Вечерами не читаю небылиц я, В комнате не зажигаю свет. Вьется память надо мною черной птицей, Память о друзьях, которых нет.
Знаю, что закрыты плотно двери, И во тьму не отворял окно, Только рядом все они, я верю. Мне расстаться с ними не дано.
Дни ушедшие сверкают, как зарницы. Все, что расскажу, давно старо. Вьется надо мною память-птица И роняет в руку мне перо.
ЕЩЕ ОДНО СКАЗАНЬЕ
Посвящается Николаю Лазаренко.
"Когда тебя совсем не будет И время память запрядет, Пусть о тебе промолвят люди: "Он вышел, он сейчас придет!" М. Дудин
«Зябко». Может, лучше «морозно» или просто «холодно»? С тех пор, как начал писать художественную прозу, Николай всё чаще задумывался над выбором более точного слова. Знал, как придирчиво будут пробовать читатели на вкус текст. «Морозно» слишком нейтрально, «холодно» - тоже не то. Наверно, лучше все-таки «зябко». Зима, задержавшись в начале, наверстывала, отдавая положенное. К концу предписанной ежедневной прогулки подошвы ботинок промерзали и ощутимо холодили, несмотря на войлочные стельки. Впрочем, погода тут скорей всего ни при чём. Поневоле вспомнишь Сенеку: «Вечерами надеваю две туники и все равно мерзну! Старость…»* Остановился у перехода, пропуская машины. Вздохнул. Хотелось в деревню, где снег белый-белый, как праздничная скатерть, а воздух такой вкусный, что хочется его пить не спеша, как хорошее вино. По утрам сладко пахнет вьющимся из печных труб дымком. Тихо так, что за десяток домов слышно, как хлопнет дверь, стукнет калитка. «Нет. Не в деревню тебе хочется, а в детство!». Ну, вот наконец и родной подъезд. «Полезное изобретение – кодзамок, но как хорошо, что их не было, когда мы были молодыми». Поднялся на свой этаж, открыл дверь. «Дома!» Повесил куртку и сразу переобулся в кугги. По крайне мере именно так называла эту обувку подарившая её дочка. Прошел на кухню, включил электрический чайник. Чтобы не тратить время на ожидание, направился в спальню, служившую и рабочим кабинетом – не терпелось продолжить написание романа, а компьютер тоже не вмиг грузится. На пороге остановился: вот те на! На столе разместилась «обновка» с большим, почти c метровой диагональю монитором. Говорил же ребятам, что старый пока устраивает: игрушки ни к чему, а для Интернета и работы с текстом мощности вполне хватает! Кто же из детей постарался? Все уже собрано, соединено, осталось только включить. Вот так! Ага, еще нажать кнопку «Power» в виде половинки земного шара . Зашумели вентиляторы системного блока, побежали белые строчки текста по черному экрану. Загрузка закончилась, на мониторе появилась цветная фотография леса. Забыв о том, что собирался пить чай, попытался удобнее устроиться в кресле и, внезапно потеряв опору, опрокинулся навзничь. «Что за детские шуточки?!» В квартире не было никого, кто мог бы незаметно отодвинуть кресло. Впрочем, убедиться в этом не представлялось возможным: ввиду отсутствия квартиры. Николай сидел на земле посреди леса, с недоумением озираясь вокруг. «Привет пограничнику Андрею!»** То, что это не сон, понятно: когда б это он успел заснуть? Разве что сознание потерял? Теперь тело валяется возле кресла, а душа иные миры созерцает. Хотя, что-то уж чересчур реален мир-то! По всему: обычный лес средней полосы России. Вот только явно не зима тут! Конец весны или начало лета. Да и время суток где-то около полудня. Это хорошо – в рубашке, будь тут зима, долго не протянешь. Однако не сидеть же, ожидая неизвестно чего, надо двигаться. Только вот в какую сторону? Поскольку видимого значения это не имеет… «На юг! На юг!» Около часа не спеша пробирался по лесу. Все-таки это не пригородная зона, отличающаяся от парка только отсутствием заасфальтированных дорожек и скамеек. Где-то впереди, чуть левей выбранного направления движения, послышались голоса. Может, показалось? Но по мере продвижения стали видны просветы между деревьями. Поляна? Стало очевидно, что это действительно голоса людей, только слов не разобрать. Николай осторожно выглянул из-за кустов. Действительно поляна. С трех сторон окружена лесом и с одной упирается в скальный выступ высотой в десяток метров. Сначала ему показалось, что он попал на какую-то игру: три низкорослых воина с копьями в руках теснили к скале девушку. Впрочем, копья, развернутые тупым концом вперед, были у двоих, а тот, что в середине, держал в руках веревку. Воины весело переговаривались между собой на незнакомом языке – это их гортанные голоса он услышал на подходе. Ролевики? Вот только… девушка. Не может быть такого выражения на лице в игре. В руке она держала нож. Один из воинов сделал обманное движение, словно собираясь наброситься на жертву, та выставила перед собой нож и тут же получила удар древком копья по руке. Клинок серебристой рыбкой нырнул в траву, девушка отпрянула, прижимая к груди ушибленную руку, а воины весело загоготали. Кровь вскипая ударила горячей волной в голову. Сволочи! Николай нагнулся, поднял с земли примеченный ранее камень размером с кулак. Жаль, нет времени соорудить кистень, но и так тоже какое-никакое оружие. Пригибаясь, преодолел несколько метров за кустами и, когда до врагов – теперь он не сомневался в этом – оставалось пара десятков шагов, выскользнув из кустов, рванулся вперед. Трава чуть выше щиколотки – все-таки весна? – не мешала, не путалась в ногах, но шаги приглушила. Стоящий слева воин, наверное, краем глаза заметил движение, повернул голову. Выражение его лица побудило оглянуться и двух других. Не успели! Набегая, Николай обрушил булыжник чуть ниже бармицы в середину спины стоящего справа воина. По тому, как сразу обмякло тело врага, понял, что удар достиг цели. Подхватил выпавшее из руки копье и ударил назад, целясь в шею врага с веревкой в руках. Тот отпрянул, издав шипящий звук. Промахнулся? А третий – шустрый! – уже набегал с копьем наперевес. Ушел вправо, одновременно перехватывая копье. По левому боку резанула боль – зацепил все-таки! Сжав копье противника, ударил своим словно ножом, держа его неправильно, слишком близко к наконечнику. Оскал на лице врага сменился по-детски удивленным, обиженным выражением, рот приоткрылся, колени подкосились. Рывком выдернув оружие из тела противника, резко крутнулся, понимая, что опаздывает: тот, с веревкой, уже успел обнажить меч и… Нет! Ему повезло! Последний оставшийся на ногах неприятель слепо смотрел перед собой, неуверенно пытаясь найти правой рукой рукоять меча. Сквозь пальцы левой, прижатой к шее, толчками обильно сочилась кровь. Наконец колени воина подкосились, и он рухнул ничком в траву. По-лягушачьи дернул пару раз ногами, словно пытаясь уползти в кусты и замер. Всё! Всё! Николай оперся на древко. Тело колотила дрожь, адреналин до боли скручивал мышцы в тугие узлы. Сердце, казалось, вот-вот проломит ребра. И ещё невыносимо хотелось пить. Нет, староват я уже для таких «игр». Спасенная им незнакомка – вот ведь дуреха: не убежала, воспользовавшись моментом – нагнулась, пошарила в траве и выпрямилась держа в руке нож. - Кто ты, воин? Как оказался здесь? – произношение было немного странным, чем именно сразу и не скажешь, но слова были понятны. Не отводя взгляда, девушка ждала ответа. «Всё верно. Откуда ей знать, чего я набросился. Может, не поделил с этими что». - Да вот, оказался как-то, - он развел руками и тут же скривился: бок болел. Это ничего не объясняющее объяснение, видимо, оказалось лучшим, что он мог сказать. Настороженность незнакомки исчезла, она глянула на расплывающееся на рубахе багровое пятно. - Ты ранен. Подожди, я сейчас! – наклонилась, надрезала ножом подол, оторвала широкую полосу. Николай слегка развел руки, чтобы было удобнее перевязывать рану, украдкой разглядывая девушку. Лет двадцати, красавицей не назовешь, но симпатичная. Отвел глаза, заметил лежащую в траве корзинку. - Травы собирала, - пояснила девушка, перехватив его взгляд. – А тут эти… Откуда? В наших краях чужаков с незапамятных времен не встречали. Она уже закрепляла повязку булавкой – где их только хранят женщины? – когда раздался шорох и из кустов выскользнул на поляну молодой парень. Едва он увидел Николая рядом с девушкой, как рука его дернулась к рукоятке меча, выглядывающей из-за плеча. Впрочем, остановилась, не закончив движения – воин, окинув взглядом место схватки, сделал правильный вывод. - Лайна, на дальнем посту заметили… - слова были, видимо, заготовлены заранее, но он оборвал фразу. – Так, значит, так… - ещё раз уже не спеша осмотрел поляну и сосредоточил внимание на убитых. Несмотря на молодость, было видно, что юноша сильный боец. Вряд ли в нынешнем состоянии Николай смог бы его одолеть. «Глупости в голову лезут!» - Прыгун, моему спасителю нужна помощь волхва. Может, ты… - Нет, не я! Я останусь здесь, охранять, а вот ты… Николай ощутил, что по мере того, как спадает горячка боя, накатывает слабость. - Ребята, вы уж тут сами как-нибудь… - осторожно сел на землю, затем лег на спину, прикрыл глаза. Запах согретого солнцем разнотравья кружил голову. Где-то рядом, как лампа дневного света, жужжал шмель, выбирая на каком цветке устроиться. Неподалеку в кустах тонко попискивала какая-то пичужка. Тихо звякало железо, словно кто-то перебирал инструменты… или убирал со стола после праздника. Николай чувствовал, как вращаясь и слегка покачиваясь, будто колыбель, планета плывет по своей орбите. Он уже не видел, как Лайна перекинулась в симурана, взмыла над землей и исчезла за кромкой леса; как Прыгун обходил место схватки, останавливаясь, чтобы рассмотреть следы и подобрать оружие; как из-за леса появилась группа симуранов, двое – Лайна и седобородый волхв – склонились над ним, а шестеро остались в прежнем облике, наблюдая за окружающим. Один симуран кружил высоко над поляной, наверно, тоже следил за обстановкой. Волхв сделал несколько пассов, от рук исходило слабое свечение, покачал головой, снял со спины одного из симуранов сеть – наверно для транспортировки - и принялся разворачивать на траве. Всего этого Николай не видел, потому что в этот момент был далеко: на берегу реки вместе со сверстниками соревновался, кто дальше прыгнет и красивее нырнет. И что с того, что вода еще не успела прогреться? Выскочив на берег можно прижаться всем телом, к одному из серых валунов, щедро напитанных солнечным теплом. Эти три громадных камня ребятня называла слонами. Они и напоминали семью слонов, пришедшую на водопой, да так и задремавшую у кромки воды. Папа слон, слониха и слоненок. «Доброй охоты, Хатхи!» Николаю казалось, что именно сегодня ему удастся превзойти всех. Набрав скорость, он изо всей силы оттолкнулся от кромки мостика и взмыл в воздух. Казалось, можно раскинуть руки, как крылья, и лететь над зеркалом воды к далекому туманному берегу. Найти там что-то совершенно удивительное – может, дверь в иной мир, где еще живо волшебство - и рассказать об этом удивительном мире всем людям. - Николай!!!
Вечером, обеспокоенный тем, что не удается связаться с отцом, появился сын. Вначале несколько раз жал на кнопку звонка, делая паузы и прислушиваясь, не раздадутся ли за дверью знакомые шаги. Затем извлек из кармана мобильник и некоторое время внимательно его рассматривал, словно не понимая, что у него в руках. Наконец, вздохнув, достал ключи, отпер дверь и вошел. Судя по одежде и обуви в прихожей, отец должен быть дома: не отправился же он неизвестно куда в тапочках. Впрочем, это нисколько не успокаивало. На кухне на столе чашка, сахарница, ваза с печеньем - словно хозяин квартиры собирался пить чай. В гостиной никого. Только под дверью кабинета-спальни полоска света. Стиснув зубы, готовый ко всему он открыл дверь. Никого. На столе новый компьютер – а ведь говорил, что не нужен! – старый агрегат, освободив место преемнику, стоял на полу рядом с пустыми коробками. Непривычно тихо. Даже настенные часы, всегда тикающие и раскачивающие свой маятник, замерли в неподвижности и молчании, как часовой на посту. Ни звука не издает новенький системный блок. Только чуть ниже большого залитого чернотой экрана монитора мерцает крошечный огонёк, словно далекая звезда. *) Слова Сенеки из одноименной пьесы. **) Герой рассказа Н.Лазоренко «Девы копья не ломают»
Прим.: в текст внесено несколько мелких поправок, к сожалению не внесенных в прикрепленный файл. Где здесь пропасть для свободных людей ?!
Munen, светлое. Не смотря ни на что. Наверное, каждый писатель верит в то, что когда-нибудь, потом, попадет в собственный мир. А вера - это здорово. Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько
Мне верится, что люди не уходят. Я не хочу, чтоб кто-то уходил... Пусть даже эта дверь ведет - к свободе, Чтоб добрый друг наш в новом мире жил!
Чтоб мог в словах и мыслях продолжаться... ...И если так - то верим до конца, И там творить он будет и сражаться, И полноценной жизнью жить - творца.
И из того, что здесь обычным было, Простые вещи две там, верю, есть: Чистейшая бумага и чернила - Чтоб дописать, что не успел он здесь. А конкурс памяти Николая Лазаренко?
Munen, когда заканчивается одна история, начинается другая.... мне нравится. Продолжать будете или на этом остановитесь? Величайшее невежество состоит в том, чтобы отвергать предмет, о котором вы ничего не знаете. со мной на ТЫ.
Сказка в сказке. После такого рассказа не хочется говорить, а хочется сидеть в тишине и вспоминать... про ушедшее детство, про друзей, которых уже нет. И верить, что они просто вышли и сейчас вернутся. Спасибо.
Munen, грустно это все. Но и о грустном вспоминать нужно. Спасибо тебе большое, дружище.
Я еще пройдусь по тексту - кое-что заметилось, но почему-то совершенно не хочется сейчас в нем ничего править
Пусть отлежится немного - до того состояния, когда это будет просто хороший текст, в котором можно что-то поправить. Слишком мало прошло времени, слишком свежо все в памяти.
Вот не было мне грустно, когда читал. Было тепло. А главное впечатление: надежда и вера в то, что люди не уходят в никуда. Просто остаются жить в своих мирах, где будут дожидаться тех, кто им дорог. Спасибо.
Рано или поздно уходят ВСЕ... Круговорот души в природе... 
