Большую часть своей жизни Сургут Мандаров пас оленей. Бескрайняя тундра серебрилась снежным покрывалом, играла солнечными бликами, и не было картины краше для потомственного оленевода. Собачья упряжка мчалась по полю, а Сургут, завернувшись в теплую шубу, тихонько напевал под нос любимую песню: «Нарьян-Мар мой, Нарьян-Мар, Городок не велик и не мал. У Печоры у реки Здесь живут оленеводы и рыбачат рыбаки.» «Скорее бы добраться до родного поселка», – успел подумать оленевод, когда впереди показался небольшой пригорок, которого еще утром здесь не было. Остановив упряжку, Сургут подошел и осторожно стал разгребать снег - на поверхности показалась рука. Красный рукав куртки свидетельствовал о том, что это не местный, а красные пальцы, что он еще жив.
Оленевод схватил руку и потянул на себя, вытащив незнакомца. Весь облепленный снегом, мужик что-то мычал и пытался вырваться. Наконец ему это удалось, незнакомец сначала встал на четвереньки, а потом поднялся. – Где я? – сильно пьяным голосом, пошатываясь, пробормотал спасенный. – Шибко много выпил, однако, – покачал головой оленевод. – Садись в сани, отвезу в поселок, там согреешься. Незнакомец покачнулся и рухнул в сани. Сургут достал меховую шапку, надел на потерпевшего, сел в сани и собачья упряжка вновь понеслась по заснеженной равнине. «Вот ведь, какие приключения сегодня произошли», – успел подумать оленевод, когда небо вдруг потемнело.
Громыхнуло, сверкнуло пламя, и на снег приземлился огромный черный цилиндр. Собаки стали как вкопанные, а пьяный попутчик проснулся и испуганно заморгал глазами. Не успел Сургут опомниться, как грохот повторился. Цилиндры падали с неба один за другим, врезаясь толстыми треножниками в вечную мерзлоту. В этот момент Мандаров вспомнил свое детство. Он был еще совсем мальчиком, только учившимся запрягать оленей, когда к ним в поселок приехал шаман. Важный такой, седой, с ожерельем из клыков медведя на шее. И почему-то, увидев маленького Сургута, шаман подошел к нему. Старик долго смотрел на ребенка, взял его маленькую руку и вложил в ладонь деревянную коробочку. – Ждет тебя очень-очень важное испытание. Не потеряй это и всегда носи с собой. Шаман поднес ко рту трубку, выпустил густые кольца дыма, сел на собачью упряжку и уехал. Больше Сургут никогда его не видел. А какое такое важное испытание может ждать сына обычного оленевода, он так и не сказал. – Я чего, сплю? – попутчик усиленно протер глаза и, окончательно протрезвев, осматривался по сторонам. И в этот момент произошло самое ужасное, самое необычное из всего, что когда-либо случалось с ними.
У ближайшего цилиндра снизу открылся люк и на землю спрыгнул зверь жуткого вида. Сургут хорошо учился в школе, особенно любил зоологию и поэтому узнал сразу: перед ним стоял трехметровый двуногий ящер времен мезозойской эры. Тело динозавра облегал черный комбинезон со сверкающими на солнце стальными пластинами, на ногах ботинки, с торчащими когтями. Лапы сдвинулись с места, и ящер в несколько прыжков достиг упряжки. Собаки сбились в кучу и дико заскулили, а лица Мандарова и нежданного попутчика стали белее снега, покрывающего тундру. Следом за первым из цилиндра выпрыгнули еще трое. Ящер достал из кармана металлическую коробку и зарычал, обнажив пасть, усеянную острыми зубами. Путники вжались в сани, не в силах даже пошевелиться. Что-то зазвенело, из коробки вылетела прочная стальная сеть, опутав сани и обоих незадачливых пассажиров. От страха, сознание Сургута помутилось, белоснежное поле покачнулось, потом закрутилось, и он провалился в бесконечную темноту…
– Жив? – попутчик сидел рядом, вглядываясь в глаза пришедшего в себя оленевода. Мандаров поднялся и осмотрелся: вокруг мрачно-серые стены, одна из которых затянута прочной стальной сеткой. Откуда-то сверху струился слабый зеленоватый свет, собак рядом не было. – Жив, – машинально ответил Сургут, потирая ноющий затылок. – А где мы? – Внутри, – попутчик выразительно ткнул пальцем в потолок. – Тебя как звать-то? Я Рома. – Сургут, – оленевод поднялся, но тут же вновь сел. Голова кружилась, в ушах звенело, дышать было тяжело. – Мы в плену, Сургут, – подвел итог Рома. – И надо ж было мне вчера так нажраться. Спасибо, что вытащил из сугроба. Оленевод только кивнул в ответ, продолжая думать о чем-то своем. Рома засунул руку за пазуху и вытащил фляжку. Отвинтив крышечку, допил остатки содержимого и удовлетворенно крякнул: – Уже лучше.
К сетке подошли два ящера, что-то пискнуло, стена отъехала в сторону. Каждый из ящеров схватил пленника и, прорычав, воткнул в ухо человека черную пуговицу. В голове у оленевода зазвенело, острая боль пронзила мозг, а следом и все тело. Сургут закричал, от боли потекли слезы. Он попытался вырваться из когтистых лап, но тут ящер швырнул пленника на пол. Рома лежал рядом, растирая ухо и осыпая динозавров всеми известными на этот случай афоризмами русского языка. – Уроды! – подвел итог Рома, показав динозаврам кулак. – Раз ругается, значит еще живой, – один ящер толкнул другого, и оба противно заржали. Стенка вернулась на место, а динозавры удалились. – Кричи не кричи, все равно не поможет, – философски заключил оленевод, поудобнее усаживаясь у стены. – Собак жалко, однако. Хорошие лайки были. У-у-у! Он покачал головой и прикрыл глаза. – Нас тут содержат хуже собак, – Рома сплюнул и принялся ходить по комнате взад-вперед. – С вами обращаются так, как подобает вашему статусу! – прокричал звонкий голос из коридора. Оба пленника подошли к сетке, пытаясь рассмотреть в полутьме говорившего. – Я сын тира, наследный принц Аллор. Этот ящер был поменьше, ростом с человека. Большие желтые глаза внимательно изучали людей. – Мы мирные люди и никому ничего плохого не сделали, – простодушно произнес Сургут. – Вы уничтожили моих предков и захватили планету, – прошипел принц. – Но отец восстановит справедливость – вы все станете нашим рабами. Все! Или умрете!
Звук быстро приближающихся шагов заставил Аллора отойти от сетки. Он завернулся в плащ и скрылся в полутьме. Стенка вновь отъехала в сторону – перед пленниками стояли те же два ящера. – Эй, теплокровный, поднимайся. С тобой будет говорить сам тир! Рома поднялся и, шатаясь, пошел к выходу. – Не ты! – ящер загородил дорогу лапой. – Ты слишком буйный. Он! Сургут шел по узкому коридору. Один ящер шагал впереди, второй сзади, периодически подталкивая пленника в спину. Открылась дверь, и оленевод на секунду зажмурился от яркого света. – Вперед! – на этот раз ящер толкнул так сильно, что Сургут почти перелетел через порог и упал на пол. Дружный смех оглушил оленевода, он поднял голову. Перед ним в серебристом кресле восседал чужак в ярко-красном одеянии. На шее, на цепочке висел большой золотой треугольник. Взгляд
Сургут попытался подняться, но охранник придавил его когтистой лапой к полу. – Не сметь поднимать голову перед тиром Эриотом, раб! Сидящий в кресле сделал повелительный жест, охранник схватил за шиворот и поставил оленевода на колени. Тир поднялся с кресла и подошел к Сургуту. Большие желтые глаза с интересом разглядывали пленника. – Теплокровный, – прошипел Эриот. – Жалкое примитивное животное, мнящее себя хозяином планеты. Нашей планеты! Как вы расправились с нашими предками? Под взглядом тира оленевод едва не свалился на спину. – Молчишь, раб? Скорее всего, ты даже и не знаешь, как это было. – Тир! Разреши мне съесть его? – стоящий рядом ящер в синем плаще прижал лапу к груди. – Съесть? Ты думаешь только о своем желудке, Тарб! Съесть мы их всегда успеем. Я хочу, чтобы они увидели нашу мощь, увидели, как их сородичи станут нашими рабами. И может быть, даже сохраню этим двоим жизнь. Тарб покорно склонил голову и отошел на шаг назад. В рубку вошел ящер в сверкающих доспехах и опустился на одно колено. – Излучатели готовы, тир, можем начинать. К нам приближаются восемь воздушных кораблей. Уничтожить? – Нет. Только выведите из строя управление. Мне нужно, чтобы они почувствовали страх!
Оленевод прислушался: снаружи приближался гул летящих самолетов. И неожиданно он стих. В рубку вошел еще один ящер и упал на колени. – Не вели казнить меня, великий тир, – плачущим голосом произнес динозавр. – Что ты несешь, за что казнить? – Твой сын, принц Аллор уехал на скутере, не взяв с собой коммуникатор, и мы нигде не можем его найти, – большие глаза ящера виновато смотрели на Эриота. – Как ты сказал. Уехал? – тир схватил провинившегося за горло и выхватил из-за пояса кинжал. – Я не мог его остановить, тир. Он сказал, что хочет лично убедиться во враждебности теплокровных. – А сканеры? – Эриот отшвырнул ящера к стене. – Тепловые сканеры бессильны – снаружи снежная буря.
В наступившей тишине Сургут слышал только стук своего сердца и тяжелое дыхание чужаков. – Я могу помочь, однако, – пролепетал он, все еще стоя на коленях. Взгляды ящеров вонзились в маленького оленевода. – В тундре собак находил, оленей находил. Людей тоже находил. Несколько секунд тир раздумывал, затем поднял Сургута с колен и когтистой лапой сдавил горло. – Ты понимаешь теплокровный, что тебя ждет, если обманываешь? Я лично разорву тебя на части, а твоего друга Тарб съест живьем! – Понимаю, однако, – оленевод с трудом смог вдохнуть. Ящер отпустил Сургута и показал в сторону выхода. Оленевод медленно подошел к двери. – Тир, излучатели готовы, пора начинать, – нетерпеливо произнес Тарб. – Пока не найдем сына – никаких действий. Если будут еще воздушные корабли – уничтожить!
На улице мело. Небо потемнело, сквозь снежную пелену едва можно было что-то увидеть в десятке метров. – Плохо, однако, – пробормотал Сургут, достал из кармана маленькую деревянную коробочку, подаренную шаманом, и извлек амулет в форме головы медведя на тонкой нити. Голова медведя стремительно закрутилась, потом вращение замедлилось и, наконец, остановилась. – Туда! – уверенно показал оленевод. Из открывшегося бокового люка цилиндра выехал большой темно-синий вездеход. Ящер схватил оленевода и потащил к кабине. – Нет, нет! – запротестовал Мандаров. – На этой машине нельзя – медведь железо не любит. Пешком придется идти, однако.
Сургут еще раз взглянул на амулет и побежал. – Молодой, совсем глупый ваш принц. Тундры не знает. В тундре нельзя ходить, как попало, без дороги – замерзнуть можно. Ящеры бежали рядом, иногда опережая Сургута. Оленевод остановился, вновь закрутил амулет, но на этот раз медведь смотрел в обратном направлении. Сургут сел на снег и обхватил голову руками. – Тундра не хочет отдавать принца. Почему не отдаешь? – оленевод поднял глаза к небу, молитвенно сложив ладони. – Ты нас обманул, – прошипел тир, сжав кинжал на поясе. В этот момент взгляд Сургута просветлел, на лице появилась улыбка. – Он здесь! Оленевод огляделся, потом начал разгребать снег. В работу включились ящеры и через несколько минут извлекли принца, провалившегося в яму вместе со скутером. – Совсем плох, – покачал головой Сургут, снял шубу и накинул на закоченевшего Аллора. Принца бережно уложили на сиденье подъехавшего вездехода и вскоре уже вносили внутрь корабля …
Оба пленника стояли посреди рубки, а тир нервно ходил взад-вперед. Наконец он замер на месте и вонзил взгляд в оленевода. – Ты, хилое теплокровное существо, представитель примитивного вида со слаборазвитым мышлением, спасший моего сына, имеешь право просить о милости. Чего ты хочешь? Оленевод молча смотрел на ящера, пытаясь собраться с мыслями. Ошибиться здесь было никак нельзя. – Впрочем, я и так знаю, – после недолгого молчания произнес тир. Эриот снял с шеи цепочку с золотым треугольником, схватил Сургута за руку и проткнул острым углом палец. От неожиданности оленевод вскрикнул, брызнула кровь, золотой треугольник на мгновенье сверкнул ярко-алым и погас. – Это знак клана Эриотов. Теперь он настроен на твой генетический код и твоих потомков, – тир повесил треугольник на шею оленевода. – Запомни ничтожный зверек: пока этот знак носишь ты или твой потомок, планета под знаком Эриотов, и никто не сможет посягнуть на нее. Но стоит только тебе потерять или уничтожить знак – вы станете беззащитны. Слово тира Эриота! Тир повернулся и махнул лапой: – Снимайте излучатели, мы уходим!
Сургут молча спрятал знак под рубашку, переваривая услышанное, и в этот момент вперед вышел Тарб. – Тир! Ты поступаешь неразумно. Мы не можем оставить теплокровным планету наших предков. Излучатели на позициях в полной готовности. Достаточно трех импульсов и через несколько минут все теплокровные планеты станут нашими рабами! Эриот повернулся и оценивающе глянул на Тарба. – Ты не слышал? Я дал слово тира! – ящер сжал кулак, глаза зло блеснули. – Я освобожу тебя от этого слова! Тарб выхватил из кармана блестящую трубку и направил в грудь оленеводу. В этот момент перед Сургутом выскочил Рома. Сверкнула яркая вспышка, человек рухнул на пол. В куртке чернело большое дымящееся отверстие.
Двое ящеров схватили Тарба, выбив оружие, а Сургут склонился над лежащим. – Что ж ты так, – по щеке оленевода скатилась слеза. – Эх, Рома, Рома. Он провел ладонью по лицу парня и заплакал. Лежащий пошевелился, открыл один глаз, а следом второй. – Я уже на небе? Вопрос остался без ответа. Рома засунул руку за пазуху и достал оттуда пустую фляжку с округлой вмятиной. – Как ты смел сомневаться в моем слове? – гневно зарычал тир, схватив Тарба за горло. – Жалкий вассал, ты так и не научился служить своему господину! Уберите его. Не хочу видеть до возвращения. Ящеры потащили сопротивляющегося и рычащего Тарба по коридору.
Аллор пришел в себя, но все еще лежал на кушетке по настоянию врача. Сургут подошел к принцу и провел ладонью по голове. – Я верю тебе, – слабым голосом произнес Аллор. – Верю, что вы никому не желаете зла. И благодарен за спасение. Оленевод вздохнул и крепко пожал принцу лапу. Или руку? Это совсем не важно, ведь они нашли взаимопонимание. Пусть и таким непростым путем, но кто знает, не придется ли им, или их потомкам встретиться вновь?
Двое людей молча смотрели, как корабли пришельцев один за другим взлетают, оставляя глубокие следы от опор и черные выжженные круги на земле, быстро заметаемые снегом. Собак оленеводу вернули в целости и сохранности, только они после этого лаять стали как-то тише. Сургут и Рома благополучно добрались до поселка, ни единым словом не обмолвившись о страшном приключении. Вскоре в поселке появились военные. Всех расспрашивали: не замечали ли чего странного? Или, может, находили что-нибудь необычное? Нет, конечно, не видели и не находили. Кто ж им расскажет? Рома с тех пор крепче чая ничего не пил, всякий раз вспоминая, чем это может закончиться. И часто приезжал в гости к Сургуту. Они сидели за чашкой горячего напитка, говорили о странных вещах, которые кроме них никто не понимал. И смотрели все подряд спутниковые каналы – та пуговица, вставленная ящерами, переводила с любого языка. Старший сын Сургута вскоре уехал на поиски лучшей жизни в большой город, осталась надежда лишь на младшего. Оленевод живо следил за его успеваемостью в школе и особенно по зоологии. Мало ли чего? Вдруг ему доведется встретиться с каким-нибудь тиром, потомком Эриота. И Сургут твердо решил: как станет сын совершеннолетним – все расскажет только ему, а потом передаст знак тира. Хотя, не особо он в силу этого треугольника верил. Ведь есть вещи гораздо ценнее, и вернуть их никак нельзя.
Легкий рассказ. Легко и приятно прочитался. Конечно, есть кое-какие клише, вроде спасшей Рому фляги (что за оружие у межпланетных летунов такое, которое флягу не пробивает ?). И так и не смог понять, откуда в тундре взялся пьяный Рома? В целом - мило и тепло, но есть кое-какие ляпусы:
Цитата (Book)
Сургут достал меховую шапку, надел на потерпевшего, сел в сани и собачья упряжка вновь понеслась по заснеженной равнине.
сел в сани и собачья упряжка вновь понеслась по заснеженной равнине.
Если я ничего не путаю, то на собачьих упряжках ездят стоя. Тем более, когда в ней еще и мужЫк найденный лежит.
Цитата (Book)
испуганно заморгал глазами
Это лишнее и какое-то кривое уточнение. Чем еще моргать можно?
Цитата (Book)
Дружный смех оглушил оленевода, он поднял голову. Перед ним в серебристом кресле восседал чужак в ярко-красном одеянии. На шее, на цепочке висел большой золотой треугольник. Взгляд
Сургут попытался подняться, но охранник придавил его когтистой лапой к полу.
Чего-то здесь явно не хватает. Не все скопировалось, что ли?
Надеть — что. 1. Натянуть, надвинуть (одежду, обувь, чехол и т. п.), покрывая, облекая кого-что-нибудь. Надеть костюм, юбку, пальто, пиджак, башмаки, маску, противогаз… НАДЕЛ на потерпевшего. Лень было придумывать, как Рома попал в сугроб.
Цитата
Если я ничего не путаю, то на собачьих упряжках ездят стоя.
Очень добрый.
