Секретарша состроила неопределённую гримасу и покачала хорошенькой головой:
— Их вытащили с орбиты сигналом срочной эвакуации, и сразу из спускаемого аппарата доставили сюда. Как они могут быть? Они ведь всё ещё… Не до конца протрезвели.
Антон Александров, директор «Роскосмоса», тяжело вздохнул, сжал кулаки и отвернулся к окну, пытаясь успокоиться. За окном щебетали птицы, воробьи ставили на крыло смешных большеротых птенцов, свечки цветущих каштанов наполняли воздух тонким ароматом приближающегося лета. Пытаясь отвлечься от предстоящей головомойки, Антон отрешённо подумал, что ещё каких-то сто лет назад он не услышал бы чириканье за шумом транспорта и не почувствовал бы запах каштанов за его выхлопами.
Директор закрыл глаза, глубоко вздохнул, пытаясь впитать в себя нежные нотки цветочных ароматов, медленно выдохнул воздух через рот, настраиваясь на деловой лад, и рывком закрыл окно, оставляя весну, птиц и ласковое майское солнышко по ту сторону двойного стеклопакета. Только затем он развернулся, снова открыл глаза и направился к своему креслу.
— Давайте их сюда, – бросил он, садясь за монументальный стол. Секретарша порхнула к двери, высунулась за неё, что-то произнесла. Антон снова сжал и разжал кулаки, посмотрел на пальцы, — они не дрожали. Вроде бы, ему удалось обрести какое-то подобие спокойствия, что даёт шанс на объективное рассмотрение дела.
Из приёмной послышались тяжёлые приближающиеся шаги. Окна в кабинете начали запотевать. Директор «Роскосмоса» зажал нос, мысленно пробежался по предпринятым подготовительным процедурам, чертыхнулся про себя и торопливо переключил кондиционеры с плазменными фильтрами в режим скоростной очистки воздуха.
Три понурых мужика, щеголяющих свежевыбритыми до синевы щеками, мутным взглядом и перегаром, от которого свернулись в трубочки листья на стоящем в углу кабинета искусственном фикусе, протиснулись мимо придерживавшей дверь девушки и замерли перед столом в том, что можно было бы назвать стойкой «смирно». Директор выдержал паузу, строго глядя на слегка пошатывающихся подчинённых.
— Товарищ директор, – сообразил один из них, – лейтенант Максим Чеканов, младший лейтенант Василий Торопыжко и Фёдор Невструев по вашему приказанию прибыли!
— Япетский волк вам товарищ, – отбрил директор. Подождал, барабаня пальцами по полированной поверхности стола. – Максим Михайлович Чеканов, лейтенант космической службы России. Василий Васильевич Торопыжко, младший лейтенант украинской космотехнической службы. Фёдор Ридливич Ностромов, вольнонаёмный специалист, техник по обслуживанию телескопов. У всех троих место постоянной приписки — астрономическая станция «Дальнозоркий», болтающаяся вокруг точки Лагранжа L2. Напомните, какая это экспедиция для вашего экипажа на станцию?
— Девятая, – ответил за всех Федя Ностромов.
— То есть можно было ожидать, что хоть что-то из учебки и из девяти инструктажей перед экспедициями вы всё-таки усвоите. Очевидно, ожиданиям этим не суждено оправдаться. Скажите, сколько раз вы были лейтенантом, Чеканов?
— Четырежды, – шмыгнул носом тот. – В первый раз получил звание после учебки. Трижды был разжалован в лейтенанты после инцидентов во время экспедиций.
— Вы понимаете, что дальше вас разжаловать некуда? – с нажимом спросил Антон. – Командир экспедиции обязан быть офицером. Когда это дело дойдёт до дисциплинарной комиссии, вас понизят до сержанта и неминуемо уволят из лётного состава. Торопыжко, вам тоже светят сержантские лычки! О чём вы только думали?!
— Мы думали о том, что отключили все приборы внутреннего слежения и подали на внутренние камеры сфабрикованную запись подготовки эксперимента, а на микрофоны — соответствующую аудиодорожку, – признался Торопыжко.
— Вы бы хоть записали для отвода подозрений, как вы в карты играете! А вы взяли кусок научно-популярной программы с канала Discovery и приклеили актёрам свои лица! – Антон достал из ящика стола правительственную планшетку, которая почти ничем не отличалась от коммерческих, разве что тормозила сильнее из-за постоянного шифрования и дешифрования содержимого «на лету». Дорогое и сложное устройство он небрежно бросил на стол; планшетные компьютеры, сертифицированные для правительственной работы, не боялись ударов. На самом деле, их можно было носить вместо бронежилета. По крайней мере, весили они почти столько же.
— Ну лица же получились как живые! Я даже мимику пробросил!
— Да, зачёт по владению графическими редакторами сдан на «отлично». А вот зачёт по логике провален. Служба наземного контроля очень удивилась, увидев, что обслуживающий персонал орбитального телескопа готовится осуществить научный эксперимент по лазерной плавке металлов в условиях контролируемой гравитации в отсеке, которого на их станции не существует, при помощи оборудования, которого на этой станции никогда не было. И вдобавок трансляция со станции идёт с логотипом популярного телеканала. И сопровождается голосом диктора. Хотя бы логотип канала замазать можно было, чтобы не так сильно шокировать наших безопасников?..
Антон порывисто вскочил, вышел из-за стола, рванул окно, закусил тяжёлый перегар весенним московским воздухом. Мутные глаза космонавтов настороженно следили за его перемещениями.
— Расскажите мне об инциденте с Чужим.
— Вы и про это знаете?! – очень натурально удивился Максим. – Какие-то камеры и микрофоны я, видимо, пропустил…
— После вашей прошлой экспедиции на станции втайне от постоянного обслуживающего персонала, то есть от вас, были установлены дополнительные приборы наблюдения. Потому что мы поняли, что за вами глаз да глаз нужен!
— Я тебе сразу сказал, что это настоящий Чужой, а ты, блин, — «белочка», «белочка»!.. – громко зашептал Федя на ухо Васе Торопыжко. – «Влепи ей промеж глаз, со своими глюками надо бороться!..»
Директор стукнул кулаком правой руки по открытой ладони левой:
— Вы понимаете, что вы, долбодятлы эдакие, первыми вступили в контакт с представителем цивилизации из другой Вселенной? Они опередили нас на сотни лет! У них уже есть телепортация! А вы, синяки непросыхающие, всё ещё под телепортацией понимаете исключительно «напортачить на чужом компьютере через telnet»!
— Попрррошу! Мы пррросыхаем! – Вася качнулся с особенно широкой амплитудой и позеленел. Максим привычным движением наполнил и протянул коллеге стакан с водой.
Антон, не трудясь ответить, нахмурился. Космонавты мгновенно присмирели.
— Вечером девятого мая мы закончили запланированную научную программу, – монотонно забубнил Максим. – В рамках культурных мероприятий, посвящённых годовщине победы советских войск над немецко-фашистскими захватчиками, мы с товарищами Торопыжко и Ностромовым тихо и культурно посидели в центральном модуле. Внезапно, примерно в 21:47, раздался сигнал тревоги, потому что была подана команда на сброс двигательного отсека при неотстыкованных коммуникациях.
— Очевидно, культурные мероприятия сопровождались распитием кустарных спиртных напитков повышенной крепости, – сморщил нос директор. – И сразу же вопрос. Вы говорите, что сели культурно отметить годовщину девятого мая после завершения работ, то есть примерно в 19:30, и затем в 21:47 раздался сигнал. Как вы объясните, что, по телеметрии, сигнал тревоги поступил в 21:48, но одиннадцатого мая? Ваше счастье, что у нас тут тоже девятое мая отмечали…
Максим виновато опустил глаза долу, погрузился в пучину стыда, — ну, насколько его привычный к головомойкам организм, отравленный продуктами разложения алкоголя, был вообще способен погружаться в пучину стыда, — и пропустил мимо ушей несколько реплик разоряющегося директора.
— …Астронавт герр Генрих Штольц из европейского астрономического бюро из-за вас бог знает сколько времени просидел взаперти в спускаемом аппарате при ограниченном запасе подгузников! – разбушевался шеф «Роскосмоса». – Вы понимаете, что он пережил, когда из иллюминатора Уран увидел? Да он на Землю седым вернулся!
— Нашёл из-за чего волноваться, блин, – пожал плечами Федя. – Вернулся же. Ну, Уран. Всё-таки не пояс Оорта. И потом, у него были пищевые концентраты! Мы ж не фашисты какие, живого немца без консервов запирать.
— Консервы были, – прошипел Антон. – Открывашки не было.
В кабинете повисло тягостное молчание. Директор прошёлся по кабинету взад и вперёд, затем вернулся за стол, включил планшет и внимательно посмотрел в сканер сетчатки:
— Вот тут черновик объяснительной записки Чужого, которую он набросал в своём планшете, пока сидел на нашей станции. К счастью, его персональный компьютер-секретарь, искусственный интеллект, который Чужой называет ИскИн, подключился к вашему станционному WiFi, и система автоматических бэкапов, запрограммированная тянуть в «облако» всё, что плохо лежит, добыла из оперативной памяти его планшета неоконченный документ. ИскИн, видимо, счёл это стандартным поведением и не стал мешать, чтобы не привлекать внимания… Безопасники, лингвисты и ксенологи уже разбирают текст по буквам, – директор, возобновив кружение по кабинету, опрометчиво приблизился к Васе, но, опомнившись, торопливо отступил и открыл окно пошире, – однако вы, приматы бесхвостые, общались с Чужим лично, так что я хочу… То есть не хочу, но мне придётся… Выслушать ваше мнение. Прочитайте его объяснительную и выскажитесь. Пять минут, время пошло.
Первым закончил чтение Максим:
— Я вижу, что упоминаемые в тексте грибы они выращивают на фермах, а не собирают в лесу. У них сбор грибов вообще не является популярным видом досуга.
— И как вы это вычислили из текста?!
— Ну просто если чувак с таким именем заблудится в лесу, то как его окликнуть? «Хсщщщъ Мрщщь Врпрщщ» шипеть? Не вариант, это уже в десяти метрах фиг услышишь.
— Или между собой они общаются не при помощи звуковых волн, – заметил Федя.
— Ещё Хсщщщъ тут говорит о вещах, которые имеют смысл, только если у них есть некая эталонная планета, – продолжил Максим. – Сила тяжести измеряется в каких-то стандартных G. Это в галактике, где полным-полно обитаемых планет, и у каждой своя сила тяжести! Созвездия. Созвездия имеют смысл только при взгляде из одной-единственной планетной системы, уже от соседних звёзд они будут выглядеть искажёнными. То есть пространство у них поделено на сектора, отсчитываемые от какой-то главной, центральной планеты, которую знают во всей галактике, и которую нет необходимости даже упоминать, и так всё понятно. Опять же, дни. Если день — это период обращения планеты вокруг своей оси, то у каждой из множества планет будет своя продолжительность дня. Упоминание «дня» без указания планеты означает, что существует какая-то главная, эталонная планета, продолжительность дня на которой считается стандартом и известна всем. В общем, я думаю, у них есть планета-столица всей галактики.
Антон, заняв стратегическую позицию у открытого окна и дыша тёплым свежим воздухом, отчаянно жаждал закурить. С другой стороны, иди знай, как среагирует заполнивший кабинет перегар на искру зажигалки. Могло и полыхнуть.
— У них очень странная специализация, – тем временем подхватил Вася. – Хсщщщъ — наноробототехник и специалист в квантовой механике, но доклад должен читать по грибам и их влиянию на рефлексы андроидов. Наши наноробототехники ничего не поймут в челюстном рефлексе андроида, даже если сначала нажрутся этих самых грибов.
— Чудна и неисповедима душа Чужого, – философски пожал плечами Антон. – Никакому хищнику не понять. Дальше.
— Его ИскИн знает о нашей Вселенной, о нашей Галактике, умеет ориентироваться в нашем пространстве и знает о Земле, – почесал в затылке Федя. – У нашей Галактики, у Солнца и даже у Земли есть тамошние названия. То есть они прилетают сюда достаточно часто, чтобы разобраться в местной навигации, а у нас, блин, до сих пор командировка за орбиту Плутона считается дальней. А ещё — информация о навигации в нашей Вселенной доступна ИскИну робототехника. Не пилота, не штурмана, не навигатора, не исследователя других миров, а, блин, инженера-электронщика, которому эта информация по долгу службы не нужна от слова «совсем». Значит, существование нашей Вселенной и навигация по ней — это не какая-то секретная информация, а, блин, сведения, доступные широкому кругу неспециалистов. Не удивлюсь, если у них тут курорты. Чтобы в родной вселенной экологию не портить.
Максим отобрал у помрачневшего Феди планшет и прошёлся взглядом по абзацам.
— А почему текст составлен на русском? Они что, русскоговорящие?..
— Нет-нет, – замахал руками Антон, не отходя от окна. – Просто его ИскИн подключался к операционной системе станции, а у неё весь ввод-вывод на русском, вы же, дебилоиды, английский знаете только до уровня «Ван мор шот оф водка, плиз», и считаете, что дальше его учить незачем, ибо это необходимый и достаточный уровень. Вдобавок вы с ИскИном общались голосом, на русском. Вот ИскИн и создал автоматический переводчик, и весь обмен данных со станцией шёл только через него. Когда наш сервис бэкапов потянул текст объяснительной через операционку станции, этот текст тоже прошёл через переводчик.
— Хороший переводчик получился, – мечтательно цокнул языком Максим. – Химическую формулу С2Н5(ОН) он оставил непереведённой, но само соединение, сволочь такая, распознал. Химанализатор в ИскИне, очевидно, встроенный… Эх, было б у нас такое на «Восточном», когда приходилось пить такую бурду, что, прости Господи, мы ежедневно рисковали собственным зрением…
— ИскИн создал автоматический переводчик для впервые увиденного языка — и тот выдал настолько связный текст?! – Вася выхватил планшет у Максима. – Это ж насколько их кибернетика опережает нашу! Опечаток почти нет, пунктуация великолепна, стилистика близка к идеальной. Есть несколько повторений, — вот, например, «в пределах вселенной Мыртырхыр, галактика Фссхрсщ, в пределах планеты Уссськ», — тут дважды используется «в пределах», но, видимо, словарный запас документов на компьютерах станции был уж очень ограничен, ИскИну оказалось просто неоткуда брать примеры грамотной речи. Не из нашего же устного русского матерного, на котором мы с ним общались, в самом деле… А, и единицы измерения времени остались непереведёнными: «15 в сотой степени миллисекунд» — это… Где тут калькулятор… Примерно 1,29 на десять в сто седьмой степени лет. Значит, там на самом деле не миллисекунды, а какая-то другая единица, которую ИскИн перевести не смог и попытался подобрать аналог. И вот, «с частотой квазара», — у нас квазары меняют яркость раз в несколько часов, так что тоже, очевидно, глюк перевода; может, ИскИн «квазаром» называет вращающуюся чёрную дыру? Или у них там законы физики другие, и квазары крутятся быстрее? И никто в здравом уме не будет считать время в миллиардах дней от какого-то события.
— Интересна композиционная составляющая, – заметил Федя. – Как я бы составлял объяснительную? «Я не присоединился к экспедиции, потому что не успел к старту ракеты, но это не моя вина, поросто у маршрутного гравилёта спустило колесо». И приложил бы фотографию гравилёта, к которому прифотошоплено спущенное колесо. – Антон нахмурился, явно припоминая какой-то случай из прошлого, но Федя, не заостряя на этом внимания, продолжил: – А Хсщщщъ пишет целый рассказ, подробно описывающий все произошедшие с ним события. Это уже не просто объяснительная, это прямо-таки статья. С завязкой, сюжетным поворотом, кульминацией и развязкой. Полноценный рассказ.
Антон отобрал планшет у младшего лейтенанта и положил его на стол:
— Либо его ИскИн намного умнее наших ЕсИнов, потому что мы во впервые услышанном языке с такой скоростью не разберёмся, либо они загружают русский во все ИскИны как часть базовой прошивки. Безопасники склоняются ко второй версии и думают о том, как искать на Земле замаскированных инопланетных шпионов. Пока что никаких идей у них нет, потому что, раз у них в космофлоте служат некоторые виды плесени, шпионы могут быть чем угодно. Хорошо хоть, координаты родной планеты Хсщщщъа остались в памяти компьютера станции после того, как он решил, что панель управления станции — это допотопная версия телепортационной кабины, и ввёл их на пульте… Но вернёмся к нашим баранам, то есть к вам. Что вы должны были сделать, вступив в контакт с инопланетным разумом, по инструкции? Правильно: обеспечить инопланетянину все доступные на станции удобства и выйти на связь с Центром, потому что дальнейшие действия должны предпринимать дипломаты. А вы что сделали? Напоили его неразбавленным спиртом. Откуда у вас там, на орбитальной станции, вообще спирт взялся на восьмом месяце полёта?! Ну сколько уже вы могли его с собой взять? Все запасы уже давно должны были кончиться!
Максиму хватило совести на то, чтобы вновь смущённо потупиться:
— А помните, полгода назад три мешка сахара пропало из-за удара микрометеорита? Федя ещё в открытый космос выходил, типа дырку запаивал… Ну, в общем, микрометеорита не было. Но сахар действительно пропал.
На скулах директора перекатывались желваки:
— А шинели? А шапки-ушанки? И ведь нашли же где-то кокарды времён Великой Отечественной! Откуда, мы же проверяли личные вещи перед взлётом?
— Мы знали, что девятое мая на орбите встретим. Так что на AliExpress заранее купили, – ковырнул пол ножкой Федя. – С доставкой. Хотели Штольца порадовать.
— Ну молодцы, что сказать. Порадовали. Обеспечили ему незабываемые воспоминания. Я уже предвкушаю, что он репортёрам расскажет, когда из больницы выпишется.
Антон снова поднял планшет и выделил абзац, в котором инопланетянин описывал процедуру «починки» станции.
— Теперь вот по этому пункту. Я правильно понимаю, что вы включили планетарный двигатель и покинули точку Лагранжа, чтобы доставить Хсщщщъа к Урану, откуда он смог бы отправить весточку в свою вселенную?
Космонавты настороженно кивнули.
— Но насчёт полёта к Урану — мы предупредили Центр Управления Полётом, – попытался оправдаться Максим. – Дело в том, что только там нашлись магнитные поля подходящей интенсивности. Плазма солнечной вспышки, зажатая между гравитационным полем Титании и магнитосферой Урана…
— Избавьте меня от подробностей, – махнул директор. – Принципы сверхсветовой связи вы, как я понимаю, даже не попытались выяснить. А что это был за звук «бых-бых-бых»?
— Ось планетарника была искривлена, и мне пришлось её выпрямлять. – Вася изобразил рукой нечто волнообразное. – Дозированное применение кувалды позволило свести искривление к приемлимым величинам, так что ось смогла провернуться в подшипниках, но полностью биение устранить, естественно, не получилось. Вот это биение и привело к «бых-бых-бых». Но мы сумели слетать к Урану и вернуться, так что двигатель теперь работоспособен, а это главное.
— Починка орбитального телескопа при помощи кувалды… Кому расскажу — не поверят. Погодите, дозированное применение — это врезать кувалдой с размаха по планетарному движку?! Там же антиматерия внутри!!!
— И не один раз врезать, заметьте. А что? Трусам нечего делать в космонавтах. Это героическая профессия, – скромно возразил Вася и выпил ещё стакан воды, а Федя добавил:
— Ну а как ещё вы предлагаете выпрямлять ось планетарника российского производства? Только кувалда её и возьмёт.
— Как вообще можно погнуть ось в планетарнике, она же из монокристалла нитрида бора, крепче алмаза?! Хотя, впрочем, с кем я говорю. Вы способны погнуть даже оптическую ось в телескопе. Но вы хоть знаете, сколько стоит доставка десятикилограммовой тупоносой кувалды на низкую опорную орбиту? Она же теперь дороже золотой получается! Да и зачем вам на орбитальной станции кувалда? Вот если у вас там гравитация сдохнет — что вы с этой кувалдой делать будете? Ведь на станции есть нормальные космические молотки, специально предназначенные для работы в невесомости, стальной корпус, внутри свинцовая дробь!
— Но кувалда — это, фактически, символ нашей станции! – гордо расправил плечи Максим. – Она наш талисман. На счастье. Это наш биг рашн хаммер! Кстати, об уровне владения английским…
— Не слушайте вы его, – внезапно перебил бывшего командира экспедиции Федя. – На самом деле, кувалда — это артефакт, который даёт её обладателю плюс пять к навыку «дипломатия». Как доказано ещё нашими предками, человека с кувалдой в руках слушают намного внимательнее, чем человека без кувалды. А в наш космический век кувалда используется как лишний аргумент для склонения инопланетного разума к мирному сотрудничеству. Абсолютно каждый встреченный нами инопланетный разум, увидев, как Василич машет кувалдой, сразу же переставал вынашивать захватнические планы относительно Земли. Помните, Хсщщщъ клятвенно пообещал, что никогда не поднимет против нас свой синхротриангулятор обратных частиц направленного действия? Это её, родимой, эффект!
Директор от зашкаливающей концентрации бреда в одной отдельно взятой фразе потерял дар речи. Какое-то время его хватало только на то, чтобы хлопать ртом, как вытащенная на воздух рыба.
— Скажите, панели внутренней обшивки на станции действительно деревянные? – наконец, смог спросить он. – Мы думали, это пластик такой… Их устанавливали во время отделочных работ, одновременно с вашей первой экспедицией на станцию, тогда внутреннего видеонаблюдения на ней ещё не было…
Максим улыбнулся приятным воспоминаниям. Много лет назад, сразу после окончания учебки и получения постоянного назначения на строящуюся астрономическую орбитальную станцию, он лично организовал сложнейшую операцию по доставке на орбиту незадекларированного груза, чтобы обеспечить себе достаточный уровень комфорта во время будущих экспедиций.
— Морёный дуб. У нас там ещё кафель в туалете и чугунная посуда на кухне, но их доставить было как раз несложно. Вот вытащить на станцию двух гастарбайтеров, чтобы они кафель ровно уложили и паркет постелили, — вот это была задачка!..
Антон к концу этой тирады прошёл через все уровни изумления насквозь, вышел с другой стороны и потерял способность удивляться чему бы то ни было.
— Стесняюсь спросить. А бивень мамонта? Тоже талисман? – безучастно поинтересовался он.
— Нет, бивень мамонта проходит по разряду «посуды». Мы из него самогон пьём, – поморщился зеленеющий при упоминании спиртного Вася.
Антон сжал пальцами виски, пытаясь отогнать начинающийся приступ мигрени, и отвернулся к окну: «Сейчас я сделаю десять медленных вдохов и проснусь, и всё это окажется просто сном… Тяжёлым, кошмарным сном…»
— Вы понимаете, что вас гарантированно уволят? Искренне советую уже сейчас начать думать, чем вы собираетесь заняться на гражданке.
— А чё тут думать, – пожал плечами Максим, – всё уже решено. Мы и сами собрались увольняться. – Он обхватил обоих коллег за плечи: – Мы рюмочную откроем. С лучшей самогонкой и с домашним салом!
— Я мог бы и не спрашивать, – пробормотал себе под нос Антон. – Алкоголики чёртовы!..
— …Ведь этот головоногий с хелицерами, вернувшись в свою вселенную, будет отмазываться своей объяснительной, – продолжил Максим. – А в ней несколько раз написано, как на удивление сильно ему понравилось наше угощение, при том, что до этого он спирт ни разу не пробовал. Если тамошние сплетницы хоть немного соответствуют человеческим, то через неделю слухи о божественном вкусе самогона с салом разойдутся по всей их вселенной. Их сорвиголовы попробуют пить химически чистую спиртягу, почувствуют опьянение, но справедливо рассудят, что ощущения не те, потому что в чистой спиртяге не будет сивушных и эфирных масел, дубильных веществ, в общем, всего того, что придаёт самогону вкус. Вдобавок, культуры употребления сала у них, очевидно, тоже нет, они настоящее сало даже приготовить не смогут. По нашим подсчётам, месяца через полтора на Землю начнётся настоящее паломничество, и тот, кто войдёт в ориентированный на инопланетян бизнес самогоноварения первым, имеет шанс состричь все купоны. А за экспортный самогон с салом мы с ребятами будем брать плату технологиями. – Максим подмигнул будущему бывшему директору: – Думаю, к осени у землян уже будет телепортация. Вот как ползу, так и отражаю!
ОХР в стиле рассказа. В оригинале не понравился шаблонный юмор, тут тоже, хотя здесь он и простителен, т.к. стиль. Рецензия есть, а вот приема работ нет. ГГ не слишком заинтересовался ремонтом и результатом.
Цитирую правила: «Каждому участнику предстоит написать не обычную рецензию, а маленькое художественное произведение. Его главным героем является житель мира/реальности доставшегося рассказа, для которого важен результат ремонта/восстановления/исправления объекта». Дальше в правилах говорится только о плюсах и минусах рецензируемого произведения. В правилах не требовалось показать, почему результат важен, или тщательно его проанализировать. Главный герой в моём рассказе — директор «Роскосмоса», для которого нормальное функционирование орбитальной станции важно по определению; требование выполнено. А анализировать ремонт не нужно.
Dayneen, уж поверьте Если бы ремонт не был произведён, то станция в течение двух недель покинула бы точку Лагранжа и улетела бы нафиг. L2 — нестабильная точка, для пребывания в ней нужны постоянные корректировки позиции, то есть нормальная работа двигателей. Если у космического агентства станция внезапно перестаёт работать, как запланировано, директора очень сильно трясут. И я уже не говорю, что было бы, если бы станция сумела свалить к Урану, но не сумела бы оттуда вернуться.
Если бы ремонт не был произведён, то станция в течение двух недель покинула бы точку Лагранжа и улетела бы нафиг. L2 — нестабильная точка, для пребывания в ней нужны постоянные корректировки позиции, то есть нормальная работа двигателей. Если у космического агентства станция внезапно перестаёт работать, как запланировано, директора очень сильно трясут. И я уже не говорю, что было бы, если бы станция сумела свалить к Урану, но не сумела бы оттуда вернуться.
