Виктор только согласно кивал. Да, не его это дело – в боях участвовать. Ему всегда казалось, что разум дан человеку в первую очередь для того, чтобы, познавая Вселенную, находить всё новые и новые возможности для бесконфликтного, гармоничного существования.
«Сколько на Земле войн отгремело, сколько людей убито, - подумать страшно! И что самое ужасное – конца-краю этому не видно. Видно, крепко вирус насилия в человеческой крови обосновался. Века проходят, в тысячелетия складываются, а по-прежнему, – вражда не утихает между потомками Адама и Евы. Вот уже и Солнце мы, люди, меж собой не поделили!» - с горечью подумал Виктор.
Он вспомнил студенческие времена. Именно в первом лунном университете нашли друг друга чуть более десятка идеалистов, юношей и девушек, фанатично веривших в успех своих планов по построению «Новой Утопии». Почти полтора десятка лет предварительной подготовки предшествовали моменту широкого обнародования их взглядов. Естественный спутник Земли давно уже был близок к полной автономии и самоокупаемости и служил форпостом для отработки самых передовых технологий. Идея о мире, лишенном кровавого прошлого, не подвластном жестоким атавистическим страстям, давно витала в воздухе. Но документ, прозванный впоследствии «манифест яйцеголовых», всё равно произвел эффект разорвавшейся бомбы. Планета несколько часов пребывала в состоянии, близком к шоку. Политиканы, после краткого недоуменного молчания, буквально взвыли на все голоса. Еще бы. Вновь образованная селенитская колония «Новая Утопия» собиралась обходиться в дальнейшем без их услуг. Прецедент мог не ограничиться одной колонией. А возможно, и лунной поверхностью. «Совет ученых», состоявший из двенадцати человек, взял на себя смелость провозгласить общину городом-государством. Виктор был одним из членов Совета. Как только их не называли в прессе! От «анархистов» и «псевдоапостолов» до «взбесившихся лаборантов» и «ренегатов эволюции». Креативность мышления журналистов, казалось, находилась в прямой зависимости от суммы гонораров, выплачиваемых им заинтересованной стороной. За первые полгода существования колонии служба безопасности предотвратила двадцать четыре диверсии – от мелкого саботажа до откровенных крупномасштабных терактов. К этому они были готовы. Но то, что корпорации, объединившись, объявят «Новой утопии» энергетическую блокаду, не предвидел никто. Спутник-накопитель, выведенный недругами на лунную орбиту, не нарушал ни единого акта международного права. И перекрывал своим циклопическим каркасом, обтянутым металлизированной пленкой, процентов семьдесят солнечной энергии, устремлявшейся прежде беспрепятственно на поля фотоэлементов – основной источник энергии для общины.

Виктор отдал команду, и отряд деловито, без суеты принялся перестраиваться. Кольцо преобразовывалось в клин, острым концом обозначая направление движения. Тактика, известная еще со времен рыцарей-крестоносцев. Ученый еще раз сверился с электронным планшетом. Все верно. Операция разрабатывалась, учитывая прошлый негативный опыт. Пункт назначения находился в нескольких километрах вниз по склону, у самого подножия плато. Несомненно, маршрут, проложенный по равнине, сократил бы время в пути, по крайней мере, вдвое. Монокатеру достаточно просто большой поляны для финальной фазы «прыжка». Подходящих мест более чем достаточно. Но в лесном массиве их мог ожидать целый ряд неприятных сюрпризов.
Плато же представляло собой достаточно ровный участок поверхности, отлично просматриваемой с высоты двадцати метров. Именно на этой высоте парил микровертолет- беспилотник, обозревая окрестности и передавая данные центральному процессору. Усеянная хаотично разбросанными валунами плоскость, слева ограниченная более высоким скальным массивом, отображалась перед Виктором в виде объемной голограммы. Полтора десятка зеленых точечек, по числу человек в команде, успокаивающе мерцали на планшете. Два рубиновых ромба, подле синей точке в центре, обозначали предводителя экспедиции и его телохранителей. Счетчик расстояния до цели размеренно уменьшал свои показания, рядом ритмично гудели сервоприводы, местное голубое Солнце стояло в зените на безоблачном изумрудном небе. После стерильного воздуха лунной базы особенно приятно было чувствовать горный ветерок, овевающий тело. Ученому показалось, что он даже чувствует слабый цветочный аромат, доносящийся с дальних лугов. Хотя он и понимал, что запах – всего лишь иллюзия, ностальгия восприятия, но какой восхитительной нотой отзывалось на эту игру воображения сердце!
Земля ушла из под ног в один миг. У Виктора создалось впечатление, будто великан встряхнул огромный каменный половичок с прилепившимися к нему зелеными букашками, в тщетной попытке избавиться таким образом от незваных докучливых визитеров. Слева зашуршали мелкие камушки, ударяя по пластинам наплечника. «Ходу отсюда, ходу» - услышал он голос Хельмута, и почувствовал, что охранники, подхватив с обеих сторон под руки, тащат его вперед. Оползень породы, вызванный сейсмическим толчком, за несколько минут до неузнаваемости изменил рельеф местности. Склон, обрушившийся вниз как раз на то место, откуда его так своевременно эвакуировали телохранители, громоздился почти отвесной многометровой стеной. Катаклизм разделил отряд на две группы. Авангард во главе с Виктором насчитывал теперь восемь солдат. Ученый пересчитал маркеры на экране, и с горечью убедился, что четырех человек они потеряли. Неясный шум заставил его поднять голову. Отколовшийся от горной гряды склон обнажил кусок породы ядовито-желтого цвета. Более того, весь участок был просто изрыт мелкими отверстиями, как трухлявое бревно, изъязвленное плодами труда жука-древоточца. Звук исходил именно оттуда, из темных провалов нор. Виктор скосил глаза на датчик сердцебиения в углу планшета. Монитор не показывал никакой посторонней активности, хотя и шел мелкой рябью электромагнитных возмущений.
Летающие существа, по форме и размеру напоминающие стрижей, буквально исторгнутые неизвестной силой из скалы, были многочисленны и быстры. Первой жертвой пал беспилотник. Солдата, не успевшего отойти от края расселины, буквально снесли с обрыва пять или шесть живых снарядов. Рявкнувшие одновременно пулеметы заметно проредили строй атакующих, а когда к ним присоединился дружный лай винтовок, агрессивные пернатые и вовсе рассеялись. Однако праздновать победу не пришлось. Внушительный валун, расположенный прямо по ходу их следования, покрылся вдруг мелкими трещинами. То, что произошло дальше, не укладывалось у Виктора в голове. Предмет, более всего напоминавший огромный булыжник, на глазах приобретал антропоморфную форму! Вот отдельные трещины углубились – и камень стал напоминать человека, застывшего в неудобной позе на корточках, спрятав голову, прижатую к земле, между ладоней. Вот голова тяжело оторвалась от земли, сверкнув антрацитовыми, неживыми зрачками. Вот слоноподобные конечности, разгибаясь, пришли в движение. И, наконец, чудовищный торс принял почти вертикальное положение. Первый же тяжелый шаг монстра вызвал вибрацию под ногами. Две короткие очереди из пулемета не оказали никакого воздействия на нового противника. Пули просто срикошетили от каменной оболочки, высекая снопы искр. «Подствольники, парни – гаркнул шлемофон голосом Олега, перекрывая сентиментальное «я тебя слепила из того, что было...». И плато утонуло в грохоте разрывов. Последнее, что увидел перед собой Виктор – был огромный огненный бутон, распускающийся безумно прекрасными ослепительными лепестками.

Очнулся Виктор в помещении цилиндрической формы. Стены, сложенные из крупных светло-серых, отполированных почти до блеска блоков, уходили отвесно ввысь, теряясь в непроглядной мгле. Ученый сел, размял затекшие ноги. Осмотрел защитный костюм, на всякий случай проверил встроенную аппаратуру. Электроника, как он и предполагал, полностью вышла из строя, хотя сама прочная ткань выдержала испытание и была всего лишь испачкана. Мужчина поднялся с пола, осторожно прошелся, прислушиваясь к ощущениям в теле. И нашел свое нынешнее состояние вполне удовлетворительным.
Света, падавшего из трех узких вертикальных окон-бойниц, прорезанных в мегалитических стенах, едва-едва хватало, чтобы рассмотреть ступеньки, ведущие к старинного вида, окованной железом, двери. Виктору толкнул на удачу дверь, убедившись, что замок пригнан столь тщательно, что его усилие не сдвинуло полотно ни на миллиметр. Ученый вернулся к окну. Даже беглого взгляда наружу было достаточно, чтобы понять – место его заточения – довольно высокая башня у подножия скалы. Исследователь отвернулся от окна, оперся спиной о стену. Каземат не предполагал никаких предметов интерьера, поэтому, Виктор, немного подумав, просто устроился на корточках.
«Неплохо бы составить план», - мысль, посетившая голову, была совсем вялой. Можно, конечно, попробовать подкараулить тех, кто придет за ним. Как там наставлял Олег, – прием назывался «двойной Нельсон», кажется – давишь руками на затылок до тех пор, пока враг не лишится сознания. Виктор представил картину схватки – и у него разболелась голова. Воздух вокруг, казалось, наполнился шипением, то усиливающимся, то ослабевающим. Такие звуки издает динамик шлемофона, когда коммуникатор пробует установить канал связи в ионизированной атмосфере. Последний раз он слышал такое же шипение, когда предыдущая экспедиция приближалась к Кристаллу.
Мужчина поймал себя на том, что относится к Кристаллу уважительно, почти как к живому существу. И неудивительно.
После того, как энергетический кризис в «Новой Утопии» из области предположений стал грозить перекочевать в перечень примет суровой реальности, Совет принял смелое решение.
Подпространственные перемещения были открыты уже добрых полвека назад. Но академическая среда довольно быстро охладела к подобного рода экспериментам. Уж очень негостеприимным местом каждый раз оказывались вновь открываемые миры. Специалистам лунной колонии несказанно повезло, когда точка «прокола» совпала с поверхностью планеты земного типа. Более того, автоматическая разведка нашла следы существования разумной цивилизации на планете. Как первоначально считалось – давно исчезнувшей цивилизации...
Чем дальше продвигались исследования, сразу же получившие статус «совершенно секретно», тем интересней становились результаты. Вся поверхность планеты оказалась покрыта незримыми энергетическими каналами. Нити низкочастотной узконаправленной энергии разбивали ландшафт на правильные восьмиугольники, образуя безупречно выверенную паутину. Восьмиугольники объединялись в более крупные кластеры из шестидесяти четырех элементов, те, в свою очередь, образовывали циклопические соты, следуя закону геометрической прогрессии. В центре каждого кластера находилось то, что поддерживало всю структуру в рабочем состоянии. Кристалл. Первый из них добыли автоматы. Физики «Новой утопии» изрядно потрудились, изучая структуру его вещества. И пришли к выводу, что не имеющая аналогов субстанция способна осуществить давнюю мечту человечества – компактную реакцию холодного ядерного синтеза. Иначе говоря, открыть неограниченные возможности в производстве недорогой энергии. Только что образовавшаяся колония стояла на пороге эпохального прорыва в истории человечества. Успех в освоении эксклюзивного «ноу-хау» означал не только конец блокады. Он поднимал небольшую общину селенитов на качественно новый уровень, недосягаемый для нападок недоброжелателей.
Правда, после впечатляющего прорыва, последовала полоса неудач. Все механизмы, работавшие на планете, разом прекратили функционировать. Пришел, как обычно, черед людей прокладывать дорогу в неизведанный мир.

К головной боли Виктора добавилось навязчивое, тягостное ощущение, будто за ним наблюдают. Кто-то невидимый, казалось, затаился совсем рядом.

А ведь какие перспективы открывались! Второй Кристалл они добыли легко, воспользовавшись в первом же рейде картами, составленными автоматами. Но уже второй визит на планету не обошелся без потерь. Трое раненых, один из которых не выжил. И существа, чье имя никто из десантников так и не решился назвать вслух.
Они остроухие.
У них золотистые волосы, красивые лица и изящное телосложение.
Они презирают страх.
Стрелы, выпущенные из их луков, поразительно точны.
У них красивые певучие голоса.
Они... они очень похожи на сказочных эльфов!!!
Мужчина упрямо мотнул головой, отгоняя наваждение. Сначала эльфы. Потом – горгульи. И этот... Кто он есть? Тролль? Каменный голем? Перед глазами вновь встала картина боя и распускающийся огненный цветок.
Шипение в ушах напоминало теперь предупреждение раздувшей капюшон кобры. Ученый встал и нервно прошелся от стены до стены. Нет, так можно запросто сойти с ума! Он снова приблизился к двери и чтоб как-то заглушить нарастающий шум в голове, затянул первое пришедшее на ум из фонотеки Олега. «Сим – Сим откройся, Сим-Сим отдайся, Да ты не бойся, И – не стесняйся». Шум в голове действительно отступил. И Виктору показалось даже, что-то тихо клацнуло внутри замка. Но затишье длилось недолго. Шуршанье сделалось чуть тише, но приняло какой-то... Виктор силился подобрать слово... Издевательский характер!
Однако инцидент с замком ученого заинтересовал. Он наклонился, чтобы в скудном освещении получше рассмотреть устройство запора. При этом начал нашептывать себе под нос стихи, запомнившиеся еще со школы: «Отворите мне темницу, дайте мне сиянье дня...» На четвертой строчке он отпрянул от двери. Механизм со страшным скрипом, будто бы нехотя, пришел в движение. Однако, когда язык щеколды уже не удерживал створку, и она освободила проход – на винтовой лестнице, уходящей вниз, было пусто.
Шелестящий звук еще оставался слышным, но теперь он напоминал скорее умиротворенный морской прилив, милостиво оставивший воспоминанье о себе в причудливо закрученной крупной раковине. Исследователь преодолел несколько пролетов, пока не вышел на горизонтальную балюстраду, опоясывающую зал. С высоты не менее тридцати метров помещение поражало воображение объемом и, одновременно, утонченной соразмерностью архитектуры. Окна, вытянувшиеся по всей высоте стен, заполняли пространство густыми янтарными потоками. Создавалось впечатление, что свет местного солнца, пройдя сквозь них, кардинально изменял свои свойства. Виктор помнил свет снаружи. Он был ярким, но холодным. Здесь же, под сводами, от него исходила какая-то первородная теплая сила, наполнявшая душу восхищением и радостью бытия. В лучах парили крупные ослепительно белые пушинки, так похожие на крупные хлопья снега, что мужчина не выдержал и продекламировал вслух:
«Снег идет, и все в смятенье,
Все пускается в полет,—
Черной лестницы ступени,
Перекрестка поворот.
Снег идет, снег идет,
Словно падают не хлопья,
А в заплатанном салопе
Сходит наземь небосвод.»
Морской прилив отхлынул в изумлении. Замолк. А через минуту вернулся мелодией флейты. Тонкой, едва различимой, как тот цветочный аромат, который ощутил Виктор на горном плато. Мужчина отыскал глазами лестницу – уже обычную, прямо спускавшуюся в зал. Шаги отдавались гулко и торжественно. Спустившись, он прошел в центр, к небольшому круглому бассейну с фонтанчиком посередине. Подойдя ближе, Виктор понял, что обманулся насчет пушинок. Порхая вокруг струй, переплетаясь в сложном танцевальном узоре, на мгновенье собираясь вместе – чтоб в следующую секунду вновь стать хаотично скользящими в воздушных потоках свободными сущностями – сотни мотыльков давали грандиозный спектакль, посвященный гармонии и мудрой простоте бытия. И снова на память пришли строчки:
«Закружилась листва золотая
В розоватой воде на пруду,
Словно бабочек легкая стая
С замиранием летит на звезду!»
Флейта зазвучала громче, настойчивей. К ней присоединилась... скрипка. Потом – фортепьяно... Далее – по нарастающей – еще несколько музыкальных инструментов. Все вместе они образовывали единый инструментальный оркестр, исполнявший фантастически сложную, бесподобную в своем великолепии ритмическую тему. И, вдруг – будто пелена спала с глаз Виктора. Он оказался не зрителем, а полноправным участником феерической увертюры. Как же все оказалось до боли красиво и до гениальности – просто. В эти минуты человек перестал быть представителем своего вида. Виктор стал частью одного единого, могучего, прекрасного организма, существовавшего на планете. Это творение не могло общаться с ним с помощью слов или символов. Просто потому, что не знало самого понятия «язык общения». Оно было всем. Постоянно. Везде. Его совершенство стало закономерным результатом абсолютно иной, отличной в корне от земной, эволюции разнообразных существ, населявших планету. Несмотря на вопиющее различие физических проявлений, законы конкуренции и обособления давно уже уступили здесь пальму первенства законам компромисса и объединения. Раз возникнув, универсальное сообщество только крепло. Оно царило на планете и вокруг нее, изменяя, оберегая, пестуя, одухотворяя окружающий мир, который воспринимало как часть себя.
И то, что земляне приняли за ожесточенное сопротивление – на самом деле являлось лишь рефлекторной реакцией на разрушение связей живого организма. Тонкие структуры, придя в контакт с подсознанием людей, спонтанно высвободили антагонистов, способных ограничить уровень угрозы жизни на планете. А то, что они приняли такие формы – не более, чем дань традиции...
Внезапно, Виктору стало стыдно. Он увидел себя и своих соратников со стороны. Столько ненужных слов! Столько пламенных заверений и грандиозных планов! И первая же проблема превратила их в подобие конкистадоров, ослепленных золотом инков. Не замечающих никого и ничего вокруг. Алчных. Беспощадных. Невежественных. Горячие слезы раскаяния уже готовы были брызнуть из глаз, когда мягкая прохладная волна прошла через все тело.
Мелодия постепенно стихла. Прямо перед ученым восьмиугольник, видимый им теперь ясно без вспомогательных приборов, приобретал объем, трансформируясь в октаэдр. Виктора потянуло внутрь. Так щепку затягивает в крутящуюся воронку водоворота. Одна из нитей, отходящих от угла многогранника, вспыхнула ярко, как вольфрамовая дуга. И неожиданно вспухла, вспучилась изнутри до размеров туннеля метро. Виктор и глазом не успел моргнуть, как невероятная транспортная система доставила его к пункту назначения. Легкий толчок в спину – и его буквально выбросило из-за валуна прямо перед монокатером под возгласы изумленных товарищей.
Первым к нему подбежал Олег – и стиснул в объятиях до хруста в ребрах. На этот раз в воздухе разносились аккорды бардовской гитары:
«Бывает, он смел и светел,
Бывает, что все иначе -
Он злится на всех на свете,
Он пьет до соплей и плачет,
Но вот под ветрами злыми -
Он снова спешит на помощь,
Я помню его имя,
Надеюсь, и ты вспомнишь».

«Есть вещи, которые при всем желании – не забудешь.» - подумал про себя Виктор. А вслух отдал команду о возвращении домой. На прощание, когда люк закрывался, отсекая от него это удивительный мир, он успел произнести: «Я помню чудное мгновенье...»
А плато отсалютовало ему узорным фейерверком последовательно вспыхнувших линий.