стороны по длинному коридору - их отголоски возвращались угрожающими шипящими шорохами. Лишь изредка слышалось попискивание подвальных крыс, да где-то впереди монотонно капала вода. То слева, то справа попадались решетки заброшенных темниц, но Мурид быстро проходил мимо, даже не оглядываясь на них. Несколько раз уверенно свернув в боковые проходы, он наконец остановился в самом дальнем тупике. Здесь была последняя решетка, за которой и томились в темноте Хэдмир и его сын Этмор. Щелкнул ключ в замке, истерично взвизгнули тяжелые дверные петли, и пламя факелов выхватило из сырого мрака подземелья бледные изможденные лица двоих пленников. Теперь уже трудно было бы определить, кто из них старше, а кто моложе. Оба настолько исхудали и обросли волосами, что были похожи на старых бездомных попрошаек. Безрадостную картину дополняли рваные и грязные лохмотья. Ворох полусгнившей соломы и две щербатые глиняные миски составляли всю убогую обстановку вынужденного жилища несчастных. При звуке открывающейся двери один из пленников медленно приподнял голову. Его отрешенный взгляд пробежался по лицам вошедших. При виде Мурида в глазах старца вспыхнул огонь ненависти. Он даже слегка подался вперед. - А, это ты, старая подлая крыса, - слабо прошелестел голос пленника - Я тебя узнал... Что, опять пришел издеваться, гнусная скотина?! Чего тебе еще нужно, ты же и так уже прибрал к своим грязным лапам все герцогство?! Вспышка гнева отняла у старика последние остатки сил. Он утомленно откинулся на стенку и зашелся сухим болезненным кашлем. Тотчас второй пленник заботливо обнял его за плечи и с ненавистью глянул на Мурида. - Убирайся отсюда, изменщик, - тихо, но твердо произнес он. - И не смей больше тревожить моего отца, иначе тебе придется горько об этом пожалеть! - Полноте, Этмор. Да ты никак угрожать мне решил? Ну и ну... - Мурид недобро усмехнулся. – Успокойся, я как раз пришел освободить вас из заточения. Пленники быстро переглянулись и с изумленным недоверием уставились на него. Лишь на одно короткое мгновение в их глазах промелькнуло выражение радостной надежды, тотчас сменившееся тревогой. Хэдмир горько усмехнулся и покачал головой. - Что ты задумал? - сурово спросил герцог. - Я уверен, что это какой-нибудь твой очередной грязный план. Кто эти люди, что пришли с тобой, и почему они одеты не в форму гвардейцев герцогства? Отвечай, мерзавец, своему законному правителю! - Не волнуйтесь, это наши друзья, - слащаво-приторно улыбнулся Мурид, хотя в его глазках вспыхнул недобрый огонек. - Они позаботятся о вас... Завтра мы отправляемся в небольшую загородную прогулку, поэтому вас необходимо привести в порядок. Мурид подал знак. Черноплащники подхватили под руки слабо сопротивляющихся пленников и грубо поволокли их к выходу. Юный Этмор попытался, было, вырваться, но один из охранников саданул его рукоятью меча по затылку и, бесцеремонно взвалив обмякшее тело на плечо, словно мешок, понес его по коридору. - Будь ты проклят, Мурид! - прохрипел Хэдмир. - Кара тебе за все преступления будет ужасной! - Ладно, ладно... как-нибудь потом при случае это обсудим, сейчас у меня нет времени на подобные пустяки... - пренебрежительно отмахнулся Мурид и, повернувшись к Шипу, отдал распоряжение: - Пусть их хорошенько отскоблят, помоют, покормят и приведут в порядок. Утром они должны выглядеть так же, как и все остальные члены отряда. И еще... на них надобно наложить заклятье беспамятства, иначе они могут выкинуть в пути какой-нибудь неожиданный фортель, а мы должны будем проехать так, чтобы на нас никто не обратил ни малейшего внимания. - Все будет сделано. Вернувшись к себе в комнату, Мурид так и не сомкнул до утра глаз. Он все думал и думал, беспокойно ворочаясь с боку на бок, проигрывал все возможные ситуации, пытаясь предугадать тайные замыслы жрецов, в особенности относительно собственной персоны, но так ни до чего путевого и не додумался… Бледный рассвет нового дня застал его неподвижно лежащим на измятых простынях с открытыми глазами и не менее измятым лицом. На городской башне гулко ударил колокол, возвещая смену ночной стражи. В коридоре послышались приближающиеся шаги, которые замерли возле апартаментов Мурида. В дверь мягко, но настойчиво постучали. - Один момент, сейчас иду, - отозвался Мурид, быстро вылезая из постели и облачаясь в дорожный мундир рядового воина, который уже давно был им предусмотрительно приготовлен. Окинув прощальным взглядом помещение, он вздохнул с сожалением, поправил пояс с драгоценностями и направился к выходу. За дверью его ждал молчаливый угрюмый Шип. Не обронив ни слова, они быстро проследовали до выхода из дворца, где их уже поджидал остальной отряд. Взгромоздившись на коня, Мурид незаметно огляделся по сторонам. Гектон так и не появился. Он даже не соизволил прислать кого-нибудь с последними наставлениями, словно ему было совершенно безразлично. "Дурной знак" - решил Мурид. Шип повелительно махнул рукой, и отряд неспеша двинулся к западным воротам Панграда, откуда вела прямая дорога на крепость Скурбел. Герцог Хэдмир и его сын ехали в середине колонны. Плечи их были уныло опущены, а капюшоны черных плащей надвинуты так низко, что в их темной глубине лица совершенно не были видны. Они монотонно покачивались в седлах, словно дремали на ходу. Жрецы-чародеи свое дело знали - герцог и Этмор сейчас были околдованы и не могли ничего сказать или сделать такого, что помешало бы осуществлению планов Ордена. Безрадостное блеклое солнце, поднимаясь над Вальгардом, высветило на широкой пустынной дороге одинокий отряд воинов-черноплащников, в полном безмолвии двигающийся на запад к Сторожевым горам.
Одноглазый тихо скучал в одиночестве. Сидя у пыльного окошка в трактирчике старины Кугера, и глядя на улицу равнодушным невидящим взором, он мелкими глотками цедил чуть теплое опостылевшее пиво и думал о своем друге - Страннике, о котором уже давным-давно не было ни слуху, ни духу. Кто-то остановил лошадь у крыльца. Через некоторое время хлопнула входная дверь, пропуская внутрь знакомого гвардейца в запыленном дорожном плаще. Приметив Одноглазого, тот приветственно махнул рукой, взял у хозяина большую кружку пива, что-то заказал еще и подсел к столику. - Привет, Одноглазый! Чем занимаешься, небось, уже с утра бочонок пива опростал?! - Какое там, первую кружку все еще никак не осилю... - А что так слабо? Гилбер шумно вздохнул. - Да понимаешь ли, скука совсем одолела... Невмоготу мне стала гарнизонная служба, опостылела. День за днем одно и то же: дежурство, трактир, казарма, опять дежурство... Ничего не происходит, совсем ничего! Душно мне стало в этой крепости... После бесславного похода на Горные баронства вся жизнь в герцогстве, словно тиной заросла, как в старом пруду. Не по мне все это... Он хотел еще сказать несколько слов о Страннике, но из осторожности передумал - мало ли что, тот еще до сих пор был в государственном розыске, объявленном тайной канцелярией Мурида, и всего лишь одно неосторожное слово могло принести много никому не нужных хлопот. Гвардеец изрядно отхлебнул из своей кружки, огляделся по сторонам и, поближе придвинувшись к товарищу, заговорщическим шепотом доверительно сообщил: - Сдается мне, приятель, что скоро эту тину, о которой ты говоришь, основательно разворошит... - Что ты имеешь в виду? Одноглазый внимательно наклонился к собеседнику. Он хорошо знал гвардейца и был уверен, что тот зря языком молоть не станет - не из тех, кто на байки горазд. - В Панграде черная конница чау-гарцев! - Да ну?! - удивленно воскликнул Одноглазый, от неожиданности забыв об осторожности. – Ты часом ничего не перепутал? Откуда бы ей там взяться? Через наши ворота за последние дни никто не проходил... Разве что какой-нибудь совсем маленький отряд. - Какое там! Целая армия черноплащников – от тяжелых боевых копий в глазах рябит. Я так думаю, что они тайком высадились где-то в укромном местечке на восточном побережье, иначе их появление не было бы таким неожиданным. - Так они что, приступом столицу взяли? - Зачем же?! Нет. Просто вошли спокойно в город и все... Да еще и за городом, я видел, целый лагерь больших походных шатров разбит. Тыщ пять конников будет - никак не меньше... Говорят, полное боевое крыло Ордена. Гилбер только присвистнул и откинулся на спинку стула, от изумления выпучив на собеседника свой единственный взгляд. Дело принимало весьма серьезный оборот. Пять тысяч конников-черноплащников на землях Вальгарда - это уже не шутка, похоже на самое настоящее вторжение. Запахло боевыми действиями. - И что, никто не оказал никакого сопротивления? - Так ведь команды не было! - А герцог что? Неожиданно вспомнив о том, что вместо герцога Хэдмира нынче правит ненавистный чернокнижник Мурид, Одноглазый в сердцах сплюнул и нехорошо выругался. - А этот ... Мурид, что он? - А что, ничего... Встретил, говорят, чау-гарцев едва ли не с распростертыми объятиями. Оно и ясно - он ведь с ихними жрецами давно уже якшается. Одного поля ягоды... Новость действительно была совершенно неожиданной, особенно для Гилбера, никогда не вникавшего в большую политику и не следящего за дворцовыми интригами. "Что ж это получается? - суматошно размышлял ветеран. - Продал нас Мурид чау-гарцам со всеми потрохами, как котят слепых продал... Вот сволочь! Поймать бы его где-нибудь на задворках да вздернуть за ноги на первом же попавшемся дереве... Что же теперь будет, как дальше-то дело обернется? Эх, Странник, Странник, где же ты нынче бродишь, по каким путям - дорогам?" Забывшись, Одноглазый в сердцах так грохнул своим огромным кулачищем по столу, что кружки подпрыгнули и опрокинулись, разливая по столешнице остатки пива. Немногочисленные в это время дня посетители трактира от неожиданности умолкли и, как по команде, дружно повернули на шум головы. Сам хозяин трактира вышел из-за стойки и приблизился к столику, на ходу вытирая руки фартуком. - Что-то не так? - озабоченно поинтересовался он. - Извини, Кугер, - сконфузился Одноглазый. - Это я тут малость погорячился, ну и вот... - Бывает… Успокоенный хозяин вернулся на свое место, а посетители снова возобновили прерванные беседы. Через минуту все присутствующие уже позабыли об инциденте, а Одноглазый все так и сидел, откинувшись на спинку стула и тупо уставившись на противоположную стену. - Ты чего это? - окликнул его обеспокоенный гвардеец. - Да так, - неохотно пробормотал Гилбер, приходя в себя. Не мог же он, в самом деле, рассказать ему обо всем, что приключилось с ним во время похода на Горные баронства, о Страннике, о его схватке с главнокомандующим объединенными войсками, о том, что он, Гилбер, сам собственноручно тайком доставил Ратона на хутор Гестама и оставил там на попечительство молодой знахарке. А еще подслушанный им разговор двух жрецов о том, что Странник представляет угрозу для каких-то их черных планов... "Ах, старина Аргнар, не зря ты, видать, подался неведомо куда по бескрайним дорогам Вальгарда... Есть у тебя какая-то цель, это уж точно, однако меня с собой взять не захотел. А жаль..." - Интересно, что теперь будет? - вернулся Одноглазый к прерванному разговору. - Какие события нас ожидают впереди? - Что там будет, мне не ведомо, а вот первый отряд то ли разведчиков, то ли гонцов чау-гарцы куда-то выслали. Я их сам обогнал уже перед самым въездом в Скурбел... В это время с улицы донесся топот конских копыт - перед трактиром спешивались всадники в черных плащах. - А вот и они сами, - добавил гвардеец, тыча пальцем в оконный проем. - Легки на помине... Всадников была чертова дюжина. Десять из них были крепкие и рослые, как на подбор, сразу видать - ратники, а трое остальных на воинов не очень походили. Двое вели себя как-то странно - они были вялыми, словно находились в полуобморочном состоянии. Им помогли сойти с лошадей и усадили под стену трактира тут же у коновязи. Третий же напротив оказался весьма подвижным, несмотря на довольно таки тучную фигуру и, судя по всему, немолодые года. Он отдал попутчикам какие-то краткие распоряжения и в сопровождении двоих мечников направился в трактир. Заинтересовавшийся Одноглазый с любопытством ожидал его появления, мгновенно забыв о своем собеседнике. Неизвестно откуда к нему почему-то пришло твердое убеждение, что сейчас должно произойти нечто важное, что-то такое, что он просто не имеет права пропустить. Когда вновь прибывшие вошли внутрь, толстяк первым делом подошел к стойке, сделал Кугеру заказ и выложил перед ним стопку серебряных монет. Потом вполголоса добавил еще какую-то фразу и махнул рукой в сторону двери. Тотчас двое слуг быстро наполнили большие блюда мясом, сыром и хлебом, и вынесли все это на улицу, оставшимся там черноплащникам. Толстяк и двое его сопровождающих устроились за соседним столиком и принялись за еду. Гилбер украдкой наблюдал за ними. Толстяк почему-то не откинул капюшон, скрывавший его лицо, хотя в помещении было довольно-таки душновато. Когда тот разговаривал с хозяином трактира, Одноглазому показалось, что голос толстяка ему хорошо знаком, но он никак не мог припомнить, где прежде мог его слышать. И тут на пухлом безымянном пальце неизвестного кровавым бликом полыхнул крупный рубин, вправленный в приметный золотой перстень, который Одноглазый уже неоднократно видел во дворце герцога Хэдмира, когда стоял в карауле у трона во время торжественных церемоний. "Дьявол меня побери, да ведь это же не кто иной, как гнида Мурид собственной персоной! - ослепительной молнией сверкнула в голове догадка. - Что он, старый лис, здесь делает, хотелось бы мне знать, и почему вырядился в одежку простого воина? Нет, определенно что-то здесь не чисто... Этот чародей-пройдоха явно замышляет какую-нибудь очередную гадость, раз скрывает свою личину". Одноглазый быстро опустил глаза и попытался унять волнение, чтобы не выдать себя ненароком. Знакомый гвардеец что-то еще торопливо рассказывал ему жарким шепотом, многозначительно тараща при этом глаза, кажется какие-то очередные столичные сплетни. Гилбер кивал головой, делая вид, что слушает, но на самом деле лихорадочно соображал, как бы исхитриться разузнать о планах Мурида. Так ничего путевого и не придумав, он в конце концов распрощался с гвардейцем, расплатился с Кугером, перекинувшись с ним парочкой обычных казарменных шуточек, мимоходом легонько шлепнул по мягкому месту взвизгнувшую от неожиданности служаночку, которая пробегала мимо, и неспеша вышел на крыльцо. Время было раннее. Глубокая просинь чистого неба казалась величественной, напоенной утренней прохладой. Солнце еще не успело высоко подняться, зацепившись где-то за крыши окраинных домов, словно собираясь с силами перед решительным восхождением на небосклон, поэтому улица была еще погружена в тень. У трактира никого не было, не считая группы приезжих. Расположившись тесной компанией у коновязи, они молча и сосредоточенно завтракали. Не было слышно обычных в таких случаях шуток и разговоров. В их поведении ощущалась какая-то необъяснимая напряженная скованность, хотя чего можно было опасаться, находясь внутри города-крепости, защищенного неприступными стенами?! Это было весьма странно, даже несколько подозрительно. Гилбер с деланным равнодушием медленно прошел мимо чау-гарцев, осторожно скосив на них глаз. В этот момент один из тех двоих, что выделялись среди всех остальных странным вялым поведением, неловко повернулся, и капюшон сполз с его головы, открывая взору случайных прохожих горделивый благородный профиль. Тотчас один из сопровождавших поспешно натянул капюшон на место. Все это произошло буквально за несколько мгновений, но их оказалось вполне достаточно. Худощавое изможденное лицо, коротко стриженная седая бородка - этого хватило Гилберу, чтобы узнать законного правителя Форвана - герцога Хэдмира. Теперь не составляло особого труда догадаться, что вторым пленником, скорее всего, был Этмор, единственный сын герцога. А в том, что оба они являются пленниками черноплащников, Одноглазый не засомневался ни на одно мгновение. Едва не споткнувшись от неожиданности, он все же постарался дойти до угла неторопливой походкой, завернул за него и замер на месте, прислонившись могучей спиной к стене крайнего дома. Выпорхнувшая из переулка молодая девица, испугалась угрюмого выражения его лица, торопливо перебежала на противоположную сторону улицы и, настороженно оглядываясь, поспешила прочь. Но Гилбер даже не обратил на нее никакого внимания, поглощенный собственными размышлениями. - "Что же делать, что предпринять?!" - лихорадочно метались в голове беспорядочные тревожные мысли. Было ясно, как божий день, что герцога и его сына куда-то скрытно везут против их воли. В том, что их необходимо каким-то образом освободить, Гилбер был абсолютно убежден. Но делать это прямо здесь, на одной из улиц Скурбела опасно - один против десятка черноплащников он вряд ли справился бы. Да и слишком много было в крепости приспешников Мурида, а в исходе открытого столкновения Одноглазый не был уверен. - "Вот Странник смог бы, - неожиданно пришла мысль. - Но где он сейчас, на каких просторах? Да и жив ли?.." Гилбер бегом бросился в сторону казарм, благо дело они находились совсем неподалеку. Пробежавшись по комнатам, он быстро собрал полтора десятка проверенных старых боевых товарищей - друзей Аргнара, среди которых находились и те, кто помогал ему доставить Ратона в Свободные поселения после бесславного похода на Горные баронства. Торопливо сообщив им все то, о чем узнал в трактире старины Кугера, Одноглазый предложил, не откладывая дело в долгий ящик, напасть на чау-гарцев, пока они ни о чем не подозревают, и освободить герцога, а там - будь что будет. - Нет, этот план не годится, - рассудительно возразил один из присутствующих настоящих ветеранов гвардии. - Так мы, скорее всего, ничего не добьемся, только зря свои головы сложим и герцога с сыном не спасем. Нужно придумать что-нибудь получше и наверняка... - А что, если мы нападем на чау-гарцев, когда они выедут за пределы крепости?! - предложил другой. - В чистом поле, где черноплащникам неоткуда будет ждать подмоги, мы справимся. - Верно! - поддержали его остальные заговорщики. - Устроим засаду у развилки на Южный тракт и нападем внезапно. - Погодите, - охладил пыл разошедшихся товарищей ветеран. - Так-то оно так, да только не забывайте, что мы состоим на службе. Как мы сможем выбраться из крепости незаметно, да еще и отсутствовать не известно сколько? Нас объявят дезертирами, а вы и сами не хуже меня знаете, что нас в этом случае ожидает! Это было верно, и не согласиться со словами предусмотрительного гвардейца было трудно. Все прекрасно знали, что беглых дезертиров после поимки обычно вешали на центральных воротах крепости в назидание тем, у кого возникали тайные желания увильнуть от службы. - У меня есть предложение... Все повернули головы к Одноглазому. - Пусть каждый из нас обратится к своему непосредственному командиру, дескать, мы с товарищами хотим немного поразмяться, а то уж засиделись тут без дела, - съездить на охоту, а заодно и разведать окрестности крепости - не объявились ли где поблизости разбойники-мародеры. Нужно еще договориться с надежными друзьями о подмене на тот случай, если мы будем отсутствовать несколько дней. Идея Гилбера всем пришлась по душе. На том и порешили. Не теряя времени, принялись улаживать дела и уже где-то через полчаса все были готовы к отъезду. Только одного из заговорщиков командир не отпустил, но зато тот прислал на замену вместо себя двоих других, которые, узнав в чем дело, с воодушевлением присоединились к отряду. Проезжая мимо улочки, на которой располагался трактир "Отведи душу", Гилбер с удовлетворением отметил про себя, что отряд черноплащников все еще оставался на прежнем месте. Значит, не придется открыто догонять, а можно будет загодя устроить засаду и подготовиться к предстоящей встрече как следует. "Вот уж душу отведу!" - хищно ухмыльнулся Одноглазый, непроизвольно поглаживая рукоять тяжелого меча. У малых ворот крепости навстречу небольшому отряду выступил начальник караула. Протягивая руку за разрешением на выезд, он с удивлением воскликнул: - Эй, Одноглазый, куда это тебя черти несут так рано, ты же ведь только сменился с ночного дежурства?! - Да вот с приятелями решили поохотиться малость, а ты сам знаешь: охота пуще неволи! - Это точно! - жизнерадостно подтвердил начальник караула, который и сам был большим любителем погонять на досуге дичь, да и вообще был малый, что надо. - Пропустить! - зычно крикнул он копейщикам, дежурившим у ворот. - А вам удачной охоты! Только смотрите, не перебейте все зверье в округе, оставьте что-нибудь и нам. - Спасибо, старина, - за всех ответил Гилбер. - Такого зверья, за которым мы отправляемся, в наших краях, к сожалению, уж больно много развелось за последнее время, думаю, давно уже не мешало бы его перебить, да все руки не доходили... Ехавший рядом с ним гвардеец незаметно толкнул его ногой, и Одноглазый умолк, не договорив. Отряд выехал на Малурийский тракт, оставив позади себя недоумевающего начальника стражи - с чего бы это вдруг в Одноглазом проснулась такая кровожадность? Дорога была пустынной до самого горизонта. Только очень далеко впереди, справа от тракта кружились в чистом небе черные точки, время от времени опускаясь к земле. Видать воронье пировало. Вот-вот из-за Сторожевых гор должно было выглянуть солнце, заливая степь золотистым светом. День обещал быть теплым и погожим. - Ну, с Богом! Одноглазый махнул рукой, пришпоривая коня. Дружно ударили в утоптанную землю копыта лошадей, вздымая облачка пыли, и вся кавалькада быстро поскакала на запад. * * * Мурид монотонно покачивался в седле. Объемистый его живот все время предательски норовил съехать то в одну, то в другую сторону, при этом, заставляя хозяина отклоняться в противоположную. От этого дергания у Мурида давно уже не переставая, ныло седалище. Он не привык к длительным переездам, тем более верхом. Практически вся жизнь старого пройдохи прошла в хитросплетениях дворцовых интриг, а если он куда и выезжал, то уж только в карете. А тут приходилось трястись на какой-то колченогой кляче по пыльной дороге в окружении угрюмых и молчаливых воинов Ордена. Да еще и не известно, какая участь ждет его там, в самом логове Ярида... Мурид исподлобья зыркнул вдоль дороги. Пара передовых всадников ехала дозором шагах в пятидесяти. Они внимательно поглядывали по сторонам, но ничего подозрительного не наблюдалось. Ровная, как столешница, степь, кое-где разбавленная для разнообразия приземистым всхолмьем, широко и привольно раскинулась окрест. Она дышала покоем и не предвещала каких-либо неожиданностей. Если бы кто и надумал устроить засаду, то укрыться тут было негде. В том, что кто-нибудь, кроме посвященных, знает о цели поездки и составе отряда, Мурид весьма сомневался. Однако не стоило забывать о разбойниках, пошаливавших время от времени в этих местах. Правда воинам Ордена это разношерстое отребье не чета, но даже случайная стрела, пущенная неумелой рукой могла привести к печальным последствиям. А расставаться со своей жизнью чародей-узурпатор ох, как не хотел. Отряд двигался размеренным походным шагом, постепенно приближаясь к развилке Малурийского тракта, где брал свое начало Южный тракт, ведущий на Асдарскую дорогу, а оттуда уже в Эрденех. В прежние времена у этой развилки часто происходили кровавые стычки между гвардейцами герцогства и эрденехскими молодчиками, но с тех пор, как был подписан последний договор о союзнических отношениях, конфликты сами собой прекратились. Тем не менее, Мурид интуитивно чувствовал приближение какой-то неясной угрозы - в мясистом затылке слегка покалывала тупая игла, а это был верный признак того, что что-то неладно… Он всецело доверял своему лисьему чутью, которое его еще ни разу в жизни не подводило - где-то там впереди затаилась неведомая опасность. Но бывалые воины Ордена вели себя, как ни в чем не бывало, и он молчал, только зыркал настороженными колючими глазенками во все стороны, да нервно стискивал внезапно вспотевшими пальцами непослушные поводья. Герцог Хэдмир никак не мог собрать путающиеся мысли воедино. Какая-то зыбкая размытая пелена, сквозь которую смутно угадывалась широкая дорога, постоянно застилала глаза. Он куда-то ехал в окружении незнакомых молчаливых людей, одетых во все черное. Куда? Зачем? Кто эти люди? Вопросы назойливо и вместе с тем лениво ворочались в сумеречном сознании, не находя ответов. Герцог безуспешно пытался отмахнуться от них, ему совершенно не хотелось размышлять и вообще принимать какие-либо решения - ему было абсолютно все равно. Но мысли упорно одолевали его, не отпускали, и волей-неволей Хэдмиру пришлось напрячь сознание, продираясь сквозь липкую паутину равнодушия. Он начал возвращаться назад по лабиринтам своей памяти и постепенно вспоминать... Сырое угрюмое подземелье. Очень знакомое неприятное лицо толстяка с беспокойно бегающими крысиными глазками, расплывшееся в ехидной ухмылке. Колеблющийся свет смоляных факелов, бросающих кровавые отблески на мрачные стены, покрытые осклизлым мохом. Молчаливые и зловещие силуэты стражников. Сгорбившаяся бледная фигура изможденного юноши рядом - Этмор! В сознании ярко вспыхнул свет, словно из-за грозовых туч внезапно появилось ослепительное солнце, освещая дальние хранилища памяти. Хэдмир вспомнил все! Предательство, коварное предательство! Остатки липкой паутины, опутывающей мысли, лопнули и нехотя расползлись. Не подымая головы, герцог осторожно глянул по сторонам - вокруг него ехали холодные бездушные враги, а чуть впереди - подлый изменщик Мурид. Рядом, поникнув в седле, с равнодушным выражением лица и остекленевшими глазами покачивался сын. Он все еще находился под воздействием колдовских заклятий чародеев-жрецов, так же как и его отец несколько минут назад. Герцог начал лихорадочно соображать, что можно было бы предпринять в данной ситуации, чтобы вырваться на свободу. Куда и зачем везли его с сыном, об этом он не имел ни малейшего понятия, но уж во всяком случае, не затем, чтобы восстановить на престоле. Ничего хорошего эта поездка им обоим не сулила. "Если даже неожиданно схватить поводья коня Этмора и попытаться рвануться в степь, то далеко нам уйти все равно не дадут", - размышлял Хэдмир. Он прекрасно понимал, что не ему тягаться с опытными вражескими воинами, которые в два счета играючи нагонят беглецов, а то и просто-напросто изрешетят их арбалетными стрелами, а помощи ждать не приходилось. "Эх, если бы Аргнар был рядом! Уж он придумал бы что-нибудь... - мысленно вздохнул герцог. - Но нет его, а более рассчитывать не на кого, кругом одни враги..." Развилка приближалась. На широком треугольнике, образованном сходящимися трактами, в небольшой уютной ложбинке, еще почти по-летнему густо зеленела дубрава. Оттуда спокойно вышел какой-то человек, неся на плече увесистую вязанку хвороста, и направился к еще двум неизвестным, непринужденно расположившимся на отдых у походного костра справа от дороги. Их кони мирно паслись тут же рядом. На траве была разостлана полотняная ткань, на которой лежали продукты, несколько чашек и початая бутыль вина. Судя по всему, троица расположилась на привал, чтобы немного отдохнуть и подкрепиться. Один из сидящих у костра окинул приближающийся отряд любопытствующим взглядом из-под ладони козырьком, что-то сказал своему хохотнувшему при этом товарищу и отвернулся с равнодушным видом. К ним присоединился третий с вязанкой хвороста. Сбросив ее на землю у костра, он присел на корточки и протянул руку за своей чашей. Во всем происходящем не было абсолютно ничего подозрительного, но Мурид мгновенно напрягся, нутром почуяв что-то неладное. В этой местности ложбина была наиболее подходящим и, пожалуй, единственным местом для возможной засады. Он впился цепким взглядом в рощу, словно пытаясь пронзить ее, однако за густой зеленью ничего не возможно было разглядеть. "Нужно будет отдать приказ выжечь всю дубраву под корень, - решил для себя Мурид. - Если, конечно, сегодняшний день закончится благополучно..." На краю рощи слегка дрогнула ветка. "Вот оно! - молнией мелькнула интуитивная догадка. - Сейчас что-то должно произойти..." Однако все было вроде бы спокойно. Троица, как ни в чем не бывало, подняла чаши и, отпив по нескольку глотков, принялась за скромную трапезу. Проезжая мимо отдыхающих, воины Ордена изучающе оглядели их, но, не заметив ничего подозрительного, спокойно направились дальше. Они уже почти миновали тех троих, когда им наперерез из рощи безмолвно выметнулась большая группа всадников с обнаженными мечами и копьями наперевес и, не останавливаясь, с ходу ринулась в атаку. Опытный командир черноплащников замешкался всего лишь на одно короткое мгновение. Убедившись, что атакующие несколько превосходят числом его воинов, он не стал напрасно рисковать, а быстро отдал короткую гортанную команду к отступлению. Чау-гарцы развернули коней, но не тут-то было. Те трое, что оставались позади них, отбросив чаши с вином, уже стояли на коленях, изготовив к стрельбе тяжелые осадные арбалеты. Воины Ордена оказались зажаты меж двух огней. Тупо хлопнули спущенные тетивы, и трое всадников в черных плащах, вылетев из седел, словно выброшенные стальной пружиной, замертво рухнули в дорожную пыль - с такого короткого расстояния массивные и толстые арбалетные стрелы запросто пробивали их навылет. В рядах чау-гарцев возникла неразбериха, их строй смешался. Лошади ржали, подымаясь на дыбы. Конь Мурида резко дернулся в сторону, и толстый живот наконец-то окончательно перевесил, съехав набок - Мурид неуклюже грохнулся прямо под копыта лошадей атакующих всадников. Но и тут пройдоха остался верен самому себе - вопреки своей, казалось бы, малоповоротливой комплекции, он извернулся ужом, ловко проскользнул между ногами лошадей и прытко скатился в неглубокий придорожный кювет, наблюдая оттуда за происходящим. А посмотреть было на что. Пришедшие в себя после внезапной атаки опытные воины Ордена, даром, что в меньшем количестве, встали в круг, взялись за мечи и достойно встретили противника. Засверкала, зазвенела сталь, рассыпаясь искрами и обагряясь кровью – своей и чужой. И гвардейцы Форвана, и черноплащники были опытными бойцами, поэтому исход схватки никто не мог предсказать. Но тут неожиданно среди чау-гарцев возникла какая-то суматоха, их оборонительный круг дрогнул и разомкнулся. Никто из них совершенно не обращал внимания на пленников, зная, что они находятся под воздействием колдовских заклятий, потому и не заметили, что герцог Хэдмир пришел в себя. Он выхватил из-за спины одного из чау-гарцев притороченный там запасной двуручный меч и напал на своих мучителей сзади. Это стало той самой последней каплей, решившей дело и довершившей поражение черноплащников. Только один из них вырвался из окружения и бросил коня в бешеный галоп, намереваясь уйти из западни, но арбалетчики не дремали. Толстая стрела пропела короткую и заунывную песню смерти, и последний воин из отряда Ордена грохнулся замертво на землю. Это была полная победа. Воздев мечи к небу и потрясая ими, возбужденные гвардейцы радостно скандировали: - Да здравствует Форван! - Слава герцогу Хэдмиру! Сам герцог в это время при помощи еще одного гвардейца старался привести в сознание Этмора, совершенно безучастно взиравшего на то, что творилось вокруг. Постепенно остекленевший взгляд юноши начал приобретать осмысленное выражение. Он завертел головой, пытаясь разобраться в происходящем. Радостный шум и гам перекрыл мощный голос Одноглазого: - А где эта жирная свинья Мурид?! Отыщите негодяя, его нужно немедленно вздернуть на самой высокой ветке дуба! Долго искать не пришлось. Трясущегося от страха узурпатора за шиворот выволокли из пыльной придорожной канавы и швырнули к ногам Хэдмира. При виде изменщика лицо герцога окаменело. Опираясь на рукоять меча, он сурово молвил: - Мурид, ты обвиняешься в измене государству и трону, в клятвопреступничестве, в грязном пособничестве иноземным захватчикам, в многочисленных смертях ни в чем не повинных верноподданных форванцев, в чернокнижничестве... Этот список можно было бы продолжить, однако, я думаю, что для вынесения приговора и этого будет вполне достаточно. Хэдмир обернулся к притихшим гвардейцам. - Скажите, какой участи заслуживает этот... человек? - Смертной кары... - как один выдохнули присутствующие. - Да свершится правосудие! - герцог взмахнул рукой. Тотчас Муриду заломили руки за спину, опутывая крепкой веревкой, и потащили к мощному дубу, одиноко возвышавшемуся на окраине рощи вблизи дороги. Внезапно, осознав смысл происходящего и безысходность своего положения, Мурид пронзительно завизжал, как недорезанная свинья и задергался в отвратительных конвульсиях. На его губах выступила пузырящаяся пена, а глаза, казалось, готовы были выскочить из орбит. - Эх, жаль, Странник не видит... - громко вздохнул Одноглазый. - Он давно уже мечтал подвесить этого борова за ноги... Услыхав эту фразу, Мурид совершенно неожиданно прекратил верещать и громко крикнул: - Стойте! Вы совершаете ужасную ошибку! Но его никто и не собирался слушать. Петлю-удавку сноровисто приладили на шею Мурида, а свободный конец перебросили через толстую ветку. Все уже было готово, ждали только взмаха руки герцога. И тогда чародей сделал последнюю попытку. - Если вы меня сейчас повесите, то Странник погибнет, потому что только я знаю секрет жрецов, который может помочь ему в борьбе с Повелителем тьмы! - отчаянно воскликнул он. Если бы Мурид умолял о пощаде или сулил баснословную награду за спасение собственной шкуры, то его слова, скорее всего, вообще не услышали бы - так ненавидели его окружающие. Но Странника присутствующие уважали, а многие даже по-дружески любили. Его имя оказалось для Мурида той самой спасительной соломинкой, которая решила его участь. - Погодите! - остановил гвардейцев герцог. Он подъехал к чародею поближе и холодно поинтересовался: - Что ты знаешь такого важного, что может навредить или помочь Страннику? Отвечай! Но Мурид только хитро осклабился. - Это я скажу лишь одному ему, с глазу на глаз... - Тебя сейчас повесят... - Что ж, пусть будет так, в этом случае моя тайна навеки уйдет вместе со мной в могилу, а Странник скорее всего погибнет, и его смерть навсегда останется на вашей совести черным пятном, герцог Хэдмир! Герцог скривился от презрения. - Ты лжешь, коварный изменщик, для того, чтобы попытаться спасти свою ничтожную продажную шкуру. Я не верю тебе! - Дело ваше герцог, но, когда Странник погибнет, вспомните мои слова - ведь я вас предупреждал. Мурид, при всех его многочисленных пороках был тонким знатоком человеческих душ и хорошо знал, в какой момент и на каких струнах нужно играть. Если бы он принялся угрожать герцогу, или даже его сыну, то не добился бы ровно никакого успеха - слишком горд и непоколебим был Хэдмир, чтобы принимать подачки из таких грязных рук. Но Странник – это было совсем другое дело, тут Мурид попал в самую точку. Герцог на время задумался, сосредоточенно нахмурив брови. Все остальные молча ждали его решения, с откровенной ненавистью поглядывая на Мурида, который напротив, казалось, приободрился и даже немного повеселел. - Ты лживый и грязный ублюдок, - наконец нарушил молчание Хэдмир. - И я почти не сомневаюсь, что ты опять затеял какую-то подлую интригу... Но все же попытаюсь поверить тебе, хоть и не лежит у меня к этому сердце. Однако запомни: где бы ты не был и чем бы не занимался, если опять измыслил какую гадость, я найду тебя, хоть на земле, хоть под землей, и уж тогда пеняй на себя! Мурид лишь криво ухмыльнулся в ответ. Он-то уже понял, что для него гроза прошла стороной - петля миновала его шею, значит, жизнь продолжается. А дальше - будет видно, он полагался на свою невероятную изворотливость и хитрость. Как бы там ни было, а Странника сейчас поблизости не было, значит, время еще есть, к тому же Мурид действительно знал кое-что важное. - Однако, что мы будем делать с этим мерзавцем? - задумчиво пробормотал герцог. - Таскать его всюду за собой - дело опасное, ведь он при первой же возможности всех нас предаст... А где сейчас Странник, не известно. Надобно его отыскать, вдруг и в самом деле Мурид знает что-нибудь важное... Одноглазый смущенно кашлянул, привлекая к себе внимание. - Тут дело такое, - произнес он. - У меня в Лесном уделе есть парочка надежных людей... - Что ты имеешь в виду? - Я могу отвезти Мурида в Лесной удел и сдать его на попечение моих верных друзей. Уж они-то с него глаз не спустят – если что, получит стрелу в горло по самое оперение! А я, тем временем, попытаюсь разыскать Странника. - Ну что ж, раз так, то и быть по сему... - решил герцог, после короткого раздумья. Хэдмир отозвал Одноглазого в сторону и тихо сказал: - Не хочу, чтобы этот подлец слышал о наших планах... Я решил, что вместе с сыном и остальными гвардейцами отправлюсь в крепость-порт Западные Ворота. С тамошними правителями у меня дружественные связи еще с давних пор. Думаю, они в стороне не останутся, тем более, что большая беда надвигается на все народы Вальгарда - надобно собирать ополчение не медля ни одного дня. Ты же займись Муридом. Возьми себе в помощь несколько верных товарищей. Только будь с ним чрезвычайно осторожен - этот хитрец способен на любую подлость! - Не волнуйтесь понапрасну, мой господин, уж я-то с него глаз не спущу, хоть он у меня всего один и остался… а ежели что, то рука у меня не дрогнет! - Ну и ладно, - герцог как-то устало вздохнул и, неожиданно тепло улыбнувшись, добавил. - А тебе и всем твоим боевым друзьям огромная благодарность. Если б не вы... - Мы присягали Вам на верность, герцог, - гордо ответил Гилбер, невольно распрямляя плечи. - Это был наш долг! - Даст Бог, когда закончится вся эта кутерьма, я у вас в долгу тоже не останусь. Хэдмир взял Гилбера за руку и крепко пожал ее. Одноглазый даже смущенно раскраснелся от удовольствия, ведь не каждый день приходилось удостаиваться такой высокой чести - личного рукопожатия законного правителя герцогства Форван. План дальнейших действий был утвержден, поэтому у развилки надолго решили не задерживаться - неровен час заявятся черноплащники Ордена или соглядатаи жрецов-чернокнижников. Гилбер отобрал двоих гвардейцев из отряда, тех, которые вместе с ним по просьбе Аргнара доставили в свое время раненного Ратона на хутор Гестама. Остальные, попрощавшись с друзьями по оружию, отправились вместе с герцогом и его сыном Этмором по Малурийскому тракту на запад. Скрывшись в густой тени дубравы, Одноглазый и его товарищи привели себя в порядок после битвы – промыли раны, сделали повязки, немного подкрепились перед дорогой и, срезая угол, направились напрямую через земли Свободных поселений к далекой Лесной гряде. С Мурида глаз не спускали ни на одну минуту, хорошо зная его подлую натуру, но бывший узурпатор и сам решил до поры – до времени ничего не предпринимать, тем более что его планы пока сходились с планами Одноглазого. Мурид сам искал встречи с Аргнаром для воплощения своих собственных черных замыслов, а заодно и для того, чтобы поквитаться со жрецами Ярида.
Кроны высоких могучих деревьев тревожно раскачивались под резкими порывами холодного западного ветра. В шепелявом шелесте листьев чудилось какое-то невнятное угрожающее бормотание, словно рассерженно роптали беззубые старики, сетуя на осточертевшую непогоду, на собственную немощь, болезни и, как водится, на молодежь, которая, как всегда, ни на что путевое не способна. Протяжно поскрипывали толстые узловатые ветви, упорно сопротивляясь напору настырного ветра. Засохшие старые сучья с громким хрустом отламывались и улетали в сумрак подлеска, затаившегося под защитой старших собратьев-деревьев. В чаще стоял гул и треск. "Вот она - Безымянная пуща, - подумал Аргнар, внимательно разглядывая волнующуюся стену темного леса. – Давненько я тут бывал, уж и не припомню, когда в последний раз... А лес-то изменился, стал каким-то чужим, неприветливым..." Он стоял всего в нескольких шагах от первой шеренги древесных великанов. Рип находился рядом с ним, тоже пристально вглядываясь в глубину Безымянной пущи. Волк явственно ощущал там присутствие какой-то враждебной силы, но никак не мог определить, что она собой представляет в действительности. Это было что-то природное и в то же время преображенное, будто в чистый незамутненный источник попала дохлая крыса. Рип нервно зевнул, сделал шаг вперед, снова остановился и неуверенно оглянулся на человека, недоумевая, почему тот медлит. Аргнар раздумчиво качнул головой, словно так и не придя к согласию с самим собой, и вступил под сень деревьев. Тотчас вокруг него темными крыльями сгустился полумрак. Одновременно с этим внезапно усилился ветер. Он прекратил беспорядочно метаться из стороны в сторону и настойчиво задул в одном направлении. Оглянувшись назад, Аргнар заметил, как от Асдарской дороги несется к лесу плотная бурая стена пыли. - Давай, Рип, двигаем вглубь леса, да побыстрее, пока нас не накрыла тут пылевая буря! - тревожно воскликнул он, с разгону вламываясь в гущу кустарника. Пробежав с полсотни шагов, Аргнар услышал, как засвистело, загудело, затрещало вокруг. Прямо впереди обломилась толстая тяжелая ветка и с громким стоном упала на землю, преграждая дорогу. Человек и волк с ходу перепрыгнули ее и побежали дальше. Деревья, словно живые, упорно пытались остановить их. Раскорячивая узловатые ветви и сплетая их между собой, они больно хлестали по лицу, норовя вцепиться сучьями в волосы, разорвать одежду. Кустарник остервенело впивался в ноги острыми шипами. Рип рвал клыками опутывающие его ветви, но не отступал. Неожиданно они вырвались на небольшую полянку, словно кольцом окруженную кряжистыми, в полтора - два обхвата, дубами, и остановились, переводя дыхание. А ветер разочарованно выл и бесновался в кронах деревьев, в злобном бессилии осыпая ускользающих беглецов сорванными листьями и мелкими сучьями. Пыль поднялась выше леса, затмив небосклон серым покрывалом. Она противно и сухо скрипела на зубах, забивалась в глаза, настырно лезла за отворот рубахи. Что-то глухо и угрожающе заворчало над головой. Ослепительная вспышка безжалостно разодрала сумрак, полыхнув на полнеба ярко-фиолетовыми дрожащими щупальцами. Тяжелый грозный рокот волной прокатился по лесу, отозвавшись судорожным содроганием земли под ногами и... все стихло. Всего лишь короткое мгновение назад лес был заполнен какофонией диких звуков, и неожиданно все исчезло. Чащоба притихла, затаилась, словно прислушиваясь к чему-то. Аргнар завертел головой по сторонам, пытаясь правильно определить направление. В напряженной тишине послышался вначале тихий, но постепенно нарастающий шелест. Внезапно крупная капля воды упала на разгоряченное быстрым бегом лицо воина, за ней вторая, третья... А затем сразу хлынул густой дождь, переходящий в самый настоящий ливень. Рип первым бросился к ближайшему дубу, ветви которого тяжело опускались, чуть ли не до самой земли, и скрылся под покровом листвы. Аргнар последовал за ним. Очутившись под густым навесом ветвей, воин заметил в стволе дуба, примерно на середине человеческого роста, огромное дупло, в котором могло одновременно разместиться несколько человек. Подхватив с земли ветку, Аргнар несколько раз ткнул ею в темноту и убедился, что внутри никого нет. Долго не раздумывая, он забрался в дупло. Внутри было темно и сухо, воздух был напоен горьковатым запахом прелых листьев. - Рип, иди сюда! - позвал он. Одним прыжком волк оказался в дупле и, усевшись на задние лапы, тут же уставился в проем, за которым уже хлестало вовсю. Ливень быстро пробил завесу листьев, и теперь перед входом стояла сплошная пелена воды, за которой невозможно было ничего разглядеть. Какой-то насмерть перепуганный зверек сунулся, было, в дупло, надеясь укрыться от ненастья, но, обнаружив там странную компанию из волка и человека, пронзительно пискнул и исчез так быстро, что Аргнар даже не успел понять, кто это был. Посидев немного на корточках и убедившись, что ливень даже и не собирается утихать, Аргнар спокойно расстелил свой плащ, положил под голову небольшую котомку с нехитрым походным скарбом и невозмутимо улегся отдыхать. - Ложись-ка и ты, дружище, - предложил он волку, прикрываясь полой плаща. - Под монотонный шум дождя хорошо спится, а он, судя по всему, зарядил надолго... Рип только слегка дернул ухом в ответ. Он внимательно смотрел наружу, будто ожидая чего-то. Его неподвижный силуэт, словно изваяние, чернел на фоне пелены дождя. - Ну, как хочешь, - пробормотал Аргнар, смеживая веки. Его чуткий сон длился не долго. Проснулся он от резкого толчка и злого рычания Рипа. В ноздри ударил ужасный зловонный запах. Что-то огромное и безобразное, сопя и глухо порыкивая, пыталось протиснуться в дупло. Аргнар только успел заметить перед самым лицом толстые отливающие гниловатой желтизной клыки. Даже не успев сообразить, в чем дело, он, не имея возможности как следует размахнуться, просто ткнул в чудовищную пасть мечом. Лезвие с хрустом вошло глубоко в горло нападающего существа. Громоподобный душераздирающий рев, наполненный неописуемой ярости, казалось, сотряс кряжистый дуб до самого основания, и чудовище вывалилось наружу, едва не утащив с собой меч. Выдернув его из неведомого врага, оглушенный ревом Аргнар оперся спиной о противоположную стену дупла и затряс головой. В ушах гудело, перед глазами плавали темные круги. Снаружи снова донеслось яростное рычание, которому ответило глуховатое подвывание Рипа. Волк выпрыгнул из дупла следом за отвалившимся от него чудовищем и теперь, ощетинившись и припав к земле, замер в боевой стойке напротив незваного гостя. Стряхнув с себя остатки оцепенения, воин одним прыжком вымахнул из укрытия и встал рядом с Рипом. Оказывается, дождь незаметно закончился, лишь изредка еще падали последние одиночные капли. Все вокруг матово поблескивало от влаги в подступающей темноте. Да, существо и впрямь было невероятное. В полумраке оно отдаленно напоминало человека огромных размеров, стоящего на четвереньках, но, пожалуй, больше в нем было медвежьего. Мощная горбатая спина, покрытая густой жесткой щетиной, покатой дугой спускалась к громадной слегка приплюснутой голове, увенчанной прижатыми к затылку острыми ушами с кисточками на концах, как у рыси. Два узких широко посаженных глаза пылали каким-то адовым пламенем и в то же время в них читался недюжинный разум. Нос и губы были почти человеческими, если не принимать во внимание их уродливые очертания. Четыре толстых, словно пни, лапы дополняли общий портрет неизвестного существа. Причем задние лапы были примерно в полтора раза короче передних, из-за чего в стойке страшилища было что-то омерзительно жабье. Опираясь на три лапы, чудище подняло правую переднюю, намереваясь нанести удар, но почему-то медлило, словно колеблясь в нерешительности. Оно явно раздумывало о чем-то. По нижней оттопыренной губе из раненной пасти струилась темная густая кровь, собираясь у ног тускло поблескивающей лужицей. Держа меч наготове, Аргнар медленно поднял левую руку ладонью вперед и настороженно обратился к существу: - Кто ты? Что тебе нужно от нас? Глаза чудовища слегка приоткрылись. Из-под тяжелых складчатых век оценивающе блеснули подернутые кровавой поволокой глаза. Аргнар ждал, ощущая нервное напряжение Рипа, замершего рядом с ним в боевой стойке. - Твоя смерть... Эти слова прозвучали так неожиданно, что Аргнар непроизвольно вздрогнул. Голос существа был очень низким, утробным и... леденяще спокойным. Оно явно было уверенно в собственном превосходстве, хотя и почему-то медлило с нападением. Очевидно, его смущал меч, тускло поблескивающий в руке человека. - Кто ты? - снова повторил вопрос Аргнар. - Почему нападаешь на нас, ведь мы тебя не трогали? Существо помедлило немного с ответом, а затем глухо проворчало: - Ты должен умереть... Более ничего не объясняя, чудовище вздыбилось на задние лапы и всей своей массой рухнуло на человека и волка, намереваясь подмять их и безжалостно растерзать. Но не тут то было - Аргнар и Рип молниеносно отпрыгнули в разные стороны и тотчас в свою очередь напали на него с боков. Волк, взметнувшись на спину страшилища, впился острыми клыками в жесткую шкуру, пытаясь прогрызть ее. Аргнар косым поперечным ударом с оттяжкой полоснул по ребрам, взрезая бок. Хлынула густая темная кровь. Чудище дико взревело и с непостижимой для его размеров ловкостью развернулось мордой к человеку, при этом яростно отшвырнув волка в сторону, словно пушинку. Ударившись о ствол дуба, Рип вскочил, было, на лапы, но тут же обессилено упал на землю и жалобно заскулил. Очевидно, от сильного удара у него сломались ребра. Аргнар остался с чудовищем один на один. Удивление и некоторая первоначальная растерянность ушли. Воин видел теперь перед собой только врага – не важно, что этот враг был огромным и сильным, схватка решит все. Страшилище попыталось ударить его сбоку когтистой лапой, но человек оказался быстрее. Извернувшись ужом, Аргнар нанес сокрушительный удар, отсекая монстру запястье. Душераздирающе заревев, так, что у Аргнара заломило в ушах, страшилище ринулось на человека, не обращая больше никакого внимания на его меч. Ослепленное дикой яростью и болью, оно крушило все на своем пути, сметая кусты и даже молодую поросль еще не успевших окрепнуть деревьев. Вой, треск, хруст и визг наполнили ночной лес. Аргнар уворачивался из последних сил, нанося удары один за другим. В этой отчаянной ситуации он не размышлял, а полностью доверился инстинктам натренированного тела. Казалось, меч сам находил дорогу, раз за разом нанося чудовищу ранения. И оно не выдержало. Внезапно отпрыгнув назад, страшилище быстро развернулось и бросилось наутек в чащу леса. Но прежней прыти в нем уже поубавилось, оно истекало кровью, и движения его были теперь уже не столь стремительными. Аргнар бросился следом и, вскочив на широкую спину чудища, со всего маху обеими руками всадил меч едва ли не по самую рукоять у основания безобразного черепа. Словно подкошенное, страшилище рухнуло на землю, не издав ни звука. Судорожная дрожь пробежала по его огромному безобразному туловищу, когтистая лапа последний раз вспорола землю, и чудовище замерло бездыханно. Все было кончено. Выдернув меч из тела монстра, Аргнар старательно обтер лезвие пучком травы и вернул его в ножны. Руки воина при этом слегка подрагивали. Отирая со лба пот тыльной стороной ладони, Аргнар с горькой усмешкой пробормотал: - Стареем, брат, стареем... Тихое поскуливание вернуло его к действительности. - Рип, ты где? - окликнул он волка. Справа донесся тяжелый болезненный вздох. Подойдя к дубу, в дупле которого они нашли себе такой неудачный приют, Аргнар присел подле волка и осторожно опустил ладонь ему на загривок. Рип дышал тяжело и неровно, его сотрясала мелкая дрожь. Прикрыв глаза и сосредоточившись, Аргнар ощутил, как в теле волка пульсирует жгучая боль, источником которой была рваная рана на боку и сломанное ребро. Аргнар никогда прежде не испытывал свои способности врачевания на животных, поэтому не был уверен в успехе, но решил попробовать. - Потерпи немного, - обратился он к Рипу. - Сейчас попытаюсь что-нибудь сделать... Перво-наперво Аргнар достал из котомки сухие листья путь-травы и старательно растер их на ладонях в порошок. Затем бережно обмыл рану чистой водой из фляги и посыпал целительным порошком. Пока он производил приготовления, Рип терпеливо лежал на боку, смежив веки, и только изредка мелко вздрагивал. Наконец все было готово. Аргнар опустил ладони по краям раны и сосредоточился, посылая внутреннюю энергию через кончики пальцев в тело волка. Легкое покалывание в подушечках пальцев постепенно нарастало, становясь жгучим и болезненным. Но что-то было не так. Его энергия не шла в тело волка - не происходило контакта. И тогда Аргнар решил сам стать волком. Он закрыл глаза и представил себя бегущим сквозь чащу леса. Ночь. Время охоты. Все живое в округе трепещет, в ужасе забившись в свои норы. Но ему нет дела до всякой мелюзги, он выслеживает настоящую добычу, которой хватило бы его самке с детенышами. Вот легкий ветерок принес запах испуганной косули, притаившейся в кустах на дне оврага. Бесшумно и плавно скользя между кустами орешника, он бросается туда. Погоня! Сердце рвется из груди, как птица, колючие ветви безжалостно хлещут по бокам, но все ближе и ближе беглянка... Прыжок! Предсмертный крик добычи... Теперь будет чем полакомиться молодым волчатам. Подняв голову к бледному диску луны, он бросил торжествующий клич победы. Рип почувствовал, как в его тело стремительным потоком ворвалась живительная сила, проясняя затуманенное болью сознание. Дышать сразу стало легче, в израненном боку появился какой-то приятный зуд. Неожиданно рядом раздался хриплый с подвыванием волчий рык. Приподняв голову, Рип с удивлением уставился на человека. Не снимая рук с раны волка, Аргнар сидел, закрыв глаза и подняв голову кверху. С его губ срывалось тихое глуховатое рычание. Таким Рип его еще никогда не видел. Было в этом человеке что-то такое необычное, что притягивало к нему и заставляло чувствовать его своим. Рип так и относился к нему, как к собрату – одинокому волку, только в человечьем обличье. Ночь была на излете. Постепенно начинало светать. Бледный сероватый рассвет робко входил в лес, помалу возвращая нормальные привычные очертания деревьям и кустарникам, казавшимся во тьме неведомыми чудищами. Через некоторое время Аргнар пришел в себя и, устало отерев вспотевший от напряжения лоб, слегка потрепал волка по загривку. - Ну вот, видишь, дружище, - снова мы выкарабкались из очередной передряги... Но каков зверюга попался?! Не иначе, как без колдовства тут не обошлось… а, может быть, это и был оборотень? Он подошел к мертвому страшилищу и принялся его внимательно разглядывать. То, что это не обычный зверь, было ясно любому - таких Аргнар отродясь на землях Вальгарда не видывал, а уж он-то исходил их вдоль и поперек. Больше всего поверженное существо напоминало огромного медведя, но пропорции были непривычными, а голова и вовсе была похожа на какую-то безобразную уродливую пародию помеси человека и росомахи. - Да... по всему видать, что таки оборотень... Аргнар ткнул зверя в бок носком сапога, но даже не смог пошевелить огромную тушу. Тогда он обошел кругом и нашел отрубленное запястье лапы чудовища. Завернув его в большие широкие листья лесного лопуха и перевязав тесемкой, Аргнар сделал короткую ременную петлю и привесил трофей к поясу. - Ладно, нечего нам тут засиживаться. Вон уже погода наладилась - пора в путь, - решил он. Последний раз окинув взглядом поверженного врага, Аргнар направился на северо-восток, ориентируясь по замшелым стволам старых деревьев. Рип где-то исчез, но воин особо не волновался. Он был уверен, что волк отправился поохотиться и вскоре его нагонит. Так оно и вышло. Прошло не более получаса, как Рип, подобно серому призраку бесшумно вынырнул сбоку из кустарника, держа в зубах матерого зайца. Аргнар взял у него добычу и положил в котомку. Он решил с утра по свежему воздуху пройти как можно больше, а ближе к полудню сделать короткий привал и пообедать. По его подсчетам до Лесного удела было еще несколько дней пути. Хоть ночью и пролился щедрый дождь, в густом лесу быстро подсыхало, однако воздух становился влажным и душным. Обитатели Безымянной пущи - птицы и звери безмолвствовали, словно затаились, напуганные чем-то. Даже беспечные мотыльки не порхали как обычно над яркими душистыми цветами. Соковитая густая трава местами вздымалась до пояса, а кусты, казалось, были облиты сочными соблазнительными ягодами. "Видать, быть и в этом году холодной зиме... - машинально подумал Аргнар, на ходу вспоминая народные приметы. - Прошлая теплом не побаловала, как-то нынче будет?" Безымянная пуща славилась тем, что здесь практически никто и никогда не бывал. Глухие дебри ее считались непроходимыми и были неизведанны. Лишь в восточной части у самого подножия Лесной гряды приютилось единственное в этих краях человечье поселение, да и то находилось оно так далеко от торных путей, что сюда наведывались только торговцы, да изредка такие вот бродяги, как Странник. Народ здесь обитал молчаливый, даже немного замкнутый. Пришлых особо не жаловали, жили своим миром и собственными заботами. Однако же Странника уважали, хоть и бывал он здесь не часто. Когда-то давно он помог жителям Лесного удела отбиться от пришлых разбойников-лихоимцев, да еще и девчонку малую спас - вынес на руках из пылающего дома, подожженного горящими стрелами нападавших. Тому уж минуло более пятнадцати лет, но память о тех давних событиях у благодарных удельцев не стерлась и по сей день. Туда, к Лесному уделу и торил свой путь Аргнар. * * * - Эй, Вальдида! - донесся из-за частокола сердитый голос матери. - Вот вредная девка! Где тебя нелегкая носит?! Черноволосая стройная молодка, что стояла за наружной стеной поселения на самом краю выжженной по кругу граничной полосы, вздрогнула и быстро оглянулась на ворота. Там никого не было видно. Наверное, стражник зашел на минутку за частокол, хоть и не положено было этого делать на посту. Но день был спокойный погожий, да и Вальдида стояла перед воротами - если что, сразу шум подымет. После того как оборотень повадился подкарауливать людей в зарослях неподалеку от ворот частокола, общим собранием решили вырубить вокруг поселения просеку шириной в сотню шагов и выжечь на ней всю растительность, чтобы чудовище не могло подкрасться незамеченным. Хоть поселенцы и жили с лесом в ладу, но пришлось им пойти на это, дабы оградить себя от чудовищной напасти. Теперь на черной горелой полосе, что пролегла между частоколом и непроницаемой стеной зеленой чащобы, не было видно ни одного росточка. А если какой и появлялся, то его тут же уничтожали. Из ворот неспеша вышел еще совсем молодой светловолосый поселенец с толстым копьем в руках. Ломающимся юношеским баском он окликнул девушку: - Вальдида, твоя мать уже с ног сбилась, тебя разыскивая! - Да иду я, иду уже... Девушка проворно развернулась и подбежала к воротам, норовя быстро проскользнуть внутрь, но юноша как-то неловко попытался загородить ей дорогу и смущенно пробормотал: - Ты это... на вечерней зорьке приходи за амбар... - Зачем бы это? Вальдида лукаво стрельнула жгучими карими глазами на зардевшегося, что девица, юношу. Тот и вовсе оробел и начал мямлить что-то невразумительное. - Ты еще малость подрасти, а уж потом на свиданку приглашай, - хохотнула она и, шустро нырнув под его руку, оказалась на внутреннем дворе. Девушка последний раз оглянулась на кромку леса, да так и застыла без движения. Кровь отлила у нее от лица. Увидев такую неожиданную перемену на лице Вальдиды, юноша резко повернулся и торопливо выставил перед собой копье. Из темноты лесной чащобы вышел крепкий незнакомый воин средних лет в сопровождении большой собаки. Хотя нет, это была вовсе не собака, а крупный волк. Они спокойно и уверенно направлялись прямиком к воротам. Юноша суетливо выдернул из-за пояса сигнальный рожок, намереваясь протрубить тревогу, но подоспевшая Вальдида торопливо перехватила его руку. - Ты чего, Аргнара не признал? - спросила она. - Кого - кого? - удивился стражник. - Странника, - пояснила девушка. Она и забыла, что жители Лесного удела в большинстве своем знали Аргнара только по прозвищу, а молодежь практически и вовсе не была с ним знакома. Странник появлялся здесь крайне редко и не надолго, в гуляниях участия не принимал, общался в основном со старейшинами да еще со старыми своими знакомцами и исчезал так же внезапно, как и приходил. Но кто-кто, а уж Вальдида запомнила его крепко и на всю жизнь. Ведь это именно ее, еще совсем девчушкой, он вынес когда-то на руках из пылающего яростным пламенем дома. И хоть было ей тогда еще только пять годков, но думала и мечтала с тех пор только о нем одном. В последний раз Аргнар побывал здесь три зимы назад. Вальдида видела его тогда лишь мельком - он провел несколько часов в доме одного из старейшин и сразу уехал. Аргнар поравнялся со стражником и поднял руку в знак приветствия. Но юноша неожиданно преградил ему копьем дорогу. - С волком нельзя! - хмуро заявил он. - Это - Рип, мой товарищ... - Все равно нельзя. - заупрямился стражник и объяснил. - Тут к нам оборотень повадился, уже вона скольких людей сгубил, так что, извини... - Уж не тот ли это оборотень, которого мы с Рипом третьего дня в лесу положили, да так, что уже никогда и не встанет?! С этими словами Аргнар отвязал от пояса сверток и, развернув, листья, показал обрубок когтистой лапы чудовища. Юноша даже отпрянул от неожиданности. - Больше этот оборотень к вам не заявится, - снисходительно усмехнулся воин, заметив невольный испуг юноши. – А уж за волка я несу полную ответственность... Он повернулся, намереваясь войти в ворота поселка, и тут только приметил девушку, которая вовсю смотрела на него сияющими от восторга глазами. - Погоди-ка... уж не ты ли это, Вальдида-егоза?! Аргнар даже остановился от неожиданности, словно впервые увидел ее. Под его взглядом девушка густо залилась румянцем, но глаз не отвела. В них сиял неподдельный восторг и восхищение. И вот тут-то и случилось что-то невероятное. Странник, тот самый легендарный неустрашимый Странник, который не склонял головы и перед королями, смущенно опустил взор перед молодой девушкой. - Надолго ли к нам заглянул или опять, как всегда, мимоходом? - звонко спросила Вальдида. Она старалась, чтобы голос ее звучал бодро и непринужденно, однако он предательски дрогнул, выдавая волнение девушки. Столько робкой надежды было в нем, столько безмолвной мольбы, что Аргнар не смог сказать правду, он только криво усмехнулся в ответ и неожиданно для самого себя неуклюже пошутил: - От тебя зависит... Если бы только он знал, какие последствия будет иметь эта шутка для него и Вальдиды… Но в тот момент Странник даже не подумал об этом - он спешил к старейшине Кольгриму за советом. - Ну что ж, ловлю тебя на слове! - объявила девушка и поспешила отвернуться, чтобы радость, вспыхнувшая в глазах, не выдала ее. - Где сейчас Кольгрим? - спросил Аргнар у стражника. - Где ж ему быть, - пожал плечами юноша. - Небось, со своими травами возится, рецепты придумывает... Да вон его изба - третья с левого краю будет... - Дорогу к его обители я хорошо знаю, - остановил его Странник. - Мне только надобно было узнать, где нужно искать старейшину в это время дня. Добродушно улыбнувшись девушке, он шагнул внутрь ограды и, повернув налево, направился к приземистым избам. Тотчас к нему со всех сторон устремились собаки, злобно облаивая волка, который шел рядом с человеком с гордым и независимым видом, словно ничего и никого не замечая вокруг. Странник слегка прикрикнул на собак, и те немного отстали, однако, продолжая облаивать посетителей с безопасного расстояния. Когда прибывший воин уже отошел подальше, юноша-стражник ревниво поинтересовался: - Чего это ты, Вальдида, на Странника зенки-то повылупила? Старый он уже для тебя, небось, да к тому же шлындрает туда-сюда по Вальгарду, ровно пес бездомный. Неверный он какой-то… Вон даже, виданное ли дело, с волком каким-то заявился - все не как у людей. Хоть и уважают его наши старейшины, а по мне, так пусть бы и не заявлялся к нам вовсе, нам и так хорошо... А ты бы лучше почаще обращала свое внимание на нашенских удельских парней, а не на каких-то там чужаков... - Уж не себя ли часом ты имеешь ввиду? - лукаво прищурилась на него девушка. - А хоть бы и себя! Юноша быстро зыркнул по сторонам и, придвинувшись к Вальдиде, жарко зашептал: - Я уж давно на тебя заглядываюсь, неужто не замечала?! Приходи сегодня после вечерней зорьки за амбары... Он вдруг запнулся и густо покраснел. - Ну и что мы там делать будем? - девушка задорно хохотнула. - Может, в прятки играть?! - А ты не смейся, - обиделся юноша. - Я, между прочим, имею самые серьезные намерения... даже сватов готов засылать! Вальдида враз посерьезнела. - Сватов, говоришь... Она на мгновение задумалась, а затем решительно ответила: - Ты-то, может быть, уже и готов, да вот я – нет! Молод ты еще слишком, Сван, вон и молоко на губах до сих пор не пообсохло - а туда же... А Странника не тронь и другим закажи, не ровня вы ему! Может, таких, как он, и на всем белом свете более не сыщется... Ну да ладно, пойду я, а то заболталась тут с тобой, а у меня дома работы невпроворот... Не сердись… Девушка примирительно улыбнулась слегка опешившему от ее напора собеседнику и, словно лесная пташка, легко упорхнула домой. Оставшись один, юноша недоуменно пожал плечами и с сожалением вздохнул: - И чего она в этом Страннике такого нашла?
Не любили старейшины Лесного удела нарочитую показуху, да и зачем она им была нужна, когда и так все жители селения сызмальства знали друг дружку в лицо, а о достоинствах соседей судили по их поступкам да по уму. Пришлых же чужаков, за исключением редких купцов, здесь почти не бывало. Изредка находясь здесь в гостях, Аргнар отдыхал душой, потому что не приходилось думать о том, как не попасть впросак своими поступками или словами. Здесь всегда можно было быть самим собой, и это ценилось превыше всего. Изба старейшины Кольгрима ничем особым не выделялась - такая же, как у всех, сложенная из добротных плотно подогнанных друг к другу бревен, под двускатной крышей, конек которой украшала искусно вырезанная голова золотистого дракона. До сих пор жила в народе красивая легенда о том, что когда-то давным-давно, еще во времена пышного расцвета Малурии, здесь было обиталище золотого дракона, к которому приходили за советом мудрецы со всего Вальгарда. Потом наступили смутные времена, затемненные и отягощенные злом… Нынче уж никто и не вспомнит о том, куда подевался золотой дракон, да и не любили говорить на эту тему по всеобщему молчаливому согласию. Взбежав по широким деревянным ступеням, Аргнар взялся за бронзовое кольцо, подвешенное на кожаной петле посреди двери, и дважды стукнул им по дубовым доскам. Рип же молча улегся рядом с крыльцом и, опустив массивную голову на лапы, принялся внимательно осматриваться вокруг. Внешне он казался совершенно спокойным, хотя местные собаки издали с неодобрительным ворчанием настороженно следили за ним. - Заходи, кто там есть, не стой на пороге! - раздался из-за двери низкий густой голос. Распахнув двери, Аргнар спокойно шагнул внутрь. Навстречу ему из-за длинного стола поднялся кряжистый широкоплечий старик в просторной домотканой рубахе и таких же штанах. Его длинные седые волосы были собраны жгутом на затылке и связаны бечевкой из растительных волокон. Из-под густых кустистых бровей сверкнул строгий внимательный взгляд голубых, как небесная синь, глаз и сразу потеплел. Это был сам Кольгрим – один из старейшин Лесного удела. Широко раскинув руки, он с улыбкой шагнул вперед и обнял гостя за плечи. - Вот уж кого не чаял увидеть в своей скромной обители, а ты возьми и объявись! – искренне обрадовался старик. – Присаживайся, потолкуем по старой памяти, а потом и хлебнем чего покрепче! У меня тут кой-чего из хорошего лечебного зелья для желанных гостей припасено – сам варил… Аргнар отстегнул пояс и прислонил меч к стене, а сам уселся рядом на грубый колченогий стул. Здесь, в этом доме он всегда чувствовал себя спокойно. Кольгрим устроился за столом напротив и, скрестив перед собой жилистые сильные руки, пытливо посмотрел на гостя. - Ну, как живешь, Странник? Издалече идешь, и какие вести принес ты в наши края? – спросил он. – Чую ведь, что не так просто в гости зашел… Аргнар легонько кашлянул, словно прочищая горло, и осторожно произнес: - За советом я… есть у меня к тебе несколько вопросов, но об этом, с твоего позволения, чуть позже… А пока расскажи мне, что тут у вас в Лесном уделе происходит, я ведь, как ты и сам знаешь, в этих краях не частый гость... Лицо Кольгрима посерьезнело. Он шумно вздохнул и решительно опустил ладонь на чисто выскобленную столешницу, словно прихлопывая муху. - А дела у нас не очень… - без обиняков начал он. – Завелась тут в окрестностях нечисть, да такая, что и управы на нее никакой нет… В лес в одиночку никто из парней не ходит, а уж бабы и мальцы только под охраной да и то при солнечном свете… Ночью же за ворота поселения никто и носа не кажет – страшилище лютует, просто спасу нет… - Откуда ж оно взялось? – искренне удивился Аргнар. – Ведь до сих пор в Лесном уделе всегда было чисто, и любая нечисть эти края стороной обходила… - Да уж, было дело прежде, - кивнул головой в подтверждение этих слов старик. – Только нынче все переменилось, да так, что никто и подумать не мог… Прошлой осенью под листопад заехали к нам трое иноземцев, чтоб им пусто было, да какие!.. Я их как увидел, так сразу с души своротило – в черных плащах, глаза как буравчики… Сказали, что из крепости Западные Ворота, а говор-то у них совсем другой, вообще не вальгардский… Просили приютить их на некоторое время, золото сулили... Однако наша бывшая ведунья – старая Вейдра, упокой Господь ее душу, сразу почуяла в них заморских чародеев, да не простых, а чернокнижников! Так прямо им в буркалки и заявила об этом… Слушая Кольгрима, Аргнар внутренне насторожился. Из рассказа старейшины следовало, что чау-гарские эмиссары наведывались уже и сюда. Что за надобность была им в здешних краях? Что здесь такого могло быть, что привлекло чернокнижников? Об этом нужно было хорошенько поразмыслить… А тем временем Кольгрим продолжал: - Наши порядки тебе ведомы… Старейшины с народом посовещались и в приюте пришлым чародеям отказали, так они несолоно хлебавши и уехали… Только на прощание пригрозили какой-то там карой от их Повелителя. Но ты же знаешь, Странник, нам чужие повелители, хоть какие там они ни есть, не указ – мы своим умом и порядком живем! Так что мы тогда никакого внимания на их угрозы не обратили, а зря, как оказалось… Старик неожиданно прервал свою речь, повернул голову в сторону двери и прислушался. - Что это собаки поселковые никак не угомонятся? – удивился он. – Все лают да лают, уже и охрипли совсем… - Там на крыльце остался мой спутник, вот они и не могут успокоиться, – усмехнулся Аргнар. - Так чего ж ты человека на улице держишь? – искренне изумился Кольгрим. – Ну-ка, давай его поскорее сюда, в избу! Виданное ли дело – путника в дом не пускать?! Он поднялся из-за стола и шагнул к двери. - Погоди, Кольгрим, - остановил его Аргнар. – Это не человек, а волк. Оттого и собаки успокоиться не могут… Старик замер на полпути, с недоверием уставившись на Аргнара, который, видя замешательство хозяина, поспешил добавить: - Только он не простой волк, а мой боевой товарищ. Я ему даже жизнью обязан… Кольгрим с сомнением покачал головой, но все же подошел к двери и, приотворив ее, встретился глазами с внимательным взглядом волка. И было в этом взгляде столько человеческого, что старейшина распахнул дверь и неуверенно произнес: - Ну, заходи, коли так… Но волк никак не отреагировал, лишь безотрывно смотрел в глаза человека. Тогда его позвал Аргнар: - Рип, иди сюда… Волк поднялся, спокойно вошел в дом и улегся на полу возле ног Аргнара, всем своим видом показывая, что ему не впервой бывать в человеческих жилищах. - Гордый… - проворчал Кольгрим, закрывая дверь и возвращаясь к столу. – Где ты, Странник, его такого подобрал? - Это, скорее всего, он меня подобрал, - возразил Аргнар. – История длинная и… в общем, к делу это не относится… ты уж меня извини, может, как-нибудь потом расскажу… а пока, поведай мне, чем все закончилось с теми чернокнижниками? - Как хочешь, дело твое… - согласился старик. – А с пришлыми чародеями ничего не кончилось. После их отъезда старая Вейдра на следующий день внезапно слегла, да так и зачахла за месяц, бедняжка… Жаловалась, будто огонь ее изнутри выжигает и каждую ночь во сне являются те самые трое чернокнижников, а за ними тень какая-то огромная стоит… По всему видать, наслали они на нее черную порчу… Только дело тем не кончилось – объявился в наших местах неведомый зверь-оборотень. Он вроде бы даже человеческой речью обладает, хитрый, коварный и жестокий – от него пощады не жди! Скольких уже людей загубил, а управы на него нет... Эх, да что там говорить… Кольгрим тяжело вздохнул и горестно опустил голову. Уверившись в том, что речь идет о чудовище, с которым ему пришлось схватиться прошедшей ночью, Аргнар молча выложил на стол тяжелый сверток из листьев лопухов. - Что это? – вяло поинтересовался старик. - А ты сам глянь… Кольгрим потянул за крайний лист, разворачивая сверток. Внезапно он выпрямился и с неподдельным изумлением вытаращил глаза на гостя. - Это же… это же лапища того самого кошмарного чудища, которое нам жизни не дает… - удивленно пробормотал старик. – А где же оно само? - Там, где мы с Рипом его и оставили – на лесной поляне… - Так ты его убил?! – еще не совсем веря радостному известию, с надеждой приподнялся Кольгрим. - Ну, скажем так - не я сам, а с помощью Рипа, - ответил Аргнар. – Но, в общем-то, дело уже сделано, больше эта жуткая тварь вас не будет беспокоить. - Так надо бы созвать всех жителей поселка, сообщить радостную весть! Кольгрим уже бросился, было, к двери, но Аргнар остановил его. - Погоди, это еще успеется… Да и не надобно слишком большого шума из-за этого создавать… - Как же это - не надо?! – воскликнул старейшина, хлопнув в ладони, – Да ты себе даже не представляешь, какая это для наших людей радость! Все уже измаялись за частоколом хорониться, да погибших оплакивать... Ну, уж нет! Ты – герой, и от этого никуда не денешься! Ты уже второй раз спасаешь Лесной удел! Так что и слушать ничего не хочу… С этими словами Кольгрим выскочил из дома. С улицы донесся его громкий возбужденный голос, а вскоре по всему селению поднялся радостный шум и переполох… Аргнар усмехнулся одним уголком рта и обреченно развел руками. Через два дня теплым поздним вечером, когда на темном небосводе кудесница ночь густо рассыпала искристые жемчужины-звезды, на главной площади Лесного удела собрался весь честной народ – и стар и млад. Большие праздничные костры освещали пространство вокруг так, что видно было, как днем. Наспех сооруженные длинные столы из свежеструганных досок, за которыми расселись все, кому хватило места, ломились от небывалого изобилия угощений. Давно уже в селении не устраивались подобные всеобщие праздничные гуляния – да и, честно говоря, в последнее время повода не было. Но уж в этот-то раз постарались на славу! Каждая хозяйка попыталась превзойти других, придумывая такие разнообразные и изысканные рецепты, что им позавидовали бы мастера-повара придворной кухни из королевского дворца. А уж мужчины обеспечили их самой разнообразной дичью, какую только смогли раздобыть в окрестностях. Ребятня понатаскала из озер и ручьев столько рыбы, сколько не отлавливали и за целый сезон. Ягод и грибов целые горы насобирали. Ну и, конечно же, не обошлось без изрядного количества хмельного – и откуда только его столько взялось?! Повыкатывали на площадь и водрузили на колченогие подставки большие пузатые бочонки с темным душистым пивом; да и несколько поменьше с терпким эрденехским вином, что искрилось густым рубином, отыскалось кое у кого из запасливых хозяев в погребах. А сам Кольгрим на радостях изготовил целую кадку, как он заявил, самого что ни на есть лечебного зелья, от одной чарки которого даже у самых крепких удельских мужиков язык заплетаться начинал, а уж после нескольких чарок так и вовсе ноги становились, словно не свои. Во главе же стола, вместе со старейшинами Лесного удела на самом почетном месте усадили Странника, хоть как он и не старался – отнекивался, а деваться было некуда, заставили. Множество благодарных слов в этот вечер произнесли удельцы в адрес славного воина, и чарки за его здравие подымались под восторженные крики неоднократно. Аргнар и сам выпил хмельного зелья изрядно. Искренний и радушный прием хозяев селения до глубины души тронул сурового воина, и он, сам не заметив когда, захмелел, отринув заботы и сомнения, терзавшие его последнее время. Ему было легко и хорошо, не нужно было ни о чем думать, волноваться – знай себе отдыхай вволю – когда еще представится такой случай... С добродушной усмешкой поглядывал Аргнар на задорно веселящуюся молодежь – поплясать здесь любили да и умели неплохо. А потом были песни – поначалу шутливые и задорные, под восторженный хохот слушателей, затем припомнили красивые древние баллады о славных воинах, о деяниях великих и трагических, о доблести и чести… Гуляние удалось на славу, и все были довольны. Далеко за полночь костры постепенно начали пригасать, покрываясь легкой пепельной поволокой, сквозь которую просвечивал жар углей. Кое-где добропорядочные хозяйки, тихо и беззлобно ворча, украдкой уводили своих не в меру разошедшихся мужей по домам. Наконец помалу угомонилась и молодежь. Только одни старики все еще делились воспоминаниями о делах давно ушедших дней своей далекой юности... Но тут откуда-то из темноты мягко зазвучал чуть грустный напев, и, странное дело, враз все примолкли, даже словоохотливые болтуны. Чистый, что первый вешний ручей, пробивающий себе путь в заледенелых сугробах, девичий голос робко запел о любви… Слова песни были вроде бы незатейливы, без витиеватой дворцовой вычурности, но проникали до самых сокровенных уголков души, тревожа и волнуя, заставляя замирать сердце в сладкой истоме… Завороженный чарующей песней, Аргнар перестал прислушиваться к шепоту Кольгрима и задумчиво опустил голову на руки. Перед ним вставали дивные призрачные видения, словно в сказке, мягкие радужные крылья нежно овевали его… Неожиданно перед глазами возникло видение задорной кареглазой Вальдиды, которая весь вечер смотрела на него восторженно и просяще, словно пытаясь что-то сказать и не решаясь… Конечно же, Аргнар чувствовал и понимал, что девушка влюблена в него и, хоть это и приятно волновало его сердце, старался гнать от себя будоражащие воображение мысли. Медленно подняв отяжелевшую голову, Аргнар снова увидел девушку, не сводившую с него темных зовущих глаз... И тут, то ли под влиянием душевной песни, то ли от выпитого, он ощутил, что уже не в силах бороться с самим собой и бесповоротно проваливается в этот манящий кареглазый омут… Что-то мягко и сладостно сжало его сердце – вот она, совсем рядом! И ведь как смотрит, как смотрит… не девка - огонь! Да за один такой взгляд лесной красавицы многие родовитые столичные дворяне и титула с гербом не пожалели бы – чего же ему-то нужно?! "Нет, куда уж мне до нее? Да и староват я слишком для этой девчушки… нет и нет!" – Аргнар тяжело помотал головой, решительно прогоняя наваждение. - Эй, Странник, куда это ты собрался, ведь веселье еще не окончилось?! – с улыбкой окликнул Кольгрим, подымающегося из-за стола Аргнара. – Оставайся, посидим еще малость, потолкуем о том – о сем, о разном? Ты только глянь, какой сегодня погожий вечер, прямо душа поет… - Да уж, и впрямь хорошо, - согласился воин. – Хотя вечер-то давно закончился, ночь звездами пялится… да и сам я что-то слегка притомился сегодня… Пойду – отдохну, пожалуй… а уж завтра с утреца и потолкуем… - Как скажешь, тебе видней… ступай в мою избу, я уж там все организовал и постель тебе приготовил. Аргнар отрицательно качнул головой: - Нет, благодарствую… я, с твоего позволения, Кольгрим, лучше в свежем сене на твоем сеновале отдохну – понежусь, мне такое счастье не часто выпадает… - Ну, как знаешь… - невозмутимо пожал плечами старейшина. – А ежели все ж передумаешь или продрогнешь, милости прошу – двери на ночь я не запираю… Аргнар кивнул в ответ и, выйдя из-за гостеприимного стола, направился к избе старейшины, стараясь идти ровно, хотя и чувствовал себя слегка неуверенно. "Что ж это я так набрался? – подумал он неожиданно. – Видел бы меня сейчас Наставник…" Прихватив в избе свой видавший виды походный плащ, Аргнар вышел наружу, свернул за угол и, подойдя к сеновалу, тихонько окликнул Рипа, но ответа не последовало. Подождав еще немного, он решил, что, наверное, волк подался в лес на охоту или попросту ушел из селения, чтоб не тревожить до утра удельских псов понапрасну. Ну, да и ладно, утром заявится. По приставной лестнице Аргнар поднялся наверх, разостлал по сену плащ и с удовольствием рухнул на него. Кое-как стащив сапоги, он откинулся навзничь и раскинул в стороны руки, вдыхая полной грудью аромат подсушенных лесных трав... Сквозь прореху в крыше мягко подмигивала одинокая яркая звезда. Ухнул где-то в недалеком лесу ночной бродяга филин, отправляясь на охоту. Издалека плавно лилась уже другая песня, повествующая об одиноком усталом скитальце, ищущем свою возлюбленную по всему белу свету… Где-то в ближнем углу, совсем рядышком деловито стрекотал сверчок, с противоположной стороны ему вторила еще пара. Мирная бестревожная тишина постепенно смыкала нежные крылья над воином, туманя взор и предвещая сладкие видения… Он смежил веки и поплыл по волнам грез. Ему было хорошо, так хорошо, как еще не было никогда в жизни. Казалось, нежные пальцы гладили огрубевшую кожу его лица, неуловимо порхая по жестким морщинам, словно легкие ночные мотыльки. Мягкие горячие губы касались его губ, оставляя на них сладостный привкус первого весеннего меда. - Милый… любый мой… - донесся тихий шепот, словно лепет робкого ветерка. Аргнар с трудом приоткрыл веки и прямо над собой увидел лицо склонившейся над ним Вальдиды. В ее темных по ночному времени глазах кружился отсвет звездного хоровода. - Вальдида, почему ты... – ошеломленно выдохнул Аргнар, но горячая ладонь быстро накрыла его губы, обрывая на полуслове невысказанное изумление. - Молчи… не говори ничего, любый… - быстро зашептала девушка, - Не нужно слов… я тебя уже давно люблю, но… Вальдида смущенно запнулась на мгновение, а затем, словно в омут бросилась: - Подари мне эту ночь, одну только ночь… больше ни о чем тебя не прошу… Я знаю, сердцем чую – ведь уйдешь скоро, а свидимся ли когда еще – неведомо… оставь мне эту ночь на память, милый… Столько любви и мольбы было в горячих словах девушки, столько страсти и страдания в темных бездонных глазах, что Аргнар – закаленный в боях и скитаниях, огрубевший душой, не выдержал этого страстного штурма и сдался. В одно мгновенье рухнули бастионы, которыми он окружал себя от мирской жизни… Поблекли, выцвели на небе последние звезды, и в пролом крыши туманной дымкой заглянуло раннее серое утро. Лежа на спине, Аргнар с удивлением прислушивался к ровному спокойному дыханию Вальдиды, которая, прижавшись к нему всем телом, умиротворенно спала на его руке. "Как же это я?.. Что же я наделал?!" – безмолвно простонал Аргнар, пытаясь собрать воедино суматошно мечущиеся мысли. - Обманул… Последнее слово он бессознательно произнес вслух, и оно прозвучало отчетливо, как безжалостный приговор самому себе. Вальдида слегка вздрогнула и открыла глаза, лучившиеся счастьем. Она привстала, сладко потянулась, а затем быстро наклонилась и попыталась поцеловать Аргнара в губы. - Любый мой… Но он остановил девушку: - Погоди, Вальдида… сказать хочу тебе… - Аргнар запнулся, подыскивая слова. - Чего уж там годить, назад не воротишь, - лучезарно усмехнулась девушка, поправляя прядь, упавшую на глаза. – Да и говорить ничего не стоит… - Стоит, девочка, хоть и тяжело мне это будет сказать… - А ты, любый, не мучайся понапрасну, не томи себе душу… Хочешь, я сама за тебя все скажу? Аргнар удивленно вскинул брови, но враз посерьезневшая Вальдида, не дожидаясь его ответа, заговорила, хмурясь все больше и больше. Счастливая улыбка медленно угасала на ее лице, а она все говорила и говорила: - Уйдешь ты – это я знаю… и всегда знала с той самой давней поры, как начала мечтать о тебе еще девчонкой. Путь твой особенный, не такой, как у всех – это я тоже чую своим бабьим сердцем... Может так статься, что никогда более и не свидимся мы с тобой, но я об этой ночи все равно не жалею – может быть, это самое лучшее, что было в моей жизни… А слов никаких не нужно, и не кори себя понапрасну – я ведь так хотела сама, и я своего добилась… Девушка с грустью посмотрела на смутившегося воина и добавила: - Только об одном тебя попрошу: оставь мне что-нибудь на память о себе, какую-то безделицу… Аргнар на мгновение задумался, затем потянулся к плащу и отстегнул серебряную застежку в форме дракона с распростертыми крыльями. Его голову украшали два чистых изумруда. - Возьми, - произнес он охрипшим от волнения голосом и протянул вещицу Вальдиде. – Эту застежку я выиграл на своем самом первом турнире мечников. Пусть она принесет тебе удачу… Вальдида бережно зажала в ладони подарок, нежно провела ладонью по щеке воина, поцеловала его и, вспорхнув, словно легкокрылая пташка, быстро спустилась по лестнице. Она только на мгновение задержалась на самом краю сеновала и с робкой надеждой в голосе произнесла: - А если все ж когда-нибудь захочешь вернуться, так знай: помнить и ждать тебя буду всегда… Прощай! Аргнар растерянно помолчал некоторое время, затем сокрушенно вздохнул и, сердито ударив себя кулаком по колену, пробормотал: - Эх, Вальдида-егоза!.. Прости… Неспеша одевшись, Аргнар в задумчивости спустился по лестнице с сеновала. Откуда-то из глубины еще подернутого туманной дымкой сада выскользнула безмолвная серая тень и остановилась у его ног. - Ну что ж, мой верный дружище Рип, загостились мы тут, пора и честь знать… - произнес воин и направился в дом. На скрип открывающейся двери из чулана выглянул еще полусонный Кольгрим. Он приветливо улыбнулся, но, увидев мрачное лицо Аргнара, тут же погасил улыбку и пытливо заглянул ему в глаза, затем полуутвердительно произнес: - Все же уходишь? - Да, пора… - Что ж так спешно? Я-то думал, ты у нас погостишь хоть с неделю, отдохнешь, сил поднаберешься… Да и поговорить ты о чем-то хотел, посоветоваться… - Разговором дело не сделается. В себе самом я должен был разобраться, а время не ждет – нужно идти… так что – извиняй, что так быстро получилось, и не поминай лихом… - Ну что ж, - с сожалением вздохнул старейшина. – Я ведь чувствовал, что так и будет… потому и встал до света, чтоб собрать тебя в дорогу… Куда нынче отправишься? - Пока еще точно не знаю, но сперва наведаюсь на хутор Гестама – дельце у меня там одно есть, а уж потом на север… - Удачи тебе… С этими словами Кольгрим подал воину дорожный мешок с потертыми лямками. Вскинув его на плечо, Аргнар душевно обнялся со старейшиной, окинул светлицу последним прощальным взглядом и не оглядываясь шагнул за порог к поджидающему Рипу. Вскоре их силуэты растворились в серой рассветной дымке. Печально глядя вслед Аргнару, старик чуть дрогнувшей рукой начертал в воздухе охранный знак и тихо шепнул вдогонку: - Пусть тебя хранит Всевышний! Прощай Странник… * * * Через три дня после ухода Аргнара в Лесной удел прибыл Одноглазый с сотоварищами. Они привезли Мурида, но, как оказалось, опоздали. - Вот беда-то какая! – воскликнул Гилбер, узнав о том, что Странник всего лишь несколько дней назад покинул Лесной удел. – Я за ним, понимаешь, гоняюсь, а никак догнать не могу… - А зачем он тебе вдруг так срочно понадобился, добрый человек? – пытливо прищурился Кольгрим, - или весточку какую для него имеешь важную? - Вот она, эта весточка – сколько уж дней его за собой тащу! – Одноглазый дернул за веревку Мурида, который едва не свалился от этого с лошади. – Странник с большой радостью пообщался бы с этой жирной вороной… Старейшина внимательно посмотрел на изрядно потрепанного за прошедшие дни Мурида и с сомнением покачал головой. - Неужто такая важная птица, чтоб по всему Вальгарду его за собой таскать? - Да ты что?! – изумленно выпучил Гилбер на старейшину свой единственный глаз. – Разве не знаешь, кто это такой?! - Откуда же мне знать, добрый человек, - усмехнулся Кольгрим, - Мы тут в Лесном уделе живем на отшибе, к нам, почитай, никто и не заезжает – торные пути далеко в стороне пролегают, а сами мы тоже не большие ходоки по белу свету. Все как-то сами управляемся, слава Всевышнему… При этих словах раздался одобрительный ропот, подходивших со всех сторон любопытствующих удельцев – заезжие гости здесь не часто бывали. Одноглазый снисходительно смерил их взглядом, подбоченился и со значением заявил: - Так вот знайте: это не кто иной, как сам Мурид! На мгновение наступила полная тишина. Увидев, какое впечатление на окружающих произвели его слова, Гилбер удовлетворенно хмыкнул. - Это что же, тот самый чернокнижник из Форвана, который герцога сверг и сам вместо него правит? – изумился один из мужиков. - Правил, а теперь уж нет! – поправил его Гилбер. – Герцог Хэдмир на свободе и скоро, смею вас заверить, он вернет принадлежащий ему по праву престол в Панграде… А этого поганца ждет заслуженная кара, но сперва я должен его Страннику показать… Кольгрим пытливо взглянул на Одноглазого, а затем сказал: - Путь Странника мне неведом, однако, если поторопишься, то думается мне, что ты сможешь его перехватить на хуторе Гестама в Свободных поселениях. Он пешим ходом ушел, а вы на конях – авось, успеете его догнать… Наскоро перекусив и поблагодарив удельцев за гостеприимство, Одноглазый вдвоем с Муридом отправились вслед за Аргнаром в сторону Свободных поселений. Его товарищи из отряда, освободившего герцога Хэдмира и Этмора, выразили желание остаться в Лесном уделе. Так было даже лучше, поскольку Одноглазый хотел скрытно провести Мурида по землям Вальгарда, резонно надеясь, что два человека вызовут у случайных встречных меньше разговоров и пересудов, чем вооруженный отряд. За чародея он особенно не волновался, понимая, что тому сейчас больше не на кого надеяться, кроме Странника, а значит, он не сбежит. По крайней мере, сейчас.
Аргнар сидел на бревне за дальним амбаром. Подперев кулаком голову, он пытался придти в себя и... не мог... Когда по холодной утренней заре Аргнар постучался в ворота гестамова хутора, на подворье поднялся радостный переполох – залаяли псы, загалдели куры, загомонили люди, а затем скрипнули, раздвигаясь, створки, и в проеме появился сам хозяин хутора, а позади него стоял Ратон… Гестам шагнул навстречу гостю и крепко обнял его. - Привет тебе, Странник! Мы уж давно тебя дожидаемся… - Ну, вот я и здесь… – смущенно произнес воин. - А это кто такой? – спросил Гестам, кивнув на волка, который спокойно сидел у ноги Аргнара, казалось, совершенно не обращая внимания на дворовых псов, что издали с ворчанием настороженно следили за ним. - Это мой товарищ - Рип. - Волк?! Хуторяне изумленно загудели. Гестам даже на шаг отступил от неожиданности и уже открыл, было, рот, собираясь что-то сказать, но Аргнар опередил его, коротко объяснив: - Я ему жизнью обязан. - Вот оно как… Хозяин хутора озадаченно почесал в затылке, переглянулся со своими, еще раз внимательно посмотрел на волка, затем взмахнул рукой и решительно сказал: - Ну что ж, раз такое дело, пусть остается, только ты уж того… приглядывай за ним – мало ли что, все ж таки зверь дикий… да и собаки наши, вишь, как взъерошились… - Ты, Гестам, не волнуйся – все будет хорошо, а за Рипом я присмотрю, да и он не чета другим волкам. Но Рип все решил по-своему. Он поднял голову и, словно пытаясь что-то сказать своему спутнику, тихо заворчал. Затем отошел на несколько шагов, оглянулся и, убедившись, что Аргнар с пониманием смотрит на него, трусцой направился в сторону темневшего вдали леса. - Ну вот, как видишь, Рип все и сам понимает. – сказал Аргнар. – Пока я буду у вас, он поживет в окрестностях и сам о себе позаботится. Он – волк самостоятельный… а бояться его не стоит – он никого не тронет, мое слово тому порука! - Ишь ты! – усмехнулся Гестам. – Гордый он у тебя какой, как я погляжу, прямо как человек… ну, да ладно, что это мы тут с тобой лясы точим? Айда в дом – там и поговорим. Аргнар направился следом за хозяином, на ходу пожимая тянущиеся к нему руки искренне улыбающихся хуторян. Ему очень хотелось увидеть Ольму, но ее нигде не было видно. Отвечая на приветствия, Аргнар поднял глаза и неожиданно столкнулся взглядом с Ратоном, который настороженно следил за ним. - Ну, здравствуй… - напряженно произнес он и неуверенно протянул руку. – Вот и встретились снова… Ратон медленно, словно во сне подал руку. - Скажи, Странник, зачем ты… Но Аргнар коротко мотнул головой, прерывая его: - Я действительно рад, что ты жив и, судя по всему, здоров. А поговорим мы с тобой чуток попозже… - он немного напряженно улыбнулся. – Ведь сказать нам друг другу предстоит очень многое… ты даже не подозреваешь, сколько! Вслед за хозяином хутора Аргнар вошел в дом, где уже вовсю хозяйничала Нерейда. У нее в руках все кипело. На столе один за другим появлялись дымящиеся горшочки, кувшины, тарелки с разнообразной снедью – словно она и в самом деле загодя готовилась к приходу дорогих гостей. Белобрысый Одберг старательно помогал матери, с нескрываемым восхищением косясь на гостя, а в особенности - на его прославленный меч. - Смотри, шею свернешь, – шутливо щелкнул его Гестам по носу. – Потом девки любить не будут! Мальчонка густо покраснел и опрометью выскочил на улицу. - Чего это ты мальца понапрасну в краску вгоняешь? – вступился за него Аргнар. - Его вгонишь… как же! Он такой пострел, что многим фору даст… Да ты к столу присаживайся, чай, с дороги подкрепиться не помешает, да и Нерейда, кстати, добрую медовуху сварила – с ней и разговор веселей пойдет… Закончив накрывать на стол, хозяйка еще раз окинула все оценивающим взглядом, удовлетворенно хмыкнула и направилась к дверям со словами: - Пойду, чтоб вам не мешать, заодно к бабке Торе загляну… а вы уж тут промеж собой потолкуйте вволю. - Спасибо тебе, хозяйка, за гостеприимство и за слова добрые! – искренне поблагодарил Аргнар. - Да чего уж там… - смутилась Нерейда. - К хорошим людям мы завсегда с открытой душой… С этими словами она вышла и плотно притворила за собой добротную дверь. Гестам неспеша наполнил глиняные чаши и поднял свою: - Ну, давай за встречу! Осушив чаши, мужчины некоторое время помолчали, смакуя вкус медовухи, а затем принялись трапезничать. Гестам несколько раз бросал на Аргнара пытливый взгляд, и с каждым разом все больше и больше мрачнел лицом. Наконец он отодвинул свою тарелку, обтер губы тыльной стороной ладони и, скрестив на столе сильные мозолистые руки, в упор глянул на гостя. - Чует мое сердце, Странник, – долго ты у нас не задержишься… да и новостей добрых, судя по всему, я от тебя сегодня не услышу… Ну что ж, рассказывай. Аргнар сделал еще несколько небольших глотков медовухи и решительно отодвинул чашу в сторону. Так же, как и хозяин, он скрестил на столешнице ладони и тяжело вздохнул, словно собираясь нырять в глубокий омут. - Хороших вестей ты от меня и впрямь не дождешься, так что – извини… - глухо промолвил он. – В Берте меня так и прозвали – Горевестник… - А что ж так? У нас тут по хуторам слух прошел, что ты был в первых рядах защитников Горных баронств. Будто бы сам барон Гофер тебя благодарил за отвагу… Ведь не удалось же Гермунду Красавчику покорить баронства! - Оно-то так. Баронства свою независимость отстояли с честью – все верно… - Так в чем же дело? - А дела тут похуже войны с Эрденехом будут… тут, брат Гестам, беда на весь Вальгард! - Говори уж, не томи душу… Аргнар потер лоб, собираясь с мыслями, начал рассказывать. Голос его звучал глухо и тяжело. Слова, словно стальные гвозди, гулко вбивались в тишину: - Тяжкое время настало для народов Вальгарда. Тьма надвигается со всех сторон… слыхал, небось, о таинственных всадниках-черноплащниках? - Как же не слыхать?! – удивился Гестам. – О них тебе каждая баба на хуторе рассказать может – на то они и бабы, им бы только языки почесать. А я так думаю: бандиты они самые обыкновенные, эти всадники, просто слухи всякие сами про себя с умыслом распространяют, чтобы простых людей застращать, а потом легче грабить будет. Ты ж сам знаешь – у страха глаза велики! - Оно-то так, но тут дело совсем другое, – возразил Аргнар. – Эти грабить не будут, им и дела-то никакого нет до вашего или чьего-либо другого добра! - А какого ж рожна им надобно, ведь должон быть в этом какой-то смысл? Да и кому они служат на самом деле? - Самому Повелителю Тьмы! И хотят они начисто извести под корень все живое на землях Вальгарда, чтоб сотворить царствие тьмы во славу своего черного властителя… Гестам в изумлении тяжело откинулся на спинку стула, пристально глядя на собеседника неверящим взглядом, затем схватил чашу, сделал несколько больших глотков, обтер ладонью губы, затем осторожно поставил чашу на стол и глуховато крякнул: - Ну и дела! Стало быть, значит, так… Хозяин хутора, наверное, впервые в своей жизни был растерян, да и, чего греха таить – изрядно напуган. Одно дело – отбиваться хоть бы и от огромного войска, но все ж человечьего. А тут, поди, ж ты… одним словом – нечисть поганая, против нее с рогатиной или топором не продержишься, да и стальные мечи не шибко помогут супротив черного колдовства. Нет, простым людям не выстоять... - То-то я и думаю: кто бы это смог совладать с благородным бароном Греттиром и его прославленной дружиной? Пожалуй, что никакое войско не способно было сокрушить его родовой замок Мелрод – это ведь была неприступная крепость. Однако же по весне с купцами пришла горестная весточка о том, что гордый замок его разрушен, живыми ни единого человека не нашли… и ведь никто ничего не слышал, никакого чужого войска в тех краях не было… видать, не обошлось тут без вражьего колдовства, как думаешь? Аргнар печально кивнул головой. - Сдается мне, что погибель пришла к нему из Потерянного края… - задумчиво сказал он. – Больше неоткуда. Я-то раньше на всякие расказни про те мрачные места никакого внимания не обращал, все думал – пустые бабские байки, а оно, вишь, как оборачивается… эх, давно уж надобно было туда наведаться с надежной крепкой дружиной, а теперь, боюсь, уже слишком поздно… Хозяин хутора опустил подбородок на скрещенные пальцы и задумчиво покачал головой, что-то соображая. Но вот морщины на его лбу расправились, а в глазах засветилась надежда. - Быть того не может, чтоб никак нельзя было совладать с колдовством! – Гестам решительно припечатал крепкой ладонью столешницу. – Надобно подумать хорошенько, поспрошать старых да мудрых людей, авось, чего и присоветуют, может, припомнят такое, что поможет в общей беде. - Есть одна старинная легенда, - осторожно начал Аргнар. – Будто далеко-далеко на севере в кольце вечно заледенелых скал находится такое необычное место, где и в самые лютые зимние морозы пробиваются на поверхность земли горячие воды подземных источников. - Ты имеешь в виду предание о Горячих ключах? - Именно… слыхивал я от людей мудрых, что там, в этих самых Горячих ключах, если верить древней легенде, хранится таинственная Огненная чаша или иначе – Цветок смерти. Будто бы с ее лишь помощью можно одолеть Повелителя Тьмы. Гестам оживился и резко подался вперед. - Стало быть надобно отыскать эту Огненную чашу и завладеть ею. – решительно произнес он. - Если бы все было так просто… - горько усмехнулся Аргнар. – Где точно находятся эти самые Горячие ключи, никто толком не знает, а спросить не у кого. Не говоря уж о том, что и вовсе не ведомо, как выглядит сама Огненная чаша, что она вообще собой представляет и как действует. - Неужто не у кого совета попросить? Аргнар нахмурился. - Был один… последний друид, который, возможно, и знал эту страшную тайну, да только сгинул он в коварном пещерном лабиринте Обманных гор, когда мы вместе с ним и еще несколькими следопытами к Источнику забвения ходили… Аргнар умолк, словно вспоминая и заново переживая отчаянную схватку Эйдара с жутким Хранителем Источника. Смутная тень набежала на его суровое лицо. Вежливо примолк и Гестам, не желая нарушать воспоминания гостя. Лишь его жилистые пальцы нервно поглаживали лезвие большого ножа, невольно выдавая волнение хозяина. В таком тягостном безмолвии прошло несколько томительных минут. Наконец Аргнар легонько тряхнул головой, словно отгоняя темные видения, и попытался улыбнуться хозяину. Но улыбка вышла какая-то бледная, вымученная. - Ежели ты, Гестам, не против, я побуду у тебя некоторое время, пока решу, что дальше делать… - произнес воин. – Да и личные дела у меня тут кое-какие имеются. - О чем речь, Странник! – горячо заверил его хозяин хутора. – Ты у нас гость желанный. А то… быть может, и вовсе на хуторе останешься? Места у нас хватает, да и… Но, поймав сосредоточенный взгляд Аргнара, он сам себя прервал и сокрушенно вздохнул: - Нет, зря я все это говорю… ведь не останешься ты, Странник… по глазам вижу, что не останешься… Аргнар ничего не сказал, но все было ясно и без слов. Не ошибся Гестам – предстоял Страннику путь, а куда – он еще и сам не знал толком, лишь чувствовал сердцем, что рано или поздно уйдет, и не будет ему покоя ни ночью, ни днем до тех пор, пока не исчезнет угроза Тьмы, нависшей над вольными землями Вальгарда… перед его мысленным взором промелькнуло короткое видение высокого строгого здания со стройными колоннами, которое стоит посреди бескрайней серой равнины. А с небес льется на него конус чистого света... Заметив, что гость погрузился в какие-то размышления, хозяин хутора легонько кашлянул, привлекая его внимание, и Аргнар тотчас пришел в себя, отгоняя видение. - Прости, задумался я… - извинился он. - Отдохнуть бы тебе надобно сегодня, вот что я скажу. – решительно произнес Гестам. – А там видно будет, что к чему... Завтра посоветуемся с нашими хуторскими стариками, бабку Тору поспрошаем, может, и от соседей чего разузнаем. А сейчас - отдадим должное умению моей хозяйки и ее медовухе. Он вновь разлил по чашам хмельной напиток. По обоюдному молчаливому согласию Гестам и Аргнар больше не говорили о Тьме и вообще старались обходить стороной разговоры о войне. Как-то само собой вышло, что речь пошла о хозяйских делах и заботах, об урожае, да о хуторянах. Долго еще сидели за столом мужчины, попивая да нахваливая медовуху. Уж и темень пала на притихшее подворье, и голосистые молодые хуторяне угомонились – разбрелись по своим избам, дворовые псы, отлаяв последнее, устроились на ночлег, даже мыши в подполе – и те давно уснули, а в окошке хозяина хутора все не гас огонь свечи. Тревожная тишина плотно окутала округу. Полная луна безмолвно плыла над остывающей степью, с безразличием заливая ее бледным молочным светом. Лишь иногда молниеносным черным росчерком мелькал на фоне мерцающих звезд силуэт охотящейся на ночных мотыльков летучей мыши, да вдалеке, аж за Малурийским трактом подымалось слабое зеленовато-гнилостное свечение над тем местом, где под оплывшими от дождей Глинистыми холмами притаились мрачные руины древнего Проклятого города. И чудились в этом свечении какие-то смутные колышущиеся тени, безмолвно кружащиеся в неведомом ритуальном танце. Ох, не к добру зашевелились призрачные обитатели могильных склепов, ох, не к добру… * * * На следующее утро, едва выйдя из дома Гестама, Аргнар почти у самого крыльца неожиданно встретился с Ратоном, который сидел на корточках возле разобранной повозки и словно бы поджидал его, делая вид, что занят ремонтом обода колеса. Увидев Аргнара, Ратон медленно поднялся и сделал шаг навстречу. - Поговорить бы надобно, Странник… - слегка напряженным голосом промолвил он вместо приветствия. – Выяснить кое-что и разобраться. А то я, как в тумане… - Это точно, - согласился Аргнар. – Только разговор у нас будет длинный и непростой, так что, пожалуй, нам лучше прогуляться по степи подальше от людских глаз. Идем со мной – я тут неподалеку знаю одно подходящее место… как раз к этому случаю… Он решительно направился к широко распахнутым воротам, через которые на телеге выезжала группа хуторян, направляющихся к Безымянной пуще за бревнами для строительства. Ратон с невольным сомнением посмотрел на боевой меч Аргнара, пристегнутый к поясу, затем слегка пожал плечами и пошел вслед за воином. Ведь и в самом деле глупо было опасаться подвоха именно сейчас, после того, как Аргнар практически спас его жизнь. Словно по взаимному молчаливому согласию Аргнар и Ратон дошли до самого подножия Горелого кургана без единого слова. Здесь Аргнар остановился и некоторое время стоял печально понуря голову, будто к чему-то прислушиваясь. Затем он провел ладонью по лбу, пытливо глянул на стоявшего в ожидании Ратона и, опустившись на длинную старую колоду, суховато предложил: - Располагайся – разговор будет долгим… Простелив плащ на невысоком бугорке напротив собеседника, Ратон уселся на него, окинул степь медленным взглядом и лишь после этого повернул голову к Аргнару, который с каким-то странным выражением наблюдал за ним, словно чего-то ожидая. Под этим открытым взглядом Ратон почувствовал себя несколько неуверенно. Он смущенно прокашлялся и с трудом выдавил из себя: - Скажи, Странник, как это получилось, что мы с тобой встретились первый раз на Малурийском тракте как друзья, а вторично – как заклятые враги в кровавой сече? - Тогда ночью, у Волчьего бора мы с тобой были всего лишь одинокими путниками, случайно встретившимися на дороге. Мы ехали в Форван каждый по своим делам, и у нас не было причин для вражды… - спокойно ответил Аргнар. - Тогда почему же в следующий раз мы встретились в смертельной схватке на перевале? - Потому, что ты вел объединенные захватнические войска Форвана и Эрденеха на кровавую резню, которую собирались учинить твои чужеземные повелители в независимых Горных баронствах! Ты был тогда смертельным врагом! А я… что ж, я ушел в Берт к барону Гоферу, чтобы сражаться на стороне людей, защищающих свои семьи, детей, дома… свою землю от захватчиков. - Но что тебе до них?! Ответь! – горячо подался вперед Ратон. – Это ведь не твой дом! Какое тебе дело до каких-то простых крестьян, обитающих за перевалами Джунхаргских гор? Ты же ведь служил у самых разных правителей, и зарабатывал на жизнь только лишь своим мечом и воинским умением… Аргнар неспеша сорвал травинку, поднес ее к глазам, словно любуясь маленькой искоркой, играющей в капле утренней росы на самом кончике зеленого стебелька. Хрупкий водяной шарик вот-вот готов был сорваться и упасть на землю. Неожиданно для самого себя, воин бережно поднес былинку к губам и прикоснулся к ней, впитывая живую каплю прохлады. - Да, ты прав, это был не мой дом… - тихо ответил Аргнар. – Но это земля Вальгарда, а значит и моя земля! Я сражался на стороне Берта, потому что это мой выбор, это мой долг! А что касается моего дома… Странник нахмурился, повернулся в сторону Горелого кургана и протянул к нему руку. - Вот здесь был когда-то мой дом… да и твой дом, брат… Ратон чуть не поперхнулся от неожиданности и уставился на собеседника изумленным взглядом. - Да, ты не ослышался, здесь был и твой дом, хотя ты этого и не помнишь, - с тихой горечью продолжал Странник. – Не говори сейчас ничего, сперва выслушай то, о чем я тебе поведаю, а уж потом решай для себя, как быть дальше и где в этом мире твое место… Ратон непонимающе переводил взгляд то на Странника, то на Горелый курган. На мгновение мелькнула мысль о том, что Аргнар повредился разумом, но взгляд воина был спокойный и печальный, поэтому Ратон ее отмел. Он собрался, было, что-то спросить, но, натолкнувшись на внимательный взгляд Странника, решил повременить до окончания разговора. - Давно, еще, когда мы с тобой были мальцами, на месте этого кургана стояло селение свободных людей… Аргнар на миг запнулся, словно натолкнувшись на невидимую преграду, глубоко вдохнул утренний воздух полной грудью и только после этого продолжил: - Наш отец был сильным и смелым мужчиной. Он первым учил меня держать в руках меч, правда, тогда еще деревянный… Отец говорил, что люди должны жить свободно и открыто, собственными руками и умением добиваясь лучшей жизни. Его уважали в селении и старики, и молодежь. Я еще немного помню об этом, хотя был тогда еще совершенно мальчишкой… Ты этого помнить не можешь, потому что только родился. Однажды на селение напал большой вооруженный отряд черноплащников из заморья. Я собственными глазами видел кровавое побоище, которое они учинили. Эти изверги перебили всех жителей до одного, а младенцев забрали с собой. Так ты оказался на далеком материке Чау-Гар… прошло много лет, и вот теперь ты вернулся на родную землю врагом, служа тем самым нелюдям, которые когда-то, вот таким самым погожим утром истребили всю твою родню… Аргнар умолк, пристально вглядываясь в черты лица Ратона, по которому медленно разливалась мертвенная бледность. - Нет, этого не может быть! – глухо возразил Ратон. – Я слишком хорошо помню свое детство с самых первых дней, когда начал воспринимать окружающее. И всегда подле меня были жрецы касты… ну, это неважно. Я с малолетства воспитывался чау-гарцами… не понимаю, зачем ты придумал эту сказку? - Это не сказка, брат, а горькая правда! - Тогда скажи мне, Странник, - с трудом произнес Ратон. – Откуда тебе-то все это ведомо? Ведь ты же сам, судя по твоим словам, был мальцом... не говоря уже о том, что ты не мог знать, что происходило со мной на материке Чау-Гар. - Не мог, - согласился Аргнар и горько усмехнулся. – Я не мог, но об этом мне поведала наша мать. Она просила за тебя… - Значит, она жива? – изумленно и с какой-то неожиданной для самого себя надеждой воскликнул Ратон. - Нет, она погибла тогда, вместе со всеми… - Но… как же тогда она могла сказать тебе об этом? Аргнар тяжело вздохнул и опустил голову на скрещенные руки. Его голос стал совершенно глухим, словно доносился откуда-то из колодца: - Когда мы насмерть сражались с тобой, ты упал и не видел, как явилась душа матери и попросила за тебя… это длилось всего лишь несколько мгновений, но она успела сказать мне главное – мы с тобой родные братья! Теперь ты знаешь все – решай… Ратон медленно перевел затуманившийся взор на Горелый курган. Зеленые листья плюща покрывали скорбный холм сплошным ковром, сквозь который пробивались степные алые маки, будто капли крови. Они мягко покачивались от легкого теплого ветерка, словно сочувственно кивая воинам, сидящим у подножия кургана. "Здесь был мой дом… - подумал Ратон. – Я мог бы вырасти здесь, и быть одним из хуторян… мог бы играть с братом, а потом мы могли бы вместе стать воинами… или землепашцами… эх, как же так жизнь перевернулась? Почему же? За что, за какие грехи?!" Жаркая удушающая волна поднялась откуда-то из самой глубины души и рванулась наружу, застилая глаза мутной пеленой. Услышав тяжелый горестный вздох, Аргнар поднял глаза на брата и удивился той перемене, которая с ним произошла. Твердое волевое лицо закаленного воина перекосила гримаса отчаяния и горя. Не стыдясь слез, Ратон зарыдал, опустив голову на руки. Он ощущал, как вместе со слезами из его сердца уходила ожесточенность и, странное дело, вливалось ощущение красоты простой человеческой жизни, окружающей его со всех сторон… Сколько так прошло времени, никто из братьев сказать не смог бы, но когда успокоившийся Ратон снова взглянул на брата уже прояснившимся взором, то встретил теплое сочувствие и понимание в его взгляде. И тогда он заговорил, впервые в жизни открывая свое сердце без остатка. На темном небосводе уже просияла жемчужная россыпь холодных звезд, а братья все еще сидели у подножия Горелого кургана, делясь сокровенным и радуясь тому, что нашли друг друга. Вот тут-то и постиг Странника нежданно-негаданно роковой удар… Ольма. Не знал и не ведал Ратон о том, что старший брат его глубоко в сердце носил образ молодой травницы с хутора Гестама, самому себе боясь признаться в чувствах, которые к ней питал. Потому и поделился сокровенным – рассказал о том, что полюбил Ольму всем сердцем и хочет поселиться на хуторе, обзавестись семьей и растить детишек, навсегда оставив в прошлом битвы. Аргнар слушал, словно окаменев, лишь иногда механически кивая головой, но мысли его витали далеко. Он пытался вспомнить тот день, когда впервые увидал Ольму, но вместо этого перед его взором почему-то клубилась мрачная завеса тьмы, пронизываемая кроваво-лиловыми сполохами, а затем внезапно он увидел внимательные глаза своего наставника, казалось, с безграничной скорбью взирающие на него. Почему-то вспомнились слова Леты – владычицы Лунного озера "Свобода выбора у тебя есть, но ты не сможешь выбрать то, против чего восстает твоя душа, а значит, твой выбор предопределен. Потому ты и был избран, что не мог пойти по другому пути…" Значит, на самом деле, выбор уже сделан, а в этом случае вправе ли он был обрекать кого-либо на горечь утраты? Да и вообще, вправе ли решать за других? Нет… Путь еще не окончен, а потому задерживаться не стоит – пора в дорогу… На хутор Аргнар и Ратон вернулись за полночь. Встречавший их у ворот Гестам окинул братьев пытливым взглядом и добродушно улыбнулся. Он был искренне рад, что они поладили, потому как уважал Странника, да и к Ратону как-то незаметно привязался за те дни, пока тот находился на хуторе. Простившись с братом, Аргнар вошел в дом следом за хозяином. - Ну, по всему видать, поладили вы промеж собой. Это правильно… - одобрительно проворчал Гестам и, хитро сверкнув глазом, поинтересовался: – А вот как же теперь девку-то делить будете? Но Аргнар лишь мотнул головой и хмуро ответил: - Никакой дележки не будет… Я брату не враг! - Да как же так?! – искренне изумился Гестам. – Ведь любишь ты ее, я же вижу! Неужто вот так просто и отступишься? Он-то хоть, братец твой, знает об этом? - Нет, - коротко ответил воин. – И никогда не узнает! Он в упор глянул в глаза хозяину хутора, и тот невольно смутившись, неуверенно пробормотал: - Ну, как знаешь. Ты сам себе хозяин – тебе и решать… Ужинали молча. Видя, что гость не расположен к беседе, Гестам не тревожил его более расспросами. Лишь в самом конце произнес: - Я тут с нашей ведуньей, бабкой Торой побеседовал малость… завтра надобно тебе к ней сходить, потолковать. Она много чего знает, да только сказала, что одному тебе поведает… Пожелав Аргнару спокойной ночи, Гестам ушел в другую комнату. Оставшись один, воин еще долго сидел на скамье, глядя перед собой невидящим взором. Где, в каких далях витали его помыслы, не ведомо, но свет в окошке погас лишь незадолго до рассвета.
Тора сосредоточенно копалась в старом сундуке, перебирая старые свитки, доставшиеся ей еще в незапамятные времена от одной бродячей ведуньи, когда в дверь коротко постучали. - Кого там еще спозаранку принесло? – досадливо пробормотала старуха, направляясь к двери. Откинув щеколду, она распахнула дверь и испуганно попятилась. - Ты, чего, матушка, так испугалась? – удивился Аргнар и, криво усмехнувшись, добавил: - Неужто я такой страшный, словно тать ночной? - Господь с тобой, - отмахнулась смутившаяся старуха. – Просто не чаяла тебя так рано увидать. Небось, на разговор пришел? Ну, так входи, нечего на пороге пнем торчать… Она быстро повернулась и направилась в дальний угол приземистой амбарной пристройки. Уже заходя за вылинявшую занавеску, отгораживающую угол от остальной комнаты, старуха махнула гостю рукой в направлении стола: - Присаживайся там, пока я тут кой чего тебе соберу. Да дверь прикрой плотнее, чтоб всякие лишний раз глазом не зыркали… - Благодарствую, матушка, не голоден я вовсе, - произнес Аргнар, входя внутрь и закрывая дверь. – А пришел за советом. - А я тебя кормить и не собиралась. – ворчливо откликнулась Тора. – Пусть тебя Гестам потчует. Аргнар слегка удивленно приподнял бровь, но промолчал. Присев на колченогий стул у круглого стола, покрытого куском грубой холстины, он молча окинул внимательным взглядом жилище старухи. Грубые поперечные бревна держали на себе низкий потолок, кое-где покрытый застарелой копотью и какими-то рыжими пятнами. Повсюду на стенах были развешаны высушенные пучки разнообразных трав и кореньев, а на длинных полках выстроились рядком причудливые горшочки и миски. Почти все они были покрыты неведомыми замысловатыми узорами, сплетающимися в вязь таинственных символов. Если не считать грубого стола с парой тяжелых стульев, да низкой лежанки у противоположной стены, комната была пуста. Лишь в дальнем углу за занавеской, судя по долетавшим оттуда звукам, бабка Тора рылась в каком-то сундуке, но отсюда его не было видно. Наконец хлопнула крышка, и из-за шторы появилась старуха, бережно неся несколько старинных свитков и темный узкий горшочек, покрытый синей эмалью и какими-то изломанными багровыми знаками. Поставив все это на стул, она аккуратно свернула холстину, открывая взору воина поверхность стола, всю сплошь испещренную таинственными символами и фигурами. После этого Тора тщательно установила горшочек точно в центр многолучевой звезды, а свитки разложила рядом в каком-то одном ей ведомом порядке. Усевшись напротив утреннего гостя, она хитровато ухмыльнулась: - Ну что, молодец, небось, вопросов-то полон рот? Давай уж, выкладывай, Странник… - Гестам сказал мне, что ты много всяких древних легенд знаешь, - осторожно начал Аргнар. – Вот я и зашел, чтоб кой-чего разузнать… - Ишь, какой осторожный выискался, прямо не говоришь… – одобрительно зыркнула на него темным глазом бабка Тора. – Ну да мне и так многое ведомо, хотя, конечно, и не все… знаю, о чем спросить хочешь, и куда твой путь лежит, тоже знаю, но об этом чуток позже. А сейчас я тебе одну сказочку расскажу, а уж ты сам решай, чему верить, а чему – нет… Аргнар недоверчиво усмехнулся, но спорить с Торой не стал – кто их знает, этих ведуний, когда они правду говорят, а когда и небылицы? Но послушать все же не помешает. Тем временем старуха умостилась поудобней, скрестила на коленях узловатые сморщенные пальцы и, прикрыв глаза, медленно повела рассказ о днях далеких и делах настолько древних, что даже и представить страшно было. Ее монотонный голос мягко обволакивал сознание, вызывая в воображении картины, и впрямь кажущиеся реальными… - Давным-давно, во времена незапамятные населяли обширные земли Вальгарда многочисленные разные племена. И не Вальгардом прозывалась тогда земля наша, а другим именем, коего уж никто и не знает много веков. Среди племен давнишних были и люди, были и другие, внешне похожие на людей, а встречались и вовсе дивные создания Всевышнего. Много чудес было в том мире, да таких, что и не снились нам. А главным чудом был огромный сказочный город на берегу Студеного океана. Будто бы летали над ним по небу огромные железные птицы, словно серебристые драконы. А каменные избы возвышались чуть не до самых облаков. И жили в этих сказочных избах люди, не ведая труда и забот. Но, как говорится в народе: нет худа без добра, а добра без худа… Возгордились их владыки тем, что поднялись до небес и возжелали чтоб все иные народы Вальгарда им поклонялись, как богам, и пошли войной на своих соседей… Вот тогда и всколыхнулась Тьма извечная, терпеливо дожидавшаяся своего часа, и поднялась она из глубин хаоса. Хитростью и коварством подбросила она владыкам людей черные семена зла, именуемые Цветами смерти, обещая всевластье и могущество тем, кто взрастит эти семена. Некоторые из людей, узнав об этом, попытались предостеречь остальных, пророча ужасные беды и катастрофы, но их никто не захотел слушать. Тогда малая часть пророков тайно похитила одно семя Цветка смерти и скрылась в ледяной пустыне, намереваясь выяснить, каким образом можно уничтожить семена зла… Остальные же пророки покинули проклятый город и ушли далеко на юг, в древние леса, кои нынче известны как Леса Забвения. Что с ними стало, о том никому не ведомо, потому как оставшиеся в городе погрузили семена Цветов смерти на своих железных птиц и, поднявшись в небеса, щедро усеяли ими земли соседей, не ведая того, что посеяли ужасную и мучительную смерть также и для самих себя... И тогда содрогнулась земля в жестоких невыносимых корчах, выплеснув из недр своих гигантские огненные реки, испепеляющие все живое! И пало почерневшее небо на грешную землю! И разверзлись бездны, поглощая безумцев… Тора внезапно умолкла. Казалось, она совсем не дышала. Ее сморщенное старушечье лицо сейчас выглядело окостеневшим, словно погребальная маска мертвеца. Аргнар вздрогнул, приходя в себя, и с опаской взглянул на неподвижную старуху – не померла ли часом, упаси Господь?! Он уже собрался, было, осторожно протянуть к ней руку, чтобы проверить, когда Тора вновь заговорила: - Много долгих-долгих веков горела сама мать-земля, раскалываясь на части, некоторые из которых безвозвратно ушли в пучины кипящих океанов. Нынешний Вальгард лишь часть той большой земли, что некогда была единым материком для всех племен. Остальные уцелевшие части позже получили названия Чау-Гар и прочие, мне не ведомые… Старуха медленно открыла глаза, подернутые мутноватой поволокой, и устало оперлась на столешницу мелко дрожащими руками. Судя по всему, рассказ дался ей очень нелегко. В комнате повисла напряженная тишина, лишь слегка нарушаемая отдаленными голосами веселой ребятни, что беззаботно играла взапуски на широком хуторском подворье. - Хм… - нерешительно нарушил молчание Аргнар. – Откуда тебе ведомо все это, матушка, ежели тогда никто не уцелел? Да и следов-то никаких нету… может, все это просто бабьи выдумки, чтоб непослушных мальцов стращать? - Оно, конечно, может, и выдумки, - устало согласилась Тора. – Да вот только не все… Она взяла один из принесенных ею свитков и развернула его. - Вот, сам посмотри! – старуха ткнула сухим пальцем в странный рисунок, напоминающий большую птицу с распахнутыми крыльями. Аргнар склонился к рисунку, с удивлением внимательно разглядывая его. И на самом деле птица выглядела необычно – была она какая-то угловатая и сплошь покрыта многочисленными заклепками, как рыцарская броня. Да и сам свиток был каким-то странным: наощупь тонкий, как бумага, а по всему видать, что прочный. - Ну, так и что? – пожал плечами воин. – Мало ли кто с пьяных глаз мог такое намалевать… или какой-нибудь шибко грамотный придворный ученый придумал построить такую птицу… да вот только не полетит она никогда, потому как железная – это ж любому ясно! Бабка Тора внимательно посмотрела на Аргнара, а затем сердито сдвинула седые косматые брови и несколько раз постучала согнутым пальцем себя по лбу. - Эх, ты – умник-разумник! – раздраженно воскликнула она. – Неужто не видишь, дурья твоя башка, что свиток-то древний! Ему, почитай, уж столько веков, сколько и самому Вальгарду, ежели не больше! А материал, из которого он сделан, и вовсе никому не ведом по сей день… ты такой прежде встречал где-нибудь? - Нет… - Вот то-то и оно! Аргнар несколько раз перевел взгляд с лица бабки Торы на свиток и обратно, а затем растерянно взъерошил ладонью волосы. - Ну, допустим, так дело и было… - нехотя согласился он. - Только что мне, или кому-либо другому в этом проку? Нынче Тьма вновь на Вальгард надвинулась стеной, а как с ней совладать, никто толком сказать не может, даже ты… - Вот ты меня слушать - слушал, да не услышал! – хитро прищурилась ведунья. – А ведь я тебе толковала о том, что часть пророков в те незапамятные времена ушла в ледяную пустыню и унесла с собой один Цветок смерти… - Ну и что с того? - А то, дурья твоя голова, что он и поныне скрыт где-то в Горячих ключах! А еще каждому вальгардцу сызмальства известно, что Цветок смерти – это и есть та самая Огненная чаша, с помощью которой только и можно одолеть Повелителя тьмы! - Значит, по-твоему, получается, что я должен отправляться в Горячие ключи за Огненной чашей… - то ли спрашивая, то ли отвечая самому себе, тихо произнес Аргнар. – Вот и ответ на все вопросы. - Ишь, какой прыткий выискался! – аж взвилась Тора. – Да знаешь ли ты, что найти эту чашу будет ох, как непросто! И стерегут ее чудища ужасные и никому не ведомые! Неужто надеешься вот так запросто, с одним мечом супротив них всех выступить?! - Так что ж мне делать в таком случае?! – устало вздохнул Аргнар. – Подскажи, если можешь... - А ты не спеши, погуляй маленько, пока я тут чуток поворожу – глядишь, что и присоветую, – успокоилась старуха и добавила: - А сейчас ступай, нечего тебе на мою ворожбу зенки пялить. Я тебя сама покличу, когда час настанет, ступай... Аргнар хотел, было, поблагодарить Тору, но та решительно замахала на него руками, не дав сказать более ни слова, и выпроводила за дверь. Едва он переступил порог, как услышал за спиной скрипучий звук засова. Теперь оставалось только ждать. Выйдя за ворота хутора, Аргнар хотел было направиться в сторону Горелого кургана, но задержал шаг, когда заметил Ольму, возвращающуюся домой с плетеной корзинкой, наполненной разными травами, корешками и веточками, усыпанными ягодами. - Здравствуй, Ольма… - с трудом произнес он, от волнения ощутив внезапную сухость во рту. - Приветствую тебя, Странник! – открыто улыбнулась травница. – Что ж не заходишь в гости? Вот уж сколько дней на хуторе, а до сих пор так и не удосужился… - Да вот, как-то не получилось… - А ты заглянул бы все ж, пока еще здесь... Небось, вскорости опять куда-нибудь отправишься? К тому же тебе тут одну вещицу оставили – просили передать, когда появишься… - Кто? – удивился Аргнар. - Прошлой зимой заезжал к нам на хутор отряд форванских конников. Так вот один из них назвался твоим приятелем и попросил передать тебе перстень. - Как его звали? - Сказал, Гилбером… Да ведь он еще после этого приезжал, когда Ратона всего израненного привозил... Аргнар весьма удивился, потому что встречался с Одноглазым во время битвы на перевале Джунхаргских гор, но тот ему ничего про перстень не сказал. "Позабыл, наверное, - подумал Аргнар. – Да и не до того было на горном перевале, а потом, после жаркой битвы пришлось срочно отправляться в Обманные горы. Просто не успел…" - Это действительно был твой приятель? – поинтересовалась Ольма. - Да. - Стало быть, зайдешь вечером? - Зайду… - Что-то ты, Странник, больно уж неразговорчивым стал, - задумчиво усмехнулась травница. – Поди, совсем одичал в своих вечных скитаниях? Аргнар лишь невнятно пробормотал что-то себе под нос, и Ольма неспеша пошла к своему дому. Проводив ее задумчивым взглядом, воин шумно вздохнул и отправился к кургану. Здесь он просидел почти до самого вечера, молча слушая разнообразные живые звуки степи, говорившие о всепобеждающей силе жизни. Ненадолго его мысли переключились на Рипа. "Как он там? Где сейчас?" – подумал Аргнар. С тех пор, как волк ушел в степь, он больше не показывался в окрестностях хутора, но по опыту воин знал, что в необходимое время его верный товарищ по скитаниям окажется тут как тут. Невдалеке проехала телега, везущая веселых хуторских баб, которые возвращались с полей. Они о чем-то негромко переговаривались между собой, подталкивая друг друга локтями в бока и игриво постреливая глазами в сторону Аргнара. Одна из особо бойких молодок звонко засмеялась и окликнула его: - Эй, Странник, чего это ты там призадумался?! Айда, к нам на телегу – мы тебя малость растормошим, ежели не испугаешься! Тут уж и остальные бабы рассмеялись. Но Аргнар лишь улыбнулся в ответ и махнул женщинам рукой. Постепенно солнце начало клониться к закату. Осталось совсем немного до той сказочной поры, когда густая тень вечерних сумерек накроет землю, пробуждая к жизни ночных обитателей степи. - Пора к бабке Торе наведаться, - сам себе сказал Аргнар, поднимаясь с бревна и направляясь к хутору. У старухи в окнах было темно, но как только воин постучал в дверь, она сразу распахнулась, словно Тора уже давно поджидала его. - Заходи… Очутившись в избе ведуньи, Аргнар выжидательно поглядел на нее. - Ладно, ладно, - ворчливо пробормотала Тора. – Нечего на меня зенками-то зыркать… Кое-что тебе расскажу, авось пригодится. Усевшись на скамью, Аргнар приготовился внимательно слушать. - Идти тебе за Огненной чашей далеко в ледяные пустыни. – повела свой рассказ старуха. – Да только не сразу… сперва встретишься с теми, кто должен вскорости у нас на хуторе объявиться, а потом путь твой лежит через замок Мелрода к Охранным холмам, где отыщешь воинов - помощников для своего похода… - Каких воинов, и кто должен вскорости на хутор прибыть? – не удержался от вопроса Аргнар. Но Тора лишь раздраженно махнула на него рукой: - Не перебивай, торопыга! Все, что знаю, и так сама скажу, а что мне не ведомо, за то не взыщи. Про воинов этих ничего не могу сказать, а только знаю, что они одни могут тебе помочь... Скоро на хутор приедут вместе твой друг и твой враг – тебе-то уж самому виднее, кто из них кто… В походе за Огненной чашей подстерегает тебя множество всяких опасностей и предательство. Но главная опасность - в Горячих ключах: чтобы отыскать Огненную чашу придется тебе пройти в самое логово чудищ, которые его стерегут! - А как же отыскать туда дорогу? - В этом тебе поможет древний камень - Драконий глаз. - Опять загадка! – в сердцах вздохнул Аргнар. – Где ж его искать этот камень, и как он выглядит, хотел бы я знать? - А не надобно искать его за тридевять земель, потому как Драконий глаз рядом с тобой… - Где? - Подумай хорошенько… Бабка Тора замолкла, внимательно глядя на воина. Показалось ему или нет, но в ее взгляде почудилась воину какая-то несвойственная старухе жалость. Но это слабое ощущение длилось всего лишь мгновение. Ведунья отвела глаза и суетливо пробормотала: - Ну, я тебе все сказала, что сама узнала, а теперь ступай – у меня тут забот и без тебя хватает! Выходя из избы, Аргнар поблагодарил на прощание старуху. Когда она закрыла за ним дверь, то устало прислонилась к стене и едва слышно прошептала: - О-хо-хо… Тяжек и страшен твой дальний путь, Странник… храни тебя Всевышний! От избы бабки Торы Аргнар направился прямиком к Ольме. Окна ее дома уже призывно светились уютным теплом. Решительно постучавшись и услышав в ответ "Входи!", он отворил дверь и шагнул внутрь. В комнате витал приятный терпковатый запах трав. У большого стола сидел Ратон. Широким ножом он остругивал сбитую из нескольких досок грубоватую посудную полку и вырезал на ней какой-то витиеватый узор. Ольма у противоположной стены расставляла на второй, уже готовой полке тарелки и горшочки. - Ну вот, гость долгожданный, наконец-то нашел время заглянуть, - улыбнулась ему травница. – Присаживайся, Странник, к столу – сейчас будем вечерять… - Спасибо за приглашение, только сыт я… ответил Аргнар, опускаясь на лавку. - А зашел я проститься, потому, как рано поутру ухожу. Ратон вскинул на брата удивленный взгляд. - Что ж так скоро? Побыл бы еще малость. - Не могу я, - мотнул головой Аргнар. – Время уходит бесповоротно, а мне еще надобно кое-что успеть сделать… Ратон приметил на обычно спокойном лице брата следы явной озабоченности и еще какую-то неясную печать то ли горечи, то ли усталости. Это вовсе не походило на Странника, а значит, дело и впрямь было серьезное. - Скажи, брат, может, помощь какая нужна? Я бы пошел с тобой… - предложил Ратон, решительно отодвигая полку в сторону и смахивая стружки в плетеную корзину, что стояла у его ног. Но Аргнар только упрямо покачал головой. - Нет, в этом деле ты мне не помощник, я сам должен это сделать! Аргнар был неискренен. Пожалуй, что Ратон с его боевыми навыками и опытом настоящего воина в этом опасном походе очень пригодился бы – в этом Аргнар был уверен. Но он не хотел, да и не имел права разлучать брата с Ольмой. К тому же вести его в логово сил зла, откуда Ратон только недавно вырвался, он не мог. Однако, зная упрямый характер брата, говорить об этом прямо не стал. - Тут на хуторе тебе и так дел хватит, а в нынешнее смутное время, если что случится, так поможешь Гестаму… у него мужики хоть и крепкие, да все ж не воины… В доме повисла неловкая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием обгорающих фитилей в светильниках. Все было сказано – это понимал каждый, а говорить попусту не хотелось. Да и к чему лишние слова перед долгой разлукой, которые только оставляют тягостные чувства? Аргнар шумно вздохнул, хлопнул себя по коленям, поднялся с лавки и, стараясь казаться бодрым, произнес: - Ну, вот и все, стало быть… прощайте, не поминайте лихом! Даст Бог – еще свидимся… Ратон тоже поднялся из-за стола, шагнул к брату и крепко обнял его, не говоря ни слова. Так они и стояли молча, однако в этом молчании было все сказано – братья понимали, что любые слова сейчас были бы излишни. - Ой, что ж это я?! – встрепенулась Ольма. – Совсем позабыла… Она метнулась в угол комнаты, открыла большой старый сундук и достала из него небольшую берестяную шкатулку, в которой лежал перстень, оставленный ей Одноглазым. - Вот, возьми, - сказала Ольма, протягивая замотанный в тряпицу перстень Аргнару. – Это тебе передал твой друг. Развернув ткань, Аргнар поднес перстень ближе к свету и внимательно пригляделся к темно-синему камню, искусно вправленному в массивный золотой обруч. Показалось ему или нет, а вроде бы камень был живой. Казалось, в его глубине угадывается какое-то смутное, неуловимое для глаза движение. Камень притягивал взгляд, словно увлекая куда-то в неизведанную иномировую даль. Ратон тоже подался чуть вперед, с пристальным любопытством вглядываясь в камень. - Кхм… - задумчиво пробормотал он. – Камешек-то, кажись, не совсем простой. Он… он словно живой глаз могучего неведомого существа. Сдается мне, что он как-то связан с очень сильной магией, только вот не пойму, с какой… От этих слов Аргнар непроизвольно вздрогнул. Молнией сверкнула догадка: "Наверное, это и есть тот самый камень, о котором сегодня мне говорила бабка Тора!" - Драконий глаз… - чуть слышно произнес воин. - Что ты сказал? – вскинул удивленный взгляд на брата Ратон. - Да так, ерунда, - уклонился от прямого ответа Аргнар. – Просто с языка сорвалось… Он повертел перстень, пытаясь обнаружить на нем какие-нибудь надписи или символы, но метал был чистым и гладким. Пожав плечами, Аргнар надел перстень на безымянный палец левой руки и тотчас почувствовал, как обруч словно бы чуть сжался, принимая форму пальца. Он не сдавил, а просто мягко, но плотно прилег, хотя перед этим был чуть великоват в размере. На какое-то короткое мгновение пришло ощущение холода в пальце, словно в кожу впилась ледяная игла, но тут же перстень слегка потеплел, и ощущение холода пропало. Аргнар провернул перстень на пальце – тот двигался свободно, хотя сидел плотно. В самом камне явно чувствовалось присутствие магической силы. Но она была какой-то непонятной. В ней не ощущалось гнетущей тьмы, но и не было ясного света. Это было что-то совсем другое. - Ну что ж, пойду я, – просто сказал Аргнар. Подчиняясь какому-то неосознанному порыву, Ольма внезапно потянулась к нему, быстро поцеловала в жесткую щетинистую щеку и отвернулась, стыдясь невесть откуда навернувшихся на глаза слез. Обменявшись последним рукопожатием с братом, Аргнар шагнул за дверь в темень прохладной ночи. Он собирался немного отдохнуть перед дальней дорогой с тем, чтобы рано на рассвете выступить. Но, как известно: человек предполагает, а Всевышний располагает. Выспаться в эту ночь Аргнару не удалось. Сон не шел. Какое-то необъяснимое предощущение смутно тревожило, давило на сердце, не давая погрузиться в безмятежную дрему. Не помогли даже особые навыки отключаться в любой обстановке, которые Аргнар приобрел еще учеником в Храме Пяти. Уже понимая тщетность попыток заснуть, он решительно поднялся в постели, намереваясь выйти на свежий воздух, и тут услышал, донесшийся с подворья тревожный возглас ночной стражи: - Стой! Кто идет? Время было за полночь, и все хуторяне уж давным-давно спали. Значит, к воротам подъехал кто-то чужой. Заинтересовавшись этим, Аргнар вышел из дому и неспеша направился к воротам, где стражники лениво переругивались с ночными посетителями. - Чего это вы по ночам шастаете? Порядочный люд в это время по домам сидит! – ворчал старик-стражник, близоруко щурясь сквозь узкую бойницу в темноту по другую сторону ворот. - Да позови же ты хозяина наконец-то! – донеслось снаружи. Громыхающий голос ночного гостя, заставил Аргнара невольно улыбнуться. В несколько прыжков он взобрался на сторожевую площадку и, свесившись через перила, позвал: - Эй, Одноглазый! Ты что ли? На мгновение наступила тишина, а затем раздался радостный голос: - Странник! - Откуда ты здесь взялся? - Так я ж тебя повсюду ищу… слава Богу, встретились! - Ты сам или с тобой еще кто? - Нас двое – я и еще один твой давний знакомец… Может, нас все же впустят внутрь или будем так до утра беседовать? Аргнар повернулся к старику и молодому парню, которые неуверенно переминались с ноги на ногу, не зная, что им делать. - Впустите под мою ответственность. - Надо бы все ж хозяина кликнуть… - нерешительно возразил молодой. – А то ведь мало ли что… - Это не враги, я ручаюсь, так что Гестама не стоит понапрасну тревожить – утром доложитесь. Старик внимательно посмотрел на Аргнара, почесал в коротком раздумье затылок, но спорить не стал и неспеша направился к воротам, все же продолжая по-стариковски ворчать: - Ездют тут всякие-разные, не знамо кто, шастают без делу по ночам… честным людям спать не дают… а еще некоторые такие находятся, что тоже командуют, словно у себя дома… - Ладно, отец, ты не серчай понапрасну, утром я перед Гестамом сам отвечу, - усмехнулся Аргнар. Но до утра ждать не пришлось – хозяин хутора уже сам стоял на пороге, внимательно прислушиваясь к разговору. - Впусти, Дейл! – коротко приказал он старику. – Раз уж Странник ручается за пришельцев, то пусть въезжают на подворье. Скрипнули тяжелые ворота, открывая неширокий проход для приезжих. Из темноты ночной степи выдвинулись силуэты двоих всадников, закутанных в запыленные дорожные плащи. Въехав на подворье, они остановились возле Аргнара. Первый из них – широкоплечий, могучего телосложения воин на удивление проворно спрыгнул со своего коня и, быстро шагнув вперед, порывисто обнял Аргнара. Второй же – грузный, низенький толстяк неуклюже сполз по крупу лошади на землю и теперь неуверенно разминал затекшие с непривычки ноги, шумно сопя и покряхтывая. Что-то в облике этого толстяка показалось Аргнару очень знакомым. Он чуть наклонился вперед, пытаясь разглядеть в полумраке лицо прибывшего, и внезапно отшатнулся, словно увидел гремучую змею. - Мурид?!! Увидев реакцию друга, Гилбер по прозвищу Одноглазый предостерегающе поднял руку и негромко произнес: - Давай в сторонку отойдем… Видя, что ночные гости не больно-то разговорчивы, стражники вернулись на свой пост, делая вид, что им вовсе не интересно, о чем шепчутся прибывшие со Странником. - Да неужто это и в самом деле Мурид?! – тихо переспросил Аргнар. – Глазам своим не верю! - Он самый! Да ты не сомневайся, нынче он на нашей стороне, правда, не по собственной воле – ему просто деваться некуда. Жрецы Чау-Гара его к ногтю так прижали, что и дыхнуть нет возможности… Аргнар хмуро взглянул на Мурида. Не выдержав прямого взгляда, крысиные глазки бывшего узурпатора суетливо забегали. Он как-то скукожился, словно ожидая неминуемого возмездия за свои черные деяния. - Тебя-то я знаю, - сказал Гестам, приближаясь к Гилберу. – А твоего спутника впервые вижу. Кто он? - Я тебе, Гестам, скажу, мужик ты правильный, только не надобно, чтоб об этом другие знали… - негромко предупредил Гилбер и пояснил: – это бывший придворный маг герцога Хэдмира и узурпатор Форвана, впрочем, тоже бывший, - Мурид! Не веря собственным ушам, хозяин хутора недоверчиво покосился на Аргнара, но тот без улыбки серьезно кивнул в подтверждение. - Ну и дела… - только и смог сказать Гестам. – Куда ж мне вас разместить? Тебя-то, Одноглазый, в любую избу примут, а хоть бы и ко мне иди. А вот этого душегуба вряд ли кто обрадуется увидеть, я уж не говорю о том, чтоб на постой взять… - Нам постой не нужен, - Гилбер по-дружески взял Гестама за локоть. – Нам бы тут со Странником и этим колдуном надобно промеж собой потолковать без посторонних ушей и малость подкрепиться. А до рассвета мы уйдем, чтоб никто не прознал про Мурида. - Ясно. Сделаем… Гестам быстро ушел в дом и вскоре вернулся с двумя незажженными светильниками. Он провел ночных посетителей в хозяйственную пристройку за домом, плотно занавесил изнутри окна старым рядном и лишь после этого зажег светильники. Посреди просторной комнаты с низким потолком стоял огромный дубовый стол, на котором возвышалась груда еще не выделанных кож. Оттащив их в самый дальний угол, хозяин сноровисто смахнул тряпкой со стола пыль, придвинул две широких скамьи, что стояли чуть поодаль, и указал на стол. - Присаживайтесь пока тут, - предложил Гестам. - А я сейчас кой-чего съестного принесу. Хозяин хутора ушел, озабоченно хмурясь и покачивая головой. Он чувствовал, что за сегодняшним ночным визитом скрывается какая-то мрачная тайна. Пока Гестам собственноручно принес вина и всякой снеди (Нерейда сунулась, было, спросонья помочь ему, но Гестам решительно отослал ее в дом), Гилбер поведал Аргнару о том, что происходило в последнее время в Форване. Он рассказал о черноплащной коннице чау-гарцев, о ставших ему известными планах жрецов, о том, как освободили герцога Хэдмира и его сына Этмора. Снабдив гостей едой и питьем, хозяин хутора деликатно удалился, строго-настрого запретив стражникам беспокоить их. - Хотели мы этого гада вздернуть на толстой ветке, да только он сам вызвался помочь супротив жрецов. – закончил тем временем свой рассказ Гилбер. - Я-то ему не больно верю, как ты понимаешь, но Мурид поклялся, что знает какие-то тайны, которые помогут. А еще сказал, что поведает об этом лишь тебе одному… Аргнар перевел тяжелый взгляд на Мурида. - Ну, говори… Опальный чародей едва не поперхнулся. Пока Одноглазый рассказывал Страннику о последних событиях, он отдавал должное угощению. Сложные перипетии последних дней не повлияли на его аппетит, поэтому он сноровисто управлялся с печеной курицей, когда к нему обратился воин. Торопливо обтерев рукавом отвислые жирные губы, Мурид исподтишка стрельнул хитрым глазом на собеседников, затем тяжело вздохнул и произнес: - Поверьте мне, я вовсе не собираюсь ничего требовать в обмен на то, что знаю… Хитрый интриган, он уже давно все обдумал. Понимая, что с Аргнаром говорить будет непросто, Мурид решил принять обличье смирившегося со своей участью и раскаявшегося в собственных деяниях пожилого человека, который сделает все, чтобы его отпустили доживать свой век где-нибудь в глухом уголке Вальгарда. - Требовать?! – Аргнар непроизвольно стиснул кулаки. - Нет, нет… я же говорю, что ничего не требую! – торопливо поправился Мурид. - Знаю, что допустил много ошибок и даже… совершил преступление… но теперь я хочу искренне помочь тебе одолеть чау-гарских жрецов. - Интересно было бы узнать, с какой стати? - Потому что они теперь и мои враги тоже! - Что, прищемили хвост, а укусить не можешь?! Мурид опустил голову, выражая стыдливое смущение. Тем временем исподлобья он внимательно наблюдал за Странником и Одноглазым. Пока все шло по его плану: во взглядах воинов уже не было пугающей ненависти, ее сменило презрение. Именно этого и добивался чародей, зная, что благородство Странника не позволит ему поднять руку на человека, который вызывает отвращение. - Я уже старый, больной человек, которого любой обидеть может… - глухим голосом произнес он. - Ты не юли хвостом, старая крыса! – вступил в разговор Гилбер. – Выкладывай, что знаешь, а не то… Но Аргнар остановил его коротким движением руки и снова повернулся к Муриду: - Говори… - Одолеть чау-гарских жрецов Ордена невозможно. Почти… Все их высшие иерархи владеют такой мощной черной магией, против которой ни у кого нет защиты. - Так что ж ты, чау-гарский прихвостень, нам голову морочишь, будто знаешь, как их победить?! - Я же сказал, что почти невозможно. На самом же деле любое магическое заклинание требует хоть какого-то времени, чтобы его подготовить или произнести. Поэтому, если скрытно подкараулить жрецов в каком-нибудь укромном месте и действовать стремительно, то они попросту не успеют ничего предпринять. - Тоже мне секрет! – разочарованно фыркнул Гилбер. Но Мурид даже не обратил на него внимания и спокойно продолжал: Но это еще не все. Даже жрецы касты Гру, а это самые высшие иерархи, не владеют черной магией в чистом виде. Основная их сила содержится в колдовских амулетах, которые они постоянно носят на своем теле, никогда не расставаясь с ними. - Значит, убив жреца, нужно уничтожать колдовские амулеты? - А вот этого как раз делать и нельзя, потому что только амулеты открывают проход в логово чудищ, охраняющих Цветок смерти! Аргнар пытливо глянул в глаза Мурида. Кажется, на этот раз пройдоха говорил правду. Он даже выдержал прямой взгляд, хотя и с трудом. Но все это были только цветочки – главное пока все еще было скрыто завесой неизвестности. - Допустим, что я тебе поверю, - сказал Аргнар. – Но что дальше? Как отыскать это логово в Горячих ключах и самое главное: как найти легендарную Огненную чашу? Мурид виновато шмыгнул носом и признался: - Пока еще не знаю, но когда у нас будут колдовские амулеты… - У нас?! – аж задохнулся от возмущения Одноглазый, угрожающе сжимая огромные кулачищи. – Ты, чародей, кажись, забываешься! Но Аргнар движением руки остановил разгорячившегося товарища и снова выжидательно посмотрел на Мурида. - Продолжай… - Когда колдовские амулеты отыщутся, я попытаюсь с их помощью отыскать путь к Горячим ключам. Был, правда один верный способ, но надеяться на него не имеет смысла, так как отыскать амулет, рожденный в пламени Цветка смерти, не представляется возможным. Его след затерялся где-то в веках, и никто из ныне живущих ничего о нем не знает. - А тебе это откуда ведомо? Мурид криво ухмыльнулся. - Однажды я случайно стал невольным свидетелем беседы верховного жреца Ордена и его помощника. А потом еще заглянул украдкой одним глазом в древнюю рукопись, в которой обнаружил очень подробное описание этого амулета… - То есть, попросту говоря, подслушал и подсмотрел? – не удержавшись, съязвил Гилбер. Но Мурид даже не обратил на его слова внимания, прекрасно понимая, что за этим столом главным является Аргнар, и только от его решения зависит дальнейшая судьба бывшего узурпатора. Поэтому он пристально следил за выражением лица прославленного воина. - Не густо… - с сомнением произнес Аргнар. В задумчивости он принялся барабанить пальцами по столешнице, бессознательно выбивая замысловатый ритм боевого марша гвардейского легиона королевства Тромболи. Словно завороженный этой дробью, Мурид уставился на пальцы Аргнара. Его челюсть изумленно отвисла, и в следующее мгновение чародей с радостным воплем бросился к руке воина.
От неожиданности Аргнар отпрянул назад и быстро схватился за рукоять кинжала. Одноглазый навалился на Мурида всем телом, прижимая его к столу. - Ах ты, подлый гаденыш! – прохрипел он, заламывая руки чародея за спину. – Я тебе сейчас шею сверну! - Амулет! – придавлено пискнул Мурид, тщетно пытаясь вырваться из могучих рук здоровяка. – Амулет нашелся! - Погоди, Одноглазый! – остановил друга Аргнар. – Ну-ка, дай ему сказать. Отпусти… Тяжело дыша, Гилбер неохотно отвалился от Мурида, продолжая смотреть на него с такой ненавистью, что бывший советник почувствовал, как у него по спине пробежали ледяные мурашки. Растирая занемевшие руки, он злобно зыркнул на обидчика, а затем ткнул пальцем в перстень Аргнара. - Вот он! - Кто? - Тот самый древний амулет, о котором я говорил. Он известен под именем Драконий глаз… Аргнар с Гилбером изумленно переглянулись. - Откуда он у тебя? – не удержался от вопроса Мурид. - Да так, просто подарок… - уклонился от прямого ответа Аргнар, глазами приказывая Гилберу молчать. – А что тебе известно об этом камне? Ну-ка, выкладывай! Не отрывая остекленевшего взгляда от темно-синего камня перстня, Мурид начал рассказывать: - Когда-то давным-давно один могучий маг древности, имени которого не сохранилось, создал этот амулет из алмаза, переплавленного в смертном пламени Огненной чаши, и вложил в него заклятье поиска Цветов смерти. Этот маг не служил ни силам света, ни силам тьмы. Его чары принадлежали запредельным силам не нашего мира, а потому были непреодолимы. Бытует поверье, что расплавить Драконий глаз способно лишь пламя Огненной чаши! Магические заклятья зачастую живут вечно и переживают своих создателей, которые тоже смертны, как и простые люди, хотя и живут гораздо дольше… Казалось, последние слова что-то затронули в мутной душе Мурида. Он задумчиво склонил голову, на его физиономии появилось выражение искренней скорби, не присущей старому интригану. Аргнар тихонько кашлянул. Встрепенувшись, словно выходя из полусонного состояния, Мурид поднял голову, непонимающе глядя на собеседников. Это длилось всего лишь мгновение, но вот его лицо вновь приняло приторно-угодливое выражение. - Была еще одна легенда. Будто бы камень, вправленный в твой перстень не что иное, как осколок глаза могучего Дракона Времени. Но это, скорее всего, просто сказка. Магия этого камня мне не известна, но я точно знаю, что он укажет направление к Цветку смерти, когда окажется достаточно близко к нему и охранит своего владельца от губительного воздействия смертного пламени, неукротимо бушующего внутри Огненной чаши… Одноглазый с недоверчивой ухмылкой покосился на чародея и хмыкнул: - Красиво поешь… только откуда нам знать, что этот перстень тот самый, о котором гласят легенды? Ты ведь и сам о нем всего лишь понаслышке знаешь. - Я видел его рисунок в древнем манускрипте. Кроме того есть достаточно простой способ проверить мои слова… - Какой? - Попробуй разбить камень или расплющить перстень. - Зачем? - Чтобы убедиться в том, что никакими усилиями тебе не удастся это сделать. Перстень защищен таким мощным охранным заклятьем, что его не способны преодолеть даже жрецы Ордена! Аргнар недоверчиво покосился на перстень, а затем решительно потянул его с пальца, намереваясь проверить слова Мурида. Однако перстень не поддался, словно прирос к пальцу, хотя не давил и свободно вращался на нем. - Странно, - пробормотал Аргнар. – Когда я его надевал, мне показалось, что перстень немного великоват. Но сейчас он сидит на пальце так плотно, что я его не могу снять… - Ничего странного, - криво усмехнулся чародей. – Перстень признал тебя хозяином и уже никогда не расстанется с тобой… по крайней мере до конца твоей жизни. Но даже, если бы тебе удалось его снять, то все равно никто не был бы в силах повредить Драконий глаз! Говоря это, Мурид неотрывно смотрел на перстень. В его глазках-буравчиках вспыхнул едва приметный огонек. Не знал ни Аргнар, ни Гилбер о том, что в голове бывшего узурпатора уже начал складываться коварный план. Он решил подстроить западню для прославленного мечника и погубить его для того, чтобы самому завладеть магическим перстнем. Вот тогда-то Мурид и надеялся отыграться на жрецах Ордена, а заодно стать владыкой всего Вальгарда! Правда, оставался еще Повелитель тьмы, с которым по замыслу, должен был справиться Аргнар, ну а потом уж и сам погибнуть. "Может быть, даже как герой… - подумал чародей. – Прославленный герой Аргнар, друг и соратник великого Мурида – освободителя Вальгарда от иноземных захватчиков!" Эта подленькая мыслишка так понравилась Муриду, что он не удержался и злорадно хихикнул. - Чего это ты зубы скалишь?! – хмуро глянул на него Одноглазый. – Небось, опять чего задумал, подлая твоя душонка? - Ну, разве можно замышлять что-либо против хозяина Драконьего глаза?! – притворно удивился Мурид. – Я просто рад, что могу принести пользу ему в праведном деле! - С каких это пор ты стал таким праведником? - Я много думал и понял, что жил неправильно… к тому же встреча с вами помогла мне сделать верный выбор. Аргнар искоса глянул на слащавую физиономию Мурида, но промолчал. Он чувствовал лживость слов старого пройдохи, но понимал, что тот пока им нужен. Да и не посмеет чародей предпринять что-либо сейчас, по крайней мере, жрецы Ордена были для него большей угрозой, поэтому Мурид будет вести себя тихо. Ну а там… будет видно. - Что тебе известно о Повелителе тьмы? – спросил Аргнар. - Не много. Мне известно, что он обладает практически неограниченным могуществом, поскольку ему не нужны колдовские амулеты. Он – сам черная магия! Лишь пламя Огненной чаши способно его испепелить. Сам он не может до нее добраться, но это могут сделать жрецы Ордена. Они планируют отправить в Горячие ключи своих адептов, которые должны доставить Огненную чашу в Потерянный край. Если это произойдет, то власть Повелителя тьмы станет безграничной, и ему уже ничто не будет угрожать. В доме наступила тишина. Мурид и Одноглазый смотрели на Аргнара, ожидая его решения. - Когда жрецы собираются идти за Огненной чашей? – спросил Аргнар. - Через два месяца. - Тебе известно, как они пойдут? - А тут и гадать особо нечего. Вдоль подножья Карных гор жрецы выйдут из Потерянного края в Северную пустыню, там они обогнут речку Спутницу, пройдут мимо Поклонных гор и по краю Северного леса выйдут к кольцу гор, опоясывающих Горячие ключи. - Значит, мы должны перехватить их где-то по пути… Время еще есть, поэтому мы сначала сделаем крюк в сторону Малурии, чтобы разведать, что там и как, а затем оправимся на окраину Северной пустыни и устроим засаду. - Втроем?! – изумленно выпучил глаза Мурид. - Вчетвером. С нами пойдет Рип. - А кто это? – спросил Одноглазый, тщетно пытаясь припомнить воина с таким именем. - Волк. Он спас мне жизнь и с тех пор повсюду сопровождает. Одноглазый с Муридом изумленно переглянулись, но ничего не сказали, зная, что Аргнар слов на ветер не бросает – раз сказал, значит, так оно и было. - Кроме того, чуть попозже к нам присоединится отряд воинов. - Каких? Чьи это воины? – забеспокоился чародей. - Придет время – узнаешь! – отрезал Аргнар, решительно подымаясь из-за стола, и добавил: - Пора уходить. Ждите меня здесь, я с хозяином попрощаюсь. Когда до рассвета оставалось уже недолго, из ворот хутора выехали три всадника – Гестам отдал лучшего коня из своей конюшни Аргнару. Он собственноручно увязал тюки с провизией, фляги с водой и вином, а также теплые плащи в дорогу. Слов никаких не говорили, только обнялись на прощание. Гестам долго смотрел вслед удаляющимся всадникам. Он приметил темную тень, метнувшуюся наискось к Аргнару, который ехал с краю. Это Рип присоединился к отряду. Испуганно всхрапнули кони, увидев волка, но всадники их успокоили, и вскоре отряд растаял в предрассветной мгле. Затворив ворота и махнув рукой стражникам, Гестам отправился в избу. Что-то тревожило его душу, давило, словно холодный камень, это было предчувствие неотвратимо надвигающейся беды. Откуда-то пришла гнетущая уверенность, что больше встреч со Странником не будет. Гестам тихонько лег в постель, стараясь не тревожить Нерейду, но по напряженной тишине догадался, что та не спит. - Уехали? – тихо спросила Нерейда. - Да… Говорить не хотелось. Нерейда повернулась на бок, прижалась к мужу и одними губами тихо прошептала: - Храни, Всевышний, Странника… Время шло. За окошком начинали светлеть первые промоины в мутной темноте ночи. Приближался рассвет. В хлеву беспокойно завозилась скотина, брехнул спросонья старый дворовой пес… Постепенно хутор начинал просыпаться. Гестам и Нерейда так и не сомкнули до самого утра глаз. Молча обнявшись, они лежали и думали о Страннике, о его нелегкой доле, о тяжких и неведомых испытаниях, которые еще предстояли благородному воину.
Прошло уже две недели с тех пор, как Аргнар со спутниками ночной порой покинули хутор Гестама. Остались далеко позади дебри Безымянной пущи. Отряд пробирался на запад по Обходному пути, стараясь избегать нежелательных встреч. Но их почти и не было. Напряженная обстановка на материке сделала дороги Вальгарда безлюдными, особенно в окрестностях, прилегающих к границам Потерянного края. Аргнар решил по пути к Охранным холмам сделать крюк, чтобы заглянуть в замок Мелрода и собственными глазами увидеть то, о чем ходили лишь смутные слухи. За мостом через сухое русло Старицы далеко во все стороны простиралась ровная, как стол, голая степь. Лишь справа угрюмо чернели вдалеке мрачные вершины Гиблого кряжа, опоясывающего по южной границе владения чудовищных созданий, обитающих в Междуречье. Впереди, рядом с Обходным путем в получасе езды виднелись гордые шпили родового замка Мелрода, но на них не развевались вымпела благородного барона Греттира. Повинуясь неосознанному порыву, Аргнар пришпорил коня. Остальные последовали его примеру. День клонился к вечеру. Солнце еще не село за горизонт, но с противоположной стороны небосвода уже проглянула сквозь разрывы в легких облаках бледная луна. От мощных дубовых ворот, некогда окованных стальными листами, остались только две боковые балки с вывороченными петлями. Сами ворота, вернее то, что от них осталось, валялось разбросанным по внутреннему двору крепости. Местами эти обломки поросли плющом, образовав зеленые холмики, напоминающие могилы. Между плитами двора проросла высокая трава, кое-где желтели венчики горицвета. С тяжелым сердцем Аргнар сошел с коня и, отпустив его пастись, вошел во внутренний двор замка. За ним последовали Гилбер и Мурид. Рип остался снаружи. Кое-где зияли широкие трещины, рассекающие крепостные стены почти до основания. В этих расселинах уже тоже колыхались травы, а в одном месте даже росло небольшое деревце. Да, время берет свое. Обведя подворье печальным взглядом, Аргнар ненадолго заглянул в караульное помещение, а затем вошел во внутренние покои замка. Здесь он бывал неоднократно, когда принимал участие в Турнире мечей, который ежегодно проводил по осени барон Греттир. Тогда здесь вовсю горели светильники, сновала челядь. Лучшие мечники Вальгарда сиживали за огромным длинным столом, во главе которого восседал сам хозяин замка и его прекрасная белокурая дочь Лута. Знаменитые барды исполняли древние баллады об отважных странствующих рыцарях и их прекрасных возлюбленных, о дружбе, чести и бесстрашии, о загадочных дальних странах… Толстый слой серой пыли на всю длину покрывал растрескавшийся стол для праздничных пиршеств. В чашах светильников свили гнезда какие-то птицы. По безлюдным коридорам сновал лишь бродяга ветер. Тихо и прохладно было в опустевшем родовом гнезде славного баронского рода. Пройдя длинным коридором, Аргнар вошел в личную комнату барона Греттира. Здесь тоже царило запустение. Смятая постель, стол и кресла тоже были покрыты пылью. Посреди стола лежал каменный шар, покрытый густой сетью мелких трещин… Неожиданно с улицы донесся одиночный звук сторожевого колокола, расположенного на дозорной вышке. Окинув прощальным взглядом комнату, Аргнар быстро вышел во двор. - Что случилось? – спросил он Одноглазого, грозившего кому-то на стене кулаком. Вместо ответа здоровяк ткнул пальцем в сторону дозорной вышки. Там на перекладине сидела большущая ворона, кося глазом в сторону людей. Сторожевой колокол еще слегка раскачивался. Очевидно, ворона села сперва на колокол, но, вспугнутая его звоном, отлетела в сторону и примостилась на перекладине неподалеку. Она с нахальным любопытством разглядывала пришельцев, очевидно надеясь поживится чем-нибудь или, в крайнем случае, стащить что-то блестящее. Мурид чувствовал себя неуютно. В отличие от Аргнара и Гилбера, чародей ощущал в замке остатки мощных магических сил. Следы чернокнижных заклятий его не очень тревожили, а вот незримый ореол абсолютно чистой светлой магии, окружающей родовой замок Мелрод, пугал его подлую темную душу. Эта магия не могла принадлежать какому-либо чародею. В ней ощущалась такая безграничная мощь и чистота, которой Мурид попросту даже не мог себе представить. Да и как ничтожный колдунишка мог знать, к кому в последнюю минуту обратился с просьбой благородный барон Греттир… Тем временем Аргнар неспеша обошел территорию замка, молча припоминая те времена, когда он бывал здесь прежде. Вот ристалище, на котором сражались новички. Им позволялось биться лишь тяжелыми учебными мечами, сделанными из южного дерева чиракуйя, которое было твердым как камень, но не поддавалось заточке. А вот здесь, на втором ристалище происходили уже настоящие поединки. К ним допускались лишь известные опытные мечники. Здесь бились боевыми мечами, по-настоящему, но только до первой крови. Барон Греттир следил за этим строго – он не допускал смертоубийства и превыше всего ценил в бойцах технику владения мечом и силу духа. В небольшом саду на заднем дворе Аргнар нашел знакомую скамью у фонтана из белого мрамора, выполненного в форме приоткрывшегося бутона розы. Теперь фонтан бездействовал, и растрескавшиеся камни пирамиды, на которой он был расположен, уже не блестели влажными боками. Здесь барон Греттир часто сиживал с дочерью теплыми летними вечерами. Однажды и Аргнар просидел на этой скамье с благородным бароном весь вечер, пока небо не усыпали звезды. Тогда они говорили о будущем союзе Этмора и Луты, о том, что стало тревожно на землях Вальгарда, а Вечная мгла зашевелилась и начала разрастаться. Греттир высказывал по этому поводу свои соображения и расспрашивал бывалого воина. И вот теперь славная ветвь некогда могучего рода преломилась. Аргнар медленно опустился на скамью и, откинувшись на спинку, прикрыл глаза, вспоминая тот далекий вечер. Видать, не суждено было породниться барону Греттиру и герцогу Хэдмиру. Грянула беда и разметала все их планы, словно грозовой ветер разносит в клочья одинокий стог сена посреди степи. Освобожденный Хэдмир вместе с сыном, по словам Гилбера, отправились в крепость-порт Западные Ворота. Как сложится их дальнейшая судьба… да и вообще судьбы народов Вальгарда? А вот Греттира нет… Аргнар не хотел думать, что и Лута погибла. Он очень надеялся, что барон отправил свою дочь куда-нибудь в более безопасное место к родственникам, возможно, что тоже в Западные Ворота. Когда-то Греттир в разговоре упоминал своего двоюродного брата – барона Бродира, который являлся знатным вельможей в портовой крепости. Спокойно, словно из ниоткуда появилась пугающе-отчетливая мысль: "Если не я, то кто же одолеет силы зла?!" Аргнар все более уверялся в том, что не зря его воспитывал Учитель в Храме Пяти, что на Плато титанов. Не зря с ним беседовали старцы Затененной дубравы… Ну а то, что к нему приходила сама хозяйка Лунного озера и разговаривала с ним, с простым смертным, как с равным?!! Нет, это все было неспроста. Он должен пройти свой путь до конца, каким бы он не был, во имя жизни людей, во имя еще не рожденных поколений! Здесь, на руинах некогда гордого замка благородного Мелрода пришло отрешенное спокойствие. Аргнар сделал окончательный выбор, и его душа очистилась от сомнений. Она уже не протестовала, не бунтовала. Там впереди, сквозь мрак хаоса пробивался свет – всепобеждающий свет жизни и любви. Отныне только туда лежал путь Странника, и меч его теперь служил только свету… Аргнар сидел на скамье с закрытыми глазами. Со стороны могло показаться, что он спит. Но на самом деле воин слушал... Легкий шепот теплого ветерка, случайно залетевшего в сад на заднем дворе замка; еле уловимое потрескивание остывающих камней, разогретых дневным солнцем; шепот открывающихся ночных цветов. Мир наполнялся звуками, на которые прежде Аргнар никогда не обращал внимания. Открыв глаза, Аргнар с изумлением обнаружил, что наступила темнота. Вернее, это не была полная темнота в обычном смысле. Казалось, со всех сторон его окружила мягкая полупрозрачная вуаль, в которой окружающие деревья и стены замка казались стеклянными. Дальше все тонуло во мгле, словно там, за этой границей заканчивалось все сущее, открывая безграничные просторы безвременья. Оттуда цепочкой приближались какие-то зыбкие силуэты воинов. Во главе отряда шел барон Греттир. Приблизившись к Аргнару, он остановился и пристально посмотрел ему в глаза. - Приветствую тебя, Странник, в моем родовом замке! – произнес Греттир. – Прости, что не могу принять так, как хотел бы. Ты знаешь, что я всегда был рад видеть тебя, но… сейчас настали тяжелые времена для Вальгарда. - Барон?! – изумленно выдохнул Аргнар. – Но ведь… - Да, - печально кивнул Греттир. – Меня уже нет в этом мире… но я пришел на короткое время, чтобы повидаться с тобой. Кроме того, тебе нужно кое-что узнать. Впрочем, об этом поведают другие, более мудрые… Барон сделал шаг в сторону, и Аргнар увидел Эйдара. Рядом с друидом стоял незнакомый человек с большими серыми крыльями за спиной. Он выглядел весьма необычно, но все же это был человек. Чуть дальше за ними возвышался могучий бородач Керл, следопыты Краш и Орм, погибшие в пещерном лабиринте Обманных гор. Лиц остальных Аргнар не смог разглядеть – они терялись в вуалевой дымке. Из-под седых кустистых бровей друида на воина глянули строгие проницательные глаза. - Пришло время узнать то, что было до поры сокрыто от тебя, – мягко произнес Эйдар. – Здесь все, кто участвовал с тобой в походах, кто отдал свои жизни за то, что ты теперь должен завершить. Аргнар во все глаза смотрел на пришедших к нему, понимая, что это видение явилось ему не просто так. Его взгляд остановился на странном крылатом человеке. - Скажи, Эйдар, кто это рядом с тобой? – спросил Аргнар. – В отличие от всех остальных, этого… человека я вижу впервые. - Да, ты с ним никогда прежде не встречался, – согласился друид. – Его имя – Талак. Он был последним из древнего мудрого племени крылатых зулархов. И это именно он освободил твоего брата от оков зла, отдав свой Последний дар на то, чтобы разорвать пуповину, связывающую Ратона с Повелителем тьмы. Аргнар прижал руку к груди и поклонился старому зуларху. - Благодарю тебя за моего брата! – с жаром произнес он. – Но скажите мне, во имя всего святого, что я должен узнать? Что было сокрыто от меня? - Об этом тебе, благородный воин, поведает друид Эйдар. – с достоинством ответил Талак. - Я же со своей стороны открою тебе тайну амулета, который ты носишь на пальце. При этих словах зуларх указал на перстень. Аргнар внимательно посмотрел на камень, ему показалось, что внутри зашевелилось что-то могучее, подобное ожившему темному пламени. Перстень слегка потеплел, но при этом Аргнар не ощутил беспокойства. Наоборот, пришло полное успокоение, словно он встретил своих друзей живыми и здоровыми, и теперь они мирно беседуют, вспоминая дела давно минувших дней. - Этот перстень в незапамятные времена был создан самим Повелителем Времени. Я не буду сейчас объяснять тебе, кто это – слишком много времени для этого понадобилось бы. Единственное, что ты должен знать, это то, что магия этого амулета не подвластна никому из прошлых и ныне живущих чародеев! Камень, который вправлен в перстень, является осколком глаза Дракона времени, поэтому перстень и получил прозвище "Драконий глаз". Сила этого амулета такова, что обладающий им, может открыть Врата Безвременья, остановив само время… - Но ведь это в силах лишь одного Всевышнего! – усомнился Аргнар. – А я всего лишь простой смертный… - Да, смертный… но не простой… Ты был избран вышними силами, поэтому тебе дано право обладать этим амулетом! Однако знай: Драконий глаз способен остановить время, но при этом он будет безжалостно пожирать время жизни своего хозяина. Для создателя амулета это не имело значения, потому что он сам являлся Повелителем Времени, но для любого человека или даже мага он смертельно опасен. Каждое остановленное тобой мгновение безвозвратно отберет у тебя десятки дней жизни! Поэтому ты должен использовать амулет лишь тогда, когда у тебя уже не будет выбора… Зуларх замолк на мгновение, словно прислушиваясь к собственным мыслям, а затем со вздохом добавил: - Жаль, что я не могу одарить тебя силой магической энергии. Свой Последний дар я использовал для того, чтобы освободить твоего брата от пут черного зла… - Ты сделал правильный выбор, и я благодарю тебя за это! – просто ответил Аргнар. – Но могу ли я задать тебе вопрос? - Я слушаю… - Как управлять перстнем? Ведь я не обладаю магическими знаниями. - Ты должен напоить Драконий глаз собственной кровью и приказать ему именем Беспощадного змея отворить Врата Безвременья. - Так просто?! – удивился Аргнар. – Но за столько веков существования амулета на него, наверное, не раз попадала чья-нибудь кровь… - Ты забываешь, что камень принимает лишь кровь хозяина, которому обязан повиноваться по вышней воле. Кроме того, о Вратах Безвременья и о Беспощадном змее непосвященным ничего не известно. - В таком случае, прости за любопытство, но как такой могучий амулет оказался у Гилбера, и почему он решил его мне подарить? По серому морщинистому лицу Талака промелькнула едва приметная слабая улыбка. - Создатель амулета вскоре позабыл о нем, поскольку для него это была всего лишь очередная игрушка – ведь он не нуждался в Драконьем глазе. Каким-то образом перстень попал в мир людей и на долгие века исчез в круговороте жизни, никак не проявляя себя. Однако магические артефакты устроены так, что не могут исчезнуть бесследно, не выполнив своего предназначения. К сожалению, я не могу проследить весь путь амулета от момента его создания, но как он попал к твоему другу, скажу. Когда-то один молодой знатный вельможа, даже не подозревая о магических качествах этого перстня, в знак своей пылкой любви подарил его прекрасной юной девушке из бедной семьи. Этой девушкой впоследствии оказалась бабушка Гилбера. Будучи тонкой чувствительной натурой, она со временем догадалась, что перстень непростой. Решив по каким-то причинам, что он является в своем роде оберегом от сил зла, бабушка в день совершеннолетия своего любимого внука подарила ему перстень, а он в свою очередь - уже тебе. - Но почему он подарил его мне? - Этого никто не может сказать, потому что зачастую поступки людей невозможно объяснить логикой. Благородный порыв души – вот, пожалуй, единственное объяснение. Ну и… не стоит забывать, что к такому решению его могли незаметно слегка подтолкнуть… - Кто? - Тот, в чьих руках чаши Вселенских весов… а теперь, благородный рыцарь, я уступаю свое место Эйдару, который в свою очередь поведает тебе то, что обязан… Зуларх отступил в сторону, и на его место встал друид. - Послушай, Аргнар, все не так просто, как порой кажется, и мир Вальгарда это не последняя ступень на лестнице жизни. Впрочем, ты и сам уже это знаешь. Ведь разговор с Летой не прошел для тебя бесследно… - Тебе известно о моем разговоре с хозяйкой Лунного озера? – изумился воин. - Там, где я теперь нахожусь мне открыто гораздо больше… но я говорю тебе об этом по той причине, что ты должен знать: в поединке с Повелителем тьмы, возможно, тебе предстоит погибнуть… Эйдар внимательно смотрел в глаза Аргнара, словно пытаясь проникнуть в его душу и отыскать там ответ на пока еще не высказанный им вопрос. Но на суровом лице воина не дрогнул ни один мускул. Он не опустил глаз и ожидал продолжения. - Сила Карга (а именно таково ныне черное имя Повелителя Тьмы) ужасающа! Лишь пламя Огненной чаши способно уничтожить его. Но для этого саму чашу необходимо доставить в непосредственную близость к Повелителю и вскрыть ее. Тогда столкнутся две ужасные силы, берущие свое начало из самых мрачных глубин хаоса – по своей природе они родственны. Мне не ведомо, сумеет ли оградить тебя Драконий глаз от яростного пламени Огненной чаши. Скорее всего, в противоборстве двух могучих стихий погибнет и он… теперь ты знаешь все, по крайней мере то, что ведомо мне. Это последняя ступень в твоем выборе, и, обладая этими знаниями, ты должен окончательно решить: продолжишь ли свой путь до конца? Готов ли ты к этому? Друид замолк в ожидании. Аргнар задумчиво опустил голову. За всю свою сознательную жизнь он никогда не задумывался о смерти, потому что в походах и битвах всегда полагался на свой верный меч. Жизнь воина – лотерея, в которой никогда до самого конца не известен результат. Но это было раньше. Теперь же Аргнар знал, что независимо от исхода схватки с Каргом, он должен был погибнуть. Правда, можно было отказаться, уйти в сторону, и тогда, возможно, его судьба станет иной. Но… перед его мысленным взором за одно короткое мгновение промелькнули сотни знакомых лиц: простые люди, знатные вельможи, воины – друзья по оружию, дети… Ольма, Ратон, Вальдида, Учитель… Их глаза, казалось, с молчаливой надеждой взирали на него сквозь пространство и время. Что будет с ними со всеми, если на землях Вальгарда воцарится власть Тьмы? Чего стоит его жизнь по сравнению с жизнями народов?!! - Я готов! – спокойно произнес Аргнар. Эйдар кивнул головой, принимая ответ. - Я не сомневался в тебе! – признался друид. – Отныне твой путь будет прям и светел, как дорога к Храму! - О каком храме ты говоришь? – не удержался от вопроса воин. - Всему свое время, – чуть грустно усмехнулся Эйдар. – Мы еще встретимся с тобой, но это будет уже не здесь. Друид произнес это с какой-то особой интонацией, и Аргнар понял, что эта встреча будет уже не на землях Вальгарда… - Прощай, Странник! И… до встречи… Словно по команде, все пришедшие подняли руки в прощальном жесте и начали таять. Все произошло так неожиданно быстро, что Аргнар даже не успел ничего сказать на прощание. Перед глазами поплыли радужные пятна, закружилась голова, окружающие предметы начали расплываться, теряя свои очертания. Аргнар устало смежил веки и тут почувствовал, что кто-то прикоснулся к его плечу. Словно с трудом выплывая из глубокого омута, он открыл глаза и с удивлением увидел склонившегося к нему Гилбера. С озабоченным выражением Одноглазый тряс его за плечо: - Эй, Странник, очнись же! Да что с тобой такое? Аргнар непонимающе оглянулся по сторонам - он сидел все на той же самой скамье посреди сада замка Мелрода. Уже наступила прохладная звездная ночь. Вокруг скамьи плавно кружились в феерическом танце хрупкие полупрозрачные мотыльки. Словно волшебные огоньки, они источали нежное бледное сияние. Головокружение прошло, на душе стало необычайно спокойно. Все было предельно ясно, и сомнений уже не оставалось: он должен уничтожить зло любой ценой во имя жизни и счастья тех, кого он любил! Привычным пружинистым движением Аргнар поднялся со скамейки. - Уф… - облегченно вздохнул Одноглазый, отирая рукавом лоб. – Ну и напугал же ты меня, Странник! С тех пор, как ушел бродить по замку, уже прошло несколько часов. Я звал-звал, но ты не откликался. Тогда я связал Мурида, чтоб этот гаденыш не сбежал или не устроил ненароком какую-нибудь очередную пакость, а сам отправился на поиски. Когда обнаружил тебя без дыхания на садовой скамейке, то сперва, грешным делом, подумал, что ты помер, и растерялся. Ты был такой бледный и холодный – краше в гроб кладут! Но потом я заметил, как едва шевельнулись губы, и принялся тебя тормошить… Аргнар по-дружески похлопал Гилбера по плечу и успокоил: - Не волнуйся, Одноглазый, со мной все хорошо. Просто я тут… слегка вздремнул. Он решил ничего не говорить другу о своем видении. Или… это не было видением? Аргнар осторожно скосил глаз на перстень. Показалось ему или нет, что в глубине камня что-то шевельнулось? - Ничего себе – вздремнул! Вот что я скажу: подкрепиться тебе надобно – я уж давно приготовил ужин, да вот ты никак не возвращался. И поспать тебе тоже не помешает, а то еще свалишься с коня по дороге! И волк твой куда-то запропастился, как сквозь землю провалился… Одноглазый радостно-добродушно ворчал, слегка подталкивая огромной ручищей Аргнара к выходу из сада, но в его голосе чувствовалась искренняя приятельская забота. - Ладно, идем, перекусим, и в самом деле уже ночь наступила, - усмехнулся Аргнар. – Да и выспаться действительно надо как следует – ведь завтра с утра отправляемся к Охранным холмам. Кто знает, что нас там ждет, и будет ли время для отдыха?.. А за Рипа ты зря не беспокойся – он сам объявится, когда нужно будет. В комнате с решетчатыми окнами, которую Гилбер выбрал для ночлега, уже царил порядок. Пока Аргнар отсутствовал, здоровяк немного прибрался, натаскал из соседних комнат тюфяков и устроил из них две больших лежанки в разных углах. На одной из них сидел насупившийся Мурид со связанными руками. Он исподлобья враждебно поглядывал на Одноглазого. Свою постель Гилбер на всякий случай разложил рядом с дверью. На низком круглом столе, украшенном инкрустацией, уже стояла фляга с вином, чашки и были разложены продукты. Развязав Мурида, вымыли руки и принялись за поздний ужин. Ели молча, неспеша. Бывший узурпатор несколько раз попытался завязать разговор, но Аргнар отделывался лишь односложными ответами, явно не желая поддерживать беседу. С Одноглазым же не хотел общаться сам Мурид, поскольку не без оснований предполагал, что, если бы не заступничество Странника, то здоровяк попросту повесил бы его на первой попавшейся перекладине. Из коридора донесся слабый шорох, и в дверном проеме появился волк. Он внимательно оглядел присутствующих, а затем улегся на пороге, опустив голову на лапы. - Может, его покормить нужно? – спросил Одноглазый, неуверенно кивнув в сторону Рипа. – Все ж таки идет с нами, значит, товарищ. Аргнар пристально посмотрел в глаза волку и отрицательно покачал головой. - Он уже поохотился… - Откуда это тебе известно? – удивился Гилбер. - Знаю. Когда с поздней трапезой было покончено, все устроились на ночлег. Рип лежал на пороге, наблюдая за Муридом, который нервно ежился под его внимательным взглядом. Странно, но волк, как и Одноглазый, почему-то недолюбливал чародея. Муриду руки не связывали, поскольку в присутствии Рипа он боялся даже пошевелиться, а не то чтобы предпринять какую-нибудь подлость. Аргнар улегся в своем углу, А Гилбер завалился спать на тюфяки у двери, и через минуту его богатырский храп уже разносился по всей комнате. Бледная луна плыла по темному небосводу, усыпанному горошинами крупных звезд. В округе было тихо и спокойно. Степь спала. Лишь над самой кромкой Гиблого кряжа, нервно подрагивая, тлела тонкая изломанная полоска, окрашенная в кровавый цвет.
С тех пор, как небольшой отряд воинов под предводительством Филгора вышел из северного поселения Тропгерод, прошло уже больше месяца. Двигались по прямому Северному пути, насквозь пересекающему Дальний лес. Филгор не торопил своих воинов – предчувствие подсказывало ему, что встреча с неизвестным воином состоится не скоро. Поэтому он решил пройти по дороге через степь до самого Древнего леса, а там попытаться отыскать старца Мелькора. Лишь однажды Филгор случайно встретился с ним, когда еще подростком гостил в лесном селении своих дальних родичей по материнской линии. Тогда Мелькор глянул на мальчонку пронзительными серо-зелеными глазами и неожиданно добродушно улыбнулся. Это был небывалый случай, потому что среди мальчишек о нем ходили страшные рассказы. Поговаривали даже, что он ужасный колдун, который превращает детей в каменных истуканов или еще похуже – съедает их за ужином. Но, как выяснилось позже, все это было ребячьими выдумками. На самом деле Мелькор был уважаемым старцем-отшельником, который иногда появлялся в селении для того, чтобы оказать помощь безнадежно больному. Жил он где-то в глухих дебрях Древнего леса, куда никто не хаживал и даже дороги не знал, но каким-то образом Мелькор всегда узнавал, когда была необходима его помощь. Тетка говорила, что старец – единственный, кто еще хранит древние знания, но учеников по каким-то причинам не берет. Тогда при случайной встрече Мелькор улыбнулся Филгору, как хорошему знакомому (чего за ним никогда не замечали) и предложил: - Ну что, пойдешь ко мне в ученики? Но Филгор был так напуган страшными байками сверстников, что вместо ответа бросился со всех ног наутек так, что только пятки засверкали. С тех пор прошло много-много лет. Повзрослевший Филгор прошел дорогой испытаний и был избран предводителем альфарцев. И вот теперь он хотел попытаться найти хотя бы жилище старца в надежде обнаружить там какие-нибудь древние книги с секретами боевой магии предков. Встретить самого Мелькора он уже и не надеялся – слишком стар был тот еще во время их первой и единственной встречи. Нигде не задерживаясь, отряд после выхода из Дальнего леса двигался по открытой степной дороге. За все время не встретилось ни одного путника. Да и что говорить, мало находилось охотников путешествовать на Берег Отчуждения. Единственное поселение – Тропгерод жило замкнутой общиной, и пришлых здесь не очень жаловали. Только осенью приходили сюда немногочисленные торговые караваны с зерном, тканями и вином, обменивая свой товар на пушнину, которая очень ценилась в южных и восточных краях Вальгарда. Но в предгорьях хребта Гремящих гор пришлось все же задержаться на несколько дней, когда на отошедшего в сторону воина напала большая волосатая сороконожка, величиной с матерого волка. Подоспевшие на помощь товарищи, помогли воину отбиться от чудища, искромсав его мечами. Когда Филгор внимательно осмотрел останки, то на его лице появилось озабоченное выражение. Он приказал разбить лагерь и выставить охранение по периметру. Наступил вечер. - Эта тварь совершенно мне не знакома. – сказал он, когда свободные от дежурства воины собрались у костра. – Сдается, она пришла из Потерянного края. Только там и могут водиться подобные исчадия ада. Но вряд ли она забралась так далеко одна. Скорее всего, где-нибудь поблизости находится ее логово и в нем может быть целый выводок. - Так надобно его отыскать! – подал голос кто-то из воинов. – Не то, глядишь, эти твари доберутся и до Дальнего леса, а наши родичи ничего о них не знают. - Верно, - поддержал его Филгор. – Поэтому мы остановимся здесь, а завтра с утра разобьемся на десятки и пойдем на разведку. Логово обязательно нужно найти и уничтожить его обитателей. На том и порешили. Поужинав, легли отдыхать. Дозорные не смыкали глаз всю ночь до утра, прислушиваясь к подозрительным шорохам, доносившимся из-за каменистой осыпи, у подножия гор. Несколько раз они швыряли туда горящие головни, но никого не увидели. Серое унылое утро вызывало ощущение тревоги. Воины подымались нехотя, хмуро озираясь по сторонам. Тяжелые свинцовые тучи ползли очень низко. Казалось, они вот-вот упадут на землю и придавят ее своей тяжестью. Степь угрюмо молчала, и только со стороны Гремящих гор доносился угрожающий рокот, который не смолкал много столетий, за что горы и получили такое название. Этот рокот шел откуда-то из глубин, казалось от самых корней горного хребта. Дымящиеся вершины были скрыты тучами, но даже сквозь их плотный покров изредка прорывались багровые сполохи. Где-то глубоко в подземных кузницах неведомые великаны-кузнецы раздували свои горны. Разбив отряд на десятки, Филгор повел своих воинов к глубокому затененному ущелью меж двух отвесных стен, испещренных глубокими трещинами. Кое-где из них с тихим шипением выбивались струйки сернистого дыма. Под ногами предательски поскрипывали мелкие камешки, которыми было усеяно все дно ущелья. - Эй, посмотрите, что это там? – громким шепотом привлек внимание остальных воин, шедший справа от Филгора. Приблизившись к белевшему у самой стены предмету, обнаружили обглоданный череп какого-то крупного зверя. - Ого! – не удержался от восклицания Филгор. – Это череп горного волка. Какова же должна быть зверюга, которая смогла с ним справиться?! Он внимательно осмотрелся вокруг и приказал: - Рассредоточиться! Оружие держать наготове и не шуметь! Дальше двигались крадучись до того места, где ущелье круто заворачивало вправо. Выглянув из-за огромного валуна, наполовину перекрывающего проход, Филгор приметил неподалеку темнеющий в стене вход в большую пещеру. Да и трудно было не приметить: перед входом громоздилась куча всевозможных костей и черепов. Приглядевшись внимательнее, альфарец заметил среди этой белеющей кучи несколько человеческих черепов. По его спине пробежали мурашки. Какое же чудовищное страшилище скрывается в пещере?! Филгор взмахом руки подозвал Асмунда – своего помощника и шепотом приказал ему собрать всех воинов за валуном. Когда все собрались, предводитель отряда указал на белеющие кости. - Приготовьте луки и будьте начеку! Судя по всему, в этой пещере обитает целый выводок таких тварей, как мы убили вчера вечером. Неизвестно, сколько их там, поэтому приближаться к пещере не стоит. Когда они выползут наружу, будем бить по ним наверняка. Стрел не жалейте – потом мы их соберем, самое главное – не дать им уйти! - Может быть, стоит позвать остальных? – предложил Асмунд. - Можем не успеть. Если эти твари полезут из пещеры разом, каждый стрелок будет на счету. К тому же ущелье в этом месте узкое, поэтому от большого количества людей особого толку не будет… Решено было немного подождать, а если твари не начнут вылезать наружу сами, попытаться выманить их. Соваться в глубину темной пещеры Филгор не рискнул, поскольку не было известно, сколько там находится кошмарных созданий. Время тянулось томительно медленно. Уже начали, было, придумывать, каким образом выманивать тварей наружу, когда раздалось суховатое потрескивание. Из пещеры выползли сразу три мохнатых сороконожки (как их окрестили альфарцы), каждая величиной с собаку, и одновременно набросились на большую еще не полностью обглоданную кость какого-то зверя. Щелкая черными жвалами, они затеяли вокруг останков свару, отпихивая друг друга боками. Филгор молча показал три пальца и взмахнул рукой. Коротко хлопнули спущенные тетивы, и две твари, несколько раз дернувшись, замерли без движения. Стрелы в нескольких местах пробили их насквозь, пригвоздив к земле. Но третья сороконожка еще была жива. Она судорожно дергалась, расшвыривая вокруг себя камни и пытаясь закрутиться в кольцо. При этом она пронзительно пищала. Выскочив из-за укрытия, альфарцы почти в упор расстреляли ее из луков, и бестия затихла. Молча переглянувшись, воины приготовили луки и стали ждать. Какое-то время было тихо. Но вот из глубины пещеры донеслось низкое утробное ворчание. Над самым входом сорвалось несколько камешков, и из темноты высунулась огромная голова кошмарного создания, увенчанная четырьмя пучками фасеточных глаз. При виде этой головы альфарцы оцепенели. Да и было отчего – голова, за которой в темноте угадывалось гигантское мощное тело, упиралась в свод пещеры! Шевельнув пучками глаз из стороны в сторону, чудовище начало выбираться из пещеры, вытягивая наружу туловище, покрытое жесткой бурой щетиной. - Стреляйте! – крикнул Филгор, первым приходя в себя. Он выстрелил, целясь в морду гигантской твари, но стрела лишь скользнула по хитиновым пластинам и застряла в щетине на боку. Стрелы градом посыпались на чудовище, не нанося ему ощутимого вреда. - Цельте по глазам и в подбрюшье! – снова крикнул Филгор, медленно отступая назад. Одна из стрел задела пучок глаз и срезала несколько из них. Другая стрела наполовину ушла в брюхо кошмарной сороконожки, которая взвыла и начала быстрее выбираться из пещеры. Раны, нанесенные стрелами альфарцев, лишь разъярили чудовище, которое теперь хотело только одного – добраться до своих обидчиков. Часть альфарцев, находившаяся слева от входа в пещеру, оказалась отрезанной от остальных. Они могли отступать только вглубь ущелья, которое заканчивалось тупиком с отвесными стенами. Это была ловушка, из которой не существовало выхода. Филгор ощутил во рту противную сухую горечь. Стрелы не брали это кошмарное создание, а мечи были бесполезны, потому что не могли соперничать с мощными жвалами, способными запросто перекусить пополам любого. Уже понимая, что через несколько мгновений страшилище полностью выберется из пещеры и тогда им несдобровать, он принялся лихорадочно вспоминать те немногочисленные боевые заклятья, которые с таким трудом восстанавливал, по крохам собирая древние знания предков. Отбросив лук за спину, Филгор сложил ладони так, словно держал в них небольшой шарик и пропел короткое заклинание. Между ладоней запульсировал жар. И тогда, не раздумывая ни мгновения, альфарец открыл ладони в направлении монстра и толкнул их, направляя в морду чудовища. Сияющий изумрудным светом шарик сорвался с его ладоней и врезался в голову чудовища. Громыхнул взрыв, от которого альфарцы попадали на землю, но тут же снова вскочили на ноги. Голова кошмарного создания разлетелась на мелкие кусочки, но тело все еще продолжало жить. Вырвавшись наконец-то из тесной пещеры, туловище беспорядочно кидалось из стороны в сторону, хватая клешнями, высунувшимися из-под хитиновых пластин на боках, все, что подворачивалось. Каменные брызги от крошащихся камней полетели в разные стороны, заставив альфарцев укрыться за выступами. Филгор устало опустился на землю за валуном. Боевое заклинание, с помощью которого он вызвал огневой шар эльфов, отняло у него почти все силы. По древним легендам такие заклинания для эльфов-воителей были пустяком. Но для альфарца, не обладающего знаниями и навыками древних предков, это явилось сильным потрясением. Асмунд заботливо поднес к губам Филгора флягу с вином, разбавленным родниковой водой, и напоил его. После нескольких глотков живительной влаги в голове прояснилось, и Филгор смог подняться на ноги, хотя и ощущал еще какую-то опустошенность. Безголовое туловище монстра еще слепо металось перед входом в пещеру, но движения его постепенно замедлялись, и вскоре оно рухнуло на землю. Несколько раз судорожно дернувшись, чудовище затихло. - Вот это мамаша! – воскликнул Асмунд, осторожно тыкая в неподвижную тушу обломком ветки. – Судя по всему, та мелочь, с которой мы перед этим сражались, была ее "милыми" детками! Филгор посмотрел на вход пещеры и с сомнением покачал головой. - Как бы там внутри еще папаша не оказался… - пробормотал он. – Надо бы проверить, а заодно и выжечь это гнездовище нечисти, чтоб не осталось ни одной твари. Отослав одного из воинов за другими альфарцами и наказав принести с собой побольше хвороста, Филгор с остальными остался дежурить у пещеры, откуда не доносилось ни звука. Время тянулось медленно. Наконец со стороны временного лагеря донесся звук сигнального рожка – ему ответили другие. Альфарцы собирались в лагере, чтобы присоединиться к своим товарищам в ущелье. Когда показалась цепочка воинов, которые несли на плечах большие охапки хвороста, Филгор построил свой отряд полукругом и приказал держать луки наготове, опасаясь внезапного нападения тех тварей, которые еще могли оставаться в пещере. Прибывшие альфарцы сбрасывали охапки хвороста перед входом в пещеру и заталкивали их внутрь длинными рогатинами. Когда все пространство оказалось заполненным до самого свода, Асмунд плеснул на хворост масла, разжег факел и воткнул его в середину. Жаркое пламя быстро охватило сухие ветки и с радостным гудением потянулось вверх. - Заталкивайте рогатинами этот огневой ком глубже в пещеру и все время подбрасывайте хворост, чтобы пламя не погасло, – велел Филгор, становясь в центре полукруга. – И будьте осторожны на тот случай, если вдруг какая-нибудь тварь прорвется через огонь! Альфарцы дружно налегли на длинные рогатины, и огненный щит медленно двинулся вглубь пещеры. Языки пламени жадно лизали свод, оставляя на нем черные полосы копоти. Удушливый дым ел глаза, но воины, сменяя друг друга, продолжали заталкивать огневой ком все глубже и глубже. Сквозь гудение пламени и треск обгорающих сучьев донесся скрежещущий визг, сменившийся пронзительным воем. - Все-таки там еще оставалась эта нечисть. – воскликнул один из воинов, утирая рукавом слезящиеся от дыма глаза. – Ну, ничего, сейчас мы им зададим жару! Несколько раз груда горящего хвороста содрогалась, словно кто-то бросался на нее с противоположной стороны. Очевидно, сороконожки в отчаянии пытались вырваться из огненного плена, но альфарцы крепко подпирали рогатинами ветки, не давая им развалиться, и все время подбрасывали новые охапки хвороста, не давая погаснуть огню. Наконец пылающий щит остановился и больше не двигался, словно уперся во что-то. Затихли и душераздирающие вопли чудовищных созданий. Бросив в огонь остатки хвороста, альфарцы вышли на свежий воздух и перевели дух. - Подождем немного, пока огонь погаснет, а затем осмотрим пещеру. – решил Филгор. – Необходимо проверить, нет ли там второго выхода. - Наше счастье, что в пещере, судя по всему, не оказалось второй гигантской твари. – подал голос Асмунд. – Такая громадина запросто прорвалась бы сквозь огневой вал, разметав его… - Да уж… - согласился Филгор. Он понимал, что сегодня им всем просто повезло. Гигантская сороконожка могла их всех уничтожить, если бы не древнее заклятие, вызывающее огневой шар эльфов. "Если такие кошмарные порождения тьмы добрались уже до Гремящих гор, то они вскоре доберутся и до Дальнего леса. – думал Филгор. – Что уж говорить о Древнем лесе? Там их, наверное, кишмя кишит… Нужно обязательно послать гонца с донесением, чтобы предупредить жителей поселения Тропгерод и альфарцев…" Пока дожидались, чтобы пещера немного остыла и проветрилась, Филгор уселся на камень и принялся писать письма. Одно из них предназначалось старейшине общины Гримшу, а второе – заместителю Филгора, который остался старшим у альфарцев до возвращения предводителя. В письмах советовалось незамедлительно выставить вдоль южной границы Дальнего леса постоянные кордоны, которые следили бы за вероятным появлением нечисти из Потерянного края, а также мобилизовать летучие боевые отряды из опытных бойцов, способные по первому сигналу выдвинуться на границы и отразить вторжение. Запечатав письма своим перстнем, Филгор вручил их молодому альфарцу, который должен был отбыть сразу же, как только будет осмотрена пещера. Тем временем дым уже почти рассеялся. Асмунд и еще несколько воинов зажгли факела и вошли в пещеру. Половина отряда осталась снаружи охранять вход, а остальные двинулись за факелоносцами. В пещере стоял удушливый запах гари, от которого першило в горле. Кто-то закашлялся, но Филгор предостерегающе поднял руку, призывая к тишине. Красные отблески от факелов хаотично метались по почерневшим от копоти угрюмым стенам пещеры. Кроме пепла на полу ничего не было. Лишь дойдя до самого конца пещеры, обнаружили десяток обгоревших туш сороконожек величиной с собаку. Две из них еще подергивались, и альфарцы добили их мечами. С логовом чудовищных монстров было покончено. Вернувшись в лагерь, Филгор первым делом отправил гонца в Тропгерод, а затем приказал сворачиваться и скорым маршем отправляться в Древний лес. Ему не давали покоя мысли о том, что прислужники Повелителя тьмы забрались так далеко, и судьба родичей тревожила его, подгоняя вперед. Привычные к длительным переходам по бездорожью Дальнего леса, выносливые альфарцы-следопыты быстро продвигались по ровному, как стрела, Северному пути. Они проходили за день до двадцати лиг. Через пять дней ближе к полудню отряд вышел на пересечение Северного пути с заброшенным Малурийским трактом. Здесь было пустынно. В трещинах каменных плит, которыми когда-то был вымощен весь Малурийский тракт, колосилась высокая трава. Тревожная тишина повисла над перекрестком. Даже птицы не щебетали в кронах могучих дубов Древнего леса, окружавшего дорогу со всех сторон. Придорожный столб, указывающий направление к Западным воротам и трактиру "Трилистник", валялся в стороне от дороги, безжалостно вывороченный из земли. Опустившись на корточки возле столба, Филгор и Асмунд принялись внимательно изучать следы вокруг него. Остальные рассыпались в разные стороны, внимательно наблюдая за окрестностями. Земля на основании столба еще не успела высохнуть, что говорило о том, что его вырвали из земли сегодня. Это означало, что тот, кто это сделал, мог находиться где-то рядом, наблюдая из засады за отрядом. Но какова же должна быть сила этого существа, сумевшего не выкопать, а просто вырвать из земли тяжелый дубовый указатель толщиной в обхват, а высотой почти в два человеческих роста и отшвырнуть его в сторону от дороги!? То, что это не могли сделать люди, было ясно с первого взгляда. К тому же земля вокруг была истоптана огромными отпечатками когтистых лап. Таких следов никто из отряда не мог припомнить. Существо, скорее всего, было одно, поскольку других отпечатков обнаружено не было. Немного отдохнув и перекусив, Филгор решил пойти по следам неизвестного существа, тем более что эти следы вели в ту же сторону, куда направлялись альфарцы – к лесному поселку родичей, оставшихся в глухой восточной части Древнего леса после чудовищной катастрофы в Малурии. След петлял меж могучих стволов, но там, где был кустарник или молодая поросль, он шел напрямик. Измочаленные ветви кустарника и сломанные стволы молодых деревьев сиротливо лежали в траве, поникнув безжалостно растоптанными листьями. Неведомое существо просто перло вперед, казалось, даже не замечая преграды. Через несколько часов преследования Филгор остановился и вскинул руку вверх. Тотчас все замерли без движения, сторожко прислушиваясь. Издалека донесся отчаянный крик. Ему ответило хриплое утробное рычание. И тотчас лес взорвался звуками. Кричали люди, что-то громко трещало, а над всем этим поднялся торжествующий злобный рев, от которого даже у воинов-следопытов зашевелились волосы на голове. - Вперед! – крикнул Филгор, выхватывая меч и бросаясь в направлении шума. – В поселок ворвалось какое-то чудовище. Мы должны успеть помочь жителям отбиться от него! Альфарцы, не разбирая дороги, побежали за Филгором, на ходу готовясь к бою с неведомым монстром. Выскочив из лесу на широкую просеку, они увидели домики. Вернее, не домики, а то, что от них осталось! Багровые отблески закатного солнца окрасили руины кровавыми бликами. По просеке в панике метались жители поселка, пытаясь укрыться от громадного чудища, неуклюже ворочающегося среди развалин. Оно двигалось на четырех толстых, как колонны, лапах, заканчивающихся кривыми черными когтями. Его шишковатый горб возвышался над людьми холмом. Жабья морда страшилища с тремя выпуклыми глазами венчалась рогатой короной, а длинный хвост довершался массивным шипастым гребнем. Такого мечом не возьмешь. Выстроившись в цепь, альфарцы начали обстреливать неповоротливое чудовище стрелами. Особого успеха это не принесло: стрелы в основном отскакивали от боков монстра. Лишь несколько из них воткнулись в толстую жесткую шкуру и теперь бесполезно торчали из боков, как иглы дикобраза. Чудище даже не обратило на них никакого внимания, продолжая растаптывать остатки строений. - Стреляйте по глазам! – крикнул Филгор, посылая стрелу в средний глаз жабьей морды. Коротко свистнув, стрела по самое оперенье вошла в большой глаз, который лопнул, как мыльный пузырь. Хлынула пузырящаяся темная кровь. Дико и страшно закричало чудовище и, стремительно развернувшись на месте, со всей прытью, которой от него никто не ожидал, ринулось на ошеломленных альфарцев. Это произошло настолько быстро, что времени на выстрел уже не осталось. В это мгновение на краю просеки появился какой-то седой, как лунь, старик в белых одеждах. Он вскинул над головой руку и что-то прокричал. Чудовище резко остановилось и медленно повернулось к старцу, словно позабыв об альфарцах. Огромное жуткое создание мрачно уставилось на маленького седого человека, словно не веря своим глазам, что такое хрупкое создание посмело вызвать его на поединок. Старец нараспев начал что-то произносить, совершая руками какие-то сложные замысловатые движения. Чудовище вздрогнуло и, словно ощутив в этих непонятных словах смутную угрозу для себя, дернулось вперед. Но в этот момент с ладони старца сорвалась ослепительно белая молния и ударила в монстра. В тот же миг мелкая дрожь сотрясла чудовищное тело, и страшилище замерло в движении. Бурая шишковатая поверхность его туловища начала изменять цвет, светлея, словно превращаясь в камень. С изумлением Филгор понял, что чудовище и в самом деле превращается в серый камень. Последняя судорога пробежала по хвосту страшилища, и оно замерло, окончательно превратившись в огромного каменного истукана. Переполох закончился. Люди начали понемногу успокаиваться и собираться вокруг окаменевшего страшилища. Вместе со своими следопытами Филгор тоже подошел ближе, пристально глядя на седого старика. Что-то знакомое показалось ему в этом облике. Старец в свою очередь тоже внимательно присматривался к предводителю альфарцев, подслеповато щуря глаза. Вдруг на его губах появилась легкая усмешка, и он с радостным изумлением воскликнул: - Филгор! Ты ли это, маленький сорванец? И тотчас альфарец узнал старца. Перед ним во плоти стоял сам Мелькор! Но как это могло быть, ведь с тех пор, когда они встречались последний раз, прошло так много лет?! Еще не совсем веря своим глазам, Филгор несмело приблизился к старцу и робко протянул к нему руку, словно собираясь потрогать. - Можешь прикоснуться ко мне, - с усмешкой предложил Мелькор. – Это на самом деле я! Он сам шагнул навстречу альфарцу и неожиданно обнял его. - Я уже давно ждал тебя, - сказал старик. – Потому что нам необходимо поговорить кое о чем важном! - О чем? Но Мелькор предостерегающе поднял руку, призывая Филгора к молчанию, и добавил: - Об этом после, а пока нужно уничтожить порождение тьмы, пришедшее на эти земли из Потерянного края… - Но ведь теперь, превратившись в камень, это страшилище уже никому не угрожает. - На самом деле все не так, как ты себе представляешь. Заклятие камня очень мощное, но оно не убивает, а лишь на время обращает в каменную глыбу. Через несколько часов действие чар закончится, и чудовище вновь оживет! Поэтому его необходимо уничтожить до этого времени. - Но как? – удивился Филгор. – Разве можно убить камень?! Ведь его не возьмет ни стрела, ни меч… - Да, ты прав: камень невозможно убить, но… - старец хитро подмигнул альфарцу и, сделав небольшую паузу, добавил: - Его можно просто разбить! Мелькор обернулся к поселенцам, которые во все глаза испуганно разглядывали невиданное доселе в этих краях страшилище. Поискав в толпе глазами кого-то, он движением руки подозвал к себе двоих мужчин и наказал им принести из кузницы молоты и стальные клинья. Никто со старцем спорить не стал, и уже через несколько минут закипела работа. Жители поселка, как муравьи облепили со всех сторон окаменевшее страшилище и тяжелыми молотами отбивали от него куски. Там, где не получалось просто отбить, в ход шли стальные клинья. Их забивали в любые складки на каменных боках монстра и вгоняли до тех пор, пока не появлялись трещины, в которые забивали новые клинья. Дело продвигалось споро, и не прошло и часа, как от незваного гостя осталась лишь груда каменных булыжников. На всякий случай люди растащили эти камни подальше друг от друг, словно опасаясь, что те могут срастись, и чудовище возродится. Когда все было закончено, жители поселка принялись дружно сооружать временные навесы, под которыми можно было бы переночевать в случае дождя. Альфарцы-следопыты не остались в стороне – они помогали поселянам. Жилища можно отстроить заново, благо дело сейчас еще была теплая пора года, а вот то, что никто не погиб, это и в самом деле можно было посчитать за удачу. Наступили сумерки. В отсветах пылающих костров рассаживались за поздний ужин. Но Мелькор не позволил Филгору присоединиться к остальным. - У нас мало времени, - сказал он. – Отдай необходимые распоряжения своим людям, и предупреди, что вернешься через несколько дней. А ужинать будешь уже у меня дома. - А далеко ли до него? – поинтересовался Филгор. - И да, и нет… - уклончиво ответил старец. – Ты все увидишь и, надеюсь, поймешь сам. Филгор назначил Асмунда заместителем на время своего отсутствия, распорядился относительно несения караулов и вернулся к Мелькору, который терпеливо ожидал его под деревом на границе леса. - Я готов, – сказал Филгор. - Тогда – в путь! Мелькор сделал шаг и растворился в темноте ночного леса. Филгор поспешил за ним. Древние деревья-великаны обступили путников со всех сторон. Высокий кустарник перекрывал дорогу, казалось, сплошной стеной, но Мелькор шагал быстро и уверенно, без раздумий находя ведомые лишь ему одному тайные тропы. Он шел так, что не раздавалось ни одного звука. Даже Филгор удивился, поскольку не ожидал такой прыти от старика. По сравнению с ним альфарцы-следопыты казались тяжелыми увальнями. Неприметная тропинка, по которой его вел Мелькор, имела какую-то магическую особенность, альфарец это ощущал. Вроде бы все было как обычно, но стоило оглянуться, как выяснялось, что деревья, мимо которых только что прошли, остались уже далеко позади, а те, которые были далеко впереди, вот они – уже рядом. Казалось, тропинка сама стремительно несет путников, приближая их к конечной цели. Филгор подсознательно чувствовал, что сейчас не стоит затевать разговор. Он решил дождаться, когда путешествие по ночному лесу закончится, а уж потом и расспросить старца. Странное дело: Филгор хотел отыскать жилище Мелькора, в надежде обнаружить там книги, хранящие древние знания эльфов, но получилось так, что тот его сам нашел, хотя Филгор даже и не надеялся, что старец еще жив. Однако же – вот он. Мало того – Мелькор появился именно в тот момент, когда, казалось, что уже ничто не могло спасти ни жителей лесного поселка, ни самих альфарцев. Мелькор победил чудовище древним заклятием камня, о котором Филгор слышал только легенды. Какими же знаниями обладал этот загадочный старик, и вообще – кто же он на самом деле?! Тем временем тропинка нырнула в глубокий овраг, пробежала по его дну и, взбежав на пригорок, вывела на небольшую уютную полянку, как частоколом окруженную мощными морщинистыми стволами вековечных дубов. Они стояли так плотно друг к другу, что между ними с трудом можно было просунуть руку. Посреди поляны возвышался маленький дом с плоской крышей. Лунный свет, словно сияющая колонна, высвечивал дом, окрашивая его в какой-то таинственный серебристый цвет. - Ну вот, мы и пришли… - произнес Мелькор, уверенно направляясь к дверям дома. - Заходи, здесь и поговорим. Толкнув дверь, он вошел внутрь. Филгор шагнул за ним. Внутри было тихо, тепло и уютно. Комната оказалась необычайно просторной. Даже не верилось, что в таком маленьком домике может быть такая большая комната. По ее углам в малахитовых чашах ровно горело голубоватое пламя, равномерно освещая все пространство. Посреди комнаты стоял огромный колченогий стол, за которым, пожалуй, смогли бы разместиться два десятка людей. Стол был покрыт бархатистой зеленой скатертью. Подойдя ближе, Филгор с удивлением обнаружил, что на самом деле это был живой мох. Несколько резных стульев и скамеек были расставлены по всей комнате, а в самом дальнем углу возвышалась большая дубовая кровать, покрытая все тем же мохом. Неподалеку от нее находилась простая печь, сверху на которой расположились тигли, банки и горшочки разнообразных размеров и форм. Справа была удобная лежанка. По всему периметру комнаты вдоль стен стояли громоздкие старинные шкафы, заполненные древними рукописями, потемневшими от времени кожаными фолиантами и пергаментными свитками. Кроме этого под тяжелой полкой, на которой лежали стопки сложенных карт, на стене висел прямой меч в простых потертых кожаных ножнах. Его рукоять не выделялась какими-то украшениями, но с первого взгляда притягивала к себе внимание. Так и хотелось взять в руки этот клинок и убедиться в его идеальной балансировке. Перехватив восхищенный взгляд Филгора, Мелькор удовлетворенно крякнул и с лукавой усмешкой произнес: - Вижу, что Ринус тебе понравился… - Кто-кто? – переспросил Филгор. - Меч, на который ты смотришь, как несмышленое дитя на блестящую игрушку. Это легендарный меч короля Элабора Светлоликого! Потрясенный Филгор с изумлением уставился на старца, а затем снова перевел свой взгляд на меч. Неужели же этот простой клинок и в самом деле тот самый меч великого правителя бывшей Малурии?! - Да, это он, можешь не сомневаться! – сказал Мелькор, словно прочитав в глазах Филгора невысказанный вопрос. – С тех пор, как триста лет назад сгинула Малурия, меч великого Элабора висит здесь. Еще ни разу не покидал он свои ножны в ожидании нового правителя возрожденной Малурии… - А что стало с королем Элабором? – спросил Филгор. – Кого я не спрашивал, никто ничего толком сказать не смог… Мелькор махнул рукой в сторону стола: - Сперва поужинаем, а уж потом будем разговоры разговаривать. Небось, оголодал маленько после нашего путешествия? При этих словах Филгор на самом деле почувствовал, как свело от голода желудок. Он оглянулся по сторонам, надеясь увидеть кувшин с водой или таз для мытья рук. И опять Мелькор опередил его вопрос. Он взял с полки большое полотенце, словно бы сотканное из длинных высушенных травяных нитей, и протянул его альфарцу: - За домом ты найдешь источник, только учти – вода в нем ледяная, зубы сводит. Я же, пока ты вымоешься с дороги, соберу на стол… И старец направился к печи. Сложив оружие, плащ и походный мешок на скамью под окном, Филгор вышел из дома наружу. Лунный свет щедро разлил молочное серебро по поляне, выбелив листву молчаливых деревьев. Было тихо-тихо, и только из-за дома доносилось веселое лопотание воды. Блуждающие фосфоресцирующие огоньки медленно плыли почти над самой травой, образуя причудливый сказочный хоровод. Обогнув угол дома, Филгор сразу увидел гранитную глыбу, выпирающую из-под земли на два человеческих роста. Примерно на середине ее из узкой расщелины выбивалась струя воды хрустальной чистоты. Она падала на каменные выступы глыбы и, словно по ступеням лестницы сбегала в каменную же чашу, находящуюся у основания монолита. Здесь вода, переливая через край чаши, стекала на землю и, прячась в пышной траве, убегала в лес весело журчащим ручейком. Филгор напился чистой воды, а затем быстро сбросил одежду и принялся с наслаждением плескаться из чаши студеной водой, смывая с себя пыль и усталость последних дней.
Здесь, на поляне возле дома Мелькора было удивительно тихо и спокойно. Казалось, все неприятности и страхи остались где-то далеко-далеко. И даже гнетущее ощущение беды, неумолимо надвигающейся на земли Вальгарда, отступило на время, словно не осмеливаясь проявлять себя в этом заповедном месте. Досуха растерев покрасневшее от студеной воды тело, Филгор вновь оделся, вдохнул полной грудью чистый лесной воздух, напоенный запахами трав и ночных цветов. Он прикрыл глаза и прислушался к собственным ощущениям. Усталость быстро уходила из тела, ей на смену приходила бодрость и свежесть. - Эгей, Филгор! – донесся голос старика. – Где ты там возишься? Иди скорее в дом! - Сейчас… Развесив на деревянной перекладине для сушки полотенце, Филгор вернулся в дом и уселся за стол напротив старца, который уже разливал в деревянные чарки какой-то слегка пенящийся искристый напиток. На столе стояло много всяческой снеди. И откуда столько взялось ее в доме старого отшельника, и главное – когда он успел все это приготовить?! Филгор невольно оглянулся. Он даже не был бы удивлен, если обнаружил бы в доме хозяйку, которую просто не заметил поначалу. - Не вертись, как мальчишка! – проворчал Мелькор. – В доме никого, кроме нас нет… и глупых вопросов мне не задавай – я сам скажу все, что тебе положено знать! А пока – подкрепись, потому как беседа у нас будет долгая… Старец поднял свою чарку и жестом предложил Филгору последовать его примеру. Искристый напиток оказался по вкусу очень похожим на эрденехское молодое вино, но в нем не было той хмельной дури, которая туманила сознание и клонила в сон. Наоборот, казалось, с каждым глотком путанные мысли выстраивались, словно кто-то заботливый и хозяйновитый раскладывал их в определенном порядке по полочкам. В голове окончательно прояснилось. Филгору очень хотелось спросить старца о том, что это за вино, но он не осмелился первым нарушить молчание, поэтому принялся за еду, поскольку и в самом деле изрядно проголодался. На столе был сыр, запеченная рыба и перепелка. Остальная пища состояла из разнообразных растительных блюд. Как заметил Филгор, старец не прикоснулся ни к чему, кроме плодов и ягод, заранее пододвинув блюда с мясной пищей поближе к альфарцу. Наконец насытившись, Филгор допил из своей чарки остатки бодрящего напитка и потянулся к кувшину, чтобы еще налить себе, но Мелькор остановил его. - Пока тебе достаточно. Этот напиток, хоть и не туманит голову, а наоборот проясняет мысли, но все же слишком много его пить не стоит, особенно с непривычки… Филгор послушно убрал руку и поблагодарил старца за щедрое угощение и гостеприимство. - Чего уж там, - усмехнулся польщенный Мелькор. – Как говорится, чем богаты – тем и рады! А сейчас помоги мне прибрать со стола, потому что пришла пора поговорить серьезно… Он отворил небольшую дверь сбоку в стене, взяв несколько тарелок, вошел внутрь. Филгор последовал его примеру. Небольшая каморка без окон оказалась кладовой с многочисленными полками, на которых стояли разнообразные по форме и размерам горшки. Полки и стены были покрыты все тем же мягким мохом, напоминающим бархат. В углу стоял светильник, излучающий слабое голубоватое сияние, которого, впрочем, вполне хватало для освещения кладовки. Приглядевшись внимательно, Филгор обнаружил, что светильник заполнен маленькими блуждающими огоньками наподобие тех, которые кружились в танце на поляне. Здесь было на удивление сухо и немного прохладно. Заметив удивленный взгляд альфарца, Мелькор сказал: - Мох, которым все здесь покрыто, живой – он помогает сохранить продукты в свежем состоянии очень долго. А то, что начинает портиться, он уничтожает. Впрочем, как ты уже заметил, в моем жилище живым мохом покрыто почти все. Поэтому я никогда не убираюсь – за меня это делает мох. Он следит за чистотой. Когда-то такой мох был в каждом эльфийском доме, а теперь он остался только здесь… В последних словах старца Филгор почувствовал скрытую печаль, словно мимолетное воспоминание о некогда былом величии эльфов разбередило старые раны его души. Скорее всего, так оно и было, потому что возраст Мелькора был не известен, а по слухам он еще лично помнил правителей эльфийских династий. Где они все, и что с ними стало? На этот вопрос никто не мог ответить. Исчезновение эльфов, так же, как и их жизнь, всегда было окутано таинственной вуалью, сквозь которую не смог пробиться никто из простых смертных. - Ну вот, - сказал Мелькор, когда снова вернулись к столу. – Теперь присаживайся и набирайся терпения, потому что слушать тебе придется долго… Старец уселся напротив Филгора и сцепил тонкие суховатые пальцы замком. Насупив белые, как снег, косматые брови, он на какое-то мгновение задумался, словно собираясь с мыслями. Внимательно следя за выражением его лица, Филгор неожиданно ощутил благоговейный трепет, словно ребенок, только что начавший постигать окружающий мир, перед строгим учителем. Он не мог понять, откуда к нему внезапно пришла уверенность в том, что Мелькор не человек, и даже не эльф. В чертах его лица проглядывала сама Божественная бесконечность… - Нет-нет, мой мальчик, - горько усмехнулся старец, даже не подымая головы. – Ты ошибаешься на мой счет. Я – обычный человек… вернее, был им когда-то давно… так давно, что уже и сам начинаю сомневаться в том, что это когда-то было… - Скажи мне, Мелькор, - кто ты? – тихо попросил Филгор. - Хорошо, - согласился старец после долгого раздумья. – Я поведаю тебе одну весьма старую и печальную историю о человеческом глупом тщеславии и о коварной гордыне, незаметно превращающей чистые души людей в холодный равнодушный камень… Мелькор тяжело вздохнул и повел свой рассказ издалека: - Давным-давно, задолго до того, как образовалась Малурия, а страшные раны от Цветов смерти еще не затянулись на многострадальных землях Вальгарда, на окраине южного побережья в небольшом рыбачьем поселке жил любознательный мальчонка. Так же, как и все его сверстники, он любил гонять с ними взапуски, играть в прятки и многие другие игры, которые приносят так много радости детишкам. Поселок располагался неподалеку от древнего Храма Огня, к которому вел широкий тракт под названием - Путь страждущих. В дни больших праздников в храме собирались многочисленные толпы верующих, пришедших посмотреть на чудеса, творимые жрецами, и укрепиться в вере. Среди пришедших на празднества людей всегда находился и мальчишка из рыбачьего поселка, который с замиранием сердца наблюдал за чудесами и втайне мечтал когда-нибудь тоже научиться творить волшебство. Время шло. Мальчонка начал учиться читать и писать. Те немногие книги, которые он брал у старосты поселка, почти ничего не дали ему. В этих книгах не было ничего нового, а тем более магического. Хотя некие смутные намеки на всесильную магию Времени все же отыскались на последних страницах древнего фолианта, оставшегося в поселке после одного странствующего монаха. Эти намеки еще больше разожгли в мальчике желание познать тайны магии, и он попросился на службу к жрецам Храма Огня. Десять лет провел мальчишка в храме, каждую свободную минуту используя для чтения тех книг, которые ему позволялось. Заметив в нем необыкновенное рвение к наукам, один из жрецов начал заниматься с ним индивидуально. Он помог разобраться в сложных вопросах и подсказал, в каких направлениях нужно работать. Через несколько лет жрец с удивлением обнаружил, что уже не может дать мальчику больших знаний, поскольку тот постиг все то, что знал его учитель, а в некоторых вопросах даже превзошел его. Тогда, поговорив с высшими иерархами об одаренном мальчике и добившись их согласия допустить его к закрытому хранилищу древних рукописей, жрец привел своего ученика в библиотеку, которая находилась в подземелье под алтарем храма. Еще пять лет прошло в упорном изучении мудрых книг, и почти все это время мальчонка провел в храме, обосновавшись в тайной библиотеке. Незаметно для себя и окружающих он превратился в стройного и весьма образованного по тем временам (даже среди жрецов) юношу. Но не только образование почерпнул он из огромного кладезя знаний, которым располагала библиотека. Изучив древние книги от корки до корки, теперь уже юноша обнаружил там крупицы истинной магии. Бережно собрав их воедино, он начал постепенно овладевать начальными навыками волшбы. Первые, еще незначительные успехи в простейшей магии настолько захватили его, что он начал искать еще более древние рукописи. Но, к его величайшему сожалению, в хранилищах Храма Огня не нашлось более ничего, о чем он бы не знал. Однажды, случайно встретившись со странствующим чародеем, юноша услышал от него предание о том, что где-то в неведомых дебрях Лесов Забвения укрыт легендарный Город крылатых людей. По слухам там когда-то обитали существа, обладающие невероятной магией. Мысль об этом накрепко засела в голову юноши. И через некоторое время он отправился на поиски легендарного города. Долго можно было бы рассказывать о его скитаниях по тогда еще диким землям нынешнего королевства Понго. О том, как в полудиких племенах юноша узнавал от местных шаманов такие невероятные формулы заклинаний, которых никогда не встречал в библиотеках храма. Наконец, едва не затерявшись в бескрайних и гиблых Лесах Забвения, он чудом вышел на берег Черного озера, где его подобрали зулархи – так звали себя немногочисленные остатки крылатых людей. Юношу доставили в город, где он с рьяным усердием продолжил постигать тайны магии. День ото дня умения и магические силы юноши возрастали. Со временем зулархи признали в нем могучего волшебника, способного творить такие заклятия, которые были не по силам даже их лучшим магам. Как бы там не было, но вскоре юноша овладел всеми знаниями, которые накопили за время своего существования зулархи. И тогда, подгоняемый постоянно сжигающей его изнутри жаждой все новых и новых знаний, юноша отправился искать эльфов… Мелькор внезапно умолк. Его глаза были закрыты, а на лбу выступили мелкие бисеринки пота. По лицу разлилась пугающе-мертвенная бледность. Старец дышал тяжело, словно от быстрого бега. Очевидно, рассказ давался ему нелегко. Обеспокоенный Филгор налил в его чарку искрящийся напиток и протянул старику. - Выпей, Мелькор, - сказал он, осторожно прикасаясь к его руке. – Мне кажется, что ты устал. Тебе нужно немного отдохнуть… Мелко дрожащей рукой Мелькор взял чарку и большими глотками осушил ее до дна. Бледность начала отступать с его лица, и старец открыл глаза. Казалось, его взгляд блуждал сейчас где-то в неведомых далях. Но постепенно в его глазах появилось осмысленное выражение. Бледное подобие извиняющейся улыбки промелькнуло на его губах и угасло. - Не беспокойся обо мне, - произнес он. – Я должен поведать тебе эту историю до конца… - Но, может быть, ты сделаешь это завтра? – попробовал, было, возразить Филгор. Но старик лишь отрицательно покачал головой. - У нас слишком мало времени, чтобы откладывать этот разговор на завтра… - промолвил он. – К тому же завтра тебе предстоит одно очень нелегкое дело, но я надеюсь, что ты с ним справишься. Кстати, рассказ мой близится к завершению, и я не буду утомлять тебя излишними подробностями. Слушай… Мелькор набрал воздуха, словно собираясь нырнуть в глубокий темный омут, и продолжил: - Эльфы радушно приняли юношу, подивившись его огромным знаниям в области магических наук - ведь для простого смертного это было просто невероятно. Будучи Перворожденными детьми Создателя, эльфы от природы обладали магией живых и неживых творений, но, самое главное – они обладали магией Времени! Хотя, признаться честно, эльфы почти никогда не применяли ее, а если и применяли, то лишь в самом крайнем случае и настолько малыми способами, что это почти не отражалось на магических сферах, окружающих наш мир. Самой главной святыней эльфов считался Источник, который, согласно их преданиям, сотворил сам Создатель, а уж потом сотворил Перворожденных. Из этого Источника эльфы черпали необходимую им энергию, не тревожа магические сферы. Юноша жадно поглощал новые знания. Он играючи создавал мощные заклинания, способные сдвигать с места горы. Благодаря небывалым врожденным способностям, все получалось очень легко и быстро. Поэтому постижение сложных тайн магии было для юноши забавной увлекательной игрой. Ах, если бы он тогда знал и понимал, что ничего в жизни не дается безвозмездно – наступает то время, когда приходится платить за все свои поступки! Эльфы позволили юноше познать тайны живой и неживой магии, но магия Времени оставалась для него закрытой. На все расспросы и просьбы по этому поводу эльфы отвечали шутками или ничего не значащими отговорками. Они просто не хотели посвящать его в столь опасные тайны мироздания. И вот тут-то юноша и совершил самую большую и, как оказалось впоследствии, роковую ошибку. Обидевшись на эльфов, он тайно проникнул в их святилище и похитил рукопись, хранящую в себе секреты магии Времени. Всего лишь за одну ночь юноша одолел таинства, а перед рассветом вернул рукопись на место. Эльфам и в голову не могло придти, что кто-то может посягнуть на запретные знания, поэтому происшествие осталось не замечено. Через некоторое время, простившись с доверчивыми гостеприимными эльфами, юноша отправился путешествовать по землям Вальгарда. В народе он получил прозвище Повелителя Времени, и не было ему равных по силе даже среди самых могучих магов. Десятилетия превращались в столетия. Новые поколения сменяли предыдущие, а Повелитель Времени почти не старел. Юноша возмужал и уже стал мужчиной, но те, кто когда-то родились одновременно с ним, уже давно исчезли с лица земли, а их потомки сложили о Повелителе Времени легенды. Так он стал почти полубогом, потому что, полностью поглощенный разгадкой тайн мироздания, уединился в труднодоступном месте и больше не появлялся среди людей. В конце концов, Повелитель Времени создал могущественный амулет, способный открывать Врата Безвременья. И вот, триста лет назад во времена расцвета Малурии, Повелитель Времени явился во дворец Элабора Светлоликого и провозгласил эру Золотого века. В те времена и в самом деле люди жили, как нельзя лучше. Правитель Малурии – Элабор был добр и справедлив к своим подданным. Мир и благоденствие царили на землях Вальгарда. И Повелитель Времени, наивно, а скорее всего по глупости полагая, что лучшего времени для людей не может быть, решил остановить само Время, дабы люди вечно жили в счастье. Глупец! Он возомнил себя равным Всевышнему! То, что произошло впоследствии, оказалось просто и ужасно. Повелитель Времени сплел такое мощное и изощренное заклинание, он призвал себе на помощь такие грандиозные стихии, о которых никто даже и слыхом не слыхивал! И великое Время остановилось… но могущественные силы, призванные свершить это, вырвались из подчинения, и тогда страшный удар обрушился на магические сферы, окружающие мир. Сдвинулись пласты реальности, вздыбились в ужасных корчах недра, и само небо уже было готово упасть на землю. Даже Повелитель Времени уже ничего не мог исправить. Разразившаяся катастрофа должна была поглотить весь мир! И, если бы не эльфы… если бы не эльфы, то не было бы сейчас ни Вальгарда, ни, возможно, вообще ничего. Объединив в сверхъестественном усилии все свои магические способности, они использовали всю энергию священного Источника для того, чтобы скрепить магические сферы и успокоить пласты реальности. С огромным трудом им удалось это сделать, но Источник перестал существовать. На его месте остался лишь безжизненный провал… Эльфы ушли из этого мира, потому что не могут жить без Источника. Но на этом беды Вальгарда не закончились. Хоть эльфам и удалось установить равновесие, но все же где-то в пластах реальности осталась прореха, сквозь которую в наш мир начала просачиваться Тьма. Ее средоточие сейчас находится именно там – в Потерянном крае, где когда-то располагалась цветущая Малурия… Мелькор умолк. В комнате повисла тишина, которую Филгор боялся потревожить даже дыханием. Минута пролетала за минутой, а старец и Филгор не произносили ни слова. Потрясенный рассказом Мелькора, альфарец безуспешно пытался собрать воедино мятущиеся, словно вспугнутые птицы, мысли. Наконец, кое-как справившись с этим, Филгор поднял на седого старца изумленные глаза и тихо прошептал: - Мелькор, так ты и есть тот самый… Повелитель Времени?!? - Повелителя Времени больше нет… - неожиданно скрипучим голосом ответил старик. – В своем безумии и гордыне он едва не разрушил основы мироздания, и за это ему была уготована достойная кара… - Какая? – невольно вырвалось у Филгора. Но старец вместо ответа задумчиво покачал головой, словно о чем-то беззвучно споря сам с собой, а затем поднялся из-за стола и, указав гостю на лежанку, строго промолвил: - Ложись спать! Уже вот-вот рассвет наступит… Поутру я тебя разбужу. Все! Филгор понял, что спорить и спрашивать бесполезно – сегодня Мелькор не скажет больше ни слова. Старец молчаливо расстелил на лежанке постель все из той же странной травянистой ткани, а сам вышел за порог, плотно прикрыв за собой дверь. Делать было нечего и, хотя, взволнованный рассказом Мелькора, альфарец вовсе даже не думал о сне, пришлось устраиваться на ночлег. Время и в самом деле было позднее – даже бледная луна уже скрылась с небосвода, погрузив Древний лес в предутреннюю темноту. Лежа на спине и закинув руки за голову, Филгор размышлял об услышанном. Мелькор не возвращался, но это его почему-то не тревожило – альфарец был уверен, что в своих владениях старцу ничего не угрожало. Постепенно взгляд Филгора затуманился, и он погрузился в мягкие объятия ночной хозяйки – сладостной дремы. Ему снились светлые зеленые дубравы, прозрачные до самого дна реки и озера и белоснежные вершины высоких стройных гор. Филгор никогда не бывал в таких местах, но почему-то был уверен, что где-то в Вальгарде должны быть или, по крайней мере, были такие места. Высоко в небе, гордо распластав крылья, парила птица – нет, не птица, это был золотистый дракон, озаренный лучами яркого солнца. Откуда-то пришла мысль, что это Дракон Времени… Внезапно черная тень упала на землю, затуманив прозрачную глубину хрустальных озер. Поникли травы и поблекли цветы. Мрачное багровое пламя поднялось до небес, поглотив солнце, и гордый золотой дракон с опаленными крыльями, гневно крича, рухнул вниз… - Вставай, Филгор! – донесся издалека знакомый голос. – А то весь день проспишь… Открыв глаза, Филгор увидел над собой озабоченное лицо склонившегося над ним Мелькора. - Ишь, разоспался! – с деланной строгостью проворчал старец, но в глазах его лучилась доброта. – Подымайся, нечего мне тут лежанку протаптывать… Филгор легко вскочил на ноги, словно спал не несколько часов, а целые сутки. Усталости не было ни капельки. Выбежав на поляну, он первым делом проделал несколько упражнений с мечом, а затем поплескался в чаше с родниковой водой, громко фыркая от удовольствия. Вернувшись в дом, альфарец обнаружил на столе тарелки с едой и деревянную чашку с вчерашним искрящимся напитком. Аппетит был на славу, поэтому он быстро справился с завтраком и выжидательно посмотрел на Мелькора. - Ну что, готов? – спросил его старец. - К чему? - К тому, чего ты уже давно стремишься познать. - Но-о… я не понимаю… - замялся Филгор. - А тут и понимать нечего! – прервал его Мелькор. – Ты ведь со своими молодцами не зря здесь очутился, верно? По всему Вальгарду такая смута поднялась, что и до вашего Дальнего леса докатилась. Значит, пришли вы сюда, чтобы нечисти противостоять! Так? Филгор только кивнул в ответ. - А чтоб справиться с этими порождениями Повелителя тьмы, одних мечей да луков маловато будет… Тут нужна магия… да не простая, а боевая магия эльфов! Филгор радостно подался вперед. - Мелькор, ты обучишь меня? – воскликнул он. Но старец отрицательно покачал головой и тихо ответил: - Я тебя ничему обучить не могу, да и если бы даже мог, то все равно на это потребовались бы годы, а их у нас нет! Враг уже стоит на подступах, и промедление смерти подобно! - Значит, все напрасно?.. – Филгор грустно опустил голову. - Что ж это ты раньше времени духом падаешь?! – сердито прикрикнул на него Мелькор. – Я-то тебя обучить не могу, но ты сам можешь постичь тайны боевой магии! Если, конечно, постараешься… Филгор с надеждой поднял на старца глаза. - Как же это сделать? - А ты погоди, не спеши. Вот сейчас сперва приберемся маленько, а потом и за дело возьмемся. Спешка – она, знаешь, только при ловле блох нужна… Мелькор одним движением ловко убрал со стола посуду и отнес ее в кладовку. После этого он направился к своей кровати, на которую, судя по нетронутой постели, так и не прилег, и вытащил из-под нее небольшой сундучок, окованный медными пластинами в форме цветков лилии. Открыв его, Мелькор достал изнутри каменную плиту в форме книги и положил ее на стол. - Вот… - Что это? – спросил Филгор, удивленно глядя на каменную плиту. - Книга боевой магии эльфов! - Какая же это книга? – еще больше удивился Филгор. – Это же самый обыкновенный камень… - А ты присмотрись повнимательнее, - посоветовал Мелькор. – Глядишь, и увидишь чего… Филгор с недоверием наклонился поближе к каменной плите и принялся ее тщательно рассматривать со всех сторон. Формой плита очень напоминала толстую книгу, но и только. "Может быть это каменная шкатулка в которой хранится книга?" –мелькнула мысль. Но нигде с боков не было видно страниц или хотя бы щели, в которую можно было бы просунуть нож и попытаться открыть. Разве что на верхней поверхности плиты просматривался какой-то смутный узор, напоминающий неизвестные буквы… Но нет, скорее всего это был обычный узор камня. Филгор осторожно коснулся холодной поверхности плиты рукой. В то же мгновение что-то неуловимо изменилось. Узор посветлел и стал постепенно четче проступать, складываясь в какие-то загадочные символы. Холод камня ушел, и внезапно альфарец ощутил под ладонью шершавую поверхность кожаного переплета. Не веря своим глазам, Филгор смотрел на стол – перед ним вместо каменной плиты лежала древняя книга, на верхней крышке которой мягко светились замысловатые символы. - Я так и думал! – удовлетворенно крякнул Мелькор. – В тебе течет кровь Перворожденных! Филгор с удивлением посмотрел на старца. - О чем ты говоришь? С чего ты это взял? - А разве сам не видишь?! – Мелькор ткнул пальцем в фолиант. – Это Книга боевой магии эльфов. На ней заклятье камня, которое может снять лишь тот, в ком течет кровь Перворожденных! Ты прикоснулся к каменной поверхности, и книга почувствовала в тебе того, перед кем обязана раскрыться. Филгор еще раз недоверчиво провел рукой по переплету, и непонятные символы вспыхнули огневым блеском. Тогда альфарец осторожно открыл книгу. Страницы были сплошь покрыты символами и какими-то чертежами. - Что это за буквы такие странные? – задумчиво пробормотал Филгор. – Они кажутся мне знакомыми, но я уверен, что никогда раньше не видел их… Мелькор загадочно усмехнулся в белоснежные усы и, опустив руку на плечо альфарца, мягко потрепал его. - Мальчик мой, ты подсознательно чувствуешь притягательность этих букв. На самом деле это эльфийские руны, и твоя кровь, в которой есть эльфийская, узнала их… - Послушай, Мелькор, ты все время говоришь: эльфийская кровь, эльфийская кровь… но ведь я не эльф! Откуда же у меня в жилах возьмется их кровь? Старец лишь улыбнулся и ответил вопросом на вопрос: - А кто такие альфарцы, как ты думаешь? - Ну… наше племя с давних пор обитает в Дальнем лесе… Мы – следопыты и некоторые из нас обладают зачатками простой магии… Истоков нашего племени я не знаю, поскольку летописей не сохранилось… - Они не могли сохраниться, потому что их не было… Мелькор потеребил бороду, пытливо глядя на замершего в ожидании Филгора, а затем продолжил: - Когда-то давно, когда еще эльфы обитали в этих краях, они дружили с людьми. Иногда некоторые из эльфов-воинов связывали свои судьбы с судьбами простых смертных… от этих браков рождались дети, которые дали начало племени альфарцев. О том, откуда в твоих жилах течет эльфийская кровь, наверное, могла бы рассказать твоя прапрабабушка… Но Книга боевой магии не могла ошибиться! Раз она открылась под твоей рукой, значит, ты достоин ее познать… Филгор потрясенно взирал на старца, не в силах произнести ни слова. Он даже и в мыслях своих не помышлял о том, что является наследником эльфов. Однако, чем же иным можно было объяснить то, что произошло?! - К сожалению, я не умею читать руны, - вздохнул Филгор. – Но, даже если бы и умел, то все равно на изучение всех премудростей, описанных в этой книге, понадобилось бы по меньшей мере несколько лет… - А ты не торопись с выводами прежде времени... Попробуй читать ее не глазами, а внутренним зрением - душой. - Я не понимаю… Мелькор сел за стол напротив альфарца и стал терпеливо объяснять: - Для начала опусти руки на книгу и закрой глаза. Потом постарайся отключиться от окружающего. Когда почувствуешь, что все твои мысли сосредоточились на книге, попытайся в нее войти. Ну а дальше – по обстоятельствам… С сомнением положив ладони на верхнюю крышку книги, Филгор закрыл глаза замер в ожидании. Постепенно окружающие звуки становились глуше и тише, словно отдаляясь. В темноте послышался легкий шелест, словно весенний ветерок прикоснулся к молодым листьям, а впереди вспыхнул огонек. Филгор неуверенно двинулся к нему. Он ничего не видел в окружающей темноте, лишь ощущал под ногами какой-то мягкий ковер. Единственным источником света была искорка, которая приближалась быстрее и быстрее, постепенно принимая очертания пылающих рун, написанных на тяжелых каменных вратах. Приблизившись вплотную, Филгор увидел привратника. И хотя альфарец никогда прежде не встречал таких созданий, он почему-то сразу понял, что это лесной дух. Привратник был чем-то средним между человеком и деревом. Его строгие темные глаза требовательно вперились в Филгора, словно пытаясь проникнуть прямо в душу. Космы волос, напоминающие узколистные побеги молодого тростника, стояли дыбом, придавая лесному духу угрожающий вид. На морщинистой коже лица, более всего походившей на кору древнего дуба, не дрогнул ни один мускул, но привратник поднял руку и медленно провел ладонью по пылающим рунам. Язычки пламени с жадностью лизали его узловатые пальцы, тем не менее, не причиняя вреда. Словно почувствовав, что его приглашают сделать то же самое, Филгор тоже провел ладонью по рунам. Он ожидал ощутить жар огня, даже боль ожога, но ничего этого не произошло. Огонь лизнул его пальцы и послушно опал, словно собачонка, признавшая хозяина. Руны заискрились хрустальным блеском, и, когда ворота медленно распахнулись, Филгор шагнул внутрь. Здесь возвышались замысловатые строения самых причудливых, а порой и невероятных форм. Это были древние пирамиды и кубы из темного растрескавшегося камня, сквозь трещины которых пробивались языки оранжевого пламени. Огромные каменные шары медленно катились по узкой светящейся полосе, уходящей за горизонт; многогранные фигуры, утыканные длинными зелеными шипами, плавали в воздухе. И еще множество всевозможных непонятных предметов окружали Филгора со всех сторон. В вышине скользили золотистые драконы, похожие на того, которого альфарец видел во сне. Над всем этим стоял очень низкий рокочущий гул. Когда Филгор прислушался к нему, то понял, что это был голос, читающий нараспев какие-то, казалось, бессмысленные слова. Словно завороженный этим голосом, Филгор замер на месте. Ему показалось, что все предметы начали постепенно ускорять свое движение. Одновременно с этим голос стал повышаться, приобретая обычный человеческий тембр. Все вокруг вращалось быстрее и быстрее. Голос безостановочно повышался и ускорялся, пока не превратился в тонкий пронзительный визг. Вращение предметов слилось в сверкающую сферу, замкнувшую в себе альфарца. Неожиданно она взорвалась ослепительными раскаленными брызгами, впившимися в Филгора, и он закричал от нестерпимой боли, проваливаясь в огнедышащую пропасть… Чувствуя ноющую ломоту в истерзанном теле, Филгор с трудом разлепил свинцовые веки. За окном было темно, очевидно, уже наступила ночь. В комнате горели светильники. В ушах все еще стоял невыносимый визг, голова раскалывалась от боли. Осторожно повернув голову набок, альфарец обнаружил, что лежит на кровати Мелькора. Сам старец что-то делал у стола. Услышав слабый стон, Мелькор оглянулся и приветливо улыбнулся: - Пришел в себя? Ну не волнуйся, сейчас все пройдет… Он взял со стола большую кружку и поднес ее к губам Филгора. - Выпей, это поможет тебе восстановить силы. Филгор слабой рукой взял кружку и начал пить искристый напиток, чувствуя, как силы вновь возвращаются к нему. В голове прояснилось, шум в ушах начал исчезать. Все еще опасаясь резких движений, альфарец сел на край кровати и опустил ноги на пол. - Что это было, Мелькор? – спросил он. – И почему у меня ничего не получилось с Книгой боевой магии. - А с чего ты взял, что ничего не получилось? - Потому что я не понял ни одного слова... – с горечью ответил Филгор. - Я вообще ничего не понял и не запомнил даже то, что видел – в памяти остались лишь какие-то смутные обрывочные видения… Слушая альфарца, Мелькор кивал головой, а на губах его играла довольная улыбка. Когда Филгор замолчал, старец хитро прищурился и произнес: - На самом деле ты прошел обучение и, как мне кажется, весьма успешно… по крайней мере книга снова превратилась в каменную плиту. Это говорит о том, что обучение завершено. На столе лежала книга, вернее там вновь лежала серая каменная плита, лишь по форме напоминающая книгу. Руны исчезли, и теперь верхняя поверхность матово отблескивала, как обычный полированный камень. Филгор с недоверием перевел взгляд на улыбающегося старца. - Почему же я ничего не помню? – спросил он. - Потому что знания вошли в тебя сразу, и ты еще не можешь сознательно пользоваться ими. Но поверь мне: в нужный момент ты сделаешь все так, как нужно. С этими словами Мелькор направился к дверям. - Погоди! – окликнул его Филгор. – А как же... Но он не успел закончить свой вопрос, потому что Мелькор неожиданно резко обернулся и быстро швырнул что-то в альфарца. Дальнейшее произошло настолько стремительно, что Филгор даже не успел понять. Его рука дернулась вверх, пальцы сами собой сложились в какую-то сложную фигуру и развернулись навстречу летящему камню. Раздался сухой треск, и на пол комнаты упала мелкая каменная крошка. Филгор с недоумением смотрел то на эту крошку, то на старца, не понимая, что произошло. Наконец на его лице появилась неуверенная улыбка. - Теперь понял?! – усмехнулся Мелькор. – Если бы ты знал заранее, то, возможно, у тебя ничего не получилось бы из-за сомнений. Но зато теперь ты убедился, что тайны боевой магии эльфов уже в тебе, и они тебя не подведут в нужный момент… Собрав поздний ужин, Мелькор и Филгор уселись за стол. Они проговорили почти до самого утра. Много интересного поведал старец о давно ушедших днях, о временах расцвета Малурии, о легендарном короле – Элаборе Светлоликом. Говорили и о тех созданиях, что копили свою силу в Потерянном крае, о черных жрецах из заморья. Филгор рассказал о своем видении, в котором ему пригрезился рыцарь в серебряных доспехах, сопровождаемый необычным волком. В свою очередь Мелькор растолковал альфарцу его видение, а заодно и рассказал о том, что таинственный рыцарь – знаменитый вальгардский мечник Аргнар, по прозвищу Странник… Отдых был коротким. На рассвете Мелькор провел Филгора по скоростной тропе до лесного поселка, в котором несколько дней назад произошла битва с чудовищем. Простившись на опушке, Мелькор и Филгор обнялись, как старые друзья. По каким-то причинам старец старался не появляться в поселке. Очевидно, он сам себя присудил к добровольному изгнанию. И, хотя Мелькор и отнекивался, но Филгор был уверен, что легендарный Повелитель Времени и Мелькор – одно и то же лицо. Величайший маг прошедших веков избрал для себя в наказание отшельничество и появлялся вблизи поселений лишь в случае крайней опасности. Отдохнувший отряд альфарцев выступил в поход к Охранным холмам, где по предсказанию Филгора должна была произойти встреча со Странником. Впереди был долгий путь.
Аргнар осторожно двигался по самому краю предательской сланцевой осыпи. Мелкие камешки с тихим шорохом осыпались вниз, грозя в любую секунду вызвать оползневую лавину. Рип остался охранять тропу у развилки. Там стояла тишина, и Аргнар был спокоен, он знал, что волк не пропустит никого, по крайней мере без шума. За время совместных скитаний по землям Вальгарда он ни разу не подвел Аргнара. Одноглазый с Муридом ожидали их возвращения в походном лагере, который разбили на восточном склоне Охранных холмов. Место там было пустынное, Обходной путь пролегал вдалеке – лиг за двадцать, поэтому никто из случайных путников не мог здесь появиться. В нынешние времена к Охранным холмам и калачом никого не заманишь, особенно после таинственного и жуткого происшествия с обитателями замка благородного барона Греттира. Гилбер порывался пойти в разведку вместе со Странником, но тот мягко отказал. Во-первых, Мурида нельзя было оставлять без присмотра, а во-вторых, отважный Гилбер при всех своих достоинствах был слишком шумным, а в разведывательной вылазке это никуда не годилось. Кроме того, нужно было позаботиться о лошадях и приготовить ужин. Сухой лес хранил тревожное молчание. Ничто не двигалось, даже слабый ветерок не шевелил высохшие колосья травы. Лишь далеко внизу, у самого подножия Охранных холмов лениво и беззвучно клубился непроницаемый густой туман. Он казался живым – медленно вспучиваясь тяжелыми клубами, туман цеплялся за нижние ветви искореженных деревьев, словно пытаясь подтянуться на них и взобраться выше по склону, но всякий раз обессилено опадал и вновь начинал все сначала. В этих судорожных движениях ощущалась какая-то неосмысленная целеустремленность, словно некое неповоротливое чудище пыталось выбраться из своего укрывища на простор, но под тяжестью собственного веса не могло преодолеть преграду. Да, здесь явно ощущалось незримое присутствие магических, а вернее – колдовских сил и, судя по всему, весьма могущественных. Ведь не зря в округе не было слышно птичьих голосов, даже мыши-полевки и те не сновали в сухой траве. Аргнар остановился, ощутив где-то впереди смутную угрозу. Перстень – подарок Одноглазого ощутимо потеплел, а это был верный признак приближения чего-то, связанного с темными силами. Затаив дыхание, Аргнар старательно вслушивался, но ни единого звука не донеслось оттуда, куда он направлялся, хотя что-то там явно было. Зато сзади раздалось приглушенное рычание Рипа, затем треск ветвей и леденящий вой какого-то существа. Не раздумывая, Аргнар ринулся обратно, стремясь поспеть на выручку волку. Он не знал, с кем или с чем схватился Рип, но был твердо уверен, что у развилки произошло столкновение с неведомым врагом. И если Рип нарушил молчание, то на это были весьма весомые причины. Огромное многоногое существо, отдаленно напоминающее гигантскую сороконожку, выперло на середину тропы и, уставившись на волка четырьмя пучками фасеточных глаз, медленно двинулось к нему, на ходу выдвигая из межпластинчатых складок суставчатые лапы, заканчивающиеся узкими зубчатыми клешнями. Это кошмарное создание, покрытое короткой жесткой щетиной, даже ни на мгновение не остановилось, чтобы оценить вероятного противника. Оно просто тупо перло на него всей своей массой, и волк в последний момент все же отпрыгнул в сторону. Увернувшись от щелкнувших клешней, он прыгнул на спину противника и попытался впиться клыками в загривок врага. Но его клыки лишь скользнули по пластинчатому панцирю, срезая бурую щетину. Сороконожка неожиданно сноровисто развернулась, едва не ухватив одной из клешней Рипа, но в этот момент подоспел Аргнар. Он со всей силы ударил мечом, стремясь попасть в то место, где голова кошмарного создания должна была соединяться с туловищем. Какова бы ни была прочность хитинового панциря чудища, но Шер пропорол его, словно обычное грубое полотно. Уродливая голова отвалилась в сторону, судорожно дергая челюстями, но туловище, казалось, продолжало жить собственной жизнью. Оно двигалось прямо на волка, словно видело его. Рип прыгнул влево, и обезглавленное чудище, не обращая внимания на человека, повернуло за волком – это было невероятно. Аргнар снова нанес сокрушительный удар, почти развалив многоногое существо пополам, но и тогда оно все еще пыталось дотянуться до противника, бессмысленно щелкая клешнями во все стороны. Изумленный Аргнар предусмотрительно отступил в сторону, чтобы не попасть под удар. Он остановился, с изумлением наблюдая за невероятным существом. Рип уселся, было у его ног, но неожиданно быстро завертел головой во все стороны и хрипло зарычал. Шерсть на его загривке встала дыбом. И тут со всех сторон полезли твари – одна другой невероятнее: какие-то вздувшиеся кожаные мешки с извивающимися щупальцами, крабовидные создания на лошадиных ногах, ящероподобные двуногие уроды... Им не было видно конца. Все это кошмарное сонмище одновременно поперло на Аргнара и Рипа, охватив их смертельным кольцом, в котором не было ни малейшей лазейки. Какова бы ни была мощь Шера и ловкость Аргнара, устоять против этого сонмища жутких созданий было просто невозможно. Уже понимая бесполезность битвы, Аргнар двумя руками перехватил рукоять меча, готовясь подороже продать свою жизнь и жизнь боевого товарища. Рип сжался как пружина и прыгнул на громадную жабу с кривыми клыками в широкой пасти. Но еще до того, как он долетел до цели, две стрелы пронзили оба выпуклых глаза чудовища, и оно с оглушающим визгом заметалось из стороны в сторону, давя и калеча других монстров помельче. Разя мечом направо и налево, Аргнар краем глаза заметил каких-то людей, появившихся в тылу чудовищ. Они напали на монстров молча, и те не сразу успели сообразить, что произошло. А когда чудовища все же осознали, что появился новый противник, дело было уже практически сделано – основная масса жутких созданий была убита, а тех немногих, что еще оставались в живых, неизвестные воины взяли в кольцо и добивали из луков и арбалетов. Аргнар медленно опустил меч и огляделся по сторонам. Рип стоял чуть поодаль, внимательно наблюдая за незнакомцами, довершавшими побоище. Один из них что-то сказал своим товарищам и направился к Аргнару. Рип сперва, было, предостерегающе рыкнул на него, но сразу как-то смущенно примолк и опустился на землю, хотя настороженных глаз с незнакомца не сводил. - Спасибо за помощь, - просто сказал Аргнар, протягивая незнакомцу ладонь. – Если б не вы, то нас бы уже не было в живых... Стройный воин ответил рукопожатием и, внимательно глядя в глаза Аргнару, спросил: - Ты ведь Странник, не так ли? - Да, но прости, незнакомец, откуда ты меня знаешь, если мы с тобой прежде никогда не встречались? - Не встречались, это правда, но встреча наша не случайна. Аргнар удивленно вскинул бровь. Меньше всего он ожидал помощи от кого-нибудь в данный момент, а тем более не ожидал встречи с людьми в гиблом Сухом лесу. - Кто ты? – спросил он незнакомца. - Филгор... я командую этим отрядом. - Альфарец, судя по имени? – еще больше удивился Аргнар. – Каким ветром занесло вас в эти безлюдные края? - Мы искали именно тебя, - ответил Филгор. – Я использовал некоторые магические заклинания моего племени, чтобы определить твое местонахождения, а когда мы пришли сюда, то обнаружили твои следы на восточном склоне Сторожевых холмов. Эти следы вели в Потерянный край. Мы пошли по ним и, к счастью, вовремя поспели. Кстати, там внизу расположен небольшой лагерь, в котором находятся лошади и двое мужчин. Как я понимаю, это твои спутники? - Они ждут моего возвращения. - Хорошо, что мы не спустились в лагерь, а сразу пошли по твоим следам – успели в самый разгар! - Да уж, если б не вы... Аргнар хмуро посмотрел на утыканные стрелами туши кошмарных чудовищ и качнул головой. - Как бы там ни было – отныне я твой должник! – произнес он. – Но зачем вы меня искали? - Об этом мы поговорим чуть позже, но поверь: мы пришли сюда не просто так – мы хотим помочь тебе освободить земли Вальгарда от зла. - Ладно, - решил Аргнар. – Поскольку сегодня уже все равно толку не будет, то лучше вернемся в лагерь. Скоро вечер, а мне идти дальше на берег Междуречья по ночной темени не очень хочется. Да и поговорить нам, судя по всему, есть о чем. На том и порешили. Собрав стрелы и проверив окрестности на тот случай, если вдруг там притаились другие чудища, отряд альфарцев вместе с Аргнаром и Рипом, который, тем не менее, старался держаться особняком, отправились в обратный путь. Аргнар бросил через плечо последний взгляд на рваную проплешину в пелене седого тумана, укрывающего загадочную долину Междуречья. Там, лигах в трех в разрывах виднелась мутная поверхность свинцово-серого Мертвого озера. Даже легкая зыбь не тревожила его мрачную гладь, словно и ветер страшился залетать в эти края. Пологий спуск от седловины межхолмья шел к восточному подножию Охранных холмов, у которого расположились лагерем Одноглазый и Мурид. Глядя из-под ладони козырьком на приближающийся со стороны Потерянного края неизвестный отряд, Одноглазый бросил встревоженный взгляд на чародея, который и сам с любопытством пялился на приближающихся, и потянулся, было, за оружием. Но заметив, что Странник спокойно идет впереди рядом со стройным воином в одежде следопытов северного побережья, немного успокоился, хотя незаметным движением проверил, легко ли вынимается из ножен меч. Первым подошел волк. Проходя мимо костра, у которого устроился Мурид, Рип недобро покосился на него и глухо рыкнул. - Вишь, и волк тоже тебя не любит! – криво ухмыльнулся Одноглазый. – Даже животина чувствует твое гнилое нутро. Эх, будь бы моя воля… Но он не договорил, потому что как раз в это время подошли вновь прибывшие. Одноглазый повернулся к ним, не заметив, как злобно сверкнули из-под насупленных бровей глазки бывшего узурпатора. - Знакомьтесь, – представил прибывших Аргнар. – Это – Филгор и его товарищи. Они спасли нас с Рипом в Сухом лесу от тварей, пришедших из Междуречья… а это – Гилбер, по прозвищу Одноглазый. - А кто тот, другой достойный человек, что сидит у костра? – поинтересовался Филгор, кивнув в сторону Мурида, опустившего голову и наблюдавшего за происходящим исподлобья. - Гм-м… достойный… - Аргнар с сомнением качнул головой, словно отгоняя какие-то назойливые мысли. – Это бывший советник герцога, бывший придворный чародей и бывший самозванец-узурпатор – Мурид! Слыхал о таком? Филгор растерянно посмотрел на поникшего Мурида, а затем на Странника, - уж не шутит ли он. Нет, Странник выглядел серьезным. - Слышал, конечно же… - осторожно ответил альфарец. – Молва о нем дошла и до наших краев. Но скажи мне: что здесь делает этот человек? Как он оказался вместе с тобой? - Это долгая история, - ответил Аргнар. – А в двух словах могу ответить: Мурид сам пал жертвой собственных интриг. Он подготовил вторжение чау-гарцев, совершил государственный переворот, заключил позорный союз между Форваном и его исконным недругом – королевством Эрденех. Но черные жрецы более не нуждаются в его услугах и поэтому отправили Мурида и герцога Хэдмира с сыном в Потерянный край… На Малурийском тракте Одноглазый с товарищами перебил черноплащников и освободил законного правителя Форвана. А Мурида хотели вздернуть на придорожном дереве, да он, хитрая бестия, выкрутился, пообещав открыть тайные замыслы жрецов Повелителя тьмы. Вот так он и оказался в нашем отряде… А что привело сюда вас, и почему вы искали именно меня? - Судя по всему, мы здесь по той же причине, что и ты, – уклончиво ответил Филгор. – А почему искали тебя… об этом поговорим чуть позже. - Как знаешь… - пожал плечами Аргнар. – В таком случае пора ужинать. Скоро солнце сядет, а жечь костры в этой местности ночью, честно говоря, мне почему-то не очень хочется. Дичи в этих местах не водилось – вся живность, словно ощущая гиблость Потерянного края, давным-давно ушла из округи подальше. Поэтому на охоту нечего было и рассчитывать. Но альфарцы принесли с собой косулю, которую подстрелили еще день назад. Головни в костре, благодаря стараниям Одноглазого, дышали жаром. Разделанную тушу водрузили на вертел, и через некоторое время по временному лагерю поплыл аппетитный запах жареной дичи. Медновато-тусклый диск солнца висел уже над самыми вершинами безжизненных голых холмов, погруженных в летаргическую спячку. Вот-вот он должен был окончательно скрыться за грядой холмов, уступая свое место на небосводе ночной хозяйке. Вокруг была безжизненная пустота, не нарушаемая ни единым звуком, кроме тех, которые стояли в лагере. Присев чуть в стороне от остальных на камнях, Аргнар и Филгор завели неторопливую беседу. Неосознанно подчиняясь интуиции, Аргнар в основных чертах рассказал альфарцу почти все о том, что с ним происходило за последнее время, а также о злобных замыслах черных жрецов. Напоследок он поделился своими собственными планам. Умолчал лишь о том, что счел сугубо личным, сокровенным. Со своей стороны Филгор поведал ему свою историю и поделился теми сведениями, которые получил от Мелькора. Пока они беседовали, подоспел ужин. Расположившись вокруг кострища, уже начавшего подергиваться пеплом, все принялись за трапезу. По кругу пустили несколько фляг, наполненных легким красным вином, каждый глоток которого, казалось, приободрял и возвращал силы. Получив свой кусок жареной дичи, Мурид молча отошел в сторону и устроился на небольшом пятачке земли, словно кольцом, окруженном невысокими валунами. Он сидел, методично пережевывая мясо, и неотрывно смотрел в одну точку, лишь изредка бросая настороженные взгляды в сторону альфарцев. После ужина выставили дозорных, и кое-кто уже принялся готовиться ко сну. Альфарцы шутили, о чем-то беседуя между собой и проверяя по привычке оружие, потому что завтра решено было произвести осторожную разведочную вылазку в Малурию. Жизнерадостный Гилбер уже скалил зубы в окружении альфарских следопытов, рассказывая очередную байку из армейской жизни – он всегда умел находить компанию. Аргнар прилег в сторонке на дорожном плаще и прикрыл глаза. Рип, как тень, скользнув по лагерю, исчез за камнями – очевидно, отправился куда-то по своим волчьим делам. Сидя на плоском сером камне по другую сторону костра, Филгор украдкой наблюдал за Муридом. Что-то в поведении бывшего советника тревожило альфарца, не давало ему покоя. Вроде бы Мурид ничего не делал, а наоборот - притворялся совершенно равнодушным к тому, что происходило вокруг него, но Филгор знал, что это притворство. Он ощущал удушающие волны злобы, исходившие от мыслей чародея. Очень осторожно, чтобы не спугнуть Мурида, который тоже был знаком с магией не понаслышке, Филгор сплел заклинание проникновения в чужие мысли и начал слушать. Вначале это было всего лишь какое-то неразборчивое бормотание. Но постепенно заклинание стало набирать силу, и мысли бывшего чародея зазвучали четче. "Как же так? Откуда взялись эти ненавистные альфарцы, и зачем они здесь?! Они мне могут поломать все планы… Особенно этот их предводитель… ишь, как глазищами-то рыщет! Одно слово – эльфийский ублюдок… Ну, ничего, мне бы только заманить Странника одного в крепость Асдар или в любое другое укромное место, где никто не помешает… Так, чтобы мы остались с ним с глазу на глаз. Всего лишь один точный удар кинжалом под лопатку – и перстень будет мой, а я уж знаю, как с ним поступить… Тогда ни жрецы Ярида и никто другой мне не будут страшны… Рано, ох, рано списали они меня со счетов!" Не сдержавшись, Филгор с явным отвращением посмотрел прямо на Мурида, и тот сразу заподозрил что-то неладное. В его маленьких глазках мелькнул испуг, и Мурид тотчас опустил взгляд на землю, словно обнаружив там нечто весьма любопытное. Но это было лишь притворство. Филгор продолжал четко слышать все его мысли. "И чего этот альфарец так на меня уставился, словно мысли мои читает?.. А что если и вправду… читает?!" Филгор ощутил быстро брошенное чародеем проверочное заклинание, но уже не успел закрыть свое подсознание, и понял, что Мурид обнаружил его присутствие в своих мыслях. Тотчас возникла мутная непроницаемая стена – коварный чародей понял свою оплошность и мгновенно поставил защиту. Однако внешне он не подал вида, продолжая что-то сосредоточенно рассматривать у своих ног на земле. Деланно потянувшись, Филгор встал со своего места и подошел к одному из альфарцев, который полировал на точильном камне наконечники арбалетных стрел. Перекинувшись с ним несколькими ничего не значащими фразами и осторожно скосив глаз в сторону оставшегося у костра чародея, Филгор не заметил ничего подозрительного. Скорее всего наоборот: Мурид вроде бы успокоился и уже устроился отдыхать на маленьком пятачке между камнями, накрывшись с головой плащом. Тогда альфарец шагнул к Аргнару и, присев на корточки, осторожно прикоснулся к плечу спящего воина. Словно и не он только что спал – Странник мгновенно сел и настороженно глянул на Филгора. - Что случилось? - Пока еще ничего, - ответил альфарец. – Но может случиться… - Говори яснее! – попросил Странник. – В чем дело? Филгор молча ткнул пальцем в сторону муридовой лежки. - Ты что-то заметил подозрительное? – насторожился Странник. - Мне удалось подслушать мысли Мурида. – шепотом ответил альфарец. – Этот злодей замышляет погубить тебя и зачем-то овладеть перстнем, который ты носишь на пальце. Если я правильно понял, этот перстень не простой… При этих словах Филгор внимательно посмотрел на перстень и вздрогнул от неожиданности, он сразу узнал по описанию Мелькора легендарный Драконий глаз. От природы чувствительный к магии, альфарец уловил в глубине камня какое-то медленное движение, не заметное для обычного глаза. - Вот оно в чем дело! – прошептал потрясенный Филгор. – Это же… Но Аргнар не дал ему закончить, взглядом приказав молчать. - Я знаю. Но совсем не обязательно, чтобы об этом знали все. – Твердо сказал он. А с Муридом мы сейчас поговорим… Аргнар пружинисто поднялся на ноги и шагнул к спящему чародею. Вынув кинжал из ножен, Филгор последовал за ним. Плащ Мурида возвышался над камнями бесформенным горбом. Из-под него не доносилось ни одного звука. - Затаился мерзавец! – произнес Аргнар, наклоняясь и одним резким движением срывая с Мурида плащ. Под плащом никого не было. Вместо грузного тела чародея на земле лежали собранные в кучу камни и походный мешок с теплыми вещами. Сам чародей исчез, словно провалился сквозь землю. Заинтересовавшись происходящим, Одноглазый подошел поближе и изумленно уставился на кучу камней. - А куда подевался этот гаденыш? – растерянно пробормотал здоровяк. – Совсем недавно я его видел на этом самом месте… - Смылся… - ответил Аргнар. – Филгору удалось проникнуть в его черные замыслы, и, по всей видимости, чародей понял, что его раскрыли и решил сбежать. - Эх, говорил же я, что надобно было его вздернуть на первой попавшейся осине, а еще лучше – посадить на кол! – с сожалением воскликнул Одноглазый. – Однако еще не поздно все исправить. Он не мог далеко уйти – кругом голая степь, а впереди Потерянный край… Быстро оглянувшись по сторонам, все дружно посмотрели на склон Охранных холмов. - Вот он! – торжествующе вскричал Гилбер. – У меня хоть и остался всего один глаз, но этого гада я и под землей разыщу! На фоне вечернего неба, на котором уже робко проклюнулись первые ранние звезды, четко вырисовывалась темная фигура грузного человека, торопливо карабкающегося вверх по склону к седловине межхолмья. Оглянувшись вниз, он увидел, что его бегство уже замечено, и еще быстрее полез вперед. - Врешь, гад! Не уйдешь! – прорычал Одноглазый и, выхватив меч, бросился в погоню. Странник и Филгор последовали за ним. Еще не поняв, что произошло, отдыхавшие альфарцы вскочили на ноги и тоже присоединились к погоне, на ходу подготавливая к стрельбе луки и арбалеты. Тем временем Мурид уже взобрался наверх, еще раз оглянулся и, с торжествующей ухмылкой погрозив кулаком преследователям, скрылся по ту сторону Охранных холмов.
Первым взбежав наверх, Одноглазый заскрежетал в ярости зубами – Мурид был уже далеко внизу. Едва ли не кубарем скатившись по западному склону к границе Сухого леса, чародей с треском вломился в кустарник, оставляя на изломанных ветках клочья своей одежды. - Стой! – крикнул Аргнар, удерживая за руку Одноглазого, который уже собирался бежать вниз. – Лезть по вечерней поре в Сухой лес не самое лучшее решение… - Так ведь уйдет же! – взревел здоровяк. – Как пить дать, уйдет! Надобно его изловить и повесить! - Пусть уходит, - ответил Аргнар. – Что он может нам сделать? Да и куда ему идти, на ночь глядя? Наверняка Мурид затаится где-то в кустарнике до утра, а завтра мы его отыщем. Я не хочу понапрасну рисковать жизнями всего отряда… - Извини меня, Странник, - прервал его подоспевший Филгор. – Но твой приятель прав. Если Мурид проберется во дворец Повелителя тьмы, то сможет рассказать о тебе и о Драконьем глазе, а заодно обо всех планах, связанных с походом за Огненной чашей… - Что ты в таком случае предлагаешь? - Мы пойдем по следам Мурида и отыщем его. После минутного раздумья Аргнар решительно взмахнул рукой. - Будь по-вашему! Альфарцы-следопыты устремились вниз. Изломанные ветки сухого кустарника четко указывали направление, в котором ушел беглец. Но, миновав колючие заросли, воины оказались среди искореженных сухих деревьев, покрытых морщинистыми лохмотьями полусгнившей коры. Кустарник закончился, а под ногами была лишь потрескавшаяся земля, на которой следы не отпечатывались. Но альфарцы не зря слыли самыми искусными следопытами Вальгарда. Рассыпавшись во все стороны, они быстро отыскали следы по незаметным простому глазу приметам. Погоня возобновилась. Сумерки стремительно густели. Вот-вот на землю должна была упасть темнота. Скрученные, искореженные последней предсмертной мукой, мертвые деревья перекрывали путь, словно помогая беглецу. Откуда-то появились пока еще редкие хлопья мутновато-белесого тумана, который медленно стелился по-над самой землей, жадно цепляясь за ноги преследователей. Постепенно этих хлопьев становилось все больше. Туман густел и поднимался выше. Аргнар уже решил, было, прекратить погоню и возвращаться в лагерь, когда услышал впереди испуганный топот. Кто-то, не разбирая дороги, в панике ломился сквозь Сухой лес. Это было то самое гиблое место, где Мерглу и его отряд, отправившиеся на поиски легендарных сокровищ Потерянного края, попали в лапы чудовищ Повелителя тьмы и сгинули все до единого. Но об этом преследователи не знали. Аргнар бросился в туман на звук. За ним бежал Одноглазый и еще несколько альфарцев. Вскоре впереди в белесой пелене замаячил темный силуэт спины. Это был Мурид. Постоянно озираясь через плечо, он, едва не подвывая от страха, мчался вперед, не разбирая дороги. Неожиданно мертвый сухостой кончился, и преследователи, выбежав на открытое пространство, остановились, как вкопанные. В нескольких десятках шагов перед ними стоял Мурид. Но на этот раз он не был испуган. Наоборот - чародей смотрел на своих преследователей с наглой торжествующей ухмылкой. А за ним… за ним молчаливо застыла темная стена слуг Повелителя тьмы. В едином строю стояли темные фигуры, похожие на уродливых людей, горбатые ящеры на шести лапах, какие-то и вовсе немыслимые создания с клубками медленно извивающихся щупалец и многие другие чудища, которых и описать невозможно. Сколько их было на самом деле, ответить было трудно, потому что из стены мутного тумана выступали только первые ряды вражьего войска, а дальше все скрывалось в белесой пелене. - Мать честная! – только и смог выдохнуть Одноглазый, изумленно таращась на доселе невиданных им созданий. Филгор же без долгих раздумий вскинул лук и выстрелил в чародея, целясь в его гнилое сердце. Однако стрела не долетела, преломившись о невидимый щит. - Ха-ха… - язвительно произнес Мурид. – Что, не ожидал, эльфийский ублюдок?! На этой земле сила Черного камня защитит меня от любого оружия и, кстати, от твоей магии! С этими словами он поднял над головой амулет в виде оскалившегося в кровожадной улыбке черепа с черным камнем во лбу. Затем чародей перевел взгляд на Аргнара и обратился к нему: - А ты, Странник, мог бы занять вполне достойное место в рядах слуг Повелителя, но я знаю, что ты выбрал другой путь и не свернешь с него – ты надеешься спасти ничтожных людишек этого мира. Жаль… но я ничем не могу тебе помочь, ты сам свершил свой выбор! Мурид картинно протянул руку в направлении альфарцев и повелительно прорычал: - Взять их, и желательно живыми! Думаю, что нашему Повелителю понравятся такие подарки – лучший меч Вальгарда и потомки эльфов. Он позабавляется их бренными телами и хлипкими душонками… Темная масса вражеского воинства качнулась вперед. Альфарцы дружно дали залп из луков и арбалетов, целясь в Мурида. Но он пропал втуне, потому что все стрелы ушли вкривь и вкось, поражая тварей из армии Тьмы, но ни одна из них не долетела до Мурида, который стоял, скрестив руки и злорадно ухмыляясь. - Нам нужно уходить! – крикнул Филгор. – Слишком много тварей, с которыми мы не сможем справиться, потому что нас мало. К тому же мы ничего не можем сделать с Муридом, очевидно, ему и в самом деле помогает колдовской амулет! Уже понимая всю безрассудность их попытки, Аргнар начал пятиться, отбиваясь мечом от наседающих со всех сторон чудовищ. И тут случилось совершенно неожиданное – в рядах противников стремительно мелькнула серая тень и бросилась прямо на грудь Мурида. Это был Рип. Вернувшись в лагерь из своей безрезультатной вылазки в степь, он обнаружил всего лишь несколько встревоженных альфарцев, которые охраняли стоянку. Тогда, не долго думая, волк отправился по следам Аргнара и поспел в самый разгар. Никем не замеченный, Рип прошмыгнул под лапами монстров и прыгнул на грудь черного чародея, не ожидавшего нападения. Волку не нравился Мурид, мало того, где-то подсознательно он ощущал к чародею ненависть, очень схожую с той, которую он питал к рыжим карликам Обманных гор. Клыки волка с хрустом вошли в горло Мурида и вырвали его. Хрипло булькнув и так еще и не осознав произошедшего, бывший узурпатор с бессмысленным выражением глаз медленно осел, завалился набок и рухнул на землю. Несколько раз судорожно дернувшись, его тело последний раз выгнулось дугой и замерло без движений. Так бесславно и никчемно закончил свой темный путь по жизни Мурид. Несколько монстров кинулось к волку, но он уже отпрыгнул в сторону и, изворачиваясь ужом, проскользнул под лапами неповоротливых чудовищ. - Дело сделано! – воскликнул Филгор. Он отбивался от наседающих на него с двух сторон чудищ мечом. В такой тесноте стрелы были бесполезны, да и времени на перезарядку арбалетов тоже не оставалось, поэтому все альфарцы сражались мечами. Некоторые из следопытов уже получили ранения. Так не могло долго продолжаться. Прислужников Повелителя тьмы было чересчур много, а из белесого тумана выступали их новые ряды. Чудища теснили альфарцев, с трудом сдерживающих их наступление. - Уходим, пока эти твари не обошли нас с боков! – прокричал Аргнар, отсекая щупальца очередного головоногого чудовища. Филгор издал какой-то условный свист, и альфарцы одновременно отпрянули назад. Тотчас они взялись за луки и встретили кинувшихся за ними в погоню монстров дружным залпом. Передние туши, утыканные стрелами, как ежи иглами, повалились на землю, образовав завал. На какой-то миг это задержало преследователей. - Бежим! – крикнул Филгор. Воспользовавшись замешательством врагов, альфарцы бросились в омертвелые дебри Сухого леса, стремясь оторваться от погони и побыстрее добраться до седловины Охранных холмов. Позади них с громким треском, сопровождаемым низким хриплым рыком, продирались сквозь сухостой разъяренные чудовища. Бледная блеклая луна заливала болезненным цветом землю, отбрасывая от стволов деревьев призрачные кривые тени. Пелена липкого тумана, словно живая, цеплялась за ноги, забивалась в легкие, мешая дышать. Подыматься по косогору, усеянному камнями, и петлять среди покореженных сухих деревьев, постоянно оглядываясь назад и стреляя в наиболее ретивых преследователей, было непросто. Вслед беглецам с мерзким шипением и пощелкиванием летели белесые канаты липкой паутины. Но сухие деревья мешали преследователям так же, как и альфарцам. - Нам нужно будет сразу уходить из лагеря. – прохрипел на ходу Аргнар. – Эти твари не оставят нас в покое… - Я пошлю кого-нибудь вперед, чтобы предупредить оставшихся в лагере товарищей. – откликнулся Филгор. Он что-то крикнул на ходу одному из следопытов и тот, закинув лук за плечо, наддал ходу и вскоре скрылся далеко впереди. Наконец Сухой лес закончился, а вместе с ним и мутный туман. Он словно не решался выползать на открытое пространство. Взбежав на вершину холма, альфарцы растянулись в цепь и изготовили для стрельбы луки. В сумрачной пелене между деревьями двигались смутные уродливые силуэты. Слышалось глухое ворчание, угрожающее шипение и причмокивание, но за пределы мутно-белесой стены никто не выходил. Филгор на слух выпустил в туман стрелу – в ответ донесся душераздирающий визг, и тупой удар упавшей на землю туши. Пущенная наугад стрела нашла свою цель. Однако и после этого никто из чудовищ не появился, они лишь разразились отвратительными воплями. Осторожно отступив за косогор, все бросились бегом вниз. Посланный вперед следопыт уже предупредил товарищей, которые, впрочем, и сами слышали дикие вопли, доносящиеся из-за Охранных холмов. Альфарцы заканчивали сворачивать лагерь. Решено было уходить сразу и не вдоль холмов, из-за которых в любой момент могла хлынуть орда тварей, а в степь по направлению к Обходному пути. Монстры пока еще не отваживались по открытой местности заходить далеко от Потерянного края. В крайнем случае, от погони, если таковая будет, можно было оторваться, а затем тайно пробраться в заброшенную крепость Асдар и уже оттуда скрытно наблюдать за происходящим в Междуречье. Нужно было заблаговременно выследить чау-гарских жрецов, когда они направятся к Горячим ключам и, опередив их, устроить засаду подальше от Охранных холмов, чтобы к ним не подоспела помощь из Потерянного края. Шли всю ночь размашистым походным шагом. На трех лошадей, на которых прибыли Аргнар, Одноглазый и Мурид, нагрузили основную поклажу, оставив в руках лишь оружие. Рип рыскал где-то далеко позади, и Аргнар был уверен, если объявится погоня, волк даст знать об этом. Постепенно померкли звезды. Закатилась за горизонт пугливая луна, и на землю пала предутренняя темнота. Альфарцы молча двигались скорым шагом, почти бесшумно, как серые тени скользя по тревожно замершей степи. Вскоре край неба на востоке начал светлеть и окрашиваться в бледно-розовый цвет. Приближался рассвет. Впереди показался перекресток, где Обходной путь, ведущий к Беренграду, пересекался с заброшенной Асдарской дорогой. - Нам придется разделиться. – нарушил молчание Аргнар. - Зачем? – не понял Филгор. - Несколько человек во главе с Одноглазым нужно отправить в Беренград, чтобы они закупили недостающих лошадей для отряда и провизию. Ведь когда мы узнаем, что отряд чау-гарцев отправился к Горячим ключам, нам нужно будет опередить их. А как это сделать без коней? - Согласен, – ответил Филгор. С тех пор, как альфарцы встретились с Аргнаром, Филгор молчаливо и без раздумий принял главенство прославленного воина. Он чувствовал уважение к Аргнару и понимал, что тот далеко не глуп. Кроме того, Аргнар был именно тем, кто был избран для того, чтобы уничтожить Повелителя тьмы, а значит, и принимать решения. - С остальным отрядом мы проберемся в Асдар и устроим там тайный лагерь, – продолжил Аргнар. – Оттуда нам будет легче наблюдать за Потерянным краем. Кроме того, там нас не должны заметить посторонние глаза. А когда Одноглазый приведет коней, их будет легче укрыть в старых руинах… Подозвав Гилбера, Аргнар объяснил ему задачу и вручил остаток денег. В свою очередь Филгор добавил пригоршню самоцветов и выделил троих следопытов, которые должны были отправляться с Одноглазым. Прощание было коротким, потому что друзья расставались не надолго. Через несколько дней они должны были соединиться в Асдаре. Четыре фигуры отделились от отряда и отправились на север по широкому наезженному пути. Остальные повернули налево, выходя на пыльную, заброшенную дорогу, по которой уже давным-давно никто не хаживал. Край солнечного диска появился над горизонтом, и на равнину брызнул свет, смывая остатки тяжелой ночи. Приход нового дня ознаменовался радостным пением жаворонков, взмывших в небеса. В траве зашуршали степные жители, пробуждаясь ото сна. Здесь, вдали от мрачных Охранных холмов степь была наполнена жизнью. Рип куда-то исчез перед самым рассветом, но вскоре вернулся и присоединился к отряду. По тому, как спокойно он трусил рядом, Аргнар понял, что волк уже поохотился и теперь сыт. Пора было устроить короткий привал и самим немного подкрепиться. Устроившись на обочине дороги, наскоро позавтракали и немного отдохнули. После изнурительного ночного марша ныли ноги, и хотелось спать, но времени на отдых не оставалось – нужно было спешить в Асдар, чтобы попасть туда до темноты. Поэтому, скомандовав подъем, Аргнар с Филгором первыми выступили в путь. За ними потянулись остальные. Справа темнела западная окраина Безымянной пущи. Слева маячили у горизонта вершины Охранных холмов, а далеко впереди уже обозначились верхушки полуразрушенных башен старинной крепости Асдар. Вот уже более трехсот лет здесь не ступала человеческая нога, не считая тех отчаянных искателей приключений, которые иногда отправлялись в Потерянный край за мифическими сокровищами, да так и исчезали бесследно. Высланные вперед разведчики отправились налегке, прихватив с собой лишь луки. В случае обнаружения в районе крепости неприятеля они должны были затаиться и прислать назад гонца, чтобы предупредить остальных. Аргнар надеялся пробраться в Асдар днем, поскольку твари Потерянного края в основном промышляли в темное время суток. Филгор шагал рядом с ним, полностью углубившись в свои размышления. Он восстанавливал в памяти разнообразные охранные заклинания, которыми хотел оградить стоянку в крепости. Сильные заклятья могли быть обнаружены черными жрецами. По незримым нитям, связывающим охранное заклинание с подсознанием творящего, можно было добраться и до его души. А Филгор вовсе не хотел вступать в магическое противоборство с чау-гарскими жрецами. Он прекрасно сознавал, что их магическая мощь во много раз превосходит его собственную. Поэтому альфарец решил сплести такие слабые заклинания, чтобы на них никто не обратил внимания, приняв за защитную природную магию, которая сама по себе существовала в некоторых местах Вальгарда. Такое слабое заклинание не могло защитить, однако очень чувствительно реагировало на появление чего-либо враждебного и тотчас давало знать об этом своему хозяину. Солнце поднялось в зенит, постояло там, словно колеблясь в нерешительности, и, наконец, покатилось к западу. Разогретый воздух струился прозрачным колеблющимся маревом, услужливо подсовывая воображению какое-то подозрительное движение на равнине. Прогоняя наваждение, Аргнар тряхнул головой и прищурился, вглядываясь в степь, но ничего не заметил. Лишь высоко в небе парил одинокий степной орел. Поймав его озабоченный взгляд, Филгор сказал: - На равнине мы видны со всех сторон, как на ладони. - Да уж, - согласился Аргнар. – Если у жрецов в этих местах есть соглядатаи, то нас уже давным-давно обнаружили… - Как я понимаю, судя по состоянию дороги, здесь никто не бывает, поэтому ее могут и не стеречь. К тому же отряд наш малочисленный, и на него никто не обратит внимания… В крайнем случае примут за очередной отряд мародеров. - Лучше всего было бы проскочить вообще не замеченными, но на это маловато надежды… Аргнар скосил глаз на перстень. Камень вел себя спокойно, значит, темной магии поблизости не было. Это, конечно, было слабым утешением, но, по крайней мере, сейчас вокруг было спокойно. Дальнейший путь проделали в полном молчании – все вымотались до предела. Вот уже почти сутки отряд находился в постоянном движении, останавливаясь лишь на кратковременные привалы. Позади остались десятки лиг. Но цель была все же близка. Потрескавшиеся и местами осыпавшиеся бастионы некогда грозной крепости Асдар уже вырастали перед воинами молчаливой мрачной громадой. В одной из верхних бойниц появился белый платок и трижды качнулся из стороны в сторону. Это был условный знак разведчиков, говорящий о том, что в крепости никого не обнаружено. Через некоторое время весь отряд вошел в тень крепостных стен и беззвучно растворился в руинах.
Сырой северо-западный ветер устойчиво дул уже третьи сутки, сея мелкую водяную пыль на обсидиановые плиты длинного и широкого причала Западных ворот. Из-за непогоды кораблей в порту было мало, да и те, которые стояли пришвартованными, выглядели безжизненными – никаких погрузочно-разгрузочных работ на них не проводилось. Команды из-за вынужденного безделья прогуливали деньги в припортовых кабаках, дожидаясь улучшения погоды. За унылой серой пеленой мороси даже не был виден скалистый Дозорный остров. Высокие каменные стены морской крепости, казалось, напитались влагой до предела. По их монолитным бокам вода стекала маленькими ручейками, которые соединялись в охранном рву, опоясывающем весь город сплошным широким кольцом, а уже оттуда уходила по дренажным трубам в море. Герцог Хэдмир стоял на краю причала и задумчиво смотрел в свинцово-серую даль. Ветер раздувал отяжелевшие от сырости полы его плаща, словно крылья старого орла. В нескольких шагах позади герцога терпеливо стоял Корни – слуга барона Бродира. С тех пор, как Хэдмир прибыл в крепость-порт вместе с сыном Этмором и форванскими гвардейцами, освободившими его из лап чау-гарских черноплащников, прошло уже более полугода. Барон Бродир – двоюродный брат благородного барона Греттира, был давним знакомцем герцога и с радостью принял его у себя. Каково же было изумление и радость Хэдмира (а еще больше - юного Этмора), когда они узнали, что дочь Греттира – белокурая красавица Лута тоже здесь. Печальная весть о смерти отца и гибели родового замка Мелрода сделала ее замкнутой. Девушка не участвовала в празднествах, которые периодически устраивала местная аристократия. Всего лишь один раз посетила она дворец правителя по его личному приглашению, когда отмечался день независимости свободного государства Малицента, в состав которого входила и крепость-порт Западные ворота. Встретившись с Этмором, Лута словно ожила. Постепенно она снова начала улыбаться. В ее глазах вновь появился задорный блеск. Молодая служанка Аста, сопровождавшая свою юную хозяйку от замка Мелрода, наконец-то с радостью достала из сундуков залежавшиеся там наряды и украшения. Лута постепенно вновь становилась той жизнерадостной девушкой, которой и была до гибели отца. Искренние пылкие чувства Этмора помогали ей в этом - молодость все же брала свое. Хэдмир размышлял. За всю свою жизнь герцог всего лишь несколько раз бывал на берегу Студеного океана, омывавшего Форван с северо-востока. Вся его жизнь, за редкими исключениями, прошла в Панграде – столице герцогства. И вот теперь, когда он был вдали от родины и от своих прямых обязанностей, герцог получил возможность свободного созерцания огромного водного пространства. Хэдмиру нравилось море Харлад. Эти огромные массы свинцовых (в непогоду) вод и бирюзовых - в солнечные дни заставляли забывать его обо всем на свете. Наверное, если бы он родился в семье простого рыбака, то, скорее всего, стал бы юнгой, а затем и шкипером какого-нибудь торгового судна. Но по праву рождения Хэдмир был герцогом – наследным правителем Форвана, а значит, лишенным права выбора. Его беспокоили судьбы подданных, судьба его государства. Каждый день вынужденной эмиграции тяжким камнем ложился на душу, и не было ему покоя ни ночью, ни днем. Но и здесь, на западном побережье Вальгарда происходило что-то весьма нехорошее. Почему-то, всегда жившие в мире и дружбе Малицента и королевство Тромболи, вдруг стали врагами. Испокон веков суверенная граница между ними пролегала по хребту Гремящих гор, и никто не притязал на земли соседа. Но с некоторых пор соседи начали без всяких видимых причин обвинять друг друга в коварных замыслах, в посягательствах на внутреннюю политику. Да что там говорить, если даже в обычных поселениях соседи начали враждовать?! За всем этим явно стояли происки черных жрецов, чьих эмиссаров в последнее время замечали повсюду. Они сеяли семена вражды и недоверия, пытаясь разобщить народы Вальгарда и натравить их друг на друга. Даже знатные и благородные фамилии уважаемых родов затевали интриги внутри своих семей… Ох, не к добру все это! Власть Повелителя тьмы крепчала с каждым днем все больше и больше. Его чудовищные твари настолько осмелели, что появлялись уже далеко за пределами Потерянного края. Завелись неведомые доселе страшилища в ранее безжизненных Тенгоровых болотах. Рыжие карлы Обманных гор обнаглели настолько, что уже делали вылазки за пределы своих владений – совершали набеги на стоянки мирных степных кочевников. А в древнем Провале, рассекающем надвое Безмолвные горы, объявились злобные духи, охотящиеся на людей. Поэтому одинокие хутора, которые изредка попадались вдоль Опасного пути, нынче обезлюдели и смотрели на дорогу безжизненными провалами холодных окон брошенных домов. Теперь уже никто не рисковал ходить к алмазным копям, расположенным на границе Лесов Забвения. А в Хэлдарских горах снова обосновались разбойники, из-за которых прервались все связи между королевством Понго и Менткроудом… Хэдмир тяжело вздохнул и медленно направился к портовым воротам. Молчаливый Корни, словно тень, последовал за ним. По строжайшему наказу барона Бродира он всегда сопровождал герцога во всех его выходах в город. Иногда к ним присоединялся и старый десятник Гелли. После гибели барона Греттира он считал своей обязанностью охранять его дочь Луту. Но в последнее время у девушки появилась более надежная охрана – молодой Этмор ни на шаг не отставал от нее. Поэтому ветеран позволял себе время от времени сопровождать герцога, к которому относился с искренним уважением. Начальник портовой стражи дернулся, было, навстречу, но признал законного правителя Форвана и учтиво поклонился ему. Хэдмир хотел остановиться и немного побеседовать с начальником, но в этот момент заметил невдалеке Гелли, который что-то горячо обсуждал с несколькими гвардейцами, приехавшими в Западные ворота вместе с герцогом. Глаза ветерана сурово блестели, а седые усы чуть топорщились. Видать, разговор был серьезный, и Хэдмир направился к гвардейцам. Заметив приближающегося к ним герцога, все умолкли и вежливо поклонились. - О чем вы спорите, друзья мои? – спросил Хэдмир. – Судя по выражению лиц и жестикуляции, вы обсуждаете какой-то боевой план? Гелли смущенно кашлянул, дернул себя за ус, а затем, быстро переглянувшись с товарищами, признался: - Есть тут одно дельце… Мы, ваша светлость, хотим сделать вылазку и посмотреть, кто это по ночам совершает таинственные набеги на мирных поселян, живущих за стенами крепости… - Люди разное болтают… - вмешался в разговор один из гвардейцев. - Например? – поинтересовался Хэдмир. - Говорят, что похищают младенцев, а взрослых убивают! Но кто это делает, никому не ведомо, потому как никто и носу из дому не кажет, едва только ночь наступает… - И давно эти слухи поползли? - Вроде бы с полгода, а может, и больше… - гвардеец пожал плечами. – Сперва особо никто и внимания не обратил, думали, разбойники какие или еще кто. А потом это стало происходить все чаще. Поселяне уж и прошение подавали местным властям, да только их и слушать не захотели. Говорят, сами, мол, мужики понапиваются, друг дружку поубивают, а потом пытаются свалить вину на бабьи выдумки! Хэдмир окинул пытливым взглядом воинов и предположил: - А что, если так оно и есть? - Нет, ваша светлость, – покачал головой Гелли. - Я тут знаю одного хозяина хутора – он мужик правильный, врать зря не будет. Прошлой ночью он услышал вопли из соседской избы, зажег факел и выскочил на подворье с сыновьями. Сказывал, что своими глазами видел жуткое чудовище, похожее на гигантскую сороконожку, что выбралось из вывороченных дверей с младенцем в челюстях и подалось куда-то в темноту. Они к соседям в избу, а там… все в кровище, живых никого… - М-м-да-а… - пробормотал Хэдмир. – Как-то все это… Он неопределенно покрутил рукой, подыскивая слова, но так и не смог ничего добавить. Новость действительно была таинственно-пугающей. - Так, значит, вы набираете отряд добровольцев? – задумчиво промолвил герцог и неожиданно добавил: - А меня возьмете? Гвардейцы растерянно переглянулись. - Ваша светлость, - замялся Гелли. – Не сочтите за грубость, только дело это… походное: грязь, болото… опять же по ночам между хуторами мотаться придется… наше-то дело солдатское, привычное… Седоусый десятник не стал говорить о том, что такая вылазка весьма опасна. Это лишь раззадорило бы Хэдмира, а то и обидело бы. Но герцог и так все прекрасно понимал. - Значит, не возьмете. – подытожил он. – Ну что ж, наверное, так будет правильно – воин-то из меня никудышный… Только вот что я думаю: надобно с бароном Бродиром потолковать, может, он чего и присоветует, а то и десяток своих воинов подбросит в помощь. Дело-то важное… А когда, стало быть, собираетесь? - Если всех, кто на это дело пойдет, успеем собрать, так сегодня вечером и выступим. А чего ждать? На том и порешили. Гвардейцы пошли собирать проверенных товарищей, а Хэдмир с Гелли и Корни отправились в дом Бродира. Барон воспринял новость сразу и без насмешек. До него уже доходили странные настораживающие слухи. Поэтому Бродир тотчас вызвал командира своих воинов и, коротко объяснив ему задачу, повелел отобрать десяток самых отчаянных рубак, проверенных в боях, и снабдить их всем необходимым для предстоящей вылазки. Этмор порывался тоже отправиться в ночной дозор с воинами, но Хэдмир отговорил сына, да и Лута смотрела на него так умоляюще, что юноша сдался. Ближе к вечеру, когда занудный дождь угомонился, отряд воинов в составе трех десятков в полном боевом снаряжении выехал из восточных ворот города и на рысях направился к югу вдоль Обходного пути. Там в нескольких лигах располагались хутора, где, как говорили, по ночам чаще всего появлялись чудища. Хэдмир с Бродиром уединились в кабинете барона, чтобы обсудить то положение, в котором сейчас находились жители Вальгарда. Ясно было, что все происходящее вокруг, кем-то очень тщательно спланировано. Вражда, неожиданно вспыхивающая то тут, то там между добрыми прежде соседями, только подтверждала эти подозрения. Герцог вспоминал о том, что произошло в Форване. Он подробно рассказал о чау-гарских жрецах и их черноплащной коннице. К его удивлению Бродир припомнил, что и в Западных Воротах в последнее время объявилось много странствующих монахов в черных плащах. Да и в других городах Малиценты они стали попадаться все чаще. - А что, если эти монахи на самом деле тайные эмиссары черных жрецов? – предположил барон. – Вот ведь странно-то как: не было их на наших землях – и все жили мирно, а как объявились эти монахи, так сразу и пошла смута! Да еще и всякие чудовища вдруг появились, коих отродясь в этих местах никто прежде не видывал… - Так может, обратиться к правителю Малиценты? – предложил Хэдмир. – Чтоб как следует проверили этих монахов, допросили: кто да откуда, зачем явились? - Нет, милостивый государь, вы уж мне поверьте – проку с этого не будет никакого… - с сомнением покачал головой барон. – Вы же ведь знаете – государство у нас свободное, и по закону никто не имеет права посягать на личную свободу другого человека независимо от его вероисповедания или места рождения. - Но проверить-то можно! А вдруг это действительно посланцы Повелителя тьмы? - Бездоказательно… Вот если бы мы их на чем-то поймали, тогда да! Но, увы, пока еще никто на монахов не жаловался. А то, что кто-то кому-то не нравится, еще не повод для официального расследования. Хэдмир нахмурился и забарабанил пальцами по столу, о чем-то размышляя. Его взгляд был устремлен в одну точку, словно там, за гранью видимого, он силился отыскать ответ. Барон Бродир терпеливо ждал, что скажет его уважаемый гость. Наконец герцог поднял голову и осторожно произнес: - А если провести неофициальное расследование? - То есть, как это?! – удивился Бродир. - Ну, допустим, некий человек хочет найти одного своего старого приятеля и поэтому ходит по улицам города, заглядывает во все гостиницы и расспрашивает встречных, описывая внешность вымышленного приятеля… - Но какую внешность? - Известно. Смуглолицый, молчаливый, ходит в черном монашеском одеянии… можно даже имя какое-нибудь придумать… скажем, Скундрел! - М-м-м… - барон задумчиво наморщился. – Что ж… может и сработать, хотя надежды маловато. Однако это деликатное дело, поэтому необходимо подобрать надежных людей… - Я займусь этим вопросом лично. - В одиночку?! - Нет, я возьму с собой нескольких проверенных гвардейцев из тех, которые освободили меня и сына. - Этмора вы тоже возьмете в дело? - Нет, пожалуй, ему об этом я не буду говорить… - И правильно, - согласился Бродир. – Он еще молод, горяч… к тому же он сейчас опекает Луту, и я, честно признаться, рад, что у нее снова появился вкус к жизни. После гибели моего брата племянница была, словно неживая. Еще немного побеседовав о делах житейских, Хэдмир и Бродир разошлись, пожелав друг другу спокойной ночи. Но ни тот, ни другой так и не сомкнули до утра глаз, ожидая вестей от посланного в ночной поход отряда воинов под предводительством Гелли. * * * На рысях конный отряд шел к дальнему хутору, где за последнее время чаще всего появлялись ночные чудища. Иногда сыпал мелкий моросящий дождь, но он заканчивался так же внезапно, как и начинался. В разрывах низких туч проглядывали звезды, а иногда и полная желтоватая луна, поэтому дорога была хорошо видна на полсотни шагов вперед. Как и положено опытному ветерану, Гелли ехал впереди. Копье он держал в левой руке, оперев переднюю часть древка на холку коня. Он подробно вызнал дорогу еще до выхода из города, но на всякий случай взял с собой одного из хуторян, который уж распродался на базаре и собирался поутру возвращаться домой. Провожатый ехал сразу за Гелли. Кони шли ровно, изредка пофыркивая. Несколько хуторов с темными по ночному времени окнами уже остались позади. Никто даже и не выглянул на проезжавший отряд воинов, по всему ощущалось, что поселенцы боялись всего, даже людей. Впереди за рощей, уходящей к Древнему лесу, должен был быть дальний хутор. Ходу оставалось с пол-лиги. - Эй, парни, не расслабляться! – крикнул через плечо Гелли. – Скоро хутор, а что там сейчас делается, неизвестно. Оружие держать наготове! Через некоторое время отряд обогнул рощу. Впереди показался хутор. И тотчас ушей ратников достигли заполошные вопли баб. Худо было дело – на хуторе шла резня. На полном ходу воины ворвались в хутор и сперва даже растерялись от того, что увидели! Одна изба горела изнутри. Пламя начало вырываться из разбитых окон наружу, освещая подворье мрачным светом. В этих зловещих отсветах по двору ползло мохнатое членистоногое чудовище с окровавленными жвалами, в которых оно несло маленький сверток. Где-то в темноте душераздирающе кричала женщина. Возле амбара два мужика отмахивались вилами и топором от наседающей на них огромной сороконожки. Большой дворовой пес, захлебываясь хриплым лаем, пытался вцепиться в панцирный бок чудовища, но его клыки лишь безуспешно лязгали, не в силах прокусить хитиновую броню. - Разбиться на группы по пять человек! – прокричал Гелли, подымая копье. – Бейте тварей, чтоб ни одна не ушла! Еще перед выездом из Западных Ворот Гелли разбил три десятка, попавшие под его командование, на шесть групп по пять воинов в каждой. Поэтому никакой суматохи не было – на пятерки разбились почти мгновенно и сразу ринулись в бой. Гелли со своими товарищами развернулся в плотную цепь и атаковал чудовище, прижавшее к стене амбара мужиков. Дружно ударили копья в бок огромной сороконожки. Сила удара была такова, что чудовище перевернулось на спину. В тот же миг вторая пятерка всадила копья в открывшееся подбрюшье, покрытое более тонкими пластинами хитина. Сороконожка издала душераздирающий скрипучий визг и забилась в агонии, бешено извиваясь и пытаясь дотянуться мощными челюстями до древка копий. Но подоспевшая пятерка Гелли довершила дело, добив страшилище. Тем временем остальные воины посреди двора взяли в кольцо второе чудовище, державшее в челюстях сверток с младенцем. Они поочередно атаковали его со всех сторон, но копья скользили по крепкому панцирю, не нанося страшилищу вреда. Сороконожка вертелась во все стороны, норовя выскользнуть из окружения, но не находя ни единой лазейки. Маленький сверток, из которого доносился плач ребенка, беспомощно мотался в ее челюстях. - Разойдись! – раздался громогласный голос Гелли. Воины послушно отступили. В тот же миг чудовище прытко бросилось в образовавшийся просвет, но не тут-то было. Пятерка Гелли снова применила боковую атаку. Но, боясь причинить вред младенцу, ударили не по всей длине туловища, а лишь в заднюю часть, поэтому гигантская сороконожка устояла. От резкого толчка ткань, в которую был завернут младенец, треснула, и ребенок отлетел в сторону. Один из мужиков, что в стороне изумленно пялились на неожиданных спасителей, бросился к младенцу и, бережно прижав его к груди, тут же отбежал в сторону. Сороконожка яростно ринулась на атаковавших ее воинов. Мощное членистоногое туловище враз оказалось у самых ног лошадей. Щелкнули ужасные челюсти, и конь одного из воинов рухнул с перекушенной ногой, увлекая за собой седока. Не обращая внимания на остальных, чудовище бросилось к упавшему воину, который на свою беду запутался в сбруе и не мог подняться без посторонней помощи. Все решали мгновения. Всадники растерялись, не успевая помочь товарищу. Страшилище уже щелкнуло челюстями над беднягой, приноравливаясь, как бы откусить ему голову. И тут откуда-то из темноты выскочил полураздетый здоровенный мужик со всклокоченной бородой. В руках он держал громадный топор-колун. Яростно закричав, он прыгнул прямо на спину чудовищной сороконожки и со всего размаху с хриплым подсердечным выдохом обрушил топор на то место, где голова страшилища соединялась с отвратительным туловищем. Раздался хруст, треск и огромная голова, все еще продолжая щелкать жуткими жвалами, отвалилась в сторону. Тело монстра забилось в корчах, но мужик уже спрыгнул на землю и оттащил упавшего воина в сторону. Как-то внезапно схватка закончилась, и наступила тишина, прерываемая лишь треском и гулом яростного пламени, вырвавшегося из окон наружу и охватившего всю избу. Откуда-то начали появляться перепуганные жители хутора, до этого прятавшиеся в своих избах, а то и в подвалах. Они несмело подходили ближе, с радостным недоверием поглядывая на воинов, убивших кошмарных ночных похитителей. Гелли приказал двум пятеркам объехать по периметру хутор, проверить, не притаились ли где еще посланцы темных сил, и выставить на всякий случай дозоры. После этого он спешился и, подойдя к хуторянам, испуганно сбившимся в кучу, завел с ними разговор: - Люди добрые, поведайте, что у вас тут происходит, и откуда появились эти чудища в здешних краях? Бородатый мужик, который снес топором голову сороконожке, смущенно кашлянул и ответил: - Так оно ведь дело-то, какое, господин хороший, простите, не знаю, как звать-величать… - Десятник Гелли. - Так вот, господин десятник, откуда вся эта нечисть приходит, нам не ведомо, только зачастили они к нам – житья нету! Народ у нас простой, воинскому делу не обученный. Так, одни бабы деревенские да мужики-хлебопашцы, кои меча в руках никогда не держали – вот и тешится безнаказанно нечисть вволю… - Ну да, безнаказанно! Я же сам видел, как ты этой твари голову одним ударом топора снес! Неужто не могли за себя постоять? - Так ведь это я от отчаяния, господин десятник… - смущенно развел ручищами бородач. – Гляжу, чудище отвратное мальца соседского тащит, ну я и взъярился… Схватил, что под руку попало – и того… Оно вроде как и не особливо сложно было, ну словно плуг ковать… - Так ты, стало быть, кузнец? - Ну… - Молодец! А все ж откуда бы эти страшилища к вам повадились? Бородач задумчиво почесал бороду, что-то припоминая, а затем воскликнул: - Были тут у нас полгода назад двое каких-то упырей в черных одеяниях. Сами смуглолицые и, хоть по-нашему разговаривали, однако говор чувствовался чужеземный. - Ну так и что? – удивился Гелли, но тут же насторожился. – Погоди, говоришь, чужестранцы в черном одеянии? - Именно так, господин десятник. - А о чем говорили? - Так в том-то и дело, что проповедовали они страхи какие-то. Будто бы надо покориться власти какого-то там Повелителя тьмы, дань ему платить и помогать всячески его представителям. - А вы? - Я ж и говорю: мы – народ простой, нам политика без надобности. Так мы тем черным и ответили, а они чего-то там про страшную кару непослушным талдычили да всякими бедами стращали… Неужто думаете они и наслали этих страшилищ?! Гелли задумчиво потеребил седой ус. - Ладно, разберемся! – решил он. – У вас тут на первое время два десятка воинов останется для охранения, а я в Западные Ворота вернусь – надобно правителю доложить, что к чему. Воинов распределили по избам на постой. Отдохнув до рассвета, Гелли со своим десятком отправился обратно в город, едва первые лучи утреннего солнца пробили сумрак низких туч, медленно ползущих, казалось, над самой землей. В Западные Ворота вернулись быстро, не встретив на пустынной дороге ни души. Еще сонные городские стражники у ворот изумленно выпучили глаза на усталых, заляпанных грязью всадников, невесть откуда взявшихся в такой ранний час. - Чего зенки-то повылупляли, сонные тетери?! Открывайте ворота! – гаркнул на них Гелли. То ли у десятника вид был грозный, то ли начальник караула еще сам не проснулся, только перечить не стал, а кинулся вместе с другими стражниками открывать тяжелые створки. Едва ворота открылись, как отряд с места в карьер поскакал по широкой улице в сторону дворца правителя Малиценты. - Эй, постойте! А пропуск?! – запоздало крикнул начальник вслед удаляющейся кавалькаде. Однако никто из всадников даже не обернулся на его голос. Лишь один из увальней стражников – здоровенный рыжий детина громко заржал, оскалив кривые желтые зубы. За что тут же и поплатился – разозлившийся на собственную оплошность начальник караула со всего маху врезал ему по самодовольной краснощекой роже. - Чего ржешь, дурак?! – рыкнул на него начальник. – Службу как несешь?! Да я тебя в карцере сгною! Рыжий детина попытался, было, спрятаться за своих товарищей, да не тут-то было – все так и прыснули во все стороны, потому как никому не хотелось попадать под руку внезапно разбушевавшемуся начальству. А тем временем, пока начальник продолжал изливать свой гнев на незадачливого стражника, небольшой отряд Гелли на всем скаку влетел на широкую, мощеную ровным булыжником центральную улицу, где горделиво возвышались дома аристократов и богатых купцов. Прогрохотав под окнами еще спящих особняков, всадники осадили коней лишь у самого крыльца большого дома, где проживал барон Бродир. В доме уже давно не спали, дожидаясь вестей от посланного в ночь отряда. Когда Гелли взбежал по ступеням беломраморной лестницы на второй этаж, его встретили барон Бродир и герцог Хэдмир. Втроем они зашли в кабинет барона и плотно прикрыли за собой двери. Разговор продолжался несколько часов, после чего Бродир вместе с Гелли отправился во дворец правителя Малиценты, а Хэдмир пригласил в гостиную гвардейцев, вернувшихся из ночной вылазки. Совещание происходило за закрытыми дверьми до тех пор, пока не вернулся барон с десятником. По их словам правитель Малиценты сперва воспринял рассказ с недоверием. Но, выслушав подробный доклад Гелли и поговорив со своими советниками, выделил для охраны хуторов сотню конных копейщиков и сотню панцирной пехоты, которые должны были отправиться к месту службы завтра на рассвете и сменить оставшихся на дальнем хуторе воинов из отряда Гелли. Сам герцог, Гелли и его проверенный десяток ветеранов, которые прибыли с ним в крепость-порт из замка Мелрода, сопровождая дочь барона Греттира, приняли решение с сегодняшнего вечера начать обход улиц города в поисках черноплащных монахов, а также проверить наиболее подозрительные притоны и постоялые дворы. Незримая тень настороженности и недоверия нависла над Западными Воротами. Противоречивые и пугающие сведения, поступающие от дальних пределов государства Малицента, не давали ясности, а лишь вносили еще большую сумятицу в умы обывателей. По слухам повсюду на землях Вальгарда вспыхивали войны и кровавые междоусобицы, хотя причин толком никто назвать не мог. Нынче горожане с подозрительностью смотрели на своих соседей, с которыми прожили бок о бок много лет, не говоря уж о пришлых, к коим относились и вовсе чуть ли не с ненавистью. В каждом встречном им чудился злодей, посягающий, ежели не на жизнь и кошелек, то, по крайней мере, на честь и свободу. Плохо, ох, плохо стало в некогда гордом и свободолюбивом городе. Даже погода, словно по чьему-то злому наущению, в последнее время стала гнусной до невозможности. Казалось, Западные Ворота пропитались сыростью и затхлостью до самого фундамента. Да еще и досужьи бабьи языки плели невесть что, пророчествуя неисчислимые беды и страшные болезни.
В логове зла – во дворце бывшего правителя бывшей Малурии верховный жрец черной касты Гру готовил полчища слуг Повелителя тьмы к последней битве, в которой должно было сгинуть все человечество. Он сидел за гадальным столом из черного мрамора, на котором лежало множество разнообразных приспособлений для исполнения обрядов черной магии. Вся поверхность стола была испещрена мрачными кабалистическими символами. Прямо перед жрецом на столе лежал небольшой амулет в виде оскалившегося черепа с черным камнем во лбу. Ярид уже знал о гибели Мурида. Об этом ему доложили слуги, принесшие с окраины Сухого леса колдовской амулет, который принадлежал бывшему советнику герцога Хэдмира. Когда на отряд воинов Ордена под руководством десятника Шипа напали какие-то неизвестные разбойники и отбили герцога Хэдмира и его сына, Мурид исчез. Ярид думал, что бывший советник погиб, а амулет стал добычей одного из незадачливых грабителей. Впрочем, незаметно амулет должен был изменить его душу, и, в конце концов, тот все равно стал бы одним из слуг черных жрецов. Однако же, как оказалось, Муриду удалось каким-то неведомым образом ускользнуть из рук разбойников, и он неожиданно объявился на границе Междуречья, где и погиб. Но не это волновало Ярида – Мурид свое отслужил и более не представлял для Ордена никакой ценности, а вот то, что кто-то посмел проникнуть во владения Повелителя тьмы, да еще и уйти из них безнаказанно, слегка тревожило. Верховный жрец задумчиво массировал лысый затылок, устремив свой неподвижный взгляд на амулет в виде черепа. Амулет молчал, он ничего не мог сообщить Яриду. Если бы те, кто убил Мурида, применили против него магию, амулет запомнил бы это и тогда по остаткам магических нитей Ярид сумел бы найти виновников. Но, судя по всему, напавшие на бывшего советника были обычными людьми. - Что ж, им повезло… - зловеще усмехнулся жрец, подымаясь из-за гадального стола. – Хотя и ненадолго… Конечно, можно было бы применить одно из наиболее мощных заклятий черной магии – поиск кровью, но для этого необходимы были многочисленные человеческие жертвы, которых в последнее время было не очень много. Напуганные жуткими слухами и таинственной гибелью нескольких близлежащих поселений, люди снимались с обжитых мест и уходили подальше от Потерянного края. Поскольку неизвестные, убившие Мурида, не применяли против него магию, значит, они не представляли опасности, и тратить на них силы и время не стоило. По крайней мере, пока… Ярид легонько хлопнул в ладони. Тотчас бесшумно отворились массивные двери в гадальный покой, и на пороге возник Леприд – первый помощник верховного жреца. Он согнулся в раболепном поклоне едва ли не до пола. С тех пор, как явился Повелитель Карг, авторитет Ярида, до того и так высокий, теперь вознесся и вовсе на недосягаемую высоту. Ему повиновались беспрекословно с полуслова. - Слушаю, Верховный… - подобострастно пробормотал Леприд. Ярид одарил его тяжелым взглядом из-под полуопущенных век. Леприд был, пожалуй, единственным из окружения, кому верховный жрец доверял почти как самому себе, но старался держать его в черном теле. - Прибыл ли первый магистр боевого крыла Ордена? - Гектон уже во дворце и ожидает приказа. - Настало время готовить отряд избранных к походу за Огненной чашей, – глухо промолвил Ярид. – Через два месяца они должны отправиться через Северную пустыню к Горячим ключам. Ты отобрал наиболее достойных для этого дела? - Да, Верховный. Они ждут твоих указаний… - Хорошо. Пусть начинают готовиться к походу. Проследи, чтобы они прошли полную подготовку. А Гектона пришли в большой зал - пусть ждет меня там… Леприд снова поклонился и вышел, прикрыв за собой дверь. Вернувшись к гадальному столу, Ярид принялся внимательно изучать колдовские амулеты, лежащие перед ним. Он отложил в сторону шкатулку, внутри которой в углублении на бархатной подстилке покоился черный стальной цветок с сомкнутыми лепестками. Затем взял в руки восьмилучевую звезду, усеянную мелкими черными камнями, словно маковыми зернами, поднес ее ближе к глазам и долго-долго внимательно рассматривал. Камешки были абсолютно черными и непроницаемыми для взгляда. Они не блестели, полностью поглощая весь свет без остатка. Удовлетворенно ухмыльнувшись, верховный жрец положил магическую звезду рядом со шкатулкой. После этого он отобрал еще восемь колдовских амулетов – по числу жрецов, которые должны были отправиться в поход. По замыслу Ярида к Горячим ключам должны были ехать десять наиболее сильных жрецов во главе с Гектоном и два десятка лучших воинов боевого Ордена. Пока Карг набирал силу, необходимо было, во что бы там ни стало доставить Огненную чашу в Потерянный край! Тогда уже ничто не сможет воспрепятствовать установлению безграничной власти Повелителя, а значит, и его – Ярида. Ведь не зря во время своего пробуждения во дворце, обращаясь к Яриду, Карг произнес: " Ты служил мне верой и правдой - я ценю это!" Великий Повелитель тьмы оценил его заслуги по достоинству – нынче никто даже из верховных жрецов шестого уровня не смеет оспаривать приказы Ярида, трепеща перед ним почти как перед Повелителем. Но в глубине своей черной, как сам мрак, души верховный жрец тайно лелеял мечту стать помощником великого Карга не только здесь – на землях Вальгарда, но и, быть может, обрести бессмертие сродни тому, которым обладал сам Повелитель… а потому Ярид не щадил собственных сил, а тем более не щадил помощников. Еще раз удостоверившись в том, что он отобрал самые мощные колдовские амулеты, верховный жрец вышел из гадального покоя и направился в большой зал, где его уже должен был дожидаться боевой магистр Гектон. В мрачных коридорах некогда великолепного светлого дворца по углам и в нишах затаились клубящиеся сгустки тьмы. Это было личное колдовское изобретение Ярида, которое ему подсказал Карг. Сгустки тьмы на самом деле были ничем иным, как лишенными тел злобными обитателями глубинных шахт, расположенных на дне древнего Провала. Они безропотно повиновались только Повелителю, но Ярид сумел наложить на них заклятье черной петли, подчиняющее этих бестелесных тварей и ему. Они были самой надежной охраной, готовой по первому зову броситься на кого угодно и в мгновение ока растерзать на мелкие клочки. Снаружи дворец охранялся чудовищами и специально отобранными воинами из боевого Ордена. Люди были нужны лишь по одной причине: могучие и неустрашимые монстры отличались чрезвычайной тупостью, зато слабые, по сравнению с ними, люди лучше соображали. К тому же кто-то должен был руководить страшилищами на местах. Дверь в большой зал была открыта, и Ярид стремительно вошел в нее. Магистр Гектон стоял посреди зала неподвижно, словно изваяние. Казалось, его немигающие глаза остекленели. Но как только он увидел верховного жреца, тотчас склонился в приветственном поклоне. - Не нужно особых церемоний, Гектон, - произнес Ярид, тем не менее, не сумев полностью погасить самодовольную ухмылку. – Мы ведь знаем с тобой друг друга много лет и служим одному и тому же хозяину. - Слава Повелителю Каргу! – откликнулся Гектон. Он выпрямился, но при этом как-то ухитрился сохранить взгляд, словно продолжая смотреть на верховного жреца снизу вверх. "Да… этот умеет делать карьеру, однако он наверняка был бы таким же услужливым, если бы на моем месте находился любой другой…" - подумал Ярид, но вслух ничего не сказал. Он прошел к большому креслу с высокой резной спинкой и, усевшись в него, жестом указал Гектону на кресло поменьше напротив. - Присаживайся, нам нужно поговорить. Магистр без излишней торопливости сел в кресло и выжидательно уставился на верховного жреца, стараясь придать лицу спокойное выражение, хотя где-то в глубине его серых глаз мерцал едва уловимый огонек настороженности. Гектон прекрасно знал, что просто так, для беседы Ярид никого не вызывал. Либо это было связано с каким-нибудь поручением, либо с проступком… о последнем думать не хотелось, поскольку за любой проступок, пусть даже и не зависящий от совершившего его, от верховного жреца уходили одной дорогой – на жертвенный алтарь Повелителя. Ярид в свою очередь стальным взглядом впился в лицо боевого магистра, стараясь прочесть на нем мысли своего командующего. То, что во взгляде Гектона сквозил страх, было хорошо – это говорило о том, что тот с готовностью исполнит любое поручение, лишь бы сохранить покровительственное отношение верховного жреца. - Послушай, Гектон, - начал Ярид. – Я хочу, чтобы ты возглавил специальный отряд, который скоро отправится далеко на север Вальгарда. - Я с радостью исполню любое поручение, даже если мне придется ради этого расстаться с жизнью! – с готовностью откликнулся магистр. - Как раз наоборот – ты не имеешь права погибнуть, пока не исполнишь миссию, возложенную на тебя! Надеюсь, ты это усвоил! - Да, Верховный! Я весь во внимании… - Отбери два десятка самых умелых и самых преданных воинов из Ордена. Сам проверь их бойцовские качества – отвечаешь головой! - Слушаюсь! - Кроме воинов с тобой будут еще девять опытных жрецов. Я заготовил для тебя и для них десять могущественных амулетов – они помогут проникнуть в Горячие ключи, которые охраняют древние чудища, неподвластные никому, кроме Повелителя Карга. Но твой амулет поможет тебе совладать с ними… - Позволено ли мне узнать цель похода? – осторожно спросил Гектон. Ярид испытующе посмотрел ему в глаза и ответил: - Да, ты узнаешь это в свое время. Но запомни: кроме тебя никто не должен знать истинной цели! Тебе все ясно? - Так точно, Верховный! - В таком случае ступай и займись подготовкой воинов, которых возьмешь с собой в поход. Жрецов, которые поедут в Горячие ключи, я представлю тебе перед выходом. Все… Магистр встал, поклонился верховному жрецу и вышел из зала. Оставшись один, Ярид продолжал сидеть в кресле и размышлять. Он очень много надежд возлагал на своего воспитанника Ратона, но его загадочная гибель на перевале во время бесславного штурма Горных баронств спутала все карты. Для верховного жреца было неясно, как погиб Ратон. Ведь на нем лежали охранные чары, его должен был защищать колдовской амулет, не говоря уже о том, что сам Ратон был настолько искусным и опытным воином, что ему не было равных в Вальгарде. Разве что какой-то воин-бродяга по прозвищу Странник, о котором ему докладывали жрецы-прорицатели… Но вероятность такой встречи была настолько ничтожна, что Ярид пренебрег ею. И по всей видимости, напрасно… После гибели главнокомандующего объединенным войском Эрденеха и Форвана Ярид пытался отыскать душу Ратона, которая принадлежала Повелителю, однако связующая нить была странным образом оборвана. Как это случилось и у кого хватило на это магических сил – ответа не было. Поиск же магическими путями следов Ратона и Странника также не дал результатов: заклинатели душ натолкнулись на серебристую вуаль, закрывающую астральные пути этих двоих. Это могло говорить либо о том, что Ратона и Странника более не существует, и даже души их канули в ничто, либо кто-то очень могущественный прикрывает их. Но о том, кто бы это мог быть, Ярид даже боялся думать… Теперь Ярид делал ставку на Гектона, хотя этот был не ровня Ратону. Сейчас для достижения главной цели все средства были хороши. А потом… потом его уже ничто не волновало. Ярид держал в руках колдовские четки и задумчиво перебирал черные бусины в форме человеческих черепов. Во дворце было тихо, только потрескивало пламя в светильниках да иногда из-за окон доносилось глуховатое взрыкивание монстров, несущих охрану снаружи. Над иззубренным скалистым хребтом Карных гор тяжело нависала мрачная стена вечной мглы. Словно живая, она тягуче вздувалась, набухая гигантскими буграми, медленно и лениво ворочалась, пытаясь вместить свое необъятное бесформенное тело в чаше гор. Казалось, еще немного – и вечная мгла хлынет на земли Вальгарда, затапливая их из края в край. Где-то там, внутри нее временами полыхали темные багровые сполохи, порождая щупальца-протуберанцы, которые, словно гигантские хоботы неведомых чудовищ, тянулись к небосводу, грозя высосать его до капли, но обессилено опадали вниз. От подножия гор тянулись длинные тени, утопающие в затхлом липком тумане, из которого, словно костяки доисторических животных, торчали сухие покореженные деревья. Их уже никогда не смогут оживить воды рек Кипейной и Подгорной. Тихо и страшно в Потерянном краю. Лишь изредка взметнется к угрюмым небесам тоскливый протяжный вопль или раскатится глухой рык и снова наступает мертвящее безмолвие. Вязнут звуки в пелене тумана, вязнет свет во мраке смертной тоски Междуречья, и ползут, ползут черные тени в сторону заброшенной крепости Асдар. * * * - Эй, Странник! – донесся из-за дальней стены громкий шепот Филгора. – Погляди-ка на это чудище… Аргнар быстро поднялся с камня, на котором до этого отдыхал и, стараясь не шуметь, осторожно скользнул в расщелину между осевшей стеной и сторожевой башней. В небольшой выемке возле бойницы сидел Филгор. Он украдкой выглядывал наружу, держа наизготовку лук с наложенной на тетиву стрелой. - Что там? – тихо спросил Аргнар. - Сам взгляни… Подкравшись к бойнице, Аргнар настороженно выглянул из нее и едва не присвистнул от удивления, да и было от чего. Уж сколько всякой нечисти он насмотрелся за последнее время, а такого кошмарного создания до сих пор не встречал. По осыпи, образовавшейся из битых камней, сланцевых осколков и песка, медленно ползло кошмарное существо, какое и в горячечном бреду не привидится. Размером оно было с большого дворового пса. Туловище, состоящее из четырех раздутых шаров, обросших жесткой щетиной, опиралось на восемь суставчатых ног, изогнутых в разные стороны под немыслимыми углами. На широкой приплюснутой голове, похожей на плоский придорожный валун, по бокам торчали усы, как у рака, увенчанные гроздьями глаз-бусинок. А снизу, из-под брюха свисал целый клубок тонких нервно извивающихся хоботков. Они тянулись к земле, тщательно обнюхивая и ощупывая каждый камешек. - Это еще что за чудо такое? – изумился Аргнар. - Понятия не имею, - пожал плечами Филгор. – На боевого монстра совсем не похоже… судя по тому, как это существо что-то вынюхивает, оно ищет следы. - Чьи? - Не знаю. Может быть, наши… хотя, скорее всего, если бы охотились именно за нами, то сюда пришло бы не это невероятное создание, которое, честно говоря, у меня страха не вызывает, а целый отряд чудовищ, снабженных клыками, когтями и прочей мерзостью. Аргнар с сомнением покачал головой. - Думаю, что эту кошмарную ищейку нужно убить, пока она нас не выследила, – сказал он. – Только это придется сделать так быстро, чтобы она не успела подать знак своим… Филгор кивнул, молча соглашаясь. Он подал условный знак рукой остальным альфарцам и, когда те скрылись, встал у стены возле пролома. Аргнар занял позицию с противоположной стороны. Бесшумно обнажив мечи, они затаили дыхание. Несуразная ищейка тем временем уверенно приближалась к полуобвалившейся стене крепости, за которой притаились воины. Она ощупывала и обнюхивала землю, издавая какое-то тихое утробное урчание, словно от удовольствия. Перед самым проломом существо немного замешкалось, словно почувствовав какую-то неясную угрозу. Оно внимательно огляделось по сторонам, вращая рачьими пучками глаз, и, видимо успокоившись, сунулось в проем. Едва голова ищейки показалась из пролома, как мечи молниеносно обрушились на нее с двух сторон, отсекая от туловища. Следующий удар Аргнара развалил голову чудища на две части, а Филгор довершил дело, обрубив пучки глаз. Все это заняло всего лишь несколько мгновений. Выглянув из пролома наружу, Аргнар и Филгор увидели, что туловище монстра беспорядочно дергается, загребая суставчатыми лапами землю и расшвыривая мелкие камни во все стороны. Филгор тихонько свистнул, и появившиеся на его призыв альфарцы-следопыты добили мечущуюся в агонии тушу стрелами. Затем они подцепили ее крючьями и оттащили к заброшенному колодцу, обезвоженному вот уже более трехсот лет. Туда же побросали и остатки безобразной головы. После этого тщательно уничтожили все следы. Рип наблюдал за происходящим с полуразрушенной смотровой площадки на крепостной стене. Странно, но волк выбрал для себя место наверху. Очевидно сказывалась привычка жить в горах. К тому же отсюда все было видно далеко вокруг. В короткой схватке с чудищем-ищейкой Рип участия не принимал, понимая, что люди и без него управятся. Вообще с тех пор, как отряд засел в крепости Асдар, волк никуда не отлучался из лагеря. Казалось, он о чем-то размышлял целыми днями, опустив голову на лапы и устремив свой взор в туманную даль Междуречья. - Надобно бы сходить в Потерянный край, - сказал Филгор. – И посмотреть, что там к чему. - Мы с Рипом сходим, – откликнулся Аргнар. - Нет, Странник, - возразил Филгор. – Туда пойду я с несколькими товарищами. Близко подобраться к логову чернокнижников все равно не удастся, иначе непременно заметят, а тягаться в боевой волшбе со жрецами чау-гарцев нам не с руки. Зато, надеюсь, я смог бы осторожно проследить издали за их колдовством и попытаться узнать, что они замышляют и когда собираются отправлять свой отряд в Горячие ключи. Аргнар немного поразмыслил и кивнул утвердительно. - Согласен. Пусть будет так. Только будьте осторожны и не ввязывайтесь в схватки. Если что не так, то лучше сразу отходите назад. По крайней мере здесь мы можем держать оборону, хотя было бы лучше, если б о нашем присутствии не догадывались… а когда пойдете в разведку? - Думаю, что прямо сейчас, пока солнце светит. Сегодня был на удивление редкостный солнечный день, какие в окрестностях Потерянного края случались не часто. Как уже заметили альфарцы, твари черных жрецов не любили яркий свет и бродили по округе в основном по ночам или в сумрачную погоду. Да и мерзостный туман в погожие дни словно бы съеживался и уползал куда-то в Междуречье, позволяя издалека наблюдать за происходящим в Потерянном крае. Именно тогда следопыты могли проникать далеко вглубь владений Повелителя тьмы. Вот только кошмарная ищейка почему-то появилась сегодня в полдень… Очевидно ей было приказано, или она попросту не обращала внимания на солнечные лучи. Стоя в проеме старой бойницы, Аргнар смотрел вслед уходящим к Сухому лесу следопытам. Он пошел бы с ними, но Филгор и в самом деле обладал некоторыми магическими способностями, а поэтому, раз он решил, что так будет лучше, значит, так тому и быть. Предводитель альфарцев и еще четверо следопытов сбежали по откосу к Сухому лесу и, бесшумно петляя между деревьев, вскоре скрылись из глаз. Золотистые лучики, проскальзывая между корявыми безжизненными ветвями, ложились на иссушенную землю веселыми пятаками. Казалось, вот-вот появятся легкие мотыльки и запляшут в световых лучах… Но нет. Ничего живого не было в Потерянном краю. Аргнар тяжело вздохнул и поднялся на смотровую вышку к Рипу. Волк все так же лежал, опустив голову на передние лапы. Он только поднял глаза на Аргнара, когда тот поднялся наверх, а затем снова с тоской уставился куда-то в даль. - Ну что, дружище, загрустил? – спросил воин, опускаясь на пол рядом с Рипом и скрещивая ноги. – Интересно было бы знать, о чем? Жаль, что ты не можешь говорить… Словно поняв слова Аргнара, волк совсем по-человечески вздохнул. Да, этому человеку он, пожалуй, поведал бы о своей погибшей подруге и волчатах-малышах, которых убили коварные рыжие карлики Обманных гор. Рип тогда жестоко отомстил ненавистным карлам, но это все равно ничего не меняло – его семью уже не вернешь… На всем белом свете у него не осталось совсем никого, ведь и до того он был волком-одиночкой… вот разве что этот воин, которого волк спас все в тех же Обманных горах. Рип даже самому себе не мог ответить, почему он сделал это. Было в этом худощавом суровом воине что-то особенное, не присущее другим людям. Волк это ощущал своим звериным чутьем, он даже видел незримую другим ауру, которая окружала Странника. И еще временами ему казалось, что когда-то очень давно, возможно, даже не в этой жизни они были очень хорошо знакомы. Но сколько Рип не пытался вспомнить – не мог, лишь какие-то смутные отрывочные видения мелькали иногда в голове, обычно, когда на ночном небе мягко сияла полная луна… Застыв, как изваяние, Аргнар тоже задумчиво смотрел в сторону Потерянного края. Где-то там сейчас следопыты Филгора подкрадывались к цитадели зла, и опасность подстерегала их на каждом шагу. А он, вместо того, чтобы быть там вместе со всеми, вынужден ожидать возвращения разведчиков, изнывая от безделья. В который раз всплыли воспоминания о тех людях, которые за последнее время сражались вместе с ним плечом к плечу против Тьмы. Многих из них уже нет… а он должен продолжать свой путь, неся на душе груз ответственности. И не будет ему оправдания, если не исполнит предначертанное… "Учитель, учитель… где же ты? – подумал Аргнар. – Как бы мне сейчас пригодился твой совет, или хотя бы один взгляд…" Почудилось ему или нет, словно внезапно прошелестело еле различимое – "Я слышу…". Аргнар стремительно обернулся. Нет, это всего лишь дуновение ветерка сдуло с верхушки сторожевой башни сухой песок. Хотя и Рип настороженно приподнял голову, словно и он что-то услышал. Из-за наружной стены Асдара и в самом деле доносились какие-то приглушенные звуки. Но поскольку дозорные не подняли тревогу, значит, опасности не было. Аргнар быстро спустился вниз и, пройдя наискось через внутренний двор крепости, выглянул из бойницы на заброшенную часть Малурийского тракта, что шла от самых ворот. Оттуда, со стороны Беренграда приближалась группа из четырех человек, ведущих в поводу несколько десятков оседланных лошадей. В переднем Аргнар сразу признал здоровяка Одноглазого. Трое остальных были воинами Филгора. Аргнар приветственно махнул рукой и направился к воротам. Когда отряд въехал во внутренний двор, Одноглазый радостно спрыгнул с коня и обнял Аргнара. - Привет, Странник! Как я рад снова видеть тебя! – воскликнул он. – Все ли здесь спокойно? - Пока да, – коротко ответил Аргнар и в свою очередь поинтересовался: - А почему вас так долго не было? Прошло уже больше недели, с тех пор, как вы отправились в Беренград за лошадьми… Одноглазый раздраженно ударил себя кулаком по раскрытой ладони, словно прихлопывая какого-то невидимого жука, и произнес: - Да в этой, забытой богами дыре, даже одной порядочной лошади не сыщешь, а что уж говорить о целом табуне?! На весь вшивый городишко три с половиной полудохлых клячи! - Где ж ты этих лошадей достал? Физиономия Одноглазого расплылась в довольной ухмылке. Он хитро прищурился и, подмигнув Аргнару, заговорщически сообщил: - А я долго не раздумывал – сразу махнул на хутора Свободных поселений. Там народ хозяйственный, у них и скотинка всякая приличная имеется. Вот я по хуторам и собрал – где две лошади, где три… - У Гестама был? - Не доехал… Мы по крайним хуторам прошлись, а потом сразу сюда. - А по дороге в Асдар ничего не примечал? Одноглазый повращал глазом, почесал в раздумье затылок, пожал плечами и решительно произнес: - Нет. Ничего подозрительного или странного не видел. Разве что… Аргнар сразу насторожился. - Что? - Да в самом Беренграде как-то все не так, как прежде было. Я ведь там раньше несколько раз бывал, но не припомню, чтобы днем ворота на запорах были. Из стражников один дед старый в коморке куняет… - А где ж остальные? - Да кто их знает… может вообще из города ушли? Я-то смотрю: жителей почти и не видать. У многих домов ставни крест-накрест досками забиты. А в гостинице ни одного постояльца – только сам хозяин да его работница, такая худосочная девка, что и посмотреть не на что… - Стало быть, скоро и Беренград обезлюдит… - пробормотал Аргнар, задумчиво пощипывая себя за бороду. – Ладно, иди, отдыхай с дороги. Пока Аргнар беседовал с Одноглазым, прибывшие альфарцы и те, кто находились в крепости, обмотали кусками мягкой и толстой ткани копыта лошадей, чтобы они не гремели по камням мощенного плитами двора, и развели по заранее заготовленным схоронам. Через несколько часов вернулся со своими следопытами Филгор. Он рассказал о том, что в стане врагов особых передвижений не замечено – разведчикам удалось подобраться до берега Кипейной и оттуда понаблюдать за дворцом. Особой волшбы Филгор не ощутил. По-видимому, сейчас в Малурии было затишье. Лишь небольшая группа черноплащных всадников выехала из дворца и направилась на запад к Малурийскому тракту, ведущему к Западным Воротам. - Видать, послали своих эмиссаров охмурять тамошних жителей… - прорычал Одноглазый. – Поймать бы их да повесить прямо в Сухом лесу, а то шастают, как у себя дома! - Мы должны сидеть тихо и не привлекать к себе внимания, – напомнил ему Филгор. – Если нас обнаружат, то придется спешно уходить, а лучшего наблюдательного пункта, чем здесь, мы не найдем! - Да знаю я… - отмахнулся Одноглазый. – Только обидно все ж, что мы должны прятаться на своей собственной земле… Аргнар был согласен с Одноглазым. Однако он прекрасно понимал, что сейчас не время вступать в открытую схватку с чау-гарцами. Даже если бы удалось собрать войска со всего Вальгарда, мощь жрецов-колдунов была ужасна, не говоря уже о черном Повелителе. Поэтому, пока не будет добыта Огненная чаша, о битве с войском Тьмы не могло быть и речи. Оставалось только ждать, когда отряд жрецов отправится в Северную пустыню, и постараться перехватить их еще до Горячих ключей.
Уже две недели Хэдмир вместе с Гелли по вечерам бродили улицами города, делая вид, что они обычные гуляки, которые просто слоняются от нечего делать. Они заходили во всевозможные притоны, трактиры и постоялые дома, будто бы разыскивая одного старого приятеля. Как бы отдельно от них пяток проверенных гвардейцев всегда был неподалеку, незаметно следя за тем, когда герцог подаст условный знак. Но пока что ничего не происходило. Не было обнаружено ни одного подозрительного чужеземца, хотя нескольких местных головорезов, безуспешно разыскиваемых за разные преступления, отряд добровольцев изловил и попутно доставил в канцелярию местной полиции. Но не это было их главной целью. Ежедневно, возвращаясь после очередной вылазки в город уже около полуночи, усталый герцог и Гелли, тем не менее, садились за стол и отмечали на карте Западных Ворот проверенные места. Постепенно их становилось все больше и больше, хотя непроверенных все же еще было предостаточно. Хэдмир каждый раз ложился спать с мыслью о том, что вот уже завтра он наконец-то отыщет логово ненавистного врага. Но день проходил за днем, и все повторялось снова и снова… Барон Бродир не принимал участия в ежевечерних вылазках. Он был слишком хорошо известной персоной в городе и среди знати, и среди простого народа, поэтому его появление в дешевых кварталах могло вызвать нежелательные кривотолки. Однако он живо интересовался результатами поисков и со своей стороны оказывал всяческое содействие. Кроме того несколько десятков уличных мальчишек, нанятых слугой Корни в качестве осведомителей за небольшую плату, постоянно доставляли сведения о вновь прибывших в город. После того, как правитель Малиценты выделил для охраны хуторов сотню конных копейщиков и сотню панцирной пехоты, прошел уже почти месяц. Еще несколько раз кошмарные твари пытались вторгнуться на территорию близлежащих поселений, но всякий раз встречали достойный отпор, и через некоторое время нашествия ночных похитителей сами собой прекратились. Однако охрану хуторов пока решено было оставить. Да и сами поселенцы не возражали. Они с радостью согласны были скорее кормить защитников и спокойно спать, чем каждую ночь в страхе ждать появления ужасных страшилищ. Но вот наконец-то сегодня один мальчишка принес Корни сведения о том, что на улице Трубочистов видел утром двоих незнакомцев явно из заморья в черных плащах с капюшонами, которые выглядели весьма подозрительно. Он очень хорошо запомнил двухэтажный дом, в который они вошли, и обещал его показать. Как обычно, переодевшись в простое платье, Хэдмир с Гелли отправились в очередную экспедицию. Впереди шел мальчишка, Пятеро гвардейцев, тоже переодетых в платье горожан, следовали за ними позади на расстоянии полусотни шагов, разыгрывая из себя веселую компанию простолюдинов. Миновав процветающую гостиницу для удачливых купцов и аристократов средней руки, свернули в полумрак узкой улочки, расположенной в старой части города, где располагались более дешевые постоялые дворы. Серые приземистые дома с облупившейся штукатуркой стыдливо прижимались друг к другу. Разномастные окошки пугливо пялились на прохожих темными бельмами безжизненных окон. На самом деле окна были изнутри занавешены плотными шторами или закрыты ставнями. А о том, что творилось за этими окнами, простые горожане старались особо не говорить. Мальчишка на мгновение задержался возле неприметного двухэтажного дома с закрытыми растрескавшимися ставнями, незаметно кивнул на двери, а затем поспешно юркнул в боковой переулок и исчез. Это был тот самый дом, в котором часто останавливались посланцы чау-гарских жрецов. В свое время здесь Ратон встречал самого Ярида, который более года назад прибыл в Вальгард инкогнито на торговой галере. Но ни герцог, ни седоусый десятник не могли этого знать. Хэдмир и Гелли решительно взошли по скрипучим ступеням крыльца и остановились перед потемневшей от дождей тяжелой дверью с маленьким зарешеченным окошком, закрытым изнутри. Сверху свисал засаленный и растрепанный шнур звонка, над которым была прикреплена старая растрескавшаяся вывеска. Что на ней было написано, уже невозможно было прочитать. Гелли осторожно приложился ухом к двери, и некоторое время старательно прислушивался – внутри, казалось, царила мертвая тишина. - Может быть, никого нет дома? – предположил он. - Проверим… Тем временем пятеро гвардейцев сопровождения подошли поближе и, с беззаботным видом прислонившись к стене соседнего дома, притворились, что о чем-то оживленно беседуют. Хэдмир несколько раз дернул за шнур. Где-то далеко за дверью внутри дома глухо звякнул колокольчик, и снова наступила тишина. Прошло несколько томительных минут. Дом хранил молчание – ни одного звука не доносилось из него. - Что будем делать, ваша светлость? - Попробуем еще раз… Герцог снова протянул руку к шнуру, но не успел за него дернуть, как неожиданно изнутри отворилось зарешеченное окошко, и грубый голос просипел: - Чего надо?! От неожиданности Хэдмир даже отпрянул от двери, но тут же пришел в себя и, стараясь казаться спокойным, начал объяснять: - Мы хотели бы снять комнату… Но его тут же грубо прервали: - Это не гостиница! - Хозяин, отвори! – вступил в разговор Гелли. - Негоже держать на пороге усталых путников. Мы тебе хорошо заплатим… - Проваливайте подобру-поздорову! – раздалось в ответ. И оконце с треском захлопнулось. Хэдмир и Гелли настороженно переглянулись. Что-то здесь было не то. По голосу чувствовалось, что хозяин дома не боялся ночных грабителей, однако и разговаривать с потенциальными клиентами явно не собирался. Гелли пару раз грохнул кулаком в дверь и воскликнул: - Эй, там! У вас остановился наш приятель, и мы хотели бы с ним повидаться… откройте дверь! Окошко снова приоткрылось, и из темноты донесся сиплый голос: - Я же вас, господа хорошие, предупредил, что сюда соваться не следует. Нет здесь никого… А ежели вздумаете баловать, так и на вас управа найдется, только потом не взыщите! - Ану, открывай, а не то дверь с петель снесем! – взъярился десятник. - Ну что ж, попробуйте… Видя, что у дверей подозрительного дома творится что-то неладное, переодетые гвардейцы подошли ближе и достали из-под плащей мечи. Они ждали только приказа. И он последовал. - Ломайте дверь! – решительно приказал Гелли. Тотчас все дружно ударили плечом в темные доски, и дверь затрещала. Еще несколько ударов, и доски не выдержали – они разлетелись, открыв темный провал неосвещенной прихожей. Внутри дома возник какой-то шум, раздалось подозрительное шипение, словно из огромного котла под большим давлением вырвался на свободу пар. - Берегись! – успел крикнуть Гелли, отталкивая в сторону герцога, и сам отступил за косяк дверного проема. Привычные к боевым передрягам и штурмам, гвардейцы, не раздумывая, бросились плашмя на крыльцо. И вовремя – какой-то ядовито-зеленоватый светящийся шар пронесся над их головами и, врезавшись в стену ветхого дома на противоположной стороне улицы, взорвался жарким багровым пламенем. - Вперед! – прохрипел Гелли, первым бросаясь внутрь темного дома. За ним ринулся Хэдмир и остальные гвардейцы с мечами наголо. В большой прихожей царил полумрак, лишь сумеречный свет, пробивающийся внутрь сквозь разбитые двери, слабо очерчивал контуры предметов и фигур. Справа, недалеко от двери, у стены скорчился насмерть перепуганный толстяк неряшливого вида. Он пытался закрыться руками и что-то слабо лепетал. Чуть дальше у деревянной лестницы, ведущей на второй этаж дома, стоял какой-то человек в черном плаще с воздетыми над головой руками. Он гнусаво нараспев произносил какие-то корявые слова. - Это колдун! – крикнул Хэдмир. – Убейте его, пока он не успел сотворить заклинание! Коротко свистнул метательный нож одного из расторопных гвардейцев и по самую рукоятку вошел в горло чернокнижника. Так и не успев завершить заклятье, колдун с булькающим хрипом осел на пол и завалился на бок. Несколько раз судорожно дернувшись, он застыл без движения. Быстро оглядевшись по сторонам, нападавшие убедились в том, что больше никого в прихожей первого этажа не было. Тогда они подступили к толстяку, безуспешно пытавшемуся вжаться в стену. - Кто еще есть в доме?! – быстро спросил хозяина Гелли, хватая его за шиворот. – Отвечай, если жизнь дорога! Но неряшливый толстяк лишь таращился на него выпученными от испуга глазами и невнятно мычал. - Толку от него сейчас мало, – решил Хэдмир. – Останьтесь, кто-нибудь с ним, чтобы не сбежал, а все остальные – наверх. Необходимо проверить все комнаты в этом крысятнике! Один из гвардейцев бесцеремонно перевернул хозяина дома на живот и принялся связывать ему руки за спиной. Остальные устремились вверх, прыгая сразу через три ступени. Таиться не было смысла. Если в доме кто-либо есть, то он уже и так слышал звуки штурма, и в любом случае успел подготовиться к защите. На втором этаже было чуть светлее от светильника, который висел на стене в дальнем конце коридора. Двери всех комнат были заперты, но это не могло остановить воинов. Дружно наваливаясь все вместе на двери, они поочередно вламывались в каждую комнату, но нигде никого не находили. Наконец в предпоследней комнате обнаружились обитатели. Ворвавшись в комнату первыми, Гелли и Хэдмир увидели еще двоих чернокнижников, завершающих какое-то колдовство. Лицом друг к другу они стояли на коленях прямо посреди комнаты и скороговоркой отвратительно гнусавили. Между колдунами в центре сложной многолучевой пентаграммы, вычерченной прямо на полу, стояла каменная чаша, в которой лежал черный блестящий шар размером с мяч. Над этим шаром колыхалось гнилостно-зеленоватое облачко. По углам пентаграммы были расположены костяные фигурки уродливых созданий, вымазанных кровью. Чернокнижники, казалось, даже не обратили внимания на ворвавшихся. Гелли и гвардейцы бросились на них с мечами, но, прежде чем головы колдунов слетели с плеч, они все же успели завершить свое дело. Зеленоватое облачко приняло форму большой летучей мыши с мордой крокодила. Несколько мечей одновременно ударили в тварь со всех сторон, но сталь прошла сквозь нее, не причинив никакого вреда. Призрачное создание несколько раз метнулось по комнате, а затем стремительно вылетело в распахнутое окошко и взмыло в ночное небо. Тяжело дыша, гвардейцы переглянулись. - Что это было? – с удивлением воскликнул один из них. – Я со всего маху рубанул эту тварь мечом, а ей – хоть бы что! - Боюсь, что колдуны успели с этим чудищем послать весть своим сообщникам о том, что здесь произошло… - озабоченно произнес Хэдмир. – Нужно проверить последнюю комнату! Выломав дверь комнаты, находившейся в самом конце коридора, нападавшие убедились, что она совершенно пуста, хотя и здесь были видны следы полустертой пентаграммы на полу. Судя по всему, в этом доме колдуны были частыми гостями. Проверив еще раз все комнаты более тщательно, гвардейцы снова вернулись туда, где обнаружили двух чернокнижников. Они изрубили мечами колдовские фигурки, а затем выбросили из окна второго этажа каменную чашу с черным шаром. Ударившись о булыжную мостовую, он рассыпался на мельчайшие частицы, которые тут же истаяли, словно черный снег. Через минуту от колдовского шара не осталось и следа. - Эх, погорячились малость, – с сожалением промолвил Гелли. – Надобно было отнести его во дворец правителя Малиценты как доказательство. Заодно пусть бы придворные маги-шарлатаны поломали над ним свои "премудрые" головы… - Что теперь об этом говорить? – откликнулся герцог. – Сделанного не воротишь… к тому же, сдается мне, что так лучше. - Это почему? - Да потому, что мы же не знаем, какой губительной силой наполнен был этот колдовской шар. Возможно, что он мог бы подействовать на нас так, как мы и не подозревали. Черное колдовство ужасно и непредсказуемо! - Что же теперь делать? - А тут и раздумывать особо нечего! – решительно произнес Хэдмир. – Там внизу остался хозяин этого дома. Сдается мне, что он сможет нам рассказать что-нибудь интересное… Однако надеждам герцога не суждено было сбыться. Спустившись на первый этаж, все окружили полукольцом хозяина дома, который, сидя на полу у стены, с ужасом глядел на приближающихся к нему. Казалось, его глаза вот-вот вылезут из орбит. Гелли выдернул из гнезда на стене факел и зажег его от светильника, который гвардейцы принесли со второго этажа. Он поднес его ближе к перепуганному человеку, чтобы лучше разглядеть его лицо. - Ты хозяин дома? – задал первый вопрос Хэдмир. Толстяк с готовностью угодливо закивал головой. - Кто такие были твои постояльцы, и откуда они явились? Герцог ожидал, что хозяин дома начнет лгать, изворачиваться, но все произошло совершенно иначе и неожиданно. Вместо того чтобы начать говорить, толстяк еще больше выпучил глаза, словно ему не хватало воздуха. Его физиономия побагровела. Он замычал и начал корчиться. Его грудь под рубахой ходила ходуном. - Что это с ним? – изумился Гелли. – Эвон как скрутило! - Расстегните ему рубашку, – приказал Хэдмир. Один из гвардейцев быстро нагнулся к хозяину дома, одним рывком разорвав ворот рубахи, и тотчас отшатнулся, словно от гремучей змеи. Все остальные тоже в ужасе отступили на несколько шагов. На волосатой груди толстяка висел небольшой круглый медальон, усеянный черными камнями – они начали оживать, набухая, словно почки деревьев. Но вместо листьев из них появились тонкие черные щупальца, похожие на пиявок. Они извивались как змеи и жадно впивались в кожу несчастного, пожирая его живьем и обвивая противной шевелящейся массой. Бывший хозяин дома судорожно захрипел, завыл, забился в конвульсиях; из его рта пошла бурая пена. - Это черное колдовство! – вскричал кто-то. – Дайте огня! Не решаясь подойти к шевелящемуся отвратительному холму, в который за несколько мгновений превратился бывший хозяин дома, Гелли издали швырнул в него факел. И тотчас полыхнуло так, что все попятились к дверям. Тяжелое мрачное пламя вздыбилось до самого потолка и жадно лизнуло толстые балки перекрытия, которые в мгновение ока вспыхнули, словно это были не толстые бревна, а сухая солома. Пламя быстро начало расползаться во все стороны, охватывая мебель, стойки и прочую домашнюю утварь. Нечего было даже и думать о том, чтобы потушить этот мощный пожар. А оттуда, где остались кошмарные твари, копошащиеся на теле несчастного, неслись пронзительные визги и отвратительное шипение. - Все на улицу! Быстро! – отдал команду Гелли, увлекая за собой герцога. – Сейчас здесь так полыхнет, что мало не покажется! Едва гвардейцы выскочили из дверей, как и в самом деле, раздался оглушительный взрыв. Из оконных проемов вылетели рамы и посыпались какие-то горящие ошметки, а вслед за ними с торжествующим гудением вырвалось жаркое пламя. Оно быстро охватило наружные стены и поднялось до самой крыши. Захлопали окна и двери в соседних домах. Из них начали выскакивать полураздетые люди, глазея на небывалый пожар. Кто-то бросился таскать ведрами воду и издали плескать ее на горящий дом, чтобы пламя не перекинулось на соседние строения. Кто-то побежал за городской пожарной командой, которая, как всегда, не спешила появиться, хотя зарево от полыхающего дома, наверное, было видно на полгорода. Постепенно на улице Трубочистов собралась огромная толпа ротозеев, среди которых затесались и гвардейцы с Хэдмиром и Гелли. Делая вид, что они такие же зеваки, как и остальные, гвардейцы внимательно прислушивались к тому, о чем говорили окружающие. - Так ему и надо, этому бирюку! – горячо шептал кто-то в толпе. – Соседям за все время, пока тут жил, и полслова не сказал и в трактир никогда не захаживал. Короче говоря, загадочная личность… - Да какая ж он загадочная личность?! – возмутился старичок в ночном колпаке. – Что я загадочных личностей не видал-то на своем веку?! А этот - самый настоящий злыдень! Темная он личность - вот и весь сказ! - Интересно, чем это он таким нехорошим занимался, что вам насолил? – как бы, между прочим, поинтересовался Гелли. – Говорят, мол, хороший был человек, порядочный… - Кто говорит?! - аж взвился старичок. – Нет, вы мне покажите того, кто это сказал! Ха! Хороший человек… к нему колдуны ходили – он с ними дружбу водил, а к хорошим людям по ночам всяка нечисть не шастает! - Ну, дед, ты и загнул! – деланно удивился Гелли. – Сказки рассказываешь про колдунов всяких, словно малым детям… Какая ж нечисть в наше-то время? - А ты кто такой, чтоб меня допытывать? Что-то я тебя на нашей улице впервой вижу, да и твоих приятелей тоже… – с подозрительностью прищурился старик. – Может быть, вы тоже из этих его черных постояльцев?! Или дружки по грязным делишкам?! Толпа неодобрительно загудела, бросая на команду герцога явно враждебные взгляды. Здесь все знали друг друга в лицо, поэтому появление чужаков на улице Трубочистов не осталось незамеченным. Чужаков здесь явно не любили. Назревал скандал, поэтому, чтобы разрядить напряженную обстановку, Хэдмир решительно шагнул вперед и, откидывая плащ, чтобы все увидали его благородный костюм, произнес: - Неужели я похож на друга этого пройдохи?! Просто он должен мне некоторую сумму, которую я хотел с него взыскать… - Плакали ваши денежки, господин хороший! – крикнул кто-то из толпы. – Они уж давно тю-тю… Толпа удовлетворенно загоготала, увидев как Хэдмир уныло опустил плечи, делая вид, что опечален этим известием. Но обстановка разрядилась, и все снова принялись глазеть на пожар. - Нужно незаметно уходить, – шепнул герцог на ухо Гелли. – Тут нам больше нечего делать. Выбравшись из возбужденной зрелищем пожара толпы, Хэдмир и десятник отправились восвояси. За ними поодиночке ушли и гвардейцы. - М-м-да… видать, чау-гарские жрецы в этом доме свили свое змеиное гнездо уже давненько… - в раздумье пробормотал герцог. – Наверное, в Западных воротах найдется еще несколько подобных укрывищ. - Сдается мне, что не только здесь, а и по всему Вальгарду эти чернокнижники устроили подобные конспиративные логова. – поддержал его Гелли. – Надобно посоветоваться с бароном Бродиром и сообща доложить правителю Малиценты. - Да уж. Если сейчас не выкорчевать эту заразу с корнем, то через некоторое время будет поздно! - Если и так не опоздали… - с сомнением добавил десятник. В этот вечер в доме Бродира светились окна до самого утра – хозяин дома совещался с герцогом, Гелли и еще несколькими преданными гвардейцами. А как только рассвело, они все вместе отправились на прием к правителю Малиценты. О чем говорилось во дворце, никто не знает, поскольку совещание шло за плотно закрытыми дверями до самого полудня, и в зал никого не допускали. Уж придворные шушукались и пытались вызнать, чем это таким важным занят правитель, что даже не присутствовал на ежедневном утреннем приеме, где собиралась вся местная знать, однако так ничего и не выведали. Лишь ближе к обеду, правитель появился ненадолго, принял гостей из дружественных государств и вскоре удалился, ссылаясь на неотложные дела государственной важности. Уже после полудня глашатаи разнесли по всему городу весть о том, что с нынешнего дня в Западные Ворота будут допускаться только лица, имеющие пропуск, подписанный начальником городской стражи. Все вновь прибывшие будут допускаться в город только после того, как получат таковой пропуск и будут занесены в реестр по всем правилам. Нововведение касалось как жителей Вальгарда, так и заморских гостей, независимо от ранга. Также с сегодняшнего дня вводились инспекционные проверки гостиниц, постоялых дворов и прочих мест, включая личные дома граждан, на предмет присутствия в оных лиц, не занесенных в реестры прибывших в город по государственной службе либо по частным делам. Вначале это сообщение вызвало бурю негодования со стороны горожан, привыкших к вольностям, но вскоре горячие головы успокоились, и жизнь в Западных Воротах пошла своим чередом. Однако ближе к вечеру уже появились первые отряды стражников, которые начали планомерный обход улиц. Они стучались в запертые дома и, ежели им не открывали добровольно, взламывали двери и проводили тщательный осмотр помещений. За две недели было обнаружено несколько десятков разбойничьих притонов и арестовано более сотни подозрительных личностей, среди которых оказались и давно разыскиваемые преступники. Добропорядочные жители города были довольны – на улицах стало спокойней. Но при всех стараниях стражников и тайной полиции не было обнаружено более ни одного тайника, где скрывались бы эмиссары чау-гарских жрецов. Очевидно, узнав о разгроме явочной квартиры на улице Трубочистов, они смогли незаметно улизнуть из города, избежав ареста. В соседние королевства – Тромболи и Менткроуд, а также в общину Гримшу были высланы специальные гонцы в сопровождении охраны, которые везли секретные послания тамошним правителям. В этих посланиях подробнейшим образом рассказывалось о последних событиях в Малиценте и о коварных действиях черных жрецов Чау-Гара. Также предлагалось объединить усилия против иноземных захватчиков и колдунов и собирать войска для грядущей битвы с темными силами, угнездившимися в Потерянном краю. Близился час, когда уже никто не мог остаться в стороне – каждому вальгардцу приходилось делать свой выбор.
Вот уж полгода прошло с тех пор, как Аргнар и альфарцы-следопыты засели в заброшенной крепости Асдар на северной оконечности Охранных холмов. Время тянулось мучительно долго, но ничего нельзя было поделать – до тех пор, пока отряд чау-гарских жрецов не направился к Горячим ключам, приходилось терпеливо ждать. Прошедшая осень была дождливой и холодной. Тяжелые косматые тучи ползли низко над самой землей, неустанно заливая ее дождями. Земля напиталась влагой и раскисла до такого состояния, что уже не могла впитать в себя ни капли. По такой мерзкой погоде даже твари из Потерянного края почти не появлялись в окрестностях крепости. Несколько раз за это время Аргнар отправлял в Свободные поселения Одноглазого в сопровождении двух-трех воинов за провизией и кормом для лошадей. В наиболее уцелевших помещениях крепости следопыты устроили зимовки для животных и людей, поскольку ожидание могло продлиться до весны. Кроме того, на северных склонах Карных гор обнаружились заброшенные выработки. Когда-то давно здесь добывали горючий камень для обогрева дворцов Малурии. Припомнив кое-что из тех знаний, которые почерпнул из старых книг, Филгор нашел способ, при котором горючий камень не дымил во время горения. Теперь можно было не беспокоиться, что отряд обнаружат по дыму. Зима пришла сразу за один день. Еще с утра шел холодный проливной дождь, который утих только после полудня. Но не прошло и полчаса, как сразу повалил густой снег. Вначале он просто падал большими пушистыми хлопьями, однако ночью задул сильный ветер, и к утру уже было невозможно и нос показать из укрытий. Злая пурга бушевала целую неделю, пока не улеглась, вдоволь нагулявшись. Снегу навалило по пояс, а по глубоким оврагам и в расселинах межхолмья было и в два человеческих роста. По такому снегу только альфарцы-следопыты могли пройти, почти не оставляя следов и не проваливаясь. Привычные к подобным погодным условиям, они пользовались навыками, приобретенными в северных дебрях родного Дальнего леса. Наблюдать за происходящим в Потерянном краю сделалось труднее, потому что подобраться к берегу реки Кипейной незамеченным не было возможности – на белом снегу любое движение было видно на целую лигу. Даже белые маскировочные плащи, придуманные Филгором, не могли гарантировать безопасность. Но с другой стороны и прислужники сил зла не могли подкрасться незаметно. А уж если бы они надумали отправлять экспедицию в Северную пустыню за Огненной чашей, то она никак не могла проскользнуть незамеченной мимо крепости Асдар. Как бы там не было, а холодная зима на удивление прошла спокойно, и в конце концов пришла долгожданная весна. Вот тут-то и обнаружилось, что из Малурии вышел отряд в составе трех десятков всадников и направляется в сторону седловины Охранных холмов чуть южнее крепости. Это явно был тот самый отряд жрецов, которого дожидался Аргнар с соратниками. Теперь медлить было нельзя. Старательно уничтожив следы своего пребывания, альфарцы покинули старую крепость и, сделав изрядный крюк на север, чтобы не оставлять следов, ведущих от крепости, снова вернулись на Малурийский тракт неподалеку от развилки, где к тракту примыкал Обходной путь. Нужно было заглянуть в Беренград и последний раз запастись провизией перед дальней дорогой в Северную пустыню. Там было решено устроить засаду – подальше от Потерянного края, чтобы жрецы не успели подать своим весточку. Застоявшиеся за зиму кони по тракту шли ровно и ходко, словно радуясь возможности показать свою прыть. Легкий восточный ветерок ласково овевал лица всадников приятным весенним теплом. На тракте было пустынно и тихо, лишь первые весенние птахи пока еще несмело пробовали свои голоса. До Беренграда оставалось примерно лиги три, когда впереди показалась группа людей, едущих навстречу. Их было всего трое, и каждый из них вел на поводу дополнительную лошадь, нагруженную тюками. - Кто бы это мог направляться в сторону Потерянного края, да еще в эту пору? – присвистнул от удивления Филгор. – Вроде бы на черноплащников издали не похожи… - Когда подъедем ближе, разберемся, - спокойно отозвался Аргнар. – А пока - приготовьтесь на всякий случай. Кто их знает, может, колдуны… - А мне почему-то сдается, что это обычные путешественники или торговцы, которые просто заблудились, - пробурчал Одноглазый. – Хотя… путешествовать в этих краях – последнее дело… Может, искатели легендарных сокровищ? - Посмотрим. Завидев встречную кавалькаду вооруженных альфарцев, неизвестные замедлили шаг и в конце концов остановились, растерянно озираясь по сторонам. По всему было видно, что они немного обеспокоены. Да и было отчего: в этих безлюдных краях могли рыскать лишь разбойники-мародеры. А большой вооруженный отряд, еще и с крупным волком в придачу, именно больше всего и походил на головорезов. Да и здоровяк Одноглазый с черной повязкой на лице не очень-то был похож на добропорядочного гражданина. Из всей троицы путешественников главным, несомненно, являлся несколько полноватый пожилой мужчина в добротной одежде, выдававшей в нем удачливого купца или зажиточного хозяина какого-нибудь крепкого хутора. Двое других были молодыми парнями, причем очень похожими друг на друга. Они остановились за спиной старшего и, схватившись за рукояти коротких мечей, испуганно таращились на приближающихся. Когда Аргнар во главе своего отряда подъехал вплотную, с пухлых щек мужчины сошел румянец, и он побледнел. Дрожащими губами он произнес какое-то неразборчивое приветствие, поперхнулся и закашлялся. - Кто такие? Откуда и куда едете? – спросил Аргнар, внимательно разглядывая путников. Один из парней заботливо похлопал старшего по спине, одновременно настороженно косясь на неизвестных, а второй подъехал чуть ближе, словно стараясь прикрыть собой старика. - Добрый господин, мы едем в Беренград, - наконец пролепетал старший, откашлявшись. - Я обычный мелкий торговец, а это мои сыновья: Глум и Гицур… - А тебя как кличут? - Харни, ваша светлость - с готовностью отозвался старик. – Извините, не знаю, как звать-величать… - Какая я тебе светлость?! – усмехнулся Аргнар. – Неужто похож на высокородного вельможу? При этих словах альфарцы заулыбались, а Одноглазый захохотал так оглушительно, что даже кони путников испуганно попятились. Старик виновато пожал плечами и тоже улыбнулся, хотя в глубине его глаз настороженность еще оставалась. - Не бойтесь, мы не разбойники, – громыхнул Одноглазый. – Разве ж грабители разговаривали бы с вами? Небось, уж давно бы раздели до нитки, да и лошадей отобрали… - Ваша правда, добрые люди, - с облегчением сознался старик. – Я-то уж думал: ну все, пропали… спрятаться ведь негде, а удирать бесполезно – вон вас сколько! - Послушай, Харни, если ты будешь продолжать свой путь в том направлении, куда до сих пор ехал, то к вечеру попадешь прямо в Потерянный край, – промолвил Филгор. – Не туда ли часом ты ехал? Услыхав это, старик снова побледнел и едва с лошади не свалился, а его сыновья быстро сотворили охранные знаки. - Сохрани и помилуй, Всевышний! – воскликнул Харни. – Да зачем же мне туда ехать?! Мы с сыновьями в Беренград направляемся. - Так ведь он в другую сторону! – возразил Одноглазый, взмахом руки указывая туда, откуда приехали торговцы. - Ох, ты! Да как же это так получилось?! Старик беспомощно оглянулся на сыновей, словно ища у них поддержки. Тогда Гицур - старший из них, подъехал чуть ближе и поведал о том, как они здесь оказались. Выяснилось, что Харни с сыновьями родом из поселения, расположенного на Плато Титанов вблизи Храма Пяти. Несколько недель назад, едва только сошел снег, они отправились с товаром в Лесной удел и неплохо там распродались, а оттуда решили направиться в Беренград, чтобы закупить там заморские украшения для красавиц кочевых племен, которые за чужеземные украшения платили резвыми степными скакунами. - А лошади-то вам зачем? – удивился Аргнар. – Насколько я помню, на Плато Титанов в них особой нужды нет. - На плато нет, а вот в Горных баронствах за каждого доброго скакуна полную шапку серебром дают. Там кони нынче в цене… Харни заговорщически подмигнул Аргнару. - Да, сразу видать настоящего купца! – хохотнул Одноглазый. – Это ж надо, какую хитрую комбинацию построил! После его слов все заулыбались, даже сыновья купца, и напряженная обстановка сама собой разрядилась. Поняв, что встретившийся им отряд воинов не мародеры и не разбойники, купцы успокоились и стали более разговорчивыми. Гицур поведал о том, что из Лесного удела они выехали три дня назад и, чтобы не терять время, поехали напрямик вдоль границы Безымянной пущи. Очевидно, в предрассветных сумерках они пропустили развилку, где соединялись Обходной путь и Малурийский тракт, и ехали в полной уверенности, что направляются в Беренград, тогда как на самом деле вершили свой путь прямиком в крепость Асдар. - Если б мы вас не встретили, то, небось, так и попали бы на поживу черной нечисти… - закончил Гицур. – Да хвала Всевышнему – сохранил нас от лютой погибели! - Мы сейчас едем в Беренград, так что, если хотите, можете к нам присоединиться, – предложил Аргнар. - Благодарствуем весьма, добрые люди! – поклонился Харни. – Чем мы можем вас отблагодарить? Аргнар хотел, было, сказать, что ничего им не нужно, но неожиданно вспомнил, что купцы ехали из Лесного удела. Интересно, что там сейчас делается – ведь прошло уже столько времени… - Если ты не против, отец, то расскажи мне о том, как обстоят дела в Лесном уделе? – попросил Аргнар и, увидев удивление на лице старика, коротко пояснил: - У меня там много знакомых. - Рассказывать вроде бы особо и нечего… - начал Харни. – Живут себе люди и живут. Хозяйство хорошее, народ деловитый – лишних слов на ветер не бросают. А так – ничего особенного… вот вроде бы прошлой осенью был у них случай один: объявился в тех местах неведомый лютый зверь. То ли оборотень какой, а то ли чудище колдовское – этого я не знаю. Но говорят, столько народу погубил – просто страх! И никакого сладу с ним не было. Однако нашелся добрый молодец, который с этой зверюгой управился… вроде бы еще с ним, с этим воином волк какой-то чудной был… Внезапно старик быстро оглянулся, посмотрел на Рипа, который с независимым видом трусил по обочине тракта чуть в стороне от людей, а затем перевел изумленный взгляд на Аргнара. - Так это был ты?! – прошептал он, с каким-то благоговением взирая на прославленного воина. – Ты – тот самый доблестный витязь, который совладал с чудовищем и спас людей Лесного удела?!! Аргнар с улыбкой посмотрел прямо в глаза Харни и просто ответил: - Было дело… да и нечего об этом говорить. Ты мне вот что скажи: а не встречал ли ты часом в поселке девицу одну? Вальдидой звать… - Как же не встречал?! – обрадовано воскликнул старик. - Мы-то как раз по соседству с ее домом были на постое, когда она сына родила! Хорошая девка, добрая. А уж боевая какая! Харни еще продолжал что-то восторженно говорить, размахивая руками, но Аргнар его уже не слышал. Словно гром прогремел с ясного неба – Вальдида-егоза родила сына! Его сына! В этом Аргнар был уверен – все совпадало по срокам… "Вот и стал ты нежданно-негаданно отцом, Странник… - отрешенно подумал он. – А какой из тебя отец, ежели ты о рождении собственного сына узнаешь от случайного встречного?! Э-эх… жизнь-то, какая бестолковая…" Заметив, что собеседник, нахмурившись и беззвучно шевеля губами, не слушает его и, словно бы, ушел в себя, старик тихонько отъехал в сторону. Он завязал разговор с Одноглазым, который с удовольствием поведал ему несколько армейских историй. Один лишь Филгор обратил внимание, что Странник чем-то явно опечален. Он уж хотел, было подъехать ближе и расспросить товарища, в чем причина столь внезапной перемены настроения, но интуиция подсказала ему, что сейчас этого делать не стоит. Вскоре впереди показалась верхушка дозорной башни – до Беренграда оставалось уже рукой подать. Этот небольшой городок был последним населенным пунктом перед тяжелым походом в Северную пустыню. Что там еще ожидало отряд Аргнара, никто не знал, но не дело воина пытаться заглянуть в будущее. Поэтому о предстоящих тяготах и опасностях сейчас никто не думал. * * * Лютая неутихающая злоба клокотала в груди Карга, не давая ему покоя. Воспоминания о кругах ада, через которые ему пришлось пройти для того, чтобы вновь возродиться в мире людей, каленым железом жгли его черную душу. Давным-давно, в другой своей жизни и в другом мире Карг был очень могущественным колдуном, в совершенстве познавшем самые скрытые тайны черной магии. Из обычного городского мальчишки он превратился в змееголового мага, повелевающего бесчисленными сонмищами созданных им чудовищ и призраков. Большие и малые страны трепетали от одного только упоминания его прошлого имени – Гиркан! Но тогда нашелся юный принц, который сумел одолеть его и ввергнуть в пучину забытья. Может быть, если бы не вмешательство Бога времени – Нгала, который помогал тому юноше, все решилось бы иначе. Но, явившись в образе легендарного Беспощадного Змея, Нгала унес Гиркана туда, откуда уже нет возврата… Однако не таков был Гиркан, чтобы вот так просто сдаться. Пылая в адовом пламени, его черная душа все равно жаждала отомстить всему живому. Поэтому, пройдя сквозь ужасные мучения, корчась в жерлах кипящих вулканов, утопая в огненных реках расплавленной магмы, душа Гиркана искала спасительную ниточку, которая помогла бы ей выбраться из кошмара вечных мучений. И такая ниточка нашлась. В одном из бесчисленных миров на полудиком материке Чау-Гар набирала силу жреческая каста Гру, поклоняющаяся темным силам зла. Постепенно Гиркан смог установить с этими жрецами магический контакт и, добившись признания, а затем и поклонения от этой касты, объяснил верховным магам жрецов, как помочь ему вырваться на свободу. Долго втайне шла подготовка, огромное количество человеческих жертв было принесено на алтарь тьмы… и вот наконец-то свершилось! Обретя долгожданное человеческое тело, Гиркан возродился на материке Вальгард. Он решил взять себе другое имя – Карг. Так он повелел именовать себя отныне своим жрецам-прислужникам. Новоявленному Повелителю тьмы нужна была абсолютная власть, и он уже почти располагал ею, если не считать одной маленькой загвоздки… где-то далеко на севере этого материка в тайном месте хранилась легендарная Огненная чаша, которая единственная была способна помешать осуществлению планов Карга. В принципе, этим можно было пренебречь, но по опыту предыдущей жизни Повелитель тьмы знал, что кажущаяся мелочь может оказаться непреодолимым препятствием. Когда-то он легкомысленно отнесся к Небесному мечу, и это оказалось для него гибельным. Теперь Карг не хотел допускать подобной ошибки. Прежде, чем явиться во всем своем ужасном величии перед народами этого мира, он хотел завладеть Огненной чашей. Верховный жрец Ярид тайно отправил в Северную пустыню отряд, состоящий из самых лучших жрецов-магов и самых опытных воинов из боевого крыла Ордена. Они должны были найти Огненную чашу и доставить ее в Потерянный край. А вот уже тогда… Сидя на черном базальтовом постаменте, словно чудовищная пародия на человека, Карг плотоядно ухмыльнулся и, сжав могучий кулак, представил, как будет давить жалкие людские жизни и души. Ему нравилось новое тело. Преданный верховный жрец Ярид постарался на славу: достал одно из лучших. Правда, вначале было одно маленькое неудобство – где-то в самом дальнем уголке сознания еще слабо трепыхался жалкий остаток души того человечишки, который раньше обладал этим телом. Тогда его звали Мерглу, но это теперь никого не интересовало. Карг уже давно мог бы навсегда вышвырнуть эту ничтожную душонку, но неожиданно для самого себя обнаружил, что такое положение вещей ему постепенно даже начало нравиться. Он любил поиздеваться над Мерглу, наслаждаясь его ужасными мучениями. Карг унижал, истязал человеческую душу, каждый раз стараясь изобрести какую-то новую, особо изощренную муку. Когда он бывал в хорошем настроении, то обычно отыскивал в памяти этого человечишки самые грязные и самые гнусные проступки в его прошедшей жизни и заставлял бесконечно просматривать их снова и снова, наслаждаясь той жгучей ненавистью, которую Мерглу в такие минуты испытывал к самому себе. Но когда Карг бывал не в духе, то извлекал из укромного места сознания душу человека и, облачив ее в какое-нибудь отвратительное тело неуклюжего монстра, истязал физически. Он хлестал Мерглу многохвостыми огненными бичами, швырял его в огромный чан, наполненный кипящим маслом, и там медленно варил заживо, а затем с наслаждением обдирал кожу. Покончив с одним телом Мерглу, Карг давал ему новое – и все начиналось сначала. Карг безжалостно мучил и мучил человеческую душу… и никак не мог утолить ненасытную жажду черной ненависти ко всему живому. Да, там, где он провел сотни или тысячи мучительных лет, на самом деле времени не существовало вовсе. Это было то место, где самым страшным грешникам воздавалась вечная кара по мере их земных деяний. И кара эта была ужасной и бесконечной! Совершенно равнодушные ко всему и всем, безжалостные и неуязвимые для любой, пусть даже самой могучей магии, карающие демоны воздаяния беспрестанно и монотонно с ужасающей изобретательностью истязали души черных колдунов и клятвопреступников. Даже среди самых страшных грешников Карг был едва ли не самым отъявленным, а потому и внимание к нему было особое – ему не давали покоя ни на одно мгновение. Но, корчась в непереносимых мучениях, он не раскаивался, как некоторые другие слабаки колдунишки, а сумел незаметно для карающих демонов отделить малую частицу своей черной души, которая и занялась поиском выхода из вечной камеры пыток. Это казалось неисполнимым – ведь отсюда еще никто и никогда не сбегал. Никто и никогда! Но не Карг… Он сумел незаметно проникнуть в сознание тупого сторожевого демона и завладеть его телом. Дело оставалось за малым – найти подходящее человеческое тело, в которое смогла бы переселиться ужасная душа Карга. Но сделать это без помощи извне было невозможно. Таковы были законы… однако Карг терпеливо искал, искал… и нашел Ярида, совершившего все необходимое для возвращения колдуна в мир живых. И вот теперь он – великий Карг, Повелитель тьмы! Сюда не дотянутся лапы его палачей, не посмеют… По Вселенским законам Мироздания карающие демоны смогут вновь завладеть его душой лишь в том случае, если его одолеет обыкновенный смертный человек. Однажды это уже случилось в другой жизни и в другом времени, но больше такое не повторится никогда – Карг этого не допустит! А боги не в праве карать его собственноручно, иначе рухнут все основы, и тогда извечный враг мироздания - Хаос вырвется на свободу и пожрет все, в том числе и самих богов! Карг торжествующе захохотал. От ужасных звуков его громоподобного голоса зашатались статуи уродливых существ, стоящие вдоль стен мрачного зала. Одна из них тяжело зашаталась, медленно накренилась, рухнула на пол и развалилась на куски. Темное пламя, тягуче ворочающееся в каменных чашах, опало, словно испугавшись. За дверью послышались торопливо приближающиеся шаги. Они затихли у самого порога. - Мой Повелитель! Не нуждаешься ли ты в чем? – донесся из-за двери голос верховного жреца Ярида. - Войди! – прорычал Карг, устремляя на дверь тяжелый взгляд. Дверь приотворилась ровно настолько, чтобы пропустить согнувшуюся в раболепном поклоне фигуру жреца. Он сделал два шага по направлению к постаменту, на котором восседал Карг, и замер в ожидании, всем своим видом изображая внимание и готовность к приказам. - Подойди ближе! – произнес Карг и, заметив мгновенно промелькнувший в глазах Ярида испуг, с самодовольной ухмылкой добавил: - Не бойся, тебя я не трону… - Да, мой Повелитель… Верховный жрец еще больше согнул спину и мелкими шажками пододвинулся почти вплотную к постаменту. - Смотри мне в глаза! – приказал Карг, впиваясь мрачным взглядом в лицо Ярида. – Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не ломал передо мной комедию?! Все эти дурацкие поклоны, и титулы нужны только для остальных идиотов! А ты… ты моя правая рука, поэтому тебе бояться нечего, если только ты… не замыслил измены… При последних словах Повелителя ноги жреца подкосились, и он рухнул на колени, мгновенно облившись холодным потом. Слишком хорошо знал Ярид на что был способен во гневе Карг… Однако глаз он не отвел, и теперь Повелитель легко читал в них все о том, что творилось даже в самых дальних тайниках души верховного жреца. - Это хорошо… - произнес Карг, удовлетворенно выпрямляясь. – Я увидел, чего ты хочешь на самом деле, и это мне понятно. Если все пройдет так, как задумано, ты получишь в награду вечное бессмертие и останешься моим верным помощником до тех пор, пока… в общем я решу! А теперь встань и больше не опускайся на колени, пока я тебе не скажу. Бледное подобие болезненной улыбки пробежало по серым губам верховного жреца, когда он подымался. Да, в этот момент ему было страшно! Но подобный страх Ярид испытывал лишь только здесь – перед Повелителем, зато все остальные трепетали перед ним самим, и это тешило его самолюбие. Тем временем, словно забыв о своем слуге, Карг в задумчивости барабанил пальцами по базальтовому шару, который находился на постаменте слева от него. Наконец он снова посмотрел на верховного жреца и, медленно растягивая слова, спросил: - А теперь скажи мне, мой верный Ярид, были ли какие-нибудь известия от жрецов, посланных тобой за Огненной чашей? - Пока нет, мой Пове… Карг, - быстро поправился Ярид. – Отряд под предводительством Гектона уже должен был пройти Северную пустыню и в настоящее время находится где-то на подходах к Поклонным горам. Следовательно, через неделю они должны войти в Горячие колючи. Гектон пошлет сообщение, как только добудет Огненную чашу… - А до того времени? - Я каждый вечер проверяю состояние магических амулетов, которыми снабдил посланцев, - они целы и невредимы. Если бы с отрядом что-то случилось, то амулеты, во всяком случае, звезда Гектона, принесли бы весть об этом… - Ладно, подождем… - проворчал Карг. – А теперь вот еще что: нужно разослать наших эмиссаров во все уголки Вальгарда. Пусть те, кто нам предан, начинают поднимать бунты. Я хочу, чтобы к концу зимы вся эта земля полыхала кострами междоусобиц. Мое войско выйдет из Междуречья ранней весной – оно не должно встретить серьезного сопротивления! Ты все понял? - Да… Карг. - В таком случае – ступай… Ярид слегка наклонил голову, повернулся и направился к выходу. Уже возле самых дверей голос Повелителя заставил его остановиться. - Мне нужны новые жертвы! – прорычал Карг. – Я начинаю скучать. Позаботься об этом… - Будет исполнено! Выйдя за дверь, Ярид отер слегка дрожащей рукой лоб, прислонился к стене и наконец-то перевел дыхание. "Легко сказать, - подумал он. – да нелегко сделать… Где же сейчас достать новые жертвы, когда кругом зима? После уничтожения замка Мелрода вокруг Потерянного края земли вовсе обезлюдели. Лиг на сто в округе ни одной живой души не отыщется. Наверное, придется посылать экспедицию аж в Беренград или на Обходной путь к трактиру "Трилистник"… Ладно, разберемся. В крайнем случае, придется устроить смотр воинов боевого крыла и отправить провинившихся на алтарь Повелителя…" Чувствуя слабость в коленях, Ярид отлепился от стены и направился в свои апартаменты. В полумраке пустынного коридора чуть сутулая фигура верховного жреца двигалась словно призрак, напоминая очертаниями старого стервятника. Шарканье его подошв с унылым шелестом расползалось по темным углам дворца, умирая там с глухим бормотаньем. Постепенно его шаги затихли за поворотом, и в замке вновь наступила мрачная тишина.
Уже прошла целая неделя с тех пор, как отряд Аргнара расположился в горловине ущелья, насквозь прорезающего окраинную цепь Поклонных гор, ответвлявшуюся далеко на восток от основного горного массива. По всем расчетам здесь было самое лучшее место для засады. Наверняка отряд черных жрецов пойдет именно этим путем, поскольку через ущелье можно напрямик выйти на северную оконечность Поклонных гор, откуда к Горячим ключам была прямая дорога. - Холодрыга-то какая нынче! - недовольно проворчал Одноглазый, передергивая плечами. - Прямо до самых костей пробирает... Сидим тут сиднем и даже не знаем, чего высиживаем... Он испытующе скосил глаз на Странника, в ожидании ответа. Но тот молчал, словно не слыша, и только задумчиво смотрел на ленивые струйки полупрозрачного дыма от едва тлеющего костра, что смешивались с космами холодного тумана и медленно сползали по осыпи вниз. - Ладно бы хоть где-нибудь в другом, более уютном месте устроились, так нет же - угораздило прямиком на окраину Северной пустыни... – снова завел свое Одноглазый, пытаясь вытянуть из друга хоть слово. - Да еще и неизвестно, может, зря мы здесь высиживаем... Так и не получив ответа, Одноглазый шумно засопел, плотнее запахивая отяжелевший от сырости плащ и недовольно повернулся на другой бок. Он полулежал в неглубоком рву с осыпавшимися краями, который проходил как раз по верхней кромке каменистой осыпи. Напротив него возле полуугасшего костра в задумчивости сидел Аргнар. За его спиной, опустив голову на передние лапы, лежал Рип. Казалось, что волк дремлет, но из-под его полуприкрытых век нет-нет да поблескивали внимательные глаза, а чуткие настороженные уши ловили малейшие звуки, долетающие из ущелья. Еще дальше расположились воины Филгора. У каждого оружие было наготове – луки с натянутыми тетивами и взведенные арбалеты. Альфарцы о чем-то беззвучно беседовали между собой, но об этом Одноглазый догадывался лишь по их шевелящимся губам, хотя не слышал ни слова. Следопыты умели разговаривать, читая слова по губам. Мучаясь от томительного вынужденного безделья, Одноглазый зевнул так сильно, что едва не вывернул себе челюсть и, теряя терпение, сердито ударил кулаком по земле. - А ты точно уверен, что чау-гарские жрецы должны пройти именно здесь? И вообще, почему ты, Странник, решил, что они не опередили нас? Они могли уйти к Горячим ключам другим путем... - Каким? – наконец-то откликнулся Аргнар. - Ну-у… не знаю… - Одноглазый растерянно пожал плечами. – Только вот так сидеть сиднем тоже не дело. Ты-то сам уверен в том, что эти чернокнижники пройдут здесь? - Филгор посылал Асмунда на разведку. За дальней цепью холмов он видел вдалеке отряд, который ехал в нашем направлении. Здесь можно пройти только по этому ущелью, в обход уйдет дней шесть… - Ну и что? – упрямо не сдавался Одноглазый. – А если это кто-то другой? Ну, допустим, охотники или еще кто? Аргнар только криво усмехнулся, взглянув на старого товарища по оружию, и кратко ответил: - Уверен, это они. Жди... Понимая, что разговор окончен, Одноглазый шумно вздохнул и разочарованно отвернулся, всем своим видом выражая возмущение, Аргнар же снова погрузился в невеселые размышления. Прошедший год не только ничего не прояснил для него, а наоборот - еще больше запутал в жизненных лабиринтах. Свобода выбора, о которой ему со всех сторон твердили многие, оказалась на самом деле обманчивой иллюзией – этой свободы просто не существовало на самом деле. Как выяснилось, человеческая судьба, по крайней мере, лично его, была предопределена заранее, и свернуть с намеченного пути не было никакой возможности. "Ольма... Ольма... где же ты сейчас? Вспоминаешь ли обо мне хоть иногда или уже позабыла совсем?" - мысленно обратился Аргнар к молодой травнице, пытаясь внутренним взором дотянуться до хутора Гестама. Перед глазами встала фигура молодой женщины, вглядывающаяся в даль из-под ладони козырьком. Она стояла у высоченного частокола из толстых бревен, а чуть дальше в стороне стоял Ратон, с нежной любовью глядящий на травницу. В глазах же Ольмы была озабоченность и какой-то невысказанный упрек... или это только померещилось ему? Она опустила руку и шагнула в сторону, неожиданно открывая взору Аргнара другую молодую женщину с младенцем на руках. Накатила теплая волна и одновременно с ней ударила под сердце острая игла. Там, у частокола стояла Вальдида, и она держала на руках сына. Его сына! Эх, если б не та безумная ночь в Лесном уделе, когда смешались воедино отчаяние, усталость, гордость и тоска одиночества... Может быть, все сложилось бы иначе... - Эх, Вальдида-егоза… - не сдержавшись, пробормотал Аргнар и скрипнул зубами. В этот момент едва слышно глухо заворчал Рип, и сразу все изменилось. Посторонние мысли мгновенно улетучились - осталось лишь волнующее предощущение схватки. Аргнар, словно кошка, пружинисто и бесшумно вскочил на ноги. С угрожающим шипением вылетел из ножен его верный меч и матово блеснул в туманной дымке. Воины Филгора уже тоже были на ногах все как один, и только увалень Одноглазый слегка замешкался, запутавшись в складках своего необъятного плаща, когда затаптывал последние угли дотлевающего костра. Но вот и он присоединился к остальным, замершим в напряженном ожидании. - Кажись, идут... - хрипло выдохнул он, наваливаясь широченной грудью на край рва и старательно пытаясь разглядеть в густом тумане приближающегося неприятеля. Вязкая зловещая тишина заполняла все неглубокое ущелье от края до края. Ничто не шевелилось, и только густая молочная пелена зыбкого тумана медленно-медленно плыла понизу, слегка подгоняемая почти неощутимым холодным дыханием Северной пустыни. В томительном ожидании прошло еще несколько минут, прежде чем слух людей различил первые звуки приближающегося вражеского отряда. Вот глуховато стукнуло о камень конское копыто, тихо звякнула звеньями кольчуга, скрипнуло седло. В тумане один за другим начали проступать колеблющиеся темные силуэты всадников в черных плащах. Один, два, три, четыре... Они, как черные призраки, казалось, выныривали из ниоткуда и выстраивались в колонну. - Десятка два будет... а то и три… - одними губами прошептал Одноглазый, хищно раздувая ноздри – Кажись, все здесь. Ну, держись, сейчас начнется потеха… Аргнар молча кивнул, не отрывая пристального взгляда от силуэтов неприятеля. Они неотвратимо приближались. Первые чау-гарские всадники уже миновали Аргнара и Одноглазого, поравнявшись с отрядом альфарцев Филгора. Они ехали молча, словно призраки, и, судя по всему, даже не подозревали о возможной засаде. На бесстрастных лицах под широкими капюшонами читалась полная уверенность в своих силах. Дальше все произошло очень быстро. С низким хриплым рыком, в котором прозвучала лютая ненависть, Рип стремительной серой тенью взметнулся над краем осыпи и рухнул на спину последнего всадника. Могучие клыки с хрустом сомкнулись на шейных позвонках чау-гарца, и одним врагом стало меньше. Дружно и слитно пропели погребальную песню белооперенные стрелы альфарцев, выбивая из седел опешивших от неожиданности жрецов и их воинов-охранников. А следом за стрелами на головы прислужников тьмы обрушились холодно сверкающие мечи. Аргнар и Одноглазый дружно врубились в самую гущу отряда неприятелей, сея вокруг себя смерть и панику. Все было заранее оговорено: они прекрасно понимали, что успех нападения зависел от внезапности и стремительности. Нельзя было дать жрецам ни одной минуты, чтобы опомниться и принять ответные меры, иначе все могло пропасть – тягаться с ними в колдовстве было бесполезно. И поэтому Странник вертелся смертоносным волчком, полностью доверившись интуиции и мечу. По опыту зная, на что способен его товарищ в смертельной битве, Одноглазый еще в самом начале боя предусмотрительно отпрыгнул на несколько шагов в сторону, чтобы случайно не попасть под сверкающую сталь аргнарова клинка. Альфарцы-следопыты по два, по три окружили уцелевших после первого залпа воинов Ордена и, стаскивая с лошадей, безжалостно добивали на земле. Рип был тут же, в самой гуще свалки мелькая серым беспощадным призраком отмщения. Но, не смотря на стремительность нападения и все старания альфарцев, один из старших жрецов чау-гарцев за краткий миг все же успел сотворить какой-то грозный магический знак. Из его воздетой вверх костлявой руки быстро выплеснулась тугая струя темного липкого вещества и ударила в лицо одного из воинов Филгора. С диким воплем бедняга рухнул на землю и покатился в сторону, корчась в страшных муках и пытаясь руками отодрать колдовскую липучку, которая расползалась по лицу, намертво впиваясь в него и превращаясь в уродливую маску. Аргнар извернулся ужом и молнией прыгнул к жрецу. С яростным просверком дважды свистнул меч - срубленная рука чернокнижника с еще шевелящимися скрюченными пальцами отлетела в сторону, а следом за ней и лысая голова мага, так и не успевшего толком понять, что же произошло с отрядом, и кто на них напал. Скоротечная схватка внезапно закончилась. Еще несколько мгновений назад раздавались отчаянные крики, рычание, злобно звенела сталь, и сыпались искры от яростно скрещивающихся клинков. И вот на место битвы в ущелье упала тишина. Альфарцы тяжело дышали, сжимая побелевшими от напряжения пальцами оружие, но сражаться уже больше не было с кем. Отряд чау-гарцев был полностью уничтожен - ни один из них не ушел и не остался в живых. У нападавших пострадал только один воин, на которого пало черное заклятье убитого Аргнаром жреца. Он отчаянно извивался на земле и корчился, словно на раскаленной жаровне. Выпученные глаза альфарца бешено вращались, казалось, они вот-вот выскочат из орбит, а из его горла вырывался клокочущий хрип. На какое-то короткое мгновение мутный взгляд несчастного воина стал осмысленным. Он протянул трясущуюся руку к соотечественникам и мучительно простонал: - Помогите... убейте меня... Товарищи сочувственно окружили его плотным кольцом, пытаясь оказать первую помощь, но Филгор остановил их резким окриком: - Не приближайтесь! Все в недоумении уставились на него. - Ты чего это, белены объелся, что ли?! - возмутился разгоряченный боем Одноглазый. - Помочь надобно человеку! - Остановись! В твердом голосе Филгора прозвучало что-то такое грозное, что заставило всех мгновенно замереть на месте. Альфарцы изумленно глядели на своего предводителя, не понимая, чем вызван его приказ. - Вглядитесь внимательнее, - печально молвил Филгор, опуская голову. - Он уже не человек... И в самом деле, с мучительно извивающимся на земле воином происходило что-то совершенно невероятное и ужасное. Его тело сотрясали жуткие конвульсии, под кожей быстро вздувались и опадали бугры, словно там извивались клубки разъяренных змей. Изо рта несчастного пошла бурая пузырящаяся пена. Он стонал и хрипел, и хрип его постепенно преображался в низкое утробное рычание. Скрюченные пальцы, судорожно загребающие землю, начали быстро вытягиваться, утолщаясь в суставах и покрываясь мелкой коричневатой чешуей. Из-под полуприкрытых век злобно сверкнули желтизной глаза рептилии с узкими вертикальными зрачками. Альфарцы в ужасе отшатнулись и неуверенно попятились в разные стороны, оставив свободное пространство вокруг оборотня. Словно незримая полоса отчуждения враз пролегла между ними и недавним соратником. Один лишь Филгор остался непоколебимо стоять на том же месте. Его руки, словно безвольные плети, свисали вниз, сжимая лук. - Это необратимое проклятье метаморфозы из арсенала черной магии, - опустошенно произнес он, горестно качая головой. - Ему уже ничем невозможно помочь... разве что... Филгор с окаменевшим от горя лицом медленно поднял тисовый лук, растянул тугую тетиву до самого уха, тщательно прицелился. Сухо и коротко хлопнула тетива, и стрела навылет пробила сердце несчастного, подводя безжалостный итог его жизни. Тело последний раз дернулось и застыло без движения, не успев еще до конца превратиться в ужасного монстра. Аргнар, сдвинув брови, с горечью смотрел на распростертого альфарца, который уже никогда не вернется к родному очагу. Его изувеченное тело, вызывало в сердце какую-то тупую ноющую боль, которая, как казалось воину, уже никогда не оставит его, став извечной спутницей до конца жизненного пути. - Похороним тело здесь... - с трудом выдавил он из себя. - Так ведь это уже не наш товарищ, как сказал Филгор, а неведомое чудище чау-гарских колдунов, - попытался возразить Одноглазый. – Зачем же в таком случае нам его хоронить? Аргнар медленно перевел на него тяжелый взгляд. - Тело, может быть, и преобразилось, а душа-то осталась человечья... Не успела еще тьма одолеть ее... Альфарцы молча кивнули, соглашаясь с Аргнаром. Неподалеку от места схватки отыскали небольшую впадину под обрывистым каменистым склоном и осторожно перенесли в нее тело несчастного. Обложили сверху плоскими камнями и насыпали земляной холмик, воткнув у изголовья меч погибшего крестовиной вверх. После этого Филгор пропел над могилой походную погребальную песнь следопытов Дальнего леса. Отдав погибшему товарищу последний долг и постояв несколько минут в скорбном молчании, воины вернулись к разгромленному отряду чау-гарцев и принялись внимательно исследовать содержимое их поклажи. При этом не забывали проверять запястья на предмет магических браслетов, а также взрезали воротники и проверяли амулеты на груди. - Ищите тщательно, но будьте осторожны! – предупредил Филгор. – Амулеты черных жрецов могут быть отравлены или заряжены колдовской магией, способной погубить непосвященных. Самое важное – отыскать главный амулет, который должен открыть проход к Огненной чаше… Альфарцы высыпали содержимое дорожных мешков и сундуков прямо на землю и палками разгребали вещи, тщательно выискивая то, что могло оказаться колдовскими амулетами жрецов. Драгоценные украшения и оружие собирали в отдельную кучу. Одноглазый и себе пристроился возле одной такой кучи и, с любопытством склонившись над ней и что-то беззвучно бормоча, обломком какой-то ветки распихивал в стороны всякую всячину, выискивая что-нибудь необычное. - Эй, Странник, глянь-ка, что я тут нашел! – внезапно окликнул он товарища. – Такую диковину я первый раз в жизни вижу… Аргнар быстро подошел к нему и склонился над простой, без украшений раскрытой шкатулкой, внутри которой в углублении на лиловой бархатной подстилке покоился абсолютно черный цветок с сомкнутыми лепестками тонкой работы. - Представляешь, этот цветок металлический! – удивленно пробормотал Одноглазый. – Ну, если б он был хотя бы из серебра или золота да еще с драгоценными каменьями, тогда понятно, а то ведь из самой обычной стали… зачем бы его так хранили, как драгоценность? Гляди… Одноглазый осторожно ткнул в цветок своим мечом – в ответ раздался тихий металлический звон. - Ты все же будь поосторожней, - предостерег его Аргнар. – Это наверняка какая-нибудь чародейская пакость! Надобно Филгора позвать, он в таких вещах лучше нас с тобой разбирается. Но звать предводителя альфарцев не пришлось. Привлеченный удивленным возгласом Одноглазого, он сам подошел и присел возле шкатулки на корточки. Внимательно вглядевшись в стальной цветок, Филгор закрыл глаза и несколько раз медленно провел над ним ладонью, словно пытаясь уловить какие-то невидимые волны. Его тонкие губы скривились в гримасе отвращения. - Это один из магических амулетов, но, к сожалению, не самый главный. Сейчас он не действует… Очевидно заключенная в нем колдовская энергия спит до поры до времени, дожидаясь своего часа. – альфарец быстро захлопнул крышку шкатулки и закрыл ее на крючок. - Но прикасаться к нему руками не стоит – я чувствую наложенное на него охранное заклятие. Если непосвященный прикоснется к этому цветку, то я не берусь предсказать, что с ним может произойти… Филгор осторожно поднял шкатулку и отнес ее к другим, таким же непонятным и странным артефактам, что были обнаружены в поклаже чау-гарцев и на их телах. - Но где же в таком случае самый главный амулет? – задумчиво пробормотал Аргнар. – Не может того быть, чтобы жрецы отправились в путь без него… Нужно все обыскать еще раз… Все по второму кругу принялись за поиски, заново выворачивая дорожные мешки едва ли не наизнанку. Один лишь Рип безучастно лежал в стороне, зализывая неглубокую рану на левой лапе, нанесенную мечом одного из чау-гарцев. Филгор внимательным взглядом обвел тела мертвых жрецов и воинов Ордена. Все они были почти раздеты, но ворот одного из них, как ни странно, был наглухо застегнут. Это было тело того самого жреца, который превратил одного из альфарцев в ужасного монстра. Подойдя ближе и склонившись над телом поверженного врага, Филгор неожиданно ощутил легкое покалывание в кончиках пальцев руки, которой он провел над грудью жреца. - Эй, Странник, поди-ка сюда! – позвал он. – Кажется, я нашел что-то весьма необычное. Во всяком случае, отсюда исходит мощное магическое излучение, гораздо большее, чем от других амулетов! Когда Аргнар подошел ближе, Филгор кончиком кинжала осторожно поддел одежду жреца и разрезал ее до самого ворота. Глазам воинов предстало совершенно невероятное зрелище: обезглавленное тело жреца с отрубленной рукой еще было живо! Его грудь едва заметно подымалась и опускалась, словно тело продолжало спокойно дышать - Этого просто не может быть! – потрясенно воскликнул Филгор. Он ткнул острием кинжала в грудь, и по телу пробежала мелкая судорога, как будто оно могло еще чувствовать боль. - Может быть, все дело в этом? – спросил Аргнар, указывая на восьмилучевую звезду, усеянную мелкими черными камнями, которая покоилась на груди обезглавленного жреца. – Сдается мне почему-то, что это как раз и есть тот самый амулет, который мы ищем… Неожиданно он быстро нагнулся и, разорвав серебряную цепь, поднял звезду на вытянутой руке, внимательно разглядывая ее. - Стой! – запоздало крикнул Филгор и в ужасе поперхнулся. Амулет окутался полупрозрачной зеленоватой дымкой, и Аргнар ощутил в руке какое-то неприятное жжение. Ему почудилось, что из амулета выдвинулись незримые отвратительные щупальца, которые попытались тонкими отростками впиться в кожу руки, чтобы проникнуть в тело, а затем уже и в сердце. Очевидно, черная магия звезды начала стремительно действовать, пытаясь овладеть телом и душой воина, подчинить его себе, а значит, Повелителю тьмы. - Врешь! – прохрипел Аргнар, с ненавистью стискивая в кулаке амулет чау-гарского жреца. – Не возьмешь! Столько ярости и воли было в этих словах, столько ненависти и силы в могучем сжатии, что колдовская звезда не выдержала противоборства и трусливо втянула в себя невидимые щупальца вместе с зеленоватой дымкой. Аргнар разжал побелевшие от невероятного напряжения пальцы – на ладони лежала усмиренная восьмилучевая звезда, почти ничем не отличающаяся от обычных украшений, если не считать необычной формы. С презрением швырнув амулет на истоптанную ногами и копытами землю, Аргнар наклонился и, сорвав пучок жесткой сухой травы, старательно вытер им ладонь, в которой только что лежала коварная колдовская звезда. Не веря своим глазам, Филгор с изумлением переводил взгляд то на воина, то на амулет, безмолвно лежащий в грязи. - Как это тебе удалось? – потрясенно спросил он. - Что? – не понял Аргнар. - Как тебе удалось совладать со столь могучим колдовским амулетом?! Как ты его покорил?! - Да ничего я не покорял! – раздраженно дернул плечом Аргнар. – Просто в этот момент во мне вспыхнула такая ненависть к черным жрецам, что я даже не думал о том, что могу пострадать. У меня к чау-гарским колдунам свой личный счет имеется и очень давний... Они его оплатят только тогда, когда полностью исчезнут с лица земли! Вместе со своим темным Повелителем… Он хотел еще что-то добавить, но какое-то отвратительное шипение прервало слова воина. И почти одновременно с ним раздался грозный рык Рипа. Аргнар и Филгор стремительно развернулись на звук, держа наготове оружие. Рядом в напряженной позе стоял волк. Жесткая шерсть на его загривке стояла дыбом. Он рычал на тело обезглавленного жреца, которое, источая мерзкую гнилостную вонь, сдувалось, словно воздушный шар. Этот-то звук и привлек внимание воинов. Буквально на их глазах за несколько минут тело колдуна опало, сморщилось, а затем и вовсе рассыпалось в черный прах. На земле осталась валяться лишь одежда и обувь с черной пылью внутри. - Тьфу ты! Какая мерзость! – в сердцах воскликнул Одноглазый, наблюдавший всю сцену со стороны. – Это что же, выходит, что этот жрец был живым мертвяком?! - И не простым! – отозвался Филгор. – Наверняка он являлся предводителем вражеского отряда. Аргнар обвел хмурым взглядом столпившихся вокруг альфарцев-следопытов и глухо произнес: - Я думаю, что никому из вас лучше вовсе не прикасаться к амулетам чернокнижников. Уж больно они сильномогучи… как бы не сталось беды! Лучше я их сам повезу… - Но ведь тогда ты, Странник, подвергнешь себя великой опасности! – воскликнул Филгор. - Я не боюсь этой дряни! – просто ответил прославленный воин. – Ты же сам видел, как амулет главного из них не смог со мной совладать, а другим и подавно это не удастся! Аргнар на короткое мгновение задумался, а затем, упрямо мотнув головой, добавил: - Необходимо собрать все амулеты до одного и сложить в какую-нибудь коробку, которую я повезу… не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал от этой нечисти. - А что будем делать со всем этим? – поинтересовался Одноглазый, коротким взмахом руки указывая на тела чау-гарцев и разбросанные повсюду их вещи. – Бросим, как есть? Немного поразмыслив, Аргнар покачал головой: - Нет, так оставлять нельзя. Во-первых: кто-нибудь может их обнаружить и пострадать… - Да кто их здесь может обнаружить?! – изумился Одноглазый. – В этих местах живой души уже, поди, сто лет не бывало, а то и больше… да и какая опасность от мертвяков? - Мало ли… вдруг, какой охотник забредет. А в телах этих тварей черного Ордена еще может храниться колдовской яд! И, во-вторых: чау-гарцы могут послать еще одну экспедицию. Если они наткнутся на останки предыдущего отряда, то смогут колдовскими чарами вызнать из этих тел, кто на них напал. - Так что же тогда сделаем? - Нужно все собрать в одну кучу и сжечь дотла, – вступил в разговор Филгор. - Однако где же мы столько хвороста наберем в этой голой местности? – засомневался Асмунд. – Разве что придется сжечь все запасы, которые мы везем с собой, но тогда мы рискуем сами замерзнуть в снегах Северной пустыни… - Это я беру на себя. – успокоил своего заместителя Филгор. – Хворост не понадобится. Больше говорить было не о чем. Все дружно взялись за дело. Стараясь не прикасаться к телам врагов, альфарцы копьями и крючьями стаскивали их в кучу. Сюда же сложили и все вещи чау-гарцев, даже их еду – никто из аргнарова отряда и не помыслил о том, чтобы воспользоваться трофейными продуктами колдунов. После этого собрали уцелевших во время битвы коней чернокнижников, которые разбрелись по всему ущелью. Филгор внимательно проверил их и сообщил, что кони обычные - в них не было и малейшей части колдовства. Когда все было готово, предводитель альфарцев-следопытов встал напротив кучи чау-гарских тел и каким-то глухим голосом промолвил: - А теперь отойдите все подальше. Я должен остаться здесь один… В его голосе послышалось что-то такое, что даже спорщик Одноглазый безропотно отошел к тому месту, где перед боем сидел в засаде. За ним последовали все остальные. Аргнар уселся на камень внизу осыпи, следя издали за действиями Филгора. Рип улегся возле его ног и, опустив голову на передние лапы, тоже устремил свой взгляд на альфарца. Тем временем Филгор вспоминал мощное заклятье испепеляющего огня из арсенала боевой магии эльфов, которое узнал, будучи в гостях у Мелькора. Медленно подняв сомкнутые ладони на уровень груди, он тихо запел на древнем языке своих предков. Филгор обращался к древнейшим стихиям первородного огня, призывая их испепелить черное зло, принесшее смерть и страдания на земли Вальгарда. Голос альфарца набирал силы, крепчал, постепенно становясь громче и громче. Одновременно с этим воздух вокруг него начал сгущаться, образуя большую, почти прозрачную полусферу, словно под куполом заключившую в себя останки чау-гарцев и напрягшуюся фигуру Филгора. По стенам полусферы заструились тонкие огнистые змейки. Свиваясь в тугие пульсирующие узлы и снова распадаясь, они спешили к вершине купола и там собирались в большой огневой шар, который непонятно на чем держался. Шар набухал и рос прямо на глазах изумленных зрителей. Внутри него грозно полыхали яростные языки пламени, ежесекундно грозя вырваться на свободу погибельным огнем. - Что же он… - начал было Одноглазый, не выдержав напряженного ожидания. Но Аргнар резким взмахом руки оборвал его, приказав молчать. И вот в момент наивысшего напряжения могучих сил, когда уже все начали ощущать низкий угрожающий гул, который шел от огненного шара, Филгор сделал несколько быстрых шагов назад и разомкнул ладони так, словно что-то бросал на землю. Огромный огневой шар упал на груду тел чау-гарцев и растекся по ней жидким пламенем, которое с торжествующим ревом полыхнуло, казалось, на полнеба. Волна жара ударила по лицам зрителей. Прикрываясь от пламени громадного костра полой плаща, Филгор подбежал к Аргнару и устало опустился на камень рядом с ним. Лицо альфарца было бледным, а опаленные ресницы мелко подрагивали, пытаясь прикрыть воспаленные покрасневшие глаза. Пламя костра бушевало не утихая. Из-за безветренной погоды клубы жирного черного дыма поднимались почти вертикально вверх мрачными колоннами. Воздух наполнился удушающим запахом горелой плоти. Кто-то из следопытов закашлялся. Недовольно взрыкнув, волк поднялся со своего места и ушел дальше в сторону. Этот дым чем-то напоминал ему дым костров ненавистных рыжих карликов из Обманных гор. Усевшись за камнями, Рип издали посмотрел на застывшего в задумчивости Аргнара. Волк не знал цели похода, но он просто доверял этому воину – больше у него никого не осталось на всем свете. Здесь, в Северной пустыне было холодно, а ведь предстояло двигаться еще дальше на север. Неизвестно, что ожидало воинов аргнарова отряда впереди, но никто не собирался отступать. От Поклонных гор до Горячих ключей оставалось еще дней шесть пути. Жаль, что не было времени заглянуть на берега озера Дром, окруженного с западной стороны кольцом высоких скалистых гор. Говорят, где-то на его пустынных берегах еще сохранились руины безымянного древнего города – настолько древнего, что никто даже и не знал его названия. - Думаешь, этого будет достаточно, чтобы скрыть следы? – тихо спросил Аргнар, кивнув в сторону костра. - Да… - коротко ответил Филгор. - Но ведь все равно останутся обугленные останки, по которым колдуны смогут кое-что узнать… - Ничего не останется, кроме кучи пепла… - устало произнес альфарец. – я применил очень древнее заклятье испепеляющего огня. До тех пор, пока есть чему гореть, пламя не погаснет, а ветра и дожди потом размоют пепел так, что и следа не останется. Так что можем двигаться дальше, не дожидаясь пока погаснет этот костер. Аргнар внимательно посмотрел на яростно бушующее пламя, а затем, повернувшись к остальным, отдал распоряжение: - Сегодня переночуем здесь, а завтра с рассветом выступим дальше… - Послушай, Странник, - неожиданно прервал его Филгор. – У меня есть одно предложение, может быть, не стоит засиживаться на одном месте. - Но людям нужно немного отдохнуть после схватки и привести себя в порядок. К тому же все равно через несколько часов начнет темнеть, так зачем же на ночь глядя уходить в пустыню? - Я вовсе и не предлагаю идти в пустыню… - А куда же? Филгор чуть смущенно потупился под испытующим взглядом Аргнара, но затем посмотрел ему в прямо глаза и откровенно признался: - Я бы хотел побывать на берегу озера Дром… Аргнар сперва нахмурился, однако легкая тень грустной улыбки тут же скользнула по его губам. - Понимаю, - сказал он. – Тебе хочется взглянуть на руины легендарного города? Филгор молча кивнул. - Честно признаться, мне тоже хотелось бы этого, - вздохнул Аргнар. – Но тогда мы потеряем время, да и люди не отдохнут. - Схватка была скоротечной, так что никто особо и не устал, – возразил альфарец. – А много времени мы не потеряем. Если отправиться прямо сейчас вдоль южного склона гор на восток, то к вечеру мы должны обогнуть южную окраину и окажемся внутри долины, которую подковой замыкают Поклонные горы. В долине лежит озеро Дром, а на его берегу и должны быть расположены руины древнего города... - Возможно, там ничего и нет, - с сомнением вздохнул Аргнар. – Ведь о том, что на берегу озера когда-то в древности стоял величественный город, всего лишь гласит одна из легенд. А легенды – пусть даже и самые красивые, как мы знаем, зачастую оказываются просто досужим вымыслом. На самом же деле эти руины ведь никто и в глаза не видел... Ну что ж, в таком случае проверим, и будем знать правду. Аргнар кивнул, соглашаясь, и принялся приторачивать к седлу походный мешок, в который упрятал тщательно упакованный короб с колдовскими амулетами жрецов. Приняв решение, он больше не сомневался и не рассуждал. Почуяв, что отряд выступает в путь, волк подошел ближе и уселся у ног Аргнара, настороженно глядя на него. В глазах Рипа воин прочел немой вопрос и, поддавшись какому-то необъяснимому порыву, присел на корточки. Протянув руку, он слегка потрепал волка по загривку и произнес: - Ну вот, дружище, мы отправляемся дальше. Не знаю, что и сказать тебе, но, наверное, ты и сам чувствуешь, что впереди нас поджидает еще большая опасность, чем до сих пор… Может быть, для тебя было бы лучше вернуться… В ответ Рип прищурил глаза и что-то глухо проворчал. - Ясно, - вздохнул Аргнар. – Ты не уйдешь… Что ж, как видно наши с тобой судьбы тесно повязаны, так что не будем это более обсуждать. Выпрямившись, Аргнар окинул взглядом соратников, которые уже собрались и молча ждали его распоряжений. Он взмахнул рукой и коротко бросил: - По коням! Один за другим альфарцы потянулись к выходу из ущелья на восток. Впереди ехал Аргнар, рядом с которым бежал Рип. За ним следовали Филгор и Одноглазый, затем все остальные. Замыкал колонну Асмунд. Тусклое холодное солнце медленно опускалось к горизонту за спинами путников. Подул промозглый северный ветерок, и воины, плотнее запахнув походные плащи, пришпорили лошадей. Слева тянулись угрюмые серые скалы, лишенные растительности. Они угрожающе нависали над отрядом, словно молчаливые великаны-стражи, охраняющие древнюю тайну веков. Однако никто и не подумал повернуть назад. Спустя несколько часов, когда солнце уже почти скрылось за горизонтом, и голодные сумерки вплотную окружили воинов со всех сторон, скалистая гряда Поклонных гор слева внезапно кончилась, и взглядам путников открылось величественное зрелище. Посреди широкой долины, почти со всех сторон окруженной высокими неприступными горами, раскинулось спокойное большое озеро Дром. Его гладкая обсидиановая поверхность мягко мерцала, слабо освещая берега, на которых высились величественные руины древнего города. Тишина царила в нем. - Смотри, Странник: вот он, легендарный безымянный город… - восторженно выдохнул Филгор. – Значит, народная молва все же не оказалась вымыслом… Не сговариваясь, все пришпорили коней и направились к руинам. Тотчас гигантская чаша долины наполнилась гулким топотом копыт, и, словно оробев от этого звука, всадники сбавили скорость, и перешли на шаг. Один только Рип, не обращая внимания на звуки, вырвался вперед и вскоре скрылся за поворотом ближайшей улицы. Аргнар хотел, было, его окликнуть, но сдержался. Он не ощущал никакой опасности впереди – только безжизненную пустоту. Вскоре воины вошли в город и очень медленно поехали вдоль полуразрушенных домов, внимательно вглядываясь в темные и пустые глазницы давно уже остывших оконных проемов. Нигде не было видно ни одного деревянного изделия – напрочь отсутствовали двери и оконные рамы, словно их никогда и не было. Это было загадочно. Никто из отряда не осмеливался первым нарушить давящую тишину до тех пор, пока на очередном перекрестке не появилась белая, словно покрытая матовым стеклом стена. - Смотрите, что это?! – изумленно воскликнул Асмунд, останавливая лошадь и указывая на стену. Аргнар глянул туда, куда указывал следопыт, и невольно вздрогнул. На гладкой, словно оплавленной адовым пламенем стене застыли в разнообразных, порой совершенно неестественных позах тени людей. Одни из них стояли на коленях и вздымали к небесам в мольбе руки. Другие же наоборот – яростно грозили кулаками неведомым богам. Некоторые тени просто сидели на земле, опустив головы на колени, а другие словно застыли в момент падения. Воины отряда ошеломленно смотрели на невероятное зрелище, ощущая какую-то неизъяснимую подавленность и опустошенность. Никто не произнес даже слова, словно опасаясь нарушить скорбную пустоту мертвого города. Молча спешившись, альфарцы бесшумно разбрелись по руинам в надежде отыскать что-нибудь, что могло бы поведать о давних событиях, разыгравшихся здесь тысячи лет назад. Аргнар шел вслед за Филгором, который медленно, словно во сне двигался по боковой улице, осторожно прикасаясь ладонью к камням стен. Казалось, он задавал им какой-то немой вопрос, но, не дождавшись ответа, шел дальше и дальше… давно уже мертвые камни молчали, храня тайну древних времен. Но возле одного из домов предводитель альфарцев задержался дольше, чем возле других. Стены этого дома, казалось, были оплавлены неведомым адовым пламенем с такой силой, что местами каменной кладки не было видно вообще – она превратилась в застывшие стеклянистые наплывы. Филгор положил обе ладони на стену в том месте, где еще сохранился небольшой участок из не оплавленных камней. Он закрыл глаза и замер в напряженной позе. Постепенно голова альфарца начала клониться к стене, пока он не коснулся ее лбом. Тотчас мучительная судорога пробежала по лицу Филгора, и он с глухим вскриком отпрянул от стены. - Что случилось? – встревожился Аргнар, подбежав к альфарцу, на лице которого мгновенно выступили крупные капли холодного пота. - Теперь я знаю, что здесь произошло… - произнес Филгор, отирая чуть дрожащей ладонью лоб. Аргнар с недоумением уставился на него, но предводитель альфарцев горько усмехнулся и устало покачал головой. - Я действительно знаю это… мне рассказали камни… - Но как это может быть? – недоверчиво хмыкнул Аргнар. – Я бы еще поверил, если б это был город, населенный людьми. Но ведь здесь уже давным-давно нет ни единой живой души, а камни домов со временем умирают – это известно даже крестьянским мальчишкам! - Да это так… - согласился Филгор. – Это происходит медленно и постепенно. Но здесь все случилось практически мгновенно и… страшно. Адское пламя, вспыхнувшее над городом, за считанные мгновения дотла испепелило все живое – вот почему здесь нет ни останков, ни деревянных изделий. Пламя пожрало все… даже камни оплавились в мгновение ока и умерли, но их боль не успела выйти из них, запечатанная силой огня… - Что же это было такое? – потрясенно спросил Аргнар. - Цветок смерти!.. Альфарец повернулся и побрел дальше, более не касаясь оплавленных стен. Справа, в конце боковой улицы открылась большая городская площадь, посреди которой на высоком пьедестале возвышалась огромная человеческая фигура. Филгор с Аргнаром направились к ней. Чем ближе подходили они к изваянию, тем ужаснее оно им казалось. Очевидно, когда-то это была скульптура какого-нибудь могучего правителя или вои Вот и пришла нежданно эта ночь
По ночному Малурийскому тракту шел на рысях многочисленный отряд в кольчугах, с копьями и при мечах. Каждый воин вел на поводу запасного коня, чтобы как можно реже останавливаться в пути. Впереди отряда скакал знаменоносец со штандартом государства Малицента. Тракт был пустынным. В прежние времена здесь еще можно было иногда встретить ночью припозднившийся купеческий караван. Но с тех пор, как в Междуречье обосновались силы Зла, Малурийский тракт оставался безлюдным даже днем, чего уж говорить о ночном времени, когда всяка нечисть выползает из своих логовищ в надежде полакомиться человечиной… Однако к большому, вооруженному отряду никакая ночная тварь не сунется – разве что уж и вовсе неразумная или оголодавшая до беспамятства. Да и воины в отряде как на подбор – сильные, закаленные в боях, словом, лучшие из лучших. Гордо реет штандарт. Плотной колонной идут конники под командой седоусого десятника Гелли. Вернее уж не десятника, а сотника. По ходатайству герцога Хэдмира и барона Бродира правитель Малиценты присвоил прославленному ветерану чин сотника. Впереди показался Обходной путь, ответвляющийся на юго-восток. Далее Малурийский тракт, вернее его заброшенная часть, уходил к Древнему лесу, замыкающему с запада Потерянный край. Не останавливаясь, конники свернули на Обходной путь и устремились дальше. Ближе к рассвету, когда восточный край темного неба слегка посерел, предвещая наступление нового дня, отряд воинов въехал на широкое подворье трактира "Трилистник", одиноко стоящего на пересечении трех путей – Северного, Обходного и Опасного. - Всем короткий отдых до завтрака! – скомандовал Гелли, спешившись и передавая поводья своих коней выскочившему из сеней заспанному слуге. Сам же сотник уверенно толкнул дверь рукой в кожаной рукавице и шагнул внутрь. В темноте обеденного зала слышался встревоженный шепот и шорохи. Раздалось потрескивание кремней, и сноп искр выхватил на мгновение морщинистое лицо пожилого сгорбленного мужчины, склонившегося над большой свечой. Заалел робкий язычок пламени на кончике фитиля, а затем вспыхнул в полную силу, озарив середину зала. - А, это ты, Гелли?! – обрадовано воскликнул хозяин трактира. – А я уж грешным делом подумал, что супостаты какие нагрянули… - Привет тебе, Салгир! – подошел к нему сотник и обменялся с трактирщиком дружеским рукопожатием. – Давненько я к тебе не наведывался… - Да уж, почитай, с тех пор, как пал замок благородного барона Греттира… Гелли помрачнел лицом, но ничего на это не ответил, понимая, что Салгир, не желая и сам того не ведая, случайно разбередил его сердечную рану. - Я к тебе не один, а с сотней воинов. Хозяин трактира присвистнул от удивления и озабоченно почесал макушку, покрытую поредевшими седыми волосами. - Вот незадача-то, какая… - смущенно пробормотал он. – Уж и не знаю, хватит ли у меня припасов. По нынешним тревожным временам торговые караваны к нам редко заходят… но ничего, я пошлю слуг к ближайшим хуторам… - Погоди! – остановил его Гелли. – На постой у тебя останется только десяток вместе со мной. Остальные после короткого отдыха отправятся дальше. - А… - облегченно вздохнул Салгир, но тут же насторожился. – Постой, а зачем столько воинов, и куда они направляются. Неужто, какая свара зачинается? Гелли и в самом деле знал хозяина трактира много лет, и хоть тот и не был воином, однако чести своей не ронял, не то, что иные трактирщики. Да и всегда оказывал помощь людям барона Греттира. - Тебе как давнему знакомцу скажу: правитель Малиценты шлет гонцов к другим правителям, дабы объединить силы и противостоять черным жрецам Чау-Гара и Повелителю тьмы, обосновавшемуся в Междуречье. Глаза Салгира изумленно округлились. - Да неужто найдется сила, способная противостоять такому могучему колдовству?! Вона их сколько, воинов черноплащников! А их чародеи обладают такой черной магией, что аж оторопь берет! - трактирщик с опаской оглянулся на дальний темный угол и шепотом добавил: - Говорят, что даже… - А ты поменьше слушай, чего болтают всякие пустозвоны! – сурово оборвал его Гелли. – Не раз уж на земли Вальгарда приходила черная беда, однако ж, деды наши и прадеды отстояли землю родную! - Оно-то так… - осторожно согласился хозяин трактира. – Да только все ж боязно как-то... - Не боись. Кому сколько отпущено, о том лишь на Небесах ведомо, а о том, что дважды не помирать – это тебе любой пацанёнок скажет! - Да уж… - крякнул Салгир, смущенно почесав в затылке. – Пойду, пожалуй, распоряжусь на кухне, чтоб поскорее какую снедь собрали – твоих воинов подкормить с дороги… Трактирщик скрылся за боковой дверью, а Гелли отстегнул меч и, положив его на стул рядом с собой, присел у стола. Его браво расправленные плечи слегка осели, да и весь он в этот момент, когда его никто не видел, стал походить на старого седого ворона. Подперев ладонью щеку, закаленный воин задумался. Хоть он и говорил с трактирщиком уверенно, но на душе все ж было тягостно. Чувствовал Гелли – на хрупких весах качается равновесие бытия. Да и как все дальше сложится, тоже не ведомо. Поутру надобно было отправлять десятки на запад и восток Вальгарда к тамошним правителям. Каждый десяток сопровождал посланца от правителя Малиценты, с письмом, в котором был призыв к всеобщему объединению против Тьмы, вот-вот грозящей захлестнуть земли Вальгарда из края в край. Трактир "Трилистник" был выбран точкой сбора всех отрядов, поскольку лежал на пересечении трех основных путей. А сам Гелли обязан был координировать действия малых разведывательных групп и регулярно отсылать сообщения в Западные Ворота, где уже начали формировать регулярные войска и собирать отряды народного ополчения. Серый рассвет просочился сквозь неплотно прикрытые ставни и принялся скрадывать ночную тьму, постепенно высветляя дальние углы большого зала. Распахнулись двери, и воины один за другим начали вваливаться внутрь. Трактир сразу наполнился шумом и гамом. Утренняя жизнь вновь вступала в свои законные права. Начинался новый день. Гелли подозвал своего заместителя и велел собрать десятников, кои должны были отправляться дальше, сопровождая посланцев правителя Малиценты. * * * Хрипло загорланил спросонок старый петух. Лениво брехнул дворовой пес. Дозорный на дощатой вышке сонно помотал головой и распрямил плечи – неровен час хозяин хутора - Гестам узреет, что часовой по неосторожности задремал – ох, хлопот не оберешься! Молодой парнишка торопливо протер глаза и по привычке окинул взглядом окрестности. Он, уж совсем было, собрался повернуться в другую сторону, когда что-то на западе привлекло его внимание. Сонную одурь вмиг сняло, как рукой. Со стороны Малурийского тракта к Свободным поселениям приближался какой-то отряд. В предрассветных сумерках невозможно было ничего разглядеть, но никаких штандартов видно не было, и потому стражник выхватил рожок и тревожно протрубил. Спустя несколько мгновений захлопали двери домов, подворье наполнилось шумом. Со всех сторон сбегались полуодетые мужики с оружием в руках. Следом за ними повыбегали и женщины. Появился и сам Гестам, полностью одетый, словно и не спал вовсе. - Что там стряслось? – спросил он, быстро взбираясь на сторожевую вышку. Парнишка молча ткнул пальцем в ту сторону, откуда приближался неизвестный отряд. Внимательно присмотревшись, Гестам немного успокоился. - Это не мародеры, - проворчал он. – По всему видать, идет отряд воинов… Только откуда бы им взяться с той стороны? Разве что… ладно, подойдут к хутору – узнаем, что к чему… Тем временем отряд всадников уже останавливался у массивных ворот. Вперед выехал десятник и зычно спросил: - Здесь ли хутор почтенного Гестама? - Он самый и есть… - с достоинством ответил хозяин. – А вы кто будете и с чем пожаловали в наши края? - Мы посланцы правителя Малиценты, а что до цели нашего прибытия, так об этом надобно говорить с самим хозяином. Гестам окинул внимательным взглядом окрестности. Нет, нигде более никого видно не было. Ровная, словно столешница, степь просматривалась далеко во все стороны. Ежели десяток воинов и прибыл с недобрыми намерениями, то угрозы для хуторян он не представлял ввиду своей малочисленности. - Ну что ж, коли с добрыми намерениями, то въезжайте на подворье. С этими словами Гестам приказал отпереть ворота, тем временем подавая своим тайный знак быть настороже. Створки тяжелых ворот немного разошлись в стороны и остановились так, чтобы всадники могли проехать только по одному. Заметив этот нехитрый маневр, десятник криво усмехнулся, но виду не подал, понимая, что по нынешним тревожным временам хуторяне старались уберечься от пришлых разбойников. Он махнул рукой и первым заехал внутрь. Хуторские мужики враждебности не показали, но и особым дружелюбием их лица не светились. Все внимательно смотрели на прибывших, ожидая объяснений. Спрыгнув с коня и отдав поводья одному из воинов, командир отряда огляделся по сторонам и спросил: - Как бы мне с хозяином хутора пообщаться? - Пошли в дом, – коротко ответил Гестам, взмахом руки приглашая десятника следовать за собой. Через некоторое время на крыльце появилась хозяйка Нерейда. Она отдала распоряжение накормить и приютить прибывших воинов, а коней свести в конюшню. Ольма, стоявшая чуть в стороне ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Быстро оглянувшись, она заметила Ратона, который смотрел на нее с нежной улыбкой. Какая-то теплая волна поднялась из груди и прошлась по лицу, выступая на щеках жарким румянцем. Резко отвернувшись, молодая травница направилась домой. Войдя в комнату, она остановилась посредине и попыталась успокоиться. Сердце стучало быстро-быстро, словно после бега. С тех пор, как Ольма вылечила Ратона, прошло много времени. Как-то совершенно незаметно брат Аргнара овладел всеми помыслами травницы, вытеснив даже Странника. А когда на прошлой неделе воин признался ей в своих чувствах, Ольма неожиданно для себя осознала, что и сама уже давно полюбила Ратона. Сперва эта мысль испугала ее, и она решила хорошенько все обдумать. Однако время шло, любовь все сильнее овладевала ею, и молодая травница ощутила, что более не в силах сопротивляться этому всепоглощающему чувству. А Странник… что ж, наверное, права была бабка Тора, сказав, что Странник – не ее мужчина, и путь у него свой, особый. На какое-то короткое мгновение тоскливая игла сожаления слегка кольнула сердце, но тут же и исчезла. Загадочный Странник был где-то далеко и шагал своими, никому не ведомыми тропами, А Ратон – вот он, совсем рядом… И ведь любит ее. Еще как любит! Это Ольма ощущала всем своим сердцем, да и не только… Ведь не зря передались ей по наследству способности, коих она и сама до конца не понимала. Ольма с нежностью глянула на посудные полки, которые смастерил для нее Ратон, затем обвела взглядом просторную комнату, в которой напрочь отсутствовал мужской дух, и тихо произнесла: - Ну вот, пришел и мой черед… хоть и припозднилась я слегка по годам, да уж коли счастье в дверь стучит, надобно и отворять… С какой-то мягкой светлой улыбкой на устах травница заходилась наводить порядок и без того в чисто прибранной избе, неосознанно напевая песню молодок о суженом-ряженом. Она решила сегодня же вечером пригласить Ратона к себе – чего тянуть? Ведь на хуторе все бабы да девки уж давно над нею подшучивают – мол, мужика приворожила, а сама ни гу-гу, и другим путь к его сердцу перекрыла. А тем временем в избе Гестама происходил серьезный разговор. Сам хозяин хутора хоть и был родом из землепашцев, однако же кой-какую грамоту по молодости одолел, а потому письмо от правителя Малиценты, что привез с собой десятник, читал сам, более доверяя глазам, чем ушам. Дочитав до конца, он свернул свиток и отдал его посланцу, немного подумал, а затем поднял на десятника суровый пытливый взгляд. - Выходит, настала пора подымать весь народ по Вальгарду? - Иного пути нет… - ответил десятник, пожимая плечами. – Уж больно темные силы разошлись – вот-вот захлестнут все земли от края до края. Черные эмиссары да всяка нечисть чау-гарских колдунов рыщут по всем округам, наводя ужас на людей. Вона - в Форване вообще власть захватили за одну ночь. Говорят, и в Эрденехе они почти что хозяева. А благородный замок Мелрода и вовсе пал… - Знаю… - хмуро отозвался Гестам. – Светлая память барону Греттиру и всему его роду… А что из других краев слыхать? Десятник растер жесткими ладонями усталое осунувшееся с дальней дороги лицо, словно прогоняя сон, и, тяжело вздохнув, начал вспоминать: - В Тропгероде пока еще вроде бы черноплащники не объявлялись. Туда им ходу нет, потому как альфарские следопыты чау-гарских колдунов за лигу чуют... В вольных Горных баронствах пока тихо – воины надежно закрыли высокогорные перевалы, так, что и ночная птица не пролетит незамеченной… А вот в королевстве Тромболи лазутчики врага уже объявились, впрочем, как и в Малиценте. И в Менткроуде они уже тоже особо не таятся, хотя тамошний король их и не жалует... да и жрецы Храма Огня призывают народ не слушать иноверцев-изуверов. - А что на далеком юго-западе? Десятник только руками развел. - То никому не дано знать. Королевство Понго, что за Лесами забвения, от нас сокрыто непроходимым хребтом Безмолвных гор. Последний раз в ту сторону по Опасному пути ушел большой разведывательный отряд. Было это три года назад... Через две недели вернулся первый гонец с известием о том, что половина воинов отряда полегла в битве с неведомыми ужасными созданиями тьмы, которые наводнили Провал, доселе омертвелый и необитаемый. А еще через месяц второй гонец – весь израненный и обескровленный, с трудом добрался до границ королевства Менткроуд, где его подобрали бродячие циркачи. У них в повозке гонец и скончался от ужасных ран. Лишь только успел напоследок сообщить о том, что все воины отряда погибли в Алмазных копях, что в предгорьях Хэлдарских гор, сражаясь с черными колдунами чау-гарцев и их иномировыми прислужниками… С тех пор в те края более никого не посылали. Десятник помолчал немного, нервно барабаня узловатыми пальцами по столешнице и исподлобья внимательно наблюдая за собеседником, а затем в упор спросил: - Ты-то сам, Гестам, за кем пойдешь? Хозяин хутора сцепил пальцы сильных натруженных рук и уставился отстраненным взглядом на мерно покачивающийся язычок пламени свечи. Его брови сурово сдвинулись к переносице, а глаза потемнели. - А может, ты решил в стороне остаться? – продолжал настойчиво допытываться десятник. – Может, надеешься, что тебя стороной обойдет? Так не надейся, в этом деле… - Да погоди ты! – резко оборвал посланца Гестам. – Ишь, расходился! Не хуже тебя знаю, что никого не минет беда… Да и не привык я за чужими спинами отсиживаться! - Чего ж тогда молчал? – удивился десятник. – Я уж грешным делом подумал, что ты… - А ты не спеши с выводами, – снова прервал воина Гестам. – С налету такое дело не решается… подумать надобно крепко. Да только не о том, как свой собственный зад уберечь, а как все по-уму сделать. Ведь ежели сейчас мужиков Свободных поселений поднять да повести в Потерянный край, так почитай всех до одного там и положим… Они хоть и не робкого десятка, а все ж воинскому мастерству не шибко обучены. Надобно сперва дождаться подхода регулярных войск, а за это время мужиков помуштровать, подучить воинским премудростям. Тогда уж, собрав все силы в один железный кулак, разом ударить по гадам и раздавить! - Вот и хорошо! – обрадовался десятник. – Стало быть, Свободные поселения в стороне не останутся?! - Вот и опять спешишь ты с выводами… - с недовольством покачал головой Гестам. – Я за свой хутор отвечаю. За другие хутора пусть их выборные старосты скажут – у нас тут Свободные поселения как-никак, а не монархия… Воин растерянно моргнул и попытался что-то сказать, но хозяин хутора упредил его вопрос. - Ты тут со своими молодцами пока отдохни малость с дальней дороги, подкрепитесь, а я тем временем зашлю гонцов по соседским хуторам. Не боись, к полудню все соберутся, тогда и решим все до конца. С этими словами Гестам решительно хлопнул ладонью по столу, как бы завершая разговор, поднялся и кликнул хозяйку: - Нерейда! Тотчас дверь широко распахнулась, словно все это время супруга поджидала, и встревоженная Нерейда быстро вошла в комнату, выжидательно глядя на Гестама. - Накрой на стол побыстрее да покорми гостя, пока я тут кой-чего сделаю. И всем нашим бабам накажи, чтоб разобрали прибывших воинов по избам да накормили, как следует… С этими словами Гестам вышел на улицу, где его поджидали остальные хуторяне. Он отдал распоряжения, и через некоторое время из ворот хутора брызнули во все стороны всадники на резвых лошадях. Они спешили к соседям с тревожной вестью и с указанием хозяина собрать всех старших с соседних хуторов к полудню на подворье Гестама. А вечером на всеобщем собрании, куда съехались все соседи, было единогласно решено, что Свободные поселения в стороне не останутся, хоть тяжко и боязно было мужикам бросать насиженные земли, да от жен с детишками малыми отрываться. Но все хорошо понимали, ежели нынче не искоренить зло из Потерянного края, то уж тогда никому житья не будет по всему Вальгарду. * * * Мчались по опустевшим дорогам окольчуженные десятки суровых воинов на быстроногих боевых конях, вздымая сухую дорожную пыль. И несли они во все ближние и дальние края Вальгарда призыв к борьбе со всеобщим врагом. Наползали тяжелые тучи, полыхали дальние зарницы, вставали на пути преграды, и вражьи твари вздымали когтистые лапы, но мчали и мчали вперед отважные всадники. И уже зашевелились, загудели Горные баронства от восточного Берта до самого западного Каштара, снаряжая свои прославленные латные полки на битву. Не поскупились бароны – все войска отправили к месту всеобщего сбора, оставив лишь необходимую стражу на высокогорных перевалах да немногочисленный резерв в столицах. А во главе сборного войска шли прославленный правитель Берта – седой орел - барон Гофер и владыка Кержей – грозный барон Сегур. Из разрозненных стойбищ кочевников-коневодов ручейкам потекли кавалерийские отряды. Хоть и были кочевники малорослыми да немногочисленными, зато всадники их славились быстроходностью и такой меткостью стрельбы из луков, что разве лишь альфарцы-следопыты могли в этом с ними потягаться. Всколыхнулось от края и до края густонаселенное королевство Менткроуд. Сам король Грумар бросил клич по всему государству, собирая видавших виды прославленных в прошлых боях ветеранов и народных ополченцев. И пошли нескончаемым плотным потоком полки, получившие от жрецов благословение под стенами Храма Огня. Шли они пешим маршем на Опасный путь и далее к трактиру "Трилистник". А за ними уже и кавалерия потянулась. Из Форвана да Эрденеха тайными тропами ускользали поодиночке бойцы, коим воинская честь не позволяла мириться с владычеством захватчиков. В подлесках Безымянной пущи они сбивались в небольшие отряды, которые по пути к месту всеобщего сбора обрастали все новыми и новыми воинами, превращаясь в многочисленные отряды, а затем и в полки. Сперва таясь, а потом все смелее и смелее, а далее и вовсе открыто двигались они по дорогам и трактам исстрадавшегося от лихолетья Вальгарда, повсюду уничтожая всякую нечисть и отряды черноплащных чау-гарцев, попадавшихся на пути. Глядели вслед воителям старики и женщины, втихомолку стеная да утирая слезу горючую, однако с надеждой и верой. А мальцы искренне завидовали суровым воинам, сожалея о том, что не могут пойти со старшими на великую битву и сложить там свои буйные головы во славу Отечества. Ну что с них взять? Ведь для мальчишек война – всего лишь большая игра… одно слово – несмышленыши. Они тут же затевали боевые игры, воображая себя великими прославленными воинами. То тут, то там звучало имя Странника – каждый из мальчишек мечтал получить это прозвище. Но за всеобщим шумом и гамом как-то никто и не удосужился поинтересоваться, а где же сейчас находится сам Странник? Где прославленный воин, именем которого грезили все мальчишки? Почему ничего о нем не слыхать в такое смутное и тревожное время? Где он? Что с ним?.. Однако время шло неумолимо. Пришла пора выступать и ополченцам из Свободных поселений. Еще далеко до рассвета на подворье хутора Гестама уже начал собираться народ. Мужики деловито осматривали нехитрое боевое снаряжение, в который раз вынимая мечи из ножен и пробуя их заточку. Хмуря брови, проверяли крепость крепления наконечников копий и пересчитывали оперенные стрелы. Тут же рядом толпились семейства, не отрывая печальных глаз от своих отцов, мужей и сыновей. Вдруг, не сдержавшись, громко заголосила какая-то баба, но на нее так шикнули, что она враз умолкла. Чего, мол, загодя голосить – так, неровен час, и беду накликать можно! На три телеги грузили походный харч и штурмовые приспособления. А еще одну телегу загрузили бочонками с водой и провиантом для лошадей – путь был не близкий, мало ли как там сложится, а корм прихватить впрок не помешает. Дозорные с Малурийского тракта регулярно приносили вести о том, как со стороны крепости Скурбел на Беренград ежедневно шли большие и малые отряды воинов и простых ополченцев. С каждым днем их становилось все больше. Отряды черноплащных всадников, что прежде нахально сновали по тракту туда-сюда, исчезли вовсе. Сперва они пытались, было нападать на небольшие отряды ополченцев, но после того, как верные присяге гвардейцы герцога Хэдмира напрочь порубили в капусту сотню воинов чау-гарцев, те куда-то подевались и более свой нос на тракт не показывали. Отворилась дверь в доме Ольмы, и на порог вышел Ратон. Был он в плотной вороненой кольчуге, матово поблескивающей из-под широкополого дорожного плаща. Латные рукавицы, шлем и прочую амуницию нес в дорожном мешке. К поясу с одной стороны был пристегнут штурмовой меч, а с другой – длинный кинжал с округлой защитной гардой. За плечами воина виднелся притороченный двуручник. Следом за Ратоном вышла Ольма. Она заботливо расправила плащ на плечах воина и, неожиданно прижавшись к его груди, всплакнула. - Ты чего? – нахмурился Ратон, бережно обнимая молодую травницу и смущенно косясь по сторонам. – Эка невидаль – военный поход… Дело-то обычное, житейское. - Кому обычное, а мне что-то боязно… - прошептала Ольма, не поднимая головы. - Не бойся, - попытался успокоить ее воин. – И не в таких переделках бывали, а ничего, живем… - Так-то оно так, да только нынче не просто война, а битва с нелюдями. Мы с тобой вон только жить начали, еще и мальцами даже не обзавелись, а тут такое… Ольма не договорила и вновь уткнулась заплаканным лицом в широкую грудь супруга. Ратон нежно погладил Ольму, смущенно кашлянул, но слов более не нашел. С рождения будучи воином, не знал и не умел говорить утешительных слов. Чувства переполняли его сердце, но… Осторожно высвободившись из объятий Ольмы, Ратон неуклюже потоптался на месте, словно ощущая какую-то вину, и несмело произнес: - Ты это… того… иди в дом. Не нужно меня провожать… Вона уже все собрались – пора и мне… Он порывисто наклонился к Ольме, поцеловал ее в мягкие губы и решительно шагнул с крыльца, торопясь к выстроившимся в походную колонну односельчанам. - Прощай… - тихо прошептала Ольма ему вслед. – Храни тебя Бог, любимый мой… Разошлись в стороны тяжелые створки ворот, выпуская на простор четыре десятка ополченцев. И потянулись они на запад нестройной колонной. Во главе отряда шли Гестам и Ратон. Из дома метнулся, было, вслед Одберг – сынишка хозяина хутора, придерживая одной рукой небольшой меч, подаренный отцом. Однако зоркая Нерейда заприметила его и уже у самых ворот цепко ухватила за ухо. - А ты куда навострился? - Так я ж с тятькой на войну против супостатов! – взвизгнул малец, пытаясь вырваться из материнских рук. - Ишь ты, пострел, какой выискался! – взъярилась Нерейда. – Я вот не посмотрю, что почти вровень со мной вымахал, а вожжами так отхожу, что век помнить будешь! Тоже мне – воин! Ану, марш домой! Живо! Одберг обиженно всхлипнул: - Чего мне дома делать, коров пасти?! Вона, все на войну пошли, героями будут, подвиги совершат великие… а мне что, всю жизнь теперь в навозе копаться?! - Я тебе покажу подвиги! – пробормотала Нерейда. Неожиданно она притянула сына к себе, обняла и заплакала: - Горе ты мое… ты ж теперь у нас за старшего мужика в доме остался! Одберг насупился, но спорить с матерью не стал, почувствовав, что она права. Ведь теперь, как не крути, до возвращения отца он за мужчину в доме, а стало быть, в ответе за мать и домочадцев. Уходили мужики на запад, оставив на хуторе жен и детишек, да старцев немощных, кои уж оружие и в руках держать не могли. А что там будет, как сложится жизнь дальше – то никому ведомо не было…
Никогда за всю историю своего существования трактир "Трилистник" не видывал столько постояльцев. Все комнаты и подсобные помещения, даже чердак, были заняты. На подворье стояли палатки и наспех сооруженные навесы. Отовсюду прибывали все новые отряды и полки. По ночам почти на лигу в округе пылали бесчисленные костры, согревающие воинов объединенного войска Вальгарда. А сам трактир уже давно превратился в штаб командования. С молчаливого согласия прибывающих здесь все еще распоряжался сотник Гелли. Хотя уже прибыл к всеобщей радости форванских гвардейцев герцог Хэдмир со своим сыном Этмором. Вместе с ним пришли полки Малиценты под предводительством барона Бродира. Подтягивались войска Горных баронств и отряды ополченцев из Свободных поселений. Нескончаемым потоком шли полки из Менткроуда. Со дня на день ожидали прибытия короля Грумара. С северо-запада подходили полки из Тромболи и отряды альфарцев воителей. Всех и не перечислить. И как гром среди ясного неба – вдруг со стороны Безмолвных гор явилось огромное войско невиданных доселе чернокожих воинов-гигантов, украшенных пышными плюмажами из перьев неведомых птиц и вооруженных толстыми тяжелыми копьями с широкими и длинными наконечниками, напоминающими больше короткие мечи. Сперва дозорные подняли тревогу, но когда неизвестное войско подошло ближе, выяснилось, что это прибыли воины из далекого и загадочного королевства Понго, что располагалось на самой юго-западной оконечности Вальгарда, скрытое от всего остального мира непроходимыми Лесами Забвения. Привел чернокожее воинство сам король Понго вместе со свитой чудных племенных шаманов. Как стало известно в королевстве о всеобщей беде и о месте сбора всех отрядов – о том не ведомо, однако же и полудикие племена не остались в стороне от общей беды. Не многие из высших чинов объединенного войска были посвящены в план похода Аргнара к Горячим ключам, а те, кто знал об этом, помалкивали – мало ли чьи уши могут услышать… Вот уже почти половина года пролетела с тех пор как Странник ушел на север, и с тех пор от него ни слуху, ни духу. Последняя весточка пришла ранней весной по первопутку из Беренграда – и все… В маленькой дальней комнатушке трактира за колченогим столом сидели трое седоголовых ветеранов, хоть и разных по положению, но равных друг перед другом. Герцог Хэдмир хмурил брови, машинально растирая мочку уха и наблюдая за тем, как Гелли сосредоточенно набивал походную трубочку табаком. Барон Гофер, оперев голову на ладонь, о чем-то сосредоточенно размышлял. Сквозь плотно закрытые двери долетали слабые отголоски беготни и невнятных голосов из обеденного зала. - Ну что ж, простите, герцог, но сколько не тянуть, а решать все равно придется… - первым нарушил затянувшееся молчание барон Гофер. Он поднял голову и посмотрел на своих собеседников, разом повернувшихся в его сторону. - Но ведь от Странника до сих пор нет известий, - с сомнением в голосе отозвался Хэдмир. – Мы не знаем, справился ли он с задачей и добыл ли то, ради чего отправился в дальний путь. Гелли только крякнул в седые усы, но промолчал. Пока не выскажутся знатные вельможи из древних родов, он решил свое мнение не оглашать, хотя в душе был полностью согласен со словами правителя Берта. Но отмолчаться ему не дали. - А почему ты молчишь, Гелли? – обратился к нему Хэдмир – Каково твое мнение? Сотник выпустил клуб дыма и, шумно вздохнув, ответил так: - Ежели по мне, так сиднем сидеть нам не с руки. Нынче на дворе уже начало осени, того и гляди задождит, а там уж и зима не за горами… Войско-то собралось огромное – его кормить-поить надобно, да и люди без дела долго сидеть не могут, потому как весь запал растеряют от безделья. Одним словом – надобно выступать… - А как же Странник? - Насколько я помню, уговор был такой, что к осени он вернется. Ежели у него все получилось, то на подходах к Малурии мы с ним должны будем встретиться. - А если нет? - Странник не подведет - ручаюсь, - вступил в разговор барон Гофер. – Ежели только жив останется… А ежели нет… что ж, не расходиться же нам по домам! Обратной дороги отсюда нет, потому как хлынет тьма из Потерянного края и затопит весь Вальгард – никого не обминет. Поодиночке с ней не управиться, а сейчас еще есть шанс сообща одолеть врага. А если нет… что ж, лучше с доблестью пасть в битве за правое дело, чем прозябать под пятой чернокнижников, скармливая их повелителю наших младенцев! Герцог перевел вопрошающий взгляд на Гелли. - И я так считаю, ваша светлость! – ответствовал сотник. – Сколько ж можно по углам отсиживаться?! Пора бы уж поднять расплодившуюся повсеместно нечисть на копья, да посечь мечами так, чтобы и духу ее не осталось на наших землях! Герцог кивнул головой, соглашаясь, и расстелил на столе карту, до этого лежавшую свернутой рядом. Прижав ее по краям пустыми кружками, он впился пристальным взглядом в то место, где в кольце Карных гор затаилось черное зло. - Раз мы принимаем решение выступать в поход не дожидаясь возвращения Странника, то сдается мне, что так или иначе придется вести войска по Обходному пути вдоль Гиблого кряжа до западных склонов Охранных холмов. - Если я правильно понимаю, то древний замок легендарного Элабора Светлоликого расположен где-то здесь? – ткнул пальцем в карту барон Гофер, указывая на место около южной оконечности Карных гор. - Именно так, – подтвердил Гелли. - В таком случае, может быть, нам стоит пройти вдоль Охранных холмов до крепости Асдар, а уже оттуда, перевалив через холмы, ударить сразу по ставке Повелителя тьмы? Барон вопросительно поглядел на собеседников. - Что ж, я думаю, что вполне можно сделать именно так… - задумчиво ответил Хэдмир. – Тем более, что Странник, ежели поспеет, присоединится к нам возле крепости, так как именно туда он скорее всего выйдет из северных земель… - Позвольте возразить, ваша светлость, - осторожно вставил Гелли. – Если мы перейдем Охранные холмы у крепости Асдар, то слева от нас останутся полчища тварей, обитающих в Междуречье, которые могут ударить нам в тыл, когда мы пойдем в атаку на дворец. - А справа мы будем зажаты склонами Карных гор, – подхватил Гофер, снова склоняясь над картой. – К сожалению, я не знаю этой местности и допустил ошибку, за что прошу у присутствующих прощения… - Пустое, барон, – отмахнулся Хэдмир. – Для того мы здесь и собрались, чтобы найти правильное решение. Герцог поднялся со скамьи и прошелся по комнате из угла в угол, сосредоточенно о чем-то размышляя. Казалось, на его благородном лице еще резче проступили суровые морщины, а брови еще больше сошлись от сосредоточенности. Сейчас он более всего напоминал сурового воина-ветерана, чем высокородного аристократа. Гелли, покуривая трубочку, делал вид, что внимательно изучает карту, хотя на самом деле знал ее почти на память. И о том, как провести поход в Потерянный край уже думал неоднократно и имел свое мнение. Но, верный традициям воинской субординации, он хотел, чтобы более высокие по положению люди сами пришли к верному решению. Барон Гофер тоже не спешил с предложениями, понимая, что, не зная местных особенностей, не может с полной уверенностью предложить новый план. У себя в Горных баронствах он знал, чуть ли не каждую тропу на высокогорных перевалах и мог взять на себя ответственность. Другое дело – здесь… - Значит, нужно перевалить через холмы у восточного окончания Гиблого кряжа и уже оттуда начинать наступление, постепенно уничтожая всю нечисть на своем пути, – наконец произнес Хэдмир. – Хотя это и будет не очень легко, ведь нам придется с боями двигаться через Сухой лес и по берегу Мертвого озера. Хорошо хоть при этом, что противник у нас будет только впереди… - А может быть, чтобы застать врага врасплох, нам стоит произвести отвлекающий маневр? – подсказал Гофер. – Это позволило бы нам нанести удар неожиданно. - Что вы предлагаете, барон? - Я думаю, что можно было бы послать часть войска в крепость Асдар и начать наступление оттуда. Вражеская армия потянется туда, а мы в это время с остальными войсками вторгнемся в Потерянный край с юга и ударим нечисти вслед. - Что ж, весьма разумно… весьма… а что ты, Гелли, думаешь по этому поводу? Герцог резко повернулся к сотнику и удивленно вскинул брови – Гелли широко улыбался, не в силах скрыть искренней радости от того, что его высокородные собеседники пришли именно к тем выводам, на которые он надеялся от всей души. - Так ведь и я так думал, ваша светлость! – воскликнул Гелли. - А почему ж молчал? - Ну… - слегка замялся сотник. - Не положено вперед старших по званию лезть… - А ежели мы приняли бы неправильное решение, так ты и тогда бы промолчал? Гелли сконфуженно опустил голову, собираясь что-то сказать, но в это время в дверь осторожно постучали. - Входи, кто там есть! – окликнул герцог. Дверь отворилась, и в проеме появилась смущенная физиономия ординарца сотника. - Прощения просим у высокородных господ, - произнес он. – Только тут дело такое… Ординарец слегка замялся, и Гелли нетерпеливо его спросил: - Что там стряслось? - Тут какие-то старцы объявились странные… Никто даже и не видел откуда и когда они заявились… сейчас они в войске ходят, хворых лечат, какие-то наговоры шепчут… - Хоть что-нибудь о них известно? – насторожился барон Гофер. - Говорят, будто бы их один местный старик признал, - развел руками ординарец. – Вроде бы это легендарные старцы Затененной дубравы… - Не может быть! – изумился барон. – Ведь их владения находятся далеко отсюда, в окрестностях Плато Титанов… - Так что делать-то со старцами? – не утерпел ординарец. Герцог озабоченно потер подбородок, а затем строго произнес: - Ты гляди, как бы старцы сами с тобой чего не сделали – силу их чародейства никто и никогда не мерил! Ординарец испуганно отшатнулся. - Не пугайся, - успокоил его Хэдмир. – Они не прислужники тьмы. Эти старцы всегда были хранителями Затененной дубравы, а в людские дела не вмешивались. Да вот, видать, и до них докатились волны зла, коли отринули свое уединение и пришли на помощь людям… В общем так: старцев расспросами-допросами не донимать! Коли чего сами попросят – помочь надобно, а так с праздными разговорами не приставать – пусть лечат хворых. Зла от них не будет. Все ясно? - Так точно, ваша светлость! – отчеканил ординарец и исчез, затворив за собою дверь. Герцог, барон и сотник переглянулись и вновь склонились над картой, уточняя всевозможные мелочи предстоящего похода. Решено было выступать через два дня силами четырех полков на крепость Асдар. А еще через три дня должно было отправиться остальное войско с тем, чтобы после получения известия о начале боевых действий у заброшенной крепости, неожиданно ударить в тыл врага.
- Просыпайся, Странник… Аргнар мгновенно открыл глаза, когда почувствовал осторожное прикосновение чьей-то руки к своему плечу, словно и не спал вовсе. Над ним, подсвеченный каким-то странным белесым светом, шедшим из глубины пещеры, склонился Филгор. Его глаза были встревожены, а в правой руке предводитель альфарцев сжимал меч. Рядом с ним сидел Рип и неотрывно смотрел вглубь пещеры, хотя и без обычной своей настороженности. Наоборот, казалось, что волк в печальной задумчивости. Аргнар мягко вскочил на ноги и, опустив руку на рукоять меча, шепотом спросил: - Что стряслось, и откуда появился этот странный свет? - У меня нет ответа на твой вопрос, - пожал плечами Филгор. – Но, думаю, тебе будет интересно самому взглянуть… Он развернулся и, мягко ступая, чтобы не разбудить остальных спавших воинов, направился в дальний конец пещеры, который скрывался за поворотом. Именно оттуда и сочился загадочный свет. Аргнар и Рип последовали за альфарцем. Здесь у поворота он обнаружил одного из часовых, настороженно сжимавшего в руках боевой лук с наложенной на тетиву стрелой. - Ну, что здесь? – тихо спросил его Филгор. - Да ничего не происходит, только сияние вроде бы стало чуть сильнее. Я-то сперва вообще внимания не обратил – думал, что мне померещилось… Откуда бы в глубине пещеры свету взяться да еще и ночью?! А потом все ж решил взглянуть, а тут такое… Мы же все здесь проверяли перед тем, как укладываться на отдых – тут была обычная каменная стена. Это был просто тупик, а теперь появилась какая-то загадочная гладкая стена, да еще и со светящимися узорами! Да вот сами поглядите… Часовой взмахнул рукой по направлению к источнику света. Аргнар выглянул из-за поворота и замер от удивления. В десяти шагах от выступа, за которым стоял альфарец охранения, был тупик. Пещера заканчивалась ровной обсидиановой стеной. Казалось, она была отполирована неведомыми создателями до зеркального блеска. По всему периметру плита была усеяна таинственными сложно переплетенными узорами и невероятно древними символами, которые не были нанесены сверху, а словно бы проступали изнутри. Именно эти узоры и источали бледное белесое свечение. При этом казалось, что они мягко шевелятся, словно перетекая друг в друга, но так, что человеческий глаз не мог уловить этого волшебного движения. - Хм… интересно, что бы это могло означать? – удивленно пробормотал Аргнар. – У меня такое ощущение, будто я уже когда-то встречал подобные узоры… Он медленно вышел из-за выступа и направился к загадочной плите вслед за Рипом. - Осторожно, Странник! – попытался остановить его встревоженный Филгор. – Мы ведь не знаем, что это… - Не думаю, чтобы это было опасно, - возразил Аргнар. – Я не могу тебе объяснить почему, но ощущаю, что угрозы для нас нет. Даже Рип спокоен, как никогда… И в самом деле – волк подошел к обсидиановой плите и спокойно уселся в шаге от нее, призывно глядя на Аргнара. Подойдя к плите почти вплотную, воин остановился, внимательно вглядываясь в вязь неведомых знаков, словно пытаясь прочесть по ним свою судьбу. Филгору почудилось на мгновение что свет, сочившийся из витиеватых узоров, мягко потянулся к Страннику, и альфарец быстро приблизился к своему соратнику с мечом наизготовку. Он попытался проникнуть внутренним взором в магию загадочного света. То, что в нем была какая-то неимоверно мощная магия, Филгор ощутил сразу, но понять ее природу не мог, словно перед ним была непроницаемая стена. Тем временем Аргнар, как зачарованный, смотрел на узор широко раскрытыми глазами. Затем, словно повинуясь какому-то неслышному приказу, медленно поднял левую руку и прикоснулся к центру плиты. Тотчас темный камень перстня, одетого на безымянный палец, словно бы взорвался ослепительным золотистым сиянием. Навстречу ему ринулись потоки белого сияния из глубины обсидиановой плиты. Глубоко под ногами, казалось, где-то в самом сердце Поклонных гор что-то глухо пророкотало, и наступила тишина. Все замерли в ожидании. - Смотрите, что это? – сдавлено промолвил часовой, подходя ближе и указывая пальцем на сияющую плиту. В середине плиты появилась узкая, прямая щель, которая постепенно увеличивалась. Словно рассеченная надвое острым лезвием, плита расходилась в разные стороны, медленно открывая проход в огромный темный зал с идеально ровным полом. - Буди остальных! – коротко приказал Филгор часовому, и тот со всех ног кинулся подымать спящих. Когда обе половины монолитной обсидиановой плиты ушли в стены пещеры, и полностью открылся вход в таинственный подгорный зал, Аргнар и Филгор понимающе переглянулись. Альфарец осторожно указал на камень перстня, который почти погас, и теперь лишь слабо мерцал мелкими золотистыми искорками. - Глаз дракона – ключ, отпирающий магический замок этого места… вот только неизвестно, что нас там может ждать? - Посмотрим, - откликнулся Аргнар. Он спокойно перешагнул невидимую черту, отделяющую пещеру от зала, и вошел внутрь. И тогда, словно кто-то неведомый ждал этого момента, далеко впереди из пола поднялся столб мягкого голубого света и осветил высоко вверху каменный ребристый свод колоссального подземного зала. Более не раздумывая, Аргнар направился прямиком к источнику света. Филгор и Рип следовали за ним в нескольких шагах. Посреди зала, прямо в полу виднелась круглая шахта большого колодца, примерно, двух шагов в поперечнике. Она уходила вертикально вниз, казалось, к самым корням Поклонных гор. По краю колодец был окаймлен идеально гладким каменным кольцом белого цвета, испещренным по окружности мелкой вязью таинственных надписей на неизвестном языке. Аргнар и Филгор обошли по кругу кольцо, внимательно вглядываясь в надпись и пытаясь уловить в ней хоть что-нибудь знакомое. Но тщетно. Вот на какое-то мгновение альфарцу почудилось, что знаки будто бы оживают и складываются в какую-то древнюю фразу, похожую на одну из тех, которые были в каменной книге боевой магии эльфов. Наверное, Мелькор смог бы прочесть ее, но старца рядом не было. Филгор сосредоточился, припоминая знания, полученные от Мелькора, и неожиданно хитросплетения символов шевельнулись и каким-то непонятным образом сложились в четкую надпись. Еще не веря в удачу, Филгор зашевелил губами, не отрывая взгляда от букв. В тишине зала зазвучали древние слова… - Идущий по краю и смотрящий в глаза Вечности, найдет в зеркале жизни отражение света деяний прошедших и грядущих… Этот свет укрепит или ослабит дух вопрошающего… Готов ли ты, неведомый странник, испытать себя? Ибо неокрепший дух будет безжалостно сломлен, а безысходность от знания судьбы покроет мраком будущее… лишь идущий к свету Храма осилит знание… Последний звук голоса Филгора растаял в вышине под сводом каменного зала, и наступила тишина. В это время раздались приближающиеся звуки шагов. В проеме появились встревоженные альфарцы во главе с Растерянным Одноглазым. Они попытались войти в зал, но Филгор предостерегающе поднял руку. - Не подходите! Одноглазый хотел, было что-то спросить, но так и остался стоять с разинутым ртом, потому что из колодца донесся грозный рокот, и волнами покатилось радужное сияние. Аргнар осторожно заглянул внутрь каменного кольца и увидел, как из бездонной глубины вверх быстро поднимается водная поверхность, усеянная мелкими серебристыми искрами. Невольно отступив на шаг, он в волнении продолжал следить за происходящим. Наконец вода поднялась до самой кромки испещренного надписями кольца. Казалось, еще мгновение - и она хлынет на каменный пол зала, заливая все вокруг… но водная поверхность остановилась, словно подчиняясь неведомому приказу. Серебристые искорки засуетились, свиваясь в затейливые вращающиеся спирали, которые распухали, постепенно покрывая всю водную поверхность, до тех пор, пока она не превратилась в матовую пленку, напоминающую ртуть. Аргнар вновь шагнул к колодцу и начал внимательно всматриваться в поверхность, словно в зеркало. Однако своего отражения он не увидел. Где-то в глубине магического зеркала возникло едва уловимое движение, словно некое изображение поднималось к поверхности. Мелкие ледяные иголки впились в затылок, в висках возникла давящая боль. Но воин продолжал внимательно вглядываться, и постепенно его взгляду открылись удивительные видения… Тонущий в страшной буре корабль разламывался на куски… Огромный золотистый дракон несет на себе группу людей, тревожно вглядывающихся в проплывающую внизу поверхность земли… Бесчисленное сонмище безобразных тварей атакуют замок Мелрода, а сам благородный барон Греттир, отчаянно сражается с прислужниками Повелителя тьмы… Затем Аргнар увидел себя. Ссутулившись и закутавшись, он ехал верхом. Его посеревшее болезненное лицо клонилось к гриве коня. По бокам ехали Филгор и Одноглазый, с состраданием глядя на товарища… В багровом свете мрачного солнца, над бескрайней степью пробегали кровавые сполохи по наконечникам длинных копий огромного войска. Хмурые ратники тревожно всматривались в даль, где клубилась темная завеса мглы… Ужасающая черная тень с распростертыми крылами, надвигалась, поглощая свет, на вершину высокого холма, где возвышался одинокий воин с пылающим мечом в руке. У его ног замер в напряжении волк… И когда жуткие крылья сомкнулись над воином, он резко воздел руку с каким-то предметом, зажатым в ней. Полыхнуло нестерпимо ярким белым пламенем, разрывая в клочья черную тень… Аргнар невольно зажмурился от ослепляющего света, а когда вновь открыл глаза, то увидел одинокого воина, закованного в стальные серые доспехи, который уверенно шагал по широкой прямой дороге к далекому горизонту, откуда лился чистый небесный свет. А рядом с воином шел все тот же волк… Неожиданно появилось совершенно другая картина. Залитая теплым солнечным светом лесная поляна, на которой, держась за руки, стояли юноша и девушка. Что-то едва уловимо знакомое почудилось Аргнару в их лицах. Он невольно подался вперед, пытаясь внимательней их разглядеть. Казалось, еще мгновение – и он узнает, но в этот момент по гладкой поверхности магического зеркала пробежала легкая рябь, растворяя изображение. Вновь блеснула водная поверхность, заполненная серебристыми искорками, и начала опускаться вглубь колодца, обнажая гладкие стены, отливающие матовым серебром. Почудилось, будто где-то глубоко в недрах гор прозвучал низкий вздох. Аргнар встрепенулся, приходя в себя, и оглянулся. Слева, рядом с ним с задумчивым видом стоял Филгор – его взгляд еще был прикован к бездонному провалу таинственного колодца. Лицо альфарца выглядело просветленным, словно он увидел что-то такое, что очистило и возродило его душу. Переведя взгляд на Рипа, Аргнар с удивлением обнаружил, что волк сидит, ссутулившись, на самом краю колодца и тоже смотрит вниз. Почудилось или нет, но вроде бы в его глазах блеснули слезы. Что мог увидеть Рип в магическом зеркале – это так и осталось загадкой навсегда… - Ты видел то же, что и я? – спросил Аргнар, осторожно касаясь руки альфарца. - Не думаю… - глухо отозвался Филгор. – Мне было явление некоторых событий моей жизни и… того, что возможно будет. Припоминаю, что когда-то давно, еще в детстве я слышал от старого ведуна легенду о магическом Зеркале Бытия, которое может само появиться где угодно и показать тому, кого оно выбрало, картины его жизни – как прошлые, так и будущие. Но каким образом и почему это зеркало находит избранника – неведомо… ведь ты, Странник, наверное, увидел что-то личное? Филгор выжидательно посмотрел на Аргнара. - Да, ты прав, - вздохнул Аргнар. – Но… не будем об этом. Нам пора отправляться дальше. С этими словами он повернулся и направился к выходу из каменного зала. Альфарцы молчаливо посторонились, пропуская его. Следом вышли Рип и Филгор. Как только они переступили незримую черту, отделяющую подгорный зал от пещеры, створки каменной плиты вышли из пазов в стенах и мягко сомкнулись. По светящимся письменам скользнула огнистая змейка, гася их, а затем словно мелкая дрожь пробежала по обсидиановой плите, размывая изображение. А через мгновение удивленным взорам воинов предстала обычная шершавая стена горной пещеры. От таинственной плиты не осталось и следа, словно ее никогда здесь и не было. - Ну и дела… - только и смог удивленно пробормотать Одноглазый, растерянно почесывая затылок. Ночь была на излете. После такого таинственного события никто уже не ложился спать. Неспеша проверили снаряжение, позавтракали, а как только ночная тьма снаружи посерела, предвещая утро, выступили в поход на север. Впереди ждали Горячие ключи. * * * Голодная полярная сова парила высоко над западной окраиной Северного леса, внимательно высматривая хоть какую-нибудь зазевавшуюся добычу. Сова была голодна, поэтому вылетела на охоту рано, не дожидаясь, пока ночная темень полностью накроет заснеженную землю. Здесь вверху дул пронзительный холодный ветер, но для совы он был обычным – теплый пух и жесткие длинные перья не пропускали мороз. Но вот голод мучил все сильнее. Неожиданно на самом краю лесного массива сова заприметила какие-то движущиеся черные точки. С такой высоты невозможно было разглядеть, что это такое, но было ясно, что это возможная пожива. Сложив крылья, сова камнем ринулась вниз. Но чем ниже она опускалась, тем больше сомнений у нее появлялось. И вот вблизи выяснилось, что это не ожидаемая добыча, а вереница закутавшихся в теплые плащи всадников, которые пробирались на север к кольцу гор, расположенных на самом краю северного побережья Студеного океана. Сова разочарованно вскрикнула, резко взмывая вверх. Она еще успела заметить удивленные лица людей, которые, задрав к небу головы, провожали взглядами необычную крупную птицу. Но ей уже было все равно – сова отправилась дальше на поиски пищи. А холодный ветер рвал полы дорожных плащей, пытаясь добраться до тепла человеческих тел – выстудить, выморозить и оставить навеки в этой бескрайней заснеженной пустыне наглые живые комочки тепла, посмевшие нарушить своим проникновением извечное царство холода… * * * Клыкастые ледяные торосы, отливающие мертвенной застарелой желтизной, злобно щерились из покрытого хрустящей коркой снежного наста, словно клыки неведомого исполинского чудища. Чем дальше, тем гуще и выше вздымались они перед усталыми путниками, сливаясь впереди в сплошную ледяную глыбу, вздымающуюся, казалось, на полнеба, затянутого тяжелыми мрачными тучами. Там, впереди угадывался темный проход в ледяной стене, окутанный клубами смрадного сернистого пара. - Ну, вот и пришли… - просто сказал Аргнар, внимательно разглядывая подходы. – Судя по карте, это и есть те самые таинственные Горячие ключи… - Не больно-то они похожи на горячие, - угрюмо буркнул Одноглазый. – Пожалуй, снежная баба и то теплее будет… - А ты, небось, размечтался в баньке попариться? – криво усмехнулся Филгор. – Может, и веничек дубовый с собой на этот случай прихватил?! Одноглазый что-то неразборчиво проворчал себе под нос, но спорить с предводителем альфарцев не стал, а лишь шумно вздохнул и повернулся к Аргнару, ожидая дальнейших распоряжений. Опасный изнурительный путь через Северную пустыню вдоль Поклонных гор остался далеко позади. Конечная цель путешествия была перед глазами, но Странник почему-то молчал и медлил. - Ну что, так и будем торчать здесь на виду? – не выдержал Одноглазый. – Того и гляди, сами в ледяных истуканов превратимся… Аргнар вздрогнул, словно просыпаясь, и обвел соратников озабоченным взглядом. Их лица выражали настороженность, но в то же время на них лежала печать решимости. - Вот мы и пришли… - с трудом выговорил Аргнар. – Дальше путь лежит во тьму подземелий, а что там нас может ожидать – никому не ведомо… Может статься так, что не все из нас вернутся обратно. Поэтому я предлагаю чтобы каждый хорошо подумал, прежде чем идти дальше… Никто никого винить не будет – ведь каждый уже на деле доказал, что трусов среди нас нет. Но тут особый случай… Асмунд разомкнул, было губы, собираясь что-то сказать, но лишь крякнул и выразительно посмотрел на Филгора, словно молчаливо предлагая ему высказаться от имени всех альфарцев-следопытов. - Я думаю, что говорить об этом нет смысла, потому что каждый знал с самого начала, куда мы направляемся… - спокойно произнес предводитель отряда. – А если кто и в самом деле решит остаться, ну что ж… по крайней мере будет кому рассказать о нашем походе… Альфарцы возмущенно загудели. Кто-то из них воскликнул: - Не для того мы шли сюда, чтобы спасовать в последний момент! - Да чего там воду в ступе толочь?! – рубанул воздух рукой Асмунд. – Идем все! Даст Бог – все и вернемся, а ежели кому и не повезет, так тому будет слава и память потомков! - Так тому и быть, – решил Филгор. Аргнар чуть улыбнулся, видя решительно настроенные лица воинов, и поднял руку, привлекая внимание. Все тотчас умолкли, ожидая, что скажет руководитель похода. - Я рад, что все мы единодушны в стремлении завершить начатое дело! – сказал воин. – Но все равно кто-то должен остаться здесь, во временном лагере, который мы устроим у входа в Горячие ключи. - Зачем? – удивился Асмунд. - Затем, что кони не пойдут в подземелья. Да и мы не знаем, какой там путь и через какие преграды нам предстоит пройти… Думаю, что должно остаться два человека, чтобы дежурить поочередно и приглядывать за лошадьми… - Ну, уж как хотите, но я не останусь! – не выдержал Одноглазый. – Я иду с тобой, Странник! Все остальные снова загудели, выражая свое недовольство. Никто не хотел оставаться снаружи, зная, что их товарищи отправляются навстречу смертельной опасности. И тогда слово взял Филгор. - Чтобы никто не чувствовал себя обиженным, мы бросим жребий. – сказал он. – Как распорядится судьба, так и будет. В жеребьевке участвуют все, кроме Странника и… меня. Надеюсь, нет смысла объяснять, почему? Все закивали, молча соглашаясь. Оно и понятно: ведь именно Странник должен был добыть Огненную чашу, а Филгор обладал некоторыми приемами боевой магии эльфов, которые могли пригодиться в неведомых глубинах подземелий. Один лишь Одноглазый что-то недовольно проворчал, но спорить не стал. Филгор достал из походного кошеля серебряные монеты по числу присутствующих, а затем заменил две из них на золотые. Еще раз проверив количество монет, он опустил их в шапку и несколько раз встряхнул. - Ну, подходи по одному… - предложил он. Одноглазый первым шагнул к шапке и запустил в нее огромную ручищу со словами: - Если мне достанется золотая монета, то все равно… Однако договорить он не успел, так как уже вытянул руку, в которой тускло отблескивала серебряная монетка. Торжествующе подняв ее над головой, Одноглазый с радостной ухмылкой провозгласил: - Есть все же справедливость на белом свете! Следом за ним испытали судьбу и все остальные. Золотые монеты достались Асмунду и самому юному альфарцу-следопыту – Селенгу. На их лицах проступило унылое разочарование, но возражать они не стали – все было по-честному. В сотне шагов слева от темнеющего входа разбили временный лагерь. Товарищи помогли остающимся обустроить коновязь и соорудили защитные щиты, которые должны были оградить лошадей от холодных ветров. Из трофейных копий чау-гарцев сделали каркас небольшого шатра и обтянули его одеялами, а поверх плащами. Здесь остающиеся должны были поочередно отдыхать от дежурства. Затем навязали старую ветошь и обрывки канатов на заранее приготовленные ветки деревьев и пропитали смолой, разжиженной горючей жидкостью – получилась внушительная охапка факелов. Наверняка в тоннелях подземелий было темно, поэтому готовились основательно. Кроме того в запасе имелось еще несколько походных светильников, но их решили приберечь на самый крайний случай. Напоследок поужинали, пустив по кругу прощальную чашу с терпким вином. Посидели, помолчали. Говорить было больше не о чем, наговорились и все обсудили за время долгого пути к Горячим ключам. Напряженная тишина воцарилась у дотлевающего костра. - Пора… - произнес Аргнар, подымаясь и взваливая на плечо походный мешок. Зашевелились и все остальные. Альфарцы обнимались на прощание с остающимися товарищами, обмениваясь короткими малозначащими фразами. Селенг с Асмундом провожали друзей печальными взглядами – им хотелось быть вместе со всеми, однако судьба распорядилась иначе. Один за другим воины молчаливо входили под каменную арку входа и скрывались в темноте. Вот и последнего следопыта поглотила сумрачная завеса. На площадке перед входом остались только двое дежурных, которые должны были охранять временный лагерь, дожидаясь возвращения отряда. Еще какое-то время из темноты пещеры долетали слабые звуки удаляющихся вглубь осторожных шагов, но вот и они стихли. Наступила тишина. Вздохнув, Асмунд и Селенг вернулись к очагу и с грустью уселись возле него.
Пригнувшись, Аргнар вслед за Рипом проскользнул под низко нависающей каменной глыбой и настороженно остановился, загасив факел. Его взору открылся огромный каменный зал, потолок которого скрывался где-то высоко в темноте. Далеко в противоположной стене виднелся черный провал входа в очередной тоннель, к которому напрямую вели широкие плоские камни, выступающие над поверхностью зеленоватого озера. Вода мерцала мириадами мельчайших огоньков, заливая пространство зала слабым мертвенным светом. По берегам высились нагромождения остроконечных каменных глыб, местами покрытых какой-то бурой слизью. А стены были покрыты застывшими мутными потеками в виде громадных искореженных сосулек. По берегам подземного озера нигде не было видно даже намека на проход. Филгор и Одноглазый, став по бокам от Аргнара, выжидательно озирались по сторонам. Постепенно подтянулись и остальные следопыты. - Чего стоим? – поинтересовался Одноглазый. В ответ Аргнар молча указал на волка, который замер в напряженной позе не доходя нескольких шагов до самой кромки воды. Шерсть на его загривке вздыбилась, а клыки обнажились в беззвучном угрожающем оскале. Рип неотрывно смотрел на поверхность озера, словно почуяв там какую-то скрытую опасность. - Там что-то есть… - тихо произнес Филгор. - А мы сейчас проверим… Одноглазый наклонился и, подхватив увесистый камень, со всего размаху швырнул его на середину озера. Аргнар и Филгор от неожиданности вздрогнули и одновременно попытались перехватить его руку, однако здоровяк оказался быстрее. Камень с глухим всплеском погрузился в зеленоватую воду. От места его падения разошлись тягучие ленивые круги. - Эх, ты… - сокрушенно вздохнул Аргнар. - А чего там? – недоуменно пожал плечами Одноглазый. – Всех-то делов – какой-то камешек в воду бросил. Можно подумать, что… Но он не успел договорить, потому что в слабо светящейся глубине возникли какие-то извивающиеся смутные тени. Они стремительно подымались к поверхности. Рип, еще больше съежившись, попятился от берега. Все остальные невольно последовали его примеру. И вовремя. Неподалеку от берега зеленоватым горбом вздулась вода, и огромный пузырь лопнул с гулким вздохом, явив из себя отвратительное существо с белесыми бельмами вместо глаз. Членистое туловище страшилища, лишенное каких-либо конечностей, в обхвате было размером с большое бревно. Медленно повернув голову вправо-влево, словно прислушиваясь к каким-то звукам, чудовище неожиданно рухнуло на берег, подняв фонтан брызг. Раздались в стороны створки, прикрывающие широкую пасть, усеянную шевелящимися отростками, и выдвинувшиеся вперед челюсти с лязгом щелкнули почти перед лицами воинов. Выйдя из невольного оцепенения, Филгор рванул из колчана стрелу и, почти не целясь, всадил ее в один из бельмастых глаз страшилища. Тотчас тяжелое членистое туловище стремительно отпрянуло от берега и вздыбилось над бурлящей водой, из которой один за другим появлялись все новые сородичи чудища. - Отходим назад! – хрипло выкрикнул Аргнар, пятясь ко входу, через который отряд вышел на берег подземного озера. У самой арки входа все остановились, настороженно наблюдая за происходящим в озере. Все альфарцы стояли наготове – держа на тетивах стрелы и ожидая лишь команды. Только Аргнар и Одноглазый держали в руках мечи. Сперва раненое в глаз чудище бешено извивалось, словно пытаясь вырвать из глазницы застрявшую в ней стрелу. Но постепенно его движения становились замедленными и вялыми. Словно почуяв неладное со своим сородичем, остальные твари замерли, образовав вокруг него замкнутый круг. Казалось, что они чего-то ждут. Наконец раненное страшилище выбилось из сил, размахивая из стороны в сторону головой с торчащим из глазницы белым оперением стрелы. Тяжело взрыкнув, чудовище тяжело рухнуло в воду. И тотчас, вздымая фонтаны брызг, остальные бросились к поверженному собрату и впились в его тело безжалостными клыками, разрывая его на куски. Под сводами мрачной пещеры раздался ужасающий визг. Глядя на жуткое пиршество, Одноглазый смущенно кашлянул, привлекая внимание, и осторожно предложил: - Может быть, подстрелить еще парочку таких тварей, а когда остальные набросятся на них, мы можем попытаться проскользнуть по камням на другой берег озера… вон ведь совсем не далеко. - А если твари бросятся на нас? – опасливо поинтересовался один из альфарцев. – Тогда что? - В таком случае, мы будем сражаться… - отозвался Филгор. – Судя по всему, они не бессмертные. Только надобно постараться подстрелить тех страшилищ, которые будут подальше от тропы из камней. - Так ведь наоборот, надобно подстрелить тех чудищ, которые ближе всех к тропе, чтобы они нам не мешали! – подал голос Одноглазый. Филгор криво усмехнулся и пояснил: - Если подстрелить тварей, которые возле камней, то остальные набросятся на них, и тогда нам не удастся проскользнуть рядом с ними незамеченными. А если ранить тех, что подальше, то все эти монстры бросятся на них, и пока они будут заняты, мы должны успеть перебраться на противоположный берег… Понятно? Одноглазый смущенно поскреб в затылке и неуверенно пробормотал: - Оно-то так, а успеем ли? - Должны, – вмешался в разговор Аргнар. – Только необходимо действовать быстро и слаженно. Пока жуткие обитатели подземного озера пировали над останками своего сородича, альфарцы устроили совет. Для того, чтобы не возникло сутолоки, четко распределили кто за кем должен следовать. Решено было, что первыми на тот берег побегут Филгор и самые лучшие стрелки – это было необходимо для того, чтобы в случае чего они могли прикрыть остальных своими меткими стрелами. Странник с Одноглазым должны были замыкать колонну. Пока люди совещались, Рип внимательно слушал их, поворачивая голову от одного к другому, словно понимал человеческую речь. Когда все роли были распределены, Филгор выстроил альфарцев дугой и отдал приказ. Белооперенные стрелы помчались к дальним целям. Раненные чудовища вздыбились над водой. Они заревели и завизжали, в свод огромного зала ударила мощная волна диких звуков, от которых мог помрачиться рассудок. Вода в озере забурлила, заходила ходуном, грозя выплеснуться на берег высокими волнами. Не задетые стрелами подводные монстры со всех сторон ринулись к раненным, впиваясь в судорожно извивающихся сородичей безжалостными клыками. Возле камней не осталось ни одного страшилища. - Пора! – крикнул Аргнар. Филгор первым бросился к воде и помчался на противоположный берег, перепрыгивая с камня на камень. За ним молча устремились остальные альфарцы. Рип привстал, словно тоже собираясь бежать, но задержался, вопрошающе глядя на Аргнара. - Беги! – легонько подтолкнул его Странник. Волк сорвался с места и серой тенью помчался на другой берег. - Пора и нам, - сказал Одноглазый, когда последний альфарец ступил на камень. – Поспешим, пока твари заняты… Держа мечи наготове, Одноглазый и Странник запрыгали по камням. Они уже были на полпути, когда чудовищные создания обратили на них внимание. Разъяренный многоголосый вой ударил в свод зала. На время бросив растерзанные туши своих недавних сородичей, твари кинулись к ускользающей добыче, вспенивая воду. Расстояние быстро сокращалось. Филгор и большинство перебравшихся на противоположный берег альфарцев вскинули луки и открыли беглую стрельбу по преследователям. Многие из тварей тут же забились в корчах. Но остальных это не остановило. Не обращая внимания на раненных, чудовища спешили к камням, чтобы поживиться человечиной. И это им удалось… Все произошло в несколько коротких мгновений. Последний альфарец, бежавший перед Одноглазым оступился на мокром от брызг камне и, отчаянно взмахнув руками, упал в воду. Тотчас к нему откуда-то из глубины стремительно метнулась черная тень. Из воды показалась жуткая пасть, и клыки сомкнулись на теле несчастно воина. Он успел только коротко вскрикнуть и тут же исчез под водой – тварь уволокла его на дно. С противоположной стороны камня внезапно появилась голова еще одного чудовища и жадно потянулась вслед Одноглазому, уже ступившему одной ногой на берег. Альфарцы рвали тетивы своих луков, стреляя в тех тварей, которые плыли к каменистой тропе со всех сторон, и не заметили страшилище, вынырнувшее возле самого берега. Плохо бы пришлось Одноглазому, который даже не заметил угрозы. Но Аргнар, бежавший следом, рванулся вперед и со всего размаха полоснул мечом по бельмастым буркалам. Верный Шер не подвел – глаза чудища лопнули, разбрызгивая во все сторону слизь. Оно завизжало, забилось в судорогах, а затем вслепую кинулось на камни. Но момент был упущен – Одноглазый и Странник уже стояли на берегу, тяжело дыша. - Пора уходить, - притронулся Филгор к плечу Одноглазого. – Почем знать, а вдруг эти твари могут выбраться на берег… Аргнар кивнул, соглашаясь, и отряд поспешно вошел под арку входа в пещерный лабиринт. А вслед воинам еще долго неслось рычание и скрежещущий визг разъяренных страшилищ. Уже отойдя далеко от зала с подземным озером, устроили короткий молчаливый привал. Есть никто не стал – потеря одного из товарищей тяжелым камнем навалилась на воинов. - Мне жаль Селвига… - тихо произнес Аргнар, глядя на опечаленного Филгора. – Он был мужественным воином… Предводитель альфарцев кивнул, принимая соболезнование, и каким-то глухим голосом произнес: - Мы знали, на что шли… Главное – чтобы все наши потери оправдали этот поход. Мы должны исполнить то, за чем сюда отправились, любой ценой, даже если большинство из нас полягут в этом подземелье… Больше ничего не говорили, да слова и не были нужны – отряд состоял из бывалых суровых воинов, прошедших тяжелые испытания и не раз глядевших смерти в глаза. Вновь зажгли факела и углубились в извилистый темный коридор, который постепенно уводил куда-то глубоко вниз, к основанию горных пород. Местами встречались мрачные боковые ответвления. Стены этих штолен покрывал толстый слой матово поблескивающего слизистого мха. Откуда-то из темноты доносились непонятные звуки – низкое шипение, причмокивание и потрескивание, словно там во мраке скрывалось сонмище постоянно шевелящихся насекомых. Несколько часов блужданий вывели отряд в очередную гигантскую пещеру. По бокам ее высились толстые колонны желтоватого цвета. Внутри них угадывались смутные очертания каких-то изломанных уродливых силуэтов. Неведомые существа навеки попали в заточение соляных столбов и теперь с бессильной злобой взирали изнутри на проходивших мимо людей. Ближе к середине беспорядочно громоздились каменные глыбы огромного размера. Они окаймляли по бокам глубокую расщелину в полу пещеры. Лишь пройдя по дну этой расщелины можно было добраться до противоположного конца пещеры, где виднелся вход в следующий зал. Оттуда выползали клубы пара и, словно придавленные какой-то незримой силой, растекались по глыбам и медленно сползали в расщелину. Аргнар ощутил исходящие из дальнего входа волны неведомой мощи. Она не была злой или доброй, это была просто безликая сила невероятной мощности. - Кажется, мы уже у цели… - тихо промолвил Аргнар, указывая левой рукой на темнеющий вдали вход. – Там должна находиться Огненная чаша. - Мне тоже так сдается, - подтвердил Филгор. – Но тревожит меня то, что мы так легко до нее добрались. Неужели здесь нет стражи? - Погоди, еще нужно пройти эту расщелину… Аргнар взмахнул рукой, призывая всех следовать за собой, и первым начал спускаться на дно расщелины. За ним потянулись Одноглазый и остальные альфарцы. Филгор чуть замешкался, внимательно вглядываясь в окружающие каменные обломки, поэтому оказался в хвосте колонны – он шел сразу за Рипом. Мелкий щебень поскрипывал под ногами бредущих по дну расщелины воинов, дробясь и отдаваясь многоголосыми отзвуками, которые пещерное эхо разносило под высокими сводами. Однако больше никаких звуков не было. Некоторые альфарцы даже начали вполголоса переговариваться, когда неожиданно произошло нападение. Из-за ближних валунов поднялись полупрозрачные силуэты, заполненные гнилостно-зеленоватым сиянием, и безмолвно устремились к людям. Эти силуэты немного походили на человеческие, но словно бы изуродованные страшными пытками. Верхние конечности напоминали длинные руки, заканчивающиеся большими кривыми когтями, а ноги внизу разветвлялись клубками тонких извивающихся щупалец. В довершение ко всему эти уродливые создания имели пучеглазые головы с огромными жабьими пастями, усеянными бесчисленным множеством мелких острых зубов. Альфарцы дружно вскинули боевые луки и выпустили залп по приближающемуся врагу. Белыми росчерками мелькнули стрелы в полумраке пещеры и, пройдя сквозь нападающих, осыпались бессильным градом у каменных стен. А стражи расщелины все так же безмолвно приближались к изготовившимся к защите воинам. Несколько альфарцев попробовали еще раз, но с тем же успехом – стрелы не причинили никакого вреда жутким созданиям. - Боюсь, что обычное оружие здесь будет бессильно. – нахмурился Филгор. – Эти твари не живые… - Мертвые призраки! – ахнул Одноглазый, беспомощно сжимая в ручищах свой меч и озираясь во все стороны. Не останавливаясь, стражи набросились на людей, не обращая никакого внимания на мечи и короткие копья, которые безрезультатно рассекали и пронзали их. По трое – четверо призрачные твари облепляли воинов и впивались в них уродливыми пастями, высасывая живое тепло. Альфарцы гибли один за другим в мучениях, но бессильны были дать отпор. Отчаянные крики и мольбы огласили мрачное подземелье. Рип метался среди мертвяков, уворачиваясь от их голодных пастей, но тоже ничего не мог поделать – твари были неуязвимы. Один лишь Аргнар с трудом отбивался мечом от наседающих со всех сторон призраков, одновременно защищая и Одноглазого. Верный Шер все же рассекал их, но не убивал. Извиваясь и корчась рассеченные части стражей вновь собирались вместе и снова атаковали. Еще в самом начале нападения Филгор успел сплести одно из древних заклятий, способное удерживать призраков на расстоянии, но не смог наполнить его силой. Поэтому защитный колпак прикрывал только его и двух ближайших альфарцев. Но так не могло продолжаться долго – поддержание охранного заклятия быстро высасывало из предводителя следопытов силы. Он чувствовал, как постепенно защитный купол слабеет. - Странник, используй амулет жреца! – в отчаянии вскричал Филгор, понимая, что другого выхода нет. Отбиваясь мечом от наседающих мертвяков, Аргнар левой рукой торопливо нашарил в поясном кошеле завернутую в тряпицу восьмилучевую звезду, усеянную мелкими, словно маковые зерна, черными камешками. Еще перед входом в подземелья, повинуясь какому-то неосознанному чувству, он переложил амулет жреца, убитого в схватке в Северной пустыне, в свой поясной кошель. Остальные амулеты были безвозвратно утеряны – они канули в бездну подземного озера вместе с несчастным альфарцем, которого уволокло подводное чудище. Резко воздев руку вверх с зажатой в ней колдовской звездой, Аргнар страшно закричал, вкладывая в этот крик всю ярость и ненависть к врагу. И амулет ожил. Он окутался зеленоватой дымкой и выпустил из черных зерен незримые отростки, которые, словно корни, впились в кожу воина, питаясь живительной кровью. Аргнар ощутил болезненное жжение в ладони, но продолжал сжимать звезду, держа ее высоко над головой. И тогда из амулета ударили во все стороны бесчисленные тонкие иглы багровых лучей, которые, словно копья, одновременно пронзили всех призраков. Едва слышимый шелестящий вой гибнущих стражей расщелины пронесся по пещере и стих. Там, где еще мгновение назад были призраки, теперь лишь оседали вниз мутновато-бурые облачка и просачивались в трещины камней. Все было кончено. Нападавшие исчезли, но из всего отряда в живых осталось лишь пять человек и волк. Остальные альфарцы-следопыты лежали безжизненными на каменном полу расщелины. Глаза Филгора наполнились слезами. Он перевел горестный взгляд на Аргнара и ужаснулся. Лицо мужественного воина покрыла смертельная бледность, он выглядел живой мумией. По лицу Аргнара струился пот, глаза остекленели, а воздетую руку окутывало черное шевелящееся облачко. - Брось амулет, Странник! – крикнул Филгор. Но Аргнар его не слышал. Сообразив, что его товарищу грозит страшная участь, Одноглазый потянулся рукой к амулету, чтобы вырвать его из ладони Аргнара, но грозный окрик вовремя остановил его. - Не прикасайся к амулету, иначе погибнешь! Попробуй ударить Странника по руке, чтобы амулет сам выпал из его ладони… Долго не раздумывая, Одноглазый со всего размаху ударил своим огромным кулачищем по руке Аргнара чуть ниже ладони. От этого резкого удара колдовская звезда вылетела из ладони, словно выпущенная из катапульты, и взорвалась, врезавшись в каменную стену. В месте взрыва возникло черное облако, которое жадно потянулось к людям, но Филгор на этот раз легко развеял его одним из боевых заклятий. С глухим стоном Аргнар обессилено осел на землю и, если бы его заботливо не подхватил Одноглазый, упал бы. Филгор и двое оставшихся в живых альфарцев подбежали и помогли устроить Аргнара удобней, соорудив из своих плащей и луков некое подобие кресла. Филгор тотчас опустился на колени и внимательно осмотрел руку товарища. Под пожелтевшей как пергамент кожей он заметил тонкие черные нити, которые шли от ладони к предплечью. Нахмурив брови и закусив от отчаяния губу, предводитель альфарцев накрыл своими ладонями руку Аргнара и сосредоточился, стремясь проникнуть внутренним взором в сущность этих нитей. Постепенно он увидел, как они очень медленно, но неуклонно растут в сторону плеча, пробивая себе путь к сердцу отважного воина. А еще Филгор с ужасом осознал, что его магические способности здесь не помогут – совладать с таким колдовством мог только очень могущественный маг. Альфарец горько вздохнул и произнес: - Необходимо срочно доставить Странника к Кольгриму в Древний лес, иначе он погибнет. Я здесь бессилен… Неожиданно Аргнар открыл глаза и надтреснутым болезненным голосом возразил: - У нас нет времени… Нужно добыть Огненную чашу… - Ты даже не представляешь, что тебе грозит! Ведь это же… Но Аргнар не дал ему договорить: - Послушай, Филгор, ты не хуже меня знаешь, что это не имеет значения. Если мы не доставим Огненную чашу к назначенному времени, то Вальгард накроет завеса Тьмы. На это возразить было нечего, и альфарец лишь горестно кивнул головой, соглашаясь. - Помоги подняться, я чувствую, что мне немного полегчало, – обратился Аргнар к Одноглазому. Осторожно обхватив товарища за талию, здоровяк заботливо поднял его на ноги и чуть-чуть придержал, сомневаясь, сможет ли Аргнар двигаться сам. Но тот решительно отстранил его и слегка покачивающейся походкой направился ко входу в следующий зал, из которого струился пар. Все остальные безмолвно последовали за ним. Пройдя каменную арку, словно бы выплавленную беспощадным жаром в горной породе, воины очутились в округлом каменном гроте с гладкими черными стенами. Здесь никого не было. Лишь в самом центре на оплавленном островке, выступающем в середине небольшого кипящего озерца, стоял серый цилиндр величиной с добрый кубок. Именно от него и шли волны той самой безграничной силы, которую ощутили Аргнар и Филгор перед битвой с призраками. - Вот она – легендарная Огненная чаша… - пробормотал Аргнар. - Чаша-то вот, только как до нее добраться? - растерянно пробормотал Одноглазый. – Вода в озере, небось, кипяток – вона как булькает. Сваримся, что твои раки… Все растерянно переглянулись. До островка было рукой подать - с десяток шагов, но нигде не было видно мостика или камней, по которым можно было бы перебраться, не касаясь кипящей воды. - Эх, жалко крыльев нет… - вздохнул один из альфарцев. При этих словах Филгор встрепенулся и с надеждой потянулся рукой Одноглазому, который растерянно отступил на шаг, не понимая в чем дело. - У тебя сохранилась веревка? – спросил Филгор. - А куда ж ей деться?! – удивился здоровяк. – Тут она… Он расстегнул пряжку широкого пояса, под которым обнаружилась тонкая, но прочная бечевка, обмотанная вокруг талии. - Разматывай! – коротко бросил Филгор, а сам тем временем принялся снимать с себя перевязь с кинжалами. - Ты чего это? – изумился Одноглазый. – Никак вплавь собрался?! - В юности я упражнялся с арканом, и у меня неплохо получалось, - пояснил Филгор. – Уверен, что мне удастся отсюда накинуть петлю на чашу и перетащить ее на берег. - А зачем тогда раздеваешься? - Чтобы ничего не стесняло движений… давай веревку. Одноглазый при помощи двух альфарцев быстро размотал веревку со своей талии и передал ее Филгору, с любопытством наблюдая за ним. Аргнар все это время стоял рядом, прикрыв глаза и утомлённо опираясь на рукоять меча. Видно было, что чувствует он себя неважно. Предводитель альфарцев внимательно осмотрел бечевку, чтобы нигде не было надрывов, а затем сплел на одном конце петлю-удавку. После этого он повесил смотанную свободными кольцами веревку на левую руку, а в правую взял петлю и подошел к самому краю берега, тщательно измеряя взглядом расстояние до островка. Все остальные расступились в стороны, чтобы не мешать ему, и затаили дыхание. Филгор поднял в правой руке конец веревки с петлей и начал плавно раскручивать ее над головой, не отрывая взгляда от островка. Наконец он резко подался вперед и метнул аркан, который с мягким шипением взвился вверх и, описав крутую дугу, захлестнулся точно на сером цилиндре. - Ты гляди, получилось! – словно малое дитя, всплеснул ладонями Одноглазый. – Вот и здорово! - Не спеши радоваться, - нахмурился Филгор, осторожно натягивая веревку. – Кажется, эта штуковина крепко сидит на своем постаменте, словно вросла в него… - А если мы все вместе дружно дернем за веревку, то, может быть, чаша и оторвется от камня?.. – неуверенно предложил один из альфарцев. - Может быть, если только канат выдержит… - Да чего там судить-рядить, - громыхнул Одноглазый. – Давайте попробуем, авось, получится. Дружно взялись за веревку и потянули, но Огненная чаша даже не шевельнулась. Веревка натянулась, как струна, да и только. - Нет, так дело не пойдет! Одноглазый поплевал на ладони, обмотал веревку несколько раз вокруг руки, нашел небольшой каменистый выступ на берегу и, упершись в него ногами, скомандовал: - Навались! Все дружно качнулись назад, вкладывая в это движение все силы. Веревка натянулась и загудела. С громким щелчком цилиндр отломился от каменной глыбы и как стрела полетел на берег. Когда веревка неожиданно ослабла, альфарцы и Одноглазый полетели кубарем на пол, отчаянно крича: - Держи ее! В этот момент Аргнар, который стоял до этого неподвижно, не открывая глаз, резко вскинул руку и поймал чашу в полете. Вскочив на ноги, Филгор подбежал к Аргнару и бережно забрал из его руки цилиндр, который оказался на удивление тяжелым и таким холодным, словно лежал во льду, а не посреди кипящего озера. Чаша была сделана из какого-то неведомого материала, похожего на камень. Обмотав ее плащом, Филгор засунул добычу в походный мешок и накрепко укрепил его у себя на спине. - Ну что ж, дело сделано – пора возвращаться… Филгор подошел к Аргнару и осторожно притронулся к его руке. - Да, да… я слышу… - глухим голосом отозвался тот. Дорога назад заняла гораздо меньше времени. На своем пути маленький отряд более не встретил препятствий. Даже из подземного озера не появились кровожадные чудовища. Путники настороженно перебирались по камням, внимательно вглядываясь в толщу воды, но не заметили в глубине ни одной тени. Очевидно, обитатели подземелий чувствовали мощь Огненной чаши и старались укрыться подальше. Когда выбрались на дневной свет к стоянке, Селенг и Асмунд с радостью встретили друзей, но, узнав о печальной участи погибших членов отряда, они как-то осунулись, словно враз состарились, их лица омрачились. Сборы были скорыми. Немного подкрепились, свернули лагерь и отправились к Поклонным горам, чтобы уже оттуда напрямую через Северную пустыню выйти к заброшенной крепости Асдар, где было условлено место встречи с объединенным войском Вальгарда, восставшим против Повелителя тьмы.
Пошел уже восьмой день с тех пор, как объединенные войска Вальгарда перевалили за хребет Охранных холмов и вступили на мрачные земли Потерянного края. Слева тускло отблескивала свинцово-серая поверхность Мертвого озера. Впереди в туманном мареве угадывалось темное пятно Междуречья, за которым находилось логово Повелителя тьмы. Многотысячное воинство медленно продвигалось вперед, так как правое крыло тщательно прочесывало Сухой лес. Здесь все чаще стали встречаться отдельные чудища, а иногда даже целые стаи. Необходимо было их всех уничтожить, чтобы в тылу не осталось ни одного. Охранные холмы раскинулись далеко позади. Гелли распорядился выставить там заградительный отряд, чтобы ненароком прислужники темных сил не ударили объединенной армии в спину. Кроме того, вдоль всего хребта холмов были высланы небольшие верховые отряды, состоящие из великолепных всадников - степных кочевников, которые должны были издали следить за передвижениями войск противника и вовремя докладывать о любых изменениях. Здесь, в Малурии людям было тревожно и неуютно. Казалось, на них отовсюду взирают колдовские глаза прислужников Повелителя тьмы. Одно дело было с лихой удалью размахивать мечами и копьями вдали от противника и совсем другое – двигаться в полной неизвестности по проклятой земле, ежечасно ожидая нападения неведомых страшилищ, с коими предстояло вскорости схватиться не на жизнь, а на смерть. Однако - страх страхом, но все понимали, что ежели не изничтожить гнездилище черной силы, то никому во всем Вальгарде житья не будет. А потому и шли добровольно на смертную битву и закаленные гвардейцы-ветераны, и простые крестьяне, чтоб защитить детей своих и внуков. Справа, от иссушенного подлеска донесся тревожный голос боевого горна, но внезапно, не успев допеть сигнал тревоги до конца, умолк, словно поперхнулся. - Что там стряслось? – нахмурился герцог Хэдмир. - Сейчас узнаем, - отозвался Гелли, поворачивая коня вправо. Однако не успел он отъехать и несколько шагов, как весть о внезапном нападении большого количества чудищ на правый фланг долетела до командиров. - Кто у нас там командует? – озабоченно спросил герцог. - Вольный хуторянин Ратон, ваша светлость… Хэдмир с недовольством поморщился. - Неужто не могли назначить командиром опытного офицера? - Не извольте беспокоиться, - ответствовал Гелли. – Опыта в ратном деле Ратону не занимать… Он в свое время руководил штурмом Горных баронств, и был правой рукой верховного жреца чау-гарцев по части воинских операций! Герцог изумленно замер. - Нет, Ратон наш, – поспешил его успокоить Гелли. – Он давно уже на стороне светлых сил. - А можно ли ему доверять? - Ваша светлость, он ведь родной брат Странника. Честно говоря, я и сам об этом лишь недавно узнал. Говорят, вроде бы Ратон решил стать мирным земледельцем и обзавестись семьей, но когда узнал о том, что собирается войско против чернокнижников, снова взялся за меч и возглавил отряд добровольцев из Свободных поселений. - Ну и дела… - растерянно пробормотал Хэдмир. Тем временем на правом фланге разгоралась самая настоящая битва. Таившиеся до поры чудища выбирались из сухостоя и пёрли нескончаемым потоком на людей. В их согласованном целеустремленном движении явно ощущалось чье-то незримое руководство. Этих уродливых созданий было очень много, и воины дрогнули, откатываясь назад. Лишь в самом центре фланга осталась стоять на месте группа людей под штандартом Свободных поселений. Они отчаянно сражались с наседающими со всех сторон тварями. Эта группа стояла, словно неколебимый утес, рассекая волны вражьего воинства. - Надобно направить подкрепление… - начал было распоряжаться Гелли, но в этот момент подъехал суровый барон Гофер. - Я послал панцирников из Кержей на помощь Ратону! – воскликнул он. – Эти молодцы в два счета подымут на свои копья тварей чау-гарцев, если только не вмешаются их колдуны… - Ничего, найдется и на них управа – в нашем войске тоже есть владеющие волшбой, – отозвался Гелли. - Думаю, что и старцы Затененной дубравы в стороне не останутся, если что… - добавил Хэдмир. – Но вот с самым главным врагом нам без Огненной чаши не управиться. Эх, где же Странник? Нет ли каких вестей от него? Герцог с надеждой посмотрел на Гелли, но тот лишь молча покачал головой. В самом деле – Странник, словно в воду канул, о нем не было ни слуху, ни духу. Точно было известно лишь то, что ушел он в Северную пустыню с отрядом альфарцев-следопытов – последний раз их видели в Беренграде. Но с тех пор прошло уже много времени, а вестей все не было. - Пошлите на подмогу Ратону еще и гвардейцев, - устало вздохнул Хэдмир. – Сдается мне, у него там сейчас сильная заваруха… Тем временем на правом фланге назревал прорыв вражьего войска и, если бы не отчаянное сопротивление добровольцев из Свободных поселений и панцирных копейщиков Горных баронств, то пришлось бы худо всему объединенному войску. Но, несмотря на умелое руководство Ратона и стойкость его воинов, бесчисленные чудища пёрли и пёрли на людей, грозя захлестнуть их смрадной лавиной. Казалось, они не обращали никакого внимания на отрубленные конечности. Даже безголовые туши страшилищ продолжали загребать землю лапами, не прекращая двигаться вперед. - Господи! Да что ж это такое?! – в отчаянии вскричал Гестам, продолжая крошить нечисть большим топором. – Неужто нет на них никакой управы? Ратон и сам чувствовал, что здесь что-то не то. Хоть какими бы крепкими и не были порождения тьмы, но все ж не бессмертными – это он знал точно еще с тех пор, когда был правой рукой верховного жреца Ярида. Во всем целеустремленном навале безмозглых чудищ ощущалось чье-то могучее управление, и явно магическое. Ратон чувствовал, что в затылке возникла знакомая боль, словно туда вонзили ледяную иглу – кто-то из вражеских чародеев пытался проникнуть в его сознание, чтобы сломить волю и подчинить себе. "Ярид!" – мелькнуло в сознании. И тотчас нахлынул жар ненависти. Срубив могучим ударом двуручника голову очередной бестии, Ратон одним прыжком вскочил на еще подрагивающую тушу и глянул вперед. Там, на невысоком холме в окружении черноплащных воинов боевого крыла жреческой касты стоял сам верховный жрец, простирая руки со скрюченными пальцами в сторону войска людей. Его полуприкрытые глаза мерцали лихорадочным блеском, а губы быстро шевелились, бормоча колдовские заклинания. - Нужно пробиться к тому холму! – воскликнул Ратон, указывая мечом вперед. - Да куда там пробиваться?! – изумился Гестам. – Тут бы на месте устоять, чтоб не затоптали… Но он не успел договорить, как с тылу подоспела подмога. С громкими криками "Форван! Форван!" в неприятельские ряды дружно врубились гвардейцы-ветераны герцога Хэдмира, на какое-то время внеся сумятицу в движение чудищ. Но черная магия Ярида не отступила перед отважным напором людей. Безмозглые твари лезли сплошной стеной и, казалось, им нет конца и края. - Всесильный Творец! – с горечью воскликнул один из воинов. – Да есть ли управа на этих бестий?! И в этот момент нежданно пришла помощь. За спиной Ратона раздалось негромкое пение. Он обернулся и увидел старцев Затененной дубравы, которые расположившись дугой в форме лука, затянули песню на неведомом языке. Каждый из них держал в руках дубовый посох, направляя его навершие в сторону вражьего войска. В такт магическим словам на посохах набухали почки, быстро прорастая молодыми листьями. Вокруг Ратона и его воинов сгустился воздух, и возникла прозрачная изумрудная полусфера. Там, где она касалась чудовищ, вспыхивало зеленоватое пламя, в котором твари сгорали, словно соломенные. Ратон шагнул вперед, и полусфера последовала за ним, отшвыривая и испепеляя безмозглых порождений тьмы. Увидев это, Ярид взорвался проклятиями и направил всю мощь своих заклинаний на защитный магический купол, пытаясь сокрушить его. Однако магия старцев выдержала этот бешеный напор. Отряд, возглавляемый Ратоном, приблизился к основанию холма. В это мгновение полыхнула ослепительная вспышка, расшвыривая ближайших монстров, и защитный купол исчез. Но вместе с ним на какое-то время исчезло и колдовство верховного жреца чау-гарцев. Его магические силы истощились в борьбе с волшбой старцев Затененной дубравы. Быстро оценив ситуацию, Ратон зычно крикнул: - За мной! Не оглядываясь по сторонам, он ринулся вперед, кроша мечом нечисть направо и налево. Рыча и ругаясь, Гестам и еще с десяток отчаянных хуторских мужиков бросились за ним, пробиваясь к вершине холма, на котором угнездился главный колдун чау-гарцев. Не раздумывая, копейщики Кержей устремились в образовавшуюся брешь, ощетинившись тяжелыми штурмовыми копьями. А следом за ними и гвардейцы пошли. Все это произошло настолько быстро, что Ярид даже и не смог толком понять, каким образом перед ним возник его бывший ученик, а ныне – смертельный враг. Расшвыряв черноплащников, Ратон прорвался к верховному жрецу и встал перед ним как демон возмездия. - Ну, вот мы и встретились… Ратон впился взглядом в черные колодцы глаз Ярида и криво усмехнулся, увидев, как в их глубине появился панический страх. Верховный жрец отпрянул назад и, выставив перед собой руки, торопливо взвизгнул: - Заклинаю тебя кровью мертвых… - Не успеешь! – выдохнул Ратон, одним ударом отсекая руки колдуну, а следующим снося с плеч его голову с выпученными от ужаса глазами. Обезглавленное тело верховного жреца касты Гру тяжело рухнуло на землю и тут же было растоптано безмозглыми чудищами, которые, лишившись магического контроля своего предводителя, повернули вспять, давя и калеча тех тварей, что помельче и послабее. Тяжелый бой был выигран. Ломая заросли сухостоя, чудища ринулись в Сухой лес, пытаясь в нем скрыться. Но их догоняли арбалетные стрелы, а чернокожие воины королевства Понго окружали и добивали длинными копьями с зазубренными наконечниками раненых. - Ну вот, - радостно выдохнул Гестам, отирая тыльной стороной ладони пот со лба. – Одним колдуном меньше стало! Он по-хозяйски огляделся по сторонам и со скрытой надеждой в голосе добавил: - Эх, если бы вот так до самого логовища Повелителя тьмы дойти… - Может, и дойдем, - хмурясь, отозвался Ратон. – Этот жрец у чау-гарцев был самым главным. - В таком случае – нам остальные колдуны не страшны! Ратон озабоченно покачал головой. - Я бы на это не надеялся… у чау-гарцев на службе очень много магов и чародеев. Хоть Ярид и был самым могучим среди них, но если остальные объединятся, то мощь их будет многократно превосходить его. К тому же не стоит забывать, что еще остается сам Повелитель тьмы – его мощь неизмерима! - М-да… Гестам сконфужено почесал в затылке и, уж было, собрался что-то спросить, но в этот момент подъехал Гелли, который сдержанно поздравил Ратона с победой и тут же пригласил его на совет воевод. Оставив командование отрядом хуторян на Гестама, Ратон последовал за ветераном к виднеющемуся недалеко на холме штандарту герцога Хэдмира. Постепенно возвращались отряды, преследовавшие разбегавшихся монстров. По поступающим от них сведениям выходило, что лишь малая часть войска неприятеля, атаковавшая людей у Сухого леса, смогла уйти. Остальных воины добили в чащобах и оврагах, где чудища пытались укрыться. Распорядившись собрать тела погибших в жаркой схватке и предать их земле со всеми почестями, Гестам направился к раненым – живым нужны были слова ободрения и помощь. * * * Глухо рыча, Карг метался по мрачному залу. Казалось, даже темное пламя в каменных чашах припадало в страхе и сжималось, когда Повелитель тьмы проходил мимо. Кроме него в зале больше никого не было – в прежние времена сюда имел доступ только верховный жрец Ярид, но его только что не стало. Это Карг ощутил мгновенно. Где-то там, на поле битвы пришел конец верному слуге. Впрочем, как один за другим прекратили свое существование и другие прислужники Повелителя. Где Гектон? Где Леприд? Где многие другие?! Карг в бессилии изрыгал страшные проклятия, потому что ему некому было отдавать приказания. Там, за дверями зала толпились только могучие, но совершенно безмозглые страшилища, которые годились лишь на то, чтобы гнать их на убой под мечи и копья объединенного войска людей. Прислужники-люди либо погибли, либо пропали без вести. Наверное, некоторые из них просто сбежали, испугавшись неумолимо надвигающихся войск вальгардцев. Правда еще оставались жрецы, но их Повелитель тьмы не брал в расчет – эти фанатики способны были только лишь беспрестанно славить его, да еще годились в качестве жертвы, когда настанет их черед. Где-то в самом дальнем уголке сознания притаился Мерглу – бывший хозяин нынешнего тела Карга. Но его Повелитель тьмы решил пока сохранить, чтобы всласть поиздеваться над ним, когда все будет закончено. Этот Мерглу практически был уничтожен, почти сломлен, но все же… еще оставалось нечто, что сохраняло в нем искру человеческого разума, какой-то стержень, не позволяющий сломить его окончательно. Это забавляло Карга и раздражало одновременно. Он упивался предстоящей расправой над душой Мерглу, но пока еще предстояло поставить на колени все народы Вальгарда и погрузить их в пучину тьмы. - Ну что ж, - громоподобно воскликнул Карг, останавливаясь в центре зала. – Я сам выйду навстречу этим жалким убогим людишкам, пытающимся противостоять мне! Ничтожные козявки, - они проклянут тот час, когда появились на свет! Их мучения будут ужасны и бесконечны… Повелитель тьмы медленно опустил свою жуткую голову и вперился тяжелым взглядом в мраморные плиты пола. Несколько мгновений ничего не происходило. Но вот где-то глубоко в земных недрах прокатился глухой рокот. Содрогнулся весь дворец до основания, и каменные плиты медленно разошлись в стороны с натужным стоном, открывая черный бездонный провал. Оттуда потянуло вековечной затхлостью и смертельным холодом. Из глубокого мрака поднялась огромная ледяная глыба, окутанная облаком морозного пара. На этой глыбе покоился тяжелый черный меч. Карг уверенно протянул руку, взял клинок и поднял его над головой. Мрак в дворцовой зале еще больше сгустился, а пламя в каменных чашах припало, словно испуганные дворовые псы при виде сурового хозяина. На черном лезвии полыхнула багровая огневая дорожка и погасла, словно впитавшись в металл. Повелитель тьмы ощутил, как из рукояти черного меча хлынула в него злобная мощь, посылаемая из бездны хаоса извечными силами мрака. Ужасная ухмылка искривила его губы. - Настала пора поквитаться… Карг с ненавистью посмотрел вверх. Казалось, он попытался взглядом прожечь в сводах дворца огромную дыру и испепелить сами Небеса. И даже камень не выдержал и уже начал размягчаться, собираясь вот-вот брызнуть во все стороны расплавленными каплями, но в этот момент Повелитель тьмы ощутил волну паники, прокатившуюся по толпам его безмозглых слуг. Панику породил чистый незамутненный свет, ударивший во все стороны из центра объединенных войск Вальгарда. В потоках этого ослепительного сияния сверкали тонкие изумрудные нити. Карг слишком хорошо помнил их цвет – цвет магии лесов, силу и мощь друидов. Когда-то давным-давно в другой жизни юная лесная фея и старый маг при помощи этих сил помешали ему подняться на трон всевластья, а юный воин низверг в пучину ужасных мучений. Был и еще кое-кто, о ком Карг до поры боялся думать… Скрежетнув зубами от ярости, он направился к выходу из мрачного дворца. * * * В самый разгар военного совета полог штабной палатки мягко откинулся, и внутрь шагнул белый как лунь старец. Из-за его плеча выглядывал растерянный и несколько испуганный ординарец герцога, всем своим видом выражая готовность исполнить любое приказание господина, но вот, мол, со старцем как-то не совладал… Хэдмир движением руки успокоил его и отослал, а сам с почтением обратился к старцу: - Приветствую тебя, Глава старейшин Затененной дубравы. Присаживайся к столу – прими участие в нашем совещании… - Благодарю тебя, благородный герцог. Однако в воинском искусстве я не силен. Поэтому не буду отвлекать доблестных мужей от дела понапрасну, лишь скажу то, ради чего я сюда пришел. Все присутствующие переглянулись, не понимая, о чем можно говорить на военном совете кроме ратных дел, но старец тут же продолжил свою речь. И чем дальше он говорил, тем тревожнее становилось на душе бывалых воинов. - Вы должны знать о том, что враг обрел меч тьмы, который явился к нему из бездн мрака, где хранился многие века. С этим мечом сила Повелителя тьмы будет возрастать многократно день ото дня. Нельзя медлить и выжидать! Пришло время решительной и последней битвы. - Но ведь мы должны дождаться Аргнара, - попытался возразить Хэдмир. – Без Огненной чаши у нас нет почти никаких шансов совладать с черной силой. Старец медленно вздохнул и обвел пристальным взглядом присутствующих. Из-под густых белоснежных бровей на людей глянули чистые глаза с изумрудным просверком. Казалось, этот взгляд пронзает насквозь, проникая в самые затаенные глубины души и читая там, словно в открытой книге, а слова его лились как струи чистого родника, западая в сердца людей: - Уже неоднократно являлся Повелитель тьмы в разные миры, пытаясь погубить их, но всякий раз терпел поражение, когда на его пути вставали силы света. И каждый раз находились герои, которые надолго низвергали его в пучины мрака. Но герои в одиночку не могут справиться с сокрушительными силами черного колдовства, поэтому всегда на борьбу с извечным злом поднимались все народы. Вот и в этот раз победа зависит не только от Странника, но и от всех нас. - Но что могут сделать копья и мечи против черной магии? – с сомнением пробормотал кто-то. - Да, я знаю, что страшно, - устало промолвил Глава старейшин. – Однако выбора нет. Или мы идем на врага с надеждой на победу, либо - погибель всего живого на землях Вальгарда. А что касается Аргнара, то его путь ведом лишь Всевышнему, и мы в свою очередь должны уповать на вышнюю милость… - Так когда надобно выступать, почтенный? – осторожно поинтересовался барон Гофер. - Сейчас. - Ну и дела… - крякнул Гелли. – Людям отдых нужен, хоть какой, ведь только битва кончилась. - Что ж, решайте, воеводы, я свое слово сказал. Да только помните – каждый миг промедления умножает мощь Повелителя тьмы. - А где будут старцы Затененной дубравы? – поинтересовался кто-то из командиров. – Ведь обычным оружием с колдовством не справиться, поэтому светлая волшба лесов пригодилась бы в битве с нечистью… - Об этом не беспокойтесь. Мы будем с войском до конца, что бы ни случилось… ведь не зря сам Эйдар сопровождал Странника к Источнику, и не зря отдал свою жизнь в поединке с Хранителем. О том хорошо известно благородному барону Гоферу. - Кто такой Эйдар? – не удержался Гелли. - Один из нас… Почудилось присутствующим или нет, но вроде бы в коротком ответе старца-друида прозвучала горечь. Кивнув присутствующим и не дожидаясь ответа, старец вышел из палатки, и полог опустился за ним. - А что там за история с Эйдаром и Странником? – полюбопытствовал герцог, обращаясь к Гоферу. - Было дело… после того как отбили штурм Горных баронств, небольшой отряд добровольцев во главе с Аргнаром отправился из Берта в Обманные горы, чтобы отыскать легендарный Источник. В том отряде был и друид Эйдар, который единственный мог совладать с ужасным Хранителем Источника, но в страшном поединке с ним погиб и сам. Из того похода один лишь Странник и вернулся… Воцарилась напряженная тишина, в которой отчетливо прозвучал жизнерадостный голос какого-то воина, долетевший снаружи: - Ну вот, отдохнем денек-другой, силенок поднаберемся, ну а тогда уж погоним нечисть аж до самого бывшего дворца Элабора Светлоликого! Дружный одобрительный гул множества голосов был ему ответом. Воеводы хмуро переглянулись и опустили глаза. Ратон отбарабанил пальцами короткую дробь, затем плотно припечатал ладонь к столешнице, словно ставя точку в собственных размышлениях, и в упор глянул на герцога. - Ваша светлость, старцы дело говорят. Ежели промедлим, то тьма накроет Вальгард из края в край. Нужно решаться прямо сейчас. Хэдмир обвел пристальным взглядом лица воевод, но никто глаз не опустил, хотя усталые лица присутствующих и выражали крайнюю тревогу. - Ну что, командиры, слово за вами, – произнес герцог и опустился на свое место. - Да чего там говорить, ваша светлость, выбора ведь нет, а надежда все ж осталась, - за всех ответил барон Гофер. – Знали, на что идем, так нечего и сомневаться! Остальные поддержали его одобрительными возгласами. На подъем войска, и сборы к выступлению был дан всего лишь один час.
Перед глазами плавала какая-то рябая муть, да и сами глаза пекли так, словно их песком засыпали. Вдобавок ко всему знобило и крутило кости. А кровь в жилах, казалось, загустела, словно кисель. Хуже состояния еще никогда прежде не было. Аргнар с трудом разлепил вспухшие веки и облизнул пересохшие губы. Откуда-то сбоку, словно из тумана выплыла озабоченная физиономия Одноглазого. Он поднес к губам Аргнара откупоренную флягу со словами: - Ну-ка, Странник, испей целебного отвара, что Филгор приготовил, авось, полегчает тебе маленько… Аргнар без особого желания сделал несколько глотков горьковатой жидкости и фыркнул с отвращением – питье оказалось не из приятных. Однако дело свое оно сделало. Жаркая волна пробежала по телу, прогоняя озноб и заставляя сердце биться быстрее. Муть перед глазами развеялась. В голове просветлело. - Где мы? – хрипло спросил Аргнар, обозревая окрестности. - Подъезжаем к крепости Асдар, - сообщил Филгор, прикоснувшись к руке Аргнара. – Тебе надобно отдохнуть хоть немного перед тем, как мы вступим в пределы Потерянного края. - Спасибо за заботу, - попытался улыбнуться Аргнар, но вместо этого губы его сложились в вымученную гримасу. – Но я должен спешить. Как бы и так не опоздать. Чую, что там за Охранными холмами вот-вот грянет последняя битва. Филгор хотел, было что-то возразить, но Аргнар остановил его решительным жестом. - Не нужно ничего говорить, друг мой, мы оба прекрасно знаем, что я прав, поэтому не будем терять понапрасну время… - Время, время… - заворчал Одноглазый. – Как бы голову не потерять в такой суматохе. Ты бы, Странник, на себя посмотрел – вона, как отощал, только что кожа да кости остались… Аргнар ничего на это не ответил. Он повернул голову влево, пытаясь увидеть, где Рип. Волк был на месте. Он трусил рядом с левым стременем и тотчас поднял голову вверх, словно почувствовав, что Аргнар смотрит на него. Их взгляды встретились, и Странник уловил в глазах волка понимание, какую-то отрешенную печаль, а еще окончательно принятое решение. "А ведь он, пожалуй, отчетливо понимает, на что идет," - с удивлением подумал воин. Рип слегка прикрыл глаза и вновь опустил голову, продолжая трусить рядом со стременем. Крепость Асдар неотвратимо надвигалась на путников. Вот уже и арка ворот с полусгнившими остатками дубовых створок. Растрескавшиеся и обвалившиеся дозорные башни с враждебной молчаливостью взирали холодными пустыми бойницами на приближающийся отряд. Сбоку из-за высокого кустарника на дорогу выметнулся десяток верховых лучников. Они резко осадили коней. Командир пристально вгляделся в приближающихся к крепости и, что-то приказав своим, медленно двинулся к отряду Аргнара. Не доехав несколько шагов, он остановился и поднял руку в приветственном жесте. Что-то в этом всаднике показалось Страннику очень знакомым, и он слегка подался вперед, пытаясь разглядеть его лицо сквозь мутную пелену, застилающую глаза. - Остановитесь, и скажите, куда вы держите путь? – воскликнул командир лучников. - А с каких это пор в свободном Вальгарде путники обязаны отчитываться первому встречному? – задиристо ответил Одноглазый, решительно выдвигаясь вперед. Но Аргнар успел ухватить его за руку и успокоить: - Погоди, я знаю этого человека… Тем временем всадники настороженно переглянулись и взяли наизготовку луки. - Останови своих молодцев, Зинбар, ведь мы не враги! – окликнул Аргнар предводителя лучников. Тот внимательно пригляделся и удивленно воскликнул: - Никак, Странник! Вот уж встреча так встреча. Слава Творцу, ты жив! А мы уж заждались тебя. Объединенное войско сейчас на подходе к Междуречью – все только тебя и ждут. А мы тут дозором ходим вдоль Охранных холмов, нечисть стережем… Зинбар махнул рукой своим воинам и те послушно опустили луки, с уважением глядя на прославленного мечника. Тем временем их предводитель подъехал вплотную к Аргнару и обменялся с ним и его спутниками рукопожатиями. - Кто во главе войска? – поинтересовался Аргнар. - Герцог Хэдмир. А кроме него – барон Гофер и другие воеводы Горных баронств. Да чего там говорить, весь Вальгард поднялся от мала до велика, даже мы, кочевники и жители Свободных поселений во главе с доблестным Ратоном. При этих словах Аргнар невольно улыбнулся и тихо произнес: - Значит, я не ошибся… - Раз уж ты здесь, - продолжил Зинбар. – То сейчас прямиком и отправимся к войску, вот радости-то будет! - Нет, Зинбар, мой путь лежит к бывшему дворцу Элабора Светлоликого. И лучше будет, если я отправлюсь туда один. - Но ты не сможешь пробраться незамеченным! – попытался возразить командир лучников. – За холмами полным-полно всяких тварей, которые вмиг тебя заприметят. Да и разве ты справишься один с полчищами тварей, которыми так и кишит Сухой лес?! - И в самом деле, Странник, - поддержал Филгор. – Нам нужно бы соединиться с войском… - Послушай, Филгор, - хмуро прервал его Аргнар. – Спорить мы не будем, на то нет ни времени, ни желания, да и я уже давным-давно все решил. А вот помочь мне вы можете. - Вот это дело! – подхватил Одноглазый. – Ежели мы все вместе ударим, то, глядишь, и прорвемся за Охранные холмы… Аргнар с сомнением покачал головой и возразил: - Нет, речь идет не об этом. Всем отрядом мы не прорвемся, а только зря поляжем в неравной схватке. А вот одинокий воин сможет незаметно проскользнуть, если все остальные отвлекут на себя внимание неприятеля. - Но… - Не пытайся возражать. Я знаю, что делаю. Вы ударите по врагу южнее и отвлечете на себя внимание. Все эти безмозглые чудища ринутся к вам, а я в это время тайком переберусь за холмы. В рукопашную схватку с монстрами не вступайте – наши силы слишком малы. Ваша главная задача – только отвлечь на себя их внимание. Как только неприятель направится к вам, сразу уходите на юг, а потом соединяйтесь с войском – там дела хватит на всех, и тебе удастся вволю помахать мечом… - А как же ты? – тихо спросил Филгор. - Обо мне не волнуйся… Одноглазый почувствовал, что Аргнар не хочет больше обсуждать эту тему. Зная твердый характер своего давнего товарища, он только крякнул и отвернулся, пытаясь скрыть выражение тревоги на лице. Филгор и остальные альфарцы подъехали ближе, чтобы обменяться с Аргнаром прощальными рукопожатиями. Говорили мало – все было понятно и так. Аргнар слез с коня и, погладив его, передал поводья одному из альфарцев. Там, куда он направлялся, проще и незаметнее было двигаться пешком. С собою воин взял лишь Огненную чашу и флягу с целебным отваром, который ему приготовил Филгор. - Ну что ж, друзья, прощайте… - молвил он, и направился к арке ворот крепости в сопровождении волка. Ни разу не оглянувшись, они вошли внутрь и растворились в сумрачной тени древней крепости. - Командуй, Зинбар, - обратился Филгор к предводителю отряда кочевников. – Вы тут лучше знаете, что да как… Зинбар взмахнул рукой, и воины поскакали вдоль Охранных холмов на юг. Ехали молча, каждый думал о своем, и лишь когда Асдарская крепость удалилась на достаточное расстояние, командир остановился и взмахнул рукой, указывая на пологий распадок меж двух холмов. - Здесь пощекочем подбрюшье нечисти, а когда твари ринутся на нас, оттянемся к Обходному пути и на рысях уйдем на юг. В рукопашную схватку не вступать – бить только стрелами издали. Всем понятно? Воины молча кивнули и направились к распадку. В это время Аргнар сидел на замшелом камне у западной бойницы крепости и украдкой наблюдал за парой тяжеловесных чудовищ, которые неспеша ползли за наружной стеной вдоль рва. Дальше в зарослях сухостоя, по-видимому, ворочалось еще несколько их собратьев – отсюда нельзя было разглядеть, но хорошо был слышен треск веток шатающегося кустарника. Бойница была густо заплетена сухими ветвями дикой винной лозы, поэтому Аргнар не боялся быть замеченным. Положив руку на загривок Рипа, он терпеливо ждал. Предательская слабость пыталась завладеть его телом, туманя мысли, нашептывая о сладостном сне и равнодушном покое. Аргнар понимал, что яд колдовского амулета все глубже и глубже проникает в его тело. И, хотя целебный отвар Филгора частично сдерживал это проникновение, все же близился миг, когда яд проникнет в сердце. До этого момента нужно было выполнить то, ради чего полегло в боях столько соратников. Аргнар достал из нагрудного кармана перстень, подаренный Гилбером, и от нечего делать принялся его внимательно разглядывать. Темный камень казался совершенно безжизненным, тем не менее, воин все явственнее ощущал, что оттуда, из невообразимой дали на него взирает какая-то безмерно могущественная сила, словно оценивая. Аргнар не мог понять, что собой представляет эта сила – она не была доброй или злой. Внезапно, повинуясь какому-то неосознанному порыву, воин решительно одел перстень на средний палец левой руки и замер, закрыв глаза. Его внутреннему взору открылся бескрайний простор алмазных звездных россыпей, среди которых разворачивалась сияющая дорога в манящую бесконечность. Прерывая чудное видение, из-за недальнего холма взметнулся душераздирающий рев, перешедший в захлебывающийся визг. Донесся боевой клич кочевников. И тотчас Сухой лес наполнился рычанием и треском. Все твари, находящиеся подле заброшенной крепости ринулись на звуки вспыхнувшей битвы и спустя мгновение у наружной стены никого не осталось. Выждав еще немного, Аргнар протиснулся сквозь широкую трещину в стене, скатился в ров и, взобравшись по противоположному склону, осторожно выглянул. Вокруг не было видно ни одного врага. Переглянувшись с Рипом, Странник пригнулся и, быстро перебежав открытое пространство, остановился на краю мертвого подлеска. Он обернулся на звуки ожесточенной схватки, кипевшей за южным склоном холма, молча поднял руку, словно прощаясь с друзьями, отвлекающими сейчас на себя всех тварей Повелителя тьмы, а затем нырнул в заросли. Волк серой тенью устремился за ним. * * * Карг стоял на вершине кургана, опираясь на огромный черный меч и устремив тяжелый взор на юг, откуда должна была появиться армия объединенных народов Вальгарда. Все свое воинство Повелитель тьмы отправил навстречу противнику, оставив подле себя лишь жрецов. Он никого и ничего не опасался, уверенный в собственном могуществе. Жрецы в коленопреклонённых позах застыли у подножия кургана, боясь поднять взоры на своего ужасного господина. Все шло по плану, но какая-то неосознанная смутная тревога скреблась в сознании. Карг злобно оглянулся по сторонам и едва не выронил меч от неожиданности - со стороны Сухого леса к кургану открыто и, как казалось, совершенно спокойно шел какой-то человек в сопровождении крупного волка. В его облике было что-то такое, что сразу насторожило Повелителя тьмы. Он попытался проникнуть в сознание этого человека и тотчас отпрянул, словно обжегшись – сознание этого неведомого воина окутывала сияющая защитная сфера. И тогда Карг понял, что перед ним тот самый воин из пророчества. У изножья кургана возникло замешательство. Заметив приближающегося воина, жрецы испуганно зароптали и начали отползать в стороны, открывая человеку проход на вершину. Даже страх перед собственным повелителем не смог удержать их на местах. Аргнар, не останавливаясь, начал подниматься по склону, твердо сжимая рукоять верного меча, тускло отливающего серебром. Его походный плащ вздулся, словно наполняемый магическим ветром. Рип шел следом, настороженно наблюдая за жрецами. Карг встревожился. Этот человек выглядел больным, его лицо было изможденным, и лишь в глазах читалась непоколебимая решимость. И хотя неведомый воин не был волшебником (это Карг почувствовал сразу), его окружала защитной стеной могучая магия. Вернее даже несколько магических сил служили ему щитом. Повелитель тьмы видел магическим взором силовые потоки, окружавшие пришедшего – там были солнечные и изумрудные ветви магии живой природы, рубиновое покрывало магии времени. Карг содрогнулся от неожиданности: среди сплетения сил светлой магии, он уловил мощный темный поток! Как, каким образом магия тьмы встала на сторону светлых сил?! - Кто ты, презренный? – глухо прорычал Карг, впиваясь взглядом в лицо приблизившегося воина. – Как ты посмел явиться сюда?! Аргнар остановился в двух шагах и поднял Шер. - Я пришел, чтобы уничтожить тебя, порождение тьмы, и положить конец царству зла! – ответил он. - Глупец! – криво ухмыльнулся Повелитель тьмы. – Узнай же перед смертью, что великое семя зла тайно покоится до поры до времени в Мертвом городе, что погребён под глиняными холмами. Истинный Властелин тьмы восстанет там! - А кто же ты? – не удержался от вопроса Аргнар. - Я лишь его ученик. - Найдется и на него управа, а сейчас пришел твой смертный час! - Ну что ж, попробуй одолеть меня, ничтожный смертный! – взревел Карг и ринулся на воина. Сшиблись могучие клинки, рассыпая раскаленные искры. Аргнар и Повелитель тьмы закружились в смертоносном танце, не уступая друг другу. Меч Карга окутался темным облаком, внутри которого полыхали багровые сполохи. Клинок Аргнара засиял солнечным светом. В это время жрецы, повинуясь безмолвному приказу своего господина, бросились с тылу к человеку, размахивая жертвенными ножами. Но не тут-то было. С хриплым рыком им навстречу прыгнул Рип. Его мощные челюсти с хрустом сомкнулись на шее переднего жреца, и тот с отчаянным воплем покатился по склону вниз. А волк уже рвал следующего, не обращая внимания на удары ножей, посыпавшиеся на него со всех сторон. Аргнар не видел этого, он сражался, собрав воедино умение и волю к победе. Но никогда еще у него не было такого мощного и умелого противника. Воин чувствовал, как силы стремительно покидают его. Предательская слабость начала заполнять все тело. А Карг все убыстрял и убыстрял выпады, нанося один за другим могучие удары, каждый из которых просто сбил бы любого другого воина с ног. Очередной сокрушительный удар едва не выбил меч из руки Аргнара. Он со стоном опустился на одно колено, неосознанным движением воздевая левую руку к небесам. И тогда ожил перстень. Из его темного камня ударили во все стороны рубиновые лучи, образуя искрящуюся полусферу. Карг ощутил, что его словно бы обволокли упругие нити, сковывая движения. Повелитель тьмы зарычал от ярости – он узнал магию Повелителя времени. Эта магия сковывала всех, кроме владельца перстня, давая ему преимущество во времени перед всеми остальными. Но Карг был не простым смертным и, хотя магия времени подействовала на него, все же не смогла остановить полностью. Словно разрывая невидимые путы, Повелитель тьмы с натугой поднял меч для последнего удара. И тут неожиданно ощутил сопротивление внутри самого себя. Это взбунтовалась душа Мерглу. Отринув страхи, Мерглу попытался перехватить контроль над рукой с мечом. Он удерживал его силой воли, давая неизвестному воину возможность встать на ноги. Меч в руке Карга дрожал от напряжения. Пока шла безмолвная схватка Мерглу и Карга, Аргнар пришел в себя и увидел занесенный над собою меч. Последние силы стремительно покидали тело воина, пожираемые магическим перстнем, который черпал энергию из жизненных сил своего владельца. "Жаль, что я так и не смог выполнить предначертанное…" – мелькнуло в сознании. Перед мысленным взором предстали все те, кого он знал, и на глазах навернулись непрошенные слезы отчаяния. Но в этот миг отчетливо прозвучал чистый и спокойный голос Учителя: - Огненная чаша должна быть уничтожена клинком тьмы! Повинуясь этому голосу, Аргнар опустил на землю меч, выхватил из-под плаща Огненную чашу и из последних сил воздел ее обеими руками над головой навстречу мечу тьмы. И прервалась магия времени. И Карг сломил сопротивление Мерглу. И клинок тьмы обрушился на Огненную чашу, раскалывая ее на мелкие части. Ужасная сила вырвалась на свободу, безжалостно сжигая все вокруг себя. В могучем огневом вихре мгновенно исчезли Аргнар, Рип, жрецы Карга и сам Повелитель тьмы – словно и не было их. Курган расплавился и провалился, образуя черную кипящую воронку. А в небо ударил столб яростного огня. * * * Казалось, от края и до края долину заполнила темная масса, ощетинившаяся густым лесом копий. В мрачном свете багрового солнца, уже придавленного к земле плотной пеленой Вечной мглы, пробегали кровавые сполохи по кольчужным латам и щитам. Рокочущий гул, словно волны прибоя, проносился по рядам ратников из стороны в сторону. Армия Тьмы судорожно корчилась, вздыбливаясь устрашающими конечностями. Оба воинства замерли друг перед другом на расстоянии полета стрелы, словно ожидая сигнала. Откуда-то сперва незаметно, а затем, становясь все громче и громче, возник тяжелый гул вперемежку с низким утробным воем. Он быстро усиливался, постепенно перекрывая шум двух армий. Этот грозный звук выползал из-за Гиблого кряжа. Взоры тысячи глаз невольно обратились в сторону Потерянного края. Там, над иззубренными вершинами ворочалась сама чернота, вспарываемая зловещими лиловыми вспышками беспорядочных молний. Грохочущие раскаты грома сотрясали землю. Что-то происходило сейчас в самом сердце бывшей Малурии. Что-то такое, от чего зависела судьба всего Вальгарда. Шум в долине смолк, придавленный тяжелым гулом. Все затаили дыхание в тревожном ожидании. И грянул гром! Содрогнулась земля от ужасного удара, вздыбилась огромными камнями, поднявшимися из недр на поверхность. Глубокие трещины на мгновение разошлись и вновь сомкнулись, заглушая отчаянные крики несчастных, попавших в эти провалы. Никто не устоял на ногах. Но вражье войско сгинуло без остатка – огромный провал открылся, подобно гигантской пасти, на том месте, где стояла армия Тьмы. Его края осыпались внутрь, увлекая за собой воющих, рычащих и визжащих монстров, а затем мягко сошлись. И лишь только глубокий овраг вдоль подножия Гиблого кряжа остался там, где стояло войско Повелителя тьмы. Спустя много лет назовут потомки этот овраг Погибельным… А над Потерянным краем ударил в небо ослепительно белый столб света, пронзая насквозь и выжигая дотла мрачную завесу Вечной мглы, закручивая ее протуберанцами и раздирая в клочья. В следующее мгновение налетел мощный порыв ветра, валя на землю тех, кто успел подняться на ноги после сокрушительного удара. Вслед за этим наступила оглушающая тишина. И тогда в гигантском столбе света медленно и устрашающе величественно поднялся и раскрылся ослепительно яркий бутон. С немым ужасом люди взирали на это грозное зрелище, прикрывая руками слезящиеся глаза от нестерпимо яркого света. - Спаси и помилуй, Всевышний! – прохрипел кто-то. – Это же Цветок смерти! И тут же ударила плотная волна жара, словно из раскаленного кузнечного горна. Люди закричали от боли, пытаясь закрыть лица плащами. У некоторых задымились волосы. Но волна жара уже умчалась дальше, уступая место прохладному воздуху, хлынувшему вслед за ней. Растерянно озираясь по сторонам, люди понимались на ноги. Постепенно взоры всех вновь обратились в сторону Гиблого кряжа, над которым медленно угасал огненный шар Цветка смерти. А еще выше над ним начали собираться тяжелые грозовые тучи, опускаясь и придавливая его своей тяжестью. Упали первые крупные капли дождя, остужая разгоряченные лица и прибивая пыль, а затем хлынул ливень, да такой щедрый, что в двух шагах уже ничего нельзя было разобрать. Словно опомнившись, воины бросились спешно сооружать из длинных копий навесы и шалаши, обтягивая их плащами и шкурами, чтобы укрыться от проливного дождя. Вскорости все попрятались под навесы и затихли, пережидая ливень. Однако дождь не прекращался и лил как из ведра, образуя многочисленные ручьи, сливающиеся в мутные потоки. Лишь к вечеру следующего дня ливень начал постепенно ослабевать, пока не иссяк вовсе. Тяжелые грозовые тучи уползли куда-то за далекий северный горизонт, открывая взорам людей прояснившееся вечернее небо. И было дивное видение над землями Вальгарда. Словно неведомый мастер соткал на закатном небосводе от края и до края величественный гобелен, на котором женщина неземной красоты в слепяще-белоснежных одеждах медленно шла по скорбному полю брани, осторожно склоняясь над погибшими и вглядываясь в их лица. И столько грусти и сострадания было в ее печальном взгляде, что казалось, вот-вот небеса прольют на затихшие равнины свои чистые вечные слезы… Молчаливо, словно слуги, за женщиной следовали два безликих крылатых существа, чьи имена Забвенье и Покой. За их широко распростертыми крыльями следовали седые сумерки, покрывая тела павших морозным саваном. А замыкала свиту ночь – за нею угасал закат, и меркло дивное виденье, уступая место вечным звездам… Если бы Странник это видел, он бы сразу признал в прекрасной женщине Хозяйку Лунного озера. Но, увы, не мог он этого увидеть. Быть может, лишь откуда-то из дальних и неведомых миров, по бескрайним дорогам которых ему предначертано было странствовать – на то он и Странник, избранный свыше… быть может, но нам уже об этом не узнать…
Пятнадцать раз приходила зима, окутывая земли Вальгарда белоснежным покрывалом, и пятнадцать раз весеннее солнце изгоняло ее за пределы северного побережья, с тех пор как был побежден самозваный Повелитель тьмы. Постепенно жизнь вошла в обычное русло, и новые заботы овладели людьми. Но каждый год в день Великой битвы во всех больших городах и селениях собираются на бойцовские турниры молодые воины, чтобы принять участие в состязаниях на звание самого умелого и бесстрашного воина, который сможет в течение года до следующего турнира носить почетное звание Странника. Юная Хельга, дочь травницы Ольмы и Ратона - хозяина одного из новых хуторов Свободных поселений, собирала ягоды семисильника на краю лесной поляны, залитой теплым солнцем. Где-то неподалеку шумели хуторские мужики, которые во главе с Ратоном заготовляли бревна для нового амбара. Вечером должны были отправляться обратно, поэтому Хельга торопилась собрать как можно больше ягод, из которых мать готовила зимой целебный отвар для малышей. Эти редкостные ягоды можно было собрать только здесь, в Безымянной пуще. Белокурая Хельга наклонилась, чтобы поднять упавшие на землю ягоды, а когда выпрямилась, то попятилась от неожиданности – прямо перед ней стоял незнакомый загорелый юноша. На плече у него висел большой лук, а из-за плеча выглядывала рукоять меча, притороченного к спине. Плащ скрепляла красивая серебряная застежка в форме легендарного дракона с изумрудными глазами. Его крылья были распахнуты, словно в полете. Юноша появился совершенно бесшумно и так неожиданно, что девушка испугалась. - Не бойся меня, незнакомка, – мягко произнес он и улыбнулся. – Кто ты и как тебя зовут? Хельга настороженно сдвинула брови. - А ты сам-то кто будешь? - Аргнар я, из Лесного удела. - А здесь что делаешь? – продолжала допытываться девушка. Аргнар усмехнулся и пожал плечами. - Я-то здесь охочусь, а вот ты как в лесу оказалась? Ведь Свободные поселения отсюда далековато… да и почему ты все выпытываешь, а про себя еще ни слова не сказала? Хельга смутилась. - Я тут с отцом и хуторянами. Они за бревнами для нового амбара приехали, а я вот за ягодами… - А имя-то у тебя есть? - Хельгой меня зовут… Девушка почему-то смутилась еще больше, а затем, повинуясь какому-то неосознанному порыву, спросила: - А что означает твоя застежка на плаще в форме крылатого змея? Я таких прежде никогда не видела. По лицу юноши промелькнула едва заметная тень печали. Он бережно провел ладонью по застежке и тихо ответил: - Это память о моем отце. Эту застежку он давным-давно подарил моей матушке, а она передала ее мне… - А кем был твой отец? - Он был великим воином, но об этом я расскажу тебе как-нибудь в другой раз. - Хорошо, я согласна, - улыбнулась Хельга, - А сейчас идем со мной, я тебя с нашими хуторянами познакомлю… Она взяла Аргнара за руку и повела на шум голосов, еще не ведая о том, что идет рука об руку со своим братом.
