Судья. Стены узкого переулка сжимаются. Я бегу, с трудом распихивая ногами мусор, стелящийся сплошным ковром. За мной погоня. Непонятные существа, похожие на людей, но не являющиеся ими. Я слышу их шумное дыхание, топот десятков ног. Силы уходят. Каждый новый шаг даётся всё труднее. Не уйти. Оборачиваюсь, желая взглянуть в лица преследователей… *** Я проснулся. Из горла рвался крик, а тело покрывал холодный пот. С криком кое-как справился, на волю выплеснулся лишь едва слышимый вздох. Повернулся к спавшей рядом жене, нежно провёл рукой по её волосам. Хорошо, что удалось сдержаться - незачем её будить. На тёмном потолке загорелся циферблат часов. Старомодные стрелки показывали четыре ноль пять. Что же, я и не сомневался. Очередное утро началось во столько же, во сколько сто восемьдесят шесть предыдущих. Быть будильником - моё новое призвание. Самое обидное - уснуть больше не получится. Сколько не валяйся в кровати, сон не придёт. Я сел, нащупал ногами тапочки. Ирина заёрзала, сквозь сон пробубнила какую-то непонятность. Мой психоаналитик, толстый тупой боров, на каждой встрече воодушевленно уверяет в положительной динамике. Мол, если мне удаётся сдержать крик по утрам, значит, скоро пойду на окончательную поправку (окончательную… ха…, окончательным бывает только место на кладбище, небольшое такое, уютное, два двадцать в длину и метр в глубину). После чего, по ночам, буду вновь спать как младенец. Ага, сейчас. Ему бы хоть один раз оказаться утром на моём месте, сразу бы понял, что никаких изменений нет. Бездарь! С радостью бы прекратил посещать этого недоучку, но каюсь, пристрастился. Помнится, в юности на втором и третьем курсе университета сильно с травкой перебарщивал, с трудом отучился. Так вот, походы к личному психоаналитику злом пострашнее будет. Стоит пропустить хоть один из трёх сеансов на неделе, и человеком себя уже не чувствуешь. А что я ему там рассказываю, лёжа на чёртовой кушетке. Брр… Плачусь о том, как мне не хватает своей работы, о том, что никто теперь меня не называет Юрием Иванович, именуют просто Юрой. О том, что в свои сорок два года ощущаю себя дряхлым, никому не нужным стариком, вывалившимся из надувной лодки под названием «социум». Стал ужасно выглядеть. Мышцы одрябли, появился животик… И так далее. В последнее время тем для нытья стало очень много. Не отдавая команды на включение света, я поднялся с кровати и направился в ванную. По пути сильно приложился ногой о край столь любимого женой пуфа, непонятным образом очутившегося на пути. Проклятая темень. Угораздило же меня согласиться с Ириной и переехать в этот новый элитный, перспективный, тихий квартал. Пальцы правой ушибленной ступни онемели. В старой квартире светло было все двадцати четыре часа в сутки, от уличного света можно было отгородиться, только затемнив окна. А тут и без этого затемнения ничего не видно. Зато живём тихо и спокойно в пока единственном начавшем заселяться доме нового квартала. Просто шикарно. Дверь бесшумно уехала в стену, пропуская меня в освещённый приглушённым светом коридор. Я переступил порог. Торопливо захромал на встречу с Мойдодыром. Прохладный душ и стаканчик чего-нибудь покрепче. Вот что мне нужно. Кухня - единственное радующее место в квартире. Здесь за бокалом пошлого виски с колой мною проведено немало утренних часов. Бутылка заветного сорокаградусного напитка хранилась аккуратно спрятанной в самом углу одного из нижних кухонных шкафов за банками бытовой химии. Ира делала вид, будто не подозревает о её существовании. А я притворялся, что не знаю, что она знает. Такие вот семейные страсти. Стоя около панорамного окна, маленькими глотками потягивал виски, я смотрел на необычайно яркие звёзды. Слушая тишину, приводил в порядок мысли. Чуть больше полугода назад, прямо на работе со мной приключился инсульт. Спасибо современной медицине - несмотря на сложность случая на ноги поставили быстро. Голову укомплектовали огромным количеством биоэлектроники и, продержав в стационаре всего неделю, выписали на почётную пенсию. Любой нормальный человек радовался бы такому раскладу. Ещё бы, в сорок два года отойти от дел. Заниматься, чем душа захочет, получая при этом солидное государственное содержание. Не мечта ли? Но видимо я ненормальный человек, текущее положение дел совершенно не радовало. Не столько из-за моих ужасных утренних пробуждений, сколько из-за потери работы. Она была для меня если уж не всей жизнью, то большей часть точно. А теперь… Нет ничего теперь. Скучно и однообразно. Одним большим глотком допил виски. Приятное тепло, зародившееся внизу живота, расползалось по телу. Может пропустить ещё один стаканчик? Нет, нельзя. Норму надо соблюдать, иначе можно потихоньку спиться. Бог его знает, сколько будут продолжаться ранние пробуждения. Возможно, мой психолог прав и скоро всё наладится. А может быть нет, и мне предстоит ещё долго мучиться от такой странной формы бессонницы. Звук бьющегося стекла отвлёк от размышлений. Что бы это? Ира встала и случайно расколотила одну из своих драгоценных ваз, коими она заставила всю нашу спальню? Частенько удивляюсь тому, что сам ещё ни одной не угробил. Спрятав бутылку, вышел в коридор. Дверь спальни была чуть приоткрыта. Моторы тихо шумели, пытаясь то ли закрыть, то ли открыть её. Из узкой щели, образовавшейся между косяком и краем дверной панели, лился яркий свет. А ещё в нос ударил специфический запах палёного мяса. Что там такое происходит? Я подбежал к двери. Просунув пальцы в щель, с силой надавил. Она с треском ушла в стену. Дёрнувшись там, пару раз замерла. Я влетел в ярко освещённую спальню и остолбенел. На кровати лежал дымящийся бесформенный кусок обуглившегося мяса, формой напоминающий человеческое тело. Это не могла быть Ира. Но это была она, на правой руке трупа поблескивал свадебный браслет, такой же болтался и на моём запястье. Хорошая безделушка, даже не закоптилась. Ноги подкосились. Я плюхнулся на пол. Кто это сделал? Зачем? Почему? А главное, как? Оглядел комнату. Половины большого почти во всю стену окна не было. На ковре валялись осколки стекла, ветер противно свистел. Как… -Юрий Иванович вы вовремя. Прямо на шашлычок. Вскочив, я обернулся на голос. У меня за спиной, рядом с дверью прислонившись к стене, стоял мужчина, одетый в серую изорванную тюремную робу. В правой руке он держал большую вилку с двумя зубцами, такими в старых фильмах мясо для гамбургеров при жарке переворачивают. Откуда он здесь взялся? Когда входил, его точно не было. -Чего это ты на меня так пялишься, будто не признал? – широко улыбнувшись чёрным провалом беззубого рта, спросил визитёр. Я присмотрелся к лицу нежданного гостя. -Смотри-ка, кажется, и впрямь не узнаёшь, - говоривший мужчина почесал вилкой за ухом. – Я думал, ты нас всех помнишь. Ну да ладно, это недоразумение не помешает мне насладиться сегодняшним утром. Пока тебя не было, я тут немного поработал с твоей женой. Знаешь ли, сухариков хотелось. Но сейчас мне кажется, стоит начать, с чего-нибудь сырого. Оттолкнувшись от стены, визитёр с выставленной вперёд вилкой направился ко мне. Я бросился прочь из спальни, благодаря бога за то, что слабости больше не было, тело слушалось отлично. Странный гость попытался преградить путь. Я, увернувшись от вилки, оттолкнул его. Он, противно хихикая, отлетел в сторону. Я выскочил в коридор. Добежал до прихожей. На автомате схватил пальто. Приложил ладонь к сенсорной панели замка. Дверь послушно ушла в стену. -Никуда тебе от меня не деться! Голос прозвучал совсем близко. Захотелось обернуться, но я сдержался. Вышел из квартиры. Коснувшись внешней панели замка, закрыл за собой дверь. Теперь незваный гость заперт. По крайней мере, через эту дверь ему не выбраться. Меня затрясло. Выпитое виски попросилось обратно. Что за хренотень творится. Мою жену только что убили, а я не смог этому помешать, хотя и был рядом. Ира… Не раскисай, тряпка. Ты не супергерой из боевика. То, что выбрался из квартиры - уже удивительно. Сейчас надо как можно быстрее связаться с полицией. Трясущимися руками проверил карманы, сначала халата, потом плаща. Нашёл кредитку и немного мелочи. Телефона не было. Закон вечной подлости - когда не надо, постоянно натыкаешься на проклятый мобильник. А вот когда понадобится, его нет. Ладно, спущусь к портье, позвоню от него. К соседям ломиться бессмысленно. Кто знает, какие квартиры вообще заселены. Чёртов новый дом. Подошёл к лифтам. На информационном табло весело так мигало сообщение: «К сожалению, в данный момент лифты номер 1, 2 и 3 не работают. Мастер в пути. Доступ к пожарной лестнице разблокирован». Просто замечательно - тридцать восемь этажей вниз по ступенькам. Где-то на половине пути я кончился. Удары бешено колотящегося сердца отдавались толчками в висках. Ноги отяжелели и не хотели слушаться. Не в мои годы горным козликом по ступеням скакать. Пришлось присесть и дать себе минутную передышку. Я прислонился затылком к прохладной стене. Закрыл глаза. Старался дышать медленно и глубоко. События, произошедшие в моей квартире, не могли быть реальными. Как забраться в окно квартиры на тридцать восьмом этаже теоретически можно придумать. Но как за какие-то минуты, без криков боли изжарить человека до состояния пригоревшего сухаря? А эта странная одежда на убийце. Точно ведь тюремная роба. Причём не обычного оранжевого цвета, а серого. Такие носят смертники. Именно с такими людьми была связанна моя работа… Абсурд. Всё слишком сильно смахивает на сюжет из ужастика. Значит, либо у меня галлюцинации - очень неприятный вариант, мягко говоря, либо утренние события - тщательно подготовленный розыгрыш. Не так давно видел по телику японскую передачу, над героями которой шутили похожим образом. Почему бы аналогу такого шоу не появиться на просторах телесетей нашей империи? Организаторы разузнали про моё прошлое, подговорили персонал дома, Иру… Не правдоподобно! Ха, такой вариант настолько же неправдоподобен, насколько обугленное тело в кровати и псих, вооружённый здоровой вилкой в спальне. Так что, почему бы ему и не быть правдой? Спустившись вниз, найду мёртвого портье за ресепшном. Причём убит бедняга будет каким-нибудь зверским способом, подразумевающим выпушенные кишки и литры разбрызганной вокруг крови. Я, естественно умирающий от ужаса, громко крича и размахивая руками, брошусь к выходу. А на улице меня будет поджидать съёмочная бригада. Девушка-корреспондент с большим микрофоном в руках подскочит, объявит, что меня разыграли, и задаст тысячу глупых вопросов. Всё будет именно так. Я поднялся и неторопливо продолжил спуск. Холл первого этажа встретил нервно мигающим аварийным освещением. Масштаб розыгрыша поражал. Сколько денег в него вбухано? Одна организация светового представления чего стоит. Ха, зато получилось отлично, атмосферно так. Огромное помещение, облицованные в камень колонны и пульсирующий красный свет. Действительно жутко. Я пошел к ресепшну. Портье вальяжно сидел на своём рабочем месте, чуть отодвинувшись из-за стола. Ноги широко расставлены, руки сложены на коленях, голова откинута назад демонстрируя широкий порез на шее. С кровью я угадал. Её было много. А вот с кишками вышла промашка. Я, ради галочки, попробовал воспользоваться служебным телефонным аппаратом. Он не работал, впрочем, как и камеры наружного наблюдения. Их интерфейсы, встроенный прямо в поверхность стола, демонстрировали синие прямоугольники. По центру которых разместилось аккуратное, выполненное желтым шрифтом сообщение: «нет сигнала». Ничего удивительного. Всё как в обычном хороре. Не хватает только напрягающей закадровой музыки, которую наверняка добавят в трансляцию. Конечно, можно подойти к портье, поискать в карманах телефон. Но это бессмысленно. Я уверен, мобильника не найду. Ладно, будем выбираться отсюда. Я направился к выходу. Интересно, по какому каналу будут показывать моё сегодняшнее приключение? По какому-то из сетки «ТС8»? Вполне возможно, интерактивные шоу - их профиль. Мелкий дождик противно накрапывал. Я стоял, тупо уставившись на обезглавленную девушку в изорванной одежде. Она лежала на боку, двумя руками прижав к груди микрофон, около большого телевизионного фургона с названием канала на борту: «ТС8». Рядом с её ногой валялась раскуроченная камера. Ни страха, ни тем более ужаса не было. Только отрешенность и усталость. Что за хренотень происходит? Это же уже не может быть розыгрышем? Слишком натурально и накручено. Надо убираться отсюда, если не хочу закончить как лежащая невдалеке корреспондентка. Вопрос в том, куда мне деваться. Это единственный функционирующий дом в строящемся квартале, можно сказать почти пригород. До населённой части города тридцать с лишним километров. Блин, идиот! У меня же машина в гараже! Всего-то надо спуститься по ступеням с крыльца, повернуть налево, пройти всего лишь сто метров по подъездной дороге до въезда на паркинг. Отлично! Спустившись вниз и повернув налево, я замер. Впереди, перед закрытыми воротами подземного паркинга несколько мужичков, одетых в серые робы смертников, устроили пикник. Они развели костёр, над которым жарили закреплённого на вертеле человека, вполне возможно именно того, кому принадлежала раздолбанная камера. Мой рассудок дал опасный крен. Отдыхающие меня заметили. Дружно и очень приветливо замахали руками. Я на автомате помахал в ответ. -Юрий Иванович присоединяйтесь, тут на всех хватит! – хором выкрикнули собравшиеся у ворот паркинга люди. Я развернулся. Не разбирая дороги, бросился прочь. Наш дом элитный с высшей категорией комфортности. И как подобает всякому объекту такого уровня, он имел свою собственную рекреационную зону. От внешнего мира его отделяли стены, силовые поля и около четырёх квадратных километров хорошо освещённого парка с двумя озёрами, миниатюрным водопадом, установками, чистящими воздух, климат-контролем и прочими буржуйскими радостями, большая часть из которых пока ещё не работала. То, как я пробирался через всю эту красоту к въезду на территорию дома, в памяти отложилось размытыми обрывками. Моё сознание раскачивалось. Опускалось то на тёмную сторону безумия то на относительно светлую сторону общепризнанной психической нормальности. Зато теперь я могу описать одним словом процесс схождения с ума - соскальзывание. Именно так. Сознание по чуть-чуть изменяется, почти не заметно, постепенно соскальзывает всё дальше в сторону, противоположную нормальности. Я на пару секунд замер перед раскрытыми железными воротами, выполненными под старину. С коваными решётками в виде переплетающихся виноградных лоз. На каждой створке висело по три освежеванных тела с прикреплёнными к щиколоткам жетонами охранников. Почему-то эти мёртвые люди не вызвали никаких эмоций. Видимо, избежав чудесным образом сумасшествия, я выработал некую психологическую защиту? Буду жив обязательно подниму этот вопрос на обсуждение с психоаналитиком. Я покинул рекреационную зону и быстро зашагал в сторону города. Итак, идти примерно тридцать километров. Если принять за среднею скоростью пять километров в час… Хотя это я что-то загнул. Дай бог четыре выжму. Получается до города мне добираться около семи с половиной часов. Чёрт, почти нереально. Остаётся только уповать на то, что психи, устроившие побоище в доме не станут меня преследовать. Как говориться надежда умирает последней. Я шел по узкой полоске асфальта, зажатой между высокой, в несколько человеческих ростов, стеной и ограждением магистрали. Ещё одна особенность – моя квартира располагалась в единственном сданном доме квартала, возводимого на территории бывшей промышленной зоны. То есть сейчас я топал мимо законсервированных заводов, подлежащих в скором времени сносу. Встретить людей здесь и днем почти невозможно. Что уж говорить про раннее утро. По дороге с громким шумом проносились большие автоматические грузовики. Другого транспорта не было. Можно было бы попробовать вылезти на проезжую часть. В теории грузовик должен будет остановиться и подать сигнал своему диспетчеру. Но это только в теории. В жизни всё проще, машина попросту размажет меня по асфальту, даже не заметив. Так что остаётся только одно - идти вперёд. Поначалу я вздрагивал от шума проезжающих грузовиков. С ужасом оборачивался, ожидая увидеть облачённых в серые робы людей с большими вилками в руках или бегущих, или на чём-то едущих за мной. Сейчас же успокоился, насколько это возможно в данной ситуации, конечно. Шёл в свете зарождающегося дня. Спасая свой рассудок, пытался логически объяснить несколько последних часов. В итоге получилась весьма правдоподобная теория: до выхода на пенсию я занимал должность, дающую право распоряжаться человеческими судьбами. Официально она именовалась так – «старший инспектор по окончательному усмирению». Проще говоря, я утверждал смертные приговоры и фактически был предпоследней инстанцией. Отменить моё решение мог только сам Император. Не пыльная, весьма престижная работа. Так вот, надетые робы смертников на непонятных людях не могут быть случайностью. Это не просто так. Всё подстроено и продуманно. Кто-то решил отомстить таким вот нетривиальным образом. Смущала кровавая сложность мести. Но за пятнадцать лет работы я одобрил казнь многих людей. Среди которых было немало известных и влиятельных персон, чьим друзьям или родственникам было под силу организовать сегодняшнее утро. Хорошо, пусть так. Тогда почему я всё ещё жив? Почему мне дали уйти с территории дома? Просчитались? Чего-то не учли? Ерунда, не может быть такого. Они разыграли целый спектакль. Убили кучу невинных людей. И что в итоге? Основная цель спокойно скрывается в предрассветном сумраке? Ну не может быть такого. Хотя бы потому, что скрываться попросту негде. А значит - либо они не спешат догонять, либо впереди заготовлен сюрприз. В общем, крышка мне, как ни крути. Стоп! Стоп! Стоп! С чего я взял, что они не могут ошибиться? Может быть, до сих пор обыскивают рекреационную зону. Четыре квадратных километра - это вам не шутки. Шанс выбраться есть. Надо только поднажать. Тянущаяся по правую руку стена неожиданно ушла в сторону, огибая довольно большую и совершенно пустую площадку для парковки с ярко освещённой одноэтажной постройкой прямоугольной формы, стоящей в её дальнем углу. Перед съездом на паркинг мигала разноцветными лампочками стрелка-баннер, сообщавшая, что вы проезжаете мимо лучшего виски в мире. Над входом в здание висело название: «Бар Бумеранг». Ниже приписка: «Открыто. Работаем 24 часа» Что-то раньше я не замечал этого заведения. Кому вообще в голову пришло открывать забегаловку в этой глуши? Какие тут клиенты? А вообще, какая разница. Главное у них должен быть телефон. Внутренняя обстановка бара, стилизованная под середину двадцатого века, сильно удивила. Приглушенное освещение. Длинная, вроде бы деревянная барная стойка. Высокие стулья без спинок стоящие вдоль неё. Огромное количество бутылок со спиртным на зеркальных полках. Несколько круглых столиков. На стенах висело много больших черно-белыми фотографиями в рамках, с мужчинами и женщинами, стоящими около антикварных грузовиков или мотоциклов. В правом дальнем углу, рядом с дверью аварийного выхода на кронштейнах крепился древний, ещё с кинескопом телевизор, включенный на каком-то спортивном канале. Всё это было таким же, как в старых фильмах о шестидесятых - семидесятых годах прошлого века в «Новом свете» и казалось настоящим настолько, что впору усомниться. Короткостриженый бармен в белой рубашке, чёрном жилете и чёрной же бабочке деловито протирал пивную кружку. Я подошел к нему. Он, мельком глянув на меня, отставил бокал в сторону, не говоря ни слова, достал из-под стойки стопку и открытую бутылку виски, плеснул порцию. После короткой заминки, наверное решив, что этого будет мало, добавил вторую. Пододвинул полную стопку ко мне. Во рту пересохло. Жидкость янтарного цвета так и манила. Но сейчас нельзя. Вот когда всё это закончится, устрою себе алко-праздник. -Можно воспользоваться вашим телефоном? – отодвинув стопку, попросил я. Удивлённо подняв бровь, бармен извлёк из-под стойки телефонный аппарат. -Ещё, пожалуйста, чашку крепкого кофе, - предварительно положив перед собой карточку, сказал я. -Кофе у нас дорогой, приятель. С вас двести. Я достал кредитку. Бармен провёл по ней, загадочным образом материализовавшимся в его руке, миниатюрным сканером. Аппарат пискнул и заморгал зелёным светом. Оплата произведена. Хмыкнув он повернулся к стоявшей за его спиной кофе-машине. Ему наверняка ещё не доводилось видеть мужчину бомжеватого вида в плаще, накинутом поверх махрового халата с золотой картой в кармане. Я дотянулся до телефона. Присоединил присоску к виску. Закрыв глаза, набрал номер экстренной помощи. Милый женский голос стал перечислять цифры и случаи, при которых их следует выбирать. Вот ведь, прогресс неудержимо движется вперёд, уже десять лет общаемся по телефону не произнося вслух ни слова. Для передачи информации достаточно подумать о том, что хочешь сказать и обозначить слова движением губ. А процедура общения с различными службами так и не изменилась. У вас горит дом – выберете один, вам плохо – воспользуйтесь двойкой… Я выбрал ситуацию угрозы жизни, нападение. Меня перевели на оператора. Назвавшись, вкратце, упуская всю чертовщину, дабы за психа не приняли, пересказал утренние события. Продиктовал домашний адрес и сказал, что в данный момент нахожусь в баре расположенном по дороге к дому. Оператор попросил оставаться на месте. Вновь включившийся автоответчик, пожелав удачи, разорвал соединение. Снимая присоску, я открыл глаза. Бармен стоял напротив, держа чашку с кофе в руках, и с интересом рассматривал меня. Увидев, что я закончил телефонный разговор он, поставив передо мной чашку, спросил: -Неудачное начало дня? Сделав большой глоток, оказавшегося очень даже неплохим, кофе я ответил: -Вы даже себе не представляете, насколько оно было неудачным. Но сейчас всё вроде налаживается. Бармен ободряюще улыбнулся. Я заметил, что у него не хватало двух верхних передних зубов, почему-то стало очень неуютно. Захотелось вскочить, бросится прочь на улицу и бежать отсюда как можно дальше. Но это же ерунда! Зачем мне куда-то убегать? Подумаешь, зубов нет. Скоро приедет полиция и всё закончится! Желание сбежать исчезло так же неожиданно, как и возникло. -Налаживается? Это хорошо, это самое главное, приятель. Стопку я оставлю, подарок заведения, так сказать. Если что ещё понадобиться, обращайтесь. Отойдя на пару шагов, он вновь принялся протирать пивную кружку. Я же, поглядывая на беззвучный телевизор транслирующий матч любимой игры американцев, сделал ещё один глоток кофе. Интересно, как это архаичное чудо техники работает в современных условиях? Тишина стала в тягость, захотелось поговорить. Может спросить про телевизор? Нет, всё равно ничего не пойму, техника - не моё. Я лучше спрошу о кое-чём другом: - Как давно работает ваше заведение? -Давно. Мой покойный дядя работал здесь, когда я ещё в школе учился, - ответил бармен. -Странно, я живу недалеко отсюда. Часто езжу в город, а бара никогда не замечал. Бармен пожал плечами. -Нет ничего странного. Люди видят ровно то, что хотят видеть. Весьма интересный ответ, если честно столь философское суждение из уст лысого бармена звучало неожиданно. -И здесь всегда так пусто? -О, нет! Скоро соберутся все наши постоянные гости, будет шумно и весело. Уверяю вас, приятель. Как будто в подтверждение этих слов скрипнула входная дверь. Я обернулся, ожидая увидеть полицейских. Но нет, у входа стояло две совершенно одинаково одетых девушки. На них были высокие чёрные сапоги на шпильках. Колготки сеточкой. Фиолетовые юбки, своей длинной смахивающие скорее на широкие пояса и плотно застёгнутые кожаные мотоциклетные куртки коричневого цвета с огромным количеством железных молний и заклёпок. Обе носили длинные распушенные волосы морковно-рыжего цвета. Гостьи, приветственно помахав бармену, подошли к стоящему прямо рядом с входом музыкальному автомату. Как я его сразу не заметил? Это же был настоящий антиквариат. Автоматы подобные этому мне доводилось видеть только в фильмах. Если не ошибаюсь, он работал от монетки и воспроизводил музыку с физических носителей, именуемых дисками. Посовещавшись, девушки выбрали композицию и засыпали в автомат мелочь. За подсвеченной оранжевой светом прозрачной перегородкой зашевелился щуп - манипулятор. Из рядов стоящих ребром дисков он выбрал один и куда-то его утащил. Заиграла музыка. Какой-то рок-н-рол. Мотив был знаком, да и слова, хоть и на английском, но простенькие и понятные повествующие о тяжелых трудовых буднях, когда работаешь как собака, отзывались в памяти. Стало неуютно и тревожно. Чувствовался приторный привкус фальши. Эти девушки одетые, словно шлюхи из дешёвых виртуалок и разрисованные, как индейцы перед ритуальными боями. Этот бар в непонятном месте с непонятным интерьером. Ну, не место всему этому в современности. Такое чувство, будто начинаешь сходить с ума. Тряхнув головой в попытке отогнать неприятные мысли, я повернулся обратно к стойке. Бармен стоял прямо напротив меня и широко улыбался. Кажется, за несколько последних минут он успел лишиться ещё парочки зубов. Но такого же не может быть… -Знаете, приятель, - нагнувшись ко мне поближе, тихим доверительным голосом заговорил бармен, - вы похожи на человека с проблемами, который не прочь бы выпить, но сдерживается. Зачем? Пару капель алкоголя никому не могут повредить. Я хорошо разбираюсь в людях. И, по-моему, у вас было действительно тяжелое утро. Так что лично от меня вам ещё один презент. Поставив передо мной открытую бутылку виски, он, лукаво подмигнув, ушел обслуживать девушек присевших за стойку несколькими стульями правее. Я посмотрел на полный стакан. А действительно, отчего бы и не выпить? Чего я боюсь? Того, что полицейские примут мои россказни за пьяный бред? Ерунда. Когда они увидят, что произошло у меня дома… Я залпом влил в себя содержимое стакана. Виски было просто отличным. По-хорошему, пить такое надо неспешно, смакуя вкус и послевкусие. Но у меня просто не получилось сдержаться. Приятное, успокаивающее тепло разлилось по телу. Я потянулся за бутылкой. Налил себе ещё один стаканчик. Бармен прав. Пара капель алкоголя никому ничего плохого сделать не может. В баре стало шумно. Музыка не смолкала. Посетители, перекрикивая гитарные запилы и друг друга, создавали монотонный, застывший на одной ноте гул слившихся голосов, часто разбавляемый смехом. То и дело кто-то подходил к стойке за выпивкой. Старина бармен трудился не покладая рук: разливал обычные заказы, смешивал хитрые коктейли. Откуда-то появилась милая блондинка в короткой чёрной юбке и белой блузке с огромным подносом в руках. И вправду шумно и весело. Произошедшие изменения меня интересовали мало. Я регистрировал их лишь крохотной частью сознания. Большая же его часть сейчас была сосредоточенна на стакане и бутылке с виски. Иногда вдруг становилось интересно, откуда эти люди здесь взялись и где полицейские. Пару раз хотелось вскочить и убежать. Но новые порции алкоголя отвлекали от этого. Я вливал в себя стакан за стаканом, а бутылка всё не кончалась. Люди вокруг говорили, танцевали, смеялись, спорили. Музыка грохотала басами и давила жёсткими ритмами, вплетенными в сложные узоры электронных мелодий. Кто-то поставил что-то современное. Бармен носился вдоль стойки как угорелый. А я пил. Наполнял стакан, опустошал, снова наполнял. Почти на автомате. Можно даже сказать против своей воли. Хотя нет. Моё тело хотело этого, а вот разум нет. Но плоть была сильнее. Вообще это очень странно ощущать сразу две взаимоисключающие друг друга потребности. Начинаешь чувствовать себя немного сумасшедшим. Звучит, конечно, бредово, примерно так же, как выражение «немного беременная», однако других слов, описывающих текущие состояние, мне не найти. И ещё само опьянение приходило как-то странно. Тело было в зюзю, что после такого количества выпитого не удивительно, а вот мысли, несмотря на спутанность, лёгкую заторможенность и частые скачки с одной на другую, оставались вполне вменяемыми. Правда насчёт последнего – мне, возможно, просто, кажется, что они вменяемые? Чёрт! Мочевой пузырь подал сигнал о своей критической переполненности. В поиске туалета я, держа перед ртом очередной наполненный стакан, обвёл взглядом зал и поразился. Помещение стало больше, намного больше. Музыка изменилась. Та, что сейчас играла, ассоциировалась с африканскими ритуальными танцами. Света почти не было. Только пространство около стойки по-прежнему освещалось ярко, остальная часть помещения тонула в полумраке. Силуэты людей ломано двигались в какой-то адской пародии на танец, причем делали это синхронно. Что за ерунда? Поставив не выпитое виски на стойку, я зажмурился. Меня тут же повело в сторону. На стуле удалось удержаться лишь чудом. Открыв глаза я повторно оглядел бар. Зал принял свои прежние размеры. Никакой полутьмы. Танцующих людей было много, но двигались они совершенно нормально под обычную молодёжную музыку. Вот такая вот ерунда. Наверное, вместе с полицаями стоило вызвать и врачей? Галлюцинации во всей своей красе. -Приятель, с вами всё в порядке? О, доброжелательный бармен тут как тут. -Приятель? Я посмотрел на него. Похоже, действительно стоит вызвать скорую. С моей головой явно что-то не то. Когда я пришёл сюда бармен носил по-военному короткую стрижку под ёжика. Сейчас волос на его голове не было вовсе, а на лице выскочили пятна сиреневого цвета. Я вновь на секунду зажмурился и тряхнул головой. Но в этот раз трюк не сработал. Пятна с лица бармена не исчезли, да и волосы на голове не появились. -Что это вы приятель на меня так пялитесь? Вас что-то смущает? Бармен погладил свой лысый череп. -Наверное, вам не нравиться моя причёска? Или может пятна на лице? Знаете ли, Юрий Иванович, это неизбежные косметические неудобства. Откуда он знает моё имя? Я же вроде не называл имени? Или нет? Да точно же, не представлялся! -Вы удивляетесь, откуда я вас знаю? Не удивляйтесь. По мне, так то, что вы меня не узнали - куда более странно. Узнать этого человека? Да откуда! Совершенный обычный ничем не примечательный тип лица. Увидишь такого в толпе, скользнешь взглядом и тут же забудешь. Единственная бросающаяся в глаза мелочь – узкая нитка шрама под правым глазом. -Ну же, приятель, вспоминайте! Давайте же. И я вспомнил. Коротко вскрикнув, вскочил со стула, попятился прочь от стойки. Человека стоящего за ней просто не может быть! Он мёртв! Чёрт. Пьяные ноги запутались друг в друге. Я плюхнулся на пол, прямо на пятую точку, снизу вверх уставился на бармена, зашедшегося в приступе истерического хохота непонятным образом перекрывающего шум зала, взвинчивающегося всё выше и выше. Посетители как будто бы ничего не замечали, продолжали заниматься своими делами. Те, что оказались около меня тактично расступились, не прекращая танцевать. Да что же здесь такое происходит? Мочевой пузырь не выдержал. По бёдрам разлилась липкая теплота. Я попробовал встать, но пьяное тело предательски повело в сторону. И я вновь оказался на полу. -Стоп! – хлопнув в ладоши, сквозь смех выкрикнул бармен. В одно мгновение оборвалась музыка, люди застыли безмолвными истуканами. В помещение стало светло. Хмель из головы выветрился в одно мгновение. Я был трезв. -Ну что же, - громко заговорил бармен в образовавшейся тишине, - Юрий Иванович, позвольте мне немного разъяснить сложившуюся ситуацию. Итак, моё дело вы вспомнили. Теперь ответьте на вопрос, в присутствии всех этих людей, почему вы подписали приговор? В своей жизни я много чего натворил, но совершенно точно не делал того, за что мне ввели инъекцию. А, знаете ли, очень больно. Ты лежишь на белоснежном ложе, прикованный к нему десятком эластичных лент корчась в неторопливой агонии. По трубкам воткнутым в тело бежит желтоватый яд. Умираешь долго, несколько часов. Лысеешь, теряешь зубы, на коже появляются язвы, буквально чувствуешь, как твои внутренние органы превращаются в кашу. А камеры всё это снимают, демонстрируют тысячам зевак заедающих и обсуждающих мою смерть. Ответьте мне, за что? Пока я поднимался с пола, память услужливо подкинула подробности того дела. То был очень сумбурный политический процесс, связанный с террористической диверсией на одном из оборонных объектов столицы. За две недели преступника нашли и осудили. Лично мне дело казалось откровенно слабым и вызывало много вопросов. По-хорошему его бы следовало направить на повторное рассмотрение. Но один мой хороший знакомый из министерского аппарата сообщил, что процессом заинтересован сам Император, следовательно, с решением желательно не тянуть… Я твёрдо стоял на ногах. Действительно протрезвел, как ни странно. Посетители бара обступили меня молчаливым полукольцом, отрезали от выхода. Бармен смотрел и ждал ответа. -Ты был виновен, - с трудом выдавил из себя я, охрипшим, не своим голосом. – И вообще тебя нет! Ты мёртв! Всего этого нет! Это сон! -Сон говорите? – бармен противно захихикал. – Что же, пока можете считать и так. А я пока расскажу вам про тех двух дам что стоят рядом с музыкальным автоматом. Прелестными дамами оказались девушки, пришедшие в бар следом за мной. Они отсалютовали бокалами, наполненными чем-то красным. -Это сёстры Круповы, прославившиеся своей любовью к человеческой крови и мясу. Их обвинили в убийстве и съедение двадцати человек, приговорили к смерти через расчленение. Вы утвердили этот приговор… -Они были виновны, - перебил я. Бармен, снисходительно кивнув головой, продолжил: -Да, они виновны. Но это не имеет никакого значения. Юрий Иванович, никто не давал вам права относиться к их жизням, как к галочке в бланке. А именно так вы к ним и отнеслись. Для вас они не существовали как люди. Бегло просмотрев дело, вы утвердили приговор и со спокойной душой доработали день, а приехав домой с чистой совестью трахнули свою жену. Я оглядел лица молчаливых посетителей. Некоторые отзывались в памяти. Всех этих людей я обрёк на смерть? Не может быть такого. Это сумасшествие. Их же нет, мёртвые не возвращаются! Или возвращаются? Да нет же, бред. Должно быть логическое объяснение. К примеру – я стал жертвой психоатаки. Меня банально сводят с ума. -Вы начинаете понимать, - бармен несколько раз одобрительно хлопнул в ладоши. – Все собравшиеся здесь люди – жертвы. Ваши жертвы. Большинство из них заслужили смерти, но не все. Не виновные страдали из-за вашей невнимательности, из-за вашей продажности… Невнимательности? Все иногда ошибаются. Продажности? Было, но… О чём я думаю? Какая разница. Надо выбираться из этого дурдома, пока упивающийся своим монологом бармен ничего не замечает вокруг себя. К основному выходу мне не пробиться, а вот к пожарному можно попробовать с этой стороны никого не стояло. Я стал бочком пятиться вдоль стойки. Очень осторожно, краем уха продолжая слушать монолог бармена. -Глупо думать, что всё это ненастоящее и вас просто сводят с ума. На самом деле я настоящий и люди, окружающие Вас, тоже настоящие. Да, мы мертвы. Но ненависть к вам объединила нас и дала сил. Мы вернулись, чтобы совершить своё правосудие! Бармен замолчал и посмотрел на меня глазами переполненными безумием. -Вы можете бежать. Но вам не уйти. Вашу жену мы убили быстро. А вот вас будем убивать медленно, по кусочкам! До двери пожарного выхода оставалось пару шагов. Я бросился к ней. Боже, сделай так, чтобы она была не заперта! Аллилуйя! Дверь открылась. Я выскочил на улицу и… Замер в изумлении. Я рассчитывал оказаться за зданием бара невдалеке от магистрали. Вместо этого я очутился на плохо освещённой узкой улочке, зажатой между кирпичными стенами жмущихся вплотную друг к другу трёх-четырёх этажных домов и заваленной фантастическим количеством мусор
Есть опечатки, но есть точные как выстрел снайпера фразы и предложения вроде:
Цитатаzloidvornik ()
Где-то на половине пути я кончился.
Или:
Цитатаzloidvornik ()
Помнится, в юности на втором и третьем курсе университета сильно с травкой перебарщивал, с трудом отучился. Так вот, походы к личному психоаналитику злом пострашнее будет.
Или:
Цитатаzloidvornik ()
Моё сознание раскачивалось. Опускалось то на тёмную сторону безумия то на относительно светлую сторону общепризнанной психической нормальности. Зато теперь я могу описать одним словом процесс схождения с ума - соскальзывание. Именно так. Сознание по чуть-чуть изменяется, почти не заметно, постепенно соскальзывает всё дальше в сторону, противоположную нормальности.
Но смутило вот это:
Цитатаzloidvornik ()
Юрий Иванович, никто не давал вам права относиться к их жизням, как к галочке в бланке. А именно так вы к ним и отнеслись. Для вас они не существовали как люди.
А КАК он должен был относиться? Сам герой, как я поняла, в суде/расследовании не участвовал, лишь утверждал приговор (интересная система. Для чего нужен такой судья? Почему недостаточно обычного?) Обладает ли он властью что-то изменить? Отправить дело на пересмотр, как я поняла. И при этом должен... что? переживать за каждого? Если так, надолго его хватит? В чем упрекает героя мертвец? В равнодушии? Ладно, именно это мертвый - невиновен. Но те девочки людоедки - у них тот же упрек? Слегка... странно. Людоедки, которым не плевать на отношение к ним людей которых они едят... И кстати, весь текст в пост не вошел, правда с доком все в порядке, в нем даже больше текста чем в теме. А конкурс памяти Николая Лазаренко?
Lita, я его подправлю и перезакину. Вот и вы оправдываете главного героя. Как он должен ещё относиться... как к людям это невозможно при такой работе. Должен выработаться защитный механизм. Чёрствость. Но это же не правильно. Например, когда мы смотрим в новостях про врачебные ошибки, внутренне негодуем, как так, врачи убйцы. А они просто ошиблись, все порой ошибаются. Разве это нормально?
Добавлено (27 Окт 2013, 6:07 PM) --------------------------------------------- =) спасибо за прочтение. Про Клерка в документе не читайте только=)
zloidvornik, да я не оправдываю, я рассуждаю) Позиция понятно, но - не хватило чего-то для достоверности. Особенно после упоминания о девушках любительницах мяса. Какой человек не содрогнется и не ощутит ненависть, отвращение, страх при мысли о таком? Или может быть такие чувства тоже подошли бы, ведь это уже не равнодушие? А конкурс памяти Николая Лазаренко?
Lita, По идее я пытался сказать что зло оно в любом виде зло, не зависимо от мотивов. И за любое зло приходится расплачиваться. Ну по крайней мере в рамках этого рассказа=)
