Тяжелые шаги эхом разнеслись по пустому храму. Окровавленный воин,перескочив жертвенный алтарь, оказался возле статуи бога войны – Марса. Положив испачканную кровью ладонь на щит, что был в руке мраморногоизваяния, человек громко и четко молвил: - Пробудись и явись на мой зов, Марс. Мирно горевшее в чашах пламя колыхнулось, и рядом с воином появилась чья-то тень. - Здравствуй, Атанасиус, - раздался глубокий грозный голос новоприбывшего. - Ты действительно пришел, - прошептал воин и обернулся к богу. Марс в отличие от обнаженной статуи со шлемом на голове, выглядел совершенно иначе. На руках были натертые бронзовые наручи, на ногах – закрытыекожаные башмаки, а торс защищал льняной панцирь с укрепленной на нем металлической чешуей. - Да, - угрюмо сказал Марс, сложив мускулистые руки за спиною, - и если уж я здесь, то поздравляю тебя с очередной победой. Вместо благодарности воин гневно выпустил из легких воздух, после чего вытянул вперед руку с зажатой в ней стрелой. - Я хочу знать, что это. - Негоже взвывать ко мне по таким мелочам. Неужели ты не видишь, что это стрела? Атанасиус резко шагнул к богу. - Наконечник этой стрелы из плоти, а не метала. Уж кто-кто, а ты должен был это заметить. - Ах, да, - криво ухмыльнулся Марс, - полагаю это стрела Купидона. - Отведи меня к нему. - Зачем? - Он должен за кое-что расплатиться. - Бог? Что же он сделал тебе, что ты решился на столь глупую затею? - Разве это важно? - Пожалуй, да. - Это из-за моей клятвы, а так же… Марианны и Юлиуса. - Поясни. - Марианна – это девушка, что помогала раненым воинам после битвы, - Атанасиус взглянул на окровавленную руку. – Доброе и нежное создание. После недавней битвы было много раненых, и у нее оказалось много работы. Под конец дня Марианна едва стояла на ногах. Когда девушка нечаянно оступилась, я оказался рядом и не позволил ей упасть. Помню, как наши глаза встретились, и через миг ее пронзила стрела… Костяшки Атанасиуса побелели, а древко в его руке жалобно заскрипело. - Стрелы Купидона не убивают, - безразлично молвил Марс. - Она и не умерла, - процедил сквозь зубы Атанасиус. – Стрела, пронзив ее сердце, ударилась в меня и рухнула на землю. Через миг взгляд Марианны переменился. Я увидел в ней не чистую невинность, а скорее… вожделение. Она, несмотря на строжайший запрет, залезла этой ночью ко мне в шатер. Терзаемый кошмарами сотен битв, не желая того, я убил ее во сне… а ведь я, после вчерашней битвы… поклялся пред богами не проливать людской крови. - Вот оно как, - Марс гулко рассмеялся. – Ты, хоть и рожден от смертной женщины, но зачат был мною. В твоих жилах течет кровь бога войны, а бога войны может ненадолго покорить лишь Венера. Купидон, хоть и божество, но его стрелы не в силах пронзить твое сердце. А если стрела Купидона не пронзает обоих сердец, любовь двоих становится любовью одного, перерождаясь в бездумную страсть. - Мне нужно его найти. - Зачем? Уж не решил ли ты мстить богу из-за какой-то девки. - Едва ли это все! Юлиус. Юноша, что вечно шатался за мною, набиваясь в ученики. И хоть сама мысль учить кого-то была противна, он все же был моим товарищем. Будучи влюбленным в Марианну, и увидев ее кровь на моих руках, Юлиус поднял против меня свой меч. - Две смерти твоими руками, но против твоей воли? – приподнял бровь Марс. - Да. - Даже если так, как же твоя клятва? - Из-за Купидона, она была нарушена! Плевать кто он, бог или еще кто. Он посмел вмешаться в мою жизнь. Просил я его об этом? Нет! Его стараниями погибли двое. Я слишком горд, чтоб подобное оставить без ответа. Марс хищно ухмыльнулся. - Это не только гордыня. Ты должен понимать, Атанасиус, мне самому не по нраву Купидон. Этот мелкий слащавый божок позорит мое имя. Но даже так, он, как и ты, мой сын. - Я несокрушим в боях… - Что не странно, - заявил Марс - …но отыскать бога любви, мне не под силу. Марс подошел к алтарю и посмотрел на свою статую, которая, в отличие от Атанасиуса, едва ли походила на самого бога. - Поэтому ты воззвал ко мне? - Просто отведи меня к Купидону. Большего я не прошу. Бог взглянул на своего сына, в чьих глазах плясали алые огоньки. Марс усмехнулся, и пол в храме задрожал. Пламя в чашах колыхнулось и погасло, но огоньки в глазах Атанасиуса не исчезли. - Да будет так, - произнес бог и щелкнул пальцами. Защищаясь от возникшей вспышки, Атанасиус зажмурился. В лицо подул легкий теплый ветерок, а до ушей донеслось песнопение птиц. Открыв глаза, воин осмотрелся. Кругом, зеленел согретый солнцем прекрасный сад. Показалось, Марс перенес его не только в другое место, но и в другое время суток. Рядом послышались взмахи крыльев, и в поле зрения Атанасиуса появился красивый юноша, парящий в нескольких метрах над землей. - Кто это пожаловал в эти чудесные сады? – голос Купидона был по-детски звонок. - Уж не Атанасиус ли это? Беззаботная улыбка божества распалила в воине неистовый гнев. - Как я и слышал. Ты словно ребенок, выросший на нежностях, за маминой юбкой. - Ой, какой ты неприятный. Все так же не любишь детей? Может в твоей жизни мало любви? Может тебе, братец, девиц настрелять? Своих детишек заведешь да к чужим подобреешь. Вместо ответа воин бросился вперед и, совершив прыжок, ухватил бога любви за лодыжку. От неожиданности и дополнительного веса Купидон рухнул вместе с Атанасиусам на виноградную шпалеру. - Что ты делаешь?! – бог любви принялся брыкаться, но вырваться ему не удавалось. - Возомнил себе ткачом судеб?! – воин, что есть сил, ударил Купидона в нос. - Нет! Прошу! Только не в лицо! Вместо того чтоб остановится, Атанасиус ударил еще, затем еще и еще. Он избивал Купидона с неистовой жестокостью, пока личико бога любви не утратило своей юношеской красоты. Отпустив плачущего Купидона, который сразу свернулся калачиком, воин принялся искать на земле утерянную им стрелу. - Ты варвар! – хлюпая разбитым носом, выкрикнул бог. – Как можно быть таким злым и жестоким? - Хватит ныть! – рявкнул Атанасиус. - Ты явился в мир богов, избил меня и, говоришь, хватит?! Отыскав стрелу, Атанасиус резко протянул ее к Купидону, от чего тот зажмурился, прикрыв голову руками. Дождавшись, когда бог любви приоткроет глаза, воин задал вопрос: - Зачем ты пустил в меня и Марианну эту стрелу? - Стрелу? Ты из-за нее здесь? Но ведь… Неожиданно опухшие глаза Купидона стали шире и он, швырнув в лицо Атанасиуса жменю песка, вскочил на ноги. Крылья совершили широкий взмах, и юноша взлетел на десяток метров вверх. - Ничего я не скажу, ничего не расскажу! - Лучше спустись вниз, - проскрипел зубами воин. - А ты попробуй в этот раз, жестокосердный братец, допрыгнуть. Атанасиус оглянулся в поисках метательного снаряда и на глаза попался Купидонов лук, утерянный им при падении. - Я тебя предупреждал. - А стрелы то у ме…, - Купидон, увидев в руках воина стрелу, что пронзила сердце Марианны, оборвал себя на полуслове,. Тетива затрещала в руках Атанасиуса. - Постой! – закричал Купидон, но было уже поздно. Издав звук, похожий на хлопок, стрела Купидона пронзила его же сердце, вынудив, свалился наземь. Бог любви не был мертв или даже ранен, но продолжал неподвижно лежать на земле. «Стрелы Купидона не убивают», - вспомнились Атанасиусу слова Марса, но Купидон стал выглядеть настолько жалко, что воин больше не желал ему зла. - Атанасиус, - робко молвил Купидон, - скажи мне, где Марианна? - Я ее убил. - Убил?! - Бог любви вскочил на ноги. - Мою любовь?! Как ты мог! Нет! Нет! Я найду ее! Найду! Купидон побежал через сад прочь, словно позабыв, что умеет летать. Удивленный Атанасиус провел беглеца взглядом и когда тот исчез из виду, двинулся следом. Однако средь буйных трав след бога был быстро утерян. Блуждая, казалось бы, нескончаемо долго, воин достиг конца сада, но прежде чем смог его покинуть, раздался страшный гром, от которого вздрогнула земля. В одно мгновение сына Марса окружили боги. - Смертный, - раздался гневный голос Юпитера, и Атанасиуса поразила молния. По телу прокатились адская боль и дикие судороги, вслед за которыми взор окутала тьма… Воин ощутил, как теплая ладонь коснулась его лба. Тяжелые веки поднялись, и он взглянул на немолодого мужчину с добрыми глазами и едва заметной улыбкой под аккуратно обстриженной курчавой бородой. - Я Эскулап, - мягким голосом сказал мужчина, - меня можешь не бояться. - Страх не характерен для меня. - Сын своего отца. Столь же дерзок, столь же бесстрашен… а быть может, просто безрассуднее, чем он. Впрочем, ты действительно крепок. Не каждый выдержит удар молнии всеотца. Атанасиус попытался встать, отчего зазвенели цепи на его руках. - Я пленник? - Нет, - устало произнес Эскулап, - ты заключенный, и тебя будут судить. Юпитер желал сам возглавить процесс, но стараниями Марса, место всеотца займет Юстиция. - Ты прибыл сообщить мне об этом? - Нет же. Я пришел с целью врачевания. Но едва ли тебе нужна такая помощь. Эскулап попрощался и покинул Атанасиуса, который только сейчас понял, что находится в полумраке тюремной камеры, за массивной решеткой и сырыми каменными стенами. Терзаемый жаждой он отыскал в углу кружку, но вместо воды в ней лежала мертвая зловонная мышь. Швырнув кружку в решетку, воин улегся на голом полу и принялся ждать. Время шло, но состояние его совершенно не менялось. Тот же холод, та же жажда и голод. Ни хуже, ни лучше. - Вот ты каков, - раздался хриплый женский голос. Атанасиуса застали врасплох. Резко вскочив на ноги, он посмотрел на женщину: внешность ее была отталкивающей, зубы белели в оскале. Мерзко ухмыляясь, глядела она на воина большими буро-желтыми глазами. - Кто ты?! - Плохо ты знаком с богами, юнец. Я Фурина. Атанасиус был немолод, но слова о возрасте пропустил мимо ушей. - Ты действительно похож на него, - молвила богиня. - Даже больше чем Ромул и Рем и уж куда больше, чем этот мальчишка Купидон. - Чего тебе? Фурина противно рассмеялась. - Вот уж точно сын своего отца. Хорошо. Не буду ходить вокруг да около. Я хочу, чтобы ты стал моим мужчиной. Атанасисус какое-то время непонимающе смотрел на богиню, но осознав, что она не шутит, ответил: - Благодарю за предложение, но я отказываюсь. - Отказываешься? Я предлагаю тебе не только себя, свое тело, но и помощь в судилище, что ждет тебя. Если ты согласишься на мое щедрое предложение, я обещаю, что… - Отказываюсь! - Ах ты, щенок! Выродок смертной шлюхи! Я полагала ты рассудительней, но ты такой же упертый и безмозглый, как твой отец. Но ничего. На судилище ты пожалеешь о своей наглости и недальновидности. - Не ты будешь меня судить, а Юстиция. Оставь угрозы и дай мне спокойно дождаться в этой камере суда. Фурина вновь разразилась противным хохотом. - Какой же ты глупец. Камера? Твое заточение – это лишь плод твоего воображения. Только оковы на твоих руках не марево. Судилище? Я руковожу всем из тени. То, что ты здесь – моя заслуга. - Что ты несешь? - Неужели ты действительно полагал, что это мужлан Марс смог бы такое провернуть? Кто, по-твоему, надоумил его убедить Купидона пустить стрелу в тебя и ту девку? Кто одурманил того мальчишку, чтобы он набросился на тебя? Марсом так просто управлять. Он терпеть не может своего отпрыска от Венеры, но восхищается своим смертным сыном, который в его честь прошел сквозь сотни битв. - Я сражался не для него! - Любая битва в его честь. А ты так вовремя дал клятву более не проливать человеческую кровь. Как же легко было сыграть на этом. Атанасиус осмыслил услышанное, и его охватил гнев. - Убирайся! - Ха-ха-ха! С чего бы? Воин ринулся вперед. Решетка растворилась в воздухе, и он попытался ударить Фурину железными путами. Отскочив назад, богиня зашипела, а уложенные волосы вздыбились, превратившись в змей. Атанасиус попытался атаковать вновь, но бледно-зеленый шар, что сорвался с пальцев богини, вынудил защищаться. Исхитрившись, он отразить атаку оковами, но тело неожиданно потяжелело, а перед глазами все поплыло. Фурина ударила чарами вновь, и воин рухнул на землю, вскрикнув сквозь сцепленные зубы. С пальцев богини в очередной раз сорвался бледные огонек, и Атанасиус приготовился принять смерть. - Нет! – раздался возглас Марса и смертельные чары разбились о круглый щит бога. - Прекрати, - скомандовала благородного вида статная женщина, приставив к шее Фурины свой клинок. - Юстиция, - прошипела Фурина, - уж не решила ли ты, что я не имею права на самозащиту? Этот смертный юнец пытался меня убить, между прочим. - Есть основания сомневаться в правдивости твоих слов. Кроме того, думаю, ты не станешь отрицать, что и сама намеревалась учинить ему смерть. Я считаю недопустимым вынесение приговора до взвешенного изучения всех обстоятельствам инцидента. - Правосудие – твой удел, Юстиция, - фыркнула Фурина, превратив своих змей обратно в волосы. - Я рада, что ты не подвергаешь это сомнению. Фурина заскрипев оскаленными зубами, демонстративно развернулась и пошла прочь. - Я не позволю ей уйти, - крикнул Атанасиус, попытавшись встать на ноги. Марс тут же пресек это: бог сшиб поднимающегося воина и придавил ногою к земле. - Не лучшее поведение, - выдохнула Юстиция, - ведь своими действиями ты лишь усугубляешь ситуацию. - Но она, - оскалился Атанасиус, - и мой отец… Марс ударил сына ладонью в лоб. Взгляд воина затуманился, и он потерял сознание. Шум судилища вернул его из небытия. Звякнув цепями, воин устало поднялся на ноги. Боги, восседавшие вокруг него на небесных пьедесталах, умолкли. - Смертный, что носит имя Атанасиус, - промолвила Юстиция, - здесь, в присутствии восьми богов, будет решаться твоя судьба. Ты обвиняешься в том, что проник в наш мир, напал на бога любви Купидона и отправил на страдания в мир мертвых. Богиня правосудия перевела свой взгляд с воина на моложавого бога, что скучающе глядел в сторону. - Бахус, поведай нам о том, что случилось в твоих садах. - Я? – бог растеряно оглядел присутствующих. – Как-то неожиданно, да и рассказал я тебе уже все. - Пусть все участники процесса услышат тебя. - Если это надо, то ладно, - пожал плечами Бахус. – Я взлелеял чудесный огромный сад. Взрастают там и виноградники, из плодов которых делается нектар по заказу Ювенты, и цветы, чья красота… - Бахус, излагай по существу. - Ну… в общем, мне известно абсолютно все, что творится в моих садах. Какой побег засыхает, где какой цветок увядает и даже… - заметив на себе суровый взгляд Юстиции, бог на миг запнулся, - … так вот… э… этот человек, вдруг появился в моих садах, как раз тогда, когда там отдыхал Купидон. Они обменялись несколькими фразами, и человек набросился на Купидона. Он свалил его на землю и принялся так колошматить, что я даже подумал, будто это какое-то чудище обернулось в простого смертного. Хорошо, что неподалеку был Меркурий, которого я и кликнул, чтобы отправить весточку другим богам. Но едва Меркурий примчался, этот человек пустил стрелу прямо в сердце Купидону. Как-то так. - Что было дальше? – спросила Юстиция, заметив, что Бахус не собирается продолжать. - Дальше? Ну, дальше Купидон стал сам не свой. Бежал по моему саду, затаптывая одни цветы и срывая другие. А! Еще все время приговаривал:«Марианна, любовь моя». Меркурий, увидев все это, тут же отбыл, а через какое-то время вернулся с другими богами. Даже всеотца привел. Юпитер сразу же запустил в этого человека молнию. Жуть как громыхнуло. Все растения кругом погибли, а там, между прочим, произрастали такие редкости как… - Спасибо Бахус, - прервала его Юстиция, после чего обратилась к Меркурию. - Что ты можешь добавить к сказанному? - По большому счету – ничего, - хитрый бог прищурил серебряные глаза и с интересом посмотрел на Атанасиуса. – Меня позвал Бахус, и я тотчас явился в его сад. Издали я увидел как Купидон, пронзенный стрелой, рухнул на землю, но вскоре поднялся и побежал прочь. Я попытался перехватить его и узнать, что случилось, но он с окровавленным лицом и отрешенным взглядом пробежал мимо. Решив, что дело серьезное, я незамедлительно явился к Юпитеру и сообщил обо всем, что мне стало известно. Всеотец собрал нескольких богов и нагрянул в сад, где и поразил молнией нарушителя. - Если на этом все, то слово дается Прозерпине. Рыжеволосая богиня устало взглянула на Юстицию. - Мой муж не возжелал явиться на это судилище, но я могу подтвердить, что Купидон действительно ворвался в мир мертвых, заявив, что его сердце пронзила любовь и он хочет остаться со своей возлюбленной Марианной, которая попала в царство моего мужа накануне. Богиня правосудия кивнула и вновь посмотрела на Атанасиуса. - Отрицаешь ли ты, смертный, слова богов или же признаешь свою вину? - И да, и нет! – гордо заявил воин. - Я не проникал в мир богов, а был доставлен сюда. - Кем? - Своим отцом. - По собственной воле или против таковой? - По собственной. Юстиция обратилась к Марсу: - Правду ли сказал смертный или тебе есть что возразить? - Он говорит правду. Я доставил его сюда, по его же просьбе. Юстиция вновь взглянула на Атанасиуса. - Что можешь сказать по другим обвинениям. - Я признаю, что избил Купидона, но так же заявляю, что не властен над богами и в мир мертвых Купидона не отправлял. - Знал ли ты, что выпущенная стрела заставив воспылать любовью к человеческой женщине или ты желал смерти Купидону. - Я желал причинить Купидону боль. Я хотел, что бы он пожалел о том, что вмешался в мою жизнь. Думал ли я, что смогу убить бога? Нет. Думал ли я, что выпустив в него стрелу, заставлю влюбиться в Марианну? Тем более нет. Такой ответ тебя устроит? - Тебе есть, что еще добавить? - Да. Почему рядом со мной не стоят Фурина и Марс, одураченный ею? - Этот процесс только по твоим проступкам, смертное создание. - Но они же замешаны в этом! Вы столько всего знаете о том, кого и как я бил, в кого пускал стрелы, в кого не пускал, и при этом делаете вид, что вам ничего не известно о причинах, побудивших меня творить все это? Как это понимать?! Избирательное правосудие это не правосудие! - Довольно! – воскликнула Юстиция, и оковы Атанасиуса притянуло к земле, вынудив воина рухнуть на колени. - Лишить жизни его! – вскочила Венера. – Он напал на моего мальчика. Моего нежного милого мальчика. Он хотел его убить. Он убийца и не заслуживает жизни! - Венера, - гневно молвила Юстиция, - я попрошу тебя и Марса, как заинтересованных лиц, воздержатся от высказываний и дождаться правомочного решения законного суда. Венера открыла рот, чтоб возразить, но жесткий взгляд богини правосудия вынудил ее молча вернуться на свое место. - Итак, - хладнокровно молвила Юстиция, – есть ли среди присутствующих те, кто хочет поддержать обвинение или те, кто желает встать на защиту обвиняемого? - Да, Юстиция, – богиня в длинном, обрамленном металлическими пластинами одеянии, поднялась со своего места. Сняв с головы сверкающий шлем, она заговорила грозным, но при этом спокойным голосом. - Я, Беллона, будучи известна как неистовая воительница, всегда проявляла интерес к Атанасиусу. С самого его рождения я следила за его деяниями в мире людей. Лишившись в детстве матери, он примкнул к отряду наемников и, несмотря на юный возраст, очень быстро стал сильнейшим из них. Атанасиус был едва ли не вскормлен кровью своих врагов, а поле битвы заменило ему отчий дом. Он привык сам пробивать оружием себе путь, поэтому, когда в его судьбу вмешался Купидон, кровь бога войны в жилах Атанасиуса вскипела. Взгляните на него. Он сын своего отца, возросший в битвах. И мы, как боги, что не редко прощали деяния его отца, должны простить и деяние его дитя. - Никакого прощения! – закричала Венера. – Никакого! Боги зашептались меж собой. - Призываю к тишине! – голос Юстиции заставил всех смолкнуть. – Я даю тебе, Атанасиус, последнее слово. - Мне нечего сказать суду. Здесь боги судят смертных по своим, божественным меркам. Позор на твою голову, Юстиция. Вечный тебе позор. - Что ж, Атанасиус, я, оценив характер и степень опасности деяния, изучив обстоятельства его совершения и взяв во внимание твою личности, руководствуясь принципами правосудия и неизбежности наказания, властью данной мне, приговариваю тебя к воспитанию и обучению детей сроком на двадцать лет. Изумлению Атанасиуса не было предела. Столь же удивленными были и боги. - Как это понимать?! – не выдержала Венера. - Я не закончила, – перебила ее Юстиция. - Ты, Атанасиус, опираешься на свое узкое мировоззрение и судишь нас, богов, по своим стандартам. Но мы не люди. Нам ведомо то, что смертным не дано познать. Ты переполнен жаждой битвы и не отрицаешь этого. Почти вся твоя жизнь – это череда сражений. Ты видел себя лишь воином, державшим окровавленный меч в руке. Да, ты поклялся больше не убивать, но как только появилась возможность причинить боль Купидону, ты ухватился за нее без каких либо размышлений. Юстиция тяжело вздохнула. - Ты, Атанасиус, рос без родителей, и всего в своей жизни добивался сам. Поэтому ты отказывал в наставлениях всем, кто в них нуждался. Многие следовавшие за тобой гибли из-за этого. А дети… детей ты не любил больше всего, ведь они росли слишком беззаботно, по твоему мнению. В связи с изложенным, я обязую тебя передать младшему поколению накопленный тобою духовный и практический опыт. Местом исполнения твоего наказания будет Капитолийским храм, а приставлен ты будешь к пределу Юноны - богине брака, семьи и материнства. - Это же чушь! – неистово взревел Атанасиус. - До конца срока своего наказания, - продолжила Юстиция, - любое оружие в твоих руках сломается, а щит не укроет от удара. Твой приговор я приведу в исполнение незамедлительно. Закончив с речью, богиня мягко соскочила со своего пьедестала и двинулась к воину. - Дети, учение, храм… - процедил сквозь зубы Атанасиус, - тупые божьи кары. Я был готов к смерти, к каторге, заключению. Но это… Когда Юстиция подошла на расстояние вытянутой руки, воин собрал воедино все свои силы и, издав воинственный крик, поднялся на ноги. Колени предательски затряслись, а руки с чудовищной силой потянуло вниз. Однако ему важно было гордо стоять пред богиней, даже если со стороны это выглядело не так. - Ты еще пожалеешь о своем решении, Юстиция. Я тебе клянусь. - Я уже знаю, как ты держишь клятвы, - холодно ответила богиня и обрушила на Атанасиуса меч.
Три месяца спустя.
В комнате Атанасиуса, внутри Капитолийского храма, царил полумрак. Бледный огонек догорающей свечи едва мог осветить небольшой стол, заваленный сломанным оружием. Сам же воин, сидевший неподалеку, безмолвно глядел на осколки меча в своих руках. Неожиданно свеча разгорелась бирюзовым пламенем. - Кто здесь? – Атанасиус, ощутив чужое присутствие, поднялся. Из мрака комнаты вынырнула Фурина. - Здравствуй, славный воин. Ее оскаленные зубы казались еще острее, нежели прежде. - Чего тебе? - Жалеешь уже о своей недальновидности? - Быть может,– Атанасиус бросил осколки меча на стол, к остальному оружию. – Но ты не ответила на мой вопрос. Зачем ты пришла? Хочешь позлорадствовать или повторить свое предложение? - Поздно человечишка! – брызнула слюной Фурина. – Я уже не в силах изменить твоего наказания. - Я этого и не прошу. Фурина прищурилась. - Что ты этим хочешь сказать? Атанасиус подошел ближе к богине и заглянул в ее буро-желтые глаза. - Тебе всегда был по нраву Марс. Даже мне известно, что ты не раз пыталась заполучить его себе, но тщетно.Отомстить богу войны за небрежение не под силу даже тебе, поэтому ты решила отыграться на его сыне, на мне. Не так ли? - Если бы я желала, Марс был бы мой! - злобно молвила Фурина. - Я всегда добиваюсь своего. Всегда. Ты тому подтверждение. Богиня шагнула вперед и обняла Атанасиуса, впившись длинными ногтями в его спину. Туника воина начала темнеть от крови. - Я еще не давал согласия на нашу близость, - жестко молвил Атанасиус и оттолкнул богиню. - В какие игры ты играешь, человек? - зашипела Фурина. - Я готов стать твоим, как ты того желаешь, взамен на услугу… если, конечно, тебе это под силу. - Говори. - Я хочу, чтобы всё, что будет происходить во время учебного и воспитательного процесса, оставалось неведомым для богов. - Такого твое желание? - Да. Фурина жадно улыбнулась. - Тогда я сделаю то, о чем ты попросил, и этой же ночью мы сольемся воедино. - Хорошо, - недрогнувшим голосом сказал он, - но учти, я уже не молод. - За это можешь не переживать, я достану нужные снадобья и ты воспылаешь страстью. Фурина приблизилась и облизала длинным скользким языком левую щеку Атанасиуса от подбородка до виска. Воин не повел даже бровью - Жди, - прошептала богиня, и бирюзовый огонек свечи погас. Атанасиус остался в комнате один. Протерев мокрую щеку, он позволил себе устало ссутулиться и постоять так какое-то время. Услышав, что в соседнем помещении собираются дети, он глубоко вздохнул и, набравшись вместе с воздухом сил, покинул свою комнату. - Приветствуем вас, учитель, - в один голос произнесли дети, заметив воина. - Приветствую, - ответил им Атанасиус, после чего ученики уселись на свои места. Мальчики и девочки от пяти до десяти лет внимательно смотрели на него. Возможно, вместе с божественною карою, воина наделили даром притягивать к себе учеников. Не важно, преподавал он военное ремесло или делился жизненным опытом, дети впитывали его наставления, словно пересохшая земля – влагу. Их желание учиться граничило с одержимость, и Атанасиус решил использовать это в своих целях. Ему казалось, что в горящих глазах детишек он видит будущее: сожженные храмы, разрушенные статуи и алтари богов, тела убитых жрецов. - Я отомщу, Юстиция, - прошептал воин, - и тебе, и остальным богам. Знай, эту клятву, я не нарушу. Чем больше крыш поехало, тем сильнее ветер перемен.
Интересно и понравилось, римские боги не так знамениты как греческие, по крайней мере, среди меня. ))) Рассказ выглядит неполным, в частности, не раскрыта мотивация Фурины, да и про скитания Купидона в царстве мёртвых было бы интересно почитать хоть пару строчек. Вызывает некоторый диссонанс и судьба Марианны, нужно было подробнее расписать особенности сна Атанасиуса (может проклятье или энурез), а то, зарезать женщину, которая пришла согреть постель, это как то совсем не по солдатски/воински/наёмнически и в конце концов мужски.
Кстати, это первый коммент. ) Поздравляю автора! )
Dayneen, моя Вам признательность, за столь положительный комментарий. Раскрывать можно было много чего, но тогда вышла бы повесть, а быть может и роман. Что касается сна и убийства девушки, я пока выжду. Интересно как другие растолкуют эту ситуацию.
С римской мифологией вожу шапочное знакомство, в свое время отдавала предпочтение греческой и скандинавской, но читать было интересно. Слог рассказа местами очень напоминал те самые мифы, а вот диалоги местами этот слог попортили. Например, диалог Атанасиуса с Марсом вначале мог быть урезан до двух-трех фраз и рассказ бы от этого ничего не потерял, наоборот, хватило бы строк для Купидона, возможной пикировки Венеры с Марсом из-за сыновей, противостояния Фурины с Юстицией...
ЦитатаСет_Гекко ()
Что касается сна и убийства девушки, я пока выжду. Интересно как другие растолкуют эту ситуацию.
Тут сначала у меня возникла ассоциация с Гераклом, поэтому предположения два: 1. Сон Атанасиуса был наведенным, и девушку он зарубил, приняв ее за участника кошмара/противника/убийцу. 2. Рефлексы просыпаются раньше разума, а спящий воин - тот же зверь, спит чутко. И тут уж как повезет - успеет мозг остановить рефлексы али нет.
Концовка меня несколько царапнула. Я-то надеялась на исцеление героя от ненависти, ну или хотя бы на обретение им своеобразного места в жизни, а получилось, что ГГ стал еще противнее... Но это мое, личное.
nahalenok, Ваши варианты по отдельности - правильны на половину. Обе эти правильные половины образуют полностью правильный ответ. Вы абсолютно правы по поводу героя. Он не чистокровный злодей, но при этом и не положительный персонаж. Более того, такая концовка логически завершает скрытую суть произведения.
