Хорошо в Галактике на заре! Едва забрезжит зыбким светом сверхновая – мы отправляемся в путь. Сегодня мой напарник – Степан Петрович Айодхья, старший обходчик левого углового галактического сектора. Степану Петровичу – всего 547, но, глядя в его суровое лицо, иссеченное космическим ветром, на пятна от космической радиации, испятнавшие его руки – невольно хочется прибавить ему еще сотню-другую. К вылету мы начинаем готовиться задолго загодя. -В Галактике ведь как? – поучает меня Степан Петрович.- На галактический день идешь – на галактическую неделю припасов бери! А то вот был случай… - Степан Петрович рассказывает мне интересную историю. Я понимающе киваю, и, впечатленный рассказом, пакую в отсек вдвое больше реакторов, чем запланировал раньше. Стартуем по холодку. Хрустят по пути следования звездолета астероиды, ионный ветерок еле слышно трещит в наушниках. Хорошо! -Красота-то какая, а! – неизвестно к кому обращается мой напарник. Я, человек сугубо из шарового скопления, привыкший к цивилизации и комфорту, спрашиваю своего напарника: -А не страшно, не скучно одному вам в Галактике, Степан Петрович? -Да что вы, - улыбается мой напарник, - у меня такое хозяйство – не заскучаешь. А бояться – кого тут в Галактике бояться: почитай, на полтыщи парсеков – ни одной цивилизации. Хозяйство у моего напарника, действительно, впечатляющее: одних звездных систем до полумиллиона, а еще ведь и одиночные звезды, и квазары и пульсары - да мало ли хлопот у звездника. И за всем хозяйский глаз да глаз нужен! Степан Петрович, как свои десять пальцев знает все тропки временно-пространственного континуума на своем участке. Мы быстро движемся от скопления к скоплению, везде мой напарник по-хозяйски оглядывает вверенное ему хозяйство. -Тут ведь как? – поучает меня Степан Петрович.- Зазеваешься - а уже и того. Помню, был случай… - и рассказывает мне интересную историю. Впечатленный рассказом, я понимающе киваю. -А браконьеры у вас пошаливают, а, Степан Петрович? -А бывает, шалят! – сурово отвечает мой напарник, сурово вглядываясь в лобовой экран. Но только у Степана Петровича не забалуешь! Его аннигиляционный бластер хоть и старенький – но бьет метко, так что мало кто рискует забраться к нему на участок, чтобы, например, досуха выпить голубого гиганта. -И ведь ни стыда, ни совести!- возмущается звездник. - Хоть бы убирали за собой – так нет: оставят одни черные карлики, там потом ни одна цивилизация расти не будет! Сверхновая ярко сияет, когда мы ненадолго останавливаемся перекусить и передохнуть, а заодно уж и пообедать. Я что-то рассказываю с полным ртом, и внезапно умолкаю, когда вижу озабоченное лицо моего напарника. -Непорядок! – бормочет он. Я непонимающе всматриваюсь в озабоченное лицо моего напарника, а он лишь молча показывает мне рукой на ближнюю, всего в каком-то парсеке, звезду. Мне бы никогда и не заметить, а Степан Петрович сразу заметил – и лицо у него озабочено! Два шага в гиперпространстве – и мы на месте. - Вишь, какое дело, - хмурится Степан Петрович.- Дыра тут выросла, черная. Махонькая – а вреда много может принести. Ежели все как есть оставить – эта дырочка звезду подчистую высосет. А там вроде – планетная система имеется, да и жизнь какая-никакая на ней теплится! И впрямь: от черной дыры тянется отросток к звезде, и уже всасывается в него короносфера. -И дыре худо: - продолжает рассуждать звездник, - от переизбытка матерьялу разрастется, уродливая будет. Такую потом ни на черную материю не сдашь, ни на Галактический Новый год никто не купит. Крякнув, он достает из кормового отсека кварк-глюонную двуручную пилу, которая разворачивается под звездным светом на всю ширину системы. Неужели мы будем сами пилить? Но мой напарник уже набирает код на стареньком «Интерстелларе»: - Мегатроныч? Ты мне своих двух оболтусов пришли. Ну, как всегда – с меня Великая Искра. Очень скоро два крепких десептикона весело пилят отросток – только опилки из черной материи летят из-под кварк-глюонного полотна! -Хорошие, в принципе, ребята, - рассуждает Степан Петрович. – Непутевые, правда. Ну, как они свой Кибертрон-то, по-пьянке, спалили – я над ними, что-то вроде шефства взял. Работенку какую несложную им подкидываю: ну там, красные гиганты к празднику надуть, белые карлики загасить… жалко их. Очень скоро нехороший отросток отпилен и бережно упакован в силовое поле. Даже на мой неопытный глаз, уж не меньше пары триллионов квадратных кубометров черной материи из него получить можно будет! Я думаю, что теперь-то можно и улетать – но мой напарник лишь досадливо крутит головой с озабоченным лицом: -Непорядок! – бормочет он. Я непонимающе всматриваюсь, а потом понимающе киваю. Ну конечно! Если не заделать дыру в черной дыре – вся черная энергия из дыры вытечет в дыру и дыра погибнет! -Где-то здесь было, – озирается звездник, - ага, вот оно! Как удачно, что именно вот здесь, в созвездии Куста, находится самое большое в этом секторе гнездовье роялов! Каждую галактическую весну роялы слетаются роиться именно в это место со всех концов Галактики. В процессе роения каждая пара роялов образует ценнейшее вещество – роялин. Я знал, что эта субстанция является наилучшим органическим удобрением, позволяющим вырастить неслыханный урожай даже на безжизненном астероиде, но мне даже не приходило в голову, что при взаимодействии с черной энергией роялин приобретает совершенно невероятную плотность. -Вот смотри, учись, так еще деды наши делали, - учит меня Степан Петрович. Слушая команды звездника, два наших помощника-десептикона набирают две больших коробки роялина. Они действуют предельно осторожно, чтобы не испугать робких роялов и не помешать процессу роения. Следующую операцию Степан Петрович не доверяет никому: он сам бережно замазывает роялином дыру в черной дыре, стараясь не коснуться ее опасного вещества. -Во-от, хорошо-о, - довольно бормочет он. – Затянется, никуда не денется. Теперь отбуксируем ее подальше от звезды – и пусть растет себе на здоровье. На межзвездном водороде она у нас идеально круглая получится. Такую хоть кто купит!- Остаток роялина Степан Петрович, подмигнув, прячет в отсек. – Жена моя, Настена, из него такой напиток сварганит – чудо! -Ну, все, ребята, - обращается он к десептиконам, переминающихся с ноги на ногу под его суровым взглядом, – с Мегатроном я сам рассчитаюсь, а вы поутру приходите на седьмой парсек, там, где пульсар барахлит, знаете? Надо будет пылевую туманность в одну кучу смести. … Сверхновая уже догорает, когда мы возвращаемся домой. Устало гудят двигатели, но душа поет! День прожит не зря. Рад и Степан Петрович, если кто не понял –звездник, мой сегодняшний напарник. Одно его тревожит: с каждым годом молодежь все меньше хочет идти в звездники – каждый норовит в шаровое скопление податься. А ведь такая красота здесь! И под его суровым взглядом мне становится немного стыдно. Вот и космопорт. Жена Степана Петровича, зеленоволосая Настена, встречает его у входа, смущенно опуская под его суровым взглядом все три пары своих прекрасных щелевидных глаз. Теперь – баня, ужин, и спать. А завтра – снова в путь, не знает усталости репортер! (В следующем номере, в рубрике «Письмо позвало в дорогу», читайте новую статью нашего корреспондента П. Звиздинского «Мезоны жалят в лоб!» - о нелегких буднях добытчиков термояда).
Один автор написал два абсолютно разных рассказа по ключевым словам. И если первый вызвал у меня чувство глубокого уважения к проделанной работе, то на этом, втором, я просто отдохнул и расслабился. Видимо, на тексте автор разогревался, готовясь к покорению творческих вершин. Неплохо, но ничего оригинального. Скорее, неплохая пародия на узнаваемые фантастические бренды. Страница на СИ
А мне вообще тут отсылки к Пришвину примерещились. Пока не дочитала, сплю уже и падаю. Завтра на свежкю голову продолжу. Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько
Забавно получилось - впихнуть лесника в космос и соединить фантастику с записками натуралиста.)) А то, что Петрович все время озабочен - это тоже фишка?)) Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько