Мечты сбываются. Правда, с нюансами. Каррен, в совсем недавнем прошлом добропорядочный гражданин, а ныне осужденный по делу об убийстве, мерно покачивался на стуле в «воплощении всех мыслимых достижений технической, инженерной и художественной мысли», если пользоваться словами главного редактора «Сплетника». А если говорить нормальным человеческим языком, не привыкшим к облизыванию филейных частей меценатов, – в лучшем поезде Даранга и всего цивилизованного мира. Про этот поезд говорили – и едва ли была возможность приврать в большую сторону, – что во всем богатейшем Даранге, который снабжал половину континента паровыми механизмами, сталью и химическим сырьем, набиралось от силы человек пятьдесят, кто мог себе позволить хотя бы раз прокатиться на «Голубой стреле» и при этом не посвятить оставшуюся жизнь отработке долгов. На деньги, которые были потрачены на создание состава всего из одного локомотива и двух вагонов – пассажирского и грузового, – можно было, по разным оценкам, построить от двух заводов до двух Дарангов. Даже здесь, в грузовом отделении, при свете едва теплящейся лампы у входной двери, кичливая роскошь лезла в глаза назойливее вечно голодной мошки на дерриканских трясинах. На один квадратный ярд отделки стен не пропускающей тепло окаменелой губкой, поднятой из-под вечных льдов Северного моря, ушло бы не меньше пятилетнего жалованья Каррена. А работников, занятых на самом сложном, паскудном и ответственном из всех возможных производств – изготовлении и смешивании химикатов, – деньгами, мягко говоря, не обижали. Трудно было сказать наверняка, сколько он уже наслаждался всем этим богатством, поскольку в отсутствие часов и окон из всех доступных способов измерения времени у него был исключительно мочевой пузырь. Судя по его пока что робким, но набирающим силу попыткам напомнить о себе, в пути прошло около четырех часов. Стало быть, до столицы оставались еще примерно сутки езды. Каррен протяжно вздохнул и устроился поудобнее, насколько это было возможно. Пятую точку приятно грело сиденье стула, за возможность оказаться в котором хоть на пять минут большинство жителей Даранга без колебаний отдали бы как минимум ухо, а наиболее радикально настроенные – и с рукой бы расстались не глядя. Из зала для совещаний плавучей летней резиденции генерал-губернатора снимали, как-никак. Правда, сложно сказать, что, выделяя именно его в качестве сидения, кто-то заботился о том, чтобы потешить патриотические чувства Каррена. Просто стулья из этого зала оказались единственными, которые могли бы крепиться болтами к полу багажного отделения «Голубой стрелы» и при этом не повредить мозаику на полу из прозрачного ренсийского ореха. Теоретически можно было сделать и другое сидение с подходящими креплениями, но на это бы потребовалось определенное время. Меж тем, сроки исполнения приговора, и без того беспардонно затянувшиеся, уже не просто горели, а полыхали ярким пламенем, в котором вполне могли превратиться в пепел как минимум погоны начальника Управления исполнения наказаний и Смотрителя города. Поэтому выбирать им не приходилось. Сколько шуму было из-за того, чтобы снять один из этих стульев для конвоирования – страшно вспоминать. Генерал-губернатор, по слухам, метал молнии и всерьез грозился сократить кабинет советников до одиннадцати человек – по количеству оставшихся в резиденции мест для сидения, раз уж они решили добровольно ссудить одно из них в пользование преступнику. Потом, впрочем, остыл, но прецедент оставил некоторый осадок в умах советников, окончательно осознавших, до какой степени возросла их ответственность за успешное исполнение приговора. Для Каррена этот самый осадок выразился в том, что его не просто приковали цепью к ножке стула, как предполагалось изначально, а еще и спеленали, как буйнопомешанного. Как говорили, даже в процессе установки кресла в вагоне принимал посильное консультативное участие лично начальник Управления исполнения наказаний, в порыве ораторского экстаза вытянувший из штанов ремень, который один «удержит на месте любого преступившего закон, независимо от того, берут его пули или не берут». А поскольку дело происходило при свидетелях, ему пришлось, неловко поддерживая штаны рукой, в самом деле отдать ремень на благое дело. Обозначенный предмет гардероба, который составил компанию креслу в перечне изъятых Карреном у городских властей материальных ценностей, сейчас вяло болтался где-то в районе щиколоток, но, несомненно, дело свое делал. Словом, путешествие протекало, как и положено настоящему путешествию, с некоторыми досадными недоразумениями, но в целом гладко и по плану. Вот с развлечениями в пути, правда, было туговато. Баркис, словоохотливый журналист из вездесущего столичного «Сплетника», непостижимым образом узнавший о грядущей экзекуции и добившийся права сопровождать приговоренного к месту казни, уже приличное время дремал на хлипком раскладном стуле, обильно орошая слюной из приоткрывшегося рта крепко прижатый к груди планшет. Впрочем, подобное отсутствие культуры сна было ему отчасти простительно: второе генерал-губернаторское кресло ему для путешествия никто не выделял. Поэтому бедолаге приходилось спать, сгорбившись на крошечном раскладном сидении и для надежности упершись спиной в угол грузового отсека. Не уснуть же было крайне проблематично. Пресловутая «мягчайшая во всех мирах» подвеска превращала обычную вагонную тряску в гипнотического характера покачивание, а единственный источник его журналистского интереса, то есть Каррен, ультимативно замолк еще с час назад после очередного дурацкого вопроса о его настроении перед казнью. Теперь, правда, он уже жалел об этом поступке. Разбудить акулу пера, что ли?.. Едва успев подумать об этом, Каррен получил наглядное подтверждение того, что мысли имеют некую материальную подоплеку. Покачивание вагона резко замедлилось, пол вздрогнул и дернулся перед тем, как замереть на месте. Не ожидавший такого подвоха Баркис грузно шлепнулся на пол вместе со своим стульчиком. - Джад! Пока Каррен умиротворенно наблюдал, как тучный репортер потирает ушибленные места и брезгливо отрывает намокшие страницы своей тетради, в коридоре вагона послышались тяжелые шаги. Открылась дверь, и багажное отделение осветила блестящая даже под тусклой лампой лысина начальника Управления. - Осужденный, на выход. Телефонируешь родному городу, что ты живой и продолжаешь двигаться в направлении столицы, заодно разомнешь ноги. И не кривись, следующий шанс их размять у тебя будет только через четыре часа на следующем сеансе связи. Каррен, шатаясь из-за связанных рук, встал со стула и добросовестно сделал несколько коротких – насколько позволял болтающийся на ногах ремень – шагов по направлению к выходу. Дальше третьего шага дело не зашло: цепь, прикованная к некогда изящной ножке стула, натянулась и протестующее звякнула. Начальник Управления задумчиво пустил по потолку пару бликов, покачав головой, и втянул в отделение одного из конвоиров, стоявших на посту у двери. - Снимите цепь, придурки, он же с ней отсюда не выйдет! Охранник, помявшись, опасливо отошел на пару ярдов в сторону: - Но вы же сами приказывали намертво приковать, чтобы можно было снять цепь только в кузнице, ну, чтобы не сбежал… Источник противоречивых приказов, продемонстрировав колоссальный опыт государственной службы, мгновенно изменил свое решение: - Да, все правильно. Значит, так. Цепляйте провода на столб и тащите фонопор сюда. И чтобы никаких «не дотянулся». Живо! Из коридора послышалась сдержанная благовоспитанная ругань, и уже через пару минут взгляду Каррена предстал громоздкий аппарат, от которого куда-то в сторону выхода тянулся толстый провод. Должно быть, это и был тот самый фонопор. Двое охранников, трясясь мелкой дрожью от осознания возможности задеть что бы то ни было тяжелым прибором, со всей доступной им нежностью поставили его на пол и с видимым облегчением отошли в сторону. Сопровождавший их машинист с важным видом проделал с фонопором какие-то странные манипуляции и в конце концов снял с него два рожка, от которых к корпусу тянулись лоснящиеся гибкие кабели. Каррен, всем своим существом осознавая очередное за день прикосновение к высоким технологиям, с некоторой долей трепета принял оба рожка и чуть было не уронил их на пол, когда один из них громко загнусавил. - «Голубая стрела», хорошо, что связались. Верим, что у вас все было в порядке до этого момента, не тратьте время на доклад. Нам поступило срочное сообщение с одной из пригородных станций. Выехавший вслед за вами товарный состав в настоящее время продолжает свое движение в сторону Мерига, как и вы, причем уже без машиниста, поскольку тот исхитрился спрыгнуть с него на полном ходу и даже уцелеть. Причиной столь необычного поступка со стороны служащего дарангской железной дороги было то, что в управляемом им составе отказала тормозная система. Машинист, если вам интересно, пойдет под суд за то, что прекратил попытки остановить поезд, но прямо сейчас вам от этого вряд ли станет легче. Рекомендую как можно быстрее сниматься в путь, выйти на максимальную скорость и больше не останавливаться ближайшие двенадцать часов. Из столицы навстречу вам со всей возможной срочностью выехал ремонтный поезд, они попробуют остановить оставшийся без управления состав. Простите мой тон и манеры, уважаемые, но я как начальник Управления железных дорог Даранга глубоко опечален случившимся и возможной плачевной судьбой «Голубой стрелы». В случае столкновения она, как и вы, станет частью истории нашего славного города. Поторопитесь, и удачи вам. Рожок издал редкий треск и затих, оставив вагон в гробовом молчании. Первым опомнился Баркис. - Эээ, уважаемые… Мы же прямо сейчас тронемся в путь, да? Начальник Управления смерил его недружелюбным взглядом. - Я бы посоветовал вам проявлять больше сдержанности. Вам и так оказали огромную услугу, пустив на этот поезд… Машинист! Какого лешего мы все еще стоим на месте!? Слегка обескураженный происходящим служащий железной дороги предпочел не комментировать эту реплику и уверенным, хотя и несколько деревянным шагом направился в сторону локомотива. Охранники, в растерянности смотревшие на затихший фонопор, не стали дожидаться гневной тирады в их сторону, по-военному быстро устранившись от источника опасности в лице начальника Управления, и в рекордные сроки смотали подключенный к телеграфной линии кабель. «Голубая стрела» вздрогнула и начала набирать ход. В грузовом отделении остались трое: Каррен, Баркис и фонопор, который, воспользовавшись паникой, конвоиры решили не тащить обратно. Репортер, кое-как утершись от слюней, напустил на себя важный вид, подгреб под себя стульчик и с довольным видом открыл чистую и практически незапятнанную страницу, почти ласково глядя на прикованного к стулу осужденного. - Я начинаю думать, что назначение на статью о тебе было моим лучшим шансом. Это и так был материал месяца, гарантированно, а с учетом последних новостей в него добавится изрядная перчинка. И, кстати, я бы не думал на твоем месте, что в твоих планах на ближайшее будущее что-то изменится. «Голубая стрела» – самый легкий, мощный и быстрый из всех поездов. Я не вполне понимаю поднятую панику: мы ни в коем случае не дадим себя догнать какому-то допотопному составу, который, ко всему прочему, сейчас самое меньшее в паре десятков миль отсюда. Так на чем мы там остановились? Хотя… - он критически оглядел сиротливо лежащий в углу слюнявый комок из исписанных страниц, - давай сначала. Значит, ты у нас злостный нарушитель общественного порядка, пристреливший невинного человека, с которым тебе изменяла твоя драгоценная женушка, верно? Каррен, ранее успевший ответить ему на этот вопрос трижды в разной тональности, ограничился утвердительным позвякиванием цепи в такт подрагивающему в пальцах репортера карандашу. - А жену свою ты жутко любил и все такое, раз ради нее пошел на заработки на производство всякой дряни, где быстро мрут, но неплохо для вашего захолустья получают… Что там еще было из основного? А, вот, про детские мечты неплохо вышло, читатели придурков и романтиков любят... Ты же у нас до того, как ее встретил, мечтал пойти на южный фронт и пополнить отмороженные до элитарности ряды Одноруких… Дверь багажного отделения едва слышно звякнула и чуть отъехала в сторону, в проеме невзначай появился, слегка покачиваясь и не направляясь в какую-то определенную сторону, ствол двухдюймовой ручной пушки. Баркис мигом сник и, стараясь не смотреть в ее сторону, с усердием закивал, давая понять, что все понял и больше так говорить не будет. Ствол назидательно качнулся еще пару раз и с достоинством исчез за закрывшейся дверью. Каррен испытал неожиданно теплые чувства к поддержавшему честь мундира конвоиру. Хоть и обычный вояка, не Однорукий, а своих опозорить не дал. Приговоренный слегка воспрянул духом и решил поддержать успех наступления. - С твоими знаниями только в «Сплетника» писать. Ты хоть знаешь, о ком говорил сейчас? Баркис встрепенулся, став похожим на раскукарекавшегося петуха, которого обдали ведром холодной воды. - Ты что, сомневаешься, что я, лучший репортер самого «Сплетника», не знаю, кто такие Однорукие?! Из-за двери, к вящему удовольствию Каррена, послышался громкий щелчок, с которым обычно снимается предохранитель крупнокалиберного оружия. - Ну это те беснова… то есть те отчаянные люди, которым в боях на южной границе Городской Общины обитающие там твари своими клешнями отчикали одну из рук, а обитающие там же, только с нашей стороны границы военные медики при поддержке доблестных оружейников Мерига приживили на место оторванной конечности огнестрельный протез… Слушай, ну ты и псих. Тебе что, даже в детстве руку было не жалко? - Было. Но я рос в хорошей семье, и меня рано научили логике и арифметике. - Что? - То, что мне казалось достаточно завидной судьбой записаться в добровольцы на границу, практически гарантированно лишиться конечности, получить огнестрельный протез и уйти с фронта. А потом до конца дней получать минимум по тысяче монет в месяц, сопровождая особо ценные грузы, при этом путешествуя за казенный счет по всему миру и мало в чем себе отказывая. И до сих пор так кажется, если уж начистоту. Особенно после… недавних событий в личной жизни. А рука – что рука. На то природа и дала человеку две верхние конечности, чтобы одну из них можно было приспособить подо что-то более занятное, чем задумывалось изначально. - А ты не думал о том, что тебя там могли сразу убить, а не просто лишить руки? Или лишить так, что истечешь кровью и все равно отдашь концы? Каррен, тряхнув отросшими за время заключения волосами, ухмыльнулся. - Ты серьезно думаешь, что я, вкалывая там, где срок жизни работника составляет в среднем полгода, боюсь умереть? То есть боюсь, конечно, но всякому риску есть оправдание. Деньги, например, – тоже оправдание, хотя и не самое лучшее. - Нестандартное, гм, мышление. Неудивительно, что и способы борьбы за супружескую верность у тебя… своеобразные. Ну да ладно, вернемся к делу. Значит, про систему вашу придурочную. Что я помню – если кто-то нарушает святейшие даранговские законы, с ним делают то же самое, что сделал он, правильно я говорю? Украл – изымут ворованное и сверх того лишат добра на ту же сумму, снасильничал – потом сидеть не сможет, убил – самого вздернут. Кстати. А если вот, к примеру, один пятерых убьет, что с ним сделают? Оживлять умеете, чтобы потом еще раз прихлопнуть, или как? - Или как. В этом случае он будет умирать пять дней – по числу жертв. Экзекуторы у нас опытные, раньше времени отойти в лучший мир не дадут. И не просто убьют, а тем самым способом, каким он воспользовался. Гуманно, знаешь ли. По отношению к пострадавшим, конечно. А главное – работает. У нас вообще преступлений мало, а уж жестоких убийств и прочего в Даранге почти и не бывает – мало кому хочется на своей шкуре проверить, как оно чувствовалось. А если преступник еще и сам придет с повинной в Управление – его не будут ни допрашивать, ни пытать, а наоборот, сделают все для его почти что обычной и максимально комфортной жизни перед экзекуцией. Плевать будут вслед – а позаботятся. Что очень существенно повышает число добровольных признаний. На том стоим. - Твой случай, как я понимаю? Кстати, а какого лешего ты сам пришел в Управление и обо всем рассказал? Совесть замучила? - Моя совесть со мной солидарна и считает, что я поступил правильно. А почему сам пришел… Потому что выстрел слышали даже глухие, и поймать меня было бы делом одного дня, надумай я скрываться. К тому же я его не мучил и мог рассчитывать на такую же быструю смерть. Хотя и не совсем так все получилось, как я хотел – стрелок из меня все-таки никудышный, конечно… Журналист едва не выронил блокнот, вперившись взглядом в Каррена. - То есть ты целился не в него?! Убийство было случайным? Кто должен был стать жертвой? - Да в него, в кого еще, - Каррен едва не сплюнул, но пожалел убранство вагона и ограничился тем, что презрительно поджал губы. – Просто я собирался выстрелить в сердце, а попал в плечо. Но ему хватило. Шоб и Скагли не зря берут такие деньги за свои пистолеты и разрывные пули – бедняге в момент разворотило полтуловища, он даже понять не успел, что происходит, когда отошел к праотцам. Баркис восхищенно почмокал губами и принялся строчить в блокноте - А крови много было? - Много. - И тебя ей всего забрызгало, да? - Да. - А… - Подробности – на твой извращенный вкус, дружище. Гаже, чем оно было, ты вряд ли сумеешь описать. - Не стоит недооценивать мастерство ведущего корреспондента «Сплетника»… - Баркис закончил писать, задумчиво пожевал карандаш и ткнул им, как генеральским жезлом, в лицо Каррену. - И все равно где-то ты недоговариваешь, шельмец. Ты жестоко – да какое жестоко, зверски, твою мать! – убил человека, вымотал все нервы вашей полиции или как она там у вас зовется, а они, вместо того, чтобы тихонько тебя придушить где-нибудь за клозетом, снаряжают воплощение всех мыслимых достижений всяких мыслей, вдрызг ругаются с власть имущими, чтобы всунуть тебе под задницу этот стул для комфортного путешествия… Каррен рассвирепел и чуть не вскочил со стула, звякнув цепью. - Будешь мне надоедать своими замашками – шишку тебе высратую, а не гонорар за материал. Или верь на слово, или заткнись, уматывай в свой любимый угол и там все придумывай сам, сыщик недоделанный. – Слегка успокоившись, он добавил: - А про стул – ну сам посуди, индюк ты столичный, не в пассажирском же вагоне им меня везти. Там везде окна, все открываются, оттуда я, в теории, конечно, могу сбежать. А отсюда я никуда не денусь. А на голом полу они меня везти не могут – тут закон на моей стороне. Вот и выкрутились, как смогли. - Ну допустим… - Баркис задумчиво дернул усом. - Но не слишком ли круто «Голубую стрелу» для тебя было снаряжать, а, убивец? Каррен, насколько позволял тяжелый ошейник, пожал плечами. - Для меня – пожалуй. Но учитывая, что меня сопровождают двое из первых лиц города – им в самый раз. Да и более быстрого способа добраться до столицы у нас нет, а время уже ох как дорого. Месяц на исполнение приговора отводился, а меня с весны пристрелить пытаются. А на дворе, как ты, наверное, помнишь, середина лета. - А в столице, значит, справятся… Как же это… - Баркис суетливо полистал подмоченный по краям блокнот и добрался до нужной страницы, с трудом продираясь через казенные формулировки секретаря Управления и собственный почерк, смахивающий при слабом освещении на разбросанных по странице дохлых короедов. – Ввиду необходимости привести приговор в исполнение путем направления в левое плечо крупнокалиберного снаряда с наиболее вероятным исходом в виде смерти, а также принимая во внимание неестественную сопротивляемость организма снарядам, имеющимся в распоряжении Управления исполнения наказаний, считаем необходимой транспортировку осужденного в Мериг для последующей экзекуции с использованием новейшей оборонительной пушки «Матильда», коя установлена в столичном порту, в расчете, что ее мощности, как наиболее современного и сокрушительного оружия современности, известного нам, будет достаточно для преодоления защиты неустановленного характера, которой обладает осужденный по неизвестным следствию причинам. Вытерев рукавом вспотевший от усилий и гордости лоб, он смерил недоверчивым взглядом худощавого Каррена, по виду которого было очень трудно заявлять о какой-то «неестественной сопротивляемости». - А это в вашей провинции нормально, чтобы от живого человека пули отскакивали? Или один ты там такой особенный? - Знаешь, если бы я мог выбирать, я бы предпочел, чтобы от меня не пули, а слова твои отскакивали. А то в ушах как леший наплевал, - убедившись в отсутствии всяческой реакции Баркиса на его выпад, Каррен недобро выпятил челюсть и продолжил: - Опрос населения я, как ты понимаешь, не проводил. Но вряд ли моя, скажем так, особенность сильно распространена. Хотя если пострелять в тех, кто на химическом производстве работает – как знать, как знать… - То есть? - А ты представь, что ты целый день дышишь наполовину воздухом, а наполовину ¬– всеми высерами матушки-природы, что с тобой может произойти. А дальше включи воображение. А не включишь, так я тебе подскажу: кто мрет через неделю, кто втихомолку медные ступеньки грызть начинает в перерывах, кто головой повреждается. А иногда занятные случаи с людьми происходят. Дед Лерих как-то, растворителя надышавшись, решил на работающем конвейере прокатиться – ну и не встал вовремя с ленты. Клок мяса пониже спины выдрало – двум собакам бы хватило наесться. Визгу было… Ну так а суть в том, что у него, как заживать стало, из-под бинтов на этом месте рука пробилась. Хлипенькая, конечно, костей-то там под нее нету, и с тремя пальцами всего, но Лериха с тех пор ценят как никого, хоть и поддразнивают рукожопом. Его конвейер теперь вполовину быстрее крутится – с тремя руками-то сортировать проще будет… Баркис гулко хохотнул. - Ну допустим, я тебе верю. А что, ты прямо весь такой неуязвимый, что тебя никак застрелить не могут? В жизни не поверю, чтобы палачи плохо пытались сделать свою любимую работу. - Почему не пытались, очень даже пытались. И поняли, что, скажем, зарезать или задушить меня они смогли бы запросто. Но нужно-то застрелить, да еще не из любого оружия, а из мощного. А выяснилось, что чем больше скорость снаряда, который по мне бьет, тем на большее количество кусочков он разлетается при ударе. Даже, помню, с отчаяния в глаз пытались выстрелить – так срикошетило и повредило казенное имущество. Дырка у них теперь в стене, проще говоря. Не спрашивай, как и почему, я не очень в курсе. Но дела мои сейчас обстоят таким вот образом. Репортер вывел последнюю строчку, размял кисть и решительно поднялся со стула. - Ладно, с тобой более-менее понятно, а вот новые подробности про ситуацию с неуправляемым поездом стоит узнать получше. Ты подожди меня тут, - репортер гнусненько хихикнул, - а я схожу к машинисту, спрошу, как там наши дела. Каррен безразлично мотнул головой в сторону двери, одновременно подбадривая похвальное желание вновь надоевшего собеседника покинуть его общество и смахивая упавшие на глаза волосы. Его, по большому счету, сложившаяся ситуация тревожила меньше всех. Конечно, сгореть заживо или быть раздавленным в искореженном вагоне – это совсем не то же самое, что моментально улететь на небеса после расстрела, но итог для него оставался неизменным. Какое-то время – трудно сказать, какое именно – в грузовом отделении ничего не происходило. Фонопор вел себя мирно, но собеседником оказался слабым, и Каррен начал скучать по наглому, но общительному репортеру. Создавшаяся тишина была нарушена достаточно грубо. Слово, которым она была уничтожена, совершенно не годится произносить, и тем не менее, оно было произнесено. А после него со стороны двери, располагавшейся в конце грузового вагона, последовало второе: - Поезд! Не прошло и пяти минут после этого краткого, но емкого изречения, как в тесном багажном отделении резко прибавилось народу – как будто близость к почти неуязвимому Каррену давала им какую-то защищенность. Для кворума не хватало только помощника машиниста, который был оставлен следить за давлением в котле. Смотритель и начальник Управления, уже успевшие не по одному разу проклясть всех, кого смогли вспомнить, неловко переглядывались и, кажется, были близки к тому, чтобы обняться и вдосталь поплакаться друг другу в жилетку на свои неудавшиеся судьбы. Охранники то заглядывали внутрь, то вновь принимались нервно ходить по вагону. То с одной, то с другой стороны коридора по мере удаления от ушей высокого начальства слышались произносимые вполголоса невеселые шутки про «самый технический, инженерный и художественный гроб, когда-либо созданный человеком». Недолгое, но интенсивное молчание стало совсем тягостным, когда один из охранников, чуть дыша от собственной смелости, выразил робкую надежду на благополучный исход: - Он уже виден, да, но ведь еще нас не догнал… Мы же еще можем добраться до ближайшей ветки, проехать ее и перевести стрелку в другую сторону… Конечно, угрозу того поезда мы не устраним, но «Голубую стрелу» спасем. И задницы тоже… наши… - Какие задницы, какие ветки?!! – машинист в отчаянии стукнул кулаком по драгоценной губке на стене, тихо охнул, убедился в отсутствии повреждений на покрытии и продолжил уже спокойнее: - Мы едем по Дикой Территории. Ближайшие сто миль нет ни станций, ни поворотов, потому что негде тут останавливаться и незачем поворачивать… обычно. И дорога здесь, как, впрочем, и раньше, сплошной уклон. Несмотря на мощь двигателя «Стрелы», мы сможем опережать нагоняющий нас состав еще самое большое полчаса. А тот, - он махнул рукой в конец вагона, - в пару сотен раз тяжелее и продолжает разгоняться просто за счет собственного веса. Конечно, есть шанс, что он не выдержит скорости и сойдет с рельс… до того, как в нас врежется. Но я бы не слишком на это рассчитывал. Дорога здесь новая и прямая, как извилина в мозгу проектировщика тормозной системы. - Ну… - в разговор включился Смотритель, угрюмого вида старик, кутавшийся в просторный шерстяной пиджак, - а если нам самим ему помочь сойти с путей? Дверь в конце грузового вагона достаточно широкая – открыть, скинуть что-нибудь тяжелое и прочное на рельсы… Начальник Управления посмотрел на него с жалостью, как на слабоумного нищего, покупающего на последние деньги лотерейный билет. - И что предлагаешь скинуть? Даже если мы оторвем какую-нибудь скамейку от пола, даже если она чудом встанет поперек рельс и даже если – не знаю уж как – догоняющий нас поезд об нее споткнется и упадет с путей, ты представляешь, что с тобой сделают потом за испорченное купе «Голубой стрелы»? Тем более что шансы на это у нас, сказать по правде, нулевые. - Это в любом случае лучше… Джад. Нет, не лучше. Выжить и удариться в бега – это не совсем то, чем я хотел бы заниматься на закате лет. Вновь воцарившееся молчание нарушил истошный вопль репортера. - Это будет бомба!!! Бомба! Бомба, вы понимаете?! Все шепоты стихли, и взгляды присутствующих сошлись на нездорово возбудившемся Баркисе. Смотритель, поддерживая свой авторитет самого старшего и опытного, обреченно взял слово. - Кто про что, а леший про елки. Мальчик, ты спятил? Какая бомба? Нас сейчас размажет по всей Дикой Территории, а он… - Нет, вы послушайте! Если его, - он небрежно ткнул пальцем в Каррена, - организм как-то по-особенному способен противостоять движущимся на высокой скорости твердым предметам, почему бы нам не отстрелить две цели сразу? Не встретив понимания, он воодушевленно продолжил: - Если нам нужно столкнуть поезд с рельс, нам нужен предмет, который способен вцепиться в рельсы и подставить себя под колеса. На минутку хотел бы напомнить вам строку из официального заключения: казнь Каррена должна состояться путем направления в левое плечо крупнокалиберного снаряда. Чем эта махина, которая вот-вот нас раздавит, не крупнокалиберный снаряд? А плечо – ну подставит, какая ему разница, с какого места его начнут плющить? Головы собравшихся, как на плохо смазанных шарнирах, дергано повернулись в сторону осужденного и уже практически списанного со счетов. Конвоиры, как люди служивые и практичные, уже взялись откручивать стул и резать ремни, не дожидаясь официального на то разрешения. Баркис, окрыленный молчаливой поддержкой, продолжил: - И риска сделать хуже никакого! Открываем дверь, подтаскиваем к ней нашего непробиваемого и швыряем на рельсы! А если он соберется схитрить и спрыгнет с путей, его ждет куда более жестокий конец от холода, жажды или диких зверей: от стула-то он не избавится! Так что в его же интересах попытаться сдохнуть быстро… Каррен, окончательно утвердившийся в необходимости напоследок плюнуть в эту наглую репортерскую рожу, которая, тем не менее, была до тошноты права, поспешил вмешаться: - Если вы собираетесь выкинуть меня на полном ходу, этот стул просто утащит меня за собой, он весит больше, чем я вместе с цепью и тяжестью содеянного. А в этом случае, - он попытался было многозначительно поднять вверх указательный палец, но столкнулся с препятствием в виде еще не до конца снятой смирительной рубашки, - я определенно не попаду под поезд. А если это сделать на низкой скорости, меня просто натрет на шпалах в мелкий фарш, совершенно бесполезный в вашем деле. Нет уж, давайте останавливаться. - А ведь правда, как я с самого начала не подумал! – Баркис нервно заходил кругами, отложив планшет и теребя в руках громоздкий фотографический аппарат. – С движущегося поезда я никак не сделаю хороший снимок, а без него статья недотянет! Возможно, собравшиеся действительно вняли суровой необходимости оставить документальный след в истории. А может быть, их убедили слова Каррена. Не исключено также, что они уже просто ничего не соображали от страха и просто делали то, что услышали последним, но все дальнейшее случилось очень быстро. Кое-как освободив его от остатков ремней и рубашки, Каррена вместе со стулом подхватили на руки и на удивление слаженно потащили к двери вагона. Машинист, как будто всю жизнь до этого репетировавший происходящее в тот момент, остановил «Голубую стрелу» ровно тогда, когда приговоренного вышвырнули наружу. Последнее, что успел сделать Каррен до того, как его оставило сознание – уложил на рельсы между собой и стремительно приближающимся локомотивом роскошный генерал-губернаторский стул. Последним, что он слышал, было натужное гудение мощного двигателя «Голубой стрелы», заглушившее даже гул надвигающегося железного чудовища. *** Первым, что он сумел понять, было то, что он жив. Жалкий остаток цепи, передавленной тяжелыми колесами, болтался у него на шее. На путях местами стояли, местами лежали вагоны товарного поезда, свешиваясь, как размокшая горбушка, в кювет совсем недалеко от того места, где он пришел в себя. Каррен бросился ощупывать себя и понял, что может сделать это только правой рукой. Вместо левой на плече болталась искореженная культя, из которой, вопреки его ожиданиям, не вытекало ни капли крови. Он машинально потрогал ее пальцами уцелевшей правой руки и, невзирая на тупую боль, истерически расхохотался. Не просчитались, умники тупологовые. Приговор приведен в исполнение. А значит, что теперь… он свободен. И первое, что следовало сделать – спуститься к упавшему локомотиву и попытаться достать из кабины одежду и припасы. Он встал и огляделся по сторонам. На юге, милях в двухстах, призывно виднелась череда гор, у подножий которых – вот прямо сейчас – кто-то воплощал в жизнь его давнюю мечту. И он дойдет. Невероятным, извилистым донельзя путем он уже сделал первый странный шаг в направлении своей странной мечты. И теперь он дойдет куда угодно. Мечты сбываются. И леший с ними, с нюансами. Вот как ползу, так и отражаю!
а) Содержание – сюда входят сюжет, образы, основная мысль, которую автор пытается донести до читателя, соответствие условиям (оцениваем, как автору удалось обыграть полученные при жеребьевке суперспособность и место действия). Сюжет - достаточно интересный. Построен вокруг заданных условий, что само по себе считаю ценным. Образ Хорошего Парня, которого злодейка-судьба сделала антагонистом общества хотя и не из самых моих любимых, но в данном случае воплощён ненавязчиво и, я бы даже сказала, обаятельно. Мерзкий журналюга получился убедительно мерзким, прочие второстепенные герои вполне на уровне. Основную идею для простоты я бы обозначила как: "хорошим людям сопутствует удача, даже если вокруг все козлы". Ну и "мечты сбываются неожиданным образом", но это уже, скорее, второстепенно. Оценка 8.
б) Форма – стилистика, грамотность, композиция, а также субъективное отношение к выбранному автором жанру. Никаких претензий. Красивый текст, очень удачные, на мой взгляд, обороты-сравнения-метафоры. Грамотный, добротный, качественный рассказ. Без драйва, правда. Но в данном случае это очень уместно - соответствует настроению ГГ. С композицией тоже всё в порядке. Красиво оформленный через журналиста флэшбек. Эффектный, на мой взгляд, финал. Все ружья выстрелили, всё сыграло. Жанр определить затрудняюсь, но это и не важно - по мне, хоть ЖюФ назовись, абы было читать приятно. Оценка 9
Бонус: однозначно, да. Вокруг картинки сюжет выстроен. Да и ремень интересно обыгран. +1
Итого: 8+9+1=18 Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Пятую точку приятно грело сиденье стула, за возможность оказаться в котором хоть на пять минут
скорее на котором.
Сочетание картинки, способности и места действия неплохое получилось. На первом абзаце слишком сложные предложения, автоматически переходила на чтение по диагонали. Дальше лучше, гораздо лучше. Действительно, рассказ под задание идеально получился. Соглашусь с предыдущим оратором по всем пунктам. Оценки будут позже
Жанр, килькой меня тухлой разэдак, если не опознался, вообще задумывался как стимпанк, а там трудно сказать, что в итоге получилось Благодатнейшая тема на самом деле. Пока писал, успел неплохо так подтянуть свои поездатые познания, спасибо тому, кто тему придумывал )))) Хотя, конечно, трудно сказать о чем-то нулевом, что его "подтянули", но тем не менее.
За внимание к соответствию картинке поклон особый! Долго мучился, пока все вместе связал
Annylin, да! Там просто изначально был не стул, а кресло. А при ближайшем рассмотрении картинки все ж таки оно было признано стулом. Оттуда и согласование кривое - недоглядел, когда правил, нехороший человек. И первый абзац, кстати, с длинными предложениями - оттуда же :)Не из кресла, в смысле, а из правок. Эх, косякма Причиненная удача Группа "NIGHTWING"
Afftar11, внимание к матчасти - большой плюс для автора. И к деталям. И к увязке всего со всем. Спасибо, за проявленное к читателю уважение. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Как же без матчасти фантастику писать даже если про ельфов с гнумами - чтобы не случилось пятикиллограмовых мечей и отрубаемых каждым ударом голов и прочих конечностей.
А интересно, всякие блестящие штучки, которые в личные сообщения отправляют некоторые добрые люди (не буду показывать фонопором), потом в основную учетную запись перенесутся?.. Причиненная удача Группа "NIGHTWING"
Anevka, ну и как мне дальше с этим жить прикажете? Спалили, низвергли, морально уничтожили и бросили на растерзание паранойе
Придется теперь накладывать анестезию. Конечно, и так пятница, я в общем-то и без того собирался, но теперь к этому отрадному по задумке событию примешается пара горьких ноток. Причиненная удача Группа "NIGHTWING"
Начальник Управления задумчиво пустил по потолку пару бликов
пришлось вернуться обратно, чтобы понять, что блики от лысины.
Цитатаkagami ()
ствол двухдюймовой ручной пушки
А не жахнуть ли нам сорокопяткой внутри вагона. Два дюйма- 50мм. Думаю, мозги бы от выстрела вытекли бы из ушей у всех кто находился в закрытом пространстве.(По сути не особо важно, но я представил выстрел и зажмурился. Наверное, лучше-пулемет)
И далее по Содержанию и Форме: Здоровский рассказ. Прочитал легко, пару раз запнулся, не важно. Но Автор с юмором дружит. Причем, сначала сдерживался, а потом...я ржаль (причем с офигенных речевых оборотов, совершенно не стесняясь). Но как это, согласитесь, передает характеры героев. Ух!
ЦитатаAnevka ()
целый день дышишь наполовину воздухом, а наполовину ¬– всеми высерами матушки-природы
Цитатаkagami ()
Будешь мне надоедать своими замашками – шишку тебе высратую
Цитатаkagami ()
собирался выстрелить в сердце, а попал в плечо.
Пуля-дура А вот тут я не понял
Цитатаkagami ()
спуститься к упавшему локомотиву и попытаться достать из кабины одежду и припасы.
Цитатаkagami ()
местами стояли, местами лежали вагоны товарного поезда
Вещи его в товарняке находились?
Стиль у Автора реально клевый. Ненавязчиво. Ничего лишнего. Достоверно описаны поведенческие реакции и характеры окружающие ГГ персонажи. Да и он сам- обыгран четко, в соответствии с заданием. Причем, картинку ГГ посмотрел после прочтения. Почти такого себе и представлял.
Цитатаkagami ()
Мечты сбываются. И леший с ними, с нюансами.
+100500 Автор, хорошо
А пушкой можно было отстрелить сцепку на последнем вагоне. Тогда вагон бы замедлил ход и принял на себя удар товарняка
Содержание 7 Форма 8 Бонус 1 Торопиться — означает делать медленные движения без перерывов между ними
Red-wolfi, спать ложусь на позитиве! И не потому, что принял анестезию (ну ладно, ладно, не только потому), но еще и из-за вашего отзыва Спасибо!
ЦитатаRed-wolfi ()
А не жахнуть ли нам сорокопяткой внутри вагона. Два дюйма- 50мм. Думаю, мозги бы от выстрела вытекли бы из ушей у всех кто находился в закрытом пространстве.
Ну не жахнул же А если серьезно, то его сторожить непробиваемого заключенного - то уж с самым мощным оружием из всего возможного. Надо было получше отразить в тексте этот момент.
ЦитатаRed-wolfi ()
А вот тут я не понял Цитата kagami () спуститься к упавшему локомотиву и попытаться достать из кабины одежду и припасы.
Цитата kagami () местами стояли, местами лежали вагоны товарного поезда
Вещи его в товарняке находились?
Нет, еще вещей там не было, но какие-нибудь вещи определенно там были - в кабине А поскольку из вагона его скинули с одним креслом, они бы ему пригодились. Вряд ли машинист оттуда с вещами сиганул, когда тормоза отказали.
ЦитатаRed-wolfi ()
А пушкой можно было отстрелить сцепку на последнем вагоне. Тогда вагон бы замедлил ход и принял на себя удар товарняка :D
Учитывая сколько стоил этот вагон, это был плохой вариант Они же даже диван из купе не решились выкинуть.
Red-wolfi, Всё, что могу сказать, по поводу этого коммента. Ты мну убил.
Anevka, ну пошто вы так. Товарищу wolfi спасибо - не поленился прочитать и откомментить, что мне как автору чрезвычайно приятно.
Каждый читатель имеет право к чему-нибудь придраться. Тем более что я благодаря его отзыву окончательно убедилась в том, что можно путем нехиртрых доработок адаптировать рассказ под разную читательскую аудиторию. Причиненная удача Группа "NIGHTWING"
Я в сомнениях. Плюс - автор вложил в текст много сил. Задание выполнено, язык грамотный, образный, мир придуман и продуман, главный герой интересен. Что касается минуса, попробую объяснить так: мне было скучно читать. За каждым длинным, витиеватым, грамотным предложением я видела работу мысли, проделанную автором, и старательное выполнение задания, а не характеры героев и повороты сюжета. Автор умеет писать и наслаждается этим умением. Меня не покидало ощущение самолюбования и поделочности. Текст тяжеловат, избыточен, его можно смело сокращать в два раза, читать будет проще. На самом деле, наверное, просто не мое. я капитан америка, у всех истерика
Ой, как длинно. Затянуто немыслимо. Все эти абсолютно ненужные и неинтересные подробности... А потом огромная прямолинейная объяснялка. а все эти высеры и пр... всё равно живая речь не удалась. Это не разговор, это текст. Короче "рррезать к чёртовой матери" (с), а потом уже разбираться.
в проеме невзначай появился, слегка покачиваясь и не направляясь в какую-то определенную сторону, ствол двухдюймовой ручной пушки.
Значение слова невзначай — случайно, неожиданно; ненамеренно, неумышленно. Из всего подходит только неожиданно, да и то не сильно. Потому что оно в значении - неожиданно для себя самого. Получается, пушка появилась сама того не желая.
Цитатаkagami ()
¬– всеми высерами матушки-природы, что с тобой может произойти.
Сленговое слово.
Цитатаkagami ()
Недолгое, но интенсивное молчание
интенсивность, это мощность, напряженность, смотря в каком контексте использавать. Молчание интенсивным не может быть, потому что оно не может быть больше или меньше, громче или тише, сильнее или слабее. Вопщем, напряженное молчание, это другая напряженность, не связанная с интенсивностью. Как-то так.
Цитатаkagami ()
почему бы нам не отстрелить две цели сразу
отстрелить, это отсоединить в данном контексте, тут больше подойдет убить, пристрелить и т.д.
Цитатаkagami ()
Машинист, как будто всю жизнь до этого репетировавший происходящее в тот момент, остановил «Голубую стрелу» ровно тогда, когда приговоренного вышвырнули наружу.
Автор, длина тормозного пути при экстренном торможении пасажирского поезда едущего со скоростью меньше 100 км в час - 1000 метров, если крутой склон, еще больше. Если даже у вас паровоз, он все равно не остановится мгновенно и тормозить будет долго.
Цитатаkagami ()
И первое, что следовало сделать – спуститься к упавшему локомотиву и попытаться достать из кабины одежду и припасы.
О, да, кабина машиниста огромна и там всегда хранят одежду и припасы. И в целом фраза как из компьютерной игры.
В целом, интересная идея, но слишком растянуто начало и слишком быстрая концовка. А еще много несмешного юмора Графоман в сомнениях страничка на СИ
Да уж, тебя убьешь. Тебя мухи облетают с другой стороны земного шара
ЦитатаAnevka ()
Пото, что в шок повергнута.
Мож это и хорошо? Мне понравилось, тебе понравилось, Аффтору тоже. Все щасливы и довольны. Вот скажи. Как думаешь. У тебя и у меня глаза одинаковые? Сомневаюсь, что одинаковые. Так почему мы должны видеть одинаково, если глаза у нас разные? А мне вот понравилось реально.
ЦитатаAnevka ()
что можно путем нехиртрых доработок адаптировать рассказ под разную читательскую аудиторию.
Да за фигом? Вы постарались. Написали. Вот и все. Че еще надо? Пусть догоняют, если кому захочецца Торопиться — означает делать медленные движения без перерывов между ними
Реализация - великолепная. Это я про выполненные условия конкурса. Один из немногих рассказов на конкурсе, где сюжет если не оригинальный (да, знаю я, ничего оригинального давно нет и количество сюжетов весьма ограниченно ), то уж во всяком случае не часто встречающийся. Условия вообще идеально вплетены, все, придраться не к чему. И при этом рассказ сам по себе цельный, логичный, интересный. Единственное, что не понравилось - слишком "сурово" все описано. То есть тяжело читать. Конструкции предложений такие... громоздкие. Даже прямая речь. А в целом - понравилось. Автору - Don’t trouble trouble until trouble troubles you.
Благодатнейшая тема на самом деле. Пока писал, успел неплохо так подтянуть свои поездатые познания, спасибо тому, кто тему придумывал )))) Хотя, конечно, трудно сказать о чем-то нулевом, что его "подтянули", но тем не менее. 
Может, никто другой и не заметит 
Всё, что могу сказать, по поводу этого коммента. Ты мну убил. 
Всё, что могу сказать, по поводу этого коммента. Ты мну убил. 
