Предлагаю в этой теме оставлять материалы, относящиеся к стратегии и тактике различных культур и народов, боевых искусств, воинских подразделений, труды, составленные современными и древними полководцами, оставлять ссылки на материалы, которые бы вам хотелось обсудить в отдельных темах, рассматривать историю и развитие стратегического искусства и т.д.
Начнём с общих терминов:
Страте́гия (др.-греч. στρατηγία — «искусство полководца») — общий, недетализированный план какой-либо деятельности, охватывающий длительный период времени, способ достижения сложной цели. Стратегия как способ действий становится необходимой в ситуации, когда для прямого достижения основной цели недостаточно наличных ресурсов. Задачей стратегии является эффективное использование наличных ресурсов для достижения основной цели. Тактика является инструментом реализации стратегии и подчинена основной цели стратегии. Стратегия достигает основной цели через решение промежуточных тактических задач по оси «ресурсы-цель».
Тактика:
Тактика (др.-греч. τακτικός «относящийся к построению войск», от τάξις «строй и расположение») — составная часть военного искусства, включающая теорию и практику подготовки и ведения боя соединениями, частями (кораблями) и подразделениями различных видов вооружённых сил, родов войск (сил) и специальных войск на суше, в воздухе и на море; военно-теоретическая дисциплина. Тактика охватывает изучение, разработку, подготовку и ведение всех видов боевых действий: наступления, обороны, встречного боя, тактических перегруппировок и т. д. Тактик — человек, выбирающий нужную линию поведения. В Вооружённых силах России (а ранее — СССР, Российской Империи), в военном деле, тактика занимает подчинённое положение по отношению к оперативному искусству и военной стратегии. Оперативное искусство определяет задачи и направление развития тактики с учётом тактических возможностей соединений и частей, характера и особенностей их действий. Под влиянием изменений способов ведения военных действий, вызванных принятием на вооружение войск (сил флота) ядерного оружия и усовершенствованных обычных средств поражения, взаимосвязь и взаимозависимость между стратегией, оперативным искусством и тактикой становятся более многогранными и динамичными. Тактическое ядерное оружие позволяет тактическому командованию проявлять известную самостоятельность в выборе способов боевых действий и быстрее добиваться успехов, которые обусловливают достижение оперативных результатов. В то же время стратегическое и оперативное командование нанесением мощных ядерных ударов по важным объектам и крупным группировкам войск (сил) противника может решать крупные стратегические (оперативные) задачи и создавать благоприятные условия для выполнения тактических задач. Есть светлые маги и темные маги, а есть адекватные.
Тактические свойства местности — свойства местности, важные для военных действий. В тактике рассматриваются пять основных свойств местности. Проходимость — способность местности быть преодолённой на том или ином классе машин в том или ином направлении. Простреливаемость — насколько свободно местность простреливается из разных видов оружия. Маскировка — насколько хорошо можно маскировать солдат и технику на местности. Оборонные свойства — насколько местность помогает обороняющемуся. Обзор — насколько хорошо видны манёвры противника.
История тактики
В развитии этих вопросов видна строгая последовательность, определяемая исторической эволюцией в жизни народов. Тенденция и формы военного искусства древнейших народов (Древнего Китая, индусов, египтян, вавилонян, ассириян и др.) в последнем периоде их исторической жизни (сражение при Фимвре, 541 до н. э.) были такими же, как у классических народов (греков и римлян), а последние подходили к военному делу так же, как и современные нам новые народы. Порядок развития идей и форм у тех и других совершенно одинаков, что заставляет прийти к убеждению в закономерности этих явлений, в возможности существования законов войны. История показывает, что самые замечательные явления в области тактики, вообще высшее состояние военного искусства, совпадают со временем высшего состояния культуры. Для творчества в области тактики необходимы хорошие в нравственном и физическом отношении солдаты. Века гениальных полководцев есть в то же время века расцвета философии, наук и искусств. Характер исторических народов высказывается в их тактическом творчестве неодинаково: здесь проявляется своего рода индивидуальность.
Древний Рим Римляне проводили энергичный, но равномерный по всему боевому фронту удар. Только Юлий Цезарь применял вывезенные им из Греции идеи механической теории боя, но его искусство, просуществовав всего 30 лет, сошло с ним в могилу. Римлянам оно было непонятно. В развитии форм и способов боя наблюдается следующая последовательность: дело везде начинается с боя героев и их дружин, затем появляются небольшие армии, строящиеся в единую массу — фалангу наступательного характера, конницу ставят по флангам. С увеличением роста армии её начинают разделять для удобства движения (Ксенофонт в Греции, Марк Фурий Камилл в Риме). Заметив важность подготовки атаки метательным оружием, вводят лёгкие войска, начинающие бой (пелтасты у греков, велиты, антесигнаны у римлян). Для возможности повторения удара или восстановления боя появляется идея резерва (три линии легиона во 2-ю Пуническую войну, две линии у Мария, общий резерв Александра Македонского, Юлия Цезаря). К концу исторической жизни народов, в период их старости, замечается вырождение в формах и способах боя: большое пристрастие к бою метательным оружием, к занятию укрепленных позиций, склонность к обороне начинает преобладать (оборонительный строй египтян в битве при Фимвре, римский легион времён императоров, окруженный метательными машинами, македонская фаланга Персея).
Развитие тактики в Средние века Новые народы, основав государства на развалинах Рима и Греции, первое время ничего от них не заимствовали, начали развитие тактики заново и повторили в ней те же формы, которые когда-то применялись народами классической древности. Вследствие равнинного характера Средней Европы и некоторых особенностей культуры главным родом войск долгое время была рыцарская конница, пехота находилась при обозе. В борьбе швейцарцев и фламандцев за независимость зародилась пехота, способная бороться с рыцарями, причём она строилась в массивные колонны. Одновременно с изобретением огнестрельного оружия, совпавшего с возрождением наук и искусств, европейские народы познакомились с идеями древнего военного искусства греков и римлян. Первыми применять их начали фламандцы, расчленив боевой порядок, подобно римскому, на три линии. Густав Адольф перешёл к двум, подобно Марию. Затем увлечение огнестрельным оружием в связи с системой вербовки вызвало линейный боевой порядок, при котором пехота вытягивалась в тонкие линии для стрельбы батальным огнем, а кавалерия строилась по флангам. Идея резерва, связанного с сильным ударом на пункте атаки, была почти забыта. Появлялась она иногда, в слабой форме, только у Фридриха Великого. Французская революция вызвала полный переворот и в области тактики: были восстановлены во всей целости тактические идеи классического мира. Наполеон Бонапарт проявил себя величайшим классиком: он соединил в одно целое идеи механической теории боя греков (могущественные резервы боевого порядка, страшный coup de collier в решительный момент боя, употребление в массах всех средств боя: пехоты, конницы, огня) и идеи Рима (организация вольтижеров — наподобие велитов, молодой и старой гвардии — по подобию принципов и триариев римского легиона, две подготовки удара: огнем артиллерии издали и пехотными залпами и одиночными огнём с близкого расстояния).
Российская империя Русское военное искусство и в особенности тактика развивались независимо от Европы; в ней отразился особенность склада русской жизни и высокие качества русского солдата дали всему тактическому искусству русской армии своеобразный отпечаток: в России впервые появились полная свобода и разнообразие боевых форм и способов в ведении боя, кавалерия драгунского типа, полевая и конная артиллерия, стрелковый бой в сочетании с колоннами (ещё до французской революции). В войну 1877—1878 гг. русская армия дала сильный толчок развитию европейской тактики. За последние 130 лет, когда русская армия отрешалась от слепого подражания Европе, в области тактики она всегда шла впереди. Морская тактика воспроизводит те же идеи, что и сухопутная; только в более простой обстановке — нет рельефа местности. Быстрота движения, сила артиллерии и мин, таран, непробиваемость важнейших частей судна для вражеских снарядов определяют его боевую способность.
Современная тактика Огневая мощь современных, даже нерегулярных, соединений способна уничтожить всё в зоне огня. Поэтому защита своих подразделений от действенного огня противника является основной деятельностью на поле боя. В этот вид деятельности входит: препятствование разведке и наблюдению противника за своими подразделениями или их комуникациями, защита своих подразделений путем окапывания или создания непробиваемых, или хотя бы не просматриваемых препятствий, подавления действенного огня противника своими огневыми средствами. Современные вооруженные силы включают в себя различные рода войск, каждый из которых обладает своими недостатками и преимуществами. Совместное их использование компенсирует их недостатки. Есть светлые маги и темные маги, а есть адекватные.
О японской стратегии рассказывает книга Фредрика Дж. Ловрета "Путь и сила. Секреты японской стратегии". Для общего ознакомления можно привести оттуда вступление:
Сражение - это дело условных рефлексов. Когда мечи вытащены из ножен, на рациональные мысли просто нет времени, и любой солдат, выживший в бою, понимает это. Поэтому профессиональный боец всегда занят выработкой новых комплексов условных рефлексов для боевой ситуации. Эти рефлексы представляют собой техники боя. По-японски они называются гихо или вадза, оба слова имеют приблизительно одинаковое значение. Этот процесс - выработка новых техник ведения войны - длится с самого начала человечества. Начиная с древнего человека, сгорбившегося в темной пещере и прикрепляющего заостренный камень к палке, этот процесс дошел до наших времен, не претерпев никаких значительных изменений: теперь современные люди сгорбились в пещерах с кондиционированным воздухом и прикрепляют радиоактивные камни к летающим палкам. Хоть форма и изменилась, смысл остался прежним. Как копье, так и крылатая ракета подчиняются одним и тем же законам движения. Оба вида оружия имеют одно и то же назначение: уничтожать врага.
Инструменты войны постоянно изменяются. Хоть этот факт и разрушает стратегические планы военных, его никак нельзя избежать. Поскольку изменяются инструменты, то изменяются также и техники их применения. Современный стрелок использует совершенно не те группы мышц, которые использовал древний метатель копья. Но хоть вадза и изменились, все-таки целый ряд факторов по-прежнему остается общим: оба, и современный стрелок, и древний метатель копья, принимают в расчет силу ветра, расстояние до цели, а также учитывают возможность действовать из укрытия. Понимание и использование этих общих факторов определяется как "стратегия" (в японском языке - хэйхо). Различие между гихо и хзйхо заключается в границах применения, Тактика (гихо) применима только к определенному виду оружия и/или ситуации. Но стратегия (хэйхо) основывается на общих принципах, поэтому ее применение не столь ограничено. Стратегия не меняется на протяжении столетий и не зависит от оружия и ситуации.
Процесс экспериментирования, формулирования и обучения известен как наука. Любая наука (и военная наука не является исключением) экстраспективна. Когда все мысли и усилия направлены на достижение внешней цели (в данном случае целью является победа над врагом), для интроспекции не остается времени. Но, несмотря на это, человек иногда находит возможность заглянуть внутрь войны. Именно изучение внутренней сути войны открыло утонченный мир чистой стратегии.
Техника - это способ использования инструмента. (Конкретика самого инструмента не имеет значения: он может быть как простой пулей, так и целой армией.) Стратегия стоит на порядок выше этого, она имеет дело с применением техник. Тактик (знаток техники ведения боя) ограничен своим инструментом и навыком обращения с ним, стратег же ограничен лишь рамками своего воображения. Это фундаментальное различие между техникой ведения боя и стратегией мало кто понимает, даже среди тех, кто считается мастерами военного искусства. Чаще всего науку стратегии путают с тактикой. Фактически большинство самых знаменитых военачальников не были стратегами. Они были очень талантливыми тактиками, мастерами искусства маневрирования.
В мире есть множество стран, где наука войны развита очень высоко. В некоторых из них эта наука возведена в ранг искусства. Но зрелая наука стратегии находится на востоке, а стратегия, возведенная в ранг искусства, - в Японии.
Японский воин не был более талантлив, чем его западный коллега. Да и никакими другими качествами, которые делали бы его более приспособленным к войне, он не обладал. Тем не менее совокупность уникальных условий дала мастерам фехтования этой страны время и стимул к глубокому и доскональному изучению своего искусства. В сравнении с этими людьми стратеги других наций не более чем одаренные любители.
И хотя время великих мастеров меча давно прошло, стратегия, которую они развили, по-прежнему жизнеспособна. Сегодня мы оперируем армиями, а не легионами, автоматчиками, а не лучниками. Но сами военные действия претерпели весьма незначительные изменения. Независимо от того, какую форму она принимает, война остается вопросом доминирования одного человека над другим. Инструменты могут быть различными, но люди, использующие эти инструменты, по-прежнему остаются людьми. Стратег имеет дело с идеями, идеями о том, как контролировать людей, а природа людей не меняется. Не меняются и идеи. Новые идеи возникают очень редко, в основном - это лишь новые слова для описания старых идей.
САМУРАЙ
Хотя воинов феодальной Японии часто сравнивают с европейскими рыцарями, сходство между ними лишь поверхностное. В Европе техники ведения боя и оружие непрерывно изменялись из-за частых столкновений различных культур. В Японии же война, за незначительными исключениями, была делом внутренним. Изолированный от остального мира, японский арсенал оружия оставался неизменным на протяжении веков.
Золотой век мастеров фехтования пришелся на начало семнадцатого столетия. После длительной гражданской войны страна была объединена под жесткой диктатурой Токугава Иэясу. Воины (известные нам как самураи), выжившие на полях сражений, стали гарнизонным войском. Вместо того чтобы стать общественной группой, в которую мог бы войти каждый, они образовали касту, принадлежность к которой определялась исключительно рождением. Легко узнаваемые благодаря своим двум мечам, самураи стали объектом как привилегий, так и обязанностей. Обладая законным правом убить любого простолюдина, не выказавшего должного уважения, самурай жил с осознанием того, что однажды он тоже может пасть от меча. Вынужденные жить в мире насилия, полном неожиданных смертей, самураи воспользовались единственно доступной возможностью (кроме безумия): они трансформировали насилие в искусство. Техники владения мечом стали Путем Меча.
Говоря словами Иэясу, которые известны каждому изучающему искусство меча: "Меч за поясом самурая - это его живая душа". Для самурая меч был не просто инструментом убийства. Меч стал символом всего того, ради чего самурай жил, и всего того, ради чего он был готов умереть.
Японский меч всегда был вещью поразительной красоты и качества; в сравнении с ним лучший клинок, сделанный в любой другой стране, кажется не более чем заостренной палкой. Меч стал в Японии объектом религиозного поклонения. К мечу и человеку, который его носил, относились с огромным почтением. Случайно зацепить меч самурая в толпе было равноценно мгновенному самоубийству. Оскорбленный самурай доставал меч из ножен, одним молниеносным движением убивал неосторожного прохожего и как ни в чем не бывало продолжал свой путь дальше.
Японский меч - это величайшее холодное оружие, когда-либо созданное человеком. Десятилетиями мастера меча исследовали всевозможные варианты его использования. Режущая кромка и острие меча лимитировали количество рубящих и колющих ударов, поэтому очень скоро диапазон возможных техник был исчерпан и мастера перешли к стратегическому использованию меча. Эти люди не были далекими от реальности теоретиками; они были закаленными в боях ветеранами, и это отражалось в их стратегиях. Они десятилетиями воевали и десятилетиями учились. Зная, какие техники работают на поле боя, мастера меча задавались вопросами, почему они работают и что можно сделать, чтобы эти техники стали еще эффективнее. В некоторых случаях ответ заключался в нахождении новых манипуляций мечом. В других же случаях мастера обнаруживали, что ключевым моментом является мышление.
Изменение менталитета самурая, произошедшее вскоре после этого, не надо путать с тем, что обычно называют Кодексом Бусидо. Бусидо (Путь Воина) представляет собой относительно поздний свод этических правил, созданный власть имущими для упрочения своего положения (которое, надо заметить, никогда не являлось следствием их безупречного следования бусидо, поэтому великие мастера меча тоже не уделяли особого внимания предписаниям бусидо).
В то время как солдаты других наций находили и приспосабливали различные техники к своему оружию, японские мастера меча развивали свои. Они относились к своему духу так же, как кузнец относится к металлу. Самурай ковал и шлифовал себя до тех пор, пока сила его воли не становилась равной силе его клинка. Меч не думает об убийстве и не испытывает угрызений совести. Самурай в этом плане ничем не отличался от своего меча: убивая или не убивая, живя или умирая, он шагал по жизни, нисколько не предпочитая ее смерти.
Самурай был мясником. Он мог убить или умереть по приказу, не колеблясь ни мгновения. Он так глубоко изучал оба эти действия, что любое из них мог совершить с величайшей утонченностью. Самурай тренировал себя не просто принимать смерть, а жаждать ее. Он сражался не с целью самозащиты - он добивался славы. Не снискав ее в битве, самурай совершал очень болезненный ритуал: вспарывание живота (сэппуку). Даже выполнение этого ритуала он превратил в искусство. Для такого человека слова "смерть" и "красота" были синонимами. Поэт с окровавленными руками, он жил со смертью и красотой, и любил их в равной степени.
Таков был мастер меча: жестокий человек, живший в беспощадную эпоху. Зная, что может умереть в любую минуту, он постоянно тренировался. И делал он это не столько ради того, чтобы выжить, сколько ради того, чтобы забрать с собой как можно больше врагов. Он тренировался сражаться хорошо, но он также тренировался сражаться красиво. Для такого человека жизнь в безызвестности была неизмеримо хуже, чем славная смерть.
ПУТЬ И СИЛА
Всегда находятся люди, которые хотят бегать до того, как научатся ходить. И когда они падают, то обвиняют в своих неудачах искусство бега, а не самих себя. Вы должны помнить это постоянно и не позволять созерцанию эзотерического мешать решению практического. Все стратегии, описанные в этой книге, имеют реальное, практическое применение. Приобретение академического знания может быть интересным ментальным упражнением, но чтобы дать ему жизнь, вы должны его применить. А это значит, что руки придется запачкать.
Применение стратегии означает, что у вас должен быть инструмент. Это может быть группа солдат, бизнес или набор техник дзюдо. Независимо от того, каким методом вы пользуетесь, вы должны быть специалистом в его использовании. Вы не можете освободить свое сознание для изучения стратегии, если вы по-прежнему вынуждены думать, как выполнить техники.
Несмотря на то что стратегия будет часто рассматриваться применительно к искусству кэндзюцу, японскому искусству владения мечом, вы не должны относиться к ней как к простой технике фехтования. Стратегии были разработаны как техники фехтования, и в основном до сих пор так и преподаются. Но только потому, что это самый быстрый и легкий способ научиться им. Вместо кэндзюцу можно выбрать любое другое искусство, но вряд ли вы достигнете четкого понимания так же быстро.
В Японии термин мастер меча стал использоваться не так давно. На протяжении многих веков классическим термином был хэйхо дзин ("стратег"). Это уже в наше время на технике владения мечом стал делаться настолько сильный акцент, что концепция стратегии была забыта.
Искусство фехтования может показаться довольно архаичным в наш век ракет и пушек. На первый взгляд оно может показаться даже комичным. Группа взрослых людей, одетая в странные наряды и играющая с мечами, может показаться совершенно оторванной от реального мира. Тем не менее любой намек на юмор исчезает, как только заговорит клинок. Отчетливый свист острого лезвия, проходящего в миллиметре от вашего тела и движущегося так быстро, что видно только размытое пятно, все меняет. Ваше сердце начинает учащенно биться, и каждая клетка вашего тела становится необычайно живой. Даже если ваше сознание не понимает, что происходит, зверь внутри вас чует - вы стоите слишком близко к внезапной, насильственной смерти.
Даже к боккэну ("деревянному мечу") нельзя относиться как к игрушке. Он используется не для безопасности учеников, поскольку во многих случаях он даже более опасен, чем синкэн ("настоящий меч"). (Боккэн дробит кость, в то время как синкэн только режет.) Старшие ученики тратят по несколько тысяч долларов на полировку прекрасного старинного клинка (которая стоит до 100 за дюйм), и они не станут рисковать, если существует хоть малейшая возможность повредить ее. Именно поэтому, а не из соображений личной безопасности они используют боккэны для упражнений, в которых лезвия могут сталкиваться.
Даже к самостоятельным занятиям нельзя относиться небрежно. Ножны японского меча сделаны из очень мягкого дерева, а край, закрывающий режущую кромку, практически толщиной с лист бумаги. Если извлекать меч неправильно, то он прорежет дерево и ампутирует вам несколько пальцев. Возвращение меча в ножны ничуть не безопаснее. Если угол хоть чуть-чуть неверен, то лезвие проткнет ножны и войдет в тело. Усугубляет опасность то, что извлекать и вкладывать меч нужно очень быстро и вслепую.
Все эти факторы, сложенные вместе, создают очень напряженную ситуацию, поэтому типичное упражнение для новичков на занятии по кэндзюцу содержит гораздо больше опасности, чем техники высокого уровня многих других воинских искусств. Современное кэндо (форма кэндзюцу, в которой используются бамбуковые мечи и доспехи, защищающие тело) было создано специально для того, чтобы уменьшить количество несчастных случаев, происходивших на занятиях по кэндзюцу, в результате которых погибло или осталось калеками очень много людей. Эта опасность делает искусство меча таким эффективным методом тренировки.
Ни в одном другом искусстве ученик не развивает так быстро способность концентрировать свое внимание: ничто не может сфокусировать сознание лучше, чем опасность. Если вы уберете фактор опасности, как, например, в кэндо, то ученик может получить хорошую физическую тренировку, но его внимание будет блуждать, чего никогда не случается на занятиях по кэндзюцу. Как только клинки вытащены из ножен, ученик включается на все 100 процентов и остается в этом состоянии на протяжении всего занятия. Для ученика, изучающего стратегию (искусство практически абсолютно ментальное), это является основным требованием.
Преимущества фехтования как метода тренировки больше психологические, чем физические. Если вы хотите, вы можете пользоваться руками вместо меча для выполнения большинства упражнений, описанных в этой книге. Это даст вам физические ощущения, но не внутреннюю трансформацию. Придайте руке форму меча, откройте ладонь, слегка напрягите мышцы и используйте ее как меч. Это называется тэгатана, "рука-меч".
В Книге 1, "Путь", описаны некоторые основные принципы: факторы сражения и основы восточной мысли. Слишком поверхностное изучение этого раздела возможно и не лишит вас возможности учиться дальше, но определенно усложнит дело. Если у вас возникнет какое-либо непонимание отдельных стратегий, вы должны немедленно вернуться к соответствующим разделам Книги 1. Помните, Путь Стратегии - это не набор мыслей, это способ мышления. Если вы не поймете сущности японской мысли, то вы никогда не поймете японских методов тренировки.
Книге 2, "Сила", вы познакомитесь с некоторыми подлинными стратегиями. Они передавались из поколения в поколение в форме кудэн, "устных наставлений". Они взяты из различных рю: итто-рю, синкагэ-рю, нитэнити-рю и дайто-рю. Вы также познакомитесь с методами отработки этих стратегий и некоторыми современными их применениями. Вы должны сначала изучить каждую стратегию интеллектуально, а затем, когда решите, что понимаете ее, отработать физически.
Это будет захватывающе! Попытаться мыслить по-новому и увидеть мгновенные, ощутимые результаты - поистине уникальный опыт. Существует старинная поговорка, которую можно часто услышать в додзё: "Услышишь - забудь. Увидишь - запомни. Делай и поймешь". Вот почему такой акцент делается на физических методах тренировки. Без таких физических тренировок стратегии - всего лишь академические упражнения. Они останутся знанием в вашем мозгу, а не условными рефлексами. А вы останетесь человеком, который прочел книгу о стратегии, а не стратегом.
Фредрик Дж. Ловрет, "Секреты японской стратегии"
Есть светлые маги и темные маги, а есть адекватные.
Стратагема, или стратегема (древнегреч. στρατήγημα — военная хитрость, кит. 計 палл. цзи) — хитроумный план, оригинальный путь к достижению военных, гражданских, политических, экономических или личных целей. Хотя термин "стратегема" использовался ещё в Древней Греции, широкую известность в Западной Европе он приобрёл благодаря книге древнеримского автора Секста Юлия Фронтина "Стратегемы" ("STRATEGEMATA") и книге древнеримского писателя македонского происхождения Полиэна с таким же названием на греческом языке. В настоящее время стали широко известны 36 древнекитайских военных хитростей, по отношению к которым чаще употребляется написание "стратагема" (в то время как для древнеримских и древнегреческих приёмов, описанных Фронтином и Полиэном, традиционно принято написание "стратегема"). «Стратагемы подобны невидимым ножам, которые спрятаны в человеческом мозгу и сверкают, только когда их вздумаешь применить. Тот, кто умеет применять стратагемы, всегда удержит инициативу в своих руках». «Хитрость в бою — 36 стратагем» (Тайбэй, 1985)
Стратегемы в древней Греции В трудах Геродота, Фукидида, Ксенофонта и других древнегреческих авторов содержится немало примеров военных и военно-дипломатических хитростей. В них уже используется термин "стратегема". Но неизвестно ни одной древнегреческой книги, написанной до покорения Греции римлянами, целиком посвящённой стратегемам. Греческие авторы больше интересовались стратегией (примерами служат книги Ксенофонта "О командовании конницей" и Онасандра "Стратегикос").
Стратегемы в древнем Риме Впервые в Риме собрал известные ему стратегемы в одну книгу Секст Юлий Фронтин. Он собрал различные примеры из древнегреческих источников, из истории Пунических и гражданских войн, добавил известные ему случаи из тех войн, где ему лично приходилось участвовать. Труд Фронтина «Стратегемы» представляет собой упорядоченный сборник тактических и психологических приёмов, использованных в конкретных случаях древними и современными автору правителями и военачальниками. Причём эти приёмы не были обдуманы заранее в ходе стратегического планирования, а были применены из-за внезапно возникших неблагоприятных обстоятельств, с целью избежать их или даже обернуть себе на пользу. Фронтин старался классифицировать стратегемы, похожие по замыслу случаи он ставил рядом. Во 2 веке римский писатель македонского происхождения Полиэн написал книгу на греческом языке "Стратегемы". В отличие от Фронтина, Полиэн не был полководцем, а лишь использовал сведения других авторов. Зато его произведение обладает литературным стилем, к тому же он использовал больше не дошедших до нас источников. Полиэн группировал примеры не по замыслу, а по полководцам. Полиэн писал: Мне, по крайней мере, кажется, что это советует и Гомер, ведь всякий раз, как он произносит: «обманом иль силою», по-другому не предписывает, нежели уловками или стратегемами, пользоваться против врагов; если же ты в этом слабее — вот тогда стоит рискнуть военной силой.
Использование стратагем в древнем Китае Стратагема подобна алгоритму, она организует последовательность действий. Стратагемы составляли не только полководцы. Политические учителя и наставники царей были искусны и в управлении гражданским обществом, и в дипломатии. Все, что требовало выигрыша в политической борьбе, нуждалось, по их убеждению, в стратагемном оснащении. Дипломатические стратагемы представляли собой нацеленные на решение крупной внешнеполитической задачи планы, рассчитанные на длительный период и отвечающие национальным и государственным интересам. В дипломатии понятие стратагемности раскрывается как сумма целенаправленных дипломатических и военных мероприятий, рассчитанных на реализацию долговременного стратегического плана, обеспечивающего решение кардинальных задач внешней политики государства. Будучи нацеленной на реализацию стратагемы, стратагемная дипломатия черпала средства и методы не в принципах, нормах и обычаях международного права, а в теории военного искусства, носящей тотальный характер и утверждающей, что цель оправдывает средства. Но с помощью стратагем наносились и тактические удары. Широко известна, например, стратагема «Убить чужим ножом», с помощью которой устранялся опасный персонаж в лагере противника.
Структура стратагемы Необходимые условия для составления и успешной реализации стратагем: умение рассчитывать ходы и предвидеть их последствия, знание психологических особенностей тех, против кого нацелен план и упорство автора плана в реализации стратагемы. Важным компонентом для создания стратагемы является высокий уровень информированности о действиях противника. Для получения информации в древнем Китае широко использовались многочисленные методы разведки, и шпионаж. В основе Китайского Искусства Стратагем лежит дух высказывания китайского мыслителя Хун Цзычэна: «Сердце, которое хочет нанести вред другим, не подлежит прощению, но сердце, заботящееся о других, совершенно необходимо».
Стратагемы на Западе Первым западным деятелем, который когда-либо упомянул, применительно к Китаю, термин «стратагема», был русский дипломат начала XVIII в. С. Л. Владиславиче-Рагузинский. Это — открытие профессора B. C. Мясникова, который, таким образом, может считаться пионером китаеведческих стратагемных исследований на Западе. Хотя справедливости ради, стоит сказать, что Китай, по-видимому, является далеко не единственным местом в мире, где стратагемы когда-либо были использованы и применяемы.
Стратагемы и психология
Каждая стратагема фактически строится на глубоком изучении ситуации и противника. В основе стратагемы лежит многозвенная рефлексия, каждый шаг которой строится на оценке возможных следствий и возможных действий противника. Чем глубже способность автора стратагемы к рефлексии, и чем больше его осведомлённость о противнике, о ситуации в целом, о возможных путях развития событий — тем эффективнее и точнее будет действие созданной стратагемы — алгоритма. В настоящее время аналогичные подходы развиваются кибернетикой и теорией игр, которые широко используются при создании современных компьютерных программ, в том числе для моделирования военных задач, подпрограмм для автоматизированной боевой техники и т. д. Есть светлые маги и темные маги, а есть адекватные.
Тридцать шесть стратагем (кит. трад. 三十六計, упр. 三十六计, пиньинь: sān-shí-liù jì) — древнекитайский военный трактат. В более широком смысле, собрание неявных стратегических приёмов и система непрямых тактических ходов, используемая для достижения скрытой цели, получения преимущества и перехвата инициативы. Стратагема (древнегреч. στρατήγημα — военная хитрость) — некий алгоритм поведения, просчитанная последовательность действий, направленных на достижение скрытой цели или решение какой-либо задачи с обязательным учётом психологии объекта, его положения, обстановки и других особенностей ситуации. Это понятие существует в культуре Китая не менее трёх тысяч лет. Обозначается иероглифом 計 «цзи» (пиньинь jì). Другие значения «расчёт», «план», «приём», «техника», «уловка».
История
Из всех имеющихся на настоящий момент источников первое упоминание «Тридцати шести стратагем» встречается в седьмом томе «Биографии Ван Цзинцзэ» (王敬則傳). Ван был генералом, служившим при дворе Гао-ди, первого императора династии Южная Ци (479—502 годы). После восшествия на престол нового императора Мин-ди и казни нескольких высокопоставленных сановников, генерал Ван, имея все основания опасаться за свою жизнь, поднял мятеж. Узнав, что крон-принц Сяо Баоцзюань бежал из дворца, как только услышал о мятеже, генерал Ван заметил: «Из тридцати шести тактик Тань-гуна, убежать — самая лучшая. Вам обоим, и отцу и сыну, следует безотлагательно бежать» (檀公三十六策，走是上計，汝父子唯應急走耳). Упоминаемый генерал Тань Даоцзи 檀道濟 (династия Лю Сун) в своё время был вынужден отступить после неудавшегося наступления на царство Северное Вэй. Вероятнее всего, генерал Ван, презирая Тань Даоцзи, вспомнил такой способ решения вопроса, как пример трусости. Согласно нумерологической версии некоторых исследователей число 36 используется генералом Ваном в образном значении и всего лишь описывает «множество, большое количество». Косвенно это подкрепляется тем, что в Книге перемен 6 — число Инь (тёмного женского начала), которое, среди прочего, порождает и хитрость, а 36 — это 6 в квадрате, то есть число 36 значит здесь «несметное множество хитрости». Таким образом, полагают приверженцы нумерологической версии, генерал не имел ввиду конкретные 36 стратагем, а следовательно, собрание реальных тридцати шести уловок появилось позднее, как буквальное воплощение символизма Ван Цзинцзэ. Более точных данных на настоящий момент не найдено, а данное объяснение остаётся одной из самых распространённых версий. До второй половины XX века собрание 36 стратагем в его настоящем виде оставалось в Китае неизвестным. Оригинал рукописи, на которой основаны все современные издания, был обнаружен только в 1939 году в провинции Шэньси. В конце старой книги, рассказывающей о бессмертии, чиновник Гоминьдана обнаружил короткую дописку под названием «Тридцать шесть стратагем. Сокровенная (тайная) книга по военной тактике» (三十六計秘本兵法 Сань-Ши-Лю Цзи Ми-бэнь Бин-фа). Точно определить дату создания этого собрания стратагем невозможно. Книгу приблизительно можно отнести к династии Мин, хотя в ней нет указания ни на автора, ни на дату. В 1941 году издатель из Чэнду (Сычуань) перепечатал текст трактата, но общественное внимание текст привлёк только после его публикации в газете Гуанмин Жибао (光明日報) 16 сентября, 1961 года. Только после окончания «культурной революции» в Китае, а потом и в соседних странах стали появляться открытые публикации этого ранее загадочного текста. В 1970-х годах одновременно два учёных-синолога, швейцарец Харро фон Зенгер (Harro von Senger) и русский Владимир Мясников независимо друг от друга «открыли» стратагемы для западной культуры. Первой европейской статьёй о стратагемах в Китае была публикация в газете «Франкфуртер альгемайне цайтунг» от 14 января 1977 г. под названием «Использование 36 стратагем для критики ‘банды четырёх’». Первым исследованием стратагем стало издание того же Харро фон Зенгера «Стратагемы» на немецком языке в 1988 году. Первой книгой о стратагемах на русском был перевод этой работы: Харро фон Зенгер, «Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать».
36 стратагем из древнекитайского военного трактата:
№ 1 - 27:
Трактат о Тридцати шести стратагемах
Трактат представляет из себя список из 36 идиом (всего 138 иероглифов) и коротких пояснений к ним. Комментарий к стратагемам составлен на примерах из китайской Книги перемен и философии легистов. Основной текст предваряет фраза: «六六三十六，數中有術，術中有數。陰陽變理，機在其中。機不可設，設則不中。» (Шестью шесть равно тридцать шесть. В расчёте — искусность, в искусности — расчёт. Инь и Ян сменяют друг друга, на этом зиждется (военная) хитрость. Необходимую уловку нельзя загодя предугадать, в негибком планировании нет победы.) Авторство в разное время приписывалось Сунь Цзы (эпоха Весны и Осени) и Чжугэ Ляну (Троецарствие). Большинство современных учёных склоняется к тому, что трактат вышел из устной и письменной традиции и имеет множество вариантов и авторов. Некоторые из стратагем упоминаются уже во времена Сунь Биня (孫臏) (умер в 316 году до н. э.), то есть примерно через 150 лет после смерти полулегендарного Сунь Цзы. Традиционно 36 стратагем делятся на шесть подгрупп по шесть стратагем в каждой. Однако такое деление условно и факультативно.
1. Стратагемы более сильного (победителя) (勝戰計)
1. Обмануть императора, чтобы он переплыл море (瞞天過海 (пиньинь: mán tiān guò hǎi) Задача: Сокрытие настоящей цели, намерения, направления или пути («переплыть море») в ситуации, когда особенно сложно что-либо скрыть. Применение: То, что необходимо спрятать, выдвигается на первый план, однако объекту одновременно навязывается неверная интерпретация ситуации. Акцент смещается с важного на второстепенное. Например, при контрабанде внимание таможни отвлекается на что-либо потенциально подозрительное, тогда как объектом незаконного перемещения может быть сам контейнер или транспортное средство — например, рама дорогой картины иногда представляет бо́льшую ценность. Для усыпления бдительности используется эффект естественности происходящего, используется уже имеющийся в сознании объекта или устанавливается новый стереотип, шаблон или рутина, например, посредством привычных, ожидаемых, однообразных и открытых действий. Иногда шаблон ломается («бегство»), не давая объекту времени для эффективного противодействия. Настоящая цель оказывается отличной от предполагаемой. («обмануть императора») Важно: Предсказуемость и размеренность, внимание к деталям. Необходимо: Время и терпение.
2. Осадить Вэй, чтобы спасти Чжао (圍魏救趙 пиньинь: Wéi Wèi jiù Zhào) Задача: Принуждение сильного объекта к отказу от первоначальной стратегии и перехват инициативы. Избежание прямого столкновения с основными силами объекта на главном направлении. Отвлечение его внимания, ресурсов от неудобного, невыгодного для субъекта направления. Рассеивание, деконцентрация главных сил объекта. («спасти царство Чжао») Применение: Косвенное или прямое давление посредством угрозы удара или реального сконцентрированного удара по слабым сторонам объекта для вынуждения его к переходу из нападения в оборону, либо в защиту на нескольких направлениях, либо для полного отказа объекта от своих намерений. («осадить столицу царства Вэй») Пример применения: действия Ивана III во время стояния на Угре — посылка диверсионного отряда князя Ноздреватого и крымского царевича Нур-Девлета. Важно: Верное определение слабых точек объекта, потери которых он не может допустить. Достаточная сила удара по этим пунктам. Необходимо: Хорошее знание реального положения дел у объекта. Наличие ресурсов для удара.
3. Убить чужим ножом (借刀殺人 пиньинь: jiè dāo shā rén) Задача: Решение субъектом какой-либо задачи, не разглашая и не афишируя собственной вовлечённости. Продвижение собственных интересов посредством или за счёт третьих лиц. («убить») Обеспечение «алиби» или сохранение доброго имени субъекта за счёт других людей или с помощью сложившейся обстановки. Применение: Осуществляется через вовлечение в ситуацию и использование посредника (нередко вслепую), либо через умелое манипулирование естественными или созданными обстоятельствами — например, путём распространения слухов для провокации внутренних противоречий в какой-либо сплочённой группе через её же членов. Нередко объект и посредник — одно целое, наносящее таким образом урон самому себе. («позаимствовать кинжал») Важно: Обеспечить альтернативное выгодное (позитивное) толкование собственных действий («алиби»). Необходимо: Хорошее знание реального положения дел объекта и/или посредника.
4. В покое ожидать утомлённого врага (以逸待勞 пиньинь: yǐ yì dài láo) Задача: Изматывание, утомление объекта, либо его поощрение к растрате энергии или выдержки для сохранения собственных ресурсов и сил перед более тесным взаимодействием с ним. Применение: Используется в качестве вспомогательной стратагемы, как часть цепи уловок (см. стратагему № 35). Особенно в отношении более сильного объекта, так как «сильного врага следует ослаблять усталостью». Применение не ограничивается явным истощением сил объекта, так как оно также может заключаться в вовлечении объекта в невыгодную для него ситуацию или непривычную обстановку, рассеивании его внимания или деконцентрации сил, вынуждении ждать, затягивании принятия решений, проволочках в связи и т. п. Важно: Прилагать все возможные усилия для сохранения в тайне от объекта истинных причин его трудностей. Создание впечатления «естественности» происходящего. Необходимо: Время, невозмутимость, выдержка и терпение.
5. Грабить во время пожара (趁火打劫 пиньинь: chèn huǒ dǎ jié) Задача: Извлечь пользу из бедственного положения или трудностей объекта, воспользоваться его слабым или неудобным состоянием. «Когда враг повержен в хаос, пришло время восторжествовать над ним.» Применение: Быстро и решительно вмешаться в ситуацию и осуществить собственные задачи. Иногда желателен предлог или альтернативное объяснение собственным действиям, так как поведение «стервятника» чревато серьёзными последствиями в случае неправильных расчётов или неверной оценки положения объекта. При неудаче велик риск общественного порицания и остракизма. Китайская поговорка: 成王敗寇 «В случае успеха — царь, в случае неудачи — разбойник». Важно: Чёткий план действий, решительность, скорость, отсутствие каких-либо внутренних моральных запретов. Необходимо: Точные сведения о масштабах проблем объекта.
6. Поднять шум на востоке — напасть на западе (聲東擊西 пиньинь: shēng dōng jī xī) Задача: Сокрытие направления основного удара, главной цели или истинных интересов. Применение: Отвлечение или рассеивание внимания, деконцентрация сил и создание в сознании объекта ложной «картины мира» посредством обманного манёвра, выказывания притворной заинтересованности одним для достижения совершенно другого, запутывания объекта хаотичными и/или быстрыми действиями на различных направлениях, проявления готовности к действиям при неподготовленности и наоборот, «случайного» обнаружения собственной (притворной) слабости или чувств, создания новых трудностей для отвлечения объекта от решения более насущных и реальных проблем. Важно: Выдержка (при личном контакте — определённые актёрские данные), иногда скорость и напор, внимание к деталям. Необходимо: Хорошее знание положения дел и психологии объекта.
2. Стратагемы равных сил (конфликта) (敵戰計)
7. Извлечь нечто из ничего (無中生有 пиньинь: wú zhōng shēng yǒu) Задача: Достижение реальных результатов посредством минимальных затрат ресурсов. Применение: Типичная тактика психологической войны. Обычные техники включают в себя установление в сознании объекта убеждённости в существовании чего-либо фиктивного, или наоборот, уверенности в ложности чего-либо реального. Например, использование пропаганды, для создания образа слабого/сильного врага и получения соответствующего настроя населения и армии. Создание у объекта ложных страхов или необоснованной беспечности для обеспечения его бездействия/активности. Другое более тонкое применение несколько пересекается со стратагемой № 16 и заключается в использовании и усилении уже существующих неверных представлений о реальности, страхов, скоропалительных выводов, стереотипов и предубеждений объекта, когда необходимо лишь подыграть, «для виду» признать их реальность и извлечь соответствующую выгоду, например, получая реальные уступки посредством угрозы давления на несуществующие на деле «слабые точки» объекта. Альтернативное название данной техники — 欺以其方 (пиньинь qī yǐ qí fāng) «Обмануть кого-то с помощью его же образа мыслей». Ещё одно применение: создание фантома для достижения у объекта уверенности, что перед ним именно фантом и последующее превращение данной фикции в реальность, то есть усыпление бдительности. Нередко необходимо провести серию подобных действий, а затем нарушить шаблон. Важно: Артистизм, решительность, убедительность, последовательность. Необходимо: Хорошее знание реального положения дел и психологии объекта.
8. (Для вида чинить деревянные мостки,) втайне выступить в Чэньцан ((明修棧道,) 暗渡陳倉 пиньинь: (míng xiū zhàn dào,) àn dù Chéncāng) Задача: При атакующих действиях, получение преимущества над сильным противником и сбережение собственных ресурсов и сил, а также получение синергического эффекта посредством атаки в неожиданном месте или необычными методами. Применение: Ради максимального эффекта неожиданности для видимости избирается самое логичное, естественное и очевидное решение задачи с точки зрения противника (например, лобовая атака или переправа в самом узком и мелководном месте реки). Подготовка к осуществлению таких планов вызывает ответные действия противника (концентрация сил и ресурсов в ожидаемом месте атаки). Одновременно проводится подготовка и неожиданная атака в совершенно другом месте и/или в иное время, качественно другими методами или оружием. Главная цель — эффект неожиданности. Типичный пример: Высадка союзников в Нормандии и предшествующие ей действия в районе Кале.] Важно: Тщательная, последовательная и выверенная операция по дезинформации противника. Необходимо: Секретность. Внимание к деталям, соответствующая моменту последовательность, логичность всех обманных действий. Хорошее знание психологии и реального положения дел объекта.
9. Наблюдать за огнём с противоположного берега (隔岸觀火 пиньинь: gé àn guān huǒ) Задача: Получение преимущества за счёт невмешательства в дела объекта, испытывающего различного рода трудности. Ослабление или устранение сразу нескольких соперников или преград чужими руками. Применение: Используется для сохранения собственных ресурсов и/или при нежелательности афиширования собственных агрессивных намерений в отношении объекта. В политике типичным проявлением данной тактики является временное соблюдение нейтралитета. Суть стратагемы передаёт китайская поговорка 鷸蚌相爭漁人得利 (пиньинь yù-bàng xiāngzhēng, yúrén dé lì) «Когда баклан схватывается с устрицей, в выигрыше оказывается рыбак». Зачастую агрессивные планы скрываются также под равнодушием или пренебрежением. Альтернативное название стратагемы — 坐山觀虎鬥 (пиньинь zuò shān guān hǔ dòu) «Сидя на горе, наблюдать за схваткой тигров». Важно: Эффективность данной тактики может напрямую зависеть от способности субъекта убедить объект и/или собственное окружение в незаинтересованности в его трудностях, а иногда и неспособности оказать ему какую-либо помощь. Необходимо: Время и терпение.
10. Скрывать за улыбкой кинжал (笑裡藏刀 пиньинь: xiào lǐ cáng dāo) Задача: Усыпление бдительности объекта для подготовки и проведения внезапного нападения на него. Применение: Суть стратагемы в том, что прямое выказывание агрессии или недружелюбных намерений очень редко бывает целесообразным, а устрашение обычно является малоэффективной, энергозатратной и краткосрочной тактикой, более подходящей для временного подчинения слабого противника. При взаимодействии с равным или более сильным соперником, для достижения максимального эффекта внезапности его боеготовность и подозрительность усыпляется дружелюбными действиями, подарками, лестью, уступчивостью, притворной слабостью. После этого используется самый уязвимый момент для нанесения внезапного удара. Альтернативное название стратагемы — 口蜜腹劍 (пиньинь kǒu mì fù jiàn) «Мёд во рту, меч в животе (то есть на душе)». Важно: Артистизм, убедительность. Необходимо: Отличное чувство меры, знание реального положения дел и психологии объекта.
11. Сливовое дерево засыхает вместо персикового (李代桃僵 пиньинь: lǐ dài táo jiāng) Задача: При неизбежности потерь отдать малое для того, чтобы сохранить большое. Слива засыхает от жучков-короедов, которые, увлёкшись ею, оставляют нетронутым персиковое дерево. Применение: В невыгодном проигрышном положении разделить собственные небольшие силы и направить более слабую их часть против более сильной половины мощного противника, и наоборот, выставить более способную часть собственных сил против менее подготовленной части сил противника. Таким образом потеряв малое нередко со временем можно выиграть большое, постепенно истощая противника через его слабые точки. Необходимо выбрать «важнейшее из двух желаемых и наименее накладное из двух последствий». Также данная тактика включает в себя использование чужого флага, имени или подставных лиц, которыми жертвуют по мере необходимости. Малое, которое предстоит потерять может выражаться не только в материальных или людских ресурсах, но и в принципах, взглядах и морально-этических понятиях. Иногда для общего дела и победы необходимо временно поступиться собственными убеждениями. Важно: Чёткое осознание того, что в любом противостоянии потери неизбежны. Правильная оценка рисков (стратагема опытного генерала). Необходимо: Хорошее знание реального положения дел объекта и собственной психологии.
12. Увести овцу лёгкой рукой (順手牽羊 пиньинь: shùn shǒu qiān yáng) Задача: Для сохранения инициативы в собственных руках использовать любую даже самую незначительную возможность уязвить противника. Главная цель — общее ослабление противника, а не получение одномоментной выгоды. Применение: Данный приём напоминает о правиле конфликта: не следует упускать ни одного удобного случая усилить себя и/или ослабить соперника. Любой недостаток, просчёт или слабость объекта должны использоваться против него. Ни одна благоприятная случайность или стечение обстоятельств не должно проходить впустую. Для осуществления данной стратагемы необходимо выработать определённую установку на постоянный поиск и немедленное использование «на ходу» появляющихся возможностей. Важным предостережением здесь является необходимость всегда верно определять такой удобный момент и реагировать своевременно. В случае ошибки велика вероятность нежелательного усиления объекта (перехвата им инициативы) за счёт ослабления самого субъекта. Невоенное применение включает в себя, например, умелое использование речевых ошибок объекта и других логических уловок в споре. Важно: Видение общей картины и перспективы, открытость ко всему. Хорошая реакция, находчивость, изобретательность. (Стратагема искусного генерала) Необходимо: Отличное знание реального положения дел объекта.
3. Стратагемы атакующего (прямой атаки) (攻戰計)
13. Бить по траве, чтобы вспугнуть змею (打草驚蛇 пиньинь: dá cǎo jīng shé) Задача: Разведка боем, осуществление чего-либо на первый взгляд бесполезного («бить по траве»), провоцируя ответ противника («вспугнуть змею»). Провокация с целью вынудить объект раскрыть своё местоположение, планы, стратегию и другую информацию, а также мотивация на какие-либо действия или, наоборот, бездействие. Применение: Важнейшим элементом решения любой задачи является объективная, своевременная, верная и полная информация об истинном положении вещей. В военном деле перед серьёзным боем, для получения сведений о противнике и его планах иногда целесообразным бывает принудить его к действию прямой, но короткой атакой, а также другими действиями, позволяющими увидеть весь спектр его возможностей. Данная стратагема имеет широкий диапазон применений как в военном, так и в социальном контексте. Провокация, по сути, — создание конфликтной ситуации («акции») для получения какой-либо, нередко чрезмерной, а отсюда и неосторожной, «реакции». Такой «акцией» могут стать угрозы, претензии, необоснованные требования или обвинения, невежливость, нахальство, выказывание гнева, равнодушия или пренебрежения, недовольства, противоречивые неясные заявления, двусмысленные намёки и любые другие действия вызывающие чувство возмущения, гордости, самолюбия, любопытства, гнева, стыда, подозрения, ревности, ненависти, неуверенности, страха, страсти и т. д. Также эффективными могут быть странные, непривычные или неожиданные действия. Обычно, правильно осуществлённая провокация вызывает у объекта высказывания или действия, от которых ему следовало бы воздерживаться. Самоуверенная, неверно проведённая провокация может вызвать ещё большую настороженность и закрытость, а иногда и попытку создания ложной «реакции», то есть вброса дезинформации. Альтернативное название данной стратагемы — 激將計 (пиньинь jī-jiàng jì), уловка «раздразни генерала» или стратагема «подначивания военачальника». Ещё одно толкование этой стратагемы почти полностью соответствует уловке № 26. Важно: Чувство меры и обоснованная уверенность в том, что объект не осознаёт, что именно происходит на самом деле. Определённый артистизм. Готовность к конфликту. Необходимо: Хорошее знание психологии.
14. Позаимствовать труп, чтобы вернуть душу (借屍還魂 пиньинь: jiè shī huán hún) Взять обычай, технологию, метод или даже идеологию, которые были забыты или отвергнуты, чтобы применить их в своих собственных целях. Воскресить нечто из прошлого, придавая ему новое значение, либо вернуть к жизни старые идеи, обычаи, традиции, интерпретируя их под свои задачи.
15. Сманить тигра с горы на равнину (調虎離山 пиньинь: diào hǔ lí shān) Никогда не атаковать противника, преимущество которого в его позиции. Вместо этого выманить его с выигрышной позиции, тем самым отделяя от источника силы.
16. Если хочешь что-нибудь поймать, сначала отпусти (欲擒故縱 пиньинь: yù qín gù zòng) Загнанная в угол добыча предпринимает последнюю отчаянную атаку. Чтобы не допустить этого, надо позволить противнику верить, что у него еще есть шанс вырваться на свободу. Его воля к победе, таким образом, будет ослаблена желанием воспользоваться возможностью бегства. Когда же, в конце концов, окажется, что свобода была недостижима, его боевой дух будет сломлен и он сдастся без боя.
17. Бросить кирпич, чтобы получить яшму (拋磚引玉 пиньинь: pāo zhuān yǐn yù) Приманить кого-либо, заставив думать, что он что-либо приобретает, или просто заставить отреагировать на поступок(«бросок кирпича») для того, чтобы от него нечто ценное взамен («получить яшму») Пример применения: Во времена династии Тан жили великий поэт именем Чжао Гу(趙嘏) и поэт Чан Цзянь(常建), который был не так велик. Когда Чан Цзянь приехал однажды в Сучжоу, он узнал, что Чжао Гу собирается посетить некий храм в тех краях. Чан Цзянь хотел поучиться у великого поэта, поэтому он направился в храм прежде него и там написал на стене стихотворение, в котором были лишь две строки из четырех, надеясь, что Чжао Гу увидит его и завершит. Чжао Гу поступил именно так, как предвидел Чан Цзянь.
18. Чтобы поймать разбойников, надо прежде поймать главаря (擒賊擒王 пиньинь: qín zéi qín wáng) Если армия противника сильна, но верна своему командиру только из-за денег, суеверий или угроз, тогда следует целиться в лидера. Если командир падет, то остальная армия разбежится или перейдет на сторону противника. Если, впрочем, они лояльны своему предводителю из других соображений, то армия продолжит сражаться и после его кончины, чтобы отомстить.
4. Стратагемы запутывания противника (хаоса) (混戰計)
19. Тайно вытаскивать хворост из под котла другого (釜底抽薪 пиньинь: fǔ dǐ chōu xīn) Если надо что-либо уничтожить — следует уничтожить источник.
20. Ловить рыбу в мутной воде (混水摸魚 пиньинь: hún shuǐ mō yú) Задача: Создавай замешательство и путаницу для того, чтобы незаметно двигаться к достижению своей цели. Применение: В отличие от тактики № 5 стратагемному воздействию подвергается не сам объект, а его ближайшее окружение; не структура как таковая, а механизм её действия. Создание хаоса, неразберихи, безвластия, бесконтрольности, а также замутнение перспективы и сеяние всякого рода раздора, сомнений, неясности, двусмысленности, туманности и неточности позволяет решать множество вопросов: в ситуации, когда ближайшее окружение превращается в незнакомую неуправляемую среду становится легко достижимым и малозатратным не только прямое подчинение себе оппонента, но упрощается и решение намного более неявных задач, которые желательно скрывать: навязывание собственных интересов, требований, смыслов и взглядов несговорчивому союзнику, коллеге, клиенту или другу. Данная стратагема включает в себя целый ряд различных вариантов применения от прямого и открытого вмешательства в окружение неприятеля, до, намного чаще, скрытого анонимного разрушения стабильности, стройности или ясности мира объекта, воздействуя на него как физически, так и психологически и эмоционально. Уловка нередко используется в политике, спорах, переговорах и в маркетинге, когда в рекламе, контракте, предвыборных обещаниях двусмысленными фразами или многозначными визуальными ассоциациями у объекта создаётся неверная интерпретация истинных намерений, обязательств, качеств и свойств товара или услуги таким образом, что предъявление претензий в будущем становится бесполезным, так как объект сам приходит к неверным выводам из, в целом, нейтрального послания. Сунь-цзы пишет: 亂而取之,實而備之 (luàn ér qǔ zhī, shí ér bèi zhī) «Покоряй, сея разлад; (если же у противника) всего в достатке будь начеку». Необходимо: Хорошее знание реального положения дел и психологии объекта.
21. Цикада сбрасывает свою золотую кожицу (金蟬脫殼 пиньинь: jīn chán tuō kě) Эта стратагема используется, в основном, для бегства от превосходящего противника. Использующий её должен увлечь противника яркой пустой оболочкой, подобной сброшенной коже цикады, и заставить его думать, что он поймал нечто ценное. Маскируйся. Брось заметное на виду, чтобы без него остаться неузнанным. Притворись, чтобы создать иллюзию и отвлечь ею тех, кто мешает достижению цели.
22. Закрыть дверь, чтобы поймать вора (關門捉賊 пиньинь: guān mén zhōu zéi) Чтобы поймать врага, или вообще нанести ему решающий удар, следует аккуратно планировать. Не торопись действовать. Прежде чем «войти и задать жару», отрежь пути своего противника к отступлению и пути, которыми он может получить помощь извне.
23. Объединиться с дальним врагом, чтобы побить ближнего (遠交近攻 пиньинь: yuǎn jiāo jīn gōng) Задача: Ради постепенной экспансии временно дружить с дальним неприятелем и воевать с ближним. Применение: Данная тактика нападения идеально подходит для аннексии, расширения, слияний и поглощений, когда при многосторонней конфронтации спонтанно возникают союзы и сталкиваются интересы разных сторон. Стратагема напоминает о нецелесообразности борьбы сразу с несколькими противниками. Всегда предпочтительнее разбить врагов по одному. Вести боевые действия против дальнего противника логистически обременительно и непрактично, а заключение с ним тактического союза обычно несложно, так как спорных моментов, непосредственно затрагивающих обоюдные интересы, зачастую меньше, чем с ближайшим соседом или конкурентом в одной отрасли рынка. «Близость» оппонента может также измеряться степенью насущности и сопряжённости интересов. Объект, находящийся рядом или второй по силе в одной с субъектом области деятельности представляет для него большую угрозу, чем дальний, но сильнейший в чём-либо другом, то есть часто самым опасным соперником является именно близкий союзник, друг или партнёр, имеющий, по причине своей близости, самую полную информацию, общие цели и, часто, неразрешённые, «тлеющие» разногласия в прошлом. Временный союз с отдалённым противником заключается посредством умелой игры на внутренних и внешних противоречиях ради разделения иногда более сильных сторон и последующего объедения с одной (или несколькими) из них и изоляции других. По сути, подобный альянс является обходным путём (кит. 迂迴 пиньинь yūhuí) к цели, заключающейся в постепенном уничтожении субъектом всех соперников (各個擊破 пиньинь gègè jīpò «разбить каждого поодиночке»). Такую тактическую дружбу, но стратегическую вражду описывает китайская идиома 同床異夢 (пиньинь tóng chuáng yì mèng) — «в одной постели видеть разные сны», то есть делая то же, что и противник, преследовать иные, зачастую противоположные цели. Типичный пример применения: сближение нацистской Германии с СССР (дальним соседом) для захвата Польши (ближнего соседа) и последующее нападение на Советский Союз. Важно: Помнить о стратегическом, «дальнем» характере стратагемы и не терять выдержки. В идеале иметь как можно меньше явных врагов, стараясь поддерживать видимость мира со всеми. Помнить, что уничтожение всей конкуренции, как отсутствие всякой критики, в конечном счёте губительно. Необходимо: Хорошее знание реального положения дел и психологии объектов.
24. Объявить, что только собираешься пройти сквозь государство Го, и захватить его (假道伐虢 пиньинь: jiǎ dào fá Guó) Одолжи ресурсы у союзника, чтобы атаковать общего противника. Когда же тот будет повержен, первым делом используй эти ресурсы против того, кто их одолжил.
5. Стратагемы достижения преимущества (並戰計)
25. Украсть балки и заменить их гнилыми подпорками (偷梁換柱 пиньинь: tōu liáng huàn zhù) Задача: Скрытно изменить суть происходящего, не касаясь внешних признаков. Применение: Стратагема имеет множество назначений в различных областях. Главная идея — тайно изменить внутреннее содержание, не касаясь внешней формы, или подспудно использовать внешнюю форму для прикрытия неблаговидного нутра. Военное применение: Сначала молниеносно ударить по самым боеспособным соединениям противника, вывести из строя костяк войска перед основной битвой. А также, внесение разными способами хаоса и сумятицы во вражеский стан, как прямыми силовыми действиями, так и различными обманными манёврами, рассеивание или деморализация армии противника. Устранение и/или замена ключевых фигур противника. В маркетинге: недобросовестная реклама, использующая образы, создающие иллюзию высокого качества товара, как в поговорке 掛羊頭賣狗肉 (пиньинь guà yángtóu mài gǒuròu) «Вывесить на витрину баранью голову, а продавать собачатину». В юриспруденции: использование лазеек в недоработанном законодательстве, формально следуя «букве» закона, но не его духу (формализм). В торговле: продажа контрафакта под маркой известного производителя. В политике и идейных спорах: вкладывать подходящее субъекту в данный момент содержание в общеизвестные понятия, а также оперировать «фактами», которые трудно или невозможно перепроверить. Важно: Отвлечь внимание объекта на форму, внешние признаки. Необходимо: Хорошее знание реального положения дел и психологии объекта.
26. Указывая на тутовое дерево, ругать акацию (指桑罵槐 пиньинь: zhǐ sāng mà huái) Задача: Косвенно воздействовать на одного через прямое воздействие на другого. Применение: Так называемая информационная стратагема. Главная задача — передача необходимого послания косвенным образом, намёком или отвлечённым примером. Нежелательность прямого воздействия может быть обусловлена высоким положением адресата, стремлением избежать уязвления его самолюбия, неэффективностью прямой критики самоуверенного человека, а также внешними условиями. Часто стратагема используется для устрашения собственных людей, когда через примерное наказание одного достигается нужный настрой остальных. Однако, такие действия могут стать контрпродуктивными, если большинство испытывало страх и ранее. Альтернативное название стратагемы — 殺雞儆猴 (пиньинь shā jī jǐng hóu) «Убить курицу, для того чтобы предупредить обезьяну». Ещё одно применение: субъект воздействует не на скрытого адресата стратагемы («обезьяну»), а исключительно на третьих лиц. Важно: Чувство меры и ясное осознание собственных мотивов и целей. Необходимо: Отличное знание реального положения дел и психологии объекта.
27. Прикидываться безумным, сохраняя рассудок (假癡不癲 пиньинь: jiǎ chī bù diān) Задача: Преуменьшить свои силы или потенциал в глазах противника. Применение: Тактика последовательного умаления собственных достоинств, потенциала или боеспособности может быть особенно действенной в положении более слабого, когда до поры необходимо нивелировать собственное «Я» и не привлекать внимания к своим сильным сторонам, проявляя притворную незаинтересованность или невежество. К данной стратагеме относится также сокрытие «формы», то есть всесторонние действия по дезинформации противника о собственной силе, компетенции, а также бездействие, ложное проявление слабости, страха и растерянности. «Формой» могут быть собственные интересы, увлечения, предпочтения, задачи и цели, которые и необходимо скрывать. Бесформенность не даёт противнику возможности подготовиться к эффективному нападению и позволяет легко перехватить инициативу. Идеальная дезинформация — замена истинных целей на ложные, так как всегда предпочтительнее не только что-либо скрыть, но и предоставить взамен другую «форму» («пищу для размышления»), таким образом отвлекая ресурсы объекта. Также, в социальном контексте, притворное невежество или невнимательность нередко помогает избежать конфликтов. Важно: Чувство меры и момента, артистизм. Необходимо: Хорошее знание реального положения дел и психологии объекта.
Есть светлые маги и темные маги, а есть адекватные.
28. Заманить на крышу и убрать лестницу (上屋抽梯 пиньинь: shàng wū chōu tī) Задача: Заманить объект в ловушку и отсечь пути и/или средства к отступлению. Применение: Воспользовавшись известными слабостями объекта, заманить его в ловушку. Так называемая стратагема риска или тупика — 險計 (пиньинь xiǎn jì), к которой обычно прибегают лишь в крайних случаях. Особенность данной тактики заключается в том, что её объектом часто становятся собственные люди. В сложной ситуации иногда целесообразно наглядно показать человеку, что у него не осталось другого выхода, кроме как начать решать проблему всеми доступными способами. Объектом уловки могут быть несговорчивые, неуверенные в себе, трусливые, ленивые, колеблющиеся люди. Поговорка: 狗急跳牆 (пиньинь gǒu-jí tiào qiáng) «Загнанная в угол собака перепрыгнет через стену». Именно поэтому сфера применения данной стратагемы к неприятелю ограничена, так как следует избегать того, чтобы ставить противника в отчаянное положение, когда он готов на всё ради выживания. Однако, даже в отношении собственных сил данная тактика требует осторожности, опасность не должна быть смертельной или неоправданно высокой. Другая невоенная интерпретация: используя слабость объекта, заинтересовать его чем-либо (например, кредитом) и вынудить его сделать что-либо нежелательное для себя (согласиться на невыгодные условия). Важно: Чувство меры и момента (стратагема опытного генерала). Необходимо: Хорошее знание реального положения дел и психологии объекта.
29. Украсить сухие деревья искусственными цветами (樹上開花 пиньинь: shù shàng kāi huā) Задача: Скрыть собственную слабость, недостатки, просчёты или некомпетентность посредством приукрашивания реальности. Применение: Стратагема «потёмкинских деревень» или «подновлённого фасада». Уловка строится на свойственной человеческой психологии вере в увиденное собственными глазами. На передний план выдвигается показная, приукрашенная «альтернативная» реальность. Использование в трудном положении чужого авторитета для придания себе веса, переименование неудачного проекта, напускной оптимизм или выгодная интерпретация событий также могут быть составной частью этой тактики. В военном деле стратагема используется для дезинформации противника о собственных силах и ресурсах посредством парадов, камуфляжа, маскировки, особенностей ландшафта, погоды, а также для поднятия духа своих войск в неблагоприятно развивающейся обстановке. Другое применение — «творческое» использования статистических данных в собственных интересах. В торговле, различные действия по улучшению внешних свойств, веса и объёма товара для его быстрой продажи. Важно: Помнить, что данная уловка — чаще лишь краткосрочная тактика для решения текущих задач. Умеренная, но достаточная сила и достоверность воздействия, а также верно выбранный момент. Необходимо: Хорошее знание реального положения дел и психологии объекта.
30. Превратить роль гостя в роль хозяина (反客為主 пиньинь: fǎn kè wéi zhǔ) Задача: Перехват инициативы, изменение расстановки сил в пользу субъекта. Применение: Постепенное продвижение от положения «гостя» (слабого) к положению «хозяина» (сильного). Притворный «гость» некоторое время играет по правилам, подготавливая одновременно почву для атаки, набирая силу и ослабляя «хозяина». Роль более слабого, «гостя» заключает в себе преимущество: цели субъекта по перехвату инициативы до поры остаются неизвестными, а поведение вежливого «гостя» усыпляет бдительность и делает объект самоуверенным. Другое применение, наоборот, заключается в резком перехвате инициативы, используя удобный момент и эффект неожиданности. Например, союзники, пришедшие на помощь в конфликте, превращающиеся в хозяев положения, диктующих свои условия. Ещё одно применение состоит в эксплуатировании статуса «гостя» и воспитанности «хозяина» для достижения собственных целей, то есть постановка и/или использование такого положения более сильного объекта, когда по причине законов, правил, общественных ожиданий он вынужден делать что-либо в ущерб собственным интересам. Важно: Как можно дольше сохранять в тайне от объекта свои истинные намерения. Необходимо: Хорошее знание реального положения дел и психологии объекта.
6. Стратагемы безвыходных ситуаций (敗戰計)
31. Стратагема красотки (美人計 пиньинь: měi rén jì) Послать к противнику прекрасную женщину, чтобы вызвать раздоры в его лагере. Эта стратегия может работать сразу на трех уровнях: во-первых, сам правитель может быть так очарован, что пренебрежёт своим долгом и ослабит бдительность; во-вторых, остальные мужчины в лагере могут стать агрессивнее, что обнажит противоречия, помешает им действовать сообща и подорвет боевой дух; в-третьих, женщины, побуждаемые ревностью и завистью, начнут плести интриги, что только обострит и усложнит ситуацию.
32. Стратагема открытых городских ворот (空城計 пиньинь: kōng chéng jì) Задача: При трудном или безвыходном положении вселить неуверенность в сильного объекта, заставить его сомневаться в реальности трудностей субъекта. Разыграть «засаду» или преувеличить опасность. Стратагема игры ва-банк ради затяжки времени. Применение: Оборонительная «психологическая» уловка сеяния сомнений, неуверенности и опасений в на вид (и в реальности) выгодном для противника положении дел. Техника блефа, которую с одним и тем же объектом чаще всего можно применить лишь единожды. Используется как последнее прибежище, так как заключает в себе немалые риски. Применяется лишь к умному, думающему и осторожному оппоненту. Название стратагемы связано с историей, описанной в романе «Троецарствие»: Находясь в безвыходном положении, оказавшись всего с горсткой бойцов в небольшом городке известный своим выдающимся умом стратег-генерал Чжугэ Лян идёт на риск: приказывает открыть нараспашку ворота, убрать всякую охрану, снять знамёна и остаётся, в одеянии монаха и с благовониями, один на городской стене дожидаться многотысячной армии противника. Подойдя к городу, вражеский генерал не решается атаковать внешне совершенно незащищённый город и, сбитый с толку, поворачивает вспять, опасаясь коварной уловки со стороны хорошо знакомого ему Чжугэ Ляна. При осуществлении подобной хитрости обязательно учитывается образ мыслей и «картина мира» противника, его знания и мнение о субъекте. Оппоненту позволяют увидеть почти всю правду о положении дел, но подводят его к неверным выводам, например, с помощью распространения слухов о «скрытой» силе субъекта или другой дезинформации. Большую роль играет создаваемая или уже устоявшаяся репутация субъекта как способного на большее, а также его показная уверенность и хладнокровие. Усилить эффект может демонстративное, нелогичное, нецелесообразное, двусмысленное или неожиданное поведение. Главная цель — заставить противника усомниться в исходе конфликта, собственных силах и слабости субъекта. Китайское изречение, основанное на шестой главе трактата об Искусстве войны гласит: «Там, где кажется пусто, пусть будет полно; а там где кажется полно, пусть будет пусто» (虛則實之,實則虛之). Другое применение данной тактики, в основном в социальном контексте, выражается во внешнем полном согласии с нежелательными требованиями или неудобными просьбами объекта и одновременном «невзначай» и «между прочим» сообщении ему о каком-либо (реальном, преувеличенном или ложном) условии, опасности, особенности или трудности в осуществлении требуемого, на которые тот заведомо не сможет пойти. Одновременно, так же «невзначай», могут быть представлены доказательства, подтверждающие «истинность» сообщения субъекта. Важно: Хладнокровие, выдержка, артистизм. Стратагема опытного генерала. Необходимо: Отличное знание психологии и реального положения дел объекта.
33. Стратагема сеяния раздора (反間計 пиньинь: fǎn jiàn jì) Подорвать способность противника сражаться, тайно посеяв раздор между ним и его друзьями, союзниками, советниками, семьей, солдатами, командирами или вообще всеми подданными. Пока он занят улаживанием внутренних разногласий, ему гораздо сложней атаковать и защищаться.
34. Стратагема нанесения самому себе увечья (苦肉計 пиньинь: kǔ ròu jì) Притворившись раненым, получаешь два возможных преимущества: во-первых, враг успокаивается и снижает бдительность, поскольку больше не видит в тебе серьезной угрозы; во-вторых, можно подольститься к врагу, сделав вид, что рана нанесена третьим обоюдным противником.
35. Стратагема «цепи уловок» (連環計 пиньинь: lián huán jì) В важных случаях следует применять несколько стратагем совместно одну за другой, как бы составляя их в цепочку. Пусть различные планы работают в одной общей схеме. Следует помнить, что провал одной из стратегий может разорвать цепь, и тогда общая схема также провалится. альтернативная трактовка: Если противник слишком многочислен и противостоять ему открыто нет возможности, нужно заставить его связать самого себя и так погубить свое преимущество
36. Бегство — лучшая стратагема (走為上計 пиньинь: zǒu wéi shàng) Если становится очевидно, что выбранный курс ведёт к поражению, следует отступить и перегруппироваться. Когда проигрываешь, остается только три варианта выбора: сдаться, добиться компромисса или сбежать. Первое — это полное поражение, второе — поражение наполовину, и только бегство поражением не является. До тех пор, пока ты не разбит, у тебя ещё остается шанс.
Все 36 стратагем являются особым типом фразеологизмов китайского языка: чэнъюй (成語). За каждой такой фразой стоит не одна занимательная история и множество исторических примеров применения, большую часть которых можно отнести к периоду Сражающихся царств (475—221 годы до н. э.) и к эпохе Троецарствия (220—280 годы), когда китайская военная и дипломатическая мысль переживала небывалый до этого расцвет. Одним из самых богатых на описание случаев применения стратагем является классический роман XIV века «Троецарствие». Современные образованные китайцы хорошо знакомы с большинством из этих исторических анекдотов и нередко используют данные устойчивые обороты в своей речи и письме. По сути, название каждой стратагемы является лишь краткой отсылкой к определённой тактике поведения. 36 стратагем упоминаются в китайской поговорке: 三十六計，走為上策 (пиньинь sānshí liù jì, zǒu wèi shàng cè) — «Из тридцати шести стратагем, ретироваться — самый лучший план». Сама фраза «Тридцать шесть стратагем» стала устойчивым выражением. Однако, в современном китайском языке и реальной жизни имеется куда большее количество непрямых приёмов достижения преимущества и извлечения выгоды. Многие из них либо близки по своей сути, либо дополняют основные тридцать шесть техник. Данный трактат является лишь отправной точкой, попыткой систематизации стратагемного мышления.
Стратагемность
Стратагемность — тактическое искусство и, как таковое, является лишь составной, но важной частью стратегии. Искусный тактик необязательно хороший стратег, видящий картину целиком и на долгую перспективу. Стратегия — долгосрочный план, общее видение и совокупность тактических ходов, предполагающая бо́льшую гибкость и приспосабливаемость. Стратагема — манёвр, тактический ход, применяемый для получения обычно более сиюминутного, осязаемого и менее масштабного результата, в отличие от тактики, всегда содержащий в себе некую хитрость или обман. Важной особенностью стратагемы является просчитываемость ситуации, реакции объекта и результата, то есть мышление на несколько ходов вперёд. Стратагемность мышления близка к понятию «игра» в психологии. Их роднят две основные характеристики: 1) скрытые мотивы; 2) наличие выигрыша. Стратагемная тактика лежит в основе игр вэйци (го)[16], шахмат, является составной частью таких видов восточных боевых искусств, как например кэмпо, кэндо, ушу, каратэ, айкидо, таэквондо. Первым условием для успешного проведения в жизнь любого плана является отличное знание самого себя, собственных преимуществ и ограничений, окружающей обстановки. Вторым, но также непреложным законом является необходимость максимально полного понимания образа мыслей и положения противника. В третьей главе своего трактата Сунь-Цзы пишет: «Если знаешь его и знаешь себя, сражайся хоть сто раз, горести поражения не будет» (知己知彼，百戰不貽). Стратагемность мышления относится к характерным особенностям китайской цивилизации, является достижением её философской и политической мысли. В Китае стратагемное мышление стало неотъемлемой чертой национального менталитета и присутствует не только в военном деле, но и в быту, в семье и в бизнесе. В китайской традиционной культуре нет морального запрета на применение хитрости к другому человеку. Стратагемы этически нейтральны и их применение к людям не зазорно. Стратагемность мышления приветствуется и рассматривается как проявление интеллекта. Примером может служить первая стратагема «Обмануть императора, чтобы он переплыл море», где подчинённые обманывают императора Тай Цзуна (626—649) во время военных действий ради достижения победы над врагом. Император боится моря и не соглашается на необходимую переправу. Тогда его обманом заманивают на корабль, выдавая его за гостиницу для отдыха. Когда корабль отплывает далеко от берега, обман раскрывается, но император принимает случившееся как должное и благодарит подчинённых за гибкость мышления. Тем не менее, структурированное изучение стратагем — явление относительно новое для Китая. Несмотря на общеизвестность и популярность отдельных стратагем, знание всех 36 тактик и их чёткое толкование — удел специалистов по стратегии.
Мораль и стратагемность
Собрание тридцати шести стратагем вышло из богатейшей военной традиции Китая. На протяжении нескольких тысячелетий большой опыт войн и конфликтов обрабатывался и осмыслялся, что привело к появлению нескольких трактатов, собраний закономерностей, правил и особенностей ведения военных действий. Самым значительным трудом среди подобного рода литературы можно назвать Искусство войны Сунь Цзы. В первой главе своего трактата Сунь Цзы пишет — «Война — это путь обмана» («兵者詭道也。»). Необходимо отметить, что до появления христианства и, позднее, рыцарства, населявшие запад Европы народы так же, как и китайцы, редко рассматривали моральный аспект ведения войны в отношении неприятеля как значимый элемент стратегии. Во многом романтизированная, рыцарская традиция сводится к нечастым случаям великодушия, проявляемого более сильной стороной к более слабой.[ На востоке Европы, в частности в Византии, военная хитрость была обыденным и широко распространённым явлением. Хадис, приписываемый пророку Мухаммаду, вторя Сунь-цзы, так же гласит — «Война — это уловки» (араб. الحرب خدع, al-harb khuda’un). Таким образом, и мировой опыт и китайская практика указывают на то, что стратагемность — неотъемлемая часть военного дела. В конечном счёте, основной целью ведения военных действий является достижение результата, а более конкретно — выживание народа или группы людей. Военная хитрость рассматривалась китайцами, в первую очередь, как способ избежания больших потерь людских и материальных ресурсов. Успешное применение уловки представлялось несомненным благом для народа и государства, а талантливый стратег-генерал имел все основания и санкции для осуществления любого коварства ради победы. Острая нехватка земли и других ресурсов, враждебное окружение, постоянные войны, природные катаклизмы, сложная социальная иерархия в населённой стране с коллективистской моделью общества и ежедневная необходимость задумываться о вопросах выживания за несколько тысяч лет сформировали в китайской картине мира восприятие жизни, как войны и войны, как модели жизни. Китайская традиционная культура испытала минимальное влияние монотеистических религий с их учениями о любви к ближнему, альтруизме и других идеалах. Несмотря на то, что в современном Китае условия жизни заметно улучшились, стратагемность остаётся важной частью культуры общественных отношений, так как вопросы личного успеха и процветания занимают умы людей в наши дни не менее, чем вопросы выживания интересовали их далёких предков. Китайское отношение к хитрости и обману в межличностных коммуникациях отнюдь не тождественно моральному релятивизму и вседозволенности. Использование стратагемной тактики в низких и недостойных целях осуждалось конфуцианскими учёными ещё в древнем Китае. За пять тысячелетий своей истории китайская культура выработала надёжный набор социальных ритуалов, этических норм и механизмов противодействия антиобщественному поведению. Более того, стратагемы сами являются одним из таких регулирующих инструментов. Хорошей иллюстрацией положительного с китайской традиционной точки зрения использования стратагем в социальном контексте может служить понятие «лица» и необходимость постоянного его «сохранения». Авторы китайских изданий по стратагемам часто вспоминают об этой стороне применения уловок. В общении нередко возникают ситуации, когда необходимо осуществить что-либо неизбежно затрагивающее интересы или чувство собственного достоинства другого человека, что культурологически почти всегда рассматривается отрицательно. Стратагемы помогают, например, донести до учителя, клиента, делового партнёра или начальника на работе необходимую для общего дела критику или откорректировать в нужном ключе его поведение не затронув достоинства и не принизив статуса человека. Таким образом, китайцы часто пользуются подобной «ложью во спасение» ради сохранения внешнего «декора», что носителями западных ценностей иногда может восприниматься как прямой обман, тормозящий прогресс. Многие исследователи отмечают, что важнейшими элементами китайского подхода к стратегии, во многом в отличие от подхода западного, являются принципы непрямых действий, ненасилия и избегания конфликтов,[24] когда прилагаются все усилия для разрешения любой ситуации мирным путём и извлечения выгоды обеими сторонами, даже тогда, когда одна из них остаётся проигравшей.[25]
Интересные факты
В Древней Индии аналог стратагем был изложен в трактате «Панчатантра» . Девизом стратагемности могут быть слова Сунь Цзы в главе 11 «Искусства войны»:"是故始如處女，敵人開戶；後如脫兔，敵不及拒。" «Сначала будь как невинная девушка — и противник откроет свою дверь. Потом же будь как вырвавшийся заяц — и противник не успеет принять мер к защите» . Швейцарский протестантский священник У. Маух написал книгу «Хитроумный Иисус», в которой показал на примерах из Библии, как Иисус использовал все 36 стратагем в своей миссионерской деятельности. 24 января отмечается как день стратагем. Только на китайском языке Google выдаёт 1890000 ссылок на запрос «36 стратагем» (фраза полностью). О популярности стратагем в Китае, Сянгане, на Тайване, в Южной Корее, Сингапуре, Малайзии, Японии и Вьетнаме говорят тиражи и количество новых названий книг, комиксов и статей, издаваемых ежегодно. Издаются книги под такими названиями как: «36 стратагем торговли», «Мао Цзэдун и 36 стратагем», «36 стратагем для молодёжи», «36 стратагем для чиновников» и т. п. «36 стратагем» стали своеобразным брендом, хорошо продающим разнообразную продукцию и вызывающим только положительные ассоциации с успехом, мудростью, предприимчивостью и смекалкой. Например, в 2004 г. хитом стала песня тайваньской исполнительницы Цай И-линь (蔡依林) «36 стратагем любви» (愛情三十六計). Любопытен один из документов, относящихся к взаимоотношениям Российского государства и Империи Цин в XVII веке, именуемый (китайской стороною) — «Стратагемные планы усмирения русских». Есть светлые маги и темные маги, а есть адекватные.
Развитие тактики шло от простейших способов действий войск на поле боя, к более сложным. Уже полководцы древности в ходе подготовки и ведения войн вырабатывали и совершенствовали приёмы ведения боя. На ранней ступени развития рабовладельческого общества бой сводился к прямолинейному движению и рукопашной схватке воинов, вооружённых холодным оружием. Качественное улучшение оружия, организации войск и обучения воинов привело к появлению более совершенных боевых порядков и соответствующему изменению тактики. В древнегреческой армии возникла фаланга — плотное и глубокое (8—12 и более шеренг) построение тяжёлой пехоты, которая наносила сильный первоначальный удар, но была неповоротлива и не способна к маневру на поле боя. Греческий полководец Эпаминонд в сражении при Левктрах (371 до н. э.) положил начало применению тактического принципа неравномерного распределения войск по фронту в целях сосредоточения сил для нанесения главного удара на решающем направлении. Дальнейшее развитие этот принцип получил в армии Александра Македонского (4 в. до н. э.), который умело создавал превосходство в силах для нанесения главного удара, комбинированно используя тяжёлую и лёгкую конницу и пехоту. Полководец Ганнибал в сражении при Каннах (216 до н. э.) впервые нанёс главный удар не на одном фланге, как Эпаминонд и Александр Македонский, а на двух, достигнув окружения и почти полного уничтожения большей по численности римской армии. Наивысшего развития при рабовладельческом строе тактика достигла в армии Древнего Рима. Уже в конце 4 в. до н. э. римская армия перешла от тактики малоподвижной фаланги к более манёвренной манипулярной тактике. Легион в бою расчленялся по фронту и в глубину на 30 тактических единиц — манипул (не считая легковооружённых воинов), которые могли маневрировать и взаимодействовать между собой. В конце 2 — начале 1 вв. до н. э. манипулярная тактика была заменена когортной. Когорта, состоявшая из 3 манипул, стала более сильной тактической единицей, хотя несколько менее манёвренной, чем манипула. Значительную роль в полевом сражении стали играть облегчённые метательные машины (баллисты и катапульты). Дальнейшее усовершенствование когортная тактика получила при Гае Юлии Цезаре, который искусно применял различные виды маневра и боевых порядков. Римский военный теоретик Вегеций (конец 4 в.) обобщил опыт римской армии и разработал разнообразные боевые порядки и различные способы ведения боя.
В эпоху феодализма вплоть до завершения переворота в военном деле (16 в.), вызванного развитием огнестрельного оружия, теория и практика тактики развивались медленно. В период формирования и победы капиталистических отношений получила развитие линейная тактика, связанная с оснащением армий огнестрельным оружием, в том числе артиллерией, и повышением роли огня в бою, а также с комплектованием армий наёмными солдатами, не способными к самостоятельным инициативным действиям. По этой тактической схеме войска располагались для ведения боя в линии; исход сражения решался фронтальным столкновением и мощью ружейного и артиллерийского огня. Линейную тактику характеризовали шаблонность и медлительность действий войск.
Русские полководцы 18 в. — Петр I Великий, П. С. Салтыков, П. Л. Румянцев-Задунайский, придерживаясь в основном линейной тактики, изыскивали новые способы ведения боя. Петр I в линейном боевом порядке создал резерв и ввёл более глубокое построение, что способствовало победе русских войск над войсками Карла XII под Полтавой (1709). Румянцев начал применять рассыпной строй и каре. А. В. Суворов наряду с линейными боевыми порядками применял колонны, каре, рассыпной строй и сочетания различных строев. Тактика войск Суворова была наступательной; её главные черты — решительность и внезапность действий, нанесение главного удара по наиболее слабому месту (тылу, флангу), сосредоточение сил для удара на избранном направлении, быстрота, смелое маневрирование и разгром противника по частям.
Глубокие изменения в тактике произошли во время Великой французской революции и национально-освободительных войн конца 18 — начала 19 вв., которые привели к созданию в странах Западной Европы массовых армий на основе всеобщей воинской повинности и усовершенствованию вооружения. К концу 18 в. линейная тактика исчерпала свои возможности; французские, русские и др. армии перешли к новой тактике, основанной на сочетании колонн и рассыпного строя. Эта тактика характеризовалась активностью, решительностью действий и манёвренностью войск, инициативой начальников, взаимодействием родов войск, расчленением боевых порядков по фронту и в глубину. Войска в рассыпном строю подготовляли бой огнем, а войска, построенные в батальонные колонны, наносили решающий удар. В усовершенствование новых способов ведения военных действий в конце 18 — начале 19 вв. большой вклад внесли Наполеон I, массированно использовавший артиллерию и конницу, и М. И. Кутузов, тактика войск которого характеризовалась решительным наступлением и упорной обороной, применением широкого маневра войск, нанесением одновременных и последовательных ударов, неотступным преследованием врага.
Дальнейшее развитие тактики связано с внедрением в войска во 2-й половине 19 в. нарезного оружия, обладавшего по сравнению с гладкоствольным большей дальнобойностью, скорострельностью и меткостью. Опыт боевых действий показал, что применение колонн на поле боя стало невозможным, так как они несли большие потери от прицельного артиллерийско-стрелкового огня ещё в период сближения с противником. Поэтому в ходе Крымской (1853—56), франко-прусской (1870—71), русско-турецкой (1877—1878) войн в основном завершился переход к стрелковым цепям. В наступлении пехота стала применять перебежки, переползания и самоокапывание, сочетать огонь, маневр и удар. В обороне, с целью повышения её устойчивости, стали широко применять инженерное оборудование местности, получила значительное развитие полевая и долговременная оборона, особенно во время русско-японской войны 1904—1905 г.
В 1-й мировой войне 1914—1918 г. усилившееся насыщение армий скорострельной артиллерией, автоматическим оружием, появление новых средств борьбы (танки, авиация и др.) и резкое увеличение численности армий создали предпосылки для дальнейшего развития тактики. Создание оборонительных позиций, эшелонированных в глубину, широкое применение траншей, ходов сообщения, инженерных заграждений и применение различных видов оружия делали оборону всё более сильной по сравнению с силами и средствами наступающей стороны, что обусловило переход к позиционным формам борьбы. Начиная с 1915 г. главной проблемой тактики становится прорыв позиционного фронта. С этой целью стали создавать несколько эшелонов стрелковых цепей — «волн», следовавших одна за другой на дистанции 50—75 м с интервалами между бойцами в 1 м, но при этом войска, неся большие потери, всё же не могли прорвать вражескую оборону. Наступающая сторона пыталась разрушать оборонительные сооружения противника и прокладывать дорогу пехоте массированным огнем артиллерии. С этой целью применялась многодневная артподготовка, но и она не обеспечивала подавление огневых точек на всю глубину обороны. В 1918 г. воюющие стороны окончательно отказались от применения «волн» и цепей и перешли к групповой тактике, представлявшей собой расчленение стрелковых цепей на мелкие пехотные группы (отделения, взводы), усиленные лёгкими пулемётами, ружейными гранатомётами и огнемётами, что позволяло лучше использовать возможности пехоты. Появление в 1916 г. танков и артиллерии сопровождения усилило огневую и ударную мощь наступающих войск и позволило достигнуть значительных успехов в осуществлении тактического прорыва эшелонированной обороны противника. Наступление велось методически по принципам: артиллерия разрушает, пехота занимает. Пехота наступала в узких полосах: дивизия — около 2 км, полк — 1000—1200 м, батальон — 400—600 м. К концу войны бой стал общевойсковым, так как в нём тактические задачи решались совместными усилиями пехоты, артиллерии, танков, инженерных войск; сложилась тактика сухопутных войск.
Тактика советских сухопутных войск начала складываться во время Гражданской войны 1918—1920 г.. Она впитала в себя всё лучшее из того, что было накоплено русской армией. Большая протяжённость фронтов и относительно небольшая плотность насыщения их войсками вызывали необходимость применения широкого маневра силами и средствами. Главными родами войск были пехота и конница. Артиллерия использовалась, как правило, децентрализованно, широко применялись бронепоезда. Авиация главным образом вела разведку. Основу тактики наступательного боя составляли удары по наиболее слабым местам — флангам и тылу противника, обход и охват его группировок. Наступление велось по отдельным направлениям при относительно низких тактических плотностях. Боевые порядки частей и соединений обычно строились в один эшелон, с выделением резерва; стрелковые роты атаковали противника в цепи. Кавалерия, применяя атаку в конном строю и широко используя пулемётные тачанки, вела высокоманёвренные бои и являлась основным средством развития наступления. Оборона создавалась очагами на угрожаемых направлениях, большое значение придавалось контратакам.
В период между 1-й (1914—1918) и 2-й (1939—1945) мировыми войнами развитие тактики во всех армиях мира шло на основе моторизации и широкого внедрения в войска боевой техники — новых систем артиллерии, новых типов танков, автоматического оружия и др. средств борьбы. В середине 30-х гг. в Красной Армии была разработана теория глубокого наступательного боя, являвшаяся составной частью теории глубокой операции. Сущность теории глубокого боя заключалась в нанесении поражения противнику огнем артиллерии и ударами авиации на всю тактическую глубину, в прорыве его обороны мощным эшелоном прорыва, состоящим из стрелковых войск, танков непосредственной поддержки, в развитии успеха кавалерией, танками дальнего действия, стрелковыми соединениями во взаимодействии с воздушнодесантными войсками. Бой рассматривался как общевойсковой при решающей роли пехоты и танков. Теория глубокого боя получила признание в большинстве армий и успешно применялась Советскими Вооружёнными Силами в Великой Отечественной войне 1941—1945 г.. Приёмы ведения общевойскового боя были отражены в уставах Красной Армии и иностранных армий. К ним относилось: глубокое эшелонирование боевых порядков, массированное огневое подавление обороны противника, совместная атака пехоты с танками, артиллерийское сопровождение их атаки, развитие прорыва танковыми и моторизованными соединениями, применение воздушных десантов, создание глубокой противотанковой обороны, использование в обороне минных заграждений, организация противовоздушной обороны и др.
Всестороннее развитие тактики советских войск получила во время Великой Отечественной войны. Война подтвердила правильность ранее разработанных основных положений тактики и потребовала дальнейшего их совершенствования. В начале войны, когда инициатива в боевых действиях и превосходство в силах были на стороне противника, советские войска вынуждены были обороняться против превосходящих сил врага с целью нанести ему максимальные потери и создать условия для перехода в контрнаступление. В связи с недостаточным оснащением советских войск вооружением и боевой техникой, растянутостью фронта боевых действий стрелковым частям и соединениям первоначально назначались для обороны широкие участки и полосы; оборона строилась неглубокой, с низкими тактическими плотностями и слабым инженерным оборудованием. По мере поступления в войска оружия и боевой техники возрастали боевые возможности войск. Развитие обороны шло по линии увеличения её глубины, сосредоточения сил и средств на главных направлениях. Увеличивалась стойкость войск. Уже с июля 1941 г. стали создавать противотанковые опорные пункты, с осени 1942 г. — противотанковые районы, применять на некоторых участках фронта траншеи в ротных и батальонных районах. Тактика обороны советских войск особенно большое развитие получила в Ленинградской битве, в боях под Одессой, Севастополем, в Сталинградской и Курской битвах. Советские войска стали создавать две полосы обороны с применением системы траншей. Тактическая глубина обороны с 4—6 км увеличилась до 15—20 км. Ширина полосы обороны стрелковых соединений уменьшилась: для корпуса с 40—60 км до 10—35 км, для дивизии с 15—18 км до 6—14 км. Возросли тактические плотности: по стрелковым батальонам до 0,8—1,2, по артиллерии до 30—40 орудий и миномётов, по танкам до 2—5 единиц на 1 км фронта.
По мере накопления боевого опыта, полученного в зимнем контрнаступлении 1941—1942 г. под Ростовом, Тихвином и особенно под Москвой, и возрастания темпов технического оснащения войск совершенствовалась и тактика наступления. Осенью 1942 во всех частях и соединениях, до стрелковых дивизий включительно, для наступления был введён одноэшелонный боевой порядок. В стрелковых взводах и ротах была введена стрелковая цепь. Боевая практика войск нашла отражение в Боевом уставе пехоты (1942). Начиная с 1943 года советским войскам пришлось прорывать сплошную глубокоэшелонированную оборону противника. В связи с этим боевые порядки стрелковых частей и соединений вновь стали строить в 2—3 эшелона (боевой порядок стрелковых рот — в один эшелон — остался без изменения). Учитывая непрерывное усиление обороны противника, полосы наступления советских войск в ходе войны сужались. Так, например, стрелковые дивизии наступали в полосе: зимой 1941—1942 — 7—14 км, осенью 1942 г. — 4—5 км, летом 1943 — 2—2,5 км, в 1944—45 — 1,5—2 км. Дальнейший рост количества оружия и боевой техники позволял увеличить тактические плотности, которые в третьем периоде войны составляли на 1 км участка прорыва: по пехоте 6—8 стрелковых батальонов, по артиллерии 150—250 орудий и миномётов, по танкам 20—30 единиц. Всё это давало возможность добиться на главных направлениях решающего превосходства в силах и средствах. Стало проводиться артиллерийское наступление. Продвижение наступавших пехоты и танков обеспечивалось действиями инженерных войск. Выработанные основные теоретические положения и практические рекомендации тактики успешно применялись советскими войсками при прорыве обороны противника и развитии наступления в высоких темпах, особенно в Белорусской операции 1944 г., Ясско-Кишинёвской операции 1944 г., Висло-Одерской операции 1945 г., Берлинской операции 1945 г.. Практика тактической подготовки войск и ведения ими боевых действий в ходе войны находила теоретическое обобщение в приказах, директивах и указаниях Верховного Главнокомандования и Генштаба, в уставах, наставлениях и военно-теоретических трудах.
Тактика немецко-фашистских сухопутных войск накануне и в первые годы 2-й мировой войны 1939—1945 г. развивалась с учётом массового поступления в войска танков, авиации, артиллерии и др. средств борьбы, появления новых видов и родов войск и крупных изменений в организационной структуре войск (сил). Многие положения тактики немецко-фашистских войск перед началом войны были заимствованы из советской теории глубокого боя. В ходе войны против СССР тактика сухопутных войск фашистской Германии оказалась несостоятельной в противоборстве с тактикой войск Советской Армии.
Тактика англо-американских сухопутных войск во 2-й мировой войне развивалась по пути выработки наиболее целесообразных приёмов совместного использования в бою родов сухопутных войск и авиации. Большой опыт был приобретён в проведении морских и десантных операций с участием сухопутных войск и широком использовании танков-амфибий как средства поддержки пехоты при боях за плацдармы.
В послевоенное время внедрение в войска ракетно-ядерного оружия, обладающего огромными поражающими возможностями, электроники, различных видов новейшего обычного оружия и боевой техники, полная моторизация и механизация сухопутных войск неизмеримо увеличили их боевые возможности, изменили характер и способы ведения общевойскового боя.
Основные положения тактики вытекают из общих принципов военного искусства. Важнейшими из них являются: постоянное поддержание войск, сил и средств в высокой боевой готовности к ведению боевых действий с применением и без применения ядерного оружия; высокая активность и решительность войск при ведении боевых действий; тесное взаимодействие всех родов войск; внезапность и скрытность действий, сосредоточение сил и средств на важнейших направлениях и в решающий момент, непрерывность боевых действий; гибкость маневра войсками, силами и средствами, создание, своевременное восстановление и умелое использование резервов всех видов; всестороннее обеспечение войск при ведении боевых действий.
Современные средства борьбы оказали определяющее влияние на изменение содержания общевойскового боя. Считается, что в случае применения ядерного оружия главное содержание общевойскового боя будут составлять ядерные и огневые удары в сочетании с маневром и атаками войск. Возникнет необходимость применять маневр войсками с целью использования результатов своих ядерных и огневых ударов для завершения разгрома противника или вывода войск из-под его ударов.
Высокая поражающая мощь ядерного оружия, большая дальнобойность и точность попадания в цель вызывают необходимость рассредоточения войск по фронту и в глубину, увеличения ширины полос действий соединений и частей, сосредоточения сил и средств на главном направлении, прежде всего путём массирования ядерного и обычного оружия.
Массовое внедрение на вооружение мотострелковых войск боевых машин пехоты и бронетранспортёров, самоходной артиллерии и др. боевой техники позволяет резко увеличить темпы наступления. Мотострелковые подразделения получили возможность вести атаку без спешивания совместно с танками. Вследствие насыщения войск вертолётами, широкого применения тактических воздушных десантов, авиации, а также осуществления маневра войсками по воздуху общевойсковой бой приобрёл наземно-воздушный характер.
Тактика военно-воздушных сил — составная часть военного искусства ВВС, включающая теорию и практику подготовки и ведения боя авиационным соединением, частью, подразделением, одиночным самолётом (вертолётом). Тактика ВВС зародилась в начале 20 в. вместе с появлением военной авиации. Во время 1-й мировой войны выделились разведывательная, истребительная, бомбардировочная авиация, определились их боевые задачи и получила развитие тактики каждого рода авиации.
Тактика советских ВВС зародилась во время Гражданской войны. Основные принципы боевого применения авиации были изложены в Полевом уставе 1919 и др. документах. С появлением в СССР штурмовой (1926) и тяжелобомбардировочной (1933) авиации началась разработка тактика их боевого применения. К началу Великой Отечественной войны были разработаны способы и приёмы ведения одиночного и группового воздушного боя, организации и осуществления тактического и огневого взаимодействия ВВС с сухопутными войсками и ВМФ, а также между родами авиации. Основные положения по тактике родов авиации были закреплены боевыми уставами истребительной (БУИА-1940) и бомбардировочной (БУБА-1940) авиации.
Во время 2-й мировой войны и Великой Отечественной войны тактика ВВС получила всестороннее развитие. Была разработана система наведения истребителей на воздушные цели. Для управления авиацией широко использовались радиосредства, аэродромы и пункты управления были приближены к районам боевых действий.
Основой тактики истребительной авиации стал групповой воздушный бой. Наименьшей огневой единицей являлась пара боевых самолётов, действовавшая, как правило, в составе авиационного звена. Бой одиночного самолёта (истребителя) являлся исключением. Применение радиолокации позволило отказаться во многих случаях от барражирования (патрулирования) истребителей в воздухе, заменив его способом дежурства на аэродромах. Борьба с одиночными самолётами и мелкими группами самолётов противника над его территории велась способом «свободной охоты». Штурмовая авиация проводила атаку наземных (морских) целей с пологого пикирования (под углом 25—30°) и с бреющего полёта. Основой боевого порядка была пара самолётов. Для увеличения продолжительности воздействия на противника группы штурмовиков на поле боя применяли многократные атаки заданных целей. В тактике бомбардировочной авиации характерным было применение сосредоточенных ударов полковыми и дивизионными группами бомбардировщиков по крупным объектам, а в сложных метеорологических условиях и ночью — эшелонированных ударов эскадрильями, звеньями и одиночными самолётами. Новым было бомбометание с пикирования под углом 50—60° с высот ввода 2—3 тысяч м. В тактике разведывательной авиации возросло значение воздушного фотографирования. Самолёты-разведчики прикрывались истребителями.
В послевоенное время перевооружение авиации реактивными самолётами, резкое увеличение скоростей, высот полёта, появление более мощного современного авиационного оружия и техники вызвали изменение тактики всех родов авиации и тактики ВВС. Самолёты-ракетоносцы получили возможность наносить удары по наземным и морским целям, не заходя в зону ПВО прикрываемого объекта. Разведывательная авиация благодаря большим скоростям и высотам полёта, наличию высокоэффективной радиолокационной фотоаппаратуры получила возможность одиночными самолётами проникать в глубокий тыл противника и обнаруживать любые, в том числе малоразмерные, объекты. Важнейшим способом тактических действий истребителей становится перехват воздушных целей на дальних подступах к прикрываемым объектам и их уничтожение до момента сбрасывания ядерных боеприпасов.
Тактика военно-морского флота — составная часть военно-морского искусства, включающая теорию и практику подготовки и ведения боя и других видов боевых действий на море соединениями, частями, подразделениями различных сил флота. Тактика ВМФ зародилась в древности с появлением гребного флота, характерными чертами тактики которого были: стремление вести бой в тихую погоду и недалеко от берега, применение сомкнутого строя и фронтального столкновения кораблей, таранного удара, позднее (5—4 вв. до н. э.) и абордажа.
До 16 в. тактика ВМФ, несмотря на появление парусных судов и вооружение их артиллерией, мало отличалась от тактики гребного флота. В 17 в. был завершен переход от гребного флота к парусному, обладавшему большей скоростью хода и дальностью плавания. Глубокие изменения в тактике вызвало развитие корабельной артиллерии и использованием ее в морских сражениях во время англо-голландских войн 2-й половины 17 в. в качестве главного оружия. В это время была установлена классификация кораблей (см. Корабль военный), которые стали объединяться в эскадры. Основу ударной мощи флотов составляли линейные корабли. Стремление максимально использовать в морских сражениях огонь артиллерии привело к развитию линейной тактики, которая в 17—18 вв. господствовала во всех флотах. Главным её содержанием было ведение артиллерийского боя эскадрами кораблей, которые маневрировали в линии баталии (кильватерной колонне) на контркурсах или на параллельных курсах. К середине 18 в. в связи с увеличением дальности стрельбы, убойной и разрушительной силы ядра возникло противоречие между возможностями корабельной артиллерии и тактической формой её использования — шаблонной линейной тактики Русские адмиралы Г. А. Спиридов, Ф. Ф. Ушаков, выступившие против линейной тактики, впервые в практике морского боя отказались от её шаблонов и заложили основы новых способов боевого использования парусного флота — манёвренной тактики. Её характерные особенности заключались в сближении сторон на дистанцию эффективного артогня, создании превосходства в силах или огневой мощи против части сил противника, что достигалось охватом головы колонны его линейных кораблей или расчленением их строя, окружением и разгромом части сил вражеского флота, включая флагманский корабль. Принципы манёвренной тактики в дальнейшем были использованы адмиралом Г. Нельсоном в сражениях при Абукире (1798) и Трафальгаре (1805) и русским адмиралом Д. Н. Сенявиным в Афонском сражении (1807) и способствовали её утверждению.
С переходом от парусного к паровому флоту во 2-й половине 19 в. главные силы флотов стали составлять крупные артиллерийские корабли-броненосцы и броненосные крейсера. Существенный вклад в разработку тактики парового флота внесли русские адмиралы Г. И. Бутаков, А. А. Попов, С. О. Макаров. Основой тактики ВМФ стал морской бой эскадр, включавших в себя надводные корабли различных классов. Как правило, бой в море состоял из трёх этапов: разведки противника (крейсерами) и развёртывания в боевой порядок своих броненосных сил; артиллерийского боя главных сил; развития успеха миноносцами или обеспечения ими отхода (в случае неудачи). Для охвата головы вражеской эскадры обычно выделялся отряд быстроходных броненосных крейсеров. Сформировалась также тактика миноносцев, минных заградителей.
Развитие тактики в 1-ю мировую войну связано с глубокими изменениями характера морского боя, вызванными применением в нём различных новых средств борьбы, резким увеличением числа кораблей и появлением основной формы боевой деятельности ВМФ — операции (см. Операция морская). Наряду с боями крупных группировок надводных сил флота большое распространение получили одиночные действия подводных лодок, противолодочных сил, сформировались основы тактики разнородных сил флотов. Линейные силы, составлявшие основу ударной мощи флотов, могли действовать только под прикрытием лёгких сил от ударов подводных лодок, миноносцев и от воздействия минного оружия.
В годы Гражданской войны зародилась тактика советского ВМФ, сложились тактические принципы боевого применения речных и озёрных флотилий, совместных действий сил флота с сухопутными войсками, высадки морских десантов и ведения морского боя в своей прибрежной зоне. По мере развития сил и средств флота в 20—30-х гг. совершенствовались тактика действий разнородных сил ВМФ и способы взаимодействия между ними в морском бою. Основы Т. ВМФ были закреплены в Боевом уставе морских сил РККА и др. документах.
Большое влияние на развитие тактики ВМФ оказало возрастание значения во время 2-й мировой войны подводных лодок и морской авиации, которые стали главной ударной силой флотов. В некоторых иностранных флотах (Японии, США) важная роль в бою отводилась авианосцам и была выработана тактика их боевого использования. Авианосная авиация вела морские бои, когда корабли воюющих сторон находились в сотнях миль друг от друга. Это привело к увеличению пространственного размаха боя, позволяло силам флота наносить по противнику удары с нескольких направлений из-под воды и с воздуха.
Главным содержанием тактики ВМФ во 2-й мировой войне стали воздушно-морской и подводно-морской бои, ведущиеся взаимодействующими разнородными силами. Тактика советского ВМФ в Великой Отечественной войне развивалась в самостоятельных действиях флотов и их совместных боевых действиях с сухопутными войсками. Получила дальнейшее развитие тактика нанесения комбинированных ударов морской авиацией, подводными лодками и лёгкими надводными силами с целью нарушения морских коммуникаций противника. Были разработаны способы группового использования подводных лодок и взаимодействия их с др. силами флота. Развитие сил и средств борьбы в послевоенное время предопределило глубокие изменения характера боя на море и тактика ВМФ, появились новые направления её развития: тактика ракетных подводных лодок, ракетных кораблей, ракетоносной авиации и др. Атомные ракетные подводные лодки получили возможность длительно и скрытно маневрировать вне зон противолодочной обороны противника с целью внезапного нанесения из-под воды мощных ударов по его важным объектам. Морская ракетоносная авиация теперь способна наносить ракетные удары по кораблям противника с расстояний, находящихся за пределами досягаемости его зенитными ракетными и артиллерийскими средствами и зоны прикрытия истребителями. Находящиеся на вооружении подводных лодок и надводных кораблей крылатые ракеты позволяют им применять это оружие с расстояний, резко снижающих эффективность противолодочной обороны противника и исключающих использование им артиллерии и торпед. Важнейшим принципом современной тактики ВМФ является ведение боевых действий объединёнными усилиями разнородных сил и различных видов оружия при их тесном взаимодействии.
Есть светлые маги и темные маги, а есть адекватные.
Греко-римская античность создала целый свод военной литературы: от Энея Тактика, предводителя греческих наемников IV в. до н. э., до Вегеция (конец IV или, возможно, середина V в. н. э.), а между ними были Филон Византийский, Герон Александрийский и Фронтин. На протяжении большей части Средневековья только один из них был довольно широко известен, по крайней мере на Западе, – Вегеций, который в области военного дела был одновременно и главным автором, и главным авторитетом. Отрывки из его произведений включались в разные сборники, его упоминали как в проповедях, так и в духовных трактатах церковные авторы. Когда в XIII в. Винцент из Бове пожелал рассказать о военном искусстве в своем «Большом зеркале» (Speculum majus), то он почти полностью механически переписал трактат «О военном деле» (Epitoma de re militari) Вегеция. To же самое сделали Альфонс X Мудрый (1252-1284 гг.) в «Siete Partidas», Эгидий Римский в «Об управлении государей» (ок. 1280 г.) и Кристина Пизанская в «Рыцарском искусстве». До нас дошли десятки рукописей Вегеция. Они довольно рано был переведены на народные языки: французские переводы были сделаны Жаном де Меном, «Мэтром Ришаром», Жаном Приора и Жаном де Винье; итальянский перевод – Боно Джимабони. Работы Вегеция имелись в библиотеке герцога Эврара Фриульского в IX в., у принца Эдуарда, будущего короля Англии Эдуарда I, в XIII в., у сэра Джона Фастолфа в XV в. Естественно, что его не мог не процитировать Дионисий Картезианец в своем труде «О жизни военных» (De vita militarium), а Кристина Пизанская советовала почитать по крайней мере IV книгу Вегеция «благородной баронессе», которой придется защищать свои земли в отсутствие мужа, отправившегося на войну. Были даже рукописи Вегеция карманного формата. И среди книг, которые Жан Жерсон рекомендовал для библиотеки дофина, упомянуты «Об управлении государей» Эгидия Римского (составной частью ее был Вегеций), сочинение Валерия Максима, «О военных хитростях» (De stratagematibus bellicis) Фронтина и «О военном деле» самого Вегеция. Конкретное влияние этого авторитета определить трудно, поскольку, с одной стороны, армия, которую имеет в виду Вегеций, по своему набору, составу, задачам и даже по самому воинскому духу была глубоко отличной от средневековых армий, а с другой – в большинстве случаев можно только предполагать наличие теоретических знаний у военных предводителей и командующих. Известны лишь редкие случае прямого использования Вегеция с более или менее успешными результатами: в IX в. Рабан Мавр советовал Лотарю I перечитать Вегеция, чтобы оказать сопротивление норманнам; тот же автор составил по Вегецию краткое руководство со своими вставками, где был сделан многозначительный акцент на роль кавалерии. В 1147 г., когда граф Анжуйский Жоффруа Плантагенет осаждал некий замок в долине Луары, он поинтересовался у монахов Мармутье, как изготовить зажигательную бомбу, и она была сделана по рукописи Вегеция и затем использована. Немного позднее о епископе Оксерра Гуго де Нуайе (1183-1206 гг.) писали, что он «с радостью собирал множество рыцарей и охотнее обсуждал с ними военные вопросы, а также часто читал Вегеция, писавшего об этом, и давал рыцарям много наставлений, почерпнутых у него. Во время осады Нейса Карлом Смелым в 1474-1475 гг. один кастильский рыцарь, которого «уважали за большую ловкость и изобретательность», вдохновившись «Вегецием и другими известными, почитаемыми и авторитетными писателями по военному искусству», убедил герцога Бургундского сделать машину под названием «журавль» и набросал на бумаге ее схему; герцог Карл согласился, и была построена машина, своего рода башня на колесах, снабженная лестницей высотой в 60 футов, которую, «наподобие подъемного моста», можно было во время штурма перебросить к стене; но из-за топкого грунта башня увязла в грязи, под смех осажденных. Наряду с Вегецием следует упомянуть и занимавшие более скромное место «Стратагемы» Фронтина, которые были, например, в книжном собрании Никола де Бэ в начале XV в.; их перевели на французский в начале правления Карла VII, и позднее Антуан де Ла Саль сделал из них обильные заимствования для своего сборника «Салад». Средневековье использовало не только античные тексты. Постепенно создавалась собственная литература по военному делу. Примером могут служить уставы духовно-рыцарских орденов, особенно ордена тамплиеров, где даются ценные тактические наставления. В конце XII в. Гиральд Кембрийский, участник похода принца Иоанна против Ирландии (1185 г.), в своем сочинении «Завоевание Ирландии» (Expugnatio Hibernica) указывал, как можно победить ирландцев: «В войне с ирландцами нужно прежде всего следить затем, чтобы кавалерийским эскадронам придавались лучники и со всех сторон отбивали бы ирландцев, ибо те при столкновении с тяжеловооруженными войсками обычно забрасывают их камнями, атакуют и быстро без потерь отступают». Начиная со второй половины XIII в. появились произведения политико-военной литературы, побуждавшие светских и духовных лидеров западнохристианского мира к возобновлению крестовых походов против неверных. Таково, например, сочинение францисканца Фиденцо Падуанского «Книга о возвращении Святой земли», написанное между 1274 и 1291 г.; на создание этого трактата автора вдохновил папа Григорий X во время II Лионского собора, а преподнесен он был Николаю IV в начале 1291 г., т. е. всего за несколько месяцев до падения Акры. В нем содержится полный план отвоевания Святой земли. В частности, определяется необходимое количество войск, выражается сожаление, что христианский мир не располагает «постоянной, регулярной армией», и выдвигается предположение, что таковая была бы возможна, если бы многочисленные города, епископства и монастыри содержали в Святой земле хотя бы по одному, двум или трем рыцарям. Автор отмечает, что у сарацин, несмотря на их многочисленность, мало отважных воинов и недостаточно больших сильных лошадей, а имеющиеся тем более уязвимы, что, в отличие от западных, не защищены. Поэтому против них нужно проводить решительные атаки с использованием пеших копейшиков, способных, ощетинившись копьями, создавать заграждения, а также конных лучников и арбалетчиков. Еще более полный и детальный план был разработан между 1306 и 1321 г. венецианцем Марино Сануто Торселло, предложившим его папе Иоанну XXII. С удивительной осведомленностью автор указывает маршрут движения и определяет численный состав войск, вооружение, снабжение и финансирование; говорит о военных машинах и предлагает полное географическое описание «Земли обетованной»; определяет, какие меры нужно принять, чтобы избежать прошлых ошибок, как устраивать лагерь, давать сражение и вести осаду; перечисляет множество военных хитростей, почерпнутых из древней и современной истории. Этот предложенный папе план был снабжен четырьмя картами: Средиземного моря, «моря и земли», Святой земли и Египта. По нашему мнению, к тому же типу относится и мемуар XV в., составленный Бертрандоном де Ла Брокьером для бургундского герцога Филиппа Доброго (1432 г.). Изложив тактику турок, справедливо сравниваемую с тактикой парфян и персов, и оценив, что их главной силой являются лучники, а копейщики ничего не стоят, ибо «вооружены так, что пешими не способны выдержать сильной атаки», он переходит к походу, который христиане могли бы организовать против турок, и мечтает о смешанной армии, собравшей все лучшие силы Северной Европы: максимальное число французских тяжелых кавалеристов и стрелков, немецкую знать с пешими и конными стрелками, а также 1000 кавалеристов и 10 000 лучников из Англии. В качестве защитного вооружения достаточны были бы светлые легкие доспехи или полудоспехи, ибо турецкие стрелы бьют не сильно. Конным воинам потребовались бы легкие копья с острыми наконечниками, прочные острые мечи и маленькие топорики; пешим воинам – гвизармы или хорошие острые пики. На случай полевых сражений предусматривался один боевой отряд для центра, тогда как фланги должны были прикрываться авангардом и арьергардом. Стрелков следовало размещать среди других сражающихся, так же как и 2-3 сотни повозок с огнестрельным оружием, которые нужно было бы взять с собой. И, наконец, запрещалось вступать в стычки до начала боя и «гнать» (иначе говоря, преследовать) бегущих в конце боя». Не забудем и нарративную историческую литературу, содержавшую ценный дидактический материал по военному делу, благодаря чему для какого-нибудь государя или сеньора слушать чтение из Юлия Цезаря, Саллюстия, Валерия Максима, истории крестовых походов, Фруассара или «Больших французских хроник» значило не только развиваться, развлекаться, но и учиться в прямом смысле слова. Иногда такие знания немедленно находили приложение: так, осаждавший Неаполь Фердинанд Арагонский, прочитав один из эпизодов «Войны с готами» Прокопия, нашел уловку, которая позволила ему проникнуть в город через акведук. В эпоху позднего Средневековья было написано и несколько оригинальных трактатов по военному искусству таких авторов, как Феодор Палеолог, Жан де Бюэй, Робер де Бальзак. Чтобы как можно точнее определить влияние теории на практику, нужно параллельно провести несколько видов исследования. Анализ нарративных и исторических источников выявляет ссылки на «военных» авторов. Так, в «Жане де Сентре» Антуана де Ла Саля Вегеций говорит: «Любые неразумные ошибки можно исправить, кроме бесповоротных ошибок, проигранных войн и сражений, когда ничто не способно помочь – за ними без промедления следует кара»; Жан Молине в связи с осадой Нейса сетует, что его господин, герцог Бургундский, не последовал совету Вегеция, «который учит ставить палатки или укрепления в таких местах, которым не угрожает внезапное наводнение». Встречаются и прямые свидетельства практического использования книг по военному искусству: 30 ноября 1415 г. (вероятно, в то время, когда размышляли средства взятия Гарфлера) библиотекарь Лувра Жан Молен по приказу Карла VI привез из Парижа в Руан книгу «Королевская сокровищница», где «изображены некоторые осадные машины». Систематический перечень рукописей и инкунабул военных трактатов дал бы, очевидно, представление об их распространенности. От позднего Средневековья дошло немало «наставлений», «советов», правил и инструкций, написанных в связи с определенными планами кампаний, осад или сражений. Это – диспозиция сражения, предложенная в сентябре 1417 г. герцогу Бургундскому Иоанну Бесстрашному, когда он со своей армией подошел к Парижу; инструкции по поводу штурма Понтуаза в 1441 г.; советы сэра Джона Фастолфа правительству Генриха VI в 1435 г., содержащие лучшее теоретическое обобщение больших английских рейдов времен Столетней войны: английский капитан предложил отправить из Кале или Кротуа две экспедиции по 3000 воинов каждая (из них 750 копейщиков), которые с 1 июня до 1 ноября прошли бы через Артуа, Пикардию, область Лана и Шампань, сжигая и разрушая все на своем пути. Наконец, показательны библиотеки военных, обычно дворян, занимавших определенные должности, облеченных военными полномочиями. Два примера: в начале XV в. в библиотеке командующего арбалетчиками Франции Гишара Дофена сеньора де Жалиньи, помимо разных хроник, имелись рукописи Тита Ливия, жизнеописания Александра и Цезаря, книги о турнирах и гербовники, трактат Феодора Палеолога, книга Жоффруа де Шарни о джострах, турнирах и войне, «маленькая книжка об уходе за лошадьми» и, наконец, «Древо сражений» Оноре Бове. В описи книг Бернара Беарнского, бастарда Комменжского, составленной в 1497 г., из военных книг упоминаются «Хроники» Фруассара, «Декады» Тита Ливия, жизнеописание Бертрана дю Геклена, «Древо сражений» и «Юноша» Жана де Бюэя. Каково бы ни было значение (в любом случае минимальное) теоретического, или интеллектуального, образования, практическое, несомненно, преобладало во всех отношениях. Благодаря роли кавалерии в армиях того времени любые конные упражнения, включая охоту, могли расцениваться как подготовка к войне. Вспомним здесь и игру «квинтана», и джостры, и турниры (или бугурты); кроме того, нужно отметить, что если во времена Вильгельма Маршала турниры по числу участников, характеру и масштабу боя, призам были очень близки к настоящим сражениям, то в позднее Средневековье все было иначе, и турниры скорее стали ритуализированным спектаклем, формально благоговейной демонстрацией все более жестких этикетных норм. К тому же не только папство (начиная с 1130 г.), но позднее и короли (например, Филипп Красивый) силились запретить или ограничить турниры, видя в них опасную и тщеславную забаву, где растрачиваются силы в ущерб собственно военной деятельности, которую они хотели сделать своей монополией. Практиковались также и индивидуальные упражнения, поэтому в позднее Средневековье в городах были учителя фехтования, охотно предлагавшие свои услуги. Иногда упоминается настоящая военная физкультура, которую в некоторых отношениях можно сравнить с учебными занятиями в современных армиях. Один из наиболее ярких – пример маршала Бусико, показывающий, вопреки устойчивой легенде, какой ловкости можно было достичь если не в жестком стальном доспехе, то по крайней мере в гибкой кольчуге. «Бусико прыгал в полном вооружении, за исключением бацинета, и танцевал в стальном панцире; в полном вооружении вскакивал на своего коня, не ставя ногу в стремя; вскакивал с земли на коня за спину движущемуся всаднику, ухватившись лишь одной рукой за рукав этого всадника; взявшись одной рукой за седельную луку, а другой ухватившись за холку, перепрыгивал через большого коня; между двух стен высотой в башню, стоящих в сажени друг от друга, мог подняться до верха, упираясь лишь руками и ногами и не упав ни при подъеме, ни при спуске; мог в стальной кирасе подняться по обратной стороне длинной лестницы, поставленной к стене, до самого верха без помощи ног, хватаясь только руками за поперечины, а без кирасы мог одной рукой подняться на несколько поперечин». В позднее Средневековье особенно очевидны усилия властей по развитию военных спортивных состязаний в противовес «гражданским» играм и соревнованиям. У некоторых народов, например, у швейцарцев или шотландцев, давно уже сложился обычай регулярно проводить воинские состязания. В эту эпоху преобладание воинских искусств стало всеобщей тенденцией, проявляющейся как в английских селах, так и в итальянских и немецких городах. Статут Ричарда II от 1389 г. обязывал «слуг и работников» обзаводиться луками и стрелами и по воскресеньям и праздникам заниматься стрельбой, а не игрой в мяч (руками или ногами) или «<...> другими пустыми играми». Во Франции монархи из дома Валуа перед лицом английской угрозы принимали аналогичные меры, особенно со времени правления Карла VI. Правда, по соображениям общественного порядка они, видимо, колебались и не шли в своих мерах до конца. Жан Жювенель дез Юрсен рассказывает, что в 1384 г. по случаю перемирия между Францией и Англией правительство Карла VI запретило всякие игры, кроме состязаний в стрельбе из лука и арбалета. Результат не заставил себя ждать: за очень короткое время французские лучники превзошли английских. И тогда появилось осознание опасности социального переворота: «Ведь если они соберутся все вместе, то станут сильнее государей и знати». Поэтому Карл VI отказался от идеи всеобщего обучения стрельбе и ограничился созданием в некоторых городах и областях определенных контингентов стрелков, «после чего народ вновь стал играть и развлекаться, как и раньше». Таким образом, для постижения военного искусства, по крайней мере в индивидуальном порядке, открывались разнообразные пути. Зато коллективные занятия, большие или малые «маневры», никогда, кажется, регулярно не проводились. И только в ордонансах Карла Смелого, т. е. в самом конце Средневековья, можно найти указания уставного характера по этому поводу. Остается только удивляться тому, как могли маневрировать на поле боя без предварительного обучения в мирное время компактные соединения примерно в 10 000 человек (именно так маневрировали швейцарцы в битвах при Грансоне, Муртене, Нанси и в других сражениях). К тому же Средневековье не знало военных школ и академий для подготовки кадров, они появились в Италии только в XVI в., а во Франции «первым учреждением, сопоставимым с военной школой, была, вероятно, Академия упражнений, созданная в 1606 г. герцогом Бульонским». Таким образом, военное дело изучалось на войне, на поле боя, а следовательно, возникала необходимость начинать обучение очень рано, еще в юношеском возрасте, и постепенно с годами накапливать опыт. Авторы подчеркивают важность прежнего опыта, зрелости при продвижении на ответственные посты. Эта идея лежит в основе сочинения Жана де Бюэя «Юноша», разделенного на три части – «моностику, экономику и политику»: «в первой говорится об управлении человеком самим собой, во второй – об управлении самим собой и другими, а в третьей – об управлении государей и капитанов, ответственных за страну и народ». Война – это область проявления опыта, знаний, разума, осторожности, так утверждает средневековая литература. Можно еще раз обратиться к Жану де Бюэю, который заявлял, что «главным залогом успеха в любой войне, помимо Бога, является осторожность командующего». О знаменитом Ла Гире он отозвался как о «добром докторе военных наук», подчеркивая, что «ведение войны – дело искусное и тонкое, требующее знаний и учености, коих совершенство достигается мало-помалу». Что касается выражения «военное искусство» (art militaire), то близкое к нему выражение (art militant) использовал Молине в XV в. Само же оно появилось не ранее середины XVI в., например во французском переводе трактата Роберто Вальтурио.
Есть светлые маги и темные маги, а есть адекватные.
В средневековой стратегии доминировали, по-видимому, два основных принципа: один – боязнь полевых сражений, столкновений на открытой местности, а другой – своего рода «осадный рефлекс», иначе говоря «автоматическая реакция на атаку, состоящая в том, чтобы скрыться в укрепленном месте, способном обеспечить оборону». Отсюда своеобразный характер подавляющего большинства вооруженных конфликтов Средневековья: очень медленное продвижение нападающих, упорная оборона атакуемых, ограниченные во времени и в пространстве операции, «лихоимная война», «стратегия побочных выгод», когда каждый сражающийся или отряд, часто сам по себе, искал прежде всего немедленной материальной прибыли. У современников имелось особое выражение для обозначения таких ограниченных военных действий – «воинственная война» (guerre guerroyante), состоящая из взятия и сдач крепостей, неожиданных нападений, рейдов, засад и вылазок. «На войне <...> прежде всего грабят, часто ведут осады и иногда вступают в сражения». Более того, за недостатком денег, людей, вооружения, провианта многие военные планы не реализовывались: «Кампания, доведенная до конца, была исключением, а прерванная – правилом». Чтобы сдерживать возможных агрессоров, некоторые государства строили протяженные линии обороны. Это, прежде всего, знаменитая Великая китайская стена Срединной империи, возведенная против степных кочевников в III в. до н. э., позднее несколько раз достраивавшаяся и перестраивавшаяся, особенно в XV в. при династии Мин. Такова и пограничная линия Римской империи, представлявшая собой иногда просто ров с валом (Сирия, Северная Африка), а в других местах – целую систему укреплений со рвами, валами, стенами, сторожевыми башнями, шанцами и лагерями (на протяжении 500 км германской границы, проходящей через Декуматские поля; стена Адриана в Британии от устья Тайна до Солвей Ферт, а севернее – стена Антонина). Средневековому Западу было глубоко чуждо такое решение проблемы по нескольким причинам: государственные структуры долгое время были слабы, поэтому не хватало финансов и рабочих рук; из-за многочисленности мелких политических организмов складывалась ситуация, когда помимо внешней опасности могла возникнуть и внутренняя; в системе фортификаций привилегированное место отводилось, и вполне справедливо, изолированным пунктам обороны. Это не означает, что на Западе не было пограничных зон (или марок), организованных и понимаемых как оборонные; то были англо-шотландская и англо-уэльская границы, германские марки (против славян), бретонская марка, границы Ливонии, Гранады и области Кале. В XIV-XV вв. по завершении кампании принято было распускать большую часть армии и организовывать защиту границ с помощью сети гарнизонов, или «постоев». Эта сеть могла быть плотной и глубокой, дабы помешать просачиванию или прорыву сил противника, который или рисковал оказаться раздробленным и отрезанным от своих баз при отступлении и прохождении между оборонными пунктами такой сети, или должен был брать одну крепость за другой со всей неизбежной медлительностью этого процесса. Прекрасный образец такой глубокой обороны дает карта «постоев», содержавшихся правительством Филиппа Валуа по обоим берегам Гаронны в сентябре 1340 г. накануне перемирия, подписанного в Эплешене, которое сразу же прекратило вражду.
Глубокая оборона. Основные французские гарнизоны к северу и югу от Гаронны (сентябрь 1340 г.). МАРМАНД – гарнизон численностью не менее 200 всадников и пехотинцев. Эгийон – гарнизон численностью от 100 до 200 всадников и пехотинцев. Лаплюм – гарнизон численностью менее 100 всадников и пехотинцев. Робер де Бальзак, рассуждая о том, что следует, по его мнению, предпринять государю, которому угрожает нашествие, рекомендует «охранять пограничные укрепления». А далее есть две возможности: или собрать большую армию, которая встретит противника «при вступлении в свою страну», или «отремонтировать, снабдить припасами, артиллерией и людьми главные крепости на границе и снести те, что невозможно удержать, а также увести весь скот от границы в глубь страны, а все продукты из сельской местности свезти в укрепленные места, дабы враг ничего не нашел, когда войдет, чтобы осаждать и воевать». Однако можно привести и несколько примеров протяженной линейной системы фортификаций: это ров Оффы (VIII в.) против бриттов Уэльса; в начале IX в. датчане возвели земляной вал, укрепленный деревом, чтобы перекрыть 15-километровый Ютландский перешеек; в тех же краях Карл Великий устроил против ободритов «саксонский рубеж» (limes saxonicus), проходивший примерно с севера на юг. Чаще же всего достаточно надежным препятствием для вторжения войск, действия которых были близки к разбою, считались простые рвы: так, по приказу епископа Льежской области в 1454 г. (как и в 1439, а также в 1465 г.) был создан «пояс безопасности», который «состоял из широких рвов вкупе с естественными и более ранними искусственными препятствиями и шел от Юи до Сен-Трона», а далее до западных рубежей графства Лооз; согласно Роберу де Ториньи, в 1169 г. Генрих II «велел прорыть глубокие рвы между Нормандией и Францией против бандитов» – это были так называемые Королевские рвы (Fosses-le-Roi) в Перше, которые располагались вдоль рек Авр и Сарт и тянулись от Нонанкура до Мель-сюр-Сарта. О стратегии вспоминали даже при проведении небольших операций, если сознательно определяли приемы и средства достижении цели. Свидетельством тому является непродолжительный поход Эдуарда III в Камбрези, Вермандуа и Тьераш осенью 1339 г., совершенный для того, чтобы устрашить противника, Филиппа Валуа, максимально подорвав его экономический потенциал, и по возможности спровоцировать его на полевое сражение. При этом король Англии мог рассчитывать на 1600 кавалеристов, 1500 конных лучников и 1650 пеших лучников и пикинеров из Англии, а также на 800 кавалеристов, набранных в Нидерландах и Германии; к этому значительному по тем временам экспедиционному корпусу присоединялись контингента союзников – герцогов Гельдернского и Брабантского, маркграфа Юлихского и графа Геннегау. Экспедиция началась 20 сентября в Камбрези; в ожидании полного сбора войск англичане сделали несколько попыток («приступов, стычек, нападений») захватить Камбре. Эдуард III выступил 9 октября и, переправившись через Шельду, обрушился на Французское королевство; вечером он остановился в аббатстве Мон-Сен-Мартен близ Перонна, тогда как герцог Брабантский расположился в аббатстве Восель. 10 октября к Эдуарду III прибыли отправленные папой Бенедиктом XII кардиналы, которые безуспешно пытались склонить его к мирным переговорам; в течение нескольких дней Эдуард III оставался на месте, а в это время его войска попытались взять приступом замок Оннекур-на-Шельде и предприняли рейды до Бапома, Перонна и Сен-Кантена. 14 октября король двинулся дальше, разрушив по пути монастырь Ориньи-Сент-Бенуат, тогда как графы Нортгемптон и Дерби опустошали область Лана до Креси. После остановки в аббатстве Фервак (коммуна Фонсом) Эдуард III перешел Уазу (16 или 17 октября), некоторое время провел в аббатстве Боэри (коммуна Макиньи), прошел южнее Гиза, затем поднялся на северо-восток и остановился между Ла Фламангри и Ла Капель-ан-Тьераш до 23 октября. Там он расставил свою армию в боевом порядке, поджидая войска Филиппа VI, которые, собравшись между Сен-Кантеном, Перонном и Нуайоном, пошли затем тем же путем, что и Эдуард III, и 20 октября дошли до деревни Бюиронфосс. В течение нескольких часов 22 октября обе армии были готовы вступить в сражение, но советники французского короля убедили его не выдвигать свои силы, приведя несколько доводов: это была пятница (наследие запрета, восходящего к Божьему перемирию), лошади устали после перехода в 5 лье и были не кормлены, наконец, его армии пришлось бы идти плохой дорогой. В ночь с 23 на 24 октября Эдуард III неожиданно ушел в Брюссель, а затем в Антверпен. Битва не состоялась, но экспедиция оставила глубокие следы: один источник говорит о 2117 «сожженных и разрушенных городах и замках»; даже если эта цифра сильно преувеличена, тем не менее ущерб был нанесен огромный. Об этом свидетельствует благотворительная миссия по разоренным областям папского посланца Бертрана Кари, прибывшего несколько месяцев спустя.
Экспедиции другого типа проводились на большее расстояние и в более быстром темпе. Классический пример – поход Черного принца в октябре-ноябре 1335 г. от Атлантики до Средиземного моря через Лангедок; менее чем за 2 месяца он прошел 900 км, в среднем по 15 км в день – результат удивительный, если вспомнить, что он взял несколько городков и пригородов (Авиньоне, Монжискар, Кастельнодари, нижний город Каркассона) и что на обратном пути шел с колоссальной добычей, замедлявшей продвижение.
В более крупных кампаниях также проявляется продуманная общая стратегия, как, например, в походах Карла Великого против Саксонии, завоевании Англии нормандским герцогом Вильгельмом, английских экспедициях 1346 и 1356 гг., в завоевательной войне Эдуарда I с Уэльсом в 1294-1295 гг.[560] Наиболее удачной в этом роде была, возможно, кампания Карла VII (1449-1450 гг.) по отвоеванию Нормандии. Она началась в конце июля после разрыва Турского перемирия, вследствие взятия Фужера отрядом Франсуа де Сюрьенна (24 марта 1449 г.), и проводилась сосредоточенным наступлением трех корпусов. На востоке, со стороны Бове, графы д'Э и Сен-Поль переправились через Сену, взяли Понт-Одемер, Пон-л'Евек и Лизье и приступили к методичному освобождению области Бре. На юге Дюнуа в звании генерального наместника вошел в Верней, затем соединился с Карлом VII в Лувье, захватил Мант и Верной и продолжил наступление до Аржантана. А на западе армия герцога Бретонского Франциска I и коннетабля Франции Артюра де Ришмона взяла Кутанс, Сен-Ло, Карантан и Фужер. Пока эта последняя армия размещалась на зимние квартиры, другие, перегруппировавшись в начале ноября, добились капитуляции Руана и взяли Гарфлер, Беллем, Онфлер и Френе-ле-Виконт. Английское правительство отреагировало с запозданием, послав на помощь небольшую армию под командованием Томаса Кириэла, которая высадилась в Шербуре 15 марта 1450 г. Этот экспедиционный корпус, отбив несколько местечек в Котантене, двинулся к Бессену, но был разбит у Форминьи (15 апреля) объединенными силами графа Клермона и коннетабля де Ришмона. Последний этап кампании отмечен падением Кана, куда бежала большая часть англичан, оказавшихся осажденными четырьмя армиями: королей Карла VII и Рене Сицилийского, герцога Алансонского и канцлера Франции Жана Жювенеля, коннетабля и графа Клермона, наконец – Дюнуа и сеньора д'Орваля. Последние опорные пункты англичан: Фалез, Донфрон и Шербур – пали, как перезревшие плоды. Жан Шартье, как и другие хронисты, не мог скрыть восхищения. Он писал: «И завоевано было все герцогство Нормандское, все бурги, города и замки изъявили покорность королю всего лишь за год и шесть дней, и это великое чудо достойно удивления». Поскольку сухопутных карт тогда не было, следует предположить, что штабы, способные спланировать и осуществить подобные операции, были хорошо осведомлены о местностях, где должны были разворачиваться войска; для этого использовали «путеводители», постоянно прибегали к помощи «проводников», шпионов или изменников, купцов, монахов, авантюристов, что почти не являлось проблемой для того общества, одной из характерных черт которого, бесспорно, была мобильность. Напомним, что морские карты стали регулярно использоваться при подготовке и осуществлении плаваний по Средиземному морю с середины XIII в., а свидетельство использования сухопутных карт в военных целях относится к самому концу Средневековья: в отделе карт и эстампов Национальной библиотеки в Париже хранится военная карта Ломбардии, составленная, несомненно, по случаю войны Венеции с Миланом (1437-1441 гг.); на этой карте среди прочего отмечены каменные и деревянные мосты, дороги (с указанием арабскими цифрами расстояний в милях), укрепления. Во Франции одним из первых, кто предлагал государю, пожелавшему захватить какую-либо страну, «делать ее зарисовку», был Робер де Бальзак (1502 г.), считавший, что это нужно не только для того, чтобы знать путь следования от города к городу, но и для того, чтобы иметь представление о естественных препятствиях – реках и горных хребтах. Таким образом, можно сказать, что военачальники Средневековья хорошо ориентировались на местности и способны были постигать и осуществлять «большую стратегию», управляя подчас очень широкими театрами военных действий. Но умели ли они учитывать и время? По этому поводу следует высказать два соображения: во-первых, из-за ограниченных государственных финансов содержание и оплата значительной армии более 4 или 5 месяцев были замечательным достижением даже для могущественной монархии позднего Средневековья, а во-вторых, по самым разным причинам было гораздо легче и приятнее вести войну в теплое время года, и слова Фруассара, что «когда возвращается мягкое летнее время, то пора войска собирать в лагеря», были «общим местом», почти аксиомой. Однако война отнюдь не считалась просто занятием, своего рода спортом с соответствующим образом жизни, вещью в себе. В основе своей она была средством достижения определенных целей, и ради этого власти без колебаний, в пренебрежение к сезонным ритмам, требовали или приказывали своим финансистам, маркитантам, следующим за армией, военачальникам и войскам прилагать усилия, подчас далеко выходящие за рамки общепринятых и приемлемых норм. Поэтому имели место и кампании, продолжавшиеся без перерывов целый год, и осады, не прерывавшиеся и посередине зимы (Кале, Орлеан, Нейс). Как заметил еще Филипп Киевский, в Испании, Италии и тем более в Святой земле необходимость приостановки военных действий на зимние месяцы была менее настоятельной, нежели в Европе за Пиренеями и Альпами. Но даже далеко на севере, не колеблясь, выступали в поход в конце года, если находили в этом какое-либо стратегическое преимущество. Так было в шотландскую войну 1337 г.: «В это время король Англии узнал от мудрых людей, что, по общему мнению, Шотландию можно завоевать только зимой; поэтому он, собрав свое войско на праздник св. Луки Евангелиста, направил его в западные области». Иначе говоря, экспедиция должна была начаться 18 октября, в день св. Луки. Нельзя даже сказать, что зимними кампаниями, в их процентном отношении к летним, можно пренебречь. На протяжении XV в. льежские войска, например, воевали в январе по меньшей мере девять раз.
Наконец, если чаще всего в наиболее амбициозные планы и расчеты глав государств и военачальников входили кампании максимум на год, то, бывало, рассматривались и предприятия изначально гораздо более долговременные, особенно походы в Святую землю: в начале XIV в. Марино Сануто Торселло представил папе военный бюджет на три года в размере 2 100 000 флоринов, из расчета 700 000 флоринов в год.
Есть светлые маги и темные маги, а есть адекватные.
Как мы видели, в средневековых войнах полевые сражения были относительно редки. Случалось даже, что государи или военачальники формально предписывали своим войскам избегать любых крупных столкновений: так поступали Карл V после Пуатье, Людовик XI после Монлери и Карл VII на протяжении большей части своего правления. Война «одержимая» и «воинственная», состоящая из нападений на укрепленные места и их обороны, из малых и больших экспедиций, набегов, авантюр, забирала большую часть времени и сил. В полевом сражении все видели кульминацию войны, главное событие, определявшее исход кампании, центральный эпизод, с которым, при всей его ограниченности во времени и в пространстве, связывались все страхи, ожидания и надежды. Более того, в связи с ним возникали самые острые тактические проблемы, о чем и пойдет речь далее. В средневековой военной истории известны не только битвы, представлявшие собой стихийные, беспорядочные столкновения, где командующие играли роль простых предводителей и, не отличаясь от других, держались в бою в первых рядах, где главной заботой воинов было выбрать себе достойного по сану и доблести противника, не думая о своих товарищах по оружию, где все сражались с какой-то священной яростью, но готовы были быстро бежать, как только показалось, что удача изменила им, где всеми действиями руководила жажда личной добычи и выкупных денег, где могла внезапно и неудержимо возникнуть паника с последующим повальным избиением или пленением мгновенно парализованных противников. При всяком описании открытого сражения необходимо избегать двух подводных камней: драматизации и рационализации, т. е. реконструкции a posteriori тактики или крупномасштабной карты, чего, быть может, вовсе не было и даже не предусматривалось. Тем не менее, критическое изучение источников позволяет выявить существование нескольких фундаментальных, нормативных тактических принципов, следование которым считалось если не обязательным, то, по крайней мере, очень желательным. Существенно упрощая проблему, можно рассмотреть три составляющих диспозиции – кавалерию, спешившуюся кавалерию и пехоту. В первом случае кавалерия выстраивалась по вытянутой линии на весьма небольшую глубину, вероятно, в три или четыре ряда. Таким образом, поле сражения шириной в 1 км (случай редкий) могло вместить от 1 500 до 2000 кавалеристов, образовывавших батальон, который составляли стоящие в ряд тактические единицы, называвшиеся знаменами или отрядами, обычно из кровных родственников, членов линьяжа или вассалов, воевавших вместе под одним знаменем, с одним предводителем и общим боевым кличем. Боевой порядок был очень плотным; если воспользоваться расхожими для текстов той эпохи выражениями, кавалеристы с копьями должны были стоять так близко друг от друга, чтобы брошенная перчатка, яблоко или слива не упали бы на землю, а попали на поднятое вверх копье, или чтобы между копьями «и ветерок не пролетел». В такой боевой линии редко начинали движение все сразу, сектор за сектором, обычно наступая справа; каждый сектор мог соответствовать соединению, именовавшемуся «эшелоном» («echelle»), позднее ротой или эскадрой. Кавалерийские отряды по данному сигналу медленно трогались с места («медленным аллюром», лат. gradatim, paulatim, gradu lento), сохраняя линию строя; постепенно скорость увеличивалась, достигая максимума в момент столкновения. Говоря о кавалерийских атаках, латинские тексты употребляют многозначительные наречия: сильно, сильнейшим образом, сильно, страстно, стремительно, быстрейшим образом (acriter, acerrime, fortiter, vehementer, impetuose, velocissime). А Жан де Бюэй рассуждал так: «Конный батальон должен с яростью налетать на противника, но нужно следить за тем, чтобы не проскочить слишком далеко вперед, ибо отклонение от линии боя и возвращение влекут за собой поражение». Когда кавалерия при атаке сталкивалась с пехотинцами, то ее задачей было нарушить их строй, разбив на мелкие группы, «развалить», «расстроить», «посеять беспорядок». Того же самого добивались в отношении конного противника, но в этом случае стремились добраться до лошадей, чтобы выбить из седла всадников, затем вступали в дело оруженосцы, мародеры, вооруженные слуги, которые завершали дело. Когда атака проваливалась, то кавалеристы отступали, и пока соседние соединения замещали их, они выстраивались и атаковали снова. Если же наличный состав был слишком многочисленным, чтобы выстроиться в одну боевую линию, то в нескольких десятках метров сзади ставили другие батальоны, составлявшие силы запаса или поддержки, кроме того, часто формировали левое и правое крыло для зашиты флангов или обхода противника. Так что, по крайней мере в позднее Средневековье, армия могла быть разбита на пять корпусов левое и правое крыло, авангард, центральный батальон и арьергард. Второй важный тактический прием – спешившаяся кавалерия. Вопреки бытовавшему мнению, его возникновение датируется не Столетней войной и не связано с появлением английских лучников на континентальных полях сражений. Если сами французы долгое время игнорировали спешивание кавалерии, то в Империи его использовали весьма часто. По поводу одного из эпизодов крестовых походов в Святую землю, когда в 1148 г. римский король Конрад III и его рыцари сражались пешими, хроника Вильгельма Тирского объясняет, что «тевтонцы обычно так делают, когда того требуют обстоятельства»[579]. Англо-нормандские рыцари также спешивались в битвах при Тенчебре (1106 г.), Бремюле (1119 г.) и Бургтерульде (1124 г.). Спешившись, кавалеристы в значительной мере теряли мобильность, и рекомендуемая тактика, по крайней мере в позднее Средневековье, состояла в том, чтобы стоять на месте в ожидании, что противник проявит неблагоразумие, двинувшись вперед и атаковав Жан де Бюэй по этому поводу замечает: «Когда сталкиваются друг против друга пехотинцы, то наступающие проигрывают, а те, кто твердо держится на месте, выигрывают». По его мнению, нужно предусмотреть хорошее обеспечение провиантом, дабы они могли спокойно выжидать; в центре надлежит ставить «самый большой отряд» воинов под штандартом главнокомандующего, по бокам – лучников, наконец, по краям боевой линии – два отряда спешившихся кавалеристов; пажи с лошадьми должны держаться в укрытии сзади». Наконец, о пехоте в собственном смысле слова. Ее воинские формирования различались в зависимости от традиций, а также наличного состава, противника, характера местности. Можно выделить следующие диспозиции пехоты: 1) в форме довольно вытянутой «стены», глубиной лишь в несколько человек; 2) в виде круга, или «короны», которая использовалась швейцарцами, фламандцами и шотландцами, или в битве при Бувине, когда граф Булонский со своей кавалерией отступал после каждой атаки, чтобы передохнуть под прикрытием двойного ряда брабантских пикинеров, стоявших в круг; 3) массивный и глубокий строй, внутри которого не было пустого места; таков был треугольный «батальон» льежских пехотинцев, плотно стоявших друг к другу, своим «острием» из наиболее решительных людей обращенный к противнику; армия конфедератов в битве при Муртене (1476 г.), помимо небольшого отряда кавалеристов и авангарда в 5000 человек, состоявшего из отборных швейцарских воинов (арбалетчики, аркебузиры, пикинеры), имела боевое соединение (Gewalthaufen) в форме вытянутого четырехугольника, увенчанного треугольником (построение клином – Keil); по периметру этого соединения, насчитывавшего около 10 000 человек, стояли в четыре ряда пикинеры (с пиками длиной примерно 5,5 м), весь центр занимали алебардщики, оружие которых было длиной лишь 1,8 м; за ним размещался арьергард, меньший по составу, но той же формы ; пикинерам надлежало сломать боевой порядок противника, после чего в дело вступали алебардщики; в случае же нападения вражеской кавалерии пикинеры должны были ощетиниться пиками. Современные реконструкции показывают, что при таких условиях корпус в 10 000 человек занимал площадь всего в 60x60 м. К этим трем видам войск (кавалерия, спешившаяся кавалерия, пехота) могли прибавляться и другие, особенно стрелки (XV в. и кулевринеры) и полевая артиллерия. Поскольку действующие армии включали в себя и конницу и пехоту, то, следовательно, появились предварительно разработанные, весьма сложные гибкие боевые порядки. План сражения, представленный на утверждение бургундскому герцогу Иоанну Бесстрашному и его совету (сентябрь 1417 г.), предусматривал, например, что в случае атаки противника спешиваются как авангард и оба крыла из лучников и арбалетчиков, так и главный батальон, который должен держаться рядом с авангардом, если позволяет пространство, или на 50-60 шагов сзади, а на расстоянии полета стрелы (100-200 м) ставился арьергард, состоящий из 400 тяжелых кавалеристов и 300 стрелков, следящих, чтобы армия не повернула назад. Наконец, дальше, за арьергардом размещался обоз, образуя своего рода укрепленный лагерь. Однако на случай нападения на противника предусматривались другие диспозиции».
Предписанный Карлом Смелым по Лозаннскому ордонансу (май 1476 г.) идеальный боевой порядок показывает ту степень сложности тактики, какой мог достичь в конце XV в. профессиональный военный (а герцог стремился к максимальному совершенству). Видимо, для того чтобы приспособить свою армию к любым условиям местности, он предусмотрел восемь соединений. В первом выстраивались в линию слева направо 100 кавалеристов ордонансной роты капитана Тальяна, затем 300 лучников из той же роты, 1700 «пеших ребят» Нолена де Бурнонвиля и, наконец, 300 лучников и 100 кавалеристов ордонансной роты капитана Мариано – всего 1800 человек, выбранных среди лучших, под командованием Гийома де Ла Бома, сеньора д'Иллена. Состав второго соединения, сформированного из войск герцогского дома, был еще более сложным: также слева направо чередовались три отряда кавалеристов, три – отряда лучников и три – пехотинцев. Посреди этого элитного корпуса возвышались знаки герцогского достоинства: штандарт Карла Смелого, его вымпел и знамя. Что касается остальных шести соединений, не столь образцовых, то они строились, как и первое: пехота ставилась в центре, а по бокам – поддерживающие ее стрелки и кавалеристы. Восьмое соединение, правда, существовало только в проекте, для усиления бургундской армии в случае подхода савойцев. Для лучшей координации и для того, чтобы избежать раздробления сил из-за характера местности, предусматривалась перегруппировка этих восьми соединений по два под командованием четырех высших военачальников. При сборе всех сил герцог Бургундский мог, таким образом, располагать 15-20 тысячами воинов. Реальная диспозиция, которую Карл Смелый был вынужден занять несколько дней спустя в битве при Муртене, свидетельствует о том, что он вовсе не был рабом готовых схем и способен был приноравливаться к условиям местности и противнику. По-видимому, для него одной из основ тактики было взаимодействие различных родов войск – кавалерии, артиллерии, пехоты с холодным оружием и стрелков. На самом деле, ход сражений всегда мог измениться к худшему вследствие недисциплинированности целых отрядов и отдельных воинов, бросавшихся за военной добычей. Однако было бы совершенно ошибочным полагать, что этого не сознавали: во всяком случае, начиная со второй половины Средних веков командующие обычно объявляли о самых строгих карах всех тех, кто по какой бы то ни было причине выходит из строя и нарушает порядок, обобществление всей добычи с последующим ее дележом формально рекомендовалось, хотя и не всегда поощрялось и практиковалось. «Чтобы добыча принадлежала всей армии, нужно запрещать грабежи и объявлять по всем войскам, что нарушение приказа командующего карается казнью через повешение за горло». Также нельзя сказать, что в эпоху Средневековья не понимали, какие преимущества получал командующий, если в день сражения держался на возвышении или в стороне от побоища, избегая, с одной стороны, опасных неожиданностей и получая, с другой стороны, возможность принимать нужные решения в окружении своеобразного штаба.
Наконец, подобно тому, как с точки зрения стратегии считалось необходимым использование шпионов, так и из тактических соображений рекомендовалось использовать «путешественников», доносчиков, сыщиков, соглядатаев, «чтобы обезопасить войско и знать о движении противника».
Отрицание средневекового военного искусства, его модификаций и эволюции полностью вытекает, таким образом, из недостатка знаний; это можно сравнить с мнением Виктора Гюго, полагавшего, что музыка началась с Палестрины.
Есть светлые маги и темные маги, а есть адекватные.
В истории до массового применения огнестрельного оружия существовало несколько распространенных тактических систем. Для действий пехоты на равнине лучшим из возможных способов построения считается фаланга, ее придумали греки. Это - первая тактическая схема. Фаланга представляет собой плотный строй тяжеловооруженных пехотинцев с длинными копьями в руках, глубиной в шестнадцать рядов. У некоторых народов фаланга была тоньше - рядов в пять-шесть, у некоторых больше - до 24 рядов, но идеальная глубина, как принято считать - это шестнадцать бойцов в шеренге. Первые шесть рядов обычно вооружались невообразимо длинными копьями, длиной иногда до шести метров, каждое копье держали по два-три человека, стоящих один за другим. Второй ряд клал свои копья на плечи первому ряду, так что фаланга оказывалась живой стеной, прикрытой колючим ежом смертоносных пик, каждый удар которой направлялся несколькими руками и имел необычайную пробивную силу, взламывающую любой доспех! Во время сражения фаланга являлась основой боевого порядка, вокруг которой могла маневрировать конница и легкая пехота, обычно начинавшая сражения подобно нашим мушкетерам, расстреливая ряды приближающегося противника, а затем уходя из битвы. Фаланга несокрушима при лобовой атаке противника и нет такой силы, которая могла бы на ровной местности прямым ударом пробить строй фалангистов. И наоборот, если фаланга атакует, то обладает бешеным натиском, ее удар накоротке способен сломать любой другой строй! Однако у фаланги имеются и слабые стороны. Прежде всего - неспособность действовать на пересеченной местности, легко уязвимые фланги и тыл, а также ограниченная маневренность. Бросок фаланги несокрушим и ужасен, однако это короткий бросок и только на ровном поле. Второй тактической схемой, считающейся более эффективной по сравнению с фалангой, является манипулярный строй, или легион. В этой схеме армия при построении для боя разбивается на отдельные отряды-манипулы, выстроенные в шахматном порядке. Пехотинцы, составляющие манипулу, так же как и фалангисты, имеют тяжелое вооружение, но не имеют длинных многометровых копий, которыми так славится фаланга. Манипулы легиона строятся в три линии. Таким образом, их боевой порядок имеет в отличие от фаланги так называемое "эшелонирование", то есть возможность поэтапно вводить в бой свежие резервы очередной линии. Кроме того, легион, разбитый на манипулы, может строиться и вести бой на пересеченной местности, совершать более сложные перестроения и маневры, перераспределять отдельные манипулы со второстепенного направления на решающее и так далее, в общем - этот порядок построения пехоты является более гибким, живучим и дает большую свободу полководцу. При столкновении с фалангой, легионеры подбегают к ее рядам, метают дротики, застревающие в щитах фалангистов, и неравномерный, "шахматный" строй линии манипул вгрызается в фалангу как острые зубы хищника в ровную плоть. Строй рвется, и фаланга распадается, превращаясь в неуправляемую толпу, а длинные копья фалангистов становятся бесполезны. Вооруженные короткими мечами, такими удобными для драки в плотных строях, легионеры просто вырезают лишившихся своего основного оружия копьеносцев. Манипулярный строй владычествовал над миром более трехсот лет, пока его слабые стороны не стали очевидны противникам государств, чьи солдаты строились легионами. При несомненных достоинствах у легиона оказалось и много недостатков. Прежде всего манипулярный строй все же менее плотный по сравнению с монолитом фаланги, а кроме того, легионеры лишены длиннодревкового оружия. Поэтому сокрушающие фалангистов манипулы шахматного порядка пасуют и перед тяжелой кавалерией с длинными пиками и перед легкой кавалерией с луками. В результате для борьбы с манипулярным строем была создана новая, третья тактическая схема - условно назовем ее "свиная голова", то есть тяжеловооруженная конница, рыцари. Эта система основана на ударной силе бронированных всадников. Новые властители полей были относительно малочисленны по сравнению с пехотными армиями древности, поскольку боевой конь и полный доспех, защищающий бойца с головы до пят, стоит значительно дороже, чем относительно простое по технике снаряжение фалангиста и легионера. Всадников было меньше, но они с лихвой компенсировали недостаток числа переизбытком мощи! Имея тяжелое защитное вооружение, гигантские щиты, огромные пики и длинные кавалерийские мечи, железнобокие конные армии были недоступны коротким мечам легионеров и тем более их дротикам. Тяжелая кавалерия сносила с полей манипулы пехотинцев, как ветер сметает пыль! Но и власть конных латников была недолгой. Из Швейцарии пришло новое тактическое построение. В те годы швейцарцы были славными вояками - они известны своими арбалетчиками и алебардщиками. Они вооружались поголовно, крестьяне, вместо мечей и щитов, с которыми нужно было долго обучаться, имели алебарды и протазаны, которые не требовали большого умения, но практически сравнивали вчерашнего лапотника с опытным конным мечником. Этим бывшие крестьяне нанимались целыми деревнями и славились тем, что никогда не бежали с поля боя. При помощи численного превосходства над тогдашними конными рыцарями они побеждали. Арбалетчики в плотных рядах, стреляя поверх голов друг друга, выкашивали конных панцирников, несущихся на них с пиками, а пешие алебардщики в плотном строю на равных сражались с ними в рукопашную. Кстати, швейцарцы одни из первых стали строиться для боя квадратными колоннами, называемыми "бригадами", или "баталиями". Они выстраивались одной огромной квадратной массой, по периметру которой, как с фронта, так и с боков, становились алебардщики в латах, а в центре, часто без всяких лат - арбалетчики. При атаке тяжелой кавалерии алебардщики первых рядов опускались на колено и упирали свое оружие древком в землю, придавая ему устойчивость, второй ряд становился во весь рост, держа алебарды вертикально, для нанесения рубящих ударов, а третий ряд клал им алебарды на плечи, чтобы колоть. Такой строй - непроходим для кавалерии! Конечно, при сшибке рыцари сносят первые ряды, однако "баталия" строится в сто-двести шеренг и более. Такую массу с наскока не возьмешь, какими бы прекрасными не были бронированные наездники! Кавалерийская атака теряет натиск и темп, увязая в первых рядах, и вскоре превращается в рубку на месте, когда всадники отбиваются от наседающей на них пехоты. Нужно ли говорить, что пехотинец, держащий в руках длинную алебарду, без труда остановит гарцующего на месте кавалериста, вооруженного всего лишь мечом? Алебардой орудуют обеими руками, и вес ее таков, что при ударе она рассекает любой панцирь и даже щит. Поэтому, когда первый стремительный наскок кавалерии ослабевает, дальнейшее сражение превращается в резню, в которой пехота рубит рыцарей на куски своим страшным двуручным оружием! Квадратная "баталия" швейцарцев - это четвертая тактическая схема. С фалангой и легионами научились бороться еще скифы и гунны. У них не было тяжелого доспеха - только кольчуга или же панцирь из буйволиной кожи, но были злые дальнобойные луки, которыми они разили врагов прямо с седел своих лошадей. Эти знаменитые луки делались из отдельных полос и покрывались специальным лаком, предохранявшим грозное оружие от высыхания и сырости. В прямом столкновении кочевники не выдерживали упорной рубки с конными латниками (пример половцы против русских дружинников) или хорошо организованной пехотой, но их ужасные луки сеяли смерть не хуже, чем пики и алебарды! Закованная в железо квадратная "баталия" швейцарцев, сокрушавшая конных латников, била по летучей коннице, как меч бьет по воде. Кочевники на легких своих лошадях и в легких доспехах легко уклонялись от жесткой рубки и расстреливали своих врагов с расстояния, совершая быстрые маневры, являясь там, где никто их не ждал. Плотная "баталия" представляет собой великолепную цель, метя в которую невозможно промахнуться, а монгольский многослойный лаковый лук бьет латный доспех алебардщика, лишенного щита, навылет! Таким образом, кочевники действовали по пятой тактической схеме - тактику молниеносных ударов и битв на расстоянии. Каждый монгол, к примеру, имел на приводе двух лошадей, что позволяло их кавалерии совершать стремительные переходы, поражая коммуникации и базы своего врага. А во время сражений основным тактическим приемом, который применяли кочевники, стал охват флангов и внезапные удары в тыл, которым, разумеется, ни одна из четырех первых систем противиться не могла, поскольку такой свободой маневра и такой скоростью ни одна из них не обладала. Все пять систем имеют и недостатки и преимущества друг перед другом. Например, недостатком легкой кавалерии, является неустойчивость в прямом столкновении. Тяжеловесные рыцари или дружинники (боярская конница) легко стаптывают кочевников, если, конечно, им удается настичь последних. Не хороша она и в нападении. Когда легкая конница фронтально атакует фалангу, у него нет и полшанса. Если у фаланги прикрыты бока и тыл (например, естественными препятствиями, рекой или лесом) и кочевники атакуют фалангистов в лоб, то они просто насаживают себя на копья, не причиняя вреда противнику! Таким образом, лучшей схемы нет, есть лишь общие постулаты, исходя из которых надлежит делать систему смешанной, чтобы использовать преимущества каждой из пяти тактических доктрин в каждом конкретном случае. В "продвинутых" армиях применимыми являются первая, вторая и четвертая тактические схемах. А третья и пятая служат дополнением. "Хирд" гномов близок к фаланге, однако воины защищены гораздо лучше, поэтому может не бояться атак из луков или арбалетов, кочевники в "пролете". Рыцарская конница тоже, проломить этот строй нереально. Конечно, остаются недостатки, доставшиеся от фаланги, как то: невозможность наступать на пересеченной местности, в лесу. Построение все же отличается, с боков и тыла также врага встретит стена щитов. Зная о недостаточной маневренности "хирда", полководец должен учитывать характер местности, где состоится битва, что, впрочем, довольно просто, ибо гномы не ведут захватнических войн, им нет нужды оборонять какие-то конкретные наземные объекты. Есть светлые маги и темные маги, а есть адекватные.
Военная Книга Филиппа фон Зельденэка (XV век) Весьма полезна, хотя, как и "О Военном Искусстве" Николо Маккиавелли, несколько идеализирована, однако суше и без лишних рассуждений, как это у знаменитого итальянца того же самого времени. Разница двух книг: - фон Зельденэк писал для потомков, о том, как следует воевать в современных реалиях (включает систему наказаний, пешие и конные построения, тактику на марше, и клятвы солдат и наемников. - Маккиавелли писал, о том, как следует воевать в идеале (включает тактику римских легионеров и систему их тренировок и боевой подготовки, а также советы по обеспечению тыла) Это рассказы о сложных людях с тяжелыми судьбами, совершающих трудные поступки в ужасных условиях". Луис Ламур
